Правительство Российской Федерации
advertisement
1 Правительство Российской Федерации Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования "Национальный исследовательский университет "Высшая школа экономики" Факультет мировой экономики и мировой политики Кафедра мировой политики ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА На тему «Центральная Азия во внешней политике Китая» Студент группы № М26АИ Варданян Елена Георгиевна Научный руководитель профессор кафедры мировой политики, д.полит.н., Барабанов Олег Николаевич Консультант ______________________ (должность, звание, Ф.И.О.) Москва, 2014 г. 2 Содержание Введение …………………………………………………………………………3 1. Внешняя политика Китая…………………………………………………….9 1.1 Внешнеполитические цели Китая и подходы к реализации внешней политики ……………………………………………………………….9 1.2 Внешнеполитические ресурсы и возможности Китая ………………25 2. Геополитическая борьба в Центральноазиатском регионе ………………31 2.1 Внутрирегиональные проблемы региона ……………………………31 2.2 Внешняя политика России и США в ЦА………………………………35 3. Стратегические цели и внешняя политика Китая в Центральной Азии…..41 3.1 Значимость региона для Китая………………………………………….41 3.2 Политика Китая в Центральной Азии ……………………………..…...44 Заключение………………………………………………………………………..55 Список использованной литературы……………………………………………58 Приложения………………………………………………………………………66 3 Введение Одной из главных черт постбиполярного мирового устройства стало повышение роли регионального уровня в международных отношениях. Особенно четко эта тенденция стала проявляться в 2000-ые годы, когда стала очевидна неспособность лидера мировой системы США1 справляться со всеми вызовами и угрозами в различных частях света. Ответом на это стала большая автономия региональных подсистем международных отношений, усиление региональных институтов и усиление роли великих и региональных держав в соответствующих регионах. В настоящее время, можно утверждать, что Центральноазиатсткий регион постепенно становится ареной для соперничества таких великих держав как США, Российская Федерация и Китай, которые, будучи основными международными акторами, используют любые возможные для продвижения своих внешнеполитических интересов. У стран региона в свою очередь появляется возможность маневрировать (например, поиски выгод и защита от давления с «внешней» стороны). Важное место Центральной Азии (ЦА) в современной мировой системе определяется вполне конкретными факторами – обладанием странами данного региона топливно-энергетическими ресурсами, транзитными возможностями, открывающими (или закрывающими) доступ к стратегически важным регионам Южной и Восточной Азии, Ближнего и Среднего Востока. Эти факторы, а также другие специфические особенности ЦА, позволяют характеризовать ее как сегмент (регион) современного полицентричного мира, как его особую формирующуюся подсистему.2 Актуальность выбранной темы Место и роль КНР на мировой арене на сегодняшний день является О лидерстве в мировой системе подробнее см.: Темников Д.М. Лидерство и самоорганизация в мировой системе / МГИМО(У) МИД России, Каф. прикладного анализа междунар. проблем. - М.: Аспект Пресс, 2011. - 174 с. 2 Малышева Д.Б. Центральноазиатский узел мировой политики. – М.: ИМЭМО РАН, 2010. – 100 с. 1 4 интересной и популярной темой исследований в сфере международных отношений. Переосмыслению и изучению подвергается не только классическая тема «Китай в международных отношениях», но и «отдельные региональные направления внешней политики Пекина» 3 . Подробное рассмотрение внешнеполитических целей страны помогает раскрыть вопрос региональных направлений. А подробный анализ отдельно взятого региона (в данной работе – Центральная Азия) во внешней политике Китая помогает определить его место на международной арене и в регионе4. Объектом исследования в работе будет выступать современная внешняя политика Китая, а предметом исследования - место Центральной Азии как региона в современной внешней политике Китая. Цель данной работы – рассмотреть интересы, цели и инструменты реализации внешней политики Китая в Центральной Азии, а также выявить предпосылки для геополитических изменений в регионе в условиях укрепления позиций Китая и ослабления позиций РФ и США. Исходя из поставленной цели, задачами исследования являются: - описать внешнеполитические приоритеты Китая; - описать политическую архитектуру региона (сильные и слабые стороны каждой страны, внутрирегиональные проблемы (этнические конфликты, нестабильность политических режимов); - описать интересы Китая в регионе (безопасность приграничных территорий, наркотрафик, энергетические ресурсы) и проанализировать инструменты влияния; - выделить ключевые внешнеполитические интересы Китая, выявить потенциальные угрозы укреплению позиций Китая (например, положительный прогноз по позициям РФ как основной барьер); - рассмотреть ШОС как ключевую региональную интеграционную структуру в ЦА и как один из основных инструментов влияния Китая; А.Е. Мальцев. Особенности политики КНР в Центральной Азии в оценках российских и западных ученых. http://mgimo.ru/files2/z05_2013/maltzev.pdf 4 Там же с. 17 3 5 - рассмотреть применяющиеся Китаем инструменты «мягкой силы» и дать им оценку; - дать оценку пересечению интересов Китая с интересами РФ и США в регионе. Степень научной разработанности Основную литературу по теме исследования составляют работы российских и зарубежных авторов, посвященные анализу внешней политики Китайской Народной Республики и анализу региона Центральной Азии. Для описания выбранной гипотезы в рамках школы реализма и неореализма 5 были использованы работы Г. Моргентау, М.Дж. Шихана 6 , К. Уолтца 7 , Дж. Миршаймера 8 . Концепциям великих держав, критериям их выделения в постбиполярном мире посвящены исследования А.Д. Богатурова9, Б. Бузана и О. Вевера10, Р. Гилпина11, П. Кеннеди12, Р.О. Кеохейна13, К. Уолтца14, и др. Кроме этого, в работе применяются концепции ревизионистских государств и государств, поддерживающих статус-кво (школа структурного реализма), дихотомия которых была обозначена представителем школы неоклассического реализма Р. Швеллером15. Теоретическая и методологическая база работы В данной работе по отношению к нескольким игрокам международных отношений применяется устоявшийся в исследовании международных Balance of Power: Theory and Practice in the 21st century / Ed. By T. V. Paul, J. J. Wirtz, M. Fortmann. – Stanford: Stanford University Press, 2004. – 384 p; Little R. The Balance of Power in International Relations: Metaphors, Myths and Models. – N.Y.: Cambridge University Press, 2007. – 317 p. 6 Sheehan M. J. The balance of power: history and theory. – London–New York: Routledge, 1996. – 226 p. 7 Waltz K. Theory of International Politics. – Reading: Addison-Wesley Pub. Co., 1979. – 251 p. 8 Mearshimer J. The Tragedy of Great Power Politics. – New York – London: W.W. Norton, 2001. – 576 p. 9 Богатуров А.Д. Лидерство и децентрализация в международной системе // Международные процессы. – 2006. № 3. – С. 5-15. 10 Buzan B., Weaver O. Regions and Powers: The Structure of International Security. – 564 p; Buzan B. The United States and the Great Powers: World Politics in the Twenty-First Century. – Cambridge: Polity Press, 2004. – 222 p. 11 Gilpin R. War and Change in World Politics. – Cambridge: Cambridge University Press, 1981. – 272 p. 12 Kennedy P.M. The Rise and Fall of Great Powers: Economic Change and Military Conflict from 1500 to 2000. – N.Y.: Vintage books, 1989. – 667 p. 13 Keohane O.R. Lilliputians’ Dilemmas: Small States in International Politics // International Organization. – 1969. - Vol. 23. – No 2. – pp. 291-310. 14 Waltz K. Theory of International Politics. – Reading: Addison-Wesley Pub. Co., 1979. – 251 p. 15 Waltz K. Theory of International Politics. – 251 p; Mearshimer J. The Tragedy of Great Power Politics. – N.Y.–L.: W.W. Norton, 2003. – 576 p; Schweller R.L. Deadly Imbalances: Tripolarity and Hitler's Strategy of World Conquest. – New York: Columbia University Press, 1998. – 267 p; Power in World Politics / ed. by F. Berenskoetter, M.J. Williams. – New York: Routledge, 2007. – 316 p; 5 6 отношений термин «великая держава», изначально сформулированный в парадигме реализма и неореализма, но характеристики которого претерпели существенные изменения вследствие трансформации мировой системы после окончания холодной войны. Для изучения места Центральной Азии в отношениях современной внешней политики ключевого игрока международных отношений – Китая, целесообразно использовать неореалистский анализ. Однако с учетом региональных и глобальных изменений нельзя полностью отбросить другие парадигмы (конструктивистская и либеральная), в силу того, что только в рамках неореализма адекватно оценить текущие геополитические изменения в регионе невозможно. В данной работе применительно к пяти постсоветским республикам бывшей Средней Азии и Казахстана используются такие устоявшиеся понятия, как “Центральная Азия”, “Центральноазиатский регион”. Центральноазиатский регион включает в себя 5 государств: Казахстан, Киргизию, Таджикистан, Узбекистан и Туркменистан 16 . По мнению Малышевой Д.Б. «центральноазиатские государства образуют в целом схожее между собой в историческом, культурно-религиозном и цивилизационном планах пространство», исходя их этого рассматриваются как регион. Гипотеза данной работы: Китай имеет больше шансов, чем любой другой крупный игрок, вовлеченный в борьбу за региональное влияние, занять позицию лидера. Под позицией лидера надо понимать увеличение торгового баланса со странами ЦА, закупка энергоносителей и редкоземельных металлов по более выгодным ценам, а также использование инструментов «мягкой силы». Научная новизна работы Новизна данной работы состоит в определении ключевых направлений внешней политики Китая в Центральной Азии, попытках поэтапного рассмотрения внешней политики Китая в строго очерченных хронологических Малышева Д.Б. Центральноазиатский узел мировой политики. – М.: ИМЭМО РАН, 2010. – с.6 http://www.imemo.ru/files/File/ru/publ/2010/10009.pdf Все пять государств имеют схожие экономики с особенностями развития. Лидером по показателям экономического роста в регионе является Казахстан (его ВВП больше, чем экономики всех центральноазиатских стран вместе взятых). 16 7 рамках, предложенный в работе анализ внешней политики Китая в Центральной Азии позволяет отойти от идей лидерства России и США в регионе как от традиционных. Для того чтобы говорить о том, что Китай в перспективе будет оказывать больше влияния на регион ЦА, чем другие сверхдержавы (США и РФ), необходимо изучить не только материальные (прежде всего, военные) ресурсы главных игроков и структуру региона (в соответствии с реалистской традицией), но и их влияние, мягкую силу и влияние экономического сотрудничества на региональную стабильность (парадигма либерализма). Кроме этого, важно рассмотреть восприятие потенциального регионального лидера другими странами региона, изучить внешнеполитические стратегии претендующих на роль лидера ключевых игроков и их видение регионального порядка, а также реакции стран региона на эти стратегии и взаимоотношения между странами (конструктивистская парадигма), уделив внимание роли региональных институтов. Хронологические рамки работы определены концом 2000-х – началом 2014-х гг. при рассмотрении стратегий ключевых игроков в регионе, и не фиксированы при проведении анализа внешней политики и внешнеполитических интересов Китая. Структура работы Во введении формулируется объект, предмет темы исследования, формируются цели и задачи работы, обосновывается актуальность выбранной темы исследования, обосновывается выбранная методология исследования. В первой главе «Внешняя политика Китая» проводится анализ внешней политики Китая, а именно: рассматриваются внешнеполитические цели и интересы страны, подходы к реализации внешней политики и проводится анализ имеющихся внешнеполитических ресурсов и возможностей с целью определения позиций Китая в роли крупного игрока не только в Восточной Азии, но и в Центральной. 8 Во второй главе «Возможности и вызовы в Центральной Азии для Китая» проводится анализ Центральной Азии как региона, с акцентом на заинтересованность в развитии региона Китая. В главе рассматриваются проблемы и возможности региона с учетом проблем в каждой из стран Центральной Азии а также степень влияния на регион таких держав как Россия и США. В третьей главе «Стратегические цели и внешняя политика Китая в Центральной Азии» Проводится анализ перспектив внешней политики Китая по отношению к региону. В заключении работы формулируются основные выводы к работе. 9 1. Внешняя политика Китая 1.1 Внешнеполитические цели Китая и подходы к реализации внешней политики На сегодняшний день, рассматривая проблему определения современного мироустройства в международных отношениях, можно выделить несколько точек зрения на этот счет. За последнее десятилетия, отойдя от понимая мира как однополярного 17 , ученые пришли к рассмотрению его как бесполярного 18 , многополярного19 и полицентричного20. Мир конца XX – начала XXI веков представляет собой бесполюсный полицентричный мир, по мнению Э.Я. Баталова, так как в нем существует несколько центров силы, а США утрачивают роль единственного универсального глобального центра силы, которую они сохраняли в течение примерно 10 лет после окончания холодной войны. В настоящее время происходит процесс глобального перераспределения силы, который порождает дискуссию о количестве и качестве центров силы в современном полицентричном мире 21 . Т.А. Шаклеина отмечает, что полицентричность предполагает наличие в мире нескольких держав, примерно сопоставимых по совокупности своих возможностей – экономических, военных, политических, идеологических и организационных22. Похожих взглядов придерживаются и авторы коллективной монографии «Россия в полицентричном мире», в том числе академик Е.М. Примаков, автор Чарльз Краутхаммер (Charles Krauthammer) говорил о «моменте однополярности» (термин, придуманный им самим) в своем эссе «Момент однополярности» («El momento unipolar»). 18 Хаас Р. Эпоха бесполярного мира // Россия в глобальной политике. 20 июля 2008 http://www.globalaffairs.ru/number/n_11144 19 Де Монбриаль Т. Многополярность и многообразие // Россия в глобальной политике. 15 декабря 2007 http://www.globalaffairs.ru/number/n_9956 20 Баталов Э.Я. Современные глобальные тренды и новое сознание // Международные процессы. Январь-апрель 2012. Том 10, № 1(28). 21 Баталов Э.Я. Современные глобальные тренды и новое сознание; Мегатренды. Основные траектории эволюции мирового порядка в ХХI веке С. 23-25. 22 Мегатренды. Основные траектории эволюции мирового порядка в ХХI веке / Т.А. Шаклеина, А.А. Байков, Э.Я. Баталов, Н.А. Симония и др.; под ред. Т.А. Шаклеиной и А.А. Байкова. - М.: Аспект Пресс, 2013. - 448 с. 17 10 предисловия к ней. Так, В.Г. Барановский и Э.Г. Соловьев утверждают, что, несмотря на большую неопределенность, связанную с большим набором переменных при полицентричном мировом устройстве, государства под ее влиянием ведут себя более рационально и осмотрительно, что делает этот тип порядка более стабильным. В соответствии с их точкой зрения, стабильность мирового порядка может обеспечиваться или балансом мощи и интересов основных государств, которые его формируют, или преобладанием одной из мировых держав. При этом, если доминирование одной державы содержит угрозу стабильности мировой системы из-за того, что ее действия практически не имеют ограничителей поведения, то при полицентричном мировом устройстве возможно создание коалиций, целью которых является поддержание статус-кво. Они способны создать действенный механизм, ограничивающий дестабилизирующие импульсы, которые могут, например, исходить от доминирующей державы. Современный полицентричный порядок, по их мнению, не имеет прямых аналогов в истории, т.к. современное мировое устройство обуславливается двумя параллельными процессами – возрастающей конкуренцией в геополитической, экономической, идеологической, военной и других сферах и возрастанием взаимозависимости стран мира23. Концепции взаимодействия различных стран принято рассматривать через призму трех течений в рамках теории международных отношений: реализме, либерализме и конструктивизме. Реалистская парадигма обычно говорит о том, что между отношения между государствами носят конкурентный характер международных отношений и большое внимание уделяется конфликтному потенциалу соперничества за лидерство. Либеральная парадигма, наоборот, делает акцент на сотрудничестве государств на международной арене и подчеркивает, что сотрудничество в экономической сфере будет вести к сотрудничеству в сфере политики и безопасности. В рамках либеральной парадигмы считается, что людям намного выгоднее вступать в отношения сотрудничества, чем в отношения соперничества, и такого же принципа должны 23 Россия в полицентричном мире / предисл. Е.М. Примакова. - М.: Весь Мир, 2011. – с.157-158. 11 придерживаться государства при проведении своей политики. Именно сотрудничество приносит максимальную пользу государствам и обществам, и лишь этим путем в рамках либеральной теории возможен прогресс24. Реализм, рассматривает международные отношения как анархическую систему, при которой суверенные государства, являющиеся единственными акторами, действуют в международной среде на основе собственных интересов, неизбежно вступающие в противоречия с интересами других государств, что порождает конфликты и приводит к формированию военно-политических союзов и альянсов. При этом в рамках классической реалистической парадигмы причина невозможности сотрудничества и необходимость вступления в конфликтные отношения государствами для собственного выживания обосновывается «человеческой природой», которая диктует такие правила поведения (по Г. Моргентау). По мнению неореалистов, причины войн и конфликтов лежат вовсе не в каких-то качествах человека, а в социальных отношениях между государствами (К. Уолтц). Конфликтный потенциал отдельных государств при этом объясняется внутренней организацией самих государств и структурой их обществ25. В рамках данного диссертационного исследования применяется подход, применяющий концепции, разработанные в рамках парадигм структурного и неоклассического реализма. Важным теоретическим построением, позволяющим объяснить поведение Китая, России и США, а также государств ЦА в международных отношениях, являются концепции ревизионистских государств (revisionist / power-maximizing states) и государств, поддерживающих статус-кво (status-quo states) школы структурного представителем реализма, школы данная концепция неоклассического была реализма четко Р. обозначена Швеллером. В соответствии со взглядами представителя течения «оборонительного реализма» Jackson R., Sorensen G. Introduction to International Relations: Theories and Approaches. Third edition. - New York: Oxford University Press, 2007. - pp. 97-99. 25 Weber C. International Relations Theory. A critical introduction, 2 nd edition. London – New York: Routledge, 2004. pp. 14-18. 24 12 (defensive realism) в рамках школы структурного реализма К. Уолтца, политика всех государств направлена на поддержание статус-кво. По его точке зрения, государства стремятся накопить лишь тот объем мощи, который является достаточным для поддержания их безопасности и выживания. Накопление мощи в данном случае является не целью самой по себе, а средством достижения безопасности государства. В соответствии с точкой зрения К. Уолтца, агрессивное и экспансионистское поведение государства часто оказывается контрпродуктивным, так как оно порождает коалиции, направленные на его нейтрализацию 26 . Представитель течения «наступательного реализма» Дж. Мирашаймер, напротив, полагает, что все государства являются ревизионистскими, так как их политика направлена в первую очередь на увеличение собственной мощи за счет соперников. Накопление максимального количества мощи в его понимании является лучшим способом обеспечить выживание государства в условиях анархической международной среды. Идеальной позицией при этом является положение мирового гегемона. Соответственно, все державы преследуют ревизионистские цели и проводят экспансионистскую политику27. Р. Швеллер, делая вывод о существовании как государств, поддерживающих статус-кво и заботящихся о собственной безопасности, так и ревизионистских государств, стремящихся к максимизации собственной мощи, отмечает, что идентификация государств с одним или другим типом происходит в зависимости не от целей или внешней политики, а от результатов их действий. Государства с ревизионистскими целями далеко не всегда активно вовлечены в изменение статус-кво, они могут быть временно пассивными, так как им может не хватать экономической, военной и/или политической мощи для того, чтобы бросить вызов государству(-ам), поддерживающему(-им) статус-кво. Поэтому Schmidt B.C. Realism and facets of power in international relations // Power in World Politics / ed. by F. Berenskoetter, M.J. Williams. – New York: Routledge, 2007. – p. 55. 27 Ibid, pp. 55-56; Mearshimer J. The Tragedy of Great Power Politics. – New York – London: W.W. Norton, 2001. – pp. 33-35. 26 13 они могут действовать схожим образом с государствами, поддерживающими статус-кво28. Представители неоклассической школы реализма полагают, что существует прямая связь между системными ограничениями и поведением государств. По их мнению, системные переменные преломляются через переменные, возникающие на национальном уровне. Во-первых, это представления о расстановке сил лиц, принимающих внешнеполитические решения. По мнению Г. Роуза, значение имеют не просто количественные показатели материальных ресурсов, но и представления об относительной мощи, которой обладают государства, у политических лидеров и элит, которые реализуют внешнюю политику. Во-вторых, это различия в политическом устройстве государств и отношениях между государством и обществом, которые влияют на способность государства использовать национальные ресурсы для реализации внешнеполитических целей. Этот тезис приводят американские исследователи Г. Роуз и Ф. Закария29. В-третьих, это интересы государств и их мотивация, которые различаются у разных стран. Р. Швеллер вновь ввел категорию государственных интересов как важную переменную между структурой системы международных отношений и поведением государства. Его главный тезис заключается в том, что характер отношений и возможность заключения альянсов между странами большей частью обуславливается несовпадением мотивов различных государств: государства, поддерживающие статус-кво, будут стремиться заключать коалиции с теми, чья политика направлена на защиту существующего порядка, а ревизионистские государства – наоборот. Совместимость политических целей, по его мнению, представляется самым важным фактором, влияющим на выбор внешнеполитических партнеров и соперников30. Schweller R.L. Deadly Imbalances: Tripolarity and Hitler's Strategy of World Conquest. – New York: Columbia University Press, 1998. – p. 22. 29 Schmidt B.C. Realism and facets of power in international relations // Power in World Politics / ed. by F. Berenskoetter, M.J. Williams. – New York: Routledge, 2007. – p. 59. 30 Rynning S., Ringmose J. Why Are Revisionist States Revisionists? Reviving Classical Realism as an Approach to Understand International Change // International Politics. – 2008. – Vol. 45. – pp. 19-39. 28 14 С точки зрения представителей школы неоклассического реализма, необходимость накопления государством своей мощи не является целью самой по себе, а скорее главным средством, с помощью которого государство пытается контролировать и формировать выгодным для себя образом среду, в которой оно существует. Например, Ф. Закария полагает, что государства стремятся увеличивать не свою мощь или безопасность, а свое влияние. С увеличением мощи государства происходит и увеличение его интересов, и, по мнению исследователя, усилившееся государство будет стремиться добиться большего влияния и большего контроля над внешней средой, а с ослаблением мощи государства его интересы и амбиции соответственно уменьшатся31. Как отмечает С. Брукс, государства стремятся к наращиванию мощи исходя из расчета издержек и возможной выгоды. Соответственно, различаются как амбиции и интересы государств, так и их цели.32 Главной целью внешнеполитической стратегии КНР с самого начала ее образования является укрепление статуса великой державы, который Китай утратил в ходе опиумных войн середины XIX века. Эта цель оставалась неизменной на всем протяжении истории КНР, изменились только средства реализации этой цели: ревизионистская стратегия при Мао Цзэдуне и стратегия, направленная на интеграцию в существующий мировой порядок, установленный западными державами сегодня сменилась более уверенной позицией на мировой арене, позволяющей Китаю называться «региональной державой» в Восточной Азии и претендующей на позиции будущего регионального в Центральной Азии. Австралийский аналитик Бобо Ло говорит о том, что Китай в будущем может стать глобальной державой, однако считает, что для становления страны недостаточно внешнеполитических инструментов. Преградами автор считает скованность КПК инерцией и отсутствием четкого представления дальнейших маршрутов возвышения.33 Schmidt B.C. Realism and facets of power in international relations. – p. 60. Ibid. 33 Бобо Ло ""Постоянная перезагрузка" Китая. Пекин перед лицом психологической модернизации" / "Россия в глобальной политике". Фонд исследований мировой политики http://www.globalaffairs.ru/number/Postoyannayaperezagruzka-Kitaya-15017 31 32 15 Авторы, изучающие внешнюю политику Китая и определяющие жизненно важные интересы, а также внешнеполитические цели государства имеют редко совпадающие и где-то спорные взгляды, которые расходятся в оценке возможностей Китая, его амбициях и готовности перестраивать текущую модель мироустройства с учетом имеющихся внешнеполитических инструментов. Например, А.И. Салицкий говорит о проекте Китая по созданию многополярного мира, а Т.А. Шаклеина говорит о том, что многополярность, к которой стремится Китай, не подтверждается реальными действиями.34 В качестве трех главных внешнеполитических целей шведские ученые Б. Джерден и Л. Хагстром выделяют: 1) сохранение единства Китая при монополии КПК на власть; 2) экономическое развитие с помощью интеграции в мировую экономику; 3) мирное усиление Китая как региональной державы35. В первой подцели рассматриваются три задачи: уважение территориальной целостности, национального суверенитета и легитимности режима. Во второй торговля, прямые иностранные инвестиции (ПИИ) и внешняя помощь. Мирное усиление Китая как региональной державы подразумевает необходимость того, чтобы региональные державы благоприятно относились к «мирному развитию» КНР и не рассматривали его как угрозу своей безопасности36. Приоритет в отношениях Китая с миром всегда отдавался Азии и на примере отношений Китая с этим регионом можно отчетливо видеть эволюцию внешней политики страны. После установления КНР в 1949 г. главной целью выступала поддержка мировой революции и левых антиправительственных режимов на периферии страны, а ставка делалась на отношения с СССР. Кроме небольшого периода в 1955-1956 гг. после Бандунгской конференции отношения А.Е. Мальцев Особенности политики КНР в Центральной Азии в оценках российских и западных ученых Журнал «Сравнительная политика и геополитика», №4(10), 2012, с.18. http://mgimo.ru/files2/z05_2013/maltzev.pdf 35 Jerden B., Hangstrom L. Rethinking Japan’s China Policy: Japan as an Accommodator in the Rise of China, 19782011 // Journal of East Asian Studies. – 2012. – №12. – p. 223. 36 Сюда включается отсутствие негативной реакции на модернизацию Национально-освободительной армии Китая (НОАК) и увеличение военного бюджета, региональное экономическое сотрудничество и сотрудничество в области безопасности. 34 16 Китая со странами региона (кроме КНДР и ДРВ) были крайне негативными, а после ухудшения отношений с СССР в 1960-х гг. и войны с Индией в 1962 г. КНР фактически проводила политику самоизоляции. Только после начала политики реформ и открытости 1978 г. Китай стал проводить политику, направленную на строительство нормальных межгосударственных отношений (за исключением китайско-вьетнамской войны 1979 г.), но стабилизировать их удалось только в начале 1990-х гг. 37 Как отмечают многие исследователи, с 1978 г. в течение длительного времени главной формулой внешней политики Китая была так называемая «формула Дэн Сяопина», которая включала в себя 8 основных идей: «хладнокровно наблюдать, укреплять позиции, уверенно реагировать на изменения, скрывать свои возможности, выигрывая время, не привлекать к себе внимания, никогда не становиться лидером, делать конкретные дела». 38 Данная политика была выжидательной и делала акцент на незначительной роли КНР в международных отношениях, а позднее – на недопустимости конфронтации с единственной оставшейся сверхдержавой – США.39 Внешняя политика Китая в сфере межгосударственных отношений базируется как на доктрине пяти принципов мирного сосуществования: 1. взаимное уважение территориальной целостности и суверенитета; 2. ненападение; 3. невмешательство во внутренние дела. 4. равенство и взаимная выгода. 5. мирное сосуществование.40 Китайские политологи говорят о том, что более 150 стран, включая ведущие державы (Россию, США, Японию) признали главной нормативной Jerden B., Hangstrom L. Rethinking Japan’s China Policy: Japan as an Accommodator in the Rise of China, 19782011 // Journal of East Asian Studies. – 2012. – №12. – p. 223. 38 Мамонов М.В. Система внешнеполитических приоритетов современного Китая // Современная мировая политика: Прикладной анализ /Отв. ред. А.Д. Богатуров. – М.: Аспект Пресс, 2009. – С.418. 39 Там же с. 419 40 Marc Lanteigne. China's Foreign Policy: An Introduction, Revised and Updated 2nd edition (London and New York: Routledge, 2013), р.5. 37 17 основой своих отношений с КНР вышеуказанные "пять принципов"41. Трансформация концепций внешней политики Китая выглядит следующим образом: 1) Формирование концепции "комплексной государственной мощи"(кит. цзунхэ голи). Государственная мощь имеет показатели измерения в различных сферах (в экономике, научно-техническом потенциале, образовании, культуре, военном потенциале, дипломатии, космосе). Для Китая основным показателем будет экономический рост42; 2) в 1988 г. министр иностранных дел Цянь Цичэнь закрепил «принцип многополюсности» (использование данного принципа во внешней политике Китая позволяло выстаивать двусторонние отношения со странами, используя так называемую «игру на противоречиях». Глава МИД КНР писал: «Мир еще находится в переходной фазе, и новая модель еще не сформировалась полностью, но уже обозначились контуры структуры международных отношений, в которой одна сверхдержава и несколько великих держав находятся в отношениях взаимозависимости и борьбы... это и есть начальный период эволюции системы к многополярности».43 3) «теория антигегемонизма» - важная концепция внешней политики КНР, которая также трансформировалась после окончания «холодной войны». Под «гегемоном» Китай понимал страну, которая может притеснять его национальные интересы (политику, экономику, безопасность) – США. При этом также акцентируют внимание на том, что страна не готова занимать место мирового лидера на позициях «мирового жандарма». 4) Принятие концепции нового международного порядка, стало попытками обозначения пределов регионального влиянии США. В 1997 г. Цзян Цзэминь закрепил основные постулаты современной внешней политики КНР, отметив в качестве угроз «несправедливый и нерациональный международный Голобоков А.С. Становление и развитие внешнеполитической доктрины Китая // Ойкумена. - 2010. - №3. www.ojkum.ru/arc/lib/2010_03_12.pdf 42 Shambaugh D. China Goes Global: The Partial Power. – pp. 5-6. 43 Мамонов М.В. Система внешнеполитических приоритетов современного Китая. – С. 419 41 18 экономический порядок, а также локальные конфликты» 44 , вспыхивающие в регионе из-за этнических, религиозных и территориальных факторов. 5) концепция «новой безопасности», объявленная Цзян Цзэминем в ноябре 2002 г. на XVI съезде Компартии Китая. Концепция строится на основе взаимного доверия, взаимной выгоды, равноправия и координации действий между странами. Данная концепция – ключевой компонент внешней политики Китая и основной принцип национальной стратегии. Следствием двух последний концепций можно назвать идею «стратегического партнерства». Эта идея не переросла в концепцию, однако все больше используется для придания устойчивого и долгосрочного характера двусторонним отношениям Китая с другими субъектами международных отношений, что говорит о трансформационных тенденциях во внешней политике Китая. Важным блоком вышеупомянутой идеи является вопрос экономической безопасности, который отражается в развитии регионального и глобального сотрудничества. Вопрос экономической безопасности несет в себе создание механизмов, которые бы соответствовали принципам невмешательства в политику других стран и одновременно оказывали бы влияние посредством рычагов рынка: вовлечение в экономический обмен с Китаем. Эти механизмы отражены в концепции «идти вовне», предусматривающей рост импорта и ВВП Китая (экономическая часть) и всемирное усиление китайской диаспоры за рубежом (хуацяо). Российский исследователь М.В. Мамонов предлагает следующую периодизацию внешней политики КНР после 1978 г.: - первый этап (1978-1989 гг.) характеризуется ростом прагматизма внешней политики КНР, направленной на обеспечение внешних источников экономической модернизации страны; - второй этап (1989-1999) стал периодом «шоковой адаптации» к радикальным изменениям мирового порядка в результате распада СССР, Голобоков А.С. Становление и развитие внешнеполитической доктрины Китая // Ойкумена. - 2010. - №3. www.ojkum.ru/arc/lib/2010_03_12.pdf 44 19 отмеченным выдвижением концепции многополярности как желаемого исхода развития мировой системы; - третий этап (1999-2007 гг.) переосмыслил внешнеполитический курс Пекина. Курс стал подразумевать в себе комплекс мер, ориентированных на «реализацию задачи обретения страной статуса великой державы, которая участвует в формировании международной системы, а не просто реагирует на происходящие в ней процессы», и были выдвинуты концепции «мирного возвышения» (2003 г.), «гармоничного мира» (2005 г.), «великой ответственной державы» (2005-2009 гг.), описанные выше; - четвертый этап (2008 г. – 2012 г.) отмечен активизацией внешней политики КНР в условиях снижения комплексной мощи западных стран и избирательном расширении участия в решении глобальных проблем (в случае, если это не содержит риска ущемления китайских интересов) 45 . Декларирование Ху Цзиньтао намерений по развитию практик «выхода вовне» (наращивание инвестирования) и «осваивания внешнего пространства» (создание ресурсных баз на территории других государств). - пятый этап (2012 г.- настоящее время) заявление на XVIII съезде Коммунистической партии Китая в ноябре 2012 года о стремлении КНР «принимать более активное участие в международных делах, играть роль ответственной державы»46. А.С. Голобоков в свою очередь говорит о становлении и развитии внешнеполитической доктрины Китая и выделяет два момента, которых неизменно придерживается китайское руководство. 1) «Привлечение всего полезного извне для решения внутренних проблем Китая и для наращивания совокупного государственного потенциала»47. 2) «Сохранение нейтральной позиции в международных конфликтах и спорах Мамонов М. Инерция и новации во внешней политике Китая // Международные процессы. - 2010. - №3. http://www.intertrends.ru/twenty-four/005.htm 46 Портяков В.Я. Становление Китая как ответственной глобальной державы: монография/ В.Я. Портяков. – М.: ИДВ РАН, 2013. – с. 134 47 Голобоков А.С. Становление и развитие внешнеполитической доктрины Китая // Ойкумена. - 2010. - №3. www.ojkum.ru/arc/lib/2010_03_12.pdf 45 20 и отказ от участия в войнах, столкновениях и т.п. за пределами страны, что позволяет Пекину сосредоточиться на решении своих задач»48. Основным мотивом внешнеполитических задач Пекина на современном этапе можно считать стремление содействовать появлению новой системы международных связей, в которой Китай, вне зависимости от желаний и предпочтений других стран, занимал бы одну из ключевых позиций, не мог быть изолирован, не являлся бы объектом давления и манипуляций и с полным правом мог рассчитывать на учет своих интересов другими ключевыми игроками. Общим местом последних внешнеполитических концепций Китая является налаживание и поддержание нормальных контактов со всеми членами мирового сообщества. Многие отечественные и зарубежные ученые говорят об ускоренном темпе трансформации китайской внешней политики 49 . В условиях такой трансформации сложно отслеживать те или иные тренды отдельных направлений внешней политики без предварительного анализа внешней политики. С.Г. Лузянин выделил следующие тенденции китайской внешней политики, которые «либо находятся в начальной стадии реализации, либо только формируются»50. Можно выделить основные: 1) Изменение отношения КНР к проблеме глобальной ответственности в мире. Невозможность больше дистанцироваться или игнорировать проблемы мирового масштаба. Но не в для разделения глобального лидерства, а для улучшения ситуации внутри страны. 2) Изменение отношения Китая к своему облику. Постепенное принятие облика «сверхдержавы», однако сохраняя принципы сохранения стабильности и баланса. Говоря о будущем имидже страны эксперты предполагают, что Китай не будет ориентирован на глобальную внешнюю Там же Лузянин С.Г. Внешняя политика Китая до 2020 г. Прогностический дискурс (для портала «Перспективы») http://www.perspektivy.info/rus/desk/vneshnaja_politika_kitaja_do_2020_g_prognosticheskij_diskurs_2011-11-29.htm; Мамонов М. Инерция и новации во внешней политике Китая. 50 Там же 48 49 21 экспансию. Параллельно с этим усиливается народно-патриотические настроения. С одной стороны идет упор на сплочение нации, а с другой – есть угроза появления националистических настроений, которая будет носить системный характер. 3) Изменение отношения Китая к такому ключевому дипломатическому инструменту, как партнерство. Российский исследователь В.Я. Портяков говорит о том, что Китай взял на вооружение прагматическую стратегию для того, чтобы избежать судьбы возвышающихся государств, преждевременно бросивших вызов существовавшему гегемону. Инструментами реализации этой стратегии стали: партнерство, добрососедство, участие в ООН и экономическая дипломатия. Отношения партнерства начали устанавливаться с 1990-х гг. с различными странами, в первую очередь, соседями (Россия, Индия, Пакистан, Непал, страны АСЕАН, Монголия, РК, Япония), а потом по всему миру (США, Африка, Латинская Америка). Это помогло снизить уровень напряженности со странами, в отношениях с которыми сохранялись сложности (США, Япония) и тем самым повысить уровень безопасности КНР. Внешнеполитический климат КНР значительно улучшился благодаря акценту на сотрудничество и поискам взаимных выгод. В соответствии с концепцией «новой безопасности», выдвинутой на рубеже столетий, партнерства рассматривались как костяк общей системы безопасности. Партнерство Китай понимает и как сотрудничество, и как конкуренцию и не исключает наличия проблем и трений. Сам по себе термин несет в себе нейтральный смысл. 51 Различные наименования партнерств породили дискуссию об их статусе и, согласно концепции китайского исследователя Яня Шэнъи, существует их иерархия, в которой на верхнем месте расположены отношения стратегического партнерства Китая и России, основанные на широком совпадении взаимных интересов, далее – Китая с разными странами (в частности, РК, Казахстаном), с Портяков В.Я. Внешнеполитический инструментарий Китайской Народной Республики: партнерство, добрососедство, экономическая дипломатия // Проблемы безопасности в Северо-Восточной Азии / сост. Д.В. Гордиенко. – М.: ИДВ РАН, 2012. – С. 15-20. 51 22 которыми нет конфликта коренных интересов, затем – со странами АСЕАН и ЕС, в отношениях с которыми помимо общих интересов сохраняется большой уровень расхождений, и внизу иерархии – с США и Японией, с которыми существуют значительные разногласия и различные стратегические цели при наличии общих интересов52. Российский исследователь С.Г. Лузянин также выделяет четыре группы партнерских отношений. Интересно, что Китай, прорабатывая стратегические партнерства, руководствуется стратагемой: «Опереться на Север, стабилизировать Запад, идти на Юг». Иерархию партнерства также можно предоставить в виде таблицы, в которой партнеры разделены по критерию приоритетности и важности для Китая с указанием соответствующих особенностей и характеристик. Таблица 1. Страны-партнеры КНР (разделение по группам). 53 Группа Наименование Характеристики 1 группа Российско-китайское Отношения не подвержены влиянию стратегическое времени и идеологий, базируются на партнерство и единстве или близости двух стран по взаимодействие ключевым (стратегическим) вопросам международной политики. 2 группа Партнерские отношения Со странами этой группы у Китая нет дружеского типа» (Украина, конфликта коренных интересов, но в Белоруссия, некоторых случаях имеются локальные Южная Корея, (территориальные и иные) расхождения. Бразилия, Индия и т.д.) 3 группа Согласованное, координируемое партнерство или Много общих интересов, (сетяосин расхождения но (экономических) есть по политические ряду ключевых Портяков В.Я. Внешнеполитический инструментарий Китайской Народной Республики: партнерство, добрососедство, экономическая дипломатия // Проблемы безопасности в Северо-Восточной Азии / сост. Д.В. Гордиенко. – М.: ИДВ РАН, 2012. – С. 15-20. 53 Лузянин С.Г. Внешняя политика Китая до 2020 г. Прогностический дискурс (для портала «Перспективы») 52 23 4 группа дэ) вопросов и территориальные споры (с (ЕС, АСЕАН) отдельными странами АСЕАН) Партнерство Существуют очевидные разногласия, а в прагматического типа» то же время есть важные экономические (США, Япония) и отчасти политические (борьба с терроризмом и др.) общие интересы. В 1989-1992 гг. КНР нормализовала отношения со всеми странами Восточной и Центральной Азии (АСЕАН и Шанхайская пятерка), выстроив «пояс добрососедства» в стремлении уменьшить внешнеполитические риски и диверсифицировать внешнеэкономическую и внешнеполитическую стратегии.54 Немало точек соприкосновения с политикой партнерства имеет политика добрососедства. Однако, по мере роста активности Китая на мировой арене, понятия «добрососедство» и «партнерство» были разграничены, и добрососедство стало отдельным инструментом внешней политики Китая. Чем отличается политика партнерства от политики добрососедства? Политика добрососедства предполагается для определённых государств, т.н. «пояса добрососедства». Можно говорить о понятии «пояс добрососедства» и как о расширенном понятии, так и об определенном географическими рамками. Соответственно в понятие «пояс добрососедства» могут входить как государства, с которыми КНР непосредственно граничит (узкая трактовка) и вхождение других стран и регионов (расширенная трактовка). Целью политики добрососедства является чаще всего урегулирование пограничных проблем, что способствует развитию двусторонних отношений, и повышало бы безопасность Китая одновременно. Политика добрососедства таким образом углубляет двусторонние экономические отношения и улучшает имидж Китая, решая также и региональные проблемы. Однако не со всеми странами отношения удалось улучшить (не удалось наладить отношения со 54 Мамонов М.В. Система внешнеполитических приоритетов современного Китая. – С. 418-419; 24 странами, в отношениях с которыми присутствуют разногласия по тем или иным вопросам. Например, с Индией в 2000-ые гг.)55. Говоря о политике добрососедства нужно учесть, что несмотря сложности в отношениях с некоторыми странами, Китай заинтересован в сохранении политики, ведь именно «соседи» помогают реализовать государству его государственные интересы, а также усилить государственную мощь. Интересно отметить, что и страны региона заинтересованы в получении выгод от «мирного» сотрудничества с Китаем. Например, американский профессор Д. Кэнг, рассматривая различные варианты ответных стратегий стран региона по отношению к Китаю, располагает страны региона по степени их солидарности или тенденции к балансированию против Китая: - присоединение к более сильной стороне (bandwagoning); - приспособление к усиливающейся державе (accommodation), что предполагает меньший уровень обеспокоенности касательно ее намерений (Вьетнам, Малайзия); - промежуточный между приспособлением и «отгораживанием» (hedging) (Филиппины, Южная Корея; - стратегия «отгораживания» (hedging) (Япония); - балансирование (balancing) (Тайвань).56 Как отмечают Б. Джерден и Л. Хангстром, приспособление (accommodation) является не стратегией, а результатом реализации стратегии, которая может быть разной (вовлечение, связывания с потенциальным соперником для того, чтобы контролировать его, присоединение к более сильной стороне для получения преимуществ)57. В данном случае можно говорить о том, что для большинства стран подходит присоединение к более сильной стороне Китаю. Портяков В.Я. Внешнеполитический инструментарий Китайской Народной Республики…. – с. 22-28. Kang D. China rising: peace, power and order in East Asia. – New York: Columbia University Press, 2007. – p. 50-55. 57 Jerden B., Hangstrom L. Rethinking Japan’s China Policy: Japan as an Accommodator in the Rise of China, 1978-2011. – p. 220-221. 55 56 25 1.2. Внешнеполитические ресурсы и возможности Усиление Китая представляет собой комплексный феномен увеличения в первую очередь экономической, а затем политической и военной мощи, которому способствовала хорошо продуманная внешнеполитическая и внешнеэкономическая стратегия руководства страны, что вылилось в усиление роли КНР в мировой политике и мировой экономике, начавшееся в 1990-ые и окончательно оформившееся в 2000-ые гг. Экономический рост, демографические показатели, военная мощь и геополитические успехи делают Китай ключевым актором в Восточной Азии, а по отдельным показателям самым главным58. Военная мощь Китайский исследователь Цзянь Ян отмечает значительное усиление комплексной мощи КНР, прежде всего, базирующееся на стабильно высоких темпах экономического роста свыше 9,5%, начиная с политики реформ и открытости, провозглашенной Дэн Сяопином в 1978 г.59 Активная модернизация КНР своих вооруженных сил, самых больших по численности в мире (2.3 млн. человек), представляет собой вызов в том числе и для военных способностей США в будущем. Военный бюджет КНР увеличивается на более чем 10% в год, а в 2000-ые гг. его рост составил около 14.2%60. По данным SIPRI, за десять лет он вырос в четыре раза с $30 млрд. в 2000 г. до $120 млрд. в 2010 г. Необходимо отметить, что SIPRI добавляет к размеру официального военного бюджета КНР примерно 50%, т.к. в него не включаются большое количество реальных расходов, в особенности расходы на НИОКР. В 2012 г. военный бюджет КНР составлял $166 млрд., а США – $682 млрд. (см. Приложение 1). Kang D. China rising: peace, power and order in East Asia. – New York: Columbia University Press, 2010. – pp. 3-4, 12. 59 Yang J. Japan’s decline relative to China: Scenarios and implications for East Asia // Political Science. – 2010. – Vol. 62. – No. 2. – p. 149. 60 Jerden B., Hangstrom L. Rethinking Japan’s China Policy: Japan as an Accommodator in the Rise of China, 1978-2011 // Journal of East Asian Studies. – 2012. – No. 12. – p. 240. 58 26 Необходимо отметить, что модернизация НОАК являлась одной из самых приоритетных задач во время нахождения у власти каждого из руководителей КНР – Мао Цзэдуна в 1950-ые гг., Дэн Сяопина в 1980-ые гг., Цзян Цзэминя в 1990-ые гг., с которого начинается современная фаза их модернизации. Главным изменением было развитие авиации, морского флота и ракетных войск для обеспечения победы в локальных войнах с использованием новых технологий ведения боя, а в 2000-ые гг. к необходимости увеличения материального потенциала НОАК добавилась задача информатизации, что понимается как создание единой командной сети (идея была заимствована у США). 61 Сравнительный анализ военного потенциала США и КНР, проведенный изданием Economist на основе данных Международного института стратегических исследований (International Institute for Strategic Studies (IISS)), показывает, что США по критерию военной мощи сохраняют значительное превосходство над Китаем, и говорить о достижении паритета или приближения к нему пока рано (см. Таблицу 2). Помимо четырехкратной разницы в объемах военного бюджета и того факта, что военные расходы США составляют 39% от всего объема финансовых средств, которые в мире расходуются на оборону, тогда как Китая – только 9.5%, необходимо отметить, что, несмотря на быстрый рост военных расходов КНР, эта динамика скорее отражает экономический рост страны. Доля военных расходов в бюджете КНР все это время остается неизменной – примерно 2%, тогда как у США эта цифра намного выше – около 4.5%. Таблица 1. Соотношение вооруженных сил США и КНР, 2011 г. (первый авианосец КНР «Ляонин» вступил в строй в 2012 г.) 62 Китай США Оборонный бюджет (млрд. долларов) 2010-2011 89,8 739,3 Доля оборонного бюджета в ВВП, % 1,3 4,9 China's military rise: The dragon's new teeth // The Economist. http://www.economist.com/node/21552193 62 Там же 61 27 Вооруженные силы, млн. чел. 2,3 1,6 Межконтинентальные баллистические ракеты 66 450 Бомбардировщики 132 155 Атомные подводные лодки (АПЛ) с 3 14 баллистическими ракетами Танки 2800 6302 Боевые машины пехоты 2390 6452 Самолеты 4-го поколения 747 3092 Ударные вертолеты 16 862 Транспортные вертолеты 294 2809 Крейсеры/эсминцы 13 83 Авианосцы 1 11 Фрегаты 65 28 АПЛ 5 57 Транспортные самолеты 57 847 Тяжелые беспилотные самолеты 0 370 Разведывательные спутники 11 20 Навигационные спутники 10 31 AWACS ( Авиационная система раннего 14 104 обнаружения и управления) К сожалению, у Китая также нет возможности осуществлять поставки вооружения и военных технологий, так, например, принятый в 2012 г. в состав ВМФ КНР первый авианосец «Ляонин» является кораблем, построенным в СССР и купленным у Украины за $20 млрд. Хотя КНР провела работы по модернизации корабля, многие эксперты выражают сомнения в том, что Китаю удастся в скором времени самостоятельно построить свои собственные авианосцы (хотя подобная цель ставится китайским руководством63). Кроме того, в отличие от армии США, НОАК практически не имеет опыта ведения боевых действий в современных условиях, если не считать неудачного вторжения во Так, к 2020 г. в КНР планируется построить 4 авианосца среднего класса водоизмещением около 65 тон. См.: Лебедева Н.Б. Большой Индийский океан и китайская стратегия «нить жемчуга» // Азия и Африка сегодня. – 2011. – №9. – С. 13. 63 28 Вьетнам в 1979 г. Несмотря на активную модернизацию, вооруженные силы КНР далеко не полностью оснащены современным вооружением и в целом значительно отстают от США, превосходя последних лишь по количеству военнослужащих64. Внешнеэкономическая стратегия Внешнеэкономическая стратегия КНР обозначается двумя лозунгами – «привлекать вовнутрь» и «идти вовне», направленными не только на ввоз иностранного капитала, но и на вывоз собственного капитала за рубеж и увеличение инвестиций в сырьевой сектор65. Элементы мягкой силы «Сила это способность воздействовать на других для достижения необходимых результатов. Воздействовать можно тремя способами: принуждением, деньгами и привлекательностью. Если ты можешь включить в свой арсенал мягкую силу привлекательности, то тебе удастся сэкономить на кнутах и на пряниках. У такой усиливающейся державы как Китай, чья растущая экономическая и военная мощь пугает соседей, заставляя их создавать коалиции в качестве противовеса, имеется рациональная стратегия, включающая в качестве составляющего элемента мягкую силу. Благодаря ей Китай кажется менее страшным, и создающие противовес коалиции становятся менее эффективными. А державе в состоянии упадка, какой является Россия (а до нее была Британия), остатки мягкой силы помогают смягчить удар от падения».66 Дж. Най говорит о трех основных ресурсах мягкой силы (культуре, политических ценностях и внешней политике страны). По мнению Джозефа Ная, наибольшее действие возымеет мягкая сила Китая, лежащая в культурной сфере. Традиционная культура Китая всегда обладала особой притягательностью. На данный момент в мире существует 400 Институтов Конфуция, обучающих иностранцев китайскому языку и Юрлов Ф.Н. КНР, Индия и США: соотношение сил меняется // Азия и Африка сегодня. – 2013. - №2. – С. 5-6; China's military rise: The dragon's new teeth. 65 Бергер Я. Китай – глобальная держава XXI века? – С. 4. 66 Nye J. The Future of Power / J. Nye. – New York: Public Affairs, 2011. - 300 p. 64 29 занимающихся популяризацией культуры страны, это чрезвычайно успешное начинание.67 Однако сегодня еще не во всем китайском обществе укоренилась идея о том, что еще более широкие возможности рассказать о Китае миру есть у самих его граждан.68 Дэвид Шамбо показывает, как Китай тратит миллиарды долларов на «наступление очарованием», пытаясь укрепить свою мягкую силу. При всей любви китайцев к широким жестам, они (жесты) не слишком окупаемы. В основном негативное отношение к Китаю продолжает сохранятся в США, Японии и Южной Корее.69 В 2007 г. приоритетом было названо увеличение мягкой силы Китая, чему должна способствовать реализация трех компонентов: экономической, народной и культурной дипломатии. С конца 2000-х гг. наращивание мягкой силы рассматривается в качестве одного из приоритетных направлений внешней политики КНР70. Распространение мягкой силы включает в себя продвижение своей культуры (например, Институты Конфуция), политических ценностей (т.н. модель «Пекинского консенсуса», предполагающая экономическое развитие в условиях авторитарного правления)71 и привлекательности внешней политики. Несмотря на позитивные сдвиги в формировании прокитайски настроенных групп населения, китайская мягкая сила все еще отстает от американской и японской, т.к. она имеет определенные ограничители, связанные со степенью привлекательности авторитарной модели 72 . По оценке американского профессора Д. Шамбо, привлекательность китайской модели носит весьма ограниченный характер, и, несмотря на огромные усилия по наращиванию мягкой силы, имидж Китая во всем мире неоднозначный или Институт Конфуция открывает центры по одному раз в четыре дня. Филиалы Института Конфуция и Кабинеты Конфуция действуют в 850 городах мира, к 2015 году планируется довести эту цифру до полутора тысяч. http://interaffairs.ru/read.php?item=8751 68 Джозеф Най. Чего Китай и Россия не понимают в «мягкой силе». 30.04.2013 http://inosmi.ru/world/20130430/208594509.html 69 David Shambaugh. «China Goes Global» p.165-190 70 Мишина С.И. Пекинский вариант «мягкой силы» // Азия и Африка сегодня. – 2011. – №3. – С. 19-24. 71 Ramo J. C. The Beijing Consensus. – The Foreign Policy Centre, 2004. – pp. 3-4. http://fpc.org.uk/fsblob/244.pdf 72 Yang J. Japan’s decline relative to China: Scenarios and implications for East Asia. – pp. 153-154. 67 30 негативный, за исключением лишь некоторых азиатских и африканских стран. С конца 2000-х гг. произошло ухудшение репутации КНР в Азии из-за активной модернизации военного потенциала и ужесточения политики КНР в данном регионе73. Привлекательность китайской мягкой силы ограничена в силу таких условий как авторитарная модель развития, рост национализма, а также в силу административно-территориального устройства. 73 Shambaugh D. China Goes Global: The Partial Power / New York: Oxford University Press, 2013. – pp. 9-11. 31 2. Геополитическая борьба в Центральноазиатском регионе 2.1 Внутрирегиональные проблемы региона Внутрирегиональные проблемы центральной Азии заключаются в наличии внутриполитической и социальной нестабильности (высокий уровень безработицы, межклановая война, коррупция), в угрозах безопасности границ, наличию наркотрафика, а также угроз появления исламского радикализма при дестабилизации правящих режимов. Также кроме внутренней нестабильности в каждой из стран региона, присутствуют и разногласия между странами внутри региона: соперничество за водные и энергетические ресурсы, пограничные споры, и угрозы этнотерриторальных конфликтов между Узбекистаном, Таджикистаном и Кыргызстаном. 74 Внешние угрозы такие как трансграничная преступность, рост наркотрафика и терроризм также присутствуют наряду с внутренними угрозами. Наиболее серьезной внешней угрозой для региона по мнению экспертов остается «афганский фактор с возможными перспективами превращения Афганистана в центр радикального исламизма»75. А.А. Дынкин также считает, что главным внешним вызовом для Центральной Азии является ситуация в Афганистане. Однако, он рассматривает также и другие внешние факторы, часть из которых уже рассматривается в работе. Он также говорит о переходе к полицентричному мирового устройству, просит принимает во внимание последствия финансового кризиса 2008 г. и импульсы «арабской весны», а также трансформация внешней политики Китая, частичный отход от концепции «гармоничного мира» и преследование энергетических интересов Китая.76 Артем Даньков77, делает акцент на проблемах внутри региона и выделяет Вызовы безопасности в Центральной Азии http://old.imemo.ru/ru/publ/2013/13002.pdf Доклад Д.Б. Малышевой Вызовы безопасности в Центральной Азии. С. 5-6 75 Там же. С. 6 76 Вступительное слово А.А. Дынкина на конференции «Вызовы безопасности Центральной Азии», Стенограмма конференции http://old.imemo.ru/ru/publ/2013/13002.pdf 77 РСМД Центральная Азия через 100 лет: после «Большой трансформации». http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=2226#top 74 32 следующие вызовы существующим границам ЦА и возможные пути их преодоления: 1) культурный. Слабость национальных идентичность в регионе из-за присутствия «кочевников» и оседлых народов в регионе, а также языковые проблемы могут быть источниками межрегиональных противоречий и жесткой клановости, осложняющие процесс интеграции национальных меньшинств и создает «угрозу стабильности и целостности» государств в регионе.78 2) экономический. Наличие таможенных барьеров, не упрощены механизмы торговли товарами (из-за чего большое кол-во товара пересекает границу нелегально, продолжая цепочку коррупции и вливаний в «теневую экономику»). Убрав таможенные формальности (препятствия для развития) между странами можно было бы добиться вовлеченности экономик в регионе. 3) политический. Наиболее вероятное изменение границ в связи с тем, что внешние границы были проведены европейцами для европейцев (т.е. с учетом военных интересов России и Великобритании и опираясь на концепцию «естественных границ»79)80. Внутренние границы, проведенные в 1924-1936 без учета расселения этносов в регионе, также неактуальны на сегодняшний день. Несовпадение этнических и территориальных границ порождают борьбу государств за регулирование ресурсов (преимущественно водных и земельных), в государствах, сталкивающихся с угрозой территориальной целостности, возникают межэтнические противоречия (Например, этнические столкновения в Киргизии: Ошский конфликт 1989 гг. с узбеками, столкновения жителей Баткенского района Киргизии с таджиками, выселение курдов из селения Петровка Чуйской области)81. Особое внимание автор статьи обращает на проблему водных ресурсов, которая может быть катализатором как процессов интеграции в регионе, так и 78Там же 79Принцип установления границ, пролегавших по местам расселения этносов, горным хребтам, пограничным рекам. 80РСМД :Центральная Азия через 100 лет: после «Большой трансформации». http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=2226#top 81История межэтнических отношений в Киргизии. Справка. http://ria.ru/spravka/20100611/245118780.html. 33 конфликтов. «Высока вероятность появления нового государственного образования в бассейне рек Амударья и Сырдарья, границы которого будут включать эти реки от истоков до устья».82 Помимо угрозы проникновения боевиков из Афганистана, реальной опасностью стал наркотрафик (основной поток которого идет из Афганистана). Угроз реальна и «наркоэкономика» в Таджикистане, Туркменистане и Киргизстане грозит заменить «нормальную» экономику. Суть проблем в том, что они не воспринимаются в формате проблем региона. Д.Б. Малышева цитирует слова немецкого эксперта по Центральной Азии Беате Эшмент, которая отмечает, что: «В Центральной Азии стабильность воспринимается как отсутствие изменений, а безопасность – как стабильность государств, а точнее – режимов… Если Евросоюз, поднимая тему безопасности, имеет в виду, в том числе и безопасность личности, то страны Центральной Азии смотрят на этот вопрос совершенно иначе, а когда Запад заводит разговор о правах человека (как о части концепции безопасности), то европейцев тут же обвиняют во вмешательстве во внутренние дела».83 Она также говорит о том, что «проблема наркотрафика, хотя и официально признается странами ЦА как угроза, на практике мало тревожит местные правительства»84 и цитирует слова эксперта В. Богатырева, который в свою очередь напоминает, что государства региона служат в основном лишь транзитом для перекачки афганских наркотиков, и они не являются их основными производителями и потребителями, а значит, и воспринимается как отрасль экономики.85 Именно по этим причинам не ведется никакой борьбы с наркотрафиком со стороны правительств вовлеченных государств. Уже упомянутая выше общерегиональная угроза терроризма также не находит отклика во всех странах Центральной Азии. Узбекистан рассматривает 82РСМД. Центральная Азия через 100 лет: после «Большой трансформации», http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=2226#top 83 Безопасность в Центральной Азии. Никто ничего не хочет. Не может? И не будет? http://www.ferghana.ru/article.php?id=6348 84 Малышева Д.Б. Центральноазиатский узел мировой политики. – М.: ИМЭМО РАН, 2010. С. 14 85 Там же. С. 14. Ссылка на цитату В. Богатырева 34 ее как угрозу внутренней политики, Таджикистан – как исламистскую угрозу идущую из Афганистана, а Казахстан в силу своей удаленности уже не так обеспокоен как его региональные соседи. Также на примере частичного участия в работе Антитеррористического центра (АТЦ) можно говорить о неготовности объединять усилия для преодоления внешних вызовов. Однако, как отмечает эксперт И.Д. Звягельськая: «Отсутствие каналов для политического выражения недовольства, нерешённые вопросы преемственности власти могут стать для сформировавшихся в государствах ЦА режимов более серьёзными вызовами, чем внешние риски и угрозы»86 Сложности с преемственностью власти могут возникнуть в ближайшее время в Узбекистане и Казахстане. С.Г. Лузянин говорит о непредсказуемости процесса смены властей в данных государствах и о том, что не следует рассчитывать на «мягкие» сценарии Туркменистана (2007 г) и Кыргызстана (2011 г.)87 Проблемы социально-политической нестабильности также одна из внутрирегиональных угроз. Имеется даже определенная полярность с лидером региона Казахстаном с одной стороны и отстающими в развитии Кыргызстаном и Таджикистаном с другой. В середине соответственно можно расположить Туркменистан и Узбекистан. С.Г. Лузянин говорит о 12-кратном разрыве между полюсами.8889 «Красным» треугольником напряженности внутри региона можно называть Ферганскую долину, т.к. она объединяет Кыргызстан, Узбекистан и Таджикистан и подчеркивает все вышеупомянутые сложности отношений между граничащими государствами. Срез внешних и внутренних угроз для государств Центральной Азии говорит о сложности и противоречивости сложившейся в регионе ситуации. Внутренние проблемы порождаются обострение соперничества за внимание Становление государств Центральной Азии: Политические процессы /. И. Д. Звягельская. — М.: Аспект Пресс, 2009. — с. 74 87 С.Г. Лузянин Центральная Азия: измерения безопасности и сотрудничества http://www.perspektivy.info/rus/desk/centralnaja_azija_izmerenija_bezopasnosti_i_sotrudnichestva_2012-02-06.htm 88 Там же. 89 Лидерство в регионе Казахстан завоевал за счет ежегодно растущих доходов от экспорта углеводорода, а также за счет наиболее развитой экономике среди стран региона. 86 35 крупных внешних игроков (РФ, Китай, США). Наличие с одной стороны таких организаций по обеспечению безопасности в регионе как ШОС, ОДКБ и проекты НАТО от каждой из великих держав не сглаживает внешних угроз безопасности, а иногда и усиливает таковые. Эксперт С.Г. Лузянин считает, что предстоящий вывод войск США спровоцирует поток талибов в зону ответственности ШОС и ОДКБ и тем самым обострит Говоря о проблемах внутри региона нельзя утверждать об их преодолимости в краткосрочной перспективе. В связи с отсутствием смены правящих кланов и наличием авторитарных светских систем внутренняя напряженность будет расти, появится угроза проведения очередных «революций», которые в свою очередь повлекут развертывание внешних угроз терроризма и исламского радикального фундаментализма. 2.2 Внешняя политика России и США в ЦА Центральная Азия является важным координационным центром для стратегических интересов не только Китая, но и России, ЕС, Японии, Ирана и Индии. Это связано с геоэкономическим значением региона и его геостратегическим положением. Многосторонняя система отношений между государствами региона и внерегиональными державами, а также между государствами региона внутри и за его пределами может одновременно носить и партнерский и конфронтационный характер. Ключевые акторы, влияющие на стратегический контекст Центральной Азии – это множество отношений между государствами региона и государствами, заинтересованными в определенной доле влияния в регионе. Такие государства можно разделить по степени влияния. В первой тройке могут быть Китай, США и Россия. Ко второй можно отнести соответственно ЕС, Японию, Индию и Иран, также следует учесть и интересы стран СНГ (Украины, Беларуси и др.). Также можно сделать разделение по 36 деятельности в регионе: к сопредельным можно отнести Россию, Китай и Иран, а к отдаленным – США, ЕС, Индию и другие страны. 90 Руководства региональных государств, ищущие более выгодных условий, часто выбирают из стран-партнеров и числа великих держав тех, кто в большей степени готов оказывать поддержку правящему режиму, решать внутренние региональные проблемы, увеличивать товарооборот, расширять транспортные возможности и соответственно создавать более привлекательный имидж, чем у соседа. Для раскрытия всего спектра отношений стран ЦА и внешних игроков следует подробно рассмотреть тех, чей вес в регионе по тем, или иным причинам, может оказывать существенное влияние на обстановку как в самом регионе, так и глобально. Для этого следует опереться на углы треугольника «Китай – Россия - США» и проанализировать ситуацию в регионе не только с позиций Китая, как основного игрока, но и с позиций России и США. Российский интересы в Центральной Азии 1. Защита территории от дестабилизирующих факторов (ограничение потока наркотиков). 2. Обеспечение безопасности в регионе, ограничивая влияние и вовлекая внешних акторов. 3. Контроль за частью углеводородов и других полезных ископаемых. 4. Закрепление регионального статуса как «сферы влияния» России (региональные проекты, поддержка позиций России со стороны стран региона, продвижение культуры и русского языка). Некоторые из инструментов влияния России являются хрупкими. Правящая элита почти не имеет долгосрочного видения того, какие отношения она хотела бы построить с регионом, и также не разработана стратегия, которая утверждала бы, что Центральная Азия — географический и политический придаток. Это может означать, что в ближайшие годы Россия может регрессировать и прийти к С.Г. Лузянин. Центральная Азия: измерения безопасности и сотрудничества http://www.perspektivy.info/rus/desk/centralnaja_azija_izmerenija_bezopasnosti_i_sotrudnichestva_2012-02-06.htm 90 37 равному с другими субъектами положению в регионе по двум основным причинам. Во-первых, ее влияние становится все более и более фрагментированным от страны к стране: Россия останется жизненно важным партнером для Казахстана и Кыргызстана; неактивно, но приветствуется продолжение сотрудничества с Таджикистаном, однако переходит на неактивную позицию в Узбекистане и Туркменистане. Центральная Азия, как существующая региональная единица, перестала быть актуальной в российской региональной политике. Ни одна из многосторонних структур - то есть, ОДКБ, ЕврАзЭс и Таможенный союз - не включает в себя все пять государств, и в дальнейшем Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан будут исключительно целевыми странами. Во-вторых, экономическое присутствие России сталкивается с жесткой конкуренцией со стороны Китая и США, специализируясь только по нескольким отраслям (углеводороды, уран, электроэнергетика и транспорт) и не имея той устойчивости, которая присуща, например, китайской торговле. Желание Москвы продвигать Единое экономическое пространства (ЕЭП) с его наднациональными функциями в основном ориентирована на динамичную экономику Республики Казахстан, а также призывает к тесному сотрудничеству Бишкек и Душанбе. Это не из-за экономических возможностей этих стран, но для того, чтобы укрепить легитимность России в обеспечении безопасности. Тем не менее, правящие элиты Кыргызстана и Таджикистана элиты, что Таможенный союз и Евразийский союз потенциально предоставят России еще более важную роль субъекта во внутренних делах стран, следовательно, их нежелание присоединиться обосновано, даже если их зависимость от России на экономическом уровне ярко выражена. Позиции РФ в Центральной Азии значительно ухудшились с мая 2012 года, когда Таджикистан не принял условия присоединения к Таможенному союзу, Узбекистан перестал быть одним из членов ОДКБ91, а Кыргызстан была готова увеличить стоимость аренды военных объектов. 92 В Туркменистане в свою 91 92 Официально членство Узбекистана в ОДКБ было приостановлено 19 декабря того же года). Российские базы ставят на защиту экономики 12.07. 2012 http://www.kommersant.ru/doc/1978545 38 очередь в мае 2012 года прошел Третий Международный газовый конгресс, на котором власти государства подтвердили факт усиление курса для диверсификации маршрутов экспорта углеводородов. 93 Термин «Центральная Азия» в американской внешней политике возник у концу 1980х гг. Особое внимание на Центральную Азию обратили внимании правительства Дж. Буша-младшего и Б. Клинтона. Это было вызвано тремя причинами: 1) Создание Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). После преобразования «Шанхайской пятерки» Вашингтон начал опасаться того, что Россия и КНР могут создать в Центральной Азии первую после окончания «холодной войны» обоюдную систему обеспечения региональной безопасности без участия США. Особое внимание, на тот момент, было уделено подписанному договору между РФ и КНР.94 2) Агрессивная позиция США по отношению к КНР и определение его как стратегического противника. Данный тезис нашел свое отражение в Стратегиях национальной безопасности США 2002 и 2006 гг. и регион ЦА был объявлен как приоритетный вектор внешней политики. Какие угрозы видели американцы в регионе? Например, транснациональный терроризм, радикализация ислама и наркотрафик выделялись как ключевые, а наличие больших запасов углеводородов и возможность ограничения влияния КНР как второстепенные, но немаловажные. Вместе с объявлением об «опасности» КНР США начали искать угрозу безопасности КНР и нашли ее в СУАР. Алексей Фененко в свою очередь отмечает, что после того, как США разместили свою авиацию на территории Кыргызстана, то китайские межконтинентальные баллистические ракеты, расположенные на западе Китая стали достижимыми целями для США.95 Алексей Фененко. Центральноазиатская стратегия Обамы. 14.08.2012 http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=697#top 94 16 июля 2001 г. был подписан Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве («большой договор»). Ключевой позицией которого был пункт «отказ от использования силы в двусторонних отношениях» 95 Алексей Фененко. Центральноазиатская стратегия Обамы. 14.08.2012 93 39 3) Военное присутствие на территории стран ЦА в связи с проводимой антитеррористической операции НАТО в Афганистане.96 97 Интересно, что США не были готовы выпадать из нового института региона – ШОС и в 2002 году подали заявку ассоциированного члена, а также активизировала процессы установления двусторонних отношений со странами ЦА. Данный вопрос решался для принятия Устава организации, и на моменте вынесения решения вызвал наибольшее количество споров и сомнений. В связи с этим и был снят с повестки. После отказа США в ассоциированном членства США провозгласило некоторые государства Центральной Азии как те, которые нарушают права человека. Дипломатию Б. Обамы можно на сегодняшний день характеризовать как ту, которая в большей степени ориентирована на партнерство. США, в первую очередь, опирается на Узбекистан, как на надежного партнера. 98 Новые возможности в рамках партнерства США и Узбекистана открылись после выхода последнего из ОДКБ. Не менее тесными можно назвать и отношения США – Кыргызстан. Как результат, 22 мая 2012 г. Кыргызстан подписал с НАТО соглашение о возможности транзита натовских грузов в Афганистан наземным маршрутом через кыргызскую территорию (через Центр транзитных перевозок «Манас». Попытки наладить отношения с другими странами региона не приносят настолько хороших результатов, по сравнению с вышеописанными. Вместе с ростом интереса к региону растет и интерес к тому, чтобы уравновесить влияние России и КНР. Присутствие США в регионе оказывает негативное влияние на позиции РФ и уменьшает долю влияния. Пересмотренная двенадцать лет назад позиция США по отношению к Центральной Азии как к региону, где американское присутствие должно http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=697#top 96 Там же Военные базы Ханабад в Узбекистане, Манас – в Кыргызстане, а также право использовать в транзитных целях аэропорты Таджикистана (Душанбе, Курган-Тюбэ) и Казахстана (Луговой). 98 Есть предположения о ом, что США косвенно повлияли на решение Узбекистана поккинуть ОДКБ 40 оказывать существенное влияние и балансировать РФ и КНР, приносит свои плоды. Ак, с 2011 г. Вашингтон стремится присоединиться к действующим механизмам принятия политических решений в Центральной Азии, пытаясь при этом выстаивать выгодные им энергетические и военно-политические связи с государствами ЦА. Такая политика отчасти может размыть уже отточенный механизм работы Китая с регионом. Следовательно перед внешней политикой КНР встает задача выработки стратегии взаимодействия с регионом с учетом стратегий РФ и США. 41 3. Стратегические цели и внешняя политика Китая в Центральной Азии 3.1 Значимость региона для Китая Китай рассматривает Центральную Азию как регион, способный обеспечить национальную безопасность Китая, а также как регион, который может быть альтернативной зоной влияния Китая после вывода войск США из Афганистана. Умело выбрав энергетическую стратегию в регионе, Китай сумел решить не только проблемы диверсификации поставок энергоносителей, но и расширил географию сбыта своей продукции, создав образ надежного партнера и рассматривая свои позиции не в краткосрочном периоде с целью получения «быстрой» прибыли, а для того, чтобы максимально внедрившись в регион сделать его (регион) своим выбором на долгосрочную перспективу, тем более, что страны Центральной Азии не слишком тяготели к уже «охладевшей» России, так, появление Китая ознаменовало для них новый виток иностранных инвестиций и возможны толчок для развития ресуросодобывающих отраслей. Следует отметить, что ценовую политику половины всего импорта газа из стран Центральной Азии устанавливай сам Китай, т.е. делая условия приемлемыми в первую очередь для себя. Пекин на сегодняшний день поддерживает большую часть всех проектов, связанных с возрождением т.н. Великого Шелкового пути, делая Центральную Азию своим транзитным пространством для продвижения сырье в Европу. Торговля КНР и стран Центральной Азии процветает. Например, в СиньцзянУйгурском автономном районе (СУАР) находятся около 30 КПП, что гораздо больше, чем на всей российско-китайской границе99, что де-факто можно назвать интенсификацией субрегиональной торговли. В. Воробьев в своей статье считает, что материальная составляющая связки становится в глазах КНР не В.Я. Воробьев. Сумма сходящихся интересов 23.12.2012 http://www.globalaffairs.ru/number/Summa-skhodyaschikhsya-interesov-15795 99 42 внешним довеском для экономики, а весомой частью внутренних программ устойчивого роста и развития.100 В целом деятельность КНР не столь разрушающая: для части населения стран центральноазиатского региона предоставляется возможности трудоустройства и обучения в высших учебных заведениях. Но и тут вклад в трудовые ресурсы подразумевает отдачу в виде кадров, понимающих региональные особенности. Особенностью отношений Китай - Центральная Азия по мнению В. Воробьева является политико-экономический строй КНР, его «социализм с китайской окраской». 101 Автор говорит о том, что «социализм с китайской спецификой» в идейном плане напоминает экономическую политику Советской России, а именно на идеи НЭПа с учетом китайской специфики синтезировались в конструкцию из трёх составляющих: - привлечение инвестиций из-за рубежа, рыночные рычаги, используемые в экономике дозируемо, выборочное заимствование технологий и иностранного опыта в целом; - наличие механизма долгосрочного планирования, который передается от старого к новому партийному руководству, а также попытки «осовременить» идеологию. - внешнеполитический курс, который определяется идеологией рациональности и практицизма. Обобщая, можно говорить об упомянутом в первой главе принципе мирного сосуществования, который трансформируется в соответствии с современными реалиями. Выбранный внешнеполитический курс китае-центральноазиатских отношений отчасти стал ориентиром для правящих элит стран региона. Россия, утратив повышенный интерес к странам региона, заставила элиты приспосабливать внешнеполитические курсы стран на получение выигрыша. 100 101 В.Я. Воробьев. Сумма сходящихся интересов Там же 43 Китай в то время, вовремя протянув руку, оказался и помощью и партнером. Да, настороженность сохраняется до сих пор, но стремление сблизиться оказалось во много раз сильнее – интересы взяли своё. Далее за предложениями партнерства следовали институциональные преобразования – появление ШОС. Интересы стали трансформироваться в попытки противостоять внешним вызовам, которые описаны в предыдущем разделе главы (в том числе угроза, идущая из Афганистана). Посредством ШОС Китай пытается держать регион максимально в сфере своего влияния, контролируя вывод войск из Афганистана, например, Китай готов перенести проблему на региональный уровень, предоставив Афганистану статус наблюдателя. Да, отчасти это угроза для СУАР, но с другой стороны это возможности вытеснить Запад из региона. Также интересно, что все больше стран СНГ претендуют на «вхождение» в состав ШОС в статусе стран-партнеров (как например, Беларусь). Желание высказала также Украина 102 , Армения и Азербайджан, однако вхождение последних вызовет трудности и непонимание дальнейшего развития ШОС. Что касается Украины, то на сегодняшний день трудно говорить о стабильном внешнеполитическом курсе страны в силу тяжелого внутриполитического противостояния. Следует также рассмотреть и негативные прогнозы китае- центральноазиатских отношений. Идя от обратного во всех негативных прогнозах будет агрессия со стороны КНР. В первом случае это могут быть вооруженные захваты территорий после наращивания военной мощи, позволяющей это осуществлять. Дружеское отношение к странам на самом деле окажется «маской», а опасения стран Центральной Азии окажутся оправданными. Но встает вопрос того, зачем Китай будет нести такие репутационные потери, если экономических рычагов в регионе сейчас достаточно и нет необходимости приходить к использованию военной силы. Второй вариант – это выход внутренних проблем Китая в регион а также На официальном уровне впервые о такой возможности упомянул министр иностранных дел во время выступления в Верховной Раде в 2010 году 102 44 пересмотр имеющейся политики «партнерства» в регионе. Однако, если говорить о резкой смене курса, то нужно понимать, что перестанут действовать все инструменты «мягкой силы» и соседи перестанут быть такими же добрыми. Т.е. отсутствие надежного тыла поднимает гораздо большие проблемы как для соседей, так и для самого Китая. Страны ЦА соответственно также выпадут и из «ядра» ШОС, раскрыв уже не сотрудничество, а открытое противостояние России и Китая. 3.2 Политика Китая в Центральной Азии Важно понять какой характер носит политика проводимая Китаем в Центральной Азии. Является ли данная политика узкорегиональной или же это просто часть глобального проекта Пекина. Рассматривая политику Китая в отношении данного региона следует отметить, что государство граничит с Центральноазиатским регионом на северо-западе. Пограничным регионом является Синдзян-Уйгурский автономный округ (СУАР). Особенностью данного региона является этнический состав населения, идентичный населению некоторых стран Центральной Азии (наличие больших казахской и узбекской общин); у СУАР также особый статус «национальной районной автономии».103 В.А. Корсун называет «уйгурский вопрос» в Китае – бочкой с порохом, на которой сидит китайское руководство»104. Китайская внешняя политика в Центральной Азии имеет четыре стратегических направления: безопасность, энергетика, торговля, культурное сотрудничество. Анализируя внешнюю политику В. Парамонов, О. Столповский Данный статус применим во внутренней политике Китая по отношению к СУАР, т.к полноценно был включен в политику реформ в 1992 г. см. А.Е. Мальцев. Особенности политики КНР в Центральной Азии в оценках российских и западных ученых. // Сравнительная политика. 2012. № 4 (10). С.17-31.http://mgimo.ru/files2/z05_2013/maltzev.pdf 104 В.А. Корсун «Уйгурский вопрос» в современном Китае 10.07.09 http://www.mgimo.ru/news/experts/document118598.phtml 103 45 и А. Стороков выделяют три этапа ее развития.105 Первый этап (1992-1995 гг.) - Осмысление распада СССР и появления нового региона; - установление и расширение дипломатических контактов; - попытки решить проблемы безопасности границ государства. Особенности внешней политики Китая во время первого этапа проявлялись в характере внешней политики (проявление крайней гибкости и осторожность), в формировании «с нуля» центральноазиатского вектора политики. Формат отношений со странами был определен как двусторонний, а институциональное сотрудничество было представлено рабочей группой «4+1» (РФ, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан и Китай), которые пытались решить ключевой вопрос уйгурского сепаратизма.106 Второй этап (1996 – 2001 гг.) - Формирование механизмов и институтов многостороннего взаимодействия; - расширение экономического присутствия в Центральной Азии. Во время второго центральноазиатского проникновения): этапа направления появилось наблюдалась внешней понимание того, заметная политики что регион активизация (стратегия подвержен транснациональным уязвимостям (международный терроризм, сепаратизм, экстремизм и наркотрафик). Происходит развитие группы «4+1» в «Шанхайскую пятерку» (1996 г.), а впоследствии на ее базе в 2001 г. была создана Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). Второй этап стал переломным в китае-центральноазиатских отношениях. Был сделан упор на решении проблем безопасности, а также на усилении и укреплении партнерских отношений со странами ЦА и Российской Федерацией. Товарооборот со странами региона вырос почти вдвое и составлял около 10 млрд. долларов.107 В. Парамонов, О. Столповский, А. Строков Внешняя политика Китая в Центральной Азии.// «Центральная Азия и Кавказ», том 13, выпуск 4, 2010 г. с. 75-89 http://cyberleninka.ru/article/n/vneshnyaya-politika-kitaya-v-tsentralnoy-azii 106 Там же с. 77-79 107 Там же. с. 79-83 105 46 Третий этап (2001 гг. – настоящее время) - Переход к «наступательной политике»; - попытки занять ведущее положение в регионе. После 11 сентября 2001 года произошли определенные «корректировки» внешней политики КНР в Центральной Азии: выбирается наступательная стратегия, делаются попытки достичь определенного баланса сил в связи с приходом США в регион.108Стремясь усилить свое влияние КНР делает акцент на укрепление позиций ШОС в регионе, а в качестве инструментов усиления выбирает экономические стимулы, увеличивая объемы кредитования для странчленов ШОС. Следует также отметить и рост товарооборота со странами ЦА в 2001 – 2008 гг., который составил почти 21 млрд. долларов. Однако составляющая товаров, пересекающих границу КНР осталась прежней - сырье (около 91% от всех товаров из стран ЦА). Увеличился также объем прямых иностранных инвестиций (ПИИ), который составил примерно 10 млрд. долларов. Третий этап развития внешней политики Китая в Центральной Азии показывает значительное усиление позиций и стремление занять ведущую роль в регионе, используя возможности ШОС и объявляя себя гарантом безопасности. Слабой стороной, однако, до сих пор остается структура торговли и слабые попытки развития инновационно-промышленных связей.109 Безопасность Военное сотрудничество со странами ЦА сводится к проведению крупномасштабных (чаще в рамках ШОС, но не всегда) в двустороннем или многостороннем формате военных учений. По данным Д.Б. Малышевой110Китай с 2002 г. участвовал в 20 учениях. Первые учения проходили с Кыргызстаном в формате двусторонних военных учений. Первые многосторонние учения прошли В регионе на сегодняшний момент можно говорить о треугольнике великих держав «США-Китай-Россия» Там же с. 87 110 Малышева Д.Б. Центральноазиатский узел мировой политики. – М.: ИМЭМОРАН, 2010. с. 153 http://www.imemo.ru/files/File/ru/publ/2010/10009.pdf 108 109 47 на востоке Казахстана и в СУАР.В них принимали участие китайские, казахстанские, российские, кыргызские и таджикские военнослужащие. В 2006 г. Китай принял участие в антитеррористических военных учениях. Участниками ученый были Китай, Таджикистан и Кыргызстан. Ежегодно также с участием Китая проходят военные учения «Мирная миссия». В 2010 году на очередных военных учениях «Мирная миссия» КНР представил около «1000 военнослужащих, военно-воздушное подразделение и группу логистиков. 111 Обеспечение безопасности Центральноазиатского региона – первоочередный интерес Китая. Об этом можно судит не только по количеству проведенных совместных учений. Рассматривая проблемы безопасности в двустороннем формате, следует отметить, что китайско-узбекские отношения, например, определяются в большей степени интересами в сфере безопасности со стороны Китая. Китай в 2012 г. был не доволен подходом Узбекистана к проблеме Афганистана, заявленным в ШОС, а именно – расширение экономических связей с афганскими узбеками и создание пояса безопасности на севере этой страны. Объективно на данный момент политика Узбекистана продолжает усиливать сепаратистские настроения и создавать угрозу отделения узбекской и узбекскотаджикской частей Афганистана. Однако Узбекистан исключает военное решение афганской проблемы и просит найти решение проблем с учетом национальной специфики складывающихся социальных конфликтов.112 Энергетика Центральная Азия как средство диверсификации поставок углеводородов для Китая очень важный аспект внешней политики Китая в регионе. Особое внимание в вопросах поставки углеводородов уделяется Республике Казахстан и Республике Туркменистан. 113 Главные интересы Китая в Казахстане сосредоточены на доступе к Малышева Д.Б. Центральноазиатский узел мировой политики. – М.: ИМЭМОРАН, 2010. с. 153 http://www.imemo.ru/files/File/ru/publ/2010/10009.pdf 112 С.Г. Лузянин. КНР – Центральная Азия. Сборнике докладов «Вызовы безопасности в Центральной Азии». – М.: ИМЭМО РАН, 2013. – 150 с. 113 Государства географически удобно расположены и имеют определенную свободу действий (без необходимости согласования объемов поставок с РФ) 111 48 углеводородным и урановым ресурсов, интеграции транспорта и транзитной инфраструктуры (национальной и региональной) с СУАР и на укреплении политического влияния в Астане. С этой целью Китай стал активным инвестором казахской автомобильной и железнодорожной инфраструктуры, а также взял “под свою опеку” строительство нефте-и газопроводов, обеспечивающих поставку казахских ресурсов углеводородов на китайский рынок. Было завершено строительство нефтепровода Атырау-Атасу-Алашанькоу, который в 2009 году пропустил шесть миллионов тонн нефти в Китай, и запущен в эксплуатацию Центральноазиатский трубопровод. Этот трубопровод осуществляет транспортировку природного газа из Туркменистана через Узбекистан и Казахстан в Китай, он будет перекачивать 30 млрд. кубометров туркменского и казахстанского природного газа в год. 114 Кроме того, китайская атомная компания China Guangdong Nuclear Power Group, создала совместное предприятие с казахской национальной ядерной энергетической компанией Казатомпром для строительства атомных электростанций в Китае, и для поставки 24 000 тонн урана из Казахстан до 2020 года. Вышеупомянутые инвестиционные составляющие внешнеполитической стратегии свидетельствуют о том, насколько важное значение Китай придает двусторонним отношениям с Республикой Казахстан. Кроме того, хотя прямо не указано, такие инвестиции в Казахстан уменьшают влияние России в Астане и регионе в целом. Это связано с позицией Казахстана в качестве узла для китайской инфраструктуры, связывающего Центральную Азию и Синьцзян.115 Нынешняя роль Туркменистана является основной и заключается в успешном экспорте природного газ в Китай через Центральноазиатский газопровод. Этот трубопровод также служит основой для возможного наделения Туркменистана статусом центрального узла китайской энергетической инфраструктуры в Центральной Азии с учетом прогнозируемых связей с James Bosbotinis Sustaining the Dragon, Dodging the Eagle and Barring the Bear? Assessing the Role and Importance of Central Asia in Chinese National Strategy p. 66-81. http://www.chinaeurasia.org/images/stories/isdp-cefq/CEFQ201004/cefq8.1jb65-81.pdf 115 Ibid. 114 49 Индийским субконтинентом и Ближним Востоком. Проект газопровода Туркменистан-Афганистан-Пакистан уже обсуждался, но все будет зависеть от ситуации с безопасностью в Афганистане. Кроме того, Китай приступил к инвестициям в энергетику и минеральные ресурсы Афганистана и смотрит на развитие трубопроводов, связывающих Афганистан и Китай и, возможно, Пакистан и порт Гвадар116. В 2012 году в Туркменистане реализовывали 37 инвестиционных проектов с участием китайских компаний, более половины которых были сосредоточены в сырьевой (нефтегазовой) отрасли, остальные – в транспортной сфере, телекоммуникациях, легкой промышленности и сельском хозяйстве.117 Для Китая также свойственны крупные межстрановые инвестиционные проекты в Центральной Азии, так например в конце 2013 года Си Цзиньпином были выдвинуты две концепции «Экономического пояса Великого Шелкового пути» и «Морского пути», что говорит о процессах обновление внешней политики КНР. По проекту «Экономического пояса…» известны лишь намерения использовать финансовые ресурсы и с их помощью объединить большое количество стран (включая Центральную и Южную Азию) для достижения «взаимной выгоды и взаимного выигрыша». Это же выражение подходит и для описания морского варианта. «Крючком» в данном случае являются увеличение уровней взаимной торговли и инвестиций. Началом реализации нового проекта стал визит председателя Си Цзиньпина в регион. В ходе поездки были подписаны контракты с Узбекистаном — 31 соглашение (нефть, газ, золото) на 31 млрд долларов, с Туркменистаном — 8 (газ) на 7,7 млрд долларов, с Киргизией — 8 (прокладка газопровода) на 5 млрд долларов и с Казахстаном — 1, на покупку CNPC 8% акций одного из консорциумов по разработке нефти в Каспийском море. Общий инвестиционный «улов» составил более 60 млрд долларов.118 Stephen BlankChina's Energy Crossroads, Perspective Volume XVI Number 3 (May 2006) http://www.bu.edu/iscip/vol16/blank2.html 117 С.Г. Лузянин. Центральная Азия: измерения безопасности и сотрудничества 06.02. 2012 http://www.perspektivy.info/rus/desk/centralnaja_azija_izmerenija_bezopasnosti_i_sotrudnichestva_2012-02-06.htm 118 Лузянин С.Г. «Интеграционное возвышение» Китая. Между Центральной и Восточной Азией http://rus.ruvr.ru/2013_11_25/Integracionnoe-vozvishenie-Kitaja-Mezhdu-Centralnoj-i-Vostochnoj-Aziej-4951/ 116 50 Торговля Китай является крупнейшим торговым партнером четырех из пяти стран региона (исключение составляет Узбекистан). Во время поездки президента Си Цзиньпина, китайские государственные СМИ сообщили, что объемы торговли с Центральной Азией превысили 46 млрд. долларов в 2012 г. Зарубежные эксперты отмечают, что несмотря на контроль России за объемами энергопоставок в регионе, сегодня можно наблюдать «утечку» рабочей силы в странах ЦА и самого влияния РФ. А страны-лидеры ЦА, такие как Казахстан, в свою очередь находят себя «в объятиях» Китая119 120 Таблица 2. Данные о торговле Китая со странами Центральной Азии в 2012 г.121 Страна Объем Объем Объем В сравнении с 2011, % торговли, экспорта, импорта, Торговля Экспорт Импорт млрд. $ млрд.$ млрд.$ Казахстан 25,676 11,001 14,675 2,9 15,0 -4,7 Кыргызстан 5,162 5,073 0,8896 3,7 4,0 -9,4 Таджикистан 1,856 1,747 0,1088 -10,3 -12,5 50,7 Туркменистан 10,372 1,699 8,673 89,4 116,7 84,8 Узбекистан 1, 783 1,091 32,7 31,2 35,2 2,874 По мнению С.Г. Лузянина: «Общий объем осваиваемых китайских инвестиций в странах Центральной Азии составил в 2011 г., по некоторым данным, около 17 млрд долл. Освоение китайских инвестиций любого назначения стимулирует товарооборот между КНР и государствами ЦА, а также улучшает ряд макроэкономических показателей стран региона».122 Rising China, sinking Russia http://www.economist.com/news/asia/21586304-vast-region-chinas-economic-clout-more-match-russias-rising-chinasinking 120 КНР прокладывает новый Шелковый путь в Азии.22.10.2013 http://www.bbc.co.uk/russian/international/2013/10/131022_china_central_asia_silk_road.shtml 121 A New Great Game. 11.04.2014 http://www.china-brain.com/Editorials/A-New-Great-Game-/119.html#.U2kUy_l_uiQ 122 С.Г. Лузянин Центральная Азия: измерения безопасности и сотрудничества http://www.perspektivy.info/rus/desk/centralnaja_azija_izmerenija_bezopasnosti_i_sotrudnichestva_2012-02-06.htm 119 51 Инвестиции в Центральную Азию осуществляются для реализации следующих целей, преследуемых КНР: 1) Обеспечить надежность и безопасность маршрутов поставок энергоресурсов, диверсифицировать поставки; 2) Создать маршруты для транспортировки товаров в Европу и Центральную Азию; 3) Трансформировать Кашгар в финансовый, экономический и логистический центр Центральной Азии.123 Можно утверждать также, что китайские инвестиции в Центральной Азии способствуют и улучшению уровня жизни и, таким образом, обеспечивают стабильность в регионе, границы которого тесно сотрудничают с СУАР, западной провинцией Китая и родиной уйгуров. Однако не следует забывать, что такого рода «поддержка» имеет и обратную сторону. Пока китайские подрядчики занимаются строительством дорог и трубопроводов, и даже, правительственных зданий в столице Таджикистана, огромное количество трудоспособного населения (преимущественно безработные мужчины) приезжают в Россию в поисках работы. К сожалению, правительства государств Центральной Азии часто видят в Китае богатого и готового к сотрудничеству партнера, не замечая, как сами усиливают напряженность между китайскими рабочими и принимающих их диаспорами в странах.124125 Инструменты «мягкой силы» Использование мягкой силы в Центральноазиатском регионе проявляется в первую очередь в интересе Китая ко всем пяти странам региона. На сегодняшний день ярким проявлением этого интереса можно назвать создание пяти крупных исследовательских центров для укрепления взаимодействия и сотрудничества в сфере сельского хозяйства, биотехнологий и других отраслей. A New Great Game. 11.04.2014 http://www.china-brain.com/Editorials/A-New-Great-Game-/119.html#.U2kUy_l_uiQ 124 в Кыргызстане до сих пор фиксирую случае избиения китайских рабочих. 125 Rising China, sinking Russia http://www.economist.com/news/asia/21586304-vast-region-chinas-economic-clout-more-match-russias-rising-chinasinking 123 52 Важно отметить, что эти центры будут созданы в г. Урумчи (СУАР). В эти пять исследовательских центров войдут: Центральноазиатской научный центр, Центральноазиатский центр сельского хозяйства, Центральноазиатский биологический центр, Центральноазиатский промышленный инкубаторский центр и Центральноазиатский центр информационных технологий. 126 В данном случае можно предположить, что такие «мозговые» центры – еще один инструмент «мягкой» силы как и Институты Конфуция. Мнения экспертного сообщества Казахстана относительно создания таких исследовательских центров нельзя назвать положительными.127 Уже традиционным элементом мягкой силы для региона стали Институты Конфуция. Проект по созданию институтов Конфуция курируется правительственной Канцелярией КНР по распространению китайского языка в мире (кит. Ханьбань). По данным за 2012 г. в 96 странах и регионах мира действовало 358 институтов и 500 классов Конфуция, в том числе в Азии - 65, Европе - 73, Америке - 51, Африке - 16, Океании - 6, в России - 12. К 2020 г. планируется довести общее число институтов Конфуция в мире до 1000. Институты Конфуция открываются при действующих за рубежом учебных заведениях.128 Благодаря широкой финансовой и кадровой поддержке из Пекина, институты Конфуция способны предложить привлекательные условия для желающих изучать китайский язык. Как правило, обучение там стоит недорого. По некоторым данным, Ханьбань ежегодно выделяет около 100 тыс. долларов на финансирование деятельности каждого института.129 130 В настоящее время Пекину крайне необходимо расположить к себе население и элиты государств Центральной Азии, ослабив опасения по поводу СУАР и страны Центральной Азии создадут 5 крупных исследовательских центров. 19.12.2013 http://russian.news.cn/science/2013-12/19/c_132979514.htm 127 Например, автор текстов портала «Радиоточка» Татьяна Каукенова находит создание центров подозрительным см. Татьяна Каукенова THINK TANKИ НАШИ БЫСТРЫ. 24.12.2013 http://www.radiotochka.kz/news/full/1391.html 128 Первый Институт Конфуция был открыт в 2004 г. в Сеуле. 129 Руслан Изимов: "Мягкая сила" Китая - на прицеле Центральная Азия http://www.regnum.ru/news/1759411.html 130 Не все страны положительно относятся к таким шагам. В Канаде деятелььность Институтов Конфуция запретили в связи с пропагандой и поддержкой политических взглядов Компартии Китая. 126 53 стремительного усиления КНР в регионе. Ядро «мягкой силы» Китая в Центральной Азии формирует стратегия развития трёх ключевых направлений: -образование. Большое число студентов из Центральной Азии имеют возможность получать высшее образование в КНР (преимущественно в СУАР). 131 В рамках образовательных программ Институтов Конфуция также фигурируют программы по обмену и различные программы повышения квалификации для специалистов из ЦА. 132 При ШОС также существуют программы, предусматривающие обучение в высших учебных заведениях Китая (для абитуриентов, владеющих китайским языком). В целях распространения китайского языка и культуры в Институте Конфуция также была открыта учебная программа "Китай на кончике языка", примечательная тем, что в ней делался акцент на то, что культуры можно «попробовать»: студенты обучались китайскому кулинарному искусству.133 - культура и масс медиа. Наличие на территории стран ЦА отделений таких газет как «Жэньминь жибао» и «Гуанмин жибао», информационного бюро «Синьхуа» и также международных каналов радио- и телевещания.134 -дополнительная активность общественных фондов 135 и учреждений, финансирующих мероприятия, проводимые под эгидой Китая. Организации мероприятий, освещающих торговую деятельность и активизирующих деловые связи (EXPO "Китай - Евразия"). Рассмотрев ключевые инструменты «мягкой силы» можно говорить о том, что Китай делает попытки укрепить собственную репутацию, постепенно формируя позитивный образ и вкладывая средства в расширение инструментов влияния для усиления в регионе не только посредством укрепления экономических и политических связей. В перспективе имеет смысл Синьцзянский педагогический университет(СПУ) г.Урумчи, ориентирован главным образом на студентов из соседних республик. В 2013 г. в СПУ обучалось 724 иностранных студента. Число студентов, обучающихся в высших учебных заведениях всего Китая только из Казахстана, составляет более 7,5 тыс. 132 фонд "Китайский мост" 133 Руслан Изимов: "Мягкая сила" Китая 134 David Shambaugh. «China Goes Global» p.165-190 135 Фонд экономического сотрудничества "Китай - Центральная Азия", Фонд сотрудничества в области сельского хозяйства. 131 54 рассматривать усиление влияния КНР посредством инструмента «мягкой силы» в Центральной Азии. Однако не все готовы рассматривать элементы такого влияния КНР как успешные. А. Лукин считает, что «пока "гражданское общество" в Китае не заработает и сами граждане и созданные ими реальные НПО, вместо вечно довольных собой государственных чиновников, не начнут позитивно оценивать политику страны, китайская модель развития вряд ли станет особенно привлекательной для всего мира. В данной ситуации, сколько бы средств государство не вкладывало в развитие публичной дипломатии, сама эта система будет малоэффективной».136 Проанализировав интересы Китая в Центральной Азии можно выделить ключевые из них: доступ к сырьевым и топливно-энергетическим ресурсам региона, минимизацию угроз сепаратизма, экстремизма и терроризма, особенно актуально для СУАР, укрепление положительного образа «помощника» и «просветителя» в сфере образования, посредством увеличение числа программ по обмену и создания разнообразных фондов, поддерживающих проведение культурно-массовых мероприятий. 136 А. Лукин. Китай: мягкая сила и псевдообщественная дипломатия http://rus.ruvr.ru/2013_01_19/101645798/ 55 Заключение В данной работе был проведен последовательный анализ современной внешней политики Китая с подробной классификацией внешнеполитических интересов государства. Подробно рассматривается внешняя политика Китая в Центральной Азии. Целью работы было рассмотрение интересов, целей и инструментов реализации внешней политики Китая в Центральной Азии, а также выявление предпосылок геополитических изменений в условиях Укрепления позиций Китая как лидера. Для осуществления цели необходимо было описать внешнеполитические приоритеты Китая, политическую архитектуру региона, а также описать интересы Китая в регионы и инструменты, с помощью которых можно было бы говорить о том, что Китай не безосновательно претендует на позиции лидера среди великих держав в Центральной Азии. С увеличением мощи государства происходит и увеличение его интересов, и усилившееся государство будет стремиться добиться большего влияния и большего контроля над внешней средой. Так как государства стремятся к наращиванию мощи исходя из расчета издержек и возможной выгоды, то цели и интересы государств соответственно различаются. Рассматривая внешнеполитические интересы КНР, необходимо определить особенности и характер трансформаций внешней политики за последние двенадцать лет. Внешняя политика Китая в сфере межгосударственных отношений базируется как на доктрине пяти принципов мирного сосуществования: (взаимное уважение территориальной целостности и суверенитета; ненападение; невмешательство во внутренние дела, равенство и взаимная выгода, мирное сосуществование). В работе рассматривается пять ключевых концепций трансформации внешней политики Китая, а также дается характеристика каждой из них. На сегодняшний день актуальной для внешней политики Китая будет концепция «новой безопасности», которая строится на основе взаимного доверия, взаимной выгоды, равноправия и координации действий между странами. 56 Данная концепция – ключевой компонент внешней политики Китая и основной принцип национальной стратегии. Следствием вышеуказанной концепции можно назвать идею «стратегического партнерства», которая еще не переросла в концепцию, однако все больше используется для придания устойчивого и долгосрочного характера двусторонним отношениям Китая с другими субъектами международных отношений. Также трансформацию внешней политики можно представить в виде пяти этапов, отражающих особенности внешней политики КНР в определенные временные периоды. В настоящее время внешняя политика рассматривается в рамках пятого этапа (2012 г.- настоящее время), а особенностью данного этапа является принятие более активного участия в международных делах. Общим местом последних внешнеполитических концепций Китая является налаживание и поддержание нормальных контактов со всеми членами мирового сообщества. Китай сегодня взял на вооружение прагматическую стратегию для того, чтобы избежать судьбы возвышающихся государств, преждевременно бросивших вызов существовавшему гегемону. Установление партнерских отношений с разными странами и региональными объединениями, отличающимся по характеру и по форме, стало одним из ключевых инструментов внешней политики Китая. Институт партнерства продемонстрировал свою актуальность и необходимость в смягчении негативной реакции стран, опасающихся динамичного возвышения Китая. На сегодняшний день партнерство остается инструментом внешней политики, который скорее всего в будущем будет трансформироваться. Политика добрососедства также является инструментом внешней политики, помогающим усилить влияние с пограничными странами. Однако, для Китая она будет удобной только при условии того, что пограничные государства отчасти будут брать на себя установленные Китаем «правила игры». Усиление Китая представляет собой комплексный феномен увеличения в первую очередь экономической, а затем политической и военной мощи, которому способствовала хорошо продуманная внешнеполитическая и 57 внешнеэкономическая стратегия руководства страны, что вылилось в усиление роли КНР в мировой политике и мировой экономике, начавшееся в 1990-ые и окончательно оформившееся в 2000-ые гг. Экономический рост, демографические показатели, военная мощь и геополитические успехи делают Китай ключевым актором не только в Восточной Азии, но и в Центральной Азии, а по отдельным показателям самым главным. Китай рассматривает Центральную Азию как регион, способный обеспечить национальную безопасность, а также как регион, который может быть альтернативной зоной влияния Китая после вывода войск США из Афганистана. Особенностью отношений Китай - Центральная Азия является политикоэкономический строй КНР, его «социализм с китайской окраской, а выбранный внешнеполитический курс китае-центральноазиатских отношений отчасти стал ориентиром для правящих элит стран региона. Россия, утратив повышенный интерес к странам региона, заставила элиты приспосабливать внешнеполитические курсы стран на получение выигрыша. Китай в то время, вовремя протянув руку, оказался и помощью и партнером. Далее за предложениями партнерства следовали институциональные преобразования – появление ШОС, посредством которого Китай пытается держать регион максимально в сфере своего влияния, контролируя вывод войск из Афганистана. Рассмотрев ключевые инструменты внешней политики Китая в Центральной Азии можно говорить о том, что Китай делает попытки укрепить собственную репутацию, постепенно формируя позитивный образ и вкладывая средства в расширение инструментов влияния для усиления в регионе не только посредством укрепления экономических и политических связей, но и посредством активного использования инструмента «мягкой силы». 58 Список использованной литературы Источники 1. China's National Defense in 2010 // Xinhuanet. 31.03.2011 http://news.xinhuanet.com/english2010/china/2011-03/31/c_13806851_4.htm 2. Military budget // SIPRI, 2012. http://milexdata.sipri.org/files/?file=SIPRI+milex+data+1988-2012.xls Исследовательская литература 3. Богатуров А.Д. Великие державы на Тихом океане: история и теория международных отношений в Восточной Азии после второй мировой войны (1945-1995) / А. Д. Богатуров; Ин-т США и Канады РАН. – М.: Московский общественный научный фонд, 1997. – 352 с. 4. Галенович Ю.М. Китайские сюжеты: Чем доволен и недоволен Китай / Ю.М. Галенович. – М.: Восточная книга, 2010. – 480 с.Звягельская И.Д. Становление государств Центральной Азии. М., 2009, с. 74 5. Китай в мировой и региональной политике. История и современность. Вып. XVIII: ежегодное издание. – М.: ИДВ РАН, 2013. – 392 с. 6. Китай в мировой политике / редкол.: А.В. Торкунов (отв. ред.), А.Ю. Мельвиль, М.М. Наринский ; отв. ред.-сост. А.Д. Воскресенский ; вступ. ст. А.В. Торкунова ; МГИМО(У) МИД России. - М. : РОССПЭН, 2001. - 527 с. 7. К великому океану, или новая глобализация России // Аналитический доклад международного дискуссионного клуба «Валдай». – Москва, июль 2012. – 80 с. 8. С.Г. Лузянин. КНР – Центральная Азия. Сборнике докладов «Вызовы безопасности в Центральной Азии». – М.: ИМЭМО РАН, 2013. – 150 с. 9. Мамонов М.В. Система внешнеполитических приоритетов современного Китая / М.В. Мамонов // Современная мировая политика: Прикладной анализ /Отв. ред. А.Д. Богатуров. – М.: Аспект Пресс, 2009. – с. 415-437. 10. Малышева Д.Б. Центральноазиатский узел мировой политики. – М.: ИМЭМО РАН, 2010. – 100 с. 59 11. Мегатренды. Основные траектории эволюции мирового порядка в ХХI веке / Т.А. Шаклеина, А.А. Байков, Э.Я. Баталов, Н.А. Симония и др.; под ред. Т.А. Шаклеиной и А.А. Байкова. - М.: Аспект Пресс, 2013. - 448 с. 12. Международные отношения в Центральной Азии: события и документы: учеб. пособие для студентов вузов / А.Д. Богатуров, А.С. Дундич, В.Г. Коргун и др.; отв. ред. А.Д. Богатуров. - М.: Аспект Пресс, 2011. - 549 с. 13. Никитина Ю.А. ОДКБ и ШОС: модели регионализма в сфере безопасности / Ю.А. Никитина. – М.: Навона, 2009. – 200 с. 14. Россия в полицентричном мире / предисл. Е.М. Примакова. - М.: Весь Мир, 2011. - 579 с. 15. Современные международные отношения и мировая политика: учебник для вузов / отв. ред. А.В. Торкунов. - М.: Просвещение, 2004. - 990 с. 16. Современные международные отношения: учебник для вузов / под ред. А.В. Торкунова, А.В. Мальгина. - М.: Аспект Пресс, 2012. - 688 c. 17. Современные российско-японские отношения и перспективы их развития / [А.Н. Панов (рук.) и др.]; [гл. ред. И.С. Иванов]. — М. : Спецкнига, 2012. — 32 с. 18. Становление государств Центральной Азии: Политические процессы /. И. Д. Звягельская. — М.: Аспект Пресс, 2009. —208 с 19. Степанов Е.Д. Политика начинается с границы: некоторые вопросы пограничной политики КНР второй половины XX в. / Е. Д. Степанов; Ин-т Дальнего Востока РАН. - М., 2007. - 243 с. 20. Темников Д.М. Лидерство и самоорганизация в мировой системе / Д.М. Темников; МГИМО(У) МИД России, Каф. прикладного анализа междунар. проблем. - М.: Аспект Пресс, 2011. - 174 с. На английском языке 21. Balance of Power: Theory and Practice in the 21st century / Ed. By T. V. Paul, J. J. Wirtz, M. Fortmann. – Stanford: Stanford University Press, 2004. – 384 p; 60 22. Buzan B. People, States and Fear: An Agenda for International Security Studies in the Post-Cold War Era / B. Buzan. – N.Y.-L.: Harvester Wheatsheaf, 1991. – 394 p. 23. Buzan B. Regions and Powers: The Structure of International Security / B. Buzan, O. Weaver. – Cambridge: Cambridge University Press, 2003. – 564 p. 24. Chellaney B. Asian Juggernaut: The Rise of China, India, and Japan / B. Chellaney. – New York: HarperCollins, 2010. – 368 p. 25. China, Japan and regional leadership in East Asia / ed. By C.M. Dent. – Edgar Edward Publishing: Cornwall. – 311 p. 26. Forsby A. B. A Revisionist State? Chinese Identity and Grand Strategy in the post-Cold War Era / Ph.D.-application: April 15, 2012. – 16 p. http://www.diis.dk/files/_Staff/abf/A%20revisionist%20China_DIIS_04-2012.pdf 27. Gilpin R. War and Change in World Politics / R. Gilpin. – Cambridge: Cambridge University Press, 1981. – 272 p. 28. International Relations of Asia / ed. by D. Shambaugh, M. Yahuda. - Rowman & Littlefield Publishers: Maryland, 2008. – 402 p. 29. Jackson R. Introduction to International Relations: Theories and Approaches / R. Jackson, G. Sorensen; Third edition. - New York: Oxford University Press, 2007. 342 p. 30. Kang D. China rising: peace, power and order in East Asia / D. Kang. – New York: Columbia University Press, 2007. – 274 p. 31. Kennedy P.M. The Rise and Fall of Great Powers: Economic Change and Military Conflict from 1500 to 2000 / P.M. Kennedy. – N.Y.: Vintage books, 1989. – 667 p. 32. Lanteigne Marc. China's Foreign Policy: An Introduction, Revised and Updated 2nd edition, London and New York: Routledge, 2013), 245 p. 33. Mearshimer J. The Tragedy of Great Power Politics / J. Mearshimer. – New York – London: W.W. Norton, 2001. – 576 p. 34. Nye J. The Future of Power / J. Nye. – New York: Public Affairs, 2011. - 300 p. 35. Power in World Politics / ed. by F. Berenskoetter, M.J. Williams. – New York: Routledge, 2007. – 316 p. 61 36. Ramo J. C. The Beijing Consensus / J.C. Ramo. – The Foreign Policy Centre, 2004. – 74 p. http://fpc.org.uk/fsblob/244.pdf 37. Schweller R.L. Deadly Imbalances: Tripolarity and Hitler's Strategy of World Conquest / R.L. Schweller. – New York: Columbia University Press, 1998. – 267 p. 38. Shambaugh D. China Goes Global: The Partial Power / D. Shambaugh. – New York: Oxford University Press, 2013 – 409 p. 39. Walt S.M. The Origin of Alliances / S.M. Walt. – Ithaca, London: Cornwall University Press, 1987. – 321 p. 40. Waltz K. Theory of International Politics / K. Waltz. – Reading: AddisonWesley Pub. Co., 1979. – 251 p. 41. Weber C. International Relations Theory. A critical introduction / C. Weber; 2nd edition. London – New York: Routledge, 2004. - 199 p. 42. Wendt A. Social Theory of International Politics / A. Wendt. – Cambridge: Cambridge University Press, 1999. – 441 p. Периодические издания 43. Баталов Э.Я. Современные глобальные тренды и новое сознание // Международные процессы. – Январь-апрель 2012. – Том 10 – № 1(28). http://www.intertrends.ru/twenty-eight/02.htm 44. Бергер Я. Китай – глобальная держава XXI века? / Я. Бергер // Азия и Африка сегодня. – 2006. - №8. – С. 2 – 12. 45. Бергер Я.М. К итогам XVIII съезда КПК: преемственность и обновление курса / Я.М. Бергер // Проблемы Дальнего Востока. – 2013. - № 1. – С. 5-18. 46. Бобо Ло ""Постоянная перезагрузка" Китая. Пекин перед лицом психологической модернизации" / "Россия в глобальной политике". Фонд исследований мировой политики http://www.globalaffairs.ru/number/Postoyannaya-perezagruzka-Kitaya-15017 47. Богатуров А.Д. Лидерство и децентрализация в международной системе / А.Д. Богатуров // Международные процессы. – 2006. - № 3. – С. 5-15. 48. Виноградов А.В. Китайская модернизация в сравнительной перспективе / А.В. Виноградов // Сравнительная политика. – 2010. - №1. – С. 104-120. 62 49. Голобоков А.С. Становление и развитие внешнеполитической доктрины Китая // Ойкумена. - 2010. - №3. www.ojkum.ru/arc/lib/2010_03_12.pdf 50. Де Т. Де Монбриаль Монбриаль Т. // Многополярность Россия в глобальной и многообразие политике. / 15.12.2007. http://www.globalaffairs.ru/number/n_9956 51. Лебедева Н.Б. Большой Индийский океан и китайская стратегия «нить жемчуга» / Н.Б. Лебедева // Азия и Африка сегодня. – 2011. – №9. – С. 6-13; 52. Ли Син. Стратегия энергетической безопасности Китая в Центральной Азии / Ли Син, Ван Чэнсин // Сравнительная Политика. – 2013. – №2. – С. 50-59. 53. Мамонов М. Инерция и новации во внешней политике Китая / М. Мамонов // Международные процессы. - 2010. - №3. http://www.intertrends.ru/twentyfour/005.htm; 54. Мальцев Азии в А.Е. Особенности оценках «Сравнительная политика политики российских и и геополитика», КНР в Центральной западных №4(10), 2012, ученых// с.18 -25. http://mgimo.ru/files2/z05_2013/maltzev.pdf 55. Михеев В. Россия – Китай: «дозагрузка» отношений / В. Михеев // Мировая экономика и международные отношения. – Июнь 2010. - № 6. - C. 10-19; 56. Мишина С.И. Пекинский вариант «мягкой силы» // Азия и Африка сегодня. – 2011. – №3. – С. 19-24. 57. В. Парамонов, О. Столповский, А. Строков Внешняя политика Китая в Центральной Азии.// «Центральная Азия и Кавказ», том 13, выпуск 4, 2010 г. с. 75-89 http://cyberleninka.ru/article/n/vneshnyaya-politika-kitaya-v-tsentralnoy-azii 58. Портяков В. О некоторых особенностях внешней политики Китая в 20092011 гг. / В. Портяков // Проблемы Дальнего Востока. – 2012. - № 2. – С. 27-42. 59. Портяков Народной В.Я. Внешнеполитический Республики: партнерство, инструментарий добрососедство, Китайской экономическая дипломатия // Проблемы безопасности в Северо-Восточной Азии / сост. Д.В. Гордиенко. – М.: ИДВ РАН, 2012. – С. 15-20. 63 60. Портяков В. Становление Китая как ответственной глобальной державы / В. Портяков // Проблемы Дальнего Востока. - 2009. - № 6. - С.3-13. 61. Салицкий А. И. Китайская модель развития: новые черты / А.И. Салицкий, В.В.Таций, И. Р. Томберг // Азия и Африка сегодня. - 2012. - №5 - С. 43-50. 62. Хаас Р. Эпоха бесполярного мира / Хаас Р. // Россия в глобальной политике. 20 июля 2008. –http://www.globalaffairs.ru/number/n_11144 63. Шаклеина Т. Великие державы и региональные подсистемы / Т.А. Шаклеина // Международные процессы. – 2011. – Том 9. – № 2. http://www.intertrends.ru/twenty-sixth/004.htm#4; 64. Юрлов Ф.Н. КНР, Индия и США: соотношение сил меняется / Ф.Н. Юрлов // Азия и Африка сегодня. – 2013. - №1. – С. 2-9; 65. Юрлов Ф.Н. КНР, Индия и США: соотношение сил меняется / Ф.Н. Юрлов // Азия и Африка сегодня. – 2013. - №2. – С. 2-10; На английском языке 66. Stephen BlankChina's Energy Crossroads, Perspective Volume XVI Number 3 (May 2006) http://www.bu.edu/iscip/vol16/blank2.html 67. James Bosbotinis Sustaining the Dragon, Dodging the Eagle and Barring the Bear? Assessing the Role and Importance of Central Asia in Chinese National Strategy p. 66-81. http://www.chinaeurasia.org/images/stories/isdp- cefq/CEFQ201004/cefq8.1jb65-81.pdf 68.Combes K. Between Revisionism and Status Quo: China in International Regimes. China’s behaviour in the global trade, non-proliferation and environmental regimes / K. Combes // POLIS Journal. - Winter 2011/2012. – Vol. 6. – pp. 1-37. 69. Jerden B., Hangstrom L. Rethinking Japan’s China Policy: Japan as an Accommodator in the Rise of China, 1978-2011 // Journal of East Asian Studies. – 2012. – №12. – p. 267 - 297. 70. Kastner S. L. Is China a Status Quo or Revisionist State? Leadership Travel as an Empirical Indicator of Foreign Policy Priorities / S.L. Kastner, P.C. Saunders // International Studies Quarterly. – 2012. – Vol. 56. – 163-177. 64 71. Rynning S., Ringmose J. Why Are Revisionist States Revisionists? Reviving Classical Realism as an Approach to Understand International Change // International Politics. – 2008. – Vol. 45. – pp. 19-39. 72. Shambaugh D. China as a Global Power: Understanding Beijing Competing Identities / D. Shambaugh. – The George Washington University, The Elliot School of International Affairs. January 2013. – 7 p. 73. Shambaugh D. Coping with a Conflicted China / D. Shambaugh // The Washington Quarterly. – Winter 2011. – Vol. 34. – No. 1. – pp. 7-27. 74. Yang J. Japan’s decline relative to China: Scenarios and implications for East Asia / J. Yang // Political Science. – 2010. – Vol. 62. – No. 2. – pp. 146-165. Электронные ресурсы На русском языке 75. Лузянин С.Г. Прогностический Внешняя дискурс политика (для Китая портала до 2020 г. «Перспективы») http://www.perspektivy.info/rus/desk/vneshnaja_politika_kitaja_do_2020_g_prognos ticheskij_diskurs_2011-11-29.htm; 76. С.Г. Лузянин Центральная Азия: измерения безопасности и сотрудничества http://www.perspektivy.info/rus/desk/centralnaja_azija_izmerenija_bezopasnosti_i_s otrudnichestva_2012-02-06.htm 77. Лузянин С.Г. «Интеграционное возвышение» Китая. Между Центральной и Восточной Азией http://rus.ruvr.ru/2013_11_25/Integracionnoe-vozvishenie- Kitaja-Mezhdu-Centralnoj-i-Vostochnoj-Aziej-4951/ 78. Джозеф Най. Чего Китай и Россия не понимают в «мягкой силе». 30.04.2013 http://inosmi.ru/world/20130430/208594509.html 79. РСМД. Центральная Азия через 100 лет: после «Большой трансформации». http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=2226#top 80. История межэтнических отношений http://ria.ru/spravka/20100611/245118780.html. в Киргизии. Справка. 65 81. Российские базы ставят на защиту экономики 12.07.2012 http://www.kommersant.ru/doc/1978545 82. Алексей Фененко. Центральноазиатская стратегия Обамы. 14.08.2012 http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=697#top 83. В.Я. Воробьев. Сумма сходящихся интересов 23.12.2012 http://www.globalaffairs.ru/number/Summa-skhodyaschikhsya-interesov-15795 84. В.А. Корсун «Уйгурский вопрос» в современном Китае 10.07.09 http://www.mgimo.ru/news/experts/document118598.phtml 85. КНР прокладывает новый Шелковый путь в Азии. 22.10.2013 http://www.bbc.co.uk/russian/international/2013/10/131022_china_central_asia_silk_ road.shtml 86. СУАР и страны Центральной Азии создадут 5 крупных исследовательских центров. 19.12.2013 http://russian.news.cn/science/2013-12/19/c_132979514.htm 87. Татьяна Каукенова THINK TANKИ НАШИ БЫСТРЫ. 24.12.2013 http://www.radiotochka.kz/news/full/1391.html 88. Руслан Изимов: "Мягкая сила" Китая - на прицеле Центральная Азия http://www.regnum.ru/news/1759411.html На английском языке 89. China's military rise: The dragon's new teeth // The Economist. 07.04.2012. http://www.economist.com/node/21552193 90. Christensen T.J. The Advantages of an Assertive China: Responding to Beijing's Abrasive Diplomacy / T.J. Christensen // Foreign Affairs. March/April 2011. Accessed at Brookings.edu. –http://www.brookings.edu/research/articles/2011/03/china- christensen 91. Rising China, sinking Russia, The Economist, http://www.economist.com/news/asia/21586304-vast-region-chinas-economic-cloutmore-match-russias-rising-china-sinking 92. A New Great Game. 11.04.2014 http://www.china-brain.com/Editorials/ANew-Great-Game-/119.html#.U2kUy_l_uiQ 66 Приложения Приложение 1. Расходы на оборону 10-ти крупнейших стран мира, Южная Корея, Австралия и Пакистан (по данным SIPRI), 2012137 Страна В $США % от ВВП % от общемирового показателя Место в мире США $682 млрд. 4.4 39 1 Китай $166 млрд. 2.0 9.5 2 Россия $90.7 млрд. 4.4 5.2 3 Великобритания $60.8 млрд. 2.5 3.5 4 Япония $59.3 млрд. 1.0 3.4 5 Франция $58.9 млрд. 2.3 3.4 6 Саудовская Аравия $56.7 млрд. 8.5 3.2 7 Индия $46.1 млрд. 2.5 2.6 8 Германия $45.8 млрд. 1.4 2.6 9 Италия $34 млрд. 1.7 1.9 10 Южная Корея $31.7 млрд. 2.7 1.8 12 Австралия $26.2 млрд. 1.7 1.5 13 Пакистан $7 млрд. 2.7 - 26 Источник: Military budget. SIPRI, 2012. http://milexdata.sipri.org/files/?file=SIPRI+milex+data+1988-2012.xls 137