морально этический феномен адыгагъэ — основа народной
advertisement
обрядовых норм. Он остается системой живых традиций общения, в том числе и традиций рыцарско@дворянского этикета. С их помощью, как было сказано, реализует себя один из пяти принципов адыгской этики — нэмыс. После отделения от обычного права статус адыгского этикета даже повысился. Произошло, иначе говоря, усиление одной субсистемы ады@ гэ хабзэ за счет ослабления и уничтожения другой. И в самом деле, с вы@ теснением обычного права современным правом, относительно нейт@ ральным в этнокультурном отношении, резко возросла этновоспроизво@ дящая, этнообразующая функция этикета, то есть той субсистемы адыгэ хабзэ, которая стояла особняком от права. В этом направлении действо@ вали и некоторые структурные преобразования в адыгэ хабзэ, в частно@ сти, начавшееся уже в середине XIX века перемещение в сферу чисто моральных и этикетных правил определенной части традиционных обыч@ но@правовых норм и установлений: порядок наследования имущества, отношения между сословиями, бракосочетание по шариату и т. д. Адыг@ ский этикет становился в еще большей степени, чем раньше, символом этнической специфики, своего рода визитной карточкой адыгской куль@ туры и адыгского этноса. В настоящее время значение термина «адыгэ хабзэ» почти целиком сводится к тому, что мы называем шэнхабзэ — адыгским этикетом, вклю@ чая сюда и значительную часть обрядовой коммуникации, прежде всего ту, что в наибольшей степени выражает идею и долг благожелательнос@ ти и почтительности. Это, как мы знаем, идея, носителем, в известном смысле и творцом которой является вторая заповедь адыгства — нэмыс. Термин «адыгэ нэмыс» не зря служит еще одним, достаточно четким, точ@ ным и элегантным обозначением адыгского этикета, и прежде всего его морально@этической базы. Наконец, функционирует, хотя и в несколько ином режиме, адыг@ ство — ядро соционормативной культуры адыгов. В новых исторических условиях адыгская этика по@прежнему оказывает существенное воздей@ ствие на все сферы жизни современного общества, в том числе и на со@ временное право. МОРАЛЬНОMЭТИЧЕСКИЙ ФЕНОМЕН АДЫГАГЪЭ — ОСНОВА НАРОДНОЙ КУЛЬТУРЫ С каждым годом растет число работ по народной этике. Этноэти@ ка фокусирует свое внимание на выяснении соотношения моральных универсалий и национально@специфических нравственных направле@ ний и норм, особенностей преломления в них общечеловеческих мо@ ральных требований. Среди авторов, исследующих этноэтику как фе@ номен культуры, несомненным лидером по глубине и качеству интер@ претаций является Б. Х. Бгажноков. В то же время следует отметить, что серьезных системных конкретных исследований почти никто не предпринимал. В данной статье речь идет преимущественно о резуль@ 177 татах социологического исследования, проведенного под научным руководством автора статьи. Отделом философии и социологии Адыгейского института гумани@ тарных исследований в течение пяти лет (1995—2000 гг.) проводилось крупное социологическое исследование по теме «Культурно@этический феномен адыгагъэ в современном сознании и поведении адыгов». Иссле@ дованием было охвачены территории с компактным проживанием ады@ гов: Причерноморская Шапсугия, Республика Адыгея, Кабардино@Бал@ карская Республика, Карачаево@Черкесская Республика, адыги, прожи@ вающие в Москве, Санкт@Петербурге, Краснодаре, Стамбуле. Выборочная совокупность в 2500 респондентов, полученная мето@ дом случайного отбора, обеспечила достоверные результаты с отклоне@ нием в +5. Для предварительной оценки были использованы таблицы больших чисел и формулы, гарантирующие достоверный результат. Актуальность темы исследования обусловлена центральным местом и большой ролью адыгагъэ в традиционной культуре адыгов. Изучаемый феномен является существенным фактором стиля и образа жизни ады@ гов, регулятором индивидуального и группового поведения, одной из ос@ нов этнической идентификации, фактором коммуникации и социализа@ ции. Гипотетическая квалификация адыгагъэ требовала конкретно@социо@ логического подтверждения или опровержения. Не менее актуальным является изучение интересующего нас фено@ мена с точки зрения необходимости сохранения и развития традицион@ ной культуры адыгов в целом в условиях проводимых реформ и сильно@ го инокультурного влияния. Адыгагъэ (адыгство) занимает центральное место в традиционной культуре, аккумулируя в себе социально@санкци@ онированные требования к личности. При постановке задачи сохране@ ния и развития традиционной культуры мы исходим не из противопос@ тавления адыгской культуры другим культурам, а из необходимости по@ иска такого решения возникающих проблем, которое позволит, с одной стороны, сохранить культуру адыгов и обеспечить оптимальные условия для ее развития и, с другой стороны, способствовать ее бесконфликтно@ му, по возможности, вхождению в посткоммунистические реалии. Необходимость более пристального внимания к культурно@этиче@ скому феномену обусловлена также тем, что недавние коммунисти@ ческие морально@этнические ценности подверглись в массовом созна@ нии сильной девальвации. С другой стороны, новые для большинства людей либерально@демократические ценности плохо приживаются. В этих условиях массовое сознание склонно обращаться к традицион@ ным ценностям. Такой выбор массового сознания можно объяснить тем, что культур@ ная традиция в своей сущности «смыкается» с гуманистическими цен@ ностями, а прежде всего с такими, которые выражают «достоинство и ценность человека, его право на свободное развитие, утверждающих че@ ловечность в отношениях между людьми» (1). В традиционных этнических культурах многих народов имеются в наличии понятия, определяющие для всех слоев населения морально@эти@ ческий кодекс. В качестве последнего у адыгов (черкесов) выступает ады@ гагъэ, у абхазов — апсуара, у башкиров — йола. У многих народов мож@ 178 но встретить и другие понятия, характеризующие особенности их мо@ рально@нравственных норм. Например, Н. Бердяев много писал о «рус@ ской душе». Анализ адыгагъэ в той или иной степени нашел отражение в научной и общественно@политической литературе. Особого внимания заслужи@ вают работы М. А. Меретукова, Б. Х. Бгажнокова. Их труды по исследо@ ванию адыгагъэ могут быть рассмотрены как энциклопедические этно@ графические работы. Однако феномен адыгагъэ нуждается в дальнейшем социологиче@ ском и философском осмыслении. Это обусловлено многозначностью адыгагъэ в адыгской культуре, его существенным влиянием на динами@ ку социальной эволюции. Лексического аналога адыгскому слову «адыгагъэ» в русском нет. Его буквальный перевод означает по@русски «адыгство», то есть свойства, характерные для всех адыгов, для всех представителей этноса. Сами ады@ ги (черкесы) склонны толковать адыгство в достаточно широком спект@ ре. В широком смысле под адыгством по результатам нашего социоло@ гического исследования понимают человечность, гуманизм 47 опрошен@ ных респондентов, в узком — традиционные нормы поведения, этикет — 42 респондента. Однако при любом понимании адыгство означает его нормативно@предписывающий характер. Сравнение генетически связанных однопорядковых понятий «ады@ гагъэ» и «адыгэ хабзэ» позволяет уточнить смысл и значение каждого из них. Адыгагъэ и адыгэ хабзе соотносятся как общее и особенное. Так ады@ гагъэ (в широком смысле) выступает как основной регулятор морально@ нравственных отношений, то адыгэ хабзэ (в узком смысле) — это воле@ вые качества, установки человека, без которых нравственные импера@ тивы не могут перерасти в акт поведения. Хабзэ побуждает человека к определенному поступку. Например, «ШIу шIы псым хадз», сделай доб@ ро и брось в воду или запрещает. Представляется, что соотношение этих понятий может быть понято как соотношение потребности и интереса. При этом адыгагъэ выступа@ ет как объективная заинтересованность этноса в порядке и морали, а адыгэ хабзэ как конкретные формы ее выражения, четкие этикетные нормы поведения. Наши суждения почти совпадают с мнением Б. Х. Бгажнокова, по которому: «Адыгэ хабзэ — морально@правовой кодекс, т. е. обществен@ ный институт, в котором соединены в одно целое моральные (прежде всего этикетные) и юридические правила и установления. При этом ос@ новополагающее значение имеет тот факт, что идеологической базой синтеза или организационного единства обычного права и этикета явля@ ется традиционная этика — адыгагъэ. Адыгство придает нормам адыгэ хабзэ характер целенаправленных программ и моделей социального дей@ ствия, подчиняющихся единому, синергетическому в основе своей за@ мыслу и плану» (2). Разработка программы исследования предполагала интерпретацию основного понятия «адыгагъэ». При этом учитывались имеющиеся в ли@ тературе определения данного понятия. В частности, были проанализи@ рованы определения Б. Х. Бгажнокова. Он пишет, что адыгагъэ — это «категория, служащая концентрированным выражением моральных пра@ 179 вил поведения», «долг рыцарской чести, основанный на принципах адыг@ ского этикета, на идеализированных свойствах национального характе@ ра», «высшая ценность для основной массы населения, идеал, в направ@ лении которого следует совершенствовать себя». Автор отмечает также, что «многочисленные беседы с представителями различных этнографи@ ческих групп адыгов убедили нас в многоплановости семантики данно@ го слова»(3). С учетом этих и других определений мы сформулировали свою интерпретацию основного понятия (адыгагъэ) следующим образом: адыгагъэ — это традиционная базовая система моральноgнравственных и этических норм, соотнесенная с общечеловеческими (гуманистичес@ кими) ценностями и ориентированная на них. Абсолютное число опрошенных феномен адыгагъэ связывают с по@ нятием цIыфыгъэ (человечность). Такого мнения придерживаются 90 процентов наших респондентов. Таким образом, в массовом сознании адыгагъэ и цIыфыгъэ мыслится почти как синонимы. Когда хотят под@ черкнуть отсутствие безнравственности в человеке, то говорят «Ады@ гагъи цIыфыгъи хэлъэп» — «Нет в нем ни адыгственности, ни человеч@ ности. «Но когда говорят «ЦIыфыгъи адыгагъи хэлъ» — «Есть в нем че@ ловечность и адыгственность», то тем самым подчеркивают высокие нравственные качества человека. В сознании адыгов человечность — людская любовь, не знающая национальных, расовых или сословных гра@ ниц, своего рода видовая солидарность» (4). Между тем очевидно, что наличие определенных представлений о культурно@этическом феномене не означает того, что люди во всех слу@ чаях руководствуются в своем поведении требованиям адыгагъэ. Выяс@ нить — в какой степени адыгагъэ является действующим, значимым фак@ тором индивидуального и группового поведения — было одной из задач исследования. В своем поведении стараются следовать принципам и нормам ады@ гагъэ 55 процентов опрошенных; следуют, но не всегда — 21 процент; 20 процентов — следуют постоянно и 3 процента практически не руковод@ ствуются в своих поступках нормами адыгагъэ. По мнению 27 процен@ тов респондентов, конкретное проявление адыгагъэ чаще всего прояв@ ляется в повседневных отношениях с людьми; у 16 процентов — это про@ является в отношениях с детьми, стариками, а у 30 процентов — в проявлении человечности (цIыфыгъэ) ко всем людям без исключения. Респондентам было предложено оценить состояние адыгагъэ на со@ временном этапе. Лишь 9 процентов опрошенных определили состояние адыгагъэ как хорошее; 43 процента — как удовлетворительное; 48 про@ центов — как неудовлетворительное. По регионам этот показатель вы@ глядит следующим образом: в Шапсугии состояние адыгагъэ оценивают как удовлетворительное — 59 процентов; неудовлетворительное — 33 процента. В Адыгее — 48 процентов удовлетворительно; 43 процента — неудовлетворительно. В Черкесии — 32 процента удовлетворительно; 58 процентов — неудовлетворительно. В Кабарде — 37 процентов удовлет@ ворительно; 51 процент — неудовлетворительно. Положительное состо@ яние адыгагъэ «присутствует» только в Шапсугии и Адыгее. В своем по@ ведении стараются следовать принципам и нормам адыгагъэ — 55 про@ центов опрошенных; следуют, но не всегда — 21 процент; 20 процен@ тов — следуют постоянно и 3 процента— практически не руководству@ ются в своих поступках нормами адыгагъэ. 180 По мнению 27 процентов респондентов, конкретное проявление ады@ гагъэ чаще всего проявляется в повседневных отношениях с людьми; у 16 процентов — это проявляется в отношениях с детьми, стариками, а у 30 процентов — в проявлении человечности (цIыфыгъэ) ко всем людям без исключения. Таким образом, выяснились количественные характеристики двух противоположных тенденций. Первая из них характеризует сохранение адыгагъэ вопреки всем обстоятельствам жизни адыгов в условиях Рос@ сии ХIХ и ХХ веков. Вторая вызывает понятное беспокойство и связана с некоторым понижением роли адыгагъэ в современной жизни адыгско@ го этноса. Наличие данных тенденций в современной адыгской культуре явля@ ется частным моментом общекультурного процесса, в рамках которого непрерывно происходит процесс модернизации культурных норм. Социологическое исследование показало, что правильнее квалифи@ цировать динамику адыгагъэ как процесс возможностей развития и адап@ тации традиции к современности, а не как процесс отрицания (отмира@ ния) традиционно@нормативно регулирующей системы. Лишь около 3 процентов респондентов отметили, что не руководствуются в мышлении и поведении приципами и нормами адыгагъэ. Более 97 процентов рес@ пондентов в той или иной степени следуют морально@нравственной и этической традиции. Вопрос о процессе отмирания и сохранения традиционных регуля@ торов поведения и мышления, о динамике этого процесса в целом до сих пор остается одним из самых неясных в отечественной и зарубежной литературе. Аномию (нейтральное или негативное отношение к тради@ ционным обязывающим нормам) обьясняют как следствие переходного процесса от традиционного к современному (промышленному) обществу (Э. Дюркгейм и др.). Однако практика показала, что во многих промыш@ ленных обществах традиционно@обязывающие нормы сохраняются или видоизменяются незначительно. Особенно ярко это видно на примере Японии, других стран Юго@Восточной Азии, Кавказа, сохранение куль@ турных традиций в этнических диаспорах в рамках инокультурной сре@ ды (например адыская диаспора более чем в 45 странах) также подтвер@ ждает данный тезис. Таким образом, вряд ли можно говорить о перехо@ де от традиционного общества к промышленному как достаточном основании аномии и развитии энтропийных процессов. С другой стороны, переход от традиционного к современному обще@ ству является, очевидно, главной предпосылкой деактуализации в мас@ совом сознании традиционных норм и ценностей. Новые условия жиз@ ни и новые требования, предъявляемые ею, предполагают новые или зна@ чительно трансформированные морально@нравственные или этические ценности. Однако, если базовые ценности в своей интенции не претендуют на исключительность, а направлены на аккумуляцию традиционных норм и ценностей в общечеловеческие, то можно прогнозировать их относи@ тельное сохранение и толерантность по отношению к инновациям. По@ этому выявленное в результате опроса мнение респондентов о том, что адыгагъэ (адыгство) и человечность (цIыфыгъэ) близки или совпадают по содержанию, имеют принципиальное значение, позволяет надеяться на бесконфликтное сосуществование и переплетение традиций и новаций. 181 Определенная сохранность традиций в адыгском обществе объясня@ ется многими факторами, в том числе и тем, что адыгский этнос, как и многие этносы Кавказа, долго оставался в рамках традиционного обще@ ства. Революционные преобразования в условиях социализма не были по отношению к культурным традициям столь радикальными. Социали@ стические преобразования на Кавказе законсервировали многие формы традиционной культуры, которая была основой коллективного соотне@ сения с этнической общностью. Социологическое исследование культурно@этического феномена адыгагъэ, позволило уточнить ряд качественных сторон проблемы и вы@ явить ее некоторые количественные характеристики. Оно подтвердило гипотезу о том, что адыгская традиционная мораль и нравственность в более полном виде представлены в сельской местности, нежели в горо@ де. Это объясняется двумя важными обстоятельствами. Во@первых, бо@ лее жестким характером социального контроля на селе, и во@вторых, более глубоким и естественным характером усвоения норм адыгагъэ и переводом их во внутренний, психологический план. Социальный контроль на селе проявляется в форме общественного мнения, которое для адыгов по существу имеет силу закона. Известно, что самым страшным для адыгов считается худое слово, худая молва. Собственно общественное мнение может быть эффективным и в ус@ ловиях городской среды, используя для этого средства массовой инфор@ мации и общественные институты. Однако было бы заблуждением идеализировать ситуацию на селе. Влияние всевозможных инокультурных факторов здесь также чрезвы@ чайно велико. Особенно опасным представляется воздействие западной массовой культуры, так или иначе пропагандирующей насилие, нрав@ ственную распущенность. Отсутствие механизмов, сдерживающих вли@ яние низкопробных образцов массовой культуры, расшатывает систему норм адыгагъэ. Пока же у основной части адыгов еще не выработался «иммунитет» против тотального давления массовой культуры западного образца. Сделать долговременный прогноз относительно того, чем завершит@ ся данный конфликт довольно сложно. И в этих условиях главной зада@ чей является формирование стратегической протекционистской полити@ ки, обеспечивающей благоприятные условия и законодательную базу для развития национальной культуры. В формировании протекционистской политики важнейшая роль при@ надлежит интеллигенции. Именно она способна осмыслить феномен адыгагъэ во всей его полноте и многозначности. Другой социальной груп@ пой, с котрой связаны перспективы адыгагъэ, являются старейшины. Более 50 процентов респондентов считают, что именно среди старейшин больше всего носителей адыгагъэ. Однако в повседневной жизни роль старейшин недостаточно эффек@ тивна, традиционный институт старейшин хотя формально и существу@ ет, но мало заметен в общественной жизни. Вместе с тем, институт ста@ рейшин имеет предпосылки для того, чтобы стать значительным элемен@ том гражданского общества. Что касается такой социальной группы, как 182 молодежь, наше исследование показало, что в ее среде наметились тен@ денции аномии традиционного поведения. Лишь около 2 процентов рес@ пондентов считают, что молодежь является носителем адыгагъэ в боль@ шей степени, чем другие социальные группы. Такое явление можно объяснить тем, что молодежь в силу своего возрастного ценза менее со@ циализирована, чем другие слои населения, и по мере ее социализации, приобщенность к адыгагъэ (адыгству) будет возрастать, о чем свидетель@ ствуют данные опроса. Так, более половины респондентов в возрасте от 20 до 25 лет считают, что они являются приверженцами многих норм и правил адыгагъэ. Полученные результаты свидетельствуют, что для исследователей адыгской морали и этики на первый план выдвигается еще одна приори@ тетная задача — изучение трансформации адыгской этики под влияни@ ем посткоммунистических изменений. Этические изменения — процесс неизбежный. Отследить и понять причины и следствия происходящих изменений помогает, наряду с фундаментальными исследованиями, при@ кладная социология. В условиях, когда средства массовой информации заняли во многом «прозападную» ориентацию, а образовательные институты не вполне готовы к пропаганде адыгагъэ, значительно возрастает роль семьи. Внушает надежду то, что более 65 процентов респондентов познако@ мились с требованиями адыгагъэ в семье. Можно сделать вывод о том, что родители считают адыгагъэ важным средством воспитания и усло@ вием социализации своих детей. Полученная количественная характеристика места адыгагъэ в семей@ ных отношениях является наиболее объективным критерием актуально@ сти адыгагъэ в современной жизни адыгов. Как предпосылку сохранения и развития традиционной морали, нравственности и этики, сфокусированной в феномене адыгагъэ, мож@ но оценить уверенность более чем половины респондентов (53 процен@ та) в том, что в будущем возможно «возрождение адыгагъэ в полном объеме». Данный ответ можно интерпретировать также как определен@ ные ожидания и, может быть, как социальные притязания. Однако довольно значительная часть респондентов (34 процента) счи@ тают, что в настоящее время возрождение адыгагъэ в полном объеме невозможно. Пессимизм респондентов так или иначе связан, очевидно, с негативными сторонами переходного состояния общества. Соблюде@ ние во всей полноте кодекса чести адыгов — намыс — может не всегда приниматься в современных экономических и социальных отношениях (особенно в условиях «дикого» рынка). В таких условиях возможны и ре@ альны забвения и отходы от морально@нравственных и этических прин@ ципов. В связи с этим интересно посмотреть какова морально@нравственная атмосфера в таком современном виде деятельности, как предпринима@ тельство. Предприниматель сегодня властно выходит на отечественную соци@ альную арену и должен быть осмыслен, как носитель определенного склада сознания, культуры и ценностных ориентаций. Этой проблеме было посвящено наше социологическое исследование. Нашим респон@ дентам (было опрошено 350 предпринимателей РА) был задан вопрос о 183 том, насколько сегодня в сфере предпринимательства востребованы мо@ рально@нравственные нормы. Большинство опрошенных (62 процента) склонились к варианту ответа «еще не востребованы», многие (24 про@ цента) ответили, что нравственные принципы и нормы предпринима@ тельства сложатся этак лет через 30—50. Невостребованность моральных норм в предпринимательстве респонденты объяснили «неблагоприятной экономической ситуацией» (45 процентов) и «невозможностью разбога@ теть честным трудом» (34 процента) В такой ситуации многие предпри@ ниматели «вынуждены» раздваиваться между необходимостью играть по правилам «дикого рынка» и императивами этноса, следовать «кодексам» поведения (5). Однако становление демократии, переход к демократическим прави@ лам игры может успешно сочетаться с возрождением адыгагъэ, усиле@ нием его роли в обществе в целом и предпринимательстве в частности. Традиционная адыгская морально@нравственная щепетильность, толе@ рантность, высокие требования, предъявляемые к личности, могут стать эффективным средством селекции лидеров и элит. Традиционные адыгские морально@нравственные требования к личности, особенно к той, которая претендует на лидирующую роль в обществе довольно строги и требовательны. Таким образом, этот аспект традиционной морали имеет хорошую общественно@полити@ ческую перспективу. Актуальность адыгагъэ в современной жизни подчеркивается и тем, что почти треть респондентов считают, что адыгство больше всего сбли@ жает адыгов как народ. Консолидирующая роль адыгагъэ, с точки зре@ ния респондентов, не уступает роли общего языка и общего происхож@ дения. Таким образом, жизнь этнической группы адыгов во многом ре@ гулируется и поддерживается институтом адыгагъэ. При его помощи люди достигают жизненных целей, свободно коммуницируясь с други@ ми людьми. С точки зрения респондентов целесообразно введение в учебные программы школ и вузов (23 процента) в качестве учебной дисциплины адыгской этики и, более широко,—всеобъемлющее воспитание подрас@ тающего поколения в духе адыгства (27 процентов). Исследование показало, что большинство респондентов осознает большую значимость адыгагъэ для этноса и чутко улавливает малейшие симптомы нарушения нравственного здоровья этноса. Необходим поиск путей для оптимизации традиционных морально@нравственных и этни@ ческих предписаний и соединения их с потребностями общества перио@ да реформ. Изменение качественных параметров культуры связано не только с возрождением актуальных морально@нравственных предписа@ ний, но и с переносом акцентов с нормативного на творческое, иннова@ ционное ее содержание. 184
