123 ОБРАЗОВАНИЕ В XXI ВЕКЕ: ФИЛОСОФСКО

123
ОБРАЗОВАНИЕ В XXI ВЕКЕ:
ФИЛОСОФСКО-ЭТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
Клюшин А. Ю., Ветров В. В.
Рассмотреть такое явление как образование, мы
попробуем на основе учения одного их современных нам
западных социальных философов Ж.-Ф. Лиотара, который
выдвигает гипотезу об изменении статуса знания в эпоху
постмодерна, и выдвижении нового типа рациональности,
отвечающей более полно тенденции информатизации
общества. Упор делается на то, что знание стало главной
производительной
силой,
«информационным
товаром»,
«самой значительной ставкой в мировом соперничестве за
власть». А значит, коммерциализация знания приводит с одной
стороны к тому, что в образовании знание перестает быть
самоцелью и «теряет свою потребительную стоимость»; с
другой стороны, знания, введенные в оборот по тем же сетям,
что и денежное обращение, становится «знаниями, обме­
ниваемыми в рамках поддержания обыденной жизни».
Отказ от рационализма и осененных традицией или
религией веры в общепризнанные авторитеты, сомнение в
достоверности научного познания, приводят к убеждению, что
наиболее адекватное постижение действительности доступно
не естественным и точным наукам или традиционной
философии, опирающейся на систематически формали­
зованный понятийный аппарат логики с ее строгими законами
взаимоотношений посылок и следствий, а интуитивному
«поэтическому мышлению» с его ассоциативностью, образ­
ностью, метафоричностью и мгновенными откровениями
инсайда. Причем эта точка зрения получила распространение
не только среди представителей гуманитарных, но также и
естественных наук: физики, химии, биологии и т. д. В связи с
124
А. Ю. Клюшин, В. В. Ветров
этим поднимается проблема легитимации знания: в
идеологическом смысле, как гражданский закон; и в научном
смысле, как научный дискурс, предписывающий условия
принятия высказывания в рамках научного сообщества.
Ж.-Ф. Лиотар характеризует ситуацию постмодернизма
(т. е. особенность современного общества конца XX - начала
XXI вв.) как вавилонское столпотворение многочисленных
частных наук, каждая из которых тщится занять домини­
рующее положение на троне научной истины, но которые давно
перестали понимать друг друга. Каждая локальная наука
сегодня работает по инерции, заданной ее классическими
предшественниками.
ИЖ.-Ф.
Лиотар
задает
главный
постмодернистский вопрос: на каком основании мы должны
верить нашим ученым и наукам, на чем основана наша вера в
истинность их учений и открытий? А на чем в принципе может
быть основана наша вера в слова учителя или оратора? В
древние времена фольклорный повествователь всегда начинал
свой напевный рассказ с информации о том, где, когда и при
каких обстоятельствах он узнал (услышал) то, о чем собирается
поведать своей аудитории. Такова была авто-легитимация
знания в те давние времена: я рассказываю то, что некогда сам
услышал, как вы сейчас услышите это от меня и когда-нибудь
передадите эту историю дальше. Вера в истинность полученной
информации опиралась на принадлежность оратора и
слушателя к одному социуму и строилась на ритуальной
тавтологии: услышал - рассказал, услышал - рассказал. В
средние века радикальным образом изменился статус
источника веры: им стало священное писание и
канонизированные труды отцов церкви. Механизм же
верификации знания не претерпел никаких изменений. С
появлением науки этот способ легитимации стал рассмат­
риваться как предрассудок. XVIII в. сформулировал новый
критерий того, кого следует слушать, а кого нет, кому надо
125
/О. Клюшин, К В. Ветров
доверять, а кому нет. Истинным отныне следовало признавать
лишь логически доказанное знание, опирающееся на
достоверные факты. Разница между просто сообщением,
повествованием (дискурсом) и научным знанием была осознана
и сформулирована. Но постепенно науки обособились друг от
друга. Легитимность открытия стала создаваться простой
принадлежностью ученого к племени физиков, историков или
лингвистов, и т. д. Аргументация свелась к апелляции к
канонизированным трудам отцов данной науки, причем далеко
не всегда даже принималось во внимание, что в разные эпохи
одним и тем же словом, термином, понятием передавались
различные, временами до противоположности, вещи и явления.
В
итоге
профессионально-научный
способ
общения
трансформировался в ритуал, основанный на общности
представлений и символов, разделяемых данной научной
школой. Иными словами, научный дискурс постепенно
уподобился примитивному племенному, но не желает в этом
сознаться. Что мы имеем в результате? Вавилонское
столпотворение разных научных языков, каждый из которых
стремится детерминировать знание человека о мире,
обнаруживая тем самым «волю к власти» и репрессии.
Панацея Ж.-Ф. Лиотара - воспитание этики терпимости
и утверждение политики плюрализма ценностей и истин. Он
провозглашает финал утопической эпохи, ориентировавшейся
на одну истину, один образ мира, один художественный метод
или одну научную методологию. В этом постмодернизм
отличается от других современных гуманитарных «измов», в
т. ч. и от национаизма, феминизма и пр.