Н.Курдюмов - liveinternet.ru

Н.И.КУРДЮМОВ – ЗАЩИТА ВМЕСТО БОРЬБЫ
СКАЗКА О ТОМ, КАК ПОЯВИЛАСЬ ЗАЩИТА
Среди немыслимых побед цивилизации
Мы одиноки, как карась в канализации.
И. Губерман
Защита, братцы – очень, очень хитрая вещь.
Не верите?
Ну, представьте себе место, где просто течёт нормальная жизнь. Это, к примеру, ваш круг
друзей, или семья, любимый клуб, команда. Здесь всё хорошо. Все знают друг друга,
никто никого не боится, никто никому не завидует, не подсиживает, не подставляет –
зачем? Наоборот, все друг другу помогают. Ёжику ясно: это и есть нормальная жизнь,
так и должно быть. Кстати о ёжиках: в любой природной экосистеме – нормальная жизнь.
Более того: там идеальная, предельная гармония жизни. Мы даже мечтать пока не можем
о таком стабильном процветании.
Так вот. И вдруг является некий тип, весь из себя крутой и умный, и говорит: «Ребята, а
где же ваш защитник? Давайте-ка я вас защищу!» Ваша правильная реакция: «Пардон. От
кого?!» А он: «Ну как же? Вдруг кто из вас кого ограбить захочет, или там побить. Я и
защищу!» Тут вы окончательно врубаетесь в ситуацию, и тихо, но очень конкретно
разъясняете этому спасителю, куда и как быстро он должен идти. Почему? Потому что он
пришёл вас перессорить.
Когда у вас есть безопасность, никакая защита вам не нужна. А вот как только защита
понадобилась – всё, нормальной жизни конец! И этот хмырь, зарабатывающий защитой,
обязательно вам это устроит.
Ну не могу не поумничать на эту тему: если пар не спущу – взорвусь!
Как видим, безопасность и защита – вовсе не одно и то же, как нам внушает пресса.
Наоборот, они исключают друг друга! Нормальная жизнь, безопасность – это когда
нет нужды в защите. Нужда в защитниках – симптом опасности, распада нормальных
отношений. Если же защитники почётны, уважаемы и высоко оплачиваются, налицо
злонамеренное разрушение нормальной жизни. Чтобы защищать, нужно сначала создать
врагов!
Этим, в конечном счёте, и заняты все официальные защитники.
Если бы не было военных, не было бы войн, и мы бы даже не знали, что они «иногда
необходимы». Никакой народ не воюет с другим народом без «помощи» конкретных
политиков! Если бы медицина не зарабатывала на болезнях, она бы давно нашла способы
сделать всех здоровыми – способы эти просты и давно известны. Но кто тогда стал бы
платить медикам за их «защиту»? Полиции остро необходимы преступники – иначе она
перестанет быть полицией. Именно поэтому мы думаем, что преступность – чуть ли не
явление природы, от нас не зависящее! Психиатрии нужно безумие. Она так и не сделала
нормальным ни одного сумасшедшего, но должна же она развиваться! Прессе настолько
нужны конфликты, скандалы и сенсации, что их львиную долю она просто придумывает.
Иначе кто будет покупать газеты? И как мы узнаем о своих диких проблемах и
доблестных защитниках?..
Сколь бы кипучей и наукоёмкой не была деятельность борца-защитника, сколь бы велики
не были его победы, он никогда не поддержит порядок, в котором нет проблем. Главная
цель любого профессионала - процветание своей профессии. Борьба бесконечна по
определению.
Кстати: тот не станет создавать врагов, кто сам не боится. Любое обвинение – это форма
страха. Чего боимся, на то и бочку катим. Замечали?
Вспомним нетленку: борьба с беспорядком никогда не приводит к порядку*. То же:
попытки решать проблемы не приводят к их исчезновению.
На самом деле, это так просто. Порядок – это нормальная жизнь, где никакая борьба не
нужна. Это – выбор, решение, состояние. Порядок просто есть – и беспорядок
отсутствует. Вы просто не питаетесь бутербродами и пирожками – и у вас нет язвы
желудка. И всё!
Проблема – вообще миф, точка зрения в чистом виде. Например, вы уверены, что быть
толстым – ужасно. А она считает, что быть толстушкой – здорово. У вас есть проблема, а
у неё этой проблемы нет. Вы хандрите, боретесь, а она жизни радуется. Видите?
Проблему не решают. Её просто имеют или не имеют в голове. Она или есть, или её нет. И
вот что важно: если проблемы нет, очень просто поддерживать свой порядок!
Наша борьба и защита - хитрая видимость искоренения проблем, которые мы хитро
продолжаем создавать. Но мы не желаем понять это ни за какие коврижки. Почему?
Потому что смысл борьбы – чувствовать себя правым. Хорошим. В идеале –
пострадавшим за правое дело. А что для этого нужно? Только одно: объявить проблему
плохой. То бишь – создать проблему! И пока она плохая – мы хорошие. Аминь! Вы
трескаете пирожки – и боретесь с проклятущей язвой, язви её!.. Язва не проходит, зато всё
в жизни «справедливо». И есть добрые врачи, которые спасут. А не спасут – значит,
сволочи. Опять всё «правильно»! Ну не жизнь - мечта идиота!
Посмотрите, братцы, чем мы занимаемся. Вглядитесь, кому и за что мы платим - и
сравните нашу жизнь с нормальной, в которой проблемы не нужны. И вы увидите: все,
буквально все проблемы нашей забавной цивилизации созданы искусственно. Я не
утверждаю, что их создали мы. Но это мы согласились с ними! Это мы верим
«защитникам» и платим вместо того, чтобы шевелить мозгами и искать выход. В
результате проблемы спокойно процветают и крепнут, становясь всё более красивыми и
фирменными капканами для нашего ума и свободы. А мы и на работе, и на даче, и даже
дома увлечённо заняты борьбой – с проблемами, которые тут же увлечённо создаём и
лелеем!
Истинная защита – воплощение таких идей, такого порядка, когда наступает
безопасность, и защищать ничего не нужно. Именно это в этом значении я и вынес
«защиту» на обложку книги.
Это я всё о чём? В частности - о защите растений.
Защита растений в её современном виде – классический образец любовно выпестованной
проблемы и детально разработанной борьбы планетарного масштаба. Стоит эта игра в
защитников около 40 миллиардов долларов в год. Почти вся агрономия мира целый век
работает в пользу «защитников». Это именно так, в буквальном смысле. Иначе ничем не
объяснишь факт: защита стала на два порядка сложнее, хитрее и научнее, а мы как теряли,
так и теряем треть всех урожаев!
И началось это ужасно давно: с появления самого земледелия. И сдаётся мне, такое
земледелие мы изобрели не сами, а по наущению одного из тех умников, что обещал нам
великую защиту. Судите сами: жила себе биосфера по-человечески, дружно и совместно,
уравновешивала и регулировала, питала и защищала сама себя – и процветала, между
прочим, непоправимо. Это и есть нормальная жизнь – как её и задумал Создатель.
Растения превращают солнышко в мегатонны корма: плодов всяких, листьев, семян, а там
и животных травоядных – завались. Климат на большей части суши, как и сейчас:
курортный. Тысячи разных видов живности, ужившись друг с другом, создают абсолютно
устойчивые и самодостаточные сообщества – биоценозы. В них, живя по их законам,
процветали и мы.
Кто сейчас может поучить нас истинному знанию Природы? Племена, ещё не
осчастливленные цивилизацией. Они знают и чувствуют жизнь своего биоценоза не в
теории, а всем существом – потому что живут в нём поколениями, а не изучают в
кабинетах. Беречь свою землю для них естественно: это же их дом. Мы были такими же.
Ну не могли мы придумать такое варварское земледелие! Мы, земляне, прекрасно видели:
не бывает и не может быть такого, чтобы растения были только одного вида, и чтоб их
никто, кроме нас, не ел! Даже задавшись целью умножить урожаи, мы наверняка стали бы
просто группировать и отбирать растения, не нарушая разнообразия и цельности своего
биоценоза. И вдруг – поля начали распахивать, землю уродовать, монокультуры сеять. С
чего бы так внезапно крыша поехала? Прекрасно жили по законам экосистемы – а тут
поперёк пошли? Не могли так сработать естественные факторы. Видать, мощно этот
умник нас напугал. От чего же посулил защищать?.. Не иначе, от голода. Своего!
И вот, мы уже рыхлим землю сохой, и сеем что-то одно: только пшеницу или только рис.
Появились первые агроценозы – живые сообщества культурных насаждений. Они ещё
весьма разнообразны: поля невелики, почвы почти девственны, а кругом природная среда.
Болезни ещё милы, вредители субтильны, и многочисленные хищники не дают им даже
голову поднять. Естественная саморегуляция на высоте, и особых проблем с защитой нет.
Историки говорят, урожаи зерна в то время достигали 200-300 ц/га – без машин и научных
институтов. Фантастика? Возможно. Но если учесть, что последние сто лет научная
агрономия только убивает почвы и природу, это вполне правдоподобно.
Накормленное земледельцами население росло довольно быстро, аппетиты царей – ещё на
порядок быстрее. Земель распахивали всё больше. Первые цивилизации окончательно
истощили свои почвы – и перестали существовать. Категорично?.. Ну, представьте себе
страну без хлеба и овощей. Государство, братцы – побочный продукт плодородия почв!
Думаете, почему мы в 50-х полезли целинные степи распахивать? Короче говоря, посевы
стали обширнее, поля крупнее, природной среды меньше, а почвы хуже. Урожаи здорово
уменьшились, но агроценозы всё ещё были довольно безобидными и устойчивыми.
Но грянул научно-технический прогресс – и процесс экологического одичания развитых
стран понёсся с ускорением свободного падения.
О, сладкий обман научного анализа! Всегда он увлекается частностями, всегда упускает
целое – и всегда избегает думать об этом. Разглядев первых микробов и выделив первые
вещества, мы возомнили: всё, природа познана и расшифрована! И впали в опаснейшую
иллюзию: решили, что на наших полях всё зависит исключительно от нас. С тех пор и по
сей день агроценоз для нас – «искусственная среда, управляемая человеком». И чем в
более совершенные микроскопы мы смотрим, тем хуже видим свои реальные поля и сады.
А там, как ни в чём не бывало, идёт естественный отбор. Растения и насекомые,
прошедшие огонь и воду, адаптируются и к нам. А куда же им деться? Мы ведь не на
Луне поля сеем!
Земледелие стало промышленным. Почвы стали «окультуривать» мощными плугами и
концентрированными удобрениями, и они сдулись, смылись, выщелочились,
засолонцевались буквально в считанные годы. Плодородие упало до минимума, который
стали считать «нормой». Леса стремительно вырубались, степи распахивались. Заработали
опрыскиватели. Агроценозы резко обеднели – и болезни стали массовыми, а вредители
безжалостными. Ну, тут уж мы рассвирепели во всю силу научного интеллекта! Селекция
взялась за устойчивые сорта, химики – за пестициды. Одинокие крики дальновидных
агроэкологов утонули в общем научном ликовании.
Заметьте: чем совершеннее оружие, тем больше застит глаза предвкушение победы, и тем
выше азарт борьбы. А чем азартнее борьба, тем нужнее и заклятее враг. И чем он больше
сопротивляется, тем он подлее и опаснее! И тем меньше шансов трезво глянуть на
происходящее. Каких, к дьяволу, милостей можно ждать от природы, кроме тварей,
лопающих наш урожай?! Мы стараемся, выводим, растим, лелеем – а природа только
уничтожает!
Не удивлюсь, если вы до сих пор так думаете. Объявить кого-то плохим и спихнуть на
него свой прокол – наш любимый самообман. Обвинил природу в воровстве – и свободен!
От реальности. В упор не видишь: и урожай, и поля, и огороды, и мы сами – та же самая
Природа. Но, слава Богу, мы всё ещё – в биосфере. А тут у всех живущих равные права!
Уж извиняйте, таков закон Природы. И мы – такие же едоки растительной органики, как и
долгоносики с гусеницами. Только, в отличие от них, ведём себя по-свински!
«Но мы же сами выращиваем свои растения!» Да ну?! Ну, попробуйте вырастить хоть чтонибудь без насекомых, многоножек, червей, микробов, простейших и прочей почвенной
обслуги. Думаете, «вредители» и «болезни» лопают и трескают растения от нечего
делать?.. Отнюдь нет! Они исполняют важнейшую работу – вносят свой вклад в
приготовление новой почвы. Они занимались этим на благо биосферы миллионы лет, и
вовсе не обязаны знать, что эта пшеница – наша. Никто ведь не виноват, что нам взбрело
сажать одну пшеницу! Их дело – двигать круговорот веществ, без которого жизнь вообще
невозможна. И работают они классно. Плодородие почвы – почти целиком их труд! А мы,
пардон, пока только готовенькое хапаем. Причём, даже использовать не умеем – грабим,
как варвары. Они нам – плодородие, а мы им – яды, железо и опустынивание. Ну, и кто же
тут «сам выращивает»?..
Братцы-аграрии! Природа – то бишь биосфера – жила, живёт и будет жить по
проверенным, единственно верным законам. И все живые организмы в ней естественны,
важны и необходимы. Это мы в ней – нелепость. Это мы решили, что живность должна
скакать прочь, «лишние» растения послушно жухнуть, а микробы испаряться от стыда,
едва завидев на поле человека. Додуматься до такого мог только сумасшедший. Но факт:
он как-то сумел нас убедить! Вот так живые существа, миллионы лет занимавшие свои
законные места в экосистеме, стали для нас «болезнями», «вредителями» и «сорняками».
Давайте начнём с главного: избавимся от проблемы. Глянем иначе – глазами биосферы.
Нет никаких вредителей, болезней и сорняков. Есть микробы, насекомые и растения.
И есть их отлаженное совыживание - взаимный устойчивый баланс. И баланс этот, что
важно, генетически закреплён – живые существа создают его в любом сообществе.
И вот, не так давно появились уродливые, бедные и однообразные сообщества – их
создаёт для себя одно из млекопитающих. Оно объявило себя вершиной эволюции, и
уверено, что на этом основании природа обязана ему угождать. Природа же, о том не
ведая, продолжает делать своё дело: она заботится о всеобщем выживании.
Именно о всеобщем. Это важно. Процветание жизни - явление абсолютно социальное!
Устойчивая единица вида - не индивид, а популяция. Процветающая единица биосферы не вид, а биоценоз. Никто не выживает в одиночку. Никто не умирает бесполезно. Каждое
живое существо знает это на уровне инстинктов. И только мы, «венец жизни», утеряли это
знание!
И вот природа видит эту нелепость: монокультурные кормовые угодья. Что ей прикажете
делать?.. Она обязана восстановить разнообразие жизни, баланс и устойчивость
сообщества. Она и восстанавливает – превращает наши посадки в нормальный
устойчивый биоценоз. И делает это качественно, упорно и вопреки нашей борьбе! Что же
в этом плохого? Не нам ли нужна устойчивость наших агроценозов? Так зачем же мы
боремся с этой устойчивостью?!
Заметим: максимальный урожай любой ценой – ложная цель земледелия, приманка для
живущих одним днём. Цель разумного земледелия – максимально дешёвые,
качественные и, самое главное, стабильные урожаи. Ежегодные и вечные, как в
природе. Опыт показывает: высокая урожайность – не «трудовой подвиг», а естественный
побочный продукт почвенного плодородия и нормализации агроценоза.
Нормальная защита растений – это когда почти не надо ничего защищать. Хороший
агроценоз – это почти естественный биоценоз. Он сам, совершенно бесплатно сдерживает
вспышки большинства едоков. Правда в том, что в природе и сейчас есть для этого все
нужные микробы и хищники. Они не вымерли и не вымрут, готовы работать и быстро
осваиваются везде, где им перестают мешать жить.
И правда в том, что «защита растений» постоянно уводит нас от этого факта. И мы
замечательно ведёмся! Это же хохма: сто лет зациклены на «врагах», и на полном серьёзе
ни бум-бум в собственной экосистеме! Создавая всё более эффективное оружие, «защита»
призывает нас к эффективной борьбе – чем эффективно запрещает устойчивость
агроценозов. Всеми силами вовлекая нас в бесконечную борьбу под флагом безопасности,
«защита» маскирует главное: никакой безопасности она не создавала и не создаёт. Тьма
искусственно созданных врагов, развитая индустрия и огромные прибыли – вот главный
результат «защиты». Она просто эксплуатирует угрозу, в которую мы наивно верим.
Это я всё – не об учёных, и даже не о бизнесменах. Это я – о той каше у нас в голове, что
вынуждает и нас, и их двигаться строго заданным неясным курсом. Естественно,
защищать можно по-разному, и последствия могут быть неодинаковыми до
противоположности. Собственно, об этом – вся книга.
Как же выглядит наша защита растений сегодня?
КАК МЫ ЗАЩИЩАЕМ
Пока не появились наука и защита, природа
безграмотно и беззащитно процветала…
Каков главный критерий разумности нашего хозяйствования на планете?
Производительность, эффективность, рентабельность? Проходили, не помогло.
Гуманность, экологичность? Да, но ради чего? А чтобы жить тут долго и счастливо. Жить
можно только в живой биосфере. Это и ёжику ясно! А нам – нет. Мы до сих пор считаем,
что жить можно, убивая биосферу. Наша практика – жить так, чтобы потом жить было
нельзя. Согласитесь, ёжик живёт на целую ступень разумнее. Это я всерьёз сказал.
Попробуйте оспорить.
Интеллект – это забота о будущем в безграничном смысле этого слова. Если кто-то
заботится даже обо всей планете, но в ущерб галактике – не вышел он интеллектом!
Главный критерий разумности на этой планете – устойчивая бесконечность жизни.
Только при этом условии возможно развитие. Только бесконечная жизнь имеет какой-то
смысл. Нет возражений? Тогда человечество – самый безумный вид на этой планете.
Ни один червяк не убивает свой дом, ни одна инфузория не отнимает у своих потомков
среду обитания. Любая козявка живёт по-божески: не мучается проблемами, не одержима
страстями и гордыней, не страшится врагов и не боится смерти. Жизнь для неё – просто
божий дар; она спокойно исполняет свою работу и достойно несёт свой крест, не
преступая своих прав, не нарушая законов. Её жизнь едина с жизнью всего сообщества, и
каждый её шаг – служение жизни всех. Тут нет никакой иронии. Это и есть мудрость. У
нас такой мудрости достигают лишь великие святые и пробужденные.
И вот – наше поле, вот пшеница, и на ней сидит вредитель – долгоносик, проще - слоник.
И смотрит на наши методы защиты своим фасеточным глазом. И я смотрю вместе с ним.
Мне так интереснее. Картина следующая: рядом со мной – мудрый и жизнеспособный
специалист по переработке зерна, исконный житель биосферы, законный гражданин
агроценоза – долгоносик. А где-то вдалеке бегает и пыхает злобой ещё один житель
биосферы – человек. Он азартно изучает, строит, химичит и варганит - хочет истребить
долгоносика. Кто умнее? Кто мудрее? Кто победит?..
ХИМИЧЕСКАЯ ЗАЩИТА. Главной защитницей объявила себя, конечно, химия: её сила
уже тогда была самой убийственной. Обитатели садов и полей вскоре поперхнулась
первыми «достижениями химиков» - ДДТ и ГХЦГ. Может, кому интересно: ДДТ –
дихлордиметилтрихлор… какой-то там метан. А ГХЦГ – гексахлор… циклогексан. То
есть – хлорорганика. Сейчас о ней как о сне кошмарном вспоминают. А тогда стихи
писали! Радостно травя этой жутью зайцев, мы и не замечали, как мрём сами. Потом
пошли ДНОК, нитрафен, ТМТД, фосорганика – фосфамид, карбафос, метафос… Тоже
убивали почти всё живое. Однако насекомые с микробами, судя по всему, и не такое
видели! Они отряхнулись, осклабились: «Ах, так!?» - и на всю катушку врубили свою
генетическую изменчивость. Которую наука, по своему обычаю, признала много позже.
Полстолетия мы увлечённо изобретали и лили на «врага» химическое оружие, старательно
закрывая глаза на то, что получаем в итоге. Наконец оглянулись: мать честная! Чем же
закончилась святая война за урожаи? Они продолжают падать и дорожать точно так же,
как и раньше. Повержен ли враг? Увы, наоборот: нашими усилиями он закалён,
отселектирован, размножен и превращён в полчища, практически неуязвимые для
большинства ядов. А что – мы? А мы отравили свои продукты, почвы и реки, потеряли
иммунитет, больше болеем и раньше умираем.
Думаете, это кого-то напугало?
Конечно, вы так не думаете. Сами намедни регентом картошку опрыскивали: колорадский
жук, подлюка, чтоб ему!.. Вот и Европа с Америкой: переместили основные посевы в
аграрные страны и воодушевлённо занялись производством новых пестицидов.
Наука, однако, не даром ест свой хлеб. Ведущие страны вполне осознали: сила
агроценоза – в разнообразии жизни и саморегуляции. Посему пестициды производят не
для себя, а в основном для «третьих» стран. У себя же строго блюдут экологические
нормы и всерьёз развивают биологическую защиту.
Именно европейские учёные впервые занялись изучением и внедрением устойчивых
агроландшафтов. К ним примкнули фермеры-органисты, биодинамисты, сторонники
биологического земледелия – все, кто понял, что дружить с природой умнее и надёжнее,
чем воевать. Ряды их крепнут: развитые страны взяли курс на оздоровление среды, и
продукты, выращенные без пестицидов, пользуются там всё большим спросом.
В недалёком будущем сельское хозяйство станет почти беспестицидным. Альтернативы
нет: иначе оно просто исчезнет. Но пока жареный петух как следует не клюнул, главным
спросом пользуются пестициды. И вообще, средства надёжного подавления «врага». Ну
не наигрались мы ещё в войнушки! Не готовы мы ещё часть урожая честно отстёгивать на
стабилизацию и развитие добрососедских отношений с разными козявками. Нам бы
грохнуть – и дело с концом. А за инструкции, как дружить, мы платить пока не хотим.
Посему современная наука вынуждена искать разные компромиссы: как и живность
всякую приумножить, и врага мерзопакостного истребить.
Главных успехов тут добилась, опять же, химия. Пестициды стали намного
«экологичнее»: менее ядовиты для нас, теплокровных; более узконаправленны – бьют
только по определённым мишеням, а остальную фауну трогают не очень; быстрее
распадаются на неядовитые вещества. Препараты становятся всё более «природными»:
убийственное вещество теперь не сочиняют с нуля, а находят в каком-нибудь грибке или в
бактерии. Расшифровать любую молекулу и синтезировать её – это сейчас роботы за пару
дней варганят.
Можно сказать, что современная химия, в своих лучших образцах, и применённая очень
грамотно, стала приемлемо лояльна для биоценозов. Нам, правда, до такого уровня
химической культуры ещё дожить надо. А так долго не живут. Так что нашим полям ещё
придётся в прямом смысле хлебнуть лиха.
Кажущийся плюс химии: эффективно бьёт «врага» любой численности. Именно это нас и
одурачило! Видя, как дохнут полчища насекомых, мы плевать хотели на их регулярные
дикие вспышки. А зря. Именно вспышки – симптом, что экосистема пошла в разнос. Она
нам русским по белому показывала: ребята, вы делаете всё не так! Заметить бы, понять…
Да вместо ума - вера в науку!
Главный прокол химии, неискоренимый в принципе: она заставляет свои цели быстро
эволюционировать. К любому синтетическому веществу живность очень скоро
адаптируется. И чем больше ядов попробует, тем скорее. Выход один: постоянно
создавать новые вещества. Пока химики успевают. Но в конце этой гонки – что? Точнее –
кто?..
Долгоносик криво усмехается. Неправомочное, необдуманное, истеричное прямое
убийство – фу-у… К тому же удачно стимулирует адаптацию к оружию. Класс! И они
ещё за это платят?! Давайте, давайте, родимые! (злобно ликует)
Констатирую: в целом интеллект химзащиты ниже, чем у долгоносика.
БИОЛОГИЧЕСКАЯ ЗАЩИТА. Биометод - давняя альтернатива химическому: первые
бактериальные препараты появились ещё в начале двадцатого века. Экологи давно знают:
у любого существа в природе полно врагов: хищников, паразитов, антагонистов. Все
питаются друг другом, исключений не бывает. У каждого вредителя есть свой вредитель,
у каждой болезни – своя болезнь. Причём есть узкоспециальные: питаются только одним
конкретным видом вредителя, или заражают конкретный вид грибка. Другие метут всех
подряд. Есть и конкуренты, и антагонисты. Например, микробы, сотрудничающие с
корнями растений, дружно травят антибиотиками разных болезнетворных грибков. Грех
не пользоваться!
Мы и пользуемся: биопрепараты давно составляют около десятой части мировой
защитной практики. Главный плюс биометода - абсолютная экологичность. Никаких
последствий для биоценоза! Съел хищник всего вредителя – и с чувством исполненного
долга вымер до своего минимума. Главный минус: живые препараты непросто
нарабатывать, многие из них практически не хранятся. Продавать трудно! Этот минус
легко превратить в плюс, если в каждом районе будут работать свои биолаборатории. Но
пока мы хотим оружия, выгоднее продавать химию. Главный кажущийся минус:
биопрепараты хорошо работают только при невысокой численности объекта. И они
правы! В нормальном, живом агроценозе вспышек численности практически не бывает.
Как не бывает и диких скачков урожайности. Можно сказать: кто обходится в основном
биопрепаратами, тот хозяйствует экологично и дальновидно. А кто так не может, пусть
тратится на химию и кайфует в борьбе за урожай.
Сейчас биометод быстро прогрессирует. Фактически, в это понятие уже входят и
агроландшафты, и генная инженерия – всё, кроме химии «неэкологичных» типов. Начнём
с тактических, «боевых» направлений биометода.
Хищные насекомые и клещи. Очень старое, хорошо разработанное направление. Поиск,
изучение, выделение, селекция и размножение хищников и паразитов, с особой быстротой
и остервенением уплетающих посмевшего вспыхнуть вредителя. Отработанные «живые
пестициды» есть фактически для всех главных вредителей, особенно в теплицах.
Работают надёжно – только не мешай. Минус один: разводить надо уметь и условия для
работы создать.
Микробные биопестициды. Есть микробы, вызывающие болезни насекомых или грибов,
а то и просто их гибель. Применяются они в виде живой культуры.
Минус всех живых препаратов, будь то насекомые или микробы: их нужно правильно
делать и правильно применять. Попав в нужный момент в идеальные условия, они могут
обезвредить до 85-90% живой силы противника. Применённые абы как, могут не
сработать вообще. Иначе говоря – требуют интеллекта. Серьёзный минус, как ни крути!
Биопестициды на основе токсинов бактерий и грибков – настоящее оружие. В отличие
от синтетических веществ, это вытяжки из культуры специальных микробов. Именно этим
и отличаются от многих современных химических препаратов. Исключительно
эффективно - на 90-100% - умерщвляют насекомых и клещей, а некоторые – нематод и
грибки. Почти не вызывают у них привыкания, так как получены из живой, а значит
весьма изменчивой микробной культуры. Малотоксичны для прочей фауны и практически
безопасны для нас. К тому же прекрасно хранятся и легко применяются. На сегодня –
самые приемлемые из убийственных препаратов. Конечно, мы о них ещё поговорим.
Изучение и селекцию микроорганизмов для разных препаратов можно смело назвать
самостоятельным направлением биометода.
Феромоны и прочие сигнальные вещества. Насекомые и прочая живность общаются на
химическом языке. Например, есть половые феромоны – они непреодолимо влекут самцов
к самкам. Есть феромоны тревоги, вызывающие хаос и возбуждение. Есть вещества,
тормозящие линьку или превращение личинок. Есть такие, что пахнут вкусным кормом.
Все они, так или иначе, могут запутать, дезориентировать, обмануть, поймать в ловушку,
сделать самцов импотентами, а самок фригидными. Феромоны многих вредителей уже
используются. В научной перспективе - получить феромоны всех значимых вредителей и
научиться их эффективно применять. Нехилая задача, я вам скажу!
Регуляторы роста и развития (РР) – то, что мы привыкли называть стимуляторами.
Обнаруживаются всё новые классы биологически активных веществ (БАВ). Сейчас они
всё чаще вводятся в состав защитных и питательных препаратов.
Иммуномодуляторы (ИМ) – так сейчас называют усилители, или индукторы
иммунитета. Механизмы иммунного ответа растений на внедрение «врага» интенсивно
изучаются. Их найдено уже очень много. Запускаются они в основном включением
нужных генов и выработкой нужных веществ. Похоже, у растений есть свои адекватные
ответы практически на каждую напасть, и учёные полны решимости изучить их все! Есть,
однако, и весьма универсальные вещества-сигнализаторы. Например, хитин: из него
состоят и панцири насекомых, и клеточные стенки грибов. Препараты из таких веществ,
нанесённые на растения, включают или усиливают их иммунные реакции.
Одна беда: биохимия сия весьма тонка и многогранна. Оказалось: многие растения,
насекомые, клещи, нематоды грибы общаются с помощью одинаковых или схожих
феромонов. Кроме того, болезни с вредителями, похоже, так же необходимы растениям,
как и растения им! В общем, всё у них завязано. Посему, и тут грубое вмешательство
чревато. Стимулируя иммунитет к болезни, вещество может, например, во всю привлекать
определённого вредителя. А тот приносит новую болезнь, которая тоже что-нибудь
стимульнёт… И вся эта необъятная масса вопросов определённо стимулирует энтузиазм
учёных!
Все упомянутые вещества работают довольно мягко, как и положено работать природным
механизмам. Эффект их обычно не превышает 20-30%. Зависит он на сей раз не только от
погоды и вредителя, но и от сорта: у разных сортов разная биохимия иммунитета.
Количество факторов, определяющих успех метода, уже зашкаливает. Соответственно,
усложняются и компьютерные модели изучаемых процессов.
Наш долгоносик с интересом присматривается к возне в биолабораториях. Ага, эти
додумались кинуть против нас таких же, как мы! Придётся попотеть: голодный хищник –
не тётка, тут не приспособишься – знает тебя, как облупленного… тьфу, тьфу, не дай бог.
Чужими руками! Хитры, хитры… Но убийство есть убийство: истерика. Значит,
переживём. Вещества усвоим, а хищников на все свои поля не наразводитесь! Химики не
дадут! (саркастически хихикает)
Ага: интеллект упомянутых методов уже на уровне долгоносика!
Сейчас уже непросто провести границу между химией, биохимией и биологией. Всё это
сливается и срастается. Многие стимуляторы, феромоны, токсины и модуляторы
иммунитета производятся синтетически: химия? Многие пестициды взяты из живой
природы: биология? Очень многие вещества создают несколько эффектов: и
стимулируют, и иммунитет повышают, и грибков болезнетворных давят. И всё это
вырабатывают многие микробы.
Кажется, всё идёт к какому-то суперкоктейлю микробов и веществ, который будет решать
все проблемы. Но мы никогда его не создадим. Он давно уже есть. И его состав меняется
каждый час и в каждом месте, сообразно запросам обитателей этого места. Это
происходит в любом биоценозе.
СЕЛЕКЦИЯ НА УСТОЙЧИВОСТЬ – выведение сортов, иммунных или устойчивых к
болезням. Пожалуй, самое эффективное и разработанное направление защиты.
Несомненно, устойчивый сорт – основа хорошего агроценоза. Он просто несъедобен – и
популяция болезни просто не развивается, остаётся в минимуме. Всем известны
иммунные к парше сорта яблони, устойчивые сорта винограда, смородины, зерновых.
Кажется, это решает все проблемы с защитой! Но не тут-то было. Во-первых, есть
болезни, к которым нельзя создать устойчивость путём селекции. И невозможно создать
сорт, устойчивый ко всем болезням. Во-вторых, генетическая устойчивость часто означает
уменьшение урожая, его сладости или крахмалистости. В третьих, скажем себе спасибо: у
многих болезней теперь сотни различных рас, и вывести устойчивый сорт уже
невозможно. Но главное, устойчивый сорт не долговечен: болезни приспосабливаются к
нему за несколько лет. Селекция на устойчивость – благородное, но бесконечное
состязание с болезнями.
В последнее время селекционеры всё чаще обслуживают работу инженеров-генетиков: из
сотен трансгенных линий отбирают нужные, сортовые, а потом доводят до чистоты и
однородности, как любой сорт.
ГЕННАЯ ИНЖЕНЕРИЯ – самостоятельная технология. Обслуживает самые разные
цели. Мир, в общем, уже успокоился насчёт генетически модифицированных, или
трансгенных растений: за двадцать лет никаких особых опасностей от них не найдено, и
главные технические культуры в аграрных странах почти целиком трансгенны. Россия
только вступает в эпоху трансгенов, и мы говорим о них много: одни очень хвалят, другие
очень ругают. На самом деле, возможность вставлять определённые гены – просто новый
уровень управления свойствами живых организмов. Как интернет или компьютер,
трансгенез – просто очень мощный инструмент. Можно использовать его во благо, а
можно во зло. История учит: мы обязательно применим его в обоих направлениях, как и
любые достижения науки (см. вышеизложенные умствования о проблемах, геройской
борьбе и доблестной защите).
Вставкой гена урожай не утроишь, посему размером и весом занята, как и всегда,
гибридизация. А трансгенез семимильно шагает в основном в направлении защиты
растений. Прежде всего, создаются сорта, устойчивые к раундапу. Среди гербицидов он
один бьёт все сорняки, не особо ухудшая при этом почву. Облил такое поле раундапом
всего пару раз – сорняков нет, а культура растёт, как ни в чём не бывало. Экологично!
Другое важное направление трансгенеза – сорта, устойчивые к главным вредителям.
Вставленный ген заставляет растение вырабатывать токсин, смертельный для насекомых
и безопасный для нас. Например, есть кукуруза, убивающая стеблевого мотылька, или
картошка, травящая колорадского жука: надкусил – и готов. Есть хлопок, к которому
хлопковой совке лучше и не приближаться, есть соя, сахарный тростник. С болезнями
труднее – они очень изменчивы. Но и генов иммунитета у растений - тысячи. Есть, чем
заняться!
Естественно, трансгенез быстро срастается с биохимическими методами. Генетикам
хочется заставить растения вырабатывать и РР, и токсины, и иммунные вещества;
биохимикам нужны гены, которые включались бы от действия их навороченных молекул.
На гора выдаются сотни новых генных комбинаций. Целая армия селекционеров занята их
отбором и шлифовкой.
Несомненный плюс трансгенов – резкое падение нужды в пестицидах. Вопрос – какой
ценой. Уже ясно: как и пестициды, трансгенные растения не приблизят нас к устойчивому
земледелию. Уже появляются сорняки, устойчивые к раундапу, и мотыльки, трескающие
ядовитую кукурузу. Уже доказано: многие трансгенные растения опасны для
теплокровных животных. Уже понятно: изменённые генотипы просачиваются в природу.
А вот к чему это приведёт, пока непонятно!
Что же наш долгоносик? Похоже, потерял к нам всякий интерес. На головотрубке
выражение глубокого разочарования: ну-у, ребяты, я о вас лучше думал... Война войной,
но надо же меру знать. Вы хоть понимаете, куда залезли?.. Мы-то всё равно
приспособимся – чай, гены не понаслышке знаем! Вы, наверное, хотите увидеть, что
получится, когда чхающим на химию станет ещё и плевать на трансгенез? Как обычно,
получимся мы – ваши соседи. А куда деваться? Не вымирать же! Мы – только отражение
вашей глупости. И неистребимы в той же степени, в какой неистребима она! Я-то думал,
вы когда-нибудь поймёте это…
Да-а!.. Не исключено, что интеллект трансгенеза, при самой колоссальной наукоёмкости,
может оказаться даже ниже, чем у химических пестицидов. Дай Бог, чтобы я ошибался!
АГРОМЕТОД ЗАЩИТЫ – защита умной агротехникой. Раритетное направление для
продвинутых, сдвинутых и неугомонных исследователей. По сути, это способы
исключить или снизить жуткие потери урожаев от ошибок в агротехнике. Любой агроном
подтвердит: традиционная агротехника создаёт кучу проблем. По моим прикидкам,
только из-за тупого следования «научно обоснованной» агротехнике мы теряем не меньше
половины урожаев.
По сути, бездумная агрономия – искусственное размножение вредителей и болезней.
Показано: только коррекция принятых агроприёмов может снижать заболеваемость в 3-7
раз! Например, существуют дозы и пропорции удобрений, при которых посевы болеют в
несколько раз меньше. Почти так же влияют и сроки посева. Сильно влияют
предшественники. В разы можно ослабить болезни, мозаично располагая разные сорта. Во
многих случаях очень эффективны приманочные посевы.
Агрометод – замена пестицидов собственным умом. Его эффективность - не десятки, а
сотни процентов. Факт: почти всегда есть агрономический способ снизить поражение
растений настолько, что нужда в пестицидах сильно уменьшится или вообще отпадёт.
Дальше я проиллюстрирую этот факт.
У долгоносика глазищи блестят: ну, молодцы, ну, порадовали, черти! Ведь можете, когда
захотите! Уже тепло, уже почти горячо! Мы же не звери – мы по принуждению, вы же нас
сами заставляете... Уж как минимум провоцируете. А куда не просят – мы и не полезем.
Вот и договорились бы. Вы только наблюдайте, кумекайте, шевелите мозгами-то! Но как
же вас, таких, мало…
Агрометод – попытка уйти от конкретной проблемы и ненужной борьбы. Вот это уже –
умнее долгоносика!
АГРОЛАНДШАФТНЫЙ, или ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ МЕТОД.
Смысл этого метода в осознании нескольких общеизвестных фактов.
Эта планета создала устойчивую биосферу задолго до нас. Мы же целиком зависим от
устойчивости биосферы.
Потенциал адаптации микробов и насекомых на несколько порядков больше нашего.
Природу невозможно победить. Можно только уничтожить целиком.
Если исчезнут микробы или насекомые, человечество исчезнет тоже. Если исчезнем мы,
ни микробы, ни насекомые этого даже не заметят.
На Земле не существует естественных сообществ, состоящих из однолетников. Не бывает
сообществ из одного вида растений. Только сообщество разнообразных многолетников
может оставаться стабильным в биосфере.
Все природные сообщества абсолютно устойчивы ко всем естественным факторам
планеты. Никакое сообщество не устойчиво к вмешательству человека.
Естественные биоценозы устойчивы тысячи и миллионы лет. Агроценоз без помощи
человека исчезает за два года.
На планете нет более устойчивых сообществ, чем природные. И нет более неестественных
и неустойчивых, чем наши агроценозы.
Удерживать устойчивость агроценозов всё дороже. Реальная стоимость одного
гамбургера, с учётом всех реальных затрат, от добычи руд до лечения болезней,
вызванных загрязнением среды – около 80 долларов США.
Куда же мы так упорно лезем, братцы?..
Разумный агроландшафт – это, как сейчас говорят европейские учёные, максимально
возможная имитация естественного биоценоза. В природе у каждого насекомого около
полусотни видов хищников и паразитов, а у каждого микроба – больше сотни видов. Как
бы мы ни упирались, мы не сможем уравновешивать численность живых существ лучше,
чем они уравновешивают сами себя!
Слава богу, живые существа сами радостно заселяются всюду, где мы просто перестаём
их методично уничтожать. Наша задача проста: стать нормальным членом, а не
терминатором экосистемы. То есть немного умерить аппетиты, убрать пестициды,
наполнить агроценоз разнообразием живых существ и создать условия для их нормальной
жизни. И только в редких и крайних случаях разумно использовать мягкие, биологические
средства управления численностью отдельных существ.
Например, микробные препараты на основе микробов-антагонистов, симбионтов корней
и улучшателей почвы. Для них обычно используют отобранные сильные штаммы.
Например, это разные виды ЭМ – эффективных микроорганизмов. Внесённые в почву или
на семена, такие микробы частично подавляют корневые гнили и прочие болезни,
накапливают азот воздуха или фосфор почвы, ускоряют распад органики, сотрудничают с
корнями. Поселённые на растения, сдерживают развитие болезней.
Плюс почвоулучшателей: обогащают жизнь агроценоза и в почве, и на поверхности. И
особенно тем, что заставляют вносить в почву органику и заботиться о влаге – потому что
«без них не работают»! Кажущийся минус: не работают так фантастично, как писано в
рекламе, и дают эффект только в сотрудничестве с головой хозяина. Особый плюс: в
нормальном почвенном биоценозе, где достаточно органики, все они присутствуют и так.
Устройство более устойчивых агроландшафтов давно изучено и проверено практикой
натурального, биологического, органического земледелия. Основа агроценоза –
полноценный биоценоз почвы. Уже больше сотни лет земледельцы, отказавшиеся от
плуга и оставляющие на поле все растительные остатки, получают стабильные высокие
урожаи. Защитникам поля нужны дома – лесополосы, полосы естественного дёрна,
опушки, лужайки, кустарники. Им нужен корм – нектар и пыльца. Почти вдвое снижают
численность вредителей смешанные посадки - мозаика из разных видов и сортов.
Благотворно влияет на агроценоз устройство ручьёв и водоёмов.
Таких приёмов много, и везде они свои. Чтобы устроить агроландшафт, знаний по
агрономии крайне мало – нужно понимать жизнь всего сообщества. Устойчивые
агроландшафты – уже не метод защиты. Это стратегия нормальной жизни на земле.
Земледелие, которое сможет существовать вечно. Естественное, по образцу природы:
почти без защиты и без всякой борьбы.
Долгоносик: ну наконец-то!!! Ну конечно же! Ну, кто же нас отрегулирует лучше нас
самих?! Не надо нас бояться, не надо воевать – верните нам нормальную среду. Тут толпа
сама всё разрулит! Дайте жить по-насекомски! Мы ж тут все свои. От хищника не обидно
и в глаз получить – он слабаков отлавливает. И яйцееду своё отдадим, знаем: сейчас не
даст всё пожрать, чтоб на будущий год нам же и хватило! И все тут с личинок понимают:
от растений наша жизнь. Пользуем, кому сколько отписано, лопаем друг дружку, но
главный-то смысел жизни – растения поддержать! Так что зря вы всю это кашу заварили.
Ну, даст Бог, одумаетесь!
Уверен: одумаемся. И скоро. Долгоносики с чистой душой смогут признать наше
интеллектуальное превосходство!
Наука бурно развивается, а мир как терял, так и теряет треть всех урожаев.
Хотим мы этого или нет, но каждое наше действие влияет на будущее. Закон кармы!
Изобретая что-то, умный человек задаётся двумя вопросами: что получится сейчас и к
чему это приведёт в будущем. Земледельческая индустрия упорно смотрит не дальше
своего носа - поэтому и остаётся с носом. Долгоносик циклопических размеров – вот
символ нашего земледелия! Живо представляю эту сверкающую скульптуру где-нибудь
возле Белого Дома. Только несправедливо это будет. По отношению к долгоносику. Он-то
смотрит на сотни лет вперёд!
РАЗБЕРЁМСЯ С ХОРОШО ИЗВЕСТНЫМ!
Братцы! Будем милосердны друг к другу.
Вот – мы, потребители. Все мы люди. Все хотим человеческого счастья. Счастья
внезапного, благодетельного и бескорыстного. Мы веруем в мудрость мироустройства,
милосердие Господа, доброту и величие разума. Наши любимые идеалы – вера и надежда.
Иначе говоря, мы хронически убеждены, что наши проблемы должны вдруг решиться
сами собой и без нашего участия. Кто-то умный и добрый должен спасти нас. Это же так
прекрасно! Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолёте: «Халява, сэ-эр!» Поэтому мы
всегда заплатим на новую «панацею». Не важно, сколько их до этого уже отчертыхали и
выматерили.
С другой стороны, мы так любим, когда нас пытаются чем-то удивить, заворожить,
обрадовать. Ах, как ярко блестит, тонко звучит и гармонично пахнет! Ах, как красиво
описано! Какой огурчик на фотографии – ну чудо! Как прекрасна жизнь! Нам так мало
надо для счастья. И мы так счастливы – в журналах, в рекламных роликах, на этикетках и
пакетиках. И плевать нам на серые будни! В контрасте – весь кайф!
…А вот – мы же, производители. Каждый из нас стремится привлечь побольше внимания
и подороже продать свой труд. Говоря о своих достижениях, мы как-то не склонны делать
упор на неувязки и проблемы, им неизменно сопутствующие. Нам нравится то, что мы
делаем, и мы искренне хотим, чтобы оно понравилось всем. И чтоб его искренне, от души
купили! Посему мы всегда идеализируем наш продукт. Так рождается реклама.
С другой стороны, существует увлечённость. Если мы чем зафанатели, оно уж точно
самое главное в жизни. Вот он, выход к свету! И это должны понять все здравомыслящие
люди! Они же просто не знают, как стать счастливыми! Мы так искренне верим в свою
панацею, что в упор не видим ни своих проколов, ни других решений. Так рождаются
заразительные статьи и книги.
Открою вам секрет: точно так же рождаются убедительные научные отчёты. Ведь
хороший учёный – прежде всего увлечённый человек. А кроме того, он обязан продать
свой труд… Эх, проза жизни!
В общем, осуждать рекламность, тенденциозность и полуправду – то же, что осуждать
наивность, тягу к прекрасному и веру в лучшее.
Что же нам делать? Смотреть и кумекать.
Не хочешь, чтобы тебя дурили – не дури себя сам.
Мы получаем именно то, что хотим. Настолько хотим, что согласны платить!
С реалиями рынка мы более-менее разобрались в прошлых книгах. На сей раз предлагаю
вам краткий курс молодого читателя околонаучной литературы!
1. ЧИТАЯ ОТЧЁТЫ, СТАТЬИ И РЕКЛАМНЫЕ ПРОСПЕКТЫ, НЕ ПУТАЙТЕ
МАРКЕТИНГ ПРЕПАРАТА С САМИМ ПРЕПАРАТОМ.
Что такое маркетинг? Это искусство продать. Технология рекламы и продажи.
Что такое препарат? Тот самый пузырёк с той мутноватой жидкостью.
Мы так и не узнали бы о нём, если бы не чья-то реклама.
Что такое реклама? По сути – всё, что говорит о продукте тот, кто заинтересован его
продать или продвинуть. Искренние беседы, заверения и увещевания, фильмы,
фотографии и статьи, научные отчёты, доклады, конференции – всё, что проистекает от
заинтересованных лиц.
Что же мы от них узнали? Именно то, что они хотели нам сообщить. А что в пузырьке?
Именно то, что там есть. Почувствуйте разницу!
Мы внимаем рекламе – и безвестный пузырёк прямо на глазах, в нашем же присутствии,
как по волшебству наполняется ценнейшим содержимым. И мы тут же согласны его
купить. Что же мы покупаем? Объективно – свою собственную веру и надежду.
В этом и состоит смысл рекламы: она создаёт у нас желание – и мы его покупаем.
Конечная цель маркетинга - нервный импульс, заставляющий наши мышцы вынуть деньги
из кошелька. А при чём тут содержимое пузырька? А вообще ни при чём.
Реклама не врёт. Она просто… скажем так, не раскрывает всей полноты картины.
Увлечённые люди тоже не могут рассказать всю правду: они просто её не осознают.
Используя массу специальных слов и понятий «для убедительности», они в них верят. И
правильно: мы-то на что?
Ум хорошо, а два лучше. Это о книгах. Второй ум – это ум читателя!
Вот что мне удалось поймать за хвост.
«Препарат повышает… снижает…» Верим: «препарат всё делает сам». На самом деле:
препарат – вещь неодушевлённая, и сам не делает ничего. Работает не препарат работаете вы! Это вы можете «повысить или снизить» с помощью препарата - если
примените его правильно. Это вы отвечаете за результат, а не препарат!
«Заметно повышает урожай!» Предвкушаем: «все прёт само собой». Правда: никакой
препарат сам по себе урожай не повышает. Он может уменьшить развитие болезни,
повысить иммунитет, ускорить определённые процессы роста. В целом это должно
повысить урожай. Но повысит ли – именно тут, именно этого сорта, именно в этом году –
не факт.
«Повышает урожай вдвое!» Ого, наша любимая цифра! Когда хотим кого-то убедить,
всегда говорим: «в два раза!» Откровенный расчёт на любителей халявы. С чем
сравниваем? С контрольной, не обработанной делянкой. Теоретически, на одной
опытной делянке из двадцати, раз в три года могут так совпасть все условия, что урожай
окажется вдвое выше, чем на контроле. Потому, что контроль сильно недобрал. На
практике биопрепараты увеличивают урожай чаще всего на 5-15%.
«Эффективен для… против…» Представляем: «всегда классно работает». На самом деле
– полуправда, даже для самой убойной химии. 1. Сказав «эффективен», серьёзный человек
обязан указать величину эффекта. А то неизбежны споры: для вас и 20% - большой
эффект, а я и 50% за эффект не считаю! 2. Любой препарат эффективен только тогда,
когда применён грамотно, качественно и при благоприятных условиях. Они там, в опытах,
конечно, стараются! А с нами такое бывает нечасто…
«С помощью препарата вы получите…» Грезим: собираем небывалый урожай,
выросший как бы сам собой. Имеется в виду всё то же: получите какую-то прибавку
только при правильном применении в нужных условиях. Под нужными условиями все
РР и биопрепараты, особенно живые, подразумевают тот агрофон, который стараются
выдерживать на испытательных делянках. То есть плодородную почву, достаток питания
и влаги, хороший уход, а желательно и погоду, благоприятную для работы препарата. Под
правильным применением часто имеется в виду аккуратная регулярность, большинству из
нас не свойственная.
«Усиливает устойчивость к стрессам». Ожидаем: «зеленеет в жару – можно не
поливать!» Во, губу раскатали! Дайте нам антистрессор – только бы ничего не делать! На
самом деле «устойчивость к стрессам» часто означает немного раньше и лучше отросшие
корни, в основном благодаря добавке микроудобрений. Но сильным корням так же нужен
полив! Кроме того, учтём: засуха в Твери – совсем не то же, что на Кубани.
А вот ещё выражения, воспринимаемые, как брэнды – без осмысления.
«Содержит сбалансированный набор питательных веществ…»
«Улучшенная формула…» «Новая формула…» Ну, она-то, наконец, уж точно сработает!
«Содержит целый ряд…» О, целый ряд! И перед глазами – торговый ряд супермаркета…
«Содержит продукты эффективных микроорганизмов…» Да, микробы много разного
хорошего вырабатывают! Только непонятно, что именно…
«Биологически активные компоненты…» Ну, раз активные, то и сработают активно
лучше других! Сейчас как дадут – всё по-другому станет!
Милости прошу продолжить список самостоятельно.
На последок о грустном.
«Препарат…» Самый короткий российский анекдот! В пузырьке может быть вовсе не
препарат, а его хилое подобие. А то и вообще, ничего подобного. Это особенно вероятно,
если на этикетке нет реквизитов его прямого производителя.
2. НЕ ПУТАЙТЕ ПОКАЗАТЕЛИ ЭФФЕКТИВНОСТИ ПРЕПАРАТОВ С РОСТОМ
УРОЖАЯ ИЛИ ПРИБЫЛИ!
Кто самый вредоносный вредитель урожаев? Человек.
Кто вызывает вспышки болезней и нападение вредителей? МЫ, родимые. Своей
агрономией. Мы грохаем свои урожаи – а потом пытаемся их «поднять», платя за
препараты. Язык отчётов устроен таким образом, чтобы ненавязчиво завуалировать этот
факт.
Помните старый анекдот: есть просто ложь, есть наглая ложь, есть беспрецедентная ложь,
и есть статистика. Математика – вещь поистине безграничная. Статистика не лжёт - она
искренне и правдиво сравнивает. С тем, с чем нужнее автору расчётов. Получается
совершенно разная, но всегда абсолютно правдивая картина!
Кроме того, есть явления, которые не очень любят выпячивать. Например, разницу
мелкоделяночного опыта и реального поля, разницу по годам, разницу в качестве
препарата и прочие разницы, коих тьма.
«Прибавка урожая составила… Препарат повысил урожай на…» Братцы! Давайте
смотреть реально. Если делать всё правильно, урожай будет примерно вдвое выше
среднего. Факт: мы делаем всё, чтобы потерять половину урожая. Препарат отвоевал у нас
10%, и мы потеряли только 40%. Это – прибавка?! Препарат не прибавляет, а всего лишь
сохраняет. Так и надо писать: не «получили больше на 20 ц/га» а «потеряли меньше на 20
ц/га»!
«ЭФФЕКТИВНОСТЬ препарата составила 60%». «Ого, как много!» - радуемся мы. Но
давайте сначала разберёмся, о чём речь.
Эффективность бывает: биологическая, хозяйственная и экономическая. О какой
эффективности речь?
Биологическую эффективность чаще всего имеют в виду, когда говорят о защите. Это
процент погибших насекомых, или процент уменьшения болезни в сравнении с
контролем. Учёные очень любят этот показатель: он так нагляден. Но вот в чём штука:
гибель конкретного насекомого или грибка вовсе не обязательно влияет на урожай!
Часто бывает: грибок погиб, а урожай не повысился. И правильно: другая болезнь
обрадовалась, вредитель вдруг напал, тракторист забыл культиватор прицепить – мало ли
что бывает! Ведь этот грибок – не единственный, кто на урожай покусился. А бывает даже
наоборот: вредитель прекрасно издох – и урожай снизился! Оказывается, посев загустили.
Без выбраковки растениям стало тесно, они чахлые, а болезням – рай! Снова приходится
заметить: агротехнике достаточно один раз двинуть пальцем, чтобы аннулировать эффект
самого лучшего препарата.
Хозяйственная эффективность – процент реальной прибавки урожая. Обычно эта
прибавка весьма скромная. Год на год не приходится, и доверять стоит только данным за
несколько лет. Но даже стабильная прибавка не означает, что вы будете в наваре. У них,
при их урожайности, транспорте, зарплате эта прибавка окупила затраты на все
обработки. А у вас?
Экономическая эффективность – это навар. На сколько процентов прибыль от
препарата оказалась больше затрат на его применение. Это уже ближе к делу! Однако и
тут нужно смотреть на цифры. Данные за один год вряд ли можно принимать всерьёз.
Затраты у них явно не такие, как у вас. Техника не та. А может быть, их опыт был
мелкоделяночным?
«Мы провели опыты на делянках по 50 кв.м…» Мелкоделяночные опыты – только
первый этап любых испытаний. Они отвечают на вопрос: работает ли препарат на
открытом воздухе, и если да – насколько заметен его эффект. Обычно это усреднённые
цифры, полученные при высокой агротехнике. Считать тут окупаемость – явная натяжка.
Думаю, для реального поля или сада такие данные лучше поделить пополам.
Большая плантация не бывает однородной: отличия почвы, волны насекомых и пятна
болезней быстро делают её очень мозаичной! Опыт же обычно умещается на небольшом
участке и отражает его особенности.
«Прибавка – 5 ц/га...». Характерно: смело давая прибавку, автор не указывает, о каком
урожае вообще речь! Ага, он добавил пять к своим сорока? Значит, я при своих двадцати
добавлю от силы два. А вы, при ваших шестидесяти – шесть-семь. Вот и думай, стоит ли
голову морочить.
«Корни (листья) мощнее на 20%..» И мы сразу: «значит, и урожай настолько же лучше».
Вовсе не обязательно! Корни может схряпать гниль, листья – тля. Может, растения просто
жируют от азота? Тогда они выболеют сильнее обычного. А если это огурцы или томаты,
могут и меньше цветков завязать. Увы, сила роста - не всегда показатель оптимального
развития растения.
«Заболеваемость ниже на 35%…» Это здорово. Но что такое «заболеваемость»? Как
минимум, тут есть три показателя. Насколько сильно поражены больные растения – одно.
Какой процент растений заражён – другое. Как быстро распространяется болезнь – третье.
Почему заболеваемость ниже: болезнь не распространяется, или растения не может
поразить? Но главное: насколько это сохранит урожай?
«Растения болеют на 80% меньше… втрое меньше…» Опять магия любимых цифр?.. Да
хоть в пять раз. Что это даст урожаю – вот в чём вопрос. И как применить препарат, чтобы
получить максимум пользы.
«Урожайность плодов выше на 20%... на 8 ц\га…». Любимый советский показатель урожайность - не учитывает главное: качество плодов. Тут возможно всякое. Посеяли
гуще, наросло много плодов, половина – нестандарт или мелочь, их выкинули. Но факт:
урожайность была выше! Корректные авторы указывают прибавку стандартных плодов, а
если плоды сортируются, то и выход первого сорта.
«Развитие растений на неделю быстрее», «Масса куста… рост… площадь листьев…
число цветков на куст… на 25% больше». Это всё здорово, и, скорее всего, пойдёт
растениям на пользу. Но помните: кроме «прибавки стандартного урожая» никакие цифры
не означают однозначную пользу от применения препарата.
Хорошо, когда испытатель даёт по возможности полную информацию. Получается
примерно следующее: «В 2003 году болезнь развивалась слабо. На обработанном поле
число заболевших растений было меньше на 35%, при этом прибавка (сохранённого
урожая!) составила 3,5 ц/га при урожайности контроля в 43 ц/га. В 2004 году болезнь была
в пике развития, и препарат заметного эффекта не дал. Применённый ридомил-голд
приостановил развитие болезни на три недели, после чего был применён вторично».
На закуску – моё пожелание коллегам-дачникам. Не забудем, братцы: мы – свободные
люди. Урожай нам - для души. Реально, плюс-минус 20% мы и не заметим! Так что не
стоит особо напрягаться, читая рекламные проспекты.
СТАРАЙТЕСЬ ВИДЕТЬ В ЦИФРАХ ИМЕННО ЦИФРЫ!
Одурманенные надеждой и верой, мы обычно читаем рекламу в состоянии гипноза. Как
выяснилось, при этом мы идеализируем, преувеличиваем и путаем цифры. Пожалуйста,
научитесь читать цифры трезвыми глазами! И будет вам счастье.
Прежде всего – сами проценты. На 50% больше - значит на половину того, что было, а не
вдвое! Урожай получится 150%. А вдвое больше – значит на 100%, и урожай будет 200%.
А вдвое меньше – значит на 50%, и урожай останется 50%. Во как хитро. Но главное опять
спросить забыли: эти проценты - от 2 или от 12 кг/кв.м?
«Урожай томатов увеличился на 5 ц/га». Может, для фермера это хорошо. А дачнику
невредно подсчитать: на сотку это – 5 кг. А на куст?..
«Повышение урожая – до… Эффективность – до…» Это «до» - хитрая нота. Возможно
такое: в среднем урожай выше на 10%, а на 40% выскочил случайно. Но факт: «до 40%»!
«Прибавка на 30% выше контроля». Контроль – он тоже живой. Тогда не факт, что
урожай вырос на 30%. Возможно, это контроль провалился. И, кстати, чем ниже ухнул,
тем лучше: больше прибавка в процентах. К тому же: «Видите, в каких плохих условиях
сработал наш препарат!» Ну, хоть керосин ночью в контроль лей! Не льют, конечно. А
вот поухаживать за контролем, в виду дикой нехватки времени, иногда и забывают.
«Эффективнее, выше в среднем на ...» Можно принять всерьёз, если усредняется не
меньше десятка лет или опытов в разных районах. Иначе может получиться нетленное: «Я
съел два обеда, ты – ни одного. В среднем, мы с тобой нормально пообедали!». На
практике бывает так: в трёх опытах прибавка – 10%, а в четвёртом, случайно, не понятно
почему – 60%. В среднем – 22,5%, нехило!
Ну, намолотил! Выходит, вообще нету нормальных критериев! И читать вообще ничего не
надо!
Нет, читать как раз надо. Но трезво и спокойно, понимая всю ситуацию.
Но всё-таки: какой критерий самый объективный? Увы, он один: нереальная таблица за
многие годы испытаний, с указанием условий по годам, описанием агротехники и
заверением, что за контролем ухаживали так же, как и за опытами.
Вот нам и остаётся составлять её на своих огородах!
Химия
опус 1. маршеале, фортиссимо (маршеобразно)
Бери бутыль, иди в теплицу – и хлещи-и!
От спирта дохнут белокрылки и клещи!
О вреде пестицидов сейчас не говорит только ленивый. Но опыт учит: любое
«общественное» мнение - полуправда. Копнём-ка чуть глубже.
В чём, собственно, опасность пестицидов?
«Как в чём? Продукты ядовитыми стали!» - уверены мы. Да уж, продукты стали – хуже
некуда. Но в пестицидах ли всё дело? Вот обобщённые данные токсикологов Европы на
1994 год. При вывозе с поля 80% продукции чисты от пестицидов, и только 5% содержит
их близко к предельно допустимой норме. Даже если эту норму устанавливают под
давлением обещанного навара, она не может сильно зашкаливать: ядовитый продукт
покупать не станут. Пестициды недёшевы, и их стараются не лить без особой нужды.
Развитые страны весьма жёстко соблюдают нормы и правила их применения.
Современные препараты ещё более узко направлены, и распадаются ещё быстрее. Их все
больше сочетают с биологическими средствами, особенно в садах и на овощных
плантациях. Иначе говоря, чтобы урожай содержал опасную дозу пестицида, надо
специально постараться!
Кроме того, большинство пестицидов разрушаются при высокой температуре. В готовой
пище их ещё в тысячи раз меньше: примерно 0,001 - 0,00001 допустимой дозы. Несколько
граммов – вот максимум пестицидов, что можно съесть за год. По оценкам учёных, сейчас
пестициды намного меньше подрывают наше здоровье, чем пищевые яды, наркотики и
лекарства.
Если вдуматься, так и есть.
Возьмём только один, столь любимый нами пищевой яд – алкоголь. Геноцидный эффект
одного этого вещества на порядок больше, чем у всех пестицидов. А вместе с табаком – на
два порядка. В списках ЮНЕСКО этиловый спирт квалифицирован как один из самых
разрушительных наркотических ядов, работать с которым можно только в противогазе
марки «А». Наши люди что, пестицидами спиваются?!
Что ещё мы поглощаем килограммами в год? «Достижения» пищевой промышленности разнообразные «Е». Может, они не опасны? Ну, представьте: консерванты легко грохают
наших кишечных микробов. Тех, чьи родичи с большинством пестицидов справляются!
Уже доказано: среди «Е» почти нет безопасных веществ. Все ядовиты. По данным
белорусских учёных, средний горожанин трескает в год до 2,5 кэгэ этих ядов! Но это для
нас как-то не звучит: кушать-то хочется, а готовить-то – нет…
Есть ещё токсины грибков, питающихся зерном и плодами: микотоксины. Судя по всему,
пестициды рядом с ними – просто дети. О них я ещё расскажу.
Лекарства – вообще тема! Сейчас это просто бизнес, уже практически не связанный со
здоровьем. Возьмите любой недешёвый современный препарат, хорошую лупу, и
раскройте аннотацию. Увидите список «побочных эффектов», по-русски – симптомов
отравления. И это при соблюдении мизерной дозы, причём без всякой гарантии
излечения. Антибиотики – тоже своя песня. Тут почти буквальная параллель с
пестицидами: микробы приспосабливаются и множатся, химики потеют над новыми
ядами, их уже тысячи. Проколол курс – и весь биоценоз кишечника вверх ногами:
помощники сдохли – враги плодятся. Уверен: многие пестициды более безобидны, чем
иные лекарства.
А куда отнести яды, с помощью которых импортные орехи и семечки, плоды и
сухофрукты по целому году не портятся – к антибиотикам или пестицидам?..
А есть ещё выхлопы авто, бытовая химия, косметика, токсичные стройматериалы…
Итого: мы увлечённо используем для самоубиения подавляющее большинство
достижений химической науки.
Представьте: приезжаете вы в незнакомый город, а там принято яды постоянно
принимать. В магазинах, аптеках, домах – везде отрава в красивых упаковках. Всем плохо,
все болеют, шизеют и умирают – но пьют! Вы пытаетесь вразумить, доказать – а вас
посылают подальше. Ничего картинка?
Это мы и есть.
Вот прямо сейчас, находясь в здравом уме и при полном сознании, мы сами, по
собственной воле, охотно пьём и едим разные отравляющие вещества в бешеных
количествах. А бочку катим на одну химзащиту. Интересное состояние «здравого» ума!
Заметьте, я не сказал, что пестициды безопасны. Я сказал: опасны далеко не только они,
и вовсе не только для здоровья. Всё намного серьёзнее! Любые яды реально опасны для
самого недалёкого будущего. Для жизни наших, сиречь буквально: моих и ваших,
читатель, детей и внуков. Для биосферы, благодаря которой мы вообще есть. Для
нормальной эволюции людей.
И даже для самой защиты растений!
ЧЕМ ОПАСНЫ ПЕСТИЦИДЫ
Прогресс не дал человеку умереть. С тех пор
он не даёт человеку выжить.
«Распыление…»
Многие мечтают о безопасных химических средствах защиты. Глянем честно.
Представим: пестициды абсолютно безопасны для здоровья. Для насекомых с микробами
– смерть, а для нас – лимонад. Что изменилось? А ничего! Та же травля, та же деградация
почв, та же плодотворная селекция вредителей и болезней, те же их нашествия, та же
гибель хищников и облысение агроценозов – только ещё хуже, потому что лить будем ещё
больше. При чём тут здоровье? Тут земледелию крышка. Дурак найдёт, как себя грохнуть!
Двусмысленность химической защиты мир заметил, когда от ядов перестали дохнуть
домашние мухи, а за ними ещё двенадцать видов насекомых. И увеличение дозы уже не
помогало. Тогда и появилось понятие комплексной защиты: обязательного введения
биологических и экологических способов, чтобы уменьшить влияние химии. Случилось
это аж за год до моего рождения, в 1959-м! И вот мне скоро полтинник, и я снова пишу об
этом какие-то откровения. Результат химзащиты известен, но абсолютно не осознан.
Причём наша ситуация, похоже, усугубляется.
Чем же опасны для нас пестициды?
ОПАСНОСТЬ 1: ОТБОР УСТОЙЧИВЫХ ПРОТИВНИКОВ.
Пардон, сначала нужен термин. Как обозвать одним человеческим словом вредителей,
болезни и сорняки, а заодно и грызунов мышевидных? «Pest» по-английски – паразит. Но
я-то знаю: никакие они не паразиты. Враги? И не враги. Они нам войну не объявляли! В
смысле урожая они наши конкуренты. А по сути – препятствие, необходимое для
процветания борьбы. Пожалуй, они наши противники. Их цели направлены против
наших, но вовсе не со зла. Противника принято уважать, с ним нужно считаться. С ним
ведут честное состязание. Подходит! Простите мне сию литературную вольность: так нам
будет проще не уйти от сути.
Так вот: кого должны убивать пестициды? Противников.
А кого они убивают? Двух зайцев: слабых, неперспективных противников и их хищных
врагов - наших партнёров. В результате остаются устойчивые противники, которых уже
некому есть. Орден Сутулого за достижения в стратегии!
Обозрим результаты нашей самопестицидизации.
Из 5000 вредных видов насекомых и клещей мира уже более 600 устойчивы ко всем
основным ядам, и ряды их постоянно пополняются. Больше половины всех
районированных сортов – их корм. У нас 35 видов насекомых абсолютно устойчивы к 60ти препаратам. Производительность труда, с которой мы штампуем неуязвимых
противников, достойна обнародования: 50-е годы – 12 случаев устойчивости, 70-е – за
300, 80-е – за 800, 90-е – у всех видов есть устойчивые расы. Ура, победа!
Каждый год появляются новые виды – сверхдоминанты, способные с особой быстротой
стрескать весь урожай вопреки химзащите, вроде колорадского жука или фитофторы.
Если устойчивость популяции втрое выше исходной, яд уже неэффективен. Устойчивость
теперешних сверхдоминант - до 300. Это значит, что препарат, от которого по началу
мёрли все, теперь убивает только одного из трёхсот противников.
Параллельно противники наращивают и хитрость. Ещё в начале 80-х у плодожорки было
два-три выраженных поколения. Их вовремя травили – и плодожорка здорово поумнела.
Сейчас вылетает, когда хочет, до двенадцати раз за лето. Кроме того, часть куколок
уходит на отдых, и рождается только на будущий год. И, конечно, из десятка
инсектицидов работает один. Во, сила духа! То же – фитофтора: теперь у неё больше 140
генетически различных рас, из-за чего селекция на устойчивость уже невозможна в
принципе.
«Духовно» развиваются и бывшие скромно-незаметные. Природа всё равно добьётся
равновесия. Не хотите баланса между хищниками и вредителями – вот вам баланс между
противниками! За последние десять лет всерьёз показали зубы 46 вредителей, которые
раньше тихо молчали в тряпочку. Новых болезней ещё больше. Похоже, старые
противники готовят кормовую нишу для новых и принимают их в свои ряды. Скоро поле
будут уплетать не два-три доминантных вида, как раньше, а двадцать-тридцать
устойчивых и равно вредоносных видов. И на каждого нужен будет свой способ борьбы.
Что делать-то будем, братцы-химики?
Ну и перспективочка! Поля уравновесились сотнями видов едоков, им не страшны уже
никакие мыслимые яды, а у нас кончилась фантазия. По причине самоотравления мозга.
Если мы ещё живы. (Злобный мефистофельский смех.)
Ах, да: почему именно к химии так легко приспособиться? Ну, представьте: в природе у
этого жука или гриба сотни врагов и конкурентов. И каждый травит его антибиотиками и
токсинами собственного производства. И эти яды постоянно немного меняются:
эволюция-то на месте не стоит. Но всё равно, наш герой справляется – успевает их
прочитать, усвоить и выработать устойчивость! А тут – одна конкретная молекула.
Причём синтетическая, то есть всегда одинаковая. Да раз плюнуть! Или, пардон, в туалет
сходить. До сих пор не забуду груши у одного клиента: липкие, сплошь залитые мутной
медвяной росой. Он хлорофосом тлю травил, аж три раза. Та сидит, как и сидела, только
морщится: понос у бедняги!
И что интересно: ведь противники от нас этого факта не скрывали. Наоборот, честно всё
показывали! Первой ринулась вразумлять нас домашняя муха. Обсыпаемая ДДТ, она
разобралась с ним за тридцать поколений, что тут же нам и показала: открыто перестала
дохнуть по всей Европе. Мы не въехали. Терпеливая муха, движимая истинным
гуманизмом, ещё сорок поколений не теряла устойчивости: смотрите, люди, что будет!
Мы: «Ах, человек слабее мухи?!» - и новые яды выкатили. Муха: «Ну, как хотите». И
стала устойчивой к ним ко всем. До сих пор эффективного нету. Правильно соображаете:
и не будет. А муха – была, будет и есть.
Другие насекомые тоже ничего не скрывают. В том числе и широту своего генетического
кругозора. Выработав устойчивость к одному яду, они легко перестают реагировать ещё
на несколько, даже из других химических групп. Перекрёстная устойчивость понаучному. Ну, так у них генотип устроен. И не только у насекомых – у всех: у микробов, у
растений!
И знаете, что всё это может значить? Что когда-то были уже на планете все эти яды…
Факт: если яд исчезает, через несколько лет устойчивость к нему падает. Но если снова
этим ядом облить – быстро восстанавливается. Значит, она не исчезает, а просто перестаёт
внешне проявляться. Для совершенно нового яда мухе понадобилось всего тридцать
поколений. Это очень быстро! Вопрос: она устойчивость создала – или восстановила?..
Клещи, как и тля, берут числом, то бишь стремительностью смены поколений. За три
года их устойчивость к любому яду легко достигает 20-30. Достижение рекордсменов –
1200! Полтора десятка видов самых продуктивных российских клешнятых игнорируют
всё, кроме самых новых ядовитых изощрений.
А что же – друзья-хищники? Спаси их Господь! В их желудки попадают не сами яды, а
только их остатки, во многом обезвреженные жертвами. Попробуй тут, приспособься! Вот
и дохнут бесславно. В обычном химическом агроценозе всего 3-4 вида хищников, а
должно быть 30-40!
Тем не менее, они тоже стараются, лезут на отравленные поля: корма-то завались. Но их
устойчивость растёт на порядок медленнее. На сегодня устойчивых хищников всего с
десяток, и никакой погоды они не делают. Посему многие лаборатории искусственно
выводят их устойчивые породы. Ох... При всём уважении к их работе, я всё же надеюсь,
что такая «биологическая защита» нам не потребуется!
Грибы справляются со своими ядами – фунгицидами – ещё лучше. Мутации у них
гораздо чаще. Выживает тот, кто умеет обезвреживать яд. Выживший даёт за лето
миллиарды спор. Обычный срок освоения нового фунгицида – 2-3 года. За это время
появляется десяток новых рас – разновидностей с новыми способностями. На сегодня
практически неуязвимы больше полутора сотен видов грибных противников. Увы,
особенно быстро грибы адаптируются к системным фунгицидам, проникающим внутрь
растений. Механизм работы системников более конкретен и узок, и его проще освоить.
Например, скор и ридомил уже далеко не везде эффективны. Контактные фунгициды – в
основном медные препараты – более стабильны. Видимо, затрагивают такую основу
жизни, через которую не перешагнёшь. За шестьдесят лет устойчивость к ним поднялась
всего до 10-12. Но и этого, сами видите, более чем достаточно: хоть залейся бордоской –
толку чуть.
Наработав устойчивость, микробы держат её три-четыре года. Потом перестают
проявлять. Но если снова применить знакомый яд, тут же восстанавливают.
Бактерии и вирусы так же стремительно адаптируются к антибиотикам.
Кстати, недавно я обнаружил: пестициды и лекарства – полные аналоги по сути. Эти
явления симметричны во всех деталях! А вдуматься – ничего тут нет удивительного. Наш
организм, как и агроценоз – экосистема, живое сообщество. И способы разрушить их
одинаковы. Медики знают: устойчивость микробов к антибиотикам давно выросла в
тысячи, десятки тысяч раз. Болезни на глазах дробятся на расы: гепатит А, В, С… Одних
стафилококков уже штук двадцать, и для каждого изобретают свой антибиотик. И тоже –
на пару лет. Та же гонка: кто кого. То же усиление противника и ослабление партнёров. И
результат тот же: наш прогрессирующий, тотальный иммунодефицит.
Сорняков, устойчивых к гербицидам, на сегодня больше 120 видов. Они разбираются с
ядами так же успешно, хоть и своим способом. Гербициды не вызывают мутаций, да и
мутируют растения нечасто. Хватив яду, сорняки «думают» медленно, много лет: ищут
разновидность с природной устойчивостью. Где? В почве, среди своих же миллионов
семян. Рано или поздно пахота все их поднимет: прорастайте, милые! И нужное растение
всегда находится.
Дальше дело техники: устойчивые разновидности быстро вытесняют с поля своих
отсталых собратьев. Глядишь – вроде та же щирица, а опрыснул – не дохнет! И при этом
полоть её ничуть не легче, и растёт она так же быстро, и семян ещё больше даёт. Причём,
если уж сорняк нашёл устойчивость, она абсолютна: хоть концентрат лей. И перекрёстна:
никакие гербициды этой группы уже не эффективны. Нет, братцы, определённо мы не
первые на этой планете. Они же все, как один, знают, что такое прогресс науки!
Природный биоценоз постоянно заполняет все свободные кормовые ниши: на всё
съедобное есть свои едоки. Тем не менее, растения там заметно не страдают. Мы же
теряем треть растений, «защищая» их изо всех сил! Вопрос: а сколько будет потерь, если
вообще не защищать растения в грамотном агроландшафте? Не те же ли 30%?.. Уже
смешно. Но, может быть, ещё меньше? Тогда остаётся умереть со смеху!
ОПАСНОСТЬ 2: СКРЫТАЯ ТОКСИЧНОСТЬ. Скрытая, пардон, от кого? От нас, братцы.
Никак мы её осознать не хотим, никак не врубимся – потому и скрытая.
А всё очень просто. Что такое предельно допустимая концентрация (ПДК) яда? Это такой
его остаток в продуктах, который не вызывает никаких явных симптомов отравления и не
влияет на несколько поколений лабораторных мышей. Мы привыкли верить медикам: они
проверили – значит, безопасно! «Не превышает ПДК» и «никак не повредит» для нас –
синонимы. И вот тут мы, вместе с честными медиками, вновь рассмешили долгоносика до
слёз. «Чтобы обезопасить себя от ядов, люди понапридумывали кучу контрольных норм
ДОПУСТИМОГО ПРИСУТСТВИЯ этих ядов в своей среде!» (Распыление…») Класс!
Давайте установим ПДК для воровства и лжи – чтобы себя обезопасить. И для борьбы с
терроризмом давайте придумаем, сколько допустимо убивать и взрывать каждый месяц!
ПДК – не запрет, а законное разрешение отравлять среду.
Факт: с ПДК одного яда живые организмы - то есть мы - справляемся. Но представьте, что
будет, если скормить им - то есть нам - сотню ядов, соблюдая ПДК. А если – в строгом
соответствии с санитарными нормами – тысячу? Почувствовали разницу? А мы тестируем
продукты на десяток главных пестицидов и радостно докладываем: «продукция
экологически чистая – все пестициды ниже ПДК»!
Пестицидов сегодня чуть больше шестисот. Мизер! Но и этого хватит, чтобы сообща
свести на нет любой вид животных. Знаете, сколько прочих ядов мы постоянно изливаем в
биосферу? Около десяти миллионов. Во, блин, достижение научного прогресса! Самое
смешное: их количество продолжает расти. Самое грустное: им совершенно некуда деться
с этой планеты! И что с ними тут происходит? Все они усваиваются, передаются по
пищевым цепям, включаются в биохимию, откладываются, трансформируются во что-то
другое, часто ещё более ядовитое, воздействуют, влияют и изменяют. При этом,
естественно, возникает синергетический эффект: взаимодействуя друг с другом, яды
усиливают общую токсичность. Относительно безопасные по отдельности, они опасны
вместе. Количество перешло в качество. Это никакими санитарными нормами не
ограничишь!
Вот вам, братцы, и «скрытая» токсичность.
А ведь мы и с открытой токсичностью умудрились всё перепутать.
В конце 70-х американцы изобрели новое поколение ядов – суперпестициды. Эти, с
позволения сказать, вещества в сотни раз ядовитее своих предшественников. Десять
граммов такого «средства защиты» на гектар – как два килограмма обычного пестицида.
Кажется, выше прыгать уже некуда. Но мы, естественно, даже и не задумались. В нашем
понимании, яд – это когда вдохнул и тут же помер. Мы вообще перестали их замечать:
десять граммов – во чепуха! И порадовались: пестицидов-то стали производить на целый
миллион тонн меньше. Здорово! «Бабушка внучку из школы ждала – цианистый калий в
ступе толкла…»
Сегодня человечество ежегодно поливает токсичными веществами третью часть
пригодной для земледелия суши. О каком биотерроризме мы говорим, братцы?! Мы давно
ведём его собственными руками. И наши перспективы уже весьма точно просматриваются
в многофакторных компьютерных моделях. По данным аналитиков, мы перешагнули
рубеж допустимой глупости где-то в конце 80-х. С этого момента яды накапливаются на
Земле гораздо быстрее, чем природа успевает их обезвредить. Мы не только их едим. Мы
их пьём, в них купаемся, ими дышим, среди них живём. Кто-то высчитал: сейчас мы
тратим на их обезвреживание 45% всей энергии организма. Ну, как тут не развиваться
медицине!
Биосфера мутирует, перерождается и обедняется вместе с нами. Каждую неделю с
планеты исчезает несколько видов насекомых и растений. А те, что остались,
непредсказуемо меняются генетически. Эх, какая захватывающая интрига! Нет, мне
положительно интересно, что же нам окажется проще: поумнеть или исчезнуть?..
ОПАСНОСТЬ 3: МИКОТОКСИНЫ.
Зав. лабораторией токсикогенных микроорганизмов и биобезопасности ВНИИБЗР, член
Высшего экологического совета, профессор Олег Александрович Монастырский знает о
микотоксинах больше, чем кто-либо: он исследует их много лет. Это ему принадлежит
известная фраза: «Грибы будут править миром». А он ничего не говорит просто так.
Грибы – уникальный тип живого. Они странно соединяют в себе биологию бактерий,
растений и животных. Питаться могут и живыми, и мёртвыми тканями, всасывают воду и
минеральные растворы. Могут и паразитировать, и жить в симбиозе. Размножаются в
тысячи раз быстрее других организмов, создавая сотни разных рас. Они вездесущи и
могут адаптироваться к чему угодно – была бы влага и корм. Разглядывая плесень в
микроскоп, не сомневайтесь: она видит вас ещё лучше!
По интеллекту грибы дадут фору даже позвоночным. Разветвлённая многоядерная
грибница быстро охватывает огромное пространство, собирает массу информации и
превращает её в совершенную ответную биохимию. Никто не вырабатывает столько
веществ для управления своим окружением. Поселившись в растении, животном или
рядом с другими микробами, грибочки без особых проблем регулируют их биохимию в
свою пользу. Как? С помощью многочисленных ферментов, а так же сильнейших
биологических ядов - микотоксинов.
Сейчас известно более 2000 микотоксинов, из них изучено около сотни, а определяется в
продукции – с десяток. Интересные это яды! Не разрушаются ни кислотами, ни
щелочами, ни светом, ни давлением. Выдерживают нагревание до 400 ºС! Опять чем-то
неземным попахивает… Ядовиты рекордно: лучшие биопестициды сейчас – именно
микотоксины. Сделать с ними что-то очень трудно: они – везде. Любой плесневый грибок,
любая гниль, любая грибковая болезнь – их фабрика. Особенно токсичен наш хлеб: мы
так храним зерно, что его ядовитость вырастает в 20-40 раз за год.
Факт: никуда нам от грибков не деться. Мы их едим, пьём, ими дышим. И что особенно
противно: мы же сами их на свет и произвели. Тысячи новых токсинов, абсолютная
приспособляемость и неохватное разнообразие – выразительный ответ грибов на нашу
химическую атаку. Сейчас микотоксины вызывают кучу заболеваний, а грибы, успешно
проводя ответные химические атаки, поселяются в наших телах и свирепеют с каждым
новым антибиотиком. Именно они играют первую партию в деградации нашего
иммунитета. Монастырский уверен: микотоксины намного опаснее для здоровья, чем их
крёстные отцы - пестициды.
Неплохо влипли! Ни обезвредить, ни отмыть, ни скрыться! Так выпукло природа,
пожалуй, ещё не отвечала на наш выпендрёж.
Что делать? Применять устойчивые сорта и агрометод защиты, строить современные
хранилища для зерна. Но это желаемое пока не действительно. А реально – применять
биопрепараты против токсичных грибков. Лаборатория Монастырского уже разработала
ряд таких препаратов: дизофунгин, дизофунгин-плюс и батан. Это сложные коктейли из
живых бацилл, грибков и дрожжей, их сигнальных веществ и активаторов. Ими
обрабатывают семена, посевы и зерно в хранении. Поражённость зерна главными
болезнями снижается в 3-5 раз, токсичность – в 2-3 раза. Есть патенты, награды,
результаты. Нет, как обычно, средств на регистрацию.
…Но самая большая опасность пестицидов в том, что они – популярный товар!
ВСЁ, ЧТО ПРОДАЁТСЯ - ТО ПРОДАЁТСЯ!
Одна у нас беда с пестицидами: от них сразу не умирают!
Представьте: вам до зарезу нужны деньги – семью кормить, детей поднимать. И
предлагает вам крутой дядя прибыльное дело: и детям, и себе прожить хватит! А что надо
делать-то? - спрашиваете. Да всё просто, - говорит. - Надо каждый день свой дом
понемногу рушить, сад-огород соляркой поливать, а детям в кашу по ложечке стрихнина
сыпать. Вы на дыбы: ты что, мол, с дуба упал?!
И идёте домой, к своим заботам: виноград ещё не опрыснут, картошку жук заел, у дочки
простуда – лекарства надо купить…
Братцы, мы с вами давно согласились на эту работу.
Знаете, в чём настоящая опасность пестицидов? Они выгодны! Затратив на них 3-5%
издержек, полевод может спасти 20-30% урожая, а садовод – половину. Спасти – и
получить прибыль. Заработок, план, отчёт, долги, налоги, поборы, нужда, семья, да и
самому пожить, чёрт возьми!.. Мы в капкане у денег. Какое там будущее?! Они нужны
сейчас! Дети, внуки, всё для них! «Сынок, я сделал для тебя всё, что мог…» Красиво,
только неправда. Мог быть мудрее, мог додуматься, найти выход! Но нет, вкалывать и
изматываться до одури намного проще. Сегодня мы, аграрии всего мира, самоотверженно
зарабатываем тем, что нашим внукам негде будет существовать.
«Интенсивный рост как объёмов, так и разнообразия пестицидов за 40 лет совершенно не
привёл к снижению потерь урожаев. Эти потери как были, так и остаются не меньше
30%. Самая интенсивная химизация по факту не достигает контроля над
доминирующими противниками» (академик А.А. Жученко).
Смею утверждать: и не достигнет никогда.
Это же очевидно. Конечная цель химизации защиты – продажа своих продуктов. А они
продаются только там, где агроценозы не управляемы и противники неподконтрольны!
Управление – совершенно другая цель. Давно показано: чем в агроценозе меньше
пестицидов, тем он более управляем. Химики об этом тоже знают. И все их заверения об
«эффективном контроле и управлении» - не более, чем их корпоративная религия.
Так или иначе, они сделали своё дело: промышленное земледелие уже не сможет обойтись
совсем без пестицидов. Если, конечно, не откажется от монокультуры, что почти
невероятно. Чего же нам ждать? Два ближайших десятилетия, судя по всему, будут очень
весёлыми!
«Развитые» страны первыми наелись ядов. Да и деньги на ассенизацию есть только у них.
В США уже много лет работают госпрограммы по анализу и коррекции применения
пестицидов. С 2007 года Евросоюз начинает особо жёстко ограничивать пестицидное
загрязнение своих территорий. ЕЭС давно живёт по закону «загрязнитель платит»: как
производство, так и применение пестицидов облагается там ощутимым налогом. Теперь
этот принцип ужесточается: производить или использовать пестицид сможет лишь тот,
кто доказал, что более безопасной альтернативы нет. В систему защиты вводится большое
количество биологических и экологически безопасных средств. Допустимые нормы
остатков пестицидов снижаются в 4-5 раз, а многие на порядок. И поверьте, эти законы
будут соблюдаться!
Само собой, ввоз пестицидов в Европу резко ограничивается и облагается высокой
пошлиной. А вот вывоз – какое совпадение! – как раз нет. Европа переполнена
химикатами. Во-первых, не использованными, не проданными и потерявшими
актуальность для своих противников. А во-вторых, постоянно производимыми: ну не
закрывать же кучу дорогих и наукоёмких заводов! Куда всё это девать? У себя хоронить
дорого, да и боже упаси. Для этого есть «третьи» страны с их огромными территориями. И
прежде всего – СНГ.
Это значит, что в ближайшие годы в Россию хлынет поток импортных ядов по бросовым
ценам.
Половина из них уже не причинит вреда никому, кроме самих покупателей. Как и
предусматривает наша торговая политика. Для тестирования убойного эффекта Запад
использует только устойчивые расы противников, а мы – обычные.
Но нет плохого товара – есть недостаточно дешёвый. И наши фирмачи всё закупят! С
будущего года ждите усиленной рекламной компании. Уговаривать будут очень красиво.
Мультяшные жуки будут страшно пучить глаза и кривить рожи. Изящные крашенные
блондинки будут обнимать живописные баночки, сидя на красивых оранжевых
опрыскивателях. Опрыскиватели, кстати, уже давно из Европы ввозят – опять же, в
основном не те, что нам нужны.
Купят яды и многие руководители хозяйств. По простой причине: отказать – себе дороже.
Купишь – вот тебе на карман солидный откат. А не хочешь – вообще ничего не получишь.
Я не из тех, кто склонен строго судить руководителя в такой ситуации.
Не надейтесь, что эти гуманные страны, так радея о своей экологии, позаботятся и о
нашей. Своя рубашка, она всегда как-то ближе к телу. Штаты, например, с
очаровательной улыбкой толкают в Африку ДДТ, убеждая народ в «высокой надёжности
препарата»! Волна пестицидов раскатывается от производителей по всему миру. Яды –
ценный товар. Они достигнут каждого уголка, где их способны купить и применить, и
будут проданы. Неужели американец, без головной боли производящий такую отраву,
должен беспокоиться о какой-то России или Уганде?
Прибавим сюда ещё несколько фактов.
Первое. Чтобы получить разрешение на производство или ввоз препарата, надо заплатить
за его проверку и регистрацию. Во многих странах защита экологии поощряется:
препарат, способствующий оздоровлению среды, регистрируется за счёт государства. У
нас хоть ДДТ, хоть безвредную бактерию зарегистрировать – всё едино. Со всеми
расходами и откатами, наша регистрация тянет на 150-200 тысяч долларов. Это значит,
производить и продавать препараты в России может только тот, у кого есть очень
большие деньги. Конечно, это не учёные и не институты, создающие биологические и
безопасные средства.
Но это бы ладно. Тут есть вообще цирковой трюк: не заплатил человек очередной взнос за
регистрацию – и разрешённый, популярный и уважаемый препарат автоматически
становится неразрешённым! Например, в 2006 оказался «запрещён» ценнейший,
совершенно безопасный биопрепарат триходермин: автор денег не нашёл. Без триходермы
– никак, и все её производят, но за это можно уже и под суд пойти. Такие вот бьывают
критерии для разрешения препаратов!
Второе. Предельную допустимую концентрацию препарата обычно задаёт тот, кто его
регистрирует. Возможно, она не будет больше того, что пропустят медики. Но и меньше,
уж конечно, не будет. За максимальные нормы ПДК бизнес наверняка предлагает медикам
большую мзду. Наверняка медики особо не упорствуют, тем паче, если речь идёт о
«третьих» странах: больше болезней – больше доход с лекарств.
Третье. Производить современные препараты дорого. А у нас дорого ещё и
регистрировать. Фирме ничего не остаётся, как выигрывать в рекламе. Учёным тоже надо
жить. В итоге мы и читаем романтические отчёты об испытаниях, отражающие более веру
и надежду продавца, чем сам препарат. Уверен: большинство данных об эффекте
препаратов завышены. Факт: никто не проверяет ввозимые препараты на боеспособность
для наших закалённых противников. Известный факт: около половины препаратов,
закупаемых и применяемых нашими хозяйствами, уже малоэффективны. Особо это верно
для импортных препаратов, за которые приходится ещё и таможне отстёгивать.
Четвёртое – совсем угрюмо: наше руководство. У нас ведь как: ну какой ты чиновник,
если не бизнесмен? Законопослушный, честный, и налоги – как по часам! Однако
заметная доля дохода - с продаж. Ну вот, поэтому в апреле 2001 как-то тихо и незаметно
отменился закон, определяющий в частности, что проверкой и регистрацией пестицидов
должен заниматься федеральный орган исполнительной власти. И эта функция перешла к
«автономной некоммерческой организации»! Приехали. Прежние регламенты отменили, а
новых всё как-то нет. Определять политику защиты скоро будут коммерческие фирмы. А
тут как раз Европе свои яды девать некуда. Ну прямо какие-то сказочные совпадения!
Вот ещё деталь нашей химической политики. Получив разрешение на препарат, ты
можешь закупать его где угодно. Это интересный момент. Например, ты зарегистрировал
американский гербицид глифосат. А закупаешь его в Индии. Он там дешевле. А почему?
Потому что их растворитель содержит очень токсичные примеси. Но это уже никому не
важно: препарат узаконен! А проверяются разрешённые препараты крайне редко.
Надо заметить, по сравнению с диким Западом, у нас химические вещества почти не
контролируются. На всю страну – пара лабораторий, да и те могут не так много. Там, где
Европа тестирует на 30-40 веществ, мы выявляем 4-5.
В общем, не рынок – мечта!
Кстати о рынке. Тут ежегодно появляются новые, более эффективные препараты. Но мы с
вами их не найдём в магазинах: далеко не все пестициды разрешены для применения в
частном секторе. И правильно. Дачники имеют обыкновение обмывать растения, чтоб с
листьев капало – то бишь лить несуразно бешеные дозы, а яды бывают очень ядовитые.
Кроме того: разрешишь лить в посёлках – скорее получишь устойчивых вредителей на
полях. Но главное, разрешение это особое, и за него надо особо заплатить. А кто может
заплатить? Только тот, кто регистрировал препарат. А какой ему смысл? Частники –
рынок мелкий и не настолько прибыльный, как хозяйства. Поэтому хорошие препараты
попадают на частный рынок в лучшем случае лет через пять, уже после раскрутки. В
хозяйствах спрос уже падает, а частники как раз наслышаны, ищут, хотят! Почему не
извлечь прибыль?.. В общем, если вы живёте рядом с крупными садами или овощными
хозяйствами, к вам на участок давно залетают жучки и бабочки, уже знакомые с разными
новинками.
На этой же волне греют руки и разные фирмачи, фасующие препараты для частников. У
нас ведь как: стоит товару сделаться популярным, как его начинают «производить» по
всей стране и продавать на каждом углу. Где всплывает пена? На рыночных лотках и в
мелких магазинах.
Производители не любят мелко фасовать свои препараты: лишняя морока и расходы.
Фасуют их для нас более мелкие фирмы. И вот тут каждый работает в своей нише и в
своём стиле. Крупные магазины вынуждены соблюдать кучу законов, и поставщики у них
серьёзные. Рыночники – народ вёрткий, и поставщики у них свои, такие же. Думаю,
подделок на наших латках - не меньше половины.
Теоретически, мы могли бы вовсю использовать биологические средства. Наши учёные
проводят титаническую работу, создают десятки новых биопрепаратов, РР и
иммуномодуляторов. Их представляют на конференциях, о них пишут книги, их
испытывают, проверяют на полях, хвалят - и каждый надеется привлечь спонсоров, чтобы
начать производство. Препаратов куча, но их нет: не зарегистрированы. И спонсоры не
торопятся: как тут понять, что действительно перспективно?..
Меж тем, отделить зёрна от плевел нетрудно: надо предложить государственный кредит
на регистрацию. Кто под него подпишется? Только тот, кто цифры не дул и уверен в
своём препарате на двести тысяч долларов. И наука оживёт, и производство своё
заработает, и туфту ввозить перестанут! Только не видать нам такого кредита. Почему?
Потому что, братцы, мы покупаем пестициды. И поэтому они выгодны. Аминь.
Какие же препараты лучше использовать? Дело уже не в этом. Дело в том – как.
К ВОПРОСУ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ХИМИИ
За сто лет пестициды стали в тысячу раз токсичнее.
Опрыскиватели же с тех пор почти не изменились!
«Распыление…»
Явная выгода при неявной расплате – глухой капкан для деньгизированного ума! Но,
слава Богу, от самих денег как-то всё меньше толку. Всё больше хочется чего-то чистого,
яркого и радостного, и с каждым годом всё понятнее, что за деньги этого не купишь. Так
что, думаю, скоро мы и это переживём – и сможем, наконец, осознать, что мы, чёрт
возьми, ещё никуда не улетаем, и живы ровно настолько, насколько жива наша крохотная
планета.
Пока же мы каждый год методично распыляем 2,2 миллиона тонн ядов шестисот
наименований на половине пригодной для земледелия суши. Примерно по килограмму на
каждого жителя «химизированных» стран. И это – вместе с суперпестицидами. А
обычных ядов было 3,2 млн. тонн в год. В конце 80-х каждая советская душа, включая и
детей, оплачивала полтора кэгэ подушных пестицидов. И многие «образованные»
умудрялись чуть не половину этого количества внести на собственный огород!
Много это или мало?
Это явно меньше, чем хотели бы химические корпорации: им всегда мало.
И это в несколько раз больше, чем нужно для эффективной химической защиты.
Далее – вольный пересказ глав из «Распыления…».
Научный факт: при самой продвинутой технике, в Европе и США пестициды продуктивно
используются на 30-40%. С нашей техникой, в СНГ, мы используем их максимум на 10%.
Иначе: в среднем не больше 10% препарата обеспечивает его эффект, и около 90%
теряется даром. Переводим на русский: 90% ядов конкретно применяется для
бесполезной и бессмысленной травли нашей среды и людей. Буквально это так: вы
разводите ведро фосфамида, опрыскиваете сад, а потом разводите ещё девять ведер, и
поливаете из лейки весь участок, дом, колодец и чулан с продуктами.
Такова сегодня, братцы, наша техника и технология применения пестицидов.
Что мы знаем о механизме их действия? Выясняется – всякую чепуху.
Первое: какая концентрация даёт эффект? «Как какая? Та, которая в инструкции!»
Ну, давайте вдумаемся. Развели мы, значитца, по инструкции кило фосфамида на двести
литров: вот этот 0,5%-й рабочий раствор и бьёт вредителя! Ага, только в нашем
воображении. А на деле из опрыскивателя вылетают капли, а не дробь. Сначала они летят,
потом ещё лежат на листьях – и всё время испаряются. Долетев с самолёта до листа, капля
размером в десятую долю миллиметра уменьшается в 10-20 раз. Полежав ещё несколько
минут, может высохнуть совсем – то есть до состояния концентрата или кристалла. При
этом ясно: противника бьёт только определённая концентрация. Какая же у нас
получилась? А фосфамид его знает. Одно ясно: почти вся вода испаряется, и остаётся
концентрат. Зачем же лить столько воды?.. Только затем, что у нас такие опрыскиватели.
Второе: что должен давать опрыскиватель? Он должен равномерно распределять
капли нужной величины.
1. Нужные капли. Отслежено: при обработках с воздуха, как и с помощью
вентиляторных опрыскивателей, полезную работу выполняют капли размером от 0,1 до
0,3 мм. Именно они быстро достигают рабочей концентрации. Более мелкие капли быстро
высыхают, становятся кристаллической пылью и уносятся ветром. Более крупные – до 2
мм – просто стекают с листьев.
А что даёт наш обычный опрыскиватель? До 50% слишком мелких капель, до 40%
слишком крупных, и всего 10% оптимальных. Прибавьте скачки погоды, ветер,
неравномерное распределение вредителей, их чёртову устойчивость… Тут главное –
перестраховаться! Вот и применяют этот фосфамид, кто как: самого яда - от 300 г до 3
кг/га, рабочего раствора - от 50 до 3000 л/га; концентрация при этом пляшет от 0,01% до
3%. Чем хуже техника и культура труда, тем больше льют яда.
Вот вам и инструкция. Кстати, в рекомендациях для частников нормы завышены в
среднем вдвое: продавать-то надо, да и эффект будет налицо. Пример – раундап. Нам
рекомендуют давать 40-50 г на ведро воды на сотку, иначе – 4-5 кг/га. Полевая норма
раундапа – 1,5-2 кг/га.
2. Равномерность нанесения капель. В конце 70-х учёные специально проверили
надёжность нашей техники. Распылытели стандартных опрыскивателей ОПВ-1200,
работающих в саду, в течение часа засорялись 25-30 раз. Западные производители
исследовали, как износ форсунок влияет на равномерность нанесения раствора у
штанговых опрыскивателей, где форсунки распределены в один ряд. Оказалось,
изношенные форсунки дают перерасход и неравномерность: через некоторые из них
вылетает на четверть больше раствора, чем нужно. А повреждённые форсунки выливают
либо на половину меньше, либо на две трети больше препарата, чем нужно! Результат:
только треть площади покрывается так, как надо. И вот работа нашего обычного, давно
изношенного опрыскивателя: треть площади – почти двойной перерасход, и ещё треть мимо!
Третье: чем, собственно, определяется полезный эффект препарата – при условии,
что он эффективен? В государственном каталоге, как и в инструкциях, чаще всего
указывается только один регламент: норма препарата на гектар. Та самая, завышенная.
Показатель сей лучше назвать нормой пестицидного сбыта. Он указывает лишь одно:
сколько пестицида надо внести, то бишь купить. И ни слова не говорит о том, каким
образом его эффективно и безопасно применить! Что нужно, чтобы получить от препарата
пользу?
Польза сия зависит совсем от других показателей. Это расход и разведение рабочей
жидкости. Соответствующая моменту техника и её точная настройка. Но самое главное
для эффекта – нужная величина капель, нужное их количество на квадратный
сантиметр и равномерность их нанесения. Вы что-нибудь слыхали об этих показателях?
Вот и наши агрономы тоже вряд ли.
Много лет испытывая разные опрыскиватели, наши учёные установили следующий
«парадокс»: эффект препарата не зависит от нормы расхода. Нужные капли,
распределённые с нужной густотой и с максимальной равномерностью – вот что работает!
Даю вводные. 1. Из одной миллиметровой капли раствора можно «выдавить»: 8 капель по
0,5 мм, 125 - по 0,2 мм, 1000 капель по 0,1 мм или миллион – по 0,01 мм. Как уже сказано,
рабочие капли для открытого грунта – в среднем 0,1-0,2 мм.
2. Если на квадратный сантиметр упало меньше 50 капель, эффект обработки уже
снижается.
3. Если на каждый квадратный сантиметр напылить 50 капель оптимального размера –
сколько это раствора на гектар? Это около 20 литров.
Но всё ещё интереснее.
Возьмём одну и ту же норму препарата – 2 кг/га. Обычный опрыскиватель даст капли
размером 0,02 – 2 мм и выльет до 600 л/га раствора, оптимально покрыв десятую часть
поверхности. Малообъёмный опрыскиватель даст в основном оптимальные капли, но
выльет в среднем 100 л/га – огромный перерасход. Выход один: уменьшить размер капель.
Работая штанговым опрыскивателем, и особенно в теплицах, можно применять капли ещё
меньшего размера. Ультрамалообъёмные агрегаты дают капли размером 0,02-0,08 мм, и
расходуют в среднем 10 л/га, эффективно покрывая почти всю поверхность. Раствор при
этом может быть в 50-100 раз более концентрированным, но капель гораздо больше, и
эффект обработки намного выше. Норму препарата можно снижать минимум вдвое.
Но и это не предел. Существуют аэрозольные генераторы, создающие туман с каплями по
0,005-0,02 мм и расходующие 3 л/га. Они великолепны для санитарных обработок теплиц,
но в некоторых случаях могут использоваться и по растениям.
Получается: чем больше капель на квадратный сантиметр даёт машина, тем меньше
нужно раствора, и тем он более концентрированный. А чем больше концентрированных
капель, тем выше эффект препарата. Побочный эффект: чем больше капель осело на
растениях, тем меньше их попало в окружающую среду.
Представим себя тем клопом или грибком. Сидим мы на листе: где лужа, где сухо; где
целое озеро – все утонули, царство небесное; а где сухая полоса – Канары, отдыхаем! Это
обычный опрыскиватель прошёл. А вот другая картина: концентрированный мелкий
дождь, куда ни прыгни – везде капли! Это – ультрамалообъёмка.
Основной закон применения пестицидов: если брать раствор из одного бака, то ЧЕМ
БОЛЬШЕ КАПЕЛЬ ПОПАЛО В ЦЕЛЬ, ТЕМ МЕНЬШЕ НУЖНО ПРЕПАРАТА.
Специальные исследования показали: норму препарата можно уменьшать настолько,
насколько техника перекрывает оптимум распыла – 50 капель на квадратный
сантиметр. Дашь 100 капель – норму можно снижать вдвое. Дашь 200 – вчетверо. Эффект
при этом не снижается.
Вот такая вот загогулина, понимаешь!
Следствия основного закона. 1. Гектарные нормы препаратов – исключительно рекламный
трюк торговых фирм. 2. Применять наши обычные опрыскиватели для суперпестицидов
– самоубийство в чистом виде. 3. Нормальная машина должна сама устанавливать
максимум капель и соответствующий минимум расхода.
И такие машины есть. Одну из моделей уже давно разработали учёные
Россельхозакадемии. Это ультрамалообъёмный штанговый опрыскиватель ОМОН-601,
выравнивающий размер капель. Эта навесная машина может взять 600 литров раствора и
за девять часов обработать 60 га, расходуя по 10 л/га. Норма препарата при этом снижена
вдвое. Подобная машина – ОСК-200 – создана во Всероссийском институте защиты
растений (ВИЗР). Обе машины нормально работают только с эмульсиями, но не с
порошками, и требуют доработки.
Этого недостатка лишены дисковые распылители. Жидкость в них распыляется
вращением, и величина частиц значения не имеет – засорений не бывает. Сейчас такие
машины производит ООО «Ставропольский экспериментальный завод». Директор фирмы,
А.А. Коробкин, довёл до ума известную конструкцию дисковых распылителей. Капли
получаются очень мелкие и выровненные. Машина показала большую надёжность и
отличный эффект в поле. Расходуя по 400-800 мл в минуту, распылители дают капли по
0,005-0,01 мм и создают покрытие в 100-200, а с вентиляторами до 300 капель на
квадратный сантиметр. Расход раствора – до 15 л/га, нормы препаратов половинные.
Сейчас на потоке три модели: прицепная (ОПМ-2000), навесная (ОНМ-600) и
автомобильная, на базе ГАЗ-66 (СУМО-24). Две первых модели захватывают по 18 метров
и обрабатывают 150-180 га за день. Последняя – самая производительная. Захватывая 24
метра и неся две тонны раствора, она может обработать 300-400 га в день. Можно звонить:
(865) 238-24-04, 238-20-05, писать: stexzavod@mail.ru .
Успешно испытана технология электризации капель тумана: заряженные капли не
уносятся ветром – в зависимости от знака заряда «прилипают» к листьям или к почве.
Потери препарата почти исчезают, а расход уменьшается.
А что же делать нам, дачникам, если всё же приходится применять пестицид? Пока что
одно: не жалеть денег на хороший опрыскиватель и не лениться чаще его подкачивать!
В протравливании семян – та же тупая «норма на тонну». Корректной методики для
определения дозы протравителя в природе нет.
Владимир Александрович Рощупкин, основатель воронежской фирмы «Экспресс-семена»
– непревзойдённый мастер дражирования и семенной подготовки. Энергию прорастания у
сахарной свёклы он сумел довести до всхожести – до 95-98%. Семена при этом можно
шлифовать – сошкуривать часть околоплодника, а потом можно дражировать – покрывать
оболочкой из перлита и бентонита с добавкой микроэлементов и протравителя. Сколько
же добавить протравителя?.. Не раз обращались к учёным. Получалось всегда примерно
следующее.
- Сколько надо карбофурана на тонну семян?
- Ты что, неграмотный? Ясно, 70 кг.
- А на тонну шлифованных? От неё после шлифовки осталось полтонны.
- Чего-о!?..
- А если мы их задражируем? Тогда станет пять тонн.
- !!?.. Слушай, я тут двадцать лет, иди отсюда, не морочь голову!
В конце концов Рощупкин доканал-таки японцев. Те выдали «секрет»: норма – 0,3
мг/семя. Так просто?..
Четвёртое: как нужно работать с пестицидами? Исключительно с японской
аккуратностью и точностью. Они применяют на порядок больше пестицидов, но продукты
их на порядок чище, и живут они дольше всех. Просто фантастика!
Мы же – люди реальные, и блюдём советские трудовые традиции. Прежде всего,
нормативы: написано «2 кг/га, расход рабочего раствора 500 л/га» - и плевать, что новый
опрыскиватель на порядок экономичнее: за нарушение ответишь. Недовыльешь все
положенные нормы – не получишь фондов на будущий год. Вылил всё, что было,
отрапортовал – молодец, премия! Не сдохло от двух кэгэ – давай пять, нехай дохнет,
гнида. И чтоб никаких излишков на складе! Тут кстати вспомнить нетленное, от моего
сокурсника Серёги: «У меня на складе уже лет десять яды валяются. Точно могу
определить два типа: банки и мешки».
Но главное – традиции, так сказать, социально-этнические, которые с молоком матери, с
пелёнок. Наша трудовая культура стояла, да и сейчас стоит на двух принципах: 1) «чем
больше, тем лучше», 2) «ну и хрен с ним». Опрыскивателей вечно не хватает, они
постоянно ломаются, форсунки никто не регулирует, агроном на больничном, а дядя Вася
у соседа свадьбу гуляет… Вот почему нормы ядов у нас всегда были завышены в два-три
раза, а реальный расход – ещё вдвое. В целом, мы лили в 8-10 раз больше ядов, чем их
было нужно для эффекта. Вот почему в начале перестройки около двухсот наших
продуктов содержали в сумме больше восьмидесяти ядовитых веществ намного выше
ПДК. Увеличив население за сорок лет химизации в полтора раза, мы увеличили расход
пестицидов в одиннадцать раз!
Заметьте: в конечном счёте, всё это – политика государства. Политика, между прочим,
вполне законная. Потому что никаких разумных законов о безопасном применении
пестицидов у нас не было, и до сих пор нет. И вообще, закон – вещь загадочная.
Попробуйте-ка напрячь логическое мышление. 1. Что не запрещено, то разрешено. 2.
Препятствовать законным действиям запрещено. То есть, исполнение неузаконенного
закона карается законом. Приехали. Требовать разумных регламентов химзащиты
незаконно. Запрещать и хулить бесконтрольное разлияние пестицидов – тоже незаконно.
Законно – ничего не требовать и не запрещать. А с законом не спорят! Усекли нашу
юрисдикцию? В общем, братцы, если наши «без нас мэны» устроят нам сейчас второй
круг суперхимизации, нам, видимо, останется только уехать на Таймыр и питаться дарами
леса!
Итак, у нас есть лучшие супермалообъёмные опрыскиватели, мы учли все показатели
распыла и расхода, и яды качественные – куплены у надёжных дилеров. Каков будет
эффект нашей защиты? Не больше половины от возможного. Что опять не так?! Да всё то
же: к большинству ядов наши противники уже устойчивы. А кто в вашем хозяйстве
исследовал, какой яд насколько эффективен? «Да нам что, делать нечего?! Наше дело платить, а исследовать – дело учёных!» Хорошо. Ну, и кто пригласил учёных провести у
вас такое исследование?..
Это – пятое. Что нужно знать до того, как заряжать опрыскиватель?
КТО БУДЕТ ЗНАТЬ ВРАГА В ЛИЦО?
Представьте: не желая ничего знать о вооружении, численности и даже о расположении
противника, генерал приказывает лихо наступать! Идиот, верно?.. Азы любой войны –
разведка. Выяснение обстановки, отслеживание всех манёвров и перемен у противника.
По-нашему - мониторинг. То бишь выведение на монитор – на экран компьютера.
Превращение неявного в явное, видимое и понятное.
Как поступает наш уважаемый противник – долгоносик? Он проводит постоянный
мониторинг. Исследует каждый новый препарат, быстро отбирает свои устойчивые расы и
пускает их в дело. Как на это реагируем мы? А просто: льём по восемь раз то, что есть.
Платим за то, что заведомо не работает. Более того: даже не пытаемся выяснить, что
работает, а что нет! Это, братцы, не просто тупее долгоносика. Это уже диагноз!
Мониторинг – азы любого метода защиты. Никакой препарат, никакой метод не работает
вообще. Он работает конкретно у вас, в вашем районе. И его эффект определяют ваши
противники – насекомые и грибы (а если купил подешевле, то и торговцы…). А своих
противников надо знать в лицо!
Вячеслав Георгиевич Коваленков курирует защиту растений в районе Кавказских
Минеральных Вод. Основа его метода – постоянный мониторинг. Он даёт такую
огромную массу ценной информации, какая и не снилась нашим агрономам! Его опыту
посвящена целая глава книги, а сейчас – самое главное.
Прежде всего, анализ устойчивости неизменно показывает: чтобы повысить эффект
защиты, нужно отменять почти все яды – они уже не работают! Устойчивость главных
вредителей к стандартным ядам обычно от 100 до 300. То есть они выживают уже при
300-кратной дозе! Ну, и что можно защитить без этих данных?..
Только мониторинг показывает экологическую разницу сортов и культур. Одни
привлекают вредителей, другие – нет. Одни привлекают больше хищников, на других их
почему-то меньше. Не зная этого, невозможно грамотно выстроить защиту.
Оказалось, что в зонах комплексной защиты хищники берут на себя до трети вредителей.
А это означает совсем иную тактику защиты! Оказалось, на фоне биозащиты вредители
могут терять устойчивость к пестицидам – на порядок за 5-6 лет.
Это я не к тому, что снова можно лить пестициды! Ясно, устойчивость тут же
восстановится. Но это очередной пример природной мудрости. Перестань нападать – и
она сразу перестаёт обороняться. А уж напал – не обессудь.
КАКИЕ ЯДЫ СЕЙЧАС В ХОДУ
Ядохимикаки.
Моя пятилетняя дочь
Хотите получить реальное впечатление о пестицидах? Найдите друзей с компьютером и
зайдите на сайт электронной сельскохозяйственной библиотеки знаний, в раздел
справочников: www.cnshb.ru/akdil/ . Там есть и справочник по пестицидам. Посмотрите
его главные разделы. Только фунгицидов и инсектицидов – по полторы сотни. Есть раздел
«новые препараты» - тоже около двухсот. Чтобы ознакомить вас с самыми ходовыми
препаратами, мне нужно весьма детально описать минимум три десятка препаратов.
Братцы, бейте меня: не могу я превращать эту книгу в справочник.
Другое дело – понять разницу в механизмах действия. Только с этой целью и даю самую
общую картину ядов. Она уже изрядно устарела, но другой и не может быть: новые
препараты ещё не зарегистрированы, данных о них почти нет, да и писать о
неразрешённых ядах – увольте. Данные – из книг и интернета. За основу главки я взял
обзор химического метода, весьма дельно составленный В. Коцур. В тексте будет тьма
непонятных названий. Их не прояснит даже справочник. В общем, если вы не любитель
пестицидов, лучше вообще эту главку пропустить.
Итак, надели противогазы – прошу на склад.
Прежде всего, азы: нутро или наружа? Абсолютно разный механизм действия, но даже
этого на этикетках часто нет!
Начнём с противогрибковых препаратов - фунгицидов.
Контактные фунгициды тихо лежат на поверхности листа. Всё, что они делают –
мешают спорам прорастать. Именно там, где они есть. А рядом с капелькой – прорастайте
на здоровье. И работают только до первого дождя, пока не смыло. Вновь отрастающие
побеги, естественно, не защищены. Самые старые – препараты группы меди: бордосская
смесь, медный и железный купорос, купроксат, картоцид, цинеб, купразан, чемпион,
хлорокись меди (ХОМ, абига-пик), оксихом, цихом, курзат. Есть ещё дитиокарбаматы:
полирам, дитан, делан. Их и прочие контактники приходится набрызгивать чуть не
каждую неделю, и погуще. Вместе с болезнью убивают и докторов – всех полезных
микробов.
Некоторые авторы до сих пор рекомендуют ДНОК и нитрафен. Оставляю это на их
совести. Яды сии, от которых дохнет всё без разбору, раньше использовали для
искореняющих обработок, называемых «профилактическими». В списке разрешённых
препаратов их давно нет.
Системные фунгициды проникают в лист и бьют грибок изнутри, через систему самого
растения. Поэтому не только мешают грибкам прорастать (защитное действие), но и
останавливают уже проросшую болезнь (лечебный эффект). Работают обычно три недели,
не обращая внимания на погоду – хоть ливень. Соответственно, последняя обработка – не
позже, чем за месяц до снятия урожая. Вызывают быстрое привыкание грибков, посему
строго обязаны чередоваться с контактниками и препаратами других химических групп.
Давно известны препараты группы триазолов: топаз, скор, вектра, байлетон. Их плюс:
могут продвигаться по сосудам в молодые побеги и защищать их. Не угнетают растения.
Более новая группа – стробилурины: строби, квадрис, зато, флинт. Первое действующее
вещество выделено из съедобного гриба стробилурус, похожего на известный нам
шишкогриб. Самые универсальные: бьют почти всех грибков. Могут двигаться по
сосудам, не реагируют на скачки температуры. Наиболее безопасны для живности и
микрофлоры агроценоза. Однако, более токсичны для некоторых растений. Например,
квадрис – для яблони. Их лучше применять до появления болезни или при самых первых
её признаках.
Популярны и коктейли из системных и контактных веществ: ридомил-голд, татту,
сандофан. Некоторые из таких препаратов проникают в листья, но не движутся по
сосудам. Например, курзат и танос. Их применяют во время плодоношения, сняв
очередной урожай огурцов или томатов.
Известные системники: ридомил, сандафан, скор, вектра, топаз – уже изрядно потеряли
актуальность, а стробилурины только начинают её терять.
Против бактериозов и вирусов используются в основном биопестициды и микробные
биопрепараты.
Сейчас Европа обращает особое внимание на препараты, которые быстро разрушаются.
Широко раскручиваются коктейли на основе перекиси водорода, например, альба и
виркон. Перекись распадается за десять минут. Но за это время сжигает всё, от грибков до
вирусов и ферментов. Это великолепный антисептик для дезинфекции инвентаря и
помещений. Продают её и растениеводам. Лозунг прост: «стерильный лист – чистый
лист». На самом деле чистый – значит с нормальной микрофлорой. Каждый лист –
экосистема микробов, и устойчивость её определяют те же хищники и антагонисты.
Кроме того, перекись – сугубо контактное вещество. Это я к тому, как невредно
интересоваться деталями.
Переходим к ядам, убивающим насекомых и клещей.
Контактные инсектициды обязательно должны попасть на цель, а по листьям – толку
мало. Можно колораку обрызгать, пока он под листьями сидеть не научился. Тлю уже
вряд ли убьёшь: она «в домике» - внутри закрученного листа. А плодожорка, стеклянница,
галлицы – те вообще уже внутрь залезли. А мы их децисом!
Кишечные инсектициды надо обязательно съесть, посему эффективны они только
против грызущих. Поэтому тля от них и не дохнет: хобот внутрь – и сосёт чистенькое. А с
ней заодно и трипсы, щитовки, червецы, белокрылка и клещи.
Большинство современных ядов – контактно-кишечные, но надо внимательно читать,
против кого они предназначены, и понимать это буквально, а не в смысле расширения
кругозора.
Первые «ко-ки» - хлорорганические: ДДТ, ГХЦГ, дилор, мезокс, тиодан и пр.. Убивают
всё, что шевелится, включая и теплокровных. Не распадаются годами и десятилетиями.
Слава Богу, запрещены у нас, в Европе и США.
Дальше пошли фосфоро-органические яды. Они менее токсичны для животных, но
насекомых бьют всех подряд, и вредных, и полезных. Распадаются медленно – за 2-4
месяца, и применяются только в начале сезона. Не реагируют на скачки температуры.
Широко используются до сих пор: БИ-58Н, базудин, золон, актеллик, пиринекс (дурсбан),
аббат и т.д., а так же известные карбофос, хлорофоска, йодофос, трихлорметафос и прочие
«фосы».
Группа карбаматов, появившаяся в это же время, оказалась очень токсичной и развития не
получила. Мало кто помнит фикам, байгон, дикрезил.
Потом появились пиретроиды. Пиретрум – род ромашки. В нём и отыскались первые яды
– производные хризантемовой кислоты. В честь пиретрума группу и назвали. Эти яды
тоже универсальны, и не отличают врагов от друзей. Зато распадаются за три недели, а
под действием солнечного ультрафиолета ещё быстрее. Сейчас их большинство. Это
децис (ФАС), каратэ, шерпа, циперметрин, перметрин (амбуш, искра), арриво, фьюри
(таран), вантекс, фенаксин и прочие.
Вредители, устойчивые или к фосорганике, или к пиретроидам, не могут устоять против
их смеси, посему такие коктейли до сих пор весьма популярны.
Потом наступило время нервнопаралитических ядов.
Никотиноиды – следующее их поколение. Сконструированы на основе никотина и
похожих молекул. Намного безопаснее предыдущих. На слуху – моспилан, банкол, регент.
Контактно-кишечные, но действуют на нервную систему. Например, от банкола у
колорадского жука отнимаются челюсти, и он просто дохнет от голода. Гуманно, не
правда ли?..
Системные инсектициды – недавнее изобретение. Сейчас очень уважаемы
нео-никотиноиды: актара, конфидор, калипсо. Честно говоря, есть за что. Бьют уже не
всех, а избирательно, в основном жуков и сосущих. Проникают в растение как через
листья, так и через корни, и свободно двигаются по сосудам. Защищают до шести недель,
для растений безвредны. Если вносить с поливом, всем сосущим и грызущим – хана, а
пчёлы и хищники спокойно процветают. Полил рассаду капусты – дохнут крестоцветные
блошки и капустная муха.
Такие системники - спасение для тепличных культур и овощей, съедаемых тлёй и
белокрылкой. Особенно для огурцов. Естественно, если вносить с поливом во время
плодоношения, львиную долю яда всасывают плоды. В это время есть один способ
применять системники: выбрать урожай, включая и небольшие зеленцы, и тут же мелко
опрыскать растения, стараясь не попадать на почву.
Уже совсем вплотную к системным инсектицидам подошли синтетические гормоны
насекомых – феромоны и регуляторы роста. Но ввиду их особой экологической
безопасности, избирательности и неотделимости от мониторинга, позвольте считать их
биологическими средствами и описать в соответствующей главе.
Итак, химия совершенствуется! В ближайшие годы появятся ещё более безопасные и
совершенно избирательные яды. Гибнуть от них будут только определённые насекомые
или конкретные грибки. Прорыв и спасение для земледелия? Ненадолго. Любая
синтетическая молекула вскоре становится безвредной для противников. Число их растёт,
и арсенал специфических ядов растёт вслед за ними. А чем больше ядов, тем шире и
универсальнее устойчивость. В этой гонке нет финиша.
А напоследок – список не разрешённых пестицидов, указанных в постановлении главного
санитарного врача РФ в мае 2003 г.
Запрещены к использованию на территории России: ГХЦГ технический и нитрофен.
Не зарегистрированы на территории РФ: форте, вертокс, стрела, поликарбацин, полихом,
кельтан, зета, тиазон, ДД, гетерофос, брестанид, рипост, каратан, антио, пиринукарт,
хлорофос, рубитон, ровикурт, вапам, бенлат.
Не разрешены к применению в личных подсобных хозяйствах: демитан, фосбецид,
базудин, фундазол, БИ-58, граунд, пиримор, ровраль, пегас, байлетон, сапроль, топсин М,
текто, зенкор, маврик, акробат МЦ, дттан М45, вертимек, нурелл Д, импакт, сандофан М,
татту, фюзилад-супер, агритокс, эупарен М, золон, рубиган, тилт, диазинон.
Я человек законопослушный. Кроме того, знаю: в частном секторе запрещают самые
токсичные яды. Но главное: если увидите их в розничной продаже, можете не
сомневаться: дурят нашего брата.
КАКУЮ ЖЕ ХИМИЮ ВСЁ-ТАКИ ПРИМЕНЯТЬ?
О пестицидах я знаю главное: я о них ничего не знаю!
Дожился. Сейчас долго буду объяснять, почему не могу ответить на этот вопрос.
Представьте: вас уговорили купить… ну, карманный навигатор. Вы понятия не имеете,
что это и как им пользоваться. Что вы можете о нём спросить?.. Абсолютно ничего. Но вы
подходите к продавцу и деловито, без всякой задней мысли произносите: «А какой самый
лучший?..» И продавец видит: чайник. Его дальнейшая работа – говорить всё, что
взбредёт, лишь бы не молчать. Ну как он может ответить, что для вас лучше, если вы сами
этого не знаете?!
Я так недавно велосипедами интересовался…
Именно так мы покупаем химикаты.
Буду честен: знаю о конкретных пестицидах крайне мало, но угрызений совести по этому
поводу не испытываю. Знаете, это как с телевизором: не разбираюсь в каналах, не знаю
популярных ведущих и модных передач… Нет у меня телевизора, и чувствую я себя
несравненно лучше, чем если бы он был!
Но, боюсь, именно этого вы от меня и ждёте: какой же препарат – самый лучший?
Давайте посмотрим, сколько шансов у автора книги честно ответить на сей
сакраментальный вопрос.
1. Лучший для чего? Для вашей конкретной ситуации, или для продавца препаратов?
Живя на Кубани, я могу назвать наших главных вредителей. О том, насколько к чему они
устойчивы, я уже ничего не знаю: в каждом районе заморочки свои. Будут ли они вредить
в этом году? Об этом знают только специалисты СтаЗР, и то, весьма приблизительно.
Какие у вас проблемы? Против кого вы дружите? Сие мне неведомо. Зато я точно знаю:
если пестицид не попал точно в десятку, он попал в вас. Конечно, есть препараты,
убивающие почти всё, они на слуху, и многие их рекомендуют. Но я уже знаю цену таким
советам.
2. Вам нужно, чтобы оно дохло, или чтобы ваша экосистема стала устойчивой? Если
первое – простите, это не ко мне. Берите любой новый препарат и шуруйте: сдохнет
обязательно. И не только вредитель.
3. Вы согласны закрыть глаза на то, что ест ваш покупатель, или выращиваете
гарантированно чистую продукцию? Если первое, см п. 2.
5. Слово «препарат» означает для нас буквально: «просто развести и опрыскать, ни о чём
больше не одумляясь». Глубочайшее заблуждение! Не зная нюансов, работаешь посоветски: одна десятая толку, девять десятых вреда.
У всех препаратов свои пристрастия. Например, к температуре и погоде. Раундап, как и
все прочие гербициды из группы глифосата, практически не работает, если похолодало
ниже 15 ºС. Фунгицид хорус, наоборот, лучше всего работает при 5-10 ºС. Агровертин
максимально эффективен в жару, а микробные препараты – наоборот. Пиретроиды –
арриво, каратэ, фьюри – быстро разрушаются от жары и солнца, а системники и
фосорганика от погоды мало зависят. Зато арриво и каратэ могут проникать через органы
дыхания насекомых, и применяются в хранилищах.
Многие современные яды весьма избирательны. Они эффективны только против тех
объектов, которые указаны в аннотации. Бесполезно давать хорус против милдью и
плодовых гнилей, а тильдор не влияет на паршу и монилиоз. Неоникотиноиды не
причиняют вреда бабочкам и гусеницам, системники почти не вредят грызущим
насекомым, а яды контактно-кишечного действия, коих большинство, никак не действуют
на сосущих.
Есть и нюансы биологии. Децис создан для картошки: вниз не идёт, зато накаплвается в
листьях и плодах, где как раз весьма устойчив. А мы его – по баклажанам и фруктам!
Системные инсектициды проникают в плоды и листья, а мы их – по зреющим огурцам и
салатам! Неоникотиноиды - конфидор, актара, калипсо – могут проникать через корни, а
моспилан, банкол и пиретроиды – нет. Скор, топаз и стробилурины могут двигаться в
новые отрастающие побеги, а хорус и топсин – не могут. Некоторые системные
фунгициды, например тильдор, образуют защитные плёнки, проникая под кожицу.
Экология тоже различна. Агровертин, фитоверм и тильдор разлагаются за 1-3 дня, а
фосорганика – БИ-58Н, актеллик, базудин, аббат, карбофос, хлорофоска – устойчивы
больше месяца. Многие препараты угнетают растения. Большинство протравителей зерна
угнетают проростки и задерживают развитие корневой системы. Раундап и прочие
гербициды глифосатного ряда спускаются в корни и убивают всё растение, но почве не
вредят. Большинство почвенных гербицидов ухудшают почву настолько, что для их
нейтрализации изобретают антидоты. Фосорганика и пиретроиды бьют всех насекомых
без разбора, включая пчёл. Системники – только вредителей, сунувших зуб или хобот в
растение. Почувствуйте разницу.
Вода, и та может вполовину снизить эффект. Некоторые препараты связываются жёсткой
водой, другие – сероводородом. Одни плохо работают при подкислении раствора, другие
– при подщелачивании. Сейчас даже специальные буферизаторы делают, чтобы
кислотность раствора выравнивать. В общем, хочешь надёжного эффекта – покупай для
опрыскивателя очищенную воду! Купила баба порося…
Это я всё к тому, что своё оружие надо знать. Иначе – только долгоносиков смешить!
6. Уже ясно: эффективных химических препаратов нет. Есть «покачтоэффективные», то
есть сравнительно новые для вашей фауны и микрофлоры.
9. Этот список, видимо, нельзя закончить, а можно только прекратить.
В целом пестицидизация – способ уничтожения планеты, посему самое главное в ней –
тотальное отсутствие правды. Ни инструкции, ни даже учебники не сообщают о ядах
ничего по-настоящему важного. Справочник сообщает о каждом препарате, кажется, всё:
химический класс и формулу, все результаты испытаний на токсичность – на мышах,
кроликах и собаках, биохимический механизм действия, нормы, меры безопасности и
даже способы обезвреживания. Не указывается лишь то, что нужно для осознанного и
разумного применения. Часто даже не ясно, контактный препарат или системный!
Что в пузырьке на самом деле? Как оно работает? Сработает ли на нашем участке? Как
развести, чтобы сработало? Как правильно набрызгать? А главное, чем? В какой срок, в
какую фазу вредителя сработает эффективно? Как эту фазу определить? Какие условия
снижают эффект, какие повышают? Как долго продлится эффект? Какое у него
последействие? Насколько он подавляет растения? Разрешён ли он, в конце концов, для
частников? Где его купить и как отличить подделку? Какие есть альтернативы и чем они
отличаются?
Именно так должна выглядеть аннотация к препарату. Уже ясно: на все эти вопросы есть
реальные ответы. Но никто не торопится их нам сообщить. Метод пробного тыка и
внешнее впечатление – вот всё, что у нас есть. Фактически, пестициды – чёрный ящик. А
внутри – кот в мешке.
Ну, и какой же яд вам посоветовать?..
Вот мой честный совет, братцы: если есть возможность, изо всех сил старайтесь
обходиться только биологическими средствами. Такая возможность пока ещё есть! И
если фермер часто вынужден работать жёстко, то дачник всегда может обойтись только
биопрепаратами. А может вообще ничего не защищать. Создать устойчивый биоценоз – и
жить спокойно, не обращая внимания на честную долю потерь.
Я делаю именно так. Мой главный щит – органика и мульча в грядках, а вокруг них –
многолетний дёрн, заросли кустарников и одичавшие лесополосы. Обычная баковая смесь
– микроудобрения, микробные препараты и активные коктейли вроде гумистара или
мегафола (о них – далее). Против насекомых – только агравертин или фитоверм, против
болезней – фитоспорин-М, триходермин и стимуляторы. На частичные потери урожая не
обращаю внимания: они не так уж велики. Единственная химия, которую я до сих пор
иногда применяю – раундап. Так проще всего ликвидировать хмель, ежевику, вьюнок и
прочие ну очень корневищные многолетники, не раскурочивая почву и дёрн. Работаю
точечно, по кустикам, стараясь не попасть даже на траву. Всё остальное доверяю своему
биоценозу. И он вполне оправдывает доверие.
Ну что, напугал? Нет?!
Братцы! Давайте же, наконец, начнём научно бояться пестицидов. Бояться их понастоящему, глобально, как землетрясения или чумы. Бояться грамотно и осознанно, зная,
что делать и делая то, что надо. Уверяю вас: это самое умное, что с ними нужно делать!
****
МЫ И НАШИ ПРОТИВНИКИ
СБОРНИК ЭТЮДОВ (весело, легко)
Биосфера – реальный «коммунизм». У каждого вида – абсолютное право и свобода жить,
плодиться и питаться тем, что найдено и честно добыто. Наш идеал рая, воспетый в
сказках – «военная монополия». Поэтические восторги и грёзы о райских садах
осуществимы при одном условии: вся окружающая природа начисто стерилизована.
Несметные плоды и благоуханные цветы не имеет право тронуть никто, кроме нас!
Давайте попробуем глянуть на наших противников, игнорируя сей маниакальный
синдром. Что такое сорняки, вредители и болезни? Прежде всего – статус. Только
вступив на свою землю, мы тут же присваиваем его, кому вздумается. Это плюс: статус
можно и отменить.
С другой стороны, их отбор обеспечивала исключительно защита растений. Все
противники – результат активного окультуривания, прямой продукт беззаветного труда
земледельца. Фактически, культурные сорта и породы!
ОТКУДА ОНИ ВЗЯЛИСЬ?
Выучив школьный учебник, мы знаем: отбор бывает естественный и искусственный.
Естественный – в природе, искусственный – у нас, по нашей доброй воле и потребностям.
Прелестно! Только вот сорняки и вредители, они из какого отбора? Никто их по заказу не
отбирал. Значит, отбор естественный? Но в природе таких нет, это наша работа. Значит,
искусственный?..
Всё намного проще. Отбор – он и есть отбор. Популяцию ставят в новые условия –
популяция адаптируется, меняется и выживает. Или вымирает. Суть отбора - способность
изменяться и выживать в новых условиях. Важен результат: более успешное потомство. А
кто отбирает - мы, или климат с хищниками – совершенно неважно. В природе все
отбирают всех. Муравьи отбирают тлю на сахаристость, цветки – эффективных
опылителей, корни – нужных микробов. Мы в этом плане ничего нового собой не
представляем. Вся наша цивилизация с её запросами, селекцией, наукой и техникой – не
более, чем очередные условия среды.
Можно сказать так: искусственный отбор – миф нашей науки. Но мы в него верим.
И вот мы одной рукой умилённо отбираем плоды на сладкость, крупность и красивость, а
другой рукой злобно отбираем противников на устойчивость к нашей агротехнике. Первое
как-то осознаём, а второе – ни фига. Разумеется, злобность более эффективна, чем
умиление. Насколько вьюнок сейчас жизнеспособнее свёклы? На величину труда и
средств, которые мы тратим для спасения свёклы от вьюнка.
Когда выводят сорта с особой устойчивостью, применяют именно этот приём - «жёсткий
отбор». Например, так был получен алтайский виноград с исключительной
морозостойкостью. Получив массу гибридных семян, Р.Ф. Шаров просто кинул сеянцы на
выживание: вообще не укрывал, никак не ухаживал, и даже почву выбрал самую плохую.
Из тысяч остались единицы – они и дали новые сорта.
Мотыги, культиваторы и прочие машины, пояса и ловушки, опрыскиватели и научная
индустрия пестицидов, феромоны и трансгены – что это? Это, братцы, результативнейшая
селекция. Это беспрецедентно, фантастически жёсткий отбор – методичный,
разноплановый и комплексный. Такой отбор нашим селекционерам и не снился! Генетика
плачет, гибридизация в ауте! Сто лет все агрономы мира ведут блистательную селекцию
своих противников – и не въезжают в то, что делают.
Во, как мания величия оглупляет. Стоило вообразить, что человек способен вести свой,
«искусственный» отбор – и сразу шиза накрыла!
КТО ОНИ НА САМОМ ДЕЛЕ
Начнём, пожалуй, с сорняков.
СОРНЯКИ – всё, что растёт не там, где нам нравится. В особых клинических случаях –
всё, кроме ровных рядков овощей на грядках: посаженные дочкой цветы, посеянный зятем
газон, кусочек лугового дёрна, тополя лесополосы или яблони соседа. Принципиально
отсутствуют на чужих территориях: здесь нам по барабану, что где растёт.
В недавнем прошлом – до нашего появления – обычные растения. Ныне сверхвыносливые, суперустойчивые культурные формы с немыслимым потенциалом
выживания.
Сообщество сорняков экологически парадоксально: его основа – однолетники. Это
целиком наша работа.
Мы так зациклились на своей культурной среде, что совсем забыли: в природных
сообществах однолетники не растут. Все естественные биоценозы – содружества
многолетних растений. Летники слишком слабы, чтобы конкурировать с ними. Никакой
летник не способен расти в лесу или в степи. Брошенная пашня за несколько лет
превращается в залежь - луговое сообщество многолетников. Но стоит тронуть дёрн
лопатой – и вот они, сорняки, тут как тут! Откуда они? Из почвы.
Летники – первопроходцы катаклизмов, команда быстрого захвата внезапных пустошей.
Их дом – только там, где почему-то нет иной растительности. Их главная жизненная
форма – семена. Консервированные микрорастения. Они лежат в земле десятки, сотни лет,
и ждут своего часа: селя, лавины, извержения вулкана, наводнения, землетрясения, смыва,
сдува, обвала, пожара, опустынивания. Вот тут они – первые. Пожили несколько лет,
приготовили для многолетников слой органики – и опять ушли под землю. И вот так,
цепляясь за случайные кусочки земли, обсеменяясь раз в полсотни лет, они уверенно
выживали в биосфере!
И они дождались своего звёздного часа: появился один сплошной катаклизм – человек.
Четверть суши оголяется постоянно, причём земля ежегодно перемешивается, как по
заказу! Какая идеальная ниша!
Многолетники, попавшие на поля, не стали делать упор на тьму семян, а уверенно
разобрались с плугами и культиваторами: ушли вглубь, увеличили число новых побегов и
почек на корневищах, резко ускорили их укоренение. Появились такие шедевры, как
корневища хвоща и осота на глубине в метр, или «железные» побеги пырея, каждый
кусочек коих может дать новый куст.
Нынешние сорняки процветают на любых почвах, растут вдвое быстрее культуры и могут
обсемениться за месяц. Не боятся ни холода, ни засухи, ни тяпок, ни плугов. Дают тысячи
семян, которые постепенно прорастают многие десятки лет. Игнорируют многократный
подкос и многие гербициды. Маскируются под культуру и проникают в зернохранилища;
не теряют всхожести в кишечниках и навозных кучах. Процветают везде, где хоть как-то
нарушается естественный почвенный покров. Поистине, шедевры бессознательной
селекции!
Столь же бессознательна и наша борьба с ними. Говоря военным языком, мы
предательски обеспечиваем подпольную работу и воспроизводство сил противника на
своей территории.
Главная халява сорняков – пахота с оборотом пласта, то бишь вскопка.
Прикинем. Один куст щирицы, выросший на одном квадратном метре, плотно покрывает
потомством полсотки земли, дав минимум 50000 семян сроком прорастания в 20-30 лет.
Отдельные семена разносятся насекомыми на несколько соток, а птицами – на километры.
Оставив в живых всего три куста, вы получаете 150000 семян на двух сотках. Посчитайте,
что получается на наших реальных полях и огородах, где сорняки обсеменяются почти
каждый год, и часто дружной толпой.
Загоняя на поле плуг или хватая лопату, мы уверены: вот заделаем эту нечисть поглубже –
пусть попробует, прорастёт! И как-то упускаем из виду: заделав сегодняшнее, мы
аккуратно подняли прошлогоднее. Для сорняков пахота – не заделка, а выход на свет!
Если бы вспашка работала против сорняков, поля были бы чистыми. Но они зарастают
сплошь, даже несмотря на гербициды. Это естественно: оборот пласта – ниша сорняков.
Другого способа сделать их экологически неистребимыми просто не существует.
Выход – резко уменьшить число семян сорняков, способных прорасти. В пяти верхних
сантиметрах почвы их уже впятеро меньше, чем во всём пахотном горизонте. Кроме того,
именно здесь они постоянно провоцируются к прорастанию и легко уничтожаются. Опыт
современных беспахотников доказал: отказавшись от оборота пласта и используя
обычные очистительные меры, численность сорняков удаётся постоянно уменьшать.
Всего за 4-5 лет они сходят к минимуму и перестают быть проблемой.
ВРЕДИТЕЛИ
Подобно сорнякам, вредитель для нас – всяк, кто поднял на наши растения лапу, зуб,
челюсть или яйцеклад, а часто клюв или копыто. Это может быть клещ или насекомое,
мышь, курица, соседская корова, сын соседа или он сам. Например, самые злостные
вредители нашего огорода – куры да индюки соседей. Ох, перестрелял бы гадов! То есть,
кур, конечно. Но жалко. Пришлось расшибиться и поставить забор.
Аналогично: всех, кто ест не наше, мы вредителями как-то не воспринимаем. И даже
вовсе наоборот. Сожрал жук всю картошку у соседа – так ему и надо, нечего на новых
машинах разъезжать! Вывели особо зловредного долгоносика для китайского риса – какой
же это вредитель?.. Это оружие, над ним целый институт трудился! Вот так и живём.
Думаю, все самые свирепые вредители созданы людьми – для безопасности от соседей.
Разбираться приходится, конечно, все вместе.
Но, как бы там ни было, а условия для вредителей создаём исключительно мы сами.
Главная халява вредителей – наша монокультура. Главное счастье – почти полная
безопасность: мы вытравили хищников. Иначе: штрейкбрехеры организовали
материальное снабжение передовых сил противника, одновременно уничтожая войска
союзников химическим оружием.
Любое естественное сообщество – это сотни видов растений, рассеянных и перемешанных
так, что только на поиск и заселение корма насекомое тратит около половины своих сил.
Прибавьте сюда «дикую вонь» и пугающие запахи других растений, тьму врагов и
полчища паразитов всех мастей, снующих буквально повсюду, как охотничьи псы.
Удалось поесть – удача. Успел спариться – счастливчик. Яйца отложил – ну ваще, герой!
Это и есть саморегуляция экосистемы.
И вот какой-нибудь степной клоп вдруг попадает на поле. Представляете? Бах – и кругом
сплошная жратва, куча самок и почти ноль врагов. Да он просто офонарел от счастья!
Правда, потом пришлось вырабатывать устойчивость к химии и плугам, но это уже проза.
А вот видеть сто лет подряд один сплошной любимый корм – тут офонареешь! Вот так, в
блаженной прострации, вредители у нас и живут. Попав в природные условия, они, как и
сорняки, мгновенно «вянут, жухнут и сваливают в сугроб»: отвыкли от нормального
окружения. К нам устойчивы, а к хищникам – наоборот!
Значит, основа сохранения урожая – отказ от монокультуры и убийства хищных
насекомых. На плантации - совмещённые посадки, уплотнённые посевы, мозаика сортов
и смеси сортов, кулисы и полосы, приманочные посевы. Вокруг – лесополосы, кормовые
посевы и прочие оазисы полезной фауны. И в основе защиты – средства, безопасные для
остальной фауны.
Дорого? Окститесь, братцы. За бесполезные попытки спасти монокультурный урожай мы
платим во много раз больше. Дело только наших в привычках.
БОЛЕЗНИ
Болезни для нас – всё, от чего наши растения вянут и болеют.
На самом деле, чаще всего они вянут и болеют от нашей «разумной» агротехники. Так что
человек – не только главный вредитель, но и главная болезнь тоже! Что же касается самих
микробов, вызывающих болезни, то это почти целиком грибки. Что и подтверждает их
преимущества перед иными микробами. На них и сосредоточимся.
Болезни бывают разные: одни грибки едят живые ткани растений, другие – только
умерщвлённые. Отсюда и разница в подходах.
Живыми тканями питаются чистые паразиты: ржавчины и головни, мучнистые росы и
оидиумы, ложная мучнистая роса (пероноспора) и милдью, фитофтора, курчавость и
плодовые гнили. Переварить живое нелегко, поэтому «живоеды» специализируются на
конкретных видах и родах растений. Составляя всего 5% видов, они дают 80% вреда.
Халява паразитных грибков – ненормальные растения монокультуры. Прежде всего
– жирные, откормленные азотом и отпоенные водой. Ткани рыхлые, водянистые, стенки
клеток тонкие, в клеточном соке полно азота – ну просто курорт! Таковы наши
традиционные, «ухоженные и урожайные» овощи. Говоря: «чем лучше растению, тем
лучше паразиту», биологи имеют в виду именно ожирение. Но не менее охотно поедаются
и чахлые, слабые растения, агрономически страдающие от загущения, уплотнения почвы,
отравления и засоления, от водяных и воздушных дефицитов, коими пахотная почва так
богата.
Говоря языком замполита, налицо моральное и физическое разложение собственной
армии путём планомерных диверсий.
Болезнетворные грибки-мертвоеды – более широкие универсалы. Съесть живое
растение они не могут, зато могут его сперва отравить. Отмершими тканями и питаются.
Таковы многие пятнистости листьев, аскохитозы, антракнозы и септориозы. В
монокультуре они, естественно, не особо разбирают, на кого нападать. В природе же
заселяют в основном слабые или повреждённые растения. А многие и совсем не вредят.
Большинство корневых гнилей, возбудители фузариозов, альтернариозов и многих
пятнистостей в естественной почве мирно перерабатывают растительные остатки, от
голода не страдают и растений не трогают. А многие даже сотрудничают с корнями,
образуя микоризу.
Большинство мертвоедов вредит по нужде. Их нужда – острый дефицит своего
обычного корма: растительных остатков. На традиционных полях их днём с огнём не
найдёшь. Есть нечего, влаги мало, вот грибки и вынуждены убивать живые растения! Со
слов того же замполита: террор, мародёрство и провокации местного населения на
открытые военные конфликты.
Естественно, передовой отряд для многих грибков – грызущие и колющие насекомые. На
их челюстях и хоботках грибочки с особым комфортом въезжают в листья и плоды. Чем
больше вредителей, тем больше и болезней. Не будь плодожорок, мы, возможно, и не
видели бы, как преет на дереве спелая черешня, гниют вишни и сливы!
И, разумеется, у болезней есть свои хищники, свои паразиты и антагонисты. На корнях, на
листьях и даже в сосудах растений обитает тьма микробов-защитников. Они плюются
фитонцидами и антибиотиками, отнимают у грибков разные вещества, ловят их в сети,
заражают их токсинами или просто жрут. В природе быть болезнью так же трудно, как и
быть вредителем! Мы же вытравили дружественных микробов так же, как и полезных
насекомых.
Что же умнее: провоцировать болезни и помогать им, чтобы потом бороться – или
предельно уменьшать саму необходимость нападения?
Противогрибковая стратегия проста: максимум растительных остатков, минимум
жёстких фунгицидов и проверенный оптимум питания. Разумный минимум азота при
разумном достатке калия, фосфора и микроэлементов уменьшает заболеваемость в разы.
Практика беспахотников такова: если возвращать в почву все остатки растений, то дозу
удобрений через три-четыре года можно уменьшить вдвое, и болезни перестают
беспокоить всерьёз. Урожай при этом стабильно держится возле верхней планки –
примерно вдвое выше среднего по области. Подробности впереди.
Говоря по-военному, общий портрет нашей оборонной стратегии – неуёмное мародёрство
и корыстное сотрудничество с противником. Ну и рожа, скажу я вам!
Братцы, видит Бог: я не такой уж отпетый популист. Но пока мы не прекратим
размножать, беречь, кормить и провоцировать противников, наша борьба с ними –
комедия абсурда. Мы явно, на полном серьёзе не въезжаем в то, что делаем на земле!
Выход тут один: прекратить делать всё это. И начать делать совсем другое. Трудно,
противно, унизительно. Но уже не отвертимся – приплыли!
СОРНЯКИ
СТО ЛЕТ НАЗАД
Перечисляя до сотни видов сорняков, книги того времени уверенно учат полоть –
тщательно, часто и со знанием предмета. Летники следует уничтожать ещё осенью или
рано весною, сорняки с мощными корнями следует «выкапывать целиком, тщательно
выбирая все корни», а против многолетников, и особенно корневищных, настоятельно
необходимо глубже пахать и копать, дабы «совершенно обновить поле».
Но «врага» изучали всерьёз. И кроме биологии сорняков, глубоко копали в их экологию.
Приведу актуальное для нас наблюдение – о зарастании брошенного поля. Оказывается,
оно определяется применявшимися орудиями, последней культурой и погодой в
последнем «культурном» году. Там, где применялись плуги, залежь зарастает в основном
злаками и корневищными сорняками, и вскоре напоминает сухой луг. Если же почва
обрабатывалась сохой или ралом (безотвально), залежь покрывается «бурьянами»: осотом
и бодяком, чертополохом, коровяком, полынью, ромашкой, шалфеем, синеголовником,
чиной.
После овса всегда всходят луговые злаки: мятлик, тимофеевка и типчак, а так же вьюнок и
бодяк. После ржи залежь напоминает скорее пар: полынь, пырей, лапчатка, молочай,
змееголовник, тысячелистник.
Сырая осень и сухая весна – быстрее разрастается пырей; сухая осень и мокрая весна –
впереди бурьяны. Вообще, злаки буйствуют в сырой год, а бурьяны процветают в сухой.
Сто лет назад агрономы ещё всерьёз задумывались над «полным искоренением» тех или
иных сорняков. Приводятся многочисленные стратегические способы борьбы, как то:
«Для уничтожения пырея и других сорняков Гунтеман рекомендует посев бобовых трав.
Осенью поле лущат и хорошо удоброяют; весною боронуют, затем лущат, вспахивают и
засевают смесью торицы и сараделлы. Торица развивается раньше, даёт укос и служит
покровом для сараделлы; сараделла даёт ещё два-три укоса. Весь следующий год и
начисто очищает поле от пырея».
Фермеры Европы уже тогда бдели за сорняками организованно и дружно. В Германии и
Австрии на их средства работали местные инспекции. Каждый месяц инспектор
осматривал поля своего района, анализировал ситуацию и рассылал распоряжения,
предписывая каждому исправить замеченные беспорядки. За нарушения – приличный
штраф. А кто по объективным причинам не справился – из этих же денег и помогали.
Тогда же появились и первые гербициды: д-р Штендер применял против однолетних
сорняков 15% раствор железного купороса, а проф. Гейнрих – 15% растворы аммиачной
селитры и сульфата аммония, а так же 40% раствор хлористого калия. Брызгали рано, по
цветущей сурепке, и злаки почти не страдали: с их листьев капли скатывались. Позже,
естественно, придумали смешивать соли с купоросом – действовало ещё лучше.
Огромное преимущество – использование ручного труда. В ходу были специальные
клещи для выдёргивания бодяков; зубчатый заступ и зубчатая мотыга (рис …….) для
выдёргивания щавелей, лопухов, борщевиков и девясилов; двузубый и пятизубый
мотыжные крюки (рис ……) для выдёргивания подорожника, чины, яснотки и иже с ними.
Никто никуда не спешил. «С помощью зубчатого заступа один мальчик за час может
уничтожить до сотни конских щавелей…» Пожалуй, у меня на всём огороде сотни не
наберётся!
И всё же из тех времён непривычно веет мирной романтикой. «Если провести осеннюю
вспашку, а весною пустить поле под пропашные культуры, пырей можно уничтожить
совершенно». «Оставив поле на два года под свёклу и бобы, можно совершенно очистить
поле от овсюга». Или: «посевы гречихи уверенно глушат сорную растительность». И даже
такое: «скашивать сорняки до их обсеменения – верное средство за два-три года
покончить с ними».
Да уж, были времена! Многие поля ещё толком не засорены, тьма земель вообще не
распахана! Да и сорняки были как-то посубтильнее. Теперь распахано всё. А всё, что
распахано, засорено под завязку. Как жить при таком раскладе?
ПРАВИЛЬНАЯ ЦЕЛЬ
Зри в семя!
Козьма Прутков - Ник Курдюмов
К началу двадцатого века сорняки в основном приняли современный вид. Устоялась и
наша стратегия: полоть. То есть уничтожать сами растения – но не их причину.
Прошёл век, а мы по-прежнему развиваем только способы прополки: культивационную
технику и гербициды.
Техника и в самом деле шагнула далеко вперёд. Во всяком случае, в Европе и Америке.
Сеялки стали заодно и культивировать. Культиваторы и дискаторы перестали забиваться
комьями и остатками растений, стали тонко регулироваться, идеально подрезать и
выглаживать ложе, самозатачиваться и носиться по полю со скоростью до 20 км/час.
Бороны стали тонко специфичными: вычёсывают всё, кроме всходов определённой
культуры. Компьютеры только что на боронах ещё не стоят. И что же, исчезают ли
сорняки?
Отнюдь. Всходят, как обычно, каждую неделю. И правильно делают. В любом навозе миллионы семян. Сняв урожай, арендатор уходит, и поля дружно обсеменяются. Недавние
«залежи перестройки», сплошь покрытые миллиардами свежих семян, вновь заботливо
вспаханы – сорняки снова в деле! Умная техника, конечно, радует. Но глупый земледелец
по-прежнему должен гонять её многократно, а топливо уже кусается, как собака. А
машины кусаются ещё сильнее!
Современные гербициды тоже великолепны. Есть узкоспециальные: злаковые или только
для двудольных, для всех или только для мелких проростков, и даже для отдельных
культур. Прорыв? Для традиционного земледелия – пожалуй. Но не надолго. Гербициды –
пардон за каламбур – палка о ещё более двух концах.
Почвенные – очень убийственны, и многие из них угнетают почву, а часто и культуру
будущего года. Против них даже есть антидоты. Но согласитесь: платить за то, что поднял
сорные семена, потом за гербицид, потом за то, чтобы грохнуть им культуру, а потом за
то, что пытаешься её откачать – это уже ни в какие ворота!
Листовые гербициды в этом смысле намного безопаснее. Сегодняшний шедевр – раундап:
листового действия, бьёт всё, и юное и взрослое, и почву практически не загрязняет. Одна
беда: по культуре не применишь. Решили и эту проблему! Трансгенные
раундапоустойчивые сорта штампуются уже десятками. Раундап становится основным
гербицидом. Но именно поэтому век его уже не долог. Гены устойчивости разлетятся с
пыльцой, расползутся с насекомыми и микробами, и быстро помогут остальным сорнякам
стать такими же. Да они и сами уже справляются – устойчивые популяции уже есть.
Заметьте, сколько знаний, науки, техники, денег – и на что? На то, чтобы убить всего
лишь явленную часть сорняков – уже взошедшие растения. Или хуже того – только
вершки срубить.
Братцы! Сорняки давным-давно – экологическое явление. Наши современные поля –
истинные, долговременные растительные сообщества. Популяция сорняков – гигантский
сверхорганизм из триллионов семян, обосновавшийся в почве на десятки лет. Спокойно
лёжа в пахотном слое, он изучает нас, не рискуя абсолютно ничем. Что такое «собственно
сорняки», вышедшие весной на поверхность? Максимум сотая часть живой силы –
разведчики. Истинные «коммандос», скажу я вам! Эти знают своё дело! Ничуть не
напрягаясь, они эффектно втирают нам очки, пудрят мозги, сеют панику, зверят и
скотинят нас тяжким трудом, а заодно собирают разведданные о наших новых потугах и
успешно обсеменяются – отсылают информацию в Центр. А мы, как коровы, тупо видим
зелень и покупаемся: вот они, ату их! Разумеется, сколь бы усердно и наукоёмко мы ни
брили эту щетину, сорнякомонстр от этого только молодеет и набирается ума.
В концепции современной агрономии сорняк – некая бесконечная данность, с постоянным
прорастанием которой ничего невозможно поделать. Мы даже не допускаем, что сорняки
могут перестать прорастать. Представьте, наука об этом даже не задумывается.
Уважаемые коллеги, в нашем случае курица начинается всё же с яйца. Смотреть в корень
уже не достаточно – зри в семя! Вот правильная постановка научной задачи: прекратить
само прорастание сорняков. Прервать их размножение, ликвидировав их
экологическую нишу в агроценозах.
Продуктивным будет только такой метод защиты, который навсегда исключит
прорастание семян, запасённых в почве. Нетрудно представить: для этого нужно
навсегда прекратить заделку новых семян. Ёжику понятно: сорняки не уйдут, пока мы
не перестанем их сеять!
НЕМНОГО КОНКРЕТИКИ
Конкретика проста: урожай с сорняками несовместим. Многие из них, как ценные члены
растительного сообщества, уместны на обочинах и залежных участках, но не на грядках.
Здесь все пустые ниши должны занимать, насколько это возможно, культурные растения.
И мешать им не должен никто. Главное, чтобы способы защиты были разумными. Я имею
в виду обычную разумность: мы а) не убиваемся сами, б) не убиваем почву и биоценоз,
и в) не размножаем то, с чем боремся.
Вот наш сегодняшний арсенал.
1. НОРМАЛИЗАЦИЯ ЭКОНИШИ
Базис любой защиты – нормально занятая экониша.
Мы свою до сих пор не заняли. Пахотный агроценоз суть огромная экониша, создаваемая
в пользу сорняков! Прополка при таком раскладе – занятие забавное. И чем она усерднее
и хитроумнее, тем смешнее.
Я вижу три способа завладеть эконишей собственного поля.
1) ЗАХОРОНЕНИЕ СОРНЯКОВ.
Нормальная экониша для сорняков это: а) поверхностный слой органической мульчи, и
б) навечно захороненный под ним запас семян.
Как и любая живность, растения дают в тысячи раз больше семян, чем нужно для
выживания популяции. Несмотря на хитрые способы распространения, быстрое
прорастание и даже ввинчивание в почву, выживают единицы. Почему? Просто потому,
что никто не вкапывает их про запас.
Поверхностная органическая мульча – единственное место, где семена уязвимы! Именно
тут биоценоз регулирует численность растений. Именно здесь, где максимум тепла и
влаги, прорастают все семена, способные прорасти. Именно здесь их, вместе с
проростками, в массе поедают грибы и насекомые. Именно поэтому на лугу, в лесу
сорняки – не жильцы. И на поверхности поля им тоже не светит ничего: та же живность,
культура глушит, да и полоть мы, как-никак, умеем. Через пять лет – всё чисто. То есть
остался минимум, заносимый ветром и птицами – ниже не прыгнешь.
А «сорнякомонстр», если его больше не трогать, так и будет лежать в почве, пока не
умрёт. И пусть себе лежит: кому он там мешает?.. Можно до конца жизни без сорняков
работать. Одного надо бояться: обязательно найдётся штрейкбрехер. Этот умник пошлёт
нас подальше и попрёт с плугом, «землю взрыхлить». Или даже просто заглубит дискатор
на 7-8-10 см. Всё, вся работа насмарку! Разбуженный сорняк встанет стеной. А этот
эксгуматор скривится и скажет: «Ну, что я говорил? Засорил ты поле своими фокусами!»
Думаете, теории развожу?.. Поезжайте в Киселево, в агрофирму «Топаз» – всё сами
увидите. Ребята справились с сорняками за четыре года. Чизель, или щелерез – разрушить
плужную подошву. Мульчировщик-измельчитель – чтобы всю органику на поле
оставлять. Дискаторы и культиваторы. И сеялка-комби. Других орудий нет. Обработка
почвы – строго на 5 см. У них это почти религия: даже на 6 см не моги! Потому что цену
этого сантиметра лично прочувствовали. Подробности – в главе о почве.
Чтобы восстановить почву, топазовцы вносят гербицид ленточно – форсунки навесили на
сеялки. Обрабатывается только лента в 30 см. При обилии органики почва не страдает.
Трофи бьёт все мелкие всходы, не трогая лишь осоты и дурнишник. При 40%-м расходе
это обеспечивает кукурузе хороший старт. Между полосами – одна культивация. Всё
остальное кукуруза глушит сама.
Самым густым ковром сорняков покрываются новые поля, взятые после пахоты. Взяв
летом такое поле, ребята сразу доводят до ума поверхностный слой: дважды провоцируют
всходы и дискуют их. Потом, по зелёному ковру, дают раундап – давят многолетники.
Весной уже так чисто, что урожай окупает затраты. Через год достаточно пустить
дискатор после урожая, дождаться всходов и раундапнуть. Через три года раундап можно
заменить дисковкой. Через пять – достаточно одной дисковки.
2) УПЛОТНЁННЫЕ И ПРОДЛЁННЫЕ ПОСАДКИ.
Суть проста: не оставлять сорнякам по возможности ни пространства, ни времени.
Пустая земля – экониша, так же искусственно создаваемая для сорняков.
Проще всего – продлённые посадки. Поле, не занятое ничем полезным в конце лета или
осенью – конкретная вотчина сорняков. Тут два варианта: или машины ходят только для
очистки поля – то есть впустую, или сорняки обсеменяются. Умнее третий вариант:
машины ходят для ухода за второй культурой или для заделки сидерата, заодно уничтожая
и сорняки.
В книгах по земледелию очень много пишут о том, что всходы сорняков эффективно
подавляют, например, рожь, гречиха или кукуруза. Раньше их густые посевы применяли
специально для очистки почвы.
Сейчас пожнивно и поукосно сеют разные сидераты. В южном Черноземье самые
продуктивные - белая горчица, масличная редька, яровой и озимый рапс. Вырастают они
за полтора месяца, косятся и неплохо очищают почву. Дотошные немцы проверили:
оставленные на зиму, эти культуры так рыхлят почву, что заменяют и осеннюю вскопку.
Для обогащения почвы подсевают бобовые: горох, сараделлу, однолетний люпин, вику.
Многолетние кормовые бобовые – люпины, козлятник, люцерну – сеют под покров
озимых. Поле не пустует, а осенний укос бьёт по сорнякам.
Огородники могут засевать убранные участки салатными овощами: редиской, салатами,
листовой горчицей, кориандром. На юге пойдут и пекинская капуста, и зимний редис,
репа, горох, а то и морковь – бывает, тепло стоит до середины ноября. В качестве
санитарно-обогащиющих сидератов годится всё: пшеница, ячмень, овёс, горох, рапсы,
редьки и сурепки, подсолнечник и гречиха «на зелень». Некондиция семян сахарной
свёклы – вообще суперсидерат: сколько сахара! Всё это лучше оставить в зиму. Не стоит
связываться только с многолетниками – люцерной, люпином: весной замучаетесь рубить.
Смешанные посадки – искусство. Его осваивают не многие. В основном это дачники,
увлечённые необычным огородом, или фермеры-органисты, работающие на небольших
площадях. Варианты совмещений каждый находит для себя, исходя из своих условий и
целей.
Мы пришли к трём простым способам присвоить экониши своих грядок.
Во-первых, рано весной сеем редиску, салаты, кресс, листовую горчицу, а так же укроп и
кориандр. Раскидываем просто вразброс, под грабли. Укрываем спонбондом или плёнкой.
Вылезло, встало – делаем прополочку. К моменту посадки огурцов и томатов почти всё
уже съедено, а оставшийся укроп и кориандр не мешает. В августе, после очистки гряд,
сеем на свободные места всё то же. Успеваем редиски поесть, зелени пожевать, прополоть
ещё разок. Запоздавший салат может остаться в зиму, и весной созревает первым.
Во-вторых, все лианы, вплоть до высоких томатов, у нас на шпалере. И сорняки не
страшны, и места почти не занимают. Боковины грядок быстро освобождаются. Тут, по
обеим сторонам, мы сажаем что-то относительно лояльное к полутени: петрушку,
морковь, баклажаны, перцы, кустовую фасоль. Два-три овоща на грядке, да ещё укроп
торчит, а то и астра какая, амарант или овощная лебеда – и нормально.
В третьих, мы постоянно толсто мульчируем почву.
3) МУЛЬЧА.
Не всякий сорняк доползёт до середины мульчи… если это солома по щиколотку. Не
будем сейчас повторять про органику, сохранение влаги, активизацию микробов. Мы – о
сорняках.
Луговой дёрн весной – это плотный войлок прошлогоднего травостоя. Только злак в
состоянии проколоть его своей иголкой. А двудольному сорняку с его лопухамисемядолями – куда там! В лесу и того хуже: слой листвы слёживается в такую дерюгу, что
пробивают её в основном только многолетники.
Я и не представляю, что бы было у нас на грядках без мульчи! Как только зелень убрана и
рассада посажена, мы стараемся укрыть всё. После этого видим в основном отдельные
выползки пырея да вьюнок, с трудом прорвавшийся к свету. Ну, эти где угодно пролезут –
не сержусь, уважаю. Пшик – и нету. А кто по хозяйской лени и вылез, так из мульчи
двумя пальцами вытаскивается. Даже взрослые кусты лебеды и щирицы дёргаются
элементарно. Мульча всех обманывает: притворяется природной почвой. На самом деле,
застели огород сплошной фанерой, так все сорняки по поверхности корни и распустят.
Чую, из этой идеи можно вытрясти много интересного, но это уже в другой раз.
…Итак, наша экониша больше не вывернута наизнанку и занята по максимуму.
Ликвидирована сама причина сорняков, и они сходят к минимуму. Вот теперь прополка
– дело оправданное и разумное. Тут и гербициды не повредят – их нужно совсем немного,
и хорошие орудия кстати – меньше сил и денег тратить.
2. УМНЫЕ ОРУДИЯ
Сначала о технике.
Чтобы быть умным, орудие для поверхностной обработки почвы должно иметь два
обязательных качества: а) опору на задний каток и, как следствие, регулировку рабочей
глубины с точностью до сантиметра, и б) рабочие органы, которые не забиваются ни
комьями, ни остатками растений. Я мог бы в деталях показать, что без этих качеств ни
создать умное поле, ни заметно увеличить рентабельность невозможно. В СНГ наверняка
уже производятся подобные машины, но я пока не видел их ни в хозяйствах, ни даже на
выставках. В интернете нашёл один похожий культиватор – КЛД-3,0, Лозовского
кузнечно-механического завода, что под Харьковом. Зато видел в «Топазе» французские и
немецкие. Их и покажу – общий принцип будет виден.
После трёх лет исследований самым удачным оказался дискомульч «Agrisem» (см.
некоторые фото в статье об агрофирме «Топаз»). С измельчённой стернёй кукурузы
справляется за один проход. Французский «Quivogn» («кивонь» по-нашему) и немецкий
«Catros» очень хороши для весны, но для кукурузной стерни легковаты – приходится
проходить её дважды-трижды. А вот для пшеницы в самый раз. Опорные катки этих
машин позволяют тонко регулировать глубину. Диски на индивидуальных пружинных
лапах вибрируют и самоочищаются от любого мусора. Результат: чистая от сорняков,
идеально смешанная мульча. Рабочая скорость – 18-20 км/час, производительность – до
200 га за смену. Почувствуйте разницу.
Предпосевную подготовку такого поля лучше всего делать пружинным культиватором,
например «System Corund» (52, 53). Его S-образные лапы расположены шахматно и
работают, как перфораторы. Машина идеально выглаживает ложе, не забиваясь
растительными остатками. Если много сорняков, на лапы надеваются стрельчатые
наконечники, если мало – долота. Скорость – до15 км/час.
А вот так могут выглядеть умные бороны. Эта – подсолнуховая. Вычёсывает всё, кроме
самого подсолнечника. Пробовали по кукурузе – отказались: ломает 3-4% всходов.
Вот такая вот загогулина, понимаешь!..
Умные ручные орудия уже описаны в «Умном огороде». Но есть и кое-какие новости.
Рекорд ума до сих пор ставит плоскорез Фокина. Но и его можно улучшить. Например,
И.П. Левин из Русской Гвоздёвки, что под Воронежем, взял за основу лапу довоенного
пропашника «Планет»: его изобрели мудрые ребята. Плоскорез он затачивает не кверху, а
книзу, на заглубление. Клин заточки широкий и узкий, как на лезвии секатора. Заточка –
с обеих сторон, и на вертикальной части лезвия тоже. Черенок лучше удлинить на
полметра. И обязательно нужно усилить конец черенка железной манжетой, иначе
усердные огородники разбивают отверстия, и черенок расщепляется. Плоскорезы фирмы
«Судогодский плоскорез» такими манжетами снабжены.
Важно и то, что нижняя рука или не охватывает черенок, или излишне согнута – это и
утомляет мышцы. Для большой однообразной работы удобнее сделать с боку
фиксируемую рукояточку.
Среди полольников самым эргономичным остаётся «ручной культиватор» с отрезанными
зубчатыми колёсиками, описанный в «Умном огороде» как «тяпка-бритва» (рис. ……).
Лезвие полольника вынесено вперёд, за конец черенка, наподобие носка лыжи, поэтому
его одинаково просто и тянуть, и толкать.
Полольник «Стриж», выпускаемый в Новосибирске, хорош своим самозатачивающимся
лезвием, но находится оно прямо под концом черенка – как будто передняя часть лыжи
срезана (рис. …..). Толкать вперёд такой инструмент неудобно, но удобнее тянуть к себе.
Для междурядной прополки он очень хорош.
Что значит плоскорез или полольник по сравнению с тяпкой?
«…Дача для меня была каторгой. Особенно донимал сорняк: через неделю приезжаю – всё
снова заросло. Уже компостная куча горой – а он всё гонит! Смотрел я с тоской и
безнадёгой на это дело, и невольно вспоминалось из Библии: «И было чудище то огромно,
стозевно и лаяяй». Это – думал я – про сорняк.
Сосед, начинающий дачник, поделился выводом: «Единственный способ борьбы с
сорняком – забетонировать весь участок!» Поэтому, прочитав в газете о плоскорезе –
бегом в магазин.
Плоскорез сделал с тонким черенком длинной 165 см. Лёгкий, удобный: за минуту враг
повержен на площади около 10 кв. метров! Чуть увижу сорняк – рука сама тянется к
плоскорезу, как к пистолету. Правда, порезал и всходы моркови, в связи с чем жена
установила запретные зоны на участке – но это издержки. Теперь другая проблема: не
хватает сорняка для мульчирования грядок и дорожек! Компостная куча исчезла. Про
тяпку забыл.
Кожемякин Л. М., полковник в отставке».
Вот что говорят профессиональные военные!
Пропашники у нас, увы, так никто и не выпускает. Все, кто пытался, прогорели: нет
нормального спроса. Ну не хотим мы полоть впятеро быстрее! Я пока не видел модели
лучше, чем у краснодарца Сергея Коляды (фото), хотя есть и другие конструкции.
Заслуживает самого глубокого копания идея пропашника или культиватора тянущего
типа. Он может быть однорядным, а может и трёхрядным. Заглубление лезвий легко
ограничить опорными колёсами. Если сверху поместить небольшой груз, угол атаки не
нужен – совершенно плоские лезвия могут идти параллельно поверхности, что вдвое
уменьшает усилие тяги. Неплохо и то, что за культиватором остаётся нетоптаная полоса.
При желании рабочее органы можно сделать сменными: для подрезки сорняков, для
рыхления, для щелевания.
Главная беда со всеми тяпками и плоскорезами: затупился – в разы хуже работает! А
тупятся они быстро – сталь сейчас не та. А точить как-то всё время лень, да и точило
должно быть нехилое. Выход из этой беды нашёл Павел Франкович Траннуа, автор
интересной системы огородничества и серии исключительно умных, дельных книг.
Лезвия полольных инструментов он делает из полотен обычных ножовок. Сталь настолько
прочна и тонка, что практически не нуждается в заточке, а если ещё и заточить – чудо!
Умельцы знают, как с ней работать. Один из его вариантов – тяпка с лезвием.
Из полотен получаются и отличные полольники. Главное в конструкции, чтобы усилие
лезвия не шло на изгиб, а шло только на рез. Вот один из возможных вариантов такого
полольника. Было бы совсем здорово согнуть полотно и сделать цельное лезвие, как у
«Стрижа».
Тверянин Михаил Ежов, впервые сообщивший мне об идее Траннуа, усиливает такими
лезвиями подгребные лопаты. Получаются «подрезалки», весьма удобные для прополки и
рыхления на относительно рыхлых почвах (фото).
Несколько лет наблюдений привели меня к окончательному выводу: на тяжёлых
суглинистых почвах, и тем паче, если весной они заливаются водой, применять все эти
орудия вряд ли возможно. Плотные, почти каменные комки – непреодолимое препятствие
для любого лезвия. Тут – только тяпкой махать. Господи спаси и сохрани! Есть способ
лучше: органика и толстая мульча. Сам на такой почве живу – только этим и спасаюсь.
3. РАУНДАП
Почему именно «раундап», а не «умные гербициды»? Потому что умных гербицидов нет.
Все они – я очень надеюсь – мера вынужденная и временная. Почвенные гербициды пока
что очень токсичны для почвы, и рекомендовать их я не берусь. Умные агрономы вносят
их ленточно, очень точно и умело. Оставляю их профессионалам. Наш единственный
вариант пока – листовой гербицид широкого действия, раундап.
«Roundup» – значит «загон, облава». Лучшего брэнда не придумаешь! Весь мир
использует его уже больше тридцати лет. Сейчас под него создаются устойчивые
трансгенные сорта, и спрос на него повысился: можно обходиться без почвенных
гербицидов.
Действующее вещество раундапа – глифосат. Коммерческих вариантов много: глифос,
глисол, глитан, глицел, форсат, раундап, ураган, родео, аккорд. Впитывается в листья,
проникает в корни, блокирует синтез аминокислот, фотосинтез прекращается – за неделю
растение белеет, а ещё через неделю гибнет. Любое: двудольное и однодольное, или даже
осока, юное или взрослое. Высыхает с корнями, а корневищное – вместе с изрядной
частью корневищ.
Если не лить из шланга, в почву раундап поступает только по корням, то есть очень
точечно. За три-четыре месяца там распадается, и чем больше органики, влаги и тепла,
тем скорее. Культуру можно сеять через три-четыре недели – угнетения нет. Если
применять вовремя, то есть по юным сорнякам, достаточно тонко распылить один-полтора
килограмма на гектар. Учёные разных стран проверяли: при этой норме никакой заметной
деградации почвенных микробов не наблюдается. В сравнении с почвенными
гербицидами, особенно со старыми (симазин, 2,4-Д), оставляющими в почвенном ценозе
«выжженную пустыню», раундап просто душка.
Килограмм – это 10 г на сотку. Если обрабатывать сплошь, в 10 г мы не уложимся:
опрыскиватели далеко не те. Частникам рекомендуют
50 г/ведро – примерно 25 г/сотку. Я этим ведром обслуживаю соток десять: брызгаю
точечно, выборочно, по отдельным кустам многолетников. Если вы хотите убить и
корневища, раундапить надо по началу цветения: как раз в это время начинается
интенсивный отток питания из листвы в подземные органы.
Кстати, если «зрить в семя»: однолетники можно легко «кастрировать» раундапом. Если
дать пятую часть дозы в момент бутонизации или начала цветения, растения полностью
не гибнут, зато практически не образуют семян. Это выяснил в своих опытах В.Я.
Каклюгин (ВНИИ БЗР). А если и образуют, то в основном невсхожие. Для злостных
однолетников типа амброзии, мари, лебеды – то, что надо!
Вот поставлю, наконец, заборы, окультурю все свои обочины и лесополосы, положу
дорожки – и буду обходиться одним триммером. Ну, двумя. А пока некоторую кубанскую
растительность проще отравить. Не особо мучаясь совестью, избавляюсь от ежевики,
хмеля, шиповника и поросли диких слив; от ненужной крапивы, борщевиков и
многолетнего бурьяна там, где триммером не влезть; а уж от вьюнка, пырея и вездесущей
тладианты – само собой. Всего получается по 5 г/сотку, в виде отдельных кустов. Если
почти сплошь увлажнять листья, доза выходит тройная – с гарантией. Это всё же лучше,
чем раскапывать ямы, портить грядки и газон. Да и копать нашу «бетонную» землю – тут
особый энтузиазм потребен. Живя на лёгкой почве, я бы, честное слово, вряд ли думал о
гербициде!
В интернете и прессе о раундапе – сплошные «исключительно эффективен», «совершенно
безопасен» и «быстро разлагается на природные вещества». Похоже, мир превратил
раундап в какое-то средство тотального уничтожения растительности. Многие фермеры
применяют его дважды в год постоянно. Владельцы коттеджей, чуть что, убивают весь
засорившийся газон и сеют новый. Обрабатываются лесные вырубки, берега, болота,
парки и даже заросшие пруды.
Но мы знаем: не бывает палки об одном конце. В зонах сплошного раундапства
обнаруживаются серьезные проблемы, о которых фирмы, естественно, не пишут. Но
альтернативных исследований достаточно. Один из таких обзоров публикует «Лесной
бюллетень» (www.forest.ru). Привожу главные факты – для полноты картины.
Аналоги раундапа содержат смачиватели – поверхностно-активные вещества (ПАВ). И
сам глифосат, и ПАВ при контакте со слизистой могут вызывать жжение, покраснение,
покалывание, у чувствительных людей даже экзему. Особенно опасно вдыхать гербицид:
лёгкие и бронхи могут раздражаться вплоть до химической пневмонии. Например, пыль
обработанного льна ухудшает работу легких, вызывает кашель и затрудняет дыхание.
Посему, будьте добры: перчатки, костюм, а лучше и очки. И никогда не работайте при
ветре!
Постоянное применение глифосата, по наблюдениям медиков, может вызывать токсикоз:
рвоту, понос, боль в груди, головную боль. При этом втрое повышается риск онкологии,
выкидышей и бесплодия. Не могу не заметить: табак и алкоголь повышают эти риски ещё
сильнее; в целом столь же токсична и бытовая химия.
Продукт распада глифосата, органическая кислота, столь же токсична, и может жить в
почве до двух лет. Оба вещества прочно связываются почвой и в подземные воды обычно
не поступают. Однако при определённых условиях они могут стать подвижными и
частично попасть в воду. Такие случаи фиксировались в местах частого применения
глифосата.
В культурах, посеянных через 2-4 месяца после обработки глифосатом, могут
обнаруживаться его следы. Значимые количества найдены в пшенице, обработанной
глифосатом, «чтобы подсушить зерно перед жатвой». Если честно, до такого додуматься
надо! Определённо, в США так «подсушивают» только экспортный хлеб. Они знают:
глифосат не исчезает при выпечке.
Не дай бог при работе задеть культурные растения! Получив малую дозу яда, растения
болеют, тормозятся в росте, а многие сеянцы погибают. Деревья и прочие многолетники
замирают, выбрасывают мелкий, уродливый лист и теряют ветки. Выправляются
несколько лет. Особо чувствительны дикие и редкие растения: некоторые из них страдают
от 1/1000 обычной дозы.
Очень опасен ветровой снос глифосата. Пятьдесят метров с подветренной стороны – зона
прямого риска для растений. Это небезынтересно узнать вашим подветренным соседям. А
распылённый с самолёта, глифосат находили и в километре по ветру.
В южных районах глифосат разлагается почвой за два-три месяца; на севере может жить
до года. В воде, как правило, больше месяца не живёт, хотя в иле может сохраняться
дольше. Очень токсичен для дафний, циклопов и прочих мелких ракообразных. ПАВ
раундапа, нарушающие работу жабр, в 50 раз токсичнее для рыб, чем сам глифосат.
Особенно опасно травить прибрежные камыши: чем теплее вода, тем выше токсичность.
Весьма ядовит глифосат для хищных насекомых: в лабораторных условиях при контакте с
ним гибнет до половины взрослых особей. Значит, в поле может погибнуть 10-20%. Но
гораздо сильнее численность насекомых падает из-за исчезновения среды обитания –
растений. А за насекомыми исчезают и пауки, и птицы, и мелкие животные. На
обработанных вырубках даже через два года их обнаруживают вполовину меньше, чем до
обработки.
Регулярные обработки глифосатом могут влиять и на почву. На обрабатываемых полях
разных стран в разное время зафиксировано уменьшение клубеньков у бобовых на 6070%, ослабление бактерий-азотофиксаторов на 20%, снижение активности грибовантагонистов и микоризы. Кроме того, в разных странах уже есть устойчивые формы
сорняков.
А теперь представьте ближайшую перспективу: везде – глифосатоустойчивые трансгены,
и раундап, как дождь, падает на любое поле дважды и трижды за лето, и мы всё это едим...
Заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибёт. Да не себе – окружающим!
Итого: даже «безобидный» раундап надо применять осмысленно.
Постоянно и регулярно – ни в коем случае. Гербицид – временная мера, пока экониша
не отрегулирована в нашу пользу. Раундап вполне безопасен, как вспомогательный
инструмент – но не как элемент агротехники! И помните: почва, бедная растительной
органикой, на порядок медленнее утилизирует любые пестициды.
Никогда не раундапьте при ветре, а тем паче с самолётов!
Лучше всего раундапить тихим сухим вечером. Листья должны быть сухими!
Впитывается глифосат около шести часов. В это время нельзя поливать, притягивать тучи
и вызывать дождь. Полностью смачивать листья нужно только у корневищных
многолетников.
Работайте сразу: раствор хранится под пробкой не больше недели!
Братцы дачники! Ни в коем случае не раундапьте сплошь. Только по конкретным
злостным сорнякам или куртинам, в основном на неудобьях. На грядках – как можно
реже.
Не косите сорняк перед раундапкой! А если скосили, дайте отрастить новые листья. В
будылки и торчки раундап не впитывается!
Делайте всё, чтобы использовать минимум препарата. 40 мл на ведро плюс ложка
стирального порошка – вполне достаточно. Распыл старайтесь делать мельче, но не
используйте пульверизатор: капельки не должны лететь по воздуху. Хороши
опрыскиватели типа «Gardena» или «Alko» - их нужно только почаще подкачивать.
После обработки сорняки дохнут неделю-две, а корневища ещё дней пять. Полоть,
дёргать, копать или рыхлить обработанный участок в это время – занятие странное.
Можно работать в цветниках и на грядках, защитив культурные растения плёнкой или
фанерным щитом. Убрал защиту – смотри, чтобы сорняк другие растения не заляпал.
Если по неуклюжести брызнули не туда, скорее промойте эти ветки водой, а нет
воды – отрежьте.
Отработав, полощите опрыскиватель до тех пор, пока совсем не исчезнет пена от
порошка. Потом залейте чистой водой, накачайте и минуты две промывайте шланг и
форсунку.
Никогда, никогда не оставляйте неизрасходованный гербицид в опрыскивателе! Мой
друг так потерял две теплицы рассады: сын вдруг решил помочь… Рассчитывайте,
сколько вам нужно раствора!
И напоследок – маленький справочник по родам войск сорняковой армии.
ЧУТЬ-ЧУТЬ БОТАНИКИ
Ей богу, смешно учить вас прополке. Но классификация сорняков из «Энциклопедии
Русскаго Сельскаго Хозяйства» показалась мне весьма
практичной. Привожу её, в
вольном выражении, для самых известных сорняков. Прояснить их названия, если они вам
незнакомы, очень прошу самостоятельно: справочники есть в любой библиотеке, а уж в
итернете и подавно.
ЛЕТНИКИ С НЕГЛУБОКИМИ КОРНЯМИ: мокрица (звёздчатка), ярутка полевая,
пастушья сумка, сурепка и дикая редька, аистник, ромашка, яснотка пурпурная, марь
мелкосемянная, спорыш (горец птичий), портулак огородный, мак-самосейка. Злаки:
щетинник (мышей), ежовник (петушье просо), мятлик.
Сурепка со товарищи, между прочим, дают до 2000 семян с куста.
Аистник – брат диких гераней, листья перистые, плодики – типичные гераниевые «клювы
аиста», цветки мелкие, ярко-розовые. Ужасно нахальный, цепкий, кустик быстро
распускает «щупальца», семена всходят в ту же осень.
Яснотка пурпурная – мелкая «глухая крапива», первоцвет. Образует коврики, цветущие
розовыми «губастиками». На Кубани обсеменяется уже к середине мая.
Марь мелкосемянная – «лебеда» с небольшими овальными листиками, и под каждым
листиком – клубок цветков. 100 000 семян для неё – плёвое дело.
Мак-самосейка сам сеет до 50 000 семян с куста.
Петушье просо даёт столько же. Это ж сколько раз петуху надо клюнуть!
Портулак, или «толстянка» - прекрасный витаминный овощ, и мы не едим его только
ввиду общей ненависти. На юге появляется летом, во втором эшелоне. Как и мокрица, не
вредит, пока не зацвёл, а даже наоборот, укрывает почву от засухи.
Перечисленные сорнячки давят массой, но в прополке наиболее безобидны: не особо
мешают растениям, легко сбриваются полольниками и плоскорезами, довольно послушно
выдёргиваются из влажной почвы, хорошо глушатся толстой мульчой. Самая
эффективная борьба – не давать им обсеменяться. Летние и осенние прополки – самые
важные. Выдернутые с цветками и брошенные целиком, успевают завязать часть семян
даже в ясную погоду, а в дождь просто продолжают расти. Разрешил им зацвести –
опоздал. Самое умное и удобное в прополке – брить их как можно раньше, пока не
окрепли. Сплошные ковры и куртины можно полоть и раундапом.
ЛЕТНИКИ С РАЗВИТЫМИ КОРНЯМИ: паслён чёрный, щирица запрокинутая,
чертополох, лебеда садовая, марь белая, амброзия, осот огородный, вика (однолетние
виды).
Пожалуй, в эту же команду можно записать и двулетний донник жёлтый.
Лебеда и марь белая очень похожи, и дают примерно одинаково семян: штук по 100 000.
Амброзия, если и отстаёт, но ненамного.
Щирица, если не косить и не ломать, даст и 200 000.
Осот однолетний отличается от своего многолетнего дядюшки в основном тем, что не
даёт корневищ. Зато семян – до 20 000.
Из ягод чёрного паслёна пекутся вкуснейшие пироги и ватрушки.
Всё это – однолетняя часть «бурьянов». Кусты по пояс, шириной в метр. Растут очень
быстро. Нижняя часть стебля мгновенно деревенеет. Взрослый куст выдернуть весьма
трудно, а перерубить почти невозможно: 1000-ваттный триммер, срубающий сливовую
поросль, на старых марях и щирицах уверенно дохнет.
До цветения корневая шейка ломкая, и при дёргании куст, пожертвовав вершком, остаётся
в почве. Пень тут же отрастает снопом новых побегов. Выдерживают по три-четыре
подкоса, при этом стелятся по земле нижними ветками, на которых и обсеменяются
весьма успешно; основание куста при этом становится таким, что можно только спилить,
срубить топором или выкопать целиком.
МНОГОЛЕТНИКИ С ВЕРТИКАЛЬНЫМ КОРНЕМ: клевер красный, одуванчик, щавель
конский, борщевик. К ним же вполне уместно причислить двулетники: дикий пастернак,
дикую морковь, лопух, козлобородник.
Эти «стержневики» хороши тем, что под землёй не ветвятся. Главный их способ
размножения – семена. Зато хватка – что надо. Ростки уже через две недели выдернуть
трудно. Рубить кусты бесполезно: корень даёт до десятка новых побегов. Для них и
придуманы упомянутые двузубые заступы.
Если уж полоть, то сразу, как только вылупились. Месячные кустики ещё можно
выковырять узкой копалкой. Но лучше всего тихо брызнуть молодёжь раундапом: дохнет
и корень. Взрослый куст погибает только со второго раза.
ПОДЗЕМНЫЕ МНОГОЛЕТНИКИ: бодяк полевой (татарник, осот розовый), осот
полевой, хвощ.
Бодяк и осот полевой – братаны-мафиози. У бодяка корзинки лиловые, у осота – жёлтые.
На поверхности оба – нежные «салатики» до метра высотой, с млечным соком. Но это
только причёска: вся жуть под землёй. Вертикальные корни на метровой глубине ветвятся
на корневища, сплошь покрытые почками. Прямо оттуда побеги и прорастают – и
мгновенно становятся цветущими кустами. Почками унизан вообще каждый корешок, и
любой кусочек тут же прорастает, как семечко.
Хвощ – верный признак кислой почвы – так же обитает на метровой глубине в виде
корневищ. Корешки не прорастают, зато есть клубеньки.
Механический метод истощения – постоянное срезание всех новых побегов – пожалуй,
только для особо аккуратных. Или если сорняка не много. А если много – раундап. После
первой обработки прорастут корневища. Со второго раза умрут и они.
МНОГОЛЕТНИКИ КОРНЕВИЩНЫЕ И ПОЛЗУЧИЕ: полынь, пижма, тысячелистник,
мята, яснотка белая (глухая крапива), сныть, мать-и-мачеха, крапива жгучая,
топинамбур (земляная груша – подсолнечник клубненосный), папоротник орляк, вьюнок
полевой (берёзка), лютик ползучий, клевер ползучий, будра. Злаки: гумай (сорго дикое),
свинорой, костёр безостый. Кустарники и лианы: куманика, ожина и другие виды
ежевики, бузина, хмель, ломонос (дикий клематис), тёрн, шиповник.
Полынь и пижма дают скорее поросль. В стороны не расползаются, но зато семян – до
100 000.
Тысячелистник, крапива, мята, яснотка, мать-и-мачеха и костёр дают многочисленные, но
не очень длинные корневища, и за лето успевают оккупировать не больше квадратного
метра, образуя густые куртины. Посему семян дают очень много. Топинамбур даёт ещё и
массу клубеньков, самые мелкие из которых остаются в почве – выбрать их все почти
невозможно.
Будра плющелистная, лютик ползучий, клевер ползучий, кислица вишнёвая
(декоративнейшая травка с коричневыми листьями – жуткий сорняк альпийских горок!) и
прочие «ползуны» неприятны тем, что просачиваются в любую щель и дырку, и
укореняются на всём пути, разрастаясь быстро, как мыши.
Сныть, вьюнок, орляк, пырей ползучий, свинорой пальчатый, гумай – истинные
агрессоры. Корневища нарастают до двух метров за лето, и суперкуст быстро захватывает
территорию, образуя заросли. Семян дают не так много, зато в почве – полные хозяева!
Не могу не упомянуть о самом страшном суперсорняке – тладианте. Сначала многие
фирмы ввели её в моду: «красный огурец»! А затем сделали ещё больше денег, продавая
рецепты, как от неё избавиться. Ясное дело, я увлёкся одним из первых... Этой
дальневосточной лианочке нипочём даже самая плотная почва. Начавшись с одного
симпатичного клубенька, тладианта даёт за лето больше десятка тонких горизонтальных
корневищ. Углубившись до 15 см, они тихо ползут по заданному курсу, не обращая
внимания на дёрн и дорожки. К осени в двух-трёх метрах вокруг куста оказываются
полтора десятка таких же клубеньков. Вы узнаете это только весной, с удивлением узрев
новые побеги. Через год – полторы сотни клубеньков, ещё через год – две тысячи. Только
три обработки раундапом могут остановить это чудо, но и после этого вы будете
обнаруживать её то там, то тут. Настоящее биологическое оружие! Компетентно
рекомендую от вредных соседей.
Лучшая помощь корневищным агрессорам – рыхлая вскопанная почва. Хорошая
приманка для них – мульча. Радостно распускают корневища под соломой, шелухой,
рубероидом и картоном. Потянул – и вытащил целиком!
Полоть их есть смысл только в стадии сеянцев. Сбривание вершков взрослого куста
только злит его. Выбирать все корневища могут позволить себе только счастливые
обладатели рыхлых почв. На тяжёлых, суглинистых почвах это – обычное самоубийство.
Да и семена при этом всё равно заделываются. Самое надёжное – опять раундап. Свежая
молодёжь, в конце весны, дохнет вся. Старые кусты, потеряв обработанные побеги,
замирают на месяц-полтора, но потом дают новую поросль. Дайте ей немного
распушиться и повторите. Ежевика, хмель и кустарники могут возрождаться по два-три
раза. К сведению: в конце лета отток из листвы в корневища максимален, и обработка
наиболее убийственна.
Сорняков – тьма, но не стоит пугаться их разнообразия: из 30-40 видов, обитающих на
вашем участке, всего 2-3 летника и столько же многолетников – сверхдоминанты, всерьёз
покушающиеся на ваши грядки. У меня это пырей да вьюнок, ежовник и яснотка с
мокрицей. Первых всё меньше, вторые элементарно плоскорезятся. Марь и щирица –
только по собственному неряшеству, а ежевику, борщевики да щавель я уже тихой сапой
вытравил. Но главное, я укрыл соломой весь огород – и грядки, и дорожки. Теперь
сорняки будут только украшать мульчу, дополняя ландшафт одинокими зелеными
кустиками.
О других «противостоящих расах» – насекомых и микробах – читайте в самой книге. Для
сайта это слишком большой объём.
СКАЗКИ О ХИЩНИКАХ И ПАРАЗИТАХ
(комическая опера или оперетта с балетом)
На самом деле, сия глава – уже из второго тома о защите, «Мир вместо защиты». Но она
уже готова, и хочется показать её для настроения.
Внимание! Эта глава – весьма специфическое чтиво. Задача скромного автора нелегка: с
достаточной детальностью показать мир вредителей и труд хищников, кровожадно
пожирающих сих несчастных, пробудив симпатию читателя как к тем, так и к другим, и не
забыв при этом о научной стороне вопроса. Посему заранее сообщаю о возможных
трудностях.
Трудность первая: текст очень однообразен. Одни сплошные насекомые! Но полнота
картины поможет нам лучше прочувствовать, что такое защита и что мы в ней творим.
Трудность вторая: говоря о хищниках, я вынужден называть и кучу вредителей. Их
описание – отдельный толстый справочник. Но главное: наш предмет – здоровье, а не
болезнь. Наша тема – не враги, а защитники. Если они есть, они защищают от всего и
всех, в целом и без разбора. Факт: на каждого вредителя охотятся минимум 40-50 видов
хищников, а у тлей и клопов их больше сотни! Посему все вредители в нашем контексте
усредняются и означают одно: «противник».
И самое противное: обычными русскими словами тут не обойтись. Все эти твари имеют
названия, и в основном латинские. Сплошная непонятность! Учёные обожают давать
заковыристые имена. Особенно ботаники. Прочтёшь по слогам что-нибудь типа
«ложновасилистник скрытнотычиночковый», и ясно: автор был в творческом экстазе.
Выход тут один: не заморачиваться. Делайте, как я: воспринимайте все имена просто как
музыку. Латынь – музыка и есть. Теленомус, афелинус, эфедрус – это звучит гордо!
Лизифлебус, офидиус, диглифус… Поэзия жизни! В ней-то и прелесть нашей темы.
А чтобы оживить воображение, смотрите фотографии. Кладези отличных фото нашлись
на сайтах:
http://macroclub.ru/ – клуб любителей макрофотографии;
www.floranimal.ru – сайт популяризации знаний о природе;
http://zooex.baikal.ru/ - «Зоологические экскурсии по Байкалу».
www.agriento.hut2.ru - «Насекомые в агроценозах».
Милости прошу туда: там тьма картинок и подробностей о жизни разных насекомых. В
справочники при желании тоже, пожалуйста, сами загляните. Наша тема – защита, и
насекомые нас интересуют именно с этой точки зрения.
НЕМНОГО ФАБРА
«Он ел одну лишь травку!
Мамой клянусь, век воли не видать!!!»
Жан Анри Фабр – один из тех великих увлечённых, без которых мы так и не поняли бы,
что природа столь же духовна, как и мы сами. Свой двухтомник он издал больше ста лет
назад, и до сих пор никто не превзошёл этого шедевра. Искуснейший исследователь и
великий знаток, блестящий ироничный рассказчик и удивлённая детская душа в одном
человеке – вот секрет таланта Фабра и Брэма, Даррелла и Херриота, Златковского и
Смирнова. Они умудряются видеть глазами животных и растений – и попадают в
настоящий, реальный мир – мудрый и весёлый. Фабр – истинный «Мольер» и «Шекспир»
шестиногого общества. От души рекомендую вам его «Нравы насекомых». Здесь же могу
ограничиться лишь кратеньким пересказом некоторых фактов из этой блестящей книги.
Оказывается, самые многочисленные и отъявленные убийцы насекомых – осы и
наездники.
Осы – это намного больше, чем те полосатые бестии, что лепят гнёзда на чердаках и
больно кусаются. Только у нас в стране обитает больше 10 000 видов ос. И подавляющее
большинство из них – искусные, расчётливые и умные охотники. Их самки кормят своих
личинок «мясом травоядных». Живут они в основном по одиночке, и кусаться почти не
умеют. Стилет хищной осы – скальпель хирурга, а не копьё для обороны!
Наездники - близкие родичи ос. Их больше 30 000 видов. Это изящные «осочки» с тонком
стебельком вместо талии, в основном очень небольшие – некоторые меньше миллиметра.
Вместо жала у них тонкий яйцеклад – «шприц», приспособленный для протыкания
жертвы, а то и для просверливания её гнёзд. Их метод – убийство яйцом. Самки просто
впрыскивают яйца в личинок, куколок или в яйца своих жертв. И личинка живёт внутри
хозяина, как мышонок Джерри в головке сыра.
Самые крупные осы – сколии. Некоторые – больше четырёх сантиметров от челюстей до
жала! Трудно даже вообразить, что они почти не способны ужалить. Охотятся на личинок
разных жуков-хрущей: майского, олёнку, бронзовок, хлебного жука, для чего могут рыть
ходы в почве. А кого не поймают сколии, тех изловят и утащат более мелкие и тёмные
осы – тифии.
Врождённое качество всех хищников и паразитов - отменное знание анатомии жертв.
Жука надо обездвижить, но не убить! Оса делает мгновенный точный укол в нужный
нервный узел – и «мясо» готово. Парализованный жук затаскивается в норку, украшается
яйцом – и вход заделывается. Личинка – дипломированный патологоанатом с рождения.
Постепенно подъедает полуживого жука, обходя важные органы: пока жук жив, «мясо» не
испортится! Тут, в шкурке жука, личинка и окукливается.
Осы церцерисы запасают жуков пачками. Один вид всегда кладёт рядышком трёх златок –
и своё яйцо с краю. Личинка скушает всех по порядку. Ещё восемь видов натаскивают в
гнездо по нескольку долгоносиков (слоников). Не остаются без внимания и личинки
слоников – их собирают осы одинеры. Натаскивают целыми корзинками – по 20-30 штук
на одно дитё. Не отказываются и от личинок разных листоедов. Живут сии санитары в
полых сухих стеблях, которые мы обычно жжём целыми кучами с чувством глубокого
удовлетворения.
Осы эвмены кормят детишек разными гусеницами, которых складывают в норке рядами.
Парализуют их частично – гусеницы могут слегка ворочаться. Это может повредить яйцу,
и мудрые эвменихи подвешивают его к потолку на ниточке.
Оса аммофила придумала лучше: точным уколом в брюхо она сворачивает гусениц в
спиральку, укладывает «бублики» в аккуратный штабель и венчает яйцом. Красота!
Охотится на пядениц и совок; озимую совку ищет под кустами злаков, а найдя, свирепо
выгоняет наружу.
Осы-полисты, что лепят гнёзда на чердаках, тоже весьма активны. Гнездо из десятка
рабочих ос съедает за сутки три десятка гусениц. Найдя выводок американской белой
бабочки, выедают до 200 гусениц за три дня.
Сфексы и тахиты добывают крупную дичь.
Желтокрылый сфекс парализует сверчков, кузнечиков и кобылок. Выбирает
исключительно самок с яйцами. Парализует жертву тремя точными ударами в
двигательные нервные узлы. На время кладки сфексы образуют колонии: роют норки
рядом, в одном холмике. Потомки обычно прилетают на место родителей. Фабр мешал
некоторым осам затаскивать в норку сверчка, и вскоре «надрессировал» их прятать его
сразу, без предварительных манипуляций. Через год вся колония умела это делать!
Тахиты также ловят кобылок и кузнечиков. Тахит анафемский (ну и имя!) охотится даже
на молодых медведок, ползая по их ходам. Не чураются тахиты и бандитизма: часто
захватывают набитые «мясом» жилища сфексов и невозмутимо устраивают своё
потомство за чужой счёт.
Осы бембексы ведут птичий образ жизни: постоянно таскают своим детишкам свежих мух
и слепней. За время кормёжки натаскивают по 60-70 штук.
Осы астаты охотятся на травоядных клопов. Пелопей, агении и пампилы ловят пауков – не
наши люди. Филанты охотятся на пчёл – тоже не наши. А вот мушки тахины и хризиды
поступают вполне по-советски: пока оса летит за очередной дичью, они успевают
юркнуть в гнездо и отложить свои яйца. Личинки мух выходят первыми, расправляются
сначала с личинкой осы, а потом и с её провиантом. Природа справедлива: и на хищников
есть свои хищники!
Наездников мы рассмотрим позже. Фабр упоминает трёх самых героических их них.
Наездник рисса – микроскопический сверлильный станок. Самка ползает по дереву,
простукивает древесину и на звук определяет, где сидит личинка дровосека или короеда.
Запеленговав её и отметив точку внедрения, она вцепляется лапками в опору, загибает
брюшко вниз и вертикально вонзает в древесину свой сантиметровый яйцеклад. На конце
орудия - сверлильная головка. За полчаса-час сверло проходит полсантиметра древесины,
находит личинку и впрыскивает яйцо.
Точно так же сверлят гнёзда диких пчёл левкописы и монодонтомеры (сам Фабр
чертыхается по поводу последнего имени!). Яйцеклады этих наездников – натуральные
буры: сверлят черепичные гнёзда пчёл-строителей. Пчёлы лепят их из глины, песка и
своей «цементной» слюны.
Внимательно в траву гляжу:
Был тут зеленый кузнечик, похожий на плод огурца.
Ай да лягушка.
Японская народная танка
С особым трепетом Фабр описывает свои опыты с крупными хищниками: жуками,
кузнечиками и богомолами. Пересмотрев тысячи драк, поединков и сцен пожирания в
своих банках и садках, он осознал: «жестокость» хищника – всего лишь игра
процветающей природы. Но равнодушно смотреть на это не мог.
Первые актёры для фильма ужасов – богомолы. Как у истинного монаха-инквизитора,
молитвенно сложенные «руки» богомола – боевая стойка для броска на жертву. Ест он
всё, что шевелится. Схватив насекомое, с точностью анатома выкусывает шейные
нервные узлы, и дальше уже обедает не спеша.
Учебники зоологии – кто их помнит?.. То ли дело – песня! Вот выдали Шаинский с
Носовым свой гениальный хит про зелёного кузнечика, и с тех пор мы точно знаем: «он ел
одну лишь травку, не трогал и козявку». Щщаз! Не трогал, как же!
Кузнечики – истинные тираннозавры лугов и пустошей. К тому же всеядные, как павианы.
«Кузнечики – большие обжоры, они удивляют меня своей прожорливостью. Всякое
свежее мясо со вкусом саранчи или кузнечика хорошо для моих хищников – лишь бы
жертвы подходили по размеру. Но ещё более кузнечики удивляют своими лёгкими
переходами от мясной пищи к растительной». Типический образ – кузнечик
бородавочный. Он с удовольствием грызёт недозрелые семена злаков и других трав, а
закусывает их своим братом – разными саранчами, кузнечиками и кобылками. В день
убивает по 5-6 штук, причём съедает почти без остатка. Таков же и бледнолобый
кузнечик.
А зелёный кузнечик – ну совсем как огуречек – в три горла трескает цикад, хрущей,
саранчей и кобылок больше себя величиной! А закусывает спелыми фруктами и ягодами.
А если нет фруктов, согласен и на салат. «Всякая цикада, встреченная сим кузнецом во
время его ночного дозора, погибает самым жалким образом. …Я пробую давать
кузнечикам куски груш, ягоды винограда, кусочки дыни. Всё оценено по достоинству и
найдено восхитительным. Я даю им хруща – и жук принимается без колебаний: от него
остаются лишь голова, надкрылья и ноги. Зелёный кузнечик подобен англичанину: он
безумно любит кровавый бифштекс, приправленный вареньем».
Наконец жужелицы. Мы их тоже ещё коснёмся. Тут же достаточно нескольких эпитетов
Фабра. «Жужелицы – исступлённые убийцы, и больше ничего, никаких талантов…
Своими крепкими, как клешни, челюстями они рвут слизняка на части и растаскивают по
кускам… Я даю небольшой золотистой жужелице жука-носорога – непобедимого,
казалось бы, великана. …При помощи повторных нападений жужелице удаётся
приподнять носорогу надкрылья и пролезть туда головой. С той секунды, как её челюсти
вонзились в нежную кожу, носорог погиб. …Кто пожелал бы видеть ещё более страшную
битву, пусть обратится к красотелу – царю жужелиц и палачу гусениц. Его схватку с
огромной гусеницей павлиньего глаза можно посмотреть лишь раз, настолько это ужасно.
…Но предложите ему на другой день кузнечика, потом хруща и носорога, и опять всё
кончится убийством новых жертв: этот жук – ненасытный кровопийца». Остаётся
добавить: личинки жужелиц – такие же хищники, хотя их дичь существенно поменьше:
личинки, гусенички, слизняки ясельного возраста.
Подводя итог своим наблюдениям, Фабр изящно озвучивает мысль о разумности не
индивидов, но популяций и колоний: «У насекомых нет сравнительной логики. Они
повинуются высшей логике природы – как вещества, располагающие свои атомы в
кристаллы изящнейших форм».
САМЫЕ АКТИВНЫЕ ШЕСТИНОГИЕ ЗАЩИТНИКИ
Самые активные – это настолько продуктивные хищники, что биометод изучает и
использует их на практике. Сейчас изучают всех хищников и паразитов, которых можно
обнаружить. Сколько же их уже найдено? По прикидкам учёных, примерно десятая часть
того, что есть. Хищники изучены намного хуже, чем вредители.
Вредители бывают узкими специалистами, как яблонная плодожорка, а бывают
всеядными, как американская белая бабочка. Хищники – тоже. Вредители бывают
перелётные или весьма оседлые, и хищники – тоже. И те, и другие по-разному реагируют
на погоду. В итоге взаимодействуют они всегда по-разному, и многие хищники во многих
случаях не срабатывают.
Что же такое эффективный хищник или паразит?
Прежде всего, это очень подвижное существо с тонким нюхом. Главный его талант –
борзость: быстро бегать и умело находить жертв, даже если их мало. Чем меньше их
доживёт до весны, тем лучше! Второй важный плюс – специализация и тонкое знание
своей жертвы. Отражая, копируя и предвосхищая, спец достигает максимального эффекта.
Правда, если жертва почему-то массово окочурилась, спец вымирает тоже. Но можно
развести его искусственно, чтобы всегда иметь про запас. Третий важный плюс –
способность быстро плодиться. Плодясь вдвое-втрое быстрее жертвы, хищник к концу
лета может просто задавить вредителя своей численностью, создав себе хороший задел на
весну. И четвёртое: хороший хищник работает везде, где может жить жертва. Увы, далеко
не все так неприхотливы. Многие привязаны к своим растениям, климату или ценозу.
Итак, нам нужны твари с собачим нюхом и сумасшедшей подвижностью, знающие жертву
от и до, способные давать шесть поколений за лето и работать везде – был бы объект.
Прежде всего, таковы наездники. Их так и называют: «биопестициды». Хищные осы и
жуки рядом с ними – медведи среди мышей. Наездники могут выкашивать вредителей так
же, как те выкашивают листву – почти под ноль. Данные беру из подробного и дельного
учебника «Биологическая защита растений» М.В. Штерншис и коллектива авторов (М.,
«Колос», 2004). А детали практики – из бесед с учёными. Всё, что я привожу ниже – лишь
пример могущества жизненного разнообразия, расшифровка одной из «ландшафтных
сил», с акцентом на то, как ей помочь усилиться.
НАЕЗДНИКИ – это несколько крупных семейств. Нам же достаточно различать яйцеедов
и личиночных паразитов.
Яйцееды используют чужие яйца в качестве инкубаторов для своих. Они особо полезны:
вредитель просто не рождается. Яйца отложила какая-нибудь совка, а вылетают из них
маленькие наездники. Такие вот фокусы.
Личинко- и куклоеды используют гусениц и прочих личинок в качестве откормочных, а
часто и зимовочных жилищ. Пока живы, те успевают чего-то поесть – но это они уже
паразита кормят. Хрумкает гусеница, старается, а из её куколки – наездник вместо
бабочки. Такая вот жизнь!
ЯЙЦЕЕДЫ – самые крохотные наездники – делают половину всей защитной работы. И
яйцеед номер один – трихограмма. Её плюсы – весьма широкие аппетиты и большинство
самок в потомстве. Сама кроха меньше миллиметра. Кладёт по нескольку яиц в яйцо
хозяина, там развивается, там и окукливается. За одно поколение хозяина успевает
наплодить внуков, а часто и правнуков. Каждая самочка заражает несколько десятков яиц.
Зимует прямо внутри хозяйских яиц осеннего поколения, в растительных остатках.
Большинство видов трихограммы предпочитает бабочек. На 40-70% выедают совок на
капусте и других овощах, хлопковую совку на хлопчатнике и томатах, кукурузного
мотылька, плодожорок, листовёрток, тлей, и даже корневую тлю. Другие виды бьют
минирующих мух на овощах и деревьях, пилильщиков в садах, жуков-листоедов и
долгоносиков.
Яйца яблонной плодожорки и листовёрток курируют два вида трихограммы. Они хорошо
летают и равномерно заселяют кроны. Вылетают рано, и если нет нектара
раноцветущих трав, алычи, тёрна и боярышника, массово гибнут. Но летом
навёрстывают: каждые две недели – новое поколение! И если кроме плодожорки есть и
другие бабочки, к середине августа могут так окрепнуть, что выедают до 85%
плодожорок. Но нам этого мало, и мы льём яды, от которых плодожорка только чихает, а
наездники гибнут.
Ускана, «сестра» трихограммы, бьёт яйца разных бобовых жучков-зерновок. Первое
поколение усканы вылетает раньше, чем зацветёт горох, и развивается на самой ранней
зерновке – эспарцетовой. И если рядом нет эспарцета, люпина или люцерны, яйцеед
массово гибнет. А их, как правило, нет. Если же они есть, гороховые зерновки могут
выедаться на 60-70%. Летом паразит накапливается, и на поздних посевах гороха может
выедать до 85% зерновок – отличный задел на весну! Но тут появляемся мы и запахиваем
почти все заражённые яйца, в которых ускана зимует.
Два десятка видов трихограммы контролируют практически всё, от крон деревьев до
овощных полей. Минус один: трихограмма не нацелена на конкретного вредителя. Но
если выпускать её в нужный момент и в достаточной дозе, эффект отличный. Поэтому её
разводят искусственно. Наша трихограммная индустрия пережила пик в середине 80-х.
Треть наших овощей и половина хлопка защищались от хлопковой совки биологически.
Трихограмму разводили практически все районные биолаборатории. С перестройкой эта
система рухнула, а сейчас фактически аннулирована.
А вот индусы времени не теряли: построили огромные биофабрики и укрепили
сопровождающую науку. Сейчас Индия – один из главных мировых поставщиков
породистых трихограмм. Их там отгружают целыми самолётами, десятками тонн.
«Действующее вещество» - яйца какой-нибудь зерновой моли с куколками паразита,
который готов вылететь через пару дней. Их помещают в бумажные капсулы и вносят с
самолётов, разбрасывателями и даже с помощью опрыскивателей. Похоже, скоро мы
будем покупать трихограмму в Индии!
Столь же свирепа компания теленомусов. Например, клопов обслуживают полтора
десятка видов. За лето дают 4-8 поколений. Самки заражают по 100-120 клопиных яиц,
выкашивая половину, а в удачный год – до 90% популяции. Зимуют в растительных
остатках, под кустарниками и в трещинках коры. Весной вылетают рано и питаются на
цветущих травах.
Другие теленомусы, а с ними и триссолькус, делают яичницу из яиц шелкопрядов.
Выедают до 80-90%. Для весеннего питания нужны зонтичные и розоцветные –
боярышник с тёрном, а на юге алыча и персики.
Ещё несколько теленомусов и их родич ценокрепис – спецы по яйцам долгоносиков. Вот
кто умнее долгоносика! Зимуют личинки прямо в яйцах слоников, в мульче и
поверхностном слое почвы. Вспашка сильно уменьшает популяцию. В культуре без
оборота пласта может выедать до 90% свекловичного долгоносика.
Над яйцами колорадского жука издевается эдовум, он же «яйцеед Паттлера» – порода,
выведенная в Колумбии. Отличается изощрённой жестокостью: заражает только самые
свежие яйца жука, а все остальные прокалывает, чтобы откушать капельку сока. Убил –
выпил, убил – выпил! Истинный колумбийский мафиози. На круг умерщвляет до 95%
бедных колораков. И не вызывает никакой устойчивости: против лома нет приёма!
Итого: нет такого яйца размером хотя бы в полмиллиметра, на которое не зарились бы
десять-двадцать видов яйцеедов. Главное: почти все они зимуют в растительной мульче,
дёрне и коре; почти всем для питания и полового созревания нужны нектар и пыльца
разных цветков, особенно зонтичных и розоцветных.
Одно быстрое движение – и ты уже не бабочка…
ПОЕДАТЕЛИ ЛИЧИНОК И КУКОЛОК – огромная армия разных наездников. Опишу для
примера лишь самых заметных.
Славный род ихневмонов – беда гусениц. Исключительный нюх, проворство и
плодовитость – вот их девиз. За месяц жизни самочки кладут по 250-500 яиц,
осчастливливая своими личинками больше сотни гусениц. Почуяв на спине пришельца,
гусенички дико нервничают, дёргаются, извиваются – но на то он и наездник!
Мгновенный укол – и ты уже не гусеница…
Разные виды ихневмонов шприцуют практически всех совок, белянок и молей, а так же
личинок пилильщиков, долгоносиков и листоедов. Выедают 50-80% хозяев. Обычно они
милостиво позволяют хозяйской личинке дожить до окукливания и сплести кокон: в нём,
да ещё в шкурке гусеницы, зимовать гораздо безопаснее! Но иные хозяева на зиму не
окукливаются – зимует личинка. Тогда и наездник ждёт – зимует прямо в ней, и убивает
уже весной. И лишь немногие доедают гусениц сразу. Например, экзестатес, эксперт по
капустным бабочкам. Заражённые им гусеницы на глазах вянут, бледнеют и безвольно
ползут вниз, чтобы паразит мог окуклиться в почве.
Практически все взрослые ихневмоны питаются на цветках зонтичных, астровых и
луков. Если цветков достаточно, плодовитость и срок жизни самок растут почти втрое!
Почти все зимуют в поверхностном слое почвы – там же, где и хозяин.
Столь же страшно для гусениц семейство браконов. Особой борзостью и нюхом
выделяется габробракон. Заражая взрослых гусениц хлопковой совки, он попутно
парализует и капустных совок – просто так, для интереса. Такой талант нам нужен!
Габробракона разводят искусственно.
Его братья апантелесы давят гусениц числом: резерв самок – до 2000 яиц за месяц! В одну
несчастную белянку натыкивают до полусотни яиц. И при этом личинки умудряются
дорастить гусеницу почти до куколки – вот коллективное знание анатомии! А потом эта
гусеница превращается в продолговатую кучку маленьких коконов… Не брезгуют
браконы и гусеницами боярышницы, пядениц, листовёрток. Если апантелес работает в
паре с габробраконом, не надо химии: 85-90% гусениц бабочками уже не станут.
Минирующих мух на свёкле и яблонях бьют опиусы, члены того же семейства. Личинки
сих мушек выедают себе ходы внутри листа – мины. Опиус в эти мины яйца и кладёт: его
личинка сама добирается до жертвы. Осенью в саду до 80% куколок мух в минах – уже не
мухи. Если, конечно, каждую неделю яды не лить.
Все браконы питаются нектаром и пыльцой, почти все зимуют в палой листве и
мульче.
Упоминания достоин и рекордсмен по плодовитости – платигастер. Это спец гессенской
злаковой мухи. Самка заражает и яйца, и юных личинок, откладывая за свою жизнь до
3000 яиц!
Агениаспис – тоже оригинал. Он заражает яйцо яблонной моли. Но его яичко долго не
развивается – мирно ждёт, пока подрастёт гусеничка. И вот тут яйцо взрывается целой
толпой однояйцевых близнецов. Из съеденной гусеницы вылетает по 150-200 паразитов!
А триблиографа чем хуже? Ловит личинок капустных мух и в почве, и в стеблях, не щадя
живота своего – и действительно, часто гибнет, не в силах выбраться наружу…
Особо надо сказать о сосущих: тлях, щитовках, червецах и медяницах. Их лопают больше
двухсот видов хищников, и почти все – живьём. Ещё бы! Представьте себе каплю
сладкого сиропа, обёрнутую в нежный мясной белок. Тля – пирожное буквальном смысле!
Фабр досконально подметил: «Куст, населённый тлями, это целый мир, заключающий в
себе одновременно коровник, зверинец, бойню, сахарный завод и мастерскую консервов».
Сосущими занята тьма наездников, в основном из семьи афелинов. Многие из них
эмигрировали из Америки – вслед за хозяевами. Они разные, но работают схоже: в
каждую тлю (червеца, медяницу) тыкают одно яичко. Тля разбухает, темнеет и
превращается в мумию. Обычно наездники ищут небольшие колонии тлей, которые
мумифицируют почти начисто. Взрослые паразитки питаются сладкими выделениями
тлей – падью. Таковы афелинусы. Все помнят рисунок из учебника биологии: «наездник
афелинус и кровяная тля».
Спец по калифорнийской щитовке – проспальтелла – умудряется засунуть яйцо под
щиток. А под щитком – самка с яйцами, а то и личинки. В общем, все умирают… Но
особо популярна специалистка по тепличной белокрылке – энкарзия. Она очень
прожорлива, вынослива к скачкам температуры и влажности. Разводят её практически все
тепличные агрофирмы. Выпуск энкарзии и хищного клопа по огурцам снимает 85% вреда
и прибавляет 2 кг/м2 , тогда как пестициды едва сохраняют прежний урожай.
Итого: главное для наездников – нектар, пыльца и растительные остатки. Ставропольцы
обсевали картофельные поля укропом, петрушкой и фацелией, заделывали в почву солому
и рапс, ввели в севооборот два года люцерны и использовали биопестициды. Их опыты
дают наглядную картину.
На цветках активно кормятся мухи-сирфиды, коровки и наездники. На укропе всегда в 810 раз больше наездников, чем на поле: до 15 особей на квадратном метре. А на фацелии –
ещё больше. Оказалось: эффект наездников – прямое следствие цветочного корма,
особенно у яйцеедов. Без нектара и пыльцы они гибнут за неделю, часто не дожидаются
выхода хозяев и не дают эффекта. А с кормом живут всё лето и постоянно плодятся! Без
нектара самки рождают только самцов, а подкрепившись углеводами – массу самок. На
цветках рапса питалось столько наездников, что они заразили половину рапсового
цветоеда, чем сгладили его мощную вспышку.
ГЛАВНОЕ О ПРОЧИХ ХИЩНИКАХ
МУРАВЬИ – самый мощный общественный интеллект и великая хищная сила. Их у нас
больше двухсот видов. Большая часть – завзятые земледельцы и скотоводы: выращивают
грибы на искусственных субстратах, консервируют проросшие семена, разводят
сахаристые породы тлей и червецов, выращивают гусениц и добывают их «шёлк»,
заготавливают и хранят «мёд». Часть видов – захватчики: завоёвывают и подчиняют
других муравьёв. Но есть и чистые охотники-собиратели. Они живут только тем, что
найдут и честно добудут. Таковы наши рыжие лесные муравьи из рода формика. С
голодухи они могут есть грибы и зелень, но с ранней весны до осени активно добывают
«мясо». Их десяток видов, и многие охотно живут в садах природного режима, где почва
не перекапывается, листья не жгутся и много укромных мест типа лежачих камней,
старых досок или брёвен.
В лесу рыжие муравьи выедают больше насекомых и слизней, чем все остальные
хищники. Представьте себе маленьких острозубых жужелиц, живущих по сто тысяч в
одном гнезде! Жрут всё, что шевелится, будь то яйца, личинки или взрослые насекомые.
Охотятся коллективно, нападают сообща – спастись почти невозможно. Отбирают тлю у
муравьёв-животноводов – если те не превосходят добытчиков в весовой категории.
Прожорливость их неподражаема: угодья одного муравейника – четверть гектара! Часто
несколько семей объединяются в клан, чтобы контролировать более обширные владения.
Лет шесть назад я уничтожил в саду муравейник самых крупных лесных муравьёв: они
оккупировали своей тлёй все яблони. А недавно обнаружил по соседству мощное
семейство рыжих. Стало безопасно, и они пришли. И живут под крупным камнем. Сей
камень теперь объявлен заповедным. Вокруг – дикий дёрн: муравьиных троп мы давно не
трогаем. Начинаю понимать, почему на моих деревьях почти исчезла тля!
ХИЩНЫЕ ЖУКИ – это в основном жужелицы, стафилины и коровки.
Жужелицы – около 60 видов «борзых и гончих» разной величины и свирепости. Охотятся
в основном ночью. Особенно много их в посевах многолетних трав, на лугах и пастбищах.
И чем старше дернина, тем богаче их армия. В люцерне второго года находят до 30 видов
жужелиц, а через год их здесь уже полсотни! И у всех свои гастрономические
предпочтения.
Бегунчики и амары – жучки цвета «металлик» ростом с пшеничное зерно – любят яйца
долгоносиков. За ночь умудряются схрумкать по 150-200 штук. А живут два года! Все
виды бегунчиков – а их около двадцати – живут и зимуют в непаханой стерне и
растительных остатках.
Колорадского жука, за неимением американских специалистов, у нас лупят тоже в
основном жужелицы: красотелы, бомбардиры, головачи, карабусы, бегунчики – всего
видов пятнадцать. Выедают и яйца, и личинок – яичница с беконом. Заодно ловят и
других листоедов, и юных травоядных клопов. Клопы, видимо, идут как пряность, вроде
кинзы. Чёрный птеростих адаптировался даже к обработанным почвам: живёт в норках, а
ночью ест личинок.
Гусениц шелкопряда и пядениц на деревьях выедают несколько видов красотелов и с
десяток других жужелиц. Скакуны носятся по открытым местам на солнцепёке, загоняя
свою дичь подобно гепардам. Крымская жужелица – любитель моллюсков: выедает
молодь улиток и слизней.
Самые крупные бегуны, бомбардиры, карабусы и красотелы, как уже подмечено Фабром,
рвут и глотают разных гусениц: огнёвок, бражников, совок, белянок – по два десятка за
ночь. Жуки охотятся в поле, а их личинки – в мульче и почве, выгрызая окукливающихся
пилильщиков, личинок хрущей и мух, проволочников, слизней и медведок ясельного
возраста. Кстати, медведки у нас в огороде почти исчезли. И не удивительно: все
соседские жужелицы у нас живут!
Стафилины на жуков мало похожи. Скорее они напоминают маленьких двухвосток. Это те
самые мелкие, блестяще-чёрные с рыжей полосой, подвижные и гибкие букашки, которых
мы часто видим под всякой мульчой. В мае они летают и часто натыкаются на нас.
Смотришь – а крыльев нету: всё брюхо наружи. И только маленький «рюкзачок» на
спинке. Вот тут крылья и спрятаны: мало того, что они складываются вдвое по ширине,
так ещё и вчетверо по длине! А потом раскладываются и вновь становятся жёсткими. Я
наблюдал эти манипуляции: на всё уходит секунда. Представляете, конструкция?
Живут стафилины везде, где есть сырая органика: в дёрне и лесной подстилке, в камнях и
мхах, в соломе и гниющей древесине. И жуки, и личинки – ловкие хищники. Выедают
яйца, клещей, гусениц и самых разных личинок. Самый признанный стафилин – алеохара,
спец по капустным, свекловичным и луковым мухам. Самки зреют, выедая самих мух и их
личинок. До конца жизни успевают слопать 2500 штук! Созрев, раскидывают до тысячи
яиц. Личинки вгрызаются в личинок мух и в них живут. Итого – больше 3000 мух на
каждого жука. В хороший год их выедается 80%. Учёные ВИЗРа научились разводить
алеохару искусственно.
Коровки – это мобильная и эффективная армия. Тридцать видов коровок подъедают
тридцать видов сосущих: тлей, червецов, щитовок и трипсов. Многие пасутся на яйцах
колорадского жука, выедают клещей в садах и виноградниках. Зимуют они обычно
колониями в коре, дуплах и разных полостях, в подстилке лесополос и садов. Весной
кормятся первыми тлями и цветочной сладостью. Но яйца у самок зреют только на
мясе, и минимальная доза для этого – 300 тлей. Если учесть, что в сутки жук съедает по
100-200 штук, это не так уж много! За месяц самки кладут по 500 яиц. И каждая личинка,
пока вырастет, слопает по 500 тлей.
Особо искусна коровка хилокорус – чёрный жучок с двумя красными пятнами. Это
главный спец по щитовкам. Самка щитовки, укрытая прочным щитком, фактически
неуязвима. Но хилокорус нашёл способ приподнимать щитки, чтобы всунуть туда яйцо.
Или просто пообедать самкой с яйцами. Диета – до тридцати штук в сутки, не считая
детишек, ещё не укрывшихся щитком. Личинки нападают на незрелых самок: их щиток
ещё не затвердел. Просто прогрызают дыру – вскрывают, как консервы. Пока вырастут,
вскроют по 300-350 штук.
В теплицах используются более продвинутые тропические виды с огромным аппетитом и
продуктивностью до 2000 яиц. Зато наши не боятся морозов. В Сибири до 90% съеденных
тлей – заслуга коровок. За всю свою жизнь, с момента вылупления, одна семиточечная
коровка может убить до 5000 сосущих. Но на деле коровок у нас мало: они массово
гибнут от пестицидов.
СЕТЧАТОКРЫЛЫЕ – очень хищный отряд: у большинства плотоядны и личинки, и
взрослые.
Исключение составляют златоглазки. Их взрослые особи – натуральные перламутровые
«золушки», и питаются, естественно, только на цветках. Зимуют в мульче, опаде, щелях
и полостях. Появляются рано и рады любым цветкам: для созревания яиц нужны и
нектар, и пыльца. Яйца подвешивают на тонких стебельках. Личинка – подвижная
«гусеничка» - растёт всего пару недель, но за это время успевает намолотить до 1000 тлей
или 2000 клещей! Не проходит и мимо медяниц, мелких гусениц и яиц. До окукливания
съедает 300 яиц колорадского жука. Несколько видов златоглазок разводят для теплиц.
Здесь же применяют и родича златоглазки – микромуса. Тлей едят не только его личинки,
но и взрослые – заедая их нектаром. Продуктивность самок до 2000 яиц, личинка
мигрирует на 10-12 метров. Но главное достоинство микромуса – неприхотливость: он
процветает и при 15, и при 35ºС, и разводится в теплицах самостоятельно.
Родственны им и скорпионовые мухи. Они часто попадаются в тенистых местах, а порой и
залетают в дома: полёт медленный и неуклюжий, морда буквально «лошадиная», как у
муравьеда, а у самцов сзади – «жало скорпиона». Никакое это, конечно, не жало – тварь
абсолютно безобидная. Не лупите их тапочком: многие виды охотятся на тлей и всякую
мелочь.
Сетчатокрылым остро необходимы нектар и пыльца. Все они гибнут от ядов и послушно
летят на свет.
ХИЩНЫЕ КЛОПЫ – весьма значимые санитары. Некоторых разводят искусственно: по
эффективности они близки к наездникам. Охота их проста: находят жертву, втыкают в неё
свой трубко-клюв и попросту высасывают.
Прежде всего, это спецы по колорадскому жуку, американцы периллюс и подизус.
Активнейшие охотники. С виду похожи на клопа-черепашку: из того же семейства
щитников. Зимуют в растительной мульче, щелях, трещинах коры. Юные клопикиличинки мирно питаются соком растений, но постепенно звереют и принимаются за яйца,
а потом и за красненьких личинок. У одной клопихи больше двухсот детей, и за месяц
каждый может опростать по триста-четыреста будущих жуков. И чем жарче, тем лучше
аппетит. Выпусти одну самку на сотню колорак, и популяция будет выпита на 95-100%.
В Штатах и Мексике они живут постоянно. А здесь не получается: большие проблемы с
эмиграцией. Во-первых, холодно у нас. Не удаётся им перезимовать, даже на Кубани
вымерзают. А во-вторых, вылетают слишком рано. У себя-то в Америке находят других,
ранних листоедов, а у нас их нету. Ну не завозить же! Посему американцы живут в
биолабораториях, в санаторном режиме.
Их родные братья, арма хищная и пикромерус, с таким же усердием убивают разных
гусениц.
Клопы-охотники – большой клан хищников с широкими аппетитами. Это подвижные
звери с длинными телами. Живут везде: в лугах, полях и кронах деревьев. Зимуют в
дёрне и опаде лесополос. Особо распространён охотник серый, или набис. Настоящий
волк полей! Не брезгует ничем доступным, от яиц до гусениц.
Хищники-крошки – мелкие зверьки леса и сада. Охотятся на деревьях и под ними, зимуют
в палых листьях. Жертвы – тли, трипсы, клещи, мелкие гусеницы и личинки жуков. Ещё
больше в садах клопов-слепняков. Эти овальные клопики с нежным телом чистят сад от
тлей, клещей, плодожорок, листовёрток, и нападают даже на американскую белую
бабочку.
Лазаревская станция защиты растений успешно использует в теплицах четыре вида
хищных клопов. При жаре до 42ºС и большой сухости они уверенно лопают тлей,
трипсов, клещей и белокрылку, выедая до 80% вредителей.
ХИЩНЫЕ МУХИ, по-научному – двукрылые, отличаются особой пронырливостью и
разнообразием приёмов. Тут есть и паразиты, подобные наездникам, и воздушные
убийцы, подобные стрекозам, и обычные поедатели мелочи, подобные божьим коровкам.
И даже охотники на крупных млекопитающих – комары, мошка и прочий гнус!
Начнём с самых хищных: ктыри. Семейство бесстрашных рыцарей. А может, лихих
бандитов?.. Крупные летуны, отдельные виды до 3-4 см. Мало того, что их личинки,
развиваясь в почве, убивают личинок хрущей, мягкотелок, щелкунов, хлебных жуков и
вообще всех личинок, которых встретят. Так ещё и сами мухи – истинные ястребы! Даже
сидячий ктырь выглядит хищной птицей (фото …..). Так и есть: неподражаемые летуны,
они бьют добычу на лету. Хватают разных жуков, мух, кузнечиков и кобылок, пчёл и
клопов. Любят открытые места. Один из родов ктырей так и зовётся: ястребницы.
У прочих мух хищничают только личинки, а взрослые бандитизмом не занимаются –
мирно питаются нектаром и пыльцой цветов, а некоторые падью, прелыми фруктами,
экскрементами и прочими полужидкими коктейлями. Их искусство – улучить момент и
отложить яичко в гнездо, на личинку или на самого хозяина.
Личинки пестрокрылых и мохнатых мух-жужжал паразитируют и хищничают на
саранчовых, бабочках и других мухах.
Журчалки (сирфиды), которые любят бесшумно зависать на месте – большие специалисты
по сосущим: тлям, трипсам и цикадкам. Не брезгуют личинки и мелкими гусеницами.
Чаще других встречаются разные виды сирфов. Сами сирфы питаются на цветках, а
личинки косят тлей. Некоторые виды – мастера галловых тлей: прогрызают галлу,
забираются внутрь и выедают население начисто.
Серебрянки – мелкие мушки с металлическим блеском – употребляют больше тридцати
видов тлей и червецов. Среди них есть спецы по корневым тлям, личинки которых
опускаются по корням до 30-40 см, выедая по сотне тлей.
Но рекордсмены по тлям – галлицы. Это мелкие комарики с огромными загнутыми назад
усами. Они весьма умны: кладут ровно столько яиц, сколько способна прокормить тлёвая
колония. Личинки галлицы афидимизы способны трескать почти всех наших тлей – более
60 видов! За это её искусственно разводят для тепличных хозяйств. Выращивают прямо в
теплицах, в ящиках с соей или бобами, заселёнными тлёй.
Осталось сказать о мухах тахинах. Это отъявленные паразитки. Их личинки живут внутри
самых разных гусениц, клопов, жуков, пилильщиков. Яйцо просто приклеивается к
хозяину, и личинка сама ввинчивается внутрь. Или ещё хитрее: яичко кладётся на листик,
который хозяин ест – и попадает прямо в его желудок.
Этот способ довела до совершенства мушка изомера. Её яйца – настоящие «семена»:
мелкие и твёрдые, как песчинки, они сохраняют «всхожесть» два месяца. Раскидала по
листьям – никто и не заметил, как проглотил. Ну, чистый пестицид! И вот ползает
гусеница, жива и здорова – а это уже не гусеница, а муха.
Но особо знаменита своими талантами золотистая фазия – беда клопов. Это ж как надо
запудрить клопу мозги, чтобы прилепить своё яйцо ему на глаз! Но и это – цветочки!
Вбурившись внутрь, личинка в первую очередь выедает половые органы. Клоп думает,
что окривел – а он уже кастрирован. Это ж как надо ненавидеть!..
Её сестра, серая фазия, не лучше: так охмуряет клопа, что всовывает яичко ему под
крылья, прямо в мышцы. Но личинку-извращенку интересуют вовсе не мышцы… И клоп
может лететь ещё сорок километров – чтобы прилететь на любимое поле и целый месяц
умирать там медленной, мучительной смертью. Или ещё хуже – успеть устроиться на
зимовку лишь для того, чтобы до весны отогревать под сердцем хищницу, о которой
узнает лишь весной, когда будет уже поздно… Представляю себе клопиный фольклор:
«Встретишь мушку фазию – сдвинешься по фазие!» Или: «Как дам в глаз яйцом, так
бесплодным станешь!»
Практически всем взрослым мухам-хищницам нужны нектар и пыльца зонтичных,
астровых, розоцветных. При достатке этого корма плодовитость самок увеличивается
в три-четыре раза, а эффективность работы растёт до 50-80%. И зимуют они, ясное
дело, не на вспаханном поле.
Стоп. Ф-фу-ух…
С хищниками уже перебор. Их тысячи видов – всех не опишешь. Но все они кричат об
одном: не использовать их, не помогать им – глупость. Я так долго утомлял вас с
одной целью: теперь вы лучше представляете меру этой глупости.
Самое главное – цветочный корм: зонтичные (укроп, кориандр, тмин, фенхель, кервель,
анис), гречиха, подсолнух и фацелия. Из них нужно создавать многолетние буферные
полосы, через каждые 50-70 метров в посевах и по окраинам полей. Если обрабатывать их
поверхностно, они долго будут обсеменяться и сеяться сами. На нескольких сотках
удобно сажать и двулетники, и многолетники. Из зонтичных – семенники моркови и
пастернака, любисток, сельдерей, а по глухим углам и купырь, и борщевик с болиголовом.
Из астровых – топинамбур и скорционеру, разные цветы: мелкоцветные астры,
гелиопсисы, рудбекии, пиретрумы, поповник и васильки, а по углам и девясил, и цикорий.
Накормил – позволь где-то жить и зимовать. Не надо вырубать без особой нужды кущи
тёрна, ежевики и шиповника, боярышник, дикую сливу и алычу: это и дом, и первый
корм. Полосы многолетнего дёрна с кучками соломы должны быть дополнением
кормовых полос, основой всех лесополос и обочин. Покос трав лучше вести
последовательными полосами, чтобы живность успевала мигрировать и
перераспределяться.
Но все эти оазисы – лишь 5-6% земли. Как ни крути, 90% «биопестицидов» зимуют там
же, где работали: в поле, в саду. Их дом – растительные остатки и опад на поверхности.
Кажется, теперь картина полная. Оборот пласта – не только посев сорняков, эрозия и куча
других проблем. Запахав стерню и перекопав сад, мы заживо хороним основную
массу паразитов и хищников. А потом удивляемся: ну откуда столько вредителей?..
В целом, вспашка – способ свести на нет работу всех естественных защитников и
снабженцев растений. Если бы не оборот пласта, нам вряд ли понадобилась бы индустрия
пестицидов и удобрений. Представляете? Мы были бы и сыты, и здоровы, и спокойны за
своё будущее. Живая почва – самый мощный фактор защиты растений. А значит, и
всей экономики. Детально об этом – во второй книге.
Наконец, само собой разумеющееся: накормил и обогрел – не убивай. Уйми вал
пестицидов!
На самом деле, химия эффективна только тогда, когда её доля в защите минимальна.
И мы должны всеми силами повышать эффективность химии! Разговор об этом – в главе о
реальной защите.
ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ ХИЩНИКИ
Травоядные насекомые и моллюски – огромнейшая биомасса ценного белка, постоянно
жрущая и лавинообразно плодящаяся почти всё лето. Его столько, что хватает всем. И
пауки с клещами, и ящерицы с лягушками, и большинство птиц, и масса мелких зверьков
эволюционируют и процветают за счёт насекомых. То есть защищают наши растения
самым конкретным образом. По прикидкам, их защитный эффект не меньше, а в
некоторых условиях и больше, чем у вышеописанных шестиногих хищников.
Начнём с восьминогих.
ХИЩНЫЕ КЛЕЩИ – самые массовые из них. Вообще, клещи – это 80% микронаселения
лесной подстилки. Их не видно: слишком маленькие, меньше половины миллиметра.
Большинство ест всякую мёртвую органику. Эти исключительно выносливы и
непритязательны: могут долго обходиться и без воды, и без еды. Вовсе не таковы
растительноядные клещи: они ужасно прожорливы. По сути, это клешнятая тля:
прокусить не могу, так проколю – и буду сосать, сосать! И так же мало двигаются, и
плодятся так же – лавиной. Какими должны быть клешнятые хищники у этих травоядных?
Подвижными, шустрыми, выносливыми, и чтоб молотили вредителя быстрее, чем он
плодится.
Таково семейство славного фитосейулюса. Это самые активные хищные клещи. У нас их
около двухсот видов. Работают везде: в полях, садах и огородах. Начинают охотиться уже
при первых положительных температурах. В среднем, взрослеют на десятый день после
вылупления – как и жертвы. Повзрослев, кладут в день по яйцу, подкрепляясь десятком
клещей, и так целый месяц. Многие виды выедают яйца тлей и трипсов. Их тьма: на
яблонях – до 40 видов, на сливе – до 30, и до 20 видов на ягодниках!
Сам фитосейулюс – знаменитый защитник теплиц – эмигрант из тропиков. Самки
взрослеют за неделю и живут месяц, каждый день съедая по 25-30 паутинных клещей.
Очистив один куст, быстро перебираются на другой. Слопав всех, уже на четвёртый день
умирают. Говорят, от голода, но я думаю – со скуки.
Есть и более крупные хищные клещи: краснотелки – ярко-красные, до 3 мм – едят яйца
мотылька, тлей и медяниц; анисты – жёлтые и фиолетовые – лопают клещей, мелких
гусениц и яйца пилильщиков. А те клещи, что кровь сосут – их очень немного, буквально
мизер в клешнятом царстве.
ПАУКИ – во многом уникальные ребята. Живут они везде, где можно, и даже где нельзя.
Только они – чистые, рафинированные хищники: ни одного травоядного! Только они
плетут ловчие сети. Только тут изобрели гидравлические ноги. Только здесь умеют летать
на собственном планере – паутинке. Наконец, наружное пищеварение: впрыснул
ферменты – переварил – и высосал уже готовое. И всё это – незаметно и в полной тишине:
ни треска, ни жужжа, ни скрипа.
Охотятся все пауки по-своему. Тенетники плетут бесформенные ячеистые паутины с
домиком внизу, в котором ждут добычу. Линифы натягивают широкие «батуты» с нитями,
идущими вверх и вниз – и жертва падает на сетку. Кругопряды – родичи крестовика –
владеют искусством геометрически-точного радиального плетения. Агелины плетут
густые шёлковые сети с воронками внизу, откуда и выскакивают. Эти особо прожорливы.
Пауки-волки – например, тарантул – ничего не плетут, а роют норы, из которых и
выскакивают на добычу. Это стремительные ночные охотники. Скорее уж леопарды, а не
волки! Пауки-бокоходы тоже охотятся без всяких паутин. Эти симпапушки, похожие на
крабов, часто встречаются на цветках и листьях. Здесь собрались завзятые мимикристы –
мастера маскировки. Зелёные – под листву, жёлтые и цветные – под цветки, а многие
вообще меняют окраску под фон, как хамелионы.
Не надо их недооценивать. В садах пауков – до сотни видов, и даже в полях больше
двадцати. Многих вредителей, особенно летающих, они регулируют весьма активно.
Достаточно сказать: в лесу, в кронах деревьев, 70% видов – пауки, и только 30% насекомые. Пауки не боятся холода, и первыми начинают работать весной – было бы чуть
выше нуля. Вот только размножаются всего один раз за лето. И от ядов вымирают
массово.
ЛЯГУШКИ И ЖАБЫ ценны тем, что питаются и ночью, когда хищники и птицы спят, и
едят всех невкусных насекомых. Выедают много слизней. Жаба ага специально
разводится, как защитница сахарного тростника.
ЯЩЕРИЦЫ, если их достаточно много, выедают столько же насекомых, сколько и птицы.
Лопают жуков, медведок, мух, бабочек, слизней и разных личинок, в том числе и
невкусных.
Особо хочу сказать о безногих ящерицах – веретеницах и желтопузиках. Люди реагируют
на них одинаково: благим матом орут «Змея!!!» и хватают палку. А за что? У них и зубовто нет! И спутать со змеёй невозможно: у всех наших змей голова обособлена – у них есть
«шея». А у ящериц всё ровно.
Веретеницы, или медянки – медно-бежевые маленькие «змейки» - встречаются под
камнями, досками и прочей мульчой. Живут они в мульче и почве, выедая личинок,
слизней, а то и червей. Желтопузики более устрашающие: это светлые чешуйчатые
«змеищи» длинной до метра и толщиной с сосиску. Хвост толстый, «обрубком». Пугают
народ, шелестя в траве. Любят солнышко, кузнечиков, кобылок и стрекоз, а крупные
ящеры лопают и мышей. Веретениц я берегу и лелею, а вот желтопузикам у нас не жить:
кошки. Они с весны на ящерицах жиреют, а уж такой подарок не пропустят!
ЛЕТУЧИЕ МЫШИ, слава Богу, ещё живут в сельской местности. Это ценнейшие
истребители сумеречных бабочек и жуков. Начинают охотиться тогда, когда дневные
хищники уже спят, а ночные ещё не проснулись. Выедают хрущей, совок, плодожорок,
листовёрток, комаров – сотнями за ночь. Им нужны самые глухие углы: чердаки, гроты,
дупла и старые деревья.
НАСЕКОМОЯДНЫЕ ещё более прожорливы. Землеройки за ночь съедают втрое больше
своего веса – иначе обессиливают от голода. Добывают червей, слизней и насекомых в
листовой подстилке и мульче. Ёжики, кроме этого, успешно ловят мышей. Для жизни им
нужны укрытия: старые дощатые щиты, подпол сарая, глухие места с гнилыми стволами и
кучами гниющих веток.
ПТИЦЫ – отдельная песня. Здесь же упомяну главное: даже зерноядные выкармливают
птенцов исключительно насекомыми. Каждая мелкая птичка за сутки съедает их больше,
чем весит сама, и ещё половину детям отдаёт. Это целая пригоршня насекомых. Там, где
есть лесополосы и кустарники, нетронутые заросли и дупла, где достаточно деревьев в
саду и не льют ядов, птицы – полные хозяева. У вас на участке есть соловей? У нас – два.
И воробьи выклёвывают даже тлю.
Конечно, нельзя забывать и о скворцах, которые за час убирают урожай черешни. И о
воробьях, нападающих на хлебные поля, и о воронах, в полдня опустошающих бахчи. Но
ведь и это – признак нарушенного равновесия. Монокультура заполонила всё, а
разнообразие птиц исчезло. Кто останется? Налётчики. Что такое вороны? Воздушные
крысы – наше порождение. Почему скворцы собираются в стаи и обносят сады? В
нормальной среде они так не делают!
Ещё в начале 50-х саранчу в Таджикистане заметно сдерживал розовый скворец. Он знал
всё о численности и миграции своего корма. Стотысячные стаи скворцов, заполонив небо,
летели туда, где колония саранчи обосновалась для размножения. Каждый съедал до
двухсот граммов в сутки! Но уже через двадцать лет картина изменилась: сплошные
хлопковые поля и дождь пестицидов. Сейчас розовый скворец в Красной книге, а саранча
– повсюду.
А кто хоть раз видел пернатых хищников? Они во многом определяют поведение птиц.
Зная о том, что рядом есть ястреб, скворцы не будут беспечно чавкать вашей черешней! Я
уж не говорю, что большинство из них постоянно охотится на мышей. Только совы за
ночь глотают по 10-12 мышей, а есть ещё дневные охотники – пустельга, канюки, луни.
Где они все? В чёрном списке вымирающих – Красной книге. Вместо того, чтобы
придумать, как уберечь от них цыплят, мы просто постреляли их на фиг. А потом
потравили. Я сам дважды хоронил сов, отравленных ядовитыми мышами.
Но всё связано, всё едино! И отсутствие совы – одна из причин очередного налёта
плодожорки. Возможно, мы лишь тогда начнём жить спокойно, когда силуэт хищника в
небе станет обыденным, как воробей на дереве, а ёжик будет гулять по саду так же
уверенно, как домашняя кошка.
РЕАЛЬНАЯ ЗАЩИТА РАСТЕНИЙ
(симфония и оратория для хоров и оркестров)
Пропустив главы с описанием биологических средств, перехожу здесь сразу к практике.
Эта глава, пожалуй, главная в книге. Писана она для всех, но адресована агрономамзащитникам и хозяевам агрофирм. Много рабочей специфики и названий препаратов. Но
раз уж вы осилили предыдущие главы, это вас не смутит. А суть ясна без всякого
перевода.
Обращаю особое внимание: это не свод рецептов. Только общие принципы и правила
здесь – для всех. Все остальные данные – примеры конкретной работы в конкретном
Ставропольском крае.
ЗАЩИТА РЕАЛЬНАЯ И ВООБРАЖАЕМАЯ
С тоской смотрю на нашу химзащиту!.. Холостыми препаратами, да ещё вслепую! И то:
чего там наблюдать, если яды не работают?.. Итог логичный: максимальная численность
вредителей, как «экологическая норма».
Практика нашей защиты – каменный век, братцы. Ситуация давно изменилась до
состояния наоборот! Ну что сейчас может один агроном-защитник?! Ни-че-го. Дай Бог
ему справиться с бумагами, бочками, трактористами и главным агрономом! Странная,
загадочная ситуация. Агрохимическая лаборатория в совхозе – это нормально. В моей
лаборатории было четыре лаборанта, шесть комнат, куча оборудования и свой склад. А у
агронома-защитника даже кабинета своего не было! И это при том, что вредители и
болезни уносят в разы больше урожая, чем недокорм!!!
Реальная защита – это 80% наблюдений и анализов плюс 20% точной,
беспроигрышной работы. Думаете, этим должны заниматься учёные? Разъясняю: таких
учёных – единицы на всю страну. Нет, братцы, это личная проблема хозяйства. Мы не
можем ждать милостей от науки. Пора самим открывать глазки: наш урожай – нам и
умнеть! Нам нужна новая порода кошачьих: знающий лаборант мониторинга. Пардон:
ведущий специалист по мониторингу. Тот, кто видит невидимое! С персональной
машиной, и чтоб как у директора: сломалась – тут же дали другую. И со своей
биолабораторией: без анализов тут делать нечего. Работа этих ангелов – постоянно
носиться по всем полям и отделениям, махая сачком, расставляя ловушки и собирая
образцы. А потом тащить всё это в лабораторию: тестировать на устойчивость к ядам,
подсчитывать численность, анализировать данные и выдавать вводные. А понимать эти
данные, видеть ситуацию и выдавать результативную стратегию на каждый момент –
работа агронома по защите. Результат общей работы – минимальная численность
вредителей, как экологическая норма. А если этой нормы нет, защитники заняты
борьбой, уморительной и в прямом, и в переносном смысле. Занятие сие – только
видимость защиты, мираж, плод нашего воображения.
Реальная защита – раритетное явление в нашей практике. И мне повезло найти таких
специалистов. Вячеслав Георгиевич Коваленков и его супруга, Наталья Михайловна
Тюрина – единственные на юге России учёные-практики, внедряющие комплексную
защиту на деле. Только они могут свести сумасшедшую популяцию вредителя к
минимуму, впятеро уменьшив химический пресс. Всё нижеописанное – фактически,
репортаж о том, что я узнал и понял, будучи у них в Ессентуках, в биолаборатории КавМинводской СтаЗР, которой они руководили шестнадцать лет.
Эта глава – целиком их опыт. И поверьте, это самая правдивая правда о защите растений.
Взгляд великих мастеров. Реальность редчайших учёных – практиков, которые не просто
знают, но умеют всё то, о чём говорят.
ВСЁ НАЧАЛОСЬ В ТАДЖИКИСТАНЕ…
Отец Вячеслава Георгиевича был известным энтомологом – одним из первых
специалистов по азиатской саранче, исследователь фауны Средней Азии. Детство – не
берегах Арала, тогда ещё кишащих живностью. В общем, в институт поступал уже
готовый знаток насекомых. И работать в Таджикистан приехал не случайно. Здесь, на
хлопке, в начале 60-х, и начал Коваленков разрабатывать свою первую модель
комплексной защиты – соединять биометод с химией. И через десять лет почти удвоил
урожаи, а заодно спас экологию республики от неминуемой пестицидной ката строфы.
Ситуация тогда была – сказки Синдбада скромно отдыхают. Восток – дело тонкое!
Москва, читая бравые отчёты, и понятия не имела, какой ценой даётся нам советский
хлопок. А его начисто сжирала хлопковая совка. Она тогда ещё не трескала всё подряд,
как сейчас, но на хлопке вполне нашла себя.
Главным человеком на поле был знатный бригадир. А главным авторитетом для
бригадиров – глава области. Этот глава – святое дело! – был доволен, ежели видел
активную «борьбу за урожай». А наезжал часто. И бригадиры старались. Самолёты летали
над полями по нескольку раз в день! Видит глава: ага, борьба идёт – и тогда все живут
хорошо.
Чего только не лили на этот бедный хлопок! Тут «испытывали» всё новое, что вводили
тогда в производство. Сыпали ДДТ, ГХЦГ – и народ выходил, подставлял шкуры, одежду,
пудрил себе за шиворот – и радовался… Однажды привезли даже олдрин – химическое
оружие немцев, оставшееся с Первой Мировой. Людей тошнило, рвало, они падали в
борозды. По граничному Пянджу плыли стада мёртвых коров, овец и ослов. А в Москву –
«Т-сссс!» - бодро докладывали о достигнутых успехах. И если бы кто-то раскрыл рот…
Нет, его бы не посадили, конечно. Хуже: отринули бы, прокляли, изгнали. Повесился бы
сам.
Коваленков был тут своим. Он не стал болтать – стал работать. Доказал: хлопковая совка
давно не реагирует на многие яды. Показал: трихограмма и бактериальные препараты,
чередуясь с химией, дают в разы лучший эффект, чем просто химия. Руководя службой
защиты, стал широко внедрять новое направление: привлечение и использование
полезных сил агроценоза. И добился-таки поддержки и понимания властей!
В 69-м Коваленков запустил первую биолабораторию по разведению трихограммы. Через
три года самолёты отменили – осталось две-три химобработки вместо двенадцати. Больше
тысячи гектаров обходились только биозащитой. Урожай вырос с 18 до 30 ц/га. В 1990-м в
республике работало уже сорок биолабораторий – это был настоящий рассвет
трихограммы. За десять лет химию отменили на 120 000 га от совки, и на такой же
площади – от клеща. В целом 300 000 га хлопка стали получать в три-четыре раза меньше
пестицидов, а 65 000 га овощей – в семь раз меньше. Биометод стал составлять не меньше
20% стоимости всей защиты, и всегда окупался в 12-14 раз. Экология выровнялась,
урожаи стабилизировались, люди перестали болеть.
Не оценить этого таджики не смогли: восток – дело тонкое... Чтобы достойно отметить
такой беспрецедентный труд, правительство Таджикистана придумало и учредило
Государственную Премию имени Али-Ибн-Сины, коей и были награждены сам Вячеслав
Гергиевич, его коллектив, сподвижники и коллеги.
Но тут началась перестроечная буза... Уже через год Коваленковы приняли
биолабораторию в Ессентуках, став опорным пунктом ВНИИ биологической защиты
растений (ВНИИ БЗР). Россия – дело, видимо, не тонкое. Нет здесь ни поддержки властей,
ни особого понимания коллег. Но за шестнадцать лет супруги успели сделать столько,
сколько и не снилось многим нашим институтам.
Вот результат их работы: на лето 2006 года Ставрополье – самый биозащищённый край в
стране. Производя десяток биопрепаратов и пять видов наездников, две небольших
биолаборатории своими силами обеспечивали почти половину всей биологической
защиты в Ставропольском крае. А это – четверть всего биометода России.
Разработали и откатали в хозяйствах практику сдерживания всех главных вредителей:
нормы, сроки, кратности, сочетаемость с биопрепаратами. В арсенале биолаборатории
были наездники: трихограмма, габробракон, дибрахис, элазмус; биофунгициды: планриз,
псевдобактерин, бактофит, алирин; биоинсектициды: лепидоцид, БТБ, бацикол. Ежегодно
около 200 тонн препаратов и 30 млн самок паразитов шли в полторы сотни хозяйств и
охватывали 300 000 га посевов и плантаций, успешно контролируя полсотни видов
патогенов. Доля биометода в крае составляла 12%, обеспечивая больше половины
защитного эффекта. За пять лет комплексная защита сводила к минимуму численность
главных вредителей на разных культурах. Ежегодно, по результатам мониторинга,
Коваленковы отменяли химию на 100 000 га – это 5% всех полей края. Тут фиксировались
зоны естественного биоконтроля: хищники нормально справлялись сами.
В конце главы прояснится, почему я пишу об этом в прошедшем времени.
ТЕОРИЯ РЕАЛЬНОЙ ЗАЩИТЫ
Я давно мечтал сказать какую-то настоящую правду о защите растений. И вот мечта
сбылась: анализ результативной защиты выявил целый свод правд! Привожу те, что
необходимы и достаточны для осознания смысла и самого понятия защиты. Все цитаты
беру из Коваленкова.
О ПРЕПАРАТАХ И ГРАФИКАХ ОБРАБОТОК
Не вдаваясь в стратегические умствования, наши защитники обычно решают одну
проблему: когда и чем обрабатывать? Вопрос очень важный! Есть три пути решения. 1.
Ждать распоряжения главного агронома. 2. Работать по утверждённой программе,
технологической карте или графику. 3. Полагаться на свой опыт и наблюдения.
Верный способ – третий. Но он крайне не популярен ввиду наказуемости инициативы.
Главный обычно занят и ему не до защиты. Посему все уповают на программы учёных.
Учёные выдают кучу программ. Но они работают так же, как симптоматические
лекарства: сегодня легче – завтра в гроб. Почему? Из-за катастрофической неполноты
данных. Для точной работы надо заранее знать ситуацию здесь и сейчас: численность
вредителей, численность хищников, скорость развития тех и других, сегодняшнее
качество ваших препаратов и устойчивость к ним вредителей.
1. БИТЬ ИЛИ НЕ БИТЬ – ВОТ В ЧЁМ ВОПРОС.
А надо ли химичить? Вам нужна а) численность самого вредителя, б) соотношение
вредитель/хищник. Эффективные соотношения для большинства насекомых давно
известны.
Если хищники пришли вовремя и их достаточно, вредитель вспыхнуть уже не сможет.
Цени такую помощь! Часть химии необходимо заменить биопрепаратами. Грохнешь
хищников – получишь рост вредителя.
Если вредителя необычно мало или хищника необычно много, и соотношение явно в
пользу хищника – тем более, биопрепаратов будет достаточно. Такое соотношение –
удача! Встрянешь с жёстким ядом – резко усилишь новое поколение вредителя, и в
следующем году получишь вспышку по полной программе. Ну, и всю привычную суету,
дотации, откаты…
Если вредитель уже года два в стабильном провале, жёсткая контактная химия только
навредит: кроме хищников, удерживать популяцию в минимуме могут только
биопрепараты. Только бактерии и гормоны уродуют яйца и личинок будущего поколения,
не трогая хищных насекомых.
И только в начале работы, когда хищников мало, а вредителя слишком много, нужна
точная выравнивающая химия. Но с одной целью: обеспечить работу биопрепаратов.
Кстати, о дотациях и откатах. Надёжный метод защиты от грамотной защиты!
Обрабатываются все руководящие личности. Кроме общего вреда – ничего, и
устойчивость почему-то не возникает. Наоборот, возникает зависимость. Видимо, дозы
хорошо рассчитаны!
2. ЧЕМ БИТЬ? Вовсе не факт, что препарат, купленный в этом году, качественный. И не
факт, что вредитель от него послушно вымрет! Как уже упоминалось, в нашей практике из
двадцати работают один-два. Посему нужен быстренький анализ эффекта ваших
препаратов против основных вредителей – немного, всего сотни две лабораторных
опытов.
Опыт делается просто: ловишь кучку вредителя всех возрастов, рассаживаешь его по
плошкам и прыскаешь разными концентрациями яда. Где сдохло минимум 95%, там и
есть нужный раствор. Это – смертельная концентрация, СК95. Чтобы получить раствор
для работы по растениям, эту СК надо утроить. Поле ведь не плошка: ветер, солнце,
кроны, листья, форсунки забитые – всё мешает.
И не удивляйтесь, если доза, рекомендуемая по инструкции, в десятки, сотни раз меньше
вашей СК. Вредитель уже устойчив, или раствор уже не токсичен – одно и то же.
Выпуская новый яд, фирма гарантирует эффект: рекомендует дозу, которая в десятки раз
выше СК. Мы радуемся, начинаем наслаивать препарат, и уже через 3-5 лет
рекомендуемая доза становится в десятки раз меньше СК!
Отсюда правда первая: реальный эффект препарата зависит от места и времени, и
может меняться в десятки раз. Его можно выяснить только на опыте.
Что делать, если все купленные препараты уже потеряли эффект? Есть неплохой выход:
резко повысить концентрацию с помощью малообъёмных опрыскивателей. Одно дело –
развести 2 кг препарата в тонне воды, и совсем другое – в 50 литрах. Норма на гектар та
же, а эффект двадцатикратный! Многие ослабевшие препараты идут в дело.
И, конечно, все препараты работаю почти вдвое лучше, если наносятся ночью, с 22.00 до
6.00: ветра нет, смачивание лучше, а испарение очень медленное – системники успевают
хорошо впитаться, а контктники побольше зацепить.
Вдуматься – это ведь так просто: собрал, побрызгал – и всё видишь. Но никто этого не
делает! Нет, положительно дело не в урожае, братцы.
3. КОГДА БИТЬ? По какому возрасту лучше работать, чтобы накрыть максимум? В какой
пресветлый день наступит этот возраст? Следи за погодой, наблюдай развитие вредителя.
Насколько падает эффект с каждым днём опоздания?
Обычно всё решает пара дней.
Все вредители тем уязвимее, чем моложе. Юная личинка очень чувствительна и к ядам,
и ко всем прочим стрессам: холоду, жаре, бескормице, хищникам и болезням. Средние
личинки уже вчетверо устойчивее. Старшие – на порядок. Фактически, их надёжно бьют
только хищники. Гусеницы остаются юными 3-5 дней, а личинки тлей и щитовок – дня
два. После этого эффект ядов начинает уменьшаться в разы, а слабые яды вообще не
срабатывают.
Чем старше личинка, тем медленнее она гибнет. И чем слабее препарат, тем медленнее.
Бывает, больше трети плодов повреждено дохлыми гусеницами. Почему же раньше не
сработали?.. На яд понадеялись!
Тепло и влага ускоряют развитие личинок и созревание самок. Холод и сушь –
задерживают. Погода может сдвинуть и кладку, и выход из яиц на неделю, а то и на две.
Как и растения, насекомые меняют стадии, накопив свою сумму активного тепла.
Например, у плодожорки: 145ºС – кладка, 270ºС – вылупление. А тепло зависит не только
от температуры, но и от влажности воздуха… В общем, есть один способ точно узнать
срок: минимум через день наблюдать за развитием яиц.
«Чего-о?.. Яиц?! Да их же вообще не видно!» Видно, ещё как. Растут они, темнеют, цвет
меняют. И не всегда дело в яйцах. Многим вредителям нельзя дать отложиться! Значит,
надо знать момент массового вылета. А та же вишнёвая муха зимует в почве: вырой,
отсей, найди! Этих лучше наблюдать у себя, устроив для них лабораторную зимовку. В
общем, следить – это работа.
В целом, для большинства насекомых, лучший день химической обработки – пик
массового вылупления личинок. Брызганёшь вчера – впустую: половина ещё не
вылупилась. Прысканёшь завтра – на многих уже не попадёшь: расползлись, попрятались,
вгрызлись. А дальше эффект обработок падает чуть не вдвое каждый день.
Отсюда – правда вторая: любая технологическая карта, любая заранее составленная
программа обработок – ложь. Лить яды по утверждённому графику – то же, что каждые
три дня пить горсть таблеток, даже не пытаясь поставить диагноз.
Агроценоз постоянно меняется, и чхать он хотел на наши программы. Его стабильность –
продукт точного реагирования. Реальная защита – зеркально точное отражение
конкретного места и времени. В каждом квадрате хозяйства свои очаги, скачки, состав и
развитие патогенов – и препараты нужны строго по ситуации. «Универсальных схем в
защите быть не может. Чтобы работать в пользу растений, надо сканировать
ситуацию на всех бригадах каждую неделю».
Осталось добавить ещё несколько важных моментов.
Работать по каждому патогену – значит распылять кучу лишних ядов, горючки, времени
и труда. Действительно умно – снимать одним проходом двух или нескольких патогенов.
Но это нереально, если точно не знаешь эффект яда по всем предполагаемым целям.
Можно заметно усиливать эффект обработки, смешивая в одном баке препараты разных
групп и классов. Что это за смеси? Этого нет в инструкциях, и надо всё выяснять на
опыте. Некоторые подробности об этом – ниже.
Наконец, многие препараты, особенно РР и био, работают намного эффективнее, если
повторить обработку через определённое время. Соответственно, важно точно знать, как
работает препарат во времени. Если повторять, то когда? Опять следи за развитием
противника – устанавливай новые сроки!
Но вот обработки сделаны, и вредитель подох весьма неплохо. Снята изрядная часть
очередного поколения. Но спроси себя о главном: уменьшилась ли популяция?
О РЕАЛЬНЫХ ПОКАЗАТЕЛЯХ ЭФФЕКТА
Доказано: только при участии всех ландшафтных сил защита может быть настолько
эффективной, чтобы вообще иметь смысл. Это позволяет нам выстроить приоритеты
целей.
Стратегическая цель: минимально навредить ценозу и его хищникам. А ещё лучше –
помочь.
Тактическая цель: в течение года уменьшить общую численность популяции патогена. А
лучше – нескольких. И удерживать их в минимуме долго и счастливо.
Техническое средство для достижения этих целей: если надо, эффективно сбить
конкретное поколение вредителя. И желательно не одного, а сразу нескольких.
Наконец, материальное средство: нашёл хороший препарат – береги его!
Обратим внимание: эффективная обработка – только средство защиты. Но в идеологии
химзащиты это – единственная цель.
Отсюда и пляшем. Ну что можно делать, если «главная цель» – убить то, что сидит и
грызёт? Наслаивать одно и то же, как дятел. Популяция при этом закаляется и растёт –
потому что никто и не думал её снижать. Препарат теряется – потому что никто не
пытался его сохранять.
И вот так, принимая средства за цели, мы и путаемся, предполагая одно, а получая совсем
другое! 80% гусениц сдохло: ура! Но почему, бога ради, к осени их ещё больше?..
А можно ли точно определить, насколько верно вы сработали? Да, можно. Есть чёткий
показатель эффекта защиты: последействие.
Правда третья: если следующее поколение противника не упало в численности –
значит, сработал впустую. Напортачил, запорол, прощёлкал клювом!
Последействие снимает всякую путаницу. Оно исключает безответственность: не даёт
закрывать глаза на свой реальный результат. Цель работы – деградация популяции.
Значит, только следующее поколение точно показывает, что ты делаешь!
О «НЕХОРОШЕЙ» ХИМИИ И «ХОРОШЕЙ» БИОЛОГИИ
«Звонят из тепличного комбината: «Помогите, тонем – белокрылка!!!» Едем, глянули –
белым-бело! Собираем образцы. «Вы чего делаете?! Скажите, чем опрыскивать!» Так мы
ещё не знаем! Давайте все ваши яды – будем проверять. Вытаращивают глаза, дают.
Смотрим: из двадцати препаратов – один талстар. И даже аплауд, ингибитор хитина, про
который японцы клялись, что устойчивость невозможна – и тот почти никак! Оставляем
талстар, даём комплексную программу: не потеряйте препарат наслоениями – других
нету! Но куда там: уже через год – ноль эффекта. Зачем наслаивали?! «Дык работал же
хорошо…»
«Эффективный препарат для агронома – религия, панацея, наркотик. Хоть наизнанку
вывернись – будут наслаивать. Хоть пару лет, хоть год подышать спокойно – а потом
трава не расти!»
Приезжая в новое хозяйство, Коваленковы уже примерно знают, что там найдут: пару
дееспособных препаратов из двадцати – и ошарашенных сим известием специалистов.
Столько новых ядов каждый год, и вроде их меняют, ротацию соблюдают – а ситуация всё
безнадёжнее! В чём дело?.. В том, что метод ротации работает только на бумаге, а
особенно эффективно – на банковских счетах торговых фирм.
Список разрешённых препаратов пухнет на глазах – но вовсе не от новых препаратов, а от
торговых аналогов старых (стр. ….). Чтобы ротация работала, нужно менять не названия,
и даже не действующее вещество, а химическую группу. Чтобы её выяснить, надо лезть в
справочники, и не во всяком найдёшь механизм действия… В общем, морока. Прибавьте
сюда безотказный метод откатов, да дешёвые подделки «от Руслана»… Мы не просто
наслаиваем – мы усердно закрываем на это глаза.
В итоге устойчивость к ядам не просто растёт, а прёт лавиной. Сначала яды слабеют на
треть за сезон, а года через три – вдвое за сезон. В среднем, через 10-15 поколений
популяция становится полностью устойчивой. Сегодня около семи десятков популярных
препаратов – фос и пиретроидов – работают максимум три-четыре дня с эффектом в 30%.
Неустойчивых вредителей уже нет. Многие устойчивы к нескольким химическим
группам.
А что было бы, если бы мы использовали химию так, как надо: точно, умно и по делу, в
сильных агроценозах, на фоне биозащиты? А была бы она отличным методом экстренной
санитарной помощи, достаточно безопасным и очень эффективным. И польза была бы, и
устойчивых насекомых не было бы. Только знать и кумекать в такой работе нужно ничуть
не меньше, чем в биологической защите!
Правда четвёртая: мы сами убили химический метод, сделав из него религию и тупо
наслаивая обработки. Мы сами сделали из химии бомбу. Думали, тут думать не надо!
Чёрта с два: надо думать, да ещё как. Причём своей головой, а не чужими инструкциями!
Извечный вопрос: что же всё-таки правильно – химия или био?!
Это всё равно, что спросить у хорошей хозяйки: что же правильно в пироге – мука или
начинка?.. Реальная защита – это единое хим-био-агро-эко. На части это делится только у
нас в голове!
Вот цель правильной защиты: урожай цел, ценоз становится устойчивым, а патогены
остаются неустойчивыми. Ни один метод в отдельности её не достигает. И химия тут
особенно беспомощна. Вот уж кому нужна биозащита, так это ей! Без биопрепаратов –
ноль перспективы: защиты не даёт, противников закаляет, ценозы убивает. Препараты на
глазах сходят на нет, продолжая только травить людей и сосать деньги.
«Сохранить химию без биометода невозможно». Вот, оказывается, в чём проблема! И
«химики» начинают это понимать. «Сингента» уже продвигает комплексную защиту,
поддержав разработанные в Минводах схемы «взаимопомощи» химических и
биологических препаратов.
«Биометод – не разовая мера, а идеология. И главная ошибка – замкнуть его на себе.
Сейчас он эффективен не в отрыве от химии, а во взаимодействии».
«Главное в биологической защите – понимать и видеть, как работает химия». Во! А
главное в химии – понимать, как работает биология. Чтобы помогать биологии с помощью
химии, а химии – с помощью биологии. Добавим сюда ещё агрономию и экологию – и
картина станет полной.
У каждого метода своя, строго определённая роль в системе защиты. Химия может
эффективно снять вспышку. Но смысл защиты – удерживать противника в минимуме.
Тут химия бессильна – зато сильна биология. Только она не нарушает равновесия и не
вызывает новых вспышек. Уйти от массового вреда, обмануть патогена, подсунуть ему
смесь устойчивых сортов – дело агрометода. Общая устойчивость, запас полезных
микробов и насекомых – это может только ландшафт. Ну что тут можно делить?..
Правда пятая: реальная защита не делится на методы. Ни один метод сам по себе не
защищает!
Сейчас защитники играют в игру, которая, как «Джуманджи», играет ими самими.
Наслоил химию – патоген идёт к цели, а ты назад. Чередуешь химические группы –
патоген стоит, и ты стоишь. Освоил взаимопомощь био и химии – вырвался вперёд. А
победит только тот, кто оставит противника далеко позади – сведёт его к минимуму.
Вот теперь мы в состоянии представить себе, для чего по всем полям должны скакать
зрячие и мобильные спецы по мониторингу. Теперь ясно, какого колоссального уровня
осведомлённости требует такая работа. Для нас – невообразимый вал информации. А для
грамотного защитника – необходимые данные, без которых он и не возьмётся защищать.
Вот лишь несколько примеров того, что знают и учитывают Коваленковы в своей работе.
РЕАЛЬНАЯ ЗАЩИТА НА ДЕЛЕ
1. ХРОНИКА ГРОЗДЕВОЙ ЛИСТОВЁРТКИ:
ДЕТАЛИ И ТОНКОСТИ ДЛЯ СПЕЦИАЛИСТОВ
ООО «ВИНА ПРИКУМЬЯ» - 450 га виноградников. Стандартная защита по
технологическим таблицам – наслоения химобработок.
2002 год и раньше: восемь химобработок от гроздевой листовёртки. В итоге к 10 сентября
заселено 60% гроздей, по 6-8 гусениц на гроздь. Десяток обработок от болезней не
помогли спастись от массовой серой гнили. Урожай шёл на вино.
К сведению: сейчас в редких винодельческих хозяйствах урожай выглядит лучше.
Листовёртка оккупировала почти весь юг. Поэтому танкеры с аргентинским и
бразильским виноматериалом курсируют к нам с завидной регулярностью. По этой же
причине у нас до сих пор нет закона о вине, и натуральные сортовые вина даже среднего
качества – редкость, почти немыслимая для магазинных полок.
Анализ динамики показал: наслоения химии не просто не спасают – они даже не
снижают запас листовёртки. Анализ устойчивости к ядам показал: из 19-ти стандартных
работает только один (пиринекс), но и его эффективность падает в 3-10 раз за каждый
сезон. Сумасшедшие деньги, отданные за яды, реально тратятся на содержание вредителя,
потери урожая, травлю рабочих и усиление безработицы.
Подобрали эффективные яды: акарин, пиринекс; ингибиторы развития: инсегар, матч и
димилин; бактериальные препараты: БТБ, лепидоцид, псевдобактерин. Ввели строгую
ротацию разных групп препаратов. Укрепили технику, стали работать ночью, доставлять
растворы на поля. Добились: всю площадь, в каждой бригаде по-своему, обрабатывали за
двое суток. В 2004 впервые сделали полноценную чеканку – и эффект обработок вырос
ещё больше.
Результат: ежегодно популяция листовёртки уменьшалась. Особенно тщательно снимали
третье поколение - снижали зимний запас. За четыре года проблема была снята. Благодаря
снятию химического пресса размножились хищники – они взяли на себя по меньшей мере
треть популяции.
КАК СНИЖАЛИ ЧИСЛЕННОСТЬ ЛИСТОВЁРТКИ. Снизить общую годовую
численность – и есть главная цель защиты. Хорошо видно, что главный инструмент для
этого – биогенные и бактериальные препараты. Они выделены жирно.
2002: Би-58, Би-58+фьюри, инсегар, фастак+БИ-58, инсегар, талстар, клипер. Три пика
лёта: 16 мая, 1 июля и 25 августа – 500, 520 и 300 самцов на ловушку.
2003: талстар+данадим, моспилан (системник), инсегар, лепидоцид, лепидоцид. Пики:
май – 180, июль – 200, август – 80 самцов.
2004: лепидоцид, пиринекс, БТБ, инсегар, лепидоцид. Пики: май – 120, июль – 80,
август – 40 самцов. Повреждения не принесли убытков: 1 гусеница на 20-30 гроздей.
Такого не было 20 лет!
2005: работали строго выборочно, по анализу численности. Первое поколение только на
Агадаи и Дойне – дважды лепидоцид. Тут пик дал 50-80 самцов. Всё остальное – хватило
одного лепидоцида: пики не больше 20-30 самцов. Второе поколение: инсегар, матч,
БТБ. Третье – трижды лепидоцид, и только на Агадаи вместе с инсегаром или
пиринексом: окончательно добить зимующих.
ДИНАМИКА РОСТА БИОМЕТОДА: 2002 г – 10%, 2003 – 40%, 2004 – 60%, 2005 – 75%,
2006 – 92%.
ДИНАМИКА ВАЛОВОГО СБОРА: 2002 г – 1000 тонн, 2003 г – 3600 т, 2004 – 5140 т (это
114 ц/га!). В 2006, после морозов – 56 ц/га на неморозостойких сортах, в то время, как у
соседей, с морозостойкими – 20-40 ц/га.
КАК РАБОТАЮТ БИОГЕННЫЕ ИНСЕКТИЦИДЫ. Именно в «Винах Прикумья» это
было подробно исследовано.
Ростовые регуляторы (стр. …..). Можно работать и по началу массовой кладки, и по
младшим гусеницам. Почти не убивают хищников.
Инсегар или димилин, 300-600 г/га: сразу гибнет 15-20%, через 5 дней усохла треть яиц
и половина младших гусениц; через три недели – 100% гибель всех. Доза в 600 г/га
повышает быструю гибель на 10-15%. Вывод: если лёт растянут (холодно, сухо) – умнее
дать дважды по 300 г. А если лёт дружный – сразу 600 г.
Матч, 1 кг/га: через 5 дней усохло 40% яиц и сдохло 60% гусеничек; через 10-14 дней –
100% гибель всех стадий.
Биопрепараты. Отличаются большой универсальностью. Работают так же не сразу, и так
же действуют на новое поколение. Не убивают хищников совершенно.
Битоксибациллин (БТБ), 4 кг/га: через 5 дней гибнет 30-40%. Но через две недели – до
70%, плюс две трети клещей. Из остатков четверть кукол не выводится, плюс треть
бабочек – хромые. Общий эффект – 84%. Если повторить через 10 дней, эффект растёт до
95%
Лепидоцид, 4 л/га: через 3 дня – 20%, через 15 дней – 60%. Повтор обработки через 10
дней даёт 88% гибели. Новое поколение также на треть проваливается.
Смесь инсегара (300 г/га) с лепидоцидом уничтожила всю медяницу, и на следующий год
она вообще не проявилась.
РР - чудесные препараты, которые надо пуще глаза беречь от частых и неточных
применений – то есть от неминуемой потери. Их главный и уникальный эффект: провал
нового поколения. То, ради чего и работаем! Биопрепараты так же работают на
перспективу. Но агрономы реагируют в основном одинаково: «За такие деньги – и ещё
полмесяца ждать?! Пока подохнут, всё сгрызут!»
Ну, во-первых: дал бы грамотную биозащиту в прошлом году – сегодня уже грызть было
бы некому. Очевидное – невероятное! Во-вторых, медленно дохнут только старшие
гусеницы. А зачем ждать, пока они вырастут?! Работай вовремя. И в третьих: если
поколение сильно растянуто, а время упущено, можно сначала выровнять популяцию
грамотной химией. Одна точная обработка – и остались только яйца. Работай био! Но
льют всякую жёсткую химию – на всякий случай.
В начале кладки популяцию великолепно выравнивает связка инсегар + лепидоцид. Яйцо,
«посеянное» на инсегар, уже «не взойдёт». Остаются только те, что уже отложены –
одного возраста. Проклюнулись – тут их лепидоцидом. И всё чисто!
Авермектины. Контактно-кишечные яды. Очень универсальны и эффективны, дело
только за качеством обработки. Чем жарче, тем лучше работают.
Акарин (агравертин), 2,5 кг/га: плодовый клещ дохнет на 90%.
Акарин + лепидоцид – все личинки гибнут на 90-93%, а лепидоцид ещё и уродует часть
кукол.
Акарин + сапрен – сразу до 93%.
Фитоверм работает на уровне акарина или чуть лучше.
Контрольный химический кинмикс дал эффект до 30%.
Вызывают ли биогенные препараты устойчивость?
Правильный ответ: устойчивость можно вызывать ко всему. Биогенная синтетика – РР,
стробилурины, неоникотиноиды (стр ….) – при наслоениях теряют эффект так же быстро,
как и любая химия. Биопрепараты и авермектины, производимые из живых культур, сами
генетически неоднородны, и к ним трудно приспособиться. Это происходит, но в десятки,
сотни раз медленнее. И на среду они действуют в сотни раз слабее – но всё же действуют.
Если выливать их тоннами – от нечего делать и от некуда деть – вы так же изуродуете
агроценоз. Наверное, опыт с химией нам дан для того, чтобы научиться осознанно
работать с биологией!
ЛИСТОВЁРТКА В РАЗРЕЗЕ. Разные поколения, разная численность – разный вред и
совершенно разный подход.
Поколение 1: гусенички подгрызают бутоны и завязи. Обычно после хорошей нагрузки
кусты естественно сбрасывают до 50 бутонов, цветков и завязей в каждой грозди.
Примерно столько же повреждает одна гусеничка. Посему, если гусениц немного (в
среднем по одной на гроздь), жёсткая химия не нужна: сколько-то выгрызут – и столько
же гроздь уже не сбросит. Ей ведь всё равно, как прореживаться: сбросом или с помощью
гусениц.
Поколение 2: гусенички быстро прячутся внутри ягод. Химия бесполезна! Нужно
упредить их выход. Для этого существуют ювеноиды – инсегар или матч. Распыляются по
началу массовой кладки. Все отложенные яйца гибнут или родят гусениц, не способных к
линьке. То же – если первое поколение слишком массово.
Как точно узнать сроки кладки, если яйца почти не видны? Просто: взять в лабораторию и
выращивать в термостате. Взяли – и увидели всю картину с опережением в 7-8 дней.
Кроме того, оказалось: второе поколение уже заметно ослаблено. Четверть не вышла из
яиц, а четверть вышедших не дожила до куколки.
Поколение 3: самое важное – формирует запас зимующих кукол. Август показывает всю
численность гусениц. Надо, чтобы они не дожили до весны! Лучшие в этом смысле –
бактериальные препараты и ювеноиды. Если численность очень большая (500 самцов на
одну ловушку за пять дней), проводили три обработки: инсегар + лепидоцид, матч +
лепидоцид и лепидоцид.
Августовское поколение сидит более открыто – объедает зреющие ягоды снаружи. Тут, в
очагах особого скопления, сначала уместна проверенная химия (в данной ситуации –
пиринекс). Но только по младшим гусеницам: старшие на порядок устойчивее! И упаси
Бог дать слабый препарат! Он только отберёт гусениц на устойчивость – отсеет самых
хилых. Выжившие после таких ядов и расползаются по щелям зимовать.
Ещё одна фатальная глупость – оставлять поражённые грозди в винограднике. Одни из
соседей никак не хотели слышать о комплексной защите. Работают дешёвенькими
препаратами, оставляют больную гроздь под кустами – и урожай чистый, и листовёртки
немного. Оказалось – «везение», микроклимат. Недавно тут вымерзли все кусты, а
отросшие побеги начисто выбил град – и листовёртка просто вымерла. А сейчас они сами
её разводят, и она копит критическую массу. Два года Коваленковы их предупреждали – в
пустую. И в 2006 рвануло. Хозяин увидел шевелящийся урожай – и всех к стенке! Теперь
прилежно учатся, не спорят.
Однажды на сборе обнаружили «4-е поколение», испугались! Оказалось – огнёвки, сидят
и мирно пьют сок из лопнувших ягод. А кто-то схватился бы за химию!
То же – с совкой. Как-то налетела. Выпустили трихограмму, трижды по 100 000 самок на
гектар. И всё. Нет лучшего знатока совок, чем трихограмма!
СРОК СОЗРЕВАНИЯ СОРТА. Ранние сорта – санитары: гусеницы третьего поколения
почти все уходят с урожаем. Особо ценны в этом смысле «вкусные» для них сорта –
Дойна и Алигате. Тут нельзя применять отпугивающую химию! Лучше инсегар и
лепидоцид, чтобы не мешать бабочкам собираться. Собрал – и вынес, та же обработка!
Агадаи привлекает всех: и листовёрток, и совок, и цикадок. Но он – поздний. Приходится
бить жёстко и наверняка, до ухода в зиму, трижды: лучшая химия плюс биопрепараты.
Здесь биозащита до сих пор подстрахована: просчитаешься – и сорт может стать весенним
очагом листовёртки.
Алигате, площадь которого очень велика, поливают по возможности реже – чтобы не
растягивать созревание и собрать быстро. На Агадаи, наоборот, поливы растягивают –
чтобы привлечь больше бабочек и успеть их уничтожить.
ПРИВЛЕКАТЕЛЬНОСТЬ СОРТА. Она проявляется с ранней весны. Самый
привлекательный – Агадаи. Использовали его, как приманку: раскрыли на неделю раньше
других – и к концу мая тут собралось вдвое, а позже было вчетверо больше бабочек! Вот
тут дали: по младшим гусеницам – верную химию (в данном случае – талстар), по
средним – матч, по старшим – лепидоцид дважды.
Очень привлекает Алигате. Листовёртка – узкий спец, ей неоткуда пополнять
численность. Тут может хорошо сработать феромонный заслон: частая цепь из фероловушек. На привлекательном сорте эффект удваивается. На Алигате заслон собрал 30-40кратную концентрацию самцов! Лёт был прерван, создался заметный самцовый вакуум, и
кладка сильно ослабла. В итоге хватило инсегара с лепидоцидом. Добавив к ним мыло,
как прилипатель, заодно снимаем часть серой гнили.
Привлекательность меняется и от фазы развития, и от сравнительной площади сорта, и от
близости других сортов. Только Дойна и Агадаи всегда вдвое-втрое притягательнее
остальных, и чем спелее, тем «вкуснее». Алигате – звезда рядом с Молдовой и Ркацители,
но если рядом много Дойны и Агадаи, никто его особенно не замечает.
ПЛОЩАДЬ СОРТА. Чем больше площадь «вкусного» сорта, тем большую часть
популяции он соберёт. Дойны всего 10% в бригаде, и погоды она не делает – остатки
листовёртки приходится добивать на позднем Ркацители. Зато Алигате – треть всей
площади – собирает 70% популяции! Отменяя отпугивающую химию, этот сорт первым
перевели на чистую биозащиту. Заодно он хорошо помог очистить от листовёртки всё
хозяйство.
РАБОТА С БОЛЕЗНЯМИ.
Так же, как и с вредителями, слабые препараты и наслоения химобработок не только не
снижают запаса инфекции, но наоборот, быстро повышают устойчивость грибков. Так же
схема работы зависит от условий бригады. Например, близко водоём – больше гнили.
Вообще, влага помогает и болезни, и вредителю. На особо чувствительных сортах –
очаги милдью или оидиума. Главное: нельзя ждать проявления болезни – надо её
упреждать! По найденным очагам работали профилактически, особо жёстко и тщательно.
Само собой, очаги искали каждую неделю.
Начали с постепенной замены «бордоски» системниками (ридомил и беназол) и
биопрепаратами (бактофит и псевдобактерин). Строго следили за тем, чтобы
чередовались препараты разных групп.
Биопрепараты необходимы для разбавки и сохранения ценных системных фунгицидов.
Они хорошо поддерживают и продляют их эффект, снимают стресс и стимулируют рост
растений. Но главное, они – «хищники» грибков, и чем больше их в среде, тем меньше
становится инфекции.
Запас инфекции уменьшился. В 2006 г отказались от медных препаратов. Ввели квадрис
(системник) и планриз (биопрепарат). Ридомил – квадрис – планриз, дважды за сезон – и
всё чисто. За четыре года расход фунгицидов уменьшился со 120 до 10 кг/га.
Ценная находка: квадрис, как и биопрепараты, не угнетает действие БТБ – можно за один
проход снимать и болезни, и вредителей!
Столь же предметны вводные для яблочного сада. Парша и мучнистая роса совершенно
по-разному реагируют на погоду, устойчивость сорта и наши препараты.
Например, в крае пока ещё силён скор, неплох делан, а вот привент и рубиган уже слабы.
Медь в разы слабее системников. Плюс отношение яда к температуре. Импакт и делан
эффективнее защищают зреющие плоды – ими работают с середины июня. Строби также
теряет эффект на листьях, хотя ещё силён на плодах. Хорус, наоборот, работает только в
прохладе, и применять его надо до цветения. Важно и то, что большинство системников
«с защитным эффектом до 2-3 недель» давно не с иголочки, и уже через трое суток
прорастающие споры не гибнут, а просто, даст Бог, слабеют.
Мучроса звереет в сырую весну, а парша – при летних дождях. При этом грибки
выходных не празднуют: на всю нашу возню – не больше 9-10 часов после начала дождя
или тумана! Сработал через 15 часов – получишь среднее развитие болезни. А через 18-20
– сильное: гриб уже пророс.
Анализы показали: чем уязвимее сорт, тем чаще льём – и тем скорее парша становится
устойчивой. Такие сорта «съедают» яды за 3-4 года. Тут надо не просто чередовать
химическую группу, но и постоянно менять системность на контактность.
Самый уязвимый в «Незлобненском» - Ренет Симиренко. Слабые препараты ту вообще не
допустимы, и защита обходится в 6000-7000 руб\га. Средне болеют Уэлси, Голден
делишес, Джонотан, Айдоред, Слава победителям, Заря Алатау. Тут можно применять
яды послабее, а при хорошем раскладе – псевдобактерин-2, как стимулятор роста и
антагонист патогена. Защита стоит около 4000 руб/га. Устойчивые сорта – Приму,
Чистотел, Редфри, Либерти – можно защищать в основном недорогими ядами и
биопрепаратами. Это обходится в 1500-2000 руб/га.
Плоды, перед просушкой обработанные псевдобактерином или бактофитом, намного
меньше гниют в хранении.
ИТОГО. Вы понимаете?.. Если знать всё это для своих культур и полей, можно
конструировать умные промышленные плантации. Ранних и поздних привлекательных
сортов, устойчивых сортов, кормовых зонтичных, резерватов хищников (соя, люцерна),
приманочных посевов – сколько надо и где надо. Структура и мозаика культур и сортов –
готовый скелет агрозащиты! На него нетрудно нарастить чёткую методику защитной
работы. И прежде всего – более стабильные и ясные схемы профилактики. Останется
одним опытным глазом следить за численностью подконтрольных противников, и
распахнув оба глаза – за появлением новых. Надеюсь и уповаю, что увижу такие
плантации ещё при этой жизни!
ИСТОРИЯ ЛИСТОВЁРТКИ: ВЗГЛЯД ИЗНУТРИ
Прошу любить и жаловать: Сергей Александрович Касилов, генеральный директор
виноградарского хозяйства «Вина Прикумья». В течение пяти лет Коваленковы буквально
эксгумировали, затем реанимировали и реабилитировали 450 га его виноградников,
полумёртвых, серых от листовёртки. И вот он рассказывает, как это было. Так
рассказывают о пережитых чудесах или невероятных подвигах. Уже третий год, как
листовёртки почти нет, и урожай вырос впятеро, а в глазах директора всё та же смесь
облегчения и ошарашенности. Его рассказ не нуждается в комментариях.
«Гроздевая листовёртка много лет была у нас самой жуткой проблемой: гибло 50, а то и
70% урожая! Первое поколение замечали, как и все: лишь тогда, когда в гроздях уже
паутинка. Второе обнаруживали уже внутри ягод – ничем не взять. Третье поколение
могло выжрать весь ранний урожай в одну неделю – приходилось снимать кислым, дней
на десять раньше! Обычная осеняя картина: треть гроздей гнилые, в лодочках серая
гниющая масса… Привыкли и не задумывались: да вот дождь, да вот болезни, да виноград
без гнили не бывает!.. Представляете?..
Потом всё же додумались: гусеница урожай гноит! Зовём СтаЗР, они смотрят: «Ну, не те
сроки, не так обрабатываете…» Уточняем, переделываем – всё то же. Развесили
феромонные ловушки – а бабочки не вмещаются, по 500 штук набивается! Как тут
считать!? Говорят: работайте ночью – выше эффект. Стали ночью опрыскивать.
Лаборантка с ловушками выйдет – и стоит вся мохнато-серая в свете фар. Ну, точно
привидение! Это был шок. Нигде такого не видели! Зав кафедрой ВНИИ виноградарства и
виноделия только и сказал: «Катастрофа».
Прикинули: летит больше 500 штук на ловушку, лучшие яды снимают 85% - остаётся 70
штук, а порог вредоносности – 20! Работаем через десять дней, 1-го и 10-го каждого
месяца. После яда десять дней людей выпускать нельзя. Остаётся всего декада с 20-го по
1-е – хоть что-то сделать с кустами. А ещё болезни, «барбоска» каждую неделю, да плюс
после каждого дождя! Захлёбываемся ядами и медью, постоянно «сидим на колесе»,
людей тошнит, рвёт, кашель, задыхучка!..
Что сделаешь за десяток дней в месяц?.. А ещё три полива надо дать – по неделе на полив.
С ума сойдёшь, но ничего не успеешь! Жертвуем чеканкой, пропускаем поливы, да людей
мало… И тут ВНИИ ВиВ говорит: «Если 70 штук – три обработки надо!» Это называется
ПРИПЛЫЛИ. Вообще к кустам не подойдёшь! Они разваливаются, вьются по земле,
ползут ряд на ряд – «за руку здороваются». Трактора – по лозам, а на почве вся инфекция,
всё горит – и никак не затушишь! Одно за одно: за что-то берёмся – валим остальное.
Прозвали нас «заповедником листовёртки». В километре от плантаций, у конторы,
ловушки бабочкой забиты! В соседних сёлах весь виноград на беседках стекает на бетон.
А как дышать?.. Едешь: ага, вот язык немеет, а вот губы щипать начали – уже знаешь, где
и чем работают! А кусты у нас – двуплечий приземный кордон, «кочерыжка с рожками».
Грозди у земли, снизу всё густо, не проветривается, болеет, и для гусениц находка:
опрыскиватели не пробивают! ВНИИ ВиВ: «У нас вариантов нет». Я тогда подумал: да
выкорчевать всё к такой-то матери!
Тут слухи: в Анапе кто-то биометодом работает. Едем. Оказывается – бутафория,
«биометод» только для видимости. Предлагают аэрозольный генератор. Попробовали: не
пройдёт. Работает только химией, и только эмульсиями – а как порошки наносить,
биопрепараты?! И покрытие зависит от ветра – а он, видишь ли, меняется… Выяснили:
только у В.В. Мирошниченко, в колхозе им. Ленина, в посёлке Виноградном работают
лепидоцидом. Но там листовёрток – 20 штук на ловушку! А они по вкусным сортам ещё и
химию добавляют.
Но всё таки, выходит, можно численность держать!? Как узнать, кого искать? И вот тут
наконец-то вырвали к себе Коваленкова. Привезли на уборку – а в лодочках всё
шевелится. Так сначала даже он испугался! Но въедливый он, упрямый – всё же взялись
они с Натальей Михайловной. И начали распутывать ситуацию, как Шерлоки Холмсы.
Сделали сотни анализов, просмотрели и препараты, и листовёрток – на всех кварталах.
Никто из нас понятия не имеет, как анализировать препараты на эффективность – только
они! И Вячеслав Георгиевич приговорил: «Ничего не работает! Кроме пиринекса и
инсегара – ничего». Сразил наповал! А ведь действительно: полтора десятка ядов
постоянно берём – и толку ноль! Форсунки отладили, стали работать по каждому ряду –
нет эффекта. А ларчик просто открывался: яды не работают! Предложил новые
препараты: инсегар, акарин, фитоверм, лепидоцид – они работали. По-другому – но
работали! Стали пробовать разные схемы. Тут чудеса и начались.
В 2003 нашли мы панацею: моспилан. Бьёт на 90%! Закупили – давай, шуруй! А
Коваленков: «Не спешите, ребята, надо проверить. Давайте пока инсегар с лепидоцидом».
Как так?! Посмотрели они – а хвалёный моспилан не работает: надурили нас торговые
фирмы! Оказалось: они, видите ли, на семинаре всё испытывали, обрабатывая по четыре
ряда. Забыли, бедолаги: бабочка-то летает! В общем, чушь получилась – Коваленков спас.
Потом ещё спас, и ещё.
И стали мы его слушаться во всём. Жёстче и дороже наших схем тогда не было в крае.
Инсегар, лепидоцид, пиринекс – дорогие препараты! Лепидоцид три года Коваленковы
для нас делали – немного меньше эффект, но втрое дешевле бердского. Потом уже мы
сами на бердский перешли. До пяти миллионов рублей на защиту тратили. Но зато и
эффект! С каждым годом – бабочки всё меньше, а урожай всё лучше.
2002: сильные морозы. Остались живы только почки в валу. Кусты хорошо отросли, да и
бабочку в тот год сняли качественно.
2003: в июне торнадо с ливнями. Первое поколение успели снять. А потом виноградники
затопило на метр – и много гусениц смыло. Полмесяца не заходили, листовёрткой не
занимались – били милдью ридомилом с вертолёта. Но оказалось: листовёртка упала
втрое, и урожай был рекордным за последний десяток лет! Соседи начали
присматриваться.
2004: кусты хорошо отросли, да год високосный – по урожаю пиковый. Цель
невозможная, утопическая: 1-го – химию, 10-го – био, и всё. Чтобы 20 дней с кустами
работать! И Вячеслав Георгиевич нашёл связку: инсегар – лепидоцид. Люди впервые
вздохнули!
2005: на второй бригаде – только биопрепаратами обошлись! На других Агадаи и Дойна,
привлекательные для листовёртки сорта. Там три года приходилось химию применять, но
теперь и тут – био. В общем, за четыре года листовёртку свели почти к нулю – и в
основном спокойно биопрепаратами поддерживаем. Урожай был 15-20, стал – за 60 ц/га и
выше. Химия всегда в запасном ящике лежит, но уже понимаем: скатимся на неё – снова
бабочкой зарастём!
Мы, агрономы, привыкли скакать вслепую по верхам, и не видим того, что реально есть. И
теперь поражаемся: целый месяц уборки – все грозди чистые, продукция столовая! Только
в каждой двадцатой грозди – гусеничка. А у соседей – в каждой грозди штук по пять!
И всё же в крае с виноградарством сверхтяжко. Зона укрывная – урожаи далеко не
кубанские. Вот мы: химии стало впятеро меньше, плантации стали ухоженными, люди
здоровыми, урожай высоким – да! Но защита дешевле не становится: препараты
дорожают быстрее всех доходов. И горючка дорожает, и зарплату надо поднимать!
Урожай в 50 ц/га, сданный в виде виноматериала, покрывает максимум 70% затрат.
Набрал кредиты, ужал зарплату – и люди разбегаются. Можно было бы выкручиваться на
розливе своих вин, так не дают лить: то смена акцизов, то регистрация марок, то штрихкод… Если б вы знали, насколько проще взять дешёвый аргентинский виноматериал – и
за полгода окупить без всяких заморочек! Но куда ты без людей? А они без тебя – куда?..
Вот так и живём. Летит российский философ с тридцатого этажа. Пролетает двадцатый:
«Ну, пока всё идёт хорошо!»
2. ИСТОРИЯ С СОВКОЙ
СПК «ОВОЩЕВОД»: хлопковая совка на томатах, перцах, кукурузе.
2002 год: в мае на томатах – 10-30 юных гусениц на куст. После пяти стандартных
обработок погибло 30%, и в июне – по 4-5 кладок и 40-50 гусениц на куст. После ещё трёх
обработок повреждено до 70% плодов. За пять лет такой защиты популяция совки
благодарно разрослась в шесть раз. Анализ показал: эффект всех применяемых ядов не
выше 25%. Устойчивость совки к ним достигла 270, а устойчивость колорадского жука –
320 (стр. ….).
Поменяли стратегию в корне. Отследили: первую кладку совки раскидывают в основном
по сорнякам обочин. Сюда, по началу кладки, выпустили трихограмму, и две трети яиц
было обезврежены. По младшим гусеницам – лепидоцид; умерло 80%. До старших
гусениц дожило 6-7% популяции. На них выпустили габробракона (стр. ….) – и он убил
90%. От первого поколения осталось полпроцента. Ну, со вторым поколением уже можно
работать!
СПК «Агрофирма Ворошилова» просит защитить 1000 га кукурузы: совка и стеблевой
мотылёк. Даём по началу кладки трихограмму, трижды – каждый выпуск выбивает по 5060% яиц. По оставшимся младшим гусеницам – лепидоцид: 80% снято. На остатки
старших гусениц – габробракона. Всё, урожай цел.
На другом поле один только габробракон выбил до 70% гусениц совки, и повреждённых
початков стало в 2,2 раза меньше. Заодно этот рецидивист парализовал массу гусениц
огнёвок и кукурузного мотылька.
В зонах биоконтроля не просто размножается полезная фауна. Важнее, что там
восстанавливается природная чувствительность вредителей к ядам. Через шесть лет совка
стала чувствительнее на порядок. А там, где химии вообще не применяли, за пять лет её
чувствительность вернулась к природной. Поистине, природа поддерживает любое, даже
неосознанное отсутствие глупости!
2. РОМАН С ПЛОДОЖОРКОЙ
Сад, хозяйство «Незлобненское». 2001 год: работа стандартными ядами по сигналу
ловушек: налетело 20 самцов – дают 7-8 наслоенных химобработок за 70 дней. Результат:
повреждена треть плодов, и численность плодожорки не падает.
Просмотрели число яиц, динамику лёта и развития гусениц. Уточнили время кладки.
Проанализировали устойчивость – почти все привычные яды ест, не морщась:
устойчивость до 120. Работал только талстар!
Перешли на ночную работу: дольше сохраняется эффект. Оставили пару лучших
химических ядов. Ввели инсегар, матч, БТБ, лепидоцид. Строго чередовали препараты
разных групп.
За три года заметно размножились и активировались хищники. 2001 год: 7 видов
паразитов выедают 4-5% плодожорки. 2003 год: 15 видов выбивают до 20%. На этом
фоне связка «инсегар (матч) – лепидоцид – БТБ» снимала популяцию на 95-97%.
Точно отслеживая ситуацию, ни в коем случае не допускали ненужных химобработок! За
три года свели жёсткую химию к двум-трём обработкам. На «невкусных» сортах смогли
обходиться вообще без неё. Повреждённость плодов упала до 3-6%.
Паршу и мучнистую росу так же окоротили биопрепаратами и чередованием разных
групп, после чего относительно устойчивым сортам хватало планриза и псевдобактерина
(стр ….).
ДИНАМИКА УРОЖАЕВ: 2001 г – 52 ц/га, 2002 – 76, 2003 – 114 ц/га.
4. ЕСТЬ ВРЕДИТЕЛЬ – ЕСТЬ И ПОДХОД
Все вредители реагируют на биологическую стратегию одинаково: быстро сходят в
подполье. Поверить в это трудно. Однозначно: одна химия не работает нигде, а вслепую –
работает против нас! Хозяйства не верят, требуют доказать – и Коваленковы доказывают.
Пыхнул клещ. Посмотрели: 200-300-кратная устойчивость к БИ-58 и данитолу, 50кратная к неорону. Пошла в разнос грушевая медяница: устойчивость к фастаку и сумиальфа – 100-150. Против клеща ввели в связку акарин. Против медяницы – инсегар и
лепидоцид. Установили точные сроки – и везде добились 95%-ной гибели популяций.
Бобовая огнёвка на сое – большая проблема. Но первичную массу она наращивает в
лесополосах, на жёлтой акации и робинии («белой акации»), и сою заселяет с краёв поля.
В нужный день, после цветения деревьев, сюда выпускается трихограмма – и выбывает
две трети яиц. Потом, на гусениц, спускают голодного габробракона – и на поле попадает
в лучшем случае 10% популяции! Химия не нужна: лепидоцид отлично справляется с
остатками.
Щелкунов (проволочники) скинули ниже порога вредоносности, применив феромонные
ловушки (СПК «Винсадский»).
Колорадского жука дважды через 12 дней накормили БТБ – и картошка осталась целой.
Некоторые хозяйства много лет не применяют химию на зерновых. Нужду точно
показывает мониторинг. Если много наездников-теленомин, химия не нужна: они сами
выбьют 85% клопа черепашки.
Разные минёры в садах очень вольготно чувствуют себя на фоне химии: внутри листа
личинки неуязвимы, а хищников почти нет. Но как разительно меняется картина после
снятия химического пресса! За два года минёрами занялись 27 видов хищников – вместо
начальных шести. Уже в июле они взяли на себя половину минёров, а в августе – до 80%.
Листья живые, почти чистые, и химия не нужна.
Мыши тоже не лыком шиты: к химии приспосабливаются за 4-5 лет. А вы как думали? У
нас уже и мыши устойчивые! Но к мышиной сальмонелле – бактерии Исаченко –
приспособиться не могут. На её основе готовят бактороденцид, и заражённую им пшеницу
варганят на каждой уважающей себя санэпидстанции. Улучшенная приманка Коваленкова
выкашивала до 90% мышиной популяции. Россия – дело толстое: недавно бактерию ктото перекупил, и теперь неясно, увидим ли мы бактороденцид в наших СЭС.
5. РЕАЛЬНОСТЬ АГРОЛАНДШАФТА
Чтобы видеть ситуацию в агроценозе, надо знать не только поля! Ещё важнее знать,
откуда приходят и вредители, и хищники. Коваленковы постоянно обследовали все
соседние лесополосы, залежи, поля и насаждения. Так возник метод «упреждающего
удара» паразитами по первым кладкам вредителей на обочинах и в лесополосах. Так
выяснилось: в хозяйствах с разнообразным природным ландшафтом вдвое легче наладить
биозащиту и добиться стабильности в агроценозах. И так была открыта огромная
защитная роль насаждений сои.
Оказалось, на сое собирается в несколько раз больше хищников, чем на всех прочих
культурах – больше 700 видов! Фактически, соевые поля и клинья, сами по себе –
эффективный защитный метод. Метод агрономический, и подробнее о нём – в главе об
агрометоде.
И, конечно, я не мог не задать свой вопрос: а что будет, если устроить идеальный
ландшафт – и вообще ничего не защищать? И с облегчением расстался с очередной
наивной крайностью.
Фауна не сидит на месте, как растения на одном поле. Она меняется, плывёт и летит –
мигрирует, как наши агроценозы, ландшафты и погода. Мы меняем культуры и сорта,
структуру и площади посевов, забрасываем поля в залежь, сажаем сады, вводим новые
пестициды – и резко меняем ареалы обитания вредителей, а вслед за ними и хищников.
Можно стабилизировать своё хозяйство, но что-то будет наползать от соседей. Можно
уравновесить целый район, но кто-то всё равно прорвётся из других районов. Можно
слишком расслабиться – и постепенно накопить критическую массу вредителя.
Да, в богатом ландшафте, несомненно, ситуация стабильнее и спокойнее: численность
вредителей меньше, вспышки реже и намного мягче. Но совсем спокойно не будет
никогда. Где-то недалеко обязательно растёт какая-то масса, и эта бомба ждёт своего часа.
Одна тёплая зима, один ливень – и кто-то рванёт! Обычно это бывает раз в 7-10 лет, и
часто по пикам Солнца.
Лет шесть назад миллион огромных, ярких гусениц бражников лавиной полз через шоссе
на подсолнух и гречиху. Эти восхитительные бабочки несколько лет накапливались на
соседней залежи – и теперь жаждали корма! Пока разобрались, они успели объесть край
полей на полсотни метров вглубь. Несколькими годами раньше – вообще бедствие:
кузнечики тучей накрыли половину Ставрополя. Они хрустели под колёсами, облепили
фонари и стены домов, лезли в квартиры! Откуда взялись, почему?.. Американская белая
бабочка вдруг накрывает целый район – и в одну неделю оголяет все деревья. Тут,
конечно, поднимай вертолёты – бей точно и жёстко. А ведь всё это можно было увидеть и
предсказать прошлой осенью!
Как-то, ещё в Таджикистане, вдруг поднялась буча областного масштаба: внезапно сгнил
весь Кандак – знаменитый на всю Европу абрикос. Под деревьями – сплошной слой
гнилых плодов. Власти готовы были превратить долину в озеро ядов! Но обратились к
Коваленкову – его мнение тогда уже высоко ценили. Он поехал, посмотрел: абрикосовая
толстоножка! Лет десять накапливала массу – и вот рванула. И никакой яд не поможет:
вся популяция уже ушла на зимовку – в косточки. Выход был один: собрать все косточки
– и сжечь. Представляете, насколько дико это звучало? К чести властей, они поверили и
подняли народ. Собрали и сожгли 8000 тонн косточек! И толстоножка больше не
появилась.
Симпатичный жук – шпанка красноголовая – в природе выедает яйца саранчи. И вот её в
массе обнаруживают на огородах. Оказывается, она всеядна: выела саранчу – переходит
на овощи. И, что характерно, уже устойчива ко многим ядам!
На винограде недавно появилась цикадка – и понемногу растёт. На томатах клопы
медленно вытесняют совок. На подсолнух наступают саранчовые и милые бабочки –
репейницы. Вишнёвая муха не так давно жила только на абрикосе, а теперь ест
большинство косточковых.
Другая сторона вопроса: независимо от ландшафта, паразиты и хищники чаще всего
запаздывают на неделю-две. Создав ландшафт, дачник может жить спокойно: его не
огорчит даже пятая часть потерь. Для фермера сие неприемлемо: потери неоправданны, да
и вредителя накапливать нельзя. Короче говоря, устойчивый ландшафт надо защищать!
Но совсем по-другому.
Твоя профессия теперь – знаток своего агроценоза. Добился саморегуляции – занимайся
её сохранением: постоянно отслеживай все главные виды. Каждую неделю знай, где
что прилетело! Следи за своими: где мало – работай био, а где накопились – пожёстче.
Поменял что-то в посевах – спровоцировал сдвиги в ценозе, будь особо бдителен. Следи
за чужими: прогнозируй и упреждай атаки извне. Почаще интересуйся, что там нового у
соседей. Брошенное поле рядом с хозяйством – глаз не спускай: возможны сюрпризы!
Почувствуйте разницу. Средство для поддержания войны – оружие. Средства для
поддержания мира – осведомлённость, прогнозирование и профилактика.
ЧТО ДЕЛАТЬ?
Я неспроста писал о достижениях Коваленковых в прошедшем времени. Реформы-с! Ещё
совсем недавно в России работала тысяча биолабораторий. Почти каждый тепличный
комбинат сам защищался своими хищниками и микробами. Сейчас осталось с полсотни,
да и те умирают. Службе защиты растений оставили одну функцию – мониторинг.
Наблюдайте, ребята, и докладывайте – а мы уж закажем, купим и продадим. А если
хищники нужны – хоть дома разводи! В общем, в марте 2007 я слышал, как Вячеславу
Георгиевичу сообщили об упразднении его биолаборатории «за ненадобностью». Теперь
они, видимо, станут «безлошадными», вольными учёными ВНИИ БЗР.
А я грешным делом и думаю: может, оно и к лучшему?.. Да простят они мою наивность!
Ведь они, судя по всему – единственные, кто может обучить реальной защите наш южный
регион. Последние из могикан. Вот это – в настоящем времени. Наталья Михайловна – ас
мониторинга и анализа. Она легко видит яйца, которые в принципе считаются
невидимыми. Она может не просто показать, насколько эффективен яд, но и сказать, с
какой скоростью он будет терять эффект. Вячеслав Георгиевич – гениальный стратег и
тактик комплексной защиты. Его схемы в три года сводят вредителей к безопасному
уровню, одновременно восстанавливая равновесие в ценозах. Выпуская хищников когда и
куда надо, он может сделать так, что главная масса некоторых вредителей даже на поле не
попадёт!
Сейчас Коваленковых рвут на части, умоляют, зовут и на Кубань, и в Ростовскую область
– а у них ни сил, ни времени: по всем полям – сами, все образцы и наблюдения – сами, все
анализы – сами! Доверить некому – нигде этому не учат! Все наши учёные-практики,
далеко обогнавшие традиции и вузы – заложники своих умений. Им некогда учить: у них
тьма работы! Что же делать?.. А вот что. Если реальная защита для нас что-то значит, я
вижу один выход: срочно организовать межхозяйственную систему, которая позволит
быстро перенимать опыт мастеров. Факт: сбор нужных данных – обычная работа
знающего лаборанта. Сначала лаборанты научатся настоящему мониторингу. Учителя
освободятся от гигантской технической работы – у них появится время на стратегию. И
тогда агрономы научатся стратегической работе.
Кто может это сделать? Только хозяева, на деле заинтересованные в своём будущем.
Ребята, вам давно пора собраться, чтобы застолбить экологически чистую продукцию, как
главную цель! И тут же выбрать симпатичное базовое хозяйство, скинуться и построить
для мастеров жильё и хорошую биолабораторию, где они могли бы на деле обучать ваши
кадры. И оплачивать их кураторство честно – «авторской» долей растущей прибыли. И на
руках их носить, и пылинки сдувать. И строить свои биолаборатории – и вставать на своё
крыло. Ну, ненормально это, когда только два человека во всём регионе умеют понастоящему защищать растения!