Субъективная сторона преступления как детерминант

СУБЪЕКТИВНАЯ СТОРОНА ПРЕСТУПЛЕНИЯ
8.2. СУБЪЕКТИВНАЯ СТОРОНА
ПРЕСТУПЛЕНИЯ КАК
ДЕТЕРМИНАНТ
ЭФФЕКТИВНОСТИ
КРИМИНАЛИСТИЧЕСКОЙ
МЕТОДИКИ
Мустафаев М.Х., к.ю.н. Должность: доцент кафедры
Криминалистики и судебной экспертизы. Место
работы: Бакинский Государственный Университет.
Аннотация: В настоящей статье исследуются
субъективная сторона преступления и ее влияние на
эффективность криминалистической методики расследования отдельных видов преступлений. Анализируя содержание и признаки субъективной стороны,
делается вывод о том, что указанный элемент занимает центральное место в составе преступления, детерминирует все его элементы. Такая ведущая роль субъективной стороны преступления определяется не только тем, что она характеризует
внутреннюю сторону преступной деятельности, но
и тем, что именно в ней кроются истоки причинноследственной связи и наказания. Благодаря таким
свойствам, она способна детерминировать и эффективность криминалистической методики.
Ключевые слова: состав преступления, субъективная сторона, духовно-причинная детерминация, криминалистическая методика.
SUBJECTIVE ASPECT OF CRIME AS A DETERMINANT OF
EFFECTIVE CRIMINALISTICS METHODS
Mustafayev M.H., PhD at law. Position: associate professor at
Criminalistics and court expertise chair. Place of
employment: Baku state university.
Annotation: This article explores the subjective aspect of
the crime and its impact on the effectiveness of
criminalistics methods of investigation of certain types of
crimes. Analyzing the content and features of the
subjective side, it is concluded that this element is central
in the crime that determines all of its elements. This key
role of subjective side of crime is determined not only by
the fact that it characterizes the internal aspect of criminal
activity, but also within it encloses the origins of causation
and punishment. Due to these properties, it is able to
determine the effectiveness of criminalistics methods.
Keywords: corpus delicti, the subjective side, the
spiritual and causal determinants, criminalistics
methods.
Внутренняя психологическая характеристика преступного поведения субъекта, его отношение к совершаемым общественно опасным действиям, их социально-вредным последствиям и другим объективным
признакам занимает особое место в составе преступления, как основание уголовной ответственности.
На субъективную сторону преступления указывается
практически в каждом составе. Такое внимание законодателя к субъективной стороне обусловлено двумя
основными обстоятельствами.
Первое заключается в том, что провозглашение преступными тех или иных общественно опасных действий жёстко и однозначно связано с уголовной ответственностью лиц, их совершивших. Степень, формы и
виды вины могут быть самыми разными, но вне установления конкретной её формы и вида, уголовный запрет утрачивает свой практический смысл. Реализа-
Мустафаев М.Х.
ция ответственности без конкретно установленной вины делает ненужным само существование уголовного
права. Это было бы прямым нарушением ст. 7 УК АР,
которая гласит: «Лицо подлежит уголовной ответственности и наказанию только за те общественноопасные деяния (действие или бездействие) и их последствия, в отношении которых установлена его вина».
Второе обстоятельство связано с тем, что субъективная сторона занимает основную долю доказательственной деятельности на предварительном следствии и в судебном разбирательстве и вызывает основные споры государственного обвинения и защиты.
Более половины следственно-судебных ошибок приходятся на субъективную сторону преступления.
Ошибочное или предубеждённое установление психического отношения субъекта к своим действиям и их
последствиям является не только наиболее распространённым, но и самым грубым, а при определённых
условиях и уголовно наказуемым нарушением принципа субъективного вменения.
Субъективная сторона преступления, которая включает в себя вину, мотив и цель преступления, психическое состояние преступника во время совершения
преступления, является обязательным элементом любого состава преступления. Она имеет важное значение не только для обоснования уголовной ответственности и квалификации деяния, но и для назначения
наказания, освобождения от уголовной ответственности и наказания, определения вида исправительного
учреждения, а также для выработки стратегии и тактики ресоциализации осужденного и его исправления.1
Обозначение объективной стороны в литературе в
качестве ведущего и богатого элемента состава преступления вовсе не означает, что другие элементы, в
том числе субъективная сторона, целиком зависят от
нее и детерминируются ею в одностороннем порядке.
Такое понимание противоречило бы объективному положению вещей и привело бы к недооценке других
элементов состава преступления. Хотя объективная
сторона, особенно обстановка совершения преступления, буквально заставляет субъекта считаться с нею,
тем не менее субъективная сторона порождает, направляет и регулирует объективную сторону преступления. Объективная сторона лишь тогда становиться
действительностью в ее уголовно-правовом значении,
если она является выражением воли, проявлением
свойств личности.2 Неслучайно, что обстановка, полностью подавляющая волю личности, одновременно
исключает и наказуемость деяния.3 Сказанное касается и неосторожных преступлений. Как указывал
В.Г.Макашвили, «реальная возможность предвидения
лицом последствия своей деятельности не есть нуль в
психической сфере индивида … Она означает, что в
психике лица уже в момент совершения действия (или
бездействия) существовали реальные предпосылки
для ее осуществления, но лицо не применило своих
внутренних сил, не проявило волевого напряжения
для правильной оценки создавшейся ситуации».4 Одним словом, окружающая среда не навязывает субъекту вести себя преступно. Безусловно, она учитыва1
Лунеев В.В. Субъективное вменение. М.: Спарк, 2000, с.9
Дурманов Н.Д. Понятие преступления. М.: Госюриздат, 1948,
с.39
3
Курбанов Г.С. Обстоятельства, исключающие наказуемость
деяния. Баку: Просвещение, 1992, с.37.
4
Макашвили В.Г. Уголовная ответственность и неосторожность. М.: Гос-юриздат, 1957, с.92
2
257
6'2011
Пробелы в российском законодательстве
ется преступником, но она не в состоянии изменить
форму и виды вины или мотив преступления. Наоборот, само содержание объективной стороны умышленного преступления сознательно определяется самим преступником, зависит от его мотивов и целей.
Объективная сторона выступает в качестве внешнего
проявления, фактическим осуществлением преступных намерений субъекта.
В теории уголовного права значение субъективной
стороны как содержательного элемента состава преступления не оспаривается. Однако в определении
содержания самой субъективной стороны позиции не
сходятся. К примеру, Н.С.Дагель и Д.П.Котов субъективную сторону состава преступления сводят к вине,
лишая самостоятельного значения других признаков
указанного элемента состава преступления. «Следует
различать вину как психическое отношение субъекта,
реальный умысел или реальную неосторожность лица,
выраженные в совершенном преступлении, и признаки
состава преступления, характеризующие эту субъективную сторону. – Пишут они. – Реальный умысел и
реальная неосторожность лица возникают на основе
определенного мотива, заключаются в деянии, направленном на определенную цель. Иными словами,
мотив, цель, эмоции – необходимые компоненты психического отношения, составляющего вину. Эти психологические элементы имеют различное юридическое значение. Цель, заключающаяся в достижении
преступного последствия, является признаком прямого
умысла; цель, направленная на результат, находящийся за рамками состава, может характеризовать
направленность умысла; мотив и эмоции характеризуют содержание умысла и т.д. Далеко не все, что
входит в содержании вины, влияет на ее форму и входит в определение формы вины. Поэтому возражения
против отнесения мотива и цели к содержанию вины
основаны на смешении понятий содержания и формы
вины».5
Нам кажется, цитируемые авторы сами упустили из
виду наличие двусторонней зависимости между содержанием и формой Элемент, являющийся определяющим в содержании системы, не может не повлиять
на ее форму. Такой возможности лишены второстепенные элементы, например, такие, как темперамент,
черты характера и т.д. Иначе бы в составах неосторожных преступлений мотив и цель не отсутствовали
бы. Плюс к тому же, нельзя рассматривать признаки
состава в отрыве от общественной опасности преступления. Неосторожность тоже имеет свою мотивацию
(как и всякая сознательно-волевая деятельность). Но
она не влияет на общественную опасность поэтому
оставляется законодателем за рамками состава.
Нельзя также забывать о том, что указанные понятия
психологии в рассматриваемом контексте имеют уголовно-правовые оттенки, которые в первую очередь
связаны именно с понятием общественной опасности
деяния.
«Мотив и цель прямо «не входят» в вину лишь по
воле законодателя, который упрощая и формализуя ее
в прагматических целях (мотивы и цели – трудно доказуемые обстоятельства), обрисовывает ее формы вне
психологического ядра поведения (мотивы и цели), хотя оно не входит в вину по своей сути. – Пишет
В.В.Лунеев. – Косвенно мотивы и цели представлены в
вине в виде нормативных положений: лицо желало
5
Дагель Л.С., Котов Д.П. Субъективная сторона преступления и
ее установления. Воронеж: изд. ВУ, 1987, с. 41-42
258
или не желало наступления общественно-опасных последствий. Поэтому те специалисты уголовного права,
которые различая вину, мотив и цель, как-то включает
последние в вину, стоят ближе к психологическому пониманию данного вопроса».6
Нельзя согласиться и с теми авторами, которые рассматривают вину, мотив и цель взаимосвязанными, но
различными и самостоятельными формами психической активности, которые не включаются друг в друга. 7
Вхождение мотивов и целей в вину вовсе не означает
утраты ими своего собственного психологического и в
определенных законом границах – юридического значения. Это свидетельствует лишь о реальной взаимосвязи различных элементов субъективного отношения
преступника к совершаемому деянию. Внутреннее
психологическое отношение преступника к совершаемым общественно-опасным действиям, их последствиям и другим объективным признакам занимает особое место в составе преступления как основания уголовной ответственности. Без установления конкретной
формы и вида вины уголовная политика утрачивает
свое практическое значение. Реализация уголовной
ответственности без установления вины ставит под
вопрос само существование уголовного права, так как
невозможно обеспечить законность, не соблюдая
принципа ответственности за вину.8
Субъективная сторона этим не исчерпывает свое
значение. Точное установление ее признаков по каждому уголовному делу оптимизирует решение криминологических задач. Без установления мотивов и цели
совершенного преступления объективно невозможно
выявление причин и условий, способствующих его совершению. Ибо они формируются под воздействием
окружающей преступника в быту, на работе социальной среды.
По нашему мнению, не очень то богатый методологический арсенал теории уголовного права не позволял в полной мере раскрывать значение субъективной
стороны преступления. Указывая на эту проблему,
А.В.Наумов писал: «Известно, что марксистколенинская философия применяя постулат о первичности материи и вторичности сознания обосновывала
один из своих исходных тезисов об отставании сознания от бытия... В прокрустово ложе этого тезиса помешались
методологические
основы
уголовноправовой и криминалистической науки... Сложность
этих методологических подходов приводила и приводит к фактическому оправданию любого уровня преступности».9 Если бы результат такой методологической ошибки заключался только в оправдании любого
уровня преступности, то, это как говорится, было бы
полбеды. Такой подход обедняет всю методологию
уголовного права, вследствие чего очень часто как законодателем, так и практиками телега ставится впереди лошади.
Учитывая, что данный вопрос достаточно полно освещен в нашей отдельной публикации10, то здесь на
нем обстоятельно останавливаться не будем. Хотели
бы лишь только заметить что указанная методологи6
Лунеев В.В. Указ. раб. с. 8
Келина С.Г., Кудрявцев В.Н. Принципы советского уголовного
права. М.: Юридическая литература, 1988, с. 109
8
Учебник уголовного права: Общая часть / Под ред.
В.Н.Кудрявцева и А.В.Наумова. М.: Юристь, 1996, с.120
9
Наумов А.В. Российское уголовное право. М., 1997, с.253
10
Мустафаев М.Х. Методологическо-правовые основы криминалистической методики расследования преступлений правосудия, совершенных работниками правоохранительных органов, М.:
Издательский дом Шумиловой И.И., 2009.
7
СУБЪЕКТИВНАЯ СТОРОНА ПРЕСТУПЛЕНИЯ
ческая проблема не позволила правильно определить
природу причинно- следственной связи в уголовном
праве, которая корнями своими идет именно в субъективную сторону.
Теория уголовного права как в советское, так и настоящее
время
рассматривает
причинноследственную связь в качестве признака объективной
стороны в отношении только преступлений с материальными составами, опираясь при этом на принцип
материально- причинной детерминации. О не применимости данного принципа к социальным явлениям
писал еще Кант. Из современных исследователей
можно называть А.В. Канке.
Механическое перенесение принципа материальнопричинной детерминации в сферу уголовно-правовых
явлений искусственно сузило действие причинноследственной связи. Как в практике, так и теории ее
искали и находили между деянием и ее последствиями. Между тем, если рассмотреть преступление с онтологической точки зрения, то оно само является
следствием. Однако, в данном случае причина его не
зрима, скрываются в глубине субъективного духа. В
качестве таковой, конечно же, выступает свобода воли. Все внутренние и внешние, видимые и невидимые
факторы, присутствующие в процессе совершения
преступления и учитываемые в будущем судом, реализуют себя именно через указанный психический
элемент. Если отсутствует взаимосвязь между свободной волей субъекта и деянием, то наличие между
последним и наступившими общественно-опасными
последствиями материально- причинной связи не может служит основанием для привлечения к уголовной
ответственности. Общественно-опасное деяние должно иметь свои истоки (от которых оно должно произойти с необходимостью) в духовном мире субъекта преступления. В тех случаях, когда воля субъекта «присутствует» в процессе совершения общественноопасного деяния не свободным образом, то опять основания уголовной ответственности отсутствует.
Неслучайно, что наказание не преследует цели причинения осужденному физических страданий. Оно направлено своим острием в первую очередь на духовный мир субъекта, чтобы искоренить из него «привычки злоупотребления свободой».
Несмотря на то, что в теории уголовного права о духовно-причинной детерминации еще ничего не говорится, однако многие нормы УК и УПК АР и РФ опираются именно на этот принцип. Так, эксцесс соучастия,
или же обязанность суда установить форму и вид вины, мотив и цель преступлений и тогда, когда они не
являются обязательными признаками состава преступления. Или же принцип личной ответственности при
наличии вины, содержание которой состоит из интеллектуального и волевого аспектов. Думается, здесь
уместно будет сделать одно краткое уточнение философского содержания. Необходимо иметь в виду, что
говоря о свободе воли в качестве первопричины преступления, допускается фикция, т.к. фактически в момент совершения преступления «воля теряет свою
подлинную свободу, превращаясь в пленника потребностей и страстей» тела. Наказание как раз преследует цель искоренения именно таких ее слабостей. Следовательно, преступление со всеми его опасными последствиями должно находиться в причинной связи с
внутренним миром субъекта, должно вытекать из него
с необходимостью.
Точное и полное описание признаков субъективной
стороны с учетом их влияния на общественную опас-
Мустафаев М.Х.
ность деяния и личности преступника оказывает свое
положительное воздействие на эффективность методики расследования данного преступления. А искусственное наделение субъективной стороны ненужными в
данном случае признаками, или выделение их особых
оттенков, наоборот, препятствуют раскрытию и расследованию этих преступлений.
В качестве примера можно указать на преступления
против правосудия совершенных работниками правоохранительных органов. Так, субъективная сторона
вынесения заведомо неправосудных приговоров, решений, определений или постановлений характеризуется только прямым умыслом (ст. 295 УК АР). Закон,
указывает на заведомую неправосудность судебных
актов. Субъект преступления осознаёт, что он, злоупотребляя своими служебными полномочиями, выносит заведомо неправосудный приговор, решение или
иной судебный акт и желает этого. Неправосудность
выносимых судебных актов носит очевидный характер
для виновного.
Заведомость, как обязательный признак субъективной стороны рассматриваемого состава, с одной стороны позволяет отграничить это преступление от других судейских злоупотреблений, с другой - от иных
правонарушений. Если не установлена заведомость,
то состав данного преступления отсутствует. Судебный приговор, решение или иной судебный акт могут
быть признаны неправосудными в силу различных обстоятельств, но ответственность судьи наступает
лишь в том случае, если он желал этого. Если допущена ошибка в силу недостаточной квалификации судьи, небрежности или недобросовестности, то состав
рассматриваемого преступления не будет иметь места.11
Вышеизложенное еще раз свидетельствует о том,
что основные трудности доказывания деяний указанного состава связаны с установлением признаков
субъективной стороны. Даже при установлении несомненной неправосудности судебного акта, бывает достаточно сложно определить, какими побудительными
причинами руководствовался судья при постановлении данного акта.
Неслучайно, что в уголовной статистике АР последних 15 лет по данному составу нет ни одного уголовного дела. В условиях поголовной коррумпированности
правоохранительной системы вряд ли такая статистика может быть показателем безупречной работы судебных органов. Скорее всего она свидетельствует о
не безупречности конструкции рассматриваемого состава. Хотя все авторы раскрывают содержание заведомости как наличие прямого умысла и желания, однако здесь, как нам кажется, допускается тавтология.
Иначе бы законодатель во всех составах, где речь
идет о совершении деяния с прямым умыслом, должен
был указывать на заведомость. Как нам известно, указанный признак в таких составах встречается редко.
Следовательно, он должен придавать дополнительный оттенок прямому умыслу. С учетом толкования,
данного в толковом словаре русского языка, можно
сказать, что указанный признак уточняет интеллектуальный элемент вины12, т.е. должно отсутствовать всякое сомнение в незаконности своих действий. С практической точки зрения это означает, что наличие какого-либо обстоятельства, затеняющего в какой-то
11
Уголовное право Российской Федерации: Особенная часть /
Под ред. А.И.Рарога. М.: изд. ИМП, 1998, с. 287
12
Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. М.: Азбуковник, 2003
259
6'2011
Пробелы в российском законодательстве
степени несомненность, исключает заведомость, т.е.
состав данного преступления. Как нам известно, такая
стопроцентная степень несомненности не характерна
для прямого умысла в общем плане. (Отдельные тонкости могут быть не охвачены сознанием субъекта).
Именно в указанном нами аспекте расценивается заведомость в практике, и тем самым обеспечивается
латентность этих преступлений.
Следует также отметить, что изъян исследуемого состава заключается не только в данном признаке. Само
нормативное оформление формы вины противоречить
основным принципам уголовного и уголовнопроцессуального права. Ведь судебное разбирательство является центральной стадией уголовного процесса. Она является решающим, судьбоносным для
всех заинтересованных участников судопроизводства.
Подчас форма вины при вынесении неправосудного
акта, в частности, приговора на его негативные последствия существенно не влияет. Порой эти последствия бывают не непоправимыми или до конца не восполнимыми. Поэтому форма вины не должна быть
обязательным признаком субъективной стороны состава рассматриваемого преступления. Такая формулировка с одной стороны усилила бы ответственность
судьей при рассмотрении дел и вынесении приговора,
с другой – повысила бы эффективность методики расследования этих преступлений, лишая тем самым
субъектов этих преступлений основного средства
обеспечения их латентности.
Как уже нами была отмечена, проникновение духовно-причинной детерминации в социальные системы, в
том числе правовую, осуществляется через принципы
права и она не может утвердиться там без создания
надлежащих условий13. И эти условия создаются рядовыми нормами права. Если последние не соответствуют этому назначению, то цель не достигается. Конструкция составов, сосредоточенных в Особенной части УК должна осуществляться с учетом этой
объективной закономерности, царящей в социальной
среде. С учетом сложившейся практики борьбы с преступлениями против правосудия, неосторожное вынесение неправосудного акта должна квалифицироваться по ст. 314 УК АР, т.е. как халатность. Однако состав
халатности имеет место тогда, когда недобросовестное или небрежное отношение причиняет существенный вред, или влечет за собой смерть потерпевшего
или иные тяжкие последствия. А между тем специфичность последствий вынесения неправосудного акта, особенно имеющих нематериальный характер, не
всегда могут быть охвачены составом халатности, что
позволяет квалифицировать их как правонарушение.
Еще А.Э.Бардзкий в 1884 году обосновал необходимость привлечения к уголовной ответственности
должностных лиц судебных органов за принятые ими
ошибочные решения. «Самые обширные полномочия,
– писал он, – даны суду – власть его самая широкая:
судьба человека, его жизнь, имущества, честь и свобода – все это в руках судьи, как шашки, которые он
передвигает, хотя и согласно закону, но закону толкуемому по его усмотрению. Раз судья взялся за игру,
так отвечай же за всякий неосмотрительный ход, за
всякое незаконное усмотрение».14 Думается, что такой
подход было бы вполне оправданным и справедли13
Мустафаев М.Х Указ. раб. с. 43-53
Бардзикий А.Э. Об ответственности должностных лиц судебного ведомства за преступления и проступки по службе: Сочинения присяжного поверенного округа Московской судебной палаты.
Тула, 1884, с. 294
14
260
вым. Если вершители правосудия могут нести ответственность только за умышленное нарушение закона,
то по какому праву можно предъявить обвинение
обычным гражданам, нарушившим законы неосторожно?!
С учетом вышеизложенного со своей стороны предлагаем сформулировать рассматриваемую норму как
незаконное вынесение судебных актов. Такова и законодательная практика демократических государств. УК
Испании предусматривает уголовную ответственность
за вынесение явно незаконного приговора либо решения по грубой неосторожности или непростительному
незнанию (ст. 447). УК ФРГ вообще нормативно не устанавливает форму вины при вынесении неправосудного акта.
Список литературы:
Бардзикий А.Э. Об ответственности должностных лиц
судебного ведомства за преступления и проступки по
службе: Сочинения присяжного поверенного округа Московской судебной палаты. Тула, 1884.
Дагель Л.С., Котов Д.П. Субъективная сторона преступления и ее установления. Воронеж: изд. ВУ, 1987.
Дурманов Н.Д. Понятие преступления. М.: Госюриздат,
1948.
Келина С.Г., Кудрявцев В.Н. Принципы советского уголовного права. М.: Юридическая литература, 1988.
Курбанов Г.С. Обстоятельства, исключающие наказуемость деяния. Баку: Просвещение, 1992.
Лунеев В.В. Субъективное вменение. М.: Спарк, 2000.
Макашвили В.Г. Уголовная ответственность и неосторожность. М.: Гос-юриздат, 1957.
Мустафаев М.Х. Методологическо-правовые основы
криминалистической методики расследования преступлений правосудия, совершенных работниками правоохранительных органов, М.: Издательский дом Шумиловой
И.И., 2009.
Наумов А.В. Российское уголовное право. М., 1997.
Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского
языка. М.: Азбуковник, 2003
Уголовное право Российской Федерации: Особенная
часть / Под ред. А.И.Рарога. М.: изд. ИМП, 1998.
Учебник уголовного права: Общая часть / Под ред.
В.Н.Кудрявцева и А.В.Наумова. М.: Юристь, 1996.
Literature list:
A.E.Bardziky, On the accountability of officials of the
Judiciary for the crimes and misdemeanors in office: Works
jury believed ¬ Nogo Moscow district court chamber. Tula,
1884.
L.S. Dagel, D.P. Kotov, Subjective aspect of the crime and
its setting. Voronezh: Published. V. University, 1987
N.D. Durmanov, The concept of crime. M.: Gosyurizdat,
1948.
S.G. Kalin, V.N. Kudryavtsev, The principles of Soviet
criminal law. Moscow: Juridical Literature, 1988.
G.S. Kurbanov, Circumstances precluding crime. Baku:
Education, 1992.
V.V. Moon, Subjective imputation. Moscow: Spark, 2000.
V.G. Makashvili. Criminal liability and negligence. Moscow:
State-yurizdat, 1957.
M.H. Mustafayev, Methodological and legal basis of forensic
crime investigation methods of justice committed by law
enforcement, Moscow: Publishing House Shumilova I.I.,
2009.
A.V. Naumov, Russian criminal law. M., 1997.
S.I. Burns, N.Y. Shvedova, Dictionary of Russian language.
M.: Azbukovnik, 2003
Criminal Law of the Russian Federation: Special Part / Ed.
AI Rarog. M. Publishing IMP, 1998.
Textbook of Criminal Law: General Part / Ed. V.N.
Kudryavtsev, and A.V. Naumov. M.: Lawyers, 1996.