Ни уйти, ни остаться

НИ УЙТИ, НИ ОСТАТЬСЯ
Сегодня, когда земля фактически продается и покупается, иногда кажется, что
официальное признание права частной собственности на землю - вопрос чисто
политический. Увы - это не так. Отсутствие естественного права пользоваться и
распоряжаться тем, чем владеешь, тормозит развитие села, а по сути дела - всей
экономики.
ЗА КРЕДИТ ОТДАМ ПОСЛЕДНЕЕ
У моей истории счастливых персонажей нет. Есть алтайский фермер Геннадий
Алейников, есть его жена и их четверо детей. Пять лет назад они, жители
Казахстана, переехали в с. Выползово, что в Тальменском районе. Там они
получили в собственность сначала 30, а потом еще 40 гектаров земли.
Ситуация, в которой оказалась эта фермерская семья к нынешнему году,
выглядит так: не обработаешь землю - ее отнимет районная администрация.
Отдашь обработать другим - те, другие, заберут весь урожай. А самому
вспахать и засеять участок Г. Алейникову нечем. “Тех денег, которые нам
выделили как переселенцам, и кредита, который мы взяли в банке три года
назад, едва хватило на обустройство...” - объяснила Марина Алейникова.
Ну, это все “присказка”. Суть истории - в том, что для приобретения техники
наш фермер попросил долгосрочный кредит в 100 млн. руб. в тальменском
отделении сбербанка. А поскольку кредит нынче без залога не получишь, то в
качестве залога он предложил то единственно ценное, что у него есть - свой
земельный участок. Землю, которую, как написано в нескольких указах
президента, можно продать, передать по наследству и - отдать в залог.
И в этом кредите фермеру отказали.
БЕЗВЫХОДНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ЕСТЬ
Законы экономики, как известно, суровы. А потому в отказе Сбербанка ничего
неожиданного нет. Выдавая кредит, любой банк должен быть уверен: деньги
ему вернут. И сколько бы указов о залоге земли ни принималось, банкира
интересует только скучные для большинства из нас факты: какие прибыли в
хозяйстве фермера, да сможет ли банк продать то имущество, которое
предложено в залог.
Фермер Г. Алейников, получивший в 1992 г. кредит и не сумевший наладить
хозяйство (пусть даже по объективным причинам), рассчитывать на то, что ему
просто поверят, в наше время уже не может. А продать участок, окажись он в
собственности банка, по словам начальника кредитного отдела Алтайского
банка Сбербанка РФ Людмилы Носковой, сегодня трудно: искать покупателя на
землю - не дело банка, а официальных структур для этого нет.
С другой стороны, не имея ни техники, ни денег, фермер на земле работать не
может. Получить трактор по лизингу для безденежного все равно не под силу
(велик предварительный взнос, а поставщик техники “Алтайагроснаб” берет за
комиссию немыслимые 12%). Продать участок, как видим, не может даже банк
(и такого права у фермера нет). Но и решиться отдать участок в резервный фонд
в расчете на какую-то компенсацию, чтобы поискать другой заработок, нелегко
- хотя бы потому, что денег на выплату этой компенсации в районных
администрациях нет. По словам исполнительного директора Ассоциации
крестьянских хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов (АККОР) Евгения
Клименко, Г. Алейников может немного надеяться на получение ссуды из
краевого бюджета - на это нужна воля главы администрации, но... Решит ли это
проблему его существования - и - чего там говорить - существования всего
фермерства, тем более что таких “безлошадных” вольных крестьян по всей
России процентов двадцать?
МИМО ЦЕЛИ
Для кого-то вся эта запутанная история - еще один аргумент в пользу того, что
“распутать” ее может только денежная помощь государства, а право продавать
или покупать землю тут ни при чем. А между тем и коллективным, и
фермерским хозяйствам в течение многих лет реформ деньги давали.
После принятия закона “О крестьянских (фермерских) хозяйствах” (1990 г.)
правительство Силаева выделило АККОР 1 млрд. рублей. Эти деньги служили
гарантией при получении централизованных кредитов в банке. В 1991 г. в
краевое отделение АККОР было перечислено 97 млн. руб., и на один
“силаевский рубль” фермеры получали по 7 руб. кредитов. Правда, с 1993 г. эту
гарантию переложили на региональный бюджет, но и тогда деньги выделялись,
и в течение двух последующих лет фермерам ушло около 37 млрд. руб. А
разорилось за все это время более 3 тысяч алтайских фермеров.
Конечно, не слишком разумно было то, что деньги размазали на всех, а не
вложили в самые лучшие хозяйства. Что при выделении кредитов не
спрашивали бизнес-план и не изучали квалификацию фермера. Что деньги не
пошли на создание подходящей техники для небольших фермерских полей.
И все же главное - не в этом. Приступая к реформам на селе, задачу
сформулировали так: создать слой фермеров. О создании фермеров
отрапортовали. Но самой-то острой проблемой было и остается совсем другое:
как сделать сельское хозяйство эффективным, а сельского труженика зажиточным. И здесь уже не важно, куда ушли деньги налогоплательщика. А
важно вот что: были ли созданы условия для того, чтобы сельское хозяйство
стало эффективным и чтобы все эти вложения окупились?
СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО ВО СНЕ И НАЯВУ
Сторонник фермерства, усни он сразу после Второго съезда народных
депутатов, давшего гарантии частной собственности на землю, возможно,
увидел бы такой экономический сон.
Фермер Иванов берет в банке кредит под залог земли, покупает технику,
обрабатывает участок, продает продукцию с прибылью, а кредит возвращает.
Банк охотно берет в залог землю, потому что при должном уходе она только
дорожает, и он получает свой процент, производитель сельхозтехники - рынок
сбыта (а его рабочие - зарплату), налоги поступают в казну. Государству польза, а Иванов постепенно, но неуклонно богатеет, строит в районе хорошую
дорогу, вкладывается в строительство оптовых рынков, прикупает себе новую
землю. Вот так сельское хозяйство становится эффективнее.
Фермер Петров, также взяв кредит под залог земли, хозяйствует неумело. Он
платит за свой участок высокие налоги, а выращивает то, что не может продать.
Кредит он не возвращает и участок переходит в собственность банку. Но
фермер не унывает, так как выход из ситуации у него есть: размер кредита был
меньше стоимости участка, и значит после того, как земля будет продана,
Иванов из банка получает “сдачу”. На эти деньги он переезжает в город,
поступает, скажем, на курсы водителей и из села уходит навеки. Так с земли
уходят те, которые на ней не умеют работать.
Банк же, став владельцем участка Иванова, продает его и делает на этой
перепродаже свою прибыль. С появлением хороших дорог, с повышением
эффективности хозяйства, с устранением мелочной регламентации по
использованию земли растет спрос на этот товар, и стало быть банки,
торгующие землей, выигрывают. Разрушенные земли покупает государство или
тот, кто обязуется вести на них щадящее землю хозяйство - и эти территории
начинают восстанавливаться. Дорогие участки в пригородах приобретают
только те, кто сможет окупить их стоимость, используя их эффективно. А более
дешевые земли, далекие от торговых центров приобретают те, чей товар
выдерживает транспортировку. В результате молочных буренок перестают
держать в сотне километров от рынков (высоки транспортные расходы,
выгоднее сеять пшеницу), а пшеницу не сеют вблизи городов (дорог участок,
выгодней овощи). Вот так эффективным становится и размещение
сельхозпредприятий. Медленно, но верно.
Очнувшись от сна в 1996 г., тот же сторонник фермерства с удивлением бы
увидел, как далек от жизни его сон. Оказывается, реальный фермер Алейников
не может ни продать, ни заложить, ни купить (если понадобится) землю
официальным путем. Выясняется, что использование земельных участков
ограничивается, в частности, временным положением за N 118 “О порядке
прекращения прав на неиспользуемые и нерационально используемые
земельные участки”, принятым краевым законодательным собранием в
прошлом году. Согласно этому положению, участок, не используемый в
течение одного весенне-летнего сезона, изымается по решению администрации
района - но не по решению суда, как этого требует Конституция. При этом
критерии оценки использования земли довольно жестки, и, как считают
специалисты, это может привести к тому, что земля постепенно перейдет к
государству.
А тем временем, по словам профессора аграрного университета Альбины
Колобовой, чиновники от лица государства, всевозможные фирмы и просто
предприятия, имеющие землю в пользовании, этой землей полулегально
спекулируют. И происходит это без четкого законодательного регулирования, в
хищнических формах, с нарушением целевого использования земли и
фактически без контроля со стороны государства.
И к сожалению, сельское хозяйство при этом не становится эффективнее. В
село не идут капиталы, в которых оно так нуждается. Банкам невыгодно
торговать товаром, использование которого подробно регламентируется
чиновниками. А люди, не имеющие призвания к сельскому труду, продолжают
быть привязаны к земле, не имея возможности ни уйти, ни остаться.
Впервые опубликовано:
Н. Скалон. Ни уйти, ни остаться. //Свободный Курс - № 48, 1996.