Информационная безопасность молодежи КАК ФАКТОР

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ
ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО
ОБРАЗОВАНИЯ «КЕМЕРОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»
На правах рукописи
ГОРЕЛКИН Антон Вадимович
ИНФОРМАЦИОННАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ МОЛОДЕЖИ КАК ФАКТОР
УСТОЙЧИВОГО РАЗВИТИЯ РЕГИОНА
Специальность 23.00.02 – Политические институты, процессы и технологии
Диссертация на соискание ученой степени
кандидата политических наук
Научный руководитель:
Зеленин Алексей Анатольевич
доктор политических наук, профессор
Кемерово
2015
2
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение
Глава 1. Общие теоретико-методологические подходы к проблеме устойчивого
развития региона в современной политической науке.
1.1. Проблема устойчивого развития в контексте политических изменений современности.
1.2. Стратегии устойчивого развития и критерии оценки их эффективности.
1.3. Политические факторы и механизмы реализации концепции устойчивого развития региона.
Глава 2. Информационная безопасность молодежи и социально-политические
технологии ее обеспечения.
2.1. Информационная безопасность в системе национальной безопасности России.
2.2. Молодежь как объект негативного информационного воздействия.
2.3. Социально-политические технологии обеспечения информационной безопасности молодежи.
Глава 3. Информационная безопасность молодежи в системе обеспечения устойчивого развития Кемеровской области
3.1. Концепция устойчивого развития Кемеровской области и практика ее реализации.
3.2. Модель обеспечения информационной безопасности молодежи Кемеровской
области.
3.3. Анализ взаимосвязи характеристик информационной безопасности молодежи
и показателей устойчивого развития Кемеровской области.
Заключение.
Литература
Приложения
3
Введение
Характер и масштаб изменений в постмодернистском обществе, рост значимости проблем, связанных с глобализацией культуры и образа жизни, увеличение динамичности и непостоянства в самых различных сферах закономерно приводят к нарушению равновесия существующих социальных и политических систем. Усиление глобальных угроз экономической, социальной и политической
стабильности, особенно проявляющихся в транзитных обществах, отчетливо
определяют необходимость достижения динамической устойчивости. Ответом на
названные вызовы призваны стать научно обоснованные стратегии перехода к
устойчивому развитию, разрабатываемые сегодня на глобальном, национальном и
региональном уровнях.
Особую значимость в данном контексте имеет организация противодействия угрозам, связанным с развитием новых форм массовых коммуникаций в
информационном обществе. Возрастающее значение информационных технологий в жизнедеятельности и развитии общества, формирование глобального информационного пространства и ускорение информационного обмена обуславливают приобретение информацией роли эффективного инструмента политической
практики. Расширение возможностей информационного воздействия на индивидуальное и массовое сознание задает объективные предпосылки для его применения с целями социальной и политической дестабилизации. Мишенью такого негативного пропагандистского воздействия может выступать духовная, ценностная
сфера нашего общества. По словам Президента Российской Федерации В.В. Путина, «культурное самосознание, духовные, нравственные ценности, ценностные
коды – это сфера жесткой конкуренции, порой объект открытого информационного противоборства, не хочется говорить агрессии, но противоборства – это точно,
4
и уж точно хорошо срежиссированной пропагандистской атаки»1. Осуществляемое в данном направлении информационно-пропагандистское воздействие представляет собой очевидную угрозу информационной безопасности и, соответственно, социально-политической устойчивости российского общества.
Первоочередного внимания в этой связи заслуживает информационная безопасность молодежи, связанная с ее большей уязвимостью перед различного рода
манипулирующими воздействиями вследствие незавершенности становления ее
ценностно-нормативной системы. Современная российская молодежь, формирование системы ценностей которой пришлось на период серьезных трансформаций
одновременно в социально-экономической и духовной сферах, испытывает затруднения как в обеспечении стабильности общества посредством принятия традиционных ценностей, так и в создании условий для его развития за счет использования своего инновационного потенциала. В силу указанных причин, как отмечают С.А. Пфетцер, А.А. Зеленин и М.С. Яницкий, «сегодня молодежь не является гарантом устойчивого социального развития общества в полном смысле этого
слова»2. Особую значимость эта проблема имеет для молодежи российских регионов, характеризующихся большими трудностями в осуществлении модернизационных процессов. Все это определяет важность обеспечения информационной
безопасности молодежи не только на федеральном, но и на региональном уровне.
Названные проблемы являются очевидными вызовами современной политической науке и практике, определяя необходимость и актуальность детального
анализа состояния информационной безопасности молодежи российской провинции при разработке и реализации социально-политических технологий обеспечения устойчивого развития регионов России.
Степень научной разработанности темы. Понятие устойчивого развития,
традиционно используемое в экологических, экономических и социологических
1
Стенограмма встречи Президента России В.В. Путина с представителями общественности по вопросам патриотического воспитания молодежи 12 сентября 2012 года [Электронный ресурс]
// URL:
http://kremlin.ru/transcripts/16470/work (дата обращения: 25.07.2015).
2
Пфетцер, С.А. Политическое участие и политические ценности молодежи российской провинции [Текст] /
С.А. Пфетцер, А.А. Зеленин, М.С. Яницкий – Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2014. – С. 13.
5
исследованиях, в настоящее время приобрело значительное распространение и в
политической науке. Теоретическими предпосылками разработки соответствующей политологической доктрины послужили, в частности, концепции политической стабильности, определяющие последнюю как динамическую характеристику, связанную с развитием общества1. В качестве самостоятельной категории политической науки устойчивое развитие рассматривается сегодня в нескольких аспектах. Так, в трудах С. Липсета, С. Хантингтона, А. Пшеворского, Р. Даля,
С.А. Панкратова, В.Н. Колесникова проблема устойчивого развития анализируется в контексте современных политических изменений, политической модернизации и демократического транзита2. В исследованиях М.Г. Анохина, О.Ф. Шаброва, Л.А. Паутовой, С.А. Рябковой устойчивое развитие трактуется как одна из
наиболее актуальных задач социально-политического управления3. При этом общим моментом для большинства отечественных авторов является анализ перехода
России на путь устойчивого развития через призму концепции национальной безопасности.
В политологических концепциях Г. Алмонда и С. Вербы, К. Манхейма,
Д. Яворского детально раскрываются основные политические факторы устойчивого функционирования общественной системы4. В качестве наиболее общего
1
Макарычев, А.С. Стабильность и нестабильность при демократии [Текст] / А.С. Макарычев // Полис. – 1998.
№ 1. – С. 149-157.
2
Липсет, С. Политическая социология [Текст] / С. Липсет //Американская социология: перспективы, проблемы, методы. – М.: Прогресс, 1972. – С.203-219.; Хантингтон, С. Политический порядок в меняющихся обществах
[Текст] / С. Хантингтон – М.: Прогресс-Традиция, 2004. – 480 с.; Пшеворский, А. Демократия и рынок. Политические и экономические реформы в Восточной Европе и Латинской Америке [Текст] / А. Пшеворский. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2000. – 320 с.; Даль, Р. О демократии [Текст] / Р. Даль. –
М.: Аспект-Пресс, 2000. – 203 с.; Панкратов, С.А. Политическая модернизация России в контексте устойчивого
развития: теоретический аспект: дис. … докт. полит. наук [Текст] / С.А. Панкратов. – Волгоград: 2006. – 395 с.;
Колесников, В.Н. Парламентаризм и политическая стабильность в современной России: политологический анализ
устойчивого развития переходных обществ: автореф. дис. … докт. полит. наук [Текст] / В.Н. Колесников. – СПб.:
2010. – 55 с.
3
Анохин, М.Г. Политические системы: адаптация, динамика, устойчивость: теоретико-прикладной анализ
[Текст] /М.Г. Анохин. – М.: Инфомарт, 1996. – 304 с.; Шабров, О.Ф. Политическое управление: проблема стабильности и развития [Текст] /О.Ф. Шабров. – М.: Интеллект, 1997. – 200 с.; Паутова, Л.А. Проблема стабильности социальных систем: автореф. дис. … канд. соц. наук [Текст] /Л.А. Паутова. – СПб., 1998. – 20 с.; Рябкова, С.А. Теоретико-политологическое обоснование стратегии устойчивого развития в контексте глобализации: автореф. дис. …
канд. полит. наук [Текст] / С.А. Рябкова. – М.: 2011. – 26 с.
4
Алмонд, Г.А., Гражданская культура и стабильность демократии [Текст] / Г.А. Алмонд, С. Верба // Полис. – 1992. №. 4 – С. 122-134.; Манхейм, К. Человек и общество в эпоху преобразования [Текст] / К. Манхейм //
6
фактора устойчивости политической системы понимается ее способность обеспечить безопасность при воздействии различных внешних и внутренних угроз. В
этой связи понятие «безопасность» рассматривается в тесной увязке с устойчивостью развития общества. Среди отечественных исследователей, анализировавших
проблему одновременного обеспечения безопасности и устойчивости, можно
назвать В.К. Левашова, А.Д. Урсула, В.С. Хомякову, В.В. Крицких1. Для большинства этих и других работ по проблеме двусторонних причинно-следственных
отношений между безопасностью и устойчивостью общим является определенный акцент на первичности обеспечения безопасности политической системы.
В настоящее время категория безопасности приобрела весьма значительное
распространение в политической науке, став самостоятельным предметом политологического анализа. Безопасность при этом понимается не только как объективное состояние защищенности, но и как политическая практика, как форма политического2. В политологических исследованиях наиболее часто анализируются
проблемы обеспечения безопасности государства и общества, рассматриваемые,
соответственно, в плане государственной и социальной безопасности3. В то же
время, понятие безопасности сегодня престает быть применимым исключительно
к государству и обществу, используясь также при анализе угроз существованию
отдельного человека, в частности, в рамках концепции «Human Security» – «личностной безопасности»4. Интегративным понятием, объединяющим перечисленМанхейм К. Диагноз нашего времени. – М.: Юрист, 1994. – С.277-411.; Jaworsky, J. Ukraine: Stability and Instability
[Text] / J. Jaworsky // McNair Paper 42. – INNS. – August 1995. – P. 3-4.
1
См.: Левашов, В.К. Глобализация и социальная безопасность [Текст] / В.К. Левашов // Социологические
исследования. – 2002. № 3. – С. 19-28; Урсул, А.Д. Обеспечение безопасности через устойчивое развитие [Текст] /
А.Д. Урсул // Безопасность Евразии. – 2001. № 1. – С. 409-468; Хомякова, В.С. Безопасность как фактор устойчивого развития: автореф. дис. … канд. филос. наук [Текст] / В.С. Хомякова. – Чита, 2007. – 21 с.; Крицких, В.В. Безопасность как фактор устойчивого развития российского общества: автореф. дис. … канд. полит. наук [Текст] /
В.В. Крицких. – Ставрополь: 2011. – 24 с.
2
Морозов, В.Е. Безопасность как форма политического: о секьюритизации и политизации [Текст] / В.Е.
Морозов // Полис. – 2011. №3 – С. 24-25.
3
Бек, У. Общество риска. На пути к другому модерну [Текст] / У. Бек – М.: Прогресс-Традиция, 2000. –
384 с.; Кузнецов, В.Н. Социология безопасности [Текст] / В.Н. Кузнецов – М.: Изд-во МГУ, 2007. – 423 с.; Яницкий, О.Н. Россия: риски и опасности переходного общества [Текст] / О.Н. Яницкий – М.: Институт социологии
РАН, 1998. – 250 с.; Яновский, Р.Г. Глобальные изменения и социальная безопасность [Текст] / Р.Г. Яновский,
В.В. Серебрянников – М.: Academia, 1999. – 358 с.
4
Балуев, Д.Г. Понятие Human Security в современной политологии [Текст] / Д.Г. Балуев // Международные
процессы. – 2003. №1. – С. 96.
7
ные подходы, в данном контексте выступает национальная безопасность, которая
понимается в качестве производной от безопасности государства, общества и отдельных граждан.
К числу основных сфер национальной безопасности относится информационная безопасность, обеспечение которой в условиях информационного общества
признается одним из наиболее важных направлений политической практики. В
этой связи многими исследователями аргументируется приоритетность информационной безопасности перед безопасностью в других сферах1. Информационная
безопасность стала предметом специального изучения целого ряда отечественных
исследователей, начиная с работ И.А. Лазарева, В.Н. Лопатина, А.А. Стрельцова и
др.2. В отечественной политической науке наиболее широко представлены исследования, концентрирующиеся на проблеме обеспечения информационной безопасности государства, «информационных войнах», информационных проявлениях экстремизма и радикализма3. Обширный круг работ посвящен также информационной безопасности общества, угрозам сохранению традиционных ценностей,
деформации системы ценностей современной молодежи, определяющих необходимость обеспечения ее «духовной безопасности»4. Применительно к отдельной
1
Губанов, В.М. Чрезвычайные ситуации социального характера и защита от них [Текст] / В.М. Губанов,
Л.А. Михайлов, В.П. Соломин. – М.: Дрофа, 2007. – 288 с.; Марков, А.А. Управление процессами формирования
информационной безопасности общества: дисс. … доктора соц. наук [Текст] / А.А. Марков. – СПб., 2014. – С 15.
2
Лазарев, И.А. Информационная безопасность [Текст] / И.А. Лазарев – М.: МГЦНТИ, 1997. – 336 с.; Лопатин, В.Н. Информационная безопасность России: Человек. Общество. Государство [Текст] /В.Н. Лопатин. –
СПб., Фонд Университет, 2000. – 428 с.; Стрельцов, А.А. Обеспечение информационной безопасности России: теоретические и методологические основы [Текст] / А.А. Стрельцов /под ред. В.А. Садовничего, В.П. Шерстюка – М.:
МЦНМО, 2002. – 296 с.; Николаев, А.А. Информационная безопасность России в условиях социальной трансформации [Текст] / А.А. Николаев. – М., 2007 – 172 с.; Полякова, Т. А. Информационная безопасность в условиях построения информационного общества [Текст] / Т. А. Полякова. – М.: РПА Минюста России, 2007. – 192 с.
3
Манойло, А.В. Государственная информационная политика в условиях информационно-психологической
войны [Текст] / А.В. Манойло, А.И. Петренко, Д.Б. Фролов. – М.: Горячая линия – Телеком, 2003. – 541 с.; Почепцов, Г.Г. Информационные войны. Новый инструмент политики. – [Текст] / Г.Г. Почепцов – М.: Алгоритм, 2015. –
256 с.; Белоножкин, В.И. Информационные аспекты противодействия терроризму [Текст] / В.И. Белоножкин, Г.А.
Остапенко. – М.: Горячая линия – Телеком, 2009. – 112 с.; Давыдова-Мартынова, Е.И. Актуальные проблемы информационной безопасности: проявление экстремизма в сети Интернет [Текст] / Е.И. Давыдова-Мартынова // Политическая наука и современное общество. Сб. научных трудов. – М.: МГОУ, 2010 – С. 186-192.
4
Беспаленко, П.Н. Духовная безопасность в системе национальной безопасности современной России:
проблемы институционализации и модели решения: дисс. ... доктора полит. наук [Текст] / П.Н. Беспаленко – Ростов-на-Дону, 2009. – 260 с.; Фомченкова, Г.А. Информационно-идеологический фактор формирования духовной
безопасности молодежи [Текст] / Г.А. Фомченкова // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион.
Общественные науки. – 2012. № 1 (21). – С. 72.; Коршунов, А.В. Проблемы изучения духовной безопасности рос-
8
личности информационная безопасность понимается как состояние защищенности информационной среды, обеспечивающей жизненно важные интересы человека. В этом ракурсе чаще всего используется понятие «информационнопсихологической безопасности»1.
Внимание многих исследователей привлекает специфика современной российской
молодежи
как
объекта
целенаправленного
информационно-
психологического воздействия, проявляющаяся в ее подверженности манипулированию вследствие определенной незрелости, несформированности системы
ценностных ориентаций, и т.д.2. Многими авторами в этой связи раскрываются
политико-правовые, организационно-технические и социально-психологические
методы и технологии противодействия негативному информационному воздействию в отношении молодежи, реализуемые на общероссийском и региональном
уровнях3. Одним из приоритетных направлений обеспечения информационной
безопасности молодежи при этом признается поддержка ее самореализации, морально-нравственного и ценностного развития, способствующая повышению ее
субъектности в информационном пространстве.
Таким образом, в зарубежной и отечественной политической науке созданы
необходимые теоретические и методологические предпосылки для изучения состояния информационной безопасности молодежи во взаимосвязи и взаимообусловленности с показателями устойчивости развития общества. В то же время, в
сийского общества в современной научной литературе [Текст] / А.В. Коршунов // Историческая и социальнообразовательная мысль. – 2013. № 2. – С. 121.-126.
1
Грачев, Г.В. Информационно-психологическая безопасность личности: состояние и возможности психологической защиты [Текст] / Г.В. Грачев. – М.: РАГС, 1998. – 125 с.; Проблемы информационно-психологической
безопасности [Текст] / Под ред. А.В. Брушлинского и В.Е. Лепского. – М.: Институт психологии РАН, 1996. – 100
с.
2
Лапченко, Н.Н. Проблемы информационной безопасности в молодежной среде [Текст] / Н.Н. Лапченко //
Социологические исследования. – 2009. № 8. – С. 139–142.; Зети, П.П. Проблемы информационного воздействия
на молодежь на Юге России [Текст] / П.П. Зети // Вестник Южного научного центра РАН. – 2012. №1. Том 8. – С.
76-79.; Пфетцер, С.А. Политическое участие и политические ценности молодежи российской провинции [Текст] /
С.А. Пфетцер, А.А. Зеленин, М.С. Яницкий – Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2014. – 143 с.
3
Митрохина, Е.Ю. Информационная безопасность личности как социологическая проблема: дисс. … канд.
соц. наук [Текст] / Е.Ю. Митрохина – М., 1999. – 156 с.; Павлова, Н.С. Социальная безопасность молодежи: организационно-управленческое обеспечение: дис. … канд. соц. наук [Текст] / Н.С. Павлова. – Чита, 2009. – 200 с; Юрченко, В.М. К построению модели информационной безопасности полиэтничного региона (на материалах Юга
России) [Текст] / В.М. Юрченко, И.В. Юрченко, Е.В. Савва, И.А. Герасимов // Человек. Сообщество. Управление. –
Краснодар, 2010. № 4. – С. 12.
9
изучении рассматриваемых феноменов в их единстве и причинно-следственных
отношениях наблюдаются определенные признаки недостаточности. Как отмечает
В.В. Крицких, к настоящему времени «проделана огромная работа по исследованию различных аспектов и проблем безопасности в рамках концепции устойчивого развития. В то же время слабо разработаны или требуют уточнения политические аспекты данных процессов. Среди них – вопрос о политической основе взаимосвязи безопасности и устойчивого развития, о путях обеспечения безопасности с точки зрения создания социально-политических условий для устойчивого
развития российского общества»1. Данная проблема особенно значима для решения задачи повышения устойчивости развития конкретных регионов России путем обеспечения информационной безопасности молодежи на региональном
уровне.
Анализ степени научной разработанности рассматриваемой проблемы в сочетании с указанными выше факторами ее актуальности определяют необходимость
предпринятого диссертационного исследования.
Основная рабочая гипотеза: состояние информационной безопасности
молодежи выступает значимым фактором устойчивости политической системы,
что определяет возможность повышения устойчивости региона посредством социально-политических технологий обеспечения информационной безопасности
молодежи.
Объект исследования: устойчивое развитие региона как задача политического управления.
Предмет исследования: информационная безопасность молодежи как фактор обеспечения устойчивого развития региона.
Цель исследования: раскрыть значение информационной безопасности как
фактора обеспечения устойчивого развития и, на примере Кемеровской области,
1
Крицких, В.В. Безопасность как фактор устойчивого развития российского общества: автореф. дис. …
канд. полит. наук [Текст] / В.В. Крицких. – Ставрополь: 2011. – 24 с.
10
обосновать возможность управления устойчивым развитием региона посредством
воздействия на уровень информационной безопасности молодежи.
Задачи исследования:
1. Дать теоретико-методологическое обоснование концепции устойчивого
развития как политической стратегии, выделить и охарактеризовать политические
факторы и механизмы ее реализации на региональном уровне.
2. На примере Кемеровской области раскрыть содержание региональной
модели перехода к устойчивому развитию и дать оценку эффективности ее реализации на практике.
3. Обосновать значение информационной безопасности молодежи в системе национальной безопасности России, раскрыть содержание социальнополитических технологий обеспечения информационной безопасности молодежи.
4. Охарактеризовать содержание модели обеспечения информационной безопасности молодежи Кемеровской области, раскрыть политические факторы и
механизмы ее реализации, дать общую оценку ее эффективности.
5. Раскрыть взаимосвязь и взаимообусловленность показателей информационной безопасности молодежи и устойчивости развития, проанализировать характер и направленность причинно-следственных отношений между ними.
6. Установить значимость информационной безопасности молодежи Кемеровской области в качестве фактора ее устойчивого развития, обосновать использование технологий обеспечения информационной безопасности молодежи в политическом управлении устойчивым развитием на региональном уровне.
Теоретико-методологические основания исследования. Общая методология исследования базируется на следующих политологических теориях и парадигмах: концепциях политических изменений современности и динамической
устойчивости политических систем; концепции безопасности как формы политической практики; теориях информационного общества и массовых коммуникаций;
концепции субъектности молодежи.
11
Конкретными теоретическими основами исследования выступили представления об устойчивом развитии как актуальной задаче политического управления в
транзитных обществах, изложенные в трудах М.Г. Анохина и О.Ф. Шаброва; современные модели политического управления, основанные на взаимообусловленности
безопасности
и
устойчивого
развития,
содержащиеся
в
работах
В.К. Левашова, А.Д. Урсула, Н.П. Ващекина; положение В.В. Крицких и В.С. Хомяковой о первичности обеспечения безопасности, рассматриваемой в качестве
условия устойчивости политической системы; концепция «информационной
устойчивости» политических систем А.В. Шевченко; представления В.М. Губанова и А.А. Маркова о приоритетности информационной безопасности как базового
компонента в системе национальной безопасности, выступающей необходимым
условием обеспечения всех остальных ее сфер.
Методы исследования. На различных этапах работы и при решении отдельных задач, поставленных в исследовании, применялся широкий спектр конкретных методов сбора фактического материала, его обработки и анализа: системный анализ, структурно-функциональный анализ; опрос общественного мнения, экспертный опрос. В качестве основных методов теории статистического вывода при обработке полученных данных использовались методы дескриптивной
статистики, процентный анализ, корреляционный и факторный анализ, метод
формализованного математического прогнозирования на основе регрессионной
модели.
Достоверность результатов и обоснованность выводов исследования обеспечивалась использованием надежных и апробированных в отечественной и зарубежной политологии методов исследования, взаимопроверкой результатов, получаемых из разных источников, а также применением методов математической
статистики, содержательным анализом выявленных фактов и закономерностей.
Эмпирическую базу исследования составили статистические данные, аналитические и справочные материалы, содержащие социальные, демографические,
экономические и экологические показатели развития Кемеровской области; ре-
12
зультаты изучения общественного мнения молодежи, в том числе данные опроса
881 жителя Кемеровской области в возрасте от 16 до 30 лет, а также результаты
сходных региональных и общероссийских социологических исследований; данные опросов экспертов в области устойчивого развития и информационной безопасности (131 человек).
Научная новизна исследования заключается в раскрытии содержания региональной модели политического управления, основанной на взаимообусловленности информационной безопасности молодежи и устойчивого развития, и
комплексной оценке ее эффективности.
Систематизированы информационные угрозы, обусловленные целенаправленным негативным воздействием на молодежь, разработана собственная классификация Интернет-угроз молодежи. Определенной научной новизной обладает
также авторская типология путей и способов обеспечения информационной безопасности
молодежи,
включающая
политико-правовые,
организационно-
технические и социально-психологические технологии, раскрываемые как соответствующие направления политической практики.
Новыми являются и конкретные частные результаты исследования, включающие эмпирически установленные показатели основных компонентов устойчивости развития Кемеровской области, а также данные, характеризующие обеспечение безопасности молодежи Кемеровской области в различных сферах и отражающие специфику ее массово-коммуникационных предпочтений и информационного пространства.
Положения, выносимые на защиту:
1. Обеспечение развития, устойчивого к факторам и рискам глобальных изменений современности, является одной из приоритетных задач государственной
политики как на федеральном, так и на региональном уровне. Средством ее осуществления выступает разработка и реализация на практике государственных и
региональных моделей перехода к устойчивому развитию. Отличительной особенностью Кемеровской региональной модели перехода к устойчивому развитию
13
является ориентация не только на экологические, экономические и социальные
цели, но и на политические задачи, такие как поддержка региональных СМК и
расширение доступа к различным источникам информации. Информационный
обмен между субъектами политической власти и конкретными социальными
группами, и, прежде всего, молодежью, а также целенаправленное коммуникативное воздействие в их отношении, выступают важным политическим механизмом поддержания устойчивости региональной политической системы и обеспечения ее изменчивости и развития. Реализация региональной модели устойчивого
развития определяет позитивные тенденции в экономической, социальной и политической сферах. В настоящее время Кемеровская область в целом отвечает критериям устойчивости развития, прежде всего за счет достигнутой в регионе социально-политической стабильности.
2. Интегральным фактором устойчивости политической системы является
ее способность обеспечить безопасность при воздействии различных внешних и
внутренних угроз. Базовым компонентом в системе национальной безопасности
является информационная безопасность, выступающая необходимым условием
обеспечения всех остальных ее сфер. Одним из приоритетов государственной политики в данном направлении как на федеральном, так и на и региональном уровнях является обеспечение информационной безопасности молодежи. Отличительной особенностью модели обеспечения информационной безопасности молодежи
Кемеровской области выступает привлечение самой молодежи в качестве субъекта осуществления информационной политики, активное использование ее инновационного и творческого потенциала. Наиболее эффективными технологиями
обеспечения информационной безопасности молодежи являются формирование
информационной и коммуникативной компетентности, развитие способности к
критическому восприятию и анализу информации, повышение устойчивости к
негативному информационному воздействию. При этом степень защищенности
молодежи от негативного информационного воздействия детерминируется уровнем ее ценностного развития. Реализация комплекса мер, направленных на повы-
14
шение субъектности региональной молодежи, уровня ее духовного и ценностного
развития, информационной и медиакомпетентности, обусловливает высокую результативность практики обеспечения информационной безопасности молодежи
Кемеровской области.
3. Взаимосвязь между информационной безопасностью и устойчивостью
политической системы обусловливает возможность их одновременного обеспечения, выступая методологической основой региональной модели политического
управления данными процессами. Состояние информационной безопасности молодежи является значимым фактором устойчивости развития Кемеровской области – достигнутый уровень обеспечения информационной безопасности молодежи прямо взаимосвязан с показателями устойчивости развития региона; повышение степени информационной безопасности молодежи приводит росту показателей устойчивости развития одновременно в политической, социальной, экономической
и
экологической
сферах.
Практика
использования
социально-
политических технологий обеспечения информационной безопасности молодежи
в политическом управлении переходом Кемеровской области на путь устойчивого
развития является достаточно результативной, что определяет возможность
управления устойчивым развитием региона посредством воздействия на уровень
обеспечения информационной безопасности молодежи.
Теоретическая значимость исследования определяется раскрытием характера влияния информационной безопасности молодежи на показатели устойчивости региона в различных сферах как двуединого механизма, включающего
одновременное воздействие как на социальную и политическую устойчивость, так
и на обеспечение безопасности в других областях. Определенный теоретический
вклад вносит также уточнение содержания механизма информационного воздействия, раскрытого как осуществление опосредованного контроля за социальным
поведением
путем
влияния
нормативных представлений.
на
регулирующую
его
систему
ценностно-
15
Практическая значимость исследования заключается в обосновании возможности использования социально-политических технологий обеспечения информационной безопасности молодежи в политическом управлении переходом на
путь устойчивого развития. Полученные результаты могут найти применение при
создании, оценке эффективности и PR сопровождении региональных программ
устойчивого развития, при разработке и реализации государственной молодежной
политики на региональном уровне, формировании комплекса мер по повышению
уровня информационной безопасности молодежи. Выводы и рекомендации, сделанные на основании результатов диссертационного исследования, могут использоваться в учебно-воспитательном процессе высших и среднеспециальных учебных заведений, в частности – при развитии информационной и медиакомпетентности учащейся молодежи.
Апробация работы. Результаты диссертационного исследования используются в работе Регионального антитеррористического комитета, а также в деятельности Департамента образования и науки Кемеровской области, Департамента молодежной политики и спорта Кемеровской области, Главного управления по
работе со СМИ Администрации Кемеровской области, о чем имеются соответствующие акты внедрения. Материалы диссертации применяются в учебном процессе по направлениям «Журналистика», «Реклама и связи с общественностью»,
«Организация работы с молодежью», а также в практике социальной и воспитательной работы со студентами Кемеровского государственного университета.
Положения и выводы диссертационного исследования докладывались и обсуждались на заседаниях кафедры новейшей отечественной истории Кемеровского государственного университета, на Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы социализации личности в поликультурном обществе» (г. Кемерово, 2015); X Международной научно-практической конференции «Научные перспективы XXI века. Достижения и перспективы нового столетия» (г. Новосибирск, 2015); Седьмом Всероссийском конгрессе политологов
«Политическая наука перед вызовами современной политики» (г. Москва, 2015).
16
Основные результаты исследования изложены в 10 публикациях, в том числе в 4 статьях в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК при Минобрнауки России.
Структура и объем диссертации. Диссертационная работа состоит из введения, трех глав, включающих по три параграфа каждая, заключения, библиографического списка, приложений. Общий объем диссертации составляет 173 страницы.
17
Глава 1. Общие теоретико-методологические подходы к проблеме
устойчивого развития региона в современной политической науке.
1.1. Проблема устойчивого развития в контексте политических изменений современности.
Человеческий социум, как и любая другая сложная самоорганизующаяся
система, является одновременно и системой динамической, т.е. непрерывно
трансформирующейся, изменяющейся. Происходящие в нем изменения затрагивают имеющиеся социальные, экономические и политические отношения. Трансформация политических отношений собственно и представляет собой политические изменения, которые в этой связи А.А. Дегтяревым определяются как «трансформация политических институтов, связанная со сдвигами в балансе социальных
акторов, с изменением их потенциалов и позиционной расстановки политических
сил»1. Данное определение, трактующее политические изменения как специфический вид социальных изменений, интерпретирует их как преобразования, связанные с переменами властной регуляции общества и, соответственно, со сменой институциональных структур или же их качественной трансформацией, обусловленной, в свою очередь, социально-экономическими, культурными, ценностными
переменами в обществе.
Политические изменения детально рассматриваются в рамках целого ряда
политологических и социологических теорий, в частности, в теориях модернизации, демократизации, политического транзита, «социологии революции» и т.д.
Среди концепций, раскрывающих конкретный механизм политических изменений,
в
настоящее
время
можно
выделить
два
основных
теоретико-
методологических подхода. Согласно первой точке зрения, политические изменения связаны с нарушением баланса между политической системой и ее внешним
«социальным контекстом» – меняющейся окружающей социальной средой. К
представителям подобного «контекстуалистского» подхода можно отнести таких
1
Дегтярев, А.А. Основы политической теории [Текст] / А.А. Дегтярев. – М.: Высшая школа, 1998. – С. 188.
18
исследователей, как Д. Аптер, Р. Арон, Р. Даль, Р. Инглхарт, X. Линц, С. Липсет,
Б. Рассет и др. В данном случае в качестве детерминант политических изменений
рассматриваются социально-экономические или социокультурные трансформации как общества в целом, так и отдельных влиятельных социальных групп, групп
интересов, элит и т.д. Так, С Липсет показывает зависимость характера и скорости
демократических
преобразований
от
изменения
конкретных
социально-
экономических показателей1, Р. Инглхарт – от переориентации массового сознания на постматериалистические ценности2. Другой подход в качестве причин политических изменений рассматривает смену характера институционального взаимодействия (Д. Марч, Д. Норт, Д. Олсен, Р. Патнэм, Т. Скокпол, С. Хантингтон и
др.). Соответственно, в рамках такого «институционалистского» подхода большее
значение придается не самим социально-экономическим переменам, а характеру
реакции на них институциональных механизмов, их способности поддерживать
стабильность в изменяющихся условиях. В частности, С. Хантингтон полагает,
что успешность и быстрота социально-политических изменений зависят от соответствия уровня и темпов политической институционализации происходящим социально-экономическим изменениям (индустриализации, урбанизации, росту социальной мобилизации и политического участия и пр.), т.е. от степени развития и
«адаптивности» политических институтов3. Описанные подходы по существу не
противоречат друг другу, являясь в значительной степени взаимодополняющими,
и описывают разные элементы одного и того же механизма, обеспечивающего
комплекс взаимосвязанных политико-институциональных изменений.
Очевидно, что политические изменения могут при этом иметь различный
характер. Трансформация социально-политического порядка может происходить
как линейно, поступательно, так и нелинейно, со временными остановками или
1
Липсет, С. Политическая социология [Текст] / С. Липсет //Американская социология: перспективы, проблемы, методы. – М.: Прогресс, 1972. – С.203-219.
2
Инглхарт, Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества [Текст] / Р. Инглхарт // Полис.
– 1997. № 4. – С. 6–32.
3
Хантингтон, С. Политический порядок в меняющихся обществах [Текст] / С. Хантингтон – М.: ПрогрессТрадиция, 2004. – 480 с.
19
даже периодами обратного развития, «отката». Кроме того, динамика политических изменений может быть как плавной, медленной, практически незаметной,
так и крайне резкой, «взрывной», революционной. Соответственно, можно выделить два противоположных варианта политических изменений – революционные
(кризисные) и эволюционные (стабильные, устойчивые). Если первый вариант
подразумевает дестабилизирующие или даже регрессивные изменения, то второй
– прогрессивные, поступательные, собственно и определяемые как развитие. По
словам А.А. Дегтярева, сохранение равновесия политической системы, обеспечиваемое ее устойчивостью, и кризисное нарушение равновесия, связанное с неустойчивостью ее институтов, образуют два «полюса» в «энергетике» политического процесса, задающие векторы его изменений1.
Таким образом, темп и характер политических изменений детерминированы
таким параметром политической системы, как ее устойчивость. Ф.Р. Азашикова
анализирует понятие «устойчивость» в одном ряду с такими категориями, как
«надежность», «сохранность» и «стабильность». Устойчивость рассматривается
ей в аспекте недопущения разрушения, распада системы, в плане обеспечения
удержания достигнутого уровня ее основных параметров2. В.Г. Игнатов и В.И.
Бутов, обобщая современные представления об устойчивости сложных социальных систем, таких как государство и его регионы, выделяют следующие содержательные характеристики данного феномена: способность гарантировать выполнение системой ее функций при действии различных внутренних и внешних факторов и изменении обстоятельств; одновременное проявление таких свойств как
неизменность и изменчивость, определяющее как выживание в условиях кризиса,
так и последующее поступательное развитие; регулируемость, наличие объективных и субъективных механизмов и технологий обеспечения; детерминированность не только устойчивостью связей между элементами, но и способностью к
1
Дегтярев, А.А. Основы политической теории [Текст] / А.А. Дегтярев. – М.: Высшая школа, 1998. – С. 201.
Азашикова, Ф.Р. Основы стратегии устойчивого социально-экономического развития региона [Текст] / Ф.Р.
Азашикова // Вестник Адыгейского государственного университета. Серия 1: Регионоведение: философия, история, социология, юриспруденция, политология, культурология. – 2012. № 1 – С.196-201.
2
20
внутренней перестройке ее структуры; синергетический характер, при котором
сохранение устойчивости системы определяет и устойчивость ее подсистем и
наоборот1.
С категорией «устойчивость» ассоциируется также и такое понятие как
«стабильность», однако, по мнению ряда политологов, они не являются полностью синонимичными. Так, А.О. Ярославцева прямо указывает, что «отождествлять устойчивость со стабильностью было бы неверным»2. В отечественной политической науке сегодня принята трактовка политической стабильности как определенного состояния3. В этой связи в контексте нашей работы категорию «стабильность» мы рассматриваем как относительно более узкое понятие, отражающее текущее состояние политической системы. А под устойчивостью мы, напротив, понимаем относительно продолжительный по времени уровень равновесия
между основными социально-политическими акторами, необходимый для поддержания целостности и системной организованности определенного политического порядка. То есть стабильность или нестабильность можно интерпретировать
как ситуативный показатель равновесия политических сил, а устойчивость либо
неустойчивость – как сущностную характеристику политической системы, отражающую ее способность к поддержанию стабильности при воздействии внешних
и внутренних дестабилизирующих факторов.
Стабильность в той или иной степени ассоциируется также с неизменностью, постоянностью, фактически граничащей с отсутствием политической динамики, а устойчивость – со способностью обеспечить возможность целенаправленных эволюционных изменений политической системы, т.е. придать ей «адаптивный», динамический характер. Устойчивость такой динамической системы, в соответствии с современными теориями развития, определяется одновременным
1
Игнатов, В.Г. Регионоведение: экономика и управление [Текст] / – М.; Ростов н/Д: Теса, 2000. – 416 с.
Ярославцева, А.О. Политическая стабильность: современные параметры и коннотации [Текст] /
А.О. Ярославцева // Политическая стабильность: новые вызовы, методологические аспекты анализа и прогнозирования, региональные исследования / под ред. В. Г. Иванова. – М.: РУДН, 2012. – С. 11.
3
См.: Ирхин, Ю.В. Политология. Учебник [Текст] / Ю.В. Ирхин, В.Д. Зотов, Л.В. Зотова – М.: Юристъ, 2002.
– 511 с.
2
21
влиянием двух полярных тенденций – «отрицательной», связанной с воспроизводством и сохранением «старых» системных качеств, и «положительной», обеспечивающей возможность адаптации к «новым» условиям, изменениям внешней
среды. Такая «динамическая устойчивость» развития служит для различных обществ идеальной моделью, дающей возможность эффективно преодолевать кризисы развития и решать социальные проблемы1. Это определяет важное место
концепции динамической устойчивости среди современных теорий социальнополитических изменений.
Проблема достижения динамической устойчивости политической системы
становится особенно актуальной вследствие изменения характера и масштаба вызовов человечеству в постмодернистском обществе. Как известно, к отличительным характеристикам общества постмодерна относятся глобализация культуры и
образа жизни, чрезвычайная мобильность, крайнее непостоянство, ускоряющаяся
изменчивость. Способствующие росту благосостояния процессы модернизации и
глобализации, по словам С.А. Панкратова, наряду с положительными изменениями привнесли и целый комплекс проблем планетарного характера, связанных с
направленностью современного человека на максимальное получение прибыли
без учета возобновляемости ресурсов, и проявляющихся в несбалансированности
развития регионов, государств и народов2. Все эти тенденции вполне закономерны и обусловлены глобальными проблемами человечества, такими как перенаселение, климатические изменения, «побочные эффекты» развития информационного общества и т.п., с необходимостью решения которых сегодня сталкиваются
все социальные и политические институты.
При этом, как отмечает Р. Инглхарт, серьезные изменения коснулись и самой политической сферы постмодернистского общества, в которой, в частности,
отмечается тенденция последовательного снижения уважения к власти и государ-
1
Касти, Дж. Большие системы. Связность, сложность и катастрофы [Текст] /Дж. Касти. – М: Мир, 1982. – 216
с.
2
Панкратов, С.А. Политическая модернизация России в контексте устойчивого развития: теоретический аспект: дис. … докт. полит. наук [Текст] / С.А. Панкратов. – Волгоград: 2006. – 395 с.
22
ственному управлению, сопряженная с ростом акцента на политическом участии
граждан и их самовыражении, что, наряду с развитием демократии, осложняет
положение правящих элит. Одновременно, характерная для общества постмодерна обстановка быстрых перемен и неуверенности в завтрашнем дне является питательной средой для ксенофобии. По его словам, эти и другие подобные изменения «травмирующим образом подействовали на традиционные политические механизмы индустриального общества, которые почти повсеместно разладились» 1.
Соответственно, отмечаемое сегодня многими авторами нарушение равновесия
экологических, экономических и социальных систем закономерно проявляется и
снижением политической устойчивости.
Осознавая значимость происходящих изменений, человеческое общество к
концу ХХ века пришло к пониманию необходимости перехода с традиционного,
естественно-исторического вектора развития на новый, проектируемый и политически управляемый путь, учитывающий весь комплекс сложных и взаимосвязанных экологических, экономических и социальных факторов. В качестве ответной
реакции общества на вызовы глобальных противоречий С.А. Панкратовым рассматриваются идея и принцип «устойчивого развития», которое проявляется в переориентации на сбалансированное, управляемое развитие, протекающее в условиях
гармоничного
взаимодействия
человечества и
окружающей
среды.
С.А. Рябкова в аналогичном ключе также отмечает, что важнейшим политическим фактором, определившим становление концепции устойчивого развития,
выступил ярко проявившийся во второй половине XX века феномен нестабильности, ставший следствием объективных процессов глобализации2. В этой связи переход к принципам устойчивого развития рассматривается ей и как особый метод
социальной инженерии (в попперовской интерпретации этого понятия). По словам С.А. Степанова, концепция устойчивого развития фактически представляет
1
Инглхарт, Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества [Текст] / Р. Инглхарт // Полис.
– 1997. № 4. – С. 6–32.
2
Рябкова, С.А. Теоретико-политологическое обоснование стратегии устойчивого развития в контексте глобализации: автореф. дис. … канд. полит. наук [Текст] / С.А. Рябкова. – М.: 2011. – С.12.
23
собой новое мировоззрение, новую философию и практическую «экополитологию», подразумевающую политические действия по предотвращению отрицательных последствий глобализации и кризисных катаклизмов1.
В качестве общепризнанной идеологии концепция устойчивого развития
общества была официально утверждена на Конференции ООН по окружающей
среде и развитию, которая состоялась в 1992 г. в Рио-де-Жанейро. На этой конференции представителями 179 государств была подписана соответствующая декларация и принята программа совместных действий в интересах устойчивого развития, названная «Повестка дня на XXI век». Как отмечает В.К. Левашов, общее
осознание глобальных опасностей, которые грозят прекратить развитие мировой
цивилизации, впервые поставило в повестку дня разработку международной программы изменения характера развития нашей цивилизации, в которой, «по существу, речь идет об изменении способа мышления и жизнесуществования на планете всего человечества»2. С принятием идеологии устойчивого развития сегодня
обоснованно связывается надежда на то, что человеческое общество, оказавшись
на переломном этапе своей истории, в своеобразной точке бифуркации, сможет
выйти на качественно иной вектор цивилизационного процесса: «Постиндустриальное общество может оказаться завершающей стадией модели неустойчивого
развития (своего рода «концом истории»), поскольку следующая за ним эпоха
стихийного развития либо не реализуется вообще (в связи с переходом к новой
цивилизационной стратегии), либо ввергнет человечество в пучину глобальной
катастрофы. <…> В начале III тысячелетия разрешится противоречие между старой и новой моделями развития, как можно надеяться, в пользу этой последней»3.
Сам термин «устойчивое развитие» («Sustainable development») был введен
в
широкое
1
употребление
в
1987
году
премьер-министром
Норвегии
Степанов, С.А. Глобализация. Устойчивое развитие. Образование / Концептуальные основы экологического
образования в высшей школе для устойчивого развития [Текст] / С.А. Степанов. – М.: Изд-во МНЭПУ, 2009. – 286
c.
2
Левашов, В.К. Глобализация и социальная безопасность [Текст] / В.К. Левашов // Социологические исследования. – 2002. № 3. – С. 19-28.
3
Устойчивое развитие // Глобалистика: Энциклопедия [Текст] / Гл. ред. и сост. И. И. Мазур, А. Н. Чумаков. –
М.: «Радуга», 2003. – С. 1066-1068.
24
Г.Х. Брундтланд, возглавлявшей Международную комиссию по окружающей среде и развитию, которая была создана по инициативе Генерального секретаря
ООН. Под устойчивым развитием в данном случае понималось длительное, непрерывное, стабильное, самоподдерживаемое, ответственное, безопасное развитие, обеспечивающее удовлетворение актуальных потребностей ныне живущего
поколения без угрозы для удовлетворения потребностей поколений будущего.
Как отмечает Г.Н. Голубев, в определении устойчивого развития Г.Х. Брундтланд
не установлены различия между принципиально разными понятиями развития и
роста, что вызывает трудности в его использовании – по его мнению, развитие
народов и стран мира может продолжаться неопределенно долгое время, а валовой рост ограничен потенциальной емкостью экосферы, ее способностью к регенерации систем жизнеобеспечения. Очевидно однако, что понимание устойчивого
развития как «развития без роста» будет не вполне корректным. Поэтому им используется учитывающая данный аспект трактовка Х. Дейли, который определял
устойчивое развитие как «социально устойчивое развитие, при котором валовой
экономический рост не должен выходить за пределы несущей способности систем
жизнеобеспечения»1.
Р.А. Иост в этой связи справедливо указывает, что концепция устойчивого
развития по сути является попыткой сбалансировать два моральных требования
общества: необходимость обеспечения потребности ныне живущего поколения в
экономическом развитии, и, одновременно, необходимости достижения «устойчивости» этого развития, гарантирующей, что нынешнее поколение не собирается
«закладывать» будущее ради настоящего. Соответственно, понятие «устойчивость» интерпретируется им как постоянный процесс постепенного развития от
одного поколения к другому, как поддерживающийся поколениями уровень ра-
1
Голубев, Г.Н. Геоэкология [Текст] / Г.Н. Голубев. – М.: «ГЕОС», 1999. – 338 с.
25
зумного благосостояния и качества жизни в течение как можно более долгого
времени1.
Содержательно концепция устойчивого развития имеет междисциплинарный и межотраслевой характер, включая в себя экологический, экономический и
социальный аспекты. Экологическая составляющая устойчивого развития подразумевает обеспечение целостности и жизнеспособности биологических и физических природных систем, от которых, в свою очередь, зависит глобальная стабильность всей биосферы. Экономическая составляющая направлена на оптимизацию
использования природных ресурсов, применение природосберегающих технологий, создание экологически безопасной продукции, минимизацию и переработку
отходов. Наконец, социальная составляющая предполагает развитие человеческого капитала, поддержание социальной стабильности, справедливое распределение
ресурсов и возможностей между всеми членами общества, сокращение числа социальных конфликтов2.
Очевидно, что концепция устойчивого развития, наряду с традиционно выделяемыми экологическими, экономическими и социальными аспектами, имеет и
отчетливую политическую составляющую. В этой связи, как отмечает А.А. Дегтярев, доктрина устойчивого развития в последние годы приобрела значительное
распространение и в политологии3. Теоретическими предпосылками этой доктрины послужили, в частности, концепции политической стабильности, определяющие ее через понятие «устойчивость» и, соответственно, связывающие политическую стабильность с развитием общества. При такой, более широкой трактовке
политическая стабильность понимается не только как текущее состояние равновесия политической системы, но и как способность сохранять ее устойчивость при
осуществляющихся изменениях. Так, в определении М.А. Василика политическая
стабильность – это «устойчивое состояние общества, позволяющее ему эффек1
Иост, Р.А. Устойчивое развитие: этические споры о будущем [Электронный ресурс] / Р.А. Иост // Социальные проблемы. – 2008. №2 // URL: http: // www.socprob.ru (дата обращения 30.09.2014).
2
Синицина, Е. Концепция устойчивого развития [Электронный ресурс] / Е. Синицина // URL:
http://www.cloudwatcher.ru/analytics/2/view/72/ (дата обращения 30.09.2014).
3
Дегтярев, А.А. Основы политической теории [Текст] / А.А. Дегтярев. – М.: Высшая школа, 1998. – С. 201.
26
тивно функционировать и развиваться в условиях внешних и внутренних воздействий, сохраняя при этом свою структуру и способность контролировать процесс
общественных перемен. <…> В таком понимании стабильность воспринимается
как важнейший механизм жизнеобеспечения и развития общественной системы» 1.
На основе детальной систематизации научных подходов к пониманию стабильности политических систем, разработанной А.С. Макарычевым2, можно выделить
некоторые подобные трактовки политической стабильности, сближающие ее интерпретацию с понятием «устойчивое развитие», используемым в современной
политической науке: политическая стабильность как способность государства сохранять устойчивость в ситуации угрозы нелегитимного насилия (Ф. Били,
Д. Яворски, Л.А. Паутова, Д. Савин); как проявление адаптационных возможностей социальной системы (Т. Парсонс); как эффективное экономическое и институциональное развитие (Э. Дафф, Д. Маккамант).
Как самостоятельная категория «устойчивое развитие» сегодня используется в политической науке в нескольких аспектах. В зарубежной политологии проблема устойчивого развития рассматривается, прежде всего, в контексте современных политических изменений, политической модернизации, демократизации и
демократического транзита, «консолидации демократии» и т.п. (С. Липсет,
С. Хантингтон, А. Пшеворски, Р. Даль и др.)3. В отечественной политической
науке устойчивое развитие анализируется в близком ключе как одна из наиболее
важных функций государства, как задача социально-политического управления
(М.Г. Анохин, О.Ф. Шабров, Л.А. Паутова, А.Б. Вебер, А.Д. Урсул, В.К. Левашов, В.И. Данилов-Данильян, С.А. Рябкова и др.)4. При этом, как обоснованно
1
Василик, М.А. Политология. Учебник [Текст] / М.А. Василик. – М: Гардарики, 2005. – С. 217-218.
Макарычев, А.С. Стабильность и нестабильность при демократии [Текст] / А.С. Макарычев // Полис. – 1998.
№ 1. – С. 149-157.
3
Липсет, С. Политическая социология [Текст] / С. Липсет //Американская социология: перспективы, проблемы, методы. – М.: Прогресс, 1972. – С.203-219.; Хантингтон, С. Политический порядок в меняющихся обществах
[Текст] / С. Хантингтон – М.: Прогресс-Традиция, 2004. – 480 с.; Пшеворский, А. Демократия и рынок. Политические и экономические реформы в Восточной Европе и Латинской Америке [Текст] / А. Пшеворский. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2000. – 320 с.; Даль, Р. О демократии [Текст] / Р. Даль. –
М.: Аспект-Пресс, 2000. – 203 с.
4
Анохин, М.Г. Политические системы: адаптация, динамика, устойчивость: теоретико-прикладной анализ
[Текст] /М.Г. Анохин. – М.: Инфомарт, 1996. – 304 с.; Шабров, О.Ф. Политическое управление: проблема стабиль2
27
отмечается в исследованиях С.А. Панкратова, В.Н. Колесникова, В.В. Крицких,
общим моментом для многих из этих авторов является анализ перехода России на
путь устойчивого развития через призму концепции национальной безопасности 1.
Таким образом, в современной политической науке общий ракурс рассмотрения
доктрины устойчивого развития связан с фокусировкой внимания на проблеме
взаимосвязи перехода к устойчивому развитию с задачами обеспечения национальной безопасности в транзитных обществах, в том числе и в России.
Следует отметить, что в отдельных публикациях зависимость между устойчивым развитием и национальной безопасностью понимается как обратная – переход на путь устойчивого развития рассматривается как угроза независимости и
самому существованию государства. Так, В.Б. Павленко критически оценивает
значение и роль концепции устойчивого развития, выступающей в его представлении инструментом целенаправленного подрыва и ликвидации государственного
суверенитета2. Однако в большинстве исследований, напротив, устойчивое развитие понимается как цель и средство обеспечения национальной безопасности, а
его идеология выступает основой стратегии управляемого, контролируемого государством социально-политического развития. Как справедливо указывает
В.В. Крицких, концепция устойчивого развития общества, приобретшая значительное распространение в современной политической науке, в настоящее время
«трактуется как политическая стратегия, реализация которой направлена на рености и развития [Текст] /О.Ф. Шабров. – М.: Интеллект, 1997. – 200 с.; Паутова, Л.А. Проблема стабильности социальных систем: автореф. дис. … канд. соц. наук [Текст] /Л.А. Паутова. – СПб., 1998. – 20 с.; Вебер, А.Б. Устойчивое развитие как социальная проблема (глобальный контекст и российская ситуация) [Текст] / А.Б. Вебер. –
М., 1999. – 122 с.; Урсул, А.Д. Обеспечение безопасности через устойчивое развитие [Текст] / А.Д. Урсул // Безопасность Евразии. – 2001. № 1. – С. 409-468.; Левашов, В.К. Глобализация и социальная безопасность [Текст] /
В.К. Левашов // Социологические исследования. – 2002. № 3. – С. 19-28.; Данилов-Данильян, В.И. Перед главным
вызовом цивилизации. Взгляд из России [Текст] / В.И. Данилов-Данильян, К.С. Лосев, И.Е. Рейф. – М.: ИНФРА-М,
2009. – 224 с.; Рябкова, С.А. Теоретико-политологическое обоснование стратегии устойчивого развития в контексте глобализации: автореф. дис. … канд. полит. наук [Текст] / С.А. Рябкова. – М.: 2011. – 26 с.
1
Панкратов, С.А. Политическая модернизация России в контексте устойчивого развития: теоретический аспект: дис. … докт. полит. наук [Текст] / С.А. Панкратов. – Волгоград: 2006. – 395 с.; Колесников, В.Н. Парламентаризм и политическая стабильность в современной России: политологический анализ устойчивого развития переходных обществ: автореф. дис. … докт. полит. наук [Текст] / В.Н. Колесников. – СПб.: 2010. – 55 с.; Крицких, В.В.
Безопасность как фактор устойчивого развития российского общества: автореф. дис. … канд. полит. наук [Текст] /
В.В. Крицких. – Ставрополь: 2011. – 24 с.
2
Павленко, В.Б. Мифы «устойчивого развития». «Глобальное потепление» или «ползучий» глобальный переворот? [Текст] / В.Б. Павленко. – М.: ОГИ, 2011. – 942 c.
28
шение наиболее сложных рисков и негативных тенденций, основными из которых
являются «экологический кредитный кризис», снижение темпов экономического
развития, многочисленные очаги социально-политической напряженности, этнополитические локальные конфликты. Решение этих проблем требует целенаправленных объединенных усилий со стороны различных политических сил. Приоритетной задачей современного государства в этой ситуации становится устойчивое
безопасное развитие через достижение экологического равновесия, создание
«нересурсной экономики», обеспечение этнополитической стабильности»1. Закономерно в этой связи, что основной акцент в политологических исследованиях,
посвященных данной проблеме, делается на ее практических аспектах – прежде
всего, на разработке стратегии и политических механизмов перехода как всего
мирового сообщества, так и отдельных государств, и их регионов к управляемому
развитию, устойчивому к факторам и рискам глобальных изменений современности.
1.2. Стратегии устойчивого развития и критерии оценки их эффективности.
Как уже отмечалось, достижение устойчивости общественного развития,
обеспечение его стабильности в условиях значительных и разноплановых трансформаций, происходящих в постмодернистском обществе, становится одной из
приоритетных задач современной государственной политики. Речь сегодня фактически идет о возникновении новой функции государства – функции по обеспечению устойчивого развития, которая закономерно связана с усилением роли государства в достижении сбалансированности между экологическими, экономическими и социальными интересами. Эта общая стратегическая цель, как принято
полагать, сегодня уже не может быть в полной мере достигнута в рамках тради1
Крицких, В.В. Безопасность как фактор устойчивого развития российского общества: автореф. дис. … канд.
полит. наук [Текст] / В.В. Крицких. – Ставрополь: 2011. – 24 с.
29
ционного, «естественно-исторического» процесса развития государства и его институтов, что определяет необходимость перехода к целенаправленному формированию государственно-правовой системы по определенному, заранее разработанному плану. Очевидно, что такой переход и последующее развитие государства и общества должны носить эволюционный и планомерный характер, базируясь на разработанной государством стратегии реформ.
Научное осмысление концепции устойчивого развития в рамках политической теории, признание за ней способности стать новой парадигмой в сфере обеспечения управляемости и контролируемости социально-политических процессов,
создали необходимые предпосылки для построения соответствующих международных, национальных и региональных политических стратегий. Неслучайно, что
с учетом актуальности проблем, стоящих перед трансформирующимся обществом
и определяющих потребность в конкретных практических действиях, российские
политики и ученые, по словам В.К. Левашова, «больше говорят о стратегии, чем о
парадигме развития». При этом, в его определении, понятие «стратегия» в сфере
политики и социополитических отношений означает построенный на основании
научной информации план действий, учитывающий интересы и расстановку основных социальных и политических сил на данном этапе развития 1. Соответственно, стратегия устойчивого развития должна охватывать не только экологическую и экономическую, но и собственно политическую сферу деятельности
общества, в связи с чем мы полагаем возможным в контексте нашей работы говорить, прежде всего, о политической стратегии устойчивого развития.
В то же время, как справедливо отмечает в этой связи С.А. Рябкова, стратегия устойчивого развития, представляющая собой политический сценарий, выработанный путем длительного поиска компромиссов, не должна рассматриваться
как политическая идеология, поскольку она призвана консолидировать мировое
сообщество, разделенное идеологиями, и, тем самым, содействовать формирова-
1
Левашов, В. К. Социально-политическая устойчивость общества [Текст] / В. К. Левашов // Вестник Российской академии наук. – 2011. Т. 81, № 12. – С. 1059-1064.
30
нию глобальной инфраструктуры устойчивого развития. При этом, по мнению автора, национально-государственный уровень перехода к устойчивому развитию
представляется более предпочтительным, чем ставка на наднациональные институты1.
Конференция ООН по окружающей среде и развитию (ЮНСЕД) в 1992 году
рекомендовала правительствам всех стран разработать свою национальную стратегию устойчивого развития. Следуя этой рекомендации, к настоящему времени в
большинстве стран мира были разработаны и приняты соответствующие документы. Очевидно, что особую значимость разработка национальных стратегий
устойчивого развития имеет в переходных государствах, осуществляющих сложные социальные и политические преобразования на постсоветском пространстве.
Так, в утвержденной в 2006 г. указом президента Казахстана Н. Назарбаевым
«Концепции перехода Республики Казахстан к устойчивому развитию на 2007–
2024 годы» и «Стратегии развития Казахстана до 2030 года» обосновывается
насущная необходимость такого перехода, связанная как с потребностью повышения качества жизни населения, так и с задачами достижения высокого уровня
безопасности государства – экологической, экономической, социальной. Как подчеркивает Н. Искаков, на «сегодняшнем этапе безопасность страны, устойчивость
ее развития может быть обеспечена только лишь за счет нового уровня научнообоснованного «проектирования будущего»2, что и определяет значимость разработки таких программных документов и широкой пропаганды их основных положений. По словам Н. Назарбаева, «устойчивое развитие может и должно стать
«казахстанским брендом»3.
В России еще в 1994 году были утверждены «Основные положения государственной стратегии Российской Федерации по охране окружающей среды и
обеспечению устойчивого развития», и в 1996 году была принята «Концепция пе1
Рябкова, С.А. Теоретико-политологическое обоснование стратегии устойчивого развития в контексте глобализации: автореф. дис. … канд. полит. наук [Текст] / С.А. Рябкова. – М.: 2011. – С. 13.
2
Искаков, Н. Устойчивое развитие: наука и практика [Текст] /Н. Искаков. – М.: РАЕН, 2008. – С. 11.
3
Там же, С. 8.
31
рехода Российской Федерации к устойчивому развитию», ставящая задачу обеспечить сбалансированное решение социально-экономических задач и проблем сохранения благоприятной окружающей среды и природно-ресурсного потенциала в
целях удовлетворения потребностей нынешнего и будущих поколений 1. Приоритетами стратегии устойчивого развития России, как и всего мирового сообщества,
являются достижение гармоничного сочетания и динамической устойчивости
экономики, природы и общества. Соответственно, основными чертами российской модели устойчивого развития, по мнению А.И. Попова, являются сбалансированный экономический рост, социальная ориентация экономики, создание единой эколого-экономической системы, международная интеграция и регулирование экономического развития на основе международного права2.
Необходимо отметить, однако, что существующие на сегодняшний день
программные документы по переходу России на путь устойчивого развития не
являются окончательно утвержденными и общепризнанными, подвергаясь обоснованной и, зачастую, резкой критике как со стороны политиков, так и исследователей в данной области за непродуманность, нереализуемость, декларативный характер и т.п. Так, С.А. Панкратов указывает на крайне низкий уровень теоретической проработки проблемы при принятии важных решений в данном направлении, подтверждающий, что сегодня в России «концепция устойчивого развития –
это действительно, скорее демагогия, чем взвешенная стратегия»3. В.К. Левашов
также заключает, что «к сожалению, Россия, ее научное сообщество и политическая элита пока выпадают из общемирового процесса поиска парадигмы и выработки национальной стратегии устойчивого развития. Во всяком случае, после
знакомства с многочисленными программными политическими документами
складывается впечатление, что те усилия, которые предпринимаются в этой области на уровне политического руководства, носят скорее имитационный, камуф1
Основные положения стратегии устойчивого развития России [Текст] /Под ред. А.М. Шелехова. – М.: 2002.
– 161 с.
2
Попов, А.И. Экономическая теория [Текст] / А.И. Попов. – СПб.: «Питер», 2006. – 544 с.
3
Панкратов, С.А. Политическая модернизация России в контексте устойчивого развития: теоретический аспект: дис. … докт. полит. наук [Текст] / С.А. Панкратов. – Волгоград, 2006. – 395 с.
32
ляжный, чем сущностный характер. На протяжении последних пятнадцати лет
государство и общество скорее отдалялись, чем приближались к пути устойчивого развития. Именно в силу этого обстоятельства на очередном витке кризиса
страна вновь оказалась перед выбором социополитической стратегии»1. Таким
образом, на сегодняшний день стратегия устойчивого развития России фактически еще находится в стадии формирования. В настоящее время продолжается экспертное обсуждение ее базовых положений и содержания, при этом многие общие
принципы перехода к устойчивому развитию заложены в ряд программных документов федерального уровня, таких как «Экологическая доктрина Российской
Федерации», «Климатическая доктрина Российской Федерации», «Основные
направления социально-экономического развития Российской Федерации», «Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года», «Энергетическая стратегия Российской Федерации», «Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года» и др.
Принципы устойчивого развития реализуются сегодня и во многих региональных стратегиях. Понятие «регион» в социально-политических науках рассматривается одновременно в социальном и пространственном значении, как
связь локальной общности (социальной системы) и пространства. Так, в работе
В.П. Букина регион или провинция понимаются как «открытая развивающаяся
социальная
система,
имеющая
географические
и
административно-
территориальные параметры, социально-культурное пространство, особенности
образа жизни, идентичности, условий социализации, менталитета и ценностных
ориентаций»2. Как констатируется в Основных положениях стратегии устойчивого развития России, региональные комплексы в нашей стране отличаются исключительным разнообразием: практически каждый регион России представляет со-
1
Левашов, В. К. Социально-политическая устойчивость общества [Текст] / В. К. Левашов // Вестник Российской академии наук. – 2011. Т. 81, № 12. – С. 1059-1064.
2
Букин, В.П. Социализация молодежи российской провинции в современных условиях: автореф. дис. …
докт. социол. наук [Текст]/ В.П. Букин. – Саранск, 2011. – С. 26.
33
бой неповторимое сочетание природных, экономических и социальных комплексов, что «требует безусловного учета их специфики в выработке и проведении в
жизнь стратегии устойчивого развития. При единой методологической основе и
единых глобальных критериях конкретные механизмы достижения целей устойчивого развития в каждом регионе (или, по крайней мере, в каждом типе регионов) должны иметь существенные отличия, учитывающие специфику региона и
решаемых в нем проблем. Иными словами, каждому региону предстоит выработать на основе общей стратегии устойчивого развития свою конкретную стратегию регионального устойчивого развития»1. Таким образом, содержание и
направленность стратегий устойчивого развития, разрабатываемых на региональном уровне, определяются своеобразием внутренних и внешних факторов устойчивости региональных экологических, экономических и социальных систем и, соответственно, должны иметь свои специфические особенности.
Как отмечает А.А. Зеленин, современный этап формирования системы
внутренней государственной политики характеризуется поиском оптимальных
подходов к разделению ответственности и полномочий между федеральным центром и регионами, являясь неотъемлемой частью и характеристикой формирования российской государственной политической системы2. В отношении реализации принципов устойчивого развития Ф.Р. Азашикова видит разграничение сфер
ответственности между центром и регионами следующим образом: «Главное
условие национальной модели устойчивого развития – это независимое экономическое развитие. Применительно к региону эта идея должна трансформироваться
в идеологию обеспечения самодостаточного развития экономики региона, реально
опирающейся на свои возможности»3. По ее мнению, в основу стратегии устойчи-
1
Основные положения стратегии устойчивого развития России [Текст] /Под ред. А.М. Шелехова. – М.:
2002. – 161 с.
2
Зеленин, А.А. Молодежная политика Российской Федерации: инновационные технологии обеспечения и
механизмы реализации [Текст] / А.А. Зеленин. – Москва/Кемерово: Издательское объединение «Российские университеты»: АСТШ – Кузбассвузиздат, 2008. – С. 172.
3
Азашикова, Ф.Р. Основы стратегии устойчивого социально-экономического развития региона [Текст] /
Ф.Р. Азашикова // Вестник Адыгейского государственного университета. Серия 1: Регионоведение: философия,
история, социология, юриспруденция, политология, культурология. – 2012. № 1 – С.197.
34
вого развития региона должна быть заложена как ориентация на реализацию экологически чистых технологий и производств, обеспечивающих защиту биосферы
от вредных воздействий, так и системный анализ состояния социальноэкономического, экологического, ресурсного развития мира, для принятия решений по устойчивому развитию региона на основе прогнозных моделей. В то же
время, следует согласиться с О.К. Цапиевой, по словам которой «приоритетным
подходом в осуществлении реформ на уровне региона должно быть убеждение,
что следует отказаться от наблюдающегося до настоящего времени отождествления развития территории с ее хозяйственным развитием. Нельзя считать регион
устойчиво развивающимся по признаку повышения экономических показателей.
Устойчивое развитие региона должно быть нацелено на достижение высокого качества жизни, при позитивной динамике комплекса различных показателей»1.
Итак, при разработке стратегии в области устойчивого развития, планирования конкретных форм деятельности и целевых программ, реализуемых органами
власти различного уровня в этом направлении, необходима комплексная система
целевых показателей или ориентиров. Под показателями устойчивого развития
понимаются критерии и индикаторы, позволяющие объективно оценить уровень
развития той или иной географической области (города, региона, государства,
всего мирового сообщества), дать обоснованный прогноз его будущего состояния
(экологического, экономического, политического и т.д.) и, на этой основе, сделать
вывод об устойчивости этого состояния2.
Одним из комплексных показателей устойчивого развития, используемых
Организацией Объединенных Наций, является так называемый «индекс развития
человеческого потенциала», отражающий ожидаемую среднюю продолжительность жизни, грамотность взрослого населения, валовой внутренний продукт на
душу населения, а также различные экологические индикаторы. Список конкрет-
1
Цапиева, О.К. Устойчивое развитие региона: теоретические основы и модель [Текст] / О.К. Цапиева //
Проблемы современной экономики. – 2010. N 2. – С. 309.
2
Основные положения стратегии устойчивого развития России [Текст] /Под ред. А.М. Шелехова. – М.:
2002. – С. 65.
35
ных, частных показателей устойчивого развития, разработанный группой международных экспертов и рекомендованный Комиссией ООН по устойчивому развитию, включает в себя пятьдесят основных экологических, экономических и демографических индикаторов, оценивающих уровень экономического благосостояния
и экономического развития, соотношения производства и потребления, глобального экономического партнерства, состояния атмосферы, земли, океанов и прибрежных зон, биоразнообразия, здоровья и социально-демографических характеристик1. В плане целевой направленности эти и аналогичные индикаторы устойчивого развития разделяются на три группы: показатели, характеризующие выраженность факторов, влияющих на устойчивое развитие; показатели текущего состояния его различных аспектов; показатели управления, оценивающие характер
реагирования для изменения текущего состояния. Одновременно, система индикаторов устойчивого развития может быть представлена также как совокупность
компонентов, дифференцированных по масштабу территориального охвата оценки. В этой связи можно говорить об оценке устойчивости на международном
(глобальном), национальном, межрегиональном, региональном и муниципальном
уровнях.
При разработке глобальных, национальных и региональных моделей устойчивого развития закономерно используется системный подход, поскольку само
понятие «устойчивое развитие» объединяет в себе различные аспекты, прежде
всего – экологический, экономический и социальный. Соответственно, так как
концепция устойчивого развития подразумевает достижение динамического баланса между природными и общественными системами, показатели устойчивого
развития по оцениваемой ими сфере могут быть разделены на три группы: экологические, экономические и социальные, выступающие индикаторами его основных составляющих. Примером системной оценки комплекса интегральных социально-демографических, социально-экономических и экологических показателей
1
Indicators of Sustainable Development: Guidelines and Methodologies [Text] – NY: United Nations publication,
2007. – 93 p.
36
устойчивого развития на национальном уровне является критериальная модель,
разработанная японским исследователем С. Мураи, включающая в себя такие индикаторы, как: прирост населения за год; рост валового продукта за год; обезлесение за год; относительная площадь лесов; площадь пашни на одного человека;
процент обеспечения собственным зерном; плотность городского населения; абсолютная численность населения городов. Однако выбор данных критериев является достаточно спорным и, как справедливо указывает Г.Н. Голубев, требует
проверки в части полноты и репрезентативности набора индикаторов с точки зрения их приоритетности для других государств1.
В России, в соответствии с «Концепцией перехода Российской Федерации к
устойчивому развитию», принятой в 1996 году в соответствии с рекомендацией
Конференции ООН по окружающей среде и развитию (ЮНСЕД), общим целевым
ориентиром обозначено достижение сбалансированности между решением социально-экономических задач и сохранением благоприятной окружающей среды и
природно-ресурсного потенциала в целях удовлетворения потребностей нынешнего и будущих поколений. В качестве основных критериев устойчивости развития Российской Федерации в Концепции рассматривается соблюдение следующих
принципов: никакая хозяйственная деятельность не может быть оправдана, если
выгода от нее не превышает вызываемого ущерба; ущерб окружающей среде
должен быть на столь низком уровне, какой только может быть разумно достигнут с учетом экономических и социальных факторов. В Концепции прописан также набор конкретных частных целевых ориентиров и показателей, которые могут
использоваться для оценки как достигнутых результатов процесса перехода к
устойчивому развитию, так и лимитирующих показателей устойчивого развития.
В данном контексте предполагается оценка показателей, характеризующих уровень экологического благополучия, экономического развития и качества жизни,
т.е. обеспечение устойчивого и безопасного развития России понимается в экологическом, экономическом, и социальном аспектах. При этом в качестве основных
1
Голубев, Г.Н. Геоэкология [Текст] / Г.Н. Голубев. – М.: «ГЕОС», 1999. – 338 с.
37
экологических показателей рассматриваются характеристики состояния окружающей среды, степень нарушения экосистем в результате хозяйственной деятельности, соотношение между потребностями в природных ресурсах и их наличием.
Экономическими индикаторами устойчивого развития выступают уровни потребления энергии и других ресурсов, а также производства отходов на душу населения и на единицу валового внутреннего продукта. К показателям качества жизни,
т.е. к социальным индикаторам можно отнести ожидаемую и фактическую продолжительность жизни человека, уровень образования, степень реализации прав
человека и т.д.1. Следует отметить, что предлагаемая система показателей устойчивого развития, как и сама Концепция, в настоящее время подвергаются обоснованной критике как недостаточно проработанные. Кроме того, большинство из
указанных в ней показателей и сегодня остаются фактически декларативными,
будучи незакрепленными на законодательном уровне.
Еще более сложной задачей является выделение индикаторов устойчивого
развития для отдельных регионов России. Согласно «Научной стратегии устойчивого развития Российской Федерации», это связано со следующими причинами:
недостаточная определенность экономического статуса регионов, несовершенство
Закона о принципах местного самоуправления, неотрегулированность межбюджетных отношений, неэффективность таких международных и национальных индикаторов,
как индекс развития человеческого потенциала, уровень валового
внутреннего продукта, доходов населения, продолжительность жизни и др. для
оценки устойчивости развития на зональном уровне2. В этой связи авторы стратегии считают необходимым разработку специальных зональных индикаторов
устойчивого развития, не повторяющих федеральные.
Однако на практике для оценки показателей устойчивого развития на уровне
отдельных регионов России сегодня используется система индикаторов, по суще1
Указ Президента РФ от 01.04.1996 N 440 «О Концепции перехода Российской Федерации к устойчивому
развитию» [Электронный ресурс] // URL: http://news-city.info/akty/instructions-69/tekst-ei-sovet-moscow.htm (дата
обращения 11.05.2015).
2
Основные положения стратегии устойчивого развития России [Текст] /Под ред. А.М. Шелехова. – М.:
2002. – 161 с.
38
ству аналогичная общероссийской. Так, в модели О.К. Цапиевой итоговый показатель устойчивости развития региона рассматривается как производный от интегральных показателей экологической, экономической и социальной устойчивости
региона. При этом интегральный показатель экологической устойчивости рассчитывается как отношение годового экологического ущерба к накопленному «экологическому долгу»; экономической устойчивости – как зависимость от параметров устойчивости в основных областях экономической сферы (уровня использования производственных мощностей региона, характеристики трудовых ресурсов
региона, динамики капитальных вложений, конкурентоспособности производства
и др.); социальной устойчивости – как функция от индикаторов устойчивости в
конкретных областях социальной сферы (уровня жизни населения, положения на
рынке труда, состояния демографической сферы, уровня преступности и др.)1.
Несомненно, что с точки зрения политической науки все приведенные наборы показателей не могут быть признаны достаточными. Так как устойчивое развитие включает в себя не только экологические, экономические и социальные аспекты, но и отчетливую политическую составляющую, представляется необходимым дополнение оцениваемых индикаторов комплексом социально-политических
маркеров. К числу таких показателей могут быть отнесены институциональные
индикаторы, разработанные в рамках соответствующих комплексных программ,
при планировании государственной политики в области устойчивого развития;
индикаторы, основанные на международных правовых документах; критериальные показатели, выделенные на основе научных разработок в сфере обеспечения
политической стабильности общества.
Несмотря на то, что, как уже отмечалось, мы разграничиваем понятия политической устойчивости и политической стабильности, использование индикаторов стабильности (либо нестабильности) политической системы для оценки
устойчивости ее развития нам представляется в целом достаточно релевантным.
1
Цапиева, О.К. Устойчивое развитие региона: теоретические основы и модель [Текст] / О.К. Цапиева //
Проблемы современной экономики. – 2010. N 2. – С. 309-310.
39
Однако, по нашему мнению, условием применимости таких показателей в данном
случае является их оценка в динамике, отражающая, тем сам самым, не сиюминутное состояние политической системы, а ее изменения, характеризующие
направление, темп и особенности развития. Как справедливо указывает
А.С. Макарычев, политическая стабильность должна описываться в «компаративных категориях», то есть предполагать сравнение с состояниями политического
режима или системы, в котором она функционировала раньше1.
Соответственно, многими исследователями для оценки политической стабильности используются данные мониторинга различных индикаторов. Так, анализируя существующие подходы к выделению критериев политической стабильности
в
различных
обществах,
американские
политологи
Э. Даффи
и
Д. Маккамант предлагают использовать результаты социологического мониторинга по оценке следующих показателей: перевес социальной помощи над социальной мобилизацией; высокие темпы экономического развития; равномерное
распределение материальных благ; наличие у элиты резервов политических возможностей; превалирование институционализированных политических партий с
широким членством над «узкими», «персонифицированными» партиями2. Однако
значимость некоторых из предлагаемых авторами критериев вызывает сомнения в
плане их валидности и универсальности. В частности, А.О. Ярославцева резонно
замечает, что политическая стабильность далеко не всегда прямо зависит от уровня экономического развития. Более того, в странах, переживающих период модернизации, экономический рост может выступать и дестабилизирующим фактором3. Очевидно, это же касается и особенностей партийной системы – в реальности как стабильными, так и нестабильными могут оказаться самые различные политические режимы.
1
Макарычев, А.С. Стабильность и нестабильность при демократии [Текст] / А.С. Макарычев // Полис. –
1998. № 1. – С. 156.
2
Цит. по: Алисова, Л.Н. Политическая социология. Социологический анализ состояния политического сознания [Текст] / Л.Н. Алисова, З.Т. Голенкова. – М.: Мысль,2008. – 371 с.
3
Ярославцева, А.О. Политическая стабильность: современные параметры и коннотации [Текст] /
А.О. Ярославцева // Политическая стабильность: новые вызовы, методологические аспекты анализа и прогнозирования, региональные исследования / под ред. В. Г. Иванова. – М.: РУДН, 2012. – С. 11-44.
40
В отечественной политической науке, в частности, в Институте социологии
РАН и Институте социально-политических исследований РАН, активно ведутся
исследования, направленные на выделение индикаторов стабильности российского общества и разработку системы соответствующих критериев. Так, В.В. Локосов предлагает оценивать состояние стабильности или нестабильности социальных систем по уровню энтропии, которую в данном случае можно понимать
неупорядоченность, неопределенность, непредсказуемость и т.п. По его мнению,
любая социально-политическая система имеет по каждому «жизненно важному»
параметру свою энтропийную границу, выход за которую означает гибель данной
системы как единого целого, а приближение показателей к предельнокритическим значениям означает, что общество находится в состоянии кризиса 1.
Соответственно, для оценки политической устойчивости той или иной социальнополитической системы является необходимым, прежде всего, определение набора
таких «жизненно важных» для ее основных подсистем параметров. В.К. Левашов
в своей методике расчета интегрального индекса социально-политической устойчивости (ИСПУ) выделяет шесть индикаторов социально-политической устойчивости: отношение к курсу экономических реформ; социально-политическая отчужденность; необходимость трансформации политической системы; уровень доверия социальным и политическим институтам; обеспечение государством норм
демократического общества; партийные ориентации. Предлагаемая автором методика и набор используемых в ней индикаторов основываются на международном
опыте изучения социально-политических отношений, и, в частности, на результатах сравнительного анализа соответствующих социологических методик, проведенного французским социологом М. Доганом2. По нашему мнению, данные паттерны устойчивости социально-политического континуума несколько неравновесны и не имеют универсального характера – так, очевидно, что и недемократи-
1
Локосов, В.В. Стабильность общества и система предельно-критических показателей его развития
[Текст] / В.В. Локосов // Социс. – 1998. № 4. – C. 86-94.
2
Левашов, В. К. Социально-политическая устойчивость общества [Текст] / В. К. Левашов // Вестник Российской академии наук. – 2011. Т. 81, № 12. – С. 1059-1064.
41
ческие общества могут при определенных условиях сохранять социальнополитическую стабильность на протяжении длительного времени.
Как показывает проведенный нами анализ, разработка и реализация на практике государственных и региональных стратегий перехода к устойчивому развитию выступает средством осуществления государственной политики в данной области. Общность принципов и особенность приоритетов устойчивого развития в
целеполагании стратегий различного уровня задают комплекс критериев ее эффективности, включающий как инвариантные, так и вариативные показатели,
определяющиеся особенностями рассматриваемой политической системы. Разработка комплекса адекватных социально-политических индикаторов, адаптированных к конкретным условиям, представляется необходимой для более объективной
оценки устойчивости развития как Российской Федерации в целом, так и ее отдельных регионов. Актуальными задачами политической науки в сфере дальнейшего изучения показателей устойчивого развития является операционализация
предлагаемых различными авторами социально-политических индикаторов, определение и экспертная оценка их критериальных значений, апробация их применения на практике. Оценка комплекса социально-политических показателей устойчивого развития представляет очевидную значимость при проведении мониторинга, оценки и корректировки федеральных и региональных целевых программ, разработке концепций и программ долгосрочного социального развития, анализа их
эффективности, что позволит при необходимости своевременно скорректировать
конкретные направления развития России и ее отдельных регионов.
1.3. Политические факторы и механизмы реализации стратегии устойчивого развития региона.
Возможность осуществления на практике принципов, заложенных в стратегиях устойчивого развития как федерального, так и регионального уровней определяется не только наличием в них четких целевых ориентиров и соответствую-
42
щих индикаторов, но и проработанностью политических факторов и механизмов
ее реализации. М.С. Негрова понимает под подобными политическими факторами
различные явления, выражающие и обеспечивающие стабилизационные процессы
в обществе, определяя их как характеристики политического процесса и политической системы, «функционально заданные и комплексно обусловливающие изменения в обществе, ведущие к стабилизации»1. По своей функциональному значению автор выделяет, в частности, сохраняющие, адаптационные и изменяющие
(развивающие) факторы политической устойчивости. Ей предлагается также
наиболее общая классификация таких факторов по ряду формализованных признаков: прямые и косвенные; явные и латентные; внешние и внутренние; автономные и мобилизационные; институциональные и внеинституциональные.
Помимо общих, универсальных факторов, очевидно, существуют и специфические для каждой политической системы детерминанты устойчивости ее развития. Так, американские политологи называют комплекс конкретных факторов,
обуславливающих устойчивый характер политического развития США: экономическое и материальное благополучие; многочисленность среднего класса; наличие
каналов выражения и отстаивания индивидуальных и социальных интересов; относительно низкий уровень политического участия; децентрализация системы
государственных и общественных институтов; «маятниковая» двухпартийная система; достаточно высокая эффективность федеральных органов; особенности системы моральных и правовых норм и ценностей американской политической
культуры и т.д.2. Очевидно, что на устойчивость развития России оказывает влияния сходный комплекс факторов – от ее современного социально-экономического
положения до особенностей политической культуры, задающих характер взаимодействия основных субъектов социально-политических отношений. Для решения
задач нашего исследования важным является выделение также факторов устойчи-
1
Негрова, М.С. Политические факторы стабильности российского общества: региональный аспект (на
примере Санкт-Петербурга и Красноярского края): дисс. … к.с.н. [Текст] / М.С. Негрова – СПб, 2009. – 171 с.
2
Разделенная демократия: Сотрудничество и конфликт между Президентом и Конгрессом [Текст] / Под
ред. Дж. Тарбера – М.: Прогресс-Универс, 1994. – 414 с.
43
вости развития, специфичных для конкретного региона. Здесь нам представляется
важной теория Р. Эриксона, Дж. Макивера и Дж. Райта, согласно которой установки региональных политических акторов формируются, прежде всего, в результате социального, экономического и политического взаимодействия, ограниченного рамками регионального или местного, локального сообщества1. Таким образом, устойчивость политической системы в глобальном, национальном и региональном масштабе детерминируется экономическими, социальными и собственно
политическими факторами соответствующего уровня.
Влияние названных факторов на социально-политическую устойчивость общества рассматривалось еще в трудах классиков социологической традиции, в
частности в работах М. Вебера, Э. Дюркгейма, Р. Мертона, В. Парето, Т. Парсонса, П.А. Сорокина и др., заложивших начало научного изучения данной проблемы. В западных политологических концепциях Г. Алмонда и С. Вербы, П. Бурдье,
К. Маннхейма, А. Пшеворского, С. Хантингтона, Д. Яворского, а также в отечественных работах В.Н. Колесникова, В.В. Крицких, М.С. Негровой, С.Д. Савина,
А.О. Ярославцевой и др., детально раскрываются внутренние и внешние политические факторы и политические механизмы обеспечения баланса устойчивости и
развития общественной системы, ее стабильного функционирования. В рамках
нашего исследования представляется целесообразным акцентировать внимание на
основных, интегральных политических факторах реализации стратегии устойчивого развития, таких как тип и структурно-функциональные особенности политической системы.
С. Хантингтон базовым определяющим политическим фактором устойчивости считает наличие и поддержание конституционного порядка в государстве,
описывая формулу организации власти, при которой она в течение длительного
периода времени сохраняет свои сущностные характеристики, как «порядок плюс
1
Баранов, Н.А. Система ценностей в микрополитике // Микрополитика: технологии оценки [Электронный
ресурс] / Н.А. Баранов // URL:http://nicbar.ru/mikropolitika_04.htm (дата обращения: 25.08.2013).
44
преемственность»1. Очевидно, что таким фактором выступает также и тип поддерживаемого политического режима. Многими авторами отмечается, что различные политические системы, в частности авторитарные и демократические, поразному обеспечивают устойчивость своего функционирования и развития, характеризуясь неодинаковым типом достигаемой стабильности. Так, Д. Яворски
противопоставляет так называемую «минимальную», временную политическую
стабильность, проявляющуюся отсутствием вооруженных беспорядков и способную обеспечиваться авторитарными методами, и стабильность «демократическую», определяющуюся способностью структур гражданского общества оперативно реагировать на изменяющиеся общественные настроения для постоянного
поддержания социального мира и согласия2. С.Д. Савин также указывает, что политическая устойчивость может достигаться как путем диктатуры, на основе подавления, насилия и страха, так и посредством демократии, на основе согласования интересов основных социально-политических сил и с участием институтов
гражданского общества. Соответственно, им выделяется характерная для авторитарных режимов «мобилизационная» (непрочная и временная), и свойственная
современным демократиям «автономная» (относительно долговечная) политическая стабильность3. А.О. Ярославцева в данном контексте рассматривает проблему устойчивости авторитарных, демократических и анократических (смешанных
или транзитных) режимов. По мнению автора, наименее устойчивыми оказываются анократические режимы, к которым принято относить и современную Россию. По ее словам, «анократические политические режимы склонны постепенно
утрачивать свою стабильность, поэтому для обеспечения стабильности и устойчивости они должны дрейфовать к двум другим полюсам, в зависимости от имеющихся возможностей и условий развития <…> для сохранения своей стабильно1
Хантингтон, С. Политический порядок в меняющихся обществах [Текст] / С. Хантингтон – М.: ПрогрессТрадиция, 2004. – 480 с.
2
Jaworsky, J. Ukraine: Stability and Instability [Text] / J. Jaworsky // McNair Paper 42. – INNS. – August 1995.
– P. 3-4.
3
Савин, С.Д. Типология политической стабильности в современном обществе [Текст] / С.Д. Савин // Политическая социология: теоретические и прикладные проблемы / Под ред. Н.Г. Скворцова, А.О. Бороноева, С.М.
Елисеева. – СПб.: СПбГУ, 2007. – С. 113-129.
45
сти анократический режим со склонностью к авторитаризму должен становиться
все более авторитарным, укрепляя «вертикаль власти», а транзитный режим (переходно-демократический) должен становиться все более открытым и демократическим»1. Тем самым для транзитных обществ оказываются возможными два основных варианта политической динамики: или усиление авторитарных тенденций, способное временно обеспечить относительную политическую стабильность,
или демократизация, создающая возможности для политической и экономической
модернизации и устойчивого развития на протяжении длительного времени.
Поскольку авторитарные, демократические и анократические режимы отличаются, в частности, соотношением и приоритетностью государственных либо
общественных институтов, то особенности институциональной структуры того
или иного общества также могут рассматриваться в качестве фактора его политической устойчивости. Как уже отмечалось, в качестве наиболее общего такого
фактора С. Хантингтон обозначает уровень развития институциональной структуры, который определяет ее способность адекватно реагировать на происходящие
социальные изменения. В современной политической науке наиболее разработанным аспектом рассматриваемой проблемы является значение политической институционализации для обеспечения устойчивого развития в условиях демократии. В данном случае речь идет прежде всего о качественных особенностях институциональной структуры, позволяющих поддерживать определенный баланс
между различными группами интересов, элитными и неэлитными слоями, государственными и общественными институтами и т.д. При этом подразумевается,
что демократический тип политической системы характеризуется более развитой
и гибкой институциональной структурой, обладающей большими возможностями
для обеспечения устойчивости. Так, А. Пшеворски полагает, что для поддержания
устойчивого характера развития общества необходимо, чтобы основные политические акторы при отстаивании своих интересов отдавали предпочтение плюра1
Ярославцева, А.О. Политическая стабильность: современные параметры и коннотации [Текст] /
А.О. Ярославцева // Политическая стабильность: новые вызовы, методологические аспекты анализа и прогнозирования, региональные исследования / под ред. В. Г. Иванова. – М.: РУДН, 2012. – С. 38-39.
46
листической институциональной системе, позволяющей за счет достижения относительного согласия минимизировать риск стихийности и неопределенности при
осуществлении социально-политических преобразований1. Важное место здесь
занимают институты парламентской демократии, сформированность которых выступает условием успешной модернизации в переходных обществах. По словам
В.Н. Колесникова, «политическая стабилизация современной России может быть
обеспечена, в первую очередь, через полноценное функционирование парламентских институтов, обеспечивающим устойчивое взаимодействие государства и
гражданского общества. В условиях реализации модернизационной парадигмы
развития страны контроль над властью выступает как стратегическая задача общества и как решающее условие политической стабильности»2. Таким образом,
согласованность интересов институтов власти и гражданского общества и их взаимодействие при разработке и реализации стратегии социально-политического
развития являются важным фактором устойчивости социально-политической системы.
Государственные и общественные институты выступают, тем самым, субъектами
обеспечения
устойчивого
развития
общества.
По
мнению
А.О. Ярославцевой, «центральным субъектом в процессе обеспечения политической стабильности выступает государство и его институты. Именно государство,
как основной институт политической системы, через свои органы и структуры,
путем налаживания конструктивного диалога и взаимодействия с элитными слоями и группировками, группами интересов, институтами гражданского общества
выступает как главный актор политической стабильности»3. При этом, по мнению
В.В. Крицких, в основу современной стратегии перехода к устойчивому разви1
Пшеворский, А. Демократия и рынок. Политические и экономические реформы в Восточной Европе и
Латинской Америке [Текст] / А. Пшеворский. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2000. –
320 с.
2
Колесников, В.Н. Парламентаризм и политическая стабильность в современной России: политологический анализ устойчивого развития переходных обществ: автореф. дис. … докт. полит. наук [Текст] /
В.Н.Колесников. – СПб.: 2010. – 55 с.
3
Ярославцева, А.О. Политическая стабильность: современные параметры и коннотации [Текст] /
А.О. Ярославцева // Политическая стабильность: новые вызовы, методологические аспекты анализа и прогнозирования, региональные исследования / под ред. В. Г. Иванова. – М.: РУДН, 2012. – С. 16.
47
тию, в отличие от предыдущих социально-политических трансформаций, заложена иная система ценностей, основанная на признании суверенности интересов
различных групп населения1. По ее мнению, функцией государства становится создание и поддержание баланса интересов между этими группами, который и является условием превращения общества в устойчивую и, одновременно, развивающуюся систему.
К основным субъектам обеспечения устойчивости развития общества, относятся, в частности, элитные группы – по словам А.О. Ярославцевой, поддержание
социально-политической устойчивости является первостепенной задачей политической власти и правящей политической элиты2. Разумеется, к подобным политическим акторам можно отнести и не только элиты. А.И. Соловьев, говоря в аналогичном контексте о политической стабильности, указывает, что она «затрагивает
не все, а только определенные политические связи и отношения, касающиеся взаимоотношений двух основных игроков на политической сцене – элитарных и
неэлитарных слоев общества»3. К таким неэлитарным акторам могут быть отнесены различные социальные общности, имеющие осознаваемые собственные интересы – профессиональные, этнические, конфессиональные, гендерные, социокультурные и т.п. группы.
По нашему мнению, важное место среди субъектов обеспечения устойчивости развития общества занимает такая особая социальная группа, как молодежь.
Значимость молодежи как в поддержании стабильности, так и в развитии социума
связана с особым, двойственным характером ее социального положения, определяющимся ролью одновременно объекта и субъекта социальных отношений. С
одной стороны, молодежь в процессе социализации усваивает нормы и ценности
1
Крицких, В.В. Безопасность как фактор устойчивого развития российского общества: автореф. дис. …
канд. полит. наук [Текст] / В.В. Крицких. – Ставрополь: 2011. – 24 с.
2
Ярославцева, А.О. Политическая стабильность: современные параметры и коннотации [Текст] /
А.О. Ярославцева // Политическая стабильность: новые вызовы, методологические аспекты анализа и прогнозирования, региональные исследования / под ред. В. Г. Иванова. – М.: РУДН, 2012. – С. 16.
3
Соловьев, А.И. Политическая стабильность в социокультурном измерении: российские иллюстрации
[Электронный ресурс] / А.И. Соловьев // Государственное управление. Электронный вестник. Вып. 1. – 23 сент.
2003. // URL: http://e-journal.spa.msu.ru (дата обращения 30.09.2014).
48
старших поколений, и, тем самым, обеспечивает сохранение и воспроизводство
существующей социальной системы. С другой стороны, молодежь выступает самостоятельным и активным субъектом социального развития, общественного
прогресса, выполняя инновационную функцию в процессе ювентизации. В этой
связи В.В. Павловский видит общую цель новой науки о молодежи – ювентологии
– не только в изучении социальных характеристик молодежи, но и в «проверке и
исследовании на практике полученных позитивных результатов, способствующих
реализации концепции устойчивого развития мира, созданию социально справедливого общества»1. В то же время, способность современной российской молодежи выполнять функцию по обеспечению устойчивого развития многими авторами
обоснованно ставится под сомнение. Как справедливо указывают С.А. Пфетцер,
А.А. Зеленин и М.С. Яницкий, «сегодня молодежь не является гарантом устойчивого социального развития общества в полном смысле этого слова»2. При этом, по
мнению авторов, особую значимость эта проблема имеет для «провинциальной»
российской молодежи. В этой связи учет интересов молодежи российской провинции как самостоятельного субъекта социально-политических отношений, развитие ее активности, поддержка институционализации молодежных объединений
становятся существенными факторами обеспечения устойчивого социальнополитического развития регионов России.
Важным фактором социально-политической устойчивости является и характер политического участия как отдельных социальных групп, так и общества в
целом. В современной политической науке политическое участие (и, шире –
гражданское участие) уже традиционно понимается как фактор или механизм
поддержания стабильности в демократическом обществе. Так, в работе
Г. Алмонда и С. Вербы особенности и уровень гражданского участия рассматри-
1
Павловский, В.В. Ювентология: проект интегративной науки о молодежи [Текст] / В.В. Павловский – М.:
Академический проект, 2001. – С. 74.
2
Пфетцер, С.А. Политическое участие и политические ценности молодежи российской провинции [Текст]
/ С.А. Пфетцер, А.А. Зеленин, М.С. Яницкий – Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2014. – С. 13.
49
ваются в качестве критерия демократичности общества и его стабильности1. В
теории Р. Мертона политическое участие выступает одним из способов поддержки гомеостаза, равновесия социальной системы, важнейшим стабилизирующим
фактором «политической машины»2. Н. Смелзер также говорит об «охранительном», стабилизирующем характере политического участия граждан, не позволяющем демократическому обществу «скатываться в политический хаос или соскальзывать в авторитарные или тоталитарные режимы»3. Рассматриваемое таким
образом политическое участие является важнейшим инструментом обеспечения
политической стабильности демократического общества и его гармоничного социального развития. Двумя сторонами этого инструмента обеспечения равновесия
политической системы и ее контролируемых изменений выступают учет социально-политических интересов различных неэлитных групп, возможность оказания
ими влияния на политическую элиту посредством политического участия и, одновременно, организующее и направляющее воздействие элиты на характер и
направленность политического участия масс. В этой связи особенности политического участия конкретных социальных групп, в том числе и молодежи – его активность, институционализированность и конвенциональность – выступают факторами и, при их оптимальном уровне, условиями устойчивости развития общества.
В качестве одной из производных от перечисленных факторов можно рассматривать такую общую характеристику политической системы, прямо детерминирующую ее устойчивость, как адаптивность. Адаптивность в данном контексте
понимается как способность политической системы гибко, оперативно и адекватно реагировать на изменения, происходящие в обществе. Разумеется, речь здесь
идет о некоем оптимальном уровне подобной адаптивности, позволяющей не
1
Almond, G.A. The civic culture revisited: An analytic study [Text] / G.A. Almond, S. Verba. – Boston: Little Brown, 1980. – 421 p.
2
Мертон, Р.К. Явные и латентные функции [Текст] /Р.К. Мертон // Американская социологическая мысль:
Тексты. – М.: Изд-во Международ. Ун-та Бизнеса и управления, 1996. – С. 451–461.
3
Смелзер, Н.Дж. О компаративном анализе, междисциплинарности и интернационализации в социологии
[Текст] /Н. Дж. Смелзер // Социологические исследования. – 2004. №11. – С.3–12.
50
только изменяться, но и сохранять наиболее базовые и системообразующие параметры. В этой связи А. Пшеворски справедливо указывает, что развитие общества
становится устойчивым только тогда, когда складывается политическая система, с
одной стороны, достаточно гибкая и адаптивная для разрешения возникающих
социальных конфликтов, но, с другой стороны, достаточно сильная и ригидная
для того, чтобы противостоять их дезорганизующему воздействию1.
Однако наиболее интегральным, итоговым фактором устойчивости политической системы является ее эффективность. В представлении А.О. Ярославцевой
эффективной можно считать политическую систему, способную обеспечивать достаточный уровень поддержки существующего строя2. О.Ф. Шабров в аналогичном ключе отмечает, неэффективная власть не может в течение длительного времени оставаться стабильной. При этом эффективность власти им соотносится с ее
легитимностью: по мнению автора, эти две характеристики диалектически взаимосвязаны – легитимность власти определяется ее эффективностью, а эффективность зависит от ее легитимности, поскольку по мере утраты легитимности действия власти начинают встречать все более активное сопротивление общества3.
Таким образом, действие описываемого О.Ф. Шабровым фактора поддержания
устойчивости политической системы основано на взаимообусловленности двух
отдельных детерминант – эффективности и легитимности. В модели С. Липсета
на основании соотношения этих параметров выделяется четыре типа политических систем: эффективные и легитимные; неэффективные и легитимные; эффективные и нелегитимные; неэффективные и нелегитимные. При этом наибольшей
1
Пшеворский, А. Демократия и рынок. Политические и экономические реформы в Восточной Европе и
Латинской Америке [Текст] / А. Пшеворский. – М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2000. –
320 с.
2
Ярославцева, А.О. Политическая стабильность: современные параметры и коннотации [Текст] /
А.О. Ярославцева // Политическая стабильность: новые вызовы, методологические аспекты анализа и прогнозирования, региональные исследования / под ред. В. Г. Иванова. – М.: РУДН, 2012. – С. 16.
3
Шабров, О.Ф. Политическая власть, ее эффективность и легитимность [Текст] / О.Ф. Шабров // Политология. – М.: Изд-во РАГС, 2002. – С. 135-136.
51
устойчивостью характеризуется первый тип политической системы, а наименьшей – последний1.
Очевидно, что одним из важных критериев эффективности политической системы является способность обеспечить безопасность при воздействии различных
внешних и внутренних угроз. При этом само понятие «безопасность» традиционно рассматривается в тесной увязке с устойчивостью развития общества, и в ряде
случаев, фактически отождествляется с последним. Например, в исследовании
В.В. Крицких устойчивое развитие выступает синонимом безопасного развития,
основанного на предвидении и предотвращении политических угроз и опасностей2. В то же время, как подчеркивается в Основных положениях стратегии
устойчивого развития России, «понятия безопасности и устойчивого развития
близки, но не идентичны». Безопасность в данном случае рассматривается в качестве одной из целей устойчивого развития и, одновременно, необходимого условия реализации стратегии устойчивого развития, общей целью которой, соответственно, является «обеспечение безопасности через развитие и развития через
обеспечение безопасности» 3. Следовательно, безопасность и устойчивость развития являются не только тесно взаимосвязанными, но взаимообусловленными феноменами. По словам Генерального секретаря ООН Кофи Аннана «устойчивое
развитие является одним из необходимых условий обеспечения безопасности, однако обеспечение минимальных стандартов безопасности, в свою очередь, является одной из предпосылок развития. Стремление решать одну задачу в отрыве от
другой не имеет большого смысла»4. В этой связи одновременное обеспечение
устойчивого развития и безопасности общества является сегодня общепризнанной
необходимостью.
1
Липсет, С. Размышления о легитимности [Текст] / С. Липсет // Апология. – 2005. №5. – С. 15-24.
Крицких, В.В. Безопасность как фактор устойчивого развития российского общества: автореф. дис. …
канд. полит. наук [Текст] / В.В. Крицких. – Ставрополь: 2011. – 24 с.
3
Основные положения стратегии устойчивого развития России [Текст] /Под ред. А.М. Шелехова. – М.:
2002. – 161 с.
4
Аннан Кофи А. Предотвращение войн и бедствий: глобальный вызов растущих масштабов. Годовой доклад о работе Организации за 1999 г. [Текст] / Кофи А. Аннан. – Нью-Йорк, 1999. – 139 с.
2
52
Таким образом, наиболее общими, интегративными факторами устойчивости
развития выступают адаптивность и эффективность политической системы, определяющие ее способность поддерживать безопасность в изменяющихся условиях.
Тесная взаимосвязь между всеми этими характеристиками определяет возможность существования единого механизма их обеспечения в рамках политического
управления. Под политическим механизмом обеспечения устойчивого развития
мы в данном случае понимаем определенную систему взаимодействия государственных и общественных институтов по широкому спектру вопросов в области
управления процессом реализации задач перехода государства и его регионов на
путь устойчивого развития. О.Ф. Шабров при анализе проблемы политического
управления подвергает детальному рассмотрению принцип политической обратной связи, выступающий общим механизмом саморегуляции и поддержания стабильности всей социально-политической системы. По его словам, суть принципа
политической обратной связи заключается в том, что любое отклонение управляемой подсистемы от параметров, заданных управляющей подсистемой, должно
порождать действие, корректирующее эти параметры1. В этой связи мы понимаем
политическую обратную связь в качестве наиболее общего политического механизма обеспечения устойчивого развития общества.
Очевидно, что в общем механизме обратной связи важнейшее место занимают политические коммуникации, основанные на создании, распространении, получении и обработке политической информации. Поэтому в рассматриваемом
контексте можно говорить о механизме собственно информационной обратной
связи. По словам А.В. Шевченко, реакция политических систем на различные
кризисы, приводящие к их дестабилизации, непосредственно проявляется в информационно-коммуникационном поле. В этой связи автор говорит об «информационной устойчивости», определяемой ей как «атрибутивно-функциональное
свойство политической системы» и «информационной власти», имеющей в основе
1
Шабров, О.Ф. Политическое управление: проблема стабильности и развития [Текст] /О.Ф. Шабров. – М.:
Интеллект, 1997. – 200 с.
53
коммуникативный компонент1. Подобный подход базируется на ряде известных
политологических теорий. Так, в кибернетической модели Д. Истона и Г. Алмонда политическое управление основано на поддержании гомеостаза – динамического равновесия политической системы, которое обеспечивается посредством
информационного обмена и управляющей транзакции. В коммуникативной теории К. Дойча политическая система понимается как сеть коммуникаций и информационных потоков, основанных на принципе обратной связи, позволяющая изменять цели на основе получения информации о результатах предшествующих
политических решений. Политическое управление при этом осуществляется посредством регулирования коммуникативных взаимодействий между политической системой и социальной средой, а также внутри самой политической системы.
В его модели в цикле информационного обмена выделяются следующие основные
фазы прохождения информации: получение и отбор; обработка и оценка; принятие решений; осуществление решений с использованием обратной связи2. Соответственно, если теория Д. Истона и Г. Алмонда акцентирует внимание на проблеме сохранения устойчивости политической системы, то в концепции К. Дойча
акцент переносится на ее динамику, и обратная связь рассматривается как механизм ее управляемого изменения.
Таким образом, информационная обратная связь может выступать базовым
механизмом как поддержания устойчивости политической системы, так и обеспечения ее изменчивости и развития. Это определяет возможность разработки и использования конкретных технологий реализации стратегии устойчивого развития,
в том числе и на региональном уровне, основанных на механизме информационной обратной связи. Поскольку, как уже отмечалось, устойчивое развитие общества тесно взаимосвязано с его безопасностью, проблема обеспечения информационной безопасности в данном контексте требует специального рассмотрения.
1
Шевченко, А.В. Устойчивость политической системы: «человек коммуникативный» против «человека
политического» [Текст] /А.В. Шевченко // Полис. – 2009. №5. – С. 68-83.
2
Ярославцева, А.О. Политическая стабильность: современные параметры и коннотации [Текст] /
А.О. Ярославцева // Политическая стабильность: новые вызовы, методологические аспекты анализа и прогнозирования, региональные исследования / под ред. В. Г. Иванова. – М.: РУДН, 2012. – С. 11-44.
54
1.4. Выводы по первой главе.
Динамика и направленность политических изменений современности в значительной степени определяются таким базовым параметром политической системы, как ее устойчивость. Понятие «устойчивость» при этом зачастую рассматривается как близкое к категории как «стабильность», однако они не являются
полностью синонимичными. Стабильность можно интерпретировать как ситуативный показатель равновесия политических сил, а устойчивость – как сущностную характеристику политической системы, отражающую ее способность к поддержанию стабильности при воздействии внешних и внутренних дестабилизирующих факторов. Стабильность в той или иной степени ассоциируется также с
неизменностью, постоянностью, фактически граничащей с отсутствием политической динамики, а устойчивость – со способностью обеспечить возможность целенаправленных эволюционных изменений политической системы, т.е. придать ей
«адаптивный», динамический характер. Это определяет важное место концепции
устойчивого развития среди современных политологических теорий.
Под устойчивым развитием понимается длительное, непрерывное, ответственное, безопасное развитие, обеспечивающее удовлетворение актуальных потребностей ныне живущего поколения без угрозы для удовлетворения потребностей поколений будущего. Поскольку концепция устойчивого развития наряду с
экологическими, экономическими и социальными аспектами имеет и отчетливую
политическую составляющую, то она получила значительное распространение и в
политической науке. При этом в современной политологии акцент делается на
проблеме взаимосвязи перехода к устойчивому развитию с задачами обеспечения
национальной безопасности в транзитных обществах, в том числе и в России.
Стратегия устойчивого развития России сегодня фактически еще находится в
стадии формирования. В то же время идеология перехода к устойчивому развитию заложена в целый ряд программных документов федерального уровня. Прин-
55
ципы устойчивого развития реализуются и во многих региональных стратегиях,
которые выступают сегодня одним их основных средств осуществления государственной политики в данной области. Общность принципов и особенность региональных приоритетов устойчивого развития в целеполагании стратегии задают
комплекс
критериев
ее
эффективности.
Разработка
системы
социально-
политических индикаторов, адаптированных к конкретным условиям, является
необходимой для объективной оценки устойчивости развития как Российской Федерации в целом, так и ее отдельных регионов.
Субъектами устойчивого развития выступают государственные и общественные институты, политическая элита и различные группы интересов. Важное
место среди субъектов обеспечения устойчивости развития российского общества
занимает такая особая социальная группа, как молодежь. Значимость молодежи
как в поддержании стабильности, так и в развитии социума связана с особым,
двойственным характером ее социального положения, определяющимся ролью
одновременно объекта и субъекта социальных отношений. С одной стороны, молодежь в процессе социализации усваивает нормы и ценности старших поколений, обеспечивая сохранение и воспроизводство существующей социальной системы. С другой стороны, молодежь выступает самостоятельным и активным
субъектом социального развития, общественного прогресса, выполняя инновационную функцию в процессе ювентизации.
Возможность осуществления на практике принципов устойчивого развития
определяется проработанностью политических факторов и механизмов ее реализации. В качестве политических факторов реализации стратегии устойчивого развития можно рассматривать тип и структурно-функциональные особенности политической системы. Наиболее общими, интегративными детерминантами устойчивости развития при этом выступают ее адаптивность и эффективность, определяющие способность поддерживать безопасность в изменяющихся условиях. Тесная взаимосвязь между этими характеристиками обусловливает возможность су-
56
ществования единого механизма их обеспечения в рамках политического управления.
В качестве такого общего политического механизма устойчивого развития
общества мы рассматриваем информационную обратную связь, обеспечивающую
информационную безопасность политической системы. Информационный обмен
между субъектами политической власти и конкретными социальными группами,
и, прежде всего, молодежью, а также целенаправленное коммуникативное воздействие в их отношении, выступают важным механизмом как поддержания устойчивости политической системы, так и обеспечения ее изменчивости и развития, в
том числе и на региональном уровне.
57
Глава 2. Информационная безопасность молодежи и социальнополитические технологии ее обеспечения.
2.1. Информационная безопасность в системе национальной безопасности России.
Понятие безопасности, тесно взаимосвязанное, как уже отмечалось, с такими
категориями как стабильность и устойчивость, получило широкое признание в
различных областях научного знания. Безопасность уже традиционно понимается
как основное и необходимое условие существования и развития различных живых
и социальных систем. Так, в модели А. Маслоу потребность в безопасности рассматривается как базовая для человека, а ее удовлетворение выступает фундаментом возникновения и реализации более высоких социальных потребностей и потребностей в развитии1. Применительно к социально-политическим системам
аналогичный подход представлен, в частности, в концепции Р. Инглхарта, согласно которому именно удовлетворение потребностей в экономической и физической безопасности, «гарантированность выживания» определяет происходящие
сегодня в развитых индустриальных обществах социальные изменения, отражающие переход к эпохе постмодерна2.
В настоящее время категория безопасности приобрела весьма значительное
распространение в политической науке, став самостоятельным предметом политологического анализа. Как пишет В.Е. Морозов, развернувшаяся после окончания холодной войны дискуссия в отношении определения границ понятия безопасности закончилась полной победой между так называемых «расширителей»
над «традиционалистами», в результате чего сейчас оно широко используется
применительно к самым разным аспектам социальной жизни – от традиционно
рассматриваемой безопасности в военно-политической сфере до безопасности ин-
1
Маслоу, А. Мотивация и личность [Текст] / А. Маслоу – К.: PSYLIB, 2004. – 384 с.
Инглхарт, Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества [Текст] / Р. Инглхарт // Полис. – 1997. № 4. – С. 6–32.
2
58
теллектуальной и даже генетической1. По словам автора, столь широкая интерпретация приводит к тому, что сегодня фактически любая актуальная политическая проблема трактуется как проблема безопасности. Соответственно, безопасность все чаще понимается не только как объективное состояние защищенности,
но и как форма политического, как политическая практика, направленная на изменение политических приоритетов, перераспределение ресурсов, мобилизацию
поддержки и т.д.
В социально-политических исследованиях до настоящего времени наиболее
часто анализируются проблемы обеспечения безопасности государства и общества, рассматриваемые, соответственно, в плане государственной и социальной
безопасности2. Это является отражением традиционного политологического понимания безопасности как состояния спокойствия в государстве и обществе, связанного
с
отсутствием
реальных
опасностей
при
наличии
социально-
политической стабильности. Современные подходы к пониманию национальной и
социальной безопасности при этом акцентируют внимание на ее системном и динамическом характере, на ее определяющей роли в обеспечении стабильного,
устойчивого развития государства и общества. Так, Д. Нельсон понимает под социальной безопасностью достижение баланса между существующими вызовами и
угрозами в современном «обществе риска» и способностью противостоять им с
помощью имеющихся политических средств3. В.И. Серебрянников и А.Т. Хлопьев практически аналогично определяют социальную безопасность как состояние
равновесия между политическими опасностями и угрозами и результатами деятельности государственных и общественных институтов по выявлению, преду-
1
Морозов, В.Е. Безопасность как форма политического: о секьюритизации и политизации [Текст] / В.Е.
Морозов // Полис. – 2011. №3 – С. 24-25.
2
См. например: Бек, У. Общество риска. На пути к другому модерну [Текст] / У. Бек – М.: ПрогрессТрадиция, 2000. – 384 с.; Возжеников, А.В. Национальная безопасность: теория, политик стратегия [Текст] / А.В.
Возжеников – М.: НПО «Модуль», 2000. – 240 с.; Кузнецов, В.Н. Социология безопасности [Текст] / В.Н. Кузнецов
– М.: Изд-во МГУ, 2007. – 423 с.; Яницкий, О.Н. Россия: риски и опасности переходного общества [Текст] / О.Н.
Яницкий – М.: Институт социологии РАН, 1998. – 250 с.; Яновский, Р.Г. Глобальные изменения и социальная безопасность [Текст] / Р.Г. Яновский, В.В. Серебрянников – М.: Academia, 1999. – 358 с.
3
Nelson, D. Melt the tanks, bring the boys home: The costs of demilitarizing security in Soviet and Easters Europe [Text] / D. Nelson – Wash., 1991. – 58 p.
59
преждению и устранению этих опасностей и угроз1. В.В. Крицких также трактует
безопасность как динамическое состояние равновесия системы «вызов-ответ»,
подразумевающее наличие баланса между постоянно возникающими политическими вызовами и угрозами, и способностью государства создавать политикоправые условия, обеспечивающие эффективное противостояние им2. По ее мнению, такое равновесие выступает необходимым условием управляемых изменений общества и, соответственно, его устойчивого развития.
В то же время, понятие безопасности сегодня престает быть применимым исключительно к государству и обществу, приобретая более объемлющее значение.
Как отмечает Д.Г. Балуев, в настоящее время все большее количество исследователей призывает к внедрению более широкого понимания безопасности, к переходу от преимущественного рассмотрения проблем государственной безопасности к анализу угроз существованию отдельного человека3. В этой связи автором
детально анализируется распространенное в западной политической науке понятие «Human Security», которое трактуется им как «личностная безопасность», т.е.
как «свобода от угроз для жизни отдельного индивида и ее качества, при одновременном создании условий для свободного развития личности и реализации ее
прав и возможностей участвовать в общественной жизни»4. Очевидно, что понимаемая подобным образом личностная безопасность тесно взаимосвязана с безопасностью социальной, выступая по отношению к последней одновременно и
целью, и средством, в зависимости от выбранного приоритета.
В качестве интегративного понятия в данном контексте можно рассматривать
«национальную безопасность», понимая ее как производную от безопасности государства, общества и его граждан. Так, согласно «Положению о Совете безопасности Российской Федерации» главными направлениями национальной безопас1
Серебрянников, В.И. Социальная безопасность России. [Текст] / В.И. Серебрянников, А.Т. Хлопьев. –
М.: БЕК, 1996. – 240 с.
2
Крицких, В.В. Безопасность как фактор устойчивого развития российского общества: автореф. дис. …
канд. полит. наук [Текст] / В.В. Крицких. – Ставрополь: 2011. – 24 с.
3
Балуев, Д.Г. Понятие Human Security в современной политологии [Текст] / Д.Г. Балуев // Международные
процессы. – 2003. №1. – С. 96.
4
Там же, С. 101.
60
ности выступают безопасность личности, безопасность общества и безопасность
государства1. Основными сферами национальной безопасности, в соответствии с
названным Положением, являются оборона, общественная жизнь, международная
жизнь, экология, экономика и информация.
Очевидно, что на нынешнем этапе развития цивилизации, одной из существенных характеристик которого является переход к информационному обществу, значение информационной сферы в жизнедеятельности и развитии общества
существенно возрастает. В философской, социологической и политологической
традиции, начиная с работ таких авторов как Д. Белл, М. Кастельс, Э. Тоффлер,
А. Турен, Ф. Уэбстер и др., под информационным обществом понимается такая
стадия развития цивилизации, при которой большинство членов социума в той
или иной степени занято работой с информацией, приобретающей в жизни общества все возрастающее значение2. Повышение роли информационных технологий,
революционная информатизация самых различных сторон жизни, создание единого глобального информационного пространства, бурное развитие сетевых
средств массовой коммуникации и другие феномены информационного общества
по существу уже создали новую социально-политическую реальность – от организации сетевых сообществ до формирования электронной демократии. Как пишет в
этой связи А.А. Марков, «в условиях информационного общества встает вопрос
об информационной безопасности как объективной основе успешного функционирования социума»3. Поэтому вполне закономерно, что обеспечение безопасности в информационной сфере сегодня становится одним из наиболее актуальных
направлений политической практики.
1
Положение о Совете безопасности Российской Федерации [Текст] // Собрание законодательства Российской Федерации. – 1996. № 29. – Ст. 3479; № 41. – Ст. 4689.
2
См.: Белл, Д. Социальные рамки информационного общества [Текст] / Д. Белл // Новая технократическая
волна на Западе. – М.: Прогресс, 1986. – С. 330-342.; Кастельс, М. Информационная эпоха: экономика, общество и
культура [Текст] / М. Кастельс – М.: ГУ ВШЭ, 2000. – 608 с.; Тоффлер, Э. Третья волна [Текст] /Э. Тоффлер. – М.:
АСТ, 2010. – 784 с.; Турен, А. Возвращение человека действующего: очерк социологии [Текст] / А. Турен – М.:
Научный мир, 1998. – 206 с.; Уэбстер, Ф. Теории информационного общества [Текст] /Ф. Уэбстер – М.: Аспект
Пресс, 2004. – 400 с.
3
Марков, А.А. Управление процессами формирования информационной безопасности общества: дисс. …
доктора соц. наук [Текст] / А.А. Марков. – СПб., 2014. – С 15.
61
В настоящее время в этой связи многими исследователями аргументируется
приоритетность обеспечения информационной безопасности перед безопасностью
в других сферах. Так, В.М. Губанов, Л.А. Михайлов и В.П. Соломин в контексте
глобальных процессов социально-экономического и политического развития рассматривают информационную безопасность как важнейший компонент национальной безопасности, «пронизывающий» все остальные ее составляющие, такие
как военная, экономическая, социальная, политическая безопасность и, тем самым, выполняющий системообразующую функцию, оказывая возрастающее влияние на их обеспечение1. С учетом всего сказанного, мы также будем понимать
информационную безопасность в качестве базового компонента в системе национальной безопасности, являющегося необходимым условием обеспечения всех
остальных ее сфер.
Информационная безопасность стала предметом специального изучения целого ряда отечественных исследователей, начиная с работ И.А. Лазарева, В.Н.
Лопатина, А.А. Стрельцова и др.2. При этом в зависимости от ракурса исследования информационная безопасность может рассматриваться в нескольких аспектах.
Так, под информационной безопасностью может пониматься собственно безопасность информации, ее сохранность, компьютерная безопасность, защита персональных и иных данных, обеспечение конфиденциальности информации и т.д.;
безопасность обладателей информации, таких как государственные или коммерческие организации; безопасность потребителей информации, защищенность от
возможных информационных угроз тех или иных социальных общностей или же
1
Губанов, В.М. Чрезвычайные ситуации социального характера и защита от них [Текст] / В.М. Губанов,
Л.А. Михайлов, В.П. Соломин. – М.: Дрофа, 2007. – 288 с.
2
Лазарев, И.А. Информационная безопасность [Текст] / И.А. Лазарев – М.: МГЦНТИ, 1997. – 336 с.; Лопатин, В.Н. Информационная безопасность России: Человек. Общество. Государство [Текст] /В.Н. Лопатин. –
СПб., Фонд Университет, 2000. – 428 с.; Стрельцов, А.А. Обеспечение информационной безопасности России: теоретические и методологические основы [Текст] / А.А. Стрельцов /под ред. В.А. Садовничего, В.П. Шерстюка – М.:
МЦНМО, 2002. – 296 с.; Информационная безопасность России [Текст] / Ю.С. Уфимцев, Е.А. Ерофеев и др. – М.:
Экзамен, 2003. – 560 с.; Брандман, Э.М. Глобализация и информационная безопасность общества [Текст] / Э.М.
Брандман. – М.: Изд-во ГПИБ России, 2007. – 173 с.; Вербенко, Б.В. Информационная безопасность России в контексте современного политического процесса: сущность, проблемы обеспечения: автореф. дис. ... канд. полит. наук
[Текст] / Б.В. Вербенко. – М., 2004. – 25 с.; Николаев, А.А. Информационная безопасность России в условиях социальной трансформации [Текст] / А.А. Николаев. – М., 2007 – 172 с.; Полякова, Т. А. Информационная безопасность в условиях построения информационного общества [Текст] / Т. А. Полякова. – М.: РПА Минюста России,
2007. – 192 с.
62
отдельной личности. В контексте нашей работы наибольший интерес представляют исследования информационной безопасности как защищенности от негативного воздействия информационной среды.
Данные подходы к пониманию информационной безопасности также существенно различаются по выделению ее основных объектов и характеристике соответствующих технологий и субъектов обеспечения. Нам представляется наиболее
целесообразным сгруппировать основные существующие подходы в зависимости
от фокусировки на том или ином ее объекте. Как указывают В.М. Губанов,
Л.А. Михайлов и В.П. Соломин, основными объектами информационной безопасности являются: государство и его институты, обеспечивающие сохранение суверенитета, территориальной целостности и незыблемости конституционного строя;
общество как источник и обладатель культурных и духовных ценностей; личность, обладающая возможностью пользоваться своими правами и свободами1.
Соответственно, можно говорить об информационной безопасности государства,
общества и отдельной личности. В определении авторов, информационная безопасность государства, наиболее тесно связанная с обеспечением национальной
безопасности – это такое состояние, когда при оказании воздействия на его информационную сферу ему не может быть нанесен сколько-нибудь существенный
ущерб. Информационная безопасность общества, понимаемая ими аналогичным
образом, подразумевает также безопасность группового и массового сознания,
защищенность от негативного информационного воздействия на моральнонравственный и социально-психологический климат в обществе. Наконец, информационная безопасность личности – это такое состояние, при котором ей не
может быть нанесен существенный ущерб посредством воздействия на окружающее информационное пространство, защищенность индивидуального сознания.
В отечественной политической науке наиболее широко представлены исследования, концентрирующиеся на проблеме обеспечения информационной без-
1
Губанов, В.М. Чрезвычайные ситуации социального характера и защита от них [Текст] / В.М. Губанов,
Л.А. Михайлов, В.П. Соломин. – М.: Дрофа, 2007. – 288 с.
63
опасности государства. Такие работы в большинстве случаев посвящены информационным угрозам национальной безопасности в целом, а также задачам информационного обеспечения военной, социально-политической и экономической безопасности, проблемам информационного противоборства, «информационного
оружия» и «информационных войн», информационным проявлениям экстремизма
и терроризма, в том числе так называемого «киберэкстремизма»1. В наиболее
обобщенном виде можно обозначить основной предмет исследования названных
работ как противодействие информационным угрозам со стороны реального или
потенциального противника в информационном противостоянии, в качестве которого могут выступать различные иностранные государства и их коалиции, международные финансовые и иные организации, транснациональные корпорации,
медиа-корпорации, виртуальные социальные сообщества, террористические и радикальные группировки и т.д. Данные исследования детально раскрывают угрозы
деструктивного воздействия на информационную инфраструктуру государства и
его институтов, современные направления и формы борьбы в информационной
сфере, а также технологии защиты от подобных воздействий.
Обширный круг работ посвящен также информационной безопасности общественного сознания. В данном случае речь идет, прежде всего, об угрозах сохранению традиционных для российского общества ценностей, дезактуализации в
массовом сознании молодежи ценностей социальной направленности, в том числе
ценностей семьи, широком распространении потребительских ценностей и дегу1
Манойло, А.В. Государственная информационная политика в условиях информационно-психологической
войны, монография [Текст] / А.В. Манойло, А.И. Петренко, Д.Б. Фролов. – М.: Горячая линия – Телеком, 2003. –
541 с.; Воронцова, Л.В. История и современность информационного противоборства [Текст] / Л.В. Воронцова, Д.Б.
Фролов – М.: Горячая линия – Телеком, 2006. – 192 с.; Будылин, К.Ю. Информационное противоборство в военной
сфере (политологический анализ): дисс. ... канд. полит. наук / [Текст] К.Ю. Будылин. – М., 2009. – 169 с.; Новиков,
В.К. Информационное оружие – оружие современных и будущих войн [Текст] / В.К. Новиков – М.: Горячая линия
– Телеком, 2013. – 264 с.; Панарин, И.Н. Информационная война, PR и мировая политика [Текст] / И.Н. Панарин –
М.: Горячая линия – Телеком, 2006. – 264 с.; Власенко, И.С. Информационная война: искажение реальности
[Текст] / И.С. Власенко, М.В. Кирьянов – М.: ИД «Канцлер», 2011. – 196 с.; Гриняев, С.Н. Поле битвы – киберпространство: Теория, приемы, средства, методы и системы ведения информационной войны [Текст] /
С.Н. Гриняеев. – Мн.: Харвест, 2004. – 448 с.; Почепцов, Г.Г. Информационные войны. Новый инструмент политики. – [Текст] / Г.Г. Почепцов – М.: Алгоритм, 2015. – 256 с.; Белоножкин, В.И. Информационные аспекты противодействия терроризму [Текст] / В.И. Белоножкин, Г.А. Остапенко. – М.: Горячая линия – Телеком, 2009. – 112 с.;
Давыдова-Мартынова, Е.И. Актуальные проблемы информационной безопасности: проявление экстремизма в сети
Интернет [Текст] / Е.И. Давыдова-Мартынова // Политическая наука и современное общество. Сб. научных трудов.
– М.: МГОУ, 2010 – С. 186-192.
64
манизированных ценностных установок, проявлений национальной и религиозной нетерпимости и т.д. В данном контексте отмеченные тенденции в сфере социально-психологического, морального, духовного здоровья российского общества
также рассматриваются через призму реального или потенциального целенаправленного негативного информационного воздействия, как результат умышленного
использования технологий «социальной вирусологии» и т.п. Так, Р.Р. Тотров пишет о «информационно-финансовом тоталитаризме» и «информационном терроре» со стороны зарубежных масс-медиа, которые имеют целью умышленное разрушение системы традиционных ценностей в постсоветской России. По его мнению, «социально-политической проекцией усиленно пропагандируемых и у нас, и
в США неототалитарных ценностных ориентиров являются голый материализм,
бездуховность, индивидуализм и эгоизм, блокирующие формирование коллективных форм сознания»1.
В этой связи вполне обоснованным является обращение ряда исследователей
к проблеме обеспечения так называемой «духовной безопасности» российского
общества и, прежде всего, его молодого поколения. Духовная безопасность рассматривается при этом в тесной взаимосвязи с информационной безопасностью, в
ряде случаев эти понятия во многом пересекаются. Так, по словам Г.А. Фомченковой, информационная безопасность общества определяется степенью принятия
молодежью его духовных и нравственных ценностей, т.е. духовной безопасностью, формирование которой, в свою очередь, основывается на информационноидеологическом факторе2. Следует отметить, что концептуализация понятия «духовная безопасность» на сегодняшний день не является законченной, а его трактовка в политологическом дискурсе – общепризнанной. В наиболее общем виде
оно связывается с состоянием духовно-нравственной сферы общества, устойчивостью его «культурных кодов», сохранением системы этических норм, моральных
1
Тотров, Р.Р. Масс-медиа и массовое сознание [Электронный ресурс] / Р.Р. Тотров // Дарьял: журнал //
http://www.darial-online.ru/2001_5/totrov.shtml (дата обращения 25.07.2015)
2
Фомченкова, Г.А. Информационно-идеологический фактор формирования духовной безопасности молодежи [Текст] / Г.А. Фомченкова // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Общественные
науки. – 2012. № 1 (21). – С. 72.
65
ценностей и других регуляторов социального поведения, обеспечивающих его
безопасность и стабильность развития. Например, согласно определению
А.С. Запесоцкого, духовная безопасность – это «система условий, позволяющая
культуре и обществу сохранять свои жизненно важные параметры в пределах исторически сложившейся нормы»1. В понимании А.В.Коршунова, духовная безопасность представляет собой совокупность социальных условий, позволяющих
обществу безопасно и стабильно функционировать на основе накопленного им
социокультурного потенциала, который выступает источником инновационного
развития и воспроизводства ценностных оснований2. Наибольший интерес в контексте
нашего
исследования
имеет
трактовка
духовной
безопасности
П.Н. Беспаленко как состояния духовной сферы жизнедеятельности общества, оптимального с точки зрения поддержания социально-политической стабильности и
достижения устойчивого развития3. Таким образом, духовная безопасность, являющаяся важной составляющей и фактором информационной безопасности общества, определяет и устойчивость его развития.
Применительно к отдельной личности информационная безопасность понимается как состояние защищенности информационной среды, обеспечивающей
жизненно важные интересы человека (витальные, физические, психологические,
репродуктивные, интеллектуальные и духовные) от внешних и внутренних угроз 4.
При анализе понятия информационной безопасности личности на первый план,
как правило, выходят проблемы незащищенности индивида перед манипулятивными психологическими воздействиями со стороны средств массовой коммуникации, политических организаций, коммерческих структур, тоталитарных религи1
Запесоцкий, А.С. Гуманитарное образование и проблемы духовной безопасности [Текст] / А.С. Запесоцкий // Педагогика. – 2002. №2. – С. 3-8.
2
Коршунов, А.В. Проблемы изучения духовной безопасности российского общества в современной научной литературе [Текст] / А.В. Коршунов // Историческая и социально-образовательная мысль. – 2013. № 2. – С.
121.-126.
3
Беспаленко, П.Н. Духовная безопасность в системе национальной безопасности современной России:
проблемы институционализации и модели решения: дисс. ... доктора полит. наук [Текст] / П.Н. Беспаленко – Ростов-на-Дону, 2009. – 260 с.
4
Лапченко, Н.Н. Проблемы информационной безопасности в молодежной среде [Текст] / Н.Н. Лапченко //
Социологические исследования. – 2009. № 8. – С. 139–142.
66
озных сект и т.д. В этом ракурсе во многих общественных науках используется
понятие информационно-психологической безопасности. В частности, Г.В. Грачев в своих работах рассматривает информационно-психологическую безопасность как состояние защищенности субъекта от воздействия информационных
факторов, вызывающих дисфункциональные социальные процессы1. В социальнопсихологических исследованиях информационно-психологическая безопасность
личности трактуется как двойственный феномен, где сторонами обеспечения психологической защиты выступают одновременно как объект, так и субъект негативного информационного воздействия2. В этой связи важным аспектом информационной безопасности личности оказывается обеспечение противодействия потенциально негативному воздействию со стороны конкретных субъектов его осуществления – Интернета, СМИ и т.д. В этом плане интересна разрабатываемая
некоторыми авторами концепция обеспечения «медиабезопасности». В определении А.А. Морозовой, медиабезопасность – это состояние защищенности индивида
от представляющей опасность информации, способной причинить вред здоровью
человека, его нравственности и личностному развитию3. Очевидно, что обеспечение понимаемой таким образом медиабезопасности, особенное значимое для защиты современной российской молодежи, подразумевает, наряду с фокусировкой
внимания на источниках потенциально вредной информации, также и повышение
психологической устойчивости самой молодежи в отношении негативного информационного воздействия.
Разумеется, как следует из приведенного выше анализа, разграничение информационной безопасности государства, общества и личности достаточно
условно, поскольку, несмотря на существующие различия в подходах, выделении
основных субъектов и соответствующих технологий обеспечения, по сути, оно
1
Грачев, Г.В. Информационно-психологическая безопасность личности: состояние и возможности психологической защиты [Текст] / Г.В. Грачев. – М.: РАГС, 1998. – 125 с.
2
Проблемы информационно-психологической безопасности [Текст] / Под ред. А.В. Брушлинского и
В.Е. Лепского. – М.: Институт психологии РАН, 1996. – 100 с.
3
Морозова, А.А. Медиа-безопасность в эпоху информации [Текст] / А.А. Морозова // Информационное
поле современной России: практики и эффекты: Материалы IX Международной научно-практической конференции, 18-20 октября 2012 г. Т. 1. – Казань: Казан. ун-т, 2012. – С. 280-287.
67
отражает тесно взаимосвязанные грани одного общего компонента национальной
безопасности. В этой связи наиболее релевантными для политической практики
представляются интегративные определения информационной безопасности. В
частности, подобную позицию выражают В.М. Губанов, Л.А. Михайлов, В.П. Соломин, понимая под информационной безопасностью Российской Федерации такое состояние страны, в котором гражданам, обществу и государству не
может быть нанесен существенный ущерб путем оказания воздействия на ее информационную сферу1. Закономерно в этой связи, что в соответствии с Доктриной информационной безопасности Российской Федерации, под информационной
безопасностью РФ понимается состояние защищенности ее национальных интересов в информационной сфере, определяющихся совокупностью сбалансированных интересов личности, общества и государства2.
Таким образом, в наиболее общем виде информационную безопасность можно определить как состояние защищенности государства, общества, а также отдельной личности от негативного воздействия на них различных информационных угроз, направленных на деформацию общественного и индивидуального сознания. В последующем мы будем исходить из данной трактовки, делая акцент
при этом на защищенности молодежи, как специфической большой социальной
группы, играющей важную роль как в поддержании, так и в развитии существующей системы социальных отношений и, тем самым, в обеспечении устойчивого
развития общества в целом.
2.2. Молодежь как объект негативного информационного воздействия.
Способность человека поддаваться или противостоять информационному
воздействию обусловлена, в первую очередь, характером передаваемой информа1
Губанов, В.М. Чрезвычайные ситуации социального характера и защита от них [Текст] / В.М. Губанов,
Л.А. Михайлов, В.П. Соломин. – М.: Дрофа, 2007. – 288 с.
2
Доктрина информационной безопасности Российской Федерации [Текст] // Российская газета. – 2000. –
№ 187. – С. 9.
68
ции. Транслируемую информацию принято классифицировать, в частности, по
мере интенсивности воздействия, в зависимости от степени активности сторон
коммуникации, различая в ней сообщение, убеждение и внушение. Сообщение
подразумевает обычное информирование одного участника коммуникации другим, т.е. простую передачу информации. Под убеждением понимают метод воздействия на индивидуальное или массовое сознание, основанный на логической
аргументации, а также самостоятельной ее оценке и согласии с ней адресата.
Внушение или суггестия, напротив, представляет собой неаргументированное,
эмоционально-волевое воздействие на человека или на группу, предполагающее
некритическое восприятие информации реципиентом, и, соответственно, ее пассивное усвоение в «готовом виде».
Данные формы информационного воздействия выступают основой для существования такого социально-политического феномена, как пропаганда. Начиная с
работ Э. Бернейса, под пропагандой понимается система техник, позволяющая
управлять общественным мнением, «сознательное и умелое манипулирование
упорядоченными привычками и вкусами масс»1. Таким образом, пропаганда
представляет собой целенаправленное воздействие на сознание и поведение человека, формирующее, посредством распространения информации, заданные взгляды и социальные представления. Надо отметить, что Э. Бернейсом пропаганда
рассматривалась как феномен, свойственный прежде всего демократическому
обществу с его свободой мнений и выступающий в нем инструментом «инженерии согласия». В то же время, в зависимости от цели использования им противопоставлялась так называемая «хорошая» и «недобросовестная» пропаганда2.
А. Цуладзе сегодня также описывает «позитивную» и «негативную» пропаганду, различающиеся характером эмоций, которые она пробуждает. При этом
позитивная пропаганда, по его мнению, не преследует манипулятивных целей,
осуществляясь в интересах тех, кому она адресована, и выполняет воспитатель1
Бернейс, Э. Пропаганда [Текст] / Э. Бернейс. – М.: Hippo Publishing LTD, 2010. – С. 1.
Белоусов, А.Б. Эдвард Бернейс: от манипуляции общественным мнением к инженерии согласия [Текст] /
А.Б. Белоусов // Полис. – 2012. №4 – С. 143-148.
2
69
ную и разъяснительную функции в обществе, содействуя социальному согласию.
Негативная пропаганда, наоборот, направлена на обострение социальных противоречий и разобщения людей посредством создания иллюзорной реальности, выгодной пропагандисту, и осуществляется с целью манипулирования массами1. Таким образом, пропаганда может иметь как манипулятивный, так и неманипулятивный характер. При таком противопоставлении манипулятивная, «негативная»
пропаганда может рассматриваться в качестве угрозы информационной безопасности, а «позитивная», напротив, – в качестве одного из средств ее обеспечения.
Манипулирование сознанием и поведением человека традиционно рассматривается как психологический по своему содержанию и направленности феномен.
В.Е. Лепский определяет манипулятивное воздействие на индивидуальное, групповое и массовое сознание как «инструмент психологического давления с целью
явного или скрытого побуждения индивидуальных и социальных субъектов к
действиям в ущерб собственным интересам в интересах отдельных лиц, групп или
организаций, осуществляющих эти воздействия»2. По его мнению, эффективность
подобных воздействий в современном российском обществе обусловлена отсутствием психологических механизмов защиты от манипуляции у подавляющего
большинства населения. Очевидно, что особенно уязвимым перед манипулятивным воздействием является молодое поколение россиян, формативные годы которого пришлись на период социально-экономического кризиса, сопровождавшегося в массовом сознании кризисом ценностного и идейного самоопределения, состоянием аномии, ростом отчуждения и нигилизма.
Манипуляция сознанием предполагает скрытый характер своего осуществления, определяющий саму ее возможность и эффективность. Так, по определению
Е.Л. Доценко, манипуляция – это «вид психологического воздействия, используемый для достижения одностороннего выигрыша посредством скрытого побужде-
1
Цуладзе, А. Большая манипулятивная игра [Текст] / А. Цуладзе – М.: Алгоритм, 2000. – С. 100-101.
Проблемы информационно-психологической безопасности [Текст] / Под ред. А.В. Брушлинского и
В.Е. Лепского. – М.: Институт психологии РАН, 1996. – 100 с.
2
70
ния другого к совершению определенных действий»1. С.Г. Кара-Мурза, понимающий под манипуляцией способ психологического воздействия на людей через
программирование их поведения, также подчеркивает, что «манипуляция – это
скрытое воздействие, факт которого не должен быть замечен объектом манипуляции»2. А.В. Шубин, критически оценивая применимость в данном случае термина
«программирование» и, тем более, используемого в публицистике слова «зомбирование», понимает манипуляцию как «более широкое и менее драматичное понятие». Им предлагается следующая дефиниция манипуляции – «скрытое интеллектуально-психологическое воздействие с целью управления социальным поведением человеком»3. Механизм такого воздействия, по нашему мнению, заключается в осуществлении опосредованного контроля за социальным поведением человека посредством влияния на регулирующую его систему ценностнонормативных представлений общества.
Таким образом, скрытое, неявное информационное воздействие потенциально способно манипулировать индивидуальным и массовым сознанием, оказывая
влияние на социальное поведение человека. Понятно, что люди могут воспринимать одно и то же информационное сообщение по-разному и реагировать на него
также
различным
образом.
По
данным
классического
исследования
В.Н. Куницыной, в наибольшей степени усваивается информация, которая уже
соответствует мнению человека. Лишь порядка 4% людей из тех, кто до осуществления информационного воздействия имел противоположный взгляд, и около 14% из тех, кто занимал нейтральную позицию, могут изменить свои представления под влиянием пропаганды4. Тем не менее, если эти данные, полученные при
анализе эффективности традиционных СМИ, применимы к современной реально-
1
Доценко, Е.Л. Манипуляция: психологическое определение понятия [Текст] / Е.Л. Доценко // Психологический журнал. – 1993. – № 4. – С. 137.
2
Кара-Мурза, С.Г. Манипуляция сознанием [Текст] /С.Г. Кара-Мурза. – М.: Эксмо, 2008. – С. 21.
3
Шубин, А.В. Средства массовой информации: информирование и манипулирование [Текст] /А.В. Шубин //
Политико-психологические проблемы исследования массового сознания. – М.: Аспект Пресс, 2002. – С. 169.
4
Цит. по: Яницкий, М.С. Ценностное измерение массового сознания [Текст] / М.С. Яницкий – Новосибирск:
Изд-во СО РАН, 2012. – С. 162.
71
сти, они свидетельствуют о весьма значительных возможностях и, соответственно, вызовах информационной безопасности общества.
Очевидно, что эффективность воздействия в массовой коммуникации будет
существенно зависеть от особенностей как субъекта, так и объекта такого воздействия. Как отмечает М.В. Мамонов, в российской политической практике приняты модели четкого разделения на субъект и объект информационного взаимодействия, обладающих в процессе коммуникации различными целями. Если целью
субъекта является продвижение своей системы оценок и трактовок происходящего, то цели объекта, по словам автора, менее определены и, соответственно, менее
изучены1. Согласно А.В. Шубину, высказывающему более категоричное мнение,
интересы сторон в процессе коммуникационного взаимодействия прямо противоположны: «вы стремитесь получить информацию, а телеманипулятор – управлять
вашим мнением»2. Тем самым ролевые функции объектов и субъектов информационного взаимодействия в публичной сфере достаточно четко определены и закреплены за его сторонами.
Следует отметить при этом, что относительно доминирования и самостоятельности той или иной стороны информационного взаимодействия в теории массовых коммуникаций существуют фактически полярные точки зрения. В большинстве исследований делается акцент на пассивности и некритичности принятия
личностью установок и социальных представлений так называемой «массовой
культуры», транслируемых средствами массовой коммуникации. Так, в модели
«убеждающей коммуникации» К. Ховланда социальные установки аудитории являются производными от СМК, «приобретенной реакцией» на воздействие
«убеждающего сообщения», играющего роль внешнего стимула3. В некоторых
других подходах, такая позиция, рассматривающая отношения между СМК и по1
Мамонов, М.В. Информационная политика и изменение общественного мнения [Текст] / М.В. Мамонов
// Полис. – 2011. №5 – С. 26.
2
Шубин, А.В. Средства массовой информации: информирование и манипулирование [Текст] /А.В. Шубин //
Политико-психологические проблемы исследования массового сознания. – М.: Аспект Пресс, 2002. – С. 202.
3
Яницкий, М.С. Особенности массово-коммуникационных предпочтений в зависимости от типа индивидуальной ценностной системы [Текст] / М.С. Яницкий // Вестник Кемеровского государственного университета. –
2005. №2 (22). – С. 195–198.
72
требителями информации как односторонние, при которых последние выступают
только в качестве пассивного реципиента, подвергается критике по причине
наличия во многих обществах свободы СМК, предлагающих аудитории различную картину мира. В частности, в концепции «использования и удовлетворения»
(Дж. Блумер, Э. Кац, А. Рубин и др.) подразумевается, что потребители информации сами выбирают СМК, отвечающее их вкусам и потребностям, создавая спрос,
который удовлетворяется подстраивающимся под них рынком информационных
услуг. Сторонники этой концепции полагают, что «скорее люди приспосабливают
средства массовой коммуникации к своим потребностям, чем средства массовой
коммуникации подчиняют себе людей»1. На этом основании последователи данной теории приходят к вполне ожидаемому логическому выводу, что индивидуальные характеристики членов аудитории обуславливают воздействие СМК в такой же мере, как и собственно сама медиаинформация2.
В качестве наиболее общей, интегративной такой характеристики можно рассматривать готовность объекта информационного воздействия реагировать на него определенным способом в соответствии с целями транслятора информации. В
социально-психологических исследованиях подобная готовность описывается с
использованием достаточно широкого спектра близких понятий, таких как психологическая незащищенность от манипулирующего воздействия, подверженность
внешнему влиянию, суггестивность или внушаемость, несамостоятельность суждений и зависимость от мнения окружающих, конформность и т.д. Комплекс
названных взаимосвязанных характеристик обусловлен рядом базовых психологических особенностей – прежде всего, уровнем интеллектуального, эмоционально-волевого, ценностного развития, определяющих способность к критическому
восприятию информации. Так, М.С. Яницкий на основании результатов своего
исследования приходит к заключению, что люди, ориентирующиеся на разные
системы ценностей, обнаруживают и различные массово-коммуникационные
1
Цит. по: Богомолова Н.Н. Эффективность массовой коммуникации: смена подходов [Текст] / Н.Н. Богомолова // Социальная психология в современном мире – М.: Аспект Пресс, 2002. – С. 225.
2
Брайант, Дж. Основы воздействия СМИ [Текст] / Дж. Брайант, С. Томпсон. – М.: «Вильямс», 2004. – 432 с.
73
предпочтения, особенности стратегии поиска информации и противостояния манипуляции. При этом более высокий уровень развития ценностной системы, по
данным автора, сопряжен со стремлением получать информацию из разных источников, а также с предпочтением таких СМК, которые дают возможность выступать самостоятельным субъектом массовой коммуникации1.
Подверженность информационному воздействию зависит также и от ряда социально-демографических характеристик, в частности возраста, пола и уровня
образования. В контексте данной работы особое внимание привлекает специфика
современной российской молодежи как объекта информационного воздействия,
заключающаяся, по мнению, многих авторов, в ее определенной незрелости, несформированности системы ценностных ориентаций, состоянии аномии и т.д. 2.
Поскольку система ценностей и установок молодых людей достаточно динамична
и способна легко изменяться под влиянием внешних факторов, сознание молодежи легко поддается манипулированию, в том числе со стороны СМК. Как в этой
связи справедливо отмечает П.П. Зети, посредством манипулирования несформированным сознанием молодежи можно добиться ее превращения в апатичную или
же агрессивную массу3. Соответственно, в результате целенаправленного информационного воздействия политическое участие молодежи вполне может принять
характер абсентеизма или, напротив, приобрести деструктивную, радикальную
или даже экстремистскую направленность. Очевидно, что возможность подобного
побудительного воздействия на сознание молодежи требует особого внимания
при разработке и реализации стратегий обеспечения информационной безопасности.
Как уже отмечалось, эффективность информационного воздействия в значительной степени определяется и каналом его осуществления, то есть особенно1
Яницкий, М.С. Ценностное измерение массового сознания [Текст] / М.С. Яницкий – Новосибирск: Изд-во
СО РАН, 2012. – 237 с.
2
Пфетцер, С.А. Политическое участие и политические ценности молодежи российской провинции [Текст] /
С.А. Пфетцер, А.А. Зеленин, М.С. Яницкий – Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2014. – 143 с.
3
Зети, П.П. Проблемы информационного воздействия на молодежь на Юге России [Текст] / П.П. Зети // Вестник Южного научного центра РАН. – 2012. №1. Том 8. – С. 77.
74
стями субъекта данного воздействия. В роли субъекта информационного воздействия могут выступать такие социальные институты, как семья, образовательные
учреждения, формальные и неформальные сообщества, различные общественные
и религиозные организации, средства массовой коммуникации и др. При этом
СМК сегодня уже традиционно рассматриваются в качестве важнейшего «транслятора социального опыта», посредством которого личности передаются нормы и
ценности тех или иных общностей1. Следует отметить, что влияние социальной
среды на формирование социальных установок и ценностей личности в последние
десятилетия опосредуется средствами массовой коммуникации все в возрастающей степени. Особенно это свойственно современному российскому обществу, в
котором, вследствие ценностно-нормативного кризиса, в определенной степени
нарушились механизмы трансгенерационной передачи традиционных регуляторов социального поведения, обеспечивавшие принятие молодежью норм и ценностей старшего поколения.
Особенности и характер транслируемой СМК информации в значительной
степени предопределяют специфику содержания формируемой у молодежи картины мира. В представлении Л.В. Матвеевой, алгоритм такого воздействия выглядит следующим образом: объективная реальность, существующая вне индивида и представленная фактами – официальные либо неофициальные источники информации – коммуникативное сообщение масс-медиа как символическая реальность – субъективная картина мира как субъективная реальность2. Можно предположить, что в зависимости принципиальных особенностей транслятора информации, определяющих масштаб информационного воздействия и его эффективность, субъективная картина мира молодых людей может существенно различаться степенью самостоятельности либо сформированности.
1
Яницкий, М.С. Особенности массово-коммуникационных предпочтений в зависимости от типа индивидуальной ценностной системы [Текст] / М.С. Яницкий // Вестник Кемеровского государственного университета. –
2005. №2 (22). – С. 195–198.
2
Матвеева, Л.В. Гуманитарная составляющая информационной безопасности в СМИ [Текст] / Л.В. Матвеева
// Информационная и психологическая безопасность в СМИ. Том 1 «Телевизионные и рекламные коммуникации».
– М.: «Аспект-Пресс», 2002. – С. 33.
75
В этой связи следует более детально остановиться на современных СМК, реально или потенциально способных обеспечить большую самостоятельность потребителя информации. Особого внимания, по нашему мнению, в данном контексте заслуживает концепция так называемых «новых» средств массовой информации. Д.Г. Балуев и Д.И. Каминченко выделяют целый ряд отличительных особенностей таких «новых СМИ», в частности: функционирование в сети Интернет;
участие пользователей в создании контента («генерируемый пользователем контент»); коннективный (т.е. связующий) принцип распространения информации,
отличающий их от традиционных СМИ1. Фактически речь идет об Интернет-СМИ
и, в более широком смысле, ресурсах Интернета, альтернативных традиционным
средствам массовой информации.
Противопоставляя Интернет другим СМИ, А.Н. Ильин справедливо подчеркивает, что он предполагает наличие обратной связи, двусторонней коммуникации, диалога, возможности свободно выразить свое мнение, дать комментарий и
т.д. По словам автора, «такой свободный доступ можно конституировать как одно
из средств борьбы против информационного давления. Когда из процесса получения информации исключается диалог, а реципиенты превращаются в пассивно
воспринимающую сообщения толпу, у них ослабевает защита перед манипуляциями; именно диалогичность ее обеспечивает»2. Соглашаясь в основном с этой позицией, заметим, что Интернет, несмотря на указанные ограничительные факторы, также может выступать средством информационного воздействия и манипулирования сознанием. Так, В.А. Евдокимов, описывая особенности пропаганды в
Интернете, фактически признает, что несмотря на большую настороженность и
критичность Интернет-пользователей, сужение возможностей и эффективности
прямолинейного, монопольного пропагандистского воздействия, применение информационных технологий «облегчает осуществление пропагандистской деятель-
1
Балуев, Д.Г. Новые средства массовой информации: проблемы теоретического осмысления [Текст] / Д.Г. Балуев, Д.И. Каминченко // Информационное общество. – 2014. № 1. – С. 31-37.
2
Ильин, А.Н. Интернет как альтернатива политически ангажированным СМИ [Текст] / А.Н. Ильин // Полис. –
2012. №4 – С. 133.
76
ности», при этом благодаря плюралистичности Интернета «в виртуальном пространстве распространяются как гуманистические воззрения, знания, ценности и
образы, так и экстремистские взгляды»1. Как справедливо отмечает А.А. Марков,
специфика Интернета заключается в оперативности и доступности появления и
потребления информации, в том числе и асоциального характера. При этом, Интернет, по сравнению с традиционными СМИ, оказывается более эффективным
при избирательном воздействии на целевые социальные группы, такие как спортивные фанаты или молодежные группировки2. Очевидно, что характер и направленность воздействия ресурсов Интернета во многом будет определяться целями
и интересами их организаторов и собственников.
Для молодежи, как показывают современные исследования, Интернет оказывается важнейшим каналом получения информации, при этом «степень приоритетности такого канала может быть определена как по количественным показателям – совокупностью трафика проходящего через него искомого информационного контента, так и по качественным – его доступностью/популярностью для членов целевой социальной группы (в данном случае – молодежи)»3. Интернет уже
является основным источником информации для подавляющего большинства
российской молодежи, становясь все более доступным для возрастающего числа
молодых россиян, которые посвящают Интернет-коммуникации все большее количество
времени.
Более
того,
длительное
«погружение»
в
Интернет-
пространство становится отличительной особенностью нового поколения: «постоянное пребывание в Интернете стало одним из маркеров молодежного образа
жизни»4. В этой связи рядом авторов применительно к современной реальности
используется понятие «онлайн-молодежь».
1
Евдокимов, В.А. Пропаганда в Интернете [Текст] / В.А. Евдокимов // Полис. – 2012. №4 – С. 137.
Марков, А.А. Управление процессами формирования информационной безопасности общества: дисс. …
доктора соц. наук [Текст] / А.А. Марков. – СПб., 2014. – С. 16.
3
Крапивенский, А.С. Вербальный аспект культурной безопасности молодежи в социальных сетях и блогосфере Рунета [Текст] / А.С. Крапивенский // Современные проблемы науки и образования. – 2012. № 2. – С. 4752.
4
Карпова, Д.Н. Интернет-коммуникация: новые вызовы для молодежи [Текст] / Д.Н. Карпова // Вестник
МГИМО. – 2013 – №5(32) – С. 209.
2
77
Предпочтение молодежью Интернета как источника информации и средства
общения, по нашему мнению, определяется возможностью реализации собственной активности, двусторонней коммуникацией, удобством и оперативностью,
чрезвычайно широкими возможностями, превышающими потенциал печатных
СМИ, радио и телевидения вместе взятых. Высокая результативность информационного воздействия в Интернете обусловлена, в этой связи, возможностью «кумулятивного» эффекта, связанного с характером получаемой информации, одновременно и текстовым, и визуальным, и аудиальным.
Возможности, предоставляемые ресурсами Интернета, определяют выраженность как позитивных, так и негативных эффектов от его использования.
А.Н. Ильин в своей работе анализирует высказываемые различными авторами
«за» и «против» в плане влияния Интернета на общество и личность. К положительным сторонам использования Сети он относит, в частности, доступность и
разнообразие информации, способность одновременного удовлетворения не только познавательных, но и коммуникативных целей, интерактивность и т.д. Отрицательными эффектами Интернет-коммуникации, как резюмирует автор, можно
считать преизбыток информации, приводящий к поверхностности восприятия, калейдоскопичность и мозаичность формируемой картины мира, размывание и
диффузность идентичности личности, эмоциональное и нравственное снижение и
др.1. Д.Н. Карпова в своем исследовании описывает наиболее общие социальнопсихологические деформации в молодежной среде, являющиеся следствием интенсивной Интернет-коммуникации: киберзависимость и определенная утрата
связей с реальным миром; изменение характера межличностной коммуникации,
предпочтение виртуального общения реальному; деформация когнитивной сферы,
формирование фрагментарного знания и «клипового» мышления; качественные
изменения процесса социализации детей и молодежи, «перетягивание» функции
1
Ильин, А.Н. Интернет как альтернатива политически ангажированным СМИ [Текст] / А.Н. Ильин // Полис. –
2012. №4 – С. 126-130.
78
социализации от традиционных ее институтов на Интернет1. Очевидно, что помимо этих недифференцированных и скорее «непредумышленных», фоновых побочных эффектов, существует и множество отдельных информационных угроз,
обусловленных намеренным, целенаправленным негативным воздействием на
молодежь. На основе теоретического анализа современных источников по данной
проблеме мы предлагаем собственную классификацию таких Интернет-угроз молодежи:
1. Размывание традиционной системы ценностей, распространение нигилизма, пропаганда «бездуховности» и меркантилизма, формирование эгоистических
установок и потребительского образа жизни.
2. Снижение значимости семейных ценностей, пропаганда сексуальной «распущенности», распространение материалов порнографического характера, увеличение числа различных сексуальных девиаций, альтернативных и нетрадиционных форм семейных и сексуальных отношений.
3. Пропаганда насилия и жестокости, рост проявлений агрессии в поведении
молодежи, распространение различных форм преступного и деструктивного поведения, вспышки вандализма, массовых беспорядков и т.п.
4. Распространение экстремистских взглядов, формирование негативных
установок в отношении других национальных и культурных групп, пропаганда
национального превосходства и исключительности, провоцирование межэтнической и межконфессиональной напряженности.
5. Распространение аутодеструктивных и аутоагрессивных форм поведения,
пренебрежения здоровьем и собственной жизнью, повышение потребности в неоправданном риске, рост нарко- и алкогольной зависимости среди молодежи, увеличение числа суицидов в молодежной среде.
6. Вовлечение молодежи в деятельность различных антисоциальных и асоциальных групп – тоталитарных религиозных сект, эскапистских молодежных суб1
Карпова, Д.Н. Интернет-коммуникация: новые вызовы для молодежи [Текст] / Д.Н. Карпова // Вестник
МГИМО. – 2013 – №5(32) – С. 209-210.
79
культур и т.д., вызывающее уход от реальности, выключение из социально активной жизни;
7. Угрозы экономической и финансовой безопасности, различного рода интернет-мошенничество, вовлечение в деятельность финансовых пирамид, формирование зависимости от азартных игр и т.п.
Перечисленные угрозы определяют необходимость разработки адекватной
им модели информационной безопасности молодежи. Оценка значимости и приоритетности этих и подобных Интернет-угроз для молодежи того или иного конкретного региона как со стороны самой молодежи, так и экспертов в сфере массмедиа и информационных технологий может быть положена в основу реализации
комплексной и разносторонней стратегии обеспечения информационной безопасности молодежи на региональном уровне, а также, при их оценке в динамике, в
системе мониторинга показателей ее эффективности.
2.3. Социально-политические технологии обеспечения информационной
безопасности молодежи.
Достижение качественно нового уровня обеспечения безопасности, адекватного глобальным угрозам и вызовам современности, требует, по словам А.Д. Урсула, создания новых информационно-управленческих структур, способных обеспечить формирование глобального сознания, ответственного за принятие важных
для всего человечества решений и их реализацию1. При этом, как отмечает
А.А. Марков, разработка и внедрение новых форм обеспечения информационной
безопасности являются особенно актуальными для общества, уязвимого к информационным угрозам социальной стабильности. В частности, специфика российского общества в обработке и потреблении информации, приводит, по его словам,
к «несбалансированному восприятию ограничения права на информацию, в т.ч.
доступу к запрещенной информационной продукции». Как справедливо указывает
1
Урсул, А.Д. Глобальные процессы, безопасность и устойчивое развитие [Текст] / А.Д. Урсул // Век глобализации. – 2008. №1. – С. 20.
80
автор, в условиях информационного общества, когда неограниченно растет способность СМК оперативно доносить до потребителя самый различный контент, в
том числе конфиденциального, порнографического или экстремистского характера, тиражирование и потребление информационного продукта неизбежно должно
стать объектом социального управления. Существующие угрозы определяют
необходимость комплексного подхода к управлению социально-политическими,
правовыми, технологическими и другими процессами в информационной сфере1.
Тем самым комплексное обеспечение информационной безопасности становится
важной функцией государства и общества.
Социальное и политическое управление информационной сферой осуществляется в рамках информационной политики, под которой понимается деятельность, «связанная с воспроизводством и распространением информации, удовлетворяющей интересы государства и гражданского общества, и направленная на
обеспечение творческого, конструктивного диалога между ними и их представителями»2. Е.Ю. Митрохина определяет информационную политику как деятельность государственных и общественных институтов, направленную на создание
предпосылок для просоциального индивидуального и общественного поведения
посредством информирования различных социальных групп о происходящих в
обществе событиях, процессах и явлениях. В этой связи к основным функциям
информационной политики, являющейся формой осуществления государственной
власти по отношению к производству информации, по ее мнению, относятся интеграция информации в систему социальных и политических институтов, а также
управление социальными процессами с целью изменения их тенденций в оптимальном направлении3. Механизмом практической реализации государственной
информационной политики в достижении данной цели, как следует из работы
М.В. Мамонова, является формирование в массовом сознании определенных
1
Марков, А.А. Управление процессами формирования информационной безопасности общества: дисс. …
доктора соц. наук [Текст] / А.А. Марков. – СПб., 2014. – С. 15-16.
2
Информационная политика: учебник [Текст] / под общ. ред. В.Д. Попова. – М.: Изд-во РАГС, 2003. – С. 38.
3
Митрохина, Е.Ю. Информационная безопасность личности как социологическая проблема: дисс. … канд.
соц. наук [Текст] / Е.Ю. Митрохина – М., 1999. – 156 с.
81
ожиданий в отношении власти и, затем, демонстрация их осуществления путем
организации системы соответствующих информационных поводов1. Вполне закономерно в этой связи, что одним из наиболее важных направлений государственной информационной политики, по словам Д.Г. Балуева и Е.П. Чекулаева, является осуществление взаимодействия власти со средствами массовой коммуникации
и Интернет-сообществами. При этом, по мнению авторов, «тенденцией в области
информационной политики политического руководства стало формирование единого формата информационного вещания на подавляющем большинстве СМК,
доступных большинству населения России»2. Приведенные трактовки информационой политики связывают ее, в первую очередь, с управлением информационными потоками. Тем не менее, несмотря на отчетливый акцент на производстве и
распространении информации, делаемый многими авторами в определениях информационной политики государства, она, разумеется, не ограничивается лишь
информированием и, в частности, предполагает осуществление «позитивной»
пропаганды, нацеленной на поддержание социальной стабильности.
Согласно «Концепции государственной информационной политики», она
тесно взаимосвязана с государственной политикой обеспечения национальной
безопасности через систему информационной безопасности. В «Концепции» выделяются следующие основные направления государственной информационной
политики в данной области: учет требований информационной безопасности при
выработке стратегии государственной информационной политики и ее осуществлении; согласование нормативно-правовой базы развития информационного общества и обеспечения информационной безопасности; тесное взаимодействие мероприятий государственной информационной политики с мероприятиями, проводимыми в рамках государственной политики обеспечения информационной без-
1
Мамонов, М.В. Информационная политика и изменение общественного мнения [Текст] / М.В. Мамонов
// Полис. – 2011. №5 – С. 28.
2
Балуев, Д.Г. Информационная политика и формы интерактивного взаимодействия в современной России
[Текст] / Д.Г. Балуев, Е.П. Чекулаев // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. – 2010. № 51. – С. 320.
82
опасности и т.д.1. Таким образом, в нашей работе мы будем исходить из того, что
информационная политика Российской Федерации направлена на решение широкого круга задач, одной из которых является управление обеспечением информационной безопасности.
Залогом информационной безопасности государства и общества, как пишет
В.А. Жигула, является обеспечение эффективного функционирования системы
национальных информационных ресурсов. Такое обеспечение, по мнению автора,
осуществляется с использованием нескольких групп общих методов, таких как
правовые,
организационно-технические
и
экономические2.
В.М. Губанов,
Л.А. Михайлов и В.П. Соломин выделяют следующие основные направления
обеспечения информационной безопасности: развитие «информационной культуры» населения, понимаемой как развитие навыков активной и пассивной защиты
от потенциально опасных информационных воздействий; развитие законодательства в информационной сфере, совершенствование правового обеспечения информационной безопасности; создание системы мониторинга информационных
угроз и факторов риска путем изучения общественного мнения по данным вопросам; расширение международного сотрудничества по вопросам безопасности в
информационном пространстве, включая достижение соглашений о неиспользовании информационных технологий во враждебных целях3. А.А. Морозова видит
пути решения проблемы обеспечения информационной безопасности населения
России, в том числе информационной безопасности молодежи, в реализации таких мер, как государственный контроль, включающий создание федерального реестра запрещенных сайтов и каналов коммуникации; обеспечение самостоятельного контроля медиаресурсов со стороны СМК и Интернет-провайдеров; медиаобразование населения и, особенно, молодежи по проблеме медиабезопасно1
Концепция государственной информационной политики РФ [Электронный ресурс] // URL: http://
http://www.unesco.kz/ip/countries/russia_ru.htm (дата обращения: 31.07.2015).
2
Жигула, В.А. Организационное обеспечение информационной безопасности государственных и муниципальных образований Российской Федерации: автореф. дис. … канд. социол. наук [Текст] / В.А. Жигула. – Ростовна-Дону, 2012. – С. 11-12.
3
Губанов, В.М. Чрезвычайные ситуации социального характера и защита от них [Текст] / В.М. Губанов, Л.А.
Михайлов, В.П. Соломин. – М.: Дрофа, 2007. – 288 с.
83
сти; поддержка самообразования личности по вопросам медиабезопасности, развитие навыков самоконтроля в процессе коммуникации; введение этического кодекса коммуникации1. По нашему мнению, большинство выделяемых разными
авторами путей и способов обеспечения информационной безопасности могут
быть объединены в следующие группы:
- противодействие информационным угрозам со стороны государственных и
правоохранительных органов посредством правового регулирования процессов в
информационной сфере;
- ограничение доступа молодежи к представляющим опасность информационным ресурсам, техническая блокировка отдельных Интернет-ресурсов, контентфильтрация и т.д.;
- формирование информационной и коммуникативной компетентности молодежи, развитие способности к критическому восприятию и анализу информации,
повышение психологической устойчивости к негативному информационному
воздействию.
Так как все эти политико-правовые, организационно-технические и социально-психологические методы являются средствами реализации государственной
информационной политики, они, одновременно, могут рассматриваться в качестве
социально-политических технологий обеспечения информационной безопасности.
Поскольку государственная информационная политика осуществляется не
только на федеральном, но и на региональном уровне, актуальной задачей политической практики является создание региональных моделей обеспечения информационной безопасности, различающихся приоритетностью направлений реализации и разработанностью соответствующих им социально-политических технологий. Необходимость построения моделей обеспечения информационной безопасности,
учитывающих
специфику
конкретного
региона,
по
словам
В.М. Юрченко и соавторов, определяется существенными региональными разли1
Морозова, А.А. Медиа-безопасность в эпоху информации [Текст] / А.А. Морозова // Информационное поле
современной России: практики и эффекты: Материалы IX Международной научно-практической конференции, 1820 октября 2012 г. / под ред. Р.П. Баканова: в 2-х т. – Т. 1. – Казань: Казан. ун-т, 2012. – С. 280-287.
84
чиями многих характеристик информационной среды. Субъектами информационной безопасности на региональном уровне, по мнению авторов, выступают органы государственной власти субъектов Российской Федерации; органы местного
самоуправления; правоохранительные органы; региональные СМК; местные отделения политических партий; некоммерческие и общественные организации. В
качестве основного объекта информационной безопасности ими рассматривается
население соответствующего региона1.
В силу описанных ранее социально-психологических особенностей и массово-коммуникационных предпочтений молодежи современной российской провинции, мы считаем целесообразным разработку и реализацию отдельных моделей обеспечения ее информационной безопасности, учитывающих специфику молодежного информационного пространства соответствующего региона. Например, проведенный П.П. Зети анализ молодежного информационного пространства
на Юге России демонстрирует, в частности, его фрагментарность и бессистемность, недостаточность информирования молодежи о практике реализации молодежной политики и т.д. В этой связи автор обосновывает необходимость усиления
деятельности по распространению информации в молодежной среде, расширения
каналов информирования и просвещения молодежи, создания системы поддержки
региональной молодежной прессы, направленной на увеличение аудитории данных СМК и т.д.2. Исследования особенностей молодежного информационного
пространства в сибирских регионах также в целом свидетельствуют о недостаточном уровне его развития, что определяет актуальность изменения каналов и форм
распространения информации среди молодежи и совершенствования направленных на нее PR-технологий3. Бесспорно, что молодежь конкретных регионов различается не только уровнем информированности и характером получаемой ин1
Юрченко, В.М. К построению модели информационной безопасности полиэтничного региона (на материалах Юга России) [Текст] / В.М. Юрченко, И.В. Юрченко, Е.В. Савва, И.А. Герасимов // Человек. Сообщество.
Управление. – Краснодар, 2010. № 4. – С. 12.
2
Зети, П.П. Проблемы информационного воздействия на молодежь на Юге России [Текст] / П.П. Зети // Вестник Южного научного центра РАН. – 2012. №1. Том 8. – С. 78.
3
Зеленин, А.А. Региональная модель государственной молодежной политики и практика ее реализации
[Текст] / А.А. Зеленин. – Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2008. – С. 70.
85
формации, но и степенью интерактивности во взаимодействии со СМК, вовлеченностью в те или иные сетевые сообщества, показателями общей социальной и политической активности и другими особенностями, определяющими ее способность самой выступать не только объектом, но и субъектом обеспечения информационной безопасности.
Одной из существенных отличительных особенностей молодежи является ее
выраженная потребность в саморазвитии и самореализации. Как пишет в данном
ключе Н.С. Павлова, состояние безопасности молодежи в итоге определяется возможностями реализации ее индивидуальной и социальной субъектности в различных сферах жизнедеятельности общества, а уровень социально-политического
обеспечения безопасности молодежи, соответственно, степенью реализованности
ее жизненных сил, удовлетворенностью достигнутой самореализацией, а также
соотнесенностью этой удовлетворенности с возможностями молодых людей1.
С.А. Пфетцер, А.А. Зеленин и М.С. Яницкий подчеркивают в этой связи, что если
деятельность государственных и общественных институтов не сможет удовлетворить существующий запрос на создание условий для духовно-нравственного развития молодежи, то эту нишу могут занять, в частности, различные «виртуальные» сообщества, уже сегодня все более активно развивающиеся в сетевом пространстве, легко преодолевающие формальные организационные преграды и, по
существу, неподдающиеся управлению со стороны государства2. Тем самым, одним из приоритетных направлений социально-политического обеспечения информационной безопасности молодежи следует считать поддержку ее общего, в
том числе морально-нравственного, ценностного развития, способствующую повышению ее субъектности в информационном пространстве.
Итак, как следует из анализа приведенных источников, субъектами обеспечения информационной безопасности молодежи могут выступать органы государ-
1
Павлова, Н.С. Социальная безопасность молодежи: организационно-управленческое обеспечение: дис. …
канд. соц. наук [Текст] / Н.С. Павлова. – Чита, 2009. – 200 с.
2
Пфетцер, С.А. Политическое участие и политические ценности молодежи российской провинции [Текст] /
С.А. Пфетцер, А.А. Зеленин, М.С. Яницкий – Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2014. – С. 131.
86
ственной власти РФ и ее субъектов, органы местного самоуправления, образовательные учреждения, общественные организации, формальные и неформальные
молодежные объединения, наконец – средства массовой коммуникации. Основным объектами информационной безопасности, по нашему мнению, должны являться популярные среди молодежи источники информации, прежде всего – Интернет-ресурсы, а также сама молодежь как особая социально-демографическая
группа.
Как показывает практика, реальные меры, направленные на обеспечение информационной безопасности молодежи, сегодня преимущественно касаются источников информационного воздействия на молодежь. Сюда можно отнести прямое противодействие информационным угрозам со стороны государственных
правоохранительных органов посредством правового регулирования процессов в
информационной сфере, а также осуществляемого на этой основе технического
ограничения доступа к представляющим опасность Интернет-ресурсам, контентфильтрацию и т.д. К технологиям влияния на информационное пространство молодежи можно отнести и так называемый «астротерфинг» – использование современных программных и организационных средств для вытеснения реальных людей на веб-форумах, продуцирование массы якобы независимых «комментов», которые на самом деле могут быть написаны одним человеком или группой привлеченных «троллей» и, тем самым, создание «мнимого» общественного мнения, которое в итоге становится настоящим, выгодным для субъекта влияния. По словам
А.Н. Ильина, «Интернет не получается контролировать, но его можно троллировать»1.
По нашему мнению, более эффективным в стратегическом плане является
осуществление комплекса мер профилактического характера в отношении самой
молодежи как объекта потенциально негативного воздействия. Как справедливо
указывает Г.А. Фомченкова, «информационная безопасность» общества должна
1
Ильин, А.Н. Интернет как альтернатива политически ангажированным СМИ [Текст] / А.Н. Ильин // Полис. –
2012. №4 – С. 135.
87
быть основана на информационно-идеологическом факторе, который формирует
духовную составляющую молодежи, а значит и является основой ее безопасности»1. По словам П.П. Зети, ситуация в современной российской провинции требует создания в региональном информационном пространстве условий, при которых молодые люди могли бы получать максимально возможное количество информации, способствующей воспитанию и укреплению общечеловеческих ценностей, выработке активной гражданской позиции, формирующей у молодежи позитивные установки по отношению к другим национальностям и друг другу, высокий уровень политической культуры. Данный процесс, по мнению автора, включает следующие технологии: создание концепции и программы научноисследовательской и информационной деятельности; создание молодежных региональных СМИ и поддержку уже существующих; подготовку специалистов научно-исследовательской и информационной деятельности в сфере молодежной политики; развитие межрегионального сотрудничества. Такая информационная политика призвана сформировать социальный диалог между государством, СМИ и
молодежью2.
Соответственно, эффективное обеспечение информационной безопасности
молодежи может быть достигнуто в рамках совместной деятельности ее субъектов, осуществляющих комплекс мер не только по прямому противодействию информационным угрозам, но и, одновременно, по повышению уровня ценностного
развития. К технологиям содействия ценностному развитию молодежи можно отнести как целенаправленную информационную деятельность по повышению
уровня морально-нравственного развития, пропаганде значимости традиционных
и гражданско-патриотических ценностей, развитию правосознания, так и формирование информационной и коммуникативной компетентности молодежи посредством медиаобразования как развития способности к критическому восприятию и
1
Фомченкова, Г.А. Информационно-идеологический фактор формирования духовной безопасности молодежи
[Текст] / Г.А. Фомченкова // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Общественные науки. –
2012. № 1 (21). – С. 72.
2
Зети, П.П. Проблемы информационного воздействия на молодежь на Юге России [Текст] / П.П. Зети // Вестник Южного научного центра РАН. – 2012. №1. Том 8. – С. 78-79.
88
анализу медиатекстов, в том числе с учетом регионального социокультурного и
политического контекста. Реализация данных технологий позволит оптимизировать процесс ценностного самоопределения «провинциальной» молодежи, создавая условия для самостоятельного выбора и внутреннего принятия высших, духовных ценностей.
Таким образом, для эффективной политической социализации «провинциальной» молодежи, создания условий профилактики экстремизма и радикализации политического участия в молодежной среде, и, тем самым, обеспечения
устойчивого, стабильного развития общества, необходим целый комплекс мер содействия
ценностному
развитию,
включающий
собственно
социально-
политические, информационные и психолого-педагогические технологии, и, соответственно, требующий системной интеграции деятельности субъектов их реализации. Комплекс названных технологий может быть реализован, в частности, в
совместной деятельности департаментов по работе с молодежью, молодежных
общественных организаций и образовательных учреждений.
Акцент на ценностном развитии молодежи в системе мер обеспечения ее информационной безопасности определяет необходимость включения соответствующих индикаторов в число показателей эффективности социально-политических
технологий, реализуемых в данном направлении. Как справедливо указывают
В.М. Юрченко и соавторы, при построении региональной модели информационной безопасности центральное место занимает разработка системы ее индикаторов, под которыми понимаются пороговые значения, выход за пределы которых
означает возникновение реальных информационных угроз тому или иному объекту. По мнению авторов, в качестве таких индикаторов могут рассматриваться
уровень доверия к источникам информации, общественным институтам и институтам власти, степень влияния институтов гражданского общества на тематизацию политического дискурса, показатели «мигрантофобии» и межэтнической
89
напряженности, распространенность в обществе «языка вражды» и др.1. Оценка
обеспечения информационной безопасности молодежи, исходя из всего сказанного ранее, по нашему мнению, должна включать также мониторинг показателей ее
медиакомпетентности и ценностного развития. С учетом контекста нашего исследования, нам близка также позиция С.И. Петрова, который считает целесообразным «соединить в одно целое перечень показателей национальной безопасности с
индикаторами устойчивого развития, которые предложены для измерения его динамики на национальном и международном уровнях»2. Мы полаем вполне возможным распространение такого подхода и на региональный уровень. В этой связи для эмпирической проверки выдвинутой нами гипотезы мы будем одновременно оценивать показатели обеспечения информационной безопасности молодежи на региональном уровне и индикаторы устойчивости развития данного региона в их взаимосвязи и взаимообусловленности.
2.4. Выводы по второй главе.
В современной политической науке безопасность понимается не только как
объективное состояние защищенности, но и как форма политической практики.
Наиболее широким понятием в данном контексте является «национальная безопасность», понимаемая как безопасность государства, общества и его граждан.
При этом в качестве базового компонента в системе национальной безопасности,
являющегося необходимым условием обеспечения всех остальных ее сфер, можно
рассматривать информационную безопасность. В наиболее общем виде информационную безопасность можно определить как состояние защищенности государства, общества, а также отдельной личности от негативного воздействия на них
1
Юрченко, В.М. К построению модели информационной безопасности полиэтничного региона (на материалах Юга России) [Текст] / В.М. Юрченко, И.В. Юрченко, Е.В. Савва, И.А. Герасимов // Человек. Сообщество.
Управление. – Краснодар, 2010. № 4. – С. 6.
2
Петров, С.И. Новые вызовы и проблемы устойчивого развития России [Текст] / С.И. Петров // Международный Научный Институт «Educatio» – 2015, I (8) – С. 58.
90
различных информационных угроз, направленных на деформацию общественного
и индивидуального сознания.
Любое информационное воздействие потенциально способно манипулировать индивидуальным и массовым сознанием, оказывая влияние на социальное
поведение человека. Способность человека противостоять негативному информационному воздействию обусловлена характером передаваемой информации, а
также особенностями как субъекта, так и объекта такого воздействия. Особое значение здесь имеет проблема информационной уязвимости молодежи, связанная с
неустойчивостью ее системы ценностей и социальных установок, способных легко изменяться под влиянием внешних факторов, в связи с чем сознание молодежи
легко поддается манипулированию со стороны СМК. В результате целенаправленного информационного воздействия политическое участие молодежи может
приобрести деструктивную, радикальную или экстремистскую направленность.
Возможность подобного побудительного воздействия на сознание молодежи требует особого внимания при разработке и реализации стратегий обеспечения информационной безопасности.
Важнейшим каналом получения информации для современной российской
молодежи, включая и молодежь российской провинции, сегодня является Интернет. Широкие возможности, предоставляемые ресурсами Интернета, определяют
выраженность как позитивных, так и негативных эффектов от его использования.
Потенциальные информационные угрозы сознанию молодежи со стороны СМК
определяют необходимость разработки адекватной им модели информационной
безопасности. Оценка значимости и приоритетности подобных Интернет-угроз
для молодежи того или иного конкретного региона должна быть положена в основу разработки и реализации стратегии обеспечения информационной безопасности молодежи на региональном уровне, а также системы мониторинга показателей ее эффективности.
Социальное и политическое управление информационной сферой осуществляется в рамках информационной политики, направленной на решение широкого
91
круга задач, одной из которых является управление обеспечением информационной безопасности. Существующие направления обеспечения информационной
безопасности могут быть объединены в следующие группы: противодействие информационным угрозам со стороны государственных и правоохранительных органов посредством правового регулирования процессов в информационной сфере;
ограничение доступа молодежи к представляющим опасность информационным
ресурсам, техническая блокировка отдельных Интернет-ресурсов, контентфильтрация и т.д.; формирование информационной и коммуникативной компетентности молодежи, развитие способности к критическому восприятию и анализу информации, повышение психологической устойчивости к негативному информационному воздействию. Соответственно, средствами реализации государственной информационной политики в данном направлении являются различные
политико-правовые, организационно-технические и социально-психологические
методы, которые одновременно выступают социально-политическими технологиями обеспечения информационной безопасности.
Актуальной задачей политической практики является создание региональных
моделей обеспечения информационной безопасности молодежи, отличающихся
спецификой направлений и технологий реализации. Эффективное обеспечение
информационной безопасности молодежи может быть достигнуто в рамках деятельности не только по прямому противодействию информационным угрозам, но
и по повышению уровня ее ценностного развития и медиакомпетентности, способствующих повышению ее субъектности в информационном пространстве. Соответственно, анализ обеспечения информационной безопасности молодежи должен включать мониторинг показателей ее медиакомпетентности и ценностного
развития на региональном уровне, которые в контексте нашего исследования
должны оцениваться в тесной взаимосвязи и взаимообусловленности с индикаторами устойчивого развития соответствующего региона.
92
Глава 3. Информационная безопасность молодежи в системе обеспечения
устойчивого развития Кемеровской области.
3.1. Концепция устойчивого развития Кемеровской области и практика
ее реализации.
Проблема обеспечения устойчивого развития имеет особую значимость для
такого субъекта Российской Федерации, как Кемеровская область. По образному
определению Г.Е. Мекуш, Кемеровскую область можно считать «Россией в миниатюре», так как на ее уровне актуальны те же социальные, экономические и экологические проблемы1. В то же время, как указывают С.А. Пфетцер, А.А. Зеленин
и М.С. Яницкий, индустриальный характер экономики области, являющейся самым густонаселенным и урбанизированным регионом за Уралом, развитая угольная, металлургическая и химическая промышленность определяют высокую концентрацию шахтеров и промышленных рабочих среди активного населения региона. Такая специфика социальной структуры населения может проявляться в возможности быстрого нарушения политической стабильности, как это уже происходило в 1989 году, когда именно Кузбасс оказался родиной первых в СССР массовых забастовок, во многом определивших направление и характер дальнейшего
политического развития страны2. В этом контексте поддержание социальнополитической устойчивости данного региона имеет особое значение, определяя
необходимость разработки и реализации региональной модели ее обеспечения.
Основные принципы и механизмы перехода Кемеровской области к устойчивому развитию сформулированы в программном докладе губернатора Кемеровской области А.Г. Тулеева на выездной сессии Комитета по устойчивому развитию Конгресса местных и региональных властей Совета Европы, прошедшей в г.
Кемерово в сентябре 2005 года. В докладе, детально раскрывающем концепцию
1
Мекуш, Г.Е. Кемеровская область. Устойчивое развитие: опыт, проблемы, перспективы [Текст] /Г.Е. Мекуш.
– М.: Институт устойчивого развития Общественной палаты Российской Федерации/Центр экологической политики России, 2011. – С. 51.
2
Пфетцер, С.А. Политическое участие и политические ценности молодежи российской провинции [Текст] /
С.А. Пфетцер, А.А. Зеленин, М.С. Яницкий – Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2014. – С. 5.
93
устойчивого развития Кемеровской области, подчеркивается важность перехода
угольно-промышленных регионов мира, и Кузбасса в том числе, на путь устойчивого развития, при этом суть такого перехода понимается как достижение баланса
трех составляющих: производства, человека и окружающей среды. На примере
Кузбасса был представлен опыт перехода региона от полного дисбаланса в экономике и социальной сфере на путь устойчивого развития – по словам
А.Г. Тулеева, сегодня Кузбасс уверенно движется по пути экономической, социальной и политической стабильности1. Одной из важных отличительных особенностей региональной концепции перехода к устойчивому развитию является ориентация не только на экологические, экономические и социальные задачи, но и на
собственно политические цели. Так, к заявленным социально-политическим целевым ориентирам можно отнести совершенствование работы органов местного самоуправления, развитие институтов гражданского общества, развитие свободы
выражения мнений и свободы доступа к различным источникам информации, сохранение взаимопонимания и доверия между людьми разных национальностей и
др. Данные принципы обеспечения устойчивости развития региона в последующим были учтены при разработке программы экономического и социального развития Кемеровской области и ряда других региональных документов.
Начало реализации региональной модели перехода к устойчивому развитию
определило устойчивые позитивные тенденции в социальной, экологической и
экономической сферах Кемеровской области, впервые за много лет зафиксированные в официальной статистике2. Так, по данным Г.Е. Мекуш, индикатор реструктуризации экономики региона, измеряемый как удельный вес непроизводственных отраслей в ее структуре и используемый ей в качестве основного макроэкономического индикатора устойчивого развития, за первые 5 лет реализации
1
Тулеев, А.Г. Устойчивое развитие Кемеровской области: опыт и перспективы. Доклад на выездной сессии
Комитета по устойчивому развитию Конгресса местных и региональных властей Совета Европы [Электронный
ресурс] / А.Г. Тулеев // МедиаКузбасс 29.09.2005 г. // URL: http:// mediakuzbass.ru/news/62882.html (дата обращения
30.08.2015).
2
Мекуш, Г.Е. Кемеровская область. Устойчивое развитие: опыт, проблемы, перспективы [Текст] /Г.Е. Мекуш.
– М.: Институт устойчивого развития Общественной палаты Российской Федерации/Центр экологической политики России, 2011. – С. 9-12.
94
рассматриваемой модели увеличился почти на 10%. К главным достигнутым показателям повышения устойчивости развития региона автор относит также
наблюдаемое снижение смертности населения и увеличение ожидаемой продолжительности жизни. В целом, по данным автора, Кемеровская область сегодня
опережает другие сырьевые и энергетические регионы по темпам повышения индекса развития человеческого потенциала, являющегося в ее модели основным
интегральным показателем из группы социальных индикаторов.
В нашем исследовании для изучения результатов перехода Кемеровской области к устойчивому развитию была предпринята попытка комплексной оценки
достигнутых показателей. Поскольку, как уже отмечалось, концепция устойчивого развития подразумевает достижение динамического баланса между экономическими, социальными и экологическими факторами, необходимо прежде всего выделить соответствующие интегральные показатели, выступающие индикаторами
ее основных составляющих. В этом контексте заслуживает внимания описанная
ранее система комплексной оценки социально-демографических, социальноэкономических и экологических показателей устойчивого развития С. Мураи, которую мы сочли возможным использовать для предварительной общей оценки
показателей устойчивого развития Кемеровской области.
Первым критерием устойчивого развития в модели С. Мураи является рост
населения менее 0,5% в год, годовой рост 1,0-1,5% соответствует критическому, а
более 2% – разрушительному уровню. Таким образом, отсутствие роста численности населения или даже его снижение являются в данной модели индикатором
устойчивого развития, так как оно подразумевает отсутствие увеличения антропогенной нагрузки на биосферу. С учетом соотношения территории и численности
населения, антропогенная нагрузка в Кемеровской области относительно невелика – несмотря на то, что Кузбасс является самым густонаселенным регионом Сибири, плотность его населения по данным за 2013 год составила лишь 28,65
чел./км². При этом, по данным Территориального органа Федеральной службы
95
государственной статистики по Кемеровской области1, в Кузбассе с середины
1990-х годов наблюдается естественная убыль населения: так, в 2009 году население региона составляло 2773,0 тыс. чел., а в 2013 году – 2734,1 тыс. чел. В то же
время, уровень естественной убыли населения последовательно снижается – с 2,6
до 0,9 человек на 1000 человек населения за этот же период. Таким образом, по
данному критерию Кемеровская область соответствует показателям устойчивости
развития и, одновременно, демонстрирует определенные положительные сдвиги в
социально-демографической ситуации, что представляется еще более значимым
со стратегической точки зрения.
Вторым критерием устойчивого развития является ежегодное увеличение
валового продукта от 3 до 5%; рост 8-10% в год интерпретируется как критический, больше 10% или же меньше 0 – как разрушительный. Согласно официальной статистике, валовой региональный продукт Кемеровской области в 2009 году
составил 576 млрд. рублей, в 2013 – 767 млрд. рублей2. Рассчитанное нами на основе данных за указанные годы среднегодовое увеличение валового регионального продукта, даже при относительном снижении в 2009 и 2012 годах, составило
6,7% в денежном выражении. С учетом фактора инфляции, рост валового регионального продукта фактически не превысил критериальных показателей устойчивости развития. В прогнозе развития экономики области на 2013–2015 годы зафиксирован рост валового регионального продукта на 2–3% ежегодно3. Соответственно, по данному показателю Кемеровская область в целом отвечает критериальным требованиям.
Третьим критерием выступает уровень обезлесения, не превышающий 0,1%
в год. Показатель обезлесения 0,5-1,0% в год рассматривается как критический,
1
Официальный сайт Территориального органа Федеральной службы государственной статистики по Кемеровской области [Электронный ресурс] // URL: http://kemerovostat.gks.ru (дата обращения 30.08.2015).
2
Список субъектов Российской Федерации по ВРП [Электронный ресурс] // URL: https://ru.wikipedia.org (дата
обращения 30.08.2015); 65 млрд. руб. инвестировано в угольную отрасль в 2013 году в Кемеровской области – губернатор [Электронный ресурс] // Электронная газета «Век» 27.12.2013 г. // URL: http://wek.ru (дата обращения
30.08.2015).
3
ВРП Кемеровской области к 2015 г. достигнет 1 трлн. рублей – вице-губернатор // «Деловой Кузбасс» 31.10.2012 г. [Электронный ресурс] // URL: http://delkuz.ru/content/view/16304/ (дата обращения 30.08.2015).
96
более 1% – как разрушительный. Согласно «Лесному плану Кемеровской области», за последний межучетный период (с 2008 по 2010 год) общая площадь земель лесного фонда увеличилась с 5413,5 до 5423,6 тыс. га, т.е. в среднем на
0,093% в год; площадь покрытия лесной растительностью – с 5115,4 до 5128,2
тыс. га, т.е. увеличилась в среднем на 0,125% в год1. При этом, по данным Территориального органа Федеральной службы государственной статистики по Кемеровской области2, масштабы искусственного лесовосстановления и лесоразведения демонстрируют заметный рост – так, площадь лесоразведения в 2013 году по
сравнению с предыдущим годом увеличилась в 4,7 раза. Следовательно, Кемеровская область отчетливо соответствует требованиям данного критерия.
Четвертым критерием принята относительная площадь лесов, составляющая
более 30% от всей территории. Доля лесов 15-20% рассматривается как критическая, менее 10% – как разрушительная. Как известно, специфической особенностью Кемеровской области является широкое распространение техногенных
ландшафтов, формирование которых связано с открытыми разработками каменноугольных и других месторождений – по существу, вся территория от Междуреченска до Анжеро-Судженска представляет собой чередование угольных шахт и
разрезов, терриконов, обогатительных фабрик, гидротехнических сооружений и
др. В результате открытой добычи полезных ископаемых происходит комплексное нарушение земель, и площадь нарушенных горными разработками земель составляет не менее 64,8 тыс. га. Одновременно, до 80% лесов затронуты интенсивными промышленными вырубками3. Тем не менее, площадь лесов в Кузбассе
остается весьма значительной – по данным лесного реестра4, общая площадь лесов Кемеровской области составляет 6308,0 тыс. га (66,4% общей площади области), лесистость территории Кемеровской области достигает 60,4%. Таким обра1
Официальный сайт Департамента лесного комплекса Кемеровской области [Электронный ресурс] // URL:
http://www.kemles.ru/ (дата обращения 30.08.2015).
2
Официальный сайт Территориального органа Федеральной службы государственной статистики по Кемеровской области [Электронный ресурс] // URL: http://kemerovostat.gks.ru (дата обращения 30.08.2015).
3
Кемеровская область [Электронный ресурс] // URL: http://ruwikipedia.ru (дата обращения 30.08.2015).
4
Официальный сайт Департамента лесного комплекса Кемеровской области [Электронный ресурс] // URL:
http://www.kemles.ru/ (дата обращения 30.08.2015).
97
зом, данный показатель устойчивого развития Кемеровской области более чем в
два раза превышает критериальное значение.
Пятым критерием рассматривается площадь пашни, составляющая более 0,3
га на одного человека. Площадь 0,15-0,2 га на человека в модели С. Мураи является критической, менее 0,1 га – разрушительной. По данным Администрации
Кемеровской области, в целом в сельскохозяйственном обороте находится 2399
тыс. га земель сельскохозяйственного назначения, что составляет 27% от общей
площади земельных ресурсов Кузбасса, при этом пашня занимает 1483 тыс. га,
посевная площадь под урожай 2012 года составляла 1048,8 тыс. га. Соответственно, Кузбасс относится к регионам с высоким уровнем распаханности, и на каждого жителя Кемеровской области приходится 0,5 га пашни1. Тем самым Кемеровская область полностью удовлетворяет требованиям данного критерия устойчивого развития.
Шестым критерием устойчивого развития является обеспечение собственным зерном более чем на 90%, обеспечение на 60-70% соответствует критическому, а менее чем на 50% – разрушительному уровню. В силу своих природноклиматических условий Кемеровская область относится к зоне рискованного земледелия. Тем не менее, Кузбасс входит в число самообеспечиваемых регионов,
покрывающих собственным продовольствием значительную часть потребления
зерна, картофеля, овощей, продукции животноводства и ввозящих недостающее
их количество. При этом сельскохозяйственное производство региона характеризуется высокой интенсивностью производства: так, на одного работающего в
сельском хозяйстве Кузбасса приходится 35 человек, тогда как в Западной Сибири – 16, по России в целом – 10 человек; по объему валовой сельхозпродукции в
расчете на одного занятого в сельском хозяйстве Кемеровская область занимает
второе место в России2. По нашим расчетам, основанным на имеющихся стати-
1
Официальный сайт Администрации Кемеровской области [Электронный ресурс] // URL: http://www.ako.ru/
(дата обращения 30.08.2015).
2
Там же.
98
стических данных1, среднегодовое производство зерна в Кемеровской области в
2008-2013 годах составило 1159,7 тыс. тонн, т.е. 0,42 тонны на душу населения в
год. С учетом объема потребности внутреннего рынка России в зерне, составляющей по оценке Министерства сельского хозяйства около 71,5 млн. тонн в год,
т.е. примерно 0,49 тонн на одного человека, можно констатировать, что Кузбасс
самостоятельно обеспечивает себя зерном не менее чем на 86%. Фактически, зерновое хозяйство области, производящее в основном мягкие сорта пшеницы,
не полностью обеспечивает потребность только в твердых продовольственных
сортах, недостающая часть которых завозится из соседних регионов юга Сибири
и Казахстана. С другой стороны, область осуществляет экспорт фуражного зерна
в Казахстан, что является мощным экономическим стимулом развития зерновой
отрасли региона2. Таким образом, Кемеровская область в целом практически соответствует необходимому для продовольственной безопасности и устойчивого
развития уровню зернового производства.
Седьмым критерием в модели С. Мураи выступает плотность городского
населения, не превышающая 50 чел./га. Плотность городского населения 100-150
чел./га интерпретируется им как критическая, более 200 чел./га – как разрушительная. В Кемеровской области в 2013 году удельный вес городского населения
составлял 85,5%. При этом плотность населения каждого из двадцати городов
Кузбасса значительно, в 2,5-75 раз меньше данного критерия устойчивого развития: наибольшая плотность населения наблюдается в г. Кемерово – 19,1 чел./га,
наименьшая в г. Мыски – 0,67 чел./га3. Средняя плотность городского населения
Кемеровской области, рассчитанная нами на основе данных о числе жителей и
площади городской территории всех городов Кузбасса, составила 6,8 чел./га. Со-
1
Ахмадулина Т. В. Анализ самообеспеченности Сибирского Федерального округа основными видами продовольствия [Текст] / Т. В. Ахмадулина // Молодой ученый. – 2012. №11. – С. 143-147; Урожай зерна в Кемеровской
области в 2013 г. удвоился к 2012 г., как и прогнозировалось [Электронный ресурс] // Интерфакс-Россия 01.11.13 г.
// URL: http://www.interfax-russia.ru (дата обращения 30.08.2015).
2
Столбова, О.Б. Зерновое хозяйство Кузбасса в решении продовольственного обеспечения региона [Электронный ресурс] / О.Б. Столбова // Электронный журнал «Вестник Кузбасской государственной педагогической
академии». – 2013. № 1(26) // URL: http://vestnik.kuzspa.ru/articles/157/ (дата обращения 30.08.2015).
3
Кемеровская область [Электронный ресурс] // URL: https://ru.wikipedia.org (дата обращения 30.08.2015).
99
ответственно, Кемеровская область с запасом удовлетворяет требованиям данного
критерия.
Последним, восьмым критерием устойчивого развития в данной модели является численность населения города, не превышающая 0,5 миллиона человек, в
то время как население города, превышающее 1 и 10 миллионов человек, рассматриваются как критическое и разрушительное соответственно. В отличие от
подавляющего большинства регионов России, для которых свойственно наличие
одного крупного центра – регионального мегаполиса, значительно превышающего по численности остальные города области, Кузбасс имеет более «дробную»
структуру городского населения – лишь два из двадцати городов области, с учетом входящих в их состав пригородных населенных пунктов, незначительно превышают данное критериальное значение: Новокузнецк (549 тыс. жителей) и Кемерово (540 тыс. жителей). Таким образом, Кемеровская область и здесь в целом
демонстрирует соответствие показателям устойчивого развития.
Итак, как следует из проведенной нами оценки, Кемеровская область практически полностью соответствует стандартам устойчивого развития по всем критериям, предлагаемым С. Мураи (таблица 1). Разумеется, эта оценка имеет предварительный, общий характер и требует дальнейшего более глубокого изучения, в
том числе и за счет расширения перечня индикаторов устойчивого развития, релевантных для Российской Федерации в целом и для Кемеровской области в частности.
Таблица 1.
Показатели устойчивости развития Кемеровской области
по модели С. Мураи
Показатель
развития
Состояние развития в соответствии со значениями
показателя
Устойчивое
Рост населения
за год
<0,5%
Критическое
Разрушительное
1,0-1,5%
>2,0%
Значение показателя по Кемеровской области
-0,09%
100
Рост валового
регионального
продукта за
год
3%<ВРП<5%
8%<ВРП<10%
ВРП>10%
ВРП<0%
6,7% в денежном
выражении
Обезлесение за
год
<0,1%
0,5-1,0%
>1%
-0,125%
Относительная
площадь лесов
>30%
15-20%
<10%
66,4%
Площадь пашни
>0,3 га/чел.
0,15-0,2 га/чел.
<0,1 га/чел.
0,5 га/чел.
>90%
60-70%
<50%
<50 чел./га
100-150 чел./га
>200 чел./га
Обеспечение
собственным
зерном
Плотность городского населения
Численность
населения городов
<0,5 млн. чел.
>1 млн. чел.
>10 млн. чел.
86%
6,8 чел./га
Новокузнецк
(0,55 млн. чел.)
Кемерово
(0,54 млн. чел.)
Так как устойчивое развитие включает в себя не только экологическую и
социально-экономическую, но и отчетливую социально-политическую составляющую, представляется необходимым дополнение оцениваемых индикаторов соответствующими социальными и политическими показателями. На основании
анализа современных исследований, посвященных методологии и практике оценки таких показателей в Кемеровской области1, нами предлагается использование
следующих индикаторов устойчивого развития: общее состояние экологической,
экономической и социальной сферы региона и сбалансированность их развития;
уровень экологической, экономической, социальной и политической стабильности региона; степень соответствия региона международным стандартам устойчивого развития.
1
См.: Мекуш, Г.Е. Подходы к разработке индикаторов устойчивого развития на региональном уровне [Текст]
/ Г.Е. Мекуш // География и природные ресурсы. – 2006. N 1. – С. 18-23; Зеленин, А.А. Региональная модель государственной молодежной политики и практика ее реализации [Текст] / А.А. Зеленин. – Новосибирск: Изд-во СО
РАН, 2008. – 240 с.
101
С целью оценки этих показателей нами была разработана специальная анкета для проведения опроса экспертов в области устойчивого развития (приложение 1). В данном экспертном опросе приняли участие региональные топменеджеры, управленцы в государственных органах и частных компаниях, квалифицированные специалисты или ученые-исследователи в таких сферах, как
государственное и муниципальное управление, экология и природопользование,
экономика и финансы, промышленное производство, статистика, социальная сфера, социология, политология. Общее количество экспертов составило 50 человек.
Как следует из результатов данного опроса, эксперты расходятся в оценках
состояния экологической, экономической и социальной сфер Кемеровской области, тем не менее, обнаруживаются некоторые общие тенденции (таблица 2). Так,
наиболее высоко из предложенных показателей оценено состояние социальной
сферы Кемеровской области – его характеризуют как положительное («выше
среднего» и «хорошее») в общей сложности 60% экспертов, как отрицательное
(«плохое» и «ниже среднего») – лишь 12%. Экономическое состояние оценено
ровно в два раза хуже: только 30% опрошенных оценивают его положительно,
24% – отрицательно. Наиболее же низкие оценки получил показатель экологического состояния: 32% – положительно, 34% – отрицательно. Таким образом, достигнутый уровень развития социальной сферы Кемеровской области оценивается
гораздо выше ее нынешнего экономического положения, что, в целом, вполне соответствует особенностям региональной социально-экономической модели, которая подразумевает повышенные социальные обязательства и, в ряде случаев, даже
характеризуется как «кузбасский социализм»1. С точки зрения обеспечения политической устойчивости в условиях усиления кризисных тенденций в экономике,
выявленная нами закономерность в прогностическом плане представляется достаточно благоприятной.
1
Регионы России крупным планом: Кемеровская область. Социализм «с человеческим лицом»? [Электронный
ресурс] // Российское информационное агентство «Регионы Онлайн» 25.02.2015 г. // URL:
http://www.gosrf.ru/news/18248/ (дата обращения 30.08.2015).
102
Таблица 2
Экспертные оценки состояния Кемеровской области в различных сферах, %
Экологическое состояние
Экономическое состояние
Состояние социальной сферы
Хорошее
Выше
среднего
Среднее
Плохое
Оцениваемое состояние
Ниже
среднего
(n=50)
6
28
34
22
10
6
18
46
24
6
2
10
28
34
26
В этом связи нам показалось интересным предложить экспертам дать оценку уровню не только экологической, экономической, социальной, но и политической стабильности Кемеровской области (таблица 3). Закономерно, что в данном
ряду политическая стабильность получила самые высокие оценки: как «хорошую» и «выше среднего» ее охарактеризовали 74% опрошенных, как «ниже среднего» – лишь 4%, и ни один эксперт не оценил ее как «плохую». Также достаточно высокие оценки получила социальная стабильность – 66% экспертов оценивают ее положительно, и лишь 16% – отрицательно. Экономическая и экологическая стабильность оценены заметно ниже: на отрицательном уровне их характеризуют 32% и 30% респондентов соответственно.
Таблица 3
Экспертные оценки уровня стабильности Кемеровской области
Экологическая стабильность
6
24
40
24
Хорошо
Выше среднего
Среднее
Плохое
Сферы обеспечения стабильности
Ниже среднего
в различных сферах, % (n=50)
6
103
Экономическая стабильность
Социальная стабильность
Политическая стабильность
4
28
38
22
8
2
14
18
44
22
0
4
22
28
46
В представлении В.А. Коптюга, устойчивость развития предполагает одновременно как достижение сбалансированности социально-экономического развития и сохранения окружающей среды, так и учет потребностей будущих поколений1. Поэтому в качестве критериев устойчивости развития могут рассматриваться следующие интегральные характеристики: сбалансированность экономики и
экологии; сбалансированность экономической и социальной сфер; решение задач,
связанных не только с ориентацией на потребности ныне живущих граждан, но и
будущих поколений2. В этой связи в нашем исследовании экспертам также предлагалось оценить степень соответствия Кемеровской области названным показателям (таблица 4). Как видно из приведенных результатов, большинство полученных ответов по всем критериям – «частично соответствует». Наибольшее число
положительных оценок («полностью соответствует» и «скорее соответствует»)
получил показатель сбалансированности экономической и социальной сфер
(44%), чуть меньше – показатель ориентации на стратегическую перспективу
(38%) и меньше всех – показатель сбалансированности экономики и экологии
(24%). Эти результаты, подтверждающие сравнительно низкие оценки состояния
экологической сферы, отражают реально существующую и достаточно традиционную для Кузбасса проблему, связанную с добывающим и индустриальным характером экономики региона. Тем не менее, мнение экспертов в целом свидетельствует об относительной пропорциональности в реализации направлений развития Кемеровской области.
Таблица 4
1
Коптюг, В.А. Конференция ООН по окружающей среде и развитию (Рио-де-Жанейро, июнь 1992 г.): Информ. обзор. [Текст] / В.А. Коптюг. – Новосибирск: Изд-во СО РАН, 1992. – 62 с.
2
Цапиева, О.К. Устойчивое развитие региона: теоретические основы и модель [Текст] / О.К. Цапиева // Проблемы современной экономики. – 2010. N 2. – С. 307.
104
Экспертные оценки соответствия Кемеровской области требованиям
Частично соответствует
Скорее соответствует
Полностью соответствует
Сбалансированность экономики и экологии, т.е. достижение такой степени развития, когда люди в результате
своей производственной или иной экономической деятельности перестают разрушать среду обитания
Сбалансированность экономической и социальной
сфер, включающая обеспечение максимального использования в интересах населения тех ресурсов, которые
дает экономическое развитие
Решение задач, связанных с развитием не только для
текущих ситуаций, но и с учетом перспективы, не только с ориентацией на потребности ныне живущих граждан, но и будущих поколений
Скорее не соответствует
Оцениваемые требования
Полностью не
соответствует
сбалансированности различных сфер и задач развития, % (n=50)
8
20
48
22
2
0
14
42
28
16
0
16
46
22
16
Итоговая оценка устойчивости Кемеровской области как динамически развивающейся системы по классификации О.К. Цапиевой1 также продемонстрировала определенный разброс мнений. Полностью устойчивой системой, характеризующейся достижением баланса ее основных подсистем, область считают лишь
8% опрошенных. В то же время, почти половина экспертов (48%) полагают, что
регион находится в состоянии приближенно устойчивого развития, выражающегося систематическим поступательным развитием по траектории, близкой к сбалансированной. Всего 6% экспертов определяют состояние Кемеровской области
как «гиперустойчивость», проявляющуюся невосприимчивостью к задачам развития, неспособностью реагировать и адаптироваться к изменениям, в т.ч. положительным или необходимым. По мнению 30% опрошенных, Кемеровская область
находится в состоянии неустойчивого развития, когда стабильность проявляется
эпизодически и система подвержена негативным изменениям даже при незначи1
Там же, С. 309.
105
тельных воздействиях. Еще 8% респондентов видят в регионе состояние кризиса
или спада, а не развития в том или ином варианте. Ни один из экспертов не оценил состояние Кемеровской области, как состояние разрушения или распада. Таким образом, даваемые экспертами характеристики состояния устойчивости в целом чаще находятся в зоне положительных оценок.
Ранее уже отмечалось, что модель устойчивого развития Кемеровской области основывается на общемировых и российских принципах и идеологии. В ответе на вопрос о соответствии Кемеровской области международным стандартам
устойчивого развития мнения экспертов распределились следующим образом:
«частично соответствует» – 52%, «скорее соответствует» – 22%, «скорее не соответствует» – 16%, «полностью соответствует» – 4% и «полностью не соответствует» – 4%. Соответственно, и по этому показателю преобладают средние и умеренно положительные экспертные оценки.
Итак, как следует из полученных в ходе экспертного опроса результатов,
Кемеровская область в основном отвечает критериям устойчивости развития, и
прежде всего – за счет достигнутой в регионе социально-политической стабильности.
Для уточнения «веса» тех или иных критериев в итоговой оценке, экспертам
также задавался вопрос о наиболее важных, с их точки зрения, индикаторах
устойчивости развития Кемеровской области. Ответы экспертов, высказанные в
свободной форме, можно условно разделить на несколько групп показателей – социальные критерии: благосостояние и качество жизни населения, индекс развития
человеческого потенциала, уровень социальной поддержки, уровень безработицы
и занятости населения, уровень развития образования и здравоохранения, показатели рождаемости и смертности, средняя продолжительность жизни, детская
смертность (в совокупности названы 58% экспертов); экономические критерии:
валовой региональный продукт, индекс промышленного производства, розничный
товарооборот, уровень диверсификации экономики, доля малого и среднего бизнеса в экономике, доля в экономике инноваций и НИОКР (назвали 36% экспер-
106
тов); политические критерии: политическая стабильность и доверие к власти
(10% экспертов); информационные критерии: уровень информационного и PR
обеспечения развития области, развитость информационных услуг (5% экспертов). Ряд экспертов выделили такой общий, «интегральный» критерий устойчивости развития, как сбалансированность социальной, экономической и экологической сфер (12%), а также «итоговые» или «производные» показатели от основных
индикаторов – привлекательность области для молодежи, уровень миграции молодежи в другие регионы, приток активного населения (5%). Поскольку эксперты
могли дать одновременно несколько ответов, общая сумма показателей превышает 100%.
При ответе на открытый вопрос о наиболее важных факторах, влияющих на
показатели устойчивости развития Кемеровской области, мнения экспертов закономерно распределись аналогичным образом – экономические факторы: эффективность экономики области, экономическая безопасность, развитие собственного
производства, инвестиции в производство, макроэкономические факторы, мировая конъюнктура цен на энергоносители и основную продукцию Кемеровской области (51%); социальные факторы: качество жизни населения, эффективная социальная политика, социальная защищенность, социальная безопасность, социальная стабильность (30%); политические факторы: политическая стабильность в
России и Кемеровской области (8%); информационные факторы: обеспечение
информационной безопасности (5%).
Соответственно, возможные механизмы повышения устойчивости развития
Кемеровской области указываются экспертами в тех же направлениях – экономические механизмы: диверсификация экономики, уход от монозависимости, развитие инновационных технологий, повышение конкурентоспособности, создание
новых производств в несырьевых сферах экономики, развитие туризма, стимулирование деловой активности, создание благоприятных условий для развития бизнеса (37%); социальные механизмы: повышение уровня жизни, развитие социальной сферы и обеспечение социальной защищенности (22%); политические меха-
107
низмы: обеспечение политической стабильности и политической безопасности,
налаживание эффективного социально-политического взаимодействия между
властными структурами и населением (15%).
В целом, высказанные экспертами оценки и суждения представляются достаточно ожидаемыми, и выражают традиционное для постсоветской ментальности противопоставление экономического «базиса» и общественной «надстройки».
С этой точки зрения базовые факторы и механизмы обеспечения устойчивого развития находятся в экономической сфере, а производные от них итоговые и целевые показатели – в социальной и политической. Полученные нами результаты
свидетельствуют в этой связи об определенной недооценке обратной зависимости
– возможности влияния социальной, политической и информационной безопасности на устойчивое экономическое развитие. Поскольку привлеченные нами эксперты в силу своего положения в определенном смысле сами выступают субъектами обеспечения перехода к устойчивому развитию, их оценки, с большой долей
вероятности, отражают реальную практику деятельности по этому направлению.
Это свидетельствует о целесообразности некоторой корректировки модели перехода Кемеровской области к устойчивому развитию, прежде всего – для достижения сформулированных в региональной концепции политических целей путем совершенствования адекватных им политических и информационных средств. Сказанное определяет актуальность эмпирического исследования вклада обеспечения
информационной безопасности в достижение устойчивости развития региона для
разработки на этой основе комплекса соответствующих социально-политических
технологий.
3.2. Модель обеспечения информационной безопасности молодежи Кемеровской области.
Социальное и политическое управление обеспечением информационной
безопасности основывается на учете особенностей субъектов и объектов инфор-
108
мационного воздействия в процессе массовой коммуникации. Управление информационной безопасностью на региональном уровне, соответственно, предполагает учет специфики регионального информационного пространства и социальной характеристики «провинциальной» аудитории средств массовой коммуникации.
Информационное пространство Кемеровской области представляет собой
достаточно широкий спектр масс-медиа, участвующих в формировании общественного мнения в регионе. Губернатор Кемеровской области А.Г. Тулеев, разделяя известное высказывание П. Гольбаха о том, что «мнение правит миром»,
подчеркивает, что свобода выражения мнений и свобода СМИ – это одна из опор
демократического фундамента, трибуна демократии. Как указывалось в его докладе, посвященном концепции перехода Кемеровской области к устойчивому
развитию, в регионе зарегистрировано более 700 печатных и электронных средств
массовой информации, из них 400 газет и журналов самой разной социальной и
идейной направленности, в том числе и оппозиционной. При этом, по словам губернатора Кузбасса, власть не препятствует выпуску этих изданий и, тем более,
не вводит цензуру1. Это не означает, естественно, отсутствия региональной информационной политики и осуществления мер, направленных на обеспечение
информационной безопасности региона. Напротив, модель взаимоотношений органов региональной власти со СМК предполагает наличие политического управления информационными процессами.
Отличительной особенностью информационной политики Кемеровской области в отношении молодежи является вовлечение самой молодежи в ее осуществление, активное использование инновационного и творческого потенциала
молодежи в информационной и PR поддержке деятельности региональной власти.
Содействие самореализации молодежи в социально-политической и информаци-
1
Тулеев, А.Г. Устойчивое развитие Кемеровской области: опыт и перспективы. Доклад на выездной сессии
Комитета по устойчивому развитию Конгресса местных и региональных властей Совета Европы [Электронный
ресурс] / А.Г. Тулеев // МедиаКузбасс 29.09.2005 г. // URL: http:// mediakuzbass.ru/news/62882.html (дата обращения
30.08.2015).
109
онной сферах осуществляется, в частности, посредством развития молодежной
журналистики и поддержки молодежных средств массовой информации, таких
как Всероссийское студенческое информационное агентство «МОСТ – Молодежь.
Образование. Студенчество», межвузовская студенческая газета «Статус-Во!»,
областная детская газета «Свежий ветер» и др1. Тем самым молодежь Кузбасса
выступает не только объектом, но и субъектом осуществления информационной
политики, принимая участие в формировании информационного пространства региона.
О.А. Карлова на основе анализа сложившейся практики констатирует, что региональное информационное пространство России сегодня представлено двумя основными моделями, отличающимися преобладанием бизнес-ориентированных либо
государственно-ориентированных масс-медиа2. Как показывает в своем исследовании В.Е. Соломин, информационное пространство Кузбасса отчетливо относится к
государственно-ориентированной модели. По его словам, «региональное информационное пространство Кемеровской области зависимо от региональной власти, моноцентрично и унифицировано по содержанию, несмотря на разнообразие представленных медиаформ»3. Автор указывает в этой связи, что в регионе действует
соглашение о партнерстве между редакциями СМИ и исполнительной властью, которое вполне поддерживается самим журналистским сообществом. Несмотря на
высокую степень контролируемости информационного пространства Кемеровской
области, его особенности, проявляющиеся, по мнению В.Е. Соломина, преобладанием официальной информации в событийно-новостном потоке, ограниченностью
возможностей диалога аудитории и СМК, «псевдоинтерактивностью» и т.д., в итоге
могут приводить к подверженности пользователей влиянию различных манипуляций.
1
Зеленин, А.А. Государственная молодежная политика РФ: концептуальные основы, стратегические приоритеты, эффективность региональных моделей [Текст] / А.А. Зеленин. – Saarbrüchen: Lambert Academic Publishing,
2012. – 596 с.
2
Карлова, О.А. Современное информационное пространство России: три модели медиапродукта [Текст] /
О.А. Карлова // Журналист. Социальные коммуникации. –2011. № 1. – С. 12-16.
3
Соломин, В.Е. Роль региональных сетевых СМИ в отражении общественных событий: автореф. дис. … канд.
филол. наук [Текст] / В.Е. Соломин. – СПб., 2013. – С. 15.
110
Как отмечает в аналогичном ключе А.В. Андреев, новые информационные
технологии создают объективные предпосылки для этатизации СМК. При этом,
по словам автора, «в современных условиях российской политики, когда главный
акцент делается на сочетание административного контроля и использование пиартехнологий, могут возникнуть своеобразные «лакуны управляемости» и неконтролируемые «сегменты» публичного пространства»1. В качестве примера использования таких «узких мест» для манипулирования публичной сферой Кемеровской области и протекающими в ней политическими процессами А.В. Андреев
приводит генерируемый представителями «внесистемной оппозиции» политический резонанс, возлагающий ответственность за гибель 91 человека на шахте
«Распадская» в 2010 году на региональную и на общероссийскую власть, и нацеленный на превращение Кузбасса в «протестный регион» накануне избирательных кампаний 2011-2012 годов. В результате целенаправленного информационного воздействия «внесистемным оппозиционерам» в тот момент удалось осуществить «прорыв» в пространство публичной политики Кузбасса и легитимизовать
свой образ в сознании некоторых «сетевых групп». Хотя превратить Кузбасс в
плацдарм для протестного движения тогда все же не удалось, повторения подобных попыток в будущем нельзя исключать2. Это свидетельствует о необходимости анализа эффективности модели обеспечения информационной безопасности
Кемеровской области и разработки мер по ее повышению с учетом специфики регионального информационного пространства и особенностей общественного сознания молодежи.
Молодежь Кузбасса демонстрирует некоторые отличия медийных предпочтений и структуры потребляемой информации от общероссийских показателей.
Так, по данным И.Ю. Рассохиной и М.Н. Большаковой, наибольшую значимость
для молодежи Кемеровской области сохраняет телевидение, хотя по сравнению с
другими возрастными группами его роль как основного источника информации
1
Андреев, А.В. Политические резонансы и их влияние на политические процессы: глобальный, национальный и локальный уровни: автореф. дис. … канд. полит. наук [Текст] /А.В. Андреев. – Чита, 2015. – С. 11-12.
2
Там же, С. 22-23.
111
является наименьшей. Интернет среди молодежи области в целом по популярности занимает второе место, однако его аудитория среди «младшей» молодежи уже
практически аналогична показателям по центральной России. На третьем месте
находится радио, и на последнем – печатные СМИ: больше половины молодежи
Кузбасса не читают никаких газет и журналов. Согласно авторам, независимо от
предпочитаемого источника, наиболее востребованной среди молодежи региона
является информация развлекательного характера1. При этом, как свидетельствуют результаты исследования С.А. Пфетцера, А.А. Зеленина и М.С. Яницкого,
СМИ пользуются у молодежи Кемеровской области заметно меньшим авторитетом, чем, например, региональная власть и ее представители. По данным авторов,
средствам массовой информации не доверяют более 40% молодежи региона2.
Очевидно, что с этим может быть связана большая значимость неофициальных и,
соответственно, практически не контролируемых источников и каналов распространения информации в региональной молодежной среде.
В рамках нашего исследования модели обеспечения информационной безопасности
молодежи
Кемеровской
области
изучались
массово-
коммуникационные и ценностные предпочтения молодежи региона, медиакомпетентность молодежной аудитории СМК, выраженность угроз молодежи со стороны СМК, уровень информационной безопасности молодежи, а также направления
и механизмы ее обеспечения на региональном уровне. Для решения этих задач
нами анализировалось как мнение экспертов в сфере обеспечения информационной безопасности молодежи, так и самой молодежи Кемеровской области.
Для проведения опроса экспертов в сфере информационной безопасности
нами была разработана специальная анкета (Приложение 2). В данном экспертном
опросе приняли участие руководители и сотрудники региональных средств массовой информации, руководители и сотрудники служб PR, специалисты по ин1
Рассохина, И.Ю. Особенности информационного пространства современной молодежи [Текст] /
И.Ю. Рассохина, М.Н. Большакова // Организация работы с молодежью: междисциплинарная интеграция теории и
технологий: коллективная монография – Кемерово, 2012. – С. 58-80.
2
Пфетцер, С.А. Политическое участие и политические ценности молодежи российской провинции [Текст] /
С.А. Пфетцер, А.А. Зеленин, М.С. Яницкий – Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2014. – С. 53.
112
формационным технологиям, работники государственных и общественных молодежных организаций, сотрудники правоохранительных органов, работающие в
данной сфере, а также ученые-исследователи в следующих областях: организация
работы с молодежью, политология, социология, журналистика, реклама и PR,
юриспруденция. Всего был опрошен 81 эксперт.
В опросе общественного мнения молодежи Кемеровской области, проведенного нами в феврале 2015 г., принял участие 881 человек в возрасте от 16 до
30 лет. Для изучения указанных характеристик была разработана специальная анкета, включавшая ряд открытых и закрытых вопросов (Приложение 3). Опрос
проводился по репрезентативной выборке с квотированием по полу, возрасту,
уровню образования и территории проживания. При доверительной вероятности
95% ошибка репрезентативности не превышает 3,3%.
Анализ востребованности различных СМК среди молодежи Кемеровской
области в нашем исследовании выявил определенные изменения по сравнению с
результатами опроса И.Ю. Рассохиной и М.Н. Большаковой, проведенного на
аналогичной выборке пятью годами ранее1. Наиболее популярным в настоящее
время среди молодежи Кузбасса является Интернет, которым пользуются почти
100% опрошенных (94% в 2010 г.). Интернет наконец «обогнал» телевидение, которое сегодня смотрят 92% молодежи области (почти 100% в 2010 г.). Тем не менее, достигнутое опережение остается гораздо меньшим, чем у молодежи центральной России – так, по результатам исследования А.А. Морозовой, Интернет
по степени востребованности среди молодежи превосходит телевидение более
чем в три раза2. Радио слушают 77% молодых жителей области (72% в 2010 г.), и
печатные СМИ читают только 49% опрошенных (43% в 2010 г.).
1
Рассохина, И.Ю. Особенности информационного пространства современной молодежи [Текст] /
И.Ю. Рассохина, М.Н. Большакова // Организация работы с молодежью: междисциплинарная интеграция теории и
технологий: коллективная монография – Кемерово, 2012. – С. 58-80.
2
Морозова, А.А. Медиа-безопасность в эпоху информации [Текст] / А.А. Морозова // Информационное поле
современной России: практики и эффекты: Материалы IX Международной научно-практической конференции, 1820 октября 2012 г. / под ред. Р.П. Баканова: в 2-х т. – Т. 1. – Казань: Казан. ун-т, 2012. – С. 280-287.
113
Из Интернет-ресурсов среди молодежи региона наиболее популярны социальные сети, в которые вовлечена большая часть опрошенных («Вконтакте» –
76%; «Одноклассники» – 19%, «Инстаграмм» – 10%; «Твиттер» – 5%). На втором
месте с большим отставанием находятся поисковые и справочные системы («Википедия» – 9%; «Яндекс» – 8%; «Гугл» – 7%). Среди остальных названных ресурсов преобладают развлекательные, музыкальные сайты и почтовые агенты. Гораздо менее востребованы новостные и информационные источники. Только единицы указали те или иные региональные Интернет-ресурсы (A42.ru, Vse42.ru, сайты
региональных СМИ и др.).
Среди телеканалов, которые смотрит молодежь Кемеровской области, отчетливо преобладают развлекательные: «ТНТ» (60% респондентов) и «СТС»
(36%), причем 40% молодых людей смотрят только эти каналы. Далее по популярности идут основные центральные каналы: «Первый» (35%), «НТВ» (13%),
«Россия» (11%), «Россия 24» (10%). Аудитория научно-популярных телеканалов
(«Discovery Channel», «Animal Planet», «Наука 2.0» и др.) в совокупности составляет менее 2% молодежи региона.
Радио, которое слушает молодежь Кузбасса, представляет собой исключительно FM-станции. Здесь также наибольшей популярностью пользуются развлекательные и музыкальные каналы: «Европа плюс» (26%), «DFM» (23%), «Радио
рекорд» (11%), «Радио Ваня» (8%), «Русское радио» (8%), «Дорожное радио»
(6%). Заметно меньшая часть молодежи слушает местные музыкальноинформационные радиостанции: «Кузбасс FM» (около 6%) и «Апекс-радио» (5%).
Аудитория печатных СМИ составляет меньше половины молодежи Кемеровской области. Наиболее востребованы общероссийские таблоиды, рекламные
издания, телегиды и глянцевые журналы («Комсомольская правда» – 8%; «Телесемь» – 7%; «Аргументы и факты» – 6%, «Космополитен» – 5%). В то же время,
определенной популярностью пользуются и местные общественно-политические
и информационные издания: «Кузбасс», «Наша газета», «Беловский вестник»,
114
«Знамёнка», «Кузнецкий рабочий», «Красная Шория» и др., аудитория которых
суммарно составляет около 20% молодежи региона.
Как следует из приведенных данных, СМК в молодежной среде выполняют
не столько информационные, сколько коммуникационные и развлекательные
функции. Тем не менее, несмотря на это они потенциально способны осуществлять скрытое или неявное информационное воздействие в отношении молодежи
региона. В этой связи нами анализировался уровень доверия молодежи Кемеровской области к основным источникам информации. В ходе этого анализа осуществлялось сопоставление оценок со стороны экспертов и самой молодежи (таблица 5). По мнению экспертов, молодежь Кемеровской области больше всего доверяет информации, полученной из Интернета, однако сама молодежь уверена,
что наибольшего доверия заслуживает телевидение, затем радио, а Интернет в
этом ряду находится только на третьем месте. Как видно из представленных результатов, эксперты явно недооценивают степень доверия молодежи в отношении
телевидения, радио и печатных СМИ. Что касается Интернета, то здесь ситуация
выглядит прямо противоположным образом – молодежь считает себя гораздо более критичной при восприятии информации, получаемой ею из Интернетресурсов, чем это думают эксперты. Это еще раз свидетельствует о специфике потребления информации «провинциальной» молодежью, которая заключается в
значительно меньшей ориентации на Интернет по сравнению со «столичной» молодежью и молодежью европейской части России.
Таблица 5
Доверие молодежи к источникам информации по мнению самой молодежи и экс-
Источники информации
Респо
нде
нты
пертов в области информационной безопасности, %
Варианты ответов
полностью доверяю
Интернет
скорее доверяю,
чем нет
Телевидение
иногда доверяю,
иногда нет
Радио
М
Э
М
Э
М
Э
М
Э
скорее не доверяю
Печатные СМИ
полностью не
доверяю
115
9
20
7
14
8
10
8
4
17
26
14
20
14
19
16
4
46
33
39
41
35
36
43
17
21
15
32
21
31
21
24
32
7
5
7
4
12
14
8
42
Примечание. Здесь и далее в таблицах: «М» - молодежь, «Э» - эксперты
При оценке уровня информационной безопасности молодежи в сравнении с
ее защищенностью в других сферах большинство экспертов и самих молодых людей считают, что она, наряду с социальной безопасностью, обеспечена хорошо
или выше среднего (таблица 6). При этом эксперты наиболее высоко оценивают
уровень социальной безопасности молодежи, а сама молодежь – уровень информационной безопасности. Оценки экономической и экологической безопасности
молодежи, напротив, демонстрируют явный перевес в сторону отрицательных.
Следует отметить, что молодежь оценивает свою защищенность во всех названых
сферах в целом заметно ниже, чем эксперты. Возможно, это связано с общероссийской тенденцией, проявляющейся в том, что эксперты по безопасности из числа представителей властных структур и правоохранительных органов «преисполнены оптимизма по поводу положения дел в различных сферах» 1 и, соответственно, склонны позитивно оценивать обеспеченность безопасности молодежи, которая занимает более критическую позицию.
Таблица 6
1
Национальная безопасность России глазами экспертов. Аналитический доклад Института социологии РАН
[Текст] // Полис. – 2011. №3 – С. 19.
116
Оценка обеспечения безопасности молодежи Кемеровской области в различных
сферах по мнению самой молодежи и экспертов в области информационной безопасности, %
Хорошо
Информационная безопасность
Выше среднего
Социальная безопасность
Средне
Экономическая безопасность
Ниже среднего
Экологическая безопасность
М
25
32
32
8
3
Э
6
21
51
20
1
М
15
30
40
13
2
Э
7
23
47
20
2
М
11
19
44
21
5
Э
1
6
42
37
14
М
13
19
40
21
8
Э
4
23
32
31
10
Респонденты
Сферы обеспечения безопасности
Плохо
Оценка
Приведенные различия в оценках обеспеченности информационной безопасности молодежи проявляются и в особенностях восприятия экспертами и молодежью характера и выраженности основных информационных угроз (таблица
7). Главной угрозой для молодежи эксперты считают размывание традиционной
системы ценностей, распространение нигилизма, пропаганду «бездуховности» и
меркантилизма, формирование эгоистических установок и потребительского образа жизни – более половины из них расценивают ее как высокую или выше среднего. Сами молодые люди воспринимают ее как таковую почти в два раза реже,
ставя данную угрозу на одно из самых последних мест. Наибольшую же обеспокоенность молодежи вызывает пропаганда насилия и жестокости, рост проявлений агрессии в поведении молодежи, распространение различных форм преступного и деструктивного поведения, вспышки вандализма, массовых беспорядков и
т.п. Ощутимо более значимы для молодежи и угрозы, связанные с распростране-
117
нием экстремистских взглядов, пропагандой национального превосходства и исключительности, провоцированием межнациональной напряженности. И эксперты, и молодежь региона относят к числу наиболее значимых угрозы снижения
значимости семейных ценностей и распространения альтернативных и нетрадиционных форм семейных и сексуальных отношений, а также информационные
угрозы экономической и финансовой безопасности.
Таблица 7
Выраженность угроз молодежи Кемеровской области со стороны средств массовой коммуникации по мнению самой молодежи и экспертов в области информационной безопасности, %
Средняя
Выше среднего
Высокая
Пропаганда насилия и жестокости, рост проявлений агрессии в поведении молодежи, распространение различных форм преступного и деструктивного поведения, вспышки вандализма, массовых беспорядков и т.п.
Распространение экстремистских взглядов, формирование негативных установок в отношении
других национальных и культурных групп, пропа-
Ниже среднего
Размывание традиционной системы ценностей,
распространение нигилизма, пропаганда «бездуховности» и меркантилизма, формирование эгоистических установок и потребительского образа
жизни
Снижение значимости семейных ценностей, пропаганда сексуальной «распущенности», распространение материалов порнографического характера, увеличение числа различных сексуальных
девиаций, альтернативных и нетрадиционных
форм семейных и сексуальных отношений
М
14
20
38
17
11
Э
14
9
27
35
16
М
14
15
29
24
17
Э
16
14
27
32
10
М
13
18
26
26
18
Э
15
20
25
22
19
М
16
22
33
18
11
Респонденты
Угрозы со стороны СМК
Низкая
Оценка
118
ганда национального превосходства и исключительности, провоцирование межэтнической и
межконфессиональной напряженности
Распространение аутодеструктивных и аутоагрессивных форм поведения, пренебрежения здоровьем и собственной жизнью, повышение потребности в неоправданном риске, рост нарко- и алкогольной зависимости среди молодежи, увеличение
числа суицидов в молодежной среде
Вовлечение молодежи в деятельность различных
антисоциальных и асоциальных групп – тоталитарных религиозных сект, эскапистских молодежных субкультур и т.д., вызывающее уход от реальности, выключение из социально активной
жизни
Угрозы экономической и финансовой безопасности, различного рода мошенничество, вовлечение
в деятельность финансовых пирамид, формирование зависимости от азартных игр и т.п.
Э
21
26
35
12
6
М
14
22
32
20
13
Э
15
25
27
25
9
М
23
25
31
14
7
Э
22
30
30
14
5
М
11
20
34
22
13
Э
9
16
31
28
16
Наиболее эффективными мерами обеспечения информационной безопасности и эксперты, и молодежь считают формирование информационной и коммуникативной компетентности, развитие способности к критическому восприятию и
анализу информации, повышение психологической устойчивости молодежи к
негативному информационному воздействию (таблица 8). Слабее оценивается результативность разного рода организационных и технических ограничительных
мер и, еще ниже, нормативно-правового регулирования информационной сферы.
При этом молодежь гораздо скептичнее в оценке эффективности всех названых
мер обеспечения ее информационной безопасности, и особенно – роли повышения своей медиакомпетентности, значимость развития которой оценивается молодежью в два раза ниже, чем экспертами.
Таблица 8
119
Оценка эффективности мер обеспечения информационной безопасности молодежи Кемеровской области по мнению самой молодежи и экспертов в области информационной безопасности, %
Средняя
Выше среднего
Высокая
Ограничение доступа молодежи к представляющим опасность информационным ресурсам,
техническая блокировка отдельных Интернетресурсов, контент-фильтрация и т.д.
Формирование информационной и коммуникативной компетентности молодежи, развитие
способности к критическому восприятию и анализу информации, повышение устойчивости к
негативному информационному воздействию
Ниже среднего
Противодействие информационным угрозам со
стороны государственных и правоохранительных органов посредством правового регулирования процессов в информационной сфере
М
14
19
51
13
4
Э
12
14
44
17
10
М
18
23
38
16
5
Э
16
26
27
23
6
М
11
18
46
19
6
Э
6
10
33
28
21
Респонденты
Меры обеспечения информационной безопасности
Низкая
Оценка
Оценки по рассматриваемым индикаторам информационной безопасности
молодежи в нашем исследовании обнаружили статистически достоверную взаимосвязь. Результаты корреляционного анализа показывают, что все основные изучаемые характеристики связаны между собой положительной корреляцией (таблица 9). Наибольшие положительные корреляции установлены между тремя показателями – личное доверие молодежи к СМК, оценка состояния информационной
безопасности молодежи Кемеровской области, оценка эффективности мер по
обеспечению информационной безопасности. Тем самым уровень доверия к СМК
оказывается прямо взаимосвязанным с оценкой информационной безопасности и
эффективности мер ее обеспечения – чем больше молодежь доверяет СМК, тем
более защищенной от информационного воздействия она себя ощущает и тем
120
больше верит в действенность мер обеспечения информационной безопасности.
Исключение составляет взаимосвязь усредненной оценки выраженности угроз
молодежи со стороны СМК и усредненной оценки информационной безопасности
молодежи Кемеровской области – здесь корреляция оказалась не значимой. Полученные зависимости подтверждается и результатами проведенного нами факторного анализа – в результате факторизации описываемых показателей после обработки данных методом «варимакс» выявилось два основных фактора: в первый
фактор вошли оценка состояния информационной безопасности молодежи Кемеровской области (нагрузка на фактор 0,79), личное доверие молодежи к СМК
(0,70), оценка эффективности мер по обеспечению информационной безопасности
(0,60); второй фактор составил показатель усредненной оценки выраженности
угроз молодежи со стороны СМК (нагрузка на фактор 0,80).
Таблица 9
Корреляционные взаимосвязи между показателями информационной
безопасности молодежи (n=881)
Показатели информационной безопасности
1 Усредненный показатель доверия к СМК
1
2
3
4
-
0,29
0,10
0,23
2 Усредненная оценка информационной без0,02
0,29
0,30
опасности молодежи
3 Усредненная оценка выраженности угроз мо0,02
0,10
0,13
лодежи со стороны СМК
4 Усредненная оценка эффективности мер по
0,23
0,30
0,13
обеспечению информационной безопасности
Примечание. Полужирным шрифтом выделены взаимосвязи, значимые при p<0,05
Как ранее указывалось, состояние информационной безопасности молодежи
может зависеть от характера ее ценностных предпочтений и степени сформированности ее системы ценностей. В этой связи в анкету для проведения опроса молодежи
Кемеровской
области
была
также
включена
модифицированная
М.С. Яницким методика Р. Инглхарта, позволяющая установить принадлежность
121
респондентов к тому или иному ценностному типу1. Данная методика позволяет
выявить ориентацию на ценности адаптации (выживание и безопасность), социализации (социальное одобрение) или индивидуализации (независимость и саморазвитие). Процедура проведения исследования основана на выборе наиболее
значимых ценностей из предлагаемого списка, включающего индикаторы направленности на данные группы ценностей. Исследуемым предъявлялся список из девяти ценностей, и предлагалось выбрать, что из перечисленного в нем они считают для себя наиболее важным (можно было указать от 1 до 3 вариантов). На основании выбора тех или иных предложенных ценностей опрошенные были отнесены к одному из трех ценностных типов: «адаптирующиеся» (ориентация на порядок, здоровье, материальный достаток) – 26,3%; «социализирующиеся» (семья,
карьера, общественное признание) – 39,0%; индивидуализирующиеся» (самореализация, свобода, терпимость) – 5,2%. Остальные 29,6% исследуемых были отнесены к промежуточному типу.
Сравнение распределения ответов о доверии тем или иным СМК у представителей данных ценностных типов продемонстрировало, что наиболее «доверчивым» и, соответственно, подверженным информационному воздействию оказывается социализирующийся ценностный тип (усредненная частота полностью и скорее доверяющих 41%), затем адаптирующийся (35%), промежуточный (35%) и
индивидуализирующийся (22%). То есть молодые люди, ориентирующиеся на
ценности индивидуализации, характеризующиеся самым высоким уровнем ценностного развития, обладают наибольшей критичностью и устойчивостью в отношении воздействия СМК, независимо от канала распространения информации.
Эта же закономерность обнаруживается и при анализе оценок уровня информационной безопасности молодежи: наиболее обеспеченной ее считают отнесенные к
социализирущемуся типу (33% оценивают ее хорошо и выше среднего), затем к
адаптирующемуся (26%), промежуточному (24%) и индивидуализирующемуся
1
Яницкий, М.С. Ценностная структура массового сознания современной России [Текст] / М.С. Яницкий //
Политико-психологические проблемы исследования массового сознания /Под ред. Е.Б. Шестопал. – М.: Аспект
Пресс, 2002. – С. 7-27.
122
(17%) типам. При этом оценка эффективности предлагаемых мер обеспечения
информационной безопасности демонстрирует еще более четкую обратную зависимость от уровня ценностного развития: наиболее эффективными они представляются представителям промежуточного (усредненная частота высоких и выше
среднего оценок 23%), затем адаптирующегося (21%), социализирующегося (19%)
и индивидуализирующегося (17%) типов. Выявленные закономерности еще раз
подтверждают прямую взаимосвязь уровня доверия к СМК с оценкой информационной безопасности и эффективности мер ее обеспечения.
Приведенные результаты подтверждают приоритетность мер, направленных
на повышение медиакомпетентности и детерминирующего ее уровня ценностного
развития в системе обеспечения информационной безопасности молодежи Кузбасса. Поскольку в настоящее время в регионе отсутствует нормативно закрепленная стратегия либо концепция обеспечения информационной безопасности
молодежи, то содержание фактической модели ее реализации изучалось нами при
помощи анализа результатов опроса экспертов в данной области, в силу своих
обязанностей выступающих субъектами ее осуществления.
Названные экспертами целевые ориентиры реальной региональной модели
и соответствующие индикаторы обеспеченности информационной безопасности
молодежи могут быть разделены на следующие группы – организационнотехнические критерии: наличие действенного контроля за региональным информационным пространством, недоступность запрещенной информации, обеспечение конфиденциальности и защиты личной информации, отсутствие хакерских
атак и взломов аккаунтов (в совокупности названы 31% экспертов); социальнопсихологические критерии: наличие у молодежи способности к критическому
восприятию и анализу информации, ее устойчивость к негативному информационному воздействию, сформированность информационной культуры молодежи,
субъективное ощущение информационной безопасности (названы 24% экспертов); политико-правовые критерии: уровень девиантности в молодежной среде,
число случаев противоправных действий, совершенных под влиянием СМК, от-
123
сутствие протестных акций, активность экстремистских молодежных группировок в медиапространстве региона, количество групп или сообществ, пропагандирующих антисоциальную модель поведения, юридические гарантии авторства
информации (названы 21% экспертов). Еще 9% экспертов в качестве критериев
информационной безопасности называют «производные» от нее социальноэкономические показатели, отражающие уровень экономической и социальной
устойчивости региона.
Факторы, определяющие, по мнению экспертов, состояние информационной безопасности молодежи Кемеровской области, могут быть сгруппированы
аналогичным образом – политико-правовые факторы: общая политическая ситуация в России и в мире, активность противодействия информационным угрозам
со стороны государственных и правоохранительных органов, эффективность информационной политики администрации Кемеровской области (в совокупности
35%); социально-психологические факторы: общий уровень образования молодежи и их родителей, уровень медиакомпетентности молодежи, степень внимания к
процессу воспитания и социализации молодежи, осуществление пропаганды традиционных ценностей, гражданственности и патриотизма на всех этапах формирования молодой личности, идеологическое противодействие информационным
угрозам (32%); организационно-технические факторы: контроль за развитием
Интернет-пространства, обеспечение мониторинга региональных Интернетресурсов, невозможность свободного доступа молодежи к неконтролируемым источникам информации (11%).
Основные пути и механизмы обеспечения информационной безопасности
молодежи Кемеровской области, указанные экспертами, закономерно отражают
деятельность в тех же направлениях – социально-психологические механизмы:
культивирование гуманистических и традиционных ценностей, поддержка самореализации молодых людей, информационное просвещение, повышение ITграмотности молодежи, формирование ее информационной и коммуникативной
компетентности, информирование молодежи об информационных угрозах (назва-
124
ны 44% экспертов); организационно-технические механизмы: мониторинг и контроль СМК, ограничение доступа молодежи к запрещенным Интернет-ресурсам,
осуществление фильтрации информационных потоков, блокировка «ложной» информации (30% экспертов); политико-правовые механизмы: совершенствование
нормативно-правовой базы в информационной сфере, законодательное регулирование информационного пространства, финансовая поддержка молодежных СМК,
развитие конкурентной среды в сфере масс-медиа, содействие выражению альтернативных точек зрения, осуществление «контрпропаганды» (названы 28%).
Проведенное нами исследование позволяет дать общую оценку текущему
состоянию обеспечения информационной безопасности молодежи Кемеровской
области. Существенной ее характеристикой является недооценка молодежью степени опасности основных информационных угроз и, соответственно, переоценка
собственной защищенности от негативного информационного воздействия. Одновременно молодежь региона склонна несколько переоценивать свою информационную и коммуникационную компетентность, ставя под сомнение целесообразность развития собственной информационной культуры и медиаобразования. Это
приводит к определенному несоответствию между значимыми для молодежи
угрозами в информационной среде и основными направлениями обеспечения ее
информационной безопасности на региональном уровне, определяя сомнения молодежи в их эффективной. Тем не менее, несмотря на указанные противоречия,
реальная практика обеспечения информационной безопасности молодежи Кемеровской области в целом может быть признана достаточно результативной. Полученные нами результаты определяют возможные направления оптимизации политического управления в данной области, в частности, в плане усиления работы с
самой молодежью, создания условий для ее саморазвития и самореализации,
разъяснения ей целей и приоритетов этой политики, вовлечения молодежи в практику ее реализации. Совершенствование политической практики в сфере информационной безопасности молодежи представляется достаточно значимым и в бо-
125
лее широком контексте – прежде всего, в плане обеспечения условий для стабильного, устойчивого развития региона.
3.3. Анализ взаимосвязи характеристик информационной безопасности
молодежи и показателей устойчивого развития Кемеровской области.
Взаимозависимость между уровнем безопасности и устойчивостью государства и общества определяет очевидную возможность обеспечения первой через
содействие второй, и наоборот. Поэтому модели политического управления, основанные на взаимосвязи и взаимодетерминации безопасности и устойчивого развития, получили в настоящее время достаточно широкое распространение, выступая, в частности, методологической основой разработки соответствующих региональных стратегий. Среди многих отечественных исследователей, специально
анализировавших проблему одновременного обеспечения безопасности и устойчивости,
можно
назвать
прежде
всего
В.К. Левашова,
А.Д. Урсула,
Н.П. Ващекина, М.И. Дзлиева, А.Л. Романовича, В.С. Хомякову, В.В. Крицких и
др1. Реальная политическая практика управления данными процессами в Кемеровской области, как следует из приведенных нами ранее результатов, в этом
плане также в значительной степени интегрирована.
В этой связи в рамках проведенных нами опросов экспертам в области
устойчивого развития предлагалось также дать оценку состояния безопасности
молодежи Кузбасса в различных сферах, а экспертам в области информационной
безопасности – основным показателям устойчивости Кемеровской области. Как
видно из полученных результатов, эксперты в области устойчивого развития в
1
См.: Левашов, В.К. Глобализация и социальная безопасность [Текст] / В.К. Левашов // Социологические
исследования. – 2002. № 3. – С. 19-28; Урсул, А.Д. Обеспечение безопасности через устойчивое развитие [Текст] /
А.Д. Урсул // Безопасность Евразии. – 2001. № 1. – С. 409-468; Ващекин, Н.П. Безопасность и устойчивое развитие
России [Текст] / Н.П. Ващекин, М.И. Дзлиев, А.Д. Урсул. – М.: Моск. гос. ун-т коммерции, Ин-т устойчивого развития и безопасности, Гуманитар.-экон. акад., Междунар. акад. ноосферы (устойчивого развития), 1998. – 446 с.;
Романович, А.Л. Концепция безопасного развития социоприродных систем (философско-методологический анализ): дис. … докт. филос. наук [Текст] / А.Л. Романович. – М., 2004. – 418 с.; Хомякова, В.С. Безопасность как фактор устойчивого развития: автореф. дис. … канд. филос. наук [Текст] / В.С. Хомякова. – Чита, 2007. – 21 с.; Крицких, В.В. Безопасность как фактор устойчивого развития российского общества: автореф. дис. … канд. полит. наук
[Текст] / В.В. Крицких. – Ставрополь: 2011. – 24 с.
126
подавляющем большинстве случаев склонны более критично оценивать его показатели (таблица 10), что, вполне очевидно, связанно с их лучшей информированностью о положении дел в данной сфере. Исключением является характеристика
экологической стабильности Кемеровской области, где, напротив, более низкие
оценки принадлежат экспертам в области информационной безопасности. Закономерно, что отмеченная тенденция проявляется и в интерпретации уровня защищенности молодежи в различных сферах: здесь эксперты в области информационной безопасности также по подавляющему большинству критериев, за исключением показателя экологической безопасности, дают более высокие оценки
(таблица 11). По нашему мнению, это может объясняться большей «раскрученностью» экологической проблемы в СМК, которая на самом деле, судя по мнению
соответствующих специалистов, не острее других актуальных проблем региона.
Таблица 10
Оценка уровня стабильности Кемеровской области в различных сферах
по мнению экспертов в области устойчивого развития
и экспертов в области информационной безопасности, %
Хорошо
Политическая стабильность
Выше среднего
Социальная стабильность
Средне
Экономическая стабильность
Ниже среднего
Экологическая стабильность
Э1
6
24
40
24
6
Э2
9
20
51
19
2
Э1
4
28
38
22
8
Э2
1
12
47
36
4
Э1
2
14
18
44
22
Э2
1
2
27
53
16
Э1
0
4
22
28
46
Респонденты
Сферы обеспечения стабильности
Плохо
Оценка
127
Э2
0
0
19
35
47
Примечание. Здесь и далее в таблицах: «Э1» - эксперты в области устойчивого развития, «Э2» - эксперты в
области информационной безопасности
Таблица 11
Оценка обеспечения безопасности молодежи Кемеровской области в различных
сферах по мнению экспертов в области устойчивого развития
и экспертов в области информационной безопасности, %
Хорошо
Информационная безопасность
Выше среднего
Социальная безопасность
Средне
Экономическая безопасность
Ниже среднего
Экологическая безопасность
Э1
4
22
40
26
4
Э2
6
21
51
20
1
Э1
6
28
38
18
6
Э2
7
23
47
20
2
Э1
4
12
22
44
4
Э2
1
6
42
37
14
Э1
2
16
36
30
2
Э2
4
23
32
31
10
Респонденты
Сферы обеспечения безопасности
Плохо
Оценка
Одновременная оценка показателей безопасности молодежи Кузбасса и
устойчивости развития Кемеровской области позволяет статистически подтвердить наличие взаимосвязи между ними. Корреляционный анализ оценок безопасности и устойчивости развития, данных экспертами в области устойчивого развития, демонстрирует наличие статистически значимых корреляций с высокими коэффициентами по всем без исключения оцениваемым показателям (таблица 12).
Общие итоговые оценки состояния безопасности и устойчивости коррелируют с
коэффициентом r=0,85, что свидетельствует о крайне высоком уровне взаимосвязи экспертных оценок состояния обеспечения безопасности и устойчивости раз-
128
вития региона. При этом оценка информационной безопасности взаимосвязана с
показателями устойчивости несколько ниже, чем оценка остальных типов безопасности. Однако, информационная безопасность, наряду с социальной безопасностью, больше других видов безопасности связана с политической устойчивостью.
Таблица 12
Результаты корреляционного анализа оценок уровня безопасности и устойчивости
развития Кемеровской области в разных сферах по мнению экспертов в области
устойчивого развития (n=50)
Оцениваемые
показатели
Экологическая устойчивость
Экономическая устойчивость
Социальная
устойчивость
Политическая устойчивость
Средняя
оценка
устойчивости
Экологическая
0,76
0,58
0,58
0,41
безопасность
Экономическая
0,49
0,73
0,65
0,49
безопасность
Социальная без0,53
0,53
0,85
0,58
опасность
Информационная
0,61
0,48
0,67
0,57
безопасность
Средняя оценка
0,70
0,69
0,81
0,61
безопасности
Примечание. Полужирным шрифтом выделены взаимосвязи, значимые при p<0,05
0,71
0,71
0,75
0,70
0,85
В группе экспертов в области информационной безопасности корреляционный анализ показывает несколько меньший уровень взаимосвязи между оценками
состояния безопасности молодежи и показателями устойчивости развития региона в различных сферах (таблица 13). Особенно этот касается оценки вклада информационной безопасности в обеспечение стабильности на региональном
уровне. Соответственно, эксперты в области устойчивого развития заметно выше
оценивают значение информационной безопасности молодежи для ее обеспечения. Это представляется вполне логичным – если для первой группы экспертов
информационная безопасность выступает средством обеспечения устойчивого
129
развития, то для второй группы она может иметь характер самоцели. Тем не менее, и в данном случае информационная безопасность достоверно коррелирует с
уровнем обеспечения экономической и социальной устойчивости, а также с общей оценкой стабильности региона. При объединении обеих групп экспертов в
общую выборку (n=131) также обнаруживаются достоверные взаимосвязи между
всеми описываемыми показателями на еще более высоком уроне значимости
(p<0,01).
Таблица 13
Результаты корреляционного анализа оценок уровня безопасности и устойчивости
развития Кемеровской области в разных сферах по мнению экспертов в области
информационной безопасности (n=81)
Оцениваемые
показатели
Экологическая устойчивость
Экономическая устойчивость
Социальная
устойчивость
Политическая устойчивость
Средняя
оценка
устойчивости
Экологическая
0,01
0,66
0,40
0,28
безопасность
Экономическая
0,20
0,13
0,46
0,34
безопасность
Социальная без0,17
0,38
0,56
0,29
опасность
Информационная
0,15
0,10
0,26
0,38
безопасность
Средняя оценка
0,17
0,37
0,48
0,50
безопасности
Примечание. Полужирным шрифтом выделены взаимосвязи, значимые при p<0,05
0,48
0,39
0,48
0,30
0,53
Таким образом, уровень обеспечения безопасности молодежи Кемеровской
области, и, в том числе, ее информационной безопасности, прямо взаимосвязан с
устойчивостью развития региона. Для большинства работ по проблеме взаимосвязи безопасности и устойчивости, при безусловном признании двусторонних причинно-следственных отношений между описываемыми феноменами, общим моментом является определенный акцент на безопасности политической системы,
понимаемой в качестве первичного элемента в данной диаде. Так, В.С. Хомякова
130
прямо трактует безопасность в качестве условия устойчивого развития, определяющего его долгосрочность1. В.В. Крицких также полагает, что принятие и реализация политико-управленческих решений по обеспечению безопасности является первичным и наиболее фундаментальным для перехода России к устойчивому развитию. В этой связи в ее модели устойчивого развития предусмотрено опережающее обеспечение безопасности2. Изложенные теоретико-методологические
подходы позволяют нам рассматривать информационную безопасность в качестве
фактора устойчивого развития как Российской Федерации в целом, так и ее отдельных регионов.
Так как все компоненты безопасности молодежи, и все компоненты устойчивости развития региона обнаруживают достоверную взаимосвязь также и между
собой (таблица 14), то влияние на них информационной безопасности может
иметь как прямой, так и опосредованный характер. В первом случае повышение
уровня информационной безопасности молодежи предопределяет увеличение социальной и политической устойчивости региона, которое, в свою очередь, задает
повышение показателей экономической и экологической устойчивости. Во втором случае алгоритм такого влияния может быть представлен следующим образом: повышение показателей информационной безопасности – повышение сопряженных с ними показателей безопасности в других сферах – обеспечение большей
устойчивости в соответствующих сферах. По сути, эти две последовательности
взаимосвязанных показателей отражают две стороны возможного механизма
обеспечения устойчивого развития региона посредством повышения уровня информационной безопасности молодежи.
Таблица 14
Корреляционные взаимосвязи между показателями
1
Хомякова, В.С. Безопасность как фактор устойчивого развития: автореф. дис. … канд. филос. наук
[Текст] / В.С. Хомякова. – Чита, 2007. – 21 с.
2
Крицких, В.В. Безопасность как фактор устойчивого развития российского общества: автореф. дис. …
канд. полит. наук [Текст] / В.В. Крицких. – Ставрополь: 2011. – 24 с.
131
безопасности молодежи и показателями устойчивости развития
Кемеровской области (n=50)
Оцениваемые показатели
1
2
1
Экологическая безопасность
1,00
0,64 0,58
2
Экономическая безопасность
0,64
3
Социальная безопасность
4
3
4
5
6
7
8
0,51 0,75
0,60
0,56
0,39
1,00 0,68
0,55 0,48
0,74
0,64
0,48
0,58
0,68 1,00
0,65 0,52
0,54
0,84
0,57
Информационная безопасность
0,51
0,55 0,65
1,00 0,60
0,49
0,65
0,56
5
Экологическая стабильность
0,75
0,48 0,52
0,60 1,00
0,69
0,61
0,42
6
Экономическая стабильность
0,60
0,74 0,54
0,49 0,69
1,00
0,65
0,40
7
Социальная стабильность
0,56
0,64 0,84
0,65 0,61
0,65
1,00
0,69
8
Политическая стабильность
0,39
0,48 0,57
0,56 0,42
0,40
0,69
1,00
Примечание. Полужирным шрифтом выделены взаимосвязи, значимые при p<0,05
Задачей нашего исследования было подтвердить принципиальную возможность управления устойчивым развитием Кемеровской области посредством воздействия на уровень обеспечения информационной безопасности молодежи региона. Как справедливо указывают Дж. Б. Мангейм и Р.К. Рич, «утверждение, о том,
что одно явление явилось причиной другого, основывается на понятии изменения.
Прежде чем утверждать, что имело место причинное воздействие, мы должны
быть в состоянии продемонстрировать, что произошло изменение, а понятие изменения предполагает сравнение»1. В то же время, как отмечают авторы, в силу
специфики и масштаба изучаемых явлений большинство исследовательских программ, используемых в политологических исследованиях, фактически представляют собой квазиэкспериментальные. Соответственно, к этому же типу относится
и использованная в нашей работе исследовательская программа, основанная на
математическом моделировании изменения рассматриваемых феноменов.
С целью оценки изменения показателей устойчивости при изменении уровня
информационной безопасности нами был применен метод формализованного математического прогнозирования на основе регрессионной модели. Для этого на
1
Мангейм, Дж.Б. Политология. Методы исследования [Текст] / Дж.Б. Мангейм, Р.К. Рич. – М.: «Весь
Мир», 1997. – С.130.
132
основании эмпирических данных, полученных в ходе опроса экспертов в области
устойчивого развития, были рассчитаны уравнения линейной регрессии для оценок каждого вида устойчивости по отношению к оценкам информационной безопасности. Затем, в соответствии с уравнениями регрессии были вычислены изменения устойчивости при условии повышения средних оценок информационной
безопасности на 10% (с текущего эмпирически выявленного уровня 3,42 до прогнозируемого 3,76). Исходя из выявленной в ходе нашего эмпирического исследования взаимосвязи между оценками устойчивости и информационной безопасности, представленной в виде регрессионной модели, при повышении оценок информационной безопасности молодежи на 10% оценки общей устойчивости региона повысятся на 5,5% (таблица 15). При этом повышение уровня обеспечения
информационной безопасности молодежи Кемеровской области должно привести
к росту показателей устойчивости развития региона во всех сферах одновременно. Особый интерес при этом вызывает прогнозируемая наибольшая зависимость
состояния экологической устойчивости Кузбасса от уровня обеспечения информационной безопасности. С учетом ранее приведенных результатов, ее можно интерпретировать как значимость информационного противодействия негативному
PR, направленному на формирование отрицательного образа региона как экологически неблагополучного.
Таблица 15
Результаты математического прогнозирования изменения показателей устойчивости развития Кемеровской области при изменении уровня информационной безопасности молодежи региона
Параметры
Экологическая
устойчивость
Экономическая
устойчивость
Социальная
Уравнение регрессии
оценок устойчивости
(y) к оценке информационной безопасности
(x)
y = 0,9554+0,5978*x
Эмпирическое Прогнозируемое значение средсреднее оценок них оценок устойчивости при
устойчивости
повышении средних оценок информационной безопасности на
10%
3,00
3,20 (+6,7%)
y = 1,4129+0,4699*x
3,02
3,18 (+5,3%)
y = 1,3623+0,6835*x
3,70
3,93 (+6,3%)
133
устойчивость
Политическая
устойчивость
Общая
устойчивость
y = 2,4125+0,511*x
4,16
4,33 (+4,2%)
y = 1,5358+0,5656*x
3,47
3,66 (+5,5%)
Итак, как следует из приведенных результатов математического прогнозирования, состояние информационной безопасности молодежи является значимым
фактором устойчивости развития Кемеровской области. Выявленные в ходе
нашего исследования закономерности определяют возможность и результативность политического управления переходом Кузбасса на путь устойчивого развития посредством использования социально-политических технологий обеспечения
информационной безопасности молодежи региона. Реализация комплекса соответствующих мер, направленных, прежде всего, на повышение субъектности региональной молодежи, уровня ее духовного и ценностного развития, информационной и медиакомпетентности, может выступить дополнительным, не в полной
мере задействованным в настоящее время фактором стабильного, устойчивого
развития как Кемеровской области, так и других регионов России.
3.4. Выводы по третьей главе.
Поддержание социально-политической устойчивости Кемеровской области,
в силу особенностей ее социального и экономического положения, имеет сегодня
особое значение, определяя необходимость региональной модели ее обеспечения.
Отличительной особенностью региональной концепции перехода к устойчивому
развитию является ориентация не только на экологические, экономические и социальные задачи, но и на политические цели, такие как поддержка СМИ как институтов гражданского общества, развитие свободы выражения мнений и свободы
доступа к различным источникам информации и др.
Начало реализации региональной модели перехода к устойчивому развитию
определило устойчивые позитивные тенденции в социальной, экологической и
134
экономической сферах Кемеровской области. Как следует из проведенного нами
анализа имеющихся статистических данных, Кемеровская область практически
полностью соответствует стандартам устойчивого развития по всем социальнодемографическим, социально-экономическим и экологическим критериям. Аналогичные оценки по данным критериям, а также по показателям социальнополитической стабильности были получены и в ходе опроса региональных экспертов в области устойчивого развития. При этом, по мнению экспертов, базовые
факторы и механизмы обеспечения устойчивого развития находятся в экономической сфере, а производные от них итоговые и целевые показатели – в социальной
и политической. Это может свидетельствовать об определенной недооценке обратной зависимости – возможности влияния социальной, политической и информационной безопасности на устойчивое экономическое развитие.
Обеспечение информационной безопасности на региональном уровне основывается на учете особенностей региональных субъектов и объектов информационного воздействия в процессе массовой коммуникации. Согласно результатам
исследования общественного мнения молодежи Кузбасса, одной из ее существенных особенностей является недооценка опасности основных информационных
угроз и, соответственно, переоценка собственной защищенности от негативного
информационного воздействия. Одновременно молодежь региона склонна переоценивать и свою информационную и коммуникационную компетентность. Это
приводит к определенному несоответствию между представлениями молодежи о
своей информационной безопасности и основными направлениями ее обеспечения на региональном уровне, определяя сомнения молодежи в их эффективности.
Тем не менее, несмотря на указанные противоречия, реальная практика обеспечения информационной безопасности молодежи Кемеровской области в целом является достаточно результативной.
Наиболее эффективными мерами обеспечения информационной безопасности и эксперты, и молодежь считают формирование информационной и коммуникативной компетентности, развитие способности к критическому восприятию и
135
анализу информации, повышение устойчивости молодежи к негативному информационному воздействию. При этом оценка информационной безопасности и эффективности мер ее обеспечения оказываются прямо взаимосвязанным с уровнем
доверия к СМК – чем больше молодежь доверяет СМК, тем более защищенной от
информационного воздействия она себя ощущает и тем больше верит в действенность мер обеспечения информационной безопасности. Уровень медиакомпетентности молодежи и состояние ее информационной безопасности в целом, согласно
результатам нашего исследования, зависят также от характера ее ценностных
предпочтений и степени сформированности системы ценностей. Приведенные результаты подтверждают приоритетность мер, направленных на повышение медиакомпетентности и детерминирующего ее уровня ценностного развития в системе обеспечения информационной безопасности молодежи Кузбасса.
Взаимозависимость между уровнем безопасности и устойчивостью региона
определяет очевидную возможность обеспечения первой через содействие второй,
и наоборот. Согласно результатам экспертного опроса, уровень обеспечения безопасности молодежи Кемеровской области, и, в том числе, ее информационной
безопасности, достоверно взаимосвязан со стабильностью региона во всех анализируемых
сферах.
Эти
данные,
с
учетом
современных
теоретико-
методологических подходов к проблеме установления причинно-следственных
отношений между рассматриваемыми феноменами, позволяют нам рассматривать
информационную безопасность в качестве фактора устойчивого развития региона.
Наше исследование подтверждает принципиальную возможность управления устойчивым развитием Кемеровской области посредством воздействия на
уровень обеспечения информационной безопасности молодежи региона. Как следует из результатов математического прогнозирования на основе регрессионной
модели, состояние информационной безопасности молодежи является значимым
фактором устойчивости развития Кемеровской области. Это определяет целесообразность и результативность политического управления переходом Кузбасса на
136
путь устойчивого развития посредством использования социально-политических
технологий обеспечения информационной безопасности молодежи региона.
Заключение
Усиление внешних угроз стабильному экономическому, социальному и политическому развитию России определяет необходимость обеспечения ее динамической устойчивости, которая закономерно связана с усилением роли государства в достижении сбалансированности между экологическими, экономическими
и социальными интересами. Разработка и реализация на практике государственных и региональных стратегий перехода к устойчивому развитию выступает средством осуществления государственной политики в данной области.
Важным фактором устойчивости социально-политической системы является
согласованность интересов институтов власти и гражданского общества и их взаимодействие при разработке и реализации стратегии социально-политического
развития. Субъектами обеспечения устойчивого развития общества, соответственно, выступают одновременно государственные и общественные институты.
К числу последних относятся средства массовой коммуникации, а также реальные
и сетевые сообщества, объединяющие, в том числе, представителей такой большой социальной группы, как молодежь. Учет интересов молодежи российской
провинции как самостоятельного субъекта социально-политических отношений,
развитие ее активности, поддержка институционализации молодежных объединений становятся все более весомым условием обеспечения устойчивого социальнополитического развития России и ее регионов.
В качестве конкретных политических факторов реализации стратегии устойчивого развития мы рассматриваем тип и структурно-функциональные особенности политической системы. Наиболее общими, интегративными детерминантами
устойчивости развития при этом выступают ее адаптивность и эффективность,
определяющие способность поддерживать безопасность в изменяющихся услови-
137
ях. Тесная взаимосвязь между этими характеристиками обусловливает возможность единого механизма их обеспечения в рамках политического управления.
Ведущее место в системе обеспечения безопасности государства, общества и
отдельной личности занимает информационная безопасность, понимаемая как состояние защищенности от негативного воздействия различных информационных
угроз, направленных на деформацию общественного и индивидуального сознания. Особую роль при этом имеет обеспечение защищенности молодежи, играющей важную роль как в поддержании, так и в развитии существующей системы
социальных отношений и, тем самым, в обеспечении устойчивого развития общества в целом. Средствами реализации государственной информационной политики в отношении молодежи сегодня являются различные политико-правовые, организационно-технические и социально-психологические методы, которые, соответственно, одновременно выступают социально-политическими технологиями
обеспечения ее информационной безопасности.
Актуальной задачей политической практики становится разработка и реализация региональных моделей обеспечения информационной безопасности молодежи, учитывающих специфику молодежного информационного пространства,
поскольку молодежь конкретных регионов различается не только уровнем информированности и характером получаемой информации, но и степенью интерактивности во взаимодействии со СМК, вовлеченностью в те или иные сетевые сообщества и другими особенностями, определяющими ее способность самой выступать не только объектом, но и субъектом обеспечения информационной безопасности.
Поддержка духовного и ценностного развития, способствующая повышению
субъектности молодежи в информационном пространстве, рассматривается нами
как одно из наиболее приоритетных направлений социально-политического обеспечения информационной безопасности молодежи. Соответственно, эффективное
обеспечение ее информационной безопасности может быть достигнуто не только
за счет прямого противодействия информационным угрозам, но и повышения
138
уровня ценностного развития молодежи. К технологиям содействия ценностному
развитию молодежи можно отнести как целенаправленную информационную деятельность по повышению уровня морально-нравственного развития, пропаганде
значимости традиционных и гражданско-патриотических ценностей, развитию
правосознания, так и формирование информационной и коммуникативной компетентности молодежи посредством медиаобразования как развития способности к
критическому восприятию и анализу информации, транслируемой СМК. Повышение таким образом эффективности политической социализации «провинциальной» молодежи создает условия профилактики экстремизма и радикализации политического участия в молодежной среде, и, тем самым, обеспечения устойчивого, стабильного развития общества.
Как следует из результатов проведенного нами исследования, отличительной особенностью информационной политики Кемеровской области в отношении
молодежи является вовлечение самой молодежи в ее осуществление, активное использование инновационного и творческого потенциала молодежи в информационной и PR поддержке деятельности региональной власти. Тем самым молодежь
Кузбасса выступает не только объектом, но и субъектом осуществления информационной политики, принимая участие в формировании информационного пространства региона.
Основные направления обеспечения информационной безопасности молодежи Кемеровской области осуществляются посредством комплекса взаимосвязанных социально-психологических, организационно-технических и политикоправовых механизмов. Наиболее эффективными мерами обеспечения информационной безопасности молодежи при этом выступают формирование информационной и коммуникативной компетентности молодежи, развитие у нее способности к
критическому восприятию и анализу информации, повышение индивидуальной
устойчивости к негативному информационному воздействию. Приоритетными в
данном случае являются меры, направленных на повышение медиакомпетентности и детерминирующего ее уровня ценностного развития молодежи.
139
Полученные в ходе нашего исследования данные свидетельствуют о том,
что уровень обеспечения безопасности молодежи Кемеровской области, и, в том
числе, ее информационной безопасности, отчетливо взаимосвязан с устойчивостью развития региона. Взаимосвязь между информационной безопасностью молодежи и устойчивостью региональной политической системы обусловливает
возможность их одновременного обеспечения в рамках политического управления. Наше исследование подтверждает возможность управления устойчивым развитием Кемеровской области посредством воздействия на уровень обеспечения
информационной безопасности молодежи региона. Результативность характеризуемой модели обеспечения информационной безопасности молодежи Кемеровской области задает предпосылки для повышения показателей устойчивости ее
развития – повышение уровня обеспечения информационной безопасности молодежи обеспечивает рост показателей устойчивости развития региона одновременно во всех основных ее сферах.
Таким образом, состояние информационной безопасности молодежи является значимым фактором устойчивости развития региона. Выявленные в ходе
нашего исследования закономерности определяют возможность повышения эффективности политического управления переходом конкретных регионов России
на
путь
устойчивого
развития
посредством
использования
социально-
политических технологий обеспечения информационной безопасности молодежи
соответствующих субъектов Российской Федерации.
Перспективными направлениями дальнейшего исследования данной проблемы могут стать научное обоснование социально-политических технологий обеспечения информационной безопасности молодежи конкретных регионов России в
контексте реализации стратегий их устойчивого развития; дальнейшая разработка
и оценка критериев эффективности обеспечения информационной безопасности
молодежи в динамике, в системе мониторинга ее показателей; внедрение в практику реализации государственной молодежной политики на региональном уровне
системы мер, направленных на повышение уровня духовного и ценностного раз-
140
вития молодежи, ее информационной и медиакомпетентности, а также разработка
и осуществление комплекса других мер поддержки субъектности молодежи в
обеспечении устойчивого развития России и ее регионов.
141
Литература
1. Азашикова, Ф.Р. Основы стратегии устойчивого социально-экономического
развития региона [Текст] / Ф.Р. Азашикова // Вестник Адыгейского государственного
университета. Серия 1: Регионоведение: философия, история, социология, юриспруденция, политология, культурология. – 2012. № 1 – С.196-201.
2. Алисова, Л.Н. Политическая социология. Социологический анализ состояния
политического сознания [Текст] / Л.Н. Алисова, З.Т. Голенкова. – М.: Мысль, 2008. –
371 с.
3. Алмонд, Г.А., Гражданская культура и стабильность демократии [Текст] /
Г.А. Алмонд, С. Верба // Полис. – 1992. №. 4 – С. 122-134.
4. Андреев, А.В. Политические резонансы в региональной политике на примере
Кузбасса [Текст] /А.В. Андреев // Этносоциум и межнациональная культура. – 2011.
№3 (35). – С. 188-199.
5. Андреев, А.В. Политические резонансы и их влияние на политические процессы: глобальный, национальный и локальный уровни: автореф. дис. … канд. полит.
наук [Текст] /А.В. Андреев. – Чита, 2015. – 26 с.
6. Андреева, О.А. Стабильность и нестабильность в контексте социокультурного развития [Текст] / О.А. Андреева. – Таганрог: ТИУиЭ, 2000. – 232 с.
7. Анохин, М.Г. Политические системы: адаптация, динамика, устойчивость:
теоретико-прикладной анализ [Текст] /М.Г. Анохин. – М.: Инфомарт, 1996. – 304 с.
8. Ахмадулина, Т. В. Анализ самообеспеченности Сибирского Федерального
округа основными видами продовольствия [Текст] / Т. В. Ахмадулина // Молодой
ученый. – 2012. №11. – С. 143-147.
9. Бабурин, С.Н. Стратегия национальной безопасности России: теоретикометодологические аспекты [Текст] / С.Н. Бабурин, М.И. Дзлиев, А.Д. Урсул // М.:
Магистр: ИНФРА – 2012. – 512 с.
142
10. Балуев, Д.Г. Информационная политика и формы интерактивного взаимодействия в современной России [Текст] / Д.Г. Балуев, Е.П. Чекулаев // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. – 2010. № 5-1. – С. 317-321.
11. Балуев, Д.Г. Новые средства массовой информации: проблемы теоретического осмысления [Текст] / Д.Г. Балуев, Д.И. Каминченко // Информационное общество. –
2014. № 1. – С. 31-37.
12. Балуев, Д.Г. Понятие Human Security в современной политологии [Текст] /
Д.Г. Балуев // Международные процессы. – 2003. №1. – С. 95-106.
13. Бек, У. Общество риска. На пути к другому модерну [Текст] / У. Бек – М.:
Прогресс-Традиция, 2000. – 384 с.
14. Белл, Д. Социальные рамки информационного общества [Текст] / Д. Белл //
Новая технократическая волна на Западе. – М.: Прогресс, 1986. – С. 330-342.
15. Белоножкин, В.И. Информационные аспекты противодействия терроризму
[Текст] / В.И. Белоножкин, Г.А. Остапенко. – М.: Горячая линия – Телеком, 2009. –
112 с.
16. Белоусов, А.Б. Эдвард Бернейс: от манипуляции общественным мнением к
инженерии согласия [Текст] / А.Б. Белоусов // Полис. – 2012. №4 – С. 143-148.
17. Беспаленко, П.Н. Духовная безопасность в системе национальной безопасности современной России: проблемы институционализации и модели решения: дисс. ...
доктора полит. наук [Текст] / П.Н. Беспаленко – Ростов-на-Дону, 2009. – 260 с.
18. Бернейс, Э. Манипуляция общественным мнением: как и почему [Текст] /
Э. Бернейс // Полис. – 2012. №4 – С. 149-159.
19. Бернейс, Э. Пропаганда [Текст] / Э. Бернейс. – М.: Hippo Publishing LTD,
2010. – 176 с.
20. Богомолова, Н.Н. Современные когнитивные модели убеждающей коммуникации [Текст] /Н.Н. Богомолова // Мир психологии. – 1999. № 3. –С. 46-52.
21. Брайант, Дж. Основы воздействия СМИ [Текст] / Дж. Брайант, С. Томпсон. –
М.: «Вильямс», 2004. – 432 с.
143
22. Брандман, Э.М. Глобализация и информационная безопасность общества
[Текст] / Э.М. Брандман. – М.: Изд-во ГПИБ России, 2007. – 173 с.
23. Будылин, К.Ю. Информационное противоборство в военной сфере (политологический анализ): дисс. ... канд. полит. наук / [Текст] К.Ю. Будылин. – М., 2009. –
169 с.
24. Букин, В.П. Проблемы социализации молодежи российской провинции
[Текст] / В.П. Букин – М.: Экслибрис-Пресс, 2009. – 327 с.
25. Букин, В.П. Социализация молодежи российской провинции в современных
условиях: автореф. дис. … докт. социол. наук [Текст] / В.П. Букин. – Саранск, 2011. –
55 с.
26. Василик, М.А. Политология. Учебник [Текст] / М.А. Василик. – М: Гардарики, 2005. – 588 с.
27. Ващекин, Н.П. Безопасность и устойчивое развитие России [Текст] /
Н.П. Ващекин, М.И. Дзлиев, А.Д. Урсул. – М.: Моск. гос. ун-т коммерции, Ин-т устойчивого развития и безопасности, Гуманитар.-экон. акад., Междунар. акад. ноосферы
(устойчивого развития), 1998. – 446 с.
28. Ващекин, Н.П. Информатизация общества и устойчивое развитие [Текст] /
Н.П. Ващекин, Е.Н. Пасхин, А.Д. Урсул. – М.: Моск. гос. ун-т коммерции, Ин-т устойчивого развития и безопасности, Междунар. акад. ноосферы (устойчивого развития),
Междунар. гуманитар.-экол. ин-т, 2000. – 267 с.
29. Вебер, А.Б. Устойчивое развитие как социальная проблема (глобальный контекст и российская ситуация) [Текст] / А.Б. Вебер. – М., 1999. – 122 с.
30. Вербенко, Б.В. Информационная безопасность России в контексте современного политического процесса: сущность, проблемы обеспечения: автореф. дис. ... канд.
полит. наук [Текст] / Б.В. Вербенко. – М., 2004. – 25 с.
31. Власенко, И.С. Информационная война: искажение реальности [Текст] / И.С.
Власенко, М.В. Кирьянов – М.: ИД «Канцлер», 2011. – 196 с.
32. Возжеников, А.В. Национальная безопасность: теория, политик стратегия
[Текст] / А.В. Возжеников – М.: НПО «Модуль», 2000. – 240 с.
144
33. Волков, Е.Н. Преступная эксплуатация когнитивной, поведенческой и эмоциональной незащищенности – базовые механизмы, основные признаки и проблемы
экспертного выявления [Текст] / Е.Н. Волков // Профилактика психологического насилия, манипулирования сознанием и развитие критического мышления в молодежной
среде. – Киев: «Союз защиты семьи и личности», 2004. – С. 125-133.
34. Воронцова, Л.В. История и современность информационного противоборства
[Текст] / Л.В. Воронцова, Д.Б. Фролов – М.: Горячая линия – Телеком, 2006. – 192 с.
35. ВРП Кемеровской области к 2015 г. достигнет 1 трлн. рублей – вицегубернатор // «Деловой Кузбасс» 31.10.2012 г. [Электронный ресурс] // URL:
http://delkuz.ru/content/view/16304/ (дата обращения 30.09.2014).
36. Гидденс, Э. Социология [Текст] / Э. Гидденс – М.: УРСС, 2005. – 632 с.
37. Глобалистика: Энциклопедия [Текст] / Гл. ред. И. И. Мазур, А. Н. Чумаков. –
М.: «Радуга», 2003. – 1328 с.
38. Голубев, Г.Н. Геоэкология [Текст] / Г.Н. Голубев. – М.: «ГЕОС», 1999. – 338
с.
39. Грачев, Г.В. Информационно-психологическая безопасность личности: состояние и возможности психологической защиты [Текст] / Г.В. Грачев. – М.: РАГС,
1998. – 125 с.
40. Грачев, Г. В. Манипулирование личностью: Организация, способы и технологии информационно-психологического воздействия [Текст] / Г.В. Грачев, И.К.
Мельник. – М.: Эксмо, 2003. – 384 с.
41. Гриняев, С.Н. Поле битвы – киберпространство: Теория, приемы, средства,
методы и системы ведения информационной войны [Текст] / С.Н. Гриняеев. – Мн.:
Харвест, 2004. – 448 с.
42. Губанов, В.М. Чрезвычайные ситуации социального характера и защита от
них [Текст] / В.М. Губанов, Л.А. Михайлов, В.П. Соломин. – М.: Дрофа, 2007. – 288 с.
43. Давыдова-Мартынова, Е.И. Актуальные проблемы информационной безопасности: проявление экстремизма в сети Интернет [Текст] / Е.И. Давыдова-
145
Мартынова // Политическая наука и современное общество. Сб. научных трудов. – М.:
МГОУ, 2010 – С. 186-192.
44. Даль, Р. О демократии [Текст] / Р. Даль. – М.: Аспект-Пресс, 2000. – 203 с.
45. Данилов-Данильян, В.И. Перед главным вызовом цивилизации. Взгляд из
России [Текст] / В.И. Данилов-Данильян, К.С. Лосев, И.Е. Рейф. – М.: ИНФРА-М,
2009. – 224 с.
46. Дегтярев, А.А. Основы политической теории [Текст] / А.А. Дегтярев. – М.:
Высшая школа, 1998. – 239 с.
47. Доктрина информационной безопасности Российской Федерации [Текст] //
Российская газета. – 2000. – № 187. – С. 9.
48. Доценко, Е.Л. Манипуляция: психологическое определение понятия [Текст] /
Е.Л. Доценко // Психологический журнал. – 1993. – № 4. – С. 132-138.
49. Доценко, Е.Л. Психология манипуляции: феномены, механизмы и защита
[Текст] / Е. Л. Доценко. – СПб.: Речь, 2004. – 304 с.
50. Евдокимов, В.А. Пропаганда в Интернете [Текст] / В.А. Евдокимов // Полис.
– 2012. №4 – С. 137-142.
51. Жигула, В.А. Организационное обеспечение информационной безопасности
государственных и муниципальных образований Российской Федерации: автореф. дис.
… канд. социол. наук [Текст] / В.А. Жигула. – Ростов-на-Дону, 2012. – 33 с.
52. Запесоцкий, А.С. Гуманитарное образование и проблемы духовной безопасности [Текст] / А.С. Запесоцкий // Педагогика. – 2002. №2. – С. 3-8.
53. Зеленин, А.А. Государственная молодежная политика РФ: концептуальные
основы, стратегические приоритеты, эффективность региональных моделей [Текст] /
А.А. Зеленин. – Saarbrüchen: Lambert Academic Publishing, 2012. – 596 с.
54. Зеленин, А.А. Государственная молодежная политика Российской Федерации
и практика ее реализации на региональном уровне [Текст] / А.А. Зеленин // Организация работы с молодежью: междисциплинарная интеграция теории и технологий: коллективная монография – Кемерово, 2012. – С. 5-21.
146
55. Зеленин, А.А. Молодежная политика Российской Федерации: инновационные
технологии обеспечения и механизмы реализации [Текст] / А.А. Зеленин. –
Москва/Кемерово: Издательское объединение «Российские университеты»: АСТШ –
Кузбассвузиздат, 2008. – 290 с.
56. Зеленин, А.А. Региональная модель государственной молодежной политики
и практика ее реализации [Текст] / А.А. Зеленин. – Новосибирск: Изд-во СО РАН,
2008. – 240 с.
57. Зети, П.П. Проблемы информационного воздействия на молодежь на Юге
России [Текст] / П.П. Зети // Вестник Южного научного центра РАН. – 2012. №1. Том
8. – С. 76-79.
58. Игнатов,
В.Г.
Регионоведение:
экономика
и
управление
[Текст]
/
В.Г. Игнатов, В.И. Бутов – М.; Ростов н/Д: Теса, 2000. – 416 с.
59. Ильин, А.Н. Интернет как альтернатива политически ангажированным СМИ
[Текст] / А.Н. Ильин // Полис. – 2012. №4 – С. 126-136.
60. Инглхарт, Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества
[Текст] / Р. Инглхарт // Полис. – 1997. № 4. – С. 6–32.
61. Информационная
безопасность
России
[Текст]
/
Ю.С.
Уфимцев,
Е.А. Ерофеев и др. – М.: Экзамен, 2003. – 560 с.
62. Информационная политика: учебник [Текст] / под общ. ред. В.Д. Попова. –
М.: Изд-во РАГС, 2003. – 303 с.
63. Иост, Р.А. Устойчивое развитие: этические споры о будущем [Электронный
ресурс] / Р.А. Иост // Социальные проблемы. – 2008. №2 // URL: http: // www.socprob.ru
(дата обращения 30.09.2014).
64. Ирхин, Ю.В. Политология. Учебник [Текст] / Ю.В. Ирхин, В.Д. Зотов,
Л.В. Зотова – М.: Юристъ, 2002. – 511 с.
65. Искаков, Н. Устойчивое развитие: наука и практика [Текст] /Н. Искаков. –
М.: РАЕН, 2008. – 464 с.
66. Кара-Мурза, С.Г. Манипуляция сознанием [Текст] /С.Г. Кара-Мурза. – М.:
Эксмо, 2008. – 864 с.
147
67. Карлова, О.А. Современное информационное пространство России: три модели медиапродукта [Текст] / О.А. Карлова // Журналист. Социальные коммуникации.
– 2011. № 1. – С. 12-16.
68. Карпова, Д.Н. Интернет-коммуникация: новые вызовы для молодежи [Текст]
/ Д.Н. Карпова // Вестник МГИМО. – 2013 – №5(32) – С. 208-212.
69. Карпенко, О.М. Молодежь в современном политическом процессе в России
[Текст] / О.М. Карпенко, И.А. Ламанов. – М.: Современный гуманитарный университет, 2006. – 560 c.
70. Кастельс, М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура
[Текст] / М. Кастельс – М.: ГУ ВШЭ, 2000. – 608 с.
71. Касти, Дж. Большие системы. Связность, сложность и катастрофы [Текст]
/Дж. Касти. – М: Мир, 1982. – 216 с.
72. Кемеровская область [Электронный ресурс] // URL: http://ruwikipedia.ru (дата
обращения 30.08.2015).
73. Кемеровская область [Электронный ресурс] // URL: https://ru.wikipedia.org
(дата обращения 30.08.2015).
74. Колесников, В.Н. Парламентаризм и политическая стабильность в современной России: политологический анализ устойчивого развития переходных обществ:
автореф. дис. … докт. полит. наук [Текст] / В.Н. Колесников. – СПб.: 2010. – 55 с.
75. Концепция государственной информационной политики РФ [Электронный
ресурс] // URL: http:// http://www.unesco.kz/ip/countries/russia_ru.htm (дата обращения:
31.07.2015).
76. Коптюг, В.А. Конференция ООН по окружающей среде и развитию (Рио-деЖанейро, июнь 1992 г.): Информ. обзор. [Текст] / В.А. Коптюг. – Новосибирск: Изд-во
СО РАН, 1992. – 62 с.
77. Коршунов, А.В. Проблемы изучения духовной безопасности российского
общества в современной научной литературе [Текст] / А.В. Коршунов // Историческая
и социально-образовательная мысль. – 2013. № 2. – С. 121-126.
148
78. Крапивенский, А.С. Вербальный аспект культурной безопасности молодежи
в социальных сетях и блогосфере Рунета [Текст] / А.С. Крапивенский // Современные
проблемы науки и образования. – 2012. № 2. – С. 47-52.
79. Крицких, В.В. Безопасность как фактор устойчивого развития российского
общества: автореф. дис. … канд. полит. наук [Текст] / В.В. Крицких. – Ставрополь:
2011. – 24 с.
80. Кузнецов, В.Н. Социология безопасности [Текст] / В.Н. Кузнецов – М.: Издво МГУ, 2007. – 423 с.
81. Лазарев, И.А. Информационная безопасность [Текст] / И.А. Лазарев – М.:
МГЦНТИ, 1997. – 336 с.
82. Лапченко, Н.Н. Проблемы информационной безопасности в молодежной
среде [Текст] / Н.Н. Лапченко // Социологические исследования. – 2009. № 8. – С. 139–
142.
83. Левашов, В.К. Глобализация и социальная безопасность [Текст] / В.К. Левашов // Социологические исследования. – 2002. № 3. – С. 19-28.
84. Левашов, В. К. Социально-политическая устойчивость общества [Текст] /
В.К. Левашов // Вестник Российской академии наук. – 2011. Т. 81, № 12. – С. 10591064.
85. Липсет, С. Политическая социология [Текст] / С. Липсет //Американская социология: перспективы, проблемы, методы. – М.: Прогресс, 1972. – С. 203-219.
86. Липсет, С. Размышления о легитимности [Текст] / С. Липсет // Апология. –
2005. №5. – С. 15-24.
87. Локосов, В.В. Стабильность общества и система предельно-критических показателей его развития [Текст] / В.В. Локосов // Социс. – 1998. № 4. – C. 86-94.
88. Лопатин, В.Н. Информационная безопасность России: Человек. Общество.
Государство [Текст] /В.Н. Лопатин. – СПб., Фонд Университет, 2000. – 428 с.
89. Макарычев, А.С. Стабильность и нестабильность при демократии [Текст] /
А.С. Макарычев // Полис. – 1998. № 1. – С. 149-157.
149
90. Мамонов, М.В. Информационная политика и изменение общественного мнения [Текст] / М.В. Мамонов // Полис. – 2011. №5 – С. 26-32.
91. Мангейм, Дж. Б. Политология. Методы исследования [Текст] / Дж. Б. Мангейм, Р.К. Рич. – М.: «Весь Мир», 1997. – 544 с.
92. Манойло, А.В. Государственная информационная политика в условиях информационно-психологической
войны,
монография
[Текст]
/А.В.
Манойло,
А.И. Петренко, Д.Б. Фролов. – М.: Горячая линия – Телеком, 2003. – 541 с.
93. Манхейм, К. Человек и общество в эпоху преобразования [Текст] / К. Манхейм // Манхейм К. Диагноз нашего времени. – М.: Юрист, 1994. – С.277-411.
94. Марков, А.А. Управление процессами формирования информационной безопасности общества: дисс. … доктора соц. наук [Текст] / А.А. Марков. – СПб., 2014. –
424 с.
95. Маслоу, А. Мотивация и личность [Текст] / А. Маслоу – К.: PSYLIB, 2004. –
384 с.
96. Матвеева, Л.В. Гуманитарная составляющая информационной безопасности
в СМИ [Текст] / Л.В. Матвеева // Информационная и психологическая безопасность в
СМИ. Том 1 «Телевизионные и рекламные коммуникации». – М.: «Аспект-Пресс»,
2002. – С. 30-49.
97. Мекуш, Г.Е. Кемеровская область. Устойчивое развитие: опыт, проблемы,
перспективы [Текст] /Г.Е. Мекуш. – М.: Институт устойчивого развития Общественной палаты Российской Федерации/Центр экологической политики России, 2011.
– 62 с.
98. Мекуш, Г. Е. Подходы к разработке индикаторов устойчивого развития на
региональном уровне [Текст] / Г.Е. Мекуш // География и природные ресурсы. – 2006.
N 1. – С. 18-23.
99. Мертон, Р.К. Явные и латентные функции [Текст] /Р.К. Мертон // Американская социологическая мысль: Тексты. – М.: Изд-во Международ. Ун-та Бизнеса и
управления, 1996. – С. 451–461.
150
100.
Митрохина, Е.Ю. Информационная безопасность личности как социоло-
гическая проблема: дисс. … канд. соц. наук [Текст] / Е.Ю. Митрохина – М., 1999. – 156
с.
101.
Морозов, В.Е. Безопасность как форма политического: о секьюритиза-
ции и политизации [Текст] / В.Е. Морозов // Полис. – 2011. №3 – С. 24-35.
102.
Морозова, А.А. Медиа-безопасность в эпоху информации [Текст] /
А.А. Морозова // Информационное поле современной России: практики и эффекты:
Материалы IX Международной научно-практической конференции, 18-20 октября
2012 г. / под ред. Р.П. Баканова: в 2-х т. – Т. 1. – Казань: Казан. ун-т, 2012. – С. 280287.
103.
Национальная безопасность России глазами экспертов. Аналитический
доклад Института социологии РАН [Текст] // Полис. – 2011. №3 – С. 8-23.
104.
Наше общее будущее: Доклад международной комиссии по окружаю-
щей среде и развитию (МКОСР) [Текст] / Под ред. и послеслов. С.А. Евтеева,
Р.А. Перелета. – М.: Прогресс, 1989. – 376 с.
105.
Негрова, М.С. Политические факторы стабильности российского обще-
ства: региональный аспект (на примере Санкт-Петербурга и Красноярского края):
дисс. … канд. соц. наук [Текст] / М.С. Негрова – СПб, 2009. – 171 с.
106.
Николаев, А.А. Информационная безопасность России в условиях соци-
альной трансформации [Текст] / А.А. Николаев. – М., 2007 – 172 с.
107.
Новая парадигма развития России в XXI веке (Комплексные исследова-
ния проблем устойчивого развития: идеи и результаты) [Текст] / под ред.
В.А. Коптюга, В.М. Матросова, В.К. Левашова. – М.: «Academia», 2000. – 416 с.
108.
Новиков, В.К. Информационное оружие – оружие современных и буду-
щих войн [Текст] / В.К. Новиков – М.: Горячая линия – Телеком, 2013. – 264 с.
109.
Организация работы с молодежью: междисциплинарная интеграция тео-
рии и технологий [Текст] /Под ред. А. А. Зеленина, М.С. Яницкого. – Кемерово: КемГУ, 2012. – 328 с.
151
110.
Основные положения стратегии устойчивого развития России [Текст]
/Под ред. А.М. Шелехова. – М.: 2002. – 161 с.
111.
Официальный сайт Администрации Кемеровской области [Электронный
ресурс] // URL: http://www.ako.ru/ (дата обращения 30.08.2015).
112.
Официальный сайт Департамента лесного комплекса Кемеровской обла-
сти [Электронный ресурс] // URL: http://www.kemles.ru/ (дата обращения 30.08.2015).
113.
Официальный сайт Территориального органа Федеральной службы гос-
ударственной статистики по Кемеровской области [Электронный ресурс] // URL:
http://kemerovostat.gks.ru (дата обращения 30.08.2015).
114.
Павленко, В.Б. Мифы «устойчивого развития». «Глобальное потепле-
ние» или «ползучий» глобальный переворот? [Текст] / В.Б. Павленко. – М.: ОГИ, 2011.
– 942 c.
115.
Павлова, Н.С. Социальная безопасность молодежи: организационно-
управленческое обеспечение: дис. … канд. соц. наук [Текст] / Н.С. Павлова. – Чита,
2009. – 200 с.
116.
Павловский, В.В. Ювентология: проект интегративной науки о молоде-
жи [Текст] / В.В. Павловский – М.: Академический проект, 2001. – 304 с.
117.
Панарин, И.Н. Информационная война, PR и мировая политика [Текст] /
И.Н. Панарин – М.: Горячая линия – Телеком, 2006. – 264 с.
118.
Панкратов, С.А. Политическая модернизация России в контексте устой-
чивого развития: теоретический аспект: дис. … докт. полит. наук [Текст] /
С.А. Панкратов. – Волгоград, 2006. – 395 с.
119.
Паутова, Л.А. Проблема стабильности социальных систем: автореф. дис.
… канд. соц. наук [Текст] /Л.А. Паутова. – СПб., 1998. – 20 с.
120.
Паутова, Л.А. Стабилизационное сознание: интегративная модель
[Текст] / Л.А. Паутова. – Омск: Изд-во ОмГТУ, 2006. – 368 с.
121.
Петров, С.И. Новые вызовы и проблемы устойчивого развития России
[Текст] / С.И. Петров // Международный Научный Институт «Educatio» – 2015, I (8) –
С. 56-58.
152
122.
Поздняков, А.В. Глобализация, устойчивое развитие, монополярный мир
[Текст] / А.В. Поздняков // Казахстанско-Российское взаимодействие в XXI веке и
вызовы глобализации: Междунар. науч.-практич. конф., посвященная Году России в
Казахстане. – Астана: Казах.-Российск. ун-т, 2004. – С. 76–89.
123.
Положение молодежи и реализация государственной молодежной поли-
тики в Российской Федерации. 2000-2001 годы [Текст] / М-во образования РФ. – М.:
«Социум», 2002. – 303 с.
124.
Положение о Совете безопасности Российской Федерации [Текст] // Со-
брание законодательства Российской Федерации. – 1996. № 29. – Ст. 3479; № 41. – Ст.
4689.
125.
Полякова, Т. А. Информационная безопасность в условиях построения
информационного общества [Текст] / Т. А. Полякова. – М.: РПА Минюста России,
2007. – 192 с.
126.
Попов, А.И. Экономическая теория [Текст] / А.И. Попов. – СПб.: «Пи-
тер», 2006. – 544 с.
127.
Почепцов, Г.Г. Информационные войны. Новый инструмент политики. –
[Текст] / Г.Г. Почепцов – М.: Алгоритм, 2015. – 256 с.
128.
Проблемы информационно-психологической безопасности [Текст] / Под
ред. А.В. Брушлинского и В.Е. Лепского. – М.: Институт психологии РАН, 1996. – 100
с.
129.
Пфетцер, С.А. Политическое участие молодежи российской провинции:
структурно-содержательные характеристики и ценностные детерминанты: дис. …
канд. полит. наук / С.А. Пфетцер. – Кемерово, 2013. – 185 с.
130.
Пфетцер, С.А. Политическое участие и политические ценности молоде-
жи российской провинции [Текст] / С.А. Пфетцер, А.А. Зеленин, М.С. Яницкий –
Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2014. – 143 с.
131.
Пшеворский, А. Демократия и рынок. Политические и экономические
реформы в Восточной Европе и Латинской Америке [Текст] / А. Пшеворский. – М.:
«Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2000. – 320 с.
153
132.
Разделенная демократия: Сотрудничество и конфликт между Президен-
том и Конгрессом [Текст] / Под ред. Дж. Тарбера – М.: Прогресс-Универс, 1994. – 414
с.
133.
Рассохина, И.Ю. Особенности информационного пространства совре-
менной молодежи [Текст] / И.Ю. Рассохина, М.Н. Большакова // Организация работы с
молодежью: междисциплинарная интеграция теории и технологий: коллективная монография – Кемерово, 2012. – С. 58-80.
134.
Регионы России крупным планом: Кемеровская область. Социализм «с
человеческим лицом»? [Электронный ресурс] // Российское информационное
агентство «Регионы Онлайн» 28.08.2015 г. // URL: http://www.gosrf.ru/news/18248/
(дата обращения 30.08.2015).
135.
Романович, А.Л. Концепция безопасного развития социоприродных си-
стем (философско-методологический анализ): дис. … докт. филос. наук [Текст] / А.Л.
Романович. – М., 2004. – 418 с.
136.
Рябкова, С.А. Теоретико-политологическое обоснование стратегии
устойчивого развития в контексте глобализации: автореф. дис. … канд. полит. наук
[Текст] / С.А. Рябкова. – М., 2011. – 26 с.
137.
Савин, С.Д. Типология политической стабильности в современном об-
ществе [Текст] / С.Д. Савин // Политическая социология: теоретические и прикладные
проблемы / Под ред. Н.Г. Скворцова, А.О. Бороноева, С.М. Елисеева. – СПб.: СПбГУ,
2007. – С. 113-129.
138.
Серебрянников, В.И. Социальная безопасность России. [Текст] / В.И.
Серебрянников, А.Т. Хлопьев. – М.: БЕК, 1996. – 240 с.
139.
Синицина, Е. Концепция устойчивого развития [Электронный ресурс] /
Е. Синицина // URL: http://www.cloudwatcher.ru/analytics/2/view/72/ (дата обращения
30.09.2014).
140.
Смелзер, Н.Дж. О компаративном анализе, междисциплинарности и ин-
тернационализации в социологии [Текст] /Н. Дж. Смелзер // Социологические исследования. – 2004. №11. – С.3–12.
154
141.
Соловьев, А.И. Политическая стабильность в социокультурном измере-
нии: российские иллюстрации [Электронный ресурс] / А.И. Соловьев // Государственное управление. Электронный вестник. Вып. 1. – 23 сент. 2003.
// URL: http://e-
journal.spa.msu.ru (дата обращения 30.09.2014).
142.
Соломин, В.Е. Роль региональных сетевых СМИ в отражении обще-
ственных событий: автореф. дис. … канд. филол. наук [Текст] / В.Е. Соломин. – СПб.,
2013. – 24 с.
143.
Список субъектов Российской Федерации по ВРП [Электронный ресурс]
// URL: https://ru.wikipedia.org (дата обращения 30.09.2014).
144.
Стенограмма встречи Президента России В.В. Путина с представителя-
ми общественности по вопросам патриотического воспитания молодежи 12 сентября
2012 года [Электронный ресурс] // URL: http://kremlin.ru/transcripts/16470/work (дата
обращения: 25.07.2015).
145.
Степанов, С.А. Глобализация. Устойчивое развитие. Образование / Кон-
цептуальные основы экологического образования в высшей школе для устойчивого
развития [Текст] / С.А. Степанов. – М.: Изд-во МНЭПУ, 2009. – 286 c.
146.
Столбова, О.Б. Зерновое хозяйство Кузбасса в решении продовольствен-
ного обеспечения региона [Электронный ресурс] / О.Б. Столбова // Электронный журнал «Вестник Кузбасской государственной педагогической академии». – 2013. № 1(26)
// URL: http://vestnik.kuzspa.ru/articles/157/ (дата обращения 30.08.2015).
147.
Стрельцов, А.А. Обеспечение информационной безопасности России:
теоретические и методологические основы [Текст] / А.А. Стрельцов /под ред. В.А.
Садовничего, В.П. Шерстюка – М.: МЦНМО, 2002. – 296 с.
148.
Толерантность как основа социальной безопасности [Текст] /под ред.
Н.П. Медведева. – Ставрополь: «Ставропольское книжное издательство», 2002. –206 с.
149.
Тотров, Р.Р. Масс-медиа и массовое сознание [Электронный ресурс] /
Р.Р. Тотров // Дарьял: журнал // http://www.darial-online.ru/2001_5/totrov.shtml (дата
обращения 25.07.2015)
150.
Тоффлер, Э. Третья волна [Текст] /Э. Тоффлер. – М.: АСТ, 2010. – 784 с.
155
151.
Тулеев, А.Г. Устойчивое развитие Кемеровской области: опыт и пер-
спективы. Доклад на выездной сессии Комитета по устойчивому развитию Конгресса
местных и региональных властей Совета Европы [Электронный ресурс] / А.Г. Тулеев //
МедиаКузбасс 29.09.2005 г. // URL: http:// mediakuzbass.ru/news/62882.html (дата обращения 30.08.2015).
152.
Турен, А. Возвращение человека, действующего: очерк социологии
[Текст] / А. Турен – М.: Научный мир, 1998. – 206 с.
153.
Урожай зерна в Кемеровской области в 2013 г. удвоился к 2012 г., как и
прогнозировалось [Электронный ресурс] // Интерфакс-Россия 01.11.13 г. // URL:
http://www.interfax-russia.ru (дата обращения 30.09.2014).
154.
Урсул, А.Д. Обеспечение безопасности через устойчивое развитие
[Текст] / А.Д. Урсул // Безопасность Евразии. – 2001. № 1. – С. 409-468.
155.
Урсул, А.Д. Глобальные процессы, безопасность и устойчивое развитие
[Текст] / А.Д. Урсул // Век глобализации. – 2008. №1. – С. 17-22.
156.
Ускова, Т.В. Управление устойчивым развитием региона [Текст] /
Т.В. Ускова. – Вологда: ИСЭРТ РАН, 2009. – 355 с.
157.
Уэбстер, Ф. Теории информационного общества [Текст] /Ф. Уэбстер –
М.: Аспект Пресс, 2004. – 400 с.
158.
Фомченкова, Г.А. Информационно-идеологический фактор формирова-
ния духовной безопасности молодежи [Текст] / Г.А. Фомченкова // Известия высших
учебных заведений. Поволжский регион. Общественные науки. – 2012. № 1 (21). – С.
71-77.
159.
Фролов, Д.Б. Информационная война: эволюция форм, средств и мето-
дов [Текст] / Д.Б. Фролов //Социология власти. – М.: РАНХиГС при Президенте РФ, –
2005. № 5. – С. 121-146.
160.
Хантингтон, С. Политический порядок в меняющихся обществах [Текст]
/ С. Хантингтон – М.: Прогресс-Традиция, 2004. – 480 с.
161.
Харрис, Р. Психология массовых коммуникаций [Текст] / Р. Харрис –
СПб.: Прайм-Еврознак, 2002. – 448 с.
156
162.
Хомякова, В.С. Безопасность как фактор устойчивого развития: автореф.
дис. … канд. филос. наук [Текст] / В.С. Хомякова. – Чита, 2007. – 21 с.
163.
Цапиева, О.К. Устойчивое развитие региона: теоретические основы и
модель [Текст] / О.К. Цапиева // Проблемы современной экономики. – 2010. N 2. – С.
307-311.
164.
Цуладзе, А. Большая манипулятивная игра [Текст] / А. Цуладзе – М.:
Алгоритм, 2000. – 336 с.
165.
Шабров, О.Ф. Политическая власть, ее эффективность и легитимность
[Текст] / О.Ф. Шабров // Политология. – М.: Изд-во РАГС, 2002. – С. 122-136.
166.
Шабров, О.Ф. Политическое управление: проблема стабильности и раз-
вития [Текст] /О.Ф. Шабров. – М.: Интеллект, 1997. – 200 с.
167.
Шевченко, А.В. Информационная устойчивость политической системы
постиндустриального общества: дис. ... д-ра полит. наук [Текст] /А.В. Шевченко. – М.,
2006 – 384 с.
168.
Шевченко, А.В. Устойчивость политической системы: «человек комму-
никативный» против «человека политического» [Текст] /А.В. Шевченко // Полис. –
2009. №5. – С. 68-83.
169.
Шубин, А.В. Средства массовой информации: информирование и мани-
пулирование [Текст] /А.В. Шубин // Политико-психологические проблемы исследования массового сознания. – М.: Аспект Пресс, 2002. – С. 165–202.
170.
Юрченко, В.М. К построению модели информационной безопасности
полиэтничного региона (на материалах Юга России) [Текст] / В.М. Юрченко, И.В.
Юрченко, Е.В. Савва, И.А. Герасимов // Человек. Сообщество. Управление. –
Краснодар, 2010. – № 4. –С. 4-16.
171.
Яницкий, М.С. Особенности массово-коммуникационных предпочтений
в зависимости от типа индивидуальной ценностной системы [Текст] / М.С. Яницкий //
Вестник Кемеровского государственного университета. – 2005. №2 (22). – С. 195–198.
157
172.
Яницкий, М.С. Ценностная структура массового сознания современной
России [Текст] / М.С. Яницкий // Политико-психологические проблемы исследования
массового сознания /Под ред. Е.Б. Шестопал. – М.: Аспект Пресс, 2002. – С. 7-27.
173.
Яницкий, М.С. Ценностное измерение массового сознания [Текст] /
М.С. Яницкий – Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2012. – 237 с.
174.
Яницкий, О.Н. Россия: риски и опасности переходного общества [Текст]
/ О.Н. Яницкий – М.: Институт социологии РАН, 1998. – 250 с.
175.
Яновский, Р.Г. Глобальные изменения и социальная безопасность
[Текст] / Р.Г. Яновский, В.В. Серебрянников – М.: Academia, 1999. – 358 с.
176.
Ярославцева, А.О. Политическая стабильность: современные параметры
и коннотации [Текст] / А.О. Ярославцева // Политическая стабильность: новые вызовы,
методологические аспекты анализа и прогнозирования, региональные исследования /
под ред. В. Г. Иванова. – М.: РУДН, 2012. – С. 11-44.
177.
Almond, G.A. The civic culture revisited: An analytic study [Text] /
G.A. Almond, S. Verba. – Boston: Little Brown, 1980. – 421 p.
178.
Indicators of Sustainable Development: Guidelines and Methodologies [Text]
– NY: United Nations publication, 2007. – 93 p.
179.
Jaworsky, J. Ukraine: Stability and Instability [Text] / J. Jaworsky // McNair
Paper 42. – INNS. – August 1995. – P. 3-4.
180.
Kolstad, I. Political Instability, Indices of // International Encyclopedia of the
Social Sciences. – 2008 // URL: http://www.encyclopedia.com/doc/1G2-3045301969.html;
181.
Nelson, D. Melt the tanks, bring the boys home: The costs of demilitarizing
security in Soviet and Easters Europe [Text] / D. Nelson – Wash., 1991. – 58 p.
158
Приложение 1
Анкета экспертного опроса «Устойчивость развития Кемеровской области»
Уважаемый эксперт!
Настоящее исследование проводится Кемеровским государственным университетом. Его
главная цель – изучение показателей, факторов и механизмов обеспечения устойчивого развития Кемеровской области. Убедительно просим Вас дать обдуманные и искренние ответы на
вопросы анкеты. Подписывать анкету не требуется, так как все первичные результаты будут
использоваться исключительно в обобщенном виде. Отвечать на вопросы анкеты несложно.
Для этого, в большинстве случаев, требуется лишь внимательно прочитать вопрос, выбрать из
списка предложенных ответов тот, что в большей степени соответствует лично Вашему мнению, и обвести его цифровой код кружком. В некоторых вопросах предусмотрена возможность
фиксации Вашего особого мнения. Просто запишите его в специально отведенных для этого
строках. Ориентировочное время заполнения анкеты 10-15 минут. Нас очень интересует лично Ваше мнение.
Плохое
Ниже среднего
Среднее
Выше среднего
Хорошее
1. Как бы Вы в настоящее время оценили состояние Кемеровской области по следующим показателям?
(выберите свой вариант ответа по каждой строке)
1 Экологическое состояние
1
2
3
4
5
2 Экономическое состояние
1
2
3
4
5
3 Состояние социальной сферы
1
2
3
4
5
Хорошо
Выше среднего
Средне
Ниже среднего
Плохо
2. Насколько, по Вашему мнению, сегодня обеспечена безопасность (защищенность)
жителей Кемеровской области в следующих сферах?
(выберите свой вариант ответа по каждой строке)
1 Экологическая безопасность
1
2
3
4
5
2 Экономическая безопасность
1
2
3
4
5
3 Социальная безопасность
1
2
3
4
5
4 Информационная безопасность
1
2
3
4
5
159
Низкая
Ниже среднего
Средняя
Выше среднего
Высокая
3. Как бы Вы оценили уровень стабильности (устойчивости) в Кемеровской области
по следующим показателям?
(выберите свой вариант ответа по каждой строке)
1 Экологическая стабильность
1
2
3
4
5
2 Экономическая стабильность
1
2
3
4
5
3 Социальная стабильность
1
2
3
4
5
4 Политическая стабильность
1
2
3
4
5
Частично соответствует
Скорее соответствует
Полностью
соответствует
стижение такой степени развития, когда люди в результате своей производственной или иной экономической деятельности перестают разрушать среду обитания
2 Сбалансированность экономической и социальной
сфер, включающая обеспечение максимального использования в интересах населения тех ресурсов, которые дает экономическое развитие
3 Решение задач, связанных с развитием не только для
текущих ситуаций, но и с учетом перспективы, не
только с ориентацией на потребности ныне живущих
граждан, но и будущих поколений
Скорее не соответствует
1 Сбалансированность экономики и экологии, т.е. до-
Полностью не
соответствует
4. Насколько, по Вашему мнению, Кемеровская область соответствует следующим
требованиям?
(выберите свой вариант ответа по каждой строке)
1
2
3
4
5
1
2
3
4
5
1
2
3
4
5
5. Как бы Вы в целом оценили устойчивость развития Кемеровской области в настоящее время?
(выберите только ОДИН вариант ответа)
1) Состояние разрушения
2) Состояние кризиса
3) Состояние неустойчивого развития
4) Состояние гиперустойчивости
5) Состояние глобальной устойчивости
6) Состояние приближенно устойчивого развития
160
7) Состояние устойчивого развития
6. Насколько, по Вашему мнению, Кемеровская область соответствует международным стандартам устойчивого развития?
(выберите только ОДИН вариант ответа)
1)
2)
3)
4)
5)
Полностью не соответствует
Скорее не соответствует
Частично соответствует
Скорее соответствует
Полностью соответствует
7. Что, по Вашему мнению, является наиболее важными критериями (индикаторами) устойчивости развития Кемеровской области?
(напишите свой вариант ответа)
_________________________________________________________________________
_________________________________________________________________________
_________________________________________________________________________
8. Что, по Вашему мнению, является наиболее важными факторами, влияющими на
показатели устойчивости развития Кемеровской области?
(напишите свой вариант ответа)
_________________________________________________________________________
_________________________________________________________________________
_________________________________________________________________________
9. Каковы, по Вашему мнению, основные пути, направления, механизмы обеспечения
устойчивости развития Кемеровской области?
(напишите свой вариант ответа)
_________________________________________________________________________
_________________________________________________________________________
_________________________________________________________________________
10. Какова основная сфера Вашей деятельности?
(выберите только ОДИН вариант ответа)
1)
2)
3)
4)
5)
Экология
Экономика и финансы
Социальная сфера
Политическая сфера
Другая (напишите, какая именно) _______________________________________
161
Спасибо за участие в исследовании!
162
Приложение 2
Анкета экспертного опроса «Информационная безопасность молодежи»
Уважаемый эксперт!
Настоящее исследование проводится Кемеровским государственным университетом. Его
главная цель – изучение показателей, факторов и механизмов обеспечения информационной
безопасности молодежи Кемеровской области. Убедительно просим Вас дать обдуманные и искренние ответы на вопросы анкеты. Подписывать анкету не требуется, так как все первичные
результаты будут использоваться исключительно в обобщенном виде. Отвечать на вопросы
анкеты несложно. Для этого, в большинстве случаев, требуется лишь внимательно прочитать
вопрос, выбрать из списка предложенных ответов тот, что в большей степени соответствует
лично Вашему мнению, и обвести его цифровой код кружком. В некоторых вопросах предусмотрена возможность фиксации Вашего особого мнения. Просто запишите его в специально
отведенных для этого строках. Ориентировочное время заполнения анкеты 10-15 минут.
Нас очень интересует лично Ваше мнение.
Низкая
Ниже среднего
Средняя
Выше среднего
Высокая
1. Как бы Вы оценили уровень стабильности (устойчивости) в Кемеровской области
по следующим показателям?
(выберите свой вариант ответа по каждой строке)
1 Экологическая стабильность
1
2
3
4
5
2 Экономическая стабильность
1
2
3
4
5
3 Социальная стабильность
1
2
3
4
5
4 Политическая стабильность
1
2
3
4
5
Плохо
Ниже среднего
Средне
Выше среднего
Хорошо
2. Насколько, по Вашему мнению, сегодня обеспечена безопасность (защищенность)
молодежи Кемеровской области в следующих сферах?
(выберите свой вариант ответа по каждой строке)
1 Экологическая безопасность
1
2
3
4
5
2 Экономическая безопасность
1
2
3
4
5
3 Социальная безопасность
1
2
3
4
5
4 Информационная безопасность
1
2
3
4
5
163
Низкая
Ниже среднего
Средняя
Выше среднего
Высокая
3. Какова, по Вашему мнению, степень доверия молодежи Кемеровской области к следующим источникам информации?
(выберите свой вариант ответа по каждой строке)
1 Печатные СМИ
1
2
3
4
5
2 Радио
1
2
3
4
5
3 Телевидение
1
2
3
4
5
4 Интернет
1
2
3
4
5
Ниже среднего
Средняя
Выше среднего
Высокая
1 Размывание традиционной системы ценностей,
распространение нигилизма, пропаганда «бездуховности» и меркантилизма, формирование эгоистических установок и потребительского образа
жизни
2 Снижение значимости семейных ценностей, пропаганда сексуальной «распущенности», распространение материалов порнографического характера, увеличение числа различных сексуальных
девиаций, альтернативных и нетрадиционных
форм семейных и сексуальных отношений
3 Пропаганда насилия и жестокости, рост проявлений агрессии в поведении молодежи, распространение различных форм преступного и деструктивного поведения, вспышки вандализма, массовых беспорядков и т.п.
4 Распространение экстремистских взглядов, формирование негативных установок в отношении
других национальных и культурных групп, пропаганда национального превосходства и исключительности, провоцирование межэтнической и
межконфессиональной напряженности
Низкая
4. Какова, по Вашему мнению, выраженность следующих угроз молодежи Кемеровской области со стороны средств массовой коммуникации?
(выберите свой вариант ответа по каждой строке)
1
2
3
4
5
1
2
3
4
5
1
2
3
4
5
1
2
3
4
5
164
5 Распространение аутодеструктивных и аутоагрессивных форм поведения, пренебрежения здоровьем и собственной жизнью, повышение потребности в неоправданном риске, рост нарко- и алкогольной зависимости среди молодежи, увеличение числа суицидов в молодежной среде
6 Вовлечение молодежи в деятельность различных
антисоциальных и асоциальных групп – тоталитарных религиозных сект, эскапистских молодежных субкультур и т.д., вызывающее уход от
реальности, выключение из социально активной
жизни
7 Угрозы экономической и финансовой безопасности, различного рода мошенничество, вовлечение
в деятельность финансовых пирамид, формирование зависимости от азартных игр и т.п.
1
2
3
4
5
1
2
3
4
5
1
2
3
4
5
Ниже среднего
Средняя
Выше среднего
Высокая
1 Противодействие информационным угрозам со
стороны государственных и правоохранительных
органов посредством правового регулирования
процессов в информационной сфере
2 Ограничение доступа молодежи к представляющим опасность информационным ресурсам, техническая блокировка отдельных Интернетресурсов, контент-фильтрация и т.д.
3 Формирование информационной и коммуникативной компетентности молодежи, развитие способности к критическому восприятию и анализу
информации, повышение устойчивости к негативному информационному воздействию
Низкая
5. Какова, по Вашему мнению, эффективность следующих мер обеспечения информационной безопасности молодежи Кемеровской области?
(выберите свой вариант ответа по каждой строке)
1
2
3
4
5
1
2
3
4
5
1
2
3
4
5
6. Существует ли, по Вашему мнению, стратегия обеспечения информационной безопасности молодежи Кемеровской области?
(выберите только ОДИН вариант ответа)
6) Да
7) Нет
8) Затрудняюсь ответить
165
7. Если да, то в чем, по Вашему мнению, она заключается?
(напишите свой вариант ответа)
_________________________________________________________________________
_________________________________________________________________________
_________________________________________________________________________
8. Что, по Вашему мнению, является наиболее важными критериями (индикаторами) информационной безопасности молодежи Кемеровской области?
(напишите свой вариант ответа)
_________________________________________________________________________
_________________________________________________________________________
_________________________________________________________________________
9. Что, по Вашему мнению, является наиболее важными факторами, влияющими на
показатели информационной безопасности молодежи Кемеровской области? (напишите
свой вариант ответа)
_________________________________________________________________________
_________________________________________________________________________
_________________________________________________________________________
10. Каковы, по Вашему мнению, основные пути, направления, механизмы обеспечения
информационной безопасности молодежи Кемеровской области?
(напишите свой вариант ответа)
_________________________________________________________________________
_________________________________________________________________________
_________________________________________________________________________
11. Какова основная сфера Вашей деятельности?
(выберите только ОДИН вариант ответа)
9) Журналистика и PR
10) Информационные технологии
11) Политические технологии
12) Правоохранительная сфера
13) Другая (напишите, какая именно) _______________________________________
166
Спасибо за участие в исследовании!
167
Приложение 3
Анкета исследования общественного мнения молодежи Кемеровской области
«Информационная безопасность молодежи»
Настоящее исследование проводится с целью изучения состояния информационной безопасности молодежи Кемеровской области. Убедительно просим Вас дать обдуманные и искренние ответы на вопросы анкеты. Подписывать анкету не требуется, так как все результаты
будут использоваться исключительно в обобщенном виде. Отвечать на вопросы анкеты несложно. Для этого, в большинстве случаев, требуется лишь внимательно прочитать вопрос, выбрать из списка предложенных ответов тот, что в большей степени соответствует лично Вашему мнению, и обвести его цифровой код кружком. В некоторых вопросах предусмотрена возможность фиксации Вашего особого мнения. Просто запишите его в специально отведенных
для этого строках. Ориентировочное время заполнения анкеты 15 минут.
1. Какие печатные СМИ (газеты, журналы) Вы читаете чаще всего?
(напишите не более 3-х вариантов ответа)
_________________________________________________________________________
_________________________________________________________________________
_________________________________________________________________________
2. Какие радиостанции (FM) Вы слушаете чаще всего?
(напишите не более 3-х вариантов ответа)
_________________________________________________________________________
_________________________________________________________________________
_________________________________________________________________________
3. Какие телеканалы Вы смотрите чаще всего?
(напишите не более 3-х вариантов ответа)
_________________________________________________________________________
_________________________________________________________________________
________________________________________________________________________________
4. Какие Интернет-сайты Вы посещаете чаще всего?
(напишите не более 3-х вариантов ответа)
_________________________________________________________________________
_________________________________________________________________________
168
________________________________________________________________________________
5. Оцените, пожалуйста, насколько Вы лично доверяете следующим источникам
информации? (выберите свой вариант ответа по каждой строке)
полностью не доверяю
скорее не доверяю
иногда доверяю,
иногда нет
скорее доверяю,
чем нет
полностью доверяю
Источники информации
1 Печатные СМИ
1
2
3
4
5
2 Радио
1
2
3
4
5
3 Телевидение
1
2
3
4
5
4 Интернет
1
2
3
4
5
Ниже среднего
Средняя
Выше среднего
Высокая
1 Размывание традиционной системы ценностей,
распространение нигилизма, пропаганда «бездуховности» и меркантилизма, формирование эгоистических установок и потребительского образа
жизни
2 Снижение значимости семейных ценностей, пропаганда сексуальной «распущенности», распространение материалов порнографического характера, увеличение числа различных сексуальных
девиаций, альтернативных и нетрадиционных
форм семейных и сексуальных отношений
3 Пропаганда насилия и жестокости, рост проявлений агрессии в поведении молодежи, распространение различных форм преступного и деструктивного поведения, вспышки вандализма, массовых беспорядков и т.п.
4 Распространение экстремистских взглядов, формирование негативных установок в отношении
других национальных и культурных групп, пропаганда национального превосходства и исклю-
Низкая
6. Какова, по Вашему мнению, выраженность следующих угроз молодежи Кемеровской области со стороны средств массовой коммуникации?
(выберите свой вариант ответа по каждой строке)
1
2
3
4
5
1
2
3
4
5
1
2
3
4
5
1
2
3
4
5
169
чительности, провоцирование межэтнической и
межконфессиональной напряженности
5 Распространение аутодеструктивных и аутоагрессивных форм поведения, пренебрежения здоровьем и собственной жизнью, повышение потребности в неоправданном риске, рост нарко- и алкогольной зависимости среди молодежи, увеличение числа суицидов в молодежной среде
6 Вовлечение молодежи в деятельность различных
антисоциальных и асоциальных групп – тоталитарных религиозных сект, асоциальных молодежных субкультур и т.д., вызывающее уход от реальности, выключение из социально активной
жизни
7 Угрозы экономической и финансовой безопасности, различного рода мошенничество, вовлечение
в деятельность финансовых пирамид, формирование зависимости от азартных игр и т.п.
1
2
3
4
5
1
2
3
4
5
1
2
3
4
5
не должно, это личное дело каждого
в большинстве случаев не
должно
иногда должно, а иногда
нет
в большинстве случаев
должно
конечно, вплоть до полного запрета
7. Как Вы думаете, должно ли государство ограничивать распространение кино и
теле продукции, книг, журналов, компьютерных игр, интернет сайтов? (выберите свой вариант ответа по каждой строке)
1
Содержащих порнографию или слишком откровенные сцены сексуальных отношений
1
2
3
4
5
2
Содержащих сцены насилия, убийства
1
2
3
4
5
3
Содержащих скрытую рекламу курения или употребления спиртных напитков
1
2
3
4
5
170
Ниже среднего
Средняя
Выше среднего
Высокая
1 Противодействие информационным угрозам со
стороны государственных и правоохранительных
органов посредством правового регулирования
процессов в информационной сфере
2 Ограничение доступа молодежи к представляющим опасность информационным ресурсам, техническая блокировка отдельных Интернетресурсов, контент-фильтрация и т.д.
3 Формирование информационной и коммуникативной компетентности молодежи, развитие способности к критическому восприятию и анализу
информации, повышение устойчивости к негативному информационному воздействию
Низкая
8. Какова, по Вашему мнению, эффективность следующих мер обеспечения информационной безопасности молодежи Кемеровской области?
(выберите свой вариант ответа по каждой строке)
1
2
3
4
5
1
2
3
4
5
1
2
3
4
5
Плохо
Ниже среднего
Средне
Выше среднего
Хорошо
9. Насколько, по Вашему мнению, сегодня обеспечена безопасность (защищенность)
молодежи Кемеровской области в следующих сферах?
(выберите свой вариант ответа по каждой строке)
1 Экологическая безопасность
1
2
3
4
5
2 Экономическая безопасность
1
2
3
4
5
3 Социальная безопасность
1
2
3
4
5
4 Информационная безопасность
1
2
3
4
5
171
10. Чего Вы лично опасаетесь больше всего?
(можно выбрать не более пяти вариантов)
1) Потерять сбережения и имущество.
2) Потерять источники дохода.
3) Потерять здоровье и трудоспособность.
4) Потерять друзей и близких.
5) Потерять репутацию, связи.
6) Потерять свободу (попасть в тюрьму).
7) Потерять демократические права и свободы.
8) Потерять честь и достоинство.
9) Потерять свободу доступа к информации.
10) Потерять конфиденциальную информацию.
11. Какие источники угроз вы считаете наиболее реальными и опасными для себя?
(можно выбрать не более пяти вариантов)
1) Уличные преступники – воры, грабители, мошенники.
2) Компьютерные преступники (хакеры).
3) Организованные преступные группы (рэкетиры, аферисты, «мафия»).
4) Террористы.
5) Личные враги и недоброжелатели.
6) Люди из вашего близкого окружения, которым вы вынуждены доверять.
7) Коррумпированные чиновники и силовики.
8) Официальные власти, действующие в рамках закона.
9) Государственные силовые структуры.
10) Средства массовой информации.
11) Вооруженные силы других государств (опасность военного конфликта).
12. Как вы считаете, что наиболее важно для обеспечения вашей безопасности? (можно
выбрать не более трех вариантов)
1) Быть умным, сильным, здоровым, иметь знания и навыки обеспечения безопасности.
2) Быть авторитетным человеком, иметь связи и влияние.
3) Быть известным человеком, полезным и востребованным, которого уважают и ценят в
обществе.
4) Иметь хорошо защищенное жилище, средства защиты, материальный достаток, необходимый для обеспечения безопасности.
5) Окружить себя надежными людьми, которым можно доверять (семья, друзья, соседи,
коллеги).
6) Быть самодостаточным и мобильным, не зависеть от бытовых условий и постоянного социального окружения.
7) Жить там, где строго обеспечивается порядок и стабильность.
8) Жить в обществе с высокой культурой безопасности.
9) Жить в гуманном и терпимом обществе, уважающем права личности и собственности.
172
13. Выберете, пожалуйста, что из перечисленного Вы считаете для себя наиболее
важным (можно указать от 1 до 3 вариантов):
1)
2)
3)
4)
5)
6)
7)
8)
9)
Отсутствие нужды, материальный достаток.
Семейное благополучие.
Возможность интеллектуальной и творческой самореализации.
Сохранение сил и здоровья.
Хорошая, престижная работа.
Возможность пользоваться демократическими правами и свободами.
Сохранение порядка и стабильности в обществе.
Уважение окружающих, общественное признание.
Строительство более гуманного и терпимого общества.
Сообщите, пожалуйста, некоторые сведения о себе.
14. Пол:
1. Муж
2. Жен
15. Возраст (полное количество лет):___________
16. Образование:
1) незаконченное среднее
2) общее среднее
3) среднее специальное
4) незаконченное высшее
5) высшее
Спасибо за участие в исследовании!