Молодежный сленг как способ вербализации бытия

15. Николаева, Т.М., ред. Вербальная и невербальная опоры пространства
межфразовых связей [Текст] / Т.М. Николаева. – М.:Академия, 2004. – С.7-12.
16. Новикова, Н.С., Черемисина, Н.В. Многомирие в реалии и общая типология
языковых картин мира [Текст] // Филологические науки. – 2000. – № 1.
17. Почепцов, О.Г. Языковая ментальность: способ представления мира [Текст] //
Вопросы языкознания. - 1990. - № 6. - С.110-122.
18. Степанов, Ю.С. Константы. Словарь русской культуры [Текст] / Ю.С. Степанов. –
М.: Школа «Языки русской культуры», 1997. – 824 с.
19. Тимофеев, М.Ю. Ржевский, Чапаев, Штирлиц: национальные и гендерные
характеристики военных в советских анекдотах [Текст] // Гендер: язык, культура,
коммуникация: Доклады Первой международной конференции. – М., 2001.– С. 321–
328.
20. Уфаева, И.Ю. Лингвокультурный типаж Hispanic: Автореф. дис. … канд. филол.
наук [Текст] / И.Ю. Уфаева. – Нижний Новгород: НГЛУ им. Н.А.Добролюбова,
2008. - 24 с.
21. Шмелев, А.Д. Русский язык и внеязыковая действительность [Текст] / А.Д.
Шмелев. – М., 2002.
22. Щерба, Л.В. Языковая система и речевая деятельность [Текст] / Л.В. Щерба. – Л.:
Наука. 1974. – 424 с.
23. Яковлева, Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира. (Модели
пространства, времени и восприятия) [Текст] / Е.С. Яковлева. – М.: Гнозис, 1994.–
344 с.
Ломова Н.А.
(Пятигорск)
Молодежный сленг как способ вербализации бытия
Главная задача, стоящая перед автором данной статьи, – доказать, что
молодежный сленг представляет собой живую, развивающуюся и активно
функционирующую ипостась русского языка.
Язык – социокультурный феномен, образуемый человеком в процессе его
жизнедеятельности. Понимание того, что нельзя сводить представление о языке к его
кодифицированному варианту, привело к активизации изучения проблем, связанных с
функционированием стилистически сниженных языковых средств (просторечных,
жаргонных, арготических). Однако отсутствие единого подхода к терминологической
квалификации некодифицированной социально-оценочной лексики приводит к
значительным трудностям в изучении данных явлений.
В целом сленг как «разговорный вариант профессиональной речи» [2: 419]
является одним из наиболее специфических видов ненормативного словаря. Наиболее
детально высказался по поводу дефиниции термина «сленг» автор словаря сленга
Р.Спирс. Он отмечает, что термин «сленг» первоначально использовался для
обозначения британского криминального жаргона в качестве синонима слову «кэнт»
(cant) (11: 59]. С годами «сленг» расширяет свое значение и в настоящее время
включает в себя различные виды нелитературной лексики: жаргон, просторечия,
диалекты и даже вульгарные слова.
Концепция Р. Спирса позволяет вывести сленг из сферы криминального жаргона,
не уподобляя ему, а, напротив, подчеркивая, что в это понятие входит целый пласт
разновидностей нелитературной лексики.
По мнению Л.В.Скворцова, основу молодежного сленга составляет студенческий
жаргон [9: 129]. Функциональные возможности некодифицированной лексики следует
рассматривать в связи с социально-лингвистическими особенностями таких языковых
11
подсистем, как арго деклассированных элементов, социально-корпоративные жаргоны,
молодежный сленг и т.п .
Что касается молодежной культуры, то
мы считаем ее субкультурой,
относительно самостоятельной частью целостного культурного образования, которое
проявляется
в самых разнообразных формах: внешности, одежде, поведении,
ценностных пристрастиях и, конечно же, в языке, в том числе и в жаргонной речи.
Здесь следует сразу подчеркнуть, что в нашем понимании молодежного сленга мы
оставляем за пределами объекта исследования ту периферийную область употребления,
которая граничит со сниженной жаргонной сферой, непосредственно связанной с
уголовно-вульгарным арго и присутствующей в речи отдельной части молодежи. Мы
ориентируемся на область лексического употребления, не выходящего за пределы
общей литературности языка и социально разрешенных норм.
В настоящее время, в связи с расширением образовательного пространства,
прямыми связями с западной культурой, личной мотивированностью в области
самореализации, молодежь находит возможность создавать и актуализировать в своем
словарном запасе лексические единицы, связанные со сферой высоких технологий,
мировой культурой, экономикой и финансами и т.п. Все, что попадает на сегодняшний
день в поле зрения молодого человека, находит отражение в его специфическом языке.
Сленг обладает определенным набором признаков (пейоративность значения, яркая
эмоционально-экспрессивная окрашенность, ограниченность употребления по
сравнению с литературным языком, но более открытый характер по сравнению с
жаргоном и арго, постоянное обновление лексики), которые раскрываются в
художественных произведениях. Структурно-семантический, этимологический и
функциональный анализ сленговых лексем позволяет наиболее полно описать роль
сленга в раскрытии идейного содержания, в создании образа литературного героя и
формировании экспрессивности всего текста.
Общественные группы современной культурно-исторической эпохи представляют
собой подвижную систему, включающую в себя множества субкультурных
образований (профессиональных, территориальных, статусных и т.д.), каждое из
которых обладает собственной специфической лексикой, собственным сленгом. При
этом следует отметить, что субкультуры не являются абсолютно замкнутыми,
изолированными образованиями, и любой современный человек принадлежит
одновременно сразу к нескольким субкультурам. Это приводит к тому, что
субкультурные сленговые языки не являются "закрытыми", используемыми и
понятными лишь узкому кругу людей, входящих в конкретную культуру, а проникают
и взаимодействуют с так называемым литературным языком, либо обогащая, либо
засоряя последний [3: 33].
Характерной особенностью современной культурно-исторической эпохи является
наличие в ней такой социально-демографической группы как молодежь, которая
представляет собой общность людей, уже не детей, но еще не взрослых, основным
занятием которых является получение образования, подготовка к будущей
профессиональной деятельности. Отличительной особенностью данной социальной
общности выступает то, что ее представители еще свободны от обязанностей взрослых
людей (у них, как правило, нет собственных семей, т.е. жены/мужа и детей, о которых
необходимо заботиться) и при этом у них есть много свободного времени (которое, как
предполагает общество, они должны тратить на собственное обучение, но не всегда это
бывает так).
Двойственное социальное положение молодежи (когда они детьми уже быть не
хотят, а "во взрослые" их еще "не пускают") приводит, с одной стороны, к образованию
ими молодежных субкультур, как социальных пространств, на которых собираются
равные по возрасту, статусу, социальному положению, роду занятий и т.д.;
пространств, где молодые люди имеют возможность самореализоваться и отработать
12
социальные роли, а с другой стороны – к выработке ими своего собственного языка на
основе их родного языка, на котором говорят они все. Этот особый, молодежный язык,
молодежный сленг нацелен в первую очередь на то, чтобы "свои" стали ближе, а
"чужие" – дальше. При этом молодежный сленг, используемый как представителями
молодежных субкультур, так и иными, несубкультурными молодыми по возрасту
людьми, полностью отражает и вербализует бытие его носителей [7: 111].
Молодежный сленг представляет собой ряд слов и выражений, свойственных и
часто употребляемых молодыми людьми, но не воспринимаемых "взрослыми" в
качестве "хороших", общеупотребимых или литературных. Эти слова и выражения
становятся сленговыми не только благодаря их порой нетрадиционному написанию или
словообразованию, но, прежде всего, потому, что, во-первых, их употребляет более или
менее ограниченный круг людей и, во-вторых, эти слова и выражения привносят собой
в язык особый смысловой оттенок или "аромат". При этом молодежный сленг – лишь
один из уровней языка.
Так, анализ тематики сленговой лексики в произведениях Б. Акунина позволяет
выявить следующие группы сленгизмов: 1) наименование лиц (обозначения
психического и физического состояния человека, особенностей его поведения, оценки
лиц, обращений); 2) наименование предметов или явлений (одежды и ее деталей,
частей тела, жилья и предметов быта, оценки предметов и явлений); 3) отношения
между людьми (слова со значением «бить», «обманывать», «производить
впечатление»); 4) деньги (наименования денег и соответствующие операции); 5)
алкоголь; 6) интимные отношения (названия лиц преимущественно женского пола,
обозначение действий).
Необходимо отметить, что сленг находит место во всех пластах языкового
пространства произведения. Чаще всего ненормированная лексика используется в речи
героев. Интересна с этой точки зрения лексика секретаря Николаса Фандорина Вали
Глен в романе «Внеклассное чтение». Это молодой человек, меняющий половую
самоидентификацию («Валя Глен появился на свет существом мужского пола…
Однако иногда Вале казалось, что он – мужчина (такие дни назывались голубыми), а
иногда, что он, то есть она – женщина (это настроение называлось розовым)» [1: 27]) и
получивший хаотичное образование в разных странах. Речь секретаря отличается
своеобразностью и сумбурностью. В речи Вали Глен прослеживаются практически все
источники пополнения молодежного сленга. Он использует и компьютерный сленг
(«Логин? Пароль? – спросила фифа, щелкнув по клавиатуре, и Собкор снова
забеспокоился – не вышло ли ошибки. Пароль? Здесь что, какой-то закрытый клуб? –
Имя, цель визита? – вздохнув, перевела сама себя секретарша»), и заимствованные
слова из разных языков, приспосабливая их к своей речи («Васт ист лос, шеф? Сейчас я
этого гоблина делитом и в баскет!»), и лексику наркоманов (шыряться, ампуляк,
кайф), и звукоподражания («Он Вас вжик, и все тут», – заголосила Валя).
Характерные черты молодежного сленга можно увидеть и в использовании
собственных имен существительных. Это и имена персонажей (Ника, Куцый, Толян,
Серега), и названия городов (Ленинбург, Питер), развлекательных заведений
(«Крысолов», «Холестерин», «Отвязное радио»). В них проявляется стремление
молодежной речи к укорочению, усечению собственных имен.
На лексическом уровне особенностью молодежного сленга художественной речи
Акунина является наличие большого числа синонимов. Так, например, слова деньги
обозначаются как баксы, бабки, сольди, а милиционер – мент, клоп сосучий. Часто
писатель приводит ряды синонимов в одном предложении. Например, слово накрячить:
«Слово такое, новое, недавно появилось. Можно по-другому сказать: грохнуть,
замочить, завалить, закопать» [1: 365]. Синонимичные ряды используются для создания
большей эмоционально-экспрессивной окраски, более точного определения
выбранного явления (предмета, признака и др.).
13
На морфологическом уровне можно выделить преобладание существительных и
глаголов наряду с редким (1-2 слова) использованием других частей речи (наречие,
прилагательное).
Синтаксический уровень языка произведений Бориса Акунина отличается
краткостью и четкостью конструкций, в которые включены сленгизмы. Писатель
использует устойчивые словосочетания, бытующие в молодежной среде.Например:
янки доморощенный,путешествовать во времени, сорвало с винта, языком болтать и др.
Рассматривая функциональную сторону сленга в произведениях Бориса Акунина,
необходимо отметить, что в творчестве писателя реализуются все функции, присущие
сленговой лексике. Доминирующими функциями являются идентификационная,
экспрессивная и эмоционально-оценочная. Идентификационная функция сленга
проявляется в том, что, используя в речи сленг, литературный герой подчеркивает
свою принадлежность к определенной социальной группе. Кроме того, литературный
герой, употребляя сленговую лексику, выражает свое негативное отношение к
окружающей действительности.
Исследование функций сленговой лексики, употребляемой в творчестве Бориса
Акунина, ее тематики, определение источников ненормативности, оценочности,
эмоциональности, интенсивности и экспрессивности сленгизмов позволяют сделать
вывод о том, что употребление сленгизмов в тексте способствует стилизации текста,
отражению мировоззрения литературных персонажей, деавтоматизации читательского
восприятия и созданию экспрессивности текста.
Любой живой вербальный язык, представляет собой многоуровневое образование,
состоящее из [6: 5]:
- Общеупотребительного уровня, включающего слова и выражения,
используемые, понимаемые и принимаемые большинством носителей языка вне
зависимости от места их проживания и того, в каком контексте употребляют данные
слова и выражения. Значение подобных слов легко объяснить, их правописание и
произношение представлено в толковых и орфографических словарях. Как правило,
именно этому языковому уровню обучают иностранцев и, если они осваивают его, им
говорят: "Вы очень хорошо говорите по-...".
- Разговорного уровня, используемого в каждодневной бытовой информативной
речи и письме, но не подходящего для деловой переписки, переговоров и вежливой
речи. В отличие от сленга данный разговорный уровень используется и понимается
практически всеми представителями социокультурной эпохи. Если использование
сленга предполагает принадлежность к некоему "братству" и посвященность во чтолибо неведомое другим, то употребление разговорной лексики подчеркивает лишь
информативность и повторяемость общих житейских ситуаций. Поэтому практически
все идиомы могут быть отнесены к разговорным. Примером здесь может служить такая
фраза: "Заруби себе на носу, что мне не стоит вешать лапшу на уши и пудрить мозги".
- Уровня диалектов, который включает в себя слова, выражения, идиомы,
специфическое произношение (акцент) и разговорные обороты, свойственные тем или
иным географическим местностям, той или иной этнической группе. В качестве
примера диалекта можно привести употребление предлога "за" вместо "о" или "про" в
южных областях России: "Я говорю за свою покупку", "Ты мне ничего не расскажешь
за Василия?" и т.п.
- Уровня сленга, представляющего слова и выражения, свойственные лишь
отдельным группам людей (профессиональным, возрастным, социальным).
Сущностной характеристикой сленга выступает то, что он не предназначен для того,
чтобы быть понятным для всех. Так, примером молодежного сленга может служить
такая фраза: "Ну, знаешь, если тебя прикалывает этот мальчик-даун, который только и
умеет, что колбаситься на каких-то непонятных тусовках, вместо того, чтобы рубить
14
бабло, если у тебя по нему рвет крышняк, – это твое дело, мне совершенно фиолетово
по этому поводу!"
Все указанные выше уровни языка максимально проявляется в разговорной речи,
а в письенную практически не проникают. И сленг здесь не представляет исключения
[6: 5].
Судьба сленговых слов и выражений неодинакова: одни из них с течением
времени настолько приживаются, что переходят в общеупотребимую речь; другие
существуют лишь какое-то время вместе со своими носителями, а затем забываются и
даже ими, не доживая до физической смерти последних; и, наконец, третьи сленговые
слова и выражения так и остаются сленговыми на протяжении длительного времени и
жизни многих поколений, никогда полностью не переходят в общеупотребимый язык,
но в то же время и совсем не забываются. Так, например, ранее сленговые слова
"стушеваться" (в смысле застесняться), "мариновать" (в смысле намеренно задерживать
кого-либо, откладывать надолго решение, исполнение чего-либо), "маскировать" (в
смысле делать что-либо, кого-либо незаметным), "острить" (в смысле шутить) перешли
в общеупотребимую речь, и мы редко задумываемся об их сленговом прошлом; такие
сленговые слова второй половины ХХ века, как "лимита", "стиляги", "гроб" (в смысле
гражданская оборона), "сачок" (в смысле прогульщик, отлынивающий от чего-либо
человек), "фирмa", "олдуха" и др. хотя еще временами и употребляются, но
практически уходят в прошлое; такие же слова как "стебаться", "лабать", "кайфовать"
так и остаются на протяжении длительного времени сленговыми и вряд ли когда-либо
войдут в общеупотребимую речь.
Молодежный сленг имеет целый ряд особенностей и отличий от других
имеющихся сленгов, например, профессиональных (врачей, юристов, бухгалтеров и
др.), социальных слоев (преступного мира, бомжей и др.) и т.п. К их числу, прежде
всего, можно отнести быструю изменчивость молодежного сленга, объясняемую тем,
что не прекращающийся "приход" в молодежь подрастающих детей и "уход" из нее во
взрослую жизнь приобретающих статус взрослых молодых людей сопровождается
постоянной обновляемостью молодежного сленга [10: 237].
Молодежный сленг никому не навязывается, он просто существует. И для того,
чтобы быть включенным в молодежное сообщество, стать в нем "своим", молодому
человеку надо не только быть молодым по возрасту, но также и говорить на языке,
свойственном его возрастной группе, а именно владеть и пользоваться молодежным
сленгом. Такой сленг по-своему кодирует, сохраняет и передает информацию от одного
молодого человека к другому. Но поскольку молодежь не существует вне общества и
не представляет собой некоего монолитного единства, то в ее сленге можно, мысленно
сделав синхронный и диахронный срезы, выделить различные пласты [10: 238].
При синхронном срезе мы вскрываем сферы занятости молодежи, пополняющие
молодежный сленг своеобразной лексикой. К ним относятся: школа, ПТУ, вузы, армия,
неформальные молодежные объединения, работа или игры на компьютерах,
наркомания, криминал, музыка (шоу бизнес), спорт и др. Данный перечень далеко не
полон, но в общих чертах он более или менее адекватно отражает существующую
ситуацию. При этом в каждом конкретном случае следует делать коррекцию на
социокультурные особенности, свойственные тем или иным географическим
местностям, той или иной этнической группе.
Диахронный срез демонстрирует, что к молодым людям относятся и 15, и 20, и 25летние. При этом различные возрастные группы используют различную сленговую
лексику, по-своему кодируя ей одни и те же смыслы. Поэтому 19-летние порой говорят
о сленговом обороте, использованном 16-летним: "Да никто из молодых так вообще не
говорит!". И этому 19-летнему даже в голову не приходит, что 16-летний подросток
тоже относится к молодежи.
15
Поскольку каждое молодое поколение хочет отличаться и от "отцов", и от более
старших молодых людей, оно вводит в свой лексикон собственную кодировку
общеизвестных понятий, в результате чего можно наблюдать, к примеру, переход от
часто используемого ранее слова "лихо" к слову "легко". В результате по тем словам,
которые люди употребляют в речи, можно определить, "из какого времени они".
Несмотря на то, что молодежный сленг вообще и, в частности, к примеру,
современный русский молодежный сленг, вовсе не предназначен для того, чтобы его
полностью понимали все русскоговорящие люди, он не является "иностранным"
языком для русскоязычных, а представляет собой своеобразный язык в языке, который
может и доминировать в речи говорящего и лишь слегка затрагивать ее. Именно
поэтому есть такие молодые люди, речь которых настолько пересыпана молодежным
сленгом, что произносимое ими понятно лишь немногим, а есть и такие, которые лишь
слегка включают в свою речь сленговые слова и выражения, а также обороты и
словосочетания.
Молодым людям, особенно принадлежащим к какой-либо молодежной
субкультуре, в той или иной мере свойственны специфические способы обмена
информацией – как вербальные (сленг), так и невербальные. Однако встает вопрос,
почему молодые, еще не полностью освоив свой родной вербальный язык, создают, а,
вернее, вкладывают в уже имеющиеся слова совсем иной, нетрадиционный смысл?
Почему они подхватывают от таких же, как сами, "облегченный" вариант языка,
предназначенного для общения со сверстниками (как правило, на сленге молодые люди
не разговаривают со старшими поколениями, особенно в небытовой обстановке),
становясь своеобразными иностранцами в собственной языковой среде? Частично
ответ на этот вопрос подсказывает работа
Д.Дидро "Письмо о слепых,
предназначенное зрячим", в которой французский просветитель и энциклопедист
рассуждает об особенностях восприятия окружающего мира слепыми людьми и о
несоответствиях вкладываемых ими смыслов в слова смыслам зрячих. Экстраполяция
мысли Дидро на молодежный сленг позволяет частично снять с него элемент шарма
для молодых.
Тот факт, что молодежный сленг сложен для понимания старшим поколением в
основном потому, что знакомые слова несут собой неведомый ему смысл, известен.
Ответ же на вопрос, почему молодые люди не так часто придумывают новые слова, а в
основном обращаются к уже имеющимся в языке, можно найти у Дидро, который
отмечает, что "гораздо проще пользоваться уже изобретенными символами, чем
изобретать их". Более того, он продолжает, что "наши чувства требуют от нас знаков,
более соответствующих объему нашего ума… Мы даже устроили так, что наши знаки
могут быть общими для нас и служат, так сказать, складом для обмена мыслями…" Не
в этом ли разгадка языкового сленга молодых? Они пользуются словами-символами,
уже имеющимися в языке, однако в силу молодости и пока еще неразвитости ума
вкладывают в эти слова те смыслы, которые им понятны. Они во многом походят еще
на иностранцев, не вполне еще знакомых с новым для них языком, о которых Дидро
говорит, что те "вынуждены говорить обо всем при помощи весьма незначительного
количества терминов, благодаря чему они употребляют иногда некоторые из них очень
удачно". А потому вместо общеупотребимого "поесть" на молодежном сленге скажут
"подточить" (как гусеница ест и одновременно стачивает, срезает слой за слоем части
листа); вместо "хорошо" – "шоколадно" (поскольку, что может быть лучше и слаще для
ребенка, чем шоколад); вместо "не понимать" или "заикаться" – "буксовать" (вспоминая
о том, как буксует машина на скользкой дороге) и т.д.
Сказанное подводит к выводу, что культура речи зависит от общей культуры,
развитости и грамотности ее носителей. Наличие или отсутствие в речи молодых людей
сленговых выражений напрямую связано с их успеваемостью. Как правило, если
студент, употребляя сленг, не претендует на юмористическую окраску сказанного им,
16
то, упрощая таким образом язык, он приходит к примитиву и лишает себя того, что
называется культурой.
Библиографический список
1.
Акунин Б. Роман «Внеклассное чтение» [Текст] / – М.: Олма Медиа Групп, 2007. –
286 с.
2.
Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов – М.: Просвещение, 1991. 279 с.
3.
Береговская Э.М. Молодежный сленг: формирование и функционирование //
Вопросы языкознания. - 1996. - № 3. - с. 32-4.
4.
Богданова Н.В. Попытка классификации типов внутриязыковой интерференции
// Речь города. - 1995. - №1. - с. 4-8.
5.
Горбачевич К.С. Русский язык. Прошлое. Настоящее. Будущее: // Кн. для
внеклассного чтения (8-10 кл.) - М.: Просвещение, 1994. – 191 с.
6.
Засурский Я.Н. Наши газеты «болтают по фене» // Литературная газета. – 2007. № 18-19.
7.
Крысин Л.П. Не сленгом единым // Родина. – 2007. - № 9. – с. 17-20.
8.
Леонтьев А. М. Психология общения. – М.: Дрофа, 1999. – 240 с.
9.
Скворцов Л.И. Жаргон // Русский язык. Энциклопедия. – М.: БРЭ-Дрофа, 1997. –
с.128-129.
10. Современный русский язык: пособие для студентов вузов пед. профиля / П.А.
Лекант и др. – М.: Дрофа, 2001 – 488 с.
11. Спирс Р. Словарь английского сленга. – М.: Просвещение, 2005. - 287 с.
12. Тюпа В.И. Анализ художественного текста: учеб. пособие для студ. филол. фак.
высш. учеб. заведений .– М.: Изд. цент «Академия», 2006. – 336 с.
Фрикке Я.А.
(Пятигорск)
Фразовое наименование как текст в тексте:
предпосылки метафункциональности
Фразовое наименование (ФН) представляет собой пространственное производное
номинационно-синтаксического семиозиса [1], образование, выбор и употребление
которого полностью маркированы интенциями говорящего, в первую очередь –
языковой личностью автора (ЯЛА) [4]. Категория Homo Ludens делает несущественной
проблему «лакунности» словаря и ЯКМ. Между пространством словаря как «лексикофразеологического сообщества», по Н.М. Шанскому [5], и пространством текста свое
место занимает пространство номинации, сообщающее динамику тексту, приводящее
его в речевое движение и предопределяющее трансформацию «текст → дискурс».
Мы предполагаем, что область пространства номинации носит метатекстовый
характер. Вообще выход языка в речь, в речеупотребление, связан с энергетическим
проявлением индивидуальности говорящего, и в первую очередь это относится к
художественному дискурсу. ЯЛА, являющаяся, в свою очередь, сложнейшим текстом,
определяет полевую идиоструктуру ЯКМ, в которой особое место занимает ФН.
Идиостилевая норма разрушает узус, будучи амбивалентной и раздваиваясь между
социумом (язык) и индивидуальностью ЯЛА (речь). В метапространстве номинации
ФН отводится особая роль «регулятора» напряженности авторского повествования.
ЯЛА занимает уникальное место в игровой презентации текста. Расчлененное
предикативное наименование, каковым является ФН, предоставляет узусу возможность
восполнения словарной недостаточности, ощущаемой индивидуально. В столкновении
узуса как текста и автора как ЯЛ, являющейся индивидуальным дискурсом, и
17