Примерная заявка

Актуальность темы исследования предопределяется теоретической и
практической значимостью широкого круга проблемных вопросов,
связанных с юридическим механизмом реализации и защиты соматических
прав человека и гражданина в Российской Федерации.
Конец ХХ в. ознаменовался крушением многих рационалистических
мифов о человеке, обществе, праве и государстве. Утратившее связь с
Бытием человеческое сознание единственно достоверной реальностью
самоуверенно признало самоё себя (cogito ergo sum). В соответствии с этим
смысл жизни должен был быть не обретен, а создан, сконструирован самим
человеком. Подобная интерпретация вела к тому, что религия многим стала
казаться иллюзией, а правоведение постепенно превращалось в прибежище
позитивистских концепций, в соответствии с которыми государственный
закон был призван подменить естественную суть права, неразрывно
связанную с нравственностью. Духовности, объявленной чем-то
второстепенным, вскоре было отведено последнее место. В социальной
сфере, подобно расщеплению атома, началось разрушение самих основ
человеческого существования. Потребовался грандиозный историкометафизический эксперимент тоталитаризма, приведший к гибели миллионов
людей и разрушению многих сфер жизнедеятельности общества, чтобы
избавиться (и пока, к сожалению, не до конца) от рационалистических
иллюзий, прочно укоренившихся в сознании значительного числа людей ХХ
в.
В действительности оказалось, что сознательная жизнь имеет свои законы,
вовсе не такие, как представлялось просвещенческо-социологическому
рационализму, и важнейший из них – это признание (как ни трудно это для
самодавлеющего рассудка) границы, далее которой недопустимо стороннее
вторжение. Эта граница на языке философии права определяется как личная
свобода человека и его естественные права. Эти права воплощают
универсальные общечеловеческие категории добра, справедливости,
равенства, свободы, милосердия, утверждают приоритетную роль личности в
общественных отношениях. Права и достоинства личности, идеалы
правового государства, как свидетельствует история, не только согласуются с
российскими традициями, но являются, по утверждению С. С. Алексеева,
прямым и логичным продолжением новых граней христианских ценностей.
Рост социальных возможностей личности и ее ответственности за свои
действия постепенно и неуклонно получали государственно-юридическое
оформление. Их закрепление в процессе исторического развития государств
первоначально происходило в виде национальных хартий, деклараций, норм
конституций. Первые же представления о равенстве возникли очень давно
(например, принцип талиона, жребий как равенство перед судьбой). Идею и
практику прав и свобод гражданина дала истории одна из наиболее
известных нам древних цивилизаций – Афины. Вместе с тем следует
1
подчеркнуть, что права и свободы человека реально проявлялись,
осмысливались и закреплялись в процессе длительной социальной эволюции.
И развитие этого процесса свидетельствует, прежде всего, о прогрессе
человеческого общества.
Нужно заметить, что в научной литературе имеют место и другие
суждения о значимости прав и свобод человека, с которыми вряд ли можно
согласиться. Так, видные представители российской консервативносамодержавной доктрины ХIХ – начала ХХ вв. М. Н. Катков, К. П.
Победоносцев, Л. А. Тихомиров весьма своеобразно трактовали идею прав
человека, считая, что личная свобода губительна для общества. Еще дальше
шел К. Н. Леонтьев, который рассматривал права человека как
деструктивную силу, особенно для России, держащейся, по его мнению, на
византийской государственной традиции.1 По справедливому замечанию В.
Ю. Багдасарова, в силу открытого пренебрежения интересами личности такая
доктрина не смогла стать частью официальной идеологии абсолютизма даже
в наиболее реакционный политический период2.
Весь комплекс проблем, связанных с правовой регламентацией
соматических прав человека в полном объеме, был представлен в трудах
О.Э.Старовойтовой, как новое направление в юридической науке под
названием «правовая соматология». Для юристов проблемы «науки о теле»
не являются чем-то сторонним. Напротив, человеческое тело (живое или
мертвое) заслуживает особого внимания со стороны закона. Составными
частями этого общего научного направления, по мнению автора, могут
выступать «правовая трансплантология» и «правовая танатология», общая
характеристика которых отчасти излагалась автором в более ранних
публикациях. Право на тело и его юридическая регламентация, как
центральная проблема исследования, охватывает целый комплекс
соматических прав, которые основываются на мировоззренческой
уверенности в «праве» человека распоряжаться своим телом и его органами,
то есть создавать и ликвидировать их, «реставрировать» или
«модернизировать», и даже, как замечает В. И. Крусс, производить
«фундаментальную
реконструкцию»,
изменять
функциональные
возможности организма и расширять их технико-агрегатными либо
медикаментозными средствами3. В этот комплекс следует в первую очередь
включить: право на трансплантацию органов и тканей человека, право на
аборт, клонирование, искусственное репродуктирование и, наконец, право на
смерть. Именно эти аспекты столь широкой темы оказались в центре
внимания при проведении данного исследования.
1
См.: Леонтьев К. Н. Византизм и славянство // Россия глазами русского: Чаадаев, Леонтьев, Соловьев. СПб., 1991.
С. 195, 270.
2
См.: Багдасаров В. Ю. Права человека в российской империи // Вопросы истории отечественной правовой мысли.
Ставрополь: Ставроп. кн. изд-во, 1996. С. 91.
3
См.: Крусс В. И. Личностные («соматические») права человека в конституционном и философско-правовом
измерении: к постановке проблемы // Государство и право. 2000. № 10. С. 43.
2
Степень научной разработанности темы:
Проблема соматических прав человека сегодня предстает как новое
направление в юридической науке. Это поистине грандиозная проблема XXI
в. Она, в сущности, является вызовом законодательству, которое и в России,
и во многих зарубежных государствах нуждается в основательной
корректировке.
Новейшие биомедицинские технологии, с одной стороны, приносят
избавление от многих серьезных недугов, связанных со здоровьем человека,
а с другой – стали источником неограниченного вмешательства в
человеческую природу и повлекли за собой серьезные этические и правовые
проблемы. Следует заметить, что широкое использование биомедицинских
технологий сопровождается в настоящий момент недостаточностью, а в ряде
случаев и полным отсутствием правового регулирования этой сферы
деятельности. Данное обстоятельство влечет за собой серьезные нарушения
прав человека.
Юридическая регламентация соматических прав человека как
самостоятельная тема исследования практически не разрабатывалась ни в
советский, ни в постсоветский периоды развития отечественной
юридической науки. Исключением в этом отношении, пожалуй, является
подготовленная В. И. Круссом научная статья, автор которой ограничился
лишь постановкой самой проблемы.
Сказанное, однако, не означает, что данная тема в том или ином ракурсе
вовсе не затрагивалась в современном российском правоведении. Проблемам
человеческого тела, его жизни, смерти или реконструкции в юридическом
аспекте были посвящены отдельные работы: Н. А. Ардашевой, Е. Г.
Афанасьевой, О. Л. Дубовик, А. И. Йорыша, Н. В. Кальченко, Д. П. Кобякова,
М. И. Ковалева,
И. Г. Король,
Э. В. Кузнецова,
М. Н. Малеиной,
Н. А. Маргацкой, А. Е. Никитиной, Т. В. Никишиной, Е. В. Новиковой,
С. В. Полубинской, О.Э.Старовойтовой, В.Н.Старовойтова, С. Г. Стеценко и
др.
В России тема человеческого тела в тесной связи с проблемами духовности
– сегодня одна из наиболее обсуждаемых в научной литературе
(А. Ю. Ашкеров, Х. А. Гулинг, А. П. Зильбер, И. С. Кон, И. В. Силуянова,
Н. Н. Трубников и др.).
В современной зарубежной юридической науке эта тематика представлена
более широко и основательно в работах: А. Бенхема, Д. Берга, Р. Бонни,
Д. Вертса, Г. Вольфсласта, Э. Гузик-Макарука, Т. Гутмана, Р. Дворкина,
П. Кенига, Р. Клауса, Р. Коэн-Алмагора, А. Ланга, Р. Меркеля, А. Миллера,
Д. Моргана, А. Рерихта, М. Ричардса, Е. Ричардсона, У. Саксофски,
В. Тернера, И. Флетчера, Дж. Херринга, У. Шрота и др.1
1
См., например,: Bainham A, Sclater S. D., Richards M. Body Lore and Laws. Oxford-Portland Oregon, 2002. 346 p.;
Cohen-Almagor R. Euthanasia in the Netherlands / Kluwer Academic Publishers. Dordrecht – Boston – London, 2004. 205 p.;
Wertz D. C., Fletcher J. S. Genetic and Ethics in Global Perspective / Kluwer Academic Publishers. Dordrecht – Boston –
London, 2004. 474 p.
3
Зарубежные юристы в последнее время активно обсуждают проблемы,
связанные с правовым регулированием соматических прав человека. При
этом учеными и практиками предлагаются интересные концепции,
разрабатываются конкретные законодательные акты, принимаются судебные
решения, связанные с защитой права на охрану жизни, здоровья людей на
различных этапах человеческой жизни. Например, во Франции в этом
направлении много сделано Национальным конституционным комитетом по
вопросам этики, рекомендации которого, хотя и не имеют юридической
силы, но оказывают существенное влияние на судебную практику и
правотворчество. В частности, они учтены в законах от 29 июля 1994 года об
уважении тела человека и об изъятии и использовании частей и продуктов
человеческого организма, воспроизведенных затем в предписаниях Кодекса
об общественном здоровье, а также уголовном и гражданском кодексах.
Следует подчеркнуть, что и в России уже более десяти лет активно
формируется нормативно-правовая база в области генно-инженерной
деятельности, биотехнологии и биомедицины.
Следует
отметить,
что
аналогичные
выводы
достаточно
распространены в российской юридической науке (как, впрочем, и за
рубежом). Не соглашаясь в целом с приведенными высказываниями,
основываясь на том, что все они, по выражению Иоанна Павла II, являются
проявлениями «культуры смерти», «заговора против жизни», обозначим, что
они породили такое явление как эвтаназия, которое, безусловно, должно
находиться в центре изучения юридической науки. Статья 45 Основ
законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан гласит:
«Медицинскому персоналу запрещается осуществление эвтаназии –
удовлетворение просьбы больного об ускорении его смерти какими-либо
действиями или средствами, в том числе прекращением искусственных мер
по поддержанию жизни. Лицо, которое сознательно побуждает больного к
эвтаназии и (или) осуществляет эвтаназию, несет уголовную ответственность
в соответствии с законодательством Российской Федерации». Данная норма
соответствует международным установлениям. «Эвтаназия как акт
преднамеренного лишения жизни пациента, даже по просьбе самого
пациента или на основании обращения с подобной просьбой его близких не
этична», – говорится в Декларации об эвтаназии (принята 39-й Всемирной
Медицинской Ассамблеей, Мадрид, Испания, 1987 г.). Принцип, изложенный
в документе, носящем этический характер, подтверждается в ряде решений,
принятых в рамках Совета Европы. В Рекомендации ПАСЕ 779 (1976 г.) «О
правах больных и умирающих» отмечается, что врачи не имеют права даже в
самых безнадежных случаях преднамеренно ускорять естественное
наступление смерти. В Рекомендации 1418 (1999 г.) «Защита прав и
достоинства безнадежно больных и умирающих» Парламентская Ассамблея
предложила Комитету Министров рекомендовать государствам-членам
Совета Европы установить запрет преднамеренного лишения жизни данных
лиц, учитывая, что их право на жизнь гарантировано статьей 2 ЕКПЧ.
Желание этих лиц умереть не может рассматриваться как юридически
4
обязательное требование для других лиц или как юридическое оправдание
действий, способствующих их уходу из жизни (п. 9 (с)). Специально
подчеркивается, что все сомнения относительно указаний больного о
приемлемости того или иного варианта лечения должны разрешаться в
пользу поддержания и продления жизни (п. 9 (b)(iv)). При отсутствии
соответствующих пожеланий больного лечение, нарушающее его право на
жизнь, не должно применяться.
В то же время эвтаназия обосновывается не только высокими
принципами нерушимости права на смерть, но и вполне банальными
причинами экономической целесообразности. Ряд заболеваний носит особо
затратный характер. Многие из них имеют с высокой степенью вероятности
неблагоприятный исход. Тогда зачем тратить существенные финансовые
ресурсы на лечение больных, чей прогноз и так ясен?
Проблема эвтаназии порождает утрированное отношение к жизни,
которое, в свою очередь, предопределяет изменение общей шкалы ценностей.
Если человек бесполезен, то в чем смысл его жизни? По каким критериям
следует оценивать социальную отдачу жизни человека? Допустимы ли
любые средства для продления человеческой жизни? Можно ли положить на
алтарь одну жизнь ради спасения другой?
По-новому звучит проблема самоубийства. Государство сейчас не
преследует родственников самоубийц, не лишает их права наследования и
других прав. Осуждается не самоубийца, а самоубийство. Но сейчас
раздаются высказывания, что прекращение собственной жизни есть
проявление свободы и оно не должно быть ограничено государством. Еще в
1987 г. 23 профессора (юристы и медики) выступили инициаторами закона о
помощи умирающим, в котором подчёркивалось, что не существует
обязанности предотвращать самоубийства.
Российское законодательство, к сожалению, вообще умалчивает о
суициде как явлении. Основы законодательства РФ об охране здоровья
граждан не имеют специальной статьи, посвящённой этой проблеме. Закон
РФ от 2 июля 1992 г. № 3185-1 «О психиатрической помощи и гарантиях
прав граждан при ее оказании» предусматривает, что психиатрическое
освидетельствование и госпитализация лица могут быть проведены без его
согласия или без согласия его законного представителя в случаях, когда по
имеющимся данным обследуемый совершает действия, дающие основания
предполагать наличие у него тяжелого психического расстройства, «которое
обусловливает его непосредственную опасность для себя…» (ст. 23, 29). Но
самоубийство как психическое расстройство рассматривалось в XIX в.,
сейчас же психиатры констатируют, что природа самоубийства так до конца
и не изучена. Можно выделять только факторы, способствующие
самоубийству.
Что есть жизнь и что есть смерть воплотилось и в такой проблеме, как
клонирование, символом которого стала овечка Долли, доказавшая, что
объектом генетических манипуляций может стать и человек. Это породило
запретительное отношение к репродуктивному клонированию во всем мире:
5
дополнительный протокол к Конвенции о защите прав и достоинства
человека в связи с применением достижений биологии и медицины
(Конвенция о правах человека и биомедицине, Овьедо, 1997 г.), Декларация
ООН от 8 марта 2005 г. о клонировании человека. В России в мае 2002 г. был
принят Федеральный закон «О временном запрете на клонирование
человека».
В то же время клонирование породило немало юридических проблем:
является ли клон субъектом права или это собственность «прародителя»?
Возможно ли использование клона в качестве набора органов – запасных
частей? Для того чтобы проводить эксперименты по клонированию,
необходимо использовать человеческие эмбрионы, следовательно, можно ли
считать уничтожение эмбрионов убийством человека? Необходимо отметить,
что в Западной Европе популярны идеи технологического отношения к
жизни. Так, А. Бард и Я. Зодерквист провозгласили идею нетократии: «То,
что неэтично сегодня, завтра будет принято повсеместно». И как следствие:
«Этика нетократии – это гипербиологический прагматизм». Авторы
несколько иначе предвидят будущее клонирования: «Эти слегка
отредактированные копии могут даже выступать в роли живых хранилищ
резервных органов на тот случай, если нам вдруг понадобится свежая, не
затронутая воздействием алкоголя печень».
Подчеркнем, что идеи нетократии находят благоприятствующие
отклики в умах части российской политической элиты. Однако если клон –
всего лишь набор органов, значит и причинение ему смерти не должно
рассматриваться как убийство. С другой стороны, бесчеловечность такого
отношения к жизни можно проиллюстрировать историей А. Дюма о
Железной маске. В том случае произошла подмена одного близнеца,
скрываемого под маской, на другого, короля. А что будет, если произойдет
подмена прародителя на клонированное существо?
Новые достижения в области танатологии влияют на юриспруденцию
и в такой сфере, как определение смерти человека. Если момент прекращения
человеческой жизни до недолгого времени определялся достаточно просто:
врач подносил зеркальце к лицу больного, и если зеркало запотевало, то он
ещё считался живым, если нет – то мёртвым. Сейчас к смерти следует
относиться как к сложному процессу, разделенному на стадии. Традиционно
выделяются два вида смерти: клиническая и биологическая. Клиническая
смерть сопровождается остановкой сердца. Но современная медицина с
помощью проведения реанимационных мероприятий может «вернуть
человека к жизни». Иными словами, клиническая смерть может и не стать
необратимой. Соответственно лицу, находящемуся в таком состоянии,
должна оказываться помощь. Более того, в Уголовном кодексе РФ
устанавливается специальная ответственность за неоказание помощи
больному (ст. 124), к которой и возможно привлечение медицинского
работника, отказавшегося от проведения реанимационных мероприятий. В
настоящее время наука продвинулась к тому, что при фактической смерти
6
головного мозга внешние функции организма могут поддерживаться
специальными препаратами бесконечно долго.
Биологическая смерть (церебральная) определяется традиционно по пяти
признакам:
– полное отсутствие сознания и спонтанной активности;
– полное исчезновение спонтанного дыхания даже при гиперкапнии
(избыток углекислого газа в крови);
– фиксированный, с отсутствием рефлексов двусторонний мидриаз,
неподвижность глазных яблок;
– исчезновение рефлексов от мозгового ствола;
– ровная («нулевая») электроэнцефалограмма, т. е. полное отсутствие
электрического сигнала на двух записях в течение не менее шести часов.
Нетрудно увидеть, что установление биологической смерти человека по
указанным признакам невозможно без специальной аппаратуры и
медицинских знаний. В настоящее время право выделяет момент смерти как
юридическую фикцию. Как отмечают Я. Дргонец, П. Холлендер, «для права
неприемлемо постепенное угасание личности человека, постепенная утрата
его правоспособности, постепенное исчезновение его личных, личноимущественных и имущественных прав. Поэтому юриспруденция не
придерживается медицинских критериев, а создает для своих потребностей
юридическую фикцию, которая отождествляет смерть с моментом».
При таком подходе возникают пограничные ситуации, становящиеся
предметом частых
судебных разбирательств. Которых по данным
Верховного Суда Российской Федерации уже насчитывается порядка 35 дел в
год по спорным вопросам медицинской практики, заключающейся в
конкуренции
медицинской
технологии
с
строгой
юридической
регламентацией, их несоответствия и узлового антогонистического
противоречия.
С 1967 г. в США в состоянии глубокой заморозки находятся несколько
тел под наблюдением врачей. Некоторым из подвергнувших себя
добровольному эксперименту был поставлен смертельный диагноз. Их
надежда состоит в том, что в будущем общество найдет необходимые методы
лечения. Однако в настоящее время специалисты не могут даже сказать,
возможна ли их «разморозка», при которой они останутся живыми. Но
возникает невольный вопрос: живы или мертвы эти замороженные люди?
Следует ли считать умершими лиц, находящихся в коматозном состоянии?
Врачи знают такое явление, как «синдром изоляции» (locked-in syndrom). В
этом случае сохранена способность к самостоятельному дыханию,
артериальное давление удерживается на достаточном для жизни уровне,
больной может реагировать на окружающее и отвечать движениями глаз.
При искусственном кормлении человек может жить очень долго, но есть ли
это жизнь? В ноябре 2008 г. средствами массовой информации всего мира
обсуждался случай с Элуаной Энгларо, итальянкой, пролежавшей в коме
после автокатастрофы более 17 лет. Отец девушки обратился в суд с
просьбой об отключении ее от аппаратуры жизнеобеспечения.
7
Апелляционный суд удовлетворил просьбу, однако против такого решения
высказался глава правительства Италии Сильвио Берлускони. Специальным
декретом врачам запретили отключать аппарат. В свою очередь президент
Италии Джорджо Наполитано выступил на стороне родственников Элуаны и
отказался подписывать документ, вводящий запрет на отключение аппарата.
Но уже в момент судебного разбирательства количество питательных
веществ, поступающих в кровь Элуаны через капельницу, было сокращено
вдвое. Точку в споре поставил Верховный суд Италии, подтвердивший
принятое ранее Апелляционным судом страны решение об отключении
Элуаны от аппаратуры.
Все вышеизложенное свидетельствует что юридическая регламентация
соматических прав человека как самостоятельная тема исследования
практически не разрабатывалась ни в советский, ни в постсоветский периоды
развития отечественной юридической науки. Исключением в этом
отношении, пожалуй, является подготовленная профессором В. И. Круссом
научная статья, автор которой ограничился лишь постановкой самой
проблемы. Дальнейшая реализация этой проблемы нашла и в последующих
работах ученого, но к сожалению, лишь в небольших статьях в журналах
Государство и право и Конституционное право не претендующих на
комплексное исследование.
Сказанное, однако, не означает, что данная тема в том или ином ракурсе
вовсе не затрагивалась в современном российском правоведении. Проблемам
человеческого тела, его жизни, смерти или реконструкции в юридическом
аспекте были посвящены отдельные работы: Н. А. Ардашевой, Е. Г.
Афанасьевой, О. Л. Дубовик, А. И. Иорыша, Н. В. Кальченко, Д. П. Кобякова,
М. И. Ковалева, И. Г. Король, Э. В. Кузнецова, М. Н. Малеиной, Н. А.
Маргацкой, А. Е. Никитиной, Т. В. Никишиной, Е. В. Новиковой, С. В.
Полубинской, В. П. Сальникова С. Г. Стеценко, О. А. Хазовой, Ю. Р.
Храмовой, Е. К. Фомичева и др.
В России тема человеческого тела в тесной связи с проблемами
духовности - сегодня одна из наиболее обсуждаемых в научной литературе
(А. Ю. Ашкеров, X. А. Гулинг, А. П. Зильбер, И. С. Кон, И. В. Силуянова, Н.
Н. Трубников и др.).
В 2008, 2009, 2010 и 2011 годах в Москве прошли научные конференции,
посвященные проблемам медицины, этики, религии и права, на которых
вопросам соматических прав человека было уделено особое внимание. В
МГЮА была создана секция правовой соматологии куда вошли ведущие
российские юристы в области медицинского права и общей теории и истории
права и государства. По данной проблематике высказывались такие
выдающиеся российские юристы, теоретики права как Е.В. Тимошина, И.А.
Талимончик, В.А. Сапун, В.В. Лазарев, Ю.И. Гревцов, Д.И. Луковская.
В современной зарубежной юридической науке эта тематика
представлена более широко и основательно в работах: А. Бенхема, Д. Берга,
Р. Бонни, Д. Вертса, Г. Вольфсласта, Э. Гузик-Макарука, Т. Гутмана, Р.
Дворкина, П. Кенига, Р. Клауса, Р. Коэн-Алмагора, А. Ланга, Р. Меркеля,
8
А. Миллера, Д. Моргана, А. Рерихта, М. Ричардса, Е. Ричардсона, У.
Саксофски, В. Тернера, И. Флетчера, Дж. Херринга, У. Шрота и др.1
Зарубежные юристы в последнее время активно обсуждают проблемы,
связанные с правовым регулированием соматических прав человека. При
этом учеными и практиками разрабатываются интересные концепции,
конкретные законодательные акты, принимаются судебные решения,
связанные с защитой права на охрану жизни, здоровья людей на различных
этапах человеческой жизни. Например, во Франции в этом направлении
много сделано Национальным конституционным комитетом по вопросам
этики, рекомендации которого, хотя и не имеют юридической силы, но
оказывают существенное влияние на судебную практику и правотворчество.
В частности, они учтены в законах от 29 июля 1994 года об уважении
тела человека и об изъятии и использовании частей и продуктов
человеческого организма, воспроизведенных затем в предписаниях Кодекса
об общественном здоровье, а также уголовном и гражданском кодексах.
Следует подчеркнуть, что и в России уже более двадцати лет активно
формируется нормативно-правовая база в области генно-инженерной
деятельности, биотехнологии и биомедицины.
Исходя из принципов уважения к правам человека и гражданина, и
учитывая недостаточно изученные биологические и социальные последствия
научных экспериментов для личности, 19 апреля 2002 года Государственная
Дума РФ приняла закон «О временном запрете на клонирование человека»,
которым введен пятилетний запрет на клонирование человека. Россия готова
к подписанию Конвенции Союза Европы по правам человека и биомедицине
(Страсбург, 1996 г.).
См., например,: Bainham A, Sclater S. D., Richards М. Body Lore and Laws.
Oxford-Portland Oregon, 2002. 346 p.; Cohen-Almagor R. Euthanasia in the
Netherlands I Kluwer Academic Publishers. Dordrecht - Boston - London. 2004.
205 p.; Wertz D. C, Fletcher J. S. Genetic and Ethics in Global Perspective I
Kluwer Academic Publishers. Dordrecht - Boston -London,2004.474 p.
Несмотря на возросший интерес современных ученых и практиков к,
казалось бы, совершенно новой научной проблеме, следует подчеркнуть, что
соматическая проблематика отнюдь не нова для отечественного и
зарубежного познания. В истории российской науки уже давно существует
учение, принципиально связанное с вопросом о соматических правах, автору
которого удалось удивительным образом совместить вполне рациональную
интерпретацию природы человека с духовными основами православной
традиции. Речь идет о теоретическом наследии выдающегося русского
философа С. Л. Франка, внесшего также значительный вклад в развитие
отечественной правовой мысли.
Объектом исследования являются общественные процессы и отношения,
связанные с юридическим регулированием соматических прав человека и
гражданина в Российской Федерации, их исторический генезис и
сравнительно-правовой анализ, в основе которого лежит юридический
механизм реализации и защиты этих прав.
9
Предметом исследования выступают историко и теоретико-правовые
проблемы соматологии и ее составных частей: правовой трансплантологии,
правовой танатологии, а также вопросы, связанные с правовой
регламентацией репродуктивных технологий.
На обсуждение выносятся следующие положения:
1.Тело – термин традиционно эстетического и социогуманитарного знания.
Практически у всех философов, стремящихся к построению оригинальных
онтологий, можно обнаружить однозначное согласование понятия «тела» с
базовыми категориями их интеллектуальных систем. Своеобразны
представления о теле в истории теологической интерпретации о
соотношении тела и души.
Юридический аспект этой проблемы охватывает целый комплекс
вопросов, от решения которых зависит жизнь, здоровье и благополучие
людей не только сегодняшнего дня, но и будущих поколений. В связи с этим
полагаем возможным обозначить проблему юридического определения
понятия «человеческого тела», его многозначность и многоаспектность.
2. Среди многочисленных прав человека можно выделить группу таких,
которые связаны с его правом самостоятельно распоряжаться своим телом.
Эти права в науке определяют как «соматические». Проблема соматических
прав человека сегодня предстает как новое направление в юридической
науке. Это поистине грандиозная проблема ХХI века. Она, в сущности,
является вызовом законодательству, которое и в современной России, и во
многих зарубежных странах нуждается в дальнейшем совершенствовании.
Неконтролируемая законом эволюция соматических прав в том направлении
и в том темпе, которые диктует современная жизнь, может повлечь за собой
утрату наших былых представлений о человеке. Указанные обстоятельства
вызывают острую необходимость научной разработки проблем, связанных со
статусом человеческого тела и научными экспериментами над ним.
«Правовая соматология», предметом которой являются юридические
аспекты науки о теле человека, включает в себя правовые вопросы,
связанные, во-первых, с репродукцией человеческого тела; во-вторых, с его
изменением и использованием отдельных частей и органов для
реконструкции других человеческих тел (так называемая «правовая
трансплантология»).
3. Сравнительный анализ законодательства различных стран выявил
неоднозначные подходы в определении человеческого тела и его органов.
Так, в Законе ФРГ «О донорстве, изъятии и пересадке органов» от 5 ноября
1997 года, согласно § 17 орган человеческого тела рассматривается как
предмет преступления. При этом в понятие «органа» включаются клетки и
ткани сложных частей тела, которые образуют единство и имеют
определенные функции.
10
В Федеральном законе РФ «О государственном регулировании в области
генно-инженерной деятельности» от 5 июля 1996 года (с изменениями от 12
июля 2000 г.) клетки не включены в состав органов человеческого тела.
Между тем Россия готовится к подписанию единого международного
правового документа, каким является Конвенция Совета Европы по правам
человека и биомедицине (Страсбург, 1996 г.). Следовательно, уже сейчас
необходимо четко сформулировать пределы правового регулирования в
области генно-инженерной деятельности и дать единое законодательное
определение человеческого тела и его органов, включив в него клетки и
ткани.
4. Медицинская наука признает внутриутробный (или пренатальный)
период частью жизни человека. На основании этого разумно было бы сделать
вывод о том, что начало жизни человека в юридическом смысле следует
определять с момента зачатия, и, как следствие возникает необходимость в
законодательном закреплении статуса человеческого плода «in utero» Однако
медицинское определение начала жизни человека по-разному преломляется в
законодательстве различных государств и эпох. Это обстоятельство во
многом обусловливает сложность правового регулирования таких вопросов,
как аборт, искусственное оплодотворение, трансплантация, генетические
вмешательства и др. Коллектив авторов предлагает провести комплексный
анализ зарубежного и российского законодательства для применения
выводов по исследуемой проблематике в действующем Российском
законодательстве.
5. Соматические права человека, связанные с правом свободно
распоряжаться своей жизнью и телом, являются частью естественных прав. В
системе соматических прав право на жизнь и право на смерть являются
центральными. В России право на смерть не закреплено законом. Вместе с
тем ни в православной этической традиции, ни в поступках нравственности,
ни в российском законодательстве никогда не шла и не идет речь о том, что
нельзя жертвовать собой во имя спасения жизни человека. Задача права, по
словам Е. Н. Трубецкого, состоит «не в том, чтобы лежащий во зле мир
превратился в Царствие Божие, а в том, чтобы он до времени не превратился
в ад».
Задачи комплексного исследования выносимые на обсуждение:
Цель исследования заключалась в осуществлении комплексного историкотеоретического сравнительно-правового анализа соматических прав и их
правовой регламентации особенно в условиях применения новых
биомедицинских технологий. Эта цель предполагала решение следующих
основных задач:
– провести историко- и сравнительно-правовой анализ проблем, связанных
с осуществлением права человека на свое тело, изложенных в работах
11
отечественных и зарубежных специалистов в области права, философии,
психологии, медицины, биоэтики и истории;
– определить на основе комплексного и систематического анализа
центральные понятия правовой соматологии;
– конкретизировать место и роль законодательства в этой сфере
отношений;
– дать характеристику основных направлений юридического анализа
проблем, связанных с регламентацией соматических прав;
– выработать предложения и рекомендации для дальнейшего развития
теоретических положений правовой соматологии и соответственно
законодательства;
– определить актуальность идей отечественных и зарубежных мыслителей
в этой сфере знаний и возможность их использования в современной
юридической практике.
- сформулировать собственную концепцию и обоснование новых
научных направлений в правовой науке (правовая соматология, правовая
трансплантология и правовая танатология);
- провести сравнительный анализ правовой регламентации
соматических прав человека в различные исторические периоды и в
различных странах Европы;
- исследовать важнейшие международные правовые акты в этой
области на предмет совершенствования российского законодательства в
условиях дальнейшей интеграции научных идей.
Полученные результаты дополняют отдельные разделы теории права и
государства (механизм правового регулирования, правовые отношения,
применение права и толкование законов, юридическая ответственность),
истории государства и права (отечественной и зарубежной), а также
некоторые разделы отраслевых юридических наук (конституционное,
уголовное, гражданское, административное право). Выполненная на стыке
философии, права и медицины, диссертация дает возможность по-новому
осветить роль и значение юридической регламентации отношений,
возникающих в связи с применением новейших биомедицинских технологий.
Практическая значимость исследования проявляется в том, что его
материалы могут быть использованы для поиска практических путей
устранения противоречий в законодательстве об охране здоровья граждан,
для подготовки новых правовых нормативных актов, призванных защитить
естественные права и свободы человека и гражданина Российской
Федерации.
Результаты научного исследования могут быть использованы для подготовки
учебников и учебных пособий для студентов и аспирантов не только
юридических вузов, но и специалистов в области философии, биоэтики и
медицины.
Теоретические положения исследования призваны помочь практическим
работникам судебных органов, следствия, прокуратуры, милиции правильно
12
понять действующий закон, охраняющий жизнь и здоровье граждан,
надлежащим образом истолковать его и применить, не нарушая интересов
личности, имея в виду, что именно им отдается приоритет согласно
Конституции Российской Федерации.
Стремительное изменение научных представлений относительно тех или
иных явлений человеческой жизни приводит к переоценке, казалось бы,
бесспорных утверждений. Еще несколько десятилетий назад люди не имели
технологий, позволяющих замораживать эмбрионы, использовать механизм
суррогатного материнства, осуществлять клонирование и т.д. Изменения,
произошедшие в мире за последние годы, заставляют по-иному взглянуть на
существование человека как физического объекта, на правовой режим
органов и тканей, в том числе материалов, используемых в репродукционных
технологиях (спермы, яйцеклетки), и т.д. Увеличение числа вмешательств в
естественные процессы человеческой жизнедеятельности неизбежно
увеличивает риск различного рода конфликтных ситуаций, неизвестных
ранее. И надо сказать, что российский законодатель в целом достаточно
своевременно отреагировал на указанные процессы, что выразилось в
принятии целого ряда Законов: "О трансплантации органов и (или) тканей
человека", Основы законодательства РФ об охране здоровья граждан, "О
донорстве крови и ее компонентов", и нормативных актов меньшей
юридической силы. Однако положение с правовым регулированием
отношений в сфере репродуктивных технологий нельзя признать
удовлетворительным, поскольку сегодня в России происходит бурное
развитие технологий лечения бесплодия, соответственно растет и количество
лиц, которым оказываются подобного рода услуги. По разным оценкам,
число детей, родившихся в РФ с использованием репродукционных
технологий, составило уже несколько тысяч. При этом число бесплодных
супружеских пар и одиноких граждан, желающих иметь детей, не
уменьшается, количество медицинских организаций, оказывающих
соответствующие услуги, увеличивается.
Тем самым очевидно, что существует целая группа социальных связей,
регламентация которых правовыми средствами уже назрела. При этом
современное правовое регулирование в данной сфере, предполагающее либо
минимальное количество нормативных положений (например, относительно
суррогатного материнства), либо только запрет определенной деятельности
(как, например, в Федеральном законе "О временном запрете на
клонирование человека"), равно как и регулирование только на подзаконном
уровне, представляется неверным.
Регулирование отношений в сфере репродуктивных технологий сегодня
представлено на двух уровнях. Первый представлен федеральными законами:
Семейным кодексом (далее - СК) и Основами законодательства Российской
Федерации "Об охране здоровья граждан" (далее - Основы), где вопросам
репродукционных технологий посвящен ряд норм, а именно п. 4 ст. 51 и п. 3
ст. 52 СК РФ, а также ст. 35 Основ. Второй уровень - подзаконные акты, и
прежде всего это Приказ Минздрава РФ от 26 февраля 2003 г. N 67 "О
13
применении вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ) в терапии
женского и мужского бесплодия", в котором содержатся как правовые
аспекты, так и требования к проведению репродукционных процедур,
носящие технический характер. Несомненно, что указанными актами решены
отдельные и весьма важные вопросы, однако ряд проблем оставлен, к
сожалению, законодателем без внимания.
1. На законодательном уровне отсутствуют такие понятия, как:
"репродукционная
деятельность",
"искусственное
оплодотворение",
"инсеминация", "имплантация эмбриона", "суррогатное материнство" и т.д.
2. Право на искусственное оплодотворение и имплантацию эмбриона
закреплено только для совершеннолетних женщин детородного возраста. В
Основах ничего не сказано о праве родителей прибегнуть к помощи
суррогатной матери. В СК РФ сказано только, что лица, состоящие в браке и
давшие свое согласие в письменной форме на имплантацию эмбриона, в
случае рождения у них ребенка в результате применения этого метода
записываются его родителями в книге записей рождений.
3. Для осуществления искусственного оплодотворения женщины и
имплантации эмбриона необходимо письменное согласие супругов или
одинокой женщины, однако нет упоминания о согласии самой суррогатной
матери на проведение такой операции. Лица, состоящие в браке между собой
и давшие свое согласие в письменной форме на имплантацию эмбриона
другой женщине в целях его вынашивания, могут быть записаны родителями
ребенка только с согласия женщины, родившей ребенка (суррогатной
матери). Однако при этом закон ничего не говорит о волеизъявлении супруга
суррогатной матери, не прописан порядок его волеизъявления и т.д.
4. Полностью отсутствуют какие-либо положения, регламентирующие
оформление и содержание договорных взаимоотношений между суррогатной
матерью и родителями ребенка, родителями и медицинской организацией.
Есть и иные пока не решенные вопросы.
Выход из создавшейся ситуации видится в принятии специального
нормативного акта в ранге закона "О репродуктивных правах граждан"
(условное название). Важно отметить, что при подготовке такого акта в
основу должен быть положен не отраслевой принцип регулирования, а
функциональный, что вызвано межотраслевым характером складывающихся
отношений. Целью принятия закона будет регулирование отношений,
возникающих между лицами, так или иначе связанными с осуществлением
репродуктивной деятельности, определение их правового положения,
функций и компетенции государственных органов в сфере регулирования
репродуктивной деятельности, охрана прав и законных интересов участников
указанных отношений.
Структура будущего закона предопределяется целью его принятия и
может быть представлена в следующем виде. Шесть основных глав, первая
из которых предполагает фиксацию основных положений. В частности, в
рамках данной главы целесообразно закрепить, что государство
поддерживает развитие репродуктивных технологий в целях обеспечения
14
повышения уровня рождаемости и создает для этого благоприятные условия,
в том числе путем финансирования исследований, проведения определенной
налоговой политики, создания государственных центров и соответствующих
контрольных механизмов. Именно государство должно выступать
своеобразным гарантом прав, предусмотренных предлагаемым законом, и
при этом не должно вмешиваться в профессиональную деятельность
медицинских организаций и иных субъектов, за исключением случаев,
установленных законодательством Российской Федерации.
Подлежит решению вопрос относительно уровня правового
регулирования отношений, складывающихся в сфере репродукции человека.
Это связано с тем, что определенная группа репродуктивных отношений
относится к предмету регулирования семейного права, т.е. совместного
ведения РФ и субъектов РФ, а часть - к гражданскому праву, что
предполагает исключительное ведение РФ. Необходимо определить функции
и компетенцию Правительства РФ в сфере регулирования репродуктивных
отношений, а также полномочия государственного органа, который будет
осуществлять контроль за деятельностью участников данного рынка. Следует
указать на то, что вопросы, непосредственно касающиеся применения
отдельных репродуктивных технологий, должны быть отнесены к
компетенции органов здравоохранения.
В целом правовое регулирование должно базироваться на принципах
свободы
репродуктивного
выбора,
охраны
тайны
применения
репродуктивных
технологий,
государственной
поддержки
такой
деятельности. Кроме того, обязательным является принцип сочетания
частных и публичных интересов при регулировании репродуктивных
отношений. Данное утверждение может быть проиллюстрировано
следующим примером. Действующий СК РФ запрещает браки между
близкими родственниками (родственниками по прямой восходящей и
нисходящей линии (родителями и детьми, дедушкой, бабушкой и внуками),
полнородными и неполнородными (имеющими общих отца или мать)
братьями и сестрами (ст. 14)). Использование репродуктивных технологий
приводит к рождению людей, которые могут явиться фактически
родственниками (поскольку использовался генетический материал от одного
донора), однако они регистрируются как лица, рожденные от разных
родителей, и формально родственниками не являются. Следовательно,
необходимо установление режима хранения и обмена информацией о
донорах и суррогатных матерях. Последнее необходимо в том числе с целью
недопущения в будущем возможного брака и (или) рождения детей от
генетически близких людей, а также с целью недопущения злоупотреблений
со стороны как доноров, так и суррогатных матерей (когда женщина
слишком часто использует свое тело для вынашивания ребенка). В
перспективе возможно создание банка генетических данных. В предлагаемом
законе могут быть определены общие подходы к созданию такого банка
данных, о принадлежности прав базе данных, ответственности за утерю и
незаконное распространение данных. При этом необходимо соблюсти
15
интересы всех участников репродуктивных отношений, в том числе
связанные с личной и семейной тайной, а также непосредственно тайной
применения репродуктивных технологий.
По смыслу приведенных норм Конституции Российской Федерации и
международно-правовых актов, вводимое законодателем ограничение прав и
свобод, как неоднократно указывал Конституционный Суд Российской
Федерации, должно отвечать требованиям справедливости, быть
необходимым и соразмерным конституционно значимым целям; обеспечивая
баланс конституционно защищаемых ценностей и интересов, оно вместе с
тем не должно посягать на само существо права и приводить к утрате его
основного содержания. Данные требования связывают волю законодателя
при введении ограничений прав и свобод, обусловленных в том числе
необходимостью борьбы с такой опасной угрозой для человечества, как
терроризм.
16