А годы как птицы летят

Павлов Альберт Александрович, Более 20 лет возглавлял ПТО экспедиции
Собралась в институте нас компания из трех человек. Володя Кузнецов из Минусинска,
Юрка Кульгин - иркутянин и я. Мы как-то сдружились с первого курса института и до самого конца. Я сам родом с Лены и всё им про Якутию рассказывал, про Лену, какая рыбалка там
хорошая. Зачаровал я их. Все трое приехали в Якутск где-то в конце июня. Это было в 61
году. Заехали к нам, на Лену, к моим родителям. И Кульгин где-то в начале августа поехал за
направлением в Якутск. А я задержался. Володя Кузнецов такой бесшабашный был паренек на велосипеде катался по трассе, и надо же так убиться - своротил себе всю щёку. В общем,
мы отстали от Кульгина. Его прямо с Якутска направили в Южно-Якутскую экспедицию,
письмо от него получили. Пишет, мол, приезжайте в Якутск, проситесь в ЮЯКЭ, вроде ничего, место хорошее. Мы с Володей поехали где-то в начале сентября. У него маленько все зажило, приехали, выпросились к другу на юг республики.
Начальником экспедиции Бредихин был, главным инженером Ворона Иван Демьянович. Нас хорошо приняли и направили в Кабактинскую партию, Кульгин уже там работал.
Прибыли мы в партию. Начальником партии, по-моему, был Гончар в то время. Володю поставили на буровую, а мне буровой не досталось. Около месяца я там проработал, а потом поехал
получать буровую в Налдинской партии. Там начальником партии был Ремезов Рем Александрович: Принял я там буровую, перевезли мы ее на базу, перевозил я с бурильщиками Колей
Конеевым и Курковым. Начали мы с ними собирать буровую. Вызывают меня в Чульман.
Прихожу к Вороне. Он говорит:
-
Вот задание новое, осваивать колонковое бурение на россыпное золото, пойдешь?
- Что-то особенного желания у меня нет (я знаю что такое россыпь, я на
преддипломной практике попал на эти россыпи. И диплом по россыпям писал). - Я говорю
- нет!
-
Давай договоримся, полгода поработаешь, и мы тебя оттуда заберём.
В общем уговорили. Получил я самоходную буровую установку ТС БУ 300 ЗИФ на трелёвщике. Бригада, причем бригада-то хорошая, приехала с севера, с Кызыл-Сыра - было какое-то
сокращение, полностью бригада приехала. Вот мы здесь подшаманили эту буровую и где-то
уже в конце октября повезли её через Нагорный, партия стояла в Дорожном. Сейчас там старатели. Вот мы привезли установку в Нагорный. Там какая-то ночлежка у них была от партии. Перегонять рано. Болота ещё не подмёрзли, всё открыто. Вот давай мы там ждать, где-то полмесяца. Заведовал этой подбазой Хололенко - старый золотарь, такой хитрый, хитрый старый мужичонка. Любил он натопить печку жарко и рано закрыть.
И один раз нас чуть не помо-
рил. Я утром что-то просыпаюсь, так неприятно-неприятно у меня в голове гудит. Я на
улицу дверь открыл и «хлоп», сразу упал. Я сначала не понял ничего. А потом думаю: «наверно
это угар». Еле-еле заполз. Там один молодой был Коля Потанин. Я его разбудил. Ребят расшевелили мы, к деду подходим. Мы на полу спали, а он на кровати - у него уже пена изо рта. Быстро
давай фельдшера звать. Но мы сами не в состоянии были идти, соседку послали. Она побежала к фельдшерице, привела её, давай этого деда выручать. И ещё какой случай был. Сидим,
7 ноября уже прошло, где-то числа 10 собираемся мы в партию перегонять своим ходом нашу
буровую установку. Вечером вваливается человека 3-4 «работничка-ухаря». Говорят:
- С праздником!
- С каким праздником? - спрашиваю - с 7 ноября, что ли?
- Ну да-а... с 7 ноября... мы с весны, со дня Победы гуляем.
Что из себя представляла партия - работало 5 или 6 буровых, «Эмпайров» - знаешь такую
«мощную» технику. В партии было 2 трактора ДТ-54 и одна машина ГАЗ-63. Остальное олени
и лошади. Ну ладно - добрались мы до партии. Дали нам там участок. Давай мы бурить. Бурим,
керн складываем, бурим керн складываем. Ломаться начала эта установка. А у нас ничего не
было, ни токарного станка, ничего. За каждым болтом-винтом в Чульман мотались. Мы уже
много набурили, а потом геолога прислали - Леша Савин, Алексей Алексеевич - потом мы с ним
долго работали. Вот он пришел, посмотрел керн, говорит:
-
Нужен промывальщик.
Вот я не помню - Николай Иннокентиевич Хо, наверное, промывальщиком пришёл. Вот
пошел мыть, помогли ему, там дрова-все ж на улице.... привезли, это целая длинная история.
Ребята там бурят. Работали мы круглосуточно, хоть и открытая установка, ветер, снег, мороз,
но все равно круглосуточно работали - как на обычной буровой. Как-то после обеда сидим, чай
пьем. Дядя Коля прискакивает - глаза вот такие. Это было в устье Скобельцинского ручья, там
бурили. Вот дядя Коля и говорит:
- Всё, на золото напали! - Открывает ладонь - вот оно!
- Что такое? Хэ-хэ. - Я посмотрел и говорю -
нет, дядя Коля, это не золото - это
обломки победита от буровой коронки с латунной пайкой, латуни крошки... Мы раньше
никогда же не встречались с этим делом. Вот это было первое открытие золота.
Ну работали мы, работали на этом ТСБУ, потом прислали ещё два станка УРБ-1С. Я смотрю,
полгода проходит, ёлки, меня никто не трогает. В общем эти полгода растянулись на 10 лет. Партия
там конечно была «ух!». Когда работали на Дорожном - это жуть. Летом –т олько пешком выход на
Нагорный или на лошадях. Ходили по той стороне через Колбочи, где сейчас старательская дорога, а
раньше там от золотопромышленной компании остался старый Опаринский тракт, он и по правому
берегу Тимптона и по левому. Обычно мы по левому берегу ходили. А зимой - зимний завоз к нам
организовывали, туда ГАЗ-63 добирался, а начальник партии сопровождал его. Потому что невозможно было без контроля - сразу заскакивали в Нагорный за водкой и потом уж какая работа на буровых...
Потом пришла светлая мысль - решили в Золотинку перебираться. Я уже начальником партии работал. Начали мы строить Золотинку в 1964 году. Новых-то зданий немного
построили. Разбирали где-то дома, перевозили, собирали. Партия-то стала маленько крепнуть.
Очень помогло, когда было сокращение работ на уголь. Тогда кадры подошли и буровиков - хорошие кадры, и геологов, и механиков. Антипин тогда механиком работал. До него Лазутко работал Василий Иванович. Он здорово, конечно, помог. Случай был интересный. Мы переселились в Золотинку. Где-то в мае месяце я семью перевез с Дорожного. За лето работы-то много
было - не успели гараж построить. Потом приходит ко мне Лазутко и предлагает сделать
насыпной гараж, в склоне горы вырыть широкую и глубокую канаву, накрыть брёвнами.
- Какой сейчас уже насыпной, земля промёрзла, - говорю ему.
- Очень холодно, ещё целую зиму будем греть технику.
- Ладно, - говорю, - давай сделаем насыпной.
А тогда были бульдозера тросовые, без гидравлики. Поскребли они, поелозили на горке по
мерзлоте, и всё. И вот утром в выходной день - я сплю и вдруг слышу: «бах!бах!» В поселке
взрывы?! Я выскакиваю раздетый. Уже ноябрь месяц. Оказалось, Лазутко, уговорил взрывника
и рвут мерзлоту прямо в поселке... Это же вопреки всем правилам техники безопасности... Но!
сдали гараж. Зимовали и ремонтировались трактора в тепле. Скандалов было ой-ой сколько, но
сделали гараж. Потом партия стала как партия. Нормальная.
Интересно. В 1963 году мы ещё на Дорожном были. Прислали к нам старшим геологом
Пухарева Алексея Ивановича. Он отличился на разведке железорудных месторождений. Весной как раз вышел указ о награждении его орденом Ленина за эти работы. Он всё хвалился:
- Что это? Россыпи... Ерунда! Я здесь просто так. Меня попросили. Это раз плюнуть
такие отчеты. Я вон какой отчет по Таёжке написал.
Ну и с первым же отчетом по россыпям загремел, отрицательную оценку получили. Очень
интересный человек. Столовой не было в поселке. Мы сами так кучками жили ИТРовцы, готовили. Приглашали не раз:
-
Алексей Иванович, пойдем покушаем.
Нет. Ходит, сухую корочку грызёт. Днем он практически не работал. Ходил или спал. Ночью
садится за бумаги. Человек был умный очень, грамотный. Он проработал немножко, потом
его забрали, в Якутске он работал, там и умер. В общем, коллектив хороший собрался.
В 1965-66 году, ещё на Дорожном были - Александр Андреевич Янополец прибыл. Работал
сначала буровым мастером, потом начальником участка, потом ходил ко мне, просился в
техруки. Я говорю: Александр Андреевич, думаешь так просто, что ли? Ну давай, попробуй. Назначил его техруком - дело сразу пошло, поехало. Светлая голова! Вообще он много сделал в
механизации промывки. Очень много сделал... Целую революцию совершили в промывке и
опробовании золота. Потом откуда-то привезли промывочную машину. Иван Андреевич Баранов
здесь где-то разыскал - огромнейшая неповоротливая штука. Методика такая была - её поставили, на тех же Колбочах зимой, и из шурфов проходки (пробы) свозили на этот рудный двор это целая история. Потом давай эти осадочные машины внедрять. А потом вот Александр Андреевич Янополец придумал «Крошку» свою - маленькая, передвижная или переносная. Мотопомпа пожарная, 2-3 штуки этих «Крошек» - и никуда не надо было таскать пробы от шурфов.
Так до конца мы на них и работали отлично. А потом - уже 1968-69 года - начали заниматься
траншейной разведкой. Кстати, уже старатели пришли, мы ещё на Дорожном были. Уже пришли старатели, начали мыть. Техника у них была на грани фантастики. Даже элеватора у
них не было, мыли вашгердами.
Вот они Скобельцинский более-менее отмывали, и у них отходы - все нормально было, а
вот залезли на Орогочи - там диафториты и щётка, всё золото в щётке. Они начали мыть « давай нас третировать. Одна комиссия, вторая, у них страшнейший неотход по золоту. Ну и вот нас
заставили повторно туда вернуться. Давай мы шурфы проходить. Всё золото там просажено на
полметра в коренных породах, они тросовыми бульдозерами ничего не возьмут, как по стиральной доске елозят... Ну вот так до 71 года я и отработал на золоте. В 71 году уже сюда в Чульман назначили. Иван Андреевич был главным инженером. Сорокин - начальник экспедиции.
Помню, Сорокин приехал, по Холодникану мы начали проходить траншеи,
шеи там заложили. Походил, посмотрел, говорит:
- Ну, к выходу моему на пенсию вы траншею, наверно, пройдете.
- А я говорю:
- Владимир Тимофеевич, так будете помогать, наверно, не успею.
две тран-
Но мы быстро эти две траншеи пробили, конечно, интересно было. Через всю долину
траншеи. Даже больше чем в нож бульдозера проходили. Но если бы не старатели, мы бы
ничего не прошли. Они нас насосами НДВ-8 выручили и особенно тракторными запчастями. В
общем я с ихним председателем артели хорошо сработался. Жангиров был такой. Он приказал
кладовщику днём и ночью выдавать нам запчасти. Так и было. Сломается что-нибудь ночью,
прибегаем к старателям, поднимаешь их, в кладовую... Даже Иван Андреевич Баранов иногда
звонит:
- Как дела, чего не звоните?
- А чего с вас возьмёшь... Ничего не даёте...
Потом он, Антипин у нас уже не работал, позвонил, говорит:
- Я сейчас к вам Антипина отправлю.
- Зачем?
- За запчастями. Помоги ему там.
- Ладно, пусть едет.
Хороший был мужик, Антипин... Мы как раз с Янопольцем были на Дёсе, что-то там проверяли. Пришел бензовоз, и водитель говорит:
- Вот, Антипин умер.
Мы оба были в шоке и горе. Янополец дольше чем я с ним работал, на угле в Чульмакане
с Григоричем был. Механик он конечно от Бога, замечательный. Уже вот этого не отнимешь.
Сейчас таких механиков нет. Была плеяда наших механиков, старых, знаменитых. Лазутко, Антипин, еще ряд. На Кабактане как раз Виталий Дмитриевич Чекурна работал. На Кабактан перегоняли установки АВБТ, эти две буровые работали на Кабактане. Мы сами туда завоз делали.
Посёлочек такой хороший был. Как всё законсервировано было. Сейчас так не делают. У них
электростанция на паровых котлах была - всё смазано. Локомобили в смазке, автомашины, в
складах бочки с горючим... Гора тачек! Школа. В школе парточки все ровненько составлены,
архив там интересный был, но его растащили. Отчет еще верхнеамурской компании остался.
Любопытно было читать. Там целая библиотека была законсервирована, но там уже побывали до нас. Здания, оборудование не тронуты были. Очень много тачек, вот этих вагонеток. Хороший посёлочек. Все сложено аккуратненько. Словно вчера люди ушли, а минуло уж десятки
лет... Порядок колоссальный. Всё сделано по-хозяйски, добротно и бережливо.
Целая плеяда геологов через нашу партию прошла, причем среди геологов был первооткрыватель якутских алмазов, лауреат Ленинской премии Хабардин Юрий Александрович.
Это мы еще на Дорожном работали 1963-64 годы. Радиограмма за подписью Краснояровой
Валентины Александровны идет мне - «К вам направляется на работу лауреат орденоносец
Хабардин». Мы все в трансе. Что такое? Оказывается, в ссылку. Семейные неурядицы. Приле-
тел Хабардин. Антошки у нас садились. Встретили мы его. Поселили. Но он не долго пробыл,
где-то через полгода в Хабаровск забрали куда-то. В общем поработал я с Хабардиным. Он был
такой угнетенный товарищ, не очень разговорчивый. У него, говорят, что-то с семьей получилось, его тогда из партии исключили. В общем в ссылке побывал.
К 1971 году партия уже крупная была, мы работали на Кабактане, на Сутаме работали,
внизу по Иенгре, по притокам Тимптона. Везде работали, да и старатели, они уже Холодникан
мыли, на Джигдалях мыли, на Речном мыли, в общем, и старатели уже так здорово развились.
Подкову мы шурфами разведывали. Запасы там большие. Там сейчас артель Золотинка
успешно работает - Машуков. У них там сейчас с такой техникой чего же не брать. Они зимой
вскрышу ведут.
На Дорожном - старый посёлок был (постройки начала века). Мы-то жили в старом посёлке. Я ездил недавно - там уже ничего нет, старатели новые дома построили. А мы ведь, когда в
61 году я появился на Дорожном, там посёлок Лебединый на дрова разбирали - знаменитый Лебединый. Ну а сейчас там перекопали, и Лебединый перекопали. Два или три раза перемывали.
Там богатейшие отвалы были. Мы летом шурф проходили в каких-то старых отвалах. Там содержание было 3-4 грамма золота на кубометр породы. Это все уже перемыли и не один раз. Но
сначала старатели к этому с подозрением относились. Все стремились целиковью россыпи
мыть. А потом, когда начали мыть Колбочи, где тоже богатейшие отвалы, это дело им понравилось, то что практически беззатратная вскрыша. Вода появилась - ставь приборы - пошёл. И
они эти все перемолотили. Переработали они все старые отвалы, золота там, конечно, много
оставалось.
Старшими геологами в партии Есинов Анатолий Васильевич работал, Ветлужских Валерий
Георгиевич работал, Гальченко Иван Ильич работал, Четвертков. В большие люди вышли р ебята. С Толиком Есиповым мы по соседству жили в Золотинке, через стенку. Как-то летом сидели вечером перед выходным. Говорит:
-
Давай сбегаем на Речной с удочками?
Я говорю - Ну давай пойдём, давай сеть возьмём.
-
Да ну какая там сеть, тащить её мокрую потом!
А лето жаркое было, даже на Иенгре зелень на камнях появилась, вода маленькая. Он вдруг
говорит:
- Давай я лучше карабин возьму.
- Ну вот, здравствуйте, сеть тащить не хочешь, потащим мы с тобой карабин, не надо.
Пошли мы с ним, на Речном спустились вниз, разложили костерок, чай попили. Вот
он впереди идёт, я сзади. Вот идем по берегу, я смотрю, как будто бревно движется в воде. Раза
два или три посмотрю и думаю: «тень, что ли, от Толика падает?». Разглядел...
- Толик, таймень! - Он отошел от берега метра четыре и замер. И стал так интересно,
развернулся мордой к берегу. Я говорю: - Толик я сейчас пойду его кольну. - Около берега
в воде Толик стоит, я подхожу да двумя руками острогой в рыбину - таймень на Толика «шасть!»
Слышу Толик бултых в воду. Сбил его таймень.
Большой - килограммов за
десять. Сбил с ног. Я корю его: - И вот что же мы сеть не взяли, сейчас бы завели, и всё.
- А что карабин не взяли - стрельнули бы.
Ну пойдем,
вернёмся
быстренько, он
далеко не должен уйти, вода маленькая. Сейчас принесём сеть, перегородим, поймаем.
К дому подходим, дождь зарядил сильный. Всё... Вода быстро поднялась. Ушёл таймень...
Еще интересный случай был. Это на Дорожном. У меня начальником участка работал
Яковенко Василий Васильевич. Здоровый такой молодой парень. Вот в сентябре месяце
мы со старшим геологом Мачикиным поехали к нему на участок с проверкой. На лошадке п оехали километров за тридцать. А в районе Джигдалей озер много, ружьишки с собой. Приехали, день поработали. Потом говорю - Василий Васильевич, утки-то есть? - Да бегаю по
утрам. Стреляю помаленьку. Вот мы утречком встали, чуть рассвело, туманчик такой плавает
над озёрами. Прошли мы одно озеро, прошли второе, третье прошли. Нету дичи. Возвращаемся, уже время где-то 8-9 часов. Идем, такое длинное, метров восемьдесят озеро. Всё травою поросшее. Смотрю, стайка уток плавает. Стали подходить к озеру - они взлетели. Я стрельнул двух подбил. Одна на воду упала, вторая на ту сторону перетянула - и в травку. Я говорю:
- Василий Васильевич, тут подожди, а я пойду достану. Ну с воды - быстро достал. А
вторую в траве не могу найти.
Шарил, шарил - не нашёл.
Ну ладно, надо идти.
Оборачиваюсь, зову - Василий Васильевич? - Ну сколько - метров за семьдесят я отошёл, а его
нету. Я погромче крикнул... Да что такое, куда человек делся? Потом уже во всю силу - Василий Васильевич! Слышу издалека где-то, еле слышно отозвался:
-
Там медведь!
Я смотрю - никакого медведя нет. Догнал его, он метров 500 учесал. А там интересно,
такой высокий берег, березовая рощица - листья уже опали. Я говорю:
- Ну пойдем посмотрим, какого ты там медведя увидел, может быть, в тумане что-то
показалось.
- Нет не пойду.
- Я говорю:
- У нас же два ружья, четыре ствола. В крайнем случае не будем близко подходить.
Стоим вот так разговариваем, вдруг сзади слышим «шорх-шорх» по листьям. Шум
шагов - аж неприятно стало. Я ружье вскидываю, оборачиваюсь - огромная вот такая черная
собака к нам бежит. Как потом оказалось, дня за два до этого проехали эвенки. И эта собака от-
стала, она на базе у геологов прикормилась, а потом решила догонять своих. А выстрелы услышала и прибежала.
-
Вот Василий Васильевич медведь твой прибежал, - посмеялись мы.
А когда уже в ПТО работал, нам Пётр Рогунов показал хорошие озёра на устье Чульмана.
И мы с Янопольцем начали там охотиться и ягоды собирать. Избушку построили. И вот раз
осенью поднимаемся от озёр, там ягоды, этой брусники море было на склоне. Но выход там
ужасный, гора очень крутая. Молодые были, за сорок минут поднимались. Сейчас полтора часа
трачу. Идешь - почти коленками подбородка достаёшь. А когда ягоды собираешь - незаметно
выходишь. Вот мы с ним собираем ягоды. А у меня привычка была - эта пятизарядка, её же
тяжело по тайге таскать - вот как с озера выходим, я её разбираю, и в чехол. Чехол за спину и
пошёл. Да еще собачонка у меня была - маленькая - Тайга - молодая совсем, месяцев пять, еще
даже через Семеновский ключ переплыть не могла, таскал. Она бегает. Вот поднимаемся.
День такой осенний, хороший, прозрачный, ясный. Идём вверх по распадочку... Мы по одной стороне поднимаемся, а по другой стороне курумник до самого верха, далеко видно. Вот я
поднимаюсь, Андреич чуть-чуть отстал, я впереди иду метров пятьдесят от него. Собачонка
тут около меня крутится. И вдруг слышу с горы там вроде паровоз летит: «ш-ш-ш-ш!» Думаю:
«что такое, ничего не видно?» Минуты через три смотрю - прёт медведище, да здоровенный.
Его кто-то там пуганул, или ещё чего. Говорят, медведи плохо под гору бегают. Я вот видел,
как он «плохо», метров по восемь прыжки по курумнику и прямо на нас. Я кричу:
- Андреич, медведь! А ружье в чехле, да еще где-то около ведра брошено. И за эту
собаку хватаюсь, думаю: - «не дай Бог собака кинется к нему, а он за ней к нам и всё... Андреич! Медведь!
- Что? Не слышу...
- Медведь!
- Где?
-
Обернись!
Ну он метров сорок до нас добежал, остановился. Услышал разговоры-то. Стал на задние
лапы. Здоровый-здоровый, чёрный, такая вот морда у него длинная, уши торчком торчат. Я собачонку держу и не отпускаю. Он постоял-постоял, посмотрел-посмотрел и тихонечко вниз по
распадку убежал. Андреич ко мне со своим ружьем жмёт и кричит:
-
Где твоё ружьё?
- Ты же знаешь, что моё разобранное. Да мне почему-то собачку жалко стало.
А так, чтобы нос к носу, не довелось сталкиваться со зверем. Вот позапрошлый год я
ходил. Один уже. Довезли меня до деляны, а дальше я уже пешком пошёл. Видел место, видимо
кто-то медведя ранил. Видел как он бесновался. Вот стланик так закрученный весь - целый
куст, да свежее, кора вся облетела. Я посмотрел - крови не видно или с кем-то он дрался или чего он такой взъерошенный был. Я думаю: «попадешься такому, так только - хрясть и все готово».
Раньше на устье Чульмана никого не было, а сейчас проходной двор. Реку угробили. Посмотри что делается. Летом целые флотилии плывут, карбидом все берега засыпаны. Как базу
отдыха построили в устье Чульмакана, так и началось... Туда дорога плохая, но вездеходные
машины проходят: Нивы, УАЗики, вахтовки каждый выходной день ломятся туда. И пошли
сплавом: и на плотах, и на лодках, и на чём только не сплывают - проходной двор там. У нас же
одну избу там сожгли. Мы потом с Андреичем вторую построили, маленькую. Озеро в трёх
километрах от реки - это еще спасает, и не все его знают. Его не видно.
Гусь сейчас редко садится. Озеро тёмное и плохо заметно с поднебесья. С одной стороны
гора крутая - она его закрывает. Там если утка сядет, и если ветерок рябит воду, уток не видно
днём на поверхности воды, ещё тень от горы падает и скрывает их. Когда снежком вокруг всё
присыплет, тогда хорошо видно озеро с высоты. Оно тем ценное, что долго не замерзает. Уже
по Чульману во всю шуга прёт, забереги, все озёра и лужи застыли, а оно всё чистенькое. Но
местной утки там нет. Проходная только. Мне очень нравится там - пусть не так много уток, но
красиво, отдыхаешь телом и душой. Сидишь днём или чего-нибудь делаешь, и вдруг свист
страшный, словно самолет падает. Это утки на высоте идут, а как увидят озеро, прямо оттуда
всей стаей пикируют, садятся - красиво, красиво. Аж дух захватывает!
... Каменный уголь. После дроби хорошо показали себя буровые коронки СА-1, это было новое дыхание... но проблема с ними всё время возникала - их не хватало, постоянно
этих коронок, потому что они в загранку, оказывается, шли. Вот перед нами поставили задачу внедрить алмазное бурение. Начали мы внедрять алмазное бурение с природными алмазами.
Бурили как раз Чульмакане. И вот так у Коткова Александра Семеновича вроде это алмазное
бурение пошло, а у Разина никак не идёт. Ну вот, я уже не помню, с кем мы поехали к Феде Разину на буровую. Подъезжаем - Разин выскакивает с трубой и прямо к нам. Кричит:
- Какой дурак придумал бурить алмазными коронками?!
У него там или авария, или со скважиной неладно. Вот так это осваивалось, а теперь 90% на
угле алмазами бурят, коронками КС. Попробуй ты сейчас у нашего буровика забери алмазы
КС и заставь его победитом работать. Мы сначала с природными алмазами начали бурить, потом
появились коронки с синтетикой, начали с синтетики, начали с БСИ. Потом заключили договор
с Институтом горного дела Севера. Тогда Антипин Игорь много работал. Вот эти БСИ, БСМ
короночки появились тогда, это уже на Денисовке бурили. Их же в серийное производство так
и не запустили. Киевский опытный завод сверхтвёрдых материалов выпускал эти коронки, но
договор закончился - коронки нормальные, отработанные. Один год мы продержались за счет
передачи разработки, а потом - всё. Всё прекратилось. Они затребовали, чтобы им передали
фонд алмазов, но мы не могли ничего сделать, это наверху решали.
Тогда начали мы работать с ВИТРом по разработке другой модификации коронок. Они занимались, а потом открыли отделение СКБ в Иркутске, передали эту тему туда, и мы с ними
уже дорабатывали вот эти короночки КС, которыми сейчас бурим. Тоже было мороки очень
много, пока наши же специалисты не подсказали разработчикам идею внедрения крупных алмазов. Давай они заниматься синтетикой крупных монолитных алмазных зёрен. Вот так коронки КС родились, их первую опытную партию изготовили на Кабардино-Балкарском заводе под
контролем разработчиков. Ну те коронки были вообще изумительные, они до 160 метров на
коронку проходили. Сами разработчики отбирали монокристаллики для армирования. А потом,
когда в серию коронки запустили, естественно контроль ослаб и работоспособность КС снизилась. Они 30-40 метров на короночку проходят. Сейчас их стоимость 112 тысяч за коронку. Попробуй побури. А что ты хочешь, сейчас уже два с половиной миллиона, три миллиона рублей
тонна труб стоит. Кошмар. Взрывчатка два миллиона стоит, если не больше. Сейчас работать
очень тяжело.
В недавнем прошлом мы организовали в экспедиции хорошую технологическую группу.
Сколько мы бились, чтобы найти туда толковых, надежных ребят, сколько разработок сделали.
Даже обошли один раз Приленскую экспедицию. Тогда на Хатыми никто не мог пробурить гидрогеологическую скважину. Там года два приленцы возились, и кто только не возился. Не могли
удержать стенки скважины. Вот тогда горсовет обязал нас эту скважину пробурить, и мы пробурили ее. На ней мы и разработали состав - вязко-упругие смеси для тампонирования и тем держали скважину.
Мне жалко, что в последнее время эти разработки не востребованы, не используются и
опять сейчас начали работать дедовскими методами. Водой опять бурят, потому что химреагенты страшно дорогие. Вот сейчас вязко-упругие смеси помогли бы нам на рудном золоте, ведь
по несколько стволов дублируют впустую, не могут ничем скважину удержать, полиакриламида нет и всё. Разработок много было. А как с пенами начинали бурить, тоже самое. Тоже целая история была. Сначала приспособления все эти конструировали, дожимные устройства,
отдельные блоки к буровым делали - вой конечно стоял страшный. А сейчас все простенько.
На том же самом насосе стоит дожимное устройство - и больше ничего не надо, бурят. Эффект
естественно хороший. Во-первых, стенки скважины не оттаивают - это же воздух -мыльная
пена. Вынос шлама отличнейший. И потом туда любые добавки можно добавлять так же,
как в воду или в глинистый раствор для укрепления стенок скважины, пожалуйста. Пена очень
высокий эффект имеет. Тут же везде поглощение, несколько поглощающих горизонтов. До
первого поглощающего горизонта выносит этот шлам и этим шламом забивает, заклеивает, и
потом растепления стенок нет, держатся скважины. Вынос шлама прекрасный. В общем, разработок было море. Но сейчас кое-кто с пенами еще работает. Зимой конечно сложно с пенами
работать, перемерзает, шить чехлы надо. И потом опять с этими СКБИ-вцами работали с
ВИТРом работали по этому делу. В общем, идея была хорошая у нас - получить замкнутую
циркуляцию пены. И к этому все шло. Самое основное было изобрести какой-то механический пеногаситель наверху. Понимаешь, сколько пены выходит из скважины. Химически гасить
ее невозможно. Нужен механический пеногаситель, чтобы получать из пены снова мыльную
воду. Снова прогонять ее через дожимное устройство с компрессором. К этому мы уже подходили. Все это дело рухнуло. Так жалко мне. Вон целый шкаф там всяких разработок стоит.
Всё это лежит, никому не нужно. И все опять на дедовский способ перешли. Сначала компрессора гнали на буровые пятикубовые, десяти кубовые, накладно это. А сейчас стоят маленькие гаражные компрессоры, как раз то, что нужно, 0,8 куба в час, давление 7 атмосфер.
Насосик на первой скорости работает - даже один плунжер иногда убирали. Водички мало, как
буровик настроит. Сначала прижимали, начали коронки припекать, а потом.... воздух и вода
идет, причем воды мало, и добавка сульфанола, или ОП-7 и ОП-10, но с ним труднее работать,
они в холодной воде не разводятся. Во-первых, колоссальная экономия воды и всего прочего.
Сколько отличнейших разработок. А тут ещё технологическую группу ППР. Ремонтов на буровых уже не делали. С большими трудами собрали группу ППРовцев, их потом уже пять человек было, машину оборудовали, там маленький токарный, сварочный, прочее, прочее. С большим
трудом нашли все запасные агрегаты к буровым станкам, коробки, редуктора. Развернули ремонт. Как в хорошей организации буровой, только сигнал, что что-то вышло из строя, уже
буровики там сами не ковырялись, крупные партии были взяты на обслуживание. Рембригада
на машину, и туда, приезжают, новый агрегат втыкают, старый вытаскивают. Быстро! Ну а потом как все пошло. Валера Василенко последнее время возглавлял группу ППРовцев. Вообще
хорошие ребята все были. Все это дело рухнуло. Жалко. А сейчас что? Буровых-то осталось.
Объемов нет, труб нет, коронок нет. Денег нет. Бензина нет. Кошмар. Тяжело работать. Самое
главное, что всё можно купить. Все можно достать, а денег нет. Вот у меня целая папка переписки с заводами, пожалуйста, ни в чём не отказывают, гони деньгу. Не надо никаких представительств, ничего. Деньги дайте на разведку. Они окупятся десятикратно!
Книга «Баллада об экспедиции»
А годы как птицы летят
Госинспектор PC (Я) по контролю
за недропользованием, почетный
гражданин г. Нерюнгри
А.А.Павлов
Вот и наступил 50-летний юбилей моей родной экспедиции - моему второму дому. Более
40 лет моя трудовая деятельность, моя жизнь связана с коллективом экспедиции.
В 1961г. после окончания Иркутского политехнического института я вместе со своими товарищами-однокашниками Юрием Кульгиным и Володей Кузнецовым прибыл на работу в Южно-Якутскую комплексную экспедицию.
Для меня - уроженца Якутии не было больших проблем с выбором места работы после
окончания института, решение было однозначным - Якутское геологическое управление.
После прибытия в ЮЯКЭ нас всех троих молодых специалистов направили старшими буровыми мастерами в Кабактинскую углеразведочную партию. Но поработать на разведке угольных месторождений мне практически не пришлось. Уже в октябре месяце того же года я был
вызван к главному инженеру экспедиции Вороне Ивану Демьяновичу, который предложил
мне новую работу - освоить колонковое бурение на разведке россыпных месторождений золота. Особого желания переходить на разведку россыпей золота у меня не было, Иван Демьянович умел и уговорил-таки меня. Я до сих пор не знаю, почему выбор пал именно на меня, то
ли так было предначертано судьбой, то ли причиной тому была моя дипломная работа, посвященная детальной разведке россыпного месторождения золота.
Таким образом, я оказался в Тимтоно-Иенгрской ГРП. Партия начала формироваться в 1959 г.
для возрождения геологоразведочных работ на россыпное золото на ранее законсервированных
объектах и создания минерально-сырьевой базы для возобновления золотодобычи в ВерхнеТимптонском, Сутамском и Кабактинском золотоносных районах.
База партии располагалась в п. Дорожный, на правом берегу р. Тимптон, в 35-40 км от
пос. Нагорный. Круглогодичные дороги с выходом на АЯМ отсутствовали, все необходимые
материалы для работы и жизни завозились по зимнику по руслу р. Тимптон.
Основными видами работ в партии были шурфовка и бурение скважин ручными комплектами «Эмпайр», которые по воспоминаниям моего старшего товарища и наставника Березина
Ивана Ионовича, работавшего в то время ст. геологом партии, приводились в действие «конным вращением и ударной силой мускульной энергии 4-х мужчин».
После формирования буровой бригады, получения и доставки на участок работ самоходной
буровой установки ТСБУ-300 ЗИВ, приступили к освоению колонкового бурения на разведке
россыпного золота на руч. Скобельцинский. Несмотря на трудности, связанные с отсутствием в
партии механического цеха, что вызывало необходимость при любой поломке буровой выезжать на базу экспедиции в п.Чульман, приводило к длительным простоям, учитывая что и
транспортная база партии была крайне маломощной (одна а/машина ГАЗ-63 да два трактора
ДТ-54), уже в первые месяцы работы производительность колонкового бурения превысила
ручное бурение в 5-6 раз.
Это обусловило резкое сокращение количества бригад ручного бурения и их полную ликвидацию уже через 1-1,5 года.
Вскоре довольно капризная, с частым выходом из строя, буровая установка ТСБУ-300 ЗИВ
была заменена более транспортабельными и малогабаритными установками УРБ-1С, которые
могли самостоятельно, с помощью имеющейся в их конструкции лебедки, самостоятельно передвигаться между разведочными линиями, что при недостатке транспорта в партии имело
немаловажное значение. Затем появились более мощные буровые установки АВБТ-М-100 на
болотном ходу, иначе они просто не могли бы передвигаться по болотам и марям, так характерным для объектов работ на россыпное золото.
Через некоторое время я был назначен техруком, а затем начальником Тимптоно-Иенгрской
ГРП, в которой проработал до 1971 года. За это время значительно расширилась территория проведения геологоразведочных работ на золото, сформировался дружный, работоспособный коллектив в
партии, усовершенствовалась техника и технология работ, внедрена механизированная проходка
шурфов и промывка проб, а затем и транспортная разведка россыпей с крупнообъемным опробованием. Были разведаны и переданы в промышленное освоение многие десятки россыпных месторождений, добычу золота на которых в настоящее время осуществляют многочисленные старательские артели и предприятия. За период возобновления золотодобычи из этих месторождений в казну государства уже поступило несколько десятков тонн золота. Я с теплотой и благодарностью помню моих коллег по работе в партии, несших на своих плечах всю тяжесть романтической, но такой суровой работы
геологоразведчика. Это начальники партии Савченко Г.М., Пешков Н.И., старшие геологи Березкин
И.И., Пухарев Н.И., Гальченко И.И., Ветлужских В.Г., Есипов А.В., Мичикина И.П., Четверткова С.С, геологов Галахова Ю.П., Сливу А.Д., Саввина А.А., Бурду В.З., Машукова А.Г., Главацкого
С.К., Кучмасова И.И., Гребнева А.Н., промывальщиков Хо Н.И., Громова П.Н., Кривенко М.А.,
Сон А.А., Аверина A.M., буровиков Сибагатулина Г.Г., Тонковид К.А., Томанова П.М., Никонова
В.М., ст. механиков партии Лазутко В.И., Антипина А.Г., Горбунова А.Г., Сафонова В.П., горняков
Разума С.Е., Ветохина Л.В., Кузнецова-Опарина Е.И., механизаторов Ю.М.Заречнева, В.А.Гущина и
многих других. С особой теплотой я вспоминаю надежного коллегу по работе, товарища по походам в
тайгу за ягодами и грибами, на охоту и на рыбалку Александра Андреевича Янопольца. Это был человек честный и прямой, с твердым характером, ясным умом. Для меня было и остается потрясением
его ранний, внезапный уход из жизни.
В ноябре 1971 г. я был назначен начальником производственно-технического отдела экспедиции.
Появились новые задачи, новые проблемы и заботы. Особая напряженность в работе создалась с принятием государственных решений о строительстве БАМа и формировании Южно-Якутского ТПК.
Наряду с формированием уже проводимых работ на уголь и железные руды были поставлены задачи
по разведке в кратчайшие сроки различных видов строительных материалов, подземных вод и других
полезных ископаемых для строительства железной дороги, промышленных сооружений и г. Нерюнгри.
Действующая железнодорожная магистраль, красавец г. Нерюнгри, справивший в 2000 году свое
25-летие, мощный Нерюнгринский разрез, обогатительная фабрика - яркое доказательство того, что
коллектив экспедиции успешно справился со всеми поставленными задачами.
Я благодарен судьбе, что вся моя трудовая деятельность и большая часть жизни связана с коллективом Южно-Якутской экспедиции, где моими наставниками были ее руководители Ворона И.Д.,
Сорокин В.Т., главные инженеры Ремизов Р.А., Баранов И.А., главный геолог Каримова С.С., начальник отдела кадров Красноярова В.А., секретарь парткома - наш боевой геологический комиссар
Иванова Л.М., где рядом со мной трудились верные товарищи и искренние помощники специалисты
ПТО Исупов Э.П., Нежданов В.М., Сахаутдинов Р.Х., Туроверов B.C., Ольховский А.И., Евлев Н.А.,
Блинов А.И., Лысик В.В., специалисты отделов экспедиции Язков Н.М., Хворостина А.А., Некрасов
В.В., Гавриленко П.Н., Ковалев П.М., Пластун Н.И., Дергунов В.Н., Машукова Л.Л., Хохрякова С.А.,
Левшунова М.П., Баранова Л.М., Лысенко Л.В., Ахалин В.Н., Алексеев В.Р., Мариниченко В.Н.,
Салихов К.М., Колесниковы Л.Д. и Э.Д., руководители подразделений Солодов Ю.А., Бескоро-вайный
Н.П., Глазков А.Д.,Баранов М.П., Рогунов П.П., Никитин В.Д., Котенев В.Н., Сергеевы Ю.В. и В.В.,
Мочалов В.К., Дроздов В.Я., Тутынин Н.Я., Шафранский ВТ., Канурин A.M., Ивасенко Ю.М., буровые мастера Разин А.П., Кудинов И.Н., Котков А.С., Василенко В.В., Горковенко A.M., Мазаков Ю.М.,
горняки Аксенов Г.К., Зяблин B.C., Сальников Д.А., Шайдуров П.А., Черепанов В.К. и многие другие.
С юбилеем тебя, дорогая экспедиция, низкий поклон твоему коллективу, и пусть твой дальнейший
путь ознаменуется открытием новых уникальных месторождений.