Сергей Александрович Мицек. Автобиография

1
Мицек Сергей Александрович
История нашей семьи и моя автобиография
Мои предки
Я родился в 1959 г. в городе Свердловске (ныне – Екатеринбург).
Мой отец – Александр Иванович Мицек, мать – Татьяна Семеновна Шубина.
Жизнь моих предков тесно переплелась с судьбами нашей страны, и потому
она стоит того, чтобы о ней рассказать.
Отец отца моей матери (стало быть, мой прадед) – Петр Абрамович
Виленский, известный деятель Российской социал-демократической партии
(меньшевиков), до революции корреспондент газеты «Киевская мысль». Будучи социал-демократом, он взял себе псевдоним «Шубин», который стал затем фамилией его и его потомков. Как корреспондент «Киевской мысли» он
представлял газету на знаменитом «процессе Бейлиса» в 1913 г., тесно сотрудничая с В. Г. Короленко и другими прогрессивными деятелями России
на стороне защиты. В книге, посвященной Короленко, вышедшей в серии
«Жизнь замечательных людей», есть фотография Короленко с другими защитниками, среди которых П. А. Шубин.
Процесс Бейлиса, как и похожий на него по сути (хотя и существенно отличающийся в деталях) процесс Дрейфуса во Франции – антисемитские процессы, прогремевшие на весь мир и ознаменовавшие наступление новой, катастрофической эпохи 20 века, катастрофы еврейского народа
во всем мире. К чести России антисемитам не удалось осудить невинного человека (Менахема Бейлиса) по изуверскому измышлению. Лучшим людям
России удалось выиграть процесс, и в этом есть и заслуга моего прадеда.
После 1917 г. П. А. Шубин стал членом Исполкома Коминтерна,
много сделал для развития нашей страны в послереволюционный период и
был убит Сталиным в 1937 г. наряду с большинством других общественных
деятелей с дореволюционным стажем.
Жена П. А. Шубина, Анна Израилевна, моя прабабушка, также была арестована в 1937 г. и отправлена на 5 лет в концлагерь в Казахстан. Из
них 2.5 года она провидела с политическими заключенными, а 2.5 года – с
уголовницами. В барак к уголовницам она попала потому, что ее перевели в
другой лагерь, и в бараке политических жена бывшего коменданта Кремля не
захотела подвинуться на нарах. Но уголовницы прабабушку мою не обижали,
а, напротив, даже поддерживали, как могли, и тому счастливое стечение обстоятельств. Дело в том, что, зайдя в барак, А. И. увидела женщину голую по
пояс, а на дворе была зима. Руководствуясь первым порывом, она отдала ей
свою кофту. Женщина оказалась предводительницей уголовниц, а впоследствии защищала ее от нападок других заключенных.
Прабабушку мою выпустили из лагеря в 1942 г. В лагере она была в
полной изоляции от внешнего мира, и о том, что уже более полугода идет
война, она узнала, лишь попав на железнодорожную станцию. Ее отправили в
ссылку в маленький поселок Топки в Восточной Сибири (ныне райцентр,
2
примерно 30 км к западу от Кемерово). Там произошла уже совершенно невероятная по своему счастливому итогу история. Простой милиционер в
Топках ее пожалел (хотя она не была ни его любовницей, ни давала ему взяток) и на свой страх и риск подделал ей паспорт без штампа о судимости. Так
она смогла уехать в Москву к своему старшему сыну, который жил на Арбате
(всего у нее было трое сыновей, один из них, средний, – мой дед). Но проживание на этой престижной улице сыграло в итоге с А. И. злую шутку. Как известно, Сталин при отъезде на дачу обычно ехал по Арбату, и бдительные
чекисты «выметали» оттуда всех «подозрительных» лиц. Так в конце 1940-х
НКВД снова арестовало мою прабабушку и быстро выяснило ее нелегальный
статус. Она была отправлена в ссылку в Восточный Казахстан. Хотя ей нельзя было оттуда выезжать, она все же периодически нелегально убегала в
Свердловск, к моей бабушке, вдове своего сына и моего деда. Когда НКВД
ходило с проверкой по квартирам, прабабушку оперативно прятали в туалете.
В 1957 г. ее реабилитировали, и она смогла вернуться в Москву, к
старшему сыну. Я застал ее, властной и статной старухой, с жесткими манерами и категоричными суждениями. Ее героическая жизнь и беспримерная
стойкость всегда вызывали мое уважение. Она оставила дневники о своем
пребывании в лагере (исключив лишь описание заключения в Бутырках, сказав, что это слишком тяжелые воспоминания). В 15 летнем возрасте я читал
их. Уверяю, по своему пафосу и литературному таланту они ничуть не хуже
воспоминаний жен декабристов. А, поскольку прабабушке моей было во
много раз тяжелее, этот литературный документ послужит уроком потомкам.
Жаль, что он не опубликован, хотя мы и делали попытки к этому.
Сын П. А. Шубина, Семен Петрович Шубин, отец моей матери, родился в 1908 г. в городе Либава (ныне Лиепая, Латвия). Впоследствии он стал
известным физиком, учеником знаменитого академика И. Е. Тамма, но одновременно занимался политикой, поддерживая линию Л. Д. Троцкого. За участие в печально известной демонстрации 7 ноября 1927 г. под лозунгами
Троцкого он был выслан в г. Ишим (ныне райцентр Тюменской обл.). Затем
отрабатывал корреспондентом многотиражной газеты на строительстве Магнитогорского комбината. В начале 1930-х гг. вместе с «десантом» молодых
физиков был направлен в г. Свердловск, где стал одним из создателей ныне
весьма известного Института физики металлов АН СССР.
В 1938 г. он был вновь арестован как бывший троцкист, и на сей раз
отправлен в концлагерь на Колыму, где умер. Подробнее об С. П. Шубине и
о его вкладе в науку можно прочесть в Большой Советской Энциклопедии, а
также в книгах его памяти. Его учитель, Игорь Евгеньевич Тамм, много сделал для того, чтобы имя С. П. Шубина не было забыто. Ему принадлежит
следующее высказывание: «Два самых моих талантливых ученика – это Семен Шубин и Андрей Сахаров. Но если сфера интересов первого весьма обширна – помимо физики это еще политика, экономика, история, то второй
занимается исключительно физикой». Сейчас понятно, как он ошибался в отношении второго.
3
Жена С. П. Шубина, т.е. моя бабушка – Любовь Абрамовна Шацкина. Ее брат – Лазарь Абрамович Шацкин, один из основателей комсомола. На
третьем съезде ВЛКСМ, где В. И. Ленин выступил со знаменитым тезисом
«Учиться, учиться, учиться», как первейшей задачи молодежи, именно Л. А.
Шацкин давал ему слово от имени съезда. Шацкин имел мужество выступить
против диктатуры Сталина (группа, которую возглавлял Сергей Иванович
Сырцов, премьер-министр РСФСР), за расширение демократии в СССР, за
что и был убит в 1937 г. Об Л. А. Шацкине можно также прочитать в Большой Советской Энциклопедии, хотя имя его сейчас замалчивается. «Правоверные» коммунисты не могут ему простить выступление против Сталина, а
для «демократов» он неприемлем как деятель комсомола. Черносотенцы же
его ненавидят как еврея.
Бабушка и ее брат родились в г. Лодзь, который тогда был на территории Российской империи, а сейчас это Польша. Там же, на территории
Русской Польши, в Варшаве, родился их двоюродный брат, Леонард Шацкин. Когда он был еще ребенком, в 1920-е гг., его родители эмигрировали в
США. Леонард Шацкин всю жизнь прожил в Нью-Йорке, и был вицепрезидентом знаменитой книжной компании McGraw Hill. Выйдя на пенсию,
он консультировал книгоиздательские и книготорговые компании по всему
миру, включая Россию. В 1999 г. я присутствовал на его лекции в известном
книжном магазине «Глобус», что возле метро Лубянка в Москве.
Леонард Шацкин всегда гордился своими родственниками, в том
числе родством с Лазарем Шацкиным. Уже будучи пожилым он решил найти
родственников по всему миру. И он нашел их, включая такие экзотические
страны, как ЮАР и Зимбабве, и в 1992 г. нашел нашу семью. С тех пор я несколько раз бывал у него дома в Нью-Йорке, и внимательно слушал рассказы
о людях, с которыми он встречался. Больше всего меня, как специалиста по
истории нацизма, интересовало то, что связано с Польшей времен оккупации.
Так, Леонард мне рассказал, что его двоюродный брат, Виктор Шацкин, служил в польской контрразведке и в этих целях остался на оккупированной
территории. Будучи схваченным гестапо, он покончил с собой, опасаясь под
пытками что-то выдать. Он обманул гестаповца – попросился в туалет, а там
принял цианистый калий.
Но более всего интересной информации Леонард Шацкин передал
мне от своего друга юности – Марека Эйдельмана. Дело в том, что Леонард,
как и его жена, Элеонора, были членами Бунда – Еврейской социалдемократической рабочей партии, которая действовала на территории России, Польши, а также была представлена в США. Марек был также член
Бунда, и в этом качестве «правой рукой» Мордехая Анилевича, легендарного
руководителя восстания в Варшавском гетто в 1943 г. Об Анилевиче можно
прочесть, например, в книге «Знаменитые евреи» (Москва, 1992, с.35-37).
Анлиевич погиб во время восстания, сейчас в Израиле и в Варшаве его именем названы улицы. Но Мареку Эйдельману удалось спастись, он ушел по
канализации в «арийскую» часть города Варшавы, так как у него было много
друзей среди польских социалистов. В музее Холокоста в Вашингтоне я ви-
4
дел фотографию его молодого, времен восстания, вместе с Анилевичем и
другими его участниками.
После войны Эйдельман остался в Польше, служил врачом и упорно боролся с коммунистическим режимом. В годы «Солидарности» он много
помог установлению демократии в Польше. Леонард Шацкин много встречался с ним после войны и однажды сделал запись на видеомагнитофон его
рассказа о Варшавском гетто. В один из визитов в Нью-Йорк Шацкин дал
мне ее посмотреть. Хотя Эйдельман говорит там по-польски, но я почти все
понимал, и этот рассказ глубоко взволновал меня, хотя я и до этого много
знал об этой печальной теме.
Но вернемся к прямым родственникам. Когда С. П. Шубин был
вторично арестован, его вдову и детей спас его ученик, Сергей Васильевич
Вонсовский, который стал отчимом моей мамы и, соответственно моим дедом. Его отец – Василий Семенович Вонсовский, был родом из глухого белорусского села. Решив выучиться, он самостоятельно приехал в Москву, где
закончил сразу два факультета Московского университета - физический и
географический. Будучи студентом, он подрабатывал, давая уроки племянникам (детям сестры) знаменитого русского промышленника Саввы Морозова
(у нас есть фотография его с учениками).
После окончания университета известный профессор Д. А. Анучин
предлагал В. С. Вонсовскому остаться в аспирантуре. Но тот отказался, поехав, как многие подвижники-интеллигенты того времени, в Ташкент, и стал
учителем для детей Туркестанского края. Там он встретил свою будущую
жену, Софью Ивановну Федотьеву, у которой уже был сын Коля от первого
брака. Десять лет, Василий Семенович, скромный крестьянский сын не решался сделать предложение красавице-дворянке, но, наконец, все же решился. Они поженились, и в 1910 г. у них родился сын Сергей, который стал моим дедом. Его сводный брат, Николай Федотьев, стал офицером военноморского флота и погиб в Великую Отечественную, защищая Ленинград с
моря.
В. С. Вонсовский стал известным в Ташкенте учителем, долгие годы был директором школы, и еще много лет после его смерти мы получали
благодарственные письма от его учеников. Его дом был буквально центром
культуры, он собрал огромную по тем временам библиотеку. До революции
он был членом конституционно-демократической партии народной свободы
(кадеты) и лично знаком с лидером партии П. Н. Милюковым.
В 1943 г. его сын, С. В. Вонсовский, забрал родителей к себе в
Свердловск, где В. С. Вонсовский прожил еще долгие годы, умерев в 1969 г.,
в возрасте 96 лет.
Его сын и мой дед, Сергей Васильевич Вонсовский, был также «заброшен» с «десантом» молодых физиков в начале 1930-х гг. в Свердловск,
где стал одним из создателей Института физики металлов. В 29 лет этот молодой парень сделал мужественный шаг, женившись на вдове репрессированного друга и усыновив трех ее детей. В те годы родственники репрессированных сами в любой момент могли оказаться в тюрьме или под расстре-
5
лом, многие отказывались от родителей, мужей и братьев. Вонсовский же поступил прямо наоборот. Своим мужественным и благородным поступком он
на годы заслужил уважение граждан нашего города.
Как я уже говорил, отец С. В. Вонсовского был белорусский крестьянин, мать – русская дворянка. И как многим замечательным русским людям С. В. Вонсовскому было присуще решительное неприятие антисемитизма. Это было особенно трудно в те годы, когда сие мерзостное явление являлось официальной политикой советской власти, и искусно (хотя и не прямо)
поддерживалось и раздувалось властями среди необразованной части населения. Следует учесть, что Вонсовский уже с 1950-х гг. занимал ответственные
посты, и идти «против течения» ему было весьма непросто. Его благородная
позиция, наряду с энциклопедической образованностью, глубокой личной
порядочностью и добротой – все это заслужило уважение среди тысяч граждан нашего города. Будучи депутатом Верховного Совета РСФСР, он помог
очень многим. В 1960-е гг. он стал академиком АН СССР, затем президентом
Уральского отделения АН СССР. О его жизни и научной деятельности также
можно найти в Большой Советской Энциклопедии. Его вклад в физику магнитных явлений поучил всемирное признание.
И еще два слова о бабушке, Любови Абрамовне. Я знал ее, естественно, уже пожилой, и была она этакой «барыней» в хорошем смысле этого
слова. Все ее уважали, и лицо нашей семьи во многом определяла именно
она. Именно она прививала нам твердость семейных ценностей. Поэтому, когда сейчас наша большая и дружная семья волею судеб оказалась разбросанной по всему миру (Россия, США и Израиль), мы постоянно поддерживаем
контакты друг с другом, перезваниваемся и переписываемся, ездим друг к
другу в гости, т.е. ведем себя по-прежнему как единая семья. И в этом смысле меня удивляют семьи, которые живут в одном городе со своими ближайшими родственниками, и при этом годами не общаются. Для нас это немыслимо.
Но вернемся к повествованию. Отец моего отца, т.е. мой дед по линии отца, Иван (Ян) Карлович Мицек, поляк с Украины, в конце 1930-х гг.
жил в Донецке (тогда – Сталино), где и родился мой отец, хотя корни (и многочисленные родственники) его на Львовщине (Львов долгое время был
Польшей). В начале войны он с семьей эвакуировался в Челябинск. Когда в
1943 г. в СССР формировалась польская Армия генерала Андерса, он попытался вступить в нее добровольцем. Если бы ему это удалось, я, наверное, не
появился бы на свет, так как эта армия, не подчинившись советскому правительству (она подчинялась лондонскому эмигрантскому польскому правительству Станислава Миколайчика), в полном составе ушла в Иран и воевала
с Гитлером вместе с западными союзниками. Но бабушка воспротивилась,
дед остался в Челябинске. Оттуда мой отец уехал учиться в Свердловск, в
Уральский университет, где и встретил мою маму. Впоследствии он стал физиком, доктором наук, и сейчас живет в Киеве.
Таким образом, я родился в многонациональной семье, в которой
были евреи, русские и поляки. Благодаря этому я научился национальной
6
терпимости и веротерпимости. В нашей семье всегда были сильны интеллигентность, прочность семейных ценностей. Дед – Вонсовский оказал на меня
сильнейшее нравственное влияние. У него я старался перенять доброжелательность и положительный взгляд на людей, на окружающую жизнь, учился
у него культуре человеческих отношений и просто культуре. Он много рассказывал мне о любимых композиторах (Чайковском, Рахманинове), об ученых-физиках, о своих жизненных впечатлениях, которые были для меня картинками к русской истории. В последние годы он переписывался с Солженицыным, обменивался с ним мнениями о некоторых событиях прошлого.
От деда – Шубина я унаследовал тягу к науке, стремление к разносторонности. Также от деда – Шубина и его сына, Андрея Семеновича Шубина, я перенял интерес к гуманитарным наукам – экономике, истории, политике. Экономикой интересовался и Л. А. Шацкин, будучи под конец своей
недолгой жизни директором экономического института. От бабушки мне досталась твердая привязанность к семейным ценностям. Сейчас, с годами, я
все больше начинаю ценить атмосферу, которая была в нашей семье, атмосферу порядочности, доброжелательности, с установкой на добро, трудолюбие, уважение к людям.
Об Андрее Семеновиче Шубине, моем дяде, брате моей мамы, также стоит сказать отдельно. Он был блистательным химиком, всю жизнь проработал в уральском научно-исследовательском химическом институте
(УНИХИМ). При этом ему удавалось то, что я считаю «высшим пилотажем»
ученого – воплощать свои научные идеи в практику. Дело в том, что мой дядя создавал научную и техническую основу для работы химических производств по всему Советскому Союзу. Его очень уважали заводчане. Так как
химические производства СССР размещались в основном в «глубинке», он
был постоянно в командировках в таких местах, как Куйбышев (не нынешняя
Самара, а именно Куйбышев – в Новосибирской области), Барабинск, Актюбинск, Тетюхе (ныне Дальнегорск Приморского края). От него я многое
узнал не только о жизни в этих далеких местах, но и о психологии заводчан,
научился заочно уважать их.
Дядюшка мой был не только блистательным химиком, но и отличным математиком. Освоив математическую статистику, он начал применять
ее методы для планирования химического эксперимента. Он также обладал
огромной эрудицией в области истории и хорошо разбирался в политике, что
было очень непросто в тогдашнем СССР. Повзрослев, я жадно слушал его
оценки исторических и политических событий, это оказало на меня огромное
влияние. За эти знания, за умение передать их с блеском, в интересной форме
его очень любили и уважали не только друзья, но и коллеги.
А. С. Шубин, к сожалению, безвременно умер, 59 лет отроду, в 1993
г. Я думаю, что причиной инфаркта, который его мгновенно убил, частично
послужило тяжелое положение в промышленности, которое имело место в
сложные 1990-е годы. С горечью он сетовал мне на кризис химической отрасли, которой он отдал столько сил. Но пусть он спит спокойно, я многое у
него перенял, и сейчас иду по его стопам в том, что касается гуманитарных
7
наук, которые были частью его обширных интересов. Очень за многое я ему
глубоко признателен.
О моей жизни
Итак, родившись в 1959 г. в Свердловске, я окончился знаменитую
английскую школу (ныне гимназию) №13. Наша школа гордится многими
талантливыми выпускниками, и мой класс - не исключение. Я счастлив своими замечательными одноклассниками, многие из них ныне известные ученые, предприниматели, менеджеры, преподаватели.
Школа №13 стала таковой во многом благодаря подвижнической
деятельности ее директора, замечательного человека, Бориса Григорьевича
Левинсона. Тысячи выпускников сейчас с благодарностью вспоминают это
имя. Ему удалось создать блистательный коллектив преподавателей.
Насколько это было сложно, могут оценить те, кто жил в то время. В нашей
школе была атмосфера терпимости, не только национальной, но и культурной, и политической. Допускались дискуссии, разные взгляды. Мы, дети, были окружены добротой, уважительным отношением, хулиганство и другие
социальные пороки в нашей школе были немыслимы. И все это благодаря
Левинсону и его «команде». Благодарность этому человеку, его мужеству и
благородству, мы несем в своем сердце. Мы преданы нашим учителям – Эсфири Григорьевне Мельцер, Наталье Брониславовне Толочко, Наталье Ивановне Голдобиной, Надежде Михайловне Ихловой, Юрию Михайловичу Бородину и многим другим. Счастливые годы моего детства и юности во многом сложились благодаря ним, всю жизнь я буду это помнить.
В 1976 году я поступил на экономический факультет Московского
университета им. М. В. Ломоносова. Это представляло определенную проблему, поскольку уже к 15 годам сущность советского режима мне была понятна, и я отказался вступить в комсомол, а потому ожидал препятствий при
поступлении в такой вуз, как МГУ. Но мне дважды повезло. Во-первых, благодаря мужеству и твердости нашего классного руководителя, Эсфири Григорьевны Мельцер, коммунистам не удалось испортить мне официальную
биографию, которая представлялась тогда при поступлении в вуз. Во-вторых,
я подозреваю, что из-за большого наплыва абитуриентов, сотрудники деканата экономического факультета МГУ просто не заметили, что в стройные
ряды студентов «затесался» не комсомолец. Как мне потом говорили, я был
один на весь факультет, т.е. примерно на полторы тысячи студентов. Особых
неприятностей мне это не доставило, если не считать ежегодного «пропесочивания» (не очень сурового) и не допуска в аспирантуру после окончания.
На факультете я встретил блистательный состав талантливых студентов, многие из которых сейчас известные и уважаемые специалисты. Я
горжусь тем, что учился вместе с такими выдающимися людьми, как А. Р.
Белоусов, С. И. Майоров, А. Н. Клепач, М. Д. Красильникова и другие.
В МГУ я встретил великолепных преподавателей, которые произвели на меня неизгладимое впечатление и оказали огромное влияние. Среди
8
них Юрий Николаевич Черемных, преподаватель математики. Благодаря ему
я не только полюбил математику, но и освоил многие из его преподавательских приемов. Безвременно ушедший Александр Иванович Анчишкин поразил меня своей эрудицией, глубиной понимания экономических проблем.
Наконец, Сергей Артемьевич Айвазян привил мне любовь к статистике и
эконометрике. Так получилось, что мне довелось не раз встречаться с Сергеем Артемьевичем и после окончания университета, и я всегда пытался учиться у него интеллигентности, терпимости, уважительному отношению к людям, а также культуре статистических исследований.
Окончив университет в 1981 г., я поступил в 1983-м в аспирантуру
при Центральном экономико-математическом институте АН СССР (благо в
либеральной академической среде не особо интересовались отсутствием у
меня принадлежности к комсомолу). Ее я закончил в 1986 г. с защитой кандидатской диссертации в 1987 г. и вернулся на родину, в Свердловск, ныне
Екатеринбург.
В 1981-83 и 1987-88 гг. я работал в Институте экономики Уральского отделения АН СССР (сейчас РАН), в 1988-89 гг. – в Уральском НИИ сельского хозяйства, в 1988-93 гг. также на экономическом факультете Уральского государственного университете им. А. М. Горького. В 1990 г. мне предложили стать деканом коммерческого факультета (ныне факультет бизнеса и
управления) во вновь создаваемом частном вузе – Гуманитарном университете. Таким образом, я стал одним из создателей Гуманитарного университета, где работаю уже 18 лет, и который стал сегодня одним из самых уважаемых вузов нашего города.
За годы преподавательской и научной деятельности мною написано
и издано 5 монографий, 5 учебников, более 50 статей, разработано 8 учебных
курсов, часть из которых сейчас читают мои ученики и коллеги. В 2007 году
я защитил докторскую диссертацию, с 2002 года являюсь участником программы исследований в области математического моделирования экономического роста Международного института прикладного системного анализа
(IIASA) в г. Лаксенбург, Австрия.
Моя семья
Моя жена, Елена Борисовна, преподаватель экономических дисциплин, зав. кафедрой на факультете бизнеса и управления Гуманитарного университета.
Мои увлечения и привязанности
Помимо моего главного увлечения, которое является одновременно
моей работой, - экономики, я с детства увлекаюсь историей. Чтение исторических книг занимает почти все мое свободное время. Основные мои интересы в этой области – история России и история нацизма, хотя я уделяю внимание и другим темам.
9
Другое мое увлечение – песни. Я люблю петь, в первую очередь
русские и украинские народные песни, а также песни советского периода и
современные русские песни. Благодаря Интернет мною собрана неплохая
коллекция песен.
Из видов спорта я ежедневно бегаю, зимой регулярно хожу на лыжах, летом занимаюсь греблей. Круглый год хожу в спортзал и «качаю мышцы» на силовых снарядах. Наш спортзал «Факел» - это своеобразный мужской клуб, который я посещаю вот уже 10 лет, и где меня принимает «за своего» суровая мужская компания. Там я буквально отдыхаю душой. Люблю
также играть в большой теннис, хоть и не являюсь профессионалом.
Я считаю, что одной из характеристик человека является то, каких
людей он уважает, кто является его героем. Поэтому ниже представлен перечень моих героев (разумеется, помимо перечисленных выше родственников,
учителей и друзей):
Александр Невский, Дмитрий Донской, Кузьма Минин, Дмитрий
Пожарский, Михаил Кутузов, Павел Нахимов, Александр Второй Освободитель – лица, известные любому школьнику, и потому не нуждающиеся в характеристиках. Я также низко склоняю голову перед выдающимися офицерами Великой Отечественной, в первую очередь перед Николаем Ватутиным
и Василием Чуйковым.
Из менее известных деятелей русской истории – Михаил Воротынский (знаменитый полководец) и Иван Висковатый (политический деятель) –
убиенные Иваном Грозным; Николай Вавилов – знаменитый биолог, убитый
большевиками; Лавр Корнилов и Петр Врангель – лидеры белого движения.
Из зарубежных деятелей – Уинстон Черчилль, Шарль Де Голль,
Франклин Рузвельт, Конрад Аденауэр, мать Тереза – всем известны. Из менее известных: Януш Корчак – знаменитый педагог в Варшаве, автор многих
книг, который пошел в газовую камеру в Треблинке вместе со своими воспитанниками, хотя эсэсовцы предлагали ему побег. Далее – Мордехай Анелевич – лидер восстания 1943 г. в Варшавском гетто; полковник Бур (он же
граф Тадеуш Комаровский) – руководитель Великого Варшавского Восстания 1944 г.; Жан Мулен – герой французского Сопротивления; Клаус Шенк
фон Штауффенберг – герой Сопротивления, пытавшийся убить Гитлера и организовать антинацистский переворот. Сейчас его имя, надеюсь, станет известно многим благодаря недавно снятому фильму «Валькирия» с Томом
Крузом в главной роли.
Для меня также очень дороги имена трех моих учителей в сфере
экономической науки. Это Поль Самуэльсон, Джон Стюарт Милль и Михаил
Иванович Туган-Барановский.
Любимые афоризмы
Афоризм
Все тела, звезды, небесная твердь, Земля и ее царства, не стоят самого ничтожного из умов, ибо знает всех их, а тела не
Автор
Блез Паскаль
10
знают ничего. Но все тела вместе взятые, и все умы, вместе
взятые, не стоят единого порыва милосердия. Это явление
несравненно более высокого порядка
Ведите – кто-то должен последовать.
Когда множатся законы и приказы, растет число воров и разбойников.
Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если Волной
снесет в море береговой Утес, меньше станет Европа, и также, если смоет край Мыса и разрушит Замок твой или Друга
твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един
со всем Человечеством, а потому не спрашивай никогда, по
ком звонит Колокол: он звонит по Тебе.
Когда ты вынешь бревно из твоего глаза, тогда ты увидишь,
как вынуть сучок из глаза брата твоего.
Если у вас есть возможность явить милосердие, не пропускайте вперед даже учителя.
Знающий не сомневается. Человечный не тревожится. Смелый не боится.
Войско баранов, возглавляемое львом, всегда одержит победу
над войском львов, возглавляемых бараном.
Если Вы начнете судить людей, у Вас не хватит времени на
то, чтобы любить их.
Предсказать, как поведет себя Россия, - невозможно. Это всегда загадка, больше того – головоломка, нет – тайна за семью
печатями.
Все не так плохо, как ты думаешь. Утром оно будет выглядеть еще лучше.
Лао Цзы
Лао Цзы
Джон Донн
Иисус Христос
Конфуций
Конфуций
Наполеон Бонапарт
Мать Тереза
Уинстон Черчилль
Колин Пауэлл
Любимые поговорки
1. Назвался груздем – полезай в кузов.
2. Сказал «А», говори и «Б».
3. Под лежач камень вода не течет.
4. От «ничего» ничего и не будет.
5. За что боролись – на то и напоролись.
6. От добра добра не ищут.
7. По холопу и барин, по Сеньке и шапка.
8. Век живи, век учись.
9. Коль рожа крива – нечего на зеркало пенять.
10.
Взялся за гуж – не говори, что не дюж.
11.
Суженого конем не объедешь
12.
Жизнь прожить – не поле перейти
13.
Не плюй в колодец: пригодится воды напиться.
11
14.
Человек со счастливым лицом идет к своему счастью.
Любимые кинофильмы
1. Весна на Заречной улице.
2. Доживем до понедельника
3. Бриллиантовая рука.
4. Труффальдино из Бергамо
5. Покровские ворота
6. Регтайм.
7. Ресторан господина Септима.
8. Четыре свадьбы, одни похороны.
9. Огнем и мечем.
10.
Барышня – крестьянка.
11.
Метель.
Стихотворение Редьярда Киплинга, которое я считаю важным.
Перевод С. Я. Маршака
Если
О, если ты спокоен, не растерян,
Когда теряют головы вокруг,
И если ты себе остался верен,
Когда в тебя не верит лучший друг.
И если ждать умеешь без волненья,
Не станешь ложью отвечать на ложь,
Не будешь злобен, став для всех мишенью,
Но и святым себя не назовешь.
И если ты своей владеешь страстью,
А не тобою властвует она,
И будешь тверд в удаче и в несчастье,
Которым, в сущности, цена одна,
И если ты готов к тому, что слово
Твое в ловушку превращает плут,
И, потерпев крушенье, можешь снова
Без прежних сил - возобновить свой труд.
И если ты способен все, что стало
Тебе привычным, выложить на стол,
Все проиграть и все начать сначала,
Не пожалев того, что приобрел,
И если можешь сердце, нервы, жилы
Так завести, чтобы вперед нестись,
Когда с годами изменяют силы
И только воля говорит: «держись!»
12
И если будешь ты в толпе собою,
При короле с народом связь хранить
И, уважая мнение любое,
Главы перед молвою не клонить,
И если будешь мерить расстоянье
Секундами, пускаясь в дальний бег,
Земля - твое, мой мальчик, достоянье.
И более того, ты - человек!
Любимые песни
1. Соловейка
2. Утушка луговая
3. Когда весна придет – не знаю (из к/ф «Весна на Заречной улице»)
4. Уральская рябинушка
5. Ничего не говорила (Соловьев-Седой и Фатьянов)
6. Никогда я не был на Босфоре (на слова Есенина)
7. I’ll meet you at midnight (Smokie – Крис Норманн)
8. Ты Россия моя
9. Вальс в ритме дождя (Наум Григорьевич Лисица)
10.
Ах, не вините ж меня в том (Розенбаум)
11.
Ручник (Андрей Малышко)
12.
Распрягайте, хлопцы, коней
13.
Ой, туманы мои – растуманы (на слова М. В. Исаковского)
14.
Вниз по Волге – реке
15.
Вижу чудное приволье
16.
Валенки
17.
Дымилась роща под горою («На безымянной высоте»)
18.
Солнце скрылось за горою
19.
Баксанская (Юрий Визбор и др.)
20.
Широка река («Золотое кольцо» и Надежда Кадышева)
21.
Черноглазая казачка (Матвей Блантер и Илья Сельвинский)
22.
ЛЭП – 500 (Пахмутова и Добронравов)
23.
Я люблю тебя, жизь
24.
Любимый город («В далекий край товарищ улетает»)
25.
Бесаме мучо
26.
Спят курганы темные
27.
Была – не была (Джанго)
28.
Штрафные батальоны (Высоцкий)
29.
Как по Волге – матушке (Высоцкий)
30.
Полем свежий ветер пролетел (Газманов)
31.
Плот (Юрий Лоза)
32.
Белая зима (Ротару)
33.
На материк (Городницкий)
34.
Перекаты (Городницкий)
13
35.
36.
37.
38.
39.
40.
41.
42.
43.
44.
45.
46.
47.
48.
Дорога (Любэ)
Главное, что есть ты у меня (Любэ)
Верба («Самоцветы»)
Аисты (Высоцкий)
Сколько чудес за туманами кроется (Высоцкий)
Дом Хрустальный (Высоцкий)
А я по лугу
Течет река Волга
Рязанские мадонны
У мосточка возле брода
Черноглазая казачка
Вот запрягу я тройку борзых
Лучше нету того цвету (на слова М. Исаковского)
Гостиница (Кукин)