Петухов Лев Александрович «Образ Великобритании в российском обще-

Петухов Лев Александрович
«Образ Великобритании в российском общественном мнении в период англо-бурской войны (1899-1902 гг.)»
07.00.02.
исторические науки
Д 002.249.01
Институт всеобщей истории
Российской академии наук
119334, Москва, Ленинский проспект, 32а
тел. 938-00-76
дата размещения на сайте 30.12.08.
сайт: http://www.igh.ru.
Предполагаемая дата защиты 11 февраля
2009 г.
На правах рукописи
ПЕТУХОВ Лев Александрович
ОБРАЗ ВЕЛИКОБРИТАНИИ В РОССИЙСКОМ
ОБЩЕСТВЕННОМ МНЕНИИ В ПЕРИОД
АНГЛО-БУРСКОЙ ВОЙНЫ (1899-1902 гг.)
Специальность 07.00.02 — Отечественная история
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
кандидата исторических наук
Москва 2008
2
Работа выполнена на кафедре Отечественной истории Института истории Государственного университета гуманитарных наук
Научный руководитель
доктор исторических наук,
профессор
Секиринский Сергей Сергеевич
Официальные оппоненты
доктор исторических наук, профессор
Давидсон Аполлон Борисович
кандидат исторических наук, доцент
Левандовский Андрей Анатольевич
Ведущая организация – Российский университет дружбы
народов
Защита диссертации состоится «___» _________ 2009 г. в 11 часов на заседании диссертационного совета Д.002.249.01. при Институте всеобщей истории РАН по адресу: Москва, Ленинский
проспект, 32а
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института
Автореферат разослан «___» _________ 2008 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
к.и.н.
Н.Ф. Сокольская
3
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность исследования определяется, прежде всего, исключительной сложностью процессов, происходивших в общественном сознании России конца XIX – начала XX вв. Это было
время перехода от аграрной модели развития общества к индустриальной, ускоренной модернизации, быстрого роста влияния
идеологии национализма. Указанные изменения были универсальны для большинства развитых стран – однако реакция на них в
каждом конкретном обществе была более или менее уникальной.
От нее в том числе зависело последующее развитие этого общества. Исследователи закономерностей перехода к обществу модерного типа неоднократно говорили о важности конкретноэмпирических исследований для адекватного понимания этих процессов1. При этом российский случай нередко называли одним из
самых сложных, малоизученных и неоднозначных в этом ряду –
особенно учитывая последующие в первой четверти ХХ в. события.
Поэтому изучение динамических и статических изменений в
российском общественном сознании в тот период времени представляется оправданным. Анализ отношения русского общества к
Великобритании в конце XIX – начале ХХ вв. позволяет выйти на
проблему его самоидентификации перед лицом происходящих перемен. Она определяла не только сиюминутную реакцию на события в Южной Африке, способ восприятия англичан и буров, но и
понимание перспектив своего собственного развития. Великобритания олицетворяла собой западный капиталистический путь развития, модернизацию политическую, социально-экономическую.
Позиционируя себя по отношению к этой стране, русское общество одновременно обозначало свое отношение к западной цивилизации в целом.
В научной литературе нередко констатируется беспрецедентно
острая реакция русского общества на события в Южной Африке,
огромная популярность буров и максимально негативные оценки
поведения англичан – но фактически не предложено убедительного объяснения, позволяющего понять причины такого феномена.
Мухарямов Н. В очередной раз о национализме и либерализме // Ab Imperio. 2000. №3-4. С. 223; Схиммельпеннинк Ван дер Ойе. Идеологии империи в России имперского периода // Ab Imperio. 2001. №1-2. С. 212;
Хрох М. От национальных движений к полностью сформировавшейся
нации: процесс строительства наций в Европе // Нации и национализм. М.,
2002. С. 121.
1
4
Это также делает необходимым дальнейшее изучение данной темы.
Объектом исследования является состояние российского общественного сознания в конце XIX – начале ХХ вв., оценка степени его дискретности или единства по ключевым идеологическим
позициям. При этом автор настоящей работы принимает за отправную точку исследования тезис, согласно которому вопрос об
отношении к Великобритании послужил своеобразным катализатором, активизировавшим обсуждение ключевых внутри- и внешнеполитических проблем в России.
Предметом исследования послужили основные модусы обсуждения британской цивилизации и англо-бурской войны на
страницах российской прессы; ключевые идеологические концепты, определявшие трактовку указанных сюжетов в пространстве
русской общественно-политической коммуникации.
Хронологические рамки работы в основном совпадают с датами начала и окончания англо-бурской войны1899–1902 гг.
Именно с началом военных событий в Южной Африке русское
общественное внимание оказалось полностью прикованным к Великобритании, а количество публикаций в российской прессе по
вопросам ее внешней политики и внутреннего строя приобрело
лавинообразный характер. В то же время, в работе привлекались
документы более раннего и более позднего периодов, в первую
очередь в целях более полного анализа эволюции образа Великобритании в российском общественном мнении в последней четверти XIX – начале ХХ вв.
Цель исследования заключается в анализе образа Великобритании в русском общественном сознании к. XIX – н. ХХ вв.; исследовании внутренних двигателей, постоянных и переменных
величин в динамике общественных настроений применительно к
английским сюжетам.
Для достижения поставленной цели необходимо было решить
следующие задачи:
 выявить элементы российского коммуникационного пространства, которые в совокупности составляли бы систему каналов
формирования и бытования информации, касающейся британских
сюжетов, и были бы репрезентативным отражением позиции основных групп российского общества;
 исследовать соотношение вклада «власти» и «общества» в
процесс формирования образа Великобритании в российской коммуникационной среде;
 дать научно-аналитическое описание основных составляющих отношения к англичанам, сложившегося в российском обще5
стве к началу исследуемого периода, а также установить иные
факторы влияния на него в продолжение этого периода;

проанализировать основные компоненты системы представлений об англичанах;

провести сравнительный анализ полученных данных с информацией источников, в силу своего характера не являвшихся
факторами общественного мнения, но сохранивших сведения о
восприятии «британских сюжетов»;

изучить формальную сторону эволюции образа Великобритании: жанровые, стилистические, лексические, риторические,
визуальные способы выражения представлений о «туманном Альбионе»;

выявить особенности процесса самоидентификации в русском обществе через призму описания англичан;

проследить эволюцию отношения к Великобритании в
русском обществе на протяжении всего изучаемого периода; определить характер (конъюнктурный или глубинный) происходивших
изменений.
Теоретико-методологические основы исследования определяются использованием системного метода при анализе процессов в области общественных представлений. Российская пресса и
публицистика также анализируется как единая система. Рассмотрение материалов на «британские сюжеты» в прессе. в рамках целостной системы позволяет представить периодические издания
как множество каналов или сетей, связующих между собой различные социальные группы, отражающие их картину мира и формирующих ее. При этом отдельные, наиболее очевидные, черты и
особенности мышления публицистов, отразившиеся в их трактовке
событий англо-бурской войны, анализируются не как случайные
явления, но как значимые элементы общественной жизни, во взаимной обусловленности с нею.
Кроме того, исследование образа Великобритании в общественно-политическом пространстве Российской империи в силу
своей специфики требует использования отдельных принципов,
терминов и понятий, заимствованных из смежных гуманитарных
наук. Изучение механизмов формирования и бытования этнических стереотипов предполагает вступление в проблемное поле
имагологии, сосредоточенной на вопросах эволюции систем представлений отдельных этно-социальных групп2. В рамках данного
направления социологический подход позволяет выявить связь
Сергеев Е.Ю. «Иная земля, иное небо…». Запад и военная элита России.
1900-1914. М., 2001. С. 12.
2
6
между индивидуальными чертами человека, особенностями его
сознания и принадлежностью к определенной социальной группе.
Элементы психологического подхода привлекались в качестве увеличительного стекла, в фокусе которого находятся отдельные стереотипы. Необходимость отслеживания ключевых идей мировоззренческого плана, регулярно встречающихся в текстах, имеющих
идентичное происхождение, выводит на проблему определения
общих принципов работы и стиля мышления авторов этих текстов
при оценке и описании окружавшей их действительности. Последнее может быть достигнуто с помощью анализа авторских принципов отбора материала, типа используемой аргументации, риторических особенностей текста. Полученные данные об установках и
специфике мышления представителей элиты представляют собой
основу для их соотнесения с определенными поведенческими типами и позволяют получить ключ к объяснению некоторых важных явлений политической и социально-экономической жизни
России конца XIX – начала ХХ вв.
Историография. При написании диссертации автор опирался
на уже имеющиеся разработки по теме. Позитивистские традиции
в дореволюционной историографии проявились и при написании
работ по истории англо-русских отношений. Они содержали описание событий и далеко не беспристрастные оценки, но никак не
анализ «психологической стороны» внешней политики 3. В дальнейшем позитивизм был сменен марксистским учением, также не
злоупотреблявшим интересом к «внутренней мотивации» классово
чуждых властных элит Российской империи, равно как и вниманием к психологической стороне исторического процесса в принципе. «Идеальным» факторам было отказано в возможности существенно повлиять на закономерное развитие человеческих обществ, а соответственно и в необходимости их изучения 4. Вопросы
общественного восприятия внешнеполитической линии оставались
в тени5.
Борохович В.Л. Политика Англии, как источник мировых бедствий.
Причины и последствия Трансваальской войны, денежного кризиса в Европе, индийского голода и распространения чумы. Смоленск, 1900; Креницын Н.В. Восточный вопрос на почве его истории и политики. СПб,
1900; Скальковский К. Внешняя политика России и положение иностранных держав. СПб, 1897; Тилле А. Упадок политического и военного могущества Англии. СПб, 1901.
4 Маркс К. Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта // Маркс К., Энгельс Ф. Собр.соч. М., 1957. Т. 8. С. 119.
5 Александров В.В. Борьба империалистических держав за раздел Африки
(1881-1914 гг.). М., 1963; Ерусалимский А.С. Колониальная экспансия
3
7
При этом, в рамках данного периода историографии начался
анализ темы отношения русского общества к этой войне 6. Наиболее значительными являются работы А.Л. Витухновского 7. Его так
и не опубликованная диссертация отличалась привлечением широкого круга источников и высоким уровнем анализа материала.
Значительным достижением следует признать саму постановку
проблемы о причинах восторженного отношения русского общества к англо-бурской войне, попытку вскрыть корни соответствующей кампании в прессе и рассматривать реакцию различных общественных групп системно8. В его работе было сформулировано
несколько положений, которые по сей день остаются не опровергнутыми в научной литературе и сохраняют свое значение. В частности, главной причиной пробурской кампании в прессе он считал
потребность правящих классов Российской империи отвлечь внимание рядового населения от собственных проблем посредством
возбуждения интереса к несчастьям буров. Образ патриархальных
буров, с его точки зрения, активно и сознательно использовался
консервативной властью для утверждения в народе соответствующих ценностей. Также он отмечал стремление царской дипломатии
использовать трудности Великобритании для обретения «свободы
рук» в Средней Азии и на Ближнем Востоке9. Вместе с тем, его
работа была несвободна от упрощений в описании идеологического многообразия и сложности социальной структуры российского
общества (фактически оно оказалось поделено на два лагеря: единые в своей эксплуататорской сущности властные элиты, куда
входили равно правительство и общество, консерваторы и либералы, а по другую сторону баррикад – угнетаемые народные массы)10. Абсолютизация лишь одного (правительственного) источниконтинентальных держав и освободительное движение народов Южной
Африки и Китая в XVII – XIX вв. М., 1974; История дипломатии. Т. 2. М.,
1963; Никитина И.А. Захват бурских республик Англией. М., 1970.
6 Воронков В.М. Англо-бурская война. М., 1933; Дармштеттер П. История
раздела Африки (1870-1918). М.-Л., 1925.Кульбакин В. Англо-бурская
война // Военно-исторический журнал. 1941. №1; Ротштейн Ф.А. Международные отношения в конце девятнадцатого века. М., 1960; Цетлин М.
Война буров за независимость (1899-1902). М., 1940.
7 Витухновский А.Л. Россия и англо-бурская война. Л., 1949. (Микрофильм диссертации); Он же. Англо-бурская война в оценке русской периодической печати // Ученые записки Петрозаводского университета. Т. XI.
Вып. 1. Исторические науки. Вопросы истории. Петрозаводск, 1962.
8 Он же. Россия… С. 192-193.
9 Там же. С. 16-17, 76, 213.
10 Там же. С. 183-184.
8
ка возникновения пробурской кампании; анализ исключительно
классовых факторов исторического процесса – также были свойственны этой работе.
В конце советского периода и в рамках постсоветской историографии в изучении общей проблемы «Россия и англо-бурская война» были достигнуты значительные успехи11. В работах А.Б. Давидсона оказались затронуты практически все стороны этой темы12. На основании значительного круга источников исследователь осветил такие темы, как дипломатические отношения и планы
самодержавия в отношении Южной Африки, деятельность российских подданных на театре военных действий. В его работах представлено огромное количество сведений о самых разных сторонах
реакции русского общества на англо-бурскую войну13. Отдельное
внимание он уделял нестандартным историческим источникам, в
том числе художественной литературе. Все это в совокупности
позволило ему максимально полно воссоздать картину присутствия англо-бурской темы в российском информационном пространстве. В том, что касается конкретных фактов, к исследованиДавидсон А.Б. Сесиль Родс и его время. М., 1984.
Он же. Африка в истории России (опыт трех столетий) // Историческая
наука на рубеже веков. М., 2001; Он же. Великая южноафриканская война
– в истории и литературе // Африка. Литературный альманах. Вып. 4. М.,
1983; Он же. Едут, едут по Капстаду наши казаки (о российской эмиграции в ЮАР) // Родина. 1996; №9; Он же. Первая большая война ХХ в.: [Об
англо-бурской войне. Исторический очерк] // Азия и Африка сегодня.
1982. №8; Он же. Трансвааль, страна моя… // Международная жизнь. №1;
Он же. Эта старая, старая песня // Азия и Африка сегодня. 1990. №10; Он
же, Филатова И.И. Бурский генерал Максимов // Родина. 1997. №8; Они
же. Англо-бурская война и Россия // Новая и новейшая история. 2000. №1;
Davidson A.B. Russia and South Africa: Centuries of contact // Russia in the
Contemporary World. First Symposium in South Africa at the Centre for Russian Studies, University of Cape Town. 17-19 August 1994. Cape Town, 1995;
Davidson A.B. Russian Perspective // The Jameson Raid and Beyond. Johannesburg, 1997; Davidson A.B., Filatova I.I. Russia and South Africa a Hundred
Years Ago // South African Historical Journal. Pretoria, 1998. №37; Davidson
A.B., Filatova I.I. Russian Doctors and Nurses in the South African War // Historia. 1997. Vol. 42. №1; Davidson A.B., Filatova I.I. The Russian Boer General // Historia (Historical Association of South Africa). Pretoria. 1995. Vol. 40.
№2. November; Davidson A.B., Filatova I.I. Russian Doctors and Nurses in the
South African War // Historia. 1997. Vol. 42. №1; Davidson A.B., Filatova I.I.
The Russians and the Anglo-Boer War. Cape Town, Pretoria, Johannesburg,
1998.
13 Davidson A.B., Filatova I.I. The Russians and the Anglo-Boer War. Cape
Town, Pretoria, Johannesburg, 1998. P. 83.
11
12
9
ям А.Б. Давидсона трудно добавить что-либо действительно значительное.
Успехи социальной истории, и в том числе такой ее неотъемлемой части как интеллектуальная история, сняли вопрос о необходимости и оправданности изучения истории сознания. В рамках
отечественной историографии, вслед за пионерским исследованием Н.А. Ерофеева14, вышло несколько работ, рассматривающих
разные аспекты бытования этнических представлений в определенных сегментах русского общества XIX – ХХ вв. Наиболее полно проблематику процессов в сфере общественного сознания в
России поздне-имперского периода раскрыл Е.Ю. Сергеев. При
анализе представлений о Западе, характерных для российских военных, он использовал отдельные методические приемы социальных и психологических наук. В его монографии затронута и проблема отношения профессиональных военных к Великобритании 15.
Эта работа представляет собой удачное свидетельство усиливающегося в последнее время интереса отечественных историков к
процессам в области массового сознания16.
Источники. При характеристике использованных в работе источников основной акцент был сделан на выяснении их ценности
для изучения состояния общественного мнения в области представлений об Англии. Сделаны необходимые пояснения по генетической принадлежности источников к той или иной социальной
группе. Это дает возможность атрибутировать происхождение различных идеологем в рассуждениях на «британские темы».
При изучении бытовавших в русском обществе представлений
об англичанах становится очевидным системный и многогранный
характер процессов и явлений, определивших их конкретные формы. Здесь были задействованы социально-экономические, политические, социо-культурные факторы, определявшие статику и динамику, а также общий вектор развития данных представлений.
Такая сложная природа объекта исследования требует выбора
адекватного источника, репрезентативного в её отражении. Таковым являются массовые источники и, прежде всего, пресса.
Ерофеев Н.А. Туманный Альбион: Англия и англичане глазами русских.
1825-1853 гг. М., 1982.
15 Сергеев Е.Ю. Указ. соч. С. 90-92.
16 См. также: Голубев А.В. Мифологизированное сознание как фактор
российской модернизации // Мировосприятие и самосознание русского
общества (XI – XX вв.). М., 1994; Россия и Запад: Формирование внешнеполитических стереотипов в сознании российского общества первой половины ХХ века. М., 1998.
14
10
В прессе оказались представлены разнообразные представления
об окружающей действительности, рождавшиеся осознанно или
неосознанно в сознании множества людей. Ни один другой тип
источника не дает возможности рассмотреть в рамках одной целостной системы специфику отношения к тем или иным событиям
или процессам среди различных социальных групп, оценить происхождение различных идеологических постулатов, выявить динамику процессов в области массового сознания. Кроме того,
пресса является незаменимым источником по информационной
политике власти. При системном изучении, пресса предоставляет
материал для определения ключевых идеологем и универсальных
когнитивных механизмов, предопределявших оценку событий и
явлений журналистами и их читателями. В силу этих обстоятельств, основным источником в данной работе была избрана именно
русская пресса конца XIX – начала ХХ вв.
В 1900 году на медийном рынке империи существовало 1002
периодических издания17. Очевидно, что при работе с прессой
необходимо использовать ту или иную типологию газет и журналов. Чтобы не потеряться в море печатных изданий и сообщаемой
ими информации, нужно выяснить их связь с определенным сегментом читательской аудитории, показать, как тип влиял на характер публикации, ее стиль, систему доказательств. В диссертации
предложено использовать несколько классификаций периодических изданий, названы плюсы и минусы применения каждой из
них для оценки получаемой информации.
Эвристический потенциал содержит предложенная в литературе «формальная» типология газетной прессы по трем группам:
«большая», «малая» и «уличные листки»18. В отдельную группу
нередко выделяют так называемые «информационные газеты (нередко копирующие смысл и оценки в своих публикациях из более
«солидных» изданий)19.
Однако, такой принцип типологии недостаточен. В данной работе надо было отобрать для анализа те издания, которые в совокупности смогли бы составить репрезентативную картину всех
сегментов общественного мнения. В литературе нередко используется «социальная» типология. В настоящем исследовании она также применяется, однако принцип трактовки всей системы россий-
Махонина С.Я. Русская дореволюционная печать (1905-1914). М., 1991.
С. 3.
18 Она же. История русской журналистики начала ХХ века. М., 2002. С. 65.
19 «Русское слово», «Новости дня», «Курьер» и др.
17
11
ской прессы того периода как «буржуазной»20 был отвергнут, как
излишне схематичный и не отвечающий реальной структуре российского общества. В рамках настоящего исследования был принят более осторожный принцип применения определения «буржуазный». Важным критерием является связь издателей с определенными финансовыми кругами («Биржевые ведомости», «Новости и
биржевая газета»)21, либо доказанный факт существования издания
на средства промышленников и банкиров (например, «Волгарь»,
издававшаяся при поддержке Т.С. Морозова). Это делало неизбежным отражение в них политических и социальноэкономических задач заказчиков, и предопределял соответствие
системе ценностей и взглядов их основной аудитории.
В рамках типологии средств массовой информации на основании их принадлежности к определенным социально-классовым
структурам общества могут быть проанализированы так называемые «бульварные» издания. Этот критерий наиболее удобен, поскольку их политическую и идеологическую ориентацию выявить
значительно сложнее. Для их издателей общественнополитическая платформа действительно была гораздо меньшим
предметом забот, нежели коммерческий успех – только в этом
смысле они также попадают под определение «буржуазной» печати, которое обсуждалось выше22. Ставка на популярность заставляла издателей публиковать именно то, что хотела прочитать их
аудитория, в результате эти газеты достаточно точно отражали ее
взгляды. Основной аудиторией «бульварной прессы» являлось городское мещанство, простонародье, а также купечество, мелкие
служащие и часть рабочих23. Не следует исключать из этого списка
крестьянство, в том числе тех его представителей, которые недавБоханов А.Н. Буржуазная пресса России и крупный капитал. К. XIX –
1914г. М., 1984. С. 3, 23, 55; Летенков Э.В. Из истории политики русского
царизма в области печати. Л., 1974; Он же. Литературная промышленность» России конца ХIХ-начала ХХ в. Л., 1988. С. 3, 8, 60; Он же. Опыт
анализа качественных показателей развития российской периодики. 19011916 гг. // Круг идей: макро и микроподходы в исторической информатике. М., 1998; Он же. Печать и капитализм России конца XIX – начала ХХ
века (экономические и социальные аспекты капитализации печати). Автореферат докт.дис. Л., 1988.
21 Есин Б.И. История русской журналистики XIX в. М., 2003. С. 246; Он
же. Путешествие в прошлое /газетный мир XIX века/ М., 1983. С. 95, 111;
Коновалова А.В. К вопросу об истории газеты «Биржевые ведомости» //
Экономическая история. Вып. 6. М., 2001. С. 119.
22 «Московский листок», «Одесский листок», «Петербургская газета»,
«Петербургский листок», «Русский листок».
23 Он же. Русская дореволюционная газета… С. 49.
20
12
но переехали в города, но сохранили характерные черты сознания
своей социальной группы. В рамках этой же группы анализировались «мещанский» журнал «Родина», «семейные» журналы 24, журналы для народного чтения25, развлекательные еженедельники26. В
данной работе аналогичным образом атрибутировались многочисленные брошюры, выходившие в связи с англо-бурской войной27.
Определенную часть периодических изданий нельзя анализировать без учета их места в системе наиболее влиятельных в русском обществе идейных течений. Как и способы типологии, анализировавшиеся выше, «идеологический»28 способ также имеет свои
ограничения. При оценке идеологического характера издания и его
места в общей системе интеллектуальных течений, нужно вспомнить некоторые особенности того этапа развития общественной
мысли России. В к. ХIХ – н. ХХ вв. в России существовало множество идейных течений, границы между которыми нередко были
взаимопроницаемы. Это заставляет максимально осторожно относиться ко всем идейно-политическим ярлыкам, которые закрепились за разными изданиями. Действительно строгая и выдержанная идейная линия соблюдалась далеко не всеми.
Особое место занимает периодика, прямо или косвенно связанная с военными кругами29.
При написании диссертации использовались материалы русской публицистики – отдельные книги и брошюры на различные
сюжеты, связанные с политической, социально-экономической и
культурной жизнью англичан30.
В том числе: «Нива», «Вокруг света».
«Журнал для всех».
26 «Будильник», «Осколки», «Стрекоза», «Развлечение».
27 Англо-бурская война. СПб, 1900; Англо-трансваальская война на рубеже ХХ века. М., 1900; Начало и конец англо-бурской войны. 1899 – 1900.
Составлено по новейшим иностранным сочинениям. СПб, 1900; и др.
28 Консервативные: «Гражданин», «Московские ведомости», «Наблюдатель», «Новое время» (официоз МИДа), «Свет» и др; либеральные: «Вестник Европы», «Право», «Россия», «Русские ведомости» и др; либеральнонароднические: «Мир божий», «Русское богатство»; «сочувствующая»
легальному марксизму «Жизнь»; социал-демократические «Искра», «Рабочая мысль», «Революционная Россия».
29 «Варшавский военный журнал», «Военно-медицинский журнал», «Интендантский журнал», брошюры или труды военных аналитиков, подборки материалов (см.напр.: «Сборник материалов по англо-бурской войне в
Южной Африке». 1899-1902. Вып. I-XXII. Военно-учетный комитет Главного Штаба. СПб, 1900-1905).
30 Дерюжинский В.Ф. Новые явления в развитии английской демократии.
СПб, 1906; Дионео (Шкловский И.В.). Очерки современной Англии. СПб,
24
25
13
Также в работе были использованы отдельные официальные и
делопроизводственные материалы, межведомственная переписка.
Эти источники дают представление о реальном отношении к «британской проблеме» политиков и бюрократов, высказываемом не
для «красного словца» на широкой публике, а по мере внутреннего
обсуждения конкретных политических шагов и стратегий31.
Привлекались источники личного происхождения: в основном
мемуары и письма; публицистические работы современников,
произведения художественной литературы. При этом внимание
уделялось поиску в них не только случайных штрихов на «английские сюжеты», но и устойчивых мифологем и стереотипов, которые существовали в общественно-политическом пространстве и
были так или иначе связаны с темой Великобритании в том виде, в
котором она обсуждалась на страницах прессы. Фиксация этих
стереотипов на страницах популярных произведений и других
«косвенных» источников является косвенным свидетельством их
распространенности32.
Наиболее значимые результаты исследования, полученные
соискателем, научная новизна диссертационной работы, заключаются в том, что отдельные, наиболее очевидные, черты и
особенности мышления русских публицистов, отразившиеся в их
трактовке событий англо-бурской войны, анализируются не как
случайные явления, но как значимые элементы общественной
жизни, во взаимной обусловленности с нею. До настоящей работы
при изучении образа Англии в русском общественном мнении
данные прессы использовались только иллюстративно.
В диссертации также впервые исследуются:
 формирование, эволюция и специфика этнических представлений русского общества в тесной взаимосвязи с процессами его
самоопределения и модусами его самоописания конца XIX – начала ХХ вв.;
 представления об англичанах как этническом «чужом» и,
вместе с тем, значимом внешнеполитическом партнере в единой
1903; Ковалевский М.М. Что такое парламент? СПб, 1906; Пименова Э.К.
Англичане и их страна. СПб, 1905; и др.
31 Англо-русская конвенция 1907 г. и раздел Афганистана (по материалам
секретного архива бывшего МИД) // Красный архив. 1925. Т. 3 (10); Коренные интересы России глазами ее государственных деятелей, дипломатов, военных и публицистов. Док.публ. Сост-ль И.С. Рыбаченок. М., 2004;
Телеграмма г.-л. Линевича на имя военного министра, Тянь-цзин, 30 сентября 1900 // Красный архив. 1926. Т. 1 (14) и др.
32 Цимбаева Е.Н. Исторический анализ литературного текста. М., 2005.
С. 3.
14
системе с ключевыми внешне- и внутриполитическими концептами, бытующими в русском коммуникационном пространстве;
 образы и представления об англичанах, распространенные в
русском общественном сознании указанного периода, в общем
контексте с идейными и мировоззренческими установками,
транслируемыми носителями этих представлений;
 баланс конъюнктурных и структурных факторов, определявших отношение русского общества к англичанам;
 соотношение вклада властных и общественных источников в
процесс создания единого образа англичан в российском общественно-политическом пространстве.
Принципиальные отличия данной работы от предшествующих
исследований проблем восприятия англичан в России и реакции
русского общества на события англо-бурской войны заключаются
в следующем. В отличие от диссертационного исследования
А.Л. Витухновского, работа написана на принципиально иных теоретико-методологических основаниях. Это позволило автору уйти
от жесткой схемы в делении русского общества на «проправительственный» и «пролетарский» лагеря и предложить принципиально
иное объяснение феномену единства русского общества в поддержке бурской стороны конфликта. Вместе с тем, впервые
наглядно раскрыто лишь намеченное в работе А.Л. Витухновского
положение о сознательном использовании российским МИДом
размещения про- и антианглийских публикаций в периодической
печати в качестве внешнеполитического инструмента.
Взаимные этнические представления англичан и русских становились предметом подробного и тщательного исследования
Н.А. Ерофеева. Но уже в его работе постулирована необходимость
описания и анализа этих представлений применительно к более
позднему периоду времени. При описании ключевых особенностей
в отношении русских к англичанам в данной работе проводятся
сопоставления с таковыми в более ранний период, что дает богатые возможности для выводов о глубине и устойчивости образа
Англии в русском общественном сознании.
При написании диссертации был использован богатый фактический материал, собранный А.Б. Давидсоном по вопросу об отношении русского общества к англо-бурской войне. Также учитывались ключевые выводы этого исследователя по этой проблеме.
Однако, по сравнению с его работами, в данном исследовании выбран совершенно другой ракурс. А.Б. Давидсон уделяет значительное внимание событийной стороне проблемы «Россия и англобурская война». Исследования Р.А. Вяткиной, Т.В. Шаповаловой,
Г.В. Шубина, Е.В. Яковлевой и ряда других авторов также посвя15
щены в основном «деятельной» стороне участия России в англобурском конфликте и глубоко не затрагивают процессы, происходящие в сфере общественного сознания. В диссертации же в
первую очередь анализируются именно эти процессы, что и позволило предложить четкую версию ответа на ранее не решенный
вопрос о причинах и внутренней логике столь восторженного и
эмоционального отношения русского общества к событиям в Южной Африке и такой однозначной поддержке буров.
Практическое значение исследования. Материалы и выводы
диссертации могут быть использованы при разработке общих и
специальных курсов по истории России XIX – начала ХХ вв., при
написании трудов по истории русского общественного сознания и
общественной мысли.
Апробация работы. Диссертация обсуждалась и была рекомендована к защите на заседании центра по изучению XIX века
Института всеобщей истории РАН и кафедры Отечественной истории Института истории ГУГН. Основные положения диссертации были отражены в трех публикациях автора на страницах научных периодических изданий («Отечественная история», «Историк
и Художник») а также доложены на Всероссийской научнопрактической конференции «Общественно-политическая мысль
России: традиции и новации», проведенной в октябре 2006 г. в г.
Ижевске.
Структура работы соответствует цели и задачам исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, разделенных на
параграфы, заключения, списка использованных источников и литературы, а также четырех приложений. В приложениях содержатся образцы визуальных материалов, широко привлекавшихся российскими периодическими изданиями при обсуждении перипетий
англо-бурской войны и политики Великобритании (карикатуры,
фотографии и рисунки).
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во Введении показана актуальность темы диссертации, определены объект, предмет, хронологические рамки и теоретикометодологические основы исследования; сформулированы его
цель и задачи; раскрыты научная новизна, практическое значение
проведенной работы. Дана характеристика источниковой базы исследования, представлен обзор историографической традиций в ее
изучении.
16
В первой главе «РОССИЙСКАЯ ПЕРИОДИКА И ЕЕ РОЛЬ
В ТРАКТОВКЕ КЛЮЧЕВЫХ ВОПРОСОВ АНГЛОРУССКИХ ОТНОШЕНИЙ НА РУБЕЖЕ XIX – XX ВВ.» рассматриваются конъюнктурные аспекты существования образа
«туманного Альбиона» в русском общественно-политическом пространстве времен англо-бурской войны, зависящие от перипетий
«реальной политики». Устанавливаются разные (прямые либо косвенные) формы зависимости освещения событий англо-бурской
войны в прессе от этих факторов.
Анализируется процесс актуализации в русской прессе и публицистике основных острых вопросов во взаимоотношениях России и Великобритании в связи с событиями в Южной Африке.
Значительное внимание уделено рассмотрению процесса реализации в системе русских периодических изданий начала ХХ и через
ее посредство политического заказа со стороны различных институтов власти в области внешней и внутренней политики. В тексте
показана специфика «Нового времени», которая заключалась в
выполнении функции обслуживания практических задач царской
дипломатии. Это позволяет установить те доминанты общественного мнения в оценке англо-бурской войны и англичан, которые
были предопределены в силу политической конъюнктуры, так сказать «спущены сверху» и растиражированы одним из самых влиятельных изданий того времени.
На основании массива газетных и журнальных публикаций по
«британской тематике» в первой главе работы вычленяется оценка
роли Великобритании в мировой политике, отношение публицистов к общей системе международных отношений, сложившейся в
период и на момент окончания англо-бурской войны.
Основными сюжетными узлами, завязанными на страницах
«Нового времени» по поводу англо-бурской войны и напрямую
связанными с требованиями текущего политического момента были следующие:
1. вопрос о вмешательстве в англо-бурский конфликт. Соответствующая газетная кампания разыгрывалась последовательно и
активно в российской прессе, предоставляя лишний повод для
осуждения англичан в общественном мнении. Вслед за «Новым
временем» эта тема была активно воспринята и другими изданиями, как консервативной, так и либеральной направленности. Анализируя исключительно материалы прессы можно подумать, что
вмешательство любой другой державы в войну стало idée fix царской дипломатии, с такой настойчивостью пропагандировали ее
журналисты «Нового времени». Судя по этим публикациям, Россия действительно не исключала своего участия в операциях про17
тив Англии только в случае союза с какой-то из держав. К весне
1900 г. иллюзии превращения «газетной войны» в реальную постепенно развеялись. Внимание мировых держав постепенно переключилось на события на Дальнем Востоке, а в 1901 году в России
уже стали обсуждать возможность союза с Англией перед лицом
германской угрозы. В этих условиях линия «Нового времени» на
подталкивание держав к вмешательству в англо-бурский конфликт
или хотя бы к попытке ограничения «свободы рук» Англии в международных делах не исчезла, но трансформировалась в систематическое обсуждение вопроса о Третейском суде и в таком виде
сохранилась вплоть до весны 1902 года. Кроме газетных инициатив
предпринимались и соответствующие дипломатические шаги33.
2. вопрос о дипломатическом союзе Великобритании и России.
Дискуссию о возможности и необходимости союза с Англией на
страницах «Нового времени» можно рассматривать как яркий
пример неформальной дипломатии, «прощупывания почвы» с помощью информационных каналов. Возможность «столковаться с
Англией» публицисты отмечают уже весной 1900 года34. Однако
систематическое обсуждение начинается только в 1901 г. Поводом
стали участившиеся призывы английской прессы отказаться от
враждебности к России35. Основная полемика шла с «National Revue» и «Times». «Сухой остаток» дискуссии выглядел так: переговоры с Англией возможны при условии, что она научится думать
не только о своих интересах36. Дипломатические переговоры с Англией не считались в правящих сферах совершенной утопией. Однако, препятствия для англо-русского соглашения российский
МИД и «Новое время» считали очень серьезными.
3. борьба за влияние на Среднем Востоке. На протяжении всего периода военных действий в Южной Африке, в прессе постоянно муссировалась тема необходимости активизировать русское
экономическое и политическое присутствие в регионе. Ведущие
газеты и журналы могли расходиться в вопросах о необходимости
борьбы России за Маньчжурию или усиления русского влияния на
Дальнем Востоке в целом, но необходимость максимально использовать затруднения англичан в войне с бурами и без помех укреПисьмо министра иностранных дел В.Н. Ламздорфа посланнику России
во Франции Л.П. Урусову с инструкциями выяснить отношение Франции
к российской инициативе о посредничестве Великих Держав в деле прекращения войны. 1901 г. // Россия и Африка… С. 199-201.
34 НВ 1900. 16 (29) апреля. С. 2-3.
35 НВ 1901. 15 (28) марта. С. 2; 29 сентября (12 октября). С. 2; 9 (22) ноября. С. 2.
36 НВ 1901. 25 августа (7 сентября). С. 2.
33
18
пить свое положение в Персии практически никем не ставилась
под сомнение. Более сложным оказалось решение вопроса о возможности русского похода в Индию. В советской литературе высказывалась точка зрения, что в период англо-бурской войны в
русских правящих кругах не сомневались в неготовности России к
активным действиям по направлению к Афганистану и Индии 37.
Авторы недавно вышедшей фундаментальной «Истории внешней
политики» также склонны считать, что вопрос о продвижении к
Индии и получении выхода в Индийский океан в рассматриваемый
период «практически не ставился»38. Однако, острота и серьезный
тон дискуссии во влиятельных периодических изданиях того времени, в совокупности с другими приведенными в работе данными,
заставляют усомниться в этом тезисе. Более справедливым представляется мнение, согласно которому замысел нанесения удара по
Индии продолжали лелеять в правительственных сферах на продолжении многих десятилетий и в итоге передали его «по наследству» советской власти39.
Таковы были основные сюжетные линии, поднимавшиеся в
связи с обсуждением перипетий англо-бурской войны, но имевшие
своим происхождением реальные проблемы англо-русских взаимоотношений. Политическая конъюнктура, конкретные дипломатические задачи обусловили их активное обсуждение в печати, –
однако, упомянутые сюжеты стали фактором общественного мнения и в известной степени зажили своей жизнью. Со страниц «Нового времени» эти темы, а также настроения и оценки, возникавшие по их поводу, перекочевывали по цепочке в другие издания. В
конечном итоге они становились любимыми сюжетами фельетонистов и карикатуристов в развлекательных изданиях, популяризовавших именно те темы, которые составляли основной нерв обсуждения в «солидной» прессе.
На основе анализа, проведенного в данной главе, показано, что
на рубеже XIX – XX вв., несмотря на все трудности в социальноэкономической сфере, Российская империя продолжала придерживаться активной внешнеполитической стратегии. Она включала в
себя попытки оказания влияния на основных игроков на мировой
арене, стремление не только укрепиться на недавно завоеванных
территориях, но по возможности и расширить свои границы. В
рассматриваемый период русско-английские отношения уже воВитухновский А.Л. Россия и … С. 120-121.
История внешней политики России. Конец … С. 48.
39 Сергеев Е.Ю. «Угроза с Запада» в оценках военно-политической элиты
Российской империи (начало ХХ века) // Россия и мир глазами друг друга:
из истории взаимовосприятия. М., 2002. Вып. 2. С. 77.
37
38
19
шли в переходную фазу своего развития, которая через несколько
лет привела два государства к союзу. Рост германской военной
машины и внешнеполитической активности привел к тому, что обе
стороны стали взвешивать все «за» и «против» объединения перед
лицом общего опасного врага. Вместе с тем, острые внешнеполитические противоречия и конфликтные узлы еще не позволяли
Англии и России уверенно встать на путь союзничества. Борьба за
влияние в Средней Азии дополнялась опасениями Лондона за свои
индийские владения, порой сознательно подогреваемые российским МИДом. Сопоставление отдельных мер русского правительства с настроениями самых разных общественных групп России
(от касты профессиональных военных до части либеральной аудитории) показывает обоснованность этих опасений. Стремление к
Индийскому океану имело характер идеологемы, весьма укорененной в российском общественно-политическом пространстве.
Анализ отдельных элементов системы средств массовой информации в России показывает, что русские власти активно и сознательно использовали медийный ресурс в целях практической
политики. Российский МИД был не понаслышке знаком с основными принципами «дипломатии прессы», обеспечивая на страницах официоза постоянную информационную поддержу внешнеполитической линии, а также проверяя реакцию международных
коллег на возможные повороты своей стратегии и тактики, а иногда осознанно провоцируя их. Выше описывалось происхождение
отдельных сюжетных линий в теме англо-бурской войны, появлявшихся в русском общественно-политическом пространстве под
влиянием внешнеполитических задач. Аналогичные конструкты
создавались в ответ на запросы внутренней политики. Издание
популярных брошюр на темы англо-бурской войны было призвано
выполнить функцию идеологической работы с собственным населением, решить острые внутренние проблемы. Параллельное присутствие идентичных тем и сюжетов с аналогичными оценками в
иных формах информационного и коммуникационного пространства (театральные и цирковые представления, художественная литература) обеспечивали наилучшее закрепление нужных постулатов в умах целевой аудитории.
Анализ трактовки англо-бурской войны в упомянутых пропагандистских брошюрах показывает, что правительство ставило
своей задачей воспитание нижних сегментов общества в духе консервативных категорий и ценностей. При этом также достаточно
отчетливо проявилась антибуржуазная составляющая.
Реакция военных кругов на англо-бурскую войну стала одним
из самых нейтральных вариантов, представленных в спектре рус20
ского общественного мнения. Это объясняется практическими задачами, стоявшими перед военным ведомством, потребностью в
объективных фактах, не окрашенных эмоциональной оценкой.
Вместе с тем, анализ печатных материалов по англо-бурской
войне, происходящих из военного ведомства, свидетельствует, что
личное отношение российских военных к событиям в Южной Африке ничем не отличалось от такового в русском общественном
мнении в целом, то есть было сочувственным к бурам и антианглийским по характеру.
Во второй главе «ОБРАЗЫ УЧАСТНИКОВ ВОЙНЫ В
ЮЖНОЙ АФРИКЕ В СИСТЕМЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ
РУССКИХ ПУБЛИЦИСТОВ» в центре внимания оказалось бытование образов и представлений об англичанах в различных сегментах русского общественного мнения. Выделяются основные
компоненты системы представлений, составляющие собой каркас
образа Джона Буля и его трактовок (политические, экономические
и социокультурные параметры жизни англичан глазами русских).
Прослежено бытование основных тезисов на «британские сюжеты» в других сегментах общественно-политического пространства
помимо прессы. Если в первой главе основным объектом исследования были факторы «реальной политики», определявшие отношение к англичанам, то во второй основное внимание уделено анализу «ментальных» факторов (принципы работы мышления, основные идейные концепты, неизменно «всплывающие в текстах, посвященных Англии и англо-бурской войне, зачастую вне зависимости от политической или социальной ориентации каждого конкретного издания). Было показано, что именно эти факторы нередко определяли способ подачи «британского» материала в том или
ином издании и они же отвечали за «статику» отношения русского
общества к британской цивилизации (в противоположность конъюнктурным факторам, стимулировавшим известную динамику,
возможно и неглубокую в своей основе).
На основании проведенного анализа было выделено четыре
основных фактора:
1. идеализм;
2. традиционализм;
3. религиозная система мышления;
4. цивилизационный принцип мышления (стремление оценивать окружающую действительность, особенно внешнеполитическую, в цивилизационных категориях).
Классифицируя весь массив информации, появлявшейся в российской прессе по поводу англо-бурской войны, можно выделить
две основные группы сообщений по этой теме: конъюнктурную и
21
структурную. Это деление можно проследить и в жанровом своеобразии подачи информации о событиях в Южной Африке.
По формальным критериям первая группа включала в себя короткие передовые статьи или просто подборки телеграмм с места
военных действий и из столиц тех держав, которые каким-то образом позиционировали себя по отношению к южноафриканским
событиям. По сути, подобные материалы заключали в себе подробное описание всех перипетий далекой войны, анализ текущих
событий английской политической жизни (вплоть до подробных
репортажей с парламентских сессий), оценку ее основных действующих лиц. Все эти элементы в обязательном порядке присутствовали во всех центральных изданиях того времени. Отдельные
газеты и журналы довольствовались указанными жанрами. Такой
способ подачи информации позволял изданиям избегать развернутых оценок по отношению к событиям в Южной Африке, и порой
сама антианглийская позиция выявляется лишь после ознакомления с целым рядом номеров и не бросается в глаза.
Надо отметить, что те издания, которые не шли дальше чисто
информационного освещения событий в Южной Африке и их минимального комментирования, все же разделяли общую антианглийскую направленность всей русской периодической печати. С
первых дней войны публицисты выработали и в дальнейшем
настойчиво воспроизводили достаточно простую схему трактовки
англо-бурского конфликта. Виновной стороной в нем представали
исключительно английские политики и буржуазия, его причиной
называли стремление последней овладеть природными богатствами Трансвааля, буры выглядели невинными жертвами, подвергшимися необоснованной агрессии.
Структурный характер носила та информация, которая касалась
интерпретации внешней и внутренней политики Англии в прошлом, настоящем и будущем, ее социально-экономического строя,
этнических характеристик ее граждан. Аналогичный характер
приняло описание бурского государства и общества. Подробно эти
темы анализировались как раз в тех изданиях, которые не довольствовались простым освещением событий в Южной Африке и помещали более развернутые материалы. В них и была подробно
представлена та схема интерпретации всей английской политики,
которую в кратких оценках воспроизводили все издания без исключения. Эта схема включала в себя следующие темы и идеи:
1. Англия представляет собой страну, в которой реализовался
наиболее законченный вариант успешного развития капитализма
(«цивилизация Лондонской биржи»), что означает абсолютную
победу в ее внутренней жизни нескольких тенденций;
22
2. в экономике – полный переход с аграрных на промышленные рельсы, кризис деревни, расцвет города;
3. в политике – господство капитала в парламенте и властных
структурах, падение реальной власти монарха;
4. в социальной сфере – общество контрастов, противостояние
пролетариата и капитала, одновременный рост политического влияния низших слоев населения в общественной жизни;
5. значительные изменения в социальной психологии английского общества, нравственная деградация;
6. неоправданно высокая роль науки в жизни общества при падении авторитета и собственного духовного уровня англиканской
церкви;
7. крайний «империализм» во внешней политике как естественное следствие победы капитализма внутри страны 40.
Антиподом Великобритании выступало бурское государство,
отличавшееся:
1. патриархальным социально-экономическим и политическим
строем;
2. отсутствием экспансионизма во внешней политике, стремлением защитить лишь свое законное право на национальное государство;
3. глубокой религиозностью;
4. нравственным обликом, высокими морально-волевыми качествами рядового населения41.
Системный анализ этого материала позволяет сделать вывод,
что рассказ о текущих событиях в таких изданиях практически
всегда опирался на некие общефилософские представления о мировой истории и ее перспективах. Именно они в совокупности образовывали цельный идеологический конструкт, определяющий
подачу собственно «конъюнктурного» материала. Тем самым, исследователь получает ключ к пониманию системы мышления публицистов, хотя бы в каком-то одном аспекте. Условно его можно
обозначить как «цивилизационный подход» к анализу мировой политики. На рубеже веков цивилизационный принцип мышления
получил значительное распространение в европейской общественной мысли. Издавна привлекавшая к себе внимание специфика
восточного и западного путей развития стала особенно частым
предметом раздумий в связи с перипетиями борьбы европейских
НВ 1899. 12 (24) ноября. С. 1; 1900. 16 (29) марта. С.2; 14 (27) апреля. С.
2; 28 апреля (11 мая). С. 2; 5 (18) мая. С. 2; 7 (20) июня. С. 2; 7 (20) ноября.
С. 1; 1901. 1 (14) января. С. 6; 3 (16) января. С. 3; 4 (17) марта. С. 2; 18 (31)
марта. С. 3; 31 мая (13 июня). С. 1.
41 НВ 1901. 30 января (12 февраля). С. 5; 18 (31) марта. С. 2.
40
23
держав за колониальный передел мира и сложностью управления
покоренными территориями. Очевидный скорый конец «безнадежно больного человека» в системе мировой политики – Османской империи, – дополнялся вовлечением в орбиту европейского
внимания китайских проблем. Своего рода закономерным итогом
привычки мышления в цивилизационных категориях можно считать популярность книги О. Шпенглера «Закат Европы», увидевшей свет в 1918 году. Корни этой популярности закладывались
много раньше, и основную роль при этом играла публицистика.
Характерно, что именно англо-бурская война 1899-1902 гг.
предоставила особенно удобный повод для культурологических
размышлений об эволюции западной цивилизации и отличиях ее
от всех остальных. Цивилизационный дискурс в равной степени
проявлял себя в текстах как сторонников, так и противников Великобритании. В России цивилизационный принцип мышления имел
давние и очень устойчивые традиции. Идея об особенном «русском пути» развития на грани между Востоком и Западом обрела
полемическую яркость и образность в творчестве славянофилов и
стала отличительной чертой русской философии. Трактовки западного и восточного миров, их сходства или кардинальных различий, равно как и принадлежности российской государственности
к тому или другому типу цивилизации могли варьироваться по
очень широкому спектру. Объединял их сам принцип мышления в
культурологических категориях. Анализ явлений действительности на основе названных выше понятий признавался вполне достаточным для авторитетных заключений о прошлом и будущем тех
или иных государств, для построения моделей, объясняющих общий ход мировой истории.
Трактовка поведения тех или иных государств на мировой
арене, а также выстраивание линии будущего развития событий,
контуров союзов и альянсов различных держав и даже оценки
жизнеспособности отдельных народов и человечества в целом
происходило в зависимости от их цивилизационного выбора и
специфики. Явления действительности анализировались не с позиций научного анализа, (что было бы странно требовать от публицистики), но и не с позиций Real Politik, то есть трезвого и практического анализа политической конъюнктуры. Как правило, те материалы, в которых обсуждались перипетии англо-бурской войны,
равно как и сюжеты внешней политики в целом, пестрили словами
«цивилизация», «варварство», «дикость», «культура» и производными от этого ряда. Политические и социально-экономические
параметры развития общества также анализировались в этих категориях. При этом надо иметь в виду, что указанный способ трак24
товки действительности, включал в себя и ее недвусмысленную
оценку. Как правило, понятие «цивилизация», употребленное абстрактно, содержало отсылку к победившему на Западе общественному строю и системе ценностей. В таком контексте оно оказывалось связанным со словом «прогресс» и имело прочные негативные коннотации.
Среди общих характеристик данного типа оценки действительности надо упомянуть также идеализм, значительную роль идеальных трактовок, мотивов и соображений, высказывавшихся при
описании конкретных политических событий и процессов. В отличие от рационального мышления, идеализм представлял собой
прекрасный фундамент как для рассуждений о «ложных» и «истинных» цивилизациях, так и для их религиозных интерпретаций.
При оценке действий Великобритании публицисты не указывали
на их сходство с политикой других развитых стран в тот период.
Тем более, невозможно было увидеть хоть какие-то параллели с
действиями на мировой арене самой Российской империи. Публицисты исходили из абстрактных категорий добра и зла, рассуждали
с точки зрения «верного» и «подобающего» для какого-то «идеального государства» в духе Гоббса или Болингброка. Возможно,
здесь имели место некие формальные традиции, требовавшие известной дидактики в подаче материала. Однако, скорее всего публицисты в большей степени оказывались заложниками своей эпохи, распространенного тогда стиля мышления и всего предшествовавшего интеллектуального багажа, скопившегося в общественнополитическом пространстве империи под ярлыком «Россия и Запад». Так или иначе, в их рассуждениях соображения Real Politik
окончательно уступали философской и морально-этической аргументации. Англия обвинялась в «нравственно-политическом падении», в том, что не учитывала применительно к своей внешней
политике «нравственные принципы, с которыми надо сообразовываться не только отдельным лицам, но и государствам»42.
Человеческие качества и характеристики эпохи ставились тем
самым в общий смысловой контекст и получали вполне религиозную оценку. При этом экономическое развитие и научный прогресс
анализировались во взаимосвязи. «Просвещенье» и «груды злата»
(как символ капитализма) следовали через запятую, как неотъемлемые и явно негативные черты присутствия европейцев 43. XIX
век называли одновременно «веком гордыни» и «веком науки», в
НВ 1900. 28 апреля (11 мая). С. 2; 5 (18) мая. С. 2; 7 (20) ноября. С. 1.
НВ 1901. 1 (14) января. С. 6; 4 (17) марта. С. 2; 18 (31) марта. С. 3; 31
мая (13 июня). С. 1.
42
43
25
общем негативном контексте. Так «цивилизационный» смысловой
пласт дополнялся религиозным.
Значительную
роль
в
формировании
образнопредставленческой системы в отношении англичан сыграл сохранявшийся еще в начале ХХ в. традиционализм русского общества.
Представители английской цивилизации в данной системе ценностей играли роль классических «чужих». В этом качестве они ассоциировались нередко с представителями темных сил, искушающих мир последовать за ними по ложному пути. В данном случае
недоверие к «чужим», присущее архаическому сознанию, усиливалось действием религиозной мировоззренческой системы, свойственной традиционной культуре. Действие этого фактора оказалось увеличено и совпадением с активной фазой развития националистической идеологии и национальных движений в начале ХХ
века в мире вообще и в России в частности. Именно этот аспект
наглядно проявился в использовании религиозных образов в описании англичан.
Традиционное сознание отличается, кроме того, принципиальным неприятием городской культуры по сравнению с деревенской;
и машинной цивилизации в противовес сельской. Эта черта также
представлена в публицистике очень явно. Достаточно вспомнить
сопоставление английской и бурской цивилизаций и явное стремление к идентификацию публицистами русских с бурами. Исследователи процесса формирования внешнеполитических стереотипов в русском обществе первой половины ХХ века выдвинули
предположение, что страх и неприятие модернизации, которая
толкнула миллионы недавних крестьян в города после революции
1917 года, привели к массовому осознанию ими предельной неправильности сложившегося порядка. При этом острое стремление
персонифицировать злое начало в рамках навязываемого атеизма
привело к олицетворению врага рода человеческого в жупеле империализма44. Эта теория выглядит интересной и обоснованной, за
одним исключением: персонификация дьявольских сил в образе
мирового империализма началась задолго до революции и была
порождением отнюдь не только крестьянского сознания.
Во второй главе также анализируется формальная сторона подачи «британского материала» в русской прессе, стилистические,
риторические и жанровые особенности трактовки образа Джона
Буля. На этом основании оценивается соотношение конъюнктурных и структурных параметров в формировании образа Великобритании в публицистике и прессе, ставится вопрос о степени глу44
Россия и Запад. Формирование… С. 295.
26
бины и укорененности его ключевых составляющих в русском общественном мнении. Проводится сопоставление этнических представлений об англичанах, бурах и русских, анализируются модусы
самоописания российских публицистов в контексте оценки ими
событий англо-бурской войны.
Подавляющая часть изданий использовала все средства, находящиеся в их распоряжении, чтобы нарисовать яркий и красочный
образ Джона Буля и его бурского противника. Тем самым решалась задача привлечения максимальной читательской аудитории,
повышения популярности издания. Впрочем, некоторые издания
активно пользовались жанровым и стилистическим разнообразием
с тем, чтобы закамуфлировать свое негативное отношение к англичанам, слишком резкое для того, чтобы редакция могла прямо
высказывать его в передовицах. Кроме того, этот путь был наиболее оптимален для решения задачи создания нужного общественного мнения относительно англо-бурской войны. Сочетание вербальных и визуальных средств помогало авторам нарисовать живой и выразительный портрет англичан и Англии.
Художественный образ Джона Буля, созданный на страницах
«Нового времени» не мог не включать в себя и чисто этнические
характеристики. При этом порой смешные грани образа незаметно
переходили в устрашающие. Любопытно, что исследователи феномена смешного в разные исторические периоды считают подобную трансформацию в ее общем виде закономерной 45. Яркий гротескный образ, создаваемый с помощью гиперболизации в форме
карикатуры, часто связан с авторским определением своего отношения к идеям и ценностям, не разделяемым им. Д.С. Лихачев
описывал комическое, как «конструирование антимира»46. По другой формуле, «гротескное – это мир, ставший чужим», а значит –
враждебным47. Карикатура на англичан выступала средством создания классического образа «Чужого». Образ буров, напротив,
создавался как образ близкого и понятного народа, по многим параметрам похожего на русских48. Нередко проводились параллели
между бурами и русскими эпохи Бородинской битвы 49.
Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1990. С. 36, 53; Пропп В.Я. Проблемы комизма и
смеха. М., 2002. С. 69.
46 Лихачев Д.С. Смех как мировоззрение. В кн.: Лихачев Д.С., Панченко
А.М., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. Л., 1984. С. 3-6, 203.
47 Цит. по: Бахтин М.М. Указ. соч. С. 56.
48 НВ 1900. 3 (16) марта. С. 2; 17 (30) ноября. С. 4.
49 Глебов (Гнедич) С.И. Новый Наполеон. Из Южно-Африканской войны
Трансвааля с Англией. 1899-1900. СПб, 1899.С. 12
45
27
Итак, описание и анализ событий в Южной Африке в 18991902 гг. заняли одно из центральных мест в российской прессе.
При этом конъюнктурные оценки враждующих сторон в англобурской войне были напрямую связаны со структурными особенностями подхода публицистов к проблемам национального самоопределения, развития западной цивилизации вообще и британской в частности. В свою очередь, эти особенности базировались
на некоторых ключевых принципах организации сознания публицистов и общих традициях русской общественной мысли, в том
числе: приверженности к идеалистическому способу мышления;
предпочтению иррациональной мотивации перед рациональной;
склонности к «цивилизационному» подходу в оценке внешней и
внутренней жизни государств, значительному влиянию религиозной картины мира, антибуржуазности, антимодернизме, повышенному вниманию к социальным проблемам в жизни общества.
При этом правые, центристские и левые издания продемонстрировали значительное единство в ключевых подходах к описанию англо-бурской войны, оценках ее участников, а также анализу
капиталистического либо патриархального путей развития страны.
Это свидетельствует, с одной стороны, об известной нестабильности и процессах брожения в идеологической структуре русского
общества (что делало возможным совместное присутствие в одном
идейном направлении, периодическом издании или индивидуальном сознании обычно совершенно несоединимых элементов из
консервативных, либеральных или социалистических теорий). С
другой стороны, это говорит о достаточно высокой степени однородности русского общества в отношении к конкретно этим, указанным проблемам.
Освещение событий англо-бурской войны под определенным
углом, заданным властными и консервативными элитами, нередко
принимало пропагандистский характер и проводилось публицистами последовательно, с использованием множества вербальных
и визуальных приемов передачи и закрепления информации. Это
может говорить о значительном влиянии «антианглийской» («пробурской») кампании в прессе на русское общественное мнение.
Этот факт подтверждается долговременным и устойчивым циркулированием в русском коммуникационном пространстве наиболее
ярких содержательных и риторических штампов из арсенала публицистов.
Вместе с тем, полное совпадение смысловых тезисов в оценке
англо-бурской войны с их жанровым, стилистическим, риторическим воплощением на страницах большинства изданий, а также
естественность и быстрота восприятия тезисов «проправитель28
ственной» прессы изданиями абсолютно различной социальной
ориентации свидетельствует об органичности постулатов указанной кампании для всего русского общественного сознания в целом.
Исключительное место сюжетов, связанных с англо-бурской войной, в пространстве русской общественно-политической мысли
объясняется крайней остротой восприятия в обществе вызовов
модернизации в к. XIX – н. ХХ вв.
В
Заключении
проблемы
формирования
образнопредставленческой системы, касающейся Англии и англичан, рассматриваются в единой связи с особенностями процесса самоидентификации русского общества в конце XIX – начала ХХ вв. Подводятся основные итоги исследования, намечаются дальнейшие
пути развития данной проблематики.
В начале ХХ в. российское общество переживало переходный
период своего развития. Глубина и насущный характер политических и социально-экономических проблем наряду с остротой и
напряженностью идеологической жизни ставили власть и общество перед необходимостью вырабатывать свое отношение к ключевым проблемам российской действительности и проходить до
конца нелегкий процесс самоопределения. Англо-бурская война
стала своеобразным тестом, спровоцировавшим общество на яркую и неподдельную реакцию, которая параллельно выявила в
русском коммуникационном пространстве все оттенки отношения
к себе и миру. Изучение публикаций в русской прессе, так или
иначе затрагивающих события англо-бурской войны, позволяет
увидеть весьма яркие черты русского общественного сознания
начала ХХ в. в целом.
Несмотря на полифоничность русского общественного мнения,
анализ материалов прессы показывает, что по отдельным ключевым вопросам российское общество демонстрировало крайне высокую степень единства. Все привлекавшиеся издания демонстрировали более или менее устойчивую антианглийскую позицию,
традиционализм,
неприятие
западного
пути
социальноэкономического развития. В них практически невозможно найти
малейшие симпатии к буржуазному миропорядку и соответствующей системе ценностей. Позиция правых и проправительственных
изданий выглядела наиболее однозначной. В ее логике социальноэкономические параметры капиталистического уклада жизни
напрямую вели к кардинальной ломке и пересмотру всех принципов русской политической системы и общественной организации,
что никак не могло приветствоваться. Либеральные издания заняли более сложную позицию. Положение обязывало их делать ритуальные заявления в поддержку британской системы принципов
29
государственной и общественной жизни. Однако, постоянный анализ язв капиталистического миропорядка на страницах либеральных изданий куда лучше коррелировал с их же однозначным
осуждением поведения англичан на мировой арене, нежели с несколькими дежурными фразами в начале и конце статей об исторических заслугах англичан в области либеральных ценностей. Во
многих либеральных изданиях сказывалось значительное влияние
народнической идеологии. В этом случае капиталистическая система подвергалась еще более решительной критике, а похвалы
бурской социально-экономической организации становились еще
красноречивее. Марксистские издания также по сути своей не могли излагать принципиально иную точку зрения при описании английской жизни. В рассматриваемый период ревизионистское
направление в марксизме еще не получило такого отклика в русской общественной мысли и при трактовке событий англо-бурской
войны значительно не сказалось. Таким образом, представители
левого, центристского и правого направления получили редкий
шанс найти общий язык в трактовке волновавшей всех темы –
факт, весьма редкий и тем более знаменательный для исследователя. Единство всей системы русской прессы по вопросам о перипетиях англо-бурской войны, особенностях соперничающих цивилизаций и оправданности модернизации свидетельствует о высокой
степени идентичности общества, стоящего за этой системой.
Важность наличия такого единения еще усиливается, с учетом
того, что если отдельные тезисы в отношении русского общества к
Англии можно считать конъюнктурными, а значит, предполагать
возможность их изменения в будущем (в основном они касались
внешнеполитических контактов), то структурные элементы в трактовке «западной цивилизации» не подлежали быстрой эволюции.
Гомогенность общественного сознания ярко проявилась не только
в идентичной трактовке образа Англии и англичан, но в самой системе ценностей и образе мышления, сделавших именно такую
трактовку доминировавшей.
Основное содержание диссертации нашло отражение в публикациях соискателя:
1.
Петухов Л.А. Между варварством и цивилизацией:
Англо-бурская война на страницах российского внешнеполитического официоза // Отечественная история. 2007. № 1. С. 116-125.
2.
Петухов Л.А. Англия и Россия: проблема национального
самоопределения в зеркале русской публицистики // Отечественная история. 2008. № 5. C. 139-147.
30
3.
Петухов Л.А. Образ чужого: Джон Буль и русская политическая сатира периода англо-бурской войны // Историк и художник. 2007. №1 (11). С. 40-54.
4.
Петухов Л.А. В поисках terra promessa: роль цивилизационного дискурса в формировании внешнеполитических представлений русских консервативных публицистов начала ХХ в. // Общественно-политическая мысль России: традиции и новации. Сб. мат.
конференции. Ижевск, 2008. (в печати).
31