Г.Л.Бардиер - Московское бюро по правам человека
advertisement
Смысловые подходы к определению толерантности Г.Л.Бардиер, канд. психол. наук, Невский институт языка и культуры, Центр толерантности СПбГУ В августе 2001 года Постановлением Правительства Российской Федерации была утверждена Федеральная Целевая Программа «Формирование установок толерантного сознания и профилактика экстремизма в Российском обществе на 2001-2005 годы.1 Принятие программы было продиктовано целым рядом обстоятельств, касающихся проявлений толерантности и нетерпимости в условиях роста социального разнообразия в России.2 В числе таких обстоятельств выделяют три основных: 1) толерантность – это инструмент социального согласия; 2) толерантности как социальной нормы, определяющей баланс интересов конкурирующих сторон; 3) толерантность – это результат договоренности сторон, образующих в своей совокупности международное сообщество, в котором нормой отношений является уважение к правам человека. 3 Цель Федеральной Программы - формирование установок толерантного сознания, определяющего устойчивость поведения в обществе отдельных личностей и социальных групп как основы гражданского согласия в демократическом государстве. Понятие толерантности в Программе определяется на основе «Декларации принципов толерантности (ЮНЕСКО, 1995)» как: ценность и социальная норма гражданского общества, проявляющаяся в праве быть различными всех индивидов гражданского общества; обеспечение устойчивой гармонии и конструктивного взаимодействия между различными социальными группами; уважение к разнообразию различных мировых культур, цивилизаций и народов; готовность к пониманию и сотрудничеству с людьми, различающимися по внешности, языку, убеждениям, обычаям и верованиям; навыки эффективного межкультурного взаимодействия.4 Мы провели контент-анализ статей Декларации и выяснили, что к синонимам понятия толерантность можно отнести: солидарность, взаимопонимание, уважение прав Федеральная целевая программа «Формирование установок толерантного сознания и профилактика экстремизма в российском обществе (2001-2005 годы)». / Век толерантности. 2’2001, с.11-25. 2 Доклад Правительству Российской Федерации «О ходе реализации в 2001-2002 годах федеральной целевой программы «Формирование установок толерантного сознания и профилактика экстремизма в российском обществе (2001-2005 годы)» от 15 мая 2003 года. / Век толерантности. 6’2003, с.5-7. 3 там же, с.6. 4 Провозглашена и подписана 16 ноября 1995 года. В том же году перевод Декларации на русский язык с английского «Declaration of principles on tolerance» был зарегистрирован как «Декларация принципов терпимости». 1 1 и свобод, открытость, признание, культурный плюрализм, отказ от догматизма, не навязывание взглядов, сохранение индивидуальности, предоставление возможностей развития, обеспечение равноправного подхода, согласие, право отличаться друг от друга, открытый диалог, равенство в достоинстве, уважение самобытности, правовая и социальная защита, чуткость, ответственность, предупреждение и решение конфликтов ненасильственными методами, содействие профессиональному росту и интеграции. Как мы видим, в этом перечне сущностные признаки толерантности явно перемежаются с ее факторами и детерминантами. Конечно, это значительно затрудняет понимание. Далее мы использовали следующие содержательные единицы анализа текста статей Декларации: 1) социально-психологическое категориальное наполнение толерантности (категории, включенные в определения толерантности в качестве сущностных признаков); 2) феноменологическое наполнение поля проявления толерантности (или области человеческой деятельности, на которые распространяется понятие толерантности, включая факторы толерантности); 3) психологические детерминанты толерантности (в частности, психологические качества человека, обеспечивающие его толерантность). Результаты анализа оказались следующими: (1) категории: уважение, принятие, понимание; свобода мысли, совести, убеждений; моральный долг; потребность; активное отношение; признание; ценность; обязанность; нормы; взгляды; (2) области: многообразие культур; гармония; разнообразие; политика и право; замена культуры войны культурой мира; отдельные люди, группы и государства; плюрализм; различия между людьми по внешнему виду, положению, речи, поведению и ценностям; (3) психологические качества: формы самовыражения и способы проявления человеческой индивидуальности; знания, открытость, общение; отказ от догматизма, от абсолютизации истины; свобода придерживаться своих убеждений и признание такого же права за другими; жизнь в мире и сохранение своей индивидуальности; невозможность навязывания своих взглядов другим. Результаты проведенного анализа показывают, что толерантность можно рассматривать как отношение, аттитюд, потребность, ценность, социальную норму, взгляд или убеждение. Вместе с тем, толерантность - это некая морально-нравственная категория, которая формируется обществом (долг, обязанность). 2 Пусковой механизм появления и проявления толерантности – это обнаружение различий между людьми, группами, государствами, культурами и способ реагирования на них (война или мир). Психологические качества, обеспечивающие толерантность (то есть, детерминанты и факторы толерантности) – это все возможные формы самовыражения людей, допускающие или ограничивающие паритетность проявления социальных различий (свободно это делается или нет). Американский политолог Н.Эшфорд формулирует двенадцать принципов свободного общества, включая в этот перечень толерантность.5 В отдельной главе, посвященной толерантности, он объясняет этот феномен так: «Толерантность – это невмешательство своим поведением и своими действиями, если они другим человеком не одобряются. Толерантность, таким образом, обладает двумя существенными характеристиками: неодобряемое поведение и отказ от навязывания точки зрения одного человека другим людям».6 При этом отмечается, что нельзя считать толерантным человека только потому, что он делает что-то одобряемое. Необходимо также отличать толерантность от моральной индифферентности (отсутствия интереса, безразличия) и от морального релятивизма (когда человека устраивает все). Так, например, родители, игнорирующие дурное поведение детей, не могут считать себя толерантными. Столь же просто и образно выглядит определение толерантности, которое дают Дж.Салливан, Дж. Пьересон и Дж.Маркус: толерантность означает принятие соглашения о «правилах игры» и желание применять их ко всем в равной мере. 7 Например, применительно к политической толерантности это определение означает, что респонденты готовы предоставить полный набор прав гражданина тем группам, которые им не нравятся.8 Наиболее часто, по нашим наблюдениям, встречается в литературе парадигма рассмотрения толерантности как социального отношения или социальной установки (аттитюда). Приведем несколько определений, основанных на этой парадигме. М.С.Мацковский: «Толерантность представляет собой определенное качество взаимодействия между субъектом и объектом толерантности, характеризуемое Ashford N. Principles for a free society. Second edition. Blomberg and Janson, Bromma, 2001. – 96 p. Ashford N. Toleration. // Ashford N. Principles for a free society. Second edition. Blomberg and Janson, Bromma, 2001. P.89. 7 Sullivan J., Piereson J., Marcus G. Political Tolerance and American Democracy. Chicago: University of Chicago Press, 1982, P.2. 8 Ibid. P.76. 5 6 3 готовностью субъекта принимать социокультурные отличия объекта, включающие в себя внешние признаки, высказывания, особенности поведения и т.д.»9 С.К. Бондырева: «Толерантность и интолерантность – это особые отношения, которые формируются (как и всякое отношение) на основе оценки некоего объекта (чаще – другого индивида) благодаря постоянной связи с объектом… следовательно здесь справедлива формула: связь → оценка → отношение → поведение (намерение)».10 Н.В. Недорезова: «… Толерантность рассматривается как социальная установка в аспекте трех компонентов ее структуры (поведенческого, эмоционального, когнитивного)».11 О.Ю. Харламова: «Толерантность <…> характеризует отношения личности, группы, общества друг к другу и может проявляться в смирении или принятии». 12 Как некую установку или умонастроение понимает толерантность и М.Уолцер.13 Когнитивную и конативную сторону толерантности рассматривает А.В.Перцев. Согласно его определению, толерантность – это переходное состояние от конфликта, выливающегося в насилие, к взаимопониманию и сотрудничеству. 14 В целом перечисленные подходы позволяют сделать вывод о том, что, во-первых, толерантность распространяется на сферы социальных отношений, социального познания и социального взаимодействия. Во-вторых, толерантность включает в себя такие структурные компоненты как переживание (эмоциональные реакции), понимание (когнитивные реакции), поведение (намерение, действие – конативные реакции). Большой коллектив авторов предлагает использовать категорию «толерантное сознание».15 Расширяя границы концептуального подхода к рассмотрению толерантности, Г.У.Солдатова предлагает в контексте проведения эмпирических исследований и разработки практических технологий выделять четыре ее основных ракурса: Мацковский М.С. Толерантность как объект социологического исследования. // Межкультурный диалог: исследования и практика. Под ред. Г.У.Солдатовой, Т.Ю.Прокофьевой, Т.А.Лютой. М.: Центр СМИ МГУ им. М.В.Ломоносова, 2004. С. 143. 10 Бондырева С.К., Колесов Д.В. Толерантность (введение в проблему). М.: Издательство Московского психолого-социального института; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 2003. С. 4. 11 Недорезова Н.В. Толерантность в межличностном общении старшеклассников. Автореферат дисс. … канд. психол. н.. М., 2005. С. 5. 12 Харламова О.Ю. Воспитание у студентов вузов профессиональной толерантности в ходе обучения иностранному языку. Автореферат дисс. … канд. психол. н. СПб, 2004. С. 9. 13 Уолцер М. О терпимости. М., 2000. 14 Перцев А.В. Ментальная толерантность. // Толерантность. Вестник Уральского межрегионального института общественных наук. 1’2002, с. 53. 15 Толерантное сознание и формирование толерантных отношений (теория и практика): Сб. науч.-метод. ст. М.: Издательство Московского психолого-социального института; Воронеж: Издательство НПО «МОДЭК», 2002. 9 4 - как психологической устойчивости, - как системы позитивных установок, - как совокупности индивидуальных качеств, - как системы личностных и групповых ценностей.16 На основании такого подхода мы получаем возможность расширить представления о детерминантах толерантности, объединив их в три группы: - психофизиологические (обеспечивают устойчивость), - психологические (включают качества личности), - социально-ролевые (выбор и содержание социальных ролей опирается на позитивные установки и ценности личности). Существует также самостоятельный подход, трактующий толерантность как устойчивость. Например, в англо-русском психологическом словаре смысл толерантности выражается так: приобретенная устойчивость; устойчивость к неопределенности; этническая устойчивость; предел устойчивости (выносливости) человека; устойчивость к стрессу; устойчивость к конфликту; устойчивость к поведенческим отклонениям.17 Б.Г.Ананьев синонимизирует толерантность с выносливостью по отношению к фрустраторам, отсутствием тяжелых и длительных страданий при их действии, а в качестве факторов, от которых зависит толерантность, выделяет поддержку, моральную помощь, соучастие и сочувствие других людей, а также – солидарность группы.18 Последнее положение нам представляется особенно важным, поскольку оно, как нам кажется, указывает на распространении проблематики толерантности не только на личность, но и на социальные группы. Многие авторы для определения толерантности пользуются категорией «свое-чужое», обозначающей, с одной стороны, факт существования различий между людьми (социальными группами), с другой – факт существования процессов самоидентификации. Предполагается, что толерантность позволяет человеку принимать «чужое» (иное, другое, отличное), не теряя при этом собственной идентичности. При этом отмечается, что в парадигме «свое-чужое» «толерантность – это не пассивное принятие, а активный поиск соприкосновения с неясным, непонятным, чужим; желание понять это неясное. Пассивное Солдатова Г.У. Толерантность: психологическая устойчивость и нравственный императив. // Практикум по психодиагностике и исследованию толерантности. / Под редакцией Г.У.Солдатовой, Л.А.Шайгеровой. М.: МГУ им. М.В.Ломоносова, 2003. с.4. 17 О смыслах понятия «толерантность». // Век толерантности. 1’2001, с.5. 18 Ананьев Б.Г. Человек как предмет познания. – Л.: Изд-во ЛГУ, 1968, с.305. 16 5 принятие чужого – это элемент конформности, то есть, процесса потенциально возможной потери индивидуальности».19 Преобладающее большинство авторов, указывая на сложности смыслового перевода термина, тем не менее, широко пользуются категорией «терпимость», соотнося толерантность с терпимостью к инакомыслию и инакодействию. Е.Ю.Клепцова предпринимает попытку разграничения понятий «терпимость» и «толерантность». В частности, она пишет: «Терпимость мы определяем как свойство личности, в котором выражается отношение человека к миру в целом, вещам, предметам, другим людям, их взглядам, самому себе, актуализирующееся в ситуациях несовпадения взглядов, ценностей, мнений, поведения людей и т.п., и проявляющееся в повышении сензитивности к объекту… Под толерантностью мы понимаем свойство личности, актуализирующееся в ситуациях несовпадения взглядов, мнений, оценок, верований, поведения людей и т.п., и проявляющееся в снижении сензитивности к объекту». 20 Автор считает, что терпимость и толерантность выполняют разные функции и обеспечиваются разными ведущими механизмами. По мнению автора, ведущим механизмом толерантности является терпение (выдержка, самообладание, самоконтроль), что дает возможность снизить порог чувствительности к неблагоприятным факторам. Принятие как другой механизм толерантности отступает на второй план и в ряде случаев может вообще не актуализироваться. Ведущим же механизмом терпимости, наоборот, становится принятие чего-либо как данности (понимание, эмпатия, ассертивность), но терпение, отступая на второй план, не утрачивает при этом своего потенциала и активно используется личностью». Конечно, точка зрения Е.Ю.Клепцовой может показаться спорной. Но в условиях, когда научная проработанность термина «толерантность» еще очень слаба, а житейское использование термина очень интенсивно, нам концепция автора представляется достаточно стройной, обоснованной и достойной внимания. Понимая толерантность, как способность принимать другого человека таким, каков он есть, Ю.Орлов в своей книге, посвященной вине и обиде, соотносит эту способность со способностью человека прощать и таким образом избавляться от обиды на него и одновременно с этим снимать с него чувство вины, если оно есть: «Простить, значит принять таким, каков есть. Обида растворяется в тепле прощения. Нам становится легче с того момента, когда мы принимаем другого безусловно». 21 Механизм прощения, по Орлову, состоит в отказе человека оценивать, судить, сравнивать, поскольку это ослабляет Там же, с.32. Клепцова Е.Ю. Психологические условия формирования терпимого отношения педагогов к детям. Автореф. дисс… канд. психол. н. Курск, 2001, с.7-8. 21 Орлов Ю.М. Обида. Вина. – 5-е изд., М.: Слайдинг, 2004. – 96 с., с.37. 19 20 6 воздействие рассогласования ожиданий и реальности. Причем отмечается, что как только человек перестает судить другого, он становится более терпимым и к самому себе. Основания для таких выводов Орлов черпает в постулатах христианства и философии Льва Толстого. Проблему соотнесения понятий «доверие» и «толерантность» ставит и пытается решить Т.П.Скрипкина. По ее определению, доверие – это сложное двухполюсное явление, связанное с одновременным существованием доверия к себе и к той части мира, с которой субъект намеревается вступить во взаимодействие. При этом границы доверия определяются некоторой мерой, неким «количественным» показателем доверия. Если речь идет о взаимодействии с другим человеком, то доверие можно трактовать как внутреннее состояние готовности взаимодействующих субъектов не просто «проникнуть» в ценностно-смысловую сферу друг друга, быть готовым не только принять ее, отнестись к ней как к ценности, но и разделить ее в ценностном плане, соотнести с собственными ценностями. Далее автор предполагает, что с точки зрения функционального анализа механизмом формирования доверия выступает толерантность. Более того, толерантность может существовать в форме авансированного доверия. В этом смысле доверие является необходимым условием толерантности. Но с другой стороны, толерантность – это ступень, этап на пути к взаимному доверию как источнику социального и психологического благополучия общества, - заключает автор.22 Обсуждая вопрос о границах толерантности, Т.П.Скрипкина предлагает на теоретическом уровне выделять, как минимум, пять толерантных личностных позиций, различающихся по степени допустимой толерантности: толерантность как внутренняя установка, как принятие и терпимость к иному, чужому; толерантность как культурологическая норма (иными словами – толерантность внешнего выражения); толерантность как беспристрастность, как равнодушие к иному; толерантность к тому, кто наносит нам вред; толерантность по отношению к тому, кто наносит вред не нам, а кому-то другому, но нам нет до этого дела.23 Важной проблемой определения толерантности является понимание социального контекста ее развития, в частности, в современной России. Скрипкина Т.П. Доверие и толерантность: существуют ли границы? // Межкультурный диалог: исследования и практика. / Под ред. Г.У.Солдатовой, Т.Ю.Прокофьевой, Т.А.Лютой. М.: Центр СМИ МГУ им. М.В.Ломоносова, 2004. С. 47-55. 23 Там же. 22 7 Так, В.В.Шалин, рассматривая толерантность как новый тип социальных отношений, пишет: «Толерантность в качестве нового типа социальных отношений представляет проблему не только в сфере взаимодействия различных культур и цивилизаций, но и внутри последних, особенно находящихся, как Россия, в стадии трансформации, налагающейся к тому же на процессы “открытия” миру. Трансформация российского общества и интеграция его в мировое сообщество, принимающая… преимущественно деструктивные формы, предопределяет снижение согласия и терпимости в социуме… Нетрудно предположить, что уровень терпимости должен быть выше в обществе стабильном, гомогенном, компактном, интегрированном. В случае с Россией мы имеем противоположную ситуацию. В многочисленных исследованиях отмечается расколотость российской цивилизации, антиномичность национальной культуры, … что объективно не способствует укреплению начал толерантности в обществе».24 На значимость социального контекста особое внимание обращают социологи.25 Так, Л.М.Дробижева считает, что в варианте идеологического, мировоззренческого и ценностного содержания толерантности главными условиями ее существования являются политический и социально-экономический контекст.26 С этой точкой зрения перекликается определение А.Н.Смирнова, который пишет: «… с позиций социальной психологии само явление толерантности нельзя понимать иначе как в контексте взаимодействия двух или нескольких сообществ, групп, страт и т.д., каждая из которых обладает определенной, прежде всего культурной спецификой и, что особенно важно, именно через данную специфику становится объектом аутгруппового восприятия».27 И далее: «… практически обоснованный смысл толерантности состоит не в утверждении универсальных принципов, а в обеспечении мирного сосуществования различных групп, каждая из которых обладает идентичностью». 28 Вероятно, под спецификой в данном случае надо понимать социальные различия. Обращаем внимание на то, что автор акцентирует культурную обусловленность этой специфики (или различий). Шалин В.В. Проблема толерантности в социальном развитии современного российского общества. М., 2000. С. 3. 25 См., напр.: Межкультурный диалог: исследования и практика. / Под ред. Г.У.Солдатовой, Т.Ю.Прокофьевой, Т.А.Лютой. М.: Центр СМИ МГУ им. М.В.Ломоносова, 2004 (в частности, статьи Л.М.Дробижевой и М.С.Мацковского), а также:. Актуальные аспекты проблемы толерантности в современном мире. / Под науч. ред. И.Л.Первовой. Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2004. 26 Дробижева Л.М. Об условиях формирования толерантных установок. // Межкультурный диалог: исследования и практика.. С.112. 27 Смирнов А.Н. Социальный контекст толерантности: постановка проблемы. // Толерантность и поликультурное общество. М., 2003. С. 105. 28 Там же, с.111. 24 8 Отмечая актуальность и широкую востребованность темы толерантности во всем мире, большинство авторов соглашается с тем, что научная проработанность этого понятия еще далека от совершенства. Мы согласны с точкой зрения С.К.Бондыревой, которая пишет: «Несмотря на то, что понятие “толерантность” трактуется широко, на то, что отсутствуют жестко отобранные его общепризнанные характеристики, на то, что оно не дифференцировано, научно не обосновано по уровням и формам проявления и по отношению ко многим близким по смысловой нагрузке терминам, … в обществе существует общее понимание его смысла… В то же время становится все более очевидным, что реально вставшие задачи в связи со спецификой сложившейся в стране ситуации требуют дальнейшего исследования этого сложного и еще в недостаточной степени научно разработанного феномена, выявления его характеристик, выведения их на соответствующий уровень обобщения – все это предполагает организацию специальных исследований»29. Надо отметить, что, несмотря на недостаточную концептуальную проработанность понятия, исследования ведутся довольно активно. При этом в качестве преамбулы к исследованиям часто приводятся некоторые концептуальные положения, позволяющие определить позицию автора в трактовке исследуемого понятия, тот вид или тип толерантности, который он исследует, а также те измеряемые параметры, на основе которых он намерен делать эмпирически обоснованные выводы о толерантности. Более того, исследования активно ведутся в рамках различных дисциплин: культурологии, этнографии, этнологии, политологии, социологии, педагогики, психологии, включая ее отдельные направления - этническую психологию, психологию межкультурных коммуникаций, конфессиональную психологию, детскую, подростковую, педагогическую психологию, психологию личности, бизнес-психологию, психологию менеджмента, психологическое консультирование, психотерапию. В целом, на основании анализа приведенных концептуальных положений различных авторов мы приходим к выводу о том, что научные основы психологии толерантности в настоящее время отсутствуют, а отдельные концепции толерантности отличаются большой пестротой, несогласованностью и достаточной противоречивостью. Аналогичная картина наблюдается и в эмпирических подходах к изучению толерантности. Эмпирический материал стремительно накапливается, но обобщающих его работ пока практически нет. Преобладающая часть эмпирического материала получена с использованием инструментально-технологической парадигмы, базирующейся Бондырева С.К. Феномен толерантности в системе межэтнических отношений. // Толерантное сознание и формирование толерантных отношений. М., 2002. С. 9-10. 29 9 на методах массовых опросов (преимущественно в рамках социологии, политологии, экономической психологии). В психологических исследованиях активно используется довольно ограниченный набор относительно новых отечественных и относительно недавно переведенных зарубежных психологических тестов, нацеленных на исследование тех или иных аспектов, видов или типов толерантности. Данных об использовании для исследования толерантности метода эксперимента в литературе совсем мало (преимущественно в рамках исследований по педагогической психологии). Количественно-ориентированные исследовательские парадигмы явно преобладают над парадигмами, имеющими в своей основе качественные методы исследования (количество последних возрастает преимущественно за счет использования психолого-лингвистических методов анализа текстов, например, в исследованиях толерантности средств массовой информации или при проведении экспертизы текстов экстремистской направленности). Тем не менее, несмотря на такое разнообразие исследовательских подходов и связанных с ними исследовательских целей, можно попытаться систематизировать накопленные эмпирические результаты и сравнить наиболее интересные выводы, сделанные авторами исследований. Начнем анализ с двух исследований, связанных с изучением социальноэкономической толерантности. Первое из них касается имиджа бизнеса в глазах общественного мнения, второе – отношений между властью и бизнесом, между самими предпринимателями. Первое исследование было проведено методом опроса. Спрашивали об отношении населения к предпринимателям. Результаты опроса, - пишет Г.Дилигенский30, свидетельствуют, на первый взгляд, о вполне удовлетворительном имидже бизнеса в российском массовом сознании. 58% опрошенных относятся к предпринимателям положительно, а отрицательно – в два раза меньше, только 28%. Большинство, 54%, считают, что деятельность предпринимателей приносит России пользу, а 24% придерживаются противоположной точки зрения – она наносит вред. 45% против 40% хотели бы, чтобы их дети или внуки занялись предпринимательством. Причем, автор отмечает, что положительное отношение к предпринимателям преобладает у наиболее активных, динамичных и образованных категорий населения. Однако картина несколько меняется, - продолжает автор, - если обратить внимание на другие данные того же опроса. Так, на вопрос: «Чем занимаются предприниматели, в Дилигенский Г. Бизнес и общественное мнение. / Мы – сограждане (СМИ и общество). Том 2. М., 2002, с.233-237. 30 10 чем состоит их работа?» ответы распределились так: 26% - зарабатывают деньги (например, «бабки заколачивают», «деньги гребут»), 23% - спекулируют, занимаются перекупкой («купят за копейку, продают за рубль»), 11% - торгуют, 8% - обманывают народ, воруют. Акцент на спекулятивный, непроизводительный характер предпринимательства звучал почти в половине ответов. Автор объясняет это тем, что у среднего россиянина предприниматель ассоциируется преимущественно с мелкими предприятиями, которые и относятся преимущественно к сфере торговли. А торговля в России традиционно связывается с мошенничеством, обманом. Опираясь на полученные данные, автор делает вывод о противоречивости, даже алогичности, свойственной структуре массового сознания. Функционально бизнесмены и предприниматели оцениваются позитивно, а морально-этически – негативно. В итоге – имидж бизнеса в массовом сознании предстает расколотым, лишенным целостности и единства. Соответственно, серьезная задача для бизнеса сегодня – состыковка и примирение между функциональным и морально-ценностным модусами его восприятия. И в качестве эффективного способа такой состыковки автор видит развитие идеологии и практики социальной ответственности бизнеса. Другое исследование – это данные ВЦИОМ по мониторингу общественного мнения31 в интерпретации В.В. Шалина32. Данные говорят о снижении уровня толерантности представителями по «вертикальной малообеспеченных оси» и социального «устройства»: высокообеспеченных групп между населения, руководителями и подчиненными, элитами и массами (берется динамика с 1992 по 1999 годы). Соглашаясь с тем, что трудно назвать толерантными отношения между властью и бизнесом, между самими предпринимателями, В.В.Шалин33 все же пишет: «… здесь наблюдаются определенные сдвиги – отсутствие четких правил взаимодействия начинает все больше сказываться на эффективности деятельности - как власти, так и бизнеса. К сожалению, автор не указывает эмпирических обоснований своих выводов. Вместе с тем, судя по другим данным34, фактически ситуация все еще далека от толерантного будущего. Одной из рекомендаций, явно обещающей снизить интолерантность в области развития конкуренции в бизнесе, является создание консорциумов и стратегических альянсов, цель которых – координация предпринимательской деятельности, требующей больших Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 1999, №4, с30. Шалин В.В. Проблема толерантности в социальном развитии современного российского общества. М., 2000, с.20-22. 33 Там же, с.21. 34 Вакурин А.В. Коррупционные факторы в сфере государственного управления российской экономикой. /Россия и мировой опыт противодействия коррупции. М., 2000, с.140-168. 31 32 11 финансовых и материальных ресурсов.35 В качестве явных преимуществ этих стратегических альянсов называют сокращение продолжительности научно- производственного и маркетингового цикла, облегчение доступа к зарубежным рынкам и каналам сбыта продукции.36 Психологическая сущность альянсов заключается в том, что они представляют собой уникальную форму взаимодействия (совместного действия), изменяющую сам характер внутрифирменных отношений: они совмещают сотрудничество и партнерство в развитии существующих и формировании новых рынков с ожесточенной конкуренцией в глобальных масштабах. Конечно, пока на стратегические альянсы могут отважиться только очень серьезные международные кампании. Что же касается уровня толерантности в сфере бизнеса в нашей стране, то мы пока еще активно обсуждаем вопрос о «девиантном поведении субъектов хозяйственной деятельности»,37 хотя в последнее время стали говорить о принципиальных отличиях в отношении к представителям малого, среднего и крупного бизнеса в России. Вероятно, это и правильно, поскольку социальный контекст ведения ими бизнеса очень различается. Мы считаем, что целесообразно в качестве отдельного вида толерантности выделить управленческую толерантность. Предмет такой толерантности составляют достаточно полно изученные в социальной психологии отношения руководстваподчинения, а также практикуемые в организациях стратегии обеспечения информационной безопасности и конкуренции. Так, например, О.С.Дейнека считает, что продуктивным подходом к обеспечению информационной безопасности фирмы является концепция корпоративной идентификации. Процесс идентификации компании ее служащими начинается с создания отчетливого корпоративного имиджа и продолжается в совместном обучении работников фирмы по программам, ориентированным на развитие навыков сотрудничества.38 Относительно конкуренции отмечается, что с психологической точки зрения более щадящей является конкуренция групп, а не личностей, то есть, конкуренция, основанная на межгрупповых механизмах идентификации.39 Смыков В.В. Конкурентные преимущества стратегических альянсов. / Проблемы современной экономики. №1(9). 36 Doz Y., Hamel S. Alliance advantage: the art of creating value through partnering. – Boston, 1998. – 311 p.; Austin S. The collaboration challenge: how nonprofit and business succeed through strategic alliances. – San Francisco, 2000. – 203 p.; Ouw T., Perk J., Zhang R. Globalization and strategic alliances: the case of the airline industry. – N.-Y., 2000. – 229 p. 37 Бардиер Г.Л. Бизнес-психология. – М., Генезис, 2002. – 412 с. 38 Дейнека О.С. Экономическая психология. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2000. – 160 с., с 126-127. 39 Никифоров Г.С., Почебут Л.Г. Психология менеджмента // Вестник С.-Петербург. ун-та. 1996. Сер.6. Вып.4. № 27. 35 12 Активно пополняется эмпирическая база в области изучения политической толерантности. В большом исследовании М.Пеффли, П.Нидж и Дж.Харвитца,40 посвященном влиянию взаимодействия разных ценностей на политическую толерантность, было выявлено, что конфликт ценностей возникает по мере возрастания политической снисходительности по отношению к группам, которые не нравятся, а усиление конфликта делает людей более восприимчивыми к контр-аргументам. При этом эмпирическим путем было обнаружено, что, сталкиваясь с эквивалентными аргументами, люди легче расстаются со своей толерантной оценкой, чем с интолерантной. Этот вывод фактически означает, что интолерантность более устойчива, чем толерантность. Проблеме подтверждения выявленных в лонгитюдинальном исследовании 19761998 гг. тенденций возрастания толерантности в Американском обществе посвящено исследование Дж.Мондака и М.Сандерса.41 Указанные тенденции были выявлены с помощью 15-шкального социального опросника GSS (General ориентированного на измерение отношения к пяти таргет-группам. Social Survey), В исследовании обнаружилось, что с помощью этого опросника могут быть подтверждены только крайние тенденции, в то время как важно понимать такие контекстуальные характеристики интолерантности, как ее широта и глубина. Поскольку в исследовании респондентов спрашивали о том, готовы ли они предоставить оцениваемым группам такие же права, какими обладают граждане, широта интолерантности определялась количеством групп, которым респонденты готовы предоставить такие права, а глубина интолерантности определялась тем, какие именно права могут им быть представлены. То есть, характеристики широты и глубины интолерантности могут определяться показателями того, сколько носителей отличающихся признаков и сколько самих таких признаков человек отвергает. В задачи одного из научно-прикладных политологических исследований, с результатами которого мы имели возможность подробно ознакомиться, входило измерение уровня толерантности в трех регионах России: Карелии, Псковской и Калининградской областях. В качестве показателя толерантности в этом исследовании служили ответы респондентов на вопросы о предпочтении ими жестких или мягких методов борьбы с экстремизмом; о существовании таких групп людей, по отношению к которым респонденты не могут быть терпимыми; о том, верят ли респонденты в то, что наше 40 Peffley M., Knigge P., Hurwitz J. A Multiple Values Model of Political Tolerance. / Political Research Quaraterly, Volume 54, No.2 (June 2001) pp.379-406. 41 Mondak J., Sanders M. Tolerance and intol;erance, 1976-1998. / American Journal of Political Science, Vol. 47, No 3 (Jul. 2003), pp.492-502. 13 общество будет толерантным, а также - на ряд вопросов об отношении к прибывающим на территорию их проживания мигрантам.42 По данным этого исследования, жители Калининградской области по совокупности индикаторов характеризуются наименьшей степенью толерантности по сравнению с Карелией и Псковской областью. Причем, наиболее толерантными в исследовании выглядят жители Карелии. Кроме того, меньшей толерантностью, по сравнению с жителями районных городов, характеризуются жители региональных центров. Полученные результаты относительно Калининградского региона авторы объясняют спецификой его «островного» положения, когда область представляет собой, фактически, окруженный «котел», в котором «варятся», не имея возможности уехать, самые разные этнические группы. Что же касается меньшего уровня толерантности, выявленного в районных городах по сравнению с региональными центрами, то этот факт авторы объясняют тем, что различные этнические конфликты чаще всего происходят именно в центральных городах (где сконцентрирована торговля, производство, куда, как правило, стремятся различные мигранты), а не на периферии. С точки зрения социальной психологии, нам представляется, что объяснение большей толерантности в Карелии и меньшей в Калининградской области может быть связано с идентичностью жителей этих регионов – большей идентичностью в Карелии (национальной республике с богатыми культурными традициями) и меньшей в Калининградской области, основная масса населения которой прибыла на эту территорию из других регионов после окончания Второй мировой войны (в этой ситуации вновь прибывшие представляют собой известную угрозу). Это наше объяснение соотносимо с эмпирическими выводами Дж.Берри и М.Плизента о том, что позитивная этническая идентичность приводит к толерантности, а угроза этой идентичности – к нетерпимости и этноцентризму.43 Нельзя не признать, что в настоящее время наиболее богатой является эмпирическая база этнической и межкультурной толерантности, а исследования в этой области выглядят наиболее привлекательными, в особенности для психологов и социологов. Практический заказ, стимулирующий накопление эмпирических данных в области этого вида толерантности, связан, с одной стороны, с повышением мобильности людей в Торхов Д., Мельник И. Результаты исследования «Восприятие населением региональных проблем на Северо-Западе России – вызовы «мягкой безопасности»» / Публичная политика: вопросы мягкой безопасности в Балтийском регионе. Под ред. М.Б.Горного. – СПб.: Норма, 2004. – 320 с., с.36-51. 43 Berry J.W., Pleasants M. Ethnic tolerance in plural societies. – Paper given at the International Conference on Authoritarism and Dogmatism. – N.Y., 1984 (цит.по: Лебедева Н. Введение в этническую и кросс-культурную психологию. – М., «Ключ-С», 1999. – 224 с., с.13) 42 14 таких сферах деятельности, как международное деловое партнерство, учебные обмены, деловой и развлекательный туризм. С другой стороны, явное повышение общественного и научного интереса к этнической и межкультурной толерантности обусловлено активизацией миграционных потоков, возрастанием этнической напряженности в ряде регионов, усилением тенденции протестного поведения (экстремизм, ксенофобия, терроризм). «Люди, испытавшие фрустрации, обладающие высокими притязаниями, но лишенные возможности их реализовать, склонны к радикализму, экстремизму и, в итоге, к терроризму», - пишет Д.Б.Ольшанский44. Вместе с тем, как считают Л.Дробижева и Э.Паин, «политический экстремизм всегда содержит в себе зерно ксенофобии, но относится к явлениям социально более узким и, в отличие от преимущественно стихийной ксенофобии, более организованным»45. В связи с этим авторы выделяют этнический и религиозный экстремизм. Предпосылки этнического и религиозного экстремизма появляются за счет изменений социального статуса на личностном уровне, роста этнической агрессии, неприязни и страха перед чужими. Исследования личностных особенностей людей, склонных к экстремистским и террористическим действиям показывают, что личность террориста – это постоянное непрерывное психологическое движение. Такие внешние характеристики, как целостность или целеустремленность, - это всего лишь фиксированные моменты психологической неустойчивости, подчас достигающей даже уровня ненормальности46. Важнейшим фактором экстремального поведения является именно нестабильность самооценки, неважно, завышенная она или заниженная, важно, что она неустойчивая. К числу базовых качеств, которые определяют основные требования к террористу, Д.В. Ольшанский47 относит преданность своему делу и организации, готовность к самопожертвованию, выдержанность, повиновение, конспиративность, коллективизм (как способность быть в хороших отношениях со всеми членами своей группы). Иными словами, подчеркивается, что террорист, с одной стороны, личностно неустойчив, с другой – очень зависим от группы, с которой он себя идентифицирует. Развивая эту мысль далее, мы выдвигаем предположение о том, что личностная и групповая идентичность в случае интолерантности находятся в реципрокных отношениях, а в случае толерантности - синергичны. Ольшанский Д. В. Психология терроризма.– СПб.: Питер, 2002. – с.213. Дробижева Л., Паин Э.. Политический экстремизм и терроризм: социальные корни проблемы. / Век толерантности. №5 М., 2003 – с. 26. 46 Ольшанский Д. В. Психология терроризма. – СПб.: Питер, 2002. – с.126. 47 Там же 44 45 15 Частично наше предположение подтверждается на уровне эмпирических данных, полученных в исследованиях, посвященных изучению связи культурной дистанции и этнической толерантности в миграционных процессах (А.Фарнхэм, С.Бочнер48) и проявлению позитивной этнической многонациональных сообществах (Дж.Бери, идентичности М.Плизент49). и толерантности в Комментируя результаты этих исследований, Н.Лебедева50 уточняет, что положительная линейная связь между культурной дистанцией и этнической толерантностью характерна только для культурногомогенных групп (изучались русские старожилы Закавказья), в то время как для групп, разрушенных и неоднородных в культурном отношении, связь носит нелинейный характер (с интолерантностью связан средний уровень культурной дистанции). Относительно связи между позитивной этнической идентичностью и толерантностью автором отмечается, что эта связь оказывается таковой и даже носит характер социальнопсихологического закона лишь в норме; неблагоприятные социально-политические условия, изменяющие групповое сознание, ведут к возникновению обратной связи, к активизации механизмов психологической защиты, к росту негативных гетеростереотипов. Д.Мацумото51 подчеркивает, что отношение к «своим» и «чужим» во многом определяется различием в групповом членстве коллективистической и индивидуалистической. в двух типах культур – Поясняя подчеркиваемые различия в отношениях, автор приводит данные двух исследований, первое из которых было проведено Гудвином и Ли (Goodwin and Lee, 1994), второе – Уиллером, Рейсом и Бондом (Wheeler, Reis and Bond, 1989).52 В первом исследовании изучалось отношение британских и сингапурских студентов к разновидностям табуированного поведения. По результатам опроса британские студенты проявили большую готовность обсуждать с друзьями запретные темы, чем их китайские сверстники. Это говорит о том, что в коллективистической культуре больше заботятся о гармоничности внутригрупповых отношений. Во втором исследовании участники опроса из США и Гонконга регистрировали свои взаимодействия с окружающими в течение двух недель по системе Рочестера (регистрировались все Furnham A., Bochner S. Culture Shock: Psychological reactions to unfamiliar environments. – L.-N.Y, 1986 (цит.по: Лебедева Н. Введение в этническую и кросс-культурную психологию. – М., «Ключ-С», 1999. – 224 с., с.28-29). 49 Berry J.W., Pleasants M. Ethnic tolerance in plural societies. – Paper given at the International Conference on Authoritarism and Dogmatism. – N.Y., 1984 (цит.по: Лебедева Н. Введение в этническую и кросс-культурную психологию. – М., «Ключ-С», 1999. – 224 с., с.13). 50 Лебедева Н. Введение в этническую и кросс-культурную психологию. – М., «Ключ-С», 1999. – 224 с., с.13 51 Мацумото Д. Психология и культура. – СПб.: Прайм-Уврознак, 2002. – 416 с., с.336-339. 52 Там же, с.338. 48 16 диалоги, длившиеся более 10 минут, с указанием времени и длительности общения, характера общения и его участников). В результате исследования было обнаружено, что студенты из Гонконга имели меньше взаимодействий с окружающими, но эти взаимодействия были более длительными, чем у американских студентов. Китайские студенты больше общались с членами своей группы, и общение было более искренним. Эти эксперименты показывают, что можно говорить о двух разных проявлениях толерантности: «вглубь», через «сходство со своими», и «вширь», через преодоление «различий с другими». Обобщая большое количество эмпирических исследований, авторы коллективной монографии, посвященной межкультурному диалогу и этнокультурной компетентности,53 в качестве проявление универсальных этнической социально-психологических толерантности-интолерантности факторов, влияющих в межгруппового сфере на взаимодействия и взаимовосприятия выделяют: позитивность-негативность этнической и конфессиональной конфессиональной идентичности; идентичности; четкость-амбивалентность величину культурной этнической дистанции; религиозности; длительность совместного проживания, а также - и степень степень этнокультурной компетентности; психологическую готовность к межкультурному и меконфессиональному диалогу; опыт и навыки межкультурного взаимопонимания и взаимодействия. Г.У.Солдатова с соавторами,54 отмечая эффективность тренингов толерантности, приводит данные о значимых различиях индекса толерантности у студентов Дагестанского государственного университета, измеренного у них до и после тренинга (среднее значение после тренинга – 90,3 балла при норме для этой выборки – 80,2 балла). При этом отмечается, что наибольшие изменения в результате тренинга на этой выборке претерпела именно этническая толерантность. Толерантность как черта личности проявилась несколько слабее. Самые низкие показатели были выявлены по шкале социальной толерантности. Получившиеся результаты авторы объясняют тем, что последняя шкала включала вопросы, связанные не столько с «отвлеченными понятиями», сколько с конкретными социальными характеристиками и процессами. Не исключают авторы также и возможное влияние на студентов фактора «социальной желательности» (использовался опросник «Индекс толерантности»). Лебедева Н.М., Лунева О.В., Стефаненко Т.Г., Мартынова М.Ю. Межкультурный диалог. Тренинг этнокультурной компетентности. М. 2003. 54 Солдатова Г.У., Кравцова О.А., Хухлаев О.Е., Шайгерова Л.А. Психодиагностика толерантности. / Психологи о мигрантах и миграции в России : Информационно-аналитический бюллетень №4. – М.: Смысл, 2002. – 159 с., с.59-65. 53 17 Об эмпирической проверке эффективности специально разработанных культурных ассимиляторов для участников русско-кавказского взаимодействия пишет Н.М.Лебедева с соавторами.55 В литературе, посвященной процессам адаптации к новой культуре и особенностям построения межкультурного взаимодействия большое внимание уделяется исследованиям эмигрантов – переселенцев из одной страны в другую. Исследования, проведенные кафедрой социальной психологии Санкт-Петербургского университета, показали, что эмигранты из России в Германии отличаются пониженной толерантностью, но повышенной агрессивностью, активностью, энергией. Л.Г.Почебут56 комментирует эти данные так: эти качества необходимы людям, которые приезжают в другую страну и хотят занять в ней достойное место. В этой связи, считает Л.Г.Почебут, нужно говорить не просто о толерантности как терпимом отношении к другим людям, а о более сложном отношении – об ассертивности, то есть, об умении человека или группы людей защищать свои права, свою этническую общность, свое суверенное государство. Соответственно, в практическом плане необходимо учить людей не только терпимо, толерантно относиться к иным этническим, социальным, профессиональным группам, но и защищать свои интересы правовыми способами, учитывая и соблюдая интересы других людей. В большом исследовании Н.С.Хрусталевой,57 посвященном изучению российских женщин в эмиграции, на примере Германии даются описания типичных психологических проблем, особенностей адаптации и формирования социальных отношений в трех типологических группах женщин из России и стран СНГ: 1) группа «эмигрантки» («еврейская эмиграция» и политические беженцы) – отличаются самой низкой степенью вживаемости в немецкое общество; 68% женщин после проживания 4-5 лет в Германии не могут свободно общаться на немецком языке; группа представляет свою устойчивую социально-коммуникативную среду и не перемешивается с другими группами, как бы продолжая жить в «русском гетто», но при этом сохраняя свою индивидуальность и отчасти психологическую независимость; 2) группа «иностранки» (приехали в Германию на постоянное место жительства в качестве жен немцев) – эффективность адаптации самая динамичная; мотивированы на скорейшее соответствие немецкой среде, быстро овладевают немецкой речью, быстро Лебедева Н.М., Лунева О.В., Стефаненко Т.Г., Мартынова М.Ю. Межкультурный диалог: Тренинг этнокультурной компетентности. – М., 2003. – 268 с., с. 146-194. 56 XXI век - психология миграционных процессов и государственная политика России. / Вестник политической психологии. Бюллетень №1 (6) 2004, с.3-33, с.19-20. 57 Хрусталева Н.С. Российские женщины в эмиграции. / О благородстве и преимуществе женского пола. Из истории женского вопроса в России. Сборник научных трудов. Под ред. Р.Ш.Ганелина. СПб, 1997. – 192 с., с.169-175; Хрусталева Н.С. Ностальгия как психическое состояние эмигрантов. / Ананьевские чтения – 97. Под общ. ред. А.А.Крылова. – СпбГУ, 1997. – 310 с., с.288-290. 55 18 входят в информационно-коммуникативные структуры общества, усваивают уклад немецкой жизни с ее традициями, праздниками, культурными ценностями, правилами поведения, «застревая» при этом между двух культур и становясь маргиналами или «промежуточными личностями»; 3) группа «переселенки» (этнические немцы) – сочетают в себе особенности первых двух групп; мотивированы на быструю адаптацию, так как сразу получают немецкое гражданство, но результатов достигают незначительных, поскольку, как и представители первой группы, живут поначалу в «русском гетто», с трудом заводят дружеские контакты с местным населением, не могут найти работу, позволяющую быстро преодолеть языковый барьер; кроме того, представители этой группы более других основательны и не позволяют себе расслабляться, что способствует накапливанию у них постоянного психического напряжения. Описывая последствия межкультурного взаимодействия на личностном уровне, А.Фернхем и С.Бочнер58 выделяют похожие типы. В качестве основного критерия этой классификации выступает изменение в этнической идентичности человека. Авторы считают, что индивиды, подверженные мультикультурным влияниям, могут либо стать «мультикультурными», либо противостоять этому. На эмпирическом уровне это проявляется в виде четырех типов реакций. 1. «Переход» - отвержение собственной культуры и принятие новой, в особенности, если она имеет более высокий статус (концептуально это похоже на ассимиляцию на групповом уровне). 2. Шовинизм – отвержение новой культуры и возврат к собственной культуре, сопровождаемый воинствующим национализмом и шовинизмом (реакция, противоположная переходу). 3. Маргинальность – колебания между двумя культурами. 4. «Посредничество» - реагирование на воздействие второй культуры путем отбора, комбинирования и синтезирования черт, культурных особенностей или «мифов»; «личности-посредники» обнаруживают способность осуществлять связи между различными культурными системами, в частности, они заполняют культурные «бреши» путем ознакомления, перевода на понятный всем язык, представления друг другу и примирения взаимодействующих культур. Нам представляется, что именно описание последнего типа в наибольшей степени созвучно феноменологии и механизмам проявления толерантности. Более подробно Furnham A., Bochner S. Culture Shock: Psychological reactions to unfamiliar environments. – L.-N.Y, 1986 / Психологическая помощь мигрантам: травма, смена культуры, кризис идентичности. Под ред. Г.У.Солдатовой. М.: Смысл, 2002. – 479 с., с.193-200. 58 19 механизм адаптации к новой культуре описывается механизмами «культурного шока». 59 Существует гипотеза о том, что процесс протекания «культурного шока» выглядит в виде U-образной кривой и включает три этапа: энтузиазм и приподнятое настроение (позиция “up”); фрустрация, депрессия и чувство замешательства (позиция “down”); чувство уверенности и удовлетворения (вновь позиция “up”). Этапы реадаптации в случае возврата в родную культуру повторяют U-образную кривую, поэтому весь цикл предложено описывать W-образной кривой. Однако, как отмечает Т.Г.Стефаненко,60 многочисленные исследования последних лет ставят под сомнение эмпирическую валидность U- и W-образных кривых, показывая существование значительных различий в протекании процесса адаптации. Психологические особенности мигрантов – предмет исследования В.Хармза.61 Наряду с такими особенностями как черты личности, эмоционально-волевые характеристики, особенности психологической защиты, социальный и профессиональный статус, В.Хармз рассматривает толерантность к фрустрации. Относительно последнего показателя в исследовании были получены данные, показывающие повышенную фрустрированность, эмоциональную неустойчивость, сниженную социальную конформность эмигрантов, причем, у взрослых эмигрантов эти характеристики выражены больше, чем у детей. В.А.Лабунская в качестве причин интолерантного общения называет следующие социально-психологических особенности «постсоветского человека»: деиндивидуализация, деперсонификация, деперсонализация системы отношений с миром, «игнорирование» другого человека как представителя определенной группы, объектное отношение к группам и их представителям, нежелание аргументировать свое поведение в процессе ведения переговоров, недифференцированная агрессия, заниженная самооценка, ощущение бессилия, постоянная неудовлетворенность базовых социальных потребностей, сопровождаемая переживанием чувства неудачи, фрагментарность, стереотипность мышления, поиск врагов, разделение людей на «наших» и «не наших». 62 Относительно мало обнаруживается в литературе концептуальных разработок и исследовательских материалов, посвященных межконфессиональной толерантности. В Oberg K. Culture shock: Adjustment to new cultural environments // Practical Anthropology. – 1960. Vol.7. Стефаненко Т.Г. Адаптация к новой культурной среде и пути ее оптимизации. / Введение в практическую социальную психологию. Под ред. Ю.М.Жукова, Л.А.Петровской, О.В.Соловьевой. – 3-е, исправленное изд. – М.: Смысл, 1999. – 377 с., с.167-184. 61 Хармз В. Психологическая адаптация эмигрантов (на материале исследования иракских эмигрантов в Швеции). – СПб.: Речь, 2002. – 240 с. 62 Лабунская В.А. Социально-психологические причины интолерантного поведения. / Межкультурный диалог: исследования и практика. Под ред. Г.У.Солдатовой, Т.Ю.Прокофьевой, Т.А.Лютой. – М.: Центр СМИ МГУ им. М.В.Ломоносова, 2004. – 304 с., с.156-166. 59 60 20 то время как, по данным массовых опросов 2001 и 2003 гг. зафиксировано, что в нашей стране по доверию Патриарх Алексий П и Русская Православная Церковь занимают второе место после Президента, опережая такие государственные институты, как Правительство, армия, суд, силовые структуры, телевидение, Совет Федерации, Госдума, а также лидеры наиболее авторитетных партий.63 Еще один срез толерантности – гендерная толерантность – эмпирически представлен широким слоем междисциплинарных исследований. Суть большинства из них сводится к решению трех существенных вопросов: 1) в чем состоит действительное психологическое сходство и различие между мужчинами и женщинами; 2) как это сходство-различие отражается в культуре, в атрибутировании прав и обязанностей, в нормах социального поведения и построения взаимоотношений, в обыденном сознании; 3) как осуществляется в обществе механизм принятия половых ролей, и какие социальные ситуации, события, стереотипы этот механизм искажают. Относительно первого вопроса общее мнение исследователей состоит в том, что между мужчинами и женщинами существуют принципиальные психологические различия, но они касаются преимущественно способов (стилей) выполнения той или иной деятельности. Общими для мужчин и женщин являются принципы человеческого равноправия. Именно они являются основой для формирования гендерной толерантности. Напротив, чрезмерное акцентирование существующих различий, либо их полное нивелирование ведет к гендерной интолерантности (аутоинтолерантности). Многочисленные ответы на второй вопрос сожалению, распространенным явлением выглядят менее оптимистично. К нашей жизни оказывается гендерная аутоинтолерантность. Проявляется это, в частности, в том, что женщины, отрицая свой природный потенциал, стараются уподобляться мужчинам, начинают активно копировать и практиковать черты мужского стиля деятельности. Различным аспектам сочетания мужского и женского стилей руководства (и подчинения) посвящена книга шведского консультанта г-жи Барбру Дальбум-Халл «Женщины и руководство»64. В книге рассматриваются такие вопросы, как особенности руководства женщинами, специфические проявления конкуренции среди женщин, характерные черты женщинначальниц. По поводу последнего автор отмечает, что женщины, пытаясь противостоять мифу о том, что эффективным начальником может быть только мужчина, нередко применяют в своей деятельности тот же стиль руководства, что и их коллегиСеменов В.Е. Интолерантное отношение российских СМИ к духовно-нравственным ценностям россиян. / Актуальные аспекты проблемы толерантности в современном мире. Под научной ред. И.Л.Первовой. Пер. с англ. Т.Куралевой. – Изд-во С.-Петерб. Ун-та, 2004. – 241 с., с.99. 63 64 Барбу Дальбум-Халл. Женщины и руководство. СПб, 1996. 21 мужчины. И ни к чему хорошему это не приводит. Исследования показывают, что в этом случае сотрудники говорят о мужчинах, как о демократических и чутких руководителях, а женщин с таким же стилем руководства воспринимают как авторитарных и доминантных. Более того, «особенно трудно приходится женщинам, не чувствующим себя надежно в своей женственности, а копирующим мужчин. Они подавляют самих себя»65. Разница между мужским и женским типами поведения особенно хорошо заметна в ситуациях конфликта. Ссылаясь на Валтера Онга и его книгу «Сражение за жизнь», Дебора Таннен66 пишет о том, что «выраженное противопоставление» является более важным элементом жизни мужчин, чем оно имеет место в жизни женщин. Мужской тип поведения обычно требует состязательности, включая схватку, борьбу, конфликт, соревнование и утверждение. В мужском типе поведения важным является ритуальная схватка, ярко выраженная в занятиях спортом, особенно, в силовых его видах. Женщины же предпочитают использовать посредников или бороться за что-то реальное. У женщин ритуалом становится скорее воплощение общности. В целом, основываясь на примерах и комментариях Деборы Таннен, можно сказать, что мужчины - независимо от сферы деятельности - вполне могут не понимать вербальные ритуалы женщин. Равно, как и женщины часто не понимают вербальные ритуалы мужчин. Именно это часто выступает в качестве причины гендерной интолерантности. Третий вопрос - о принятии половых ролей и влиянии гендерных стереотипов – это наиболее часто встречающийся предмет исследований. Отмечается, что в связи с возрастанием социальной активности женщин и повышением уровня их участия в общественной жизни их социальные роли становятся все более маскулинными. 67 В одном из наших исследований мы обнаружили, что современные девушки склонны в содержание женских половых ролей включать такую характеристику как мужественность (объяснение: «Иначе не сделаешь карьеру»), а в содержание мужских – женственность (объяснение: «Муж должен быть мягким и женственным, чтобы понять и поддержать меня, когда я буду уставать на работе»).68 Отдельного рассмотрения заслуживают эмпирические исследования проявлений толерантности в детской среде. Мы много писали о том, что исследовательские парадигмы и подходы, применяемые к детям, должны обладать целым рядом Там же, с.127-128. Там же, с.210-211. 67 Diekman A.B., Eagly A.H., Mladinic A., Ferreira M.C. Dynamic Stereotypes About Women and Men. / Journal of Cross-cultural Psychology. Vol.36, N2, pp.209-226. 68 Бардиер Г. Гендерные роли в зеркале интеркультуры. / Психологичес-кие свойства современного исторического знания. /Отв. ред. С.С.Минц, Краснодар, Кубан.гос.ун-т, МНЦИПИ, 2003, с.101-103. 65 66 22 специфических особенностей.69 В случае, когда предметом исследования является толерантность, применяя к детям стандартные методики, легко получить декларируемую толерантность. Вероятно, в связи с этим, несмотря на обилие программ развития толерантности у детей, собственно исследовательских программ нет. Еще один важный аспект исследований толерантности - это исследование толерантности к неопределенности. Как отмечает Е.Г.Луковицкая,70 эта тема в отечественной психологии мало разработана, хотя значение ее велико. Известны недавние исследования, в которых изучались такие компоненты толерантности к неопределенности, как новизна, сложность и неразрешимость ситуации.71 Известны исследования толерантности к неопределенности в контексте таких характеристик как страстность, находчивость, оптимизм, предприимчивость, адаптивность.72 Таким образом, мы приходим к выводу, что на сегодняшний день накоплен достаточно богатый, но пока очень трудно сопоставимый эмпирический материал, в частности, в области политической, этнической и межкультурной, межконфессиональной, гендерной толерантности, толерантности в детской среде и толерантности к неопределенности. Нам представляется, что, поскольку критерии для обобщения такого обилия эмпирического материала пока не выработаны, целесообразным становится разработка единого методического инструментария, объединяющего в себе все перечисленные виды толерантности. Единый инструментарий также помог бы решить и проблему с множественностью выделения разными авторами также пока трудно сопоставимых компонентов толерантности. В частности, среди таких компонентов ранее мы уже в рамках теоретического анализа выделяли аффективный, когнитивный и конативный компоненты толерантности; толерантность как ценность, морально-этическая норма, потребность личности, личностный смысл. Бардиер Г. Альтернативное образование: «гибкие» стандарты и технология «профессионального» гуманизма. / «Частная школа», М., 1998, с.15-24; Бардиер Г. Уважение к ребенку как социальное явление: теоретический, эмпирический и научно-практический подходы. / Педагогика Януша Корчака и современный опыт помощи ребенку. Материалы конференции. СПб, «Участие», 2001, с. 94-100; Бардиер Г. Почему психолог похож на Кота. Тонкости социально-психологической помощи взрослых детям. – М.: Генезис, 2002. – 112 с.; Бардиер Г. Технология изучения социальной позиции и развития толерантных установок у детей. / В кн.: Никольская И.М., Бардиер Г.Л. Уроки психологии в начальной школе. 2-е изд. – СПб.: Речь, 2004. – 190 с., с.144-157; Бардиер Г., Никольская И. Что касается меня. Сомнения и переживания самых младших школьников. 2-е изд. – СПб.: Речь, 2005. 70 Луковицкая Е.Г. Социально-психологическое значение толерантности к неопределенности. Дисс. … канд. психол. н. – СпбГУ, 1997. – 133 с. 71 Практикум по психодиагностике и исследованию толерантности личности. Под ред. Г.У.Солдатовой, Л.А.Шайгеровой. М.: МГУ им. М.В.Ломоносова, 2003. – 112 с., с.61-63 72 См. Бардиер Г. Комплексные методы исследования толерантности. / Почебут Л.Г. Взаимопонимание культур. – СПб.: Изд. С-Петурб. ун-та., 2005. - 278 с., с.239-277. 69 23