Гелиополис» Эрнста Юнгера - Институт иностранных языков

«Гелиополис» Эрнста Юнгера: закат Европы
И. С. Румянцева
НОУ ВПО Институт иностранных языков
Перед нами два произведения, созданные в кризисную эпоху: «Закат
Европы» Освальда Шпенглера, написанный после 1-й Мировой войны (19181922) и «Гелиополис» Эрнста Юнгера – после 2-й мировой войны (1949).
Этот кризис проявляется не только в социальной сфере и сфере экономики,
которые разрушены войной, но и на ментальном уровне, т. к. происходит
крушение установленного жизненного порядка. В том числе появляется
новое для европейца, и в случае Эрнста Юнгера – немца, ощущение – твоя
родина, твоя нация и твоя культура не являются более центром мира.
Идеи Шпенглера, ставшие основой «Заката Европы» частично можно
встретить еще у Генриха Рюккерта, также рассматривавшего историю
человечества не как единый процесс, а как совокупность культурных
процессов, протекающих параллельно. Однако в отличие от Рюккерта,
Шпенглер уже не считает мир объектом воздействия ведущей во всех
отношениях европейской цивилизации. А Э. Юнгер в романе «Гелиополис»,
в свою очередь, показывает, к каким негативным последствиям приходит
цивилизация, предписывающая себе ведущую роль. Из этой перспективы мы
можем рассматривать «Гелиополис» как попытку развития шпенглеровской
идеи заката Европы.
В «Гелиополисе» мы сталкиваемся именно с европейской цивилизацией,
уже находящейся в завершающей фазе своего развития. По Шпенглеру,
основу западной культуры формирует «фаустовская душа»; ее прасимволом
является знак бесконечности, который трактуется как стремление к
обретению истинного себя в бесконечности пространства и времени.
Но когда внутренние творческие возможности культуры исчерпаны, она
приобретает застывшие формы, мертвеет и переходит в фазу цивилизации,
которая, в свою очередь, движется к неизбежному концу. Для фазы
цивилизации характерны атеизм и материализм, агрессивная экспансия,
радикальный
революционизм,
сциентизм
и
техницизм,
глобальная
урбанизация.
Все это мы видим в Гелиополисе. Технический прогресс достигает там
несомненных высот. В городе есть Координатное ведомство – служба,
которая знает координаты в пространстве и формы всех существующих или
когда-либо
существовавших
предметов.
Кроме
того,
Координатное
ведомство осуществляет функции навигации любого транспорта, являясь
прообразом современной системы GPS. Кроме Координатного ведомства
есть еще Центральный архив, содержащий сведения обо всем и обо всех.
Всеобщей валютой в Гелиополисе служит атомная энергия, причем ядерная
энергетика полностью контролируется государством. Помимо этого имеются
танки на воздушной подушке, электронные радиотелескопы, лазерное
оружие и некие загадочные космические проекты.
Развитие науки и техники поддерживается государством, т. к. их
достижения оно использует как для усиления своих внутренних позиций, так
и для внешней экспансии. В Гелиополисе под видом современных средств
избирательных
технологий
используются
средства
манипуляции
общественным мнением и человеческим сознанием. Это помогает власти
превращать людей в толпу, которую легко использовать в своих целях.
Особенно умело пользуется этим Ландфогт, глава одной из действующих в
Гелиополисе систем власти. Он разжигает национальные конфликты,
организует погромы, чтобы укреплять свои позиции в государстве.
Вторым фактором,
способствующим превращению людей в массу,
является сам процесс урбанизации. Гелиополис – это государство-город.
Сельская местность выполняет функцию рекреационного пространства для
горожан, она существует для их отдыха, приятного времяпрепровождения, а
также
для
размещения
элитных
военных
школ
и
закрытых
исследовательских институтов зловещего вида и назначения, но собственно
сельский образ жизни и
сельский труд повсеместно уходят в прошлое,
причем особенно быстро это происходит вблизи от указанных «храмов
науки».
Урбанизация, по Шпенглеру, есть очень существенный признак именно
цивилизации. Во-первых, она максимально отрывает человека от природы, в
которой он мог бы черпать необходимые ему творческие, духовные силы.
Урбанизированное
пространство
предлагает
человеку
пользоваться
максимальным количеством возможностей, которые дает ему технический
прогресс. Но, как полагает Шпенглер, это замкнутый круг, поскольку
достижения техники в свою очередь требуют другой техники, ресурсов,
времени, и в конечном счете не освобождают человека от труда, а
превращают его в раба машины1.
Кроме того, город-государство распространяет себя в пространстве,
поглощая все новые территории. Так, в романе упоминаются походы на
Геспериды – своего рода символ края света, и космические проекты,
свидетельствующие о том, что цивилизация выносит себя уже и за пределы
Земли. Город получает статус некоего глобального образования, что, по
мнению Шпенглера, также способствует превращению людей в массу: «В
мировом городе нет народа, а есть масса»2. Этот процесс мог быть и для
Шпенглера, и для Юнгера как для представителей немецкой культуры
особенно болезненным, поскольку со времен Гердера для нее большое
значение имело понятие национального духа, которое можно было бы
рассматривать как один
из истоков шпенглеровского понятия души
культуры. Но если народ превращается в массу, то речь о духе уже не идет,
ибо масса есть категория материи, и, таким образом, одно из ключевых
понятий немецкой культуры уничтожается.
По Шпенглеру, утрата или ослабление духовного начала есть признак
1
Шпенглер О. Человек и техника//Культурология XX век. – М., 1995. С. 454-492. Электронный ресурс:
http://philosophy.spbu.ru/userfiles/kathedras/scitech/phil_tech_bibl/shpengler.doc
2
Шпенглер О. Ш. Закат Европы / Пер. с нем. под ред. А. А. Франковского. Электронный ресурс:
http://az.lib.ru/s/shpengler_o/text_1922_zakat_evropy.shtml
культуры, перешедшей в стадию цивилизации. В «Гелиополисе» Э. Юнгера
мы видим, как понятие «фаустовской души» извращается, ее сущность
нивелируется до рационально-потребительского отношения к миру. Кажется,
что из двух существующих систем власти система Проконсула является
более гуманной. Проконсул объединяет вокруг себя людей думающих,
философов,
поэтов,
художников.
Казалось
бы,
это
возможность
сконцентрировать, мобилизовать духовные силы эпохи и таким образом
противостоять умиранию культуры, но эта возможность оборачивается
иллюзией, так как первоочередная цель этой группировки – противостоять
фашистской системе власти Ландфогта. Но, входя в бинарную оппозицию с
этой фашистской системой, она также частично уподобляется ей, потому что
вынуждена выстраивать себя по такому же образцу, следовать тем же
законам системы, бороться подчас теми же методами.
Люди, которым покровительствует Проконсул, пытаются вырваться изпод власти цивилизации, которая неизбежно превращается в бездушную
машину. Они понимают, что цивилизация может многое, но это возможности
механизма, и не желают «мыслить лошадиными силами»3. Но они сами
являются частью этой цивилизации и вместе с ней переживают кризис, о
котором говорит Шпенглер4: фаустовское мышление пресыщается техникой.
Человек устает бороться с природой. Он испытывает склонность к более
простым, близким к природе формам жизни, «ищет свободы от принуждения
бездушной деятельностью, от холодной атмосферы технической организации
жизни. Сильные и творчески одаренные отворачиваются от практических
проблем и наук и поворачиваются к чистому умозрению»5.
Главный герой романа Луций де Геер представляет собой максимальное
выражение этого кризисного сознания. Он занимает один из высоких постов
в системе правления Проконсула, но даже это не дает ему достаточной
3
Шпенглер О. Человек и техника//Культурология XX век. – М., 1995. С. 454-492. Электронный ресурс:
http://philosophy.spbu.ru/userfiles/kathedras/scitech/phil_tech_bibl/shpengler.doc
4
Там же.
5
Там же.
свободы мысли и действий. Луций де Геер стремится уйти от бинарных
оппозиций систем власти, так как этот путь никогда не приводил
человечество к каким-либо положительным результатам. Он пытается найти
точку опоры в самом себе и создать в самом себе царство гармонии. Луций –
высокообразованный человек, эстет, он любит старинные рукописи,
участвует в философских диспутах, то есть максимальным образом
соответствует концепции «эстетического воспитания». Он один из немногих,
кто в толпе видит и слышит человека, а в окружении мертвой материи видит
жизнь. Особая чуткость натуры заставляет его замечать те изменения в
жизни людей, которые сами они еще не осознают.
Так, в главе
«Возвращение с Гесперид», наблюдая панораму острова Виньо-дель-Мар,
Луций отмечает признаки надвигающегося конца. Этот остров славился
уникальными сортами винограда, из которых делали лучшие вина, земли на
острове стоили дорого и были застроены виллами богатых горожан. Теперь
же большая часть виноградников была заброшена, многие виллы покинуты,
хотя горожане время от времени еще посещали остров, устраивая на нем
разгульные празднества, и «праздничные оргии казались порой последним
пиром перед всеобщим крушением»6. «Они чувствовали, что привычное
вольное житье уходит – то ли от всеобщей ненависти, то ли от духовного
обнищания»7. И если ощущение близкой гибели усиливает в людях только
потребность наслаждения, то Луций пытается преодолеть его, обращаясь к
духовному началу, утрата которого приводит культуру, а вслед за ней и
цивилизацию к неизбежному концу.
Поскольку во внешнем, материальном мире обрести его невозможно,
Луций выбирает дорогу в мир внутренний, принимая вместе со своей
подругой Будур Пери лавровый эликсир Антонио в главе «Ночь лавра».
Лавровый эликсир является продолжением или производным тех магических
эликсиров, что открывали дорогу в бессознательное многим литературным
6
7
Юнгер Э. Гелиополь. – СПб: Амфора, 2000. С. 69.
Там же. С. 68.
персонажам XIX века: ведьмина настойка и вино, которые Мефистофель
предлагает Фаусту в поэмах Гете и Ленау, эликсиры сатаны у Гофмана и
даже названное своим настоящим именем зелье Де Куинси и Жюля
Буасьера8. Освобождение от ограничений разума, погружение в сферу
бессознательного,
спровоцированное
такими
эликсирами,
Юнгер
приравнивает к духовному поиску, в котором фаустовское начало пытается
обрести абсолютную истину9.
Но и на этом пути Луция, как и его предшественников, ожидает
катастрофа.
Его
видения
наполнены
жуткими
сюрреалистическими
картинами. Он видит лагеря смерти, перерабатывающие человеческие
существа
в
механизмами,
биомассу,
одинаково
города-лабиринты,
бездумно
и
наполненные
автоматически
людьми
и
выполняющими
бессмысленную работу, толпу, воспринимающую массовые казни как
каждодневное и доступное развлечение. Луций абсолютно раздавлен этим
сюрреалистическим миром, внутренним Я, выращенным коллективным
бессознательным человеческой массы, которая называет себя современной
цивилизацией. В этом страшном мире нет ничего, чего не было бы в каждом
отдельном человеке и во всем обществе, ибо по Юнгеру бытие определяет не
только сознание, но и подсознание. Таким образом, для современного
человека XX века путь во внутренний мир, который всего лишь несколько
десятилетий назад так манил романтиков, обещая вечное движение к
абсолюту, оканчивается крахом.
С точки зрения Шпеглера, ужасы подсознания могли бы стать
свидетельством смерти фаустовской души и вместе с ней
–
смерти
европейской культуры.
В романе Юнгера множество символов, поддерживающих тему смерти:
это и развалины древних построек, ставших фундаментом современных
дворцов, и погребальные ритуалы, которые проходят Луций де Геер и Будур
8
Томас Де Куинси (1785-1859), автобиографическая повесть «Исповедь англичанина-опиомана»; Жюль
Буасьер, «Курильщики опиума» (1890).
9
Юнгер Э. Указ. соч. С. 354.
Пери перед тем, как покинуть Землю, и город мертвых, представляющий
собой гигантскую горную долину, наполненную останками живших когда-то
поколений. Все это говорит о неизбежности смерти. И даже сама жизнь,
кипение которой на дне морском Луций с благоговением наблюдает с борта
корабля, в которой он ощущает замысел творца, есть неизбежный переход к
смерти.
У Юнгера жизнь наиболее полно проявляет себя в природе, поскольку
именно в ней максимально заметен божественный замысел. Все, что сделано
человеком, рано или поздно исчезает, уходят с исторической арены могучие
прежде цивилизации, и природа – единственное, что остается. Постепенно
она поглощает руины, прорастает лесами сквозь площади и дороги – так Бог
восстанавливает меру вещей.
Особенно показательным в этом смысле является описание главного
храма Гелиополиса – Морского собора в честь Девы Марии. Он построен на
вершине холма, покрытого виноградниками, в зелени которых скрываются
старые кладбища и заброшенные крестьянские хутора; в его основе –
колонны древнего храма Афродиты, когда-то стоявшего на этом месте, – все
это есть символ ушедшей жизни. Собор был полностью разрушен во время
Великого огневого удара (скорее всего, ядерной войны), отстроен заново, и
над его входом изображена птица Феникс – символ вечной смерти и вечного
возрождения: «...волшебная птица, сквозь объятия которой шли верующие к
алтарю, должна была как бы свидетельствовать о том, что нет на земле ни
одного сооружения, в краеугольный камень которого уже не была бы
заложена сама идея возможного разрушения. И еще в большей степени
символизировала она собой ту мысль, что, как разрушенные камни
возрождаются из руин, так и дух воскрешается заново и даже восстает из
пепла»10.
В романе Юнгера европейской культуре дается еще одна попытка
«восстать из пепла». Луций де Геер присоединяется к группе людей,
10
Там же. С. 74.
строящих в космосе новое общество. Его основой должен стать принцип
недовольства духа, исчерпавшего
все возможности самопознания и
зашедшего в тупик; в космосе ему должны открыться новые горизонты.
Новое общество выведено Юнгером за пределы Земли, таким образом оно
становится неподвластным разрушающему все принципу антагонизма и
приобретает статус третьей новой и неизведанной пока силы. Она вернется
на
планету,
когда
противоборствующие
уничтожат
друг
друг
другу
друга
системы
две
существующие
власти.
Тогда
там
общество,
зародившееся в бесконечном космическом пространстве, вернется на Землю
и принесет с собой обретенные там сокровища духа.
В действительности же,
желание стать богами на небе есть
продолжение фаустовской идеи. Западная культура-цивилизация начинает
космическую экспансию. Это старый путь, который, по Шпенглеру, ведет в
тупик, поскольку гибель цивилизации неизбежна. Ушедшие вернутся на
Землю примерно через 50 лет. Если считать от даты создания романа, то это
будет конец XX века (если пренебречь сюрреалистическим переносом
действия в неопределенное пространство и время), т. е. это срок, когда, как
полагает
Шпенглер,
западная
цивилизация
окончательно
сойдет
с
исторической арены, ибо такова судьба всех цивилизаций.
Западная цивилизация не хочет понимать этого, т. к. одной из своих
задач она видит преодоление природы, в том числе и преодоление природы
человека. Технический прогресс, ее краеугольный камень, направлен на
преодоление смерти. В этом и состоят опасности прогресса: человечество
стремясь преодолеть физическую смерть, бросает вызов Богу, и он опять
восстанавливает меру, низвергая человека с высоты11. С помощью
достижений техники и распространения себя в пространстве и времени
человек надеется преодолеть судьбу, перешагнуть через смерть. Шпенглер
полагает, что из страха человека перед смертью рождаются «розовые краски
прогрессистского оптимизма, в который, по сути, никто не верит. Но
11
Там же. С 229.
преходящесть – форма всего сущего, звезды, человека и культуры»12.
Поэтому любая попытка сохранить культуру или цивилизацию обречена на
провал, ибо противоречит историческим законам.
Такое восприятие истории характерно и для Э. Юнгера. Ни одна из
возможностей сохранить западную культуру (о цивилизации речь не идет, т.
к. авторское отношение к ней отрицательное, поэтому и сохранять нечего) в
романе «Гелиополис» полностью не реализуется: не мобилизация духовных
сил эпохи путем консолидации творческих элит, ни фаустовское стремление
к абсолюту, ни попытка построить новый мир в космосе. Последняя вообще
выглядит актом отчаяния. Юнгер завершает свой роман обещанием, что
ушедшие в космос вернутся, но будет это так нескоро, что не должно нас
никак волновать: «Но что нам до этих дней – они далеки от нас»13, тем самым
уподобившись Гераклиту, сказавшему о своих согражданах из Эфеса, а вслед
за ним и жителям Бургляндии, не желающим заниматься судьбами
человечества: они не стоят того, чтобы ломать себе голову, что будет с ними
дальше14. Однако это восприятие истории нельзя назвать пессимистическим,
оно скорее просто фаталистическое, поскольку на смену отжившему придет
новое, будут разбиты новые виноградники и возделаны новые сады, и у воды
вновь встанет сверкающая радуга.
12
Шпенглер О. Человек и техника.
Юнгер Э. Указ. соч. С. 444.
14
Там же. С. 98.
13