ИСТОРИЯ . знание, солипсизм, гносеология.
advertisement
ИСТОРИЯ ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ Канд. филос. наук М. И. Ивлева ГНОСЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИДЕИ С. А. АСКОЛЬДОВА1 В статье исследуются особенности гносеологического аспекта философского исследования субъекта как субстанции в русской философии начала ХХ в. Рассматриваются проблемы сущности сознания, соотношения познания и бытия сознания субъекта, философская критика солипсизма в творчестве С. А. Аскольдова. Ключевые слова и словосочетания: субъект, сознание, познание, солипсизм, гносеология. Сергей Александрович Аскольдов (Алексеев) (1871–1945) был одним из известных представителей спиритуалистической философии в России, разрабатывавший традиционные для спиритуализма проблемы бытия субъекта и гносеологии. Уже в первом опубликованном труде Аскольдова «Основные проблемы теории познания и онтологии» (1900) он формулирует исходные положения собственной философской системы, главным источником которой были взгляды его отца, известного русского философа-спиритуалиста А. А. Козлова. В этой работе собственная позиция Аскольдова утверждается в полемике с философскими взглядами российских последователей Иммануила Канта, в первую очередь с взглядами профессора Санкт-Петербургского университета А. И. Введенского. Исходный пункт полемики, главные проблемы, на которые обращает внимание Аскольдов, – это проблемы познания и бытия, понимаемого как бытие индивидуального сознания. Философ выступает против принципа априорности человеческого разума, т. е. признания его абсолютной независимости от внешнего опыта и воздействия окружающего мира, что обрекает разум на постижение исключительно своего внутреннего содержания. Вследствие того, что опыт не обладает такими свойствами, как всеобщность или априорность, человеческое познание в философии Канта сводится к совокупности не выводимых из опыта всеобщих и необходимых синтетических суждений. Аскольдов утверждает прямо противоположное, становясь на позицию эмпи- 1 Статья подготовлена при проведении поисковой научно-исследовательской работы в рамках реализации ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009– 2013 гг. Ивлева М. И. Гносеологические идеи С. А. Аскольдова 19 ризма и признания опыта как неотъемлемого элемента гносеологического процесса. Для того чтобы обосновать свою точку зрения, философ прежде всего считает необходимым определить, как соотносятся понятия сознания и познания. Он утверждает, что познание – это только функция сознания, подчеркивая вторичный, производный характер этого явления. Ставя вопрос о сущностных характеристиках сознания в целом, Аскольдов в первую очередь отмечает тот факт, что сознание есть непосредственное переживание субъектом своих состояний, совокупность которых составляет содержание его жизни: «Сознание есть переживание живыми существами различных состояний, обозначаемых словами: тепло, холодно, вижу, слышу, больно, грустно, люблю, гневаюсь и т. п., а также переживание смены и связанности этих состояний. Все, что мы способны ощущать и чувствовать, составляет содержание нашего человеческого сознания. От простого и первоначального переживания тех или иных качественных состояний и их перемен мы отличаем вторичную их репродукцию в актах представления и мысли, составляющих уже содержание познавательной деятельности. В актах этих пережитые раньше, как извне навязанные и пассивно воспринятые, состояния сознания репродуцируются уже в видоизмененной форме и с тою или иною степенью произвольности. Репродуктивность, или производность, является характерной чертой познания… Познание отличается, кроме того, от сознания меньшею яркостью и большей сложностью своего содержания»1. Поскольку состояния сознания ярки и элементарны, их переживание не носит рациональный характер, сознание лишь воспринимает их, но не соотносит и не сопоставляет друг с другом. Эту важнейшую деятельность осуществляет познание, которое придает переживаниям когнитивный смысл. Сознание без вмешательства творческих познавательных актов обнаруживается лишь «на низших ступенях развития сознательной жизни, а у высших животных и у людей – только в первое время появления их на свете»2. Логично было бы предположить, рассуждает Аскольдов, что априорные принципы, если бы они были присущи человеческому сознанию, проявились бы сразу после рождения, однако, как вполне достоверно доказано наукой, понятия о необходимом и всеобщем приобретаются ребенком не ранее десяти лет. Эти понятия не появляются у че- 1 Аскольдов С. А. Основные проблемы теории познания и онтологии. – СПб. : тип. И. Н. Скороходова, 1900. – С. 1. 2 Там же. – С. 3. 20 Вестник РЭУ ● 2011 ● № 1 ловека в готовом виде, но постепенно формируются, когда ребенок, «встречаясь с множеством однообразных ассоциаций приходит сначала к понятию частоты, потом общности и наконец необходимости»1. Сознание тем не менее, согласно Аскольдову, – это не простая совокупность актов мышления и хаотичных переживаний состояний опыта, какими бы яркими они ни были. Существует нечто, благодаря чему как переживания сознания, так и акты мышления образуют для нас целое, систему. Этот феномен, который обеспечивает единство и переживаемого, и мыслимого, – наше «Я»: «Эта объединенность, связывающая все состояния сознания в некоторое целое… дает полное право считать наше Я не простым собирательным понятием, обозначающим лишь простую сумму всех элементов сознания, но некоторой живой подвижной единицей высшего порядка, имеющей особую сущность, состоящую в той, а не иной, структурности в сочетании составных элементов»2. Аскольдов согласен с А. И. Введенским, что человек познает сущность своего «Я», противопоставляя его внешнему миру, «не-Я». Однако существование внешнего мира не является необходимым условием существования сознания. Процесс познания того, что есть «Я», сознание, возникает не сразу при рождении человека, он начинает осознавать внешнее, обособленное от себя лишь по достижении определенного возраста, когда усваивает представление о пространстве и объектах, находящихся в нем. Тем самым когнитивный процесс не тождественен сознанию. Этот вывод, по мнению Аскольдова, подтверждает и наличие особых состояний «Я», не имеющих отношения к внешнему миру. К ним относятся внутренние органические ощущения, например, сильная боль, а также эмоции, например, стыд, охватывающий человека при воспоминании о ранее совершенном неправильном поступке. Интересно доказательство философа, почему чувство стыда не имеет отношения к феноменальному. Несмотря на то, что это чувство является результатом взаимодействия с внешним миром, ведь поступок, которого мы стыдимся, – это реализация нашего «Я» вовне, результат нашего «выхождения» во внешний мир, однако возникает оно исключительно в нашем сознании, обособленном от мира. В данном случае желательно точно определить признак «иметь отношение к внешнему миру», чего Аскольдов не делает. Однако исходя из контекста рассуждений философа можно сделать вывод о том, что признак «иметь отношение к внешнему миру» для него означает, какая 1 2 Аскольдов С. А. Основные проблемы теории познания и онтологии. – С. 8. Там же. – С. 83. Ивлева М. И. Гносеологические идеи С. А. Аскольдова 21 именно реальность – индивидуальное сознание или существующий вне этого сознания мир – является местом возникновения того или иного ощущения или эмоции. Содержание последних Аскольдов в качестве существенного признака не рассматривает. Философ продолжает изучение феномена познания и в последующих работах, таких, как «Мышление как объективно обусловленный процесс», «Сознание как целое. Психологическое понимание личности», «Мысль и действительность». В годы творчества Аскольдова, в начале и первой трети XX в., проблемы онтологии и гносеологии субъекта становятся наиболее обсуждаемыми в философском дискурсе. Импульс к дискуссии был задан философией эмпириокритицизма, представители которого Э. Мах и Р. Авенариус поставили задачу обоснования онтологического статуса субъекта, пытаясь объединить субъективно-идеалистические позиции с точкой зрения естественных наук. В свете решаемых эмпириокритиками задач большое внимание уделялось, в том числе, проблеме реальности внешнего для человека окружающего мира. Строго говоря, субъективно-идеалистическая трактовка бытия, доведенная до своего логического конца, необходимо ведет к теоретическому солипсизму. Так как субъект является субстанцией, он существует независимо от окружающего мира. Поскольку все доступное для субъекта знание – это содержание данных его органов чувств, нет никаких точек пересечения между рациональным сознанием субъекта и внешней реальностью и логично сделать вывод о том, что в действительности знание о внешней реальности является исключительно продуктом нашего сознания. Солипсизм как основание его мировоззрения для Аскольдова неприемлем. В работе «Мысль и действительность», написанной в 1914 г., он утверждает: «Философский «скандал» отсутствия теоретических доказательств внешнего мира может быть признан неустранимым, если не согласиться с некоторыми определениями того, что вообще следует здесь разуметь под теоретическими доказательствами, …а именно, имеется ли в виду определить, как мы фактически приходим к представлению о внешнем мире или то, на каких рациональных основаниях зиждется наше убеждение в существовании внешнего мира, или, наконец, каким путем мы могли бы дать общеобязательное доказательство бытия внешнего мира какому-нибудь теоретическому скептику»1. Аскольдов считает неверным утверждение о том, что доказательство гипотезы, предположения либо какой-то истины всегда имеет линейный вид, представляет собой цепь суждений и умозаключений. Не1 Аскольдов (Алексеев) С. А. Мысль и действительность. – М. : Путь, 1914. – С. 196. 22 Вестник РЭУ ● 2011 ● № 1 которые истины настолько сложны и всеобъемлющи, что для своего доказательства нуждаются во множестве частных подтверждений, «опор», как их называет философ, причем эти подтверждения даются различными областями. К таким истинам относится и истина существования внешнего мира. В то время как сознание как «Я» является единым конкретным, чувственно данным предметом со своим телом, само понятие «внешний мир», по убеждению Аскольдова, это «только абстрактная философская скобка, вмещающая в себе чрезвычайную пестроту содержания»1. Для того чтобы осмыслить понятие внешнего мира, человек опирается на понятие внешних предметов, которые выделяет в своем сознании как отличающиеся от собственной субъективности. Понятия «внешний мир вообще», «мир не-Я» – это только абстракции, результат философских гносеологических конструкций. В обыденной жизни человек не имеет дела с «внешним миром вообще», но только с различными внешними предметами, отличающимися друг от друга. В соответствии с важными характеристиками этих предметов мы выделяем каждый из них из множества других согласно различным основаниям. Мы понимаем их как внешние, поскольку их источником не является наше «Я», они существуют отдельно от нас и обладают своим движением и изменением, на которое мы часто не можем повлиять. Само понятие «не-Я», которое лежит в основе понятия внешнего мира, является отрицательным, оно не называет никаких признаков, на основании которых можно было бы судить о его содержании. Как пишет Аскольдов, «всякое «не» выражает лишь нахождение за пределами той данности опыта, в отношении которого высказывается это «не»»2, поэтому понятие внешнего мира является самой общей философской абстракцией с крайне бедным содержанием. Однако сама исходная установка «не-Я», «не-субъект» имеет в своей основе сознание предела нашему «Я», противоположное утверждениям солипсизма. То, что находится за пределами «Я», может быть воспринято только психологически, а обосновано логически при помощи ad hoc («для этого»), т. е. гипотезы, которая объясняет явления, не получающие объяснения в рамках определенной теории. При определении характеристик внешнего мира Аскольдов не использует термин «объективное бытие», но следует спиритуалистической традиции и говорит о транссубъективном бытии, т. е. бытии, которое существует вне субъектов, но является продуктом их деятельности и не может наличествовать в их отсутствие. 1 2 Аскольдов (Алексеев) С. А. Мысль и действительность. – С. 197. Там же. – С. 201. Ивлева М. И. Гносеологические идеи С. А. Аскольдова 23 В поисках наиболее демонстративного доказательства существования внешнего мира, исследуя методологическую дедукцию формирования этого понятия, Аскольдов приходит к выводу, что тезис о существовании внешней действительности принимается как предпосылка при первых попытках доказать бытие этого мира, как некая психологическая уверенность человека. Обосновать же этот тезис, психологическую уверенность в существовании внешнего мира можно только в случае, если мы признаем одушевление нам подобных существ. В этом случае используется умозаключение по аналогии, которое подтверждается в опыте. Идея мира «не-Я» была бы психологически и гносеологически невозможна, если бы не было точек соприкосновений «Я» с «неЯ». В решении вопроса об одушевлении других, подобных нам субъектов Аскольдов примыкает к Л. Лопатину, высказавшему свою точку зрения в статье «Новый психофизиологический закон г. Введенского», опубликованной в XIX книге журнала «Вопросы философии и психологии» в 1893 г. Будучи философом-спиритуалистом, Аскольдов разделяет идею о том, что «Я» – это активное, реальное единство. Однако, согласно его мнению, эта активность не абсолютна. Она заключается не в том, что «Я» «создает первичные и основные формы восприятий, а лишь в том, что оно («Я». – М. И.) фиксирует в себе эти полученные извне формы и затем применяет их как свое достояние, координируя каждые новые данные опыта с универсальной основой всего опыта в целом. Творческую активность «Я» можно видеть главным образом в области чистой мысли, морального самоопределения, а вовсе не непременно в актах восприятия, вся активность которых может состоять в воспринимании и удержании единств и форм извне привходящих, в дополнении данного «теперь» воспринятым раньше, вообще в чем угодно, но только не в самостоятельном творчестве структуры чистого опыта»1. Опыт, в котором «Я» получает восприятия, всегда индивидуален, бессмысленно говорить об опыте вообще. И всякий раз в нем присутствуют конкретные данные восприятия, природа которых, считает Аскольдов, заключается в том, что они являются двусторонними. С одной стороны, содержание восприятий субъективно, его привносит мышление воспринимающего субъекта. С другой стороны, воспринимаемые внешние объекты влияют как на содержание восприятий, так и на их форму и структурность. Как пишет философ, «восприятие в этом отношении есть область сознания наиболее двойственная, выражающая в 1 Аскольдов (Алексеев) С. А. Мысль и действительность. – С. 207. 24 Вестник РЭУ ● 2011 ● № 1 себе природу субъекта и транссубъективного мира в наиболее слитной и неразрывной форме»1. В вопросе о природе восприятий Аскольдов вступает в дискуссию с философией эмпириокритицизма. Один из ее наиболее выдающихся представителей Р. Авенариус отрицает наличие объективного как принадлежащего находящимся вне познающего субъекта предметам, или, как его называет Аскольдов, транссубъективного в восприятиях. По словам Авенариуса, окружающая среда либо ее часть может рассматриваться только по отношению к какому-либо субъекту. Среда всегда «преднаходима», равно как и всякий субъект находится всегда в какой-нибудь среде. И их взаимная «сопринадлежность» и координация и есть действительность чистого опыта как данность сознания. Тот факт, что об одном и том же предмете (среде, по Авенариусу) различные люди высказываются по-разному, иногда даже противоположно друг другу, мыслителем принимается лишь в виде дополнения к тому, что в их высказываниях является общим. Предмет восприятия исчезает за понятием координации «Я» и «среды». По мнению Аскольдова, воззрения Авенариуса детерминированы тем, что последний отрицает понятие интроекции, поскольку она предполагает особый принцип сознания как души, т. е. изолированного субъекта. Как следствие интроекции появляется мысль об изолированности объекта (предмета) в виде какой-то «вещи в себе», отличной от сознания. Если, отрицая интроекцию, считать, что душа с ее внутренними восприятиями иллюзорна, значит, иллюзорен и находящийся вне этой души и вне восприятия предмет. Следовательно, по мнению Авенариуса, понятие вещи в себе как независимого от сознания объекта явилось порождением дуализма предмета и субъекта в гносеологии, который в свою очередь стал результатом дуализма души и внешнего материального мира в метафизике. Однако тем самым Авенариус не различает объект как просто предмет внешнего мира и как другой познающий субъект. Аскольдов пишет с иронией: «Авенариус не замечает, что если мы не можем отмыслить от воспринимающего субъекта зеленое дерево, то вполне законно и необходимо отмыслить от него, как некоторый самостоятельный предмет, его доброго знакомого… и этого доброго знакомого он склонен всегда изображать непременно в виде «противочлена» какой-нибудь «среды», то есть опять-таки как воспринимающего какоенибудь дерево и о нем что-нибудь «высказывающего»... все люди представляются всегда лишь в качестве «высказывающих» что-либо о «среде». Как будто главное назначение и природа человека состоит вообще 1 Аскольдов (Алексеев) С. А. Мысль и действительность. – С. 214. Ивлева М. И. Гносеологические идеи С. А. Аскольдова 25 лишь в созерцании разного рода ландшафтов и во взаимном обмене своими впечатлениями»1. Тем не менее опыт или внешнее восприятие говорят человеку не только о его внутреннем «Я» как сознающем субъекте; в содержание его восприятий привносится нечто совершенно новое. Любое восприятие представляет собой единство формы и содержания. Содержание в восприятиях связано с чувственными качествами, которые принадлежат субъекту. Поэтому, казалось бы, и формальные свойства должны были бы быть только субъективными. Но поскольку в формах восприятий необходимо признать нечто транссубъективное, тем самым транссубъективным, хотя бы отчасти, должно быть и содержание. Субъективные способности познания – зрение, осязание, слух – имеют общую родовую основу. Это объективная ощутимость вообще. Поэтому зрение, осязание, слух «представляют по существу не что иное, как восприятие динамического упора без точной дифференциации различных оттеков этой динамической непроницаемости»2. Таким образом, зрительная, осязательная и слуховая ощутимость вообще есть некий присущий всем вариантам ощущения элемент, промежуточный момент между формой и качественностью субъективных вторичных свойств объектов. В качестве примера Аскольдов приводит зрение: человек с нормальным зрением и дальтоник по-разному воспринимают красный и зеленый флаги при ярком свете дня. Однако во время глубоких сумерек, когда видны лишь очертания флагов, этой разницы нет, так как остается лишь световая ощутимость определенных форм, в то время как качественный признак – цвет – исчезает. Выделение в содержании восприятий трех моментов: 1) формы; 2) общих видов ощутимости; 3) дифференцированных чувственных качеств, как считает Аскольдов, сводит на нет затруднение, сформулированное известным представителем субъективного идеализма Джорджем Беркли: отсутствие связи между транссубъективными свойствами фигуры и ее субъективными качествами. Формы, будучи первичными качествами объектов, существенны для нашего знания, в отличие от вторичных качеств, таких, как цвета или осязательные качества поверхностей. Как пишет Аскольдов, не страшно, если трава станет розовой, а небо – зеленым, но если круглое станет угловатым, и наоборот, а малое – большим, тогда мир превратится в хаос. Формы даются субъекту в восприятии не только вместе с субъективным значением чувственных качеств, но и в транссубъективном значении, в простой видимости, звучности, осязаемости. Даже если 1 2 Аскольдов (Алексеев) С. А. Мысль и действительность. – С. 216. Там же. – С. 223. 26 Вестник РЭУ ● 2011 ● № 1 ни одно из дифференцированных чувственных качеств не передает ничего транссубъективного, воспринимается по-разному людьми как познающими субъектами, это не столь важно для познания предметов. Для этого важны именно формы, первичные качества, которые могут нам даваться независимо от множества оттенков. Даже в случае, когда мы отличаем предметы согласно различиям в чувственных качествах, важен именно факт различия, а не сами эти качества, по-разному представленные. По словам Аскольдова, «пусть семь цветов спектра субъективны, но у нас нет никаких данных заподозрить субъективность различия каких-то семи качеств… и если даже все чувственные качества мира вовсе не таковы, как они нами воспринимаются, то это для нашего познания действительности имеет ровно такое же значение, как то, будем ли мы смотреть на происходящее на улице движение из окна с темно-синими, светло-розовыми или, наконец, зелеными стеклами»1. Нет никакой возможности убедиться в наличии или отсутствии разницы чувственных восприятий между людьми. Субстанциальному субъекту невозможно разделить содержание чувств, восприятий и мыслей другого субстанциального субъекта. Но поскольку зафиксирована одинаковость в восприятии, т. е. каждый человек реагирует одинаково на транссубъективное различие, определяя его одним и тем же понятием, это говорит о том, что мы одинаковым образом различаем различное. Совершенно по-иному обстоит дело с различением форм, отличительные характеристики которых являются фиксированными. Так, например, никто не воспринимает квадрат как круг, поскольку в квадрате имеются углы и диагонали, чего в круге нет и не может быть. Поэтому в формах внешнего восприятия неизбежно есть нечто транссубъективное, они не являются результатом творчества мысли и воображения субъекта. Информация о формах, которая содержится в восприятии, и есть то содержание восприятия, которое должно быть признано областью правдивого сообщения о внешнем мире. Список литературы 1. Аскольдов (Алексеев) С. А. Мысль и действительность. – М. : Путь, 1914. 2. Аскольдов С. А. Основные проблемы теории познания и онтологии. – СПб. : тип. И. Н. Скороходова, 1900. 1 Аскольдов (Алексеев) С. А. Мысль и действительность. – С. 230–231.
