ВильдановХ. С, Вилъданова Г. Б.
advertisement
ФИЛОСОФИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ НАУКИ X С. Вильданов, Г. Б. Вильданова, Л. Р. Сиргалина ОСОБЕННОСТИ МЕТОДОЛОГИИ АКСИОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ Рассматриваются методологические проблемы теоретических исследований ценности. Когда ценность становится объектом и предметом философского исследования, применение философских методов без учета специфики самого предмета исследования и особенностей аксиологического познания неизбежно приводит к определенным искажениям или неверному пониманию выведенных ответов. Только учитывая особенности аксиологического познания, возможно достигнуть объективности результатов исследований. Ценности как важнейшие компоненты человеческой культуры наряду с нормами и идеалами являются объектами исследования аксиологии. Анализ имеющихся в философской, в том числе и в аксиологической, литературе определений термина «ценность» позволяет выделить несколько его значений: 1) ценность как цель действия и поступка человека; 2) ценность как оценочное понятие, употребляемое для выражения общей значимости содержания чего-либо, т. е. действия, деятельности, поступка поведения, жизни человека и общества; 3) ценность как смысл и значение; 4) ценность как идеальное содержание чего-либо; 5) ценность как идеал; 6) ценность как значимый результат деятельности человека; 7) ценность как нормативность. Здесь нормативность означает те или иные представления человека и общества о целях и ценностных ори91 ентациях, выступающих как общая программа (проект) деятельности индивида, обусловленная конкретными природными данными и условиями его общественной жизни и формулируемая им в соответствии с уровнем его самосознания и социокультурного развития; 8) ценность как стимулирующий и регулирующий фактор определенного поведения человека; 9) ценность как истина, заключающаяся в разумной организации бытия человека и жизни общества в соответствии с определенным идеалом; 10) ценность как временная характеристика процесса и результата осмысления человеком своей жизни. При этом одновременно происходит оценка человеком своего результата осмысления в категориях «хорошо» или «плохо», «добро» или «зло». Вышеизложенное раскрытие значений термина «ценность» показывает, что существование ценности укоренено в экзистенциальной активности субъекта культурного творчества, его диалоге с другими людьми, ориентированном на область сущего, на значимое, нормативно-должное. Поэтому, когда ценность становится объектом и предметом философского исследования, применение философских методов без учета специфики самого предмета исследования и особенностей аксиологического познания неизбежно приводит к определенным искажениям или неверному пониманию полученных ответов. А при применении любого метода исследования возникает необходимость учета особенностей аксиологического познания. Говоря об этих особенностях, мы выделяем несколько аспектов, относящихся к исследованию феномена ценности: а) принцип причинности. В аксиологии данный принцип должен учитывать «антропоцентристскую ориентацию» (М. Вебер), то есть то, что в ней задается вопрос о каузальном значении человеческих действий, где присутствует неизбежно много субъективных моментов (этические или иные ценности, феномен «борьбы мотивов», цели, желания индивида, его намерения...). Они-то и могут в значительной мере изменить значение категориальных различий при установлении каузальных связей; б) предметом аксиологического познания является культурно значимая индивидуальная действительность. Следовательно, при исследовании предмета аксиологического познания акцент делается на выявлении индивидуальных, единичных, культурнозначимых черт и свойств предмета, но на основах всеобщего. В этом заключается характерная черта аксиологического познания; в) преобладание качественного аспекта исследования над количественным, который характерен естественным наукам. Когда говорим об аксиологии, то речь идет «... о роли духовных процессов, "понять" которые 92 в сопереживании — совсем иная по своей специфике задача, чем та, которая может быть разрешена (даже если исследователь этому стремится) 1 с помощью точных формул естественных наук» . Качественный аспект в исследовании ценностей всегда является приоритетным; г) познание жизненных явлений происходит благодаря их культурной значимости для субъекта. Поэтому предметом исследования аксиологии выступает именно культурная реальность, то есть такие компоненты действительности, которые в силу отнесения их к ценностям, становятся для него значимыми. Только такая индивидуальная действительность в ее культурном своеобразии и представляет интерес для субъекта; д) суть аксиологии не может быть верно понята, если измерять ее по масштабу прогрессирующего познания закономерностей. Как отмечал Г. Гадамер: «идеалом здесь должно быть понимание самого явления в его однократной и исторической конкретности»2; е) своеобразное сочетание эмпирического и теоретического компонентов аксиологического познания. Действительность ценности не только теоретически познается средствами и методами науки, но и жизненнопрактически испытывается человеком. Последний включает в себя непосредственность переживания и различные формы практического и эстетического опосредования реальности; ж) аксиологическое познание — это ценностно-смысловое освоение и воспроизведение человеческого бытия. Категории «смысл» и «ценности» являются ключевыми для понимания специфики аксиологического познания. Человеческая жизнь всегда осмысленное бытие. Аксиологическое познание и призвано выявить и обосновать смысл существующего. Отсюда следует, что объект аксиологического знания образует не пространство эмпирически-фактуальных данностей, а пространство человеческих значений, ценностей, смыслов, возникающих при усвоении и освоении культуры; з) неразрывная и постоянная связь аксиологического познания с мировоззренческими, смысложизненными компонентами жизнедеятельности человека. Именно ценностно-смысловые структуры, получаемые в оценке субъектом всего существующего, представляют наибольший интерес для аксиологического познания. Достижение истины происходит в «плотной среде» многообразных ценностей, которые указывают на человеческое, социальное и культурное значение определенных явлений действительности. Выделяя вышеперечисленные особенности, присущие аксиологическому познанию, мы признаем свойственность для него всего того, что характерно всему процессу познания как таковому: это описание и обоб93 щение фактов (эмпирический этап), теоретический и логический анализ с выявлением законов и причин исследуемых явлений, построение идеализированных моделей, адаптированных к фактам, объяснение и предсказание явлений и т. д. Единство всех форм и видов познания в отношение аксиологического познания предполагает и определенные внутренние различия между ними, выражающиеся в специфике каждой из них. А механический перенос методов познания, как естествознания, так и социальных наук, на аксиологию, без учета особенностей последней, создает определенные методологические проблемы. Одной из проблем стал вопрос о целесообразности применения методов естественных наук к социально-гуманитарным наукам, в особенности к исследованию ценностных отношений в обществе. В решении данного вопроса возникли две основные крайние позиции. Сторонники первой позиции считали, что никакого различия между социальными и естественнонаучными формами и методами познания не существует. Следствием указанного подхода явилось фактическое отождествление гуманитарного познания с естественнонаучным. Подобный подход представляет, на наш взгляд, не что иное, как абсолютизацию роли естественных наук: научным считается только то, что относится к области этих наук, а все остальное (это философия, религия, культура) не относится к научному познанию. Сторонники второй позиции, стремясь найти указанное своеобразие, гипертрофировали его, противопоставляя социальное познание естественнонаучному, не видя между ними ничего общего. Особенно характерно это было для представителей баденской школы неокантианства (Виндельбанд, Риккерт). Суть их воззрений была выражена в тезисе Риккерта: историческая наука и наука, формирующая законы, суть понятия, взаимоисключающие друг друга. Неокантианцы полагали, что эти две группы наук отличаются прежде всего по применяемому ими методу. Проблема соотношения естественных наук и обществознания активно обсуждается и в современной, в том числе и отечественной литературе. Так В. В. Ильин3, подчеркивая единство, «родовую единообразность науки», выделяет следующие крайние, а значит «ошибочные позиции» в этом вопросе: а) натуралистику, основанную на некритическом, механическом заимствовании естественнонаучных методов, что неизбежно культивирует редукционизм в различных вариантах — физикализм, физиологизм, бихевиоризм и др. Например, в своей бихевиористской методологии Д. Дьюи сводит взаимодействие людей к взаимодействию биологических существ, лишая предмет исследования его специфики — социальности. Не учиты94 вая названной специфики, бихевиоризм лишает человека способности сознательного выдвижения целей в соответствии с идеалами и представлениями о будущем; б) гуманитаристику, основанную на абсолютизации специфики социального познания и его методов. Мы считаем, что абсолютизация любой из названных позиций отдаляет исследователя, нежели приближает к цели в познании природы и сущности ценности. Если первая проблема сводилась к абсолютизации методов социально-гуманитарного познания или естествознания, то другая проблема, возникшая в аксиологическом познании, заключается в отсутствии общепризнанных парадигм, что означает неизбежность «теоретического анархизма» в аксиологии, ибо здесь нет единственно истинной теории. Поэтому множественность конкурирующих между собой концептуально-теоретических схем социальной реальности, а, следовательно, и методов, дает возможность свободного выбора любого из них. Хотя каждый метод, безусловно, важная и нужная вещь, однако недопустима абсолютизация одного из них, ибо это с закономерностью приводит к методологическому негативизму, то есть преувеличению роли одного метода и к недооцениванию другого. Каждый метод в отдельности окажется неэффективным или даже бесполезным, если им пользоваться метафизически как готовым шаблоном для перекраивания отдельных фактов, а не в качестве диалектического метода исследования научной деятельности. Положительно оценивая наличие огромного количества методов, еще П. Фейерабенд подчеркивал, что отнюдь не является самоочевидным тот факт, что правильный метод с необходимостью должен вести к истине, что истина одна и что правильный метод в итоге должен приводить к устранению всех ее альтернатив. • На наш взгляд, самым важным в аксиологии должна быть гибкая позиция исследователя на проверку тех или иных методов, выбор соответствующих из них, видение различных методологических альтернатив, не навязывание какого-либо подхода в качестве единственно истинного метода. Третья проблема в аксиологическом познании, которую необходимо отметить, заключается в том, что в предмет аксиологического познания постоянно включен субъект, человек. Поэтому это не только субъектобъектные, но и субъект-субъектные отношения. От присутствия субъекта в предмете аксиологического познания освободиться и далее отвлечься нельзя. Поэтому главная задача этой формы познания •— понять чужое «Я» не в качестве некоего объекта, а как другого субъекта, как субъективно-деятельное начало. Наиболее важной является роль субъекта в аксиологическом познании еще и потому, что его способности как бы опосредуют взаимопере95 ход форм познания и содержательных аспектов действительности. Развитие познания, особенно аксиологического, имеет своим внутренним условием личностную самореализацию субъектов. Благодаря этому и осуществляется непосредственно личностный вклад индивидуального субъекта во всеобщий процесс познания. В познаваемых индивидом явлениях и процессах необходимо видеть, прежде всего, его оценочные действия. Мы считаем, что оценки и объяснения явлений и процессов, которые исходят из самого индивидуального действия субъекта — это один из важных методологических принципов аксиологического познания. Но при этом будет ошибочно, если мы абсолютизируем интересы отдельного индивида, как это делает Перри, рассматривая интересы общества как организацию интересов отдельных личностей: общество не имеет интереса, воли, не думает, не имеет самосознания, свободы и не наслаждается счастьем. Согласно Перри,' имеется только один первоначальный источник ценностей, а именно интересы человека. Из сказанного следует, во-первых, что ценность есть объект любого интереса, хорошего или плохого, ибо всякая классификация интересов по их значимости предполагает какое-то представление о ценности. Во-вторых, сам субъект желания оказывается оторванным от объективных предпосылок формирования самих интересов. Включенность субъекта в предмет аксиологического познания придает этому предмету — «культурно-значимой индивидуальной действительности» (М. Вебер) — исключительную сложность. Здесь тесно переплетаются и взаимодействуют материальное и идеальное, стихийное и сознательное, эмоциональное и рациональное, рациональное и иррациональное. Однако в аксиологической сфере существуют и объективные законы, их выявление и использование — важнейшая задача аксиологического познания. Отсюда вытекает четвертая проблема, перекликающаяся с вышеназванной: неизбежность субъективных моментов в аксиологическом познании. В свое время М. Вебер, сторонник социологического метода, указывал на следующее, характерное для социального познания, обстоятельство: что становится предметом исследования и насколько глубоко это исследование проникает в бесконечное переплетение каузальных связей, определяют господствующие в данное время и в мышлении данного ученого ценностные идеи. Из положения М. Вебера вытекает, что невозможно устранение из аксиологического познания «личного момента», всегда связанного с определенными ценностями и выбором для исследования соответствующих сторон действительности. Господствующая в данное время в мышлении данного ученого система ценностей имеет регулятивный характер. Она же обусловливает и специфику методов познания и 96 своеобразия способов образования понятий и норм мышления, которыми руководствуется ученый. В данном контексте определенный интерес представляет и позиция К. Поппера о роли субъективных пристрастий в познании, в том числе и аксиологической. Он отмечает, что никто не свободен от субъективных пристрастий. Почему? Да по той простой причине, что каждый человек «видит своих богов и свой мир» со своей собственной точки зрения, согласно традициям своего общества и полученному воспитанию. Поэтому, исследуя ценности, нельзя недооценивать, а тем более полностью игнорировать тот непреложный факт, что люди принимают как нечто «объективно» ценностное именно те глубочайшие пласты личности, те высшие, последние оценочные суждения, которые определяют их поведение, придают смысл и значение их собственной жизни. Из всего этого вытекает, что там, где исследователь приходит со своим сугубо личным ценностным суждением по тому или иному вопросу, уже нет места полному беспристрастному пониманию фактов, а значит строго объективной аксиологии. Наличие субъективного фактора в аксиологическом познании порождает новую проблему — стремление построить методику научной объективности. Вот здесь возникает антиномия. С одной стороны, исследователь обусловлен различными факторами ценностных представлений и не может освободиться от своих субъективных интересов. С другой стороны, исследователь знает, что нужно полностью их отвергнуть именно в чисто научном аспекте. Раскрывая содержание идеи научной объективности, К. Поппер говорил о том, что было бы совершенно неправильно предполагать, будто объективность науки зависит от объективности ученых. И уж совершенно неприемлемо мнение, будто естествоиспытатель объективнее социального ученого. Из утверждения К. Поппера следует, что объективность в аксиологии достигаема и результат зависит от самого исследователя. Но доказывать объективность ценностей, как это делает сторонник феноменологического подхода М. Шел ер, через метафизику неправомерно: «Бытие ценностей столь же мало предполагает "Я", сколь мало его предполагает бытие предметов или бытие всей вообще природы». Из утверждений М. Шелера вытекает, что-он пытается решить проблему ценности вне соотношения субъекта и объекта. Он метафизически отрывает ценности от субъекта, абсолютизирует в них момент объективности и превращает ценность в пустую абстракцию. Как и М. Шел ер, Н. Гартман, решая проблему объективности познания ценности, ищет (на основе феноменологического метода) в свидетельстве «феноменов ценностного сознания» (в 97 априорно-интуитиЁном чувстве) ценности, и считает, что только учение об идеальном бытии ценностей утверждает их объективную природу и преодолевает субъективизм. Невозможно уяснить природу ценности, не поняв диалектику соотношения субъективного и объективного элементов в категории ценности. Возникает необходимость уяснения понятия объективности в аксиологическом познании. М. Вебер формирует сущность данного принципа следующим образом: «"Объективность" познания в области социальных наук характеризуется тем, что эмпирически данное всегда соотносится с ценностными идеями, только и создающими познавательную ценность указанных наук, позволяющим понять значимость этого познания, но не способными служить доказательством их значимости, которое не может 4 быть дано эмпирически» . М. Вебер твердо уверен в том, что вносить личные мотивы в специальное объективное исследование противоречит самой сущности научного мышления. Человек свои субъективные пристрастия должен «держать при себе». К. Поппер убежден, что то, что обозначается как научная объективность, присуще только критической позиции, и «только ей одной». Научная объективность не есть индивидуальное дело тех или иных ученых, но общественное дело взаимной критики. Касаясь методологии, он отмечает: «...есть чисто объективный метод, который можно было бы обозначить как метод объективного понимания или ситуационной логики. Объективное понимание ... заключается в том, что в достаточной степени подвергает анализу ситуацию действующего человека, с тем, чтобы объяснить действие из ситуации... как поведение объективно соответствует ситуации»5. Мы считаем, в аксиологии объективности достичь сложнее, ибо объективность означает свободу от оценок, а социальные науки, тем более аксиология, лишь в редчайших случаях могут освободиться от оценок, чтобы хоть на сколько-нибудь подойти к свободе от них и к их объективности. Таким образом, для успешной и последовательной реализации требований объективности и принципа свободы от оценки необходимо различать две принципиально разные вещи: проблему свободы от ценностных суждений в строгом смысле и проблему соотнесения познания и ценностей. В первом случае речь идет о необходимости четко разделять эмпирически установленные факты и закономерности с точки зрения мировоззрения исследователя, их одобрения или неодобрения. Во втором случае речь идет о возможности и необходимости строго научного исследования ценностных компонентов всякого (прежде всего аксиологического) познания. 98 Еще одна важная проблема, существующая в аксиологии и требующая своего решения — это сочетание рациональных и иррациональных элементов познания, где человеческий, личностный фактор неизменно остается иррациональным элементом. Научному познанию и его приемам противопоставляются внеинтеллектуальные, интуитивные, образно-символические способы постижения ценности. И рациональная и иррациональная стороны имеют равное право на выражение и внимание, но не надо абсолютизировать ни одну из них. Иначе говоря, всегда необходимо не упускать из виду обе стороны — разум (мышление, науку) и неразумие (иррациональное). Любая форма рациональности, какой бы гибкой и утонченной она ни была, не может охватить в себе большинство социокультурных явлений. Человеческие и этические ценности, как отмечал М. Борн, не могут целиком основываться на научном мышлении. Тем самым, как видим, роль последнего для познания социальных явлений не отвергается, но подчеркивается, что данные явления не могут быть «целиком схвачены» только и исключительно научным мышлением. Но избавление от рационализма и интеллектуализма науки не должно заходить слишком далеко. А именно — впадать в другую крайность — абсолютизацию иррационального. Несомненно, что эмоциональное — существенный необходимый элемент познания ценностей; это особенно ясно видно в области эстетических и этических ценностей. Однако человек — целостное существо: в любом познании он выступает целиком, со всеми своими чувствами и интеллектом. Конечно, в теоретическом познании эмоции играют второстепенную роль. В познании ценностей чувство ценности — первичная психическая данность, но она не оторвана от интеллекта. Затруднения в исследовании аксиологического познания, по мнению многих исследователей, обусловливаются еще и тем, «что общество почти лишено стационарных состояний», так и тем, что происходящие в обществе процессы развития, благодаря присущей им схоластике и непрерывной череде бифуркаций, приобретают необратимый, малопредсказуемый и все более разнообразный характер. Характеризуя общие закономерности эволюции социальных систем, И. Пригожий и И. Стеигерс говорили, что траектория, по которой эволюционирует система при изменении управляющего параметра, характеризуется чередованием устойчивых областей, где доминируют детерминистические законы, и неустойчивых областей вблизи точек бифуркации, где перед системой открывается возможность выбора одного или нескольких вариантов будущего. Содержательно бифуркация представляет собой скачкообразную перестройку, в нашем случае системы ценностей. Трансформация ее структуры вследствие плавных изменений определен99 ных параметров дает определенную подвижность ценностей и приводит к сдвигам в иерархии ценностных представлений, вплоть до смены одной системы ценностей другой. Но при этом И. Пригожий, разработавший синергетический метод, характеризует ценности как коды, которые удерживают систему на определенном уровне развития, выбранном историей. Система ценностей всегда противостоит дестабилизирующим эффектам флуктуации, которые порождаются самой социальной системой, что придает общественному процессу черты необратимости и непредсказуемости. Отсутствие «стационарных состояний» в обществе вызывает неустойчивость системы ценностей. Неустойчивость далеко не всегда есть зло, подлежащее устранению, или же некая неприятность. Неустойчивость может выступать условием стабильного и динамического саморазвития, на чем и настаивают сторонники синергетического метода, которое происходит за счет уничтожения, изъятия нежизнеспособных форм. Признание неустойчивости и нестабильности в качестве одной характеристики развития требует соответствующих методов и приемов исследования, которые не могут не быть по сущности диалектическими. Наличие огромного количества методов говорит о том, что в мировой аксиологической литературе отсутствует — из-за сложности самой природы и сущности, а также из-за обусловленности ценности многими объективными и субъективными факторами — единый приоритетный метод. Нет также единой точки зрения на возникновение и структуру ценностей. Наиболее разработанные подходы к природе ценностей образуют довольно широкий спектр, включающий иррационалистический подход (Гартман), феноменологический (Гуссерль, Шелер), релятивистский (Дильтей), неокантианский (Виндельбанд, Риккерт), социологический (Дюркгейм, Вебер). Тем не менее, большинство исследователей едины в том, что ценности: не существуют сами по себе, вне человеческого общества; обусловлены потребностями и интересами социальных субъектов; объективны по природе, но имеют субъективную форму выражения; исторически обусловлены; образуют систему со своей иерархией. Из сказанного следует, что: 1) для того, чтобы понять некоторую совокупность ценностных смыслов, в них необходимо «вжиться»; 2) подлинных ценностей как бы и не существует, все они имеют лишь относительную значимость, ценности становятся относительными; 3) ценности общества и ценности личности, хотя тесно взаимосвязаны, но не идентичны; 4) ценности — это подвижная социально-историческая категория, сочетающая в себе в диалектическом единстве элементы объективного и субъективного, абсолютного и относительного, общезначимого и условного, общечеловеческого и индивидуального. 100 Таким образом, резюмируя все вышеперечисленные проблемы, отметим, что рассматриваемые методологические проблемы в большинстве своем объективны по природе своей. Технические, теоретические и методологические проблемы аксиологических исследований связаны обширностью исследуемой проблемы, неоднозначностью получаемых результатов, трудностью концептуализации эмпирических исследований и формирования прикладного инструментария. Несмотря на эти трудности каждый исследователь, изучающий ценности, социальные установки, должен стремиться к решению этих методологических проблем. Нет единственно верного и конкретного пути решения проблемы, но объективность результатов эмпирических исследований возможна при соблюдении некоторых требований: во-первых, проводимая работа должна носить исследовательский характер, в первую очередь основываться на эмпирических данных, полученных социологическими методами; во-вторых, исследование должно быть комплексным, т. е. предполагать изучение взаимосвязанных социальных феноменов, таких как базовые ценности, социальные установки, поведенческие модели, социальные нормы в рамках нескольких этапов взаимосвязанных и взаимодополняющих исследований. Исследования ценностной сферы требуют единой исследовательской программы, единой постановки задач и единого понятийного контекста для разработки концепции и программы исследования. Также необходим пересмотр имеющейся методики и апробация новых методик экспериментальным путем; в-третьих, исследование должно быть междисциплинарным, поскольку изучение социальных феноменов должно учитывать социальнополитический, этнопсихологический и историко-культурный контексты, а значит, использовать подходы и методы нескольких научных дисциплин. Принимая во внимание комплексность проблемы, лежащей на пересечении большинства социально-гуманитарных наук, желательно участие в исследовании представителей нескольких дисциплин: социологов, психологов, историков, философов, культурологов, политологов, что позволяет критически осмысливать подходы и результаты. Примечания 1 2 3 4 5 Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 371. Гадамер ГГ. Истина и метод. М., 1988. С. 45. См.: Ильин В.В. Теория познания. Эпистемология. М., 1994. Вебер М. Указ. соч. С. 371. Поппер К. Логика социальных наук // Вопр. философии. 1992. № 10. С. 74. 101
