Диссертация на соискание ученой степени доктора культурологии

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение
высшего профессионального образования
«Челябинская государственная академия культуры и искусств»
На правах рукописи
ГУН Галина Евгеньевна
ХУДОЖЕСТВЕННАЯ КУЛЬТУРА ГОРОДА:
СТРУКТУРА, ДИНАМИКА, ПЕРСПЕКТИВЫ
24.00.01 – теория и история культуры
Диссертация
на соискание ученой степени доктора культурологии
Челябинск – 2014
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
4
ГЛАВА I. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ
ИССЛЕДОВАНИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЫ……………….
1.1
32
Художественная культура в свете системно-синергетичес-
кого подхода………………………………………………………………...
32
1.2 Матрица художественной культуры. ………………………………....
42
1.3 Функциональные аспекты художественной культуры………………
49
ГЛАВА II. ГОРОД И ХУДОЖЕСТВЕННАЯ КУЛЬТУРА ГОРОДА
КАК ОБЪЕКТЫ КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ……
63
2.1 Системный подход в исследовании города: урбанистика как методология………………………………………………………………………
63
2.2 Южно-Уральский город как социокультурный феномен……………
74
2.3 Художественная культура города: опыт авторского подхода..……..
82
ГЛАВА
95
III.
ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ
И
ВНЕИНСТИТУЦИО-
НАЛЬНЫЕ ДИСКУРСЫ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЫ ГОРОДА……………………………………………………………………………
3.1 Основные институты художественной культуры города……………
95
3.2 Внеинституциональное измерение художественной культуры города…………………………………………………………………………..
109
3.3 Субституциональные модусы художественной культуры города…..
123
ГЛАВА IV. РЕГИОНАЛЬНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ
КУЛЬТУРЫ ГОРОДА……………………………………………………..
4.1 Культурная регионалистика как основа региональных исследова-
2
131
ний художественной культуры…………………………………………….
131
4.2 Художественная культура городов региона в контексте сравнительного городоведения……………………………………………………
139
4.3 Проблемы инверсии центра и периферии и идея уравновешенности
регионального пространства (на примере Магнитогорска)………..……
146
ГЛАВА V. ХУДОЖЕСТВЕННАЯ КУЛЬТУРА ГОРОДА
И УЧРЕЖДЕНИЯ ИСКУССТВА.................................................................
157
5.1 Кино и кинотеатры в художественной жизни города………………..
157
5.2 Театр и городская культура…………………………………………....
172
5.3 Музыка и концертная жизнь городов…………………………………
187
5.4 Музей в художественной культуре города……………………………
197
ГЛАВА VI. ДИНАМИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ
ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЫ ГОРОДА И КУЛЬТУРНАЯ ПО-
208
ЛИТИКА…………………………………………………………………….
6.1 Эволюция городской художественной культуры: направление и закономерности……………………………………………………………….
208
6.2 Креативные индустрии как ресурс развития городов и художественной культуры …………………………………………………………...
220
6.3 Концептуальные основы культурной политики для городов….…….
238
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
251
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
260
ПРИЛОЖЕНИЯ
304
3
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность
настоящее
время
исследования.
является
Урбанистическая
весьма
актуальной
проблематика
для
в
философской,
культурологической и социальной мысли, поскольку города являются
важными полигонами цивилизационных отношений, накапливают признаки
цивилизации, выступают точками её роста, и их роль в качестве субъектов
политической, экономической и культурной жизни неуклонно возрастает.
Для городов важно оставаться конкурентоспособными и постоянно
развиваться на основе таких источников как интеллект и способность к
творчеству. Разнообразие и гетерогенность, имманентно присущие природе
города, позволяют сохранять потенциал развития. В постиндустриальную
эпоху получили серьезные конкурентные преимущества и вышли на новый
цивилизационный уровень развития те регионы и города, в которых созданы
благоприятные условия для образования, развиваются высокотехнологичные
отрасли экономики и существуют творческая среда на основе креативных
территорий и кластеров. Примеры городов, сделавших подобный выбор, есть
по всему миру. Это – американские города Бостон, Лоуэлл и Питтсбург,
британские Бирмингем, Бристоль, Глазго, Манчестер и Лидс, испанские
Барселона и Бильбао, немецкий Карлсруэ и городская агломерация в Руре,
Бангалор и Ахмадабад в Азии, Куритибу в Южной Америке. Можно назвать
примеры российских регионов и городов, стратегия развития которых
связана с интеллектуализацией, инновационностью и креативностью.
Городское развитие на основе творческих индустрий предполагается
в
Иркутской агломерации, Калининграде, Нефтеюганске, Самаре, СанктПетербурге, Саранске, Сургуте, Ханты-Мансийске. Образование, как особый
кластер, способствующий инновационности и креативности, является частью
плана стратегического развития Красноярского края, где есть Сибирский
федеральный университет, и Екатеринбурга, где существуют планы создания
большого Евразийского университета. В Приволжском Федеральном округе
креативные индустрии развиваются в Перми. Город позиционирует свое
4
будущее в связи с развитием творческого кластера и продвигает бренд
«Культурная столица России». Но реализация этих планов осуществляется с
большими трудностями.
В России декларируемая стратегия развития связана с инновационной
экономикой, модернизацией технологий, экономики и бизнеса, а достаточно
узко понимаемой культуре отводится роль хранительницы наследия, далекой
от
практики
модернизации.
На
уровне
регионов
и
региональных
муниципалитетов, культурного сообщества и самих горожан зачастую нет
понимания того, как могут изменить жизнь города художественная культура
и искусство. А между тем, приобщение к искусству является одним из путей
интеллектуализации общества, поскольку овладение его сложным языком,
развитие навыка восприятия художественных произведений, формирование
избирательности и вкуса в конечном итоге развивают предприимчивость,
способность генерировать идеи, формировать новые практики, а также
другие качества, столь необходимые современному человеку.
В
российских
городах
сохранился
потенциал
художественной
культуры, который может стать, с одной стороны, подспорьем в решении
актуальной
задачи
наращивания
интеллектуальных
и
креативных
возможностей как инструментов развития, а, с другой, выступать условием
гармонизации городского социума. Однако художественная культура не
осмысливается как инструмент решения подобных задач и не используется
как
ресурс
для
обновления.
Отсутствие
политической
воли
и
сформировавшегося общественного мнения по поводу роли культуры и
искусства оборачивается упущенными возможностями развития. Возможно,
отчасти в этом кроются причины кризиса российских периферийных
городов, снижения их привлекательности, оттока молодых людей в столицу,
города Европы и Америки. В связи с этим особую актуальность приобретает
взгляд на культуру как на ресурс развития городов.
Универсальность города как формы бытия культуры, с одной стороны,
и проблемность современного состояния российских периферийных городов,
5
не использующих возможности гармонизации городской жизни, но ищущих
источники своего развития, – с другой, побудили автора обратиться к
проблематике художественной культуры города.
Степень научной разработанности проблемы.
Полидисциплинарное исследование потребовало обращения к большому
кругу источников, посвященных художественной культуре, городам и
регионам.
Первая группа источников – это работы, отражающие системное
понимание культуры, художественной жизни, а также исследования,
посвященные культурной политике. Важными для диссертационного
исследования
явились
труды,
посвященные
системному
подходу
в
исследованиях культуры и искусства (С. Н. Иконникова, М. С. Каган, Э. А.
Орлова, Ю. В. Осокин, В. М. Розин, П. Ю. Черносвитов).
Важными
для
культурологические
диссертационного
концепции
исследования
художественной
являются
культуры,
рассматривающие её как специализированную сферу, функционально
решающую задачи отображения бытия в художественной деятельности.
Этому посвящены труды В. Н. Большакова, С. Н. Иконниковой, М. С. Кагана,
Ю. В. Осокина, В. И. Самохваловой, Л. Н. Столовича, А. А. Федорова, А. Я.
Флиера и др. Социокультурный подход к рассмотрению художественной
культуры реализован в работах Б. С. Ерасова, А. С. Запесоцкого, Л. Б.
Зубановой, С. Н. Иконниковой, Л. Г. Ионина, А. Я. Флиера, В. С. Цукермана
и др.
Существует ряд исследований феномена художественной культуры, в
которых
акцентируется
внимание
на
искусстве
как
средоточии
художественной жизни. Это – работы отечественных авторов С. С.
Аверинцева, В. П. Бранского, В. В. Бычкова, В. В. Ванслова, Н. И.
Ворониной, А. В. Гулыги, Б. С. Ерасова, В. А. Копцика, О. А. Кривцуна, В.
М. Петрова, В. М. Полевой, Е. Н. Устюгова. Актуализация проблем
искусства в культуре представлена трудами зарубежных ученых Т. Адорно,
6
М. Амайя, К. Белла, Т. Бинкли, Г.-Г. Гадамера, Ф. Джеймисона, В. Дильтея,
А. Кребера, Б. Кроче, Х. Ортеги-и-Гассета, М. Фуко, В. Цемтера и др.
Важное значение для раскрытия темы имели работы по социологии
культуры и искусства Ю. Н. Давыдова, Г. Г. Дадамяна, В. Н. Дмитриевского,
Е. В. Дукова, М. И. Жабского, В. С. Жидкова, Ю. В. Осокина, Ю. В. Перова,
С. Н. Плотникова, К. Б. Соколова, А. Н. Сохора, Ю. У. Фохт-Бабушкина, Н.
А. Хренова, В. С. Цукермана и др.
Институциональный подход к рассмотрению проблем художественной
культуры, активно развивающийся в современных культурологических
исследованиях, представляется важным методологическим основанием
нашего исследования. Институциональный анализ культуры представлен у
классиков
функционализма
Б. Малиновского,
А. Редклифф-Брауна.
В
отечественной культурологии определение социокультурных институтов
введено Н. Б. Костиной, а М. Б. Глотов определил художественную культуру
как систему социальных институтов.
При рассмотрении динамических аспектов художественной культуры
автор опирался на эволюционные теории культуры (Г. Спенсер, Э. Тайлор,
Б. Малиновский, Э. С. Маркарян, Л. Морган). Современным преломлением
эволюционно-линейной
теории
культуры
можно
считать
концепции
индустриального и постиндустриального общества, развиваемые Д. Беллом,
З. Бжезинским, У. Ростоу, Э. Тоффлером, Ж. Эллюлем. Для описания
социокультурной
динамики
во
всей
её
сложности
применима
синергетическая парадигматика, разные аспекты которой представлены у О.
Н.
Астафьевой,
И.
А.
Евина,
В. Ю. Ермолаева,
Е. Н. Князевой,
С. П. Курдюмова, Ю. М. Лотмана, А. П. Назаретяна, В. С. Степина, Н. А.
Хренова и др.
В последнее десятилетие особое внимание уделяется проблемам
культурной
политики,
её
теоретическим
и
прикладным
аспектам.
Методология культурной политики представлена у А. С. Балакшина, Г.
М. Бирженюка, Л. Е. Вострякова, С. К. Ефремова, В. С. Жидкова, Н. В.
7
Ижиковой, Ю. А. Лукина, В. М. Розина, С. Б. Синецкого, К. Б. Соколова, А.
Я. Флиера и др. Общегосударственной культурной политике посвящены
труды Г. А. Аванесовой, О. Н. Астафьевой, Г. М. Бирженюка, Н. М. Геновой,
С. Э. Зуева, А. П. Маркова
и др. Принципы регионализма культурной
политики разрабатывали В. В. Алексеев, А. С. Герд, Г. С. Лебедев, А. Е.
Левинтов, Л. Н. Коган, Г. М. Казакова, И. Я. Мурзина, Р. Ф. Туровский и др.
Проблемы Урала и его отдельных территорий в контексте регулирования
изучались В. В. Абашевым, И. Ф. Галигузовым, Г. М. Казаковой, Л. Г.
Скульмовской.
Труды названных авторов определили общие подходы к пониманию
художественной культуры и позволили сформировать методологические
основания диссертационной работы. Однако, несмотря на полноту и
фундаментальный характер вышеозначенных исследований художественной
жизни, в них не акцентировалось достаточно внимания на отдельных локусах
художественной культуры.
Второй тематический блок, посвященный городам, представляется
самым разработанным. Узловые моменты урбанистической проблематики
сфокусированы
в
философском,
историческом,
социологическом
и
культурологическом подходах.
Идеи пространства у К. Ясперса, О. Шпенглера, М. Хайдеггера и
культурных
ландшафтов
у
С.
Кьеркегора
предвосхитили
попытки
философского осмысления города и выступают в качестве общефилософских
методологических оснований для его изучения. Для городской проблематики
важными являются работы философского звучания М. Вебера и Г. Зиммеля.
Сегодня методологическая рефлексия по поводу города представлена в
работах Г. Ю. Агеевой, А. С. Ахиезера, В. В. Ванчугова, Л. А. Закса, В. А.
Конева, Т. А. Кругловой, С. В. Пирогова, С. А. Смирнова, Е. Г. Трубиной, Ю.
Ц.
Тыхеевой.
Новой
философией
города
является
синергетическая
парадигма, разрабатываемая В. А. Шупером на основе представлений о
«городских сетях».
8
Перспективными
для
понимания
города
оказались
принципы
семиотики, разработанные Ю. М. Лотманом и В. Н. Топоровым и
примененные для анализа Петербурга как градостроительного текста. В этом
же ключе рассматривали город и городскую культуру Р. Барт, Ж. Деррида, К.
Дэй, К. Леви-Строс, К. Линч, Р. Парк, Ч. Пирс, П. Эйзенман, У. Эко. Свои
попытки чтения города как текста предложили С. А. Голубков, Г. З. Каганов,
И. Л. Сиротина, Е. Н. Устюгова, и др.
Развитие семиотических подходов к описанию города впоследствии
оформилось в «средовую» концепцию и «средовой подход», который мы
обнаруживаем в работах А. С. Ахиезера, В. Л. Глазычева, Г. А. Гольца, А. Э.
Гутнова, Л. А. Зеленова, А. В. Иконникова, Э. В. Сайко, А. А. Пилипенко, И.
Г. Яковенко, О. Н. Яницкого, а также у зарубежных исследователей К. Зитте,
К. Линча, П. Мерлена, Р. Мерфи, Л. Мэмфорда.
Важными для нашей работы остаются исторические исследования, в
которых города рассматриваются в ретроспективе. Осмысление истории их
возникновения и закономерностей урбанизации призвано обнаружить
основание культурной самоидентификации европейской цивилизации и
обосновать роль городов в культурогенезе. Такова проблематика работ А. С.
Ахиезера, В. М. Долгого, Л. Б. Когана, Ю. А. Левады, А. Г. Левинсона, А. А.
Сванидзе, Э. В. Сайко, О. Н. Яницкого. В Европе развитие исторических
исследований было связано с осмыслением города как исторического
феномена (Г. Чайлд, Л. Мэмфорд) и изучением социологических аспектов
урбанизации (Ч. Тилли).
На
рубеже
XIX-XX
веков
к
проблемам
городов
обратилась
урбанистика, в которой городская проблематика разрабатывалась с точки
зрения градостроительства, объемного проектирования, с целью решения
инфраструктурных вопросов и управления городским хозяйством (Р.
Баумайстер, К. Зитте, И. Серда, И. Озеров). Авторами урбанистических
исследований, посвященных социально-культурной проблематике, являются
Т. И. Алексеева, Д. А. Алисов, В. Л. Глазычев, Н. И. Горин, Ч. Лэндри, П.
9
Мерлен, А. А. Нещадин, И. Г. Яковенко. В поле зрения урбанистики
попадают не только столицы, но и крупные региональные центры, а также
средние и малые города (В. Г. Ильин, Ю. В. Лобанова, Г. Г. Почепцов, Ш.
Эйзенштадт).
Исследования городов широко представлены в работах географической
направленности (например, труд Ж. Боже-Гарнье и Ж. Шабо «Очерки по
географии городов»). В географических исследованиях изучается состав
населения, миграция, экономические показатели, размеры города и т.п. В
рамках географического направления представлены теоретическая география
(В. А. Шупер), география урбанизации (Г. М. Лаппо, В. А. Шупер, П. М.
Полян, А. И. Трейвиш, Т. Г. Нефедова, О. Б. Глезер), география
муниципальных образований (О. Б. Глезер, Д. Н. Лухманов, Т. Л. Бородина)
и культурная география (В. Н. Стрелецкий).
Свой
ракурс
изучения
города
предлагает
социология,
основоположниками которой являются Ф. Бродель, М. Вебер, Г. Зиммель, В.
Зомбарт. Социальная структура городского сообщества, особенности
коммуникации и взаимодействия в гетерогенном социальном пространстве
городов, тенденции развития городского социума, образ жизни горожан,
организация работы и досуга, процессы адаптации и социализации в городе
нашли отражение в работах Д. А. Алисова, Т. И. Алексеевой, А. В. Баранова,
В. В. Вагина, В. В. Владимирова, И. А. Григорьева, Т. М. Дридзе, Е. Н.
Заборовой, Ж. А. Зайончковской, Л. А. Зеленова, Л. Б. Когана, М. Н.
Межевича, Э. А. Орловой, С. В. Пирогова, В. В. Трушникова, Р. С.
Файзуллина, С. П. Федулова.
Традиции культурологического изучения города в отечественной науке
заложены И. М. Гревсом и Н. П. Анциферовым, которые считали город
«воплощением культуры» и одним из её «гнезд». Н. П. Анциферов
рассматривал
город
как
культурно-историческую
ценность,
выделяя
«анатомию, физиологию и психологию (душу) городского организма». Н. К.
Пиксанов параллельно с И. М. Гревсом предложил термин «культурное
10
гнездо» применительно к городам, расположенным на периферии. Идеи И.
М. Гревса и Н. К. Пиксанова, изложенные в работах «Как изучать свой город
в
плане
школьной
работы»
и
«Областные
культурные
гнезда»,
способствовали становлению краеведческого направления в «градоведении»
и
долгое
время
оставались
непревзойденным
образцом
русской
культурологической урбанистики.
Одной из фундаментальных культурологических работ, посвященных
городу, является монография М. С. Кагана «Град Петров в истории русской
культуры», которая представляет собой попытку целостного охвата жизни
города с позиций единства духовной, деятельностной и предметной
модальностей,
рассмотренных
в
исторической
ретроспективе.
Линия
художественно-культурологических исследований городов была продолжена
П. Вайлем, который в монографии «Гений места», написанной в жанре
путевой прозы, представил философские эссе о городах, охарактеризовав их
через
призму
художественной
культуры
(кинематографа,
музыки,
изобразительного искусства), что важно в контексте нашего исследования.
Культурологические
исследования
городов
в
разных
регионах
активизировались в последние два десятилетия. Провинциальная культура в
разрезе городов освещалась Н. И. Ворониной, А. Ф. Еремеевым, А. В.
Коневым, В. П. Скобелевым. Проблемы городов и городской культуры
Поволжья исследуют Е. Я. Бурлина, Н. И. Воронина, Т. С. Злотникова, Л. Г.
Иливицкая, Ю. А. Кузовенкова, Н. Ю. Лысова и др. Города Урала и разные
ракурсы городской жизни изучаются В. В. Абашевым, Г. А. Брандт, О. В.
Лысенко, И. М. Лисовец, И. В. Кондаковым, Б. В. Орловым, Е. Г. Трегубовой
и др. Города Сибири в историко-культурном ракурсе рассматривают Д. А.
Алисов, С. Н. Баландин, В. И. Дятлов, С. И. Медведев, Б. И. Оглы, А. В.
Ремизов, В. Г. Рыженко, А. П. Толочко и др.
Разнообразие подходов привело к многообразию определений города.
Культурфилософский подход к его определению мы обнаруживаем у М. С.
Кагана, Л. В. Стародубцевой. Определение города в рамках средового
11
подхода дают В. Л. Глазычев, Г. М. Лаппо. Культурно-биографический
подход реализован у Н. П. Анциферова, И. М. Гревса, Б. Н. Миронова, а
культурно-ландшафтный ракурс прочитывается в определении города,
которое дают Ю. А. Веденин, В. Л. Каганский, Л. М. Рошаль, С. А. Семенов.
Проблемы
сравнительного
городоведения,
важные
для
темы
диссертации, нечасто попадали в фокус исследовательского внимания.
Сравнительная урбанистика как самостоятельное направление исследований
еще только начинает формироваться. Одной из самых распространенных
была тема сопоставления двух российских столиц Москвы и СанктПетербурга, рассмотренная в разных ракурсах: исторических – у Н. М.
Карамзина, философских – у Н. А. Бердяева, семиотических – у Ю. М.
Лотмана, В. Н. Топорова, Б. А. Успенского, культурно-исторических – у Н.
П. Анциферова, И. М. Гревса, культурологических – у М. С. Кагана, К. Г.
Исупова, Д. Л. Спивака, С. Б. Смирнова. На материале сравнительного
исследования Москвы и Санкт-Петербурга В. В. Ванчугов предпринял
попытку создания философии города. Одним из первых использовал
возможности сравнительной процедуры в своих исследованиях В. Л.
Глазычев, у которого рассмотрены малые, средние и крупные города.
Аналогичные подходы представлены у Т. В. Вязовика, А. Н. Казакевича, Т.
М. Китаниной. Из зарубежных исследователей можно назвать Б. Рубла,
возглавляющего проект сравнительных урбанистических исследований в
связи с поисками оптимальных путей развития городов и управления ими.
Важными для диссертационного исследования являются работы,
посвященные рассмотрению идеологии креативности городов, например,
Ч. Лэндри, Р. Флориды, Е. В. Зеленцовой и др.
Обзор существующей литературы свидетельствует об устойчивом
интересе к проблемам городов и разнообразии подходов к городской
проблематике, но в работах не акцентируется внимание на проблемах
художественной жизни, ощущается дефицит исследований городской
12
художественной культуры в заявленном ракурсе. Поэтому существует
необходимость в проведении специального исследования.
Третья
посвящена
группа
источников,
регионалистике,
важных
изучающей
для
нашего
экономические,
исследования
политические,
социальные и культурные реалии региональной жизни. Её методологические
основы разработаны В. В. Алексеевым, А. С. Гердом, Г. С. Лебедевым, А. Е.
Левинтовым
и
изложены
в
сборнике
«Основания
регионалистики:
формирование и эволюция историко-культурных зон Европейской России».
Для диссертационного исследования представляют ценность работы В.
В.
Абашева,
И. Ф. Галигузова,
Г. М. Казаковой,
Л. Н. Когана,
И. Я. Мурзиной, Л. Г. Скульмовской, Р. Ф. Туровского, В. С. Цукермана, Н.
С. Южалиной, в которых на материале Южного Урала рассматриваются
теоретические и практические аспекты региональной проблематики.
В исследовании И.Я. Мурзиной «Феномен региональной культуры:
поиск
качественных
границ
и
языка
описания»
высказывается
общетеоретическое суждение о том, что для формирования художественной
культуры
региона
общенациональной
важно
культурой,
ее
историческое
непрерывный
взаимодействие
диалог
с
с
крупными
культурными центрами. В монографии Г. М. Казаковой «Культура Южного
Урала:
локальный
исследуется
вариант
южно-уральская
регионального самосознания
регионального
художественная
измерения»
культура
всесторонне
как
форма
и консолидирующий фактор местного
сообщества.
Представляют интерес региональные исследования художественной
культуры, посвященные отдельным видам искусства: архитектуре (Н. С.
Алферов, Е. Н. Бубнов, А. Ю. Каптерев, М. П. Мочалова, А. М. Раскин и др.),
живописи (Л. П. Байнов, В. В. Блажес, А. К. Каменский, Н. Н.
Серебренников, Г. С. Трифонова и др.), скульптуре (А. С. Ваганов, О. А.
Кудзоев и др.), декоративно-прикладному искусству (М. М. Глинкин, Л. Г.
Никифорова, Л. П. Байнов, Б. В. Павловский и др.). На Южном Урале
13
существует устойчивая традиция изучения музыкальной культуры и
процессов бытования различных музыкальных жанров, представленная в
работах С. Е. Беляева, В. А. Вольфовича, С. Е. Губницкой, О. Ю. Ивановой,
Н. П. Парфентьева, Т. М. Синецкой, Ж. А. Сокольской, Е. В. Черновой,
Е. А. Шадриной
и
др.
Примером
киноведческого
исследования
на
региональном материале является работа Н. Б. Кирилловой «Кино Урала: от
прошлого к будущему».
Исследованию традиционных корней уральской и южно-уральской
культуры посвящены работы В. В. Блажеса, И. Ф. Галигузова. Большой вклад
в изучение народного творчества и фольклора Южного Урала внес А. И.
Лазарев.
В работах Г. С. Андриановой, О. В. Лихониной, И. Б. Резника в
социально-политическом
контексте
изучается
история
культурного
строительства на Урале и судьбы художественной интеллигенции.
На фоне трудов по истории культуры Южного Урала и исследований,
посвященных
отдельным
видам
искусства,
ощущается
недостаток
комплексных исследований региональной художественной культуры и ее
детализации на материале городских поселений разного статуса.
Особое значение для нашего исследования имеют работы о городах
региона исторической, экономической и социокультурной направленности.
На материале Южного Урала изучены проблемы формирования городской
сети, специфика городских поселений, отдельные аспекты развития городов.
Следует упомянуть исследования системы расселения и планировочных
структур южно-уральских городов: например, работы Н. С. Алферова, Е. Н.
Бубнова, Н. И. Бугаевой, Н. Л. Крашенинниковой, P. M. Лотаревой, В. Н.
Лахтина, Н. Н. Ляпцева, М. П. Мочаловой, Л. П. Холодовой. Представляют
интерес исследования Ю. В. Абдурахимова, Ю. А. Буранова, Т. К. Гуськовой,
И. В. Лаптевской, Е. А. Малышева, в которых рассматриваются горные
округа
как
самостоятельные
хозяйственные
единицы,
определившие
характер городов горно-заводской зоны. Исторические исследования В.
Д. Белова, А. Н. Митинского, И. X. Озерова, И. С. Сигова, Н. К. Чупина
14
содержат
разнообразный
фактологический
материал
о
социально-
экономическом развитии городов Южного Урала. Г. В. Васильева в своем
исследовании описывает процессы урбанизации региона. Специфика южноуральских городов и их роль в социокультурных преобразованиях отражены
в работе «Южный Урал в судьбе России (к 70-летию Челябинской области)».
Для понимания специфики городов-заводов Южного Урала важное
значение имеет работа Е. А. Алферовой «Социально-экономическое развитие
городов Урала в 60-90-е гг. XIX века», в которой сформулирован тезис о
роли городов в условиях перехода к капитализму, их быстром росте в этот
исторический период. Автор разработала типологию городов уральского
региона и сделала вывод о том, что социально-экономический потенциал
городов Урала не реализован в полной мере.
История превращения станицы Магнитной в город металлургов и
состояние городской культуры и искусства проанализированы в монографии
И. Ф. Галигузова и В. П. Баканова «Станица Магнитная: от казачьей станицы
до города металлургов».
Проблемы
так
называемых
закрытых
административно-
территориальных образований Минатома России (ЗАТО), расположенных на
территории Южного Урала, изучались Б. М. Емельяновым, Г. Р. Иваницким,
Г. М. Лаппо, А. Н. Масловой, Н. В. Мельниковой, В. Н. Новоселовым, П. М.
Поляном, В. С. Толстиковым и др.
Наиболее близким проблематике нашей работы является исследование
А. Н. Тарасовой, посвященное социокультурным трансформациям городов
Южного Урала на рубеже XX-XXI вв. В исследовании приводятся
характеристики городов разного статуса. Например, описываются крупные
города Златоуст и Миасс, в которых, по мнению, А. Н. Тарасовой сочетаются
элементы традиционности и инновационности, что позволяет им устойчиво
развиваться. Описывая средние города, автор замечает перекосы в их
развитии,
связанные
с
приоритетом
государственных
интересов
и
преломлением этой ситуации в реалиях городской жизни. Рассматривая
15
социокультурные особенности малых городов (Карабаш, Кыштым, Касли,
Усть-Катав), автор отмечает их стремление к сохранению социокультурного
своеобразия на основе преобладания традиционности. Города Минатома
(ЗАТО
Озерск,
Трехгорный,
Снежинск),
обладающие
уникальным
интеллектуальным человеческим потенциалом, по мнению А. Н. Тарасовой,
способны сыграть положительную роль для развития всего региона. Таким
образом, в работе А. Н. Тарасовой выявлены типичные и специфические
черты культуры городов каждого типа, что позволяет дать характеристику
городов в контексте региона.
Нельзя не упомянуть литературу, посвященную культуре южноуральских городов. Проблемы городских поселений Южного Урала и
различные аспекты их культурной жизни рассмотрены в исследованиях Л. И.
Добрейциной, С. А. Заельской, Б. С. Ишкина, Н. Н. Макаровой, М.
А.Мордасовой, А. Н. Тарасовой. Исследователи культуры горнозаводских
поселений (Д. А. Кашинцев, В. Ю. Крупянская, Н. С. Полищук и др.),
рассматривая вопросы социально-демографического характера, сделали
вывод о неоднородности культурного уклада городских жителей. С. Г.
Струмилин анализирует техническую оснащенность заводов и показывает её
влияние на социокультурные процессы. В диссертации JI. Г. Сидорчуковой
отмечается переходный характер культурной среды уральского города начала
XX века. В работах Е. Ю. Апкаримовой, С. В. Голиковой, Н. А. Миненко, О.
Н.
Яхно
внимание
идеологических
и
сосредоточено
эстетических
на
взглядах
ценностных
горожан,
на
ориентациях,
особенностях
повседневной жизни уральских городов.
Характеристики отдельных представителей городских субкультур
(например, купечества и молодежи) нашли отражение в работах А.
Г. Битюгова, А. Е. Перебейноса, В. Я. Рушанина. Развитие этой темы
представлено в публикации В. С. Балакина «Города Челябинской области как
основа
социокультурной
модернизации»,
16
где
исследуется
проблема
формирования социокультурной среды в городе, и в работе Г. М. Казаковой
«Городская субкультура Южного Урала: некоторые аспекты генезиса».
В качестве источника изучения художественной культуры на материале
городов области представляет интерес коллективная монография «Город и
культура»
под редакцией В. С. Цукермана, посвященная
описанию
художественных запросов жителей Челябинска в 1989-1992 гг. Исследования
художественной жизни последних лет отражены в коллективной монографии
«Социокультурный потенциал Южного Урала: вызовы времени и ориентиры
культурной политики» (авторы А. В. Бетехтин, Л. Б. Зубанова, С. Б.
Синецкий, М. Л. Шуб) и работе А. В. Бетехтина «Художественные запросы
населения в системе учреждений культуры и искусства Южного Урала».
Знакомство с литературой, посвященной городам Южного Урала,
несмотря на её разнообразие, убеждает, что не нашли должного освещения
вопросы социокультурного характера в их взаимосвязи с такой значимой и
потенциально богатой сферой, как художественная культура. С одной
стороны, описан высокий научно-технический потенциал Южного Урала,
показаны социокультурные особенности городов региона. С другой стороны,
отмечается, что далеко не всегда в городских поселениях существуют
возможности для удовлетворения культурных и социальных потребностей
горожан.
Оценивая
степень
разработанности
проблемы
художественной
культуры города на региональном материале, можно утверждать, что,
несмотря на неоднократные попытки осмысления культурных реалий
региона,
разработанность
методологических
подходов
к
анализу
специфических «историко-культурных зон» Южного Урала и рассмотрение
отдельных
ракурсов
культурного
бытия
городов
разного
статуса,
комплексного исследования художественных процессов в городском разрезе
не проводилось, и исследовательским вниманием оказались не охвачены
многие аспекты художественной культуры. Поэтому существует потребность
17
в целостном изучении художественной культуры городов на материале
Южного Урала.
Проблемное поле исследования определяется противоречиями:
- между вызовами быстроменяющегося мира, в котором культура играет
важную роль в процессе развития и обновления общества, необходимостью
наращивания креативного потенциала и традиционным ретроспективным
восприятием художественной культуры с позиций административной
системы, как одной из сфер жизни социума, выполняющей второстепенные
роли в функционировании социокультурной системы;
- между российской практикой унификации городов, насаждаемым
единообразием
проявлений
городской
жизни
в
силу
отсутствия
теоретического обоснования их разнообразия, и необходимостью нового
представления
о
городе
как
постоянно
меняющемся
образовании,
осмыслением условий и движущих сил развития города в русле такого его
понимания, в котором художественная культура выступает существенным
фактором, способствующим многоаспектному развитию;
- между жесткой институализацией, формализацией и практикой
нормирования всех аспектов городской жизни и городской культуры,
детерминирующих ее жесткую регуляцию,
среду
и
благоприятные
условия
для
и необходимостью создавать
разнообразия,
изменчивости,
вариативности, являющихся предпосылками для развития, при которых
художественная культура представляет сферу и совокупность стимулов для
достижения этого;
- между российской практикой централизованного планирования,
управления всеми аспектами жизни и социокультурной ситуацией поселений
на
подведомственной
территории
и
творческими,
спонтанными,
субституциональными проявлениями социокультурного характера на местах,
в том числе в такой специфической сфере, как художественная культура;
-
между
региональном
отсутствием
и
обоснованной
муниципальном
18
культурной
уровнях,
политики
учитывающей
на
общий
социокультурный контекст и специфику территории и городских поселений,
и необходимостью обеспечения устойчивого развития территорий и
конкуретноспособности городов, для которого художественная культура
способна выступать в качестве одного из существенных факторов;
- между недостаточно осмысленным значением художественной культуры во
всей совокупности реальных проблем городской жизни, слабой её
представленностью в культурной политике и потенциальной способностью
художественной культуры преодолеть ведомственные рамки и выступать
фактором устойчивого развития общесоциального масштаба.
Поскольку насущные проблемы городов и городского развития нельзя
разрешить без понимания процессов функционирования художественной
культуры, то логичным оказывается выбор художественной культуры города
в качестве объекта исследования.
Предметное поле охватывает содержательные и функциональные
аспекты художественной культуры города; ее региональное измерение (на
примере
южноуральских
городов);
институциональные,
внеинституциональные и субституциональные ее модусы; динамику городов
и художественной культуры; а также отражение этих аспектов в культурной
политике.
Уточним, что объектом нашего исследования является художественная
культура города, как явление, более широкое, чем городская художественная
культура. Понятия «культура города», равно как и «художественная культура
города» указывают на суммарную совокупность культурных проявлений в
городе. В то время как понятие «городская культура» и «городская
художественная культура» — типологизирующие, поскольку позволяют
определить особый тип культуры, сформировавшейся в городах и
отличающийся от культуры поселений и локусов другого типа. Нас будет
интересовать культура города и художественная культура города как
явления, совокупно представляющие жизнь города в этих срезах. Вместе с
тем, мы отчетливо понимаем, что художественная культура города
19
содержательно и функционально вбирает в себя собственно городскую
художественную культуру и учитываем это обстоятельство. В частности,
учитывается и то, что художественные явления, возникшие в иных, нежели
городские,
контекстах,
могут
заимствоваться,
адаптироваться
и
специфицироваться городом, становясь частью городской художественной
культуры.
Примерами таких явлений может быть музеефицирование материалов
традиционного народного искусства, в основном – крестьянского, сельского
происхождения, деятельность фольклорных центров, студий, мастерских и
иных объединений, в том числе – через включение в концертные и
праздничные формы городской культуры, значительная часть такого явления
как этно-музыка (несомненно городского по социокультурному статусу),
реинтерпретация традиционно «сельских» стилистик и техник в городской
художественной среде (например, творчество питерских «Митьков», идущих
от традиций лубка), различного рода художественные стилизации, например,
декупажные техники оформления мебели в деревенском стиле (кантри,
прованс). И наоборот, явления, городские по своему происхождению и
характеру, могут получать более широкое распространение, утрачивая сугубо
городскую принадлежность, но сохраняясь как часть художественной
культуры города. Например, киноискусство, современный бытовой (в том
числе
–
клубный)
музыкальные
танец,
жанры,
беллетристика,
популярные
художественные open air’ы,
современные
музыкальные
и
популярные
архитектурно-
искусство ленд-арта, развивающее традиции
художественных пленэров.
Заметим, что в тексте термины «художественная культура города» и
«городская художественная культура» иногда употребляются как синонимы
во
избежание
стилистической
монотонности
и
слишком
частого
использования первого термина, хотя содержательные отличия между ними
есть. В тех случаях, когда термин будет использоваться в типологизирующем
значении, мы будем это оговаривать особо.
20
Территориальные рамки исследования ограничены южноуральским
культурным регионом, ядром которого мы считаем Челябинскую область.
При этом мы учитываем, что его территориальные границы не совпадают с
административными и включают территории соседних областей и республик.
Теоретико-методологические
основания исследования определены
целями и задачами исследования, объектом и предметом.
Методология
изучения
города
и
его
художественной
культуры
обусловлена междисциплинарным характером исследования и основана на
единстве
подходов.
системно-синергетического
Системный
подход
как
и
структурно-функционального
совокупность
структурных
и
функциональных аспектов анализа позволил рассмотреть художественную
культуру города как структурную целостность с учетом функционального
значения ее элементов. Социокультурный подход обеспечил обоснованность
соединения социологических и культурологических методов для изучения
художественной культуры и возможность продемонстрировать социальную
укорененность художественной культуры города.
В качестве методологических основ исследования использованы
принципы культурной регионалистики: регионализм В. В. Алексеева, А. С.
Герда, Г. М. Казаковой, Л. Н. Когана, И. Я. Мурзиной, Г. С. Лебедева и
региональные подходы к культурной политике С. Б. Синецкого, Л. Г.
Скульмовской.
Принципы культурологической урбанистики, реализованные через
средовой подход к пониманию города (В. Л. Глазычев, К. Линч, Р. Парк),
позволили рассмотреть социокультурную «связанность» города.
Принципиальное значение для диссертационного исследования имели
концепции городской креативности (Ч. Лэндри, Р. Флорида); креативных
(творческих) индустрий (Е. В. Зеленцова); концепция устойчивого развития
(Н. Медоуз, Д. Медоуз, Й. Рандерс и У. Беренс).
Для оценки состояния художественной культуры городов мы опирались
на социологическую концепцию города (Г. Зиммель)
21
и социологические
концепции искусства (Ю. В. Перов, Ю. У. Фохт-Бабушкин). В качестве
эмпирических методов исследования использованы социологические методы
изучения (наблюдение, анализ документов, опросы).
Цель исследования: Разработка концепции функционирования и
развития художественной культуры города, ее апробация для оценки
состояния художественной культуры городов Южно-Уральского региона.
Реализация заявленной цели определила характер и порядок решения
следующих исследовательских задач:
1. Разработать теоретико-методологические основания исследования
художественной культуры,
определить познавательные возможности
системно-синергетической методологии для ее изучения и эвристический
потенциал процедуры матричного структурирования.
2. Проанализировать многообразие подходов к пониманию города и
определить специфику социологических и культурологических исследований
урбанистической направленности на примере исследования южноуральских
городов, сформировавшихся в процессе индустриальной урбанизации и
социокультурного проектирования.
3. Концептуализировать содержание художественной культуры города,
рассмотрев её как многоуровневую систему и показав матричность её
структуры как объективное отражение сложности художественной культуры
в целом.
4. Проанализировать художественную культуру города на основе
институциональных и внеинституциональных ее модусов, рассмотренных на
региональном
материале.
Показать
значение
субституциональных
проявлений для художественной культуры южноуральских городов разного
статуса.
5. Раскрыть диалектическую связь художественной культуры городов
разного статуса в контексте регионального культурного пространства на
основании сравнительного исследования.
22
6. Обосновать продуктивность идеи уравновешенной организации
художественной жизни региона на основе принципа инверсии центра и
периферии, показать возможности ее реализации на примере отдельных
городов.
7. Охарактеризовать степень значимости
различных учреждений
культуры в жизни города.
8.
Обосновать
концептуальные
основы
программ
развития
художественной культуры как составляющей культурной политики на
принципах устойчивого развития, регионализации и поливекторности для
крупных, средних и малых городов.
9. Предложить характеристики, определяющие сбалансированность и
гармоничность художественной культуры города.
Научная новизна исследования:
1.
В развитие методологии системного понимания художественной
культуры автором предложен и опробован вариант анализа, обеспечивающий
возможность матричного структурирования художественной
культуры
города с выделением идеального, оптимального и реального ее уровней, а
также с учетом ее включенности в системы более масштабного порядка.
2.
На
основе
культурологического
подхода
решена
проблема
преодоления излишней специализации и фрагментарности понимания
города. Материалом исследования послужило социокультурное пространство
южноуральских городов, рассмотренных в синергетическом единстве
социального и культурного.
3. Уточнено понятие художественной культуры города, которая
представляется сферой городской жизни, выражающей содержание культуры
города художественными средствами, имеющей конкретную геокультурную
локализацию, включающей внутреннее и внешнее измерения, а также
индивидуальную
конфигурацию
институционального,
внеинституционального и субституциональных измерений.
23
4. Художественная культура города представлена институциональным,
внеинституциональным
и
субституциональным
модусами,
взаимодействующими по принципу дополнительности. Установлено, что
оптимальное разнообразие и полнота художественной жизни городов
достигается не только за счет институциональной их оснащенности, но и с
учетом
внеинституциональных
и
субституциональных
срезов
художественной жизни.
5. Культурная регионалистика обогащена методологическим приемом
«города через регион». Дана характеристика художественной культуры
городов с учетом специфики региона, что позволяет дифференцировать
картину художественной культуры регионального ареала.
6. В работе впервые на основе урбанистики и основных ее
методологических
положений,
спроецированных
на
художественную
культуру, сопоставлены социокультурные характеристики городов разного
статуса во взаимосвязи с особенностями их художественной культуры.
7.
Впервые
зафиксированы
тенденции
развития
художественной
культуры городов и значимости отдельных учреждений культуры на основе
материалов социокультурных замеров, рассмотренных автором в разрезе
сходных показателей и выстроенных во временной перспективе с начала
1980-х годов по настоящее время.
8. Сформулированы концептуальные основания культурной политики в
сфере художественной культуры города, обеспечивающей устойчивое
развитие крупных, средних и малых городов и включающей принципы
уравновешенности, поливекторности, инверсии центра и периферии.
9. Разработана сбалансированная модель художественной культуры
города,
учитывающая
соотношение
институциональных,
внеинституциональных и субституциональных модусов художественной
культуры, универсализирующее и специализирующее значение отдельных
учреждений культуры и конкретных видов искусства, а также поливекторные
перспективы развития для городов разного статуса.
24
Положения, выносимые на защиту:
1. Художественная культура города представляет собой сложную
систему
в
пространственном
структурном,
и
содержательном,
динамическом
функциональном,
отношениях,
которая,
являясь
одновременно стабильной и подвижной в своих характеристиках и
изменчивой во времени, может быть представлена как матрица. Матричность
в этом случае включает три уровня измерения. Идеальный уровень
показывает
художественную
культуру
как
совокупность
образно-
эстетических рефлексий по поводу высших духовных ценностей общества и
является
приоритетным
при
определении
значения
художественной
культуры в жизни социума. Оптимальный уровень описывает структурнофункциональные
сочетания
элементов
художественной
сферы,
соответствующие объективным её состояниям и отвечающие проективным
запросам развития общества, и наиболее значим при определении
оптимального варианта развития художественной культуры в контексте
культурной политики. Реальный уровень матричного среза художественной
культуры
определяется
фактическими
характеристиками
культурного
пространства, содержащего элементы, дисгармонирующие с более высокими
уровнями матрицы, и актуален при изучении реальных процессов и явлений
художественной
жизни.
Указанные
уровни
понимаются
как
взаимопроникающие измерения целостной матрицы, где каждый уровень
определяется другими. Приоритетность каждого ее уровня детерминируется
спецификой исследовательских задач или уровней культурной политики.
2.
Функциональный,
содержательный,
институциональный
и
динамический аспекты художественной культуры городов Южного Урала,
зафиксированные на временном отрезке с начала 1980-х годов по настоящее
время, отражают разнонаправленные тенденции в художественной жизни
городов разного статуса. Обнаружена тенденция роста неравновесности
состояний локусов художественной культуры, что обеспечивает детализацию
25
оснований для выработки региональной культурной политики на принципах
отказа от диктата нормативности, унификации и формализованности.
3. Результатом исследования, выполненного на стыке культурной
регионалистики,
культурологии,
урбанистики,
социологии
города
и
социологии культуры, а также с учетом временной динамики, стало новое
понимание художественной культуры города как сложной изменчивой,
самоорганизующейся
совокупности
институциональных
и
внеинституциональных форм деятельности по производству, хранению,
трансляции и восприятию художественных ценностей на уровне города,
обусловленной мировым, национальным и региональным контекстом, а
также непосредственным образом включенной в процессы взаимодействия с
другими сферами социально-культурного уклада города.
4.
городов,
Институциональная
рассмотренная
с
оснащенность
позиций
художественной
нормативности,
культуры
характеризуется
сложными корреляциями между статусом города и статистическими
показателями
обеспеченности
разными
учреждениями
культуры.
Разнообразие и полнота культурной жизни областной столицы, крупных и
отчасти средних городов достигается не только за счет институциональной
их оснащенности, но и за счет внеинституциональных и субституциональных
срезов
художественной
жизни,
индивидуальное
сочетание
которых
обусловлено совокупностью культурно-исторических обстоятельств. В
художественной культуре средних и малых городов субституциональные
художественные проявления выражены не так отчетливо. Вместе с тем и
здесь они могут рассматриваться как ресурс развития в своих специфических
проявлениях.
5. Процессы художественной жизни в городах разного масштаба
протекают крайне неравномерно, излишне централизованно и содержательно
специфично в крупных, средних и малых по масштабу городах. Эта
специфичность
определяется
как
актуальными
характеристиками
их
современного социокультурного статуса, так и чертами, сложившимися в
26
исторических судьбах городов. Несмотря на функциональные и структурные
различия, центр и периферия регионального культурного ареала предстают
единым, хотя и не однородным, культурным пространством и связаны друг с
другом
как
взаимодополняющие
и
взаимодействующие
стороны.
В
результате пространство региональной культуры, сохраняя целостность,
оказывается неравновесно структурированным и динамичным, приобретает
качество сложной многоуровневой системы.
6. Реальная организация культурного пространства противоречит
необходимости
Культурная
его
формирования
жизнь
институциональном
регионов
и
на
принципах
остается
плюралистичности.
централизованной
в
информационном
и
субституциональном,
экономическом, структурном и содержательном планах. Иерархически
организованное в направлении центра распределение учреждений культуры
исчерпало свои возможности и теряет актуальность. Переход от «центрпериферической» модели организации региональной художественной жизни
к
плюралистической
на
возможен
основе
реализации
идеи
уравновешенности, предполагающей создание условий для продуцирования
разных уровней культуры за счет сбалансированной культурной политики и
организации культурных событий, взвешенно распределяемых по городам и
иным локусам территории региона.
7. Функциональное значение разных видов искусства неодинаково с
точки зрения унифицирующего и специализирующего их влияния на
городскую
художественную
культуру.
Социальная
значимость
определенного вида искусства не означает его специфицирующего значения
для культуры города. Кино – искусство универсальное и занимающее по
степени популярности
лидирующее положение, для художественной
культуры города оказывается универсализирующим по характеру своего
воздействия, в то время как театр и музей обладают отчетливым
специфицирующим влиянием на художественную жизнь городов. Что
27
определяет и специфичность приоритетов тех или иных видов искусства в
структурировании и модификациях культурной политики города в целом.
8. Художественная культура городов может обеспечить решение
задачи устойчивого их развития, преодолеть ведомственные рамки и
работать как фактор общесоциального масштаба на основе реализации
культурной политики, концептуальными основами которой являются
регионализация и поливекторность.
Регионализация культурной политики предполагает перенесение центра
формирования культурной политики в регионы, а на уровне регионов – в
города, которые должны стать активными субъектами социального и
культурного развития на региональном уровне. Хотя этот принцип
предполагает активное соучастие в формировании и осуществлении
культурной политики субъектов, представляющих социокультурные локусы
региона разного масштаба, именно городской тип культуры представляет
оптимальную основу художественно-культурной матрицы в этом контексте.
9.
Многовекторность
культурной
политики
обусловлена
содержательными отличиями художественной культуры крупных, средних и
малых городских поселений. Для областного центра, крупных и отчасти
средних городов культурная политика выступает инструментом повышения
инновационности,
конкурентоспособности
и
инвестиционной
привлекательности городов. Для малых городов актуальна идея устойчивости
и экологичности поселения, «недогородской» характер которой является
нормой и характеристикой культурного своеобразия. Оборотной стороной
подобной
поливекторности
выступает
тенденция
качественной
неравновесности этих вариантов художественной жизни. Компенсация
подобного дисбаланса может быть обеспечена взвешенным распределением
культурных событий по городам территории и взаимодействии в рамках
единого
культурного
пространства
и
общей
культурной
политики,
конкретизируемой исходя из условий каждого геокультурного локуса.
28
10.
Сбалансированная
модель
художественной
культуры
города
учитывает индивидуальное для городов разного статуса соотношение
институциональных, внеинституциональных и субституциональных модусов
художественной культуры, универсализирующее и
специализирующее
значение отдельных учреждений культуры и конкретных видов искусства, а
также поливекторные перспективы развития. Гетерогенность, изменчивость
и
вариативность
скомпенсированностью
в
и
сочетании
со
уравновешенностью
сбалансированностью,
являются
основанием
гармоничности художественной культуры города.
Теоретическая значимость исследования заключается в разработке
концепции функционирования и развития художественной культуры города,
которая учитывает единство всех составляющих ее содержательных и
структурных элементов, где город становится местом создания новых
культурных форм, пространством организованного взаимодействия разных
субъектов
городской
жизни,
что
обеспечивает
высокий
уровень
изменчивости и вариативности, необходимый для развития.
Материалы исследования углубляют и развивают теоретические и
практические представления о типах городской культуры и
специфике
художественных процессов в городах разного статуса.
Практическая значимость исследования состоит в разработке
представлений о художественной культуре на материале городов региона,
обосновании концептуальных положений культурной политики, реализуемой
в целях устойчивого развития городов.
Материалы и выводы исследования представляют интерес для
специалистов в сфере культуры и искусства, представителей СМИ и иных
областей социально-культурной деятельности, определяющих ориентиры
культурного развития территории, могут быть применены в деятельности
культурных политиков и менеджеров культуры. Разработанная концепция
художественной культуры может помочь в реализации культурной политики,
29
учитывающей
и
компенсирующей
процессы
самоорганизации
и
дезорганизации художественной культуры.
Результаты исследования могут быть внедрены в образовательный
процесс в рамках учебных курсов «Культурология», «Социология»,
«Менеджмент культуры», «Межкультурные коммуникации», «Социология
культуры», «Социология и культурология города», «Массовая культура»,
«Муниципальная культурная политика» и др.
Апробация работы. Результаты исследований по теме диссертации
были представлены автором в выступлениях на научно-практических
конгрессах, конференциях, форумах, «круглых столах», в том числе на III и
IV Российских культурологических конгрессах с международным участием
(Санкт-Петербург, октябрь 2010 г. и октябрь 2013 г.), на ХIV и ХV
Международных
конференциях
“Культура,
личность,
общество
в
современных условиях: методология, опыт эмпирического исследования»
памяти профессора Л.Н. Когана» (Екатеринбург, март 2012 г. и март 2013 г.),
на Международных научных конференциях «Мировоззренческие основания
культуры современной России» (Магнитогорск, май 2011 г., май 2012 г., май
2013 г., май 2014 г.), на XV, XVI, XVII, XVIII Ассамблеях искусств
(Магнитогорск, декабрь 2010 г., декабрь 2011 г., декабрь 2012 г., декабрь
2013 г.), на VII Международной научно-практической конференции (Москва,
июнь 2011 г.), на Международной научно-практической конференции
«Искусство в системе культуры» (Воронеж, сентябрь 2011 г.), на VIII
Международной
научно-практической
конференции
им.
В.
Татлина
«Реабилитация жилого пространства горожанина» (Пенза, декабрь, 2011 г.),
на X Международной конференции «Образование через всю жизнь:
непрерывное образование в интересах устойчивого развития» (СанктПетербург, июнь 2012 г.), на XVII Всероссийской научно-практической конференции «Современный город: социальность, культуры, жизнь людей»
(Екатеринбург, апрель 2014 г.), на II Всероссийской научно-практической
очно-заочной конференции «Брендинг малых и средних городов России:
30
опыт, проблемы, перспективы" (Екатеринбург, сентябрь 2012 г.), на
Всероссийской научной конференции «Смыслы, ценности, нормы в бытии
человека, общества, государства» (Челябинск, май 2011 г.), на научнопрактической конференции «Правовые, исторические, культурологические,
политические
и
социально-экономические
исследования
в
контексте
глокализации общества. Российский и международный опыт» (Москва,
декабрь 2013 г.) и др.
Материалы исследования нашли отражение в 60 публикациях автора, в
т. ч. 1 авторской и 2 коллективных монографиях, в 16 статьях в ведущих
рецензируемых научных журналах и изданиях, определенных ВАК МОиН
РФ.
Материалы и выводы исследования используются в деятельности
управления культуры администрации города Магнитогорска при разработке
целевых программ и рекомендаций для городской культурной политики,
нашли отражение в муниципальных культурных проектах. Материалы
диссертационного
исследования
легли
в
основу
учебных
курсов
Магнитогорской государственной консерватории (академии) им. М. И.
Глинки: «Города и художественная культура» – в магистратуре, «История и
философия культуры и искусства» – в ассисентуре, «Культурология»,
«Социология искусства» – в специалитете и бакалавриате.
Работа
обсуждалась
на
кафедре
культурологии
и
социологии
Челябинской государственной академии культуры и искусства.
Структура и объем диссертации. Работа состоит из введения, шести
глав, заключения, списка литературы и приложений. Объем диссертации –
356 страниц. Библиографический список включает 452 наименования.
31
Глава I
ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ
ИССЛЕДОВАНИЯ ГОРОДСКОЙ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЫ
1.1 Художественная культура
в свете системно-синергетического подхода
Методология
нашего
общефилософский,
исследования
предполагает
представленный
три
уровня:
системно-синергетической
методологией; общенаучный, опирающийся на социокультурный подход;
уровень
конкретного
исследования,
предполагающий
социолого-
статистические практические методы. Кратко охарактеризуем каждый из
названных уровней.
Применение
системной
методологии
для
изучения
культуры,
выявления ее структуры, характеристик и принципов развития остается
актуальным, поскольку позволяет осмыслить многие явления в культурной
жизни современного мира во всей их сложности и противоречивости,
объяснить причины и смысл изменений, происходящих в настоящее время, и
меняющих облик цивилизации.
По поводу применения данного подхода к социокультурным системам
М С. Каган пишет: «Системы высшего уровня сложности — человек,
культура, искусство — требуют адекватного их природе трехстороннего
рассмотрения: предметного, функционального и исторического. Предметный
анализ предполагает решение двоякого рода задач: выяснение того, из каких
компонентов разных уровней — подсистем и элементов — состоит
изучаемая система, и выявление связей, соединяющих эти ее компоненты …
Функциональный аспект методологии системного исследования делает
понятным значение одного из важнейших ее принципов — идти в анализе не
от частей к целому, а, напротив, от целого к частям … Исторический ракурс
32
методологии
раскрывает
систему
в
процессе
совершенствования
и
самоорганизации» [130, с. 25–29].
Одной из версий системного подхода явился культурологический
подход, ориентированный на исследования культуры и культурных
процессов. Культура, рассматриваемая как системный феномен, обладает
всеми признаками, свойствами и характеристиками сложной динамической
системы: целостностью, целесообразностью, открытостью и высокой
степенью сложности. Она включает элементы различной природы и
характеризуется многообразием возможных форм и связей между ними,
способностью
к
изменениям
на
основе
саморегуляции
и
к
самовоспроизводству.
Культурологическая версия системного подхода включает в себя еще
несколько «специальных» принципов системных исследований культуры. По
этому
поводу
Ю. В. Сорокин
пишет:
«Во-первых,
аналитическое
культурологическое исследование осуществляется при одновременном
обращении к „культурно-объектному“, „культурно-процессуальному“ и
критико-аналитическому материалу как к равноценным сферам извлечения
необходимой информации. Во-вторых, поскольку любой объект культуры,
культурный процесс или культурная реалия представляют частный случай
отражения определенного способа мировосприятия и адекватных им
способов жизнедеятельности людей, „выход“ на смысловые инварианты
данного типа культурного сознания возможен через обращение к материалу
любой из сфер культуры. Для решения своих исследовательских задач
культуролог может обращаться именно к тому материалу, где смысловые
инварианты культурной конкретики „прочитываются“ наиболее ясно и
прозрачно» [275, с. 21].
Это существенное, на наш взгляд, замечание
объясняет правомерность выбора художественной культуры города в
качестве той сферы его существования, которая выражает специфику города
в целом.
33
Новым вариантом системного подхода применительно к изучению
сверхсложных, самоорганизующихся систем, существующих в условиях
нарастания хаоса, стала синергетика. Синергетическое понимание мира,
предложенное Г. Хакеном и И. Р. Пригожиным, применено для изучения
социокультурных систем С. П. Курдюмовым [см. 148]. Специфичность
социогуманитарного
знания
потребовала
не
просто
механического
перенесения синергетических методов из сферы естествознания (где она
сформировалась),
а
приведение
их
в
соответствие
со
сложностью
социокультурных систем.
В синергетической картине мира акцент делается на становление,
коэволюцию, когерентность, кооперативность элементов мира, нелинейность
и открытость, а также на возрастающую сложность систем. Сами системы
характеризуются такими свойствами, как разнообразие, многоуровневость,
открытость, эмерджентность и память. Для нашего исследования важным
является понятие аттрактора. С. П. Курдюмов предложил понимать под
аттракторами эволюции сложных систем, такие относительно устойчивые их
состояния, складывающиеся (возникающие) в процессе развития, которые
детерминированы внутренними свойствами систем и в значительной степени
определяют их будущее [148, с. 211].
Нужно заметить, что в сфере гуманитарного знания существует ряд
проблем, которые не могут быть решены на основе системно синергетической парадигмы. Так, в частности, с этих позиций невозможно
объяснить причины сходства и различий культурных систем, сохранение
культурной самобытности. Говоря о наиболее важных чертах социальных и
культурных
систем,
Т. Парсонс
называет
таковыми
способность
к
восстановлению равновесия, подчеркивая, что «тенденция к самосохранению
есть первый закон социальных процессов» [222, с. 307]. Важно понимать,
как культурные системы выживают в условиях кризиса и внешних вызовов.
Можно констатировать, что системная методология (даже постоянно
развивающаяся) в сфере социогуманитарного знания имеет свою специфику
34
и определенные границы применения. Рассмотрение структуры статики и
динамики
социокультурных
систем,
культурных
трансформаций
современного общества находят развернутое объяснение в рамках этой
методологической
парадигмы.
Однако
противоречия,
пограничные
и
проблемные состояния культуры современного общества не могут быть
объяснены только на ее основе. Несмотря на незавершенность дискуссии по
методологическим
аспектам
системно-синергетического
подхода
в
понимании культуры, мы определяем его как общефилософский уровень
нашего исследования.
Общенаучный уровень работы определен как социокультурный.
Методологическая
установка
на
соединение
социологических
и
культурологических подходов реализована у Б. С. Ерасова, Л. Г. Ионина,
В. М. Розина,
А. Я. Флиера,
В. С. Цукермана
и
др.
и
отражена
в
концептуальном биноме «социокультурный». Сам термин предложен
Л. Г. Иониным,
который
определил
социокультурный
подход
как
«направление теоретического исследования, применяющее методологию и
аналитический аппарат культурной антропологии, социологии и философии
культуры и ставящее своей целью обнаружение и анализ закономерностей
социокультурных изменений» [Цит. по: 248, с. 306].
Социокультурный
подход
понимается
нами
как
методология,
основанная на представлениях о социальной укорененности художественной
культуры.
В
подтверждение
приведем
высказывание
Л Б. Зубановой:
«Особый эвристический потенциал исследований современной реальности
видится в методологической установке соединения культурологии и
социологии, ведь, по сути, любое современное явление мы можем
рассматривать в двухаспектном единстве социо-культурного прочтения: как
феномен культуры и как форму его презентации и репрезентации в
социальном
контексте.
Как
представляется,
здесь
нет
особого
противопоставления, а уж тем более противостояния. Жизнь свою культура
вершит не в безвоздушном пространстве, а в пространстве реального
35
социума и реального времени исторически конкретных человеческих судеб»
[115, с. 13].
Описание
некоторых
принципов
социокультурного
подхода
необходимо для обоснования структуры нашего исследования. Поэтому
остановимся
на
некоторых
из
них.
Ю. М.
Резник
подчеркивает:
«Социокультурный подход, понимаемый в социально-научном плане,
предполагает в первую очередь выделение и комплексное изучение
институциональных и внеинституциональных сторон социальной жизни. При
этом культура рассматривается как основная предпосылка или условие
возникновения и существования институциональных (стандартизированных
и нормативно узаконенных) структур социальной организации, а личность —
как предпосылка формирования ее внеинституциональных структур» [248, с.
306].
Характер связей внутри целого определяется либо постепенной
трансформацией неформальных практик в образцы системной (формальной)
организации (это — процессы институализации), либо превращение
системных
образований
активности
субъектов
субституционализации).
в
дифференцированные
(это
Таким
—
процессы
образом,
виды
спонтанной
деинституализации
социокультурный
или
подход
обнаруживает и обосновывает две взаимосвязанные и разнонаправленные
тенденции
социокультурных
деинституционализацию,
изменений:
которые
институционализацию
будут
рассмотрены
и
во
внеинституциональных и субституциональных формах в отдельной главе
нашего исследования.
Характерный для выбранного социокультурного подхода принцип
единства и взаимосвязи деятельностных и структурных характеристик
исследуемого объекта предполагает дуальную природу данного объекта и,
как следствие, рассмотрение двояким образом: с одной стороны, как способа
деятельности субъектов, а с другой, как способа взаимодействия между
36
ними,
т. е.
«системного»
и
«отношенческого»
дискурсов.
Этот
исследовательский посыл тоже получил свое воплощение в нашей работе.
При рассмотрении места и роли отдельных творческих организаций и
представленности разных видов искусства в городской жизни важным
оказывается принцип единства и взаимосвязи событийных и повседневных
практик. Значимые социальные события и текущие (повторяющиеся и
рутинные) явления культурной жизни будут соотноситься между собой и
описываться как «центр» культурной жизни (т.е. область повышенной
активности) и её «периферия» (т.е. зона низкой активности).
Принцип единства и взаимосвязи функциональных и динамических
аспектов социокультурных процессов также будет учтен нами. Он
предполагает, что функциональные процессы, связанные с сохранением и
воспроизводством культуры, органически соединены с динамическими
процессами, определяющими ее поступательное развитие.
Единство гетерогенных и гомогенных факторов социокультурного
развития
предполагает,
что
локализация
культурных
форм
жизнедеятельности сопряжена с универсализацией способов культурной
жизни людей и с преодолением различий между ними. Это принципиальное
положение
социокультурного
подхода
в
методологическом
смысле
определяет раздел исследования, посвященный региональным аспектам
городской
художественной
художественных
процессов
культуры,
в
городах
сравнительному
разного
статуса
изучению
и
идее
уравновешенности регионального художественного пространства.
Методологическая
оснащенность
социокультурного
метода
управленческими процедурами позволит освоить относительно новое поле
социокультурного
прогнозирования
и
проектирования.
Концепция
гуманистического планирования Э. Фромма, предполагающая включение
людей в систему планирования, активизацию человеческого потенциала
через участие в совместных проектах, изменение процесса потребления и
формирование новых форм духовной и культурной активности на основе
37
солидарности
по
поводу
культурных
ценностей,
выступает
методологическим фундаментом той части работы, где речь пойдет о
сценариях креативного развития городов.
Последовательная
попытка
системного
понимания
культуры
осуществлена М. С Каганом, вслед за которым мы определяем культуру как
«системную, исторически образовавшуюся многостороннюю целостность
специфических способов деятельности и ее опредмеченных плодов —
материальных, духовных и художественных…» [130, с. 47–48]. Понимая
культуру как особую форму бытия, ученый рассматривает три ее основные
формы: материально-практическую, духовно-теоретическую и практическидуховную (собственно, художественную) и соответственно дифференцирует
поле культуры, выделяя три ее подсистемы: материальную, духовную и
художественную культуру [130, с. 185].
Системное
видение
художественной
культуры
способствовало
расширительному ее толкованию, соединению узконаучных дискурсов для
более глубокого и целостного понимания. Так, в искусствоведении
художественная
культура
отождествлялась
только
с
последней
составляющей, что заметно ограничивало исследовательские возможности.
Системная методология раздвинула границы изучения, включив в поле
исследовательского внимания процессы социального бытования искусства и
зрителя, что позволило заметно продвинуться в процессе целостного
понимания художественной культуры. В таком ракурсе она рассматривается
как сложное системное образование, в существовании которого можно
выделить две важнейшие стороны. Первая связана с организационной
стороной ее функционирования и реализуется в деятельности социальных
институтов, которые обеспечивают условия бытования искусства в виде
процессов создания, распространения и восприятия эстетических ценностей.
Другая — объединяет творческую деятельность в сфере искусства и
результаты этой деятельности, т. е. собственно творческий процесс,
38
произведения искусства и отношения между автором, его произведениями и
реципиентом.
В концепции М. С. Кагана осуществлен морфологический анализ
художественной культуры и определен ее онтологический статус. Строение
художественной культуры ученый представляет как совокупность видов
искусства, отличающихся способами создания художественных ценностей и
способами их существования, а также характером восприятия, наличием
содержательных доминант и идейным содержанием [129, с. 56–66].
Во
многом
предложенная
аналогична
структура
А. Я. Флиером,
художественного
творчества
художественной
который
выделяет
(индивидуального
и
культуры,
подсистемы
группового),
его
организационной инфраструктуры (в виде творческих ассоциаций и
организаций) и материальной составляющей. Отдельными элементами, по
мнению этого автора, являются система художественного образования и
повышения
квалификации,
система
эстетического
воспитания
и
просвещения, а также художественная самодеятельность. Художественная
критика, специализированная пресса, искусствознание, система сохранения
художественного наследия составляют важные элементы художественной
культуры [167, с. 338–339].
Свой
взгляд
художественную
предлагает
культуру
В. С. Цукерман,
как
базовую
который
систему
определяет
производства,
распространения и потребления искусства, то есть всего того, что может
быть определено как «социальное бытие искусства» [343, с. 42]. Ключевым
компонентом художественной культуры в концепции В. С. Цукермана
является
искусство,
художественной
которое
жизни
представлено
общества,
как
с
такими
создатели
компонентами
художественных
произведений, творческие союзы и объединения, система художественного
образования и воспитания, учреждения искусства и организации культурнодосуговой
деятельности.
Расширяя
представления
о
структуре
художественной культуры, ученый в общую структуру включает учреждения
39
торговли и реализации художественно-культурных услуг, предприятия и
организации, чья деятельность направлена на создание материальной базы
художественной культуры. Как и другие авторы, В. С. Цукерман называет
литературно-художественную критику и науки об искусстве в качестве
обязательных компонентов, отдельно речь идет о потребителе (зрителе,
слушателе), без которых невозможно социальное бытование искусства [343,
с. 43–45].
Художественная жизнь общества описывается Ю. В. Перовым как
система, которая характеризуется двумя модусами: предметно-вещественным
(картины, написанные художниками, нотные партитуры музыкальных
произведений, литературные произведения и т.п.) и деятельностным.
Последний видится ученому как процесс социокультурной коммуникации от
момента создания, через исполнение к потреблению и оценке, т. е. как
взаимодействие
блоков
создания,
распространения
и
восприятия
художественных ценностей. «Область общественных взаимоотношений,
сформировавшаяся вокруг специфической художественной деятельности по
созданию произведений и функционированию искусства и обеспечивающая
эти процессы», называется Ю. В. Перовым художественной культурой [225,
с. 38].
Суммируя вышесказанное, констатируем, что художественная культура
понимается как особая форма социального бытия культуры, решающая
задачи отображения бытия в художественных образах, художественной
деятельности и социальном функционировании художественных ценностей.
Как системное образование она представляет совокупность процессов,
явлений и практик создания, распространения и освоения произведений
искусства, а её строение включает соответствующие блоки художественного
творчества, распространения и восприятия.
Практический уровень исследования предполагает использование
эмпирических социологических методов. В нашей работе выполнен анализ
художественной культуры городов с точки зрения бытования разных видов
40
искусства
и
обеспечивают
функционирования
этот
процесс.
учреждений
культуры,
которые
Художественный
потенциал
городов
описывается в динамике на основе статистических данных о культурной
инфраструктуре, собранных в 1981, 1995–1996 и 2011–2012 годах в
Челябинске, 3 крупных, 3 средних и 18 малых городах области.
Культурологический ракурс рассмотрения проблемы связан с описанием
роли учреждений культуры и искусства для художественной культуры
городов.
Социологический ракурс изучения проблемы представлен тремя
социологическими замерами художественных предпочтений городского
населения области, сделанными в 1981, 1994 и 2011 годах. В первых двух
случаях
исследования
проводились
на
основе
единой
методики
и
инструментария ГИИ (Москва) в ходе совместных исследований с МаГК
(Магнитогорск). Исследования 2011 года основывались на методике,
предложенной ЧГАКИ (Челябинск), которая по основным параметрам
сопоставима с методикой ранее выполненных исследований, что дает
возможность корректного сравнения результатов всех исследований. Опросы
проводились в городах области разного статуса: в Челябинске, в крупных и
средних городах (Магнитогорске, Златоусте, Миассе) и малых городах
(Карталах, Сатке). Применялась квотная выборка, составленная с учетом
требований репрезентативности по полу, возрасту и образованию. В
результате было опрошено 550 человек в 1981 году, 2700 — в 1994 г. и 1800
— в 2011 году.
41
1.2. Матрица художественной культуры
В нашем исследовании мы будем использовать вариант системного
анализа
художественной
культуры
на
основе
её
матричного
структурирования. По нашему мнению, понимание художественной жизни
как матрицы (матричной системы) может решить исследовательскую задачу
поиска инструмента, объективно отражающего сложность художественной
культуры.
Термин «матрица» активно используется в разных областях знания,
поскольку случаи терминологических заимствований для современной
научной ситуации, характеризующейся сближением естествознания и
социально-гуманитарных наук, нередки. Примеры матричного понимания
изучаемых объектов можно встретить в культурологии, социологии,
семиотике.
В
семиотике,
например,
понятие
«матрица»
используется
для
обозначения языковых конструктов, по которым воспроизводится смысл,
подобно тому, как по формам «отливаются» заготовки [240, с. 47–53]. С.
Г. Проскурин говорит о матричных формах хранения негенетической
(культурной) информации в языке. Он выделяет языковые матрицы
имитации как обращенные в прошлое смыслы, которые, во-первых, обладают
чертами, напоминающими об объекте или его присутствии, и, во-вторых,
передают культурную информацию во времени, т. к. сохраняют информацию
о структурной организации объекта. Сама матрица копирует формы
реальности, оставаясь открытой формой для заполнения новыми смыслами.
По мнению С. Г. Проскурина, другой вид матриц в семиотике — это
матрицы референции, которые «зонируют» культурные смыслы, не допуская
их смешения и исчезновения, такие как устойчивые ряды «вера, надежда,
любовь».
Активно используется процедура матричного структурирования в
работе С. Г. Кирдиной «Институциональные матрицы и развитие России»
42
[см. 145]. Ею сформулирован новый «социологический институциональный
подход» к рассмотрению взаимоотношений Востока и Запада. Основные
понятия, предложенные автором для анализа разных типов обществ — это
базовые институты, определяемые как «глубинные, исторически устойчивые
и постоянно воспроизводящиеся социальные отношения, обеспечивающие
выживание
и
целостность
общества
в
данных
ему
материально-
технологических условиях» [145, с. 54], для обозначения которых
используется термин «институциональные матрицы». Институциональная
матрица — это «устойчивая система базовых институтов, регулирующих
основные сферы общественной жизни — экономики, политики и идеологии»
[там же]. Опираясь на обширный исторический материал, С. Г. Кирдина
выделяет два типа содержательно отличающихся матриц: Х-матрицы,
характерные для восточных и латиноамериканских стран (в число этих стран
включена Россия), а также Y-матрицы, характеризующие западные страны,
их экономический уклад, политическую систему и идеологию.
Культуролог Н. Н. Суворов, рассуждая о природе и границах
художественности
современности,
в
контексте
утверждает,
что
новых
художественных
центральной
областью
практик
деятельности
выступает событие, и именно в феномене события получают развитие
«векторы потенциального движения художественного образа» [304, с. 497–
500]. Исходя из этого, автор предлагает понимать художественную культуру
через событийное исследование. Для него события художественной жизни
«выступают простейшей матрицей общекультурного развития» [там же].
В нашем исследовании термин «матрица» мы будем применять
амбивалентно. С одной стороны, матрица понимается как исследовательская
процедура, как мыслительная конструкция, выступающая инструментом
познания. С другой стороны, матричность является объективным свойством
художественной культуры. Матрица художественной культуры города
накладывается на матрицу культуры города. Эта «вложенность матриц»
иллюстрирует сложность всей системы и объясняет связи между культурой
43
города и его художественной жизнью. Схематическим выражением матриц
являются структурированные модели с фиксированными, отобранными и
иерархически выстроенными по горизонтали и вертикали признаками. На
матричной основе происходит структурированное воспроизведение и
расширение социокультурной системы.
Следует отметить существенный аспект видения художественной
культуры в ее концептуализации как матрицы. Матричность в этом случае
включает три уровня. Первый, обозначаемый нами как идеальный,
показывает художественную культуру как закономерную совокупность
образно-эстетических рефлексий о базовых основаниях, высших ценностях
духовной культуры общества, то есть, как нечто «должное». Второй,
оптимальный, описывает структурно-функциональные сочетания элементов
художественной сферы, адекватно соответствующие как объективным
состояниям культурной среды, так и отвечающие проективным запросам
развития общества, то есть – «лучшее из возможного». Третий, реальный,
уровень
матричного
среза
художественной
культуры
определяется
наличными объектными и процессуальными характеристиками конкретных
культурных практик в культурном пространстве и может включать их
диспропорции, дисбаланс, неравновесность, асимметричность как свойства,
дисгармонирующие с более высокими уровнями матрицы. Стоит отметить,
что речь об этих уровнях идет не как об отдельных, самостоятельных
моделях
или
феноменах,
а
именно
как
о
сосуществующих
и
взаимопроникающих измерениях целостной матрицы, где каждый уровень
зависим от других и определяется ими.
При этом в исследовании проблемы
предполагается избрание
приоритетности того или иного матричного уровня в зависимости от
аспектов
предмета
анализа.
детерминируется
спецификой
операциональное
поле
Приоритетность
каждого
исследовательских
задач,
включаются
все
операциональности.
44
уровни
в
ее
при
разной
уровня
этом
в
степени
Так, при определении духовной значимости художественной культуры
в жизни общества, включая городское сообщество, приоритетным выступает
первый уровень. Изучение реальных процессов и явлений художественной
жизни актуализирует подход к материалу на третьем уровне. Определение
оптимального варианта развития художественной культуры в контексте
культурной политики делает наиболее значимым второй уровень матрицы.
Художественная культура помимо матричного структурирования
определяется несколькими основными измерениями, представляющими
отдельные ее аспекты, в то время как уровни матрицы характеризуют ее как
целое. Причем, каждое из измерений может быть структурировано с
выделением идеального, оптимального и реального уровней. Мы рассмотрим
духовно-содержательное, хронологическое, социальное и пространственное
измерения, которые представляются нам основными.
Духовно-содержательное измерение, подразумевающее специфическое
для каждого исторического, этнического и социального образования
определенный тип художественного сознания, отражает картину мира и
представления о месте человека в этом мире. Это измерение художественной
культуры мы обнаруживаем тогда, когда от общей характеристики её
художественного содержания переходим к описанию особенностей разных
видов искусства. В этом случае структура художественной культуры
предстает перед нами как набор матриц соответствующих отдельным видам
искусства: кино, литературе, театру, музыке, изобразительным видам
искусства. Сразу становится понятным, что дробление матриц продолжается
на уровне каждого из искусств, поскольку все они представлены разными
видами и жанрами.
Хронологическое измерение художественной культуры может быть
зафиксировано во временном иссечении художественной культуры. Оно
отражает развитие искусства и передачу художественных ценностей из
поколения в поколение. С другой стороны, происходит постоянное
обновление искусства в контексте изменений, происходящих во всех сферах
45
общественной жизни, и в соответствии с логикой развития искусства. Для
описания этого процесса матрица будет иметь два иссечения, поскольку
динамика художественной культуры представляет собой двуединый процесс:
культура обращена в прошлое и питается традицией, с другой стороны,
художественная
культура
инновационна,
творится
сегодня,
отражая
актуальные смыслы сегодняшнего дня. Следовательно, долгосрочное
временное измерение обращено в прошлое и воспроизводит смыслы,
которые
обладают
чертами,
напоминающими
об
объекте
или
его
присутствии. Это иссечение культуры отвечает за передачу культурной
информации во времени, т. к. сохраняет информацию о структурной
организации художественной жизни. Краткосрочное временное измерение
обращено к реальности, к сегодняшнему дню, оставаясь открытой формой
для заполнения новыми смыслами. Двоякое иссечение и «вложенность
матриц» отражает дихотомное единство традиций и инноваций в культуре
вообще и художественной культуре, в частности.
Особого разговора заслуживает социальное измерение художественной
культуры, которое дает представление о степени её укорененности в
обществе
и
может
быть
представлено
как
внутренне
иерархичное
организационно-институциональное ее измерение. Основные и неосновные
институции художественной жизни образуют разные уровни в зависимости
от степени институализации: укоренившие в данной социальной системе
институты,
внеинституциональные
модусы,
находящиеся
на
этапе
организационного закрепления, и, наконец, субституциональные формы.
Современные исследования художественной культуры не могут обойти
вниманием пространственное (или геокультурное) ее измерение. Это
измерение
отражает
локализацию
художественной
культуры
в
географическом пространстве, связь с территорией, историей и культурой,
сформировавшейся в определенной географической точке. Методология
изучения
региональной
культуры
изложена
46
в
книге
«Основания
регионалистики. Формирование и эволюция историко-культурных зон» [см.
215].
Пространственное измерение художественной культуры имеет два
уровня. Эта двойственность подчеркивает как уникальность региона, так и
одновременную его «включенность» в культурное пространство страны. С
одной стороны, территория, регион, область являются частью большей по
площади и содержательному наполнению системы страны, а значит, и
большей (по сравнению с региональной) матрицы. С другой стороны,
художественная жизнь регионов имеет свои специфические особенности и
традиции. Это находит отражение в том, что т. н. «внешнее» измерение
геокультурной
матрицы
«материнской»
пространственного
художественной
культурой
иссечения
страны.
матрицы
культуры
связывает
«Внутреннее»
порождает
ее
с
измерение
региональные
особенности художественной жизни. Это измерение «зонирует» культурные
смыслы, не допуская их смешения и исчезновения. По наблюдениям И. Я.
Мурзиной не всякий регион продуцирует свою, региональную культуру. Она
пишет: «…можно говорить о региональной культуре применительно к Уралу,
Сибири, югу России. Однако области центральной России не могут быть
рассмотрены как феномены региональной культуры: они находятся в рамках
„материнской“ русской культуры (даже в обыденном сознании слова
„русская культура“ ассоциируются с центральной Россией, с тем, что
исторически называлось Московией). Отдельной территорией можно назвать
Русский Север, который вместе с тем воспринимается как квинтэссенция
русской культуры. Он исторически связан с другим древнерусским центром
— Новгородом, и столичными центрами — Москвой и Петербургом» [201, с.
63].
Отдельный уровень пространственного измерения художественной
культуры представляет собой срез культуры конкретного города. Матрица
городской жизни — часть национальной и региональной матриц. Они
47
накладываются на сетку жизни отдельных городов, отражая сложное
строение художественной культуры.
Минимальным локусом пространственного измерения выступает
отдельный человек. Соотношение национального, городского и личностного
модусов художественной культуры — это соотношение разных ее
масштабов. Эти разные по масштабам модальности соотносятся как общее,
особенное и единичное соответственно. Такое же соотношение модальностей
можно обнаружить в содержательном измерении художественной культуры,
о котором речь шла выше, как общее особенное и единичное соотносятся
уровни отдельного вида искусства, художественной школы и конкретного
автора. Вертикальное масштабирование художественной культуры не может
быть результатом хаотического и беспорядочного дробления, а подчиняется
определенным
закономерностям
сосуществования
самоорганизующейся
целостности как «единства многообразия» (М. С. Каган).
Итак,
в
развитие
методологии,
системной
автор
предлагает
исследовательскую процедуру матричного структурирования, на основе
понимания художественной жизни как сложноорганизованной матрицы с
выделением идеального уровня как совокупности образно-эстетических
рефлексий о высших ценностях культуры общества, оптимального уровня
как соответствующего проективным запросам развития общества и реального
уровня,
определяемого
фактическими
характеристиками
культурного
пространства. Указанные уровни понимаются как сосуществующие и
взаимопроникающие измерения целостной матрицы, где каждый уровень
определяется другими, а приоритетности того или иного матричного уровня
определяется аспектом анализа. Одновременно художественная культура
определяется несколькими основными измерениями, наиболее важными из
которых,
по
функциональное,
нашему
мнению,
социальное
являются
духовно-содержательное,
(организационно-институциональное)
пространственное (геокультурное).
48
и
1.3. Функциональные аспекты художественной культуры
Функциональное значение художественной культуры обнаруживается
через то влияние, которое она оказывает на общество. Из всего многообразия
функций,
реализуемых
культурой
и
искусством,
мы
рассмотрим
эстетическую функцию, а также социальные функции преемственности,
обеспечения взаимосвязей и взаимодействия и компенсации.
Специфической функцией искусства и художественной культуры
является эстетическая функция. Искусство понимается как инструмент
формирования творческих возможностей человека и его ценностных
ориентаций. Ю. Б. Борев пишет: «Эстетическая функция – ничем не
заменимая
специфическая
способность
искусства
формировать
художественные вкусы, способности и потребности человека. Перед
художественно цивилизованным сознанием мир предстает как эстетически
значимый в каждом своем проявлении… Искусство дарит людям это
ощущение эстетической значимости мира» [25, с. 275]. Значение этой
функции в том, что она позволяет пробуждать творческий дух личности,
желание и умение творить по законам красоты. «Искусство пробуждает в
человеке художника. Речь идет… о деятельности человека, сообразованной с
внутренней мерой каждого предмета, то есть об освоении мира по законам
красоты» [25, с. 277]. В социальном смысле эстетическая функция искусства
обеспечивает
формирование
творческой
активности
человека,
столь
востребованного современным креативным типом культуры.
Творчество (особенно художественное творчество) понималось как
способ выражения Прекрасного. Объектами, на которые могло быть
направлено творчество, выступал сам человек и среда его обитания. А. Я.
Флиер, характеризуя функции искусства, подчеркивает: «Важнейшей
функцией
искусства
является
задача
проектирования
эстетически
организованной среды обитания людей, насыщенной эталонными образцами,
порожденных искусством… Эта функция тесно связывает искусство со
49
сферой материального производства и строительства, на стыке которого
функционируют
дизайн,
декоративно-прикладное
творчество,
монументальные жанры изобразительного искусства…Средоорганизующие
функции
искусства
были
заложены
уже
в
самом
историческом
происхождении этого явления» [325, с. 232-233].
Раскрывая содержание категории «эстетическое» В. В. Бычков пишет:
«Эстетическое – означает реальность бытия и функционирования одной из
наиболее доступных людям и широко распространенных в культуре систем
приобщения человека к объективно Духовному путем оптимальной (то есть
творческой) реализации себя в мире материальном. Более того, эстетическое
свидетельствует о сущностной целостности Универсума (и человека в нем,
как его органической составляющей) в единстве его духовно-материальных
оснований» [31, с. 209-210].
Именно в искусстве, сложившемся как инструмент актуализации
эстетического опыта человека, существуют самые широкие возможности для
«многообразных практиках неутилитарного выражения» (В. В. Бычков)
эстетического чувства. Необходимость реализовать эти возможности связана
с острым ощущением «состояния сущностного слияния с Универсумом.., т.е.
недоступной в обыденной действительности полноты бытия» [31, с. 209].
Подобное понимание эстетического в искусстве радикальным образом
пересмотрено в культуре XX века. Технологическая цивилизация пришла к
идее смерти «изящных искусств» и необходимости существования искусства
по законам науки и техники. Одним из первых направлением деэстетизации
стал манифест реди-мейда М. Дюшана, выставившего утилитарные вещи как
произведение искусства. Во второй половине столетия под воздействием
успехов поп-арта родилась идея «смерти искусства» (А. Данто) и
перенесения акцента с эстетической значимости произведения на контекст
его бытования. Однако парадоксальность деэстетизированного искусства
конца XX века заключается, по мнению В. В. Бычкова, в том, что «отринув
эстетический принцип искусства и предельно размыв его границы, она (пост50
культура) не стремится уничтожить (что и невозможно) в человеке
органически присущее ему эстетическое сознание, эстетическое чувство,
генетически и исторически накопленный эстетический опыт. И эстетическое
постоянно дает о себе знать, прорываясь и у талантливых создателей самых
продвинутых арт-практик, и во всей ностальгически-иронической ауре
постмодернизма, и в консерватизме, и в массовой культуре, и в новейших
видеоклипах
и
компьютерных
виртуальных
реальностях,
в
сетевом
искусстве» [31, с. 212].
Это дает основание автору прийти к следующему умозаключению:
«Современный мир находится в ситуации глобального переосмысления
феномена искусства, как на теоретическом уровне, так и в сфере самой артпрактики, при этом кардинальной трансформации подвергаются практически
все сущностные с точки зрения классической эстетики основы искусства и в
первую очередь его эстетическая ценность. И, тем не менее, утверждение о
смерти искусства как эстетического феномена пока представляется мне
преждевременным» [31, с. 214].
Город сам по себе является эстетическим объектом, специфику
которого выявила З. Н. Яргина [см. 359]. В работе «Эстетика города» она
показала, что город является эстетическим объектом, а его архитектурное
наполнение – произведением искусства. Эта констатация в большей мере
относится к историческим городам, сформировавшимся в классической
художественной парадигме (имеется в виду не стиль «классицизм», а картина
мира) и описываемым в эстетической системе Г. Гегеля (изложенной в
«Лекциях по эстетике»), в которой искусство считается наивысшей формой
проявления
соединяющая
прекрасного.
Эта
философскую
эстетическая
классическая
рефлексию
с
парадигма,
естественнонаучными
исследованиями, нашла отражение в упорядоченности, симметричности,
ритмической организации, гармонии и соразмерности художественных
объектов. Эти универсальные закономерности природы, обнаруженные
классическим
естествознанием,
выступали
51
в
качестве
эстетических
параметров Прекрасного. Архитектура городов, сформировавшаяся в этой
парадигме, воплощала идеалы гармонии, каноничности и порядка, а
эстетические принципы градостроительства предполагали ансамблиевость и
композиционную целостность как основания Прекрасного. При таком
понимании город читался как картина, как «городской пейзаж» (Т. Шарп), а
городские ансамбли обеспечивали эстетическое единство города. Время
таких городов завершилось в XX веке.
Со становлением неклассической эстетики и оформлением в качестве
важнейшей категории Эстетического происходит смещение интересов в
сферу
повседневного
мира
человека
с
её
эстетизацией.
Новому
эстетическому идеалу соответствует «средовая» парадигма архитектуры и
градостроительства с концентрацией на понятии «среда», которое, как
отмечает А. В. Иконников, выступает «как связующее звено между задачами
формообразования предметно-пространственного мира и организацией
деятельности,
поведения;
…
между
характеристиками
материальных
структур и образом жизни» [119, с. 14]. Концепт Прекрасного заменяется
моделью привлекательности, характеризующейся новыми эстетическими
свойствами «аккуратное», «чистое», «интересное» и т.д., а понятие комфорта
становится определяющими. В средовой эстетике первой половины XX века
город не воспринимается как картина в раме, рассматриваемая на
определенной дистанции, а становится живой тканью городской жизни,
которую человек воспринимает чувственно. Визуальная модель города
теряет
целостность
и
становится
чередой
отдельных
пейзажей,
калейдоскопом образов.
В постмодернистской эстетике конца XX века категория гармонии
сменяется
категорией
хаоса
(в
синергетическом
прочтении
–
«конструктивного хаоса»), что радикальным образом переформатирует
принципы городского проектирования. Архитектурное пространство города
рассматривается как текст, состоящий из множества слоев, имеющий
множество
значений,
а
обновленная
52
визуальная
модель
городского
пространства
представляет
гиперреальным:
он
город
подсвечен,
как
зрелище.
архитектурные
Город
становится
объекты
изменчивы,
пластичны и как будто «парят» в воздухе, пространство заполнено обилием
зеркальных поверхностей и кажется иллюзорным.
Обратимся к социальным функциям. Для художественной культуры
важными элементами являются традиции и новации. Традиция понимается
как передача от поколения к поколению культурного наследия и
обеспечивает жизнеспособность и целостность общества. В свою очередь,
преемственность трактуется как процесс наследования ценностей, знаний,
норм и обычаев, который обеспечивает связь прошлого, настоящего и
будущего культуры. Художественная жизнь каждой эпохи формируется на
основе борьбы традиций и новаций, ее развитие возможно на основе
постоянного преодоления традиций, т. е. на основе новаторства.
Рассматривая культуру и художественную сферу с точки зрения
традиционности
и
инновационности,
непрерывности
художественной
традиции и, одновременно, неостановимого ее обновления, можно сказать,
что ее природа диалектически раскрывается в многогранной взаимосвязи
традиционного и новаторского, прогрессивного и консервативного.
Согласно взглядам сторонников функционалистского направления
культурологии, представленным в трудах Б. Малиновского, традиция
является неотъемлемым элементом культуры, и ее уничтожение неминуемо
приведет к разрушению культурного целого.
Парадигма противопоставления традиции и инновации берет свое
начало в философии Просвещения. Например, И. Гердер утверждал
равноправие культурных традиций разных по уровню цивилизованности
народов.
Культурная
традиция
рассматривается
как
явление,
противоположное инновации, например, у Э. Дюркгейма, К. Леви-Строса, М.
Вебера. М. Вебер через понятие традиции выстроил типологию социальных
действий, противопоставляя традицию и разум. Это противопоставление у
него рассмотрено на основе рационализации общества, т.е. его движения от
53
состояния, основанного на традиции, к индустриальному и рациональному
обществу. В такой трактовке традиция оказывалась антиподом инноваций и
рациональности. Свое понимание традиций и инноваций в динамике
предложил Э. С. Маркарян. Он обращает внимание на то, что традиции
нельзя сводить к культурному опыту прошлого, это порождает ложную
дихотомию
традиционного
и
нетрадиционного.
Противопоставления
справедливы, если рассматривать их в статике. По его представлениям,
культурная динамика есть процесс изменения традиций. Развитие запускает
процесс изменений культурных систем и появление инноваций, которые
усваиваются, закрепляются и постепенно сами превращаются в традиции.
Поэтому рассматриваемые в динамике традиции и инновации существуют
сопряженно.
В художественной культуре каждой эпохи по-своему соединяются
традиции и инновации, образуя неповторимое сочетание этих начал.
Художественная жизнь общества не сводится только к традиционности или
только к новаторству. Для культурно-исторического процесса одинаково
вредны как неадекватная времени традиционность и связанная с ней
замкнутость,
чреватая
обеднением
культуры
и
стагнацией,
так
и
неорганическая инновационность, которая приводит к игнорированию
культурного наследия, придающего социокультурной системе целостность и
стабильность.
Консервация предшествующего культурного опыта, признание его
безусловной ценностью, снижает ценность инноваций. Традиционный тип
обществ ориентирован на постоянное репродуцирование уже существующих
образцов
в
сфере
морали,
поведения,
мыслительных
процессов,
художественного сознания и т. д. Излишняя приверженность культурному
наследию препятствует социальному прогрессу, социокультурные системы
теряют гибкость, утрачивают способность к адаптации. Инновационный тип,
напротив ориентирован на нововведения, динамичен, обладает высокой
степенью приспосабливаемости к изменяющимся условиям.
54
Преемственность и процессы наследования явлений культуры могут
носить как прерывный, так и непрерывный характер. Культурные ценности
прошлого, переходящие от одного поколения к другому, выступают в
качестве живого элемента культуры каждой исторической эпохи и придают
культурному развитию единую логику. Существуют такие культурные
формы, которые, возникнув в более раннюю эпоху, затем исчезают на какоето время из культурного обихода и возвращаются на более позднем этапе.
Возникновение
разрывов
в
развитии
культуры
связано
с
противоречивым характером общественного прогресса. В истории культуры
были периоды регресса, упадка и культурные катастрофы, приводившие к
гибели целых культур. Но даже в тех случаях, когда гибли целые
цивилизации, их культурные достижения не исчезали, пополняли всемирную
сокровищницу
культуры,
служили
целям
культурно-исторического
прогресса.
Для
развития
искусства
как
художественно-образного
способа
познания мира важна преемственность в форме, что, впрочем, не отрицает
преемственности
в
содержании.
представляющие
художественно
«Вечные
осмысленный
проблемы»
и
искусства,
артикулированный
экзистенциальный поиск человеком гармонии с собой и с миром, никогда не
теряют своей актуальности. Искусство каждой эпохи по-своему решает эти
проблемы, причем, в процессе развития искусства наследуются не только
художественные идеи, творческие принципы, эстетические нормы, но и сами
произведения искусства. Изучение памятников культуры и искусства
различных эпох и художественных направлений свидетельствует о том, что,
несмотря на отсутствие между ними видимой связи, наличие существенных
различий в материалах, технике и способах исполнения, все они
обнаруживают
безусловное
единство,
основанием
которого
является
универсальность активного освоения человеком этого мира и потребность
художественного воплощения результатов этой деятельности. В связи с
темой традиций и инноваций представляет интерес обращение современной
55
культуры к архаическим художественным традициям, которые становятся
органической частью современной культуры, пребывая в латентном
состоянии
и
архаизации
актуализируясь
культуры
в
определенных
описываются
условиях.
категориями
Тенденции
«неотрадиция»
и
«неотрадиционализм». Неотрадиционализм является особым способом
взаимодействия традиций инноваций в современных условиях, когда
становятся интересны «примитивные» мотивы, которые активно переносятся
в повседневность, становятся сюжетами современного искусства. Эта
тенденция указывает на сложность процессов преемственности в культуре и
необходимость его нового прочтения.
Таким образом, традиция и новаторство в культуре, представляя
диалектическое единство антиномий, обеспечивают целостность культуры и
художественной жизни и выступают условием их развития. Переосмысление,
интерпретация традиции или отказ от нее являются источником инноваций.
При этом культурные новшества способствуют развитию и обогащению
существующих традиций в художественной культуре, являясь условием их
возникновения.
Другим важным функциональным аспектом художественной культуры
являются взаимодействие и взаимосвязи. М. М. Бахтин подчеркивал, что
основа и сущность культуры — диалог. «Диалогические отношения ... это —
почти универсальное явление, пронизывающее всю человеческую речь и все
отношения и проявления человеческой жизни, вообще все, что имеет смысл и
значение ... Где начинается сознание, там ... начинается и диалог» [19, с. 71].
Искусство XX века было пронизано взаимодействиями разного
уровня — от синтеза художественных традиций далеких исторических эпох
до
синхронистического
межжанровых
диалога
взаимодействий.
стилей,
различных
Взаимодействие
межвидовых
искусств —
и
это
определенные отношения, возникающие в результате воздействия одного
вида искусства на другой, которые приводят к их взаимным изменениям.
56
Интеграция, взаимодействие, синтез – суть разные виды взаимовлияния
искусств, отличающиеся степенью интегрирования.
Взаимодействие, являясь структурообразующим элементом культуры,
имеет хронологическое (во времени) и «горизонтальное» (в пространстве)
измерения. Взаимодействие старого и нового, как элемент художественной
культуры, осуществляется разными путями: от простого проникновения
элементов одной культуры в другую, использования заимствований в
соответствии с собственными нормами до полного синтеза культур. Если в
первом случае сохраняются очертания заимствованных явлений, то при
синтезе традиционные и заимствованные черты неотличимы.
В общей динамике художественного процесса представлены различные
виды
и
уровни
художественных
взаимодействий.
«Художественные
взаимодействия — это разнообразные влияния одних художественных
явлений на другие, это взаимосвязи между элементами искусства как
развивающейся системы, это разные формы культурного диалога внутри
искусства данной эпохи или современного искусства с прошлым», —
утверждает Ю. Б. Борев [25, с. 438].
В таком диалоге не существует ни пространственных, ни временных
ограничений. Механизм художественных взаимодействий схож с диалогом
прошлого и настоящего в нашей памяти, когда все, что сохраняется из
прошлого, становится фактом настоящего. Другими словами, память всегда
актуальна и снимает временные барьеры, размещая в одной точке прошлое и
настоящее.
О. А. Павлова
на
примере
литературы
показывает,
как
особенности художественной диалогичности проявляются, в том, как
современная литература взаимодействует с литературой XIX века [см. 219].
В художественном процессе можно выделить определенные типы
художественных взаимодействий. Первая типология может основываться на
направленности взаимодействия: художник испытывает влияние извне и
художник оказывает влияние на других.
57
Другая типология носит внутривидовой и межвидовой характер. В
первом
случае
речь
идет,
например,
о
внутрилитературных
или
внутрикинематографических контактах, а во втором случае — о ситуациях
взаимодействия разных искусств, когда театр воздействует на живопись,
музыка — на кино, кино — на литературу и телевидение. Межвидовые
художественные взаимодействия возникают при совпадении мировоззрения,
основных принципов эстетического отношения к миру, особенностей
художественного мышления представителей разных искусств. Интеграция
представляет соединение разных видов искусства, которое не приводит к
возникновению
качественно
нового
явления;
возникновение
нового
синтетического целого на основе сохраняющих самостоятельность видов
искусства с выделением одного из них в качестве доминирующего можно
назвать соподчинением. Нередки ситуации растворения отдельных видов
искусства в качественно новой художественной реальности, которые
описываются как синтез-симбиоз, что характерно, например, для театра. Для
создания целостного художественного впечатления в театральном спектакле
необходимо
равноправное
соединение
литературы,
сценической
интерпретации (искусства режиссуры, актерского мастерства), живописи,
музыки. В кинематографе, телевидении и фотографии одно искусство
вбирает в себя другие.
Объединение
искусств
на
уровне
общих
закономерностей
художественного мышления является следующим типом художественного
взаимодействия,
так
называемым
«дополняющим
синтезом».
Здесь
наблюдается соединение композиционных и образно-языковых элементов,
которые
обнаруживают
себя
с
помощью
основных
принципов
художественного мышления, таких как театральность, музыкальность,
пластичность и живописность. Отметим, что в рамках указанных типов
возможны внутривидовые (стилевые, жанровые) типы взаимодействия.
Художественные взаимодействия наблюдаются на разных уровнях:
отдельных произведений, отдельных художников, художественных течений,
58
направлений и школ и на уровне целых эпох. Различные нюансы этих
взаимосвязей (влияние, подражание, эпигонство, соперничество и множество
других) объединяются единым содержательным посылом, поскольку главной
целью
художественных
взаимодействий
остается
осмысление
своей
уникальности и поиск места в жизни и в искусстве, поиском новых созвучий
собственному художественному мироощущению.
Культурологическое
понимание
процессов
взаимодействия
в
художественной культуре предлагает А. Б. Каяк, рассматривая их на примере
музыкальной культуры и предлагая свою методологию исследования [см.
144]. Автор отмечает, что субъектами музыкального взаимодействия
выступают
широкие
профессиональная
слои
аудитории
среда,
[144,
с.
институциональные
89].
Парадигмы
структуры,
музыкального
взаимодействия могут быть самыми разными, но диалог и полилог
оказываются самыми продуктивными, поскольку рождают новые локусы
смысла в художественном мышлении. Результаты и устойчивые последствия
музыкального взаимодействия, по мнению А. Б. Каяк, могут оцениваться на
основе таких критериев, как сохранение самобытности, динамичность
изменений, обогащение и возрастание содержательности искусства с учетом
масштабов музыкальной аудитории и роли профессиональной среды [144, с.
101–102].
Таким
художественную
образом,
культуру
процессы
в
взаимодействия
синхроническом
и
пронизывают
диахроническом
направлениях.
Функционирование искусства предполагает реализацию чувственнокомпенсаторной
функции.
Компенсаторные
основания
искусства
представляются еще одним важным элементом функционального измерения
художественной культуры.
Разные дискурсы дают разные картины компенсаторности. Восприятие
произведений искусства, наслаждение ими есть высшее переживание.
Искусство гармонизирует чувства, в искусстве человек ищет эмоциональное
созвучие своему внутреннему состоянию, согласование между ним и
59
произведением искусства. Таково психологическое понимание чувственнокомпенсаторных функций искусства.
Искусствоведческая трактовка компенсаторности художественных
произведений
выражается
занимательность,
в
том,
облегченность
что
и
исследователи
отчетливую
подчеркивают
нацеленность
на
развлекательность. Ирония и самопародия, вообще все смешное, вся
культура «низа» — это тоже компенсаторные жанры и направления
искусства, которые не просто «снижают» высокую культуру, а компенсируют
ее пафос и сложность.
Про
компенсаторные
функции
современного
искусства
пишет
Н. А. Хренов в книге «Социальная психология искусства переходного
периода) [333, с. 18–19]. Искусство, по его мнению, вообще есть
«компенсаторное выражение духа общественной и частной жизни, которая
угнетена государством» [333, с. 456–457]. Угнетение семьи как института
компенсировано
искусством
с
героями-одиночками
и
авантюрными
сюжетами, как героями мифа о частной жизни. Рассуждая о кино и джазе,
автор обращает внимание на то, что тяжесть жизни в годы Великой
депрессии
компенсируется
кинематографом
Голливудских
грез.
Распространение кино невозможно представить без тех компенсаторных
механизмов отрыва от реальности и реабилитации низших слоев, которые
существенным
образом
повлияли
на
формирование
и
эволюцию
кинематографа. Подобные причины объясняют и распространение джазовой
музыки, завоевавшей сначала Америку, а потом и весь мир. Автор приводит
мнение
М. Лернера
о
том,
что
цивилизация,
ориентированная
на
индивидуализм, нуждалась в компенсаторных способах, в эстетических
формах преодолевающих индивидуалистическую и рационалистическую
направленность цивилизации.
Компенсаторные механизмы искусства и институциональное их
воплощение имеют сложный характер. К. Б. Соколов и В. С. Жидков,
рассуждая о разной степени распространенности отдельных видов искусства,
60
объясняют это тем, что «функция эмоционального управления реализуется в
разных видах искусства на разном чувственном материале, а, во-вторых,
различным видам искусства свойственна разная степень компенсаторности»
[101, с. 135–136]. По их мнению, музыка компенсирует узость диапазона
эмоций человека, доступных ему в повседневной жизни, отражая внутренне
состояние человека в целом. Инструментальная музыка в наибольшей
степени отстранена от повседневности. Очевидно, такое понимание
компенсаторных
возможностей
музыки
объясняет
ее
широкое
распространение в массовой культуре.
Литература как вид искусства, с одной стороны, ближе к реальности,
поскольку описывает конкретных людей и события, а с другой стороны,
имеет дело с придуманным миром образов, который может быть намного
предпочтительней реального мира. Поэтому компенсаторное воздействие
литературы с ее весьма правдоподобным, но все-таки нереальным миром
может оказаться весьма сильным. Излишнее увлечение миром литературных
персонажей приводит к уходу от действительности в виде переноса
существования в мир фантазий и художественных образов, неоднократно
описанный классиками русской литературы.
Своеобразен характер компенсаторности изобразительного искусства.
По
мнению
цитировавшихся
авторов,
он
связан
с
характером
мировосприятия эпохи. Так, сюрреализм как художественное направление
XX века компенсирует узость мировосприятия новоевропейской культуры
путем создания альтернативной, пусть и абсурдной, реальности.
Наибольшими ресурсами компенсировать недостаточность реальности
располагает кинематограф. Он соединяет абстрактность изображения и
виртуальность сюжетных жанров (например, литературы). Возникает
удвоенная псевдореальность, очень похожая на реальный мир. Отсутствие
живых
актеров,
невозможность
дистанцирования
от
них
после
отождествления делает реакции кинозрителя массовидными. Как следствие
61
компенсаторность кино оказывается максимальной в сравнении с другими
видами искусства.
Театральное искусство еще более синтетично и абстрактно. Условность
зрелища,
игра
живых
актеров
позволяют
говорить
о
высоких
компенсаторных возможностях театра. Однако небольшие (по сравнению с
кинематографом) масштабы аудитории не позволяют отнести театр к
массовым видам искусства, оно остается элитарным, хотя и обладает
большим компенсаторным потенциалом.
В социальном смысле компенсаторные функции художественной
культуры выражаются в том, что поверх существующих институтов
культуры,
выступающих
формой
институционального
закрепощения,
возникают разнообразные внеинституциональные и субституциональные ее
модусы. Общество посредством общественной оценки явлений культуры
отбирает из этого многообразия те, которые наиболее целесообразны.
Отобранные
механизмы
субституциональные
компенсаций,
формы
внеинституциональные
художественной
культуры
и
закрепляются,
«укрупняются», тиражируются, а впоследствии институциализируются.
Переставая
быть
компенсаторными,
они
становятся
магистральными
(титульными) формами культуры, а общество из глубин своей культурной
жизни формирует новые компенсаторные явления. Компенсаторность
циклична: она начинается с формирования новых способов компенсации, а
заканчивается их институциализацией.
Таким образом, функциональный срез художественной культуры
обнаруживает многоаспектное ее воздействие на общество. Специфическая
эстетическая
функция
художественной
культуры
выражается
в
формировании творческих возможностей человека и его ценностных
ориентаций. Социальные функции художественной культуры заключается в
обеспечении процессов преемственности, взаимодействия в форме диалога и
полилога между отдельными элементами культуры и социокультурными
системами и компенсации.
62
Глава II
ГОРОД И ХУДОЖЕСТВЕННАЯ КУЛЬТУРА ГОРОДА
КАК ОБЪЕКТЫ КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
2.1. Системный подход в исследовании города:
урбанистика как методология
Сущностные особенности современного мира и урбанизированной цивилизации отражены в городской культуре. Однако актуальность урбанистической проблематики не означает полную разработанность проблем городов
в науке.
Понятие города полисемантично, поэтому возникают трудности с его
определением. С. В. Пирогов предлагает сгруппировать дефиниции города по
следующим
основаниям:
территориально-демографическому,
политико-
административному, экономическому и социокультурному [229, с. 17].
В первоначальном представлении город — это концентрированное поселение людей, занятых несельскохозяйственной деятельностью (Ф. Ратцель)
что определяет его по территориально-демографическому основанию. В этом
случае фиксируются количественные признаки поселения: площадь, число и
концентрация жителей и специфические особенности организации территории проживания (особая архитектура, транспорт, благоустройство). Однако,
это определение учитывает внешние признаки города, не дает реального
представления о его сущности и не всегда обозначает грань между городом и
деревней.
Политико-административное основание города связано с правовой
оценкой внутригородских процессов. В этом случае городом считается поселение с определенной территорией и особыми административными правами,
что действительно отличало города, поскольку в городах применялась своя
административная и налоговая политика. Однако, и этот подход нельзя признать достаточно полным.
63
В свою очередь экономисты утверждают, что одним из факторов появления города была экономика, а производственные функции определяют город как таковой. Современный город порождает новые формы постиндустриальной экономики, а развитие промышленности, сконцентрированной в городах, имеет свои «пределы роста» (А. Печчеи) и негативные последствия.
Сейчас существует понимание того, что производственный фактор не может
быть единственным основанием для определения города.
Город — это не только количественные параметры проживания, но и
особая социокультурная среда. Города привлекают людей не только возможностью трудиться и получать средства к существованию. В силу инновационности, активности, социокультурной динамики и мобильности, т. е. специфических социокультурных характеристик, города представляют возможности для реализации потребностей в самореализации, в развитии, в социальнопсихологическом комфорте и др.
Конструируя понятие города, необходимо учитывать, что город — это
совокупность множества реальностей территориально-демографического,
политико-административного, экономического и социокультурного характера, каждая из которых необходима, но недостаточна для его описания. Можно согласиться с С. В. Пироговым, что только «интерференция территориальных, экономических и правовых обстоятельств, интегрированных на определенном культурно-историческом фоне в социальную систему, дает нам
реальность нового рода, называемую городом» [см. 229]. Город как социокультурный феномен представляет собой единство территории, социокультурного пространства и образа жизни. Рождение города в культурном смысле
обусловлено взаимопроникновением техногенных, социокультурных и ментальных аспектов человеческой деятельности.
Города существуют с древности, являясь особым способом организации территории и социума. Они изменили облик западной цивилизации и определили направление ее развития. Современные города, возникшие в индустриальную эпоху, являются не просто продуктом цивилизации, а могут счи64
таться ее «конструктом» (С. В. Пирогов), определившим облик и сущностные
свойства европейской культуры.
Рассуждая о роли городов для европейской цивилизации, Э. В. Сайко
утверждает, что города не просто накапливали признаки цивилизации, а являлись местом формирования новых отношений. Цивилизация сложилась как
результат урбанизации, причем, города выступали точками ее роста. Ученый
подчеркивает, что город — «один из решающих факторов перехода к цивилизации, а не просто факт результата развития цивилизации и ее успехов, как
это часто представляется» [264, с. 10]. Возникновение современного города
явилось «ответом на вызов» (А. Тойнби) социокультурной ситуации, сложившейся в процессе перехода от традиционного общества к индустриальному. Этот переход по времени совпадает с историей города и выражается в
том, что новые элементы цивилизации появляются на специфическом социокультурном городском материале. На культурном изломе доиндустриальной
и индустриальной эпох по мере исчерпания своей исторической миссии приходят в упадок одни города, но появляются другие, продолжающие историю
городской цивилизации в новых культурных условиях.
Иначе говоря, современная западная цивилизация сформировалась как
городская цивилизация, а ее развитие связано с возникновением городской
культуры, городского менталитета и городского образа жизни. Городская
проблематика как область научной рефлексии начала формироваться на рубеже XVIII–XIX веков, а в середине XX столетия сложилась урбанистика как
самостоятельная отрасль науки. Сейчас обширную междисциплинарную область исследований, посвященных городам и процессу их развития, называют урбанистикой, хотя корректнее говорить об исследованиях урбанистической направленности. Предметная область данного научного направления
сформировалась на стыке социологии и экономики, демографии и географии,
философии и культурологии, причем, каждая наука предлагала свой ракурс
рассмотрения города.
65
Одной из первых к проблемам городских поселений обратилась историческая наука, которая пыталась в истории возникновения городов обнаружить основания культурной и исторической самоидентификации западноевропейской цивилизации. Как отмечает А. А. Сванидзе, «естественно, что западная наука испытывает особое пристрастие к истории своих городов эпохи
Средневековья и XVI-XVIII вв., к которым подходит как к одному из важнейших истоков своей современной жизни» [266, с. 30]. Возникновение
древнейших городов рассматривается историками как начало урбанизации,
понимаемой как закономерный исторический процесс, имеющий многообразные формы и движущие силы. «Понять, что такое урбанизация, — значит
ответить на следующие, например, вопросы: почему в процессе своего развития общество порождает такую особую форму, как город; почему значимость
города и связанных с ним форм жизнедеятельности, культуры постоянно
возрастает; почему общество имеет тенденцию к превращению в городское,
урбанистическое общество и т. д.» [17, с. 43]. Вся история общества в свете
нового знания представлялась как история «поглощения традиционных социальных форм урбанистическими или урбанизированными» [249, с. 29].
Свой ракурс изучения города предлагает социология, которой интересны не только процессы урбанизации и индустриализации, но и специфика
социальной структуры городского сообщества, типы взаимодействия в гетерогенном социальном пространстве городов, тенденции развития городского
социума. Устойчива традиция экономического изучения города и процессов
урбанизации, представленная концепцией транспортных изменений Ч. Кули,
теориями функциональной специализации города и теорией В. Кристаллера,
в которой город понимается как экономический центр. Урбанистические исследования психологической направленности сосредоточены на проблемах
обезличенности горожан и городского стиля жизни, замкнутости и обособленности жителей, их взаимной отчужденности и антипатии, а также способах преодоления негативных эмоций, порожденных городом.
66
Таков диапазон исторических, социологических, экономических и психологических направлений изучения города и процесса урбанизации. Эти исследования сосуществуют на основе междисциплинарного синтеза, заметно
обогащая отдельные научные области и способствуя существенному продвижению в понимании города. Об этом размышляет Т. И. Ромадина, показывая, в какой степени, например, методология и инструментарий социологии обогатили историческую науку за счет введения категории «урбанизм»,
описывающей такие базовые характеристики городского социума, как размеры территории, плотность и гетерогенность населения [см. 251]. В свою очередь, историческое понимание процесса урбанизации изменило представление о городе и способствовало продвижению в понимании города и уточнении его определения. Как отмечает В. В. Вагин, экономические теории существенно продвинули понимание города как особого хозяйственного локуса,
отличающегося от земледельческого окружения по экономическим основаниям и стали неотъемлемой частью социологического знания [см. 32].
Если суммировать усилия представителей разных наук, занимающихся
проблемами города, то можно констатировать, что к сегодняшнему дню существует определенная традиция урбанистических исследований. Основная
их проблематика связана с поисками определения города, анализом причин
его возникновения и факторов развития, осознанием роли городов в становлении европейской цивилизации, изучением особенности городской среды,
городского образа жизни и процессов внутригородской коммуникации.
Современный город представлен как рационально организованная территория, как средоточие производственного, политического и социокультурного
потенциала.
Он
характеризуется
высокими
темпами
научно-
технического, промышленного и социального развития, мультикультурностью городской среды, креативностью, гетерогенностью, атомизированностью и мобильностью населения.
При очевидных успехах урбанистики ощущается недостаточность осмысления города как целостности. Иначе говоря, в исследованиях урбани67
стической направленности недостаточно представлен общефилософский
уровень методологии. Собственно методологическая рефлексия по поводу
города существует (например, работы А. С. Ахиезера, В. В. Ванчугова,
С. В. Пирогова и др.), но философия города фрагментарна и находится в стадии становления. Фрагментарность исследовательских ракурсов общефилософского уровня приводит к тому, что город рассматривается как некоторое
число подсистем, а целостность и индивидуальность конкретных городов исчезает. В этой связи обоснованно замечание А. Е. Левинтова: «У нас нет онтологии города, у нас нет представления о городе, поэтому у нас нет объекта
управления. Мы каждый раз управляем морфологическим составом города,
его транспортом, жильем, чем угодно, но у нас нет общетеоретического, методологического представления о городе» [63, с. 45].
Ставя вопрос об общетеоретическом подходе к городской проблематике, нельзя не учитывать необходимость изучения культуры города, поскольку
отчетливо ощущается недостаточность любого специализированного подхода к его изучению, если не учитываются культурные контексты городских
проблем.
Проблему преодоления излишней специализации и фрагментарности в
понимании города и осознания его целостности во всем многообразии проявлений может решить культурология. Так, например, В. М. Долгий и
А. Г. Левинсон подчеркивают, что определяющие аспекты урбанизации остаются за пределами только экономического, демографического или социологического анализа, и встает задача выяснения «лежащих в сфере культуры
основ урбанизации» [92, с. 102]. Выход им видится в «расширении исследовательского аппарата урбанистики за счет достижений наук культурологического цикла» [92, с. 91].
Культурология стремится охарактеризовать город как целостность, не
сводимую к сумме аспектов, изучаемых отдельными науками (экономической географией, социологией, историей), и выявить его социокультурную
сущность, вбирающую социальные, политические, экономические и мен68
тальные феномены в неком синергетическом единстве. Британский урбанист
Ч. Лэндри назвал это «связанностью города в социальном и культурном плане» [185, с. 6]. Представляется, что именно культурология может обеспечить
интеграцию урбанистических исследований. По сути дела, речь идет о социокультурном методе, который заявлен как общенаучный уровень методологии нашего исследования.
Описанные выше междисциплинарные исследования можно назвать
урбанистикой в широком смысле, поскольку параллельно с ними развивалась
узкоспециализированная урбанистика, где городская проблематика разрабатывалась в совершенно ином ключе. Во-первых, с точки зрения управления
городами как сложными системами и специфической средой обитания, что в
западной традиции получило название «городское планирование». Вовторых, как сфера градостроительства и архитектуры, объемного проектирования и решения инфраструктурных вопросов (в зарубежной практике этому
соответствует понятие «физическое планирование»). Показательны в этом
смысле названия урбанистических, (в узком значении этого термина), исследований конца XIX века: «Расширение городов в техническом, строительнополицейском и хозяйственном отношениях» Р. Баумайстера, «Художественные основы градостроительства» К. Зитте, «Теория городской дорожной сети» И. Серда. Эта урбанистика формировалась как способ решения конкретных задач городской жизни.
Можно согласиться с В. В. Холодковым, Г. П. Радионовым и их соавторами, которые предлагают определить урбанистику «как науку об образовании, функционировании и развитии городских поселений и их систем, а
также об управлении городами и их системами в экономическом, социальнодемографическом, экологическом, культурном, политико-административном,
инженерно-техническом аспектах» [см. 330]. Только оговоримся, что речь
идет об урбанистике узкоспециализированной направленности. Композиционное решение города, его инфраструктура и городское планирование — три
основные ее темы.
69
Описывая урбанистику как область междисциплинарного знания, с одной стороны, и как узкоспециализированную область градостроительных
решений — с другой, нельзя не отметить, что обе традиции предлагают свои
сценарии системного (целостного) понимания города.
Системность в понимании города реализуется междисциплинарной урбанистикой в двух подходах. По мнению В. Г. Ильина, это — технократическая и органическая парадигмы [123, с. 9]. Согласно технократическому (позитивистскому) подходу А. К. Гастева, город понимается как механическая
конструкция, в которой проектирующему воздействию доступны все детали
городской жизни. При этом городской образ жизни мыслится как функция
производственных процессов, а развитие города обусловлено технократическими количественными показателями (численность населения и его прирост, количество имеющихся и новых предприятий, технические показатели
городской инфраструктуры и т. д.). Однако технико-экономическая составляющая не исчерпывает содержание городской жизни, поэтому современные
урбанистические исследования обращают внимание на культурную и человеческую модальности города.
Согласно другому, органическому подходу, город — это социокультурный организм, проявляющийся как саморазвивающееся целое и имеющий
внутренние закономерности развития. В. Г. Ильин пишет: «Качество городской жизни обусловлено развитием человека, его удовлетворенностью жизнью и возможностью выстраивать ее в соответствии с ценностями культуры.
Именно этот подход смыкается с социокультурной парадигмой понимания
города» [123, с. 12]. С. В. Пирогов отмечает: «В социально-философской
перспективе человеческое начало (города) открывается в сложном гетерогенном составе населения, состоящего из множества сообществ, различающихся
своими ценностно-смысловыми ориентациями. Важной особенностью жизни
современных городов является … социокультурная динамика социальной
структуры города и культурная мобильность, меняющие структуру среды и
качество жизни» [230, с.99].
70
В работах Е. Н. Князевой, С. П. Курдюмова формируется синергетическая парадигма, предлагающая свое понимание городов и процесса урбанизации [см. 148]. Рост населения приводит к определенному пространственному расселению, что и составляет содержание процесса урбанизации. В результате складывается многополюсная и разноуровневая конфигурация сети
городов, являющихся центрами высокой концентрации населения. Авторы
считают, что существуют некоторые законы возникновения сети городов
разной мощности, связанные с определенными эволюционными стадиями
процесса урбанизации. «Волны сгущения» и роста крупных городов сменяются «волнами разрежения» и рассредоточения городского населения, когда
новые города не возникают, но развивается инфраструктура уже существующих. Как показывает В. А. Шупер, на развитой стадии процессы территориальной самоорганизации приводят к равномерному распределению городского населения в географическом пространстве, т. е. к возникновению
городских сетей в виде правильных гексагональных решеток, как, например,
обнаруженная В. Кристаллером на карте Южной Германии сетевая система
городов [350, с. 57]. По мнению В. А. Шупера, сеть городов с хорошо развитой инфраструктурой является структурой – аттрактором процессов урбанизации.
Подобным образом чередуются волны «концентрации населения к центрам» внутри больших городов и «растекания от центров», т. е. распределения населения за границы больших городов, что дает определенное перераспределение центра и центральных районов в городе. «Мы рассматриваем систему центральных мест как аттрактор (или как потенциальную форму), которую стремится реализовать в своем развитии городское расселение», —
разъясняет В. А. Шупер [350, с. 150]. Объяснение подобным процессам территориальной самоорганизации видится в том, что решетки В. Кристаллера
обладают внутренней неустойчивостью, в результате чего происходят колебания около некоторого состояния равновесия.
71
Синергетическая парадигма предлагает интересный ракурс рассмотрения проблемы размерности городских поселений и оптимальной их численности. Идеальный город в представлении сторонников синергетики имеет
численность порядка 100–300 тыс. жителей и может называться «квантом
урбанизации». Крупные города (например, Москва) в таком случае оказываются далеки от того, чтобы попасть в число городов, поскольку являются не
городом, а конгломератом городов. Так, Москва состоит примерно из 40
«квантов урбанизации».
Отдельного упоминания заслуживает сложившаяся в узкоспециализированной урбанистике парадигма города, которую В. Л. Глазычев называет
«средовой». По его мнению, то, что принято обозначать словами «городская
среда», представляет собой «особую совокупность застройки и пространств,
предметов и знаков, людей, их перемещений и взаимоотношений в повседневной жизни города. Она соединяет всех жителей города и все его учреждения в некоторое целое, которое позволяет отличить один город от другого
и является обозначением искомой целостности» [49, с. 5]. Автор замечает:
«Невозможно обнаружить такие проявления культурной жизни горожан, которые не «вписывались» бы в городскую среду так или иначе, не оставляли
бы в ней след и в свою очередь не испытывали бы совсем зависимости от
нее. Обжитое пространство всего города, сложенное из пространств человеческого общения — прямого или косвенного — все это городская среда» [49,
с. 6]. Эта исследовательская стратегия сложнее системного подхода, но она
отражает целостность города как общности людей и места их проживания.
«Средовая» концепция, сформированная узкоспециализированной урбанистикой, оказывается весьма продуктивной стратегией урбанистических
исследований, поскольку формирует принцип целостности города, сочетая в
себе технические параметры городской жизни и ее социокультурное наполнение. Культурологическое осмысление города в рамках органической парадигмы тоже акцентирует внимание на культурных аспектах городской жизни
как структурообразующих конструктах. Поэтому можно говорить о смыка72
нии культурологического понимания города на основе социокультурного
подхода со «средовой» урбанистической парадигмой, поскольку они изучают
социокультурную «связанность» города и ее отражение в городской среде.
Именно поэтому они кажутся наиболее продуктивными и перспективными в
методологическом плане. И хотя «средовая» парадигма не будет развернуто
реализована в нашем исследовании, отдельные сюжеты, связанные со «средовой компонентой» города и одновременно отвечающие задачам нашего исследования, все же будут рассмотрены далее. Ограничимся констатацией того, что осуществленная узкоспециализированной урбанистикой попытка целостного взгляда на город близка нам в методологическом отношении.
73
2.2 Южно-Уральский город как социокультурный феномен
Челябинская область — один из наиболее развитых в промышленном
отношении регионов страны. Культурное пространство региона (в границах
Челябинской области) формировалось в значительной степени под воздействием евразийской специфики Южного Урала и традиций промышленного
развития.
Как административно-территориальное образование Челябинская область возникла в XVIII веке. Территория области менялась в XVIII, XIX веках и первой половине XX века и окончательно оформилась в 1943 году, когда были закреплены современные границы. Челябинская область проектировалась как место, где сконцентрированы высокотехнологичные, сложные,
но при этом опасные, а зачастую — вредные и грязные производства. Современные принципы образования области формировались во времена строек
Советской власти, когда возводились Челябинский тракторный завод и Магнитогорский металлургический комбинат, закрепились во время Великой
Отечественной войны и эвакуации заводов из европейской части страны и
окончательно утвердились после размещения на ее территории объектов по
производству и переработке ядерных материалов.
Регион
имеет
глубокие
промышленные
традиции.
Историк
Г. Б. Зданович, открывший на Южном Урале «Страну городов» эпохи бронзы, полагает, что именно тогда зародилась традиция плавки металлов. На
территории Челябинской области в XVII – XVIII веках начиналась горнозаводская промышленность России. С XIX века и по настоящее время ЮжноУральский регион остается ведущим металлопроизводящим центром. Эти
исторические обстоятельства предопределили особенности культуры региона
и тех поселений, которые здесь возникали. Не случайно историческими и
культурными символами Челябинской области стали завод «Пороги», города-заводы горно-заводской зоны, легендарные Танкоград и Магнитка. Здесь
74
родились уникальные художемтвенно-промышленные промыслы: каслинское
художественное литье и златоустовская гравюра на стали.
Своеобразие процессов урбанизации по-уральски зафиксировано в
термине П. С. Богословского «горнозаводская цивилизация». Ее локусом является город-завод. Региональный сценарий появления городов на территории области связан с возникновением поселков при заводах, возникших во
времена промышленной революции XVIII–XIX веков. Большинство старых
городов на севере и северо-западе области возникали при заводах. Это — так
называемые горнозаводские поселки. Например, в 1747 году при чугуноплавильном заводе, основанном купцом Я. Коробковым на озере Касли, возник
одноименный город. В 1811 году на заводе было освоено литейное дело, выпускались военные орудия. Чуть позже начали отливать посуду и художественное литье. Со временем сложилась городская инфраструктура и городская
среда, наиболее важными элементами которой являются дом управляющего
заводом, историко-мемориальный комплекс кладбища, памятник «Каслинский рабочий» и госпиталь [450; 260, с. 182].
Современный Миасс был основан как населенный пункт при Миасском
медеплавильном заводе, построенном в 1773 году на реке с таким же названием купцом Л.И. Лугининым. Социально-экономическому развитию Миасского завода способствовала золотодобыча, начавшаяся после открытия в
1823 году крупных месторождений золота. Миасс знаменит не только историей золотодобычи, но и усадьбами золотопромышленников, архитектурным
комплексом старых казарм, Красной церковью, бывшим особняком и магазином купца Смирнова [431; 260, с. 271].
Город Миньяр вырос на месте поселка, основанного в 1771 году при
Нижне-Симском железоделательном заводе, построенном горнозаводчиками
И. Б. Твердышевым и И. С. Мясниковым по указу Берг-коллегии. Главной
исторической и архитектурной достопримечательностью до сегодняшнего
дня является железоделательный завод и церковь у плотины [424; 260, с.
272].
75
Аналогична история возникновения и развития Златоуста и Кыштыма.
В 1815 году при Златоустовском железоделательном и чугунолитейном заводе открылась фабрика по производству строевого (форменного) оружия для
армии и флота. Для выполнения заказов на почетное и именное оружие был
открыт цех «украшения оружия». Вслед за заводом возникает и город. Выдающийся архитектурный ансамбль в стиле русского классицизма находится
в центре Златоуста. Он включает здания Арсенала, лаборатории, Оружейной
фабрики, дом управляющего Златоустовским горным округом и расположенные по периметру главной площади города здания [430; 260, с. 143].
Город Кыштым основан на месте поселка при Верхне-Кыштымском
чугунолитейном и Нижнее-Кыштымском железоделательном заводах, построенных Н. Н. Демидовым. Кыштымское железо отличалось высоким качеством, символом которого было клеймо с изображением двух соболей. Городская среда в значительной степени сформирована такими объектами инженерного и общественного назначения, как ансамбль усадьбы заводовладельца «Белый дом», чугуноплавильный и железоделательный завод, плотина Нижне-Кыштымского пруда [438; 260, с. 229].
Названные города расположены на севере и северо-западе области и
образуют так называемую горнозаводскую зону, представляющую урбанизированную и насыщенную промышленными объектами территорию, тяготеющую к областному центру.
Реалии жизни данных горнозаводских поселков характеризуются взаимопроникновением крестьянской и городской культур. Архитектурная среда
этих поселений, по мнению А. Р. Касимовой, изучавшей проблему урбанизации на Южном Урале, отличалась хаотичностью, отсутствием четких градостроительных концепций, недостаточным благоустройством (особенно на
окраинах) [см. 143]. Облик городских поселений начал меняться в связи с
процессами модернизации второй половины XIX – начала XX веков, когда в
южно-уральскую провинцию проникают европейские архитектурные тенденции эклектики и модерна. Горнозаводские поселения начинают приобре76
тать городские черты: планирование пространства, регулярность застройки,
активную административную деятельность, более высокую техническую оснащенность промышленных предприятий, функционирование новых учреждений торговли, образования и культуры. Традиционное деревянное строительство вытесняется каменным зодчеством.
А. Р. Касимова констатирует, что отдельные «протогородские» горнозаводские поселки к началу XX века приблизились к поселениям индустриального типа, но большинство городков можно описывать в терминах доиндустриального этапа развития. Поэтому регион она называет слабоурбанизированным, хотя и имеющим традиционные специфические сценарии процесса градообразования.
На этом фоне нетипичными для области выглядят истории городов, которые возникали как торговые центры или крепости. Город Верхнеуральск
был построен в 1735 году на реке Яик (Урал) как казачья крепость Оренбургского казачьего войска. Одной из архитектурных доминант города (наряду с
магазином купца Гогина, дома Терентьева, генерала Старикова и др.) является казачий Арсенал. В Верхнеуральске в историческом центре сохранилась
архитектурная среда начала XX века [424; 260, с. 80].
Столица области — город Челябинск — основан в 1736 году как крепость, ставшая одной из русских крепостей, обеспечивающих возможность
безопасного подвоза продовольствия из приисетских слобод до Верхояицкой
пристани и к Оренбургу. Переломным периодом в жизни Челябинска стали
1890-е годы, когда было начато строительство Транссибирской магистрали.
Челябинск стал одним из главных транзитных пунктов переселенческого
движения из Европейской России за Урал [418; 260, с. 501]. Наиболее значимым в истории региона и области стал момент строительства в Челябинске
крупных промышленных предприятий — Металлургического комбината и
тракторного завода, которые определили место города в истории страны как
легендарного Танкограда.
77
История урбанизации региона по промышленно ориентированному
сценарию получила свое продолжение в XX веке на новых идеологических
основаниях. Для Южного Урала советского периода типичен не просто образ
города-завода, а соцгород. Логика проводимой в стране индустриализации
потребовала создания новых городов, одним из которых стал Магнитогорск.
Город возник в 1929 году на урбанистически разреженном юге области одновременно с металлургическим комбинатом. Как любой моногород, он отличался узкоспециализированной экономической базой и концентрацией всей
городской жизни вокруг градообразующего предприятия, а также особым характером взаимоотношения производства и социума.
Магнитка стала первым социалистическим городом, в котором воплотились архитектурные и градостроительные идеи авангарда и функционализма. В реализации проекта принимали участие зарубежные архитекторы, в
частности немецкий архитектор-функционалист Э. Май. Проект городской
застройки был типовым и предельно четким, а организация социальной инфраструктуры квартала учитывала нужды жителей, была простой и функциональной. Другой градостроительный проект – архитектурный ансамбль
Ленинского района, отстроенный в стилистике сталинского ампира по проекту ленинградских архитекторов. Четкое и разумное зонирование, активное
использование малых архитектурных форм и озеленение сделало этот район
эстетически привлекательным, функциональным и удобным для проживания,
задало новые стандарты организации городских пространств. Названные
проекты сыграли огромную роль в развитии культуры города и отстраивании
нового сознания горожан [см. 158].
Градостроительные традиции не исчерпывались двумя названными
проектами, но они были наиболее яркими и сформировали новую городскую
среду. К сожалению, сегодняшнее состояние архитектурного наследия и его
сохранности свидетельствует о том, что эти традиции не осознаются как неотъемлемая часть культурной жизни современного Магнитогорска, не осмысливаются как градоформирующий фактор. История рождения города и
78
его шедевров изучается недостаточно, а сами они находятся в ветхом состоянии.
Тот факт, что область является одним из наиболее развитых в промышленном отношении регионов, можно рассматривать как благоприятную
предпосылку культурного развития, т. к. на ее территории сосредоточено
большое число высокообразованных специалистов: научных работников,
ИТР и высококвалифицированных рабочих. С другой стороны, в условиях,
когда требовалось большое количество специалистов технического профиля,
недооценивалось значение художественной культуры.
Подобная практика урбанизации обусловила особый характер взаимоотношений производства и социума, когда общество и его развитие зависят
от производства. Все финансовые возможности сконцентрированы у предприятий, которые строили жилье, больницы, детские сады, увеличивали заработную плату. Целенаправленно формировалось представление об особой
миссии уральцев: «Урал — опорный край державы», «Урал — хребет России».
Существует мнение о «недостаточно городской» природе уральских
городов-заводов и горнозаводских поселков. Скоропалительность индустриальной урбанизации на Южном Урале наблюдается в XVIII веке, когда за несколько десятилетий (с 1734 по 1778 год) возникло 14 городов как поселений
при заводах, в том числе Касли, Златоуст, Миасс, Катав-Ивановск, Кыштым,
Усть-Катав, Верхний Уфалей, Куса, Сатка и Нязепетровск. За этот же период
4 поселения были заложены как крепости: Челябинск, Верхнеуральск, Троицк, Чебаркуль (Приложение 1 табл. 1.4).
В XIX веке были основаны еще 5 городов при заводах и шахтах: Карталы, Карабаш, Пласт, Аша, Копейск. А XX век — время основания индустриального города нового типа: Магнитогорска и наукоградов Снежинска,
Озерска,
Трехгорного,
являющихся
закрытыми
административно-
территориальными образованиями. Нетрудно заметить, что за исключением
79
крепостей города возникали для производственных нужд (Приложение 1
табл. 1.5).
Критические оценки высказываются о культуре городов, появившихся
в годы Советской власти на волне индустриализации. Л.Б. Коган замечает:
«Трудно наделять смыслами среду, рожденную ради одной лишь функции.
То, что по сути и не было городом, а лишь промцентром … надо превратить
в полноценный город» [151, с. 15]. Нельзя не согласиться с тем, что создание
города в его «культурном» смысле, соединение разрозненных элементов городской жизни в качественно новое нерасторжимое целое представляет собой сложный и длительный процесс. Н. С. Галушина подчеркивает, что «город — это продукт длительного культурно-исторического развития, его нельзя «сохранить» или «ликвидировать» и … очень сложно «создавать». Ведь
речь идет не просто о градостроительстве, а об «осмысленности» (смысловой
полноценности) городской среды» [46, с. 143]. По ее мнению, с этим связаны
трудности монофункциональных городов, родившихся в советское время в
русле индустриализации.
Еще более категорично по поводу оценки городской природы поселений подобного рода высказывается В. Л. Глазычев, который пишет: «Новые
или «молодые» города, разом учреждавшиеся с первых пятилеток, прямо
формировались как промышленные слободы крупного и сверхкрупного размера. Поскольку между «городом» как некой предметно-пространственной
формой и приличествующим ей набором внешних атрибутов и городом как
сообществом людей, связанных именно фактом совместного бытия, не делалось различия, слободе придавалась «форма города»» [см. 47]. Синонимичными «слободам» В. Л. Глазычева являются «индустриальные деревни» Л.
Б. Когана.
С критикой подобного рода можно было бы согласиться, если бы практика культурного строительства в возникших городах не изменила их. «Недогородскую» культуру молодых городов в значительной степени скомпенсировали и «нарастили» до уровня городской особые художественные тради80
ции, которые активно поддерживались в течение их истории. Справедливость
данного утверждения будет доказана на примере Магнитогорска в соответствующем разделе работы.
Традиционные для Южного Урала взаимоотношения общества и производства свойственны индустриальной цивилизации, а в условиях возникновения постиндустриальной реальности приоритеты должны измениться.
Поэтому для «горнозаводской» культуры и городов региона актуальной является проблема поиска стратегий будущего развития. Во всем мире центры
сталелитейной промышленности, характеризующиеся сложной экологической ситуацией, переживают непростые времена и постепенно утрачивают
роль важных городских центров. Если города периода индустриальной революции являли собой ландшафты, обезображенные промышленными сооружениями, а жилые районы и вся городская инфраструктура имела второстепенный характер, то современный идеальный город похож не на промышленный центр, а на университетский городок или выросший на его основе
технополис. Ряд европейских стран развернули программы конверсии промышленных регионов для создания условий гармоничного проживания и
культурного развития в бывших индустриальных центрах. Здесь формируются альтернативные городские районы, развиваются новые сектора экономики,
на закрытых производственных площадях открываются культурные или развлекательные центры. Эти изменения делают внутреннюю городскую систему и более сбалансированной. В России такой опыт тоже есть, однако для регионов, удаленных от центра, он еще не стал повсеместным. Челябинской
области еще предстоит определить стратегии развития городов.
Таким образом, на примере городов региона можно говорить о традиции индустриально ориентированной урбанизации, представляющей значимый феномен российской культуры и истории. В городах Южного Урала
сформировался особый тип культуры, который должен быть актуализирован
в современной социокультурной ситуации.
81
2.3. Художественная культура города: опыт авторского подхода
Термин «культура города» является обобщенной категорией, обозначающей созданную людьми искусственную среду существования и самореализации. Это организованная совокупность физических и символических
объектов, технологий, нормативных и ценностных представлений, включающих в себя материальные объекты [198, с. 18–20] и то, что Н.
П. Анциферов и И. М. Грев называли «душа города» [11, с. 29]. Она включает нормы и ценности городской общины, социальную психологию городского сообщества, образ жизни и менталитет горожан, социальную коммуникацию и социальное проектирование, городские художественные традиции и
т. п.
Городской культурой в типологическом значении называют культуру
индустриальных и административных центров, крупных и средних поселений. Такое определение основано на наблюдении, что с возрастанием степени урбанизированности поселения оно все больше отличается по своему
культурному облику от села. Современная городская культура имеет тенденцию к дифференциации и структурному усложнению. Синхронический срез
городской культуры дает нам сложную картину ее разделения на множество
субкультур, сложным образом взаимодействующих внутри городского сообщества. Диахронический срез показывает три типа городской культуры, которые соответствуют основным этапам общественного развития — доиндустриальному, индустриальному, постиндустриальному.
Первый тип — традиционная культура доиндустриального общества —
отличался количественным и качественным преобладанием культуры села
над городом. Городские центры являлись местом взаимодействия жителей
сельской местности и историческими плацдармами формирования культуры
нового типа. Как показал Б. Н. Миронов, основным содержанием социокультурных процессов этого периода, который завершился к середине XIX в., бы-
82
ла утрата городом аграрных функций и устойчивый рост промышленности и
торговли в городах [196, с. 229].
Второй тип культуры — городская культура индустриального периода
— формируется вплоть до середины ХХ в. Резкое возрастание численности
городов и городского населения на фоне индустриализации и научнотехнической революции – основные проявлениями этого исторического этапа.
Культуру городов постиндустриального периода можно назвать постурбанистической, ее первые проявления обнаруживаются в конце 1950-х –
начале 1960-х гг. Это — культура городов, переживающих дезурбанизацию.
Основой её является формирование «информационной цивилизации» и кардинальное изменение пространственной организации общества вообще и городских сообществ в частности.
Общими чертами городской культуры, отличающими ее от негородской, являются высокая плотность застройки территории, наличие большого
числа транспортных магистралей социокультурного (улицы, проспекты,
площади) и инженерного (шоссе и транспортные развязки, железнодорожные
узлы и вокзалы, телекоммуникационные сети) назначения. Значение транспортной инфраструктуры обусловлено тем, что большинство учреждений
культуры и мест работы сосредоточены в центре города, а сами жители сконцентрированы в окраинных спальных районах. Поэтому перемещение на общественном или личном транспорте становится для горожан постоянным.
Культурное пространство города организовано совсем иначе, нежели
сельское. Широкие возможности выбора учреждений досуга, развитая инфраструктура институтов культуры, сочетается с анонимностью социальных
отношений, благодаря которой индивид чувствует себя свободным и получает возможность выбирать круг общения по интересам. Если для деревенской
культуры характерно триединство места работы, места жительства и места
отдыха, то для городской культуры характерна их автономность, в том числе
территориальная.
83
Художественная культура города стала предметом научного рассмотрения в начале XX столетия, когда появились исследования М. Вебера, Г.
Зиммеля, раскрывающие особенности функционирования города как социокультурного образования.
Эссе Г. Зиммеля о Флоренции и Венеции в свернутом виде содержат
основные направления изучения городской культуры и искусства: индивидуальность города, выраженная через городскую среду, архитектура, темпоритм жизни, городское искусство как зеркало «души города» (как в случае с
Флоренцией ) и ее «эстетической видимости» (как в случае с Венецией) [см.
111;112]. Здесь же содержится критическая оценка городов и тех параметров
личности, которые они формируют. «Повышенная нервность жизни», «интеллектуальный характер» взаимоотношений и связанное с ним «бесчувственное равнодушие» людей друг к другу – вот неполный перечень негативных характеристик духовной жизни в городах, который рассмотрен Г. Зиммелем. Критически заостренная характеристика городской культуры завершается следующим умозаключением: «Пунктуальность, рассчитанность,
точность, к которым принуждает жизнь большого города, ее сложность и
пространность не только стоят в теснейшей связи с его денежнохозяйственным и интеллектуалистическим характером, но должны также окрашивать и внутреннее содержание жизни и содействовать уничтожению тех
иррациональных, инстинктивных самовластных свойств и импульсов, которые имеют склонность самостоятельно определять формы жизни вместо того, чтобы брать ее извне в виде готовой схемы». [110] По мнению Г. Зиммеля, в городах нет благоприятных условий для спонтанных и нешаблонных
проявлений личности. Если же говорить об искусстве, то его природа в значительной степени определяется как раз спонтанностью и непохожестью, а,
следовательно, логика городской жизни противоречит логике искусства.
Очевидно, что категоричность оценок Г. Зиммеля связана с критической
оценкой индустриальной эпохи и городов этого времени. Дальнейшая эволюция оценок городской культуры и художественной жизни в зарубежных
84
исследованиях связана с уменьшением критических оценок как самого города, так и городских художественных процессов.
Сегодня можно говорить о сложившейся традиции культурологического понимания городской жизни и его художественной культуры, которая рассматривалась как совокупность разных видов искусства, исследуемых во
внутрихудожественных ракурсах. В отечественных культурологических исследованиях художественной культуры города рассматривалась зависимость
городского искусства и художественной культуры от социальной, экономической и географической структуры, делались пытки понять, каким образом
город порождает художественные явления.
Так, М.С. Каган считает, что своеобразие культуры города появляется
тогда, когда действуют четыре специфических фактора. Исходным является
природный фактор, включающий климатические условия и ландшафт. Вторым фактором он называет основную направленность деятельности жителей
города. Третьим фактором считает архитектурный облик города (этим утверждением М.С. Каган отсылает к описанной ранее «средовой» концепции
города). Четвертый (и самый важный фактор нашего исследования) — это
эстетически-художественный, связанный с эстетическим обликом города и
«той ролью, которую играет в его жизни художественная культура, в многообразии ее … форм. По мнению М. С. Кагана, значение этого фактора состоит в том, что от его силы, авторитета, влияния зависит характер эстетических
потребностей горожан. Он рождает неповторимую индивидуальность городской общности, называемой «душой» города» [127, с. 21].
М.С. Каган делает вывод, что для изучения культуры города, постижения его «души» огромное значение имеет искусство и художественная культура. Искусство реконструирует воплощаемое в культуре человеческое сознание, а, значит, может выступать источником понимания явления, осмысленного в категориях искусства и отраженного в художественной жизни.
В зарубежной академической литературе исследованию художественной культуры западных мегаполисов, их артистического и культурного
85
наследия в последние десятилетия уделено много внимания. Творческие люди и предлагаемые ими новшества считаются генераторами культурной динамики городов. Это отмечалось самыми разными учеными, такими как Р.
Гастман [см. 369], Дж. Джекобс [см. 375], Г. Томас [см. 391], и К. Фишер [см.
366]. Изучались конкретные формы художественной активности: скейтбординг, хип-хоп, граффити и др.
Рассматривая теоретические аспекты изучения городской художественной культуры во всех её проявлениях, Дж. Хопкинс выделяет три главные
задачи в ее исследованиях. Во-первых, необходимость критически проанализировать культуру города концептуально с обязательным привлечением
практического опыта её исследований (заметим, что о важности решения
этой задача высказывались, например, Дж. Джекобс и Р. Гастман [см. 369;
375]). Второй важной задачей Дж. Хопкинс считает необходимость изучения
представлений людей о городской культуре и художественной жизни. Втретьих, подчеркивает, что изучать городскую среду нужно во взаимодействии с горожанином, чтобы понимать, как поведение людей генерирует окружающую среду, а та, в свою очередь, оказывает воздействие на поведение
людей города. [372]
В европейской культурологической традиции при рассмотрении художественной культуры городов чрезвычайно важным и перспективным является пространственный (т. е. «средовой») ракурс изучения проблемы. В рамках такого подхода выявляются взаимозависимости культурных и художественных явлений с тем местом городского пространства, где они представлены. Осмысление этих связей служит основой для исследования структурных
и динамических аспектов художественной культуры современных городов, а
также выступает основанием для планирования городов и стратегии их развития.
В этом контексте интересен подход Р. Николааса, являющегося научным руководителем международного проекта «Городская культура и общественное искусство» [см. 383]. По его мнению, в настоящее время централь86
ными проблемами, жизненно важными для гармоничного развития городов,
эффективной муниципальной политики и планирования городов являются
вопросы их культурного потенциала и художественной жизни. Называя креативными городами те из них, где проходят большие культурные мероприятия, спортивные соревнования и брендовые кампании, исследователь подчеркивает, что явления городской художественной культуры презентуются в
определенных общественных местах.
Большое значение, по мнению Р. Николааса, имеет не просто искусство само по себе, а то, как оно вписывается в городское пространство и как
существует в пределах городского культурного пейзажа. Исследователь подчеркивает, что компоненты художественной культуры, обретают ценность,
будучи размещёнными в общественных местах города. Любая городская
площадка имеет социальную и культурную значимость, выходящую за рамки
плоской функциональности, а общественное место, ставшее локусом художественного события, иначе воспринимается горожанами. Поэтому изучение
различных проявлений художественной культуры города должно проводиться в зависимости от места её презентации в городе. СМИ могут создать культурную точку там, где не было раньше.
Сказанное подтверждает необходимость исследования художественной
культуры города в контексте конкретных городских площадок. Новые реалии
обусловливают новые способы существования явлений художественной
культуры в городском пространстве, когда происходит столкновение культурных парадигм в пределах города. С одной стороны, это трансформирует
привычные формы художественного выражения. С другой стороны, новые
формы искусства, порожденные иными способами социализации и взаимодействия субъектов городской среды
(граффити, тату, хип-хоп и брейк-
данс), становятся реалиями современной художественной жизни и меняют
представление об искусстве. Большую роль здесь играет присутствие СМИ,
которые освещают попытки приватизации части общественного культурного
пространства (например, превращение парков в средоточие неформальных
87
культур), выявляют радикальные изменения в опыте коллективности и культурных тенденциях использования публичных пространств.
По нашему мнению, художественная культура должна рассматриваться
на исследовательском поле города, являющегося типичным территориальным, экономическим и социокультурным локусом современной жизни. Вовторых, исследования художественной культуры должны проводиться с урбанистической позиции целостности, контекстуального видения институций
и явлений художественной культуры, с пониманием того, что художественная жизнь вписана в реалии городской жизни, опосредована ею и выражает
ее. Эвристические возможности такого подхода обогатят урбанистику за счет
акцентированного интереса к явлениям художественной жизни города, в
концентрированном виде выражающей смыслы их культурного бытия.
Строение художественной культуры города подобно структуре художественной культуры. Поэтому она может быть представлена как самоорганизующаяся совокупность институциализированных и неинституциализированных форм деятельности по производству, сохранению и воспроизведению
художественных ценностей — как на уровне личности, так и на уровне города. Структурообразующим элементом художественной жизни города являются социальные институты в их материализованной форме: учреждения
культуры и искусства, научные учреждения и учебные заведения, творческие
союзы и организации, кружки и студии. Художественная культура города как
система имеет индивидуальную конфигурацию институционального и идеационального измерений, поскольку в каждом городе свои традиционные
предпочтения и история институций художественной культуры. При этом в
некоторых видах искусства приоритетное значение имеют внутригородские
процессы, в других — как внутренние, так и внешние, в третьих — внешние
факторы оказываются весомее.
Важным элементом институализации художественной жизни является
муниципалитет, который как субъект культурной политики в городе координирует и обеспечивает процессы создания, хранения, распространения и по88
требления ценностей, а также воздействует на них путем создания соответствующих условий. Содержательным элементом городской художественной
жизни выступают произведения искусства, художники как создатели художественных ценностей, а также все иные художественные элементы, созданные в городе и вне его пределов, но активно осваиваемые горожанами.
По нашему мнению, художественная культура города — это локализованный вариант функционирования культуры, одна из сфер городской жизни.
Городская художественная культура представляет собой социокультурный
феномен, стремящийся «все социальные ценности перерабатывать в ценности художественные» [126, с. 34].
Художественная культура города должна рассматриваться с позиций
того, какова роль искусства в общественной жизни города и его жителей, как
оно влияет (или не влияет) на городской социум. Именно в сфере городской
художественной культуры создается целостное видение специфики и закономерностей бытия культуры и искусства в конкретной географической точке. В социокультурном пространстве города ценности художественной культуры объективированы в искусстве. Искусство как сложная самоорганизующаяся система имеет свою логику существования, которая не может быть
сведена к идее экономического детерминизма. Можно говорить об определенной самостоятельности искусства, не отрицая при этом его зависимости
от развития и состояния общества и основных общественных институтов.
Методологические основания изучения города и его художественной
культуры в нашей работе представлены системно-синергетическим и структурно-функциональным подходом. Однако применительно к городу более
продуктивно их сочетание со «средовым» подходом. Как подчеркивает В.
Л. Глазычев, стремление следовать системной методологии и возникающая
вследствие этого излишняя рационализация понимания художественной
культуры города выливается в рассмотрение лишь тех компонентов культурной жизни, которые чаще всего фигурируют для описания формальных элементов системы. Это — всевозможные официальные учреждения и элементы
89
художественной инфраструктуры, а то, что не поддается такому описанию,
отбрасывается. Он пишет: «Такой подход упрощает объект (т. е. художественную культуру) до схемы. Культура города в этом случае перестает быть
сложной целостностью, пропитывающей всю ткань городской жизни. Подчиняясь правилам системного подхода и принципу подчиненности одних
элементов системы другим, можно ожидать, что механические изменения в
функционировании главного элемента системы (к примеру, районного дома
культуры, «головного» для других учреждений, или городской библиотеки)
сразу изменят все другие элементы, которые перестроятся сами собой» [49, с.
16]. Гораздо продуктивнее видеть в культуре города некоторую сложную
функциональную социокультурную целостность, в рамках которой заранее
невозможно установить сильные и слабые звенья. Вместо стройной системы
учреждений и связей «подчинения-координации» между её элементами перед
нами предстает, как пишет В. Л. Глазычев, «совокупность некоторых условий, «поле возможностей» и его ограниченность, многовариантность действий людей и групп, которые, могли бы привести к успеху» [49, с. 17]. Повторимся, что по нашему мнению, при анализе проблем художественной жизни
города,
наиболее
продуктивной
оказывается
соединение
структурно-
функциональной методологии и «средового» подхода.
Урбанистика предлагает продуктивную стратегию исследований с учетом масштаба городских поселений. Отдельные типологические группы,
культурные реалии которых разнятся существенным образом, составляют
малые, средние и большие города. Нам тоже кажется корректным определение художественной культуры города с учетом его демографического статуса. В связи с этим возникают интересные исследовательские сюжеты, связанные со сравнительной культурологией, которые представлены в разных главах исследования, но наиболее развернуто будут рассмотрены в 4 главе.
Назовем основные характеристики художественной культуры города.
Художественная жизнь отдельного городского поселения представляет собой
исторически сложившуюся совокупность институций, персоналий и отдель90
ных событий, которая становится системой, обладающей свойством целостности при условии проявления эмерджентности. Это качество культурных
систем описано М. С. Каганом. Можно говорить о малых, средних и крупных
городах, в которых существует адекватная их масштабу система культурных
институтов, она успешно функционирует, но ее достижения локальны, доступны и значимы только для данного города, известны не всем горожанам, а
только отдельным категориям заинтересованных жителей. Муниципалитет,
не всегда осведомлен о данных инициативах и встраивает их в систему художественных процессов на уровне города. В этом случае совокупность художественных институтов и событий города не обладает эмерджентностью.
При этом сфера культуры остается важной частью городской жизни для решения повседневных, бытовых и рекреационных задач.
Возможен иной сценарий. Когда институты культуры отдельного города работают на основе единой программы или культурного проекта, объединившего их усилия и дающего городу и его жителям заметное усиление
поля культуры, меняющего имидж города в глазах самих горожан и жителей
других городов. В этих случаях про культурные события знают многие горожане, в том числе не являющимися непосредственными участниками. Значит,
можно говорить о том, что художественная культура города при определенных условиях и планомерных усилиях городского сообщества и муниципалитета придает системе свойство дополнительной эмерджентности.
Другая важная характеристика художественной культуры города связана с тем, что она имеет проектную основу. Отдельный культурный проект
(спектакль, выставка, открытие нового учреждения культуры, другие акции)
могут быть относительно непродолжительными. Но городская культура —
это серия проектов, меняющая город и горожан, превращающая городскую
художественную культуру в «систему» и «целостность». В таких случаях
проступает эмерджентное свойство художественной культуры.
Суммируя перечисленные характеристики художественной культуры
города, можно констатировать, что главными ее свойствами можно считать:
91
локализацию в конкретной точке географического и социокультурного пространства и ее открытость для внешнего влияния (на уровне мира страны и
региона). Кроме этого, художественная культура города процессна, поскольку в истории ее становления есть разные периоды формального функционирования, периоды зарождения культурных проектов, этапы целостного и резонансного существования и этапы их умирания. При условии благоприятного функционирования художественная культура города обладает свойством
эмерджентности.
Нужно признать неоднозначность современного художественного процесса в городах. Анализируя сложности и противоречия художественной
жизни современного города, необходимо подчеркнуть, что она гетерогенна и
синтезирует локальное и универсальное, художественное и нехудожественное,
классическое и современное, инновационное и традиционное. Ее содержательная характеристика возможна на новых методологических основаниях с позиций постмодернистской картины мира, в которой сочетаются разные стилистические приемы. «Постмодернизм перелистывает страницы искусства, и
традиции становятся живыми источниками вдохновения наряду с новыми
идеями» [89, с. 185]. Новая парадигма художественной культуры города
должна содержать полистилистическую модель городского искусства, ориентированную как на массовые, так и на элитные слои общества.
Сама категория «художественного» требует уточнения в связи с появлением «новой городской художественности», в сферу которой попадают
процессы и предметы, первоначально не относящиеся к искусству («редимейд», граффити, флеш-мобы, инсталляции и др). В зарубежных эстетических теориях обновленная с учетом этих реалий парадигма обозначается как
«постхудожественная».
Ещё одним остроактуальным ракурсом изучения городской культуры
является ее рассмотрение в контексте глобального художественного пространства, локальными формами презентации которой выступают проявления в культуре конкретных городов. Городская художественная культура, яв92
ляясь относительно самостоятельным образованием, одновременно включена
в региональные и мировые художественные процессы. Гетерогенный ландшафт городской художественной культуры формируется как синтез локальных региональных художественных культур и глобальных художественных
процессов. Одновременно наблюдается усиление интереса к национальным
достижениям, поиску внутренних ресурсов и освоению культурного наследия. Локальные культуры находятся в состоянии непрерывного поиска
собственной идентичности, развивают свои специфические черты и одновременно внедряют инновации, раздвигают границы собственной художественной картины, приобщаются к поликультурному опыту. В культуре отдельного города также происходит одновременно поиск собственного исторического культурного материала, использование элементов иных культур и
обращение к информационным и техническим достижениям современности.
Этот триединый процесс усложняет художественные процессы в городе и затрудняет их понимание.
Информационные технологии сформировали новый контекст функционирования искусства. Художественная культура города как информационная
система и новая медиасреда создает иные возможности для художественного
творчества, расширяет сферу городской художественной коммуникации по
поводу искусства представителям разных субкультур и обеспечивает виртуальную включенность города и его жителей в глобальное информационное
пространство.
Таким образом, в поле неклассической проблематики городской художественной культуры актуальным является поиск нового содержания городской художественной культуры или определение «новой художественности»
города, которое отражало бы специфику философии постмодернизма. Кроме
этого, важным направлением изучения художественной культуры городов
современности является осознание их включенности в процессы глобализации и культурной унификации, с одной стороны, и усиление процессов локализации и осознание собственной уникальности — с другой. Виртуализация
93
всех сфер жизни тоже требует особого разговора в связи с художественной
жизнью городов.
94
Глава III
ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ И ВНЕИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ
ДИСКУРСЫ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЫ ГОРОДА
3.1 Основные институты художественной культуры города
Город невозможно представить без театра, музея, библиотек, которые
создают пространство духовности. Художественное отражение города и искусствоведческая его трактовка не являются предметом нашего исследования, но можно коротко напомнить, что в идеальном (с точки зрения поэта)
городе представлены самые разные учреждения культуры и искусства. Поэтический образ такого города создает И. Бродский в стихотворении «Развивая Платона» [29, с. 298]. Зарисовка города, который выбрал бы поэт местом
своей жизни, выразительная: «Там была бы Библиотека, и в залах ее пустых я
листал бы тома…», «Я б скучал в Галерее, где каждое полотно — особливо
Энгра или Давида — как родимое выглядело бы пятно». И, наконец, самое
важное — опера: «Чтобы там была Опера, и чтоб в ней ветеран — тенор исправно пел арию Марио по вечерам...». Живописной представляется и городская среда, которая тоже наполнена искусством: «Там стоял бы большой Вокзал, пострадавший в войне, с фасадом, куда занятней, чем мир вовне… Там
должна быть та улица с деревьями в два ряда, подъезд с торсом нимфы в нише и прочая ерунда… И там были бы памятники. Я бы знал имена не только
бронзовых всадников, всунувших в стремена истории свою ногу…».
Примером интересного искусствоведческого видения города в связи с
его культурными институциями являются исследования Т. С. Злотниковой.
Изучая старый русский город и пытаясь определить механизмы его самоидентификации, она в первую очередь указывает на храм, вокруг которого и
возникал город, а во вторую очередь — «на «храм искусства», т. е. музей,
филармонию, театр» [114, с. 40]. Эта художественная в своих основаниях
идентификация так сильна, что, как пишет автор, «здесь не привыкли к слову
95
«театр» добавлять его название или имена лидеров…» [114, с. 42], имея в виду прочную взаимосвязь между конкретным поселением и конкретным театром, про который знают все, кто знаком с городом.
Обратимся к социологическому и культурологическому пониманию
художественной культуры, для которых центральным является понятие
«культурного института». Этот термин сегодня все более широко входит в
научный оборот. Как правило, им пользуются для обозначения разнообразных и многочисленных культурных феноменов. В культурологии, как и в
других социогуманитарных науках, т. н. институциональное направление
развивается весьма активно. На Российском культурологическом конгрессе,
прошедшем в 2010 году, этим проблемам была посвящена отдельная секция
«Институциональная культурология: организационные формы человеческих
отношений и деятельности как феномен культуры», что лишний раз подтвердило актуальность тематики [162, с. 51–53].
Понятия «институт», «институализация» традиционно используются в
социальных, политических и юридических науках. Систематизируя разнообразные подходы к пониманию социальных институтов, представленные в западной социологии, Л. А. Седов отмечает, что этим понятием принято обозначать «устойчивый комплекс формальных и неформальных правил, принципов, норм, установок, регулирующих различные сферы человеческой деятельности и организующих их в систему ролей и статусов, образующих социальную систему» [286, с. 117].
Сегодня актуальной является расширительная трактовка институтов,
под которыми понимаются «такие формы организации общественной жизни,
которые устанавливаются в процессе исторического развития общества и являются механизмами регулирования социальных связей и действий» [51,
с. 18].
Институциональное понимание культуры впервые отражено в трудах
Б. Малиновского, который отмечал: «Реальные составные части культуры,
имеющие значительную степень постоянства, универсальность и независи96
мость, — это организованные системы человеческой деятельности, называемые институтами. Каждый институт выстраивается вокруг той или иной
фундаментальной потребности, перманентно объединяет группу людей на
основе какой-то совместной задачи и имеет свою особую доктрину и особую
технику» [см. 380].
В отечественной культурологии определение социальных институтов
культуры введено Н. Б. Костиной, которая определила их «как специфическую устойчивую совокупность отношений, складывающихся в процессе
деятельности людей в сфере культуры, организационно оформленных для
осуществления производства, распределения, потребления духовных ценностей» [159, с. 14].
М. Б. Глотов, определяя художественную культуру через систему социальных институтов, привел их типологию, выделив в качестве основных
структурных блоков художественное производство, художественную коммуникацию, художественное познание, художественную критику и художественное потребление. Как указывает М. Б. Глотов, «главное различие между
строением художественной культуры и художественной жизни общества состоит в том, что в качестве элементов первой выступают социальные институты, а второй — социальные процессы» [50, с. 127].
Методология институционального изучения культуры предполагала
прямое перенесение социологических понятий и процедур в сферу изучения
культуры и ее художественной жизни. Понятно, что культура растворена в
обществе, а художественная ее составляющая является неотъемлемой частью
ее самой и общества в целом. Принцип изоморфизма общества и культуры
позволял приложить исследовательские процедуры, применяемые для изучения общества, к исследованию его отдельных сфер, например, художественной. Однако механистическое заимствование инструментария для изучения
одной области не означает, что он будет столь же эффективен при описании
другой сферы общества. Сопряжение понятий «социальный институт» и «художественная культура» возникло в момент, когда шли дискуссии о статусе и
97
предметном поле социологии искусства, которая должна была маркировать
область своих исследований. В этой ситуации И. С. Левшина, А. Н. Сохор и
другие предложили считать, что содержательным отличием социологии искусства от искусствознания является ее интерес к институтам культуры, т. е.
институциональное направление. Иначе говоря, интересующее нас понятие
появилось в арсенале наук о художественной культуре не в связи с характером изучаемого объекта, а по причинам внутринаучного характера. Впоследствии термин стал широко использоваться.
Понятие социального (социокультурного) института, являясь привнесенным в художественную сферу, не учитывает ее специфики, вследствие чего возникают некоторые терминологические коллизии и трудности с содержательным наполнением. На наш взгляд, они связаны, во-первых, с двояким
пониманием культурного института (в узком и расширенном значении), а вовторых, — с нерасчленённостью во многих случаях институционального и
внеинституционального начал художественной культуры.
Культурный институт в более узком смысле чаще всего соотносится с
различными организациями и учреждениями, непосредственно осуществляющими функции сохранения и трансляции культурных ценностей. Наиболее концентрированно это мнение выражено Дж. Фейблеманом, который назвал учреждение «сердцем социального института» [365, с. 80]. В культурологических исследованиях институтами называют библиотеки, музеи, театры, филармонии, творческие союзы, общества по охране культурного наследия и пр. Образовательные учреждения художественного профиля (музыкальные и художественные школы, театральные вузы, консерватории, институты культуры и искусств) также описываются в институциональной терминологии. Наряду с понятием культурного института используется термин
культурная форма: клуб как форма культуры, библиотека, музей как культурные формы.
Процессы функционирования учреждений культуры не тождественны
процессам функционирования ее социальных институтов. Учреждение вы98
ступает единичной формой существования института и выполняет прикладные задачи, результаты его деятельности лежат в практической плоскости
управления персоналом, оказания услуг, маркетинговых действий, проведения мероприятий и т. п. Результатами функционирования культурного института являются как регламентация деятельности отдельных учреждений по
производству, сохранению, распространению и потреблению культурных
благ, так и нормирование социального взаимодействия в сфере культуры в
целом. По нашему мнению, социокультурный институт в широком смысле —
это исторически сложившийся порядок осуществления какой-либо культурной функции, реализуемой при помощи какого-то учреждения, организации.
Понятие культурного института охватывает не только коллектив людей, занятых тем или иным видом культуротворческой деятельности, но и сам процесс создания культурных ценностей и соблюдения культурных норм от момента создания художественного продукта до ситуации его восприятия и
оценки.
Для корректного различения указанных терминов в первом случае
можно предложить дефиниции «учреждение», «институция», а для второго
— собственно «институт» и «форма». Но вне зависимости от выбора аспекта
трактовки — узкого или расширительного — культурный институт является
важнейшим инструментом художественной культуры на этапах создания, сохранения и трансляции культурных ценностей и норм.
Институализация жизни общества считается тотальной, поэтому сфера
неинституционального в исследованиях художественной культуры не определена. Априори она трактуется как противоположная институциональной:
то, что не институциализированно, то внеинституционально. В самой природе художественной культуры заложены мягкие механизмы социальной регуляции, поэтому институциональный срез её функционирования неизбежно
обнаруживает сопряжение формальных и неформальных механизмов.
Институциональный анализ искусства предполагает рассмотрение регламентированных форм его существования в обществе на основе формаль99
ных механизмов создания и распространения произведений искусства. При
таком анализе внимательный исследователь сразу сталкивается со случаями
популярности и народной любви (т. е. внеинституциональными формами) к
тем произведениям и их создателям, которые не прошли через институциональные механизмы отбора и распространения.
Институциональные аспекты создания произведений искусства связаны
с решением вопросов о статусе профессионального художника в обществе,
об отношении между художником и заказчиком. Развивая формальные подходы к рассмотрению заявленных аспектов художественного творчества,
нужно рассуждать о соотношении социального заказа и свободы творчества.
Заказ на создание произведений искусства существует как в формальной, так
и в неформальной плоскостях, причем, соотношение официального и неофициального и границы между ними трудно артикулируются. Что и почему
пишет художник по официальному заказу? Только то, что ему рекомендовано условиями договора, или то, что давно его волнует и что составляет предмет его творческих поисков? Свобода творчества вообще слабо коррелирует
с институциональными основаниями художественной культуры, влияя сложным и опосредованным образом на осуществление или неосуществление заказа. Тем самым институциональные и внеинституциональные модусы художественного творчества предстают в диалектическом единстве.
Анализ структуры художественной культуры призван выявить социокультурные формы, в которых существуют сообщества профессиональных
деятелей искусства (художников, критиков, искусствоведов), объединяющие
деятелей искусства по профессиональным интересам. Институционально закрепленные союзы и творческие объединения подобного рода в городах существуют параллельно с возникающими и распадающимися неформальными
творческими сообществами (объединениями художников, временными театральными труппами, музыкальными коллективами и т. п. ). Их участники активно ищут новые формы, экспериментируют, будируют профессиональное
и общественное мнение, а институциональные ограничения приводят к рас100
паду этих объединений. Иногда таким неформальным группам удается институциализироваться, обрести официальный статус. Подобные ситуации
свидетельствуют о взаимопереходах институционального и внеинституционального состояниях творческой среды, подтверждая мысль о сопряженности
этих модусов художественной жизни.
Институциональные аспекты распространения произведений искусства
связаны с деятельностью учреждений культуры, которые представляют произведения искусства широкой общественности, а также средствами массовой
информации. Официальных и неофициальных каналов распространения произведений искусства на этом уровне много, но далеко не все из них столь
эффективны, как, например, слухи и нерегламентированные формы коммуникации на уровне, например, обмена между коллекционерами. Неслучайно
«сарафанное радио» является хорошим средством рекламы отдельных персон
и коллективов. В подобных случаях функционирование институциональных
каналов распространения художественных ценностей подкреплено неофициальными, эффективно функционирующими внеинституциональными механизмами.
Социологов интересуют проблемы, связанные с публикой в широком
понимании. Аудитория искусства в институциональном ракурсе описывается
определенными стратификационными и демографическими параметрами.
Однако, будучи весьма неоднородной и ситуативной, публика существует во
множестве неинституциональных (неорганизованных) модусов, которые
очень подвижны. Кроме того, во многих случаях, когда речь заходит о внеинституциональных аспектах существования аудитории художественной
культуры (например, о приобщении публики к искусству в виде домашних
форм его потребления) в это понятие вкладывается узкий смысл термина
(т. е. связанный с учреждениями культуры). Хотя и в этом случае расширительное понимание внеинституциональности тоже должно иметь место. Традиционно публикой называли тех, кто посещал учреждения культуры, т. е.
приобщался к искусству в институциональном ее воплощении. Различные
101
формы домашнего потребления искусства назывались внеинституциональными, а потребители такого рода публикой назывались с оговорками. Понятно, что это деление основано на узком и более широком значениях термина
«социальный институт», о которых говорилось выше. Современное расширительное толкование публики объединяет эти формы приобщения к художественным ценностям, что подтверждает тезис о неточности терминологических
обозначений институциональной проблематики в художественной культуре и
взаимопересечении этих модальностей. Институциональное понимание публики необходимо, но без учета внеинституциональных способов ее самоорганизации полного понимания роли публики в художественном процессе не
достичь.
Последнее утверждение определяет характер операционализации понятий «институциональное» и «внеинституциональное» в нашем исследовании.
Понимая, что эта процедура предполагает некоторое упрощение описываемых объектов, мы, тем не менее, прибегаем к ней, старясь избегать чрезмерного содержательного спрямления. Итак, институциональными дискурсами
художественной культуры на этапе создания, распространения и восприятия
мы будем считать все виды деятельности, связанные с институтами культуры
в узком смысле этого термина, т. е. конкретными художественными организациями: кинотеатром, театром, концертным залом, музеем. Внеинституциональными ракурсами художественной культуры на этапе восприятия ее продуктов мы понимаем формы приобщения публики к искусству вне его институтов, т. е. дома, через телевидение, СМИ, Интернет, а также чтение художественной литературы и любительское (неорганизованное) художественное
творчество.
Институциональные ракурсы рассмотрения художественной жизни выявляют значение институтов культуры для города. Его нормальной культурной характеристикой является не просто наличие учреждений культуры, а
разнообразие этих институций. Отсутствие разнообразия имеющихся культурных учреждений указывает на «недогородской» характер культуры посе102
ления в типологическом значении. С особой остротой эта проблема касается
малых городов. Поэтому те из них, где нет театров, не всегда есть музеи, неразветвленная система библиотек (которая сокращается), не только по факту
отсутствия или малого количества учреждений культуры, но в силу недостаточного разнообразия этих учреждений, могут быть определены как «недостаточно городские». Город — это всегда разнообразие, гетерогенность, в том
числе за счет институтов культуры, предлагающих разные варианты свободного времяпрепровождения для своих жителей. Отсутствие этого разнообразия говорит о характере культуры поселения, которая может быть «недостаточно городской». Сразу оговоримся, что мы не вкладываем в этот термин
оценочного суждения: «недогородской», следовательно, «плохой». Термин
отражает особенность культуры городов определенного типа.
Рассмотрим институциональные срезы в практической плоскости. Инфраструктуру художественной культуры региона характеризуют следующие
показатели. В области действуют 14 театров (в том числе 6 — областного и 8
— муниципального подчинения), существуют 3 концертных организации, 10
филармонических коллективов, 47 музеев (в том числе 3 областных и 44 —
муниципальных), историко-культурный заповедник «Аркаим», 33 государственных кинотеатра. Кроме этого, реализуются ведомственные целевые программы развития культуры «Сохранение и развитие кинообслуживания населения в Челябинской области», «Развитие государственных театров и концертных организаций Челябинской области», «Развитие государственных музеев Челябинской области», «Развитие библиотечного дела в Челябинской
области» и др. [21, с. 36].
Для сравнения можно привести аналогичные статистические данные по
соседним регионам по состоянию на 2005 год. Так, в Пермской области существовало 10 театров (6 драматических и 2 театра оперы и балета, ТЮЗ и
кукольный), 3 концертных организации, 5 филармонических коллективов, 45
музеев [217, с. 195]. Статистический портрет художественной культуры Курганской области включал 3 театра, 1 концертную организацию, 6 филармо103
нических коллективов, 9 музеев [217, с. 200]. Культурный потенциал Челябинской области в этот период составляют 11 театров (2 театра оперы и балета, 6 драматических, ТЮЗ и 2 кукольных театра), 4 концертные организации,
10 филармонических коллективов (2 камерных оркестра, народный хор и 7
прочих филармонических коллективов). В Челябинске и области функционирует 43 музея, 924 библиотеки, 987 учреждений клубного типа и 12 парков
культуры и отдыха. [217, с.198].
Показатели оснащенности художественной жизни в регионе были сопоставимы с Пермью, позиционирующей себя как регион высокой культуры,
с богатыми культурными традициями и предлагающей разнообразные начинания в сфере художественной жизни. Но, как замечают авторы исследования, Челябинская область, в которой параметры обеспеченности на уровне
среднероссийских, а по насыщенности региона музеями и театрами даже
выше, отличается тем, что невысока культурная активность населения. Исключение составляют только показатели посещаемости театров [217, с. 199].
Данные Федеральной службы государственной статистики по состоянию на 2012 г. тоже характеризуют Челябинскую область как весьма оснащенную в культурном плане, но все-таки уступающую соседним регионам по
отдельным показателям. Если в области число профессиональных театров —
14, музеев — 48, библиотек — 921, киноустановок — 62, а учреждений культурно-досугового типа — 871, то Свердловская область в инфраструктурном
отношении смотрится лучше: театров — 20, музеев — 95, библиотек — 915,
а учреждений культурно-досугового типа — 892. Это относится и к соседним
республикам: в Башкортостане функционирует 12 театров, 96 музеев, 1759
библиотек и 2330 учреждений культурно-досугового типа, а в Татарстане –
18 театров, 98 музеев, 1563 библиотеки, 128 киноустановок и 2047 культурно-досуговых учреждений [см. 410; 411; 412; 420] ( Приложение 2, табл.2.4).
Абсолютные показатели не всегда учитывают специфику региона и городских округов, поэтому обратимся к показателям, рассчитанным относительно нормативов. Предварительно заметим, что в нашей стране существо104
вала практика, когда городам определенного статуса полагались определенные учреждения культуры: театры оперы и балета, драматические театры,
музеи, музыкальные коллективы и концертные организации и т. д., причем в
определенных количественных показателях. Такая идеологическая нормативность сразу задавала жесткие рамки городской культуры без учета индивидуальности конкретного города. По наблюдениям В. Л. Глазычева, процесс
определяемого сверху насыщения городов учреждениями культуры себя исчерпал в 1980-е годы, поскольку структура предложения не соответствовала
конкретным запросам горожан. Однако она существует и сегодня. В Российской Федерации действует распоряжение Правительства от 03.06.1996 г. N
1063-р с изменениями, внесенными правительством РФ 23.11. 2009 г. N 1767р.
Идея нормативности может критиковаться, но именно при опоре на нее
определяются параметры институциональной оснащенности художественной
жизни городов. Распределение культурного потенциала по городам не дает
оснований для оптимистичных оценок ситуации. Если в целом по области
реальная обеспеченность населения библиотеками, музеями, кинотеатрами
соответствует этим нормам на 100%, а в случае с театром даже на 120%, то
обеспеченность городов и муниципальных районов институтами культуры не
столь благоприятна. Так, киноустановками города обеспечены на 41,3% от
норматива, театрами — на 66,7%, библиотеками — на 62,7%, музеями — на
22,6%, а выставочными залами и картинными галереями только на 10,5% [21,
с. 70] (см. также Приложение 2 табл. 2.1, 2.2). Напомним, что инфраструктурная обеспеченность Челябинской области сопоставима с показателями
других регионов (Приложение 2 табл. 2.5).
Анализ данных по оснащенности конкретных городов дает очень пеструю ситуацию. Приходится констатировать, что и крупные, и средние, и малые города находятся в зоне недообеспеченности по одним учреждениям, но
при этом хорошо укомплектованы другими (см. Приложение 2 табл. 2.2, 2.3).
Так, театрами Челябинск и Златоуст (9 и 1 соответственно) располагают со105
гласно нормативам. Магнитогорск (3 театра, в том числе театр оперы и балета, который ему «не положен») и Озерск (2 коллектива) переоснащены театрами, а Миасс и Копейск их не имеют, хотя нормами такие возможности для
них предусмотрены.
По музеям ситуация недооснащенности острее. По областному центру
нет данных, но 44 музеев и 7 выставочных залов, которые предусмотрены
нормативом, в Челябинске нет. Во втором по величине городе области — в
Магнитогорске — при нормативном показателе 19 музеев и выставочных залов фактическая обеспеченность — 2, т. е. 10,5%. В Златоусте этот показатель составил 11%, в Миассе — 14%. По мере снижения статуса города снижается острота проблемы: в средних городах Копейске, Озерске и Троицке
уровень обеспеченности составляет 16,6%, 25% и 25% соответственно. В малых городах при нормативных показателях 1–2 музея и 1 выставочный зал на
город практически во всех есть как минимум краеведческий музей, а, следовательно, норматив либо выполнен на 30 % (Снежинск, Кыштым, Южноуральск, Верхний Уфалей), 50% (Трехгорный, Еманжелинск, Карталы, УстьКатав, Куса, Катав-Ивановск, Пласт, Касли, Карабаш, Нязепетровск) и 67%
(Сатка, Чебаркуль). Особняком стоит малый город Аша, где норматив перекрыт вдвое (Приложение 2 табл. 2.1).
Сеть кинофикации и уровень кинообслуживания городского населения
области, данные по которым приведены в табл. 2.12 Приложения 2, выглядит
вполне ожидаемо: в областном центре и крупных городах эти показатели
ощутимо выше, чем в городах малых. Если в Челябинске уровень кинообслуживания максимальный — 163,2% населения, в Магнитогорске – 145,2%,
в Озерске — 143%, то в малых городах – в диапазоне от 2,3% в Кусе и 8,4% в
Кыштыме соответственно – до 65,9% в Трехгорном. Но самые кучные показатели уровня кинообслуживания в малых городах — 10–20% (Еманжелинск,
Усть-Катав, Касли, Аша, Катав-Ивановск) и около 30% (Южноуральск, Коркино, Верхний Уфалей). Только Чебаркуль с показателем в 115% выбивается
из этой картины.
106
Уровень обеспеченности библиотеками заставляет задуматься о роли
библиотек в крупном, среднем и малом городе, поскольку обнаруживается
обратно пропорциональная зависимость: чем крупнее город, тем ниже уровень обеспеченности библиотеками. И наоборот: чем меньше город, тем выше показатели укомплектованности. У Челябинска показатель самый низкий
— 44%, у Магнитогорска — 51,1%, в Златоусте — 71,4%, в Миассе — 67,5%.
Из 18 малых городов в семи параметр — в диапазоне от 50% до 60% (Касли,
Карабаш, Карталы, Кыштым, Куса, Чебаркуль, Нязепетровск), в 4 — 70%–
80% (Снежинск, Сатка, Аша, Катав-Ивановск, Пласт), а в 5 составляет 100%
и более обеспеченности (Коркино, Трехгорный, Еманжелинск, Усть-Катав,
Верхний Уфалей). Лидер по показателю Южноуральск — 166,7%. (Приложение 2 табл. 2.2)
Критически воспринимая идею нормативности, мы все-таки опираемся
на показатели, которые сформированы на ее основе, чтобы корректно оценить ситуацию с институциональной оснащенностью городов библиотеками,
музеями и выставочными площадками. Результат неожиданный: самые неукомплектованные с формальной точки зрения— крупные и средние города,
в малых городах выраженность проблемы с позиций нормативности не так
остра.
Подводя итоги, подчеркнем, что институциональный подход к рассмотрению проблем художественной культуры актуален и продолжает развиваться в современных культурологических исследованиях. При этом
должна учитываться специфика институциональных процессов в сфере искусства по сравнению с другими областями общественной жизни и, как следствие, возникающие особенности терминологического ее описания. Нами
выявлены многочисленные случаи диалектической взаимосвязи и взаимопереходов институциональных и внеинституциональных модусов, характерные
для художественной культуры. Понимание этих связей позволит сделать картину художественной жизни более полной и точной.
107
Обобщая статистические данные по городским округам области и соотнося их с нормативами, можно утверждать, что ситуация с разными видами
искусства очень отличается. Только кино в институциональном смысле обеспечено лучше в крупных городах, чем в средних и малых. Ситуация с театрами (с учетом того обстоятельства, что театры «не полагаются» городам с
населением меньше 100 тыс.) относительно ровная: в каких-то городах
больше, чем предусмотрено нормативами, где-то — чуть меньше. Но музейная и библиотечная инфраструктура городских поселений организована так,
что гораздо обеспеченней этими учреждениями оказываются малые города.
Динамика институциональной обеспеченности городской художественной культуры, по разным видам искусств разнонаправленная: в кино и театре мы наблюдаем тенденцию роста оснащенности, чего нельзя сказать про
музеи и выставочные залы, число которых уменьшилось.
Нами выявлен зазор между уровнем обеспеченности региона учреждениями культуры в целом, выраженной статистическими показателями, и
уровнем фактической оснащенности отдельных городов. Другой разрыв возникает, когда на основе социологических методов замеряются масштабы
приобщенности населения к искусству на основе их посещения театров, музеев, библиотек и др. институций, и обнаруживается не очень высокая культурная активность жителей области, поскольку, наличие художественных
институтов не означает автоматически деятельностного интереса к искусству.
108
3.2 Внеинституциональное измерение художественной культуры города
Актуальность изучения внеинституциональных форм приобщения к
искусству связана с тем, что десять – пятнадцать лет назад многие специалисты прогнозировали снижение популярности учреждений искусства — театров, музеев, концертных залов, т. е. уменьшение роли «живых» контактов с
искусством и перераспределение зрительских интересов в сторону «домашнего» потребления. Надо сказать, что такие прогнозы не новы. Так, еще в середине 1980-х гг. культуролог В. Б. Чурбанов писал: «Наряду с растягиванием транспортных коммуникаций в городах, ростом затрат внерабочего времени на бытовые нужды, низким качеством работы и дискомфортностью
многих учреждений культурно-досуговой сферы и другими причинами „домашние“ формы культурной активности населения в последние годы стали
теснить учреждения сферы культуры и досуга, снижать их «удельный вес» в
культуре и досуге» [346, с. 44]. Такой точки зрения придерживалась и группа
свердловских социологов, чье мнение нам интересно в связи с региональными срезами темы. Они считали: «…Возрастает популярность домашнего канала (телевидение) и относительно (в некоторых случаях и абсолютно) сокращается популярность внедомашних форм и видов культурной деятельности» [166, с. 201].
Существовали и прогнозы другого рода, ставившие под сомнение эти
пессимистические оценки. Но большинство исследователей придерживалось
мнения, что интенсификация повседневной жизни, не оставляющая сил и
времени на походы в театр или музей, развитие средств массовой коммуникации (в том числе интернета), открывающих широкие возможности приобщения к искусству дома, приведут к заметному изменению зрительских
практик.
Отчасти эти прогнозы оправдались, а в какой-то части все-таки нет.
Основанием для подобного утверждения являются данные наших социологических опросов горожан области в 1981, 1994 и 2011 годах.
109
Внеинституциональными формами приобщения к искусству в этих исследованиях мы называли домашние формы потребления искусства — просмотр видео- и кинофильмов, художественных передач телевидения (по их
видам), прослушивание художественных радиопередач (по их видам) и музыкальных записей, а также чтение художественной литературы.
Общей тенденцией является уменьшение доли тех занятий дома, которые связаны с художественной культурой. В частности, если в начале 1980-х
годов 12,3% всех наиболее привлекательных досуговых ориентаций горожан
были связаны с посещением учреждений художественной культуры (театров,
кинотеатров, музеев и выставок, концертов различных типов), то к 1994 году
времени доля таких предпочтений составляла в городах лишь 8,1%.
Досуговые интересы, связанные с кино, у жителей различных городов
Челябинской области в 1994 г. были примерно сопоставимы: в Челябинске —
12%, в Магнитогорске — 14%, в малом городе (Карталы) — 13%, а «весомость» проведения свободного времени в кино в структуре досуга жителей
была крайне низкой — 1,8%, 1,9% и 1% соответственно. При этом по ТВ кино смотрели в 1980-х 99%, а в 1994 г. — 96% горожан, т. е. благодаря телевидению значительная часть городского населения Челябинской области приобщена к киноискусству, предпочитая смотреть его дома (Приложение 3 табл. 3.17, 3.18).
Представляет интерес весомость такого вида досуга, как прослушивание музыкальных записей. Доля горожан, которым в 1994 г. нравилось на досуге слушать музыкальные записи, увеличилась по сравнению с 1981 г. почти
вдвое (40% против 21%); доля же таких ответов во всей совокупности высказанных горожанами интересов возросла за этот период с 5,0 до 6,0% (Приложение 3 табл. 3.17, 3.18).
Популярность «домашнего музыкального досуга» существенно увеличилась среди людей более молодых. Так, в группах подростков до18 лет и
молодежи до 25 лет любителей музыкальных записей в 1994 г. стало в 1,6
раза больше, чем в 1981 г. (среди первых их теперь 68%, среди вторых —
110
больше половины); среди людей среднего возраста — около 40%. Обращает
на себя внимание тот факт, что наиболее привлекательным домашнее прослушивание музыки является для людей с низким уровнем образования — в
их среде любит этот вид досуга более половины опрошенных, а у людей с
высшим образованием — треть.
Если сравнивать досуговые интересы жителей различных городов Челябинской области, связанные с музыкой, в 1994 г., то выяснится, что слушать музыкальные записи любят 40% челябинцев, 44% — жителей Магнитогорска, 39% — в малом городе. Посещение концертов эстрадной музыки интересует 19%, 23% и 14% соответственно. Серьезная музыка интересует 5%
челябинцев, 5% магнитогорцев, 2% жителей Карталов. Народная музыка —
4%, 7%, 3% соответственно (Приложение 3 табл. 3.17).
«Весомость» прослушания музыкальных записей как предпочитаемого
способа проведения свободного времени у жителей различных городов Челябинской области в процентном соотношении ко всей совокупности ответов
респондентов примерно одинакова: 6,0%, 6,0%, 6,1%. Серьезная музыка «весит» совсем мало в Челябинске — 0,7%, в Магнитогорске — 0,7%, а 0,3% —
в Карталах. Впрочем, как и народная музыка — 0,6%, 0,9%, 0,5% соответственно. (Приложение 3 табл. 3.18) Правда, с учетом просмотра программ телевидения, посвященных музыкальному искусству, аудитория музыки обширна — 97% и 92% в первом и втором замерах (Приложение 3 табл. 3.2).
Любопытными оказались перемены, произошедшие в деятельном интересе людей к искусству с учетом просмотра соответствующих программ
телевидения. Количество городских жителей Челябинской области, деятельно интересующихся искусством, без учета просмотра программ телевидения,
составило в 1981 г. по художественной литературе — 74%, по кино — 69%,
по музыке — 77%, театру — 45%, изобразительному искусству — 56%. В середине 1990-х годов показатели в основном увеличились: художественная
литература — 88%, кино — 70%, музыка — 73%, театр — 53%, ИЗО — 55 %
(Приложение 3 табл. 3.18).
111
С учетом просмотра программ телевидения, посвященных искусству,
количество горожан Челябинской области, интересующихся определенными
видами искусства, оказалось существенно больше. Так, в 1981 г. художественная литература интересовала 84% респондентов, кино — 99%, музыка —
97%, театр — 89%, изобразительное искусство — 73%. В 1994 г. эти же показатели составили: художественная литература — 89%, кино — 96%, музыка
— 92%, театр — 65%, изобразительное искусство — 58% соответственно
(Приложение 3 табл. 3.18).
Сопоставление данных убедительно доказывает, что благодаря телевидению значительная часть городского населения Челябинской области приобщена к искусству: деятельно интересуются кино почти все жители городов,
затем по массовости интереса идет музыка (более 90%), далее литература
(среди горожан не очень уступающая музыке), потом театр — почти две трети горожан, а замыкает иерархию интересов изобразительное искусство.
В размышлениях о переключении населения на домашние формы общения с искусством особые надежды возлагались на телевидение. Однако
смотрят преимущественно кинофильмы и эстрадные концерты. В городах
Челябинской области к записям драматических и музыкально-драматических
спектаклей, программам об изобразительном искусстве и художественной
литературе обращаются не более 4% человек. Телевидение стало реальным
объектом массового интереса и за прошедшие годы не утратило популярности: в 1981 г. его передачи смотрели 97% городских жителей Челябинской
области, в 1994 г. — 97% горожан. А вот к передачам об искусстве обращается, как правило, гораздо меньше людей. Кинофильмы смотрели в 1980-х
годах 97%, в 1994 г. — 90% горожан, спектакли — 82% и 31%, литературные
передачи — 45% и 9%, передачи об изобразительном искусстве — 47% и
18% соответственно. Концерты, транслируемые по ТВ, тоже не стали привлекать больше зрителей. Аудитория сократилась с 94% до 72% в середине
1990-х. Эстрадную музыку, преподносимую по ТВ в виде трансляций концертов, стали смотреть меньше (89% и 63%). Передачи о народной музыке
112
потеряли аудиторию (69% и 29%), а ТВ-передачи о симфонической, камерной музыке, интересовавшие в начале 1980-х годов 22% респондентов в городах, в 1994 г. собирали 9% телеаудитории (Приложение 3 табл. 3.9).
Это очевидное снижение роли телевидения в приобщении населения к
искусству характерно не только для Челябинской области, но и для России.
Динамика ТВ-интересов такова, что можно говорить о значительном уменьшении масштабов приобщения к искусству с помощью телевидения. Интерес
к кинофильмам сохранялся на прежнем уровне, интерес к транслируемым телевидением концертам эстрадной музыки уменьшился, а снижение популярности передач, посвященных театру, литературе, изобразительному искусству, симфонической, камерной и народной музыке было существенным.
Представляет интерес еще один показатель, позволяющий оценить характер поведения населения в отношении искусства с учетом использования
различных возможностей общения с ним. Спектр этих возможностей расширился: посещение учреждений культуры, внеинституциональные формы
приобщения, субституциональные практики. Поэтому важно проанализировать, в какой мере используются различные возможности удовлетворения
художественных потребностей. Количество каналов получения художественной информации, используемых горожанами Челябинской области в расчете
на 1 жителя, проявлявшего в той или иной форме интерес к данному виду искусства, составило в 1981 году по театру — 2,0 источника; по изоискусству
— 1,3; в киноискусстве — 1,8; в художественной литературе — 1,6; эстрадная музыка поступала по 2,7 каналам; народная музыка по 1,8; симфоническая, камерная музыка по 1,4. В 1994 году количество каналов получения
информации о театре снизилось до 1,6 канала; об изобразительных искусствах — до 1,45; о кино — 1,8; о художественной литературе — до 1,3; об эстрадной музыке — до 2,4; о народной музыке — до 1,5; о классической музыке — до 1,4 канала получения информации [336, с. 128].
Произошли изменения в отношении большинства видов искусства. В
случае с кино, несмотря на все большее распространение самых разных воз113
можностей для кинопросмотров, нельзя говорить о разнообразии используемых возможностей. С другой стороны, очень интересным представляется то
обстоятельство, что при снижении интереса к изобразительному искусству и
«серьезной» музыке сохранившиеся любители этих видов искусства стали
более широко использовать различные способы приобщения к любимым видам искусства. Сократился спектр используемых каналов общения с искусством в отношении театра, художественной литературы и народной музыки, и
эстрады, хотя она была и остается «лидером» по разнообразию используемых
возможностей общения с ней.
Художественное развитие человека малоэффективно без непосредственных контактов с «живым» искусством, даже при активном просмотре художественных программ. Об этом свидетельствуют данные, приведенные в
таблице 3.10 Приложения 3. В таблице указано количество горожан с хорошим художественным вкусом среди потребляющих произведения искусства
по телевидению и непосредственно в театре, музее, на концерте и т. д. Посещающими театры, концерты, музеи и выставки считались те, кто ходил в эти
учреждения культуры хотя бы 1 - 2 раза в год, и смотрел фильмы в кинотеатре не реже раза в месяц. Потребляющими литературу по прямому каналу
считались респонденты, прочитавшие за месяц как минимум одну книгу. Результаты свидетельствуют о том, что те, кто ограничивается знакомством с
художественными произведениями лишь по телевидению, отличаются, как
правило, более низкими показателями художественного развития по сравнению с теми, кто пользуется только прямым каналом. Так, театральный вкус
развит у 24% респондентов, посещающих театр, и 12% получающих впечатления о нем по ТВ, вкус в живописи — у 22% посещающих музеи и выставки
и только у 13% смотрящих телепередачи о ней, литературный вкус — у 17%
читающих и у 10% реализующих свои литературные предпочтения на основе
просмотра ТВ. Исключение составляют кино (в этом случае вкус сформирован у 13% посещающих кинотеатры и у 14% смотрящих кино по ТВ) и серьезная музыка (тут равенство — по 19%). Объяснение можно найти в том, что
114
кинопоказ по ТВ разнообразнее, чем репертуар в кинотеатрах, а при телетрансляциях концертов классической музыки видеоряд не столь существенен, важен сам факт звучания музыки. Наилучшие же результаты обнаруживают те, кто сочетает просмотр телевидения с посещением учреждений искусства и чтением художественной литературы. Причем, самые высокие показатели развитости вкуса выявлены в «немассовых» видах искусства: в
«серьезной» музыке (38% респондентов), живописи (32%), театре (28%).
Иными словами, оптимальным для художественного развития человека является определенное сочетание регулярного просмотра телепередач и не частых, но обязательных контактов с живым искусством.
Таким образом, не находят полного подтверждения полярные точки
зрения либо о неограниченных возможностях приобщения к искусству благодаря средствам массовой информации при одновременном угасании интереса к посещению учреждений искусства, либо противоположная точка зрения, сторонники которой убеждены, что телевидение — вспомогательное
средство, которое не заменит «живых» посещений. Судя по нашим социологическим данным, оптимальной стратегией оказывается совмещение институциональных форм и внеинституциональных практик. Посещение учреждений культуры остается важной и содержательно значимой формой зрительского поведения, но без «поддержки» СМИ художественные потребности горожан уменьшаются. Просмотр художественных программ телевидения, получение информации о художественной культуре по другим каналам поддерживает и развивает эту потребность и создает условия для последующих
походов в театр, на концерты, выставки [см. 336].
Не получила развития и другая «домашняя форма» — коллекционирование предметов искусства. Информация по этому поводу касается не всех
видов искусства, а лишь произведений изоискусства и музыкальных записей
(причем в первом случае — это «оригиналы», а во втором — «тиражированная» продукция). Тем не менее, данные о доле жителей Челябинской области,
занимающихся коллекционированием показательны. Коллекционировали за115
писи эстрадной музыки в 1981 г. — 53%, а в 1994 г. — 21% респондентов.
Записи народной музыки собирали в 1981 г. — 12%, а в 1994 г. — 7%. Записи
симфонической, камерной музыки — 8% и 3% соответственно. Доля тех, кто
имеет дома произведения изобразительного искусства, осталась практически
неизменной, в районе 4–5% (Приложение 3 табл. 3.8). Существенные трансформации касаются отношения к звукозаписям. Приходится констатировать,
что уменьшилось число тех людей, кто хотел бы слушать музыку по своему
выбору, и выросла доля тех, кто удовлетворяется трансляцией музыки по радио и ТВ.
Своеобразна траектория этих практик зрительского поведения, прослеженная в 2000-х годах, в эпоху Интернета. Сеть представляет собой реальность особого рода. Пространство Интернета достаточно самостоятельное
по отношению к институциональным, внеинституциональным и субинституциональным модусам художественной культуры, само тоже может быть
структурировано по характеру приобщения посетителей к художественной
культуре. Не характеризуя развернуто художественные практики, связанные
с Интернетом, мы можем сказать, что внутри Сети есть свои формально закрепленные способы художественного потребления (в нашей терминологии
— институциональные формы), не утвержденные как общепринятые и официально используемые пути доступа к художественным ценностям (т.е. аналогичные внеинституциональным модусы) и подвижные, только-только
формирующиеся способы приобщения к миру искусства (т.е. субституциональные). Иначе говоря, в Интернете существует своя система институциональных, внеинституциональных и субституциональных практик зрительского поведения.
Характеризуя внеинституциональные способы приобщения к художественной культуре в виде просмотра телевизионных передач с трансляцией
концертов классической или эстрадной музыки, передач, посвященных литературе, изобразительному искусству, мы констатировали снижение статистики таких просмотров в 1980-е – 1990-е годы. Она получила продолжение и в
116
2000-е годы, однако, в ином контексте. Очевидно, что выявленная тенденция
не свидетельствует о снижении интереса аудитории к трансляциям музыкальных концертов вообще. Зафиксированное уменьшение заинтересованности в телевизионных передачах о музыке сопряжено с перераспределением
интереса в пользу Интернет-трансляций. То же самое можно сказать о передачах, посвященных театру, литературе, изобразительному искусству. Небольшая и постоянно снижающаяся, по нашим данным, аудитория этих телевизионных передач переориентируется на Интернет. В известном смысле
Интернет с его возможностями приобщения к художественной культуре
комплиментарны по отношению к телевизионным программам художественной направленности. По нашему мнению, телевизионные передачи как «домашняя» форма приобщения к искусству и Интернет-трансляции существуют
по принципу дополнительности, наращивая возможности друг друга. Если
что-то было упущено в формате телепросмотра, может быть скомпенсировано просмотром в Интернете. То, что понравилось в телепередаче, можно будет увидеть повторно в Сети, а вторичные просмотры считаются показателем
высокой зрительской компетентности.
Нужно отметить, что характер телепросмотров и Интернет-смотрения
имеют отличия. Они касаются, например, времени начала просмотров. Начало телепередачи фиксировано и его нужно ожидать, что само по себе формирует настрой и определенную готовность к восприятию. Интернетпросмотры могут состояться в любое удобное для реципиента время. Другая
особенность ТВ-передач заключается в том, что они встроены в программные сетки и форматы телевизионных каналов и представляют собой часть
общей политики этих каналов, в рамках которой транслируются (или не
транслируются) кинофильмы, музыкальные концерты и иные передачи об
искусстве, что отражает определенный формат. Интернет-просмотры определяются выбором самого зрителя и не ограничены рамками политики телеканалов.
117
Если говорить о такой домашней форме приобщения к искусству, как
коллекционирование предметов искусства, то и в 2000-е здесь выявлена тенденция снижения интереса к данному внеинституциональному способу приобщения к искусству. Ранее уже говорилось о том, что количество людей собирающих музыкальные записи, снизилось существенно и это снижение коснулось как классической, так и эстрадной музыки. Понимая, что контекст
коллекционирования существенно изменился за последнее время, можно сказать, что коллекционирование музыкальных записей дома в виде пластинок и
дисков, теперь является не столь актуальной практикой, поскольку, возможности Интернета позволяют в любой удобный момент получить желаемую
запись, не храня ее в виде записи. Интернет предполагает быстрый доступ к
записям любого рода, поэтому снижение доли людей, занимающихся коллекционированием музыкальных записей, означает параллельно увеличение
той части аудитории, которая эти эстрадные записи слушает через Интернет.
То же самое можно сказать о коллекционировании записей кинофильмов,
коллекционировании трансляций театральных спектаклей. Интернет предоставляет возможности для просмотра подобных передач в любое удобное для
потребителя время. Поэтому необходимость в специальном коллекционировании у подавляющей части аудитории отпадает. Хотя здесь за скобки разговора нужно вынести ситуацию с профессиональными коллекционерами, для
которых особую ценность представляет, например, раритетная пластинка сама по себе. Для массовой же аудитории коллекционирование по принципу
дополнительности сосуществует с возможностями Интернет-прослушиваний.
Отдельно нужно сказать о коллекционировании произведений изобразительного искусства. Доля тех, кто занимался этим видом коллекционирования в начале 1980-х и середине 1990-х, была не очень большой, около 4–
5% аудитории. Интернет изменил контекст коллекционирования в 2000-е годы, поскольку Сеть предоставляет новые возможности для знакомства с копиями картин, заинтересовавших зрителя, а виртуальные экскурсии по музеям раздвинули возможные границы приобщения к произведениям живописи
118
и скульптуры. Как и в случае с записями, Интернет по принципу дополнительности расширяет поле возможностей приобщения к произведениям живописи, но не отменяет и не заменяет коллекционирование произведений.
Эта практика приобщения к искусству была незначительно представленной тремя десятилетиями ранее. Можно говорить, что и в новом контексте виртуального знакомства с экспозициями музеев, практика хранения художественных оригиналов, коллекционирование картин и произведений изобразительного искусства остается малопредставленной формой зрительского
поведения.
Таким образом, интернет-технологии создали новый контекст внеинституциональных зрительских практик. Телевизионные передачи об искусстве и интернет-трансляции существуют по принципу дополнительности, отнюдь не заменяя друг друга.
Чтение художественной литературы является одной из самых распространенных практик приобщения к искууству во внеинституциональных
формах. По совокупности показателей в 1980–1990-х годах в городе стало
больше читателей, и читают они активно, несколько улучшились показатели,
связанные с литературными знаниями и литературным творчеством. В итоге
увеличилось число людей, относящих литературу к наиболее предпочитаемым формам досуга. Данные о количестве читающих горожан в силу особенности поставленных задач и инструментария в исследовании 2011 года не собирались. Однако разнообразного материала для размышления о судьбе книги в культурном пространстве современности и о том, как менялось ее значение достаточно [см. 288].
Русскую и советскую художественную культуру принято считать логоцентричной, а ее средоточием выступала книга. С появлением новых информационных технологий в последние два десятилетия ситуация кардинально
изменилась. С. С. Соковиков указывает, что на существование традиционной
книги значительно влияют несколько факторов. Во-первых, нарастающая
тенденция виртуализации культурной среды, что виртуализирует саму книгу
119
и «затрудняет мотивацию к общению с книжными текстами как более сложными, объемными и внешне не столь выразительными. Тем самым утрачиваются навыки обстоятельного, вдумчивого книжного чтения, что сказывается даже тогда, когда к книге все же приходится обращаться [288, с. 34]. Произведения «электронной литературы» и литературы в Сети, получившей название «сетературы», выступают доступными вариантами книги. Поэтому
логично, что статистика чтения и средние показатели прочитанных книг в сегодняшней ситуации не всегда корректны и требуют тщательности при формировании вопросов и проведении самих опросов. Но как вид искусства художественная литература является важным структурным элементом художественной культуры, а чтение как внеинституциональная практика общения с
искусством остается значимым и распространенным способом реализации
художественных потребностей.
Важно подчеркнуть, что виртуально расширившаяся книга, распространению которой не мешают географические границы, доступная даже если бумажный ее формат находится в труднодоступной библиотеке другого
города или страны, расширяет городское художественное пространство.
Формы этого «расширения» могут быть различны: «сетевая литература»,
«вторичное творчество» (фанфикшн), сетевые критические форумы, буккросинг как субститут книжных магазинов и библиотек [287, с. 207–211].
Современное чтение представляется системой практик, зависящих от
контекста. Существенное влияние на чтение, начиная с 1980-х гг., оказывало
телевидение, а с появлением Интернета (в 2000-е годы) все чаще высказывались мнения о еще большем снижении интереса к чтению.
Изучающий современных европейских читателей В. Грисволд связывает феномен массового чтения с городской культурой, подчеркивая, что, прежде всего, читают в крупных городах [65]. Основными причинами этого является опережающий уровень грамотности и развитие книгопечатания в городах. Исследователь приводит результаты исследований в Америке и Европе, подтверждающие снижение показателей чтения, но подчеркивает, что си120
туация не столь однозначно негативна. Интернет не замещает чтение, и новые медиа-технологии и книги всегда дополняют друг друга. По наблюдениям В. Грисволда, пользователи сети Интернет проводят за чтением столько
же времени, сколько люди, не пользующиеся компьютером. Исследователь
подчеркивает: «Время чтения и пребывание в Интернете соотносятся друг с
другом по принципу не «или–или», но «и–и». Учитывая уровень образования
опрошенных (и чтение, и использование Интернета тесно связаны с уровнем
образования), можно сказать, что люди, наиболее часто использующие Интернет, являются также наиболее страстными любителями чтения» [65].
Обнаруженные закономерности он объясняет тем, что Интернет способствует чтению и, наоборот. В качестве примера исследователь называет
сайт Amazon.com, который возник как книжный магазин и остается популярной интернет-площадкой торговли книгами.
Еще одним примером того, что Интернет положительно коррелирует с
чтением, можно считать активность его пользователей во всех видах культурной деятельности: они посещают театры, концерты и музеи, слушают музыку (в том числе через Интернет).
Таким образом, противоречивые оценки влияния Интернета на чтение
и снижение интереса к чтению требуют уточнения. Возможно, в разных социальных сообществах эта связь различна. Высокообразованные и обеспеченные городские жители являются активными любителями чтения и Интернета, а выходцы из менее благополучной среды, у которых привычка читать
укоренена не так прочно, выбирая между чтением и пользованием Интернетом, чаще предпочитают Сеть. Мы обозначили лишь контуры темы, осветив
ее в той мере, в которой она отвечает целям нашего исследования. Проблема
влияния Интернета на чтение требует развернутого исследования.
Таким образом, на примере разных видов искусства видно, что количество городских жителей Челябинской области, деятельно интересующихся
определенными видами искусства без учета просмотра программ телевидения, посвященных ему, всегда оказывается скромнее, чем с учетом телепро121
грамм. Благодаря телевидению значительная часть городского населения Челябинской области была приобщена к кино, театру, изобразительному и музыкальному искусству, и в структуре внеинституциональных форм общения
горожан с искусством не произошло заметных изменений в 1980-1990-е годы. Другая важная констатация состоит в том, что внеинституциональные
формы приобщения к искусству содержательно «расширяют» поле городской
художественной культуры, т. к. благодаря СМИ и Интернету в круг художественных интересов горожан вовлечены те произведения искусства, что созданы за пределами конкретного города. Институциональные и внеинституциональные формы приобщения к искусству взаимодействуют по принципу
дополнительности: посещение учреждений культуры подготовлено и отрефлексировано в домашних формах потребления искусства. Сами домашние
формы общения с искусством являются условием приобщения к художественным произведениям в «живых» формах.
В 2000-е годы Интернет-технологии создали новый контекст внеинституциональных зрительских практик, которые получили новое звучание. Внеинституциональные формы приобщения к искусству в виде просмотра телевизионных передач об искусстве и коллекционирования записей существуют
по принципу дополнительности с трансляциями и записями, доступными в
Интернете, отнюдь не заменяя друг друга, имея некоторые отличия, но при
этом наращивая возможности друг друга и сосуществуя по принципу дополнительности.
122
3.3 Субституциональные модусы художественной культуры города
Институализация жизни общества считается тотальной, поэтому сфера
неинституционального его поля не определена ни в общесоциологических
исследованиях, ни в исследованиях художественной культуры. Априори она
трактуется как противоположная институциональной: то, что не институциализированно, то внеинституционально. Однако этого явно недостаточно. В
культуре и художественной жизни, по мнению Е. Г. Соколова, «социальные
институты в большей степени являются … дисциплинарно-символическими
пространствами, нежели жесткими социальными институтами. Границы и
условия компетенции … пространств не всегда строго регламентированы:
они имеют перечень вариаций «на все случаи жизни» допуская большую
свободу индивида» [168, с. 188].
Применительно к художественной культуре жесткость институциональной организации еще меньше. В самой природе художественной жизни
заложены мягкие механизмы социальной регуляции, поэтому институциональный её срез неизбежно обнаруживает сопряжение формальных и неформальных механизмов. На наш взгляд, художественная культура не исчерпывается институциональным и/или внеинституциональным измерениями.
Можно говорить еще об одном ее модусе — субституциональном. Автор попытался показать специфику субституционального измерения художественной культуры и его взаимосвязь с институциональными проявлениями.
Существует мнение, что социальные институты в современном обществе заменяются неинституализированной средой. Вместо институтов с их
жесткой иерархией, правилами, традициями возникает неиерархичная, неструктурированная среда. Этот принцип приложим к современному состоянию художественной культуры и городской жизни. Перестают работать старые институции художественной культуры. Им на смену приходят новые
субституции, а институты и субституты выступают взаимодополняющими
друг друга формами художественной культуры.
123
Понятие «субститут» не ново, оно активно используется в гуманитарных и социальных науках для объяснения функционирования современных
социокультурных систем разной степени сложности. Подобные случаи заимствования понятий из других сфер вполне актуальны для культурологии, которая носит междисциплинарный характер.
Примеры использования термина «субститут», «субституты» можно
встретить у разных авторов, занимающихся экономической, политической и
юридической проблематикой. Так, в экономике в теории потребительского
поведения субститутами называют взаимозаменяемые товары, характеризующиеся тем, что спрос на них меняется в противоположном направлении.
Иначе говоря, рост цены на один из них приводит к увеличению потребления
другого [см. 280]. В политических исследованиях зафиксировано, что неэффективные политические институты замещаются структурами, призванными
обеспечить функционирование государственного механизма в новых условиях, т. е. субститутами [см. 227]. В практике менеджмента существует понятие
субститута руководства, обозначающего ограничение действий менеджера по
какой-либо причине [см. 208].
Под субституциями мы будем понимать стихийные, неорганизованные
формы художественной жизни, которые компенсируют недостаточность институциональных ее форм. Примерами субституций могут выступать разнообразные субкультурные проявления, свойственные представителям разных
социальных, профессиональных, возрастных и иных слоев.
Наиболее отчетливо субституциональные художественные интересы
существуют в молодежной среде. К подобным ее проявлениям можно отнести граффити, флеш-мобы и т. д. По нашему мнению, проблема российской
художественной жизни в том, что в силу недостаточно сложившейся стратификации общества отчетливо не сформированы субкультуры, не оформились
их предпочтения в сфере художественной культуры. В результате оказываются размытыми институциональные и субституциональные способы их реализации.
124
В ряде культурологических исследований, описаны интересующие нас
культурные проявления и используется соответствующая терминология. Так,
С. С. Соковиков, размышляя о природе массовой культуры, утверждает, что
она представляет собой «реакцию на чрезвычайно динамическую, инновационную среду современности людей, не вписанных в жесткие, институационализированные варианты постмодернизации» [289, с. 71]. Эта, как становится
понятно, субституциональность культуры характеризуется «слабой структурированностью, неинституционализированным характером, спонтанностью
проявлений» [289, с. 71]. К ним автор относит «достаточно разнородные феномены, в совокупности которых сложно выявить их изотипические черты.
Это обстоятельство явственно обнаруживается уже в простом перечислительном представлении таких явлений: анекдоты; граффити; контркультурные экспликативы; спонтанные культурные локусы; периферийные сетевые
сообщества; экопоселения; паранаука; стритфэшн; буккроссинг; бродяжничество; челночество; фэндомы разного рода…; профаническое богословие;
разнообразные проявления постфольклора; автогенные культурные гетто;
спектр субкультурных образований; слухи; сплетни; городские легенды; пародийные религии; народная агиография; жаргон, слэнг, арго, просторечие;
нищенство; субституты уличной культуры, тусовка и др.» [289, с. 71–72].
Из приведенного обширного перечня социальных, языковых, коммуникативных и религиозных проявлений мы выделим те, что относятся к художественной культуре. Весьма интересен феномен граффити, изменивший городскую среду городов. Философия уличной живописи состоит в преображении серого и унылого городского мира в яркий и красивый фон жизни горожан.
Исходя из методологического посыла на соединение культурологических и социологических методов, автор попытался теоретические рассуждения подкрепить социологическими исследованиями. В случае с институциональным и внеинституциональным модусами это отчасти удалось, а субституциональность художественной культуры поддается измерениям с трудом.
125
Поэтому нами предпринято мини-исследование граффити, в котором в ходе
углубленного интервью оценить явления уличной живописи было предложено студенческой молодежи, людям старшего возраста и художникампрофессионалам. Мнения, как и следовало ожидать, полярные. Молодые люди определяют граффити как «настоящую современную живопись», «новое
слово в живописи», «искусство улиц», «способ художественного самовыражения», а свое отношение к граффити описывают в терминах «стихия», «импровизация», «индивидуальность». Они одобрительно оценивают этот вид
Street-art, подчеркивая, что граффити — часть культуры города и городского
образа жизни, особый вид «искусства в общественном пространстве» (существует даже общественное движение с таким названием).
Старшие возрастные группы высказываются иначе, считая граффити
«формой девиантного поведения», «хулиганством», «невнятными каракулями», «порчей фасадов», «модой, которая быстро пройдет», называют его агрессивным, навязчивым, зачастую нецензурным и призывают «отправить на
покой», «убрать с улиц», потому что «для картин есть музеи». Полярность
мнений понятна: далеко не все общество готово принять способ художественного самовыражения, который родился как протестная форма самореализации молодых.
Гораздо взвешеннее звучат высказывания профессионалов, полагающих, что «граффити — это полноценный вид изобразительного искусства,
имеющий право на существование». Художник Б. Хохонов говорит, что
«граффити — это здорово, потому что делается с любовью. В искусстве многое определяют деньги, заказ, а здесь — только внутренняя потребность»
[цит. по 252]. Экспертное мнение разделяет «вандалов с баллончиками» и
художников, подчеркивая, что нельзя отождествлять простые надписи на заборах с граффити. Этот стереотип связан не с качеством и содержанием изображения, а с местом его нанесения. Его (т. е. стереотипа) институциональным преломлением является принятая в 20 субъектах Российской Федерации
126
законодательная норма о штрафах за несанкционированные надписи и рисунки в общественных местах, к которым и относят граффити.
И все-таки, несмотря на полярность мнений и официальные запреты, на
наш взгляд, граффити — пример субституционального художественного
творчества, институализирующегося на наших глазах. Во-первых, институциализируется само «рисующее сообщество», которое сформировало некий
кодекс, запрещающий расписывать здания, являющиеся культурной ценностью, школы, детские сады, больницы, памятники, мемориальные плиты, а
также работы других райтеров. Во-вторых, институализация проявляется в
возникновении мощной индустрии граффити, выпускающей краски, маркеры, специальную бумагу, журналы, открывающей школы для уличных художников. В-третьих, институализируется заказчик и потребитель этого искусства. Есть устойчивый спрос на оформление парков, клубов, ресторанов и
квартир (так называемое интерьерное граффити). В Европе оно давно воспринимается как искусство и выставляется в специализированных музеях.
Институциализируются безымянные и гонимые ранее авторы граффити (феномен Бэнкси).
В России постепенно появляется интерес муниципалитетов к уличной
живописи. В 2006 году в Санкт-Петербурге при поддержке городских властей состоялся международный фестиваль граффити «Meeting of Styles», а во
многих городах проводятся конкурсы граффити в рамках фестиваля «Snickers
URBANиЯ». В течение нескольких лет в Екатеринбурге осуществлялся проект «Длинные истории Екатеринбурга», который был призван сделать городскую среду более разнообразной. Аналогичный фестиваль состоялся и в
Магнитогорске под девизом: «Любовь как космос». Участникам мероприятия
муниципалитет предоставил большие городские пространства, и результаты
творчества до сих пор украшают одну из главных магистралей города.
Наглядным примером институализации граффити в городах Челябинской области является проект «Музей городов Европы и Азии под открытым
небом». Он осуществляется при поддержке муниципалитетов, что свидетель127
ствует об официальном его характере и представляет обмен объектами стритарта и граффити между городами, участвующими в проекте. В Магнитогорске австрийские художники О. Наймер, А. Танзер, Д. Раппитщ, Й. Флидел
при участии Г. Риттера (университет искусств и промышленного дизайна, г.
Линд, Австрия) в 2013 и 2014 годах создали граффити на фасадах домов –
новостроек, которые связаны тематически и представляют собой цикл работ.
Это объекты стрит-арта стали достопримечательностями района и города.
Другим примером субститутов городской художественной культуры
может быть постфольклор. Фольклор «на городском асфальте», по мнению
С. Ю. Неклюдова, успешно развивается, порождая новые формы и жанровые
разновидности [12, с. 2–3]. Классическое понимание фольклора связано с деревней и устной формой бытования, однако впоследствии он обрел новое
дыхание, питаясь книжной традицией и стал городским явлением. Еще в
большей степени это касается постфольклора, который, по мнению исследователя, имеет корни уже в самой городской культуре, хотя поначалу и опирался на традиции, привносившиеся переселяющимися в город крестьянами.
Отличия этого нового постфольклора имеют системный, парадигматический
характер, он иначе функционирует и занимает иное место в культуре. В контексте нашего исследования можно сказать, что городской постфольклор выступает в качестве той неинституализированной художественной среды, которая по отношению к городской художественной культуре является субституциональной. Формирование и развитие постфольклора осуществляется в
рамках субкультуры, порожденной третьим сословием — городским мещанством, удовлетворяющим свои культурные потребности иначе, нежели жители села. Урбанизация, благодаря массовым переселениям крестьян в города,
изменила социальный состав городского населения в пользу «среднего класса», имеющего свои культурные запросы и способы их реализации.
С. Ю. Неклюдов пишет: «На развитие постфольклора влияет индустрия
массовых развлечений — ярмарочных зрелищ, ресторанной и садовопарковой эстрады, спектаклей «балаганного» театра, кафе-шантанов и кино128
дивертисментов. Фольклор осваивает репертуар «низовой» эстрады, обогащающий городскую песню новыми реалиями, мотивами и фабульными моделями. Огромную роль в этом процессе играет появление принципиально
новых … информационно-коммуникационных технологий: запись, хранение,
трансляция звука и изображения» [12, с. 2–3]. Институализация народной
песни завершилась ее попаданием на современную эстраду и существованием в формате поп-культуры. К постфольклору можно отнести, например, городской романс (шансон).
Говоря о постфольклоре и о граффити, мы не углублялись в анализ содержания этих весьма интересных культурных явлений, т. к. наша цель была
иной. Она заключалась в том, чтобы рассмотреть их как субституциональные
проявления художественной жизни, а также проследить эволюцию субституциональности.
Подводя итоги, можно констатировать, что субституциональные художественные проявления всегда существовали в городе, обнаруживались в
разных сегментах городской художественной жизни. Существуют виды художественной деятельности, которые принципиально не институализированы, но они являются чрезвычайно важными элементами культурной жизни
городов, поскольку без них картина городской художественной культуры будет незавершенной. «Карта городской культуры», не зафиксировавшая субституциональных её проявлений, подобна географической карте, на которой
остаются белые пятна неоткрытых или неосвоенных территорий.
В динамическом разрезе институциональность художественной жизни
оказывается цикличной: она начинается с формирования субституций, а заканчивается их институализацией. Со временем последние институциализируются, переставая быть субституциональными, и становятся официальными
формами культуры, а общество из глубин своей культурной жизни формирует новые субституциональные явления. Институции и субституции являются
взаимодополняющими друг друга формами художественной культуры.
129
В контексте рассмотрения институциональных, внеинституциональных
и субституциональных проявлений городской художественной культуры интересный исследовательский сюжет связан с Интернетом и возникшими, благодаря ему, возможностям приобщения значительной части потребителей к
музыке, кино и другим видам искусства. Сеть является специфическим способом потребления художественной продукции. Пространство Интернета самостоятельное по отношению к институциональным, внеинституциональным
формам является площадкой, удобной для субституциональных проявлений.
По нашему мнению, в Интернете существует своя система институциональных, внеинституциональных и субституциональных практик зрительского
поведения. Но это тема отдельного исследования. Ограничимся констатацией
того, что с наступлением эпохи Интернета существенно изменился контекст
не только институциональных и внеинституциональных модусов художественной культуры, но и субституциональных практик зрительского поведения.
130
Глава IV
РЕГИОНАЛЬНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ
ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЫ ГОРОДА
4.1 Культурная регионалистика
как основа региональных исследований художественной культуры
Для России внимание к региональной культуре имеет особое значение,
поскольку она исторически формировалась как государство, объединяющее
территории, отличающиеся по экономическим, природно-географическим,
национально-этническим характеристикам, по образу жизни населения и художественному потенциалу. Тенденции последних трех десятилетий связаны
с усиливающимися процессами регионализации, которые существенным образом меняют социальную среду территорий, активизируют культурную
жизнь регионов, способствуют возрождению российской региональной культуры. В научном обороте широко используются понятия «государственная
региональная политика», «региональная культурная политика», «региональная культура» и т. д.
Состояние региональной художественной культуры производит двойственное впечатление. С одной стороны, полученная самостоятельность активизирует художественные процессы, становится стимулом к экспериментированию, опробованию различных путей ее развития на фоне центробежных тенденций. На региональном уровне в сфере художественной культуры
просматриваются приметы упорядочения, рождаются традиции и новые
управленческие механизмы, способные придать развитию региональной
культуры целенаправленный, стабильный и устойчивый характер. С другой
стороны, в большинстве регионов состояние художественной культуры, ее
институциональное измерение и материальное состояние остается проблемным. В регионах, географически удаленных от административных центров,
не развиты коммуникации и инфраструктура художественной жизни, куль131
турное пространство «разреженно», слабо проявляются местные культурные
традиции. Этот социальный контекст актуализирует изучение художественной культуры регионов.
Изучение региональной культуры как самобытного феномена стало
возможно благодаря обособлению такой дисциплины как регионалистика,
обратившейся к анализу экономических, политических, социальных и культурных реалий региональной жизни. Ее методологические основы разработаны А. С. Гердом, Г. С. Лебедевым и др. и представлены в работе «Основания
регионалистики: формирование и эволюция историко-культурных зон Европейской России» [см. 215]. Основополагающим является понятие региона,
который авторы понимают как уникальную среду, «историко-культурную
область», обладающую специфическим социокультурным и духовным потенциалом. Так, исследователь региональной культуры А. Е. Левинтов полагает, что регион — «полисферное образование, включающее в себя (потенциально) геосферу, ойкумену и этносферу, техносферу, ноосферу», он «культурен и духовен» [см. 215], и потому обладает неповторимой духовной и художественной сущностью.
Становление культурной регионалистики, изучающей художественную
жизнь отдельных областей и крупных территорий, представляет начальный
этап становления науки. Существуют попытки концептуального понимания и
методологического обобщения художественной культуры регионов [см.139;
201]. Наряду с работами подобного рода, определенную ценность представляют исследования локального характера, описывающие художественную
культуры регионов и содержащие разнообразный эмпирический материал.
Культурная регионалистика развита неравномерно. В некоторых российских регионах ощущается недостаток исследований подобного рода, в
других, наоборот, прослеживается устойчивый интерес к указанной проблематике. Художественная культура Южного Урала рассматривается концептуально и эмпирически, и подобные исследования ведутся давно, всесторонне и содержательно и можно говорить о традициях изучения региональной
132
культуры. Примерами работ, посвященных Уралу являются исследования В.
В. Абашева, И. Ф. Галигузова, Г. М. Казаковой, Л. Н. Когана, И. Я. Мурзиной, Л. Г. Скульмовской, Р. Ф. Туровского, В. С. Цукермана, Н. С. Южалиной, в которых рассматриваются теоретические и практические аспекты региональной проблематики.
В исследовании И.Я. Мурзиной «Феномен региональной культуры: поиск качественных границ и языка описания» [см. 202] высказывается ценное
общетеоретическое суждение: в формировании художественной культуры
региона актуально ее историческое взаимодействие с «материнской», или
общенациональной культурой. Это замечание справедливо в отношении всех
компонентов регионального искусства. Обособление той или иной культурно-исторической области происходит на фоне непрерывного диалога с крупными культурными центрами, являющимися, как правило, источниками распространения политических, экономических, религиозно-философских, а
также художественно-эстетических идей. Такими центрами, по мысли автора, могут выступать как столичные города (Москва, Санкт-Петербург), так и
центры-«посредники», или «культурные гнезда» — города, становящиеся
средоточием культуры в территориально удаленных от столиц областях
страны.
Нельзя не отметить значение художественных контактов региона с общероссийскими центрами и центрами «большого» Урала (исторически сыгравших роль одних из первых «культурных гнезд» России). Следует подчеркнуть
важность
интеллектуально-творческого
и
художественно-
эстетического диалога для развития регионального искусства.
Наряду с общетеоретическими работами небезынтересны исследования
становления региональной культуры в историческом контексте. Примером
подобного исследования может служить монография Г. М. Казаковой [см.
139], в которой всесторонне исследуется южно-уральская художественная
культура. Автор проанализировала региональную культуру в период с XVII
по XX вв. как форму самосознания региона, а художественную культуру рас133
смотрела как консолидирующий фактор регионального сообщества. В контексте диалектики универсального и локального художественная культура
региона рассмотрена как система, содержащая элементы типичного, выступающего как проявление общероссийского, и специфичного, того «особенного», что характерно для региона.
Основываясь на изучении специфических черт региона, автор предлагает рассматривать Южный Урал (наряду с Сибирью, югом России, Русским
Севером, Дальним Востоком) в качестве историко-культурной зоны, имеющей свою региональную культуру. Г. М. Казакова отмечает ее ориентированность на идеалы и реалии петербургского центра (с первой трети XIX в.) и
характеризует обусловленность южно-уральской художественной культуры
определенными социокультурными причинами.
Не менее значимыми при изучении общих художественных традиций
Южного Урала являются и отраслевые исследования. Например, в области
изобразительного искусства Г. С. Трифоновой проведено исследование, результатом которого стала монография «Становление и развитие художественной культуры на Южном Урале (20–80-е гг. XX в.)» [см. 317]. В работе
описаны основные эстетические тенденции, характерные для регионального
искусства, и те изменения, что произошли в художественной жизни региона
на разных этапах ее развития. Автор характеризует процессы становления региональных художественных институтов на примере Челябинской областной
картинной галереи.
Примером киноведческого исследования на региональном материале
является работа Н. Б. Кирилловой «Кино Урала: от прошлого к будущему». В
книге рассматриваются основные периоды развития кино на Урале, анализируется процесс становления уральской киношколы, рассказывается о фильмах, созданных здесь и по большей части посвященных Уралу, и их создателях [см. 146].
В регионе существует устойчивая традиция изучения музыкальной
культуры и процессов бытования различных музыкальных жанров. Коллек134
тивные монографии «Композиторы Екатеринбурга» [см. 155] и «Композиторы Урала» [см. 156], работа Ж. А. Сокольской «Урал музыкальный: вчера и
сегодня» [см. 293] посвящены исследованию музыкальной жизни и особенностям формирования музыкально-драматических традиций на Среднем и
Южном Урале (в частности, в Екатеринбурге, являющемся крупнейшим региональном культурным центром), описывают и анализируют художественные взаимосвязи южно-уральской творческой среды с «большим» Уралом.
Обширные
документально-исторические
и
справочно-
библиографические материалы содержатся в работах южно-уральского музыковеда Т. М. Синецкой о творчестве челябинских, озерских и магнитогорских композиторов в составленном ею каталоге произведений композиторов
Южного Урала [см. 270]. Сбор и систематизация художественных произведений, созданных в регионе, выполнен в биографическом аннотированном
указателе «Опера в Челябинске» О. Ю. Ивановой [см. 117]. Исторические
свидетельства о становлении челябинской музыкальной культуры приводятся в работах В. А. Вольфовича [см. 38;39].
Работа Е. А. Шадриной посвящена тенденциям развития музыкальнотеатрального искусства на Южном Урале [см. 347]. В своем исследовании
ученой удалось собрать и систематизировать труды о музыкальной культуре
и музыкальном театре крупных уральских городов и осуществить анализ социальных условий бытования музыкально-театрального театра в системе региональной культуры.
На фоне определенных успехов регионалистики ощущается недостаточное внимание к городам регионального ареала. Регион, культурно целостный и самобытный, всегда социально и пространственно дискретен, он представляет собой сетку городских поселений, каждое из которых имеет свою
историю, культуру и художественную жизнь. В пространственном разрезе
художественная культура города предстает как часть культуры региона. При
этом художественная жизнь городов одного региона, имея общие основания
135
и формы проявления, тем не менее, характеризуется существенными различиями в разных муниципалитетах, особенно с учетом их масштаба и статуса.
Соотношение регионов и городов, расположенных на территории региона, показано в работе С. Б. Синецкого «Регион как объект и субъект культурной политики», содержащейся в монографии «Социокультурный потенциал Южного Урала». Границы административно-территориальных образований не совпадают с границами культурных ареалов. Внутри административных территориальных образований могут сложиться внутренние культурные регионы. Автор пишет: «В границах одних и тех же административных
образований, природных ареалов существует множество типов культур, которые не признают административных границ. Культурные регионы накрывают собой территории» [22, с. 13].
Под культурными ареалами С. Б. Синецкий предлагает понимать «стабильные, административно неограниченные пространства-ареалы, внутренняя устойчивость которых определяется однородностью существующей
здесь культурной среды» [272, с. 223–224]. Таким образом, в культурном и
художественном смысле регион неоднороден, а представляет собой некое
дискретное пространство, По нашему мнению, культурно однородные ареалы возникают вокруг конкретных городов, которые становятся их центрами,
поскольку по своей природе города всегда «окультуривают» окружающее
пространство. Статус и количество жителей не являются теми факторами,
которые однозначно определяют культурное значение города. Важно учитывать исторические и культурные факторы. Значение административной
структуры сохраняется, поскольку она иерархично скрепляет территорию по
оси «центр – периферия» на основании институциональной оснащенности
культурной жизни. Однако, содержательно и институционально культурная
жизнь определяется культурной жизнью городов региона. В нашем случае
важно показать роль художественной культуры отдельных городов в процессе становления культурного пространства региона в границах Челябинской
области.
136
При уменьшении масштаба изучаемой системы, т. е. при переходе от региона к городам, расположенным не его территории, наблюдаются те же системные связи, что обнаруживаются между общероссийским уровнем и региональным. Культура региона соотносится с культурой городов регионального ареала, как общее и специфичное («особенное») соответственно. Культура городов детерминирована региональным целым и, наоборот, художественная культура региона обусловлена определенным типом художественной
культуры, сформировавшихся в городах. Следовательно, города региона
должны стать теми минимальными локусами художественной жизни, которые должны быть предметно рассмотрены с точки зрения бытования художественной культуры. Предлагаемый нами методологический прием «города
через регион» позволяет детализировать картину художественной жизни городов с учетом специфики региона — с одной стороны. С другой стороны,
рассматривая города через регион, мы дифференцируем картину художественной культуры регионального ареала в целом.
Обобщая сказанное, нужно признать, что, несмотря на накопленный
научный материал, посвященный региональному измерению художественной
культуры, становление культурной регионалистики, изучающей специфику
художественной жизни отдельных областей и крупных территорий, представляет начальный этап становления науки.
На фоне трудов по истории культуры и отраслевых исследований, посвященных отдельным видам искусства, ощущается недостаток комплексных
исследований региональной художественной культуры и ее детализации на
материале поселений разного типа. Конструктивное решение актуальных социокультурных проблем в регионах в немалой степени связано с научным
осмыслением особенностей региональной культуры, специфики ее бытия и
развития. Обращение к этому многообразному материалу может быть продуктивным на основе методологического приема «города через регион»,
имеющего и другое значение: уточнение региональных социокультурных
реалий на основе социокультурного обобщения художественной жизни горо137
дов, строящегося на соединении теоретического и эмпирического уровней
исследования. Рассматривая города через регион, мы дифференцируем картину художественной культуры регионального ареала и детализируем картину художественной жизни городов с учетом специфики региона, поскольку
культура городов детерминирована региональным целым и, наоборот, художественная культура региона обусловлена определенным типом художественной культуры, сформировавшихся в городах.
138
4.2. Художественная культура городов региона
в контексте сравнительного городоведения
Характеризуя пространственное измерение региональной художественной культуры, нужно оперировать удобной типологией городских сообществ, которая бы при очевидном упрощении разнообразия городов, тем не
менее, оставалась содержательной. На данный момент наиболее употребительным является социолого-демографическое деление на «крупный», «средний» и «малый» город, закрепленное Градостроительным стандартом Российской Федерации 1998 и 2004 годов. Существует устойчивое мнение, что
этой типологии недостаточно, а основные ее дефиниции и эмпирические индикаторы весьма дискуссионны. Эту типологию использует В.Л. Глазычев,
который говорит о мегаполисах, крупных, средних и малых городах, основывая свою градацию на масштабах города [50, с. 61]. Он предлагает воспользоваться простой шкалой размерности, поскольку масштаб города означает
не только изменение его территории и численности, но и смену качества городской среды. Согласно этой шкале к малым относят города до 50 тыс. человек, к средним — до 150 тыс., к крупным — до полумиллиона, к крупнейшим — от миллиона жителей и больше. По нашему мнению, при определенной дискуссионности типологии она обладает определенными достоинствами, делающими её весьма операциональной. Нам кажется, что предлагаемая
типология универсальна и может быть применена к городам любого региона.
Иные типологии, разделяющие города, например, Южно-Уральского региона
по типу их возникновения на соцгорода, города-заводы, города-крепости и
купеческие города, имеют ярко выраженную специфику и поэтому эвристические возможности использования такой группировки ограничены. Другим
достоинством типологии является её простота и объективность. При этом она
хорошо работает при описании художественных процессов, протекающих в
городах разного масштаба, поскольку содержание художественных процессов в крупных, средних и малых городах специфично.
139
В России десяток городов-миллионников и всего два крупнейших города, которые можно назвать мегаполисами. Если вынести за скобки последние, то можно говорить об общих проблемах этого класса городов, назвав их
крупными. Крупные города институционально наиболее оснащенные, зачастую имеющие вековую историю, представляют собой полноценную, разнообразно функционирующую систему городской художественной жизни.
В подавляющем большинстве случаев крупные города являются административными центрами регионов. По мнению В. Л. Глазычева, пространственная организация городов этого класса обнаруживает, что они «являются
разросшимися средними городами с удорожанием транспортной и инженерной инфраструктур, оторванностью новых промышленных районов от старого городского ядра, расчлененностью новых жилых массивов на фоне растягивания коммуникаций» [49].
Художественная культура крупных городов одновременно детерминирована и индетерминирована социально-экономическими и средовыми аспектами их существования. В условиях крупных городов с большей или
меньшей степенью полноты наличествуют и функционируют все системные
элементы художественной культуры. Здесь существует своя система подготовки специалистов художественного профиля, работают творческие объединения и союзы, в институциональных и неинституциональных формах существует творческая среда и художественная критика. Крупные города располагают широкой сетью учреждений культуры всех видов искусства, вокруг
которых сформировались широкие, устойчивые и стратифицированные круги
зрительской аудитории. Если характеризовать содержание художественных
интересов жителей крупных городов, то можно сказать, что и элитарное
классическое, и популярное массовое, и малохудожественное китчевое искусство имеют свою аудиторию. Крупные города отличаются тем, что экспериментальное искусство, авангард тоже находят здесь своего зрителя. Учреждения культуры включены в общественную жизнь, стали неотъемлемой частью городской среды и повседневной жизни горожан. Применительно к го140
родам описываемого кластера можно утверждать, что институты художественной культуры составляют заметную и весьма привлекательную часть городского имиджа. Существенной характеристикой художественной жизни
крупных городов является гетерогенность творческой среды и разнообразие
субституциональных, принципиально неинституциализируемых практик и
форм поведения. Такую картину художественной культуры можно назвать
полнокровной и разнообразной. С разной степенью полноты эта ситуация
реализована в крупных региональных центрах.
Иерархическая организация социального пространства такова, что в областях есть только один такой город. Это — региональный центр. Среди городов территории у него нет достойных конкурентов в плане художественной жизни. По сути, значительная часть региональных художественных процессов протекает в региональном центре, не затрагивая города более низкого
демографического статуса. В Челябинской области есть крупные города
(Магнитогорск, Миасс, Златоуст), художественная жизнь которых в определенной степени сопоставима с художественной культурой областной столицы. Магнитогорск, второй по величине населенный пункт области, в определенном смысле является альтернативой областному центру в плане культурной жизни.
Любопытно, что Магнитогорск является четвертым по численности населения городом в России, не являющимся административным центром региона. Для Российской Федерации – это не столь распространенная ситуация.
Альтернативой областным и республиканским столицам в своих регионах
являются такие города, как Тольятти в Самарской области, Набережные Челны в Республике Татарстан и Новокузнецк в Кемеровской области.
Средние города, по мнению В. Л. Глазычева, оказались не слишком устойчивой конструкцией. Возникновение и развитие городов данного класса
происходило на основе узкой специализации. По меткому наблюдению ученого, развитие таких городов «трактовалось, в первую очередь, как обеспечение производств рабочей силой … ведомственная логика финансирования
141
предполагала акцентировку … производственного профиля поселений» [50,
с. 56]. Особую роль в судьбе таких городов сыграла эвакуация заводов в военное время, что отпечаталось в структуре городов и осложняет их функционирование и сегодня. Специфика средних городов в том, что идея целостности городского организма вступала в неразрешимое противоречие с ведомственной логикой финансирования и организации внутригородских процессов.
Городская среда не отличалась разнообразием, а живописные и привлекательные исторические центры приходили в упадок. Понятно, что логика возникновения и существования подобных городов определенным образом отразился на процессах бытования искусства.
В Челябинской области средними городами являются Копейск, Озёрск
и Троицк. Детали их исторической судьбы и сегодняшней ситуации не совпадают с теми, какими они описаны у В. Л. Глазычева, но общая оценка положения дел справедлива.
Художественная жизнь средних по размеру городов представляется
весьма проблемной. Институциональное воплощение художественной культуры фрагментарно: в образовательной структуре городов не представлены
(или крайне редки) учреждения художественного профиля, не приходится
говорить о творческих организациях, непоследовательно и ситуативно существует художественная критика. В целом, творческую среду можно охарактеризовать как разреженную и недостаточно институциолизированную. Далеко
не все виды искусства представлены в учреждениях культуры: если кинотеатры, библиотеки, музеи есть во всех городах данного статуса, то профессиональный драматический театр — это, зачастую, удел областных центров. Хотя, как было показано ранее, нормативы обеспеченности городов учреждениями культуры предполагают наличие театров в городах с населением свыше 100 тыс. человек. Концертные организации и филармонии тоже имеют
столичную прописку. Аудитория искусства в средних городах — это узкий
круг профессионалов и интеллигенции, посещающих все сколь-нибудь заметные художественные городские мероприятия. Можно утверждать, что ху142
дожественные интересы находятся ближе к периферии общегородских интересов в целом. Сказанное не отрицает наличия художественных потребностей и интересов у жителей городов описываемого статуса, но содержание и
формы реализации этих интересов отличаются от форм приобщения к искусству жителей крупных городов. Высокая классика, экспериментальное и
авангардное искусство имеют более скромную аудиторию, чем в крупных
городах. В структуре предпочтений преобладают массовые жанры музыки,
литературы, кино. Невозможность удовлетворения художественных интересов в институциональных формах вытесняет их в неинституциональную
плоскость. Самодеятельное художественное творчество и домашние формы
потребления искусства через СМИ и Интернет становятся наиболее характерными видами участия в художественной жизни. Гетерогенность и разнообразие характерны для культуры городских поселений этого демографического уровня в меньшей степени, чем для крупных городов.
Если речь заходит о малых городах, то основная трудность заключается
в том, что принятая система статистического анализа, построенная на учете
численности населения малых городов, игнорирует индивидуальный характер каждого из них. Малые города — самая проблемная зона городских сообществ, поскольку ни центр, ни регионы не видят в малых городах ресурсов
развития.
Социальная природа малых городов двойственна. Они имеют городской статус и атрибуты городской жизни. С другой стороны, процесс их возникновения связан с собиранием вокруг себя сельской округи, что у
В.Л. Глазычева получило название «слободизации» [50, с. 46]. Малые города
в значительной степени остались деревенской слободкой с соответствующим
образом жизни и характером художественно-эстетических запросов аудитории. Показателен пример малого города Пласт, который с момента своего
возникновения в XIX до 1931 года считался поселковым сельсоветом, потом
просто поселком, а в 1940 году получил статус города.
143
Имманентная противоречивость небольших городов отразилась в культурной жизни, на которую обратили внимание социологи, изучающие аудиторию искусства в провинции и в малых городах. По их наблюдениям, объём
и качество культурного обслуживания небольших городов в некоторых случаях уступают не только крупным городам, но и селу [335, с. 99]. Институциональное наполнение художественной жизни в городах данного масштаба
ограничивается клубом, библиотекой, иногда музеем. Содержательно аудитория малых городов ориентирована на фольклор и самодеятельное творчество. В этом смысле классическое искусство в структуре художественных
предпочтений у жителей городов данного типа переместилось на периферию
интересов. Но сфера декоративно-прикладного творчества — народные промыслы, является тем видом художественной деятельности, который интересен горожанам, которому они отдают свободное время и которое становится
не только визитной карточкой городка, но и всего региона. Основная отличительная черта художественной культуры малых городов заключается в гомогенности творческой среды и зрительского поведения.
В Челябинской области по данным Территориального органа службы
государственной статистики (сайт http://chelstat.gks.ru) 30 городов, в .т.ч. 23
малых города с численностью населения меньше 50 000 человек (см. Приложение 1 табл. 1.2) . В нашем исследовании собраны статистические данные
по 18 городам: Снежинск, Сатка, Чебаркуль, Кыштым, Коркино, Южноуральск, Трехгорный, Аша, Верхний Уфалей, Еманжелинск, Карталы, УстьКатав, Куса, Катав-Ивановск, Пласт, Касли, Карабаш, Нязепетровск.
Таким образом, рассматривая города через регион, мы дифференцируем картину художественной культуры регионального ареала. Этот новый для
культурной регионалистики методологический прием позволяет получить
более детализированную картину художественной жизни городов с учетом
специфики региона.
Очевидно, что методология изучения художественной культуры регионов через города, позволяет обнаружить самые проблемные ее узлы. Худо144
жественная жизнь регионов и отдельных городов территории крайне неравномерна, излишне централизованна и содержательно специфична в крупных,
средних и малых по масштабу городах. Эта специфичность определяется как
актуальными характеристиками их современного социокультурного статуса,
так и чертами, сложившимися в исторических судьбах городов. При этом,
несмотря на функциональные и структурные различия, центр и периферия
регионального культурного ареала предстают единым, хотя и не однородным, культурным пространством и связаны друг с другом как взаимодополняющие и взаимодействующие стороны. Региональный центр подпитывает
средние и малые города территории, которые становятся потребителями художественных ценностей и стандартов, вырабатываемых в центре. Он определяет стратегию развития региона и его положение в глобальной матрице.
Малые города, в свою очередь, создают те художественные практики, которые слабо представлены в крупных региональных центрах. Города этой
группы обеспечивают «связанность» регионального пространства. Не соперничая с крупнейшей региональной агломерацией по экономическим показателям, города региона обеспечивают развитие территории в контексте культурного регионального целого и трансляцию единого культурного имиджа
территории за пределы региона.
В результате пространство региональной культуры, сохраняя целостность, оказывается неравновесно структурированным и динамичным, приобретает качество сложной многоуровневой системы.
145
4.3. Проблемы инверсии центра и периферии
и идея уравновешенности регионального пространства
(на примере Магнитогорска)
В нашей стране существовала практика, когда городам определенного
статуса полагались определенные учреждения культуры: театры оперы и балета, драматические театры, музеи, музыкальные коллективы и концертные
организации и т. д. Она сформировалась в определенных идеологических условиях в параметрах «центр - периферической» модели. Сегодняшняя ситуация характеризуется постепенным переходом к плюралистической, многополюсной модели региональной жизни. Представления о социальной реальности смещаются от видения социокультурных систем в детерминистском состоянии к их пониманию как саморазвивающихся систем. Смена представлений о социальных системах с иерархической «центр - периферической» модели на плюралистическую означает новое понимание равноценности различных способов жизни в центре и на периферии и их инверсии, как на уровне регионов, так и в городах.
И все-таки инфраструктура художественной жизни по-прежнему поляризована по оси «областной центр – малые города», о чем писали исследователи региона. Например, в социологическом исследовании, посвященном художественным интересам жителей Челябинской области [см. 342], неоднократно высказывается мысль о неравномерности расположения, оснащения и
потребности в театрах, клубах, библиотеках, концертных площадках в самом
Челябинске [см. 59] . Эта же констатация не раз встречается в региональных
социологических исследованиях [см. 336].
В современных условиях иерархически организованное в направлении
центра распределение учреждений культуры теряет свою актуальность. Переход от «центр - периферической» модели организации региональной художественной жизни к плюралистической означает, что институты культуры
разного статуса должны появляться не только в областных центрах и круп146
ных городах, но и в городах средних и малых. Учреждения должны быть по
возможности равномерно размещены на территории регионов и/или быть
доступны жителям любых городов. Крупные, средние и малые города должны обладать набором разнообразных институциональных объектов культуры
(как, впрочем, условий для внеинституциональных практик). Понятно, что
исторически сложившееся обеспечение учреждениями культуры не поддается выравниванию как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе. Но
его неравномерность можно компенсировать системой выездных спектаклей,
концертов, выставок, региональных гастролей, практика которых оказалась в
последние полтора – два десятилетия подзабытой. Разнообразие институтов
культуры в средних и малых городах может быть обеспечено не только институциональным наращиванием, но и внеинституциональными и, что очень
важно, субституциональными проявлениями, поддержкой культурных инициатив, спонтанных творческих акций, проведением местных фестивалей и
праздников и других мероприятий.
Для города нормальной культурной характеристикой является не просто наличие учреждений культуры, а разнообразие этих институций. Поэтому малые города, где нет театров, не всегда есть музеи, неразветвленная система библиотек (которая сокращается), не просто по факту отсутствия или
малого количества учреждений культуры, в силу недостаточного разнообразия этих учреждений, могут быть определены как «недостаточно городские».
Город — это всегда разнообразие, это — гетерогенность, в т. ч. за счет институтов культуры, предлагающих разные варианты свободного времяпрепровождения для своих жителей. Отсутствие этого разнообразия ощущается
жителями как низкое качество жизни, скудость культурных услуг в городе,
его непривлекательность.
Сглаживание противоречий в масштабах региона возможно, если крупные и средние города области обеспечат для своих жителей и жителей районов в зоне их культурного влияния художественную жизнь, оснащенность
которой будет описываться параметрами, если и не сопоставимыми с показа147
телями региональной столицы, то превышающими показатели художественной культуры малых городов, т. е. находящимися посередине между характеристиками этих городских поселений. Тем самым будет обеспечена большая
сбалансированность художественной жизни. Эту идею мы называем идеей
уравновешенности.
В определенной степени созвучное уравновешенности понятие срединности использует Г. М. Казакова, которая, характеризуя особенности Южного Урала в культурном смысле, пишет, что «обладая культурной срединностью, находясь между западной и восточной, европейской и азиатской, индустриальной и аграрной и т. д. культурами, Южный Урал представляет собой
уникальную социокультурную модель, воплотившую значительный спектр
специфических черт, в той или иной мере присущих иным российским регионам» [138, с. 5]. В этом случае пространственная срединность обусловила
и характер региональной культуры.
Близка понятию сбалансированности и идея срединности внутри самой
городской культуры, которая изложена Л. Б. Коганом. Он говорит о неком
«среднем уровне городской культуры», который продуцируется средним слоем горожан и в котором оказывается возможным существование срединных
образцов культуры и искусства. На этом уровне производится отбор художественных ценностей, поскольку, как пишет Л. Б. Коган, этот уровень, «пропуская через себя уникальные, единичные центральные образцы призван
адаптировать к их восприятию периферию» [151, с. 5–20], [152, с. 16].
На наш взгляд, идея уравновешенности приложима к двуединому механизму урбанизации по оси «центр - периферия». Если центр (региональный, областной) продуцирует определенные образцы культуры, то периферийные городские поселения потребляют сниженные образцы культуры и
искусства. По логике Л. Б. Когана, должен существовать срединный уровень
городской культуры, который выполнял функцию адаптации и «снижения»
художественных ценностей. Наличие этого среднего уровня помогло бы охранять производимые в центре культурные стандарты, которые являются
148
эксклюзивными в плане количества произведенного, художественными в
плане содержания и профессиональными в плане качества, от давления массового, низкохудожественного и непрофессионального, что потребляется на
периферии. В ситуации количественного и качественного нарастания влияния культурной периферийности, что заметно и в Европе, и у нас (попутно Л.
Б. Коган категорично замечает явное отличие уровня культурной периферийности у нас и на Западе), этот механизм продолжает действовать.
Для обретения оснований устойчивого регионального развития важна
не поляризация культуры по лекалам «центр - периферийного» строения, а
нужна равномерно (или относительно равномерно) представленная в городах
области художественная жизнь, которая бы обеспечивала привлекательность
городов региона. Показатели художественной культуры этих городов, конечно, уступали бы параметрам художественной культуры областного центра,
но выглядели бы предпочтительнее сегодняшних характеристик художественной жизни малых городов. Такую более сбалансированно выстроенную
художественную культуру в масштабах региона, по нашему мнению, и можно обозначить как идею уравновешенности. Причем эта «сбалансированность» нужна как содержательно (внутри культуры отдельных городов), так
и структурно в масштабах региона.
Топовый уровень культуры (в содержательном смысле и в плане разнообразия) представлен в городах соответствующего статуса (столичные города
и областные центры), где высок и гетерогенен культурный потенциал. Срединный уровень культуры продуцируется крупными и средними городами
области. Другой полюс региональной культуросферы — это малые города, по
поводу которых Л. Б. Коган резко замечает, что здесь «усилилось давление
провинциально-этнического начала, периферийных структур, «попсовой»
линии» [152, с. 16]. Подкрепляется это давление тем, что и городская среда, и
бизнес, и политическое мышление, и менталитет развиваются не в параметрах городской культуры, городской среды и городской идентичности. Они
складываются в контексте «индустриальных деревень», которых много в
149
районах нового освоения, в сырьевых районах, в горнозаводских поселках
городского типа, городах - заводах, которые распространены на Среднем и
Южном Урале. По мнению ученого, в этом случае не серьезная литература,
арт-хаусное кино, концептуальная живопись, современная драматургия и театр, а попсовые варианты этих искусств заполняют городское культурное
пространство, которое не защищено «средним» уровнем.
В Челябинской области идею сбалансированной региональной культуры можно считать в какой-то мере реализованной. В регионе поляризация
излишне централизованной модели смягчена наличием трех крупных городов (Магнитогорск, Златоуст, Миасс) и трех городов средних (Копейск,
Озерск, Троицк). В Магнитогорске инфраструктурная обеспеченность культуры и параметры приобщенности населения к искусству сопоставимы с центром. Такие города, как Миасс и Златоуст, тоже имеют развитую художественную инфраструктуру, сформировавшиеся традиции художественной жизни и широко представленные социальные слои, которые могут быть определены как аудитория искусства. Кроме того, совершенно особую ситуацию
являют собой так называемые закрытые города Минатома РФ на территории
области: Озерск, Снежинск, Трехгорный.
Нам бы хотелось показать возможности реализации идеи уравновешенности в регионе на примере Магнитогорска, история которого в известном смысле может рассматриваться как удачный пример социокультурного
проектирования не просто города при заводе, а городской культурной общности. Магнитогорск, по нашему мнению, предстает наиболее адекватным
полем для анализа, поскольку таким выбором мы отчасти минимизировали
крайности различий областного центра, обладающего исключительностью и
эксклюзивностью в соотношении с типичными чертами большинства городских поселений, и малого города, т.е. «столичности – поселковости», «центра
– периферии», но в нужной мере обращаясь к рассмотрению полюсов регионального культурного пространства.
150
Мы уже приводили мнение Н. С. Галушиной о том, что «город — это
продукт длительного культурно-исторического развития, его нельзя „сохранить“ или „ликвидировать“ и … очень сложно „создавать“. Ведь речь идет не
просто о градостроительстве, а об „осмысленности“ (смысловой полноценности) городской среды» [47, с. 143]. По ее мнению, с этим связаны трудности
монофункциональных городов, родившихся в советское время в русле индустриализации, в том числе и Магнитогорска. Нельзя не согласиться с тем, что
создание города в его «культурном» смысле, соединение разрозненных элементов городской жизни в качественно новое нерасторжимое целое представляет собой сложный и длительный процесс.
Рождение и развитие Магнитогорска представляет собой процесс становления городской культуры в результате социокультурного новаторства,
сердцевиной которого, на наш взгляд, являлись эксперименты с характером
городской среды (о них шла речь выше) и новации в сфере художественной
культуры. Магнитогорск с момента возникновения был местом социокультурного проектирования. Проект города нового типа предполагал формирование культурных традиций приобщения к ценностям искусства, которые
должны сформировать горожанина нового типа.
Развертывание художественной жизни обнаруживают специфические
черты, которые свойственны художественной ситуации Магнитогорска. Первой особенностью, на наш взгляд, является отсутствие исторически сложившихся культурных городских традиций и форсированный характер их формирования. Благоприятными сопутствующими обстоятельствами ускоренного их возникновения можно считать целенаправленную созидательную деятельность любителей и профессионалов в течение всей истории города. Так,
в музыкальной жизни города, по мнению Е. В. Черновой, полнокровно существовали традиции профессиональной и любительской музыкальной культуры [345, с. 8]. Благодаря усилиям самодеятельных музыкантов, в Магнитогорске существовало несколько духовых и джазовых коллективов, симфонический оркестр, оперные и вокальные студии, которые составляли благопри151
ятную среду для формирования художественных потребностей жителей молодого города. Любительское творчество носило массовый характер. Планомерная культурно-просветительская деятельность получила мощный импульс с созданием в 1970–80-е годы системы эстетического воспитания, выросшей из вузовской системы любительских коллективов и эстетического
образования в объединенную рабоче-студенческую филармонию. Комплексная система эстетического воспитания стала фактом культурной жизни города, превратившись в новое общегородское явление, вписала яркие страницы
в духовную жизнь его жителей [см. 84]. К сожалению, в 90-е годы она прекратила свое существование.
Другая особенность развития художественной культуры города состоит
в том, что во всех ее сферах пройден путь от субституциональных самодеятельных проявлений до профессиональных институций художественной
культуры. Благодаря этому за восемь десятилетий городской истории Магнитогорск превратился в культурный центр со значительным потенциалом, параметры которого сопоставимы с показателями городов более высокого административного статуса.
Непрофессиональная традиция питала собою профессиональную художественную среду, но не обусловила ее напрямую. Так, благодаря интересу к
мужскому пению и устойчивой традиции самодеятельного хорового исполнительства, в Магнитогорске в конце 80-х годов родилось совершенно особое
движение — «Мужское певческое братство». В 90-е годы на его основе возникает
профессиональный
ансамбль
«Металлург»
(руководитель
А. В. Никитин). По наблюдению искусствоведа Е. В. Черновой, этот процесс
не всегда проходил на кумулятивной основе. Нередко возникновение субъективных предпосылок приводило к революционным подвижкам в художественной жизни, как это случилось с открытием Магнитогорского театра оперы
и балета [345, с. 8]. В городе с 30-х годов существовали вокальные и оперные
студии, ставились оперные спектакли, но профессионального коллектива не
существовало. Субъективным фактором, предопределившим его появление,
152
стала менеджерская деятельность А. Н. Якупова, пришедшего к руководству
музыкальным училищем и стремящегося модернизировать управление музыкальным процессом.
Проектная деятельность в сфере городского и культурного строительства, продолжавшаяся в течение нескольких десятилетий, сформировала горожан в традициях устойчивого интереса к искусству. Возможность его количественной оценки появилась в ходе социологических исследований художественных предпочтений, проведенных в 1994 и 2011 годах [см. 22; 336].
Опросы проводились в городах области разного статуса, что давало возможность сопоставления ситуации в Челябинске, Магнитогорске и других городах области. Замерялись такие показатели, как интерес к искусству, посещение учреждений культуры и средние посещаемости. Магнитогорск в целом
выделяется на фоне городов области интересом его жителей к искусству. Полученные данные говорят о том, что развитость интереса к кино (96% у магнитогорцев и 95% у горожан области), эстрадной и народной музыке (в первом случае 79% — в городе и 77% — по области, во втором 44% и 42% соответственно) и изобразительному искусству (39% и 37%) у жителей Магнитогорска примерно такая же, как в городах области. Однако в трех случаях их
склонность к искусству активнее: они существенно больше интересуются литературой (89% — Магнитогорск и 78% — города области), театром (67%
против 58% соответственно) и симфонической и камерной музыкой (здесь
самые большие отличия: 33% — в Магнитогорске и 20% — у жителей других
городов территории [336, с. 146].
Если же вести речь только о непосредственных контактах населения
Магнитогорска с «живым» искусством, которые являются самыми важными
для художественного развития человека, то в этом плане Магнитогорск превосходил зачастую и Челябинск. В ряде случаев превосходство Магнитогорска над Челябинском было достаточно велико. Например, по доли населения,
посещавшего киносеансы (33% магнитогорских респондентов и 23% — челябинских) и занимающегося художественным творчеством (28% и 20%). В
153
ряде случаев превосходство не столь значительно: например, аудитория музыкальных концертов составила 33% ответивших — в Магнитогорске и 30%
— в Челябинске. По ряду показателей существовало равенство: доля читателей художественной литературы в Магнитогорске составила 74%, а в областном центре — 73%, количество посещавших художественные музеи — 21% и
20% соответственно. Только по числу респондентов, бывавших в театре,
Магнитогорск чуть уступал Челябинску (30% и 34%). Показатели интенсивности чтения художественной литературы в Магнитке оказались лучше
(здесь она составила 2,85 книги в месяц, в Челябинске — 2,3). Характеристики средней посещаемости учреждений культуры давали схожую картину. В
Магнитогорске два из них выше: частота посещения музыкальных концертов
(0,9 концерта в год для второго по величине города области и 0,73 — для областного центра) и посещаемость киносеансов (1,13 кинофильма в месяц
против 1,03 соответственно). Интенсивность посещения театров в обоих городах составила 1,07 спектакля в год. И только по интенсивности походов в
художественные музеи Магнитогорск отставал от Челябинска: 0,51 посещения в год, в то время, как в областном центре — 0,55 посещения. Таким образом, в середине 90-х годов в целом Магнитогорск выделялся на фоне городов
области и уступал Челябинску только по двум из тринадцати зафиксированных показателей (по доли населения, бывающего в театре, и интенсивности
посещения художественных музеев) [336, с. 15].
Социологические исследования 2011 года, проведенные в Челябинске
и Магнитогорске зафиксировали иную ситуацию (Приложение 4 табл. 4.1,
4.2, 4.3). В структуре свободного времени жителей этих городов достойно
представлены виды досуговой деятельности, связанные с искусством. Кинотеатры посещают 27,6% жителей областного центра и 39,3% жителей Магнитогорска, театры — 21,% и 18% соответственно. Музыкальные концерты
привлекли 23,8% челябинцев в концертные залы и 12,6% респондентов — в
клубах. Во втором по величине городе концерты посетили в первом случае
12,8% ответивших, во втором — 5%. Посетители музеев в Челябинске соста154
вили 9,2% участников опроса, в Магнитогорске — 4,2%. Данные опроса позволили сравнивать периодичность посещения учреждений культуры. Так, в
столице области каждую неделю ходят в учреждения культуры и искусства
4,8% респондентов, 2–3 раза в месяц — 14,8%, 2–3 раза в год — 9,8%. При
этом 30,5% отвечавших на вопросы социологов сказали, что не посещали учреждения культуры несколько лет, а 22,8% не были здесь никогда. Данные по
Магнитогорску выглядят лучше, поскольку 2,5% горожан еженедельно бывают в культурных учреждениях, 17, 7% респондентов — 2–3 раза в месяц,
38% — 2–3 раза в год, а количество не посещавших эти заведения несколько
лет и не бывавших в них никогда составило 21,9% и 14,1% соответственно.
Нетрудно заметить, что с середины 90-х годов статистика посещений
учреждений культуры разнонаправленная: уменьшается количество горожан,
посещающих театры, концерты и (особенно заметно) музеи и художественные выставки, но число кинопосещений, напротив, возрастает. Магнитогорск
по показателям вовлеченности горожан в сферу художественной жизни в отдельных случаях сохраняет равенство с областным центром, опережая его по
числу посетителей кинотеатров и имея небольшое преимущество в количестве посещающих учреждений культуры, а также в периодичности их посещения. Но по некоторым показателям отстает заметно. Для города проблемной
представляется ситуация с музыкальными концертами и их посещением, а
также с вовлеченностью горожан в музейную сферу. Симптоматично, что
снижение тонуса художественной жизни зафиксировано в тех ее сегментах,
которые в 70–80-х годах в условиях эффективно функционирующей системы
художественного просвещения описывались высокими показателями приобщенности магнитогорцев к искусству и давали некоторое преимущество городу. В середине 90-х годов, когда просветительская работа приостановилась, социокультурные замеры фиксировали снижение показателей и выравнивание ситуации, а в 2011 году преимущество областной столицы стало
ощутимым.
155
Повторимся, иерархическая организация социального пространства и
художественной жизни с централизацией в областном центре исчерпала возможности для развития региона, поэтому актуальной является задача сближения показателей художественной жизни в городах разного масштаба и
смена иерархической «центр – периферической» модели плюралистической.
В нашем случае важно показать роль художественной культуры городов, не
являющихся областными центрами и характеризующихся более низким по
сравнению с ними демографическим статусом, в процессе становления плюралистически организованного культурного пространства в регионе. Полученные в нашем исследовании данные позволяют на примере Магнитогорска,
второго по величине населенного пункта области, показать возможность реализации идеи уравновешенности в Челябинской области. И хотя не все произошедшие за последнее десятилетие изменения в художественной культуре
Магнитогорска можно оценить положительно, город обладает достаточным
художественным потенциалом и являет собой пример реализации актуальной
идеи обеспечения равномерности художественной жизни в масштабах области.
156
Глава V
ХУДОЖЕСТВЕННАЯ КУЛЬТУРА ГОРОДА
И УЧРЕЖДЕНИЯ ИСКУССТВА
5.1. Кино и кинотеатры в художественной жизни города
Кино как вид искусства — сформировалось в условиях индустриальной
городской культуры. Небольшой ролик о прибытии поезда на Парижский вокзал, считающийся первым кинофильмом, воспринимался как технический
аттракцион, натуралистичность которого распугивала первых зрителей. Будучи порождением технической цивилизации, киноискусство освоило достижения техногенной цивилизации и использовало возможности технического оснащения собственного языка. Инновации, менявшие художественную
ткань кинофильмов (например, цвет, звук, в настоящее время формат 3D),
заметно обогатили палитру художественных средств кино и усилили степень
его воздействия на зрителя. Кино в этом смысле можно считать самым современным искусством, отражающим реалии наукоцентричной, высокотехнологичной западноевропейской цивилизации.
Наша задача состоит в том, чтобы рассмотреть кино в социокультурном ракурсе, с точки зрения социальной значимости кинопродукции для
культуры городского социума. С таком контексте обнаруживается, что связь
кино и художественной культуры города не так прочна, как в случае, например, с театром. Кино как синтетичное, демократичное (можно сказать, общедоступное) современное искусство является тем видом искусства, которое
равно представлено в городах разного статуса и в определенном смысле «выравнивает» художественную ситуацию в городах крупных, средних и малых.
С свою очередь театр выражает городскую идентификацию места, и мы
можем говорить об уникальных театрах, в наименовании которых обязатель157
но присутствует название города, в котором они появились и существуют, а в
случае с кинематографом такой привязки к месту нет, поскольку отсутствует
четко прослеживаемая взаимосвязь между конкретным городом, местом рождения фильма и местом его показа (потребления). Если взглянуть на афишу
любого города Челябинской области, будь то областной центр, средний или
город малый, то киноафиша практически везде одинакова, сроки показа
фильмов совпадают, а благодаря политике проката фильмов технические условия показа этих кинофильмов в городах разного статуса очень похожи.
Кино в каком-то смысле оживляет жизнь любого города, но оно не несет печать его индивидуальности. Кино многообразно представлено в городской
культуре, но не выражает специфическую местную городскую культуру и,
как следствие, не отождествляется зрителем со своим городом.
Статистические показатели инфраструктурной обеспеченности кинематографической жизни за три последних десятилетия отражают разнонаправленные тенденции. В России существовала разветвленная система учреждений культуры и кинематографии, включающая на конец 1990 года 77,2 тыс.
киноустановок с платным кинопоказом.
Системный кризис кинематографии в переходный период 1990-х годов
сказался как в сфере фильмопроизводства, так и на состоянии киносети. По
данным ГИИ (Москва) из 77,2 тысяч киноустановок с платным кинопоказом,
действовавших в России в 1990 году, к началу 2005 года сохранилось 12,9
тысячи. Перепрофилирование кинотеатров в городах носило массовый характер, кинопоказ прекратили 13,0 тыс. из 15,3 тысяч киноустановок. Попутно заметим, что похожая ситуация сложилась в сельской местности, где демонстрация кинофильмов проходила в клубных зданиях. Здесь осталось
только 10,6 тыс. киноустановок с платным кинопоказом из 61,9 тыс., занимавшихся этим видом деятельности в 1990 году [295, с. 156–158].
158
Кризис в кинематографе был преодолен в 2000-е годы. Статистические
данные сети кинофикации и уровень кинообслуживания Челябинской области представлены в таблице 2.12 Приложения 2. Общее количество киноустановок в регионе в 2010 году составило 59 единиц (без учета 3-х кинотеатров:
«Мегаполис» и «Россия» г. Челябинск; «Премьера» г. Копейск), а число зрителей — 2832,4 тыс. человек. Любопытно отметить, что 87,7% этой киноаудитории (т. е. 2485,6 тыс. человек) составили жители Челябинска и трех
крупных городов (Магнитогорска, Златоуста, Миасса). Если учесть зрителей
в средних городах (Копейске, Озерске, Троицке), то аудитория кино составила 93,9% жителей городов. Это неудивительно, поскольку охват кинообслуживанием в Челябинске составил 163,2% населения города, в Магнитогорске
— 145,2%. в Озерске — 143,0%. На этом фоне показатели уровня кинообслуживания в малых городах (диапазон от 2,3% жителей Кусы, 8% жителей
Сатки до 34,1% в Верхнем Уфалее) демонстрируют прямо противоположное
отношение к кино в городах этого статуса. Как нам думается, дело не только
в самом кино, но разница показателей внушительная.
Если проследить за динамикой киноинтересов горожан области в социологических исследованиях, то данные середины 1990-х годов свидетельствуют о резком падении интереса к кинематографу в его «живом» виде. Если в начале 80-х годов посещение киносеансов замыкало пятерку самых распространенных видов проведения досуга горожан, то в 1990-х место кино как
способа проведения свободного времени — во второй десятке. Особенно резко интерес к посещению кинотеатров снизился у жителей городов на фоне
расширения в 90-е годы услуг видеосалонов. Ходить в кино, видеосалон в
1981 г. предпочитали 30% горожан, а в 1994 г. — 12%.
Представляет интерес весомость определенного вида досуга в общей
массе предпочтений людей (см. Приложение 3 табл. 3.1). В частности, если в
начале 80-х годов 30% наиболее привлекательных досуговых ориентаций го159
рожан были связаны с посещением кино, то к 1994 году доля таких предпочтений составляет в городах лишь 12%. При этом, интерес населения к кино
резко снизился по сравнению с другими видами искусства. Число посещающих киносеансы резко сократилось как в Челябинске (с 76% в 1981 г. До 23%
в 1994 г.), так и в малых городах (с 50% до 10%) (Приложение 3 табл. 3.14).
Интерес городских жителей к посещению кино упал у самых разных
категорий. Самыми активными любителями киносеансов были и остаются
подростки и молодежь, при уменьшении любителей этого вида досуга примерно в 2 раза. К середине 1990-х почти в 5 раз снизилась доля называющих
посещение кино интересным для себя у людей среднего возраста, а любителей данного вида досуга в возрасте старше 45 лет — 5% (для сравнения: в
начале 80-х годов удовольствие от посещения кино испытывало 20% людей
предпенсионного возраста). В социально-профессиональных стратах изменения были разными, к примеру, в 10 раз снизилась привлекательность кинопосещений у гуманитарной интеллигенции.
Досуговые интересы, связанные с кино, жителей различных городов
Челябинской области в 1994 г. были примерно сопоставимы: в Челябинске —
12%, в Магнитогорске — 14%, в малом городе (Карталы) — 13% интересовалось посещением кинотеатров, а «весомость» такого способа проведения свободного времени в структуре досуга жителей была крайне низкой — 1,8%,
1,9% и 1% соответственно (Приложение 3 табл. 3.18). При этом в 1980-х по
ТВ кино смотрели 97% респондентов, а в 1994 г. — 90% горожан, т. е. благодаря телевидению значительная часть городского населения Челябинской
области приобщена к киноискусству, предпочитая смотреть его дома (Приложение 3 табл. 3.9).
Средняя посещаемость киносеансов в расчете на одного жителя России
в 1981 г. и 1993–94 гг. составила 1,49 и 1,11 посещения в месяц соответственно, а средняя посещаемость в расчете на одного жителя Челябинской об160
ласти в эти же годы изменилась с 1,72 до 0,85 посещения в месяц (Приложение 3 табл. 3.3).
Происходит очевидное падение такого качественного индикатора, как
уровень художественного вкуса в кино. В 1981 г. киновкус отличал 41%, а в
1994 г. — 28% горожан. Интегральный показатель хорошего вкуса составлял
ранее 34%, а во втором замере — 25%. По нашему мнению, падение вкуса
было вызвано изменениями в прокатной и ценовой политике (Приложение 3
табл. 3.11).
Социологи констатировали, что положение дел с кинематографической
культурой в городах Челябинской области ухудшилось, поскольку примерно
три четверти не бывают в кинотеатрах. Если в начале 1980-х годов Челябинская область по показателям приобщенности городских жителей к кино была
лучше среднероссийских, то в середине 1990-х годов в городах области процент людей, интересующихся кино, оказался меньше, чем в целом по России,
(в городах России 54% и 37%, в городах Челябинской области — 59% и 24%
в исследованиях 1981 и 1994 годов) (Приложение 3 табл. 3.4). В 1981 году
население Челябинской области по большинству показателей интереса к киноискусству смотрелось предпочтительнее жителей других регионов, а в середине 1990-х — значительная часть показателей стала ниже общероссийских.
Кроме социологических показателей, анализировались репертуарные
списки кинопроката, т. к. репертуар — это отправная точка в киноведческих
исследованиях регионов. На вопрос о своих предпочтениях в кинорепертуаре
дали ответ 44% опрошенных в 1994 году горожан Челябинской области.
Описывающая результаты этих опросов киновед Н. М. Зоркая отметила, что
основной формой потребления киноискусства оставалось так называемое
«станковое кино», то есть демонстрация и просмотр фильма в кинотеатре согласно предложенному репертуару [336, с. 191–203]. По ее мнению, это при161
водило к определенной зависимости кинозрителя и его художественного вкуса от предложения. На анализе списка зрительских предпочтений Южного
Урала были определены параметры «хорошего вкуса» и «плохого вкуса», поскольку эта категория является достаточно слабо разработанной.
Важнейшим свойством художественной ценности фильма хорошего
вкуса служило воплощение гуманистической идеи с помощью общедоступного языка, вбирающего в себя выразительные средства и возможности киноискусства. Основным требованием является и соответствие избранной художественной цели стилю и жанру фильма.
Анализируя список упоминавшихся в исследовании 1981 г. названий
понравившихся фильмов («Москва слезам не верит», «Экипаж», «Тегеран43», «Юность Петра», «Любовь земная», «Судьба», «Пираты XX века»,
«Ирония судьбы», «Освобождение», «Вам и не снилось», «Женщина, которая
поет»), исследователь обращает внимание, что большинство названных
фильмов советского производства и лишь 4% составляют зарубежные. «Москва слезам не верит» (режиссера В. Меньшова по сценарию В. Черныха),
признанный лидер советского проката начала 1980-х, имел интегральный
массовый успех во всех регионах страны.
В этом смысле список фильмов-лидеров по Челябинской области 1981
года свидетельствовал о достаточно высоком уровне зрительского вкуса.
Критические возражения вызвали фильмы: «Пираты XX века» и «Женщина,
которая поет», популярность которых объяснилась жанровой новизной и отсутствием в репертуаре картин более высокого качества.
Другие фавориты 1981 года «Экипаж» и «Тегеран-43» (второе и третье
места) представляют успешные попытки советских видных мастеров
А. Митты, А. Алова и В. Наумова попробовать себя в массовых популярных
жанрах, не снижая уровня мастерства во всех компонентах кино (операторском решении, актерском исполнении и т. д.). Зрительские предпочтения Че162
лябинской области в 1981 году свидетельствовали о вполне «благополучной»
с точки зрения показателей художественного вкуса картине при очевидном
пристрастии городских жителей региона к российской продукции. Можно
прибавить к этому и определенную «классическую» киноориентацию, а также выбор кинокартин, в которых налицо «сбалансированность познавательных и развлекательных устремлений» ( Н. М. Зоркая).
Список десяти фильмов, наиболее часто встречающихся в опросе 1994
года: «Гений», «Москва слезам не верит», «Терминатор», «Телохранитель»,
«Унесенные ветром», «Калина красная», «Холодное лето 53-го года», «Небеса обетованные», «Сердца трех», «Белое солнце пустыни». В списке десяти
лидеров теперь уже немало зарубежных фильмов, в ответах респондентов
они составляют 38% (в 1981 г. было 4%). Однако на первом месте оказался
фильм отечественного производства режиссера В.Сергеева с ярким актерским составом ( И. Смоктуновский, А. Абдулов) в жанре «плутовского детектива».
Далее в списке зрительских предпочтений — «Москва слезам не верит»
и два голливудских боевика. «Терминатор» относится к серии приключенческо-фантастических лент с А. Шварцнеггером. При несомненном инфантилизме фильм выполнен на высоком техническом уровне, изобилует впечатляющими зрелищными эффектами, что обеспечило ему высокий рейтинг не
только на Южном Урале. Фильм «Телохранитель» (режиссер М. Джексон) с
участием звезд К. Кестнера и У. Хьюстон принадлежит к наиболее серьезной
и художественно значимой продукции американского кино тех лет, поскольку, по мнению эксперта, гуманистическое содержание просматривается в
достаточно банальном сюжете.
Следующим
идет
картина
«Унесенные
ветром»
режиссера
В. Флеминга, экранизация одноименного романа М. Митчелл, подтвердившая свой статус литературной и экранной классики. Из новых фильмов оте163
чественного производства в список на девятом месте вошел приключенческий — «Сердца трех», а остальные места заняты «классикой» советского
репертуара 1960–1980-х годов, входящей в «золотой фонд» советского и российского кино: «Калина красная», «Холодное лето 53-го», «Небеса обетованные», «Белое солнце пустыни».
Как пишет Н. М. Зоркая: «В целом, итог опроса по рубрике «художественный вкус» можно считать положительным и позволяет охарактеризовать
этот массовый вкус как устойчивый, спокойный, присущий именно России,
то есть воспитанный в классических традициях советской кинематографической школы. Важным свидетельством утверждения кинематографа в качестве
«старшего искусства», не забавы или просто зрелища для времяпровождения,
а определенной «школы жизни», каким в России извечно был театр, служит
выявившаяся приверженность кинозрителей к отечественному кинорепертуару в его лучших произведениях» [336, с. 201] .
Это дало возможность придти к выводу, что «синематечное кино» в
широком понимании этого слова берет права. Киноаудитория приближается
к традиционной театральной, воспитанной несколькими столетиями» [там
же, с. 202] . Показательно, что в анализе аудитории ее называди «кинотеатральной» (Н. М. Зоркая), и к городской киноаудитории Челябинской области
эта оценка художественного вкуса была приложима с полным основанием.
Прежде чем дать характеристику вкуса по отдельным городам, нужно
отметить, что на вопросы, касающиеся предпочтений в кино, в 1994 г. не
смогли ответить 56% опрошенных горожан Челябинска, в Магнитогорске —
это 57%, в малых городах процент еще выше (в Фершампенуазе — 77%, а в
Карталах — 82%). Причины подобной малой активности видятся в спаде посещаемости кинотеатров и преобладании домашнего просмотра (по ТВ в
первую очередь). Другой причиной является неудовлетворенность текущим
репертуаром, о чем свидетельствует список предпочтительных названий, ко164
гда из десяти лидеров 1994 года лишь три являются новыми, а также в быстрой смене репертуара, что мешает элементарному запоминанию понравившегося произведения.
Хороший киновкус отмечен у 28% (четырнадцать лет назад было —
41%) (Приложение 3 табл. 3.11). В Магнитогорске чуть больше (30%), а в малых городах (Карталах и Фершампенуазе) значительно меньше (соответственно 10% и 14%). С этим результатом коррелируют данные о том, что в
Магнитогорске лучше, чем в других городах, работают киноклубы, кинокружки, любительские студии (согласно ответам респондентов 37% посещали в детстве и юности такие объединения).
Среди мужчин 29% отличается хорошим киновкусом, среди женщин —
28%. Однако в отдельных городах ощутимы различия. В Магнитогорске развитиый вкус чаще свойствен мужчинам (35% против 24% у женщин), а в
Карталах — наоборот — выделяются женщины (13% против 6% у мужчин).
[336, с. 201–203]
В возрастном разрезе вкус в киноискусстве развит примерно одинаково
у всех возрастных категорий: 10–17 лет — 22%; 18–24 лет — 28%; 25–34
лет — 33%; 35–44 лет — 30%; 45–54 лет — 27%; 55 лет и старше — 29%.
Наибольший процент тяготений к чисто развлекательному кино приходится
на возраст 10–17 лет (40%), в этой же группе наименьшее число респондентов, обладающих хорошим вкусом. При этом следует обратить внимание на
тип образования. Хорошим вкусом обладают больше всего люди гуманитарного профиля — 40%. Далее респонденты с образованием в сфере естественных наук (33%) и техническим образованием (30%). Хуже всего развит вкус
у школьников и учащихся ПТУ.
Как было зафиксировано, масштабы потребления слабо коррелируют с
развитым вкусом. Регулярно ходят в кино 24% людей с хорошим вкусом в
этом виде искусства, а из тех, у кого вкус плохой — 23%. Часто смотрят
165
фильмы по телевидению 92% представителей первой группы и 90% — второй. На уровне вкуса сказывается наличие знаний (или некоторой информированности) о кино, например, знание имен кинорежиссеров, поставивших те
или иные фильмы. Дело в том, что эстетически воспитанный респондент разбирается в режиссуре фильма, воспринимает ее как художественное творчество (таких респондентов 69% среди обладателей хорошего вкуса). В то же
время из тех, кому свойствен плохой вкус, правильно назвали режиссеров
лишь 56% [336, там же].
Положение с посещением и непосещением киносеансов в 1990 г. оценивалось как «катастрофичное» потому, что 3/4 всего населения не ходили в
кино, их доля увеличилась в городе по отношению к 1980-м годам в 1,9 раза
(Приложение 3 табл. 3.23). «Неаудитория» киносеансов выросла в 1994 г.,
т.к. предпочтение отдавалось просмотрам дома, по телевизору. Число тех,
кто был равнодушен к кино, составляло в начале 80-х гг. считанные единицы,
а в середине 1990-х в городах области это был каждый девятый. Около половины горожан области не ходили на киносеансы потому, что их не устраивала деятельность кинопрокатных организаций и структура кинопредложений.
О том, как именно эти претензии распределяются по уровню их весомости, показывает таблица 3.22 из Приложения 3, имеющая существенное
отличие от всех предыдущих. Прежде, чем обратиться к помещенным в этой
таблице результатам исследования 1994 г., заметим, что в городах области
потенциальная аудитория продукции киноискусства больше реальной в 1,3
раза. Такое расхождение связано с высказанными горожанами суждениями о
недостатках кинообслуживания.
Наиболее любопытным моментом является то, что горожане области в
каждом третьем случае связывают свои претензии к прокату с несоответствием того, что им предлагают и тем, что им хотелось бы видеть. Далее, общим — хотя и неравновеликим для горожан области — фактором, препятст166
вующим посещениям киносеансов, является цена на билеты (42% ответов у
городских жителей области).
Есть в данном случае и еще один специфический момент, касающийся
причин непосещения кино городскими жителями: 32% высказанных на эту
тему суждений касается несоответствия предлагаемой продукции национально-культурным вкусам людей. Нужно подчеркнуть, что с такой частотой
соответствующие мнения не высказывались горожанами в отношении ни одного другого вида культурной продукции (Приложение 3 табл. 3.23).
Весьма неожиданными можно признать результаты социологического
опроса, проведенного в 2011 году в той его части, которая относится к киноинтересам, киновкусам и кинопредпочтениям горожан Челябинской области.
В таблице 4.3 Приложения 4 представлены данные о наиболее привлекательных учреждениях культуры для горожан Челябинской области. И здесь
кинотеатры занимают весьма заметное место, хотя не всегда являются лидерами предпочтений горожан. Так, в Челябинске 27,6% жителей города назвали кинотеатры наиболее привлекательными учреждениями культуры, но при
этом парки интересуют гораздо большее количество челябинцев — 43,8 % .
В Магнитогорске процент горожан, называющих кинотеатры привлекательными культурными институтами, значительно больше — 39,3 %. Парки, к
примеру, заинтересовали 19,7 % жителей города (это — второй результат).
Следовательно, в Магнитогорске кинотеатры являются самыми популярными
учреждениями культуры и другие культурные институты не могут с ними
сравниться.
Любопытная ситуация в Златоусте, где 33,5 % жителей города указали,
что предпочитают кинотеатры всем остальным учреждениям культуры, хотя
31,5 % жителей Златоуста назвали в качестве привлекательного учреждения
культуры театры, а парки привлекли внимание только 5,2 % жителей Златоуста.
167
Высок процент жителей Миасса, называющих кинотеатры в качестве
привлекающих их учреждений культуры — 21,8%, но дома и дворцы культуры интересуют 34,8 % жителей Миасса, а парки —21,6 %.
Иначе говоря, в крупных городах — Магнитогорске, Златоусте, Миассе
популярность кинотеатров различна. Если в Магнитогорске кинотеатры
практически не имеют соперников по своей популярности, то в Златоусте
серьезную альтернативу кинотеатрам составляют театры, а в Миассе кинотеатры заметно уступают домам и дворцам культуры, хотя можно предположить, что эти самые дома и дворцы культуры тоже используются для кинопоказа.
Малые города — в данном случае опрос проводился в Сатке — дают
нам совершенно иную ситуацию. Здесь только 9,4 % жителей города указали,
что их привлекают посещения кинотеатров, в то время как дома и дворцы
культуры интересны 47,7 % жителей Сатки. И это самые популярные учреждения культуры в городе. Парки привлекают 20% жителей города, 13,8 %
саткинцев интересуются посещением концертных залов и концертных площадок, а, значит, кинотеатры находятся только на 4 месте по популярности в
этом малом городе.
Вывод весьма неожиданный, если учесть, что кино в структуре художественных интересов всегда находилось на одном из первых мест, что подтверждается многочисленными исследованиями. А по масштабам своей популярности намного опережало такие виды искусства, как литературу, музыку и театр. Но горожане Челябинской области высказывают свое предпочтение кинотеатрам как учреждениям культуры не так активно, как к театрам и
Дворцам культуры, а в малых городах этот разрыв между интересом к искусству кино и институциональным её воплощением еще заметнее.
Косвенно подтверждают это и данные таблицы 4.10 Приложения 4, в
которой содержится оценка состояния развития художественных сфер горо168
дов в 2011 году. Характеризуя киносферу, кинособытия, кино- и фотовыставки как события, примыкающие к кинематографической жизни, 26,3 % жителей Челябинска считают, что эта сфера развивается наиболее плодотворно, а
31,5 % указали, что в этом сегменте художественной жизни заметна положительная динамика. Проблемное состояние и отсутствие перемен в кинематографической жизни города зафиксировали 30 % жителей Челябинска.
В Магнитогорске положительная оценка кинематографической ситуации заметно лучше — 42,4 % ответили, что эта сфера развивается наиболее
плодотворно, 27,4 % магнитогорцев сказали, что заметна положительная динамика, 19,4 % жителей города указали на проблемное или стагнирующее состояние в кинематографической сфере.
Мнение златоустцев в этом случае разделилось. Если 23% жителей города считают кинематографическую сферу плодотворно развивающейся, 25,6
% говорят о заметной положительной динамике, то примерно столько же —
24,3 % горожан указывает на проблемное состояние киносферы Златоуста, а
20,3 % жителей придерживаются мнения, что перемены в этой сфере городской культуры для них практически не заметны.
Подводя итоги, можно сказать, что культурологический ракурс рассмотрения проблем кино в контексте городской художественной культуры
обнаруживает снижение роли кинотеатров в культуре городов по мере снижения их статуса. Значение кино для художественной культуры крупного и
среднего города в сравнении с малыми городами различается существенным
образом. Кино как демократичное и общедоступное искусство представлено
в культуре городов разного статуса, но афиша выглядит одинаково в крупных, средних и малых городских поселениях. Кино не выражает специфическую местную городскую культуру и, как следствие, не отождествляется зрителем со своим городом. Возможно, отражением этой слабой корреляции является снижение интереса горожан к посещению кино, что отразилось в не169
гативной динамике социологических показателей с начала 1980-х годов, в
середине 1990-х и в начале 2010-х годов. По нашему мнению, эти данные
свидетельствуют о снижении показателей институционально воплощенного
интереса к кино, а не к самому киноискусству. Напомним, что в разделе 3.1
настоящей работы мы приводили статистику обеспеченности городов кинотеатрами и киноустановками и характеризовали ситуацию как сопоставимую
с соседними регионами. Статистические показатели инфраструктурной обеспеченности кинематографической жизни к 2011 году после спада конца 1990х годов выглядят удовлетворительно. Сеть кинофикации и уровень кинообслуживания городского населения области более насыщенная в областном
центре и крупных городах (эти показатели ощутимо выше и находятся в диапазоне 140 – 160 % от норматива) и более разреженная в городах малых (в
отдельных случаях показатели ниже 10% от нормы, чаще встречается уровень кинообслуживания в 10–20% и около 30% от норматива). Рассмотренные вместе статистические и социологические данные свидетельствуют, по
нашему мнению, не о снижении интереса к кино. Они говорят о сворачивании институционального способа выражения этого интереса и перемещения
его во внеинстиитуциональную и субституциональную плоскости, которые
трудно фиксировать в массовых социологических исследованиях. Если трактовать снижение параметров посещаемости кинотеатров в духе институционального редукционизма (как это нередко происходило в социологических
замерах 1980-х — 1990-х годов), то выправить ситуацию может не только
строительство новых кинотеатров и организованное возвращение зрителя в
кинозалы. В 2010-х становится все более очевидным, что разрыв интереса к
киноискусству и падение интереса к кинотеатрам на фоне недоукомплектованности ими малых городов, не может быть преодолен только наращиванием сети кинотеатров. По нашему мнению, интерес зрителей к кино не
уменьшается, перемещаясь из кинотеатра в поле домашнего смотрения. Од170
нако значение кинотеатров в городской культуре может и должно быть увеличено за счет разнообразия специализированных кинозалов, показов неформатного, авторского, документального, словом, нишевого, кино, проведением неформатных фестивалей и просмотров и т.п., иначе говоря, неформатными, креативными акциями, расширяющими зрительскую аудиторию за
счет привлечения новых слоев.
171
5.2. Театр и городская культура
В экзистенциальном смысле искусство театра — явление совершенно
особого рода. Театр — специфически городской вид искусства, в содержательном и институциональном смысле порожденный городом и существующий в городе. Иногда место конкретного театра так значительно в городской
культуре, что возникает устойчивая ассоциация: город N — значит это город,
где есть театр М. Образ города реконструируется через известный театр.
Городская культура не может быть полной, если в ней нет театра, а
крупный город должен иметь несколько театров, разнообразных по своей направленности. Не случайно при общем спаде интереса к культуре в 1990-е
годы, когда сокращалось число учреждений культуры (например, клубных
учреждений, дворцов культуры, библиотек), статистическая тенденция, касающаяся театрального искусства, была обратной: число театров увеличилось. По нашему мнению, это является отражением связи «город – театр».
1990-е годы — время обретения нового городского самосознания, больших
свобод для городов, больших возможностей для проявления своей городской
идентичности. Эти процессы запустили механизмы открытия новых театров,
в частности, в тех городах, где их не было.
В России существовала разветвленная система театрального дела,
включающая на конец 1990 года 382 профессиональных театра. В течение
следующего десятилетия в острых дискуссиях решались вопросы реструктуризации театров и реформирования театральной системы. Главный вопрос —
много или мало театров в стране? — получил неожиданные разрешение: несмотря на ограниченные экономические ресурсы, с учетом мнения жителей
территорий, были сняты запреты на организацию новых творческих коллективов. В течение следующих 15 лет театральная сеть страны увеличилась в
172
1,5 раза. В городах России было открыто 104 драматических и 31 музыкальный театров и 39 театров для детей [4, с. 158].
Приведенная статистика лишний раз подтверждает связь города, городской культуры и театра, который является знаковой институцией для городской культуры. Понятно, что рождение театра, появление театрального коллектива — это сложные процессы, стечение многих обстоятельств объективного и субъективного свойства. Не всегда он заканчивается официальным открытием театра. Но важно другое. Наличие театра — это критерий зрелости
городской культуры, индикатор состоятельности ее притязаний на городскую
природу поселения.
Московские социологи, изучающие провинциальные театры и театральные фестивали в рамках Федеральной целевой программы «Провинциальные театры на культурном пространстве России» обнаружили весьма интересный феномен сильного благотворного влияния театра на общую культурную жизнь не только города, где театр расположен, но, в ряде случаев, и
на культурную жизнь региона. По этому поводу О. Хлопина замечает: «Мы
не можем, разумеется, утверждать, что все провинциальные театры являются
средоточием культуры и просвещения для жителей своего города или региона; но для провинциальных театров, пусть подчас небольших, однако имеющих собственный стиль, свою концепцию развития, демонстрирующих высокую творческую активность, такая роль вполне естественна» [217, с. 104].
Занимаясь проблемами городской идентичности, пермские социологи
обнаружили интересную закономерность, связанную с городским театром. В
городе, в котором есть театр, горожане отличаются новым уровнем солидарности и ответственности за свой город, что дало основание социологам назвать их «новыми горожанами» [224]. Авторы исследования объясняют это
наблюдение тем, что «только культурные институции в современном городе
воспроизводят именно городские ритуалы, не сводимые ни к производствен173
ному, ни к политическому, ни к какому другому смыслу» [183, с. 185]. И далее, рассуждая о значении театра, подчеркивают: «именно здесь начинает
складываться одна из важнейших ячеек городского сообщества» [183, там
же].
Сегодня в России имеет свои профессиональные театры только пятая
часть населенных пунктов, обладающих статусом города. Такая ситуация характерна не только для малых городских поселений, но и для многих крупных и средних городов. Так, из 21 города с населением от 500 тыс. до 1 млн.:
в 11 нет музыкальных театров, а в 7 — театров юного зрителя. Из 41 города с
населением от 250 до 500 тыс. только в 13 имеются музыкальные театры, в 11
— театры юного зрителя и в 35 — театры кукол, а жители 2 таких городов
отлучены от искусства театра драмы. Как кризисную можно оценить ситуацию с театральным обслуживанием в большинстве городов с населением от
100 до 250 тыс. Из 93 таких поселений лишь в 7 действуют профессиональные музыкальные театры, в 6 — театры юного зрителя, в 11 — театры кукол,
в 42 — драматические театры [4, с. 156].
Статистика театрального дела в Челябинской области подтверждает
общую тенденцию. В области сейчас работает 14 театров, в 1994 году их было 10, а в 1981 - 6. По мнению ведущих критиков и театроведов, Челябинск
сегодня можно отнести к «театральным городам». В областном центре функционируют 9 театров: академический драматический театр им. Цвиллинга,
театр оперы и балета, камерный театр, новый драматический театр, театрстудия «Манекен», театр кукол, театр для детей и юношества (ТЮЗ), молодежный театр, театр современного танца. В области еще в трех городах работают театры: в Магнитогорске — Театр оперы и балета, драматический театр
им. Пушкина, театр кукол «Буратино» и Златоусте — государственный драматический театр «Омнибус». В Озерске, который согласно федеральным
нормативам не должен иметь театров, есть театр драмы и комедии «Наш
174
дом» и кукольный театр «Золотой петушок». Попутно заметим, что официальная статистика, которую мы привели ранее, отличается от неофициальных
данных, которые можно найти в Интернете. В Челябинске, по данным сайта
http://www.afisha.ru/chelyabinsk/theatre/theatre_list, около 20 театров, в Златоусте – 3, есть театральные коллективы в Миассе и Верхнем Уфалее. Это подчеркивает гетерогенный характер театральной ситуации и субституциональное ее наполнение в городах области, поскольку названные театры просто не
имеют официального статуса и не попадают в официальную статистику.
Комментируя статистику театрального дела в области, нужно сказать,
что формировалось оно в ситуации жесткой нормативности, когда малым городам с численностью населения до 50 тыс. чел. не полагался театр (см. раздел 3.1 работы). И только для городских округов, в которых проживало более
100 тыс. человек, нормативами был предусмотрен театр. В связи с этим можно вспомнить практику возникновения российских провинциальных театров
XIX века, когда в провинциальном тогда Ярославле возникает первый профессиональный театр, а в маленьком городе (например, в Ельце) тоже мог
родиться весьма интересный театр, в который стремились попасть артистов
из разных городов. По факту наличия театра в городе А. Чехов выстраивает
свою иерархию городов, деля их на «театральные» (например, Тула, Воронеж, Елец) и «нетеатральные» (например, Владимир) [114, с. 40].
За последние десятилетия произошли перемены в культурном облике
города, получили развитие средства массовой коммуникации (в первую очередь телевидение). Он существует наряду с кино, библиотеками, музеями,
спортивными зрелищами, развлекательными центрами и другими учреждениями, составляющими городской культурный пейзаж. Иначе говоря, сегодня у театра есть альтернативы в плане культурного предложения.
Социологи констатируют, что значения различных элементов культурной жизни неодинаково. Существует некое «ядро» культурной инфраструк175
туры и «периферия». Так называемое «ядро» культурных предпочтений горожан составляют часто выбираемые виды досуга. Это — спорт, кино, рестораны. Другие виды культурной деятельности можно назвать периферийными
элементами в силу их меньшей популярности. Правда, социологи делают
оговорку, что эти виды досуга тем не менее считаются престижными культурными предпочтениями (т. е. редкими и высоко оцениваемыми). К ним относится театр и театральные гастрольные спектакли. [311, с. 415].
По данным московских социологов, люди разных возрастов в разной
степени вовлечены в культурную жизнь города. По их наблюдениям увеличивается разрыв в традиционных видах досуга между молодежью (до 25 лет),
быстро осваивающей новые ниши городской инфраструктуры, и остальными
возрастными группами. Так, среднее число посещающих театры для средних
( от 26 до 54 лет ) и старших ( более 55 лет ) возрастных категорий составляет
38,6%, у молодежи — 46%, посещающих концерты — 28% для зрелых и пожилых и 32% — у молодых. В новых же видах досуга преобладание молодежи подавляющее. Дискотеки посещает 10% горожан и 37% молодежи, вечерние клубы — 9% населения и 18% молодых, боулинги — 11% все категории
и 21% молодежи, Интернет-кафе 4% все и 16% молодых, фитнес-клубы —
8% и 15% соответственно. То есть досуг молодежи становится все более разнообразным (по крайней мере, в Москве), молодежь активно осваивает новые
виды культурной жизни. [103, с. 120].
Несмотря на значение, которое театр имеет для города, его место в
структуре художественных интересов горожан – третье после кино и литературы, хотя в целом театральная аудитория, сосредоточенная в нескольких городах, всегда была небольшой. По нашим данным в 1981 году театр посещали 32% горожан, в 1994 году – 23% (Приложение 3 табл. 3.4), что сопоставимо с общероссийскими показателями в эти же годы (уменьшение с 31% до
26% соответственно). Сокращение числа посещающих театры коснулось всех
176
городов. В Челябинске в 1981 году 56% респондентов ответили, что посетили
театр в течение года, в 1994 году – 34%, а в 2011 году – 21,9%. По Магнитогорску за 1981 год данных нет, в 1994 году 30% горожан были в театре, а в
2011 году их доля сократилась до 18%. В малых городах замеры в 1981, 1994
и 2011 годах зафиксировали сначала резкое падение с 20% посещающих
спектакли до 7%, а затем стабильность результатов 7% соответственно (Приложение 3 табл. 3.14, Приложение 4 табл. 4.3). Анализируя показатели средних посещаемостей в первых двух замерах, социологи констатировали, что в
городах средняя посещаемость театра возросла, хотя процент театралов - горожан уменьшился. Это значит, что те, кто остался верен театру, стали бывать в нем чаще. Средняя посещаемость театра в расчете на одного жителя
Челябинской области составила 0,96 спектаклей в 1981 году и 0,81 спектакля
– в 1994 году. Эти результаты представляли тенденцию, противоположную
российской. Так, средняя посещаемость театральных спектаклей в расчете на
одного жителя России в 1981 году составила 0,86 посещения на человека в
год и в 1994 году – 0,93 посещения. В любом случае довольно высока доля
тех, кто театром вообще не интересуется. Количество жителей Челябинской
области, не ходивших в 1981-1994 годах в театр в виду того, что спектакли
вообще не интересуют, составило: 29% - в 1981 году, 35% - в 1994 году. Из-за
различных недостатков в театральном обслуживании – 29% в 1981 году и
39% в 1994 году не посещали театр.
Анализ собранного социологического материала в 1994 году показал,
что к когорте театральных зрителей можно отнести чуть более четверти
взрослого населения Челябинска и Магнитогорска. Причем «емкость» рынка
театральных услуг, его масштабы в Магнитогорске меньше, например, чем в
Перми или Москве, но больше, чем в Краснодаре: в столице России зрителями театров являются более 40 взрослых москвичей, в Перми – 39,0%, в Крас-
177
нодаре – 18,0%, в Магнитогорске – 30,0% (в Челябинске – 34,0%) [311,
с.288].
Несомненный интерес представляют качественные характеристики
приобщенности к театру, которые оценивались на основе индикатора вкуса и
информированности респондента в театральном искусстве, его способности
назвать понравившийся спектакль [336, с. 302]. Так, в ходе опроса в начале
80-х годов 14% горожан смогли указать понравившийся спектакль, в 1994
году это смогли сделать 9% респондентов. Театральный вкус отличал в начале 80-х 16% участников опроса, а в 1994 году - 12% горожан. Особенно заметный спад характерен для зрителей 10–17 лет — с 32% в 1981 году до 14%
в 1994 году. Улучшение вкуса ни в одной возрастной и образовательной
группе опрошенных не отмечено, что свидетельствуют о сокращение и без
того небольшой доли понимающей театральной аудитории в городах.
Замеры 1981 и 1994 годов позволили оценить жанровые предпочтения
публики [336, с. 213–218]. Просмотренный горожанами области репертуар
может быть дифференцирован на четыре основных группы: современная
российская пьеса оказалась интересна 42% респондентов; современная зарубежная пьеса — 22%; российская классика — 18%, зарубежная классика —
18%.
Рост интереса к камерным спектаклям, посвященным повседневной
жизни отдельного, «частного» человека, и спад интереса к спектаклям масштабным были весьма характерны для всех видов искусств в указанный период. Причем интерес к камерным спектаклям возрос у зрителей среднего и
старшего поколения, а у молодежи до 24 лет склонность к масштабным спектаклям сохранилась.
В группах, дифференцированных по признаку образования, падение
интереса к масштабным спектаклям достаточно очевидно. Оно особенно заметно у лиц с гуманитарным образованием — в 1981 году камерные спектак178
ли предпочитали 5%, в 1994 — 14%; соответственно, масштабные спектакли
предпочли 25% ответивших в 1981 году и 8% респондентов в 1994 году.
Менее однозначно проявилось отношение к «камерности» и «масштабности» спектакля в группах, дифференцированных по роду занятий. Так,
очевидно, возрос интерес к камерным спектаклям у служащих, неработающих пенсионеров, несколько снизился у рабочих, инженерно-технических
работников, специалистов непроизводственной сферы. Интерес к масштабным спектаклям резко снизился у всего массива опрошенных: например, у
специалистов непроизводственной сферы — с 23% до 9%, у служащих — с
10,5% до 3%.
Любопытно, что среди лиц, ориентированных на камерные спектакли,
возросла театральная эрудиция — в 1981 году имена театральных режиссеров знали 13,5%, из них в 1994 году — 16%. И наоборот, в группе лиц, ориентированных на масштабные спектакли, доля эрудированных в театральной
жизни людей снизилась в 2,5 раза — с 18% до 7%.
В отношении к «жизнеподобным» и «условным» формам сценического
искусства за период с начала 1980-х до середины 1990-х годов у всех групп
населения снизился интерес к спектаклям, поставленным в «жизнеподобных
формах», и в большинстве случаев возросла ориентация на спектакли, решенные в условных сценических формах.
По данным наших опросов, с 1981 по 2011 год практически не изменилось количество горожан Челябинской области, ориентированных на развлекательный репертуар: среди мужчин было и есть 4%, среди женщин – 6%. А
склонных к «серьезному» репертуару стало меньше: среди мужчин снижение с
9% до 6,5%, среди женщин — с 13,5% до 10,5%. Но это касается лишь той
части населения, которая способна определить свои предпочтения. Приведенные выше цифры не дают в сумме 100%, а это значит, что весьма заметная
часть горожан Челябинской области, либо не бывает в театре, либо хоть и бы179
вает в нем, но не в силах внятно определить свои предпочтения, о которых остается судить по реальной посещаемости ими определенных спектаклей. И тут
театральная статистика свидетельствует, что наибольшим успехом у значительной части населения продолжают пользоваться развлекательные спектакли.
Любопытными оказались данные, характеризующие интерес жителей
разных городов Челябинской области к театру и театральным спектаклям в
2011 году (см. Приложение 4). Так по данным таблицы 4.3 Приложения 4 театры в качестве интересующих их учреждений культуры, назвали 21,9 % жителей Челябинска, что позволяет сказать, что в структуре институционально
реализованных художественных интересов жителей областного центра, театры оказались на третьем месте после парков и кинотеатров.
Для жителей Магнитогорска популярность театров по рейтинговой
шкале оказалась на третьем месте, но доля предпочитающих театр другим
учреждениям культуры чуть ниже — 18 % магнитогорцев сказали, что предпочитаю посещать театры, в то время как кинотеатры почти в два раза больше 39,3 %. В Златоусте театр успешно соперничает по своей популярности с
кинотеатрами — доля жителей Златоуста, указавших, что их интересует посещение театра — 31, 5 %, в то время как у кинотеатров 33,5 %. Но в любом
случае, кино и театр — самые популярные институции в представлении жителей Златоуста. В Миассе аудитория театров катастрофически мала. Если
кинотеатры посещают около 1/5 части жителей города, примерно такова же
доля посещающих парки, дворцы культуры посещают около 1/3 жителей
Миасса, то только 4,8 % жителей Миасса сказали, что их интересует театр.
Причем эта цифра оказалась даже меньше, чем доля жителей малого города
Сатки, указавших на свой интерес к посещению театров. В Сатке 7,7 % жителей города ответили, что посещают и любят посещать театр. Хотя, конечно,
180
дворцы культуры и концертные залы привлекают саткинцев гораздо больше:
в первом случае эта цифра 47,7 %, а вот втором случае 13,8 %.
Как оценивают развитие театрального искусства жителя разных городов? Наиболее положительные оценки театральной сферы в областном центре, Магнитогорске и Златоусте (таблица 4.10 из Приложения 4). Наиболее
плодотворное развитие театральной сферы усмотрели для себя 33 % жителей
Челябинска, а 37,8 % указали на положительную динамику в этой сфере.
Проблемы обнаружили в развитии театрального дело только для 12,3 % жителей Челябинска, а 9,6 % жителей областной столицы не заметили какихлибо перемен.
Столь же положительна оценка жителей Магнитогорска театральной
сферы: 27,4 % жителей города указали на плодотворность развития театрального искусства в городе, 42,9% отметили положительную динамику. Проблемным кажется состояние театрального дела только для 11,6 % магнитогорцев, а 9,4 % - не заметили каких-либо перемен в театральной жизни.
Гораздо более позитивно настроены по отношению к ситуации с театром жители г. Златоуста. 43,4 % указали на плодотворность развития этой
сферы, а 40,7 % на положительную динамику. Количество тех, кто обратил
внимание на проблемное состояние театрального искусства в Златоусте —
7,2 % или отсутствие перемен, заметное для горожан — 6,5 % - оказывается
очень незначительным.
Миасс в этом смысле являет другую картину отношения к театру и театральному искусству. Только 2% миассцев указатели на плодотворную динамику развития театрального искусства, а 11,4 назвали ее положительной. В
сумме это около 13,5 %. А вот проблемной она показалась 28,2 % жителей
Миасса. А более половины 58,3 практически не заметили перемен в театральной ситуации города.
181
Схожим образом выглядит оценка жителей города малого города Сатки
в театральной жизни. 2,7% жителей Сатки сказали, что театральное искусство развивается плодотворно, 23,8 % указали на положительную динамику. На
проблемной состояние сферы обращают внимание 20,5 % жителей Сатки, не
замечают каких-либо перемен в ситуации с театром 45,5 % саткинцев. Иначе
говоря, статус город тоже оказывается весьма важным условием посещения
театра, интереса к театру, и положительной оценки того, что происходит в
театральной сфере.
Ранжирование учреждений культуры по степени их популярности у горожан определило театр в Челябинске на 3 позиции после парков и кинотеатров, в Магнитогорске – тоже на 3 позиции (только здесь лидируют кинотеатры, а парки занимают 2 позицию). В Златоусте позиция театров в структуре
популярности у горожан оказалась второй (после кинотеатров), а в Миассе и
Сатке ранг оказался заметно ниже: 9 и 6 соответственно (таблица 4,3 Приложение 4).
С этими результатами коррелируют данные об известности деятелей
театральной сферы и их значимости общественном мнении, полученные в
2011 году (таблицы 4.9 Приложение 4). Челябинцы (при 46% затруднившихся оценить известность деятелей театров своего города) поставили их на 2
место после музыкантов. В Магнитогорске (при 76,7% затруднившихся с ответом) представители театра по известности оказались на 1 месте, как и в
Златоусте. А в Миассе (10 место) и Сатке (5 позиции) авторитет работников
театра оказался ниже, чем у музыкантов, литераторов и др. представителей
творческих профессий.
Примером исследования внутритеатральных предпочтений горожан
является опрос, проведенный по просьбе Управления культуры администрации Магнитогорска в 2010 году для определения социального заказа на услуги учреждений культуры города Магнитогорска. Поскольку целевой аудито182
рией представлялась молодежь, то выборка смещена в стороны молодых и
образованных респондентов. Всего опрошено 1047 респондентов. В том числе школьников 21,4%, студентов 46,4%, рабочих 6,8%, служащих 17,3%,
предпринимателей 1,4%, пенсионеров 6,6%.
Респондентам был задан вопрос: « Какой театр нашего города Вам более интересен?». Ответы распределились следующим образом: драматический им. А. С. Пушкина — 54%, театр «Буратино» — 26,2%, театр оперы и
балета — 25,7%, совсем не интересны — 1,7%. На следующий вопрос: «Как
часто Вы ходите в театр?» были получены ответы: 1–2 раза в год — 49,3%, 3
раза в год — 33,4%, более 3 раз — 9,2%, совсем не хожу — 8,1%.
Социологов интересовало, в какой театр чаще ходят респонденты. Были
получены
следующие
ответы:
в
драматический
театр
им.
А. С. Пушкина — 50,2%, в театр оперы и балета — 23,3%, в театр «Буратино» — 23, 7%, предпочитаю ходить на спектакли в других городах — 7,3%.
На фестивальные спектакли «Театр без границ» ходят 16,8%. Вообще никуда
не ходят 6,8% ответивших.
Основные причины, сдерживающие посещение театра, это — нехватка
времени (28%), дорогие билеты (25,6%), другие причины (13,5%), неудовлетворительный репертуар (5,2% ответов). Наиболее проблемными выглядят те
18% участников опроса, которые ответили, что у них нет причин ходить в театр.
Данные таблицы 4.12 Приложения 4 позволяют нам судить о характере
интереса к театральным спектаклям. Преимущественный интерес жителей
Челябинска связан с традиционным классическим репертуаром — известным
и неизвестным — совокупно доля жителей Челябинска, интересующейся
классикой, составила почти 29%. Доля жителей Магнитогорска, интересующихся театральной классикой, примерно сопоставима — 29,7% горожан. Не
так привержены классике жители Златоуста — 20,2 %, и жители Миасса —
183
23,1 %. Жители Сатки вполне однозначно высказываются в пользу классики.
Традиционный классический репертуар интересует 29,4 %, из них русская
классика 20,5 % жителей Сатки, зарубежная классика значительно меньше —
7,7 %, в то время как модные авторы интересуют только 12 % жителей Сатки.
Интерес к модному репертуару везде примерно одинаков (14,8 % - у жителей
Миасса, 14,4 % — у жителей Златоуста, 15,2 % — у магнитогорцев) и только
24 % жителей Челябинска артикулировали свой интерес к подобному репертуару.
Интерес к современному зарубежному репертуару оказался еще более
поляризованным. Он ниже, чем интерес к классическому репертуару, и к современному репертуару, и тенденция его снижения заметна по мере снижения статуса города, в котором опрашивались респонденты на предмет интереса к этому репертуару. 15,3 % жителей Челябинска указывают, что их интересует современный зарубежный репертуар, только 8,9 % жителей г. Магнитогорска интересуются такими спектаклями, в Златоусте 14,4 % горожан
ответили, что им импонируют современные зарубежные пьесы, а в Сатке
только 6 % интересуются таким репертуаром.
Данные свидетельствуют о том, что классика одинаково интересна жителям разных городов, в то время как современный репертуар интересен скорее жителям крупных городов.
Подводя итоги, подчеркнем, что в структуре художественной жизни
городов Челябинской области театр — явление заметное. Его влияние ощущается в той или иной степени всеми социально-демографическими группами населения, но степень этого влияния выше в крупных городах. По мере
снижения статуса и численности населенного пункта значение театра снижается. Большинство городских поселений области не располагают театрами, а
те, что имеют театральные коллективы, трудно назвать театральными городами, в которых была бы развитая, полноценная театральная инфраструктура
184
и устойчивая театральная публика с развитым театральным мышлением, устойчивые театральные традиции.
Но двигаться в этом направлении надо, тем более, что институционально театральная сфера области и городов области оснащена выше нормативов. Л. Н. Коган, занимавшийся социологическими исследованиями художественной жизни Среднего и Южного Урала, замечает: «При планомерной,
системной просветительной и воспитательной работе нетеатральный город
можно превратить в театральный» [311, с. 428–429]. Думается, что городам
области, располагающим условиями для театральной жизни, нужно двигаться в этом направлении. И дело не просто в открытии театра как такового, а в
тех социокультурных следствиях, которые ощущаются в театральном городе,
в том особом влиянии на горожан, которое театр способен оказывать, формируя у его граждан чувство ответственности за свой город и новый уровень
солидарности.
Театру нужно приспосабливаться и выживать в новой конкурентной
ситуации. Это — сложная проблема, решение которой требует комплексного
подхода. Театральная аудитория города и аудитория конкретного театра не
совпадают. Структура театральной публики может быть представлена в виде
двух неравных частей. Большая часть публики — это массовый зритель, эпизодически посещающий театр и зачастую по нехудожественным причинам.
Он не имеет устойчивых театральных пристрастий и предпочтений. Так называемые театралы составляют меньшую, но понимающую часть зрителей,
характеризующуюся высоким уровнем избирательности, багаже которых
есть опыт регулярного общения с театром.
Проблема привлечения публики в театр и его позиционирование в качестве важной части городской художественной жизни предполагает разные
пути разрешения. Главный резерв прироста внимания к театру нам видится в
формировании потребности его посещения с детства на основе самостоя185
тельных и организованных походов в театр. Выбор в пользу одной из них,
достоинство и недостатки каждой — это особая проблема. Очевидно, что организованная форма посещения театра, несмотря на некоторую принудительность, должна существовать. Организованное привлечение детей и подростков к театру до определенной степени необходимо, т. к. формирует потребность в общении с театром, которая сама по себе не возникнет.
186
5.3. Музыка и концертная жизнь городов
Жизнь современного города, его культурную атмосферу невозможно
представить без музыки и концертной жизни. Столь же сложно представить
современного горожанина без музыки, сопровождающей его жизнь в самых
разных обстоятельствах и в самой разное время. С этим и связана основная
исследовательская трудность. Музыка — особый вид искусства, характеризующийся невероятным жанровым разнообразием и формами социального её
бытования. Операционализировать понятия, связанные с музыкой, для их использования в исследованиях социокультурной направленности затруднительно. А. Н. Сохор определяет музыкальную культуру как «единство музыки и ее социального функционирования», как сложную систему, которая
включает: «1) музыкальные ценности, создаваемые или сохраняемые в данном обществе, 2) все виды деятельности, связанной с созданием, хранением.
воспроизведением, распространением, изучением, оценкой, восприятием и
использованием музыкальных ценностей, 3) все субъекты такого рода деятельности вместе с их знаниями, навыками и другими качествами, обеспечивающими её успех, 4) все учреждения и социальные институты, а также инструменты и оборудование, обслуживающие эту деятельность» [296, с. 12].
Иначе говоря, предложенная модель музыкальной культуры, оказавшаяся
универсальной, представляет её в виде блоков создания, сохранения и восприятия музыкальных произведений.
В том же ключе трактует интересующее нас явление М. И. Найдорф,
отмечая, что «музыкальная культура понимается нами как жизненная и духовная среда, в рамках которой только и может осмысленно существовать
собственно музыка. Для ее осмысленного существования необходима такая
среда, в которой есть симфонические оркестры и концертные залы, профессиональное музыкальное образование и нотоиздательство» [204, с. 102–105].
187
Автор сосредоточил свое внимание на инфраструктурном понимании
музыкальной культуры, поскольку в этом ракурсе очевидны изменения, произошедшие в музыкальной сфере.
Типологизируя музыкальную культуру, М. И. Найдорф выделяет её
концертный тип, сформировавшийся по мере того, как расширялся круг публики, не владевшей музыкальными знаниями и собственными исполнительскими навыками, чем отличался слушатель, прошедший школу домашнего
музицирования и салонного её прослушивания. Для того, чтобы быть понятным такому посетителю в ситуации концертного зала («достать до последнего ряда»), понадобился исполнитель как самостоятельный участник музыкальной коммуникации. Его задача состояла в том, чтобы реализовать композиторские замыслы с использованием более действенных средств художественной выразительности. Способами достижения поставленной цели стал
импровизационный, а потом интерпретационный характер музицирования.
Этот тип музыкальной культуры сформировался в XIX веке, что хронологически совпадает с процессом урбанизации по индустриальному типу.
Таким образом, М. И. Найдорф утверждает, что в условиях урбанистической культуры Нового времени сформировался концертный тип музыкальной культуры, в котором основной формой презентации музыкальных произведений является концерт. Этот тип функционирования музыки актуален и
сегодня, поэтому в нашем исследовании процессы бытования музыкального
искусства будут корректно операционализированы через понятие «музыкальный концерт».
Следуя логике М. И. Найдорфа, который замечает, что «звучащий музыкальный текст оказывается не целью, а средством общественного взаимодействия, опосредующим его звеном» [204, с.103], мы будем оценивать значение музыки не во всем её видовом и содержательном многообразии, а как
условие социального взаимодействия горожан. При такой постановке про188
блемы концерты и концертная жизнь выступают содержательными характеристиками бытования музыки в городе.
Статистические показатели российского музыкального искусства в
1990 году составили 153 концертных организации и самостоятельных коллективов. Подготовку специалистов для этой системы осуществляли 38 отраслевых высших и 249 средних специальных учебных заведения, прием в
которые проводился в основном из числа учащихся, прошедших обучение в
6,6 тысячах детских музыкальных, художественных, хореографических школах и школах искусств.
Следующие 15 лет стали временем радикальной реструктуризации
концертной деятельности. Главное внимание региональных органов власти
было направлено на создание крупных филармонических и народных коллективов. За период с 1990 по 2005 годы в регионах страны начали профессиональную деятельность 41 симфонический оркестр ( число увеличилось в
1,5 раза), 29 камерных оркестров и ансамблей (прирост — 30,5%), 25 оркестров народных инструментов (рост в 1,6 раза), 24 духовых оркестра (рост в 8
раз). Инициатива администрации регионов и городов, направленная на поддержку филармонического раздела музыкальной жизни заслуживает всяческого одобрения [4, с. 159].
Музыка и музыкальные концерты — важная часть художественной
жизни городов региона, что зафиксировано тремя нашими социологическими
замерами, данные которых мы используем. Посещать музыкальные концерты
в 1981 г. любили 14%, а в 1994 г. — 23% горожан области (Приложение 3
табл. 3.1).
Если учесть, что «весомость» посещения учреждений культуры как
предпочитаемых видов проведения свободного времени в структуре досуга
городских жителей Челябинской области 1981 и 1994 гг. снизилась с 12,3%
189
до 8,1%, то с музыкой ситуация иная. Посещение концертов в начале 1980-х
гг. было интересным для 3,1%, а в 1994 г. — 3,6%.
Выросло число подростков, любящих бывать на концерте (в основном,
это — эстрадные концерты) [336, с. 204–212]. Не менее трети школьников и
учащихся техникумов называет этот вид досуга в числе наиболее для них
привлекательным, в то время, как к концертам народной музыки подростки (как и вузовская молодежь) проявляют минимальный интерес. Любителей
эстрады, среди учащейся молодежи в 4–5 раз больше, чем «серьезной» музыки (студенты, впрочем, и эстрадой стали интересоваться меньше, чем в начале 80-х годов). Наибольший же интерес к «серьезным» музыкальным концертам проявляют представители гуманитарной интеллигенции при относительно невысоких показателях интереса к концертам эстрадным.
«Весомость» посещения концертов эстрадной музыки как предпочитаемого способа проведения свободного времени жителей в процентах ко
всей совокупности ответов составила в Челябинске — 2,8%, в Магнитогорске
— 3,2%, в Карталах — 2,2%. Серьезная музыка и посещение концертов такого типа мало представлены в структуре досуга в Челябинске — 0,7% ко всей
совокупности ответов о досуге, в Магнитогорске — 0,7% от всех ответов, а
0,3% — в Карталах. Впрочем, как и народная музыка — 0,6%, 0,9%, 0,5% соответственно. Правда, с учетом просмотра программ телевидения, посвященных музыкальному искусству, аудитория музыки обширна — 97% и 92% в
первом и втором замерах (Приложение 3 табл. 3.18).
Зафиксированный социологами спад посещаемости концертов с начала
1980-х до середины 1990-х произошел за счет снижения интереса горожан в
первую очередь к эстрадным концертам, а посещаемость других концертов — симфонической и народной музыки — осталась на прежнем, невысоком уровне.
190
Сравнение городских жителей Челябинской области с горожанами России в целом выявило негативные тенденции. В России количество посещающих концерты составило — 45% в 1981 году и 32% в 1994 году, а в городах
региона — 44% и 28% соответственно. Средняя посещаемость музыкальных
концертов в расчете на одного жителя России составила в 1981 году — 1,28 и
0,85 концерта в 1994 г. Средняя посещаемость концертов в расчете на одного
городского жителя Челябинской области в те же годы — 1,28 и 0,78 соответственно (Приложение 3, табл. 3.3 и 3.4.). Таким образом, если в начале 1980-х
годов Челябинская область была на уровне среднероссийских показателей по
доле городских жителей, приобщенных к музыкальному искусству, то в начале 1990-х годов в городах области имели место аналогичные общероссийским тенденции снижения числа посещающих, но процент южно-уральских
посетителей музыкальных концертов оказался ниже, чем в целом по России.
В таком же направлении изменились показатели интенсивности посещаемости концертных залов. Словом, в 1981 году население городов Челябинской
области по показателям интереса к музыкальному искусству можно было паритетно сопоставить с жителями других регионов, а к середине 1990-х показатели по городам оказались хуже общероссийских.
Одним из заметных последствий снижения посещаемости стало падение уровня художественного вкуса. Музыкальный вкус в 1981 году отличал
28% горожан, а в 1994 г. — 20%. Параллельно заметим, что падение интегрального показателя вкуса с 34% до 25% связано со снижением качества
предпочтений в отдельных видах искусства — и прежде всего массовых его
видов — в частности в музыке (Приложение 3 табл. 3.11).
В период с начала 1980-х до середины 1990-х годов ухудшились все
показатели. И концертная аудитория заметно сократилась, и интенсивность
посещения концертов упала, и число занятых музыкальной самодеятельностью уменьшилось чуть ли не вдвое, и располагающих какими-то знаниями о
191
музыке стало меньше — в силу чего в городах уменьшился деятельный интерес к ней: показательно, что примерно три четверти горожан не бывали на
музыкальных концертах. С одной стороны, возросло число высказывающихся за музыку как одну из лучших форм проведения досуга, но, с другой стороны, не подкрепленное реальными поступками, это предпочтение выглядело умозрительным.
По данным 1994 года существенно разнилась ситуация по отдельным
городам. Доля людей с хорошим вкусом среди горожан Магнитогорска оказалась меньше, чем в целом по области — 16% против 20% по области. В малых городах — Карталах и Фершампенуазе — ситуация существенно хуже. В
первом их них респондентов с хорошим вкусом оказалось вдвое меньше, а во
втором — втрое меньше по сравнению с жителями других городов области
(соответственно 9% и 6%). Затруднившихся назвать что-либо понравившееся
и запомнившееся среди музыкальных произведений в малых городах существенно больше, чем на среднегородском уровне: в Карталах — 80%, в Фершампануазе — 91%, а, например, в Магнитогорске — 76% [336, с. 204–205].
Социологи обратили внимание на следующие моменты. Во-первых, в
городе резко уменьшилось число подростков, чьи музыкальные предпочтения свидетельствуют о хорошем вкусе. Во-вторых, среди горожан тенденция
к резкому уменьшению людей с хорошим музыкальным вкусом очевидна и у
молодежи до 25 лет, и у людей «среднего» до 45 лет возраста. В-третьих,
резко уменьшилась доля людей с высшим гуманитарным образованием, музыкальные предпочтения которых говорят о достаточно развитом вкусе. В
группе инженерно-технической интеллигенции, напротив, число носителей
хорошего вкуса в городе несколько увеличилось.
Необходимо отметить, что при изучении музыкальных вкусов с 1980-х
по 1990-е годы экспертная оценка, музыкальных произведений, названных
респондентами, велась по нескольким направлениям. Оценивался характер
192
произведений: развлекательный или более «серьезный», когда произведение
способно вызвать определенные размышления человека о себе, о жизни
и т. д. Если в начале 80-х годов в городах области количество респондентов,
музыкальные предпочтения которых могли быть отнесены к более «серьезным», не превышало 2–3% всех участников обследования, то к середине
1990-х среди горожан их доля выросла до 11%. Заметное усиление ориентации горожан на серьезные музыкальные произведения наблюдалась преимущественно в крупных городах области. В малых городах — Карталах и Фершампенуазе доминируют предпочтения в области «развлекательной» музыки.
Данные исследования 2011 года убеждают в сохраняющейся значимости музыкальной культуры и концертных площадок для горожан Челябинской области. Так, в качестве наиболее привлекательных учреждений культуры и места проведения своего досуга концертные залы или концертные
площадки назвали в Челябинске 12,3% жителей, в Магнитогорске — 6,4%, в
Златоусте — 11%, в Миассе — 11,6%, в Сатке — 13,8% (Приложения 4 табл.
4.3).
Оценка значимости и известности деятелей в музыкальной сфере города (Приложение 4 табл. 4.9) показала, что 23,8% респондентов в Челябинске,
4,7% — в Магнитогорске, 11% — в Златоусте, 14,9% — в Миассе, 13,8% — в
Сатке позиционируют музыкантов и музыкальных деятелей заметными фигурами культурной жизни своих городов. Цифры только кажутся небольшими, достаточно сказать, что в областном центре музыканты лидируют по своей популярности, в Магнитогорске — уступают только театральным и литературным деятелям, в Златоусте — только участникам театральной жизни, а
в Миассе — представителям изобразительных искусств. В Сатке персоны музыкальной жизни — самые авторитетные и популярные среди остальных
деятелей культуры. Для сравнения можно привести цифры значимости пер193
сон в сфере шоу-бизнеса для этих же городов (Челябинск — 6,5%, Магнитогорск — 2,5%, Златоуст — 3,9%, Миасс — 4,2%, Сатка — 2,2%), чтобы убедиться, что участники музыкальной культуры исследуемых городов воспринимаются как весьма значимые. Не заявленная нами как изучаемая сфера хореография, в том числе народный танец, примыкающий к сфере музыкальной
жизни, тоже по указанным параметрам оказывается весьма заметной для городов более низкого демографического статуса. Цифры, обозначающие авторитетность работников этого художественного направления, выглядят следующим образом: в Челябинске — 1,7%, в Магнитогорске — 1,4 %, а Златоусте, Миассе и Сатке — 7,2%, 8,8% и 5% соответственно. В указанной таблице есть данные и по балету, но понятно, что, будучи представленным в
двух городах области (Челябинске и Магнитогорске), этот сегмент музыкальной культуры вряд ли будет назван влиятельным в остальных городах.
Поэтому мы не сопоставляем его, например, с народной хореографией, географическая представленность которой в муниципалитетах области намного
шире. Музыкальные жанры и смыкающиеся с ними хореографические жанры, созданные местными силами и прокатываемые перед своим зрителем и
слушателем, оказываются в персонифицированном варианте более авторитетными сферами художественной жизни, чем завозимые в город гастрольные исполнители эстрадного направления.
Оценка состояния развития художественных сфер города, в том числе
музыкальной жизни, развивается и оценивается в областном центре, крупных
и малых городах сходным образом (Приложение 4 табл. 4.10). Так, в Челябинске музыкальная жизнь развивается наиболее плодотворно для 23,8% горожан, заметна положительная динамика для 41% ответивших, 15,9% посчитали, что музыкальная жизнь находится в проблемном состоянии, а 8% челябинцев практически не заметили музыкальные процессы и события в жизни
города. В Магнитогорске 21,6% жителей считают, что музыкальная жизнь
194
развивается наиболее плодотворно по сравнению с другими сферами, 35,2%
замечают положительную динамику, для 17,5% – находится в проблемном
состоянии, а 14,1% жителей второго по величине города области считают,
что достижения музыкальной культуры практически незаметны в жизни города. Аналогична оценка состояния музыкальной культуры жителями Златоуста, из которых 14,4% отметили плодотворность её развития, 42,7% — положительную динамику (это — самый высокий показатель из всех городов),
21,7% посчитали ее состояние проблемным, а 12,5% не замечают каких-либо
достижений музыки и музыкантов в городской культуре. Небольшие отличия
в оценке ситуации есть в Миассе, где 16,6% горожан уверены в плодотворности развития музыкальной жизни, а 34,4% в том, что ее характеризует положительная динамика, но при этом 38% миассцев не замечают успехов музыкальной культуры (и это опять самые большие показатели), а 11% указывают
на проблемность этой художественной сферы. Такую оценку можно назвать
поляризованной и напряженной. На таком фоне гораздо спокойнее выглядит
оценка жителей Сатки, первые две оценки которых составили 25% и 31% соответственно и 15% и 22,2% — показатели проблемности и ее невыразительности на общекультурном фоне.
Подводя итоги, нужно подчеркнуть, именно в городах сформировался
тот тип музыкальной культуры, который характеризуется как «концертный»
и является актуальным сегодня. Поэтому музыкальные концерты являются
главными формами презентации музыкального искусства в условиях городской жизни и рассмотрены нами как ее значимый художественный феномен.
В течение 1980-х -1990-х годов в городах Челябинской области, по концертам очевидна тенденция общего спада: и посещать стали реже, и посетителей
стало меньше. Спад посещаемости концертов происходил неравномерно и в
большей степени коснулся интереса населения к эстрадным концертам. По-
195
сещаемость симфонических концертов и концертов народной музыки сохранилась на прежнем невысоком уровне.
Эти нисходящие тенденции привели к тому, что, если в 1981 году население городов Челябинской области по показателям интереса к музыкальному искусству можно было паритетно сопоставить с жителями других регионов, то к середине 1990-х показатели реальной приобщенности жителей областных городов оказались ниже общероссийских. В 2000-е годы ситуация
выровнялась и для жителей городов сохраняется значимость музыкального
искусства для культурной ситуации в городах. В 2011 году по оценкам жителей областного центра и крупных городов музыкальная культура развивалась
в целом благоприятно (уступая в этом только театральной сфере), а в малых
городах ее состояние оценивалось жителями как благополучное и по некоторым параметрам, она опережала оценки театра. Авторитет музыкантов и деятелей музыкальной культуры остается высоким: в крупных городах их рейтинг был ниже только рейтинга театральных деятелей, а в малых городах они
являются лидерами общественного мнения и значимыми персонами художественной культуры своих городов в сравнении с другими творческими работниками.
196
5.4. Музей в художественной культуре города
Музей является неотъемлемой частью городской культуры. Ему принадлежит особое место в целостной системе художественной жизни города,
поскольку музейная сфера и краеведение являются одной из доступных площадок художественной культуры.
С культурологической точки зрения художественные музеи аккумулируют и воспроизводят значимые общехудожественные ценности, оказывают
влияние на функционирование искусства в жизни города, выступает системной моделью художественных процессов. Музей как многофункциональный
институт культуры зависит от социокультурного контекста муниципального,
регионального и общероссийского уровней.
Художественный музей является объектом изучения самых разных гуманитарных наук, однако, в первую очередь его исследованием занимались
историки и искусствоведы в рамках музееведения. Основы культурологического подхода к изучению музея были намечены в статье М. С. Кагана «Музей в системе культуры» [см.128]. В 1990-е годы вышло несколько изданий,
посвященных культурным и социально-политическим аспектам феномена
музея (в частности, под редакцией И. Карпа, Д. Шермана, а также монография Т.П.Калугиной и др.). В них определена особенность культурологического исследования музея, осмыслены специфика музея как культурного феномена, его функции и значение для культуры. Последнее десятилетие стало
временем серьезных изменений в музейной сфере и количество литературы,
посвященной музею возросло многократно [см. 128; 218; 173; 195; 261] Культурологическая модель художественного музея сегодня формируется на основе анализа особенностей современной культурной и музейной коммуникации, принципов музейного восприятия искусства, осознания места изобразительного искусства в современной культуре.
197
Культурологический дискурс позволяет выделить двух участников музейной коммуникации: художника и его творение, с одной стороны, и посетителя — с другой. Музей — это среда бытования изобразительного искусства в современной культуре. Художественная экспозиция создает условия для
контакта человека с изобразительным искусством. Художественный музей
помимо других функций помогает осуществлять функцию постижения человеком своей собственной культуры, раскрытия самого себя и в этом смысле.
Посещение музея становится для человека актом автокоммуникации.
Произведения изобразительного искусства в большинстве своем не
имеют другой сферы бытования, кроме музея или выставочного зала. В этом
принципиальное отличие художественного музея Нового времени. Произведение изобразительного искусства, попав в музей, приобретает новое звучание. Вне стен музея (или выставки) в качестве художественного феномена
оно для культуры существует в несколько ином качестве (например, выполняет внехудожественные функции). Это тонко подметила Т. П. Калугина
[140, с. 34].
В художественном музее процесс инкультурации человека происходит
по двум направлениям. С одной стороны, на него воздействует непосредственно сами произведения искусства. С другой стороны, в мир художественной культуры зрителя вводит и сама экспозиция. Происходит это через реализуемое в экспозиции внятно выраженное отношение экспозиционера к выставляемому искусству и прежде всего за счет того, что выставляется. Отбор
произведений уже выражает определенные критерии художественности и социальности. Существенным оказывается и то, сколько каких произведений
выставлено. Характер экспонирования задает в известном смысле алгоритм
восприятия изобразительного искусства, а способ показа произведений определяет те аспекты, на которые будет направлено внимание зрителя и которые
будут восприняты и оценены им.
198
Важным аспектом коммуникации в художественном музее является
приобщение посетителя к культурно-исторической памяти. Функцию исторической памяти художественный музей реализует принципиально иначе,
чем, например, музей исторический. Музейные предметы в историческом,
этнографическом, техническом и других музеях служат источником информации для рациональной реконструкции культурно-исторических эпох. Искусство же дает целостное, образное впечатление о других эпохах. Именно в
этом состоит специфика художественного музея как канала культурноисторической коммуникации.
Таким образом, культурологический взгляд на проблему существования музеев в городском художественном пространстве позволяет понять музей как одну из культурных форм: рассмотреть, какие элементы составляют
её содержание, в чем особенность музейной коммуникации, в чем сущность
музейной деятельности и «музейного отношения к действительности» (Т. П.
Калугина), и, наконец, как вызревает и развивается ядро этой культурной
формы — музей в форме конкретной исторически сложившейся институции.
Если охарактеризовать социологические и статистические характеристики музейного дела в регионе, то нужно сказать, что музеи области, памятники истории и культуры, археологические и природные заповедники (их насчитывается около 200) — особый социокультурный феномен материальной,
духовной и художественной культуры региона. В 1981 году в области функционировало 13 музеев. К 1993 году на ее территории работало уже 28 музеев различной направленности (из них 3 — областных, а 25 находятся в муниципальной собственности) и сохранялась тенденция их количественного и
качественного роста. Начиная с 1993 года под эгидой Главного управления
культуры осуществляется программа «Музейное дело», задачи которой состоят в максимальном использовании резервов музеев области. Сегодня в об-
199
ласти насчитывается 47 музеев (в т. ч. 3 — областных и 44 — муниципальных).
В Челябинской области начиналась горнозаводская промышленность
России, здесь работали многие выдающиеся ученые (Татищев, Паласс,
Фальк, Аносов, Менделеев, Ферсман, Вернадский и др.). Судьбы многих деятелей искусства и культуры связаны с Южным Уралом (Жуковский, МаминСибиряк, Гарин-Михайловский, Клодт, Шаляпин, Казакевич, Фадеев и др.).
Это создает благоприятные предпосылки для развития музейного дела в области. Однако функционирующие музеи однообразны по профилю: в основном, это историко-краеведческие музеи. Сравнительно невысока доля художественных музеев. Так, в Челябинске всего 3 художественных музея (картинная галерея, выставочный зал и музей декоративно-прикладного искусства), в то время как область имеет заметные достижения в сфере изобразительного искусства. Работы многих местных художников получили общероссийское и мировое признание. Существуют частные собрания, редкостей и
антиквариата, которые тоже могли бы стать основой новых художественных
экспозиций. Владельцы этих частных коллекций проживают не только в Челябинске, но и в Троицке, Миассе, Магнитогорске. В области представлены
разнообразные этнографические возможности для организации музеев и экспозиций подобной направленности. (Попутно заметим, что при большом
техническом, научном, промышленном потенциале региона нет своего политехнического музея). В целом, музейное дело в Челябинской области, которая занимает 7 место в России (без учета Москвы и Санкт-Петербурга), институционально хорошо обеспечено.
Во многом уникальными являются памятники истории и культуры, находящиеся на территории области. Среди 200 археологических памятников
(древние города, укрепления и поселки, курганы и городища, наскальные рисунки) представлены достижения человеческой цивилизации самых разных
200
эпох: периода палеолита, неолита, эпохи бронзы, Средневековья. Уникален
Аркаим — природный заповедник, основанный на месте раскопок древнего
города. Отдельного упоминания заслуживает Ильменский природный заповедник. Но большинство из этих памятников не паспортизировано и находится в плохом состоянии. Работа по выявлению новых памятных мест почти
не ведется. То есть область, обладая богатым историческим наследием, не
сделала его достоянием культуры и мало использует этот потенциал в целях
художественного просвещения и воспитания населения.
К музейной сфере относят народные художественные промыслы, широко распространенные в регионе. Многие небольшие города горнозаводской зоны имеют давние традиции в производстве гравюр на стали
(Златоуст), художественного чугунного литья (Касли), обработки камня,
камнерезного мастерства (Верхний Уфалей, Миасс), плетения из лозы и камыша (Чебаркуль), изготовление глиняной игрушки (Варна) и т. д. Создан
областной центр - клуб мастеров народных промыслов, подобные объединения существуют в Челябинске, Катав-Ивановске, Троицке. Этот пласт самобытной народной культуры практически не получил своего дальнейшего развития за последнее десятилетие. Нет притока молодых талантов, не развивается материальная база художественных промыслов, а декоративноприкладные цеха подчиняются промышленным предприятиям, руководство
которых не занимается вопросами их развития. Некоторые народные ремесла, центры которых находились в зоне культурного неблагополучия, утрачены или почти приблизились к черте полного исчезновения (рудознатство,
мельничное и гончарное мастерство, ткачество, плетение из льна). Можно
констатировать, что с точки зрения живого бытования народной традиции в
художественных промыслах самобытная народная культура Южного Урала
угасает.
201
Социологические замеры, проведенные в области, позволили уточнить
ситуацию с интересами городских жителей в музейной сфере. Число тех горожан, которым в 1994 г. было интересно ходить в музеи и выставки, увеличилось по сравнению с 1981 г. (с 3% до 8% населения), а при пересчете «весомость» данных интересов вырастает на 0,5% (с 0,7% до 1,2% всех отмеченных ответов) в структуре досуга городских жителей Челябинской области в
долях ко всей совокупности ответов респондентов (Приложения 3 табл. 3.1 и
3.2). Но при росте показателей музейно-досуговая сфера остается наименее
привлекательной сферой для горожан. Конечно, наиболее привлекательным
посещение музеев и выставок было и остается для людей с высшим образованием; но и школьников, которым нравится этот вид досуга, стало теперь
около 10 %, что почти в 4 раза по сравнению с началом 80-х годов. А самая
инертная в этом отношении группа — инженерно-технические работники, в
среде которых лишь один из двадцати опрошенных заявил, что любит бывать
в музее или на выставке.
Сопоставимы были и досуговые интересы жителей Челябинска, крупного города (Магнитогорска) и малого города (Карталы), связанные с музеями. В 1994 г. бывать в музее, на художественных выставках любили 8 % челябинцев, 8% магнитогорцев, 3% карталинцев (Приложение 3 табл. 3.14).
«Весомость» этого вида проведения свободного времени в структуре досуга
жителей области в 1994 г. составила 1,2%, 1,1%, 0,5% соответственно ко всей
совокупности ответов респондентов (Приложение 3 табл.3.19).
Средняя посещаемость художественных музеев и выставок у городских
жителей челябинской области составляла в 1981 году 0,44 посещения в год, а
к 1994 году заметно увеличилась — до 0,54 посещения за аналогичный период. Для сравнения средняя посещаемость музеев и художественных выставок
на одного городского жителя в России в начале 1980-х была сопоставима с
показателями на Южном Урале и составляла 0,4 посещения в год, а в течение
202
последующих лет к середине 1990-х практически не изменилась: 0,41 посещения.
Таким образом, и в начале 1980-х годов Челябинская область была на
уровне среднероссийских показателей по доле городских жителей, посещающих музеи, а в середине 1990-х годов немного превосходила показатели
в целом по России по интенсивности посещения художественных музеев и
выставок в городах Челябинской области.
Если приобщенность горожан к изобразительному искусству по результатам описываемых замеров осталась на прежнем уровне, отдельные показатели улучшились (например, средняя посещаемость музеев), в других
ухудшились, то вкус респондентов в изобразительном искусстве определить
было сложно. Сразу укажем, что он практически не изменился, сохраняясь на
минимальном уровне: в 1981 году у 4% горожан был зафиксирован вкус, а в
1994 – у 3% (Приложение 3 табл. 3.11). Причин тому несколько.
Во-первых, самих ответов на вопрос о предпочтениях в изобразительном искусстве было получено меньше, чем во всех других видах искусства. В
целом по городскому населению Челябинской области не смогли сформулировать свои изо–предпочтения 96% всех опрошенных, а хороший вкус был
выявлен лишь у 3 % респондентов, (в Карталах и Фершампенуазе — 1%).
Особого ухудшения вкуса за прошедшие годы не произошло, т. к. результаты
минимальные и находятся в пределах погрешности измерения.
Вторая причина, по которой был затруднен анализ предпочтений в изобразительном искусстве, касается качества ответов респондентов. Несмотря
на оговоренное в анкете условие (называть произведения искусства из числа
созданных за последние 10–15 лет), 53% полученных ответов составила русская и зарубежная классика живописи, скульптуры и архитектуры. Например,
среди наиболее часто встречавшихся ответов — Репин, Шишкин, Рафаэль,
храм Василия Блаженного и т. д. Социологи просили называть произведения
203
последних лет, иначе респонденты упоминали усваиваемую в школе классику, что отражало не столько вкусы, сколько общественный стереотип.
По ответам респондентов в 1981 году вообще было трудно выделить
фаворитов зрительского интереса. По результатам опроса 1994 года это можно было сделать. Наиболее популярны среди жителей Челябинского региона
местные художники, их называли 28% от числа ответивших. Оценку их творчества давали магнитогорские эксперты, оценившие интерес практически ко
всем этим художникам как свидетельство хорошего художественного вкуса.
Чаще других назывались Балабанов, Васильев, Глазунов, Дали, Зверьков,
Старцев, Ткачев, Толкачев, Чиков, С. Рерих.
Анализируя причины, препятствующие посещению музеев и выставок
в 1981 и 1994 гг., социологи отметили, что в отношении художественных музеев и выставок сложилась ситуация, которая не наблюдается ни в одном из
других видов искусства: на фоне неизменной за 14 лет доли людей, не посещавших эти учреждения культуры, произошло существенное переосмысление факторов непосещения (Приложение 3 табл. 3.22). Мотивировать это утверждение можно было бы тем, что в исследовании 1981 года достаточно
большая часть опрошенных на вопрос о причинах непосещения не ответила.
Здесь вполне допустимо предположение, что нежелание вдуматься в данную
проблему есть определенный признак отсутствия интереса к музеям и изобразительному искусству.
Доля тех, кто декларировал отсутствие интереса к данным учреждениям культуры, выросла в городах к 1994 году до 37% (в 1,2 раза). Причем этот
рост в городе произошел как за счет увеличения тех, кто отметил отсутствие
интереса к ИЗО в целом, так и за счет тех, кто предпочитает живому искусству телепередачи соответствующего содержания. В то же время потенциальная аудитория художественных музеев и выставок в городе выросла к середине 1990-х годов почти до 50% городских жителей.
204
Интересно, что мнения горожан о факторах, препятствующих посещению, переместились от констатации отсутствия возможности пойти на выставки или в музей, которых нет в наличии (в 1981 году), в сторону претензий к содержательной стороне деятельности учреждений искусства и рекламе, о которой негативно высказывалось четверть всех опрошенных ( в 1994
году).
Описанные тенденции, когда интерес к музеям существует на минимальном уровне и практически не меняется, идут в разрез с общемировой
практикой. Происходящие на рубеже веков перемены сформировали новую
социокультурную среду в городах и существенно повлияли на содержание и
формы деятельности музея. Во-первых, возрастает роль музеев в процессе
сохранении культурного наследия, в организации досуга, в образовательном
процессе. Современные музеи становятся центрами образования и обмена
культурной информации, площадками коммуникации и творческих инноваций. Во-вторых, появляются новые виды и формы музейной деятельности,
появляются новые типы музеев на основе виртуальных технологий. Приобретают популярность музеи под открытым небом и экомузеи, которые создаются силами местного сообщества. В контексте исследования городов и
поиска оснований для солидарности городских сообществ уместно упоминание этого нового для нас типа музея, который существуют на основе социального партнерства жителей конкретной территории и их заинтересованности в сохранении самобытности своего места.
Музей расширяет свои образовательные функции на основе развития
музейной педагогики, которая уделяет внимание не только детям, но посетителям старших возрастов. На её основе с учетом особенностей аудитории музеев разрабатываются специальные программы и проекты для посетителей
разных категорий. Хотя по-прежнему приоритетной аудиторией музея остаются дети и подростки, ставшие целевой аудиторией детских музеев.
205
Расширение возможностей музея обеспечено современными высокими
технологиями. Создание интерактивных версий экспозиций, внедрение в музейную практику интернет-технологий, предусматривающих, например, виртуальное знакомство с музеем, повышает эффективность работы музея, активизирует формы восприятия музейной экспозиции.
Во многих европейских странах наблюдается рост посещаемости музеев, меняется характер взаимоотношения между музеем и его посетителями, и
музеи рассматриваются как важнейший ресурс развития территории. У Челябинской области и городов региона есть потенциал для развития на основе
музейных проектов. Этому будет посвящен один из параграфов заключительной главы. Пока можно ограничиться констатацией, что музейная сфера
не используется как ресурс художественной культуры и городского развития
в целом.
В заключении параграфа приведем мнение В. Л. Глазычева по поводу
развития культуры города. Он пишет: «Под развитием нередко понимается
лишь развертывание имеющегося – без изменения его структуры, наращивание мощностей, объемов – без внутренней перестройки. И развертывание, и
наращивание количеств безусловно важны… Однако развитие означает непременно качественное преобразование: вытеснение устаревшего чем-то
иным, более сложным, вбирающим в себя все добротное из бывшего прежде»
[48, с. 34]. Эта констатация относится ко всем учреждениям культуры, о которых шла речь в этом разделе: кинотеатрах, театрах, музеях, концертных
организациях. Фиксация интереса к искусству на основе данных о посещении
названных учреждений не всегда точно отражает динамику реальных интересов горожан в сфере искусства. Эти интересы воплощаются не только институционально, но и внеинституционально, и субституционально. Эта новая
реальность должна учитываться в деятельности культурных институтов. Художественные интересы очень подвижны, быстро меняются и реагировать на
206
изменения нужно оперативно, в противном случае зритель переориентируется на внеинституциональные способы удовлетворения художественных запросов и учреждения культуры утратят свое значение. Полученные нами социологические данные в определенной мере свидетельствуют о снижении
интереса к деятельности учреждений культуры.
207
Глава VI
ДИНАМИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ
ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЫ ГОРОДА
И КУЛЬТУРНАЯ ПОЛИТИКА
6.1. Эволюция городской художественной культуры:
направление и закономерности
Под
социодинамикой
культуры
понимают
внутреннюю
ее
трансформацию и внешние изменения, детерминированные развитием
общества, процесс её динамического развертывания во времени.
Поступательный характер развития культуры и общества описывается
на основе методологии линейно-эволюционного понимания культурноисторического процесса, которая базируется на идее социального прогресса.
Эволюционная
теория
культуры
зародилась
в
работах
французских
философов-просветителей, получила развитие у А. Бастиана , Т. Вайца, Ш.
Летурно, Ю. Липперта, Л. Г. Моргана, Э. Тайлора, Дж. Фрезера, сегодня
представлена в трудах Дж. Морока, Ю. Стюарда, Т. де Шардена и др.
Современным преломлением эволюционно-линейной теории культуры
можно
считать
концепцию
индустриального
и
постиндустриального
общества У. Ростоу, который, исходя из изменений в характере производства
и
потребления,
общественного
выделил
развития.
традиционную
Д. Белл
и
индустриальную
сформулировал
стадии
концепцию
постиндустриального общества, описав три этапа общественного развития —
доиндустриальный, индустриальный и постиндустриальный. Последняя
стадия у других исследователей описывается как информационная или
технотронная
(З. Бжезинский),
технологическая
(Ж. Эллюль),
сверхиндустриальная или супериндустриальная (Э. Тоффлер) цивилизация.
Для описания социодинамики культуры и города во всей их сложности,
непредсказуемости
и
неповторимости
208
применима
синергетическая
парадигматика. Исходный принцип синергетического видения состоит в том,
что движущие силы развития скрыты в самом объекте, т. е. развитие всегда
есть саморазвитие. Это движение представляет собой нелинейно и
неравномерно протекающий процесс чередования гармонии и хаоса через
нарастание энтропии в системе, приводящий к повышению уровня ее
самоорганизации. В предлагаемой модели культурно-исторического процесса
на каждом этапе истории возникают различные возможности дальнейшей
эволюции, но только одна из них отвечает аттрактору и становится
магистральной, в то время как остальные оказываются эволюционными
тупиками.
Города практически никогда не развивались плавно, их генезис и
история скачкообразны, что обусловлено эмерджентностью и креативностью
городской культуры. Это убедительно показал М. С. Каган.
По мнению М. С. Кагана, из первобытного бытия сформировались три
типа культуры: культура кочевых скотоводческих племен, культура
земледельческих народов Ближнего и Дальнего Востока и культура древних
греков и римлян, опиравшаяся на развитое ремесленное производство [130, с.
339]. В каждом исходные формы мышления, мифологии, нравственного,
эстетического и художественного сознания преобразовывались в особый тип
культуры. Локусами новой культуры стали греческие города-государства,
отличавшиеся тем, что в них возникли необходимые условия для
продуктивной ремесленной деятельности, духовной и художественной
жизни. Данному, собственно городскому типу культуры, нужно было
рациональное знание законов бытия, поэтому три формы познавательной
деятельности (конкретно-научное, математическое и натурфилософское)
активно развивались в древнегреческих городах, сделав их родиной
европейской науки и философии. В условиях городской культуры получила
широкое распространение письменность, а система образования вышла за
пределы храма. На новых, демократических основаниях была организована
политическая сфера городской жизни. Город перенаправил развитие
209
культуры в новое русло, став ее аттрактором. М. С. Каган пишет: «Все это
возникает тогда, когда на авансцену истории выходит город со всеми
организуемыми им цивилизационными процессами — не случайно город
принято считать одним из главных маркирующих признаков цивилизации …
В эстафете культурного развития человечества жезл передан городу, и
передан безвозвратно» [130, с. 343].
В культуре Средневековья поле новых культурных стратегий вновь
связано с реалиями городской жизни. Иерархичность жизни сословного
общества порождает неоднородность культуры, которая предстает как
система субкультур: культуры храма и монастыря, культуры замка и дворца,
культуры
деревни
аристократическая
и
средневекового
субкультуры
города.
являли
Если
религиозная
содержательное
и
основание
феодальной культуры, выражая ее настоящее, то бюргерская субкультура, в
которой зародился ренессансный тип культуры, была ориентирована на
будущее.
Эта
субкультура
выражала
потребности
и
интересы
складывавшегося класса горожан, для которого оказались важными
практические знания и умения, адекватные реальному миру ремесленника,
торговца, банкира. Потому в средневековом городе все активнее развиваются
науки, организуются университеты, возникает книгопечатание, издается
светская литература. Эти изменения находят свое отражение в одежде и быте
горожан, в архитектуре средневекового города, в искусстве этого времени. В
городах формируются предпосылки культуры Возрождения и Нового
времени. М. С. Каган подчеркивает: «… город — тот плод европейской
цивилизации, который исподволь готовил «культурную революцию» в
Средние века, который осуществил ее в ренессансно-реформационной форме
и который, начиная с XVII века, создавал необходимые условия для научнотехнического прогресса — фундамента культуры нового типа» [130, с. 364].
Дальнейшая логика культурно-исторического процесса состояла не
только в непрерывном росте материального производства и формировании
новой цивилизации, основанной на достижении науки и техники, но и в
210
небывалом росте городов, расширении занимаемых им территорий,
усложнением их внутренней структуры. В столицах, региональных центрах,
средних и даже малых городах возникали фабрики и рабочие районы,
поскольку отрасли промышленности нуждались в многочисленной рабочей
силе. На этом этапе своего развития города являли собой индустриальные
ландшафты и города-заводы, не очень комфортные для проживания, главная
задача которых состояла в обслуживании производства. В самых общих
чертах модель развития европейских городов, сложившаяся в XIX веке,
сохранялась вплоть до середины XX века.
С возрастанием роли города религиозный, политический, этический и
художественный традиционализм в культуре сменяется креативностью и
инновационностью, которые имманентно свойственны городу и осознаются
как
ценность
культуры.
Этот
творческий
импульс
стимулировался
потребностями науки и техники, в которых новизна обладает абсолютной
ценностью. Философия и психология индивидуализма нацеливали на
культивирование непохожести и оригинальности, которые становятся
критерием индивидуальности. Индивидуализм как господствующий принцип
общественного сознания привел к исчезновению общезначимых норм вкуса,
что привело к необратимому расслоению культуры. В индустриальном
городе оформилось противостояние «элитарной» и «массовой» субкультур,
которое охватывало производственную и бытовую сферы, культуру
поведения и культуру речи, образование и досуг, но с особенной
рельефностью проявлялось в художественной жизни общества.
В ХХ веке раскол культуры был институциализирован: элита и масса
стали адресатами принципиально различной по идеологическим основаниям
и художественной ценности продукции. На этом этапе все заключенные в
культуре противоречия доводятся до логического предела. М. С. Каган по
этому поводу пишет: «Суть модернизма как последней стадии развития
культуры буржуазного общества в тотальном разрыве культуры со всей ее
бытийной средой — природой, обществом, человеком, что сделало само ее
211
существование трагическим, вызвало апокалипсическое ощущение «заката
Европы» и мрачный пессимизм всевозможных «антиутопий», предрекавших
неотвратимую гибель цивилизации» [130, с. 376].
Уровень
материального
производства
и
потребления
социума
зафиксирован в понятиях «массовое общество» или «общество потребления».
Речь идет не только о массовом производстве материальных продуктов, но и
о стандартизированных художественных продуктах, тиражируемых «массмедиа» (полиграфией, рекламой, радио, кинематографом и телевидением).
Адресатом массовой культуры стали новые поколения городских жителей,
образовывавшие чрезвычайно широкий и активный социальный слой, быстро
усваивавший и транслирующий новый тип культуры и образ жизни.
В
отличие
приоритетными
от
были
экономики
индустриального
производственные
и
общества,
финансовые
ресурсы
где
на
постиндустриальном этапе приобретают значение новые типы ресурсов –
творческие. Ч. Лэндри отмечает, «культурные ресурсы – это материал,
используемый для создания базовых ценностей города, сырье, которое
приходит сегодня на смену углю, стали и золоту» [184, с. 31]. Вторая
половина XX века стала временем радикальных изменений в судьбе
европейских городов индустриальной эпохи. Традиционные отрасли начали
терять конкурентоспособность, приходили в упадок угольная и текстильная
промышленность, сдавали свои позиции машиностроение и кораблестроение,
наметилось
сокращение
военно-промышленного
производства.
С
сокращением объемов промышленного производства приходят в упадок
города индустриальной эпохи, которые, по мнению Ч. Лэндри, становятся
средоточием преступности и маргинальности. Описывая эти процессы,
британский урбанист подчеркивает, что средний класс переориентировался
на пригороды, а жители благополучных пригородов искали развлечений за
пределами города. Процесс субурбанизации породил «эффект бублика»: в
пригородах шло активное строительство, в то время как общественный
212
городской центр приходил в упадок и превращался в зону с деградирующей
городской средой [184, с. 70].
Несмотря на проблемы, в городах бурлила жизнь, присутствовало
творчество и то, что можно было назвать «магией города». В городах
имелись здания, для которых можно было найти новое предназначение,
сохранились
культурные институции: оперные и драматические театры,
музеи и картинные галереи, кинотеатры и клубы, оставались жители, многие
из которых имели высокий образовательный и социальный статус. Именно
этот период стал поворотным для городов. Чтобы выжить, города должны
были коренным образом измениться. На данном этапе существования
городов культура оказалась аттрактором их будущего развития.
Начало
нового
тысячелетия
ознаменовалось
целым
рядом
фундаментальных перемен, вызванных информационной революцией и
процессом глобализации. В странах Европы и Северной Америки происходит
постепенный переход к постиндустриальному типу общества, который
характеризуется преобладанием не товаропроизводящей, а обслуживающей
экономики, где главным источником доходов и основной сферой занятости
становится
сфера
услуг.
Реалии
нарождающегося
типа
общества
характеризуются изменениями в отношении культуры и могут быть описаны
в
терминах
«культуросоразмерности»
или
«культуроцентричности».
Университеты, медицинские центры, научные и культурные организации как
центры сосредоточения теоретического и прикладного знания становятся
главными институтами общества. Развиваются гуманитарные отрасли науки
и новые технологии, растет значение образования, туризма, формирующих
экономический потенциал развитых стран. Культурные механизмы, при
помощи которых общество выбирает, ранжирует и транслирует свои цели и
ценности, приобретают решающее значение [18, с. 2–7].
Изменилась
и
сама
концепция
культуры.
Если
произведения
Средневекового искусства служили интересам церкви, в эпоху Ренессанса
культура обслуживала аристократию и нарождавшийся класс бюргерства,
213
чем
способствовала возрождению города, а в эпоху Просвещения
идеологическое
наполнение
художественной
жизни
заключалось
в
обеспечении идей просветительства и социального прогресса, то этот
процесс завершился созданием культурных институтов XIX века: музеев,
художественных галерей, публичных библиотек, театров и концертных
залов.
До середины XX века культура и ее учреждения существовали в
параметрах просветительской парадигмы и рассматривали как затратная с
экономической точки зрения сфера общественной жизни. Доминировала
концепция
ее
самоценности,
сохранение
и
поддержка
культуры
представлялась обязательной вне какой-либо практической пользы.
С
1970-х
годов
ситуация
изменилась.
Спонсоры
в
лице
государственных и местных органов власти, благотворительных фондов и
частных лиц стали оказывать поддержку учреждениям культуры в
зависимости от эффективности и значимости результатов их деятельности.
Это заставило пересмотреть место и роль культуры в обществе, изменить
управленческие технологии в сфере культуры и способы их работы. Широко
обсуждаются вопросы, связанные с ролью культуры для экономики и
социального развития городов и территорий, культура рассматривается как
социально-экономический ресурс их развития. Ф. Матарассо и Ч. Лэндри
отмечают, что «на смену лозунгу «культура для всех» (идея культурная
демократия) приходит лозунг демократизации культуры – «культура для
каждого» [186]. В 1980-е годы новая культурная стратегия Европы
предполагала децентрализацию полномочий при принятии решений в сфере
культуры, сотрудничество власти, бизнеса и учреждений культуры, частные
инвестиции в культуру. В Западной Европе
в этот период культура
актуализирует рост региональной идентичности и развитие культурного
туризма. Стратегии развития через культуру, начиная с 1985 года,
реализуются в рамках программы «Европейская культурная столица». Ее
цель
–
совершенствование
культурной
214
инфраструктуры,
содействие
инновациям
в
сфере
культуры.
Выбираемый
город
при
широкой
общественной поддержке и участии бизнеса в течение года реализует
масштабные культурные мероприятия, продвигает идеи европейского
культурного сотрудничества. В 1990-е годы культура становится важнейшим
приоритетом европейского развития, что находит отражение в докладах
ЮНЕСКО («Наше творческое разнообразие», 1996 год) и Совета Европы
(«Стремление к целостности», 1997 год). На 31-й сессии Генеральной
конференции ЮНЕСКО принимается документ «Всеобщая декларация
ЮНЕСКО о культурном разнообразии» (Париж, 2001 г.) и Программа ЕС
«Граждане
для
Европы»,
рассчитанная
на
2007-2013
годы
(см.
htt://www.europa.eu.int/).
Культура начала XXI века соответствует реалиям постиндустриальной
действительности, где становится стратегическим ресурсом современной
экономики и превращается в мощную индустрию культурных услуг.
Идеологией культурной индустрии становится маркетинг. Постоянное
усовершенствование
маркетинговых
стратегий
и
их
эффективное
применение в сфере культуры привели к расслоению организаций культуры
на коммерчески ориентированные и некоммерческие организации [261, с. 20–
27]. Деление культуры на «высокую» и «низкую» становится все менее
актуальным. Институциональное измерение культуры включает не только
театры, музеи, картинные галереи, а содержательное наполнение —
классическую музыку и литературу, но и те формы, которые прежде
считались «низкими» (поп-музыку), рекламу и «нехудожественными» (стритарт). Теперь все они сосуществуют, заменяя и/или дополняя друг друга.
При этом современное понимание культуры не исключает бережного
отношения к традициям и творческому наследию, а проблема актуализации
традиционной культуры решается в рамках творческих индустрий.
Ч. Лэндри в своей книге «Креативный город» [184] называет
множество примеров того, культурные индустрии преобразили многие
муниципалитеты. Американские города Лоуэлл, Бостон, Питтсбург и
215
Балтимор использовали местное партнерство и проекты в области культуры
для того, чтобы привлечь инвестиции в районы, находившиеся на грани
полного разрушения. По его наблюдениям, г. Лоуэлл (штат Массачусетс), где
основными отраслями промышленности были хлопковая и текстильная, в
1970-х годах приходил в упадок. Но в городе были запущены 22 проекта,
направленные на переоборудование бывших складских помещений под
нужды музеев, галерей, магазинов и ресторанов. Это помогло улучшить
имидж города и привлечь новые коммерческие компании, а в конечном итоге
дать городу новую жизнь. Примеры эффективного социокультурного
проектирования есть и в Европе. Благодаря активной пропаганде спорта и
развитию культурной инфраструктуры, Барселоне удалось создать новую
концепцию города. Она не только принимала Олимпийские игры, но и стала
культурной столицей региона. Продвижение культурного бренда территории
позволило открыть музей Гуггенхайма в Бильбао, преобразивший город и
изменивший его судьбу, что получило название «эффекта Бильбао».
Британские города Манчестер, Лидс и Бирмингем стали активно развивать
туризм и новые творческие индустрии, что изменило городскую среду и
горожан [185, с. 3–8].
Все приведенные случаи возрождения городов через культуру роднит
стремление к самосозиданию, опирающееся на четко сформулированное
видение проблемы и активное участие городских властей и самих жителей в
происшедших
изменениях.
Динамика
городской
культуры
от
доиндустриальных городов к городам постиндустриальной эпохи, в сторону
появления креативной индустрии, которая осмысливается в экономических
категориях и становится прибыльной сферой, сращиваясь с бизнесом, — это
европейские реалии. Возникает вопрос — наша ли это история? Как
складывались российские города?
История возникновения и развития городов на Руси свои характерные
особенности.
Как
пишет
А.
С.
Ахиезер,
они
формировались
«на
противоречивой социокультурной основе» [58, с. 28]. Средневековая Русь
216
была страной городов – Гардарикой, в которой городские поселения
размещались на пути «из варяг в греки» и были связаны с ландшафтными
рубежами (леса – степи, степь – тайга) и реками, как главными торговыми
артериями. Города определяли региональную структуру Руси, являясь ее
центрами, определяя поместное устройство земель (княжеств, губерний и
впоследствии областей) на принципах моноцентризма и иерархии центров.
Однако, назвать Русь городской цивилизацией было бы неточно по характеру
и количеству городов. Это мнение высказывал В.О. Ключевский,
Своеобразной
оставалась
и
культура
городских
поселений.
Средневековые русские города имели слободскую структуру, а основная
масса горожан занималась сельским хозяйством на приусадебных участках.
Эта
традиция
сохранилась
по
настоящее
время,
закрепившись
в
специфическом слове «дача», не имеющем аналога в европейских языках.
А.Я. Флиер замечает: «Этот особенный образ жизни русских горожан делал
«низовую»
городскую
культуру
почти
неотличимой
от
собственно
крестьянской, консервировал в ней социальные черты сельской общины
(бывшей более или менее замкнутым миром, со своими законами, «ролевыми
масками», полным нивелированием отдельной личности в коллективных
интересах
и
т.п.),
препятствовал
сложению
«бюргерской»
-
специализированной торгово-ремесленной и финансово-ростовщической
протобуржуазной культуры для средневековых городов Западной Европы»
[325, с. 299].
Зрелая
урбанизированная
среда
в
русских
городах
начала
формироваться с конца XVIII века, а соответствующий тип культуры – с
начала следующего, XIX столетия. Реформы Петра I были периодом
«русского Ренессанса», который стал попыткой возрождения культуры,
которая отличалась от культуры допетровской Руси с преобладанием
сельского
образа
и
культурных
норм
крестьянской
общины.
Урбанизационные процессы в России протекали с запаздыванием, а
формирование типа культуры, соответствующего городам, происходило с
217
еще большим опозданием. «Слободской» характер культуры отличал города,
возникшие и в XIX, и в XX веках.
Последующее индустриальное развитие происходило не на городской,
а, скорее, на сельской (слободской) основе. В России города не стали
центрами инновационной деятельности либерального типа, эта деятельность
не имела определяющего значения для городов, вследствие чего урбанизация
не привела к формированию урбанизированной культуры. По мнению А. С.
Ахиезера, двуединый механизм урбанизации (культура формирует города,
города
меняют
культуру
общества)
не
сформировался.
Специфика
урбанизации XIX- XX веков в России заключалась в том, что она протекала
на основе принудительного перераспределения государственных ресурсов.
Российские города формировались не только как административные центры,
но и как поселения при производстве, элементы реальной эволюционноразвивающейся урбанизации подавлялись, подобно тому, как вытеснялись
элементы рыночных отношений. А. С. Ахиезер подчеркивает: «Города,
развивающиеся на такой противоречивой социокультурной основе, не смогли
стать очагами развития прогрессивных форм жизни как в хозяйственной
сфере, так и в политической. В связи с этим проблема наших городов – это
прежде всего проблема наращивания возможностей превращения их в очаги
конструктивной
творческой
деятельности
разных
типов,
развития
специфической городской урбанизационной культуры» [58, с. 28].
В XX веке в условиях централизации всех аспектов городской жизни
культура понималась как часть государственной идеологической системы,
направленной
на
формирование
«гармонически
развитой
личности».
Организации культуры поддерживались государством как институты
идеологической направленности, а финансовая основа их деятельности
формировалась за счет поддержки государства. Хотя статистическая
отчетность
культурной
ситуации
в
городах
свидетельствовала
о
положительных тенденциях, а институты культуры приобщали к искусству
218
все большее количество людей, зачастую страдало качество и идейное
исполнение искусства.
Подводя итоги, можно сказать, что современная западная цивилизация
сформировалась как цивилизация городская, а её развитие связано с
возникновением городского менталитета, городского образа жизни, т. е.
всего того, что можно назвать городской культурой в типологическом
значении. Рассматривая закономерности социокультурного развития городов
на основе синергетической методологии, мы обнаруживаем, что города
выступали аттракторами культуры
На постиндустриальном этапе культура становится стратегическим
ресурсом современной экономики, превращаясь в мощную индустрию
культурных услуг, идеологией которой становится маркетинг. Постоянное
усовершенствование
маркетинговых
стратегий
и
их
эффективное
применение в сфере культуры привели к появлению коммерчески успешных
организаций культуры. Изменилось и концептуальное понимание культуры.
В условиях постиндустриального этапа все менее актуальным становится
деление культуры на «высокую» и «низкую», поскольку она вбирает
«низкие» и «нехудожественные» формы, которые сосуществуют, дополняя
друг друга. Эти изменения существенно преобразили города, выбравшие
стратегиями своего развития культуру и культурные проекты. Эти изменения
дают основания увидеть в культуре аттрактор развития городов.
В отечественной истории формирование городов и городской культуры
происходило чуть позже и имело особенности, связанные с принудительным
неэволюционным характером урбанизации и «слободским» (недогородским)
характером культуры городов. Эта специфика российских городов объясняет
проблемы с возможностями для творческой деятельности и выбором
креативности в качестве стратегий городского развития, о чем пойдет речь в
следующем разделе.
219
6.2 Креативные индустрии как ресурс развития
городов и художественной культуры
С наступлением постиндустриальной эпохи изменился социальный
контекст культурных индустрий, поскольку для многих европейских городов
они стали инструментом решения экономических и социальных проблем. В
2000 г. в оборот введено понятие «креативной экономики», а Дж. Хоукинс
(2001 г.) в книге с одноименным названием констатирует наступление
постинформационной эпохи, для которой движущей силой и главной
ценностью выступает творчество. То, что всегда считалось затратным, стало
осмысляться как производительный ресурс, пустующие производственные
площадки закрытых фабрик и заводов стали центрами современного
искусства, музеями, галереями, дали приют независимым творческим
компаниям. Привлечение культурных и творческих ресурсов для реализации
программ городского развития преобразило облик европейских городов.
Соединение
понятий
«культура»
и
«индустрия»
произошло
с
появлением технических средств тиражирования искусства. Индустрия
сделала произведения доступным широкому кругу людей, обратив его в
предмет массового потребления и коммерческой эксплуатации, лишив ауры
и уникальности (В. Беньямин. 1936). Понятие «культурная индустрия»
введено в научный оборот Т. Адорно и М. Хоркхаймером (1947), которые
критиковали процесс массовизации культурной продукции в реалиях
индустриального общества середины ХХ века.
По мнению Е. В. Зеленцовой, занимающейся изучением креативных
индустрий в России, нет принципиального различия между определениями
«культурные индустрии» (cultural industries) и творческие, креативные
индустрии (creative industries) и они часто употребляются как синонимичные.
Последнее понятие является более широким и универсальным, хотя его часто
переводят как «творческие индустрии» [108].
220
Определение, которым чаще всего оперируют, было сформулировано в
1998 году Департаментом Правительства Великобритании по культуре, СМИ
и спорту: «Творческие индустрии — это деятельность, в основе которой
лежит индивидуальное творческое начало, навык или талант и которое несет
в себе потенциал создания добавленной стоимости и рабочих мест путем
производства и эксплуатации интеллектуальной собственности» [цит. по
108]. К творческим индустриям относят музыку, изобразительные искусства,
кино, исполнительские искусства, галерейный бизнес, моду, ремесла,
издательское дело, рекламу, дизайн, архитектуру, Интернет и компьютерные
технологии, культурный туризм. Творческие индустрии соединяют бизнес и
культурные
практики,
основой
которых
является
творческая,
интеллектуальная составляющая. Понятно, что перечисленные выше отрасли
имеют разную экономическую логику и динамику развития, а также
отличаются своими бизнес-возможностями.
В
нашем
исследовании
мы
рассмотрим
влияние
творческих
индустрий на города и городскую среду, поэтому будем сопрягать понятия
«креативный город» и «креативные индустрии». Идеология креативности
города изложена Ч. Лэндри [см.184]. В основу креативности положены два
основополагающих принципа. Во-первых, трансформация городской среды, в
том смысле, что меняющийся облик современных городов детерминирует
социальные изменения. Во-вторых, — в фокусе перемен не инфраструктура,
а человеческие ресурсы, т.е. не «hardware», а «software». Комментируя
достижения идеологии креативности, Э. Мак-Илрой пишет: «Человеческие
способности, мотивации, воображение и отношения были поставлены здесь
во главу угла, оттеснив в качестве факторов успеха месторасположение,
природные ресурсы и доступ к рынкам» [см.188]. Примерами креативных
городов принято считать Барселону, Хельсинки, Глазго, Роттердам, Дублин,
Сидней, Сиэтл, Ванкувер, Бангалор, Ахмадабад, Куритибу, городскую
агломерацию в Руре, районы Цюриха, Карлсруэ, Страсбурга и др.
221
Под руководством Ч. Лэндри и кампании Comedia был реализован
проект города на креативных основаниях в Хаддерсфилде, где ключевой
стратегией
стала «способность думать по-новому». Это — пилотный
европейский урбанистический проект под эгидой Европейского фонда
регионального развития для поиска инновационных решений проблем
современных
городов.
Идеологи
преобразования
Хаддерсфилда
сосредоточились на управлении, коммуникации, стратегии целостного
планирования, социальном благосостояние и проблемах здоровья людей,
состоянии городской
среды и т.д. Другие проекты группы включают
инициативы, связанные с окружающей средой (в Дортмунде) и экологией (в
Фалуне), возрождение исторических кварталов (в Безансоне и Турине).
Диапазон решаемых проблем не обязательно отражает приоритеты только
бизнеса или культуры.
Очень важно, что содержание креативности не исчерпывается только
культурой, а пронизывает все сферы жизни города. По мнению Ч. Лэндри,
городам постиндустриальной эпохи должны быть креативны во всех
измерениях: интеллектуальном, техническом, социальном, организационном
и собственно культурном. Думается, что наиболее полно прямо и
содержательно отражается в искусстве города, его художественной культуре
и креативных индустриях.
Идея связанности города посредством культуры может быть
реализована в разных модусах. С одной стороны, она может быть
информационной и территориальной, когда в городе удобно ориентироваться
в событиях, которые могут происходить в центре и на окраинах, оставаясь
доступными. Иной модус связанности – это взаимодействие разных сфер
жизни. Их слитность выражается в том, что рассмотрение каждой
функциональной сферы жизни города осуществляется с точки зрения
культуры. Взаимодействие экономических, социальных, политических и
иных оснований жизни города с культурой создает синергетический эффект,
обеспечивая приращение каждой сфере. Художники, писатели, музыканты
222
выступают как проводники перемен. Концентрация людей искусства
формирует высококреативную среду, стимулирующую творчество в разных
сферах, и провоцируют развитие городов.
Ч. Лэндри приводит многочисленные примеры креативности и
творческих индустрий [см. 184; 185]. Наиболее известными случаями
художественной креативности городов являются архитектурные проекты.
Такие, как, например, упоминавшийся музей Гуггенхайма в Бильбао
(архитектор Ф. Гери), радикально изменивший центральный район города и
возродивший интерес к нему. Эксперименты с городской средой Барселоны,
начало которым положено А. Гауди, И. Серда и продолжено Ж. Миро, Дж.
Поллоком
и др., стали визитной карточкой города. В Шеффилде
Национальный центр популярной музыки (спроектирован Н. Коатсом) стал
сердцем Квартала культурных индустрий.
Творческим людям нужно место для жизни и творчества. Идея
креативности и новые масштабы арт-практик потребовали больших
пространств, так возникли целые музейные или культурные кварталы. Это –
уже упоминавшийся квартал в Шеффилде, подобные районы в Вене,
Лондоне, Берлине, Нью-Йорке, Аделаиде многих других городах.
В ряде случаев эти локусы искусств и творчества возникают не в
исторических центрах, а на неработающих индустриальных площадках.
Центр искусств и медиа-технологий в Карлсруэ размещен в помещении
старой фабрики на окраине и предлагает выставочное пространство для
звуковых
и
визуальных
исследовательские
искусств,
лаборатории,
как
а
Художественный
часть
комплекса,
колледж
и
обеспечивают
исследовательские и образовательное направление деятельности центра. По
сходному сценарию в отреставрированных фабричных зданиях XIX века
сформировался Массачусетский музей современного искусства, который
считается одним из крупнейших в мире. Здесь экспонирует скульптуру,
современную живопись, есть театральные площадки и кинозалы, существуют
условия для цифрового искусства и музыкальных концертов. В старом депо в
223
центре Глазго расположился культурный центр "Tramway". Сердце Бристоля
– современный медиа-центр Watershed & Arnolfini, включающий галереи
современного искусства, кинозал, театр, книжный магазин и другую
досуговую инфраструктуру, разместившиеся в бывших складах.
Несмотря на то, что многие европейские города приняли вызов
времени и избрали творчество в качестве направления развития, остается
много нерешенных проблем, связанных с теоретической проработкой
стратегии и практической ее реализацией. Код креативности сложен в
социальном, политическом, экономическом и, наконец, географическом
контексте. Некоторое разочарование в ней звучит в словах Э. Мак-Илроя,
который пишет: «Не стало ли это выражение (креативный город – прим.
авт.) общим местом, не потеряло ли оно свой первоначальный смысл и не
превратилось ли, как «равенство», «разнообразие» или «справедливость», в
неизбежный,
но,
в
общем,
бессодержательный
элемент
риторики,
относящейся к городам?» [188].
Разночтения
начинаются
на
уровне
понимания
творческих
приоритетов: в одном случае – это структурные изменения в экономике,
инвестиции, открытие новых компаний и развитие технологий будущего
(проект «Творческий Город Берлин»). В другом случае, это – в первую
очередь культурные и художественные проекты (упоминавшиеся уже
Карлсруэ, Бристоль, Глазго).
Другая проблема возникает, когда категория творчества начинает
применяться к политической сфере, без изменения в которой трудно
представить по-настоящему креативный город. Понятно, что политики и
чиновники не интересуются собственно творчеством, имеющем отношение к
внутренней
работе
личности
художника.
Политикам
интересны
преимущества, которые создаются благодаря творчеству. К сожалению,
трудно операционализировать те корреляции, которые существуют между
творческим процессом и его последствиями в виде каких-либо политических,
экономических и иных дивидентов.
224
Язык «креативности»
нов и не
выработано общепринятых способов превращения творчества одного
человека в бизнес-возможности другого.
В Европе неоднократно предпринимались попытки культурного
картирования художественной жизни городов, чтобы на основе данных о
количестве культурных событий и численности аудитории сформировать
некие индексы их культурной оснащенности. Согласно данным доклада
«Культурно-политические
портреты
исследований
лишь
показали
европейских
бесконечное
городов» результаты
разнообразие
сценариев
креативного развития городских сообществ, как в плане управления, так и в
параметрах инфраструктурной обеспеченности художественной жизни. При
этом «…существующие данные демонстрируют глубокое концептуальное
расхождение между городами, которые определяют свою культурную
политику в контексте развития городской и региональной экономики, в
терминах равенства возможностей или как задачу поддержания высоких
бюджетов в сфере искусства» [188].
Требует отдельного разговора проблема соотношения
экономики,
творческих индустрий и некоммерческого сектора искусств. Это — разные
творческие среды, каждая из которых имеет свои цели и ценности. Художник
подразумевает под творчеством совсем не то же самое, что и экономически
ориентированные менеджеры от культуры. Видимо этим обстоятельством
объясняется то, что представители незащищенных творческих профессий
выступают против многих проявлений политики креативности, как в случае,
например, с Пермским культурным проектом. По этому поводу существует
устойчивое
мнение,
что
самые
консервативные
сообщества
базируются в значимых (и зачастую в государственных)
порой
учреждениях
культуры. Дело, скорее, не в характере подчиненности учреждения, а в
«дефиците ресурсов развития и ресурсов креативности» [172].
Трудно
представить и реализовать модель художественной культуры города, которая
соединяла бы некоммерческий культурный сектор и коммерчески успешные
культурны
индустрии.
Перспектива
225
появления
проекта
на
острие
художественных
практик,
художественно
одновременно
содержательных
материально
выглядит
слишком
успешных
и
оптимистично.
Некоммерческие искусства сегодня испытывают трудности в понимании
своего места в условиях растущих экономических возможностей. Им еще
предстоит его найти. Экономически состоятельные сектора креативных
индустрий связаны с определенными видами творческой активности (это в
первую очередь аудиовизуальные виды искусства и актуальные его формы) и
с определенными условиями. Не все виды искусства могут быть коммерчески
успешными, равно как ошибочно думать о творческих преимуществах
креативного сектора только в плане постоянного его количественного
наращивания.
Возможности российских регионов и городов, удаленных от центра, в
плане развития культуры по сценарию превращения ее в ресурс развития
территорий сильно разнятся. Нельзя не согласиться с Е.В.Зеленцовой,
которая пишет: «Сегодня только Москву и Санкт-Петербург можно назвать
постиндустриальными центрами; другие крупные города несут в себе больше
черт индустриальной эпохи, чем постиндустриальной. Соответственно и
предприятия творческих индустрий сконцентрированы преимущественно в
Москве и Санкт-Петербурге, в меньшей степени – в других региональных
центрах» [108, с.15].
Примеры подобного рода есть в Москве, где большой популярностью
пользуется Центр современного искусства «Винзавод» на территории
комплекса промышленных построек, назначение которых считывается из
названия.
Кроме
первоначально
этого,
Центр
современной
располагавшийся
в
здании
культуры
бывшего
«Гараж»,
Бахметьевского
автобусного парка (кстати, памятника архитектуры советского авангарда К.
Мельникова и В. Шухова). Популярный и модный арт-кластер «Красный
Октябрь» в самом центре Москвы с разнообразной инфраструктурой являет
собой более сложный пример сочетания художественного и досуговоразвлекательного
направлений
в
226
границах
культурного
квартала.
Существуют центры креативности и в российских регионах. Так, в Ростовена-Дону существует Центр современного искусства «Табачная фабрика» на
бывших производственных площадях. Своя история в северной столице.
Санкт-Петербургский Арт-центр «Пушкинская,10» когда-то был оплотом
петербургских художественных инициатив, хотя сейчас его популярность
дискуссионна. Самарский Арт-Центр, разместившийся в здании начала XX
века, считается новым пространством для развития современного искусства,
здесь проходят художественные выставки, семинары, кинопоказы.
В регионах развитие через культуру и творческие индустрии
постепенно начинает становиться частью стратегии. По данным Центра
стратегических разработок "Северо-Запад" 27 регионов России занимаются
разработкой планов стратегического развития, и городское развитие на
основе
креативных
предполагается
в
индустрий
и
Санкт-Петербурге,
создания
в
культурных
Калининграде,
в
кластеров
Иркутской
агломерации, в Самаре, в Сургуте, Саранске, Нефтеюганске, Перми, ХантыМансийске. Туризм и развитие туристического кластера является частью
стратегии Красноярского края, Иркутской области, Республики Алтай,
Кемеровской области, Астраханской области, Ростовской области и
Приморского края. Образование, как особый кластер, способствующий
инновационности и креативности стратегического развития, является частью
плана стратегического развития Красноярского края, где есть Сибирский
федеральный университет, и Екатеринбурга, где существуют планы создания
большого Евразийского университета, а также в Астрахани и Кузбассе. В
Уральском Федеральном округе креативные индустрии
развиваются в
Перми. Город позиционирует свое будущее в связи с развитием творческого
кластера и продвигает бренд "культурная столица России", связывая с ним
стратегию своего развития [см. 163; 165; 303].
Иначе говоря, для многии х городов районов Российской Федерации
стратегия развития не мыслится без креативной индустрии, туризма и сферы
образования.
227
Отдельно хотелось бы оценить потенциал Южного Урала (в границах
Челябинской
области)
как
региона,
обладающего
определенными
возможностями для креативного развития. Челябинская область – уникальная
историко-культурная территория, где проходит граница между Европой и
Азией, встречаются бассейны рек Волги, Урала и Оби, расположены
практически все природные зоны евразийского материка. Одно это может
стать основой культурного ребрендинга региона и развития культурного
туризма. В Едином государственном реестре объектов культурного наследия
(памятников истории и культуры) народов Российской Федерации состоит
780 объектов, расположенных на территории области, причем, 21 из них –
объекты федерального значения. Историческими и культурными символами
Челябинской области стали Аркаим, каслинское художественное литье,
златоустовская гравюра на стали, Танкоград и легендарная Магнитка,
являющиеся известными брендами.
Оговоримся, что за скобками рассмотрения останется
областной
центр, поскольку Челябинск, как и многие региональные центры, имеет
большие, чем города области, возможности для планирования и реализации
стратегий развития через культуру. Но есть ли такой потенциал у средних и
малых городов области? В области 9 исторических городов. Помимо
Челябинска, это — Верхнеуральск, Златоуст, Троицк, Магнитогорск,
Миньяр, Миасс, Касли, Кыштым, каждый из которых обладает уникальной
историей и неповторимым колоритом.
По данным Министерства регионального развития в области все
муниципальные
образования
имеют
утвержденные
документы
территориального планирования. Однако, культура как ресурс развития в
этих
планах
не
рассматривается.
Между
тем,
Южный
Урал,
как
старопромышленный регион, обладает совершенно уникальными объектами
исторического наследия, которые могут стать точками роста. Речь идет о
создании музеев, сохраняющих промышленное наследие. В настоящее время
есть только один музей-заповедник подобного типа. Это — созданный в
228
конце 1990-х годов Нижнетагильский музей горнозаводского дела Среднего
Урала,
в
состав
которого
вошли
бывшее
здание
управляющего
горнозаводским районом и закрытый в 1980-е годы металлургический завод с
доменной печью, прокатным цехом, подъездными транспортными путями и
другие объекты.
Подобные объекты есть в Челябинской области. В области им может
стать музей-заповедник «Кыштымский горнозаводской округ», центр одного
из
старейших
горнозаводских
районов
Урала.
Здесь
располагались
железоделательный и медеэлектролитный заводы, сохранился дом горного
начальника и традиционный тип поселения — заводской поселок на берегу
искусственного пруда.
Другой вариант креативных пространств — г. Троицк. Он может
рассматриваться как место для создания музея-заповедника на базе
исторических поселений. Троицк — исторический город на границе с
Казахстаном, купеческий и торговый центр, в котором сохранились
многочисленные памятники архитектуры XVIII - XIX вв.
Мы ограничились упоминанием только двух потенциальных музейных
объектов,
которые
могут
стать
градообразующими
источниками
креативности для тех городов, в которых они расположены. Но эти ресурсы
не освоены должным образом. Приходится констатировать, что имеющийся
культурный потенциал в виде уникальных памятников и исторических мест
не осмысливается в параметрах развития через культуру.
В этом контексте весьма показателен такой объект, как завод
«Пороги». В настоящее время этот заводской комплекс — единственный на
Урале завод, являющийся памятником горнозаводской старины. Его плотина,
электростанция и машинный зал уникальны. Однако, объект находится не в
самом городе, а вблизи Сатки, и возможность добраться до него затруднена в
силу отсутствия дороги с асфальтовым покрытием и инфраструктуры, а его
состояние вызывает серьезную озабоченность.
Плотина разрушается,
приходят в негодность её механизмы и цеха, утрачена инженерная
229
документация, нет средств для восстановления тела плотины, в связи с чем
уменьшается уникальность объекта. Если в 1993 г. Комитет по сохранению
памятников истории и культуры ЮНЕСКО присвоил этому историкоприродному комплексу статус памятника международного значения, то
впоследствии этот статус не был подтвержден. Данные пример показателен
как случай упущенных возможностей сохранения и актуализации объекта
культурного наследия, который мог бы быть потенциально интересным в
плане креативного развития, но, по всей вероятности, утрачен в этом
качестве.
Когда в сегодняшней России говорится об инновационной экономике,
чаще всего имеется в виду модернизация технологий, экономики и бизнеса.
Но при этом забывают о культуре или оставляют за ней роль хранительницы
наследия, далекой от практики модернизации. В настоящее время необходим
взгляд на культурное наследие как на особый экономический ресурс
регионов
и
городов.
В
рамках
такого
подхода
наследие
должно
рассматриваться как особый культурный ресурс и отрасль креативной
индустрии. У городов Челябинской области такой потенциал есть.
Использование этих ресурсов невозможно без современных технологий
продвижения культуры, которые, как считает Е.Лебедева, становится
«главным маркетинговым рычагом в сфере культуры» [173].
По её мнению, зафиксирован факт перехода от реальной экономики к
экономике символов и брендов, когда во главу угла ставится не только
качество товара или услуги, но и их символическое значение. Поэтому
работа с имиджем и технологией продвижения становится важнейшим
направлением деятельности учреждений культуры. Однако приходится
констатировать,
коммерческий
сектор
оказывается
мобильнее
некоммерческого.
Маркетинговое
сопровождение
начинается
с
так
называемого
ассортимента продукта, а в случае с учреждениями культуры — с теми
культурными продуктами, которые они производят: спектакли, концерты,
230
выставки. Распространено мнение, что учреждения культуры не могут
изменить характер своей «продукции». Однако, это не совсем верно. Новизна
должна отличать театральные постановки, концерты, выставки на уровне
концепции
или
воплощения,
достойно
должны
быть
представлены
современные авторы. Чрезмерное увлечение поисками нового чревато
потерей части аудитории, как впрочем, и отсутствие этой новизны. Здесь
важно соблюсти баланс. Современный репертуар должен сочетаться с
проверенной временем классикой, поскольку аудитория, которая как видно
из таблицы 4.12 Приложения 4, примерно в равных долях распределяется
между
предпочтениями
классического
характера
и
современным
репертуаром. В Челябинске в пользу первого высказались суммарно 28,9%, а
в пользу второго — 36%, в Магнитогорске — 29,7% и 19,1%, в Златоусте —
20,2% и 17,6%, в Сатке — 29,4% и 15,7% соответственно. В городах разного
статуса в выборе между классикой и современными произведениями самым
популярным был ответ: «По-разному, в зависимости от информации об
авторе». В Челябинске так ответило 38,4% респондентов, в Магнитогорске —
34,6%, в Златоусте — 46,7%, в Миассе — 19,2%, а в Сатке — 49,4%.
Ситуация с предпочтениями отечественного и зарубежного репертуара
очень разная по городам: челябинцы в 39,8% случаев предпочли
отечественный репертуар и в 28,1% — иностранный, в Магнитогорске — в
29,9% и в 16,9%, в Златоусте — в 38,1% и в 20,1%, в Миассе — в 19,6% и в
49,1%, в Сатке — в 38,8% и в 13,7% соответственно. На информацию об
авторе в первую очередь ориентируются 28,2% жителей Челябинска, 28,5%
магнитогорцев, 34,8% жителей Златоуста, 18,5% жителей Миасса и 43,8%
жителей Сатки.
Иначе говоря, с маркетинговой точки зрения публика одинаково
интересуется художественной продукцией как классического, так и
современного звучания, отечественной и зарубежной. Важно правильно
определить пропорции этого репертуара и информировать публику.
231
Другим аспектом, важным с точки зрения маркетинговых технологий,
является цена продукта. Вопрос этот непростой, и, несомненно, требует
тщательного рассмотрения в специальном исследовании экономического
характера. Поэтому мы отметим только, что по данным 2011 г. около трети
горожан указали на то, что «цены в большинстве учреждений завышены».
Так, согласно данным таблицы 4.21 Приложения 4, ответили 33,6%
челябинцев, 41,3% магнитогорцев, 25,6% златоустцев, 22,5% миассцев и
столько же саткинцев. Любопытно, что в трех последних городах цены
полностью устроили 30%, 30,5% и 32,6% горожан соответственно, т. е. таких
респондентов оказалось примерно на треть больше, чем посчитавших цены
завышенными. В любом случае, вопросы ценовой политике учреждений
культуры и искусства вынесены за рамки нашего исследования.
Третьим моментом, на котором должно быть сосредоточено внимание
маркетингового характера, является место продажи. По этому поводу Е.
Лебедева замечает: «Тезис, что место реализации культурного продукта
жестко фиксировано, тоже оказывается не совсем верен. Очевидно, что в
последнее
время
география
продажи
культурного
продукта
тоже
претерпевает изменения. Не публика доставляется к продукту, а продукт к
публике, — идет поиск таких форм культурной деятельности, которые
позволяли бы учреждениям культуры выходить из привычных рамок и
активно внедряться в повседневную, бытовую среду» [173].
Рынок свободного времени, которое может быть заполнено как
искусством, так и другими занятиями, является предметом жесткой
конкуренции досуговых организаций, к которым относятся и учреждения
культуры. «География предложений культурного характера» расширяется
зачастую не учреждениями культуры, а их конкурентами. Например,
серьезным оппонентом учреждениям культуры на рынке свободного времени
становятся магазины. Сегодня шопинг рассматривается как отдых и
развлечение. С учетом этого, магазины стали предлагать досуговые услуги в
комплексе: бутики, рестораны, бары и кофейни соседствуют с киноцентрами,
232
детскими и спортивными клубами, боулингом, бильярдом, караоке, т. е.
создается шопинго-развлекательная и рекреационная зона для всей семьи.
Примеры подобного рода есть и среди небольших магазинов, которые
превращаются
в
выставочные
пространства,
экспозиции
высокого
профессионального и художественного уровня, библиотеки и модные видеосалоны. Например, бутики «Эрмес» и «Джеймс» в Москве представляют
собой симбиоз ресторана, магазина, выставочного зала и площадки для
художественных акций.
К сожалению, приходится констатировать, что учреждения культуры
не расширяют своего присутствия на «территории досуга». Не всегда
предпринимаются
попытки
создания
комфортной,
дружественной
атмосферы, располагающей к общению и приятному отдыху и в самих
учреждениях. Е. Лебедева отмечает: «Как правило, в учреждениях культуры
обстановка остается холодной и высокомерной, она выталкивает человека.
Абсолютно не учитывается базовая потребность — потребность общения»
[173].
Для
российских
регионов
расширение
географии
культурного
предложения не простой вопрос. В последние 10–15 лет развитие городских
пространств происходило за счет инвестиций в коммерческую и жилую
недвижимость, в результате чего центральные районы городов оказались
заняты офисными зданиями и торговыми центрами. Последние размывали
исторические
центры
крупных
городов
и
уменьшали
публичные
пространства, которые могли бы стать местами общения, культурного
предложения и креативных индустрий. В средних и малых городах объемы
строительства были скромнее, при этом не ремонтировался и ветшал
исторический центр и имеющийся жилой фонд, что опять делало и без того
обделенные
публичными
пространствами
средние
и
малые
города
неперспективными для расширения пространства досуга и культуры.
По этим причинам расширение «географии культурного предложения»
представляется сложной проблемой, разрешение которой требует усилий не
233
только учреждений культуры и искусства, но и местных сообществ,
районных, муниципальных и региональных властей.
В этом плане четвертое направление маркетинговых усилий —
продвижение — в значительной степени зависит от самих учреждений
культуры. Если ценовая политика и локализация культурных услуг зависели
не только от учреждений культуры, то в деле продвижения своих продуктов
учреждения
культуры
обладают
большей
самостоятельностью.
В
стратегическом смысле продвижению подлежат как сами учреждения
культуры, так и предоставляемые ими услуги.
На большие возможности технологии маркетингового продвижения
указывает Е. Лебедева, которая пишет: «В маркетинговой схеме „спроспредложение“ технологии продвижения и рекламы, на первый взгляд, имеют
отношение именно к спросу. А само предложение, сам культурный продукт
достается готовым. Но ничего подобного. Интересы продвижения могут
формировать культурный продукт практически с нуля и в том месте, где на
него есть спрос» [173]. Это происходит тогда, когда адресно используются
разные маркетинговые технологии. Стимулирующие стратегии продвижения
привычного
культурного
продукта
на
привычные
рынки
могут
осуществляться с помощью рекламных технологий. Для этих целей
разрабатываются и реализуются программы взаимодействия со СМИ,
обеспечивается PR-сопровождение значимых событий в художественной
сфере, систематически проводятся мероприятия для прессы, готовится
рекламная и имиджевая полиграфическая продукция.
Технологии
рекламы
опробованы
и
широко
используются
коммерческими организациями, которые устраивают «клиентские дни»,
используют любой случай, чтобы напомнить о себе. Упор делается на
постоянное напоминание о своей организации и узнавание ее товаров, что
является движущей силой рекламы. Учреждения культуры тоже владеют
апробированными механизмами напоминания о себе. Например, существуют
клубы друзей и сообщества поклонников. Однако, этот ресурс используется
234
недостаточно даже в тех учреждениях, где такие объединения существуют. В
последнее время обозначилась тенденция превращения on-line сообществ в
организованные реальные объединения. Учреждения культуры остаются в
стороне и от возможности превратить разовых посетителей своих сайтов в
постоянную аудиторию и сплоченные сообщества любителей искусства.
При продвижении культурного предложения важно учитывать масштаб
коммуникации.
размещением
Организации
информации
на
культуры
обычно
собственной
ограничиваются
доске
объявлений
и
приглашением узкого круга журналистов, постоянно пишущих о культуре и
искусстве. В этой связи Е. Лебедева вспоминает цифру названную
руководителем PR-службы Ганноверского театра — о каждом своем
мероприятии они рассылают информацию в 500 (!) средств массовой
информации. Такой масштаб рекламных действий обязательно будет иметь
отдачу.
Наступательные
стратегии
продвижения
культурного
продукта
необходимы в случаях продвижения привычного продукта на новые рынки,
продвижения
нового
продукта
на
привычные
рынки
потребителей
культурных услуг и особенно продвижения нового продукта на новые рынки,
к новому зрителю, например, на молодежную аудиторию. Для реализации
этих
целей
необходимо
радикальное
расширение
присутствия
в
информационном поле (Интернете, печатных и электронных СМИ).
Расширение своего присутствия в интернете в виде баннеров, рекламы
и постоянно обновляемой, доступной, разнообразной информации, анонсов
событий, новостей. Эффективно продвижение в блогах и социальных сетях
на своих страницах. Емким в плане маркетинговых возможностей является
сегмент компьютерных игр. Традиционно в целях приобщения зрителей
(особенно молодых) к сфере культуры и искусства использовались
возможности
обучающих
компьютерных
программ,
и
дело
этим
ограничивалось. Но игры (аркады, стратегии, симуляторы, головоломки,
приключения) способны привлечь внимание молодой аудитории в гораздо
235
большей степени. Сфера искусства, исторические и культурные памятники
практически не становились темами подобных игр, не выступали в качестве
объектов
игрового
моделирования. Создание компьютерных
игр
на
материале исторических мест и объектов культурного наследия могло бы
стать новым эффективным способом продвижения объектов культуры в
среде молодых потребителей.
Продвижение институтов культуры на основе интернет-технологий
имеет еще одно преимущество. Существует определенное противоречие
между
необходимостью
актуализировать
культурное
наследие
и
необходимостью его сохранения в аутентичном состоянии. Это противоречие
снимается «виртуализацией» данного объекта и дальнейшим продвижением
через Интернет. Для массового потребителя знакомство с ним состоится, а
сам объект при этом не подвергнется разрушительному воздействию от
присутствия туристов, посетивших его. Тем более, что туристическая
инфраструктура
и
инфраструктура
гостеприимства,
сопровождающая
объекты культурного наследия, развита недостаточно, чтобы принять
большие потоки желающих его увидеть (как например, в случае с
упоминавшимися «Порогами»).
Подводя итоги, можно сказать, что изменения городской культуры в
сторону появления креативности, которая осмысливается в экономических
категориях и становится прибыльной сферой, сращиваясь с бизнесом, — это
один из вариантов развития культуры. Город любой численности и любого
статуса может стать площадкой для креативных индустрий. Оптимизм по
поводу творческих индустрий связан с устремлениями социального и
экономического развития, с возможностью улучшить имидж города,
повлиять на жизнь горожан. В России на уровне регионов и региональных
муниципалитетов власти, культурное сообщество и сами горожане не всегда
готовы к амбициозным проектам и рискам, связанным с формированием
креативных индустрий в масштабах городов, городских районов или
236
кластеров. Этот путь еще предстоит пройти, чтобы соответствовать вызовам
времени.
Учреждения культуры должны освоить и эффективно использовать
маркетинговые технологии продвижения себя и своих услуг. Перспективным
нам кажется продвижение институтов культуры на основе интернеттехнологий. В маркетинговых стратегиях должны учитываться ассортимент
продукта, его цена, место продажи и продвижение. В стратегическом смысле
продвижению подлежат сами учреждения культуры и предоставляемые ими
услуги. Маркетинговое сопровождение культурного продукта не просто
обеспечивает его технологичное продвижение, но и создает благоприятные
условия, при которых он обязательно оказывается известным потребителю и
коммерчески успешным.
237
6.3 Концептуальные основы культурной политики для городов
Концепция художественной культуры города оказывается неполной без
рассмотрения культурной политики. Оговоримся, что культурная политика
будет рассмотрена нами на концептуальном уровне, поскольку разработка
программы и конкретных проектов не являются задачами данного
исследования.
Предложенные
концептуальные
положения
культурной
политики помогут на уровне региона и городских поселений территории
скорректировать перекосы развития художественной культуры в городах и
обеспечить
устойчивое
развитие
городов
территории.
Актуальность
разработки культурной политики подтверждается данными социологических
замеров, в которых недостаточность внимания к проблемам художественной
жизни и неудовлетворенность качеством непосредственного руководства
сферой культуры высказывает от 30% до 46% жителей городов. Причем, в
крупных городах эта неудовлетворенность выше, чем в малых (Приложение
4 табл. 4.24, 4.25). Напомним, что контуры культурной политики в нашем
исследовании
сформированы
на
основе
комплексного
исследования,
включающего статистические данные по 25 городским образованиям
Челябинской области и социокультурные замеры во временном диапазоне с
1981 по 2011 гг.
Определения культурной политики многочисленны. Впервые термин
«культурная политика» появился в документах ЮНЕСКО (1967 год) в
ситуации
поиска
стратегий
общественного
развития
на
принципах
согласования интересов государства и общества в вопросах развития
культуры.
Имелся
в
виду
«комплекс
операциональных
принципов,
административных и финансовых видов деятельности и процедур, которые
обеспечивают основу действий государства в области культуры… всю сумму
сознательных и обдуманных действий… в обществе, направленных на
достижение определенных культурных целей посредством оптимального
238
использования всех физических и духовных ресурсов, которыми располагает
общество в данное время» [цит. по: 272, с. 17].
У российских исследователей можно выделить несколько основных
подходов.
Так,
А. Е. Хренов предлагает под культурной политикой
понимать «деятельность акторов, направленная на сохранение, изменение,
организацию взаимодействий между носителями различных ценных систем и
форм культуры» [332, с. 11].
Развернутое определение дано А. Я. Флиером: «Культурная политика —
это
совокупность
идеологических
принципов
и
практических
мер,
осуществляемых через образование, просветительские, досуговые, научные,
религиозные, творческие, издательские, коммуникационные, социальноорганизационные и иные государственные и общественные институты по
всесторонней и углубленной социализации и инкультурации населения»
[325, c.187]. И далее: «Собственно культурная политика видится как
совокупность
научно
обоснованных
взглядов
и
мероприятий
по
всесторонней социокультурной модернизации общества и структурным
реформам по всей системе культуропроизводящих институтов, как система
новых принципов пропорционирования государственной и общественной
составляющих в социальной и культурной жизни, как комплекс мер по
заблаговременному налаживанию научного и образовательного обеспечения
этих
принципов,
квалифицированного
по
целенаправленной
регулирования
подготовке
социокультурных
кадров
для
процессов
завтрашнего дня, а главное — как осмысленная корректировка общего
содержания отечественной культуры» [там же, с.187].
Г. М. Бирженюк говорит о ней как о совокупности концепций,
принципов, целей, методов и содержания деятельности по регулированию
культурных процессов [см. 23]. Более узкую трактовку дает К. Б. Соколов,
который считает сущностью культурной политики целенаправленное
воздействие на художественную культуру [290, с. 4, 23]. В. С. Жидков
говорит о культурной политике как о «специфическом виде деятельности по
239
регулированию культурной жизни, сводящемся к воздействию на личность с
целью формирования ее «картины мира», то есть такой координатной сетки,
через
которую
человек
воспринимает
и
оценивает
окружающую
действительность» [102, с. 67, 70].
Нацеленность культурной политики в будущее отражено в определении,
данном С. Б. Синецким, который определяет её «как целенаправленную,
перспективно
(долгосрочно)
ориентированную
деятельность,
обеспечивающую развитие общества (его части) в рамках обоснованно
отобранных
и
искусственно
внедряемых
культурных
норм,
пропагандируемых ценностей» [272, с. 73].
По традиции, унаследованной с советского времени, миссия культурной
политики
формируется
институтами
федеральной
(региональной)
и
муниципальной власти. В то время, как выработка основных ориентиров
культурной политики, как подчеркивает А. Я. Флиер, это — «забота всего
общества; культурная политика рождается как отклик на комплекс
объективных потребностей общества в тех или иных ценностных принципах
и установлениях» [325, c.188]. Миссия политики города — создание и
поддержание
здоровой
социально-психологической
и
нравственной
атмосферы, адаптация человеческого потенциала города к актуальным
задачам модернизации и ответам на вызовы времени средствами культуры,
расширение
социального
обеспечение
единства
партнерства
культурного
и
межкультурного
пространства
города
на
диалога,
основе
обеспечение равных возможностей для доступа к культурным ценностям,
укрепление репутации города в регионе и в стране на основе культурных
достижений, инициатив и проектов.
В традиционной модели наиболее общие цели культурной политики
вырабатывались
городской
властью:
администрацией
города,
администрацией районов, структурами местного самоуправления. Целями
культурной политики считались повышение образовательной роли культуры,
удовлетворение культурных потребностей населения и увеличение доступа к
240
культурным
ценностям,
обеспечение
участия
горожан
в
процессе
культурного планирования и реализации городской культурной политики,
укрепление материально-технической базы культуры, совершенствование
практики управления культурой на муниципальном уровне, а также
расширение круга субъектов культурной жизни города, развитие социальногосударственного партнерства.
В исторически сложившейся модели культурной политики ее задачи
решались профильным подразделением администрации города, т. е.
комитетом по культуре. Они предполагали оперативное управление
учреждениями культуры и художественного образования, обеспечение
условий их эффективной работы, взаимодействие с органами федеральной и
региональной власти по вопросам реализации культурной политики.
Отдельной задачей являлось взаимодействие с гражданскими субъектами и с
субъектами
культурных
межведомственных
индустрий,
программ
по
инициирование
реализации
и
культурной
разработка
политики,
пропаганда исторического наследия и современных достижений культуры
города, поддержка местных институтов культуры и искусства, организация
взаимодействия
организация
общегородских
культурно-массовых
и
зрелищных мероприятий, контроль за состоянием кадрового корпуса
учреждений
культуры,
образовательных
формирование
учреждений
муниципального
культуры
и
искусства.
заказа
для
Эффективность
культурной политики могла быть повышена при организации системного
мониторинга культурного развития муниципалитетов.
Характер культурной политики, обращенной в будущее, не должен
повторять
«ретроориентированную»
(С.
Б.
Синецкий)
политику
государственного (административного) типа, основанную на ведомственном
понимании культуры и традиционном менеджменте. Назрела потребность
обновить региональную и муниципальную культурную политику города на
основе расширения её концептуальных основ. Оптимальным представляется
241
соединение элементов государственно-просветительской и либеральной
моделей.
Новая модель культурной политики должна учитывать преимущества
традиционной для нашей страны государственной модели, ориентированной
на просветительскую деятельность, и либеральной модели, ориентированной
на создание и поддержание условий для разнообразной творческой
деятельности и реализации гетерогенных культурных запросов. Если
субъектом привычной культурной политики выступает государство в лице
региональных и муниципальных властей, то субъектом либеральной
политики — не только власть, но и городской сообщество, горожане,
позиционирующие себя не просто как жители города, а как его граждане.
Синтез моделей позволит перейти от «развития культуры в муниципальном
образовании»
к
принципиальной
другой
стратегии
«развития
муниципального образования через культуру», в которой культуре отводится
роль значимого ресурса развития.
Параметры обновленной культурной политики в значительной степени
определяются концептом «устойчивое развитие».
Концепция устойчивого развития появилась в начале 1970-х годов в
контексте нового экологического понимания социально-экономического
развития и экологизации научных знаний. Вопросам загрязнения природы и
ограниченности
природных
ресурсов
был
посвящен
ряд
научных
публикаций, в частности, доклад «Пределы роста», подготовленный
по
заказу Римского клуба авторами Н. Медоуз, Д. Медоуз, Й. Рандерс и У.
Беренс, в котором моделировалось взаимодействие Земли и человека с
учетом быстрого роста населения земного шара и конечности природных
ресурсов [397]. На его основе была развернута программа ООН по
окружающей среде, которая была призвана включить международное
сообщество в решение экологических проблем.
В 1980-е годы Комиссия ООН по окружающей среде первоначально
формирует концепцию перехода к «развитию без разрушения», а позднее на
242
её основе — концепцию устойчивого развития. В 1987 году Международная
комиссия по окружающей среде и развитию определяет устойчивое развитие
как процесс изменений, при котором «удовлетворение потребностей
настоящего времени не подрывает способность будущих поколений
удовлетворять свои собственные потребности» [399]. Именно такое
понимание «устойчивого развития» является общепринятым.
Существовавшие подходы к измерению богатства не учитывали
истощение природных ресурсов и инвестиции в людей. В соответствии с
концепцией устойчивого развития, например, международные финансовые
организации
стали
учитывать
в
своей
деятельности
экологическую
составляющую. Так, эксперты Всемирного банка определяют финансовое
устойчивое развитие как «процесс управления совокупностью (портфелем)
активов, направленный на сохранение и расширение возможностей,
имеющихся у людей», т.е. учитывают не только финансы, но и человеческий
капитал.
В начале XXI века при неизменности экологической составляющей
экономического развития само понятие «устойчивого развития» стало
толковаться шире. В докладе «Наше общее будущее» была предложена
триединая концепция устойчивого развития, сочетающаяся экологическую,
социальную и экономическую стороны развития [394].
Документ «Хартия Земли», принятый ЮНЕСКО в 2000 году, еще более
раздвинул границы понимания концепта. В этом документе сформулирована
задача перехода к устойчивому образу жизни и формированию глобального
сообщества, основанного на принципах мира, экологической целостности,
экономической и социальной справедливости, демократии и соблюдении
всеобщих прав человека, а также на этических принципах и уважении к
культурному
разнообразию.
Таким
образом,
концепция
устойчивого
развития объединила экологическую, экономическую и социокультурную
составляющие.
Социальная
составляющая
устойчивого
развития
ориентировала на сохранение стабильности социальных и культурных
243
систем, сохранение и поддержание культурного капитала и культурного
многообразия на глобальном и локальном уровнях. Для устойчивого
развития, понимаемого таким образом, современному обществу нужно
создавать
условия
для
культурного
многообразия
и
культурного
плюрализма, эффективно сочетать культурное наследие и исторический
опыт, культурные инноваций и традиции.
В рамках этой концепции человек выступает субъектом развития,
активным участником принятия и реализации решений, определяющих
условия его существования. Даже экологическая составляющая устойчивого
развития
получила
социальное
и
культурное
звучание,
поскольку
биологические системы, которым должны быть обеспечены целостность и
условия для развития, стали трактоваться столь широко, что понятие
природных систем и ареалов обитания включало созданную человеком среду,
например, города. С позиции устойчивого развития города должны сохранять
способность к восстановлению, адаптироваться к изменениям. Таким
образом, триединая концепция устойчивого развития может выступать
методологическим основанием культурной политики и стратегии развития
городов. Не случайно общее понятие было конкретизировано на материале
городов.
Рост городов, агломераций и урбанизированных систем расселения,
продолжающийся
во
всем
мире
и
разворачивающийся
в
России,
актуализирует концепцию устойчивого развития применительно к городам и
городской культуре. Концепция «устойчивого развития территорий» в
градостроительстве и территориальном планировании нашла свое отражение
в Градостроительном кодексе РФ и других законах. Она предполагает
«обеспечение безопасности и благоприятных условий жизнедеятельности
человека при осуществлении градостроительной деятельности, ограничение
негативного
воздействия
хозяйственной
и
иной
деятельности
на
окружающую среду и обеспечение охраны и рационального использования
природных ресурсов в интересах настоящего и будущего поколений» [408].
244
Принципы устойчивого развития территорий предполагают гуманную
(не выше 5 этажей) этажность жилых объектов, удобную транспортную
инфраструктуру,
легкую
доступность
административных,
деловых
и
торговых центров, а также социальных учреждений. Зонирование деловых и
жилых районов достигается за счет «зеленых» районов и транспортной
инфраструктуры на основе экологических видов транспорта (троллейбусы,
трамваи, велосипеды). Большое внимание должно уделяться благоустройству
территорий,
созданию
парков,
водоемов,
набережных.
Инженерная
инфраструктура городов должна быть сориентирована на локальные
источники
возобновляемой
энергии,
энергосберегающие
технологии,
эффективную систему водоснабжения.
В развитие представлений об устойчивом развитии территорий важно
обеспечить социальное и культурное развитие городов. Устойчивость
культурного развития предполагает, что архитектурный облик строящихся
зданий
согласовывается
архитектурными
с
традициями,
особенностями
учитывает
ландшафта
и
местным
художественно-эстетические
аспекты городской среды, сложившейся в городах. Приоритетное значение
обретают объекты социальной и культурной инфраструктуры, необходимые
для культурного развития всех членов городского сообщества. Не
последнюю роль в устойчивом культурном развитии должны играть
доступные художественные мероприятия, как традиционные (спектакли,
концерты, выставки), так и новые мероприятия, рожденные внутри городских
сообществ по местной инициативе: фестивали, ярмарки, праздники. Для
устойчивого культурного развития важны те акции и события, которые
проходят за счет внутригородских художественных резервов, так и те, что
возможны с участием сторонних творческих сил, приехавших в город на
театральные, музыкальные гастроли, с мастер-классами и другими артмероприятиями.
Вторым значимым методологическим посылом культурной политики
является регионализация как её геосоциокультурная локализация. С. Б.
245
Синецкий пишет: «Регионализация в контексте культурной политики
понимается как пространственная
типов
социальности,
задающая
(физическая) локализация различных
представление
о
ее
(социальности)
разнообразии. Регион выступает одним из ключевых феноменов понимания
новой
социальной
и
культурной
диверсификации»
[272,
с.
222].
Регионализация предполагает проведение культурной политики на разных
уровнях: «государственном», «региональном» и «поселенческом» (в нашем
исследовании нужно говорить о муниципальном уровне).
Подчиненность уровней, на которых проводится культурная политика,
предполагает иерархию уровней и вертикальную выстроенность «сверху»
(где формируется её содержание) «вниз» (где она исполняется). Такую
модель культурной политики С. Б. Синецкий называет «административной»,
«поскольку она отражает формально существующую иерархию субъектов
государственной организации» [272, с. 227]. Однако если трактовать
регионализацию культурной политики шире, то она должна означать
горизонтальную выстроенность культурной политики: от одного региона – к
другому, от одного городского поселения — к другому. «Межрегиональная
конкуренция предполагает культурную экспансию со стороны более
интеллектуально, экономически и технологически сильных регионов. Таким
образом, «центр культурной политики» более не может ассоциироваться с
административно-территориальными центрами (столицей страны, столицами
республик, крупными областными городами и т.д.). Центр культурной
политики находится там, откуда осуществляется экспансия» [272, с. 227].
Такова характеристика горизонтально сориентированной политики, которую
С. Б. Синецкий обозначил как «предпринимательскую».
Решая задачи обеспечения устойчивого культурного развития регионов
и городов региона, нужно исходить из «предпринимательской» модели. На
федеральном уровне эта модель переносит центр принятия решений в
регионы, а на уровне регионов – в города. В итоге города должны стать
246
центрами выработки решений по поводу социального и культурного
развития на региональном уровне.
Сравнительное
исследование
художественной
культуры
городов
разного статуса выявило содержательные отличия культуры крупных,
средних и малых городских поселений. Следовательно, поливекторной
должна быть и культурная политика, формируемая в городах разного статуса.
Многонаправленность
регионализации
культурной
является,
методологическим
по
политики
нашему
основанием
как
мнению,
культурной
следствие
третьим
политики
в
её
важным
городах.
Поливекторность политики в области культуры означает содержательное её
отличие на уровне целей в областном центре и крупных городах, в средних и
малых городах.
Для областного центра, крупных и отчасти средних городов актуальны
идеи
позиционирования
характеризуется
вариативности.
как
высокой
Крупные
центров
степенью
города
инноваций,
культура
гетерогенности,
быстрее
адаптируют
которых
изменчивости,
человеческий
потенциал для решения актуальных задач модернизации и ответов на вызовы
времени
средствами
инструментом
культуры.
решения
задач
Художественная
повышения
культура
выступает
конкурентоспособности
и
инвестиционной привлекательности города.
В сфере художественной культуры при наличии общих задач для всех
типов городов есть специфические задачи культурной политики крупных
городов. Таковыми являются:
– создание привлекательной репутации города в стране и в регионе на
основе художественных достижений;
– институциональное наращивание возможностей художественной
культуры;
– поддержание высоких бюджетов в сфере высокого искусства на основе
финансирования из государственных и негосударственных источников;
– развитие системы художественного образования;
247
–
увеличение
разнообразия
и
улучшения
качества
культурного
обслуживания;
– создание благоприятных условий для субкультурных проявлений
разных
культурных
сообществ
и
субституционального
наполнения
художественной жизни;
– поддержка авангардных, модных, актуальных арт-практик.
Для малых городов актуальна идея позиционирования устойчивых,
экологичных городских поселений, «недогородской» характер которых
является нормой и характеристикой культурного своеобразия. Миссия
культурной политики состоит в создании и поддержании здоровой
социально-психологической
культурного
пространства
и
нравственной
малых
атмосферы.
городов
обеспечено
Единство
местной
идентичностью.
В сфере художественной культуры своеобразие культурной политики
малых и отчасти средних городов выражается в специфических задачах,
которые, как нам видится, состоят в следующем:
– обеспечение равных (сопоставимых) с жителями других городов
возможностей для доступа к культурным ценностям на основе системы
региональных гастролей;
– расширение круга субъектов художественной жизни города;
– повышение авторитета учреждений культуры;
– укрепление материально-технической базы сферы культуры;
– повышение образовательной роли культуры;
– развитие креативных индустрий на основе традиционных народных
промыслов и ремесел;
– сохранение условий и создание таковых, там, где это необходимо, для
субституционального наполнения художественной жизни;
– организация народных праздников, фестивалей.
Методологически
важными
нам
кажутся
задачи,
связанные
с
субституциональным наполнением художественной жизни. Как пишет С. Б.
248
Синецкий: «Искусство культурной политики заключается в сохранении
разнообразия в процессе упорядочивания социокультурной ситуации» [272,
с. 217]. Ранее мы уже показали, что полнокровная художественная культура
городов характеризуется гетерогенностью и сочетанием институциональных,
внеинституциональных и субституциональных форм. Поэтому создание
условий
для
спонтанных
проявлений
в
сфере
досуговых
практик,
поддержание субкультурных начинаний и художественных инициатив,
связанных с ними, — это одно из важнейших направлений культурной
политики на региональном и муниципальном уровнях. Причем, размер и
статус города имеют свое значение. В Челябинске, крупных и средних
городах области художественная культура представлена разными модусами.
Поэтому задача поддержания субституциональности художественной жизни
здесь сохраняет актуальность, но не является первоочередной. Для малых
городов, где художественные практики горожан в основном связаны с
официальными учреждениями культуры, а работающие здесь специалисты
весьма популярны в общественном мнении, задача усиления тенденций
гетерогенности за счет поддержания и приращения субституциональных
проявлений представителей разных субкультур выступает как одна из
важнейших. Оговоримся, что речь идет именно о форме, а не о содержании,
которое может и должно быть интересно жителям небольших городов и
основано, к примеру, на народной традиции.
Таким
образом,
художественная
культура
городов
является
инструментом решения задач устойчивого их развития, учитывающего
социальные и культурные аспекты. Обеспечение устойчивости развития
городов
возможно
на
основе
реализации
культурной
политики,
концептуальными основами которой, по нашему мнению, являются
регионализация и поливекторность. Регионализация культурной политики
как её геосоциокультурная локализация предполагает перенесение центра
формирования культурной политики в регионы, а на уровне регионов — в
249
города, которые должны стать активными субъектами социального и
культурного развития на региональном уровне.
Содержательные отличия художественной культуры крупных, средних и
малых городских поселений обусловили
многовекторность культурной
политики, формируемой в городах разного статуса. Для областного центра,
крупных и отчасти средних городов, которые позиционируются как центры
инноваций, художественная культура выступает инструментом решения
задач
повышения
конкурентоспособности
и
инвестиционной
привлекательности городов. Для малых городов актуальна иная идея
устойчивости и экологичности поселения, «недогородской» характер
которой является нормой и характеристикой культурного своеобразия, и
обеспечивается решением специфических задач в сфере художественной
культуры.
Плотность и интенсивность современных процессов культурной
коммуникации, в контексте которых существуют города региона в едином
культурном
пространстве,
определяет
видение
принципов
сбалансированности и уравновешенности как стратегических в разработке
программ
культурной
художественной
политики,
культуры
в
направленных
процессы
на
включение
прогрессивного
устойчивого
развития. Сбалансированность и уравновешенность понимаются нами не как
статичная завершенность композиции художественной культуры, а
как
процессуальные условия, обеспечивающие динамичное, дающее креативный
эффект
явлений.
взаимодействие
Важным
взаимоподвижных
обстоятельством
здесь
художественно-эстетических
выступает
соучастие
в
формировании подобной культурной политики всех дееспособных акторов,
представляющих территорию в разном ее масштабировании в геосоциокультурном смысле. Именно с учетом этого культурная политика в сфере
художественной
культуры
способна,
преодолевая
ведомственные,
«сферные», «жанрово-видовые» рамки, работать как фактор устойчивого
прогрессивного развития общесоциального масштаба.
250
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Системная
методология,
являющаяся
основанием
изучения
художественной культуры города, получила в данной работе развитие на
основе предложенном автором понимании художественной жизни любой
локализации
как
сложноорганизованной
матрицы. Понимая
матрицы
амбивалентно, мы полагаем, что таким образом описываем сложность
строения
художественной
культуры
и
объясняем
механизмы
её
воспроизведения. Матричность в этом случае включает три уровня
измерения. Идеальный уровень показывает художественную культуру как
совокупность образно-эстетических рефлексий о базовых основаниях,
высших ценностях духовной культуры общества. Оптимальный уровень
описывает
структурно-функциональные
сочетания
элементов
художественной сферы, соответствующие объективным её состояниям и
отвечающие проективным запросам развития общества. Реальный уровень
матричного среза художественной культуры определяется фактическими
характеристиками культурного пространства,
содержащего элементы,
дисгармонирующие с более высокими уровнями матрицы. Указанные уровни
понимаются
как
сосуществующие
и
взаимопроникающие
измерения
целостной матрицы, где каждый уровень определяется другими. При этом в
исследовании проблемы предполагается избрание приоритетности того или
иного матричного уровня в зависимости от аспектов предмета анализа. Так, в
анализе основных социокультурных значений художественной культуры
города был наиболее важен первый уровень, задающий ориентиры в
направлении фундаментальных художественно-эстетических и нравственноэтических ценностей и констант культуры, имеющий в силу этого
предписывающий характер. Третий, реальный, уровень определял изучение
наличных состояний художественной культуры города в их разнообразии,
включая противоречивые аспекты,
в том числе - в сопоставлении с
характеристиками первого матричного уровня. Второй, оптимальный,
251
уровень становился наиболее актуальным при обращении к вопросам
разработки программ культурной политики в сфере художественной
культуры города.
Художественная культура помимо матричного структурирования
определяется несколькими основными измерениями, представляющими
отдельные ее аспекты, в то время как уровни матрицы характеризуют ее как
целое. Причем, каждое из измерений может быть структурировано с
выделением идеального, оптимального и реального уровней. В качестве
основных мы рассматриваем духовно-содержательное, хронологическое,
социальное и пространственное ее измерения.
Функциональное значение художественной культуры обнаруживается
через ее многоаспектное воздействие на общество. Эстетическая функция
художественной
культуры
заключается
в
формировании
творческих
возможностей человека и его ценностных ориентаций. В искусстве,
актуализирующем эстетический опыт человека, реализуются возможности
организации окружающей среды по законам красоты. В городе эстетическая
функция художественной культуры является одним из способов эстетизации
городской
среды.
Противоречивое
единство
традиционности
и
инновационности в художественной сфере отражается в специфичности
механизмов
преемственности
в
искусстве,
которая
выражается
в
одновременной непрерывности и прерывности (дискретности) культурноисторического процесса, во внутреннем единстве художественной культуры
разных эпох. Столь же многообразно пронизывают художественную
культуру процессы взаимодействия, разные формы диалога и полилога
между отдельными элементами культуры и разными социокультурными
системами. Компенсаторная функция художественной культуры порождает
ее сложную организационную структуру, включающую как официальные,
так и неофициальные явления.
Город как социокультурный феномен представляет собой единство
территории, социокультурного пространства и образа жизни. Это —
252
совокупность множества реальностей территориально-демографического,
политико-административного,
экономического
и
социокультурного
характера, каждая из которых необходима, но недостаточна для описания
города. Культурология характеризует город как целостность, не сводимую к
сумме аспектов и выявить его социокультурную сущность, вбирающую его
социальные, политические, экономические и ментальные ипостаси в
синергетическом единстве.
Художественная культура города — это локализованный вариант
функционирования
культуры,
одна
из
сфер
городской
жизни
и
существования человека, соединяющая представления о художественных
ценностях общества, конкретного географического места и отдельного
человека. Она может быть представлена как сложная самоорганизующаяся
совокупность институциализированных и неинституциализированных форм
деятельности
по
производству,
сохранению
и
воспроизведению
художественных ценностей, как на уровне личности, так и на уровне города.
Структурообразующим конструктом художественной жизни города являются
социальные институты в их материализованной форме: учреждения
культуры и искусства, научные учреждения и учебные заведения, творческие
союзы и организации, кружки и студии. Содержание художественной жизни
города составляют произведения искусства, художники как создатели
художественных ценностей, а также все иные художественные элементы,
созданные в городе и вне его пределов, но активно осваиваемые горожанами.
Главными
свойствами
художественной
культуры
города
являются
локализация в конкретной точке геокультурного пространства, открытость
(на уровне мира, страны и региона) и одновременная включенность во все
сферы социально-культурного уклада города.
Художественная культура города представлена институциональным и
внеинституциональным
модусами.
Институциональная
оснащенность
художественной культуры городов, рассмотренная с позиций нормативности,
характеризуется сложными корреляциями между статусом города и
253
статистическими показателями обеспеченности разными учреждениями
культуры. Как было показано в работе, статистика институциональной
обеспеченности художественной культуры городов по разным видам
искусств разнонаправленная: в кино и театре наблюдалась тенденция роста
оснащенности, чего нельзя сказать про музеи и выставочные залы, число
которых
несколько
уменьшилось.
Институциональными
дискурсами
художественной культуры мы также считали виды деятельности, связанные с
учреждениями культуры. Посещение учреждений культуры подготовлено и
отрефлексировано
потребления
во
искусства,
художественным
внеинституциональных
которые
произведениям
являются
в
(домашних)
условием
«живых»
формах,
формах
приобщения
иначе
к
говоря,
институциональные и внеинституциональные модусы взаимодействуют по
принципу
дополнительности.
Значение
внеинституциональных
форм
приобщения к искусству состоит в том, что они содержательно «расширяют»
поле городской художественной культуры. Художественная культура города
имеет субституциональное измерение, которое представлено в разных
сегментах
художественной
жизни
в
силу
принципиальной
неинституализируемости определенных видов деятельности. Насыщенность
и гетерогенность художественной жизни городов достигается не только за
счет
институциональной
их
оснащенности,
но
и
с
учетом
внеинституциональных и субституциональных срезов художественной
жизни.
В
контексте
характеристики
институциональных,
внеинституциональных и субституциональных проявлений художественной
культуры города следует отметить ситуацию, возникшую в связи с
Интернетом и новыми возможностями приобщения к музыке, кино и другим
видам искусства. Сеть является специфическим способом потребления
художественной продукции. Интернет дает возможность просмотра кино не
только в реально имеющихся в городе кинозалах, посещения экспозиций
музеев, находящихся за пределами конкретного города, знакомство с
254
постановками театральных коллективов, которые никогда не посещали
города региона с гастролями. Таким образом, можно утверждать, что с
наступлением эпохи Интернета институциональные, внеинституциональные,
субституциональные модусы художественной культуры и контекст их
существования существенно изменились.
В пространственном разрезе художественная культура города предстает
как часть культуры региона. Регион понимается как историко-культурная
область,
характеризующаяся
общностью
социокультурных
процессов.
Культурно целостный и самобытный регион социально и пространственно
дискретен,
поскольку
представляет
сетку
городских
поселений.
Художественная жизнь городов одного региона, имея общие основания и
формы
проявления,
характеризуется
существенными
различиями,
обусловленными статусом городов. Культура региона соотносится с
культурой городов регионального ареала, как общее и специфичное
(«особенное»)
соответственно.
Культура
городов
детерминирована
региональным целым и, наоборот, художественная культура региона
обусловлена
определенным
типом
художественной
культуры,
сформировавшихся в городах. Рассматривая города через регион, мы
дифференцируем картину художественной культуры регионального ареала и
детализируем картину художественной жизни городов с учетом специфики
региона.
Художественная жизнь регионов и отдельных городов территории
крайне неравномерна, излишне централизованна и содержательно отличается
в крупных, средних и малых городах. Центр и периферия регионального
культурного ареала предстают единым культурным пространством и связаны
друг с другом как взаимодополняющие и взаимодействующие стороны.
Региональный центр подпитывает средние и малые города территории,
которые становятся потребителями художественных ценностей и стандартов,
вырабатываемых в центре. Малые города создают
художественные
практики, которые слабо представлены в крупных региональных центрах. В
255
результате пространство региональной культуры, сохраняя целостность,
оказывается неравновесно структурированным и динамичным, приобретает
качество сложной многоуровневой системы.
Иерархическая
организация
социального
пространства
и
художественной жизни с централизацией в областном центре исчерпала
возможности для развития региона, поэтому актуальной является задача
сближения показателей художественной жизни в городах разного масштаба
и
смена
иерархической
плюралистической.
В
«центр
–
процессе
периферической»
становления
модели
плюралистически
организованного культурного пространства в регионе особое значение
приобретают города среднего демографического статуса. В регионе есть
города
(например,
Магнитогорск),
обладающие
достаточным
художественным потенциалом для реализации идеи уравновешенности
(сбалансированности) художественной жизни. Магнитогорск, по нашему
мнению, предстает наиболее адекватным полем для анализа, поскольку
таким выбором мы отчасти минимизировали крайности различий областного
центра,
обладающего
исключительностью
и
эксклюзивностью
в
соотношении с типичными чертами большинства городских поселений, и
малого города.
Функциональное значение разных видов искусства неодинаково в
части
унифицирующего
и
специализирующего
их
влияния
на
художественную культуру города. Социальная значимость определенного
вида искусства не означает его специфицирующего значения для культуры
города. Так, значение кино и кинотеатров для городской культуры во
временной динамике с начала 1980-х годов существенно разнится в крупных,
средних и малых городах, уменьшаясь по мере снижения их статуса.
Полученные в ходе исследования данные свидетельствуют о снижении
показателей институционально воплощенного интереса к кино, а не к самому
киноискусству, о сворачивании институционального способа выражения
этого
интереса
и
перемещения
его
256
во
внеинституциональную
и
субституциональную плоскости, которые трудно фиксировать в массовых
социологических исследованиях. Значение кинотеатров в культуре города
может и должно быть увеличено за счет целенаправленной культурной
политики в этой сфере.
Театр является знаковой институцией для городской культуры, без
которой художественная культура города не может считаться по-настоящему
городской. Влияние театра на город выражается в формировании «новых
горожан», отличающихся новым уровнем солидарности и ответственности за
свой город. Несмотря на то, что область оснащена театрами выше
нормативов, большинство городских поселений области не располагают
театрами, и по мере снижения статуса и численности населенного пункта
значение театра снижается. Развивая театральное дело, необходимо
учитывать социокультурный эффект от функционирования театра в городе и
того влиянии на горожан, которое театр способен оказывать, формируя у
горожан чувство ответственности за свой город и новый уровень
солидарности.
Музыкальные концерты являются главными формами презентации
музыкального искусства в условиях городской жизни и рассмотрены нами
как ее значимый художественный феномен. В течение 1980-х - 1990-х - 2000х и 2010-х годов в городах Челябинской области наблюдалась тенденция
общего
спада
посещения
музыкальных
концертов
и
переключения
музыкальных интересов в сторону «домашнего музыкального досуга».
Несмотря на выявленные негативные тенденции, сохраняется значимость
музыкальной культуры для горожан, которые положительно оценивают
процессы в музыкальной культуре и называют музыкантов значимыми
персонами художественной культуры своих городов в сравнении с другими
творческими работниками.
Музей является неотъемлемой частью культуры города и одной из
доступных площадок художественной культуры. Однако, социологические
замеры зафиксировали минимальный уровень интереса к музеям в городах
257
области и стабильность этой ситуации в течение последних трех
десятилетий, что идет в разрез с общемировой практикой. Происходящие на
рубеже веков перемены сформировали новую социокультурную среду в
городах и существенно повлияли на содержание и формы деятельности
музеев, которые активно развиваются и меняются. По итогам нашего
исследования можно ограничиться констатацией, что музейная сфера пока не
используется как креативный ресурс художественной культуры города и
городского развития.
Художественные интересы очень подвижны, быстро меняются и
реагировать на изменения нужно оперативно. Эта новая реальность пока не
учитывается в деятельности культурных институтов. Развитие институтов
культуры и искусства должно предполагать не только количественное
наращивание, но и качественное преобразование деятельности кинотеатров,
театров, музеев и концертных организаций.
Рассмотренная в динамике городская художественная культура в
типологическом
значении
выступает
аттрактором
развития
городов.
Синергетическое видение истории современной западной цивилизации
обнаруживает
ее
городской
характер,
обусловленный
городским
менталитетом, образом жизни и культурой. В отечественной истории
формирование городов и городской культуры происходило чуть позже и
имело
особенности,
связанные
с
принудительным
неэволюционным
характером урбанизации и «слободским» (недогородским) характером
поселений, что отразилось в культуре городов.
С наступлением постиндустриальной эпохи изменился социальный
контекст и культуры осмысливается как инструмент решения экономических
и
социальных
проблем.
Привлечение
культурных
ресурсов
для
муниципального развития преобразило облик многих городов Европы. Для
России, где инновационность предполагает изменения в экономике, а за
культурой оставляют роль хранительницы наследия, актуально изменение
отношения к культуре и искусству как ресурсу развития регионов и городов.
258
Обеспечение устойчивого культурного развития городов возможно на
основе реализации культурной политики, концептуальными основами
которой являются регионализация и поливекторность. Регионализация
культурной политики предполагает перенесение центра формирования
культурной политики в регионы, а на уровне регионов — в города.
Содержательные отличия художественной культуры крупных, средних и
малых городских поселений обусловили
поливекторность культурной
политики которую можно предложить городам разного статуса. Для
областного
центра,
позиционируются
крупных
как
и
центры
отчасти
средних
инноваций,
городов,
художественная
которые
культура
выступает инструментом решения задач повышения конкурентоспособности
и инвестиционной привлекательности городов. Для малых городов актуальна
иная идея устойчивости и экологичности поселения, «недогородской»
характер
которой
является
нормой
и
характеристикой
культурного
своеобразия.
Принципы сбалансированности и уравновешенности видятся автору в
качестве стратегических при разработке программ развития художественной
культуры как составляющей культурной политики, обеспечивающей процесс
прогрессивного
устойчивого
развития.
Сбалансированность
и
уравновешенность понимаются нами не как статичная завершенность
композиции художественной культуры, а в качестве процессуальных
условий,
обеспечивающих
динамичное,
дающее
креативный
эффект
взаимодействие взаимоподвижных художественно-эстетических явлений.
Важным обстоятельством выступает соучастие в формировании подобной
культурной
политики
всех
дееспособных
акторов,
представляющих
территорию при разном ее масштабировании в геосоциокультурном смысле.
С учетом этого культурная политика в сфере художественной культуры
способна преодолеть ведомственные рамки и работать как фактор
устойчивого развития общесоциального масштаба.
259
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
ЛИТЕРАТУРА
1.
Абашев, В. В. Пермь как текст. Пермь в русской культуре и
литературе XX века [Текст] / В. В. Абашев. — Пермь: ПГУ, 2000. — 404 с.
2.
Аванесова, Г. А., Астафьева, О. Н. Социальная и культурная по-
литика в регионе в условиях российских преобразований [Текст] / Г.
А. Аванесова, О. Н. Астафьева // Наука о культуре: итоги и перспективы: Науч.-информ. сб. — М.: РГБ; Информкультура, 2002. — № 2. — С. 28–84.
3.
Агеева,
Е.
Ю.
Город
как
социокультурное
образование:
монография / Е. Ю. Агеева; Нижегор. гос. ун-т им. Лобачевского. - Н.
Новгород: НГУ, 2004. - 212 с.
4.
Актуальные проблемы культурной политики современной России
[Текст] / ред. - сост. Б. Ю. Сорочкин. — М.: ЛЕНАНД, 2008. — 256 с.
5.
Алексеев, В. В. Регионализм в России [Текст] / В. В. Алексеев. —
Екатеринбург: РАН Урал отд.; УГУ, 1999. — 193 с.
6.
Алексеева, Т. И. Город как саморазвивающаяся система: контуры
новой парадигмы [Текст] / Г. И. Алексеева // Город как социокультурное явление исторического процесса [Текст] / отв. ред. Э. В. Сайко. — М.: Наука,
1995. — С. 38–46.
7.
Алисов, Д. А. Урбанизация и культура // Городская культура
Сибири: история и современность [Электронный ресурс] / Д. А. Алисов. —
Омск,
1997.
—
С.
3–15. —
Режим
доступа:
http://www.ic.omskreg.ru/cultsib/urb/alis_urb.htm.
8.
Андрианова, Г. С. Культурное строительство на Среднем Урале
(1941–1977 гг.): сб. документов [Текст] / Г. С. Андрианова. — Свердловск:
Сред.-Урал. кн. изд-во, 1987. — 397 с.
260
9.
Андрианова, Г. С. Художественная интеллигенция Урала. 30-е гг.
[Текст] / Г. С. Андрианова. — Свердловск: Сред.-Урал. кн. изд-во, 1992. —
286 с.
10.
Анциферов, Н. П. Душа Петербурга [Текст] / Н. П. Анциферов. —
СПб., 1991. — 335 с.
11.
Анциферов, Н. П. Из дум о былом [Текст] / Н. П. Анциферов —
М.: Феникс, 1992. — 512 с.
12.
Архипова, А. С., Неклюдов С. Ю. Фольклор на асфальте. [Текст] /
А. С. Архипова, С. Ю. Неклюдов // Живая старина. — М., 2007. — № 3. — С.
2–3.
13.
Аршинов, В. И. Синергетика как феномен постнеклассической
науки [Текст] / В. И. Аршинов. — М.: Ин-т философии РАН, 1999. — 203 с.
14.
Астафьева, О. Н. Этническая культура в информационно-
коммуникативном пространстве глобализирующегося мира: риски и альтернативы будущего [Текст] / О. Н. Астафьева // Культурное разнообразие, развитие и глобализация: по результатам дискуссий круглого стола (Москва,
21.05.2003). — М.: РИК, 2003. — С. 46–57.
15.
Ахиезер, А. С. Город и диалог [Текст] / А. С. Ахиезер //
Культурный диалог города во времени и пространстве исторического
развития. — М.: Мир культуры, 1996. — С. 15–22.
16.
Ахиезер, А. С. Диалектика урбанизации и миграции в России
[Текст] / А. С. Ахиезер // Общественные науки и современность. — 2000. —
№ 1. — С. 26–40.
17.
Ахиезер, А. С., Коган Л. Б., Яницкий O. H. Урбанизация,
общество и научно-техническая революция [Текст] / А. С. Ахиезер, Л.
Б. Коган, О. Н. Яницкий // Вопросы философии. – М., 1969. — № 2. — С. 43–
58.
18.
Бабков, В. Градообразующий культурный проект: город как
сцена качества жизни [Текст] / В. Бабков // Art менеджер. — М., 2010. — С.
2–7.
261
19.
Бахтин, М. М. Проблемы поэтики Достоевского [Текст] / М.
М. Бахтин. — М.: Художественная литература, 1972. — 464 с.
20.
Белл, Д.
Грядущее
постиндустриальное
общество:
опыт
социального прогнозирования [Текст] / Д. Белл. — М.: Academia, 2004. —
940 с.
21.
Бетехтин, А. В. Художественные запросы населения в системе
учреждений культуры и искусства Южного Урала [Текст]: моногр. / А. В.
Бетехтин. — Челябинск: Энциклопедия, 2012. — 166 с.
22.
Бетехтин, А. В., Зубанова, Л. Б., Синецкий, С. Б., Шуб, М. Л.
Социокультурный потенциал Южного Урала: вызовы времени и ориентиры
культурной политики [Текст] / А. В. Бетехтин, Л. Б. Зубанова, С.
Б. Синецкий, М. Л. Шуб. — Челябинск: Энциклопедия, 2011. — 227 с.
23.
Бирженюк, Г. М. Методология и технологии региональной куль-
турной политики [Текст] / Г. М. Бирженюк // Панорама культурной жизни
Российской Федерации: Науч.-инф. сб.. — М.: РГБ; Информкультура, 2000.
— Вып. 2. — С. 2–39.
24.
Блажес, В. В. Фольклор Урала: локальное и универсальное
[Текст] / В. В. Блажес // Развитие и культура мира: стратегия и программы.
Культурное наследие: тез. выступлений. — Екатеринбург: Банк культурной
информации, 1999. — 22 с.
25.
Борев, Ю. Б. Эстетика [Текст] / Ю. Б. Бореев. — М.: Высшая
школа, 2002. — 511 с.
26.
Браун, Дж. Культурные индустрии. Выявление культурных ре-
сурсов территории: Конспект лекций [Электронный ресурс] / Дж. Браун. – М.
– Режим доступа: http://www.cpolicy.ru/doc.plx?id=64.
27.
Бродель, Ф. Городок: что это такое? [Текст] / Ф. Бродель //Что
такое Франция? Пространство и история. — М: Издательство Сабашниковых.
1994. — 406 с.
28.
Бродель,
Ф.
Структуры
повседневности:
возможное
невозможное [Текст] / Ф. Бродель. — М.: Прогресс, 1986. — 623 с.
262
и
29.
Бродский, И. Развивая Платона // Избранные стихотворения
[Текст] / И. Бродский. — М.: Панорама, 1994. — 496 с.
30.
Брукс, А. С., Кушнер, Р. Дж. Культурный округ и экономическое
развитие городской среды [Текст] / А. С. Брукс, Р. Дж. Кушнер // Artменеджер. — М., 2003. — №3. — С. 92–96.
31.
Бычков, В. В. Эстетика: учебник [Текст] / В. В. Бычков. — М.:
КНОРУС, 2012. — 528 с.
32.
Вагин, В. В. Социология города [Электронный ресурс] / В.
В. Вагин. — Режим доступа: http://www .gumer.info/bibliotek_Buks /Sociolog
/Vagin/index.php, свободный. — Загл. с экрана.
33.
Валетта, У. Современная практика планирования развития
российских городов [Текст] / У. Валетта // Проблемы городов переходных
экономик. — М.: Макцентр, 2000.
34.
Вальденфельс,
Б.
Одновременность
неоднородного.
Современный порядок в зеркале большого города [Текст] / Б. Вальденфельс //
Логос. Журнал по философии и прагматике культуры. — 2002. — № 3–4. –
Режим доступа: http://www.ruthenia.ru/logos/number/2002_03_4/03.htm.
35.
Ванчугов, В. В. Москвософия & Петербургология [Электронный
ресурс] / В. В. Ванчугов. — М.: РИЦ ПИЛИГРИМ, 1997. — Режим доступа:
http://www.rels.obninsk.com/Rels/Limited/nsub/um/0.
36.
Вебер, М. Город [Текст] / М. Вебер // История хозяйства. Город.
— М.: КАНОН-пресс-Ц, Кучково поле, 2001. — 333–486 с.
37.
Вольфович, В. А. Музыканты Южного Урала. [Текст] / В.
А. Вольфович. — Челябинск: Обл. орг. о-ва «Знание», 1991. — 198 с.
38.
Вольфович, В.
А.
Челябинск
музыкальный.
[Текст]
/
В.
А. Вольфович. — Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1989. — 173 с.
39.
Воронина, Н. И. Культурный текст Саранска: диалог со временем
[Электронный ресурс] / Н. И. Воронина. — Режим доступа: http: //
www.auditorium.ru.
263
40.
Востряков, Л. Е. Региональные управленческие отношения в сфе-
ре культуры: поиск новой управленческой парадигмы [Текст] / Л.
Е. Востряков — М.: Ин-т социологии РАН, 1996. — 112 с.
41.
Врис, Г. де. Большой город — великое искусство [Электронный
ресурс] / Г. де Врис // Логос. Журнал по философии и прагматике культуры.
—
2002.
—
№ 3–4.
—
Режим
доступа:
http://www.ruthenia.ru/logos/number/34/17.pdf.
42.
Вуд, Ф. Круговорот городского творчества [Электронный ресурс]
/ Ф. Вуд // Новые ресурсы партнерства. — М.: Институт культурной политики, 2004. — С. 6–13. — (Культурные стратегии: Экспертный клуб. Вып. 1).
—Режим доступа: http://www.cpolicy.ru/doc.plx?id=63.
43.
Высоковский, А. А. Культура и город: исследования и программ-
ные разработки [Лекция в рамках проекта «Открытый университет», Чебоксары, 05.04.2003] [Электронный ресурс] / А. А. Высоковский // М. — 2003.
Режим доступа: http://www.culturecapital.ru/university-2003/city_culture/4.
44.
Гайдес, М. А. Общая теория систем (системы и системный
анализ) [Электронный ресурс] / М. А. Гайдес. — Режим доступа:
http://health.polbu.ru/gaides_systems/ch07_vii.html.
45.
Галигузов, И. Ф. Народы Южного Урала: история и культура
[Текст] / И. Ф. Галигузов. — Магнитогорск, 2000. — 500 с.
46.
Галушина, Н.
С.
Город
как
объект
культурологического
исследования [Текст]: дис. … канд. культурологии / Н. С. Галушина. — М.,
1998. — 153 с.
47.
Глазычев, В. Л. Город России на пороге урбанизации [Текст] / В.
Л. Глазычев // Город как социокультурное явление исторического процесса.
— М.: Наука, 1995. — 351 с.
48.
Глазычев, В. Л. Среда отторжения [Электронный ресурс] / В.
Л. Глазычев.
—
Режим
доступа:
ottorzheniya.
264
http://conflictmanagement.ru/sreda-
49.
Глазычев, В. Л. Урбанистика [Текст] / В. Л. Глазычев — М.:
Европа, 2008. — 220 с.
50.
Глотов, М. Б. Границы предмета социологии искусства [Текст] /
М. Б. Глотов // Социологические исследования. — 1999. — № 1. — С. 122–
130.
51.
Глотов, М. Б. Социальный институт: определение, структура,
классификация [Текст] / М. Б. Глотов // Социологические исследования. —
2003. — № 10. — С. 13–19.
52.
Голованов, В. И., Барсуков, Е. И., Урсов, В. Н. Устойчивое
развитие территорий крупных городов. Учебное пособие [Текст] / В.
И. Голованов, Е. И. Барсуков, В. Н. Урсов. — М.: Издательский дом
Международного университета в Москве. — 2010. — 258 с.
53.
Город и время: в 2-х томах. Интернациональный научный
альманах «Life sciences», тематический выпуск 2012 г. [Текст] / авт. проекта
Е. Я. Бурлина, Л. Г. Иливицкая, Ю. А. Кузовенкова. — Самара: ООО
«Книга», 2012. —— Том 1. — 208 с.
54.
Город и время: в 2-х томах. Интернациональный научный
альманах «Life sciences», тематический выпуск 2012 г. [Текст] / авт. проекта
Е. Я. Бурлина, Л. Г. Иливицкая, Ю. А. Кузовенкова. — Самара: ООО
«Книга», 2012. —— Том 2. — 242 с.
55.
Город и горожане в России XX века [Текст] / авт. - сост. А. Д.
Марголис. — М.: Контрфорс, 2001. — 128 с.
56.
Город и деревня в европейской России: сто лет перемен [Текст] /
ред. Т. Г. Нефедова, П. М. Полян, А. И. Трейвиш. — М.: ОГИ, 2001. — 557 с.
57.
Город и искусство: субъекты социокультурного диалога [Текст] /
авт. - сост. Э. В. Сайко. — М.: Наука, 1996. — 285 с.
58.
Город и культура: сб. науч. тр. [Текст] / науч. ред. С. Н.
Иконникова, Г. В. Скотникова. — СПб.: СПбГИК, 1992. — 172 с.
59.
Город и культура [Текст]: коллектив. моногр. / отв. ред. В.
С. Цукерман. — Челябинск.: ЧГИК, 1993. — 190 с.
265
60.
Город как социокультурное явление исторического процесса
[Текст] / отв. ред. Э. В. Сайко. РАН. Науч. совет по комплексной проблеме
«История мировой культуры»— М.: Наука, 1995. — 351 с.
61.
Город: проблемы социального развития [Текст] / Под ред. А. В.
Дмитриева, М. Н. Межевича. — Л.: Наука, 1982. — 173 с.
62.
Городская среда. Технология развития: Настольная книга [Текст]
/ акад. гор. среды; В. Л. Глазычев, М. М. Егоров, Т. В. Ильина. и др.; Под ред.
В. Л. Глазычева. — М.: Ладья, 1995. — 239 с.
63.
Городская цивилизация: методология, теория, практика: Тр.
конф. [Текст]. — М.: ВНИИ системных исследований, 1991. — 91 с.
64.
Грац, Р. Город в Америке: жители и власти [Текст] / Р. Грац. —
М.: Ладья, 1995. — 320 с.
65.
Грисволд, В. Чтение и класс читателей в XXI веке [Электронный
ресурс] / В. Грисволд, Н. Райт // «НЛО». — 2010. — № 102. — Режим
доступа: http://magazines.russ.ru/nlo/102/ve24.html.
66.
Губницкая, С. З. Советская опера на Урале: критика, репертуар,
слушатель [Текст]: автореф. дис. ... канд. искусствовед. / С. З. Губницкая. —
Л.: Ленинградская гос. консерватория им. Н. А. Римского-Корсакова, 1986.
— 21 с.
67.
Гун, Г. Е. Городская художественная культура в контексте
креативных индустрий [Текст] / Г. Е. Гун // European Social Science Journal
(Европейский журнал социальных наук). — Рига; М., 2013. — № 12. Том 1.
— С. 349–354.
68.
Гун, Г. Е. Городская художественная культура в призме
традиционности и инновационности (на примере Магнитогорска) [Текст] / Г.
Е. Гун // Вопросы культурологии. — М.: Панорама, 2012. — №11. — С. 18–
22.
69.
Гун, Г. Е. Динамика городов и городской культуры // Теория и
практика общественного развития [Электронный ресурс] / Г. Е. Гун. — 2012.
266
— № 12. Шифр Информрегистра: 0421000093\0033. — Режим доступа:
http://teoria-practica.ru/-12-2012/culture/gun.pdf.
70.
Гун, Г.
Е.
Институциональное
и
внеинституциональное
измерение художественной культуры [Текст] / Г. Е. Гун // Исторические,
философские, политические и юридические науки, культурология и
искусствоведение. Вопросы теории и практики. — Тамбов, 2011. — № 8: в 4х ч. — Ч. IV. С. 45–48.
71.
городов
Гун, Г. Е. Концептуальные основы культурной политики для
[Электронный
ресурс]
/
Г. Е. Гун
//
Теория
и
практика
общественного развития.— 2014. — № 16. Шифр Информрегистра:
0421000093\0033. — Режим доступа: http://teoria-practica.ru/rus/files/arhiv_
zhurnala/2014/16/culture/gun.pdf
72.
Гун, Г. Е. Культура городов Южного Урала в контексте
современных проблем урбанизации [Текст] / Г. Е. Гун // Исторические,
философские, политические и юридические науки, культурология и
искусствоведение. Вопросы теории и практики. — Тамбов: Грамота, 2012. —
№ 12: в 3-х частях. Ч. III. — С. 69–72.
73.
Гун, Г. Е. Культурное измерение процессов дезурбанизации
[Текст] / Г. Е. Гун // Управление мегаполисом. — М.: Изд-во НИК
«Континент-Пресс», 2014. — № 1 (37). — С. 165–169.
74.
Гун, Г. Е. Молодежные субкультуры в контексте городской
художественной культуры [Электронный ресурс] / Г. Е. Гун // Гуманитарные
и социальные науки. — 2014. — № 3. — Режим доступа: http://hses-online.ru.
75.
Гун, Г. Е. Пространство региональной культуры в контексте
сравнительного исследования художественной жизни городов [Текст] / Г.
Е. Гун // European Social Science Journal — Рига; М., 2011. — № 9 (12). — С.
200–208.
76.
Гун, Г. Е. Процессы взаимодействия в художественной культуре
[Текст] / Г. Е. Гун // Вестник Магнитогорского технического университета
им. Г. И. Носова. — Магнитогорск, 2011. — № 3 (35). — С. 103–105.
267
77.
Гун, Г. Е. Современная городская художественная культура
(опыт аналитического обзора иностранных источников) [Электронный
ресурс] / Г. Е. Гун // Теория и практика общественного развития.— 2013. —
№ 12. Шифр Информрегистра: 0421000093\0033. — Режим доступа:
http://teoria-practica.ru/-12-2013/culture/gun.pdf.
78.
Гун, Г. Е. Структурная матрица художественной культуры.
[Текст] / Г. Е. Гун // Философия и культура — М., 2011. — № 12 (48). — С.
107–113.
79.
Гун, Г. Е. Субституции городской художественной культуры
[Текст] / Г. Е. Гун // Вестник Южно-Уральского государственного
университета. — Серия «Социально-гуманитарные науки». — Челябинск:
ЮУрГУ, 2013. — Т. 1. — № 1. — С. 166–169.
80.
Гун, Г. Е. Урбанистика и художественная культура города
[Текст] / Г. Е. Гун // Вестник Челябинской государственной академии
культуры и искусств. – Челябинск: ЧГАКИ, 2012. — № 1 (29). — С. 74–77.
81.
Гун, Г.
Е.
Художественная
культура
города:
опыт
исследовательских стратегий [Текст] / Г. Е. Гун // Вестник Московского
государственного областного университета. Философские науки — М., 2011.
— № 3. — С. 66–70.
82.
Гун, Г. Е. Художественная культура города: структура, динамика,
перспективы [Текст] / Г. Е. Гун. — Магнитогорск: МаГК, 2014. — 265 с.
83.
Гун, Г. Е. Художественная культура как система [Текст] / Г.
Е. Гун // Преподаватель XXI век. — М.: МПГУ, 2011. — № 3, часть 2. —
С. 351–358.
84.
Гун, Г. С., Александрович Ю. М. Семестр искусств [Текст] /
Г.С. Гун — Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1984. — 104 с.
85.
Гуревич, П. С. Философия культуры: пособие для студентов
гуманит. вузов [Текст] / П. С. Гуревич. — М.: Аспект Пресс, 1995. — 228 с.
86.
Гутнов, А., Глазычев, В. Мир архитектуры (лицо города) [Текст] /
А. Гутнов, В. Глазычев — М.: Молодая гвардия, 1990. — 351 с.
268
87.
Дадамян, Г. Г. Социальные функции искусства: в ожидании
новых концепций [Текст] / Г. Г. Дадамян, Д. Б. Дондурей // Социальные
функции искусства и его видов. — М.: Наука, 1980. — С. 27–61.
88.
Данхэм-Джоунс, Э. Американский урбанист: Москве надо
развивать пригороды [Электронный ресурс] / Э. Данхэм-Джоунс. — Режим
доступа: http://realty.rbc.ru/experts/02/12/2013/562949989804942.shtml.
89.
Дианова, В. М. Культурология: основные концепции [Текст] /
В. М. Дианова. — СПб.: СПбГУ, 2005. — 473 с.
90.
Джекобс, Дж. Смерть и жизнь больших американских городов
[Текст] / Дж. Джекобс . – М.: Новое издательство, 2011. – 460 с.
91.
Добрейцина, Л. Е. Художественная жизнь Нижнего Тагила в
первой половине XX века. [Текст]: дис. … канд. культурологии / Л. Е.
Добрейцина. – Екатеринбург, 2002. – 281 с.
92.
Долгий, В. М., Левинсон А .Г. Архаическая культура и город
[Текст] / В. М. Долгий, А. Г. Левинсон // Вопросы философии. — М., 1971. —
№ 7. — С. 91–102
93.
Долгий, В. М., Левада, Ю. А., Левинсон, А. Г. Урбанизация как
социокультурный процесс [Текст] / В. М. Долгой, Ю. А. Левада, А.
Г. Левинсон // Урбанизация мира (Вопросы географии, сб. 96).
— М.:
Мысль, 1974. – С. 19 – 31.
94.
Дридзе,
Т. М.
Коммуникативные
механизмы
культуры
и
прогнозно-проектный подход к выработке стратегии развития городской
среды [Текст] / Т. М. Дридзе // Город как социокультурное явление
исторического процесса / отв. ред. Э. В. Сайко. — М.: Наука, 1995. — С. 334–
344.
95.
Дридзе, Т. М. Ведомства, градостроители и горожане: компро-
мисс или конфликт [Текст] / Т. М. Дридзе // Теоретические основания культурной политики. — М.: РИК, 1993. — С. 259–268.
269
96.
Дридзе, Т. М., Орлова, Э. А. Основы социокультурного
проектирования [Текст] / Т. М. Дридзе, Э. А. Орлова. — М.: РИК, 1995. —
152 с.
97.
Дридзе, Т.
М.
Урбанизм
и
городская
политика
в
свете
экоантропоцентристской социологии [Текст] / Т. М. Дридзе // Урбанизация в
формировании социокультурного пространства. — М.: Наука, 1999. – С. 219
– 227.
98.
Дукельский, В. Ю. Культурная регионалистика [Электронный ре-
сурс] / В. Ю. Дукельский // Сайт Ассоциации менеджеров культуры СевероЗапада "12+". — 2002. — Режим доступа: http:www.culturalmanagement.ru
/books/515?cid=97.
99.
Дуков, Е. В. Жидков, В. С., Осокин, Ю. В., Соколов, К. Б.,
Хренов, Н. А. Введение в социологию искусства [Текст]: учеб. пособие / Е.
В. Дуков, В. С. Жидков, Ю. В. Осокин, К. Б. Соколов, Н. А. Хренов. — СПб.:
Алетейя, 2001. — 256 с.
100. Ерасов, Б. С. Социальная культурология [Текст] / Б. С. Ерасов. —
М.: Аспект Пресс, 1997. — 591 с.
101. Жидков, В. С., Соколов К. Б. Искусство и общество [Текст] / В.
С. Жидков, К. Б. Соколов. — СПб.: Алетейя, 2005. — 592 с.
102. Жидков, В. С. Культурная политика России: теория и история
[Текст]: учеб. пособие для вузов / В. С. Жидков. — М.: Академический
Проект, 2001. — 592 с. — (Guadeamus).
103. Жукова, Т. И., Сазонов Б. В. и др. Социокультурные проблемы в
муниципальном управлении [Текст] / Т. И. Жукова, Б. В. Сазонов. — М.:
ЛКИ, 2007. — 192 с.
104. Журавлев, В. В. Мир художественной культуры [Текст] / В.
В. Журавлев. — М.: Мысль, 1987. — 237 с.
105. Заборова, Е. Н. Социология города. Горожанин в системе
городских групп: Курс лекций [Текст] / Е. Н. Заборова. — Екатеринбург:
УрГЭУ, 2001 – 144 с.
270
106. Заельская, С. А. Культурная жизнь Южного Урала в условиях
реформирования общественных отношений: 1985-2000 гг. [Текст]: дис. …
канд. ист. наук / С. А. Заельская. – Оренбург, 2003. – 214 с.
107. Зеленов, Л. А. Социология города [Текст] / Л. А. Зеленов. — М.:
ВЛАДОС, 2000. — 192 с.
108. Зеленцова, Е., Гладких, Н. Творческие индустрии: теории и
практики [Текст] / Е. Зеленцова, Н. Гладких. — М.: Классика — XXI, 2010.
— 240 с.
109. Зимина, С. Ю. Петербург как эстетический феномен [Текст]:
автореф. дис … канд. филос. наук / С. Ю. Зимина. — СПб.: РГПУ, 1999. —
208 с.
110. Зиммель, Г. Большие города и духовная жизнь [Электронный
ресурс] / Г. Зиммель // Большие города, их общественное, политическое и
экономическое значение / Логос. Журнал по философии и прагматике
культуры.
—
2002.
—
№ 3–4.
—
Режим
доступа:
http://www.ruthenia.ru/logos/number/34/02.pdf.
111. Зиммель, Г. Венеция [Электронный ресурс] / Г. Зиммель // Логос.
Журнал по философии и прагматике культуры. — 2002. — № 3–4. — Режим
доступа: http://www.ruthenia.ru/logos/number/2002_03_4/04.htm.
112. Зиммель, Г. Флоренция [Электронный ресурс] / Г. Зиммель //
Логос. Журнал по философии и прагматике культуры. — 2002. — № 3–4. —
Режим доступа: http://www.ruthenia.ru/logos/number/34/07.pdf.
113. Зитте, К. Художественные основы градостроительства [Текст] /
К. Зитте. — М.: Стройиздат, 1993. — 225 с.
114. Злотникова, Т. С. Время старого города [Текст] / Т. С. Злотникова
// Город и время: в 2-х томах. — Том 2. Интернациональный научный
альманах «Life sciences» / авт. проекта Е. Я. Бурлина, Л. Г. Иливицкая,
Ю. А. Кузовенкова. — Самара: ООО «Книга», 2012. — С. 34–43.
271
115. Зубанова, Л.
Б.
Культурология
versus
социология:
противостояние или интеграция? [Текст] / Л. Б. Зубанова // Вопросы
культурологии. — М., 2012. — № 9. — С. 12-15.
116. Иванов, В.
Н.,
Сергеев, В.
К.
Человек.
Культура.
Город
[Электронный ресурс] / В. Н. Иванов, В. К. Сергеев. — М.: РИЦ ИСПИ РАН,
2002 — Режим доступа:— http://www.ispr.ru/BIBLIO/ELVER/bib13.html.
117. Иванова, О. Ю. Опера в Челябинске [Текст]: к 40-летию
Челябинского академического театра оперы и балета им. М. И. Глинки / О.
Ю. Иванова. — Челябинск: ЦИКН г. Челябинска, 1997. — 168 с.
118. Иконников, А. В. Город — утопии и реальное развитие [Текст] /
А. В. Иконников // Город и искусство: субъекты социокультурного диалога.
— М.: Наука, 1996. — С. 75–84.
119. Иконников, А. В. Формирование предметно-пространственной
среды жилища и стиль жизни [Текст] / А. В. Иконников // Труды ВНИИТЭ.
Сер. Техн. эстетика. — М., 1987. — Вып. 51. — С. 6–20.
120. Иконникова, С. Н. Антропология места и времени в культурном
пространстве города [Текст] / С. Н.Иконникова // Культура и личность. —
СПб.: СПбГУКИ, 2005. — С.5–12.
121. Иконникова, С. Н., Большаков, В. П. Теория культуры [Текст] / С.
Н. Иконникова, В. П. Большаков. — СПб.: Питер, 2008. — 592 с.
122. Иконописцева, О. Г. Закономерности эволюции архитектурнопространственной среды группы городов Южного Урала [Текст]: дис. …
канд. архитектуры / О. Г. Иконописцева. — Самара, 2011. — 208 с.
123. Ильин, В. Г. Город как концепт культуры [Текст]: автореф. дис.
… д-ра социол. наук / В. Г. Ильин. — Ростов н/Д, 2004. — 31 с.
124. Ионин, Л. Г. Социология культуры: путь в новое поколение.
Учеб.пособие [Текст] / Л. Г. Ионин. — М.: Логос, 2000. — 432 с.
125. Ишкин, Б. С. Представления о провинциальном городе в
российской культуре
XIX- начале XX вв. [Текст]: дис. … канд.
культурологии / Б. С. Ишкин. — Челябинск: ЧГАКИ, 2006. — 163 с.
272
126. Каган, М. С. Град Петров в истории русской культуры [Текст] /
М. С. Каган. — СПб.: Паритет, 2006. — 480 с.
127. Каган, М. С. Культура города и пути ее изучения [Текст] / М. С.
Каган // Город и культура. — СПб.: СПбГУКИ, 1992. — С. 15–34
128. Каган, М. С. Музей в системе культуры [Текст] / М. С. Каган //
Вопросы искусствознания. — 1994. — № 4.
129. Каган, М. С. Музыка в мире искусств [Текст] / М. С. Каган //
Советская музыка. 1987. — № 3 — С. 56–66.
130. Каган, М. С. Философия культуры [Текст] / М. С. Каган. — СПб:
Петрополис, 1996. — 416 с.
131. Каган, М. С. Эстетика как философская наука [Текст] / М.
С. Каган. — СПб.: Петрополис, 1997. — 544 с.
132. Каганов, Г. З. Городская среда: преемство и наследование [Текст]
/ Г. З. Каганов // Человек. — 2000. — № 4. — С. 49–63.
133. Каганов, Г. З. Горожанин в городе: идентификация с землёй и
небом [Текст] / Г. З. Каганов // Человек. — 2001. — № 3–4. — С. 50–66.
134. Каганов, Г. З. Душа и тело города [Текст] / Г. З. Каганов //
Человек. 2002. — № 1. — 88–103.
135. Каганов, Г. З. Среда обитания и образы истории [Текст] / Г.
З. Каганов // Человек. — 1997. — № 1. — 38–56.
136. Каганский, В. Л. Культурный ландшафт и советское обитаемое
пространство [Текст] / В. Л. Каганский. — М.: Новое лит. обозрение, 2001. —
573 с.
137. Каганский, В. Л. Ландшафт и культура [Текст] / В. Л. Каганский
// Общественные науки и современность. — 1997. — № 1. — С.134–146. —
№ 2. — С.160–169.
138. Казакова,
Г.
М.
Регион
как
социокультурный
феномен:
монография [Текст] / Г. М. Казакова. — М.: НОУ УРАО, 2013. — 164 с.
273
139. Казакова, Г. М. Культура Южного Урала: локальный вариант
регионального измерения [Текст] / Г. М. Казакова. — СПб.: РГППУ; ЧГАКИ,
2007. — 254 с.
140. Калугина, Т. П. Художественный музей как феномен культуры
[Текст] / Т. П. Калугина. — СПб.: Петрополис, 2001. — 224 с.
141. Канклини, Гарсия Н. Городские культуры в конце века: антропологические перспективы [Текст] / Г. Н. Канклини // Международный журнал
социальных наук. — 1998. — Т. 6. — № 20.
142. Кармин, А. С. Новикова, Е. С. Культурология [Текст] / А.
С. Кармин, Е. С. Новикова. — СПб.: Питер, 2007. — 464 с.
143. Касимова, А. Р. Духовная жизнь городов Южного Урала конца
XIX – начала XX в. [Текст]: автореф. дис. … канд. ист. наук / А. Р. Касимова.
— Курган, 2001. — 24 с.
144. Каяк, А. Б. Методология исследования культурных обменов в музыкальном пространстве [Текст] / А. Б. Каяк. — М.: Академический проект,
2006. — 256 с.
145. Кирдина, С. Г. Институциональные матрицы и развитие России
[Текст] / С. Г. Кирдина — Новосибирск: ИЭиОПП СО РАН, 2001. — 307 с.
146. Кириллова, Н. Б. Кино Урала: от прошлого к будущему [Текст] /
Н. Б. Кириллова — Екатеринбург: ИПП «Уральский рабочий», 2013. — 408 с.
147. Кларк, Д. Б. Потребление и город, современность и постсовременность [Текст] / Д. Б. Кларк // Логос. Журнал по философии и прагматике
культуры.
—
2002.
—
№
3–4.
—
Режим
доступа:
http://www.ruthenia.ru/logos/number/34/03.pdf.
148. Князева, Е. Н., Курдюмов, С. П. Основание синергетики. Синергетическое мировидение [Текст] / Е. Н. Князева, С. П. Курдюмов. — М.: Либроком, 2010. — 256 с.
149. Коган, Л. Б. Быть горожанином [Электронный ресурс] / Л.
Б. Коган.
—
М.,
1990. —
Режим
open.org.ru/lib.shtm.
274
доступа
http://www.sevarsk-
150. Коган, Л. Б. Города без горожан [Электронный ресурс] / Л.
Б. Коган. — Режим доступа: http://zkapitel.ru/publics.
151. Коган, Л. Б. Городская культура и проблема «центральности»
[Текст] / Л. Б. Коган // Развитие городской культуры и формирование пространственной среды: сб. науч. тр. / под ред. Л. Б. Когана. — М.: ЦНИИП
градостроительства, — 1976. — С. 5–20.
152. Коган, Л. Б. Искусство и развлечение: взаимодействие или аннигиляция? [Текст] / Л. Б. Коган // Развлечение и искусство / под ред. Е.
В. Дукова. — СПб.: Алетейя, 2008. — С.16–19.
153. Коган, Л. Н. Региональная социология [Текст] / Л. Н. Коган. —
М., 1991. — 103 с.
154. Коган, Л. Н. Социология культуры [Текст] / Л. Н. Коган. – Екатеринбург: УрГУ, 1992. – 120 с.
155. Композиторы Екатеринбурга [Текст] / сост. Ж. А. Сокольская. —
Екатеринбург: УГПУ, 1998. — 382 с.
156. Композиторы Урала: сб. очерков Урал. гос. консерватория им. М.
П. Мусоргского [Текст] / ред. В. М. Маслова и др. — Свердловск: Сред.Урал. кн. изд-во, 1968. — 135 с.
157. Кондаков, И. Г. Феноменология города в русской культуре
[Текст] / И. Г. Кондаков // Урбанизация в формировании социокультурного
пространства. — М.: Наука, 1999. — С. 188–203.
158. Конышева, Е. В., Меерович, М. Г. Эрнст Май и проектирование
соцгородов в годы первых пятилеток (на примере Магнитогорска) [Текст] /
Е. В. Конышева, М. Г. Меерович. — М.: ЛЕНАНД, 2012. — 224 с.
159. Костина, Н.Б . Социальный институт как общественное явление
(на материалах институтов культуры) [Текст]: автореф. дис. … канд. философ. наук / Н. Б. Костина. — Свердловск, 1982. — 18 с.
160. Костюрина, Н. Ю. Новый город как модель советской культуры
[Текст]: дис. … д-ра культурологии / Н. Ю. Костюрина. — СПб.: РГПУ, 2006.
— 360 с.
275
161. Косырева, Н. Новый российский феномен — города наизнанку
[Электронный
ресурс]
/
Н.
Косырева.
—
Режим
доступа:
http://gkhprim.ru/news/interview/novyy_rossiyskiy_fenomen_-_gorod.
162. Креативность в пространстве традиций и инноваций. Третий Российский культурологический конгресс с международным участием: тез. докл.
и сообщ [Текст] / отв. ред. Д. Л. Спивак. — СПб.: ЭЙДОС, 2010. — 556 с.
163. Кузовникова, Л. Ю. Картирование культурных ресурсов как этап
развития творческих индустрий. Эссе [Текст] / Л. Ю. Кузовникова // Экология культуры: Инф. бюллетень. — Архангельск, 2004. — № 2. — С. 82–102.
164. Культура города: механизмы развития: матер. интернет-семинара
в рамках проекта «Открытый университет 2004 года», Чебоксары,
23.03.2004г.
[Электронный
ресурс].
—
2004. —
Режим
доступа:
http://www.culturecapital.ru/university/36.
165. Культура как ресурс регионального развития: Публичный экспертный доклад Ассоциации менеджеров культуры [Электронный ресурс] /
А. А. Зильперт , О. В. Карпова , В .В. Кузнецов , Ю. Л. Рыбакова ; Вступ. ст.
С. Э. Зуева. — 14-15.11. 2002г. —
Режим доступа: http://acm.org.ru
/analyz/report.
166. Культурная деятельность. Опыт социологического исследования
[Текст] — М.: Наука, 1981. — 237 с.
167. Культурология. XX век [Текст] // Энциклопедия. — Т. 2. — СПб.:
Университетская книга; ООО «Алетейя», 1998.— 447 с.
168. Культурология: учебник [Текст] / под ред. Ю. Н. Солонина, М.
С. Кагана. — М.: Высшее образование, 2008. — 566 с.
169. Лаппо, Г. М. Города России. Взгляд географа [Текст] / Г. М. Лаппо. — М.: Новый хронограф, 2012. – 504 с.
170. Лаппо, Г. М. Полян, П. М. Наукограды России: вчерашние запретные и полузапретные города – сегодняшние точки роста [Текст] / Г.
М. Лаппо, П. М. Полян // Мир России. — 2008. —№ 1. — С. 20–49.
276
171. Лаппо, Г. М., Полян, П. М. Результаты урбанизации России к
концу XX века [Текст] / Г. М. Лаппо, П. М. Полян // Мир России. — 1999. —
Т.8. № 4. — С. 22–34.
172. Лаптева, Г. Я. Культурные индустрии. От ресурсов к политике
[Текст] / Г. Я. Лаптева // Экология культуры: Инф. бюллетень. — Архангельск, 2004. — № 2. — С. 3–14.
173. Лебедева, Е. Стратегии продвижения культурного проекта [Электронный ресурс] / Е. Лебедева // Сайт Агентства культурных и бизнескоммуникаций. – Режим доступа: http://www.cultcom. ru/data/?p=78.
174. Лефевр, А. Идеи концепции нового урбанизма [Электронный ресурс] / А. Лефевр // Социологическое обозрение – Том 2. № 3. – 2002. С. 1926.
–
Режим
доступа:
http://www.
sociologica.hse.
ru/data/2011/03/04/
1211598040/soc_oboz _2_3.pdf.
175. Линч, К. Образ города [Текст] / К. Линч. — М.: Стройиздат, 1982.
— 164 с.
176. Литвинова, Т. А. Анализ города: социологическая история
Ф. Броделя и историческая социология М. Вебера [Электронный ресурс] / Т.
А.
Литвинова.
—
Режим
доступа:
http://www.ecsocman.edu.ru/db/msg/
46428.html.
177. Лихонина, O. B. Театральность культуры тоталитарного государства (на примере советской культуры конца 1920–1930-х годов). [Текст]: автореф. дис. ... канд. культурологии / О. В. Лихонина. — Екатеринбург: УрГУ,
2008. — 21 с.
178. Лобанова, Ю. В. Образ города в художественной культуре
[Текст]: автореф. дис. ... канд. культурологии / Ю. В. Лобанова. — СПб.:
РГПУ, 1998. — 19 с.
179. Лола, А. М. Основы градоведения и теории города (в российской
интерпретации) [Текст] / А. М. Лола. — М.: Комкнига, 2011. — 344 с.
180. Лотман, Ю. М. Город и время [Текст] / Ю. М. Лотман // Метафизика Петербурга. — СПб.: Эйдос, 1993. — С. 84–94.
277
181. Лотман, Ю. М. Семиотика города и городской культуры [Текст] /
Ю. М. Лотман. — СПб.; Тарту: ТГУ, 1984 – 139 с.
182. Лотман, Ю. М. Символика Петербурга и проблемы семиотики
города [Текст] / Ю. М. Лотман // Избранные статьи. В 3 т. Т.2. — Таллин:
Александра, 1992. — 480 с.
183. Лысенко, О. В. Современные городские праздники как отражение
социальных процессов [Текст] / О. В. Лысенко // Современный город: социальность, культура, жизнь людей: матер. междунар. науч.-практ. конф. Гуманитарного ун-та / редкол. Л. А. Закс и др. В 2-х т. — Екатеринбург: Гуманитарный ун-т, 2014. — Т. 1. — С. 183–189.
184. Лэндри, Ч. Креативный город. Фрагменты [Текст] / Ч. Лэндри. —
М.: Издательский дом Классика XXI, 2005. — 399 с.
185. Лэндри, Ч. Развитие городов через культуру [Текст] / Ч. Лэндри //
Экология культуры. — Архангельск, 2000. — № 6 (19). — С. 3–8.
186. Лэндри, Ч., Грин, Л., Матарассо, Ф., Бьянчини, Ф. Возрождение
городов через культуру [Текст] / Ч. Лэндри, Л. Грин, Ф. Матарассо,
Ф. Бьянчини. — СПб.: Нотабене, 2000. — 87 с.
187. Макарова, Н. Н. Повседневная жизнь Магнитогорска в 1929 –
1935 гг. [Текст]: дис. … канд. ист. наук / Н. Н. Макарова. – Магнитогорск,
2010. – 280 с.
188. Мак-Илрой, Э. В поисках творческой конкурентоспособности,
или Как измерить тяжесть Святого Грааля? [Текст] / Э. Мак-Илрой // Новые
ресурсы партнерства. — М.: Институт культурной политики, 2004. — С. 14–
23. — (Культурные стратегии: Экспертный клуб. Вып. 1).
189. Мамфорд, Л. Истоки урбанизации. Появление города [Текст] /
Л. Мамфорд // Смит Р.Л. Наш дом планета Земля: (Полемические очерки об
экологии человека). — М.: Мысль, 1982. — С. 162–185.
190. Мамфорд, Л. Миф машины. Техника и развитие человечества
[Текст] / Л. Мамфорд. — М.: Логос, 2001. — 408 с.
278
191. Маркетинг культуры и искусства [Текст] / Ф. Колбер, Ж. Нантель
и др. — СПб.: Арт-Пресс, 2004. — 255 с.
192. Маркова, Т. Б. Библиотека в контексте культуры: философскокультурологический анализ [Текст]: дис. ... д-ра философ. наук
/
Т. Б. Маркова. — СПб., 2008. — 326 с.
193. Мерлен, П. Город: количественные методы изучения. Фрагменты
[Текст] / П. Мерлен. — М.: Прогресс, 1977. — 261 с.
194. Мерфи, Р. Американский город [Текст] / Р. Мерфи. — М.: Прогресс, 1972. — 320 с.
195. Мильков, Д. Э. Творческие индустрии: технологии свободы в современном городе [Текст] / Д. Э. Мильков // Art-менеджер. — М., 2004. — №
1.
196. Миронов, Б. Н. Русский город в 1740–1860-е годы: демографическое, социальное и экономическое развитие [Текст] / Б. Н. Миронов. — М.:
Наука, 1990. — 272 с.
197. Митин, И. И. Комплексные географические характеристики.
Множественные реальности мест и семиозис пространственных мифов
[Текст] / И. И. Митин — Смоленск: Ойкумена, 2004. — 160 с.
198. Михайлова, Л.
И.
Социология
культуры
[Текст]
/
Л.
И. Михайлова: учеб. пособие. — М.: ФАИР-ПРЕСС, 1999. — 232 с.
199. Мордасова, М. А. Праздничная культура Южного Урала в 19171941 гг. [Текст]: дис. … канд. ист. наук / М. А.Мордасова. – Челябинск,
2005. – 210 с.
200. Москва — Петербург: Pro et contra [Текст] // Диалог культур в истории национального самосознания. — СПб.: РХГИ, 2000. – 712 с.
201. Мурзина, И. Я. Методологические аспекты изучения региональной культуры [Текст] / И. Я. Мурзина. // Социологические исследования. —
2004. — № 2. — С. 60–65.
279
202. Мурзина, И. Я. Феномен региональной культуры: поиск качественных границ и языка описания [Текст] / И. Я. Мурзина. — Екатеринбург:
УГПУ, 2003. — 205 с.
203. Надточий, Э. Путями Авеля. Философия города [Электронный
ресурс] / Э. Надточий // Логос. Журнал по философии и прагматике культуры.
—
2002.—
№
3–4.
—
Режим
доступа:
http://www.ruthenia.ru/logos/number/34/18.pdf.
204. Найдорф, М. И. Как различаются музыкальные культуры? [Текст]
/ М. И. Найдорф // Вопросы культурологии. — М., 2005. — №10. — С. 102–
105.
205. Найт, Р. В. Устойчивое развитие — устойчивые города [Текст] /
Р. В. Найт // Международный журнал социальных наук. — 1993 . — С. 43–69.
206. Нефедова, Т. Г. Большой, средний, малый город и село в России
[Текст] / Т. Г. Нефедова // География, градостроительство, архитектура: синтез наук и практик. — М.: МГУ, Смоленск: Ойкумена, 2013. – с. 171-191.
207. Нефедова, Т. Г., Трейвиш, А. И. Города – лидеры современных
регионов: формальные и неформальные [Текст] / Т. Г. Нефедова, А. И. Трейвиш // Россия и ее регионы в XX веке: территория, расселение, миграции /
ред. О. Б. Глезер, П. М. Поляна. — М.: ОГИ, 2005. — с. 281-307.
208. Ньюстром, Дж. В., Дэвис, К. Организационное поведение [Текст]
/ Дж. В. Ньюстом, К. Дэвис — СПб.: Питер-Юг, 2000. — 448 с.
209. О’Коннор, Дж. Культурное разнообразие, развитие и глобализация [Текст] / Дж. О’Коннор // Новые ресурсы партнерства. — М.: Институт
культурной политики, 2004. — С. 24–30. — (Культурные стратегии: Экспертный клуб. Вып. 1).
210. Ориентиры культурной политики. Концептуальные основы
разработки региональных программ и проектов сохранения и развития
культуры (на материалах Челябинской области) [Текст]. — Вып. 1. —
Челябинск: ГУКИ, 1996. — 60 с.
280
211. Орлова, Э. А. Современная городская культура и человек [Текст]
/ Э. А. Орлова. — М.: Наука, 1987. — 214 с.
212. Орлова, Э. А. Введение в социальную и культурную антропологию [Текст] / Э. А. Орлова. — М.: МГИК, 1994. — 214 с.
213. Орлова, Э. А. Городская среда как культурно-эстетическое явление [Текст] / Э. А. Орлова. // Вопросы культурологии. — 2005. — №12. —
2006. — № 2. — С. 95–97.
214. Осадчая, Г. И. Стиль жизни молодых горожан: трансформация и
региональная дифференциация [Текст] / Г. И. Осадчая. — Социологические
исследования. – 2002. — № 10.
215. Основания регионалистики: формирование и эволюция историкокультурных зон Европейской России [Текст] / В. А. Булкин, А. С. Герд, Г.
С. Лебедев, В. Н. Седых; под ред. А. С. Герда, Г. С. Лебедева. — СПб.:
СПбГУ, 1999. — 389 с.
216. Осокин, Ю. В. Системный подход и специфика его применения в
исследованиях культуры [Текст] / Ю. В. Осокин // Системные исследования
культуры / под ред. Г. В. Иванченко, В. С. Жидкова. — СПб.: Алетейя, 2009.
— С. 8–21.
217. Очерки культурной жизни провинции [Текст] / ред. Е.
П. Костина. — М.; СПб.: Дмитрий Буланин, 2005. — 315 с.
218. Павлова, И. Н. Музейный маркетинг: новый формат [Текст] / И.
Н. Павлова. — М.: А-Пресс, 2006. — 216 с.
219. Павлова, О. А. Основы теории литературы [Текст] / О.
А. Павлова. — Волгоград: ВолГУ, 1999. — 64 с.
220. Панкрухин, А. П. Маркетинг территорий: учеб. пособие [Текст] /
А. П. Панкрухин. — М.: РАГС, 2002. — 328 с.
221. Парк, Р. Город как социальная лаборатория [Электронный ресурс] / Р. Парк // Социологическое обозрение. – Том 2. № 3. – 2002. с. 3-12 –
Режим
доступа:
http://www.sociologica.hse.ru/data/2011/03/04/1211598040
/soc_oboz_2_3.pdf.
281
222. Парсонс, Т. О социальных системах [Текст] / Т. Парсонс / под
ред. В. Ф. Чесноковой, С .А. Белановского. — М.: Академический Проект,
2002. — 832 с.
223. Пелипенко, А. А., Яковенко, И. Г. Город в пространстве культуры
и в процессе урбанизации: методологические аспекты [Текст] /
А.
А. Пелипенко, И. Г. Яковенко // Урбанизация в формировании социокультурного пространства [Текст] / отв. ред. Э. В. Сайко. — М.: Наука, 1999. —
С. 122–126.
224. Пермь как стиль. Презентации пермской городской идентичности
[Текст] / под ред. О. В. Лысенко, Е. Г. Трегубовой. — Пермь: ПГГПУ, 2013.
— 240 с.
225. Перов, Ю. В. Художественная жизнь общества как объект социологии искусства [Текст] / Ю. В. Перов. — Ленинград: ЛГУ, 1980. — 188 с.
226. Петров, В. М. Прогноз развития художественной культуры
[Текст] / В. М. Петров // Художественная культура и развитие личности
[Текст] / отв. ред. Ю. У. Фохт-Бабушкин. — М.: Наука, 1987. — С. 77–92.
227. Петров, Н. Субституционализация политической системы [Текст]
/ Н. Петров // Золотой Лев. — М., 2008. — № 151–152.
228. Пивоваров, Ю. Л. Основы геоурбанистики: Урбанизация и городские системы: Учеб. пособие для студентов вузов [Текст] / Ю. Л. Пивоваров.
— М.: Владос, 1999. — 231 с.
229. Пирогов, С. В. Социология города [Текст] / С. В. Пирогов. — М.:
Новый учебник, 2004. — 208 с.
230. Пирогов, С. В. Феноменологическая социология и урбанистика
[Текст] / С. В. Пирогов // Вестник Томского государственного университета.
Серия «Философия. Культурология. Филология».— Томск, 2004. — № 282.
— С. 97–103.
231. Позднякова, Р. А. Библиотека в системе современной гуманитарной культуры [Текст]: дис. ... канд. философ. наук / Р. А. Позднякова. — Тамбов, 2005. — 189 с.
282
232. Пономаренко, Е. В. Архитектурно-градостроительное наследие
Южного Урала [Текст]: дис. … доктора архитектуры / Е. В. Пономаренко. –
М., 2011. – 431 с.
233. Поселения: среда, культура, социум [Текст]: матер. науч. конф.
Санкт-Петербург, 6–9 октября 1998 г. — СПб.: СПбГУ, 1998. — 216 с.
234. Правоторова, А. А. Городская культура и возраст города [Текст]
А. А. Праворотова // «Мастер-класс». — М., 1997. — № 2–3. — С. 25–29.
235. Проблемы городов переходных экономик [Текст] — М.: Фонд
«Институт экономики города», 2000. — 74 с.
236. Проблемы культуры городов России [Текст]: матер. II всерос. науч.-практич. семинара. — Омск, 1996. — Ч. 1, 2.
237. Программа развития культуры Челябинской области до 2005 года [Текст] / рук. В. С. Цукерман. — Челябинск, 1994.
238. Программирование культурного развития: региональные аспекты
[Текст] / Отв. ред. П. Г. Щедровицкий. — М.: РИК, 1991. — Вып. I. — 121 с.
239. Программирование культурного развития: региональные аспекты
[Текст] / Отв. ред. П. Г. Щедровицкий. — М.: РИК, 1994. — Вып. II. — 182 с.
240. Проскурин, С. Г. Семиотика форм хранения негенетической информации [Текст] / С. Г. Проскурин // Критика и семиотика. — Новосибирск.
– 2007. – Вып. 11, — С. 47–53.
241. Пространственное развитие урбанизации. Общие закономерности
и региональные особенности [Текст] / Под ред. Ю. Л. Пивоварова. АН СССР.
Ин-т географии. — М. — 1991. – 208 с.
242. Пчелинцев, О .С. Роль крупных городов в стратегии инновационного развития [Текст] / О. С. Пчелинцев. // Эра Городов. Лето, — М.,— 1999.
– Режим доступа: http: //www. urbaneconomics. Ru /texts. php?folder _id =93&
mat_id=40&page_id=776.
243. Разгон, М. Города будущего [Текст] / М. Разгон. — М.: Наука, —
1969.
283
244. Разумовский, Ф. Большое пространство малого города [Текст] /
Ф. Разумовский. // «Наше наследие». — М., 1989, — VI (12). – С. 30 – 39.
245. Региональной развитие и региональная политика России в
переходный период [Текст] / ред. С. С. Артоболевский, О. Б. Глезер. — М.:
МГТУ им. Баумана, 2011. — 316 с.
246. Регионоведение: учеб. пособие [Текст] / отв. ред. Ю. Г. Волков.
— Ростов н/Д.: Феникс, 2004. — 448 с.
247. Резник, И. Б. Государственный социальный заказ в советском музыкальном искусстве 1930-х годов [Текст]: автореф. дис. ... канд. искусствовед. / И. Б. Резник. — Магнитогорск: МаГК, 2005. — 27 с.
248. Резник, Ю. М. Социокультурный подход как методология исследования [Текст] / Ю. М. Резник // Вопросы социальной теории: научный альманах. – М.: ИФ РАН, 2008. — Том II. Вып. 1 – С. 305–328.
249. Репина, Л. П. Город, общество, цивилизация: историческая урбанистика в поисках синтеза [Текст] / Л. П. Репина // Город как социокультурное явление исторического процесса. — М.: Наука, 1995. — С. 32–38.
250. Розин, В.
М.
Современная
культурология:
проблемы
формирования и методологический идеал [Текст] / В. М. Розин // Личность.
Культура. Общество. — М.: АНО Независимый ин-т гражд. об-ва, 2005. —
Вып. 1. — С. 127–145.
251. Ромадина, Т. И. Проблема типологии развития городов в странах
Западной Европы высокого Средневековья в отечественной историографии
второй половины XX века [Текст]: автореф. дис. … канд. ист. наук / Т.
И. Ромадина. — Томск, 2008. —22 с.
252. Романова, М. Куда не достанет рука граффитиста [Электронный
ресурс] // Эксперт Урал. – 2008 — № 44 (252). — Режим доступа:
http://expert.ru/ural/2008/44/graffiti/ media/preview/ - anchor-1.
253. Российская урбанизация на перепутье: к «городу-саду» или в
«город-огород»? Сценарии развития российских городов [Электронный ре-
284
сурс] // Фонд «Институт экономики города», – 1995–2007. – Режим доступа:
http://www.urbaneconomics.ru/texts.php?folder_id=94&mat_id=41.
254. Российская урбанизация: горожанин или житель города? [Текст]:
матер. междунар. науч. семинара. — Прокопьевск, 2003. — 94 с.
255. Российское библиотековедение: XX век. Направления развития,
проблемы и итоги: опыт моногр. иссл. [Текст] / сост. Ю.П. Мелентьева. —
М.: Фаир-Пресс; Пашков дом, 2003. — (Специальный издательский проект
для библиотек). — 432 с.
256. Российское городское пространство: попытка осмысления. Научные доклады [Текст] / отв. ред. В. В. Вагин. – М.: Моск. обществ. науч. фонд,
2000. — 165 с.
257. Россия и её регионы в ХХ веке: Территория – расселение – миграции [Текст] / ред. О. Б. Глезер, П. М. Полян. — М.: ОГИ, 2005. — 813 с.
258. Россман, В. Мистерия центра: Идентичность и организация социального пространства в современных и традиционных обществах [Текст] /
В. Россман // Вопросы философии. — 2008. — № 2.
259. Рубл Блэр, А. Стратегия большого города. Прагматический плюрализм в Чикаго «позолоченного века», Москве «серебряного века» и Осаке
эпохи Мэйдзи городов [Текст] / Блэр А. Рубл. — M.: Московская школа политических исследований, 2004. — 456 с.
260. Рундквист, Н. А., Задорина, О. В. Урал. Иллюстрированная краеведческая энциклопедия [Текст] / Н. А. Рундквист, О. В. Задорина. — Екатеринбург: «Квист», 2013. — 592 с.
261. Сагит, М. Музеи как агенты возрождения городов [Текст] /
М. Сагит // Музеи, маркетинг, менеджмент. — М.: Прогресс-Традиция,
2001. — С. 20–27.
262. Сазонов, Б. В. Городская централизация или новая дезурбанизация? [Электронный ресурс] / Б. В. Сазонов. — Режим доступа:
http://conflictmanagement.ru/gorodskaya-centralizaciya-ili-novayadezurbanizaciya.
285
263. Сайко, Э. В. Город как среда и субстанция — субъект, образующий индивида [Текст] / Э. В. Сайко // Мир психологии. — 1995. — № 4.
264. Сайко, Э. В. Город как особый организм и фактор социокультурного развития [Текст] / Э. В. Сайко // Город как социокультурное явление исторического процесса / под ред. Э.В. Сайко. — М.: Наука, 1995. — С. 9–21.
265. Сассен, С. Города как зоны фронтира: создание неформальной
политики [Текст] / С. Сассен // Десять докладов, написанных к Международной конф. по философии, политике и эстетической теории «Создавая
мыслящие миры». – М., 2007.
266. Сванидзе, А. А. Город в цивилизации: к вопросу определения
[Текст] / А. А. Сванидзе // Город как социокультурное явление исторического
процесса / под ред. Э. В. Сайко. — M.: Наука, 1995. — С. 29–31.
267. Сеннет, Р. Каждый — сам себе дьявол. Париж Умбера де Романа.
История города [Электронный ресурс] / Р. Сеннет // Логос. Журнал по философии и прагматике культуры. — 2002. — № 3–4. – Режим доступа:
http://www.ruthenia.ru/logos/number/34/17.pdf.
268. Сенявский, А. С. Урбанизация России в XX веке роль в историческом процессе [Текст] / А. С. Сенявский. — М.: Наука, 2003. — 285 с.
269. Серто, Мишель де. По городу пешком [Текст] / М. де Серто //
Communitas, 2005. — №2.
270. Синецкая, Т. М. Композиторы Южного Урала [Текст] / Т.
М. Синецкая. — Челябинск: Дом печати, 2003. — 349 с.
271. Синецкий, С. Б. Социопроектные основы культурной политики
[Текст] / С. Б. Синецкий // Социально-культурная деятельность: теория,
технология, практика: коллективная моногр.: в 2 ч. / ред. сост. Л. Е. Осипова;
науч. ред. В. Я. Рушанин — Челябинск: ЧГАКИ, 2005. — Ч. 1. — С. 81–90.
272. Синецкий, С. Б. Культурная политика XXI века: от прецедента
Истории к проекту Будущего: монография [Текст] / С. Б. Синецкий. —
Челябинск: Энциклопедия, 2011. — 288 с.
286
273. Синецкий,
С.
Б.
Концепция
формирования
образа
индустриального региона средствами культурной политики (на примере
Челябинска и Челябинской области) [Текст] / С. Б. Синецкий. — Челябинск:
НОУ ЧИЭП им. М. В. Ладошина, 2009. — С. 243–250.
274. Синецкий, С. Б. Концепция социально-культурной политики
города Челябинска [Текст] / С. Б. Синецкий, С. Г. Боталов, М. Л. Львова;
Челяб. гор. Дума; Челяб. гор. администрация. — Челябинск, 1998. — 41 с.
275. Системные исследования культуры [Текст] / под ред. Г.
В. Иванченко, В .С. Жидкова. — СПб.: Алетейя, 2009. — 604 с.
276. Скотт, А. Культурная экономика в городах [Электронный ресурс]
/ А. Скотт // Логос. Журнал по философии и прагматике культуры. — 2002.
— № 3–4 – Режим доступа: htt://www.ruthenia.ru/logos/number/34/20.pdf.
277. Скрипачева, И. А. Современный город как культурная система
[Текст]: автореф. дис. ... д-ра культурологии / И. А. Скрипачева. — М.; Киров: ВГУ, 2010. — 46 с.
278. Скульмовская, Л. Г. Город в пространстве культуры региона: общее и особенное [Текст]: монография / Л. Г. Скульмовская. — СПб: ИНФОДа, 2005. — 160 с.
279. Скульмовская, Л. Г. Регион как субъект функционирования и развития культуры [Текст]: монография / Л. Г. Скульмовская. — Екатеринбург:
УрГУ, 2005. — 299 с.
280. Словарь маркетинговых терминов [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http:www.glossostav.ru/word/1873.
281. Смирнов, С. А. Философия города (образы города в культуре)
[Текст] / С. А. Смирнов. // «Мастер-класс». — 1996. — № 1.
282. Смирнов, С. А. Антропология города, или о судьбах философии
урбанизма в России [Электронный ресурс] / С. А. Смирнов. – Режим доступа:
http://anthropology.ru/ru/texts/smirseal/ancity_1.html.
287
283. Смирнов, С. Б. Взаимодействие Москвы и Петербурга в развитии
культуры России в XVIII-XX вв. [Текст]: автореф. дис. ... д-ра культурологии
/ С. Б. Смирнов. — СПб.: СПбГУКИ, 2007. — 41 с.
284. Современный городской фольклор [Текст] — М.: РГГУ, 2003. —
736 с.
285. Современный город: социальность, культуры, жизнь людей: материалы XVII Международной научно-практической конференции Гуманитарного университета, 14–15 апреля 2014 г. [Текст] / редкол.: Л. А. Закс и др.
в 2 т. — Екатеринбург: Гуманитарный университет, 2014. — Т.1. — 560 с.
286. Современная западная социология: словарь [Текст] — М.: Политиздат, 1990. — 432 с.
287. Соковиков, С. С. Книга в контексте популярной культуры [Текст]
/ С. С. Соковиков // Чтение на евразийском перекрестке. Сб. материалов междунар. интеллектуального форума 27–28 мая 2010 г., Челябинск / сост. В. Я.
Аскарова, Ю. В. Гушул. — Челябинск: ЧГАКИ, 2010 — С. 207–211.
288. Соковиков, С. С. Судьбы традиционной книги в современном
культурном пространстве [Текст] / С. С. Соковиков // Кризис чтения: энергия
преодоления.: сб. науч.-практ. работ. / Ред. сост. В. Я. Аскарова. — М.:
МЦБС. — 2013. — С. 33–41.
289. Соковиков, С. С. Традиционное и инновационное в популярной
культуре [Текст] / С. С. Соковиков // Вестник Челябинской гос. академии
культуры и искусств. — 2012. — № 1. — С. 71–73.
290. Соколов, К. Б. Социальный эффект искусства и культурная
политика: распространение и освоение художественных ценностей [Текст]:
автореф. дис. … д-ра философских наук. / К. Б. Соколов. — М.: РИИ, 1993.
— 52 с.
291. Соколов, Э. В. Город глазами культуролога [Текст] / Э.
В. Соколов // Город и культура. — СПб.: СПбГИК, 1992. — С. 3–15.
292. Соколов, Э. В. Культурология. Очерки теории культуры [Текст] /
Э. В. Соколов. — М.: Интерпракс, 1994. — 272 с.
288
293. Сокольская, Ж. А. Урал музыкальный: вчера и сегодня [Текст] /
Ж. А. Сокольская. — Екатеринбург: УрГУ, 2008. — 808 с.
294. Сорокин,
П.
А.
Социальная
и
культурная
динамика:
Исследование изменений в больших системах искусства, истины, этики,
права и общественных отношений [Текст] / П. А. Сорокин. — СПб.: РХГИ,
2000. — 1056 с.
295. Сорочкин, Б. Ю. Экономические основы культурной политики в
современной России [Текст] / Б. Ю. Сорочкин // Актуальные проблемы культурной политики современной России / ред. - сост. Б. Ю. Сорочкин. — М.:
ЛЕНАНД, 2008. — С. 156–200.
296. Сохор, А. Н. Социология и музыкальная культура [Текст] / А.
Н. Сохор. — М.: Сов. композитор, 1975. — 202 с.
297. Социальная реальность: концепции и методология исследований
[Текст] / Ин-т философии РАН; под ред. Ю. М. Резника. — М.: Институт философии РАН; Междисциплинарное общество социальной теории, 2008. —
500 с.
298. Социально-культурные функции города и пространственная среда [Текст]: монография / Л. С. Бахурина и др.; ред. Л. Б. Коган. — М.: Стройиздат, 1982. – 177 с.
299. Социальные результаты НТП в крупном городе: теоретикометодологический анализ [Текст] / отв. ред. В. К. Потемкин. — Л.: Наука,
Ленингр.отд-ние, 1990. – 124 с.
300. Социокультурное пространство диалога [Текст] / отв. ред. Э. В.
Сайко. — М.: Наука, 1999. — 219 с.
301. Социокультурные аспекты развития регионов [Текст]: сб. науч.
тр. / редкол.: С. Г. Зырянов, Г. И. Ладошина, А. Н Лымарь, С. Б. Синецкий. —
Челябинск: НОУ ЧИЭП, 2009. — 260 с.
302. Социологические исследования проблем города и жилища
[Текст] / отв. ред. Б. П. Кутырев. — Новосибирск: Наука, 1986. – 176 с.
289
303. Странствующая столица: роль культуры в развитии территории
[Текст]. — М.: Институт культурной политики, 2007. — 196 с. (Серия
«Культурные стратегии»).
304. Суворов, Н. Н. От события к искусству [Текст] / Н. Н. Суворов //
Фундаментальные проблемы культурологии. Теория и методология современной культурологии. — Том 5. — М.; СПб., 2009. — С.497–500.
305. Судьбы современного города [Текст] / АН СССР. Ин-т социологии. — М., 1990. — 117 с.
306. Сэвидж, М., Уорде, А. Социология города, капитализм и модерн
[Текст] / М. Сэвидж, А. Уорде // Общественные науки за рубежом. – РЖ. —
Сер. 11. Социология. — 1995. — Т. 4. — № 2.
307. Тарасова, А. Н. Социокультурная трансформация горнозаводских
городов Южного Урала на рубеже XX-XXI вв. [Текст]: дис. … канд.
культурологии / А. Н. Тарасова. — Челябинск: ЧГАКИ, 2006. — 160 с.
308. Тарасова, Ю. Б. Элита. Культурологический анализ [Текст] / Ю
.Б. Тарасова. — Челябинск: ЧГАКИ, 2002. — 49 с.
309. Тацуно, Ш. Стратегия — технополисы [Текст] / Ш. Тацуно. —
М.: Прогресс, 1989. – 344 с.
310. Творческие индустрии в России [Текст]: Сб. науч. ст. / Сост. Е.
В. Зеленцова. — М.: Институт культурной политики, 2004. — 98 с. — (Культурные стратегии: Экспертный клуб. Вып. 3).
311. Театр как социологический феномен [Текст] / отв. ред. Н.
А. Хренов. — СПб.: Алетейя, 2009. — 520 с.
312. Тённис, Ф. Общность и общество [Текст] / Ф. Тённис // Социологический журнал. — М., 1998 — № 3–4. – С. 206 – 229.
313. Теоретические основания культурной политики: Сб. науч. ст.
[Текст] / отв. ред. Э. А. Орлова, Е .Н. Соколов. — М.: РИК, 1993. — 272 с.
314. Тилли, Ч.. Формы урбанизации [Текст] / Ч. Тилли // Американская социология. Перспективы, проблемы, методы. — М.: Прогресс, 1972. –
С. 116 – 133.
290
315. Трейвиш, А. И. Российские города на переходе к рынку: тенденции, проблемы, парадоксы [Текст] / А. И. Трейвиш // Эра Городов. — 1998. –
№ 1. – С. 3 – 4.
316. Трейвиш, А. И. Город, район, страна и мир. Развитие России
глазами страноведа [Текст] / А. И. Трейвиш. — М.: Новый хронограф, 2009. –
369 с.
317. Трифонова, Г. С. Становление и развитие художественной
культуры на Южном Урале (20–80-е гг. XX в.) [Текст]: дис. ... канд. ист. наук
/ Г. С. Трифонова. — Челябинск: ЧГУ, 2000. — 238 с.
318. Трубина, Е. Г. Город в теории: опыт осмысления пространства
[Текст] / Е. Г. Трубина. — М.: Новое литературное обозрение, 2011. — 520 с.
319. Тульчинский, Г. Л. Менеджмент в сфере культуры [Текст] / Г.
Л. Тульчинский. — М.: А-Пресс, 2009. — 540 с.
320. Туровский, Р. Ф. Культурные ландшафты России [Текст] / Р.
Ф. Туровский. — М.: Рос. НИИ культурологии и природного наследия, 1998.
— 209 с.
321. Урбанизация в формировании социокультурного пространства
[Текст] / отв. ред. Э. В. Сайко. — М.: Наука, 1999. — 284 с.
322. Файзуллин, Р. С. Социология города [Текст] / Р. С. Файзуллин.
— СПб.; Уфа: УЮИ, 1997. – 159 с.
323. Федулов, С. П. Социальная инфраструктура современного российского города [Текст] / С. П. Федулов // Социологические исследования. —
2000. — № 4. – С. 122 – 125.
324. Флиер, А. Я. Современная культурология: объект, предмет,
структура [Текст] / А. Я. Флиер // Общественные науки и современность. —
1997. — № 2. — С. 124–145.
325. Флиер, А. Я. Культурология для культурологов: учебное пособие
для магистрантов и аспирантов, докторантов и соискателей, а также преподавателей культурологии [Текст] / А. Я. Флиер. — М.: Академический Проект,
2000.— 496 с.
291
326. Флорида, Р. Креативный класс: люди, которые меняют будущее
[Текст] / Р. Флорида. — М.: Классика XXI, 2005. — 432 с.
327. Фохт-Бабушкин, Ю. У. Искусство в жизни людей (Конкретносоциологические исследования искусства в России второй половины XX
века. История и методология) [Текст] / Ю. У. фохт-Бабушкин. — СПб.:
Алетейя, 2001. — 556 с.
328. Фрисби, Д. Разрушение города: социальная теория, мегаполис и
экспрессионизм. Город и искусство [Электронный ресурс] // Логос. Журнал
по философии и прагматике культуры. — 2002. — № 3–4. — С. 252–284. Режим доступа: http://www.ruthenia.ru/logos/number/34/16.pdf.
329. Харви, Д. Право на город [Электронный ресурс] / Д. Харви // Логос. — 2008. — № 3 (66). — С. 80–94. — Режим доступа: http://www.intelros.
ru/pdf/logos_03_2008/04.pdf.
330. Холодков, В. В. ГИС: реальный инструмент для управления городом. [Электронный ресурс] / В. В. Холодков, Г. П. Радионов, А. И. Рудов и
др.
//
ArcReview:
сетевой
журн. —
Режим
доступа:
http://www.dataplus.ru/Arcrev/Number_18/3_City/asp.
331. Хорев, Б. С., Безденежных, В. А. Быкова, Н. В. Мировой урбанизм на переломе [Текст] / Б. С. Хореев, В. А. Безденежных, Н. В. Быкова. —
М.: МГУ, 1992. — 112 с.
332. Хренов, А. Е. Модели культурной политики: смена парадигм
[Текст] / А. Е. Хренов // Труды СПбГУКИ. Т. 199. Публичная политика в социальном пространстве культуры и образования : формирование, развитие /
под общ. ред. А. С. Тургаева, А. Е. Хренова. – СПб.: СПбГУКИ, 2013. – 156 с.
333. Хренов, Н. А. Социальная психология искусства: переходная
эпоха [Текст] / Н. А. Хренов. — М.: Альфа-М, 2005. — 624 с.
334. Хренов, Н. А. Образы города в истории: психологический аспект
смены парадигмы [Текст] / Н. А. Хренов. – ОНС. — 1995. — № 6. – С. 150 –
161.
292
335. Художественная жизнь современного общества Т. 2.: Аудитория
искусства в России: вчера и сегодня [Текст] / отв. ред. Ю. У. Фохт-Бабушкин.
— СПб.: Дмитрий Буланин, 1997 — 213 с.
336. Художественная жизнь Южного Урала (на материале Челябинской области) [Текст] / Г. Г. Гедовиус, Г. Е. Гун, В. Н. Дмитриевский и др. /
науч. рук. Ю. У. Фохт-Бабушкин, А. Н. Якупов. — М.; Магнитогорск, 1995.
— 367 с.
337. Художественная культура и искусство [Текст]: сб. науч. тр. / сост.
В. М. Дианова. — Л.: ЛГИТМИК, 1987. — 158 с.
338. Художественная культура и развитие личности [Текст] / отв. ред.
Ю. У. Фохт-Бабушкин. — М.: Наука, 1987. — 222 с.
339. Худякова, Н. Л. Ценностный мир человека: возникновение и
развитие [Текст] / Л. Н. Худякова. — Челябинск: Тендерлайн, 2004. — 400 с.
340. Цукерман, В. С. Культурные запросы населения и работа
учреждений культуры [Текст] / В. С. Цукерман // Культурные запросы
населения и деятельность культурно-просветительных учреждений. —
Челябинск, ЧГИИК, 1991. — С. 6–17.
341. Цукерман, В. С. Художественная культура в аспекте культурной
политики [Текст] / В. С. Цукерман // Уржумка. — 2000. — № 1 (6). — С. 106–
112.
342. Цукерман, B. C. Регион как геополитическая и социальнокультурная система [Текст] / B. C. Цукерман // Теория и социология культуры. Избр. статьи. — Челябинск: ЧГАКИ, 2001. — 60 c.
343. Цукерман, В .С. Из работ прошлых лет: сб. статей [Текст] / В.
С. Цукерман. — Челябинск, 2007. — 181 с.
344. Человек в мире художественной культуры: Приобщение к
искусству: процесс и управление [Текст] / отв. ред. Ю. У. Фохт-Бабушкин.
— М.: Наука, 1982. — 110 с.
345. Чернова, Е. В. Музыкальная жизнь г. Магнитогорска в 80–90-е
годы (к проблеме функционирования музыкального искусства) [Текст]: дис.
293
… канд. искусствовед. / Е. В. Чернова. — Магнитогорск.: МаГК, 2000. — 140
с.
346. Чурбанов, В. Б. Культура и социально-экономический прогресс
[Текст] / В. Б. Чурбанов. — М.: Знание, 1986. — 63 с.
347. Шадрина, Е. А. Тенденции в развитии музыкально-театрального
искусства на Южном Урале [Текст]: автореф. дис. ... канд. искусствовед. / Е.
А. Шадрина. — Магнитогорск.: МаГК, 2009 — 21 с.
348. Шило, С. И. Средний российский город: актуальные проблемы
управления [Текст] / С. И. Шило. – Ростов-н/Д.: Сев.-Кавказ. науч. центр
Высш.шк., 2001. – 195 с.
349. Шипилов, А. В. Смысл города и город-смысл [Текст] / А.
В. Шипилов // Человек. — 2006. — № 1. – С. 5 – 18.
350. Шупер, В. А. Самоорганизация городского расселения [Текст] /
В. А. Шупер. — М.: Российский открытый университет, 1995. — 166 с.
351. Шупер, В. А. Синергетический подход к российской урбанизации
[Электронный
ресурс]
/
В.
А.
Шупер.
–
Режим
доступа:
http://spkurdyumov.narod.ru/ShuperSlava.htm.
352. Щедровицкий, П. Г. Региональное развитие и культура: постановка проблемы [Текст] / П. Г. Щедровицкий // Программирование культурного развития: региональные аспекты. — М.: РИК, 1991. — Вып. I. — С. 5–
16. – Режим доступа: http://www.shkp.ru/lib/publications/12.
353. Эдельман, О. Город чьей-то мечты [Электронный ресурс] /
О. Эдельман // Логос. Журнал по философии и прагматике культуры. —
2002.
—
№
3–4.
–
Режим
доступа:
http://www.ruthenia.ru/logos/number/34/07.pdf.
354. Эстетическая выразительность города: сб. статей [Текст] / отв.
ред. О. А. Швидковский. — М.: Наука, 1986. — 156 с.
355. Яковенко, И. Г. Город в пространстве диалога культур и диалог
города [Текст] / И. Г. Яковенко // Социокультурное пространство диалога/
отв. ред. Э. В. Сайко. — М.: Наука, 1999. — С. 90–101.
294
356. Яковенко, И. Г. Художественное сознание и городская среда (в
их взаимодействии и созидании) [Текст] / И. Г. Яковенко // Город и искусство: субъекты социокультурного диалога [Текст] / отв. ред. Э. В. Сайко. — М.:
Наука. — 1996. — С. 20–25.
357. Яницкий, О. Н. Идеология современного дезурбанизма [Текст] /
О. Н. Яницкий // Идеологические проблемы научно-технической революции.
— М., 1974. — С. 285–303.
358. Яницкий, О. Н. Экологическая перспектива города [Текст] / О.
Н. Яницкий. — М.: Мысль, 1987. — 278 с.
359. Яргина, З. Н. Эстетика города [Текст] / З. Н. Яргина. — М.:
Стройиздат, 1990. — 366 с.
360. Яргина, З. Н., Хачатрянц, К. К. Социальные основы архитектурного проектирования [Текст]: Учеб. для вузов / З. Н. Яргина, К. К. Хачатрянц. — М.: Стройиздат, 1990 – 343 с.
361. Castells, M. Crisis, planning, and the quality of life: Managing the
new historical relationships between space and society // Environment a. planning.
D. Soc. a. space. L. – 1983. – Vol. 1. № 1. – P. 3–21.
362. Castells, M. The Informational City. Information Technology, Economic Restructuring and the Urban-Regional Process. – Oxford, Cambridge:
Blackwell, 1989.
363. Castells, M., Hall P. Technopolies of the world. The making of 21-st.
century industrial complexes. – London: Routledge, 1994.
364. Crow, G., Allan, G. Community life. An introduction to local social
relations. — London: Harvester Wheatsheat, 1994.
365. Feibleman, J. The institutions of society. — L., 1956.
366. Fischer, C. Toward a subcultural theory of urbanism / C. Fischer //
American Journal of Sociology. — 1975. — № 80 (б).
367. Gans, H. People? Plans and policies. — New York: Columbia University Press and Russel Sage Foundation, 1991.
295
368. Gans, H. Urbanism and suburbanism as ways of life: a reevaluation of
definitions // Metropolis: Center and Symbol of our Times.. — NY.: NYU Press,
1995. Р. 170–195.
369. Gastman, R. Skateboard, hip hop, and tattoo / R. Gastman. — NY:
Juxtapoz Magazin, 2010.
370. Harvey, D. Social Justice and the City. — Baltimore: John Gopkins
university press, 1973.
371. Harvey, D. The urban experience. — Oxford: Basil Blackwell, 1989.
372. Hopkins, J. Urban Culture of Public space // Journal of Urban Design.
— Ca, The University of Western Ontario Press, 01/2009; 14: Introduction. —
Р.29–64. — Режим доступа: http:// geography. uwo.ca/ undergrad/ courses
/3416F.pdf.
373. Howkins, J. The Creative Economy. — NY.: The penguin press,
2001. — 288 p.
374. Hutchison, R. (ed). Gentrification and urban change: Research in urban sociology. — Wisconsin, Green Bay: JAI press Ltd., 1992.
375. Jacobs, J. The economy of cities / J. Jacobs. — NY: Random House,
1969.
376. Laguerre, M. The Informal City. — London: Macmillan, 1994.
377. Lefebvre, H. The production of space. — Oxford: Basil Blackwell,
1991.
378. Logan, J., Molotch, H. The City as a Growth Mashine. In Urban
fortunes. The political economy of space. — Berkely: University of California
press, 1988.
379. Lyon, L. The community in urban society. — Philadelphia: Temple
university press, 1987.
380. Malinowski, B. Culture // Encyclopedia of the social sciences. — Vol.
4. — NY., 1936.
381. Mumford, L. The city in history. Its rigin, its transformation and its
prospects. – Harmondsworth: Penqun, 1966.
296
382. Musil, J. Urbanization in socialist countries. — NY.: M. E. Sharpe,
1980.
383. Nycolaas, R. Urban Culture and Public Art. — [Электронный
ресурс]. — Режим доступа: http://www.ifhp.org/?q=node/80.
384. Park, R. The City: Suggestions for the Investigation of Human
Behavior in the Urban Behavior in the Urban Environment. The American Journal
of Sociology. Vol. XX.
385. Park, R. E. The City. — Chicago, L., 1967.
386. Roberts, B. Informal economy and family strategy. — International
Journal of Urban and Regional Research., 1994.
387. Robinson, M. Towards a New Paradigm of Community Development.
Community Development Journal, 1995. — №30.
388. Sassen, S. Cities in a world economy. — Thousand Oaks; London;
New Delhi; Pine Forge Press, 1994.
389. Sassen, S. Jlie Global City: New York, London, Tokio. — New
Jersey. Princeton University press, 1991.
390. Savage, M., Warde, A. Urban Sociology, Capitalism and modernity.
— London: Macmillan, 1993.
391. Thomas, H. The informal Economy and local Economic Development
Policy. Local Government studies, 1994. — №20. — pp. 486–501.
297
ИСТОЧНИКИ
392. Европейская хартия городов II. Манифест новой урбанистики (от
29 мая 2008 г. Страсбург) [Электронный ресурс] / К. А. Пинто, В. Борсур, М.
Константэн.
–
Режим
доступа:
http:
//wcd.coe.int/
ViewDoc.jsp?id=1303089&Site=COE.
393.
Европейская хартия местного самоуправления (от 15 октября
1985 г. Страсбург) [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http:
//conventions. coe. int/Treaty/rus/treaties/html/122.htm.
394. Доклад Всемирной комиссии по вопросам окружающей среды и
развития
«Наше
[Электронный
общее
будущее».
ресурс].
Записка
–
Генерального
Режим
секретаря
доступа:
http://www.un.org/ru/ga/pdf/brundtland.pdf.
395. Международная декларация «Хартия Земли» [Электронный
ресурс]. – Режим доступа: http://www.earthcharterinaction.org/invent/images
/uploads/EC_TEXT_RUSSIAN_TRANSLATION.pdf.
396.
Официальный сайт Института мировых ресурсов [Электронный
ресурс]. – Режим доступа:
http://www.wri.org. Страница «города и
транспорт».
397.
Официальный сайт Римского клуба [Электронный ресурс]. –
Режим доступа: http://www.clubofrome.org.
398.
Официальный сайт ООН [Электронный ресурс]. – Режим
доступа: http://www.un.org/ru.
399.
Устойчивое развитие (ООН) [Электронный ресурс]. – Режим
доступа: http://www.un.org/ru/development/.
400.
Статистика по странам мира [Электронный ресурс]. – Режим
доступа: http://www.geohive.com/earth/statorgz.aspx.
401.
Статистический сайт «Население города: статистика и карты
крупных городов, агломераций и административных районов» [Электронный
ресурс]. – Режим доступа: http://www.citypopulation.de/.
298
402.
Индикаторы мирового развития [Электронный ресурс]. – Режим
доступа: http://devdata.worldbank.org/wdi2005/Section5.htm.
403.
База данных ООН [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://data.un.org/.
404.
Описания стран мира (The library of Congress – Country studies)
[Электронный
ресурс].
–
Режим
доступа:
http://lcweb2.Loc.gov/frd/cs/profiles.html.
405.
Фонд ООН по народонаселению
(UNFPA) [Электронный
ресурс]. – Режим доступа: http://unfpa.org.
406.
Население планеты [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://www.sensus.gov/ipc/www/popclockworld.html.
407.
Электронная библиотека [Электронный ресурс]. – Режим
доступа: http://www.sci.aha.ru Страница «Страны мира в цифрах и картах»:
http://www.sci.aha.ru/map/world/index.htm. Страница «Россия в цифрах и
фактах» http://www.sci.aha.ru/map/rus/index.htm.
408. Градостроительный кодекс РФ 2004 г. Информационно-правовой
портал
«ГАРАНТ»
[Электронный
ресурс].
–
Режим
доступа:
http://base.garant.ru/12138258/.
409.
Официальный сайт Федеральной службы государственной
статистики [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.gks.ru/.
410.
Официальный сайт территориального органа Федеральной
службы государственной статистики по Республике Татарстан [Электронный
ресурс]. – Режим доступа: http://tatstat.gks.ru/.
411.
службы
Официальный сайт территориального органа Федеральной
государственной
статистики
по
Республике
Башкортостан
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://bashstat.gks.ru/.
412.
Официальный сайт территориального органа Федеральной
службы государственной статистики по Свердловской области [Электронный
ресурс]. – Режим доступа: http://sverdl.gks.ru/.
299
413.
Официальный сайт территориального органа Федеральной
службы государственной статистики по Курганской области [Электронный
ресурс]. – Режим доступа: http://kurganstat.gks.ru/.
414.
Официальный сайт территориального органа Федеральной
службы государственной статистики по Оренбургской области [Электронный
ресурс]. – Режим доступа: http://orenstat.gks.ru/.
415.
Официальный сайт территориального органа Федеральной
службы государственной статистики по Тюменской области [Электронный
ресурс]. – Режим доступа: http://tumstat.gks.ru/.
416.
Официальный сайт территориального органа Федеральной
службы государственной статистики по Пермскому краю [Электронный
ресурс]. – Режим доступа: http://permstat.gks.ru/.
417.
Информационно-издательский
центр
«Статистика
России»
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.infostat.ru.
418.
Официальный сайт министерства экономического развития РФ
[Электронный
ресурс].
–
Режим
доступа:
http://www.economy.gov.ru/
minec/main/.
419.
Официальный сайт Министерства культуры РФ [Электронный
ресурс]. – Режим доступа: http://mkrf.ru. Паспорт культурной жизни
регионов:
http://mkrf.ru/ministerstvo/pasp/.
Паспорт
культурной
жизни
Челябинской области: http://givc.ru/projects/passportculturalregions/578/.
420.
Официальны сайт Министерства культуры РФ. Статистика
деятельности
учреждений
[Электронный
культуры
ресурс].
федерального
–
подчинения
Режим
доступа:
http://mkrf.ru/deyatelnost/statistics/institution/.
421.
Официальный сайт Министерства культуры Челябинской
области [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.culture-chel.ru/.
422.
каталог
Библиотека
по
культурологии.
[Электронный
ресурс].
http://www.countries.ru/library.htm.
300
–
Страноведческий
сетевой
Режим
доступа:
423.
Энциклопедия городов и регионов России «Мой город»
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.mojgorod.ru/.
424.
Энциклопедия Челябинской области [Электронный ресурс]. –
Режим доступа: http://chel-portal.ru/?ite =encyclopedia.
425.
Энциклопедия «Челябинск» [Электронный ресурс]. – Режим
доступа: http://www.book-chel.ru/index.html.
426.
Краеведческий портал Челябинской области [Электронный
ресурс]. – Режим доступа: http://www.kraeved74.ru/pages.html.
427.
Коммунальная квартира. Виртуальный музей советского быта
[Электронный ресурс] / И. Утехин, А. Нахимовски, С. Паперно, Н. Рис. –
Режим доступа: http://www.kommunalka.spb.ru/index.cfm.
428. Официальный
сайт
администрации
г.
Челябинска
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://cheladmin.ru/.
429. Официальный
сайт
администрации
г.
Магнитогорска
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.magnitog.ru/.
430. Официальный
сайт
Златоустовского
городского
округа
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://zlat-go.ru/; http://zlatoust.info/.
431. Официальный сайт администрации Миасского городского
округа [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://миасс.рф/.
432. Официальный сайт администрации Копейского городского
округа Челябинской области [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://www.kopeysk-okrug.ru/.
433. Официальный
сайт
органов
местного
самоуправления
Озерского городского округа [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
http://www.ozerskadm.ru/.
434. Официальный сайт Троицкого городского округа [Электронный
ресурс]. – Режим доступа: http://www.troick.su/.
435. Официальный
сайт
органов
местного
самоуправления
г.Снежинска [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.snzadm.ru/.
301
436. Официальный сайт администрации г. Сатка [Электронный
ресурс]. – Режим доступа: http://www.satka.org/.
437.
Официальный
сайт
Чебаркульского
городского
округа
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://chebarcul.ru/.
438. Официальный сайт администрации Кыштымского городского
округа
[Электронный
ресурс].
–
Режим
доступа:
http://www.adminkgo.ru/kyshtym/.
439.
Официальный сайт администрации Коркинского городского
поселения [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://korkino74.ru/.
440. Официальный
сайт
администрации
Южно-уральского
городского округа [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.uuralsk.ru/.
441.
Официальный
сайт
администрации
г.
Трехгорный
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://admintrg.ru/.
442.
Официальный сайт администрации Ашинского городского
поселения [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.asha-gp.ru/.
443.
городского
Официальный
округа
сайт
администрации
[Электронный
ресурс].
–
Верхнеуфалейского
Режим
доступа:
http://ufaleyadmin.ru/.
444.
Официальный
сайт
администрации
г.
Еманжелинска
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://emanjelinsk.ru/.
445.
Официальный сайт администрации г. Карталы [Электронный
ресурс]. – Режим доступа: http://www.kartaly74.ru/.
446.
городского
Официальный
округа
сайт
администрации
[Электронный
ресурс].
–
Усть-Катавского
Режим
доступа:
http://www.admust-katav.ru/.
447.
Официальный сайт администрация Кусинского городского
поселения [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.gorodkusa.ru/.
302
448. Официальный
муниципального
района
сайт
администрации
[Электронный
ресурс].
Катав-Ивановского
–
Режим
доступа:
http://www.katavivan.ru/.
449.
Официальный
муниципального
района
сайт
администрации
[Электронный
ресурс].
–
Пластовского
Режим
доступа:
http://www.plastrayon.ru/.
450.
Официальный сайт администрации Каслинского городского
поселения [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.gorodkasli.ru/.
451.
округа
Официальный сайт администрации Карабашского городского
[Электронный
ресурс].
–
Режим
доступа:
http://karabash-
go.ru/in/md/main.
452. Официальный
сайт
администрации
Нязепетровского
муниципального района Челябинской области [Электронный ресурс]. –
Режим доступа: http://nzpr.ru/.
303
ПРИЛОЖЕНИЯ
304
ПРИЛОЖЕНИЕ 1
СТАТИСТИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ
О ГОРОДАХ ЧЕЛЯБИНСКОЙ ОБЛАСТИ
Таблица 1.1
Структура городского населения Российской Федерации
в 1989 и 2000 гг.
Оценка Н. Шевыровой
(фонд «Институт экономики города»)
Категории
городов
Малые
(до 50 тыс.
жителей)
Средние
(50-100 тыс.
жителей)
Большие
(свыше 100
тыс. жителей)
В том числе
свыше 1 млн.
жителей
Всего
Число городов
Доля от
общего числа
городов, %
Численность
населения,
млн. человек
Доля от
общей
численности
городского
населения, %
1989 г.
2000 г.
1989 г.
2000 г.
1989 г.
2000 г.
1989 г.
2000 г.
709
752
68,4
68,9
15,9
16,6
16,9
17,4
163
174
15,7
16
11,2
12
11,8
12,6
165
165
15,9
15,1
67,4
66,6
71,3
70
12
12
1,2
1,1
25,2
24,6
26,6
25,8
1037
1091
100,0
100,0
94,5
95,2
100,0
100,0
305
Таблица 1.2
Города Челябинской области
(с населением свыше 10 тыс.чел., 2010 г.)
№
п/п
1
Название города
Челябинск
Количество
жителей,
(тыс. человек)
1130,3
Крупные города (150-500 тыс.)
2
Магнитогорск
410,4
3
Златоуст
187,0
4
Миасс
179,8
Средние (50-150 тыс.)
5
Копейск
137,6
6
Озерск
82,3
7
Троицк
78,6
Малые (до 50 тыс.)
8
Снежинск
48,9
9
Сатка
45,2
10
Чебаркуль
43,4
11
Кыштым
39,0
12
Коркино
38,6
13
Южноуральск
37,9
14
Трехгорный
33,7
15
Аша
31,9
16
Верхний Уфалей
30,5
17
Еманжелинск
30,2
18
Карталы
29,1
19
Усть-Катав
23,6
20
Куса
18,8
21
Катав-Ивановск
17,6
22
Пласт
17,3
23
Касли
17,0
24
Карабаш
13,2
25
Нязепетровск
12,5
306
Таблица 1.3
Изменение численности населения городов Челябинской области
Годы
Город
Челябинск
1959
1970
1979
1989
2003
2011
тыс. чел.
тыс. чел.
тыс. чел.
тыс. чел.
тыс. чел.
тыс. чел.
689,0
875,2
1029,5
1141,8
1077,2
1130,1
Крупные (150-500 тыс.)
Магнитогорск
311,1
364,2
406,1
440,3
418,5
407,8
Златоуст
161,3
180,5
197,8
207,8
194,6
175,0
Миасс
99,0
131,3
150,2
167,8
158,4
151,8
160,7
155,8
145,9
79,0
73,3
137,6
76,3
85,5
87,5
90,1
83,9
78,4
50,5
48,8
Средние (50-150 тыс.)
Копейск
Озерск
Троицк
Малые (до 50 тыс.)
Снежинск
Сатка
43,1
44,1
46,2
50,7
49,7
45,2
Чебаркуль
30,9
37,5
45,8
50,1
47,1
42,8
Кыштым
34,3
36,1
39,8
42,9
41,9
38,9
Коркино
85,0
70,9
63,3
45,2
41,5
38,6
Южноуральск
22,4
35,3
39,2
41,3
39,3
37,9
34,3
33,7
Трехгорный
Аша
36,5
37,4
36,1
38,6
33,9
31,9
Верхний Уфалей
36,9
37,9
38,6
40,1
34,4
30,5
Еманжелинск
33,6
33,4
31,0
31,2
30,2
30,2
Карталы
33,9
42,8
38,9
37,1
29,9
29,1
Усть-Катав
23,1
23,4
24,5
31,2
25,9
23,6
Куса
21,8
21,2
21,9
22,6
20,3
18,8
Катав-Ивановск
20,6
20,2
22,8
25,0
20,2
17,6
Пласт
25,9
22,7
19,3
18,9
17,4
17,3
Касли
21,8
20,7
21,2
21,5
19,1
17,0
Карабаш
24,9
20,0
17,6
17,0
15,9
13,2
Нязепетровск
22,5
18,6
17,7
17,1
13,4
12,5
307
Таблица 1.4
Образование городов Челябинской области (по годам)
Город
Год образования
Верхнеуральск
1734
Чебаркуль
1736
Челябинск
1736
Троицк
1743
Касли
1747
Нязепетровск
1747
Златоуст
1754
Катав-Ивановск
1755
Сатка
1756
Кыштым
1757
Усть-Катав
1758
Верхний Уфалей
1761
Миасс
1773
Куса
1778
Карталы
1810
Карабаш
1822
Пласт
XIX в.
Аша
1898
Копейск
1907
Магнитогорск
1929
Еманжелинск
1930
Озерск
1945
Южноуральск
1948
Трехгорный
1954
Снежинск
1955
Коркино
н.д.
308
Таблица 1.5
Изменение численности населения Челябинской области
и численности городских жителей
Год
Всего,
тыс. чел.
В городе,
тыс. чел.
1926
1939
1950
1951
1959
1961
1970
1971
1975
1979
1981
1985
1986
1987
1989
1990
1992
1994
1996
1998
2000
2001
2003
2005
2006
2007
2008
2010
2011
2015
2021
2026
1052
1729
2236
2313
2976,6
3090
3288,8
3296
3382
3438,9
3479
3547
3562
3583
3623,7
3710
3712
3690
3689
3681
3672,4
3656,4
3603,3
3551,4
3531,3
3516,3
3511,0
3508,4
3476,2
3457,1
3344,2
3222,3
1714
2273,2
2365
2562,7
2577
2728
2790,6
2842
2909
2937
2961
2990,8
3074
3047
2999
2999
2994
2985,3
2974,3
2947,7
2910,0
2875,7
2863,9
2857,7
2851,8
2849,9
309
ПРИЛОЖЕНИЕ 2
СТАТИСТИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ ОБЕСПЕЧЕННОСТИ ГОРОДОВ И
ГОРОДСКОГО НАСЕЛЕНИЯ ЧЕЛЯБИНСКОЙ ОБЛАСТИ
УЧРЕЖДЕНИЯМИ КУЛЬТУРЫ
Таблица 2.1
Нормативные показатели обеспеченности городского населения
Челябинской области учреждениями культуры
( данные 2011 г.)
Объем
фонда,
тыс.
экз.
Объем
пополнения
фонда
1095,5
109
7671,3
Крупные города (150-500 тыс.)
Населенный
пункт
Челябинск
Магнитогорск
Златоуст
Миасс
Копейск
Озерск
Троицк
Кол-во
жителей
Библиотеки
Музеи
Выставочные
залы
ДШ
И
16439
44
7
56
Парки
КДУ
(зрительских
мест)
273975
10
410,0
41
2870
102500
4
8200
16
3
22
189,4
21
1325,8
47350
1
4735
8
1
9
152,1
15
1064,7
38025
1
3802,5
6
1
10
Средние (50-150 тыс.)
136,6
13
956,2
34150
1
3415
5
1
8
86,1
10
602,7
21525
1
2952
3
1
4
78,5
10
549,5
19625
1
2460
3
1
4
5
352,8
12600
1
1512
2
1
2
45,1
2
315,7
1
2255
2
1
5
42,3
2
296,1
10575
1
2115
2
1
2
39,8
2
278,6
9950
1
1990
2
1
2
37,5
2
262,5
1
1875
2
1
4
38,5
2
269,5
9625
1
1925
2
1
2
34,3
2
240,1
8575
1
1715
1
1
2
33,7
2
235,9
8425
1
1685
1
1
3
37,5
2
262,5
9375
1
1875
2
1
2
30,2
2
211,4
1
1510
1
1
3
29,0
2
203,0
1
1450
1
1
2
24,0
2
168,0
1
1200
1
1
1
18,8
2
131,6
1
940
1
1
2
18,5
2
129,5
1
925
1
1
2
17,5
2
122,5
1
875
1
1
2
17,8
2
124,6
1
890
1
1
2
15,1
1
105,7
1
755
1
1
1
13,0
2
91,0
1
650
1
1
1
Малые (до 50 тыс.)
50,4
Снежинск
Сатка
Чебаркуль
Кыштым
Коркино
Южноуральск
Трехгорный
Аша
Верхний Уфалей
Еманжелинск
Карталы
Усть-Катав
Куса
Катав-Ивановск
Пласт
Касли
Карабаш
Нязепетровск
6000
3775
310
Таблица 2.2
Уровень фактической обеспеченности учреждениями культуры городов
Челябинской области (от нормативной потребности)
( данные 2011 г.)
Клубами и учреждениями
клубного типа
№
п/п
Города
1
Челябинск
2
3
4
Магнитогорск
Библиотеками
Парками культуры и отдыха
Факти
ческое
кол-во
зрит.
мест
Кол-во
зрит.
мест по
нормативу
Уровень
обеспеченности
Фактическое
кол-во
Кол-во
по
нормативу
Уровень
обеспеченности
Фактическое
кол-во
Кол-во
по
нормативу
Уровень
обеспеченности
288
16439
1,8
48
109
44,0
3
10
30,0
10,4
40,7
45,4
23
20
27
45
28
40
51,1
71,4
67,5
0
0
0
4
1
1
0,0
0,0
0,0
123,4
61,0
67,5
12
31
11
16
22
10
75,0
140,9
110,0
0
1
1
1
1
1
0,0
100,0
100,0
Крупные города (150-500 тыс.)
Златоуст
Миасс
907
2130
2711
8724
5235
5975
Средние (50-150 тыс.)
5
6
7
Копейск
Озерск
Троицк
4565
1856
1661
3699
3042
2460
Малые (до 50 тыс.)
8
9
10
11
1
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
Снежинск
Сатка
Чебаркуль
Кыштым
Коркино
Южноуральск
Трехгорный
Аша
Верхний
Уфалей
Еманжелинск
Карталы
Усть-Катав
Куса
КатавИвановск
Пласт
Касли
Карабаш
Нязепетровск
1209
4118
5065
700
952
1100
1133
3265
1597
5473
4985
2514
3509
1971
1715
4261
75,7
75,2
101,6
27,8
27,1
55,8
66,1
76,6
5
27
29
11
8
5
2
22
6
34
46
20
8
3
2
26
83,3
79,4
63,0
55,0
100,0
166,7
100,0
84,6
1
0
1
2
100,0
0,0
0
1
1
1
0
1
3
1
1
3
0,0
33,3
100,0
100,0
0,0
2150
2359
91,1
14
13
107,7
0
1
0,0
1349
4758
1680
1780
2341
5311
1929
2038
57,6
89,6
87,1
87,3
9
27
10
12
9
46
10
20
100,0
58,7
100,0
60,0
0
0
0
0
2
1
1
1
0,0
0,0
0,0
0,0
3216
2414
133,2
16
19
84,2
0
2
0,0
2400
4541
105
2390
2509
3778
828
2149
95,7
120,2
12,7
111,2
17
24
5
19
20
48
10
30
85,0
50,0
50,0
63,3
1
0
0
0
1
1
1
1
100,0
0,0
0,0
0,0
311
Таблица 2.3
Показатели эффективности деятельности учреждений культуры
городов Челябинской области
( данные 2011 г.)
Город
Доля населения,
участвующего в
платных
культурнодосуговых
мероприятиях,
организованных
органами местного
самоуправления
городов
процентов
место
(ранг)
Уровень фактической обеспеченности учреждениями
культуры в городе от нормативной потребности
Клубами и
учреждениями
клубного типа
процентов
Челябинск
10
25
1,8
Крупные города (150-500 тыс.)
Магнитогорск
66,6
18
10,4
Златоуст
104,6
16
40,7
Миасс
33,5
23
45,5
Средние (50-150 тыс.)
Копейск
56,3
22
123,4
Озерск
236,6
2
61,0
Троицк
127,9
11
67,5
Малые (до 50 тыс.)
Снежинск
137,9
9
75,7
Сатка
106,8
15
75,2
Чебаркуль
109,9
13
101,6
Кыштым
29,9
24
27,8
Коркино
141,3
8
21,7
Южноуральск
128,1
10
55,8
Трехгорный
299,6
1
66,1
Аша
120,3
12
76,6
Верхний Уфалей
209,4
4
91,1
Еманжелинск
70,7
17
57,6
Карталы
66,1
19
89,6
Усть-Катав
108,4
14
87,1
Куса
61,1
20
87,3
Катав-Ивановск
193,4
5
133,2
Пласт
216,8
3
95,7
Касли
146,9
7
120,2
Карабаш
60,7
21
12,7
Нязепетровск
181,8
6
111,2
312
Библиотеками
Парками
культуры и
отдыха
место
(ранг)
процентов
место
(ранг)
процентов
место
(ранг)
25
44,0
21
30,0
1
24
20
19
51,1
71,4
67,5
19
12
13
0,0
0,0
0,0
3
3
3
2
16
14
75,0
140,9
110,0
11
2
3
0,0
100,0
100,0
3
1
1
12
13
5
21
22
18
15
11
7
17
8
10
9
1
6
3
23
4
83,3
79,4
63,0
55,0
100,0
166,7
100,0
84,6
107,7
100,0
58,7
100,0
60,0
84,2
85,0
50,0
50,0
63,3
9
10
15
18
5
1
5
7
4
5
17
5
16
8
6
20
20
14
100,0
0,0
100,0
0,0
33,3
100,0
100,0
0,0
0,0
0,0
0,0
0,0
0,0
0,0
100,0
0,0
0,0
0,0
1
3
1
3
2
1
1
3
3
3
3
3
3
3
1
3
3
3
Таблица 2.4
Доля населения, участвующего в платных культурно-досуговых
мероприятиях, организованных в городах Челябинской области
( данные 2011 г.)
№
п/п
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
Кол-во
зрителей
Кол-во
на
Город
платных посетителей
мероприв музеях
ятиях
КДУ
Челябинск
0,7
Крупные города (150-500 тыс.)
Магнитогорск
14,0
77,2
Златоуст
Миасс
Кол-во
зрителей
в
театрах
Кол-во
кинозрителей
Кол-во
платных
посетителей
парков
79,7
29,3
0,3
144,3
8,7
Кол-во
зрителей
концертов
Численность
населения
Доля
1095,9
10,0
410,0
66,6
189,4
167,2
104,6
33,5
5,2
138,7
56,3
80,8
93,0
236,6
47,0
78,5
127,9
28,7
122,2
34,8
Средние (50-150 тыс.)
Копейск
54,5
76,0
21,2
Озерск
Троицк
75,2
1,2
27,8
Малые (до 50 тыс.)
Снежинск
40,3
25,6
50,6
137,9
Сатка
Чебаркуль
Кыштым
Коркино
Южноуральск
Трехгорный
Аша
Верхний
Уфалей
Еманжелинск
Карталы
Усть-Катав
Куса
КатавИвановск
Пласт
Касли
Карабаш
Нязепетровск
65,2
20,2
6,8
86,3
106,8
19,9
11,1
48,7
42,3
188,3
1,6
7,5
3,6
42,6
29,9
62,5
16,4
22,3
21,5
10,8
64,5
38,7
141,3
128,1
74,0
6,3
22,6
34,3
299,6
47,3
18,0
12,5
64,7
120,3
50,3
15,5
12,8
37,8
209,4
15,4
16,5
5,6
53,0
70,7
21,1
23,7
12,0
5,5
50,1
26,9
66,1
108,8
13,0
4,8
0,7
30,2
61,0
56,1
4,2
6,7
34,6
193,4
23,6
17,2
26,2
216,8
20,3
31,5
38,0
146,9
4,1
5,3
15,4
60,7
23,0
3,4
20,1
181,8
18,3
62,9
13,7
15,7
7,0
16,2
3,9
10,2
313
Таблица 2.5
Сравнительный анализ
обеспеченности Челябинской области учреждениями культуры
(данные Федеральной службы государственной статистики за 2012 г.)
Киноустановки
Регион
Челябинская
область
Свердловская
область
Республика
Башкортостан
Республика
Татарстан
Пермский край
Оренбургская
область
Курганская
область
ХантыМансийский
АО - Югра
Кол-во
киноустано
вок
Число
посещений,
тыс.
чел
62
Театры
Колво
театров
Число
посещений,
тыс.
чел
251,
2
14
н. д.
н. д.
20
н. д.
н. д.
12
128
300
18
н.д.
н.д.
12
н.д.
н.д.
7
85
141,
9
4
109
1510
7
Музеи
Библиотеки
Учреждения
культур
-нодосугового
типа
Колво
музеев
Число
посещений
тыс.
чел
Кол-во
библиотек
Библиотечный
фонд,
млн.
экз.
830,
8
48
664,9
921
18,1
871
1152
95
1744
915
17,7
892
96
862,1
1759
31,8
2330
98
2393,4
1563
23,8
2047
59
954,5
627
11,8
841
18
247,9
969
13,6
1115
23
297,9
615
8,8
728
35
476,3
238
4,7
140
895,
1
935,
6
831,
6
287,
6
125,
5
232,
2
314
Таблица 2.6
Сравнительный анализ доходов от платных услуг
культурно-досуговых учреждений
Челябинской области (библиотек, музеев, клубов)
( данные 2011 г. )
В том числе
Платные
услуги
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
Библиотеки
Клубы
Музеи
152,0
50,6
0,0
Челябинск
933,3
202,6
Крупные города (150-500 тыс.)
2 197,6
1 940,0
Магнитогорск
9 747,0
9 617,0
Златоуст
1 462,3
1 192,8
Миасс
Средние (50-150 тыс.)
3 453,0
2393
Копейск
Озерск
Троицк
0,0
1 940,0
0,0
138,2
122,0
541,0
195,2
8 266,0
549,6
810,0
448,0
251,0
53,8
250,8
56,5
92,0
2 126,0
175,0
164,7
122,7
5 633,7
896,6
57,9
45,3
5 575,8
795,4
0,0
55,9
100,1
80,1
110,0
78,7
2 975,5
77,0
2 897,8
0,0
114,5
192,7
3 286,2
1 220,0
3 045,7
767,7
140,5
33,3
2 770,0
671,3
135,2
63,1
115,8
217,4
110,6
145,3
370,6
351,9
72,8
289,1
20,0
120,6
114,5
2 611,0
2 095,0
42,0
2 053,0
нет
116,7
144,3
2 256,0
852,0
39,0
743,0
70,0
169,2
129,3
9 826,0
1 655,0
9 463,0
1 275,0
56,0
16,0
9 380,0
1 244,0
27,0
15,0
102,8
125,5
99,9
144,8
1 954,0
1 659,0
9,0
1 493,0
157,0
108,4
128,3
883,0
554,0
4,0
536,0
14,0
95,2
71,8
598,8
856,0
598,8
846,0
28,1
18,0
503,7
811,0
67,0
17,0
129,7
142,0
129,7
156,4
304,8
304,8
104,4
200,4
0,0
88,9
88,9
1 827,0
1 732,0
1,0
1 710,0
21,0
107,0
103,6
384,4
2 495,5
240,9
1 289,2
3,3
29,8
210,7
918,2
26,9
341,2
63,2
123,8
86,7
70,2
114,2
96,6
27,9
68,7
0,0
49,5
65,5
689,0
546,0
17,0
523,0
6,0
84,3
82,4
6 040,1
931,3
Малые (до 50 тыс.)
2 993,1
Снежинск
Сатка
Чебаркуль
Кыштым
Коркино
Южноуральск
Трехгорный
Аша
Верхний Уфалей
Еманжелинск
Карталы
Усть-Катав
Куса
Катав-Ивановск
Пласт
Касли
Карабаш
Нязепетровск
% роста по отношению к предыдущему
году
ВнебюдПлатжетной
ных
деятельуслуг
ности
75,7
49,3
315
Таблица 2.7
Результаты деятельности городских библиотек Челябинской области
( данные 2011 г. )
№
п/п
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
Город
Кол-во
библиотек
Фонд
библиотек,
тыс.
экз.
Книгообеспеченность
на 1
жителя,
экз.
48
2 323,6
2,1
Крупные города (150-500 тыс.)
23
1 069,7
2,6
Магнитогорск
20
718,9
3,8
Златоуст
27
588,2
3,5
Миасс
Средние (50-150 тыс.)
12
435,8
3,1
Копейск
31
995,9
10,1
Озерск
11
358,9
4,4
Троицк
Малые (до 50 тыс.)
5
376,7
7,4
Снежинск
27
496,8
5,8
Сатка
1
78,9
1,9
Чебаркуль
11
225,3
5,3
Кыштым
8
306,4
4,8
Коркино
5
219,8
5,7
Южноуральск
2
207,9
6,1
Трехгорный
22
359,8
5,5
Аша
14
288,0
7,7
Верхний Уфалей
9
320,2
6,0
Еманжелинск
27
279,2
5,6
Карталы
10
150,7
5,4
Усть-Катав
12
252,7
8,4
Куса
16
238,3
6,9
Катав-Ивановск
17
174,3
6,6
Пласт
24
249,0
6,6
Касли
5
108,7
7,1
Карабаш
19
133,5
6,6
Нязепетровск
Челябинск
316
Доля
электронных
изд.
от
общего
объема
библ.
фондов,
%
0,12
Обновление
фонда,
%
Кол-во
экз.
новых
поступ
-лений
в библ.
фонды
на 1
тыс.
чел.,
экз.
Охват
библиотечным
обслуживанием, %
3,2
68
19,7
0,07
0,30
0,18
2,1
1,1
5,0
53
41
172
30,9
42,4
34,4
0,04
0,45
0,06
2,4
2,0
3,0
74
192
110
36,0
78,2
44,6
0,60
0,12
0,04
0,06
0,03
0,06
0,99
0,07
0,04
0,02
0,19
0,09
0,05
0,02
0,22
0
0,05
0,21
3,3
1,0
1,0
2,5
3,2
2,2
2,2
2,2
1,3
1,7
1,1
3,4
1,4
1,1
1,3
1,7
1,3
1,8
247
40
11
132
154
124
136
123
101
101
52
184
117
79
89
113
90
118
54,8
16,1
60,1
37,2
48,7
81,9
43,1
51,7
45,9
40,5
78,2
53,2
47,5
46,0
48,9
67,1
51,1
Таблица 2.8
Результаты деятельности городских библиотек Челябинской области
( данные 2011 г. )
№
п/п
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
Город
Предусмотрено средств на комплектование
книжных фондов библиотек городов
Челябинской области, тыс. руб.
В т.ч. за счет Средства
Средства
субсидий
бюджета
Всего
бюджета
федерального
Челяб.
города
бюджета
области
Челябинск
1 486,8
434,3
165,4
887,1
Крупные города (150-500 тыс.)
Магнитогорск
358,1
203,3
77,4
77,4
Златоуст
1 531,9
194,0
73,9
1 264,0
Миасс
589,0
268,0
102,0
219,0
Средние (50-150 тыс.)
Копейск
240,3
101,6
38,7
100,0
Озерск
2 544,9
277,2
105,6
2 162,1
Троицк
221,6
101,6
38,7
81,3
Малые (до 50 тыс.)
Снежинск
351,8
46,2
17,6
288,0
Сатка
371,7
231,0
88,0
52,7
Чебаркуль
82,8
9,3
3,5
70,0
Кыштым
395,4
101,6
38,7
255,1
Коркино
233,5
74,0
28,1
131,4
Южноуральск
518,0
46,2
17,6
454,2
Трехгорный
781,5
18,5
7,0
756,0
Аша
409,9
203,3
77,4
129,2
Верхний Уфалей
178,6
129,3
49,3
Еманжелинск
114,8
83,1
31,7
Карталы
508,9
249,5
95,0
164,4
Усть-Катав
179,0
101,6
38,7
38,7
Куса
211,6
120,2
45,7
45,7
Катав-Ивановск
270,9
147,8
56,3
66,8
Пласт
276,7
157,1
59,8
59,8
Касли
366,2
221,8
84,4
60,0
Карабаш
63,8
46,2
17,6
Нязепетровск
242,4
175,6
66,8
317
Таблица 2.9
Результаты деятельности городских культурно-досуговых учреждений
Челябинской области
( данные 2011 г. )
№
п/п
Город
1
Челябинск
2
3
4
Магнитогорск
Златоуст
Миасс
5
6
7
Копейск
Озерск
Троицк
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
Снежинск
Сатка
Чебаркуль
Кыштым
Коркино
Южноуральск
Трехгорный
Аша
Верхний Уфалей
Еманжелинск
Карталы
Усть-Катав
Куса
Катав-Ивановск
Пласт
Касли
Карабаш
Нязепетровск
Колво
культурнодосуговых
учреж
-дений
Кол-во
клубных
формирований
Кол-во
клубных
формирований
на 1 КДУ
3
28
9
Крупные города (150-500 тыс.)
4
87
22
8
117
15
12
180
15
Средние (50-150 тыс.)
12
166
14
5
185
37
5
62
12
Малые (до 50 тыс.)
6
51
9
18
144
8
2
16
8
5
19
4
3
64
21
2
19
9
3
44
22
18
114
6
11
83
8
7
80
11
38
277
7
10
42
4
8
72
9
18
123
7
20
110
6
21
90
4
3
10
3
14
72
5
318
Кол-во
участников
клубных
формирований,
чел.
Кол-во
участников
клубных
формирований
на 1
КДУ,
чел
Кол-во
коллективов,
имеющих
звание
«народный»,
«образцо
-вый»
Охват
населения
клубными
формированиями,
%.
581
194
47
0,1
1 162
3 554
3 558
291
444
297
35
21
28
0,3
1,9
2,1
4 640
4 304
1 315
387
861
263
12
32
13
3,3
4,4
1,6
1 245
1 932
329
346
1 341
268
1 295
1 282
1 658
1 578
3 200
560
1 269
2 226
1 449
1 286
281
805
208
107
165
69
447
134
648
71
151
225
84
56
159
124
72
61
94
58
14
18
5
12
7
5
12
8
5
12
2
3
1
4
4
5
0
0
2,5
2,2
0,8
0,8
2,1
0,8
3,8
2,0
4,4
2,9
7,0
2,0
4,2
6,4
5,5
3,4
1,8
4,0
Таблица 2.10
Результаты деятельности городских культурно-досуговых учреждений
Челябинской области
( данные 2011 г. )
№
п/п
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
Город
Количество
культурнодосуговых
мероприятий, ед.
Число
культурнодосуговых
мероприятий на 1
КДУ, ед.
Челябинск
742
247
Крупные города (150-500 тыс.)
1 450
363
Магнитогорск
1 760
220
Златоуст
2 535
211
Миасс
Средние (50-150 тыс.)
2 290
190
Копейск
1 662
332
Озерск
1 222
244
Троицк
Малые (до 50 тыс.)
640
107
Снежинск
2 263
126
Сатка
826
413
Чебаркуль
322
64
Кыштым
1 702
567
Коркино
753
372
Южноуральск
1 742
871
Трехгорный
3 088
172
Аша
2 529
230
Верхний Уфалей
789
113
Еманжелинск
4 643
122
Карталы
1 222
122
Усть-Катав
1 103
138
Куса
3 410
189
Катав-Ивановск
2 664
133
Пласт
1 885
90
Касли
292
97
Карабаш
1 970
141
Нязепетровск
319
Из
общего
числа
мероприятий –
мероприятия на
платной
основе,
%
Посетителей
на мероприятиях,
проводимых
на платной
основе, тыс.
чел.
Доля средств
от предпринимательской и иной
приносящей
доход
деятельности
в общем
объеме
поступлений,
%
87,6
80,6
21,4
53,7
36,7
28,1
14,0
122,2
34,8
3,6
24,9
5,8
50,4
50,1
56,3
54,5
75,2
27,8
8,6
8,6
4,0
47,8
36,9
80,6
23,0
80,3
89,2
75,7
47,2
43,6
42,0
22,1
67,0
27,3
26,0
28,2
40,4
26,0
69,6
40,3
65,2
19,9
1,6
62,5
16,4
74,0
47,3
50,3
15,4
21,1
23,7
13,0
56,1
23,6
20,3
4,1
23,0
9,2
7,0
10,2
4,1
19,0
28,3
30,9
5,2
7,8
7,5
1,8
3,7
2,6
6,4
2,0
9,2
1,9
5,3
Таблица 2.11
Результаты деятельности городских музеев и выставочных залов
Челябинской области
( данные 2011 г. )
№
п/п
1
Город
Кол-во
музеев и
выставочных
залов
Объем
основного
фонда,
ед.
хранения
Число
музейных
предметов,
внесенных
в электрон.
каталог, ед
Челябинск
2
3
4
Магнитогорск
Златоуст
Миасс
5
6
7
Копейск
Озерск
Троицк
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
Снежинск
Сатка
Чебаркуль
Кыштым
Коркино
Южноуральск
Трехгорный
Аша
Верхний Уфалей
Еманжелинск
Карталы
Усть-Катав
Куса
Катав-Ивановск
Пласт
Касли
Карабаш
Нязепетровск
Кол-во
выставок,
проведенных
музеями
Кол-во
посещений,
тыс. чел.
Уровень
посещаемости
музеев, %
64
33
28
56,5
46,5
15,8
13,7
24,5
9,4
15
3
32
8,6
1,0
11,9
6,2
1,0
14,5
14
40
19
5
0,3
15,8
9,0
4,3
0,6
18,3
21,2
10,1
20
10
46
14
51
30
12
21
24
39
19
27
10
8,1
3,3
11,8
13,6
8,0
7,7
3,9
1,97
2,9
7,0
24,8
5,25
1,9
20,9
9,6
18,1
36,2
14,9
15,3
14,6
6,5
8,3
26,6
65,2
33,7
9,4
нет
Крупные города (150-500 тыс.)
2
42 570
1 457
1
52 631
15 000
1
51 712
1 194
Средние (50-150 тыс.)
1
6 697
5 017
1
0
0
1
27 303
2 514
Малые (до 50 тыс.)
1
4 911
1 980
2
20 298
5 056
2
5 633
0
1
7 788
239
1
1
4
1
1
1
1
1
1
1
1
1
1
5 989
32 155
9 226
9 830
5 256
5 304
2 278
3 954
6 152
9 656
15 907
2 749
2 514
568
35 282
0
6 200
2 658
5 304
2 105
0
7 250
2 210
7 346
3 706
1 500
320
Таблица 2.12
Сеть кинофикации и уровень кинообслуживания
городского населения Челябинской области
( данные 2011 г. )
№
п/п
Город
1
Челябинск
2
3
4
Магнитогорск
Златоуст
Миасс
5
6
7
Копейск
Озерск
Троицк
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
Снежинск
Сатка
Чебаркуль
Кыштым
Коркино
Южноуральск
Трехгорный
Аша
Верхний Уфалей
Еманжелинск
Карталы
Усть-Катав
Куса
Катав-Ивановск
Пласт
Касли
Карабаш
Нязепетровск
Кол-во
стационарно
действующих
киноустановок,
ед.
2010
Число
зрителей
тыс. чел.
Уровень
кинообслуживания*,
%
2010
2010
15
1 788,9**
163,2**
Крупные города (150-500 тыс.)
4
595,3
145,2
2
80,3
42,4
2
21,1
12,6
Средние (50-150 тыс.)
2
5,2**
3,7**
2
122,9
143,0
3
47,0
57,3
Малые (до 50 тыс.)
1
42,4
84
1
6,8
8
2
48,7
115
2
3,6
8,4
2
21,5
33,4
1
10,8
28,0
1
22,6
65,9
3
12,5
19,2
1
12,8
34,1
2
5,6
10,4
1
5,3
19,0
1
0,7
2,3
3
6,7
19,4
2
3,9
10,3
6
10,2
47,0
Валовой
сбор от
кинопоказа, тыс. руб.
Стоимость
кинопосещения,
руб.
2010
2010
326 908,9**
182,7**
79 128,6
8 574,4
1 499,6
132,9
106,8
71,1
280,2**
17 157,5
5 536,7
53,9**
139,6
117,8
5130,6
314,0
5 833,7
221,9
770,0
223,0
1 902,0
454,7
574,0
219,1
210,5
6,3
265,5
126,5
204,1
121,2
46,5
119,8
61,6
35,8
20,6
84,2
36,4
45,0
39,1
39,7
9,5
38,3
32,2
20,0
Примечание: * - рассчитан исходя из данных количества постоянного населения по состоянию
на 01.01.2010 г.
** - без учета 3-х кинотеатров: «Мегаполис» г. Челябинск; «Россия» г. Челябинск;
«Премьера» г. Копейск.
321
Таблица 2.13
Состояние материально-технической базы
учреждений культуры городов Челябинской области
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
322
Число зданий
48
12,5
23
20
27
43,5
15,0
40,7
3
1
1
0,0
100,0
0,0
12
31
11
0,0
3,2
36,4
1
1
3
0,0
100,0
66,7
5
27
1
11
8
5
2
22
14
9
27
10
12
16
17
24
5
19
20,0
0,0
0,0
18,2
37,5
40,0
50,0
4,5
28,6
0,0
7,4
30,0
0,0
0,0
0,0
25,0
20,0
15,8
1
2
2
1
0,0
50,0
0,0
100,0
Здания в
неудовлетворительном
состоянии, %
Здания в
неудовлетворительном
состоянии, %
Число зданий
77
23,1
3
0,0
Крупные города (150-500 тыс.)
Магнитогорск
44
47,5
5
40,0
Златоуст
35
38,2
7
57,1
Миасс
45
27,7
14
14,3
Средние (50-150 тыс.)
Копейск
28
46,4
12
83,3
Озерск
45
11,6
7
42,9
Троицк
22
50,0
5
60,0
Малые (до 50 тыс.)
Снежинск
16
7,7
5
0,0
Сатка
52
28,6
15
53,3
Чебаркуль
6
33,3
2
50,0
Кыштым
18
50,0
5
100,0
Коркино
15
35,7
3
33,3
Южноуральск
10
33,3
2
0,0
Трехгорный
7
57,1
3
66,7
Аша
50
16,3
18
38,9
Верхний Уфалей
29
50,0
11
27,7
Еманжелинск
20
33,3
5
80,0
Карталы
72
26,4
38
34,2
Усть-Катав
23
31,8
9
33,3
Куса
24
12,5
8
25,0
Катав-Ивановск
37
24,3
18
33,3
Пласт
40
7,9
19
10,5
Касли
51
50,0
21
57,1
Карабаш
10
40,0
3
100,0
Нязепетровск
35
14,3
14
14,3
Музеи
Здания в
неудовлетворительном
состоянии, %
2
3
4
Челябинск
Библиотеки
Число зданий
1
Город
Клубы
Здания в
неудовлетв.
состоянии, %
№
п/п
Сеть учреждений
( данные 2011 г. )
нет
нет
1
1
4
2
1
1
1
1
1
1
5
1
1
0,0
100,0
0,0
100,0
0,0
100,0
0,0
0,0
100,0
100,0
100,0
0,0
0,0
ПРИЛОЖЕНИЕ 3
РЕЗУЛЬТАТЫ СОЦИОЛОГИЧЕСКИХ ОПРОСОВ
НАСЕЛЕНИЯ ЮЖНОГО УРАЛА
«Искусство в вашей жизни»
(1980-е – 1990-е годы)
Таблица 3.1
Количество городских жителей Челябинской области, предпочитающих отдавать свое свободное время искусству (в %)
Чтение художественной литературы
Посещение киносеансов
Посещение музыкальных концертов
Посещение театральных спектаклей
Посещение художественных музеев и выставок
Города
1981 г.
1994 г.
35
53
30
12
14
23
6
11
3
8
Таблица 3.2
Количество городских жителей Челябинской области,
деятельно интересующихся определенными видами искусства
(в %; с учетом и без учета просмотра программ телевидения,
посвященных данным видам искусства)
Художественная литература
Кино
Музыка
Театр
Изобразительное искусство
С учетом просмотра
ТВ программ
1981 г.
1994 г.
84
89
99
96
97
92
89
65
73
58
323
Без учета ТВ программ
об искусстве
1981 г.
1994 г.
74
88
69
70
77
73
45
53
56
55
Таблица 3.3
Средняя посещаемость учреждений искусства
и количества прочитанных книг
в расчете на одного городского жителя России и Челябинской области
(посещение киносеансов, чтение книг — за месяц,
посещение спектаклей, музыкальных концертов, музеев и выставок — за год)
По России
Чтение книг (художественная литература)
Киносеансы
Концерты
Театральные спектакли
Художественные музеи и выставки
1981 г.
2,64
1,49
1,28
0,86
0,4
1993/94 гг.
2,46
1,11
0,85
0,93
0,41
По Челябинской
области
1981 г.
1994 г.
2,18
2,81
1,72
0,85
1,28
0,78
0,96
0,81
0,44
0,54
Таблица 3.4
Количество городских жителей России и Челябинской области (в %),
посещавших учреждения искусства
и читавших художественную литературу
(посещение киносеансов, чтение книг — за месяц,
посещение спектаклей, музыкальных концертов,
художественных музеев и выставок — за год)
По России
Чтение книг (художественная литература)
Киносеансы
Концерты
Театральные спектакли
Художественные музеи и выставки
1981 г.
65
54
45
31
19
324
1993/94 гг.
69
37
32
26
19
По Челябинской
области
1981 г. 1993/94 гг.
62
74
59
24
44
28
32
23
21
21
Таблица 3.5
Количество горожан Челябинской области различного возраста,
потреблявших искусство по прямым каналам
(в %; посещение киносеансов, чтение книг — за месяц,
посещение театральных спектаклей, музыкальных концертов,
художественных музеев и выставок — за год)
Возраст
(лет)
18–24
25–34
35–44
45–54
55 и старше
Спектакли
1981 1994
57
30
42
21
29
22
18
12
5
9
% потреблявших искусство
Художественные
Концерты Киносеансы
музеи и выставки
1981
1994
1981 1994 1981 1994
32
25
87
36
89
40
27
18
57
35
75
26
17
24
36
29
62
13
11
15
36
15
39
8
9
10
7
16
17
17
Книги
1981
82
79
58
41
29
1994
69
73
82
67
71
Таблица 3.6
Средние потребления различных видов искусства по прямым каналам
в пересчете на одного горожанина Челябинской области различного возраста
(посещаемость киносеансов, чтение книг — за месяц, посещение спектаклей, музыкальных концертов, художественных музеев и выставок — за год)
Возраст
(лет)
18–24
25–34
35–44
45–54
55 и старше
Спектакли
1981
1,79
1,31
0,54
0,66
0,12
1994
1,03
0,7
0,77
0,3
0,23
Средние потребления искусства
Художественные
Концерты
Киносеансы
музеи и выставки
1981
1994
1981 1994 1981 1994
0,71
0,54
3,16
1,27 3,16 1,74
0,71
0,66
1,8
0,86 2,16 0,72
0,27
0,7
0,81
0,67 1,5
0,39
0,18
0,2
0,7
0,25 0,96 0,15
0,13
0,21
0,11
0,21 0,41 0,54
325
Книги
1981 1994
2,51 2,42
2,76 1,95
1,9 3,38
0,96 2,18
1,14 2,58
Таблица 3.7
Количество горожан Челябинской области,
занимающихся любительским художественным творчеством (в %)
Вид любительского творчества
Литературное или музыкальное творчество
(сочинение стихов, рассказов, песен, музыки т. п.)
Исполнительские занятия музыкой
в том числе:
– игра на музыкальных инструментах
– пение в хоре, вокальном ансамбле, сольное пение, хореография, танец
Рисование, лепка, изготовление поделок из дерева, металла, чеканка и
т. д.
Театральная самодеятельность, художественное слово
Кинолюбительство
1981 г.
3
1994 г.
5
23
15
14
4
11
4
10
13
4
2
4
1,5
Таблица 3.8
Количество горожан Челябинской области,
занимающихся коллекционированием (в %)
1981 г.
1994 г.
4
53
12
8
5
21
7
3
Коллекционируют:
– произведения искусства
– записи эстрадной музыки
– записи народной музыки
– записи симфонической, камерной музыки
Таблица 3.9
Количество горожан Челябинской области,
просматривающих ТВ-передачи об искусстве (в %)
1981 г.
97
82
45
47
94
89
69
22
Кинофильмы
Спектакли
Литературные передачи
Передачи об изобразительном искусстве
Концерты:
– эстрадной музыки
– народной музыки
– симфонической, камерной музыки
326
1994 г.
90
31
9
18
72
63
29
9
Таблица 3.10
Количество городских жителей с хорошим художественным вкусом
в зависимости от потребления искусства по телевидению
и по прямому каналу (в %)
Отличаются хорошим вкусом
и потребляет искусство
по ТВ и прямо- только по прятолько по ТВ
му каналу
мому каналу
Изобразительное искусство
Театр
Литература
Серьезная музыка
Эстрадная музыка
Кино
32
28
26
38
22
18
22
24
17
19
19
13
13
12
10
19
14
14
Таблица 3.11
Количество городских жителей Челябинской области
с хорошим вкусом (в %)
1981 г.
34
41
28
26
16
4
Интегральный показатель хорошего вкуса
Киновкус
Музыкальный вкус
Литературный вкус
Театральный вкус
Вкус в изобразительном искусстве
327
1994 г.
25
28
20
24
12
3
Сравнительные исследования городов области
(Челябинск – Магнитогорск – Сатка)
Таблица 3.12
Духовно-ролевая структура жителей Москвы
и городов Челябинской области (в %)
Москва
Несформировавшиеся
Эклектично развитые
Односторонне развитые
Разносторонне развитые
1994 г.
4
54
25
17
Челябинск
1981 г.
11
50
23
16
1994 г.
3
66
17
14
Магнитогорск
1994 г.
2
57
29
12
Малые города
(Сатка)
1981 г.
1994 г.
16
9
61
61
16
21
7
9
Таблица 3.13
Развитость элементов духовно-ролевой структуры
жителей городов Челябинской области (в %)
Челябинск
Личностные потенциалы:
– ценностно-ориентационный
– созидательный
– коммуникативный
– познавательный
Социальные роли:
– досуговая
– семейная
– производственная
– общественная
Магнитогорск
Малый город
(Сатка
и Коркино)
1981г. 1994 г.
1981 г.
1994 г.
1994 г.
33
36
37
76
30
27
46
89
30
24
56
79
27
19
29
53
22
23
55
66
60
53
76
28
64
55
45
32
70
54
64
37
38
41
79
23
64
36
51
30
328
Таблица 3.14
Характеристики отношения к искусству
жителей городов Челябинской области
(в % к опрошенным, посещаемость киносеансов, чтение книг — за месяц,
посещение спектаклей, музыкальных концертов,
художественных музеев и выставок — за год)
Челябинск
% посещающих:
– киносеансы
– спектакли
– музыкальные концерты
– музеи и выставки
% читателей:
– художественной литературы
– книг и статей об искусстве
Среднее число посещений в год
на одного человека:
– спектаклей
– музыкальных концертов
– художественных музеев и выставок
Средняя посещаемость за месяц киносеансов
Среднее число прочитанных в месяц книг (художественная литература)
% занимающихся художественным
творчеством
% относящих искусство
к любимым занятиям на досуге
Магнитогорск
Малый
город
(Сатка и Коркино)
1981 г.
1994 г.
50
17
20
7
31
20
19
20
1981 г.
76
56
68
25
1994 г.
23
34
30
20
1994 г.
33
30
33
21
70
67
73
51
74
55
58
51
74
41
1,68
2,27
0,54
1,07
0,73
0,55
1,07
0,9
0,51
0,58
0,77
0,39
0,19
0,52
0,45
2,62
1,03
1,13
1,25
0,52
2,36
2,3
2,85
2,09
3,08
33
20
28
30
27
70
64
69
51
64
329
Таблица 3.15
Характеристики отношения к искусству
жителей крупных и малых городов России
(в % к опрошенным, посещаемость киносеансов, чтение книг — за месяц,
посещение спектаклей, музыкальных концертов,
художественных музеев и выставок — за год)
Крупный
город
1981 г.
1994 г.
% посещающих:
– киносеансы
– спектакли
– музыкальные концерты
– музеи и выставки
% читателей:
– художественной литературы
– книг и статей об искусстве
Среднее число посещений в год
на одного человека:
– спектаклей
– музыкальных концертов
– художественных музеев и выставок
Средняя посещаемость в месяц киносеансов
Среднее число прочитанных за месяц книг
(художественная литература)
% занимающихся художественным
творчеством
% относящих искусство к любимым занятиям
на досуге
Малый
город
1981 г.
1994 г.
58
40
48
26
39
35
35
18
50
22
43
14
36
21
30
14
69
57
75
54
62
47
66
44
1,29
1,48
0,52
1,55
2,69
1,73
0,95
0,64
1,16
2,88
0,48
1,1
0,29
1,43
2,6
0,54
0,79
0,3
1,08
2,4
22
30
18
22
63
71
55
64
Таблица 3.16
Качественные характеристики отношения горожан
Челябинской области и Магнитогорска к искусству
(в % к опрошенным)
Наличие художественных
Знание фамилий
предпочтений
творцов искусства
Виды
искусства
Челябинская
Челябинская
Магнитогорск
Магнитогорск
обл.
обл.
Кино
45
43
60
67
Художественная литература
41
35
61
54
Музыка
30
24
57
59
Театр
14
16
40
45
Искусство
5
3
81
81
Всего ответивших на вопрос
67
64
86
87
330
Таблица 3.17
Досуговые интересы городских жителей
различных городов Челябинской области
(распространенность наиболее интересных видов досуга (1994 г.)
(в % к опрошенным)
Быт.-релакс. формы
Общение с природой
Сад, огород
Индивидуальные
формы
домашнего досуга
Смотреть ТВ, video
Читать художественную литературу
Слушать музыкальные записи
Читать газеты
Слушать радио
Расширение знаний по спец.
Чтение по различным областям знаний
Заниматься художественным
творчеством
Техническое творчество
Рукоделие
Пассивный отдых
Посещать
учреждения
культуры
Посещение концертов эстрадной музыки
– серьезной музыки
– народной музыки
Ходить в кино, видеосалон
Бывать на спектаклях
Бывать в музее, на выставках
Общение и развлечения
Принимать гостей
Ходить в гости
Проводить время с друзьями
вне дома
Кафе, ресторан
Вечера отдыха, танцев
Смотреть спортивные соревнования
Активный физический отдых
Заниматься спортом
Туризм
Посещение церкви
Челябинск
Магнитогорск
Малый город
(Карталы)
55
48
56
45
50
59
73
53
74
52
77
40
40
43
25
16
14
44
49
33
15
14
39
36
25
11
12
9
10
10
8
18
35
9
18
38
4
23
41
19
23
14
5
4
12
11
8
5
7
14
15
8
2
3
13
2
3
43
42
20
47
47
20
41
40
25
17
15
15
17
16
14
7
14
11
18
17
6
20
19
9
14
14
5
331
Таблица 3.18
«Весомость» предпочитаемых видов
проведения свободного времени
в структуре досуга жителей
различных городов Челябинской области (1994 г.)
(в % ко всей совокупности ответов респондентов)
Быт.-релакс. формы
Общение с природой
Сад, огород
Индивидуальные формы домашнего досуга
Смотреть ТВ, video
Читать художественную литературу
Слушать музыкальные записи
Читать газеты
Слушать радио
Расширение знаний по специальности
Чтение по различным областям знаний
Заниматься художественным творчеством
Техническое творчество
Рукоделие
Пассивный отдых
Посещение учреждений культуры
Посещение концертов эстрадной музыки
– серьезной музыки
– народной музыки
Ходить в кино, видеосалон
Бывать на спектаклях
Бывать в музее, на выставках
Общение и развлечения
Принимать гостей
Ходить в гости
Проводить время с друзьями вне дома
Кафе, ресторан
Вечера отдыха, танцев
Смотреть спортивные соревнования
Активный физический отдых
Заниматься спортом
Туризм
Посещение церкви
332
Челябинск
Магнитогорск
15,5
8,3
7,2
50,1
11,0
7,8
6,0
6,5
3,8
2,4
2,0
1,4
1,2
2,7
5,3
8,6
2,8
0,7
0,6
1,8
1,5
1,2
23,0
6,5
6,3
3,0
2,6
2,3
2,3
5,3
2,7
2,6
0,9
13,7
7,6
6,1
48,1
10,0
7,0
6,0
6,6
4,5
2,0
1,9
1,4
1,2
2,4
5,1
9,8
3,2
0,7
0,9
1,9
2,0
1,1
21,9
6,4
6,4
2,7
2,3
2,2
1,9
5,3
2,7
2,6
1,2
Малый город
(Карталы)
17,2
7,9
9,3
50,0
12,1
6,3
6,1
5,7
3,9
1,7
1,9
1,6
0,6
3,6
6,5
4,8
2,2
0,3
0,5
1,0
0,3
0,5
21,7
6,5
6,3
3,9
1,1
2,2
1,7
4,4
2,2
2,2
0,9
Таблица 3.19
Доля предпочитаемых досуговых занятий,
связанных с искусством,
в общей совокупности досуговых предпочтений горожан
Челябинской области
1981 и 1994 гг.
(в % ко всей совокупности ответов респондентов)
Доля ответов, связанных с искусством
(посещение учреждений культуры, занятия творчеством,
слушание музыкальных записей,
чтение художественной литературы)
В их числе:
– чтение худ. литературы
– посещение концертов
– посещение спектаклей
– посещение музеев
– занятия худ. творчеством
1981
27,3
1994
23,3
8,3
3,1
1,4
0,7
1,7
7,8
3,6
1,5
1,2
1,4
Таблица 3.20
Распространенность различных видов
художественного любительского творчества
среди городских жителей области в 1981 г. и 1994 г. (в %)
Занятия каким-либо искусством:
В том числе:
– рисование, лепка
– игра на музыкальном инструменте
– сольное пение
– пение в хоре
– хореография
– театр
– художественное слово
– литературное творчество
– музыкальное творчество
333
1981
29
1994
22
7
14
12
–
4
2
4
3
–
8
11
2,5
3
4
3
1
4
2
Таблица 3.21
Удельный вес искусства в структуре досуговых интересов
горожан Челябинской области в 1994 г.
Челябинск
Магнитогорск
Малый город
(Карталы)
22
23
19
31
28
26
45
43
53
Занимающихся на досуге искусством
(в % к опрошенным)
Доля занимающихся искусством среди всех
имеющих досуговые увлечения (в %)
Доля считающих занятия искусством любимыми
среди всех уделяющих ему свое досуговое время
(в %)
Таблица 3.22
Количество городских жителей Челябинской области,
не ходивших в театры, музеи, концерты, кинотеатры (в %)
Не ходили в театры,
кинотеатры, концерты
и музеи
в том числе:
– ввиду того, что
вообще не интересуют
эти виды искусства
в частности:
а) поскольку не интересует театр, кино,
музыка, живопись
б) поскольку удовлетворяются телевизионными формами общения с искусством
– из-за различных недостатков в обслуживании в этих учреждениях культуры
– по причинам, не связанным с культурным
обслуживанием
Театры
Кинотеатр
Концерт
Музеи
1981 г. 1994 г. 1981 г. 1994 г. 1981 г. 1994 г. 1981 г. 1994 г.
68
77
41
76
56
72
79
79
29
35
20
42
25
36
30
37
13
24
5
11
8
14
22
29
16
11
15
34
18
26
6
10
29
39
7
48
21
35
26
42
(–)
3
(–)
5
(–)
1
(–)
1
334
Таблица 3.23
Весомость причин непосещения городскими жителями Челябинской области
театральных спектаклей, киносеансов и художественных выставок
(в % к общей численности высказанных суждений)
Полное отсутствие
предложения
Несоответствие запросам населения
Недостаточная обновляемость предложения
Трудности с приобретением билетов
на интересующее
Трудно добираться
Дорогие билеты
Несоответствие национально-культурным особенностям
Плохая реклама
Театры
Кинотеатр
Концерт
Музеи
1981 г. 1994 г. 1981 г. 1994 г. 1981 г. 1994 г. 1981 г. 1994 г.
14
26
–
2
18
9
47
17
7
21
–
32
14
30
20
28
4
2
–
6
0
1
7
9
14
4
–
3
18
6
3
2
61
(–)
(–)
9
26
3
–
–
–
3
42
9
50
(–)
(–)
6
40
1
23
(–)
(–)
7
11
2
(–)
9
–
3
(–)
7
(–)
24
Таблица 3.24
Количество жителей городов Челябинской области,
высказавшихся за участие в решении вопросов культуры
(в %)
С учетом мнения населения надо решать вопросы:
– строительства учреждений культуры
– реконструкции учреждений культуры
– репертуарной политики учреждений культуры
– организации работы учреждений культуры
– использование памятников истории и культуры
Хотели бы принимать участие
в решении вопросов культурной жизни
Согласны принять материальное участие в финансировании какого-либо местного культурного
проекта
Затруднились с ответом
335
Челябинск
Магнитогорск
Малый
город
(Карталы)
24
22
14
8
9
19
27
24
16
7
7
24
30
11
11
7
3
19
32
28
26
33
28
35
ПРИЛОЖЕНИЕ 4
РЕЗУЛЬТАТЫ ОПРОСА НАСЕЛЕНИЯ ЮЖНОГО УРАЛА
«ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ЗАПРОСЫ НАСЕЛЕНИЯ
И ИХ РЕАЛИЗАЦИЯ В УЧРЕЖДЕНИЯХ КУЛЬТУРЫ И ИСКУССТВА»
(Челябинск, Магнитогорск, Златоуст, Миасс, Сатка)
(2011 г.)
Таблица 4.1
Типичные формы и способы проведения
свободного времени населения * (в %)
№
Вариант ответа
1
2
– отдыхаю дома
– хожу в гости,
общаюсь с друзьями
– провожу время на природе
за городом, в парках
– посещаю развлекательные
заведения и мероприятия
– посвящаю время походу
по магазинам, шоппингу
– занимаюсь спортом
– посещаю бары, рестораны,
ночные клубы
– занимаюсь хозяйственными делами
– занимаюсь художественным творчеством
– посещаю учреждения
культуры и искусства
– занимаюсь в секциях,
кружках
– смотрю телевизор
– провожу время за чтением, самообразованием
– путешествую
– участвую в Интернеткоммуникациях
– отдаю время своему хобби
– не располагаю свободным
временем
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
Челябинск
69,6
Города Южного Урала
Крупные
Магнитогорск Златоуст Миасс
6,4
66,4
61
Малые
Сатка
60
59,6
44
61
58
45
43,6
19,4
30
23,2
26
18
11,1
13,8
11,4
6
19
13,6
22,3
12,1
12,2
25,5
11,4
13,8
19,8
10,5
13
14,7
13
3,2
4,4
40,9
38,5
50
49,8
57,2
4
3,3
6,5
6,1
6,6
8
6,9
9,8
8,3
15
3,8
3,1
2,6
4,6
5
46
49
41,4
44,8
53,8
16,3
18,3
28,2
17,9
28,3
14,4
3,3
5,2
8,8
5
12,8
17,2
30,9
19
21
6,7
6,1
16,4
23,1
12,2
1,3
4,4
3,2
3,3
2,7
*
Здесь и далее в таблицах приведены ответы населения в процентном соотношении, без учета варианта «нет ответа» и «другое».
336
Таблица 4.2
Периодичность посещений учреждений
культуры и искусства своего города (в %)
№
1
2
3
4
5
6
Вариант ответа
– каждую неделю
– два-три раза в месяц
– два-три раза в год
– не был(а) в учреждениях
культуры несколько лет
– не посещаю вообще
– затрудняюсь ответить
Челябинск
4,8
14,8
10,9
Города Южного Урала
Крупные
Магнитогорск Златоуст Миасс
2,5
0,0
5,5
17,7
19,7
17,5
38
40,7
34,4
Малые
Сатка
4,4
16,6
43,8
30,5
21,9
21
24,3
20,5
22,8
17,3
14,1
4,7
10,5
0,5
16,7
1,6
7,7
0,0
Таблица 4.3
Наиболее привлекательные учреждения культуры
и места досуга горожан (в %)
№
Вариант ответа
1
2
– театры
– концертные залы или
концертные площадки
– дома и дворцы культуры
– клубные учреждения
– парки
–музеи
–кинотеатры
– ночные клубы, дискотеки
–бары, рестораны
– клубы по интересам
– затрудняюсь ответить
3
4
5
6
7
8
9
10
11
Челябинск
21,9
Города Южного Урала
Крупные
Магнитогорск Златоуст Миасс
18
31,5
4,8
Малые
Сатка
7,7
12,3
6,4
11
11,6
13,8
11,5
12,6
43,8
9,2
27,6
10,9
5,7
1,9
1,7
6,4
5
19,7
4,2
39,3
12,7
13,9
3,3
9,1
9,2
5,2
25
7,8
33,5
13,8
14,4
3,2
7,8
34,8
9,2
21,6
7,7
21,8
8,8
11,9
3,4
14
47,7
8,3
20
7,2
9,4
3,8
4,4
1,6
11
337
Таблица 4.4
Факторы привлекательности
учреждений культуры и искусства для населения (в %)
№
Вариант ответа
Челябинск
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
– если бы было больше денег
– если бы состав публики,
приходящей в эти учреждения, соответствовал избранному кругу общения
– если бы мероприятия и
репертуар учреждений были бы более разнообразными
– если бы время работы и
месторасположение учреждений культуры было бы
более удобным
– если бы было больше
свободного времени
– если бы творческий состав учреждений был более
профессиональным;
– если бы я располагал(а)
более полной информацией
о работе этих учреждений
– если бы учреждения
культуры были более современными и комфортными
– не посещал(а) бы в любом
случае
– затрудняюсь ответить
Города Южного Урала
Крупные
Магнитогорск Златоуст Миасс
Малые
Сатка
43,4
36,8
43,4
29,8
33,8
13
6,4
8,5
7,3
6
15,3
9,1
20,3
15,8
11
13,8
8,6
11,8
9,6
8,8
15,7
27,4
26,3
27,3
32,2
5,7
1,4
11,8
10,8
10,5
5,7
5
11,8
9,4
8,3
5,9
3,6
11
9,5
2,2
3,4
42
1,9
4,2
8,8
5,5
10,8
4,6
12,6
3,3
338
Таблица 4.5
Мотивы принятия решения о посещении
учреждений культуры и искусства (в %)
№
Вариант ответа
1
– потребность расширять
свой общекультурный кругозор
– потребность в духовном
самосовершенствовании
– потребность переживать
новые ощущения и эмоции
– потребность таким образом уходить от обыденности
– потребность развлекаться,
получать удовольствие
– потребность в обсуждении новой информации с
друзьями и коллегами, заводить новые знакомства
– затрудняюсь ответить
Челябинск
2
3
4
5
6
7
Города Южного Урала
Крупные
Магнитогорск Златоуст Миасс
Малые
Сатка
13,2
16,6
21
18,5
18,8
11
13,3
9
11,8
14,4
18
20,5
24,3
21,5
16
23,2
18,8
21
28,3
31
23,8
20,8
28,2
24,4
27,2
13,8
7,5
12,3
12,3
13,8
17
19,1
9,8
10
12,2
339
Таблица 4.6
Ключевые объекты внимания при принятии решения
о посещении учреждения культуры и искусства (в %)
№
Вариант ответа
Челябинск
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
– привлекает содержание,
тематика
– привлекает название
– привлекают имена
создателей произведений
– привлекают имена постановщиков и режиссеров
– привлекают известные
имена исполнителей
– привлекает авторитет
учреждения
– привлекает приемлемая
цена на услуги
– привлекают условия самой площадки
– решение принимается
спонтанно
– затрудняюсь ответить
Города Южного Урала
Крупные
Магнитогорск Златоуст Миасс
Малые
Сатка
30,7
37,4
39,4
36,9
40,5
12,8
9,1
8,5
6,9
4,4
10,9
7,5
8,5
6,1
7,7
9,6
4,2
3,9
5,7
5,5
20
15,8
19
16,3
22,2
6
5
7,2
5,6
2,2
14,6
16,1
18,4
12,2
11,6
5,3
1,9
5,2
6
5
13,6
11,9
19,7
18,8
23,3
10,9
13,3
11,8
10
15
Таблица 4.7
Представления о насыщенности города
учреждениями культуры и искусства (в %)
№
Вариант ответа
1
– имеющихся в городе учреждений культуры вполне достаточно, чтобы полностью
удовлетворять художественные потребности граждан
–имеющихся учреждений
культуры вполне достаточно
количественно, но качество
их работы нуждается в значительных изменениях
– городу не хватает новых
культурных площадок
– не могу оценить
Челябинск
2
3
4
Города Южного Урала
Крупные
Магнитогорск Златоуст Миасс
Малые
Сатка
42,2
39,1
11,8
11,2
18,3
32,3
31,1
27,6
16,8
18,3
4
6,9
33,5
41
32,2
21
21,1
25,6
31
30
340
Таблица 4.8
Представления об интенсивности развития
сферы художественной культуры города (в %)
№
Вариант ответа
1
– отличается интенсивностью и многообразием культурных событий
– не отличается особой интенсивностью
культурных
событий
– интенсивность весьма незначительная, однако единичные культурные акции и
события весьма выгодно отличают жизнь нашего города
– в нашем городе практически не проводятся значимые
и интересные культурные
акции
– не могу оценить
Челябинск
2
3
4
5
Города Южного Урала
Крупные
Магнитогорск Златоуст Миасс
Малые
Сатка
22
22,2
6,5
7,4
18,3
20,3
23,3
28,9
31,2
19,4
16
18,8
23
23
30
16,3
12,2
19
20
17,2
24,6
23,6
23,6
18,4
17,7
341
Таблица 4.9
Оценка значимости и известности деятелей
различных сфер художественной жизни города (в %)
№
Вариант ответа
Челябинск
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
– деятели в театральной
сфере
– в музыкальной
– в сфере изобразительных
искусств
– в области литературы
– в области архитектуры
– в сфере кино, фотоискусства
– в сфере художественной
критики и журналистики,
радио
– в сфере шоу-бизнеса
– в сфере управления художественной культурой
– в сфере художественных
ремесел, дизайна
– в хореографии, народном
танце
– считаю, что таких деятелей нет в нашем городе
– затрудняюсь ответить
Города Южного Урала
Крупные
Магнитогорск Златоуст Миасс
Малые
Сатка
7,5
6,1
17
1,5
4,4
23,8
4,7
11
14,9
13,8
1,7
2,2
10,5
21,3
2,7
2
1,7
6,1
0,3
11
3,9
3,5
0,0
2,2
0,0
2,6
3,9
6,5
4,2
8,3
4
1,9
7,2
2,2
2,2
6,5
2,5
3,9
4,2
2,2
0,7
1,4
1,9
1,9
0,5
1,9
1,4
4,6
14,5
2,7
1,7
1,4
7,2
8,8
5
15
7,8
6,5
10
13,3
46
76,7
62,5
31,6
62,7
342
Таблица 4.10
Оценка состояния развития
художественных сфер города (в %)
Сфера
Театральное
искусство
Музыкальная
жизнь
Изобразительные искусства
Литературные акции,
библиотечная сфера
Кинособытия, фотовыставки
Хореография балет
Оценка
развития
– развивается
наиболее плодотворно
– заметна положительная
динамика
– находится в проблемном состоянии
– практически не заметны в жизни города
– развивается наиболее
плодотворно
– заметна положительная
динамика
– находится в проблемном состоянии
– практически не заметны в жизни города
– развивается наиболее
плодотворно
– заметна положительная
динамика
– находится в проблемном состоянии
– практически не заметны в жизни города
-развивается наиболее
плодотворно
-заметна положительная
динамика
-находится в проблемном
состоянии
-практически не заметны
в жизни города
-развивается наиболее
плодотворно
-заметна положительная
динамика
-находится в проблемном
состоянии
-практически не заметны
в жизни города
-развивается наиболее
плодотворно
-заметна положительная
динамика
-находится в проблемном состоянии
-практически не заметны в жизни города
Челябинск
Города Южного Урала
Крупные
Магнитогорск
Златоуст
Миасс
Малые
Сатка
33
27,4
43,4
2,1
2,7
37,8
42,9
40,7
11,4
23,8
12,3
11,6
7,2
28,2
20,5
9,6
9,4
6,5
58,3
45,5
23,8
21,6
14,4
16,6
25
41
35,2
42,7
34,4
31
15,9
17,5
21,7
11
15
8
14,1
12,5
38
22,2
12,8
12,5
12,5
10,5
6,6
29,6
23,6
26,3
24,3
23,3
27
26,3
23
28
26,1
18,2
25,2
31,5
30,5
36,6
11,3
7,5
15
11,3
13,3
21,7
18
26,3
21,6
31,6
30,9
29,9
28,2
15
15
24,6
33
26,9
40
30
26,3
42,4
23
16
6
31,5
27,4
25,6
12,7
17,7
15,5
10,5
24,3
22,8
23,8
15
8,9
20,3
31,6
41,6
14,4
8,6
5,9
8,7
7,7
32,5
29,4
21,7
17,3
18,3
20,9
25,5
17,1
16,7
17,7
15
24,9
44,7
45
44,4
343
Сфера шоубизнеса,
индустрия
развлечений
-развивается наиболее
плодотворно
-заметна положительная
динамика
-находится в проблемном состоянии
-практически не заметны в жизни города
Архитектурные
проекты,
общий архитектурный облик
города
-развивается наиболее
плодотворно
-заметна положительная
динамика
-находится в проблемном состоянии
-практически не заметны в жизни города
Акции просветительского характера
-развивается наиболее
плодотворно
-заметна положительная
динамика
-находится в проблемном состоянии
-практически не заметны в жизни города
Проекты в
области историкокультурного наследия
Эстетическое воспитание и образование
Самодеятельность,
работа
домов культуры
Музейная
сфера,
проекты в
области
краеведения
-развивается наиболее
плодотворно
-заметна положительная
динамика
-находится в проблемном состоянии
-практически не заметны в жизни города
-развивается наиболее
плодотворно
-заметна положительная
динамика
-находится в проблемном состоянии
-практически не заметны в жизни города
-развивается наиболее
плодотворно
-заметна положительная динамика
-находится в проблемном состоянии
-практически не заметны в жизни города
-развивается наиболее
плодотворно
-заметна положительная
динамика
-находится в проблемном состоянии
-практически не заметны в жизни города
34,6
34,9
12,5
13,5
8,8
33,8
21,1
27,6
28,5
12,7
10
16,1
22,3
21,3
8,6
16,6
31,5
30
50,5
14,6
7,5
4,6
3,6
2,2
37,6
23,3
21
11
19,4
22,2
29,6
38
48
26,6
13,2
29,1
32,2
22,2
44,4
8
5
3,9
10
2,7
21,3
17,7
14,4
19,5
12,7
24,2
24,9
32,8
19,2
22,7
35
41
42,7
45
51,1
7,6
4,7
5,2
8,6
2,7
19,4
15,5
19,7
18,4
21
29,6
26,6
29,6
26,6
15,5
29,2
40,2
38,8
30,5
42,7
14,6
8,9
17,7
15,6
28,3
28,6
31
38,8
26,6
34,4
21,1
29,1
22,3
24,1
11
23
21,1
16,4
23,6
19,4
13
11,1
15,1
16,1
28,8
32,5
32,7
41,4
39,4
37,2
24,4
24,1
25
23
13,3
18,4
21,1
13,8
15
12,2
12,8
10,5
15,7
17,7
17,2
37
25,5
40,7
41,7
33,3
19,4
26,3
21
18
14,4
17,5
26,9
17,1
17,5
27,7
344
16,6
Таблица 4.11
Оценка репертуара учреждений
культуры и искусства города (в %)
№
Вариант ответа
Челябинск
1
2
3
4
5
– достаточно стабильный, в
котором соотносится новое и
традиционное
– не обновляется в течение
долгого времени, слишком
рутинный и не вызывающий
интереса
– репертуар интенсивно обновляется
– не располагаю
информацией
– затрудняюсь ответить
Города Южного Урала
Крупные
Магнитогорск Златоуст Миасс
Малые
Сатка
29,8
30,8
34,2
17,5
26,4
14,2
19,9
11,8
13,5
7,2
11,5
10,8
7,2
11
10
25,5
19,4
22,3
20
31,2
19
18,8
23,6
38
24,2
Таблица 4.12
Ориентация на репертуар при решении о посещении
учреждения культуры и искусства (в %)
№
Вариант ответа
Челябинск
1
– традиционный, классический известный репертуар
2 – неизвестный
классический репертуар
3 – современный репертуар
«модных» авторов
4 – современный репертуар
малоизвестных авторов
5 – по-разному, в зависимости от информации
об авторе
6 – русская классика
7 – зарубежная классика
8 – современный российский
репертуар
9 – современный зарубежный
репертуар
10 – по-разному, в зависимости от информации
об авторе
11 – затрудняюсь ответить
Города Южного Урала
Крупные
Магнитогорск Златоуст Миасс
Малые
Сатка
18,2
24,4
15
18,5
24,4
10,7
5,3
5,2
4,6
5
24
15,2
14,4
14,8
12,7
11
3,9
3,2
6,7
2,7
38,4
34,6
46,7
19,2
49,4
24,8
12,8
17,7
8
21,7
6,5
7
16,5
20,5
7,7
15
12,2
16,4
12,6
18,3
15,3
8,9
14,4
32,6
6
28,2
28,5
34,8
18,5
43,8
11,3
23,6
21,7
4,6
13,3
345
Таблица 4.13
Интерес к произведениям уральских авторов (в %)
№
Вариант ответа
Челябинск
Города Южного Урала
Крупные
Магнитогорск Златоуст Миасс
1
2
3
4
– мне было бы интересно
узнать о творчестве земляков
– этот фактор вряд ли будет
для меня решающим
– мне мало интересны
уральские авторы
– затрудняюсь ответить
Малые
Сатка
32
31,6
45,3
41,5
53
22,2
19,4
19
14,5
17
25,5
26
15
18
10
20
23,3
20,3
26
20
Таблица 4.14
Привлекательность различных типов
художественных событий и акций (в %)
№
Вариант ответа
Челябинск
1
2
3
4
5
6
– гастрольные столичные
– гастрольные региональные
– гастрольные зарубежные
– местные
– не имеет значения
– затрудняюсь ответить
20,9
10
26
15,5
14,6
7,6
346
Города Южного Урала
Крупные
МагнитоЗлатоуст
горск
19,9
21,7
3,1
7,2
17,5
15
10
15
38,8
15,5
15,2
21,7
Миасс
Малые
Сатка
24,4
8,6
12,6
16
21,6
10
35
7,2
8,8
10,5
35,5
18,3
Таблица 4.15
Привлекательность различных жанров и направлений (в %)
№
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
13
14
15
16
17
18
20
21
22
23
24
25
Вариант ответа
Города Южного Урала
Крупные
Челябинск Магнитогорск Златоуст Миасс
Концертных учреждений
-симфонические концерты
5,7
10,5
9,8
10,8
-концерты вокальной музыки
12,8
11,6
17
19
-фортепианные вечера
6,9
11,1
9,8
10
-концерты органной музыки
8,4
6,9
13,8
12,8
-концерты камерной инстру5,7
4,7
5,2
6,2
ментальной музыки
-хоровые миниатюры, кон15,3
7,2
2,6
4,6
церты хоровой песни
-концерты камерного орке5,5
2,2
1,9
2,5
стра
-вечера джазовой музыки
15
13,9
16,4
15,4
-концерты популярных эст30
31,3
40
42
радных коллективов
-концерты народных коллек11,9
11,4
9,2
10,2
тивов
-хореографические поста9,4
8,3
17
15
новки народного танца
В музыкальном театре
-опера в классической поста13,8
11,9
13
14,3
новке
-опера в концертном испол14,6
5,8
5,9
6,5
нении
-оперетта, мюзикл
27,8
30,2
36,8
32,3
-балет, хореографические
20,5
18,8
31,5
26,3
номера
-концерты симфонического
6,9
12,7
7,2
5,5
оркестра
-вокальные концерты солис18
16,1
10,5
18,6
тов театра
Жанры драматических спектаклей
-комедийный
33
44,9
58,5
38
-мелодраматический
18
19,4
21,7
19
-детективный
20,7
16,6
12,5
22,7
-трагедия
11,5
10,5
10,5
5,5
-драматические произведе12
13,6
7,2
11
ния
-лирико-романтического ха12,5
16,1
25
12,2
рактера
347
Малые
Сатка
11
20
11
7,2
7,2
5
5
17,2
52,2
18,3
25,5
18,3
5,5
38,3
28,3
5
16,6
47,7
24,4
17,2
8,8
13,8
17,7
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
-психологическая драма
10,3
13,9
21
-эпического характера
2
4,2
4,6
-героического
3,2
7,2
1,3
-бытовая драма
4,4
4,2
7,8
В изобразительных искусствах, музейной сфере
-выставки традиционно реа20,7
20,8
20,3
листической живописи
-выставки современной экс14,2
11,4
15
периментальной живописи
-презентация скульптурных
7,5
8,6
12,5
композиций
-декоративно-прикладное
18,4
12,2
16,4
искусство
-выставки графики
10,7
8,9
10,5
-фотовыставки
29,8
39,1
53,9
-экспозиции предметов исто12,5
16,3
12,5
рии и быта
348
10,8
2,8
3,2
6,4
15,5
1,6
2,7
4,4
20,8
34,4
14
12,7
10,5
7,7
12,4
29,4
12,5
43,9
11
51
11,5
20,5
Таблица 4.16
Востребованность различных типов
художественных мероприятий и акций в жизни города (в %)
№
Вариант ответа
Челябинск
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
-неожиданных и авангардных – скандальных, шокирующих акциях, порождающих общественные
споры
-традиционных, классических постановках, выставках, концертах, отражающих культурное достояние
страны
-просветительских акциях
-дебютных постановках молодых авторов
-гастрольных турах мировых и отечественных звезд
-краеведческих акциях, популяризирующих достижения вашего города
-эстрадных мероприятиях
-народных массовых гуляниях
-не испытываю таких потребностей
-затрудняюсь ответить
Города Южного Урала
Крупные
Магнитогорск Златоуст Миасс
Малые
Сатка
13,6
10,5
15
9
10
18,4
23,6
18,4
29
31
9,6
6,7
9,8
6,5
6
12,8
7,2
12,5
14
15
17,3
15
28,2
25,5
26
38
3,6
11
10,2
10
9,6
6,7
9,8
12,6
11,6
12,6
8,3
15,7
17,5
16,6
14,4
16,1
15,7
8,8
8,8
10,9
19
17
22,5
20,5
349
Таблица 4.17
Направления совершенствования работы
учреждений художественной культуры и искусства города (в %)
№
Вариант ответа
Челябинск
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
-ремонт фасадов зданий,
их внешний вид
-внутренний интерьер
учреждений, удобство
и комфорт
-материально-техническая
укомплектованность
-информационнорекламная деятельность
учреждений
-ценовая политика
учреждений
-профессионализация художественно-творческого
состава
-профессионализация
управленческого и обслуживающего персонала учреждений
-разнообразие репертуара,
наличие интересных акций
-работа со зрителем, привлечение аудитории
-затрудняюсь ответить
Города Южного Урала
Крупные
Магнитогорск Златоуст Миасс
Малые
Сатка
32
22,7
50,6
44,4
48,8
19,8
16,1
28,9
30
27,7
26,9
18,8
35,5
29,5
41,6
16,5
8,3
18,4
14,8
9,4
25,7
17,7
17,7
16
11
3,4
7,8
5,2
5,5
14,4
2,8
3,6
7,8
6,8
4,4
9,2
20,5
17
15
14,4
9
16,3
14,4
21
13,3
7
18
8,5
44,4
12,2
350
Таблица 4.18
Критерии оценки
художественных мероприятий и акций в жизни города (в %)
№
Вариант ответа
Города Южного Урала
Крупные
Челябинск
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
-художественная ценность события, явления
-новаторский характер события
-масштаб события, выход на
всероссийский и международный уровень
-популярность в СМИ
-общественные дискуссии вокруг события или акции
-финансовый успех события
-популярность, востребованность у публики
-скандальность события
-воспитательный характер
-затрудняюсь ответить
Малые
Златоуст
Миасс
Сатка
39,6
Магнитогорск
40,2
34,2
32,2
46
21
29,2
21,3
23,3
29,6
27,6
28,8
24,6
24,4
28,3
17,6
19
24,9
14,7
21,7
13,8
21,5
15
9,4
12,7
17,3
35
10,5
39,6
11
53,9
11
49,9
9,4
54,4
10
22,6
0,7
8,3
13,6
0,5
5,9
26,3
0,6
5,9
26,3
0,6
5
23,3
1,1
Таблица 4.19
Конкретизация художественных событий
(Могли бы Вы назвать наиболее яркие и интересные художественные события
Вашего города?) (в %)
№
Вариант ответа
Челябинск
1
2
-да, могу назвать такое
событие
-нет, не могу назвать такого
события
Города Южного Урала
Крупные
Магнитогорск Златоуст
Миасс
Малые
Сатка
24
66,5
31,5
35
45,5
75,7
33,5
67,7
65
54,4
351
Таблица 4.20
Виды занятий, характеризующих контакты
с художественной сферой (в %)
Виды
занятий
Города Южного Урала
Контакты
Челябинск
Коллекционирование музыкальных композиций
Формирование
фильмотеки
Коллекционирование художественных альбомов
Коллекционирование живописи, декоративной
скульптуры
Занятие в музыкальной или художественной
школе
-занимался в детском
возрасте
-занимаюсь в настоящий момент
-планирую заняться
-никогда не планировал
(а) заниматься
-занимался в детском
возрасте
-занимаюсь в настоящий момент
-планирую заняться
-никогда не планировал
(а) заниматься
-занимался в детском
возрасте
-занимаюсь в настоящий момент
-планирую заняться
-никогда не планировал(а) заниматься
-занимался в детском
возрасте
-занимаюсь в настоящий момент
-планирую заняться
-никогда не планировал(а) заниматься
-занимался в детском
возрасте
-занимаюсь в настоящий момент
-планирую заняться
-никогда не планировал(а) заниматься
Магнитогорск Златоуст
Сатка
Миасс
34,8
39,3
26,3
32,2
28,5
14,6
7,2
16,4
17,7
16,5
3,2
1,4
3,2
2,2
5
38,2
41,3
44,7
35
50
20,7
16,9
10,5
7,7
16,5
22
17,5
32,8
30,5
24,5
6,5
4,7
3,9
3,8
4
40,5
48,8
41,4
41,6
55
15,5
17,2
11
11
16
7,8
6,7
3,2
6,6
5,5
8,6
4,4
3,2
4,4
2,5
56
59,6
69,7
63,3
66
6,9
3,9
3,9
2,7
2,6
8,4
3,1
2,6
6,6
6,7
5,5
5
5,2
5
5
66,5
70,9
75,6
70
70,7
34
34,9
38
38,8
41,5
3,2
2,2
1,3
8,3
14,5
5
3,3
1,9
1
2,5
45,7
44,9
46,7
41,6
41,5
352
Обучение игре
на музыкальном
инструменте или
вокалу
-занимался в детском
возрасте
-занимаюсь в настоящий момент
-планирую заняться
-никогда не планировал(а) заниматься
Увлечение художественной
фотографией,
декоративноприкладным
творчеством
-занимался в детском
возрасте
-занимаюсь в настоящий момент
-планирую заняться
-никогда не планировал(а) заниматься
Хореография,
развитие пластики
-занимался в детском
возрасте
-занимаюсь в настоящий момент
-планирую заняться
-никогда не планировал(а) заниматься
25
32,4
26,9
30,5
20
5,7
3,1
6,5
4,4
5,7
6
5
5,9
6
11
52,2
46,8
48
48,3
50,2
25,9
22,2
17,7
26
17,5
0,3
0,3
0
0,5
0,2
9
12,2
13,8
10
14,8
52
53,2
58,5
50,5
67,5
26,9
19,7
33,5
23,3
24,9
5,7
5
5,2
2,7
7,7
5,1
8,6
5,2
9,4
5,1
51,7
55,1
47,3
49,4
41,7
353
Таблица 4.21
Характеристика ценовой политики
учреждений культуры и искусства города (в %)
№
1
2
3
4
5
6
7
Вариант ответа
-цены полностью устраивают,
соответствуют расходам
-цены в большинстве учреждений значительно завышены
-цены завышены лишь в отдельных учреждениях
-цены были бы оптимальными
при незначительном снижении
-цены занижены
-цены завышены лишь на гастрольные концерты
-не могу оценить ценовую политику
Челябинск
Города Южного Урала
Крупные
Магнитогорск
Златоуст
Миасс
Малые
Сатка
24,2
16,3
30
30,5
32,6
33,6
41,3
25,6
22,5
22,5
2,6
3,1
8,5
10
3,3
10,5
12,7
6,5
9,5
10
1,3
0,8
0,0
2,5
2,2
8,2
9,1
11,8
11,8
8,3
10,5
20,5
10
13,2
20
Таблица 4.22
Соотношение цены и качества продукции
учреждений культуры и искусства города (в %)
№
Вариант ответа
Челябинск
1
2
3
4
-оптимальное: цена почти всегда соответствует качеству
-обычно цена превышает качество продукции
-качество, как правило, выше,
чем цена
-не могу оценить
Города Южного Урала
Крупные
Малые
Магнитогорск Златоуст Миасс Сатка
20,5
21,6
32
25
27,7
30,5
39,1
26
21
26
10
4,2
2,6
1,6
9
38,8
34,1
31,8
52,4
37,3
354
Таблица 4.23
Отношение к увеличению оплаты за билеты
в учреждениях культуры и искусства города (в %)
№
Вариант ответа
Челябинск
1
2
3
4
-положительно, только если
будет незначительным
-отнесусь с пониманием, в
условиях кризиса это вполне
объяснимо
-скорее всего, откажусь от
посещений
-затрудняюсь ответить
Города Южного Урала
Крупные
Магнитогорск Златоуст Миасс
Малые
Сатка
20,9
19,9
25
24
25
18
14,4
11,8
15,6
16
32,8
43,8
40
28
33,3
28
21,9
22
32,4
22
Таблица 4.24
Оценка отношения администрации и органов управления
к сфере художественной культуры и искусства города (в %)
№
Вариант ответа
Челябинск
1
2
3
4
5
6
7
-власти нашего города уделяют особое внимание сфере
художественной культуры и
искусства
- обращают внимание на
сферу культуры ровно столько же внимания, сколько и на
иные сферы
-создается впечатление, что
власти обращают внимание
лишь на отдельные яркие события
-сфера культуры, как мне
кажется, не входит в число
приоритетных направлений
работы администрации
-в нашем городе абсолютно
не уделяется внимания развитию сферы культуры
-не могу оценить
-затрудняюсь ответить
Города Южного Урала
Крупные
Магнитогорск Златоуст Миасс
Малые
Сатка
16,9
4,4
3,9
6,9
12,7
5,9
18,3
17,7
15,1
23,3
14,6
21,1
25
24,6
20
18,2
16,1
21
18,5
20,5
11,3
7,2
5,9
6
5
17,3
0,6
24,7
9,4
20,3
0,2
28,4
0,5
17,7
0,7
355
Таблица 4.25
Оценка непосредственного руководства
сферой художественной культуры и искусства (в %)
№
Вариант ответа
Челябинск
1
2
3
4
5
6
-судя по состоянию учреждений культуры, ими руководят грамотные и профессиональные управленцы
-сферой культуры руководят
хорошие специалисты, но
объективные возможности
финансирования препятствуют развитию и оптимальному функционированию
сферы
-скорее всего, управленческий аппарат этой сферы не
достаточно профессионален
и ответственен
-такое ощущение, что люди,
руководящие культурой,
меньше всего разбираются в
данных вопросах
-не могу оценить объективно
-затрудняюсь ответить
Города Южного Урала
Крупные
Магнитогорск Златоуст Миасс
Малые
Сатка
7,6
6,7
4,6
5,8
7,7
25
23,3
33,5
35,2
38,3
20
17,7
13
10
8,3
14
7,2
5,9
5,5
6,1
20,7
3,8
19,4
26
19
5,6
13,5
30
17,7
2,2
356