pdf 5.57Mb - Мир путешествий и приключений

зе «Он молил о пощаде, но на все вопросы об алма отвечал одно: «Никакого алмаза нет». «...Я предложил стрекозам особое за каждый вылет за брусникой». вознаграждение «...Орлы всегда забираются в самые дикие места, поэтому ты можешь представить, какое у нас место жительство. Но ты не трусь...» «Под фотографиями, изображавшими странные, словно неземные геометрически правильные здания, стояли слова: «загадочные», «таинственные». Журнал основан в 1861 году НАУЧНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ЕЖЕМЕСЯЧНЫЙ ЖУРНАЛ ЦК ВЛКСМ ПУТЕШЕСТВИЙ, ПРИКЛЮЧЕНИЙ И ФАНТАСТИКИ НАВСТРЕЧУ 50-ЛЕТИЮ ЛЕНИНСКОГО КОМСОМОЛА О БОРЬБЕ СИБИРСКИХ ПАРТИЗАН С КОЛ ЧАКОМ, О КОМСОМОЛЬЦАХ, УЧАСТВОВАВ ШИХ В ЭТИХ ГЕРОИЧЕСКИХ СОБЫТИЯХ, РАССКАЗЫВАЕТСЯ В ГЛАВАХ ИЗ ПОВЕСТИ А. АЛДАНА-СЕМЕНОВА «КРАСНЫЕ И БЕ ЛЫЕ». МОЛОДЫМ СТРОИТЕЛЯМ КОМБИНАТА «КАРАТАУ» - ИХ ЖИЗНИ, РАБОТЕ, ПОИС КАМ, ПРИКЛЮЧЕНИЯМ - ПОСВЯЩЕН ОЧЕРК Н. АЛЕЕВА «РОЗА ВЕТРОВ». «Большая Вода Африки» — о Великих Африкан ских озерах ведет свой рассказ писатель-географ И. М. Забелин. В «Кают-компании» «Вокруг света» — исследо ватели и путешественники Л. Шапошникова, А. Портнов и Н. Диков. Очерк И. Можейко о великом Улугбеке и его индийском ученике Джайсингхе. Фантастический Примо Леви. рассказ итальянского писателя Об алмазе, который приносит несчастье, — очерк 3. Каневского. Айны — загадка исчезающего народа. О Монблане и семи его долинах рассказывает французский писатель-альпинист Роже ФризонРош. Вести из Англии, ГДР, Ирландии, Канады, Мексики, Румынии, Судана, США. Франции, Швеции. 1 И. З А Б Е Л И Н , кандидат географических наук ГДЕ КОНЧАЮТСЯ ОЗЕРА, ГДЕ НАЧИНАЕТСЯ НИЛ На спиралевидном стрельчатом указателе расстояний в аэропор ту бывшей столицы Уганды Энтеббе разыскал я такую цифру: до Москвы—3853 мили. Далеко вато... И все-таки ближе, чем от Владивостока до Москвы... До столицы Уганды — Кампалы бы ло всего ничего — два десятка километров. Туда мы и направ лялись. Географ, я ждал встречи с Викторией, как с чудом. Но, как почти всякое чудо, и это свер шилось обыкновенно: распахну лись неширокие, с невысокими домами улицы Энтеббе, и я уви дел серую водную гладь с чер неющими вдалеке островками из архипелага Сесе... В фантазии я представлял себе Викторию гигантским синим или небесноголубым стеклом, искусно вмон тированным в красный Африкан ский материк и не без изящест ва обрамленным влажно-зеле ным лесом... Ничего подобного! Небо было солнечно и матовосине, а озеро, вопреки законам преломления и отражения света, вобрало в себя, сохранило лишь скучно-матовые оттенки... У нашего микробуса оказался открывающийся верх, я сдвинул его и встал во весь рост. Блек ло-серое чудо, величайшее из африканских и третье по величи не в мире озеро то ныряло за холмы, в которые врезалась до рога, то пряталось за лесом. Лес здесь—по типу он подхо дит к влажно-экваториальным ле с а м — сильно порублен, но ме стами еще густ, и тогда в зеле ный фон его врезаются серые рощи листопадных деревьев. 2 На карте очертания Великих Африканских озер всегда на поминали мне детский рисунок черпака с водою: сам «чер пак» — озера Альберт, Танганьика, Ньяса, а «вода» — серая клякса озера Виктория. Мне посчастливилось побывать на са мом кончике «черпака», у южной оконечности озера Ньяса, и погрузить руки в теплую и мутную воду «чащи» — озера Виктория. О Большой Воде Африки, сыгравшей значительную роль в истории и развитии всего континента, и пойдет рассказ. Кое-где дорога незаметно пере ходит в серый вязкий ил, кото рый у нас на севере называют «няшей». Вдоль дороги — высоченные, в два человеческих роста, баш необразные термитники почти красного цвета и лишь чуть бо лее темные хижины, и идут по дороге ярко одетые африкан ки, и тянутся банановые планта ции, и лежат у самой дороги на перевернутых ведрах плоды дын ного дерева, помидоры, бана ны — на продажу. Кампала — в стороне от озе ра; Виктория скрыта зелеными холмами, и для меня в этом есть свои преимущества: легче вер нуться к прежним раздумьям, прежним впечатлениям. Итак, Уганда. Мы устроились уже на берегу озера Виктория, у истоков Нила. Впрочем, исто ков ли? — Где же мы все-таки нахо димся? — спрашивает Дунаев, подозрительно всех оглядывая: он журналист и вправе требовать от специалистов четкого ответа. Герман Гирёв, глава нашего туристского отряда, загадочно помалкивает. Мирэль Шагинян рисует. И Левон Налбандян тоже ри сует. — Вы, географы! Может, вы ответите? — настаивает Дунаев.— У истоков Нила мы или нет? — У истоков, — говорю я. — Знаете что, когда дело ка сается Африки, лучше бы вам помалкивать. — В голосе веду щего в нашей группе африкани ста, Людмилы Алексеевны Ми хайловой, явственно чувствуется металл; африканист сидит на земле, обхватив руками колени, и смотрит сквозь очки в сторону озера Виктории. Над Нилом пролетают бакла ны. Выстроившись «ключом» или «клином», они летят вниз по те чению, в сторону водопадов, где оглушенная падающей водой ры ба утрачивает осмотрительность и слишком близко поднимается к поверхности. — Я всю жизнь рассказываю студентам, что истоком Нила яв ляется река Кагера. — В голосе Людмилы Алексеевны металла становится еще больше. — Ка гера как-никак на другом конце озера, и даже в другом государ стве... Вот так: ехали, ехали — и бог знает куда приехали... Геогра фия — она наука сложная. Из возчику не всякий раз дове ришься. — Вы имеете в виду, — гово рю я, — сплошной водный путь... В сущности, Кагера всего лишь маленькая речка, и не от ее скромных вод родилось третье озеро мира. — По данному вопросу вам лучше воздержаться от спора со мною. — Ведущий африканист нашей группы теперь уже не си дит, а стоит, и стеклышки очков гневно блестят на меня из-под широких полей войлочной кав казской шляпы. — Мне больше нравится, что бы Нил начинался здесь, — с мяг кой, почти извиняющейся улыб кой говорит Дунаев. — Приятно, знаете ли, побывать у истоков... У меня пропадает желание спорить. Увы, это одна из не доступных моему разумению гео графических загадок: за исток Нила действительно принимается небольшая речка Кагера, мы- шиным хвостиком прилепившая ся к огромному озеру. Помимо Кагеры, немало и других мыши ных хвостиков у озера, но они — от мышей размером по меньше, и потому предпочтение отдано Кагере. Я отхожу в сторону и прини маюсь расковыривать перочин ным ножом коричневый термит ник. Бледные от постоянной темноты, неприятные на вид, термиты удирают от солнца по широким ходам, прячутся внутри своего средневекового замка. Бакланы ныряют в светлую во ду Нила. Мальчишка в красной рубашке швыряет в истоки Нила камни. Наверное, каждый из нас, спо ривших, остался при своем мне нии. Я, правда, охваченный чув ством всепрощения, попытался объективно встать на точку зре ния «кагеристов» и нашел в их пользу лишь один мало-мальски стоящий довод: и после Виктории, ниже по течению, Нил протекает через озера — Кьогу, Альберт, например. Почему же тогда не считать Викторию первым звеном в цепочке нильских озер и не протянуть Нил от Кагеры?.. Пото му, мне кажется, что через Кьогу и северную оконечность озера Альберт Нил именно про текает, будучи уже большой, полноводной рекою, и речные струи его прослеживаются в ти хих водах этих озер, из которых первое еще сравнительно недав но в геологическом смысле бы ло частью Виктории. Кагера же просто впадает в озеро, исчезая в нем подобно десяткам других речек. ВИКТОРИЯ ...Ширь Виктории скрыта от нас невысокими холмами, и ви ден лишь раструб, постепенно сужающийся в Нил. Там, где русло реки уже явственно обо значено, поперек Нила протяну лась темная цепочка небольших островков, на которых с помо щью бинокля я различил охот ничьи засидки, сделанные из светлых камней. Дует легкий ве терок, и воздух насыщен запа хом желтой мимозы, похожим на запах караганы, или акации, как обычно у нас ее называют. Тихо, как перед дождем, и лишь чуть шумит на затопленных пе рекатах да рябится над подвод ными камнями вода. Где-то над Викторией еле слышно погро мыхивает гром. Я сбежал к самой воде по размытому, в водомоинах конеч ному отрезку дороги. Впрочем, к самой воде мне подойти не удалось — топь, заросшая осо кой. Зато — простор для лягу шек. «Кэур! Кэур!» — орут, скрипят они, заглушая птичий свист. А потом мы задержались у па мятника Джону Спику. Памятник прост. Он похож на прямоуголь- 3 Ж е н а рыбака ное каменное надгробье, гладко отесанное сверху. Грунт перед памятником — он высотою в по ловину человеческого роста — выложен крупными плитами, вы крашенными в кирпичный цвет тут же собранной землей. Ка менная ограда, открытая к лест нице, придает памятнику архи тектурную законченность. На верхней плоскости плиты надпись: «Джон Хеннинг Спик 28 июля 1862 года первым открыл исток Нила с точки, отмеченной обелиском на противоположном берегу. Этот памятник стоит напротив того места, где были теперь затоплен ные водопады Рипона, названные так Спиком». В бинокль я хорошо разгля дел округлые кроны деревьев на том берегу, белый, скошен ный сверху обелиск и каменный навес-беседку возле него. Памятник, или, как его скром нее называют, мемориальная доска, Спику у Рипонских водо падов был водружен здесь по инициативе Джеймса Огастеса Гранта, спутника Спика по путе шествию, который, однако, не разделяет с ним славы перво открывателя истоков Нила. В одном из своих предсмерт ных писем к Ричарду Фрэнсису Бёртону, начальнику двух экспе диций в Африку, в которых уча ствовал Спик до своего триум фального похода к истокам Ни ла, Грант вспоминает Спика как «чудесного малого, смелого, та лантливого, прямодушного, с до брым сердцем». Такая характеристика, написан ная четверть века спустя после гибели Спика, делает честь Гранту. Многое в ней верно. Но Спик был более сложной фигурой, чем казалось его спутнику на склоне лет. Вечная радуга водопада Мёрчисона, Труженики Большой Воды, Спику необычайно везло в Аф рике. Уже в первой экспедиции, в Сомали, его изловили местные кочевники, разогнавшие весь от ряд во главе с Бёртоном. Кочев ники присели отдохнуть перед тем, как по всем правилам при резать Спика, а он умудрился развязать путы и удрать. Нома ды открыли по нему стрельбу из луков и всадили в каждую ногу по стреле, но оперенный таким образом путешественник лишь удвоил скорость бега, оставив далеко позади пресле дователей. В данном случае везенье не отделишь от уменья постоять за себя. Но что Спик, направляясь к истокам Нила, вошел в коро левство Буганда с юга, — это уже везенье чистой воды, это уже, как принято говорить, сча стье. Дело в том, что у бугандийцев существовало поверье, будто их покорят восточные пришель цы, и они по приказу царя-кабаки убивали всех, кто с вос тока переступал границу стра ны. Объективно — он шел от по бережья Индийского океана — Спик тоже должен был войти в Буганду с востока. Но он обогнул с юга им же открытое озеро. Он не открыл бы исто ков Нила и не вернулся бы в Англию, если бы не это самое везение. В Англии, к сожалению, везти ему перестало. В Восточной Африке Спик впервые появился в качестве спутника Ричарда Фрэнсиса Бёртона. Они вместе первыми из европейцев достигли берегов озера Танганьики, но поскольку Бёртон возглавлял экспедицию, пальма первенства в этом от крытии отдана ему... Позднее, уже на обратном пути, Бёртон забо лел, а Спик, прослышав о другом большом озере, один вышел на берега Виктории. Собственно, никто тогда так это озеро не называл. Окрест ные жители называли его про сто Ньяса, что означает Вода, или Большая Вода. Точно так же окрестные жители называли Бай кал просто Лама, что тоже оз начает Вода, или Большая Вода, и точно так же местные жители называли моря — например, Охотское море — Лама. Тра диция эта, как видно, географи чески весьма широка: единичное, уникальное в древности никак специально не называлось; назы валось, поименовывалось обыч ное, часто встречающееся, чтобы в можно было одно отличить от другого. Сама история поисков исто ков Нила восходит к глубочай шей древности. Истоками Нила интересовались древние египтяне, греки, римля не; и скорее всего последним мы обязаны легенде, никак в то время не подтвержденной: Нил начинается среди огромных озер, расположенных на юге Африки. Никто не мог ни подтвердить легенду, ни опровергнуть ее. Но она жила. И когда Бёртон от крыл озеро Танганьика, он без всяких к тому доказательств ре шил, что Нил берет начало имен но из Танганьики. Спик, открыв Викторию, стал утверждать, что Нил начинается из Виктории, доказательств чему он также не имел. В Англии бывшие сопутешественники перессорились, и Спик вызвался доказать свою пра воту. Организовать экспедицию бы ло не так-то просто, но моло дой Спик проявил себя подлин ным дипломатом: он объявил на заседании Королевского геогра фического общества, что назы вает открытое им озеро именем царствующей особы... А теперь представьте себе, какой царст вующей особе не хочется, чтобы одна из величайших и знамени тейших рек земного шара начи налась бы из озера, носящего ее имя... Короче говоря, экспедицию организовали и в помощники Спику выделили Гранта. Они вместе преодолели огром ное расстояние, отделяющее побережье Индийского океана от Великих Африканских озер. Они делили все трудности и опас ности и оставались добрыми това рищами. На западном побережье озе ра Виктория, когда до истоков Нила осталось всего несколько дней пути, Спик предложил Гранту отделиться и заняться исследованием сопредельных об ластей. К истокам Нила он решил идти один. Не в полном смысле слова один, конечно: во главе карава на африканцев, но белокожего товарища он попросил отойти в сторону. Истолковывать поступок Спика можно по-разному. Я убеж ден, что он руководствовался теми же мотивами, что и полве ка спустя Роберт Пири в своем последнем путешествии к Север ному полюсу. Чем ближе становился Север ный полюс, тем меньше в кара ване Роберта Пири оставалось белокожих — европейцев или американцев, как хотите назы вайте их. К Северному полюсу Пири пришел в сопровождении пяти человек. Вот их имена: Матью Хенсон, Ута, Эгингва, Сиглу, Укеа. Четыре последних — эски мосы. Первое имя звучит поанглийски, но принадлежит аме риканскому негру; впоследствии он прославился не столько похо дом на Северный полюс, сколько тем, что стал первым государ ственным пенсионером среди негров Соединенных Штатов Америки, — так своеобразно бы ли отмечены правительством его заслуги перед отечеством. Но на Северный полюс при шел один белый — Роберт Пири. Точно так же, как полустоле тием раньше к истокам Нила при шел один белый — Джон Спик. У истоков Нила Джон Спик од нажды загрустил. Он думал о том, сколько невзгод претерпел на пути к своей цели, он вспоминал родные края... Я спросил нашего гида Дэви да, как баганда называют Нил на своем языке, на луганде. Аф риканец Дэвид ответил, что он учился в английской школе и знает только одно название — Нил. Так вот, на родном Дэвиду языке верхнее течение Нила на зывается Кивира. Джона Спика название Кивира, однако, не устроило: он, поддав шись ностальгии, назвал верховье Нила Соммерсет-Нил, он дал реке имя графства, в котором родился и вырос. Впоследствии кто-то решил, что предпочтительнее называть истоки Нила именем коронован ной особы, и уже без участия Спика Соммерсет-Нил превратил ся в Викторию-Нил, а следующий участок реки — в Альберт-Нил. Для Спика же, когда он пере именовывал Кивиру, все было просто. Сложности возникли, ко гда он решил назвать как-то во допады у истоков Нила. Баганда называли все водопа ды просто «камни», как мы гово рим, «пороги». Спик же решил присвоить во допаду у истоков Нила имя Рипона. Думаю, что он сделал это не без некоторого смущения. Экспедицию его организовывал и, что называется, «пробивал» крупный английский геолог и гео- граф, многолетний президент К о ролевского географического об щества Мёрчисон. Но в тот самый г о д , к о г д а Спик отправил ся в с в о ю з н а м е н и т у ю э к с п е д и цию, президентом географиче с к о г о общества стал некий п р е успевающий чиновник-политикан Д ж о р д ж Робинсон Рипон, фигура в науке с о в е р ш е н н о случайная. Спик это, к о н е ч н о , понимал и не м о г не думать с благодар ностью о М ё р ч и с о н е , п о д л и н н о м вдохновителе экспедиции. Но Д ж о н Спик, желая угодить на чальству, присвоил в о д о п а д а м , от к о т о р ы х начинался Нил, имя Рипона, впоследствии к р у п н о г о к о л о ниального чиновника, и только. История, правда, тут кое-что подправила: после постройки гидростанции Оуэн-фоллс в о д о пады Рипона исчезли, их зато пило. Спик и Грант, воссоединившись, благополучно вернулись в А н г лию. В 1864 г о д у , в возрасте всего тридцати семи лет, Д ж о н Хеннинг С п и к п о г и б у себя на р о д и н е во в р е м я осенней охоты. НЕ ТОЛЬКО ВЕЛИКИЕ РЕКИ О древнейшей человеческой истории района Великих А ф р и канских о з е р известно сравни тельно н е м н о г о . В Кении родился и многие г о д ы п р о ж и л один и з в ы д а ю щ и х ся современных археологов и антропологов — Луис Л и к и , че ловек, настолько увлеченный с в о им д е л о м , что п о р о ю — в п р о ч е м , в п р и н ц и п е это не р е д к и й случай — это идет ему же во вред. Л и к и у б е ж д е н , что р о д и н а человека и человечества — Центральная А ф р и к а , Кения, Тан ганьика и Уганда п р е ж д е всего. На территории Танганьики он нашел останки первочеловека, по его мнению, зинджантропа, а потом и презинджантропа, воз раст к о т о р ы х он определил п р и м е р н о в два миллиона лет. Не все исследователи согла шаются с последней цифрой, м н о г и м она кажется завышен н о й . Но в давнем с п о р е о р о д и н е человека — а п р е д п о ч т е н и е отдавалось то т р о п и ч е с к о й А з и и , то т р о п и ч е с к о й А ф р и к е — Луис Л и к и сказал свое веское слово, и предпочтение теперь отдается А ф р и к а н с к о м у континенту. А с конкретными исторически ми фактами п о к а что плохо; и в о о б щ е у африканцев только- только пробуждается интерес к с в о е м у п р о ш л о м у . В п р о ч е м , это и понятно, если вспомнить недав нее п р о ш л о е . До сих п о р исто рией африканских народов зани мались преимущественно евро пейцы. На т е р р и т о р и и Уганды наидрев нейшие события разворачивались э н е р г и ч н о и м н о г о о б р а з н о , и да леко не последнее значение имело в этой связи о з е р о Вик тория. Не т о л ь к о великие р е к и имели значение для развития че л о в е ч е с к о г о общества — великие о з е р а т о ж е . Я думал так раньше и убежден сейчас, что следы первых цивилизаций в Сибири будут о б н а р у ж е н ы на , берегах Байкала. Пока м о е п р е д п о л о ж е ние не подтвердилось, но м н е приятно было узнать, что уган дийская цивилизация берет на чало от б е р е г о в о з е р а Виктория. У ж е в Уганде мы узнали, что в Энтеббе существует и с т о р и к о археологический м у з е й , распола г а ю щ и й , в частности, д в у м я с п о ловиной тысячами экспонатов, д о к а з ы в а ю щ и х , что сто тысяч лет назад на берегах озера Викто рия и в долине р е к и К а г е р ы была развита макролитическая культура, или культура « р у ч н о г о топора», как ее в Уганде и м е нуют. П о з д н е е п р и м е р н о в тех же районах возникла так называемая Сангоанская культура (от залива Санго на Виктории), т о ж е п р е д ставленная к а м е н н ы м и о р у д и я м и , но н е с к о л ь к о и н о г о типа. Но самой интересной в исто рии Уганды кажется м н е культу ра Биго. Она не очень древняя, она непосредственно предшест вует т р а д и ц и о н н о й и, так сказать, династической истории Уганды и целиком укладывается в ж е лезный век. Культура Биго — это культу ра больших п о с е л к о в - к р е п о с т е й , чаще всего земляных к р е п о с т е й , культура железа и раскрашен ной к е р а м и к и . Непосредственно в районе Биго археологи обна ружили остатки рвов г л у б и н о ю в четыре м е т р а и д л и н о ю п р и м е р н о в семь к и л о м е т р о в ; п р и ч е м рвы эти не вырыты, а вырублены в скалах. Неизвестно кто создал куль т у р у Биго. Л е г е н д ы угандийцев сохранили сведения о з а г а д о ч ных народах бахима-бачвези и бабито, а археологи, выделившие в к у л ь т у р е Биго две фазы, п р е д полагают, что бахима-бачвези были основателями культуры, а бабито — их п р о д о л ж а т е л я м и . БАЛЛАДА О БРЮСАХ Тот небольшой о т р ы в о к из сво их воспоминаний и впечатлений, что я сейчас представляю на суд читателя, я хотел бы назвать «Балладой о миссис Брюс». Бал лада, как известно, — ж а н р сти хотворный. Я ж е , к с о ж а л е н и ю , в ы н у ж д е н обратиться к п р о з е . С у п р у г и Брюс — миссис и м и стер — прогуливались по бота н и ч е с к о м у саду Энтеббе, и м и стер шел впереди, а миссис шла сзади. О н и продирались сквозь м и лейший у г о л о к сада, з а р о с ш и й к о л ю ч и м и кустами, к о г д а миссис Брюс радостно воскликнула: — Д э в и д , не шевелись! У те бя на шее сидят д в е м у х и ц е ц е ! Миссис Брюс л о в к и м п р о ф е с сиональным д в и ж е н и е м изловила мух, придушила их, зажав в ла д о н и , и показала м у ж у . Супруги на радостях даже прослезились. Надеюсь, м о и м читателям и з вестно, что муха ц е ц е — п е р е носчица страшной, до недавнего времени неизлечимой болезни, к о т о р у ю принято называть «сон ной». И тут, к о н е ч н о , у м е с т н ы м б у дет объяснение, п о ч е м у ж е м у хи цеце, о б н а р у ж е н н ы е миссис Б р ю с на шее с у п р у г а , так обра довали ее и с а м о г о мистера Брюса. Л ю д и без «слабостей», п о - м о е му, — с к у ч н ы е и б е с п е р с п е к т и в ные л ю д и , ждать от них ч е г о нибудь в ы д а ю щ е г о с я не п р и х о дится. Так вот, у мистера Брюса б ы ла «слабость», и д а ж е не одна: он был влюблен в А ф р и к у , и он терпеть не м о г м у х у цеце. И у миссис Б р ю с была сла бость: она беззаветно любила с в о е г о супруга, и п о т о м у столь же беззаветно любила все, что любил о н , и столь же яростно ненавидела все, что он нена видел. Первоначально супруги Брюс невзлюбили ту муху цеце (а их о к о л о двадцати видов!), к о т о р а я , как они же и установили, зара жает д о м а ш н и й скот б о л е з н ь ю , к о т о р а я носит название нагана. Г р у б о г о в о р я , нагана — это с о н ная болезнь лошадей и к о р о в . О т р я д отправляется в поход на сытых, здоровых лошадях, но ч е р е з н е к о т о р о е в р е м я лошади перестают есть, быстро худеют, превращаясь в скелет, обтяну тый ш к у р о й , и гибнут. В Уганду Б р ю с ы прибыли в ту п о р у — это к о н е ц п р о ш л о г о сто- 7 летия, — к о г д а десятки тысяч угандийцев погибали к а ж д ы й г о д от загадочной б о л е з н и , ранее почти не случавшейся на берегах о з е р а Виктория. С у п р у г и Брюс без о с о б о г о труда распознали в загадочном заболевании с о н н у ю болезнь, с х о д н у ю с наганой. Д о л ж е н признаться, что, к о г д а п е р е д п о е з д к о й в Уганду я изу чал карту о з е р а Виктория, на звание архипелага Сесе весьма определенно ассоциировалось в м о е м представлении с названи е м все той ж е к о в а р н о й м у х и . Видимо, я о ш и б с я . Во в с я к о м случае, когда супруги Брюс стали дотошно выспрашивать у местных жителей, не водится ли у них муха цеце, угандийцы г о р д о отвечали: — Нет, никакой мухи цеце у нас не водится. Но, к о н е ч н о , мы не х у ж е д р у г и х , и у нас есть свои кусающиеся мухи. Только это вовсе не ц е ц е . О н и называются «киву». Те м у х и , к о т о р ы х миссис Брюс так л о в к о изловила на шее су п р у г а , н и ч е м не отличались от цеце, но по-угандийеки называ лись «киву». Так раскрылась загадка, а п о т о м начались б у д н и . В о о р у ж и в шись сачками, с у п р у г и Б р ю с от правились в самые что ни на есть гибельные места на охоту за м у х о й киву и доказали, что и м е н н о киву губит л ю д е й . С п о м о щ ь ю местных жителей с у п р у г и Брюс составили карту распрост ранения киву и убедились, что к и в у свирепствует лишь на б е регах Виктории. И тогда с у п р у г и Брюс п р е д л о ж и л и фантастический план: о н и посоветовали властям переселить на н е с к о л ь к о лет всех п р и б р е ж ных жителей в глубь страны, чтобы ликвидировать очаг зара жения. Несколько сотен тысяч смертей всего за н е с к о л ь к о лет служили таким убедительным а р г у м е н т о м , что власти постано вили: переселить. Вот п о ч е м у мне захотелось хотя бы коротко рассказать о супругах Брюс — о миссис Брюс в особенности: именно с их п о м о щ ь ю вернулась н о р мальная, з д о р о в а я ж и з н ь на е щ е недавно смертельно опасные б е рега Виктории. (Как известно, ц е це переносит паразитов с боль ных на з д о р о в ы х л ю д е й , и если нет больных, то болезнь затухает.) Что-то напугало животных. По кинув водопой, стадо уходит в глубь подступающей к берегу Тан ганьики саванны. Мы т о ж е побывали в ботани ч е с к о м саду Энтеббе, где более полувека назад счастливые су п р у г и Брюс установили весьма рискованным способом, что угандийская муха киву ничем в принципе не отличается от прочих мух цеце. В воздухе мельтешит неисчис л и м о е количество м о ш к а р ы , и — на солнце, на ветру — кажется, что сыплет м е л к и й блестящий снег. К с о ж а л е н и ю , «кусачий» снег, ибо м о ш к а р а решительней ш и м о б р а з о м забирается за во рот, в б р ю ч и н ы , грызет руки и лицо... К о н е ч н о , это не то, что м о ш к а и к о м а р ы в тунд р е , но все-таки не очень прият но. Я сперва вот так и п о д у м а л : «Где сильнее кусается летучая м е л к о т а : в тундре или в т р о п и ках?» — и тогда лишь вспомнил о климатических связях т р о п и ков с нашим с е в е р о м . Я побежал к воде и увидел затопленные шеренги пальм. Пальмы не любят забираться в воду, и значит, высоко п о д нялся нынче уровень озера Вик тория. В с в о ю о ч е р е д ь , это о з начало, что в м о р я х С е в е р н о г о Л е д о в и т о г о океана д о л ж н о быть сравнительно мало льдов. Владимир Юльевич Визе, на авторитет к о т о р о г о я в д а н н о м случае полностью полагаюсь, в своей статье « А р к т и к а и А ф рика» писал по сему поводу сле дующее: «Твердо установлено, что с возрастанием количества и скорости перемещения воз душных масс вдоль поверхности з е м н о г о шара (то есть вдоль м е ридианов. — И. 3.) уменьшается ледовитость арктических м о р е й , а с у м е н ь ш е н и е м интенсивности перемещения воздушных масс ледовитость увеличивается. В экваториальной з о н е усиление общей циркуляции атмосферы вызывает увеличение количества выпадающих осадков, что и отра жается на у р о в н е озер». З н а я , объяснение Визе, я п о ч ти точно так и вспоминал его слова, но, п о м и м о воли, видел не только п о г р у ж е н н ы е в воду к о м л и перистолистных пальм, но и незримые опоры воздушного моста, о п у щ е н н ы е в о з е р о Вик тория здесь, в Уганде, и в Ба ренцево м о р е на м о е й Родине... Улетая из Уганды, я запомнил последнее о щ у щ е н и е от о з е р а Виктория — о щ у щ е н и е наклон н о г о горизонта, скатывающегося на ю г . Стало быть, к Танганьике, к Ньясе. ПОСЛЕДНЯЯ ПРИСТАНЬ Танганьику — так уж пришлось по маршруту — я увидел, к с о ж а л е н и ю , только с воздуха. Я с к а ж у е щ е н е с к о л ь к о слов об этом о з е р е , но в с а м о м к о н це своего рассказа. После рас сказа о Ньясе, или Малави, к а к называют о з е р о теперь в Респуб лике Малави, бывшей к о л о н и и Ньясаленд. О з е р о Ньяса открылось нам впервые темно-синим полуова лом, вставленным в а р к у из ярко-красной цветущей бугенвиллеи. Это случилось после т о г о , как мы проделали весьма долгий путь от столицы Малави г о р о д а З о м б а через Ф о р т - Д ж о н с т о н и прибыли в Палм-Бич — неболь шой поселок с отелем на б е р е гу о з е р а Ньяса, а если говорить точнее — на б е р е г у М а н к и - б е я — залива О б е з ь я н . ...Сейчас я с и ж у на с а м о м б е р е г у Ньясы. О н о с о в с е м тихое, и по дну его бегает с о л нечный свет: лучи повторяют очертания песчаной ряби... У к р о м к и воды песок к р у п н ы й , из красноватых неокатанных з е рен гранита, а чуть г л у б ж е — он у ж е светлее и мельче. Ползают по дну м о л л ю с к и , п о х о ж и е на прудовиков, но размером по больше. В нескольких метрах от берега, приветствуя у т р о , высунулись из воды маковки водорослей и тростника. В Ньясе, зайдя в воду, стоят веерные пальмы, а на с а м о м бе р е г у растут к о к о с о в ы е пальмы с ж е л т ы м и н и ж н и м и листьями и еще незрелыми о р е х а м и . Зеле неет баобаб (в саванне баобабы еще без листьев), и белеют на н е м два цветка. На пальмах, на почти безлист ных акациях — гнезда ткачиков, и задиристые, щебетливые хо зяева их тут ж е : они л и м о н н о оранжевые, с черными головка ми. Летают г о р л и н к и — такие же почти, как у нас в С р е д н е й А з и и , и так же в о р к у ю т . С о в с е м р я д о м садятся на воду бакланы. Бегают по песку черно-белые трясогузки и доверчиво подхо дят к с а м ы м н о г а м ; иногда о н и забегают в воду, что-то с к л е в ы вают, пока не накатилась волна, а п о т о м забавно трясут голов кой. на стр. 56 • 9 Н. А Л Е Е В «Наш комбинат стоит на трех китах — Джанатасе, Аксае и руднике Молодеж ном», — говорят в Каратау. Киты — это мощные пласты фосфоритов — «хлебного камня», столь необходимого для плодородия земли. Самый «жирный» из них — Джанатас, возле которого вырос город-спутник Каратау. По-настоящему освоение природ ных богатств в этом районе началось несколько лет назад — комбинат «Каратау» был объявлен Всесоюзной ударной комсомольской стройкой. О моих друзьях, с Которыми я жил и работал на этой стройке, ездил на охоту и на рыбалку, мне и хочется рассказать. о обе стороны полумерт вой реки, ощетинившейся спелым камышом, лежит песчаная равнина. Всю ее просвистел ветер. На горизонте вдруг ослепитель но блеснет на солнце неоглядная «снежная» равнина. Кажется, присмотрись хорошенько — и увидишь на ней собачью упряж ку или одинокого охотника, бре дущего на лыжах. Это солонча ки. Мертвая земля. Степь усеяна янтаком — вер блюжьими колючками. И лишь кое-где треплет ветер клочья тра вы, похожие на расшлепанные веники. В низинках встречаются реденькие рощицы саксаульника. Тень от этих деревьев бывает не гуще, чем от повешенной для просушки рыбацкой сети. Сидку, как говорят охотники, Юра и Тим выбрали у самого берега Чу. В три человеческих роста камыш тут вымахал, а стеб ли у него толщиной с черешок лопаты. Стоит, как бамбуковая роща. Даже оторопь берет, когда в эти дебри заберешься. Вверху шелестят листья сизоватого мо лодого камыша, под ними торчат рыжие копья прошлогоднего, об ломанные ветром, а под ногами лежат черные пласты упавших растений. И все это переплелось, скрутилось, скаталось. Ветер будто лихорадит. Он то нехотя ворошит камыш, позва нивающий стеклянным звоном, то начинает яростно крутить его, трепать и ломать. Тим замер рядом с Юрой, по ложив двустволку под бок. Ребятам повезло — очень удач но выбрали они место для заса ды. Правда, кабаны пришли не по той тропинке, на которую бы ли нацелены ружья, а по другой, но засада оказалась все равно с подветренной стороны. Первым шел секач. Вожак. Клыки у него белели в темноте, как две потухшие папиросы, за жатые в углах рта. Остановившись на прогалине, он повел мордой и принюхался. На шее и хреб тине колыхнулась длинная ще тина, похожая на расчесанную гриву. Тотчас грохнул выстрел, потом второй... Кабан шарахнулся к речке. Тим ударил ему вслед дуп летом. — Промазали!.. — застонал Юра, выскочив из укрытия. Тим выдернул фонарик из-за голенища и судорожно зашарил лучиком по ямам и кочкам. — Вот он! — ахнул он радост но. — Не подходи! — дернул его за рукав Юра, перезаряжая ру жье. Секач свалился у самого бере га, ткнувшись мордой в пласт трухлявого камыша. — Может, они заблудились? — тревожно спрашивает Зойка и вся дрожит не то от страха, не то от холода. Мы не успеваем ответить. Жут кий грохот и треск за стеной. Будто тяжко рухнуло огромное дерево, подмяв кустарник. Но ни деревьев, ни кустарника там нет. Там ураган и пустыня. Там Бетпак-Дала. «Такая голая, что стыдно лошадям смотреть в глаза», — поют о ней чабаны. Ночью холод, а днем жара. Резкий перепад температур взле леял в пустыне роскошную «розу ветров». А когда эта «роза» с мо розом, то и вовсе хана... казахский паренек лег шестнад цати, удивительно похожий на Аюпа. Его отец. Это он настоял на приезде сына: «Я искал фос фориты, тебе строить Джанатас. Приезжай быстрей, а то опозда ешь...» Я привалился головой к стене и чувствую, как она дрожит под напором ветра. С потолка сып лется глина. Юра Величко и Тим Зямрев ушли на охоту вчера. А ночью началась эта свистопляска. — Они думали, что пустыня — это так себе, аля-улю! — бурчит, зарывшись с головой в спальный мешок, Аюп по прозвищу Керо газ. (Ходит он всегда чумазый и какой-то закопченный.) Керогаз появился на стройке не так давно. Ранней весной при слал он из Норильска срочную телеграмму в комитет комсомо ла, предлагая свои услуги в каче стве машиниста крана. Ему дели катно отказали, попросив повре менить. Крановщики, дескать, по ка не требуются. «Согласен на любую рабо ту», — немедленно последовала вторая телеграмма, тоже срочная. «Да он что там, промерз?!» — шутили ребята. «Тяжело с жильем, — написали в Норильск. — Подождите до лета». Аюп появился в феврале — прикатил на собственной «Вол ге». Привез утепленную турист скую палатку и меховой спаль ник. Приехал и показал нам большую фотографию, на кото рой был запечатлен один из от крывателей каратауских фосфо ритов, Иосиф Лапенков, — он погиб в сорок пятом, тараня фа шистскую «пантеру». На фото графии — рядом с геологом шел На зубах хрустит песок. Зойка опять выглядывает в оконце, ото двинув рюкзак. — Лезь в мешок, чего ты ме чешься? — кричит на нее Попандопуло. — У геологов они... ...Мы прилетели сюда на само лете, кибитка, в которой мы рас положились, — зимовка чабанов. Стоит она на взлобке возле реч ки Чу. Весной эта речка полно водная, а летом тощает и начи нает рваться, как гнилая верев ка, сразу во многих местах. Но, на счастье рыбаков и охотников, остаются у нее глубокие живые ленты, которые здесь, у совхоза «Джайляу-Коль», тянутся на десять-пятнадцать километров. Во дятся в них очень крупные саза ны, жерех, сомы, а в камышах много кабанов. Осенью соби рается в стада сайга. На охоту с Юрой Величко хо тел пойти Асхат Хафизов, но после жирной тройной ухи из окуней, подъязков и здоровенных сазаньих голов, его потянуло в сон. Лентяй он, Асхат. Юра воз мутился: «Я, говорит, думал — имею дело с мужчинами!» И усмехнулся, поглядев на Зойку Сулейманову. Тим вылез из своего спальника и молча взял Асхатову дву стволку. Забавный он парнишка, Тим! Может часами блуждать по сте пи один-одинешенек или ляжет на спину и смотрит, как проно сятся над ним облака. «Я, говорит, кажется, слышу, как они хрустят, когда трутся друг о дружку...» ...Зойка молча приткнулась на мешки Тима и Юры. Где же ребята? Неужели блуж дают в этом черном буране? За окном темень. Диск солнца зловеще глядит сквозь черное ме сиво воспаленным, красным оком. На ветер идти тяжело, значит, они ушли под ветер — к геоло гам. Нам хочется этому верить. А вдруг им все-таки взбрело в го лову идти на ветер — добирать ся к нам, в кибитку?.. Холодно. Я с головой залез в спальный мешок, оставив толь ко маленькую щелочку у рта. — Не хватает еще скорпиона или каракурта для полноты чувств, — ворчит Асхат. Тим приехал к нам два года тому назад. Мы тянули тогда же лезную дорогу к Джанатасу. — Сапожник! — просиял ма стер Попандопуло, развернув его трудовую книжку. — Да тебя же сам бог послал! Новичка окружили ребята и начали наперебой совать ему свои ботинки, кеды, тапочки, бо соножки... — Как на огне горят! — Не напасешься... Тим растерялся под натиском ребят: — Я дорогу... строить. — Да ведь нам сапожник до за- Рисунки И. ГОЛИЦЫНА 11 резу нужен, — умоляли его ре бята. — Босиком на работу не побежишь. А до Каратау чуть не сто километров... — Ты поимей совесть! — Знаешь, сколько ты рабочих часов нам спасешь? — Ты пойми: это для нас сей час очень важно, — солидно про- местожительство. Но ты не трусь, Тимка, приезжай скорей...» Вот Тим и приехал. На берегу Беркутинки появи лось еще одно служебное поме щение. Плотники сколотили из фанеры маленькую будочку, по хожую на елочный теремок, ка кие появляются перед Новым го- бубнил Попандопуло. — У тебя вон в книжке одни благодарно сти... Стаж имеется. Значит, де ло свое знаешь. Все дружно заулыбались Тиму, и он невольно улыбнулся в от вет. — Ну, вот и поладили! — ска зал весело мастер. Зойка вернулась со спартакиа ды из Джамбула злая-презлая. Девчата проиграли эстафету. — Опять сапожником?! — фыркнула она и убежала в свой вагончик. Будто Тим приехал не к ней. Будто не лежало у него в кармане ее письмо. «...Приезжай скорей, — звала она Тима. — Мне скучно здесь без тебя. Я тебя люблю, Тимка, теперь это уже точно. Каждый день я вспоминаю тебя, думаю о тебе и скучаю жутко. Мы стоим табором у речки Беркутинки. Скоро и про нее бу дут песни петь, как про Бирюсу. Между прочим, Беркутинкой эту речку назвали потому, что здесь очень много орлиных гнезд на скалах, а орлы всегда забираются в самые дикие места, поэтому ты можешь представить, какое у нас дом на площадях городов. Ребя та были, видимо, не лишены чувства юмора. Тим уехал в Джамбул за инструментом. А ког да вернулся обратно, на дверях его теремка было выведено голу бой краской с потугой на славян скую вязь: «Моментальный ре монт обуви». Он угадал руку Зойки и не стал соскабливать. Зойка вечером прибежала к не му, швырнула под ноги свои ры жие ботинки, исхлестанные о камни и колючки. — Без очереди... По знаком ству! Тим терпел. Часами сидел он в своей «моменталке», латал ре бятам обувь. А Зойка, как на рочно, каждый вечер тащила ему что-нибудь чинить — кеды, туф ли, тапочки или бегунки-шипов ки спортивные и норовила хле стнуть его при этом побольней: — Ты, Тимка, не высидел еще тут... ну, этот, как его? Да вот у дряхлых стариков бывает от си дячей жизни?.. Тим терпел. Что он мог ей до казать? Иногда Тим выезжал на трас су — к взрывникам, путеукладчи 12 кам, в мехколонну. Ночевал там в палатках — жил по два-три дня в одном лагере, потом пере бирался со , своим чемоданчиком в другой. Вдали от Зойки своя работа казалась ему значитель ной и очень нужной. , Когда Тим возвращался в «моменталку», в блокноте появлялись новые сти хи. Тим стеснялся и никому не показывал этот блокнот. Однажды он побывал у путе укладчиков и сразу же засел за стихи, да так увлекся, что поза был обо всем на свете. Как бы сами собой рождались короткие строчки: Рельсы-нити. Мокрая рубаха. Паровоз аукает вдали. Тяжек молот. Со всего размаха В шпалы забиваю костыли... В мастерскую заглянул По пандопуло. — Да ты же поэт, Тимка! — ахнул он. Стихи появились в стенгазете. Ребятам они понравились. А Зойку не тронули нисколько. Наоборот... Вечером, за ужином, она приня ла позу сапожника, сделала ка кое-то глупое, деревянное лицо, вынула изо рта воображаемый гвоздик и саданула по нему три раза ложкой: — В шпалы... забиваю... ко стыли! Кто-то из девчонок резко ска зал: «Прекрати!» — но Тим услы шал, как одна из них прыснула в кулачок: с того дня стало ка заться ему, что и другие втихо молку потешаются над ним. И по том, как объяснишь этой дурехе Зойке, что «я» в стихотворении, это же не Тим, «я» — это лири ческий герой Тима. А ей ка жется, будто получается у него, как у той мухи, что на ярме си дела, когда вол плуг по пашне таскал: «И мы пахали!..» Тим затосковал. Да тут еще начал он примечать, что один нахаленок-бульдозерист за Зой кой приударил и та вроде бы довольна — танцует 'с ним под ра диолу... И кто знает, как бы все повернулось, не попадись Тиму в Байкадаме сапожник дядя Фе дя — рыхлый мужчина с густой рыжей щетиной на одутловатом лице. Тим привез его в лагерь строителей, угостил ухой и даже бутылку поставил на радостях. Попандопуло направил Тима по его просьбе на звеносборку. И те перь уже не лирический герой, а сам Тим в шпалы заколачивал костыли пневматическим молот ком. — Давно пора! —буркнула при встрече Зойка. А вскоре девчонки заметили, что Тим после каждой получки заполняет на почте переводы на имя какой-то Маргариты... Однажды собрались все у конторы, чтобы обсудить обяза тельства, — решили бороться за звание участка коммунистиче ского труда. — Пусть Тимофей сперва про свою жизнь расскажет! — зашу мели девчонки, сидевшие рядом с Зойкой. — У него, оказывается, жена, а он тут холостяком прикиды вался! Зое голову морочил... Тим вспыхнул, растерялся: — Какая жена? Я еще не го лосую! — Ты не придуривайся! — Кто такая Маргарита? Тим замялся: — Жена сапожника—вот кто! она ни за что дядю Федю не от пустила... Попандопуло побагровел, си лясь не расхохотаться. — Сколько посылаешь? — Тридцать пять... Тут раздался такой хохот, что даже стекла в домах-вагонах за тряслись, как после взрыва. Ког да хохот смолк, кто-то из ребят сказал: — Дура ты, Зойка! Из-за тебя, можно сказать, человек талант теряет, да и мы страдаем... В дверь нашей кибитки будто кто-то ломится или с той сторо ны выпрямляют на ней гвозди сразу в несколько молотков. Дело уже к вечеру, а буря не унимается. Каково сейчас Юре и Тиму? Я думаю о ребятах, о Зойке, и мне невольно вспоминается недавний эпизод на работе. — Не проценты, что-нибудь ставили длинные трубы, соору дили из них что-то наподобие крана и поволокли вверх ажур ную галерею, похожую на опору ЛЭП. Начальник монтажного участ ка приставил к губам мегафон. — Левый трос подтяни. Ле вый!.. — Задрал он голову вверх так, что берет его сполз на во ротник капюшона франтоватой «канадки». — Здравствуй, Мотя! — под летела к нему Зойка. Матвей кивнул ей и помор щился. Опять она не вовремя... И ведь не отвяжешься от нее ни как, пока своего не добьется. Зойка нетерпеливо затопта лась рядом, сунув руки в карма ны своих коротеньких брючек. — Почему в конторе вчера говорили «смелое инженерное решение»? — спросила Зойка у Баженова, кивнув на вздыбив шиеся трубы на банке. — Боялись, что банка права- — И ты ей денежки посы лаешь? — ехидненько пропела Зойка. Вмешался мастер Попандопу ло, властным окриком погасив шум: — Отвечай серьезно, Тимо фей! — потребовал он. — Ну, мы так с дядей Федей договорились. Он в Баикадаме больше зарабатывал... Ну, я и помогаю... жене его... А то бы героическое, надо для стенгазе ты, — так и сказал редактор Зой ке Сулеймановой. У корпуса обогатительной фаб рики поднялась серая махина элеватора для фосфоритной му ки. Как городошные фигурки — «забор», — стоят, тесно прижав шись друг к дружке огромные банки высотой с пятнадцатиэтаж ный дом. На крыше одной из них монтажники-верхолазы по- лится, — улыбнулся Матвей, до вольный, что с галереей все обо шлось как нельзя лучше. — Только и всего-о?.. — разо чарованно протянула Зойка. — Ну конечно... — Баженов поглядел на потускневшую сразу девчонку и пожалел ее. — Схо ди к Аюпу. Они там вал сегодня подняли. Но к Аюпу Зойка попала не скоро. Ее попросила подменить 13 же отругать подружку как сле дует — побежала на участок Аюпа. ...Кран Аюпа Сергазина рассчи тан на двадцать тонн, а вал, ко торый надо было поднять, весил двадцать шесть! Как быть? Аюп предложил привязать противовес крана. — Это же здорово! — просия ла Зойка. — Не мы же поднимали, кран поднимал, — устало рассуждал Аюп. Зойка принесла редактору за метки, но опять в них были про центы... крановщица-подружка. Только забралась Зойка в железный скворечник-будочку, как заело трос на стреле. А слесаря нет. Унесло куда-то слесаря. Шоферы галдят. Монтажники тоже нервничают. Им тоже кран подавай. — Ее «железными руками» еще в куклы надо играть!—ехид но кричит кто-то с крыши кор пуса. Это подковырка. Недавно в стенгазете был напечатан очерк про Зойку, который назывался «Железные руки девчонки». Выскочила Зойка из кабины и кошкой метнулась вверх — к стреле. А ветерок был тугой. Да еще с галечкой. Внизу он не так чувствовался. У Зойки вырвало рубашку из-под брюк, раздуло пузырем. Косынку унесло. Воло сы взметнулись факелом. —- Куда ты, чертенок? — Слазь давай! — Упадешь, — заволновались внизу. Тим работал на крыше кор пуса обогатительной фабрики. Заливал битумом потолок. Зойка повисла прямо над ним. Он ви дит ее исхлестанное песком, по бледневшее от волнения лицо, видит даже, как плавится подве денная тушью тонкая Зойкина бровь. — Ну чего ты глазищи-то на меня вылупил? — скривила ему рожицу Зойка. — Блок тут вы крошился. Блок подай!.. Тим бросился в инструментал ку, схватил блок, затянулся мон тажным ремнем со звенящей це почкой и решительно зашагал к крану. Когда он добрался до стрелы, мастер улыбнулся и произнес тихо: — Верхолаз родился! Когда вернулась Зойкина смен щица, пробка машин у крана уже рассосалась. Зойка не могла да 14 Второе утро встречаем мы в кибитке. Буря бушует по-преж нему. Нет, какая это буря? Ураган... — Трусы!— в бешенстве шель мует нас Зойка. — Жалкие тру сы! Пропадут ребята... — Ну куда мы сейчас пой дем? — пробует урезонить ее Асхат. — Сами заблудимся, толь ко и всего... Попандопуло молча курит, за жав папиросу в ладонях, чтобы не раздувал ветер. За целый час мастер не проронил ни сло ва и этим окончательно, должно быть, вывел Зойку из себя. Она рванулась к двери. Буря подхва тила ее и закружила, как берестинку. Мы выскочили следом. Это на помнило мне парашютные прыж ки с самолета. Как в момент прыжка, у меня захватило дух и что-то сдвинулось внутри. Под ногами была земля, но она будто крутилась, ускользая. Так, вероят но, чувствует себя муха, сев на вращающуюся патефонную пла стинку. — Зойка! Вернись!.. — звал изо всей мочи Асхат где-то не подалеку. Я с трудом сделал несколько шагов. Ветер сгреб меня в охап ку и так шарахнул об угол ки битки, что я чуть не взвыл от боли. — Вернись!.. — сердито кри чал Попандопуло. Нас разметало в разные сторо ны. Асхат отлетел дальше всех, воткнулся головой в бархан и неуклюже забарахтался в песке. ...Буря утихла так же внезап но, как и началась. Словно кто придушил ее, свалив на обе ло патки. Над горизонтом вставало солн це. Оно было ярко-красное и уже пригревало, хотя невидимое пыльное облако, висевшее где-то высоко над пустыней, заретуши ровало его немного. Пустыня лежала измученная. Не было слышно ни звука. Ни одна песчинка не шевелилась на сгорбившемся бархане. Нахохлившись, сидел на камне гриф. Ему тоже, видно, буря здорово намяла бока. Мы про шли почти рядом, но он даже не шелохнулся. — Наши! — радостно закри чал Аюп, первым взбежав на бархан. Охотники изнемогали под тя жестью кабана. Оба похудели заметно, осунулись, но близость кибитки подбадривала, очевидно прибавляя силы. Бурю, как выяс нилось позже, Юра и Тим пе реждали в камышах. Зойка, сияя, несла ружья. — Ребята, а Тимка-то у нас настоящим мужчиной стал! — ра достно выпалила она. Джанатас — Каратау ДЖАНТАР-МАНТАР Грандиозные — из белоснежного мрамора и красного пес чаника — сооружения в Джайпуре. Тянутся ввысь башни без окон, узкие лестницы круто изгибаются или стреми тельно уходят в ослепительное тропическое небо, величе ственные стены то образуют полукруг, то смыкаются в ви де полусфер. Обсерватория Джантар-Мантар, построенная в XVIII ве ке Джайсингхом II, где он и его помощники — крупней шие индийские астрономы и математики того времени —проверили звездные таблицы, составленные в XV веке великим астрономом средневековья Улугбеком в его зна менитой Самаркандской обсерватории, и провели ряд дру гих ценнейших наблюдений. У Джайсингха почти не было оптических приборов. Он считал оптические приборы сво его времени чересчур грубыми, неточными, слишком под властными человеческой руке и поэтому решил строить огромные, высотой до 27 метров, неподвижные инструмен ты, полагая, что это избавит его от ошибок в измере ниях. Для определения местного времени воздвигается фанта стическое сооружение, сферические стены которого проре зает наклонная «лестница», точно указывающая на Поляр ную звезду. И. М О Ж Е Й К О а гравюрах эпохи Возрождения его изображения помещали по правую руку от аллегорической фигуры Науки, среди величайших ученых мира, ибо ни один астро ном в течение столетий не мог сравниться с Великим Самарканд ом (так называли его когда-то) в точности расчетов и наблюде ний, которые провел он в своей обсерватории. Но когда в 1908 году русский археолог Вяткин решил найти ос татки этой обсерватории, никто в Самарканде не мог сказать, где она была. Казалось, след ее безвозвратно утерян в тот месяц рамазана 853 года хиджры... 15 Седьмого рамазана 853 года хиджры — а по летосчислению «неверных» 24 октября 1449 года — правитель Самарканда, внук Ти мура Улугбек подъехал к собст венному дворцу, спешился и сми ренно остановился перед воротами. Стражники засуетились у входа, и начальник караула побежал в дворцовые покои сообщить АбдалЛятифу, нелюбимому сыну Улугбека, уже несколько дней ожида емую весть: правитель отказался от дальнейшей борьбы. ...Улугбек отдавал предпочтение занятиям науками перед военны ми походами, он избегал придвор ных льстецов, открывая свое серд це тем, кто вместе с ним наблю дал бег далеких звезд; его учени ки вместо корана читали труды безбожных античных философов и изучали естественные науки. И шейхи не могли простить ему его слов: «Религии рассеиваются, как туман. Царства рушатся. Но труд ученых остается на вечные времена». И настало время, когда сын его, поддержанный всеми ре лигиозными фанатиками Самар канда, открыто выступил против отца... И вот теперь Улугбек стоит пе ред судом шейхов. Шейхи осуж дающе покачивают бородами и не скрывают долгожданной радости. Абдал-Лятиф, как и положено по бедителю, который даже не мо жет убедить себя в том, что он достоин победы, — груб и резок. Он обвиняет отца в гордыне, кри чит на старика и грозит ему смертью. Улугбек просил одного — разре шения остаться в Самарканде, где он мог бы продолжать свои на блюдения. Но решение суда гласи ло: чтобы замолить грехи, быв ший хан должен отправиться в Мекку, совершить хадж. А ночью, когда измотанный пре дательством, жестокостью, бес сильный перед людьми, еще месяц назад целовавшими пыль, по ко торой ступали его сапоги, ночью, когда Великий Самаркандец спал, состоялся другой суд. Тайный. На нем шейхи решили убить Улугбека. Через несколько дней Улугбек в сопровождении хаджи Хусроя ушел пешком из славного Самар канда. В ближайшем кишлаке путников нагнал гонец. «Именем хана повелевается тебе, мирза Улугбек, — говорилось в депе ше, — остановить свой путь. Не подобает тебе, внуку Тимура, со вершать хадж в таком скромном окружении. Ты не двинешься дальше, пока не закончатся при готовления к дальнему путешест вию, которое должно вызвать одо брение всех правоверных». Улугбек присел в тени под чина рой. Бежать было некуда. А к кишлаку уже скакал из Самарканда Аббас из рода Сулдузов, за поясом которого лежала разрешительная фетва на убийст во Улугбека. Он приговаривался к смерти за отступление от заве тов ислама. Нукеры Аббаса издали увидели сидевшего в тени старика. Они узнали его. Связанного Улугбека привели на берег арыка и поста вили на колени. Аббас подошел спереди, надеясь увидеть страх в глазах пленника, и взмахнул ме чом. Голова повелителя вселенной покатилась в мутный арык, остав ляя на пыльном песке быстро тем неющую дорожку. Один из нуке ров ловко нагнулся, подхватил голову и бросил ее под ноги па лачу. Через час весть о смерти быв шего правителя достигла Самар канда. Вечером узнал о ней и звездочет Али-Кушчи — ближайший помощ ник, ученик и друг Улугбека. Известие о смерти Улугбека по разило его. Он понимал, что смертный приговор хану — это смертный приговор и его учени кам и всем трудам и книгам Улуг бека. Али-Кушчи надел поверх коль чуги халат и спрятал кинжал в широком поясе. Конь пронес его по глухим переулкам к холму, с вершины которого был виден весь Самарканд... С вершины холма был виден весь Самарканд. Над низкими гли нобитными домиками тонко росли пики минаретов. Вяткин еще раз обошел горбистую вершину холма, который едва слышно отдавался глухим гулом под ногами, словно сквозь выж женную шершавую землю проби валось эхо потаенной пещеры Вяткин поднял обломок голубова того мрамора — освещенный солн цем, он нежно светился в его ла дони, как маленькая звезда. И снова уверенность вошла в его сердце. ДЖАНТАР-МАНТАР Для измерения движения светил астрономы Джайсингха построили комплекс массивных приборов — для каждой Вяткин не случайно пришел на этот холм. Долгие месяцы в по исках следов обсерватории он ис следовал окрестности Самарканда, изучал архивы, расспрашивал ста риков — хранителей преданий. И когда, казалось, поиски уже зашли в тупик, он решил исследовать ар хивы Земельной управы. После окончания рабочего дня, когда изнуренные жарой и пылью чиновники покидали Земельную управу, археолог забирался в -ар хив и методично просматривал до кументы многолетней давности. Документы пахли птичьим поме том и едкой самаркандской пы лью. Вечерами на свет керосино вой лампы залетали летучие мы ши и чиркали крыльями об облез лые стены... Через несколько месяцев ра боты Вяткин отыскал документ XVII века. В нем говорилось о продаже участка под названием «Тал-и-расад» — «Холм обсерва тории». Находился он на холме, известном теперь под названием Кухак, по соседству с мазаром Сорока девственниц. ...У подножья холма Вяткина поджидали дехкане. Они уже час стояли под полуденным солнцем и следили за странным русским. Вяткин сказал, что ему нужны землекопы — он хорошо запла тит, и сам губернатор дал ему разрешение производить раскопки. — Здесь нельзя копать, — от ветил старый узбек, — святое место. Здесь был мазар... — Но ведь мазар не мог зани мать весь холм. — Не знаем, не знаем... — Я не буду трогать мазара. Но здесь была обсерватория, и я буду искать ее, хотя это, — Вят кин протянул старику мраморный обломок, — может быть, все, что осталось от Звезды Улугбека... ...Звезда Улугбека — так АлиКушчи, преклоняясь перед учите лем, называл про себя самую кра сивую и нежную звезду в небе Самарканда — висела над огром ным круглым зданием. Черные деревья вокруг него шуршали и позванивали под ветром, как че шуйки кольчуги. Сторож выглянул испуганно из темного проема двери, узнал АлиКушчи и помог ему сойти с коня. — Страшны сны мои, — сказал сторож. — Сейчас прибегал Юсуф из кишлака. звездной системы фундамент. отдельный, установив — Все правда, — ответил АлиКушчи. — Повелителя нет... На сером, пропыленном лице глаза его казались застывшими ледяными озерами. — Где звездочеты? — спросил он. — Кто прячется в домах за арыком, кто убежал еще ночью. Али-Кушчи взбежал по широкой лестнице. Со стен глядели знако мые картины небес и созвездий. Еще недавно Али-Кушчи долгими часами вместе с Улугбеком размы шлял, как лучше украсить дом науки. Подковки сапог выстукива ли неровную дробь по мраморным плитам. Сквозняк вытянул из ке льи листок рисовой бумаги с вя зью цифр и бросил под ноги АлиКушчи. Тот не остановился. Он спешил наверх, в комнату Улуг бека. ...Через полчаса Али-Кушчи спу стился вниз. Сторож тащил за ним туго набитый бумагами ме шок. — Дай лепешек на дорогу, — сказал звездочет, приторачивая мешок к седлу. — Я не успел взять из дому. И стук копыт растаял в пустын ном воздухе. ...Больше никто уже не подходил к зданию, не поднимался на его плоскую крышу, чтобы следить за бегом светил в черном небе. По крывались серой пылью хитроум ные приборы, и пустынны были внутренние помещения, расписан ные картинами и схемами, изобра жавшими планеты, звезды и зем ной шар, разделенный на клима тические пояса, — люди и близко не смели подходить к этому хол му, о котором ходило столько страшных слухов... Шейхи добились своего... Но они не знали, что в это время АлиКушчи готовит в Константинополе издание последней книги своего учителя — «Новые астрономичес кие таблицы». Вскоре эта книга вышла. Ее сра зу же перепечатали в Дамаске и Каире. В XVII веке ее трижды издавали в Лондоне, печатали в Париже, Флоренции, Женеве... Точность таблиц была столь по разительна, что многие ученые даже сомневались в их подлинно сти, — казалось невероятным, что в XV веке, до изобретения телескопа, возможно было такое... их на единый Книга разошлась по всему све ту, и однажды ее увидел индий ский магараджа Джайсингх II. Магараджа любил книги, и Аурангзеб, Великий Могол, суро вый фанатик, испепеляемый жаж дой власти и страхом потерять империю, порой презрительно по смеивался над причудами маль чишки — Джайсингху было всего пятнадцать лет. Но мальчишка был храбр, и отряды его верны. После одной из битв Аурангзеб обнял пятнадцатилетнего коман дующего джайпурскими конника ми и назвал его храбрейшим из храбрых. А храбрейший из храбрых улиз нул потом с шумных победных торжеств и скрылся в своем шат ре. Он читал книгу хана Улугбека о звездах, и это было куда ин тереснее и важнее пира и славы. ...Шли годы. Джайсингх много воевал, но как только наступал перерыв в бесконечной цепи войн и походов, магараджа покидал ар мию и возвращался домой — в один из своих домов — в Дели или Джайпур. Там он в который раз открывал растрепанную кни гу Улугбека. Полководец учился. При дворе Джайсингха жили и работали крупнейшие индийские ученые: Уддамбри Гуджарати — автор первых индийских таблиц логарифмов и переводчик Улугбе ка, Пундарик Ратнакар, Джаганнатх — великие астрономы и ма тематики того времени. Зная об образованности молодого раджи, мудрецы со всех концов опусто шенной войнами страны стекались в его дворец, и для каждого на ходилась там комната для ра боты. И в 1724 году Джайсингх начал строительство первой своей обсер ватории, которую потом назовут восьмым чудом света... ДЖАНТАР-МАНТАР В Джайпуре Джайсингх поставил солнечные часы для проверки расчетов своей обсерватории в Дели. Основание этих солнечных часов выложено циклопической кладкой, чтобы ничто не смогло поколебать их циферблат, установ ленный параллельно плоскости экватора. 18 Книга, повествующая о чудесах Индии, лежала на рабочем столе Вяткина вместе с работами АлиКушчи и Улугбека. В этой книге под фотографиями, изображавши ми странные, словно неземные, геометрически правильные здания, стояли слова: «загадочные», «таин ственные». Автор книги, немецкий путешественник, говорил об этих, казалось бы, лишенных смысла сооружениях — огромных камен ных кольцах и треугольниках, ве личественных лестницах, не веду щих никуда, как о порождении мистических увлечений давно умершего магараджи Джайпура Джайсингха //. Вяткина не интересовали сооб ражения несведущего в астроно- мии путешественника. Он знал, что Джайсингх был великим астроно мом и неоднократно в своих рабо тах подчеркивал, что он ученик Улугбека, хотя между ними лежа ла пропасть в триста лет. И глядя на пятидесятиметровую лестницу и каменные, диамет ром по пятнадцать метров кон центрические круги — приборы для определения азимута светил, Вяткин понимал, что никакой фа натизм разрушения, никакие сте нобитные машины не могли бес следно стереть с лица земли по добные грандиозные сооружения. А Джайсингх неоднократно под черкивал, что многие его инстру менты, по которым были провере ны звездные таблицы Улугбека, — копия инструментов великого са маркандского астронома... И когда однажды в одной из траншей заступ землекопа отрыл каменные ступеньки, ведущие в глубину холма, Вяткин понял, что это остатки Вертикального круга — секстанта, а может быть, даже квадранта, предназначенного для определения высоты светил. ...Траншея с каждым днем об наруживала все новые ступеньки, что все глубже уводили под зем лю. Копать было трудно. Мусор спрессовался, кетмени и лопаты ломались об обломки кирпичей. Слухи о сказочном подземелье, в котором вот-вот обнаружат клад самого Тимура, разнеслись по кишлакам, и люди с рассвета ок ружали раскоп. По обе стороны ступеней тяну лись облицованные мрамором барьеры. На мраморе были выре заны цифры и обозначения граду сов. Чем глубже уходила лестница в землю, тем становилась все бо лее пологой — и у Вяткина ис чезли последние сомнения... Уже можно было установить размеры обсерватории — дуга квадранта достигала 63 метров в длину, радиус окружности ее— 40 метров. И стало ясно, что часть дуги когда-то была подзем ная, а часть выходила на поверх ность и опиралась на четырех угольную тридцатиметровую баш ню обсерватории, которую — у Вяткина уже не оставалось сомне ния в этом — уничтожили созна тельно, варварски, жестоко, так, что не осталось даже ни одного кирпича от здания, которое когдато было видно с любого конца Са марканда. ...И стояла обсерватория, види мая с любого конца Самарканда. И тогда шейхи решили уничто жить ее, чтобы навсегда исчезла память о великом звездочете. ...Первыми пришли к подножью холма дервиши, получившие тай ный приказ, за ними потянулись верующие и любопытные. Дерви ши бесновались. Они руками и тяжелыми кетменями выламывали изразцы и украшения обсервато рии, разбивали приборы. Вскоре на холм втащили привезенные из города стенобитные машины. Не которое время крепкие стены со противлялись ударам, но все боль ше кирпичей и плит отлетало от основания, и, наконец, стена рух нула, подняв к раскаленному небу тучи желтой пыли. ...Но потом пришла ночь, пыль улеглась — и в небе снова тонко засветилась Звезда Улугбека... * * * ...Несколько лет назад самар кандские исследователи начали поиски пропавшей в тот месяц рамазана, когда попытались по гасить Звезду Улугбека, библио теки Великого Самаркандца, кото рой, как говорят древние рукопи си не было цены... ДЖАНТАР-МАНТАР ...Но Джайсингх не учел, что невозможно предотвратить внутренние сдвиги и осадку огромных неподвижных ин струментов — и спустя некоторое время приборами Джайсингха пользоваться уже было нельзя. И вот многотонный Самрат Джантра — самый большой инструмент Джайсингха, поставленный некогда параллельно земной оси, — теперь только памятник, как и другие инстру менты обсерватории. 19 Сегодня в нашей «Каюткомпании» — авторы «Во круг света»; вернувшись из очередных путешествий, они рассказывают о своих не давних исследованиях, на блюдениях, открытиях: кандидат исторических наук Людмила Васильевна Шапошникова — О ПЛЕМЕНИ «КОЛДУ НОВ» — КУРУМБА, что живет у подножья Голубых гор; кандидат геолого-минера логических наук Александр Михайлович Портнов — О ЛУННОМ КРАТЕРЕ... В ПАТОМСКОИ ТАЙГЕ, одной из самых удивитель ных форм рельефа Земли; археолог Николай Нико лаевич Диков — О ПРИЗРАКАХ ПЕГТЫМЕЛЬСКИХ СКАЛ, галерее самых северных в мире наскальных рисунков КУРУМБА— ПЛЕМЯ «КОЛДУНОВ» Л. Ш А П О Ш Н И К О В А : Перед людьми этого племени испытывают ужас все соседние племена, считая их колдунами, наделенными силой истреблять людей и животных. Я была в селениях этого племени, расположенных у подножья Голу бых гор Индии, и разговаривала с одним из «колдунов». ...Узкая лесная тропинка вывела меня к нескольким хижинам, кры тым черепицей. Буквально в то же мгновение меня окружила толпа курумба. Они были все небольшо го роста, с очень темной кожей, широкими носами. Волосы некото рых буйно вились. Почти вплот ную ко мне подошел старик ку румба. Из-под нависших бровей на меня был устремлен мутный за вораживающий взгляд. Отвисшая нижняя губа со следами татуиров ки придавала его лицу неприятное и зловещее выражение. — Как тебя зовут? — спроси ла я. — Кала Манигар, — ответил че ловек. — Колдуешь? — Иногда. — Ну, и как же ты колдуешь? — Наши предки, — журчал бес цветный голос старика курумба, — могли делать многое. Мы владеем их искусством. Когда мы убиваем человека заклинаниями — он уми рает в страшных мучениях. Курум ба собирают в лесу ядовитые ко ренья, смешивают их с зерном и тайно посылают врагу. Мы имеем власть над тиграми и можем на травливать их на врага. Мы мо жем превратить скалу в порошок и человека — в камень... — Хорошо, — прервала я его. — Преврати меня в камень. Глаза старика мгновенно расши рились, они завораживающе смот рели на меня, и в них была ка кая-то притягательная сила... Ниж няя губа «колдуна» со следами татуировки отвисла еще больше, и он стал бормотать какие-то за клинания... Но вскоре глаза его потеряли первоначальное выраже ние — и я уловила в них про блески беспомощности, растерянно сти и какого-то страха передо мной... — Заклинание забыл, — вышел он из положения... (А может быть, курумба знают, что их «волшеб ство» держится лишь на вере окружающих в их могущество? И поэтому они сами всячески раздувают свою мрачную славу?) И когда спустя некоторое время я встретилась с доктором Нарасимхой, который довольно долго жил среди курумба, изучая их, я попросила его подробно расска зать об этом племени «колдунов». Меня интересовало: есть ли хоть какие-либо основания для того ужаса, какой испытывают к ку румба окружающие племена? — Видите ли... — доктор чуть помедлил. — Я атеист, так же как и вы. Всю жизнь занимаюсь ес тественными науками и уверен, что ничего сверхъестественного в «кол довстве» курумба нет. Но они, повидимому, научились использовать в своих целях некоторые пока необъясненные нами свойства чело веческой природы. ...Как правило, люди, о которых говорят, что их «околдовали» ку румба, умирали от гангрены ки шечника, и спасти их было невоз можно. И самое поразительное: все умирающие — я это свидетель ствую как врач — за несколько часов до смерти кричали от стра ха и заслоняли рукой глаза. Пред ставляете, какой ужас испытывают окрестные жители перед курумба. Или, например, вот еще одна история. Однажды курумба захо тел жениться на девушке из пле мени тода. Но тода никогда бы не отдали ее замуж за ненавистно го им курумба. И девушка вдруг умирает. Вот так, ни с того ни с сего. Вечером была совсем здоро вая, а утром ее нашли мертвой. Состоялась погребальная церемо ния. Как предписывает обычай то да, тело умершей сожгли на кост ре, а останки сохранили для окончания церемонии, завернув в ритуальное покрывало. Через не сколько месяцев останки вынесли, чтобы соблюсти вторую, так на зываемую «сухую», погребальную церемонию. И что же вы думаете? В покрывале, где хранились остан ки, оказались... куски полусгорев шего бананового дерева. А девуш ку потом видели живой и невре димой в одной из деревень ку румба... — Мы с вами знаем о сеансах массового гипноза, — продолжает Людмила Васильевна. — И навер няка — Нарасимха тоже так счи- 21 тает — здесь произошло то же самое. По-видимому, предки курумба завоевывали место под солнцем, как соседние племена оружием, способностью к гипноти ческому внушению. (А может быть, здесь требуется и какое-то дру гое объяснение?..) И развили в течение столетий эти навыки до действительно поразительных спо собностей, которые в сочетании с удивительным знанием окружающе го их мира джунглей и придают курумба такую зловещую славу. Ведь если даже мы с вами не мо жем до конца объяснить загадки курумба, то что же говорить об их соседях, в представлении которых мир заселен богами, дьяволами, душами умерших и прочей чертов щиной? Ответа на многие загадки ку румба пока нет. Но как бы там ни было, ученые когда-нибудь су меют объяснить «колдовство» ку румба и даже, может быть, пони мание его секретов поможет в чемто и науке... МЫ БЫЛИ В ЛУННОМ КРАТЕРЕ А. П О Р Т Н О В : Н а ш отряд вел геологическую съемку в труднодо ступных районах Витимо-Патомского нагорья. Однажды мы до поздней ночи засиделись у кост ра. Внезапно в черном небе по явился большой голубоватый шар. Он бесшумно проплыл над наши ми головами и скрылся за греб нем горы. Мы переглянулись. — Что это такое?.. Загорелся спор. Один утверж дал, что это шаровая молния. Дру гой говорил, что пролетавшее те ло — крупный метеорит. — Метеорит летит быстрее, — заметил я, — а падение его на землю иногда сопровождается та ким взрывом, что образуется глу бокая воронка с кольцевым валом. В лунных кратерах есть еще и горка посередине. — Что такое лунный кратер? — спросил наш каюр Михаил. Один из коллекторов соорудил из песка подобие лунного цирка. — На Земле таких нет, — ска зал я . — А я вид€л, — вдруг сказал каюр. — Видел такую воронку, словно от бомбы, только огром ную; смотрел я с другого голь ца — точный круг, а в середи не — холм, как большая копна. — Т ы , наверно, ошибся, Миха ил... Не может быть... Михаил обиделся. Стукнув недокуренной трубкой по бревну, он отрезал: — Не веришь — сходи на Явольдин... — Явольдин? Это в двух днях ходьбы отсюда? 22 Выбрав подходящий день, я тро нулся в путь вместе с Валери ем — студентом геолого-разведоч ного института. Хрустел игольчатый лед в лу жах, картоном прогибался под са погами замерзший мох, глухо шу мела в тумане река. Как в обычном геологическом маршруте нам пришлось проби ваться без тропы через густой стланик-кедрач, гибкий и цепкий, как лианы. Наконец, мы подошли к гребню очередного гольца. Шаг, еще шаг... И вдруг перед нами, как крепост ная стена древнего города, возник огромный вал, сложенный глыба ми известняка! Мы влезли вверх по крутому склону и замерли, пораженные открывшейся карти ной. Михаил был прав. Кратер дей ствительно существовал. И он на самом деле был совершенно не обычным. Перед нами была не во ронка, а насыпной усеченный ко нус. Склоны кратера были круты ми и высокими, узкий гребень кольцевого вала описывал круг, в середине которого возвышалась горка. Лунный ландшафт в Патомской тайге! Размеры кратера оказались не малыми. Основание его имело фор му эллипса с осями длиной 220 и 140 метров, диаметр верхнего края кольцевого вала составлял 86 метров, высота кратера достига ла 40 метров на юго-западе и 4 метра на северо-востоке, цент ральная горка была шестиметро вой высоты. Следов поваленного и обожженного леса вокруг кратера мы не заметили. Закончив описание, мы уселись на огромной глыбе известняка. Перед нами была уникальная фор ма земного рельефа. Как же она возникла? Какая чудовищная сила раздробила пласты горных пород и насыпала этот кратер? Какая катастрофа оставила этот удиви тельный памятник?.. На З е м л е известны кратеры двух типов — вулканические и метеоритные. Кратеры вулканов всегда содержат лаву и пепел, в них хорошо заметны следы воз действия горячих растворов и га зов на горные породы. Мы же си дели на абсолютно свежих неиз мененных известняках. Отсутство вали в этом районе и разломы зем ной коры, с которыми обычно свя заны вулканы. Метеоритные кратеры встре чаются гораздо реже. Хорошо из вестен, например, Каньон Д ь я в о ла в Аризоне — воронка от взры ва чудовищного метеорита, имею щая диаметр 1200 и глубину 170 метров. В С С С Р самый крупный метеоритный кратер, размером с небольшой стадион, расположен на острове Саарема в Балтийском мо ре. Предполагают, что величест венный кратер Ашанти в Гане диаметром в 10 километров тоже образован ударом гигантского ме теорита. Но ни один из этих кратеров не имеет столь удивительного релье фа, как тот, что открылся нам в си бирской тайге... Словно кто-то взял и перенес с Луны один из ее цирков... Глядя на хаотическое нагромож дение каменных глыб, мы пред ставляли, как огромный метеорит, пробив земную атмосферу, на кос мической скорости врезался в склон горы, ушел в толщу извест няка метров на двести и там взор вался. Содрогнулась земля. Столб пламени, черные клубы дыма, гро хот падающих скал... Взрыв на большой глубине не выбросил гор ные породы, а только раздробил их, приподнял и образовал кра тер. Мы так и не нашли ни одного кусочка метеорита. Где он? Может быть, он исчез бесследно, распы лившись при взрыве, подобно Тун гусскому метеориту? Или же ос колки Патомского метеорита, как и Аризонского, лежат где-то там, на глубине? Под косыми лучами заходящего солнца известняк порозовел, слов но на него снова упали отблески страшного небесного огня... Уже в Москве я прочитал за метку геолога В. В. Колпакова в журнале «Природа», в которой указывались местоположение и приблизительные размеры кратера на Явольдине. Автор предполагал, что кратер имеет метеоритное про исхождение. В комментарии к за метке профессор С. В. Обручев сделал вывод о вулканической при роде этого образования. Но у ме ня, так же как и у В. В. Колпако ва, видевшего кратер своими гла зами, нет сомнения в его метеорит ной природе... ПРИЗРАКИ ПЕГТЫМЕЛЬСКИХ СКАЛ Н. Д И К О В : Когда я получил от геолога Саморукова письмо, где он писал, что во время одной из экспедиций в верховьях реки Пегтымель видел наскальные изобра жения, признаться, я поразился: в столь высоких широтах наскаль ные рисунки не видел еще ни один археолог мира. Может быть, думалось мне, то, что Саморуков принял за высеченные на скалах фигуры, — это причудливо пере плетенные естественные трещины, выбоины, выветрелости. Но слиш ком уверенно писал Саморуков о фигурах оленей, об изображе ниях лодок с людьми, и слишком четкими были его фотографии, и мы решили рискнуть. Была организована специальная археологическая экспедиция — и 8 июня 1967 года, в самый раз гар полярного дня, наш вертолет взял курс из Магадана на Пегтымельские обрывы. Мы нашли их сразу же... Сотни оленей, высоко подняв свои великолепные головы, устрем лялись в ледяные воды реки. Они плыли на ту сторону — туда, где пастбища и другие олени. Из за сады выскакивали легкие охот ничьи байдары — и вот уже оленьи трупы плывут вниз по тече нию... Изображений оказалось значи тельно больше, чем указывал Са моруков. Странные фигуры пля шущих обнаженных женщин, лег кие охотничьи лодки, олени, то уже настигнутые гарпуном, то спокойно пасущиеся, не подозре вающие о приближающейся опас ности, морские исполины — киты и косатки, окруженные байдарами древних китобоев... Мы потеряли счет времени, мы фотографирова ли, эстампировали, снимали на ки нопленку все новые и новые ри сунки... И поверите — трудно было от решиться от ощущения, что все это — олени, гарпунеры, гребцы, байдары — недвижно застыло на красноватых скалах, нависших над чукотской рекой Пегтымель, — на столько динамично, остро, лако нично и всеохватно изобразил древний художник сцены охоты. С какой-то поразительной точ ностью переданы характерные движения плывущего оленя: голова вытянута вперед, легкое, как по плавок, раздутое туловище с опу щенными в воду ногами как бы парит в состоянии невесомости, копыта растопырены, как гусиные лапы, и хотя вода ничем не обо значена, вы чувствуете, что жи вотное именно плывет... И здесь же древнейший художник Чукотки изображает и совсем другие сцены охоты — уже на морского зверя: кита, косатку, калана... Не всег да охота на властелинов ледовых морей кончается удачно. И вот мы видим рисунок, на котором опро кинутую лодку с охотником топчет недобрый морской дух в челове ческом обличье. Кто же оставил эти великолеп ные изображения? Судя по всему, у Пегтымельских скал жили предки чукчей. Иначе трудно объяснить столь тесное со седство таких, казалось бы, несов местимых сюжетов — морской охо ты и охоты на диких оленей. Но мы знаем, что у чукчей издав на существовало разделение обще ственного хозяйства на тундровое и морское. И тут можно сделать еще одно предположение — Пегтымельские скалы были для древ них чукчей священным местом, ро довым святилищем. У скал Пегтымеля собирались на общие празд нества в честь успешной охоты и племена морских охотников, и лов цы диких оленей. И, очевидно, поэтому на Пегты мельских скалах рядом с удиви тельно реалистическими сценами охоты мы увидели фантастические изображения женщин и мужчин с чудовищными грибами на голо ве — это опьяненный обильной едой, гордясь своей удачливостью, ловкостью, смелостью, охотник вы секал образы своих покровителей, «грибных духов». И недаром всемогущий и веселый «грибной дух» представал перед взором художника в виде женской фигуры: Пегтымельская галерея создавалась в то далекое время, когда еще сильны были пережитки матриархата... Реальность и фантастика, вечное человеческое стремление изобра зить виденное и вера в магичес кую силу рисунка, чувство собст венной силы и страх перед сила ми природы переплелись в этих уникальных наскальных кар тинах. Такое образное восприятие ми ра отражало ту форму обществен ного сознания, в которой еще были слиты воедино и религиоз ные представления и реальные — я бы сказал, даже научные — на блюдения. В подавляющем боль шинстве пегтымельских картин от ражено не только стремление ма гическим путем овладеть зверем, но и объективное представление об окружающем мире. Пегтымельская галерея создава лась в начале нашей эры, когда у чукчей еще не было домашнего оленеводства, но уже был развит морской промысел. И она, несомнен но, еще расскажет нам много нового об одном из наименее изученных периодов прошлого чукчей. Сейчас мы подробно исследуем эти самые северные в мире на скальные изображения, сопостав ляем их с уже известными памят никами первобытного искусства, ищем отражение сюжетов пегты мельских рисунков в чукотских ска заниях и легендах. Но уже сейчас можно сказать, что пегтымельские петроглифы — это бесценный па мятник истории и культуры не только древнего коренного населе ния Чукотки, но и всего неолити ческого мира полярных охотников Евразии и Америки. 23 П Р И М О ЛЕВИ, итальянский писатель Фантастический рассказ очно как в 1929 году, — сказал мне Симпсон. — Вы еще молоды и не можете это го помнить, но все, как тогда: инертность, неверие, отсутствие инициативы. В Амери ке, правда, дела фирмы идут неплохо, но думаете, они хотят мне помочь? Ничего подобного: именно сейчас, когда нужно пустить в продажу чтолибо принципиально новое, знаете что предложило мне Проектное бюро «Натки»? Вот посмотрите. Он вынул из кармана металлическую коробку и с досадой положил ее на стол. — Можно ли с любовью рекламировать эту че пуху? — Каково назначение прибора? — поинтересовал ся я. — В этом вся загвоздка; он умеет делать все и ничего. Обычно приборы и машины имеют узкую специализацию: трактор пашет, пила пилит, версифи катор сочиняет стихи. А этот прибор может все или почти все. Его назвали Минибрен. Даже имя, и то, на мой взгляд, подобрали неудачно — оно претен циозно и непонятно. И в нем нет никакой привлека тельности для покупателей. Это селектор с четырь мя дорожками. Вы хотите узнать, скольким сицилий ским женщинам по имени Элеонора сделали опера цию в 1940 году? Сколько самоубийц с 1900 года по сегодняшний день были левшами и одновременно блондинами? Достаточно нажать вот на эту клави шу — и вы мгновенно получите ответ. Но сначала надо будет ввести определенные данные, а это по рядочное неудобство. Фирма упирает на то, что при бор карманный и очень дешевый. Всего двадцать 24 четыре тысячи лир, дешевле, чем японский транзи стор. Но этого недостаточно. Если в течение года фирма не предложит ничего пооригинальнее, я все брошу и уйду на пенсию. Нет, нет, уверяю вас, я не шучу. К счастью, у меня на руках отличные карты, и пусть это не покажется вам хвастовством, я спо собен на большее, чем рекламировать дурацкие селек торы. Разговор этот состоялся на банкете, который «Натка» ежегодно устраивает для своих постоянных клиентов. Я с любопытством наблюдал за моим другом. Не смотря на горечь, звучавшую в рассказе, Симпсон не выглядел подавленным и мрачным; наоборот, он был необычно оживлен и весел. За толстыми линзами очков лукаво поблескивали маленькие глазки; я ре шил поощрить его к еще большей откровенности. — Я убежден, что при вашем опыте вы не обя заны вечно рекламировать пишущие машинки и се лекторы. Продавать трудно и подчас неприятно, но торговый агент встречается со множеством людей, и каждый день приносит ему что-либо новое. Разу меется, на «Натке» свет клином не сошелся... Симпсон охотно поддержал беседу. — В этом суть проблемы. Руководители фирмы слишком самоуверенные люди. Понятно, машины и приборы — вещи крайне нужные, от них во многом зависит наше благополучие, но они одни не в со стоянии разрешить все сложности. Слова Симпсона показались мне довольно туман ными, неопределенными, и я решил предпринять но вый зондаж. Прогрессивный итальянский писатель Примо Леей — участ ник Сопротивления, рассказавший в книге «Человек ли это» об ужасах Освенцима. Эта книга принесла ему широкую известность. Инженер-химик по специальности, Примо Леей в 1966 году написал книгу научно-фантастических рассказов «Естественные истории», за которую ему была присуждена одна из литературных премий Италии. Из этой книги и взят рассказ «Патент Симпсона», публикуемый в журнале. Герой этого фантастического рассказа предприимчивый тор говый агент фирмы «Натка» Симпсон заключил своего рода «контракт» с пчелами, муравьями и стрекозами, по которому они в обмен за еду будут выполнять для него, а впоследствии и для фирмы «Натка», всевозможную микроработу. Преиму щества этих довольно-таки необычных рабочих очевидны. С ними нет никакой нужды заключать коллективный договор, и они не станут объединяться в профсоюзы. В своем рассказе писатель остроумно высмеивает модные у буржуазных социологов лживые теории о «партнерстве ра бочих и предпринимателей», о «всеобщем процветании», кото рое якобы наступит, как только в распоряжение фирм посту пят усовершенствованные роботы.., И если во времена Карела Чапека предприниматели думали избавиться от проблем рабочей силы с помощью автоматики, то теперь, в «век бионики», иные из них готовы уповать, как мы видим из сатирического рассказа Примо Леей, на исполь зование «ресурсов» живой природы. С творчеством Примо Леей советский читатель знакомится впервые. — Конечно, человеческий мозг незаменим. Изобре татели электронного мозга часто об этом забывают. — Нет, нет, не говорите мне о человеческом моз ге, — необычно резко ответил Симпсон. — Прежде всего он слишком сложно устроен; и потом еще да леко не доказано, способен ли он понять самого себя. О человеческом мозге написаны горы книг, и тысячи фирм, как две капли воды похожих на «Натку», во всю рекламируют свои подлинные и мнимые дости жения в этой области. Фрейд, Туринг, кибернетики, социологи буквально препарируют его, а машины тщетно стараются в точности воспроизвести. Нет, у меня возникла другая идея. — Он помолчал, яв но заколебавшись, затем наклонился ко мне и тихо сказал: — Впрочем, это уже не только идея. При ходите ко мне в воскресенье. Симпсон жил на старой вилле, которую за гроши купил сразу после войны. Он встретил меня и мою жену любезно и радуш но. Нам было приятно познакомиться с его женой, худенькой женщиной с уже начавшими седеть воло сами, добродушной, скромной и очень милой в обра щении. Хозяева провели нас в садовую беседку, стоявшую у самого пруда. Завязалась дружеская беседа, но она то и дело прерывалась по вине Симпсона. Он вертелся, вскидывал глаза к небу, нервно раскури вал трубку и тут же ее тушил. Было заметно, что ему не терпится поскорее перейти от любезной пре амбулы к сути дела. Должен признать, что обставил он этот переход весьма эффектно. Когда хозяйка стала разливать чай, Симпсон спросил у моей жены: Рисунки К. ЭДЕЛЬШТЕЙНА — Синьора, не хотите ли немного брусники? По ниже холма в долине ее тьма-тьмущая. — Мне не хотелось бы вас затруднять... — начала было моя жена. — Что вы, что вы! — прервал ее Симпсон. Он вы нул из кармана маленький инструмент, похожий на миниатюрную флейту, и сыграл три ноты. Послы шался легкий шум, по воде пруда пробежала рябь, и над нашими головами пролетели стрекозы. — Срок — две минуты! — с гордостью восклик нул Симпсон, засекая время по ручному хронометру. Синьора Симпсон смущенно улыбнулась и ушла в дом. Вскоре она появилась с пустой хрустальной вазой и бережно поставила ее на стол. На исходе второй минуты стрекозы, сотни стрекоз возвратились. Они показались мне эскадрой крохотных бомбарди ровщиков. Повиснув прямо над нами, они одна за другой стремительно пикировали вниз, бросали в ва зу ягоду и мгновенно улетали. За несколько секунд 25 ваза наполнилась до краев спелой, влажной от росы брусникой. При этом ни одна ягода не упала на зе млю. — Впечатляющее зрелище, не правда ли? — ска зал Симпсон. — Конечно, опыту не хватает научной строгости и законченности, зато вы и ваша супруга все видели сами. Вот и скажите мне теперь, если можно прибегнуть к помощи стрекоз, какой смысл проектировать специальную машину по сбору брус ники? И потом, вы уверены, что можно создать ма шину, которая собрала бы всю бруснику с двух гек таров леса за две минуты? При этом бесшумно, не расходуя ни грамма горючего и не портя леса? А стоимость, вы подумали о стоимости? Во сколь ко, по-вашему, обходится стая стрекоз, этих грациоз ных, изящных насекомых? — Это... искусственные стре козы? — неосторожно спросил я и, не удержавшись, испуган но взглянул на жену. Лицо жены оставалось бесстрастным, но я чувствовал, что ей явно не по себе. — Нет, натуральные. Они находятся у меня на службе. Вернее, мы заключили джентль менское соглашение. Симпсон откинулся на спин ку стула, наслаждаясь эффек том. — Пожалуй, расскажу вам все по порядку. Вы, очевидно, читали гениальные работы фон Фриша о языке пчел, о танце «восьмерки» насекомых, указы вающих расстояние до источ ника питания и направление полета? Я познакомился с ра ботами фон Фриша двенадцать лет назад и был потрясен. С тех пор все свободное вре мя я посвятил изучению пчел. Вначале я хотел лишь научить ся разговаривать с пчелами на их языке. Странно, но до меня никто об этом не подумал. Идемте, я вам покажу. Он продемонстрировал пче линые соты, внешние стенки которых были сделаны из отшлифованного стекла. Затем пальцем вывел на стекле наклонную восьмерку, и сразу же из дверцы улья с жужжани ем вылетел пчелиный рой. — Мне жаль было их обманывать. Сейчас на юговостоке, в двухстах метрах отсюда, для них нет ни какой пищи. Но теперь вы еще раз убедились, что мне удалось сломать стену непонимания между че ловеком и насекомыми. Труднее всего было в первые дни. Мне самому приходилось выделывать на лугу замысловатые восьмерки. Пчелы не сразу поняли ме ня, и потом это выглядело смешно и нелепо. Позже я убедился, что можно обойтись обычным прутом. Ну, а затем я научился вычерчивать восьмерки и другие знаки их кода просто пальцем. — А со стрекозами? — Со стрекозами я пока поддерживаю лишь кос венную связь. Очень скоро я понял, что пчелы уме ют исполнять не только танец «восьмерки». Они зна ют и другие танцы — вернее, фигуры танца. Пока мне не удалось расшифровать смысл каждой фигу ры, но я уже составил пчелиный глоссарий на не 26 сколько сот слов. Вот смотрите, эти фигуры соот ветствуют нашим понятиям солнца, ветра, холода, жары и так далее. А это — названия растений. Я обнаружил, что они выписывают двенадцать раз личных фигур, чтобы передать информацию о ябло ке другим пчелам — в зависимости от того, висит ли оно на старой, молодой, больной, здоровой, культур ной или дикой яблоне. Они знают глаголы «собирать, жалить, упасть, летать». У «летать» в их языке есть огромное число синонимов. А вот между такими ви дами передвижения, как «ходить, бежать, плавать, ездить» пчелы различия не делают. — А вы сами хорошо говорите на языке пчел? — спросил я. — Пока еще плохо. Но зато вполне прилично их понимаю. Я воспользовался этим, чтобы уговорить их рас крыть секреты жизни пчелино го улья. Пчелы поведали мне, как и в какой день они реша ют уничтожить всех самцов, когда матки вступают между собой в смертельный поединок, каким образом они определяют необходимое числовое соотно шение между трутнями и ра бочими пчелами. Впрочем, не которых секретов они так и не открыли: у пчел очень развито чувство собственного достоин ства. — А со стрекозами они тоже объясняются на языке танца? — Нет, пчелы переговарива ются с помощью танцев только между собой и, простите за нескромность, со мной. Что же до других насекомых, то пче лы поддерживают отношения только с теми видами, которые претерпели сильную эволюцию; прежде всего с насекомыми, живущими коллективно. К при меру, они поддерживают до вольно тесные связи, хотя и не всегда дружеские, с муравь ями, осами и стрекозами. В от ношении же саранчи и вообще всех прямокрылых они огра ничиваются короткими приказаниями. Так или иначе, но с другими насекомыми пчелы переговариваются с помощью своих антенн. Это весьма рудиментарный код, но зато обмен сообщениями происходит столь быстро, что я просто не успеваю за ним уследить. Боюсь, что человеку это вообще не под силу. Впро чем, я не собираюсь вступать в контакт с другими насекомыми без посредничества пчел. Это было бы непорядочно, и потом пчелы выступают в роли посредников весьма охотно; для них это свое образное развлечение. Но вернемся к «межнасекомовому», если так можно выразиться, коду. У меня сложилось впечатление, что это не подлинный язык с определенными строгими нормами, а способ общения, во многом зависящий от интуиции и фан тазии «собеседников». Он чем-то напоминает слож ный и одновременно четкий способ общения человека с собакой. Как вы, конечно, сами заметили, человеко-собачьего языка не существует; между тем обе стороны достаточно хорошо понимают друг друга. Однако код насекомых значительно более богат и разнообразен, в чем вы вскоре сами убедитесь. Симпсон провел нас по саду и виноградной аллее, и мы не увидели ни одного муравья. Между тем Симпсон не прибегал к дезинсекционным средствам. Его жена, объяснил Симпсон, не выносит муравьев (при этом синьора Симпсон густо покраснела), и вот он предложил им такое соглашение: он позаботится о питании всех муравьиных гнезд (это обходится ему ежегодно в две-три тысячи лир), а те обязуются не строить новые муравейники в радиусе пятидеся ти метров от дома и перенести подальше все старые. Кроме того, муравьи должны были в течение двух часов, с пяти до семи утра, выполнять всю работу по микроуборке сада и комнат. Муравьи согласи лись. Однако вскоре, через посредство пчел, они по дали жалобу на неких муравьев-львов, которые за полонили песчаную полосу возле леса. Симпсон при знался мне, что в то время он даже не подозревал, что муравьи-львы были на самом деле личинками стрекоз. Он отправился на «место преступления» и убедился, что личинки занимаются кровожадным разбоем. Песок был усеян коническими отверстиями. Стоило муравью подползти к краю отверстия, как осыпающийся песок увлекал его вниз. Из глубины высовывались кривые челюсти, и бедняге муравью приходил конец. Симпсону пришлось признать, что жалоба муравь ев была вполне оправданна. Он почувствовал гор дость и одновременно растерянность оттого, что его избрали «третейским судьей», — ведь от его реше ния зависела добрая слава всего рода человечес кого. В сентябре он собрал небольшую ассамблею. — Это была памятная встреча, — рассказывал Симпсон. — В ней приняли участие муравьи, пчелы и стрекозы. Взрослые стрекозы вежливо, но с упорст вом защищали права своих личинок. Они заметили мне, что личинки не виноваты в том, что вынуждены таким путем добывать себе пищу. Передвигаться они не могли, и беднягам ничего другого не оставалось: либо устраивать засаду муравьям, либо погибнуть с голоду. Тогда я предложил выделить личинкам соответст вующую дневную порцию кормовой смеси, которую мы даем цыплятам. Стрекозы потребовали провести сначала опытное кормление. Личинкам смесь при шлась по вкусу, и они обязались не устраивать больше засад муравьям. На том же заседании я предложил стрекозам особое вознаграждение за каж дый вылет за брусникой. Вообще же стрекозы самые крепкие и умные среди насекомых, и я многого жду от них. Симпсон объяснил также, что он не стал пред лагать специальный контракт пчелам, которые и так очень заняты. Сейчас он ведет сложные переговоры с мухами и муравьями. Мухи на редкость глупы, и ничего особенно по лезного от них не добьешься. Все же в обмен на единичную порцию в четыре миллиграмма молока в день, мухи согласились не залетать осенью в дом и в конюшню. Кроме того, он рассчитывает приспо собить мух для передачи срочных сообщений, по крайней мере до тех пор, пока на вилле не устано вят телефон. Переговоры с комарами протекают не менее сложно, хотя и по другим причинам. Эти па разиты не только ничего не умеют делать, но вдоба вок не хотят и не могут отказаться от человеческой крови или по крайней мере от крови млекопитаю щих. А поскольку возле самой виллы есть пруд, ко мары доставляют изрядное беспокойство. Он, Симп сон, посоветовался с местным ветеринаром и теперь намеревается предложить комарам пол-литра коровь его молока на каждые два месяца. Путем добав ления цитрата можно будет избежать свертывания молока. Конечно, это не слишком выгодная сделка, но все же это лучше, чем опыление ДДТ. А глав ное — не нарушится биологическое равновесие дан ной зоны. К тому же новый метод может быть за патентован и затем с успехом применен в любой ма лярийной местности. Симпсон считал, что комары вскоре сами убедят ся, что им выгоднее пить коровье молоко, не рискуя заразиться от плазмодиев. Я спросил у Симпсона, нельзя ли заключить договор о ненападении с дру гими паразитарными насекомыми, этим бичом людей и животных. Симпсон ответил, что дело это нелег кое, но он уже подготовил проект договора с саран чой, одобренный FAO *, и намерен обсудить его ус ловия с представителями саранчи сразу же после периода миграции. Солнце уже закатилось, и мы вернулись в гости ную. Мы испытывали чувство восхищения и одновре менно какой-то неловкости. Наконец, жена решилась и, с трудом подбирая слова, сказала Симпсону, что он сделал крупное научное открытие и что во всем этом есть много поэтичного... -^Синьора, не забывайте, я прежде всего деловой человек, — прервал ее Симпсон. — Кстати, о самом важном я вам еще не рассказал. Прошу вас пока никому об этом не говорить, но моими опытами крайне заинтересовались руководители центра науч ных исследований фирмы «Натка» в Форт Киддивэни. Я подробно информировал их о своих работах, не забыв, разумеется, получить соответствующие па тенты, и, кажется, вырисовывается возможность со глашения. Посмотрите, что тут внутри. Симпсон протянул мне картонную коробочку раз мером с наперсток. Я открыл ее. — Там ничего нет, она пустая. — Почти ничего, — поправил меня Симпсон. Он дал мне лупу. На белом дне коробки я увидел крохотную, тоньше волоса, нить длиною примерно в сантиметр. Посредине можно было различить не большое утолщение. — Это резисторное устройство, — объяснил Симп сон. — Нить толщиной в две тысячных сантиметра, соединительная муфта — в пять тысячных. Стои мость устройства — четыре тысячи лир, но вскоре она снизится до двух тысяч. Нить сплетена из коры пиний отборными муравьями. Летом я обучил этому десять муравьев, а они передали свой опыт собрать ям. Поверьте мне на слово — это редкостное зре лище. Два муравья хватают челюстями два электро да, третий зачищает их и скрепляет каплей смолы. Затем все три муравья погружают деталь на тран спортер. Втроем они собирают резисторное устрой ство за четырнадцать секунд, включая сюда неизбеж ные заминки в работе. Их рабочий день длится ров но двадцать часов. Само собой разумеется, возникли трения с рабочими профсоюзами, но все уладится. Ведь сами-то муравьи вполне довольны. Они полу чают вознаграждение в натуре. Всего пятнадцать граммов еды на отряд из двухсот муравьев. Это 1 Организация ООН по вопросам продовольствия и сель ского хозяйства. 27 втрое превышает количество еды, которое муравьи собирают за день в лесу. Но это лишь начало. Сейчас я обучаю новые отря ды муравьев другим «непосильным работам». К при меру, созданию сети дифракции в спектрометре, а это тысяча восьмимиллиметровых полос. Другому от ряду я поручил ремонтировать миниатюрные штам пованные электросхемы: раньше их в случае полом ки выбрасывали на свалку. Третий отряд муравьев учится ретушировать негативы, и, наконец, четвер тый — оказывать помощь врачу при операциях моз га. Кстати, уже сейчас можно сказать, что муравьи показали себя незаменимыми при остановке кровоте чений в капиллярах. Достаточно подумать немного, и на ум приходят десятки несложных работ, требующих минимальных затрат энергии, но кото рые мы, люди, не можем выполнить без чрезмерных расходов, ибо наши пальцы слишком велики и неуклюжи, а микроманипулятор стоит слишком дорого.' Я уже установил контакт с одной опытной сельско хозяйственной станцией с целью проведения совмест ных опытов. Хочу обучить муравьев разносить удо брения «по месту жительства» — иными словами, по крупице удобрения каждому семени. Второй мура вейник я натренирую санировать рисовые посевы, уничтожая еще в зародыше сорные травы, третий — очищать зерно, четвертый — производить микрокле точные впрыскивания... Жизнь так коротка. Я про клинаю себя, что поздно начал. В одиночку мало чего добьешься. — Почему бы вам не взять компаньона? — Думаете, я не пытался... И чуть было не уго дил в тюрьму. Как говорится: «Лучше миллион, чем компаньон». С тех пор я предпочитаю работать сам. — Вас хотели арестовать? — Да, шесть месяцев тому назад, из-за этого ОТолле. Молодой, умный, энергичный, неутомимый, он был вечно одержим какой-нибудь идеей. Но од нажды я нашел у него на столе странный предмет — пластиковый шарик величиной с виноградину, напол ненный желтой пыльцой. Только я поднес его к гла зам, как в дверь постучали. Я открыл — и в ком нату ворвались восемь агентов Международной по лиции. Мне пришлось нанять лучших адвокатов, и они с большим трудом доказали, что я ничего не знал. — А что вы могли знать? — Об этой истории с угрями. Конечно, они ры бы, а не насекомые, но тоже каждый год мигриру ют огромными стаями. Так вот, этот чудак О'Толле сговорился с ними, хотя я платил ему очень при лично. Он подкупил угрей жирными мертвыми му хами. Каждая рыба, прежде чем пуститься в дол гий путь к Саргассову морю, подплывала к берегу. ОТолле привязывал ей к спине шарик с двумя грам мами героина. А в море их уже ждала яхта Рика Папалео. Теперь, как я уже говорил, все по дозрения на мой счет отпали. Но о моих опытах стало известно агентам финансового управления, и с тех пор они преследуют меня буквально по пятам. Старая история, не правда ли? Изобретаешь огонь и даришь его людям, а потом коршун всю жизнь клюет вам печень... Перевел с итальянского ЛЕВ ВЕРШИНИН 28 Э т а история разыгралась в Бразилии в на ши дни. Известна хронология событий, из вестны имена доброго десятка людей, так или ина че замешанных в этом деле. Среди них — генерал бразильской полиции, пронырливые сыскные агенты, депутат парламента, несколько субъектов с весьма сомнительным прошлым и не менее сом нительным настоящим, респектабельные адвокаты и полуграмотные старатели. И еще есть (или, скажем осторожнее, как будто есть) АЛМАЗ. Редких раз меров и достоинств, величиной с добрый персик, бесценный камень, переливающийся колючими огоньками. Впрочем, нет, отнюдь не «бесценный», примерная цена его установлена — два миллиона долларов. Его называют «алмазом 007». Порядко вый номер тот же, что и у шпиона-супермена Джейм са Бонда. Два нуля перед семеркой показывают, что агент может убивать по своему усмотрению, может совершать любые преступления. Алмазу этот номер присвоили не случайно. ад Бразильским нагорьем занялось мглистое октябрьское утро. Лес еще не проснулся, мол ча стояли заросшие мхом, захлестнутые лиа нами зеленые великаны, спали птицы и звери. Но люди уже работали, слышался перестук двух молот к о в — возле свежего шурфа, вырытого в краснозем ной почве, копошились два старателя-гаримпейро. Чтобы не пропустить драгоценной добычи, они били по каждому камню молотком: простые камни разби ваются, алмазы — нет. Жоан Собриньо, матерый старатель, уже больше тридцати лет осваивавший джунгли, выбрал наугад крупный серый камень и ударил по нему. Камень отлетел в сторону, не рас коловшись. Старатель ударил сильнее — тот же эффект. Дрожа от возбуждения и кося глазами на работавшего рядом напарника, Собриньо быстрым движением опустил камень в карман. Улучив ми нутку, он повнимательнее рассмотрел добычу. Чудо, чудо! Невиданный, гигантский алмаз! По закону алмаз надлежало немедленно заре гистрировать в государственной конторе. Половина продажной стоимости камня пошла бы государству, четверть — владельцу земли, на которой он был найден, и оставшаяся четверть — пополам Собриньо и напарнику Антонио Родригесу. Но это для не смышленых новичков. Он-то, Жоан Собриньо, знает другие пути. Нужно только найти человека, кото рому можно сплавить такой алмаз из-под полы. Дело нелегкое, но чертовски соблазнительное. У него, Жоана Собриньо, есть два сына, мальчики двадцати двух и двадцати трех лет, давно уже взяв шие в привычку носить на поясе по паре револьве ров. Они, конечно же, не откажутся прогуляться с ним в столицу.... В шестистах милях от Рио-де-Жанейро и берега моря, посреди бесплодного плато штата Гойяс, на высоте тысячи метров над уровнем моря, Лежит но вая столица страны — г о р о д Бразилиа. Ультрасовре менный центр опоясан сплошным кольцом жутких трущоб, не уступающих фавелам Рио-де-Жанейро. Здесь живут строительные рабочие и обслуживаю щий персонал центра, а в одном из кварталов этого кольца, который носит романтическое название «Сидади Либри» — «Вольный город», обитают воры, убийцы и скупщики краденого. Мало кто в здравом рассудке отважится бродить с наступлением суме рек по закоулкам «Вольного города». Жоан Соб риньо с сыновьями пришел именно сюда. После многодневных поисков и осторожных рас спросов все трое оказались в грязной задней ком натке не менее грязной закусочной, принадлежав шей Гиппократосу Базилису Такапулосу, бывшему агенту секретной службы короля Греции. Сей скромный трактирщик по совместительству зани мался всевозможными операциями по купле-про даже алмазов и к тридцати четырем годам снискал репутацию крупного специалиста по части под польной торговли драгоценностями. Едва лишь уви дев сказочно огромный, огнем игравший камень, грек понял все. Такапулос даже не сдержался и тихо прошептал по-гречески: «Несравненный!» Вслух же он небрежно бросил: «Миллиард крузейро» (450 тысяч долларов). Собриньо обиженно завор чал, мальчики потянулись к поясам... Такапулос быстро оценил обстановку и поспешно произнес: «Ну что ж, давайте призовем опытного оценщика». Призвали. Тощий лукавый сириец Рашид Аббул вни мательно обследовал камень и назвал цену, вдвое превышавшую ту, что предложил Такапулос (прием этот успешно используется всеми махинаторами Нового и Старого Света). Но торги, правда, длились еще не один день. Еще не раз обиженно стенал Собриньо и молитвенно складывал руки на груди робкий Такапулос. Наконец, сошлись в цене. Оша левший от счастья гаримпейро увидел перед собой кучу чеков на сумму в 4 миллиарда крузейро. Был вечер пятницы 29 октября 1965 года. Банки уже за крылись до понедельника. Папа с детьми провел блаженный уикэнд в недрах «Вольного города», не обойдя там вниманием ни одного питейного заве дения. А в понедельник утром банковский служащий долго и терпеливо объяснял ничего не понимаю щему нарушителю государственной монополии на торговлю алмазами и его не совсем проспавшимся сыновьям, что чеки фальшивые... В тот же поне дельник за полторы тысячи миль от банка, в уруг вайской столице Монтевидео, радостно возбужден ные грек и сириец вместе со своими постоянными помощниками Козли дисом и Панайотисом дер жали совет: что же делать дальше? «Конференция» протекала бурно — в конце концов их было чет веро, а камень-то один! Такапулос оказал ся расторопнее других; к тому же он, не расста ваясь, носил на шее алмаз в специально сшитом . мешочке. Опыт службы в тайной полиции пригодил ся как нельзя лучше. Усыпив бдительность коллег, он удрал в Париж, а оттуда в Афины. Но троица быстро разгадала его планы и двинулась следом. Власти Бразилии, получив заявление адвокатов старателя Собриньо, поручили расследовать дело агенту федеральной полиции Эгберту Ассумпсио. В недавнем прошлом бывалый уголовник, он вполне ладил с властями. Ему выдали мундир, сви сток и оружие, приказали пораскинуть мозгами (в свое время Ассумпсио окончил школу и впослед ствии, вероятно, не раз благословлял за эту судьбу) и велели расшибиться в лепешку, но найти похи тителей. Сыщик задал себе простейший вопрос: «Кто больше всех заинтересован во встрече с исчезнув шим Такапулосом?» — и после недолгих раздумий ответил: «Жена». Сеньора Такапулос как раз со биралась ехать к мужу в Афины; ее задержали и пояснили, что только супруг в состоянии помочь ей выбраться на родину. Беглец не мог не отклик нуться на призыв горячо любимой жены. В конце декабря 1965 года он прилетел в Рио и был тут же схвачен. Алмаза, естественно, при нем не нашли. «О каком алмазе идет речь? — осведомился удив ленный Такапулос. — Вы имеете в виду тот краси вый кристалл? Но ведь это же сплошное недоразу мение!» Он, Такапулос, случайно уронил его в афинском аэропорту, и камень тут же раскололся на мелкие куски. Какой же это алмаз?! Нет, ника кого преступления он не совершал. Велик ли грех выдать поддельные чеки в обмен на поддельный алмаз? 29 Новогоднюю ночь Такапулос провел в камере предварительного заключения, но уже 2 января де тектив-уголовник извлек его оттуда под тем пред логом, что грек якобы должен опознать своих со общников. По дороге на полицейскую машину на пали «неизвестные» (читай: сообщники Ассумпсио), и сыщик вернулся в столицу, где грустно доложил начальству, что «проклятый грек сбежал». «Нет, по чему же, — ответило начальство, — он никуда не сбежал, он здесь». Оказывается, Такапулос ухитрил ся улизнуть с ранчо, куда его привезли подручные Ассумпсио, прошел пешком сорок миль и явился в штаб-квартиру бразильской полиции, умоляя не медленно отправить его в тюрьму и поплотнее за переть дверь его камеры. Грек уже догадывался, что Ассумпсио готовится приступить к интенсивным допросам, преследуя при этом отнюдь не государ ственные интересы... Прошло несколько дней, и Такапулоса снова по хитили из камеры. Последующие пять месяцев жизни Такапулоса получили в бразильской прессе свое название: «Путь Такапулоса на Голгофу». Его привезли на уединенное ранчо в Красных го рах. Здесь состоялся предварительный разговор, во время которого Ассумпсио дважды ударил грека ногой в живот. Но грек молчал, и наутро квартет в составе Ассумпсио, его жены и двух полицейских погрузился в автомобиль, туда же бросили жертву, и передвижная «камера пыток» двинулась в трехтысячемильный путь (оставаться на месте было ри скованно, власти могли помешать «допросу»). Мелькали названия городов, и все они ассоцииро вались у Такапулоса лишь с разными видами муче ний: Франка... Сан-Паулу... Сантус... В окрестностях Пелотаса Такапулоса посадили на огромный мура вейник... В промежутках между пытками мучители грозились кастрировать его. Грек рыдал, терял со знание от боли, молил о пощаде, дважды пытался покончить с собой, но на все вопросы об алмазе от вечал одно: «Никакого алмаза нет. Был самый обыкновенный камень, он раскололся, и я выбросил обломки». Тогда Ассумпсио уготовил ему «новинку»: он воткнул в тело жертвы клубень маниоки, шишко ватый, грубый и твердый, напоминавший скорее рашпиль, чем обыкновенное земное растение. Те ряя сознание, Такапулос прохрипел: «Алмаз в Афи нах у Козлидиса». Уже на следующий день Ассумпсио вылетел в Афины. (Любопытно, что официальным мотивом командировки было найти Такапулоса — ведь он, как вы помните, был «похищен неизвестными»!) Он не нашел ни Козлидиса, ни алмаза... Последовала новая серия допросов, и грек на бросал схему тайника, в котором якобы хранился камень. Вторично испрашивать командировку в Ев ропу было неловко, и в Афины отправился депутат парламента, который — ну кто бы мог подумать?! — одновременно являлся владельцем «ранчо пыток» в Красных горах... На борт самолета, летевшего в Грецию, поднялся сорокадвухлетний красавец с изы сканными манерами, член палаты депутатов бразиль ского парламента Луис Бронсеадо. В его кармане лежало удостоверение агента международной уго ловной полиции — Интерпола. В этом качестве о н и приступил к действиям в греческой столице. Вместе с двумя помощниками он попытался проникнуть в дом родителей Такапулоса, но получил отпор. Тог да троица сняла дом по соседству и начала рыть подземный ход в сад Такапулосов, где, судя по схе 30 ме, находился желанный тайник. Они прорыли уже метров пятнадцать, когда их «засекли», и депутату пришлось ретироваться. Тем временем события в Бразилии разворачива лись своим чередом. В полиции каким-то образом пронюхали, что сыщик Ассумпсио ведет двойную игру. Ему намекнули, что не худо бы было поша рить по окрестным ранчо, заглянуть, в частности, к Луису Бронсеадо. Возражать против таких рекомен даций детективу было нечем, и вот вскоре он появился возле ранчо депутата во главе целой ар мии полицейских. Прежде чем приступать к актив ным действиям, Ассумпсио объявил, что самолично отправляется на разведку. Вернувшись, он доложил обстановку: «Они здесь. Только их много. Нужно подождать, пока не прибудет подкрепление». По дождали час. Потом еще час. Через два часа ран чо было взято без боя — двух часов сообщникам Ассумпсио вполне хватило, чтобы увезти и надеж но спрятать полумертвого от пыток узника. В тот же день скрылся и сам Ассумпсио, но его скоро удалось арестовать. Клубок, казалось, начал рас путываться. Но это только казалось. 8 июня 1966 года Такапулос был обнаружен на ранчо Аква-Фриа, принадлежавшем... двум адвока там хорошо знакомого нам старателя Жоана Собриньо. Здесь же были и оба увешанных револьве рами мальчика, а также один из подчиненных Ассумпсио. Всю компанию препроводили в тюрьму, а израненного Такапулоса отправили в больницу, где врачи установили, что сорок процентов поверх ности его тела покрыто ожогами. Вскоре была назначена специальная парламент ская комиссия, призванная расследовать поведение депутата Луиса Бронсеадо, замешанного в деле. На первом же заседании депутат назвал имя чело века, ответственного, по его мнению, за «все эти тяжкие преступления». Он назвал имя шефа бра зильской полиции генерала Риограндино Круэла! Потрясенный генерал поклялся под присягой, что он невиновен. Однако в его показаниях нашли уяз вимые места. Мало того, из-за тюремных решеток до ушей следователей донесся не очень громкий, но решительный голос Ассумпсио, заявившего, буд то он действовал под давлением своего прямого на чальника — все того же генерала Круэла. Взбешен ный «первый полицейский» страны с пеной у рта продолжал доказывать, что все это гнусные наветы. Его вежливо выслушали, а во время первой же по литической перетасовки отставили от должности. Депутата Луиса Бронсеадо оправдали. Такапулосу не дали даже как следует прийти в себя. Прямо в больнице начались томительные до просы. Грек упрямо твердил свое: «Не знаю», «Не было», «Не виновен». Однако на вопрос о место нахождении сообщников — сирийца Аббула и гре ка Козлидиса — ответить не пожелал. Дело переда ли в суд, и, как полагают, Такапулоса ожидают семь лет тюрьмы за мошенничество... Подведем некоторые итоги. Депутат оправдан. Оба адвоката, на ранчо которых нашли истерзанно го узника, выпущены под залог. Вслед за ними вы шел на свободу и сам Ассумпсио. Вот когда приго дилась справка об образовании! Оказывается, со гласно бразильским законам, лица, окончившие школу, должны содержаться в тюрьме в особых ус ловиях, а в столичной тюрьме этого обеспечить не возможно, поэтому куда проще отпустить «образо ванного» домой! Зато «необразованным» — худо. Же на незадачливого сыщика, несколько помогавших ему полицейских, а также оба мальчика Собриньо продолжают оставаться в тюрьме в ожидании су да. Вот там-то все и прояснится, думают многие. Кто знает, может, так оно и случится. Правда, коечто выяснить будет нелегко. В частности, такую де таль — где алмаз? В самом деле, где он? Может, все-таки у Такапу лоса? Ведь слышали же люди, как он сказал жене во время свидания: «Эти семь лет (видимо, он уже свыкся с мыслью о семилетнем заключении) нуж но продержаться, а потом мы заживем в достатке и без забот». Или это сказано лишь для того, что бы успокоить исстрадавшуюся женщину? В предпо ложениях можно пойти даже чуточку дальше. А не Антонио ли Родригес, напарник старателя Собриньо, Февраль 1429 года выдался волглый. Набухшая земля сочилась стылой водой, горожане ежились, шлепая дере вянными подошвами сабо по деревянным мосткам. Оста навливались лишь на минуту — узнать новости. Верно ли, что та крестьянка из Домреми приехала к ним в Шинон? Подумать только, простолюдинка, а добилась ауди енции у короля! Да и то верно, если деву послал сам господь, может, и наступит конец всем этим напастям... Франция стенала. Герцог Бургундский в сговоре с ан гличанами вторгся в Шампань, Орлеан пух от голода в осаде, крестьяне разбегались. На дорогах бродили раз бойники — из города в город рискованно было отпра виться в одиночку или без оружия. Бароны на своих зем лях беззастенчиво освобождали от кошелька странника, даже если тот шел на молитву. А если он начинал взы вать к правосудию, злодеи смеялись: «Иди, иди, жалуй ся своему королю!» Неужели и впрямь дева Дарк сумеет вселить бодрость в унылого дофина? Значит, правда на ее стороне? Двадцать третьего февраля дофин Карл назначил деви це Жанне встречу в Шиноне, в своем замке. А пока Жан на поселилась у одноглазого Роже, что держал постоя лый двор на Большом перекрестке. Этот дом вы видите на снимке. Он сохранился в том самом виде, как и при Жанне, жалованной дворянством и ставшей Жанной д'Арк. Естественно, тогда он выгля дел получше. С тех пор дом пришел в ветхость и вотвот грозит рухнуть. Особенно пострадали деревянные бал ки и перекрытия. Недавно дому на Большом перекрестке повезло вторично. Дело в том, что акционерное общество «Ксилошими», фи лиал могущественного химического концерна «Пешине», объявило конкурс: оно вызвалось обработать выпускаемыми ею химикатами любую деревянную постройку, являющуюся памятником старины, а жюри должно было назвать кан дидатов на спасение. И домик на Большом перекрестке выиграл конкурс: он будет спасен. Теперь небольшая бронзовая табличка у входа будет указывать два исторических события, случившихся с до мом: в 1429 году здесь остановилась Жанна д'Арк, а в 1968 году его отремонтировала фирма «Ксилошими». владеет сейчас фантастическим алмазом? Ведь он, как нарочно, тоже где-то прячется, и адвокат Такапулоса дорого дал бы за то, чтобы узнать, где именно. А может, алмаз у самого Собриньо, бесследно исчезнувшего вскоре после того, как на чалось все это дело? Возможно, очень возможно. Оказалось же воз можным в течение пяти месяцев зверски пытать человека с ведома и одобрения полицейских бос сов страны. Оказалось очень даже просто выпус тить из тюрьмы главного истязателя. Возможно даже, что мы когда-нибудь узнаем всю правду об алмазе весом почти в тысячу каратов... 3. КАНЕВСКИЙ Роже Фризон-Рош (род. в 1906 году) вырос в Альпах. Вы дающийся альпинист, гид-профес сионал, он совершил немало вос хождений и путешествий в разных странах мира, талантливо описав их в своих книгах. Он побывал в малодоступных горных областях Сахары и в Северной Скандина вии, в Канаде и на Аляске. Во время войны Фризон-Рош сра жался в родных Альпах в рядах французского Сопротивления. РОЖЕ Монблане, кажется, написано все. Одних книг насчитывается н е с к о л ь к о тысяч. Поэто му надо быть очень с а м о н а д е я н н ы м , что бы решиться писать на эту тему. Но ведь к а ж д ы й говорит по-своему, видит своими глазами, чувствует своим с е р д ц е м и, чтобы воспеть свой к р а й , находит какие-то новые слова. П о п ы таемся! М о н б л а н — о п о р н ы й столп Европы. Какова его высота — 4807 или 4810 метров? Где его в е р ш и на — во Ф р а н ц и и или в Италии? Но к а к о е это имеет значение! М о н б л а н выше всяких с п о р о в . Его пирамидальная вершина в о з неслась над с е м ь ю долинами. В п р о ч е м , педанты могут сказать, что я упустил то или иное ущелье или к а к у ю - н и б у д ь долину. Все это вполне в о з м о ж но, но тогда исчезнет м у д р о е число семь. А ведь 32 ФРИЗОН-РОШ мы хотим показать, что Монблан — о п о р а м у д р о сти в старой Европе, разделенной границами, язы к а м и и традициями. М о н б л а н — страна л ю д е й од ного языка. И если вы обойдете всю г о р у , д е р жась навстречу ветру, чтобы узнать, откуда он все-таки дует, вы встретите л ю д е й о д н о й г о р н о й расы. Их лица и сердца выдублены х о л о д о м и ж а рой, ветрами и б у р я м и , тяготами и работой — тем, что роднит всех жителей г о р на земле. Весной 1958 года в итальянской долине Ф е р р е я разговорился со старым пастухом, п е р е г о н я в ш и м своих к о р о в к Греттазу. Я спросил, что он думает о з н а м е н и т о м т у н н е л е ] . « М о ж н о будет чаще ви- 1 Туннель под Монбланом протяженностью в 11,8 кило метра был открыт в июле 1965 года. — Прим. пер. деться», — ответил м н е пастух, и этим все было сказано. Ему не показалась с л и ш к о м б о л ь ш о й с у м ма в н е с к о л ь к о миллиардов ф р а н к о в , затраченная т о л ь к о для т о г о , чтобы «чаще видеться». Д л я него не имело значения строительство автомобильной д о р о г и , увеличение потока туристов и как р е зультат — э к о н о м и ч е с к и й б у м . Нет! Он не смотрел так далеко — вернее, он видел дальше и правильнее всех э к о н о м и с т о в . Д л я него туннель — символ брат ства, и он с о в е р ш е н н о справедливо считал, что это важней всех остальных с о о б р а ж е н и й . Так п о с п е ш и м же рассказать о М о н б л а н е , о е г о долинах — таких разных и таких схожих, п о к а е щ е не п о з д н о . Пока еще осталось что-то о б щ е е для всегб этого района. Я г о в о р ю о е г о старых т р а д и циях, связанных с г о р н ы м хозяйством, постепенно м е н я ю щ и м с я п о д влиянием т у р и з м а , альпинизма и з и м н е г о спорта. Но б у д е м о т к р о в е н н ы . В долине, к п р и м е р у , Ш а мони, туризм одержал п о б е д у над р а з м е р е н н о й сельской ж и з н ь ю , и з в о н к о л о к о л ь ч и к о в , с о п р о в о ж давший м е д л е н н о е п е р е д в и ж е н и е стада, навсегда у м о л к . И лишь в нескольких долинах еще м о ж н о найти то, что не менялось в течение десяти в е к о в : характер г о р ц е в . Мы не б у д е м смотреть на М о н б л а н , как на са м у ю в ы с о к у ю вершину в Европе, с о з д а н н у ю для установления р е к о р д о в , Мекку альпинистов или п р о в и д е н и е для т о р г о в ц е в п р и р о д о й . М о н б л а н — э т о п р е ж д е всего г о с п о д и н и пове литель. Он к о м а н д у е т и распределяет п о г о д у для всех своих семи долин и семи десятков д р у г и х , р а з б е г а ю щ и х с я от него на все четыре с т о р о н ы света. Длительное в р е м я л ю д и в ы н у ж д е н ы были подчиняться ему, приспосабливаться к его к л и м а ту, к его к о р о т к о м у лету и б е с к о н е ч н о й з и м е . Раньше они ж и л и охотой, п о т о м занялись р а з в е д е нием скота, но постепенно оставляли эти з д о р о в ы е занятия, не п р и н о с и в ш и е им богатства. Чтобы вы жить, г о р ц ы были в ы н у ж д е н ы спускаться в долины. Теперь же происходит обратная м и г р а ц и я — ж и тели долин п о д н и м а ю т с я в горы... Давайте сначала п о с м о т р и м на М о н б л а н сверху. Самолет р о ж д а е т чудо. О д н а ж д ы на высоте 12 к и лометров над О в е р н ь ю м н е удалось увидеть о д н о в р е м е н н о и П и р е н е и и А л ь п ы , над к о т о р ы м и возвышался М о н б л а н . Но чаще всего на расстоя нии в 50 или 100 к и л о м е т р о в можно различить лишь ч у д о в и щ н о й величины айсберг, как бы плы вущий п о б е с к о н е ч н ы м волнам моря облаков. Большинство самолетов, б о р о з д я щ и х небо над Ев р о п о й , п е р е с е к а ю т Альпы над е г о в е р ш и н о й . И н о гда п р и очень х о р о ш е й п о г о д е пилоты воздушных лайнеров делают к р у г над в е р ш и н о й . Приникшие к и л л ю м и н а т о р а м п а с с а ж и р ы о т к р ы в а ю т для себя невиданную доселе картину, а если посчастливит ся, м о г у т увидеть связки альпинистов, ползущих с медлительностью паралитиков по г р е б н ю Босс. К несчастью, случалось, что самолет, направляв шийся в Женеву, из-за облачности или о ш и б о к п р и б о р о в , наталкивался на - п о к р ы т ы й с н е г о м пик, п о д о б н о к о р а б л ю , б р о ш е н н о м у на скалы ш т о р м о в о й волной. То п о р о з о в е в ш и й от в о с х о д я щ е г о солнца, то словно воспламеняемый з а к а т о м , М о н б л а н встре чает солнце п е р в ы м и п р о в о ж а е т его последним. Издали М о н б л а н предстает п е р е д вами к а к не реальное, в о з д у ш н о е и м и м о л е т н о е видение. С о всем д р у г о й вид открывается с борта м а л е н ь к о г о т у р и с т с к о г о самолета, п р о л е т а ю щ е г о на неболь- 34 Много веков назад люди познакомились с Белой горой, что возвышалась над временем своей недвижной верши ной (рис. вверху слева). Таким вот зловещим и неприступным видели в начале XVII века Монблан охотники за сернами и горцы, добы вавшие в скалах горный хрусталь. История покорения Монблана началась в 1786 году, ког да двое французов — Жак Бальма и доктор Паккар — поднялись на вершину одного из монблановских отрогов. Но только со следующего, 1787 года Монблан стал «оби таем». Летом того года французский ученый «господин Соссюр проделал по пути на Монблан многочисленные фи зические опыты. Для этой работы ему требовались тяже лые инструменты. Он преодолел все затруднения, проявив замечательную твердость и настойчивость» (рис. вверху). Люди покоряли гору и навечно покорялись ей. Первыми это поняли на себе англичане и... организовали альпинист ский клуб в Шамони. Этот рисунок, сделанный в середи не прошлого века англичанином Брауном, живописует экспедицию на гребень Босс. В историю покорения Монблана вошли и отважные жен щины-альпинистки. Первыми здесь следует назвать кресть янку Мари Паради (1808 год) и графиню Анриет д'Анжевиль, во главе отряда из шести гидов и шести но сильщиков поднявшуюся на вершину. По их стопам на тро пу сильнейших вышли многие представительницы слабого пола. Вот, приставив лесенку к Монблану, элегантно и грациозно восходит на вершину в 1902 году искательница приключений из Цюриха (фото внизу). шой высоте над л е д н и к а м и и горными пиками. Вы чувствуете, как самолет скользит по у щ е л ь ю , поднимается над л е д я н ы м и полями, танцует п о д п о р ы в а м и ветра, д у ю щ е г о с г р е б н е й г о р . И п е р е д вами одна за д р у г о й о т к р ы в а ю т с я тайны з а г а д о ч н о й г о р ы и ее закрытых со всех сторон долин, в глу бине к о т о р ы х ж м у т с я д р у г к д р у г у м а л е н ь к и е д о мики. Так возникает п е р е д вами странный и н е о ж и д а н ный д а ж е для альпинистов пейзаж. Тонкие гранит ные п и к и к а ж у т с я ж и в ы м и и в к а к о м - т о б е з у м н о м д в и ж е н и и то наклоняются, то удлиняются, то в д р у г падают на л е г к о е как пух о д и н о к о е о б л а ч к о . Глу б о к и е т р е щ и н ы , как бы дыша, то о т к р ы в а ю т с я , то закрываются под пиками. Неподвижная гора о ж и вает. Вы слышите гул внутри этих л е д н и к о в и с к а л , т и х у ю ж а л о б у снега, с д у в а е м о г о в е т р о м с к а р н и зов. Внезапно налетает шквал, раздается канонада падающих вдоль у щ е л и й к а м н е й . И этот г р о х о т п о р о й п е р е к р ы в а е т все д р у г и е з в у к и , д а ж е м о нотонный гул м о т о р а вашего самолета. Этот гул привычен, он убаюкивает и не мешает слушать ве л и к о е молчание гор... Если летчик х о р о ш о знает свое дело, вы с м о жете легко п р о н и к н у т ь в этот м и р , д о с т у п н ы й раньше только альпинистам. Весь М о н б л а н с е г о с е м ь ю долинами, семьдесят о д н и м л е д н и к о м и че тырьмястами в е р ш и н а м и предстанет п е р е д вами во в с е м , с в о е м н е с р а в н е н н о м великолепии. Вам п о везло — вы увидели его с п я щ и м и почувствовали его дыхание. Н о д о р о г а , п о к о т о р о й м о ж н о д о браться до его в е р ш и н ы , длинна. Она станет е щ е длиннее, если вы будете взбираться и на м н о г о численные п о б о ч н ы е в е р ш и н ы , о б р а з у ю щ и е к о р о н у Монблана. Внизу, на земле, к а ж д а я из них в от дельности п о к а ж е т с я вам высочайшей г о р о й , но на с а м о м деле они его спутники, л е ж а щ и е на шее гиганта, п о д о б н о с н е ж н о м у в о р о т н и к у . А м о ж е т быть, оставив все т р а н с п о р т н ы е с р е д ства, опираясь на альпеншток, к а к паломник на посох, вы п р е д п р и м е т е нескончаемое восхожде ние — н е с к о н ч а е м о е потому, что к а ж д ы й раз о н о будет для вас н о в ы м , и вашей ж и з н и не хватит на то, чтобы подняться на все вершины М о н блана. Но и всего этого будет мало. Вы так и останетесь т у р и с т о м без багажа и без б у д у щ е г о , д а ж е о б о й дя все г о р ы снизу д о в е р х у , в о к р у г и внутри, если не побываете в р а с п о л о ж е н н ы х внизу долинах. На до погостить у г о р ц е в , послушать их л а к о н и ч н у ю речь, их н е с п е ш н ы е истории, п о х о ж и е на м у д р ы е философские сказки. Надо п о з н а к о м и т ь с я с их т р у д о м , узнать, как они пасут свои стада, п о с м о треть, как сеют и у б и р а ю т у р о ж а й . Вы услышите о б о р ь б е со с н е г о м и льдами, об охоте на не уловимую высокогорную дичь, на л е г к у ю , к а к ветер, серну и т я ж е л о в е с н о г о к а м е н н о г о бара на — н е о б ы к н о в е н н о г о п р ы г у н а , п о х о ж е г о на ч е р та, на больших и маленьких тетеревов, к у р о п а т о к и лесных р я б ч и к о в , на б е с п о к о й н ы х оленей и т р у долюбивых вездесущих сурков черного цвета — в сланцах, я р к о - р ы ж и х — в гранитных скалах и се р ы х — в известняках, о п о в е щ а ю щ и х свистом своих собратьев о в о с х о ж д е н и я х альпинистов в ледяной п е р л а м у т р о в о й заре. Но о с т о р о ж н е е , гость М о н б л а н а ! С г о р а м и не шутят. Многие приходят с ю д а с о с к е п т и ч е с к о й у л ы б к о й бывалых л ю д е й . О н и снисходят д о т о г о , чтобы полюбоваться г о р а м и , а п о т о м п р о и с х о д и т нечто н е о ж и д а н н о е : они удивляются и испытывают 35 Обойдите Монблан кругом — и по всюду в его долинах, разделенных границами и языками, встретите по хожие улички черепичных городков. п о п ы т к и уйти человек вновь в о з вращается к г о р е с раскаянием в душе. А п о с к о л ь к у изо всех г о р м и р а М о н б л а н и весь его массив — самая прекрасная г о р а , самая разнообразная, самая п р и в л е к а тельная и самая таинственная, то берегитесь!.. М н о г и е писатели и путешествен н и к и , и с р е д и них самые з н а м е н и тые — от Гёте до Д ю м а и Викто ра Г ю г о , — были о д н о г о м н е н и я : путешествие к М о н б л а н у надо начинать из долины А р в . Д о л и н а А р в подготавливает вас к восприятию самого главного. Великая Белая г о р а прячется за высокими облаками и и з г и б а м и п р е д а л ь п и й с к о г о пейзажа. Ее не видно, о д н а к о все говорит о ее присутствии. И эти ущелья в цент ре скал, и вертикально в з д ы м а ю щиеся стены, на к о т о р ы х видны следы старых л е д н и к о в , — это дело рук гиганта. Он протянул о д н о из своих щупалец и в эту пропасть, где ревет поток. Беше ный, н е у к р о т и м ы й , полный п р о з рачной воды в теплые дни и ночи июля, но почти совсем п е р е с ы х а ю щ и й з и м о й , к о г д а лед с к о в ы вает всю ж и з н ь г о р . влечение к г о р а м , пытаются сопротивляться этому влечению, но постепенно оно завладевает ими. И вот они п о б е ж д е н ы . О н и чувствуют, что не м о гут обойтись без г о р . Все к о н ч е н о : они в плену. Свершилось... На с а м о м же деле мы в плену не у г о р , а у са мих себя. Сопротивляться бесполезно. К а ж д ы й наш шаг, к а ж д ы й жест, л ю б о й поступок только усили вают это очарование и п о д т в е р ж д а ю т власть г о р над нами. После о ч е р е д н о г о побега, после л ю б о й 36 М и л ы е д о м и к и рассеяны с р е д и ф р у к т о в ы х садов и полей п ш е н и цы. И в д р у г п о в о р о т ущелья — и вы попадаете в х р а м : п р я м о п е р е д вами, в центре с о з д а н н о й самой п р и р о д о й сцены, над А р в выгнулся старый горбатый мост Сен-Мартен, п о х о ж и й на лошадь, п р ы г а ю щ у ю через барьер. То, что раньше было лишь смутно угадываемой тайной м е ч той, становится реальной, ослепи тельной и в то же в р е м я подав л я ю щ е й картиной. Тут-то и р о ж дается трагедия. Только что познанный вами мир оказывается недоступным. Путь к нему п р е г р а ж д а ю т невы сокие, округленные и отполиро ванные в р е м е н е м г о р н ы е цепи, п о к р ы т ы е л ь д о м и с к р ы в а ю щ и е за с о б о й долины. Долина Монжуа. Изо всех семи долин Монблана только одна выходит на равнину. У нее к р а с и в о е название: М о н ж у а , Гора радости. Вдоль всей д о л и ны идет д р е в н я я Римская д о р о г а , п р о л о ж е н н а я два тысячелетия т о м у назад. Н е к о г д а этот путь с о е д и нял столицу цезарей с заальпийскими странами. Жизнь местных г о р ц е в сурова. Полевые работы тяжелее, ч е м в л ю б о й д р у г о й долине, пастбища меньше по размерам. Изрытые осыпями сланца, склоны настолько к р у т ы , что крестьяне только ска шивают с них траву, хотя и это само по себе — ч у д о а к р о б а т и к и . П р и первых зимних з а м о р о з к а х , есть снег или нет, они спускают сено на санях в д е р е в н и . Иначе о н о бы пропало, п о т о м у что н и к а к о е ж и в о т н о е , к а к и м бы л о в к и м и сильным о н о ни было, не с м о ж е т взобраться на эти с к л о н ы без р и с к а сорваться. Когда-то почти все жители этой долины занима лись к о н т р а б а н д о й , что было о с о б е н н о у д о б н о п о тому, что они жили фактически в свободном районе м е ж д у Ф р а н ц и е й и Италией. Еще в начале века, совсем м о л о д ы м ч е л о в е к о м , м н е довелось с о п р о в о ж д а т ь старших товарищей в о д н о м из та ких п р е д п р и я т и й . Закон запрещал их, но л ю д и , ж и в ш и е тогда у самой г р а н и ц ы , смотрели на это занятие как на б о г о м данное им п р е и м у щ е с т в о . М е н я , п о м н ю , поставили тогда наблюдателем на скалистом выступе. По в о з в р а щ е н и и к о н т р а б а н д и стов я получил в качестве в о з н а г р а ж д е н и я к о л о д у карт и к о р о б о ч к у спичек. Если контрабандиста с о г р а ж д а н е всегда уважали (да простят м н е защиту этого о п а с н о г о ремесла п р о ш л ы х в р е м е н ! ) , то на охотника к р е с т ь я н е - г о р цы смотрели с н е к о т о р ы м п р е н е б р е ж е н и е м , как н а человека, в е д у щ е г о б о г е м н ы й о б р а з ж и з н и . Тяжелая, полная труда ж и з н ь г о р ц е в не п о з в о ляет им п р а з д н о проводить в р е м я . И п о т о м у к р е стьянин н и к о г д а не понимал, как это м о ж н о б р о сить стадо или ко сьб у в р а з г а р сенокоса ради с е р н ы , в п о г о н е за к о т о р о й м о ж н о з а п р о с т о сло мать себе ш е ю . Курмайер. М о н б л а н м о ж н о увидеть из м н о г и х мест П ь е м о н т с к о й равнины и долины р е к и По, но п о к а вы не попадете к е г о п о д н о ж и ю , вы мало что узнаете о г о р е . У с а м о г о входа в долину лежит старая д е р е в н я с приземистыми каменными домами, прижавшими ся к н и м сараями и сеновалами из п о т е м н е в ш е г о от в р е м е н и дерева. П е р е с е ч е м ее — и в ы й д е м на поля. Там между рядами каменных изгородей, разделяющих террасы с посаженными на них р о ж ь ю , я ч м е н е м или к а р т о ф е л е м , п о и щ е м тени стый у г о л о к п о д в и ш н е в ы м д е р е в о м , остролистным кленом или огромным итальянским тополем — истинным д р е в о м К у р м а й е р а , благодаря к о т о р о м у это альпийское м е с т е ч к о н а к р е п к о связано с Ита лией наших г р е з , такой б л и з к о й и вместе с тем такой д а л е к о й . Крестьяне К у р м а й е р а ж и в у т в н е к о т о р о м отда лении от тех г о р , к о т о р ы е так любят альпинисты. О н и издавна трудились на полях. Лишь в послед ние сто лет в с а м о м К у р м а й е р е и в к а ж д о й из деревень д о л и н ы : Д о л о н , Ла Сакс, Ле Виллер, Верран, Антрав — начали появляться энергичные л ю д и , к о т о р ы е порывали с о с в о и м к р е с т ь я н с к и м п р о ш л ы м . Они вступили в е д и н о б о р с т в о с г о р а м и , хотя остальные п о - п р е ж н е м у п р е б ы в а ю т лишь терпели в ы м и наблюдателями. Эти отважные о д и н о ч к и да ли начало ц е л ы м п о к о л е н и я м замечательных г и д о в : Гривель в Д о л о н е , П р о м а н в Верране, Рей в Ла Саксе — альпинистской аристократии этих д е р е в е н ь с кривыми улицами и черепичными крышами. По всей о к р у г е распространилась слава об их не обычайной судьбе и приобретенная п о р о й ц е н о ю ж и з н и известность. Они п р и в ы к л и к тому, что с наступлением лета их приглашают участвовать в охоте, в г е о г р а ф и ч е с к и х исследованиях или вос хождениях. Их имена связаны с завоеванием са мых высоких в е р ш и н м и р а . Жителей К у р м а й е р а можно было увидеть на Северном полюсе и в А н т а р к т и к е , в Кении — на Рувензори, «в Андах Патагонии и на великих ледниках А л я с к и . Благодаря своему характеру и у м у гиды К у р майера сумели сохранить в е д у щ е е место в ж и з н и общества. Д о с т а т о ч н о посмотреть на их недавно отремонтированный, покрытый деревянными рез н ы м и у к р а ш е н и я м и д о м , стоящий п е р е д ц е р к о в ь ю , и походить по е г о к о м н а т а м , п р е в р а щ е н н ы м в г о р ный м у з е й , чтобы убедиться в у в а ж е н и и , к о т о р о е питают к н и м п р и е з ж и е , и в г о р д о с т и , к о т о р у ю испытывают за них жители г о р о д к а . Где бы они ни ж и л и — во Ф р а н ц и и или в Ита лии, г о р ц ы Монблана н и к о г д а не переставали п о могать д р у г д р у г у . Конечно, общая профессия способствовала этому. Во в с я к о м случае, о н и не ждали появления канатной дороги или Туннеля, чтобы частенько перебираться ч е р е з р а з д е л я ю щ и е их г о р н ы е перевалы и гостить д р у г у д р у г а . Ве роятно, поэтому м е н я так взволновал визит к д в у м ветеранам итальянского альпинизма. Адольф и А н р и Рей — к р е п к и е 80-летние стар к к и из д е р е в н и Сакс, сыновья в е л и к о г о Эмиля Рея, п о г и б ш е г о на Дан дю Ж е а н . В п е р в о й п о л о вине XX века эти старики считались о д н и м и из лучших гидов своего в р е м е н и . Братья о т л о ж и л и свои дела и целых два часа г о в о р и л и со м н о й , вспоминая великое п р о ш л о е . О н и были очевидца ми м н о г и х событий и знали большинство з н а м е н и тых гидов. О д и н за д р у г и м оживали в их памяти т р у д н е й ш и е м а р ш р у т ы , самые смелые первовос х о ж д е н и я . Эти замечательные старики, казалось м н е , походили на в ы с о к и е и абсолютно п р я м ы е тополя К у р м а й е р а . А д о л ь ф Рей н е м н о г о похитрее, м е н ь ш е р о с т о м . На подъемах он всегда выходил в п е р е д . А н р и — тот полон с п о к о й н о й силы, к о т о рая характерна для большинства гидов долины. Он и говорил м е д л е н н о , у в е р е н н о . Более тридцати лет т о м у назад, б у д у ч и носиль щ и к о м у Раванеля К р а с н о г о , я побывал у с м е р т н о г о л о ж а з н а м е н и т о г о гида Петига, спутника г е р цога Абруццкого. Он лежал как настоящий патриарх п о с р е д и охотничьих трофеев, м е д в е ж ь и х ш к у р и ф о т о г р а ф и й далеких г о р . М н е показалось тогда, что этот человек сошел со страниц с к а з о ч ных легенд. С е г о д н я т а к и м и п е р е д о м н о й предста ли братья Рей. А е щ е ч е р е з тридцать лет, навер ное, легендой для наших внуков будет Вальтер Бонатти 1. Долина Вени. Горы ж и в у т . Об этом с л и ш к о м лег ко забывают. Они р о ж д а ю т с я , ж и в у т и у м и р а ю т . Иногда они д р о ж а т . И как бы ни было слабо это д в и ж е н и е , о н о вызывает катастрофы. Так случилось здесь лет с о р о к тому назад. С г р е б н я Петерей сорвался о г р о м н ы й оползень. Он отшлифовал н а г р о м о ж д е н и я льдов и п о к р ы л их я з ы к и толстым с л о е м к а м н е й . Д о л и н а была пе р е г о р о ж е н а . В ее верховьях образовалось о з е р о . Воды вырыли себе п о д з е м н о е л о ж е и, п р о й д я п р е г р а д ы , вырвались н а р у ж у . К а к и м - т о ч у д о м н и кто о с о б е н н о не пострадал. Поднимемся к перевалу Шекру, на высоту 2300 м е т р о в . Это идеальная высота для того, Мто1 Вальтер Б о н а т т и — итальянский журналист, путешественник и альпинист. В 1955 году он в одиночку за пять дней взобрался на юго-западную опору Монблана, которая теперь названа его именем. — Прим. автора. 37 бы любоваться М о н б л а н о м . М е л к и е детали не м е шают видеть о б щ у ю картину. Гора сидит, как вла д ы к а на т р о н е богов. Гребень Петерей кажется расчлененным, изломанным. Подобные тонким пальцам, торчат из него пики, получившие забав ное имя «Английских дам». Если смотреть из долины Вени, то о т р о г и , с к р ы вавшие всю г о р н у ю цепь, обретают свой настоя щий р а з м е р : они лишь с к р о м н о п о д п и р а ю т г о р у . Из этой долины м о ж н о увидеть, где проходят опасные м а р ш р у т ы «Груша», «Часовой» или «Путь майора», к о т о р ы й ведет к с а м о м у в ы с о к о м у пе ревалу Европы. Эти м а р ш р у т ы впервые были п р о й дены знаменитыми английскими альпинистами. А затем их прошли все лучшие альпинисты мира. О н и получили печальную р е п у т а ц и ю из-за ставших ш и р о к о известными несчастных случаев. Долина Ф е р р е настолько прекрасна, что п о р о й сомневаешься, действительно ли она существует. В ней г а р м о н и ч е с к и уживаются пастушеское и г р а н д и о з н о е , идиллия и драма. Здесь серны и ка м е н н ы е бараны спускаются пить к г о р н ы м пото к а м , смешиваясь с д о м а ш н и м и к о з а м и и овцами. Как в долине Вени, в итальянской долине Ф е р р е оба склона р е з к о отличаются д р у г от д р у г а . Пра вая сторона — владения девственной, невозделан ной п р и р о д ы . Левая — это луга, альпийские паст бища, л е г к о д о с т у п н ы е леса. О д н и м с л о в о м — вла дения человека. На альпийских лугах пасутся огромные стада к о р о в . Здесь на месте приготавливают п р е в о с х о д ный сыр « г р ю й е р » . Готовят его с л е д у ю щ и м о б р а з о м : м о л о к о после вечернего у д о я сливают в большие плоские тазы и охлаждают п р о т о ч н о й водой. Слив ки частично снимают и снятое м о л о к о смешивают на д р у г о й день с у т р е н н и м у д о е м , после чего вы ливают для б р о ж е н и я в большой м е д н ы й чан. Долина Шампе. В оправе из густого леса, похо ж е г о на канадские леса, лишь и з р е д к а прерывае м о г о светлыми пятнами р е д к и х лугов, о з е р о Ш а м пе как бы вправлено в г о р у . В п р о т и в о п о л о ж н о с т ь долине Ф е р р е Ш а м п е — настоящее творение т о р жествующего туризма. Вдоль б е р е г о в озера, на зеленых холмах старых м о р е н , на р е д к и х лугах, прислонившись д р у г к д р у гу, стоят большие гостиницы стиля « д о б р о г о ста р о г о времени». Но все здесь уж очень красиво, с л и ш к о м «отлакировано», с л и ш к о м с п о к о й н о и у м и ротворяюще. О д н а к о в свое в р е м я Жавелль, великий альпи нист Жавелль, набирал здесь своих товарищей. Большой известностью пользовались гиды из семьи Креттекс. Затем наступил закат. И не п о т о м у что гиды перестали пользоваться у в а ж е н и е м , а просто сам альпинизм перестал здесь существовать. С т р е м ление альпинистов к т р у д н ы м г о р а м в у щ е р б п р е к р а с н о м у п е й з а ж у постепенно привело к п о л н о м у и с ч е з н о в е н и ю из Ш а м п е скалолазов. Гидов стало мало. Г о р а з д о легче да и более в ы г о д н о стало сдавать шале, продавать сувениры или напитки. Ш а м п е стал п о х о ж на альпийский луг, п о к р ы т ы й з а щ и т н ы м л а к о м , его естественность исчезла. Я встретил братьев Креттекс, п е р е ж и в ш и х взлет альпинизма в п р о ш л о м . Теперь о н и б у р ж у а , одетые в строгие к о с т ю м ы х о р о ш е г о п о к р о я , в фетровых шляпах и с сигарами во рту. О н е з и м Креттекс в свои 87 лет выглядит на шестьдесят пять. П р я м о й , как трость, с правиль ной р е ч ь ю , учтивый. Онезим Креттекс — первый альпинист, поднявшийся на пик Жавелль со с в о и м 38 ю н ы м братом. О н и сделали это т а й к о м , мечтая о славе. Знаменитый Жавелль, думая, что он п е р вый, нашел на вершине ж е с т я н у ю к о р о б к у — д о казательство п е р в о в о с х о ж д е н и я . Д о л г о искали ви новного. Опасаясь гнева великого гида, О н е з и м сознался в т о м , что поднялся на вершину, только спустя н е с к о л ь к о месяцев. Все это происходило в к о н ц е XIX века. Этот человек рассказывал м н е о с в о е м подвиге, к о т о р ы й он совершил, б у д у ч и совсем еще ю н ы м , с лука вым у д о в л е т в о р е н и е м мальчишки, г о р д о г о тем, что с м о г «стибрить» вершину у з н а м е н и т о г о п о к о р и т е ля г о р . «Меня п р о с и л и , — с к а з а л он, — оставить имя мсье Жавелля за этим п и к о м , и я охотно согласился», Мы вспрыснули старую удачу бутылкой «дазале», а затем сыграли партию в «жаза» 1. Точно в десять часов О н е з и м Креттекс встал, простился со м н о й и вышел, д е р ж а с ь с о в е р ш е н н о п р я м о . Он ушел в ночь, и вместе с н и м растаяли в темноте тени Жавелля и д р у г и х великих... Седьмая долина — это долина Ш а м о н и . Мы от к р ы л и ее с высоты перевала Бальм. Только этим несравненным з р е л и щ е м м о ж н о закончить о б х о д Монблана. Кстати, где же он, этот Монблан? Ведь с тех п о р как мы отправились к Ш а м о н и , мы его больше не видели: вершина г о р ы у п р я м о скрывалась. Ее м о ж н о увидеть, только поднявшись выше деревни Боссон, но вид ее оттуда столь с к р о м е н и неза метен, что никто не поверит т о м у , что Монблан — гигант, высшая точка Европы. Но что это? М а ш и н ы на д о р о г е , в е д у щ е й в Ш а м о н и , внезапно и без всякой видимой причины замедляют ход, а затем без п р е д у п р е ж д е н и я в д р у г останавливаются. Порой они д а ж е наталкиваются одна на д р у г у ю . Но д а ж е самые о с т о р о ж н ы е води тели теряют самообладание и ведут машину о д н о й р у к о й , крутя головой во все с т о р о н ы , вглядываясь в в е р ш и н ы и переговариваясь д р у г с д р у г о м . «Это он?» — «Да нет, е г о здесь не видно». — «Конечно, он. Я вас уверяю!» К а ж д ы й ищет, где же тот самый М о н б л а н , ради к о т о р о г о он отправился в путь. А к о гда, наконец, истина установлена, наступает разоча рование: «Как! Этот незаметный белый б у г о р и есть Монблан?!» М о н б л а н вводит в з а б л у ж д е н и е н о в и ч к о в : у него д о б р о д у ш н ы й вид. У него нет ничего общего с Гималаями. Он с к о р е е п о х о ж на к о ш к у с выгну той спиной, б о л ь ш у ю б е л у ю к о ш к у с висящим хвостом и втянутыми к о г т я м и . Но, внимание! Бе регитесь ее гнева и отнеситесь к ней со всей серьезностью. Все с п о к о й н о , небо голубое, но вот облака над г р е б н е м распушили «хвост» и п р е в р а тились в тучи. Над в е р ш и н о й заклубилось л е г к о е облачко. Пронесся западный ветер. Снежная б у р я ! В долине все п р е к р а с н о , а там, наверху, м о ж е т быть, начинается трагедия. От этого к р о х о т н о г о облачка, возможно", гибнут л ю д и . Таков Монблан из Ш а м о н и , п о д о б н ы й театральной д е к о р а ц и и , на фо не к о т о р о й разыгрывается драма. Канатные д о р о г и позволили б л и ж е п о з н а к о м и т ь ся с г о р о й . Благодаря им л ю д и , не имевшие аб солютно никакого представления о горах, м о г л и сразу ж е , без всякой п о д г о т о в к и , очутиться в та инственном м и р е . И очень часто, увидев его, они не м о г л и не почувствовать о т к р о в е н и я . 1 « Ж а з а » — местная карточная игра. — Прим. пер. Вы будете ошеломлены г о л о в о к р у ж и т е л ь н ы м на шествием л ю д е й , н е п р е р ы в н ы м д в и ж е н и е м туда и обратно: гора пропускает у с к о р е н н ы м т е м п о м в день по 5 тысяч человек в р а з г а р сезона. Верто леты, п о д о б н о с т р е к о з а м , стали садиться п о в с ю ду — на скалистые п л о щ а д к и , на к р о ш е ч н ы е плат ф о р м ы то со спасателями, то со строителями у б е ж и щ . Зимняя глухомань была р а з б у ж е н а к а ж д о д н е в н ы м нашествием м н о г и х тысяч л ы ж н и к о в , ле тящих с в е р ш и н ы в д е р е в н ю Тин. А перепад у р о в ней — 2850 м е т р о в ! Я з н а ю л ю д е й , к о т о р ы е т р и ж д ы за один день проделали этот путь. И ничего не увидели. У ж е в 1957 г о д у на Южный пик поднялось 200 тысяч человек. 200 тысяч! Отнимите от этого числа 1—2 тысячи настоящих альпинистов — и вы получите н у ж н о е число. Значит, практически л ю б о й человек м о ж е т теперь сказать, что он видел лед н и к и , н а г р о м о ж д е н и я льдов, М о н б л а н и Валле Бланш и м о ж е т претендовать на знание г о р н ы х тайн. Ш и р о к а я публика д о п у щ е н а в первые р я д ы г о р н о г о д р а м а т и ч е с к о г о театра. В п р о ч е м , она д е й ствительно рассматривает г о р ы лишь с т о ч к и з р е ния зрителя, побывавшего на одном спектакле. Заинтересованная большой прессой, к о т о р а я п р и влекает ее внимание описаниями потерявшегося в горах каравана, эта публика лишь сожалеет о том, что тучи м е ш а ю т ей следить за д в и ж е н и е м спасательных отрядов, отправившихся на поиски заблудившихся. Она безжалостна и н е п р и м и р и м а в своих суждениях. О д н а к о в этой беспощадной к о м м е р ц и и есть какая-то попытка ознакомить мас сы людей с г о р а м и . Это приятно и позволяет за быть об остальном. Негодование и грусть заставили «чистых» альпи нистов д о б р о в о л ь н о покинуть л ю б и м ы е г о р ы . О н и не пожелали больше видеть места, о с к в е р н е н н ы е к о н с е р в н ы м и банками и промасленной б у м а г о й , оставшимися после п и к н и к о в . М а с с о в о е нашествие не так задевало нас, с р о д нившихся с М о н б л а н о м . Ибо, что бы ни говорили эти «тартарены», они не видели ни о д н о г о из на ших л ю б и м ы х п е й з а ж е й . Раньше м о ж н о было с м е яться над ними и презирать их. Но теперь их д а ж е н е в о з м о ж н о удивить. Они о б с у ж д а ю т путь на М а ж о р как знатоки. Их к о м п е т е н ц и я в альпинизме похожа на к о м п е т е н ц и ю болельщиков, о б с у ж д а ю щ и х досто инства знаменитостей в е л о г о н к и Тур де Ф р а н с . У них есть свои «звезды» с первых страниц га зет. Увы! М н о г и е из этих «звезд» прослави лись после своей гибели. Такова жизнь... Здесь мы ничем не м о ж е м помочь. Оттого, что 200 тысяч че ловек е ж е г о д н о посещают вершину, пейзаж не стал м е н е е красивым. Но все, кто приходит сюда, д о л ж н ы почтительно склонить голову перед М о н б л а н о м , к о т о р ы й д и к тует здесь свои з а к о н ы и н е п р е о д о л и м о тянет л ю д е й , равнин вверх, в г о р ы . Перевели с французского М. МАКАРОВСКАЯ и А. ИГНАТОВ РОБЕРТ фору Колумбу понадобилось умолять королеву за ложить свои бриллианты и купить каравеллы? Ни кто еще не был на Проксиме Центавра. Вот мы и летим туда. — Слышь, Фред? — Я этого тоже не понимаю. Мое дело продавать измерительные приборы. Другие торгуют хризанте мами. Третьи лепят космокорабли. А я вот продаю измерительные приборы. Бармен Пит налил по второму разу. — Эй, Пит, — сказал толстяк. — Ты бы пошел на «Пегас»? — Ни в жизнь. — Почему? — А мне и здесь хорошо. Эплби мягко сказал: — В одних живет Колумбов дух, в других нет, Он откланялся. Вслед за ним, шатаясь, ушел и толстяк. — Все это выдумки и враки — прогресс и все такое, — сказал Фред. — Не совсем, мистер Фред. Я вот верю в про гресс. Мой отец, помню, подписывал петицию за за прещение летательных аппаратов. — Значит, ты за «Пегас»? — Прогресс, я так думаю, — это когда все про буешь сам. Но гонять почем зря за приключения ми — это уж нет, увольте. — А сам ты куда-нибудь ездишь? — Десять лет уж, почитай как на одном месте. — И не тянет глотнуть воздуха посвежее? — В Нью-Йорке, в Бронксе, не было свежего воз духа. Здесь его тоже нет. Но зато в Нью-Йорке у меня все время болели ноги, а здесь, на Луне, все в шесть раз легче... ХЕЙНЛЕЙН КОЛУМБУ НЕ СИДЕЛОСЬ ДОМА Рассказ-шутка Долгие хождения не могут инак о , я к о на пользу быть! Марко Поло — Дело сделано, надо вспрыснуть, — сказал толстяк. — Что будете пить, профессор? Дверь лифта распахнулась, и в бар вошел еще один посетитель. Толстяк окликнул его: — Хэлло, Фред, иди к нам! Он повернулся к гостю и представил: — Фред, это профессор Эплби, главный инженер космокорабля «Пегас». Я только что продал ему партию спецстали. Ваше здоровье! — Не зовите меня все время профессором. Тем более что я нигде не преподавал. Титулы, знаете, здорово старят. — Что вы, у вас вид как у новенькой монеты! Тем более в такой дыре... — А где еще строить «Пегас», не посреди же Нью-Йорка! — Э-э, мне вас не понять. Я знаю свое дело — торговать сталью. Но теперь, когда дело сделано, могу я вас спросить? — Спрашивайте. — На кой черт вам все это сдалось? Чего вас несет на эту Проксиму Центавра или как там ее? Эплби усмехнулся: — Это трудно объяснить. Зачем людей несет на Эверест? Или на Северный полюс? И зачем Христо- Перевел с английского М. МАРИКОВ 39 Г. Н А В Л И Ц К А Я , кандидат исторических наук ТАНЕЦ ТРЕПЕЩУЩЕЙ СОСНЫ ...Южное п о б е р е ж ь е Х о к к а й д о . Длинная, у х о д я щая к г о р и з о н т у песчаная коса. Белые невысокие д ю н ы и синее-синее м о р е . Если встать к нему спи ной, то увидишь д ы м я щ и й с я вулкан, а у его п о д н о ж ь я будет угадываться о з е р о , о к а й м л е н н о е к а р тинными соснами. На к р у т о й д у г е берега м е ж д у г о р о д о м М у р о р а н о м и м ы с о м З р и м о лежат посе ления айнов. Теперь, в сумерках, все выглядело здесь иначе: ночь приглушила открыточный сине-белый цвет, ревматические ветви сосен словно начерчены п р и хотливым д в и ж е н и е м к и с т о ч к и п р я м о на светя щ е м с я б л ю д е месяца. 40 Лодки-долбленки айнов — точная копия пирог народов Южных мо рей. Костюм же заимствован у со седних народов; единственное айн ское слово, обозначающее одежду, переводится как «набедренная по вязка». От б л и з к о г о поселка, светящегося в темноте ш и ф е р о м к р ы ш , доносились н о ю щ и е з в у к и с т р у н ной м у з ы к и . Когда глаза привыкли к темноте, м о ж но было различить т е м н у ю воду о з е р а А к а н с д р о ж а щ е й лунной п о л о с к о й , плоский берег, ч е р н у ю массу деревьев. Какие-то тени проносились по бе регу. Внезапно вспыхнул костер, п о д о ж ж е н н ы й с раз ных сторон. Его пламя отняло у темноты центр утоптанной площадки, б о р о д а т ы е лица м у ж ч и н , лицо старухи, рот к о т о р о й был, как м н е показа лось, вымазан чем-то т е м н ы м . Н о ю щ и е з в у к и стали г р о м ч е , стройнее, превра тились в т р е в о ж н у ю р и т м и ч н у ю м е л о д и ю . По углам п л о щ а д к и вспыхнули еще четыре к о стра. М е л о д и я на м г н о в е н и е прервалась, и дальше ее повели ж е н с к и е голоса. Из темноты вышли н е с к о л ь к о девушек, они пе ресекли по диагонали п л о щ а д к у и встали полу к р у г о м у центрального костра. Высокие голоса ж е н щ и н п р о д о л ж а л и р а с с к а з ы вать что-то непонятное мне, но х о р о ш о понятное д е в у ш к а м , п о т о м у что, повинуясь речитативу, они з а к р у ж и л и с ь в о к р у г костра. — Macao-сан, посмотри-ка, пожалуйста, что за танец? — услышала я шепот. Рядом со м н о й стояла молодая пара: он — в е в р о п е й с к о м к о с т ю м е , она — в к и м о н о . — «Танец журавлей», Тосико-тян, — отвечал, за глянув в цветной проспект, м о л о д о й человек т о ж е шепотом. Н е с к о л ь к о м у ж ч и н в длинных белых рубахах, расшитых ш и р о к и м и к р а с н ы м и полосами, с меча ми в руках пошли в о к р у г костра в затылок один д р у г о м у . Быстрее, быстрее, еще быстрее! Резко остановились, взмахнули — все р а з о м — мечами. И снова побежали в о к р у г пламени. — Тосико-тян, — шепнул м о й сосед, — помнишь танцы, что мы видели в храме Футара-сан в Никко? Правда, похоже? На Хоккайдо пришла зима. В ожидании туристов. «Бывший — Д а , п о х о ж е . Зато т а к о г о ты нигде не видел, Macao-сан. Я г о в о р ю п р о ту с т а р у ю ж е н щ и н у , что стоит на д р у г о й с т о р о н е к р у г а . Видишь, у нее в о к р у г рта татуировка? — М о г у себе представить, как ее было б о л ь н о делать. — Да уж наверное Но ведь раньше на д е в у ш к у ни один парень бы не взглянул, если бы у нее не было т а т у и р о в к и . У костра опять появились д е в у ш к и . Волосы их р а с п у щ е н ы по плечам. Раскачиваясь под м у з ы к у , д е в у ш к и с силой откидывают головы назад, п о т о м р е з к о в п е р е д — волосы падают на лицо. М е д л е н ные, плавные д в и ж е н и я сменяются взрывными, неожиданными. — «Танец т р е п е щ у щ е й сосны», — объясняет M a cao ж е н е , е щ е раз справившись по б р о ш ю р к е . У ж е было за полночь, к о г д а погас последний костер... СОШЕДШИЕ С НЕБА На острове Хоккайдо над р е к о й Сару высится д е р е в я н н ы й столб. В этом месте, по п р е д а н и ю , спустились на з е м л ю первые айны, п о к и н у в Стра ну облаков. Раньше, говорят старики, айнов было куда боль ше. Весь Х о к к а й д о был населен ими, да и не толь ко Х о к к а й д о — все я п о н с к и е острова. вождь» у своего очага. А й н ы р е з к о отличаются с в о и м о б л и к о м о т я п о н цев и д р у г и х народов м о н г о л о и д н о й расы, насе л я ю щ и х Восточную А з и ю . У айнов слегка у д л и н е н ные лица с белой матовой к о ж е й , о к р у г л ы е т е м н о карие глаза, нависающие б р о в и , густые волнистые волосы, длинные б о р о д ы и усы, обильный волося ной п о к р о в на теле. Нигде, на м н о г и е к и л о м е т р ы от Х о к к а й д о , нет т а к о г о народа, как айны. Несколько п о х о ж и на айнов папуасы Новой Гвинеи и а б о р и г е н ы А в с т р а лии — такие же волнистые волосы, нависшие б р о ви, густые б о р о д ы . Но у папуасов т е м н о - к о р и ч н е вая к о ж а , а айны не смуглее и н о г о европейца. Да и расстояние м е ж д у з а с н е ж е н н ы м и х о л м а м и Х о к кайдо и Австралией с л и ш к о м велико... Существует м н о ж е с т в о т е о р и й и гипотез о п р о и с х о ж д е н и и айнов: о д н и исследователи у т в е р ж д а ют, что айны вышли из А з и и , д р у г и е г о в о р я т — что из С е в е р н о й А м е р и к и , третьи — что с Ф и л и п пин или Н о в о й Гвинеи. Японский профессор Ватасэ высказал п р е д п о л о ж е н и е , что айны родственны южноиндийскому 1 племени т о д а . С р е д и о б щ и х черт есть и такая: ни тода, ни айны не г о в о р я т о тех районах, г д е они живут, как о своей р о д и н е . А й н ы говорят, что они спустились с неба, тода считают, что они в ы 1 См. очерк Л. Шапошниковой света» № 1 0 за 1966 год). «Иду к тода» («Вокруг шли из п о д з е м н о г о царства, д е р ж а с ь за хвост буй вола. Н е к о т о р ы е ж е ученые считают айнов к о р е н н ы м и обитателями Японских островов. Л ю б а я из этих гипотез подкреплена довольно солидными доказательствами. Посудите сами: айны поклонялись м е д в е д ю , что свойственно м н о г и м ин д е й с к и м племенам. К тому же айны подпиливали п о й м а н н о м у з в е р ю з у б ы , а затем чернили их — обычай этот распространен у некоторых народов Юго-Восточной А з и и . А й н ы сидят п о - т у р е ц к и , а японцы на пяткахНо у погребальных ф и г у р о к — ханива (обязатель ной принадлежности древней японской могилы) ноги с к р е щ е н ы именно п о - т у р е ц к и . Загадка айнов усложняется и тем, что их осталось совсем н е м н о г о — тысяч четырнадцать-шестнадцать. К т о м у же они сильно смешались с я п о н цами, и лишь о к о л о трехсот человек м о г у т п р е тендовать на чисто айнское п р о и с х о ж д е н и е . ПУСТЬ ПОМОЖЕТ АЙНАМ ИНАУ Ранним у т р о м выходят айны всей деревней — от мала до велика — на б е р е г м о р я . За ночь п р и бой оставил на б е р е г у мелких р ы б е ш е к , в о д о р о с ли, м о р с к и х е ж е й . Эти с к у д н ы е дары м о р я айны складывают в м е ш к и . М о р с к и х е ж е й — о р а н ж е вый студень — зачастую съедают тут ж е , разбив скорлупу камнем. Клейкие в о д о р о с л и — ламинарии — р е ж у т на к у с к и метра по полтора, п о т о м сушат на рисовых циновках. ...Когда-то м о р е и р е к и были щ е д р е е к айнам. Двенадцать кораблей, г р у ж е н н ы х сушеной и вяле ной р ы б о й , — таков был о б р о к , к о т о р ы й айны вы плачивали я п о н с к и м к у п ц а м , устраивавшим п е р и о д и ч е с к и е разбойничьи набеги на айнские селения. Это был почти весь улов. С р е д н е в е к о в ы й о б р о к айны нынче не платят. Да и нечем теперь его платить... В центре селения стоит д о м «бывшего вождя». Таким н е с к о л ь к о с т р а н н ы м и м е н е м он сам украсил с в о ю визитную к а р т о ч к у . В свое в р е м я в Японии, как известно, были отменены титулы, п р и ч е м о т м е на распространилась и на айнов. Так что новая карточка — маленькая хитрость «бывшего». У п о р о г а гостя всегда встречает х о з я й к а : ж а лобно завывая (в знак почтения к гостю), она опус кается на колени, касаясь головой пола. Вы входите в д о м — нормальный, теплый д о м под ш и ф е р н о й к р ы ш е й . И вещи вы поначалу там видите о б ы ч н ы е : вот кран и раковина, на к о т о р о й стоят высокие стаканы с з у б н ы м и щетками. Вот радио и телевизор. Но над т е л е в и з о р о м висит ог«Айны, приносящие рисунок XVIII века. дань японскому князю» — ромная к о р з и н а с с у ш е н о й р ы б о й . Посредине к о м наты — очаг. Против двери (обязательно против) — о к н о . Простое с виду, но вовсе не о б ы ч н о е о к н о — самое почетное место, «вход богов». Очень р е д к о , лишь по о с о б о т о р ж е с т в е н н о м у случаю, о к о л о не го могут сидеть хозяин с почетными гостями. Раньше айны ж и л и в чизеи — шалаше с з е м л я н ы м п о л о м и к р ы ш е й из к о р ы или тростника. Но по м е р е того как п р е д к и нынешних японцев оттесняли п р е д к о в айнов все дальше на север, айны стали переселяться в дома — жить в шалаше было просто-напросто холодно. Н е с к о л ь к о высоких шестов с пучками с т р у ж е к , словно стражи, высятся о к о л о айнских поселков. В к а ж д о м д о м е у очага и по углам д о м а стоят тон кие и длинные палочки. Снизу они гладко оструганы, а сверху нарезаны столь т о н к и м и с т р у ж к а м и , что закручиваются, как папиросная бумага. Это — инау. По представлению айнов, таинственный утес, м р а ч но нависший над долиной, м о р е — б у ш у ю щ е е и затихшее, ж у р ч а щ и й ручеек, м о л н и я и г р о м — все это не только ж и в ы е р а з у м н ы е существа, но и божества — «камуи». Они населяют весь мир. Для того чтобы их умилостивить, приносят ж е р т в ы . Когда-то в давние времена ж е р т в ы были человеческие, п о т о м их стали заменять выструган ными из дерева ф и г у р к а м и . Постепенно п р е д м е т ы , з а м е н я ю щ и е ж е р т в о п р и н о ш е н и я , становились все более абстрактными. Так появились инау — застру ганные д е р е в я ш к и . Правда, и сейчас старые айны, разбирая длинные вьющиеся с т р у ж к и , м о г у т п о к а зать, где находится туловище, голова, р у к и , ноги. В длинный ж е л о б о к , п р о р е з а н н ы й в палочке, встав ляется уголек — это с е р д ц е . В айнской легенде рассказывается, почему айны делают инау из ивы. Как-то один из богов — К о тан кара Камуи — спустился на з е м л ю , а к о г д а через н е к о т о р о е в р е м я вернулся на небо, обнару ж и л , что забыл на земле палочки для еды — хаси. Он взглянул на з е м л ю и увидел, что они валяются на песке. — Ай, как н е х о р о ш о ! Хаси не д о л ж н ы валяться на песке и гнить без дела. Пусть-ка они превра тятся в иву. И хаси — наверное, это было л ю б и м о е д е р е в о Котан кара Камуи — превратились в иву. С этого времени инау всегда делают из ивы. Д е л о это ответственное, и поручается о н о самым у в а ж а е м ы м старикам. О с т р ы м н о ж о м старик о с т о р о ж н о снимает к о р у . Еще надрез. Еще... Л е г к и е с т р у ж к и начинают за виваться, как с т р у й к и дыма. Пахнет т е р п к о й све ж е с т ь ю ивы. Когда инау было готово, я спросила старика, почему айны делают инау. Ответил он к р а т к о : — Инау — посланник айнов, он передает наши просьбы камуи. Один инау к хозяину огня идет, д р у г о й к хозяину м о р я , третий к г о р н о м у хозяину. Все они айнам п о м о г а ю т . Я вспомнила, как знаменитый р у с с к и й ученый Л. Я. Ш т е р н б е р г , изучавший быт сахалинских айнов, описывал свои путешествия на утлых лодках-дол бленках по б у р н о м у О х о т с к о м у м о р ю . В самые к р и тические м о м е н т ы айны не теряли присутствия духа. Почувствовав опасность, айн-рулевой доставал заранее п р и п а с е н н у ю палочку и быстро ее застру гивал. П о т о м бросал ее в волны с н а к а з о м : — Иди к хозяину м о р я и с к а ж и , чтобы он х о р о ш е н ь к о п о с м о т р е л — х о р о ш о ли будет, если мы и этот р у с с к и й г о с п о д и н погибнем? 43 — Но п о ч е м у и м е н н о с т р у ж к и наделяются такой м а г и ч е с к о й силой? — с п р а ш и в а ю я. «Бывший в о ж д ь » вытягивает из инау д л и н н у ю с т р у ж к у . Она словно живая вырывается и з а к р у ч и вается в спираль. — А к а к ты думаешь? Как я думаю? Переплетения к о л е б л ю щ и х с я легких завитков напоминают м н е к о с т е р . А о г о н ь и у ай нов, и у нивхов, и у народов Европы был п о с р е д н и к о м м е ж д у богами и людьми. Своими огненными я з ы к а м и с в я щ е н н о е и в с е м о г у щ е е пламя толковало б о г а м о л ю д с к и х просьбах. М о ж е т , и с инау так же? Но вслух я г о в о р ю : — Не з н а ю , объясни. — У человека один язык, — начинает айн. — Очень м н о г о м о ж е т я з ы к : м о ж е т петь, кричать. Н о л ю д е й м н о г о и м н о г о я з ы к о в . П о д у м а й сама, как они с м о г у т донести д о к а м у и п р о с ь б у айнов. Инау — не единственный ж е р т в е н н ы й п р е д м е т у айнов. Кто не видел японских кукол? С м е ш н ы х и грустных, забавных человечков с печальными глазами. По их виду, к о с т ю м у , л и ц а м всегда м о ж но определить, в к а к о м месте Японии о н и р о д и лись. Но ведь впервые они появились на Японских островах и м е н н о у айнов. У деревянных к о к е с и была д о б р а я д у ш а : они заботились о з д о р о в ь е д е тей айнов; а если р е б е н о к заболевал, к у к л ы , с г о рая в пламени, жертвовали с о б о й и приносили е м у в ы з д о р о в л е н и е . И айны отвечали к о к е с и такой же д о б р о т о й : в б у к в а л ь н о м смысле молились на них и д а ж е мазали им пищей г у б ы . ДОРОГА К ДЕРЕВУ ЖЕЛАНИЙ У разных народов были р а з н ы е з в е р и - п о к р о в и т е ли. В лесах Западной Европы — б л а г о р о д н ы й олень. У народностей у с с у р и й с к о й тайги — с в и р е пый тигр. На с е в е р н о м п о б е р е ж ь е Тихого о к е а на — м о р с к о й х и щ н и к косатка. У м н о ж е с т в а пле м е н Западной С и б и р и — величавый о р е л . Культ м е д в е д я был, п о ж а л у й , с а м ы м р а с п р о с т р а н е н н ы м : в Скандинавии, на всей т е р р и т о р и и т а е ж н о й С и б и р и , на А м у р е , в лесах С е в е р н о й А м е р и к и . М е д в е ж и й п р а з д н и к п о х о ж на г р а н д и о з н о е те атральное представление, на к о т о р о м лежит отпе чаток истории. С о д н о й с т о р о н ы , принося в ж е р т ву м е д в е д я , отправляя е г о д у ш у к п р а р о д и т е л я м , айны добивались милости б о г о в и духов. С д р у г о й — они оказывали высшие почести м е д в е д ю , к о т о р ы й , по их л е г е н д а м , был создан богами, чтобы к о р м и т ь и одевать л ю д е й . А й н ы Не устраивали охоту на м е д в е д я , а к а ж д у ю весну, к о г д а з в е р и п р о с ы п а ю т с я от с п я ч к и , ловили в лесу детеныша. Н е с к о л ь к о месяцев м е д в е ж о н к а выкармливали ж е н с к о й г р у д ь ю . П о т о м п о д п и л и вали е м у п е р е д н и е з у б ы и чернили их у г л е м . Так п р о х о д и л о два года. Н а к о н е ц , наступал п р а з д ник ж е р т в о п р и н о ш е н и я — иоманда. М е д в е д я о с в о б о ж д а л и из клетки, с ш у т к а м и и плясками водили из д о м а в д о м . По м е д в е ж ь и м стопам, г о в о р и л и айны, придут п о т о м в к а ж д ы й д о м благополучие и удача. Так, не торопясь, м е д в е д ь добирался до особой жертвенной площадки, обсаженной моло д ы м и е л о ч к а м и , у к о т о р ы х все ветки, к р о м е самых верхних, были о б р е з а н ы . — О медведь, — г о в о р и л старейшина, — ты так д о б р к нам, л ю д я м ! Ты даришь нам свой мех, чтобы мы м о г л и спать на н е м и шить из « е г о о д е ж д ы . Ты д а р и ш ь нам м я с о , чтобы мы были сыты.. В т в о ю честь мы у с т р о и м сейчас танцы, а п о т о м о т п р а в и м тебя обратно на т в о ю р о д и н у , 44 на небо. И п о ш л е м м н о ж е с т в о п о д а р к о в для твоих собратьев — м е д в е д е й . (Тут стоит, наверно, сказать, что обычай о б р а щаться с р е ч ь ю к м е д в е д ю — ж и в о м у или м е р т вому — существовал у всех народов, отправляв ших этот культ. С и б и р с к и е о р о ч и , убив м е д в е д я , обнимали его и г о в о р и л и : «Пришел — здравствуй — спасибо!» М н о г и е из племен С и б и р и обращались к ж и в о м у м е д в е д ю так: «Ты не сердись, д е д у ш к а . П о й д е м к нам в гости». Был и такой обычай. Убив м е д в е д я , о х о т н и к и водили в о к р у г него х о р о в о д , п р и г о в а р и в а я : «Не мы тебя убили. Сам у м е р . Че р е д п р и д я , указанный б о г о м день п о д о й д я . Плохо не д у м а й и наших детей не трогай».) К о н е ч н о , принесение в ж е р т в у м е д в е д я — не единственный о б р я д айнов, к о т о р ы й они с о в е р ш а ли, чтобы у м и р о т в о р и т ь г р о з н ы е силы природы. Их религия являет с о б о й п р и ч у д л и в о е смешение синтоизма — д р е в н е й религии японцев, о б о ж е с т влявших п р е д к о в с п р и м и т и в н ы м к у л ь т о м сил п р и роды. Когда-то в давние времена к а ж д ы й гость выби рал себе с в о е г о о с о б о г о бога — о д и н м о г молить ся м е д в е д ю , д р у г о й — орлу, третий — о г н ю . Хо зяин д о м а против т а к о г о обилия б о г о в п о д о д н о й к р ы ш е й н е в о з р а ж а л . Теперь ж е куда более п о п у л я р н ы м стал о б р я д общего моления, которым р у к о в о д и т старейшина — экаси. Вероятно, это свя зано с т е м , что не к а ж д ы й у ж е помнит священный текст. Уходят л ю д и — уносят песни, как говорят айны. Экаси поднимает ладони к небу. Берет чашку с сакэ. О п у с к а е т в нее р е з н у ю д е р е в я н н у ю лопат ку. Капли сакэ старик стряхивает на самый глав ный инау — тот, что стоит у очага. Затем, п р и п о д няв лопаткой длинные вислые у с ы , экаси делает глоток и отправляет чашку по к р у г у . И г о в о р и т слова молитвы. Все повторяют... До сих п о р сохранились у айнов и с л о ж н ы е , за мысловатые обряды изгнания духов, вызываю щих болезни. В длинной белой рубахе, расшитой к р а с н ы м и ш и р о к и м и полосами, в венке, сплетенном из п о л о сок бересты, с у к р е п л е н н ы м на лбу и з о б р а ж е н и ем м е д в е д я , с д л и н н ы м м е ч о м в р у к е , экаси вну шителен и т о р ж е с т в е н . Во главе в е р е н и ц ы л ю д е й он идет к д е р е в у . О б х о д и т его, м е ч о м рассекая воздух, тихо и р и т м и ч н о повторяет слова молитвы. А ж е н щ и н ы в это в р е м я л е г о н ь к о стегают з а б о левшего б е р е з о в ы м и п р у т и к а м и . — И как, помогает? — с п р а ш и в а ю я. «Бывший в о ж д ь » улыбается: — К о г д а как. Не поможет, поедет в г о р о д к врачу. Ну, а если не п о м о ж е т и врач, айны переселя ются в страну усопших. Считается, что и там потребуется все, что о к р у жает айнов в ж и з н и . В далекие времена, у т в е р ж дают старые айны, вместе с у м е р ш е й з а м у ж н е й ж е н щ и н о й с ж и г а л и и ее д о м — ведь все имущест во д о л ж н о пригодиться в з а г р о б н о м м и р е . Теперь для с о ж ж е н и я специально строят к р о ш е ч н ы й д е шевенький д о м и к . В том, д р у г о м м и р е , м и р е д у ш , все п р о щ е . Г о р а з д о с л о ж н е й жить в м и р е живых. И если ай ны не в силах д о ж д а т ь с я счастья, они идут к свя щ е н н о м у дереву, благо о н о есть в к а ж д о й д е р е в не. К е г о ветвям айны привязывают м а л е н ь к и е р а з ноцветные л о с к у т к и м а т е р и и . Это их «желания». Их не так уж м н о г о , этих цветных, т р е п е щ у щ и х на ветру л о с к у т к о в . Всего триста. С к о л ь к о и айнов... МАРК ТВЕН Рисунки Г. ФИЛИППОВСКОГО так, мы с Преподобным прибыли, наконец, в Гамильтон, главный город Бермудских островов. Изумительно белый город. Белый как снег. Белый как мрамор. Белый как мука. Впрочем, нет, все это не точно, он вы глядит иначе. Но, сказали мы, не беда, как-нибудь найдем постепенно верное слово, дающее представ ление об этом неповторимом белом цвете. Это город, теснящийся на склонах и вершинах кучки невысоких холмов. Его края расходятся бахВ этих путевых з а м е т к а х Марк Твен описывает поездку на Бермудские острова, которую он совер ш и л в м е с т е с о с в о и м д р у г о м , с в я щ е н н и к о м Д ж . Твич е л о м (Твен н а з ы в а е т его в т е к с т е П р е п о д о б н ы й ) . Первая часть очерка опубликована в № 9 за 1967 год. ромой и теряются в кедровых лесах. Перед наши ми глазами не было ни дуги уходящего вдаль ле систого берега, ни сверкающего зеленью островка на подернутом рябью, красиво окрашенном море, а бы ли волнистые холмы, усеянные яркими белыми точ ками — наполовину скрытыми среди деревьев дома ми, проглядывающими сквозь листву. Архитектура города по большей части испанская, унаследован ная от колонистов, поселившихся здесь двести пять десят лет назад. Кокосовые пальмы с мохнатыми верхушками, виднеющиеся тут и там, придают мест ности тропический облик. На широкой пристани, сложенной из больших кам ней, стояли под навесом тысячи бочек с продуктом, который прославил Бермуды во многих странах, — картофелем. А изредка на глаза попадалась лукови- 45 ца. Но нет, это сказано в шутку: на каждую выра щенную здесь картошку приходится не меньше двух луковиц. Лук — гордость и радость Бермуд. Это их жемчужина, прекраснейшая драгоценность. В раз говорах, в церковных проповедях, в литературе это самый чистый, самый красноречивый образ. Среди бермудских метафор луковица — выражение совер шенства, абсолютного совершенства. Бермудец, оплакивая умершего и воздавая ему хвалу, говорит: «Он был луковкой!» Бермудец, про славляя живущего героя, сорвет аплодисменты сло вами: «Он луковка!» Бермудец, давая наставления своему сыну перед вступлением на жизненный путь, заканчивает свои советы, просьбы, увещевания сло вами, выражающими все его желания: «Будь луков кой!» Мы подошли к пристани и параллельно ей, в десяти-пятнадцати шагах, стали на якорь. Было воскре сенье, ясное и солнечное. Люди, собравшиеся на при стани, — мужчины, юноши и мальчики — были бе лые и черные, почти в одинаковой пропорции. Все аккуратно и чисто одеты, многие хорошо, некоторые очень франтовато. Вам пришлось бы проделать боль шой путь, чтобы найти другой город, имеющий все го двенадцать тысяч жителей, который показал бы себя с такой выгодной стороны, если говорить об одежде, да еще на товарной пристани, непреднаме ренно, без особых стараний. Женщины и девушки, черные и белые, иногда проходившие мимо, были одеты изящно, многие элегантно и модно. Мужчи нам, видимо, не очень нравится летняя одежда, но девушки и женщины любят ее, и было приятно смо треть на их белые платья, мы долгие месяцы при выкли видеть только темные цвета. У одной бочки с картошкой, лежавшей в стороне, стояло четверо хорошо одетых молодых людей, двое черных и двое белых. Каждый прижимал к зубам рукоятку тросточки, и каждый поставил ногу на бочку. Подошел еще один молодой джентльмен, с затаенной тоской посмотрел на бочку, но не нашел места для своей ноги и отошел в задумчивости ис кать другую. Он долго блуждал по пристани, пово рачивая туда и сюда, но тщетно. Здесь никто, по добно праздным людям в других странах, не садил ся на бочки, но все они были заняты. Всякий ста вил на бочку ногу, если находил свободное местеч ко, которым еще не успели завладеть. Привычки всех людей зависят от окружающей обстановки. На Бермудах опираются на бочки из-за недостатка фо нарных столбов. Многие местные жители поднимались на пароход и о чем-то жадно расспрашивали командиров. Они хотят, подумал я, узнать новости с фронта русскотурецкой войны. Прислушавшись, я понял, однако, что это не так. «Почем лук? — добивались они. — Как держится спрос на лук?» Конечно, это их ин тересовало прежде всего. Но, узнав, что нужно, они сразу переходили к войне. Мы сошли на берег, и нас ждала там приятная неожиданность: ни на пристани, ни около нее не бы ло ни носильщиков, ни извозчиков, ни омнибусов, ни кто не предлагал нам свои услуги, никто и ничем нам не досаждал. — Все равно как в раю, — сказал я. — Что ж, если так, наслаждайтесь этим раем, — довольно кисло и едко посоветовал мне Преподоб ный. Мы знали адрес одного пансиона и нуждались только в одном — чтобы кто-нибудь показал нам дорогу. Мимо проходил босоногий цветной мальчиш ка, такой оборванный, что можно было сразу ска 46 зать: он не бермудец. Его штанц были восхититель но изукрашены сзади разноцветными квадратами и треугольниками, ну совсем как страница из геогра фического атласа! Он сверкал под лучами солнца и мог быть отличным проводником. Мы его наняли и двинулись следом за ним. Он провел нас по не скольким живописным улицам и благополучно доста вил по принадлежности. Он ничего не взял за свою карту и назначил ничтожную плату за услуги. Пре подобный дал ему вдвое больше. Мальчонка полу чил деньги с сияющими от радости глазами, в ко торых можно было ясно прочесть: «Этот человек -луковка!» Мы не захватили с собой рекомендательных пи сем; наши фамилии в списке пассажиров были ис кажены; никто не знал, честные мы люди или нет. Поэтому мы думали, что нам придется долго ждать, если только в нашем облике нет ничего, такого, что заставило бы сразу захлопнуть перед нами двери пансиона. Но все обошлось без осложнений. На Бермудах редко сталкивались с мошенниками, там не подозрительны. Мы получили большие, прохлад ные, светлые комнаты на втором этаже, за окнами открывалась красочная картина множества цветов и цветущих кустарников — там были лилии, гелиотро пы, жасмин, розы, гвоздики, герань, олеандры, гра натовые деревья, большие синие ипомеи и много не известных мне растений. Днем мы предприняли большую прогулку и вско ре убедились, что этот необычайно белый город по строен из белого коралла. Бермуды — коралловые острова, покрытые шестидюймовой корочкой почвы, и здесь у каждого жителя около дома есть свой ка рьер. Всюду, куда бы вы ни пошли, вы увидите вырезанные в склонах холмов квадратные выемки с перпендикулярными стенками, на которых нет ни единой трещинки или щелки, и вам может показать ся, что дом вырос в земле и его сразу целиком вы нули из грунта. Если вы так подумаете, то ошибе тесь. Но материал для постройки дома добыли тут же, на месте. Кораллы прорезают на любую нуж ную глубину — десять или двадцать футов — и вынимают большие квадратные блоки. Коралловый массив режут долотом, насаженным на ручку длиной футов двенадцать или пятнадцать. Этим орудием пользуются как ломом, когда долбят дыру, или как долотом при ударном бурении, настолько мягок этот камень. Потом обычной ручной пилой блоки распиливают на большие красивые брусья в два фута длиной и фут шириной, а толщиной примерно шесть дюймов. Их сваливают в кучу, они вылежи ваются месяц, твердеют, и тогда начинается стройка. Дом строят из этих брусьев, его кроют широкими коралловыми плитами дюймовой толщины, наклады вая их краями одна на другую, так что крыша со стоит как бы из ряда низких ступенек или террас. Печные трубы сложены из коралловых плит, им при дают с помощью пилы изящные и живописные фор мы. Нижняя веранда выложена коралловыми пли тами, дорожка к воротам тоже. Ограда сложена из коралловых брусьев: сначала строят массивные сте ны с широкими козырьками и тяжелыми столбами для ворот, а потом всю ограду обрабатывают пилой, придают ей легкие очертания, красивую форму. На конец, покрывают плотным слоем извести ограду и весь дом с его крышей, печными трубами и т. д. Встает солнце, освещает все это, и тут вам лучше закрыть свои непривыкшие глаза, как бы не забо лели. Это белейший из белых цветов, какой только можно себе представить, и самый ослепительный. Бермудский дом не оставляет у вас впечатления, что он построен из мрамора, его белизна гораздо ярче, в нем есть еще что-то тонкое, невыразимое, что отличает его от мраморного. Мы много об этом го ворили и долго думали, пытаясь найти сравнение, которое передало бы неповторимый белый цвет бер мудского дома, и нам удалось в конце концов на толкнуться на него. Он точно белая сахарная гла зурь на торте, у него такой же едва заметный гля нец. Белый цвет мрамора скромный и спокойный по сравнению с ним. Когда дом покрыт твердой оболочкой извести, на нем нельзя заметить, начиная с фундамента до вер хушки трубы, ни одной трещины, никаких швов или следов каменной кладки. Как будто он высечен из цельной глыбы, а двери и окна пропилены потом. Белый мраморный дом кажется холодным, как моги ла, отчужденным, в нем человек чувствует себя по давленным, слова застревают в горле. Бермудский дом не такой. Есть что-то веселое, даже буйно весе лое, в его яркой белизне, когда на нем играет солн це. Если дом живописен, если его линии красивы.— а многие бермудские здания таковы, — он очарует вас, вы от него не оторветесь, пока выдержат гла за. Резко очерченная, как бы нереальная печная тру ба — слишком чистая и белая для нашего мира, — ярко освещенная с одной стороны солнцем, а с дру гой подернутая мягкой тенью, пленяет ваш взор, вы можете любоваться ею часами. Я не знаю другой страны, где можно наслаждаться, глядя на печную трубу. А как приятно видеть белоснежный домик, если он наполовину спрятался в зелени, едва выгля дывает из листвы. Если же он захватит вас врас плох, если неожиданно покажется за крутым пово ротом сельской дороги, я уверен, вы вскрикнете от восторга. Куда бы вы ни пошли, в городе или деревне, всюду вы находите эти белоснежные дома, и всегда вокруг них масса ярких цветов, но на стенах не видно ползучих растений, лоза не может удержать ся на гладком, твердом слое извести. Где бы вы ни шли: в городе или по сельским дорогам, среди маленьких ферм с их картофельными полями или богатых поместий,— эти чистые белые дома, просве чивающие сквозь цветы и листву, встречаются вам за каждым поворотом. Самая маленькая лачужка такая же белая и свежая, как самый пышный особ няк. Нигде нет грязи и вони, луж и барахтающихся в них свиней, запущенности, неопрятности, беспоряд ка. Чистота и аккуратность видны во всем, что попадается вам на глаза, будь то дороги, улицы, до ма, люди, одежда. Эта страна опрятнее всех в ми ре. И намного опрятнее! В связи с этим у нас возник вопрос: где же жи вут бедняки? Никакого ответа мы не нашли и ре шили — пусть будущие государственные деятели бьются над этой головоломкой. Каким ярким и необычайным зрелищем явился бы один из этих сверкающих белых загородных особняков с его коричневыми оконными налични ками и зелеными ставнями, обилием ласкающих глаз цветов и листвы, в почерневшем от копоти Лондо не! И какой радостной неожиданностью явился бы он почти в любом американском городе! Чтобы проложить дорогу, на Бермудах срезают твердый белый коралл на несколько дюймов — или, если на пути холм, на много футов, — и выравни вают поверхность. Это простой и легкий способ. Ко ралл крупнозернистый и пористый; дорога как бы сделана из твердого белого сахара. Ее исключитель ная чистота и белизна неудобны в одном отношении: отраженные ею солнечные лучи с такой силой бьют в глаза, что постоянно хочется чихать. Старый ка питан Том Боулинг столкнулся с другой трудностью. Выйдя вместе с нами на прогулку, он все время брел по обочине. В конце концов он объяснил нам, в чем дело. Он сказал: «Знаете, я жую табак, а тут на дорогах такая дьявольская чистота...» Мы прошли в этот день несколько миль, ошелом ленные ярким сиянием солнца, белых дорог и бе лых зданий. Наши глаза причиняли нам немалые муки. Но вот мы с облегчением почувствовали, как вокруг нас распространил свою целебную прохладу блаженный полумрак. В радостном изумлении мы подняли глаза и увидели, что он исходит от пооходящего мимо очень черного негра. Он приветствовал нас по-военному, и мы ответили ему в приятном су мраке, создаваемом его близостью, а потом опять оказались во власти беспощадно яркого белого света. Цветные женщины, которых мы встречали, обыч но кланялись нам и здоровались. Дети тоже. Цвет ные мужчины отдавали честь по-военному. Несом ненно, они переняли эту манеру у солдат. Англия держала здесь гарнизон на протяжении жизни мно гих поколений. Привычка молодых людей носить ма ленькие палочки тоже заимствована, я думаю, у сол дат, которые всегда носят дубинки как на Бермудах, так и во всех других обширных британских доми нионах. Сельские дороги вьются самым восхитительным образом, поворачивают туда и сюда, открывая за каждым поворотом приятные неожиданности: волни стые массы олеандров плывут издалека, подобно грядам розовых облаков в лучах заходящего солн ца; внезапно вы попадаете в самую гущу жизни и труда, вас окружают домики и сады, а потом так же внезапно погружаетесь в сумерки и тишину лесов; на минутку в небе вырисовываются очертания бе лых крепостей и маяков на вершинах далеких хол мов; зеленое сверкающее море показывается на мгно вение и снова исчезает; опять безлюдные леса; и вскоре за новым поворотом дороги неожиданно от крывается вид на море между островами с мягкими красками отмелей, блуждающими парусами. Выбирайте любую дорогу, и, будьте уверены, вы не пройдете по ней даже полмили. На вашей дороге есть все, чего можно ждать от дороги: она обса жена деревьями и неизвестными вам растениями и цветами; она тенистая и приятная или солнечная и все же приятная; она ведет вас мимо прелестных, мирных и уютных домиков или через леса, которые иногда стоят в мертвой тишине, а иногда оживле ны птичьим концертом; дорога все время вьется, постоянно обещает что-то впереди, не то что прямая дорога, которая показывает все с первого взгляда и этим убивает всякий к себе интерес. На вашей дороге все это есть, а все-таки вы не останетесь на ней даже полмили, потому что от нее всегда от ветвляются по обе стороны маленькие соблазнитель ные и таинственные дороги, а поскольку они тоже извиваются и прячут то, что кроется дальше, вы не можете устоять перед соблазном покинуть выбран ную дорогу и обследовать их. И обычно вас ждет награда. Поэтому ваш путь в глубь острова всегда извилистый, запутанный, вы блуждаете без всякой цели, и это самое интересное, что можно себе пред ставить. Дорога достаточно разнообразна. То вы идете по открытой равнине, где по одну сторону болота с густыми зарослями камыша вышиной в десять футов, а по другую — огороды, засаженные картофелем и луком. То поднимаетесь на вершину на стр. 52 • 47 Практически все явления, видимые н е в о о р у ж е н н ы м г л а з о м в о к р у ж а ю щ е й нас п р и р о д е , у ж е не загадка. Д о ж д ь ! Известно, п о ч е м у он идет. С в е р к н у в ш и й в н о ч н о м небе м е т е о р и т ! Известно, п о ч е м у он падает. З а р я , г р а д , м и р а ж , иней, туман, о г н и святого Эльма! Понятно, понятно, понятно, — если не в деталях, то в общих чертах. Все явления, видимые на З е м л е п р о с т ы м г л а з о м , понятны. Все, кроме... р о з а загнала семерых человек внутрь дачи. Сверкали обычные м о л н и и , г р е м е л обычный г р о м , как в д р у г в к о м н а т у влетел огненный шар р а з м е р о м с тарелку. Все о б м е р л и . Ш а р , словно выбирая направление, заколебался; п о т о м , как бы притянутый м а г н и т о м , устремился к д е в у ш ке. Он коснулся ее ног, отпрянул, всплыл к потол ку... Д е в у ш к а упала на колени. Ш а р снова п р и к о с - 48 нулся к д е в у ш к е , всплыл, опять снизился... «Каждый раз у меня по н о г а м пробегали легкие с у д о р о г и » , — рассказывала впоследствии девушка. Внезапно шар пересек комнату и исчез, уйдя в з а м о ч н у ю сква жину... Д е в у ш к а , свидетельствует далее д о к у м е н т , п о п ы талась встать, но не смогла. Д в е недели после этого она передвигалась лишь с посторонней помощью. Из тех, кто находился с ней в к о м н а т е , никто боль ше не пострадал. Встреча с н е р а з г а д а н н ы м ф е н о меном природы — ш а р о в о й Молнией — лишь заставила их п е р е ж и т ь испуг. БЕЗЗВУЧНАЯ М О Л Н И Я Вопреки распространенному мнению шаровая молния о т н ю д ь не р е д к о е явление. Е ж е г о д н о на з е м н о м ш а р е бушует о к о л о 16 миллионов г р о з . Подсчитано т а к ж е , что на к а ж д у ю тысячу р а з р я д о в о б ы ч н о й , линейной молнии приходится д в е три шаровые. Следовательно, к а ж д ы й г о д на з е м н о м шаре в о з н и к а ю т п о к р а й н е й м е р е сотни т ы сяч шаровых м о л н и й . Но в отличие от линейной м о л н и и , к о т о р а я отмечает свой «выход» г р о м о в ы м разрядом, шаровая молния появляется весьма скромно. Иногда е е р о ж д е н и е с о п р о в о ж д а е т с я н е б о л ь ш и м т р е с к о м , иногда п р о и с х о д и т с о в е р ш е н н о б е с ш у м н о . О б ы ч н о ее з а м е ч а ю т только лишь в непосредствен ной близости от себя. Вот п о ч е м у встречи, с «элек трическим огненным клубком» редки и неожиданны. Существует всего н е с к о л ь к о достоверных фото графий этой м о л н и и , как правило, случайно попа давшей в к а д р . К о г д а н о ч ь ю в августе 1957 года ф о т о г р а ф , сни мавший о б ы ч н у ю м о л н и ю , случайно с ф о т о г р а ф и р о вал ш а р о в у ю , он был очень удивлен. Ф о т о а п п а р а т п р и с ъ е м к е был направлен в ту с т о р о н у неба, где в р е м я от в р е м е н и сверкали линейные г р о з о в ы е р а з р я д ы . Он оставался с о т к р ы т ы м з а т в о р о м т р и четыре м и н у т ы , д о п е р в о й я р к о й в с п ы ш к и . О д н а к о на с н и м к е о б н а р у ж и л и с ь плавные белые линии, п о х о ж и е на царапины, выписывающие замысловатые т р а е к т о р и и . Родившись возле ф е р м ы строительного к р а н а , шаровая молния описала плавную к р и в у ю на ф о н е с т р о я щ е г о с я д о м а , а з а т е м , поднявшись на высоту ч е т в е р т о г о этажа ж и л о г о д о м а , ткнулась в о к н о . В э т о м месте на с н и м к е видна вспышка све та. Столкновение м о л н и и с п е р е п л е т о м о к н а не п р и вело к с е р ь е з н ы м п о в р е ж д е н и я м . О д н а к о д е р е в о р а м ы обуглилось и на о к о н н о м стекле появились радиальные п о л о с к и к о п о т и . П о д о б н ы х с н и м к о в всего несколько... Вот п о ч е м у п р и исследовании ш а р о в о й м о л н и и у ч е н ы м п р и шлось позаимствовать опыт криминалистов. В к р и миналистике существует о с о б ы й п р и е м , называемый «словесным п о р т р е т о м » . П р и отсутствии ф о т о с н и м к о в преступника е г о п о р т р е т , н е о б х о д и м ы й для р о з ы с к а , составляют со слов очевидцев. П о в т о р я ю щ и е ся в этих рассказах черты и ложатся в основу порттрета. Точно так же пришлось поступить и с ш а р о вой м о л н и е й . МАСКИ СПАДАЮТ Составление ее «словесного портрета» началось более ста лет назад. П е р в у ю с в о д к у наблюдений «огненных шаров из грозовых туч» дал еще в 1838 г о д у известный ф р а н ц у з с к и й а с т р о н о м и фи з и к Ф р а н с у а А р а г о . «В Д и ж о н е , — свидетельствова ло о д н о из приведенных им с о о б щ е н и й , — аббат Ришар увидел в ц е р к в и довольно я р к о е к р а с н о е пламя, д е р ж а в ш е е с я в воздухе в трех футах от ц е р 4 «Вокруг света» № 3 к о в н о г о помоста. Это пламя поднялось п о т о м на высоту 15 футов и увеличилось в размерах. Затем последовал г р о х о т , п о д о б н ы й выстрелу из пушки...» Как же выглядит «словесный портрет» ш а р о в о й молнии в наши дни? Все свидетели сходятся п р е ж д е всего на т о м , что шаровая молния неуловима, свое нравна и р а з н о о б р а з н а . Наблюдались м о л н и и вели чиной с г о р о ш и н у ; о д н а к о на б о л ь ш о й высоте, слу чалось, проплывали м о л н и и д и а м е т р о м в десятки метров... Но чаще шаровая молния имеет р а з м е р ы апельсина. И не всегда она ш а р о в и д н а я ! Встреча лись э к з е м п л я р ы г р у ш е в и д н о й , я й ц е о б р а з н о й , м и н далевидной ф о р м ы . Д л я описания о к р а с к и ш а р о в о й м о л н и и п о т р е б о вались все цвета р а д у г и . П о р о й она бывает ослепи тельно белой, п о р о й голубоватой, зеленоватой, ж е л т о й , я р к о - к р а с н о й или т у с к л о - к р а с н о й , как гаснущий уголь. Иногда ее свечение пульсирует, она и с к р и т ся и трещит, оставляя за с о б о й шлейф золотых и с е р е б р я н ы х и с к р . Бывает, она выбрасывает снопы света, точно бенгальский ф е й е р в е р к , а затем засты вает, о к р у ж е н н а я л и л о в ы м или с и р е н е в ы м сиянием. Но чаще всего — п р и м е р н о в половине случаев — шаровая м о л н и я к р а с н о г о цвета. Реже всего в о з н и к а ю т зеленые молнии или м о л н и и с м е ш а н н о й о к р а с к и . О д н а ж д ы наблюдалась д а ж е черная м о л н и я ! Она появилась в сентябре 1877 года в кухне о д н о го дома. Это был ч е р н ы й ш а р , «словно из плотного дыма», д и а м е т р о м в 25—30 сантиметров. С в о ю о к р а с к у ш а р о в ы е м о л н и и м е н я ю т не часто, и то лишь, как правило, после так называемого « п р о м е ж у т о ч н о г о взрыва». Так, о д н а ж д ы вначале ж е л т о - о г н е н н ы й , шар после взрыва стал к р а с н о голубым. М о л н и и , хотя и р е д к о , м о г у т соединяться или, на о б о р о т , делиться. С о е д и н я ю т с я они д р у г с д р у г о м п р и м е р н о так, как сливаются капли ж и р а в тарелке супа. Статистика появления ш а р о в о й м о л н и и в р а з н о е в р е м я суток показала, что она возникает в о с н о в н о м как следствие г р о з ы , но предпочтительней во второй половине дня. А вовсе б е з г р о з ы она м о ж е т появиться? Как ни странно, м о ж е т . Н а б л ю д е н и я , п р о в е д е н н ы е о д н а ж д ы в С р е д н е й Европе, дали вот к а к о й результат: весной шаровая м о л н и я возникала 27 р а з , л е т о м — 9 1 , о с е н ь ю — 15, а зимой... 12 раз. Но ведь бывают и з и м н и е грозы? Д а , но статистика показала, что ша ровая молния не всегда связана с ними по в р е м е н и появления. ПОВЕДЕНИЕ БЕЗ ПРАВИЛ Шаровая м о л н и я м о ж е т парить на о д н о м месте, а м о ж е т перемещаться со с к о р о с т ь ю в сотни и т ы сячи к и л о м е т р о в в час по ветру и против ветра. Она способна «уклоняться» от р а с к р ы т ы х ф о р т о ч е к и о к о н , а бывает, наоборот, п р о н и к а е т в з а м о ч н ы е с к в а ж и н ы , д ы м о х о д ы , проскальзывает п о п р о в о д а м . Но не б р е з г у е т она и более к р у п н ы м и отверстиями, ведущими в закрытые помещения. ...Самолет стоял на взлетной п л о щ а д к е . Внезапно в п и л о т с к у ю кабину вошла шаровая м о л н и я диамет р о м в 10—12 сантиметров. Из кабины она плавно проплыла в салон, не причинив вреда п а с с а ж и р а м . Взорвалась она в хвосте, п р о и з в е д я значительные разрушения. 49 О д н а к о не всегда появление ш а р о в о й м о л н и и столь б е з о б и д н о . В 1901 г о д у , с о о б щ а ю т газеты т о го в р е м е н и , в Уральске во в р е м я г р о з ы ослепитель ный о г н е н н ы й ш а р м е д л е н н о опустился к з е м л е и коснулся д е в у ш к и , стоявшей на п о р о г е д о м а . Тотчас она упала на з е м л ю . Д е в у ш к а казалась уснувшей. В действительности она была мертва. М о л н и я п о в р е дила ей затылок, спину, левое б е д р о , оставив ч е р ный след. Наблюдения летчиков добавили к «словесному портрету» ш а р о в о й м о л н и и е щ е н е с к о л ь к о сущест венных деталей. П р е ж д е всего о б н а р у ж и л о с ь , что на б о л ь ш о й высоте существуют м о л н и и г о р а з д о б о лее к р у п н ы е , ч е м у з е м н о й поверхности. К р о м е т о г о , с к о р о с т ь полета, как оказалось, вовсе не избав ляет самолет от визита «огненной гостьи». ...12 д е к а б р я 1956 года, в 12 часов 55 минут по м е с т н о м у в р е м е н и , в 90 километрах от г о р о д а К о м сомольска в транспортный самолет ЛИ-2 попала ша ровая м о л н и я . Самолет летел на высоте 3000 м е т р о в в сплошной облачности. По к у р с у самолета появил ся о г н е н н ы й шар д и а м е т р о м 25—30 сантиметров м у т н о - к р а с н о г о цвета. В полуметре от носа самолета молния свернула в сторону и начала огибать фонарь летчика. Встретив лопасть левого винта, о г н е н н ы й шар взорвался: вдоль левой части ф ю з е л я ж а п р о шла огненная полоса. Взрыв с о п р о в о ж д а л с я осле пительной белой в с п ы ш к о й . Звук был настолько г р о м к и м , что заглушил ш у м м о т о р о в . Самолет р е з ко п о д б р о с и л о вверх. П р и посадке о б н а р у ж и л о с ь п о в р е ж д е н и е лопасти левого винта... Однажды столкновение с самолетом п р о и з о ш л о во в р е м я снегопада. Удар шаровой молнии оста вил б о л ь ш у ю вмятину на ф ю з е л я ж е , п р о ж е г о б ш и в ку и оплавил к р о м к у руля поворота. Остается добавить е щ е вот что: в р е м я ж и з н и ша р о в о й м о л н и и — это очень важное обстоятельст во! — укладывается в промежуток от нескольких м г н о в е н и й до нескольких минут. К Л А Д Б И Щ Е ГИПОТЕЗ Э н е р г и ю ш а р о в о й м о л н и и п р я м о измерить е щ е н и к о м у не удалось. О ее к о н ц е н т р а ц и и приходится судить по к о с в е н н ы м п р и з н а к а м . С к а ж е м , по та к и м : во в р е м я сильного ливня молния, взорвавшись, б и с е р о м рассыпалась п о м о к р о й с о л о м е н н о й к р ы ше. И к р ы ш а тотчас запылала под л и в н е м ! Вот по п о д о б н ы м р а з р у ш и т е л ь н ы м результатам действия ш а р о в о й м о л н и и и судят об энергии, з а к л ю ч е н н о й в ней. Но выводы... М о ж н о насчитать о к о л о пятидесяти г и п о т е з , к о т о р ы е пытались или пытаются объяснить п р и р о д у ш а р о в о й молнии. «Ее наполняет г р е м у ч и й газ», — считали о д н и . Д р у г и е предполагали, что это клубок наэлектризованных газов — своеобразная газовая лейденская банка. Но нет: ни взрывчатые смеси, ни наэлектризованный газ, з а к л ю ч е н н ы й в о б ъ е м е ш а р о в о й м о л н и и , не с п о с о б н ы вызвать те разрушения, которые производит взрыв ш а р о в о й м о л н и и . К р о м е т о г о , такие образования, п о в с е м расчетам, не д о л ж н ы существовать столько време ни, с к о л ь к о существует о г н е н н ы й шар. Не так давно ш а р о в у ю м о л н и ю попробовали п р е д ставить в виде сгустка в ы с о к о и о н и з и р о в а н н о г о га за — п л а з м е н н о г о газа, в к о т о р о м электроны с о рваны со своих орбит. Такой сгусток обладает максимально возможной к о н ц е н т р а ц и е й химиче 50 с к о й э н е р г и и . Но... Вот об это «но» и разбилась гипотеза. И о н и з и р о в а н й о е с г у щ е н и е газа без п о д вода энергии д о л ж н о сразу же начинать тускнеть — высвечиваться. Так, например, ионизированное облако, возникающее после ядерного взрыва, высвечивается самое большее за десяток се кунд. Газовый же п у з ы р ь в размере шаровой молнии д о л ж е н был потухнуть в доли с е к у н д ы . А шаровая м о л н и я , случается, вовсе и не думает п о тухать в течение минут. Это н е п р е о д о л и м о е для п о д о б н ы х гипотез о б с т о я тельство п о б у д и л о а к а д е м и к а П. Л. Капицу п р е д п о ложить, что шаровая молния н е п р е р ы в н о получает э н е р г и ю извне за счет определенных э л е к т р о м а г нитных колебаний, р о ж д а е м ы х г р о з а м и . Эта гипоте за могла бы стать р а з г а д к о й феномена, если бы... если бы исследования о б н а р у ж и л и во в р е м я г р о з о ж и д а е м ы е электромагнитные колебания. Но они их не о б н а р у ж и л и . В последние г о д ы все чаще появлялись с о о б щ е ния, что в лабораториях наконец-то удалось полу чить искусственную ш а р о в у ю м о л н и ю и что в р о д е бы удалось овладеть тайной о г н е н н о г о гостя. Н а д е ж ду п о р о д и л о о д н о н а б л ю д е н и е : оказалось, что в фо кусе параболических з е р к а л м о щ н ы х р а д и о л о к а т о ров в д р у г образуется п у л ь с и р у ю щ и й о г н е н н ы й к о м о к ! П о д о б н ы е сгустки плазмы с х о д н ы м путем уда лось получить и в лаборатории. Увы, эти сгустки 1 плазмы разительно отличались от ш а р о в о й м о л н и и . О н и оказались н е с т о й к и м и , к о р о т к о ж и в у щ и м и ; они распадались тотчас п р и удалении от фокуса р а д и о локатора. Но эти э к с п е р и м е н т ы недавно вызвали к ж и з н и г и потезу, к о т о р а я пытается связать воедино два зага дочных явления: ш а р о в у ю м о л н и ю и так называе м ы е неопознанные летающие объекты — Н Л О (см. «Вокруг света» № 1 за 1968 год). Гипотеза у т в е р ж д а ла, что Н Л О — это либо сама шаровая молния, ли бо плазменные о б р а з о в а н и я , ей подобные. Смелое п р е д п о л о ж е н и е , если учесть, что истинная п р и р о д а ш а р о в о й м о л н и и для нас все е щ е тайна, а искусст венные ш а р о в ы е м о л н и и столь не п о х о ж и на естест венные. Как о с т р о у м н о заметил один ученый, «объ яснить ш а р о в у ю м о л н и ю п о с р е д с т в о м Н Л О все рав но что м е н ь ш е е незнание п р и к р ы т ь большим». БЫТЬ МОЖЕТ... А м е ж д у т е м интерес к ш а р о в ы м м о л н и я м был и остается не п р а з д н ы м . Что, если изучение ш а р о в о й молнии п о д с к а ж е т новый путь к овладению тайной управляемой т е р м о я д е р н о й реакции? Ведь там м н о г о е упирается в создание устойчивой в ы с о к о т е м п е ратурной плазмы. А шаровая молния (если т о л ь к о это высокотемпературная плазма) как раз и обла дает известной устойчивостью. Но не и с к л ю ч е н о , что на с а м о м деле шаровая молния е щ е более интересный феномен. Не и с к л ю чено, что п е р е д нами с о в е р ш е н н о новые в о з м о ж ности к о н ц е н т р а ц и и или передачи э н е р г и и , овладе ние к о т о р ы м и сулит п е р е в о р о т в технике. Так или иначе, но в о к р у ж а ю щ е й нас п р и р о д е , на виду у всех существует загадка, к о т о р у ю более ч е м столетние исследования разгадать пока не с м о г л и . Надо надеяться, что новейшие исследования п о м о г у т узнать, что же скрывается за о г н е н н ы м п л а щ о м это го странного гостя из м и р а тайн. С. ХАБАРОВ, кандидат технических наук ОСТРОВ, СТОЯЩИЙ НА ЯКОРЯХ, изображенный на этой фотографии, — один из проектов плавающих городов, которые сей час разрабатываются учеными и инженерами многих стран. По мнению японских конструкторов, авторов этого проекта, реали зация идеи плавающего города, в котором будет все, что необходи мо для автономного от материка существования сотен людей в те чение многих месяцев, создаст наилучшие условия для разработ ки полезных ископаемых морского дна. ВОЛЧИЦА С КАПИТОЛИЙ СКОГО ХОЛМА ВО ДВОРЦЕ БУНДЖИГАТЫ. Эта фреска, с удивительной точностью воспро изводящая легенду о Ромуле и Реме — основателях Рима, вскорм ленных дикой волчицей, — найде на в прошлом году... в Таджи кистане, во время раскопок цар ского дворца в древней столице государства Устушана — Бунджигаты. Это изображение не имеет ника ких аналогий во всем среднеазиат ском искусстве того времени. И по ка еще нельзя ответить на вопро сы: что же заставило устушанского правителя украсить свой дворец фреской, сюжет которой родился за тысячи километров от Таджи кистана? Кто автор фрески — местный ли художник или приг лашенный из Италии живопи сец? 51 со стр. 47 холма: кругом простирается оке ан, усеянный островами. Но вот дорога поворачивает в глубокую выемку, зажата между отвесными стенами в тридцать или сорок фу тов, которые покрыты причудли выми, разорванными линиями — следами внезапных и непонятных смещений пластов в древние вре мена, — а кое-где украшены цвет ком, дерзко цепляющимся за кам ни, или висящей лозой. А скоро вы идете уже над морем, може те смотреть на сажень или две сквозь прозрачную воду, где ино гда что-то блеснет в глубине, по добно алмазу, можете следить за игрой света под водой на скалах и песке, пока вам это не наску чит, если вы так устроены, что это может вам наскучить. Вы можете спокойно и безмя тежно ходить по сельским доро гам, бродить среди полей и ферм, — нигде из-под ворот не выскочит собака, не кинется на вас с захватывающим дух свире пым лаем, хотя вы находитесь в христианской и цивилизованной стране. Мы видели на Бермудах свыше миллиона кошек, но что касается собак, то их заводят с большой неохотой. За два или три вечера мы исходили вдоль и поперек окрестности города, и ни разу к нам не прицепилась собака. Быть в такой стране — истинное наслаждение. Кошки нам не до саждали, если были равномерно распределены, но когда сбивались в кучу, то мешали езде. К вечеру в это воскресенье мы остановились на окраине города у одного домика, чтобы напиться воды. Хозяин, мужчина средних лет, с симпатичным лицом, предложил нам присесть и отдохнуть. Его жена принесла стулья, и мы расположились у входа в тени деревьев. Мистер Смит — его фамилия бы ла другая, но назовем его так — расспрашивал нас о нашей стране и нас самих. Мы отвечали ему в общем правдиво и, в свою очередь, задавали во просы. Была простая, приятная, дружелюбная обста новка. И сельская: рядом с нами на площадке, счи тавшейся, видимо, травянистой, были привязаны за ноги свинья, маленький ослик и курица. Немного погодя мимо нас прошла какая-то жен щина, которая держалась очень холодно и не об молвилась с нами ни словом, но тем не менее дала новое направление нашему разговору. — Вы заметили, она даже не взглянула на нас,— сказал Смит. — А ведь она наша ближайшая со седка вот с этой стороны. Там рядом живет еще од на семья. Сейчас у всех у нас отношения холодные, мы не разговариваем. А знаете, наши три семьи, од но поколение за другим, жили здесь рядом целых полтораста лет и дружили так, что водой не ра зольешь. С год назад все изменилось. — Боже мой, какое же страшное происшествие могло сломить такую давнюю дружбу? — Да, скверное дело, но ничего не поделаешь. А случилось это так. С год назад или больше у ме ня на участке развелось множество крыс, и я поста вил на заднем дворе железный капкан. Оба моих 52 соседа — страшные кошатники, и я предупредил их насчет капкана, потому что их кошки водили здесь компанию по ночам и могли попасть в беду против моей воли. Ну, значит, некоторое время они запира ли своих кошек, да знаете, как бывает с людьми, начали забывать, и вот однажды ночью лучший кот миссис Джонс напоролся на капкан, и тот прикон чил его. Утром миссис Джонс приходит сюда с до хлым котом на руках, уж она и плачет и горюет, точно это ее ребенок. Кот этот, звали его Иелвертон — Гектор Дж. Иелвертон, — был этакий неуго монный старый распутник, ничуть не порядочнее бродяги индейца, хотя миссис Джонс никак этому не соглашалась поверить. Я говорил ей все, что человек может сказать в утешение, но нет, она ниче го и слышать не хотела — заплати ей, да и только! Наконец я ей сказал, что найду лучший способ по местить деньги, чем скупать дохлых кошек, и тут она взорвалась, повернулась и вышла вон со своей дохлятиной. На этом и прервались у нас всякие отношения с Джонсами. Миссис Джонс перешла в другую церковь и всю семью перетянула. Не хо чу, говорит, водиться с убийцами. Ну, а вскоре на стала очередь миссис Браун, той самой, что прошла здесь минуту назад. У нее был омерзительный ста рый желтый кот, и она так им дорожила, будто он ей родной брат. Так вот, этот самый кот од нажды ночью примерил к своей шее капкан, и тот подошел ему настолько хорошо, таким оказался удобным, что кот улегся, свернулся калачиком и уже с ним не расставался. Таков был конец сэра Джона Болдуина. — Так звали кота? — Да. Здесь у кошек бывают клички, которые вас удивят. Мария, — обратился Смит к жене,— как звали ту кошку, что сожрала по ошибке у Хупера банку крысиного яда, побежала домой, и тут ее ударила молния, она оша лела, свалилась в колодец и чуть не утонула, прежде чем ее вытащили? — Это была кошка не гритянского дьякона Джек сона. Я помню только ко нец ее клички: ДержитесьКрепче - Иду - На - Выручку Джексон. — Что ты, это другая. Это та, что съела коробку зейдлицкого порошка, а по том умудрилась напиться воды. Она подохла, и это считали большой потерей, но я никогда с этим не со глашался. Ну, хорошо, оста вим клички. Так, значит, миссис Браун сначала хоте ла вести себя разумно, да только миссис Джонс не позволила. Подговаривала ее обратиться в суд, доби ваться возмещения убытков. Та послушалась да еще на бралась наглости потребо вать семь шиллингов семь пенсов. Что тут началось! Все соседи собрались в су де. Разгорелись страсти, на триста ярдов кругом все пе рессорились, а ведь дружили много поколений. Так вот, я доказал, выставив одиннадцать сви детелей, что кошка эта была самого низкого и под лого нрава и что стоит она никак не больше по гашенной почтовой марки, если взять здешнюю сред нюю цену кошек. Но я проиграл дело. Да и на что я мог надеяться? Вся система здесь прогнила, нам не миновать революции и кровопролития. По нимаете, судье дают скудное, нищенское жалованье, хоть с голоду помирай, а потом спускают с цепи на публику, пусть выколачивает всякие судебные издержки и сборы и живет на них. Ясно, что из этого получается. Судья никогда не смотрит, на чьей стороне право, — никогда! Его интересует только одно — у какого клиента есть деньги. Так этот судья взвалил сборы, издержки и все ос тальное на меня. Потому что я мог заплатить звонкой монетой, понимаете? А он прекрасно знал, что если возложит ответственность на миссис Браун, как и следовало, то получит свою добычу в мест ной валюте. — Валюте? Как, разве на Бермудах есть своя валюта? — Да, есть — это лук. А цена на него упала тогда на сорок процентов, сезон уже три месяца как миновал. Значит, я проиграл дело. Пришлось уплатить за кошку. Да это что, хуже другое — сколько у всех из-за этого дела неприятностей! Порвано столько добрых отношений. Соседи друг с другом не говорят. Миссис Браун, когда у нее недавно родился ребенок, дала ему мое имя. Те перь она сразу решила его переменить. Она бап тистка. И надо же, ребенок утонул, когда его вто рой раз крестили. А я еще надеялся, авось когданибудь мы опять подружимся. Теперь уж, конеч- но, этот потонувший ребенок раз и навсегда по кончил с подобными надеждами. Сколько горя и неприятностей можно было избежать, если бы она крестила его сухим! Я видел, что он говорит правдиво и искренне. Какие волнения, как подорвана вера в справедли вость суда — и все из-за семи шиллингов в упла ту за кошку! Это помогало как-то оценить здешние масштабы. В этот момент мы увидели, что над домом в сот не ярдов от нас подняли приспущенный британский флаг. «Кто же умер, какой важной персоне воз даются такие почести?» — подумали мы. Нас сра зу пронзила одна мысль: «Губернатора нет на ост рове, он уехал в Англию. Значит, умер британ ский адмирал». Тут мистер Смит тоже заметил флаг. Он сказал возбужденно: — Это над меблированными комнатами. Навер но, умер постоялец. Кругом подняли еще с десяток флагов. — Да, наверняка постоялец, — сказал Смит. — Но разве здесь будут вывешивать приспущен ные флаги из-за постояльца, мистер Смит? — Конечно, будут, если он умер. Это опять позволяло оценить здешние масштабы. Ранние вечерние сумерки в воскресный день — очаровательное время в Гамильтоне на Бермудах. Здесь вполне достаточно мягкого бриза, благоуха ния цветов и покоя, чтобы человек вознесся мыс лями к небу, и вполне достаточно дилетантской иг ры на пианино, чтобы он все время помнил о дру гом месте. В Гамильтоне есть много почтенных пианино, и все они играют, когда наступают сумер ки. Возраст увеличивает и обогащает силы неко торых музыкальных инструментов, особенно скрип ки, но, видимо, отвратительно влияет на пианино. Здесь увлекаются сейчас той же музыкой, какую эти пианино лепетали в младенчестве. Трогательно слышать, как они повторяют ее теперь, в дни своей астматической второй молодости, пропуская иногда ноту там, где выпал зуб. Мы присутствовали на вечерней службе в вели чественной епископальной церкви, стоящей на хол ме, где собралось сотен пять или шесть людей, бе лые и черные пополам, согласно обычной бермуд ской пропорции, и все хорошо одетые, — тоже обычная вещь на Бермудах, ничего другого мы и не ждали. Была хорошая музыка, которую мы слу шали, и проповедь тоже, несомненно, была хоро шая, но в церкви стоял удивительно густой кашель, до нас доносились лишь призывы на самых высо ких нотах. Когда после службы мы выходили из церкви, я случайно услышал, как одна девушка говорила другой: — Неужели ты платишь пошлину за перчатки и кружева? Я оплачиваю только почтовую марку. Мне их посылают в бостонском «Адвертайзере». Некоторые считают, что труднее всего на свете было бы создать женщину, способную понять, что нехорошо заниматься контрабандой. И абсолютно невозможно создать женщину, которая, понимает ли она это или нет, отказалась бы обойти тамож ню при первом удобном случае. Может быть, такое мнение ошибочно. Мы вышли из города и скоро оказались на тем ной пустынной дороге, над которой нависли густые ветви двойного ряда высоких кедров. Не было слышно ни звука, стояла полная тишина. И была такая темь, что нельзя было различить ничего, 53 кроме смутных очертаний. Мы шли все дальше по этому туннелю, скрашивая путь беседой. Наш разговор мало-помалу принял такое направ ление: как незаметно характер народа и его вла стей оказывает влияние на чужестранца, создает у него чувство безопасности или страха, хотя он над этим и не задумывался и никого ни о чем не расспрашивал. Мы пробыли на этом острове полдня, нам встречались только честные лица, мы видели британский флаг, символ умелого управле ния и порядка. И вот, никого не спрашивая, мы доверчиво пришли, не имея оружия, в этот мрачный уголок, который в любой другой стране кишел бы душителями и убийцами... Чу! Что это? Крадущиеся шаги! Приглушенные голоса! С замиранием сердца мы жмемся теснее друг к другу, ждём. Неясная фигура выскользнула из темноты. Раздается голос — требует денег! — Шиллинг, джентльмены, будьте добры, на по стройку методистской церкви. Блаженные слова! Святые слова! Мы жертвуем с благодарной горячностью на новую методистскую церковь и радостно думаем: какое счастье, что эти маленькие негритянские ученики воскресной школы не отняли силой все, что у нас есть, пока мы не оправились от охватившей нас беспомощности! При свете сигар мы заносим на карточки имена филан тропов, оказавшихся на, этот раз куда щедрее, чем обычно бываем мы, и идем дальше, говоря: «Что же это за правительство, позволяющее маленьким черным святошам накидываться в темноте с под писными листами на мирных прохожих и смертель но их пугать!» Мы бродили еще несколько часов, то берегом мо ря, то удаляясь от него, и умудрились, наконец, заблудиться, что представляет собой на Бермудах подвиг, требующий большого таланта. Я надел в этот день новые ботинки. Они были 7-го номера, когда я вышел из дома, а сейчас не больше 5-го и продолжали сжиматься. Я шел в этих ботинках еще два часа, прежде чем попал домой. Несомнен но, каждый читатель посочувствует мне с первого слова. Есть много людей, никогда не знавших зуб ной боли, у многих никогда не болела голова, Я сам принадлежу к их числу. Но каждому слу чалось два-три часа ходить в тесных ботинках, и каждый знает, какая роскошь снять их в укромном уголке и смотреть, как ваши ноги пухнут и затме вают небеса. Когда я был неоперившимся робким юнцом, однажды вечером я пригласил простую наивную деревенскую девушку пойти со мной на комедию. Я знал ее всего один день; она казалась мне восхитительной; на мне были новые ботинки. В конце первого получаса она спросила: «Что это вы все время двигаете ногами?» — «Разве?» — сказал я, но стал следить за собой и сидел смирно. Еще через полчаса она сказала: «Почему вы на все отвечаете: «Да, да, конечно», или: «О, разумеется, ха, ха, совершенно верно». Часто получается невпо пад». Я покраснел и объяснил это некоторой рас сеянностью. Прошло еще полчаса, и она спросила: «Скажите, почему вы так напряженно улыбаетесь, а вид у вас очень унылый?» Я ответил, что я всег да такой, когда о чем-нибудь думаю. Час спустя она повернулась, участливо посмотрела на меня и спросила: «Почему вы все время плачете?» Я ска зал, что очень смешные комедии всегда вызывают у меня слезы. Наконец человеческая природа не выдержала, и я незаметно скинул ботинки. Это было ошибкой. Я не смог снова надеть их. Стоял дождливый вечер; омнибусы не шли в нашем на 54 правлении; и когда я шагал домой, сгорая от сты да, поддерживая одной рукой девушку и засунув под другую башмаки, меня можно было пожалеть, особенно в те мучительные моменты, когда я про ходил под светом уличных фонарей. Наконец шед шее со мной дитя лесов спросило: «Где ваши бо тинки?», и, будучи застигнут врасплох, я достойно завершил этот нелепый вечер глупым ответом: «В высшем обществе не принято носить обувь в театре». Преподобный, который во время войны служил в армии капелланом, рассказал нам, пока мы иска ли дорогу в Гамильтон, историю о двух умираю щих солдатах, и я слушал ее с интересом, несмот ря на боль в ногах. Госпитали Потомака, сказал он, получали от властей грубые сосновые гробы, но поставки не всегда поспевали за требованиями И если человек умирал, когда под рукой не было гроба, хоронили и без него. Случилось так, что поздно ночью в одной из палат умирали два сол дата. И тут как раз входит в палату санитар с гро бом на плече и останавливается в нерешительно сти, пытаясь сообразить, кому из двух бедняг гроб понадобится раньше. Оба просят его, каждый для себя, померкшими глазами, — языки у них уже не ворочались. Но вот один изловчился, высунул из-под одеяла изможденную руку и сделал пальца ми едва заметный знак: «Будь другом, поставь под мою койку, пожалуйста». Санитар поставил гроб и ушел. Счастливчик с великим трудом стал поворачиваться на койке, обернулся к другому воя ке, приподнялся на локте и, видно, что-то хотел изобразить на своем лице, а что — непонятно. Дол го тужился, старательно, нудно, все тужился, и тужился, и, глядишь, удалось — подмигнул, да так здорово получилось! И тут же повалился на подушку, обессиленный, но торжествующий. Скоро в палату зашел приятель второго, обиженного сол дата, и тот устремил на него умоляющий, красно речивый взгляд, и приятель быстро понял, что ему надо, вытащил гроб и засунул под его койку. Сол дат ему радостно закивал и опять стал делать ка кие-то знаки, и его друг снова его понял, подложил руку под плечо и слегка приподнял. Умирающий обернулся к первому солдату, уставился на него померкшими, но ликующими глазами и начал мед ленно, напряженно поднимать руку. Дотянулся бы ло до лица, да рука ослабела и упала. Сделал но вую попытку, и опять не вышло. Передохнул, со брал остатки сил и теперь уж кое-как дотянул руку до носа, растопырил с победным видом ис сохшие пальцы и сразу же свалился и умер. Эта картина так и стоит перед моими глазами. Какая неповторимая ситуация! Следующим утром, еще, казалось, очень рано, в моей комнате внезапно появился маленький бе лый мальчонка и выпалил одно единственное слово: — Завтрак! Это был замечательный во многих отношениях мальчик. Лет одиннадцати, с живыми и вниматель ными глазенками, очень подвижной, он никогда и ни в чем не проявлял ни малейшей неуверенности или колебаний. В складках губ, в манере держать себя, в его словах была солдатская решимость, ко торую странно было видеть в таком мальчонке. Он не тратил лишних слов, его ответы были быстрыми и короткими, казались скорее продолжением задан ного вопроса. Когда он стоял у обеденного стола со своей мухобойкой неподвижно и прямо, с чу гунным, серьезным лицом, он был точно статуя, но, чуть заметит проблеск какого-то желания в чьих- либо глазах, сразу кидается его выполнить и мо ментально опять превращается в статую. Пошлют его, скажем, на кухню, он идет до дверей вытянув шись, но чуть переступит порог — бежит кувыр ком. — Завтрак! Я решил сделать еще одну попытку втянуть его в разговор: — Ты уже позвал Преподобного или... — Да, сэр. — Как будто еще рано или уже... — Пять минут девятого. — Ты сам делаешь всю работу или тебе помо гает... — Цветная девочка. — На острове только один приход или... — Восемь. — Большая церковь на холме приходская или это... — Собор. — А какие здесь налоги — на избирателей, ок ружные, городские или... — Не знаю. Я еще ломал голову над другим вопросом, а он уже съехал вниз головой по перилам и кувыркал ся во дворе. Я оставил надежду затеять с ним разговор. Не было самого главного, что требуется для всякой беседы. Его ответы, всегда окончатель ные и точные, не оставляли места для сомнений, за которые мог бы зацепиться разговор. Думаю, из этого мальчика мог бы выйти очень большой чело век или очень большой мошенник, смотря по об стоятельствам. Но его сделают плотником. Так мир использует свои возможности. В течение этого и следующего дня мы катались в экипаже по острову, съездили миль за пятнадцать или двадцать в Сент-Джордж. Таких твердых, хо роших дорог нет больше нигде, кроме Европы. Нас возил умный молодой негр, заменявший нам путе водитель. На краю города мы увидели пять или шесть гордых капустных пальм (жуткое название!), стоящих прямо в ряд на одинаковом расстоянии одна от другой. Это не самые толстые или высо кие деревья, какие мне приходилось видеть, но са мые величественные. Наверное, эти вытянувшиеся в один ряд пальмы — самая искусная подделка ко лоннады, какая удавалась природе. Все деревья одинаковой вышины, футов шестьдесят. Их стволы, серые, как гранит, постепенно сужаются, образуя очень совершенный конус. На них нет ни следа сучков, наростов, трухлявости, их поверхность не похожа на кору, она как отшлифованный, но не полированный гранит. Ствол становится все тонь ше и тоньше, на высоте футов пятьдесят он как бы обмотан серой веревкой, потом утолщается, и выше тянется цилиндр яркого, свежезеленого цве та длиной футов шесть или больше, наподобие ку курузного початка. Наконец, большой пучок паль мовых листьев, тоже зеленых. Стволы других пальм всегда или кривые, или накреняются. Но возьмите отвес и проверьте — вы не найдете в этом величественном ряду ни одного дерева, кото рое хоть чуточку отклонялось бы в сторону. Они стоят прямо, как колонны Баальбека, — такие же высокие, полные грации, величавые. При свете лу ны или в сумерках, если срезать их верхушки, они казались бы двойником этой колоннады. Птицы, попадавшиеся нам за городом, были как бы ручные. Даже перепелка, эта пугливая тварь, спокойно клевала что-то в траве, пока мы нетороп ливо ее рассматривали и говорили о ней. Одна ма ленькая пташка, вроде канарейки, никак не хотела стронуться с места, ее пришлось пугнуть кнутови щем, да и то она отлетела в сторону всего на не сколько футов. Говорят, даже трусливая блоха на Бермудах ручная и дружелюбная, ее можно взять и гладить, она не боится. Это надо принять со скидкой, тут, несомненно, есть некоторая доля хва стовства. В Сан-Франциско любили говорить, что тамошняя блоха может сбить с ног ребенка. Мож но подумать, что это для блохи похвально и стоит подобному слуху распространиться в других стра нах, как усилится иммиграция. В девяти случаях из десяти это почти наверняка отобьет охоту у вся кого разумного человека ехать в такое место. Я почти не видел на Бермудах паразитов и реп тилий и собирался заявить в печати, что их там нет, но однажды вечером, когда я уже лег в по стель, в мою комнату вошел Преподобный с какойто вещью в руках и спросил: «Это ваш башмак?» В самом деле, это был мой башмак, и Преподоб ный сказал, что увидел паука, который куда-то его тащил. А на следующее утро он утверждал, что тот же самый паук перед рассветом приоткрыл его окно и хотел пробраться в комнату, чтобы украсть рубашку, но увидел его и скрылся. Я спросил: — Он схватил рубашку? — Нет. — Откуда вы знаете, что он хотел ее стянуть? — Видел по глазам. Сколько мы ни расспрашивали, так и не смогли ничего узнать о бермудском пауке, способном на такие проделки. Местные жители говорили, что их самые большие пауки поместятся, расставив лапки, на обычном блюдце, что они всегда считались че стными. Итак, с одной стороны было свидетельство духовного лица, а с другой — простых мирян, к тому же пристрастных. В общем же я почел за лучшее запирать свои вещи. Нам попадались на сельских дорогах лимонные, апельсинные и дынные деревья, липы и смоковни цы, пальмы нескольких видов, среди них кокосо вые, финиковые и карликовые. Встречался иногда бамбук вышиной в сорок футов, с толстыми, как рука, стеблями. Над трясинами поднимались зарос ли ризофор, их торчащие корни сплелись, они опи рались на них, как на какие-то замысловатые ходу ли. В местах посуше благородный тамаринд от брасывал свою благодатную тень. Кое-где у дороги красовался цветущий тамариск. Было еще странное черное дерево, сучковатое и кривое, не имеющее ни единого листа. Оно сошло бы за сухую яблоню, ес ли бы не огненно-красные, похожие на звезды цве ты, скупо разбросанные на нем. Дерево это пыла ло тусклым красным светом, точно созвездие, если смотреть на него сквозь закопченное стекло. Хотя, может быть, наши созвездия построены так, что не видны сквозь закопченное стекло. Если это верно, то была допущена большая ошибка. Видели мы и дерево, на котором росли виноград ные гроздья, спокойно и просто, как на лозе. Виде ли каучуковое дерево, но, вероятно, еще не наступил сезон, на нем не висело ни галош, ни подтяжек, во обще ничего, что человек рассчитывает найти на нем. Поэтому вид у него был явно мошеннический. На острове есть ровно одно махагониевое дерево. Я знаю, что эта цифра достоверна, так как видел человека, который пересчитывал его много раз и не мог ошибиться. У этого человека заячья губа и чистое сердце, и все говорят, что на него можно положиться, его слово твердо как сталь. Такие люди редкость. 55 Перед нашими глазами вставали то розовые об лака олеандров, то багровое пламя цветущих грана товых деревьев. На одном из участков девственно го леса деревья до самых вершин обвивали ипомеи, разукрасили их сверху донизу большими колоколь чиками, висящими иногда попарно, а иногда целы ми гроздьями. Красивая, замечательная картина, когда смотришь на них вблизи! Но повсюду маячит унылый кедр, он занимает преобладающее место среди зелени. Как скучно выглядит кедр, заме чаешь не сразу, это можно понять только по кон трасту, когда изредка попадается лимонное дере во в его глянцевом, ярко-зеленом наряде. Одно резко выделяет Бермуды как тропическую страну, — так было по крайней мере в мае — это лишенный блеска, слегка увядший, но веселящий глаз ландшафт. Чтобы увидеть лес в свежем, ве ликолепном убранстве сверкающей зеленой листвы, как бы охваченный бурной радостью жизни, лес, который может заставить вас кричать или плакать от восторга, надо побывать в странах, где лютая зима. Мы видели много цветных фермеров, которые вместе со своими женами и детьми убирали на по лях картофель и лук, и все они, если судить по внешнему виду, живут в полном довольстве и до статке. Мы не встречали нигде на этом солнечном острове ни одного мужчину, женщину или ребенка, который казался бы необеспеченным, чем-то недо вольным, огорченным. Такая монотонность скоро нам сильно наскучила, даже хуже. При виде цело го народа, пресмыкающегося в довольстве, можно прийти в бешенство. Мы почувствовали, что в этой общине чего-то недостает — чего-то смутного, не со стр. 9 Висят над в о д о ю п е с т р ы е к р ы латые р ы б о л о в ы в е л и ч и н о ю со с к в о р ц а — очень забавные птич ки. У них непропорционально большая голова с д л и н н ы м ч е р н ы м к л ю в о м ; и к о г д а они, с у д о рожно трепеща крылышками, останавливаются в в о з д у х е над водою, высматривая р ы б у , к а ж е т с я , что о п у щ е н н а я голова п е ретягивает легкое туловище и птица вот-вот о п р о к и н е т с я . Так о н о и случается: голова п е р е т я гивает, р ы б о л о в о п р о к и д ы в а е т с я и г в о з д е м врезается в воду. Выныривает он тотчас и, если охота неудачна, вновь повисает в в о з д у х е , вновь о п р о к и д ы в а е т ся. П р и более счастливом сте чении обстоятельств рыболов спешит на ветку б л и ж а й ш е г о д е рева и приступает к т р а п е з е . П е р е д д о м и к а м и отеля о з е р о , наверное, п о с т о я н н о р а с ч и щ а ю т от тростника. Во в с я к о м случае, дальше по б е р е г у высятся целые з а р о с л и . Как и где-нибудь на С е лигере, он шуршит на вет ру, а по д л и н н ы м , у з к и м листьям 56 определенного, неуловимого, а все же недостает. Мы довольно долго думали над этим и, наконец, доискались — недостает бродяг. Пусть они едут сюда, прямо сейчас, все, сколько есть. Это для них девственная земля. Проезд стоит дешево. Каждый истинный патриот в Америке поможет им купить билеты. Мы могли бы уступить целые полчища, этих замечательных существ. Они найдут здесь восхити тельный климат и доверчивых, добрых людей. Кар тошки и лука хватит на всех. Радушный прием ждет первую партию прибывших, уютные моги лы — вторую. В то время копали ранний розовый картофель. Позднее собирают еще один урожай другого сорта, его называют гарнет. Мы покупаем их картофель по пятнадцати долларов за бочку (в розницу), а эти цветные фермеры покупают наш за бесценок и пи таются им. В Гаване могли бы так же выгодно об мениваться сигарами с Коннектикутом, если бы до гадались. На бакалейной лавке у дороги вывешено: «Ну жен картофель». Наверно, писал ничего не знаю щий чужеземец. В тридцати шагах он нашел бы его сколько влезет. Остров совсем маленький. Однажды на сельской дороге впереди нас ехал какой-то человек, его ло шадь едва тащилась. Я предложил его обогнать, но наш возница сказал, что ему осталось недалеко. Я не мог понять, откуда он это знает, и решил по дождать и посмотреть. Скоро этот человек в самом деле свернул с дороги. Я спросил: — Как вы догадались, что он свернет? — Я знаю этого человека и где его дом. е г о ползают к р о х о т н ы е б р о н з о вые ж у ч к и , оставляя после себя тонкие желтые узоры. ...Мы отправились в плавание по Ньясе. Быть м о ж е т , фраза эта звучит излишне торжественно, но ведь, н а с к о л ь к о я з н а ю , никто из р у с с к и х до нас не плавал по Ньясе. Не б е р у с ь говорить за своих т о в а р и щ е й , но я чувство вал себя первооткрывателем, чуть ли не п о р т у г а л ь ц е м Гашпаром Бокарру, который еще в 1616 г о д у вышел на р е к у Ш и ре, вытекающую из озера, к б е р е г а м Ньясы. Португальцы и с к а л и ' тогда у д о б н ы й в о д н ы й путь от с р е д н е г о течения З а м б е зи к И н д и й с к о м у океану, и эту ответственную задачу поручили и м е н н о Б о к а р р у , о к о т о р о м мы даже не знаем, когда он родил ся и к о г д а умер... На х у д о й к о нец, я согласился бы оказаться и на месте Ливингстона, несколь ко раз п о б ы в а в ш е г о на Ньясе в п р о ш л о м в е к е и составившего первую карту озера. Вот. так. Оставалось лишь вздыхать по поводу историче с к о й «несправедливости», н о о д н о то, что плыли мы в тот вечер вдоль б е р е г о в Ньясы, само по себе было в е л и к о л е п н о . М о т о р и с т М а р у а о б е щ а л нам показать б е г е м о т о в , и мы о т п р а вились на п о и с к и их — надо же иметь хоть к а к у ю - н и б у д ь цель! К а ж д ы й из нас по о ч е р е д и вел л о д к у , сменяя М а р у а , и я т о ж е , не без внутреннего трепета, взялся за т е п л у ю р у к о я т ь р у л я . Бегемотов мы не нашли, к а к ни старались. Видели лишь к р у п ных белых орланов с у г о л ь н о ч е р н ы м и к р ы л ь я м и , белых и ч е р ных цапель, бакланов и пестрых «опрокидывающихся» птиц-рыбо ловов. Вода была сине-темной, с о всем непрозрачной, и д н о не проглядывалось д а ж е н а м е л к о м месте. Л о д к у покачивало, и нас обдавало прохладными брызга м и . М ы переплыли залив О б е з ь ян, сфотографировали дерев н ю , возле к о т о р о й росли к о к о совые пальмы (надо полагать, они завезены с б е р е г а океана), и повернули обратно. Мы не стали вновь плутать у берега и пошли напрямик. Тогда я спросил шутя, знает ли он каждого на острове, и наш возница очень просто ответил, что знает. Это дает реальное представление о размерах страны. Говорят, что на Бермудах мягкий и ровный кли мат, что здесь никогда не бывает ни снега, ни льда, и круглый год чувствуешь себя хорошо в весенней одежде. При нас в мае стояла восхитительная, пря мо-таки летняя погода с пылающим солнцем, так что можно было ходить в самой тонкой одежде, но при этом все время дул бриз, и мы никогда не стра дали от жары. Часам к четырем или пяти ртуть начинала падать, приходилось одеваться плотнее. Я выехал в Сент-Джордж утром в тончайшем по лотне, а когда вернулся домой к пяти вечера, на мне было два пальто. Говорят, по ночам температура здесь всегда прохладная, бодрящая. Мы захватили с собой комариные сетки, и Преподобный жаловал ся, что комары сильно ему досаждают. Я часто слы шал, как он шумно хлопает по этим воображаемым тварям с таким рвением, будто они настоящие. В мае на Бермудах нет комаров. Лет семьдесят с лишним назад на Бермудах жил несколько месяцев поэт Томас Мур. Его послали сю да служить регистратором адмиралтейства. Мне не совсем ясно, каковы функции регистратора адмиралтейства на Бермудах, но я думал, что на не го возложена обязанность вести список всех родив шихся здесь адмиралов. Я попытаюсь это выяснить. С адмиралами забот было мало, Муру здесь наску чило, и он уехал. Благоговейно хранимый сувенир, связанный с пребыванием Мура в здешних местах, все еще считается одним из сокровищ Бермудских Я устроился на п е р е д н е й с к а м ь е , поставив н о г и на я к о р ь . Качало все сильнее, и все чаще веера б р ы з г накрывали л о д к у . Голубо ватая д ы м к а над о з е р о м к вече ру сгустилась, и силуэты в о з в ы шенностей, о к р у ж а ю щ и х залив, расплылись в ней, почти утратив свои очертания. На западе солнце окрасило н е б о в р о з о в ы й цвет, а г о л у б о й туман стал серебристо-желтым, и розовое постепенно смеша лось с серебристо-желтым, и весь г о р и з о н т на западе засве тился в н у т р е н н и м с п о к о й н о - н е ж н ы м светом. Ч е м н и ж е опускалось солнце, т е м ж а р ч е опаляли е г о н е в и д и м ы е лучи к р о н ы деревьев и т е м больше угля становилось на з е м л е . А по в о д е все е щ е б е жала к нам золотистая д о р о ж ка, и вспугнутые птицы, словно н а р о ч н о м а с к и р у я с ь , улетали от нас, п р и д е р ж и в а я с ь этой с а м о й д о р о ж к и и с р а з у ж е , п р и взле те, скрывались из глаз... Со вчерашнего вечера м е н я мучает ощущение чего-то н е в с п о м н е н н о г о . М н е кажется, что островов. У меня почему-то создалось смутное пред ставление, что это кувшин, но мне неизменно что-то мешало при сделанных мною двадцати двух по пытках осмотреть его. Но ничего, потом я узнал, что это всего лишь стул. На Бермудах, конечно, есть несколько достопри мечательностей, но их легко избежать. Это большое преимущество, в Европе им не воспользуешься. Бермуды — подходящее место для утомленного че ловека, желающего насладиться праздностью. Ничто его не потревожит. Глубокий мир и спокойствие про низывают его до костей, дают ему душевный покой и усыпляют легионы чертенят, неустанно старающих ся побелить его волосы. Многие американцы выез жают на Бермуды в начале марта и остаются там до тех пор, пока первые весенние недели не перестанут творить свои мерзости у них на ро дине. Жители Бермуд надеются скоро иметь телеграф ную связь с остальным миром. Но даже когда они дождутся этого проклятия, их край все равно будет хорошим местом для отдыха: на море кругом раз бросано много очаровательных островков, где можно жить в безопасности от всякого вторжения. Почталь ону с телеграммой пришлось бы плыть туда на лод ке, и, когда он станет высаживаться на берег, его удобно убить. Мы провели на Бермудах четыре дня — три яс ных под открытым небом и один дождливый дома, отчаявшись найти яхту для морской прогулки. Но вот наш отдых закончился, мы опять сели на паро ход и поплыли на родину. Перевел с английского Г. БАБЕНЫШЕВ минувший вечер был п е р е ж и т м н о ю д в а ж д ы — не т о л ь к о вче ра, но е щ е и н е с к о л ь к о лет назад. Африканские впечатле ния — о г л у ш а ю щ и , с к в о з ь них трудно пробиться воспоминани я м , и т о л ь к о т е п е р ь , на з а р е , они достигают м о е г о сознания. Я вновь п о д у м а л о Байкале. Это п р о и с х о д и л о действитель но давно, лет двадцать т о м у назад. После сезона, п р о в е д е н ного в Саянах, мы выехали к южной о к о н е ч н о с т и Байкала и остановились на ночь в п о с е л к е Култук. Д е н ь простоял пас м у р н ы й , н о без д о ж д я . Над Бай к а л о м висели т я ж е л ы е тучи, но на г о р и з о н т е они не с о п р и к а с а лись с в о д о ю , и м е ж д у о з е р о м и н е б о м алел н е ш и р о к и й з а з о р . Алая полоса п о с т е п е н н о п о б л е к ла, п е р е й д я ч е р е з р о з о в ы й цвет в ф и о л е т о в о - с е р ы й , и тогда от черных туч отделилась огром ная рдяная капля солнца и у п а ла в о з е р о . Капля растворилась в воде, и Байкал потух, к а к п о тухла вчера Ньяса. К у л т у к и Палм-Бич... Ничего м е ж д у н и м и нет о б щ е г о , и с о в с е м н е п о х о ж и п р и б р е ж н ы е аф р и к а н с к и е леса на с и б и р с к у ю , в то в р е м я у ж е п о ж е л т е в ш у ю тайгу. Или п р о с т о на м г н о в е н и е п о х о ж и м и показались закаты? Нет, г е о г р а ф и ч е с к и е ассоциа ции оказались с л о ж н е е . В 1922 г о д у наш в ы д а ю щ и й с я г е о г р а ф , человек э н ц и к л о п е д и ческих знаний Лев С е м е н о в и ч Берг о п у б л и к о в а л т а к у ю статью: «Сравнение о з е р а Байкал и Тан ганьики». Он сравнивал их п р е ж д е все го по происхождению — они «дети» тех м у ч е н и й , к о т о р ы е н е з р и м о переживает земной шар, «дети» к а т а к л и з м о в , з е м л е т р я с е ний... А Ньяса — р о д н а я сестра Танганьики, и вполне в о з м о ж н о представить с е б е т а к о е и с с л е д о вание: «Ньяса и Байкал» — и п р о д о л ж и т ь е г о ч е р е з Тангань ику, ч е р е з весь « к о в ш » Великих Африканских озер до озер и впадин А з и и . М о ж н о увязать в о едино с л о ж н у ю жизнь Земли, еще б о л е е с л о ж н у ю ж и з н ь человека, к о т о р а я то ли в А з и и , то ли в Африке начала свой путь по з е м н о м у шару... 57 Отковать якорь. Потом раз рубить его. И соединить снова. Но уже очень далеко, в Охотске... Тысячи подвод! Они тащи лись через всю Сибирь, чтобы доставить русским колонистам на Алеутских островах и Аляс ке все необходимое, а у них забрать пушнину. Громоздкие вещи — якоря, канаты — при ходилось разрубать на части. Нужен был подвиг продол жительностью в три года и двенадцать дней, чтобы осво ить морской путь. Русским морякам предстояло «обойти дышащий бурями Кап-Горн, претерпеть палящий зной рав ноденственной линии». И они «обошли» и «претерпели». В самом начале XIX века. Вот почему в Ленинграде, на набережной Васильевского острова, стоит этот памятник: «Первому русскому мореплава телю вокруг света адмиралу Ивану Федоровичу Крузен штерну». Фото В. ИВАНОВА (Ленинград) Ерда — бог скал, бог древ них чеченцев и ингушей — хранит эти башни в горах. Их пытался разрушить яростный Села — бог грома и молнии. К ним прилетала Фурхи — бо гиня ветров. К их дикому или грубо отесанному камню, схва ченному известью, подступали враги... Но они стоят, камен ные долгожители гор, вот уже шесть веков! И вокруг них... Все дико; нет нигде следов Минувших лет: рука веков Прилежно, долго их сметала... Фото А. МАГДИЧА (Киев) Крымская пещера СтавриКая манит молодых спелеоло гов... Ступите на эту веревочную лестницу, ведущую в пеще ру, — и через несколько ми нут узнаете о себе много нового. Например, чего вы бо итесь в темноте... «Одним страшно оставаться в одиноче стве, другие, наоборот, боятся, что во мраке кто-то может притаиться... Многие во тьме пещер испытывают страх неред духами, призраками, при видениями...» Так классифици ровал подземные страхи зна менитый французский спелео лог Норбер Кастере. А ему можно верить. Он провел в темноте пещер в общей слож ности не один год. И, как утверждал сам, ничего не бо ялся. Может быть, и этот молодой спелеолог из таких же смель чаков? Фото Г. ЗЕЛЕНИНА (Ялта) но «Большая Луна» слилась с на шей планетой. Другая ее часть бы ла отброшена взрывом и рассея лась в космическом пространстве, а третья — дала начало Луне. Р я д советских ученых отметил оригинальность и серьезность ги потезы А. И. Шейко, подчеркнув в то же время, что в ней содер жится немало спорных утвержде ний. Ч А Й К А — НА К А Р Т Е ВСЕ Л Е Н Н О Й . Международный пла нетный центр утвердил наименова ния десяти новых малых планет (астероидов), открытых недавно советскими учеными. В честь первой в мире женщи ны-космонавта Валентины Нико лаевой-Терешковой одна планета названа Чайкой. Четыре других астероида полу чили имена крупных советских аст рономов — Субботина, Яхонтовой, Дубяго и Боевой, названия осталь ных пяти малых планет — Укра ина, Волга, Дружба, Мирная, К Р А О (Крымская астрофизиче ская обсерватория). СОЛНЦЕ —«КОМПАС» ТРИ Т О Н А ? Этот вопрос был постав лен двумя биологами Миссисипского университета, Ландретом и Фергюсоном, после ряда опытов по проблеме ориентации земноводных. Выловленных тритонов относили за несколько миль от пруда и от пускали. И все они безошибочно шли к своему пруду... если только была солнечная погода. В пас мурный же день тритоны совер шенно теряли чувство ориентации. Аналогичные опыты провели с ослепленными тритонами — и ре зультаты были такими же. Вполне возможно, полагают ис следователи, что тритоны дейст вительно ориентируются по солн цу и у них имеются какие-то уча стки кожи, которые реагируют на солнечные лучи и «помогают» им находить направления на суше. З Е М Л Я И С П Ы Т А Л А СТОЛК Н О В Е Н И Е С «БОЛЬШОЙ ЛУ НОЙ» — такое предположение вы двинул советский исследователь А. И. Шейко. Он считает, что не когда З е м л я испытала боковой удар при столкновении с плане той, чья масса втрое превышала массу теперешней Луны. Произо шел колоссальный взрыв. Частич 60 ТЕМПЕРАТУРА ЗЕМНОЙ АТМОСФЕРЫ ЗА ПОСЛЕД НИЕ 17 Л Е Т ПОНИЗИЛАСЬ НА 0,3 ГРАДУСА. К такому вы воду пришел сотрудник Нацио нального центра атмосферных ис следований С Ш А доктор Джеймс П. Лодж. Исследователь объясня ет это похолодание в основном промышленным загрязнением воз духа, которое мешает солнечной радиации проникнуть в глубину атмосферы. В США, ГДЕ, К А К И З В Е С Т НО, Д Е Й С Т В У Ю Щ И Х ВУЛКА Н О В Н Е Т , М О Ж Е Т ВОТ-ВОТ НАЧАТЬСЯ ИЗВЕРЖЕНИЕ... На подозрении — гора Рейнир (штат Вашингтон). Это уснувший вулкан, последнее извержение ко торого происходило пятьсот лет назад. Американские геологи счи тают, что он может ожить в лю бое время. САМАЯ БОЛЬШАЯ П И Р А М И Д А НА СВЕТЕ? В ста кило метрах от мексиканской столицы Мехико, в местечке Чолула, экспе диция мексиканских ученых под руководством Мигуэля Мессмахера обнаружила гигантскую пирами ду, которую, судя по предваритель ным обмерам, можно назвать самой большой пирамидой в мире. В са мом деле, высота пирамиды Чолу ла достигает 60 метров, каждая сторона ее основания равна 300 метрам. Великая египетская пирамида в Гизэ, вершина которой достигает 137 метров, у основания значи тельно меньше: длина ребра ее фундамента — 220 мет ров. Н Е П Т У Н И Т В А Х И Д А ДУСМ А Т О В А . На высоте свыше трех тысяч метров над уровнем моря, на склонах Алайского хребта, мо лодой таджикский геолог Вахид Дусматов впервые в Средней Азии обнаружил один из редчай ших на Земле минералов — нептунит. До сих пор в Советском Союзе нептунит изредка находили лишь в Якутии и на Кольском полу острове. СТРАУСЫ МОГУТ ОБХО Д И Т Ь С Я Б Е З В О Д Ы В ТЕЧЕ Н И Е 10 Д Н Е Й и, подобно вер блюду, жить за счет внутрен них резервов — к такому выводу пришли суданские ученые из Х а р тумского университета после мно голетних исследований. При этом птицы постепенно теряют в весе; и если страус потерял треть свое го веса, он может погибнуть. Страусы, которые в течение де вяти дней жили без воды, могут в один прием выпить такое коли чество воды, которое почти пол ностью восстановит их прежний вес. Кроме того, по мнению этих исследователей, выяснено, почему страусы могут пить солоноватую или даже соленую воду: у страу са имеются особые железы, рас положенные в клюве, которые слу жат для нейтрализации соли. ДРЕВНЕЙШАЯ В МИРЕ ПИСЬМЕННОСТЬ? В Румынии, близ местечка Тэртэрия, во время археологических раскопок были найдены три небольшие глиняные таблич-ки. На одной из них были изо бражены силуэт косули, дерево и человеческая фигурка, на другой исследователи увидели знаки, на поминающие иероглифы. На треть ей — знаки, чрезвычайно напоми нающие так называемое «рисунча тое письмо» — лук со стрелой, лестницу, ветви деревьев... Как показали исследования, эти таблицы были созданы около шести тысяч лет назад — они примерно на полтора тыся челетия древнее шумерских пись мен. П А М И Р С Т А Н О В И Т С Я ВЫ Ш Е . Известный советский иссле дователь профессор Кирилл Ста нюкович на основании многолет них наблюдений установил, что Памир продолжает расти со ско ростью от пятидесяти до ста мил лиметров в год. По подсчетам ученого, за по следние десять тысяч лет «Кры ша мира» поднялась над землей на 500—800 метров. (По страницам советской и за рубежной прессы.) Чуду в пустыне не удивляешься: просто о ч е р е д н о й м и р а ж . Таким вот м и р а ж е м и кажется поначалу оазис в А л ж и р с к о й Сахаре. Пассажиры смотрят в и л л ю м и н а т о р ы самолета, и их глазам открывается не ж д а н н а я картина — с р е д и б е з б р е ж н ы х голых песков, как к р а т е р ы о г р о м н ы х вулканов, пятнами зияют котлованы. Только к р а т е р ы эти — цветной мираж? — зеленые. Н е к о т о р ы е из них достигают глубины с о р о к а м е т р о в . Но чудо в д р у г о м : все они созданы р у к а м и человека. Н е к о г д а Сахара была зеленой и не жаловалась на свой климат. Да и сейчас е щ е п о д руслами высохших р е к и о з е р , п о д слоем песка дремлет живительная влага — к о р н и растений д о б и р а ю т с я до нее. Но этот самый слой песка надо прокопать. Жители оазиса н е у т о м и м о к о п а ю т песок у ж е не о д и н десяток лет — у п о р н о , хотя и м е д л е н н о , к и р к о й и лопатой делают то, что впору, п о ж а л у й , лишь буль д о з е р а м и экскаваторам. Ну, а выносливые ослы выполняют роль г р у з о в и к о в . Пустыня, к о н е ч н о , не сдается л е г к о . Д а ж е п р и слабом дуновении ветерка на чинают двигаться, у г р о ж а я о ч а г а м ж и з н и , д ю н ы . Тогда человек занимает к р у г о в у ю о б о р о н у , п р е г р а ж д а я путь п е с к а м заслонами из пальмовых листьев. И так из п о к о л е н и я в поколение... Постепенно население оазиса росло, и к а ж дый новый человек включался в работу. И теперь стоят п о д ж а р к и м с о л н ц е м полмиллиона м о г у ч и х пальм Эль-Уэда, быв ш е г о м а л е н ь к о г о оазиса, ныне а л ж и р с к о г о г о р о д а с населением в 64 тысячи че ловек. 1 та ночь в сухом моро зе, волчьих звездах, паровозных свистках, частых выстрелах бы ла особенно неприят ной и тревожной для адмирала. Он сидел в рыжем, облуплен ном кресле. Сальная свеча оп лывала на столике, пламя ее кидало мутный отблеск на сталь кинжала. Кинжальное острие, сгущая жидкий свет, ка залось совершенно черным. Колчак давно и неотрывно смотрел на кинжал, словно ис кал скрытую в нем мистиче скую силу. Казалось, еще одно усилие — и все прояснится, все станет понятным и вернется на свои места; но мысли разбега лись — серые, вялые, совер шенно ненужные. Вспыльчивый, потерявший над собою власть, он теперь уже не видел связи между событиями. Именно сей час, когда события изменялись молниеносно, ему хотелось не изменяемости их. В волглом воздухе салон-ва гона пахло табаком, плесенью, грязью. У правой стенки гро моздились ящики с сургучными печатями и свинцовыми плом бами; их было много, они мешали проходу. Ад мирал встал и задел локтем тугой брезентовый мешок, брошенный поверх ящиков. С глухим зво ном мешок свалился, сургучная печать искроши лась, из прорехи блеснул золотой бок шкатулки. Ящики с золотом и платиновыми брусками, мешок с драгоценностями царских дворцов — бесценный, но роковой груз адмирала. Этот груз был лишь ничтожной частицей русского госу дарственного запаса. Сам же золотой запас, погруженный в двадцать девять пульмановских вагонов, стоял на соседнем пути. Адмирал слы шал, как кряхтели на морозе иззябшие часовые, и думал: «Слава богу, союзники еще не смеют без моей воли прикасаться к русскому золоту». Морозная ночь взорвалась похабной бранью, сиплыми окриками. У золотого эшелона сменя лись караулы. Еще вчера смена проходила ти хо и чинно, а сегодня даже офицеры адмираль ского конвоя позабыли о почтительной тишине. Караулы сменились. Вокруг салон-вагона вос становилось безмолвие, изредка просекаемое одиночными выстрелами. Адмирал стоял у зо лотых ящиков, разглядывая себя в зеркале. Се рые скулы, впалые щеки, большой горбатый нос, всклокоченные волосы — все казалось ему нехорошо. Особенно волосы цвета мокрого графита: в них появились седые прядки. «Я на деюсь не дожить до трагической седины», — вспомнились ему недавние его слова. Адмирал вернулся к столу, взял потрепанную книжку. Конфуций, «Беседы и суждения». Колчак от крыл книгу на случайной странице. «Глава го- 62 ...Август—сентябрь 1918 года. Ожес точенные бои красной Волжской флоти лии с судами адмирала Старка. Отсту пая, белогвардейцы все же успевают вывезти из Казанского государственно го банка золотой запас Советской рес публики. Матросы Волжской флотилии во главе с комиссаром Маркиным штур муют Казань. Вместе с матросами — Лариса Рейснер. Отряд Азина вступает в Казанский кремль. Казань наша! Ка зань бушует на митингах... Об этих событиях гражданской войны рассказывал писатель А. Алдан-Семенов А. А Л Д А Н - С Е М Е Н О В Главы из романа в тех главах своего романа „Красные и белые", которые были напечатаны в журнале „Вокруг света" (№ 1, 2) за 1967 год. Дальнейшая судьба связана с гражданской золотого войной в запаса Сибири. Год 1919, поезд отступающего Колча ка, отряды отважных сибирских парти зан — сюда переносят нас новые главы романа „Красные и белые". Один из главных героев этих страниц—-Андрей Шурмин, комсомолец, подпольщик, партизан... сударства должен управлять своими подданны ми, соответствуя определенным нормам справед ливости и истины, руководствуясь, впрочем, волей неба». Отшвырнул книжку: почудилось, иероглифы, означающие «справедливость и исти ну», ехидно подмигивают. Еще сорок дней назад адмирал был уверен — никакой катастрофы не случится: его армия остановит красных на берегах Ишима. Но Третья и Пятая армии красных, сокрушив адмиральские войска на Ишиме, устремились к Омску. После падения Омска началось паническое бегство бе лых. Бесконечный поток Эшелонов забил Транс сибирскую магистраль до Иркутска. В середине этого сплошного потока оказались и его литер ные поезда и золотой эшелон. Адмирала по пятам преследовали части Пя той армии, осаждали партизаны, на пути его вспыхивали рабочие восстания. Высокие союз- ные комиссары бросили адмира ла на произвол судьбы и бе жали в Иркутск. До Красноярска адмирал еще надеялся остановить свои ар мии. Город на Енисее казался ему хорошей опорой: в Красно ярске — многотысячный гарни зон и огромные запасы оружия. Рухнули надежды и на Крас ноярск. Реввоенсовет Пятой армии установил связь с енисейскими партизанами. Партизаны штур мом взяли Енисейск и вышли на железную дорогу, стремясь отрезать адмиралу путь на во сток. В самом Красноярске на чалось восстание. Командую щий гарнизоном генерал Зиневич, спасая себя, решил сдать город без боя. И город был сдан по телеграфу — невероят ный случай в русской военной истории. Генерал Зиневич да же не знал, кому сдается. В конце переговоров по прямо му проводу он все же спросил: — С кем имел честь гово рить? Позвольте узнать ваше звание? Рисунки П. ПАВЛИНОВА — Я солдат революции, — отстукал бригадный командир Грязнов. В этот час он был еще за пятьсот верст от Крас ноярска. Литерные поезда адмирала и золотой эшелон все же прорвались через Красноярск, но ар мия перестала существовать. Лишь отдельные ди визии под командой генерала Каппеля перешли через Енисей и с боями отступали на Нижнеудинск... Уже тринадцатый день поезда адмирала сто ят на нижнеудинском вокзале. Командующий чехословацкими войсками генерал Сыровой за держивает здесь верховного правителя России. И адмирал ничего не может поделать. Маги страль контролируется чехословаками; все стан ции, все паровозы охраняются ими. Даже по прямому проводу не может разговаривать адми рал с Иркутском. Он пленник, пленник! Верхов ный правитель России — пленник бывших во еннопленных... Три раза в день в салон-вагон является воен ный комендант станции майор Гассек и, шевеля гнедыми усами, квакает: — Я и сегодня не могу дать паровозов ва шему высокопревосходительству. Придется подождать, придется подождать... Адмирал замахал растопыренной ладонью пе ред мигающей свечой, словно хотел стереть тень майора Гассека. «Мне надо было пове сить этого прохвоста, а я...» Кто-то прыгнул в тамбур, вошел в коридор, поскребся в дверь. — Да, да! — торопливо отозвался Колчак. Заиндевелый, лиловый от мороза, в салонвагон вошел начальник личной охраны Дол гушин. Поздоровался сиплым, похоронным го лосом. 63 — Снимите шинель, садитесь и рассказывай те. — Колчак передвинул свечу так, чтобы смотреть прямо в глаза полковнику. «Матовый цвет его глаз надежно укрывает мысли», — подумал он и спросил: — Вы разговаривали по прямому проводу с генералом Жаненом? — Нет, ваше высокопревосходительство. С Жаненом разговаривал майор Гассек. Он по лучил от генерала Жанена инструкции и пере дал их мне. Вот они... — Читайте их, полковник... — «Поезд адмирала и золотой эшелон состо ят под охраной союзных держав. Когда обста новка позволит, поезда будут вывезены под флагами Англии, Северо-Американских Соеди ненных Штатов, Франции, Японии и Чехосло вакии...» — Постойте, полковник. Почему не упомя нут наш флаг? Неприлично, чтобы русский зо лотой запас следовал без русского флага. Что же вы молчите? — вспыхнул Колчак. — Или вы не согласны со мной? — Я еще не все прочитал, — уклончиво от ветил Долгушин. — Союзники советуют вашему высокопревосходительству ехать в Иркутск од ному. Вывозить все поезда невозможно. Так ре шили генерал Жанен и высокий комиссар Японии Като. Золотой эшелон пойдет под охраной чехов... Колчак резко повернулся и опрокинул свечу. Долгушин поднял ее, долго чиркал спичкой. Сла бый огонек выхватил из темноты фигуру адми рала. — Они напрасно думают, что я брошу золото и конвой. Я, ад мирал Колчак, не предам шестьсот храбрецов, любящих меня и верных своему воинско му долгу. Передайте высоким комиссарам — один не поеду. Я разделю участь со своими подчиненными, какой бы она ни была. — Позволю заметить ваше му высокопревосходительству... — Пишите, полковник, от вет. — Хорошо! Только конвой ненадежен. Здешние большеви ки забросали солдат проклама циями. Они требуют, чтобы ва ши солдаты арестовали вас... — А я верю своему конвою. И мы пробьемся в Иркутск. — Никуда мы не пробьем ся, — уныло возразил Долгу шин. — У нас теперь только два выхода: подчиниться требо ваниям союзников... — Я отбрасываю этот выход! — Или же уйти в Монго лию... — Уйти в Монголию? Зачем в Монголию? — Воспаленные глаза Колчака недоуменно ог лядели полковника. — Я советую вашему высо копревосходительству. И Долгушин сбивчиво изло жил план ухода: — От Нижнеудинска до мон- 64 гольской границы двести пятьдесят верст. К ней ведет старый почтовый тракт — он почти непро ходим в зимнее время. Но «почти» — это и не возможно и можно. По монгольским степям, че рез Гобийскую пустыню мы уйдем в Китай. Ото рвемся от красных, избавимся от чехов и сможем продолжать борьбу, — закончил полковник. — А государственный запас? — Немыслимо взять с собою двадцать девять вагонов. — Я не хочу оставлять чехам русское золото. — Да разве оно достанется им! Этого не до пустят наши более могущественные друзья. — Долгушин придал последнему слову иронический оттенок. Адмирал оживился: предложение полковника показалось и соблазнительным и реальным. — Да, лучше уход в Монголию, чем опасное сидение в Нижнеудинске. Соберите офицеров конвоя, я скажу им несколько слов. Безмолвно и угрюмо, будто на похороны, собирались в салон-вагоне старшие офицеры конвоя. Колчак мрачно поглядывал на почернев шие, грязные, небритые лица, оборванные и за тасканные шинели. Офицеры избегали его тре вожных вопрошающих взглядов. — Господа офицеры, — быстро и нервно на чал он. — Наше положение таково, что... И он рассказал о предполагаемом уходе в Мон голию. — Передайте солдатам конвоя: не желающие уйти, могут остаться. Я предоставляю полную свободу выбора. Мы же, господа, уйдем предсто ящей ночью... — Ваше высокопревосходительство, разрешите доложить? — спросил начальник золотого эше лона. — Да, капитан. — Союзники согласны вывезти вас одного? — Да! — Не лучше ли тогда уехать вам одному? И вам и нам станет удобнее и безопаснее. Без вас за нами никто не погонится... — Вы меня бросаете? — вскрикнул адмирал, словно его ударили ножом в спину. — Никак нет! Я с вами до конца... В словах капитана Колчак все же чувствовал неуверенность. «Они меня бросят...» — Солдаты конвоя пойдут со мной и без при каза. Они не станут колебаться, как некоторые из офицеров. Все, господа!.. Он снова остался один. Ночь в окнах серела, свеча догорала, на ящиках с золотом поблески вал иней. Отдаленным прибоем звучали свистки паровозов, скрежет вагонов, жесткие шаги ча совых. Адмирал открыл саквояж, достал ампулу и шприц. Подержал острие шприца над огоньком свечи и, разбив ампулу, набрал морфия. Презри тельно усмехаясь, уколол себя. И съежился в кресле, закрыл веки, положил руку на грудь. Боль в висках исчезла; стало тепло, уютно, легко... Предрассветная мгла сдвинулась, начала разрываться, синеть и превратилась в необыкно венно синее Черное море. Белые плотные обла ка отражались в воде, тени военных кораблей пробегали по ним. Адмирал увидел себя с золотой саблей в ру ках на мостике «Георгия Победоносца». Опять замелькали гневные лица матросов, только что разоруживших всех офицеров флагмана. Матросы подступали к нему и требовали, чтобы адмирал сдал свое золотое оружие. Он стоял на капитанском мостике, сгибая и разгибая упругую сталь клинка. Почему-то дума лось, как только он лишится бесполезного своего оружия, все рухнет. Позолоченной саблей хотел он преградить путь революционным матросам своей эскадры. Были бесконечно далекими и не навистными адмиралу матросы: он и презирал, и страшился их, и ненавидел. Адмирал все еще не верил, что революция захлестывает его эс кадру. Когда же матросы с новыми угрозами под ступили к нему, он поднял над головой саблю и швырнул в воду. — Море меня наградило оружием, морю я его возвращаю... Скупая усмешка проскользнула по губам Кол чака. В ушах прогудел приглушенный бой склянбк, в пожелтевших глазах заиграли отсветы чер номорской воды. Это, конечно, был красивый жест — золотая сабля, «возвращенная морю». Газеты захлебывались тогда восторгом и писали, писали об Александре Васильевиче Колчаке, не пожелавшем подчиниться взбунтовавшимся матросам. Газеты, и светские дамы, и гос пода из Временного правительства восхищались его непреклонным характером и доблестью. А он неравнодушен к военной своей славе. Он любит эффектные позы, яркие, неожиданные слова. Военные парады, торжественные богослу жения, приемы и банкеты, на которых шепот преклонения и восхищения вьется вокруг, как сладостный дым. Он легко вошел в роль верхов ного правителя России и как должное принимал все почести, связанные с высоким титулом... Салон-вагон вздрогнул — кто-то поднимался в тамбур. «Полковник Долгушин», — определил Колчак. — Ваше высокопревосходительство! — тра гически выдохнул полковник. — Ваше прево... — Что еще случилось? — Колчак выпрямился в кресле. — Все солдаты вашего конвоя ушли к боль шевикам... Колчак побледнел, побелел, навалился грудью на стол. Что-то слабо хрустнуло под сукноммундира: он достал из кармана футлярчик, об лицованный голубой эмалью: мелкие осколки посыпались между пальцев. Колчак открыл фут ляр с золотой складной иконкой богородицы. «Не уберег подарок императрицы». — Вот как! — Он захлопнул футляр. — Уш ли! Все ушли? — В голосе его прозвучала на смешка, страх исчез. — Я верил своим солдатам, а они разбежались. Скоро появится очередь торо пящихся меня предать... — У вас нет причин сомневаться в дружеском расположении союзников, — мягко возразил Дол гушин. 65 — Продадут меня эти союзнички. Делать не чего, придется ехать в Иркутск. — Если вы сомневаетесь в союзниках, то пе реоденьтесь простым солдатом. Мы укроемся в чехословацких эшелонах, ваше высокопревос ходительство. — Не желаю быть обязанным спасением этим чехам. Передайте майору Гассеку, я готов ехать один. — А как же с золотом? — Пусть его охраняют чехи, японцы, амери канцы! Кто угодно, мне теперь все равно. А все эти ящики и мешок с драгоценностями перенес ти в золотой эшелон. Все, все, до последней по лушки! — Колчак пнул сапогом ящик: треща, осыпалась сургучная печать с двуглавым орлом... 2 Было сорок семь градусов ниже нуля. Андрей Шурмин, устало передвигая лыжи, брел по зыбкому снегу. Подъемы и спуски вымо тали его, мороз перехватывал дыхание, тяжелая сумка, охотничье ружье оттягивали плечи. Он перекинул через плечо лыжи и полез на сопку. Кедровые ветки сбрасывали на него пу шистые хвосты снега, бордовые, обклеванные ку ропатками ягоды шиповника лезли в лицо. Стай ка снегирей, похожих на красные яблоки, про мчалась над ним. Вершина сопки разгоралась все ярче. Край солнца выдвинулся из-за верши ны, а через мгновение желтый спокойный шар приподнялся над сопкой. На перевале Андрей облегченно вздохнул. Чувство высоты и бескрайнего простора овладело им: куда ни хватал глаз — переливалась и све тилась тайга. Под ногами лежала гигантская под кова реки, очерченная темными берегами. На противоположном берегу виднелись смоляные стволы дымов: до таежного села Шаманова оста вался час пути. Уже третьи сутки спешил Андрей в это село из Киренска. Бежал с короткими передышками, страшась каких-либо случайностей, а больше все го перехвата. Теперь уже ничего не может слу читься; Андрей снял рукавицу и нащупал за па зухой бумажный пакет. Пакет был тверд и хо лоден, как жесть, пальцы сразу озябли. — Скорей, скорей! — подбодрил себя юноша и тронулся с места. Лыжи с посвистом несли его между камней, солнечные искры подпрыгивали на снегу, кедры стремительно скользили навстречу. Часовые задержали его на околице Шаманова. Гнедобородый партизан в тулупе отобрал пакет и, не слушая возражений, веско сказал: — Ты, шшенок, видать, колчаковец. Морда у тебя не деревенская, в каталажку придется су нуть... — Пакет надо немедленно передать товарищу Бурлову. Смотри, борода, как бы тебе не влете ло за меня... — Экая важнецкая птица! — Партизан повер тел пакет в заскорузлых пальцах. — Так, гово ришь, из Киренска? А что в пакете? — Тебе знать не положено. — Молчи, шшенок! Мне читать без надобно сти, я грамоте не учен. Шагай вперед, не огля дывайся. Сенька, сторожи тропу! — приказал партизан подчаску и повел Андрея к воротам большого, крытого тесом дома. У ворот стояли кошевки и сани с пулемета ми, патронными ящиками, оленьими тушами, ку- лями мерзлой картошки. По двору ходили пар тизаны с ружьями за спиной, с охотничьими но жами за поясом. Угощали друг друга самосадом, беседовали о каких-то непонятных Андрею вещах. — Присмотри за парнишкой, — попросил партизан часового и скрылся в сенях. Часовой безразлично скользнул взглядом по Андрею; тот остановился в сторонке, спокойно улыбаясь и щурясь от солнца. «А бдительные, черти, — удовлетворенно подумал он о парти занах. — У Бурлова, у Николая Ананьевича, раз зявой не будешь». — Где он, где?! — раздался громкий требо вательный возглас; дверь распахнулась, на крыльцо выскочил высокий чернобородый муж чина. В меховой куртке-безрукавке, оленьих торба сах, дышащий избяным теплом, метнулся к Ан дрею. Прижал его к груди, потащил на крыльцо. — Ты на партизан не серчай, сам знаешь, время военное. Айда в избу, заколел на морозето, — возбужденно и радостно сказал Бурлов. В чистой, с крашеными полами горнице за обеденным столом сидел худой, длиннолицый па рень и добродушными глазами смотрел на Анд рея, снимавшего полушубок. — Моренков, начальник штаба, — он протя нул Андрею руку. — Садись к столу, грейся чайком. Моренков проговорил так мягко и задушевно, что Андрей сразу почувствовал к нему сим патию. — Ты его покорми Федя, а я пакетом зай мусь. — Бурлов разорвал пакет, вынул стопку папиросной бумаги, густо усеянной лиловой ма шинописью. — Приказ командующего СевероВосточным фронтом Зверева. Оперативная свод ка Главного штаба. Ага, телеграммы... Андрей с наслаждением пил крепкий кирпич ный чай, поглядывая на изузоренные морозом ок на, на распаренную от духоты физиономию Моренкова. Начальник штаба партизанской дивизии был старше Андрея года на четыре, а Андрею шел восемнадцатый. В этом возрасте особенно хочется неожиданного и необычного; Андрей, два года живший в постоянных тревогах и опасно стях, уже привык к ним и считал все происхо дившее естественным. Теперь он ждал чего-то исключительного, каких-то невероятных событий, которые надвигались с неудержимой быстротой... — Ну и бумажки ты приволок! — шумно вздохнул Бурлов, наваливаясь грудью на край стола. — Сам-то, наверно, не знаешь, что тащил? — Откуда же мне знать, Николай Ананьевич. Товарищ Зверев предупредил: «Умри, а до ставь!» Я и спешил, и спешил... — Тебя колчаковцы за эти документики спер ва расстреляли бы, а потом повесили. А ты мо лодец, парень, шел, не боялся. — Не боялся, потому что не знал. —- Преаделенно молодец! Вот если все пар тизаны были такими сорванцами! — похвалил Бурлов, и светлые искорки промелькнули в его карих глазах. Бурлов, выросший в бирюсинской тайге, гово рил на местном диалекте. — Ладно! Вот какие дела, ребята. Бурлов снова взял папиросный листок и про читал, четко выговаривая слова: б* — «Оперативная сводка Главного штаба Се веро-Восточного фронта Сибири. Верхне-Ангарское направление: наши войска продвигаются к Иркутску. Якутский тракт очи щен от белых. Балаганское направление: наши войска вышли на линию Балаганск и соединились с войсками Ангарского фронта. Илгинское направление: на реках Илге и Осе. Здесь мы успешно продвигаемся вперед, против ник не встречается. Из официальных источников: в Иркутске взо рван понтонный мост через Ангару. Чехословаки от помощи Колчаку категорически отказались. Требуют спешного выезда во Владивосток: Иркут ский гарнизон готовится к выступлению против Колчака. На остальных фронтах без перемен, идет ус пешное формирование добровольческих отрядов Красной Армии...» — У меня в башке будто свет включили, — рассмеялся Моренков, выслушав оперативную сводку. — Сразу понял, где мы колчаков лупим. — Для того и читал, чтоб у тебя в башке рас погодилось, — пошутил Бурлов. — Теперь соображай, — Бурлов перешел на серьезный тон. — Колчак теряет силы. Колчак и золотой эшелон движутся к Иркутску. Скоро они будут в Тулу не. Что отсюда следует? — Понял! — весело ответил Моренков. Андрей растянулся на широкой крашеной лав ке, но уснуть не мог. Нервное возбуждение и предчувствие необычных событий все сильнее ов ладевало им. Прошло лишь сто дней, как появил ся он в незнакомых приангарских лесах, и каж дый день был удивительным, неповторимым. Неужели все это было? Неужели год назад он — ординарец Азина — был послан из Екате ринбурга в Омск для связи с большевиками-под польщиками? Как странно, что он ходил по сто лице верховного правителя, разбрасывал листов ки среди его солдат. И были у него ночные встречи с подпольщиками в рабочем предместье Куломзино. И неужели тогда его, желторотого юнца, принимали в комсомол. И он давал клятву быть верным знаменам революции. И неужели был тот проклятый зимний день, когда провока тор выдал большевиков страшному колчаковскому управлению полевого контроля. Неужели су ществовал «эшелон смерти», переполненный ко миссарами, красноармейцами, советскими работ никами. Поезд, тащившийся от Иртыша до бай кальских берегов, останавливающийся на полу станках лишь для того, чтобы выбросить под от кос мертвецов. Неужели Андрей сидел рядыш ком с бывшим царским поручиком Даниилом Ев докимовичем Зверевым — нынешним командую щим Северо-Восточным фронтом Сибири? И тут же находились друзья-большевики, и шли тихие разговоры о том, что при любых условиях надо вырваться из «эшелона смерти». И неужели было то утро, когда заросшая пле сенью вагонная дверь, заскрежетав, пошла вбок, в открытый проем хлынул синий плотный свет. И теплушку сразу наполнили запахи байкаль ской воды, смолистого кедра, горного ветра. И дохнуло еще чем-то неизъяснимо-сладостным, но недоступным — свободой. Андрей, ослепленный водой и небом, оглушен- 67 ный ревом прибоя, подгоняемый окриками часо вых, выпрыгнул на влажный песок. Он почти упал на руки Зверева; тот, перехватив его ла донь, предупреждающе пожал ее. Андрей сооб разил: «Условный знак: что бы ни случилось — держись!» Песок с полукружьями пузырчатой пе ны уходил из-под ног, густая синяя пелена Байкала приподнималась к горизонту. Андрею же хотелось одного — исчезнуть, раствориться в головокружительной синеве. А из вагона все прыгали арестанты. Они походили на грязные бесплотные тени. Их стро или по пятеркам; светлый берег стал черным от этих страшных теней. На них хищно глазели рыльца пулеметов; в сторонке, покуривая, стояли колчаковские офицеры. «Кажется, конец. Рас стреляют», — вяло думал Андрей. Колчаковский офицер, в ладно пригнанном ан глийском мундире, подошел к толпе арестантов и сочным, почти торжественным голосом отче канил: — Граждане! Люди русские! Правительство адмирала Колчака заявляет: с каждой новой за губленной жизнью земля лишается своего па харя, завод — рабочего, родина — граждани на. Чем сильнее мы обескровливаем Россию, тем ниже опускается она в глазах других народов, Когда-то гордое имя русского вызывает теперь общее презрение. Русские, очнитесь! Русские, против своей воли ставшие слепым орудием большевиков, опомнитесь! Правительство адмира ла Колчака прощает вас. Оно дает вам возмож ность искупить вину и добровольно вступить в ряды белой армии... Офицер энергично рассек рукою воздух и на минуту смолк. Андрей смотрел на его большой рыбий рот, на крупный обвислый нос, слушал сухие, отполированные фразы, но не восприни мал смысла сказанного. Офицер снова загово рил: — Я, командир отряда особого назначения Мамаев, заявляю: кто добровольно вступит в мой отряд — немедленно получит свободу. Никто не упрекнет его в прошлом, не обвинит в преда тельстве. Не стану скрывать цели отряда: мы не медленно отправимся на Ангару, чтобы покарать красных бандитов, называющихся партизанами. Желающие вступить в отряд отходят направо, нежелающие — налево... Первым шагнул направо поручик Зверев. Ни кто, кроме горстки большевиков из его, Зверева, вагона, не знал, почему он шагнул направо. И никто не знал, почему большевики последо вали за ним. Андрей тоже не знал, но поступил как Зверев и товарищи по вагону. И опять было утро — лесное, зеленое — в приангарской деревушке Цаново. Поручик Ма маев привел свой отряд для расправы с парти занским отрядом Бурлова и восставшими рабо чими небольшого Николаевского завода. Колчаковские власти одели карателей в но венькие английские мундиры, дали им американ ские винтовки «ремингтоны», французские пуле меты «митральезы». Поручик Мамаев верил, что вчерашние большевики и красноармейцы, спасая себя, будут расстреливать и вешать восставших. В Панове Мамаев узнал, что партизаны Бур лова скрываются в ближних лесах. Оставив в де ревне часть отряда, поручик выступил против партизан. Едва Мамаев покинул деревню,*Зверев 68 поднял восстание. Восставшие арестовали ун тер-офицеров и объявили себя партизанами, а командиром отряда выбрали Даниила Зверева. Новоявленные партизаны бросились в погоню за Мамаевым: поручик был схвачен и расстре лян. Зверев направил к Бурлову письмо. Это письмо сочинял Андрей. «Мы, бывшие красноармейцы из «эшелона смерти», оставшиеся верными пролетарским идеалам, убили своих офицеров и сделали переворот. Счастливы, что снова встали под родные нам красные знамена». Андрею же пришлось везти письмо. С таежным охотником мчался он на вертля вой лодчонке по Ангаре. Мелькали водовороты, береговые обрывы, солнце путалось в кедрах, призывно и гулко шумела зеленая тайга. Поло жив на колени «ремингтон», Андрей сидел в лод ке, притихший, покоренный могучей силой тайги. Как на Байкале, так и сейчас на Ангаре не по нимал он исключительности совершавшихся со бытий. Сорок одного партизана насчитывал от ряд Зверева, но еще меньше было у Бурлова. Жалкая горсточка красных в колчаковском тылу! Разве мог вообразить юноша, что через три меся ца их крошечный. отрядик превратится в много тысячную партизанскую армию, защищающую Советскую власть на просторах Восточной Си бири?.. Андрей оторвался от воспоминаний, посмотрел в окно: морозные цветы на стекле мягко и жел то лоснились. На улице раздавались громкие го лоса, скрипели сани, ржали лошади. При дымном свете луны партизаны выступили из Шаманова. Бурлов и Андрей ехали в просторной кошев ке, набитой сеном. Андрей опирался спиной на самодельную пушку. Рядом шагал Моренков и говорил посмеиваясь: — Не будет толку от этого чудища! Разорвет с первого выстрела. Из водосточной трубы пуш ку сварганить — это же курам на смех... — Преаделенно разорвет, да не хотелось шамановских кузнецов обижать. От души стара лись. «Пусть, — говорят, — беляки знают, что и у партизан — пушки». — Бурлов тоже выско чил из кошевки. — Погреться надобно, моро зище-то под пятьдесят. В тонкой, с обгорелыми полами шинели, в за ячьей шапке, в старых, растоптанных валенках — одежда командующего Окинским фронтом ничем не отличалась от одежды партизан. Сын политкаторжанина, рожденный на берегу сибирской речки Бирюсы, с детства друживший с охотниками и рыбаками, рабочими золотых приисков, он стал большевиком в год колчаковской диктатуры и пользовался среди партизан особым, нравственным авторитетом. Ему верили, как верят в справедливость, в нем нуждались, как нуждаются в хлебе. Три месяца назад Бурлов начал партизанские действия, и было с ним тринадцать товарищей. Сейчас под командой, его полторы тысячи бойцов: власть Бурлова распространяется от Братска до Тулуна. В колчаковском тылу восстановил он Советы; под его ударами панически отступают регулярные войска адмирала. Теперь Бурлов спешил на Тулун, чтобы пере хватить самого верховного правителя. Окончание следует. Кир. Б У Л Ы Ч Е В Рисунок В. КОРОВИНА САМОЛЕТ С «ЧЕЛЮСКИНА» Страница аленький двухместный самолетамфибия Ш-2 звался «Шаврушкой». Так его все называли на «Челюскине». «Шаврушка» стояла на палубе, и при каждой останов ке «Челюскина» самолет подни мался с разводьев, чтобы выяс нить ледовую обстановку. А обстановка становилась тяже лее с каждым днем. Наконец наступил день, когда «Шаврушке» стало неоткуда взле теть. Со всех сторон к «Челюски ну» подступали ропаки и торосы, а узкая полоса воды за кормой немедленно затягивалась битым льдом. И все же пилот Бабушкин решил подняться еще раз — а вдруг впереди чистая вода? Клочок ровного льда был так мал, что набрать скорость на нем самолету было не под силу. Ба бушкин попытался поднять « Ш а в рушку» вверх, но, ударившись брюхом о торосы, она проползла несколько метров и застыла, за валившись на крыло. Пилот и бортмеханик выбрались на лед. Оба остались целы. С ма шиной дело было хуже. Проще было построить новую машину, чем чинить эту. Но другой ма шины на «Челюскине» не было. «Шаврушка» была глазами ко рабля, всех ста четырех челюскин цев. И самолет стащили в трюм. Его склеивали и сшивали заново. Не было авиационного клея — эмалита, его заменили столярным, вместо перкаля для крыльев ис пользовали , простыни и портянки. Клей не застывал на холоде. Тог да из кают принесли камельки и ледовой эпопеи обставили ими самолет. Лыжи и поплавки вытачивали из бревен и вырезали из фанеры. Восемь дней все механики и слесари работали без отдыха. На девятый машину вытащили снова на лед. Но опять не повезло. Как толь ко Бабушкин завел мотор, налетел шквал и пришлось поднимать «Шаврушку» обратно на борт. Тянули всем экипажем, но как только самолет поднялся над бор том, шквальный ветер развернул его и, ударившись в плоскости, как в парус, разбил машину о мачту. Остатки ее снова опустили в трюм. Челюскинцы не собирались сдаваться. Еще шесть дней горе ли в трюме камельки, и жены зи мовщиков кроили портянки и на шивали заплаты на склеенные крылья. Наконец самолет снова подняли на палубу. К этому вре мени пароход уже напрочь вмерз во льды у мыса Сердце-Камень... Наступил день, на исходе кото рого радист Кренкель отстучал в эфир: «Челюскин», раздавленный льдами, затонул». Сначала спасали продукты, на учные приборы, стройматериалы, горючее. А когда уже нос корабля почти совсем ушел под лед, Шмидт отдал приказ спасать зе леную амфибию. Самолет нельзя было оставить, он уже стал для челюскинцев как бы членом эки пажа. «Шаврушку» снесли на лед на руках. Это было сделать не трудно — не надо было даже пе решагивать через борт — льдина была в уровень с ним. Жизнь в ледовом лагере нала живалась. Большая земля сообща ла — приближаются самолеты спа сательной экспедиции. Челюскин цы готовили во льдах аэродром, и на нем уже стояла амфибия с тремя спасенными бочками авиационного бензина и бидоном летнего масла — касторки. Прилетел первый из летчиковспасателей — Ляпидевский. За брав женщин и детей, он ушел к Ванкарему и оставил, сколько мог, зимнего масла. Потом месяц не было самолетов. Казалось, приро да делает все, чтобы спасатели не добрались до челюскинцев. Но каждый день Бабушкин с бортмехаником Валавиным вы ходили утром к «Шаврушке» и залезали в ее израненное нутро. Масло, оставленное Ляпидевским, смешали с касторкой. Теперь мо тор кое-как заводился, хотя еще и не давал нужных оборотов. А лететь нужно было, и не толь ко для того, чтобы спасти ма ленькую машину, но и чтобы со хранить веру в себя. Второго апреля немного потеп лело. В пробный полет над ледо вым лагерем с Бабушкиным под нялся Шмидт. Самолет еле тя нул, но звук его мотора заставлял людей поднимать головы, улыбать ся — «Шаврушка» держалась в воздухе... Когда машина спусти лась на льдину, Шмидту и Бабуш кину стало ясно: лететь можно. Не дождавшись подтверждения погоды из Ванкарема, Бабушкин с Валавиным взяли курс на Боль шую землю.,. 69 «ПРИВИДЕНИЯ» МИНУВШЕЙ ВОЙНЫ ел шестьдесят пятый г о д . Д в о е солдат-амери канцев с авиабазы острова Гуам, на Марианах, отправились на п р о т и в о п о л о ж н ы й б е р е г о с т р о ва через д ж у н г л и . Д о р о г а в с к о р е перешла в тропу, тропа — в с т е ж к у , а та — в едва различимый след. Пальмы-лонтары крышей сомкнулись над г о л о в о й . И тут за спиной у солдат раздался ш о р о х . Огляну лись. Из-за дерева выступил с о в е р ш е н н о голый че ловек с одичалыми глазами, в р у к е он д е р ж а л за з у б р е н н ы й самурайский м е ч . К о г д а с американцев сошли испуг и удивление, они увидели, что дикарь едва стоит на ногах и с к о р е е опирается на свое о р у ж и е , ч е м г р о з и т и м . З д о р о в ы е солдаты без труда о б е з о р у ж и л и е г о и повели на базу. Неизвестный за все в р е м я не п р о р о н и л ни слова. В штабе он т о ж е молчал и лишь затравленно озирался. Тут д о п р а ш и в а в ш и м вспомнились рассказы мест ных жителей о т о м , что в д ж у н г л я х им не раз слу чалось наталкиваться на привидения. А иногда в с у м е р к а х эти п р и з р а к и подкрадывались к д е р е в не, чтобы стащить к у р и ц у или пару клубней таро. На место п о и м к и «привидения» был отправлен у с и - 70 ленный патруль — д ю ж и н а м о р с к и х пехотинцев с карабинами. Раз и еще р а з прочесав местность, они поймали еще о д н о г о исхудалого человека. Тот прятался на д е р е в е и, к о г д а е г о о к л и к н у л и , вы стрелил, но тут же от волнения у р о н и л винтовку. В штабе базы врач, о с м о т р е в его, д о л г о качал г о л о в о й : « п р и з р а к » был в к р а й н е й степени исто щения, непонятно, в ч е м д е р ж а л а с ь душа. Н е о ж и данно он з а г о в о р и л , п о х о ж е , п о - я п о н с к и . Б р о с и лись искать п е р е в о д ч и к а . К о г д а п е р е в о д ч и к появил ся, « п р и з р а к » встал и заявил, что... сдается в плен. Выяснилось н е в е р о я т н о е : оба пойманных — япон ские солдаты, б р о ш е н н ы е на о с т р о в е своими о ф и ц е р а м и в к о н ц е в т о р о й м и р о в о й войны. «Привидения» с Гуама не единственные по следние солдаты м и н у в ш е й войны. В первые десять лет после с о р о к пятого года было о б н а р у ж е н о больше полусотни японских солдат и о ф и ц е р о в на Филиппинах, в И н д о н е з и и , в Полинезии. Н е к о т о р ы е из них просто не знали о капитуляции а р м и и м и кадо. О н и ж и л и в д ж у н г л я х — в з а б р о ш е н н ы х д е р е вушках, в хижинах на б е р е г у м о р я и, наконец, п р о сто в лесу. 12 августа 1961 года с е р ж а н т Масаси Ито в те чение двух часов д е р ж а л оборону высотки на острове Сайпан. Раненный в р у к у , он был взят в плен и т о л ь к о тогда понял всю бессмысленность своего неистовства. Капрал Кайсики Киси, оставшийся на острове М о ротай во главе отделения, е ж е д н е в н о заставлял девятерых своих подчиненных чистить о р у ж и е , а за т е м гонял их с т р о е м в течение двух часов по лес ной поляне. И так — десять лет, до весны 1956 г о да, к о г д а на них набрел канадец-энтомолог. Одна из самых необычных судеб выпала на д о л ю н е к о е г о М и р о р у Нода, о б н а р у ж е н н о г о н а Н о в о й Гвинее. Брошенные в 1943 г о д у на п р о и з в о л с у д ь б ы , восемь японских солдат полгода б р о д и л и по д ж у н г лям, п о к а не д о б р е л и до д е р е в н и Гуфу. Местные жители, папуасы, считают, что у м е р ш и е в о з в р а щ а ются на з е м л ю , сменив свой облик. Вождь деревни н е з а д о л г о п е р е д этим потерял сына и, увидев Нода, кинулся к нему в слезах: «Рингари! Рингари!..» Пять лет М и р о р у п р о ж и л в д о м е в о ж д я на пра вах сына. Вместе с н и м в деревне ж и л и е щ е д в о е бывших солдат. Но о д н а ж д ы в д е р е в н ю прибыл от ряд австралийской полиции. Заметив японцев, о н и д о п р о с и л и их и увели с с о б о й , оставив в д е р е в н е б е з у т е ш н о г о в о ж д я , в т о р и ч н о п о т е р я в ш е г о сына, на сей раз — у ж е навеки... М и р о р у рассказал об этой истории в газете, в ы х о д я щ е й в е г о р о д н о м г о р о д е Нагасаки. Вернувшись д о м о й , он отправился на клад б и щ е поклониться собственной м о г и л е : е г о родите ли, считая сына п о г и б ш и м , сделали е м у символиче скую могилу. У н т е р - о ф и ц е р ы Х и р о о О н о д а и С и г е й ш и Ямамото прибыли на Ф и л и п п и н ы в начале с о р о к пятого г о да, к о г д а судьба войны была у ж е решена. Ямамото получил п р и к а з обосноваться на острове М и н д о р о и ждать у к а з а н и й ; О н о д а был отправлен на д р у г о й остров. Прошло несколько месяцев. По слухам, война у ж е закончилась, но никаких п о д т в е р ж д е н и й Яма м о т о не получил. Унтер сказал с в о е м у взводу, что они д о л ж н ы ждать. Ждать, з а к р ы в глаза на реаль ность. Ждать не р а с с у ж д а я . Японцы разбили лагерь на г о р е Аймитан, где на шли д о в о л ь н о п р о с т о р н у ю с у х у ю пещеру. Затем обменяли кое-что из амуниции и о б м у н д и р о в а н и я на о р у д и я труда, распахали четыре участка, поса дили сахарный тростник, ананасы, бананы, табак, СКОРО ФЕСТИВАЛЬ! ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ! Редакция журнала «Вокруг света» проводит конкурс, посвященный IX Всемирному фестивалю молодежи и студентов «За солидарность, мир и дружбу», который состо ится с 28 июля по 6 августа 1968 года в столице народной Болгарии — Софии. Участники конкурса должны ответить на три вопроса и выполнить задания: 1. Что вы знаете об истории Всемирных фестивалей молодежи и студентов, в ка ких странах, когда и под какими девизами они проходили! (Расскажите о самых длин ных маршрутах, которыми следовали на фестивали их участники, какую страну они представляли, сколько времени находились в пути, какое расстояние преодолели и какими средствами передвижения пользовались! Если вам запомнился какой-либо эпи зод трудного и опасного пути молодых борцов за мир и дружбу народов на один из Всемирных фестивалей, приведите его.) 2. Когда была создана Всемирная федерация демократической молодежи — ВФДМ, каковы ее задачи, какие молодежные организации она объединяет! (Расскажите об известных вам примерах солидарности, взаимной помощи молодежи разных стран в борьбе за мир, свободу и национальную независимость.) 3. Народная Республика Болгария — страна IX Всемирного фестиваля «За соли дарность, мир и дружбу». Что вы знаете о героической истории ее народа! (Приве дите примеры братской дружбы народов Советского Союза и Болгарии, расскажите об участии болгарской молодежи в строительстве социализма.) За лучшие ответы и наиболее интересные рассказы, очерки, воспоминания устано влены премии: первая премия — туристская путевка в одну из социалистических стран; три вторые — путевки в международный молодежный лагерь «Спутник»; пять поощрительных премий — годовая подписка на журнал «Вокруг света» на 1969 год. Письма на конкурс посылайте по адресу: Москва, А-30, Сущевская ул., 21, редакция журнала «Вокруг света», не позднее 30 июня 1968 года (по отметке штемпеля на кон верте). Не забудьте указать свою фамилию, имя, отчество, профессию, возраст, а также сделать на конверте пометку: «НА ФЕСТИВАЛЬНЫЙ КОНКУРС». лук, чеснок, завели свиней и к у р . До пятидесятых г о д о в отделение Ямамото вело в полной безвест ности свое натуральное хозяйство, по-прежнему ожидая р а с п о р я ж е н и й . В мае 1953 года э п и д е м и я малярии сократила личный состав отделения с д е сяти человек до двух. В пятьдесят в о с ь м о м г о д у р ы б а к и с с о с е д н е г о острова, высадившиеся на глу х о м б е р е г у М и н д о р о набрать воды, увидели двух л ю д е й , собиравших р а к у ш к и и к р е в е т о к . Рыбаки с о о б щ и л и о странных людях, о б р я ж е н н ы х в лох м о т ь я я п о н с к о й военной ф о р м ы , в п о л и ц и ю , отту да дали знать в Манилу, в я п о н с к о е посольство. И вот в с а м о м к о н ц е пятьдесят в о с ь м о г о года представитель посольства п р и б ы л в лагерь своих соотечественников. Вернувшись на р о д и н у , Ямамото с у д и в л е н и е м узнал, что второй унтер — О н о д а — успел п р и обрести ш и р о к у ю известность, правда о с о б о г о р о д а . О н о д а с к р ы в а л с я в д ж у н г л я х острова Лубанга и со своими т р е м я солдатами ж и л о т к р о в е н н ы м р а з б о е м . Отправленный м и к а д о далеко от Японии утверждать его « б о ж е с т в е н н у ю власть», он вел себя как м а р о д е р в завоеванной стране. 27 февраля 1958 года у н т е р - о ф и ц е р напал на д е р е в н ю Калингаг, убил четы рех м у ж ч и н и ограбил общественный амбар. Ф и л и п пинские ж а н д а р м ы начали м е т о д и ч е с к и выслеживать бандитов. В о з м у щ е н н ы е ж и т е л и требовали взять их ж и в ы м и или м е р т в ы м и . Но — удивительное д е ло — на р о д и н е Онода милитаристские к р у г и представили дело как «травлю заблудившихся в д ж у н г л я х японцев». Д в е правые т о к и й с к и е г а з е ты д а ж е начали с б о р подписей за амнистию О н о д а и е г о подчиненных. М е ж д у тем поиски, предпринятые филиппински ми жандармами, не возымели результатов. В 1961 г о д у пришла весть о н о в о м нападении, и опять «привидения» не были найдены. Правда, г о д назад полиция натолкнулась в лесу Лубанга на б р о ш е н н у ю стоянку, где у к о с т р и щ а валялись лос кутья ф о р м ы цвета хаки. И все... Кто знает, м о ж е т и п о н ы н е на к а к о м - н и б у д ь т и х о о к е а н с к о м острове все е щ е остервенело « в о ю ет» человек, считающий себя и м п е р а т о р с к и м сол д а т о м . Человек, считающий, что выполняет свой долг и п о э т о м у снявший с себя ответственность за свои п о с т у п к и , безгласный « п р и з р а к » . Воюет, д о б р о в о л ь н о в ы ч е р к н у в себя из списков живых, как с м е р т н и к — к а м и к а д з е , с той только р а з н и ц е й , что его смерть растянулась на десятилетия. М. СЫНЕВИН 71 РЫБНАЯ ПОЛИТИКА Один продавец рыбы в Рио-де-Жа нейро сильно расширил свою клиен туру. Оказалось, что дальновидный коммерсант учтиво осведомлялся у своих клиентов об их политических симпатиях, а затем заворачивал покуп ку в газету соответствующей ориентации. О О САМЫЕ НАТУРАЛЬНЫЕ СЛЕЗЫ В парижских магазинах недавно по явились в продаже носовые платки, пропитанные слезоточивым вещест вом. Выпустившая их фирма усилен но рекомендует прикладывать свое из делие к глазам на похоронах богатых родственников и при посещении на логового ведомства. Впрочем, многие авторитетно утверждают, что в на логовом ведомстве и без платка на плачешься. ОДНА НОГА ЗДЕСЬ, ТРИ — ТАМ КРАТКАЯ ИСТОРИЯ Тринадцатилетняя шведская школь ница Карин Ларссон получила приз за самое оригинальное короткое сочине ние. Вот оно: «Сократ был гречес ким философом. Он ходил среди лю дей и давал им хорошие советы. За это они его отравили». ДЛЯ Рисунки В. ЧИЖИКОВА УДОБСТВА ОРЛОВ В некоторых местах ГДР на мачтах высокого напряжения устанавливают сейчас специальные корзины. Для че го? Чтобы в них могли устраиваться на жительство речные орлы. Орнито логи установили, что лишь в округе Нойстрелиц половина потомства этих редких птиц вывелась в подобных гнездах, устроенных людьми на сталь ных мачтах. Надо полагать, подарок орнитологов пришелся по душе пер натым. Что только не таскал Джорджи! И картофель — по четыре килограмма за раз, и молоко — по четыре бутылки, и пиво — всего не перечесть. На полу острове Лабрадор торговцы хорошо зна ют Джорджи и с легкостью доверяют ему доставку заказов, сделанных по телефону. Лишь одно качество разносчика бес покоит хозяина: Джорджи завел себе невинное «хобби» — прыгать с покуп ками через кирпичные ограды садов. Да и какая собака выдержит монотон ную, лишенную вечкого творчества ра боту! К тому же надо сказать: до сих пор срывов у Джорджи не было. НОВЫЙ ПОЛИКРАТ Другие рыбаки ловят рыбу — и все тебе! Не то англичанин Джервис. Мо жет быть, и он был бы рад ловить только рыбу, но судьба неустанно ба лует его. То в его сеть попадет древ няя монета, то странная бутылка. А однажды Джервис выловил зуб ма монта. Поскольку с рыбой в этот день было не густо, Джервис в серд цах выбросил находку за борт, пред варительно нацарапав на ней свое имя. Было это двенадцать лет назад. Недавно, выбирая сети, Джервис об наружил в них странный предмет — очистил его от ракушек и — о чудо! — это был все тот же зуб! А с рыбой не везет по-прежнему... ЛИСТАЯ СТАРЫЕ СТРАНИЦЫ „Вокруг света", 1912 год. ЗМЕЙ, ЗАМЕНЯЮЩИЙ КАПТИВ БАЛЛОН- Берлинцем Вейдертом изготовлен большой складной змей, имеющий 12 метров высоты и 66 квадратных метров поверхности. Приготовление к пуску требует не больше 10 минут. К змею приделана корзина, в кото рой изобретатель поднимался на 400 и 500 метров со взрослыми и детьми. Цель змея — служить заме ной баллон-каптива. В Англии, Фран ции, Италии и России при войсках уже введены такие змеи. Они очень удобны, так как для перевозки требуют всего две повозки. 72 «ЭЛЕКТРИЧЕСКАЯ НИАГАРА» Всем известен вред, наносимый гра дом земледелию. Чего только не выдумывали люди, чтоб отогнать градоносные тучи, да же в них стреляли, уверяя, что вол ны воздуха, встревоженного выстре лом, развеют тучи или заставят их пролиться дождем раньше, чем град успеет образоваться. Но эти градо вые мортиры, представляющие массу хлопот и издержек, тем не менее ощутительного успеха не достигают. Гораздо успешнее борьба с градом пошла по изобретении графом Божамом и генералом Негрие градоотвода, по строенного по образцу обыкновенных громоотводов. Оба изобретателя заме тили, что град редко падает в тех местностях, где существуют громоот- ВЫХОД ИЗ ПОЛОЖЕНИЯ Директор цирка в американском го роде Каррлтон, руководствуясь благой целью — привлечь зрителей, не бало вавших цирк вниманием, повесил объявление: «Сегодня вход бесплат ный!» Естественно, что народ валом повалил в цирк. Но по окончании представления у выхода зрителей до жидалось несколько неразговорчивых молодцов атлетического телосложения. Они жестом указывали всем на вы веску: «Выход — три доллара». НАКОПЛЕНИЕ КАПИТАЛА НА СЕДЬМОМ НЕБЕ Шестую годовщину своей свадьбы жители Пенсильвании Гарри Хеллмен и его жена отметили поцелуем. В этом факте нет ничего удивительного, раз ве что небольшая деталь: супруги поцеловались между небом и землей, в свободном падении на высоте трех километров. НА ПЕНСИЮ В ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ Именно в таком возрасте пошел на пенсию некий Д ж . Грейм. В мае 196G года он вступил добровольцем в английскую армию и был зачислен в артиллерийский полк. Однако воен ная форма цвета хаки преподнесла ему неприятный сюрприз. Он заболел, и врачи установили, что юноша аллергичен к этому цвету. Его освободили от службы в армии и назначили не большую пенсию. Британцы говорят по этому поводу, что в Англии сы щется еще немало людей, не выно сящих военной формы. Неплохо бы ло бы выдать вознаграждение и им... КОРРИДА С АВТОМОБИЛЕМ Бык спокойно ехал на грузовике, не подозревая, что его отправляют из Мексики в Венесуэлу. Путешествовал он в первый раз и потому не знал, что туристы должны быть готовы ко всяким неожиданностям в пути. Ког да на дороге появился автомобиль красного цвета, бык, воспитанный в лучших традициях корриды, соско чил с грузовика и яростно атаковал его. Разъяренное животное пришлось, увы, укротить пулей. ,,Пятьсот долларов тому, кто ука жет преступника, похитившего круп ную сумму в здании суда в городе Рио-Арриба!» — гласило объявление губернатора американского штата Нью-Мексико. Через некоторое время в полицию явилась некая миссис Мартинес, ко торая сообщила, что может точно на звать вора. Кражу совершил ее сын, адрес такой-то. Блюстители закона обрадовались, но потом приуныли — ведь по законам штата одного свидетеля недостаточно для возбуждения дела. Вот так к долларам, украденным сыном, любвеобильная матушка доба вила еще пятьсот монет, честно зара ботанных по объявлению. Д Ж Е Н Т Л Ь М Е Н Ы ФУТБОЛЬНОЙ УДАЧИ ПРЕЛЕСТИ КОМФОРТА Ирландский клуб «Портланд Ро вере» — единственная в мире фут больная команда, играющая в галсту ках. Таково уж было условие одного болельщика, завещавшего клубу круг ленькую сумму. В одном из отелей канадской про винции Квебек до сих пор висят на стене правила, введенные хозяином еще в 1882 году. Они гласят: «Перед тем как ложиться спать, обязательно снимайте сапоги и башмаки, подби воды. И вот они устроили особенно сильный громоотвод, прозванный ими «электрической Ниагарой». В настоящее время вся Франция разделена на участки, на которых устанавливаются градоотводы. Весь западный и южный берег, а также франко-германская граница уже уставлены градоотводами на расстоянии четырех-пяти километров один от другого. Градоотвод состоит из коробки с остриями, сделанными, как и громоотвод, из электролитной меди, и устанавливается на высоте 40 метров от земли, чтобы быть выше деревьев. Замечено, что в тех домах, над которыми установлены градоотво ды, обитатели чувствуют себя здоро вее, нервные люди успокаиваются, и кухарки уверяют, что провизия доль ше не портится, а супы не киснут д а ж е в жаркое время года. ПОДВОДНЫЙ ПАВИЛЬОН ДЛЯ НАБЛЮДЕНИЯ ЖИЗНИ МОРЯ Наблюдение над жизнью, нравами и обычаями обитателей морских глу бин представлялось до сих пор, при всем своем интересе, почти недосягае мым. Но в настоящее время благода ря остроумным приспособлениям и морская глубина стала доступной для человеческого глаза. В Гонолулу один предприниматель построил на крутой скале, спускающейся в море, павиль он, два нижних этажа которого, сплошь состоящие из толстого стекла, представляют прекрасное подводное помещение. Надеются, что морское население, привлеченное богатой вы брасываемой приманкой, позволит на себя любоваться вдоволь. тые толстыми гвоздями. Убедительно просим всех гостей вставать до ше сти часов утра, так как простыни нужны к завтраку как скатерти». Хо зяин считает, что чтение этих правил позволяет лучше оценить прелести современного комфорта в его заве дении. М О Р И С КЕЙН нашу автомобильную эру мы чаще всего встречаем ежей посреди шоссе в виде сплю щенных колобков. Эта странная мутация отнюдь не была запро граммирована Природой, а просто является следствием, увы, недо статочного приспособленчества, столь распространенного в наши дни. Еж рассчитывает проколоть шины своими иголками. Однако надежды приходится хоронить... Эти печальные происшествия на дорогах тем более странны, что ко лючее четвероногое приняло со- лидные меры предосторожности, дабы прожить свои дни без зло ключений. Его жизнестойкость способна довести до отчаяния ежененавистников. Если говорят, что у кошки девять жизней, у ежа их, очевидно, не меньше двенадцати. Стойкость ежа к ядам и вся кой отраве заставила бы побелеть от зависти покойного Митридата. Один достойный представитель ежиного племени оказался в со рок раз крепче к змеиному яду, чем подопытный кролик. А когда дело дошло до столбняка, то тут еж упорно отказывался заражать ся им. Его сопротивление было сломлено лишь дозой, способной умертвить семь тысяч человек. Не плохой организм для такой ма ленькой зверюшки! Уже после то го как еж выказал полное свое равнодушие к таким лакомствам, как мышьяк, испанский натура лист Анхель Кабрера проделал эксперимент с целью выяснить, как еж среагирует на цианистый калий. На всякий случай он за- 74 полнил заключение о смерти. И напрасно. Еж только чихнул и как-то зябко повел иглами. Кстати, об иглах, раз уж зашел о них разговор. Если верно, что стиль делает человека, то иглы де лают ежа. Шагающий еж похож на перевернутую платяную щетку. Причем необычайно щетинистую — в среднем по пятнадцати иголок на квадратный сантиметр. Настоя щие заросли — маки, где, защи щенные от чесания, бродят баталь оны блох. Рядом с ежом послед ний шелудивый пес окажется столь же необитаем, как пустыня Гоби. Иглы, несмотря на внешнее не немного коротковаты. А так есть всё, даже хвостик сантиметра в три длиной. Остроносая мордочка, подвижные уши, редкие усы. Эта симпатичная внешность не обма нывает ожиданий: под ней кроют ся внутренности великолепных до стоинств — суперкишечник, об разцовая печень, большой язык. З а т о спинной мозг у него ульт ракороткий, а головной украшен всего одной извилиной на каждое полушарие. Интересующиеся ежом долго га дали, почему у него все время ви сит капелька на кончике носа. Его уже готовились отнести к боль- удобство, надо сказать, очень практичны. Это абсолютное ору жие. Еж пользуется им даже в тех редких случаях, когда ему дово дится упасть с высоты: иглы пре красно справляются с ролью амор тизационной подушки. Но иглы редко идут в ход в ка честве орудия нападения. Первое инстинктивное движение ежа — застыть, свернуться недоступным клубком. Вот почему ежи увеличивают статистику жертв дорожных ката строф. Услышав рокот мотора, еж мог бы спокойно удалиться, благо юркие ножки позволяют ему раз вить скорость до 10 км/час. Но он храбро выставляет шипы. Вот так и гибнут упрямцы... И вот так ошибочно делаются выводы. Дело в том, что нет боль шего индивидуалиста, чем еж. Не возможно делать четкие выводы о его поведении. Иногда, скажем, отвергая все традиции, ежи в слу чае опасности навостряют лыжи. Ох, уж эти иглы! Не будь их, можно было бы легко добраться до ежа и рассмотреть, как он вы глядит в натуре. А то ведь раз вернуть колючий комок не под силу даже крепкому мужчине, на столько мощны у ежа спинные мышцы. Только вода заставляет его инстинктивно разжаться. Кстати, говорят, эту слабость ежей отлично использует хитрый Лис, наловчившийся орошать ко лючего строптивца. Но пуще всего еж боится барсука, который под рывается и переворачивает его. В перевернутом виде еж тоже совсем не плох. Разве что ножки ным хроническим насморком, ког да вдруг обнаружили, что эта его особенность находится в прямой связи с великолепнейшим обоня нием. У сухого носа никакой хват ки, а с влажным носом еж может дать сто очков вперед самому на тасканному сеттеру. А слух ежа! Его евстахиева тру ба улавливает малейшее 'шебуршение насекомого в траве. Он слы шит, как улитка выпускает рожки. И если хищник, увидев его где-то далеко, только облизнется, еж уже настораживает уши. Если же вы, к примеру, решите сфотографиро вать ежа в состоянии зимней спяч ки, он вздыбит иглы при первом щелчке затвора. Короче, твердая пятерка по слуху и обонянию. З а т о беспро светная двойка по зрению. Еж по бивает все рекорды близорукости. Проделайте-ка такой опыт: позови те своего ручного ежа из дальнего угла комнаты. Он знает свое имя, знает, что если зовут, — будет что-то вкусненькое, и бежит. Но бежит к первому попавшемуся предмету — к стоячим часам или к буфету. Если вы позовете его еще раз, он натолкнется на крес ло Людовика XV или на рояль, пока, наконец, не засечет ваши координаты. Причем сделает он это носом и ухом, а отнюдь не глазом, ибо, как это ни прискорб но, еж до конца своих дней не узнает, что, собственно говоря, вы собой представляете. Возникает вопрос: как же он хо дит, не набивая шишек на носу? Полагают, что он запоминает, в каком порядке следуют запахи, и, хотя и выбирает чрезвычайно за путанные тропы, непременно на ходит родимый дом. Вся беда, од нако, в том, что этого объяснения недостаточно. Ежи, увезенные из логова и, таким образом, не имев шие случая ознакомиться с попут ными запахами, в конце концов возвращались в родные пенаты. Подобные эксперименты не раз проделывали с ручными ежами. В конце 1960 года житель Семюра во Франции мсье Бордо полу чил, по его собственному призна нию, самый большой в жизни сюр приз. Он взял своего ручного ежа, унес его за семь километров от дома к другу-садоводу и оставил у того в саду. Через три дня еж появился у мсье Бордо на терра се, ехидно помахивая коротким хво стиком. Как же, черт возьми, вы шло из положения это архиблизо рукое создание? Впрочем, мы ведь говорили, что о поведении его нельзя составить единого мнения. Скажем, считают, что еж пользуется своим игольча тым покрытием для переноски са мых разнообразных предметов. По некоторым источникам, его из любленным занятием является транспортировка яблок. Уже древ ние греки утверждали это. А ста ринная английская гравюра изо бражает нашего ежа с целым гру зом яблок, наколотым на спину. Однако в авторитетных кругах мнения разошлись. — Зачем, спрашивается, ему пе ретаскивать яблоки, коль скоро он их не ест? — вопрошали одни. — Пардон, — отвечали Дру гие, — он их ест. Недаром же он их перетаскивает. В этой баталии, длящейся уже несколько веков, яблочники и ан тияблочники не уступают друг другу ни пяди. — Ладно, оставим яблоки, — говорят самые покладистые. — Но признайте, что он возит на спи не грибы, мелкие плоды и листья для логова. — Х а ! — аргументируют про тивники. — Если на еже что-то есть, то это оттого, что он возил ся в густых зарослях! Действительно, от ежа можно ожидать что угодно. Его обвиня ют, например, в том, что он сосет молоко у лежащих на лугу коров. Во всяком случае, установлено од но: он гуляет вокруг коровы в по исках насекомых. Но разве можно что-нибудь знать наверняка, если имеешь де ло с ежом? Он кажется тяжелым на подъем, а между тем прыгает, плавает, взбирается на деревья, перелезает через изгороди и без труда выбирается из ящиков, ку да его заключают в наивной на дежде, что он там станет сидеть. Почему бы ему после всего этого не перетаскивать яблоки? Еж, конечно, не гнушается от кушать фруктов на десерт. Но главное блюдо непременно должна составить дичь: кузнечики, слиз няки, улитки, майские жуки, ли чинки, гусеницы. Он ест их еже дневно в количестве, равном свое му весу. Каков аппетит! А если учесть, что он еще охотится на мышей и мелких грызунов, еж, не сомненно, лучший помощник са довода. Еж, убитый автомобилем или прохожим дураком, оставляет свободное поле деятельности тыся чам вредных существ, которых бы он терроризировал. Самая крупная добыча, которой лакомится еж, самая удивитель ная на вкус (ох уже эти индиви дуалисты!) — это гадюка! В не котором роде еж — мангуста на ших широт, а гадюка — его кобра. И наиболее интересное в этой ис тории то, что бой, который он да ет ей, опрокидывает все тактичес кие и даже стратегические концеп ции: еж иллюстрирует триумф пассивной обороны над отчаянным наступлением. Увидев гадюку, еж не станет на нее набрасываться. Дураков нет! Он провоцирует змею. Его такти ка такова: «Давай, давай, напа дай! Т а м посмотрим!'» Он подби рается вплотную к змее, которая шипит от злости и раскачивается, готовая ужалить. Если она не жа лит, он несколько ускоряет собы тия и сам кусает ее. З м е я как мол ния кидается вперед. Но в деся тую долю секунды еж успел принять позу пассивного «оборон ца»: нос к земле, загривок — в ощетинившихся иглах. З м е я на калывается и, вне себя от боли, бьет, бьет и бьет... Каждым но вым ударом она лишь приближает конец битвы. И наконец, падает в нокдаун, обессиленная. Еж разворачивается и осторож но нюхает ее, потом снова кусает. При малейшем движении рептилии он отскакивает и сворачивается. Когда же, наконец, он фиксирует полный нокаут, то, просчитав на всякий случай еще раз до десяти, перекусывает змее шею и спокой но принимается пировать. Трапеза может продолжаться несколько ча сов. Бывает, что он даже оставля ет своего врага недоеденным. Если, гуляя по лесу, вы уви дите, как какой-то комок, пыхтя, описывает в траве круги, знайте: это еж ухаживает за своей подру гой. 76 Можно было бы подумать, что застенчивый зверек, чуть что ухо дящий в себя, делает авансы робко и смущенно. Как бы не так! Влюб ленный претендент помещает свою избранницу в центр вообража емого круга и начинает вращать ся, как планета вокруг своей звезды, доказывая тем самым правоту Пифагора, утверждавше го, что небесные светила враща ются куда с большим шумом, чем нам кажется. Красавица тоже не довольствует ся ролью неподвижного центра внимания. Она все время повора чивается лицом к своему спутни ку, описывающему свои шумные орбиты. Время от времени они сближаются носами и даже слегка покусывают друг друга. Затем вра щение продолжается с еще боль шим шумом. Вне всяких сомнений, цель колючего кавалера — вскру жить красавице голову. Что в кон це концов и случается. Результаты этой карусели появ ляются на свет дней через сорок в виде четырех-пяти крохотных созданий шести-семисантиметровой длины. Они появляются на свет, что называется, сами с усами — правда, крохотными. Тельце их покрыто мягкими иголочками. Мамаша трогательно заботится о своих отпрысках, о чем свиде тельствует их быстрый рост. На одиннадцатый день уже появляет ся инстинкт свертывания в клу бок. На четырнадцатый откры ваются глаза на наш мир. Можно подумать, что, родив шись вместе и воспитанные в дружной семье (хотя и без отца), ежи будут поддерживать родствен ные отношения. Нет, колючий джентльмен крепко держится за свою репутацию индивидуалиста и выбирает одиночество. Похоже, что, уходя в себя и свернувшись клубком, он испытывает то же блаженство, что и Будда, разгля дывающий свой пуп... Е ж и не сби ваются в стадо. Их девиз: «Каж дый за себя!» Возможно, именно поэтому ко лючий одиночка так легко приру чается. Не в силах выносить бли зость себе подобных, он охотно вступает в контакт с хозяином. Правда, его вначале нелегко раз вернуть; но, скажу по секрету, луч ший способ для этого — налить ему в блюдечко немного вина с сахаром. Да и то верно — что может быть лучше для завязыва ния знакомства, чем стаканчик доброго вина! Перевел с М. французского БЕЛЕНЬКИЙ Б. П И С Ь М Е Н Н Ы Й ПОВЕРИВШИЕ В КРЫЛЬЯ ...На кудрявом облаке промчусь Глотать я буду воздух на лету, Мой путь займет лишь два биенья пульса, ( Ш е к с п и р , Буря) о д о п а д о м пожелтелых травя ных лоскутьев земля лилась где-то с б о к у , повисала за его с п и ной, п о т о м совсем пропадала в молочном тумане. О н и б у д т о играли в ж м у р к и — он, широко распахнув руки, с замирающим сердцем высматривал ее, п о к а в д р у г его не ослепляло солнце, а п о т о м земля, ясная до ч е р т о ч к и , до тени от деревца, неслась е м у навстречу. Это было п о х о ж е на счастье и опьяняло, как сча стье, но Земля, не з н а к о м а я с предосторожностями, неслась слишком быстро. Те, внизу, столбенели от ужаса и сознания неотвратимости п р о и с х о д я щ е г о , а к и н о к а м е р ы , м е р н о стрекоча, сле дили за п а д а ю щ и м телом. Братья Масселен — Ги и Ж е р а р — были п о х о ж и во всем — и в своей судьбе и в своей с м е р ти. Один и тот же возраст — 27 лет. Как б у д т о есть предел ж и з н и для птиц-масселенов. В Донкуре, около Метца, 4 июня 1961 года старший р а з бился, потянув к о л ь ц о лишь за сто метров от земли. Купол опал, так и не расправившись. Это было страшно, но публика заплатила за з р е л и щ е , хотя бы и такое страшное, и ждала, что бы человек-птица заплатил в свою очередь. Он разбился. В Д о н к у р е есть памятная плита с в о с т о р ж е н н о й надписью. Теперь есть и другая, на кладбище в Сан-Реми. — Знаете, они ведь читали эти к н и г и — Л е о Валентена и других. Здесь как-то все связа но. Целая цепь... — г о в о р и т отец братьев. Д а , это цепь. Эстафета летаю щих л ю д е й , б р о с а ю щ и х вызов невозможному, передающих крылья бесстрашия из рук в руки. Из века в век. Н е б о с давних п о р внушает кому — страх, к о м у — д е р з к и е планы. Все начинается с фантазии. Или с легенды. Н а п р и м е р , об И к а р е . И, как ни странно, это п р и м и тивное, казалось бы, просто ска зочное оборудование вполне устраивает и сегодняшних И к а ров. Небольшие з а к р ы л к и , п р и крепляемые к рукам и ногам, ну разве что еще и м у ж е с т в о — вот и все, что н у ж н о , чтобы че ловек летел с в о б о д н о , как пла нер, ф ю з е л я ж е м к о т о р о г о слу ж и т тело пилота. Не з а т я ж н о й прыжок с коротким интервалом с в о б о д н о г о парения, а долгий полет до р и с к о в а н н о й , к р и т и ч е с к о й высоты, на к о т о р о й в п о следний момент раскрывается парашют. После того последнего п р ы ж ка Ги мать, м а д а м Масселен, не решалась посетить его мо гилу. Она пряталась от с м е р т и сына, пытаясь обмануть себя. О д н а ж д ы , проснувшись, она с к а зала: «Я видела Ги. Он объяснил мне, что просто не приехал д о мой, решив разыграть прияте лей». С тех п о р она говорила о н е м как о ж и в о м . Она не могла по верить... И вот теперь Жерар... ...Через несколько лет д о м о й пришло письмо. На н е у в е р е н ном французском языке ру ководство западногерманского спортивного авиаклуба пригла шало Ги: «Если только это в о з м о ж н о , д о р о г о й мсье Ги М а с с е лен, подготовьтесь к выступле н и ю в Клайшейде, где мы наме чаем провести большой день воздушной акробатики». Жерар увидел это письмо. Он сказал: «Я п р ы г н у вместо Ги». Вспоминая об этом, отец б р а тьев рассказывает: — К о г д а я приехал в Д о н к у р , чтобы опознать тело сына, я взял с Ж е р а р а клятву н и к о г д а больше не прыгать. Он обещал м н е . Но один пилот сказал м н е тогда: «Вы требуете от него почти невоз м о ж н о г о . Есть один секрет, к о т о р о г о вы не знаете. Ги сам п р о сил Ж е р а р а стать «человекомптицей», если с н и м что-нибудь случится...» Единственно, о чем я умолял Ж е р а р а , — открывать парашют не ниже четырехсот метров. Ж е р а р постоянно слышал эти п р и з ы в ы к о с т о р о ж н о с т и и бла г о р а з у м и ю . Н о ч ь ю , к о г д а без сна он лежал с о т к р ы т ы м и глазами, эти п р и з ы в ы оглушали е г о . Но он видел и л ю б о п ы т н ы е лица, гля- 77 д я щ и е на н е г о , и видел их с к р ы т у ю , н а г л у ю у с м е ш к у , и слышал голоса: «Тебе не сделать этого...» У т р о м Ж е р а р был полон р е ш и м о с т и идти д о к о н ц а . День в Клайшейде выдался теплый, к а к ло заказу. З а д о л г о до начала стала наезжать пуб лика с соседних приреинских мест, и д а ж е издалека, на ю р ких черепашках — «фольксваге нах», туристских автобусах, респектабельных «мерседесах» и древних, чихающих колымагах неведомых м а р о к . Местная к о м м е р ц и я начала веселиться п е р вой. В синих, продымленных залах «гасштеттов» б ы л о все к а к положено. Сочные жареные со сиски — «братворст», потоки р е й н с к о г о пива, навязчивая ка нитель расстроенного пианино. Горланили песни, перекидыва лись в карты. Д е т я м т о ж е дава ли отхлебнуть из к р у ж к и . П о т о м н а г р у ж е н н ы е и навеселе стали Собираться у летного поля — ну, что там п о к а ж у т с е г о д н я , да вайте начинайте! Нетерпеливо выслушали положенные речи официальных лиц, и представле ние началось. Пестро р а с к р а ш е н н ы й с п о р т и в ный самолет, разворачиваясь над п о л е м , з е р к а л о м вспыхнул на солнце и п р о д о л ж а л набирать высоту. Земля внизу становилась ненастоящей: м а к е т н ы е д о м и к и , замшевые пятна леса и г р у п п ы ждущих людей, еле заметных, только к о с ы е тени выдавали их. П е р е д выступлением отец с Ж е р а р о м были у н а д г р о б ь я Ги, д о л г о стояли о к о л о него, глядя на надпись и р и с у н о к — Ги с рас правленными п о л о т н и щ а м и к р ы льев, п р и ш и т ы м и вдоль р у к и тела. Новые к р ы л ь я — пластин ки Ж е р а р а — д о л ж н ы быть на дежнее, они сбрасываются — только п о в е р н е ш ь захваты к и стями, не м е ш а я выходу аварий н о г о парашюта... Пилот о б е р н у л с я и крикнул Ж е р а р у : «Пора!» Ж е р а р глянул вниз, оценивая п л о щ а д к у , взглянул на цепочку облаков вдоль горизонта и прыгнул. Самолет с р а з у ж е взял вверх и в сторону. Пилот с м о т р е л на Жерара, оранжевым крестом п л ы в у щ е г о над к р у т о н а к р е н и в шейся землей... Поразительно упорство, с кото р ы м л ю д и стремятся к с в о б о д н о м у полету, естественному, к а к если бы ч е л о в е к у было это дано от р о ж д е н и я . Началом были от важные прыжки с крыльями, а затем с з о н т и к о м . П о т о м , к о 78 гда в 1808 г о д у зонтик Л е н о р мана, нареченный парашютом, спас ж и з н ь п е р в о м у пострадав шему — Д ж о р д а н и Купаренто, вынужденному броситься с г о р я щ е г о в о з д у ш н о г о шара, пара ш ю т стал спасательным средст в о м . Д р у г о е дело — полет сво б о д н ы й . Не п р о с т о падение, но парение на равных с птицами, отыскание восходящих п о т о к о в , п р о и з в о л ь н о е маневрирование. Когда Жерар находил тугой взлетающий поток, невидимая с и ла бросала его вверх, п о т о м он замирал н е п о д в и ж н ы й и плавно, о с е н н и м листом приближался к земле, пока не попадал на н о в у ю волну, и так п р о д о л ж а л о с ь , казалось, бесконечно долго. Но в д р у г воздух будто исчез. Ж е рар надломился и начал нелепо заваливаться на спину... Было видно, как отец накло нился над с ы н о м . Он припал г у бами к г у б а м , пытаясь сделать искусственное дыхание по всем правилам — б е с к о н е ч н ы й п о ц е луй, к о т о р ы й иногда и возвра щает ж и з н ь . Ги и Ж е р а р — р о д н ы е бра тья. Но разве не братья тот р у с с к и й крестьянин, к а м н е м б р о сившийся с к о л о к о л ь н и на с а м о дельных крыльях, и крылатые л ю д и п р о ш л о г о и нашего века, пытавшиеся осуществить полет птицы? Если бы м о г л о так случиться и они собрались бы вместе — все эти л ю д и со с в о и м и к р ы л ь я м и из дерева, перьев и шелка, от ражательными пластинками, о ч е м б ы м о г л и говорить они м е ж ду собой? Конечно же, о свободном по лете. Полете и снова полете. О встречных потоках воздуха, поднимающих или з а к р у ч и в а ю щих к о л е с о м , о захватывающих дух провалах, о н е п о с т и ж и м о м счастье, о той своей последней ошибке... О н и бы поняли друг друга. И е щ е п о т о м у поняли бы они д р у г д р у г а , что все о н и м о л о ды — с к о л ь к о бы им лет ни б ы ло. О н и х о р о ш о представляли с е бе риск, но страсть достигнуть невозможного и еще непокорен н о г о у них всегда была сильнее л ю б о г о страха. Не п о т о м у ли все же есть и всегда будет, если не на соседней улице, то, быть м о ж е т , в д р у г о м г о р о д е З е м л и , отчаянный мальчишка, к о т о р ы й , закусив г у б ы , с в ы з о в о м смотрит в небо, в бездонное небо... еление было таким древ ним, что здесь, на берегу, никто не знал, что древ нее — селение или море. Селение видело финикийцев и карфагенян, греков и римлян. В нем были развалины замка и аре на для боя быков, был рынок, был суд, была начальная школа и от деление банка. Было все, что по лагается селению, — и даже ду рак. Пеле-дурак был предметом их гордости. На любые попытки соседей набить себе цену местные патриоты отвечали: «Но у вас нет дурака!» — и на этом разговор кончался. У Пепе-дурака были карие гла за, очень красивые, кроткие. Вре менами даже сильные духом лю ди не могли выдержать взгляда этих ласковых и покорных глаз. Пепе-дурак был тружеником, тру долюбивее которого, быть может, во всем свете не было. Он с го товностью выполнял всякие мел кие поручения, безотказно грузил багаж в автобус. Еще ребенком он повредился в разуме, а может, и от рождения не хватало чего-то. Бывало, ходит целое утро с кор зиной из-под рыбы и не знает, где оставить ее и к чему приспосо бить. А то, бывало, целый божий день ищет что-то на пляже между водорослей. Временами Пепе не прочь был опрокинуть стаканчик. Смеха ради его напаивали допьяна — и тогда Пепе мучился. Как будто он вы здоравливал, а слов, чтобы ска зать об этом, у него не было. Местных жителей кормили зем ля и море, но еще более — лето. Летом приезжали дачники, и Пе пе простодушно верил, что лето было делом их рук, что они-то и привозили его с собой, устилали им землю и море, поднимали его к небесам, эти дачники, снимав шие себе летние домики у пляжа и на горе. Дачники очень хорошо относились к Пепе, и еще лучше относились к нему их дети. Летом у него всегда водились деньги — по крайней мере до тех пор, пока с этим мирились самые бессовест ные из его земляков. Лето уже стучалось в двери, и в кабачке у пляжа, куда сходи лись с наступлением темноты хо зяева дач, только и было разгово ров, что о предстоящем сезоне. Уже появились его предвестни ки — первые дачники, бродившие в поисках дач, небольшого отеля, постоялого двора у моря. И вла дельцы дач спускались на велоси педах к морю, чтобы сообща об- судить, как лучше перекрасить фа сады, подновить черепицу на кры шах, отремонтировать водопровод и электричество. С первых чисел июня кабачок на пляже оживал. Здесь была дачная биржа, здесь играли в кос ти и карты, опрокидывали стакандругой терпкого местного вина. Пепе никогда не пропускал этих пирушек, но однажды вечером он не пришел. Отсутствие Пепе было очень заметно. Без него было меньше смеха и меньше серьезности. Ря дом с ним каждый испытывал особенное удовольствие от мысли, что сам он в здравом уме и твер дой памяти — простые люди от этого проникались к себе уваже нием. Любая глупая шутка над Пепе (правда, почти всегда они были беззлобными) вызывала все общее веселье, и такое же весе лье вызывала любая фраза Пепе, любая из его безобидных глупос тей. Только что кончилась очеред ная партия. Водитель автобуса Хулиан попросил, чтобы ему дали отыграться. Публика вокруг сто ла молча курила, наблюдая за игрой. — Странно, что Пепе нет, — сказал Хулиан. Каждый из них, оборачиваясь и обшаривая глазами комнату, думал: «Этого не может быть». Сколько разговоров было в тот вечер о наступающем лете! Вдруг водопроводчик Серафин залился хохотом. — С Пепе можно сыграть хоро шую шутку, — сказал он. Веселая компания потягивала вино, а Серафин говорил: — Что, если внушить Пепе, что в этом году будет праздник про щания с весной? Если сказать ему, что все пойдут на южную дорогу прощаться с ней? Если уверить его, что весну встречают иногда на ее пути к морю и что она — прекрасная девушка, которая от крывается только детям и таким же, как она сама, простакам и делает всем подарки? — Весной буду я, — сказал, чтобы умаслить компанию, оты гравшийся Хулиан. Кабачок ответил ему взрывом лохота. Пепе-дурак поверил. Пепе-дурак верил всему, что ему говорили. Сколько раз доводилось ему брес ти и из одного конца селения в другой, сгибаясь под тяжестью никому не нужной ноши! Как кло ун, как один из этих умнейших «дураков» цирка, Пеле, бывало, по целым дням таскал большую корзину, полную камней, от селе ния к пляжу и от пляжа к селе нию — до тех пор, пока какаянибудь добрая душа, сжалившись над ним, не снимала с него чар злой шутки, назвавшись получате лем карзины и дав Пепе на ста канчик. Пепе поверил. Они сказали, что зайдут за ним в тот вечер, когда весна уступит свое место лету и отправится к морю. Опаздывать нельзя: когда церковные часы пробьют двена дцать, нужно быть у начала юж ной дороги, откуда весна выйдет в путь, чтобы закончить его на мор ском дне, где она заснет до мар та будущего года. Ночь была тихой и безлунной. Бесконечно далекие звезды купа лись в своем сиянии. Водопровод чик Серафин, Марсиаль из правле ния Общества взаимопомощи, хо зяин кабачка Габриэль и еще шестеро или семеро собрались вме сте. Все, в том числе и Пепе, уже поддали немного, но на всякий случай захватили с собой почти полный бурдюк. — Ты, значит, понял? — втол ковывали они дураку. — Проси у нее что хочешь. Если увидишь... — И не забудь встать перед ней на колени, — напомнил Габриэль. — И сказать ей «ваше превос ходительство», — добавил Марси аль. Они чуть не лопнули со смеху, но Пепе верил — и ждал, чтобы его кротким глазам поскорее яви лось долгожданное чудо. Южная дорога начиналась у дремучего леса. Здесь царил мрак, и толстые стволы высоких деревьев казались колоннами стро ящегося храма. Они сели, и из бурдюка весело побежало вино. Пил и Пепе, задумчивый, ушед ший в себя. Наконец Серафин по требовал тишины и внимания. Все встали. Медленно и торжествен но прокатился в неподвижном воздухе первый из двенадцати ударов церковных часов. — Внимание, — негромко ска зал Серафин, — откройте глаза пошире! Все сделали вид, что напряжен но вглядываются в темноту и Пепе-дурак широко открыл свои темные с поволокой глаза. Между деревьями появилась тень, и Пепе увидел ее первым. — Вон она! — воскликнул он. Остальные прикинулись, будто ничего не видят: — Где, где? — Вон, вон она идет! — отве тил, дрожа, Пепе и показал ру кой. — Так беги же за ней! — не допускающим возражений тоном сказал Серафин. — Мы не видим ничего. Да смотри не забудь 79 № 3 МАРТ 1968 СОДЕРЖАНИЕ И. ЗАБЕЛИН — Большая вода А ф р и к и 2 Н. АЛЕЕВ — Роза ветров 10 И . М О Ж Е Й К О — Звезда Улугбека .15 К а ю т - к о м п а н и я « В о к р у г света» 20 Л. Ш А П О Ш Н И К О В А : К у р у м б а — племя «колдунов» . . 21 А. ПОРТНОВ: Мы были в л у н н о м кратере 22 Н. Д И К О В : П р и з р а к и Пегтымельских скал 23 П Р И М О ЛЕВИ — Патент Симпсона 24 3. КАНЕВСКИЙ — А л м а з 007 28 В Ш и н о н е , на Большом п е р е к р е с т к е 31 РОЖЕ Ф Р И З О Н - Р О Ш — М о н б л а н и семь его долин . . . . 32 Выбранные страницы правдивой истории о достославных п о к о рителях Монблана 34 РОБЕРТ ХЕЙНЛЕЙН — К о л у м б у не сиделось д о м а 39 Г. НАВЛИЦКАЯ — А й н ы 40 М А Р К ТРЕН — Беглые з а м е т к и об о д н о й п р а з д н о й п о е з д к е 45 С. ХАБАРОВ — Странности о г н е н н о г о гостя 48 Загадки, проекты, открытия . 5 1 , 60 Ф о т о к о н к у р с «Вокруг света» 58 Зеленая Сахара : . . . 61 А . АЛДАН-СЕМЕНОВ — К р а с н ы е и белые . 6 2 КИР. БУЛЫЧЕВ — Самолет с «Челюскина» 69 М. СЫНЕВИН — «Привидения» м и н у в ш е й войны 70 С к о р о фестиваль! . . . . 71 Пестрый м и р : 72 Листая старые страницы 72 М О Р И С КЕЙН — К о л ю ч и й индивидуалист 74 Б. ПИСЬМЕННЫЙ — П о в е р и в ш и е в крылья 76 ХОСЕ МАРИЯ САНЧЕС-СИЛЬВА — Д у р а к 78 Главный редактор В. С. САПАРИН Члены редакционной коллегии: В. И. АККУРАТОВ, И. М. ЗАБЕЛИН, М. М. КОНДРАТЬЕВА, В. Л. КУДРЯВЦЕВ, А. А. НОДИЯ (заместитель главного редактора), К. Г. ПАУСТОВСКИЙ, П. Н. РЕШЕТОВ, Ю. Б. САВЕНКОВ (ответственный секретарь), А. И. СОЛОВЬЕВ, В. С. ЧЕРНЕЦОВ, Л. А. ЧЕШКОВА, В. М. ЧИЧКОВ. Оформление А. Гусева и Т. Гороховской Р у к о п и с и не возвращаются. Технический редактор А. Бугрова ИЗДАТЕЛЬСТВО ЦК ВЛКСМ «МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ» Наш адрес: Москва, А-30, Сущевская, 2 1 . Телефон для справок: Д 1-15-00, доб. 2-29; отделы: «Наша Родина» — 4-09; иностранный — 2-85; литературы — 3-93; науки — 3-38; писем — 2-68; иллюстра ций — 3-16; приложение «Искатель» — 4-10. Сдано в набор 8/1 1968 г. Подп. к печ. 15/И 1968 г. А04139. Формат 84xl08l/16. Печ. л. 5 (усл. 8,4). Уч.-изд. л. 12. Тираж 2 600 000 экз. Заказ 2948. Цена 60 коп. Типография изд-ва ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия», Москва, А-30, Сущевская, 21. встать на колени и попросить у нее что-нибудь! Пепе-дурак двинулся вслед за тенью, а остальные, еле сдерживая смех, покрались за ним. Пригля девшись, он увидел, что это длин новолосая женщина в тунике, с охапкой цветов в руках. Пепе побежал. Догнав женщину, он бросился перед ней на колени со словами: — Сеньора Весна, сеньора Вес на!.. Я Пепе-дурак. Дайте мне по дарок! Грянул оглушительный хохот, и Пепе поднял глаза. Вокруг него и «Весны», которая тоже гоготала, держась обеими руками за груз ный живот, стояли его приятели. «Сеньора Весна» была, как одна капля воды на другую, похожа на водителя Хулиана. Шутка за кончилась весельем у бурдюка. О Пепе тут же забыли. Пепе-дурак сидел на земле. При всей доверчивости не такой уж он был дурак, чтобы поверить, будто водитель Хулиан и есть Весна и что от него можно ожидать какихто подарков. На первой странице обложки: Осторожно!.. Осьминог крас неет! Это цвет его ярости. В его вла дения вторгся человек. И сейчас разыграется сцена, уже сотни раз описанная в книгах: человек про тив спрута, жгучие щупальца, все закрывающее темное облако... Но нет. Ничего этого не слу чилось и не случится. Аквалан гист боится осьминога куда мень ше, чем потревоженный обитатель моря своего непрошеного гостя. Больше того, этот осьминог толь ко что хотел удрать, хотя его — неблагодарного! — долго под кармливали мидиями, чтобы он «согласился» позировать перед аппаратом гидронавта. И сейчас ему просто не удалось спастись бегством... ...Фотография сделана в Япон ском море А. Роговым; там мо сковские аквалангисты участвуют в работах Всесоюзного научно-ис следовательского института мор ского рыбного хозяйства и океано графии. — Пепе, пойдем, это же была шутка, — позвали его. Впервые Пепе промолчал и не пожелал пойти с ними. Ну и что за беда? Ночь была изумительной, в бурдюке еще оставалось вино, и шутка удалась. Они ушли и уже издалека позвали его еще раз. Пепе-дурак остался один у на чала южной дороги, один среди могучих деревьев, наедине с ше потом звезд и журчанием ручья. Прошло полчаса, а может быть, больше. Внезапно все вокруг ос ветилось странным светом. Пепе открыл глаза и увидел: цветущая и нагая, с попугаем в руке, к мо рю шла красавица. Пепе побежал, бросился к ее ногам, обхватил их, и она мелодичным голосом спро сила: — Чего бы ты хотел от меня? Дурак поднял темные глаза и, остолбенело глядя на ее сияющую и чистую красоту, попросил: — Подари мне что-нибудь, что хочешь подари. — Скажи мне сначала, кто я, — спросила она, улыбаясь. — Ты Весна, — с беззаветной верой ответил Пепе. — Ты получил свой подарок, — сказала она и пошла дальше. Пепе пошел за ней, держась поодаль. Она шла легко, будто не касаясь босыми ногами земли. Потом Пепе остановился и на чал искать подарок. Руки его бы ли пусты, пусты были и карманы. Ее больше не было видно — она ушла к морю. Пепе-дурак медлен но побрел к селению. На следующее утро, когда Пепе, проснувшись, пришел в кабачок у автобусной остановки, Серафин обхватил его за плечи и вывел на улицу. Ему хотелось как-то загладить то, что произошло ночью. — Пепе, хочешь стаканчик? — тихонько спросил он дурака. — Пойдем, а о шутке позабудь. И совсем не подумав о том, что Пепе уже давным-давно обо всем позабыл, он заглянул ему в гла за. Они были такие же, как всег да, — чистые, ласковые, прозрач ные, большие, полные любви. Но только зеленые. Зеленые светлой зеленью моря, светлой зеленью весны, светлой зеленью невинно сти. — Зеленые! Они у него стали зеленые! — кричал Серафин, кри чал как помешанный и в ужасе мчался по улице. Перевел с испанского Р. РЫБКИН

pdf 5.57Mb - Мир путешествий и приключений

Related documents

Products

Support

pdf 5.57Mb - Мир путешествий и приключений

Related documents

Add this document to collection(s)

Add this document to saved

Suggest us how to improve StudyLib