УРАЛЬСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЮРИДИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ È. Í. Ñîðîêîòÿãèí, À. Ã. Ìàñëååâ ÏÐÎÔÅÑÑÈÎÍÀËÜÍÀß ÝÒÈÊÀ ÞÐÈÑÒÀ Ó×ÅÁÍÈÊ ÄËß ÑÏÎ 2-å èçäàíèå, ïåðåðàáîòàííîå è äîïîëíåííîå Ðåêîìåíäîâàíî Ó÷åáíî-ìåòîäè÷åñêèì îòäåëîì ñðåäíåãî ïðîôåññèîíàëüíîãî îáðàçîâàíèÿ â êà÷åñòâå ó÷åáíèêà äëÿ ñòóäåíòîâ îáðàçîâàòåëüíûõ ó÷ðåæäåíèé ñðåäíåãî ïðîôåññèîíàëüíîãî îáðàçîâàíèÿ Êíèãà äîñòóïíà â ýëåêòðîííîé áèáëèîòå÷íîé ñèñòåìå biblio-online.ru Ìîñêâà Þðàéò 2016 УДК 34(075.32) ББК 87.75я723 С65 Авторы: Сорокотягин Игорь Николаевич — доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой правовой психологии и судебных экспертиз Уральского государственного юридического университета, заслуженный юрист Российской Федерации; Маслеев Андрей Германович — доцент, кандидат философских наук, доцент кафедры философии и социологии Уральского государственного юридического университета. Рецензенты: Прошляков А. Д. — доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой уголовного процесса Уральского государственного юридического университета; Жиляева Н. А. — кандидат юридических наук, доцент кафедры криминалистики Уральского юридического института Министерства внутренних дел Российской Федерации, полковник полиции. С65 Сорокотягин, И. Н. Профессиональная этика юриста : учебник для СПО / И. Н. Сорокотягин, А. Г. Маслеев. — 2-е изд., перераб. и доп. — М. : Издательство Юрайт, 2016. — 328 с. — Серия : Профессиональное образование. ISBN 978-5-9916-5412-8 В учебнике излагаются основы этики (мораль, нравственное сознание, нравственный долг, совесть) и нравственные требования в сфере юриспруденции, раскрываются актуальные и недостаточно освещенные в учебной литературе стороны взаимодействия этических норм и психологических механизмов поведения юриста в судейской, адвокатской, следственной, экспертной и других видах юридической деятельности, показана их взаимосвязь с требованиями законодательства. Особый акцент сделан на знании этических норм и требований, закрепленных в кодексах профессионального и служебного поведения, а также умении применять их в профессиональной юридической деятельности. Содержание учебника соответствует методическим требованиям, предъявляемым к учебным изданиям. Для студентов и преподавателей образовательных учреждений среднего профессионального образования, работников правоохранительных органов, а также для всех, кто интересуется вопросами этического регулирования профессиональной юридической деятельности. УДК 34(075.32) ББК 87.75я723 ISBN 978-5-9916-5412-8 © Сорокотягин И. Н., Маслеев А. Г., 2013 © ООО «Издательство Юрайт», 2016 Îãëàâëåíèå Принятые сокращения .......................................................... 6 Предисловие ........................................................................ 7 Раздел I. ОБЩИЕ ВОПРОСЫ МОРАЛЬНОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ Глава 1. Этика как наука .............................................13 1.1. Предметное поле этики ................................................................13 1.2. Этика как способ миропонимания ...........................................24 Контрольные вопросы и задания .......................................................31 Глава 2. Мораль в жизни человека и общества ..............33 2.1. Мораль как общественное явление ..........................................33 2.2. Структура морали ..........................................................................41 2.2.1. Нравственное сознание.....................................................42 2.2.2. Нравственная практика ....................................................49 2.2.3. Нравственные отношения ...............................................51 2.3. Соотношение целей и средств в морали .................................54 2.4. Функции морали ............................................................................59 2.4.1. Познавательная функция ................................................60 2.4.2. Воспитательная функция ................................................62 2.4.3. Мировоззренческая функция .........................................63 2.4.4. Регулятивная функция .....................................................64 Контрольные вопросы и задания .......................................................66 Глава 3. Нравственный долг ........................................68 3.1. Регулятивное значение нравственного долга .......................68 3.2. Условия осуществления нравственного долга. Виды долга ........................................................................................75 Контрольные вопросы и задания .......................................................83 Глава 4. Совесть .........................................................84 4.1. Природа совести .............................................................................84 4.2. Виды и функции совести .............................................................93 Контрольные вопросы и задания .................................................... 103 Тесты к разделу I .............................................................. 104 4 Îãëàâëåíèå Раздел II. ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ЭТИКА В СФЕРЕ ЮРИСПРУДЕНЦИИ Глава 5. Этические аспекты в деятельности юриста ..... 110 5.1. Правовые, нравственные и психологические качества юриста ........................................................................... 110 5.2. Нравственные качества следователя .................................... 116 Контрольные вопросы и задания .................................................... 119 Глава 6. Профессиональная этика.............................. 121 6.1. Профессиональная этика: ее предмет и основные черты .................................................. 121 6.2. Структура и функции профессиональной этики ............. 132 6.3. Этический кодекс в профессиональной деятельности юриста .................................................................. 140 Контрольные вопросы и задания .................................................... 148 Глава 7. Судебная этика ............................................ 149 7.1. Краткий очерк истории судебной этики ............................. 149 7.2. Принципы судебной этики ...................................................... 155 7.3. Обвинительный уклон в уголовном процессе .................. 163 7.4. Нравственное значение суда присяжных ........................... 169 7.5. Судебный этикет: понятие, основные требования........... 174 Контрольные вопросы и задания .................................................... 179 Глава 8. Этика и психология судьи ............................. 180 8.1. Нормативные основания этического регулирования поведения судьи ........................................................................... 180 8.2. Нравственные требования к личности судьи .................... 185 8.3. Профессиональная честь и достоинство судьи ................. 196 8.4. Нравственно-психологические качества судьи ................ 205 Контрольные вопросы и задания .................................................... 207 Глава 9. Адвокатская этика ....................................... 209 9.1. Профессиональный долг адвоката ........................................ 209 9.2. Основные этические требования во взаимоотношениях адвоката с доверителем ................ 216 9.3. Адвокатская тайна: понятие, основные требования........ 221 9.4. Этика взаимоотношений адвоката с коллегами ............... 226 Контрольные вопросы и задания .................................................... 230 Глава 10. Этика и психология следователя и судебного эксперта ................................................ 232 10.1. Этические требования в деятельности следователя ..... 232 10.2. Этика и психология судебного эксперта........................... 240 10.3. Этика взаимоотношений между юристами...................... 244 Îãëàâëåíèå 5 10.3.1. Этика взаимоотношений следователя и адвоката. Адвокат и прокурор в суде ............... 246 10.3.2. Этика отношений между следователем и оперативным работником .................................... 251 10.3.3. Нравственные аспекты взаимоотношений следователя и эксперта (специалиста)................ 253 Контрольные вопросы и задания .................................................... 255 Глава 11. Нравственно-профессиональная деформация личности юриста: ее причины и профилактика ........................................................ 256 Контрольные вопросы и задания .................................................... 269 Тесты к разделу II ............................................................. 270 Приложения...................................................................... 276 Приложение 1. А. Ф. Кони. Нравственные начала в уголовном процессе (Общие черты судебной этики) ................ 276 Приложение 2. Перечень нормативных документов в сфере профессиональной этики юриста ......................................... 312 Приложение 3. Словарь терминов ....................................................... 314 Рекомендуемая литература ................................................ 325 «Ключи» к тестам ............................................................. 328 Ïðèíÿòûå ñîêðàùåíèÿ 1. Нормативные правовые акты Конституция РФ — Конституция Российской Федерации, принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. (с учетом поправок, внесенных Федеральными конституционными законами о поправках в Конституцию Российской Федерации от 30 декабря 2008 г. № 6-ФКЗ и № 7-ФКЗ) ГПК РФ — Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации — Федеральный закон от 14 ноября 2002 г. № 138-ФЗ УК РФ — Уголовный кодекс Российской Федерации — Федеральный закон от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ УПК РФ — Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации — Федеральный закон от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ 2. Прочие сокращения МАЮ — Международная ассоциация юристов ООН — Организация Объединенных Наций ОРД — оперативно-розыскная деятельность п. — пункт (-ы) РФ — Российская Федерация СК РФ — Следственный комитет Российской Федерации СССР — Союз Советских Социалистических Республик ст. — статья (-и) ФССП России — Федеральная служба судебных приставов России ч. — часть (-и) Ïðåäèñëîâèå В профессиональной деятельности юрист постоянно сталкивается с этическими вопросами. Нравственные нормы и принципы в сфере юриспруденции складываются объективно в ответ на потребности практики, отражают эволюцию представлений о роли, которую играет право в современном обществе. Профессиональная этика — это прежде всего нормативная система, направленная на регулирование поведения юриста применительно ко всем сферам его деятельности. Чаще всего ее представляют в виде множества кодексов профессиональной и служебной деятельности, заключающих в себе многообразие этических требований. В этом качестве она соотносится с нормами законодательства. Однако не следует забывать, что профессиональная этика — это также мировоззренческая дисциплина. Ее цель состоит в формировании у будущих правоведов целостного представления о характере и механизме действия этических норм, их единстве с требованиями общественной морали и права, закреплении этих представлений в форме убеждений и установок профессионального поведения. Это тот случай, когда решающую роль в реализации норм законодательства, сколь бы гуманными они сами по себе ни были, играет то, как говорил А. Ф. Кони, в чьи руки и при каких условиях «отдается приложение» этих правил. Немаловажную роль играет сама юридическая практика. Она способствует обогащению и усилению роли регулирования деятельности юриста посредством этических требований, предъявляемых к его профессии. Представленное вашему вниманию новое издание учебника основывается на тех изменениях, которые за последнее время произошли в сфере нормативного регулирования профессиональной юридической деятельности. Знаковым стало принятие VIII Всероссийским съездом судей нового Кодекса судейской этики (декабрь 2012 г.). От того, насколько успешно в повседневную практику судопроиз- 8 Ïðåäèñëîâèå водства внедряются профессиональные этические стандарты, сегодня во многом зависит успешность функционирования отечественной правовой системы в целом. Немаловажную роль играет повышение роли этических требований в сфере адвокатской практики, отражением чего стало введение в действие новой редакции Кодекса профессиональной этики адвоката (апрель 2013 г.). По результатам преподавания данной дисциплины у студентов должны быть сформированы соответствующие компетенции, т.е. студент должен: знать • основные понятия и категории этики; нравственные требования, составляющие содержание кодексов профессионального и служебного поведения в сфере юриспруденции; сущность профессионально-нравственной деформации, способы ее предупреждения и преодоления; нормы этикета и особенности юридического этикета; уметь • оценивать факты и явления профессиональной деятельности с этической точки зрения; сочетать методы правового и этического регулирования; применять профессиональные нормы и правила служебного поведения в конкретных жизненных ситуациях; владеть • навыками выбора и аргументации этической модели поведения, этически позитивного разрешения конфликтных ситуаций, возникающих в сфере профессионального и внеслужебного поведения. Учебник состоит из двух разделов, которые, во-первых, отражают задачи, решаемые в рамках общего курса этики, во-вторых, фиксируют особенности этического регулирования, присущие сфере юриспруденции. Авторы стремились показать специфику действия общеморальных требований и то, каким образом происходит конкретизация их содержания применительно к профессиональной деятельности судьи, адвоката, следователя, эксперта. Элемент принципиальной новизны связан со стремлением показать взаимосвязь нравственных представлений, убеждений, установок поведения юриста с психологической составляющей его личности. В результате достигается эффект гуманизации образа человека, призванного осуществлять разнообразные функции в нормативно-правовом поле. Ïðåäèñëîâèå 9 Изложение материала опирается на новейшие редакции действующих кодексов профессионального и служебного поведения юриста. Оба раздела учебника завершаются тестовым материалом, использование которого позволяет осуществить промежуточный и итоговый контроль за степенью усвоения полученных знаний. В учебнике имеется словарь основных терминов, понятий, категорий. Дается список первоисточников, монографий, учебников и учебных пособий по изучаемому предмету. В приложении размещена известная статья А. Ф. Кони «Нравственные начала в уголовном процессе (Общие черты судебной этики)», которая, как известно, стала исходным моментом в изучении проблематики профессиональной этики юриста. Ðàçäåë I. ÎÁÙÈÅ ÂÎÏÐÎÑÛ ÌÎÐÀËÜÍÎÃÎ ÐÅÃÓËÈÐÎÂÀÍÈß Ãëàâà 1. ÝÒÈÊÀ ÊÀÊ ÍÀÓÊÀ В результате освоения материала данной главы студент должен: знать • особенности этики как способа миропонимания; уметь • оценивать факты и явления окружающей действительности с этической точки зрения; владеть • навыками оценки своего поведения и поступков окружающих с точки зрения норм этики и морали. 1.1. Ïðåäìåòíîå ïîëå ýòèêè Обращаясь к вопросу об определении предмета той или иной науки, мы сталкиваемся с необходимостью решения ряда вопросов: во-первых, очертить проблемную ситуацию, осознание которой будет способствовать появлению нового раздела знания; во-вторых, соотнести используемые новой дисциплиной понятия и категории между собой. Это позволит выстроить их в систему, где смысловое содержание каждого элемента находится в единстве с другими. Самоочевидный момент, по существу, ни разу никем не оспоренный на протяжении 25 веков существования этой науки, состоит в том, что этика изучает мораль (и нравственность). По крайней мере, философская традиция, а этика относится именно к сфере философского знания, уходит корнями в глубокую древность. Термин «этос» (от древнегреч. ethos), служивший для выделения существенных черт какого-либо явления, был использован Аристотелем (384—322 до н.э.) для обозначения новой дисциплины, призванной, по его мысли, изучать, что есть благо, и каковы добродетели, ведущие к его обретению. Именно в этом значении понятие «этика» нашло отражение в работе «Никомахова этика». И хотя Аристотель не был первым, 14 Ãëàâà 1. Ýòèêà êàê íàóêà кто обратился к этической проблематике, несомненно, ему принадлежит заслуга систематического изложения основоположений нового учения. Позднее, в Риме, возникло понятие моральный (от лат. mores — нравы), которое было сконструировано и введено в научный оборот римским оратором, писателем и мыслителем Марком Туллием Цицероном (106—43 до н.э.). Для обозначения той же области знания, которой соответствует этика Аристотеля, он использовал термин моральная философия. И лишь позднее, в IV в. н.э., появляется слово «мораль» в том смысле, в каком оно употребляется сегодня. Наряду с ним на отечественной почве сформировалось и нашло закрепление понятие «нравственность» (от рус. нрав и происходящего от него нравно — то, что по нраву). Несмотря на социокультурные и исторические различия, благодаря которым возникли все три понятия — «этика», «мораль», «нравственность», — существует вполне определенная логика, заставившая мыслителей, живших в разное время в разных государствах, обозначить новую область знания. В дальнейшем мы будем придерживаться утвердившейся в научной литературе терминологии, в соответствии с которой под этикой понимается сфера знания, изучающая проблематику морали. Понятия же морали и нравственности традиционно употребляются как синонимы и составляют предмет этики. Называя этику наукой, мы несколько упрощаем суть проблемы. Научное знание традиционно претендует на объективность, т.е. независимость получаемых данных и фактов от позиции, мнений и предпочтений познающего субъекта. Истинность научных фактов удостоверяется опытом многих поколений. Человек не может по собственному произволу отменить действие открытого Исааком Ньютоном закона всемирного тяготения: в пределах земной физической реальности этот закон объективен и независим. Можно ли, руководствуясь выделенным критерием, характеризовать этику как науку? Однозначного ответа здесь нет. В окружающем нас мире действуют индивиды, наделенные сознанием и волей, в повседневной жизни их поступками движут нередко взаимоисключающие интересы и мотивы. В одной и той же ситуации разные люди поступают по-разному, поскольку не всегда совпадают исходные основания (ценности), руководствуясь которыми, они совершают свой нравственный выбор. 1.1. Ïðåäìåòíîå ïîëå ýòèêè 15 По сути, речь идет о проблеме, с которой сталкивается этика в попытке увидеть за субъективными устремлениями людей объективную основу их совместной деятельности. Косвенным отражением этого процесса служит история этики, предстающая как процесс смены и эволюции течений этической мысли, представители каждого из которых отстаивали собственное видение моральной истины. Определить предмет новой дисциплины и очертить тем самым границы ее соотношения с другими науками можно, если сформулировать суть проблемы, осознание которой подвигло мыслителей к познанию неведомого в поведении человека. Например, чем руководствуются индивиды, осуществляя свой нравственный выбор; каковы основания, исходя из которых задаются мера и способ отношения к истине и лжи, добру и злу, жизни и смерти; можно ли говорить о наличии в морали некоего всеобщего содержания, того, что превращает хаос индивидуальных воль и желаний в человеческое сообщество? Эти и иные вопросы обретают смысл с момента осознания человеком своего особого положения в мире. Первые попытки систематизировать этические представления предпринимаются в эпоху перехода от раннеклассового к более зрелому состоянию древних сообществ. Становление рабовладельческого государства, параллельно сопровождавшееся процессом институционализации права, суда, органов исполнительной и законодательной власти, практически одновременно натолкнуло древних мыслителей на «проклятые» вопросы о мотивах, движущих поступками людей, о целях, которые они преследуют, об исповедуемых ими нравственных идеалах. Успешность преобразования человеком материального мира зависит от знания законов физики, химии и умения применить эти знания в конкретных технических решениях. Но чтобы строить отношения с окружающими, руководствуясь всеобщим благом и справедливостью, одного лишь знания моральной истины недостаточно. Уже в древности мыслители фиксировали нетождественность знания морального блага и следования моральному благу на практике. Так, римский император и философ-стоик Марк Аврелий (121—180), рассуждая о пороках, отягощающих отдельных людей, писал: «Всеми этими свойствами они обязаны незнанию добра и зла. Я же, после того как познал и природу добра — оно прекрасно, — и природу зла — оно 16 Ãëàâà 1. Ýòèêà êàê íàóêà постыдно, — и природу самого заблуждающегося — он родной мне не по крови и общему происхождению, а по духу и божескому определению, — я не могу ни потерпеть вред от кого-либо из них — ведь никто не может вовлечь меня во что-либо постыдное, — ни гневаться на родного, ни ненавидеть его»1. Приведенная цитата свидетельствует, что знание, с которым имеет дело этика, особого рода. Мало знать, каково моральное благо, но надо еще представлять, почему мы должны ему следовать. Переход от первого ко второму составляет предмет интереса этики от момента ее зарождения до наших дней. Подтверждением этого факта может служить, например, жизнь и деятельность таких, казалось бы, несхожих мыслителей, как Сократ и Конфуций. Китайский мыслитель и государственный деятель Конфуций (Кун Фу-цзы), живший в VI—V вв. до н.э., по праву может считаться одним из родоначальников этики как особого рода мудрости. Известность он получил благодаря своей наставнической деятельности. Многие его ученики впоследствии заняли государственные посты, а само конфуцианство, включая и этику следования своему долгу, на многие столетия стало официальной идеологией Китая. Большинство идей мыслителя дошло до нас в форме литературного произведения «Лунь юй» («Изречения»), которое представляет собой запись изречений «учителя Куна», сделанную его последователями. Остановимся на некоторых положениях, обладающих, на наш взгляд, несомненной этической значимостью. 1. Философ неоднократно обращается к рассмотрению принципа «жэнь», указывая на его основополагающий характер, первенство по сравнению со всеми иными требованиями, регулирующими сферу нравственных взаимоотношений людей. Указанный принцип равнозначен понятиям «человеколюбие», «человечность», «гуманность». На практике это означало зарождение идеи морального равенства индивидов, хотя бы и в ограниченной, распространяемой лишь на представителей родовой аристократии, форме. Инвариант золотого правила нравственности, принадлежащий Конфуцию, звучит так: «Не делай людям того, чего не желаешь себе, и тогда и в государстве, и семье к тебе не будут чувствовать вражды»2. Отсюда справедливо 1 2 Римские стоики: Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий. М., 1998. С. 348. Беседы и суждения Конфуция : 2-е изд. СПб., 2001. С. 406. 1.1. Ïðåäìåòíîå ïîëå ýòèêè 17 воззрение на «жэнь» как на взаимность, предполагающую обоюдное движение человека навстречу другому человеку. 2. Конфуций, подобно многим мыслителям, был склонен рассматривать ученость как условие обретения человечности. Чем более просвещены люди, тем более они оказываются открытыми требованию следовать любви по отношению ко всем иным; гуманный человек тянется к знанию. И то, и другое взаимосвязано: «Там, где царит человеколюбие, прекрасно. Поэтому, когда кто-либо поселяется там, где нет человеколюбия, разве он мудр?»1 Знаменательно, что знание морального блага в его воззрениях дополняется твердостью устремлений. По существу, речь идет о своеобразном аналоге нравственной убежденности. Сюда же Конфуций относит пытливость и озабоченность всем близким, ибо равнодушный не способен сострадать, чем-либо пожертвовать во имя другого человека. 3. В учении Конфуция мы фактически сталкиваемся с мнением о благородстве происхождения как залоге благородства в поступках. Хотя последнему и можно научиться, но ценность его будет ниже в сравнении с врожденным. Кроме того, важны мотивы, по которым человек обращается к познанию морального блага. Наиболее высоки, по его мнению, те, кто обладает врожденными знаниями; за ними следуют приобретающие знания благодаря учению; ниже находятся обращающиеся к учению при встрече с жизненными трудностями; менее же всего мудрец ценит тех, кто не учится вовсе. В известной степени это утверждение не утратило своей правоты по прошествии 25 веков: социальная среда может способствовать либо, наоборот, препятствовать формированию человека благородного в своих качествах, помыслах, поступках (благородного мужа). Заметим, что конфуцианский идеал «благородного мужа», следующего вышеуказанным принципам, еще в древности подвергался нападкам, например со стороны даосов. Ведь этические требования, которые сформулировал учитель Кун, основаны на стремлении вернуть, восполнить утраченную изначальную целостность, естественность человеческой природы. Фактически Конфуций угадал и зафиксировал уже достаточно обозначившее себя расхождение между тем, чем человек должен быть по природе, и тем, чем он является в реальной жизни. Отсюда про1 Беседы и суждения Конфуция. С. 114. 18 Ãëàâà 1. Ýòèêà êàê íàóêà истекает его стремление преодолеть образовавшийся зазор, отделивший идеал от бытия с помощью таких средств, как человеколюбие, справедливость, сыновняя почтительность и отцовская любовь. Логическим завершением хода рассуждений конфуцианства является идея «исправления имен». «Государь должен быть государем, сановник — сановником, отец — отцом, сын — сыном», — это вовсе не абстрактная постановка проблем, а, скорее, глубоко прочувствованная и рационально осознанная необходимость исполнения каждым человеком своего нравственного долга1. Важна всеобщность требования к любому человеку — без различия звания и социального положения — исполнять свои обязанности по отношению к окружающим людям. Идея нравственного долга в этом контексте — величайшая добродетель, к которой должно стремиться посредством воспитания и образования. По сути, конфуцианский «благородный муж» выступает как образ человека, уже обретшего указанную добродетель; по-своему этот идеал актуален и для нашего времени. Можно выделить ряд диалектических противоречий, известных как антиномии, от разрешения которых объективно зависит выработка основных понятий и категорий, образующих структурный скелет дисциплины. Несмотря на неоднозначность трактовки, они обладают универсальной значимостью. Поэтому каждая из них выступает проекцией предмета этики применительно к той или иной эпохе, своеобразию видения морали представителями различных течений этической мысли. 1. Антиномия добра и зла. Этика изначально включает изучение блага, добродетели, добра в их соизмерении со злом. Названный ряд содержит понятия, хотя и близкие, даже родственные по содержанию, но несущие при этом свою индивидуальную смысловую нагрузку. Благо — это то, что объективно имеет ценность для человека. Оно выступает предпосылкой нравственных ценностей, субъективно же связано с переживаемым человеком чувством удовлетворения от его достижения или обладания им. Различают моральное и утилитарное благо: первое имеет более высокий статус, поскольку достигается бескорыстно, без какого-либо расчета на получение вознаграждения или одобрение со стороны окружающих. В этической 1 Беседы и суждения Конфуция. С. 423. 1.1. Ïðåäìåòíîå ïîëå ýòèêè 19 системе немецкого философа Иммануила Канта (1724— 1804) различие морального и утилитарного блага получает абсолютное значение. Создавая учение о моральном долге, мыслитель вовсе выводит за пределы морали такие положительные поступки, при совершении которых индивид мог бы получить — хотя бы и ненароком, — какую-то выгоду. Добродетель — постоянная направленность души человека на совершение позитивных общественно одобряемых поступков. Она может служить обобщенной характеристикой положительных устойчивых моральных качеств личности. Добродетель и сама по своей природе является нравственным благом и этической ценностью. Ее противоположностью выступает порок. Добродетель подчеркивает роль отдельного человека, который не только исповедует позитивные моральные ценности, но и становится их активным проводником. Впрочем, сама по себе добродетельность человека не является залогом моральности его поступков. В каждом конкретном случае ему приходится самостоятельно принимать решение, а значит, и брать на себя ответственность. Добро и зло — наиболее обобщенное выражение положительной и отрицательной значимости явлений в их соотнесенности с интересами и представлениями людей об идеале. Эти этические категории взаимно определяют друг друга, в силу чего и вся деятельность человека может рассматриваться сквозь призму непрерывного выбора между тем и другим началом. Еще раз подчеркнем: речь идет о наличии намеренности в действиях, совершаемых свободно, т.е. в соответствии с пониманием людьми нравственной необходимости. Добро и зло имеют два существенных выхода, в равной мере значимых для человека. Во-первых, можно говорить о личностном проявлении добра и зла, что напрямую определяется духовным опытом самого человека. Этические знания, не прошедшие через сферу нравственных чувств, никогда не превратятся в убеждения, которые всегда и всюду направляли бы человека в его действиях. В этом случае усвоение их будет носить чисто формальный, поверхностный характер, а потому одни знания могут быть достаточно легко замещены другими. Такая легкость в обращении с моральными понятиями ведет к беспринципности на индивидуальном уровне, 20 Ãëàâà 1. Ýòèêà êàê íàóêà а в случае, если указанный процесс приобретет массовый характер, будет способствовать распространению откровенного нигилизма. Вот почему закрепление представлений о добре и зле на уровне этических убеждений личности выражается в формировании таких нравственных регуляторов, как честь, долг, совесть. Во-вторых, добро и зло, какие бы формы они ни принимали в сознании индивида, в конечном счете замыкаются на идеале. Именно идеал выступает как то желанное состояние, в котором воплощается моральное благо. Но как раз потому-то идеал никогда не может, как это ни парадоксально, до конца воплотиться в жизни человека и общества. Вместе с тем он не должен носить чрезмерно абстрактный характер, делающий его непонятным человеку, а потому сеющий в душе семена равнодушия. Идеал включает некоторые промежуточные формы, а их достижение может рассматриваться как деятельное движение человека по пути добра; зло в этом случае может быть представлено как удаление от нравственного идеала. 2. Антиномия должного и сущего. В ней находит концентрированное выражение попытка дать ответ на вопрос о том, как надо жить, чтобы жить нравственно. Реально же здесь фиксируется вполне ощутимый зазор между тем, что должно быть, и тем, что есть. В жизни человека и общества всегда существует расхождение между идеальными представлениями и реальными нравами. Опыт афинского мыслителя Сократа (ок. 470—399 до н.э.) является ярким подтверждением того, что этика начинается с момента осознания противоречия между обстоятельствами повседневной жизни и моральным достоинством индивида. За попытку раскрыть современникам глаза на несовпадение первого и второго он заплатил самой высокой мерой — собственной жизнью. Можно утверждать, что Сократ был осужден за то же, за что Конфуций пользовался при жизни уважением современников, а впоследствии был канонизирован властью. Вдумаемся, что значит, показать людям ограниченность и противоречивость суждений, которых они придерживаются. Одно дело, когда мыслитель во всеуслышание заявляет, что он «знает только то, что он ничего не знает». Совсем другая ситуация складывается, как только он попытается показать, что в аналогичном положении находятся другие граждане, 1.1. Ïðåäìåòíîå ïîëå ýòèêè 21 хотя бы самоуверенно убежденные до этого в обладании истиной. Выступая против этического релятивизма, не ведающего существенного различия между добром и злом, истиной и ложью, греческий мыслитель предъявлял столь высокие требования к современникам, к общественной жизни полиса и государственным мужам, что просто не мог не прийти в столкновение с существующим порядком вещей. Рационализм Сократа постоянно подталкивал его к тому, чтобы за отдельными добродетелями видеть нечто скрытое, общее, т.е. те высшие силы, которые целесообразно направляют человека в его повседневной жизни. Утверждаемое таким образом общечеловеческое основание морали подвело мыслителя к идее Бога как источника высшей справедливости. Бог при этом понимается им как нечто неантропоморфное, стоящее выше простой целесообразности. В своих неустанных поисках истины Сократ пришел к убеждению о необходимости постоянного самосовершенствования, в процессе которого человек посвящает себя «возделыванию» качеств собственной души. Призыв «Познай себя!» побуждает, во-первых, открыть свои заблуждения, во-вторых, признать самое добродетель. В соответствии с этим становятся очевидны, с одной стороны, отрицание наличного ограниченного состояния, в котором вынужденно по своему неведению пребывает человек, а с другой — обращенность к идеалу. Таково, например, сократовское обращение к афинянину: «…Не стыдно ли тебе, что ты заботишься о деньгах, чтобы их у тебя было как можно больше, о славе и почестях, а о разумности, об истине и о душе своей, чтобы она была как можно лучше, не заботишься и не помышляешь?»1. 3. Антиномия общественного и индивидуального. В ее основе лежит извечный спор о природе морали. В этом споре на одной стороне выступают те, кто настаивает на объективной общественной сущности морали, на противоположной — те, кто отдает первенство субъективному индивидуальному началу в человеке. Мыслители первого направления усматривают источник нравственных требований и ценностей, которыми руководствуются индивиды, в сфере, лежащей вне и над ними. Природа морали при такой трактовке определяется царством 1 Платон. Сочинения : в 4 т. М., 1990. Т. 1. С. 83—84. 22 Ãëàâà 1. Ýòèêà êàê íàóêà вечных и неизменных идей (Платон), единым и неизменным первоначалом, Творцом всего сущего на земле (этика монотеистических религий) либо развитием материального общественного производства (К. Маркс). Представители второго направления (И. Кант, Ж.-П. Сартр, А. Камю) отдают приоритет субъективной стороне в человеке, его индивидуальной нравственности. Моральные нормы и ценности у них получают прежде всего личностное обоснование, сопряженное с бытием человека как разумного существа. Гораздо реже обращают внимание на то, что нормы общественной морали в жизни человека, как правило, опосредуются нравственными требованиями социальной группы, к которой он принадлежит. Группа преломляет их применительно к условиям своего существования. Здесь действует известный принцип восприятия окружающего мира через разделение и последующее противопоставление по линии «Мы» и «Они». Отсюда часто возникает неспособность воспринять другого как равного, а потому подобного себе. Не менее опасно стремление выдать присущие группе представления о морально должном за всеобщий идеал. Такого рода практика получила распространение в тоталитарных сообществах XX столетия. 4. Антиномия нравственной необходимости и свободы. На практике она является логическим продолжением спора об источнике морали. Уже Сократом и Платоном, а особенно стоиками, был сформулирован следующий вопрос: определяются ли поступки людей диктатом внешних по отношению к ним обстоятельств (богов, закона, общественного мнения), или человек сам, независимо и добровольно, выбирает модель поведения? Эволюция этических воззрений представляет собой движение от осмысления безраздельного господства внешних форм контроля над сознанием и поведением индивидов к выводу о праве личности на свободу выбора в пользу тех или иных поступков. Так, невозможность вырваться из пут социальных условий подвигла представителей стоицизма к разграничению внешней необходимости и внутренней свободы, их противопоставлению. Философ-стоик Эпиктет (ок. 50 — ок. 140), большую часть своей жизни бывший рабом, писал по этому поводу: «Вспомните, например, Диогена. Он был свободен не потому, что родился от свободных родителей, (они были несвободны), а потому, что 1.1. Ïðåäìåòíîå ïîëå ýòèêè 23 освободил себя от привязанности ко всему, что ведет человека к рабству»1. Проблема нравственной свободы как возвышения над внешней нам необходимостью нашла отражение в философии жизни и экзистенциализме. 5. Антиномия жизни и смерти. Обращение к этой теме традиционно для истории этической мысли: здесь в наиболее последовательной форме отражается противостояние добра и зла. Однако такая постановка проблемы сложилась главным образом в русле религиозной этики христианства, где жизнь рассматривается как высшее благо, а смерть — как наказание человеку за его грехи. В этике даосизма (Китай, V—VI вв. до н.э.) жизнь и смерть выступают как равновеликие нравственно нейтральные величины. Попытка встать выше двух этих начал рассматривалась представителями стоической мысли как путь к обретению свободы. Сознание того, что реальное бытие человека во все времена исполнено бед, несчастий, страданий, объективно ведет к понижению ценности человеческой жизни. Смерть на первый взгляд выступает в роли антипода жизни. Однако это далеко не так: постижение нравственной сущности смерти позволяет более взвешенно и ответственно относиться к прижизненным делам и поступкам. Смерть как предельность нашего бытия заставляет человека более ответственно относиться к своим поступкам, стремиться к тому, чтобы пройти свой жизненный путь достойно. 6. Антиномия целей и средств. Для этики характерен взгляд на нашу жизнь как путь к обретению морального блага, соотносимого с конечными ценностями бытия. Поэтому важно, как и какими средствами достигается нравственная цель (благо). Нравственно сомнительные, тем более откровенно аморальные средства (формы) обретения искомого результата, способны в иных ситуациях совершенно обесценить конечную цель. Поиск морально допустимых путей оказывается критерием, с помощью которого проверяются истинность и нравственная безупречность намеченных человеком и обществом ориентиров. Для этики оказываются важны обе стороны, так как одно не может существовать без другого. Соотношения целей и средств наиболее важно в повседневной практике, в любой сфере жизни и деятельности индивида. 1 Римские стоики: Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий. С. 312. 24 Ãëàâà 1. Ýòèêà êàê íàóêà Исходя из сказанного, можно заключить, что в какой бы своей ипостаси (наука, учебная дисциплина, способ отношения к миру) ни выступала этика, общепринятым и самоочевидным является то, что этика — это философское учение о морали, ее происхождении и развитии, ее истории и истории научных воззрений на ее предмет. Каждая историческая эпоха и различные течения мысли вносят что-то новое в изучении и понимании феномена морали, ее роли в жизни человека и общества. Результатом этого процесса становится дальнейшее обогащение предмета этической теории, раскрытие таких сторон в развитии морали, о которых ни мы, ни наши предшественники прежде, возможно, даже не подозревали. По справедливому замечанию русского философа Николая Александровича Бердяева (1874—1948), «этическое познание есть нравственное творчество»1, и никто еще эту истину не смог опровергнуть. 1.2. Ýòèêà êàê ñïîñîá ìèðîïîíèìàíèÿ Вопрос о том, что такое этика и какова ее цель, относится к числу наиболее злободневных вопросов. В наши дни, как и две с лишним тысячи лет назад, не прекращается спор между сторонами, представляющими две крайние позиции в этом вопросе. Представители одной стороны отстаивают мнение, что этический компонент явственно обнаруживает свое присутствие в жизни и сознании любого человека. Подразумевается, что в переживаемую нами эпоху обращение к анализу мотивов и причин своих поступков, нравственных целей и средств их достижения, наконец смысла собственной жизни, — все это выступает как насущная потребность нашего современника. Но так ли это? Вспомним Евангелие: Иисус пытался достучаться до сознания каждого человека, но толпа слушала его лишь до той поры, пока он являл разные чудеса, и ей (толпе) ничто не угрожало. Она же и отреклась от него в трудную минуту, оставшись совершенно глуха к нравственному содержанию его проповеди. Моральная истина, которую нес людям Иисус, даже его собственным ученикам в тот 1 Бердяев Н. А. О назначении человека. М., 1998. С. 30. 1.2. Ýòèêà êàê ñïîñîá ìèðîïîíèìàíèÿ 25 момент была понята не до конца. Полагать, что современный человек более озабочен проблемами морали, чем две тысячи лет назад, было бы натяжкой. Поступая определенным образом, абсолютное большинство людей действует в силу привычки, бессознательного подчинения нравственной традиции. Противоположная тенденция связана с утверждением своего рода избранности этического знания. В пользу этой позиции говорят как минимум три обстоятельства. 1. Интеллектуальный уровень личности оказывается значимым фактором и зависит от конкретных условий, влияющих на способность личности разобраться в собственных представлениях, и для его обретения человеку необходимо подняться над утилитарными проблемами бытия. Проблема этического познания — это способность личности выстроить некую систему представлений о мире морали, нравственных мотивах поступков и отношениях между людьми. «Тот, кто не знает, что есть мир, не знает и места своего пребывания. Не знающий же назначения мира не знает ни того, кто он сам, ни того, что есть мир. Тот же, кто остается в неведении относительно какогонибудь из этих вопросов, не мог бы ничего сказать и о своем собственном назначении», — писал Марк Аврелий1. Человек находится внутри мира морали. Поэтому, выстраивая собственное миропонимание, мы, во-первых, определяем свое отношение к нему и, во-вторых, место, которое занимаем внутри его пространства. Античные авторы использовали при характеристике окружающего мира понятия хаоса и космоса. Хаос (от древнегреч. chaos) — это нечто неорганизованное, стихийное, то, что находится за пределами упорядочивающего воздействия человека; космос (от древнегреч. cosmos; лат. mundus) обозначает структурно организованное и упорядоченное целое. Эти понятия использовались при характеристике не только материальных, но и социальных реалий. Можно, например, говорить о правовом космосе в том случае, если законодательные акты, в том числе кодексы, и отдельные нормы находятся во взаимосвязанном и непротиворечивом единстве. Задача правосознания как раз заключается в том, чтобы привести все составляющие в систему, придать им форму гармонии, т.е. космоса. 1 Римские стоики: Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий. С. 402. 26 Ãëàâà 1. Ýòèêà êàê íàóêà С зарождения философии, включая этику, представители различных течений отводили ей исключительную роль в гармонизации системы представлений человека о мире, формировании космоса морали. Принято различать макроуровень (макрокосмос) и микроуровень (микрокосмос). На уровне макрокосмоса этика способствует упорядочению наших представлений о процессах, происходящих в масштабе всего общества, устанавливаются значимые связи, существующие между феноменами нравственной практики и нравственных отношений, а наши представления принимают форму определенной упорядоченной системы. Этот процесс отражается, во-первых, в формировании системы понятий и категорий, образующих структурный каркас этики; во-вторых, в форме разного рода этических (моральных) кодексов (от лат. codex — книга), каждый из которых представляет собою свод нравственных требований, предписываемых к исполнению. На уровне микрокосмоса происходит интеоризация личностью (перевод внешних воздействий во внутренний план личности) обращенных к ней обществом этически значимых требований. Благодаря усвоению моральных норм, принципов, ценностей, идеалов у индивида вырабатываются соответствующие нравственные качества, которые образуют в дальнейшем объективную основу его поступков и линии поведения в целом. 2. Наряду со способностью личности к освоению этического знания немаловажную роль играет стремление к тому, чтобы разобраться в себе, своих поступках. Речь идет о том, выступает ли этическое познание потребностью личности, или же человек предпочитает жить по заведенному порядку, не пытаясь осмыслить происходящее в себе. Не случаен тот факт, что этика ориентирована главным образом внутрь человека. Ее интересует отношение к миру, преломляемое сквозь призму ощущений самого человека, выступающего как отдельный микрокосмос. Не отрицая значения общества как макрокосмоса, в границах которого только и может существовать конкретный человек в единстве с другими людьми, отметим приоритет личностного начала. Известный призыв Сенеки «Внутрь должны быть обращены твои достоинства!» вполне может быть адресован нашему современнику. Подчеркнем, в повседневности человеку не так уж необходимо отношение, которое Марк Аврелий определил как 1.2. Ýòèêà êàê ñïîñîá ìèðîïîíèìàíèÿ 27 «наедине с собой». Миллионы людей годами и десятилетиями живут, не задумываясь о подлинных мотивах своих поступков. Так было в Древности и Средневековье, с этим приходится считаться и в третьем тысячелетии. Как уже отмечалось, ценностью обладает лишь та мораль, которая представляет собой результат осознанного выбора самого индивида. В силу этого моральный суд, о котором так любили рассуждать идеологи советского времени, может состояться лишь в случае, если он вершится человеком, стремящимся разобраться в себе. Раскаяние в совершенном поступке может быть искренним и глубоким только перед судом собственной совести. Речь идет об осознанной ответственности человека прежде всего перед самим собой. Переоценивать значение неразвитого нравственного чувства не стоит: всегда проще судить других, чем себя. Между тем новозаветная мудрость устами Иисуса Христа гласит: «Не судите, да не судимы будете. Ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Евангелие от Матфея 7:1—2). Жизненность этого изречения осознается особенно сейчас, когда определенные силы, исходя из политической конъюнктуры, пытаются подвергнуть «моральному суду» то ценное и полезное, что удалось осуществить российским реформаторам 1990-х гг. Интерес к моральной проблематике у значительной части людей носит чисто внешний характер. Однако многие мыслители полагали, что среди массы людей, отягощенных своими насущными проблемами и преследующих чисто утилитарные цели, можно выделить тех, кто способен подняться над повседневностью. В частности, А. Шопенгауэр писал, что такой человек «переживает рядом с личною жизнью еще вторую интеллектуальную, которая мало-помалу становится для него собственно целью, а первая лишь средством к цели…»1 Еще дальше идет испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет (1883—1955); он делит все «человечество на два класса: на тех, кто взваливает тяготы и обязательства, и на тех, кто не требует ничего и для кого жить — это плыть по течению, оставаясь таким, каков ни на есть, и не силясь перерасти себя»2. Между внутренним и внешним космосом личности существует самая тесная непосредственная связь. Откры1 2 Шопенгауэр А. Афоризмы и истины. М. ; Харьков, 2000. С. 488. Ортега-и-Гассет Х. Избранные труды. 2-е изд. М., 2000. С. 46. 28 Ãëàâà 1. Ýòèêà êàê íàóêà вая окружающий мир и взаимодействуя с ним, человек постигает самого себя. Вместе с тем мир есть проекция вовне наших представлений, включая принадлежащие нам достоинства и недостатки. Ощущая внутреннее противоречие, осознав его как неудовлетворенность собою, мы стремимся разобраться в причинах этого с тем, чтобы выйти за пределы такого состояния, т.е. стать выше, лучше. 3. Способность личности к нравственному познанию, а также ее потребность в этом не могут полностью нивелировать действие внешних обстоятельств. Конечно, для гениально одаренного человека «центр его тяжести находится отчасти в нем самом»1, и в этом смысле он самодостаточен. Он всегда верен своему моральному долгу, а его поступки не противоречат нравственным убеждениям, и голос совести есть главный мотив принимаемых решений. Такой человек готов к любым лишениям, а во имя отстаиваемых им принципов может пожертвовать самым дорогим, что у него есть, — своей жизнью. На идее аскезы (от древнегреч. askeo — упражняться), служения нравственным идеалам, хотя бы и ценою самоограничения и жертвы, построена вся философия стоицизма; впоследствии данная традиция была унаследована и закреплена в этике христианства. Человек выше обстоятельств и утилитарно понимаемой целесообразности. Однако общество молчаливого большинства, действующего от лица государства, всегда порождало диссидентов, врагов народа и просто мучеников. Отсюда — значение обстоятельств, вызывающих всеобщий конформизм и массовое замещение собственных убеждений чужим мнением либо, наоборот, способствующих самовыявлению личностного начала в человеке. Формируя свой внутренний космос, личность не просто выстраивает систему представлений о морально должном поведении, но и выявляет свое ценностное отношение к фактам и явлениям действительности. Мир таков, каким его и свое место в нем мы хотим видеть. Общество в свою очередь стремится поставить человека в определенное положение и с этой целью выработать у него вполне конкретную систему ценностей. Результатом такого развития может быть, с одной стороны, формирование индивидуальности, свободно формирующей сферу своих взглядов 1 Шопенгауэр А. Указ. соч. С. 489. 1.2. Ýòèêà êàê ñïîñîá ìèðîïîíèìàíèÿ 29 и убеждений, с другой — подавление находящимся в распоряжении современного государства мощнейшим пропагандистским аппаратом чувств и мыслей людей. Поэтому если в первом случае мы имеем дело с сообществом граждан, во втором — с массовым человеком, который, будучи тиражирован, образует толпу. Этика не может быть обращена к массе, толпе. Ее главный адресат — общество, в границах которого формируются гражданские, в том числе нравственные, чувства личности. Ее предмет — пробудившееся либо как минимум пробуждающееся моральное сознание. Верной представляется мысль Сенеки применительно к нашему времени: «Развитие человечества не находится еще в столь блестящем состоянии, чтобы истина была доступна большинству»1. Встречу этики и толпы вполне можно уподобить ситуации, когда туземец впервые видит, например, радиоприемник. Как понять то, что не вызывает никаких ассоциаций и скрывает в себе непостижимую тайну? Нетрудно предположить, что при описанных обстоятельствах узнавания не произойдет. Понадобятся годы только для того, чтобы раскодировать содержащуюся здесь информацию, подобно тому, как ознакомление с радиоприемником почти неизбежно приведет к его поломке. Рост массового интереса к этике будет означать утрату существенной части ее содержания. Впрочем, скрытую опасность несет в себе ситуация, при которой «пробуждение» морального сознания значительно опережает адаптивные возможности человека. Этический инструментарий оказывается столь сильным оружием, что явленная к жизни «больная совесть» может стать непереносимой для индивида. Всегда существует проблема степени готовности людей воспринимать этически заостренную информацию, формулировать для себя непростые, неудобные вопросы и давать на них открытые, честные ответы. Еще Конфуций высказался по этому поводу следующим образом: «Народ можно заставить повиноваться, но нельзя заставить понимать почему»2. Создается впечатление, что ходом наших размышлений мы утверждаем избранность, предпочтительность этического знания для одних и его закрытость для 1 2 Римские стоики: Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий. С. 242. Беседы и суждения Конфуция. С. 274. 30 Ãëàâà 1. Ýòèêà êàê íàóêà других. Однако на деле лишь немногие из подавляющей массы людей способны воспользоваться тем богатством, которое дает нам обладание моральной мудростью. Люди, как правило, с опаской, а часто и озлоблением взирают на тех, кто пытается воззвать к добру, милосердию, любви к ближнему. Христос, проповедовавший эти высокие идеи, был распят под бурные возгласы толпы, с не меньшим энтузиазмом внимавшей ему незадолго до этого. К смерти был приговорен согражданами Сократ, виновный в том, что вносил беспокойство в души простых сограждан. Из опыта новейшей отечественной истории можно напомнить о судьбе Андрея Дмитриевича Сахарова, подлинные мотивы деятельности которого вызывали непонимание у большинства, следствием чего была ожесточенная травля, которой он подвергался при жизни: на съезде народных депутатов СССР, в печати, на телевидении. Эти выводы не противоречат принципу морального равенства людей. Однако речь может идти лишь о потенции равенства, т.е. о доброй воле, стремлении видеть в другом человеке себе подобного. Однако до обретения чувства собственного достоинства человеку еще предстоит пройти длинный путь, и путь этот он не сможет одолеть до конца, если не обратит взгляд внутрь себя и на себя, а не на других, как ему этого бы хотелось. Смысл самовоспитания состоит в том, чтобы формировать в себе нравственные чувства, следовать велениям морального долга, прислушиваться к голосу своей совести. Из сказанного можно заключить, что этика будет соответствовать статусу практической моральной философии, если человек ощутит свою непохожесть на окружающих, прочувствует себя как личность. Только тогда перед ним может возникнуть проблема, как правильно выстроить взаимоотношения с окружающими, быть выше сиюминутных соображений и выгоды. Действительно, можно ли задумываться о смысле своего существования, если мы не отделяем себя от группы или общности, к которой объективно принадлежим? Человек толпы останется таковым, поскольку он есть частица этого естественного неупорядоченного хаоса, образующая с ним неразрывное целое. Осознавая себя как личность, человек обретает свободу выбора, а вместе с ней ответственность за свои действия и поступки. С этого момента этика становится для него важным подспорьем, во-первых, помогая Êîíòðîëüíûå âîïðîñû è çàäàíèÿ 31 вырабатывать собственные цели и смыслы, а во-вторых, обеспечивая их соотнесенность с существующей в обществе системой ценностей. Потребность в этическом осмыслении возникающих перед личностью проблем становится особенно актуальной в переломные моменты. Человек оказывается перед необходимостью дать ответ на такие вопросы, которые в обычной обстановке разрешались, казалось, сами собой. Однако, чтобы испытывать потребность в постановке этих вопросов, он не должен ощущать себя человеком, принадлежащим массе. В этом, в частности, заключена особенность нравственного развития человека в сравнении с его политическим, социальным или экономическим положением в обществе. Дело вовсе не в том, к какому классу или общественной группе мы принадлежим. Значение имеют лишь те нравственные качества, которые мы взрастили в себе, и наличие доброй воли неуклонно следовать им. Моральность поэтому находит выражение в этике добродетелей, т.е. — наличии у индивида позитивных нравственных качеств. Этика добродетелей проникает всюду, где только человек начинает задумываться о смысле своих поступков. Конечно, степень проникновения этого знания в нашу жизнь может быть различной. У одного от изучения курса этики останется едва заметное воспоминание; другой попытается разрешить конкретную жизненную проблему, прилагая к этому когда-то полученные знания; третий, совершив не вполне достойный поступок и осознав допущенную ошибку, извлечет урок на будущее. Поэтому мы считаем, что этика — не только способ миропонимания, но и социальная практика: будучи вплетенной в ткань повседневной жизни, она влияет на наши поступки, оценки, суждения. Этика позволяет нравственно развитому человеку поставить вопросы о смысле своего существования, ценностях и идеалах, к которым следует стремиться. В условиях повседневности она дает возможность любому подняться выше обстоятельств и попытаться сделать окружающий мир более гуманным, человечным, справедливым. Êîíòðîëüíûå âîïðîñû è çàäàíèÿ 1. Ответьте, в чем состоит специфика этики в сравнении с другими социальными и гуманитарными науками. 2. Что делает Конфуция и Сократа основоположниками этической мысли? 32 Ãëàâà 1. Ýòèêà êàê íàóêà 3. Можно ли утверждать, что есть нечто, объединяющее различные течения этической мысли? 4. Объясните, каким образом связаны между собой различные аспекты предмета этики. 5. Назовите причины, вызывающие у человека потребность в познании этических проблем. 6. Как вы думаете, что отличает индивидуальную нравственность от нравов толпы? 7. Какого человека, по вашему мнению, можно назвать нравственно свободным? Ответ аргументируйте. 8. В будущем вы станете профессиональным юристом. Что вы думаете по поводу того, что результаты вашей деятельности будут оцениваться, исходя не только из деловых, но и нравственных качеств? 9. Обычно принято говорить о безнравственном поведении отдельных людей. Как вам представляется, можно ли подобным образом оценивать действия социальных групп, коллективов, организаций и государственных учреждений, а также какие-то аморальные проявления на уровне общества в целом? Подберите примеры, иллюстрирующие вашу точку зрения. 10. Что вы думаете о распространенной практике, когда принято руководствоваться так называемой ситуативной моралью? Как она, на ваш взгляд, соотносится с требованиями общественной морали? Подберите примеры, подкрепляющие ваше мнение. 11. Библейская истина утверждает: «Ибо если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы» (Первое послание к Коринфянам апостола Павла, 11:31); «Не судите, да не судимы будете» (Евангелие от Матфея, 7:1). В чем вы усматриваете нравственный смысл этих изречений? Ãëàâà 2. ÌÎÐÀËÜ Â ÆÈÇÍÈ ×ÅËÎÂÅÊÀ È ÎÁÙÅÑÒÂÀ В результате освоения материала данной главы студент должен: знать • основные этические понятия и категории; уметь • применять нравственные нормы и правила поведения в конкретных жизненных ситуациях; владеть • навыками выбора и аргументации этически позитивной модели поведения. 2.1. Ìîðàëü êàê îáùåñòâåííîå ÿâëåíèå Представление о природе морали относится к числу вопросов, наиболее очевидных и наиболее запутанных одновременно. В отечественной литературе по-прежнему довлеет сформировавшееся в предшествующую эпоху мнение, что мораль — это духовно-практическое отношение человека к миру. Однако с древнейших времен до нас дошло мнение конфуцианцев, усматривавших источник морали в «велениях Неба», и Сократа, не скрывавшего даже перед лицом суда, что основа добродетели — его собственный внутренний «демон». Поэтому и в наши дни существует противостояние мнений по поводу того, вовне или же внутри нас находится начало, питающее представления о должном. Само положение морали в обществе исключительно противоречиво. Так, достаточно распространено мнение относительно социально-экономической обусловленности нравственных представлений, принципов, норм, оценок. Если согласиться с ним, то в этом случае останется неясным вопрос, почему возможно существование так называемых вечных ценностей (жизнь, честь, совесть и др.)? Ведь руководствуясь именно этим критерием, мы подходим к оценке 34 Ãëàâà 2. Ìîðàëü â æèçíè ÷åëîâåêà è îáùåñòâà экономики и политики, общественных нравов и деятельности государственных деятелей. Даже духовная культура как некая целостность может рассматриваться с точки зрения ее соответствия или же несоответствия идеалам гуманности, добра и любви. В то же время не менее верно обратное положение, согласно которому мораль находится в состоянии непрерывной динамики. Несмотря на то что природе морали объективно присущ общечеловеческий характер, ее ценности прошли длительную историческую эволюцию. Исходя из этого, можно поставить под вопрос тезис о наличии некоторой степени автономии, присущей развитию морали по отношению к условиям и обстоятельствам ее социального бытия. Абсолютизм морального требования может быть оспорен, если мы, к примеру, попытаемся соотнести классическое для стоицизма представление о жизни и смерти с тем, как оно понимается в экзистенциализме или в русской религиозной философии. Общечеловеческий характер морали означает, что в ней присутствует объективное содержание, которое ставит ее над узкогрупповыми интересами, корпоративностью, идеологическими или практическими соображениями, чем бы они ни диктовались в реальности. В этом качестве она всеведуща, объемлет и «верх», и «низ» социального организма, присутствует в экономике, политике, науке. Существуют базовые ценности добра и справедливости, общие для всех времен и народов. Стремление к добру и справедливости составляет стремление, смысл жизни нравственного человека. Однако понимание этих ценностей в конкретные исторические эпохи и представления о них разных социальных общностей людей в значительной мере не совпадают. Поэтому можно говорить о наличии некоторой степени идеологичности, которая находит отражение в требованиях морали. В этом проявляется согласие людей, принадлежащих к различным социальным группам и общностям, относительно базовых ценностей морали. Последние обладают равной значимостью в глазах индивидов, и чем большее число разделяет эти общие ценности, тем более действенна роль морали. Конечно, в рамках тех или иных социальных групп требования морали претерпевают определенную эволюцию, отражающую условия их жизни и деятельности. Нравственные установки, которые регулируют внутригрупповые 2.1. Ìîðàëü êàê îáùåñòâåííîå ÿâëåíèå 35 отношения, могут в значительной степени совпадать либо, наоборот, вступать в конфликт с общечеловеческим содержанием морали, ее вечными ценностями. В зависимости от того, преобладает ли первая или вторая сторона, можно соответственно говорить о большей либо меньшей степени морального единства в обществе. Общечеловеческий характер морали проистекает из утверждения самоценности ее в жизни человека и общества. В этом своем значении она не может быть средством для достижения сколь бы то ни было возвышенной цели. Мораль сама по себе есть цель, хотя и не конечная: в качестве цели развития она замкнута на человека. Мораль самодостаточна. Это означает, что она не нуждается в оправдании и поддержке со стороны идеологии или чьих-либо узкогрупповых (классовых) интересов. В морали нельзя усматривать нечто второстепенное, зависящее от нашего субъективного произвола. Даже закоренелые преступники, сознательно возводящие зло в принцип своей жизни, нередко вынуждены считаться с общепринятыми (наиболее очевидными) нормами человеческого общежития. В результате рождается стремление каким-либо образом замаскировать или даже обелить перед окружающими собственные поступки. Показательны в этом отношении попытки нацистов в годы Второй мировой войны сокрыть от общественности следы своих преступлений. Известия о гитлеровских лагерях — фабриках смерти стали неожиданным откровением не только для международной общественности, но и для миллионов самих немцев. Злодеяния против человечности, заклейменные Нюрнбергским трибуналом, должны рассматриваться не только как преступление против права, но и как грубейшее попрание начал морали. Мораль не может выступать в качестве некоего минимума, превращающего биологическую особь в человека. Она изначальна по своей сути для каждого нового поколения людей и задает общие параметры, определяет цели и идеалы, являясь своего рода ядром, вокруг которого выстраивается все здание духовной культуры. Например, моральный человек (употребляем это сочетание с некоторой долей условности, предполагая, что потенция моральности присутствует в каждом) не может быть принужден к чему-либо, не согласующемуся с его нравственными убеждениями. Его моральность — в его свободе, и чем более 36 Ãëàâà 2. Ìîðàëü â æèçíè ÷åëîâåêà è îáùåñòâà развито это качество, тем менее он нуждается в чисто внешних ограничениях и контроле. Мораль оказывается самым естественным качеством, характеризующим человека, и в этом значении не может быть сведена к некоему минимуму: она либо есть, либо ее нет. Между тем попытки рассматривать мораль как нечто внешнее, навязанное человеку извне, присутствовали в философии всегда. Достаточно вспомнить немецкого мыслителя Фридриха Ницше (1844—1900) с его критикой фарисейства, как он считал, христианской морали. Гуманизм же он рассматривал исключительно в плане внешнего ограничителя, препятствующего развитию жизненного начала в человеке. В наше время своеобразные взгляды на ограничительную роль морали получили развитие в связи с дальнейшим распространением идей социального эволюционизма. Показательны в этом отношении воззрения Конрада Лоренца (1903—1989), австрийского биолога и философа, лауреата Нобелевской премии. По его мнению, на примере человечества мы наблюдаем своеобразную дисгармонию между резким возрастанием вооруженности, придающей исключительность доминированию вида Homo sapiens над окружающим миром, и прежними естественно-природными ограничителями, которые становятся явно недостаточными. Мораль в соответствии с указанным подходом выступает своего рода «довеском» к обретенной социальности. «Гораздо полезнее скромно осознать, что она (мораль. — Примеч. авт.) “всего лишь” компенсаторный механизм, — замечает К. Лоренц, — который приспосабливает наше инстинктивное наследие к требованиям культурной жизни и образует с ним функционально единую систему» 1. В результате может показаться, что мораль появляется как своеобразная реакция на потребность в инструменте сдерживания агрессивных инстинктов в человеке. В действительности же весь ход становления человечества связан с ростом нравственной свободы, благодаря которой только и можно сделать сознательный выбор в пользу добра. Утверждение высокого статусного положения морали вновь подводит нас к такой уже упоминавшейся характеристике, как абсолютизм морального закона. Еще недавно этот 1 Лоренц К. Агрессия (так называемое Зло) // Вопросы философии. 1992. № 3. С. 24. 2.1. Ìîðàëü êàê îáùåñòâåííîå ÿâëåíèå 37 вопрос был остро дискуссионным, ибо в нем, как в фокусе, отразились два прямо противоположных подхода. Официальная точка зрения этики в советский период основывалась на безусловном отрицании абсолютизма, присущего нравственным представлениям и ценностям. Ведь если признать обратное, то возникнет вполне реальная возможность оценивать и судить по совести, а не на основе узко понятых групповых интересов. В этом случае реальные события в сфере политики и экономики, поступки партийных и государственных деятелей, решения органов государственной власти становятся объектом, на который направлено наше нравственное сознание. С одной стороны, мораль, обладающая достаточно ощутимой автономией по отношению к существующим политическим и социально-экономическим условиям, предполагает, что индивид способен критически воспринимать окружающую его обстановку. С другой стороны, личность в этом случае объективно выходит из-под влияния внешних контролирующих инстанций, будь то молодежные, профсоюзные, государственные или иные организации. Отдельно взятый человек обретает способность сознательно задавать себе высоту нравственных требований и самостоятельно контролировать свое поведение. Осознание личностью своего долга выступает важнейшим мотивом ее нравственного поведения; совесть же оказывается единственной по-настоящему действенной контролирующей инстанцией. Абсолютизм морального закона зависит прежде всего от того, насколько он значим для самого индивида, насколько стал его внутренним «Я». «Моральная личность апеллирует к всеобщему закону не для того, чтобы предъявить его другим, — замечает современный российский исследователь этики академик А. А. Гусейнов, — а для того, чтобы избрать его в качестве закона собственной жизни»1. Речь идет именно о свободе морального выбора, который может принадлежать только самому индивиду. В противном случае, если это чей-то иной выбор, навязанный нам извне, мы вольно или невольно выходим за пределы морали, оказываясь в сфере действия несвободы, нравственно-психологического принуждения к определенным действиям. Абсолютизм морального закона, разрушая ложно понятую зависимость нравственности от политической целесо1 Гусейнов А. А. Великие моралисты. М., 1995. С. 14. 38 Ãëàâà 2. Ìîðàëü â æèçíè ÷åëîâåêà è îáùåñòâà образности, заставляет человека задуматься о подлинной цели своих поступков и личной ответственности за них. Объективно ответственность должна принадлежать лицу, которое совершает те или иные действия. Попытка государства или иной внешней социальной силы выступить в качестве инстанции нравственных требований и, основываясь на этом, осуществлять функцию контроля за нравственным сознанием и поведением людей, ставит под вопрос моральную автономию индивида, его способность самостоятельно осуществлять выбор в пользу тех или иных поступков и самостоятельно нести ответственность, руководствуясь нравственным долгом и совестью. Говоря о сфере нравственных отношений, мы имеем в виду не только ответственность, наступающую постфактум и предполагающую, например, административное или уголовное наказание. Важно наличие позитивной (актуальной) связи, которая способствовала бы совершению индивидами нравственно одобряемого поведения и воздержанию от поведения, подлежащего нравственному осуждению со стороны общества. Недопустим прямой контроль государства за сферой нравственного сознания и поведения, когда нравственные требования, чтобы служить образцами поведения, должны получить санкцию свыше. Мораль в этом случае приобретает официальный, не свойственный ей оттенок, когда уже не индивиды, а сама власть выступает верховной моральной инстанцией. В то же время среди функций современного государства присутствует безусловная обязанность обеспечить посредством принятия и исполнения соответствующих законов защиту нравственного здоровья общества. По этой причине общество вправе ожидать от государственных органов надлежащих мер (правового контроля) в области торговли табачными изделиями и алкоголем, осмысленной политики в кино- и телеиндустрии, функционирования СМИ и ряде иных сфер, имеющих социально значимый характер. Если отнять у человека экономический и политический статус, у него останется лишь то, что возвышает его над всем остальным миром, т.е. мораль. За вычетом требований, которые мораль предъявляет индивиду, мы получаем вседозволенность, нравственную глухоту, дефицит сострадания. Долг и совесть составляют исключительную принадлежность нравственно развитой личности. Они не могут быть делегированы в чью-либо пользу, поскольку 2.1. Ìîðàëü êàê îáùåñòâåííîå ÿâëåíèå 39 это приводит к уподоблению людей «винтикам», а общества в целом — механическому неодушевленному агрегату, запускаемому в действие исключительно усилиями власти. Никакая организация, государственный орган или иной институт не могут отменить моральное начало в человеке. Существует мнение, что мораль — это сфера героического. Она ставит человека выше пользы и обстоятельств. Мораль императивно требует от человека руководствоваться нравственными идеалами. Попытка отрицания абсолюта нравственного закона ведет к формированию установки, которая в литературе получила наименование ситуативной этики. Она основывается на представлении о чрезвычайной подвижности нравственных норм и принципов. Следовательно, можно говорить о релятивности такого подхода — вполне в духе этической установки софистов, подвергнутой столь жесткой критике еще Сократом. Релятивизм подрывает сами возможности для формирования объективных и устойчивых нравственных ориентиров. Кроме того, ситуативная этика устраняет нравственные императивы, регулирующие допустимость выбора индивидом той или иной линии поведения. Основанием этой установки как раз и выступают обстоятельства, соображения целесообразности, пользы и т.д. Ситуативная этика исключительно удобна и неизменно служит для оправдания собственной беспринципности. Она оказывается своеобразным средством разрешения конфликта, возникающего между запретительными требования нравственной нормы и той пользой, которую можно извлечь из нарушения запрета. Аналогичным образом происходит столкновение повелительности морального императива, с одной стороны, и стремления найти причины, якобы извиняющие уклонение от исполнения долга, — с другой. Таким образом, ситуативная этика функционально служит тому, чтобы подавить в человеке угрызения совести по поводу совершения им абсолютно аморальных, нравственно сомнительных поступков либо вовсе бездействия в ситуации, требующей осознанного выбора в пользу добра. Заметим, что требования морали всегда находятся в состоянии своего рода конфликта с нравами, которые реально характеризуют состояние духовной жизни на том или ином историческом отрезке развития общества. Мораль выше нравов, поскольку образует сферу идеального, того, к чему следует стремиться людям в реальной жизни. 40 Ãëàâà 2. Ìîðàëü â æèçíè ÷åëîâåêà è îáùåñòâà Существует точка зрения, согласно которой постоянное ощущение личностью состояния раздвоенности между утвердившейся нравственной практикой и абсолютистскими требования морали ведет к формированию так называемого несчастного сознания (Гегель). Не значит ли это, что мораль может и должна быть максимально приближена к сущему, тому, что есть в действительности? Отметим в связи с этим ряд моментов. 1. Попытка отождествить мораль с нравами ведет к оправданию порядков, сложившихся в определенный период. В результате утрачивается ценность, которой объективно обладают те или иные явления в глазах общества. С устранением противоречия между моральным идеалом и реальной действительностью оказывается, что более нет уже ни нравственных критериев, ни самого предмета оценки, нечего и не с чем сравнивать. Тенденция сведения морали к нравам присуща авторитарным, особенно тоталитарным, режимам. Так, в позднее советский период (60—80-е гг. XX в.) государственной пропагандой активно проводилась мысль о максимальном приближении нравственной жизни людей к требованиям социалистической морали, отступления от которой объявлялись «пережитками прошлого», «родимыми пятнами капитализма». В результате характерной чертой того времени было наличие так называемой двойной морали: официальной, отражающей точку зрения правящих кругов, и действительной, максимально приближенной к нравам. 2. На уровне конкретного человека попытка выдать нравственный идеал за нечто уже достигнутое только запутывает ситуацию. В реальной жизни всегда сохраняется зримое расхождение между общественными и государственными интересами, с одной стороны, групповыми и индивидуальными — с другой. Определенная идеализация способов и форм разрешения этого противоречия присутствует и сейчас. Не имеет существенного значения, чем в конкретном случае аргументируется необходимость поступиться общественными или индивидуальными интересами в пользу государства. Трагическая реальность этого опыта неизменно сопровождается недооценкой субъективного в морали, а вместе с тем и ее социальных оснований. 3. Сведение морали до уровня существующих нравов лишало личность стимулов нравственного самосовершенствования. Только неудовлетворенность тем, что есть, тол- 2.2. Ñòðóêòóðà ìîðàëè 41 кает конкретного человека на поиск того, что и как должно быть. Веления нравственного долга не могут родиться из простого принятия внешних по отношению к индивиду требований. Эти требования могут быть именно приняты, а не усвоены, т.е. не превратятся во внутренние побудительные силы, властно напоминающие индивиду о его долге и обязанностях. Следовательно, они так же легко могут быть отвергнуты, если индивид столкнется с новыми обстоятельствами или испытает более сильный внешний нажим. Такая ситуация усугубляется под воздействием двойной морали. Расхождение между официально прокламируемыми целями и идеалами и складывающимися в реальности отношениями разлагающе влияло на профессиональную и трудовую этику, порождало циничное отношение к наиболее простым и очевидным ценностям морали. Особую уродливость этому процессу придавало лицемерие «верхов», которые провозглашали одни стандарты поведения, а на практике следовали иным. Мораль, устанавливая высокие требования, одновременно может и должна указывать индивиду определенные образцы добродетели, которые пробуждали бы в нем стремление быть лучше, добрее. Мораль гуманистична, поэтому она не может не находиться в конфликте с условиями, противоречащими природе человека. Отсюда — нравственный абсолютизм, который пугает людей, нетвердых в своих убеждениях либо приученных жить на основе постоянных компромиссов. Общечеловеческий характер морали предполагает как групповое, так и индивидуальное личностное преломление. Конечно же, рассматриваемые свойства по-разному реализуются на различных «этажах» морали как целого, в функционировании элементов и подсистем, составляющих ее структуру. Вот почему целесообразно обратиться к рассмотрению внутреннего строения морали. 2.2. Ñòðóêòóðà ìîðàëè Анализ структуры морали выявляет неоднозначность ее интерпретации. У разных авторов можно обнаружить достаточно ощутимые расхождения, определяемые, во-первых, многоплановостью явлений, которые относят к сфере морали, а во-вторых, многоярусностью ее структуры. Поэтому допустима вариативность в подходах, каж- 42 Ãëàâà 2. Ìîðàëü â æèçíè ÷åëîâåêà è îáùåñòâà Структура морали Нравственное сознание Нравственная практика Нравственные отношения Одна из форм общественного сознания. Фиксирует исторически изменяющиеся нравственные отношения, обобщает и осмысливает нравственную практику людей Одна из форм социальной деятельности людей. Охватывает поведение и поступки индивидов в той мере, в какой они сознательно подчинены нравственным целям Особый вид общественных отношений, результат воплощения представлений о моральном благе в нравственной практике людей Рис. 2.1. Общая структура морали дый из которых отражает какую-то частичку, срез данного феномена. Структуру морали можно представить в единстве трех составляющих: нравственного сознания, нравственной практики и нравственных отношений (рис. 2.1). 2.2.1. Нравственное сознание Различение нравственного сознания и практики составляет исходное отношение, позволяющее понять сложность механизма, обеспечивающего функционирование морали. В отечественной литературе достаточно широко распространен подход, в рамках которого предлагается разграничивать нравственное сознание как представление о должном (мораль) и нравственную практику, отождествляемую с сущим, реальным, действительным (нравы). Структуру нравственного сознания можно рассматривать исходя из разных оснований. Так, выделяются формы сознания, обусловливаемые различием его носителей — индивида, группы и общества в целом. Индивидуальное нравственное сознание представляет для нас наибольший интерес, поскольку выступает как результат усвоения личностью уже сложившихся в той или иной социальной среде представлений о должном, в соот- 2.2. Ñòðóêòóðà ìîðàëè 43 Индивидуальное нравственное сознание Рациональнотеоретический уровень Эмоциональночувственный уровень Уровень убеждений Рис. 2.2. Уровни индивидуального нравственного сознания ветствии с чем могут быть выделены три уровня отражения и регуляции (рис. 2.2). Первый уровень в структуре индивидуального нравственного сознания можно охарактеризовать как рационально-теоретический. Он включает совокупность этических знаний, понятий и суждений о нормах поведения. Человеческий разум образует первичный и наиболее очевидный слой в структуре нравственного сознания. Генетически он присутствует в каждом человеке, благодаря чему оказывается возможным усвоение нравственного опыта предшествующих поколений. Секрет Маугли, например, заключается именно в отсутствии возможности передать опыт старших ребенку, т.е. ввести его в русло процесса социализации, передачи социального опыта и обретения нравственных знаний. Мыслители древности придавали знанию нравственной добродетели очень большое значение, они полагали, что если человек овладел этим знанием, он вполне морален. Эмоционально-чувственный уровень нравственного сознания характеризует дальнейшее закрепление полученных представлений о добре и зле. Наличие нравственных чувств позволяет человеку на собственном опыте ощутить значимость существующих нравственных норм, ценностей, идеалов. Нравственные чувства не обязательно имеют положительную направленность. Когда индивид сталкивается с несоответствием провозглашаемых в обществе норм реальному состоянию дел, в его сознании и поведении могут возникнуть самые неожиданные реакции на это противоречие. Одни стремятся отстоять правду и становятся борцами за справедливость, другие, наоборот, полностью 44 Ãëàâà 2. Ìîðàëü â æèçíè ÷åëîâåêà è îáùåñòâà разочаровавшись в прежних идеалах, постепенно превращаются в циников, открыто игнорирующих любые моральные предписания. Со времен Аристотеля наряду со сложными нравственными чувствами выделяют так называемые страсти (зависть, ненависть, подозрительность, ревность и т.д.), основание которых усматривается в различных физиологических ощущениях, реакциях, эмоциях. Они, как правило, не требуют какого-либо усилия, и в этом их коренное отличие от позитивных нравственных чувств, а их проявление носит исключительно негативный характер для самого человека и окружающих его людей. Проявление в поведении человека страстей, которые он никоим образом не ограничивает, говорит о невоспитанности человека, а возможно, и о наличии иных отрицательных нравственных качеств. Нравственные чувства задаются не только процессом воспитания, но и жизненным опытом. Можно выделить противоположно направленные системы формирования морального облика человека. Так, Конфуций видел добродетель в том, что человек «отдает свои силы служению родителям, не щадит своей жизни, служа государю»1. Любовь и уважение к родителям рассматриваются в единстве с чувством преданности отечеству, гордостью за свое государство, готовностью служить ему. Противоположный опыт, усвоенный не одним поколением советских людей, закрепился в зловещей фразе: «Сын за отца не отвечает». Трагическая судьба Павлика Морозова дает нам вполне конкретное представление о том, как чувство любви к отечеству может быть искажено в условиях тоталитаризма. Убеждения составляют самый глубокий уровень в структуре нравственного сознания. Они появляются тогда, когда человек обретает способность осознанно выбирать между тем, что хочется (полезно, выгодно, удобно, способно доставить удовольствие), и тем, что он должен осуществить. У Конфуция же мы находим следующее выражение этой мысли: «Целеустремленный человек и человеколюбивый человек идут на смерть, если человеколюбию наносится ущерб, они жертвуют своей жизнью, но не отказываются от человеколюбия»2. Отсюда следуют два вывода: — для того чтобы нравственные знания и чувства воплотились в реальности, человек должен обладать волей. 1 2 Беседы и суждения Конфуция. С. 24. Там же. С. 559. 2.2. Ñòðóêòóðà ìîðàëè 45 Именно она движет человеком, который, поднимаясь над сиюминутными выгодами и утилитарно-гедонистическими соображениями, оказывается способным совершать определенные поступки даже вопреки господствующим нравам и общественному мнению. Наличие воли позволяет конкретным людям подавлять чувство страха и руководствоваться на практике тем, что диктуют им нравственный долг и совесть; — важную роль в формировании нравственных убеждений играет самосознание, которое дает человеку возможность разобраться в своих представлениях и чувствах. Особенно важно наличие этого свойства в тех случаях, когда возникает резкое расхождение между сущим и должным, теорией и реальностью. Душевный дискомфорт способен в этом случае подвигнуть личность на поиск того, что есть истина, а что — ложь, что случайно, а что действительно значимо. Самосознание опирается на собственный опыт человека и в силу этого оказывается наиболее глубоким структурным уровнем его нравственного мира. Итак, рационально-теоретический, эмоционально-чувственный компоненты, а также убеждения — это уровни, характеризующие меру проникновения и закрепления представлений о должном в нравственном сознании человека. Конечно, речь идет об идеальной конструкции, поскольку на практике мы всегда сталкиваемся с различными сочетаниями указанных проявлений. Структуру морального сознания можно рассматривать через ряд элементов, характеризующих степень сложности регулятивного воздействия на индивида (рис. 2.3). В нравственных ценностях находят закрепление представления людей о моральном благе, добре и зле, справедливости, счастье; нравственной ценностью обладают те поступки индивидов, мотивы, результаты и последствия деятельности индивидов, которые имеют социальную значимость. Благодаря наличию ценностей создается основа как для формулируемых в виде нормы требований, так и для последующей нравственной оценки действий людей. Ценности морали подразделяют на высшие (достоинство, совесть, честь и т.п.), антиценности (жестокость, зависть, ревность и т.п.), а также прикладные (вежливость, исполнительность, пунктуальность и т.п.). К последним из числа названных относятся ценности, которые в зависимости Общественные нормы Групповые нормы Индивидуальные нормы Нравственные нормы Негативные качества — пороки Позитивные качества — добродетели Нравственные качества Нравственные принципы Рис. 2.3. Элементы нравственного сознания, подразделяемые в зависимости от степени регулятивного воздействия на поведение индивидов Прикладные ценности Обобщенные идеалы Индивидуализированные идеалы Высшие ценности Антиценности Нравственные идеалы Нравственные ценности Регулятивные элементы нравственного сознания 46 Ãëàâà 2. Ìîðàëü â æèçíè ÷åëîâåêà è îáùåñòâà 2.2. Ñòðóêòóðà ìîðàëè 47 от конкретной ситуации могут менять свою нравственную окраску. Нравственная норма — наиболее простая форма нравственного требования, которая определяет поведение в типичных ситуациях, повторяющихся на протяжении длительного времени в жизни многих поколений. Ее обязывающая сила для каждого отдельного человека обусловливается воздействием массового примера, силой общественного мнения; нравственная норма абсолютна и имеет универсальную общечеловеческую направленность, поскольку повелительность требований «Не убий», «Не укради» обращена ко всем и к каждому, независимо от конкретных обстоятельств. Нравственные качества характеризуют наиболее типичные положительные и отрицательные черты поведения (добродетели и пороки); они относятся к конкретным людям (группам) или же поступкам вне связи с тем, кто эти поступки совершает, и потому здесь содержится оценочная сторона (правдивый — лживый, щедрый — скупой). На практике в сознании и поведении конкретного человека нравственные качества сочетаются самым непредсказуемым образом. Нравственные принципы имеют более общий характер, чем нормы, предписывающие человеку конкретные поступки, и нравственные качества, сопряженные с отдельными сторонами поведения людей. Принципы задают человеку моральную ориентацию в целом, которая в дальнейшем выступает основой при отборе частных правил, норм, качеств. Таковы, например, принципы беспристрастности, независимости, справедливости, характеризующие профессиональную деятельность юристов. Какую бы сферу юриспруденции мы ни затронули (адвокатура, нотариат, прокуратура и т.д.), повсюду заметно их определяющее воздействие на все иные регулятивные элементы сознания. Характеризуя проявление принципиальности и беспринципности в жизни разных людей, Конфуций писал: «Мораль благородного мужа подобна ветру; мораль низкого человека подобна траве. Трава наклоняется туда, куда дует ветер»1. Нравственные идеалы выражают конечную цель, к которой направлено нравственное развитие личности. Идеал 1 Беседы и суждения Конфуция. С. 432. 48 Ãëàâà 2. Ìîðàëü â æèçíè ÷åëîâåêà è îáùåñòâà может рассматриваться в двух основных проекциях: в одном случае он ассоциируется с образом нравственно совершенной личности, в другом — служит абстрактным обозначением всего, что составляет морально высшее, наиболее достойное поведение. В содержании нравственного идеала изначально спроецировано противоречие между уровнем сущего и должного. По своей природе идеал не должен быть заземлен, легко достижим, поскольку при этом утрачивается присущий ему высокий статус: обретая идеал, человек лишает себя ориентира для дальнейшего развития. К тому же обретенный идеал вблизи может оказаться совсем иным. В то же время чрезмерная дистанцированность идеала от земных реалий не менее опасна, ибо порождает в человеке ощущение тщетности всех нравственных усилий. Примечательно то понимание проблемы идеала, которое было выработано отечественной мыслью. Князь Евгений Николаевич Трубецкой (1863—1920), один из наиболее видных последователей философской школы Владимира Соловьева, писал: «По Соловьеву, содержание социального идеала слагается из двух элементов: он указывает на то, что должно быть, следовательно, на то, чего нет в… опыте действительности; но, с другой стороны, в качестве практического требования он не может иметь исключительно умозрительного характера: идеал должен требовать осуществимого и, следовательно, считаться с исторической действительностью». Можно предположить, что весь процесс нравственного самосовершенствования личности следует представлять как этапы движения, а значит, обретения идеала. Философ поэтому делает вывод: «Социальный идеал заключает в себе применение нравственного начала к существующему обществу…»1 Добавим к сказанному мысль, сформулированную А. А. Гусейновым. По его мнению, в качестве мотива нравственного самосовершенствования личности может выступать жизнь и деятельность великих моралистов прошлого (Конфуция, Сократа, Иисуса Христа, Мухаммеда и др.). Их пример дает людям надежду на возможность возвыситься до уровня морального бытия даже в реальной посюсторонней (земной) жизни2. Речь идет о реализации мораль1 2 Трубецкой Е. Н. Миросозерцание Вл. С. Соловьева. М., 1995. С. 153. См.: Гусейнов А. А. Великие моралисты. С. 25. 2.2. Ñòðóêòóðà ìîðàëè 49 ного выбора на практике, что особенно важно в условиях кажущегося торжества утилитаризма и гедонизма, зла и насилия. Жизнь великих моралистов есть воплощенное единство сознания и практики, без которого люди должны были бы утратить всякий смысл земного существования, что имеет, например, место в буддизме. Однако даже своей смертью Сократ и Иисус Христос подтвердили моральную высоту подвига жизни. Затронутая проблема идеала подводит еще к одному важному делению в структуре нравственного сознания — наличию в нем обыденной и теоретической форм. Первая постоянно присутствует в повседневной жизни, начиная с момента возникновения первых человеческих сообществ. Вторая появляется при обретении социумом некоторой степени зрелости. По мере развития общественного разделения труда формируется потребность в людях, которые профессионально занимались бы осмыслением моральной проблематики. Такова, в частности, была деятельность софистов и Сократа, обозначивших новое направление духовного творчества. Теоретическая форма нравственного сознания реально выступает как философия морали, т.е. этика. Теоретическое нравственное сознание не может рассматриваться как простое отражение нравственной жизни и, соответственно, обыденного сознания. Дело в том, что в повседневной жизни нравственное сознание опирается на деятельность множества людей, где каждый, соотносясь с всеобщими представлениями, прокладывает свой собственный путь. Этика же стремится подняться над поведением индивидов, над тем негативным и противоречивым, что присутствует в жизни общества. Она отражает скорее нравственные представления теоретиков морали об идеале, чем господствующие нравы. Однако «если та или иная эпоха не выдвигает мыслителей, способных заставить ее повернуться лицом к проблемам этики, то в итоге снижается нравственность данной эпохи, а заодно и ее способность решать возникающие проблемы»1. 2.2.2. Нравственная практика Нравственное сознание имеет смысл тогда, когда оно воплощается в нравственной практике. Его значимость возрастает по мере перехода от чувств, знаний и убеж1 Швейцер А. Благоговение перед жизнью. М., 1992. С. 103. 50 Ãëàâà 2. Ìîðàëü â æèçíè ÷åëîâåêà è îáùåñòâà дений к сфере реального поведения индивидов. Можно утверждать, что первое не может существовать без второго, поскольку в противном случае намерения будут оставаться лишь намерениями, сколь бы высокими они ни представлялись своим обладателям. Идеалы, принципы, нормы оказываются недействительными до той поры, пока не будут востребованы людьми. Достаточно широко распространено мнение, что непосредственная деятельность стоит выше принципов и норм. Однако при этом нельзя не увидеть наличия обратной связи, благодаря которой наше обычное действие обретает статус нравственного поступка. Дело в том, что в повседневной жизни мы совершаем массу разного рода действий, нередко не обладающих какой-либо нравственной определенностью. Действия, которые характеризуются количеством затрачиваемой человеком физической и нервной энергии либо механических усилий, принято называть операциональными. Взятые сами по себе безотносительно к смыслу и содержанию преследуемых индивидами целей, они оказываются нравственно нейтральны. Однако в силу этих же причин одно и то же действие при разных обстоятельствах может иметь неодинаковую нравственную ценность. Так, если в жаркий летний день мы купаемся в реке, то совершаем операциональное действие, не несущее нравственной нагрузки. Если же мы прыгаем в воду, спасая тонущего человека, то речь уже идет именно о поступке. Равным образом, пройдя мимо попавшего в беду и не оказав ему помощи, мы опять-таки совершаем поступок, но с принципиально иной окраской. Действие человека будет квалифицировано как нравственный поступок в связи с наличием мотива и мотивированности всей его деятельности. Мотив — это субъективное побуждение к действию, в котором находит выражение осознанный интерес личности в его совершении. В понимании действительных мотивов, движущих поступками людей, определяющую роль играет нравственное сознание. В структуре поступка могут быть выделены следующие элементы: собственно мотив, намерения, цели, деяния, последствия, самооценка человеком своих действий и отношение его к оценке окружающих (рис. 2.4). Единство всех этих составляющих становится возможным именно благодаря как предшествующей, так и последующей работе нравственного сознания. 2.2. Ñòðóêòóðà ìîðàëè 51 Отношение человека к оценке его поступка окружающими Самооценка человека Последствия поступка Деяние Цель поступка Намерения Мотивы совершения поступка Основные элементы поступка Рис. 2.4. Основные элементы поступка В повседневной жизни мы сталкиваемся с разной степенью мотивированности и осознания людьми причин своих поступков, в силу чего при этом всегда присутствует элемент стихийности. Но по мере развития нравственного сознания индивид оказывается способным к соотнесению мотивов и последствий, намерений и действий, целей и средств. Становится возможным и обратное преобразующее воздействие на сферу нравственной практики. Посредством этого же механизма осуществляются проекция моральных предписаний, исходящих от общества, на конкретные поступки индивидов, а затем и оценка этих поступков с точки зрения их соответствия предъявляемых требованиям. Поступок, следовательно, может рассматриваться с внешней стороны — как действие и с внутренней (субъективной) — как мотив. Соответствие внешней и внутренней сторон поступка никогда не бывает полным. Нравственная практика в обществе складывается из множества единичных поступков, совокупность которых образует линию морального поведения индивида. 2.2.3. Нравственные отношения Нравственные отношения выступают интегрирующей стороной, позволяющей рассматривать в единстве нравственное сознание и поведение индивидов. Выбор линии поведения неизбежно ставит каждого человека в опреде- 52 Ãëàâà 2. Ìîðàëü â æèçíè ÷åëîâåêà è îáùåñòâà ленное отношение к другим людям. Это положение тем вернее, чем более при этом затрагиваются взаимные интересы. Нравственные отношения многообразны. Они включают непосредственное взаимодействие между людьми в ближнем контактном окружении; отношения между личностью, различными социальными группами и обществом в целом; охватывают отношения между отдельными сторонами социальной жизни. Более сложным представляется вопрос о степени пропорциональности нравственных и материальных отношений. Еще недавно в качестве незыблемой истины из учебника в учебник кочевало положение марксистской теории исторического материализма, согласно которому духовные отношения, включая их нравственную составляющую, выступают как вторичные, зависимые от материальных отношений и, соответственно, являются их отражением. Между тем такого рода односторонняя зависимость отнюдь не представляется чем-то безусловным. Ничуть не меньшее, если не большее, значение имеет социокультурная детерминация общественных отношений. Подтверждением сказанного служат, например, различия, которые изначально были присущи становлению систем морали на Западе и Востоке евразийского пространства. Два более или менее одновременно возникших центра человеческой цивилизации породили заметно различающиеся по внутренним детерминантам развития социокультурные типы, наложившие отпечаток на всю совокупность общественных связей и отношений. Так, в рамках западного (античного) типа совершенно недвусмысленно представлена ориентация, замкнутая на человека. Поэтому данный тип нравственных отношений может быть условно назван антропоцентричным. Другое направление нашло свое отражение и закрепление в традициях восточного космоцентризма, в рамках которого основным источником нравственных ценностей и требований по отношению к индивиду выступает слитый воедино природный и социальный космос. Речь идет не только о системе самой морали, но и о соответствующей ей этической рефлексии. В странах, обладающих схожими социально-экономическими условиями и уровнем развития, наблюдается определенное несовпадение в сфере мотивации поведения. Там, где преобладает население, исповедующее про- 2.2. Ñòðóêòóðà ìîðàëè 53 тестантизм, более ярко выражены индивидуалистические тенденции. Наоборот, в дальневосточных культурах приоритет принадлежит ценностям семьи и государства (большой семьи). Одни и те же понятия (долг, ответственность, смысл жизни) в этих странах существенно различаются по своим ценностно-ориентационным основаниям, что не может не вызывать естественных затруднений в отношениях между представителями этих культур. С такого рода затруднениями сталкиваются, к примеру, японские собственники на своих североамериканских и европейских предприятиях, где ценности трудовой этики отличаются от исповедуемых в конфуцианстве. Обращаясь к вопросу о классификации нравственных отношений, в качестве примера можно привести: — отношения, возникающие между людьми по поводу той или иной конкретной ситуации; — устойчивые отношения, характеризующие реальное состояние морали и нравов общества, а также различных социальных групп. Устойчивость последних является формой закрепления принципов и норм, апробируемых в повседневной практике. Нравственные отношения можно различать и по содержанию, т.е. в зависимости от того, перед кем человек имеет определенные обязанности и какого они рода. Так, первейшими подлинно человеческими следует признать обязанности, возникающие из отношений родителей и детей, любви и дружбы, взаимопомощи. Особенности этих отношений состоят в их неутилитарности и бескорыстии, исключительной степени открытости и доверия человека к человеку. Более общими выступают отношения, в содержании которых находят свое выражение обязанности человека любить и беречь свое отечество и малую родину, природу и красоту земли, язык и культуру. На практике указанные отношения опосредуются рядом факторов, которые придают обязанностям реальный позитивный смысл. Значимой формой нравственных отношений выступает профессиональная мораль, складывающаяся на основе общественного разделения труда. Ее специфика обусловлена развитием отношений между представителями конкретной группы работников в процессе исполнения ими своих профессиональных обязанностей. Профессиональная мораль может быть соотнесена с теми требованиями и обязанностями, которые формируются и получают последую- 54 Ãëàâà 2. Ìîðàëü â æèçíè ÷åëîâåêà è îáùåñòâà щее закрепление на уровне обыденного сознания. Будучи переосмысленными и до некоторой степени формализованными, эти требования воплощаются в нормах и ценностях профессиональной этики и соответствующих кодексах. Профессиональная этика — это теоретическая рефлексия по поводу реальных проблем, которые возникают в отношениях между людьми, объединенными по признаку профессиональной принадлежности. Наряду с профессиональной моралью можно говорить о нравственных отношениях, складывающихся применительно к различным сферам общественной жизнедеятельности (например, трудовая и бытовая мораль). Моральные обязательства, которые возлагают на себя люди, вступая во взаимные отношения, находят завершение в осознании чувства долга, ответственности и совести. Вступая в эти отношения, человек вправе ожидать определенной реакции со стороны окружающих: одобрения, если его действия соответствуют требованиям морали, или осуждения — при расхождении и противоречии с ними. 2.3. Ñîîòíîøåíèå öåëåé è ñðåäñòâ â ìîðàëè Соотношение целей и средств — практическая проблема, которую человек вынужден решать применительно к самым разным сферам жизни и деятельности. С точки зрения простой целесообразности наиболее желательным оказывается выбор таких путей и способов, которые при минимальных затратах сил, энергии, времени способствовали бы достижению максимального результата. Такой вывод вполне справедлив, будем ли мы говорить о сфере политики или хозяйственной жизни общества. Достижение оптимального соотношения затрат и результата есть важнейший показатель успеха, эффективности социальной и индивидуальной деятельности. Мораль рассматривает практические цели под специфическим углом зрения: ее интересует то, насколько та или иная конкретная цель соответствует моральному благу, а также степень этичности средств ее достижения. Представляющаяся нам желанной цель может быть подвергнута сомнению с позиций морального идеала. Однако перед субъектом всегда стоит необходимость выбора такого рода средств, которые по нравственным показателям были бы адекватны поставленной цели. 2.3. Ñîîòíîøåíèå öåëåé è ñðåäñòâ â ìîðàëè 55 Как ни парадоксально, но осмысление рассматриваемой проблемы первоначально было осуществлено через негативную, ставшую впоследствии широко известной, формулу «цель оправдывает средства». В соответствии с ней утверждается, что для достижения морально благой цели могут быть использованы любые пути, способы, средства, формы, которые оказываются оправданны в той мере, в какой ведут к обретению искомого результата. Указанная позиция чаще характеризуется как макиавеллизм либо иезуитизм. В первом случае традиция ведет свое начало от имени итальянского государственного деятеля и мыслителя Никколо Макиавелли (1469—1527), который в своей работе «Государь» обосновал допустимость для политического деятеля использовать любые, включая морально сомнительные, средства, если они направлены на благо государства. Второй термин издавна ассоциируется с деятельность членов ордена иезуитов, не брезговавших ничем для решения стоявших перед ними задач. Приведенная формула снимает вопрос о нравственной ценности путей и способов достижения цели, лишая их статуса относительного блага. Их значение тем самым сводится к голой целесообразности, приобретает чисто утилитарную направленность. В истории этической мысли эта тенденция небезосновательно отождествлялась с проявлением аморализма. Его не следует отождествлять с имморализмом. Имморализм, поскольку он связан с ничем не прикрытым провозглашением и следованием по пути зла (порока), достаточно редок, представляет собою крайнюю форму. Примером его может служить творчество скандально известного французского сочинителя маркиза де Сада (1740—1814), в многочисленных произведениях которого содержится прямая апология зла. Отрицание морали и общепринятых правил поведения носит здесь абсолютный характер; своим шокирующим творчеством автор, казалось бы, решил бросить открытый вызов обществу. Результатом этого стало формирование особого этико-эстетического направления в искусстве и литературе, названного по имени указанного лица. Проблема соотносительности целей и средств в морали стара, так же как и 25-вековая история этики. Еще Л. А. Сенека утверждал: «Как из постыдного не родиться честному, так и благу из зла: ведь честное и благое — 56 Ãëàâà 2. Ìîðàëü â æèçíè ÷åëîâåêà è îáùåñòâà одно и то же»1. Однако вопрос вовсе не сводится к тому, насколько достойные пути мы избираем для достижения цели. Другой философ-стоик — Эпиктет усматривал парадокс в том, что «не только скверные, но как будто и прекрасные дела часто делаются ради скверных целей, например из-за денег или ради славы»2. Цель, по сути, не менее важна, чем средства ее достижения, так как именно она задает направленность усилиям человека; с нею же соотносится достигнутый результат; исходя из нее определяются необходимые и нравственно допустимые пути и формы. Выделим ряд значимых моментов, определяющих наше отношение к целям с позиций морали. Во-первых, поставленная человеком цель на практике может быть этически нейтральна, т.е. не иметь ни положительной, ни отрицательной ценности. Так, например, стремление к власти ни в коей мере не может рассматриваться в качестве морально значимой цели. Названное качество оно обретает лишь при условии, что мы обратимся к нравственным мотивам и намерениям человека, стремящегося обрести властные полномочия. В одном случае направленность действий на конкретный результат оказывается средством достижения цели, ассоциирующейся в сознании действующего субъекта с идеей морального блага, в другом она противоречит данной идее, поскольку в основе этих действий лежит явно злонамеренный мотив. Во-вторых, преследуемые цели могут иметь отрицательную направленность. Очевидность этого факта проявляется в том, что та или иная цель реализуется с помощью откровенно аморальных приемов и способов. В этом случае можно говорить о негативном единстве целей и средств. Ситуация существенно запутывается, если средства, взятые сами по себе, в отрыве от цели, вполне позитивны, тогда как действительные мотивы достойны осуждения. В период избирательных кампаний многие политические силы, стремясь на время поднять свой рейтинг, занимаются благотворительностью, пытаются обнародовать разного рода популистские проекты и т.п. Используемые при этом методы и средства могут быть позитивны, однако мотивы и цели — негативны. 1 Сенека Л. А. Письма Луциллию / Наедине с собой. Симферополь, 1998. С. 162. 2 Римские стоики: Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий. С. 300. 2.3. Ñîîòíîøåíèå öåëåé è ñðåäñòâ â ìîðàëè 57 В-третьих, между практическими и нравственными целями чаще всего имеет место неполное несовпадение. Индивиды и социальные общности, группы руководствуются разнообразными интересами, значительная часть которых имеет чисто утилитарный характер. Противоречие нравственных целей и используемых средств оказывается в этом случае производным, вторичным. Полностью устранить его невозможно, однако оно поддается известной коррекции. Положение, согласно которому цель проверяется средствами и цель присутствует в средствах, на практике предполагает допустимость уточнения и даже пересмотра ранее поставленных целей. Истинность целей, т.е. их совместимость с моральным благом, может быть серьезно поколеблена с того момента, как для их достижения будут прибегать к сомнительным в нравственном отношении средствам. Ошибка, таким образом, может быть допущена в исходном целеполагании. В-четвертых, идеальным оказывается случай, когда обусловленная запросами жизни и практики цель вполне соответствует ценностям морали; этим же определяется выбор адекватных путей и способов ее достижения. Именно к этому идеальному случаю подходит формулировка «единство целей и средств». Здесь налицо две взаимосвязанные стороны отношения, которые на практике могут быть разъединены лишь мысленно. Отклонения в одной из них с неизбежностью влекут изменения и в другой. Благородная цель может быть достигнута лишь с помощью таких же средств. Нравственная соизмеримость целей и средств находит отражение в проблеме нахождения людьми средств, адекватных цели, к которой они стремятся в своей деятельности. «Если человек стремится к свободе путем насилия, к любви путем ненависти, к братству путем раздора, к истине путем лжи, — замечает Н. А. Бердяев, — то возвышенная цель этого человека не может смягчить нравственно неблагоприятной его оценки»1. На практике имеет место своего рода дуализм целей и средств, когда, с одной стороны, абсолютизация цели ведет к недооценке способов ее достижения, а с другой — всецело сосредоточившись на целях, можно утратить то, ради чего мы работаем. По-своему опасны обе 1 Бердяев Н. А. О назначении человека. М., 1998. С. 82, 147. 58 Ãëàâà 2. Ìîðàëü â æèçíè ÷åëîâåêà è îáùåñòâà крайности, так как они дезориентируют людей и ведут их к утрате ценностных ориентиров. Диалектика нравственных целей и средств определяется тем, что они не только взаимоопределяют друг друга, но также и взаимопереходят друг в друга. Дело в том, что используемые средства — шаги движения к нравственной цели, которые по мере реализации, во-первых, служат промежуточному воплощению цели; во-вторых, становятся отправным пунктом последующих действий; в-третьих, свидетельствуют о правильности избранных средств либо необходимости их корректировки. В социальной практике и повседневной жизни мы нередко сталкиваемся с подменой идеи нравственного блага такого рода целесообразностью, в основе которой лежат утопические соображения. Гипотетическое предположение о преодолении в будущем классовых различий стало, например, исходной предпосылкой и важным аргументом в отрицании начал общечеловеческой морали (гуманности, милосердия, сострадания и т.п.). Выступая перед рабочей молодежью, основатель советского государства В. И. Ленин (1870—1924) прямо говорил: «Классовая борьба продолжается, и наша задача подчинить все интересы этой борьбе. И мы свою нравственность коммунистическую этой задаче подчиняем»1. В результате такого рода подмены происходит разрушение морали. Господство целесообразности, в какой бы форме (например, классовой или национальной) она ни выступала, объясняет, как становятся возможными преступления против человечности, откуда берутся десятки миллионов невинных жертв революций, войн и социальных экспериментов. Формируется определенный слой носителей новой морали. Достаточно вспомнить, что говорил русский писатель и общественный деятель Николай Григорьевич Чернышевский (1828—1889) об одержимости «нового человека» — Рахметова, который, посвятив себя великой, как он считал, цели служения революции, относился к себе и своей жизни без малейшей жалости. Немецкий социолог Макс Вебер (1864—1920) в своей книге «Политика как призвание и профессия» предупреждал о том, что негодные (неверные) цели порождают и негодные средства, грозящие выйти из-под контроля идеологов, их изобретших2. Ана1 2 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 41. С. 311. Вебер М. Избранные произведения М., 1990. С. 692—695. 2.4. Ôóíêöèè ìîðàëè 59 логичные примеры можно найти в сфере юриспруденции, хозяйственной жизни общества и др. Проблема гармонизации целей и средств, как мы пытались показать, имеет длительную историю. Каждое течение этической мысли пыталось эту проблему решить по-своему. Говоря о необходимости достижения единства целей и средств, в исследованиях по этике выделяют два возможных аспекта в решении этой проблемы — содержательный и субъектный. Содержательное единство предполагает, что сознательно прокламируемое нравственное качество целей обязательно присутствует в средствах, применяемых для их реализации. Именно средства выявляют действительный смысл целей, служат своего рода критерием правильности их формулирования и постановки. Цель находит продолжение в средствах, а те в свою очередь воплощаются в целях. Их соотношение подвижно и противоречиво: это единство в противоречии. Суть субъектного единства целей и средств состоит в создании такого рода ситуации, при которой и носителями целей, и носителями средств выступали бы одни и те же индивиды и даже целые поколения. Иными словами, люди не должны использоваться в качестве средств достижения неких достаточно отдаленных призрачных целей, провозглашаемых очередными мессиями. В этом случае исключается вероятность того, чтобы одни приносили жертвы во имя будущего счастья других, которое возможно наступит, а возможно — нет. Человек должен ясно представлять то, ради чего он что-либо делает, видеть плоды своей деятельности и в силу этого испытывать моральное удовлетворение. 2.4. Ôóíêöèè ìîðàëè Функции морали выступают продолжением тех уникальных свойств, которыми она обладает, и которые выделяют ее в ряду иных общественных явлений. Заметим, что речь идет не об отдельных функциях, поскольку ни одна из них не работает сама по себе, следовательно, не может рассматриваться изолированно. Получить общее представление о функциях морали можно, лишь исследуя их комплексно, во взаимодействии. 60 Ãëàâà 2. Ìîðàëü â æèçíè ÷åëîâåêà è îáùåñòâà В современной литературе встречаются различные точки зрения по поводу того, какие именно функции следует отнести к числу принадлежащих морали. У разных авторов их количество колеблется от 3 до 7, при этом одна и та же функция нередко имеет разное наименование. Целесообразно остановиться на характеристике именно тех функций, без которых немыслимо наше представление о морали, а сама она не могла бы играть присущую ей роль. 2.4.1. Познавательная функция Познавательная функция должна рассматриваться в качестве исходного момента в процессе становления Homo moralis. Доказано, что буквально с первых дней своей жизни ребенок начинает впитывать из окружающей его обстановки определенную информацию. Конечно, на начальной стадии эта информация еще не несет и не может нести моральной нагрузки. Однако на уровне элементарных психических реакций, создающих подготовительную основу будущего развития, ребенок уже обладает способностью отличить человека, несущего ему любовь и ласку, от того, с кем связаны отрицательные эмоции. Можно утверждать, что психологическая обстановка и взаимоотношения между людьми, окружающими малыша, создают своеобразную праморальную среду, подготавливающую его к вступлению в жизнь. Обстановка добра и понимания, равно как и ситуация зла и нетерпимости, не могут не оставить свой след в душе маленького человека. Познавательная функция морали начинает реализовываться, вероятно, одновременно и в связи с появлением у ребенка речи. Только с этого момента мы сталкиваемся с попытками выяснения нравственной определенности понятий и поступков. Наиболее авторитетным источником такого рода знаний, как правило, выступают родители, учителя, более старшие товарищи. Процесс нравственного познания на этом этапе имеет во многом одностороннюю направленность: ребенку в готовом виде сообщается некоторая сумма знаний относительно тех или иных явлений, поступков и т.д. В частности, на доступном уровне разъясняются отличия хорошего и плохого, добра и зла, достойного и низкого в поведении людей. Происходит простое накопление сведений, которые при определенных обстоятельствах могут понадобиться, а могут и нет. 2.4. Ôóíêöèè ìîðàëè 61 Важно, чтобы от простого накопления информации был сделан следующий шаг — к ее оформлению и закреплению в виде нравственных ценностей, норм, принципов, которыми человек будет руководствоваться в сфере реального поведения. Только на основании этого в дальнейшем может развиться способность индивида к оценочным суждениям. Познавательная функция морали, а точнее нравственного сознания, складывается при обеспечении единства трех моментов — информационного, нормативного и оценочного. Указанное единство испытывает деформирующие воздействия в силу целого ряда обстоятельств. Например, в традиционных сообществах все три компонента нравственного познания в значительной мере усваиваются в силу самого уклада жизни, сохраняющегося веками. Индивид ставится здесь в такое положение, при котором ему отводится явно пассивная роль, исключающая какуюлибо возможность самостоятельного выбора. В условиях тоталитарного строя информационная составляющая ограничивается и подгоняется под заранее заданные нормативные и оценочные шаблоны. Поэтому, например, представитель традиционной культуры, попав в урбанизированное общество, нередко не может «найти себя». В современных условиях законы рынка, политическое противоборство, конкуренция СМИ за информационные потоки приводят к тому, что даже сведущему человеку оказывается затруднительно сориентироваться, понять, где правда, а где слухи или даже сознательный вымысел и обман. Поэтому многие люди приобретают своего рода защитную установку сомневаться во всем, чтобы они ни услышали, и из каких бы авторитетных источников это ни исходило. Вместе с тем люди пожилого возраста, значительная часть жизни которых прошла при советской власти, привыкли доверять любым сведениям, которые они узнают по радио и телевидению, поскольку эта позиция легко укладывается в нормативные и оценочные установки, привитые им жизнью. В связи с этим представляется необходимым подчеркнуть существенное отличие нравственного познания от познания в сфере научной деятельности. Если научные знания усваиваются индивидом либо в виде аксиом, либо (в большинстве случаев) доступны проверке, то такой путь совершенно неприменим к моральному опыту. Его люди обретают по большей части путем собственных проб 62 Ãëàâà 2. Ìîðàëü â æèçíè ÷åëîâåêà è îáùåñòâà и ошибок, причем поле этического экспериментирования чрезвычайно узко и таит в себе массу опасностей. Так, с самого зарождения этического знания мыслители не перестают дискутировать на темы: что есть зло и как можно его познать. Искус зла исключительно велик, и последствия знакомства с ним могут оказаться трагичными для человека. 2.4.2. Воспитательная функция Воспитательная функция морали обоснованно связывается с привитием человеку определенных нравственных качеств, формированием у него чувства долга, ответственности за свои поступки. Ее конечной целью оказывается поэтому развитие определенного типа личности, соответствующего состоянию общественной морали на данном историческом отрезке. В научной литературе достаточно часто воспитательная функция определяется как гуманистическая, что, на наш взгляд, выглядит преувеличением. Важно, кто выступает субъектом воспитания и какие цели преследует при этом. Весь процесс воспитания, по сути, является средоточием интересов различных социальных субъектов и, что еще более важно, социальных институтов. Действительно, разница в результатах воспитательного воздействия со стороны таких социальных институтов, как государство и его органы, церковь или армия, будет весьма ощутима. В каждом из названных случаев мы сталкиваемся не просто с переменой некоего свода правил. Гораздо существеннее, что у человека воспитывается сама потребность руководствоваться идеальными нормами и высшими соображениями. Только вот вопрос: что это за идеальные нормы и кому принадлежат так называемые высшие соображения? Процесс воспитания несет на себе печать того общества, в котором живет человек. Вот почему воспитательное воздействие морали существенно зависит от пространственных и временных параметров существования конкретного социума. Разница в воспитании, присущая современному японскому обществу и Японии эпохи Мэйдзи (1868—1912), будет, вероятно, незначительна в сравнении с тем расхождением, которое обнаруживается при попытке соотнести наше и японское общество. Воспитательная функция морали есть продолжение тех ценностно-нормативных ориентиров, которые составляют 2.4. Ôóíêöèè ìîðàëè 63 основание развития любого социального образования. Речь, разумеется, идет о необходимости учета всего комплекса тенденций, которыми характеризуется нравственная жизнь. Она не терпит как попыток представить все в одном цвете, так и стремления выстроить существующую картину мира по принципу биполярности. В реальной жизни воспитание в разных социальных группах и классах не может быть существенным образом противопоставлено. Более того, между нравственными крайностями существует множество переходных ступеней. Этим и объясняется бескорыстное служение делу процветания отечественный культуры Третьяковых и Мамонтовых, с одной стороны, и поведение социальных низов, способных мгновенно объединиться в толпу с темными разрушительными инстинктами, — с другой. Важность воспитательной функции морали становится особенно очевидной в сложные переходные периоды истории, которые сопровождаются сменой ценностных координат. В частности, ситуация, сложившаяся сейчас в России, требует скоординировать взаимные усилия различных общественных институтов, заинтересованных в достижении положительных результатов в воспитании. 2.4.3. Мировоззренческая функция Мировоззренческая функция выступает важным показателем того, насколько успешно реализуются воспитательные усилия. Значимость данной функции определяется ее способностью закреплять ранее полученную информацию, включать нравственные нормы в общую картину представлений либо, наоборот, фальсифицировать эту картину, а следовательно, дезориентировать человека в определении им будущей линии поведения. В морали имеются «этажи», подъем на которые не может быть осуществлен посредством простого усвоения индивидом знаний, норм, оценок. Естественное заимствование ребенком нравственного опыта окружающих его людей ценно, поскольку они обладают в его глазах соответствующим авторитетом. Самоценное значение нравственная информация обретает для человека тогда, когда она, во-первых, пережита и прочувствована им самим, во-вторых, переосмыслена и встроена в систему смысложизненных представлений. Здесь мы исходим из необходимости подъема из сферы обыденного сознания к более 64 Ãëàâà 2. Ìîðàëü â æèçíè ÷åëîâåêà è îáùåñòâà высокому — научному — уровню. Другое дело, что далеко не каждый способен проделать этот путь. Перед человеком, стремящимся вырваться из обыденности повседневной жизни, неминуемо рано или поздно встает вопрос о том, почему и во имя чего следует поступать определенным образом. Человек становится личностью с того момента, когда он в состоянии дать себе отчет о смысле собственных действий. Мнение окружающих оказывается менее значимым, чем самооценка, сознание долга и голос совести. Масштаб реализации мировоззренческой функции морали может существенно уступать масштабу реализации иных функций. Именно она выступает показателем нравственного развития человека. 2.4.4. Регулятивная функция Мораль, как правило, рассматривается в качестве универсальной формы регуляции общественных отношений. Во-первых, ее регулятивному воздействию подвержены практически все сферы жизнедеятельности человека. Утверждение, что «политика — это дело грязных рук», а потому с моралью несовместима, в действительности имеет целью оправдать аморализм тех или иных целей и средств, политики и политиков. Мораль присутствует всюду, где есть место для разговора о ценности жизни, о подлинном смысле наших поступков и их человеческой ценности. С учетом сказанного можно заключить, что предметом морального регулирования могут выступать любые явления и процессы в жизни человека и общества. Во-вторых, мораль способна апеллировать к человеку, его разуму и чувствам там, где не действуют никакие иные регуляторы и средства воздействия. Не менее важно другое обстоятельство, связанное со способностью людей выбирать ту или иную модель поведения не под давлением общественного мнения, силы обстоятельств или сложившихся ранее традиций. Человек сам, независимо от кого бы то ни было делает свой выбор, давая отчет лишь перед своей совестью. Цена такого выбора исключительно высока, что порой ставит индивида перед трудноразрешимой задачей. Иначе говоря, «человек осужден быть свободным. Осужден, 2.4. Ôóíêöèè ìîðàëè 65 потому что, однажды брошенный в мир, отвечает за все, что делает»1. В-третьих, отметим универсальность моральных требований, позволяющих людям разных религий и национальностей, говорящим на разных языках, одинаково понимать добро и зло, благородство и подлость, любовь и дружбу. Благодаря регулятивному воздействию морали становится возможным формирование некоей идеальной целостной основы, обеспечивающей совместное существование людей. Заметим еще раз: речь идет не о вынужденном, а о добровольном выборе большинства людей в пользу норм и ценностей, делающих нас свободными и равными. Регулятивное воздействие морали преимущественно стихийно, что отражается в естественном отборе нравственных норм, принципов, ценностей. Роль сознательного регулирования здесь определенным образом ограничена возможностями нравственного познания и целями, которые реально преследуют социальные субъекты. Так, если верно указать общий ход и направленность нравственных изменений в обществе, то возникает потенциальная возможность целенаправленного регулирования происходящих в данной сфере процессов. Другое дело — насколько это отвечает реальным интересам разного рода социальных сил. Возьмем, к примеру, парадоксальную нравственную ситуацию, которая сложилась в обществе в годы правления М. С. Горбачева. В начальной стадии этого периода инерционно продолжалась прежняя политика по многим направлениям. В центральной и местной печати еще в 1985—1986 гг. можно было встретить публикации в поддержку борьбы местных властей против «нетрудовых доходов», выражающуюся в сносе теплиц в личных подсобных хозяйствах, если продукция из них шла на продажу. Спустя короткое время получили высочайшее одобрение кооперативное движение и частнопредпринимательская деятельность граждан. Вплоть до конца 1987 г. продолжались высылки из страны диссидентов с одновременным лишением их советского гражданства. А уже в 1989 г. рухнула не только так называемая Берлинская стена, но и иные искусственно воздвигнутые между Востоком и Западом преграды. Совершенно очевидно, что ни о каком созна1 Сартр Ж.-П. Экзистенциализм — это гуманизм // Сумерки богов. М., 1989. С. 327. 66 Ãëàâà 2. Ìîðàëü â æèçíè ÷åëîâåêà è îáùåñòâà тельном регулировании ни в первом, ни во втором случае говорить не приходится. Естественным путем мы унаследовали подозрительное отношение к людям, своим трудом создавшим собственное благополучие, что объясняется глубоко укоренившейся в нашем отечестве традицией государственного патернализма. Аналогичным образом продолжает сохраняться и нередко культивируется сознательно недоверие к тем нашим соотечественникам, которые свободно и сознательно выбирают место проживания, выезжая за рубеж или возвращаясь в Россию. Регулятивная функция морали, таким образом, обладает достаточно сложным механизмом, который будучи запущен, уже не может быть остановлен одним мановением палочки, сколь бы волшебной она ни казалась. В этом заключается глубокое отличие морали от такого регулятора, как право, в сфере которого одни правовые нормы вводятся в действие, другие отменяются. Между тем моральные представления, сформированные в предшествующие десятилетия, будут продолжать жить и в новых социальных условиях спустя много лет. Отметим, что реализация регулятивной функции морали может рассматриваться прямо и косвенно. Прямо она реализуется через непосредственное воздействие на сознание и поведение индивида с целью придания им позитивной социальной направленности; косвенное воздействие на людей оказывается через создание соответствующих условий в определенных сферах жизни общества для придания им более цивилизованной и гуманной формы. Именно таковы по своей природе задачи, стоящие перед нашим обществом в области предпринимательской деятельности, осуществления профессиональных обязанностей политиками, журналистами и т.д. Êîíòðîëüíûå âîïðîñû è çàäàíèÿ 1. Укажите основные черты, характеризующие мораль как общественное явление. Чем обусловлен их выбор? 2. В чем, на ваш взгляд, проявляется общечеловеческое содержание современной морали? 3. Можно ли добиться благой цели путем отступления от нравственных требований? Êîíòðîëüíûå âîïðîñû è çàäàíèÿ 67 4. В чем заключена нравственная неприемлемость формулировки «цель оправдывает средства»? 5. Может ли обычный человек везде и всегда находиться на уровне требований морали? Почему? 6. В повседневной жизни нередко приходится слышать, что мораль у каждого человека своя. В то же время этика настаивает на общественном, т.е. общечеловеческом, характере морали. Как, на ваш взгляд, можно объяснить оба эти утверждения? Есть ли между ними связь? 7. Подберите примеры того, как в современном обществе соотносятся абсолютизм моральных требований и господствующие нравы. 8. Покажите на примерах, каким образом реализуется действие регулятивной функции морали. 9. Проанализируйте на примерах из жизни, что важнее: позитивно ориентированные поступки людей или добродетельность самого человека. Ответ аргументируйте. 10. Современный человек, как правило, работает в разного рода организациях (государственных, коммерческих, общественных и т.п.), где действует дисциплина. Надо ли ему при этих условиях иметь собственные нравственные убеждения? 11. Что интересного, по вашему мнению, дает нравственная практика последних лет жизни российского общества для этического осмысления? Ãëàâà 3. ÍÐÀÂÑÒÂÅÍÍÛÉ ÄÎËÃ В результате освоения материала данной главы студент должен: знать • содержание и особенности, присущие действию нравственного долга среди иных моральных регуляторов; уметь • соотносить представление о нравственном долге с существующими моральными обязанностями; владеть • навыками оценки своих поступков с позиций исполнения требований нравственного долга. 3.1. Ðåãóëÿòèâíîå çíà÷åíèå íðàâñòâåííîãî äîëãà Проблема нравственного долга традиционна для этики, поскольку он наряду с совестью, честью, достоинством относится к регулятивным элементам нравственного сознания. Его принадлежность к важнейшим ценностям морали обусловлена значимостью требования, обращенного к индивиду. В общем плане нравственный долг может быть определен как свободное следование социально необходимым требованиям, предъявляемым индивидом к самому себе. Последнее следует подчеркнуть особо, поскольку еще недавно в отечественной этике бытовало представление, согласно которому долг есть «сумма требований, предъявляемых тем или иным социальным институтом к членам общества»1. Из этого утверждения следует, что государство может выступать в качестве моральной инстанции. Такой взгляд является отражением 70-летнего периода истории страны, когда тоталитарный строй жестко контролиро1 Архангельский Л. М. Курс лекций по марксистско-ленинской этике. М., 1974. С. 201. 3.1. Ðåãóëÿòèâíîå çíà÷åíèå íðàâñòâåííîãî äîëãà 69 вал не только поступки, но также мысли и чувства людей. Именно в этих условиях стала возможна ситуация, когда недопустимый с позиций общечеловеческой морали поступок Павлика Морозова, донесшего на собственного отца, подавался в качестве образца для подражания. В предыдущей главе уже говорилось о том, что сфера должного в ее правовой и моральной форме начинает формироваться при переходе от родоплеменных отношений к отношениям социального неравенства. Следствием же этого становится различение личных, групповых и общественных интересов, которые не только совпадают, но даже вступают в конфликт между собою. Возникает необходимость регулировать поведение индивидов с тем, чтобы в повседневной жизни они руководствовались не только собственными, но и интересами социальной общности, к которой принадлежат. Именно эту функцию на практике выполняют нравственные обязанности и долг. Обязанности — это определенный круг действий, осуществление которых обусловливается требованиями, предъявляемыми к конкретному лицу окружающими его людьми, обществом и государством. В реальности нравственный долг и обязанности достаточно тесно переплетены, не действуют в отрыве друг от друга, а в быту нередко употребляются как равнозначные понятия. Однако обязанности и долг не тождественны. Различны их природа, механизм действия. Каждое из этих понятий обладает своей спецификой. Во-первых, понятие «обязанности» имеет более общий характер, чем «нравственный долг личности». Когда мы говорим о текущих или повседневных обязанностях, то не обязательно имеем в виду некий нравственный смысл (например, распределение хозяйственных обязанностей в семье). Последний может отсутствовать вовсе или быть выраженным крайне слабо, так как чаще всего обязанности имеют чисто техническую направленность, будучи средством достижения конкретной цели в различных технологических процессах. Обязанности могут быть равным образом обращены ко множеству людей, а потому степень долженствования выражена здесь более слабо. Долг же всегда раскрывается с индивидуальной стороны, т.е. того, как он понимается конкретным человеком. Во-вторых, обязанности, как правило, воспринимаются людьми как нечто внешнее, представляющее чужие инте- 70 Ãëàâà 3. Íðàâñòâåííûé äîëã ресы. Даже так называемые почетные обязанности нередко выступают как неизбежное своего рода бремя, с которым людям приходится мириться. В тоталитарном обществе декларируется принцип единства прав и обязанностей: даруемое право представляется как своего рода награда за выполнение определенных социально значимых обязанностей1. Поэтому готовность личности к исполнению тех или иных обязанностей может существенно разниться: от безусловного следования им везде и всюду до попыток уклонения от исполнения и даже откровенного игнорирования. Отличительная особенность нравственного долга состоит в том, что он исполняется добровольно, без какого-либо принуждения извне. Хотя чувство долга — это лишь один из возможных мотивов совершения поступка, но значение его наиболее значимо. Формирование чувства долга определяется противоречивым соотношением общественных, групповых и личных интересов в микрокосмосе индивида. Говоря, что в основании нравственного долга лежит общественный интерес, мы указываем на переход внешнего требования в сферу внутреннего долженствования. Индивид тем самым признает приоритет ценностей более высокого уровня, чем его собственные интересы. Эмоционально переживаемое чувство (например, удовлетворенность исполненным долгом) сочетается с рациональным обоснованием цели, которую человек преследует в этом случае. Этим долг отличается от совести. Значение рационального элемента в процессе осознания человеком того, в чем состоит его нравственный долг, исключительно велико. Только соотнося разного рода интересы и ценности, сопоставляя их между собой, можно определить приоритетность одних по отношению к другим. Нравственные чувства могут помочь индивиду в нахождении правильного пути, но не в состоянии заменить собою то, что составляет всецелую прерогативу человеческого разума. Еще Л. А. Сенека предостерегал от того, чтобы поддаваться исключительно воле чувств, эмоций. «Величайшие беды причиняет нам то, — считал мыслитель, — что мы сообразуемся с молвой и, признавая самыми правильными те воззрения, которые встречают большое сочувствие 1 Этика: Энциклопедический словарь / под ред. Р. Г. Апресяна и А. А. Гусейнова. М., 2001. С. 327. 3.1. Ðåãóëÿòèâíîå çíà÷åíèå íðàâñòâåííîãî äîëãà 71 и находят много последователей, живем не так, как этого требует разум, а так, как живут другие». Чувства бывают обманчивы, а еще более опасна вероятность того, что они могут быть попросту внушены, толкнув тем самым нас на неверный путь. Вот почему «главнейшая наша задача должна заключаться в том, чтобы мы не следователи, подобно скоту, за вожаками стада, чтобы мы шли не туда, куда идут другие, а туда, куда повелевает долг»1. Наряду с рационально-теоретическим и чувственноэмоциональным уровнями отражения важным элементом регуляции отношения индивида к нравственному долгу выступают его убеждения. Наличие убеждений позволяет придать завершенный вид сфере должного в самом человеке, а также связать воедино всю совокупность ценностей, исповедуемых им. Наиболее рельефно выглядит взаимодействие убеждений с нравственным идеалом, установление зависимости с которым позволяет уяснить направленность, содержание и условия, влияющие на формирование морального долга личности. В зависимости от места того или иного идеала в иерархии ценностей морали меняется понимание человеком своего нравственного долга. Множественность ценностей находит отражение в том, что в рамках одного идеала могут присутствовать сразу несколько целей, преследуемых человеком. Соответственно, в структуре нравственного долга выделяются требования долженствования первого, второго, третьего уровня. Нравственный долг самым тесным образом взаимосвязан с совестью, которая выступает своего рода контрольным механизмом относительно требований, предъявляемых личностью к самой себе. Чем более ясно человек сознает нравственные цели, преследуемые им в каждом конкретном случае, тем сильнее он чувствует моральную ответственность за их достижение. Следовательно, более глубоким будет переживаемый им совестной акт. Чувство совести позволяет еще раз обратиться к осмыслению того, в чем состоит наш долг и каковы в этом случае наши действительные цели. Беспокойная совесть побуждает человека к исполнению своего долга, заставляя раз за разом анализировать смысл совершенных поступков. Хотя тема морального долга традиционна для этической мысли, не так много философов обращалось к рассмотре1 Римские стоики: Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий. С. 241. 72 Ãëàâà 3. Íðàâñòâåííûé äîëã нию этой темы. Свой законченный вид, ту форму представлений, с которой мы имеем дело в наши дни, учение о долге приобрело в философской концепции Иммануила Канта. Категорический императив (от лат. imperatives — повелительный) — так называется сформулированное немецким ученым воззрение на значение нравственного долга в жизни человека — это развернутая теоретическая конструкция, которая содержит вполне определенное решение вопроса о соотношении сущего и должного, нравственной свободы и необходимости, морального закона и автономной воли субъекта. Учение о категорическом императиве относится к XVIII в., когда либеральные представления о приоритете индивидуальных прав человека обеспечивали этико-правовое обоснование нарождающегося общественного строя. Новая социальная реальность — освобожденный от всех прежних традиционных связей и отношений индивид — диктовала необходимость выработки новых форм взаимодействия внешней (объективной) и внутренней (субъективной) регуляции поведения людей. Необходимо было связать воедино открыто провозглашаемую внутреннюю нравственную автономию индивида с его добровольным следованием требованиям общественной морали. Именно эту роль выполняет понятие категорического императива, которое в этике И. Канта интегрирует всю систему моральной регуляции. В научной литературе сложился подход, согласно которому выделяются три основные формулы категорического императива1. Каждая из них как отражает этапы движения мысли самого И. Канта, так и раскрывает аспекты внутреннего долженствования в человеке. Первая формула акцентирует внимание на способности максимы (от лат. maxima sentential — высший принцип) индивидуального поведения быть основою всеобщего нравственного законодательства. «Поступай только согласно такой максиме, — говорит мыслитель, — руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом»2. Данное требование всеобще и универсально: оно содержит призыв, который сохраняет свое значение по отношению ко всем людям и действует при 1 Этика: Энциклопедический словарь. С. 121—123, 207—209 ; История этических учений / под ред. А. А. Гусейнова. М., 2003. С. 654—657. 2 Кант И. Сочинения : в 6 т. М., 1965. Т. 4. Ч. 1. С. 260. 3.1. Ðåãóëÿòèâíîå çíà÷åíèå íðàâñòâåííîãî äîëãà 73 любых обстоятельствах, в любых сферах жизни и деятельности человека и общества. В приведенном высказывании угадывается его прямое родство с золотым правилом нравственности, утверждающим всеобщее моральное равенство. Вторая формула определяет наш долг по отношению к другим людям и устанавливает при этом своеобразный нравственный барьер, заходить за который недопустимо ни при каких условиях. Данное положение И. Канта звучит следующим образом: «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого также как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству»1. Формально уравнивающий всех первый вариант категорического императива во втором обретает вполне реальный смысл. Фактически здесь содержится указание на другого человека как адресата, которого мы должны включить в содержание преследуемой нами нравственной цели. Следуя строгим требованиям морали, мы тем самым имеем в виду благо окружающих нас людей. Третья формула говорит об автономии человеческой воли. Моральный закон, с этой точки зрения, не есть нечто внешнее, вмененное человеку к обязательному исполнению. Его действенность обеспечивается тем, что каждый избирает его в качестве максимы своего поведения совершенно свободно, добровольно, при отсутствии какой-либо принудительности со стороны общества. Элемент принуждения, если и присутствует, то определяется исключительно собственным усилием самого человека и, следовательно, выступает как самопринуждение. Справедливо утверждение, что «долг есть моральный закон, явленный как человеческий мотив»2. В этом значении он подавляет все остальные мотивы, как-то: польза, счастье, удовольствие и т.д. Следование требованиям долга — всецелая цель морального человека, находящаяся вне зависимости от его интересов и склонностей. На протяжении последующей истории этической мысли неоднократно предпринимались попытки оспорить строгость формул категорического императива. Первые попытки такого рода предпринимались уже вскоре после смерти И. Канта, в частности Георгом Вильгельмом Фридрихом Гегелем (1770—1831), избравшим объектом своей 1 2 Кант. И. Указ. соч. С. 270. Этика: Энциклопедический словарь. С. 122. 74 Ãëàâà 3. Íðàâñòâåííûé äîëã критики крайний формализм этики своего предшественника. В наши дни в научной литературе периодически возникают споры относительно правомерности сохранения значимости ценностей, подобных моральному долгу, совести, чести. Поднятый еще А. Шопенгауэром и Ф. Ницше, с одной стороны, и К. Марксом — с другой, вопрос о необходимости отказа от некоторых, как иногда кажется, «отживших» свое представлений продолжает существовать и сейчас. В этом отношении показательна позиция, согласно которой недопустимо положение, когда «этические абстракции» все еще «имеют власть над людьми и управляют их поведением». Идея категорического императива при этом всецело принадлежит прошлому, а породившая ее «так называемая либеральная мораль больше не вращается вокруг долга, не является моралью долга»1. Отсюда следует вывод о необходимости пересмотра статуса, которым обладает в морали и этике рассматриваемая нами категория. Нам представляется, что не следует как преувеличивать значение нравственного долга в повседневной жизни человека, так и минимизировать его регулятивную роль. Со времен И. Канта выделяют такую важную черту долга, как его императивность, заключающую в себе, по сути, все остальные характеристики. Она обращена ко всем людям и к каждому человеку одновременно; требует при любых обстоятельствах руководствоваться нравственным долгом; исключает какие-либо соображения пользы или здравого смысла; предполагает, что моральный выбор личности может осуществляться лишь добровольно, но ни в коем случае не под давлением, вынужденно. Заключенное в категорическом императиве требование сегодня может показаться кому-то исключительно несовременным, несвоевременным и даже старомодным. По справедливому замечанию, «современное массовое сознание… ориентируется, скорее, на “золотое правило”, которое всегда выступает как формула житейской мудрости, как практическая рекомендация»2. Человек долга — так в старину говорили об исключительно надежном человеке, на слово 1 Дубко Е. Л. Мораль как предрассудок // Вестник МГУ. Сер. 7. Философия. 2001. № 1. С. 61, 68. 2 Золотухина-Аболина Е. В. Современная этика: истоки и проблемы. Ростов н/Д, 2000. С. 255. 3.2. Óñëîâèÿ îñóùåñòâëåíèÿ íðàâñòâåííîãî äîëãà. Âèäû äîëãà 75 которого можно было положиться. В прошлом таких людей было не слишком много. Очевидно, и в наше время ситуация не очень изменилась. Нравственный выбор, осуществляемый в пользу свободного исполнения предписаний общественной морали, особенно актуален в периоды, когда в обществе происходит смена нравственных ориентиров. Возникают разнообразные препоны, которые для людей со слабой волей могут служить своего рода оправданием к неисполнению существующих моральных обязанностей. И таких людей, как показывает исторический опыт, не так уж и мало. Вместе с тем в условиях распада привычного уклада жизни следование своему долгу оказывается для многих единственной, а иногда и последней опорой. Исключительную важность, поэтому приобретает вопрос об условиях, которые могут способствовать исполнению индивидом своего нравственного долга либо, наоборот, затруднять его. 3.2. Óñëîâèÿ îñóùåñòâëåíèÿ íðàâñòâåííîãî äîëãà. Âèäû äîëãà Вопрос об исполнении индивидом нравственного долга зависит от объективных и субъективных условий, которые позволяют по-разному формулировать требования к его содержанию и направленности. В зависимости от господствующих общественных отношений и соответствующего им социального типа личности меняется представление о тех усилиях, которые должно употреблять человеку, идущему по указанному пути. Поэтому в разные исторические эпохи понимание морального долга было неодинаковым. По свидетельству Л. А. Сенеки, исполнение нравственного долга сопряжено с мужественным отношением к невзгодам и трудностям. «Обладающий добродетелью человек будет твердо стоять на своем высоком посту и переносить все, — замечает мыслитель, — что бы ни случилось, не только терпеливо, но и охотно, зная, что все случайные невзгоды в порядке вещей»1. Ничто не может отвлечь нас от исполнения требований, вменяемых нам нашим собственным «Я», ибо «если я сдамся наслаждению, надо сдаться и боли, и тяготам, и бедности»2. Сила челове1 2 Римские стоики: Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий. С. 253. Наедине с собой. Симферополь, 1998. С. 89. 76 Ãëàâà 3. Íðàâñòâåííûé äîëã ческого духа, превышающего своей высотой все возможные неблагоприятные обстоятельства, получила впоследствии наименование стоического отношения к жизни (отсюда понятие стоицизм). Обоснованный в рамках данного течения этической мысли идеал в значительной степени был впоследствии унаследован христианской моралью. Условия могут быть более или менее благоприятны к человеку. Однако при любых обстоятельствах конечный выбор в пользу нравственного долга осуществляет сам человек. Процесс принятия такого рода решения связан с переходом от внешних обязанностей, в чем-то имеющих для человека принудительный характер, к осознанию своего нравственного долга, т.е. свободному волеизъявлению и самопринуждению индивида. Условно можно выделить два блока проблем, характеризующих указанный процесс. Первый блок обусловлен противоречивым взаимодействием общественных, групповых и личных интересов в сознании индивида. Результат такого взаимодействия всегда конкретен, определяется соотношением множества факторов, влияющих на предпочтение в пользу тех или иных ценностей. Он выражается в сочетании трех основных компонентов. Это — воля, наличие намерения, степень намерения. Все они характеризуют субъективную сторону исполнения человеком требований нравственного долга. Воля (лат. voluntas) — это способность встать выше сиюминутных желаний и собственных интересов, внутреннее усилие, подчиняющее наше личное «не хочу» и «не могу» остро эмоционально переживаемому «надо» и «я должен»1. Отсюда возникает представление о силе воле как положительном нравственно-психологическом качестве личности. Воля — это то, что отличает нравственно зрелого человека от несамостоятельного, зависимого от чужих мнений и оценок. Воля связана исключительно с сознательным добровольным принятием на себя обязанностей, которые с этого момента воспринимаются как нечто свое, образующее сферу внутреннего долженствования. То, что обычно называют слабой волей, на практике проявляется как неумение и нежелание контролировать свои желания и чувства, стремление любыми путями уйти от исполнения общественно необходимых обязанностей. Впрочем, отсутствие 1 Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 90. 3.2. Óñëîâèÿ îñóùåñòâëåíèÿ íðàâñòâåííîãî äîëãà. Âèäû äîëãà 77 у индивида воли может быть с успехом замещено волевым актом, исходящим со стороны другого человека. В этом случае речь идет о замещении автономии нашей воли авторитетом чужого мнения. В крайних случаях можно говорить о насилии со стороны чуждой нам воли. Намерение — это личная заинтересованность в совершении определенных действий и достижении конкретного результата, выдвижение перед собой целей и выбор соответствующих средств. Отсутствие намерения — верный признак того, что между индивидуальными и общественными интересами отсутствует необходимая связь. Причиной этого может быть недостаточная нравственная и культурная развитость самого человека. В ряде случаев люди могут даже до конца не сознавать преследуемые цели, следствием чего оказывается вовсе не тот результат, на который они первоначально рассчитывали. Вместе с тем ситуация, связанная с неумением, например, государственных органов разъяснить людям социальную значимость проводимой политики, имеет следствием равнодушие людей к декларируемым целям. Степень намерения показывает, как далеко, до какого предела может пойти человек в исполнении предъявляемых к нему требований. Здесь непосредственно выявляется, в какой степени личность готова воспринять общественные и групповые цели, а также лежащие в их основе интересы в качестве своих собственных. В разные периоды жизни человека намерения могут существенно меняться. Интегрированность личности в социальные структуры и ее адаптация к условиям деятельности влияют на то, как она воспринимает обращенные к ней ожидания и реагирует на них. Полное совпадение интересов — это, скорее, идеальный, исключительно редко встречающийся в действительности вариант, при котором поведение индивида должно в максимальной степени соответствовать образцу ожидаемого от него поведения. В то же время для подавляющего большинства людей характерно неодинаковое восприятие общественных интересов, значит, и реакция на них может существенно различаться. Характерен в этом отношении следующий хрестоматийный пример из повести А. Фадеева «Разгром». Здесь два главных героя — Морозка и Мечик — показаны писателем как своего рода антиподы. Их поведение в финале произведения, где, действуя в аналогичной 78 Ãëàâà 3. Íðàâñòâåííûé äîëã ситуации, первый ценой своей жизни пытается спасти товарищей по партизанскому отряду, а второй думает только о спасении собственной жизни, свидетельствует о различном понимании ими своего нравственного долга. В основании же этого лежит тот предел, который каждым человеком определяется самостоятельно. Морозка воспринимает партизан как самых дорогих для него людей, с которыми связана вся его жизнь. У них общие цели и общая судьба. Наоборот, для Мечика — это люди, с которыми он столкнулся случайно, и ничего общего у них нет. Второй блок связан с необходимостью уже на практике осуществить выбор в пользу нравственного долга. Реальное прохождение этой фазы включает в себя, во-первых, возможность осуществить выбор, во-вторых, способность личности к осознанному выбору на основании учета соотношения общественных и личных интересов, добра и зла, должного и сущего. Моральный выбор — это способ реализации нравственной свободы, выступает механизмом и обязательным условием осуществления человеком своего нравственного долга. Проблема морального выбора возникает, когда перед человеком встает необходимость предпочесть определенную линию поведения или конкретный вариант поступка. Он появляется при осознании индивидом своих действий, в силу чего обеспечивается единство целей и средств, намерений и дел, мотива и его последствий. Бездействие при определенных обстоятельствах тоже выступает как форма выбора. Человек как субъект морали самой своей природой обречен на то, чтобы постоянно пребывать в состоянии выбора. Моральный выбор в широком смысле слова есть соотнесение различных систем ценностей, принятие решения в пользу одной из них. Так, например, человек решительно порывает со своей прежней верой, становясь на иную, часто противоположным образом ориентированную позицию. На протяжении прошлого века россияне неоднократно оказывались ситуации выбора. Переломными в этом смысле были разоблачение культа личности Сталина (1956) и окончательное разрушение советской тоталитарной системы на рубеже 1980—1990-х гг. В обоих случаях многим людям пришлось по-новому взглянуть на свою предшествующую жизнь, на те ценности и идеалы, которым они безоговорочно следовали. То, что ранее представлялось 3.2. Óñëîâèÿ îñóùåñòâëåíèÿ íðàâñòâåííîãî äîëãà. Âèäû äîëãà 79 долгом, на деле таковым не было. В этической литературе такого рода ситуация объясняется, исходя из различения реального и мнимого долга. Реальный нравственный долг направлен на действительное благо, обладающее безусловной положительной ценностью. Ни время, ни изменившиеся обстоятельства не способны поколебать оценку действий людей, которые защищали Родину. Именно этим мотивом руководствовалось подавляющее большинство тех, кто пошел в 1914 г. защищать Россию на поля сражений Первой мировой. В 1941 г. те же цели преследовали воины, отражавшие фашистскую агрессию против СССР. Относительно первых на протяжении многих десятилетий советской истории утверждалось, что они были обмануты царским самодержавием и отстаивали антинародные интересы, а о вторых в постсоветскую историю говорилось, что они защищали сталинизм, однако в обоих случаях, можно сказать, они исполняли свой патриотический долг. Исполнение мнимого долга имеет целью иллюзорное благо, у которого нет сколько-нибудь реальной основы. К сожалению, приходится констатировать, что множество людей живет в ими же придуманном мире. Чаще всего этому способствуют общественные условия, с самых ранних детских лет формирующие определенный тип человека. Показателен рассказ советского детского писателя А. И. Пантелеева «Честное слово». В нем повествуется, как поздним летним вечером автор повстречал на тропинке парка плачущего маленького мальчика. Мальчик рассказал, что он с другими детьми играл в войну, его назначили постовым и поручили быть караульным. Прошло уже много времени, скорее всего, о нем забыли или просто пошутили. Однако он продолжал стоять на посту, так как дал честное слово, что не уйдет. Поняв серьезность ситуации, писатель остановил прямо на улице командира Красной Армии, который в буквальном смысле слова и освободил маленького постового. Нетрудно догадаться, что такая ситуация была характерна для страны, в которой все готовились к предстоящей большой войне, где на это была нацелена мощная система пропаганды и воспитания. А. И. Пантелеев с гордостью заключает: «Мальчик, у которого такая сильная воля и такое крепкое слово, не испугается темноты, не испугается хулиганов, не испугается и более страшных вещей». 80 Ãëàâà 3. Íðàâñòâåííûé äîëã Приведенный нами случай может показаться весьма невинным. Хотя он касается всего лишь маленького мальчика, однако имеет далеко не частный характер, затрагивая более общие основания. Идейные результаты, которые выражались в определенном образе мыслей и массовом поведении людей, находили зримое воплощение в реалиях советского общества. Возьмем такой известный пример, как происходившие в Советском Союзе в 1936—1938 гг. процессы над «врагами народа». Исключительное правдоподобие их, обманувшее довольно-таки искушенных людей (среди них были представители прогрессивной левой интеллигенции стран Запада), состояло в том, что подсудимые признавались в самых разнообразных преступлениях, якобы совершенных ими. Многое, конечно же, объяснялось пытками политзаключенных, а также страхом за судьбу родных и близких. Однако было и другое. Фанатичное следование идее играет в ряде случаев злую шутку над теми, кто в нее слепо уверовал. Объясняя феномен оговоров, которым публично подвергали себя на открытых процессах ветераны ленинской гвардии, писатель В. Серж усматривает в этом еще один пример служения идее. «Никто не должен, не может сопротивляться партии, не перейдя при этом к врагу, — размышляет в тюремном камере Лубянки один из героев, убеждая своего старого товарища сознаться в несуществующих преступлениях. — …Мы должны идти до конца. Мы созданы для того, чтобы служить этому строю, мы его дети…»1 Причина, по которой люди следуют требованиям мнимого долга, чаще всего лежит в сфере идеологии. Искаженные представления, убеждения, чувства и готовность следовать им во что бы то ни стало — в значительной степени результат соответствующего воспитания. По справедливому замечанию, «моральный долг может означать феномен “навязанного долга”, оправдание принуждения, иезуитскую форму манипулирования индивидом…»2. Опыт ХХ столетия свидетельствует о том, что обрисованная ситуация в наибольшей степени характеризует реалии тоталитарного строя, заинтересованного в том, чтобы контролировать не только поступки, но также и мысли, чувства, духовный мир человека в целом. По сути, мы имеем дело с двусторон1 2 Серж В. Полночь века. Дело Тулаева. Челябинск, 1991. С. 305. Дубко Е. Л. Указ. соч. С. 68. 3.2. Óñëîâèÿ îñóùåñòâëåíèÿ íðàâñòâåííîãî äîëãà. Âèäû äîëãà 81 ним процессом: государство оказывается заинтересовано в формировании у населения определенного типа установок, в свою очередь у значительной части людей с течением времени атрофируется желание брать на себя ответственность, принимать решение. Люди уже попросту нуждаются в том, чтобы кто-то принимал за них решение; у них отсутствует как потребность, так и способность к осуществлению нравственного выбора. Проявления реального и мнимого долга, безусловно, не сводятся исключительно к политической сфере, но могут также иметь место и в ряде иных областей общественной жизни. Человеку свойственно заблуждаться, однако всегда следует иметь в виду причины этого заблуждения — оно носит произвольный, а потому случайный характер или же это — злонамеренный результат воздействия чуждой воли. Особый случай — это соотношение эмпирического и собственно человеческого морального долга. Между ними практически всегда сохраняется известное противоречие, при определенных условиях переходящее в конфликт1. Эмпирический долг — это нравственные требования, которые непосредственно вытекают из повседневной практики общения индивида с другими людьми. Он определяется существующими отношениями: чем шире их диапазон, тем многообразнее круг обязательств, принятых личностью по отношению к окружающим людям. Именно такова, например, природа родительского долга и, соответственно, долга детей по отношению к своим родителям. В таком же ключе можно рассматривать требования, которых человеку должно придерживаться во взаимоотношениях с товарищами или любимым человеком. Как форма проявления эмпирического долга может рассматриваться профессиональный долг, который движет людьми в различных сферах социальной жизни и деятельности. Специфика собственно морального долга связана с тем, что его требования восходят к самым простым и в то же время подчас наиболее трудно выполнимым началам человечности, гуманности, доброты, составляющим неизменные основания самой морали. Наш нравственный долг состоит прежде всего в том, чтобы всегда и при любых обстоятельствах оставаться людьми, чего бы это ни стоило. При такой постановке вопроса сфера ответственности человека за про1 См.: Золотухина-Аболина Е. В. Указ. соч. С. 252—253. 82 Ãëàâà 3. Íðàâñòâåííûé äîëã исходящее в отношениях его с окружающими людьми, в различных сферах его деятельности, в жизни общества в целом существенно возрастает. Допустимо считать, что моральный долг предполагает «неизбирательное благоволение ко всем разумным, а в пределе — ко всем живым существам»1. Именно так, например, ставится вопрос о критериях собственно человеческого в морали, сформулированный в этике благоговения перед жизнью. Своеобразная трактовка рассматриваемой проблемы содержится в фантастическом романе польского писателя Станислава Лема «Солярис» и одноименном фильме Андрея Тарковского. Проблема соотношения эмпирического и морального долга находит выражение в том, что в реальной жизни их требования могут расходиться между собой достаточно далеко. Так, в деятельности юриста может возникнуть конфликт между требованиями, вытекающими из его профессионального (иногда служебного) и нравственного (чисто человеческого) долга. Характерен в этом отношении поступок известного отечественного юриста, посвятившего большую часть жизни адвокатуре, Сергея Аркадьевича Андреевского (1847—1918). В 1878 г. член партии Народная воля Вера Засулич покушалась на петербургского градоначальника Ф. Ф. Трепова. Причина покушения состояла в том, что ранее по приказу последнего был высечен находившийся в тюремном заключении студент. Возмущение действиями градоначальника среди прогрессивно мыслящих людей было исключительно велико, что сказалось на степени сочувствия к поступку девушки, покушавшейся на него. Состоявший на государственной службе С. А. Андреевский был назначен представлять обвинение на судебном процессе по делу Засулич. Однако подобно многим он был убежден в несправедливости происходящего. Поэтому отказался выступать на процессе и подал в отставку. Став в дальнейшем достаточно известным и успешным адвокатом, С. А. Андреевский прославился тем, что его выступления в суде отличали яркость и художественность используемых им образов. Проблема морального долга, по сути, есть личная проблема самого человека. Она не может быть подменена обязательствами, навязанными извне, противоречащими нашей воле и убеждениям. В сфере долга личность имеет дело 1 Золотухина-Аболина Е. В. Указ. соч. С. 252. Êîíòðîëüíûå âîïðîñû è çàäàíèÿ 83 с собственным внутренним миром, выступающим результатом всех ее прежних усилий. Человек выстраивает себя сам, в силу чего его микрокосмос всегда имеет ярко выраженные индивидуальные особенности. Он сам формулирует для себя требования, выполняет их и несет личную ответственность перед своей совестью. Именно совесть есть та моральная инстанция, которая позволяет личности, оценивая совершенное, контролировать собственные поступки. Поэтому действие морального долга всегда рассматривается в единстве с его совестью. Благодаря наличию механизма совести становится возможным соотносить различные требования, предъявляемые к человеку теми или иными формами морального долга, останавливая выбор на той, которая имеет для него несомненный нравственный приоритет. Êîíòðîëüíûå âîïðîñû è çàäàíèÿ 1. Почему требования морального долга могут быть осуществлены лишь при условии свободного нравственного выбора? 2. Чем отличаются нравственные обязанности от иных обязанностей, возлагаемых на человека? 3. Почему исполнение нравственного долга можно рассматривать как требование более высокого уровня, чем возлагаемые на человека нравственные обязанности? 4. Каким образом связано наличие у личности волевых качеств с исполнением ею требований нравственного долга? 5. В чем разница между эмпирическим, мнимым и собственно нравственным долгом человека? 6. Поинтересуйтесь у людей старшего поколения, в чем они в ваши годы видели свой нравственный долг. Соотнесите полученную информацию с собственным представлением о нравственном долге. Что изменилось? Выделите факторы, повлиявшие на эти изменения. 7. Определите круг ваших повседневных обязанностей. Какие из них несут нравственную нагрузку? 8. Какова, на ваш взгляд, должна быть роль, степень участия государства, общества в формировании у граждан чувства морального долга? Свое мнение аргументируйте. 9. Применительно к обстоятельствам наших дней определите круг факторов, влияющих на формирование мнимого долга; приведите примеры его проявления. 10. Определите ваше отношение к мысли Сенеки: «Главнейшая наша задача должна заключаться в том, чтобы мы не следовали, подобно скоту, за вожаками стада, чтобы мы шли не туда, куда идут другие, а туда, куда повелевает долг». Свою позицию обоснуйте. Ãëàâà 4. ÑÎÂÅÑÒÜ В результате освоения материала данной главы студент должен: знать • как проявляется контрольная и предупредительная функции совести; уметь • слушать голос совести в тех жизненных ситуациях, где это необходимо; владеть • навыками соотнесения чувства совести с рациональными доводами этического мышления. 4.1. Ïðèðîäà ñîâåñòè Один из центральных вопросов морали состоит в том, каким образом осуществляется нравственный контроль над поступками людей. Подобно тому, как в своем физическом и нравственном развитии человек проходит стадии детства, отрочества, зрелости, меняется характер и механизм регулирования его поведения. С ростом самосознания личности обязанности, выступавшие прежде как внешняя навязанная ей необходимость, т.е. сфера несвободы, постепенно замещаются добровольным следованием моральному долгу. Совершаемые нами поступки можно контролировать по-разному, например силой традиции, давлением общественного мнения, что отражается в нравственных оценках и санкциях, применяемых обществом, от имени которого чаще всего выступает конкретный социальный субъект (группа, общность). Такого рода формы воздействия оправданы на ранних стадиях социального развития. Однако на более высоких стадиях общество сталкивается с ситуацией, при которой государство и его органы пытаются присвоить и в известной степени даже монополизировать функцию морального контроля над сознанием и поведе- 4.1. Ïðèðîäà ñîâåñòè 85 нием индивидов. В последнем случае речь, по сути, идет о покушении на нравственную свободу личности. Еще Эпиктет, рассуждая на указанную тему, заметил: «И Сократ также был свободным человеком. Он не боялся смерти и слушался внутреннего голоса своей совести даже и тогда, когда его за это преследовали и грозили ему смертью»1. В отечественной литературе последнего времени утвердилось представление, согласно которому совесть — это результат развития способности человека критически оценивать свои поступки, мысли, желания, осознавать и переживать свое несоответствие морально должному. Живущий по совести — это прежде всего тот, кто спрашивает с себя по мерке самого высокого уровня. Эталоном здесь выступают вечные ценности морали, которые не могут быть подвергнуты сомнению ни при каких условиях. Так, требование быть человечным исходит из морального равенства людей и необходимости оценки другого как подобного себе. В силу этого оказывается невозможным смотреть на другого человека как на средство достижения своих целей. Именно в силу отвержения этой безусловной ценности другого стал возможен смертный грех героя романа «Преступление и наказание». О нравственном человеке можно сказать, что он совестлив, и, наоборот, когда мы оцениваем какого-либо человека как бессовестного, то речь идет об откровенном игнорировании им общепринятых требований морали, а также о его неспособности контролировать и нести нравственную ответственность за свои поступки. Природа совести проявляется в характере ее регулятивного воздействия на поведение людей. Чаще всего совесть в этом случае соотносят с феноменом стыда. Его особенности состоят в том, что: — он всецело ориентирован на мнение и оценку окружающих; сила действия стыда находится в зависимости от степени огласки совершенного индивидом, широты аудитории, достоянием которой стали сведения о его неблаговидном поведении; — исключительную роль при этом играет мнение тех, кто оценивает поступки человека — глубина испытываемого стыда будет тем заметней, чем более значимы, авторитетны для него эти лица; 1 Римские стоики: Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий. М., 1998. С. 312. 86 Ãëàâà 4. Ñîâåñòü — чувство стыда возникает даже в связи со случайными непреднамеренными действиями индивида и их последствиями; здесь на передний план выходят внешняя форма, сам факт нарушения нравственных норм, правил поведения, тогда как подлинные причины и мотивы происшедшего не имеют столь существенного значения; — как более простая форма регуляции, ориентированная на мнение других людей, стыд оказывается действеннее на ранних стадиях, в условиях господства традиционного уклада жизни, а также в детские годы; исторически его значение уменьшается с появлением человека, способного к самосознанию и самооценке, в современном обществе — по мере социального и нравственного взросления человека. Значение стыда и механизм его действия прозрачны и очевидны. Человек постоянно находится среди других людей и естественным образом реагирует на оценки ими его поступков. Индивид составляет единое целое с традиционным коллективом, от которого он не может дистанцироваться даже в воображении. Здесь действует коллективное нравственное сознание, субъектом которого выступает род, община. Как часть этого родового коллектива человек может действовать лишь определенным образом, и поэтому мнение членов общины (родовой, соседской или же религиозной) имеет для него главенствующее значение. Впрочем, ничто не мешает ему обмануть общественное мнение, изобразив публично глубокое сожаление и раскаяние по поводу содеянного. Подобное невозможно в случае с совестью: она либо есть, либо ее нет. Перенос центра тяжести от стыда к совести объективно связан с возрастанием значения самооценки в структуре морального регулирования. Этот процесс, по сути, отражает соотносительность требований, предъявляемых к человеку и его поступкам со стороны общественной морали и индивидуальной нравственности. Совсем не случайно представители философии стоицизма столь много внимания уделяли обоснованию более высокого статуса, которым обладает внутренняя саморегуляция в сравнении с внешней. Отсюда тема противопоставления толпы с ее усредняющей меркой, нравственного одиночества, в котором пребывает индивидуальность, достигшая моральных вершин. «Если ты в самом деле хочешь жить по совести и разуму, — замечает Эпиктет, — если ты взаправду веришь, что в этом твое благо и что другие заблуждаются, то ты 4.1. Ïðèðîäà ñîâåñòè 87 не будешь беспокоиться о том, что говорят про тебя другие люди». Поэтому-то человеку, имеющему стойкие нравственные принципы и убеждения, не подобает «обращать внимание на людскую молву»1. По мнению Марка Аврелия, одобрение толпы есть нечто чужеродное, непозволительное и излишнее для того, кто руководствуется в своей жизни помыслами о высоком2. Сама по себе угроза, исходящая от толпы, может показаться чрезмерной и преувеличенной: ведь ее образуют те же люди, которые в повседневной обстановке соблюдают нормы морали, соотносят себя с мнением окружающих, стремятся «быть как все». В последнем же заключается и секрет влияния толпы: человек боится оказаться белой вороной среди себе подобных. Боязнь испытать стыд за свою непохожесть отдает порядочного, но слабого человека во власть стихийных настроений, в свою очередь подверженных чьей-то злой воле. Отсюда участие немецких обывателей в еврейских погромах при нацизме и стихийная инициатива трудящихся масс бывшего СССР, требовавших смертной казни для «врагов народа». У этих людей не хватало внутренней нравственной свободы. Цель благородного человека, стремящегося «определять благо и зло не по мерке толпы»3, состоит в том, чтобы всегда быть самим собой, а не уподобляться множеству других. Личность есть единственная инстанция, способная прислушиваться к голосу своей совести. Совесть всегда индивидуальна, поскольку она есть проекция представлений конкретного человека о его месте в мире и, соответственно, понимания им своего нравственного долга. Именно в этом пункте пролегает ее конфликт с господствующими общественными нравами, различного рода социальными институтами, пытающимися навязать индивиду определенную модель морально должного и таким образом обесценить значение совести. «В XIX и XX веках человек позволил убедить себя в том, — писал Н. А. Бердяев, — что он получил свою нравственную жизнь, свое различение между добром и злом, свою ценность целиком от общества. Он готов был отречься от первородства и независимости человеческого духа и сове1 Римские стоики: Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий. С. 294. Там же. С. 355. 3 Сенека Л. А. Письма Луциллию // Наедине с собой. Симферополь, 1998. С. 80. 2 88 Ãëàâà 4. Ñîâåñòü сти». Ответственность за это, по мнению философа, может быть возложена на О. Конта, К. Маркса, Э. Дюркгейма, т.е. теоретиков социальной мысли, которые «приняли нравственное сознание первобытного клана за вершину нравственного сознания человечества»1. Сформулированная мысль верно отражает реалии ушедшего столетия. Молодым людям, вступающим в жизнь, будет малопонятен знаменитый лозунг, утверждавший, что «партия — ум, честь и совесть нашей эпохи». Между тем он-то как раз и является наиболее верным свидетельством коллективизации совести, попытки отнять у личности то уникальное качество, которое отличает ее от массы. Показательно, что, оценивая результаты аналогичной практики воздействия на нравственное сознание, сам Н. А. Бердяев отмечал: «Совесть его (человека. — Примеч. авт.) уже настолько социально организована и проникнута условно-полезной ложью, что он не замечает своей несвободы»2. Итак, совесть составляет всецелую прерогативу человека, способного контролировать свои поступки и давать отчет в своих действиях. Это означает также, что собственные нравственные принципы личность ставит выше внешних авторитетов, принимая на себя всю полноту ответственности как в определении нравственных ориентиров, так и в добровольном следовании им на практике. Совесть есть нечто противостоящее целесообразности. Хорошо эту мысль передает следующее высказывание А. Швейцера: «Миро- и жизнеутверждение и этика иррациональны. Они не вытекают из соответствующего познания сущности мира, а являются концепцией нашего отношения к миру…»3 Оно вполне справедливо и применительно к совести, принадлежащей к сфере нравственных чувств индивида. Совесть относится к иррациональному моменту нравственного сознания, так как она не поддается какомулибо разумному объяснению. Разумны и сверхрациональны как раз внешние доводы и практические соображения: они вполне четко рисуют желанный результат (польза, выгода, слава и т.д.), который может быть достигнут при принятии тех или иных решений. Ничего подобного не обещает человеку совесть: скорее даже, наоборот, она не может 1 Бердяев Н. А. Указ. соч. С. 65. Там же. С. 145. 3 Швейцер А. Благоговение перед жизнью. М., 1992. С. 88. 2 4.1. Ïðèðîäà ñîâåñòè 89 ничего сказать в собственное оправдание. Она лишь предупреждает нас от совершения определенных поступков либо побуждает к их совершению, но почему повелевает совершить именно это, объяснения не дает. Человек вновь и вновь переживает смутное ощущение тревоги, идущее изнутри его души. Можно опять-таки присоединиться в данном вопросе к точке зрения Н. А. Бердяева: «Совесть есть духовное, сверхприродное начало в человеке»1. Она не нуждается в обосновании и оправдании; она выше любого авторитета и любых доводов, сколь бы разумными они ни казались. Стоит задуматься над тем, в каком значении мы понимаем совесть как нечто надприродное в человеке. Обычно говорят о мире природы и мире общества как о тех сферах, к которым человек принадлежит по факту своего рождения. Однако, пытаясь найти объективные основания поступкам человека, нередко забывают о внутреннем пространстве его духа, имеющем собственную, нередко необъяснимую логику развития. Указанное обстоятельство повлияло на то, что в рамках материалистической линии философии сравнительно мало внимания уделялось проблеме нравственных начал в самом человеке как дееспособном и полноправном субъекте нравственной жизни. Наоборот, классическая традиция в разработке проблемы совести исторически и логически связана с религиозной философией и этикой. Здесь главным предметом изучения оказывается соотнесенность внутреннего микрокосмоса личности с духовным макрокосмосом, который замкнут, как правило, на идее верховного Божества. Ранее мы говорили об обусловленности фактора стыда социально-психологическими причинами. Применительно же к совести речь, как правило, идет об особом внеобыденном даре, ниспосланном нам свыше. Так, античные авторы наряду с понятием «совесть» в том же смысле говорят о внутреннем гении человека. Древнегреческий философ Платон (427—347 до н.э.) вкладывает в уста своего учителя и наставника Сократа слова: «Благодаря божественной судьбе с раннего детства мне сопутствует некий гений…»2 По мнению Марка Аврелия, мы должны жить «согласно желаниям гения, которого Зевс дал каждому человеку как 1 2 Бердяев Н. А. Указ. соч. С. 150. Платон. Собрание сочинений : в 4 т. М., 1994. Т. 1. С. 122. 90 Ãëàâà 4. Ñîâåñòü наставника и руководителя и который есть частица его самого»1. Эпиктет же и вовсе говорит о том, что совесть есть нечто священное, своего рода Бог внутри нас. Если отрешиться от внешнего религиозного контекста, применительно к которому сформулированы рассматриваемые положения, нетрудно увидеть за ними скрытый смысл, связанный, как нам представляется, с тем, что совесть по мере ее проявления в человеке стремится играть роль высшей моральной инстанции. Она апеллирует к вечным ценностям, заключенным в человеке и составляющим его собственное «Я». Отречься от этих ценностей, воплощаемых чаще всего в определенных нравственных принципах (гуманность, справедливость, порядочность и т.д.), оказывается невозможно, не изменив в чем-то существенном самому себе. Поэтому, например, осознанно пойти против совести для верующего невозможно иначе, как убив в себе веру в Бога, в незыблемость чего он до сих пор свято верил и что придавало смысл его существованию. Таким образом, отказавшись от своего «гения», человек утрачивает и свою прежнюю природу: он становится «другим». Совесть, по удачному замечанию Сенеки, — это «божественный дух, наблюдатель и страж всего хорошего и дурного»2, позволяющий нам сохранить в себе качества человечности. Представителям философии стоицизма принадлежит заслуга в указании на роль совести при переходе от внешних форм к внутреннему способу морального регулирования. Именно они первыми при характеристике этого процесса употребили образы детства и зрелости как ступеней, через которые индивид проходит на протяжении своей жизни. «Когда мы были детьми, — говорит Эпиктет, — родители поручили нас воспитателю, который зорко следил, чтобы с нами не случилось худа». С возрастом же «Бог поручил охранять нас врожденной нам совести»3. Сходной точки зрения придерживается Сенека, полагавший, что пока ты молод, «до тех пор пусть за тобой надзирает некто тобою чтимый», по достижении же зрелости «самое благотворное — жить словно под взглядом неразлучного с тобою человека добра» 4. Отсюда вывод: воздействие совести 1 Римские стоики: Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий. С. 373. Сенека Л. А. Указ. соч. С. 77. 3 Римские стоики: Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий. С. 333. 4 Сенека Л. А. Указ. соч. С. 57. 2 4.1. Ïðèðîäà ñîâåñòè 91 на личность исключительно плодотворно, ибо она направляет человека к добру и оберегает от зла. К сказанному следует добавить, что совесть, в зависимости от того, каков человек, обладает в его глазах определенной ценностью либо не обладает ею. Не следует думать, что совесть как качество личности присутствует в индивиде «пожизненно». Представим себе человека, который везде и всегда старался следовать ее велениям, но однажды он попадает в обстоятельства, вынуждающие его нарушить свой нравственный долг. Это становится возможным в той мере, в какой ему удается заглушить голос совести. Очевидно, что в следующий раз он проделает нечто подобное уже с большей легкостью и с меньшими колебаниями. Достоинство его совести пострадает, и ее значение будет неуклонно снижаться. Недаром еще Эпиктетом была высказана мысль: «Не будем относиться с презрением к этому стражу (совести. — Примеч. авт.), иначе Бог разгневается на нас…»1 Утратить совесть легко, но нравственные последствия этого для человека будут разрушительны. До сих пор мы говорили о классической традиции в понимании совести. Ее присутствие просматривается на всем протяжении истории этической мысли, начиная со времен Демокрита и Сократа (V в. до н.э.) и до наших дней, если мы обратимся, в частности, к работам Н. А. Бердяева и А. Швейцера (XX в.). Противоположная тенденция во взгляде на природу и значение совести зародилась относительно поздно, в ХIХ столетии. Наиболее полно и последовательно она была выражена представителями философии жизни. По мнению А. Шопенгауэра, в основе человеческих поступков лежит эгоизм, т.е. выдвижение на передний план и отстаивание исключительно собственных интересов, хотя бы и в ущерб другим людям, обществу в целом. В философской концепции немецкого мыслителя природа человека рассматривается как сугубо эгоистическая, поскольку «единственный мир, который каждому действительно знаком и о котором он знает, он носит в себе как свое представление, и этот мир есть поэтому его центр»2. Поэтому философ считает возможным оспорить нравственную ценность поступков, диктуемых стремлением к справедливости, человеколюбию, благородству. 1 2 Римские стоики: Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий. С. 333. Шопенгауэр А. Афоризмы и истины. М. ; Харьков, 2000. С. 385. 92 Ãëàâà 4. Ñîâåñòü По сути, А. Шопенгауэр настаивает на ограниченности средств, которыми располагает мораль для обуздания эгоизма в человеке. Лишь государство с присущими ему инструментами устрашения и насилия, закрепленными в праве, способно эффективно играть эту роль. По аналогичной причине философ не верит в регулятивное значение совести для человека, рассматривая ее как своего рода обман, освящаемый догматами и предписаниями религии. «Иные удивились бы, — восклицает он, — если бы увидели, из чего, собственно, слагается их совесть, представляющаяся им вполне добропорядочной: примерно из 1/5 страха перед людьми, 1/5 дезидемонии (греч. deisidaimonia — страх перед богами. — Примеч. авт.), 1/5 предрассудков, 1/5 тщеславия и 1/5 привычки»1. Ее значение весьма иллюзорно, считает А. Шопенгауэр, поскольку не затрагивает действительных причин (мотивов) поведения людей и, следовательно, не влияет на совершаемые ими поступки. Свое продолжение эта линия нашла в творчестве Ф. Ницше, другого представителя философии жизни. В развернутом виде его позиция сформулирована в работе «К генеалогии морали» (1887), где о своей цели он, в частности, говорит: «Нам необходима критика моральных ценностей, сама ценность этих ценностей должна быть однажды поставлена под вопрос»2. Соответственно этому выделяются сразу два основания, позволяющих оспорить значение совести как регулятора поступков человека. Во-первых, по мнению философа, речь может идти о попытке подавить естественное природное начало; вся так называемая ответственность свободного человека находит воплощение в «нечистой совести». Он усматривает здесь своеобразный способ возмещения урона, достигаемый путем причинения боли вредителю, нарушающему моральные установления. В архаичных сообществах такое возмещение (отмщение) осуществляется в самых простых насильственных формах, имеющих целью наказать, устрашить нарушителя. В современном же обществе, считает Ф. Ницше, совершенно необоснованно было бы рассматривать совесть как свидетельство морального оздоровления общества. Скорее, наоборот, загнанная внутрь человека его природная агрессивность не находит более выхода 1 2 Шопенгауэр А. Указ. соч. С. 380. Ницше Ф. Сочинения : в 2 т. М., 1990. Т. 2. С. 412. 4.2. Âèäû è ôóíêöèè ñîâåñòè 93 и обращается на своего носителя. Отсюда и парадоксальное на первый взгляд утверждение: «Я считаю нечистую совесть глубоким заболеванием»1. В подтверждение своей мысли Ницше приводит тот неоспоримый факт, что чувство вины менее всего как раз распространено среди настоящих преступников; здесь нет места совести, какого-либо пространства для ее развития. Во-вторых, Ф. Ницше усматривает основания совести, понимаемой как болезненное состояние души человека, в том особом отношении, которое возникает между индивидом и родом. Речь идет об унаследованном с древнейших времен представлении о вине человека перед своими предками, составляющими историю рода и продолжающими даже после своей смерти благодетельствовать потомкам. Отсюда сознание неисполненности морального долга по отношению к предкам, готовность к жертвенности, страх перед родоначальником, приобретающие со временем форму поклонения Божеству, — все то, что, по мнению философа, характеризует больную совесть. Несомненно, что речь идет о различиях в трактовке природы совести. Если она божественна и надприродна (классическая традиция), то может быть отнесена к числу атрибутивных признаков, делающих человека личностью. В противном случае (А. Шопенгауэр и Ф. Ницше) совесть оказывается насилием по отношению к природной сущности. Она рассматривается как своего рода болезнь, нарушающая данный человеку от рождения естественный закон — его волю к жизни. 4.2. Âèäû è ôóíêöèè ñîâåñòè Существует заблуждение относительно того, что совесть дана человеку как нечто вечное и неизменное, оставаясь одной и той же у всех и каждого. Между тем, как мы уже говорили, совесть наличествует лишь у тех людей, кто достаточно независимо и свободно определяет сферу своей нравственной компетенции и долга, способен давать объективную оценку собственным намерениям и действиям. Более значимо то, что совесть и глубина ее нравственного проявления могут неоднократно меняться даже на протяжении жизни одного человека. Кроме того, сама совесть 1 Ницше Ф. Указ. соч. С. 461. 94 Ãëàâà 4. Ñîâåñòü в процессе своего развития принимает различные формы, обладающие определенной спецификой. Ключевой вопрос, с которым сталкивается этика, — это соотношение чистой и больной совести. Исходный момент дискуссии здесь составляет известное высказывание А. Швейцера: «Мы никогда не должны становиться глухими. Мы будем жить в согласии с истиной, если глубже прочувствуем конфликты. Чистая совесть есть изобретение дьявола»1. Положение о чистой совести по прошествии лет стало хрестоматийным, часто цитируется. Однако мы не случайно привели весь абзац, содержащий мысль великого гуманиста: взятая вне контекста, она теряет часть своей смысловой нагрузки. В самом деле, можно ли характеризовать чистую совесть как изобретение дьявола? И что вообще она означает для человека? Если мы обратимся к истории этической мысли, то обнаруживается, что более всего уделяли внимания этой проблеме представители стоицизма. В их понимании совесть есть некое вместилище (часто в этом же значении они говорили о душе), куда Бог, а по мере взросления — уже сам человек, закладывает качества, призванные способствовать добродетельности жизни и отдельных поступков людей. Однако с тех пор, как в компетенцию человека перешло право определять свой моральный выбор, возникает собственно проблема чистоты совести. Так, если одни люди вполне добровольно следуют идее морального блага, то другие в той же степени могут грешить против нее (рис. 4.1). Было бы наивно полагать, что в последнем случае совесть человека не пострадает, не изменится ее качество. Чистую совесть стоики ставили несравнимо выше всех иных ценностей, сколь бы привлекательны они ни были. «Чистая совесть — не гораздо ли лучше богатства?» — восклицает Эпиктет2. Первое дано нам свыше, досталось почти даром, и поэтому далеко не всегда мы оказываемся в состоянии представить цену возможной ее утраты; второе относительно и случайно, его можно в ряде случае легко приобрести, но также легко потерять. Путем утраты души, совести можно обрести кажущуюся независимость от морали, достигнув и богатства, и власти, и славы. Однако справедливо и то, что нельзя осуществить обратного 1 2 Швейцер А. Указ. соч. С. 223. Римские стоики: Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий. С. 287. 4.2. Âèäû è ôóíêöèè ñîâåñòè 95 Совесть Чистая совесть Больная совесть Сознательный выбор в пользу добра, блага, следование элементарным требованиям человечности Результат осознанного выбора человеком форм поведения, противоречащих его собственным нравственным представлениям Рис. 4.1. Трактовка совести в стоицизме обмена — богатства на добродетель. Поэтому, например, Сенека, отвечая на вопрос о путях достижения блага, говорит, что «его дают чистая совесть, честные намерения, правильные поступки, презрение к случайному»1. Как видим, чистая совесть связывается здесь с сознательным выбором в пользу добра, блага, следованием элементарным требованиям человечности. Утрата совести может протекать в различных формах, что обусловливается конкретными причинами, вызывающими изменения в нравственном микрокосме личности. Так, Эпиктет различает проступки против совести, если человек заблуждается, «искренне принимает ложь за истины», и те случаи, когда люди «нарочно не принимают истины… не потому, что не могут понять ее, а потому, что она обличает их злые дела, отнимает у них оправдание своих пороков…»2. Именно эта намеренность, т.е. осознанный выбор в пользу зла, позволяет сделать вывод, что совесть таких людей больна. Следовательно, больная совесть — это такое состояние, при котором человек, осознавая нравственную сомнительность либо даже аморальность своих действий, тем не менее совершает поступки, противоречащие его собственным нравственным представлениям. 1 2 Сенека М. А. Указ. соч. С. 51. Римские стоики: Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий. С. 317. 96 Ãëàâà 4. Ñîâåñòü Еще один аспект интересующей нас проблемы можно обнаружить в размышлениях Н. А. Бердяева. По мнению философа, достоинство совести определяется свободой человека от внешнего мира: «Совесть может быть задавлена и закрыта, искажена и извращена…». Извне, со стороны общественного мнения, государства, семьи, церкви и т.п., исходит угроза чуждого авторитета, навязывания привходящих представлений и оценок. Поэтому «этика должна раскрывать чистую совесть, незамутненную социальной обыденностью, она должна быть критикой чистой совести»1. Нравственная чистота — залог нашей способности судить себя по самой высокой мерке. Отсюда требование дистанцироваться от всего внешнего, что может негативно повлиять на чистоту нашего нравственного выбора. С точки зрения Н. А. Бердяева, свобода человека в первую очередь — это свобода от внешнего мира, а уже во вторую — внутренняя. Вернемся к исходной мысли А. Швейцера, с которой мы начинали рассмотрение проблемы. Он имел в виду тот несомненный для верующего человека факт, что совесть есть Божий дар. Уже в силу этого следует сверять с нею свои мысли, намерения, поступки. Это активная наступательная совесть, нетерпимая к любым проявлениям зла. Прямо противоположная ситуация складывается, если человек остается глух к своему внутреннему голосу. Так называемая «чистота» обеспечивается тем, что личность не ощущает ни малейшего сомнения в собственных деяниях, их результатах, путях, которыми эта цель достигнута, а также морально сомнительных последствиях, которые могут проявиться спустя, например, годы. Совесть у такого человека либо спит, либо окончательно утеряна. И первое и второе суть ступени одного и того же процесса, результат же заключен в утрате личностью потребности в нравственной самооценке. Именно в этом случае допустимо утверждение, согласно которому чистая совесть — это «изобретение дьявола». Существуют и иные подходы к типологии совести. Так, современный отечественный исследователь проблем этики Ю. А. Шрейдер выделяет такие формы ее проявления, как боязливая, фарисейская и здоровая совесть2 (рис. 4.2). 1 2 Бердяев Н. А. Указ. соч. С. 149, 32. Шрейдер Ю. А. Этика. М., 1998. С. 190—191. 4.2. Âèäû è ôóíêöèè ñîâåñòè 97 Проявления совести Боязливая совесть Фарисейская совесть Здоровая совесть Неспособность индивида отделить важное от случайного Показное соблюдение нравственных правил, получивших формальное закрепление или одобрение свыше Умение человека правильно соотносить мнение о нем окружающих с собственной самооценкой Рис. 4.2. Формы проявления совести по Ю. А. Шрейдеру Боязливая совесть связана с неспособностью индивида отделить важное от случайного, не имеющего существенного значения. Ее наличие говорит о том, что человек несвободен, он все делает с оглядкой, сообразуя любое свое действие с мнением начальника, окружающих людей, инструкцией и т.д. Наличие боязливой совести есть верный признак духовного рабства, личной ограниченности в выборе линии поведения. На практике, в повседневной жизни такой человек стремится избежать любой ответственности, перекладывая ее на плечи других людей. Причина этого может корениться как в субъективном начале (психологический склад личности), так и в факторе семейного или религиозного воспитания, непосредственной социальной среде, господствующем типе отношений между людьми. Наиболее тяжелые в социальном плане последствия влечет ситуация, при которой носителем боязливой совести оказывается лицо, облаченное большими полномочиями. Фарисейская совесть проявляется в показном соблюдении нравственных правил, получивших закрепление в моральном кодексе поведения, традициях культуры или же официальное одобрение свыше. Сам термин, ставший со временем нарицательным, ведет свою историю от имени фарисеев-законников (от греч. pharisaioi — отделившиеся), стиль и характер деятельности которых описан в Новом Завете. Нравственная суть этого явления прекрасно 98 Ãëàâà 4. Ñîâåñòü выражена в словах Иисуса, обращенных к его преследователям и оппонентам: «Так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония» (Евангелие от Матфея, 23:28). Поведение фарисея может быть определено как ханжеское лицемерие. С одной стороны, это практика придания заведомо безнравственным поступкам псевдоморального возвышенного смысла. Например, в годы культа личности поощрялись всеобщая подозрительность и доносительство. С другой стороны, люди такого типа выставляют себя поборниками благонравия, требуя от окружающих формального соблюдения требований, уже утративших свое нравственное значение. Здоровая совесть принадлежит человеку, который умеет правильно соотносить мнение о нем окружающих с собственной самооценкой. Значение совести вовсе не в том, чтобы абсолютно игнорировать нравственные требования. Скорее, наоборот, совесть позволяет личности увидеть, усвоить, переработать прошедшие проверку временем ценности высокой морали. Благодаря этому формируется способность и потребность ответственного поведения, в основании которого лежит свободный выбор индивида. Если кто-то гонит от себя сомнения, не слышит внутреннего голоса, есть повод насторожиться, задуматься, а всегда ли я правильно поступаю? Совесть необходимо воспитывать, оберегать, чтобы она всегда была верным и надежным советчиком. Хотя характеристика различных состояний совести достаточно условна, однако она помогает лучше понять механизм нравственного регулирования. Действие фактора совести исходит из соотношения множества параметров: индивидуального и общественного, чувств и разума, внешней оценки и самооценки. Существуют различные подходы к вопросу о функциях совести. Так, этому вопросу традиционно много внимания уделяется в христианской этике. Учебная программа по нравственному богословию Московской духовной семинарии выделяет три основные функции совести: законодательную, судебную, исполнительную1. Законодательная функция (авторитет совести) проявляется в установлении нравственным сознанием личности абсолютных моральных запретов. В повседневной жизни эти ограничения обычно соблюдаются людьми автомати1 URL: http://nravbogoslovie.orthodoxy.ru/progr/progrmds.htm. 4.2. Âèäû è ôóíêöèè ñîâåñòè 99 чески, однако в кризисной ситуации человек обращается к голосу совести. Именно ее авторитет лежит в основании известного принципа «Не могу иначе!». Правильное воспитание совести и, соответственно, доверие, которое испытывает к ней личность, — залог моральности ее отдельных поступков и жизни индивида в целом. Судебная функция (достоинство совести) обеспечивается способностью человека подвергать свои действия нравственному сомнению, анализировать их с точки зрения соответствия элементарным началам человечности. Сиюминутные выгоды и практические соображения для человека, обладающего нравственным самосознанием, оказываются несравнимо менее ценными приобретениями, чем его принципы и убеждения. Даже по прошествии десятилетий личность может переживать сильнейшие укоры совести в том, что она совершила либо, наоборот, не совершила того, что было предписано ей нравственным долгом. Исполнительная функция (свобода совести) связана с реализацией права каждого человека свободно осуществлять выбор тех или иных нравственных ценностей. Обстоятельства могут в одних случаях способствовать, в других — препятствовать этому, однако прямой зависимости между социальными условиями и внутренней свободой личности нет. Можно быть рабом по натуре в самой свободной стране и оставаться духовно независимым даже в неволе. Речь идет, во-первых, о наличии у человека готовности исповедовать определенные взгляды и руководствоваться ими; во-вторых, о том, что потребность в свободе должна воспитываться, формироваться на протяжении всего жизненного пути. Индивид не только устанавливает себе внутренние границы (законодательная функция), судит себя в случае их нарушения (судебная функция), но таким же образом действует в соответствии со своими принципами (исполнительная функция). Нетрудно убедиться, что совесть в том понимании, как она представлена в христианской этике, существует в единстве всех трех названных функций, действие каждой из которых невозможно в отрыве от других. Здесь угадывается аналогия с тремя ветвями государственной власти, взаимно уравновешивающими друг друга. По этой же схеме работает идеальная модель совести. 100 Ãëàâà 4. Ñîâåñòü В рамках классической традиции принято выделять две основные функции, присущие совести, — предупредительную и ретроспективную. Предупредительная функция связана с доведением до сознания индивида сигнала о моральной недозволенности определенных поступков. Степень ее действенности определяется тем, удается или нет блокировать негативные проявления. В случае с боязливой совестью можно говорить о чрезмерности действия этой функции, тогда как больную совесть ничто не может сдержать от нарушения моральных установлений. Очевидно, что в обоих случаях не может быть достигнута главная цель — использование внутренних механизмов нравственного регулирования. Предупредительная функция совести позволяет человеку быть моральным и добродетельным, прежде всего в собственных глазах, блокируя нежелательные проявления. Это возможно, если в человеке есть определенная основа, заложенная правильным воспитанием, гармоничным сочетанием нравственных чувств и убеждений. Результат этого проявляется в наличии у индивида здоровой совести. Ретроспективная функция (от лат. retro — назад и specio — смотрю) находит выражение в укорах и угрызениях совести по поводу уже совершенного, ее проявления, как правило, скрыты от глаз окружающих. Существуют различные оценки значения данной функции. Классическая трактовка исходит из того, что ее наличие есть показатель нравственной зрелости личности, способной руководствоваться показаниями своего самосознания. Философы-стоики особо предупреждали об опасности, которая подстерегает человека, самодовольного и не привыкшего подвергать сомнению собственные поступки: «А больше всего мешает то, что мы слишком скоро начинаем нравиться самим себе». В человеке всегда должна присутствовать здоровая неудовлетворенность, ставящая его перед проблемой: все ли, что было мне по силам, я сделал? Был ли я во всем прав? Наконец, почему я это делаю? Эти вопросы волнуют человека, привыкшего давать себе отчет в собственных действиях. Быть честным с собой — значимое качество личности. Сенека говорит: «Ты спросишь, почему тебе невозможно спастись бегством? От себя не убежишь!»1 Совесть живет памятью, воспоминаниями 1 Сенека Л. А. Указ. соч. С. 101, 60. 4.2. Âèäû è ôóíêöèè ñîâåñòè 101 о содеянном спустя годы, даже если об этом никто не подозревает, кроме самого индивида. Она обращает человека к его прошлому, предостерегая одновременного от подобных ошибок на будущее. Именно стоики вывели известную формулу, впоследствии унаследованную христианской этикой. «Не берись судить других, прежде чем не сочтешь себя в душе достойным занять судейское место», — говорит по этому поводу Эпиктет, тут же добавляя: «Стыдно судье быть судимому другими»1. Голос совести и счет, который предъявляет к себе человек, создают условия для того, чтобы по отношению к другим людям он также руководствовался требованиями морали. Человек, поступивший по совести и убежденный в этом, будет выше молвы, случайных суждений и всего преходящего, что способно отвратить его от исполнения морального долга. Суд совести справедлив, поскольку может не только предъявлять обвинение, но и оправдывать человека в собственных глазах. В этом состоит истинное назначение здоровой совести. Несколько отличный подход в трактовке рассматриваемых функций принадлежит русскому философу и социальному мыслителю Ивану Александровичу Ильину (1883—1954). Будучи глубоко верующим, он считал, что благодаря наличию совести человек «завоевывает себе доступ в сферу, где долг не тягостен, где дисциплина слагается сама собою, где инстинкт примиряется с духом, где живут любовь и религиозная вера»2. Философ решительно разводит предупредительную и ретроспективную функции: действительной силой совесть обладает лишь тогда, когда выступает мотивом к совершению индивидом нравственно позитивных поступков либо блокирует возможность аморальных проявлений. То же, что обычно называют укорами совести по поводу совершенного, он определил как «болезненный протест вытесненного и не состоявшегося совестного акта»3. Действительно, бывает так, что, совершив неблаговидный поступок, человек предается угрызениям совести, однако спустя какое-то время он допускает аналогичные отступления от требований морали, после чего вновь воз1 Римские стоики: Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий. С. 329, 330. Ильин И. А. Путь к очевидности. М., 1998. С. 152. 3 Там же. С. 158. 2 102 Ãëàâà 4. Ñîâåñòü никает раскаяние, и так раз за разом. Из произошедшего не извлечено никакого урока, совесть в данном случае не выполняет своего предназначения, поскольку она больна и не в состоянии помочь индивиду. Человек может решить, что все искупается впоследствии переживаемыми муками совести. Однако это не так. На подобного рода порочном предположении была основана, например, практика продажи Католической церковью кающимся грешникам индульгенций (от лат. indulgentia — милость), полностью дискредитировавшая себя еще в Средние века. Доходило до того, что человек, замысливший злое дело, заранее покупал себе в церкви отпущение грехов. Критика лицемерия Католической церкви в данном конкретном вопросе стала одной из причин, вызвавших начало Реформации в Европе. Совесть может соответствовать своему назначению лишь в единстве образующих ее сторон. Как предупредительная, так и ретроспективная функции характеризуют нравственную зрелость личности, способной не только воздерживаться от совершения определенных поступков, но и делать выводы из собственных ошибок. Благодаря наличию совести человек получает дополнительные возможности собственного самосовершенствования. Обретение морального блага, соответствие нравственному долгу, внутренняя свобода индивида, — все эти качества были бы невозможны, если бы в человеке не было развито чувство совести, помогающее ему стать выше того, что он есть. Прав был А. Швейцер, высказавший более полувека тому назад следующую мысль: «Борьбу против зла, заложенного в человеке, мы ведем не с помощью суда других, а с помощью собственного суда над собой»1. Мы живем в мире, который существенно изменился и стал сложнее. Возросло значение норм, определяющих поведение индивидов в разного рода организациях. Тем не менее внутреннее саморегулирование продолжает играть важную роль, помогая личности в непростых нравственных ситуациях, возникающих в жизни каждого человека, находить единственно верное решение. Поэтому повышается значение таких факторов, как нравственные чувства и убеждения, необходимость осуществления нравственного самоконтроля в процессе принятия решений. Именно в этом состоит главное предназначение совести. 1 Швейцер А. Указ. соч. С. 221. Êîíòðîëüíûå âîïðîñû è çàäàíèÿ 103 Êîíòðîëüíûå âîïðîñû è çàäàíèÿ 1. Укажите основные отличия совести от стыда. 2. Чем, по вашему мнению, определяется наличие либо отсутствие совести у человека? 3. Какие трактовки совести существовали в истории этической мысли? В чем их специфика? 4. Можно ли утверждать, что голос совести всегда прав? 5. Почему совесть выступает наиболее эффективным контролером исполнения человеком нравственного долга? 6. Как вы относитесь к распространенному мнению, что совестливый человек непрактичен? 7. Что, по вашему мнению, из представлений мыслителей прошлого о совести сохранило ценность до наших дней? 8. Считаете ли вы предпочтительным поддерживать деловые отношения с совестливым человеком или же к лишенным такового качества? Ответ аргументируйте. 9. Как вы считаете, можно ли сохранить чистоту совести в условиях современной российской жизни? Свою позицию обоснуйте. 10. Приведите примеры проявлений различных видов совести из художественной литературы. Òåñòû ê ðàçäåëó I 1. Мыслитель, стоявший у истоков этической мысли: а) И. Кант; б) Л. Н. Толстой; в) Аристотель; г) Гегель. 2. В основании общественной морали лежат интересы: а) государства; б) нации; в) отдельной группы людей; г) общечеловеческие. 3. Авторство формулы «цель оправдывает средство» приписывается: а) К. Марксу; б) Н. Макиавелли; в) Конфуцию; г) Сенеке. 4. Одна из функций, выполняемых моралью в обществе: а) карательная; б) познавательная; в) негативная; г) творческая. 5. Обобщенная характеристика, обозначающая устойчивые положительные качества личности: а) нравственные свойства; б) нравственные убеждения; в) нравственное сознание; г) нравственная добродетель. Òåñòû ê ðàçäåëó I 105 6. Совесть индивида определяется его способностью: а) ориентироваться на мнение окружающих; б) ставить на первое место государственные интересы; г) поступать согласно велениям нравственного долга; д) руководствоваться политическими взглядами. 7. Совокупность поступков человека, имеющих нравственное значение и совершаемых им в относительно продолжительный период времени: а) достоинство; б) совесть; в) оценка; г) поведение. 8. Мораль требует, чтобы человек воздерживался от совершения зла: а) из практических соображений; б) по убеждению; в) в силу привычки; г) из страха наказания. 9. Идея категорического императива была сформулирована: а) И. Кантом; б) К. Марксом; в) Ф. Ницше; г) В. И. Лениным. 10. Безнравственное поведение характеризуется такой чертой, как: а) тактичность; б) самокритичность; в) зависть; г) взаимопомощь. 11. Понятие, выражающее представление о высшей справедливости: а) оценка; б) норма; в) санкция; г) идеал. 106 Òåñòû ê ðàçäåëó I 12. Мыслитель, обосновывавший нигилистическое отношение к морали: а) Платон; б) Ф. Ницше; в) Сенека; г) Марк Аврелий. 13. Нравственная независимость индивида определяется: а) социальным положением; б) социальным окружением; в) ориентацией на общественное мнение; г) наличием убеждений. 14. К предмету этики относится понятие: а) достоинство; б) темперамент; в) сверхъестественное; г) характер. 15. Чувство совести представляет собой: а) способность к нравственному самоконтролю; б) страх перед грядущим наказанием; в) способность к рациональному мышлению; г) знание правил поведения в обществе. 16. Одна из форм проявления справедливости: а) гуманистическая; б) уравнительная; в) идеальная; г) прогностическая. 17. К основным идеям этики Конфуция относится: а) имморализм; б) нравственная независимость; в) почитание старших младшими; г) права человека. 18. Моральному идеалу соответствует поступок: а) из расчета на вознаграждение; б) из расчета на одобрение окружающих; Òåñòû ê ðàçäåëó I 107 в) под страхом наказания; г) как результат свободного выбора. 19. То, что по своему смыслу противоположно идее добродетели: а) репутация; б) честь; в) порок; г) благородство. 20. Нравственно позитивное соотношение целей и средств состоит: а) в первенстве средств над целями; б) во взаимной независимости целей и средств; в) в достижении их единства; г) в допущении любых средств, ведущих к цели. Ðàçäåë II. ÏÐÎÔÅÑÑÈÎÍÀËÜÍÀß ÝÒÈÊÀ  ÑÔÅÐÅ ÞÐÈÑÏÐÓÄÅÍÖÈÈ Ãëàâà 5. ÝÒÈ×ÅÑÊÈÅ ÀÑÏÅÊÒÛ Â ÄÅßÒÅËÜÍÎÑÒÈ ÞÐÈÑÒÀ В результате освоения материала данной главы студент должен: знать • специфику требований, предъявляемых к правовым, нравственным и психологическим качествам юриста; уметь • оценивать факты и явления правовой действительности с точки зрения служебной этики; владеть • навыками самоконтроля своих действий как непосредственно в процессе служебной деятельности, так и вне ее. 5.1. Ïðàâîâûå, íðàâñòâåííûå è ïñèõîëîãè÷åñêèå êà÷åñòâà þðèñòà Правовую основу деятельности юриста (следователя, судьи, адвоката, прокурора и др.) составляют Конституция Российской Федерации, федеральные законы от 17 января 1992 г. № 2202-1 «О прокуратуре Российской Федерации», от 28 декабря 2010 г. № 403-ФЗ «О Следственном комитете Российской Федерации», от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», Основы законодательства Российской Федерации о нотариате от 11 февраля 1993 г. № 4462-1, ГПК РФ, АПК РФ, УПК РФ, КоАП РФ; а также Гражданский, Таможенный, Налоговый кодексы РФ, нормативные правовые акты федеральных органов исполнительной власти, регулирующие различные виды юридической деятельности. 5.1. Ïðàâîâûå, íðàâñòâåííûå è ïñèõîëîãè÷åñêèå êà÷åñòâà þðèñòà 111 В указанных документах содержится обширный перечень требований, предъявляемых к личности и профессиональному поведению юриста. При этом, к сожалению, лишь отдельные указания могут быть отнесены к характеристике морального облика юриста. Например, при внимательном изучении Федерального закона «О Следственном комитете Российской Федерации» можно обнаружить характеристики, касающиеся морального облика следователя: «Защищать интересы личности», «Чутко и внимательно относится к предложениям, заявлениям, обращениям и жалобам граждан, соблюдать справедливость и объективность, дорожить своей профессиональной честью, быть скромным, морально чистым (ч. 1 ст. 19 «Присяга сотрудника Следственного комитета РФ»). В тексте Присяги прокурора (следователя), закрепленной в Федеральном законе «О прокуратуре Российской Федерации», отражены некоторые наиболее значимые требования, предъявляемые к служебному поведению сотрудника этой правоохранительной структуры. Так, лицо, впервые назначаемое на должность прокурора или следователя, обязуется активно защищать интересы граждан, чутко и внимательно относиться к предложениям и заявлениям граждан, соблюдать справедливость и объективность при решении судеб людей, дорожить своей профессиональной честью, быть образцом неподкупности, морально чистоты, скромности (ст. 404). Право и мораль тесно взаимодействуют при осуществлении правосудия и охране общественного порядка. Мораль демонстрирует, какие поступки являются опасными и вредными для общества, а какие, наоборот, могут быть отнесены к сфере желаемого и поощряемого поведения. Право закрепляет их через механизм действия юридических норм (санкций), применяемых к нарушителям общественного порядка. Право требует соблюдать закон, это же предписывает и мораль. Вместе с тем между правом и моралью как способами социальной регуляции существуют различия. Мораль и право появились в разное время: мораль существует с момента возникновения человеческого общества. Нормы права создаются (изменяются, отменяются) государством в процессе деятельности полномочных государственных органов либо санкционируются ими. Для создания же норм морали не нужна специальная целена- 112 Ãëàâà 5. Ýòè÷åñêèå àñïåêòû â äåÿòåëüíîñòè þðèñòà правленная деятельность. Мораль формируется стихийно в процессе жизни1. Правовые нормы формально определены. Они закрепляются в официальных письменных актах государства (законах, указах, постановлениях, иных нормативных правовых актах, судебных решениях и т.д.), приобретая тем самым черты санкционированного долженствования, а в ряде случаев и принудительности исполнения. Наоборот, моральные нормы не имеют письменно зафиксированных форм и апеллируют главным образом к добровольному исполнению содержащихся в них требований. Право и мораль опираются на различные критерии в оценке социального поведения индивидов. Так, в сфере правого регулирования обычно используются критерии: «законно — незаконно», «правомерно — неправомерно» и др. Мораль оперирует такими критериями, как: «морально — аморально», «честно — бесчестно», «гуманно — негуманно» и др. Хотя в практике нормообразования и применения этих норм в социальном регулировании те и другие критерии теснейшим образом взаимосвязаны, тем не менее разница между ними достаточно осязаема. Имеются отличия между правом и моралью по степени абстрактности предписаний. Моральные правила — это общепринятые правила социального поведения, такие как правдивость, принципиальность, взаимопомощь и т.д. Содержание их нередко неопределенно, субъективно, зависит от социального положения и жизненного опыта конкретного человека или даже групп людей. Нормы права несравненно более конкретны. Они четко определяют права и обязанности участников правоотношений, границы правомерного поведения граждан2. Мораль и право не совпадают по диапазону действий. Право регулирует наиболее важные сферы общественных отношений (власть, правосудие, взаимоотношения государства и личности, собственность и др.). Мораль регулирует обширный круг отношений. Практически не существуют области жизни и деятельности людей, которые не подвергаются моральной оценке. Существуют отношения в обществе, которые регулируются как правовыми нормами, так и моральными пра1 См.: Агешин Ю. А. Политика, мораль, право. М., 1982. С. 123. См.: Головастикова А. Н., Дмитриев Ю. А. Теория государства и права : учебник. М., 2007. С. 359—360. 2 5.1. Ïðàâîâûå, íðàâñòâåííûå è ïñèõîëîãè÷åñêèå êà÷åñòâà þðèñòà 113 вилами (например, порядок оформления сделок, ведение судебного процесса и др.). Мораль и право можно различать по методам их обеспечения. Нормы права обеспечиваются силой государственного принуждения, юридическими санкциями и др. Соблюдение правил морали опирается на силу общественного воздействия (моральное осуждение, исключение из коллектива и т.п.), порицание аморальных поступков окружающими1. Основу нравственных качеств юриста составляет справедливость. Понятие «юстиция» в своем исходном значении на латыни буквально означает справедливость. Справедливость — это представление о должном, о модели нравственно одобряемого поведения, получившей общественную санкцию. Человек поступает справедливо, если он в своих действиях руководствуется нравственными правилами. Для юриста, в какой бы сфере профессиональной деятельности он ни был занят, важно поступать справедливо во всем и всегда. Справедливость внутренне сопряжена с такими свойствами личности человека, как гуманность, доброжелательность, требовательность, умеренность, разумное самоограничение и самоконтроль. С одной стороны, она находит в них необходимое продолжение, с другой — сама подкрепляется наличием у индивида указанных качеств. Справедливость — это качество не только моральное, но и правовое. Например, судьи должны быть не только компетентными, но и справедливыми, обладать моральной безупречностью. Моральные нормы требуют от юриста корректности, вежливости и сдержанности. Честность юриста проявляется в признании допущенных ошибок и твердой уверенности в достоверности своих выводов. Юрист обязан проявлять принципиальность, которая проявляется в независимости выводов от мнения заинтересованных лиц, материального положения обвиняемого, свидетеля, потерпевшего, истца, ответчика и др. Этические нормы обязывают следователя, судью с уважением относиться к достижениям в области науки, техники, искусства и др., но и при этом критически оценивать выводы экспертов. Нравственные требования обязывают следователя, судью приглашать 1 См.: Головастикова А. Н., Дмитриев Ю. А. Указ. соч. С. 360. 114 Ãëàâà 5. Ýòè÷åñêèå àñïåêòû â äåÿòåëüíîñòè þðèñòà в качестве экспертов компетентных принципиальных честных профессионалов, лично не заинтересованных в исходе дела (уголовного, гражданского и др.). Справедливость, честность, принципиальность и ряд иных качеств выступают органичной частью сферы профессионального и служебного долга юриста. Юрист с высокоразвитым чувством профессионального долга имеет четкое представление, что ему надлежит сделать в конкретной жизненной ситуации. По мнению И. И. Аминова, юрист, сознательно и добросовестно исполняющий свои обязанности, должен четко сознавать, что выполняет их в интересах всего общества, коллектива, конкретного человека1. Важнейшей нравственной характеристикой юриста является совесть. Совесть основана на моральном самосознании, самоконтроле личности, на личном долге и личной ответственности. Перечисленные нравственные качества (совесть, справедливость, профессиональный долг и др.) находятся в тесной взаимосвязи с профессиональной честью юриста. Честь — это осознание юристом высокого предназначения своей профессии (следователя, судьи, адвоката и др.). Например, при назначении на должность следователя претендент, принимая присягу, обязуется соблюдать нравственные требования, предъявляемые к сотруднику Следственного комитета: чутко и внимательно относиться к заявлениям, жалобам граждан, соблюдать объективность и справедливость. Формирование профессионально необходимых психологических качеств юриста осуществляется в период не только обучения, но и профессиональной деятельности. Важную роль играет воспитательное воздействие, оказываемое коллективом, в котором работает человек. В условиях повышения нравственной автономии личности, ставящей юриста в ситуацию морального выбора между различными моделями поведения, все большую роль играет самовоспитание. Особое значение для юриста (особенно следователя) имеют волевые качества. Воля — это форма психического отражения, в которой отражаемыми являются объективная 1 См.: Юридическая этика : учеб. пособие / И. И. Аминов и др. М., 2010. С. 86. 5.1. Ïðàâîâûå, íðàâñòâåííûå è ïñèõîëîãè÷åñêèå êà÷åñòâà þðèñòà 115 цель, стимулы ее достижения, возникающие объективные препятствия, мешающие ее достижению; отраженными (субъективными) становятся субъективная цель, борьба мотивов, волевое усилие, результат действия и удовлетворение от достижения цели1. Волевые процессы юриста обусловлены степенью развитости его чувственно-эмоциональной сферы, таких качеств, как воображение, мышление, внимание, память и ряда других, без которых невозможно сегодня представить профессиональную деятельность следователя, адвоката, судьи или нотариуса. Особое значение для юриста имеет принципиальность — наличие у него твердых убеждений и неуклонное стремление к их реализации. Принципиальность — это противоположность беспринципности и делячеству, которые нередко начинают играть доминирующую роль в поведении отдельных представителей правоохранительных структур. К психологически значимым качествам, необходимым юристу в его повседневной деятельности, следует отнести смелость, мужество, критичность, бдительность, выдержку, самообладание, настойчивость и др. Отсутствие какоголибо из них может самым серьезным образом сказаться на результатах его служебной и профессиональной деятельности. Важную роль играет наблюдательность (обычная и профессиональная). Наблюдательность зависит от особенностей характера, практического и жизненного опыта, нравственных качеств и психологического состояния личности. Она необходима, например, следователю при производстве осмотра места происшествия, обыска, допроса и других процессуальных действий. Практика выработала общие правила организации наблюдения: получить информацию от объекта; определить цель; сформулировать задачу наблюдения; мысленно расчленить объект наблюдения и изучить его по частям; не доверять однократному наблюдению; в наблюдаемом искать не только то, что предполагалось найти, но и обратное; ясно формулировать результаты наблюдения; помнить, что наблюдатель не должен быть объектом наблюдения и др.2 1 См.: Платонов К. К. Краткий словарь системы психологических понятий. М., 1984. С. 22. 2 См.: Сорокотягин И. Н., Сорокотягина Д. А. Юридическая психология : учебник : 2-е изд., перераб. и доп. М. : Юрайт, 2011. С. 230—231. 116 Ãëàâà 5. Ýòè÷åñêèå àñïåêòû â äåÿòåëüíîñòè þðèñòà Наблюдательность связана с памятью, языком и речью. Формировать личность — значит формировать характер. Воспитание характера отражается на своеобразии жизненного пути конкретного человека. Юрист должен быть хорошим организатором (выполнять одновременно несколько дел, организовывать деятельность других лиц). Правовые, нравственные и психологические качества имеют существенное значение при аттестации юриста, представлении к присвоению очередного звания, а также назначении на более высокую должность. 5.2. Íðàâñòâåííûå êà÷åñòâà ñëåäîâàòåëÿ В юридической литературе неоднократно отмечалось, что следователь, осуществляющий предварительное расследование по уголовному делу, руководствуется процессуальными, криминалистическими, нравственными и психологическими правилами. Нравственные основы деятельности следователя включают в себя допустимость процессуальных и оперативнотактических действий, приемов и методов предварительного расследования с позиции морали. Например, нравственные нормы производства следственных действий определены назначением уголовного судопроизводства (ст. 6 УПК РФ), его принципами (гл. 2 УПК РФ) и отдельными положениями (гл. 21, ст. 150—161 УПК РФ), правилами, определяющими применение мер процессуального принуждения (ст. 10, 100, 107—109 УПК РФ). Важнейшими нравственными качествами следователя являются: — высокий уровень правосознания; — честность; — принципиальность; — обязательность; — добросовестность; — исполнительность; — дисциплинированность; — гражданское мужество; — объективность; — справедливость; — гуманность; 5.2. Íðàâñòâåííûå êà÷åñòâà ñëåäîâàòåëÿ 117 — бдительность; — беспристрастность; — выдержка; — корректность; — самостоятельность; — смелость в принятии решений; — независимость в суждениях и др. Необходимо отметить важность наличия познавательных, конструктивных, коммуникативных и психологических качеств: — способности к анализу и обобщению информации; — умения прогнозировать; — развитой интуиции; — наблюдательности; — умения отличить главное от второстепенного; — настойчивости и упорства в достижении поставленной цели; — гибкости мыслительных процессов; — хорошей памяти; — критичности к восприятию информации; — интеллектуальности; — умения установить психологический контакт; — способности определить внутренний мир человека, его психическое состояние; — умения слушать свидетеля, потерпевшего и других участников предварительного расследования и др. Перечисленные и нравственные, и психологические качества определяют успешное выполнение процессуальных действий: допроса, очной ставки, обыска, следственного эксперимента, осмотра места происшествия и др. Например, при производстве допроса следователь находится в сложных нравственных и психологических условиях. Необходимо помнить, что каждый тактико-психологические прием допроса («допущение», «легенды», «пресечение лжи», «форсированный или замедленный допрос», «предъявление доказательств с недостающей силой» и др.) подлежит оценке не только с точки зрения законности (например, ч. 2 ст. 202 УПК РФ особо оговаривает: «При получении образцов для сравнительного исследования не должны применяться методы, опасные для жизни и здоровья человека или унижающие его честь и достоинство»), но и с позиции морали и психологии (например, следователь не должен допускать при допросе лжи как о себе, так и об участниках 118 Ãëàâà 5. Ýòè÷åñêèå àñïåêòû â äåÿòåëüíîñòè þðèñòà следственного действия). А. Ф. Кони, обращаясь к юристам, писал: «Не лгите, т.е. будьте искренни, и вы будете хорошо говорить, или, как гласит французская судебная поговорка “Вам будет принадлежать внимание (слух) суда”»1. Совсем не случаен тот факт, что применительно к профессиональной этике следователя появились понятия: «этический конфликт» и «этическая неопределенность»2. Под «этическим конфликтом» понимается ситуация, при которой возникают противоречия между нормами профессиональной этики и обстоятельствами, сложившимися в процессе служебной деятельности. «Этическая неопределенность» возникает тогда, когда юрист не может определить «степень соответствия своего поведения принципам и нормам профессиональной этики»3. В научной литературе даются рекомендации, как вести себя юристу (сотруднику органов внутренних дел) в ситуациях этического конфликта или этической неопределенности, например действовать в строгом соответствии со своими должностными обязанностями, принципами и нормами профессиональной этики; избегать ситуаций, провоцирующих нарушения норм этики, и т.д. При расследовании преступлений следователю приходится вторгаться в личную жизнь участников уголовного процесса. В связи с этим перед ним возникают этические проблемы по обеспечению тайны следствия. Следователь должен своевременно реагировать на всевозможные действия со стороны заинтересованных лиц, направленные на создание ситуаций, нарушающих частную жизнь граждан, ранее совершивших преступления. Нравственное содержание отношений следователя и участников процесса определяется прежде всего безупречным соблюдением следователем правовых и моральных норм. Поэтому следователь должен постоянно контролировать свое поведение (особенно при применении мер принуждения и пресечения). 1 Кони А. Ф. Красноречие судебное и политическое // Об ораторском искусстве. М., 1958. С. 115. 2 Кодекс профессиональной этики сотрудника органов внутренних дел Российской Федерации (утв. приказом министра внутренних дел РФ от 24 декабря 2008 г. № 1138). 3 Курышева Н. С. Этические основы в деятельности следователя органов внутренних дел // Бюллетень Уральского отделения Международной ассоциации содействия правосудию. Екатеринбург, 2009. С. 55—56. Êîíòðîëüíûå âîïðîñû è çàäàíèÿ 119 Особое внимание при расследовании преступлений следователь уделяет принципиальности, объективности, строжайшему соблюдению культуры уголовного процесса, своевременному устранению элементов тенденциозности, недоверия, подозрительности, обвинительного уклона и других признаков нарушений следственной этики. Нравственные принципы и требования наиболее ярко проявляются при производстве следственных действий: допросе, обыске, освидетельствовании, очной ставке и др. Например, производство обыска в наибольшей степени ограничивает права граждан и требует строгого соблюдения нравственных норм и законодательства. При обыске следователь должен проявлять выдержку, терпение, тактичность, противостоять провокациям, своевременно оказывать помощь при болезненном (обморочном) состоянии обыскиваемого и др. Таким образом, осуществляя предварительное расследование, выполняя процессуальные действия, следователь должен быть примером уважения к закону и нравственным нормам. Êîíòðîëüíûå âîïðîñû è çàäàíèÿ 1. Что такое право и какие признаки его характеризуют? 2. Укажите различия в действии морали и права при регулировании профессиональной деятельности юриста. 3. Каким образом и в чем проявляется общность морали и права в сфере регулирования профессиональной деятельности юриста? 4. Перечислите основные ценности, лежащие в основе правовых убеждений современного юриста. 5. Что такое этический конфликт? 6. Соотнесите нравственные и деловые качества следователя, необходимые ему при осуществлении служебной деятельности. Попытайтесь установить между отдельными качествами логическую связь. 7. Зачем юристу, действующему в правовом поле, нужны волевые качества? Свою позицию обоснуйте. 8. Можно ли, на ваш взгляд, утверждать, что между правовыми убеждениями и нравственными качествами юриста существует взаимосвязь? Почему вы так считаете? 9. Проанализируйте условия, ведущие следователя к ситуации этического конфликта. Каковы, на ваш взгляд, пути выхода из этой ситуации? 120 Ãëàâà 5. Ýòè÷åñêèå àñïåêòû â äåÿòåëüíîñòè þðèñòà 10. Найдите в периодической печати, в сети «Интернет» примеры проблемных ситуаций, с которыми следователь сталкивается при проведении отдельных следственных действий. Насколько они типичны и с чем, на ваш взгляд, связаны? Ãëàâà 6. ÏÐÎÔÅÑÑÈÎÍÀËÜÍÀß ÝÒÈÊÀ В результате освоения материала данной главы студент должен: знать • основные понятия, категории и инструменты, присущие профессионально-этическому регулированию; уметь • правильно соотносить методы правового и этического регулирования применительно к различным профессиям юридического профиля; владеть • начальными навыками оценки фактов и явлений профессиональной деятельности с этической точки зрения. 6.1. Ïðîôåññèîíàëüíàÿ ýòèêà: åå ïðåäìåò è îñíîâíûå ÷åðòû Вопросы профессиональной этики до сих пор относятся к числу недостаточно разработанных сторон этического знания. Они относительно поздно — где-то около середины XIX в. — попали в сферу научного анализа. С сожалением приходится констатировать и тот факт, что практически никто из известных представителей философии и других гуманитарных наук не уделил сколько-нибудь значительного внимания этой проблеме. В прошлом различные аспекты профессиональных требований к отдельным видам человеческой деятельности анализировались преимущественно представителями самих этих профессий. Именно поэтому стали возможны и получили заметное развитие такие дисциплины, как адвокатская этика и этика судьи, медицинская, нотариальная этика, этика бизнеса, педагогическая этика и т.д. Можно утверждать, что на Западе профессиональная этика обрела законное место в ряду иных гуманитарных 122 Ãëàâà 6. Ïðîôåññèîíàëüíàÿ ýòèêà дисциплин именно потому, что произошло ее становление в качестве неотъемлемого элемента осуществления деятельности в ряде социально значимых сфер жизни общества. Она оказалась интегрирована в единый механизм регулирования профессиональной деятельности наряду с нормами законодательства, требованиями морали, общественным мнением. Произошло соответствующее признание ее предметного статуса в научном сообществе. Достаточно высок ее статус как учебной дисциплины, ежегодно проводятся десятки научных семинаров, конференций, симпозиумов, выходят сотни публикаций, посвященных разработке ее проблематики как в чисто прикладном, так и теоретическом аспекте. За последние два десятилетия заметно изменилась ситуация и в нашей стране. Отражением новой ситуации стали динамично протекающие процессы нормотворчества в сфере профессиональной, служебной, корпоративной этики. Наблюдается естественный рост интереса со стороны общественности, теоретиков и практиков к этому новому фактору, который уже не только функционирует в качестве регулятора соответствующей деятельности, но и существенным образом влияет на ее содержание и цели в современном мире. Какие-то элементы профессионально-этического знания зарождаются уже на заре человеческой цивилизации. Наиболее древним документом, где присутствуют его элементы, следует признать клятву Гиппократа, которую античные врачеватели приносили, вступая на стезю служения здоровью людей. Она получила свое название по имени полулегендарного мыслителя и основателя научной медицины. О его жизни и деятельности известно крайне мало, а годы рождения и смерти могут быть названы лишь весьма приблизительно (460—370 до н.э.). Именно с ним связано представление о высоком моральном облике и образце этического поведения врача. Клятва фактически представляла собою исторически первый известный нам профессиональный этический кодекс, она содержала наиболее значимые требования, обращенные к чувствам и убеждениям человека, вступающего на путь служения людям с помощью искусства врачевания. Дошедший до нас текст клятвы показывает следующее. Во-первых, клятва изначально апеллировала к богам, тем самым подчеркивая высокий характер, священство уз, связывающих отныне представителя такой социально зна- 6.1. Ïðîôåññèîíàëüíàÿ ýòèêà: åå ïðåäìåò è îñíîâíûå ÷åðòû 123 чимой и уважаемой профессии, как медик, и того, кто нуждается в его помощи. Искусство, которым в полной мере владеет профессионал, наделяется своего рода священным ореолом, поскольку в глубинной основе своей имеет божественное происхождение. В свою очередь боги, к которым обращена душа человека, одновременно выступают и как наиболее строгие судьи поступков, совершенных на профессиональном поприще. Во-вторых, в содержание клятвы включено торжественное обещание не забыть своих учителей-наставников. Так, например, там говорится: «Буду помнить тех, кто обучил меня этому искусству, и разделю свои богатства с моими родителями, и в случае необходимости верну им свой долг, и приму в долю их потомков, моих братьев. И научу их тому искусству, ежели захотят воспринять его, не требуя воздаяния…»1 Здесь следует подчеркнуть, что еще в античные времена начинает складываться замечательная традиция преемственности: во многих профессиях секреты мастерства передавались от отца к сыну, от поколения к поколению. Поэтому приносивший клятву брал на себя определенные обязательства перед своим наставником, каковым нередко оказывался его собственный отец, а также обещал в дальнейшем передать свои познания и навыки врачевания тем, кто будет идти за ним следом. В-третьих, здесь находит отражение ставший впоследствии знаменитым принцип «Не навреди!», нравственная суть которого в профессии врача оказывается сродни аналогичному требованию, например, в деятельности адвоката. И в том и другом случае в равной степени утверждается приоритет интересов человека (клиента), обратившегося за квалифицированной помощью. Нравственный долг профессионала состоит в том, чтобы помочь человеку в удовлетворении его законных интересов. Так, врач обязан постоянно помнить о том, что своими действиями он не должен нанести ни малейшего вреда пациенту. Это же требование можно отнести к деятельности адвоката и нотариуса. В-четвертых, здесь мы встречаемся едва ли не с самым первым упоминанием о необходимости соблюдения профессиональной тайны. «А ежели доведется услышать и увидеть, — говорит Гиппократ, — по долгу профессии или вне 1 Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Т. 1. Античность. СПб., 1994. С. 89. 124 Ãëàâà 6. Ïðîôåññèîíàëüíàÿ ýòèêà ее в моих отношениях с людьми нечто, что не подлежит разглашению, о том сохраню молчание и как священную тайну уберегу»1. Сохранение информации, ставшей известной в силу исполнения людьми своих профессиональных обязанностей, обрело со временем силу нравственного закона. В ряде сфер деятельности, имеющей особую социальную значимость, оно получило необходимое юридической закрепление. Разглашение такого рода информации может нанести урон материальному благополучию, причинить моральный ущерб, а потому оказывается совершенно недопустимым. Сохранение профессиональной тайны, как правило, имеет безусловный приоритет по отношению ко всем иным соображениям, сколь бы важными они ни казались. В-пятых, ответственное отношение к своим профессиональным обязанностям клятва связывает с понятием чести, отражающим высокое предназначение врачебной профессии и признание обществом за нею особого достоинства. Именно поэтому, например, всегда пользовались почетом и уважением профессии врача и педагога. Оборотной стороной этой ситуации оказываются, с одной стороны, повышенные требования, предъявляемые обществом к представителям ряда профессий, а с другой — ответственность, которую должны испытывать эти люди при исполнении ими своих обязанностей. Чем более сложно организованным и структурированным оказывается общество, тем более обширным будет список профессиональных групп, вырабатывающих свои специфические нормы и принципы. Кроме того, они вынуждены считаться с теми международными и национальными этическими стандартами, соответствие которым становится в наше время в ряде профессий обязательным. Возникает потребность нормативного закрепления этих стандартов в нормах законодательства, кодексах профессионального и служебного поведения. Отметим, что в содержательном плане следует различать понятия профессиональная мораль и профессиональная этика. Первое возникает значительно раньше и определяется наличием следующих значимых черт. Во-первых, этические требования, регулирующие отношения внутри конкретного вида профессиональной деятельности, носят объективный характер. Профессиональная 1 Реале Дж., Антисери Д. Указ. соч. С. 89. 6.1. Ïðîôåññèîíàëüíàÿ ýòèêà: åå ïðåäìåò è îñíîâíûå ÷åðòû 125 мораль независима от воли, желаний, произвола людей. Она возникает и эволюционирует исключительно естественным путем в ответ на запросы общественной практики. Таковы, например, требования к адвокату (профессиональная этика адвоката), которые вырабатывались в силу потребности в правозащитнике, который действовал бы в качестве уполномоченного обществом и в его интересах. Во-вторых, выработка соответствующих этических требований, которые затем воспроизводятся в виде определенных норм и принципов, происходит стихийно. Год за годом, от поколения к поколению, в процессе самой деятельности вырабатываются устойчивые приемы (формы) работы, представления о ней, с одной стороны, обеспечивающие оптимальное достижение поставленной цели, а с другой — отвечающие элементарным понятиям о моральной оправданности и справедливости применительно к конкретному виду профессиональной деятельности. В-третьих, процесс эволюции требований профессиональной морали осуществляется преимущественно на уровне обыденных представлений и в повседневной жизни реализуется посредством соблюдения правил, которые уже стали привычными для большинства представителей профессионального сообщества. Сказанное позволяет определить профессиональную мораль как совокупность нравственных норм и ценностей, которыми представитель конкретной профессии руководствуется при исполнении своих обязанностей. Собственно профессиональная мораль не претендует на сколько-нибудь широкие обобщения, позволяющие составить представление об иерархии ценностей внутри той или иной сферы деятельности. Эта задача входит в компетенцию профессиональной этики, которая выступает как теоретический срез сознания по отношению к профессиональной морали. В повседневной совместной деятельности у членов профессиональной группы складывается представление об общей судьбе и профессиональном долге по отношению к людям, нуждающимся в их услугах. Значимую роль играют ответственное отношение к делу, нравственное чувство товарищества, поддержки и взаимопомощи, лояльное отношение к коллегам. Структура профессиональной морали определяется наличием этического аспекта практики, отношений, сознания, формирующихся в конкретной сфере деятельности. Моральная практика с течением 126 Ãëàâà 6. Ïðîôåññèîíàëüíàÿ ýòèêà времени обогащается, усложняется характер отношений не только между коллегами, но и по линии «специалист — клиент». Все это находит отражение в необходимости систематизации соответствующих требований, складывающихся в данной сфере, целенаправленном освоении их теми, кто находится еще в начале пути к избранному призванию. Потребность в профессиональной этике возникает в связи с тем, что в ней присутствует рациональное обоснование, позволяющее учесть весь спектр предъявляемых требований, исключить случайное, второстепенное и выстроить иерархию ценностных приоритетов. В силу этого профессиональная этика выступает как самостоятельное направление гуманитарного знания со специфическим предметом исследования. Ее интересует, как и посредством чего нормы общественной морали конкретизируются применительно к условиям определенной профессии. Начало преподавания профессиональной этики следует отнести к XI—XII вв. — т.е. времени появления в Европе первых университетов. Именно здесь, на медицинских и юридических факультетах, профессиональная этика выступает как специальная учебная дисциплина. Понадобилось, однако, несколько столетий для того, чтобы и сама она превратилась в предмет изучения со стороны обществоведов. Заслуга в постановке проблемы профессиональной этики в том виде, в каком она существует и в наши дни, принадлежит французскому социологу Эмилю Дюркгейму (1857—1917). Ученый обратил внимание на то, что применительно к некоторым сферам профессиональной деятельности вырабатываются особые нравственные требования, играющие существенную роль в ее регулировании. По данному вопросу он читал лекции в Бордо, Сорбонне, в Стамбульском университете. Впоследствии эти лекции были восстановлены и изданы его родственниками и учениками под названием «Профессиональная этика и гражданская мораль» (1957). Дюркгейм описал черты, которые характеризовали быт ряда вполне устоявшихся профессиональных корпораций (например, юристов, врачей, военных чиновников и т.д.) в современном ему французском обществе. Из текста вышеназванной и ряда других работ видно, что ученого интере- 6.1. Ïðîôåññèîíàëüíàÿ ýòèêà: åå ïðåäìåò è îñíîâíûå ÷åðòû 127 совало соотношение норм общественной морали и специфических норм и принципов, характеризующих жизнь отдельных профессиональных групп. Профессиональную группу Дюркгейм рассматривал как корпорацию людей, принадлежащих к одной и той же сфере деятельности и объединенных в единую организацию. Конкретной группе присущи общие потребности, условия жизни и деятельности, цель и способы ее достижения. В силу указанных же обстоятельств профессиональная группа становится той инстанцией, которая санкционирует своим авторитетом определенный образ жизни, действий, стандарты и правила поведения, единые для всех ее членов. В сфере ее деятельности возникает свойство, которое со временем стало именоваться духом профессиональной корпорации (франц. esprit de corps). Корпоративность в рассматриваемом случае — это качество, которое характеризует отношения, складывающиеся между представителями определенной профессиональной группы (адвокатов, нотариусов, судей и др.). Профессиональная группа способна свести воедино разноречивые мотивы, цели и интересы, движущие людьми в определенной сфере деятельности. Единообразные требования, предъявляемые обществом к представителям профессии, заставляют их сплачиваться; членов корпорации объединяет общая судьба, определяемая призванием, служением делу на избранном поприще; вырабатываются специфические ценности, которые разделяются всеми членами группы и находят отражение в нормах и принципах, регулирующих профессиональную деятельность; возникает взаимная ответственность в исполнении обязанностей и долга. Не менее важны товарищеская солидарность членов группы, их взаимная поддержка, уважение к собратьям по профессии. Благодаря наличию корпоративности становится возможным контроль над формированием однотипных образцов поведения, присущих всем представителям конкретной группы. Внутри группы, между ее членами формируются отношения, позволяющие ей выступать арбитром в разрешении конфликта интересов (между коллегами, с клиентами, с государственными органами). Характеризуя значение корпоративности, Э. Дюркгейм отмечал: «Профессиональная деятельность может действенно регламентироваться только группой, достаточно близкой к самой 128 Ãëàâà 6. Ïðîôåññèîíàëüíàÿ ýòèêà профессии, чтобы чувствовать все ее потребности и иметь возможность следить за всеми их изменениями»1. Также важным свойством, характеризующим профессиональную этику, является институциональность (лат. institutum — установление), которая становится возможной в силу того, что профессиональная корпорация, в отличие от иных социальных групп, оказывается способной формировать нормы и принципы, посредством которых осуществляется ее внутренняя саморегуляция. Институционализация — это процесс перехода от спонтанного и экспериментального поведения к предсказуемому, которое ожидается, моделируется, регулируется путем определения и закрепления специальных норм и процедур. Именно таковым должно быть поведение в ряде сфер профессиональной деятельности (адвокатура, суд, нотариат и др.). Э. Дюркгейм, обращая внимание на роль, которую играет данная характеристика, писал: «Для того чтобы профессиональная этика и право смогли утвердиться в различных экономических профессиях, нужно, стало быть, чтобы корпорация вместо неупорядоченного и аморфного агрегата, каковым она остается, стала или, точнее, вновь стала четко организованной группой, иначе говоря, общественным институтом»2. Институциональность профессиональной этики реализуется в разных формах: — в формировании самосознания представителей определенной профессии, результатом которого становится осознание наличия у них единого предметного поля и необходимости совместного решения проблем, возникающих в его пределах. Интересы сообщества получают в этом случае превалирующее значение по отношению к личным соображениям и поиску элементарной выгоды; — в объединении представителей конкретных профессий и создании соответствующих им организационных структур. Благодаря этому становятся возможными обсуждение совместных проблем и работа над их разрешением на национальном уровне (регулярно проводятся съезды адвокатов, нотариусов, судей). В последнее время аналогичные процессы происходят и на международном уровне 1 Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М., 1991. С. 9. 2 Там же. С. 11. 6.1. Ïðîôåññèîíàëüíàÿ ýòèêà: åå ïðåäìåò è îñíîâíûå ÷åðòû 129 (таковы, например, объединения адвокатов стран Европейского Сообщества или представителей Латинского нотариата); — в закреплении профессиональных требований, имеющих в своей основе этическую природу, в законодательных актах (например, в законах о статусе судей, об адвокатской деятельности и адвокатуре, о прокуратуре), разнообразных кодексах профессиональной и служебной этики; — в создании специализированных периодических изданий, что давно практикуется в странах Запада; на страницах этих изданий ведется живая дискуссия вокруг вопросов, представляющих интерес для профессионального сообщества. В последнее время эта тенденция нашла развитие и у нас: этические аспекты профессии юриста находят отражение на страницах журналов «Российская юстиция», «Нотариус», «Российский адвокат», «Российский судья» и иных подобных изданий; — путем включения соответствующих дисциплин в учебные планы образовательных учреждений определенного профиля (например, профессиональная этика адвоката, нотариуса, судьи в юридическом вузе). Основы преподавания нравственных начал применительно к сфере судопроизводства были заложены знаменитым российским юристом и судебным деятелем Анатолием Федоровичем Кони (1844—1927). Именно ему принадлежит заслуга обращения к данной проблеме. Следует отметить, что в России процесс институционализации норм профессиональной этики находится на начальной стадии. Это в значительной степени связано с тем, что в советское время указанной проблематике уделялось недостаточное внимание. Основной акцент при раскрытии профессиональных аспектов деятельности делался на необходимости следования требованиям социалистической морали, содержание которых применительно, например, к сфере юриспруденции подвергалось значительной политико-идеологической коррекции. В наши дни приходится сталкиваться с попытками иного рода. В качестве примера приведем следующее характерное высказывание: «Правило предполагает наряду с правовыми инструкциями такие внешние кодексы поведения, как профессиональная этика для различных категорий работников. То есть здесь уже правило этикета адресуется не к человеку (с его изначальной свободой), а к его роли, к его маске, соот- 130 Ãëàâà 6. Ïðîôåññèîíàëüíàÿ ýòèêà ветствующей его профессиональной функции»1. Позволим себе не согласиться с этим мнением по ряду пунктов. На основании приведенного утверждения нетрудно убедиться, что авторы фактически отождествляют этикетные правила с требованиями профессиональной этики. Неправомерность такого подхода оказывается очевидной, исходя хотя бы уже из того, что в основе этикета лежат внешние проявления взаимоотношений между людьми, а в рассматриваемом нами случае — лиц, занятых в конкретном виде профессиональной деятельности. Так, судебным этикетом регламентируются формы поведения людей, оказавшихся в зале судебных заседаний. Это исторически устоявшиеся формы поведения, и их действительный смысл не всегда может быть понятен современному человеку. Однако за этим стоит опыт прошлого, и уважительное отношение к строго регламентированным требованиям судебного этикета оказывается отражением высокого общественного статуса суда. В противоположность этикету нормы и принципы профессиональной этики заключают в себе непосредственно выраженный нравственный смысл и направленность на человека. Так, все требования врачебной этики во главу угла ставят интересы жизни и здоровья пациента. Самопожертвование, столь распространенное в среде медицинских работников, не может быть регламентировано никакими правилами, ибо имеет принципиально иную природу. Действиями судьи и адвоката руководит безусловное служение справедливости, стремление всеми силами способствовать установлению истины. Совершенно очевидно, что все, с чем имеют дело профессионалы в той или иной сфере деятельности, наделено для них высоким смыслом. Иными словами, речь может идти об общественном служении, своего рода аскезе в соответствии с раз и навсегда избранным путем. Именно в этом заключено социальное назначение профессии, именно так, вопреки всем объективным трудностям, ее представители воспринимаются общественным мнением. Справедливо в связи со сказанным утверждение: «В медицинской, педагогической, правовой (и т.д.) деятельности от профессионала требуется не просто преодоление эгоизма и стремления к собственной выгоде, но внимательнейшее, скрупулезней1 Букреев В. И., Римская И. Н. Этика права. М., 1998. С. 16. 6.1. Ïðîôåññèîíàëüíàÿ ýòèêà: åå ïðåäìåò è îñíîâíûå ÷åðòû 131 шее соблюдение интересов другого, такт, забота об улучшении его состояния, непричинении вреда, сохранение достоинства другого не в формальном, а в гуманистическом смысле. И не в силу симпатии, а иногда и вопреки антипатии, неприязни, брезгливости»1. Возражение совершенно иного рода мы находим у представителей классической этики, которые склонны утверждать, что в современном обществе мы наблюдаем торжество достигаемого социального эффекта, а вместе с ним и нравственно значимого результата, безотносительно к моральным мотивам, мере добродетельности или порочности людей. Логика рассуждений в рассматриваемом случае основывается на том, что сегодня определяющее значение получает практическая целесообразность, которая в этическом плане оказывается нейтральной. Социальные системы для своего успешного функционирования нуждаются в целесообразности, которая может быть реализована лишь при наличии четких, предельно формализованных правил. Здесь нет места для нравственных мотивов, добродетелей или чувств индивида. В рамках указанного подхода дисциплина рассматривается как главное условие поддержания порядка и обеспечения целесообразности внутри социальной системы. Эта задача обеспечивается тем, что прежняя «этика добродетелей, замкнутая на мотивы», вытесняется «институциональной этикой, которая не зависит от содержательных мотивов», а ее эффективность обеспечивается жестко регламентированными требованиями, общеобязательными для каждого принадлежащего к ней человека2. С этой точки зрения профессиональная этика, какой бы сфере человеческой деятельности она ни принадлежала, оказывается чем-то совершенно иным, чем традиционная этика. Как будто можно представить, что в суде, адвокатуре и следствии действуют люди-роботы, автоматически подчиняющиеся требованиям, зафиксированным в законе или профессиональном этическом кодексе. Любое установление способно описать лишь общие границы действий, ставит конкретное воплощение этих действий во всецелую зависимость от личности того, кому доверено воплощать их на практике. А. Ф. Кони по этому 1 2 Протанская Е. С. Профессиональная этика. СПб., 2003. С. 13. Гусейнов А. А. Великие моралисты. М., 1995. С. 270. 132 Ãëàâà 6. Ïðîôåññèîíàëüíàÿ ýòèêà поводу замечает: «Правила для внешних деяний, в своем практическом осуществлении, неминуемо отражают на себе и внутренний строй души того, кто их осуществляет, ибо в каждом судебном действии, наряду с вопросом, что следует произвести, возникает не менее важный вопрос о том, как это произвести»1. Степень добродетельности оказывается в этом случае главным условием при отборе лиц, которым только и может быть доверено исполнение так называемых институциональных требований. Адвокат в своей повседневной деятельности может, с одной стороны, превысить меру, за которой защита обвиняемого превращается в оправдание преступления, а с другой — исполнять предписанные ему законом функции по минимуму, не прилагая к представлению интересов гражданина достаточных усилий. Речь, следовательно, в обоих случаях идет о нахождении своеобразной золотой середины, всецело определяемой нравственной добросовестностью человека. Сказанное позволяет утверждать, что институциональная этика и этика добродетелей не отрицают, а, скорее, дополняют друг друга. Для профессионала, принимающего решение, нравственная мотивация столь же значима, как и для любого человека, делающего свой выбор и тем самым взваливающего на себя ношу моральной ответственности. Представляется возможным утверждать, что корпоративность и институциональность — это две стороны, которыми профессиональная этика обращена вовне. Первая указывает на ее особый групповой характер в противоположность общечеловеческой природе морали, а вторая — на наличие у нее единого поля со сферой права. В известном смысле можно утверждать, что все они имеют общую направленность, взаимно дополняют друг друга. Это хорошо видно из тех функций, которые профессиональная этика выполняет в современном обществе. 6.2. Ñòðóêòóðà è ôóíêöèè ïðîôåññèîíàëüíîé ýòèêè В научной литературе распространено мнение, согласно которому профессиональная этика возникает в ответ на потребность в выработке дополнительных требований, отражающих специфичность труда в конкретной сфере и своеобразие внутреннего уклада соответствующей про1 Кони А. Ф. Собрание сочинений : в 8 т. М., 1967. Т. 4. С. 49—50. 6.2. Ñòðóêòóðà è ôóíêöèè ïðîôåññèîíàëüíîé ýòèêè 133 фессии. Речь, следовательно, идет не об ослаблении регулятивного воздействия общественной морали, но о его усилении с учетом тех особенностей, которыми обладает определенный вид деятельности. Заслуживает внимания точка зрения современного американского исследователя Р. Т. Де Джорджа, согласно которой «члены профессии устанавливают для себя более жесткие правила поведения, чем общество требует от своих граждан»1. Такой подход объясняется тем, что «предметом труда» здесь выступают живые люди с их потребностями и интересами. Исходя из этого обстоятельства и следует подходить к структуре профессиональной этики. Все профессии могут быть условно подразделены на две категории. К первой могут быть отнесены профессии обслуживающего труда. Их своеобразие состоит в том, что присущие им специфические установления, как правило, непосредственно не несут на себе нравственной нагрузки. В определенной мере действия представителей таких профессий (парикмахер, продавец, почтальон и др.) операциональны. Нравственную направленность они получают лишь при определенных условиях. К таким условиям могут быть отнесены: а) отношения с постоянными клиентами; б) принадлежность работника к учреждению или фирме с традициями высокого качества обслуживания; в) отступления как в позитивную, так и в негативную сторону, влекущие определенную санкцию, и др. Считается, что для упомянутой категории работников характерна дискретность нравственной регуляции, в силу чего отдельные элементы профессиональной морали не могут сложиться в законченную систему. Вторую категорию составляют профессии, где элементы нравственно-психологического характера выступают внутренним компонентом деятельности. Таковы, например, профессии врача, педагога, юриста, которые традиционно включают в число основных регулятивов нравственную составляющую. Объективная основа этого состоит в потенциальной способности вторгаться в мир интимных чувств и переживаний людей, вызывать нравственные коллизии, столкновение мотивов и интересов. Поэтому для регуляции возникающих здесь проблем требуется своего рода интегратор, позволяющий замкнуть всю череду поступков в некую 1 Де Джордж Р. Т. Деловая этика : в 2 т. М., 2001. Т. 2. С. 822. 134 Ãëàâà 6. Ïðîôåññèîíàëüíàÿ ýòèêà систему. В качестве такового как раз призвана выступать мораль в ее специфическом проявлении, дающая возможность увидеть за интересами конкретного корпоративного образования некий смысл. Он усматривается, на наш взгляд, в служении людям, добру, справедливости. В зависимости от того, на кого конкретно направлены усилия людей, принадлежащих к определенной профессиональной группе, можно говорить о следующих четырех сферах регулирования отношений. Во-первых, это отношение специалиста к объекту труда, т.е. к человеку, нуждающемуся в удовлетворении определенной потребности. Таковы, например, отношения: врач — больной, адвокат — подзащитный, педагог — ученик. Традиционно данное отношение рассматривается в качестве исходного ко всем остальным, возникающим впоследствии, по мере накопления соответствующей практики и опыта. Сама логика социального развития подсказывает некоторую идеальную модель: один человек становится педагогом, дабы передавать свои знания ученикам, другой — врачом, чтобы лечить недуги и облегчать физические страдания, а третий — адвокатом, поскольку люди нуждаются в защите своих гражданских прав. В отношениях этого рода ярко выражен момент долженствования, поскольку тому или иному представителю конкретной профессии доверяется самое дорогое: адвокату в уголовном процессе — свобода и даже сама жизнь подзащитного, в гражданском — имущественные и иные права клиента; медику — здоровье и опять-таки жизнь пациента; педагогу — духовное здоровье и благополучие детей и молодежи. Объем и глубина обязанностей, относимых здесь к ведению конкретного специалиста, весьма велики. Во-вторых, это отношения между коллегами по профессии. Этот аспект до сих пор составляет своего рода фигуру умолчания. К традиционному нежеланию той или иной профессиональной корпорации допускать к своим внутренним проблемам сторонних наблюдателей в советское время добавился чисто идеологический момент. Так, медицина была объявлена самой передовой, отечественная юриспруденция — самой гуманной, а педагогика в соответствии с той же установкой успешно решала все задачи по формированию личности нового человека. Поэтому реальные проблемы, возникавшие в столь деликатных сферах, стара- 6.2. Ñòðóêòóðà è ôóíêöèè ïðîôåññèîíàëüíîé ýòèêè 135 тельно скрывались. Можно утверждать, что инерция предшествующего периода не преодолена и по сей день. Профессиональная этика, рассматривая взаимоотношения, складывающиеся между представителями одной корпорации, основное внимание обращает на: а) моральнопсихологическую среду воспитания профессионализма в человеке; б) конкретные морально-психологические предпосылки исполнения тех или иных профессиональных обязанностей в условиях современной высокой специализации; в) атмосферу отношений, которые реально утверждаются в определенной сфере деятельности1. Вероятно, можно было бы выделить и другие аспекты, позволяющие анализировать те непростые проблемы, которые возникают в отношениях между представителями одной и той же профессии, особенно в случае, когда речь идет об одном коллективе. В-третьих, отношения с представителями родственных профессиональных групп, обусловливаемые специализацией внутри единого предметного поля. Сюда можно отнести отношения, складывающиеся между постоянными участниками судопроизводства (адвокатами, судьями, прокурорами, следователями, экспертами и т.д.). Степень корректности и такта их может существенно разнится, что определяется характером решаемых ими задач, особенностями правового положения в процессе, традициями судопроизводства и иными факторами. Так, безусловно, имеет значение то, выходцами из какой среды пополняется судейской сообщество. Согласно законодательству Великобритании на занятие должности судьи могут претендовать лица, имеющие не менее 10 лет стажа в должности барристера (одна из разновидностей адвокатской профессии). Наоборот, в советское время судьями преимущественно становились бывшие работники следствия и прокуратуры. Последствия этого по сию пору сказываются на характере взаимоотношений, которые складываются между участниками судопроизводства. В-четвертых, ответственность, которой наделяется представитель профессии в избранной им сфере деятельности. Общество, давшее человеку образование и обеспечившее соответствующую подготовку, вправе надеяться на ответ1 См.: Иванюшкин А. Я. Профессиональная этика в медицине (философские очерки). М., 1990. С. 17. 136 Ãëàâà 6. Ïðîôåññèîíàëüíàÿ ýòèêà ную реакцию. Исполнение профессиональных обязанностей военным, медиком, юристом или педагогом — это оправдание доверия, оказываемого им со стороны общества. Высокий авторитет, которым обладают в глазах общественности представители целого ряда специализированных видов деятельности, основывается на самоотверженном гражданском служении многих поколений профессионалов. Все четыре названных сферы регулирования профессиональных отношений находятся в определенной субординации и взаимозависимости, что отвечает логике предъявляемых требований. Так, при всех условиях на первом месте должны стоять интересы человека, нуждающегося в помощи со стороны представителей определенной профессии. Взаимоотношения между коллегами, а также между специалистами, занятыми в смежных областях деятельности, носят вторичный характер. Наконец, отношение «специалист — общество» потенциально несет в себе функцию контроля над первым, вторым и третьим элементами. Сфере профессиональной этики присущи все те функции, которыми наделена общественная мораль, но имеется и известное своеобразие. Например, познавательная функция реализуется посредством изучения основ соответствующего раздела профессиональной этики в учебных заведениях. Знание, полученное таким образом, будет плодотворно при соблюдении ряда условий. Во-первых, отметим заблуждение, широко распространенное среди профессионалов в самых разных сферах деятельности (юриспруденции, медицине, военном деле и др.). Суть этого заблуждения состоит в том, что якобы главное внимание должно уделяться специфике именно конкретного вида деятельности, тогда как собственно этика и мораль — дело второстепенное. На наш взгляд, перекос от общего к особенному может привести к серьезному изъяну в учебном процессе. В этом случае создается ложное представление, будто усвоение норм профессиональной этики учащимися есть своего рода самоцель. В действительности нет ничего более ошибочного: цель состоит в том, чтобы привить нормы и ценности, которыми студент будет руководствоваться в своей будущей деятельности. Успех же на этом пути возможен лишь в том случае, если нам удастся связать общеморальные представления о добре, зле и нравственном долге с требованиями профессиональной этики. 6.2. Ñòðóêòóðà è ôóíêöèè ïðîôåññèîíàëüíîé ýòèêè 137 Во-вторых, существенна обстановка, в которой окажется выпускник вуза. С течением времени нормы, которые не получили практического подтверждения, могут быть вытеснены и замещены иными. Так, молодой специалистмедик может столкнуться с практикой поборов с больных и их родственников, получившей достаточно широкое распространение в отечественной медицине; выпускникам юридических учебных заведений придется соприкасаться с фактами нарушения уголовно-процессуального законодательства, попрания гражданских прав и т.д. Итогом этого процесса может стать негативная адаптация, связанная с принятием сложившихся отношений, либо отторжение молодого специалиста средой и его уход в другую сферу деятельности. В-третьих, целесообразно обратить внимание на то, кем и как преподается профессиональная этика в учебном заведении. Если учащийся видит к этой дисциплине уважительное отношение со стороны администрации, если к ее изучению предъявляются те же требования, что и к профилирующим дисциплинам, можно в определенной степени ручаться за благоприятный конечный результат. Иное дело, когда преподавание имеет поверхностный характер. Можно с сожалением отметить, что и сегодня в некоторых вузах на изучение профессиональной этики отводится десятокдругой часов. Осознание того, что есть предметы первого ряда и второстепенные, спрос за которые ослаблен, как правило, быстро овладевает учащимися и имеет соответствующие негативные последствия. Воспитательная функция профессиональной этики действует на всем протяжении жизни человека в границах избранной им специальности. Ситуации, в которых личность призвана исполнять свои обязанности, бесконечно многообразны, они продолжают множиться даже после окончания официального трудового стажа. Так, врач оказывает помощь тем, кто в ней нуждается, и вне сферы своих служебных обязанностей, а случается, и после выхода на пенсию. Бывший работник правоохранительных органов, можно предположить, не потерпит в своем присутствии противоправного поведения. Конечно, воспитательное значение профессиональной морали определяется практикой, а также системой отношений, неформально складывающихся в конкретной сфере деятельности. Например, чувство долга оказывается опре- 138 Ãëàâà 6. Ïðîôåññèîíàëüíàÿ ýòèêà деляющим для одних людей, тогда как для других оно не играет сколько-нибудь значительной роли. Определяющим фактором в последнем случае могут выступать соображения получения материального вознаграждения, иной выгоды, а часть работников вовсе не задумывается о том, почему они поступают так, а не иначе. Говоря о воспитательной функции профессиональной морали, подчас забывают о том воздействии, которое оказывает своим поведением представитель конкретной специальности на окружающих людей. Педагог каждый день демонстрирует ученикам самообладание и такт, заинтересованность делом, знание предмета, хороший вкус и внутреннюю культуру. Медицинские работники до последнего борются за жизнь пациента. Стюардесса совершающего аварийную посадку авиалайнера проявляет выдержку. Вероятнее всего, она испытывает те же чувства и волнение, что и все остальные люди, находящиеся на борту воздушного судна, однако прямой служебный долг требует не создавать излишнюю панику среди пассажиров. Приведенные примеры позволяют говорить о двустороннем проявлении требований профессиональной морали. Мировоззренческая функция обусловливается способностью работника соотнести выполняемые им обязанности с интересами окружающих людей, общества в целом. Социальная значимость того, что делает человек, важна постольку, поскольку речь идет о сфере межличностных отношений. Одна ситуация складывается, если работа осуществляется с полной самоотдачей, с желанием, надеждой на живую ответную реакцию со стороны других людей. Таков труд преподавателя, рассчитанный на то, чтобы сформировать у учащихся устойчивый интерес к своему предмету, или предпринимателя, который стремится к успеху дела: прибыль здесь хотя и решающее, но вовсе не единственное измерение результативности деятельности. Смысл того, чем профессионально занят человек, нередко постигается на протяжении всей жизни, однако основы отношения к профессии закладываются уже на студенческой скамье. А. Ф. Кони писал по этому поводу: «Студент обязан выносить из университета не один багаж систематизированных сведений, но и нравственные заветы, которые почерпаются в источнике добра, правды, и серьезные знания, называемом наукою; эти заветы и в конце жизни светят студенту и умиляют его при мысли об уни- 6.2. Ñòðóêòóðà è ôóíêöèè ïðîôåññèîíàëüíîé ýòèêè 139 верситете. Наука о праве в своих обширных разветвлениях везде говорит о началах справедливости и уважения к достоинству человека»1. Осознание этого смысла может меняться в зависимости от конкретного тапа трудового пути. В самом начале человек, как правило, редко задумывается о том, почему он делает что-либо. Понимание приходит гораздо позднее, иногда под влиянием каких-то личностно значимых и прочувствованных обстоятельств. Показателен в указанном плане знаменитый выбор Альберта Швейцера, уже бывшего в свои 29 лет признанным теологом, многообещающим философом, органистом и органостроителем, известным музыковедом. Впоследствии он писал о предыстории и мотивах своих действий: «Однажды солнечным летним утром… мне в голову пришла мысль, что я не смею рассматривать это счастье как нечто само собою разумеющееся, и должен за него чем-то отплатить. Раздумывая над этим… я пришел к выводу, что было бы оправданным до тридцати лет жить ради наук и искусств, чтобы затем посвятить себя непосредственному служению человеку»2. Отсюда вытекает закономерность решения, которое он принял будучи молодым юношей, а реализовал уже в зрелом возрасте: получить медицинское образование и оказывать помощь там, где она более всего необходима и дефицитна, — в глубинных районах тропической Африки. Регулятивная функция профессиональной морали наиболее очевидна. Разработка нормативных требований изначально имела своей целью упорядочить исполнение людьми своих обязанностей в конкретных сферах деятельности. Здесь мы вновь сталкиваемся с двусторонностью рассматриваемого процесса: профессиональные этические кодексы, указывающие то, как должно, и стихийно формирующиеся в повседневной жизни, нормы, фиксирующие то, что есть. Расхождение между первым и вторым может быть значительным, обостряя весь комплекс существующих проблем. Примером того, с какими трудностями приходится сталкиваться индивиду при исполнении своих профессиональных обязанностей, может служить наш российский опыт. 1 2 Кони А. Ф. Собрание сочинений : в 8 т. Т. 3. С. 393. Швейцер А. Благоговение перед жизнью. М., 1992. С. 524. 140 Ãëàâà 6. Ïðîôåññèîíàëüíàÿ ýòèêà Как представляется, здесь возникают проблемы двоякого рода. Во-первых, речь идет о мотивации деятельности. Определяющую роль играют именно общие моральные представления, под воздействием которых осуществляется выбор сферы деятельности. Было бы нелишним обратить внимание на то, под влиянием каких факторов молодые люди приходят учиться в юридический, медицинский или педагогический вуз. Во-вторых, важную роль играют обстоятельства, сопутствующие профессиональной деятельности. Медики и педагоги, получающие более чем скромную заработную плату, стали характерной приметой российской действительности. Работники правоохранительных органов часто располагают меньшими техническими возможностями, чем противостоящие им преступники. Перечень условий, влияющих на обострение ситуации выбора, можно было бы продолжить. Другое дело, что честный человек будет следовать требованиям профессиональной этики, преодолевая как кажущиеся, так и реальные трудности на этом пути. Говоря о функциях профессиональной этики, следует помнить, что, хотя каждая из них обладает определенной спецификой, в то же время они взаимно дополняют и продолжают друг друга. Их действие обусловлено той конечной целью, к достижению которой направлено действие норм профессиональной этики. От того, кто конкретно является носителем соответствующих нравственных качеств, осознания им своего морального долга и убеждений, умения соотнести личные интересы с интересами окружающих людей, зависит успешность дела на избранном профессионалом поприще общественного служения. 6.3. Ýòè÷åñêèé êîäåêñ â ïðîôåññèîíàëüíîé äåÿòåëüíîñòè þðèñòà Профессиональный этический кодекс — это одна из специфических форм того круга явлений, которые присущи сфере нравственного сознания и поведения людей. Мораль по своей природе выступает универсальным социальным регулятором. Она возникает практически одновременно и в тесной взаимосвязи с правом, которое никоим образом 6.3. Ýòè÷åñêèé êîäåêñ â ïðîôåññèîíàëüíîé äåÿòåëüíîñòè þðèñòà 141 не сводится исключительно лишь к юридическому закону1. Указанные феномены складываются естественным путем, независимо от субъективного желания людей, благодаря их совместной деятельности. Объективный характер, присущий отношениям в сфере морали и права, с течением времени находит выражение, соответственно, в нравственных и правовых представлениях, которые, в свою очередь, могут находить закрепление в форме разнообразных моральных кодексов и законе. Моральный кодекс (от лат. codex — книга) — упорядоченный и приведенный в некую систему свод нравственных требований. Благодаря наличию кодекса моральные представления, присущие членам того или иного социума, до некоторой степени обретают целостный, относительно завершенный (на данный период) вид. Подобно тому, как законы далеко не в полной мере отражают объективно сложившиеся связи и отношения между субъектами социальной деятельности, моральные кодексы могут как опережать развитие практики (нравственные идеалы), так и служить тормозом на пути объективно складывающихся новых отношений и ценностей. По степени универсальности действия моральные кодексы делятся на четыре большие группы. Первая группа — общеморальные кодексы. Их главная особенность состоит в том, что содержащиеся в них требования имеют всеобщий характер. Они адресованы всем людям сразу и каждому человеку в отдельности. В повседневной жизни исполнение разрозненных нравственных норм и принципов основывается на предположении свободы выбора человеком формы индивидуального поведения и добровольного принятия им на себя соответствующей ответственности. Нравственные требования, образующие кодекс, приобретают для индивида характер общеобязательности исполнения. Это обеспечивается как внешне налагаемой на индивида ответственностью перед окружающими, силой общественного мнения, с одной стороны, так и наличием системы нравственных санкций — с другой. Наиболее яркие примеры общеморальных кодексов дает нам история христианской веры. Знаменитый Декалог (Десятисловие — документ, названный так по числу 1 См.: Грибакин А. В. Понятие юридического закона как парадигма философии права // Бизнес, менеджмент и право. 2011. № 1. 82—87. 142 Ãëàâà 6. Ïðîôåññèîíàëüíàÿ ýòèêà образующих его заповедей, которые согласно библейскому преданию были дарованы Моисею Творцом на горе Синай) основной упор делает на внешнем контроле именно за нравственным поведением, но не сознанием индивида. Эти заповеди отличает исключительная простота и категоричность требований: «Не убивай», «Не прелюбодействуй», «Не кради», «Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего» и т.п. Вместе с тем в качестве субъекта, осуществляющего этот контроль, изначально подразумевается государство, облекающее содержание указанных требований в юридическую форму, неисполнение которых влечет уголовную ответственность. Более поздняя Нагорная проповедь перемещает акценты со сферы внешнего мира на внутренний мир индивида, на добровольность исполнения им нравственных предписаний, согласно его убеждениям, моральному долгу, совести. Отсюда заметное изменение формулировок. Именно в тексте Нагорной проповеди нашло отражение золотое правило нравственности, гласящее: «Итак, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки» (Евангелие от Матфея, 7:12). Не менее значимо и еще одно моральное установление: «Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Евангелие от Матфея, 7:1—2). Здесь мы имеем документ, обращенный к более развитому уровню нравственного сознания и самосознания индивида, способного контролировать свое поведение, основываясь не на чувстве страха, а на собственных убеждениях. Вторая группа — кодексы корпоративной этики. Их распространение связано с современными процессами саморегулирования и внутренней институционализации в сфере бизнеса. Внешняя сторона регулирования предпринимательской деятельности и взаимоотношений между хозяйствующими субъектами, а также их отношений с государством, задается юридически, посредством закона. Значимость этического компонента продолжает оставаться не столь очевидной до тех пор, пока мы сами не сталкиваемся с различными конфликтными ситуациями, природа которых носит явно неюридический характер. Взаимоотношения морали и бизнеса в целом достаточно противоречивы. В своей основе занятие предприниматель- 6.3. Ýòè÷åñêèé êîäåêñ â ïðîôåññèîíàëüíîé äåÿòåëüíîñòè þðèñòà 143 ством нацелено на достижение максимального коммерческого результата в кратчайшие сроки и при минимальных затратах сил, финансовых и материальных ресурсов. На первый взгляд может показаться, что морали нет места в сфере бизнеса1. Однако такое впечатление будет обманчивым. Занятие предпринимательством по мере формирования рыночных отношений не может избежать постановки вопроса о целях данной деятельности, степени этичности путей и средств ее реализации хозяйствующими субъектами. Между тем сама по себе предпринимательская деятельность (производство товаров и услуг, в которых нуждаются люди, общество, государство) может быть представлена как очевидное моральное благо. С этой точки зрения следует оценивать тот факт, что предприниматель, набирая персонал своей фирмы или предприятия, обеспечивает людей средствами к существованию. Нравственно позитивной санкции заслуживает своевременная и полная уплата налогов в бюджет. Ведение дел в этой сфере достаточно часто включает социальный компонент, разнообразные программы экологического и культурного плана, благотворительность. Занятие бизнесом может вызывать чувство внутреннего удовлетворения, ощущение самореализации у самого предпринимателя. Рассматривая ретроспективно процесс формирования рыночных отношений, можно констатировать факт необходимости перехода от спонтанного и непредсказуемого поведения к введению этого процесса в рамки, задаваемые некими общепризнанными и объективно складывающимися этическими стандартами ведения бизнеса, вытекающими из них этическими нормами и правилами. Такого рода нормы фактически присутствуют в отношениях между производителем и потребителями, во внутрикорпоративных отношениях, во взаимоотношениях бизнеса с представителями государства, СМИ, общественности и т.п. Отсюда потребность в легитимации этических стандартов и норм посредством принятия этических кодексов корпоративного поведения. Собственные кодексы имеются сегодня у ряда известных российских бизнес-структур. В наибольшей же степени эта тенденция затронула финансовую сферу, причем не только крупные банки. Знаковым явлением стала 1 Маслеев А. Г. Этика предпринимательства (опыт обоснования) // Бизнес, менеджмент и право. 2009. № 3. 14—17. 144 Ãëàâà 6. Ïðîôåññèîíàëüíàÿ ýòèêà разработка Ассоциацией российских банков Кодекса этических принципов банковского дела. Третья группа — профессиональные этические кодексы. Данный вид нормативных документов представляет собой свод нравственных норм и принципов, предписывающих наиболее этически оптимальный вариант отношения людей к своим профессиональным обязанностям. Роль такого свода велика для профессиональных групп (врачи, педагоги, юристы и т.д.), в деятельности которых весом элемент творчества и чей труд обладает высокой социальной значимостью для общества. Эта особенность подчеркивается тем, что на уровне законодательства невозможно предусмотреть и регламентировать все многообразие ситуаций, в которых оказывается представитель конкретной профессии. Определяющую роль здесь играет свободный и ответственный выбор, который в трудных и неоднозначных условиях должен сделать человек. Поэтому-то в деятельности ряда профессиональных групп всегда была велика роль нравственных требований, обеспечивающих внутренний самоконтроль. Вместе с тем по мере развития этического регулирования возникает потребность в систематизации нравственных требований и их легитимации применительно к конкретной сфере жизни общества. С начала 90-х гг. прошлого века обозначилась последовательная линия в использовании юридическими сообществами этических кодексов при саморегулировании своей профессиональной деятельности. Значимым событием стало принятие первого Кодекса чести судьи Российской Федерации (1993). В декабре 2012 г. VIII съездом российских судей был принят новый Кодекс судейской этики. Аналогичными нормативными документами регулируется профессиональная и внеслужебная деятельность российских адвокатов (Кодекс профессиональной этики адвоката, 2003), аудиторов (2007), нотариусов (2001) и др. Характерное отличие кодексов профессиональной этики от общеморальных состоит в том, что наряду с общепринятыми требованиями, в равной мере распространяющимися на всех членов общества, они содержат и специфические, отражающие особенности деятельности конкретной профессии. Правда, некоторые представители отечественной этики ставят под сомнение саму этическую значимость профессиональных кодексов, считая, что обязательность их исполнения достигается исключительно применением 6.3. Ýòè÷åñêèé êîäåêñ â ïðîôåññèîíàëüíîé äåÿòåëüíîñòè þðèñòà 145 дисциплинарных санкций к нарушителю. Ранее мы уже достаточно подробно рассматривали указанную проблему1, поэтому кратко отметим лишь несколько наиболее очевидных моментов. Во-первых, требования, содержащиеся в нормах и принципах профессионального кодекса, имеют моральную природу, выполняют функцию этического регулирования профессиональной деятельности юриста, их действие направлено на достижение нравственно одобряемой цели посредством этически позитивных способов и процедур. Их специфика состоит в определенной модификации применительно к условиям конкретного вида профессиональной юридической деятельности. Впрочем, чувство совести или представление о чести и достоинстве при данных обстоятельствах не только не отменяются, но, наоборот, их действие обретает тем большую силу, чем более обширно поле нравственного выбора, с которым на практике сталкивается юрист. Показательно, что даже категориальный ряд профессиональной этики аналогичен категориям, которыми оперирует традиционная этика. Во-вторых, этические нормы применительно к рассматриваемой сфере обусловливаются спецификой, которая присуща взаимоотношениям и контактам внутри самого профессионального сообщества, представлениям, вырабатываемым на уровне группового сознания. Так, адвокаты или нотариусы осуществляют свою деятельность строго в индивидуальном порядке, при условиях, когда определяющую роль играют внутренний самоконтроль, способность отвечать за свои решения и действия. Однако тот факт, что представители этих профессий трудятся индивидуально, никоим образом не отменяет их принадлежности к группе. В своей повседневной деятельности они выступают представителями профессионального сообщества, а следовательно, разделяют общую долю ответственности за поведение своих коллег. В этих условиях актуализируется потребность в выработке внутригрупповых требований к деятельности членов группы. Отсюда, возникает та взаимозависимость, при которой юрист в любой ситуации должен соотносить свою личную честь с профессиональной честью группы, а само юридическое сообщество заинтере1 См.: Маслеев А. Г. Между законом и моралью // Право и закон: философско-социологические исследования. Екатеринбург, 2010. С. 166—177. 146 Ãëàâà 6. Ïðîôåññèîíàëüíàÿ ýòèêà совано в том, чтобы каждый его член придерживался определенных этических стандартов. В-третьих, переживающая период становления профессиональная этика объективно отражает усиление роли юриспруденции и, соответственно, социальной значимости ряда юридических сообществ в жизни современного социума, повышение их статуса и престижа. Параллельно этому в обществе идет процесс формирования представлений о тех нравственных качествах, которые должны быть присущи профессиональным юристам. Имидж профессии обретает функциональность, поскольку никто не стал бы обращаться за помощью в суд или к адвокатам, если бы не было доверия к людям, представляющим эти сферы деятельности. Общественное мнение, таким образом, оказывается в роли дополнительного фактора, во многом побуждающего юридическое сообщество к выработке этических стандартов данной профессии и закреплению норм и правил в соответствующих кодексах. Четвертая группа — это кодексы служебной этики. Они появляются достаточно поздно и являются формой реагирования современного государства на необходимость хотя бы внешне соответствовать тем этическим требованиям, которые предъявляют граждане к лицам, занятым в сфере государственной и муниципальной службы, правоохранительной деятельности. Исключительная особенность этих документов связана с тем, что содержащиеся в них этические стандарты служебного поведения и нормы выработаны не внутри группы, поскольку таковая в этом случае отсутствует. Основной причиной разработки этих документов выступает исключительное стремление улучшить имидж соответствующей службы, сделать ее более привлекательной в глазах общества. Исполнение таких документов предписывается сверху и вводится в действие чисто административным путем, посредством приказа руководителя соответствующего правоохранительного органа, иного государственного или муниципального органа. В последнее время этот процесс получил известное ускорение. Получил одобрение Типовой кодекс этики и служебного поведения государственных служащих РФ и муниципальных служащих (2010), прошли утверждение Кодекс этики прокурорского работника РФ (2010) и Кодекс этики и служебного 6.3. Ýòè÷åñêèé êîäåêñ â ïðîôåññèîíàëüíîé äåÿòåëüíîñòè þðèñòà 147 поведения федеральных государственных служащих Следственного комитета Российской Федерации (2011). Современные кодексы профессиональной и служебной этики, как правило, формулируют те специфические цели, которые составляют существо соответствующего рода занятий. Устанавливается общеморальный статус этих целей, благодаря чему конкретизируется содержание нравственных требований применительно к специфике определенной профессии. В профессиональных кодексах находят отражение и свойство корпоративности, связанное с преследуемыми членами группы общими социально значимыми целями, и свойство институциональности, обусловливаемое необходимостью выработки механизма закрепления и воспроизведения форм профессионального поведения. Регулятивное действие профессионального кодекса определяется: степенью конкретности требований, формулируемых в его статьях и предъявляемых к обязательному исполнению; наличием механизмов контроля и органов, призванных реагировать на те или иные отклонения, проступки представителей группы; системой как негативных санкций по отношению к нарушителям норм профессиональной этики, так и поощрений за добросовестный труд. Строгость и четкость в определении основных норм и принципов, механизмов и процедур служат залогом эффективности использования профессионального кодекса как инструмента регулирования профессиональной деятельности. Действенность любого кодекса в конечном счете определяется его связью с практикой. Важную роль играет увязка его положений с Конституцией РФ и федеральным законодательством. Повышение значимости этических кодексов отражает растущую потребность в формировании институтов гражданского общества. Наличие профессионального сообщества с четко осознаваемыми собственными интересами и целями, механизмами внутренней саморегуляции становится существенным фактором в условиях неокрепших или неполных демократий, где еще не успевшие сорганизоваться социальные группы и слои испытывают мощнейшее давление со стороны государственной бюрократии, стремящейся взять реванш посредством установления тотального контроля практически над всеми сферами жизни общества (предпринимательство, образование, юриспруденция и т.д.). Успешность реализации тем или иным сообще- 148 Ãëàâà 6. Ïðîôåññèîíàëüíàÿ ýòèêà ством, институтом своего социального назначения в немалой степени определяется механизмами внутренней институционализации. Одной из форм последней и выступает этический кодекс, воспитательная, мировоззренческая, познавательная и регулятивная роль которого велика для любого профессионала. Êîíòðîëüíûå âîïðîñû è çàäàíèÿ 1. Дайте определение профессиональной этики. 2. Каковы основные причины формирования требований профессиональной этики? 3. Как между собой соотносятся профессиональная мораль и профессиональная этика? 4. Какова специфика действия требований профессиональной этики в сравнении с нормами законодательства? 5. В чем заключается решающий вклад Э. Дюркгейма в разработку учения о профессиональной этике? 6. Почему существует потребность в оформлении требований профессиональной этики в форме кодекса? 7. Существует мнение, что требования профессиональной этики находятся в конфликте с общественной моралью. Что вы думаете по этому поводу? 8. Как вы полагаете, в формировании требований профессиональной этики более значимы внешние или внутренний факторы? Свой ответ аргументируйте. 9. Чем, на ваш взгляд, обусловливается повышенное общественное внимание к нравственным качествам представителей ряда профессий (медиков, педагогов, юристов)? 10. Приведите примеры из разных сфер юридической деятельности, свидетельствующие о значимости требований профессиональной этики. 11. Обоснуйте последовательность разделов, образующих кодекс профессиональной этики. При ответе ссылайтесь на примеры из известных вам кодексов профессиональной этики юриста. 12. Верно ли утверждение, что регулятивное действие профессиональной этики проявляется в формулировании запретов на определенного рода действия? Почему вы так считаете? Ãëàâà 7. ÑÓÄÅÁÍÀß ÝÒÈÊÀ В результате освоения материала данной главы студент должен: знать • основные понятия, категории судебной этики; • нормы и принципы, регулирующие поведение профессиональных участников судопроизводства; уметь • анализировать этически значимые обстоятельства, присущие процессу отправления правосудия; • правильно сочетать методы правового и этического регулирования своего профессионального поведения; владеть • начальными навыками этически позитивного разрешения конфликтных ситуаций, возникающих при отправлении правосудия. 7.1. Êðàòêèé î÷åðê èñòîðèè ñóäåáíîé ýòèêè Судебная этика — это сфера конкретизации общеморальных представлений применительно к осуществлению правосудия, а также формирующиеся в этом поле специфические нравственные регулятивы, которыми руководствуются профессиональные участники судопроизводства (судья, адвокат, прокурор и т.д.). Авторство термина принадлежит А. Ф. Кони. В 1901 г. он написал вступительную лекцию к читавшемуся им в Александровском лицее учебному курсу, которая впоследствии получила название «Нравственные начала в уголовном процессе (общие черты судебной этики)», а в 1902 г. была опубликована в «Журнале министерства юстиции». Некоторые авторские добавления и развитие мысли применительно к постановке проблемы также обнаруживаются в другом докладе А. Ф. Кони — «Общие черты судебной 150 Ãëàâà 7. Ñóäåáíàÿ ýòèêà этики», с которым он выступил на заседании Московского психологического общества 22 декабря 1901 г.1 А. Ф. Кони обосновывал точку зрения, согласно которой значение судебной этики может выявляться в таких аспектах как: а) свод определенных норм, принципов, правил, регулирующих профессиональную деятельность в сфере права; б) живая практика и отношения, объективно складывающиеся между участниками судопроизводства; в) научная дисциплина, делающая этический аспект профессиональных требований и их применение предметом своего изучения; г) специальный учебный предмет, выступающий в качестве неотъемлемого элемента общей подготовки будущих юристов. Несмотря на достаточно солидный стаж использования этого понятия в юридической теории и практике, отношение к нему продолжает оставаться неоднозначным. В 20—50-х гг. XX столетия в отечественной литературе упорно насаждалось мнение, согласно которому никаких особых нравственных норм, отражающих специфику определенных видов профессиональной деятельности, быть не должно. Официальная точка зрения состояла в том, что социалистическое общество в условиях роста его социальной однородности порождает общие интересы, цели, нормы социального поведения людей. Наличие норм групповой морали, отражающих специфику социальных условий жизни и деятельности отдельных категорий граждан, а следовательно, и наличие у них особых целей, категорически отрицалось. Из подобного рода установок логически вытекал вывод, что представители различных профессий, в какой бы сфере общественной жизни они ни были заняты, должны руководствоваться исключительно нормами социалистической нравственности. Такова, в частности, была позиция А. Я. Вышинского, занимавшего в 1930-е гг. пост Генерального прокурора СССР. Ситуация изменилась на рубеже 1960—1970-х гг. Видным ученым-правоведом советской эпохи М. С. Строговичем была вновь поднята проблема необходимости выделения судебной этики в особую научную и учебную дисциплину. Благодаря его усилиям и при личном участии 1 Кони А. Ф. Собрание сочинений : в 8 т. М., 1967. Т. 4. С. 33—69; Традиции адвокатской этики: Избранные труды российских и французских адвокатов (XIX — начало XX в.). СПб., 2004. С. 131—168. 7.1. Êðàòêèé î÷åðê èñòîðèè ñóäåáíîé ýòèêè 151 была подготовлена одна из первых монографий, посвященных этому вопросу. В ней дано развернутое определение предмета указанной дисциплины. Для того чтобы получить об этом более полное представление, приведем его в полном объеме: «Судебная этика — это наука о применении норм морали, нравственности в специфических условиях деятельности судей, прокуроров, следователей, адвокатов, об осуществлении нравственных принципов и требований в расследовании и разрешении подведомственных суду уголовных дел»1. Свой вклад в разработку данной проблемы в разное время внесли А. Ф. Закомлистов, А. С. Кобликов, Л. П. Кокорев, Н. А. Комарова, Д. П. Котов, Н. А. Сидорова и др. В то же время, говоря о разработке проблематики судебной этики, следует иметь в виду, что позиция самого М. С. Строговича была противоречива. Во-первых, он полагал, что судебная этика — это лишь наука о применении общих норм морали в специфических условиях деятельности юридических работников. Поэтому ни о каком видоизменении моральных требований применительно к профессиональной группе не может идти и речи. Во-вторых, по его мнению, признание особых нравственных требований применительно к отдельным профессиям равнозначно ограничению или даже устранению применительно к этим видам юридической деятельности действия ряда общих норм нравственности. В-третьих, он считал, что признание права на существование этих особых нравственных требований отразится падением уровня нравственных требований в жизни общества. Имея в виду именно такого рода сомнения и предубеждения, Л. Д. Кокорев и Д. П. Котов двумя десятилетиями позднее писали: «Внимательный анализ профессиональных норм показывает, что они прежде всего возлагают на представителей той или иной профессии дополнительные нравственные обязанности, но ни в коем случае не дают им права нарушать какие-либо общие нравственные принципы и основные нормы»2. Н. А. Комарова и Н. А. Сидо1 Проблемы судебной этики / под ред. М. С. Строговича. М., 1974. С. 13. 2 Кокорев Л. Д., Котов Д. П. Этика уголовного процесса. Воронеж, 1993. С. 12. 152 Ãëàâà 7. Ñóäåáíàÿ ýòèêà рова выделяют три специфические сферы, где проявляется регулятивное действие морали в сфере юриспруденции. Во-первых, сферой прямого действия являются межличностные отношения, выходящие за рамки уголовно-процессуального и гражданско-процессуального регулирования. Таковы, например, отношение профессиональных участников (судьи, адвоката, прокурора) к людям, оказавшимся в силу разных причин вовлеченными в сферу судопроизводства. Во-вторых, речь может идти об опосредованном регулировании — области проникновения морали в нормы действующего законодательства, включая его процессуальные ответвления (административное, гражданское, уголовное). В-третьих, это сфера совместно-вспомогательного действия, когда мораль и право в его законодательной форме имеют один и тот же предмет регулирования, воздействуют на одни и те же отношения. Именно с этим мы сталкиваемся в деятельности юриста, чья профессиональная деятельность подвержена как правовому, так и этическому регулированию1. Прошедшие два десятилетия сопровождались заметной активизацией усилий в анализе проблем, возникающих в деятельности представителей разных юридических профессий (адвокат, следователь, судья), а также оживлением интереса к тому, как и каким образом частные нормы и правила подчиняются общим представлениям о назначении правосудия, роли справедливости и целях, служению которым посвящают себя юристы-профессионалы. Благодаря наличию судебной этики как особого юридического института становится возможным выявить единую нравственную природу требований, которыми руководствуются участники судебного процесса при всей кажущейся разнонаправленности их усилий. В отечественной литературе наряду с категорией судебной этики можно встретить, например, термин профессиональная этика юриста. Анализ того, как и в каком контексте он употребляется исследователями, позволяет сделать ряд выводов. Так, распространена точка зрения, согласно которой судебная этика отождествляется исключительно с нрав1 Комарова Н. А., Сидорова Н. А. Судебная этика. СПб., 1993. С. 4—5. 7.1. Êðàòêèé î÷åðê èñòîðèè ñóäåáíîé ýòèêè 153 ственными требованиями, предъявляемыми к деятельности судьи, председательствующего в процессе. Такой подход оказывается прежде всего неприемлемым по причине неоправданного ограничения предметного поля, подверженного регулятивному воздействию судебной этики. Термин «профессиональная этика юриста» преимущественно акцентирует внимание на особенностях этической регуляции, присущей разным юридическим профессиям. Отсюда становятся возможными такие понятия, как адвокатская этика и этика судьи, а равно судейская этика, в центре внимания которых оказывается свод этических норм и правил, принадлежащих именно указанным профессиям. В своей совокупности они образуют перечень видов специализированной деятельности, которые могут быть отнесены к ведению профессиональной юридической этики. Судебная этика выступает в рассматриваемом случае как родовое понятие. Именно судебная система есть та сфера, которая, объединяя усилия представителей различных юридических профессий, в концентрированной форме выражает идеи законности и порядка. Поэтому судебная этика выполняет интегрирующую функцию по отношению к усилиям всех специалистов, профессионально занятых в юриспруденции. Профессиональные требования, которыми руководствуются юристы, нередко подаются как набор инструментальных правил, призванных способствовать быстрейшему достижению максимального результата при наименьшем вложении сил и средств. Однако такого рода подход, реализуемый в ряде сфер социальной деятельности (политика, управление, экономика), перестает действовать, как только мы вторгаемся в сферу действия права. Еще А. Ф. Кони, стоявший у истоков нового направления, прозорливо указывал, что будущим правоведам «следует изучать не только судебную технику и судебную практику, но и судебную этику, как учение о приложении общих понятий о нравственности к той или другой отрасли специальной судебной деятельности»1. Прошедшие десятилетия подтвердили его правоту. Здесь нет и не может быть простых и экономных решений. В сферу ответственности юри1 Кони А. Ф. Собраниие сочинений : в 8 т. Т. 4. С. 59. 154 Ãëàâà 7. Ñóäåáíàÿ ýòèêà ста, какова бы ни была его специализация, входят вопросы жизни и здоровья, определения будущей судьбы, защиты чести и достоинства, отстаивания интересов конкретных людей. Нравственным содержанием проникнуты основополагающие принципы правосудия — справедливость, независимость, беспристрастность. Вне этих принципов не может быть понят высокий смысл того, чему служит юрист, посвящая этому призванию нередко всю свою жизнь. Сказанное позволяет нам сделать несколько предварительных выводов. Во-первых, судебная система, объединяя усилия представителей различных юридических профессий, в концентрированной форме выражает идеи справедливости, законности, порядка. Поэтому судебная этика выполняет интегрирующую роль по отношению к усилиям всех, кто профессионально занят юриспруденцией. Во-вторых, судебная этика, адаптируя моральные представления к сфере действия права, способствует формированию специфических нравственных требований. Это, например, обеспечение справедливости и всесторонности при рассмотрении дела судьей, соблюдение конфиденциальности в повседневной практике адвоката и нотариуса и т.д. В-третьих, нормы судебной этики должны распространяться не только на уголовное, но и на гражданское судопроизводство. Это отвечает тенденциям роста гражданского оборота в условиях становления политической демократии и формирования рыночного хозяйства. Сказанное подтверждается деятельностью адвокатов, специализирующихся в сфере гражданских правоотношений, и ролью нотариата, социальная значимость которого объективно будет повышаться. Нравственные требования, обращенные к участникам судопроизводства, считает В. В. Леоненко, могут быть классифицированы по степени вовлеченности их (участников) в процесс1. Среди них он выделяет: а) тех, для кого судебная деятельность является постоянной профессиональной обязанностью (адвокат, прокурор, судья); б) экспертов, 1 Леоненко В. В. Профессиональная этика участников уголовного судопроизводства. Киев, 1981. С. 35. 7.2. Ïðèíöèïû ñóäåáíîé ýòèêè 155 которые, имея специальные профессиональные познания, могут периодически привлекаться к участию в судебных заседаниях; в) лиц, для которых участие в судебных процессах носит временный характер (присяжные); г) граждан, участвующих в судебном разбирательстве эпизодически (свидетели, правозащитники, представители общественных организаций и др.). Наивысшей значимостью нормы и принципы судебной этики обладают для представителей первой группы, так как именно они профессионально заняты в данной сфере деятельности. К ним, их моральному облику, профессиональному и внеслужебному поведению предъявляются близкие по характеру нравственные требования. 7.2. Ïðèíöèïû ñóäåáíîé ýòèêè К профессиональным этическим принципам, которые определяют как общую направленность правосудия, так и действия лиц, занятых в его отправлении, относятся справедливость, беспристрастность, независимость. Они имеют важное воспитательное и регулятивное значение, а также способствуют формированию профессионального мировоззрения юриста. Однако содержание и формы их проявления могут существенно различаться в зависимости от специфики функций, выполняемых теми или иными представителями юридического сообщества. В юридической и философской литературе справедливость обоснованно рассматривается как основополагающий принцип, определяющий само назначение и роль правосудия в жизни людей. В регулятивном аспекте можно говорить о нем как одном из важнейших элементов, ценностей индивидуального и общественного нравственного сознания, в котором отражается представление о должном распределении между людьми прав и обязанностей, деяний и воздаяния за них, достоинств и вознаграждения. Положение, при котором достигается определенная гармония, мы называем справедливым; при несоответствии же указанных параметров принято говорить о несправедливости. На протяжении всего периода истории общественной мысли понятие справедливости неизменно связывалось с представлением об этическом статусе ценности человека и его жизни в ряду иных базовых ценностей морали. 156 Ãëàâà 7. Ñóäåáíàÿ ýòèêà Основы понимания справедливости были заложены еще в Античности в философском учении Аристотеля. В своих представлениях древнегреческий мыслитель исходил из различия, существующего между двумя основными формами справедливости — распределительной (дистрибутивной) и уравнивающей (ретрибутивной). Распределительная справедливость определяется тем, что в обществе существует необходимость учитывать заслуги каждого человека. Блага, будь то богатство и власть или же почести и слава, всегда дефицитны; по своей природе они не могут быть в равной мере распределены между всеми людьми. Именно поэтому так важно выработать некий регулятивный принцип, руководствуясь которым, мы могли бы адекватно оценить степень заслуг каждого и воздать ему по его заслугам. Распределительная справедливость, таким образом, придает легитимный характер существующему неравенству, основополагающее правило которого состоит в том, чтобы все «делить по достоинству». Тот человек, чей вклад признается обществом большим, получает соответствующее вознаграждение, и, наоборот, меньшие усилия должны, согласно установленному порядку, оцениваться по минимуму. Блага, попадающие в этом случае в распоряжение индивидов, принято рассматривать как частные. С ними люди могут совершать любые действия, согласуемые с разрешительным характером права и морали. Они отличаются от тех благ, которые могут принадлежать лишь всем людям сообща (например, окружающая нас природа). Поэтому в отношении последних должно действовать некоторое согласие, за пределами которого вступают в силу разнообразные запреты. Уравнивающая справедливость, по Аристотелю, находит свое выражение в необходимой соразмерности выгоды и ущерба. С одной стороны, он распространяет ее действие на сферу рыночных отношений, где изначально осуществляются обмен и продажа товаров по их объективной стоимости. Здесь не имеет значения, кто ты, поскольку за основу принимается исключительно сложившаяся на данный момент оценка результатов труда разных производителей. С другой стороны, тот же принцип Аристотель фактически применяет к области уголовных наказаний, где все лица, совершившие преступление, оказываются в равном положении перед законом. Цель деятельности судьи как представителя государства заключается в том, чтобы возместить 7.2. Ïðèíöèïû ñóäåáíîé ýòèêè 157 пострадавшей стороне понесенный ею ущерб посредством назначения виновнику наказания, соразмерного совершенному деянию. Тем самым постфактум достигается восстановление утраченного исходного порядка, необходимого баланса прав и обязанностей, сложившегося в отношениях между людьми в данный период. Применительно к сфере судопроизводства на первое место, как правило, выходит именно уравнивающая необходимость, содержание которой состоит в неотвратимости возмездия за совершенное. Она ставит граждан в равное правовое положение, а потому правосудие вершится, невзирая на лица, социальное положение, служебный или имущественный статус, которым обладает тот или иной человек в обществе и государстве. Требование справедливости означает в этом контексте всестороннее и непредвзятое рассмотрение конкретного дела, независимо от каких-либо обстоятельств, в судебном заседании, где только и может быть определена конкретная вина либо отсутствие таковой у подсудимого. Требование справедливости распространяется не только на судопроизводство по уголовным, но также и по гражданским делам. Участники гражданского оборота изначально равны в своем юридическом статусе и в этом качестве вправе рассчитывать на справедливое разбирательство своего спора в суде. При отсутствии четко очерченных и получивших закрепление критериев ее оценки справедливость как равенство нередко получает избирательный характер, тождественный произволу. Таково, например, изъятие определенных прав у разных категорий граждан СССР в 1920—1930-е гг., впоследствии смягченное и в модифицированном виде дожившее до конца 1980-х гг. в виде ограничения большинства свобод (передвижения, информации, слова, собраний и т.п.) для подавляющей части населения нашей страны. Соответственно, и распределительная справедливость получает ограниченную сферу обращения: нравственное признание обретают лишь те усилия, которые санкционированы свыше государством либо иным субъектом политического управления, тогда как не получившие предварительного одобрения могут иметь своим следствием наказание. Справедливость в повседневной жизни часто выступает как моральное качество, присущее конкретному человеку. Оно означает, что индивид обладает способностью соотносить разного рода явления с точки зрения распределения 158 Ãëàâà 7. Ñóäåáíàÿ ýòèêà добра и зла и следует этому в своих поступках. Это качество оказывается особенно важным в профессиональной деятельности юриста. Объектом направленности его усилий выступают люди, а это налагает дополнительную ответственность. Статья 2.7 разд. II Профессионального кодекса нотариусов РФ в качестве одной из основных заповедей провозглашает: «Руководствуйся справедливостью». Аналогичные установления содержатся в этических кодексах ряда иных корпоративных сообществ, образованных юристами-профессионалами. В зависимости от особенностей положения, которое объективно занимает та или иная процессуальная фигура, содержание принципа справедливости будет существенно меняться. Так, для судьи при условии обеспечения гарантий состязательности процесса справедливость устанавливается, исходя из аргументов защиты и обвинения. Судья и присяжные должны руководствоваться только тем, что реально установлено, доказано, подтверждается представленными материалами и показаниями свидетелей. Никакие иные субъективные либо привходящие извне мотивы не должны иметь здесь места. В деятельности адвоката справедливость обретает значение через отстаивание гражданских прав конкретного человека. Несомненно, что указанный мотив в идеале должен выступать главной движущей силой, которая направляет его действия на достижение законной и нравственно позитивной цели. Здесь мы имеем дело с оборотной стороной известного правового принципа, получившего закрепление в Конституции РФ: «Каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи» (ч. 1 ст. 48). Правовая защищенность граждан соответствует содержанию принципа справедливости, и в этом случае можно утверждать, что единственная цель профессиональной адвокатской деятельности получает санкцию на свое осуществление со стороны общественной морали. Неоднократно предпринимавшиеся два последних десятилетия попытки реформирования российской судебной системы неизменно ставят законодателей и теоретиков права перед проблемой обеспечения справедливости судопроизводства. Последнее, в частности, может осуществляться как через повышение этических требований, предъявляемых ко всем профессиональным участникам 7.2. Ïðèíöèïû ñóäåáíîé ýòèêè 159 судопроизводства, так и путем усиления нравственной составляющей основ современного судопроизводства. Принцип беспристрастности, во-первых, выступает важным условием достижения целей в осуществлении правосудия, а во-вторых, им подкрепляется требование справедливости, что может быть гарантировано лишь при условии непредвзятого и объективного рассмотрения того или иного дела в суде. В русском языке значение слова «беспристрастный» буквально определяется как не обнаруживающий пристрастия, т.е. справедливый. Беспристрастность есть результат следования путем справедливости, достигаемой посредством соотнесения меры деяний и воздаяния за них. Она обеспечивается тем, что для правосудия не существует каких-либо необоснованных предпочтений и привходящих интересов, мнений. Именно поэтому мы говорим о равенстве всех перед законом. Однако для реализации этого положения оказывается необходимым, чтобы тот, кому доверено вершить правосудие, руководствовался исключительно стремлением к установлению истины, часто понимаемой как правда жизни. Статья 6 ГПК РФ, в частности, декларирует осуществление правосудия «на началах равенства перед законом и судом всех граждан независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям и других обстоятельств». А ст. 12 ГПК РФ содержит следующую формулировку целей судебной деятельности: «Суд, сохраняя независимость, объективность и беспристрастность… создает условия для всестороннего и полного исследования доказательств, установления фактических обстоятельств и правильного применения законодательства при рассмотрении и разрешении гражданских дел». На практике нарушение указанного правового и в своей основе нравственного требования может выступать в двух основных формах. Сюда, как правило, относится необоснованное проявление предпочтений и благосклонности по отношению к одной из сторон процесса, а равно — заведомое предубеждение и предвзятость против другой. Так, в уголовном процессе это может быть как открытое, так и до некоторой степени неявно выраженное расположение к позиции государственного обвинения, которую представляет прокуратура. В гражданском судопроизводстве 160 Ãëàâà 7. Ñóäåáíàÿ ýòèêà и арбитражном процессе, к сожалению, нередки случаи необъяснимого благоволения судьи по отношению к интересам государственных либо муниципальных органов власти, а так же лицам, имеющим какое-либо отношение к данным структурам. Показательно, что законодатель в ряде законодательных актов предусмотрел специальные условия, соблюдение которых способствовало бы беспристрастному, а вместе с тем справедливому, рассмотрению дел. Так, ГПК РФ в интересах обеспечения всесторонности и беспристрастности предусматривает несколько оснований для отвода судей и иных профессиональных участников судопроизводства. Во-первых, это невозможность для судьи участвовать в рассмотрении дела и его отвод по причине того, что он «лично, прямо или косвенно заинтересован в исходе дела либо имеются иные обстоятельства, вызывающие сомнение в его объективности и беспристрастности» (ч. 3 ст. 16 ГПК РФ). Во-вторых, недопустимо участие в процессе мирового судьи, а также судьи, если на предыдущем рассмотрении данного дела он «участвовал в нем в качестве прокурора, секретаря судебного заседания, представителя, свидетеля, эксперта, специалиста, переводчика» (ч. 1 ст. 16 ГПК РФ). В-третьих, аналогичным образом разрешается ситуация в том случае, если судья «является родственником или свойственником кого-либо из лиц, участвующих в деле, либо их представителей» (ч. 2 ст. 16 ГПК РФ). Последнее обстоятельство имеет значение уже не только чисто юридическое, но также несет значительную долю этической нагрузки. То же относится к прокурору (ст. 18 ГПК РФ). Перечисленные условия могут показаться чем-то малозначительным, не играющим сколько-нибудь значительной роли в судьбе человека. Однако такое впечатление будет слишком поверхностным. При нормальном течении процесса отправления правосудия важность гарантий справедливого и беспристрастного рассмотрения дел не ощущается большинством граждан. Указанная проблема становится исключительно актуальной, как только у граждан возникает малейшее сомнение в обоснованности судебного решения. Поэтому на практике беспристрастность всегда определяется необходимостью обеспечения независимости судопроизводства от иных привходящих факторов и обстоятельств. 7.2. Ïðèíöèïû ñóäåáíîé ýòèêè 161 Принцип независимости в чистом виде применяется лишь в сфере судопроизводства. В буквальном смысле слова он означает, что правосудие осуществляется свободно от какого-либо или чьего-либо влияния извне. В равной степени это касается как этического, так и сугубо юридического аспектов проблемы. Показательно, что в странах с устоявшейся судебной системой исключительное значение придают именно обеспечению независимости в деятельности любого представителя юридической профессии. Вот как, например, формулирует свою мысль Раймон Муллерат, президент Совета коллегий адвокатов и юридических обществ Европейского Союза: «Свободное сообщество и свободные люди не могут существовать без компетентных и независимых юристов. Без независимых юристов не может быть беспристрастных судей. Независимость — это квинтэссенция юридической деятельности»1. Независимость следует рассматривать в качестве универсального всеобщего принципа, распространяемого как на деятельность любого представителя юридической профессии, так и на сферу юриспруденции в целом. При этом независимость судебной власти особо оговаривается в Конституции РФ: «судьи независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации и федеральному закону» (ч. 1 ст. 120); ряде иных федеральных законодательных актов. В более широком смысле принято говорить о независимости суда относительно двух других ветвей власти — законодательной и исполнительной. В более узком, повседневном значении принцип независимости суда означает, что никто не вправе вмешиваться в осуществление правосудия, диктовать какие-либо условия или давать распоряжения любому из участников судебного процесса. Соответственно, не имеют значения цели и мотивы, которыми руководствуются лица, пытающиеся оказать давление на правосудие. Вопросы обеспечения независимости судебной власти и тех, кто непосредственно участвует в ее отправлении, многократно конкретизированы в действующем законода1 Муллерат Р. Независимость — основной принцип юридической этики // Профессиональная этика юриста. Адвокатская этика. СПб., 2002. С. 13. 162 Ãëàâà 7. Ñóäåáíàÿ ýòèêà тельстве. Например, в ГПК РФ не только оговаривается собственно сам принцип независимости судебной власти и правовые гарантии ее практического обеспечения. Здесь в ст. 8 сказано: «Судьи рассматривают и разрешают гражданские дела в условиях, исключающих постороннее на них воздействие». Федеральный конституционный закон «О судебной системе Российской Федерации» относит к числу лиц, которым при отправлении судебных функций гарантируется независимость, судей, присяжных, народных и арбитражных заседателей (ч. 2 ст. 5). Суд самостоятелен и независим в своих решениях. Поэтому законодатель особо предусмотрел меры, направленные на охрану его от любых противоправных посягательств, вмешательства в работу по осуществлению правосудия. В УК РФ включена гл. 31 «Преступления против правосудия». Она оговаривает достаточно широкий круг деяний, совершение которых в этой сфере может представлять большую общественную опасность. Требование обеспечения независимости судебных решений распространяется практически на всех, кто занят юридической деятельностью, осуществляется ли она непосредственно в сфере судопроизводства (адвокат, государственный обвинитель, судья) или же за ее пределами (нотариус, следователь, юрисконсульт). Процессуальная независимость профессиональной деятельности юриста обеспечивается постольку, поскольку она осуществляется в правовом поле, строго соответствует требованиям закона. Независимость в профессиональной деятельности юриста в более общем плане оказывается не только условием успешности его деятельности, но и способствует обеспечению действительно беспристрастного и, следовательно, единственно справедливого подхода к любому делу. Именно таким образом оно воспринимается общественным мнением, получая соответствующую моральную санкцию. Правовое регулирование может быть эффективно лишь при условии, что в обществе действуют по-настоящему независимые юристы, которые в своей деятельности руководствуются исключительно требованиями закона и соотносят преследуемые интересы с требованиями профессиональной этики. Эта задача актуальна вне зависимости от того, обладает ли общество богатыми устоявшимися традициями 7.3. Îáâèíèòåëüíûé óêëîí â óãîëîâíîì ïðîöåññå 163 в данной сфере или же переживает затянувшийся процесс становления правового государства1. 7.3. Îáâèíèòåëüíûé óêëîí â óãîëîâíîì ïðîöåññå Проблема обвинительного уклона в судопроизводстве, которая, как правило, оспаривается судьями, представителями органов следствия и прокуратуры, относится к числу вопросов, которые на деле не могут не волновать думающую часть общества. Обращение к юридической литературе рубежа XIX—XX вв. показывает, что уже в то время представители отечественной юриспруденции уделяли большое внимание преодолению этого феномена. Судебная реформа 1864 г., которая сегодня может служить образцом реформирования системы судопроизводства, лишь ослабила, но не смогла его в полной мере изжить. Еще А. Ф. Кони указывал на зависимость, существующую между общественными условиями, при которых отправляется правосудие, и целями, которые оно, соответственно этим условиям, ставит. Укажем наиболее значимые здесь, с нашей точки зрения, моменты. В своей знаменитой работе «Нравственные начала в уголовном процессе» А. Ф. Кони писал следующее: «Таким образом изучение судопроизводства… должно распадаться на изучение: а) необходимых свойств этой деятельности… б) необходимых условий этой деятельности и в) поведения судьи по отношению к лицам, с которыми он приходит в соприкосновение вследствие своей деятельности»2. В данном случае нас интересует то обстоятельство, что речь идет об условиях именно общественных, которые и определяют как свойства этой деятельности в ту или иную историческую эпоху, так и само поведение судьи, конечную направленность его усилий. А. Ф. Кони прослеживает, как и в каком направлении развивается судопроизводство в связи с эволюцией общества и общественными нравами. Он выделяет три основных исторических периода, соответствующих Античности, Средневековью и Новому времени. Прослеживая эволюцию нравственных начал в судопроизводстве, знаменитый 1 См.: Грибакин А. В. Понятие юридического закона как парадигма философии права // Бизнес, менеджмент и право. 2011. № 1. 2 Кони А. Ф. Собрание сочинений : в 8 т. Т. 4. С. 35. 164 Ãëàâà 7. Ñóäåáíàÿ ýòèêà правовед указывает на присущие первому периоду начала состязательности участвующих сторон, публичности, гласности. Второй период, наоборот, характеризуют судебное следствие, закрытость, письменность (письменное закрепление признания подсудимого), канцелярская тайна. Наконец, на третьем этапе наступает возвращение к началам состязательности защиты и обвинения, равноправия участвующих сторон, что дополняется судом присяжных. Следует отметить, что характеристика, которую ученый дал определенным этапам развития судопроизводства, нашла свое закрепление в современной литературе. Так, И. В. Решетникова указывает, что «исторически сложились две системы отправления правосудия — инквизиционная, или следственная (inquisitorial), и состязательная, или система противоборства сторон (adversarial)». Первая хотя и носит достаточно устрашающий характер, в действительности не означает ничего иного, как то, что «судья при рассмотрении дела как бы играет роль следователя»1. Наоборот, в рамках состязательного процесса активную роль играют как раз стороны, противоборствующие в процессе (защита и обвинение, истец и ответчик). Именно им принадлежит право сбора доказательств, их представление в суд; они же проводят перекрестный допрос свидетелей и т.д. Противоборство сторон в состязательном процессе получило наименование судебного поединка. Исторически сложившиеся формы отправления правосудия получили закрепление: первая — преимущественно в странах континентальной Европы, где распространен романо-германский тип права; вторая — в Англии и США, а также других странах общего права. Инквизиционная система правосудия существенно изменилась с тех времен, которые ее породили и сделали именем нарицательным. Однако А. Ф. Кони отмечает некоторые существенные черты, позволяющие составить представление о целях, которые первоначально ею преследовались, и путях достижения указанных целей. Именно эти черты, как представляется, способствовали формированию так называемого обвинительного уклона, не изжитого по сию пору. Укажем две ее характерные особенности. 1 Решетникова И. В. Доказательственное право Англии и США. Екатеринбург, 1997. С. 20, 29. 7.3. Îáâèíèòåëüíûé óêëîí â óãîëîâíîì ïðîöåññå 165 Во-первых, «судья, определяя, на чьей стороне истина, не исследует вины и не основывает своего приговора на сопоставлении и взвешивании внутренней силы доказательств». Здесь господствует односторонность, предвзятость, а в известной степени и безразличие к аргументам, говорящим в пользу подсудимого. И сам суд, и следствие, по сути, являющееся его органом, «начинают разыскивать доказательства преступления и доискиваться виновности подсудимого»1. Все средства, пути ведут к одному — получить доказательство того, что человек, находящийся на скамье подсудимых, виноват. Истина здесь заведомо предопределена. О независимости же суда говорить не приходится, поскольку выполняется заказ исполнительной власти: розыск ведьм и колдунов, религиозных еретиков и врагов народа, — все это звенья одной цепи. Хорошо по этому поводу сказал в свое время баснописец И. А. Крылов: «Ах, я чем виноват?» — «Молчи! Устал я слушать, Досуг мне разбирать вины твои, щенок! Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать». — Сказал и в темный лес ягненка поволок. (Басня «Волк и ягненок») Во-вторых, система доказательств в рассматриваемом случае сосредоточивается на показаниях и прежде всего на собственном признании и самооговоре гражданина. В основе этого лежит чувство страха, вызываемое усиленной психологической обработкой человека, а нередко и просто применением пыток. Не подлежит сомнению, что использование такого рода средства характерно не только для традиционного общества при недостаточном развитом осознании гражданами своих личных прав, нередко санкционировании со стороны религии и церкви, отсутствии каких-либо правовых гарантий обеспечения и уважения этих прав со стороны государства. Двадцатое столетие и начало текущего продемонстрировали, что такая ситуация не является чем-то отжившим. Даже в странах Запада, где в рамках уголовного процесса существует детализированная система всевозможных сдержек и противовесов, периодически случаются нарушения прав граждан правоохранительными органами. Между тем к практике самооговора, который в дальнейшем ложится в основу судеб1 Кони А. Ф. Собрание сочинений : в 8 т. Т. 4. С. 36—37. 166 Ãëàâà 7. Ñóäåáíàÿ ýòèêà ного приговора, охотно прибегают разного рода диктатуры, тоталитарные и авторитарные режимы. Мысль, приписываемая Андрею Януарьевичу Вышинскому (1883—1954), который в 1933—1939 гг. занимал пост Генерального прокурора СССР, гласит: «Признание — царица доказательств». Характерно, что представители цивилизованного Запада, приезжавшие на показательные процессы конца 1930-х гг., например немецкий писатель Лион Фейхтвангер, даже и не подозревали, какой ценой были добыты признания, с которыми выступали на суде высокопоставленные «враги народа». Пытки, угрозы и самооговор были необходимыми элементами этой неправосудной системы. Сегодня в России вопрос о том, какими методами действуют правоохранители, стоит ничуть не менее остро. Так, известно, что уже на стадии задержания широко практикуются пытки. К последним вовсе не обязательно относятся побои, применение физического насилия. Широко, например, распространены разнообразные способы психологического давления. Таковы угрозы применить физическое и сексуальное насилие, создание атмосферы страха, опасения по поводу возможного преследования членов семьи. В настоящую пытку, сопровождаемую издательствами и унижениями личного достоинства, нередко превращается содержание гражданина в следственном изоляторе. Сюда следует отнести как сами условия изолятора (антисанитария, отсутствие нормального питания и возможности получить медицинскую помощь), так и намеренное помещение подследственного в так называемую пресс-хату, карцер, угроза перевести в камеру к «опущенным» и т.п. Укорененность обвинительного уклона в отечественном судопроизводстве достаточно высока. Это находит выражение не только в правовой базе, которая может быть изменена волевым актом властвующего субъекта. Более значимы, как нам представляется: а) традиции и обычаи, практикуемые в юридическом сообществе; б) состояние правового и нравственного сознания людей, профессионально занятых в сфере юриспруденции; в) господствующие на данный момент в обществе мнения и представления относительно роли права, — все то, что принято относить к сфере так называемого живого права. Показательны в этой связи данные, полученные в середине 1990-х гг. группой исследователей во главе с А. Ю. Панасюком, относительно профес- 7.3. Îáâèíèòåëüíûé óêëîí â óãîëîâíîì ïðîöåññå 167 сионально-психологических установок судей, прокуроров и адвокатов1. Используя тест СОУЛ (система оценочных установок личности), ученые попытались выявить те позиции и взгляды, которые действительно влияют на поведение исследуемых лиц, хотя и необязательно осознаются ими. В рамках тестирования определялось отношение (положительное или отрицательное) различных групп юристов к объектам, к которым у большинства людей одинаково выраженное отношение (позитивное — например, друг, солнце; негативное — враг, тяжелая болезнь), с которыми испытуемые себя отождествляют (судья, человек), а также так или иначе связанными с судебным процессом. Примерно у 80% принявших участие в исследовании судей было выявлено негативное отношение к подсудимому. При этом «33% испытуемых относятся к подсудимому более негативно, чем к врагу, 21% — более негативно, чем к преступнику». Исследование также обозначило резко негативное отношение к подсудимому у группы прокуроров и, что более удивительно, негативная установка на подсудимого у адвокатов, хотя она и выражена слабее, чем у судей, и тем более у прокуроров2. Обвинительный уклон в разной степени может проявляться в деятельности и судьи, и государственного обвинителя, и следователя, и даже адвоката. Роль судьи будет рассмотрена в следующей главе. Здесь же отметим, что вне зависимости от того, каких бы высоких нравственных принципов и убеждений ни был этот человек, определяющую роль играют общественные условия, при которых ему приходится осуществлять свою профессиональную деятельность, те задачи, решение которых вменяет ему в обязанность законодатель. Не менее значима и противоречива применительно к современному российскому контексту функция, исполняемая прокурором в ходе судебного процесса. А. Ф. Кони, рассуждая о соотношении правовых и нравственных начал уголовного процесса и роли в нем государственного обвинителя, писал: «Основные черты слагающегося русского типа обвинителя суть… спокойствие, отсутствие личного озлобления против подсудимого, опрят1 2 Панасюк А. Ю. Судебная психология. М., 2007. С. 54—67. Там же. С. 64, 67. 168 Ãëàâà 7. Ñóäåáíàÿ ýòèêà ность приемов обвинения, чуждая и возбуждению страстей, и искажению данных дела, и, наконец, что весьма важно, полное отсутствие лицедейства в голосе, в жесте и в способе держать себя на суде». Ученый, в частности, усматривал «элемент беспристрастия», «обязанность прокурора отказываться от обвинения в тех случаях, когда он найдет оправдания подсудимого уважительными, и заявлять о том суду по совести»1. Этим подкрепляется высокий авторитет прокуратуры как органа, стоящего на страже закона. В советский период указанные традиции были в основном утрачены. Сомнение в виновности подследственного или же подсудимого было чревато для работника прокуратуры самыми серьезными последствиями, а в определенный период времени и опасно для жизни (преимущественно в период массовых репрессий). Да и в наше время согласие с защитой и, соответственно, отказ от обвинения таит для того, кто отважится на это, множество опасностей. Так, по делу полковника Буданова (2002) аргументированная государственным обвинителем, хотя и небезусловная, точка зрения о невиновности подсудимого привела к неожиданному выводу его из процесса по причине «ухода на пенсию». Основы такой ситуации, присущей отечественному уголовному процессу, были заложены задолго до сталинского правления. Уже в деятельности создателя советского государства можно найти все необходимые предпосылки, которые в полной мере проявили себя в последующем. Так. В. И. Ленин вменял обвинителю в обязанность «разнести вдрызг, осмеять и опозорить» преступление и преступника и в то же время «поставить обвинение разумно, правильно, в меру»2. Как сочетаются первое и второе, ответить будет весьма затруднительно. На практике речь может идти о предвзятости и попрании презумпции невиновности, публичном унижении человеческого достоинства. Поскольку прокуратура, по сути, наиболее близка сфере исполнительной власти, и сам работник прокуратуры находится на государственной службе, велика вероятность манипулирования им, а с его стороны — проявления явного либо неосознанного стремления встать на сторону власти. Между тем формы и методы работы, применяемые 1 2 Кони А. Ф. Собрание сочинений : в 8 т. Т. 4. С. 61, 62. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 54. С. 88. 7.4. Íðàâñòâåííîå çíà÷åíèå ñóäà ïðèñÿæíûõ 169 следствием, прокуратурой, иными правоохранительными органами, задают определенную направленность и предзаданность результатам рассмотрения в суде конкретного уголовного дела, а также и процессу правосудия в целом. 7.4. Íðàâñòâåííîå çíà÷åíèå ñóäà ïðèñÿæíûõ Мировая практика свидетельствует, что действительно значимым противовесом обвинительному уклону выступает суд присяжных, получивший распространение в странах как со следственной, так и с состязательной системой судопроизводства. В нашей стране в первый раз он был учрежден в ходе судебной реформы Александра II (1864). В императорском указе была сформулирована преследуемая цель — «водворить в России суд скорый, правый, милостивый, равный для всех подданных наших». Однако в 1918 г. большевики упразднили его наряду со всеми иными судебными органами прежнего режима. В советское время правосудие осуществлялось судьей и двумя народными заседателями. Формально юридически все трое они обладали равными правами, однако на практике как в уголовном, так и в гражданском процессе решение по делу фактически единолично принималось судьейпрофессионалом. Серьезный недостаток работы народных заседателей состоял в их пассивности, при которой коллегиальность принятого решения носила весьма условный характер. Они невольно уступали авторитету судьи, как правило, безропотно присоединяясь к вынесенному вердикту. Стоит отметить, что аналогично институту народных заседателей в Германии существует суд шеффенов, а во Франции — ассизов. Еще в начале XX столетия профессор Московского университета С. В. Познышев, анализируя недостатки этого типа суда, сделал достоянием гласности два оригинальных немецких прозвища шеффенов. В германском обществе того времени их прозвали — «Beischluter» (буквально — спящий при ком-либо, рядом с кем-либо) и «Jasager» (буквально — говорящий «да»)1, у нас же их иронично именовали кивалами за их всегдашнее согласие с председательствующим в суде. В 1990-е гг., когда 1 Тарасов А. А. Институт народных заседателей в реформируемом уголовном процессе России // Российский судья. 2001. № 5. С. 9. 170 Ãëàâà 7. Ñóäåáíàÿ ýòèêà сложившаяся в советскую эпоху система выборов народных заседателей перестала действовать, эта ситуация еще более усугубилась. В условиях экономического кризиса и обнищания основной массы населения среди них стали преобладать пенсионеры, инвалиды, безработные. Небезосновательным выглядит мнение, согласно которому выполнение функций народного заседателя превратилось в ту пору для многих в постоянную относительно хорошо оплачиваемую работу. В России возвращение к суду присяжных связано с принятием новой Конституции (1993), где в ч. 2 ст. 47 сказано: «Обвиняемый в совершении преступления имеет право на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей в случаях, предусмотренных федеральным законом». Нормативное урегулирование указанный вопрос получил в УПК РФ (ст. 30), где установлено, что суд первой инстанции рассматривает уголовные дела в следующем составе: судья федерального суда общей юрисдикции; судья федерального суда общей юрисдикции и коллегия из двенадцати присяжных заседателей; коллегия из трех судей федерального суда общей юрисдикции; мировой судья. Стоит заметить, что некоторые страны предпочли профессиональный суд (Германия, Нидерланды) либо такую смешанную форму, где совместно с профессионалами в принятии решения как об определении виновности, так и о назначении наказания участвуют присяжные (Дания, Греция, Италия и др.). В своей классической форме суд присяжных сохранился в США и Великобритании, ряде европейских стран (Австрия, Бельгия, Норвегия, Швейцария). В последнее время по этому пути пошла Испания (1995), подобно нам пережившая период демократизации своего политического режима. В то же время, хотя в Великобритании и США на долю судов присяжных приходится лишь 3—9% уголовных дел, данный институт оказывается для граждан важной гарантией осуществления правосудия на деле. Исторический опыт в целом подтверждает жизненность суда присяжных, сосуществующего в рамках правовой системы наряду с иными формами осуществления правосудия. С 2010 г. суды присяжных действуют на всей территории Российской Федерации. Можно отметить ряд соображений, говорящих в пользу необходимости сохранения 7.4. Íðàâñòâåííîå çíà÷åíèå ñóäà ïðèñÿæíûõ 171 и развития этой формы отправления уголовного правосудия. Во-первых, в рамках указанной формы происходит реальное разделение вопросов виновности и наказания. Решение первого вопроса оказывается в компетенции рядовых граждан, не имеющих судимости и юридического образования. Они включаются в списки присяжных методом случайной выборки. В выносимом ими вердикте должен содержаться ответ на три вопроса: имело ли место событие преступления, совершил ли его подсудимый и виновен ли он в содеянном. Вопрос же юридической квалификации преступления и определения меры ответственности человека, признанного виновным, находится в компетенции судьи-профессионала. Именно он, основываясь на решении присяжных, назначает подсудимому наказание. Во-вторых, в научной и публицистической литературе прочно закрепилось представление о присяжных как людях факта. Будучи не связанными никакими служебными отношениями или корпоративной солидарностью, они должны быть абсолютно беспристрастны и независимы, руководствуясь в своем решении только здравым смыслом, а также тем, что увидели и услышали в ходе судебного разбирательства. Существенное значение имеет лишь мнение, которое сформировалось у них непосредственно в ходе процесса. Поэтому-то оказывается необходимым обеспечить подлинные условия равноправия и состязательности участвующих в деле сторон защиты и обвинения. В-третьих, для коллегии присяжных не имеют значения факты и обстоятельства, если они не получили своего подтверждения в ходе судебного разбирательства. Такова, в частности, судьба всех доказательств, которые были получены следствием с процессуальными нарушениями. В этом случае обязанность председательствующего в суде — указать присяжным на то, что конкретные факты и документы, содержащиеся в деле, в дальнейшем не должны учитываться ими при вынесении решения о виновности либо невиновности человека, находящегося на скамье подсудимых. В юридической литературе существуют разноречивые мнения относительно нравственного статуса суда присяжных. Два основных противоположных по смыслу подхода к рассматриваемой проблеме представлены такими деятелями дореволюционной юриспруденции, как С. А. Андреевский (известный адвокат) и А. Ф. Кони. Первый из них 172 Ãëàâà 7. Ñóäåáíàÿ ýòèêà рассматривал роль и назначение присяжных по аналогии с судом (мнением) «улицы» (сам термин введен в оборот публицистом М. Н. Катковым), в котором находят выражение настроения и чувства простых людей. Улица, по мнению С. А. Андреевского, — это место, которое нивелирует общественное положение людей, приводя их всех к некоему единому знаменателю. «Мы бываем там все, без различия, именитые и ничтожные; там мы все равны, потому что на глазах народа чувствуем свою безопасность; перед улицей никто не позволит себе бесстыдства», — подчеркивал он в одной из своих судебных речей1. Нетрудно убедиться, что в этом случае суждение «улицы» оказывается своеобразным аналогом общественного мнения, легко подверженного смене настроений и могущего быть объектом манипуляции сторонних лиц. Попытка присяжных считаться с гласом «улицы» чревата на практике вынесением неправосудных решений в угоду существующим нравам. Противоположная точка зрения, формулируемая А. Ф. Кони, исходит из того, что попытка видеть «в судебной деятельности присяжных заседателей… представителей общественного мнения по данному делу» глубоко ошибочна. Мнение «улицы», привнесенное извне, из-за стен суда, «чрезвычайно подвижно, склонно увлекаться, бывает бессознательною игрушкою в руках своих развратителей или ловких агитаторов»2. Следование ему оказывается чрезвычайно опасным для правосудия, противоречит самой его природе, не может рассматриваться в качестве эталона справедливости. Фактору общественного мнения, которое «не есть суд правильный, не есть суд, свободный от увлечений», он противопоставляет суд общественной совести, для которого «нет богатых и бедных, нет сильных и слабых, а все равны, все одинаково ответственны»3. В этом случае, как нам представляется, нет никакого противоречия, так как присяжный заседатель действительно выступает как полномочный представитель народа, общества, уполномоченный им решать вопросы виновности, будущей судьбы, жизни и смерти других людей. Это означает, что сограждане доверяют его здравому смыслу и житейскому опыту. 1 Андреевский С. А. Защитительные речи. 4-е изд. СПб., 1909. С. 581. Кони А. Ф. Собрание сочинений : в 8 т. Т. 3. С. 42. 3 Там же. С. 230—231. 2 7.4. Íðàâñòâåííîå çíà÷åíèå ñóäà ïðèñÿæíûõ 173 Он — один из многих и такой же, как все. Однако в определении виновности другого человека присяжный заседатель всецело руководствуется собственными впечатлениями, полученными в ходе судебного разбирательства, и сформировавшими на основе этого убеждениями. Именно поэтому в своем напутствии присяжным, готовящимся к уходу в совещательную комнату, А. Ф. Кони имел полное право сказать: «Помните, что одно из условий отправления действительного правосудия — слушать голос своей совести и не заботиться о том, “что скажут”»1. Современный опыт внедрения судов присяжных протекает на фоне достаточно явно обозначившихся противоречий, в значительной мере определяемых традицией обвинительного уклона. Среди части представителей следствия и прокуратуры распространены настроения неприятия суда присяжных. В основе этого лежит нежелание или же неспособность адаптироваться к новым условиям, поставившим защиту и обвинение в равное положение, заставив их доказывать свою правоту в открытом гласном состязательном поединке. Тем более что аргументировать свою позицию приходится, апеллируя не к юристу (судье), который поймет, войдет в положение, сделает скидку, возможно, закроет глаза на прорехи в представленных обвинением материалах. Поскольку вершить правосудие доверено простым рядовым гражданам, не искушенным в вопросах юриспруденции и руководствующимся исключительно голосом совести и чувством справедливости, должен быть повышен уровень требований к материалам, которые передаются следствием в суд, умению государственного обвинителя отстоять собственные аргументы, донести свою правоту до сознания каждого из членов коллегии присяжных. От председательствующего в суде, в свою очередь, требуются предельное внимание, точность, доведение до коллегии сути сформулированных и поставленных перед ними вопросов. Известно, что особое значение напутственной речи судьи, с которой он обращается к присяжным перед их удалением в совещательную комнату, придавал А. Ф. Кони. Дошедшие до нас образцы его выступлений являют картину ясности и четкости мысли. Они, кроме того, имели большое воспитательное значение. 1 Кони А. Ф. Собрание сочинений: в 8 т. Т. 3. С. 411. 174 Ãëàâà 7. Ñóäåáíàÿ ýòèêà Суммируя сказанное, отметим, что суд присяжных, обеспечение равноправия сторон, участвующих в процессе, гарантии состязательности — важные составляющие, обеспечивающие справедливость и независимость судебных решений. Они призваны укреплять в гражданах уверенность в юридической защищенности своих прав, в результате чего в обществе создается определенный социальный фон. 7.5. Ñóäåáíûé ýòèêåò: ïîíÿòèå, îñíîâíûå òðåáîâàíèÿ Судебный этикет — это совокупность правил, устоявшихся норм поведения и коммуникации участников судебного процесса. Судебный этикет регулирует только внешние формы взаимоотношений между судом и лицами, занятыми в деле. Исполнение его требований обязательно как для профессионально участвующих в деле юристов (судьи, адвоката, прокурора, сотрудников суда), так и для людей, по разным причинам и в разной степени оказавшимся вовлеченными в сферу деятельности суда (присяжные заседатели, истец и ответчик, свидетели и т.д.). Основы судебного этикета отражены преимущественно в нормативных правовых актах, в первую очередь в ГПК РФ и УПК РФ, федеральном законодательстве, регулирующем права и обязанности лиц, принадлежащих к некоторым юридическим профессиям. Большое внимание правилам соблюдения и поддержания судебного этикета уделяют разнообразные кодексы профессиональной и служебной этики. Основные требования к тому, как следует вести себя в зале судебного заседания лицу, председательствующему в процессе, изложены в гл. 3 Кодекса судейской этики, утвержденного VIII Всероссийским съездом судей 19 декабря 2004 г. Кодекс этики прокурорского работника РФ следующим образом определяет внешнюю линию поведения прокурора, участвующего в судебном процессе: стремиться быть образцом уважения к суду (п. 2.1.10); во время разбирательства дела судом воздерживаться от действий, которые могут быть расценены как оказание неправомерного влияния на процесс отправления правосудия (п. 2.1.11); в отношениях с другими участниками судебного процесса соблюдать официальный деловой стиль, проявлять принципиаль- 7.5. Ñóäåáíûé ýòèêåò: ïîíÿòèå, îñíîâíûå òðåáîâàíèÿ 175 ность, корректность, непредвзятость и уважение ко всем участниками судебного заседания (п. 2.1.12). В основе судебного этикета лежит признание высокого авторитета, которым объективно обладает правосудие в глазах людей и общества в целом. На протяжении столетий вырабатывались и получали признание определенные формы поведения в стенах суда, требования к поведению участников судопроизводства. С течением времени формируется осознание того, что эти устоявшиеся образцы поведения будут более функциональны, если получат соответствующее нормативное закрепление. Так, приветствуя входящих в зал судей, все присутствующие встают; стоя лицом к председательствующему на процессе, делают заявления, дают показания и т.п. Классическим принято считать следующее высказывание знаменитого итальянского правоведа и мыслителя Чезаре Беккариа: «Формальность и торжественность необходимы при отправлении правосудия, чтобы ничего не отправлять на произвол судьи, чтобы народ знал, что суд творится на основании твердых правил, а не беспорядочно и пристрастно»1. Стоит заметить, что требования судебного этикета касаются не только непосредственно поведения участников судопроизводства, но и материальной среды, в пределах которой этот процесс протекает. Обеспечению гласности, публичности, открытости, состязательности процесса нередко мешает элементарная теснота зала судебных заседаний, когда суды размещаются в старых и недостаточно приспособленных помещениях. При таких условиях гарантированно собственный стол имеют только судья и секретарь судебного заседания. Следующий свободный стол по традиции занимает государственный обвинитель, а вот обеспечение соответствующим местом адвоката-защитника уже оказывается проблемой. В гражданских судах процессуальные противники порою вынуждены сидеть, что называется, нос к носу. Трудноразрешимым оказывается и нахождение места, где бы можно было поставить стойку для свидетелей. Количество мест для публики бывает в этом случае сведено к минимуму. Ситуация еще более усугубляется в связи с распространенной привычкой судей переносить рассмотрение дела в собственный кабинет. Комфортно в этом случае только самому судье, однако и государствен1 Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях. М., 1939. С. 224. 176 Ãëàâà 7. Ñóäåáíàÿ ýòèêà ный обвинитель, и адвокаты, не имея возможности разместиться за столом и разложить необходимые им документы, вынуждены испытывать немалые неудобства. Отмеченные недостатки затрагивают именно условия, при которых осуществляется правосудие. Однако будучи наглядно выражены во внешних проявлениях, они негативно влияют на содержание процесса, а в конечном счете — на его результаты. Не менее серьезно выглядит ситуация, когда на фасадной стороне суда отсутствует государственная символика — герб, флаг РФ, а также вывеска, указывающая на нахождение в данном здании суда. Обследование в 2003 г. в форме мониторинга заседаний Басманного районного суда г. Москвы по программе Международной комиссии юристов (The International Commission of Jurists — ICJ) и в соответствии со ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, предусматривающей право на справедливое судебное разбирательство, выявило факты разнообразных процессуальных нарушений, которые воспринимались как отступления от внешних этикетных правил, предписываемых нормативными документами1. Участники мониторинга зафиксировали некоторые типичные ситуации, имевшие место при разных составах суда и при рассмотрении разных составов дел. 1. В подавляющем большинстве случаев рядом с залом судебных заседаний отсутствовал список дел, подлежащих рассмотрению в этот день. Отсутствие списков существенно затрудняет ориентацию граждан, которые выступают сторонами в процессе либо свидетелями в конкретном деле, а также и просто зрителей, желающих присутствовать при судебном разбирательстве. 2. Нередко судьи пренебрегают своей обязанностью объявить, какое именно дело слушается, не разъясняются права сторон, а само судебное разбирательство протекает не в форме слушания, а в виде своего рода «беседы» со сторонами гражданского процесса. 3. Секретари судебного заседания в ряде случаев отвлекались от своих служебных обязанностей: раскладывали на компьютере пасьянс, занимались в это время подшивкой 1 См.: Басманное правосудие. Уроки самообороны : пособие для адвокатов. М., 2004. С. 72—76. 7.5. Ñóäåáíûé ýòèêåò: ïîíÿòèå, îñíîâíûå òðåáîâàíèÿ 177 дел и т.п. В отчете об одном из заседаний суда по уголовным делам было сказано, что «конвоир спал». Конечно, центральной фигурой в суде всегда выступает судья. Это тот облеченный доверием общества человек, который «обеспечивает соблюдение распорядка судебного заседания» (ч. 2 ст. 243 УПК РФ). Аналогично ч. 2 ст. 12 ГПК РФ наделяет суд в лице судьи (судей) всеми необходимыми полномочиями по руководству процессом. Именно председательствующий в судебном процессе имеет право предоставлять слово или лишать его, делать замечания, вызывать и удалять участвующих в заседании, принимать иные меры. Поэтому вызывает удивление ситуация, когда судья, не следуя в полной мере процессуальным требованиям, диктует секретарю судебного заседания содержание протокола. Достаточно распространена и не вызывает особых возражений у профессиональных участников судопроизводства ситуация, когда к началу заседания судья и прокурор вместе выходят из совещательной комнаты. Парадоксален вид судьи, который, не будучи облачен в мантию, ведет заседание. Судебный этикет не менее требователен применительно к служебному поведению работников аппаратов судов. Именно с ними чаще всего и в первую очередь контактируют граждане, прибегающие к помощи судебной власти. Речь идет о поведении не только непосредственно в зале судебных заседаний, но и за его пределами. В СМИ приводились факты, когда без какого-либо объяснения причин происходил срыв графика приема и заседаний по уже назначенным к слушанию делам. Имели место случаи откровенного неуважения к посетителям со стороны сотрудников канцелярий судов, демонстративного нежелания оперативно решать возникающие у граждан вопросы1. В целях формирования этических стандартов служебной деятельности сотрудников Совет судей РФ Постановлением от 27 апреля 2006 г. утвердил «Правила поведения работников аппарата суда». Во введении к документу подчеркивается, что данные правила не только конкретизируют требования законодательства о государственной гражданской службе, но их также следует рассматривать как средство на пути к достижению целей судопроизводства. 1 URL: http://www.kommersant.ru/doc/1645809. 178 Ãëàâà 7. Ñóäåáíàÿ ýòèêà Высшим Арбитражным Судом РФ 31 марта 2011 г. введен в действие Кодекс этики и служебного поведения федеральных государственных служащих арбитражных судов РФ. В ч. 4 разд. I Кодекса сказано: «Целью Кодекса является установление этических норм и правил служебного поведения гражданских служащих арбитражных судов для достойного выполнения ими своей профессиональной деятельности, содействие укреплению авторитета гражданского служащего и доверия граждан к судебной власти и арбитражным судам, утверждению в обществе уверенности в справедливости, беспристрастности и независимости суда, а также обеспечение единой нравственно-нормативной основы поведения гражданских служащих арбитражных судов». Отметим, при всей справедливости известного выражения «короля играет свита» поведение судьи продолжает оставаться наиболее важным и видимым критерием при оценке общественным мнением обоснованности вынесенного решения. Равноудаленное, беспристрастное отношение ко всем участникам судебного процесса является составной частью профессионального долга судьи. Безусловной значимостью обладают лексика, тон, эмоциональная окрашенность речи, восприятие истца и ответчика, адвоката и прокурора, свидетелей защиты и обвинения. Немаловажную роль играет то, каким образом судья выстраивает линию своего поведения за пределами зала судебных заседаний. Сюда, например, можно отнести осуществляемый им прием граждан, общение с представителями СМИ, иные формы служебной деятельности. Можно говорить о процессуальном единстве формы и содержания применительно к судебному этикету. Предусматриваемые в этом случае процедуры и формы поведения отражают общую направленность и цели судопроизводства, а также его основополагающие принципы — справедливость, законность, беспристрастность, независимость. Судебный этикет распространяется на соблюдение порядка оформления всей процессуальной документации, составления протокола судебного заседания. Последнее в значительной степени зависит от технической оснащенности судов, подготовленности и грамотности секретаря судебного заседания. Распространенная практика несвоевременного составления протокола неприемлема, так как на деле ограничивает право и возможности осужденного Êîíòðîëüíûå âîïðîñû è çàäàíèÿ 179 либо лица, не удовлетворенного решением суда по гражданскому делу, на апелляционное или кассационное обжалование решения суда в установленный срок. Соблюдение требований судебного этикета — общий вопрос эффективности функционирования системы правосудия в целом, и действия требований судебной этики в частности. Êîíòðîëüíûå âîïðîñû è çàäàíèÿ 1. Как связаны между собой основные принципы судебной этики? 2. В чем вы усматриваете современность проблем, поставленных А. Ф. Кони в работе «Нравственные начала в уголовном процессе»? 3. Каким образом проявляется принцип справедливости в деятельности адвоката, прокурора, судьи, участвующих в судебном процессе? 4. Почему, на ваш взгляд, в современном судопроизводстве попрежнему сохраняются черты обвинительного уклона? 5. Каких норм судебного этикета должен придерживаться председательствующий в процессе, адвокат, государственный обвинитель? 6. Как вы полагаете, всегда ли следует придерживаться судебного этикета? 7. Покажите на примерах, какова роль требований судебной этики по отношению к этическим нормам, регулирующим отдельные виды юридической деятельности. 8. Сформулируйте и перечислите по степени значимости нравственные требования, которым, по мнению А. Ф. Кони, должен отвечать судебный деятель. 9. Можно ли, на ваш взгляд, рассматривать требование справедливости в качестве цели и смысла правосудия? Почему вы так считаете? 10. Как вы думаете, почему при определенных условиях обвинительный уклон в судопроизводстве получает доминирующее значение? Свою позицию аргументируйте. 11. Можно ли считать суд присяжных своего рода панацеей, позволяющей гарантировать справедливость, беспристрастность и независимость судебного решения? Свое мнение аргументируйте. 12. Найдите в периодической печати примеры, говорящие «за» и «против» суда присяжных: дайте им свое толкование. 13. Составьте развернутый план работы А. Ф. Кони «Нравственные начала в уголовном процессе». Ãëàâà 8. ÝÒÈÊÀ È ÏÑÈÕÎËÎÃÈß ÑÓÄÜÈ В результате освоения материала данной главы студент должен: знать • основные понятия, категории и инструменты регулирования в сфере профессиональной судейской этики и психологии судьи; • содержание кодекса судейской этики. уметь • применять нормы и принципы кодекса судейской этики к конкретным ситуациям; • выявлять факторы и условия, ведущие к профессиональной деформации личности юриста; владеть • способами этически позитивного разрешения проблем, возникающих в профессиональной и внеслужебной деятельности судьи; • современными методами юридической психологии, облегчающими исполнение судьей своих профессиональных обязанностей. 8.1. Íîðìàòèâíûå îñíîâàíèÿ ýòè÷åñêîãî ðåãóëèðîâàíèÿ ïîâåäåíèÿ ñóäüè Этика судьи — вид профессиональной этики юриста; характеризует совокупность этических требований, предъявляемых обществом к этой профессии, и, соответственно, самим профессиональным сообществом к своим членам; специфические нормы и принципы, регулирующие поведение судьи во всех сферах его жизни и деятельности. Этика судьи — это важная составляющая, вне которой не может быть реализована сама судебная деятельность, поскольку ее основу образует сложившаяся на данный момент и до некоторой степени устоявшаяся система правовых и нравственных требований. Особенность этики судьи состоит в том, что нормы и принципы, ее образую- 8.1. Íîðìàòèâíûå îñíîâàíèÿ ýòè÷åñêîãî ðåãóëèðîâàíèÿ ïîâåäåíèÿ ñóäüè 181 щие, общеобязательны к исполнению для всех судей — от Верховного Суда РФ до мировых судей. Исполнение этих требований сохраняет значимость и для судей, находящихся в отставке. В настоящее время ядро правового регулирования в судебной сфере образуют Федеральный конституционный закон от 23 октября 1996 г. № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» и Федеральный закон от 26 июня 1992 г. № 3132-ФЗ «О статусе судей в Российской Федерации». Говоря о действии норм профессиональной этики, следует иметь в виду их сопряженность, взаимодействие с нормами законодательства, их взаимодополняемость. Некоторые наиболее важные этические принципы современного правосудия даже находят соответствующее отражение и закрепление в законодательстве. Основные различия, присущие этим способам регулирования, могут быть представлены следующим образом (рис. 8.1). Правовое регулирование Этическое регулирование По источнику Источником норм, определяющих правовой статус судей в Российской Федерации, выступает государство Профессиональное судейское сообщество инициирует разработку и принятие норм этического поведения судей По широте охвата Регулирует деятельность судьи по отправлению правосудия Регулирует сферу профессиональной и внеслужебной деятельности судьи По предмету регулирования Реализация прав и обязанностей, присущих юридическому статусу судьи в Российской Федерации Поддержание авторитета судебной власти, морального облика судьи, профессиональной чести, достоинства, репутации По объекту оценки Формально-правовое соответствие либо несоответствие требованиям закона Поступки и нравственная мотивация поступков и поведения судьи в целом Рис. 8.1. Специфика правового и этического регулирования судейской деятельности 182 Ãëàâà 8. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñóäüè В реальной практике деятельности судей правовые и этические требования тесно переплетены и имеют взаимодополняющий характер. Это не исключает возможности определенного расхождения и даже конфликта между данными способами воздействия на поведение судьи. Нельзя забывать о том, что правовое регулирование в первую очередь решает практические вопросы, связанные с эффективностью осуществления правосудия. Сфера же судейской этики основывается на нормах и ценностях, выработанных профессиональным сообществом судей и отражающих некоторое идеальное представление о назначении этого института. Также немаловажную роль играет давление извне, оказываемое общественным мнением, СМИ, нравственно-психологической обстановкой в обществе. При выработке норм и принципов профессиональной судейской этики существенную роль играют документы, в разные годы принимавшиеся международными организациями, членство в которых имеет и Россия. К их числу относятся такие документы, как: — Основные принципы, касающиеся независимости судебных органов (приняты VII Конгрессом ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями, состоявшимся в Милане с 26 августа по 6 сентября 1985 г., и одобрены резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 40/32 от 29 ноября 1989 г.); — Европейская хартия о законе «О статусе судей» (принята на многосторонней встрече, организованной Советом Европы и состоявшейся в Страсбурге 8—10 июля 1998 г.); — Бангалорские принципы поведения судей (утверждены международным совещанием судей в Гааге 26 ноября 2002 г. и одобрены резолюцией 2200 А (XXI) Генеральной Ассамблеи ООН, от 15 февраля 2006 г.). Значение перечисленных международных документов состоит в том, что они содержат этические стандарты судейской деятельности, что находит формально-юридическое отражение в законодательстве, а главным образом — в кодексах судейской этики. Два первых из числа названных документов адресованы главным образом законодателям стран, поддержавших их принятие, тогда как последний документ разработан представителями международного судейского сообщества и должен быть использован при разработке этических кодексов, регулирующих профессиональную судейскую деятельность. Особенность стандартов 8.1. Íîðìàòèâíûå îñíîâàíèÿ ýòè÷åñêîãî ðåãóëèðîâàíèÿ ïîâåäåíèÿ ñóäüè 183 проявляется в указании на универсальные этические принципы, действие которых распространяется практически на любые стороны современного судопроизводства. Благодаря наличию принципов становится возможным выделить этические нормы, регулирующие поведение судьи применительно к конкретной ситуации. Принципы имеют общезначимый характер для любого юриста, однако именно в деятельности по отправлению правосудия они наделяются особым смыслом и содержанием. Бангалорские принципы поведения судей включают следующие основные установления: — независимость как предпосылка обеспечения правопорядка и основная гарантия справедливого разрешения дела в суде; — объективность как условие доверия граждан к судье и системе судопроизводства в целом; — честность и неподкупность как условие надлежащего исполнения судьей своих обязанностей; — соблюдение этических норм как неотъемлемый компонент профессиональной деятельности судьи и его поведения во внеслужебной сфере; — обеспечение равенства сторон, участвующих в процессе, как условие справедливого и беспристрастного рассмотрения дела в суде; — компетентность и старательность как условия, в которых находят закрепление требования, обращенные непосредственно к личностным качествам судьи. Показательно, что действующий Кодекс судейской этики (утвержден VIII Всероссийским съездом судей 19 декабря 2012 г.) говорит о том, что «соблюдение Кодекса судейской этики должно быть внутренним убеждением судьи, правилом его жизни, должно способствовать укреплению доверия общества к судебной системе, его уверенности в том, что правосудие осуществляется компетентно, независимо, беспристрастно и справедливо» (ч. 3 ст. 4). Кодекс судейской этики содержит гл. 3 «Принципы и правила профессионального поведения судьи». К числу основополагающих отнесены принципы объективности и беспристрастности, равенства, компетентности и добросовестности (ст. 8—11). Здесь же формулируются основные правила, которых должны придерживаться судьи, имеющие организационнораспорядительные полномочия в отношении других судей, и нормы, которых судья должен придерживаться во взаи- 184 Ãëàâà 8. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñóäüè моотношениях со средствами массовой информации. В особую главу (гл. 4) выделены принципы и правила поведения судьи во внесудебной деятельности. В то же время следует отметить, что всякий принцип в силу объективно присущей ему универсальности столь же абстрактен в формулировании этических требований. Поэтому он неизбежно нуждается в соответствующей интерпретации, что может быть обеспечено средствами юридической герменевтики1. На деле механизм обоснования этических принципов, имеющих общезначимый характер при осуществлении правосудия, сегодня практически не востребован. Нередко имеет место декларативное провозглашение традиционного набора принципов без обращения к их смыслу и содержанию2. Между тем этические «категории хоть и абстрактные, но у них живейшие основы»3. Их приложение как к основополагающим принципам правосудия, так и к сфере судейской этики продолжает оставаться актуальной задачей. Итак, выше установлено, что этика судьи — это прежде всего система нравственных установлений, основу которых составляют этические принципы. Наличие принципов, отражающих в своем содержании саму идею правосудия, делает возможным формулирование конкретных требований, обращенных к личности и поведению судьи. Ее структура условно может быть подразделена на нравственные качества и свойства, которыми должен обладать судья; этические принципы, нормы и правила, регулирующие различные аспекты его поведения в сфере профессиональной и внеслужебной деятельности. Также следует особо выделить блок проблем, связанных с тем, как и насколько полно реализуются эти нормы в поступках и поведении конкретных судей. Отдельная тема — это наличие эффективного механизма контроля за поведением и применения мер дисциплинарного воздействия. 1 См.: Малинова И. П. Интерпретационная деятельность в праве (методологические основания и систематизация) // Российский юридический журнал. 2011. № 1. 2 См.: Панкратов В. В. Комментарий к Кодексу судейской этики. М., 2005. С. 7—8, 20. 3 Беспалов Ю. Ф. Судейская этика: пределы, стимулы, ограничения // Судейская этика. М., 2010. С. 21. 8.2. Íðàâñòâåííûå òðåáîâàíèÿ ê ëè÷íîñòè ñóäüè 185 8.2. Íðàâñòâåííûå òðåáîâàíèÿ ê ëè÷íîñòè ñóäüè Проблема качеств, которыми следует обладать судье, есть не только и не столько проблема сугубо абстрактнотеоретическая. Это один из тех жизненных вопросов, которые волновали людей в разные исторические эпохи. Показательно известное римское изречение, дошедшее до наших дней: «Бойся не суда, бойся — судьи!» Среди иных участников судопроизводства фигура судьи — центральная, ибо она определяет весь комплекс отношений, складывающихся в данной сфере. У мыслителей, философов и правоведов, в художественной литературе мы найдем массу примеров заинтересованного обсуждения того, каким должен быть человек, которому общество доверяет вершить правосудие. «Кто сдвинет межевой знак, достоин осуждения. Но никто не смещает столько межевых знаков, сколько неправедный судья, неверно межующий земли и владения, — писал Фрэнсис Бэкон пять веков назад. — Один дурной приговор пагубнее множества дурных примеров, ибо последние оскверняют поток, первые же — самый источник»1. Фигура судьи всегда интересовала людей, вызывая у них весьма неоднозначные чувства и оценки. Показательны в этом отношении разнообразные пословицы и поговорки, в которых, например, нашли отражение народные представления о корыстных мотивах, двигающих судейскими решениями. Многие из них вошли в ставшую ныне библиографической редкостью книгу «Юридические пословицы и поговорки русского народа» (М., 1885). Приведем некоторые из них. В суд ногой — в карман рукой. Перед Богом ставь свечку, а перед судьей — мешок. С кого судья взял, тот и прав стал. Когда судью подаришь, то всех победишь. Дари судью — так не посадят в тюрьму. Мздою, что уздою, обратишь судью в твою волю. Дарами и праведного судью к неправде приведешь. Перед судом все равны: все без окупа виноваты. Судьям-то и полезно, что в карман полезло. Утиного зоба не накормишь, судейского кармана не наполнишь2. 1 Бэкон Ф. Опыты, или наставления нравственные и политические // Сочинения : в 2 т. М., 1978. Т. 2. С. 473. 2 Мельник В. В. Суд присяжных в России: ретроспектива и день сегодняшний // Журнал российского права. 1999. № 5/6. С. 42. 186 Ãëàâà 8. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñóäüè Приведенные примеры выглядят односторонними, однако обращение к юридической литературе свидетельствует в пользу того, что проблема действительно существует. Нравственные качества вершителя правосудия вызывали живейший интерес у видных представителей отечественного правоведения уже в дореволюционный период. Так, А. Ф. Кони указывает ряд особенностей, повышающих значимость того, кому от лица государства и общества доверено осуществлять правосудие. Во-первых, отметим, что сколь бы совершенны и хороши ни были законы, сколько бы ни были благоприятны и гуманны условия, в которые оказались поставлены граждане, вовлеченные волею случая в сферу права, тем не менее применение юридических норм на практике предполагает множество нюансов. Учесть их в состоянии лишь человек, обладающий несомненными достоинствами. «Чем больше оттенков в своем практическом применении допускают эти правила, чем глубже касаются они личности и участия человека, чем более важным интересам общественной жизни они служат, тем серьезнее представляется вопрос, — замечает А. Ф. Кони, — в чьи руки отдается приложение этих правил и при каких условиях». В противном случае даже самые разумные правила «могут потерять свою силу и значение в неопытных, грубых или недобросовестных руках»1. Во-вторых, судья есть то лицо, которое осуществляет власть, реализуя предоставленные ему законодателем полномочия. С одной стороны, он — центральное звено всего судопроизводства, направляющее его в определенное русло и придающее ему известную направленность. Его распоряжения и указания обязательны для всех, кто вовлечен в рамки конкретного процесса, а также сотрудников суда, публики, представителей средств массовой информации и т.д. С другой стороны, нельзя забывать, что судья — это представитель государственной власти. «Напряжение душевных сил судьи для отыскания истины в деле есть исполнение поручения государства, которое, уповая на спокойное беспристрастие его тяжелого подчас труда, вверяет ему частицу своей власти»2. Этим определяется его высо1 2 Кони А. Ф. Собрание сочинений : в 8 т. Т. 4. С. 34—35. Там же. С. 39. 8.2. Íðàâñòâåííûå òðåáîâàíèÿ ê ëè÷íîñòè ñóäüè 187 кий социальный и правовой статус, независимость от других ветвей власти, авторитет в глазах всего общества. В-третьих, нельзя пройти мимо такого важного обстоятельства, как наличие противоречий в самом законодательстве, между его отдельными нормами, а также и возможной пробельности, когда отдельные стороны отношений между людьми в силу самых разных причин выпадают из сферы правового регулирования. По мнению такого известного в дореволюционной России ученого-процессуалиста, как Е. В. Васьковский, «законы не всегда составлены удовлетворительно; фактические обстоятельства каждого отдельного случая тоже зачастую нелегко установить; вследствие этого задача проведения законов в жизнь является весьма трудной, сложной и требует от судей целого ряда специальных качеств»1. Речь в этом случае опять-таки идет о человеческих (нравственных) чертах того, кто осуществляет правосудие. Ведь от его мудрости, способности ориентироваться в правовых нормах зависит не только результат рассмотрения конкретного дела, но также состояние законности, поддержание порядка в обществе и государстве. Естественно предположить, что законодатель, движимый желанием обеспечить назначение на судейскую должность наиболее достойных представителей юридического сообщества, уделит этому вопросу особое внимание. В большинстве цивилизованных стран существуют правовые акты, детально регламентирующие требования, предъявляемые к кандидатам на занятие поста судьи. Например, в Великобритании соответствующие нормы зафиксированы в Законе о судах (1971), в Законе о Верховном суде (1981) и в Законе о мировых судьях (1997). В нашей стране Федеральный закон от 26 июня 1992 г. № 3132-1 «О статусе судей в Российской Федерации» претерпел за прошедшие годы ряд изменений. В Федеральном законе оговариваются в основном те формальные требования, которым должен соответствовать кандидат на занятие должности судьи. К ним, например, могут быть отнесены такие условия, как наличие российского гражданства, высшее юридическое образование, возраст не менее 25 лет, стаж работы по юридической профессии не менее пяти лет, необходимость сдачи квалификационного экзамена и т.п. Вместе с тем нельзя не отметить, 1 Васьковский Е. В. Учебник гражданского процесса. М., 2003. С. 18. 188 Ãëàâà 8. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñóäüè что речь идет преимущественно о такого рода характеристиках, которые в целом не позволяют судить о том, что за человек претендует на занятие должности судьи. В литературе справедливо отмечается, что в квалификационные коллегии, как правило, представляются сведения, «которые свидетельствуют об отсутствии данных, исключающих возможность назначения на должность», но при этом отсутствует информация «о наличии у претендента качеств, необходимых для работы в качестве судьи. Из представленных материалов нельзя сказать, обладает ли претендент логическим мышлением, глубоким чувством справедливости, умением четко и последовательно изложить свои суждения в письменной форме, есть ли у него выдержка и чувство такта, хладнокровие и самообладание…»1 Проблема моральных и деловых качеств, которые должны учитываться при отборе кандидатов на занятие должности судьи, продолжает оставаться достаточно актуальной. За последнее время требования, обращенные к лицам, связанным с осуществлением правосудия, приобрели более конкретный завершенный вид. Действующий Кодекс судейской этики устанавливает правила поведения действующего судьи, а также судей, находящихся в отставке, но сохраняющих звание судьи и принадлежность к судейскому сообществу (ч. 1 ст. 2). Заметно расширена категория лиц, которым вменяется в обязанность соблюдение его требований. Последние применяются также к лицам, привлекаемым в соответствии с федеральным законом к осуществлению правосудия (ч. 2 ст. 2). Кроме того, «председатели судов, судьи должны ознакомить с содержанием Кодекса судейской этики помощников судей, секретарей судебного заседания, иных работников аппаратов судов» (ч. 4 ст. 2). Предъявление некоторых предварительных этических требований к личности кандидата на занятие судейской должности — объективная необходимость. Если юрист планирует в дальнейшем претендовать на статус судьи, то разве не следует рассматривать как оправданную меру некоторые ограничения, которых ему следует придерживаться уже в предшествующий период. Исходя из этого факта выстраивается законодательство ряда зарубежных стран. Так, в Великобритании предусмотрен соответствую1 Гришин С. Требования, предъявляемые к кандидатам на должность судьи // Российская юстиция. 2003. № 12. С. 24. 8.2. Íðàâñòâåííûå òðåáîâàíèÿ ê ëè÷íîñòè ñóäüè 189 щий механизм сбора информации о моральном облике претендентов на высокую должность. Причины, по которым кандидату может быть дан отказ, варьируются от весьма серьезных до способных вызвать в обычной жизни разве что удивление или улыбку. Так, одному барристеру (разновидность адвокатской профессии в странах Запада) был дан отказ в связи с тем, что его часто видели в баре, расположенном неподалеку от здания суда; другому — за то, что в день своего рождения, весело отпраздновав его с друзьями в ресторане, он пытался взобраться на колонну. Т. В. Апарова в связи с этим замечала, что в Англии «участие в каком-либо публичном скандале лишь с упоминанием имени в печати служит препятствием для продвижения судьи по службе и для назначения на судейскую должность адвоката»1. Судья сам должен служить достойным образцом поведения, всеми своими действиями защищая нравственные ценности и идеалы. Такое качество, как справедливость, несомненно, должно быть присуще судье. Здесь чисто профессиональный и человеческий смысл сливаются, становясь тем единым целым, без чего не может быть вынесено ни одно судебное решение. Говоря о человеке, что он справедлив, мы подразумеваем наличие у него определенных способностей, главнейшей из которых выступает умение правильно устанавливать соотношение деяния и воздаяния за него. По сути, речь идет о наличии соответствующих деловых качеств, не имея которых лицо, наделенное статусом судьи, просто не сможет исполнять свои профессиональные обязанности. Закон исходит из формально-правового требования к личности претендента, считая, что стаж работы по юридической специальности не менее пяти лет является достаточным основанием для предположения о наличии у него соответствующего профессионального опыта. Последнее все чаще подвергается сомнению. Например, В. А. Туманов, бывший Председатель Конституционного Суда РФ, замечает: «Если человек просидел пять лет в паспортном столе милиции, разве он готов работать судьей?»2 Между тем для 1 Апарова Т. В. Статус судей в Великобритании // Журнал российского права. 1999. № 7/8. С. 120. 2 Ваша честь под угрозой // Политический журналъ. Архив. 2006. № 11 (106). 27 марта. URL: http://www.politjournal.ru/index.php?action= Articles&dirid=140&tek=5371&issue=152. 190 Ãëàâà 8. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñóäüè успешной работы в должности судьи необходимо наличие знаний, опыта, навыков деятельности в различных сферах. По общепринятому мнению, нашедшему отражение в национальном законодательстве ряда стран, этим условиям в наибольшей степени удовлетворяет профессия адвоката. Именно наличие длительного стажа адвокатской деятельности рассматривается в качестве достаточного основания для назначения (избрания) на должность судьи. Иная ситуация в России. Согласно материалам VII Сенатских чтений, прошедших в Конституционном Суде РФ (Санкт-Петербург, ноябрь 2011 г.), проще всего попасть в судейский корпус через работу в аппарате судов (секретари, помощники) — 33,3%; опыт работы в прокуратуре имели 22,1% судей; на государственной службе и в следственных органах — 18,6 и 16,7%, соответственно. Лишь 12,6% стали судьями, имея за плечами опыт работы в адвокатуре1. Отмеченная ситуация непосредственно связана с теми деловыми и нравственными качествами, которые выдвигаются на первый план в деятельности судьи. Во-первых, для судьи важно «обладать житейским опытом, знать обыденную жизнь, бытовую обстановку, среди которой живут обращающиеся к его помощи лица…» 2. Ситуация, при которой заметная часть судейских вакансий в России замещается людьми в возрасте до 30 лет, вряд ли может быть признана удовлетворительной. Без знания условий, в которых живут люди, затруднительно формировать собственное мнение, видеть мотивы человеческих поступков, искать аргументы в пользу того или иного решения. Отсюда следует важный вывод, что судьей не должен становиться чересчур молодой человек, хотя бы он удовлетворял формальным требованиям. Между тем опыт приходит с возрастом и разнообразием условий, при которых приходится работать будущему соискателю судейского статуса. Как замечает О. Н. Ведерникова, «в США средний возраст кандидатов в судьи — 40—45 лет». При отборе кандидатов особое внимание уделяется наличию таких качеств, как «авторитет среди юридической общественности, высокий уровень профессиональной квалификации, определенная 1 2 Российская газета. 2011. 16 нояб. Васьковский Е. В. Указ. соч. С. 20. 8.2. Íðàâñòâåííûå òðåáîâàíèÿ ê ëè÷íîñòè ñóäüè 191 известность в юридических кругах»1. Поэтому-то наиболее высоки шансы попадания в состав судейского корпуса у опытных адвокатов, университетских профессоров, юристов, практикующих в коммерческих фирмах. Для лиц указанных категорий характерен не только значительный стаж работы по юридической специальности, но и устоявшаяся репутация. К сказанному нелишне будет добавить, что из-за расхождений в уровне материального достатка, отличия среды, к которой он принадлежит и где проводит большую часть времени, судья может утратить ясное представление о реальной жизни, которой живет большинство людей. Отсюда прямой путь к субъективизму, предвзятости во взгляде на события и факты и, следовательно, к несправедливости вынесенных решений. Во-вторых, нелишне упомянуть о гуманности и милосердии — чертах личности судьи, которые нередко кажутся чересчур абстрактными, а потому не несущими конкретной нагрузки. Между тем признание равенства всех перед законом вовсе не означает, что правосудию должны быть чужды простые человеческие чувства. За каждым оказавшимся на скамье подсудимых нужно видеть личность с ее взглядами и представлениями, сомнениями и переживаниями. За каждым преступлением скрываются определенные цели и мотивы, которые будут различны у людей, совершивших, казалось бы, одно и то же деяние. Фрэнсис Бэкон (1561— 1626), посвятивший большую часть своей жизни служению на поприще адвокатуры, высказывает следующее соображение: «Там же, где дело идет о жизни и смерти, судьям надлежит (поскольку дозволяет закон), верша правосудие, помнить о милосердии и взирать суровым оком на дурной пример, но милосердным — на самого виновника»2. Спустя 200 лет английский философ и правовед Иеремия Бентам (1748—1832) однозначно выступает против формального равенства в применении уголовной кары. «Говорят: за одинаковые Преступления, одинаковые Наказания. — замечает он. — Сия пословица, имея наружные 1 Ведерникова О. Н. Предупреждение коррупционного и иного противоправного поведения судей: опыт России и США // URL: http://secandsafe.ru/pravovaya_baza/blogi/yuridicheskaya_bezopasnost/ preduprejdenie_korrupcionnogo_i_inogo_protivopravnogo_povedeniya_ opyt_sudey_rossii_i_ssha. 2 Бэкон Ф. Опыты, или наставления нравственные и политические. С. 474. 192 Ãëàâà 8. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñóäüè справедливость и беспристрастие, прельстила все поверхностные умы». Закон, «который бы не уважал ни пола, ни возраста», оказался бы, по его мнению, «слишком жесток для одного, слишком снисходителен для другого»1. Задача, состоящая в том, чтобы правильно, не погрешив против нравственного чувства людей и самого духа закона, применить юридическую норму, может быть отнесена к всецелому ведению лица, компетенции которого подлежит осуществление правосудия по конкретному делу. В-третьих, независимость судьи от сторонних влияний, способность самостоятельно принимать то или иное решение по конкретному делу, руководствуясь исключительно законом и фактами, — это важное качество, которым обладает далеко не каждый человек. Независимость, по сути, это свобода внутреннего мнения, наличие убеждений, умение аргументированно отстаивать собственный взгляд на ситуацию. Она формируется в человеке на протяжении всего предшествующего жизненного пути, сохранить ее в процессе своей профессиональной карьеры также удается далеко не всегда. При наиболее благоприятных условиях осуществления правосудия «вывод о виновности является результатом сложной внутренней работы судьи, не стесненного в определении силы доказательств ничем, кроме указаний разума и голоса совести»2. В этом случае нравственная независимость судьи как человека — необходимое условие, предъявляемое к личности вершителя правосудия. Вместе с тем независимость — это один из наиболее значимых принципов отправления правосудия. Независимость — это определенная гарантия, которая «избавляет судью от страха за свою судьбу в случае постановления решения, неугодного лицу, так или иначе заинтересованному в исходе дела, и делает его недосягаемым для какого бы то ни было воздействия посредством угроз, либо обещаний»3. В основе судейской независимости лежат не только определенные гарантии, подкрепляемые правовой нормой и контролем со стороны государства за ее исполнением. Немаловажную роль играют правовые и нравственные 1 Бентам И. Рассуждение о гражданском и уголовном законоположении : в 3 т. СПб., 1805. Т. 1. С. 105. 2 Кони А. Ф. Собрание сочинений : в 8 т. Т. 4. С. 38. 3 Васьковский Е. В. Указ. соч. С. 27—28. 8.2. Íðàâñòâåííûå òðåáîâàíèÿ ê ëè÷íîñòè ñóäüè 193 убеждения судьи, приведенные в систему и образующие определенную мировоззренческую картину. При этом профессиональный долг судьи должен соотноситься с его человеческим долгом и совестью. Символично, что в тексте присяги, которую приносит российский судья при вступлении в должность, отмечено регулятивное значение этих элементов. Там сказано: «Торжественно клянусь честно и добросовестно исполнять свои обязанности, осуществлять правосудие, подчиняясь только закону, быть беспристрастным и справедливым, как велят мне долг судьи и моя совесть» (ст. 8 Федерального закона «О статусе судей в Российской Федерации»). Совесть в приведенном контексте выполняет контрольную функцию по отношению к тому, как выполняется профессиональный и нравственный долг, какова степень соответствия выносимых решений самому духу закона и обстоятельствам дела. Впрочем, совесть способна действовать подобным образом лишь при определенных обстоятельствах и во взаимодействии с иными регуляторами нравственного поведения. В свое время в научный оборот американским мыслителем Эрихом Фроммом (1900—1980) было введено понятие авторитарной совести. Ее главная особенность состоит в том, что «предписания авторитарной совести опираются не на собственные ценностные суждения, а исключительно на требования и запреты, санкционированные авторитетом»1. Происходит своего рода замещение, когда из сознания человека, подчас незаметно для него самого, вытесняются присущие ему взгляды на мир, а их место занимают чужие воззрения. Они, по замечанию самого Э. Фромма, выполняют свою роль вне зависимости от того, присущ ли им позитивный или негативный смысл. Определяющее значение имеет нравственный вес суждений тех людей, чье мнение принимается окружающими за своеобразный эталон. Авторитарная совесть в работе судьи играет, безусловно, негативную роль, ведет к утрате им его нравственной независимости. Можно выделить ряд форм, в которых чаще всего реализуется авторитарная совесть применительно к сфере судопроизводства. Во-первых, это ориентация на мнение других людей, обладающих реальной властью либо механизмами нефор1 Фромм Э. Психоанализ и этика. М., 1998. С. 155. 194 Ãëàâà 8. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñóäüè мального влияния на иные сферы общественной жизни. В советское время такую функцию выполняли партийные органы. Так, в работе В. В. Леоненко, написанной еще в советскую эпоху, сказано, что «партийные органы не вправе вмешиваться в функции судей». В то же время «если работники правосудия недостаточно правильно понимают свои задачи по неуклонному соблюдению законов… то в таких случаях долг партийных организаций указать на допускаемые ими отступления от закона…»1. Таким образом, орган, не имевший никакого отношения к юриспруденции, самым непосредственным образом пытался вмешиваться в решение определенных вопросов. Случалось, что адвокатов, состоявших в рядах партии, вызывали на заседания партийных органов и требовали объяснений о защите по тем или иным составам дел. При этом апелляция к закону и праву граждан на адвокатскую защиту в суде не вызывала, как правило, понимания. Во-вторых, немаловажную роль играет мнение коллег по профессии, сложившаяся судебная практика. Любое судебное дело требует учета только тех обстоятельств, которые значимы в данном конкретном случае. Между тем боязнь оказаться белой вороной может привести к тому, что судья, отказываясь от собственных убеждений, ступает на проторенный путь, стремится подогнать свое решение под общепринятые стереотипы. О справедливости здесь, конечно же, говорить не приходится, так как вовсе не она является главным движущим мотивом вынесенного судом решения. Причина рассматриваемого явления может находиться в плоскости обстоятельств, при которых происходила профессиональная социализация будущих судей. В юридической литературе высказывается мнение, что кандидаты на занятие должности судьи из числа работников аппарата судов представляют собой обособленную группу. «Это носители навыков, которые опытные судьи, особенно председатели судов, считают ключевыми: умение готовить документы, проекты решений, вести делопроизводство, т.е. бюрократическая сторона дела». Исследователь этой проблемы В. Волков отмечает: «Длительное нахождение в одном и том же сообществе неизбежно рождает нефор1 Леоненко В. В. Профессиональная этика участников уголовного судопроизводства. Киев, 1981. С. 101. 8.2. Íðàâñòâåííûå òðåáîâàíèÿ ê ëè÷íîñòè ñóäüè 195 мальные взаимозависимости — таково свойство социальной укорененности»1. Судьям, вышедшим из этой среды, как правило, бывает затруднительно дистанцироваться от опыта, ценность которого им представляется безусловной. В-третьих, судьи сегодня ощущают все возрастающее давление со стороны СМИ и общественного мнения, подчас становясь объектом ожесточенных нападок. Последнее, как правило, связано с такого рода делами, которые имеют большую социальную значимость и соответствующий отклик в различных слоях населения. Интерес людей к ходу конкретного процесса, их настроения могут достаточно искусно направляться кем-либо извне. Даже присяжным заседателям, как показывает зарубежный опыт, бывает сложно выдержать этот внешний напор, что уж говорить об одном отдельно взятом человеке (судье), которому приходится брать всю ответственность на себя. Человек со слабой волей оказывается поэтому неспособен отстоять собственные правовые и нравственные воззрения по делу и жертвует ими в пользу авторитета мнения, навязываемого ему извне. Важнее всего оказывается то, «что люди скажут». В-четвертых, авторитарный тип совести у судьи в немалой степени формируется под влиянием специфической обстановки, в которой ему постоянно приходится работать. Привыкание к судейскому ремеслу, человеческим драмам и трагедиям способствует выработке своего рода цинизма во взгляде на людей, их поступки и отношения между ними. В этом случае принято говорить о профессиональной деформации, которой, к сожалению, подвержены в равной мере судьи, следователи, адвокаты. Степень привыкания, неспособность удивляться чемулибо бывает настолько сильна, что ведет у некоторых представителей профессии едва ли не к полной атрофии интереса к делу, равнодушию к судьбам людей. Так, в Великобритании в 1961 г. Апелляционный военный суд отменил приговор из-за того, что один из судей крепко заснул, и председателю суда пришлось его будить. Похожая история произошла в 1972 г. Было установлено, что на протяжении большей части судебного процесса, где слушалось дело по обвинению в убийстве, судья спал, тогда как бодр1 Российская газета. 2011. 16 нояб. 196 Ãëàâà 8. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñóäüè ствовал всего одну четверть часа1. Естественно заключить, что профессиональная деформация, как и следование требованиям авторитарной совести, выступает безусловным злом, которое, с одной стороны, противоречит сути правосудия, а с другой — несет угрозу разрушения личности самого юриста. Нравственные требования, предъявляемые к личности судьи, достаточно многообразны. Поэтому здесь не ставится цель всесторонне исчерпывающим образом осветить эту проблему. Более важно то обстоятельство, что нравственные и деловые качества судьи оказываются объектом постоянной оценки как со стороны общественного мнения, так и собственного самосознания вершителя правосудия. Противоречивое соотношение мнений, суждений и оценок находит, в частности, отражение в таких этически значимых факторах, регулирующих поведение судей, как профессиональная честь и достоинство. Рассмотрению этих феноменов будет посвящен следующий параграф. 8.3. Ïðîôåññèîíàëüíàÿ ÷åñòü è äîñòîèíñòâî ñóäüè Категории чести и достоинства традиционно относятся к числу наиболее важных ценностей в структуре нравственного сознания. Оба понятия обладают большой степенью абстрактности, что делает их смысл не всегда ясным и понятным для конкретного человека. Далеко не всякий сможет сразу сформулировать, что означают для него эти понятия, каков их смысл и назначение. Так, студенты-юристы, подробно характеризуя основные требования, предъявляемые к поддержанию судьей или адвокатом своей профессиональной чести и достоинства, затрудняются сказать, о чем же собственно в конкретном случае идет речь. Вот почему необходимо хорошо понимать не только этические нормы, посредством которых осуществляется регулирование в этой сфере, но и сами ценности (честь, достоинство, репутация и т.п.), лежащие в их основе. В понятии достоинства раскрывается отношение человека к самому себе и отношение к нему со стороны общества как самоценности безотносительно к личным качествам и заслугам. В основе этого лежит представление о моральном равенстве людей, кем бы они ни были и какое бы 1 См.: Апарова Т. В. Указ. соч. С. 125. 8.3. Ïðîôåññèîíàëüíàÿ ÷åñòü è äîñòîèíñòâî ñóäüè 197 общественное положение ни занимали. Изначально достоинством обладает любой человек. Однако это означает, с одной стороны, наличие самосознания, ответственности и требовательности к себе со стороны самой личности, а с другой — уважительное отношение общества, признание за человеком определенных прав. Беречь свое достоинство на практике означает соответствие индивида требованиям морали, а также определенный уровень нравственной культуры окружающих людей, позволяющий видеть в другом подобного себе. Представление о моральном достоинстве личности — значимое достижение нашего времени. Изначально достоинство связывалось с происхождением человека, знатностью рода и сословной принадлежностью. Сегодня, когда в обществе большую роль играют политическая и экономическая власть, возникает насущная необходимость в защите каждого человека от любых посягательств, откуда бы они ни исходили. Особую проблему в нашей стране составляет отношение к достоинству таких категорий населения, как дети, инвалиды, военнослужащие срочной службы, заключенные и т.п. В то же время воспитательный процесс должен быть в большей мере ориентирован на формирование у индивида чувства собственного достоинства. Наличие этого чувства представляет собой положительное нравственное качество. Наоборот, его отсутствие оказывается одним из наиболее неприглядных человеческих пороков. От самого человека и его поступков во многом зависит сохранение своего достоинства, а равно уважительное отношение к моральному достоинству других людей. Обратная ситуация складывается применительно к понятию чести: нравственное сознание соотносит его прежде всего с общественной значимостью и моральной ценностью конкретной личности. В представлениях о чести находит отражение общественное положение как самого человека, так и социальной группы, к которой он принадлежит. В первом случае честь имеет индивидуальный характер, во втором речь идет о групповой корпоративной чести некоторого множества людей, относящихся к тому или иному сословию, профессии, фирме. В понятии профессиональной чести находит выражение оценка значимости, роли конкретной профессии в жизни людей, общества. 198 Ãëàâà 8. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñóäüè Во-первых, профессиональная честь выступает показателем того, как представители конкретного вида деятельности выглядят в глазах людей, общественном мнении. Обращение к судье «Ваша честь», утвердившееся в ряде стран Запада и в России, отражает высокий авторитет, которым обладает судебная власть. Во-вторых, профессиональная честь требует от человека поддержки репутации, которой обладает он сам или коллектив, к которому он принадлежит. Необходимость соблюдения нравственных требований с целью поддержания профессиональной чести затрагивает всех представителей группы. Совершая поступок, следует помнить, что его негативная оценка со стороны окружающих людей может затронуть коллег по профессии, пятном лечь на честь всей группы. Дорожить честью — нравственный долг и повседневная обязанность работника. Этого вправе ожидать от него коллеги, а также общественное мнение, которое наделяет людей, занятых в конкретной сфере деятельности, разного рода (позитивными или негативными) чертами. Сказанное в полной мере может быть отнесено и к молодому юристу: с первых шагов на избранном поприще перед ним стоит задача соответствия высоким идеалам судебной деятельности. В более зрелом возрасте, по мере профессионального утверждения, необходимо поддерживать и собственную репутацию, быть справедливым, объективным, неподкупным. Честь связана с понятием репутации (от лат. reputatio — обдумывание, размышление), в котором находят отражение предшествующая деятельность человека, его поступки и их оценка окружающими. Репутация может быть положительной, если поведение индивида соответствует общепринятым моральным требованиям, а сам он стремится соответствовать своим обязательствам и нравственному долгу, ожиданиям, которые возлагались на него другими людьми. В то же время о сомнительной или подмоченной репутации говорят в тех случаях, когда известно, что тот или иной человек совершал поступки, сомнительные с нравственной точки зрения. Именно репутация составляет ту необходимую основу, на которой зиждутся честь, достоинство личности. Если человек дорожит своей репутацией, можно говорить, что названные элементы занимают высокое место в иерархии его нравственных ценностей. Наоборот, бесчест- 8.3. Ïðîôåññèîíàëüíàÿ ÷åñòü è äîñòîèíñòâî ñóäüè 199 ный человек своей репутацией, как правило, не дорожит и аналогичным образом относится к окружающим. Впрочем, в истории этики есть утверждение, что честь в действительности не несет в себе какого-либо этического содержания. Она оказывается сугубо надуманной, ориентированной на мнение окружающих установкой поведения. Такого взгляда придерживался, в частности, А. Шопенгауэр, считавший, что «объективно честь есть мнение других о нашем достоинстве, а субъективно — наш страх перед этим мнением». По мнению философа, представление о чести определяется необходимостью человека жить во взаимодействии с другими людьми. В силу этого если он рассчитывает на определенное общественное положение, то вынужден считаться с ожиданиями, которые другие члены общества связывают с ним и его поведением. «Отсюда и проистекает его ревностная погоня за благоприятным мнением других и высокая ценность, которую он придает ему…»1 Как нам представляется, А. Шопенгауэр верно отразил какой-то частный аспект, в определенной степени присутствующий в жизни человека. Мы ориентируемся на мнение окружающих, рассчитываем на их благоприятное мнение о себе и ожидаем своеобразного поощрения, положительной моральной санкции за свое поведение. Скептический настрой, который был присущ немецкому мыслителю во взгляде на мораль, привел, однако, к тому, что понятия чести, репутации приобрели у него утилитарный оттенок. Между тем понятие чести занимает одну из наиболее высоких позиций в шкале моральных ценностей. Как иначе объяснить невозможность для определенной категории людей жить без чести. Этим объясняется традиция отстаивать собственную честь и честь своей группы, класса (рыцарскую или дворянскую). Поддерживать профессиональную честь оказывается нелегко, особенно в пору общественных катаклизмов. Кризисные явления, которые российское общество переживало в последнее десятилетие ХХ столетия, были связаны с распадом господствовавшей прежде системы нравственных ценностей. Естественно, что это не могло не коснуться сферы профессиональной морали и особенно нравов, существующих как между коллегами, так и по отношению к нуждающимся в конкретной помощи людям. 1 Шопенгауэр А. Афоризмы и истины. М. ; Харьков, 2000. С. 509—510. 200 Ãëàâà 8. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñóäüè Для судьи честь, достоинство, репутация значат исключительно много. По сути, они имеют функциональную направленность. Если спросить не искушенного в юридических тонкостях человека, согласился бы он, чтобы его дело, например гражданский иск, рассматривал судья, имеющий не самую хорошую репутацию, ответ, думается, будет однозначным. По замечанию М. В. Баглая, долгое время бывшего Председателем Конституционного Суда РФ, «достоинство человека равнозначно праву на уважение и обязанности уважать других. Оно достигается развитием личности, осознающей свою свободу, равенство и защищенность. Достоинство превращает человека из объекта воздействия в активного субъекта правового государства»1. Обращаясь в суд, мы надеемся, что третья власть находится в руках людей, исключительно уважаемых и добросовестных, чьи нравственные качества и поступки в повседневной жизни не подвергаются ни малейшему сомнению. Вот почему столь высокие требования предъявляются к моральному облику судей, поддержанию ими своей профессиональной чести и достоинства. Обращение к рассматриваемой теме показывает, что она имеет свою уже достаточно длительную историю. Например, в США еще в 1924 г. появился официальный свод правил судейской этики, который наряду с прочим включал документ, известный как «Каноны судейской этики». Первоначально их число достигало 36. В 1973 г. Конференцией судей США был принят новый Типовой кодекс судейского поведения, а в 1992 г. одобрена его новая редакция. Количество канонов в указанном документе было сокращено до семи. Любопытно, что американский кодекс содержит как нормы, обязательные для исполнения, что обозначается словом «должен», так и нормы, не имеющие обязательного характера, в силу чего в их тексте и в комментариях к ним используется слово «может»2. Отличительные особенности этого документа могут быть сведены к нескольким пунктам: во-первых, наличие детальной регламентации поведения судей как в ходе отправления ими профессиональных обязанностей, так и во внеслужебное время; 1 Баглай М. Конституционное право Российской Федерации. М., 1999. С. 177. 2 Российско-американский семинар для представителей судов и представителей квалификационных коллегий субъектов РФ «Подбор судей, судейская этика и дисциплина» // Государство и право. 1999. № 6. С. 106—107. 8.3. Ïðîôåññèîíàëüíàÿ ÷åñòü è äîñòîèíñòâî ñóäüè 201 во-вторых, обширные комментарии применительно к каждой отдельно взятой статье, основанные на многолетнем опыте применения практического применения правил судейской этики; в-третьих, предмет особого внимания составляет финансовая сторона жизни и деятельности американских судей; в-четвертых, следует отметить своеобразную приземленность, прагматичность многих пунктов, нацеленных на достижение конкретного осязаемого результата. В нашей стране этическое регулирование деятельности судей уже имеет свою историю. В 1993—2004 гг. действовал Кодекс чести судьи РФ, а 2 декабря 2004 г. VI Всероссийским съездом судей был принят Кодекс судейской этики. Как признавали сами авторы, за его основу был взят именно американский образец, адаптированный применительно к отечественным традициям. Кодекс состоял из преамбулы и пяти глав, в которых излагались нравственные требования к личности судьи, правила осуществления профессиональной деятельности и внеслужебной деятельности судьи, а также — ответственность судьи за нарушение указанных требований. Вероятно, невозможно детально прописать все возможные правила и нормы, которых судье следует придерживаться в его профессиональной и внеслужебной деятельности. Конкретные указания там, где они преобладают, не способны предусмотреть всего разнообразия ситуаций, с которыми сталкивается действующий юрист. Реальная жизнь, как правило, оказывается богаче любых идеальных форм. В то же время чрезмерная абстрактность провозглашаемых требований оставляет профессионала один на один с его проблемой, без ясного ответа на вопрос, как ему поступать в конкретном случае. Функциональность этического кодекса задается наличием двух взаимосвязанных форм выражения нравственного требования. Во-первых, это этические принципы, выполняющие роль своего рода критериев, исходя из которых судье следует подходить к оценке своей деятельности; во-вторых, этические нормы, регламентирующие поведение применительно к типичным ситуациям, с которыми он может столкнуться в повседневной жизни. Необходимо стремиться к тому, чтобы поступки судьи носили более предсказуемый характер, соответствующий целям правосудия, а в главном соответствовали социальным ожиданиям и тем требованиям, которые задаются условиями его деятельности. 202 Ãëàâà 8. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñóäüè Решение о разработке проекта Кодекса судейской этики, удовлетворяющего новым более высоким требованиям, было принято VII Всероссийским съездом судей в декабре 2008 г. Проект Кодекса был размещен на сайте Совета судей1. Обсуждение его основных положений и дискуссии шли на страницах журналов «Судья», «Российский судья», «Российская юстиция». Результатом этого стало утверждение нового Кодекса судейской этики VIII Всероссийским съездом судей 19 декабря 2012 г. Действующий Кодекс содержит преамбулу, пять глав и 24 статьи. Глава 1 «Общие положения» включает описание предмета регулирования, а также устанавливает сферу применения положений этого документа. В частности, здесь содержится указание, согласно которому «в сложной этической ситуации, чтобы сохранить независимость и беспристрастность», судья «вправе обратиться с соответствующим запросом в Комиссию Совета судей Российской Федерации по этике за разъяснением, в котором ему не может быть отказано» (ч. 5 ст. 2). Глава 2 «Общие требования, предъявляемые к поведению судьи» не только указывает на взаимосвязь норм общественной морали и профессиональной судейской этики. Значимым представляется следующее положение: «Соблюдение Кодекса судейской этики должно быть внутренним убеждением судьи, правилом его жизни, должно способствовать укреплению доверия общества к судебной системе, его уверенности в том, что правосудие осуществляется компетентно, независимо и беспристрастно и справедливо» (ч. 3 ст. 4). Здесь же зафиксированы основные требования, вытекающие из статуса судьи (ст. 6). Выше уже перечислены этические принципы, получившие отражение в гл. 3 «Принципы и правила профессионального поведения судьи». Не менее значима гл. 4 «Принципы и правила поведения судьи во внесудебной деятельности». Не секрет, что именно внеслужебная сфера таит множество опасностей, критерии часто оказываются размыты, а соблазны достаточно велики. Кодекс устанавливает норму, согласно которой «во внесудебной деятельности и во внеслужебных отношениях судья должен избегать всего того, что могло бы умалить авторитет судебной власти, вызвать сомнения в ее беспристрастности и справедливости» (ч. 1 ст. 14). 1 URL: http://www.ssrf.ru. 8.3. Ïðîôåññèîíàëüíàÿ ÷åñòü è äîñòîèíñòâî ñóäüè 203 В ч. 1 ст. 15 Кодекса содержится дозволение судье в свободное время осуществлять преподавательскую деятельность. Не вызывает сомнения ситуация, при которой преподавание ведется в учебном заведении, готовящем будущие юридические кадры. Но как быть, если, например, арбитражного судью приглашают прочесть лекцию в структуру, где повышают свою правовую грамотность бизнесмены? Не исключено, что в зале могут оказаться лица, которые завтра станут участниками процесса, вести который будет именно этот судья. Очевидно, что нарушения закона в этом случае нет, но наличие некоего этического контекста отрицать сложно. Сомнения остаются. А при определенных обстоятельствах преподавание в коммерческом образовательном учреждении может оказаться каналом вознаграждения неформальных услуг. Другая ситуация — в минуту отдыха написана картина, акварель или графическая работа. Имеет ли право судья выставить ее на продажу в художественном салоне? А если произведений будет десяток, и они будут скуплены заинтересованными лицами, — как расценить эту ситуацию? Показательно, что в американском законодательстве и Кодексе судейского поведения в целях недопущения такого рода сомнительных ситуаций специально оговаривается, что разрешенный побочный заработок судьи не должен превышать 15% от его основного дохода, связанного с исполнением профессиональных обязанностей. Вероятно, в какой-то форме этот опыт мог бы быть учтен и в наших условиях. Заслуживают внимания контакты судьи во внеслужебной обстановке. В предшествующем Кодексе судейской этики содержалось требование: «Судья должен избегать любых личных связей, которые могут причинить ущерб его репутации, затронуть его честь и достоинство» (ч. 6 ст. 8). Казалось бы, все ясно и однозначно. Есть люди, моральная репутация и социальный опыт которых сомнительны, а правоохранительные органы проявляют интерес к их деятельности. Поэтому судья в силу своего должностного положения, а также руководствуясь этическими соображениями, должен сторониться подобных знакомств. Однако и здесь далеко не все так однозначно. Студенты-юристы, обсуждая вопрос о том, допустимо ли судье поддерживать личные отношения с депутатом (представителем законодательной власти), который известен своей криминальной 204 Ãëàâà 8. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñóäüè активностью, но чья вина ни разу не была доказана (не редкая ситуация наших дней), не смогли дать однозначного ответа. По их мнению, такого рода контакты правомерны, поскольку они относятся к сфере личной жизни судьи. Показательно, что действующий Кодекс не содержит аналогичного положения. Одним из наиболее актуальных является вопрос обеспечения принципа независимости судьи с учетом его контактов с представителями родственных юридических профессий, занятыми в одном процессе. Так, Ю. И. Сидоренко, председатель Совета судей России, говоря о необходимости более четкой регламентации допустимого поведения судей, в свое время сформулировал следующую мысль: «Если поведение на работе в некоторых документах прописано, то вне суда оно ничем не регулируется. Часто судья даже не знает, что прилично, а что нет. Например, выходит с работы и садится в машину с адвокатом. Надо избегать таких ситуаций. И с прокурором нельзя. Но тут есть разница: прокурору государство платит, а адвокату — клиент»1. Получается, что при законодательно провозглашаемом равенстве процессуальных сторон и, следовательно, отношении к ним со стороны судебной власти авторитетный представитель этой власти, пользуясь исключительно спорным аргументом, явно обосновывает шкалу корпоративных предпочтений. Действующий Кодекс не содержит прямого указания на запрет тех или иных связей, относя этот вопрос к сфере внутреннего самоконтроля самого судьи. По данному поводу здесь сказано: «Судья должен осуществлять профессиональную деятельность в строгом соответствии с законом, опираясь на внутреннее убеждение и не поддаваясь влиянию кого бы то ни было» (ч. 3 ст. 8). Конечно, судьям, как всем людям, свойственно ошибаться, но совершение серьезных проступков делает невозможным дальнейшее исполнение ими служебных полномочий. Заключая разговор о чести и достоинстве судьи — теме, безусловно, интересной по своему содержанию и объемной по широте рассматриваемой проблематики, можно сослаться на слова Е. В. Васьковского, который 100 лет тому назад писал о судьях: «Весьма важно, чтобы они пользовались в глазах населения и внутренним авторите1 Совет судей увлекся «оборотнями» // Известия. 2003. 27 нояб. 8.4. Íðàâñòâåííî-ïñèõîëîãè÷åñêèå êà÷åñòâà ñóäüè 205 том, т.е. чтобы граждане относились с полным доверием к ним ввиду их личных качеств… Для этого судьи должны быть безупречны в нравственном отношении. Их репутация не должна быть ничем запятнана»1. Думается, что и сегодня, по прошествии 100 лет, эта мысль отечественного юриста сохранила свою ценность для нас. 8.4. Íðàâñòâåííî-ïñèõîëîãè÷åñêèå êà÷åñòâà ñóäüè Эффективное осуществление судебной деятельности зависит не только от этики, но и от психологии. Этика и психология взаимосвязаны множеством порою совсем невидимых нитей. На практике в тех сложных и исключительно динамичных обстоятельствах, которые сопутствуют профессии юриста, они взаимообусловлены теснейшим образом и нередко действуют воедино. Качественное осуществление всех стадий судебного процесса зависит от профессиональной направленности. Важнейшим элементом профессиональности судьи является профессиональный долг, связанный с профессиональной честью, постоянным повышением мастерства, воспитанием у людей уважения к закону, высокими требованиям морали. Особое отношение в судебной деятельности занимает судейская совесть, которая формируется на основе правовых и этических требований. Судейская совесть заставляет судью действовать согласно своим убеждениям и профессиональным возможностям. Деятельность судьи требует строгого соблюдения нравственных требований, учитывая воспитательное значение всех процессуальных действий и решений суда. А. Ф. Кони писал: «Можно также настойчиво желать, чтобы в выполнении формы и образов, которыми сопровождается отправление правосудия, вносился вкус, чувство меры и такт, ибо суд есть не только судилище, но и школа»2. Необходимо помнить, что за действиями судьи внимательно следит большое количество людей, анализируя и обсуждая соблюдение им правовых и нравственных норм, его поступки, слова, жесты, мимику и т.д. Поэтому судья должен обладать сильной волей, быть решительным, внимательным, объективным и принципиальным, в меру стро1 2 Васьковский Е. В. Указ. соч. С. 20. Кони А. Ф. Собрание сочинений : в 8 т. Т. 4. С. 56. 206 Ãëàâà 8. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñóäüè гим. Приводимые им доводы и аргументы должны быть убедительными, понятными участникам процесса и присутствующим людям. Наличие у судьи соответствующих нравственно-психологических качеств способствует всестороннему и объективному рассмотрению дел, предупреждению появления у него признаков профессиональной деформации (например, предвзятости, жесткости и т.д.). Общеизвестно, что предвзятость влечет за собой односторонность оценки собранных по делу доказательств, предубежденность порождает судебные ошибки. Своим обликом судья обязан воспитывать у людей уважение к судебным органам, вырабатывать уверенность в справедливости вынесенным ими решений. Профессиональная деятельность судьи требует от него развитых психофизиологических качеств — эмоциональной стабильности (умение владеть сильными эмоциями), длительной работоспособности, «помехоустойчивости» (свойство всех психических явлений в большей или меньшей степени сохранять целесообразную структуру в условиях влияния неблагоприятных деформирующих ее факторов), быстрого ориентирования в ситуации, находчивости, развитых свойств внимания (устойчивости, непереключаемости и др.)1. Судебная практика показывает, что у судей под влиянием условий их служебной деятельности могут развиваться и негативные качества — профессиональная деформация. Термин «деформация» используется для обозначения различных изменений и явлений внешнего мира, а также для изменений психических явлений под воздействием среды, в которой осуществляется деятельность (например, под влиянием особенностей профессии). Причины профессиональной деформации судьи классифицируются на объективные (наличие властных полномочий, дефицит времени и перегрузки, частое возникновение остроконфликтных судебных ситуаций и др.) и субъективные (хроническое переутомление, низкий профессиональный уровень, отсутствие умения и навыков контролировать свое поведение, недоверие к людям, подозрительность, безответственность, самоуверенность, раздражительность, 1 Сорокотягин И. Н., Сорокотягина Д. А. Юридическая психология. С. 395. Êîíòðîëüíûå âîïðîñû è çàäàíèÿ 207 вспыльчивость, грубость, уверенность в своей непогрешимости, карьеризм, отсутствие самокритичности, «эмоциональное выгорание», неблагоприятные бытовые условия и др.). Одним из наиболее опасных следствий профессиональной деформации личности судьи выступает чрезмерная подозрительность. Возможна, например, ситуация, когда судья выносит подсудимому необоснованно суровый приговор, не соответствующий содеянному. Результатом профессиональной деформации могут быть изменения психофизиологических и характерологических качеств судьи. Но профессиональная деформация не обязательный признак судебной деятельности, ее появление можно предупредить. Здесь важную роль играют система строгого соблюдения морально-нравственных правил поведения судьи, правильная организация труда, общение с людьми неюридической профессии и т.д. Судья должен уметь владеть собой, заниматься самовоспитанием, самоанализом, положительно относиться к критике. Ему должно быть присуще качество здоровой самокритичности. Êîíòðîëüíûå âîïðîñû è çàäàíèÿ 1. В чем в сравнении с юридическими нормами проявляется специфика нравственных требований, предъявляемых к личности судьи? 2. Почему можно утверждать о наличии взаимозависимости справедливости и беспристрастности в деятельности судьи? 3. Должен ли судья в повседневной жизни руководствоваться нормами общепринятой морали? 4. Контакты с какого рода людьми способны повредить репутации судьи? 5. Какими видами деятельности по юридическим и этическим соображениям воспрещено заниматься судье? 6. Как соотносятся деловые, нравственные и психологические качества судьи? 7. Найдите в художественной литературе, публицистике, кинофильмах примеры, характеризующие поступки, нравственный облик судьи. Дайте им свою характеристику. 8. Соотнесите между собой независимость как принцип осуществления правосудия и независимость как нравственно-психологическое качество судьи. 208 Ãëàâà 8. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñóäüè 9. Как вы думаете, существуют ли этические запреты на посещение судьей ресторана, пивного бара, употребление в общественном месте алкоголя? Свою позицию аргументируйте. 10. Считаете ли вы, что между личной и профессиональной деятельностью судьи существует определенная связь? Как вы можете это объяснить? 11. Как вы полагаете, что эффективнее — наличие внешнего контроля или внутренний самоконтроль судьи за своими поступками? Почему вы так считаете? Ãëàâà 9. ÀÄÂÎÊÀÒÑÊÀß ÝÒÈÊÀ В результате освоения материала данной главы студент должен: знать • знать содержание кодекса профессиональной этики адвоката; уметь • ориентироваться в системе норм и принципов профессиональной этики адвоката; • применять этические требования к разнообразным ситуациям, в которые попадает адвокат при осуществлении своей профессиональной деятельности; владеть • способами этически позитивного разрешения проблем, возникающих в профессиональной и внеслужебной деятельности адвоката. 9.1. Ïðîôåññèîíàëüíûé äîëã àäâîêàòà Требования адвокатской этики — результат исторического развития правоотношений в обществе в целом, и института правосудия в частности. Идея социального предназначения адвокатуры и вытекающего из этого предназначения профессионального долга адвоката не имеет ничего общего с так называемыми естественными правами, определяемыми как некие изначально данные формы общежития. В ходе длительного процесса выработки стандартов современного судопроизводства возникает потребность в том, чтобы любой гражданин имел право на представительство своих законных интересов в суде посредством квалифицированного юриста. Именно по мере укоренения указанного правоотношения возникает осознание необходимости того, что статус адвоката, определенный в норме закона, должен быть дополнен ограничениями этического свойства, вытекающими из особого характера доверительности между юристом и его клиентом. Адвокатская этика — 210 Ãëàâà 9. Àäâîêàòñêàÿ ýòèêà фактор, роль которого тем более велика, что эти требования вырабатываются самим профессиональным сообществом и добровольно принимаются его членами к исполнению. Адвокатура (от лат. advocatus — призванный) — профессиональное сообщество юристов, облеченное доверием на независимой основе осуществлять правовую помощь, защищать нарушенные права граждан и юридических лиц, представлять их интересы в суде. В то же время адвокатура — институт гражданского общества, вписанный в систему современного правосудия и обладающий специфически присущими ему функциями. Адвокатура ведет свою долгую историю со времени Древнего Рима, где впервые появляется институт судебных защитников. Впоследствии сложилась традиция обозначать этим термином тех лиц, которые заняты представлением интересов граждан на постоянной основе, а также обладают соответствующей юридической подготовкой, образованием и объединены в рамках профессионального сословия, организации. В России начало адвокатуре было положено судебной реформой 1864 г., которой предусматривалось создание при судах особого института присяжных поверенных. Последние были наделены правом представительствовать от лица доверителей как по уголовным, так и по гражданским делам. На уровне обыденного сознания представления о роли адвокатуры в обществе в значительной степени отягощены разного рода предрассудками. Их наличие обусловлено как наследием предшествующего периода, так и недостаточным развитием правосознания россиян уже в наши дни. В советское время социальное предназначение адвокатуры фактически не находило отражения в общественном сознании. Профессиональная деятельность адвокатуры ассоциировалась преимущественно с обязанностями стороны защиты по представлению интересов подсудимого в уголовном процессе. В сфере же гражданских правоотношений роль адвоката, работника юридической консультации воспринималась в минимальной степени. Во-первых, постановка вопроса о статусе адвокатуры как института гражданского общества оказывается невозможной в условиях, когда государство прокламирует свой собственный интерес как единственно возможный и адекватный интересам граждан, отдельных групп населения и общества в целом. Все иные формы социальной активности, если они хотя бы в малой степени противоречат офи- 9.1. Ïðîôåññèîíàëüíûé äîëã àäâîêàòà 211 циальной линии, объявляются враждебными и в этом качестве вряд ли заслуживают какой-либо правовой защиты. Во-вторых, сама адвокатура в советское время в значительной мере рассматривалась как часть государственной правоохранительной системы. Действовавшими на тот момент нормативными правовыми актами функциональное назначение адвокатуры определялось весьма своеобразно. Например, Закон СССР об адвокатуре (1979) относил к ведению адвокатуры наряду со специфически присущими ей задачами такие задачи, как воспитание граждан в духе «бережного отношения к народному добру, соблюдения дисциплины труда, уважения к правам, чести и достоинству других лиц, к правилам социалистического общежития» (ст. 1). Адвокатура здесь предстает как часть единой правоохранительной системы. В-третьих, правящая партия и государство в то время монопольно контролировали практически все сферы жизни общества — от экономики до идеологии, нередко не оставляя отдельно взятому человеку свободы выбора даже в сфере его индивидуального существования. Граждане, тем более группы людей, в разные периоды советской истории имели весьма ограниченное право на выражение своих частных интересов. Это естественным образом очерчивало допустимые границы, в которых принуждена была действовать отечественная адвокатура. Ситуация начинает меняться на рубеже 80—90-х гг. прошлого столетия с распадом прежней структуры общественного и государственного устройства. В результате последовавшей в первое десятилетие серии реформ безраздельный партийно-государственный моноцентризм был замещен достаточно плюралистичной системой, которая более или менее учитывала реальное многообразие интересов в обществе. Значимым моментом на этом пути стало всенародное голосование за новую Конституцию РФ (12 декабря 1993 г.). Конституция зафиксировала обретение российским обществом и государством нового качества. Она одновременно отразила движение общества в направлении к общепринятым международным юридическим стандартам. Обращение к нормативным правовым актам, получившим признание международного сообщества, показывает, что профессия адвоката рассматривается в них, как аналог юридической деятельности вообще. Именно этот подход 212 Ãëàâà 9. Àäâîêàòñêàÿ ýòèêà реализован в документе «Основные принципы роли юристов», принятом VIII конгрессом ООН по предотвращению преступности и перевоспитанию правонарушителей (Гавана, Куба, 27 августа — 7 сентября 1990 г.). Здесь провозглашается право всех граждан «запрашивать помощь юриста по их выбору для защиты и установления своих прав и для их защиты во всех стадиях уголовного судопроизводства» (ст. 1). Во вступительной части документа указано, что эти принципы должны быть доведены, во-первых, до внимания юристов (т.е. адвокатов), а во-вторых, «также других лиц, таких как судьи, прокуроры, члены исполнительной и законодательной ветвей власти, и общества в целом». Специфика статуса современной адвокатуры состоит в решении двуединой задачи: «Юристы, защищая права своих клиентов и содействуя целям правосудия, должны стремиться поддерживать права человека и основополагающие свободы…» (ст. 14). Миссия, к выполнению которой призваны адвокаты, предъявляет к ним требование постоянно поддерживать честь и достоинство своей профессии (ст. 12). Федеральный закон от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» (далее — Федеральный закон № 63-ФЗ) отразил те социально значимые изменения в обществе, которые стали возможны благодаря реформам 1990-х гг. В тексте этого правового акта содержится положение, согласно которому «адвокатура является профессиональным сообществом адвокатов и как институт гражданского общества не входит в систему органов государственной власти и органов местного самоуправления» (п. 1 ст. 3 Федерального закона № 63-ФЗ). В юридической литературе справедливо указывается, что современное российское законодательство дает только один пример прямого указания на юридически признанный государством институт гражданского общества. Таковым статусом наделена отечественная адвокатура. В своей деятельности адвокатура опирается на соблюдение принципов законности (адвокатская деятельность регулируется российским законодательством; им же определяются пределы процессуальных полномочий адвокатов), независимости (в своей профессиональной сфере адвокат свободен от какого-либо внешнего вмешательства и давления), самоуправления (внутренние проблемы адвокатского сообщества решаются им автономно, включая создание 9.1. Ïðîôåññèîíàëüíûé äîëã àäâîêàòà 213 собственных организаций, органов управления), корпоративности (объединение адвокатов в организации, к компетенции которых относятся правила корпоративного поведения, механизмы дисциплинарного контроля, представление законных интересов своих членов во взаимоотношениях с государственными и иными организациями). Адвокатура уполномочена от лица граждан и их групп, юридических лиц представительствовать там, где жизнь общества предстает как пространство функционирования правоотношений, в границах которого действует множество автономных правосубъектных сил, подчиняющихся исключительно силе закона. Известный парадокс ситуации связан с тем, что именно государство, органам которого чаще всего и оппонирует адвокатура, согласно действующей норме закона, обязано обеспечить гарантии ее независимости и финансировать бесплатное оказание адвокатами услуг населению (п. 3 ст. 3 Федерального закона № 63-ФЗ). Впрочем, в сфере гражданских правоотношений и арбитража адвокатура может представлять интересы государства и его органов в случае возникновения такой необходимости. Потребность в адвокатуре как институте гражданского общества возникает там, где существует поле для формирования частных интересов, устремлений, их столкновения и противоборства между собой. Существенны формирование в обществе представления о суде как органе, призванном разрешать существующие гражданские споры, и, соответственно, наличие у людей готовности защищать свои права в суде. В то же время в ответ на указанную потребность формируется сообщество людей, свободно ориентирующихся в вопросах права и способных профессионально отстаивать разнообразные имеющие основание в законе интересы граждан. Определяющим фактором деятельности адвоката оказывается его профессиональный долг и то, как он его понимает. Профессиональный долг адвоката — одно из основных понятий профессионального сознания, выражающееся в свободном следовании адвоката требованиям, которые предъявляет общество к представителям этой профессии. Данные требования могут иметь как правовой, так и этический статус, однако в обоих случаях они замыкаются на осознании адвокатом его обязанностей по отношению к гражданам и обществу в целом, его готовности посту- 214 Ãëàâà 9. Àäâîêàòñêàÿ ýòèêà пать в соответствии с ними в своей профессиональной деятельности. В понятии профессионального долга находят отражение цель, социальное предназначение деятельности адвоката. Поскольку же речь идет о наборе аргументов, выступающих как система представлений об общественном благе в применении к конкретной профессии, идея профессионального долга адвоката выступает как раздел деонтологии, т.е. учения о морально должном поведении. Английский правовед и общественный деятель И. Бентам считал исключительно ценной для правосудия роль адвоката там и тогда, где и когда по разные стороны барьера встречаются стороны процесса, неравные по своему социальному, имущественному положению, индивидуальным особенностям и свойствам психического склада, уровню образования. Если оставить участвующие в судебном процессе стороны один на один, то мы тем самым лишь усугубим исходную несправедливость, где ущемленная сторона находится в заведомо невыгодном положении. Поэтому главнейшая обязанность адвокатов состоит в восстановлении и поддержании процессуального равенства между тяжущимися сторонами. «Честь и интерес здесь являются пособниками долга»1. Для адвоката его доверитель — это гражданин, одаренный определенными правами. Защита этих прав при наличии у адвоката соответствующих убеждений в обоснованности своей юридической позиции по делу превращает его обязанности в профессиональный долг. По мнению Э. Пикара, известного бельгийского адвоката второй половины XIX в., исходный момент любого дела, за которое берется адвокат, предполагает такие юридические сомнения, «наличность которых не исключает возможность разумно и по совести его поддерживать и отстаивать»2. Деятельность адвоката по гражданским делам, какую бы из двух процессуальных сторон он ни представлял, связана с необходимостью выявления мельчайших обстоятельств дела, которые будут представлены суду. Именно благодаря сопоставлению различных, нередко противоположных точек зрения, представленных в суде адвокатами, председательствующий в процессе судья получает возможность составить для себя всю полноту картины и вынести пра1 2 Бентам И. Трактат о судебных доказательствах. Киев, 1876. С. 97. Пикар Э. Об адвокате (парадокс). М., 2000. С. 43. 9.1. Ïðîôåññèîíàëüíûé äîëã àäâîêàòà 215 вильное решение. Тем самым, даже если адвокат представляет сторону, потерпевшую неудачу в своих притязаниях, объективно своими усилиями он способствует торжеству правосудия. Имея в виду эту сторону деятельности адвоката, Ф. Бэкон задолго до Э. Пикара отмечал: «Когда дело защищалось правильно и по чести, судья обязан выразить адвокату известное поощрение, в особенности адвокату проигравшей стороны, ибо это внушает тяжущемуся доверие к адвокату и колеблет его убеждение, что дело и без того верное»1. В работах отечественных и зарубежных правоведов адвокатура предстает как социальный институт, существование которого обусловлено потребностями самого общества. Например, дореволюционный процессуалист Е. В. Васьковский считал, что в сфере гражданско-процессуальных отношений «адвокат является защитником не только частных интересов отдельного лица, но и интересов всего общества; он выступает в процессе не как представитель тяжущегося, а как представитель общественного интереса, действуя как бы по уполномочию общества. Он защищает индивидуальные права частного лица ввиду и во имя общественного блага»2. Общество заинтересовано в том, чтобы права всех и каждого могли получить квалифицированную защиту и представительство в суде. Этим достигается юридическая безопасность граждан и общества в целом. Социальное назначение роли адвокатуры в уголовном процессе и сейчас продолжает оставаться предметом оживленных дискуссий, нередко приходится сталкиваться с откровенным непониманием роли, которую играет адвокат в гражданском обществе. Применительно к последнему на уровне обыденных представлений бытует мнение, что адвокаты, используя свои знания, опыт, мастерство, способствуют тому, чтобы избавить преступников от заслуженной кары. Указанная точка зрения нашла отражение в ряде ярких и остро критичных публицистических выступлений Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого. Имея в виду это мнение, и главным образом в противовес ему, А. Ф. Кони отмечал значение искреннего убеждения адвоката в том, что его 1 2 Бэкон Ф. Сочинения : в 2 т. М., 1978. Т. 2. С. 474—475. Васьковский Е. В. Учебник гражданского процесса. М., 2003. С. 79. 216 Ãëàâà 9. Àäâîêàòñêàÿ ýòèêà подзащитный «невиновен вовсе или вовсе не так и не в том, как и в чем его обвиняют»1. Немаловажную роль выполняют мотивы профессиональной деятельности. В частности, нельзя исключать присутствия материальных интересов, связанных с расчетом на получение соответствующего вознаграждения за свой труд, знания, квалификацию. Вместе с тем адвокат нередко выполняет свои обязанности вынужденно, в силу объективной необходимости в тех случаях, когда защитника назначает суд. Наконец, это может быть связано с собственным побуждением души, движимой желанием помочь человеку, попавшему в сложную ситуацию. Речь, например, может идти о чувствах, которые испытывает юрист при оказании правовой помощи своему доверителю. Последнее, очевидно, может быть отождествлено со следованием адвоката тому, что вкладывается в содержание его профессионального долга. Наличие правовых и нравственных убеждений оказывается поэтому значимым моментом профессиональной деятельности. 9.2. Îñíîâíûå ýòè÷åñêèå òðåáîâàíèÿ âî âçàèìîîòíîøåíèÿõ àäâîêàòà ñ äîâåðèòåëåì Основные этические требования, которые предъявляются к адвокату в его взаимоотношениях с доверителем, закреплены в Кодексе профессиональной этики адвоката. Действующий Кодекс был принят I Всероссийским съездом адвокатов 31 января 2003 г. Позже II, III и VI Всероссийские съезды адвокатов, состоявшиеся 8 апреля 2005 г., 5 апреля 2007 г. и 22 апреля 2013 г. соответственно, внесли изменения и дополнения в текст этого документа. В тексте Кодекса сказано: «Кодекс профессиональной этики адвоката устанавливает обязательные для каждого адвоката правила поведения при осуществлении адвокатской деятельности, основанные на нравственных критериях и традициях адвокатуры, на международных стандартах и правилах адвокатской профессии, а также основания и порядок привлечения адвоката к ответственности» (ст. 1). 1 Кони А. Ф. Собрание сочинений : в 8 т. Т. 4. С. 64. 9.2. Îñíîâíûå ýòè÷åñêèå òðåáîâàíèÿ âî âçàèìîîòíîøåíèÿõ àäâîêàòà... 217 Судебная защита — конституционное право гражданина (ст. 48 Конституции РФ). Благодаря защитнику обвиняемый (подсудимый) имеет право более полно использовать принадлежащие ему процессуальные права. В Федеральном законе № 63-ФЗ сторона, получающая квалифицированную юридическую помощь от адвоката, названа «доверительной». Такое название выбрано неслучайно. Человек, обратившийся за помощью к адвокату, должен ему доверять, доверие же нужно заслужить. И если правовой статус адвоката определяет законодательная власть государства, то общественный статус адвокатуры определяется ее общественным авторитетом1. Федеральный закон № 63-ФЗ устанавливает, что адвокатской деятельностью является квалифицированная юридическая помощь, оказываемая на профессиональной основе лицами, получившими статус адвоката, физическим и юридическим лицам в целях защиты их прав, свобод и интересов, а также обеспечения доступа к правосудию. Адвокат дает консультации и справки по правовым вопросам как в устной, так и в письменной форме, составляет жалобы, ходатайства. Он представляет интересы доверителя в Конституционном Суде РФ, конституционных и уставных судах субъектов РФ, в гражданском, административном судопроизводстве, в третейском суде, Международном коммерческом арбитражном суде, в органах государственной власти, местного самоуправления, общественных организациях, в налоговых правоотношениях, в исполнительном производстве, а также при исполнении наказания и в других предусмотренных законом случаях. В своей профессиональной деятельности адвокат не только опирается на нормы действующего законодательства, но должен соблюдать определенные этические правила, учитывать психологические аспекты. Статья 7 Кодекса профессиональной этики адвоката гласит: «Адвокат принимает поручение на ведение дела и в том случае, когда у него имеются сомнения юридического характера, не исключающие возможности разумно и добросовестно его поддерживать и отстаивать». Действуя в процессуальных рамках, адвокат должен уделять должное внимание защите не любых, но именно закон1 Бойков А. Д. Дела судебные. Адвокаты делятся опытом / сост. А. Д. Бойков. М., 2004. С. 7. 218 Ãëàâà 9. Àäâîêàòñêàÿ ýòèêà ных интересов своего доверителя в суде. С одной стороны, он помогает суду объективно разобраться в обстоятельствах дела и вынести справедливое решение; с другой — помогает человеку, попавшему в сложную жизненную ситуацию. Статья 8 Кодекса профессиональной этики адвоката обязывает адвоката честно, разумно, добросовестно, квалифицировано, принципиально и своевременно исполнять обязанности, активно защищать права, свободы и интересы доверителей всеми не запрещенными законодательством средствами, уважать права, честь и достоинство лиц, обратившихся к нему за оказанием юридической помощи, доверителей, коллег и других лиц, соблюдать деловую манеру общения и деловой стиль одежды. Адвокат не имеет права использовать для защиты запрещенные правовыми и этическими нормами средства: домогаться показаний, представляющих интерес для защиты, путем насилия, угроз и иных незаконных средств; подстрекать в тех же целях лиц к заведомо ложному доносу; понуждать свидетеля к даче ложных показаний, а эксперта — к даче ложного заключения, либо с той же целью пытаться подкупить этих лиц. Адвокат может и должен использовать существующие пробелы и противоречия в действующем законодательстве, если это целесообразно в интересах защиты1, не нарушая при этом норм профессиональной этики. Средства защиты (тактические, психологические и др.) должны быть этичными, т.е. соответствовать требованиям нравственности, судебной этики (например, недопустимо немотивированно подрывать авторитет следственных, судебных и других органов). При принятии дела к своему производству адвокат обязан соблюдать этические нормы (например, не должен использовать полученную информацию для унижения чести и достоинства потерпевшего, обвиняемого и других лиц). Особое внимание придается профессиональной этике на этапе консультационной деятельности. В это время складываются взаимоотношения между адвокатом и потерпевшим, свидетелем, обвиняемым (подозреваемым) и др. УПК РФ запрещает адвокату отказываться от принятой на себя защиты подозреваемого или обвиняемого 1 См.: Баев М. О. Тактика профессиональной защиты от обвинения в уголовном процессе России : автореф. дис. … канд. юрид. наук. Воронеж. 1998. С. 15. 9.2. Îñíîâíûå ýòè÷åñêèå òðåáîâàíèÿ âî âçàèìîîòíîøåíèÿõ àäâîêàòà... 219 (ч. 7 ст. 49), но не содержит запрета на отказ от принятия поручения. Это регламентируется Федеральным законом № 63-ФЗ, который устанавливает (п. 4 ст. 6), что адвокат не вправе принимать от лица поручения, если оно имеет заведомо незаконный характер или лицо участвовало в деле в качестве следователя, судьи, арбитра и др. Практика адвокатской деятельности исходит из того, что необоснованный отказ от принятия поручения по уголовному делу (по неуважительной причине) недопустим и представляет собой нарушение профессионального долга. Представляется, что адвокат может отказаться от поручения по этическим соображениям, например если противоположной стороной в процессе оказывается его хороший знакомый. Неэтичным считается поступок адвоката, когда он перекладывает выполнение профессиональных обязанностей на другого защитника (например, уговаривает подсудимого отказаться от его услуг). Доверие к адвокату резко снижается, если он не умеет хранить профессиональную тайну. Адвокат не вправе разглашать сведения, которые стали ему известны в связи с выполнением обязанностей защитника. Особые взаимоотношения могут складываться между адвокатом и следователем, прокурором, судьями, представителями другой стороны. Важно, чтобы адвокат не переносил свою позицию по делу на личные отношения. Адвокат должен поддерживать ровные, деловые, профессиональные отношения со всеми участниками процесса, прежде всего с судьей, председательствующим в процессе. Этика адвоката требует основное внимание уделять доводам, соображениям и аргументам других юристов и не обсуждать их личные качества и профессиональные знания, умения и навыки. В том случае, если адвокат возражает против действий (бездействия) судей и лиц, участвующих в деле, он должен ответить на подобные действия достойно, в корректной форме и в соответствии с законом (ст. 12 Кодекса профессиональной этики адвоката). Федеральный закон № 63-ФЗ устанавливает, что «адвокат обязан честно, разумно и добросовестно отстаивать права и законные интересы доверителя всеми незапрещенными законодательством Российской Федерации средствами» (подп. 1 п. 1 ст. 7). Таким образом, добросовестность, честность, усердие адвоката-защитника по отстаиванию прав и законных интересов доверителя — необходимая этическая составляющая его поведения. 220 Ãëàâà 9. Àäâîêàòñêàÿ ýòèêà Поведение адвоката, складывающийся его психологический облик обусловливаются выполнением им комплекса мер в познавательной, конструктивной, коммуникативной, воспитательной и удостоверительной деятельности. В познавательной деятельности адвоката огромное значение уделяется анализу с целью установления предмета доказывания. Основная трудность этого аспекта деятельности адвоката заключается в умении найти в объемном материале о преступном деянии сведения, которые позволили бы восстановить картину происходящего. Познавательная деятельность адвоката играет важную роль при изучении вещественных доказательств, документов, заключений судебной экспертизы, показаний свидетелей, потерпевших, подозреваемого, обвиняемого, специалиста и эксперта. При этом адвокат должен изучить представленный материал (предварительного расследования, судебного разбирательства), объективные и субъективные факторы, которые препятствовали достоверному восприятию событий, и др. Адвокат обязан осмыслить все познанное с точки зрения защиты для оправдания подзащитного или смягчения его вины. Задача адвоката — посредством анализа имеющихся доказательств показать бессмысленность поведения подзащитного. Конструктивная деятельность адвоката заключается в постоянном планировании тактики защиты и прогнозировании исхода предварительного расследования и судебного разбирательства. Защитник планирует свое участие в процессуальных действиях, назначении и производстве судебных экспертиз, он должен четко спланировать свое выступление в судебных прениях с защитительной речью. Коммуникативная деятельность адвоката определяется умелым общением с людьми, т.е. установлением правильных взаимоотношений с участниками уголовного или гражданского процесса, психологического контакта с ними. Это способствует выработке у адвоката таких этических качеств, как вежливость, доброжелательность, стремление выслушать и понять собеседника. Угрюмость, неумение излагать свои мысли, невыразительность мимики отрицательно влияют на установление коммуникативных связей1. 1 Юридическая этика : учеб. пособие / И. И. Аминов и др. М., 2010. С. 156—157. 9.3. Àäâîêàòñêàÿ òàéíà: ïîíÿòèå, îñíîâíûå òðåáîâàíèÿ 221 Установление контакта требует от адвоката значительных психологических усилий. Адвокат обязан активно оспаривать все, что сомнительно, неправильно, несправедливо, но действовать при этом разумно, давая волю положительным эмоциям и подавляя отрицательные. Он должен проявлять выдержку, такт, в случае нанесения ему оскорбления требовать занесения данного факта в протокол судебного заседания. Удостоверительная деятельность адвоката — это составление процессуальных документов (искового заявления, ходатайства, апелляционной, кассационной жалобы и др.). Защитнику необходимо внимательно анализировать доказательства, четко цитировать показания, умело оперировать предъявленными сведениями и фактами. Адвокат необходимы такие профессиональные психологические качества, которые тесно связаны с этическими нормами: — гуманное отношение к личности (подзащитному); — стремление к справедливости; — честность; — логическое мышление; — высокое чувство долга; — стрессоустойчивость; — культура речи; — настойчивость; — умение строго хранить профессиональную тайну; — умение строить защитительную речь таким образом, чтобы она была убедительной, нравственно выдержанной, психологически устойчивой и др. 9.3. Àäâîêàòñêàÿ òàéíà: ïîíÿòèå, îñíîâíûå òðåáîâàíèÿ Адвокатская тайна — информация, сведения, которые сообщены адвокату его клиентом в доверительном порядке или стали ему известны в связи с выполнением поручения. Адвокатская тайна, а также нотариальная и врачебная тайна, тайна исповеди — все эти феномены объединяет нечто общее, возникающее в отношениях между представителем соответствующей профессии и гражданами, которые обращаются к нему за помощью. Речь идет о доверии, проистекающем из известного принципа «Не навреди!», который был впервые сформулирован Гиппократом приме- 222 Ãëàâà 9. Àäâîêàòñêàÿ ýòèêà нительно к медицинской деятельности. Впоследствии этот принцип приобрел универсальное значение, получив продолжение в запрете делать достоянием гласности любую информацию, которая способна каким-либо образом повредить доверителю. Смысловое содержание термина «тайна» в данном случае означает «нечто скрываемое от других, известное не всем, секрет»1. Клиент, доверивший какиелибо сведения адвокату, должен быть при этом совершенно уверен в собственной безопасности. Адвокатская тайна относится к числу необходимых и проверенных многолетней юридической практикой инструментов функционирования адвокатуры. Признание этого факта мировым сообществом нашло закрепление в международно-правовых документах. Так, в Основных принципах роли юристов, принятых VIII Конгрессом ООН по предотвращению преступности и перевоспитанию правонарушителей, на юристов возлагается обязанность верно соблюдать интересы своих клиентов (ст. 15). Необходимым условием для этого является поддержание адвокатом закрытости информации, полученной им от своего доверителя. В свою очередь, на правительства возлагается обязанность «признавать и соблюдать конфиденциальность всех сообщений и консультаций между юристами и их клиентами в рамках их профессиональных отношений» (ст. 220). В стандартах независимости юридической профессии Международной ассоциации юристов (приняты на конференции этой организации в сентябре 1990 г. в Нью-Йорке) говорится об условиях независимости адвокатской деятельности, включая оказание гражданам конфиденциальной юридической помощи (ст. 12). Органы государственной власти обязаны в этом случае, во-первых, гарантировать защиту обычной и электронной систем всего адвокатского делопроизводства и документов адвоката от изъятия и проверок, а во-вторых, обеспечить защиту от вмешательства в используемые электронные средства связи и информационные системы (п. «а» ст. 13). Аналогичные нормы содержатся в ряде иных международно-правовых документов. В России проблема сохранения адвокатской тайны была поднята в период судебной реформы Александра II. Статья 704 Устава уголовного судопроизводства 1864 г. воспрещала адвокатам свидетельствовать о содержании 1 Ожегов С. И. Словарь русского языка. 18-е изд. М., 1987. С. 683. 9.3. Àäâîêàòñêàÿ òàéíà: ïîíÿòèå, îñíîâíûå òðåáîâàíèÿ 223 признания, сделанного ему подсудимым в период следственного производства. Известный судебный деятель А. Ф. Кони писал, что между адвокатом и его подзащитным «устанавливается тесная связь доверия и искренности». В результате «защитнику открываются тайники души, ему стараются разъяснить свою невиновность или объяснить свое падение и свой, скрываемый от других, позор такими подробностями личной жизни и семейного быта, по отношению к которым слепая Фемида должна быть и глухою»1. Действовавшее до недавнего времени Положение об адвокатуре РСФСР 1962 г. воспрещало адвокату разглашать сведения, которые были сообщены ему клиентом в доверительном порядке (ст. 16). Нормативное требование, которое запрещает разглашать сведения, составляющие адвокатскую тайну, сформулировано в Федеральном законе № 63-ФЗ. Закон, в частности, указывает, что к предмету адвокатской тайны относится любая информация, которая связана с оказанием юридической помощи доверителю; запрещает вызывать и допрашивать адвоката в качестве свидетеля об обстоятельствах дела, в котором он участвует. В нем впервые была установлена норма, согласно которой проведение оперативно-розыскных и следственных действий в отношении адвоката допускается только на основании судебного решения (ст. 8). Конкретизируя параметры сохранения профессиональной тайны, Кодекс профессиональной этики адвоката указывает на ее безусловный приоритет в деятельности юриста. При этом срок хранения профессиональной тайны не ограничен во времени (п. 2 ст. 6). В Кодексе особо оговаривается перечень сведений, которые относятся к содержанию адвокатской тайны. Правила сохранения такого рода информации распространяются на сам факт обращения к адвокату; сюда же отнесены все доказательства и документы, собранные адвокатом в ходе подготовки к рассмотрению дела, а также полученные им от доверителей сведения. Норма, связанная с соблюдением конфиденциальности, распространяется на любую информацию о доверителе, которая стала ему известна вследствие оказания юридической помощи. Равным образом запрещено предавать огласке 1 Кони А. Ф. Общие черты судебной этики // Традиции адвокатской этики: Избранные труды российских и французских адвокатов (XIX — начало XX в.). СПб., 2004. С. 153. 224 Ãëàâà 9. Àäâîêàòñêàÿ ýòèêà содержание правовых советов, предназначенных непосредственно доверителю. Требование сохранения адвокатской тайны распространяется на всех партнеров, помощников и стажеров, иных сотрудников адвокатских образований. Единственным лицом, которое может освободить адвоката от обязанности хранить профессиональную тайну, может быть лишь сам доверитель (ст. 9). В дополнениях, внесенных в последнюю редакцию Кодекса профессиональной этики адвоката, сказано, что «под доверителем понимается любое лицо, доверившее адвокату сведения личного характера в целях оказания юридической помощи» (п. 2 ст. 6.1). Реальная практика оказывается богаче как по отношению к теоретическому идеалу, так и по отношению к требованиям нормативных документов. Одной из традиционных для адвокатской этики выступает проблема допустимости нарушения профессиональной тайны. В юридической литературе представлены два основных подхода. Согласно одному из них сохранение информации, полученной защитником от своего доверителя, имеет абсолютный характер, она не может быть разглашена никогда и ни при каких условиях. Противоположный подход отталкивается от предположения о том, что при исключительных условиях адвокат имеет право нарушить конфиденциальность полученных сведений. Последнее аргументируется тем обстоятельством, что клиент может сообщить адвокату и о готовящемся преступлении, представляющем опасность для жизни и здоровья других людей. Хотя сторонники второй точки зрения всегда находились в меньшинстве, тем не менее очевидно, что в указанном случае имеет место конфликт требований, определяемых моральным долгом человека и профессиональным долгом адвоката. Ставя решение этого вопроса в зависимость от произвольного решения конкретного человека, мы тем самым подвергаем сомнению сами основы профессии. Между тем «не подлежит сомнению, что вера в святость тайны составляет одно из существеннейших условий адвокатуры»1. Впрочем, в сложной ситуации адвокат согласно положениям Кодекса профессиональной этики адвоката наделен правом обратиться за консультацией в Совет соответствующей палаты субъекта РФ за разъяснением, в котором ему не может быть отказано (ст. 4). 1 Молло Ф. Э. Правила адвокатской профессии во Франции // Профессия адвоката. М., 2006. С. 324. 9.3. Àäâîêàòñêàÿ òàéíà: ïîíÿòèå, îñíîâíûå òðåáîâàíèÿ 225 Серьезную проблему для обеспечения режима адвокатской тайны представляют наметившиеся изменения в законодательстве ряда стран, включая Россию, в связи с необходимостью противодействия террористической деятельности. Наиболее заметны усилия такого рода, предпринимаемые исполнительной и законодательной ветвями власти на европейском континенте. Так, на заседании Совета Европейского Союза на уровне министров экономики и финансов стран — членов Европейского Союза (2000) было достигнуто соглашение, вменяющее в обязанность адвокатам сообщать властям о подозрениях в отмывании денег1. В 2003 г. депутаты Европарламента проголосовали за изменения, которые в обязательном плане предписывали бы широкому кругу юристов, в том числе адвокатам и нотариусам, доводить до сведения властей соответствующую информацию. Аналогичные законодательные инициативы имеют место в нашей стране. Федеральный закон «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем и финансированию терроризма» (2001) в 2004 г. был дополнен соответствующим положением. В нем дается пространное перечисление имущественных и финансовых операций, при осуществлении которых к адвокату, аудитору, нотариусу, юристу предъявляются особые требования. В случае наличия у него каких-либо сомнений относительно происхождения этих средств или их использования в целях финансирования терроризма, он обязан уведомить об этом уполномоченный орган (ст. 7). В отечественной и зарубежной литературе справедливо указывается на необходимость избегать крайностей в практической реализации этой и подобных ей норм. Применение этой нормы вполне оправданно в тех пределах, когда в действиях или документах, предоставленных адвокату клиентом, вполне очевидно присутствуют, например, признаки осуществления незаконных денежных операций. В то же время ее расширительная трактовка и тем более необоснованная реализация может иметь своим следствием нарушение принципа презумпции невиновности, необоснованное ограничение гражданских прав конкретного лица, обратившегося за оказанием юридической помощи к адвокату, нанесение морального и материального ущерба. 1 Адвокатская тайна / под общ. ред. В. Н. Буробина. М., 2006. С. 103— 104. 226 Ãëàâà 9. Àäâîêàòñêàÿ ýòèêà Как показывает практика, вмешательство третьих лиц, как правило, представляющих различные силовые структуры государства, несет наибольшую угрозу конфиденциальности сведений, составляющих предмет адвокатской тайны. Чаще всего эти действия оказываются формой оказания давления на адвокатов. Согласно УПК РФ любое следственное действие (осмотр помещения, обыск, выемка документов и т.п.) может быть осуществлено лишь на основании постановления суда (ч. 1—4 ст. 165). В то же время УПК РФ допускает, что в исключительных случаях следственные действия могут осуществляться на основании решения следователя без получения судебного решения (ч. 5 ст. 165). Именно на последнюю норму чаще всего ссылаются представители органов внутренних дел и прокуратуры при осуществлении оперативно-розыскных и следственных мероприятий в отношении адвокатов, помещений адвокатских бюро, материалов и документов, находящихся в адвокатском производстве. Между тем Федеральный закон № 63-ФЗ четко регламентирует возможность такого рода действий, допуская их исключительно на основании судебного решения (п. 3 ст. 8). Налицо, таким образом, юридическая коллизия, способная существенным образом ослабить правовой режим действия адвокатской тайны, а в конечном счете негативным образом сказаться на ограничении прав граждан, обратившихся за юридической помощью к адвокату. В связи с этим в июне 2004 г. и декабре 2005 г. Конституционный Суд РФ дважды был вынужден давать разъяснения о порядке применения указанных норм относительно адвокатов и адвокатских образований. Реальная юридическая практика порождает новые проблемы, связанные с обеспечением конфиденциальности сведений, доверенных клиентом адвокату. Однако очевидно, что при всех возможных изменениях адвокатская тайна будет оставаться одним из наиболее значимых инструментов, обеспечивающих функционирование института адвокатуры. 9.4. Ýòèêà âçàèìîîòíîøåíèé àäâîêàòà ñ êîëëåãàìè Этика взаимоотношений адвоката с коллегами включает в себя разнообразные нормы, наработанные десятилетиями юридической практики. Большая часть этих требований нашла закрепление в действующем Кодексе профессиональной этики адвоката. Конечно, кодекс не может пред- 9.4. Ýòèêà âçàèìîîòíîøåíèé àäâîêàòà ñ êîëëåãàìè 227 усмотреть и детально регламентировать поведение адвоката применительно ко всем ситуациям. В каких-то случаях он взаимодействует с другими представителями адвокатского сообщества, оказывается их партнером или же совместно с ними выполняет предписанные законом функции, в других — оказывается процессуальным противником. Кроме того, бывают обстоятельства, когда между адвокатами возникают конфликтные отношения. И если процессуальные обязанности адвоката, как правило, регулируются нормами законодательства, то область взаимоотношений между представителями адвокатского сообщества совершенно обоснованно относится преимущественно к сфере нравственного регулирования. Показательно, что Кодекс профессиональной этики адвоката однозначно устанавливает норму профессионального поведения: «Отношения между адвокатами не должны влиять на защиту интересов участвующих в деле сторон» (ч. 5 ст. 15). Основные нравственные нормы, определяющие отношения между адвокатами, вытекают из единого правового статуса, которым законодатель наделил всех лиц, принадлежащих к этой профессии. Особую социальную и этическую значимость в связи с этим обретает тот факт, что конечной целью деятельности здесь выступает квалифицированная юридическая помощь физическим и юридическим лицам в целях защиты их прав, свобод и интересов, а также обеспечения доступа к правосудию. Соблюдение высоких этических стандартов при исполнении адвокатами профессиональных обязанностей по отношению к доверителям оказывается возможно лишь при поддержании таких же стандартов во взаимоотношениях между коллегами. Кодекс профессиональной этики адвоката в ч. 1 ст. 15 формулирует следующее положение: «Адвокат строит свои отношения с другими адвокатами на основе взаимного уважения и соблюдения их профессиональных прав». Речь идет о лояльности — универсальном всеобъемлющем принципе, которого в любой ситуации, независимо от соображений практической целесообразности, собственных взглядов, симпатий или антипатий, следует придерживаться всем адвокатам. Адвокаты должны быть взаимно лояльны, т.е. не допускать действий, способных нанести ущерб или каким-то образом повредить своему коллеге. В известном смысле речь идет о своеобразной интерпретации золотого правила нравственности. Оно в своей негативной версии 228 Ãëàâà 9. Àäâîêàòñêàÿ ýòèêà говорит: не поступай по отношению к другому так, как бы ты не хотел, чтобы поступали по отношению к тебе. Это тот необходимый нравственный минимум, вне которого не может существовать адвокат. Стоит заметить, что любые этические ограничения важны не сами по себе. Они несут определенную функциональную нагрузку, связанную с исполнением профессиональных обязанностей. Например, в п. 2 ч. 2 ст. 15 Кодекса профессиональной этики адвоката говорится о недопустимости для адвоката использовать в беседах с лицами, обратившимися за оказанием юридической помощи, и с доверителями выражения, порочащие другого адвоката, а также критики правильности действий и консультаций адвоката, ранее оказывавшего юридическую помощь этим лицам». Сходный запрет, но с более широкой сферой применения, содержится в п. 1 ч. 2 ст. 15 Кодекса. Представим типичную ситуацию, при которой граждане, обратившись за помощью к адвокату, начинают ему же жаловаться на действия его коллеги, к услугам которого они прибегали ранее. Как должен действовать адвокат? Конечно, любой адвокат заинтересован в том, чтобы между ним и клиентами были установлены отношения доверительности. Может показаться, что, сочувственно выслушав жалобы на действия своего коллеги и выразив соответствующую негативную оценку, адвокат достигает открытости, лучшего взаимопонимания, усиления коммуникации между ним и клиентом. На самом деле это вовсе не так. Не зная всех обстоятельств дела, нельзя судить о степени обоснованности и правильности средств, которые были избраны другим адвокатом по представлению и защите законных интересов доверителя. Не является помощником в этом вопросе собственное отрицательное мнение адвоката о своем коллеге и методах его работы. Адвокат в этой ситуации вообще объективно не вправе давать оценку, поскольку не он, а адвокатская палата наделила того профессиональным статусом и соответствующими полномочиями. Следовательно, лишь сама адвокатская палата и уполномоченные ею органы в рамках дисциплинарного производства могут «обеспечить своевременное, объективное и справедливое рассмотрение жалоб, представлений, обращений в отношении адвоката» (ч. 3 ст. 19 Кодекс профессиональной этики адвоката). 9.4. Ýòèêà âçàèìîîòíîøåíèé àäâîêàòà ñ êîëëåãàìè 229 Следует иметь в виду, что, начав обсуждать с кем бы то ни было деловые качества своего коллеги, адвокат не только не способен таким путем добиться повышения собственного престижа в глазах доверителя, но, скорее, даже достигает противоположной цели. Объективно урон наносится моральному облику самого адвоката, считающего допустимым в присутствии клиентов негативно отзываться о своих коллегах. Можно ли уважать и доверять такому человеку? Какими глазами должен смотреть после этого доверитель на того, от кого он ожидает помощи в сложном правовом вопросе? Очевидно, здесь действует своего рода эффект отражения. Страдает собственная репутация, страдает репутация коллег. Следствием такого поведения оказывается формирование неблагоприятного имиджа адвокатов и адвокатского сообщества в общественном мнении. Особо деликатную сферу взаимоотношений между адвокатами образуют вопросы гонорарной практики и информации о предоставляемых услугах. Следует иметь в виду, что адвокатура — это некоммерческий институт. Адвокатская деятельность не направлена на извлечение прибыли. Выше уже говорилось о том, что ее целью выступает защита прав и законных интересов граждан, их объединений. Адвокат, осуществляя свою профессиональную деятельность, не может и не должен иметь в качестве основного мотива своей деятельности получение максимального гонорара. Следует говорить об адекватности вознаграждения, получаемого адвокатом в соответствии с затраченными усилиями, профессиональной компетентностью и опытом работы. Суммируя сказанное, подчеркнем, что в отношениях между адвокатами недопустима конкуренция как коммерческий принцип. Поэтому, например, ст. 17 Кодекса профессиональной этики адвоката говорит о допустимости информации об адвокате и адвокатском образовании, но не рекламы адвокатом своих достоинств и отличий. Кодекс говорит, что размещение информации допустимо, если она не содержит: 1) оценочных характеристик адвоката; 2) отзывов других лиц о работе адвоката; 3) сравнений с другими адвокатами и критики других адвокатов; 4) заявлений, намеков, двусмысленностей, которые могут ввести в заблуждение потенциальных доверителей или вызвать у них безосновательные надежды. 230 Ãëàâà 9. Àäâîêàòñêàÿ ýòèêà Аналогично в целях недопущения конкуренции между представителями сообщества адвокат должен воздерживаться от обсуждения с лицами, обратившимися за оказанием юридической помощи, и с доверителями обоснованности гонорара, взимаемого другими адвокатами (п. 3 ч. 2. ст. 15 Кодекса). В случае если адвокат считает возможным для себя использовать такого рода предосудительные способы привлечения клиентуры, он тем самым вольно или невольно, но опять-таки объективно понижает нравственный статус адвокатуры в глазах граждан. Вопрос о размере гонорара за юридические услуги традиционно относится к числу щепетильных тем, публичное обсуждение которых не поощряется ни одним профессиональным сообществом. Применительно к рассматриваемой ситуации следует признать, что ни односторонняя критика размеров гонорара другого адвоката, ни обещание исполнить поручение за меньшую плату нельзя признать этически безупречными. Отсюда же логически вытекает запрет склонять лицо, пришедшее в адвокатское образование к другому адвокату, к заключению соглашения о предоставлении юридической помощи между собой и этим лицом (ч. 3 ст. 15). На профессиональном жаргоне описанная ситуация именуется термином «перехват клиента» и относится к числу действий, однозначно осуждаемых адвокатским сообществом. Подытоживая сказанное, можно заметить, что нормы адвокатской этики, затрагивая самые разные аспекты профессиональной деятельности адвоката, образуют единый комплекс требований. Без их соблюдения невозможна реализация главной цели адвокатуры — служения защите прав и законных интересов граждан и их объединений, общества в целом. Êîíòðîëüíûå âîïðîñû è çàäàíèÿ 1. Какие типичные ситуации во взаимоотношениях адвоката и доверителя регулирует Кодекс профессиональной этики адвоката? 2. В чем заключается профессиональный долг адвоката применительно к сфере гражданского процесса? 3. Кто из российских юристов обращался к вопросам адвокатской этики? 4. Какие правила Кодекса профессиональной этики адвоката связаны с требованием хранить адвокатскую тайну? Êîíòðîëüíûå âîïðîñû è çàäàíèÿ 231 5. Почему при любых обстоятельствах адвокат должен хранить профессиональную тайну? 6. Какие этические нормы регулируют взаимоотношения адвоката с коллегами? 7. По вашему мнению, адвокат своими действиями способствует установлению истины по делу, торжеству справедливости или защите прав и законных интересов своих доверителей? Свою позицию аргументируйте. 8. Бытует утверждение, согласно которому деятельность адвоката-защитника направлена на то, чтобы помочь преступнику уйти от заслуженного наказания. Что вы думаете по этому поводу? 9. Какие, на ваш взгляд, факторы морального плана способны негативным образом влиять на имидж профессии адвоката? 10. Допустимо ли, на ваш взгляд, в целях предотвращения готовящегося преступления раскрыть сведения, составляющие содержание адвокатской тайны? Почему вы так считаете? 11. Используя Кодекс профессиональной этики адвоката, составьте перечень тех действий, которые могут быть расценены как нелояльные по отношению к коллегам и в силу этого запрещены действующим кодексом. Ãëàâà 10. ÝÒÈÊÀ È ÏÑÈÕÎËÎÃÈß ÑËÅÄÎÂÀÒÅËß È ÑÓÄÅÁÍÎÃÎ ÝÊÑÏÅÐÒÀ В результате освоения материала данной главы студент должен: знать • основные нормы служебной этики и психологические особенности деятельности следователя и судебного эксперта; • этические требования, предъявляемые к следователю во взаимоотношениях с адвокатом, оперативным работником, прокурором, экспертом; уметь • правильно оценивать факты служебной деятельности с позиций следственной этики; • этически корректно выстраивать служебные отношения с другими профессиональными участниками процессуальных действий; • используя современные методы юридической психологии, находить этически позитивные пути решения возникающих проблем; владеть • навыками соблюдения этических требований при осуществлении любых видов следственных действий и судебных экспертиз; • этическими и психологическими методами выстраивания конструктивного сотрудничества с другими профессиональными участниками процессуальных действий. 10.1. Ýòè÷åñêèå òðåáîâàíèÿ â äåÿòåëüíîñòè ñëåäîâàòåëÿ В настоящее время можно определенно говорить, что сформировалась следственная этика, включающая совокупность соответствующих правил поведения. Следователь постоянно находится в различных отношениях с людьми, которые либо регулируются нормами права, либо определяются этическими правилами (особенно вне рамок право- 10.1. Ýòè÷åñêèå òðåáîâàíèÿ â äåÿòåëüíîñòè ñëåäîâàòåëÿ 233 вого регулирования). Современный следователь отличается высоким уровнем правосознания, принципиальностью, добросовестностью, исполнительностью, стремлением овладеть знаниями в области специальных наук (экономическими, психологическими, техническими и др.). В научной литературе отмечается, что в деятельности следователя имеет место повышенная психолого-нравственная напряженность, которая предъявляет следующие особые требования к его личностным качествам: а) ценностно-мотивационные (честность, принципиальность, добросовестность, исполнительность, дисциплинированность и др.); б) познавательные качества (способность к анализу и обобщению информации, гибкость мыслительного процесса, умение различать главное и второстепенное, наблюдательность, развитую интуицию, хорошую память, критичность к информации и др.); в) коммуникативные качества (умение устанавливать и поддерживать контакты, определять психическое состояние человека, слушать, принципиальность, владение вербальными и невербальными средствами общения и т.д.); г) личностные особенности (наличие организаторских способностей, адекватность самооценки, смелость, независимость, самостоятельность, активность, ответственность, самоуважение и др.)1. Перечисленные качества следователя отражают не только психологические аспекты личности, но и показывают моральные (нравственные) особенности личности с позиции профессиональной этики. Этико-нравственные основы на предварительном расследовании ориентированы на соблюдение при производстве отдельных следственных действий (осмотр места происшествия, допрос, обыск, очная ставка, экспертиза) конкретных нравственных требований. Общие процессуальные вопросы регулируются следующими статьями УПК РФ: ст. 6 (назначение уголовного судопроизводства), 21, 150—161 (общие условия предварительного расследования), 29, 56, 164, 186 (порядок производства следственных действий), 10, 100, 107—109 (нормы, определяющие применение мер процессуального принуждения). 1 Курышева Н. С. Этические основы в деятельности следователя органов внутренних дел // Бюллетень Уральского отделения международной ассоциации содействия правосудию (УрОМАСП). 2009. № 2. С. 54—55. 234 Ãëàâà 10. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñëåäîâàòåëÿ è ñóäåáíîãî ýêñïåðòà Важное место в нормативном регулировании следственной деятельности должно быть отведено Кодексу этики и служебного поведения федеральных государственных служащих Следственного комитета РФ (утв. 11 апреля 2011 г. приказом Председателя Следственного комитета РФ). Кодекс устанавливает основные принципы и правила служебного поведения государственных служащих Следственного комитета РФ: — формулирует требование воздерживаться от поведения, которое могло бы вызвать сомнение в добросовестном исполнении государственных служащим должностных обязанностей; — запрещает дискриминацию представителей какихлибо социальных групп и организаций по признакам пола, возраста, расы, национальности, языка; — оговаривает личные, имущественные (финансовые) и иные ограничения и запреты, связанные с прохождением государственной службы; — указывает на необходимость уважительно относиться к деятельности представителей средств массовой информации по информированию общества о работе Следственного комитета РФ. Процессуальный статус следователя регламентирован в ст. 38 УПК РФ. Профессиональная этика следователя — одно из важных средств реализации нравственного содержания уголовно-процессуального права. В соответствии со ст. 21 Конституции РФ государство обязано охранять достоинство личности во всех сферах деятельности. В уголовном судопроизводстве закреплен принцип (ч. 1 ст. 9 УПК РФ), в соответствии с которым в ходе предварительного расследования и судебного следствия запрещается осуществление действий и принятие решений, унижающих честь участника судопроизводства, а также обращение, унижающее его человеческое достоинство. Данный принцип должен безукоснительно соблюдаться следователем при производстве всех процессуальных действий, предусмотренных текущим законодательством. Особенно это важно при выполнении тактических и психологических приемов производства следственных действий (допроса, следственного эксперимента, назначении и производстве судебных экспертиз и др.). Например, следственный эксперимент (ст. 181 УПК РФ) проводится с целью проверки и уточнения данных, имею- 10.1. Ýòè÷åñêèå òðåáîâàíèÿ â äåÿòåëüíîñòè ñëåäîâàòåëÿ 235 щих значение для уголовного дела путем воспроизведения действий, а также обстановки или иных обстоятельств определенного события. Производство следственного эксперимента допускается, если не создается опасность для здоровья участвующих в нем лиц. При производстве следственного эксперимента должно быть исключено причинение участникам следственного действия не только физического, но и морального вреда. Указанное требование оказывается особенно значимо, если в следственном эксперименте предполагается участие потерпевшего. Следователь должен этически тактично осуществить психологическую подготовку потерпевшего к предстоящему следственному действию. Подготовительные мероприятия должны исключить причинение потерпевшему нравственного (морального) вреда, вызванного встречей с обвиняемым, участием в следственном эксперименте и т.д. При производстве следователем процессуально не предусмотренных мероприятий (применение полиграфа, психологического портрета неустановленного преступника, гипноза и т.д.) должны строго соблюдаться этические (нравственные) требования (правила). Выполнение следственной работы требует высокой организации, глубокой позитивной мотивации, жесткого самоконтроля, безупречного исполнения закона и т.д. Деятельность следователя постоянно осуществляется в состоянии конфликта (например, преодоление сопротивления преступников, свидетелей, потерпевших, дающих ложные показания, и др.). Следователь может оказаться в ситуации, когда на него заинтересованные лица оказывают активное психологическое давление (путем угроз, шантажа, интриг, распространения слухов, унижающих честь и достоинство, и др.). Следователь должен четко разграничить сведения, характеризующие его профессиональную деятельность, и нормы нравственности, относящиеся к его поведению за пределами службы. В подобных ситуациях следователю необходимо соблюдать профессиональные и этические требования, избегать ситуаций, провоцирующих причинение морального и физического вреда, и др. Следователь обязан действовать в строгом соответствии с требованиями законодательства, принципов судопроизводства и норм следственной этики. 236 Ãëàâà 10. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñëåäîâàòåëÿ è ñóäåáíîãî ýêñïåðòà В ходе любых процессуальных действий (при допросе, очной ставке, обыске и др.) следователь должен соблюдать профессиональный такт, не повышать голос, сдерживать эмоциональные срывы, не допускать оскорблений, предвзятого отношения, недоверия, тенденциозности и т.д. Например, при производстве обыска он должен внимательно наблюдать за контролируемыми и неконтролируемыми реакциями обыскиваемого на действия следователя и других участников обыска, своевременно оказать необходимую помощь при установлении болезненного состояния обыскиваемого (обморок, сердечный приступ и др.). Таким образом, следователь должен соблюдать не только процессуальные требования, но и строго следить за исполнением многочисленных нравственных правил. В процессе общения с участниками расследования преступления (обвиняемым, потерпевшим, свидетелем и др.), следователю необходимо соблюдать выдержку, уравновешенность, корректность, а также придерживаться иных ограничений этического свойства. Несоблюдение требований беспристрастности и объективности способствует появлению при расследовании преступления обвинительного уклона, отказа от проверки версий, которые противостоят обвинительной версии. В подобных ситуациях действия следователя нередко направлены на получение от допрашиваемого признательных показаний в преступлениях, которое обвиняемый (подозреваемый) на самом деле не совершал. В подобных случаях может быть осуждено лицо невиновное и останется на свободе настоящий преступник. Следователь должен активно выступать против любых нарушений действующего законодательства и этических норм (правил) служебного поведения. Этические качества следователя тесно переплетаются с профессионально-необходимыми психологическими свойствами личности. К числу основных психологических свойств личности следователя относятся: мышление, аналитический ум, интуиция, хорошая память, наблюдательность, работоспособность, совесть, стыд, мужество, смелость, решительность (нерешительность), уверенность (неуверенность) и др. Мышление следователя развивается в связи с постановкой задачи, цели, возникновением конкретного уголовного дела. Мышление следователя требует гармоничного сочета- 10.1. Ýòè÷åñêèå òðåáîâàíèÿ â äåÿòåëüíîñòè ñëåäîâàòåëÿ 237 ния глубокого анализа и синтеза сложившейся следственной ситуации. Аналитический ум позволяет следователю разобраться в сложности дела, определить направление расследования, своевременно выдвинуть следственные версии (предположения) и наметить план действий. Мышление следователя позволяет увидеть перспективу раскрытия и расследования преступления. Особую роль в деятельности следователя играет интуиция. В философии этот термин употребляется в двух значениях: а) непосредственное восприятие (чувственная интуиция); б) непосредственное постижение ума (интеллектуальная интуиция). В психологии интуиция понимается как быстрое и непосредственное нахождение пути решения проблемы. Она базируется на опыте, знаниях, умениях, которые всегда имеют под собой определенные, хотя и малозаметные, основания. Среди психологических качеств следователя особое значение придается памяти. Следователь должен знать и помнить всю процессуально добытую информацию. Благодаря памяти следователь запоминает и в нужный момент воспроизводит имеющиеся в уголовном деле данные. Память можно постоянно тренировать с помощью специально разработанных методик. Существуют три способа тренировки памяти, различающиеся в зависимости от того, в какой сфере осуществляется соответствующая деятельность: — житейская; — в процессе обучения; — при выполнении профессиональных обязанностей. В процессе следственной деятельности важную роль играет наблюдательность. Она необходима следователю при осмотре места происшествия, допросе, очной ставке, проведении опознания и др. Практика выработала общие правила организации наблюдения. Причем в предлагаемых рекомендациях всегда отмечается необходимость соблюдения этических форм и методов наблюдения. Память тесно связана с языком и речью, на которые профессия следователя накладывает особый отпечаток. Речь следователя должна быть правильной, логически обоснованной, этически выдержанной. Следователь не должен стремиться включать в свою речь жаргонные слова, молодежный сленг, выражения с элементами этических нарушений. Также недопустимо использование в речи 238 Ãëàâà 10. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñëåäîâàòåëÿ è ñóäåáíîãî ýêñïåðòà нецензурных слов или сомнительных выражений местного диалекта. Следователь обязан постоянно осуществлять самоконтроль, анализировать результаты проявления своего характера (положительные и отрицательные). Важнейшими чертами характера следователя выступают принципиальность (наличие твердых убеждений), последовательность (обязательная реализация намеченного плана действий), целеустремленность (регулирование своего поведения с подчинением его устойчивой жизненной позиции), решительность (умение своевременно принять обоснованное и твердое решение), оперативность (способность поспевать за событиями, а нередко даже опережать их или опережать их наступление), инициативность (как волевое качество следователя позволяет самостоятельно решать служебные задачи), организованность, которая включает в себя дисциплинированность, выдержку и самообладание. Следователь должен обладать смелостью и мужеством. Эти свойства личности указывают на готовность и умение идти к поставленной цели, даже с риском для жизни и благополучия. Необходимо отметить, что указанные качества помогают следователю отстоять свою позицию, критически оценить сложившуюся ситуацию, своевременно обратить внимание на промахи. Представляется, что признание допущенных ошибок, отказ от сомнительных предположений (версий) требуют от следователя больших внутренних усилий и смелости. Мужество и смелость — это признаки духовной зрелости настоящего профессионала. Их наличие свидетельствует о твердых этических (моральных) и идейных убеждениях следователя, осознании им правоты своего дела, обоснованности своей точки зрения. Деятельность следователя на всем протяжении службы в правоохранительных органах под влиянием условий, в которых ему приходится действовать, вызывает определенные изменения во внутренней структуре его личности, ценностных ориентациях, установках поведения, представлениях о границах нравственно дозволенного. Низкие моральные устои, слабые знания в области юриспруденции, безразличное отношение к судьбам людей способствуют появлению «профессиональной деформации». К числу значимых и наиболее распространенных проявлений профессиональной деформации относятся связан- 10.1. Ýòè÷åñêèå òðåáîâàíèÿ â äåÿòåëüíîñòè ñëåäîâàòåëÿ 239 ные с тем, что следователь: руководствуется правильной целью, но забывает, что для достижения цели (раскрыть преступление) «не все средства хороши»; неверно понимает чувство долга и интересы службы, а также: — низкий самоконтроль; — излишняя самоуверенность; — пренебрежение нормами этики, в том числе следственной этики; — обвинительный уклон; — отсутствие гуманности; — убежденность во вседозволенности; — отсутствие культуры речи, общения, поведения; — злоупотребление спиртными напитками; — стремление к обогащению, наживе (взяточничество); — нравственная скудость; — благодушие в работе; — укрывательство преступлений; — неаккуратность, неприятный внешний вид, неряшливость; — упоение властью; — злоупотребление жаргоном преступного мира; — неверное понимание престижа своей профессии; — чрезмерная подозрительность; — отсутствие экономических стимулов; — психологическая неустойчивость и др.1 Возможны и другие факторы неблагоприятного влияния на деятельность личности следователя. Особое внимание необходимо уделять предупреждению профессиональной деформации путем: — совершенствованиия уголовно-процессуального законодательства; — разработки этических и психологических рекомендаций по нейтрализации негативных факторов воздействия на личность следователя; — усиления работы по подбору и расстановке кадров; — повышения уровня профессиональных «специальных знаний»; — улучшения экономического стимулирования труда следователя; — стремления к ликвидации «нравственного обеднения» следователя. 1 Яншина З. Я. Причины нравственно-правовой деформации работника милиции и пути их предупреждения // Психодиагностика в правоохранительных органах. 2003. № 1. С. 71. 240 Ãëàâà 10. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñëåäîâàòåëÿ è ñóäåáíîãî ýêñïåðòà 10.2. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñóäåáíîãî ýêñïåðòà Уголовно-процессуальный кодекс РФ разделил участников на две стороны: обвинения и защиты. Уголовное судопроизводство — особая сфера деятельности, в которой, с одной стороны, осуществляется уголовное преследование лиц, совершивших преступление, а с другой — обеспечивается защита лиц, пострадавших от этих преступлений. С целью полного и объективного расследования преступления привлекаются сведущие лица, т.е. приглашаются судебные эксперты, которые осуществляют судебноэкспертную деятельность. Федеральный закон от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» определил понятие судебно-экспертной деятельности (ст. 1): «Государственная судебно-экспертная деятельность осуществляется в процессе судопроизводства государственными судебноэкспертными учреждениями и государственными судебными экспертами (далее эксперт), состоит в организации и производстве судебной экспертизы». Профессиональная деятельность эксперта связана с соблюдением не только правовых, но и этических правил, в число которых входят: — объективность проведенных исследований; — независимость выводов от каких-либо внешних проявлений и воздействий; — принципиальность; — наличие твердых убеждений и стремлений к претворению их в жизнь; — твердая уверенность в достижении изложенных в заключении выводов; — строгое соблюдение служебной тайны, связанной с производством экспертизы; — неподкупность; — корректное отношение к коллегам, руководителям экспертного учреждения, участникам уголовного или гражданского процесса. Моральные нормы требуют от эксперта корректности, вежливости и сдержанности в отношениях со следователем, судьей, честности в признании допущенных ошибок и твердой уверенности в достоверности своих выводов. Принципиальность его выражается в независимости выводов от мнения заинтересованных лиц, материалов уголовного дела, личности преступника, потерпевшего. 10.2. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñóäåáíîãî ýêñïåðòà 241 Этика эксперта влияет на общение с юристами (следователем, прокурором, судьей и др.). Эффективность взаимоотношений зависит от его личностных качеств: инициативности, тактичности, выдержанности, стойкости, скромности, сообразительности, умении считаться с мнением других, внимательности, мужественности, решительности и др. Особого внимания заслуживает вопрос о компетенции эксперта. Компетенция эксперта включает в себя: а) полномочия, права и обязанности эксперта; б) комплекс знаний в области теории, методики и практики судебной экспертизы. Компетенция предусматривает получение определенного образования, специальной экспертной подготовки, наличие стажа экспертной работы, индивидуальных особенностей. Психологию деятельности судебного эксперта нельзя рассматривать без изучения его личностных психологических качеств. Психологические качества эксперта формируются и развиваются под воздействием следующих факторов: строгая правовая регламентация деятельности и полная самостоятельность в избрании методов исследования; тактический простор; дефицит времени; физические и психологические перегрузки в экспертной деятельности; обязательное сохранение служебной тайны относительно проведенных исследований и полученных результатов. Действия эксперта осуществляются в условиях повышенного внимания к результатам экспертизы; приходится оказывать постоянное противодействие лицам, заинтересованным в результатах экспертного исследования, и т.д. Экспертная деятельность требует таких нравственных и волевых качеств, как настойчивость в достижении поставленной цели; повышенное внимание к методам исследования и полученным результатам; усидчивость при многоразовых экспертных изучениях представленных объектов; аналитический ум; логичность мышления; научно-практическая любознательность; гибкость в решении экспертных задач; постоянная критичность к результатам экспертного исследования и др. Особое значение имеют нравственно-волевые качества: организованность, дисциплинированность, исполнительность, аккуратность, целеустремленность, настойчивость и самостоятельность. 242 Ãëàâà 10. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñëåäîâàòåëÿ è ñóäåáíîãî ýêñïåðòà Психологией судебной экспертизы определены основные виды судебно-экспертной деятельности: познавательная, конструктивная, коммуникативная, воспитательная, удостоверительная, организаторская. Познавательная деятельность судебного эксперта направлена на получение достоверных знаний и основана на применении специальных знаний. Решение поставленных перед экспертом задач осуществляется путем уяснения сущности выдвинутых вопросов, анализа условий производства экспертизы и получения ответа на поставленные вопросы. Выводы судебного эксперта должны отвечать следующим требованиям: — быть научно-обоснованным мнением эксперта, сформулированным на основании результатов проведенной им экспертизы; — составляться на основании объективных данных; — быть понятным для других лиц, не имеющих специального образования; — осуществляться по логической схеме «суждение»; — быть убедительно аргументированными (мотивированными)1. В психологическом плане результат познавательной экспертной деятельности проявляется в убеждении эксперта, которое представляет собой психическое состояние уверенности в правильности избранных методов (методик, исследований) и полученных выводов. Конструктивная деятельность заключается в планировании всей экспертной работы: ознакомление с постановлением о назначении экспертизы; определение порядка экспертного исследования; оценка полученных результатов и т.д. Конструктивная деятельность связана не только с планированием, но и с приложением волевых усилий для выполнения намеченного. Коммуникативная деятельность включает в себя установление психологического контакта с лицом, назначившим экспертизу. Отношение между экспертом и должностными лицами — внешняя сторона его деятельности, внутреннее же отношение экспертов реализуется в процессе обмена информацией и получения результатов. Сказанное 1 См.: Грицаенко П. П. Судебная медицина. Екатеринбург, 1998. С. 100. 10.2. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñóäåáíîãî ýêñïåðòà 243 относится в первую очередь к судебно-психологической и комплексной психолого-психиатрической экспертизе. Коммуникативная деятельность эксперта и юристов подразделяется на виды: — официальное и неофициальное общение (предъявление эксперту постановления о назначении экспертизы — официальное общение, беседа со следователем — неофициальное); — непосредственное и опосредованное общение (например, передача информации через руководителя экспертного учреждения — опосредованное общение); — общение в процессе выполнения отдельных процессуальных действий; — общение при осуществлении деятельности по расследованию и предупреждению преступлений и т.д. Межличностные отношения эксперта и юриста (следователя, судьи и др.) требуют проявления деловых качеств, а личные симпатии и антипатии в интересах общего дела отступают на второй план. Психологическое общение эксперта и юриста подразделяется на периоды: — психологическая подготовка к предстоящему общению; — психологический непосредственный контакт; — психологический анализ результатов общения. Судебная и экспертная практика выработала методы (приемы) установления и поддержания психологического контакта: тактические, эвристические, эмоциональные, морально-этические и контролирующие. Особое внимание в общении юриста и эксперта уделяется профессиональному такту. Такт — единство нравственного отношения к человеку и формы обращения к нему. Юрист и эксперт должны соблюдать меру в общении, не допускать действий и слов, которые могут быть неприятны окружающим. Воспитательная деятельность выступает как итог всей познавательной деятельности, значимым результатом которой является экспертное заключение. Разновидностью воспитательной деятельности эксперта служит также разработка им профилактических мероприятий, вытекающих из проведенных исследований. Организаторская деятельность связана с организацией труда и руководством комплексной и комиссионной экс- 244 Ãëàâà 10. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñëåäîâàòåëÿ è ñóäåáíîãî ýêñïåðòà пертизой. Судебный эксперт действует в условиях ограниченного времени, поэтому очень важно умело организовать производство экспертизы, рационально распределить выделенное время для экспертного исследования. В настоящее время активно внедряется в практику производство экспертизы непосредственно на месте происшествия (баллистические, дактилоскопические, экспертиза следов взлома и др.). Проведение судебно-экспертного исследования на месте происшествия требует от судебного эксперта большой предварительной работы (подготовка материалов, определение своих возможностей, исследование объема и характера заданий и т.д.). Представляется, что проведение экспертизы на месте происшествия требует серьезного законодательного закрепления, разработки специальных методик, компьютерной техники и т.д. Удостоверительная деятельность судебного эксперта — это подготовка и написание заключения. Заключение состоит из нескольких частей: вводная, исследовательская, синтезирующая, выводы. Во вводной части подробно освещаются организационные аспекты назначения экспертизы. В исследовательской части заключения дается характеристика состояния представленных объектов, описываются методы (методики) исследования при производстве экспертизы, отражаются ход и результаты исследования. Эксперт как по правовым процессуальным причинам, так и исходя из соображений служебной этики не может скрывать примененные им методы и условия их использования. Синтезирующая часть заключения призвана дать обобщенное мнение специалистов и сформулировать общий ответ на поставленные вопросы. В последней части заключения излагаются выводы, т.е. даются ответы на поставленные перед экспертом вопросы. Выводы в заключении представляют собой мнение эксперта, сформулированное на базе результатов исследования. 10.3. Ýòèêà âçàèìîîòíîøåíèé ìåæäó þðèñòàìè Важнейшим элементом социальной системы выступает коллектив, который выполняет специфические функции по достижению поставленных целей. Общепринятым 10.3. Ýòèêà âçàèìîîòíîøåíèé ìåæäó þðèñòàìè 245 считается мнение, что служебным коллективом является сформированное на правовой основе объединение людей, в котором каждый из его членов связан едиными принципами, целями, задачам и интересами и функциональными обязанностями в трудовой деятельности. Юридическая деятельность объединяет юристов для выполнения задач гражданского, уголовного, административного судопроизводства; адвокатской, нотариальной деятельности, функций юрисконсульта, сотрудников органов внутренних дел, таможни и др. Важнейшими моральными ценностями для юриста являются: верность Родине, присяге, избранной профессии, соблюдение чести, чувство достоинства, неподкупность, взаимопомощь, взаимовыручка, нравственная ценность, смелость, настойчивость, терпеливость и др. Применительно к юридической деятельности особое значение имеет принцип коллективизма, который подразделяется на несколько частных принципов (общих и специальных). К общим принципам коллективизма необходимо отнести: единство цели и воли; сотрудничество и взаимопомощь (служебное взаимодействие в правоохранительных органах); демократизм (умелый отход от жестких служебных решений к большему доверию сотрудникам); дисциплина (как осознанная необходимость); гуманизм (защита человеческого достоинства, обращение к средствам убеждения и предостережения); справедливость (способ моральной регуляции деятельности юристов: судей, прокуроров, следователей) и др. Специальные принципы включают: требование поддержания нравственно-психологического климата, задачи по воспитанию членов коллектива; своевременное определение и устранение нравственной деформации в коллективе; развитие самостоятельности у сотрудников и поощрение их инициативы; разработку эффективных мер воспитательного воздействия на нарушителей служебной дисциплины; активное использование приемов предупреждения противоправных действий со стороны сотрудников правоохранительных органов; формирование у сотрудников правоохранительных органов четкого понимания принципа справедливости и несправедливости. В процессе практической деятельности сотрудников различных юридических органов указанные моральные 246 Ãëàâà 10. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñëåäîâàòåëÿ è ñóäåáíîãî ýêñïåðòà принципы являются профессиональным требованием, способствующим организации взаимодействия и активизации отношений между представителями различных видов профессиональной юридической деятельности, юристами и экспертами (специалистами), юристами и сотрудниками оперативно-розыскной службы и др. Нравственные принципы в процессе уголовного судопроизводства наиболее ярко проявляются во взаимоотношениях следователя и адвоката, следователя и оперативного работника, следователя и прокурора, следователя и эксперта-криминалиста и др. 10.3.1. Этика взаимоотношений следователя и адвоката. Адвокат и прокурор в суде Во взаимоотношениях следователя и адвоката исключительно важную роль играют представления о таких этических понятиях, как добро и зло, справедливость, долг, совесть, ответственность, достоинство, корректность, профессионализм, законопослушность, тактичность, добросовестность, дисциплинированность, уважительность, сдержанность, ненавязчивость и другие общечеловеческие свойства, составляющие основу общечеловеческой нравственности. В юридической литературе неоднократно высказывалось мнение, что такие нравственные качества, как объективность и принципиальность, вообще неприемлемы для адвоката. В современных правовых условиях, пишут В. А. Федерякин и Р. М. Жамиева, в деятельности адвоката более соответствующим требованиям этики следует признать такое поведение, которое следует за законными интересами подзащитного, а принципиальность иногда может и навредить обвиняемому. Объективность как нравственная норма профессионального поведения вообще неприемлема для адвоката, который является представителем стороны, имеющей свои цели, не всегда совпадающие с объективным положением вещей1. Представляется, что это мнение имеет право на существование. 1 Федерякин В. А., Жамиева Р. М. Нравственные основы взаимоотношений адвоката с участниками предварительного следствия // Адвокатура и адвокатская деятельность в свете современного конституционного права (К 10-летию принятия Конституции России) : Материалы международной научно-практ. конференции. Екатеринбург. 29—30 дек. 2003. Екатеринбург, 2004. С. 193. 10.3. Ýòèêà âçàèìîîòíîøåíèé ìåæäó þðèñòàìè 247 Взаимоотношение адвоката и следователя — это взаимоотношения процессуальных противников. Однако отношения следователя и защитника не всегда протекают в условиях конфронтации. Возможны ситуации сотрудничества, когда найден разумный выход из конфликтной ситуации. Но совершенно одинаковых целей у этих участников уголовного процесса не может быть. На морально психологический настрой следователя влияет противодействие со стороны опытного защитника. Как справедливо отметил А. Д. Бойков: «Нравственным может быть признано только такое поведение (поступок) защитника-адвоката, которое в максимальной степени отвечает интересам обвиняемого и не противоречит интересам правосудия»1. В процессе общения с адвокатом следователь должен убедиться в его полномочиях. Процедура больше формальная, но необходимая. Исследуя документы адвоката, необходимо вести себя так, чтобы не подрывать авторитет как адвокатской организации, так и лично самого адвоката. Нельзя показывать обвиняемому (подозреваемому), что адвокат практически мало чем ему поможет, так как профессионализм адвоката не соответствует занимаемой должности. Если же нечто подобное все же произошло, это может вызвать негативную реакцию со стороны адвоката и неизбежно приведет к ухудшению взаимных отношений. Следователь обязан внимательно исследовать доказательства, представленные адвокатом, определить их достоверность и допустимость. Статья 86 УПК РФ предоставляет возможность адвокату собирать доказательства (опрос лиц, получение предметов, документов и др.) и представлять их следователю. Очевидно, что следователь не должен иронизировать по поводу представленных доказательств (особенно в присутствии заинтересованных лиц). Необходимо в вежливой форме показать адвокату, какие материалы имеют процессуальные и фактические недостатки, высказать свое мнение относительно доказательственного значения представленных документов, предметов и т.д. В случаях, если следователь проявляет тенденциозность, ущемляющую права обвиняемого, игнорирует представленные материалы, адвокат вправе использовать все предусмотренные законом средства для пресечения нарушений, 1 Бойков А. Д. Этика профессиональной защиты по уголовным делам. М., 1978. С. 114. 248 Ãëàâà 10. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñëåäîâàòåëÿ è ñóäåáíîãî ýêñïåðòà допущенных следователем. В подобных ситуациях адвокат не должен терпеть отступлений от нормативно закрепленного законодательством процессуального порядка и в письменной форме процессуально зафиксировать данный факт. Думается, что возникшее разногласие целесообразно своевременно устранить, соблюдая профессиональный такт и этические нормы. Профессиональный такт как следователя, так и адвоката проявляется в умении гибко действовать в соответствии с законом и конкретной ситуацией, нравственными требованиями и индивидуальными качествами обоих юристов. В конфликтной обстановке следователь и адвокат должны действовать разумно, проявлять выдержку, уважение друг к другу вовремя сдерживать свои эмоции. Грубое слово, резкое обращение, окрик отрицательно действуют на человека. Общепризнанно, что мы не рождаемся нравственно воспитанными. Умение сдерживать себя, разговаривать спокойно вырабатывается в повседневной жизни и работе. Высокая требовательность, принципиальность следователя, адвоката необходимы, но выражаться они должны в вежливой и корректной форме. Отдельные проявления нетактичного поведения со стороны адвоката (или следователя) не должны быть основанием для ответной грубости. Конечно, для человека любая обида — вполне естественная реакция на безнравственное поведение других людей. Однако в условиях предварительного расследования, судебного разбирательства такая обида может способствовать одностороннему решению дела, заслонить серьезные вопросы рассматриваемого дела. Особое внимание уделяется нравственным аспектам участия адвоката в допросе обвиняемого. Адвокат имеет возможность изучить факты, предъявляемые следователем при допросе, а также источники их происхождения. Допрос обвиняемого может протекать в условиях как бесконфликтной, так и конфликтной ситуации. Более или менее успешно допрос проходит в бесконфликтной обстановке. В этом случае отношения между следователем и адвокатом складываются доброжелательные, взаимно вежливые, корректные, нравственно выдержанные. Следователь фиксирует признательные показания обвиняемого. Адвокат способствует объективному анализу доказательств и помогает подзащитному дать правдивую информацию. 10.3. Ýòèêà âçàèìîîòíîøåíèé ìåæäó þðèñòàìè 249 Конфликтные ситуации при допросе обвиняемого с участием адвоката (защитника) возникают, когда обвиняемый отказывается давать правдивые показания, направляет расследование по «ложному пути», оговаривает себя и др. Следователь знает, что адвокат и подзащитный всегда согласовывают свои позиции по конкретному эпизоду и ситуации в целом. Поэтому следователь обстоятельно готовится противостоять активным действиям защиты, анализирует доказательства, опровергающие утверждение обвиняемого, и т.д. Адвокат планирует втянуть следователя в спор о невиновности подзащитного, установить основания для сомнений в законности источника получения следователем доказательств и выработать тактику и психологию защиты. В конфликтных ситуациях при получении от обвиняемого показаний велика возможность самооговора. Задача следователя и адвоката предупредить умышленное направление расследования по ложному следу. Подобное поведение обвиняемого вынуждает следователя существенно изменить приемы ведения допроса, например использовать тактико-психологический прием «пресечения лжи», «допущения легенды», «внезапности», «форсированного допроса» и др., которые позволяют убедить допрашиваемого отказаться от дальнейшей дезинформации и перейти к правдивым показаниям. Защита обвиняемого в подобной конфликтной ситуации определяется с учетом того, что: а) адвокат знает о «самооговоре» обвиняемого; б) самооговор обвиняемого явился для адвоката неожиданным. В связи с тем что адвокат связан позицией подзащитного, понимая опасность самооговора, он занимает выжидательную позицию. Тактика «выжидания» позволяет адвокату дать возможность следователю найти доказательства, опровергающие «самооговор» обвиняемого, и в дальнейшем использовать полученные сведения для убеждения подзащитного искать иной путь достижения своей цели. Необходимо помнить, что адвокат абсолютно самостоятелен в выборе позиции по вопросу о невиновности подзащитного, несмотря на его признательные показания. В процессе допроса обвиняемого могут появиться сведения, о которых защитнику не было известно. В этом случае 250 Ãëàâà 10. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñëåäîâàòåëÿ è ñóäåáíîãî ýêñïåðòà защитнику необходимо время для консультации с подзащитным, согласования позиции защиты и др. Следователь, используя законный и нравственный способ предоставления паузы в допросе, должен настроить себя на встречу с новыми и неожиданными действиями защитника и обвиняемого. Конечно, для следователя подобные перерывы в допросе нежелательны, но непредоставление такой возможности адвокату будет противозаконно и связано с нарушением этических норм. Представляется, что даже в случаях, когда видно, что защитник умышленно затягивает следствие (в том числе допрос), необходимо проявлять терпение, внимательно относится к доводам защитника и своевременно реагировать на нарушения правовых норм и нравственных правил. Во время допроса обвиняемого в присутствии адвоката (защитника) следователь может использовать возникшую несовместимость внутреннего убеждения адвоката с той оценкой доказательств, которую дает подзащитный. Важнейшими нравственными элементами взаимоотношений адвоката и следователя являются неразглашение следователем результатов допроса и сохранение адвокатской тайны. Указанные процессуальные требования имеют глубокое нравственное содержание и делают их важнейшими принципами профессиональной этики. Особого внимания заслуживает вопрос о взаимоотношении адвоката (защитника) и прокурора в судебном заседании. Поведение прокурора или защитника расценивается как безнравственное, если они допускают нетактичные выпады, демонстративно не слушают выступления и др. Судебная мораль справедливо требует от прокурора и защитника строго соблюдать нравственные правила, внимательно относиться друг к другу, если даже в выступлении прокурора или защитника содержится резкая критика противоположной процессуальной стороны. Известный юрист А. Ф. Кони справедливо отмечал, что прокурор, «исполняя свой тяжелый долг, служит обществу, но это служение только тогда будет полезно, когда в него будет внесена строгая нравственная дисциплина, и когда интерес общества и человеческое достоинство личности будет ограждаться с одинаковой чуткостью и усердием»1. 1 Кони А. Ф. Собрание сочинений : в 8 т. Т. 4. С. 62. 10.3. Ýòèêà âçàèìîîòíîøåíèé ìåæäó þðèñòàìè 251 Адвокат (защитник) не только всегда должен соблюдать нравственные требования, но и непременно реагировать на отступления от них со стороны следователя, прокурора, судей. Представляется, что такая принципиальность будет на пользу правосудию. Введение в судебное разбирательство принципа состязательности позволяет наглядно убедиться, насколько эффективно соблюдаются нравственные нормы. Установление правильных взаимоотношений между следователем и прокурором зависит не только от строгого соблюдения правовых норм, но и выполнения каждым из них ряда нравственных требований. Следователь должен помнить, что прокурорский надзор за ходом расследования не умаляет его авторитета, а напротив, способствует обеспечению законности процессуальных гарантий участников процесса. 10.3.2. Этика отношений между следователем и оперативным работником Нравственные основы взаимодействия следователя и оперативного работника заключаются в определении основных этических правил, которые используются в оперативно-розыскной деятельности. Оперативно-розыскная деятельность (ОРД) — самостоятельный вид деятельности, которая отнесена к компетенции соответствующих государственных органов и оперативных подразделений. Оперативно-розыскная деятельность осуществляется гласно (например, опрос свидетелей) или негласно, скрытно (оперативное наблюдение, личный сыск и др.). В процессе расследования преступления следователь постоянно обращается за помощью к оперативным подразделениям. В задачи ОРД входят: выявление, предупреждение и раскрытие преступлений; розыск лиц, без вести пропавших, и др. Федеральный закон «Об оперативнорозыскной деятельности» содержит перечень оперативнорозыскных мероприятий. К их числу относятся: опрос граждан, наведение справок, проверочная закупка, наблюдение, обследование помещений и др. Большое значение в раскрытии и расследовании преступлений имеют тактические, психологические и нравственные аспекты взаимодействия следователя и оперативного работника. Следователь и оперативный работник 252 Ãëàâà 10. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñëåäîâàòåëÿ è ñóäåáíîãî ýêñïåðòà совместно выезжают в составе следственно-оперативной группы на место происшествия, совместно разрабатывают план проведения следственных и оперативно-розыскных мероприятий. Взаимоотношения следователя и оперативного работника осуществляются на основе совместных действий, направленных на раскрытие преступления. Например, при осмотре места происшествия следователь определяет направление работы оперативному сотруднику: опрос граждан, выявление очевидцев и других лиц, способных что-либо сообщить о преступлении, поддержание связи с дежурной частью внутренних дел, информирование следователя обо всем, что может иметь значение для дела. Осложняются отношения между следователем и оперативным работником тогда, когда длительное время следователь не получает результатов ОРД. Причины могут быть объективными (оперативные мероприятия не дают результатов) и субъективные (недобросовестное отношение оперативного работника к порученным заданиям). В каждом конкретном случае следователь и оперативный работник должны внимательно, без каких-то личных амбиций изучить оперативную ситуацию и разработать план действий с учетом профессиональных возможностей. Следственная и оперативно-розыскная практика выработала этико-тактические требования, предъявляемые к фактической оперативной информации. Важнейшими из них являются: достоверность, точность, полнота, оптимальность, ценность и важность, лаконичность, логичность изложения, своевременность и др. Оперативные работники должны представлять следователю достоверную информацию без ненужного объема бесполезной избыточной информации, которую называют «смысловым шумом». В этом случае фактически нарушаются не только тактические требования, но и нравственные. Недобросовестному оперативному работнику «дутые показатели» необходимы для отчетности. Необходимо повысить ценность информации, но за счет профессиональных, конкретных, а не общих вопросов в заданиях следователя. Некачественная подготовка следователем поручений оперативному работнику способствует возникновению взаимных упреков, недоверия, опасностей, ухудшению нравственного климата во взаимоотношениях следователя и оперативного работника. 10.3. Ýòèêà âçàèìîîòíîøåíèé ìåæäó þðèñòàìè 253 Следователи довольно часто дают задание оперативным сотрудникам провести опрос различных лиц с целью получения информации о конкретном криминальном событии. Для опроса характерны нравственные требования, которые запрещают домогаться показаний путем насилия, угроз, обмана или иных незаконных мер. Нравственные нормы запрещают обращаться в процессе опроса к гражданину на «ты», перебивать во время беседы, использовать неуместные шутки, задавать наводящие улавливающие и безнравственные вопросы, ссылаться на непроверенные факты, высказывать предложения о возможном преступнике вслух, оценивать и комментировать ответы опрашиваемых и др. Задача следователя внимательно изучить полученную информацию от оперативного сотрудника и строго реагировать на факты получения сведений от граждан путем нарушения этических требований; не создавать опасности для жизни и здоровья участников осмотра; строго соблюдать тайну следствия; не совершать действия, нарушающие нормы нравственности и общественной безопасности; не должны оглашаться обстоятельства интимной жизни и др. Некоторые из этих нравственных требований прямо закреплены в нормах УПК, другие же вытекают из основных принципов и нравственных начал судопроизводства. 10.3.3. Нравственные аспекты взаимоотношений следователя и эксперта (специалиста) Преступление считается раскрытым, когда собраны доказательства, достаточные для привлечения лица в качестве обвиняемого. В ходе производства следственных действий следователь постоянно обращается к помощи лиц, без участия которых качественно провести следственное действие практически невозможно. Поэтому УПК РФ и другие ведомственные документы требуют обязательного участия специалиста (эксперта) при их производстве. Взаимоотношения следователя и специалиста (эксперта) строятся на тактических, психологических и нравственных рекомендациях. Современного следователя характеризует уважительное отношение к научно-техническим достижениям и людям, обладающим соответствующими познаниями в указанных сферах (экспертам, специалистам). 254 Ãëàâà 10. Ýòèêà è ïñèõîëîãèÿ ñëåäîâàòåëÿ è ñóäåáíîãî ýêñïåðòà Недопустимо как пренебрежительное отношение к данным науки, так и слепое преклонение перед экспертом (специалистом). При проведении осмотра места происшествия ключевой фигурой в следственно-оперативной группе является специалист-криминалист. От его умения, знаний, навыков зависят результаты осмотра. Криминалист помогает следователю наиболее полно и квалифицированно провести осмотр и дать профессиональную оценку обнаруженным доказательствам. Основная задача следователя видится в придании правовой формы доказательствам, собранным специалистомкриминалистом. Кроме того, следователь обращает внимание специалиста на вопросы, которые его интересуют, и позволяет ему подробно зафиксировать обстановку происшествия, изъять следы и вещественные доказательства и позаботиться об их упаковке. Несмотря на то что следователь обладает собственными криминалистическими знаниями, он должен с уважением относиться к мнению эксперта (специалиста) и объективно и беспристрастно оценить результаты его деятельности. Эксперт (специалист) с правовой и нравственной точки зрения должен: — строго выполнять законодательные предписания; — соблюдать культуру судопроизводства; — стремиться к объективности; — не допускать предвзятости, недоверия и подозрительности; — стремиться к использованию современных достижений в области науки, техники, искусства, ремесла. Судебно-следственная практика выработала моральноэтические методы установления и поддержания контакта между следователем и экспертом (специалистом). Например, с помощью беседы, совместного анализа ситуации, снятия эмоционального напряжения и др. Межличностные отношения между следователем и криминалистом, судебным медиком и другими специалистами на месте происшествия должны строиться на базе товарищеской взаимопомощи и делового сотрудничества. В процессе общения осуществляется воспитательное воздействие следователя и эксперта, специалиста друг на друга. Êîíòðîëüíûå âîïðîñû è çàäàíèÿ 255 Êîíòðîëüíûå âîïðîñû è çàäàíèÿ 1. Какие виды требований предъявляются сегодня к личности следователя? 2. Перечислите основные нравственные требования к проведению следственного эксперимента. 3. В чем проявляется специфика обвинительного уклона в деятельности следователя? 4. Укажите основные виды экспертной деятельности. Как проявляются их нравственно-психологические особенности? 5. Каким образом нравственно-психологические требования к личности эксперта конкретизируются в сфере его взаимоотношений с юристами? 6. Какие этически значимые навыки должен использовать в своей работе следователь для достижения конструктивного взаимодействия с адвокатом, оперативным работником, экспертом? 7. Найдите в художественной литературе, периодической печати примеры требований, предъявляемых к личности следователя. Попытайтесь обосновать значимость конкретных требований. 8. При общении с другими юристами, участвующими в процессе, эксперт может попасть в конфликтную ситуацию. Что, на ваш взгляд, способствует этому во взаимоотношениях со следователем, судьей, адвокатом? 9. Если в своей профессиональной деятельности эксперт руководствуется исключительно нормами законодательства и не принимает в расчет этические требования, каковы могут быть последствия этой ситуации? 10. В чем вы видите трудности в установлении контакта со следователем со стороны защитника? Что, на ваш взгляд, должен предпринять адвокат для минимизации такого рода затруднений? 11. Можно ли считать соответствующим служебной этике требование, чтобы следователь был в курсе научно-технических достижений в сфере криминалистике? Свой ответ обоснуйте. Ãëàâà 11. ÍÐÀÂÑÒÂÅÍÍÎ-ÏÐÎÔÅÑÑÈÎÍÀËÜÍÀß ÄÅÔÎÐÌÀÖÈß ËÈ×ÍÎÑÒÈ ÞÐÈÑÒÀ: ÅÅ ÏÐÈ×ÈÍÛ È ÏÐÎÔÈËÀÊÒÈÊÀ В результате освоения материала данной главы студент должен: знать • сущность и формы проявления нравственно-профессиональной деформации; • основные причины, порождающие нравственно-профессиональную деформацию; уметь • находить правильные решения, обеспечивающие предупреждение явлений нравственно-профессиональной деформации; • определять пути выхода из ситуации, способной провоцировать нравственно-профессиональную деформацию личности и поведения юриста; владеть • нравственно-психологическими навыками предупреждения и преодоления нравственно-профессиональной деформации. Профессиональная юридическая деятельность характеризуется множественностью следствий как для личности самого юриста, так и для отдельных категорий граждан, общества в целом. Чаще принято говорить о ее положительной направленности, регулятивном воздействии на различные сферы социальной жизни, о развитии личности юриста по мере обретения им соответствующего профессионального и жизненного опыта. Такой подход естествен, поскольку он исходит из позитивной роли, которую играет юриспруденция в гармонизации взаимодействия личности и общества, гражданина и государства, минимизации конфликтности социальных отношений применительно к различным сферам жизни. Ãëàâà 11. Íðàâñòâåííî-ïðîôåññèîíàëüíàÿ äåôîðìàöèÿ ëè÷íîñòè þðèñòà... 257 Как и любому другому социальному процессу, профессиональной деятельности наряду с положительными характеристиками присущи разного рода негативные следствия и проявления. В сферах деятельности, имеющих выраженную социономическую направленность, где отношения выстраиваются по линии «человек — человек» (медицина, педагогика, юриспруденция, государственное и муниципальное управление и др.) и при этом одна сторона наделяется некоторыми полномочиями по отношению к другой, учеными давно было замечено, что профессия способна оказывать на личность ее носителя деформирующее воздействие. Таковы, например, отношения медика и пациента, педагога и учащегося, адвоката и доверителя, следователя и иных лиц, оказавшихся в поле уголовного процесса. Ситуация, в рамках которой одна сторона наделена некоторыми полномочиями по отношению к другой, а вторая сторона зависит от нее или же нуждается в ее услугах, с течением времени способна вызвать негативные проявления как в поведении, так и в чертах личности носителя профессии. В науке этот феномен получил название профессиональной деформации. Под профессиональной деформацией следует понимать происходящий в личности под влиянием особенностей деятельности процесс изменения ее нравственных установок и психологических черт, приобретение таких качеств, навыков и склонностей, которые негативно влияют на исполнение ею профессиональных обязанностей. Чаще всего деформация и ее различные проявления в поступках и поведении представителей конкретной профессии носят единичный, случайный характер. В этом случае она воспринимается окружающими как отступление от общепринятых правил, норм морали. Однако деформация может затрагивать отдельные сегменты поведения и нравственной структуры личности, а в своих конечных проявлениях захватывает всю сферу профессиональной морали, включая нравственную деятельность, нравственные отношения и нравственное сознание. Проявления профессиональной деформации личности юриста исключительно многообразны. Нередко они носят скрытый характер, незаметны для окружающих людей, а на первых порах не оказывают сколько-нибудь заметного отрицательного воздействия на сферу профессиональной деятельности, ее результаты и последствия. Однако 258 Ãëàâà 11. Íðàâñòâåííî-ïðîôåññèîíàëüíàÿ äåôîðìàöèÿ ëè÷íîñòè þðèñòà... по мере накопления, усиления разрушающего действия на нравственно-психологическую структуру личности эти изменения начинают проявляться в поступках, повседневном поведении, отношении к гражданам и коллегам, исполнению своего профессионального долга. Процессы личностной деформации находят свое продолжение в выборе небезусловных с моральной точки зрения средств и способов достижения поставленной цели. Рано или поздно это ведет к утрате личной репутации и объективно дискредитирует профессию, к которой принадлежит специалист. В настоящее время в подавляющей части публикаций по проблематике нравственно-профессиональной деформации личности юриста основное внимание посвящено проявлению этого феномена в деятельности сотрудников органов внутренних дел. Между тем с разной степенью интенсивности, но аналогичные процессы протекают в среде адвокатов, судей, нотариусов, сотрудников прокуратуры. Очевидно, что в рассматриваемой сфере действуют некоторые общие причины, вызывающие нравственно-профессиональную деформацию, а также условия, которые действуют применительно к отдельным видам юридической деятельности. Конечно, в реальности невозможно учесть все моменты и разного рода обстоятельства, которые вызывают у конкретного представителя профессии негативные изменения в поведении и нравственно-психологической структуре самой личности. Однако существуют некоторые причины, которые с высокой долей вероятности способны вызвать эти проявления. Применительно, например, к работе сотрудников правоохранительных органов (полиции, следствия, прокуратуры) и работников сферы государственного и муниципального управления, как правило, выделяют три группы факторов, способствующих нравственнопрофессиональной деформации. К ним относят факторы: — обусловленные спецификой задач, выполняемых правоохранительными органами; — личностного плана; — социального и нравственно-психологического характера (рис. 11.1). 1. Причины, вызываемые спецификой правоохранительной деятельности, в значительной мере связаны с детальной нормативной регламентацией. Объективная необходимость такой регламентации не вызывает сомнения. Однако на практике это ведет, с одной стороны, к излишней форма- Ãëàâà 11. Íðàâñòâåííî-ïðîôåññèîíàëüíàÿ äåôîðìàöèÿ ëè÷íîñòè þðèñòà... 259 Факторы, ведущие к профессиональной деформации I. Факторы, обусловленные спецификой выполняемых задач II. Факторы личностного плана Детальная регламентация деятельности. Чрезмерная формализация и бюрократизм. Правовой нигилизм. Наличие властных полномочий. Корпоративность Недостаточная профессиональная подготовленность. Профессиональный опыт. Нравственнопсихологическая дезадаптация. Профессиональные установки III. Факторы нравственнопсихологического характера Неадекватный стиль руководства подчиненными. Конфликтные отношения в коллективе. Ближайшее социальное окружение Рис. 11.1. Факторы, ведущие к профессиональной деформации лизации, сопровождаемой элементами бюрократизма. Если экстраполировать эту особенность применительно к сфере государственного и муниципального управления, где юристы сегодня составляют значительную долю, то этот стиль поведения очень точно передается сентенцией «принесите справку, что нужна справка». При этом ценность права нивелируется до такой степени, что оборотной стороной описанной ситуации нередко выступает правовой нигилизм. Нарушение норм действующего законодательства как со стороны сотрудников правоохранительных органов, так и работниками сферы государственного и муниципального управления не такой уж редкий случай. Единственным выходом для граждан в этом случае оказывается обращение в суд. К специфике рассматриваемых видов деятельности следует отнести наличие властных полномочий по отношению к гражданам у лиц, занятых в этих сферах. В том слу- 260 Ãëàâà 11. Íðàâñòâåííî-ïðîôåññèîíàëüíàÿ äåôîðìàöèÿ ëè÷íîñòè þðèñòà... чае, когда данными лицами полномочия воспринимаются исключительно как права, но не дополняются осознанием наличия также обязанностей, ответственности, профессионального долга, становятся возможны злоупотребления и необоснованное использование служебных полномочий в собственных интересах. Очевидно, речь может идти о том, что единичные отклонения, приобретая постоянный выраженный характер, ведут к деформации ценностей морали, профессиональной этики, права на уровне индивидуального сознания, а с течением времени оформляются в виде новой линии поведения, реализуются в выстраивании служебных отношений на иных ценностных основаниях. Корпоративность, которая присутствует внутри профессионального сообщества либо среди лиц, занятых в одной и той же сфере служебной деятельности, — качество вполне естественное, если учесть, что у всех этих лиц присутствуют общие цели, интересы, сходная нравственная мотивация. На практике это свойство нередко проявляется в форме корпоративной закрытости профессионального сообщества, нежелания делать достоянием гласности проблемы внутреннего развития. На этой почве происходит дистанцирование и даже отчуждение от запросов общественной жизни не только на уровне группового, но и индивидуального поведения. Основой такого рода деформации выступает постепенное вытеснение в сфере нравственной мотивации ценностей служения праву, правопорядку, защите гражданских прав. Параллельно происходит замещение этих ценностей, постепенная концентрация на узко понимаемых интересах группы и своих эгоистических интересах. Давление корпоративной морали группы выполняет здесь очень важную функцию. Индивид должен либо уподобиться другим членам группы, разделить общие ценности, стать как все, либо переходит в разряд изгоев и с течением времени покидает группу. Примером может служить известная практика ГИБДД, когда основным критерием оценки качества работы сотрудников служит количество штрафов, выписанных за нарушение правил дорожного движения. Между тем социальное предназначение этой службы состоит в организации безопасности на дорогах, а наказание нарушителей — лишь одна из вторичных функций. Очевидно, что среди сотрудников этой службы есть разные люди, однако никому не хочется быть «белой вороной» и выделяться Ãëàâà 11. Íðàâñòâåííî-ïðîôåññèîíàëüíàÿ äåôîðìàöèÿ ëè÷íîñòè þðèñòà... 261 в общей массе. К тому же корпоративность, как правило, проявляется в известном принципе «своих — не выдавать», в силу чего проступки членов группы ограждаются от внимания общественного мнения, СМИ, возможной критики со стороны общества. 2. Факторы личностного плана, ведущие юриста по пути нравственно-профессиональной деформации, достаточно разнообразны. К числу наиболее распространенных причин, несомненно, следует отнести недостаточную профессиональную подготовленность. Профессионализм сегодня — это одно из необходимых качеств современного правоведа. Пробельность знаний, умений, навыков, если она имеется у юриста, на практике приводит к тому, что он бывает вынужден компенсировать этот недостаток в иных неадекватных формах реагирования на ситуацию. По этой причине нередки случаи нарушения начинающими адвокатами прав клиентов и иных участвующих в процессе лиц, например свидетелей. Юристы, занятые в сфере государственного и муниципального управления, склонны по причине собственной недостаточной компетентности отказывать гражданам в их законных требованиях. Сотрудники органов внутренних дел в аналогичных ситуациях вместо поисков альтернативных путей решения проблемы довольно часто прибегают к насилию, давлению, запугиванию. Профессиональный опыт — наиболее противоречивый компонент. Он насыщен воспоминаниями, эмоциональными оценками, чувствами, которые переживает индивид, вспоминая конкретное событие своего жизненного пути. При обычных обстоятельствах этот опыт может быть как позитивным, так и негативным. Человек может даже из негативных ситуаций делать полезные для себя выводы Сказанное подтверждается пословицами «За битого двух небитых дают», «На ошибках учатся», «Не ошибается тот, кто ничего не делает» и т.д. Многообразие опыта при соблюдении определенного баланса между положительными и отрицательными его сторонами позволяет личности в ситуации выбора находить правильное решение и достигать желаемого результата. Однако кумулятивный эффект ранее приобретенного негативного опыта в том случае, если он преобладает, способен оказывать устойчиво деформирующее воздействие на ценностно-нормативную структуру личности. Следует исходить из того, что профессиональный опыт — это своеобраз- 262 Ãëàâà 11. Íðàâñòâåííî-ïðîôåññèîíàëüíàÿ äåôîðìàöèÿ ëè÷íîñòè þðèñòà... ное единство рационального и иррационального в человеке, а сфера нравственных чувств, даже при высоком уровне культуры и интеллекта субъекта, нуждается в постоянной подпитке со стороны положительных эмоций. В том случае, если этого не происходит, имеет место нравственно-психологическая дезадаптация личности. Причины возникновения и развития нравственно-психологической дезадаптации, т.е. неспособности индивида найти адекватные общепринятым нормам морали пути приспособления к условиям профессиональной деятельности, следующие. Преобладание негативных событий, оценок, эмоций, несоответствие ожидаемого и результата деятельности чаще всего ведут к ситуации хронического стресса. Поиски выхода из него при отсутствии адекватных способов решения проблемы (например, перемена вида деятельности, анализ собственных ошибок, поиск альтернативных путей) объективно и часто неосознанно толкают человека на путь компенсации создавшегося дефицита иными, в том числе противоправными и аморальными, средствами. Концепция воспитательной работы в системе прокуратуры РФ (утверждена приказом Генерального прокурора РФ от 17 марта 2010 г. № 114) к чертам нравственно-психологической дезадаптации работников прокуратуры относит следующие: — пренебрежительное отношение к требованиям закона; — бюрократизм и формальное исполнение служебных обязанностей; — высокомерие; — черствость; — цинизм и недоверие к окружающим; — стремление к подавлению воли человека; — нравственную распущенность; — моральную нечистоплотность; — использование элементов криминальной субкультуры в служебной деятельности1. Профессиональные установки формируются преимущественно под влиянием условий, при которых протекает деятельность юриста. При этом немаловажную роль играет предшествующий опыт. Так, у следователя, оперативного работника, работника прокуратуры вынужденное сопри1 Генеральная прокуратура РФ : [официальный сайт]. URL: http:// www.genproc.gov.ru/documents/orders/document-14294/. Ãëàâà 11. Íðàâñòâåííî-ïðîôåññèîíàëüíàÿ äåôîðìàöèÿ ëè÷íîñòè þðèñòà... 263 косновение с криминальной средой нередко проявляется в восприятии других людей как потенциальных нарушителей закона, недоверии и подозрительности. Типичной установкой поведения судьи в уголовном и административном судопроизводстве оказывается едва ли ни тотальное доверие к показаниям сотрудников правоохранительных органов и, как зеркальное отражение, стремление исключить показания, фото, видео- и аудиоматериалы иных свидетелей, если они противоречат первым. Очевидно, речь может идти еще об одном из вариантов проявления обвинительного уклона. 3. Факторы нравственно-психологического плана чаще всего находят выражение через неадекватный стиль руководства подчиненными и конфликтные отношения в коллективе. Стоит заметить, что практически все документы, в которых формулируются этические требования к служебному поведению, уделяют этому вопросу повышенное внимание. Так, Кодекс этики и служебного поведения федерального государственного гражданского служащего ФССП России в ч. 4 ст. 4 говорит: «Государственный гражданский служащий ФССП России, наделенный организационно-распорядительными полномочиями по отношению к другим государственным служащим, должен быть для них образцом профессионализма, безупречной репутации, способствовать формированию в коллективе благоприятного для эффективной работы морально-психологического климата». Стиль руководства, которого придерживается руководитель, оказывается краеугольным камнем в системе служебных отношений и организации соответствующего вида деятельности. В правоохранительных органах, как правило, действует порядок, аналогичный армейской дисциплине. В силу этого процесс коммуникации имеет однонаправленный характер. Если руководитель не умеет грамотно контролировать сферу предоставленных ему властных полномочий, рано или поздно это свойство его характера начинается проявляться в нетерпимости к иному мнению, если оно не исходит свыше, стремлении утвердить собственную точку зрения как единственно правильную. Предосудительность такого поведения оказывается еще больше, если действия по отношению к подчиненным осуществляются публично, например в присутствии предста- 264 Ãëàâà 11. Íðàâñòâåííî-ïðîôåññèîíàëüíàÿ äåôîðìàöèÿ ëè÷íîñòè þðèñòà... вителей СМИ. От этого страдает имидж самого правоохранительного органа. Сотрудники на практике лишены возможности высказывать критические замечания по поводу того, как и каким образом осуществляется руководство их деятельностью, предъявлять какого-либо рода претензии руководителю подразделения, даже если возникает необходимость в этом. Иногда это приобретает парадоксальные формы. Например, Кодекс этики и служебного поведения федеральных государственных служащих СК РФ в ст. 25 содержит два следующих противоречивых положения, касающихся взаимоотношений с коллегами: — «объективно, взвешенно, принципиально и гласно критиковать недостатки коллег по работе»; — «воздерживаться от критических замечаний по поводу действий или упущений руководителей при неформальном общении с коллегами». Проблематичность того, что сотрудники будут «принципиально и гласно критиковать недостатки» руководителя подразделения, более или менее очевидна. Смена руководителя всегда происходит посредством вмешательства сверху и никогда снизу. Мнение подчиненных за редчайшими случаями не играет в этом процессе никакой роли, а личность руководителя оказывается вне зоны критики снизу. Отсюда неблагоприятные последствия как для морально-психологических качеств самого руководителя, так и для отношений между сотрудниками возглавляемого им коллектива, где естественным образом вне каких-либо формализованных процедур происходит обсуждение руководства и его действий. К негативным проявлениям такого стиля руководства можно отнести: — высокомерие, пренебрежительный тон, грубость, некорректные и оскорбительные замечания в адрес подчиненных, необоснованные претензии и обвинения по поводу результатов их работы; — практику, при которой распределение служебной нагрузки между сотрудниками осуществляется несправедливо и неравномерно, отдельным государственным служащим предоставляются незаслуженные блага и привилегии; — недостаточное внимание заботе о подчиненных, их жизненным проблемам и нуждам, оказанию им в случае необходимости морально-психологической помощи и под- Ãëàâà 11. Íðàâñòâåííî-ïðîôåññèîíàëüíàÿ äåôîðìàöèÿ ëè÷íîñòè þðèñòà... 265 держки, содействию их профессионального и должностного роста; — отсутствие целенаправленной работы по поддержке молодых специалистов, их профессиональной адаптации, приобретению ими навыков и опыта работы; — распространенность практики покровительства, карьерного выдвижения, предоставление преимуществ по признакам родства, землячества, личной преданности. Немаловажную роль в структуре нравственно-психологических факторов, ведущих к деформации личности, играет ближайшее социальное окружение. Каналы воздействия на поведение юриста связаны прежде всего с членами его семьи — супруги или супруга, детей, родителей и т.д. Именно с членами семьи он проводит большую часть своего внеслужебного времени, бывает с ними более откровенным, общается, делится тем, что его волнует, прислушивается к их мнениям и оценкам. Хотя этические требования однозначно говорят о недопустимости влияния внеслужебной сферы на профессиональную деятельность, однако на практике такие случаи, к сожалению, имеют место. Именно члены семьи могут стать неформальным звеном передачи разного рода пожеланий и просьб относительно ведения конкретного дела или принятия по нему решения. Нередко каналом воздействия на сотрудника становятся его одноклассники и однокурсники, бывшие сослуживцы. Очевидно, что такого рода противозаконные попытки должны с самого начала решительным образом пресекаться, в противном случае, уступив единожды, юрист рискует превратить это отступление в обычную практику. Немаловажную роль играет образ жизни семьи юриста и особенно стиль потребления. Умение правильно соотносить доходы и расходы должно отличать позицию сотрудника правоохранительных органов, судьи или адвоката. В противном случае объективно возникает заинтересованность в получении незаконных доходов, различного рода подарков, опасность втягивания в коррупционные связи. Осмотрительности и щепетильности в поведении следует требовать и от членов своей семьи. Вероятно, могут быть выделены и какие-то иные причины, ведущие к нравственно-профессиональной деформации, однако невозможно предусмотреть все возможные ситуации, которые провоцируют возникновение этого негативного феномена. 266 Ãëàâà 11. Íðàâñòâåííî-ïðîôåññèîíàëüíàÿ äåôîðìàöèÿ ëè÷íîñòè þðèñòà... Известно, что легче создать условия, предупреждающие заболевание, чем иметь дело с запущенной болезнью и ее разнообразными последствиями. Совершенно аналогичным образом складывается ситуация в работе с сотрудниками правоохранительных органов. Необходимо вести постоянную работу, направленную на профилактику и предупреждение нравственно-профессиональной деформации, а где это возможно, и на преодоление каких-то легких форм ее проявления. Концепция воспитательной работы в системе прокуратуры РФ в п. 3 ч. 3.2 ст. 3 говорит как об одном из направлений воспитательной работы о «выявлении на ранних стадиях различных форм профессиональной деформации у работников органов и учреждений прокуратуры, профилактике подобных негативных явлений». Задача весьма актуальная, поскольку на ранних стадиях процессы деформации личности протекают во многом бессимптомно, незаметно для окружающих. Этого не ощущает и сам человек, полагая, что он вполне эффективно управляет и контролирует свои чувства, установки, совершает адекватный выбор в пользу конкретной модели поведения. Существуют два основных подхода к вопросам профилактики нравственно-профессиональной деформации сотрудников правоохранительных органов. Назовем их условно макроподход и микроподход. Суть макроподхода состоит в том, что предотвращение деформационных процессов связывается с осуществлением прежде всего самых широких государственных мероприятий экономического и социального плана1. Очевидно, что государство должно обеспечивать экономическую базу деятельности правоохранительных органов, создавать социальные гарантии для их сотрудников. В то же время основная работа, как правило, ведется внизу, непосредственно в подразделениях и коллективах. Государство решает более общие вопросы, например укомплектования кадрового корпуса «интеллектуально развитыми, морально зрелыми и эмоционально устойчивыми специалистами, по своим психологическим характеристикам способными успешно решать сложные и ответственные задачи в любых условиях 1 Юридическая этика / И. И. Аминов [и др.]. М., 2010. С. 89. Ãëàâà 11. Íðàâñòâåííî-ïðîôåññèîíàëüíàÿ äåôîðìàöèÿ ëè÷íîñòè þðèñòà... 267 деятельности»1. Вопросы же адаптации сотрудника в коллективе — это всецело задача руководителя подразделения. В рамках микроподхода можно выделить несколько основных направлений профилактики деформации сотрудников. 1. Создание благоприятного морально-психологического климата в коллективе. Определяющую роль в этом процессе играет сам руководитель правоохранительной структуры. Поддержание баланса и равновесия интересов сотрудников, обеспечение работоспособности может осуществляться посредством известного принципа «разделяй и властвуй». Его кажущаяся выигрышность оборачивается негативными последствиями — нездоровой конкуренцией, фаворитизмом, слухами, интригами и т.п. Совершенно очевидна неэтичность такого способа руководства, основанного на страхе перед всемогуществом начальника. Правоохранительная деятельность вовсе не исключает опоры на гуманные начала, которые проявляются в принципах солидарности, кооперации, взаимопомощи, сотрудничества, умении находить разумные компромиссы там, где это допускают мораль и закон. Именно поэтому большинство действующих сегодня кодексов служебной этики прямо вменяют в обязанность руководителю недопущение и своевременное разрешение возможных конфликтов в отношениях между сотрудниками. 2. Формирование установки на сознательное соблюдение требований законодательства, профессионально-этических принципов и норм. Считается, что сознательное следование граждан закону наиболее эффективно в сравнении со всеми иными мотивами, будь то страх и принуждение, материальные или какие-либо иные соображения. Еще более значимым этот вывод представляется применительно к структурам, чьи сотрудники призваны приводить требования закона в действие либо осуществлять контроль за их исполнением. Концепция воспитательной работы в системе прокуратуры РФ ставит задачу «исключить факты проявления снисходительности со стороны отдельных руководителей к нарушениям юридических и этических норм подчиненными работниками» (ч. 4.3 ст. 4). Кодекс этики и слу1 Генеральная прокуратура РФ : [официальный сайт] // URL: http:// www.genproc.gov.ru/documents/orders/document-14294/. 268 Ãëàâà 11. Íðàâñòâåííî-ïðîôåññèîíàëüíàÿ äåôîðìàöèÿ ëè÷íîñòè þðèñòà... жебного поведения федерального государственного гражданского служащего ФССП России в ч. 5 ст. 4 говорит об ответственности руководителя подразделения «за действия или бездействие подчиненных ему работников, нарушающих принципы этики и правила служебного поведения, если он не принял меры по недопущению таких действий или бездействия». Говоря о воспитательной работе в правоохранительных органах, следует иметь в виду, что это прежде всего индивидуальная работа с сотрудниками, испытывающими какиелибо затруднения. Недочеты и сбои в работе, отсутствие результатов, иные негативные проявления могут быть связаны как с содержанием работы, так и с семейными, бытовыми проблемами, иными привходящими обстоятельствами. Учет персональных особенностей личности позволяет дифференцировать подход, исходя из специфики ситуации конкретного сотрудника. В этом руководителю должны оказывать помощь работники психологической службы. Вариантами решения проблемы может быть переподготовка, перевод на другую должность или в другое подразделение, перемена вида деятельности и т.п. 3. Воспитание у сотрудников высокой общей и профессиональной культуры, эстетического вкуса, организация активного отдыха с частичным или полным изменением социально-психологического фона общения. Высокая степень конфликтогенности, присущая правоохранительной деятельности, негативно влияет на чувственно-эмоциональную сферу сотрудников. При определенных обстоятельствах возникает ситуация перманентного стресса, с которой далеко не всегда может справиться даже сильный волевой человек. В этом случае оказывается необходимо своевременно и регулярно осуществлять соответствующую психологическую разгрузку, например посещение театров, кино, выставок. Другой вопрос, что здесь недопустимы принуждение, формализм. Человек должен ощущать потребность в такого рода деятельности. Еще более перспективным направлением оказывается оздоровительная работа — туризм выходного дня, выезды на базу отдыха, посещение бассейна. Перспективной формой выступает вовлечение в сферу активного отдыха членов семьи сотрудника. 4. Тщательный подбор кадров, всестороннее изучение личности, нравственно-психологических качеств кандидата на должность и его профессиональной пригодности с уче- Êîíòðîëüíûå âîïðîñû è çàäàíèÿ 269 том как общих требований, предъявляемых к работникам правоохранительных органов, так и требований, которые учитываются при занятии конкретной должности. Итак, можно констатировать, что в современных условиях профилактика профессиональной деформации становится важным направлением повышения эффективности работы всей правоохранительной системы. Êîíòðîëüíûå âîïðîñû è çàäàíèÿ 1. В чем отличие нравственно-профессиональной деформации от единичного проступка, совершенного человеком? 2. Каковы основные проявления нравственно-профессиональной деформации юриста? 3. Можно ли считать нравственно-профессиональную деформацию неизбежным злом? Почему вы так считаете? 4. Как соотносятся между собой воспитательная работа с сотрудником и самовоспитание? 5. Почему профилактика нравственно-профессиональной деформации продуктивнее, чем ее преодоление? 6. Из числа перечисленных выше факторов, вызывающих профессиональную деформацию, выделите те, которые могут быть отнесены по своему характеру к объективным и субъективным ее причинам. 7. Затрагивает ли профессиональная деформация преимущественно отношения, поведение или сознание личности? Свой ответ обоснуйте. 8. Найдите в художественной литературе, материалах СМИ примеры нравственно-профессиональной деформации личности юриста. Обоснуйте, почему вы считаете, что речь идет именно о деформации, а не единичном поступке. 9. Соотнесите понятие нравственно-профессиональной деформации с основными элементами регуляции поведения юриста. 10. Можно ли утверждать, что рыночные отношения оказываются сегодня фактором, провоцирующим явления нравственнопрофессиональной деформации? Свою позицию аргументируйте. 11. В чем вы усматриваете специфику проявления нравственно-профессиональной деформации применительно к различным видам юридической деятельности (адвокатской, прокурорской, судейской и т.д.)? Òåñòû ê ðàçäåëó II 1. Критерием справедливости в деятельности судьи выступает: а) необходимость борьбы с преступностью; б) помощь следственным органам; в) воздаяние каждому по его делам; г) солидарность с позицией государственного обвинения. 2. Профессиональная этика предполагает: а) независимость от норм общественной морали; б) конкретизацию норм общественной морали; в) отрицание норм общественной морали; г) легитимацию норм общественной морали. 3. Авторство термина «судебная этика» принадлежит: а) И. Канту; б) А. Кони; в) М. Веберу; г) О. Конту. 4. Адвокат процессуально независим от своего клиента: а) в контактах с противоположной стороной; б) в сохранении конфиденциальности полученной от него информации; в) материально; г) в достижении соглашения со стороной обвинения. 5. К факторам профессиональной деформации личности, обусловленным спецификой выполняемых задач, относится: а) правовой нигилизм; б) нравственный гуманизм; в) ценностный конформизм; г) политический экстремизм. Òåñòû ê ðàçäåëó II 271 6. Адвокат имеет право раскрыть конфиденциальную информацию, полученную им от своего доверителя: а) по собственному волеизъявлению; б) с согласия клиента; в) руководствуясь чувством справедливости; г) по распоряжению органов прокуратуры. 7. Одним из первых разработчиков проблематики профессиональной этики стал французский мыслитель: а) А. Камю; б) О. Конт; в) Р. Декарт; г) Э. Дюркгейм. 8. Кодекс судейской этики к основополагающим принципам профессиональной деятельности судьи относит: а) строгость; б) беспристрастность; в) толерантность; г) конформизм. 9. Судья должен избегать всего, что могло бы причинить ущерб его репутации: а) исключительно в публичной сфере; б) только там, где известен его статус судьи; в) в любой ситуации; г) только при осуществлении профессиональной деятельности. 10. Автором работы «Нравственные начала в уголовном процессе» является: а) М. С. Строгович; б) В. И. Ленин; в) А. Я. Вышинский; г) А. Ф. Кони. 11. К принципам адвокатской этики относится: а) лояльность по отношению к коллегам; б) единство во всех вопросах с клиентом; в) сотрудничество со следствием; г) критичность по отношению к коллегам. 272 Òåñòû ê ðàçäåëó II 12. Требование соблюдения судебного этикета распространяются: а) только на судей; б) только на профессиональных участников судопроизводства; в) на всех участников судебного процесса; г) только на адвоката и лицо, представляющего государственное обвинения. 13. Необходимым нравственным качеством следователя выступает: а) терпимость; б) пристрастность; в) гибкость; г) объективность. 14. Вид деятельности, которым запрещено заниматься судье: а) художественная; б) предпринимательская; в) творческая; г) научная. 15. К нравственно позитивным чертам судебной реформы Александра II относится: а) отмена смертной казни; б) письменный характер судопроизводства; в) обвинительный уклон в судопроизводстве; г) введение суда присяжных. 16. Профессиональная деформация личности адвоката проявляется: а) в отстаивании интересов своего клиента; б) в стремлении к большим гонорарам; в) через лояльность по отношению к коллегам; г) в сохранении адвокатской тайны. 17. Действие или бездействие, которое, хотя и не является преступным, по своему характеру несовместимо с профессиональным статусом юриста: а) нарушение; б) уступка; Òåñòû ê ðàçäåëó II 273 в) проступок; г) согласие. 18. Нравственное требование, традиционно относимое к сфере профессиональной этики адвоката: а) «будь бдителен»; б) «не противься злу»; в) «не навреди»; г) «будь щедрым». 19. Общественная мораль по отношению к профессионально-этическим требованиям: а) ослабляет их действие; б) дополняет их действие; в) отрицает их действие; г) действует независимо. 20. Профессиональная этика — это: а) форма религиозной морали; б) общеобязательные требования морали; в) форма групповой морали; г) отрасль права. 21. Независимость в деятельности судьи проявляется как: а) независимость от требования справедливости; б) независимость от требования гуманности; в) независимость от требований морали; г) независимость от внешнего влияния. 22. Этические требования, обращенные к профессионалу, находят закрепление главным образом: а) в корпоративном кодексе; б) специализированном законе; в) профессиональном кодексе; г) требованиях общественной морали. 23. Адвокат, которому стало известно о дисциплинарном проступке своего коллеги, должен обратиться: а) в суд; б) прокуратуру; 274 Òåñòû ê ðàçäåëó II в) СМИ; г) Совет Адвокатской палаты. 24. Адвокат процессуально независим: а) от следствия в сохранении конфиденциальности доверенной ему информации; б) своего клиента в занятии позиции по делу; в) какого-либо давления извне; г) своего клиента в вопросе о встрече с адвокатом противоположной стороны. 25. К условиям, которые обеспечивают правосудность решений, принимаемых судом, А. Ф. Кони относит: а) давление общественного мнения; б) первенство интересов государства; в) обвинительный уклон судопроизводства; г) гласность при отправлении правосудия. 26. Судебная этика представляет собой свод: а) уголовно-процессуальных норм; б) процессуальных норм судопроизводства; в) этических принципов осуществления правосудия; г) гражданско-процессуальных норм. 27. К факторам личностного плана, вызывающим профессиональную деформацию, относится: а) хорошая профессиональная подготовка; б) недостаточная профессиональная подготовка; в) наличие или отсутствие семьи; г) наличие властных полномочий. 28. Профессиональная честь предполагает: а) внешнюю оценку; б) нейтральную оценку; в) вовсе не предполагает никакой оценки; г) наличие внешней и внутренней оценки. 29. Судья обладает свободой: а) выступать в СМИ по любым вопросам; б) совершать любые поступки за пределами сферы профессиональной деятельности; Òåñòû ê ðàçäåëó II 275 в) создания ассоциаций судей; г) финансовых и деловых связей. 30. При исполнении судьей своих обязанностей по осуществлению правосудия приоритетом обладает: а) общественное мнение; б) поддержание обвинительного уклона; в) защита корпоративного интереса; г) защита прав и свобод человека и гражданина. Ïðèëîæåíèÿ Приложение 1 А. Ф. Кони. Нравственные начала в уголовном процессе (Общие черты судебной этики)1 Настоящий очерк в сущности касается вопроса педагогического, т.е. вопроса о том, не следует ли, при современном состоянии уголовного процесса, расширить его академическое преподавание в сторону подробного исследования и установления нравственных начал, которым должно принадлежать видное и законное влияние в деле отправления уголовного правосудия. Нет сомнения, что историко-догматическая сторона в преподавании уголовного процесса везде должна занимать подобающее ей по праву место, но думается, что настало время наряду с историей и догмою осветить и те разнородные вопросы, возникающие в каждой стадии процесса, которые подлежат разрешению согласно существенным требованиям нравственного закона — этого non scripta, sed nata lex2. Ими у нас до сих пор почти никто систематически не занимался, а между тем нравственным началам, как мне кажется, принадлежит в будущем первенствующая роль в исследовании условий и обстановки уголовного процесса. Формы судопроизводства теперь повсюду более или менее прочно установились. Точно так же определился и взгляд на ценность, пригодность и целесообразность различных судебных учреждений. Законодательство, под влиянием временных ослеплений, может, конечно, отступать назад и возвращаться к устарелым и отжившим учреждениям, но на коренные 1 Печатается по тексту: Кони А. Ф. Собрание сочинений : в 8 т. М., 1967. Т. 4. С. 33—69. 2 Не писаный, а естественный закон (лат.). Ïðèëîæåíèå 1 277 начала правосудия — гласность, устность, непосредственность и свободную оценку доказательств — оно серьезно посягнуть не решится. Эти приобретения человечества куплены слишком дорогою ценою многовековых страданий и заблуждений, чтобы с ними можно было легко и надолго расстаться. Вместе с тем едва ли скоро человечество придумает форму суда, могущую с прочным успехом заменить суд присяжных, или найдет возможным обходиться без состязательного начала. Поэтому, по всем вероятиям, в будущем предстоит лишь частичное улучшение некоторых отделов уголовного процесса и утончение техники, должно пойти — будем на это надеяться — развитие истинного и широкого человеколюбия на суде, равно далекого и от механической нивелировки отдельных индивидуальностей, и от черствости приемов, и от чуждой истинной доброте дряблости воли в защите общественного правопорядка. Тогда главное внимание. С полным основанием обратится на изучение нравственных начал уголовного процесса — и центр тяжести учения о судопроизводстве перенесется с хода процесса на этическую и общественно-правовую деятельность судьи во всех ее разветвлениях. Задача уголовного суда состоит в исследовании преступного деяния и в справедливом приложении к человеку, признанному виновным, карательного закона. Но суд не механизм и не отвлечение от жизни, а живой и восприимчивый организм, приходящий в самое непосредственное и богатое разнообразными последствиями соприкосновение с явлениями общежития. Он осуществляется судьею — в общении с другими сотрудниками или единолично. На различных ступенях уголовного процесса, — исследуя преступное дело и связывая с ним личность содеятеля, оценивая его вину и прилагая к ней мерило уголовной кары, наблюдая, чтобы эта оценка была совершаема по правилам, установленным для гарантии как общества, так и подсудимого, — судья призван прилагать все силы ума и совести, знания и опыта, чтобы постигнуть житейскую и юридическую правду дела. Облекая эту правду в определенные формы, он должен способствовать в каждом отдельном случае, восстановлению поколебленного правопорядка. Как бы хороши ни были правила деятельности, они могут потерять свою силу и значение в неопытных, грубых или недобросовестных руках. Чем больше оттенков в своем практическом применении допускают эти правила, чем глубже касаются 278 Ïðèëîæåíèÿ они личности и участия человека, чем более важным интересам общественной жизни они служат, тем серьезнее представляется вопрос — в чьи руки отдается приложение этих правил и при каких условиях. Недаром народная житейская мудрость создала поговорку: «Не суда бойся, бойся судьи!» Известный французский криминалист Ортолан указывает на то, что честный гражданин еще может не подпасть под действие дурных уголовных законов, но он лишен средств избежать дурного отправления правосудия, при котором самый обдуманный и справедливый уголовный закон обращается в ничто. Вот почему центром тяжести организации уголовного правосудия должен быть признан судья с теми неизбежными условиями, в которые его ставит разумное законодательство, и с теми типическими чертами, которыми его снабжает общественное правовое и нравственное чувство. Постановка звания судьи, пределы свободы его самодеятельности, обязательные правила его действий и нравственные требования, предъявляемые к нему, дают ясную картину состояния уголовного правосудия в известное время и в известном месте. Отношение общественного мнения к судьям рисует в общих чертах и характер производимого ими суда. Знаменитая фраза, которую Бомарше вкладывает в уста своего героя: «Я верю в вашу справедливость, хотя вы и представитель правосудия» — с яркостью указывает, в каких подкупных и трусливых руках было производство суда в современной ему Испании, а крик отчаяния, вырвавшийся у Де-Сеза: «Я ищу судей — и нахожу лишь обвинителей» — характеризует чуждые правосудию чувства, овладевшие конвентом во время суда над «Людовиком Капетом». Таким образом, изучение судопроизводства, с точки зрения судейской деятельности, должно распадаться на изучение: а) необходимых свойств этой деятельности, выражающейся главным образом в постановлении приговора, заключающего в себе вывод о виновности на основании внутреннего убеждения судьи, толкование закона в приложении к данному случаю и определение меры наказания; б) необходимых условий этой деятельности и в) поведения судьи по отношению к лицам, с которыми он приходит в соприкосновение вследствие своей деятельности. В первом отношении прежде всего особенного внимания заслуживает та роль, которую должно играть в выработке приговора внутреннее убеждение судьи. Ближайшее зна- Ïðèëîæåíèå 1 279 комство с типом судьи в его историческом развитии показывает, что, имея задачею быть живым выразителем правосудия, судья не всегда, однако, принимал одинаковое участие в исследовании истины, и роль, которая отводилась ею внутреннему убеждению как основанию приговора не была однородна в разные исторические периоды. Народный суд гелиастов под председательством архонта в Древней Греции, присяжные судьи (judices jurati) под руководством претора в Риме до IV в. до Р. Х. И франко-германский суд лучших людей, созываемый вождем мархии, являются представителями чисто обвинительного начала и решают судебный спор лишь по тем доказательствам, которые представлены истцом-обвинителем и ответчиком-обвиняемым. К доказательствам греческого и римского процессов — задержанию с поличным, собственному признанию и показаниям свидетелей — эпоха leges barbarorum1 присоединяет свои, выдвигая на первый план очистительную присягу подсудимого и поручителей за него из свободного сословия, с заменою ее ордалией. т.е. испытанием огнем, водою и железом. Феодальная система передает суд в руки сеньора, патримониального владельца, по уполномочию которого его заместитель (во Франции — бальи) судит обвиняемого при сотрудничестве определенного числа равных последнему по званию людей. Процесс остается тем же, но в числе доказательств преобладает судебный поединок, получающий особенное развитие в XI и XII столетиях и почти совершенно упраздняющий свидетельские показания. Так совершается постепенный переход от свободы внутреннего убеждения — при ограниченном круге доказательств — древнего народного судьи к внешней задаче судьи феодального, которая характеризуется отсутствием или, вернее, ненадобностью внутреннего убеждения в виновности или невиновности подсудимого. Вместо суда человеческого этот вопрос решает суд Божий, выражающийся в наличности или отсутствии несомненных признаков виновности, состоящих в следах ожогов, в победе противника во время «поля» и т.д. Судья, определяя на чьей стороне истина, не исследует вины и не основывает своего приговора на сопоставлении и взвешивании внутренней силы доказательств: поличное, ордалия, поединок и даже собственное сознание такой работы по тогдашнему взгляду вовсе не требуют. Сплочение госу1 Законы варваров (лат.). 280 Ïðèëîæåíèÿ дарств в одно целое и торжество монархического единства над феодальною раздробленностью — объединяет и суд, сосредоточивая его в руках специальных судей, назначаемых от короны. Их роль изменяется. Подобно служителям церкви, имевшим свой особый, инквизиционный процесс, коронные судьи начинают разыскивать доказательства преступления и доискиваться виновности подсудимого. Под влиянием церкви, которая все более и более сливается с государством, устраняются кровавые доказательства. Исчезают всякие следы ордалий, не назначается более судебных поединков. Но связанное с проповедью мира и человеколюбия влияние церкви на светский суд привело к обратному результату, усвоив этому суду приемы и обстановку своих исследований. Очищенная церковью от воззрений феодального времени, система доказательств сосредоточилась на показаниях и прежде и главнее всего на собственном сознании и оговоре. Это сознание надо добыть во что бы то ни стало — не убеждением, так страхом, не страхом, так мукою. Средством для этого является пытка. Употреблявшаяся в античном мире и в феодальную эпоху очень редко и лишь относительно рабов и несвободных, пытка становится универсальным средством для выяснения истины. Судья допытывается правды и считает за нее то, что слышит из запекшихся от крика и страданий уст обвиняемого, которому жмут тисками голени и пальцы на руках, выворачивают суставы, жгут бока и подошвы, в которого вливают неимоверное количество воды. Этого нельзя делать всенародно — и суд уходит в подземелье, в застенок. Там заносит он в свои мертвые и бесцветные записи признания, данные с судорожными рыданиями или прерывающимся, умирающим шепотом. Отсюда — отсутствие очевидно бесполезной защиты, безгласность, письменность и канцелярская тайна. Очевидно, что и тут внутреннему убеждению судьи очень мало места. Если только он убежден, что пытка есть спасительное средство для получения истины, — а в этом горячо убеждены, в лице выдающихся юристов, все судьи того времени, — то решает дело не его совесть, а физическая выносливость подсудимого. Это время можно назвать временем предвзятости внутреннего убеждения. Человечество, однако, движется вперед, и к концу своего свыше трехвекового господства пытка сначала регулируется и сокращается и, наконец, исчезает с мрачных процессуальных страниц. Развивавша- Ïðèëîæåíèå 1 281 яся рядом с нею система формальных, предустановленных доказательств заменяет ее и господствует повсюду более или менее неограниченно до введения суда присяжных. Эта система дает в руки судье готовый рецепт, где установлены заранее виды и дозы доказательных средств, необходимых для излечения подсудимого от недуга, называемого преступлением. Задача судьи сводится к механическому сложению и вычитанию доказательств, вес и взаимная сила которых заранее определены, причем даже и для сомнения есть определенные, формальные правила. Хотя при господстве розыскного, следственного процесса судебная власть сама собирает доказательства, но, собрав их, она не дает судье права свободно сопоставлять и сравнивать их, руководствуясь внутренним убеждением, а указывает ему для этого готовое непреложное мерило. Время господства системы формальных доказательств может быть названо временем связанности внутреннего убеждения судьи. Новое время дает, наконец, надлежащую свободу убеждению судьи, возвращая его в положение античного судьи, но обставляет его личность и деятельность условиями и требованиями, которые обеспечивают, по мере возможности, правильность отправления правосудия. Розыск доказательств в самом широком смысле слова производит судья, вооруженный опытом и знанием, и свою работу передает другим судьям, которые уже ее оценивают, присутствуя при совокупной работе сторон по разработке этих доказательств. При этом следственно-обвинительном производстве вывод о виновности является результатом сложной внутренней работы судьи, не стесненного в определении силы доказательств ничем, кроме указаний разума и голоса совести. Притом по важнейшим делам судебная власть зовет в помощь общество в лице присяжных заседателей и говорит этим обществу: «Я сделала все, что могла, чтобы выяснить злое дело человека, ставимого мною на твой суд, — теперь скажи свое слово самообороны или укажи мне, что, ограждая тебя, я ошибалась в его виновности». Повсеместное отсутствие требований от присяжных мотивировки их решения есть самое яркое признание свободы судейского убеждения. Но, ставя высоко эту свободу как необходимое условие истинного правосудия, надо не смешивать ее с произволом, с усмотрением судьи, лишенным разумного основания и не опирающимся на логический вывод из обстоятельств дела. Свобода внутреннего 282 Ïðèëîæåíèÿ убеждения состоит по отношению к каждому доказательству в том, что доказательство это может быть принято судьею за удостоверение существования того или другого обстоятельства лишь тогда, когда, рассмотрев его, обсудив и взвесив, судья находит его по источнику и содержанию не возбуждающим сомнения и достойным веры; по отношению ко всем доказательствам вместе — в том, что сопоставление, противопоставление и проверка одних доказательств другими совершается не по заранее начертанной программе, а путем разумной критической работы, ищущей доступной человеку степени правды, и одной правды, как бы в некоторых случаях, ни было тяжело подчинить свое личное чувство последовательному выводу сознания. Судья — орган государства. Оно смотрит на него как на средство ближе и правильнее исполнить свою задачу охранения закона. Напряжение душевных сил судьи для отыскания истины в деле есть исполнение поручения государства, которое, уповая на спокойное беспристрастие его тяжелого подчас труда, вверяет ему частицу своей власти. Поэтому оно ждет от судьи обдуманного приговора, а не мимолетного мнения, внушенного порывом чувства или предвзятым взглядом. Для правосудия является бедствием, когда в приговорах stat pro ratione voluntas1. Поэтому судья, решая дело, никогда не имеет ни права, ни нравственного основания говорить: «Sic volo, sic jubeo!» — Я так хочу. Он должен говорить, подобно Лютеру: «Ich kann nicht anders!» — Я не могу иначе, не могу потому, что и логика вещей, и внутреннее чувство, и житейская правда, и смысл закона твердо и неуклонно подсказывают мне мое решение, и против всякого другого заговорит моя совесть, как судьи и человека. Постановляя свой приговор, судья может ошибаться; но если он хочет быть действительно судьею, а не представителем произвола в ту или другую сторону, он должен основывать свое решение на том, что в данное время ему представляется логически неизбежным и нравственно обязательным. Тот же Лютер объясняет, что «грех против духа святого» состоит в «дьявольском упорстве», с которым человек, раз разубедившись в чем-либо, не хочет быть разубежденным. «Я узнал этот грех, — прибавляет он с иронией, — лишь когда стал ученым доктором…» Одно внутреннее убеждение, не стесненное обязательными правилами или формальными указаниями, не может, 1 Решение зависит от личного произвола (лат.). Ïðèëîæåíèå 1 283 однако, обеспечить справедливости решений. В самом судье и во внешних обстоятельствах могут лежать причины к тому, чтобы судья не умел или не мог применить к делу всю полноту внутреннего своего убеждения или дать ему правильный исход. Человеку свойственны увлечения, создающие односторонний взгляд на вещи, в его деятельности возможны ошибки, недосмотры и неверное понимание предметов сложных или необычных. Наконец, судья может страдать недостатком, столь часто встречающимся у нас и названным Кавелиным «ленью ума». Эта лень ума, отказывающегося проникать вглубь вещей и пробивать себе дорогу среди кажущихся видимостей и поверхностных противоречий, особенно нежелательна ввиду того, что в деле суда достоверность вырабатывается из правдоподобности и добывается последовательным устранением возникающих сомнений. Благодетельный и разумный обычай, обратившийся почти в неписаный закон, предписывает всякое сомнение толковать в пользу подсудимого. Но какое это сомнение? Конечно, не мимолетное, непроверенное и соблазнительное по легко достигаемому при посредстве его решению, являющееся не плодом вялой работы ленивого ума и сонной совести, а остающееся после долгой, внимательной и всесторонней оценки каждого доказательства в отдельности и всех их в совокупности, в связи с личностью и житейскою обстановкою обвиняемого. С сомнением надо бороться — и победить его или быть им побежденным, так, чтобы в конце концов не колеблясь и не смущаясь сказать решительное слово — «виновен» или «нет»… Итальянский процесс, установляя парламентский, а не судебный способ подачи голосов присяжными заседателями, в силу которого последним предоставляется воздержаться от подачи голоса, опуская в урну белые бумажки, потворствует, ко вреду для правосудия, такой бездеятельности ума и совести, создавая почву для той инертности духа, которая вместе с жадным исканием подчинения авторитету и с рабством пред своею чувственною природою составляет, по учению Фихте, один из главнейших пороков человечества. Но опасности, грозящие выработке правильного приговора, могут исходить не только из личных свойств судьи, — они могут лежать вне судьи, влияя пагубным для правосудия образом на спокойствие решения и его независимость от посторонних личных соображений. Приказание, идущее 284 Ïðèëîæåíèÿ от имущих власть, и возможность удалить судью от его дела или вовсе лишить его привычной деятельности и настойчивые, влиятельные просьбы и внушения способны создать в судье постоянную тревогу за свое положение вообще, опасение последствий своего предстоящего решения и страх по поводу уже состоявшегося. К судье следует предъявлять высокие требования не только в смысле знания и умения, но и в смысле характера, но требовать от него героизма невозможно. Отсюда необходимость оградить его от условий, дающих основание к развитию в нем малодушия и вынужденной угодливости. Отсюда несменяемость судьи, дающая честному, строго исполняющему свои обязанности человеку безупречного поведения возможность спокойно и бестрепетно осуществлять свою судейскую деятельность. Положение, при котором судья может совершенно не помышлять о своем завтрашнем дне, а думать лишь о завтрашнем дне судимого им обвиняемого, положение, характеризуемое знаменитыми словами la cour rend des arrets et pas des services1, — есть одно из лучших ручательств правильности приговоров. Есть, однако, другой вид давления на судью, от которого его должна ограждать не одна несменяемость, но и другие, нравственные условия исполнения долга. Это давление окружающей среды, выражающееся весьма многообразно и вместе неуловимо, создающее около судьи, в его общественной жизни ту атмосферу, которая стремится властно повлиять на исход его работы по тому или другому отдельному делу или ряду дел. Под видом «общественного мнения» судье указывается иногда лишь на голос «общественно страсти», следовать которому в судебном деле всегда опасно и нередко недостойно. Судья должен стоять выше этого в выполнении своей высокой задачи, основанной не на временных и преходящих впечатлениях, а на вечных и неизменных началах правосудия. Забывая мудрый совет глубокого мыслителя и юриста Бентама, указывающего, что, исполняя свой долг, судья должен иногда идти против вожделений толпы. Говоря себе: «Populus me sibilat, at ego mihi plaudo!»2, судья, боясь общего неудовольствия, утраты популярности и трудной аналитической работы ума, может пожелать во мнении пестрого и волнующегося боль1 2 Суд выносит решения, а не оказывает услуг (франц.). Народ меня осмеивает, но я себе рукоплещу (лат.). Ïðèëîæåíèå 1 285 шинства найти легкий и успешный исход для своей заглушенной на время совести и умыть себе руки. Такие судьи бывали, и имена некоторых приобрели себе бессмертие. В одной старой и чудной книге, пережившей века, рассказан процесс, произведеный таким судьею и под влиянием таких указаний. Это было 1872 года назад. Судью звали Понтий Пилат. Иногда, не вдумавшись глубоко в смысл судебной деятельности присяжных заседателей, в них хотят видеть представителей общественного мнения по данному делу. Это совершенно ошибочно. Было бы очень печально, если бы присяжные приносили в суд это уже заранее сложившееся мнение, мнение, которое чрезвычайно подвижно, склонно увлекаться, бывает бессознательной игрушкою в руках своих развратителей или ловких агитаторов, сегодня превозносит то, что еще вчера топтало в грязь, и, будучи часто справедливым в своих вкусах, иногда бывает жестоко несправедливо в поверхностной оценке фактов и побуждений. Недаром закон предостерегает присяжных от мнений, сложившихся вне стен суда, и вносит это предостережение даже в текст их присяги. Те, кто разделил трудные судейские обязанности с присяжными, знают, что последние служат не представителями мимолетного мнения плохо осведомленной массы, а являются выразителями общественной совести, веления которой коренятся в глубине правового миросозерцания народа и в каждом данном случае применяются к оценке совокупности всех обстоятельств дела. Но кроме давления на имеющий состояться приговор возможны тягостные упреки судье, отчуждение от него отдельных личностей и даже мщение ему по поводу постановленного им или при его участии приговора. Это в особенности применимо по отношению к присяжным заседателям, почерпнутым из общественного моря и снова в него возвращающимся. Вот почему закон, ограждая свободу убеждения присяжных, установляет строгие правила о тайне их совещаний. Уголовный приговор обыкновенно выражает собою мнение большинства, которому должно подчиняться меньшинство, не утрачивая самостоятельности своего взгляда и оставляя его след в особых мнениях, но судебные обычаи и приличия требуют, чтобы судья, оставшийся в меньшинстве, не разглашал без нужды своего несогласия с состоявшимся решением, давая тем пищу страстям и праздному любопытству. 286 Ïðèëîæåíèÿ Так называемые судебные ошибки далеко не всегда бывают следствием бессознательного заблуждения или несчастного стечения обстоятельств. История знает помимо явно пристрастных, жестоких и бездоказательных приговоров, поставленных в угоду рассчитанному мщению или политическим страстям, приговоров, горящих на ее страницах, как несмываемое кровавое пятно на руке леди Макбет, еще и такие, где в оценке доказательств невольно чувствуется влияние на судей предвзятых мнений окружающей среды. Такие приговоры, представляя, по прекрасному выражению канцлера Дагессо, «общественное бедствие», многие годы тревожат совесть сменяющихся поколений и взывают к их правосудию, в то время, когда по приговорам первого рода история — этот testis temporum, vita mеmoriae, lux veritatis1 — давно уже постановила свое оправдательное решение несчастным подсудимым. Вернемся от этих условий деятельности судьи к свойствам его приговора. Несомненно, что не одна оценка доказательств и вывод из нее предлежат судье. Не менее важную задачу составляет подведение установленной судьею виновности под определение карательного закона и приложение справедливой меры наказания. Правильному применению и толкованию закона судьею грозят в жизни обыкновенно две крайности: или судья выходит из пределов своей деятельности и стремится стать законодателем, заменяя в своем толковании существующий закон желательным, или же он опирается на одну лишь букву закона, забывая про его дух и про мотивы, его вызвавшие. Но работа законодателя, исполняемая судьею, всегда поспешна, одностороння и произвольна. Конкретный случай слишком действует на чувство и в то же время обыкновенно представляет очень скудный материал для безличных обобщений, на которые, однако, опирается работа составителя закона. Законодательная деятельность в своей вдумчивой и медлительной по самому своему существу работе, уподобляется старости, о которой поэт сказал, что она «ходит осторожно и подозрительно глядит». Пестрые явления и новые потребности мимо бегущей жизни обгоняют закон с его тяжелою поступью. Судье легко и извинительно увлечься представлением о том новом, которому следовало бы быть на месте существующего старого, и в рамки настоящего постараться втиснуть 1 Свидетель прошлого, живая память, свет правды (лат.). Ïðèëîæåíèå 1 287 предполагаемые веления желанного будущего. Этот прием приложения закона с точки зрения de lege ferenda1 вместо de lege lata2, однако, грозит правосудию опасностью крайней неустойчивости и случайности, так как каждый судья будет склонен невольно вносить в толкование закона свои личные вкусы, симпатии и антипатии и равномерность приложения закона заменять произволом и неравномерностью усмотрения. С другой стороны, автоматическое применение закона по его буквальному смыслу, причем судья не утруждает себя проникновением в его внутренний смысл, обличающий намерение законодателя, и находит бездушное успокоение в словах dura lex, sed lex3, недостойно судьи, хотя во многих практических случаях может оказаться для него не только удобным, но даже и выгодным. Для понимания и толкования закона необходима самодеятельность судьи и вдумчивая работа. Материальное уголовное право, установляя применение наказания по аналогии, вменяет судье в обязанность оценивать преступления по их важности и роду, т.е. входить в разбор того, почему и для чего обложил закон тот или другой род преступных деяний известным наказанием. Судебные уставы в статьях 9 и 10 Устава гражданского судопроизводства и 12 и 13 Устава уголовного судопроизводства требуют, чтобы разрешение дела ни в каком случае не останавливалось под предлогом неполноты, неясности или противоречия законов, предписывая судебным установлениям основывать свое решение на общем смысле последних. А этот общий смысл постигается лишь сопоставлением законов между собою, изучением системы их распределения и историко-бытовых источников их происхождения. Сколько здесь серьезной работы для судьи, какой сложный материал для его мышления! В этом же общем смысле должен искать судья разъясняющие указания при применении закона вообще. Язык закона скуп и лаконичен, и краткие его определения требуют подчас вдумчивого толкования, которое невозможно без проникновения в мысль законодателя. Эта сторона деятельности судьи, особливо кассационной его деятельности, особо важная. Она образует живую связь между уголов1 Законодательного предположения (лат.). Существующего закона (лат.). 3 Суров закон, но это — закон (лат.). 2 288 Ïðèëîæåíèÿ ным законом и практическими проявлениями нарушения ограждаемых им интересов, она дает драгоценный материал для назревших законодательных работ, она указывает и на незаполненные пробелы в существующих карательных определениях, и на то, в каком направлении и смысле их следует заполнить. Поэтому ни в какой другой стадии судейской деятельности, как в этой, в стадии толкования и применения закона, не представляется случая проявиться той разумной человечности, которая составляет один из элементов истинной справедливости. Можно с полным основанием сказать, что не область вывода о виновности из обстоятельств дела, а именно область применения закона есть та, в которой наиболее осязательно и нравственно-ободрительно может проявляться самостоятельность судьи и независимость его от нагнетающих его совесть влияний. Наша кассационная практика представляет ряд примеров толкования мотивов закона и вкладывания в его сжатую форму обширного жизненного содержания. Достаточно указать на толкование понятий о совращении в раскол, о служебном подлоге, о посягательстве на честь и целомудрие женщин, о клевете и опозорении в печати и т.п. Так, например, Уложение о наказаниях говорит о взыскании за клевету, не определяя содержания этого понятия, и Сенату пришлось прежде всего разъяснить, что под клеветою разумеется заведомо ложное обвинение кого-либо в деянии, противном правилам чести. Жизнь показала, однако, что такие обвинения, нередко грозящие самыми тяжелыми последствиями неповинному и составляющие «поджог его чести», размеров и пределов которого не может предусмотреть и ограничить даже и сам клеветник, очень часто распространяются с бессовестным легкомыслием, с преступною доверчивостью ко всякому случаю, дающему пищу злорадному любопытству. Пришлось пойти дальше и разъяснить, что под клеветою должно быть понимаемо не только заведомо ложное, но и не заведомо истинное обвинение в деянии, противном правилам чести. Но жизнь в своем вечном движении поставила вскоре другой вопрос. Было распространено с умыслом не заведомо верное известие о получении образованным и воспитанным случайным посетителем ресторана пощечин и в последовавшем затем выталкивании его вон. Оскорбитель защищался тем, что, делая сообщение непроверенного и лживого слуха, он Ïðèëîæåíèå 1 289 не обвинял обиженного в каком-либо действии, противном правилам чести, так как получение пощечины не есть действие получившего ее, и, следовательно, здесь не может быть оснований для обвинения в клевете. Пришлось снова пойти дальше — и появилось разъяснение нашего кассационного суда о том, что и тут наличность клеветы, так как было разглашено ложное обстоятельство о таком обращении с жалобщиком, которое ложится тяжким пятном на личное достоинство подвергшегося такому обращению, приводя к неизбежному выводу, что это поругание его чести вызвано его собственными действиями, при которых он сам своею честью не стеснялся и ею не дорожил. Действующее Уложение составлено тогда, когда не только наша, но, по-видимому, и западная жизнь еще не знали одного из отвратительнейших преступлений, чрезвычайно распространившихся в последнее время. Это так называемый шантаж, т.е. вымогательство денег и иных услуг под угрозою сообщения кому-либо или во всеобщее сведение обстоятельств, могущих разрушительно повлиять на честь, имущество или семейное спокойствие подвергающегося вымогательству. Нельзя оставлять безнаказанным шипение змеи, заползающей ради гнусного прибытка в чужую частную жизнь — и Сенат в ряде решений подвел шантаж под покушение на мошенничество. Признавая что самоубийство может иногда быть следствием жестокого обращения, уголовный закон в статье 1476 Уложения карает родителей, опекунов и других облеченных властью лиц за побуждение жестоким злоупотреблением этой властью подчиненных им лиц к посягательству на свою собственную жизнь. В крестьянском семействе повесилась сноха, доведенная до отчаяния притеснениями свекра и свекрови. По закону — последние лица, не будучи родителями, в то же время не облечены никакою властью над женою сына. Но не так в действительной жизни — и Сенат отверг жалобу осужденных по 1476 статье Уложения, признав, что по установившемуся в сельском быту обычаю глава семейства, живущего нераздельно, имеет над всеми принадлежащими к семье власть не только домохозяина, но и родителя и в случаях злоупотребления ею подходит под карательное определение закона. К важнейшим обязанностям судьи относится и избрание рода и меры наказания. Законодатель, руководствуясь нравственными и общественными идеалами, потребно- 290 Ïðèëîæåíèÿ стями государства и целями общежития, из ряда сходных житейских явлений выводит одно типическое понятие, которое и называет преступлением, облагая определенным в своих крайних границах наказанием. Судья это типическое понятие прилагает к отдельным случаям жизни, облеченным в плоть и кровь. Поэтому ему нужна наблюдательность, уменье оценивать подробности и способность прислушиваться не только к голосу разума, но и к предстательству сердца. Наказание есть не только правовое, но и бытовое явление, и его нельзя прилагать механически ко всякому однородному преступлению одинаково. Карая нарушителя закона, суд имеет дело не с однообразною формулою отношения деятеля к деянию, а обсуждает так называемое преступное состояние, представляющее собою в каждом отдельном случае своего рода круг, в центре которого стоит обвиняемый, от которого к окружности идут радиусы, выражающие более или менее все стороны его личности и житейского положения — психологическую, антропологическую, общественную, экономическую, бытовую, этнографическую и патологическую. Для правильной оценки этого состояния не может быть общего, равно применимого мерила. И механически прилагаемое наказание без соображения движущих сил, приведших к преступлению, было бы в огромном числе случаев великою несправедливостью. Поэтому все лучшие современные уголовные законодательства, а в том числе наш Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, и наше новое Уголовное уложение, стремятся по возможности освободить судью от внешних пут и дать ему широкий простор в избрании наказания, доверяя в этом случае его житейской опытности и его судейской совести. В последние годы по этому вопросу то тут, то там — у нас, в Пруссии, в Италии — замечается некоторая реакция против этой свободы, предоставляемой судье. В ней хотят некоторые видеть лишь поле для легального произвола, могущего часто идти вразрез с истинными намерениями законодателя. Но даже и там, где закон ставит строгие и тесные правила в выборе наказания, он предоставляет судье право признавать смягчающие обстоятельства, существенно влияющие на меру и на степень наказания, не говоря уже о том, что наше действующее Уложение во многих случаях разрешает судье выбрать одно из двух и даже трех альтернативных наказаний, весьма различных Ïðèëîæåíèå 1 291 по значению и по тяжести при своем практическом осуществлении. Доверие к судье есть необходимое условие его деятельности. Он не стоит к уголовному законодателю в положении приказчика, со стороны которого можно опасаться растраты хозяйского добра. Он живой и самостоятельный выразитель целей законодателя в приложении их к явлениям повседневной жизни. Между указаниями его совести и произволом есть огромная разница. То, что называется «судейскою совестью», есть сила, поддерживающая судью и вносящая особый, возвышенный смысл в творимое им дело. Условия ее проявления прекрасно изображены в присяге судей и присяжных заседателей. С ее голосом надо считаться. Под угрозою глубокого душевного разлада с собою… С непосредственным приложением ее голоса к решению каждого дела связаны и трудные, и сладкие минуты. Последние бывают тогда, когда на закате своей трудовой жизни, вспоминая отдельные эпизоды своей деятельности, судья имеет возможность сказать себе, что ни голос страсти, ни посторонние влияния, ни личные соображения, ни шум, ни гул общественного возбуждения — ничто не заглушало в нем сокровенного голоса, не изменяло его искреннего убеждения и не свело его с намеченного судейским долгом пути действительного правосудия. Особенно важна в нравственном отношении область изучения поведения судьи, ибо исполнение судьею своего служебного долга — охранение независимости своих решений и стремление вложить в них всю доступную ему справедливость — не исчерпывают еще всей полноты его задачи. Современный процесс ставит судью лицом к лицу с живым человеком. Гласность и устность внесли в судебное производство начало непосредственного восприятия материала для суждения. Они расшевелили и разметали по сторонам тот ворох бумаг, докладов, протоколов, проектов, резолюций и т.п., под которым был прежде погребен живой человек, становившийся лишь нумером дела. Он встал из-под этого нагромождения письменной работы, стиравшей его личные краски, и предстал пред судьею вместе со своими фактическими обличителями и заступниками — свидетелями. Отсюда возник новый элемент судейской деятельности — поведение судьи по отношению к людям, с которыми он призван иметь дело. Это поведение не есть простая совокупность поступков, следующих один 292 Ïðèëîæåíèÿ за другим в порядке времени, это есть систематический и последовательный ряд деяний, связанных между собою одним и тем же побуждением и одною и тою же целью. Иными словами, это есть сознательный образ действий, одинаково применимый ко всем разнообразным случаям судебной и судебно-бытовой жизни, предусмотреть и предустановить которые заранее невозможно. Поэтому положительный закон, говорящий об отправлении уголовного правосудия, не в силах начертать образ действий судьи во всех его проявлениях. Да это и не входит в его задачу. Он может и должен говорить лишь о порядке, внешнем характере и содержании отдельных судебных обрядов и процедур, распоряжений и постановлений. Он намечает служебные обязанности органов правосудия по отношению к исследованию преступления и к соблюдению законных условий, при которых совершается постепенный переход нарушителя общественного правопорядка из заподозренного в обвиняемого, из обвиняемого в подсудимого и из подсудимого в осужденного. В деятельности судьи, однако, должны сливаться правовые и нравственные требования. Правила для внешних деяний в своем практическом осуществлении неминуемо отражают на себе и внутренний строй души того, кто их осуществляет, ибо в каждом судебном действии наряду с вопросом, что следует произвести, возникает не менее важный вопрос о том, как это произвести. Чтобы не быть простым орудием внешних правил, действующим с безучастною регулярностью часового механизма, судья должен вносить в творимое им дело свою душу и наряду с предписаниями положительного закона руководиться безусловными и вечными требованиями человеческого духа. Такие требования указаны Кантом, этим Петром Великим новой философии, раскаты модной мысли которого слышатся до сих пор во всех позднейших учениях о проявлениях человеческого духа. Кантом, которого в заседании петербургского философского общества профессор Котляревский остроумно назвал «узловою станциею новейшей философии». Практический разум, т.е. обращенный не на внешний мир, а на изучение побуждений человеческой воли, открывает, согласно возвышенному и глубокому учению Канта, в душе нашей нравственный закон, безусловный, независимый от внешних требований, но подчиненный внутренней необходимости. Не личное счастие Ïðèëîæåíèå 1 293 лежит в основе его указаний, не отдаленные цели мирового развития и не успех в борьбе за существование, приносящие в жертву отдельную личность, а счастье ближнего и собственное нравственное совершенство. Стремление к тому и другому составляет нравственный долг человека, которому надлежит поступать так, чтобы правила его действий могли стать принципами действий других людей, т.е. могли бы быть возведены во всеобщий обязательный для всех закон. Осуществление безусловных требований нравственного долга выражается, прежде всего, в уважении к человеческому достоинству и в любви к человеку как к носителю нравственного закона, того закона, создание которого вместе с видом звездного неба наполняло душу великого мыслителя восторгом и верою в бессмертие души. Отсюда вытекает справедливое отношение к человеку, выражающееся в сознательном и беспристрастном поставлении себя на его место в каждом данном случае и в воздержании от того, чтобы делать разумное существо не целью, а средством для достижения посторонних и своих личных целей. В осуществлении справедливости и в связи с деятельною любовью нравственный долг сливается с руководящим началом христианства, предписывающего возлюбить ближнего, как самого себя. Вот почему наряду со служебным долгом судебного деятеля вырастает его нравственный долг. Он предписывает никогда не забывать, что объектом действий этого деятеля является прежде всего человек, имеющий никем и ничем не отъемлемые права на уважение к своему человеческому достоинству. Всякое поругание последнего есть неизбежно поругание и своей собственной души, в ее высочайшем проявлении — совести. Оно не проходит даром — и рано или поздно оживает в тяжких, гнетущих сознание образах, отогнать которые уже нельзя поздним или даже и совершенно невозможным исправлением своего прежнего отступления от возопившего впоследствии в душе нравственного закона. Правосудие не может быть отрешено от справедливости, а последняя состоит вовсе не в одном правомерном применении к доказанному деянию карательных определений закона. Судебный деятель всем своим образом действий относительно людей, к деяниям которых он призван приложить свой ум, труд и власть, должен стремиться к осуществлению нравственного закона. Забвение про живого человека, про брата во Христе, про товарища в общем миро- 294 Ïðèëîæåíèÿ вом существовании, способного на чувство страдания, вменяет в ничто и ум, и талант судебного деятеля, и внешнюю, предполагаемую полезность его работы! Как бы ни было различно его общественное положение сравнительно с положением тех, кого он призывает пред свой суд, как бы ни считал он себя безупречным не только в формальном, но и в нравственном отношении, в его душе должно, как живое напоминание о связи со всем окружающим миром, звучать прекрасное выражение браминов tat twam asi! — это тоже ты, — ты в падении, ты в несчастии, ты в невежестве, нищете и заблуждении, ты в руках страсти! Вот почему необходимо при изучении уголовного процесса обращать внимание на то, как и в чем выражается в нем указываемая Гегелем объективная нравственность — Sittlichkeit и должна проявляться нравственность субъективная — Moralitat. Таким путем можно выяснить, как надлежит поступать, чтобы шаги судебного деятеля по пути к целям правосудия не противоречили нравственному долгу человека. Пределы и задачи настоящего очерка не допускают приведения умозрительных доказательств происхождения нравственности и последовательного вывода ее оснований из тех или других коренных положений. Едва ли, однако, можно спорить против того, что нравственность как ряд не принудительных, но тем не менее подчас весьма властных требований, вытекающих из общежития, существует, причем эти требования в различные исторические эпохи меняются в форме своего осуществления и во взгляде на свой источник. То обстоятельство, что Кант и Гегель, Герберт Спенсер и Гефдинг, Соловьев и Гюйо существенно разноречат в своем учении о происхождении нравственности, почти сходясь в учении о ее содержании, доказывает, что она не есть что-либо придуманное и отвлеченное, а действительно существующее, дающее себя чувствовать на каждом шагу и тесно переплетенное со множеством явлений нашей личной и общественной жизни. Само процессуальное право признает законность вторжения в область своего применения требований нравственности и старается в тех случаях, где эти требования можно осуществить прямыми предписаниями, дать им необходимое выражение. Так, например, оно признает, что ради целей земного правосудия нельзя ослаблять или нарушать священные узы, связывающие людей между собою и с верховным судьею их поступков. Поэтому в силу статьи 705 Ïðèëîæåíèå 1 295 Устава уголовного судопроизводства супруг подсудимого, родственники по прямой линии, восходящей и нисходящей, родные его братья и сестры могут устранить себя от дачи показаний по делу о нем. Закон щадит те чувства, которые даже при сознании свидетелем виновности подсудимого или наличности изобличающих его фактов заставляли бы нередко сердце дающего показание обливаться слезами и кровью или искать облегчения своего тяжелого положения во лжи. В человеческом взгляде закона на таинственный голос крови или супружеской привязанности заключается даже как бы признание допустимости лжи, которая в известных случаях, более близка к внутренней правде жизни, чем объективная и холодна истина. Вследствие этого даже и в тех случаях, когда близкие кровные родственники и супруги не устраняют себя от свидетельства, т.е. в сущности когда они хотят помочь своим показанием подсудимому, закон, снисходя к понятной и возможной с их стороны неправде, оберегает их от клятвопреступления, предписывая допрашивать их без присяги, а в случае доказанной лживости такого показания подвергает на основании 944 статьи Уложения виновного, желавшего спасти прикосновенного к делу близкого родственника или супруга, лишь кратковременному аресту. Точно так же вовсе не допускаются к свидетельству согласно ст. 93 и 704 Устава уголовного судопроизводства священники по отношению к признанию, сделанному на исповеди, и защитники — по отношению к признанию, сделанному им подсудимыми во время производства их дел. Закон строго поддерживает церковное правило, обнародованное у нас в 1775 г.: «Да блюдет пресвитер исповеданного греха никому да не откроет, ниже да не наметит в генеральных словах или других каких приметах, по точию, как вещь запечатленную держит у себе, вечному предав молчанию». Он признает, что священник, вещающий кающемуся: «Се Христос невидимо стоит, приемля исповедание твое, не устрашися, ниже убойся и да не скроеши что от мене, но не обинуяся рцы вся, да приемлеши оставление от Господа, от него же точию свидетель есмь, да свидетельствую пред ним вся, елика речеши ми» и затем отпустивший ему грехи, не может уже являться обличителем пред судом земным. Здесь возможность раскрытия преступного дела и установления вины приносится в жертву необходимости сохранить высокое и просветляющее значение исповеди. 296 Ïðèëîæåíèÿ И закон тысячу раз прав, не допуская искажения таинства покаяния обращением его во временное и случайное орудие исследования преступления! Прав он и в том, что проводит свое запрещение допрашивать священника о тайне исповеди последовательно и неуклонно, не соблазняясь возможностью лукаво предоставить ему лишь отказываться отвечать на такой допрос. Нравственные требования — этот категорический императив Канта — должны быть ставимы твердо и безусловно, не оставляя выхода ни для психического насилия, ни для малодушия. Проникнут нравственным элементом закон и в том случае, когда воспрещает спрашивать о сознании подсудимого своему бывшему защитнику, хотя бы первому из них уже и не могла грозить уголовная кара. Между защитником и тем, кто в тревоге и тоске от грозно надвинувшегося обвинения обращается к нему в надежде на помощь, устанавливается тесная связь доверия и искренности. Защитнику открываются тайники души, ему стараются разъяснить свою виновность или объяснить свое падение и свой, скрываемый от других, позор такими подробностями личной жизни и семейного быта, по отношению к которым слепая Фемида должна быть и глухою. К таким юридико-нравственным правилам судопроизводства должно быть отнесено, например, и право подсудимого молчать на суде, причем согласно 685 статье Устава уголовного судопроизводства «молчание подсудимого не должно быть принимаемо за признание им своей вины». Закон не требует от подсудимого непременного ответа на все вопросы суда, не грозит ему обращением его молчания в оружие против него, ибо нравственному чувству составителей судебных уставов претила мысль пользоваться для судебных целей замешательством, неумением или несообразительностью поставленного в безвыходное и психически подавленное положение человека. Есть, однако, много случаев и положений, ускользающих от внешней регламентации закона. Для них не могут быть установлены какие-либо обязательные нормы, законность и невозможность которых Гегель признает, например, в области Sittlichkeit. Здесь все основывается на началах, почерпнутых из области Moralitat, на нравственной чуткости судьи, на его житейской опытности, на настойчивом душевном саморазвитии и на искреннем стремлении не только казаться, но и быть справедливым. Ïðèëîæåíèå 1 297 В частности, в виде примеров, можно указать ряд случаев, в которых начала справедливости должны быть вносимы и в способы к ее осуществлению. Так, сюда относится правильное обращение с подсудимым и со свидетелями и облегчение их подчас очень тяжелого и затруднительного положения в суде. Судья не должен забывать, что подсудимый почти никогда не находится в спокойном состоянии. Естественное волнение после долгих, тяжелых недель и месяцев ожидания, иногда в полном одиночестве тюремного заключения, страх пред приговором, стыд за себя или близких и раздражающее чувство выставленности «напоказ» пред холодно-любопытными взорами публики, — все это действует подавляющим или болезненно возбуждающим образом на сидящего на скамье подсудимых. Начальственный, отрывистый тон может еще больше запугать или взволновать его. Спокойное к нему отношение, внимание к его объяснениям, полное отсутствие иронии или насмешки, которыми так грешат французские президенты суда, а иногда и слово одобрения — входят в нравственную обязанность судьи, который должен уметь без фарисейской гордыни представить себя в положении судимого человека и сказать себе: «Tat twam asi!»1 Не меньшего внимания заслуживает и положение потерпевшего, иногда оскорбленного в своих лучших чувствах и своих законных правах. Стоит только представить себе положение обесчещенной девушки, которая не может прекратить раз уже начатого — по большей части не ею самою — дела и должна выдержать подробный перекрестный допрос, отвечая на расспросы о всех судебно-медицинских подробностях учиненного над нею поругания. А положение ее родителей? А душевное состояние тружеников, ставших внезапно нищими благодаря «самовоспособлению» какого-нибудь банковского расхитителя? А отчаяние и боль, понятное раздражение жены, обреченной насильственною смертью мужа на одиночество и беспомощность? и т.п. В практике Петербургского окружного суда был случай, когда в качестве потерпевшей предстала пред судом вдова достойного человека, павшего от руки ее брата, защищая честь и будущность вверенной его попечению девушки. Пред несчастною женщиной с тремя малолетними сиротами на руках была поставлена жестокая дилемма — или отказаться от показаний по 705 статье 1 «Это — тоже ты!» (санскр.). 298 Ïðèëîæåíèÿ Устава уголовного судопроизводства и предоставить подсудимому позорить доброе имя убитого, приписывая ему самому гнусные намерения, или подвергнуться проклятию отца, которым последний грозил ей, если она скажет хоть слово против брата… Мать победила в ней дочь — она дала показание, представ грозною обличительницею брата и лишившись чувств с последним словом своего объяснения. Мы можем себе представить ее состояние, — председательствующий судья должен его себе представить, и формальное, безучастное его отношение к такой потерпевшей, не противореча его законным обязанностям, с точки зрения нравственного долга являлось бы бесчеловечным. Наконец, и не затронутые лично делом свидетели требуют уважения к своей личности. Они несут случайную повинность, всегда более или менее тягостную; большинство из них теряется в необычной, торжественной обстановке суда; стороны — обвинитель и защитник — склонны всегда к бесцеремонному отношению к свидетелю, к предложению ему ненужных, щекотливых и обидных не по форме, а по своему косвенному смыслу вопросов. Одни свидетели под влиянием этого раздражаются и, чувствуя, что их ловят на словах, становятся грубы и принимают вызывающий тон, большинство же теряется и нравственно страдают. Нужно зорко следить за настроением свидетелей; нужно мысленно становиться на их место, умея вернуть спокойствие и самообладание одним, поддержать бодрость в других. Нужно, наконец, терпеливо и с мягкою настойчивостью уметь ограничить словоохотливость свидетеля и направить его к тому, чтобы он излагал свои сведения об известном ему и точные впечатления от виденного и слышанного, а не рассказывал суду, как это делают у нас иногда и развитые люди, бессвязно и с излишними пустыми подробностями ход своего мышления. Председатель нравственно обязан давать свидетелю чувствовать, что он, свидетель, не одинок, не отдан в жертву и что у него есть бдительный защитник и охранитель. Сюда затем относятся уважение к науке и ее представителям на суде, чуждое рабскому преклонению пред авторитетом, но чуждое также и самомнению, внушаемому верою в так называемый здравый смысл; уважение к законной свободе слова и к дару слова, не допускающее ни употребления этого слова на служение безнравственным теориям, ни стеснения его ненужными перерывами и остановками, Ïðèëîæåíèå 1 299 по большей части свидетельствующими лишь о начальственной бездарности и способности к трепету. Сюда же относятся, ввиду различных и многообразных неприятных и способных вызвать раздражение впечатлений, сопряженных с ведением дела на суде, воспитание судьею своей воли, «умение властвовать собой» и стремление следовать совету нашего великого поэта, сказавшего «блажен, кто словом твердо правит и держит мысль на привязи свою»… Можно также настойчиво желать, чтобы в выполнение форм и обрядов, которыми сопровождается отправление правосудия, вносился вкус, чувство меры и такт, ибо суд есть не только судилище, но и школа. Здесь этические требования сливаются с эстетическими, оправдывая свою внутреннюю связь, подмеченную некоторыми мыслителями. Особенно обширным является влияние нравственных соображений в таком важном и сложном деле, как оценка доказательств по их источнику, содержанию и психологическим свойствам, как выяснение себе, позволительно ли независимо от формального разрешения закона с нравственной точки зрения пользоваться тем или другим доказательством вообще или взятым в конкретном его виде? Достаточно в этом отношении указать на необходимость тщательного анализа видов сознания и виновности, столь однообразного по своей форме и столь различного по побуждениям, к нему приводящим. Какая разница между явкой с повинною вследствие тяжелых угрызений совести, в искреннем порыве исстрадавшейся души и признанием в меньшем преступлении, чтобы сбить с пути следователя или выторговать себе уменьшение наказания! — между признанием, губительная сила которого распространяется и на того, кому хочется отомстить, кого хочется нравственно похоронить, и восторженным желанием «принять страдание» хотя бы и за вымышленную вину, свойственным некоторым мрачным религиозным энтузиастам! Нравственный долг судьи — не идти слепо по пути «собственного сознания», хотя бы наш старый закон в XV томе Свода и считал его «лучшим доказательством всего света» и хотя бы оно подтверждалось внешними обстоятельствами дела, а свободно, вдумчиво и тревожно исследовать, в чем кроется истинный источник этого доказательства. Возьмем другой пример. Между доказательствами, преимущественно в делах о преступлениях против личности, иногда фигурируют дневники, чаще всего — подсудимых, редко потерпев- 300 Ïðèëîæåíèÿ ших от преступления. Следует ли вообще и если следует, то можно ли безгранично пользоваться дневником как доказательством? Закон положительный отвечает на это утвердительно. По Уставу уголовного судопроизводства, если дневник в качестве письменного доказательства приобщен к делу и упомянут в протоколе следователя, его можно читать на основании 687 статьи по требованию сторон. Но иначе обстоит дело со стороны нравственной. Дневник очень опасное в смысле постижения правды доказательство. Кроме весьма редких случаев, когда дневник бывает отражением спокойных наблюдений над жизнью со стороны зрелого и много пережившего человека и когда он более походит на мемуары, он пишется в ранней молодости, которой свойственно увлечение и невольное преувеличение своих ощущений и впечатлений. Предчувствие житейской борьбы и брожение новых чувств налагают оттенок грусти и скоропреходящего отчаяния на размышления, передаваемые бумаге. Почти каждый молодой человек, одаренный живою восприимчивостью, проходит свой личный период Sturm und Drang1, период того, что Достоевский называл «бунтом души», и все, что возбуждает в нем подозрение, или причиняет боль, или вызывает гнев, выливается в горячих, негодующих строках, содержащих декларацию непримиримого негодования или бесповоротного презрения, объясняемого тем, что в юные годы разрешение самых сложных вопросов кажется «так возможно, так близко…». Притом — и всякий, кто вел дневник, не станет отрицать этого — на содержании дневника отражается почти бессознательно представление о каком-то отдаленном, будущем читателе, который когда-нибудь возьмет дневник в руки и скажет: «Какой это был хороший человек, какие у него были благородные мысли и побуждения» или же «Как бичевал он себя за свои недостатки, какое честное недовольство собою умел он питать в себе!» Поэтому человек, безусловно правдивый в передаче фактов и событий, часто в дневнике обманывает себя сам в передаче своих чувств и мнений. Дозволительно ли, однако, пользоваться этим иногда во вред правосудию и обыкновенно во вред подсудимому и против него? Можно ли мнения и чувства, почерпнутые из дневника, выдавать за нечто определенное, строго проверенное и делать из них орудие обвинения, 1 Бури и натиска (нем.). Ïðèëîæåíèå 1 301 когда знаешь, что в большинстве случаев мрачное или гневное, исполненное «горечи и злости» настроение, оставившее след в дневнике, должно пройти или даже прошло, что жизнь взяла свое и все «образовалось»? Вот почему в дневнике следует пользоваться лишь фактическими указаниями, отбросив всю личную сторону. Эти указания могут быть иногда очень важны и полезны, доказывая, например, присутствие автора дневника в известном месте и в данное время или, наоборот, устанавливая его инобытность (alibi). Ими и надо ограничиваться. Нравственное чувство должно удерживать от любознательного прислушивания к сокровенным звукам души — и притом к звукам неверным и взятым октавою выше… Наконец, нельзя не указать нравственной необходимости цельности в характере действий судебного деятеля во всех фазисах и на всех ступенях его работы и даже в частной его жизни, ибо «стрела тогда бьет высоко, когда здорова тетива»; необходимости стойкости его в законной борьбе во имя правосудия и за правосудие и недопустимости в судебном деятеле рисовки, самолюбования, одностороннего увлечения своими талантами, с принесением человека в жертву картине и т.п. Таким образом складывается ряд этических правил, образовывающих необходимую нравственную сторону в деятельности судьи и его ближних помощников. Поэтому следует изучать не только судебную технику и судебную практику, но и судебную этику как учение о приложении общих понятий о нравственности к той или другой отрасли специальной судебной деятельности. Этические правила существуют и в других отраслях права, и в других учреждениях и в областях общественной жизни. Значительная часть деятельности законодателя должна быть построена на целях и требованиях морали; этическими потребностями объясняется современное вмешательство государства в область народного хозяйства и промышленности путем законов о страховании рабочих, о труде малолетних, о рабочем дне и т.д.; с нравственной точки зрения оцениваются в финансовом праве некоторые виды займов и налогов и рекомендуются парализующие их вредное влияние меры. Нужно ли говорить об обширном проявлении нравственного элемента в постановлениях об организации тюремного дела и общественного благоустройства и безопасности? Особенно богата затем этическими вопросами 302 Ïðèëîæåíèÿ область медицины. Здесь можно с полным правом говорить об отдельной и важной отрасли знания, необходимого для врача, — о врачебной этике. Достаточно указать лишь на такие вопросы, как о врачебной тайне, о явке к больному, о пределах сохранения секрета научно-врачебных открытий и т.д., чтобы увидеть всю важность этой отрасли профессиональной этики. Наконец, и область свободного творчества — искусство, литература и сцена, не совершенно изъяты от влияния этических требований, ибо и здесь возможно сознательное обращение творчества на служение порочным и низким инстинктам и в средство удовлетворения больному или свирепому любопытству. Состязательное начало в процессе выдвигает как необходимых помощников судьи в исследовании истины обвинителя и защитника. Их совокупными усилиями освещаются разные, противоположные стороны дела и облегчается оценка его подробностей. В огромном большинстве случаев представителем обвинения является прокурор. Вводя в России заимствованный с Запада институт государственных обвинителей, составители Судебных уставов стояли пред трудною задачею. Надо было создать должностное лицо, несущее новые, необычные обязанности и действующее не в тиши «присутствия», а в обстановке публичного столкновения и обмена убежденных взглядов, и действующего притом неведомым дотоле оружием — живым словом. Где было взять пригодных для этого людей? Не будут ли они слепыми подражателями западным образцам, не перенесут ли они на русскую почву страстных и трескучих приемов французских обвинителей, столь часто обращающих свое участие в судебных прениях в запальчивую травлю подсудимого? В судебном строе старого устройства была прекрасная должность губернского прокурора. Наследие петровских времен и одно из лучших украшений екатерининских учреждений — должность эта, при всей своей полезности, к сожалению, недостаточно сознанной при поспешном ее упразднении, не представляла, однако, элементов для выработки обвинительных приемов. «Блюститель закона» и «Царское око», охранитель интересов казны и свободы действий частных лиц в случаях учреждения опек с ограничением их права, ходатай за арестантов и наблюдатель за содержанием их «без употребления орудий, законом воспрещенных», внимательный «читатель» определений всех присутственных мест, возбудитель «без- Ïðèëîæåíèå 1 303 гласных» дел, находившийся в прямых сношениях с министром юстиции, губернский прокурор по существу своих прав и обязанностей был представителем центральной правительственной власти, вдвинутым в среду местного управления. Но во всей его многообразной деятельности не было почвы для судебного состязания, в котором взаимно создаются и разрушаются аргументы и установляются новые и не всегда ожиданные точки зрения не только на закон, но и на личность подсудимого, взятую не отвлеченно, а выхваченную из жизни со всеми своими корнями и ветвями. Не было ни школы, ни подготовки для прокуроров-обвинителей, но был зато налицо вечный припев против осуществления реформ, призванных оживить и облагородить наш общественный строй: «Нет людей!» Жизнь, однако, блистательно опровергла эти зловещие опасения, способные оправдать всякие неудачи и подорвать всякие начинания. Люди нашлись. Быстро и с запасом неожиданных сил появились у нас в первые же месяцы после преобразования судов в лице прокуроров и защитников судебные ораторы, не только глубоко понявшие свою новую роль, но и умевшие владеть словом и вносившие в это умение иногда и истинный талант. И не слепыми подражателями французскому образцу явились они. Они самостоятельно пошли своей дорогой, еще раз доказав способность духовной природы русского человека. Если, быть может, еще рано говорить о вполне выработанном типе русского прокурора, то во всяком случае нельзя не признать, что общий характер и приемы русской обвинительной речи имеют очень мало общего с тем, что под влиянием страстности и национального темперамента, одностороннего отношения к подсудимому и освещенных годами привычек излагают на суде в большинстве французские прокуроры. Основные черты слагающегося русского типа обвинителя суть — за исключением редких, но печальных уклонений в область бездушной риторики, — спокойствие, отсутствие личного озлобления против подсудимого, опрятность приемов обвинения, чуждая и возбуждению страстей, и искажению данных дела, и, наконец, что весьма важно, полное отсутствие лицедейства в голосе, в жесте и в способе держать себя на суде. К этому надо прибавить простоту языка, свободную в большинстве случаев от вычурности или громких и «жалких» слов. Лучшие из наших судебных ораторов поняли, что в стремлении к истине всегда самые глубокие мысли 304 Ïðèëîæåíèÿ сливаются с простейшим словом. Слово — одно из величайших орудий человека. Бессильное само по себе — оно становится могучим и неотразимым, сказанное умело, искренно и вовремя. Оно способно увлекать за собою самого говорящего и ослеплять его и окружающих своим блеском. Поэтому нравственный долг судебного оратора — обращаться осторожно и умеренно с этим оружием и делать свое слово лишь слугою глубокого убеждения, не поддаваясь соблазну красивой формы или видимой логичности своих построений и не заботясь о способах увлечь кого-либо своею речью. Он должен не забывать совета Фауста Вагнеру: «Говори с убеждением, слова и влияние на слушателей придут сами собою». Судебные уставы, создавая прокурора-обвинителя и указав ему его задачу, начертали и нравственные требования, которые облегчают и возвышают его задачу, отнимая у исполнения ее формальную черствость и бездушную исполнительность. Они вменяют в обязанность прокурора отказываться от обвинения в тех случаях, когда он найдет оправдания подсудимого уважительными, и заявлять о том суду по совести, внося, таким образом, в деятельность стороны элемент беспристрастия, которое должно быть свойственно судье. Обрисовывая, насколько это возможно в законе, приемы обвинения, судебные уставы дают прокурору возвышенные наставления, указывая ему, что в речи своей он не должен ни представлять дела в одностороннем виде, извлекая из него только обстоятельства, уличающие подсудимого, ни преувеличивать значения доказательств и улик или важности преступления. Таким образом, в силу этих этических требований прокурор приглашается сказать свое слово и в опровержение обстоятельств, казавшихся сложившимися против подсудимого, причем в оценке и взвешивании доказательств он — говорящий публично судья. На обязанности его лежит сгруппировать и проверить все, изобличающее подсудимого, и если подведенный им итог с необходимым и обязательным учетом всего, говорящего в пользу обвиняемого, создаст в нем убеждение в виновности последнего, заявить о том суду. Сделать это надо в связном и последовательном изложении, со спокойным достоинством исполняемого грустного долга, без пафоса, негодования и преследования какой-либо иной цели, кроме правосудия, которое достигается не непремен- Ïðèëîæåíèå 1 305 ным согласием суда с доводами обвинителя, а непременным выслушиванием их. Отсюда видно, какое обширное применение должны находить себе в прокурорской деятельности начала судебной этики. Подробное ознакомление с приемами обвинения, с положением прокурора на суде и с отношением его к свидетелям, к присяжным, подсудимому и его защитнику показывает, как тесно связано отправление прокурорских обязанностей с теми нравственными правилами отношения к человеку, о которых уже говорилось. На государстве лежит задача охранения общества между прочим преследованием нарушителей закона. Практическое служение этой важной задаче выпадает в судебном состязании на долю прокурора-обвинителя, и, исполняя свой тяжелый долг, он служит обществу. Но это служение только тогда будет полезно, когда в него будет внесена строгая нравственная дисциплина и когда интересы общества и человеческое достоинство личности будут ограждаться с одинаковою чуткостью и усердием. Знаменитый московский митрополит Филарет в своей речи «о назидании ссыльных» говорит, что относиться к преступнику надо «с христианской любовью, с простотою и снисхождением и остерегаться всего, что унижает или оскорбляет. Низко преступление, а человек достоин сожаления». Но если таково должно быть отношение к осужденному преступнику, составляющее одну из прекрасных нравственных черт русского народа, то нет никакого основания иначе относиться к подсудимому. А это должно неминуемо отражаться на формах и приемах обвинительной речи, нисколько не ослабляя ее правовой и фактической доказательности. Строгое соблюдение этических начал в состязательной деятельности русского прокурора необходимо еще и потому, что желательный облик говорящего судьи еще у нас не вполне установлен. Он, как показывает судебная практика, подвергается иногда весьма печальному искажению. Обвинители увлекаются, не всегда ясно понимают свои задачи. Бывают, к счастию редкие, случаи, когда для обвинителя, под влиянием посторонних правосудию личных расчетов, обвиняемый человек, вопреки предписанию нравственного закона, становится средством. Молодому поколению русских юристов-практиков предлежит благодарная и высокая задача личным примером закреплять и упрочить тип говорящего 306 Ïðèëîæåíèÿ судьи и тем способствовать выработке прекрасной национальной особенности нашего судебного быта. Еще большее значение имеют этические устои деятельности для адвокатуры по уголовным делам, ибо уголовная защита представляет больше поводов для предъявления требований, почерпнутых из области нравственной, чем деятельность обвинительная, ввиду сложных и многоразличных отношений защитника к своему клиенту-подсудимому и к обществу. Целый ряд общих и частных вопросов возникает при изучении осуществления и обстановки уголовной защиты, и каждый из них вызывает на практике разнообразные, нередко диаметрально противоположные решения. Защита есть общественное служение, говорят одни. Уголовный защитник должен быть vir bonus, dicendi peritus1, вооруженный знанием и глубокой честностью, умеренный в приемах, бескорыстный в материальном отношении, независимый в убеждениях, стойкий в своей солидарности с товарищами. Он должен являться лишь правозаступником и действовать только на суде или на предварительном следствии, там, где это допускается. Он не слуга своего клиента и не пособник ему в стремлении уйти от заслуженной кары правосудия. Он друг, он советник человека, который, по его искреннему убеждению, невиновен вовсе или вовсе не так и не в том виновен, как и в чем его обвиняют. Не будучи слугою клиента, он, однако, в своем общественном служении, слуга государства и может быть назначен на защиту такого обвиняемого, в помощь которому по собственному желанию он бы не пришел. И в этом случае его роль почтенна, ибо нет такого падшего и преступного человека, в котором безвозвратно был бы затемнен человеческий образ и по отношению к которому не было бы места слову снисхождения. Говоря при наличности доказанного преступления о снисхождении, защитник исполняет свою обязанность — свою завидную обязанность — вызывать наряду со строгим голосом правосудия, карающего преступное дело, кроткие звуки милости к человеку, иногда глубоко несчастному. Уголовный защитник — говорят другие — есть производитель труда, составляющего известную ценность, оплачиваемую эквивалентом в зависимости от тяжести работы 1 Муж добрый, опытный в речи (лат.). Ïðèëîæåíèå 1 307 и способности работника. Как для врача в его практической деятельности не может быть дурных и хороших людей, заслуженных и незаслуженных болезней, а есть лишь больные и страдания, которые надо облегчить, так и для защитника нет чистых и грязных, правых и неправых дел, а есть лишь даваемый обвинением повод противопоставить доводам прокурора всю силу и тонкость своей диалектики, служа ближайшим интересам клиента и не заглядывая на далекий горизонт общественного блага. Отсюда видно, насколько уместно и желательно изучение возникающих в адвокатуре вопросов и отношений с точки зрения требований основных начал нравственности. Особенно то важно у нас, где еще уголовная защита не вылилась в окончательно сложившиеся формы. Учреждение присяжной адвокатуры, пришедшей на смену старинных ходатаев, крючкотворцев и челобитчиков «с заднего крыльца», было встречено горячим общественным сочувствием. Привлекая к себе выдающиеся силы, эта адвокатура стала сильным конкурентом магистратуры на почве личного состава. Но, к сожалению, она не поставлена в благоприятные для своего развития условия. Это постепенно отразилось и на взгляде значительной части общества на уголовного защитника, причем, по вольному или невольному заблуждению, в глазах хулителей слились воедино и присяжные поверенные, и частные ходатаи, и, наконец, совершенно посторонние адвокатуре лица, имеющие право быть представителями обвиняемых в уголовном суде без всякого нравственного или образовательного ценза. Но независимо от неправильности такого слияния не надо забывать, что несовершенство человеческих учреждений дает основание и для проявлений несовершенства человеческой природы, а возможное совершенство достигается не поспешными и огульными обвинениями, а беспристрастною и спокойною работою улучшения. Историк первых тридцати семи лет деятельности русской адвокатуры поступил бы несправедливо и близоруко, если бы забыл те достойные глубокого уважения имена, которые оставили и оставят свой нравственный след в рядах присяжной адвокатуры, и не отметил той постоянной и вполне бескорыстной работы, которую нередко с большим напряжением сил приходилось и приходится нести членам этой адвокатуры, защищая подсудимых по назначению от суда в огромном числе дел. Значительные шаги в выработке этических начал 308 Ïðèëîæåíèÿ и правил адвокатской деятельности уже сделаны совокупными трудами видных ее представителей, но благотворная работа эта еще не окончена. Надо идти к приведению нравственного чувства лучшей части общества в гармонию с задачами и приемами уголовной защиты. Эта гармония нарушается и может обращаться в справедливую тревогу при виде в некоторых отдельных и, к счастью, редких случаях того, как защита преступника обращается в оправдание преступления, причем потерпевшего и виновного, искусно извращая нравственную перспективу дела, заставляют поменяться ролями, или как широко оплаченная ораторская помощь отдается в пользование притеснителю слабых, развратителю невинных или расхитителю чужих трудовых сбережений. Есть основания для такой тревоги и в тех случаях, когда действительные интересы обвиняемого и ограждение присяжных заседателей от могущих отразиться на достоинстве их приговора увлечений приносятся в жертву эгоистическому желанию возбудить шумное внимание к своему имени и — человека, а иногда и целое учреждение делается попытка обратить в средство для личных целей, осуждаемое нравственным законом. В области судебного состязания проведение в судебную жизнь этических начал тесно связано с разработкой того, что нравственно дозволительно или недозволительно в судебных прениях. Вот почему можно и даже должно говорить об этической подкладке судебного красноречия, для истинной ценности которого недостаточно одного знания обстоятельств дела, знания родного слова и умения владеть им и следования формальным указаниям или ограничениям оберегающего честь и добрые нравы закона. Все главные приемы судоговорения следовало бы подвергнуть своего рода критическому пересмотру с точки зрения нравственной дозволительности их. Мерилом этой дозволительности могло бы служить то соображение, что цель не может оправдывать средства и что высокие цели правосудного ограждения общества и вместе защиты личности от несправедливого обвинения должны быть достигаемы только нравственными способами и приемами. Кроме того, деятели судебного состязания не должны забывать, что суд в известном отношении есть школа для народа, из которой, помимо уважения к закону, должны выноситься уроки служения правде и уважения к человеческому достоинству. В огромном числе серьезных дел общество, в лице своих Ïðèëîæåíèå 1 309 представителей, присяжных заседателей, не только участвует в решении вопроса о вине и невинности подсудимого, но и получает назидательные указания. Важное педагогическое значение суда присяжных должно состоять именно в том, что эти люди, оторванные на время от своих обыденных и часто совершенно бесцветных занятий и соединенные у одного общего, глубокого по значению и по налагаемой им нравственной ответственности, дела, уносили с собою, растекаясь по своим уголкам, не только возвышающее сознание исполненного долга общественного служения, но и облагораживающее воспоминание о правильном отношении к людям и достойном обращении с ними. Суд присяжных как форма суда заслуживает особого изучения именно с точки зрения нравственных начал, в него вложенных и при посредстве его осуществляемых. Объем распространения суда присяжных то суживается, то расширяется, и можно сказать, что в одной лишь Англии на него смотрят как на нечто бесповоротное и органически слившееся со всем строем общественной жизни. Но именно такое боевое положение этой формы суда и указывает, как глубоко и чувствительно соприкасается она с жизнью, служа одновременно и одним из ее регуляторов, и правдивым ее отражением. Упразднение суда присяжных по важнейшим делам и передача его функций коронным судьям, удовлетворяя трусливым пожеланиям внешнего и формального единообразия, обыкновенно отодвигает суд от жизни и создает для него «заповедную область», от которой часто веет холодом и затхлостью рутины. Поэтому, несмотря на национальную реакцию против учреждений, перенесенных в Германию из Франции, даже воссоздатели суда шеффенов не решились совсем упразднить суд присяжных и лишь в тесном соседстве с ним, по сторонам коронного судьи, посадили выборных на долгий срок заседателей, очень скоро стяжавших себе славу — Sasager’ов и Beischlafer’ов. И надо признать, что ни историко-политические возражения Иеринга и Биндинга, ни метафизические выходки Шопенгауэра и техническая критика Крюппи не в состоянии поколебать основания суда присяжных. Поспешные и основанные на непроверенных данных выводы о неправильности приговоров присяжных со стороны людей, не бывших свидетелями хода процесса, не переживших его лично, а судящих лишь по обрывкам печатных известий, составляют обычное явление у нас. Притом этот суд долгие 310 Ïðèëîæåíèÿ годы поставлен был в самые невыгодные условия, оставаясь без призора и ухода, причем недостатки его, столь естественные в новом деле, не исправлялись любовно и рачительно, а «каждое лыко ставилось в строку». Еще недавно у нас над ним было произведено особое судебное разбирательство, причем в горячих и пристрастных обвинителях не было недостатка. И все-таки подавляющим большинством пришлось вынести ему оправдательный приговор, выразив надежду, что этот жизненный, облагораживающий народную нравственность и служащий проводником народного правосознания суд должен укрепиться в нашей жизни, а не отойти в область преданий. Эту же надежду хочется выразить и по отношению к молодым юристам, которым придется входить в оценку этого суда. Пусть помнят они, что, как всякое человеческое учреждение, он имеет свои несовершенства. Но их надо исправлять без гнева, ослепления и горделивого самомнения, строго отличая недостатки учреждения от промахов и упущений отдельных личностей и вопрошая себя — все ли, что нужно, сделано для правильного осуществления этого суда со стороны судьи, им руководящего, и со стороны законодателя, его устрояющего? На людях, призванных служить делу суда и управления, лежит нравственная обязанность пред родиной и пред русским народом охранить этот суд от порчи и способствовать его укоренению в русской жизни. Таковы в самых обычных чертах задачи изучения судебной этики. Думается, что необходимость преподавания основных ее положений чувствуется очень многими из тех, кто вступил в практическую жизнь на заре великих реформ Царя-Освободителя и кто имел незабываемое счастие участвовать в первых годах деятельности нашего нового суда. Последующие поколения не испытывали уже того возвышенного духовного настроения и строгости к себе, с которым тогдашние пионеры и нынешние ветераны судебного дела брались за святое дело отправления правосудия. Идеалы постепенно начали затемняться, и нравственные задачи отходить на задний план. Служение правосудию понемногу начинает обращаться в службу по судебному ведомству, которая отличается от многих других лишь своею тяжестью и сравнительно слабым материальным вознаграждением. Надо вновь разъяснить эти идеалы, надо поставить на первое место нравственные требования и задачи. Это дело университетского образования. Университет — это Ïðèëîæåíèå 1 311 alma mater своих питомцев — должен напитать их здоровым, чистым и укрепляющим молоком общих руководящих начал. В практической жизни, среди злободневных вопросов техники и практики об этих началах придется им услышать уже редко. Отыскивать их и раздумывать о них в лихорадочной суете деловой жизни уже поздно. С ними, как с прочным вооружением, как с верным компасом, надо войти в жизнь. Когда человека обступят столь обычные низменные соблазны и стимулы действий: нажива, карьера, самодовольство удовлетворенного самолюбия и тоска неудовлетворенного тщеславия и т.п., когда на каждом шагу станут грозить мели, подводные камни и манить заводи со стоячею водою, тогда не будет уже времени, да, пожалуй, и охоты запасаться таким стеснительным компасом. Недаром говорит творец «Мертвых душ»: «Забирайте с собою, выходя в путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое, ожесточающее мужество, забирайте с собою все человеческие движения, не оставляйте их на дороге: не подымете потом!» Вот почему желательно, чтобы в курс уголовного судопроизводства входил отдел судебной этики, составляя живое и богатое по своему содержанию дополнение к истории и догме процесса. И если иной уже давно зрелый судебный деятель в минуту колебания пред тем, какого образа действий надо держаться в том или другом вопросе, вспомнит нравственные указания, слышанные им с кафедры, и, устыдясь ржавчины незаметно подкравшейся рутины, воспрянет духом — преподавание судебной этики найдет себе житейское оправдание… Приложение 2 Перечень нормативных документов в сфере профессиональной этики юриста Международные нормативные документы Бангалорские принципы поведения судей: Гаага, 26 ноября 2002 г. Рекомендации Совета по совершенствованию этики поведения на государственной службе, включающие в себя принципы поддержания этики на государственной службе: приняты Советом Организации экономического развития и сотрудничества (ОЭСР) 23 апреля 1998 г. Стандарты независимости юридической профессии Международной ассоциации юристов: приняты на конференции МАЮ в сентябре 1990 г. в Нью-Йорке. Стандарты профессиональной ответственности, основные обязанности и права прокуроров: приняты Международной ассоциацией прокуроров 23 апреля 1999 г. Этический кодекс нотариусов Европы: принят на конференции национальных организаций нотариусов Европейского Союза, 3—4 февраля 1995 г. в Неаполе. Отечественные нормативные документы Кодекс судейской этики: утвержден VIII Всероссийским съездом судей 19 декабря 2012 г. Кодекс профессиональной этики адвоката: принят I Всероссийским съездом адвокатов 31 января 2003 г. (с изм. и доп., утвержденными II Всероссийским съездом адвокатов 8 апреля 2005 г.; III Всероссийским съездом адвокатов 5 апреля 2007 г.; VI Всероссийским съездом адвокатов 22 апреля 2013 г.). Кодекс этики аудиторов России: одобрен Советом по аудиторской деятельности при Минфине России (протокол № 56 от 31 мая 2007 г.). Кодекс этики и служебного поведения должностных лиц таможенных органов Российской Федерации: утвержден приказом Федеральной таможенной службы России от 14 августа 2007 г. № 977. Ïðèëîæåíèå 2 313 Кодекс этики и служебного поведения федерального государственного гражданского служащего Федеральной службы судебных приставов: утвержден приказом директора ФССП России от 12 апреля 2011 г. № 124. Кодекс этики и служебного поведения федеральных государственных служащих Следственного комитета РФ: утвержден Председателем Следственного комитета РФ 11 апреля 2011 г. Кодекс этики прокурорского работника Российской Федерации: введен в действие приказом Генерального прокурора РФ от 17 марта 2010 г. № 114. Общие принципы служебного поведения государственных служащих: утвержден Указом Президента РФ от 12 августа 2002 г. № 885. Профессиональный кодекс нотариусов Российской Федерации: принят собранием представителей нотариальных палат субъектов РФ 18 апреля 2001 г. (с изм. от 31 марта 2006 г.). Типовой кодекс этики и служебного поведения государственных служащих Российской Федерации и муниципальных служащих: одобрен решением президиума Совета при Президенте РФ по противодействию коррупции от 23 декабря 2010 г. (протокол № 21). Этический кодекс федеральных государственных гражданских служащих Федеральной службы финансовобюджетного надзора: утвержден приказом Руководителя ФСНБС 13 июня 2007 г. № 75. Приложение 3 Словарь терминов Абсолютизм (моральный) (от лат. absolutus — безусловный) — неотъемлемое качество, которое присуще природе морали и характеризует меру глубины и повелительности ее требований, обращенных к сознанию и поведению индивида. Авторитарная совесть — специфическое состояние совести личности, соотносящей свои поступки и поведение в целом с волей внешнего авторитета. Авторитет (моральный) (от лат. auсtoritas — сила, власть, влияние) — общепризнанное значение, влияние, основанное на силе или нравственном и умственном превосходстве конкретного человека. Адвокатская тайна — информация, сведения, которые сообщены адвокату его клиентом в доверительном порядке или стали ему известны в связи с выполнением поручения, и за неразглашение которых он несет полную ответственность. Адвокатская этика — вид профессиональной юридической этики; характеризует совокупность этических требований, предъявляемых обществом к осуществлению адвокатами своей деятельности по защите прав и свобод граждан, отстаивании их законных интересов как в судебном процессе, так и за его пределами. Административная этика (от лат. adminisrtatio — управление) — вид профессиональной этики, совокупность ценностей, норм, принципов, которыми должны руководствоваться управленцы в своей повседневной деятельности. Ее требования в равной мере обращены к тем, кто занят в сфере государственной и муниципальной службы, в общественных, а также и коммерческих организациях. Альтруизм (франц. altruisme, от лат. altes — другой) — принцип морали, в содержании которого заключено нравственное требование жертвовать собственными интересами в пользу другого человека. Аморализм (от греч. а — отрицательная частица и лат. moralis — нравственный) — принцип морали, в основе кото- Ïðèëîæåíèå 3 315 рого лежит отрицание нравственных устоев и общепринятых норм поведения. Аскетизм (от греч. askeo — упражняться) — принцип морали, связанный с отказом от жизненных благ и удовольствий, подавлением чувственных влечений, самоограничением в потребностях. Беспристрастность — моральное качество, характеризующее способность личности относиться к происходящему справедливо, без предвзятости, не оказывая необоснованного предпочтения кому-либо или чему-либо; основополагающий принцип профессиональной деятельности юриста. Биоэтика — область практического приложения общеморальных представлений применительно к сфере медицины, ядром которой выступает проблема соотношения жизни и смерти, защиты достоинства человека. Благо (моральное) — понятие, служащее для обозначения всего в окружающем мире, что объективно имеет положительную ценность для человека. Воспитание (нравственное) — процесс воздействия на сознание, чувства, волю человека с целью формирования у него представлений и отношения к различным явлениям окружающего мира с позиций морали. Выбор (моральный) — способность человека при соотнесении различных систем ценностей осуществить предпочтение в пользу определенного вариант поступка или линии поведения. Гуманизм (от лат. humanitas — человечность) — принцип мировоззрения, основу которого составляют признание безусловной ценности человека и его жизни, требование обеспечения прав и свобод, защиты личного достоинства; один из основополагающих принципов современного судопроизводства. Гуманистическая совесть — специфическое состояние совести, предполагающее способность личности соответствовать общечеловеческому содержанию морали, руководствуясь при этом исключительно собственными чувствами и убеждениями. Дезадаптация (нравственно-психологическая) — неспособность личности найти адекватные общепринятым нормам нравственности пути приспособления к условиям профессиональной деятельности. Деловая этика — свод нравственно-психологических правил и процедур, способствующих достижению конкретных целей в сфере коммерции и бизнеса. 316 Ïðèëîæåíèÿ Деонтология (профессиональная) (от греч. deon — должное и logos — учение) — раздел этики, наука о должном, учение о профессиональном долге применительно к наиболее значимым видам социальной деятельности. Деформация нравственно-профессиональная (от лат. deformatio — искажение) — происходящий в личности под влиянием особенностей деятельности процесс изменения ее нравственных установок и психологических черт, приобретение таких качеств, навыков и склонностей, которые негативно влияют на исполнение ею профессиональных обязанностей. Добро — одно из наиболее широких и абстрактных понятий, которым оперирует нравственное сознание и которое широко используется в этике; противостоит злу как своей противоположности. Добродетель — понятие нравственного сознания, характеризующее положительные моральные качества личности, а также постоянную направленность воли на следование нравственному благу. Долг (моральный) — одно из основных понятий морального сознания; свободное следование социально необходимым требованиям, предъявляемым обществом к поведению индивида. Достоинство — понятие нравственного сознания; выражает представление о ценности любого человека как нравственной личности. Зависть — негативное нравственное качество, порок, выражающийся в неприязненно-враждебном восприятии, чувстве досады по отношению к успехам, благополучию или какому-либо превосходству другого человека. Зло — одно из наиболее широких и абстрактных понятий, которыми оперирует нравственное сознание и которое широко используется в этике, противостоит добру как своей противоположности. Идеал (моральный) — элемент морального сознания; выражает конечную цель, к которой направлено развитие личности. Индивидуализм (от лат. individuum — неделимое, особь) — принцип морали, который кладет в основу мыслей, чувств и желаний интересы отдельного человека, самоценность его личности в сравнении с коллективом и обществом в целом. Карьеризм — отрицательное моральное качество, установка индивидуального нравственного сознания и поведения; ориентирует человека на всецелое достижение лич- Ïðèëîæåíèå 3 317 ного успеха любой ценой, безотносительно к требованиям морали, нравственным обязанностям по отношению к другим людям и обществу в целом. Категорический императив — центральная категория этической концепции И. Канта; обозначает безусловно-обязательный характер нравственного требования, обращенного к сознанию индивида. Качества (моральные) — понятие нравственного сознания, характеризующее с моральной точки зрения наиболее типичные черты поведения людей. Кодекс корпоративной этики (от лат. codex — книга) — свод этических норм и принципов, которыми руководствуются в своей служебной деятельности сотрудники конкретной компании, фирмы; разновидность морального кодекса. Коллективизм (от лат. collectivus, colligere — собирать вместе) — нравственный принцип, который за основу мыслей и поступков человека берет мотив подчинения его интересам общего блага, утверждает приоритет общественного над индивидуальным. Компромисс (моральный) (от лат. compromissum) — взаимное соглашение сторон на основе взаимных уступок, которое применяется там и тогда, когда ни одна из противоборствующих сторон не может взять верх над другой, ресурсы и время ограничены, а все иные способы не позволяют добиться результата. Конфиденциальность (от лат. confidentia — доверие) — этическое требование, связанное с запретом разглашения информации, которая стала известна человеку в силу исполнения им своих профессиональных обязанностей. Конфликт (нравственный) — положение, при котором человек оказывается перед необходимостью выбора между взаимоисключающими требованиями, содержащимися в нормах и принципах, либо ситуация столкновения противоположно направленных ценностных систем. Конформизм (от позднелат. conformis — сходный, подобный) — социально-психологическая ориентация, нравственное качество человека, связанное с недостаточной развитостью самосознания и вследствие этого неспособностью самостоятельно осуществить выбор в пользу этически значимого для него решения. Корпоративная этика (от позднелат. corporatio — объединение и греч. ethika) — свод нравственных норм, предпи- 318 Ïðèëîæåíèÿ сываемых к исполнению сотрудникам коммерческих фирм, компаний. Корпоративность (профессиональная) (от франц. esprit de corps — дух корпорации) — свойство, которое характеризует специфические отношения, складывающиеся между представителями определенной профессиональной группы (адвокаты, нотариусы, судьи и др.), либо лицами, занятыми в конкретной сфере служебной деятельности. Личность (моральная) — человек, способный к нравственно осознанному, свободному и ответственному поведению; является результатом исторической эволюции, в процессе которой осуществляется переход от конформного типа (конформизм) к типу личности, обладающему развитыми чувствами и убеждениями. Лояльность (нравственная) (от франц. или англ. loyal — верный) — моральный принцип поведения и профессиональной деятельности; характеризует способность личности корректно-благожелательно относиться к окружающим людям. Мораль (от лат. moralis — нравственный; mores — нравы). 1. Особый вид общественных отношений (нравственные отношения), один из основных способов регуляции действий индивидов в обществе. 2. Универсальная форма общественного сознания, совокупность норм и образцов поведения (нравственное сознание). 3. Нравственные наставления, поучения, выводы какого-либо практического свойства. Моральный кодекс (от лат. codex — книга) — свод нравственных норм, предписываемых к исполнению и имеющих ту или иную степень закрепления. Мотив (франц. motiv от лат. moveo — приводить в движение, толкать) — основание действия; предполагает внутреннюю, объективную личностную заинтересованность и побуждение к его совершению. Насилие — способ поведения в ситуации конфликта, когда участвующие в нем стороны придерживаются принципиально разных представлений о добре и зле. Независимость (нравственная). 1. Моральное качество, характеризующее способность личности самостоятельно, свободно и ответственно совершать поступки и выбирать линию поведения. 2. Применительно к функционированию ряда социальных институтов (адвокатуре, нотариату, суду) выступает как принцип профессиональной деятельности. Ïðèëîæåíèå 3 319 Ненасилие — нравственный принцип, утверждающий абсолютную неприемлемость использования силы как средства достижения своих целей, способа разрешения проблем в жизни человека и общества. Ненормативная лексика — совокупность слов и выражений, оскорбляющих общественную мораль, общепринятые нормы и правила поведения. Нигилизм (моральный) (от лат. nihil — ничто) — принцип, суть которого состоит в отрицании общечеловеческого характера ценностей морали и формулируемых на их основе норм, ценностей и идеалов. Норма (моральная) — простейшая форма нравственного требования, в которой находит закрепление повторяющееся, общепринято в поведении людей, т.е. то, с чем согласно большинство. Нотариальная тайна (от лат. notarius — писец, секретарь) — информация, сведения, которые сообщены нотариусу его клиентом в доверительном порядке или стали ему известны в связи с выполнением поручения и не подлежащие разглашению. Нотариальная этика — вид профессиональной этики; характеризует совокупность этических требований, предъявляемых обществом к осуществлению нотариусом своей деятельности. Нравственная ответственность бизнеса — отражает общую социальную направленность предпринимательства и его нравственный аспект, сопряженный с идеей служения нравственному благу людей и общества в целом. Нравственность (от рус. нрав и происходящего от него нравно — то, что по нраву) — понятие, выступающее синонимом морали. Нравы — это обычаи, имеющие нравственное значение (ценность); представляют конкретизацию требований морали применительно к реальным условиям жизни людей в том или ином обществе в определенную историческую эпоху. Обвинительный уклон — специфическая установка в сфере следственной и судебной деятельности, предполагающая заведомую неправоту стороны, против которой выдвинуты обвинения. Обязанности (нравственные) — определенный круг действий, осуществление которых обусловливается требо- 320 Ïðèëîæåíèÿ ваниями, предъявляемыми к конкретному лицу окружающими его людьми. Ответственность (нравственная) — категория этики, характеризующая способность личности самостоятельно управлять своими действиями, понимая и сознавая, как отзовутся ее поступки на ней и других людях. Отклоняющееся (девиантное) поведение (от лат. deviato — уклонение, отклонение) — особый вид нравственной практики, выражающийся в отступлении от общепринятых норм и образцов поведения. Отношения (нравственные) — особый вид общественных отношений, результат воплощения представлений о моральном благе в нравственной практике людей. Оценка (моральная) — одобрение или осуждение нравственным сознанием явлений личной и общественной жизни, при котором устанавливается соответствие или же несоответствие поступка (мотива и поведения в целом), индивидуальных качеств человека определенным нравственным требованиям. Патриотизм (от греч. patre — родина) — общественный и моральный принцип, в котором находит выражение преданность своей стране и народу; как правило, выступает в комплексе нравственных чувств, именуемых любовью к родине. Порок — осуждаемый людьми недостаток, позорящее конкретного человека свойство; служит собирательной характеристикой отрицательных устойчивых качеств личности; в этом качестве выступает как понятие морального сознания. Порочность — характеристика индивидуального сознания и поведения людей; склонность, подверженность разного рода аморальным проявлениям, безнравственности. Поступок — клеточка моральной деятельности, характеризующаяся единством мотива, намерений, целей и средств; последовательность поступков образует линию морального поведения индивида. Потребительство — установка нравственного сознания, связанная с ориентацией мыслей, чувств, ожиданий и поведения людей на потребительские блага, которые в этом случае рассматриваются как приоритетные относительно всех иных ценностей человеческой жизни. Практика (нравственная) — понятие, при помощи которого из всего многообразия общественной жизни выделя- Ïðèëîæåíèå 3 321 ется нравственная сторона; служит выявлению смысла, присущего всем другим видам человеческой деятельности. Прикладные исследования в этике — сфера приложения общеморальных представлений к конкретным видам человеческой деятельности, а также к тем общегуманитарным по своему смыслу проблемам, которые не имеют однозначного этического решения. Принципы (моральные) (от лат. principium — начало, основа) — элемент нравственного сознания; наиболее обобщенно выражают требования морали, направлены на регуляцию деятельности человека (или общества, группы людей) в целом, задают общее направление деятельности человека и служат основанием для более частных норм поведения. Проступок — это такого рода действие или бездействие, которое по своему содержанию объективно представляет нарушение требований морали. Профессиональная мораль — совокупность формирующихся объективно стихийно нравственных норм и ценностей, которыми человек руководствуется при исполнении обязанностей в сфере избранной им профессиональной деятельности. Профессиональная честь — понятие, в котором находит выражение оценка значимости определенной профессии и людей, принадлежащих к данной профессиональной группе, в жизни общества. Профессиональная этика (лат. professio от profiteor — объявляю своим делом и греч. ethika) — теоретическое обобщение и осмысление нравственных требований, предъявляемых людьми к представителям ряда профессий и существующих в виде систематизированных этических норм и принципов поведения, профессионального кодекса. Профессиональное воспитание — процесс воздействия на сознание и чувства начинающего специалиста с целью выработки у него представлений, норм, ценностей, регулирующих поведение в сфере профессиональной деятельности. Профессиональный кодекс — свод нравственных норм и принципов, предписывающих наиболее оптимальный вариант отношения людей к своим профессиональным обязанностям. Релятивизм (моральный) (от лат. relativus — отрицательный) — принцип, утверждающий относительность 322 Ïðèëîæåíèÿ и условность моральных ценностей и обусловливаемых ими нравственных требований к поступкам людей. Репутация (от лат. reputatio — обдумывание, размышление) — понятие нравственного сознания, в котором находит отражение сложившееся на данный момент мнение окружающих о нравственном облике конкретного человека. Ригоризм (франц. rigorisme от лат. rigor — непреклонность, острота, строгость) — моральный принцип, в котором заключено требование строгого и неуклонного соблюдения определенных нравственных норм; исключает допустимость компромисса. Самосознание (нравственное) — осознание и оценка человеком своих познаний в сфере нравственно должного, собственного морального облика, ценностей и интересов. Санкция (моральная) (лат. sanctio — непреложный закон) — подтверждение нравственных требований, осуществляемое посредством одобрения или осуждения уже совершенных поступков людей и их моральных качеств, а также социальных институтов и их политики. Свобода (нравственная) — категория этики, характеризующая способность человека самостоятельно, осознанно и ответственно выбирать формы своих поступков или линию поведения в целом. Ситуативная этика (от позднелат. situatio — положение) — поведенческая установка, служащая средством разрешения конфликта между запретительными или обязывающими требованиями морали и уклонением от их исполнения. Следственная этика — вид профессиональной этики; характеризует этические нормы конкретных следственных действий (допрос, очная ставка, обыск, осмотр места происшествия), а также нравственные требования, которыми должен руководствоваться следователь во взаимоотношениях с процессуальными лицами. Смысл жизни — понятие нравственного сознания, отражающее понимание личностью того, как и почему, во имя чего следует жить. Совесть — одно из основных понятий нравственного сознания; предполагающее способность человека критически оценивать свои намерения, мысли, желания, поступки, осознавать и переживать свое несоответствие морально должному. Ïðèëîæåíèå 3 323 Сознание (нравственное) — форма общественного сознания, которая заключает в себе совокупность этических знаний, понятий и суждений о нормах поведения, эмоционально-чувственных переживаний индивида и убеждений. Справедливость — понятие нравственного сознания, в котором отражается представление о должном распределении между людьми прав и обязанностей, деяний и воздаяния за них, достоинств и вознаграждения; принцип судебной этики. Судебная этика — преломление общеморальных представлений применительно к юриспруденции, а также формирующиеся в этой сфере специфические нравственные регулятивы, которыми руководствуются профессиональные участники судопроизводства (судья, адвокат, прокурор и т.п.). Судебный этикет — совокупность правил, устоявшихся норм поведения и коммуникации участников судебного процесса. Такт (франц. tact от лат. tactus — прикосновение, чувство, осязание) — нравственное чувство меры, связанное с умением вести себя приличным, подобающим образом. Таможенная этика — комплекс этических требований, которыми руководствуются сотрудники таможенной службы при осуществлении ими профессиональных обязанностей. Убеждения (нравственные) — рациональная основа нравственной деятельности личности, позволяющая ей совершать конкретные поступки сознательно, с пониманием необходимости и целесообразности определенного поведения. Хамство — стиль поведения, присущий человеку с недостаточным уровнем развития нравственных чувств; в повседневной жизни выступает как элементарное несоблюдение норм и приличий, проявляется в форме грубости и бесцеремонности во взаимоотношениях с окружающими. Хозяйственная этика — сфера преломления общественных представлений применительно к целям и мотивам, которыми руководствуются люди в своей хозяйственной деятельности; то же, что и экономическая этика. Ценности (моральные) — элемент нравственного сознания; обладают свойством отвечать требованиям морали и высокой социальной значимостью. Цинизм (от греч. kyon — собаки) — моральный принцип, в содержании которого заключено откровенно пренебрежительное отношение к ценностям морали. 324 Ïðèëîæåíèÿ Честь — понятие нравственного сознания; выражает осознание человеком своей ценности, а также ее подтверждение со стороны общества. Чувства (нравственные) — компонент индивидуального нравственного сознания; эмоциональная сторона духовной деятельности личности, определяющая наряду со знаниями и убеждениями ее субъективную нравственную позицию. Эгоизм (франц. egoisme от лат. ego — я) — жизненный принцип и моральное качество; поведение, всецело определяемое мыслью о собственной пользе, выгоде; себялюбие, предпочтение своих интересов интересам других людей. Этика (от греч. ethika, ethos — обычай). 1. Учение о морали, нравственности. 2. Теоретический срез нравственного сознания, соотносительный с уровнем обыденных моральных представлений. 3. Учебная дисциплина, имеющая своей целью преподать учащимся образ морали в систематизированном виде. Этика бизнеса — обосновываемая этическими средствами система норм и принципов, которые регулируют функционирование бизнеса как социального института и поведение лиц, профессионально занятых в этой сфере. Этика государственной службы — нравственные требования, складывающиеся в сфере профессиональной государственной службы и регулирующие исполнение ее представителями своих обязанностей. Этика сотрудника прокуратуры — нравственные требования, которыми руководствуются сотрудники прокуратуры в своей профессиональной деятельности применительно к основным сферам ее преломления — следствие, надзор за законностью, представление государственного обвинения в суде. Этика судьи — вид профессиональной этики; характеризует совокупность этических требований, предъявляемых обществом к этой профессии, а также специфические нормы и принципы, которыми руководствуются судьи в своей деятельности. Этикет (от франц. etiquette — ярлык, этикетка) — совокупность правил поведения, посредством которых регулируются внешние проявления взаимоотношений между людьми (обхождение с окружающими, формы обращения и приветствий, поведение в публичных местах, манеры поведения человека и его одежда, использование визитной карточки и т.п.). Ðåêîìåíäóåìàÿ ëèòåðàòóðà Адвокат-воин: Принципы и техника уголовной защиты. — М., 2007. Адвокатская тайна / под общ. ред. В. Н. Буробина. — М., 2006. Андреевский, С. А. Защитительные речи. — 4-е изд. — СПб., 1909. Ария, С. Л. Жизнь адвоката. — Тула, 2003. Барщевский, М. Ю. Адвокатская этика : учеб. пособие. — М., 2000. Васьковский, Е. В. Будущее русской адвокатуры. — М., 2000. Гусейнов, А. А. Философия — мысль и поступок: статьи, доклады, лекции, интервью. — СПб., 2012. Де Джордж, Р. Т. Деловая этика : в 2 т. — М., 2001. Зарайченко, В. Е. Этика государственного служащего : учеб. пособие. — Ростов н/Д, 2013. Золотухина-Аболина, Е. В. Этика : учеб. пособие. — Ростов н/Д, 2013. Кобликов, А. С. Юридическая этика. — 3-е изд. — М., 2009. Кокорев, Л. Д. Этика уголовного процесса / Л. Д. Кокорев, Д. П. Котов. — Воронеж, 1993. Кони, А. Ф. Нравственные начала в уголовном процессе (Общие черты судебной этики) // Кони А. Ф. Собрание сочинений : в 8 т. — М., 1967. — Т. 4. Кони, А. Ф. Общие черты судебной этики // Традиции адвокатской этики: Избранные труды российских и французских адвокатов (XIX — начала XX в.). — СПб., 2004. Кошевая, И. П. Профессиональная этика и психология делового общения : учеб. пособие / И. П. Кошевая, А. А. Канке. — М., 2009. Кузнецов, А. М. Этика государственной и муниципальной службы : учебник. — М., 2013. Малинова, И. П. Философия права и юридическая герменевтика : монография. — Екатеринбург, 2013. 326 Ðåêîìåíäóåìàÿ ëèòåðàòóðà Маслеев, А. Г. Этика и профессиональная этика : словарь. — Екатеринбург, 2007. Михайловская, И. Б. Суды и судьи: независимость и управляемость. — М., 2008. Моисеева, Т. В. Объективность и беспристрастность суда первой инстанции. — М., 2006. Мораль и догма юриста: профессиональная юридическая этика : сб. ст. / под общ. ред. И. Л. Трунова. — М., 2008. Омельченко, Н. А. Этика государственной и муниципальной службы : учебник. — М., 2014. Пашин, С. Судейская этика. — М., 2001. Пикар, Э. Об адвокате (парадокс). — М., 2000. Пилипенко, Ю. С. Адвокатская тайна: законодательный, этический, правоприменительный аспекты. — М., 2009. Пилипенко, Ю. С. Адвокатская тайна: комментарии к дисциплинарной практике. — М., 2009. Пилипенко, Ю. С. Кодекс профессиональной этики адвоката : науч.-практ. комментарий. — М., 2012. Подольская, Е. А. Этика. Кредит-модульный курс. — М., 2013. Постигая добро : сб. статей / отв. ред. О. В. Артемьева, А. В. Прокофьев. — М., 2013. Правила адвокатской профессии в России: опыт систематизации постановлений советов присяжных поверенных по вопросам профессиональной этики / сост. член совета присяжных поверенных округа Московской судебной палаты А. Н. Марков. — М., 2003. Право и закон: философско-социологические исследования : коллективная монография / отв. ред. А. В. Грибакин. — Екатеринбург, 2008. Право и закон: философско-социологические исследования : коллективная монография / отв. ред. А. В. Грибакин. — 2-изд. — Екатеринбург, 2010. Проблемы судебной этики / под ред. М. С. Строговича. — М., 1974. Профессиональная этика : учеб. пособие / отв. ред. В. М. Артемов. — М., 2014. Профессиональная этика юриста. Адвокатская этика. — СПб., 2002. Профессиональная этика юриста и служебный этикет : учебник / под ред. В. Я. Кикотя. — М., 2011. Профессиональная этика юриста : учеб. пособие / под общ. ред. А. Г. Маслеева. — Екатеринбург, 2004. Ðåêîìåíäóåìàÿ ëèòåðàòóðà 327 Профессия адвоката: сборник работ о французской адвокатуре. — М., 2006. Скворцов, А. А. Этика : учебник. — М., 2011. Сорокотягин, И. Н. Юридическая психология : учебник / И. Н. Сорокотягин, Д. А. Сорокотягина. — М., 2011. Этика : углубленный курс / под ред. А. А. Гусейнова. — М., 2012. Юридическая этика : учеб. пособие / И. И. Аминов [и др.]. — М., 2010. «Êëþ÷è» ê òåñòàì Раздел II Раздел I Номер Ответ Номер Ответ Номер Ответ Номер Ответ вопвопвопвопроса роса роса роса 1 в 6 г 11 г 16 б 2 г 7 г 12 б 17 в 3 б 8 б 13 г 18 г 4 б 9 а 14 а 19 в 5 г 10 в 15 а 20 в 1 в 9 в 17 в 25 г 2 б 10 г 18 в 26 в 3 б 11 а 19 б 27 б 4 в 12 в 20 в 28 г 5 а 13 г 21 г 29 в 6 б 14 б 22 в 30 г 7 г 15 г 23 г 8 б 16 б 24 в Наши книги можно приобрести: Учебным заведениям и библиотекам: в отделе по работе с вузами тел.: (495) 744-00-12, e-mail: vuz@urait.ru Частным лицам: список магазинов смотрите на сайте urait.ru в разделе «Частным лицам» Магазинам и корпоративным клиентам: в отделе продаж тел.: (495) 744-00-12, e-mail: sales@urait.ru Отзывы об издании присылайте в редакцию e-mail: red@urait.ru Новые издания и дополнительные материалы доступны в электронной библиотечной системе «Юрайт» biblio-online.ru Учебное издание Сорокотягин Игорь Николаевич, Маслеев Андрей Германович ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ЭТИКА ЮРИСТА Учебник для СПО Формат 60×90 1/16 . Гарнитура «Petersburg». Печать цифровая. Усл. печ. л. 20,5. Тираж 1000 экз. Заказ № ООО «Издательство Юрайт» 111123, г. Москва, ул. Плеханова, д. 4a. Тел.: (495) 744-00-12. E-mail: izdat@urait.ru, www.urait.ru