Востоковедение - Международная научная студенческая

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИИ
СИБИРСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК
ПРАВИТЕЛЬСТВО НОВОСИБИРСКОЙ ОБЛАСТИ
КОМИССИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ПО ДЕЛАМ ЮНЕСКО
НОВОСИБИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
МАТЕРИАЛЫ
50-Й ЮБИЛЕЙНОЙ МЕЖДУНАРОДНОЙ
НАУЧНОЙ СТУДЕНЧЕСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ
«Студент и научно-технический прогресс»
13–19 апреля 2012 г.
ВОСТОКОВЕДЕНИЕ
Новосибирск
2012
УДК 008
ББК Ш04-05+Е3(5)
Материалы 50-й Международной научной студенческой конференции
«Студент и научно-технический прогресс»: Востоковедение / Новосиб.
гос. ун-т. Новосибирск, 2012. 157 с.
ISBN 978-5-4437-0056-4
Конференция проводится при поддержке Президиума Сибирского
отделения
Российской
Академии
наук,
Российского
фонда
фундаментальных
исследований
(грант
№
12-04-06805-моб_г),
Правительства Новосибирской области, Комиссии РФ по делам
ЮНЕСКО, Технопарка Новосибирского Академгородка.
Конференция проведена при финансовой поддержке Министерства
образования и науки Российской Федерации в рамках Федеральной
целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры
инновационной России» на 2009 – 2013 годы. Работа секции поддержана в
рамках выполнения ГК № 14.740.11.0766 ФЦП «Научные и научнопедагогические кадры инновационной России», НИР 1.5.11 и 1.31.11.
Тематического плана НИР Минобрнауки.
Научный руководитель секции – д-р ист. наук, доцент Е. Э. Войтишек
Ответственный секретарь секции – Е. В. Юрчук
ISBN 978-5-4437-0056-4
© Новосибирский государственный
университет, 2012
RUSSIAN FEDERAL MINISTRY OF EDUCATION AND SCIENCE
SIBERIAN BRANCH OF RUSSIAN ACADEMY OF SCIENCES
NOVOSIBIRSK REGION GOVERNMENT
COMMISSION OF THE RUSSIAN FEDERATION FOR UNESCO
NOVOSIBIRSK NATIONAL RESEARCH STATE UNIVERISTY
PROCEEDINGS
OF THE 50th INTERNATIONAL STUDENTS
SCIENTIFIC CONFERENCE
«STUDENTS AND PROGRESS IN SCIENCE AND TECHNOLOGY»
April, 13–19, 2012
ORIENTAL STUDIES
Novosibirsk, Russian Federation
2012
Proceedings of the 50th International Students Scientific Conference
«Students and Progress in Science and Technology». Oriental studies /
Novosibirsk State University. Novosibirsk, Russian Federation. 2012. 157 pp.
ISBN 978-5-4437-0056-4
The conference is held with the significant support of Presidium of the
Siberian Branch of Russian Academy of Sciences, Russian Foundation for Basic
Research (project № 12-04-06805-моб_г), Novosibirsk Region Government,
Commission of the Russian Federation for UNESCO, Technopark of
Novosibirsk Academgorodok.
The conference is held with financial support of Russian Federal Ministry of
Education and Science under the federal target program "Scientific and
scientific-pedagogical personnel of innovative Russia" in 2009-2013.
Section scientific supervisor – Dr. Hist., Assoc. Prof. E. E. Voitishek
Responsible secretary – E. V. Yurchuk
ISBN 978-5-4437-0056-4
© Novosibirsk State University, 2012
АРХЕОЛОГИЯ И ИСТОРИЯ
ВЛИЯНИЕ БЛАГОВЕЩЕНСКОГО ИНЦИДЕНТА НА
ФОРМИРОВАНИЕ ОБРАЗА РУССКОГО В КИТАЕ
Л. Д. Афанасов
Новосибирский государственный технический университет
Целью данного исследования является рассмотрение событий 1900 г. в
Амурском крае, которые привели к ликвидации т.н. «маньчжурского
клина» – района компактного проживания китайских подданных на
территории России. По Айгунскому договору 1858 г. эта территория
перешла во владение Российской империи, но оставалась под
юрисдикцией Цинских властей.
В 1900 г. почти весь Китай был охвачен восстанием ихэтуаней.
Характерные для них антизападные настроения были направлены и на
Россию. Обстрел с китайского берега территории Благовещенска начался
2 июля и продолжался до 18 июля [1]. Некоторые авторы считают, что это
была провокация, рассчитанная на обострение отношений между двумя
соседними государствами. В перспективе конфликт мог привести к
пересмотру прежних договоров между Китаем и Россией [2].
Вследствие обстрела в городе началась паника. Доселе мирные и
трудолюбивые китайцы, проживавшие на русском берегу Амура,
превратились в глазах горожан во врагов, способных совершить
внезапный удар. Ощущая нарастание напряжённости в городе,
представители местных китайцев пришли к военному губернатору
генерал-лейтенанту К.Н. Грибскому. Тот заявил, что им ни о чем не нужно
беспокоиться, в обиду власти их не дадут [3]. Но 3 июля им был издан
приказ о выдворении всех китайцев на другой берег Амура. Начались
облавы на китайское население Благовещенска. Они сопровождались
погромами, грабежами и избиениями. Корыстолюбие и жажда наживы
сыграли немалую роль в расправе, ведь появился шанс не отдавать долги.
То, о чем затем русская пресса и отечественные историки молчали
долгое время, произошло 4 июля. Тысячи китайцев (по некоторым данным
их было 5-6 тыс., в китайских источниках указывается цифра более 7 тыс.
[4]) были отправлены вверх по Амуру, в сопровождении вооруженных
топорами ополченцев. По прибытию на место переправы в пос. ВерхнеБлаговещенский к ним присоединились казаки. Ширина Амура достигала
здесь 200 м, а глубина до 4 м. Первая партия «переправляющихся» утонула
почти сразу. Видя все это, остальные идти отказались. Тогда был отдан
приказ загонять всех в воду. До 8 июля было уничтожено ещё несколько
сотен человек [3].
Военный конфликт завершился в 1901 г. 26 марта 1902 г. было
подписано мирное соглашение. Указом Николая II от 17 ноября 1901 г.
5
земли Зазейского района были переданы Амурскому войску для заселения
и освоения [1].
Изучение этих долгое время замалчивавшихся событий приобретает
актуальность в наши дни, т.к. есть основания предполагать, что в массовом
сознании китайцев, а именно у жителей приграничных районов, память о
событиях 1900 г. формирует фон определённой степени враждебности и
негативного отношении к русским.
Проблемой
является
формирование
источниковой
базы,
подтверждающей гипотезу о том, что события более чем столетней
давности оказывают влияние на формирование образа русских. По ряду
причин в открытой печати об этом информации нет. Однако на эту
ситуацию указывают многие косвенные данные, личный опыт
специалистов и рядовых россиян, занятых в сфере межкультурной
коммуникации. Прежде всего, стоит упомянуть то, что ещё на этапе
школьного образования закладывается фундамент знаний, которые позже
влияют на отношение к русским. Если о событиях в Благовещенске
китайцы узнают ещё в школе, то в нашей стране этот эпизод предпочли
забыть. Фактом является то, что в Айгунский краеведческий музей вход
гражданам РФ закрыт. Известно, что экспозиция этого музея посвящена
двум событиям: подписанию Айгуньского договора и событиям в
Благовещенске лета 1900 г. Что касается российской части дискурса, то
тема эта обсуждается в основном в интернет-блогах. Т.о. позиция
российской стороны по всё ещё актуальному вопросу отношения к
историческим событиям столетней давности практически не представлена.
В дальнейшем автор ставит задачи: 1) анкетирования граждан КНР
разных возрастов и социальных групп для выяснения глубины
исторической памяти относительно «благовещенского инцидента»; 2)
выявление содержания и форм распространения официальной точки
зрения китайских властей и эффективности её воздействия на население
разных регионов КНР в современных условия.
______________________________
1. История Амурской области с древнейших времен до начала ХХ века
/ Под ред. А.П. Деревянко, А.П. Забияко. – Благовещенск, 2008. 424 с.
2. Россия и Китай на дальневосточных рубежах /Амурский гос. Ун-т.
Благовещенск, 2001.
3. Дятлов В.И. Благовещенская «Утопия»: из истории материализации
фобий//Евразия. Люди и мифы. М.: Наталис, 2003. С.123–141.
4. Ли Банхоу. Несколько вопросов об исторических фактах о
«Благовещенской резне» // Хэйлунцзян вэньу цункань. – 1983. – №1. –
С.36-41 (на кит. яз.).
Научный руководитель – канд. ист. наук, доцент С. В. Алкин
6
СМЕРТНАЯ КАЗНЬ В КИТАЕ: ИСТОРИЯ И ЭВОЛЮЦИЯ
О. С. Бирюкова
Алтайская государственная педагогическая академия, г. Барнаул
Проблема смертной казни занимает особое место в жизни и сознании
современного общества и является одним из древнейших наказаний
известных человечеству. В настоящее время смертная казнь упразднена во
многих, как правило, Европейских странах, но в большинстве стран
Востока эта мера наказания сохранилась.
Существует много доводов в пользу смертной казни. Например, одни
философы оправдывали её во имя принципа справедливости: равное за
равное, другие выступали за отказ. Этот спор продолжался на протяжении
целых веков среди самых известных философов и учёных. Но никто, даже
из самых горячих сторонников смертной казни, не мог привести примера,
который бы доказал, что её отмена повлекла увеличение количества
преступлений.
Так, в одной из крупнейших динамично развивающихся стран Востока
– Китае эта мера наказания остаётся. В современном китайском обществе
идут дискуссии в отношении сохранения или отмены смертной казни, но
большинство в правящих кругах являются её сторонниками. Причины
тяготения китайского общества к этой мере наказания нужно искать в
идеологии, экономике и политике, сформировавшимися в Древнем Китае.
Согласно одной из версий, распространённой в законодательных
источниках древности, смертная казнь возникла из обычая кровной мести,
характерного для родоплеменного строя. С возникновением первых
государственных образований в Китае, равно, как и в других странах,
появляется, так называемый, «принцип талиона», провозглашавший силу
назначения наказания за преступление. В общественном сознании этот
принцип выглядит в виде цитаты из Ветхого завета: « Око за око», что
практически означает одобрение смертной казни за совершённое деяние.
Одним из первых материальных свидетельств, доказывающих
существование смертной казни, стал найденный в Китае бронзовый
треножник с текстом «Обозрения законов», относящийся к 536 г. до н. э.
Основой его стало понятие «у син» – пяти видов наказаний за
преступление, среди которых была обозначена смертная казнь.
Особенностью уголовного законодательства Древнего Китая было то,
что появление первых письменных законов не могло изменить
свойственный древнему праву Китая порядок, при котором наказания
велись по правилам нравственности и на основе обычного права. Следует
отметить, что ещё в Китае периода династии Шань существовала особая
система символических наказаний. Согласно этой системе ампутация ноги
заменялась покраской тушью колена, а смертная казнь ношением
7
холщёвой рубахи. Древнекитайское общество, тем самым, пыталось
перевоспитать преступника, выставляя его на всеобщее осуждение и
презрение.
Впоследствии
пережитки
символических
наказаний
встречались и в более позднее время.
В циньском Китае происходило ужесточение наказаний за
преступление государственного характера. Стали казнить не только
преступника, но и три поколения его родственников по линии отца, матери
и жены. Способы расправы с нарушителями законов в рассматриваемый
период отличались своей изощрённостью и жестокостью, что даже штраф,
или тюрьма не считались наказанием.
В эпоху Средневекового Китая получила распространение идеология
конфуцианства, несколько вытеснившая существующую концепцию
легизма. Легисты были сторонниками крайне жестоких законов и
наказаний, что противоречило идеологии конфуцианства, которая
провозглашала тяжесть наказания тождественной силе преступления. Под
влиянием конфуцианства произошло некоторое смягчение наказания,
выразившееся во временной отмене посягательств на невиновных
родственников преступника.
Конфуцианская идеология впервые классифицировала преступления в
зависимости от их общественной опасности, основывающейся на
концепции «десяти зол».
Главной особенностью Средневекового периода стало разделение вины
на следующие категории: неведение, неумышленность, небрежность,
забывчивость, ошибка. Данный факт позволяет судить о том, что смертной
казни можно было избежать при определённых условиях.
В современном Китае смертная казнь применяется по целому ряду
преступлений, зафиксированному ещё в Древнем и Средневековом Китае.
В связи с движением общества вперёд появляются новые виды, в
частности, к ним относится незаконный оборот наркотиков, похищение и
продажа женщин и детей, содержание публичных домов.
Таким образом, смертная казнь в Китае имеет древние корни,
основанные на конфуцианских традициях. На современном этапе развития
китайского общества часть традиционной системы наказаний
заимствована из права Древнего Китая, но постепенно происходит
расширение видов преступлений, за которые также может быть
предусмотрена смертная казнь.
Научный руководитель — канд. ист. наук, доцент Т. А. Шеметова
8
ФУНКЦИОНАЛЬНОЕ НАЗНАЧЕНИЕ И СЕМАНТИКА
МЕГАЛИТИЧЕСКИХ СООРУЖЕНИЙ 1
А. Ю. Бутакова
Новосибирский государственный университет
Мегалиты – относящиеся к эпохе Древности и Средневековья
сооружения из больших каменных блоков, соединённые без применения
цемента или известкового раствора. В предельном случае это один модуль.
Основными типами мегалитов являются менгиры, дольмены и кромлехи.
Менгиры могли использоваться для астрономических наблюдений.
На это, в частности, указывают нередко находящиеся на них изображения
солярных знаков. Менгиры служили местом жертвоприношений и
представляли культ камня (горы), который символизировал связь между
миром живых и мертвых. Менгир мог выступать в качестве своеобразного
«заместителя» тела умершего, увековечивая память о нем.
Кромлехи в свою очередь могли использоваться для ритуального
ограждения священного пространства и, одновременно, как инструмент
для создания календарной системы, с помощью которого отслеживались
движения солнца, луны, возможно, и многих звезд. Каменная обкладка
курганов могла выполнять и технологическую функцию, предотвращая
расползание насыпи. Иногда считается, что кромлехи служили местом
захоронения.
Но
археологические
раскопки
доказывают,
что
многочисленные погребения внутри кромлехов были проведены
значительно позже даты их установки. Несомненно, что большинство
кромлехов выступало как полифункциональные сооружения.
Дольмены часто являлись семейно-родовыми коллективными
усыпальницами, вместилищами тел и душ умерших предков, которые
могли воздействовать на жизнь своих потомков. Для благоприятного
влияния необходимы были жертвоприношения и регулярные поминовения
усопших. Большинство дольменов фасадной частью ориентированы на
солнечную сторону (восток, юго-восток, юг), поэтому они могли являться
своеобразными обсерваториями и фиксировать движение солнца, а также
других небесных тел. Это давало возможность уточнить календарь,
рассчитать сроки солнечных и лунных затмений и других важных
астрономических явлений. На отдельных дольменов сохранились
солярные знаки. Нельзя исключить и другие виды использования
дольменов (например, в качестве жилища или хранилища).
Научный руководитель – проф. С. А. Комиссаров
1
Работа выполнена при поддержке РГНФ, грант № 11-01-00489а.
9
ПОЛИТИЧЕСКИЙ КРИЗИС В МЛАДШЕМ КАЗАХСКОМ ЖУЗЕ И
ОБРАЗОВАНИЕ БУКЕЕВСКОЙ ОРДЫ
П. А. Быковских
Нижневартовский государственный гуманитарный университет
На рубеже XVIII-XIX вв. Младший казахский жуз, находившийся в
подданстве Российской империи с 1731 г., оказался в глубоком
общественно-политическом кризисе. В последнее десятилетие XVIII в.
здесь развернулось противоборство между различными группировками
родовой знати, ханская власть ослабла, а большую часть родов охватили
волнения, спровоцированные восстанием под руководством Срыма
Датова. Положение осложнялось нехваткой земель, что усиливало
соперничество среди казахских родов, боровшихся за преобладание на тех
или иных территориях. С принятием решения о восстановлении ханской
власти в ее прежнем виде среди потомков Абулхаира разразилась
серьезная борьба за лидерство.
Назначение ханом Айшуака – наиболее приемлемой кандидатуры для
российской администрации – стало поводом для нового витка
междоусобиц.Одним из претендентов на ханское достоинство был султан
Букей. Враждебно настроенный против хана Айшуака, весной 1801 г. он
принял решение создать отдельное от Младшего жуза ханство. Надеясь на
поддержку царской администрации, султан Букей рассчитывал на
возможность упрочить свою власть на этой территории. Российское
правительство не препятствовало этим действиям, и в 1801 г. около 5 тыс.
казахских семейств Младшего жуза перешли в низовья междуречья Урала
и Волги, образовав Внутреннее (или Букеевское) ханство.
На сегодняшний день единого мнения о причинах образования
Букеевской Орды среди историков нет. Однако нельзя отрицать, что ее
появлению способствовал комплекс причин. Серьезную роль в откочевке
населения за ханом Букеем сыграли земельные отношения – вопрос о
необходимости освоения новых кочевий стоял здесь уже не один десяток
лет. С переходом казахов в междуречье Волги и Урала планировалось
разрешить пастбищный вопрос. Однако не менее важным вопросом для
местной и российской властей было урегулирование внутриполитической
обстановки. Длительные политические разногласия внутри жуза
провоцировали новые межродовые столкновения, что могло привести к
полной дестабилизации. Действия султана Букея, которые в иных
политических условиях могли быть оценены как сепаратистские, в
сложившейся
ситуации
способствовали
снятию
политической
напряженности и частично разрешали возникшие проблемы.
Научный руководитель – канд. ист. наук, доцент С. В. Горбунова
10
УСЛОВИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ МОЛОДЕЖНЫХ ДВИЖЕНИЙ НА
ПРИМЕРЕ ЯПОНИИ 60-х
Н. С. Воробьева
Новосибирский государственный университет
Молодежные движения как фактор существенных изменений в
социальной и политической структуре общества приобретают всё большее
значение в свете последних событий в России и за рубежом. В связи с этим
раскрытие причин подобного всплеска гражданской активности эпохи
шестидесятых в мире и, в частности, в Японии представляет большой
интерес.
Для этой цели было решено рассмотреть в качестве переменных такие
свойства молодежных движений, как девиантность поведения участников
и политический резонанс их деятельности, и выявить причину различной
степени выраженности этих свойств в зависимости от социальных,
экономических и политических условий. При этом предполагается, что
данные переменные находятся в обратной зависимости друг от друга.
Подобный подход позволил отделить движения, приведшие к
политическим изменениям, от движений, миссией которых была
трансформация социальной структуры, в т.ч. в тех случаях, когда и те, и
другие выдвигают схожие требования.
Далее было выяснено, что при общей значимости факторов вроде
темпов убранизации и модернизации, наличия «молодежного бугра», роста
уровня образования и ряда других, для возникновения политически
резонансных движений необходимы в первую очередь негибкие
политические институты, появление новых источников информации и
средств коммуникации и рост безработицы. В остальных случаях быстрые
экономические изменения, приводящие к социальной «разряженности» и
увеличению давления на индивида, сами по себе вызывают к появлению
девиантных движений, участие в которых способствует обретению новой
идентичности и помогает дальнейшей интеграции молодых людей в
общество. Стоит отметить особую роль массовой культуры в процессе
такой интеграции.
Если рассматривать молодежь Японии 60х с этой точки зрения,
становится ясно, что ими двигало стремление к обновлению именно
социальной структуры. Этому способствовало японское экономическое
чудо, и, как следствие, урбанизационный рост и рост уровня потребления.
Для японских молодежных движений был характерен в первую очередь
высокий уровень насилия в виде стычек с полицией и погромов, что
говорит об отсутствии артикулированных требований. А в дальнейшем
наблюдалось формирование массовой культуры, в то время как социальная
активность сошла на нет.
Научный руководитель – д-р филос. наук, проф. Н. С. Розов
11
КУЛЬТУРА НАРОДА АЙНУ И ПРОБЛЕМА ЕЁ ИНТЕГРАЦИИ В
СОВРЕМЕННОЙ ЯПОНИИ
А. И. Жулай
Новосибирский государственный технический университет
Проблема сохранения и интеграции традиционной культуры малых
народов в современном мире представляется особенно актуальной в
условиях глобализации не только экономики, но и культуры, а опыт
Японии в этой области является образцом того, как в практически
мононациональном государстве на разных временных этапах по-разному
интегрируется культура национального меньшинства – народа айну.
Айны являлись единственными из древнейших обитателей японских
островов, которые до XX в. сохраняли свою самобытную культуру,
существуя рядом с динамично развивавшимися японцами, но к началу
XXI в. почти полностью утратили её и влились в японский этнос.
Айны проживали на территории Японии начиная с эпохи Дземон
(около 10 тыс. лет до н.э.) и вплоть до наших дней, хотя все это время
ареал их проживания неуклонно сокращался в связи с деятельностью
японцев по освоению северо-восточных областей Хонсю и начавшемся в
конце 19 века активным освоением острова Хоккайдо.
До начала активной ассимиляции айны сохраняли свою самобытную
культуру, относящуюся к первобытнообщинному строю, что выражается и
в образе жизни охотников и рыболовов, и в форме жилищ, и в одежде из
природных материалов – лыка, оленьих шкур, рыбьей кожи, и в структуре
питания, где большое значение играло потребление мяса промысловых
животных [1].
Отдельно следует отметить сохранение у айнов специфической
духовной культуры, которая основывается на анимистических верованиях
и сохранила до наших дней древнейшие обряды, такие, как «медвежий
праздник», во время которого в жертву приносили медведя. Еще одним
важным элементом айнской культуры является женская татуировка, не
наблюдаемая у других северных народов в таком масштабе, как у айнов.
Если говорить о процессе ассимиляции народа айну, то следует
отметить, что он проходил в несколько этапов – от насильственной
ассимиляции в период Мэйдзи (1868-1912 г.г.), когда айнский язык был
запрещён, также был введен запрет на охоту и рыболовство, а айнов
насильно заставляли заниматься сельским хозяйством, уравнив их в правах
с основной национальностью – японцами, благодаря принятию новой
Конституции Японии 1947 года, и, наконец, на современном этапе, до
признания айнов коренными жителями острова Хоккайдо и разрешения
заниматься сохранением и поддержанием национальной самобытной
культуры [2].
12
Несмотря на долгие годы политики ассимиляции, айны сохранили свою
самобытную культуру благодаря деятельности активистов, которые
пытаются сделать ее доступной для каждого. Айны записывают
музыкальные диски с игрой на традиционных айнских инструментах,
создают различные программы для граждан Японии и других стран, в
которых можно увидеть традиционные праздники народа, такие, как
«проводы божества» и «встреча бога», на которых айны одеты в
традиционную одежду и с макияжем, имитирующем татуировку.
Прошло много времени с тех пор, когда айны были вовлечены в
конфронтацию с японцами. Для такого национального меньшинства,
которые составляют менее 0,1% от населения Японии, является важным
отношение к ним японского общества. На современном этапе также
становится все более важным контакт с коренным населением и
солидарность с другими дискриминируемыми группами меньшинств в
стране, например, с корейскими резидентами [3].
Таким образом, можно утверждать, что народ айну постепенно
занимает в японском обществе собственную нишу, становясь
равноправным с коренной национальностью японцев, но, сохраняя при
этом собственный менталитет, язык и культуру.
______________________________
1. D.W. Johns The Ainu of the northeast Asia: Izdat international. 137,
（1999）.
2. Y. Yokoyama Human Right Issues on the Ainu People in Japan.
[Электронный ресурс]. Режим доступа: www.china.org.cn/English/features/
bjrenquan/190878.htm – Загл. с экрана.
3. 財団法人アジア･太平洋人権情報センター . Ainu People Today – 7 years
after the Culture Promotion Law. [Электронный ресурс]. Режим доступа:
www.hurights.or.jp/archives/focus/section2/2004/06/ainu-people-today---7years-after-the-culture-promotion-law.html – Загл. с экрана.
Научный руководитель – С. С. Колышкина
13
ПРОНИКНОВЕНИЕ ИСЛАМА НА ТЕРРИТОРИЮ СИНЬЦЗЯНА
А. Б. Коксегенова
Новосибирский государственный университет
В конце IX в. и начале X в. на территории Синьцзяна проникает ислам из
Средней Азии. Распространение ислама приходится на время правления
династии Караханидов (942-1212 гг.). Первым из караханидских
правителей принял ислам Сатук Богра-хан, а в 960 г. его преемник и сын
Муса ибн-Сатук ( Бай-Таш) объявил ислам государственной религией.
Караханидское государство не оставило собственной историографической
традиции, все сведения о нем сохранились в трудах арабских и персидских
авторов, живших за пределами каганата. Согласно Ибн ал-Асиру
(арабский историк), принявший первым ислам Сатук Богра-хан увидел во
сне человека, который спустился к нему с неба и сказал на тюркском
языке: «Прими ислам для своего спасения в этом и в будущем мире!».
Сатук проснувшись, приказал разыскать мусульманских проповедников,
принял ислам и мусульманское имя Абд ал-Керим, в то время как его
подданные оставались язычниками [1]. В работе Джамаля Карши «Словарь
тюркских наречний» также указано, что именно Сатук первый их
карахнидских ханов принимает ислам [2].
Однако, в арабских источниках все версии о принятии ислама Сатуком
носят легендарный характер. Для того, чтобы привести соответствующие
исторические подтверждения вышеперечисленным версиям необходимо
привлечь дополнительные сведения из китайских источников.
_______________________________
1. Караев О. К. История Караханидского каганата.Фрунзе:Илим, 1983.
С. 96.
2. Вэй Лянтао. Калахань го чао ши гао. [魏良弢. 喀喇汗国朝史稿;
Записи истории Караханидов]. Урумчи:Синьцзянжэньмин чубаньшэ, 1988.
С. 74.
Научные руководители – канд. ист. наук, проф. С. А. Комиссаров,
д-р ист наук, проф. Ю. С. Худяков
14
ОСОБОЕ ЗНАЧЕНИЕ АЛТАРЕЙ ДЛЯ СОБЛЮДЕНИЯ ПРИНЦИПА
ПОЧИТАНИЯ ПРЕДКОВ В КОРЕЙСКОМ ГОСУДАРСТВЕ
ПЕРИОДА ЧОСОН
С. Ю. Коноплин
Новосибирский государственный университет
Актуальность данной проблемы состоит в том, что комплексную
информацию о различных категориях алтарей (사당 «садан»),
предназначенных для проведения некоторых ритуалов, можно взять
только из исследований корейских авторов. Некоторые российские
исследователи, такие как С. О. Курбанов [3] и Ю. В. Ионова [4] в своих
работах затрагивали данную проблему. Однако этот вопрос настолько
важен для изучения конфуцианских церемоний на корейское государство,
что необходимо изучать корейские алтари отдельно и комплексно.
Изучая исследования корейских авторов, мы имеем возможность
получить обширные сведения о видовом многообразии алтарей. Следует
отметить, что данные сооружения были построены еще в период Чосон,
однако и по сей день многие из них сохранились в неизменном виде.
В нашем исследовании мы рассматриваем алтари, предназначенные
исключительно для проведения церемоний поминания предков. Они
делились на три большие группы [1]. Во-первых, это камё (가묘) и чонмё
(종묘), в которых хранились поминальные таблички предков одного рода и
таблички предков королевской семьи (соответственно). Вторая категория
алтарей называлась конмё (공묘), в которых проходили обряды, связанные
с основой конфуцианского учения. И, наконец, к заключительной группе
относятся различные родовые молельни сау (사우) при традиционных
домах. В камё создавались алтари для почитания предков одного
конкретного рода. Изначально в конмё проводились церемонии в честь
Конфуция и его учеников, а потом сюда добавились и поминальные
таблички в честь добродетельных и заслуженных последователей
конфуцианского учения. Как в сеульских частных конфуцианских школах
«сонгюнкван» (성균관), так и в провинциальных конфуцианских школах
«хянгё» (향교) обязательно устанавливали алтарь в честь Конфуция,
простое название которого звучит как Храм Конфуция – мунмё (문묘). В
сау тоже хранились поминальные таблички, но они относились к какомулибо конкретному человеку, который ярко проявил себя в конфуцианском
обществе, и, чествуя которого, также проводились различные церемонии.
Поэтому изучение подобных сооружений, которые непосредственно
15
связаны с конфуцианскими идеями, просто необходимо для понимания
того, почему конфуцианская идеология занимала столь высокое
положение в корейском традиционном обществе периода Чосон.
Поминальная служба для предков проводилась в различных по размеру
сооружениях. Были «большие алтари» (대사), «алтари среднего размера»
(중사), «малые алтари» (소사), киго, сокчэ и др. Все эти сооружения
строились в столице, поэтому в них олицетворялась духовная опора для
столичных жителей.
В период Чосон самые значимые церемонии проводились в чонмё и в
саджик (사직), либо саджиктан (사직단) – алтарь, где устраивались
королевские церемонии в честь духов земли и урожая. Ритуалы,
проводимые в чонмё и саджик, входили в состав Пяти Ритуалов – оре
(오례), а именно в ритуалы килле (길례) – знаменательные церемонии по
случаю вступления в брак, наступления совершеннолетия и т.д.
Церемонии в чонмё и саджик также были Большими Ритуалами, что
означало их важную роль в управлении государством. Более того, в слове
«чонмё» [2] иероглиф 종( 宗 ) означает «пол», «основа», «главный».
Следовательно, чонмё – главный алтарь в корейском государстве. Делая
предварительный вывод, можно утверждать, что все упомянутые алтари
являлись «проводниками» конфуцианской идеологии на всех уровнях
корейского общества.
_____________________________
1. Сон Ён Джин. Чосон гункволь сагон [송용진. 조선궁궐사건;
События во дворцах династии Чосон]. Сеул: Джисикпхырэим, 2010. 335 с.
2. Чи Ду Хван. Чонмё ияги [지두환. 종묘 이야기; Разговор о Чонмё].
Сеул: Чиммундан, 2005. 294 с.
3. С. О. Курбанов О важности изучения категории «хё» («сыновней
почтительности») для понимания корейской культуры// Вестник Центра
корейского языка и культуры. Вып.1. СПб., 1996. С. 103-111.
4. Ю. В. Ионова Обряды, обычаи и их социальные функции в Корее.
М., 1982. С.125.
Научный руководитель: канд. филос. наук, доцент В. И. Ожогин
16
ОТРАЖЕНИЕ ПРИРОДНЫХ КАТАКЛИЗМОВ И СТИХИЙНЫХ
БЕДСТВИЙ
В ДРЕВНЕЯПОНСКИХ ИСТОЧНИКАХ
В. И. Лукьянчикова
Новосибирский государственный университет
Как следует из ряда древних и средневековых восточных источников, в
древности, раннем и развитом Средневековье акватории прибрежных
морей Евразийского континента подвергались разрушительному
воздействию цунами и подводных землетрясений, На прибрежные зоны
Японского моря, юго-восточного берега Корейского полуострова,
Персидского залива, а также Восточного Средиземноморья обрушивались
стихийные бедствия, нередко имевшие катастрофические последствия для
населения и природной среды этих районов. Исходя из описаний,
приведенных в источниках, среди причин, порождающих катаклизмы,
могли быть и подводные тектонические изменения, и астрономические
явления ближнего космоса [1].
На Японском архипелаге природные катаклизмы с древних времен
играли значительную роль. Вместе с развитием цивилизации все острее
ставился вопрос об опасности стихийный бедствий. Отдавая дань
китайской традиции «воли Неба», японцы зачастую воспринимали любые
аномальные природные явления и катастрофы как послание высших сил,
знаменующие изменения в государстве и свидетельствующее о
неблагодетельном правлении нынешнего императора.
Первые сведения о землетрясениях на Японском архипелаге
содержатся в письменных памятниках начала VIII в. – «Кодзики» («Записи
о деяниях древности») и «Нихон Сёки» («Анналы Японии»), а упоминания
о стихийных бедствиях относятся к мифологическому периоду. Данные о
них приведены в известных мифах о богине Аматэрасу и боге Сусаноо.
Самое первое упоминание о землетрясении относится к более реальному
пласту сказаний – периоду правления императора Ингё (412−453).
Характерной чертой обоих памятников является немногословность в
отношении природных катаклизмов. Абсолютное большинство записей
ограничивается только утверждением самого факта. Исключение
представляли только те события, которые имели катастрофические
последствия и влекли глобальные разрушения (так, крупнейшее
землетрясение, зафиксированное древними историографами, произошло в
684 г.).
На основе анализа древних японских хроник можно разделить все
стихийные бедствия и аномальные явления, имевшие место с мифических
времен и до конца VII в., на пять групп: землетрясения, цунами, болезни и
эпидемии, аномальные природные и астрономические явления. При этом
17
наиболее частыми являются описания землетрясений, необычных
погодных и других природных феноменов, а также астрономических
явлений. Некоторые из описываемых событий представляют сложность в
толковании ввиду отсутствия комментариев (упоминания о «громе без
облаков» или «синем тумане, поднимающемся из-под земли»).
В перспективе систематизация и анализ подобных сведений из других
древнеяпонских источников («Фудоки», «Манъёсю», «Сёку Нихонги» и
др.) предоставит возможность более полной оценки древней
географической среды и опасности стихийных бедствий. Эти сведения
позволят реконструировать историю природных катаклизмов и на основе
этого создавать прогнозы аналогичных катастроф в будущем.
__________________________
1. Войтишек Е. Э., Лаврентьев М. М., Гусяков В. К., Худяков Ю. С. и
др. Результаты сотрудничества отделения востоковедения ГФ НГУ и
Центра исследований Северо-Восточной Азии Университета Тохоку
(Япония) в 2011 г. // Вестник НГУ. Серия: История, филология, вып. 4
«Востоковедение», 2012 (в печати).
Научные руководители – д-р ист. наук, доцент Е. Э. Войтишек,
д-р ист. наук, проф. Ю. С. Худяков
18
ИСТОКИ ПОЯВЛЕНИЯ И ФОРМИРОВАНИЕ ЯКУДЗА В ЯПОНИИ
К. В. Маслов
Новосибирский государственный университет
В ряду особенностей японского общества проблема существования
организованной преступности в лице якудза остается наиболее
неосвещенной как в самой Японии, так и за ее пределами. В данной работе
рассматриваются истоки и этапы становления данной преступной
организации, от эпохи Эдо (1603-1868) до поражения Японии во Второй
мировой войне. Данный временной промежуток обусловлен тем, что после
оккупации (1945-1952) якудза принимают свой окончательный вид,
который сохраняют до сих пор.
Истоки якудза стоит искать в самом начале эпоху Эдо. После
междусобной войны, итогом которой стало установление сёгуната
Токугава, возникло немало социальных проблем, которые требовали
немедленного их решения. Однако, последствия именно этих решений и
дали начало якудза. Так, например, для контроля за резко увеличившимся
количеством торговцев, которые не платили налоги или торговали товаром
низкого качества, были созданы так называемые тэкия 的屋 – летучие отряды «народного контроля», состоявшие из бывших рыночных торговцев.
Они следили за качеством товара, взимали ренту за торговые места и
ловили карманников [1]. Однако, через некоторое время тэкия
превратились в свою противоположность. Осознав собственную силу и
власть, они стали заниматься банальным рэкетом, вымогая из торговцев
деньги. Так тэкия стали одними из «прародителей» якудза.
Тема достаточно актуальна, поскольку никто из отечественных
востоковедов и специалистов в области криминологии не занимался
данным вопросом, как и вопросом якудза в целом, в то время как о
влиянии якудза говорят все больше не только в Японии, но и за ее
пределами. В настоящее время наиболее активно этой проблемой
занимаются специалисты Гавайского университета (University of Hawaii
System), ряда университетов западного побережья США и Оксфордского
университета (University of Oxford) в Великобритании. Вся имеющаяся
информация на русском языке представляет собой лишь переводы
японских или англоязычных статей, выложенные в сети Интернет, либо
краткий перевод трудов иностранных исследователей.
______________________________
1. 宮 崎 学 ヤ ク ザ と 日 本 。 Миядзаки Манабу. Якудза и Япония.
Тикума сёбо:, 2008.
Научный руководитель – канд. филос. наук, доцент В. И. Ожогин
19
КОРЕЙСКАЯ ДИАСПОРА КИТАЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX –
ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XX ВЕКА
Т. Д. Мижитова
Новосибирский государственный университет
По данным переписи 2000 г. в Китае проживает около двух миллионов
корейцев, которые составляют самую крупную по численности корейскую
диаспору в мире. Это связано с тем, что на протяжении всей истории
соседства Китая и Кореи всегда была определенная миграция через
границу. Миграция с Корейского полуострова в Маньчжурию происходила
по разным историческим причинам и ее можно условно поделить на три
этапа [1]. Первый этап переселения, начавшийся в конце XIII века, был
вызван монгольским нашествием. Второй этап начался в XVII веке, когда
переселенцы покидали полуостров по двум основным причинам:
1) повышение налогов и, как следствие, тяжелое положение крестьян;
2) часть корейцев оказалась в Китае в качестве военнопленных. Но
современное корейское население КНР – это, главным образом, потомки
мигрантов, прибывших в эту страну во время третьего этапа, в 18601945 гг. Этап характеризуется тем, что именно в этот период произошел
резкий рост миграции корейцев, что объяснялось экономическими и
политическими причинами. Вопрос о том, как происходил этот процесс
переселения, до сих пор остается актуальным.
Затяжной экономический кризис XIX в. привел к сокращению
посевных земель, устойчивым неурожаям, усилению экономической
эксплуатации со стороны землевладельцев и чиновников, что, в свою
очередь, стало причиной массового обнищания и бегства населения в
Китай. Цинское правительство пыталось остановить поток переселенцев,
но, с другой стороны, ему было выгодно иметь дешевую рабочую силу. По
мнению корейского автора Лим Хаксона, на 1897 г. в Маньчжурии
насчитывалось 8722 двора, в которых проживало 37000 корейцев [2].
Основная масса корейских переселенцев мигрировала в Китай после
аннексии Кореи Японией в 1910 г. Переселение в Маньчжурию корейцев,
которые теперь являлись подданными Японии, китайскими властями стало
рассматриваться как предпосылка к будущей японской агрессии.
Китайское правительство вручало натурализовавшимся корейцам особое
удостоверение, которое давало им право на приобретение земли. Еще одна
проблема заключалась в борьбе японских властей с национальноосвободительным движением, базой которого были районы Маньчжурии.
Секретное японо-китайское соглашение 1925 г. о сотрудничестве на
территории Маньчжурии в деле контроля, ареста и выдачи другой стороне
любых подозрительных корейцев привело к тому, что китайские
чиновники притесняли или арестовывали невиновных крестьян, требовали
20
крупные суммы денег в качестве штрафов, изгоняли их с обработанных
участков земли. Япония хотела использовать корейцев для достижения
своих стратегических целей, которые были сформулированы в
Меморандуме Танака. Кроме экономических задач ставились и
политические, которые сводились к началу военных действий под
предлогом защиты прав и интересов корейцев.
Образование Маньчжоу-го в 1932 г. изменило правовой статус
корейцев. Теперь им разрешалось иметь двойное гражданство: Японии и
Маньчжоу-го. По условиям японо-маньчжурского договора 1932 г.
корейцы, как субъекты Японии, получили право проживания и
приобретения земли в частную собственность. Также Япония приступила к
реализации плана чиптан имин, т.е. организованного, коллективного
переселения корейцев. Финансовая поддержка корейских селений в
Маньчжурии была связана, в первую очередь, с программой освоения
новых земель. Маньчжурское правительство должно было определять
объем миграции, а Корейское генерал-губернаторство выписывало
паспорта. Отличительной чертой этого периода является то, что корейцы
переселялись семьями.
С поражением Японии во Второй мировой войне началась массовая
репатриация корейцев. В основном вернулись корейцы последнего
периода, т.е. «коллективные переселенцы». В наше время в Маньчжурии
проживают потомки тех корейцев, которые решили остаться.
Таким образом, можно сказать, что переселение корейцев на
территорию Маньчжурии происходило по экономическим и политическим
причинам. Правовой статус корейцев определялся их гражданством.
Китайская и японская стороны использовали корейскую диаспору Китая в
своих целях. Корейцы были вынуждены на время забыть свою культуру,
язык, изменить свои корейские имена на японские. Но, несмотря на
дискриминацию, они смогли не ассимилироваться, сохранив достаточно
высокий уровень этнического самосознания.
___________________________________
1. Ким Г. Н. История иммиграции корейцев. Вторая половина XIX
века – 1945 г. – Алматы: Дайк-пресс, 1999. 424 с.
2. Лим Хаксон. Процесс переселения корейцев в Цзяньдао в начале
XX века // Помвольгва исан. Манджуро коннокан чосонинтыль (Переход
границы и расселение. Корейцы, мигрировавшие в Маньчжурию). –
Инчхон: Инхатэхаккёчхульпханса, 2010. 319 с.
Научный руководитель – канд. ист. наук, доцент С. В. Алкин
21
ЗАРОЖДЕНИЕ КИНЕМАТОГРАФА В КОРЕЕ
Ю. А. Нагельман
Новосибирский государственный университет
В докладе мы рассмотрим ранний период (1897 — 1923 гг.) истории
корейского кинематографа и условия его становления.
Среди историков корейского кинематографа до сих пор возникают
споры по поводу того, как кино впервые попало на Корейский полуостров,
какой фильм стоит считать первым, какую роль сыграли японцы.
Многие историки убеждены, что во второй половине 90-х гг. XIX в.
Корея уже была знакома с кино. Историк Ким Джонвон, опираясь на
статью писателя Сим Хуна в «Чосон Ильбо» (1929, январь), полагает, что в
1897 г. в зале Пончжончва (с кор. 본정좌) для японских приезжих было
показано несколько сборников снимком натуры. Возможно, именно об
этом показе была заметка в газете «Таймс» (19 октября 1897 г.), в которой
говорится о показах снимков натуры компанией братьев Пате [1, 18 – 19].
Однако есть основания утверждать, что впервые «движущиеся
картинки» Корее представил американский путешественник, фотограф и
режиссер Бертон Холмс (1870-1958) в начале 1901 г. В этом же году были
изданы «Лекции о путешествиях Бертона Холмса» в десяти томах, из
которых последний называется «Сеул, столица Кореи». Сами лекции в
основном состояли из снятых автором слайдов и фильмов, ставших
первыми показанными в Корее, правда, только королевской семье [2, 86,
106 – 108].
Началом истории мирового кинематографа принято считать первый
публичный показ (хотя существуют, конечно, и другие мнения [3]). В
Корее он состоялся в июне 1903 г. на Тондэмуне (район Сеула) на
машинном складе фирмы Хансон [1, 17], после чего у корейского
населения появился огромный интерес к новому виду искусства.
Возникали первые кинозалы, в которых показывали не только рекламные
киноролики, но и зарубежные картины.
В 1910-е гг. японцы и корейцы стали основывать постоянные
кинотеатры [1, 21]. Были построены: японский Высший кёнсонский
кинотеатр и корейские Тансонса, Умиквон и кинотеатр Чосон.
Зарождение кинодела в Корее совпало с процессом японской
колонизации. Это было время цензуры, репрессий и подавления
творческого начала. В Корее не существовало материальной базы для
развития национального кинематографа [4, 241-242]. Первыми корейскими
произведениями стали киноспектакли, а не полноценные фильмы. В
работе корейцам помогали японцы, так как своих профессиональных
операторов и специалистов по монтажу не было.
22
В 1966 г. 27 октября было объявлено днем кино, так как в этот день в
1919 г. в кинотеатре Тансонса зрителям представили первый корейский
киноспектакль «Справедливая борьба с врагом» (300 м пленки, 10 — 15
минут). Благодаря его успеху, этот вид искусства просуществовал около
трех-четырех лет.
В 1920-е гг. киноспектакли и «движущиеся картинки» стали массовым
развлечением. В тоже время японское правительство в Корее,
контролировавшее кинопроизводство и прокат посредством почтового
управления [5, 54], использовало фильмы государственного производства
в качестве способа просвещения корейского населения. Такие фильмы
принято называть культурными (кор. 문화영화), или просветительскими.
С помощью просветительских фильмов японцы усиливали контроль над
корейским обществом под предлогом модернизации. Одним из таких был
первый корейский художественный фильм «Клятва тоски», показанный в
Сеуле 9 апреля 1923 г. Целью его создания была пропаганда способов
сохранения сбережений.
Несмотря на то, что фильм «Клятва тоски» был первым корейским
фильмом без театральных сцен, мы считаем его завершением раннего
периода, а не началом периода корейского немого кино, так как средства
на его создание были выделены почтовым управлением, а техническую
работу осуществил японец Ода Хитоси, и, следовательно, «Клятву тоски»
не стоит, на наш взгляд, называть собственно корейским произведением.
_________________________________
1. Чон Джонхва. Хангук ёнхваса. Хан квоныро иннын ёнхва 100 нён
[정종화. 한국영화사. 한 권으로 읽는 영화 100 년; История корейского
кино. 100 лет кино в одном томе]. – Сеул: Архив корейского кино (KOFA),
2008. 271 с.
2. Holmes E. B. Burton Holmes Travelogues. Vol. X. – New York: The
McClure Company, 1908. 336 p.
3. Годар, Жан-Люк. История французского кино [Deux fois cinquante
ans de cinéma français] / кинофильм. – Франция, Великобритания, 1995.
4. Жигалова Е. С. Несколько слов об истоках южнокорейского
кинематографа // Вестник центра корейского языка и культуры. Вып. 8. –
СПб., 2005. С. 240 – 248.
5. Хван А. Г. Очерки истории корейского кино (1903 — 1904). – М.:
Вост. лит., 2007. 135 с.
Научный руководитель — канд. ист. наук С. В. Алкин
23
РЕФОРМЫ МУХАММЕДА АЛИ В ЕГИПТЕ
Я. С. Наймушина
Алтайская государственная педагогическая академия, г. Барнаул
При изучении истории Египта одним из самых важных направлений
будет выявление роли какого-либо государственного деятеля в жизни всей
страны. Вопрос о том, какое влияние оказал правитель на дальнейшее
развитие государства, является, пожалуй, самым актуальным. Для этого
необходимо выяснить причины прихода к власти, в данном случае,
Мухаммеда Али, а так же охарактеризовать все его реформы, которые в
значительной мере определили положительный этап развития Османского
Египта.
Со времени утверждения Мухаммеда Али в качестве египетского паши
Египет достиг заметных успехов как в экономическом, так и в культурном
развитии. Его способ обращения с людьми, неутомимая активность,
предпринимательский дух и способность правильно оценить какую-либо
ситуацию способствовали его приходу к власти в 1805 году [1]. Сразу же
после прихода к власти Мухаммед Али внедряет практику
образовательных миссий, посылая студентов из Египта в Европу, поначалу
в Италию. В 1810 году ему удается ослабить влияние мамлюков в Верхнем
Египте, а далее в 1811 году он начал военные действия против ваххабитов
в Аравии, которые разворачиваются для Египта как в положительную, так
и в отрицательную стороны [2]. Была проведена аграрная реформа,
которая была ознаменована значительными преобразованиями в области
сельского хозяйства. Важным является так же установление им
государственной монополии на выращивание риса в Дельте и зерновых
культур в Верхнем Египте. Все это уже поспособствовало росту
авторитета Мухаммеда Али во всем исламском мире. После военной
компании 1818 года, которая была проведена с большими трудностями,
египетский паша убеждается в том, что армию Египта необходимо
реорганизовать по европейскому образцу. Большое внимание уделялось
усилению военного флота. Это потребовало создания ряда промышленных
предприятий. В 1820 году Мухаммед Али завершает строительство канала
Махмудийя, который связывает Александрию с Нилом. Это ускоряет
экономическое возрождение города, в основном благодаря торговле
длинноволокнистым
хлопком,
что
обеспечивает
коммерческую
перспективность [3]. Интересным является так же то, что Мухаммед Али в
1822 году в Каире открывает первое в мире мусульманское издательство,
выпускающее книги на арабском языке. Оно выпускало в основном
учебники для новых египетских школ и училищ. В 1826 году египетский
паша устанавливает более тесные контакты с Францией. Одной из причин
этого послужило его решение отправлять молодых египтян учиться не в
24
Италию, а во Францию. Мухаммед Али прибегал очень часто к помощи
своих сыновей Ибрахим-паши и Исмаила [4]. В 1830 году Мухаммед Али
начинает строительство огромной мечети в османском имперском стиле,
которая носит его имя. Страшная эпидемия холеры 1831 года заставила
Мухаммеда Али создать ведомство здравоохранения и карантинную
службу. В 1835 году он открывает в Каире Филологическую школу,
которая должна была содействовать переводу европейских книг на
арабский язык, все это стимулировало только повышение уровня
образования населения. Это ведет также к возрождению арабского языка,
который начинает вытеснять турецкий в сфере государственного
управления, и к развитию египетской культуры и политической мысли.
Мухаммед Али создает министерство просвещения [5]. Египетский паша
пытался укрепить Египет не только в культурном плане и
образовательном, но также пытался сделать его независимым от
Османской империи, но это не удалось ему сделать. Однако, попытки,
сделанные им, пришлись ему же на пользу. Он в очередной раз указал на
способность правильно оценить ситуацию, чтобы правильно её разрешить.
В работе рассматривается развитие Египта по реформам Мухаммеда
Али, выявляются их прогрессивные стороны. Спектр реформ
разнообразен, он не ограничивается только аграрной и военной реформой.
Политика египетского паши является разносторонней. Изучая Египет
периода Мухаммеда Али, можно определить процесс развития
государства, а также провести сравнение с современным состоянием
Египта.
______________________________
1. Ал-Джабарти Абд Ар-Рахман. Египет под властью Мухаммеда Али
(1806-1821) / Пер., предис., примеч., Х.И. Кильберг. М., Институт
востоковедения РАН, 1963.
2. Зеленев Е. И. Египет. Средние века. Новое время. СПб.:
Издательство Санкт-Петербургского университета, 1999.
3. Хааг М. История Египта; пер. с англ. – М.:АСТ: Астрель, 2009.
4. Коротаев А. В. Долгосрочная политико-демографическая динамика
Египта: Циклы и тенденции. М.: Восточная литература, 2006.
5. Египет. Справочник. М., 1990.
6. Петрунина Ж. В. Социально-экономическое и политическое развитие
Египта в период правления Мухаммеда Али в российской общественнополитической мысли XIX века. М., 2008.
7. Петрунина Ж. В. Наполеон в Египте. 1781-1801. // Вопросы истории
№10, октябрь 2008, с. 142-148.
8. Киселев К. А. Египет и государство ваххабитов: «война в пустыне»
(1811-1818 гг.) // Новая и новейшая история Запада №4, 2003.
Научный руководитель – канд. ист. наук, проф. Т. А. Шеметова
25
ПОСЛЕДСТВИЯ КОРЕЙСКОЙ ВОЙНЫ ДЛЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ
СИСТЕМЫ ЮЖНОЙ КОРЕИ
Ю. С. Перфильев
Иркутский государственный университет
На многие вопросы истории можно ответить лишь спустя немалое
время от произошедших событий. Почти 60 лет прошло с завершения
Корейской войны, и сейчас можно проследить весь комплекс последствий
войны для политической системы РК. Это актуально для понимания
логики внутреннего развития Южной Кореи и системы международных
отношений в Восточной Азии.
Первое и самое важное, война, а главное, постоянная опасность нового
конфликта, привела к милитаризации южнокорейского общества.
Исторически, Корее, как конфуцианской стране, не была свойственна
большая роль армии в жизни страны. Пережив военную катастрофу начала
войны, впоследствии южане стали уделять повышенное внимание своим
вооруженным силам и постоянно были готовы к новому конфликту. На
протяжении всех последующих лет РК содержала огромную 650 тыс.
армию, что привело к доминирующему положению военных в стране.
Армия стала главной стабилизирующей силой в обществе, армейские
офицеры пошли в политику и составили новую политическую элиту
страны, а 30 лет с 1961 по 1991 гг. РК правили военные генералы. Всем
военным людям свойственен особый тип мышления, который и
распространялся на их политику, а через нее и на население страны.
Одним из главных принципов их политики был “цель оправдывает
средства”. Военные диктаторы обычно принимают волюнтаристские
решения, иногда не соответствующие реальным потребностям государства
и общества, что негативно сказывается на развитии страны. При таких
режимах почти отсутствует обратная связь населения с правителем, все
зависит от личных качеств и понимания обстановки лидера страны.
Южанам в данном случае повезло, т.к. “диктатура развития” генерала Пак
Чжон Хи оказалась эффективной для развития корейской экономики, а
президенты Чон Ду Хван и Ро Дэ У продолжили путь первого в более
мягкой форме. Каждый авторитарный президент создавал свою
собственную конституцию, нарушая принцип верховенства закона, таким
образом, они подстраивали политическую систему под себя, вместо того,
чтобы подчиняться ей.
Военные диктаторы Южной Кореи подавляли индивидуальные и
политические
свободы,
оставляя
свободу
для
деятельности
экономической. Воспоминания о войне и страх перед новым вторжением
подкрепляли слабую легитимность военных режимов, которые силой
сплачивали народ и направляли его на достижение нужных для
26
государства целей. При этом в жертву приносились отдельные индивиды,
их свобода и жизнь.
Можно смело предполагать, что влияние военных на корейскую
политическую систему было бы меньшим, не случись войны, хотя наличие
опасного соседа с севера, так или иначе, привело бы к сильной
милитаризации общества из-за высокой вероятности войны.
После войны для Южной Кореи не осталось поля для маневра на
внешнеполитической арене. Страх новой войны и нового разгрома крепко
привязал южнокорейский внешнеполитический курс к США, которые
спасли РК в войне и держали свои войска на полуострове на случай нового
конфликта. Хотя принадлежность РК к американскому блоку в Холодной
войне была очевидной и без войны, но после войны РК практически
потеряла свободу внешнеполитических действий и надолго стала
“вассалом” США.
Подписав перемирие, Север и Юг закончили ведение войны горячей,
но начали войну холодную, повторяя этим противостоянием своих
сюзеренов – СССР и США. Этой борьбе также были свойственны
идеологическое противостояние, провокации, шпионские игры, игра
мускулов, воинственная риторика и настоящий бум пропаганды.
Значительно усилился контроль над сознанием южнокорейского
населения, который первые послевоенных два десятилетия мало уступал
аналогичному контролю на Севере. Все это значительно замедляло темпы
развития гражданского политического сознания в стране.
Не будь войны (здесь мы не будем рассматривать гипотетический
сценарий нападения Юга на Север), Южная Корея все равно была бы
довольно милитаризированной страной, ориентировалась на США, имела
авторитарных правителей, пропаганда в стране была бы также мощной, но
все эти явления обладали бы меньшей силой. Военные бы вряд ли сумели
так долго держать власть в своих руках, политическое самосознание
рядовых корейцев бы развилось гораздо быстрее и переход власти к
гражданским произошел бы раньше. При нормальном развитии
политическая
культура
корейцев
созрела
бы
современного
демократического вида раньше на значительный срок. Не наученные
опытом поражений на начальных стадиях войны, южане, скорее всего,
были бы более самонадеянны и независимы в своей внешней политике,
контингентов войск США должно быть бы не было на полуострове.
Из вышесказанного можно сделать вывод, что Корейская война
совершила заметный сдвиг в модели политического развития РК. Она
усилила элементы авторитаризма, замедлила развитие гражданского
сознания корейцев, притормозила эволюцию демократии в стране и отняла
внешнеполитические альтернативы у Южной Кореи.
Научный руководитель – д-р ист. наук, проф. С. И. Кузнецов
27
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ЛИГИ ОСВОБОЖДЕНИЯ БУРАКУМИН
А. В. Русина
Новосибирский государственный университет
С первого взгляда японское общество может показаться гомогенным,
однако, это не совсем так. В нем существуют национальные и социальные
меньшинства: айны, южные народы, этнические корейцы и др., и все они в
той или иной степени подвергаются дискриминации. К таким социальным
меньшинствам также относятся буракумин – жители специальных
поселений бураку, работа которых с давних времен считалась «нечистой».
Буракумин были уравнены в правах с остальным населением Японии в
1871 г. по приказу правительства, но дискриминация по отношению к ним
еще больше увеличилась. В 1922 г. была создана организация Всеяпонское
общество равенства (дзэнкоку суйхэйся) которая являлась основной силой
в движении за уравнение прав буракумин. С началом военных действий в
Китае деятельность организации была приостановлена, и в 1940 г. она
была распущена [1]. После окончания второй мировой войны, бывшие
члены дзэнкоку суйхэйся основали новую организацию – Лигу
освобождения буракумин, которая существует и в настоящее время.
В работе рассматривается деятельность Лиги освобождения буракумин
и ее влияние на государственную политику в отношении жителей бураку,
которая позволила уменьшить дискриминацию этой группы японцев.
______________________________
[1] Ханин З. Я. Буракумины – дискриминируемое меньшинство
Японии. Исторический очерк (1900–1937). М., 1989.
Научный руководитель – д-р ист. наук, доцент Е. Э. Войтишек
28
СПЕЦИФИКА ВООРУЖЕНИЯ КИТАЯ
В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ ХХ В.
И. С. Сковордин
Новосибирский государственный университет
В начале 20-го столетия система вооружения китайской армии
формировалась из следующих источников: советская военная помощь,
немецкая военная помощь и собственно китайское производство. В
1920-х гг. из СССР в Китай были отправлены военные советники и
оружие, летом 1924 г. на юге Китая, на о.Вампу, с помощью СССР была
открыта военная школа, в которой преподавали такие известные советские
военные, как П.А. Павлов, В.К. Блюхер, А.И. Черепанов и др. В 1924 г.
правительство СССР отправило в школу Вампу 8 тыс. винтовок, 9 млн.
патронов, артиллерийские орудия и снаряды к ним. В дальнейшем
поставки оружия продолжались. Немецкая военная помощь сюда
добавилась в начале 1930-х гг., и заключалась не только в поставке
вооружения, но и в военном развитии Китая: было создано несколько
оружейных заводов, множество модернизировано, например, в 19351936 гг. был модернизирован Ханьянский арсенал, в 1936 г. под Нанкином
был построен завод военной оптики и др. Собственно китайская
составляющая системы вооружения охватывала гораздо меньший объем,
нежели иностранная помощь, в основном была представлена продукцией
Гуандунского, Мукденского, Ханьянского арсеналов и Нанкинского
оружейного завода. Эти заводы в основном копировали западное
вооружение (советское, немецкое, чехословацкое и др.) На протяжении
Второй японо-китайской войны, особенно в ранние годы, армия Китая
также активно использовала захваченное японское оружие и технику.
Некоторые элитные китайские подразделения во время войны
использовали оружие, поставленное США по ленд-лизу. В отечественной
и зарубежной историографии изучени этого затрагивалось в ряде работ об
изучении конфликтов между СССР и Китаем, вооруженных сил Китая
и.т.д.
Таким образом, можно выделить ряд проблем системы вооружения
Китая первой половины ХХ в.: во-первых, обеспечение оружем за счет
иностраных поставок; во-вторых, отсутствие собственного развитого
производства; в-третьих, зависимость поставок от международной
обстановки и отношений с СССР и Германией; в-четвертых, отсутствие
унификации оружия и боеприпасов.
Научный руководитель – проф. С. А. Комиссаров
29
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ РУССКОЙ ФАШИСТСКОЙ ПАРТИИВ
МАНЬЧЖУРИИ
Н. А. Скорнякова
Алтайский государственный университет, г. Барнаул
Одной из существенных особенностей российской эмиграции в Китае
было наличие здесь хорошо организованной и активно действующей
фашистской партии.
В Маньчжурии в среде российских эмигрантов царили антисоветские
настроения, шли поиски новых социальных идей и новых
организационных форм борьбы с советской властью.Белые офицеры, а
особенно генералы В.Д.Косьмин и В.В. Рычков, выступали за создание
фашистской партии. Эту идею поддержали офицеры и солдаты белой
армии, а также многие студенты Юридического факультета(среди них был
и К.В. Родзаевский) в Харбине.
Маньчжурия стала главной базой русской фашистскойидеологии. Это
объясняется, во-первых сосредоточением здесь крупных силбелого
движения, поддерживаемых российским эмигрантским студенчеством, а
во-вторых близостью государственных границ СССР, что давало
возможностьвторгаться за его пределы.
В 1922 г. на Юридическом факультете Харбинского института была
организована Российская фашистская организация. Основной базой РФО
стал Русский клуб. Он привлекал к себе внимание многих эмигрантов, так
как здесь проводились различные политические доклады и сообщения на
различные темы, читались лекции о текущем положении СССР. При клубе
были открыты курсы автомобиля, кройки и шитья, стенографии,
бухгалтерии и японского языка. Теперь РФО насчитывала уже несколько
тысяч участников, правда большинство из вновь пришедших не
собирались вести войну с СССР. Фашистская организация для них была
местом встречи с русскими людьми, местом, где они могли повысить
уровень своей образованности, провести досуг.
26 мая 1931 г. в Харбине на 1-ом съезд русских фашистов, РФО была
преобразована в Русскую фашистскую партию, генеральным секретарем
стал К. В. Родзаевский. РФП ставила своей задачей осуществление
национальной революции в России, свержение Советской власти и
установление фашистской диктатуры.
В 1932 г. Япония, оккупировав Северо-Восточный Китай, создала здесь
марионеточную «империю Маньчжоу-го». С этого времени начинается
активная антикоммунистическая деятельность русских фашистов.
Фактически задачи партии остались теми же, но с одним значительным
дополнением – путь к освобождению России лежит через сотрудничество
фашистов с Японией.
30
В 1934 г. были созданы дочерние организации при РФП – Российское
Женское Фашистское Движение, Союз Юных Фашистов-Авангард, Союз
Юных Фашисток-Авангард, Союз Фашистских Крошек. В дочерних
организациях шла жесткая идеологическая работа, но кроме этого велось и
моральное воспитание русских фашистов, они должны «верить в Бога,
любить Россию и уважать Труд».
Члены РФП часто использовались для «внутрисоюзной борьбы» –
поставляли агентов для японской разведки, которые потом засылались в
СССР со шпионско-диверсионными целями. В 1936 г. японцами был
организован "Первый фашистский отряд спасения Родины".Вскоре он был
уничтожен частями НКВД в районе станции Амазар.В 1937 г. в Харбине
была создана особая секретная "школа организаторов", готовившая
руководителей подрывной работы на территории СССР.
Следует отметить, что авторитет РФП в сравнении с 20-ми годами
значительно упал. В глазах российских эмигрантов члены партии
превратились "в составную часть японо-маньчжурской мафии в
Маньчжоу-го, вовлеченной во все грязные дела японской военщины. Но
ряды русских фашистов пополнялись из среды русской молодежи,
веривших в возвращение на Родину, путем свержения власти Советов.
Подводя итог деятельности РФП в Маньчжурии, можно заключить, что
она была одной из самых организованных эмигрантских партий на
Дальнем Востоке. Русские фашисты имели четкую идеологическую
программу, конкретные цели и задачи, вели активную антисоветскую
борьбу, получали поддержку аналогичных организаций в других странах.
В то же время в среде белой эмиграции существовало очевидное
неприятие РФП, прежде всего, из-за ее неразборчивости в средствах
(вплоть до преступлений), верноподданнического служения японским
властям.
Научный руководитель – канд. ист. наук, доцент О. Ю. Курныкин
31
ГЕНДЕРНАЯ ПОЛИТИКА В ЯПОНИИ
(1996–2010)
Н. Н. Суханова
Иркутский государственный университет
Проблема гендерного равенства – одна из самых актуальных в
современном мире. В период с 1975 по 1995 гг., было проведено четыре
Всемирных конференции по положению женщин, созванные ООН,
которые поставили задачу достижения равенства полов в центр внимания
мирового сообщества. На последней из них, проведенной в Пекине,
активное участие приняли представители японского правительства, где
поддержали принятие Пекинской декларации и Платформы действий.
Таким образом, правительство Японии включилось в процесс поиска
путей расширения прав и возможностей женщин, как равноправных
партнеров мужчин.
Основными источниками для исследования были материалы,
представленные на сайте Бюро по вопросам равенства мужчин и женщин
[1] («Белые книги по вопросам женщин», Планы по обеспечению
гендерного равенства, Законодательные акты и т.д.)
В рамках анализа гендерной политики в Японии в период с 1996 по
2010 гг.,
автор
рассматривает
следующие
вопросы:
феномен
«традиционного взгляда на японскую женщину»; причины перехода к
политике создания общества равных возможностей; законодательную базу
и механизмы осуществления политики; основные успехи и неудачи.
Что касается «феномена традиционного взгляда», автор согласен с
теми исследователями [2], которые считают, что второстепенное
положение женщины укоренилось в японском обществе в эпоху Мэйдзи
(1867-1912), когда широко распространилась культура сословия самураев.
В ней преобладали постулаты конфуцианской этики, которые
предписывали женщине «три типа покорности»: в молодости – отцу, после
замужества – мужу, в старости – детям. Именно тогда в Японии началось
формирование строго иерархического общества, в котором господствовали
мужчины, а уделом женщины стал дом и домашнее хозяйство. Новая
конституция (1947 г.), которая провозгласила равенство, и отсутствие
дискриминации по признаку пола, на практике не привнесла изменений в
общественную жизнь. Как и ратификация в 1985 г. Конвенции ООН о
ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщины. Премьерминистр Японии Накасонэ Ясухиро (1982-1987) прямо сказал в парламенте
о нежелании правительства строго следить за выполнением закона,
составленного на основе Конвенции ООН, поскольку созданию «равных
возможностей», по его словам, мешали «исторически сложившиеся в
32
Японии условия и общественное устройство» [3]. Японское общество
оставалось четко разделенным по гендерному принципу.
Стремлению ограничить сферу деятельности женщины семьей и
домом способствовали не только традиция, но и экономическая модель
страны, активно использующая дешевый женский труд и их статус
«временных работников». Именно поэтому, только изменение социальноэкономической ситуации в стране (демографический кризис, проблема
нехватки рабочей силы на рынке труда и т.д.) заставило японское
правительство обратить внимание на проблему гендерного неравенства,
столкнуло его с необходимостью сделать женщин полноправными
участниками экономической жизни страны. Однако, включение женщин в
экономику, потребовало уравнивания их в правах и в других сферах жизни
общества. Так появился на свет «Основной закон о создании общества
равных возможностей для мужчин и женщин» (1999) [1]. А на его базе
«План действий по продвижению гендерного равенства» [1]. В «Плане»
были сформулированы 11 основных задач. Наиболее важные из них:
обеспечить равные возможности в получении образования, во всех
областях занятости, обеспечить более широкое участие женщин в
политике. Правительство Японии делает акцент на широкой пропаганде
идеалов гендерного равенства, так как только перестройка сознания
людей, формирование нового образа восприятия женщин, а также
повышение активности самих женщин, помогут добиться осуществления
поставленных целей.
Для реализации правительственного курса была создана сеть новых
структурных подразделений власти (Совет по вопросам равенства мужчин
и женщин, Бюро по вопросам равенства мужчин и женщин и т.д.).
Японскому правительству удалось собрать многочисленные данные,
отражающие социальную ситуацию в стране и выработать определенную
стратегию гендерной политики, организовать стройный национальный
механизм для ее проведения.
Рассматривая меры, проводимые японским правительством для
достижения равенства полов (изменения в трудовом законодательстве;
создание условий, позволяющих совмещать и работу, и семью; борьба со
стереотипами в СМИ и т.д.), автор провел анализ их результативности, а
также охарактеризовал разные стороны проводимой политики в целом.
______________________________
1. Gender Equality Bureau URL: http://www.gender.go.jp
2. И. С. Тихоцкая, Современные японки : покорные или независимые //
Азия и Африка сегодня. 1996. № 2.
3. В. Я. Цветов, Пятнадцатый камень сада Реандзи. – М. : Издательство
политической литературы, 1986. – С. 258.
Научный руководитель – д-р ист. наук, проф. С. И. Кузнецов
33
ХОЗЯЙСТВО ИРАНСКИХ НАРОДОВ СРЕДНЕЙ АЗИИ ПО
ДАННЫМ КИТАЙСКИХ ХРОНИК
А. А. Фролова
Новосибирский государственный университет
Древние иранцы в хозяйственно-культурном плане представляли собой
пастушеские племена, знавшие подсобное земледелие. Не знали
гончарного круга, пользовались лепной посудой, не строили храмов и
каменных зданий. При расселении на Иранском плато в IX-VII вв. до н. э.
разделились на кочевников и земледельцев, в основном перешли на
оседлость, переняв у местного населения монохромную серую (серочерную) керамику и другие особенности материальной культуры,
характерные для керамики этого типа: развитое орошаемое земледелие,
изготовление посуды на гончарном круге, многоотраслевое ремесло,
обширные поселения городского типа, дворцовые и храмовые комплексы.
В «Хань шу» сказано, что в большинстве государств Западного Края
(Бактрии, Фергане, Гаочане, Хотане и т. д.) население вело оседлую жизнь,
занималось хлебопашеством и скотоводством. Земледелие лежало и в
основе хозяйства государства Тяочжи, которое находилось или в районе
Аравийского полуострова, или в нижнем течении рек Тигра и Евфрата,
или в области Фарс на юге современного Ирана. Согласно «Хоу Хань шу»,
страна находилась к западу от Парфии; с юга, севера и востока омывалась
морем. Кочевые и полукочевые племена были распространены в горных
районах Малой Азии, на Армянском и Иранском нагорьях. К кочевникамскотоводам китайские источники относят Больших и Малых Юэчжей,
согдийцев, усуней. В Согдиане также было развито садоводство и
огородничество.
В эпоху Древности и Средневековья в оазисах Восточного Туркестана
существовали персидские, согдийские, бактрийские, хотаносакские и
парфянские колонии, о чем свидетельствуют религиозные, бытовые,
юридические и хозяйственные документы на этих языках, найденные в
Синьцзяне.
Больше всего сведений сохранилось о согдийцах, колонии которых
имели аграрный и торгово-ремесленный характер. Сюань Цзан выделял
среди них тех, кто «возделывает поля» и тех, кто «преследует выгоду», т.е.
ремесленников и купцов, причем их было «поровну». Согдийцы
составляли большую часть торгового сословия (шан ху) в танском Китае.
Научные руководители – д-р ист. наук, проф. В. Н. Пластун,
канд. ист. наук, проф. С. А. Комиссаров
34
РОЛЬ СУФИЙСКИХ ОРДЕНОВ В ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
КИТАЯ В ПРИ ДИНАСТИИ ЦИН
А. А. Фролова
Новосибирский государственный университет
Суфизм – исламский мистицизм – проник в Китай в эпоху Сун (X–
XIII вв.), получил широкое распространение на территории современных
провинций Ганьсу, Цинхай и Нинся-Хуэйского АР; был представлен
различными школами и орденами. Основоположником ордена Кобравие в
Китае считается шейх Абдольгадыр Гилани (1077–1166). Большая часть
сторонников этого ордена – представители народа дунсян, имеющего
иранские корни. В их языке много персидских слов, например: хода – Бог,
асеман – небо, замин – земля, пирахан – рубашка, дигар – другой, бамдад –
утренний намаз. Самоназвание этого народа (сарта) обозначало арабских,
персидских, согдийских и др. ученых, ремесленников и купцов, которые
попали в Китай вместе с монгольскими войсками.
Основателем ордена Кадирие в Китае является Ци Цзинъи (1656–1719).
Его последователи пропагандировали отрешение от мирских забот,
медитацию и тихую молитву. Возможно, поэтому орден не сыграл особой
роли в исламских движениях при династии Цин.
В XVII в. особое влияние имел орден Накшбандие, основанный в
XIV в. Мухаммадом ал-Бухари. Орден тяготел к экстремизму и вел борьбу
за власть в Восточном Туркестане. Представлял собой враждующие
группировки белогорцев (ак-таглык) во главе с Мухаммадом Амином
(Ишан-и Калан) и черногорцев (какра-таглык) с лидером Мухаммадом
Исхак-Вали. Черногорским центром являлся Яркенд, белогорским –
Кашгар. Борьба ослабила регион, который сначала стал вассалом
Джунгарского ханства, а затем покорился маньчжурам. Белогорцы
поддерживали цинских императоров в войне против джунгар. После
победы Цин в 1758 г. между бывшими союзниками началась война, в
которой ходжи потерпели поражение: Кашгария была завоеван Цинами, но
восстания суфиев не утихали. Среди наиболее крупных – восстание
черногорского ахуна Зия ад-Дина (1815 г.), белогорцев Джахангира (1820–
1827 гг.) и Юсуфа (1830 г.), Валихан-тюре – племянника Джахангира
(1858 г.), муллы Хабиб-Уллаха и Бузрук-ходжи (1864 г.). Цинские власти
умело пользовались враждой ак-таглык и какра-таглык и успешно
подавляли восстания. Постепенно роль ходжей в общественной жизни
региона уменьшилась, но вплоть до сего дня возникают попытки
использовать исламские (включая суфийские) организации для
достижения политических целей.
Научные руководители – проф. В. Н. Пластун, проф. С. А. Комиссаров
35
УЧАСТИЕ ОТРЯДА Б. АЙЧУВАКОВА
В ХИВИНСКОМ ПОХОДЕ 1839–1840 гг.
О. В. Юркова
Нижневартовский государственный гуманитарный университет
В 1839-1840 гг. Российская империя предприняла первую попытку
оказания военного давления на Среднюю Азию. Против наиболее
враждебного по отношению к России в этом регионе государства –
Хивинского ханства – была организована военная экспедиция во главе с
оренбургским военным губернатором В.А. Перовским. Поход В.А.
Перовского закончился крайне неудачно: войска из-за чрезвычайно
холодной зимы не смогли пройти даже половину пути к Хиве, и, теряя
людей, погибавших от холода и болезней, вынуждены были вернуться
обратно.
В военной экспедиции впервые участвовали казахи, которые
выполняли функции верблюдовожатых, проводников, географов,
разведчиков и почтальонов. Казахи обеспечили русский отряд
верблюжьим транспортом, помогли с приготовлением необходимых
запасов для экспедиции, в частности с кибитками и сеном, а также
помогали русским в уходе за верблюдами [3; 8].
Непосредственно в составе русского войска участвовал отряд из 200
вооруженных казахов с 1000 верблюдами [3, c. 76]. Отряд организовал и
возглавил султан-правитель Младшего жуза Баймухамед Айчуваков,
который, как свидетельствуют многочисленные источники, и прежде
неоднократно помогал русским экспедициям [3, с. 11; 6, с. 87; 7, с. 166].
Генерал-майор Б. Айчуваков, сын хана Айшуака, возглавлял в 18301847 гг. Западную часть Младшего жуза. Б. Айчуваков был одним из
немногих султанов-правителей, на которого не поступало жалоб от
подведомственных ему казахов. Он лично способствовал прекращению
барымты, межродовых столкновений и нападений на пограничную линию,
выручил десятки русских пленных и участвовал в подавлении восстания
Кенесары Касымова [1, с. 45].
Отряду во главе с Б. Айчуваковым были поручены разведка и
определение наиболее оптимальных маршрутов передвижения русского
войска по Степи. Важнейшей разведанной информацией стали добытые
казахами сведения о направлении хивинским ханом Аллакули навстречу
русским войскам отряда из двух тысяч туркмен, что позволило
руководству Хивинской экспедиции предпринять упредительные меры.
Казахи-разведчики, которые были в составе отряда Б. Айчувакова,
предоставляли В.А. Перовскому сведения об особенностях природноклиматических условий маршрута, по которому планировалось
продвижение экспедиции [2, с. 329].
36
Когда В.А. Перовскому предстояло сделать нелегкий выбор –
продвигаться дальше в Хиву или вернуться обратно, – особое значение
приобрело мнение Б. Айчувакова, которому, как казаху, гораздо лучше,
чем руководству похода, были известны возможности верблюдов и
природные условия Степи. Б. Айчуваков сделал заключение, что из-за
усталости верблюдов, скудных кормов и глубоких снегов движение к
границам Хивы невозможно, и предупредил, что если русский отряд,
преодолев все трудности пути, сможет дойти до ханства, то лошади и
верблюды будут совершенно обессилены [4, с. 191]. В. Перовский
прислушался к мнению Б. Айчувакова и отдал приказ для войск
Хивинской экспедиции от 1 февраля 1840 г., по которому все четыре
колонны вернулись к Оренбургской линии.
Особо важной функцией Б. Айчувакова и его отряда было
предупреждение и предотвращение нападений мятежных казахских родов
на русский экспедиционный корпус, а также возвращение захваченных в
плен солдат [4, с. 11; 6, с. 87; 7, с. 166].
Хивинский поход В.А. Перовского стал первым и весьма успешным
примером военного союзничества русской армии и казахов. Значительную
роль в обеспечении безопасности русского войска (охранял русский отряд
от нападения казахских племен) и обеспечении основного транспортного
средства экспедиции сыграл отряд Б. Айчувакова.
______________________________
1. Горбунова С.В. Султаны-правители Младшего казахского жуза //
Научные труды Нижневартовского государственного педагогического
института. Серия «История». Вып. 1. Нижневартовск: Изд-во Нижневарт.
пед. ин-та, 1999. С. 43-50.
2. Добросмыслов А.И. Тургайская область. Исторический очерк. –
Тверь: Типолитография Тургайского областного правления, 1902. Т. I.
3. Иванин М. Описание зимнего похода в Хиву в 1839-1840 гг. – СПб.:
Типография товарищества «Общественная польза», 1874.
4. Иванов Н.П. Хивинская экспедиция 1839-40-е гг. Очерки и
воспоминания очевидца. Практические советы отъезжающим в степи. –
СПб.: Типография товарищества «Общественная польза», 1873.
5. Косырев Е.М. Поход в Хиву в 1839. (Из записок участника). //
Исторический вестник. – 1898. – № 8.
6. Песляк А. Записки Песляка А. // Исторический вестник. – 1883. – №
9.
7. Терентьев М.А. История завоевания Средней Азии. – СПб.:
Типолитография В.В. Комарова, 1906. Т. I.
Научный руководитель – канд. ист. наук, доцент С. В. Горбунова
37
ФИЛОЛОГИЯ И МИФОЛОГИЯ
ОСОБЕННОСТИ ТАЙВАНЬСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
А. А. Аюрова
Бурятский государственный университет, г. Улан-Удэ
Литературе Тайваня присущи своеобразные специфические и
уникальные особенности, представленные в данной статье литературой
Мэйнлэнда и «литературой родных краев».
Благодаря использованию единой письменности и на Тайване, и на
континентальном Китае, а также культурному сходству во многих
аспектах жизни, тайваньская литература во многом похожа на литературу
Мэйнлэнда, то есть на литературу материкового Китая.
К литературе Мэйнлэнда относятся писатели, родившиеся в
континентальном Китае, но покинувшие материк и жившие на Тайване
или в других странах и широко издававшиеся на острове. Писатели этого
направления обычно являются коренными жителями острова и
предпочитают писать о Тайване и его жителях, об их заботах и трудностях,
о страданиях и борьбе против иноземных захватчиков.
Ярким представителем этого направления является писательница Чжан
Айлин (张爱玲, 1920 – 1995гг.). Наиболее известные ее романы: «Любовь
на выжженной земле» («赤地之戀»), «Сплетни» («流言»), «Гневная дама»
(« 怨 女 »), «Полжизни» (« 半 生 緣 »). В ее произведениях сатирическое
отношение к людям и к миру, серьезные рассуждения и просто короткие
интересные истории, в них и личный опыт писательницы, и поиски
истины.
Националистическая литература или «литература родных мест»
возникла в 60-х годах XX века. Писатели данного направления изображали
современную тайваньскую действительность, пытались выявить
особенности национальной психологии и моральный облик общества.
Главным представителем националистической литературы является
Хуан Чуньмин (黄春明), родился в 1935г . В 60-х годах он стал главным
представителем «литературы родных мест», которая описывает жизнь
сельских жителей Тайваня. Однако в более поздних работах он пишет и о
жизни людей в быстро развивающихся городах острова. В своих
произведениях он описывает различия между жизнью островитян и
китайцев на материке. Другой темой его произведений является влияние
современности на жизнь в деревнях.
В настоящее время тайваньская литература, возможно, более
демократична, свободна в выражении своих мыслей и чувств, а также в
выборе тематики. Все это объясняется повышенным влиянием западной
культуры, а также высоким экономическим развитием Тайваня.
Научный руководитель – Н. Г. Аюшеева
38
ИМЕНА БОЖЕСТВ БУДДИЙСКОГО ПАНТЕОНА В КИТАЕ
М. Н. Безлер
Новосибирский государственный университет
Санскрит является индоевропейским языком, содержит большое
количество префиксов и суффиксов, комбинаций слов, грамматических и
лингвистических структур. Классический китайский язык, наоборот, очень
ограничен в плане возможностей выражения чисто абстрактных терминов
и сложных грамматических и лингвистических структур. В связи с этим
возникает проблема уровня эквивалентности при переводе буддийских
терминов и имен с санскрита на китайский язык.
В данной работе дается структурированное описание божеств
буддийского пантеона и сопоставление имен буддийских божеств на
санскрите, китайском и русском языке. А также определены основные
принципы формирование буддийских терминов и имен на китайском
языке. Так китайский перевод может отображать не всю семантическую
составляющую термина, а только ее часть. («Tathāgata» («Так
Приходящий» и «Так Уходящий») – « 如来佛» ( « Так Приходящий»)).
Иногда при переводе происходит заимствование внутреннего значения
и перевод внешней формы. («Śāriputra» («сын Шари») – « 舍 利 子 »
(иероглиф «子» – «сын»)).
В некоторых случаях китайский перевод имя буддийского божества
содержит более полную информацию о божестве по сравнению с
санскритским антропонимом. («Dīpaṃkara» («горящая лампа») – « 燃灯古
佛» («зажигающий лампу, Будда древности»)).
Часто при переводе используется прием – калька. («Ratnasambhava»
(«тот от которого возникают драгоценности») – « 宝 生 佛 » («Будда,
рождающий драгоценности)).
Перевод может быть сделан не дословно, а посредством ссылки на
языке перевода. («Vajravārāhī» («Алмазная свинья») – «金刚亥母» («亥»
циклический знак, соответствующий зодиакальному знаку «свинья»)).
Китайские антропонимы в определенных случаях передают отличное
значение от санскритского имени, но при этом отображают важную
характеристику божества. («Tāra» («глаз, зрачок») – «救度佛母» («богиня
спасения»)).
Китайский перевод может передавать не смысл имени на санскрите, а
метафорически отображать деталь биографии божества, то есть содержит
имплицитную информацию. ( Имя Архата «Kātyāyana» переводится как «
扇绳» («веер, привязанный к веревке»)).
Научный руководитель – Т. Г. Завьялова
39
СЕМАНТИЧЕСКАЯ НЕСОИЗМЕРИМОСТЬ ПРИ ПЕРЕВОДЕ НА
ПРИМЕРЕ ТЕРМИНОЛОГИИ КИТАЙСКОЙ ТРАДИЦИОННОЙ
МЕДИЦИНЫ
А. Ю. Вербенчук
Новосибирский государственный университет
В настоящее время существует объективная необходимость в
углублении филологических исследований по медицинской тематике на
китайском языке – она диктуется расширением контактов в сфере
китайской традиционной медицины. Актуальной проблемой в данном
взаимодействии является точность перевода и его полнота. Т.к.
медицинская терминология ТКМ базируется на теории, совершенно
отличной отзападной, то при переводе достаточно частным явлением
является семантическая несоизмеримость различных понятий и терминов.
Объект данного исследования – терминология ТКМ, ее структура и
способы
формирования;
проблемойже
является
семантическая
несоизмеримость, которая в свою очередь проявляется в реальной работе
переводчиков и врачей. В российской историографии данной проблеме не
уделяется достаточно внимания: перевод терминов осуществляется
различными путями, как транскрибированием, переводом и пояснением
каждого иероглифа, так и применением латинских эквивалентов, но не
один из них не может точно передать полноту значения терминов.
Существует множество подобных примеров: данная терминология
достаточно сложна в интерпретации и требует дополнительных
комментариев к каждому из иероглифов. Например, термины,
обозначающие группы симптомов: 心 阳 暴 脫 证 (xīnyángbàotuōzhèng;
синдром внезапной утраты ян сердца), 痰 蒙 心 神 证
(tánmēngxīnshénzhèng;синдром влажного смутного сознания). В то же
время более поздние термины, сформированные в согласовании с теорией
западной медицины – к примеру, термин 心律不齐 (xīnlǜbùqí; аритмия)
имеет аналог в русском языке – отличаются полнотой и точностью
перевода. В данном случае состав иероглифов дает полное представление
о понятии. Таким образом, важным аспектом нашего исследования
является выявление особенностей формирования терминов, трудных для
перевода, и способов их интерпретации.
______________________________
1. 中医 150 证候辨证论治辑要/何晓晖, 陈建章编者. –北京: 学苑出版
社, 2003.6
Научный руководитель – Т. Г. Завьялова
40
СУНТХОН ПХУ – ВЕЛИЧАЙШИЙ ТАЙСКИЙ ПОЭТ (1786-1855)
Н. Д. Витко
Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток
Цель моей работы выявить основные вехи творчества Сунтхона Пху и
раскрыть величие его поэтического таланта.
Сунтхон Пху родился в маленьком городке Клэнг 26 июня 1786 года,
во время правления короля Рамы Первого (1782-1809). Его семья
переехала в Бангкок, но вскоре родители развелись: его отец вернулся в
Клэнг, а мать второй раз вышла замуж и впоследствии стала кормилицей
одной из принцесс [1]. Так Сунтхон Пху оказался при королевском дворе.
Он получил образование в школе при храме и был взят на службу писцом
[2].
Впервые его поэтический талант ярко проявился во время правления
короля Рамы Второго (1809-1824). Этот период в истории Таиланда был
периодом обновления и демократизации общества, культуры и
литературы. Инициатором обновлений выступал сам Рама Второй [3]. Он
объявил курс на демократизацию придворной литературы, сделав особый
акцент на необходимость сближения светской и народной литературы.
Сунтхон Пху, будучи выходцем из народа, как нельзя лучше вписался в
новые веяния. Он смог органично и мастерски соединить придворную
литературу и тайскую фольклорную традицию. Произведения Сунтхона
Пху были написаны благородным, красивым стихом, но без традиционной
витиеватости и сложности слога, присущей придворной литературе. В
основе его поэм лежит упрощенный стихотворный размер «клон»,
который был взят из народной «низовой» литературы. За свои заслуги
Сунтхон Пху получил титул «Пхра Сунтхон Вохан», что в переводе
означает «сладкозвучный», а так же негласное звание «мастер клона».
В 1824 году на престол восходит новый король Рама Третий (18241851). Он не благоволил талантливому поэту, отчасти из чувства ревности
к его поэтическому таланту, поскольку сам Рама Третий пробовал себя в
поэтическом творчестве, но не добился успехов. Сунтхон Пху был отлучен
от двора, лишен титула и был вынужден уйти в монахи [4]. Трагические
события жизни кардинально повлияли на его творчество: в этот период он
в основном пишет произведения в жанре «нират». «Нират» – это
специфический жанр тайской поэзии, по многим чертам схожий с элегией.
Все произведения Сунтхона Пху этого периода пронизаны чувствами
печали, тоски по прошлому, уныния, разочарования, вплоть до полного
отчаяния.
Но судьба Сунтхона Пху в корне изменилась со вступлением на
престол Рамы Четвертого (1851-1868). Будучи большим поклонником
поэтического таланта Сунтхона Пху, Рама Четвертый приближает его ко
41
двору и возвращает ему титул, а так же назначает его на должность
королевского писца. В задачи Сунтхона Пху отныне входило не только
создание стихов и поэм, но и редактирование произведений других
придворных авторов. Возможно, как раз это способствовало расширению
круга художественных интересов Сунтхона Пху. Этот период его
творчества был особенно плодотворным. Сунтхон Пху как будто
предвидел свой конец и старался успеть написать всё задуманное раннее,
Ему удавалось одинаково талантливо творить в разных жанрах. В
последние пять лет своей жизни он написал театральные пьесы,
колыбельные песни для принцев, а так же произведения в оригинальном
жанре «сепха», который пришел в придворную литературу из тайского
фольклора.
В значительной степени Сунтхона Пху можно сравнить с величайшим
русским поэтом Александром Сергеевичем Пушкиным, творившим
примерно в то же время, что и Сунтхон Пху. И Сунтхон Пху, и А.С.
Пушкин создавали великолепные произведения, при этом, не
ограничиваясь одним жанром. Сунтхон Пху затронул в своем творчестве
практически все самые популярные жанры тайской литературы того
времени. Так же, как и поэзия Пушкина, поэзия Сунтхона Пху
привлекательна и понятна не только элитарному кругу читателей, но и
простым людям. И что не менее важно, язык произведений Сунтхона Пху
необыкновенно красив и мелодичен для тайского слуха, как для русского
человека стихи Пушкина.
Свидетельством величия поэтического мастерства Сунтхона Пху может
служить тот факт, что Сунтхон Пху является единственным тайским
поэтом, чей талант получил мировое признание. В 1986 году, в год 200летия со дня рождения поэта, Сунтхон Пху был внесён ЮНЕСКО в список
величайших поэтов мировой литературы.
______________________________
1. Сунтон Пу // Повесть о Пра Апхай Мани. М., 1959. С. 7-11.
2.
= Кхун Ингкулап Манлаликамат. Введение в
тайскую литературу. Бангкок, 1996. С 140.
3. Корнев В.И. Литература Таиланда. М., 1971. С 198.
4.
67
= Пратхип Ватхиктхинакон. Литературные произведения Сунтхона Пху.
Бангкок, 2001. С 67.
Научный руководитель – канд. ист. наук А. В. Симоненок
42
МЕСТО И ЗНАЧЕНИЕ ИЗЯЩНЫХ ИСКУССТВ
В ПАМЯТНИКЕ САМУРАЙСКОГО ЭПОСА XIV В.
«ПОВЕСТЬ О ВЕЛИКОМ МИРЕ»
С. Е. Горлова
Новосибирский государственный университет
Средневековая история Японии характеризуется резкими сменами
официальной идеологии при сохранении традиций и общих тенденций
развития. Вероятно, можно говорить о двух факторах в истории Японии,
которые повлияли на менталитет японского народа: принцип эстетизма и
утонченной роскоши, заложенный в эпоху Хэйан (794−1185), и принцип
отрешения от мирских соблазнов, строгая самодисциплина, стремление к
самопознанию (эпоха сёгуната, XII−XIV вв.).
Это противоречие отразилось и в содержании воинских повестей гункимоногатари, которые зарождались в русле устной сказовой традиции.
Произведения, представляющие этот жанр, характеризуются четкой
структурой, которая подразумевает широкое цитирование буддийских
легенд сэцува и китайских классических произведений.
Предмет данного исследования составляет «Повесть о Великом мире»
(«Тайхэйки»), записанная в 70-х гг. XIV в. Это мало изученное в
отечественной науке произведение самурайского эпоса характеризуется
яркими художественными особенностями, выделяющими его среди
созданных ранее памятников этого жанра. При анализе воинских
повествований на первый план всегда выходят драматические события
военно-политической истории, фольклорные элементы, дидактический и
эмоциональный аспекты сказаний, тогда как художественная сторона
бытия, составляющая существенную часть средневековой японской
культуры, часто остается за рамками исследования. Изучение такого
важного элемента духовной культуры традиционной Японии, как
художественно-эстетические воззрения, принципы и ритуалы, отраженные
в изящных искусствах, представляется актуальным направлением
исследований.
Задачи настоящей работы сводятся к анализу эпизодов «Тайхэйки»,
связанных с развитием изящных искусств, празднеств и ритуалов,
составляющих существенную часть жизни «новой» аристократии и
военного сословия средневековой феодальной Японии. Особую важность
этому аспекту придает тот факт, что в создании данного исторического
документа важную роль сыграл монах Гэнъэ (?−1350), автор трактатов по
чайному ритуалу, что дает ключ к пониманию места и значения изящных
искусств в эпоху сёгуната.
Научный руководитель – д-р ист. наук, доцент Е. Э. Войтишек
43
«ДЕРЕВЕНСКАЯ ПРОЗА» ВАН АНЬИ
Т. С. Дашимолонова
Бурятский государственный университет, г. Улан-Удэ
Имя китайской писательницы Ван Аньи широко известно не только
китайским, но западным читателям. Ее творчество стало неотъемлемой
частью китайкой и мировой литературы. В 1969 году, во время культурной
революции (1966 – 1976) в составе производственной бригады едет в
сельскую местность. Жизнь в деревне позволила познать совершенно
другую действительность, отличную от той в которой она выросла,
посмотреть на деревню изнутри, расширить кругозор, накопить материал
для будущих произведений. Этот опыт повлиял на становление личности
Ван Аньи как писателя. Сначала она начинает писать маленькие рассказы,
ведет записи о деревенской жизни, которые отправляет матери. Затем,
накопленные знания, опыт, переживания выливаются в ряд произведений,
среди них «Деревня Сяобаочжуан» (1985), «Деревня Далючжуан» (1985).
В них Ван Аньи изучает традиции и быт крестьянства, затрагивает
общественные и нравственные проблемы.
К деревенской тематике Ван Аньи вернулась после 1995 г. В этот и
последующие годы были написаны следующие произведения: «Сестры»
(1996), «Стремительная эпоха» (1998), «Свадебный банкет» (1999),
«Собрание» (1999), «Молодежный ударный отряд» (1999), «Набор рабочей
силы» (1999) и др.
Произведения этого периода отличаются от написанных в 80-е годы:
писательница говорит уже не о той традиционной деревне из повести
«Деревня Сяобаочжуан», а о новой деревне, только что построенной, но
брошенной на произвол судьбы. После падения «банды четырех» из
китайских деревень начался массовый отток переселенцев. Этот процесс
принес негативные последствия, как для самих деревень, так и для
перенаселенных городов, куда стекались люди изо всех уголков Китая.
Несмотря на видимые отличия в деревенской тематике разных
периодов, неизменными признаками, присущими творчеству Ван Аньи на
всем протяжении ее деятельности, остаются связь с традиционным
культурным наследием, уважение к истокам народного мировоззрения,
серьезный философский подход, сочетающий оптимистическое и
трагическое мировосприятие, легкий юмор, живой разговорный язык,
использование элементов старого письменного языка.
Научный руководитель – Н. Г. Аюшеева
44
К ВОПРОСУ О ЖАНРОВОЙ КЛАССИФИКАЦИИ ПРОИЗВЕДЕНИЙ
СТИЛЯ ОБРАТНЫХ (КРУГОВЫХ) ПИСЬМЕН
Ю. П. Заец
Новосибирский государственный университет
Палиндром (回文) – это сложное словесное построение, выполняющее
функции стилистического приема, шутки-миниатюры или элемента
сюжета. Палиндромные конструкции встречаются в древнекитайских
философских трактатах («Дао-Дэ цзин», «Лунь-юй», «Чжуан-цзы»), но как
поэтический «стиль обратных (круговых) письмен» (回文体 хуэйвэньти)
формируются позднее.
Задачи данной работы состоят в анализе китайских источников и
исследований жанров китайской поэзии, выделении этапов развития
стихосложения, изучении жанрового своеобразия произведений в форме
палиндрома с целью реконструировать схему жанровой классификации
произведений стиля обратных (круговых) письмен.
Стихотворения ши в форме палиндрома ( 回 文 诗 хуэйвэньши)
отличаются подвижной формой, имеют рифму и генетически восходят к
песне. По количеству знаков в строке стихотворения могут быть четырех,
пяти, шести и семисловными [1. С. 184].
Стихотворения цы в форме палиндрома (回文词 хуэйвэньцы) в отличие
от стихов ши заключают строки различной длины. Хуэйвэньцы могут быть
строго ритмизованы, а могут приобретать иной тональный рисунок при
чтении в обратном порядке [2. С. 712].
Стихотворения на мелодии цюй в форме палиндрома ( 回 文 曲
хуэйвэньцюй) берут свое начало с эпохи Юань (1271–1368) и связаны с
расцветом арий без жестикуляции и речитатива (саньцюй).
Парные надписи в форме палиндрома ( 回 文 联 хуэйвэньлянь) – это
краткие парные изречения с равнозначным количеством иероглифов, в
которых соблюдается чередование ровных и ломаных тонов.
Поэмы-описания фу в форме палиндрома ( 回 文 赋 хуэйвэньфу)
занимают промежуточное положение между поэзией и прозой, их
отличительной чертой является повествовательность.
_____________________________
1. Ван Цифэн. Чжунго хуэйвэнь шиту дагуань [ 中国回文诗图大观;
Рассмотрение китайских поэтических картин в форме палиндрома].
Тайюань: Шаньси жэньминь чубаньшэ, 2006.
2. Тан Гуэйчжан. Тан Сун цы цзяньшан цыдянь [ 唐 宋词鉴赏辞典 ;
Толковый словарь по оценке «цы» эпох Тан и Сун]. Шанхай: Шанхай
цышу чубаньшэ, 1988.
Научный руководитель – д-р ист. наук, доцент Е. Э. Войтишек
45
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О ВРЕМЕНИ В КИТАЙСКОЙ ЯЗЫКОВОЙ
КАРТИНЕ МИРА
И. Ф. Ибрагимова
Сибирский федеральный университет, г. Красноярск
Согласно гипотезе лингвистической относительности Сепира – Уорфа
предполагается, что люди, говорящие на разных языках абсолютно поразному воспринимают и категоризуют окружающий мир, мыслят
различными чувственными образами. В частности отношение к такой
фундаментальной универсальной категории, как время, в первую очередь
завит от родного языка и культуры, а продукт человеческого
мыслительного процесса имеет наиболее полное конкретное и
материальное выражение лишь в языке. В данной работе мы попытались
изучить конкретный фрагмент китайской языковой картины мира,
затрагивающий время, следовательно, вопрос, который в дальнейшем
должен был найти свой ответ был: какое знаковое выражение в языке
имеет такое понятие как «время», как ощущение времени отражается в
языке. В связи этим необходимо было выполнить ряд задач: обозначить
специфику китайского письменного знака, провести этимологический,
грамматолого-семантический и графо-семантический анализ логограмм, со
значением времени в китайском языке, создать классификацию китайских
письменных знаков, на основе которой сделать вывод о специфике
интерпретации времени и его отражения в китайской языковой картине
мира. Следует отметить, что при попытке анализа определенной части
языковой картины мира того или иного языка, в первую очередь, нужно
обращаться к работам исследователей данного языка. Однако, к
сожалению, работы китайских ученых таких, как Ван Хон Юань, Ли Лэ И
и др. не получили столь широкого распространения в России, и тайна
«китайского» времени до сих пор не разгадана. О.М. Голтиб говорит, что
китайская картина мира до сих пор полностью не изучена, сделала
попытка обозначить родовые и видовые маркеры в структуре знаков, но
устоявшихся
классификаций
нет.
Даже
признанная
многими
классификация Сюй Шэня вызывает споры и несогласия. В связи с этим
обозначенная тема не теряет своей актуальности по сегодняшний день.
Результатами
нашей
исследовательской
работы
является
классификация, общее количество проанализированных китайских
письменных знаков составило 50. На основе проведенных анализов
китайских письменных знаков, мы выявили конкретные образы, с которым
связано время в китайском языке. И все это благодаря уникальной природе
китайского письменного знака. Какой другой язык способен на подобное?
Научный руководитель – канд. филос. наук, доцент О. Н. Волкова
46
ЗОЛОТОЙ ВЕК ТАЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
В. А. Иванова
Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток
В эпоху активного развития стран Востока, выхода их на
международную
арену,
ростатуристического
потока
в
этигосударствапоявляется
необходимостьближе
познакомиться
с
культурой восточных стран в целом и с их литературой, как частью
культурной традиции. Но если о литературах Китая, Японии мы имеем
представление, то литература Таиланда малознакома нашему читателю.
Знание литературных традиций позволяет как нельзя лучше понимать
народ, а это, в свою очередь, является залогом успешного развития
многосторонних контактов. Поэтому цель данной работы – исследовать
один из самых ярких периодов в развитии тайской литературной традиции
– период XVIIв., который получил названиеЗолотого века, а также
показать его роль и значимость в истории эволюции тайской литературы и
культуры.
XVIIвек– особая эпоха в истории королевства Сиам. Под влиянием
идей просвещённых монархов изменяются государственное устройство и
социальный уклад страны, активно развивается торговля и ремесло. На
новую качественную ступень поднимается архитектура и искусство.
Особенно
бурный
расцвет
переживает
литература.Происходит
становление оригинальных жанров тайской литературы, таких как «херыа», «клом-чанг», «конлабот» и др. Расширяется арсенал стихотворных
размеров и рифм, которые используют тайские поэты. Наряду с уже
существующими («клон», «чанта», «рай», «кхлонг») появляются новые
рифмы, усложненные или смешанные («клон-рай», «чанта-кхлонг», «райклон»
и
др.).
Техника
стихосложения
оттачивается
до
совершенства.Именно на этот период приходится творчество целой
плеяды талантливых поэтов(Пхра Нарай, Пхра Махаратчха-кхру, Пхра
Хоратхи-боди, Си Прат и др.),мастерство которых, в значительной
степени, так и осталось непревзойденным.Литературный язык
произведений этого периода отличается особой изысканностью, красотой
и витиеватостью.Светская поэзия постепенно перестает быть
предназначенной только для развлечения и рассматривается как высокое
призвание, способ выражения больших идей и чувств.
В работе на примере произведений тайских поэтов рассматривается
жанроваяи сюжетно-композиционная специфика литературы Таиланда
XVII века.Данная работа – попытка освятить эту малоизвестную для
россиян страницу культурной книги тайского народа.
Научный руководитель – канд. ист. наук А. В. Симоненок
47
ОБРАЗ ЖЕНЩИНЫ В ЛИТЕРАТУРЕ КИТАЯ 30-40-Х ГОДОВ ХХ
ВЕКА НА ПРИМЕРЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ДИН ЛИН, ЧЖАН АЙЛИН
И СЯО ХУН
Л. А. Ивлев
Санкт-Петербургский государственный университет
С появлением «новой литературы» в Китае значительно расширился
список традиционных тем. В частности, начиная с 20-х годов можно
говорить о появлении «женской литературы» [1, с. 301]. Этот достаточно
емкий термин включает в себя и литературу о женщинах, написанную
мужчинами-писателями, и литературу женщин-писательниц, и литературу,
так или иначе ориентированную на женщин-писательниц. Нет ничего
удивительного, что такого рода литература принесла с собой и целый ряд
новых, не используемых прежде образов.
Среди мужчин-литераторов (Ба Цзинь, Лу Синь, Юй Дафу) наибольшей
популярностью пользовались два достаточно проработанных образа —
девушка-студентка и женщина-революционерка [2, С. 40-41; там же, 84].
Однако, мужчины, как и прежде, не могли точно отразить внутренний мир
и всю полноту переживаний женщины, а значит, оба эти образа можно
считать в некоторой степени неполными и даже ущербными. Стоит,
конечно, отметить, что китайская литература того периода, как собственно
и мужчины-писатели не могли ограничиться лишь двумя представлениями
женщин — в разное время различными авторами создавалась целая
галерея портретов. И некоторые из них были достаточно глубокими,
полными и продуманными.
Тем не менее, наибольший интерес все-таки представляют образы,
созданные женщинами-писательницами. Это связано с тем, что они
опирались на личный опыт и собственные переживания, а значит, их
портреты при всех прочих равных условиях были намного "тоньше" и
богаче. В первую очередь, хотелось бы обратить внимание на трех
писательниц: Дин Лин (1904 – 1986), Чжан Айлин (1920 – 1995) и Сяо Хун
(1911 – 1942). Интересны они тем, что в своих произведениях смогли
создать диаметрально противоположные образы.
Дин Лин с самых первых произведений уделяла большое внимание
психологическому состоянию женщины. Ее героиня — носитель некой
социальной роли в меняющемся мире. Она подчеркивает трудности, с
которыми женщины сталкиваются в повседневной жизни, — для нее
важны мужество и героизм, с которыми они их преодолевают [2, С. 149151]. Таким образом, писательница старается подчеркнуть роль женщины
как хранительницы домашнего очага и хозяйки дома и противопоставить
ее героической роли мужчины-революционера.
48
Чжан Айлин с начала 50-х была заклеймена официальной критикой КНР
как «мелкобуржуазная писательница» с «ориентацией на эстетику». И
немаловажную роль в этом сыграли созданные ею женские образы. В
отличие от практичной Дин Лин, она обратилась к совершенно иной
стороне женской сущности [3, C. 210]. В центре ее произведений
находится, если можно так выразиться, "женщина, полюбившая себя",
Симоны де Бовуар — эстетическая натура с богатым внутренним миром и
тонкой душевной организацией. На передний план у писательницы
выдвигается не социальная действительность, а внутренние переживания
героини. В ее произведениях все становится фоном для взаимоотношений
между мужчиной и женщиной, а текст богат мелкими деталями и
ставшими позже крылатыми выражениями [4, C. 5-6]. Разумеется, такая
стилистика не смогла прижиться в Китае после 1949 года, и Чжан Айлин
вынужденно эмигрировала в США.
Сяо Хун также создает совершенно особенный образ. Она далека от
политики и эстетики — судьба часто ставила перед ней вопрос выживания,
и писательница на себе прочувствовала многие жизненные тяготы и
невзгоды [3, C. 217]. Ее героиня — надломленная образованная женщина,
которая, несмотря ни на что, продолжает бороться и находит свои
маленькие радости в простых мелочах. Ее короткие очерки выполнены в
серых тонах, но всегда в них проглядывает луч света — даже самые
печальные произведения написаны с легкой иронией и надеждой.
Три разных образа, созданные тремя писательницами со столь непохожей
судьбой, отражают индивидуальные аспекты женской души в условиях
меняющегося Китая первой половины XX века, и каждый из них понастоящему богат и разнообразен.
______________________________
1. Howard C. Goldblatt Modern Chinese literature // The Bitannica guide
to Modern China., London., Encyclopedia britannica Inc., 2008. p. 290–312
2. Jin Feng The New Woman in Early Twentieth–Century Chinese Fiction.,
Purdue University Press., 2004.
3. Lihua Ying Historical Dictionary of Modern Chinese Literature.,
Historical Dictionaries of Literature and the Arts, No. 35., The Scarecrown
Press, 2010
4. Tang Xiaobing Chinese Modern: The Heroic and the Quotidian., Duke
University Press, Durham and London, 2000
5. Дин Лин Избранное., М.: Издательство иностранной литературы.,
1954'
6. Сяо Хун Сяо Хун цюаньцзи (Полное собрание сочинений Сяо Хун).,
Харбин чубаньшэ., 1998.
Научный руководитель — К. Н. Спешнева
49
ЗНАЧЕНИЕ И ЭВОЛЮЦИЯ ИЕРОГЛИФА "茶"
С. С. Кособокова
Новосибирский государственный университет
Чай в китайской культуре – это не только искусство приготовления чая
и искусство чайных церемоний, не только народные обычаи, являющиеся
составляющей национальной культуры, но и древнейшие памятники
китайской литературы, особая область филологического и культурного
исследования.
В современном китайском научном обществе тема исследования
чайной культуры и ее источников является достаточно актуальной. В
исследованиях чайной культуры используются методы обзора
исторической траектории, что достаточно актуально и для нашей работы.
Одним из основных литературных памятников является «Чайный канон»
Лу Юя.[3] Мы используем данный литературный памятник для анализа,
характеристики чайной культуры в определенных временных рамках,
анализа терминологии и развития самого термина «茶» («чай»).
В китайской древней литературе впервые обнаруживается, что
иероглиф 茶 не берет начало в «Чайном каноне» Лу Юя (780 год), а
появляется значительно раньше.[2] Целью нашего исследования является
анализ исторической парадигмы, исследование эволюции значений,
начертания и произношения иероглифа «茶».
В начале 6го века в эпоху Южной Лян иероглиф «荼» (читающийся, как
«ту» во втором тоне) начали читать как «ча» во втором тоне. Однако в
«Ранних записках округа Цюн» говорится: «Оглядываемся на древних,
однако уже изменили произношение «茶» и не можем всегда толковать
письмена».[1] Демонстрируется, что в VIв. хотя у слова имелось
современное произношение, еще не изменился иероглиф «荼» на «茶».
Таким образом, нужно сказать, что имела место эволюция написания и
произношения иероглифа, которые происходили в различное время.
______________________________
1. Лю Циньцзинь, Чавэньхуасюэ. [Учение о чайной культуре]. 2004.
2. Ван Цзяян. Чадэлиши юй вэньхуа: 90 Ханчжоу гуоцзи чавэньхуа
яньтаохуй луньвэньсюань. [История и культура чая: избранные труды
международного симпозиума по чайной культуре в Ханчжоу]. 1991.
3. Чжун Цян. Чацзин\(Тан) Лу Юй чжу. [Чайный канон\Работа Лу Юя].
Харбин. 2010.
Научный руководитель – канд. ист. наук, доцент А. В. Варенов
50
ПРОБЛЕМА СООТНОШЕНИЯ СЛОЖНОГО СЛОВА И
СЛОВОСОЧЕТАНИЯ В КИТАЙСКОМ ЯЗЫКЕ НА ПРИМЕРЕ
ЖЕНСКИХ КИТАЙСКИХ ИМЕН
Н. О. Летягина
Сибирский независимый институт, г. Новосибирск
Слово, являясь важнейшей единицей китайского языка, занимает
центральное место в его лексической системе, находится в сложных
отношениях с такими понятиями, как слог, морфема, иероглиф. В
китайском языке соотношение таких единиц языка, как слово и
словосочетание, также отличается большой сложностью. Связь между
частями сложного слова в китайском языке осуществляется путем
свободного примыкания. Проблема границ китайского слова до сих пор не
решена. Поэтому иногда бывает трудно, а в иных случаях и невозможно
отличить двусложное слово и словосочетание. В исследовательской
литературе сформулированы и стали общепризнанными критерии
разграничения сложного слова и словосочетания.
Различить сложные слова и словосочетания помогает фонетическая
характеристика сложного образования. В сложном слове силовое ударение
обычно переносится на первый компонент, в связи с чем тон второго
компонента ослабевает или переходит в нейтральный: 东西 dōngxi «вещь»,
大 小 dàxiao «размер», 多 少 duōshao «сколько». В словосочетании
одинаковое сильное ударение падает на оба компонента: 东西 dōng xī
«восток и запад, а не вещь», 大小 dà xiăo «большой и маленький, а не
размер», 多少 duōshăo «много и мало, а не сколько».
Границы сложного слова и словосочетания помогает также определить
анализ лексической сочетаемости их компонентов. В китайском языке
имеется особый семантический механизм: для обозначения количества,
величины соединяются два противоположных по значению компонента –
прилагательных: 大 dà «большой» и 小 xiăo «маленький». В результате
образуется сложное слово大小 dàxiao – «размер, объем, площадь».
Сложные слова и устойчивые словосочетания составляют лексические
комплексы, которые создаются по определенным словообразовательным
типам. Они фиксируются в китайских словарях как отдельные словарные
единицы.
Количественно-слоговой
состав
представляет
собой
весьма
существенную черту морфологической характеристики китайского слова.
В древнекитайском языке слова в подавляющем большинстве были
односложные. В настоящий момент в китайском языке больше
многосложных слов, чем односложных.
51
Односложные
слова
представляют
собой
первичные,
или
первообразные, лексические единицы. Их еще называют простыми,
корневыми словами. Некоторые слова древнекитайского языка, состоящие
из одного слога, утратили качество самостоятельных лексических единиц
и в современном языке используются как значимые части сложных и
производных слов или употребляются в составе устойчивых
словосочетаний. Так слова 语 yŭ «язык» и 言 yán «речь» в настоящее время
самостоятельно не употребляются. Вместе с тем, они на правах значимых
частей входят в состав сложного слова 语言 yŭyán «язык, речь» , которое
широко используется в современном китайском языке.
Тем не менее, вышеперечисленные критерии применимы не ко всем
классам лексических единиц и не всегда. С грамматической точки зрения
особые трудности для идентификации представляют китайские имена
собственные, особенно женские. В Китае нет устоявшегося списка имен, в
процессе именования имя каждый раз создается заново. Его компонентный
состав может быть различным.
Самые простые для идентификации – имена, которые образуют
функционально разносоставные иероглифы (предикат + имя), например
Мэй-ли ( 美 莉 ) – «прекрасный жасмин», Сю-ли ( 秀 莉 ) – «изящный
жасмин», Мань-чжу (曼珠) – «изящная жемчужина», Шу-пин (淑萍) –
«красивая ряска», Вань-юй ( 婉 瑜 ) – «изящный самоцвет». На первый
взгляд такая структура имени позволяет однозначно отнести эти имена к
словосочетаниям согласно критериям, изложенным выше. Тем не менее,
проблема не так проста. Если проанализировать структуру привычных нам
европейских и русских имен, можно также выделить многокорневые
имена, за которыми стоит словосочетание. Например, Владимир
(«владеющий миром»), Тимофей («почитающий Бога»).
В китайских женских именах могут использоваться служебные слова –
и (以), эр (尔), жо (若), жу (如). В этом случае образуются конструкции
уподобления. Например, Жу-юй ( 如 玉 ) – «подобная яшме», Жу-чунь
(如春) – «подобная весне», Жо-чжао (若昭) – «подобная блеску», Жо-синь
(若莘) – «словно подлесник», Эр-и (尔谊) – «как справедливость», Эр-ин
(尔莹) – «как драгоценный камень», И-ин (以瑛) – «как сияние», И-юй
( 以 钰 ) – «как сокровище». Отнести эти образования к слову или
словосочетанию представляется еще более проблематичным. Таким
образом, набор наиболее распространенных критериев показывает свою
несостоятельность в применении к женским антропонимам в китайском
языке.
Научный руководитель – Т. Г. Завьялова
52
ЛЕГЕНДА О ТАНАБАТА В АНТОЛОГИИ «МАНЪЁСЮ»
О. В. Мишукова
Дальневосточный федеральный университет, г. Владивосток
Для современного литературоведения одной из актуальных проблем
является изучение культурного наследия на основе обращения к истокам
национальной словесности при анализе развития новых явлений и образов.
Цель данной работы – определить фольклорно-мифологические и
обрядовые выражения образов звезд в традиционной японской поэзии.
В основе праздника осени – Танабата в 7-ю ночь 7-го месяца – лежит
миф о любви двух звезд. Поклонение ткачеству как ремеслу имело
многовековые традиции. Ткани, изготовленная из них одежда считались
заменителем оболочки человека, вместилищем его души [4].
Танабата «七夕» – «седьмой вечер», или «棚機» (танабата) – «ткацкий
станок», или «種機» (танабата) – «зерно и ткацкий станок» – не просто
праздник сельского хозяйства и ткачества. Он символизирует вечную
романтическую любовь, верность, рождение новой жизни [5].
Антология «Манъёсю» («Собрание мириад листьев») была составлена в
VIII веке. Синтоистское восприятие природы явилось стимулом к
формированию эстетики «макото» – принципа правдивого изображения
действительности, который лежал в основе антологии. Легенде о Танабата
посвящены большие циклы песен поэтов Какиномото Хитомаро (柿本人麿
), Яманоэ Окура (山上憶良), Отомо Якомоти (大伴家持).
Какиномото Хитомаро
Амэ цути то
С тех пор, как в мире разделились
Вакарэси токи ю
Между собою небо и земля,
Оно цума ва
Я осень жду, чтобы моя жена,
Сика дзо тоси ни ару
Как велено судьбой,
Аки мацу варэ ва
Мне вновь принадлежала! [1,№ 2005 т.1,с. 176]
天地と別れし時ゆ己妻は然ぞ年にある秋待つわれは [2]
В поэзии Хитомаро огромен временной и пространственный охват
явлений. Супруги разделены, подобно Небу и Земле, с начала времен (на
связь с тем далеким временем указывает слово «ю» – «с тех пор») [3].
Какиномото Хитомаро
Хисаката но
В извечных небесах, в долине,
Ама но кавара ни
Там, где Небесная Река,
Нуэдори но
Рыдала бедная звезда,
Уранакэмаситэцу
Подобно птице нуэдори,
Субэнаки мадэ ни
И, слыша, удивлялся я! [1,№ 1997т.1, с. 174]
ひさかたの天の河原にぬえ鳥のうら鳴嘆けましつ為方 [2]
53
Стихотворение описывает долгое, вечное ожидание и невыносимую
грусть. В нем использован прием «макура – котоба»: «хисаката но» –
«извечное» к слову «амэ» – «небо» и «нуэдори» – птица с особенно
печальным громким голосом – к слову «уранакэму» – «тосковать». Образ
реки означает постоянство, но он также символизирует вечность.
Мотив близкой, но невозможной встречи часто встречается в
стихотворениях Яманоэ Окура. Ткачиха так долго ждала Волопаса среди
тумана возле реки, что подол промок («нурэну»), формант старояпонского
языка «ну» равнозначен современному «тэ симатта» – показателю
совершенности действия (№1528) [1, т.1,с.37]. Хотя влюбленные
находятся близко друг к другу, соединиться они не могут. Туман,
стелющийся над Небесной Рекой, ассоциировался с брызгами от весел
ладьи Волопаса: берега так близко, что «табутэ ни мо нагэкосицубэки» –
«камень долетит вдаль, брошенный рукою» (№1522) [1, т.1,с.36],
«тикакэдо мо ватарусубэ муси аки ни сиаранэба» – «хоть близок срок…но
все же переплыть реку надежды нет, доколе осень не настанет» (№1525)
[1, т.1,с.37]. Встреча часто невозможна по моральным причинам
конфуцианского канона – нельзя нарушить запрет переходить реку.
В песне Отомо Якамоти №3900 [1, т.3,с.105] лунная ночь сравнивается
с «кристальным зеркалом» – «масокагами» – макура-котоба к слову
«киёки» – «чистый». Роса – «сирацую» (№ 4312) [1, т.3,с.271] выпала на
траву – значит пришло утро и пора расставаться. Встреча так же коротка,
как «жизнь» утренней росы. Роса – буддийский символ быстротечности
жизни.
В работе рассмотрена трансформация народной легенды о Танабата,
образов Ткачихи и Волопаса в поэтической антологии «Манъёсю».
Песни глубоко связаны с древними верованиями, бытовым укладом
общества. В первой японской поэтической антологии «Манъёсю» получил
развитие ритуально-мифологический сюжет о Танабата, сложились
важные эстетические принципы любовной лирики и особые поэтические
образы и приемы. Вокруг романтической основы о печальной судьбе
разлученных звездных супругов, Волопаса и Ткачихи, сформировалась
метафорическая система, благодаря чему появилась возможность с
помощью полутонов передавать все нюансы чувств и эмоций .
_______________________________
1. 1.Манъёсю. В 3 кн. / Пер. с яп. А.Е. Глускиной. – М.:Наука, 1971.
2. 2.萬葉集 Манъёсю。/ 4 冊 / - 東京 ：岩波書店、1966-1967 年。
3. 3.Бреславец, Т.И. Старописьменный язык традиционной японской
литературы. – Владивосток: Изд-во Дальневост.ун-та, 2004. – 216 с.
4. 4.Ермакова, Л.М. Речи богов и песни людей./ – М.: Восточная
литература РАН, 1995. – 272 с.
5. Садокова, А.Р. Японский фольклор. – М.: ИМЛИ РАН, 2001. – 256 с.
Научный руководитель – канд. филол. наук, проф. Т. И. Бреславец
54
ИНДИВИДУАЛИЗМ В ПОЭТИЧЕСКОМ ТВОРЧЕСТВЕ ДО ДО
С. Л. Нимаева
Бурятский государственный университет, г. Улан-Удэ
За последние десятилетия культурный Китай претерпел существенные и
кардинальные изменения. Литературное новаторство и противопоставление
«нового классическому» значительно расширили и разнообразили
творческие возможности поэтов и писателей Китая. Такими новаторами и
«революционерами» в китайской литературе считаются «туманные» поэты.
Они открывают абсолютно новую веху в поэтическом мире 1970-1980-х
годов и являются одними из основных художественных направлений,
сыгравшим важную роль в его формировании. «Туманные» поэты известны
читателю такими именами, как Бэй Дао, Шу Тин, Гу Чэн, Цзян Хэ, Ян Лянь
и др. Мы же рассмотрим творчество не менее талантливого поэта, также
относящегося к плеяде «туманных» – До До 多多.
До До родился в 1951 г. в Пекине. Настоящее имя Ли Шичжэн 栗世征.
В период «культурной революции» был послан на трудовое
перевоспитание в деревню на озере Бэйяндянь, где начал писать в 1972-м.
Работал столичным корреспондентом, потом уехал из Китая в Европу.
Вернулся в Китай в 2004 году. Читателю известны такие его произведения
как «Мальчик, который ловил ос», «Версты», «Путевые заметки: 38
стихотворений», «Пройденное: избранные стихи До-до 1973—1988 гг».
В отечественной и зарубежной синологии мало работ, посвященных
творчеству До До. Однако следует отметить западных исследователейсинологов М. ван Крэвела и Грэгори Ли. Также следует отметить
антологию современной китайской поэзии «Азиатская медь» (сост. Лю
Вэньфэй, 2007), в которой представлены два стихотворения До До в
переводе И. А. Алимова и А. Ананичева. Актуальность и новизна данной
работы
обусловлена
отсутствием
теоретических
исследований
поэтического творчества До До. Целью данной исследовательской работы
является литературоведческий анализ поэтического художества До До,
выявление индивидуалистических наклонностей и тенденций в творчестве
данного поэта.
Поэтика До До весьма необычна. Язык сложен, присутствуют
замысловатые сюрреалистические образы, сардонической тон написания
стиха. В тоталитарном обществе, где литература подчинена политике, и
как ожидается, восхваляет председателя Мао и КПК и лишена
индивидуальности, поэт раскрывает внутренний мир страха и отчуждения
и неоднократно напоминает "моя поэзия", используя слова "Я" и "мое".
Неудивительно, что поэт применяет множество отрицательных слов и
образов.
55
«Туманных» поэтов и их творчество объединяла тема недовольства и
возмущения «культурной революцией», боль, пережитая во время
«культурной революции», заставившая их испытать информационный
голод и тяжкую жизнь, также неотъемлемым признаком всех «туманных»
поэтов является завуалированная форма написания стихов, намеки,
загадочность, недосказанность и двусмысленность. До До же обращается к
нетрадиционным темам. По сравнению с остальными «туманными»
поэтами, он воспринимает ту же историческую реальность с совершенно
иной точки зрения. Для него не существует героических мучеников, он не
прославляет простого человека, не призывает к возвращению к любви и
природе. Наоборот, До До занимает более отстраненно-философскую
позицию, подчеркивая абсурдность исторической реальности. В его стихах
отсутствуют тенденции романтизма как у большинства его «коллег по
цеху». В них больше преобладает резкий иронический тон, который не
вызывает сочувствия или жалость, а помогает воспринимать те
действительность и реальность, которые он себе представляет. Его
поэтический мир отличается от прочих своеобразностью, некой
отстраненностью, в его стихах можно проследить мотивы изгнанничества,
являющиеся отголосками ссылки на Бэйяндянь.
Большинство
«туманных» поэтов
все
же
придерживались
традиционности в своем творчестве, а До До очень часто ломает
стереотипы. Например, в стихотворении «Осенью» дети, обычно
олицетворяющие чистоту и невинность совсем далеки от невинности и
чистоты:
… Прибежали дети, и вместе,
уволокли ее любимую собаку
Связав веревкой шею,
Они повесили собаку на белую высокую березу…
Жестокость детей рисует картину предательства. Стихотворение
намекает на коллективный характер преступления, в котором дети играют
не меньшую роль, чем взрослые. Предательство выходит за рамки того
гнусного поступка, что совершили дети, тем самым стихотворение
приобретает зловещий подтекст в их лице.
До До – своеобразный поэт-философ, он примечателен своей
«непохожестью» на своих единомышленников, «туманных» поэтов.
Поколение «туманных» поэтов само по себе является новаторским на
литературной арене Китая, а До До удалось стать «новатором среди
новаторов».
Научный руководитель – канд. филол. наук О. Д. Тугулова
56
ПУТИ ФОРМИРОВАНИЯ ФОНДА КОМПЬЮТЕРНОЙ ЛЕКСИКИ В
СОВРЕМЕННОМ КИТАЙСКОМ ЯЗЫКЕ
Н. А. Патрин
Сибирский независимый институт, г. Новосибирск
В XXI в. каждый из нас прямо или косвенно зависит от
информационных технологий. В силу языковых особенностей перед
Китаем стояла задача создать принципиально новый пласт компьютерной
терминологический лексики. При межъязыковом взаимодействии имеется
несколько типов освоения заимствованной лексики. Заимствования
адаптируются к системе заимствующего языка и зачастую настолько им
усваиваются, что иноязычное происхождение таких слов не ощущается
носителями этого языка. Зачастую его можно обнаружить только с
помощью этимологического анализа, например: «операционная система» –
操作系统 [cāozuòxìtǒng].
В силу фонетических особенностей, транскрипция и транслитерация
как способ освоения заимствованного слова в китайском языке
используется крайне редко, так как исторически язык не допускал
фонетических и буквенных заимствований. Этот феномен объясняется, в
первую очередь, иероглифическим характером китайской письменности.
Тем не менее, сейчас можно встретить буквенные заимствования, которые,
как правило, являются аббревиатурами или комбинациями аббревиатур с
иероглифами. Например: СD – компакт диск, РС 机 – персональный
компьютер или 卡拉 OK – караоке.
Еще один тип достаточного редкого освоения заимствования в
китайском языке – формирование у слова нового, ранее ему не
свойственного, значения. Например: 老鼠 [lăoshǔ] «мышь» – изначально
название животного, в компьютерной лексике – название устройства; 程序
[chéngxù] программа – изначально порядок осуществления чего-либо, в
компьютерной лексике – один из компонентов программного обеспечения.
Основной тип формирования фонда компьютерной лексики в
китайском языке – морфемное или пословное калькирование. Например,
软 件 兼 容 性 [ruǎnjiàn jiānróng xìng] – совместимость программного
обеспечения; 软件可靠性 [ruǎnjiàn kěkàoxìng] – надежность программного
обеспечения.
Научный руководитель – Т. Г. Завьялова
57
ТРАНСФОРМАЦИЯ ОБРАЗА ВИНА В КИТАЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
О. И. Просвирина
Новосибирский государственный университет
Традиция употребления алкогольных напитков насчитывает более 4
тысяч лет, и все это время она являлась неотделимой частью китайской
культуры. Уже к эпохе Шан-Инь полностью сформировалась строгая
система употребления алкоголя. Прежде всего, распитием вина
сопровождались жертвоприношения духам, свадьбы и другие знаковые
события общественной жизни. Так, в трактате «Шань хай цзин»
упоминается Баран-гора, на которой «приготавливают горячее вино,
возливают сто кубков, совершают обряд плодородия» [1].
В источниках периода Чжоу, литературное видение вина совпадает с
реальностью – в основном, оно описывается как сакральный напиток,
употребляемый при совершении ритуалов и празднеств. В «Шан шу»
сохранился фрагмент «Цзю-гао» («Обращение по поводу вина») Чжоугуна, в котором описываются последствия чрезмерного употребления
вина. Часто можно встретить упоминания вина в «Ши-цзине» (из 314
гимнов в 32). Выделяются две основные идеи: с одной стороны –
восхваление винных ритуалов при поклонении духам, с другой –
предостережение чрезмерного употребления вина. Как ритуальный
напиток вино упоминается и в других источниках этого периода [2].
Однако с развитием литературных жанров образ вина начал постепенно
становиться символичным. Так, например, в стихотворениях «Семи
мудрецов из бамбуковой рощи» (эпоха Троецарствия), распитие вина
представляется скорее не как сам процесс, а как ощущение – свободы,
внутренней гармонии и отрешения от земной сущности. Винопитие стало
воплощением безмятежности мыслей и внутреннего спокойствия, а
впоследствии начал использоваться китайскими поэтами (Тао Юаньмин ,
Ли Бай, Ду Фу) повсеместно, постепенно отдаляясь от первого своего
образа – ритуального напитка, использовавшегося для практических
целей.
Так, мы можем проследить формирование отдельного символа в
китайской литературе – символа вина, который отходит от своего
изначального значения и становится воплощением литературного
вдохновения.
_________________________________
1. Каталог гор и морей (Шань хай цзин), Москва «Наука», 1977 г.
2. 刘冬颖 《尚书·酒诰》与《诗经》中的酒德, Лю Дунъин.
Культура употребления вина в главе «Цзю гао» «Шан шу» и «Шицзин».
Научный руководитель – Т. Г. Завьялова
58
ДЕСЕМАНТИЗАЦИЯ КАК ОСНОВНОЙ ФАКТОР
ФОРМИРОВАНИЯ ФОНДА СЛУЖЕБНЫХ СЛОВ КИТАЙСКОГО
ЯЗЫКА
М. В. Романюк
Сибирский независимый институт, г. Новосибирск
В китайском языке в рамках одного слова невозможно выразить
грамматическое значение, по форме слова нельзя определить его
принадлежность к той или иной части речи. Лишь фиксированное
расположение слов относительно друг друга наряду с ограниченным
использованием служебных слов было основным средством установления
синтаксических связей в древнекитайском языке. В процессе развития
языка соположение иероглифов в тексте исчерпало себя как основное
средство выражения грамматического значения.
Не
существует
иероглифов,
изначально
имеющих
только
грамматическое значение. Источником для пополнения уже имеющегося
запаса служебных слов могли стать только полнозначные лексические
единицы, которые в ходе эволюции языка приобрели функции
грамматических показателей.
Схему
процесса
десемантизации
полнозначных иероглифов можно представить следующим образом:
1) на начальной стадии иероглиф имеет конкретно-предметное
значение (тяготеет к семантике имени существительного);
2) на основе предметно-конкретного значения формируется
абстрактно-предметное значение (тяготеет к семантике имени
существительного);
3) может сформироваться семантика, обозначающая признак или
процесс (тяготеет к семантике глагола, наречия или имени
прилагательного);
4) в итоге получается союз, предлог или другое служебное слово.
Страдательный залог в китайском языке выражается при помощи
специального служебного слова 被 (бэй). Изначально слово имело
значение «подвергаться (чему-либо), страдать от (чего-либо); сталкиваться
с (чём-либо), испытывать воздействие (чего-либо)», например, 被 火 «пострадать от огня». Позднее появляется и грамматикализованное
значение, иероглиф 被 становится глаголом-предлогом, вводящим в
предложения пассивного строя дополнение активно действующего лица:
他的父亲被地主害死了 – «Его отец был погублен помещиком».
Первичная графическая структура иероглифа 同(тун) состояла из двух
графем: 凡 (все, всякий) и 口 (рот). Этим иероглифом передаётся идея
59
схожести и тождественности, идея равности и общности. Со временем, эта
идея реализовалась и в грамматикализованном значении – получился союз
«и» и предлог «с».
В китайском языке многие предлоги произошли от глаголов. Глагол
«следовать, идти вслед» 跟 (гэнь) восходит к первоначальному значению
«пятка; каблук». Позднее у него появляется грамматикализированное
значение предлога «с; у; за»: 我们要跟老人学习 – «Мы должны учиться у
старшего поколения».
Подобный процесс произошёл и с глаголом 给 (гэй) «давать (что-либо);
выдавать; платить, вносить (деньги)»: 他不给钱 – «Он не платит (не даёт)
денег». Позднее возникает и грамматикализованное значение, где 给 уже
глагол-предлог вводит косвенное дополнение адресата, переводимое
дательным падежом без предлога или предлогами: «для», «у».Например,
给我拿来 – «принеси мне»; 给他说 – «говорить ему»; 他给我们当翻译 –
«он является нашим переводчиком (для нас переводит)».
Похожему процессу грамматикализации подвергся и особый разряд
служебных слов – счётные классификаторы. Именные счётные слова
(имеются также и глагольные счётные слова) ставятся перед
существительными и указывают, к какому классу относится
существительное. Сам же класс определяется в зависимости от признака
предмета, который обозначает каждое конкретное имя существительное.
Например, подгруппа плоских предметов требует использования
классификатора 张 (чжан), этимологическое значение которого «лист»:
三张桌子 – «три стола», 一张火车票 – «один билет на поезд», 两张空盘 –
«пара пустых тарелок». Подгруппа удлинённых предметов используется с
классификатором 条 (тяо) – «полоска», 支 (чжи) – «ветка». Например,
四支钢笔 – «четыре авторучки», 两条河 – «две реки», 五条鱼 – «пять
рыб», 一条命- «одна жизнь».
На основе приведенных примеров можно сформулировать гипотезу о
роли семантики иероглифов, трансформирующихся в служебные слова. В
процессе грамматикализации у иероглифа сохраняется самый абстрактный
смысловой компонент.
Научный руководитель – Т. Г. Завьялова
60
ПЕРЕВОД ПРЕЦЕДЕНТНЫХ ФЕНОМЕНОВ
(НА МАТЕРИАЛЕ КОРЕЙСКОГО И РУССКОГО ЯЗЫКОВ)
Е. С. Салангина
Иркутский государственный лингвистический университет
Язык – такая окружающая нас среда, вне которой и без участия которой
мы не можем жить. Следовательно, будучи средой нашего обитания, язык
не существует вне нас как объективная данность, он находится в нас
самих, в нашем сознании, в нашей памяти; он меняет свои очертания с
каждым движением мысли, с каждой новой социокультурной ролью.
Язык – «зеркало» культуры, в нем отражается не только окружающий
человека мир, не только условия его жизни, но и общественное
самосознание народа, его менталитет, национальный характер, образ
жизни, традиции, обычаи, мораль, система ценностей, мироощущение,
видение мира. Язык – средство общения между людьми, и он неразрывно
связан с жизнью и развитием того речевого коллектива, который им
пользуется как средством общения. Культурная информация,
содержащаяся в языковых единицах, имеет преимущественно скрытый за
их собственно языковым значением характер.
Лингвистика как наука, изучающая общие процессы языка, вполне
закономерно и традиционно обращается к вопросам культуры как к
вспомогательному материалу для более глубокого проникновения в суть
языковых явлений. В наше время культуру рассматривают как феномен,
без глубокого анализа которого нельзя постичь тайны человека, тайны
языка и текста. Все исследователи, изучающие взаимообусловленность
языка и культуры, исходят из положения, что взаимоотношение языка и
культуры представляется как фактор взаимного развития и существования.
Изучение прецедентных феноменов представляется весьма важным,
поскольку знание универсальных и национально-прецедентных феноменов
является показателем принадлежности к данной эпохе и культуре страны
изучаемого языка; прецедентные феномены входят в коллективные
фоновые знания лингвокультурного сообщества и являются существенным
элементом культурной грамотности языковой личности.
В прецедентных феноменах сконцентрирована духовность народа.
Чтобы межкультурная коммуникация была эффективной, необходимо
наличие базовой нативной лингвокультурной компетенции, в
значительной степени транслируемой прецедентными феноменами
культуры. В прецедентных феноменах культуры аккумулируется тонус
общественных настроений, определяющих духовность конкретного
общества. Изучение прецедентных феноменов дает возможность глубже
погрузиться в культуру страны изучаемого языка.
61
Проведенное исследование прецедентных феноменов, которые на
современном этапе функционируют в языке и речи корейцев и русских,
показало, что существующая в национальном сознании система
прецедентных феноменов – это важное средство постижения,
концептуализации, представления и оценки действительности. Эта система
ярко
отражает
национальное
самосознание
и
дискурсивные
характеристики соответствующего текста, его авторство и адресность,
условия создания и функционирования, интертекстуальные связи и
социальное восприятие.
Прецедентные феномены – это важная часть национальной языковой
картины мира, они задают национальную систему ценностей и
антиценностей, которая в той или иной мере регулирует поведение
представителей национально-культурного сообщества, объединяя «своих»
и противопоставляя их «чужим».
Обращение к изучению прецедентных феноменов позволило
охарактеризовать их следующие специфические функции: оценочная,
моделирующая, прагматическая, эстетическая, парольная. Вместе с тем
активно проявляются и неспецифические функции прецедентных
феноменов: когнитивная, номинативная и коммуникативная.
Одной из важных (хотя и факультативных) функций прецедентных
феноменов оказывается текстообразующая. В целом ряде текстов важную
роль играют группы прецедентных феноменов, восходящих к одному и
тому же тексту или к одной и той же смысловой сфере. Эти единицы
нередко занимают в тексте сильные позиции и воспринимаются как
доминантные.
Исследование показало, что многие прецедентные феномены, активно
используемые в современных текстах корейского и русского языков,
остаются закрытыми для людей мало знакомых с культурой этих стран и
соответственно создают трудности при выполнении перевода. На наш
взгляд, выполняя перевод, переводчик должен ориентироваться на
реальную степень осведомленности аудитории об особенностях культуры
той или иной страны. Чаще всего необходимы дополнительные
комментарии, с помощью которых рецептор сможет понять смысл
высказывания, однако коммуникативный эффект оригинала при этом
будет полностью или частично потерян.
Для частичного сохранения коммуникативного эффекта переводчик
может заменить выражение языка-оригинала на выражение языкаперевода, несущего схожий смысл и имеющего те же стилистические
коннотации. Однако это не всегда представляется возможным, особенно,
если речь идет об аллюзии.
Научный руководитель – М. В. Багинская
62
ФЕНОМЕН ПЬЕСЫ ЛАО ШЭ «ЧАЙНАЯ» В КОНТЕКСТЕ
КИТАЙСКОЙ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ НОВЕЙШЕГО
ВРЕМЕНИ
О. В.Ткаченко
Томский политехнический университет
Институт международного образования и языковой коммуникации
Лао Шэ – один из ведущих мастеров китайской национальной
литературы, публицист, беллетрист и драматург, написавший пьесу
«Чайная» – очень китайскую и даже сугубо пекинскую пьесу (что
проявляется в особенностях речи героев), которая смогла впечатлить
зрителей не только в Китае, но и за рубежом.
Цель данной работы – исследовать, в чем состоит феномен пьесы Лао
Шэ «Чайная» и определить место драматурга в китайской художественной
литературе новейшего времени.
Творчество Лао Шэ, пронизанное пафосом социальной солидарности к
обездоленным, связано с проблемой переустройства китайского общества
и выбора путей развития в эпоху перемен, с конца ХIХ до середины ХХ в.
Объектом внимания писателя становятся и проблемы взаимодействия
разных культурных и этнических групп в обществе.
Проблема национального характера имеет особое значение для
литературы переходного периода и занимает особое место в творчестве
писателя.
Обращение
к
ней
произошло
под
влиянием
антиимпериалистических и антифеодальных идей «движения 4-го мая».
Лао Шэ, исследуя проблему национального характера китайцев, применяет
метод сопоставления психологии китайцев и иностранцев, акцентируя
внимание читателей на психологии пекинцев, в том числе проживающих в
Пекине маньчжуров. Писатель активно использует юмор, сатиру, фарс как
сюжетообразующие элементы, рассматривает изменение национального
характера как результат воздействия исторических и социальных факторов
(роман «Под пурпурными стягами»).
Произведение, в котором все эти проблемы находят непосредственное
художественное воплощение, – одно из центральных в творчестве Лао Шэ
– пьеса «Чайная». Пьеса является новаторской и с точки зрения
особенностей драматургической архитектоники, и с точки зрения
особенностей авторского идиостиля.
Новаторство заключается уже в самом названии. Чайная сама по себе
является значимым этническим символом, непосредственно отражающим
своеобразие национально-культурных традиций, своеобразной «витриной»
национальной истории, воплощением старого общества. Важно отметить и
двунаправленность символа: это и описание самой церемонии,
являющейся особенностью традиционного китайского общества, и
63
специального места, где собираются люди разных классов и взглядов. В
самом начале автор поясняет, почему именно чайная была выбрана местом
действия «…чайная в те времена была излюбленным местом многих, там
собирались по делу и без дела, проводили свой досуг. Придешь, бывало, и
чего только не услышишь! Так что чайные и в самом деле играли великую
роль, даже с точки зрения познавательной».
Исследуя специфичные особенности пьесы, которые делают ее
новаторской, можно выделить следующие черты:
отсутствие интенсивного драматического конфликта, что можно
рассматривать как развитие одной из черт поэтики европейской «новой
драмы» – отсылку к «разрушению конфликта» в драматургии Б. Шоу;
проблемное поле драмы, не локализованное вокруг одной проблемы,
а вбирающее целый комплекс социокультурных, идеологических и
психологических проблем, что также является особенностью европейской
«новой драмы». Основным направлением исследования автора является не
детализированное изображение отдельных аспектов истории, а изучение
большого периода истории Китая, отражение более широкого социального
и исторического ландшафта;
воссоздание широкого эпического полотна, которое охватывает
почти 50-летний период общественно-исторического развития Китая и
показывает судьбу всех происходящих в это время изменений;
высокая степень художественного обобщения, т.к. автор берется за
описание довольно широкого временного пространства. Тем не менее,
драматург не ставит своей главной задачей фотографически точное
описание исторических событий и процессов, все происходящие в стране
явления он рассматривает сквозь призму психологии отдельной личности;
отсутствие событийности, сведение последней к сфере описания
сознания персонажей;
использование бытового разговорного языка с целью показать
социальную реальность современного Китая.
Лао Шэ обогатил драму, объединив в художественное единство
отдельные особенности поэтики западной «новой драмы» (эпическое
начало в драмах Брехта и принцип «разрушения конфликта» Б. Шоу) и
специфический китайский «материал» (социальную реальность,
национальный тип характера). Нельзя рассматривать картину
литературного процесса Китая 20-х – 50-х годов ХХ в., игнорируя
творчество Лао Шэ.
Новаторство в области стилистики драматургии и прозы, обращение к
широкому спектру проблем, новизна в архитектонике драмы определили
роль и место Лао Шэ как одного из величайших писателей современного
Китая.
Научный руководитель: канд. филол. наук, доцент С. А. Песоцкая
64
ТЕМА ГОРОДА В РАССКАЗАХ ЧИ ЛИ «СЛИВОВЫЙ ДОЖДЬ» И
«НЕ РАЗГОВАРИВАЙ С НЕЗНАКОМЦАМИ»
Ю. Г. Хабинова
Бурятский государственный университет, г. Улан-Удэ
Современная проза Китая затрагивает все основные проблемы
нынешнего общества: деньги, жилье, политика, дух современного
общества – все это находит отражение в романах, повестях, рассказах. Не
обделена вниманием и тема города. Современный китайский город, какой
он, по каким законам живет, какие в нем жители? К этому вопросу
обратилась одна из ярчайших писательниц современного Китая – Чи Ли.
Чи Ли (род. 1957) – член Совета писателей Китая, она является одним из
писателей, появившихся на литературной сцене в период «политики
реформ и открытости» в 80-х гг. Одна из ведущих представителей
литературы неореализма в Китае (неореализм, повторяя успех
«литературы ран и шрамов» и «литературы реформ», реалистично
представляет будничную жизнь и приносит свежую, новую энергию миру
китайской литературы). Родом из провинции Хубэй. Окончила факультет
китайского языка Уханьского университета. Ее произведения печатаются с
1979 г., наиболее известные из них: «Доброе утро, леди», «Не говори о
любви», «Приходит и уходит», «Жизнь как шоу», «Дарю тебе солнце»,
«Поэтому», «Старый Ухань», «Тоскливая жизнь». Лауреат около 50
премий, в их числе – «За лучшую повесть Китая», литературная премия Лу
Синя. Многие из ее романов экранизированы и переведены на другие
языки.
В данной работе мы поставили цель рассмотреть тему города в
рассказах «Сливовый дождь» и «Не разговаривай с незнакомцами»,
поскольку этот вопрос довольно актуален в сфере литераторов. Для
достижения цели нами были определены следующие задачи: сделать
краткий обзор творчества Чи Ли, рассказов «Сливовый дождь» и «Не
разговаривай с незнакомцами»; охарактеризовать город, где происходит
действие, и его жителей.
Рассказ «Сливовый дождь» был написан в октябре 1986 года, он
повествует о встрече двух пожилых людей в доме одного из многих
переулков большого города Уханя. Город представляется нам огромным,
темным и безлюдным, поскольку на улице ночь и идет дождь. Во втором
рассказе «Не разговаривай с незнакомцами», написанном в июле 1997
года, повествуется о взаимоотношениях между семейной парой и
девушкой, содержащей парикмахерский салон напротив дома семьи. Тот
же Ухань видится нам поначалу летним, душным, людным. В обоих
рассказах город меняется по ходу развития действия: он залит солнцем,
когда главные герои счастливы, и окутан тучами, когда случается нечто
65
плохое. Город – это не просто окружающая обстановка, не место, где
живут герои, он словно живой, меняется и развивается: в начале рассказа
«Не разговаривай с незнакомцами» главная героиня Сюй Хунмэй утром
лежит на раскладной кушетке и летнее солнце пробуждает ее ото сна, все
видится спокойным и приятным, а в конце мы видим героиню плачущей
под проливным дождем, обманутую и покинутую. В рассказе «Сливовый
дождь» город предстает перед нами мрачным, дождливым и
безразличным, даже немного агрессивным и опасным, стоит вспомнить,
как водитель главного героя боялся вести машину, и как сам герой
поднимался по лестнице, сопровождаемый злыми взглядами жителей и
окриком какой-то женщины: «Кого там черти носят?! А ну тише!» Город,
погода, жители – эта связь никогда не обрывается, она красной нитью
проходит от начала до конца в обоих произведениях.
Одной из характерных особенностей описания города – в стиле без
прикрас, простом и правдивом изображении людей, передаче самобытной
атмосферы: в рассказе «Не разговаривай с незнакомцами» главная героиня
предстает перед нами не добродетельной женой и бескорыстной
женщиной или легкомысленной и жестокой особой, а обычной женщиной,
со своими достоинствами и недостатками. Она старается следить за модой,
правда, не всегда удачно, завидует девушке, работающей напротив, но при
этом очень любит и гордится своим сыном. В рассказе «Сливовый дождь»
герои – обычные пожилые люди, которые пьют чай и вспоминают о
прошлом. Город соединил в себе все эти судьбы и позволил заглянуть нам
в чужую жизнь, которая, оказывается, не слишком отличается от нашей,
что сближает читателей с героями произведений писательницы, заставляет
переживать, сочувствовать им.
Ухань – место действия подавляющего большинства произведений Чи
Ли. Большой город с огромным населением: миллионы судеб, надежд и
страданий, желаний, побед и поражений,- кому, как не его жителю описать
все это? А поскольку Чи Ли – уроженка этого города, то благодаря ее
литературному дару нам удается познакомиться со своеобразным бытом
Уханя и его жителями, увидеть все глазами автора: этот диалект и
атмосфера, великолепно охваченные писательницей, и многие
специфические особенности культурного наследия города делают ее
персонажей необычайно достоверными. А затем мы можем создать свое
представление о том месте, где рождаются произведения одной из лучших
писательниц современного Китая: город довольно жестокий, но при этом
родной, он учит быть сильным, учит отвечать за свои поступки, учит жить.
Научный руководитель – канд. филол. наук О. Д. Тугулова
66
СКОРОГОВОРКИ НА ЗАНЯТИЯХ КИТАЙСКОГО ЯЗЫКА
С. Г. Цыбенова
Бурятский государственный университет, г. Улан-Удэ
Скороговорка
–
это
специально
придуманная
фраза
с
труднопроизносимым набором, которую нужно произносить быстро, не
запинаясь. Диапазон имеющихся скороговорок очень велик. Они бывают
короткие и длинные, сюжетные и бессюжетные, логичные и абсурдные, с
повторами и без повторов, построенные на одном звуке и на сочетаниях
звуков, доступные детскому восприятию и не рассчитанные на него.
Скороговорки являются лучшим средством достижения чёткости речи
при любом темпе, так как не может быть темпа более быстрого, чем
скороговорка.
Использование скороговорок на уроке китайского языка поможет
учителю в непринуждённой игровой форме отработать произношение
тонов и отдельных согласных, в особенности тех, которые отсутствуют в
русском языке. Для совершенствования или коррекции произношения
предлагаются следующие этапы работы со скороговорками.
Первый этап – демонстрация или презентация скороговорки.
Второй этап – работа над содержанием скороговорки.
Третий этап – работа над произношением.
Чтобы работа над произношением была более увлекательной, мы
предлагаем некоторые виды работ.
1. Прочитайте фразы, где речь идёт о:
а) продуктах питания;
б) предметах быта;
в) птицах.
一平盆面，烙一平盆饼，饼碰盆，盆碰饼。
坡上里这一只鹅，坡下就是一条河。宽宽的河，肥肥的鹅，鹅要过河，
河要渡鹅，不知是鹅过河，还是河渡鹅？
吃葡萄不吐葡萄皮，不吃葡萄到吐葡萄皮。
2. Преподаватель дает вперемежку слова или словосочетания из
известных скороговорок, учащиеся, объединяя их в группы, располагают
их в правильном порядке, затем произносят.
3. Учащиеся отгадывают скороговорку по одному названному
преподавателем слову.
4. Ученики по очереди должны назвать одно за другим слова
скороговорки, стараясь не ошибиться, при этом можно начинать как с
первого слова, так и с последнего.
5. Учащиеся по кругу произносят скороговорки.
67
6. Учащимся предлагается прослушать скороговорку на записи и
назвать номер подходящей скороговорки, записанной на доске.
7. Один из учащихся «играет» скороговорку, используя мимику,
жесты, и просит других назвать скороговорку, о которой идёт речь.
8. Соревнование в командах. Называются по очереди по одной
скороговорке. Выигрывает та команда, которая последней назовет
скороговорку.
9. и другие виды работ.
Скороговорки можно использовать как в начале занятия на начальном
этапе обучения китайскому языку, когда у учащихся формируются
произносительные навыки, так и в середине и конце занятия.
Скороговорки помогают поставить произношение отдельных трудных
звуков, особенно которых нет в русском языке.
На среднем и старших этапах обучения скороговорки можно
использовать для речевой зарядки. Это обеспечивает логический переход к
основному этапу работы, с переносом на тему и личность учащегося.
Также это настраивает артикуляционный аппарат на иноязычную речь.
Перенос на тему происходит в основном через вопросы. Начинаем с героя
скороговорки. Затем переходим на личность учащегося и его ближайшее
окружение.
Заучивание скороговорок не только развивает память учащихся, но и
позволяет научиться адекватно, отбирать лексические единицы и
развивает эмоциональную выразительность речи, развивает творческую
инициативу учащихся через подготовленную и неподготовленную речь на
занятии.
Веселые по содержанию скороговорки могут создать у учащегося
определенное настроение, создать на уроке комфортную обстановку, что
важно для повышения мотивации. Каждая скороговорка уже несет в себе
определенный характер, настроение, окраску и даже темп. Авторы
скороговорок не стремились к тому, чтобы скороговорка несла смысловую
нагрузку, главной целью было научиться правильно произносить слова и
иногда это просто набор слов, поэтому перевод поговорок часто вызывают
положительные эмоции: улыбку, смех, произносить её легко и в этот
момент происходит своего рода релаксация и дается отдых мозгу.
Эмоциональное состояние учащихся, безусловно, важно для повышения
эффективности обучения китайскому языку.
Научный руководитель – доцент, канд. филол. наук В. В. Дашеева
68
СТРУКТУРНЫЕ И СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ
КИТАЙСКИХ ЗАГАДОК
А. В. Цыганкова
Новосибирский государственный университет
Китайские загадки – это вид иероглифической игры, языковой феномен
культуры, присущий китайскому народу. Они главным образом
основываются на особенностях меняющихся комбинаций черт
иероглифов, отдельных элементов (ключей). Самые ранние загадки
восходят к династии Вэй (220–266), со временем их роль ослабевает.
Однако, в период Политики реформ и открытости это традиционное
культурное развлечение получило перерождение [1]. Сегодня не только
представители китайской культуры интересуются загадками, многие
иностранцы изучают китайские загадки, как элементы этнической
культуры в условиях процесса глобализации, что даёт основание для
миропонимания, толерантности и межкультурного взаимодействия разных
народов.
Китайские загадки делятся на 2 типа: вещественные ( 事 物 谜 ) и
иероглифические ( 文 义 谜 ) [2]. В первом случае разгадкой является
предмет, описанный в тексте загадки. Во втором разгадкой является
иероглиф, зашифрованный в тексте загадки. Загадка состоит из 3 частей:
загадки (谜面), разгадки (谜底) и подсказки (谜目). Пример вещественной
загадки: 腿长脚尖，爱画圆圈 （猜一种文化用品）圆规. Длинная нога,
острая ступня, любит рисовать круги. (Угадайте культинвентарь) –
Циркуль. Пример иероглифической загадки: 进来便逐之 （猜一物名）井.
Иероглиф 进 выбрасывает ключ 之. (Угадайте предмет) 进-之=井 Колодец.
Вещественные загадки переводятся на другие языки без потери смысла
и содержания. Текст иероглифической загадки несёт смысловую нагрузку
только на китайском языке. Исследование китайских загадок расширяет
представление о богатстве выразительных средств языка китайского
фольклора, способствует пониманию художественного выражения мыслей
китайского этноса, так как загадки являются зеркалом национального
материального и духовного мира культуры народа.
______________________________
1. 细 说 字 谜 / 朱 承 平 著 . – 长 沙 : 岳 麓 书 社 , 2005. Подробно о
загадках/Чжучэн Пинчжу – Чанша: Юэлу Шушэ, 2005
2. 汉字字谜大典/孙雍长主编. – 广州: 广东教育出版社, 2002. Большой
словарь китайских загадок /Сунь Юнчжан Чжубянь – Гуанчжоу: Гуандун
Цзяоюй Чубаншэ, 2002 .
Научный руководитель – Т. Г. Завьялова
69
КОНФЛИКТ ЛИЧНОСТИ В ЛИТЕРАТУРЕ «РАН И ШРАМОВ» НА
ПРИМЕРЕ ПОВЕСТИ ФЭН ЦЗИЦАЯ «КРИК»
Д. Д. Цырендоржиева
Бурятский государственный университет, г. Улан-Удэ
В истории Китайской Народной Республики не меньше драматических
поворотов, чем в предыдущие бурные десятилетия истории Китая. Великая
пролетарская культурная революция фактически поставила барьер любым
творческим начинаниям. Революция – слишком огромное по своим
масштабам событие, чтобы не быть отраженным в литературе. И лишь
считанные единицы писателей и поэтов, оказавшиеся под ее влиянием, не
коснулись этой темы в своем творчестве. Много бумаги было исписано в
ответ на революцию, но лишь немногое, что вышло из-под пера творцов
рассказов и романов, смогло в полной точности отразить все то, что
двигало народом в столь трудные времена и именно в том направлении, в
котором нужно было наивысшим постам, не имеющим единого лица.
Также не везде описана моральная ломка людей, попавших в
наитруднейшее положение зверя революции. Однако после окончания
«Культурной революции» литература стала вновь возрождаться. С 1978
года была проложена дорога, так называемой «литературе ран и шрамов»,
повествовавшей о едва затянувшихся ранах и душевных муках жертв
«культурной революции». На первых порах преобладали произведения с
изображением казней, пыток, разгулом бесчинств хунвэйбинов. Попрание
человеческого достоинства, атмосфера страха и доносительства- одни из
основных тем произведений «литературы ран и шрамов». Этот период у
Фэн Цзицая отмечается обилием произведений об этом мрачном времени, в
которых «Культурная революция» была изображена как величайшее
стихийное бедствие, как наводнение.
В данной работе нами будет рассмотрена повесть Фэн Цзицая «Крик».
Чтобы глубже понять идейное содержание произведения, необходимо
оценить характерные особенности исторической эпохи, отраженной в них.
Прежде всего, нужно отметить, что это было за время. Все изменилось,
то, что имеет зримые формы, и то, чего увидеть нельзя. Изменились мысли
людей, их привычки, мораль, верования.
В повести «Крик» автор описывает события, связанные с «культурной
революцией», о том, как она разворачивалась в Институте истории. С
этими действиями мы знакомимся через восприятие главного героя — У
Чжунъи. В образе У Чжунъи отразилось то жестокое время, которое
испытало китайское общество. О судьбах своей страны почти за десять лет
назад до «культурной революции» в 1957 году в кругу друзей своего брата
со всей юношеской горячностью высказал опасения, что в Китае может
развиться культ личности. Прошло более десяти лет, но вдруг.… С этого
70
«вдруг» и начинается повесть Фэн Цзицая. У Чжунъи получает письмо от
брата, который пишет, что началась очередная кампания проработок и он
предполагает, что имя У Чжунъи и его взгляды десятилетней давности
могут стать известными тем, кто верховодит сейчас. Тот всю ночь пишет
ответ, утром хочет бросить письмо в ящик, но обнаруживает, что оно
исчезло.
Он, историк, биография которого представляла собой ничем не
запятнанный лист белой бумаги, слова и поступки были осмотрительны и
не вызывали нареканий. Человек мягкий и миролюбивый, он старался ни во
что не ввязываться. Художественное время романа также не поддается
обычному измерению. С одной стороны, оно необычайно насыщено
событиями, а с другой — иногда вообще перестает ощущаться. Вместе с
тем действие повести часто прерывается длинными внутренними
монологами и развернутыми описаниями душевного состояния главного
героя.
В обилии глаголов, вопросов, восклицаний передана смятенность
чувств героя, глубина его переживаний. Мысль набегает на мысль, речь
сбивчива и прерывиста. В монологах – напряженность, волнение героя,
которую мы ощущаем в речи.
Композиционная сложность повести неразрывно связана с
психологической сложностью образа главного героя. В условиях нового
времени интеллигент оказывается в двойственном положении, он
раздваивается между требованиями реального мира и тем, что заложено в
его душе. Его охватывает отчаяние. В ужасе он по собственной инициативе
идет каяться, его сажают под арест, а через полгода «грешник»
возвращается домой и находит злополучное письмо: оно приклеилось ко
дну поставленного на стол тазика для умывания. Вот тут герой и издает
свой страдальческий крик.
Главный герой просто соединяет все линии противостояния в
произведении, становится самой причиной её движения и развития. Его
личность и судьба принципиально важны для Фэн Цзицая, потому что
история У Чжунъи – это история о том, какова судьба истины,
искренности, подлинной жизни в мире.
Трагические последствия «культурной революции» произвели на Фэн
Цзицая, как и на многих его сверстников сильное впечатление. Писатель не
оставляет без внимания эту проблему. Как мы видим Фэн Цзицай был в
числе первых писателей, поднявших вопросы с преодолением последствий
«культурной революции».
Научный руководитель – Н. Г. Аюшеева
71
АВТОНОМИНАЦИЯ В МОНГОЛЬСКОМ ЯЗЫКЕ
(НА ПРИМЕРЕ МЕСТОИМЕНИЙ)
Б. Б. Цырендылыков
Бурятский государственный университет, г. Улан-Удэ
Автономинация становится непременным условием успешности
процесса реальной коммуникации. Автореферентные номинации
становятся ярким свидетельством самопринятия говорящего субъекта,
уровня его самооценки и самоуважения.
Еще в «Современном сказании монголов», а именно в «Беседе
мальчика-сироты с девятью нукерами Чингисхана» отмечено
использование автореферентного местоименного сочетания «öčüкеп minu
bеу-е» (доcл. мое маленькое тело) в значении «би» – я [1]. Наряду с
данным сочетанием можно выделить и такое как: qara minu bеу-е» (досл.
мое черное тело), также передающее значение личного местоимения 1
лица единственного числа би «я» [2]. Приведенные примеры имеют в
высказывании прагматическую функцию самохарактеризации. В свою
очередь функция самохарактеризации конкретизируется функцией
самоуничижения. Речевая культура монгольского народа традиционно
предполагает уважительное отношение к собеседнику, выражаемое в
повседневно-бытовой речи словами гуай – «господин», авгай – «госпожа».
В современных дискурсах высокого стиля адресат высказывания
выражается личным местоимением Та «Вы», тогда как носитель признака
характеризуется автореферентными номинациями вчүүхэн миний бие
(досл. мое маленькое тело), хар миний бие (досл. мое черное тело);
причина подобной ассиметричности кроется в желании говорящего
выразить высокую степень уважения к адресату путем расположения
субъекта и объекта высказывания на разных уровнях.
Наблюдения над языковыми фактами позволили прийти к выводу, что
автореферентные номинации заслуживают пристального внимания,
поскольку они самым непосредственным образом связаны с
представлением в языке говорящего субъекта в процессе осмысления им
мира и самого себя в этом мире.
______________________________
1. Сокровенное сказание монголов: Анонимная хроника 1240 года.
Элиста, 1990.
2. Sarang Secen Erdeni-yin Tobci (Precious summary) A Mongolian
chronicle of 1662. The Urga text transcribed and edited by M. Gō, I de
Rachewiltz, J.R. Krueger and B. Ulaan. Faculty of Asian Studies, The
Australian National University, 1990.
Научный руководитель – канд. филол. наук Н. Б. Бадмацыренова
72
ЧИСЛОВАЯ СИМВОЛИКА В МОНГОЛЬСКОЙ ЯЗЫКОВОЙ
КАРТИНЕ МИРА (НА ПРИМЕРЕ ФРАЗЕОЛОГИЗМОВ)
Э. Б. Ширапова
Бурятский государственный университет, г. Улан-Удэ
Число – сложнейшая структура, разные аспекты которого могут
проявиться только через его языковую репрезентацию. Целью настоящей
работы было изучение особенностей употребления конкретных чисел во
фразеологии монгольского языка, выявление роли чисел в отражении
национального своеобразия монгольской культуры.
В монгольской языковой культуре намечается индивидуальный ряд
числовых предпочтений: это 2, 3, 5, 7, 9, 10. Нужно отметить
неупотребительность числительных шесть и восемь во фразеологизмах,
так как в монгольском языке наблюдается культурное «игнорирование»
данных числовых структур. Наиболее употребительными в монгольском
языке являются ФЕ с числительными, обозначающими простые числа.
Именно эти же числа (первого десятка) представлены в различных
концептуальных истолкованиях в культурологии.
Число два символизирует любое противоречие, антагонизм, поэтому
является злым началом, числом дурным, нечистым, бесовским;
символизирует идею ненужности: хоер нүүр гаргах (досл. показывать два
лица) – «подхалимничать».
Основная семантика, придаваемая числу три и в культуре, и во
фразеологии – это тройственность действия, завершенность предпринятого
действия. Например:
дээлийг давхарлавал даарахгүй
дээсийг гурамсалбал тасрахгүй (досл. человек не замёрзнет, если
наденет два дээли, верёвка не разорвётся, если сложить её втрое) – «один в
поле не воин».
Пять в монгольской культуре является символом союза, брачного
союза, центра, середины, а также порядка и совершенства; символом
Вселенной; пять символизирует человеческое тело. К примеру, баян хүн
таван хаанд нүүртэй (досл. богатый человек имеет лицо у пяти ханов) –
«богатого пять ханов любят».
Число семь – символ высших космических начал, семи «верховных
букв», символ интеллектуальности: долоо доншиж дол цохих (досл.
побывавший в семи местах, прошедший трудности и тяготы) – «пройти
(сквозь) огонь и воду, и медные трубы, тёртый калач».
В монгольской языковой картине мира девять – это мифопоэтический
символ познания; символ идеалистического восприятия окружающего
мира. В монгольской культуре девять является сакрализованным числом,
символом полноты и завершенности, что нагляднее всего отразилось в
73
монгольской истории: есөн мөргөл үйлдэх (досл. совершать девять
поклонений) – быть верующим [2].
В монгольской культуре числу десять как «расширенной» единице
придавали качества, присущие числу один – целостность и единство[1].
Например, арван сараа гүйцээсэн (досл. (выношенный) все десять
месяцев) – «упитанный, здоровый, доношенный».
А үсэг мэдэхгγй, арвын тооны учрыг мэдэхгүй (досл. не знающий буквы
А, не ведающий значения числа десять) – «молоко на губах не обсохло»;
арван хуруу шигээ мэдэх (досл. знать как свои десять пальцев) –
«хорошо знать».
В древности число шесть, вероятно в силу четности и достаточно
большого
количественного
значения,
это
число
являлось
неблагополучным: об этом свидетельствует как практически полное
отсутствие фразеологизмов с числительным шесть, так и отсутствие у
существующих фразеологизмов культурно-значимых коннотаций этого
числа. Отсутствием каких-либо культурно-семантических интерпретаций
данного числа в монгольском сознании, по-видимому, объясняется его
«неупотребление» во фразеологии данного языка.
В монгольском понимании число восемь символизирует способ
очищения души от грехов земных – «восьмеричный путь спасения». Оно
также символ солнца, тепла, гармонии и благополучия.
найман ясанд хэлхсэн (досл. связанный восемью костями) – «кожа да
кости».
Таким образом, числовая символика в монгольской языковой картине
мира, отражённая во фразеологизмах представляет собой особый интерес.
Фразеологизмы с числительными оказываются двояко обусловленными
лингвистическими единицами в культурно – типологическом отношении:
через специфику фразеологической картины мира и через специфику
выражаемого ими числа. Поэтому выявление особенностей символики
числа – сигнификативного компонента в структуре значения
числительных, – и выявление особенностей фразеологизмов с
числительными во фразеологической картине мира представляется
наиболее ценным.
_____________________________
1. Дулам С. Тооны бэлгэдэл // Монгол бэлгэдэл. – Улаанбаатар: МУИС
Хогжлийн сан, 1999. – Боть1. – 210х.
2. Жуковская Н.Л. Категория и символика традиций и культуры
монголов. М., 1988.
Научный руководитель – канд. филол. наук Н. Б. Бадмацыренова
74
ПСИХОЛОГИЗМ ПРОЗЫ СУ ТУНА
Е. Н. Шульгина
Бурятский государственный университет, г. Улан-Удэ
От плакатных безжизненных образов и вымученных искусственных
сюжетов о солдатах и крестьянах-передовиках времен «культурной
революции» – к изображению тончайших нюансов психологического
состояния героев в ситуациях, очень знакомых и близких китайскому
читателю, либо мастерски описывающих далекое прошлое в лучших
литературных традициях с использованием современных художественных
средств. Приблизительно так можно коротко нарисовать путь, пройденный
китайской литературой в последние 3-4 десятилетия. Психологизация
художественной прозы второй половины 80-х гг. – это наиболее заметное
выражение художественных сдвигов в литературе, ее постепенного
обновления.
В современной китайской литературе традицию психологизма,
пристального внимания к душевному миру человека плодотворно
продолжают многие писатели, среди которых Су Тун, чье творчество
сегодня известно далеко за пределами Поднебесной – его произведения
переведены на многие европейские языки.
«Литература
является
для
меня
единственным
способом
самовыражения, – говорит Су Тун в одном из интервью. – Я чувствую себя
властителем, когда начинаю писать, литературное творчество
удовлетворяет мою жажду власти» [1].
В центре произведений Су Туна – неординарная личность со сложным
внутренним миром, отражаемым различными художественными
средствами. Писатель уделяет пристальное внимание психике, чувствам и
переживаниям своих героев, анализирует внутренние мотивы их
поступков внешние обстоятельства, воздействующие на этот внутренний
мир. Одним из основных достоинств автора является переориентация с
«типичного персонажа» на индивидуума со своим восприятием бытия.
В произведениях Су Туна – жизнь Китая, которую он сам
охарактеризовал как «необычное смешение страдания и удовольствия»,
«органическое единение огня и воды, яда и меда». Об одном из своих
романов писатель сказал своим читателям – пусть он «станет для вас
увлекательным путешествием в мой внутренний мир» [2].
Особенностью многих сюжетов Су Туна является их обращенность к
истории, часто это недавнее прошлое (все те же 20-40-е годы XX века), что
неслучайно. Этот переломный период китайской истории, непосредственно примыкающий к эпохе Нового Китая, дает богатейший материал для изображения сложных человеческих судеб. Произведения 90-х
годов представляют собой образцы психологической прозы, поскольку
наиболее важным для автора отныне является изображение внутреннего
75
мира героев и особенно героинь, о чем свидетельствуют его повести вроде
«Жёны и наложницы», рассказ «Румяна» и другие произведения.
Писатель, по мнению Су Туна, не может быть бесстрастным,
отчужденно холодным – на самом деле, его жизнь связана слишком
многими контактами с внешним миром, поэтому его постоянно преследует
удивительное чувство вины, ответственности за происходящее в мире [3].
Су Туна никогда не интересуют личности заурядные, скажем так,
обычные, ничем не примечательные люди. Его герои – всегда личности с
сильным характером, противостоящие конформизму, либо характеры,
поставленные в заведомо нетривиальную ситуацию, когда человек в
психологически сложном положении стоит перед нелегким выбором.
При этом для писателя главным является не то, как персонаж
«выберется» из дарованной ему жизненной стези, но то, какие чувства при
этом он испытывает, что движет им, по мнению писателя. Именно
психологическое состояние героя, движения чувств и душевный мир героя
делают его интересным писателю и вслед за ним – нам, читателям.
В интервью, опубликованном на сайте «Китайские писатели»
[http://www.chinawriter.com.cn], Су Тун, отвечая на вопрос, что является
лейтмотивом его литературного творчества, сказал о своём первом романе
«Рис»:
«В романе «Рис», на самом деле, я хотел показать "сложность
человеческой природы". Я всегда считал, что задача литературы на самом
деле – изучать человека, черную дыру человеческой натуры, ее
невозможно объяснить, и поэтому необходимо постоянно изучать. Этот
процесс исследования не может дать однозначный ответ: "люди в
основном хорошие" или "природа человеческая есть зло", я не согласен с
заданной позицией и ищу новые ответы».
Творчество для Су Туна – письменная форма жизни. В своих фантазиях
он, как признавался в одном из интервью, вызывает к жизни то, что не
могло быть реализовано никаким другим способом, проживает жизни
разных людей, в разных эпохах и, рождая эти образы и картины, сам
становится как бы богом, которому под силу сотворение этого мира.
______________________________
1. http://www.jiaodong.net.
2. Су Тун. Последний император: АСТ, Астрель-СПб; Москва, СанктПетербург; 2008.
3. www.chineseliterature.com.cn.
Научный руководитель – канд. филол. наук О. Д. Тугулова
76
ФИЛОСОФИЯ И КУЛЬТУРОЛОГИЯ
«ЦИН ШИ» КАК КЛАССИФИКАЦИЯ ЧУВСТВ
А. А. Бауман
Новосибирский государственный университет
В китайском традиционном литературном дискурсе на протяжении
долгого времени понятие «чувства» цин ( 情 ) противопоставлялось
понятию «человеческой натуры» син ( 性 ) и имело негативную
коннотацию. Только в середине периода правления династии Мин
некоторые литераторы стали осознавать необходимость переоценки
значения термина цин [1], Фэн Мэнлун (1574–1646) – писатель, редактор,
комментатор эпохи Мин – был одним из первых. Он собрал и
систематизировал в антологии «Цин ши» все известные ему истории
любви, иллюстрирующие разные проявления цин. «Цин ши» 情 史 –
сборник коротких рассказов о чувствах – был составлен, отредактирован и
прокомментирован Фэн Мэнлуном между 1629 и 1632 гг.
Статьи на русском языке, посвященные биографии Фэн Мэнлуна,
предельно кратки. В статье Д.Н. Воскресенского [2] упоминается, что
писатель родился в 1574 г. в г. Чанчжоу провинции Цзянсу в семье небогатого
помещика. На стезе ученого и чиновника Фэн Мэнлун особенных успехов не
добился, хотя в последние годы жизни занимал пост начальника уезда. Зато он имел
широкое признание на литературном поприще: его признавали мэтром литературы
и объявляли главой разных творческих сообществ. Фэн Мэнлун известен как
собиратель фольклора, составитель сборников рассказов и историй: «Чжи нан»
(«Сума мудрости»), «Сяо фу» («Палата смеха») и др. Он отредактировал и
частично переработал романы XIV–XVI вв. ("Повествование о Паньгу",
"Повествование о династии Ся» и др.), собрал драмы жанра чуаньци
(музыкальная драма). Фэн Мэнлун выступал как редактор и соавтор, был поэтом
и драматургом, однако наибольшую славу ему принесли народные повести из
жизни горожан, написанные в жанре ни хуабэнь (подражание сценарию народной
драмы). «Троесловие» Фэн Мэнлуна – крупнейшее собрание городских
повестей, насчитывающее 120 произведений.
«Цин ши» — сборник рассказов о любви, написанных в период с эпохи
Чжоу до эпохи Мин. В.В. Малянин переводит это название, как
«Энциклопедия любви» [3], но это краткое наименование антологии, у нее
есть и более пространные названия: «Цин ши лэйлюэ» 情 史 类 略
«Классифицированное обозрение истории любви» и «Цинтянь баоцзянь»
情天宝鉴 «Бескрайних чувств драгоценное зерцало». Нужно заметить, что
Фэн Мэнлун приписывает составление этого сборника некоему литератору
по прозвищу Чжаньчжань вайши 詹詹外史 (Знаток необычных историй),
77
но так как об этом человеке нет никаких сведений, считается, что это
псевдоним самого Фэн Мэнлуна.
Сборник содержит свыше 800 историй, некоторые истории
представлены в двух и более вариантах. Все они объединены в 24 главы,
посвященные той или иной разновидности любовного чувства цин 情 .
Почти все разделы имеют несколько тематических подрубрик и снабжены
послесловиями, в которых Фэн Мэнлун высказывает свои суждения о
проявлениях цин. Также свое мнение составитель высказывает в
комментариях к отдельным сюжетам – он восхваляет целомудрие и
верность и резко критикует пошлые чувства и распутство.
В предисловии к антологии Фэн Мэнлун описывает свое отношение к
цин – он называет себя «помешанным на чувстве» (负情痴), а «Цин ши»
называет своей давней мечтой [4]. Он пишет: «Мне всегда хотелось
отобрать лучшие примеры проявлений чувства и в прошлые, и в нынешние
времена и вкратце поведать о них людям, чтобы они знали, сколь сильно и
долговечно чувство… Намерения мои осуществил уважаемый Знаток
необычных историй… Хотя все истории в книге касаются отношений
между мужчиной и женщиной и не всегда написаны изящным стилем,
концовка каждой из них содержит правильное и полезное наставление… Я
хочу возвестить человечеству религию чувства (情教)…» [5].
Впервые на японский язык сборник был переведен Масацунэ Танака в
1878 г., в 1946 г. Акира Иидзука вновь перевел «Цин ши» на японский.
Английский перевод введений и послесловия составителя, а также ряда
сюжетов антологии выполнила доктор Хуаюань Ли Моури в 1983 г.
Сборник неоднократно переводился на байхуа – всего нам известно шесть
переводов. Перевод предисловия и нескольких рассказов «Цин ши» на
русский язык был осуществлен В. В. Малявиным в 2004 г. Полного
перевода на русский язык пока еще не сделано.
______________________________
1. Martin W. Huang. Sentiments of Desire: Thoughts on the Cult of Qing
in Ming-Qing Literature // Chinese Literature: Essays, Articles, Reviews. Vol.
20. 1998. С. 154.
2. Воскресенский Д.Н. Фэн Мэн-лун // Духовная культура Китая:
энциклопедия: в 5 т. Т. 3: Литература. Язык и письменность / ред. М.Л.
Титаренко и др.; Ин-т Дальнего Востока. – М.: Вост. лит., 2008. С. 463.
3. Китай: Энциклопедия любви: [Сборник] / Сост., пер., вступ. ст.,
коммент. В.В. Малявина. — М. : Астрель : АСТ, 2003. С. 152.
4. Там же. С. 169–171.
5. Байхуа «Цин ши». [白话《情史》; «Цин ши» на байхуа»]. Сиань:
Шэньси жэньминь чубаньшэ, 1992. С. 15.
Научный руководитель – Т. Г. Завьялова
78
ОСОБЕННОСТИ АДАПТАЦИИ ТРАКТАТА «ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ
СТРАТАГЕМ» В СОВРЕМЕННОЙ ЯПОНИИ И КИТАЕ
В. С. Кошкарова
Новосибирский государственный университет
В конце XX – начале XXI вв. в Китае, Вьетнаме, Южной Корее, Японии
наблюдается бум литературы о стратагемах. Начало ему было положено в
Китае. Стратагемность зародилась в глубокой древности и была связана с
приемами военной и дипломатической борьбы, однако, в последнее время
наблюдается тенденция переноса стратагем из военной на другие сферы.
Это: бизнес, торговля (на область коммерческой борьбы), политическая
борьба, межличностное общение, бытовая сфера и др. Этот перенос, в
основном, основан на высокой доле риска в перечисленных сферах. Для
переноса на другие сферы древние стратагемы требуют адаптации.
Для анализа нами был выбран трактат «Тридцать шесть стратагем».
Тридцать шесть стратагем – это древнекитайский военный трактат,
собрание неявных стратегических приёмов и система непрямых
тактических ходов, используемая для достижения скрытой цели,
получения преимущества и перехвата инициативы. Представляет собой
список из 36 идиом и коротких пояснений к ним.
На основе современных изданий (2004–2011) трактата «36 стратагем» на
китайском и японском языке мы попытались выделить некоторые общие
особенности адаптации стратагем в обеих странах, а также сравнить
способы адаптации в Японии и в Китае.
Мы выделили следующие особенности:
- Моральное отношение к использованию стратагем. В литературе на
китайском языке практически не встретить оправдания употребления
стратагем, что вызвано отношением к хитрости как к проявлению
мудрости. В Японии же употребление стратагем расценивается обществом
как обман, поэтому в литературе встречаем много критики и дискуссий о
моральных сторонах использования стратагем. Присутствуют пометки:
«Использовать в крайнем случае», «Использовать как ответ на…». О
стратагемах может быть рассказано в контексте: «Если Вы являетесь
предпринимателем и ведете свой бизнес с Китаем, то по долгу службы Вам
стоит ознакомиться со стратагемами, и лишь затем, чтобы обезопасить
себя от их применения на себе».
- Пояснения. В литературе на японском языке, в отличие от литературы на
китайском, чаще встречаются разъяснения о том, что такое стратагемы,
подробное пояснение к каждой стратагеме, т.к. данная необходимость
существует. Дело в том, что смысл стратагемы для некитайского читателя
обязательно нуждается в пояснении, наглядном примере, иначе тонкие
намеки некоторых стратагем-метафор остаются непонятыми.
79
- В Японии ради популяризации стратагем часто используется прием
преувеличения реального значения стратагем для китайской культуры. В
литературе на японском языке можно встретить следующее: «Стратагемы
– это великое открытие современности», «Стратагемы – это то самое ядро
китайской культуры, которое отличает нас, японцев, от китайцев»,
«Стратагемы – это скрытые пружины, определяющие действия китайских
предпринимателей» и др.
- В Японии основная масса литературы – это описательная
популяризаторская литература о уже имеющихся стратагемах. В Китае
предпринята попытка дальнейшей разработки стратагем: «Новые 36
стратагем». Следовательно, в Китае стратагемы рассчитаны на реальное
практическое применение.
- В Китае словосочетание «36 стратагем» стало своеобразным брендом,
обеспечивающим изданию хороший спрос. Содержание книги может быть
не только никоим образом не связано с древним военным трактатом, но и
не связано с использованием 36 стратагем. Так, например, нам встречались
издания: «36 стратагем для поддержания здоровья в среднем и пожилом
возрасте» и «36 стратагем изучения английского языка». Однако в
содержании обеих книг не находим ни слова о нашем трактате, ни
описания способов применения стратагем для поддержания здоровья или
обучения, ни какой-либо другой связи с трактатом «36 стратагем», а
названия книг стоит понимать скорее как «Советы для поддержания
здоровья…» и «Стратегии изучения английского языка».
Таким образом, процессы адаптации трактата «Тридцать шесть
стратагем» в Японии и Китае происходят не одинаково, а имеют свои
особенности, которые исходят из разницы культур двух стран.
Научные руководители – Т. Г. Завьялова, Е. В. Симонова
80
ХУДОЖЕСТВЕННО-ЭСТЕТИЧЕСКИЕ ПРИНЦИПЫ
ЮЖНОКОРЕЙСКОГО КИНЕМАТОГРАФА НА ПРИМЕРЕ
СИСТЕМЫ ОБРАЗОВ ФИЛЬМОВ ИМ КВОН ТХЭКА
Е. С. Бабичева
Новосибирский государственный университет
Формирование южнокорейского кинематографа как искусства с
определенными специфическими чертами и художественно-эстетическими
принципами представляет собой сложный и противоречивый процесс.
Выбор творчества Им Квон Тхэка обусловлен тем, что ряд исследователей
определяют его как основного южнокорейского режиссера, годы
творческой деятельности которого охватывают освобождение Кореи от
оккупационных сил Японии (1945), а также весь период милитаристского
правления (1961–1992). Таким образом, его работы наиболее полно
отображают процесс становления южнокорейского кинематографа как
самостоятельного искусства
Кинематограф в Корее начал формироваться в начале XX в. в
атмосфере жесткой цензуры и постоянного идеологического давления со
стороны японских властей. В военные и первые послевоенные годы
кинематограф постигла участь стать инструментом японской военной
пропаганды. Возрождаться и освобождаться он стал только в 50-е гг. На
это же время приходится начало активной творческой деятельности Им
Квон
Тхэка,
который
превращает
колониальную
корейскую
киноиндустрию в двигатель национальной культуры. Режиссер создает
уникальный кинематографический язык, в котором воплощает
традиционные культурные понятия, например, хан 한 – страдание, тоска,
фольклорные традиции народа, традиции буддизма и конфуцианства [1].
Тема является актуальной, поскольку никто из отечественных
востоковедов и специалистов в области культурологии не занимался
данным вопросом, как и вцелом кинематографом Южной Кореи, в то
время как интерес к нему все более возрастает. В настоящее время
наиболее активно данным вопросом занимаются специалисты
Государственного университета Вэйн (Wayne State University) и ряд других
университетов США. В Южной Корее исследованием кинематографа
занимается Университет Донсо (Donseo University), Корейский
национальный киноархив (The Korean National Film Archive).
______________________________
1. Im Kwon Taek: the making of a Korean national cinema / edited by
David James and Kyung Hyun Kim: Wayne University Press, 2002.
Научный руководитель – канд. филос. наук, доцент В. И. Ожогин
81
СОВРЕМЕННАЯ СИСТЕМА ОБРАЗОВАНИЯ ОАРС И ОАРМ
А. И. Берсенева
Новосибирский государственный университет
1 июля 1997 г. КНР восстановила свой суверенитет над Гонконгом, 20
декабря 1999 г. – над Макао. На их основе были созданы соответственно
особый автономный район Сянган и особый автономный район Аомынь. В
них сохранилась прежняя система образования, правительства особых
административных районов получили право самостоятельно вырабатывать
политику в области просвещения, в том числе и вопросы управления
образовательной системой, языка на котором ведется преподавание,
распределение ассигнований, системы экзаменов, присуждение ученых
званий, признания дипломов и квалификационных разрядов. Основной
перспективой
развития
просвещения
на
территории
данных
административных единиц является синтез китайской и английской систем
для ОАРС, и синтез английской, китайской и португальской систем для
ОАРМ. В российской историографии отдельные аспекты развития
образования в Гонконге затрагивались в обобщающей работе
П.М.Иванова. Среди западной исследовательской литературы необходимо
выделить работы Э. Дж. Эйтеля, посвященные развитию образования
ОАРС, а также сравнительному анализу систем образования ОАРС и
ОАРМ. Актуальность нашего исследования заключается в оценке
соотношения китайской и иностранных традиций в рамках начального,
высшего и среднего образования, выделении закономерностей развития
этой сферы.
На основе докладов департамента по образованию и трудовых ресурсов
ОАРС и департамента по образованию и делам молодежи ОАРМ, можно
выделить ряд особенностей развития системы образования. Во-первых,
тенденция глобализации высшего и среднего образования, что проявляется
в
организации
интернациональных
школ,
студенческом
и
преподавательском обмене, ориентации на единую мировую систему
образования. Во-вторых, переход среднего образования ОАРС И ОАРМ к
системе среднего образования КНР, который будет завершен в ОАРС в
2012 г. В-третьих, обратное влияние систем образования ОАРС и ОАРМ
на систему образования КНР. В-четвертых, особое внимание развитию
естественных и точных наук, что проявляется в их большем
финансировании и большем количестве научных проектов. В-пятых,
значительное количество частных вложений и пожертвований на развитие
сферы образования.
Научный руководитель – канд. ист. наук, проф. С. А. Комиссаров
82
НРАВСТВЕННАЯ ПРОБЛЕМАТИКА В КОНЦЕПЦИИ ИНЬ-ЯН
С. А. Берстенёва
Алтайский государственный университет, г. Барнаул
Мировоззренческую основу китайской философии составляет учение о
двух началах Инь и Ян. Первоначально иероглифы, используемые для их
написания, обозначали явления повседневной жизни. Позже Инь и Ян
стали рассматриваться как «силы», «энергии» или материальные
взаимодополняющие стороны предметного мира, в связи с чем любое
явление, существо и каждое из его состояний можно отнести к двум
противоположным формам – Инь и Ян.
Наиболее ранние упоминания концепции Инь-ян относятся к середине I
тыс. до н.э. Систематически она изложена в «И-Цзин». Но более
последовательно указанная теория отражена в «Гуань-цзы», «Чжуан-цзы»
и «Тай цзи ту шо».
«Гуань-цзы» – один из крупнейших древнекитайских философских
трактатов, объединяющий произведения разных авторов, в основном IV–
III вв. до н.э. Это произведение сначала квалифицировалось как даосский,
а затем как легистский трактат. Последняя точка зрения закрепилась и
ныне доминирует в китайской науке [1].
«Чжуан-цзы» (около 300 до н.э.) написан в форме притч, новелл и
диалогов и направлен против учений Конфуция и Мо-цзы [2].
«Тай цзи ту шо» – трактат одного из основоположников
неоконфуцианства Чжоу Дуньи (XI в.). Основываясь на положениях «Ицзин» и некоторых идеях даосизма, автор дал космологическое и
онтологическое обоснование этических норм [3].
Остановимся более подробно на характеристике нравственной
проблематики по указанным источникам.
В Гуань-цзы ян – это проявление доброты и веселья, инь – тоска, скорбь,
спокойствие и беспристрастность, строгость и подчинение. Эти
нравственные ориентиры инь и ян нашли отражение в государственных
делах. Чтобы ответить требованиям начала инь, следует привести в
исполнение приговоры о наказаниях; совершивших преступления нельзя
помиловать. Ян – это и есть нравственность, проявление милосердия, а инь
– наказание. Две эти составляющие должны быть в равновесии, создавать
гармонию в государственных делах [4].
Согласно Чжуан-цзы силы инь и ян должны находиться в равновесии.
Если же этого не происходит, то «…люди перестают к месту радоваться и
к месту печалиться, лишаются постоянства в жизни, много умствуют, но
не могут достичь удовлетворения и бросают дела на полпути». Поэтому
для общества и государства важно, чтобы силы инь и ян были в гармонии
[5].
83
В небольшом трактате Тай цзи ту шо сделан акцент на совершенномудром,
который сможет в себе уравновесить силы инь и ян. Он согласует свою
благодать с Небом и Землей, а с Солнцем и Луной – свою прозорливость.
Постоянно совершенствующийся человек устанавливает гармонию как в
микрокосме, так и в макрокосме [6].
Все тексты представляют три аспекта нравственности, морали и
поведения. В Гуань-цзы повествуется о нравственности в государстве, что
также указывает на существование нравственных ориентиров в
политической сфере. Чжуан-цзы говорит об эмоциональности: когда
теряется равновесие, утрачивается и нравственность, и стабильная основа
существования. В Тай цзи ту шо заметна мысль о том, как должен себя
вести совершенномудрый. Таким образом, по отрывкам из трех
источников есть возможность реконструировать идеальные представления
о нравственности в политической, бытовой и духовной сторонах жизни
Древнего Китая.
Нет такой области китайской науки, искусства и даже быта, где мы не
сталкивались бы с многочисленными проявлениями идеи двуединства инь
и ян. Концепция инь-ян – это универсальная схема чередования событий.
Всё мироздание и бытие рассматривались китайцами как результат
взаимодействия, но не противоборства инь и ян. Они стремятся друг к
другу, а кульминацией этого процесса считается полное слияние неба и
земли.
__________________________
1. Штейн В.М. «Гуань-цзы»: Исслед. и пер. – М., 1959. – С. 8.
2. Гуань-цзы, пер. Кучера С. // Древнекитайская философия. Собрание
текстов в двух томах. Т. 1. – M., 1972. – С. 248.
3. Китайская философия. Энциклопедический словарь. – М., 1994. – С.
183.
4. Гуань-цзы, пер. Кучера С. // Древнекитайская философия. Собрание
текстов в двух томах. Т. 2. – M., 1972. – С. 44.
5. Чжуан-цзы, пер. В.В. Малявин – М., 1995. – С. 18 – 20.
6. Чжоу Дуньи. Объяснение схемы Великого Предела // Буддийский
взгляд на мир. – СПб., 1994. – С. 24 – 25.
Научный руководитель – канд. ист. наук Е. В. Шелепова
84
АМЕРИКАНИЗАЦИЯ ДУХОВНОЙ КУЛЬТУРЫ ЮЖНОЙ КОРЕИ
(В АСПЕКТАХ ЯЗЫКА, РЕЛИГИИ, ОБРАЗОВАНИЯ)
А. Д. Брацыло
Новосибирский государственный университет
Последние полвека южно-корейской истории могут быть названы
«эпохой американизации». Современная культура Кореи, в том числе и
бытовая, носит синтетический характер, она представляет собой сплав
традиционных и новых, заимствованных черт. Американское влияние,
которое стало распространяться в Южной Корее с 1945 г., стремительно
охватило все стороны ее жизни. Однако эти нормы вступали во
взаимодействие с местными традициями, что вело к формированию
культуры,
в
которой
переплелись
исконно
корейские,
общедальневосточные и американские элементы.
Анализируя те изменения, которые произошли в повседневной жизни
корейцев за последние несколько десятилетий, нельзя не удивиться их
размаху и их темпам.
За это время полностью преобразился уклад жизни Южной Кореи. В
особой степени это относится к материальной культуре, однако, в
значительной степени американизация затронула и духовную культуру.
В настоящее время в южнокорейском обществе наблюдается
следующая тенденция: образование и эрудиция ассоциируются с
владением иностранным языком, а именно – английским языком, и
знаниями зарубежной литературы. Акцент в образовании делается на
познании мировой культуры. Интеллигентного человека отличает знание
большого количества известных зарубежных имен, в своей речи он
оперирует заимствованными категориями, ссылается на труды зарубежных
деятелей и примеры из их жизни.
Корейцы ориентированы на то, что актуально сегодня: знание
иностранных языков, высокий профессионализм в узкой сфере, знание
иностранной современной литературы, и это особенно характеризует
молодое поколение.
Распространение английского языка в Республике Корея в настоящее
время приобретает все большие масштабы. В этой стране английский язык
стал основным иностранным языком в системе образования. Жители
Южной Кореи начинают знакомиться с английским языком уже с ранних
лет: и через живое общение, и через средства массовой информации, и
через книжный язык.
В современной Южной Корее образованным человеком считается тот,
кто получил высшее образование в университете или колледже, и, конечно
же, владеет английским языком.
85
Корейская система образования, на всех ее стадиях, построена в
основном по американскому образцу, однако, данная система
сформировалась так же и под влиянием исконно корейских традиций.
Нынешнее положение протестантизма в настоящее время связано с тем
влиянием США, которое она оказывала на протяжении более пятидесяти
лет, впоследствии чего протестантизм в Южной Корее приобрел статус
полуофициальной религии страны.
Стоит обратить внимание на то, что распространение новых элементов
американской культуры не ведет к полному размыванию самобытности
этноса, хотя, разумеется, в ходе этого процесса утрачиваются некоторые
этнические особенности.
Важный источник силы корейского общества лежит в том, что
корейцам удалось найти такое соотношение традиций и инноваций,
которое в наилучшей степени отвечает требованиям современного
развития страны.
В то же время, процесс американизации в Южной Корее еще не
завершен, если он вообще когда-нибудь может быть завершен. Этот
процесс продолжается, и Южная Корея во все большей степени
подвергается воздействию американской культуры.
______________________________
1. А. Н. Ланьков. Корея: будни и праздники. М.: 2000. 480 с.
2. Чон Чхоль Ан. Мигук сонгеса уа ханминквангэ (1931-1948).
[안종철. 미국선교사와 한미관계 (1931-1948). Американские миссионеры
и корейско-американские отношения]. Пхурынёкса, 2008. 332 с.
3. Ён Чжин Вон. Амэрикханаичжэишон (хэбан иху хангукэсоэ
мигукхва). [원용진. 아메리카나이제이션 (해방 이후 한국에서의 미국화).
Американизация (американизированная Корея после освобождения)].
Хангук кидоккё ёксаёнгусо, 2010. 463 с.
4. Хен Чжун Мункан. Ёнорыль чаль хамен уринын хэнбокхэчилька
(ёно, мигугхва, сэгэхва саиэ сумын кырим чатки). [문강형준. 영어를
잘하면 우리는 행복해질까 (영어, 미국화, 세계화 사이의 숨은 그림 찾기).
Делает ли нас счастливее изучение английского языка? (поиски скрытого
смысла в отношении английского языка, американизации и
глобализации)]. Тыинтоль, 2009. 184 с.
Научный руководитель – канд. филос. наук, доцент В. И. Ожогин
86
ТРУДОВАЯ ЭТИКА ИСИДЫ БАЙГАНА «СЭКИМОН СИНГАКУ» И
ДУХ ЯПОНСКОГО КАПИТАЛИЗМА
Ю. Н. Ефремова
Новосибирский государственный университет
Сегодня, когда во многих западных странах говорят о крушении
протестантской этики трудолюбия и размышляют над тем, как вернуть
труду статус сверхзначимой жизненной ориентации, для большинства
японцев до сих пор труд и трудолюбие остаются непреложными
ценностями, несмотря на испытания, которые принесли затяжная
экономическая рецессия, продолжавшаяся последние десятилетия, и
восстановления после трагических событий марта 2011 г., которые также
окажут весьма сильное влияние на экономику Японии. Поэтому трудовая
этика, являющаяся важной частью японской культуры, продолжает
вызывать интерес в современном обществе. В этой связи важным и
актуальным является привлечение новых знаний об особенностях
экономического устройства Японии, «духа японского капитализма», с
точки зрения влияния традиционных социокультурных ценностей,
которые нашли свое отражение в Сэкимон сингаку（石門心学 ）– «Учение
Исиды о сердце» (сэки/иси ( 石 ) – «камень», первый иероглиф имени
Исида; мон（門） – «школа»; син/кокоро （心）– «сердце»; гаку （学）–
«учение»).
На наш взгляд, это учение, суммировавшее общие тенденции
неоконфуцианства, буддизма и синтоизма эпохи Токугава и
способствовавшее распространению определенного мировоззрения в
широких слоях населения по всей стране, наиболее рельефно
сконцентрировало в себе основы «духа Японии».
Целью данной работы является анализ трудовых отношений в Японии,
как основы «духа японского капитализма», с точки зрения Сэкимон
сингаку. Для достижения данной цели исследование призвано решить
следующие задачи.
Ознакомление с учением Исиды Байгана в связи с тем, что оно пока
мало известно в России.
Опровергнуть восприятие Сэкимон сингаку как второстепенного,
малозначимого явления и «неоригинальной» школы.
Выявить проявления основных ценностей Сэкимон сингаку в сфере
управления человеческими ресурсами и трудовых отношений.
Анализ опыта воплощения традиционных ценностей в конкретных
японских компаниях.
Проведение параллелей между схожими явлениями в западном
обществе.
87
Ключевыми исследованиями, на которые опирается данная работа
являются монографии Л. Б. Кареловой. Первая из них называется «У
истоков японской трудовой этики». Задачей данного исследования
является попытка целостного описания японской трудовой этики на этапе
ее становления с точки зрения ее содержания, а именно главных
ценностных мотиваций трудовой деятельности и ценностно-нормативных
представлений о труде – о подходах к самому процессу труда, о
соотношении труда и свободного времени, об отношении к продукту труда
и его потребителям.
Вторая монография Л.Б. Кареловой «Учение Исиды Байгана о
постижении сердца» является первой в отечественном востоковедении
работой, в которой опубликованы и переводы источника (трактаты
«Беседы горожанина и селянина», «Рассуждения о бережливом
управлении домом»), и проведен их подробный анализ с точки зрения
социально-трудовой значимости. Однако временные рамки исследования
Л. Б. Кареловой ограничиваются только эпохой Токугава (1603 – 1868 гг.),
в монографии не приводится никаких параллелей с современной трудовой
этикой Японии. Поэтому нами был проработан довольно обширный
массив исследовательской литературы, посвященный экономике и
менеджменту в Японии, начиная с работ общего характера, посвящённых
различным аспектам социального, экономического и политического
развития Японии в этот период. Рассматриваются вопросы мотивации
рабочих,
формирования
корпоративного
сознания,
выдвижения
потенциальных менеджеров внутри предприятия. Особое внимание было
уделено психологическим аспектам данного вопроса, а именно таким, что
японцы не пошли по проторенному западному пути стимулирования
предпринимательской деятельности через поощрение и культивирование
индивидуализма. Культурная традиция, синтезирующая в Японии, не
допускает представлений об индивидуальном “я” вне природы или
общественной среды. Ей одинаково претит и мысль о том, что человек
является “владыкой природы”, и что он имеет какую-либо ценность вне
социума. Вот почему выработка идеологии, которая могла бы выполнить
функции, аналогичные протестантизму на Западе, в Японии имела свою
логику.
______________________________
1. Сибата Минору. Исида Байган. 柴田実。石田梅岩。明徳出版社、
2000。
2. Ямамото Ситеи. Нихон сихон сюги но сэйсин. 山本七平 「日本資
本主義の精神。光文社、2002。
Научный руководитель – канд. филос. наук, доцент В. И. Ожогин
88
КОРЕЙСКИЙ ВОПРОС В СИСТЕМЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ
ОТНОШЕНИЙ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ
А. A. Жданов
Алтайский государственный университет, г. Барнаул
Ситуация на Корейском полуострове сохраняет актуальность уже более
полувека. Изучая данный вопрос, невозможно разделять проблему
объединения двух Корей и проблему ядерной программы КНДР, хотя
кризис вокруг последней и выдвинул на первый план те аспекты, которые
связаны с обеспечением международного режима нераспространения
ядерного оружия. Несмотря на то, что проблема уже не отличается
новизной, международное сообщество так и не нашло эффективных
методов взаимодействия в рамках данного вопроса. А существующая
система за последнее десятилетие показала свою несостоятельность.
Работа посвящена анализу современного положения дел вокруг
корейской проблемы в рамках современных подходов международного
сообщества к ее урегулированию. Это относится как к двусторонним
форматам, так и, прежде всего, к главному международному инструменту,
предназначенному для выполнения вышеуказанных целей – механизму
шестисторонних переговоров по урегулированию ядерной проблемы
Северной Кореи. Система данных переговоров и роль участников (КНР,
КНДР, США, РФ, РК и Япония) в ключевых решениях весьма
неоднозначна. РК и Япония всегда придерживались позиции США, в то
время как Россия после распада СССР потеряла свои позиции в данном
регионе, и не совершает каких-либо попыток, чтобы вновь вернуть былое
влияние, как в рассматриваемом регионе, так и на Дальнем Востоке в
целом. Фактически все сводится к противостоянию США и КНР в важном
для них геополитическом регионе. Поэтому для улучшения ситуации на
полуострове, нужно наладить эффективную систему взаимодействия
именно этих стран.
В связи с кончиной Ким Чен Ира тема работы приобрела еще больший
резонанс: страны «шестерки» надеются на скорое возобновление
переговоров, а также на возможную перезарядку в отношениях. Но
учитывая, что у власти остается та же, верная заветам чучхе, военная и
партийная элита, вряд ли стоит говорить о каких-либо изменениях во
внешней политике. Единственное, что сейчас можно сказать с большой
долей уверенности, – Пхеньяну на определенном этапе придется
столкнуться с различными проверками извне, возможно, весьма жесткими
и провокационными. Тем не менее, радикальные меры никому не
выгодны.
Научный руководитель – канд. ист. наук, доцент И. Б. Бочкарева
89
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ НУМЕРОЛОГИЧЕСКОГО ПОДХОДА В
ИССЛЕДОВАНИИ ЗНАЧЕНИЯ КОНЦЕПЦИИ СЫНОВНЕЙ
ПОЧТИТЕЛЬНОСТИ В СОЦИАЛЬНО-ЭТИЧЕСКОМ УЧЕНИИ
КОНФУЦИЯ
В. Д. Жданов
Новосибирский государственный университет
Актуальность данной работы, заключается в попытке дополнить
существующую классификацию основных конфуцианских категорий,
используемую такими видными учёными как А. М. Карапетьянц,
Л. С. Переломов и пр., в попытке исследовать и уточнить место, одной из
важнейших конфуцианских категорий «cяо» ( 孝 ) – сыновья
почтительность, общепризнано считающейся одним из столпов
конфуцианства, но, тем не менее, не включённую в список основных
конфуцианских категорий.
Чёткая классификация, это один из методов познания и обязательная
составляющая любого исследования. Учитывая роль конфуцианства в
становлении, развитии стран Дальнего Востока, а также древность этого
философского учения – проблема его правильного понимания, а так же
правильной интерпретации основного источника «Лунь юя», очень важна.
А. М. Карапетьянц, филолог-китаист, лингвист, текстолог, историк
китайской философии, при исследовании «Лунь юя» выделил «списокминимум кофуцианских категорий» и «список-максимум конфуцианских
категорий». По мнению А. М. Карапетьянца Четыре начала — жэнь
(гуманность), и (справедливость), ли (этикет) и чжи (ум/знание) являются
основными
конфуцианскими
категориями.
Однако
зная
о
нумерологической системе у-син, а так же, о том, какое влияние эта
система оказала на развитие философской мысли в Китае, можно
предположить, что список основных конфуцианских добродетелей должен
состоять из пяти, а не четырёх начал. Ни в одном из исследований
посвящённых исследованию основных конфуцианских категорий, сяо,
категория сыновней почтительности не рассматривается в качестве
возможного «кандидата». Категория сыновней почтительности оказала
огромное влияние на развитие, становление современного общества Китая
и соседних стран, и по-прежнему продолжает значить довольно много.
В данной работе частично использована система принципов и
подходов исследовательской деятельности, на которые опирался
А. М. Карапетьянц, при изучении основных философских терминов
встречающихся в «Лунь юе», а так же нумерологический подход
разработанный В. С. Спириным и А. И. Кобзевым, также метод
контекстного анализа, когда термин исследуется во всех случаях
применения, и классический, применяемый китайскими учёными на
протяжении более двух тысячелетий метод – комментаторская работа.
Научный руководитель – канд. филос. наук, доцент В. И. Ожогин
90
АРХИТЕКТУРНО-ПРИРОДНЫЙ КОМПЛЕКС ЛАНЬТИН
В ЖИЗНИ ЦЗИНЬСКОГО КАЛЛИГРАФА ВАН СИЧЖИ
М. В. Измайлова
Новосибирский государственный университет
Архитектурно-природный комплекс Ланьтин («Павильон Орхидей») –
одно из самых известных туристических мест в Китае. Он расположен в 13
км на юго-запад от г. Шаосин (пров. Чжэцзян), у подножия горы Ланьчжу
(Горы орхидей). Он был основан Гоу Цзянем (520−465 гг. до н. э.),
императором царства Юэ, в конце эпохи Чуньцю (770−476 гг. до н. э.).
Комплекс Ланьтин широко известен и тем, что во времена династии
Восточная Цзинь знаменитый литератор и каллиграф Ван Сичжи
(321−379) на весенний обряд очищения 353 г. собрал здесь своих друзей,
41 представителя сообщества «людей культуры» вэньжэнь, рассадил их
вокруг ручья изогнутой формы, по которому пускали чарки с вином, и
устроил высокоинтеллектуальное пиршество. Позднее по сочиненным
здесь 37-ми поэтическим экспромтам им была составлена антология
«Павильон Орхидей», к которой Ван Сичжи сам написал «Предисловие»,
впоследствии ставшим знаменитым на все времена. Уникальный
поэтический памятник эпохи Шести династий, антология объединяет цикл
пейзажных
произведений,
проникнутых
острым
эстетическим
восприятием природы и сознанием принадлежности «людей культуры» к
общему делу.
Это место до сих пор считается святыней каллиграфического
искусства: сюда приезжали известные мастера каллиграфии, начиная с
эпохи Тан. С 1984 г. ежегодно в 3-й день 3-го месяца по лунному
календарю (вторая половина апреля) здесь празднуется День каллиграфии,
когда каллиграфы и литераторы Китая и других стран собираются вместе у
изогнутого ручья, сочиняют стихи, записывают стихотворные экспромты и
пьют знаменитое целебное шаосинское вино.
Большинство архитектурных сооружений комплекса Ланьтин связаны с
жизнью и творчеством Ван Сичжи: Гусиный пруд со «стелой отца и сына»
(по преданию, надпись выполнена Ван Сичжи и его сыном); стела
императора Цяньлуна с высеченным на камне текстом «Предисловия» к
антологии; стела со взятым с прописей каллиграфа иероглифом 太
(«великий», «высочайший»), перед которой до сих пор ученики
упражняются в его написании на каменных постаментах и др.
Весь жизненный и творческий путь Ван Сичжи можно рассматривать
как пример деятельности выдающегося представителя содружества
китайских интеллектуалов вэньжэнь – «людей культуры».
Научный руководитель – д-р ист. наук, доцент Е. Э. Войтишек
91
ЭВОЛЮЦИЯ КИТАЙСКОЙ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ШКОЛЫ
ВЭНЬЖЭНЬ-ХУА В XXI В.
Т. К. Карпова
Новосибирский государственный университет
В истории развития живописи Китая на протяжении многих веков
формировались разные художественные школы, концепция которых
отражала взгляды художников на творческую деятельность. В период
правления династии Сун (960—1279) окончательно сформировалась
школа вэньжэнь-хуа («живопись людей культуры»), истоки которой
относят к династии Хань (206 г. до н. э. − 20 г. н. э.) и связывают с такими
известными художниками и каллиграфами, как Чжан Хэн и Цай Юн. На
формирование основных смысловых компонентов художественной школы
вэньжэнь-хуа оказало влияние неоконфуцианство, которое объединило в
себе идеи буддизма, даосизма и конфуцианства.
В основе живописи вэньжэнь-хуа лежит синтез трех искусств:
живописи, поэзии и каллиграфии. Представители школы вэньжэнь-хуа
противопоставляли себя художникам императорской академии живописи в
Кайфэне и проповедовали свободное творчество без правил и
ограничений. В живописи вэньжэнь-хуа большое распространение
получили эпиграммы в виде каллиграфических надписей, дополняющих
смысл картин. Композиционное построение картины было подчинено не
только пространственному, но и каллиграфическому решению свитка.
Многочисленные изменения, произошедшие в политической,
социальной и культурной жизни Китая к XX в., не могли не отразиться на
творчестве представителей художественной школы вэньжэнь-хуа. В среде
китайских живописцев трижды возникали споры относительно
дальнейшего развития традиционного искусства вэньжэнь-хуа, в
результате которых в рамках этой школы возникли три разных
направления, которые возглавили известные деятели культуры.
Представители первого направления, к которым относят Ци Байши и Хуан
Бинхуна, настаивают на сохранении и глубоком исследовании
классических норм живописи вэньжэнь-хуа. Представители второго
направления, которое возглавил Ли Кэжань, предлагают сохранить
классическую живопись вэньжэнь-хуа, но при этом заимствовать
западную технику живописи. Представители третьего направления, к
которым относятся Лин Фэнмянь и Сюй Бэйхун, настаивают на полном
слиянии западной художественной традиции и живописи вэньжэнь-хуа.
Научный руководитель – д-р ист. наук, доцент Е. Э. Войтишек
92
ТРАНСФОРМАЦИЯ РОЛИ ХРАМОВЫХ ЖРИЦ
В ДРЕВНИХ ЯПОНСКИХ МИСТЕРИЯХ КАГУРА
Э. А. Лацкан
Новосибирский государственный университет
Исполнители древнейших японских ритуальных мистерий 神楽 кагура,
главной целью которых являлось призывание и увеселение богов во время
ритуалов, выполняли важную функцию связующего звена между
божествами и людьми. Изначально главным действующим лицом ритуалаигры являлся шаман или шаманка. Неслучайно первое представление
кагура было исполнено богиней радости и счастья Амэ-но-Удзумэ, в танце
которой были ярко выражены шаманские мотивы. Впоследствии
исполнителем ритуальных представлений стали храмовые жрицы мико,
которые переняли из шаманских плясок такие элементы, как вращение по
кругу, топанье ногой, использование ритуальных атрибутов. Совершая
ритуальные действия, жрицы мико способны погружаться в состояние,
близкое к трансу, и вступать в контакт с божествами.
В дальнейшем храмовые жрицы мико стали покидать святилища и
выступать на других площадках. Перейдя в разряд отдельных творческих
единиц, жрицы мико получили название 自 拍 子 сирабёси («белый
метр/такт») по названию старинного танца, который они искусно
исполняли. Танец сирабёси, начавший историю своего развития с конца
эпохи Хэйан (794−1185) как танец низших слоев общества, достиг
наибольшего расцвета к середине эпохи Камакура (1185−1333). Именно
тогда танец получил широкое распространение при императорском дворе
и среди аристократов. Храмовые жрицы, ставшие танцовщицами сирабёси,
исполняли танец в белых одеждах с коротким мечом и веером под
аккомпанемент барабана, на котором отстукивали ритм.
Помимо искусства танца, танцовщицы славились и профессиональным
исполнением песен 今様 имаё («песни современного стиля»). Танцовщицы
сирабёси настолько искусно исполняли имаё, что в дальнейшем появилось
большое количество стихов и о самих исполнительницах. Многие из них
вошли в состав большой антологии 梁 塵 秘 抄 «Рёдзин хисё»,
составлением которой занимался император Го-Сиракава, будучи
большим поклонником данного вида искусства.
Таким образом, храмовые жрицы перешли в категорию
самостоятельных творческих единиц и в дальнейшем способствовали
формированию института гейш (гэйся), что означает «человек искусства».
Научный руководитель – д-р ист. наук, доцент Е. Э. Войтишек
93
РУССКИЕ И ЯПОНЦЫ ГЛАЗАМИ ДРУГ ДРУГА
А. Ю. Лобажевич
Томский политехнический университет
Россия и Япония не раз были противниками в войнах. Между
культурами России и Японии существуют давние и устойчивые связи,
сферы взаимного интереса и влияния. Рассматривая свою собственную
культуру через призму чужой, мы расширяем горизонт понимания обеих
культур. По мнению М.М.Бахтина, «Встреча двух культур должна
принимать форму диалога, который преодолевает замкнутость их смыслов.
Культуры при этом не сливаются и не смешиваются, но взаимно
обогащают друг друга, сохраняя свое лицо» [1,с. 107].
Зримым примером осуществления диалога культур являются
свидетельства современников, как с русской, так и с японской стороны,
которые, по своей воле или случайно оказались в незнакомой стране.
Преодолев отчуждение и недоверие, они смогли рассказать о своем опыте
приобщения к чужому, непонятному миру.
Первым потерпевшим кораблекрушение японцем, который волею
случая попал в Россию, был осакский купец Дэмбей. Он стал первым
преподавателем японского языка в России. На родину японский
путешественник так и не вернулся.
Иначе сложилась судьба другого путешественника, Дайкокуя Кодаю,
вышедшего в 1783г. на судне «Синсё-мару» в плавание и потерпевшего
кораблекрушение у Алеутских островов. В 1791г. был доставлен в
столицу. Был принят императрицей Екатериной и получил разрешение
вернуться домой. В Японии он дал подробный отчет о своем пребывании в
России, и на основе этого отчета Кацурагава Хосю составил книгу –
«Краткие вести о странствиях в северных водах» [2]. Это было
свидетельство о России, полученное непосредственно на основе личных
впечатлений. Прежде всего, он фиксирует то, что кажется ему необычным
– будь то налоговая система, выплата жалования служащим или
устройство туалетов. Так, загородные поездки императрицы автор
объясняет ее желанием полюбоваться выпавшим снегом. В целом
обращает на себя внимание чрезвычайно подробный, пристальный взгляд
японского наблюдателя, его умение видеть мелочи, обычно ускользающие
от внимания. Другая особенность – внимание к жизни тела, отсюда и
подробные описания бани, одежды.
Важный русский источник о Японии – дневник В. М. Головина,
опубликованный в 1816 г. Совершая кругосветное путешествие, капитан
корабля «Диана» был, с группой русских моряков, захвачен в плен
военной администрацией о.Кунашир.
94
Капитан Головнин в своем дневнике подробно описывал общение с
японцами, законы и обычаи народа, внешность и манеры поведения,
религиозные верования.
Несмотря на то, что Головнин и его спутники находились в плену.
«Когда мы проходили селения, пишет Головнин, весь народ собирался
смотреть нас, но к чести японцев и теперь должно сказать, что никто из
них не делал нам никаких обид, ниже насмешек, а смотрели на нас с
выражением жалости, из женщин некоторые подавали нам пить или есть,
смотря на нас, плакали. Вот чувствование народа, который иные
просвещенные европейцы называют варварским». [3, с.358 ]
В общении с пленным Головниным японцы пытались как можно
больше узнать о нашей стране. В своем дневнике он отмечает:
«Любопытство японцев было так велико, что «почти беспрестанно нас
расспрашивали, как, например: имена наши, каких мы лет, сколько у нас
родни, из чего и как сделаны при нас вещи, и записывали все наши ответы.
Более же всего любопытствовали они знать русские слова, и почти каждый
из них составлял для себя лексикончик».[3,с. 270]
Японцы с помощью переводчика пытались даже переводить некоторые
слова, при этом отмечали: «Мудреный язык, чрезвычайно мудреный».[3,
c.371]
Анализируя тексты Дайкоку Кодаю и Головина следует отметить
главное: и русский, и японский путешественники, оставившие свои
свидетельства, проявили доброжелательный интерес и уважение к чужой
стране, ее народу и культуре. Не случайно именно с возвращением на
родину Дайкокуя Кодаю на русском корабле связано начало в 1792 году
официальных контактов между Россией и Японией.
В дальнейшем, как бы ни складывались политические отношения
между двумя странами, межкультурный диалог становится все более
интенсивным и насыщенным. Его зримым проявлением являются
многочисленные
свидетельства
путешественников,
писателей,
журналистов, переводчиков, обычных граждан, стремящихся рассказать о
соседней стране. Изучение данных свидетельств является предметом
дальнейшего исследования.
______________________________
1. М.М. Бахтин как философ – М.; Наука, 1992. 256с.
2. Кацурагава Хосю. Краткие вести о скитаниях в северных водах. –
М.: Наука, 1978.
3. Малявин В.В. Книга путешествий: ил. – (Серия «Восточные
арабески») – М.: Наталис, 2000 г. – с.399
Научный руководитель – И. Ю. Гурьева
95
ФЕНОМЕН «ЧЕЛОВЕКА КУЛЬТУРЫ» БУНДЗИН
В ЯПОНСКОЙ ЖИВОПИСИ НА ШИРМАХ БЁ:БУ
Ю. А. Мороз
Новосибирский государственный университет
В истории и культуре Японии в качестве важных историкоэтнографических артефактов можно рассматривать ширмы бё:бу, которые
служат ценным информативным источником о жизни и быте японского
народа. Ширме свойственна как утилитарная, так и декоративная функции,
что позволяло ей оптимизировать пространство.
Сюжеты росписей на ширмах зачастую были тесно с литературными
памятниками. Свое отражение в живописи на ширмах нашел и один из
величайших памятников в истории японской литературы роман Мурасаки
Сикибу «Гэндзи-моногатари». Наиболее величественны ширмы на сюжет
романа принадлежат Сотацу (1600−1643). Ширмы Сотацу обращались к
зрителю, который не только знал сюжетную канву знаменитого романа, но
и помнил многочисленные стихотворные вставки, в которых раскрывалась
внутренняя жизнь героев, передавались тончайшие оттенки их чувств и
настроений.
Роман предоставил значительное поле для творчества живописцев.
Однако наблюдается и обратная связь: в самом тексте романа постоянно
встречаются описания разнообразных вещей, в том числе и ширм.
Благодаря этому из текста романа можно почерпнуть ценную информацию
об использовании ширм, сюжетах, их роли в интерьере и даже в
отношениях между мужчиной и женщиной.
Таким образом, на данный момент приоритетной задачей исследования
японской живописи на ширмах является установление степени корреляции
содержания литературных произведений и сюжетов расписных ширм.
Кроме того, большое значение имеет анализ концепции «человека
культуры» бундзин, отразившейся в принципах росписи ширм (в частности,
ширм по мотивам романа Мурасаки Сикибу «Гэндзи-моногатари»). Для
решения этой задачи предполагается детальное исследование росписей на
ширмах, их сюжетов, техники исполнения, художественных традиций. В
дальнейшем на основе полученного материала будут сформулированы
принципы, касающиеся изучения феномена «человека культуры» в
японской жанровой живописи эпохи Эдо.
Научный руководитель — д-р ист. наук, доцент Е. Э. Войтишек
96
РОЛЬ КАТЕГОРИИ «СЫНОВНЕЙ ПОЧТИТЕЛЬНОСТИ» ХЁ В
СОВРЕМЕННОМ КОРЕЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ
М. С. Мосейчук
Новосибирский государственный университет
В Корее средних веков и нового времени конфуцианство стало
стержневым идеологическим учением, определяющим основные стороны
жизни общества; легло в основу государственного строительства,
социальных отношений. Идея почитания старшего как по возрасту, так и
по положению охватывает общество от семьи до государства. Идеальное
регулирование подобных отношений основано на принципе «сыновней
почтительности» − 孝 хё (кит. сяо).
Социальный мир в соответствии с конфуцианским учением был
поделен на четкие структуры: старшие – младшие, руководитель –
подчиненный. Подобное деление характерно и для современного
корейского общества.
Так, например, вся речевая и письменная ориентация корейцев в
общении направлена на подчеркивание разницы социально – общественного статуса и возраста собеседников.
Черты конфуцианской этики и традиций прослеживаютсяне только в
устной и письменной речи, но и в поведении собеседников, в их
специфических жестах, поклонах, особой манере приветствия.
Одним из основных кинесических элементов общения в Корее является
поклон, который до сих пор остается весьма активной формой общения,
что может служить демонстрацией очень важной, неразрывной связи
поведения с историей [1]. В отличие от традиционного общества, в
современной повседневной жизни широко используется поясной поклон
кённе, получивший распространение в начале XX в. в связи с изменением
образа жизни и увеличением контактов с представителями западных
держав.
Категория почтительности к родителям хё является основой для
базовой модели отношений в корейском обществе, которая формируется с
раннего детства на основе программирующей системы обучения, то есть
системы, ориентированной на воспроизведение данного учителем и
следование заданной программе.
Еще одно влияние категории «сыновней почтительности» хё можно
усмотреть в вопросе получения высшего образования. Со временем
представления о категории почтительности к родителям подверглись
изменениям. Теперь хорошо учиться и в первую очередь поступить в
престижный университет – есть проявление «сыновней почтительности».
97
Иногда феномен стремительного экономического развития Кореи
связывают с категорией «сыновней почтительности» хё. Основными
двигателями экономического роста в Южной Корее явились мощные
многопрофильные экcпортно-ориентированные холдинги чеболь, как
правило, организованные членами одного семейного клана и полностью
зависящие от государства. Вкорейскихчеболь отношения между хозяином
(менеджером) и рабочими строились на основе моделирования семейных,
то есть хозяин играл роль родителя, а рабочий – сына. И на почве таких
отношений начинала проявлять себя категория хё, обязывавшая рабочего –
«сына» отдавать все силы во имя процветания хозяина – «отца» [2].
Срабатывала категория хё и на уровне отношений между чеболь и
государством. В результате таких отношений, построенных на категории
хё, достигалась гармония между крупными компаниями и государством,
что немало способствовало быстрому экономическому развитию
последнего.
Корейское общество иерархично. В конфуцианской традиции общество
и государство всегда отождествлялись с патриархальной семьей, равенство
в которой не могло существовать по определению. Однако излишняя
иерархичность сегодня становится серьезной проблемой, сковывая
инициативу и творческое мышление. В современных южнокорейских
компаниях практически не возможно проявление индивидуальных
качеств, право на собственную точку зрения, противопоставленную
мнению старших по положению сотрудников. По той же причине
существует мнение, что в Корее невозможна настоящая академическая
дискуссия, в частности, столь успешно проводимые на Западе семинары
[3].
Категория «сыновней почтительности» хё является феноменом
корейской культуры, играет огромную роль в современной жизни
корейцев. Ее понимание не ограничивается только служением родителям;
оно оказывается более многоплановым, нежели понимание, исходящее из
словарного определения данного понятия.
______________________________
1. Самсонов Д. А. Кинетические аспекты корейского этикета: традици
онный глубокий поклон чоль и его варианты // Этнографическое обозрение
№3. 2007. С. 162–166.
2. Курбанов С.О. О важности изучения категории хё («сыновней почти
тельности») для понимания корейской культуры // Вестник Центра корейс
кого языка и культуры. Вып.1. СПб, 1996.
3. Tan SooKee Influences of Confucianism on Korean Corporate Culture,
Asian Profile, Vol. 36, No. 1 (Feb issue of 2008), pp. 9-20
Научный руководитель – канд. ист. наук. А. Л. Субботина
98
СУБКУЛЬТУРА БУМАГИ В ЯПОНИИ
А. О. Несина
Новосибирский государственный университет
Бумага была изобретена в Китае во II веке нашей эры, и вскоре стала
проникать в другие страны, сопредельные с ним. Сначала бумага была
ввезена в Корею, где уже в 285 г. стал известен способ ее производства.
Сохранились письменные упоминания о первых образцах бумаги,
завезенных в Японию через Корею в конце III в., однако выработка бумаги
как таковая началась лишь с 610 г. (Родиной производства в Японии
считается префектура Этидзэн 越 前 国 , откуда произошло дальнейшее
распространение технологии по всей стране).
Как и многие другие заимствования из китайской культуры, бумага
претерпела существенные изменения. Обрывки тряпья и волокна конопли,
использовавшиеся в Китае в качестве материала для изготовления бумаги,
в Японии были заменены на тщательно отбеленные волокна кустарников
кодзо 楮, мицумата 三椏 и гампи
雁皮, для крепкого соединения их
японцы стали применять корень тороро-аои 黄 蜀 葵 . Технология за
короткий период была усовершенствована так, что уже в период
правления династий Тан и Сун (VII-XIII вв.) бумага ввозилась на свою
родину – в Китай. В каждом из районов, занимавшихся производством
бумаги, мастера привносили свои оригинальные изменения в технологию,
что делало их бумагу совершенно непохожей на все остальные. В период
Хэйан в распоряжении аристократии было более 100 видов бумаги из всех
уголков Японии, каждая из которых отличалась текстурой, цветом,
украшалась сезонными листьями или даже бабочками. Многообразие
текстур и видов бумаги, разработанной японскими мастерами, поражают
воображение многих десятков исследователей в Японии и по всему миру.
Такое многообразие способов производства влечет за собой множество
свойств, которых можно добиться при изготовлении. Бумага васи 和紙 (так
называют традиционную японскую бумагу) может быть тонкой и
полупрозрачной, а может быть плотной и крепкой. Белоснежно белой
(преимущественно используется в синто), темно фиолетовой (для
написания сутр), украшенной кусочками золота и рисунками
(использовалась для писем и стихов). При этом мастер всегда думает о
том, кто будет конечным потребителем васи. Для мастеров,
изготавливающих ткань для кимоно – оби (бумага, нарезанная
тончайшими полосками, используется в качестве нитей основы), мастер
изготовит знаменитую тори-но-ко 鳥 の 子 紙 (Дословно, бумага цвета
99
цыпленка, названная так за характерный желтый цвет, который ей
придают волокна кустарника кодзо). Для художника подойдет лист
белоснежной бумаги митиноку (по названию местности 未 知 国 ),
прекрасно впитывающей тушь.
Традиционное применение васи в японской архитектуре также требует
специфических навыков мастера. Из этого материала изготавливаются и
раздвижные перегородки сёдзи, фусума, ширмы бёбу и другие элементы
интерьера. В японском доме сёдзи отчасти выполняют задачу изоляции
дома от такого влияния извне как пыль, шум и обеспечивают уединение
хозяев дома. Для сёдзи требуется плотная, выдерживающая порывы ветра
и дождевые струи, и вместе с тем достаточно прозрачная и тонкая васи,
для оклейки одной стандартной двери используется 4 листа. Для этих
целей мастерами был изобретен особый способ изготовления листов
бумаги: вместо того чтобы просто выложить бумажную массу на сито и
дать ей стечь, как это делалось в Китае, японские мастера стали трясти
сито, чтобы равномерно распределить массу по всей площади и дать
волокнам переплестись. Порядок горизонтальных и вертикальных
наклонов сита зависит от района производства и является секретом
каждого мастера. Также было необходимо умение произвести большое
количество одинаковых листов, поскольку малейшее различие в толщине
было бы сразу видно на просвет. Удовлетворявший этим требованиям
материал производили во многих районах страны. Традиционно
использовалась бумага из Мино 美 濃 (префектура Гифу), но лучшей
считалась бумага из деревни Утияма 内 山 в префектуре Нагано. Ее
изготавливали исключительно в зимний период и отбеливали на снегу, что
придавало ей особую белизну. Высококачественная васи использовалась
для сёдзи императорской виллы Кацура, Золотого и Серебряного
павильонов и других архитектурных шедевров.
Использование бумаги в быту бросает новые вызовы мастеру по
изготовлению бумаги. Такая бумага должна хорошо впитывать жир (как
бумага для традиционного блюда – тэмпура), быть мягкой, как шелк
(бумага для лица, популярная и по сей день), быть непромокаемой (как
бумага для зонтиков). В чайной церемонии довольно толстая японская
бумага кайси
懐紙
используется как салфетка. В средние века из
прочной бумаги кинкара-кава 金から革 (лакированная васи с тиснением
имитирующем лакированную кожу, завезенную из Европы в XVIIв.)
делали сумочки, красивые коробочки и табакерки.
Научный руководитель – канд. филос. наук, доцент В. И. Ожогин
100
ИССЛЕДОВАНИЕ БИОГРАФИИ И
ТВОРЧЕСТВА ЛИ ЧЖИ В КИТАЕ
Н. В. Руденко
Новосибирский государственный университет
В ряду китайских философов периода средневековья особое место
занимает Ли Чжи (1527–1602). По мнению А. И. Кобзева, Ли Чжи – один
из самых ярких и выдающихся философов Минской эпохи [1. С. 390]. По
мнению В.Ф. Сорокина, Ли Чжи также расширил понимание литературы,
признав право на существование таких литературных жанров, как драма и
повествовательная проза (эпопея, роман), он также создал учение о
«детском сердце» писателя, только оно и дает возможность создать
правдивое произведение [2. С. 256]. Кроме того, А.И. Кобзев, считает, что
творческое наследие Ли Чжи служило источником свободомыслия,
оппозиционных настроений и даже революционной активности как в
самом Китае, так и в сопредельных странах [1. С. 397]. Исходя из мнений
авторитетных исследователей, можно сказать, что творчество Ли Чжи
оказало значительное влияние на общественную мысль стран Дальнего
Востока. Данная работа является продолжением историографического
исследования и посвящена историографии творчества и биографии Ли
Чжи в Китае.
Процесс научного исследования Ли Чжи в Китае можно условно
разделить на несколько этапов:
1) 1905–1949 гг. Точкой отсчёта начала первого этапа можно считать
предисловие Дэн Ши к фрагментам из «Книги для сожжения» Ли Чжи,
опубликованным в 1905 г в научном журнале «Гоцуй сюэбао»
(Национальный научный журнал). В этот период Ли Чжи
преимущественно рассматривался как прогрессивный мыслитель,
выступивший против идеологии, господствовавшей в традиционном
Китае. Из наиболее важных трудов необходимо упомянуть «Ли Чжо-у
лунь» (Рассуждения о Ли Чжи) Чжу Вэйчжи 1932 г., «Ли Чжо-у
пинчжуань» (Биография Ли Чжи) Жун Чжаоцзу 1937 г. а также «Жуцзяо
паньту Ли Чжо-у» (Конфуцианский отступник Ли Чжи) У Цзэ 1949 г,
важность которой отмечал и А.И. Кобзев [1. С. 396]. Следующий этап
начинается уже после образования КНР и связанных с этим изменений в
сфере научного познания.
2) 1949–1965 гг. Коренное отличие этого этапа от предыдущего –
доминирование в науке марксистского подхода. Основное внимания
уделялось антифеодальной позиции Ли Чжи, а также вопросу об
идеалистической либо материалистической сущности его философских
взглядов. Основные работы: «Шилю шицзи чжунго фаньфэнцзянь сысянде
сяньцюйчжэ» (Передовик антифеодальных идей в Китае XVI в.) Чжу
101
Цяньчжи 1956 г., «Ли Чжи няньпу» (Биография Ли Чжи по годам) Жун
Чжаоцзу 1957 г и «Ли Чжи» Цю Ханьшэна, 1962 гг. Следующий этап
начинается после культурной революции.
3) 1965–1978 гг. С началом культурной революции научные исследования
были серьёзно затруднены в силу гонений на научные и
преподавательские кадры. Образ Ли Чжи был использован в политических
и идеологических целях, а его философские взгляды объявлялись
легистскими [3. С. 14]. Наиболее ценным достижением этого периода
является сбор и систематизация источников, имеющих отношение к Ли
Чжи. Из трудов этого рода наиболее значительным является «Ли Чжи
яньцзю цанькао цзыляо» (Источники и материалы по исследованию Ли
Чжи), подготовленный историческим факультетом Сямэньского
университета в 1976 г.
4) С 1978 г. начала проводиться в жизнь политика реформ и открытости,
идеологическое давление на науку несколько ослабло и были созданы
благоприятные условия для изучения Ли Чжи. Из значительных работ
современного этапа необходимо упомянть прежде всего «Ли Чжи
пинчжуань» (Биография Ли Чжи), авт. Чжан Цзянье, 1981; «Ли Чжи», авт.
Минь Цзэ, 1984; «Ли Чжи юй ваньмин вэньсюэ сычао» (Ли Чжи и
литературные идейные течения поздней Мин), авт. Цзо Дунлин, 1997, «Ли
Чжи шисюэ сысян яньцзю» (Исследование исторических идей Ли Чжи),
авт. Жэнь Гуаньвэнь, 1999 и др.. В начале 80х годов на базе Пекинского
педагогического университета был создан «Центр изучения Ли Чжи»,
который возглавил Чжан Цзянье, а 1987 г. в Цюаньчжоу (родном городе
Ли Чжи) было основано «Азиатское общество изучения Ли Чжи».
Наиболее масштабный труд последнего времени – «Собрание сочинение
Ли Чжи с комментариями» Чжан Цзянье в 26 томах, вышедший в декабре
2009 г. Таким образом, можно сделать вывод, что изучение Ли Чжи в
Китае находится на сравнительно высоком уровне и имеет положительные
тенденции развития.
______________________________
1. А. И. Кобзев, Утопическое безумие «проклятых философов»
Тайчжоуской школы// Философия китайского неоконфуцианства, М. 2002
2. Д. Н. Воскресенский, Ли Чжи – возмутитель умов// Литературный
мир средневекового Китая: китайская классическая проза на байхуа:
собрание трудов, М. 2006.
3. Chan Hok-Lam, Li Chih, 1527-1602, in Contemporary Chinese
Historiography: New Light on his Life and Works, New York, 1980.
4. 李超 《百年李贽研究回顾》//文学评论, Пекин, 2011.
Научные руководители – Т. Г. Завьялова, д-р филос. наук проф.
В. С Диев
102
МИРОВОЗЗРЕНИЕ И РОЛЬ ШАМАНОВ В СОВРЕМЕННОМ
КОРЕЙСКОМ ОБЩЕСТВЕ
С. И. Санданова
Новосибирский государственный университет
Шаманизм как одна из ранних форм религии известен в Корее с
древности [1]. На рубеже новой эры у корейцев сформировалась сложная
шаманистическая система, которая не только выстояла под давлением
мировых религий – буддизма и христианства, пережила культурное и
политическое давление конфуцианской системы, но и внесла
существенный вклад в становление их национальных вариантов. В
результате мировоззрение корейцев представляет собой сложный феномен,
формировавшийся на протяжении веков в результате взаимодействия и
взаимовлияния местных религиозных верований и развитых религиозно-этических
систем. Шаманизм по-прежнему является неотъемлемой частью
традиционной культуры современных корейцев [2]. В корееведческой
литературе накоплен достаточно подробный материал об обрядовокультовых традициях корейского шаманизма, его истории и традициях,
охарактеризованы категории корейских шаманов и их функции,
атрибутика и костюм. Однако мировоззренческая сторона этого явления
остается во многом еще не ясной, также как и вопрос о деятельности и
роли шаманов в современном корейском обществе. Целью нашего
исследования является выявление роли корейских шаманов в настоящее
время.
С 70-х гг. в Южной Корее наблюдается возрождение шаманизма как
традиционного элемента народной культуры и попытка придать ему статус
национальной [3]. Отношение к шаманам среди самих корейцев
претерпевает изменения. Четверть века назад шаманизм воспринимался
как некий пережиток прошлого. Однако в последнее время отношение к
шаманизму в Корее изменилось. Многие корейцы воспринимают
шаманизм как единственную «исконную» религиозную систему страны,
которая противопоставляется китайскому конфуцианству, индийскокитайскому буддизму, ближневосточно-европейскому христианству [4].
Д. Кистер и Ким Чхонгхо исследуют корейский шаманизм через анализ
взглядов и отношение к шаманизму обычных людей и самих шаманов. Д.
Кистер делает вывод о том, что дар корейских шаманов состоит в их
способности передавать истинные слова духов, предков и их умении
драматизировать присутствие духов. Вместе с этим исследователь
привлекает внимание к опыту инициации и силе эмоциональности,
чувству юмора, игре и артистизму шаманов [5]. Это дар людям, как
утверждает Д. Кистер, выраженный в семейных и деревенских обрядах, в
поминальных ритуалах – когда обрядовое действо увеличивает жизненные
103
силы людей, расширяя их психические способности, усиливая их веру в
богов и превращая кризис и боль в исцеление и гармонию. Люди,
подверженные шаманской болезни, могут страдать годами. Наконец, они
понимают, что для них это единственный способ исцелиться –
подчиниться судьбе и пройти посвящение в ритуале «Сошествие Бога»
(наерим кут), который заставляет посвящаемому вспомнить все страдания
прошлого и прийти к исцелению.
Ким Чхонгхо ставит вопрос: «Если корейцы боятся духов, отрицают их
активность в повседневной жизни, если они пренебрежительно относятся к
шаманам, считают проведение шаманских обрядов суеверием, то почему
так много корейцев (по данным на 1995 год – около 38%) обращаются к
шаманам?» [6]. Ким Чхонгхо рассматривает продолжающуюся практику
шаманизма, несмотря на то, что люди относятся к нему пренебрежительно.
Он утверждает, что причина такого отношения к шаманизму не есть
результат проникновения других религиозных систем в страну, она
заключается в культурных противоречиях, которые представляет
шаманизм. Ким Чхонгхо указывает на то, что есть большая разница между
шаманизмом, который используется для демонстрации национальной
культуры и шаманизмом, который он называет «частным».
Безусловно, смысл и суть многих явлений современной культуры
Кореи можно понять, лишь учитывая наличие в ней древнейшего
религиозного пласта, определяющего всю совокупность национальной
традиции. Культура и связанный с ней традиционный жизненный уклад
покоятся на основе специфического мировоззрения, в котором
переплетаются местные и заимствованные верования и ценности.
_____________________________
1. Описание Кореи. – М., 1960. – 663 с.
2. Толстокулаков И.А. История общественно-политической мысли
Кореи. – Владивосток, 2007. – 367 с.
3. Ионова Ю.В. Обряды, обычаи и их социальные функции в Корее:
середина XIX – начало XX вв. – М., 1982. – 232 с.
4. Ланьков А.Н. Корея: будни и праздники. М., 2000. – 473 с.
5. Кистер, Даниэль. Дар творчества корейских муданг’ов // Шаманский
дар. Этнологические исследования по шаманству и иным традиционным
верованиям и практикам. – Том № 6 – М., 2000. – 338 с.
6. Kim Chongho. Korean Shamanism: the cultural paradox. Ashgate
Publishing, Ltd., 2003. – 227pp.
Научный руководитель – канд. ист. наук, доцент С. В. Алкин
104
СИНТОИСТСКИЕ ХРАМЫ ЗА ПРЕДЕЛАМИ ЯПОНИИ
Д. А. Сафиуллина
Новосибирский государственный университет
Известно, что синто – исконная японская религия. Теория о том, что
подлинным синтоистом может быть только японец, сейчас активно
распространяется за пределами Японии. Этому способствует как политика
японского правительства, так и интерес европейцев, которые будучи
увлеченными синто, становятся синтоистскими священниками (каннуси),
что, согласно концепции синто, не представляется возможным.
Распространение
религии,
как
правило,
сопровождается
строительством храмов, которые являются её оплотом в том или ином
месте. То же самое происходит и в случае распространения синто. Но
свидетельствует ли появление храмов за рубежом о глобализации синто?
Где-то (например, на Гавайях, в Бразилии и т.п.) синтоистские храмы
возникли как опора для эмигрантов, но зачем же они строятся в Европе и
Америке в XXI в.?
Храмы за пределами Японии бывают двух типов: одни были построены
японцами в контексте исторического развития, и до сих пор служат для
определенных религиозных нужд. Другие появляются сейчас за пределами
Японии как следствие глобализации синто. Именно они являются
предметом изучения данной работы.
Некоторые из них являются филиалами храма, который находится в
Японии. В качестве примера можно привести филиалы ( 境 外 末 社
кё:гаймасся) в Америке и Канаде одного из старейших храмов Японии,
храма Цубаки о: ками ясиро (椿大神社) . Филиал в Америке был создан в
1986 г. в г. Стоктон, в штате Калифорния преподобным Юкитака Ямамото,
96-м первосвященником Великого Храма Цубаки в Миэ. Несколько
священников из Великого храма Цубаки в Японии, перешли в этот храм,
чтобы познакомить Америку с храмовым синтоизмом. Филиал Великого
храма Цубаки в Японии в Канаде – Киномори дзиндзя ( 木 の 森 神 社 ).
Синтоистские
храмы
за
рубежом
в
основном
занимаются
просветительской деятельностью: показывают культуру и традиции
Японии западному миру, устраивают семинары, проводят различные
обряды и праздники.
Научный руководитель – канд. филос. наук, доцент В. И. Ожогин
105
НЕОШАМАНИЗМ КАК ОДИН ИЗ ПЕРИОДОВ ЭВОЛЮЦИИ
ТРАДИЦИОННОГО ВЕРОВАНИЯ БУРЯТ
В. И. Смирнова
Институт социально-политических систем
Забайкальский государственный университет, г. Чита
С началом перестройки, а особенно в постперестроечное время в
бурятском шаманизме начались процессы, которые в научной литературе
обозначаются термином «неошаманизм», которому предшествовало
следующее. Несмотря на продолжительные гонения шаманов и
повсеместное забвение шаманизма, когда люди потеряли способность
видеть духов природы, местному населению Байкальского региона
удалось сохранить не только знания о шаманских обрядах, но и веру в
духов [1].
На берегах Байкала сохранились потомственные шаманы, имеющие
шаманский корень – «утха» в пятом и даже девятом колене. Из поколения
в поколение сибирские шаманы, несмотря на все запреты, передавали "из
уст – в уста" родословные предания и легенды, древние шаманские
практики, искусство лечения населения природными средствами и
травами, умение входить в шаманское состояние и способность видеть и
общаться с духами [3]. Современный шаман сегодня зачастую образован,
публикует книги, выступает с лекциями, общается с духами,
демонстрирует шаманские обряды и святыни, выступает в СМИ, помогает
ученым в создании справочников, карт основных шаманских культовых
объектов Республики Бурятия и календарей проведения традиционных
обрядов в разных священных местах.
Участие шаманов в научных мероприятиях – одна из интереснейших
черт неошаманизма.
В настоящее время шаманы Прибайкалья и Забайкалья объединяются в
ассоциации и шаманские конфессии. В Республике Бурятия в 1997 г.
зарегистрирована шаманская конфессия «Боо мургэл», объединяющая в
настоящее время в своих рядах 45 шаманов, которые имеют узаконенное
государством право заниматься культовой деятельностью в Байкальском
регионе. Объединение шаманов Усть-Ордынского национального округа
Иркутской области «Сахилган» возглавляет шаман Виталий Борисович
Павлов. Оно объединяет около 10 шаманов. В Ольхонском районе живет
еще 4 шамана, которые не входят в вышеперечисленные шаманские
конфессии [2].
Шаманизм бурят – вера, рожденная этим народом в этой местности, на
этой земле и сохранившаяся в течение тысячелетий, хотя ей предрекали
гибель и исчезновение еще в прошлом веке [4]. Её никогда не признавала
официальная власть, так как считалось, что у шаманизма нет стройной
106
канонической литературы. Экстаз шамана официальная наука относила к
болезни и расстройству психики. Но время показало, что на самом деле
шаманизм жив и его древние практики открывают путь к
сверхчувственному восприятию. Экстаз шамана, или по-современному
«измененное состояние сознания» стал признанным инструментом для
практик, благодаря которым человек может действовать как маг или
«видящий». Нет смысла думать о том, кто такие «духи» на самом деле и
почему шаманизм действует. Без личного опыта вхождения в измененное
состояние сознания невозможно словами передать суть этих знаний
"нечеловеческого происхождения и характера". Шаманизм находится "по
ту сторону" повседневного человеческого опыта и зачастую оперирует
закономерностями, многие из которых выше современного понимания.
Появление
неошаманизма
не
мешает
существованию
традиционного шаманизма. Такие шаманские институты как
обязательное наличие шаманских предков, избранность духами и
посвящение как форма легализации обретенного шаманского дара,
продолжают существовать и по-прежнему являются обязательными.
Однако место, которое занимает шаманизм сегодня, остается то
же. Это малая родина – место, где человек родился, это могилы
предков, это сами предки и память человека о них. Задача шамана и
шаманизма – не допустить этого, не дать забыть человеку о его
истоках, оберегать и хранить его генетическую память [1].
_______________________________
1. Буряты / Отв. ред. Л. Л. Абаева, Н. Л. Жуковская; Ин-т
этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо – Маклая. – М.: Наука,
2004. – 633 с.
2. Галданова Г. Р. Доламаистские верования бурят. – Новосибирск,
1987 – С. 38.
3. Жамцарано Ц. Следы шаманства у агинских хори-бурят
Забайкальской области // Живая старина. – Спб, 1906. – Вып. 2 – С. 42.
4. Токарев С. А. Ранние формы религии. Москва: Просвещение,
2001.
Научный руководитель – д-р филос. наук, проф. Т. В. Бернюкевич
107
СВАДЬБА КАК «ОБРЯД ПЕРЕХОДА» В КУЛЬТУРЕ ЮЖНОЙ
КОРЕИ
А. И. Филатова
Новосибирский государственный университет
В последнее время проявляется большой интерес к национальным
традициям, культурному и идейному наследию корейского народа. Все
больше исследователей, как иностранных, так и собственно-корейских,
обращаются к исследованиям различных сфер жизни Южной Кореи.
Одной из таких сфер и является культура.
Неотъемлемой частью культуры любой страны являются так
называемые «обряды перехода» или обряды инициации, т. е. обряды,
знаменующие переход индивидуума на новую ступень развития в рамках
какой-либо социальной группы или мистического общества. Согласно
Арнольду ван Геннепу, сущность многочисленных обрядов перехода
заключается в том, что каждый человек в течение своей жизни проходит
ряд этапов — переходит от одного состояния к другому. Ученые
различают 3 типа инициации. Один из них включает все виды обрядов
вступления в тайное общество или братство, в другой входят обряды,
подтверждающие мистическое призвание, которое на уровне первобытных
религий представляет призвание шамана или вождя. И, наконец, тип
инициации, включающий коллективные обряды, знаменующие переход от
детства или юношества к взрослому возрасту, а также ритуалы,
проходящие индивидуально или в узких группах. В Корее, например, это
обряд совершеннолетия, проводимый обычно между 15-20 годами для
юношей и девушек или свадебный обряд.
Ритуал священного брака составляет сокровеннейшую основу
инициации со времен ее зарождения в мистериальных культах и
поддерживается традицией и религией разных стран до сих пор.
В культуре древней Кореи брак считался естественным состоянием
человека и рассматривался как важное и серьезное событие в жизни семьи.
Поэтому брак – как первая ступень к выполнению долга перед родом,
связанного к тому же с гражданской зрелостью,– имел в Корее значение
неизмеримо более важное, чем у европейских народов. По нормам
конфуцианской морали только женатый человек в состоянии исполнить
свое назначение на земле – продлить род и обеспечить тем самым
благоденствие усопшим предкам.
Согласно работам A. ван Геннепа все ритуалы перехода отмечены
тремя фазами: разделение, грань или «порог» и восстановление. Для
южнокорейской свадебной церемонии разделением, т.е. отделением
личности («иницианта»), от ранее занимаемой точки в социальной или
культурной структуре, является обряд совершеннолетия. Такой обряд в
108
современной Южной Корее проводится редко. В качестве второй фазы –
«порога», можно выделить церемонию якхон (помолвка), в ходе которой
статус инициируемых становится пограничным. Третья, финальная, фаза
— восстановление – соответствует возвращению иницианта в общество в
ином социальном статусе, это и есть свадебная церемония, после
проведения которой статус уже супругов закрепляется документально.
Свадебный обряд не утратил своей сакральности, пройдя сквозь время,
по сей день он считается важным событием в жизни семьи. Родственники
жениха и невесты стремятся сделать этот праздник наиболее пышным и
запоминающимся. Учитываются все детали и формальности, вплоть до
месторасположения гостей в зале. Примечательно, что при современной
тенденции ориентирования культуры на Запад, корейцы не отказались от
традиционной свадебной церемонии. Так, традиционная свадебная
церемония нампхэ является неотъемлемой частью ритуала, но проводится
она только при родителях или близких родственниках жениха и невесты, в
то время, как церемония на западный манер открыта широкому кругу
родственников и друзей.
Обряды, сформировавшиеся много лет назад, не только не отмирают в
настоящее время, но наоборот, возрождаются. Это ярко видно на примере
современной свадебной церемонии, сохранившей традиционные черты.
Большинство ученых объясняют это, в первую очередь, конфуцианскими
принципами, вросшими в систему семейных отношений.
______________________________
1. Ю. В Ионова. Обряды и обычаи и их социальные функции в Корее
(середина XIX – начало XX в.). М, 1982. 357 с.
2. Геннеп ван А. Обряды перехода. М, 1999. 504 с.
3. Уриэ ечоль.[ 우리의 예절; Наш этикет]. Тэчжон: Парыге сальги
ундон, 2003. 256 с.
4. Дык Чун Ким. [김득준. 한국 건통 예절 Традиционный корейский
этикет]. Сеул, 1994. 187 с.
Научный руководитель – канд. филос. наук, доцент В. И. Ожогин
109
ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ПОСЛЕДОВАТЕЛЕЙ ЗОРОАСТРИЗМА В
СОВРЕМЕННОМ МИРЕ
В. Д. Харитонова
Томский государственный университет
Современная религиозная жизнь в мире представлена широким кругом
конфессий, важное положение среди которых занимает зороастризм –
религиозное учение, возникшее в Средней Азии приблизительно в VII в.
до н.э. и названное так по имени своего основателя – пророка Заратуштры
(в греческой передаче Зороастра).
Учение пророка первоначально проповедовалось на территории
Западного Ирана. В VI в. до н.э. зороастризм стал официальной религией
державы Ахеменидов, таким образом получив признание на территории
Ирана и постепенно завоевывая различные области. Впоследствии он стал
государственной религией в Персии и занимал такое положение вплоть до
разрушения империи Сасанидов арабскими завоевателями в VII в. н.э. С
этого времени зороастрийцы по причине массовой исламизации
подвергаются преследованиям, часть из них осталась в Иране, большая
часть переселилась в Индию, а остальные оказались разбросаны по миру,
поэтому ареал распространения этой религии в наши дни включает не
только ряд традиционных для него стран Востока, но в той или иной мере
многие регионы мира. В связи с этим проблематику статьи можно
определить как попытку рассмотрения взаимодействия между собой
последователей зороастризма в современном мире.
В современном мире последователей зороастризма насчитывается не
более 130 тыс., в основном в Индии, Иране, Пакистане, Шри-Ланке [1].
Небольшие группы зороастрийцев еще с XIX в. существовали и
развивались в Кувейте, Гонконге, Сингапуре, Шанхае, они и сейчас
сохраняют свое влияние в этих регионах. Также зороастризм активно
проникает в англосаксонские страны (Великобритания, Северная Америка,
Канада, Австралия), в страны Скандинавии (Норвегия, Швеция), в страны
СНГ (Азербайджан, Украина, Белоруссия, Россия).
Расселенные по всему миру, зороастрийцы сохранили свою энергию и
предприимчивость, каждая новообразовавшаяся община в свое время
выдвигала людей, которые находили способы решения актуальных для нее
социальных и религиозных задач. Так иранцы, бежавшие из своей родной
страны, всегда пытались объединиться в единый орган на новом месте
жительства. В 1965 г. госп. Keki Bhote предпринял попытку организовать
зороастрийцев Северной Америки, что впоследствии привело к
образованию в стране зороастрийской общины FEZANA [2].
Происходит и налаживание контактов между общинами. Так в 1960 г.
прошел I Всемирный конгресс зороастрийцев в Тегеране (Иран) с
110
последующими конгрессами в Бомбее (Индия) в 1964 и 1978 гг., в 1975 г. в
Торонто (Канада) был созван I Северо-Американский симпозиум
зороастрийцев. Эти мероприятия были призваны установить контакты
между различными зороастрийскими группами, а также обсудить вопросы,
представляющие взаимный интерес.
На конгрессах и симпозиумах обсуждались следующие основные
проблемы: методы изучения веры и обучения ей, численность
зороастрийского духовенства, воспитание детей в духе религии, роль
обрядов и церемонии в религиозной жизни общин, трансформация
погребальных обрядов, принятие веры супругами и детьми в случае
смешанных браков с иноверцамм (джуддинами). Эти проблемы вызывают
много споров, а взгляды практически всегда расходятся и колеблются от
крайне реформистских до строго традиционалистских. Например, Башни
Молчания теперь используются только зороастрийцами Индии, мировое
сообщество зороастрийцев все чаще применяет другие методы.
Общность зороастрийцев сейчас находится под угрозой. В процессе их
расселения по всему миру связи между теми, кто остался в Иране и Индии,
и живущими за границей, ослабли. Вследствие этого много браков
заключается вне общин, что уменьшает их численность. Также
традиционные общины Ирана и Индии сталкиваются с все возрастающим
отходом верующих от религии, а остальные зороастрийские сообщества
наоборот пополняются новыми членами. Оба этих факта способствуют
тому, что приходится по-новому истолковывать учения и пересматривать
ритуалы.
Таким образом, можно отметить ряд тенденций. В общинах активно
происходят реформационные процессы, что, вероятно, является причиной
того, что все больше людей стремятся исповедовать зороастризм.
Распространение зороастризма в последние десятилетия и «размывание»
его конфессиональных границ обусловливает включение в ряды общин
зороастрийцев новых членов, готовых соблюдать основные религиозные
установки зороастризма. Однако, ввиду технического прогресса и
нехарактерного культурного контекста, они готовы идти на компромисс и
менять элементы обряда, чтобы достичь компромисса с окружающим
миром.
_______________________________
1. Кудрявцев А.И. Зороастризм// Религии народов современной России:
Словарь. – М, 1999. – с. 107
2.
FEZANA
History
Электронный
ресурс
[http://www.fezana.org/About/History] (дата обращения 13.10.2011)
Научный руководитель – канд. ист. наук, доцент О. В. Хазанов
111
ТРАДИЦИОННАЯ КИТАЙСКАЯ ЖИВОПИСЬ В КОНТЕКСТЕ
КОММЕРЦИАЛИЗАЦИИ СОВРЕМЕННОГО ИСКУССТВА
Л. В. Червинская
Новосибирский государственный университет
В современном мире Китай все более заявляет о себе как претендент на
мировое лидерство. Феномен столь быстрого экономического развития не
может не обращать на себя внимания, поэтому во всем мире начинает
разгораться интерес к культуре Китая, которая выступает в роли
своеобразной движущей силы, способной оказывать интеллектуальную
поддержку экономическому и социальному прогрессу страны.
Китайская живопись не только составляет неотъемлемую часть
культуры Китая, но и является важным фактором развития мировой
культуры. Более чем тысячу лет она оказывала существенное влияние на
искусство многих стран Азии, а в настоящее время также оказывает
влияние и на современное западное искусство.
В начале XX в. с разложением и падением феодального правления в
Китае возникло желание узнать больше о Западной Европе, в том числе и
об ее живописи. По мере роста контактов поднимается уровень изучения
культур, углубляется их понимание, растет любовь к китайской живописи
среди европейцев. На сегодняшний день коллекционеры всего мира
интересуются Китаем, а китайский рынок современного искусства за
последние пять лет взлетел на 583% (по данным 2009 г.). В чем же
причина столь стремительного роста цен на китайское искусство? С какого
момента началось продвижение китайской живописи на мировой рынок?
Какова роль традиционной живописи в становлении современного
искусства Китая?
В настоящее время проблема коммерциализации затрагивает многие
аспекты жизни человека, и мы не можем однозначно оценить данный
процесс. Поскольку понятие «современная живопись» довольно обширно,
в работе была дана периодизация основных этапов развития китайской
живописи с конца XIX в. и до настоящего момента. В итоге было выделено
четыре этапа. Конец XIX – начало XX в. связаны со становлением нового
искусства, переосмыслением традиционных ценностей и восприятием
западных тенденций. 40–60-е гг. охарактеризованы приспособлением
западноевропейских и русских тенденций для развития живописи, а также
становлением китайского реализма. На 70–80-е гг. пришелся расцвет
масляной живописи Китая, к этому же периоду относится начало
коммерциализации китайского искусства. В 90-е гг. – наши дни
происходит возвращение к традиционным истокам, намечена попытка их
переосмысления в новом искусстве, отвечающем потребностям западного
зрителя.
112
На протяжении выделенных этапов китайская живопись постоянно
менялась, приобретая новые черты и сюжеты. Во-первых, это можно
связать с процессом копирования западных образцов, распространением
таких направлений как реализм, модерн, поп-арт. Во-вторых, огромную
роль сыграли и социальные тенденции, наметившиеся после образования
КНР. Все большую популярность приобретают бытовые жанры,
отражающие существующие реалии, наблюдается попытка перешагнуть
через многовековые рамки и каноны. Складывается такое направление, как
цинический реализм.
Начало процесса коммерциализации современного китайского
искусства приходится на 70–80-е гг. К этому времени относятся одни из
первых выставок китайских художников за рубежом, особенно в Париже,
начинается полоса признания китайских мастеров по всему миру.
Пионером в этой области можно считать У Гуаньчжуна. В настоящее
время этот процесс гораздо более очевиден. В газетах, журналах, новостях
постоянно говорят о растущих ценах на китайское искусство, о
популярности китайских художников среди западных коллекционеров.
«Это искусство приятно западному глазу и привлекает западного человека
своей непосредственностью, наряду с интересом к Китаю» – считает Генри
Говард-Снейд, управляющий директор аукционного дома «Сотби» по
Азии [3]. Кроме того, многие коллекционеры видят в произведениях
китайской живописи предмет выгодного вложения денег для дальнейшей
перепродажи.
Осенью 2008 г. 11 из 20 наиболее продаваемых работ принадлежали
китайским художникам [2]. Художественный рынок Китая взлетел с
неимоверной скоростью. И хотя, согласно некоторым оценкам, уже через
пару лет наметился его спад, Китай продолжает коммерциализацию своего
искусства. Крупнейшие галереи мира организовывают выставки китайских
художников. В 2010 г. Китай стал вторым гигантом на рынке
современного искусства, обогнав Великобританию [1]. Китайские мастера
открывают новые студии, прямо из которых продают свои картины или
картины своих ассистентов, поставив под ними подпись. Картины таких
уважаемых художников, как Чжан Сяоган и Юэ Миньцзюнь продолжают
выставляться на международных аукционах, занимая первые строчки по
продаваемости и ценам и не уступая ведущим художникам Запада.
______________________________
1. Steve Addison. China overtakes Britain in art market// Reuters. – 2001. –
March.
2. Wu Bing. Chinese Paintings climb in value// China today. – 2009. –
February.
3. Галеева А. А. Художественный рынок Китая: взлет и падение//
Культура в современном мире. – 2010. – №4.
Научный руководитель – канд. филос. наук, доцент В. И. Ожогин
113
ПРОГРАММА ИЗУЧЕНИЯ
«ВОЕННОГО КАНОНА В СТА ГЛАВАХ» В КИТАЕ
М. А. Чимирис
Новосибирский государственный университет
«Военный канон в ста главах» (Цзе-цзы бинфа) – сочинение по
военной философии, составленное в XVII веке. Его автор – Цзе Сюань
(1613–1695). Родился в уезде Гуанчан провинции Цзянси. Он любил
рассуждать о войне, запирался в доме и размышлял [1]. Что касается
военной деятельности Цзе Сюаня, то в 1645 г. он со своим отцом Чжун Си
возглавили антицинское сопротивление в уездах Гуанчан, Чантин и
Цзяньнин на границе провинций Цзянси и Фуцзянь. На следующий год
Цзе Сюань отдал все свои войска в подчинение южноминскому
императору Тан-вану (Чжу Юйюэ, 1646–1647) и поступил к нему на
службу в должности военного советника. Год спустя во время очередного
похода в провинцию Цзянси Цзе Сюань, узнав, что его отец убит,
повернул назад, вскоре оставил службу и уединился. Он написал 80
сочинений, среди которых есть труды по философии, географии,
астрономии и военному делу.
«Военный канон в ста главах» состоит из ста небольших глав,
разделенных на три раздела: «Знания», «Правила» и «Искусство». Каждая
из ста глав озаглавлена одним иероглифом, значение которого и
раскрывается в этой главе. Во всем следуя принципам стратегии Сунь-цзы,
Цзе Сюань излагает мысли простым языком, избегая двусмысленностей.
Сотрудник Канцелярии политотдела Военно-воздушных сил,
исследователь творчества Цзе Сюаня и один из его потомков Цзе Сяо
выдвинул программу «Гэ, ши, бай, цянь, вань» по изучению наследия
средневекового ученого.
Гэ – строительство двух музеев «Военного канона в ста главах»,
учреждение Общества и Фонда изучения «Военного канона в ста главах»,
съемка фильма или сериала о Цзе Сюане под названием «Удивительная
история Цзе-цзы» и создание сайта о «Военном каноне в ста главах».
Музеи планируется создать в уезде Гуанчан провинции Цзянси – на
родине Цзе Сюаня и в Пекине.
Ши – издание «Военного канона в ста главах» на десяти языках мира.
Была создана группа военных специалистов для перевода текста на
английский, немецкий, русский, японский, корейский, вьетнамский,
арабский и другие языки.
Бай – организация ста форумов и ста лекций, посвященных «Военному
канону в ста главах». За 20 лет с момента создания Центра изучения
«Искусства войны» Сунь-цзы, было проведено восемь международных и
более двух сотен иных конференций. Так как «Военный канон в ста
114
главах» считается развитием философии Сунь-цзы, то его изучению стоит
уделять столь же пристальное внимание. В рамках специальной
телепередачи планируется запись ста лекций, каждая из которых будет
посвящена отдельной главе сочинения и ее комментарию.
Цянь – проведение тысячи выставок каллиграфически написанных
фраз из «Военного канона в ста главах». Впервые подобная выставка
состоялась в 1998 году, после этого они стали регулярно проводиться в
Пекине, Шанхае, Гуанчжоу, Ханчжоу и Наньчане. В 2007 г. на выставки
были приглашены семь высших партийных деятелей, 150 человек из
высшего командования армии, 130 каллиграфов, художников и
искусствоведов, всем им было предложено написать фразу из сочинения.
Вань – издание десяти тысяч комплектов серии «Библиотека
«Искусства войны» Цзе-цзы». В 2007 году была учреждена редакционная
комиссия, в которую вошли 40 человек из высшего командования армии. В
2008 г. прошла презентация двух первых томов из этой серии: сочинение
по стратегии «Цзе-цзы бинфа» и тактике «Цзе-цзы чжаньфа». В 2010 г. в
свет вышли еще три тома: сочинения по философии «Цзе-цзы о Дао» (Цзецзы дао син), астрономии «Вопросы Цзе-цзы к Небу» (Цзе-цзы вэнь тянь)
и стратегии «Военная стратегия Цзе-цзы» (Цзе-цзы бинлюэ). 2 января 2012
г. был представлен шестой том серии – «Сборник исследований Цзе-цзы
бинфа» (Цзе-цзы бинфа яньцзю вэньцзи). Совсем недавно в материалах по
истории уезда Гуанчан было найдено еще одно произведение Цзе Сюаня –
практическое руководство «Очерк военного искусства» (Бинфа цзилюэ).
Планируется выпуск следующих книг: «Военный канон в ста главах» и
военная философия Мао Цзэдуна» (Цзе-цзы бинфа юй Мао Цзэдун
цзюньши сысян), «Военный канон в ста главах и управление войсками»
(Цзе-цзы бинфа юй цзюньдуй чжэнчжи гунцзо), «Сравнение военного
канона в ста главах с древними стратегиями» (Цзе-цзы бинфа юй гудай
бинфа чжи бицзяо), «Сборник статей о «Военном каноне в ста главах»
(Цзе-цзы бинфа луньвэнь цзи).
В отечественном востоковедении издана лишь одна монография,
посвященная «Военному канону в ста главах» – в 2011 г. вышел в свет
перевод В. В. Малявина, снабженный небольшим предисловием и
комментарием. Это существенно уступает количеству публикаций на
китайском языке, и тем более масштабам изучения. Таким образом, лакуна
в российском востоковедении очевидна.
______________________________
1. Сюй Баолинь. Чжунго биншу тунлань. ［ 中 国 兵 书 通览 ; Очерк
китайской военной литературы. Бэйцзин: Цзефанцзюнь чубаньшэ. 2002. С.
185.
Научный руководитель – Т. Г. Завьялова
115
ЯПОНЦЫ О РУССКИХ И ЯПОНЦЫ О ЯПОНЦАХ:
СОВРЕМЕННЫЕ СТЕРЕОТИПЫ ВОСПРИЯТИЯ
Е. В. Чистякова
Новосибирский государственный университет
В связи с усилением азиатского вектора в региональной политике и
практике экономических и культурных контактов современной Сибири
становится актуальной задача изучения стереотипных представлений
жителей стран Азии, в частности, Японии. Предметом исследования
становятся этнические стереотипы, представленные в двух видах:
автостереотипы (описание собственного этноса) и гетеростереотипы
(описание другого, не своего, этноса).
Исследование базируется на детальном изучении различных
письменных источников, а так же игрового и документального кино и
мультипликации (аниме).
Автостереотипы японцев обнаруживают универсальный характер –
стремление к идеализации собственного этнического образа в
соответствии с канонами современной японской культуры, находящейся
под сильным влиянием американской масс-культуры. В частности, это
стереотипы внешности (тела), характера, поведения, пищевой культуры,
стиля одежды.
Гетеростереотипы русских в Японии незначительно менялись на
протяжении последних 50-ти лет, но в целом оставались скорее
негативными. Создавая образ русского человека в видео или
мультипликации, японцы старались сделать его узнаваемым, подчеркнуть
основные черты характера. Однако, для привлечения внимания зрителя,
некоторые
детали
преувеличивались
для
создания
некой
«карикатурности».
В аниме «Хэталия», где на основе этнических стереотипов изображены
представители различных стран, японец изображен с темными волосами и
карими глазами, он скрытен, с подозрением относится к Западу. От образа
«типичного японца» его отличают лишь большие глаза. Русский человек
показан со светлыми волосами и глазами. Что касается стереотипов
одежды, персонаж одет необычайно элегантно и изящно, в его образе нет
ничего от национального русского костюма.
Проведенное исследование подтвердило, что самовосприятие нации
существенно отличается от восприятия ее другими этносами.
Использованный в работе метод анкетирования показал, что изучаемая
проблема актуальна и интересна для современной молодежи, причиной
чего является растущий интерес к Японии и японской культуре.
Научные руководители – д-р ист. наук, доцент Е. Э. Войтишек, канд.
ист. наук, ст. преп. Е. Л. Фролова
116
ПРОБЛЕМА ВЛИЯНИЕ ШАМАНИЗМА НА ДАОСИЗМ
А. А. Чуев
Новосибирский государственный университет
Вопрос о возможном влиянии шаманизма на формирование и развитие
даоского учения, пожалуй, один из самых недооцененных среди
русскоязычных исследований даосизма. В частности, нам неизвестно ни
одной работы, достаточно подробно затрагивающей этот вопрос, за
исключением научно-популярных книг А. А. Маслова «Укрощение
драконов» и «Колокольца в пыли». Тем не менее, можно с уверенностью
сказать, что определенная схожесть двух традиций была замечена уже
вскоре после появления даосизма. Одно из самых ярких наблюдений
оставил Гэ Хун (284–363) – один из ведущих даосов. Он пишет, что
обыватели могут легко спутать шамана с сянем (бессмертным, даоским
святыми), поскольку их единственное очевидное отличие – шаманы
ничего не знают о пути достижения бессмертия [3. C. 589–590].
Одна из главных проблем для исследования – вопрос о том, была ли
шаманисткая традиция у ханьцев (собственно китайцев), до сих пор
остается нерешенным, что связано как со скудностью информации о
ранней истории Китая, так и с самим пониманием природы шаманизма [1],
[5]. Однако на территории Китая жили не только ханьцы. В эпоху
Позднего Чжоу, на северо-востоке, юге и западе Китая обитало множество
других народов с сильной шаманисткой традицией. Затем на протяжение
всей истории Китай периодически завоевывали кочевники, которых также
принято относить к шаманистам. В наше время тайваньские аборигены с
большим энтузиазмом вливаются в ряды даосов, хотя их родную веру
также можно отнести к шаманизму [1]. Таким образом, шаманизм как был
представлен на территории Китая на протяжении всей его истории, так и
имел возможность активно контактировать с даосизмом.
Влияние шаманизма можно проследить в самых разных элементах
даосима. В быту, например, ритуальные одеяния низших чинов даосима
могут копировать шаманские. В церемониях даосы часто используют
ударные музыкальные инструменты, а также совершают путешествия в
мир духов. Шаманы и даосы обладают схожим магическим арсеналом –
способностью к полету, физической неуязвимостью, властью над духами и
т. п. Это влияние можно проследить и в таких концепциях как
представление о мире духов, необходимость перерождения адепта в новом
– сакральном – статусе, памяти о «золотом веке». Представляет интерес и
тот факт, что в даосе видят в первую очередь специалиста по магии и
духам, а также проводника душ [1], [2], [3]. По нашим личным
наблюдениям у китайцев, вышедших из сельской местности, даосизм
всегда в первую очередь ассоциируется с похоронами.
117
В связи с этим возникает вопрос – случайное ли это сходство или же
шаманизм напрямую повлиял на зарождение даосизма? Вслед за Е. А
Торчиновым мы склонны считать верным второй вариант. Он считает, что
даосизм был рожден из соединения трех основных элементов:
рационалистической северной или, точнее говоря, чжоуской традиции,
шаманисткой южной традиции, особенно чуской, и культа бессмертных,
характерного в первую очередь для царств Ци и Янь. Этот синтез
окончательно оформился ко второму веку нашей эры, когда появилась
школа Небесных наставников – самое старое из направлений даосизма [2].
Однако, если верна версия с родством шаманизма и даосизма, то
возникает также и другой вопрос – что привело к переходу от шаманизма к
даосизму? После изучения схожих процессов в Африке и Северной
Америке, когда под влиянием христианства местные шаманисткие
традиции стали порождать различные синкретические учения, мы склоны
рассматривать этот вопрос с позиции места человека в картине мира,
поскольку именно это было ключевым элементом, который меняли новые
учения. Они меняли положение человека в мироздании как полностью
подчиненного духам, делали отношения человека с миром духов
равноправными или даже главенствующими и, самое главное, даровали
каждому право обрести сакральный статус и магическую силу. Точно так
же отличается и даосизм от шаманизма. А. Масперо и Л. С. Васильев
много писали о том, какие серьезные изменения происходили в период
зарождения даосизма, когда нужно было новое учение, которое
удовлетворяло бы новым требованиям [1]. Даосизм стал один из таких
учений.
______________________________
1. Духовная культура Китая: в 5 т. Т. 1-2. М.: Восточная лит. РАН,
2006.
2. Торчинов Е.А. Даосизм. Опыт историко-религиоведческого анализа.
СПб: Петербургское востоковедение, Азбука-классика. 2007.
3. Торчинов Е.А. Даосские практики // Торчинов Е.А. Даосские
практики в исследованиях и переводах Е.А. Торчинова. СПб:
Петербургское востоковедение, Азбука-классика, 2007.
4. Традиционные и синкретические религии Африки. М.: "Наука"
ГРВЛ, 1986.
5. Харитонова В.И. Феникс из пепла? Сибирский шаманизм на рубеже
тысячелетий. М., 2006.
Научный руководитель – канд. филос. наук, доцент В. И. Ожогин
118
ЯПОНСКАЯ КУЛЬТУРА КАК ФЕНОМЕН ГЛОКАЛИЗАЦИИ
Е. А. Шалыгина
Алтайская государственная педагогическая академия, г. Барнаул
В процессах глобализации, интенсивно развернувшихся в последние
десятилетия XX – начале XXI вв., особую роль выполняет Япония –
несмотря на природные катаклизмы, угрожающие ей на протяжении всей
истории, превратности геополитической ситуации и тенденции в мировой
экономике (нарастание влияния Китая и пр.), она настойчиво стремится к
лидерству, по крайней мере, в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР).
В данном сообщении ставится цель показать особую популярность
японской культуры, как альтернативы духовного, эстетического и иного
атлантизма западного толка, объединяющей в своем развитии как
глобальные тенденции, так и уникальность локального, то есть образующей
феномен глокализации.
Япония в последние годы старается разрушить конфигурацию
глобализационных сил и ее центров, все настойчивее стремясь к лидерству
не столько в области менеджмента, сколько массовой культуры. Сегодня
мир заговорил о мощном японском культурном наступлении –
массированном внедрении в другие страны, включая даже США,
продукции японской культурной индустрии – комиксов-манга,
анимационных фильмов – аниме, моды, кухни и т.д.
Сегодня еще рано говорить о тотальном японском влиянии на мировой
арене, поскольку принципы устройства нового глобализированного мира
еще не сформированы окончательно. Но японское общество, сделавшее
большие успехи на пути экономической, информационной и иной
глобализации, в культурном отношении все же вынашивает идеи о своей
лидирующей роли. Одним из явлений этого порядка выступает японская
идентичность («японскость») – при всей своей «модульности» и
толерантности к инокультурным группам внутри Азии и за ее пределами,
японцы все же отличаются целым рядом исторических и современных
характеристик, позволяющих говорить как об «интерферентности» этой
нации с ее региональным и глобальным окружением, так и об особости ее
этно-культурного профиля. Это обстоятельство не препятствует
дальнейшим обменам Японии, ее соседей и партнеров, но сохраняет ее как
остров особой виртуальной и реальной идентичности, вызывающей
огромный интерес со стороны всего мирового сообщества.
Научный руководитель – канд. ист. наук, проф. В. С. Бойко
119
ЭСТЕТИКА ЖИВОПИСНОГО ЖАНРА МУНЧЧАДО В
СРЕДНЕВЕКОВОЙ КОРЕЙСКОЙ КУЛЬТУРЕ
А. А. Швецова
Новосибирский государственный университет
Традиционные верования корейцев – шаманизм, буддизм,
конфуцианство – всегда играли заметную роль в социально-культурном
развитии страны. Народная корейская живопись представляет собой сплав
идей этих религий. Жанр мунччадо являет собой яркий пример такого
сплава. Мунччадо – термин, принятый в современном корейском
искусствознании
для
обозначения
картины
с
изображением
стилизованного иероглифа. В свою очередь, мунччадо включается в более
обширное понятие народной картины минхва, представляющей собой
восьмистворчатую складную ширму с различными сюжетами.
Происхождение народной картины минхва имеет китайские корни и
датируется эпохой Сун (XIII в.), а широкое распространение минхва в
Корее относится к эпохе позднего Чосона (XVIII—XIX вв.). Среди всех
разновидностей народной картины минхва декоративно-стилизованные
изображения иероглифов определенного набора являются самой
оригинальной формой искусства.
В мунччадо сложился следующий набор из восьми иероглифических
знаков, располагавшихся последовательно справа налево на восьми
створках ширмы: 孝 хё – «сыновняя почтительность»; 悌 че – «братская
любовь»; 忠 чхун – «преданность»; 信 син — «благонадежность»; 禮 йе –
«вежливость»; 義 ый – «справедливость»; 廉 ём – «честность»; 恥 чхи —
«смирение». Объединяющим фактором для них служит то, что все они
являются
категориями
конфуцианской
этики
и
многократно
интерпретируются в классической литературе.
Народная живопись конкретизирует самобытность жизненной
философии и эстетической восприимчивости народа в форме
изобразительного
искусства.
Жанр
мунччадо,
сочетающий
каллиграфическое и живописное искусство, содержит кладезь
конфуцианской мудрости: в качестве иероглифов используются категории
конфуцианской этики, являющиеся необходимыми качествами для
«благородного мужа», а принципы подбора сопутствующих символов
базируются на притчах и рассказах из классических конфуцианских
сочинений. Живопись жанра мунччадо существует в традициях массовой
культуры и раскрывает суть эстетических принципов, свойственных
корейскому народу.
Научный руководитель – д-р ист. наук, доцент Е. Э. Войтишек
120
КОЛЛЕКЦИЯ ДЗИ ЛО ЛОУ В ГОНКОНГСКОМ МУЗЕЕ
ИСКУССТВА
К. С. Шестакова
Югорский государственный университет, г. Ханты-Мансийск
Коллекция Дзи Ло Лоу — частное собрание китайской живописи и
каллиграфии, представленное в Гонконгском музее искусств. Работы
принадлежат периодам правления династии Мин и пришедшей ей на
смену Цин. Коллекцию можно назвать уникальной по многим причинам.
Коллекция собрана Хэ Лу-Кваном. Хэ Лу-Кван (1907-2006) был знатоком
и ценителем национальной живописи. Название коллекции дословно
означает «счастье, наслаждение от созерцания». Его можно перевести как
«Башня совершенного наслаждения». (отсылка к китайской поговорке —
«счастье — делать хорошие дела»). Стоит заметить, что в русскоязычной
искусствоведческой литературе сведения о коллекции не встречаются. Об
этом огромном пласте культуры – искусстве династий Мин и Цин, на
данный момент мало искусствоведческой литературы на русском языке.
Фундаментальных исследований, посвященных живописи этого периода
практически нет. В искусствоведческой литературе (например, в наиболее
фундаментальном издании Марины Евгеньевны Кравцовой 2004) мы
можем найти общий обзор истории живописи эпохи с упоминанием
наиболее известных мастеров, таких как Чжу Да и Ши-тао (впрочем и они
знакомы лишь узкому кругу специалистов), а остальные авторы,
представленные в коллекции, неизвестны в России вообще. Учитывая
возрастающий интерес к восточной культуре, хотелось бы отметить, что
период поздней Мин и ранней Цин — целый пласт культуры, практически
недоступный для европейской аудитории, чем объясняется актуальность
темы. В работе представлена ознакомительная информация о коллекции,
изученная на основе перевода с английского языка каталога коллекции
издания Гонконгского Музея, предназначенного для популяризации
коллекции.
Как уже говорилось, в коллекции представлены работы художников
позднего средневекового Китая — эпох Мин и Цин. Этот исторический
период был очень тяжелым для Китая. Смены династий, народные
восстания, и установившаяся в итоге жесткая диктатура иноземной
династии наложили свой отпечаток на искусство: как пишет известный
российский китаист Владимир Малявин в своей работе «Сумерки Дао»,
«искусство Китая окостеневало в пучине маньеризма, теряло духовную
силу». Правители призывали рисовать исключительно в традиционном
стиле, живопись была загнана в строгие рамки, нарушение которых
грозило даже смертельной расправой. Художники стояли перед сложным
выбором — поддаться диктатуре, остановить развитие китайской
121
живописи и получить признание у власти (и по такому пути шло
множество живописцев), или на свой страх и риск создавать подлинное
искусство и оставить след в истории. Эти художники, избравшие
рискованный путь самостоятельного творчества ради искусства и
вдохновляли Хэ Лу-Квана на создание своей коллекции. Отбор в
коллекцию был очень строгим: не жанровый принцип, не известность
автора, а способность художника сохранять свою индивидуальность,
следовать моральному долгу в сложные времена стали главными
принципами формирования коллекции. Безусловно, такой принцип сбора
коллекции несколько отличается от европейского и можно предположить,
что в этом на Хэ Лу-Квана повлияли традиционные принципы
конфуцианства с их ориентацией на соблюдение моральных норм. Также в
соответствие с положениями конфуцианства, работы должны были быть
настолько сильны, чтобы подавать яркий пример для подражания.
Коллекция Дзи Ло Лоу отличается разнообразием — стилистическим и
авторским. Но так или иначе вошли в коллекцию работы только тех
художников, которых можно отнести к неофициальному живописному
творчеству, к отшельническому, «нонконформистскому» для своего
времени искусству.
Представленные в коллекции художники — яркий пример
подлинно творческих личностей, для которых любовь к искусству и
стремление выразить себя были важнее официального признания и даже
своего положения в обществе и самой жизни. Эти мастера создали
самобытный стиль в условиях политического давления на художников.
Тем самым, они доказали, что искусство в высшей своей форме может
подняться над сиюминутными проблемами. «Авторы перенесли страдания
через время, пространство, историю, чтобы затронуть струны нашей души.
Они как ветер, который навсегда освежит человечество, и как луна,
которая никогда не зайдет», – утверждают хранители коллекции.
_____________________________
1. Nobility and Virtue: A Selection of Late Ming and Early Qing Paintings
and Calligraphies from the Chin Lo Lou Collection. Leisure and Cultural
Services Department. Hong Kong Museum of Art. 2010.
2. В.В.Малявин. Новые переводы. Китайское искусство. -М.:
«Издательство Астрель», 2004. -432с.
3. М.Е.Кравцова. История культуры Китая. -Спб.: Издательство
«Планета музыки», 2003. -415с.
4. Виноградова Н.А. Китайская пейзажная живопись. М.: Белый город.
Научный руководитель — С. Б. Верховская
122
СИНКРЕТИЧНОСТЬ ИСКУССТВА И
ТРАДИЦИОННАЯ ЭСТЕТИКА СТРАН ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА
А. С. Шмакова
Новосибирский государственный университет
Культура и искусство народов Восточной Азии, имея в основе общие
философско-этические принципы, является по своей природе
синкретичным.
Отечественные
исследователи
В. В. Малявин,
С. Н. Соколов-Ремизов, М. Е. Кравцова указывают на тесную связь
синкретизма дальневосточного искусства с особенностями формирования
традиционной эстетики,
которая
складывалась
под
влиянием
конфуцианства и системы канонических текстов.
При этом 文 вэнь (мировой «узор»), являясь одним из ключевых
понятий традиционной эстетики Дальнего Востока, обозначало и
письменность, и всю совокупность культурных представлений,
унаследованных от предков. Вероятно, все составляющие китайской, а
вслед за ней и дальневосточной культуры имеют единый источник-основу
– вэнь.
Набор эстетических понятий, утверждавших преемственность между
различными видами искусства, сложился в Китае в эпоху раннего
средневековья и распространился на соседние страны.
Живописные свитки в Китае читались как иероглифы. Живопись
заимствовала многие каллиграфические приемы, а каллиграфия
воспринималась так же, как и картины. Китайские иероглифы восходят к
пиктографическому письму, и в своем полном варианте имеют сходство со
схематическими изображениями, картинами, обозначающими разные
понятия. Отечественные авторы, которые пишут об изобразительном
искусстве Китая, а вслед за ним и других дальневосточных стран,
отмечают также и музыкальность, гармоническую мелодичность,
присущую и живописи, и каллиграфии. Основой музыки и танца является
ритмичность и мелодичность. Скоропись в каллиграфическом искусстве
отличается динамичностью, которая создается «соотношениями, связями
формы и духа, точек и штрихов, пустого и заполненного, быстрого и
медленного, жесткого и мягкого и т. д.».
Особенности взаимосвязи между каллиграфической, живописной,
литературной и игровой традициями Китая, Кореи и Японии
целесообразно рассматривать в контексте формирования традиционной
эстетики стран Дальнего Востока.
Научный руководитель – д-р ист. наук, доцент Е. Э. Войтишек
123
ЭКОНОМИКА, ГЕОПОЛИТИКА, ПРАВО
ПРОБЛЕМА КОРРУПЦИИ В РЕСПУБЛИКЕ КОРЕЯ
М. В. Александрова
Новосибирский государственный университет
В ряду особенностей социально-политической структуры общества
Республики Корея проблема коррупции остается наиболее неосвещенной
как в самой Корее, так и за ее пределами. В настоящее время данной
проблемой занимаются специалисты Оксфордского университета
(University of Oxford) в Великобритании, Кембриджского университета
(University of Cambridge) В США и ряда университетов Республики Корея.
Обращаясь к истории корейского полуострова в начале XX в. и к
истории Республики Корея, (с 1948 г.), можно выделить немало факторов,
под влиянием которых формировалась политическая коррупция этой
страны. Наиболее значительными являются: японская оккупация (1910–
1945), американская оккупация и насаждение проамериканского режима
(до 80-х гг. XX в.), а также политика, проводимая в стране в периоды
Первой (1948–1960) и Второй (1960–1961) республик. Таким образом,
коррупция в Республике Корея имеет не только исторические корни, но
также обусловлена деформациями политической сферы государственной
власти.
На сегодняшний момент наиболее коррумпированной, с точки зрения
американских и корейских исследователей, является политическая сфера
общества Южной Кореи. Также взаимосвязь политической коррупции и
крупнейших конгломератов корейской экономики – чеболей создает
условия для роста уровня коррупции в Республике Корея [1].
В работе рассматриваются не только условия формирования
коррупции, но и приводится описание ряда важных антикоррупционных
мер (с 1991 г.), которые позволяют сделать вывод, что коррупция в
Республике Корея помимо поводов к активному распространению
получает и активное сопротивление властей [2].
______________________________
1. Byung Nak Song. The rise of the Korean economy: Oxford University
Press, 2003.
2. Sea Jin Chang. Financial Crisis and transformation of Korean business
groups: Cambridge University Press, 2003.
Научный руководитель – канд. филос. наук, доцент В. И. Ожогин
124
ВЗАИМООТНОШЕНИЯ ИНДИИ И США: ПРОТИВОРЕЧИЯ И
ТОЧКИ СОПРИКОСНОВЕНИЯ
А. Х. Алимбаева
Алтайский государственный университет, г. Барнаул
Американо-индийские отношения были непростыми с самого
образования независимой Республики Индия. После Второй мировой
войны индийское правительство во главе с Дж. Неру стало
придерживаться политики неприсоединения, при этом активно
поддерживая антиколониальное движение. В США такую позицию
восприняли как выказывание расположения к Советскому Союзу, и
Вашингтон начал оказывать помощь главному сопернику Индии –
Пакистану.
После окончания Холодной войны и распада СССР индийское
правительство столкнулось с необходимостью скорректировать свой
внешнеполитический курс, в частности, утратили актуальностьполитика
неприсоединения и антиколониальная солидарность, что, на первый
взгляд, должно было снять напряженность в американо-индийских
отношениях. Однако в конце XX и в началеXXI века потепления в
американо-индийских отношениях не произошло. Это в первую очередь
связано с тем, что Республика Индия всегда стремилась проводить
независимую внешнюю политику. Американцев особенно раздражали
крепнущие связи Дели и Тегерана в конце 1990-х – начале 2000-х годов.
Поворот в двусторонних отношениях произошел в 2004 году –
Вашингтон и Дели объявили о новой политике «стратегического
сотрудничества, основанного на общих ценностях». 18 июля
2005 г.премьер-министр Индии Манмохан Сингх и президент США
Джордж Буш обнародовалисовместное заявление,согласно которому
Индия выразила готовностьпоставить свои гражданские ядерные объекты
под гарантии МАГАТЭ в обмен на согласие Соединённых Штатов
развернуть полномасштабную ядерную кооперацию с Индией в мирных
целях.Это заявление стало основой Ядерного соглашения между Индией и
США,давшему возможностьИндииприобретать на мировом рынке
ядерные материалы и технологии, при том что она до сих пор не
ратифицировала договор о нераспространении ядерного оружия. Это
соглашение было ратифицировано сенатом США 1 октября 2008 г.
Заключение Ядерного соглашенияможно смело назвать успехом
индийской дипломатии, поскольку страна фактически стала официально
признанной ядерной державой – наравне с пятью постоянными членами
Совета Безопасности ООН. В тоже время США четко дали понять
Пакистану, что не видят возможным заключение подобного договора с
этой страной.
125
Между тем, отношения Дели и Тегерана существенно деградировали за
последние годы: многие двусторонние проекты были заморожены, а
стратегические соглашения – дезавуированы. Это, как отмечают эксперты,
является успехом американской дипломатии.
К концу 2000-х гг. с приходом к власти администрации Б. Обамы
взаимные визиты официальных лиц США и Индии становятся все более
частыми: в июле 2009 г. госсекретарь США Х. Клинтон прибыла в Индию,
чтобы «дать толчок стратегическому диалогу» и обсудить вопросы,
касающиеся различных сфер международного сотрудничества: мирный
атом, климатические изменения, торговые соглашения, проблемы
образования и борьба с терроризмом. Затем произошел обмен визитами
высшими руководителями Индии и США, подчеркнувший вступление
двусторонних отношений в качественно новый этап развития.
В настоящее время и демократы, и республиканцы рассматривают
Индию как главного стратегического партнера в Азии и определяют
развитие отношений между Дели и Вашингтоном как наиболее
приоритетное направление политики США. На фоне растущей
нестабильности в Пакистане и усиливающихся сомнений в нем как
надежном стратегическом партнере, американское руководство все более
нуждается в доверительных отношениях с Индией.
Существенным фактором, сближающим оба государства, является
противодействие международному терроризму, прежде всего, в его
исламистской ипостаси. Во многом сходны позиции двух стран в
отношении стабилизации ситуации в Афганистане.
По мнению многих экспертов, Соединенные Штаты стремятся
развивать отношения с Индией для того, чтобы иметь более мощный
противовес Китаю. Однако следует ожидать, что Индия, всегда
стремившаяся к самостоятельной внешней политике, не будет исполнять
роль марионетки, ввязываясь в конфликт с Китаем из-за интересов
американцев. В Индии осознают, что Китай – слишком важная и
влиятельная держава, чтобы вступать с ней в прямое противодействие. Но
Дели стремится, укрепляя отношения с США, усилить свои позиции, не
превращаясь в фактор сдерживания Пекина. Здесь наблюдается лишь
частичное совпадение интересов США и Индии.
По нашему мнению, будут наблюдаться дальнейшие попытки
укрепления отношений между США и Индией. Американская дипломатия
будет пытаться привлечь Дели на свою сторону и создать еще один фактор
сдерживания Китая. Дели, в свою очередь, попытается извлечь
максимальную выгоду из подобной политики Вашингтона, при этом не
обостряя отношения с Пекином.
Научный руководитель – канд. ист. наук, доцент О. Ю. Курныкин
126
ШИИТСКИЙ ИСЛАМ И ОСОБЕННОСТИ СЕМЕЙНО-БРАЧНЫХ
ОТНШЕНИЙ В ИРАНЕ
Е. Н. Бобарыкина
Алтайская государственная педагогическая академия, г. Барнаул
Целью данного сообщения является анализ особенностей семейнобрачных отношений в современном Иране. Исследование базируется на
изучении отечественной и зарубежной литературы по данной проблеме,
документальных и литературно-художественных источников.
Шиизм – это ответвление классического ислама, которое выделилось и
стало самостоятельным в VII в. Главная черта шиизма — вера в то, что
законными преемниками пророка Мухаммеда — имамами — могут быть
только его сородичи-потомки, а "избранные" общиной халифы незаконны.
Шиизм особенно укрепился в Иране, и с начала XVI в. при династии
Сефевидов стал там официальной государственной религией.
Несмотря на бытующее мнение, что на Востоке распространено
многоженство, в Иране, как правило, жена одна. Ислам официально
разрешает мужчине иметь четыре жены. Однако если женщина при
вступлении в брак ставит будущему мужу условие, что на протяжении
жизни будет у него единственной женой, он соглашается, и это
фиксируется документально, о последующих женах речь уже идти не
может. Такое условие является преградой и для вступления во временный
брак. Другое дело, что жених может и не согласиться, тогда свадьба не
состоится.
Однако иметь четырех жен непросто: по закону муж должен
относиться к ним абсолютно одинаково, соблюдая материальное и
психологическое равенство в отношениях. Кроме того, чтобы жениться во
второй раз, нужно просить разрешения у первой жены. С другой стороны,
даже временные отношения в Иране оформляются законодательно — так
называемый «временный брак» («сиге»).
Для временного брака, который заключается на определенный срок и
потом может быть продлен или расторгнут по взаимному согласию,
существуют различные причины. Например, мужчина не обладает
стабильным финансовым доходом, чтобы вступить в постоянный брак,
либо он хочет жениться на иностранке или женщине, исповедующей
другую религию.
При временном браке отсутствует обязательство поддерживать
женщину материально после его расторжения – имущество супругов не
делится, и при разводе каждому остается то, что он имел до заключения
брака. Однако и после расторжения временного брака (как и постоянного,
и после смерти мужа) женщина, прежде чем выйти замуж повторно,
должна подождать 45 суток, чтобы убедиться в том, что не беременна от
127
предыдущего брака. Мужчину закон ждать не обязывает, но некоторые не
вступают в повторный брак в течение определенного срока, отдавая дань
уважения предыдущей супруге. В иранском обществе и на временный, и
на постоянный брак смотрят в равной степени уважительно.
Ислам позволяет жениху видеть до свадьбы только лицо и руки
девушки. Перед вступлением в брак молодые сдают специальный анализ
крови, чтобы определить, нет ли риска рождения ребенка с различными
отклонениями от нормы, обусловленного генетически. Если такая угроза
существует, брак не регистрируется.
Когда происходит встреча родителей, оговаривается сумма приданого
для девушки. По традиции считается, что родители девушки должны
купить все необходимое в дом: мебель, бытовую технику и т.д. Если
девушка из богатой семьи, ее родители могут купить также дом или
квартиру, другую недвижимость, машину. Если девушка из бедной семьи,
но парень все равно хочет на ней жениться, он может полностью
отказаться от приданого. Со стороны жениха необходим также «магрие»
(от слова «магр» – любовь), дорогой подарок невесте. Им может быть
недвижимость или определенное количество золотых монет.Обычно
«магрие» остается за женихом как обязательство, поскольку он не всегда в
состоянии предоставить такой подарок до свадьбы.
После того как две семьи приходят к соглашению, жених дарит невесте
кольцо, которое одевается на левую руку (этот обычай пришел в Иран с
Запада), платье, духи или что-нибудь другое. Обычно невеста также дарит
кольцо жениху, свадебный костюм или другую дорогую вещь. Свадьбе
может предшествовать церемония обручения, но это не обязательно
В ходе свадебной церемонии совершаются и религиозный, и
административный обряды. Происходит она не в мечети, а чаще всего
дома, иногда в ресторане. Сюда приходит нотариус – как правило,
представитель частной нотариальной конторы. Для отправления
церемонии приглашается также священник — рогани. Но каждый
мусульманин знает те священные слова, которые произносит рогани.
Сказав их, двое могут стать мужем и женой даже в отсутствие
священнослужителя
В последнее время в Иране, как и во всем мире, стало популярным
совершать свадебные путешествия. Некоторые иранцы специально
устраивают небольшие скромные свадьбы, предпочитая потратить деньги
на интересную поездку во время медового месяца. В заключение следует
отметить, что процент разводов в Иране очень низкий, и общество их не
поощряет. В целом же в иранском обществе отмечается устойчивость
традиционных норм, что обеспечивает сохранение этно-культурной
идентичности одного из древнейших народов Азии.
Научный руководитель – канд. ист. наук, доцент В. С. Бойко
128
РЕФОРМИРОВАНИЕ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА КНР В ОЦЕНКАХ
СОВЕТСКИХ ИССЛЕДОВАТЕЛЕЙ
Е. А. Васильева
Алтайский государственный университет, г. Барнаул
Изучению аграрного вопроса и состояния сельского хозяйства КНР
отечественные синологи всегда уделяли значительное внимание. В
публикациях конца 1970-х – начала 1980 гг. отчетливо прослеживалась
настороженность к развернувшимся в Китае процессам, выражающаяся в
их акцентировано критических оценках. Первопричиной таких оценок
являлись напряженные в тот период советско-китайские отношения,
усугублявшиеся афганской проблемой и поиском Китаем альтернативных
советской модели принципов ведения хозяйства.
Анализируя проблему сельского хозяйства в Китае, советские
исследователи подчеркивали глубокий кризис, экономическую отсталость
страны в этой области, что в свою очередь приводило к обострению уже
существующих и возникновению новых экономических и социальных
проблем. Именно отсталость, архаический облик китайского сельского
хозяйства, производительность труда в котором находилась на уровне
«двухтысячелетней давности времен Ханьской династии» [1], по мнению
большинства советских экономистов, являлись одной из главных причин
неудач прежних преобразований в китайской деревне. Заявления о
признании китайским руководством ошибок, отсталости сельского
хозяйства и провозглашение новых принципов аграрной политики
воспринимались вначале как имеющие декларативный характер и не
ведущие к реальным изменениям в аграрной политике и сельском
хозяйстве КНР [2].
К середине 1980-х гг. отношение советских авторов к аграрной
политике
китайских
властей
постепенно
меняется.
Помимо
впечатляющего роста сельскохозяйственного производства в КНР, этому
способствовали начавшиеся в СССР преобразования в период перестройки.
Отечественные исследователи стали более глубоко и разносторонне
рассматривать преобразования в китайской деревне: расширился круг
изучаемых вопросов, выявлялись возникающие в ходе преобразований
проблемы. На первые план выступает проблема занятости и формирования
«избытка» рабочей силы в китайской деревне, что, по мнению некоторых
отечественных исследователей, являлось одним из важнейших факторов
социальной нестабильности в стране [2, 3]. Акцентировалось внимание на
растущем разрыве в уровнях дохода и выделении из общей крестьянской
массы зажиточной группы крестьян как причин социальной
напряженности в китайской деревне.
Еще одной проблемной областью, выделяемой советскими авторами в
связи с аграрными преобразованиями в КНР, являлись сложности процесса
механизации. Л.А. Волкова видела во внедрении индивидуальных форм
129
производственной ответственности препятствия на пути использования
механизмов и техники, а И.Н. Коркунов видел в отсутствии действенной
государственной помощи фактор, затрудняющий осуществление
масштабной механизации сельского хозяйства Китая. Этот обстоятельство,
по его мнению, привело к сосредоточению усилий китайского руководства
на «очаговой» механизации в районах сосредоточения земельных
массивов на северо-востоке страны и вокруг крупных городов и
промышленных центров [2, 3].
Многие авторы (Л. А. Волкова, В. Г. Гельбрас и др.) выделяли в
качестве важной проблемы китайского сельского хозяйства заметное
сокращение государственных капиталовложений, ассигнований по линии
бюджетов местных органов власти и их узкую направленность,
способствующие ухудшению социально-экономической ситуации в
китайской деревне. Введение новых организационно-экономических
мероприятий, по мнению Н.Н. Коркунова, не решали кардинальных
проблем китайской деревни, давая определенный эффект в течение лишь
короткого периода [2].
К началу 1990-х гг. отечественные авторы все чаще стали отмечать
положительные сдвиги в реформировании сельского хозяйства КНР [4, 5].
Л.А. Волкова, в частности, отмечала, что организационная перестройка,
реформа хозяйственного механизма сыграли положительную роль в
углублении разделения труда в общественном производстве деревни, в
ускорении перехода от натурального хозяйства к товарному. Все большее
число крестьянских дворов, получив хозяйственную самостоятельность,
становятся товаропроизводителями. Таким образом, в деревне в 1980-е
годы наметился переход от принудительно-административных методов
хозяйствования к экономическим, основывающимся на действии
экономических законов [5].
_____________________________
1. Капралов П. Б., Круглов А. М., Островский А. В. Некоторые
тенденции в социально-экономической политике китайского руководства
// Проблемы Дальнего Востока (Далее – ПДВ). 1980. № 4. С. 105–116.
2. Коркунов И. Н. Социально-экономические проблемы китайской
деревни // ПДВ. 1982. № 1. С. 58–69.
3. Волкова Л. А. Тенденции изменений форм хозяйственной
организации в китайской деревне в начале 80-х годов // ПДВ. 1983. № 1. С.
73–82.
4. Гельбрас В. Г. Экономическая реформа в КНР. Очерки, наблюдения,
размышления. М., 1990.
5. Волкова Л. А. Реформа в китайской деревне. М., 1990.
Научный руководитель – канд. ист. наук, доцент О. Ю. Курныкин
130
ФОРМИРОВАНИЕ И ПРОЯВЛЕНИЯ ЯПОНОФОБИИ В КНР,
КОРЕЕ, США
Я. С. Вечканова
Новосибирский государственный технический университет
Термин «японофобия» впервые вводится в работе Б. Эммота [1]. Он
означает антияпонские настроения, которые могут проявляться в таких
чувствах, как страх, обида, недоверие, враждебность, неприязнь по
отношению к японскому народу, культуре и Японии в целом. Данные
настроения могут колебаться от враждебности к мерам, принимаемым
японским правительством, или неприязни к различным элементам
японской культуры до откровенного расизма.
Через анализ разнообразных исторических событий были выявлены
причины формирования японофобии в США, Китае и Корее, и её влияние
на языковую среду региона.
В разных странах причины и проявления японофобии различны.
Причины проявления японофобии в США можно разделить на два типа:
военно-политические
и
экономические.
К
первым
относится
противостояние США и Японии в годы Второй мировой войны, атака
Перл-Харбор, жестокое отношение к военнопленным, опыты над ними. К
причинам экономического характера относится угроза американскому
бизнесу со стороны японских производителей и предпринимателей в
послевоенные годы, использование нечестных рыночные методы, таких
как демпинг.
Причины формирования антияпонских настроений в Китае так же
можно разделить на два типа. Военно-политические причины:
неожиданные нападения во время первой японо-китайской войны,
Симносекский мирный договор, который ставил Китай в унизительное
положение (Китай был вынужден признать самостоятельность Кореи,
передавал Японии навечно остров Тайвань, острова Пэнху и Ляодунский
полуостров и пр.), Мукденский инцидент, оккупация Маньчжурии,
«Нанкинская резня». Экономические причины: игнорирование развития
китайской экономики в 60е-80е годы 20 века, выражавшееся в стратегии
«клина летящих гусей», согласно которой основу экономики АТР
составляли «четыре малых дракона» (Гонконг, Тайвань, Сингапур и
Южная Корея, с Японией во главе). Еще одна важная причины
антияпонских настроений в Китае – фальсификация и искажение
исторических фактов в японских учебниках по истории.
В Корее причины формирования японофобии делятся на три типа:
военно-политические, экономические и культурные. Все они связаны с
событиями, произошедшими во время оккупации [2]. Военнополитические причины: единоличная японская политика без учета
131
интересов Кореи – подавлялись оппозиционные движения, корейцев
заставляли менять имена на японские, обращали в синтоизм. Культурные
причины: «культурный геноцид» – удаления корейского языка из
школьной учебной программы, разрушение национальных культурных
памятников. Экономические причины – использование Кореи, как
«большого рисового поля», для удовлетворения спроса на рис в Японии.
Кроме того, в период оккупации, японцы создавали крайне
неблагоприятные условия для развития бизнеса корейцами: высокие
процентные ставки, высокая плата за аренду помещений. Как и в Китае, в
Корее жестко критикуются японские учебники по истории.
Проявления японофобии рассматриваются через её отражение на
языках стран изучаемого региона. В английском языке, по сравнению с
корейским и китайским, не так обширен пласт инвективной лексики по
отношению к японцам. Очевидно, что у китайцев и корейцев больше
поводов для неприязни к японцам, в связи с чем, пласт инвективной
лексики более богат и разнообразен. Выделяются три основных критерия,
служащих основанием для формирования инвективных лексических
единиц. Первый – внешность японцев. Примером является такое
выражение, как «жёлтые солдаты» (黃軍, Huáng jūn). Термин использовался
во Вторую мировую войну для обозначения японских солдат, связан с
цветом их формы. Сегодня это словосочетание используется для
выражения негативного отношения к японцам. Второй критерий –
исторический контекст. Пример: «японские дьяволы» (日本鬼子, Rìběn
guǐzi). Этот термин использовался и используется в контексте второй
Китайско-японской войны, когда Япония вторглась и оккупировала
обширные районы Кита. Третий критерий – фонетические особенности
языка. Пример: «Силы самоудовлетворения» (自慰隊, Zì wèi duì) – словоомофон «Силы самообороны» (自衛隊, zì wèi duì). Необходимо отметить,
что в рассматриваемых странах Востока критерии отличаются от
аналогичных на Западе, где в основу ложатся, например,
гастрономические особенности, происхождение или сексуальный
подтекст.
______________________________
1. Emmott B.Japanophobia: The Myth of the Invincible Japanese.
[Электронный ресурс – Электронная библиотека LibraryThing]. Режим
доступа: http://www.librarything.com/work/2666661
2. "Cultural Genocide" and the Japanese Occupation of Korea
. 2007. [Электронный ресурс –
сайт Cultural Genocide Studies]. Режим доступа: http://www.cgs.c.utokyo.ac.jp/workshops_e/w_2004_02_23_e.html
Научный руководитель – канд. ист. наук, доцент И. В. Олейников
132
К КОНЦЕПЦИИ «ЕВРАЗИЙСКОГО СОЮЗА»
К. А. Даменова
Казахстанский филиал
Московского государственного университета
им. М. В. Ломоносова, г. Астана
Интеграционные процессы Евразийского континента, в том числе
создание единого евразийского экономического пространства вызывают
определенный интерес исследователей − политиков, экономистов,
юристов. В 1994 году Президент Казахстана Н.А. Назарбаев выступая в
МГУ им. М.В. Ломоноса озвучил свою концепцию «Евразийского Союза».
Современная ситуация в отдельных странах СНГ позволяет этой идее
приобрести серьезные и конкретные политико-правовые очертания,
экономическую платформу и наполниться реальным содержанием. «Это
возможность для наших народов — выйти на новый качественны уровень
экономического и культурно-гуманитарного взаимодействия. Это наша
общая история будущего, которую мы пишем вместе уже сейчас», —
отмечал Президент Казахстана2.
Концепцию о создании «Евразийского Союза» поддержали Россия, а
позже и Белоруссия. 3.10.2011 года в газете «Известия» была
опубликована статья В. В. Путина 3 . Автор отмечает, что на основе
Таможенного союза и Единого экономического пространства есть шанс
объединить те страны СНГ, которые будут готовы стать частью нового
крупного игрока на внешнеполитическом поле. Следует отметить, что в
статье упоминаются Киргизия и Таджикистан. 17.10.2011 года президент
Республики Беларусь А.Г. Лукашенко в своей статье высказал свое
позитивное мнение об объединительных процессах на постсоветском
пространстве4. 25.10.2011 года дискуссию об интеграции на постсоветском
пространстве поддержал и продолжил Президент Казахстана Н.А.
Назарбаев в статье5.
В работе рассматриваются политические, экономические, правовые и
гуманитарные вопросы формирования «Евразийского Союза».
Научный руководитель — д-р юр. наук, проф. Ш. В. Тлепина
ЗАБАЙКАЛЬСКИЙ КРАЙ В ПРИГРАНИЧНОМ
СОТРУДНИЧЕСТВЕ С КНР: ТРАНСФОРМАЦИЯ
СОЦИОКУЛЬТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА РЕГИОНА
См. подробнее :«Назарбаев: евразийская идея имеет огромную
цивилизационную перспективу» // http://www.newskaz.ru/society/20111025/2045920.html.
По состоянию на 18.02.2012
3
См. подробнее: «Известия», «Новый интеграционный проект для Евразии —
будущее, которое рождается сегодня» // http://izvestia.ru/news/502761. По состоянию на
18.02.2012
4 См. подробнее: «Известия», «О судьбах нашей интеграции» //
http://izvestia.ru/news/504081. По состоянию на 18.02.2012
5
См. подробнее: «Известия», «Евразийский Союз: от идеи к истории
будущего» // http://izvestia.ru/news/504908. По состоянию на 18.02.2012
2
133
А. Е. Исаков
Забайкальский государственный университет, г. Чита
Глобализация, интеграция и регионализация в XXI веке явились
причиной ослабления барьерных функций культурных, этнонациональных и государственно-политических рубежей, следствием чего
стало усиление социокультурных связей «поверх» национальных границ.
Наиболее отчетливо эта тенденция проявляется в приграничных регионах.
Такая социокультурная динамика позволяет вбирать различные элементы
граничащих культур сопредельных государств, не разрушая их, адаптируя,
друг к другу.
Уникальным
инструментом
формирования
социокультурного
пространства приграничных территорий является многоаспектное
трансграничное
сотрудничество,
включающее
производственную
кооперацию, торговлю, научно-образовательное сотрудничество, туризм и
т.д.
Географическое положение Забайкальского края предопределило
масштаб
развития
трансграничных
связей
региона.
Общая
продолжительность российско-китайского участка государственной
границы территории Забайкальского края составляет 1088 км. В настоящее
время в Забайкальском крае функционируют 9 пунктов пропуска на
российско-китайской государственной границе, что является важным
фактором для развития межкультурных контактов [1]. Сегодня
приграничье превратилось в контактную зону, где происходит активное
взаимодействие культур, рождение социокультурных инноваций.
Периферийность, пограничность уже не являются синонимами культурной
отсталости, а выступают перспективным ресурсом экономического и
социокультурного развития.
Раскрывая особенности приграничного сотрудничества, можно
определить его как фактор трансформации социокультурного
пространства
региона.
Социокультурные
аспекты
воздействия
сотрудничества – это влияние, которое оно оказывает на материальную и
духовную сферы социума и, прежде всего, на систему ценностей,
мировосприятие и общественное поведение [2].
Приграничное сотрудничество в таких формах как туризм, торговоэкономическое, инвестиционное, гуманитарное, научное взаимодействие
может быть охарактеризовано как процесс ознакомления с чужой
культурой, её осмыслением. В результате этого процесса личность
вырабатывает свое видение иного и на этой основе развивает, расширяет
круг своих познавательных интересов в отношении историко-культурных
традиций, обычаев, нравов народов других местностей, т.е. всего того, что
134
позволяет формировать культурную компетентность участников
коммуникации.
Любые путешествия, связанные с «механическим» перемещением,
относятся к социальной форме движения и связаны не только с
качественными изменениями в сознании людей, но и с важнейшими
социальными процессами становления и развития этносов, культур,
цивилизаций. Так, например, туризм, как одно из проявлений социальной
формы движения способствует многоплановым коммуникативным связям,
результатом которых является обмен ментальными, духовными и
материальными ценностями, а также опытом на межличностном,
этническом, государственном и общецивилизационных уровнях [3].
Накопленный опыт сотрудничества и растущие потребности достигли
того уровня, когда необходимо из практической плоскости переходить на
научный уровень решения проблем развития. В среднесрочной
перспективе у России и Китая нет другой альтернативы, кроме
стратегического партнерства в силу геополитической ситуации, общих
границ и взаимодополняемости экономик. Ввиду ежегодного увеличения
выездного туризма среди жителей Забайкальского края и постепенного
наращивания внешнеэкономического потенциала региона необходимо
обращать особое внимание на проблемы межкультурного взаимодействия,
стремится к росту взаимопонимания между жителями приграничных
регионов, их комплиментарности, солидарности, толерантности и
сотрудничеству. Положительное влияние межкультурного взаимодействия
будет
способствовать
формированию
единого
трансграничного
социокультурного пространства, содействию созданию прочного мира,
мира гармони и общего процветания двух стран.
______________________________
1. Международное сотрудничество, внешнеэкономические связи и
туризм Забайкальского края в 2010 году: Министерство международного
сотрудничества, внешнеэкономических связей и туризма Забайкальского
края. – Чита: Экспресс-издательство, 2011. – 132 с.
2. Н.Н. Власова, Ю.А. Скорченко. Трансграничное социальное
пространство: актуальные проблемы межкультурного взаимодействия //
Гілея: науковий вісник: Збірник наукових праць. К., 2011. Выпуск 47 (5).
3. М.В. Соколова Туризм как культурно-исторический феномен:
автореф. дис…. доктора культурологии: 24.00.01. М. 2007. 38 с.
Научный руководитель – канд. полит. наук, доцент Т. Н. Кучинская
135
ПОНЯТИЯ «КОЛОНИАЛИЗМ», «НЕОКОЛОНИАЛИЗМ»:
КОННОТАЦИЯ, СОПРЯЖЁННЫЕ ПОНЯТИЯ
Е. А. Карманова
Томский политехнический университет
Что такое «неоколониализм» как понятие? Почему авторы тех или
иных стран используют разные термины? В чём отличие отечественного
«неоколониализма» и западного «постколониализма»? Чтобы понять это
необходимо для начала изучить понятие «колониализм». Это определение
объёмно и многогранно.
В общем смысле понятие «колониализм» может быть описано как
«политическое, экономическое и духовное порабощение стран, как
правило, менее развитых в социально-экономическом отношении,
метрополиями».
Для формирования представления о понятии «неоколониализм»
необходимо не только дать определение самому явлению, но и
охарактеризовать синонимический ряд, привязанный к нему. Для этого
был составлен синонимический ряд слова «колонизация» при помощи
электронной базы синонимов. Понятия были сгруппированы на основе
общего субъекта или объекта действия и коннотации.
Анализ полученных данных дал следующие результаты:
1. понятие «колонизация» в широком смысле не всегда носит
негативную окраску: понятие «колонизация» изначально носило
позитивный прогрессивный характер – «освоение новых земель»;
2. понятие нельзя рассматривать как сопряжённое исключительно с
использованием человеческих и земельных ресурсов; часто государство
фактически управлялось захватчиками, теряло независимость, как во
внешних, так и внутренних делах.
Для получения более полной картины о понятии «колониализм»
необходимо также обратиться к следующим группам слов:
1) Государство, проводящее захватническую политику:
Империя – государство, имеющее колониальные владения.
Метрополия – государство, имеющее колонии, по отношению к ним.
2) Государство, на которое направлена захватническая политика:
Доминион – самоуправляющаяся часть Британской империи,
находящаяся на положении колонии.
Колония – страна или территория, находящаяся под властью
иностранного государства (метрополии), лишенная политической и
экономической самостоятельности и управляемая на основе специального
режима.
Как видим, наименований как государств, осуществляющих
агрессивную политику, так и государств, являющихся жертвами этих
136
действий,
гораздо
меньше,
чем
понятий,
характеризующих
непосредственно процесс. Понятия «империя» и «метрополия» отличаются
только сферой применения, а понятие «доминион» узко профильно и
применимо только к ряду стран и только в строго определённый период
времени. Узкий круг понятий, относящихся к объекту и субъекту
агрессивной политики не оставляет выбора при работе с современным
понятием «неоколониализм». Несмотря на официальное отсутствие
империй, метрополий и колоний, эти термины остаются употребимыми.
Также стоит упомянуть типологию стран, предложенную Азроянцем
Э.А.:
Для более точного понимания термина «неоколониализм» необходимо
привести несколько определений.
1.
Политика и практика политического диктата «развитых»
государств над «развивающимися» на основе экономического
порабощения;
2.
Система неравноправных (экономических, политических,
идеологических, культурных и др.) отношений между индустриально
развитыми и развивающимися странами, приводящая к их зависимости от
первых;
3.
Система неравноправных (экономических и политических)
отношений, навязываемая государствами суверенным странам Азии,
Африки и Латинской Америки;
направлена
на сохранение
империалистической эксплуатации и зависимости народов этих стран.
При анализе были выявлены следующие отличия:
1.
неоколониализм основывается уже непосредственно на
экономической зависимости (капитал, средства производства, людские
ресурсы);
2.
чётко определены объект и субъект агрессивной политики;
3.
в определениях фигурируют такие понятия как «развитые» и
«развивающиеся» страны. Через эти понятия одним странам
прикрепляется ярлык «отсталых, нуждающихся в помощи» других более
развитых. Это закрепляет существующее мировое разделение труда, часто
носящее неравноправный эксплуатационный характер.
Подытоживая
данное
исследование,
можно
сказать,
что
неоколониализм является следствием долговременного существования
колониальной системы. И, как следствие, к объекту, субъекту
неоколониальной политики и самому процессу применимы термины,
используемые в описании классического колониализма.
Научный руководитель – д-р ист. наук, проф. Л. И. Сосковец
137
КОНЦЕПЦИЯ «МЯГКОЙ СИЛЫ» В ПОЛИТИКЕ КНР
А. Г. Кузнецов
Новосибирский государственный технический университет
На современной международной политической арене последние
несколько десятилетий очень важным игроком является КНР, и его роль
постоянно возрастает. Китай словно возглавляет волну "новых"
государств, с интересами которых приходится все более и более считаться
"старым" игрокам мировой политики, таким как США и ведущие
государства Западной Европы.
Необходимо отметить, что очень важной частью, а возможно и
фундаментом нынешних внешнеполитических успехов Китая является
аккуратная и продуманная концепция отношений с другими странами,
основанная на принципах гармонии, невмешательства и взаимопомощи.
Китай позиционирует себя как гаранта мира и процветания на земном
шаре, и последовательно проводит политику помощи и покровительства
не только развивающимся странам, но и активно инвестируя в таких
крупных акторов, как США. Подобная политики без использования
военной силы а также явных экономических рычагов была названа
политологом Дж. Наем политикой "мягкой силы". В современном мире
"мягкая сила" за сложностью и затратностью использования "жесткой
силы" становится все более и более востребованным инструментом для
продвижения своих интересов на международной арене.
Заложив основу данной концепции еще в 50-х годах прошлого века
принятым вместе с Индией соглашением о «Пяти принципах взаимного
сосуществования», Китай активно развивает идею «мягкой силы»,
используя ее не только для внешнеполитической деятельности, но и для
обоснования проводимой внутренней политики. К примеру, одним из
самых серьезных вопросов, постоянно поднимаемых на мировой арене,
является несоблюдение прав человека в Китае и игнорирование
демократических принципов. Политологи КНР активно работают в этом
направлении и обосновывают все расхождения в понимании данного
вопроса между западными странами и Китаем тем, что у КНР свой
собственный путь развития, построения «социализма с китайской
спецификой».
Целью данной работы является выявление роли "мягкой силы" в
политике КНР. Для достижения данной цели будут выделены
предпосылки формирования и спрогнозировано влияние "мягкой силы"
КНР на международные отношения.
Научный руководитель – В. А. Гаврилова
138
ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЙ КОНФЛИКТ В ЮЖНО-КИТАЙСКОМ
МОРЕ
Т. Т. Ма
Институт экономики, управления и права
Иркутский государственный технический университет
В настоящее время существует множество территориальных споров.
Один из таких споров – территориальный спор в Южно-Китайском море
между Китаем, Вьетнамом, Тайванем, Малайзией, Брунеем, и
Филиппинами.
Территориальный
спор
(конфликт)
–
это
международный спор между государствами по поводу юридической
принадлежности определённой территории. В этом споре самая
главная причина – богатый нефтяными ресурсами шельф островов
Спратли.
Исторически конфликт вокруг островов Южно-Китайского моря
приобрел и продолжает сохранять характер прямого противоборства
между Китаем и Вьетнамом. Вместе с тем в последнее время в спор по
проблеме островов Спратли вовлечены другие страны АСЕАН –
Филиппины, Малайзия, Бруней, а также Тайвань [1-3].
В 2011 году Китай многократно нарушал Конвенцию ООН по
морскому праву 1982 года, континентальный шельф и исключительную
экономическую зону Вьетнама, Филиппин и других стран [2].
Решение территориального спора может быть достигнуто только
дипломатическим
путем.
Основным
методом
урегулирования
международных споров следует считать непосредственные переговоры
заинтересованных сторон.
После анализа источников (СМИ, выступлений дипломатов) на
английском, русском и вьетнамском языках, мы пришли к следующим
выводам:
Во-первых, конфликт из-за островов в Южно-Китайском море остается
одним из немногих источников противоречий в отношениях Китая со
странами, входящими в Ассоциацию стран Юго-Восточной Азии
(АСЕАН).
Во-вторых, посредством дипломатических каналов и СМИ,
международное сообщество постоянно внушает Китаю мысль о
приостановлении провокационных действий в спорной акватории Южнокитайского моря. Министры иностранных дел АСЕАН 17-19 ноября 2011
на своей встрече на острове Бали (Индонезия) ещё раз рассмотрели
«Декларацию о действиях всех сторон в Южно-китайском море» (ДОС),
на основе которой может быть создан Кодекс «О принципах действий всех
сторон в Южно-китайском море». Но Пекин уклонился подписать
139
документ на принудительных, по мнению китайской стороны, условиях
[6].
В-третьих, США, Россия, Япония и другие страны в мире
придерживаются позиции поддержания мира и безопасности в Восточной
Азии. Вашингтон считает, что усиление Китая не должно нарушать баланс
сил в Восточной Азии, и Соединенные Штаты готовы поддерживать
страны региона, которые не могут или боятся самостоятельно
противостоять Китаю [4;5].
И так, экспансия КНР в регионе способна оказать серьезное влияние на
стратегический «баланс сил» в Восточной Азии, вызывает беспокойство не
только стран Восточноазиатского региона – АСЕАН, но и в мире.
Международный конфликт в Южно-Китайском море вступил в новую
фазу развития, и этот регион стал ареной глобальных противоречий между
КНР и другими странами.
_______________________________
1. Бажанов Е. Тайваньская проблема// Дальний Восток – 29.06.2007http://easttime.ru/analitic/3/8/243.html
2. Мосяков Д. Китай, США, страны АСЕАН в конфликте вокруг
Южно-Китайского моря // 10.11.2009.- Новое Восточное Обозрение –
http://www.journal-neo.com/?q=ru/node/2659
3. Чан Чьюнг Тхюн – Территориальные конфликты в Южнокитайском море – Часть 1-5// Asianse.net – 26 октября 2011г http://southeastasiansea.net/tabid/149/ArticleID/515/language/viVN/Default.aspx.
4. США будут защищать интересы Филиппин в конфликте в ЮжноКитайском
море
//
РИА
Новости-24.06.2011http://ria.ru/world/20110624/392543672.html/
5. China and Vietnam Agree to Talks on South China Sea Dispute
PublishedThe
World
New
Time-26.06.2011http://latestchina.com/article/?rid=40013
6. Nguyễn Viết. Các cuộc gặp dồn dập với vấn đề Biển Đông xuyên suốt//
Dân trí – 24.07.2011- http://dantri.com.vn/c25/s36-501403/cac-cuoc-gap-dondap-voi-van-de-bien-dong-xuyen-suot.htm/
Список использованных сайтов:
www.mintrans.ru
www.tin247.com
easttime.ru
news.ru.msn.com
world.fedpress.ru/news/asia
base.garant.ru
www.diary.ru
journal-neo.com
dantri.com.vn
Научный руководитель – д-р геогр. наук, проф. М. Н. Арбатская
140
ЮРИДИЧЕСКОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ И ЗАЩИТА ПРОВЕДЕНИЯ
ЭКОНОМИЧЕСКИХ СДЕЛОК С КНР. ЗАЩИТА
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ
С. Н. Невежина
Новосибирский государственный университет
В мае 2011 года администрация торгового представительства США
седьмой год подряд включила Китай в список стран с наименее
эффективной защитой бизнеса от нарушения копирайта. Фактически
любой товар, производимый на территории КНР от лица иностранной
фирмы, копируется полностью или частично и участвует во внутреннем и
внешнем товарообороте под другой маркой и по другим ценам.
Китай стоит на первом месте в Мире по заимствованию дизайна и
технологий иностранных компаний, поэтому патентование– это процесс,
без
которого
производство
инновационной
продукции
в
Китаебессмысленно.
Патентные агентства на территории КНР представляют собой
слаженную, хорошо действующую структуру, которая находится в
постоянном развитии и модернизации и стоит на пути реформирования.
Исходя из этого, условия патентования в стране в ближайшее время будут
существенно меняться. Главной проблемой защиты интеллектуальной
собственности является не сложность в получении патентов и даже не
сложность судебных разбирательств, а сложность контроля произведенной
продукции и фактическая невозможность ликвидации подделок с
китайского рынка.Патентование нацелено на облегчение борьбы с
массовым незаконным копированием.C 1 января 1994 года Китай стал
полноправным участником Договора о патентной кооперации. Договор
направлен на облегчение процедуры получения защиты изобретений,
обеспечивает единую процедуру подачи патентных заявок в каждом из
договаривающихся государств.
Процедура патентования в Китае сохраняет свои особенности, знание
которых необходимо для успешного сотрудничества с китайскими
партнерами.
Научный руководитель – канд. ист. наук, проф. С. А. Комиссаров
141
ПРОБЛЕМА ИНТЕРПРЕТАЦИИ ИСТОРИЧЕСКИХ СОБЫТИЙ В
ШКОЛЬНЫХ УЧЕБНИКАХ ЯПОНИИ В КОНТЕКСТЕ ЯПОНОЮЖНОКОРЕЙСКИХ ПОЛИТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ
Н. А. Неличева
Новосибирский государственный университет
В силу географической близости и особенностей исторического
развития Республика Корея и Япония являются государствами, тесным
образом связанными в политической, экономической и культурной сферах.
Тем не менее, проблема исторической ответственности, интерпретации
исторических событий первой половины XX века, взаимные обвинения в
искажении исторических фактов не дают продвинуться политическим
отношениям между странами на новый уровень.
Довольно сильной критике подвергается правительство Японии с
начала 80х годов XX века из-за одобрения Министерством образования
Японии ряда поправок, внесенных в школьные учебники по истории,
заметно искажающих или вовсе умалчивающих о многочисленных
военных преступлениях японской армии, а также о преступлениях
японской администрации на Корейском полуострове. Стоит отметить, что
подобные поправки не впервые вносились в школьные учебники, однако с
1982 г. их масштаб значительно возрос. Особый резонанс вызвали активно
внедряемые в японские школы с 2001 г. учебники издательства Фусося, в
которых Япония интерпретируется как благодетель, не понятый странами,
которым она всячески помогала. Стоит упомянуть и о создании общего
японо-корейско-китайского учебника по истории "История – окно в
будущее", вышедшего в 2005 году. Предложения о его создании появились
еще в 2002 году, однако, о выходе данного учебника известно весьма
ограниченному кругу лиц. Одной из причин следует отметить и
невыгодность подобного учебного пособия правительствам Южной Кореи,
Китая и других стран, имеющих претензии к правительству Японии. Новое
обострение
японо-корейских
отношений
вызвало
утверждение
Министерством образования, культуры, спорта, науки и техники Японии
30 марта 2010 г. пяти учебников по истории для начальной школы. Япония
не отказалась от своей трактовки некоторых территориальных и
исторических проблем, что вызвало в Республике Корея новую волну
протеста и повлекло за особой ухудшение отношений двух стран.
Таким образом, разрешение проблемы во многом зависит от
дальнейших действий не только японского правительства, но и
правительства Республики Корея и их способности найти общий язык друг
с другом, не поддаваясь влиянию эмоционального фактора.
Научный руководитель – канд. ист наук, доцент А. В. Варенов
142
РЕВОЛЮЦИЯ В ЕГИПТЕ 2011 ГОДА И ПРОБЛЕМА
БЕЗОПАСНОСТИ ИЗРАИЛЯ
И. В. Плющ
Алтайский государственный университет, г. Барнаул
Геополитические трансформации привычной ближневосточной
подсистемы в ходе так называемой "арабской весны" 2011 года
актуализировали вопрос о том, каким образом Израиль должен готовиться
к существованию в новой ближневосточной реальности. В Израиле сильны
опасения, что арабская общественность потребует проведения более
жесткого внешнеполитического курса в отношении еврейского
государства.
Кто именно: исламисты или демократически настроенные силы придут
к власти в охваченных волнениями арабских странах – предмет
постоянной заботы израильского правительства. Существуют два
противоположных и взаимоисключающих прогноза относительно
дальнейших действий Израиля. Первый исходит из того, что в скором
времени Израиль предпримет очередную попытку вооружённого
подавления ХАМАС посредством широкомасштабной военной операции в
Газе. Это необходимо для недопущения консолидации исламистских сил
региона. Второй прогноз, напротив, предполагает поиск точек
соприкосновения с "умеренным лагерем" арабских государств. На данный
момент нельзя с уверенностью предсказать дальнейший ход развития
событий: израильское правительство воздерживается от значимых
официальных заявлений по данному поводу.
Следует признать, что палестино-израильский конфликт оказался
вытеснен на периферию общественного внимания, так что складывается
впечатление, что демонтаж израильских поселений, разметка границ
между Израилем и Палестиной, вопросы безопасности и другие
краеугольные пункты урегулирования потеряли былую актуальность.
Данная точка зрения, на наш взгляд, не соответствует реальному
положению дел. Палестинские лидеры активно "напоминают о себе":
умеренный Махмуд Аббас обращением в ООН с просьбой о
предоставлении Палестине полного членства, радикальный ХАМАС –
интенсификацией контактов с египетскими, сирийскими исламистами, а
также Ираном.
На сегодняшний момент Израиль уже "потерял" важного союзника в
лице ХосниМубарака, но ещё не потерял Египет, так как дипломатические
связи разорваны не были. Интенсификация контактов радикальной
египетской
группировки
"Братья-мусульмане"
с
ХАМАС
в
непосредственной
близости от
израильских границ
способна
спровоцировать вооруженное противостояние. Совершенно очевидно, что
143
в случае прихода исламистов к власти в Египте существует реальная
вероятность возникновения угрозы Израилю.
Лидеры ХАМАС уверены, что, если "Братья-мусульмане" будут
поддержаны египтянами на парламентских выборах, то Египет вернёт себе
историческую роль центра политической тяжести арабского мира, а
египетское правительство станет лидером в мобилизации арабских и
исламских масс на защиту прав палестинцев.
Однако такие смелые предположения не находят подтверждения,
поскольку Египет по-прежнему заинтересован в поддержке, в первую
очередь финансовой, США, которые не допустят столь явной
радикализации курса нового правительства.
Для "Братьев-мусульман" присутствие в парламенте означает
возможность активно влиять на политический курс страны. В частности,
создание новой политической структуры – "Партии свободы и
справедливости" (ПСС) должно стать официальным "прикрытием" для
легализации политической деятельности не только внутри Египта, но и,
прежде всего, за его пределами, поскольку даёт возможность сбросить
бремя негативной репутации движения как радикальной силы.
Вероятность того, что Египет примкнёт к враждебному для Израиля
"лагерю сопротивления", восстановив в полном объёме отношения с
Ираном, разорванные после подписания мирного соглашения с Израилем
1979 года, невелика Действительно, иранские власти связывают свои
надежды на восстановление дипломатических отношений и заключение
стратегического союза с Египтом именно с революционными
преобразованиями. Исходя из этой цели, Иран всячески старается
обострить ситуацию вокруг Израиля, активно используя палестинский
фактор. Пожалуй, решающим фактором в данной ситуации является
позиция Саудовской Аравии, которая, пообещав Египту значительные
инвестиционные вливания, увязала пакет о помощи с безусловным
отказом Каира от восстановления в полном объёме отношений с
Тегераном. Таким образом, потепление ирано-египетских отношений
противоречит экономическим реалиям Египта, которые не позволяют ему
терять финансовый пряник США и Саудовской Аравии из-за перспективы
создания некого альянса с Ираном. При этом восстановление
дипломатических связей не исключено.
В целом, появление нового египетского режима чревато не только
изменением позиции по палестинской проблеме, но и затрагивает
напрямую вопросы безопасности Израиля, в том числе и надежность
контроля над египетским сектором совместной границы. Это справедливо
и по отношению к Сирии, где волнения происходят и в районах
компактного проживания этнических иорданцев и палестинцев.
Научный руководитель – канд. ист. наук, доцент О. Ю. Курныкин
144
СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ФОРМИРОВАНИЯ
ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ В РОССИИ И В КИТАЕ, ПО
МАТЕРИАЛАМ НЕПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫХ ПЕЧАТНЫХ СМИ
Е. А. Роор
Новосибирский государственный технический университет
Китай и Россия являются одними из важнейших акторов на
международной арене. Правительства этих стран способны влиять на
политическую ситуацию в мире и контролировать обстановку внутри
собственного государства. Народ – важная часть государства. Нередко,
под влиянием народа и его мнения меняется ситуация внутри страны и
поведение страны на международной арене. Общественное мнение, может
способствовать изменению взаимоотношений стран.
Для
исследования
были
выбраны
официально
не
проправительственные СМИ, это стало главным критерием при отборе
газет. Они являются вторыми по величине тиража газетами в своих
странах, но дают теоретическую возможность для оппозиционного
взгляда. Первые по величине тиража газеты, в своих статьях
ориентируются на официальный курс государства и не могут быть
рассмотрены, как средства неправительственного формирования
общественного мнения. Были проанализированы материалы по заданной
теме, на основании газет «Гуанмин Жибао» (« 光 民 日 报 ») и
«Коммерсантъ» за 2010 год. Данные издания имеют не только печатный
тираж, но также публикуются в сети Интернет, где в среднем ежедневно
газета «Коммерсантъ» имеет около 87000 просмотров, газета «Гуанмин
Жибао» около 61000.
В ходе работы, было проанализировано более 1500 материалов, в
которых упоминались Китай и Россия.
После анализа заявленных источников, удалось выяснить, что
«Гуанмин Жибао» старается формировать положительное мнение о
России. Издание пишет об успехах России на политической арене, об
удачных решениях дипломатических вопросов и т.д..
Российская газета «Коммерсантъ», придерживается нейтральных
позиции при освещении событий в Китае, и потому сама суть новости
влияет на позитивное или негативное восприятие.
Сравнительный анализ прессы России и Китая на примере газет
«Коммерсантъ» и «Гуанминь Жибао» показал, что пресса обеих стран
старается формировать положительное общественное мнение друг о друге.
Но рычаги формирования у них разные. Издания Китая и России
выбирают темы наиболее важные для своей страны, и уже через призму
этой темы рассматривается вторая страна и больше внимания уделяется
событиям и новостям, связанным с конкретной тематикой.
145
Были проанализированы материалы за 2010 год, в которых
употреблялись такие лексические единицы, как Китай, Россия, КНР,
Российская Федерация. Кроме того, все выбранные статьи были разделены
по следующим темам: «Международные отношения», «Отношения Китая
и России», «Экономика», «Внутренняя ситуация в России»,
«Вооружения».
В ходе исследования и контент-анализа источников удалось выделить
нейтральные, позитивные, негативные темы.
Сравнив полученные результаты, мы выяснили, что в 2010 в газете
«Коммерсант» преобладали нейтральные упоминания о КНР, а именно –
62%, позитивных упоминаний – 21,5%, негативных упоминаний – 16,5%.
Разница между количеством позитивных и негативных упоминаний
небольшая, но позитивных упоминаний больше.
После анализа газеты «Гуанминь Жибао», были получены следующие
данные об упоминаниях: «нейтральные» – 48,1%, «позитивные» – 35,4%,
«негативные» – 16,5.
Сравнивая «Коммерсантъ» и «Гуанминь Жибао» мы увидели, что в
обеих газетах большинство упоминаний нейтральны, а позитивных
упоминаний больше чем негативных. Но, в газете «Гуанминь Жибао»
больше позитивных упоминаний о России, чем в газете «Коммерсант» о
Китае.
В результате, получается, что у читателей может сформироваться
двоякое мнение об отношениях между странами, поскольку многие люди
читают лишь новости по определенной тематике, а новости в конкретных
рубриках зачастую бывают одновекторными – либо они сообщают нечто
позитивное, либо негативное. Кроме того, даже нейтральные новости,
воспринимаемые
человеком,
могут
показаться
нейтральноотрицательными или нейтрально-положительными, в зависимости от
первоначального настроя читателя и от того, какой информацией он
обладал еще до начала чтения, то есть в каждом варианте прослеживается
неоднозначность. Это значит, что образ страны может сформироваться
несколько «однобоко», читатели обратят внимание только на то, что им
интересно, и, можно предположить, что не все охватят картину целиком.
Но в любом случае, машина формирования общественного мнения будет
работать и формировать образы и представления об окружающем мире
вместо людей.
Данное исследование позволяет оценить уровень влияния печатной
прессы на массовое сознание, на примере России и Китая, а так же
является основой для дальнейших аналогичных исследований в данной
сфере.
Научный руководитель – канд. ист. наук, доцент И. В. Олейников
146
ВЛИЯНИЕ ВОЙНЫ В АФГАНИСТАНЕ
НА СИТУАЦИЮ В ПАКИСТАНЕ
А. К. Сиромахо
Алтайский государственный университет, г. Барнаул
Афганистан занимает ключевое коммуникационное положение для
огромного
региона
Центральной
Азии.
Поэтому
состояние
непрекращающейся войны на территории Афганистана препятствует
полноценному развитию почти всех окружающих его стран. Наиболее
сильным является влияние Афганистана на текущее положение дел и
развитие всех сфер общества соседнего Пакистана.
Эти страны имеют общую границу, прилегающую к территории
Северо-Западной пограничной провинции Пакистана. Граница была
проведена в 1893 году по соглашению между эмиром Афганистана
Абдуррахманом и секретарём индийской колониальной администраци
Дюрандом. От Афганистана тогда были отторгнуты территории, которые
теперь входят в состав Пакистана как "зона племен".
Можно выделить несколько проблем в Пакистане, связанных с
афганским кризисом. Прежде всего, это внешнеполитические проблемы.
Нестабильность и неурегулированность обстановки в Афганистане
является серьезным барьером на пути установления прямых связей между
Пакистаном и странами Центральной Азии. Можно сказать, что отсутствие
стабильности на важнейших путях сообщения в этом регионе постоянно
грозит Пакистану изоляцией. Также, причастность пакистанских властей к
созданию движения Талибан дискредитировала Пакистан в глазах
мирового сообщества. Таким образом, любые действия этой организации
наносят вред предпринимаемым Исламабадом усилиям в сфере
международного сотрудничества.
Необходимо также отметить проблему безопасности, связанную с
недостаточным контролем над афгано-пакистанской границей и
приграничными территориями и подрывной деятельностью движения
Талибан. Граница между двумя странами носит в значительной степени
условный характер, пуштуны практически свободно перемещаются внутри
«зоны племен». Конечно, на границе имеются контрольно-пропускные
пункты, но полностью проконтролировать горную местность невозможно.
Следовательно, именно приграничные территории Пакистана – это
наиболее уязвимые места в борьбе против боевиков и наркотрафика.
Кроме того, современная обстановка в Пакистане продолжает
характеризоваться тенденцией возрастания исламистского влияния в
стране, чему в немалой степени способствуют афганские радикалы.
«Исламистский проект» пользуется все большей популярностью среди
пакистанцев в качестве альтернативы существующим кризисным явлениям
147
не только в экономике, но и в политической жизни страны на фоне
дискредитации идеи построения светского государства и размаха
коррупции в структурах государственного управления.
Афганский кризис также несет проблемы экономического развития
Пакистана. После распада СССР в пределах Центральной Азии появились
пять новых государств, которые можно использовать, как рынки сбыта. Но
пакистанские коммуникации оказываются отрезанными от них. Исламабад
опасается, что в результате продолжающейся войны в Афганистане он не
сможет конкурировать с Ираном и Китаем на внутриафганских рынках.
Если же Пакистан добьется успеха в освоении рынков Центральной Азии,
он может стать для них основным торговым коридором через морские
порты Карачи и Гвадар.
Не следует забывать о социальных и демографических последствиях,
вызванных афганским кризисом. За последние 30 лет в Пакистане
находилось в общей сложности 2,5 млн афганцев. Данная ситуация
оказывает серьезное влияние на развитие социально-экономической
обстановки в Пакистане. Афганские беженцы являются одним из факторов
транзита наркотиков и оружия, таким образом, еще больше
дестабилизируя ситуацию в афгано-пакистанском приграничье.
Со своей стороны, Пакистан прилагает усилия к решению данных
проблем, как на внутреннем уровне, так и в рамках двусторонних и
многосторонних связей. Одними из наиболее действенных мер, по мнению
политических кругов Пакистана, стали бы депортация афганских беженцев
и
строительство
приграничных
заграждений
с
последующим
минированием особо сложных для контроля участков.
С другой стороны, участники Международных сил содействия
безопасности в Афганистане понимают, что решение социальноэкономических проблем, причем как в Афганистане, так и в Пакистане
должно являться приоритетным направлением в стабилизации положения.
Именно поэтому, они реализуют программу, основная цель которой –
объединить экономические, дипломатические, военные усилия этих двух
стран в борьбе против международного экстремизма и терроризма, прежде
всего, в районах расселения пуштунских племен.
Таким образом, рассмотрение афгано-пакистанского приграничья как
единого проблемного очага без условных разделений может улучшить
совместную работу пакистанских властей и международного военного
контингента в Афганистане по борьбе с организованной преступностью и
наркотрафиком, усилить общий контроль над приграничными районами и
содействовать стабилизации положения.
Научный руководитель – канд. ист. наук, доцент О. Ю. Курныкин
148
ЮЖНОКОРЕЙСКИЕ ИНВЕСТИЦИИ В ЭКОНОМИКУ КНР ДО И
ПОСЛЕ КРИЗИСА 1997–1998 гг.
А. Г. Трушкин
Новосибирский государственный университет
В 1991–1997 гг. корейские фирмы предпочитали инвестировать в
отрасли трудоёмкого производства и в производство товаров народного
потребления. Инвестиции направлялись, в основном, в восточные и
северо-восточные районы Китая; к 1997 г. их объем впервые достиг 1
млрд. долл. США.
В
ходе
экономического
кризиса
разорилось
множество
южнокорейских предприятий. Поэтому объём инвестиций снизился,
составив в 1997 г. 739 млн. долл., в 1998 г. 695 млн. долл., а в 1999 г. – 365
млн. долл. США. Сократился также средний размер инвестиций: с
докризисного уровня в 1 млн. долл. США он снизился вдвое.
Объем полностью восстановился к 2002 г. (1020 млн. долл. США [1]).
При этом изменилось направление инвестиций, акцент переместился в
область телекоммуникаций, нефтехимии, машиностроения. Например,
одна из крупнейших судостроительных компаний мира, «Хёндэ хэви
индастриз» за 52 млн. долл. США приобрела 20% акций металлургической
компании «Шоуцин» в г. Циньхуадао [2].
Таким образом, последствия экономического кризиса в области
инвестирования были в полной мере ликвидированы всего лишь в течение
трёх лет. После кризиса начался новый этап в данной сфере отношений
между государствами, характеризующийся смещением основного
направления инвестиций. Это смещение было вызвано как вступлением
Китая в ВТО, так и стремлением Китая развивать условия инвестирования
именно в наукоёмкие области производства. Что говорит о стремлении
Китая перенять научные достижения зарубежных инвесторов в целом и
корейских в частности.
______________________________
1. Ли Иньхэн. Ханьго дуй чжунго тоуцзы дэ сяньчжуан цзи чжаньван
[Современная ситуация в инвестировании Южной Кореи в Китай и
перспективы развития] // Цзилинь дасюэ: Дунбэйя луньтань. 2006. № 15.
2. Новосёлова Д. В. Инвестиции // Китайская Народная Республика в
2007 г.: политика, экономика, культура: Сб. ст. М.: ИДВ РАН, 2008. С. 140.
Научный руководитель – канд. ист. наук. проф. С. А. Комиссаров
149
ПРИГРАНИЧНОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО
МЕЖДУ РФ И КНР В 1980-90-е гг.
В. А. Федорова
Новосибирский государственный университет
Приграничное сотрудничество между Россией и Китаем –
неотъемлемая часть внешней политики этих стран, которая способствует
укреплению экономических позиций и развитию приграничных регионов.
В конце XX в. такое сотрудничество осуществлялось в основном в форме
приграничной торговли. Она возобновилось в 1983 г. после заявления
Ю. В. Андропова на пленуме ЦК КПСС о желании развития и улучшения
отношений с КНР. Масштабы торговли стали стремительно
увеличиваться. После бурного роста 1985–1992 гг., в 1993 г. в
приграничной торговле произошел спад. К концу века уровень начала
1990-х гг. так и не был достигнут.
Ряд
проблем
замедлял
развитие
приграничного
торговоэкономического сотрудничества. Так, в России не было специального
законодательного акта, определяющего понятие, цели и принципы
приграничного сотрудничества, формы и порядок его осуществления. В
стране сохранялась неблагоприятная социальная и политическая
обстановка, проводилась нестабильная политика в области приграничного
сотрудничества. Из-за бурного развития приграничной торговли
внутренний рынок восточных областей России стал зависим от Китая.
Также правительство РФ воспринимало Дальний Восток как сырьевой
придаток центра и не развивало там новые отрасли экономики.
В области транспортного сотрудничества, несмотря на увеличение
объема перевозок и строительство ряда транспортных объектов
российской стороной, доминировала неразвитая инфраструктура на
территории РФ, низкая пропускная способность переходов на русскокитайской границе.
Приграничное сотрудничество между Россией и Китаем развивалось
неоднозначно. Каждая из сторон стремилась извлечь из него собственную
выгоду, не всегда учитывая интересы другой стороны. Решение проблем,
возникших на начальном этапе сотрудничества, позволило бы значительно
ускорить его развитие, однако некоторые из них остаются актуальными и
сегодня.
Научный руководитель – канд. ист. наук, проф. С. А. Комиссаров
150
РОСИЙСКИЕ И КИТАЙСКИЕ УЧЁНЫЕ О ХАРАКТЕРЕ
МИГРАЦИОННЫХ ПРОЦЕССОВ
МЕЖДУ РФ И КНР
Д. Н. Чикетаева
Забайкальский государственный университет, г. Чита
В российском обществе бытует мнение о существовании так
называемой «китайской угрозы» и экспансии на российский Дальний
Восток и Сибирь. По этому поводу председатель наблюдательного совета
российского Института демографии, миграции и регионального развития
Юрий Круглов сразу заявил, что никакой китайской угрозы не существует.
Он выразил мнение о том, что основная угроза для России исходит,
прежде всего, из недостаточности усилий самой России по развитию
Дальнего Востока. Поэтому вместо того, чтобы обсуждать вопросы, якобы,
существующей экспансии одной страны на другую, надо обсуждать
вопрос сотрудничества. [1]
А существует ли российская угроза Китаю? Директор Института
России, Восточной Европы и Центральной Азии Академии общественных
наук Китая Си Гуанчэн ответил на этот вопрос, что в КНР не существует
мнений об угрозе Китаю со стороны России.
В КНР в реальности не существует планов заселения российской
территории или экспансии на российскую территорию и т.н. угрозы
России со стороны Китая. Си Гуанчэн отметил, что, например, город
Хэйхэ посещает с коммерческой целью или в качестве туристов очень
много россиян. Но при этом, акцентировал политолог, в Хэйхэ абсолютно
не говорят о «российской угрозе». Также очень много россиян-туристов
посещает город Санья на острове Хайнань. Однако нет оснований
говорить о том, что российские туристы создают какую-то угрозу жителям
города Санья, которые, напротив, благодарят россиян за помощь развитию
города. К примеру, с удовольствием переселяются в Китай россияне
старшего поколения, которые покупают дома и хотят провести в КНР
старость в силу того, что в КНР стоимость жизни гораздо ниже по
сравнению с Россией. В Санья на острове Хайнань в тех же целях жилье
приобретают десятки тысяч россиян. [2]
Однако другого мнения придерживается научный сотрудник
географического факультета МГУ, руководитель исследовательской
группы НИИ Счетной палаты РФ Юрий Голубчиков, который заострил
внимание на феномене сложившегося самого крупного в мире культурноисторического и этно-демографического перепада, который возник по
берегам Амура и Уссури. Это самый большой в мире демографический
перепад, поэтому российский ученый ребром поставил вопрос: – «Не
151
остановятся ли китайцы перед его преодолением не то чтобы сейчас, а в
перспективе, потому этот вопрос вызывает тревогу». [3]
Российскому коллеге возразила ТяньЧуншэн, специалист по вопросам
демографии и заведующая сектором экономики Китайского института
современных политических исследований, которая заявила, что по
количеству мигрантов бытуют совершенно разные цифры. Она
предложила, что если цифры так сильно разнятся, то нет смысла
обсуждать эту тему. По утверждению ТяньЧуншэн, гораздо более важно
обсуждение роли приграничных контактов, в том числе трудовой
миграции и экономических связей, которые они играют в развитии двух
стран. Эти контакты и связи выгодны России и Китаю, поэтому надо
только облегчать их осуществление, предоставляя более благоприятный
режим. Поэтому главная задача двух государств выработать эффективную
политику и создать благоприятные условия для перемещения рабочей
силы. «Создавать искусственные барьеры этому процессу трудно и
бесперспективно, потому что это противоречит рыночным требованиям»,
– резюмировала ТяньЧуншэн. 46]
Подводя итог выше сказанному, необходимо отметить, что
перспективы дальнейшего развития приграничного и межрегионального
сотрудничества между РФ и КНР будут зависеть от выработки единой
позиции по вопросу миграции, готовности к конструктивному диалогу,
направленному на совместный поиск решения существующих проблем.
____________________________
1. Аверин А.Н. Миграция населения: Учеб. пособие / Рос. акад. гос.
службы при Президенте Рос. Федерации. — М., 2006. — 102 с.
2.Лукин А.В. Медведь наблюдает за драконом: образ Китая в России в
XVII–XXI веках / А.В. Лукин. – М.: Восток-Запад: АСТ, 2007. – 598 с.
3. Россия и Китай на дальневосточных рубежах. Мост через Амур: сб.
материалов междунар. науч. конф. / под ред. А.П. Забияко. –
Благовещенск: Изд-во Амур.гос. ун-та. – 2001. – Вып. 7. – 2006. – 456 с.
4.Дибирдеев В.И. Миграционные процессы в восточных регионах
России и их информационное отражение // Вопросы статистики. – 2007. –
№ 4. – С. 57–64.
Научный руководитель – д-р юрид. наук, проф. А. В. Макаров
152
ПРЕЗИДЕНТСКИЕ ВЫБОРЫ НА ТАЙВАНЕ В 2012 Г. И
ТАЙВАНЬСКАЯ ПОЛИТИКА ПО ОТНОШЕНИЮ К КНР И США
А. А. Якунина
Санкт-Петербургский государственный университет
В ходе анализа политических процессов в странах Азии и Африки
изучение внешнеполитического курса Тайваня и его взаимоотношений с
КНР и США, являющимися основными акторами в АТР, представляется
весьма актуальным. Это обусловлено важностью «тайваньского вопроса» в
американо-китайских отношениях, а также ключевой ролью КНР и США в
тайваньской политике. Предотвращение обострения конфликта в
Тайваньском проливе является одним из важнейших факторов
поддержания безопасности в Восточной Азии.
Президентские выборы 2012 года предоставили возможность основным
партийным коалициям пересмотреть собственные платформы, что на
практике привело к уходу на второй план традиционной для политической
жизни острова конфронтации по вопросу о международном статусе
Тайваня. Этот вывод сделан на основании сравнения предвыборных
программ и статистического анализа сообщений СМИ и официальных
пресс-релизов, касающихся отношений США и КНР с Тайванем либо
оценки их внешней политики.
В ходе данного анализа также сделан вывод о том, что «зеленая
коалиция», выступающая за провозглашение независимости острова, более
не воспринимает США как безоговорочного защитника тайваньской
демократии и признает важность развития гуманитарных связей с КНР, в
то время как Гоминьдан все чаще позиционирует Тайвань как суверенное
государство. Сравнение предвыборных программ кандидатов от
Гоминьдана, Демократической прогрессивной партии и Первой народной
партии показывает, что различия между ними по внешнеполитическим
вопросам невелики и касаются преимущественно отношения к
«консенсусу 1992 г.», во всех программах провозглашается курс на
сохранение статуса-кво. Более того, только программа Ма Инцзю
содержит пункт об «укреплении суверенитета Китайской республики», что
меняет позицию Гоминьдана в политической структуре Тайваня.
Выборы на Тайване в январе 2012 г. ознаменовали собой смещение
фокуса политической борьбы с внешней политики на внутреннюю.
Характер предвыборной борьбы в 2012 г. свидетельствует об ослаблении
положения Тайваня в системе международных отношений и связанном с
ним изменении в структуре коалиционного противостояния в тайваньской
политической системе.
Научный руководитель – канд. ист. наук, доцент Н. А. Самойлов
153
ОГЛАВЛЕНИЕ
АРХЕОЛОГИЯ И ИСТОРИЯ ........................................................................ 5
Л. Д. Афанасов ............................................................................................... 5
О. С. Бирюкова ............................................................................................... 7
А. Ю. Бутакова ............................................................................................... 9
П. А. Быковских ........................................................................................... 10
Н. С. Воробьева ............................................................................................ 11
А. И. Жулай .................................................................................................. 12
А. Б. Коксегенова ......................................................................................... 14
С. Ю. Коноплин ............................................................................................ 15
В. И. Лукьянчикова ...................................................................................... 17
К. В. Маслов ................................................................................................. 19
Т. Д. Мижитова ............................................................................................ 20
Ю. А. Нагельман .......................................................................................... 22
Я. С. Наймушина .......................................................................................... 24
Ю. С. Перфильев .......................................................................................... 26
А. В. Русина .................................................................................................. 28
И. С. Сковордин ........................................................................................... 29
Н. А. Скорнякова .......................................................................................... 30
Н. Н. Суханова .............................................................................................. 32
А. А. Фролова ............................................................................................... 34
А. А. Фролова ............................................................................................... 35
О. В. Юркова ................................................................................................ 36
ФИЛОЛОГИЯ И МИФОЛОГИЯ ............................................................... 38
А. А. Аюрова ................................................................................................ 38
М. Н. Безлер .................................................................................................. 39
А. Ю. Вербенчук .......................................................................................... 40
Н. Д. Витко ................................................................................................... 41
С. Е. Горлова................................................................................................. 43
Т. С. Дашимолонова..................................................................................... 44
Ю. П. Заец ..................................................................................................... 45
И. Ф. Ибрагимова ......................................................................................... 46
В. А. Иванова ................................................................................................ 47
Л. А. Ивлев.................................................................................................... 48
С. С. Кособокова .......................................................................................... 50
Н. О. Летягина .............................................................................................. 51
О. В. Мишукова ............................................................................................ 53
С. Л. Нимаева ............................................................................................... 55
Н. А. Патрин ................................................................................................. 57
О. И Просвирина .......................................................................................... 58
М. В. Романюк .............................................................................................. 59
154
Е. С. Салангина ............................................................................................ 61
О. В.Ткаченко ............................................................................................... 63
Ю. Г. Хабинова ............................................................................................. 65
С. Г. Цыбенова ............................................................................................. 67
А. В. Цыганкова ........................................................................................... 69
Д. Д. Цырендоржиева .................................................................................. 70
Б. Б. Цырендылыков .................................................................................... 72
Э. Б. Ширапова ............................................................................................. 73
Е. Н. Шульгина ............................................................................................. 75
ФИЛОСОФИЯ И КУЛЬТУРОЛОГИЯ ..................................................... 77
А. А. Бауман ................................................................................................. 77
В. С. Кошкарова ........................................................................................... 79
Е. С. Бабичева ............................................................................................... 81
А. И. Берсенева ............................................................................................. 82
С. А. Берстенёва ........................................................................................... 83
А. Д. Брацыло ............................................................................................... 85
Ю. Н. Ефремова ............................................................................................ 87
А. A. Жданов ................................................................................................ 89
В. Д. Жданов ................................................................................................. 90
М. В. Измайлова ........................................................................................... 91
Т. К. Карпова ................................................................................................ 92
Э. А. Лацкан.................................................................................................. 93
А. Ю. Лобажевич .......................................................................................... 94
Ю. А. Мороз ................................................................................................. 96
М. С. Мосейчук ............................................................................................ 97
А. О. Несина ................................................................................................. 99
Н. В. Руденко .............................................................................................. 101
С. И. Санданова .......................................................................................... 103
Д. А. Сафиуллина ....................................................................................... 105
В. И. Смирнова ........................................................................................... 106
А. И. Филатова ........................................................................................... 108
В. Д. Харитонова ........................................................................................ 110
Л. В. Червинская ........................................................................................ 112
М. А. Чимирис ............................................................................................ 114
Е. В. Чистякова ........................................................................................... 116
А. А. Чуев.................................................................................................... 117
Е. А. Шалыгина .......................................................................................... 119
А. А. Швецова ............................................................................................ 120
К. С. Шестакова .......................................................................................... 121
А. С. Шмакова ............................................................................................ 123
155
ЭКОНОМИКА, ГЕОПОЛИТИКА, ПРАВО ............................................ 124
М. В. Александрова ................................................................................... 124
А. Х. Алимбаева ......................................................................................... 125
Е. Н. Бобарыкина........................................................................................ 127
Е. А. Васильева ........................................................................................... 129
Я. С. Вечканова .......................................................................................... 131
К. А. Даменова ........................................................................................... 133
А. Е. Исаков ................................................................................................ 134
Е. А. Карманова .......................................................................................... 136
А. Г. Кузнецов ............................................................................................ 138
Т. Т. Ма ....................................................................................................... 139
С. Н. Невежина ........................................................................................... 141
Н. А. Неличева ............................................................................................ 142
И. В. Плющ ................................................................................................. 143
Е. А. Роор .................................................................................................... 145
А. К. Сиромахо ........................................................................................... 147
А. Г. Трушкин ............................................................................................. 149
В. А. Федорова ........................................................................................... 150
Д. Н. Чикетаева ........................................................................................... 151
А. А. Якунина ............................................................................................. 153
156
МАТЕРИАЛЫ
50-Й ЮБИЛЕЙНОЙ МЕЖДУНАРОДНОЙ НАУЧНОЙ
СТУДЕНЧЕСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ
«Студент и научно-технический прогресс»
ВОСТОКОВЕДЕНИЕ
Материалы конференции публикуются в авторской редакции
Дизайн обложки – Студия дизайна Вадима Гончарова
(http://vadimdesign.ru)
————————————————————————————————
Подписано в печать 03.04.2012 г.
Формат 60x84/16
Офсетная печать
Уч.-изд. л. 8,6. Усл. печ. л. 9,9.
Заказ № ____
Тираж 160 экз.
________________________________________________________________
Редакционно-издательский центр НГУ
630090, г. Новосибирск, ул. Пирогова, 2