Участие матушек в средствах массовой информации» Марина
advertisement
1 Доклад на тему: «Участие матушек в средствах массовой информации» (выступающая – матушка Марина Захарчук) Ваше Преосвященство, дорогой Владыка Софроний! Уважаемые гости нашего съезда, досточтимые отцы и матушки! У меня уже стала крылатой фраза: «Я не умею говорить, умею только писать». Мне и в самом деле легче написать несколько статей или рассказов, чем произнести какую-то речь. Но несмотря на это я с энтузиазмом восприняла благословение владыки Софрония выступить на этом первом в истории не только нашей молодой Губкинской епархии, но и всей Белгородской митрополии съезде матушек. Потому что церковная журналистика – это, с одной стороны, сравнительно новая отрасль СМИ, и поле деятельности в ней огромное и во многом ещё целинное, нераспаханное; а с другой стороны – не всем же профессионально ездить по нему на тракторах и комбайнах, можно и обычной, привычной всем лопатой его возделывать, было бы желание и усердие. Средства массовой информации – а к ним относятся и газеты-журналы (то есть периодическая печать), и радио, и телевидение, и интернет – структура очень объёмная, и в каждом из её подразделений – своя специфика работы, свои тонкости; на факультетах журналистики существуют разные отделения, самые большие из которых – «газетное дело» и «радиотелевидение». Но ещё в стенах вуза будущие журналисты определяются не только с тем, в каких СМИ они будут работать, но и со своей узкой специализацией: одни становятся репортёрами (то есть теми, кто быстро 2 реагирует на текущие события), другие обозревателями, осмысливающими и анализирующими ряд фактов и делающими в результате этих анализов объёмные газетные или телевизионные очерки, третьим удаются интервью, и они специализируются именно в этой области… Всё это можно перечислять очень долго, но у нас сегодня другая задача: понять, что можем делать мы в средствах массовой информации, не будучи профессиональными журналистами и не особо разбираясь в тонкостях множества журналистских специальностей. И поскольку я в своё время обучалась именно на газетном отделении, то и говорить я буду больше о газетной работе – так сказать, делиться личным опытом. Поэтому мне не обойтись без небольшого рассказа о себе. Я стала матушкой – то есть, женой священнослужителя – в 1980 году. В то время я была студенткой 5-го курса факультета журналистики Ленинградского Государственного Университета, откуда меня, узнав по каким-то каналам о моём венчании с семинаристом, через полгода благополучно исключили – за несколько месяцев до защиты диплома. Вернее, исключили не благополучно, а с большим шумом: вызывали в деканат, требовали объяснений и от меня, и от преподавателей (как проглядели!?), собирали собрания на факультете и в общежитии, где я жила. Я, в свою очередь, по благословению духовника, писала в Совет по делам религий при Совете министров СССР, в Министерство образования, в комиссию партконтроля при ЦК КПСС… В конце концов, мне предложили компромисс: я должна на открытом партийно-комсомольском собрании сказать, что я «вышла замуж по любви (мол, любовь зла, полюбишь и… семинариста), а венчалась потому, что у мужа требовали справку для семинарии, но убеждений мужа не разделяю», за что меня, поругав и наложив какие-нибудь взыскания, оставляют-таки доучиться и получить диплом. В ответ на это предложение я выдвинула декану факультета встречное: пусть он публично объявит, что вступил в компартию из любви к 3 журналистике и занимаемой должности, но убеждений коммунистов не разделяет… На собрание не пошла, передав через комсорга свой комсомольский билет с отказом от членства в этой организации. Я готова была стоять до конца (все ответы на мои письма были одинаковы: Вас никто не имеет право исключить за религиозные убеждения; а устно, наедине, мне говорили, что не поставят мне положительной оценки на госэкзаменах по научному коммунизму, хотя бы я им наизусть рассказала учебник вместе с собранием сочинений В.И.Ленина), но меня подвёл сын-первенец: родился как раз в период сдачи «госов». Пришлось мне уйти в академотпуск, из которого уже недосуг было выйти. Вот так я распрощалась с университетом, и даже справку с оценками за четыре с половиной года учёбы мне пришлось выбивать штурмом уже у ректора ЛГУ, так как в родном деканате мне выдали листок размером с почтовую открытку, в котором значилось лишь время – от и до – моего пребывания в стенах alma-mater, чтобы я могла доказать, что не занималась тунеядством, а всё-таки училась. Я никогда официально не работала в гражданских СМИ, и только последние 11 лет являюсь штатным сотрудником Белгородско-Старооскольской епархии (а теперь уже митрополии). Осенью 1980-го архиепископ Курский и Белгородский Хризостом (ныне митрополит на покое) взял нас с моим супругом в свою епархию, рукоположил отца Луку и отправил на приход. Чем в то время, время государственного атеизма, могла заниматься матушка? Только домом: вести хозяйство, растить детей, шить мужу подрясники (если умеет шить), петь в храме и на требах (если умеет петь). На государственную работу матушек, особенно имеющих образование, не брали – очевидно, опасались религиозной пропаганды в коллективах. А к печатному слову не подпускали на пушечный выстрел! О Церкви, священнослужителях можно было – и даже обязательно нужно было! – 4 писать в газетах и журналах (а это были в то время главные СМИ) любую нелепицу, любую гадость. И никаких возражений или опровержений! Мы в то время выписывали все центральные и местные газеты (их было тогда гораздо меньше, чем сегодня, но пара десятков набегало), много журналов. И вот я по ночам, уложив детей спать, искала в этой ежедневной стопке газет атеистические статьи и писала письма их авторам и редакторам газет и журналов. Я понимала, что мои «отповеди», как назвал этот мой жанр один батюшка, никто никогда не напечатает, что такое моё «творчество» грозит неприятностями и мне, и батюшке, что и происходило: меня вызывали в сельсовет, в райотдел милиции, грозили санкциями, пытались даже отправить в армию (я в ЛГУ получила военный билет и свидетельство медсестры для гражданской обороны; спасло лишь то, что я всё время была то беременной, то кормящей матерью). А с батюшкой тоже постоянно беседовали, может быть, ещё жёстче, чем со мной – но он меня почти не посвящал в эти «беседы», о некоторых из них я узнала только недавно. И продолжала писать эти «отповеди» в надежде, что хоть кто-то из авторов материалов устыдится и перестанет исполнять «социальный заказ». Ведь настоящая журналистика – это братство в основном честных и бескорыстных людей: по крайней мере, таким она была в те годы. И большинство пишущей братии просто не знали того, о чём писали, - не знали Священного Писания, истории Церкви, современного её положения. Ведь не было в продаже и в библиотеках ни Евангелия, ни творений святых отцов – вообще ничего на религиозные темы не было, кроме журнала «Наука и религия» (он был, разумеется, атеистическим). И журналисты писали по принципу «Партия сказала: надо! – комсомол ответил: есть!» (был тогда такой лозунг). И вот я пыталась рассказать в этих письмах-отповедях своим коллегам правду о Церкви. И даже попросила одну свою знакомую матушку, работавшую в епархиальном управлении, через её знакомых переплести мне эти мои «отповеди» вместе с вырезками газетных статей и давала людям на приходе 5 этот «самиздат» читать. Один из четырёх экземпляров этой машинописной книжицы я послала своему однокурснику – он был редактором газеты в республике Марий-Эл, и представьте, на самой заре перестройки, когда отношение к Церкви ещё не стало на государственном уровне тёплым, а только перестали её чернить в связи с празднованием 1000-летия Христианства на Руси, он не побоялся весь этот сборник опубликовать, из номера в номер, в своей газете! А через несколько лет меня стали приглашать к сотрудничеству и наши белгородские газеты, чему я была несказанно рада. Это сотрудничество продолжается по сей день, и круг СМИ, с которыми я сотрудничаю (теперь это уже не только газеты, но и интернетиздания), постоянно расширяется. Но вернёмся в 1980-е. Однажды я всё-таки дождалась положительного, видимого результата своей борьбы (не побоюсь этого слова) с государственным атеизмом. 12 мая 1982 года в «Белгородской правде» под рубрикой «Жизнь против религии» была опубликована статья «Эти «плохие» приметы». Её автор – преподаватель Старооскольского дома пионеров (не буду называть фамилии, т.к. возможно, что сегодня у этой женщины совсем другие убеждения). Она делилась с читателями опытом антирелигиозной работы с детьми – в частности, писала о том, как она разоблачает Церковь, навязывающую, по её убеждению, веру в приметы. Я отправила в редакцию и лично автору письмо с опровержением доводов этой женщины; в частности, писала, цитируя Священное Писание, о том, что Церковь не пропагандирует, а, напротив, всеми силами противостоит суеверию… Я уже забыла об этой статье, как вдруг, через полтора года – 18 ноября 1983 года – в «Белгородке» появляется новая статья того же автора «Утверждать человеческое». И в этой статье преподаватель Дома пионеров очень искренне пишет, подробно цитируя моё к ней письмо, о том, что я на многое открыла ей глаза. Нет, она тогда не стала верующей, и в статье своей говорит о том, что ей «особенно больно видеть в Церкви детей», что она счастлива тем, что в детстве её 6 обучали по «Забавной библии» (был такой «шедевр» у практикующих атеистов) и что ей не попалась в руки Библия настоящая, что (цитирую) «объяснить верующим явную нелепость их поведения несложно, куда труднее сделать человека красивее душой и помыслами. А здесь церковь предпочитает стоять в стороне». Я, конечно, снова написала ей письмо, но ответа уже не получила… Но главное – и это меня очень обрадовало – было в том, что не только эта женщина задумалась, но и моё письмо-ответ на первую её публикацию, пусть и с сокращениями, и с анти-доводами, было напечатано, и очень многие люди – а тогда местные газеты заставляли выписывать принудительно – это прочитали и наверняка задумались. Это была моя первая победа. Я уже говорила, что у меня были в связи с этими моими «отповедями» неприятности с гражданскими властями. К сожалению, случалось, что и в своей, церковной среде меня не понимали. Один старый священник даже прислал мне письмо с советом прекратить эту мою деятельность. Я его не осуждаю: он жил и служил во времена Хрущёвских, а может, ещё Сталинских гонений на Церковь и вообще на любое инакомыслие. А меня только пугали. Но я не могла замолчать. Особенно когда появлялись в газетах такие публикации, закрыть глаза на которые, промолчать было бы просто преступлением. Это были уже не просто заблуждения и привычка «идти в ногу» пишущей братии, а откровенное предательство «своих». 25 сентября 1981 года в «Комсомольской правде» была напечатана заметка «Что же решит сын, когда вырастет». Автор – жена священника (аноним), которая, по её словам, вышла замуж, не разделяя убеждений мужа. И теперь кается в этом на всю страну. При этом она ещё и не знает, верит ли в Бога её муж («мы о таких вопросах с ним не говорим») и просит совета, как ей воспитывать сына, которому уже 8 лет и который, как она надеется, сам всё поймёт, когда повзрослеет… Конечно, я тут же снова взялась за перо и написала этой матушке на адрес редакции довольно резкое письмо, на 7 которое, как обычно, ответа не последовало. Но не последовало и дискуссии (а ведь, по логике того времени, должны были посыпаться письма в поддержку этой горе-матушки, решившей вернуться на «правильный путь»). Но редакция «Комсомольской правды», казалось, забыла о своей инициативе. Для чего я так подробно об этом рассказываю? Поверьте, не для похвальбы. А чтобы все мы поняли: в любой ситуации мы не бессильны, и любые времена – не безнадёжны. Порой кажется, что вот в этой, конкретной ситуации мы абсолютно ничего не можем сделать, более того – если попытаемся вмешаться, то навредим и себе, и окружающим нас близким людям. Но если Богу угодно наше рвение, то случаются порой самые неожиданные результаты, прямо по Солженицыну: «Бодался телёнок с дубом… Дуб не упал, но – пошатнулся. А у телёнка лоб цел, и даже рожки…». Лично я в этом убеждалась неоднократно. У нас сейчас тоже очень непростые времена. Когда 20 с лишним лет назад рухнул коммунистический колосс на глиняных ногах, сколько было радости для Церкви. Вспомните: священнослужителей сначала робко, осторожно, а потом всё более активно стали приглашать в публичные собрания, в телевизионные передачи, стали брать у них интервью; люди хлынули в храмы, не опасаясь уже преследований за веру: ведь вместе с ними в храмах стояли теперь представители власти, вплоть до самой высшей. А матушки начали устраиваться на гражданскую работу – и слава Богу! – только бы не забывать нам всем, что и вне храма, вне своего прихода мы для людей невоцерковлённых или маловоцерковлённых олицетворяем собою Церковь. Страшно представить: по нам, по нашему поведению люди судят обо всей Церкви! И своими поступками, словами, и даже внешним видом – одеждой, причёской, макияжем – мы либо притягиваем людей к вере и Церкви, либо отталкиваем. Кстати, знаете ли вы, мои дорогие, что в старой Руси не только священник, но и его матушка должны были ходить в особой форме! Чтобы каждый сразу видел: это идёт матушка. Святые отцы говорят, 8 что вообще не бывает нейтральных состояний: всякое действие – либо от Бога, либо от диавола, а поле битвы – душа человека. Надо нам постоянно об этом помнить и продумывать каждое своё действие, а порой и – бездействие (вспомним избитое сегодня, но на самом деле очень точное выражение святителя Григория Богослова: «Молчанием предаётся Бог» - действительно, бывают такие ситуации, когда промолчать нельзя). Я несколько ушла в сторону от заявленной темы своего выступления – «матушки и СМИ». Но то, о чём я сейчас говорю, тоже очень важно. Потому что начинать нужно всегда с себя, и нельзя учить тому, чего не исполняешь сам. А если будешь честен перед самим собой и перед Богом, то Господь даст и силы, и талант – всё даст. Батюшки наши очень загружены, и мы с вами, мои дорогие, тоже загружены-перегружены. Но женщины ведь выносливее, правда? У нас ещё после всех дневных дел остаются силы «повисеть» в интернете, пообщаться на социальных сайтах (сужу по себе). У меня, в моей деревне, где мы с батюшкой 32 года служим, внезапно появилась новая проблема: отвратительный интернет! Что-то делать в нём можно только поздно ночью и рано утром. Это меня очень напрягает, отнимает массу времени. Но тем не менее, я в интернете работаю, пишу статьи для сайта благочиния, где у меня есть свой раздел («Статьи от матушки Захарчук»), пишу заметки для сайта епархии и статьи для нескольких газет, в том числе – для выходящих в Самаре общероссийской газеты «Благовест» и журнала «Лампада» (кстати, у «Благовеста» хороший сайт в интернете – «благовестсамара.рф», так что у этой газеты есть круг «бумажных» читателей и есть интернет-сообщество). С недавнего времени у меня есть своя страница в интернет-журнале Василия (Фазиля) Ирзабекова «Живое слово» - там у меня и проза, и стихи, и статьи. Я всем рекомендую этот замечательный интернет-портал замечательного проповедника Православия и русского языка В.Д. Ирзабекова… 9 Вы скажете: это, матушка Марина, Ваша работа, – Вы профессиональный журналист. А мы что в этом плане можем? Да. Я стараюсь проповедовать на профессиональном уровне. Но есть ещё социальные сайты, о которых я недаром упомянула. Почти у каждой из нас есть на одном или сразу на нескольких из них своя страничка. И у многих батюшек, кстати, есть. Так вот, я возвращаюсь к тому, о чём уже сказала: с нас особый спрос (кому больше дано, с того больше и спросится, по Евангелию). У меня немного друзей в интернете. Но зато у моих немногих друзей – «друзей» (говоря сленгом соцсетей) множество. И я просматриваю ленты новостей, обсуждения, комментарии и довольно часто вижу, что нельзя не вмешаться. Приведу только два примера. У меня в «Одноклассниках» есть в «друзьях» один молодой диакон из Курска – он приятель моих сыновей и меня по этому поводу «добавил в друзья», а я не отказалась. И вот этот диакон (причём, он не позиционирует себя служителем Церкви, что, на мой взгляд, тоже неправильно – мы не должны стесняться своего звания и положения в обществе, не должны жить двойной жизнью) – этот диакон вдруг выставляет себе «статус»: «Сатана, что ты со мной делаешь?». И я вижу, что вокруг этого «статуса» уже пошло бурное обсуждение, причём, в основном в него включились люди нецерковные; началось пустословие, переходящее в богохульсто. Я сначала обратилась лично к нему, но поскольку мои слова не возымели действия, мне пришлось «обличить его при свидетелях» - то есть обратиться к нему публично и именно как к священнослужителю. Меня тут же, в «Одноклассниках», поддержала его жена, некоторые священнослужители, матушки. И этот диакон убрал не только свой нелепый «статус», но и свою фотографию, поставив вместо неё какую-то маску и английское слово вместо своего настоящего имени. Второй эпизод. Опять же в «Одноклассниках» я увидела, что моя приятельница включилась в обсуждение каких-то высказываний некоего 10 «Схимника-монаха». На аватарке была действительно фотография монаха в схимническом одеянии. Но высказывания этого «схимника» были отнюдь не монашескими – он надменно и грубо поучал всех, задающих ему вопросы о вере и Церкви. Я осторожно поправила его в каких-то явно неверных ответах – и тогда он обрушился на меня со всем негодованием: мол, ты – женщина и должна не учить, а слушать, вот и слушай меня, и закрой рот, и вообще ты не из моих друзей, чего ты сюда влезла. На это я своими словами возражать не стала, а просто поставила цитату из Древнего Патерика: «Я женщина и смотрю на тебя, чтобы получить пользу, а ты монах и должен смотреть в землю». После этого он объявил, что он не монах, а «белый» священник, и сменил аватарку на своё настоящее фото: пожилой уже человек с крестом и боевыми медалями на рясе. Тогда я посмотрела фотографии из его альбома и поняла, что это бывший военный, прошедший чеченскую или афганскую войну, и уже хотела извиниться, но вдруг увидела фото-сессию, как этот батюшка в священническом одеянии, с крестом на груди, у Вечного огня сливает водку из бутылок в самодельную чашу, изготовленную (как мне пояснили позже его однополчане) из снаряда, но это не меняло сути, потому что по форме и размерам она была очень похожа на большой потир. И затем этот батюшка под ником «Схимник-монах», сияя крестом и медалями, пьёт из этой чаши перед Вечным огнём со звездою. Что делать? Промолчать – из боязни оскорбить сан священника? А разве сам он его не оскорбил, причём, напоминаю, публично, выставив всё это на всеобщее обозрение! И я оставила большой комментарий к этому фото, обращённый уже не к «схимнику», а к его почитателям. Меньше чем через сутки он удалил все мои записи и закрыл от меня свою страницу (так что теперь я не могу видеть его действия в интернете, а вы, если хотите, найдите и посмотрите). Но многие его виртуальные друзья успели это прочитать и стали писать уже на мою страницу, также возмущаясь этими фотографиями и записями и признаваясь, что давно подозревали неладное, но молчали, боясь оскорбить священника. А другие возражали: а что делать, если не к кому обратиться со своими 11 проблемами? а ответы на свои наболевшие вопросы получить хочется… И дальше я уже действовала по ситуации: кому-то советовала сайты настоящих, духовных священников (например, сайт архимандрита Рафаила (Карелина), других – записывала на поминовение в наш храм – сорокоусты, молебны, панихиды; высылала этим людям хорошую православную литературу, иконки, освящённые на наших святынях – на мощах Святителя Иоасафа, на привозимой ежегодно в Курск иконе Божией Матери «Знамение КурскоКоренная». И вот, представьте, один человек из Украины, который вначале ругал меня за этого «схимника», теперь пишет, что молится у этих моих бумажных иконок и сын его бросил пить, вернулся в семью – жизнь наладилась. Я это рассказала к тому, что бояться нам, конечно, следует, но бояться надо Бога и всё совершать с рассуждением. Одно дело – когда мы знаем о ком-то, что он грешит, – тогда не надо об этом никому говорить, разве что осторожно с самим человеком поговорить, если он готов нас слушать. И совсем другое – когда совершается некое публичное действие, когда этим действием публично оскорбляют Бога и Церковь. Тут, я считаю, просто необходимо вмешаться. Даже если точно знаешь, что это не приведёт к ощутимым результатам. Потому что это как раз тот случай, когда молчанием предаётся Бог. У меня есть племянница – в отличие от меня, она живёт в большом городе и с интернетом у неё проблем нет (зато есть масса других проблем: очень плохое здоровье, больная мать, дети). Она каждый день после работы по 2-3 часа сидит в интернете, читает православные сайты и выкладывает в социальные сети хорошие материалы, в том числе и видео, особенно апологетические – чтобы люди о Православии узнавали не только из популярных телевизионных ток-шоу да обсуждений в интернете очередного «скандала» (в кавычках) в Патриархии, а из таких вот серьёзных профессиональных православных материалов. Такое вот у неё, у мирянки, служение. Она сама не обладает даром проповедничества, но очень хорошо 12 умеет отличать истину от лжи. И свидетельствует об этой истине таким вот образом. Я эти видео-файлы (а часто и текстовые) открыть не могу, но я хорошо знаю свою племянницу и смело ставлю перепост, чтобы с этими материалами познакомилось больше людей. Почему бы нам не взять это за пример ещё одного поля деятельности для матушек в интернете? Приближаясь к концу своего выступления, я хочу сказать ещё об одном важном деле, которое по силам всем, - о молитве через интернет. (Ведь главное в жизни православного христианина – в отличие от протестантов – это всё же не общественная деятельность, не социальное служение (хотя это всё тоже важно), а – молитва, которой наш грешный мир до сих пор удерживается от своей кончины. Знаете, когда интернет стал активно входить в нашу жизнь и стали появляться православные сайты, на которых иногда кто-то просил помолиться о каких-то своих ближних, мне казалось, что это пустая трата времени: надо тебе помолиться – сходи в храм, закажи, что там тебе нужно; в конце концов – молись дома сам. В уважаемой мной газете «Благовест» (Самара) в каждом выпуске печатаются просьбы о молитве людей, обратившихся в газету. Я иногда выписывала имена, подавала их своему батюшке на литургию, но делала это больше из уважения к газете, с которой сотрудничаю. До тех пор, пока у самих не случилась беда: старший сын попал по «скорой» в больницу со страшным диагнозом, и врачи сказали, что надежды практически нет – готовьтесь, мол, к самому худшему. И вот тогда батюшка поехал в больницу, чтоб сына причастить (была ночь, и искать другого священника не представлялось возможным), а я осталась дома молиться (в реанимацию меня бы всё равно не пустили). И вот тут я вспомнила про интернет. Просто написала друзьям – настоящим, не виртуальным, чтоб наутро заказали в храмах своих городов литургии о здравии. И они, конечно, как могли, утешали меня, и заказали в храмах, кто 13 что мог… Но среди моих друзей – зам. редактора «Благовеста» Ольга Ларькина, замечательная, очень энергичная, несмотря на пожилой возраст, женщина. И она тут же, ночью, составила и поставила на несколько сайтов обращение с просьбой о помощи. А у неё в друзьях – сотни людей, читатели «Благовеста». И очень много совершенно незнакомых людей стали молиться за нашего Даниила: и дома, и заказывали литургии, сорокоусты, молебны в храмах, монастырях, даже в Горненский монастырь в Иерусалиме и предстоятелю Чешской православной Церкви передали просьбу о молитве. И каждый день и лично мне, и через Ольгу Ларькину приходило множество вопросов: как Ваш сын, стало ли лучше? – то есть отношение людей к незнакомому им лично человеку оказалось вовсе не формальным, а именно братским, они эту чужую боль пропустили через свои сердца. Бог весть, что помогло больше – Причащение Святых Таин, после которого сыну уже наутро стало легче, или эта соборная молитва, легшая в основу молитвы многих священнослужителей у Престола: скорее всего, и то, и другое. Только когда всё закончилось благополучно, при выписке, врачи сказали, что такое исцеление (вообще исцеление, в принципе), а к тому же такое стремительное выздоровление иначе как чудом не назовёшь. Теперь уже я молюсь за тех людей, имена которых смогла собрать по интернету, - тех, кто молился за нашего сына (а сколько ещё не назвали своих имён!), подаю записки на литургии… И стараюсь всегда молиться за тех, кто обращается в газету и в интернет с просьбами о помощи. И вас призываю: не оставляйте своим вниманием такие просьбы, если увидите их на социальных сайтах, в газетах, услышите по телевизору (кстати, есть такой телеканал – «Радость моя», очень хороший вообще канал, для детей всех возрастов и родителей; и вот на этом канале по субботам в 22-20 идёт передача «Неравнодушный разговор» - беседы Василия Ирзабекова с интересными людьми на темы, связанные с Православием, а в конце 14 передачи Василий Давыдович оглашает имена тех, за кого просят его и всех нас молиться члены его интернет-сообщества). Нам, матушкам, исполнить эти просьбы гораздо легче, чем остальным: мы ведь можем не только сами помянуть болящих и страждущих в домашней своей молитве, а и записать и подать эту записку своему батюшке во время литургии. Даже если из интернета и телепередач мы выловим только это – какая огромная польза будет от нас людям! Ну, а кто чувствует в себе силы – пишите, дискутируйте, разъясняйте людям суть Православия: поле деятельности в интернете и вообще в средствах массовой информации огромное. Особенно теперь, когда, с одной стороны, нападки на Церковь нашу всё усиливаются (и это очень тревожит), а с другой стороны – нам пока не закрывают рты, как это было в годы советской власти, и свидетельствовать о Православии мы не только можем, но и обязаны.