Человеческий фактор

Человеческий фактор
Сверху место катастрофы походило на огромную птицу, которая раскинула среди холмов чёрные с
белыми отметинами крылья. Я опустил авиамобиль ниже, пролетел несколько кругов, пока камера
автоматически снимала местность, отображая всё подробности на голографическом экране.
Когда я приземлился и выбрался из кабины, обдало тошнотворной смесью гари, сырой земли и
синтезированного топлива. Травяной ковёр через полсотни шагов перешёл в обугленную землю, усеянную
обломками, в которых уже никто бы не смог узнать красавец-лайнер.
Равнодушно скользили роботы-сборщики, похожие на небольшие летающие тарелки. Шустро
пробираясь сквозь металлические дебри, они вытягивали длинные щупальца, подбирали куски и затягивали
внутрь себя.
Третья катастрофа за полгода. Теперь здесь, на западном побережье Тихого океана. В пригороде СанФранциско разбился «Аэробус-27», не долетев всего несколько миль до международного аэропорта.
— Приветствую, Эдвард, — я вздрогнул, обернувшись на знакомый голос.
Раймонд Коллинз, главный специалист Совета по безопасности транспорта. Небольшого роста,
полноватый мужчина, округлое добродушное лицо, седые волосы, густая щёточка усов и яркие синие глаза.
Мы пожали друг другу руки.
Заслонив солнечный свет, пролетела платформа, остановилась над торчащим из земли куском
фюзеляжа, где просматривались первые буквы названия — «Флэш Ко…». Словно огромный спрут, выпустила
с противным скрежетом тросы с магнитными присосками. «Щупальца» обвили искорёженную поверхность и
платформа медленно, словно нехотя всплыла вверх, увлекая за собой глубоко засевший в грунте кусок.
— «Чёрные ящики» нашли, — Раймонд решил прервать тягостное молчание, хотя я уже знал об этом.
— То есть, не совсем, — он закашлялся.
— Как это не совсем? — я бросил на него удивлённый взгляд.
— У видеорегистратора только корпус, внутри — пустота.
— Это странно, — я почесал висок. — Вряд ли такой лайнер оставили без самописцев. Думаю,
вывалились при взрыве. Надо искать.
— Ищем.
— Запросите у «Донгфлекс Электроникс» информацию.
— Уже это сделали… Что за черт? — воскликнул Раймонд. — Кого это принесло?
Я обернулся на рокот мотора. Рядом с пожарищем опустился авиамобиль. Не успели колеса коснуться
земли, как из кабины стремглав выскочила молодая женщина в светлых брюках, белой майке и распахнутом
плаще кремового цвета. Длинные волосы разметались по плечам, скрыли лицо, но я все равно узнал её.
— Марина? — я бросился навстречу. — Что ты здесь делаешь?!
— Где он? — вскрикнула она, бросив на меня невидящий взгляд широко раскрытых глаз, в которых
бился ужас. — Пусти меня! — я с трудом успел схватить её за руку, преградив путь к останкам лайнера.
— Да кто, черт возьми? — прорычал я.
— Ричард! — простонала она, сжав руками виски, начала медленно оседать.
Я подхватил Марину. Крепко удерживая за руки, развернул, вглядываясь в белое, искажённое
судорогой лицо, на котором выделялись распухшие губы и горевшие зелёным огнём глаза.
— Объясни толком, Марина, причём тут твой муж? — я потряс её за плечи, пытаясь привести в
чувство. — Почему ты решила, что он здесь?
Она взвыла, заставив меня вздрогнуть. Я схватил и прижал её к себе, ощущая, как её хрупкое тело,
словно током, била крупная дрожь. Стал гладить её по спине, волосам. Через некоторое время она начала
успокаиваться, и, оторвавшись от меня, пробормотала, всхлипывая:
— Ричард. Ричард должен был лететь этим рейсом. Вторым пилотом. О, господи!
— Марина, дорогая, ты наверняка ошибаешься, — я попытался вспомнить список погибших. —
Вторым пилотом летел Джефри Рид. Давай проверим. Раймонд, займитесь пока без меня.
Коллинз кивнул, в глазах застыла нескрываемая жалость.
Обняв Марину, я повёл к своему авиамобилю, усадил на переднее сиденье. Налил в маленький
стаканчик коньяка из фляги и заставил выпить.
— Сейчас узнаем, где он, — я присел на переднее сидение и вызвал голографический экран. Нашёл в
списке имя Брукса и запустил поиск.
Краем глаза я видел, как Марина сидит, безвольно уронив голову на грудь, и душу кольнула зависть и
досада. Если бы кто-то так убивался из-за моей смерти. Нет, ребята по лётному отряду, наверно, выпьют за
бывшего лётчика-испытателя. Если вспомнят моё имя. Или мои курсанты, которых я учил в лётной школе.
Сам Ричард, наверняка, переживал бы за друга. Но куда он сам мог деться?
На экране замигала надпись: «Объект поиска не обнаружен». Что за чёрт? Задрожали ноги в коленях.
Несмотря на тёплый солнечный день, пробил ледяной озноб. Вдруг Марина права и Ричард был на этом
лайнере? Я машинально бросил взгляд через лобовое стекло на пожарище, над которым скользили роботы.
Я вызвал списки пассажиров и экипажа, и внимательно просмотрел каждое имя. Когда последняя
фамилия исчезла с экрана, откинулся на спинку кресла. Провёл ладонью, стирая испарину со лба. Едва
заметно дрожали пальцы. Если предположить, что Джефри отстранили по какой-то причине в самый
последний момент и вместо него полетел Ричард? В таком случае, Джефри жив и я найду его.
Я быстро изменил условия поиска и начал ждать. «Объект поиска обнаружен», — радостно возвестила
система. На экране высветилась полноватая фигура Джефри Рида и координаты.
Глупо. Хожу по кругу, как осел на водокачке. Разумеется, координаты совпали с местом катастрофы.
Если Ричард подменял Джефри, а имя Брукса внести не успели, то я не смогу определить местонахождение ни
того, ни другого.
— Ты ничего не нашёл? — слабо проговорила Марина, подняв голову.
В её глазах теплился огонёк надежды, и мучительно не хотелось гасить его.
— Пока нет, но не волнуйся, Ричард обязательно найдётся, — я сжал её ледяную ладонь в своих руках.
Она тихо всхлипнула, вытащила свою руку и закрыла лицо.
— Привет, Эд! — весёлый голос прозвучал таким диссонансом, что я поморщился.
Рядом возвышалась массивная фигура Дэвида Лейна, главного специалиста по БРЭО (бортовому
радиоэлектронному оборудованию). О таких мужчинах женщины говорят низким грудным голосом с
придыханием: «ах, какой же он душка!». Высокий, подтянутый, загорелый. В безукоризненно сидевшем на
нём светлом костюме, и чёрной рубашке с тонким галстуком из белой кожи. Круглая голова, сильные
залысины, из-за чего лоб казался, выше, а обладатель его производил впечатление интеллектуала.
— Марина? Привет, дорогая, — Дэвид снизил градус своей обычной жизнерадостности. — А что
случилось?
Я вылез из кабины, аккуратно прикрыв дверцу, и отвёл Лейна в сторону.
— Марина считает, что Ричард летел вторым пилотом, — объяснил я, снизив голос. — Он подменял
Джефри Рида.
— Этого не может быть, — Дэвид недовольно сморщил переносицу крупного носа. — Нарушение
инструкции. Слушай, может, тебе домой её отвезти? А? Мы тут все закончим.
— Нет, я должен здесь быть.
— Да зачем? — Дэвид снисходительно усмехнулся. — Не нужны мы тут совсем. Не нужны. Вон, всё
роботы за нас делают.
— Опять старую песню завёл, — буркнул я, не скрывая досады. — Главное — люди. Ты посмотрел
видеозаписи полёта?
— Нет пока. Да какая разница! Всё ясно уже. Можно и не собирать этот хлам, — он махнул рукой в
сторону места катастрофы.
— Да что тебе ясно? — прорычал я, не выдержав. — Тут работы непочатый край! Пошли.
Мы надели белые комбинезоны биозащиты, маски и перчатки и спустились в воронку. Роботы
обходили пока край пожарища, где виднелся большой кусок фюзеляжа и хвостового оперения. Салон был
забит осколками стекла, кусками металла. В бордовом кресле сидела, наклонившись к коленям, хрупкая
женщина со светлыми короткими волосами. Я подошёл ближе, и тут заметил, что она прижимает к себе
малыша в розовой пижамке.
— Смотри-ка, а это часть почти не пострадала, — возвестил радостно Дэвид.
Он провёл рукой по, словно надкусанной огромными челюстями, кромке хвостового оперения.
— Это хорошо. Значит, гидравлику легко проверим. Замечательно.
Удовлетворённый тон его голоса так покоробил, что я с трудом подавил желание сказать Дэвиду
какую-нибудь гадость.
Я вызвал голографический экран и ввёл команду. И уже через пару минут несколько «летающих
тарелок» сновали внутри салона, ловко расчищая место от обломков.
Высвободив из объятий женщины, я взял ребёнка на руки. Осторожно ступая по хрустящим под
ногами обломкам, отнёс ребёнка к грузовым авиамобилям и бережно уложил на носилки. Как будто боялся
разбудить. Почему, ну почему гибнут дети? Это невыносимо!
Работа не прекращалась ни на минуту. Рокот двигателей прилетающих и улетающих авиамобилей
напоминал громко жужжащий пчелиный рой. Деловито снующие жёлтые и красные «тарелки» уже
наполовину очистили поле от обломков.
Около маленькой рощицы я заметил белый с тонкой зелёной полосой по корпусу авиамобиль службы
метеорологов. Рональд Оливер, специалист по авиакатастрофам, вызванным погодными условиями,
небольшого роста худой мужчина в солнцезащитных очках уже стоял там, вглядываясь в быстро
сменяющиеся объёмные карты.
— Привет, Ронни, что выяснил уже? — поинтересовался я.
— Пока ничего. Погода отличная. Ни грозового фронта, ни тумана. Солнечно, ясно. Великолепная
видимость.
— Разумеется, закон Мэрфи, — Дэвид тоже подошёл к нам. — Самолёты чаще всего падают в
хорошую погоду.
— И больше всего ДТП происходит на самом лучшем отрезке шоссе, — в тон ему буркнул Рональд,
скривив тонкие губы. — Короче говоря, пока ничего сказать не могу.
— Человеческий фактор, — Дэвид оперся о борт авиамобиля, вытащил пачку сигарет. Выпустил вверх
пару аккуратных колечек дыма. — Несложное дело.
— Какой человеческий фактор? Что ты хочешь сказать? — я метнул в Дэвида злобный взгляд,
прекрасно понимая, что он имел в виду.
— Ошибки экипажа обычно главная причина катастрофы. И ничего не попишешь, — растягивая слова,
проговорил снисходительно Дэвид.
— Ну, правильно, давай опять свалим всё на мертвецов! Капитан Нельсон был очень опытным
пилотом. И все остальные. Джефри Рид. Две тысячи часов налёта! Именно на «Аэробусе-27»
— Не кипятись, Эд, — миролюбиво отозвался Дэвид. — Людям свойственно ошибаться. Семьдесят
процентов аварий происходит по вине экипажа. Это факт. А почему ты уверен, что именно Джефри был за
штурвалом? А если это Ричард, что будешь делать?
— Да тоже самое!
— Но Ричард — твой друг…
— Ты на что намекаешь? — прошипел я и подошёл ближе, вглядываясь в его лицо.
Он легко выдержал мой взгляд.
— Я не буду намекать. А просто скажу то, что ты сам понимаешь прекрасно. Медиа-ресурсы поднимут
вой, что ты не объективен.
— Поживём — увидим, — перекатывая желваки, бросил я, в глубине души понимая, что он абсолютно
прав.
Когда диск солнца скрылся в розовато-золотистых лохмотьях облаков на горизонте, задул
пронзительный леденящий ветер, склоняя верхушки деревьев. Не по сезону холодная августовская погода.
Днём — жара, ночью — холод.
Я подошёл к своему авиамобилю, где закутанная в клетчатый плед, спала Марина. Стараясь не
шуметь, осторожно устроился за штурвалом и включил зажигание. Кабина наполнилась мягким гулом.
— Все закончилось? — Марина приподняла голову. — Ну что ты выяснил? — голос звучал сонно, но
дрожал.
— Всё обломки собрали. Будем изучать. Но пока ничего определённого, — уклончиво ответил я.
— А что сказал Дэвид? Он видел видеозапись?
В задумчивости я почесал висок и покачал отрицательно головой.
— Поспи немного. Сейчас домой полетим, — я поправил сползший с плеч Марины плед. — Холодно,
укутайся лучше.
Заросшие буйной растительностью холмы сменились на районы из одноэтажных домиков под
плоскими крышами. И мы направились вдоль ярко освещённого шоссе Юниперо Серра Фриуэй.
— Скажи, а вот как вы в последнее время с Ричардом жили? — осторожно поинтересовался я. —
Часто ссорились?
— Ссорились, как обычно, — Марина бросила на меня напряжённый взгляд. — А почему ты
спрашиваешь?
— Ну, в общем… Может, вы с Ричардом сильно поругались, и он решил… Ну как бы тебе сказать.
Исчезнуть на время.
— Эд, ты в своём уме? Ты считаешь, что Риччи знал, что самолёт разобьётся?!
— Нет, ну что ты. Конечно, нет. Но сейчас, он не хочет выходить на связь, чтобы ты понервничала.
— Чушь какая-то, — в лобовом стекле кабины отразилось её лицо, искажённое недовольной гримасой.
— Он не способен на такое.
— Да, наверно, чушь, — медленно проговорил я, и углубился в свои мысли.
Слившись с гладью залива, густеющая закатная синева небес набросила призрачную кисею на щедрую
россыпь оранжевых огоньков, горевших в домах, словно угольки угасающего костра в золе. Слева остались
сине-стальные воды озера Сан Андреас. От Юниперо Серра Фриуэй я свернул на Скайлайн бульвар, а затем
на Амадор-авеню, где в конце улицы чернел двухэтажный дом, похожий на квадратную коробку в стиле хайтек, где жила Марина с Ричардом.
Когда мы приземлились, я помог Марине выбраться и, придерживая за плечи, проводил до дома по
выложенной щебнем дорожке, которая заканчивалась ступеньками из белого камня, заметного в свете фонаря,
горевшего над дверью. Переминаясь с ноги на ногу, Марина обхватила себя за плечи и поёжилась. И
жалобный взгляд царапнул мне душу.
— Заходи, Эдди. Я что-нибудь приготовлю.
Мне не терпелось начать работу. Но я решил не оставлять Марину одну хотя бы сейчас, когда она
пребывает в пугающей неизвестности, погиб ли её муж или нет.
Когда я вошёл в прихожую, окунувшись в привычную атмосферу уюта и тепла, почему-то охватило
странное щемящее чувство потери. Дом как дом, но уже не весь, а половина. Без Ричарда. Повесив плащ на
вешалку, я прошёл в гостиную, где по-прежнему из мебели был только диван, обшитый белой полотняной
обивкой и круглый тёмной кожи пуфик.
— Что тебе приготовить? — Марина показалась в проёме двери.
Она уже переоделась в короткий бежевый халат, собрала в хвост густые волосы. Выглядела
измученной, но на бледных щеках уже показался едва различимый, но порадовавший меня румянец.
— Что хочешь. На твой вкус. И главное кофе.
— Я приготовлю бифштекс с горошком.
— Отлично.
Когда она вышла, я опустился на диван, с удовольствием вытянув гудящие от усталости ноги. Взгляд
уткнулся в голографический экран, паривший над низким журнальным столиком из дымчатого стекла. Юная
Марина в платье из расписанного бабочками шифона сменилась на изображение двух молодых людей в
лётных комбинезонах цвета электрик с вышитым золотом щитом и надписью: «Синие молнии». Мы
выглядели с Ричардом здесь, как братья. Почти одного роста, телосложения. Лишь я чуть худее. У меня
темно-русые, изрядно поредевшие, а у Ричарда — густая шевелюра каштановые волос. Яркие карие глаза,
жёсткая линия волевого рта. Высокий лоб уравновешивал выступающий подбородок. Мечта девчонок. На его
фоне я терялся.
И воспоминания нахлынули на меня, закрутили в водоворот. С детства я страстно мечтал летать.
Задирал голову к небу, с замиранием сердца наблюдая, как оставляя расплывающийся след, проносится
стальная птица. Но отец хотел, чтобы я стал солидным человеком, банкиром, или на худой конец врачом.
Хотя думаю, он просто боялся за меня, потому что до колик опасался летать на самолётах. Предпочитал
автомашину или поезд.
Тайком я начал заниматься в аэроклубе. Стал мастером спорта по планеризму. Затем лётная школа и
служба в рядах российских ВВС. Испытательный аэродром имени Громова в Жуковском. Но вскоре стал
понимать, что моя работа никому не нужна. Не только потому, что она плохо оплачивалась, а ведь
приходилось постоянно рисковать жизнью. Но количество военных аэродромов, создаваемых самолётов
постоянно сокращалось. И как только меня пригласили в Штаты, я, не раздумывая, согласился. Сменил имя.
Вместо Эдуарда Сотникова стал Эдвардом Стиллом.
Я познакомился с Ричардом, когда попал на базу ВВС в Южную Каролину. У нас оказалось много
общего, мы подружились. После увольнения в запас, решили создать пилотажную группу.
А потом в моей жизни появилась Марина. В то время я работал инструктором в частной лётной школе.
Худенькая девушка с длинными волосами цвета летнего мёда и огромными серо-зелёными глазами, которые,
казалось, не могли вместиться в маленькое личико с острым подбородком и носиком. Никогда не заводил
интрижек с девушками, которых обучал пилотированию. Ведь от моего решения зависело, получат они
лицензию или нет. И мог бы воспользоваться этим. Но никогда этого не делал. Марина вела себя на удивление
тактично, не заигрывала со мной, не опаздывала на занятия, и выполняли все мои указания.
Но я все-таки решился пригласить её поужинать со мной. Вначале казалось, мои чувства основаны на
желании защитить её, как дочь, спрятать в своих объятьях от любых тревог и проблем. Но затем словно
торнадо закрутил меня, окуная то в кипящую лаву ревности, то, заливая страстным желанием слышать этот
певучий голос, видеть нежный абрис лица, крошечные морщинки у рта. Мы ссорились, мирились, и любили
друг друга в самых неподходящих местах.
Дарить кольцо с бриллиантом я не захотел. Посчитал это слишком банальным. Попросил Ричарда
пролететь на зафрактованном мною биплане над ярмаркой, где мы гуляли с Мариной. В пронзительной
голубизне, расписанной лёгкими, как пух, акварельными мазками облаков, самолёт протащил растяжку: «Я
люблю тебя, Марина!» Ей так понравилось моё признание, что она захотела отблагодарить пилота за такой
чудесный подарок. И у меня больше не осталось шансов завоевать вновь её сердце.
Шорох закрываемой автоматической шторы вырвал из воспоминаний. Над головой загорелся торшер,
залив помещение тёплым оранжевым светом. Я потянулся, разминая затёкшую спину. Подошёл к окну. На
город уже опустилась тьма, укутав бархатным покрывалом.
Я бросил взгляд на часы. Странно, где Марина? Снедаемый беспокойством, вышел из гостиной и
прошёл на кухню. Длинное узкое помещение разделяла ширма из толстого матового стекла: с одной стороны
располагались изогнутые дугой, словно пульт управления космического корабля, кухонные шкафы в серостальной гамме с встроенной плитой, холодильником. С другой — столовая с небольшим столом, барной
стойкой, полками с изысканными винами, которые Ричард коллекционировал.
— Марина! Ты здесь?
В ответ — молчание. Но тут я услышал какой-то странный звук, то ли всхлипыванья, то ли стон и
бросился туда. Марина сидела за холодильником, сжавшись в комок, став маленькой и беззащитной, как
ребёнок. Плечи сотрясались крупной дрожью. Я бросился к ней, приподнял и сжал в объятьях.
— Мариночка, ну что ты?
Она уткнулась мне в плечо.
— Он не вернётся, — сквозь глухие рыданья простонала она. — Я чувствую.
Я не знал, что ответить. Не люблю бездумно болтать чепуху, лишь бы успокоить. Это всегда выглядит
фальшиво.
Неожиданно для себя, я начал мягко целовать её в волосы, провёл губами по маленькому ушку. Она не
оттолкнула меня, не вырвалась, я ощущал лишь, как тяжело опускается и поднимается её грудь.
Подхватив на руки, я отнёс её в спальню. Это было похоже на безумие, много лет сдерживаемые
чувства вырвались наружу, будто горная река, прорвав плотину, снесла все преграды, которые я так долго
возводил с той самой поры, как Марина вышла замуж за Ричарда.
Как только первые солнечные лучи наполнили спальню, я ушёл от Марины. Бросил лишь взгляд на
немного опухшее с ярким румянцем лицо, наклонился и хотел поцеловать в ложбинку между беззащитно
выступающими ключицами, но не решился, побоялся потревожить.
***
Морг располагался в пятиэтажном здании, отделанном светло-красным кирпичом, и выглядел
слишком жизнерадостно для такого места. Я обошёл вокруг газона с аккуратно подстриженной травой и
взбежал по ступенькам.
Артуро Росси, пожилой итальянец маленького роста с поразительно живыми и яркими для его
возраста карими глазами, ждал меня в большом гулком зале. В белой кафельной плитке стен отражался
холодный свет плоских ламп. Все это напоминало огромный морозильник, и я чувствовал себя очень неуютно
здесь.
Одна стена до потолка состояла из ячеек, каждая из которых закрывалась толстой металлической
дверью — здесь хранились останки. По периметру стояли несколько капсул, смахивающих на большие
вытянутые яйца, в которых производилось вскрытие и идентификация.
«Ну, чем вы меня порадуете?», — хотел сказать, но тут же осёкся. Какая может быть радость в трёх
сотнях погибших?
— Ну что, Артуро, удалось узнать? — спросил я.
— Мы идентифицировали жертвы, — с едва заметным акцентом произнёс он. — И смогли обнаружить
соответствие ДНК-маркеров в «Кодис Плюс» по всем людям.
Он прошёлся по залу, щёлкнул кнопкой, и в центре повисло стилизованное изображение лайнера.
— Большинство людей погибли от удара о землю. Те, кто сидел в хвостовой части салона, — он
показал лазерной указкой мерцающим красным цветом места на изображении. — Отравились летучими
испарениями, возникшими при горении внутренней отделки салона из-за пожара.
— Да, это понятно. Вспыхнули баки с топливом. А экипаж?
— Экипаж? Да, нам удалось выяснить причину смерти Стивена Нельсона и бортинженера Теда Вуда.
— А второй пилот?
— Останков второго пилота мы не обнаружили.
Я воззрился на него, не веря своим ушам.
— Как это? Вы не смогли найти соответствие? Но этого быть не может!
— Нет, не в этом дело, — Росси недовольно поморщился из-за моей непонятливости. — Я же сказал,
тела второго пилота нет среди останков.
Перед мысленным взором вспыхнуло место крушения лайнера. Очень компактное. Самолёт врезался в
землю почти вертикально и развалился. Куда же могли деться тело второго пилота? Почему ни роботысборщики, ни я, ни моя команда найти не смогли?
— Ну, разумеется, мы не стали идентифицировать останки андроидов, — Росси вытащил из
холодильника банан, очистил сверху кожуру и начал спокойно есть.
— Андроидов? Я не ослышался? На лайнере среди пассажиров были андроиды? Странно.
— Нет. Андроиды были членами экипажа, — невнятно пробормотал он, жуя кусок банана. —
Определение степени повреждения не в нашей компетенции.
— Стоп-стоп. Вы хотите сказать, что это они пилотировали лайнер? Но у меня…
— Мистер Стилл, я не знаю, кто управлял самолётом, — Росси недовольно поджал губы. — Моя
группа занималась исключительно идентификацией останков людей. Понимаете? Людей! Среди них
затесались андроиды, — он скривился в брезгливой гримасе. — Но мы их отправила в лабораторию Дэвида
Лейна. Это его забота. Завтра вы получите мой отчёт.
В глубокой задумчивости я вышел из здания и сел в авиамобиль. И тут же попытался найти Лейна.
Красная мерцающая точка бродила по карте недолго.
— Привет, Эд, — загорелое лицо Дэвида, излучающее обычную жизнерадостность, возникло на
голографическом экране.
Изображение отдалилось, и я увидел, что он сидит в салоне своего крутого спорткара. — Я еду на
базу. Ты где?
— Я был в морге, узнал кое-что.
— А что у Росси готов отчет?
— Нет. Пока нет. Я зашёл предварительно. Слушай, узнал, что лайнер пилотировали не люди, а
андроиды. Ты знал об этом?
— Нет, ты не понял. Андроиды были дублёрами. Был уверен, что ты знаешь. На «Аэробусах» этой
модели это практикуется давно. Ну как давно? — он на миг задумался. — Около года. Ну что еще ты узнал?
— Среди останков нет второго пилота.
— Как это нет?
— Я не знаю. Больше ничего не знаю. Что у тебя по электронике? Есть какой-то результат?
— Мы работаем, работаем, Эд. Там всё вдребезги.
Разумеется, мы общались по зашифрованному каналу связи, поэтому его уклончивость удивила меня.
Неужели «Донгфлекс Электроникс» прокололась? Нет, я не злорадствовал. Хотя в глубине души хотел, чтобы
на этот раз причиной катастрофы был не пресловутый «человеческий фактор».
Когда Лейн отключился, я набрал номер Марины, но долго не решался подтвердить. Безумно хотелось
увидеть её, но что я мог ей сказать? В итоге лишь дал команду показать дом Бруксов. Там везде стояли
камеры — я позаботился об этом. Хотя это незаконно. Но я не собирался использовать эти записи для
расследования. Лишь хотел убедиться, что с Мариной всё в порядке.
Камера побродила по пустынному дому и проникла в святые святых — в ванную. Машинально я отвёл
глаза, но тут же вновь бросил взгляд, не в силах оторваться от соблазнительного силуэта, упругих ягодиц, по
которым бежали струйки воды, маленьких, как у юной девушки, грудей с большими коричневыми сосками,
длинных стройных ног, тонкой незагорелой полоски кожи, проходящей ниже лопаток. Во рту пересохло, в
паху разгорелся нестерпимый жар, но я ловил себя на постыдной мысли, что любуюсь не просто прекрасной
обнажённой женщиной, а женой моего друга.
Но тут изображение перечеркнула мигающая красная надпись о важном сообщении, и я чертыхнулся в
сердцах. Придётся все-таки лететь на базу.
Через полчаса я уже приземлился на полосу рядом с высоким ангаром, напоминающим большую
белую коробку из-под обуви. Медленно с тягучим скрежетом поднялись высокие ворота, и я очутился в
просторном помещении, где с потолка струился ярко-белый свет, заливавший гигантский лайнер. Фюзеляж,
крылья, шасси, гондолы двигателей — всё до самого крошечного фрагмента было собрано воедино, но не
имело ничего общего с прекрасной стальной птицей, которая десять лет назад начала свой путь в небо.
Перекрученные, искорёженные, покрытые сажей и багровыми потёками, обломки держались вместе силовым
полем, воссоздавая главного свидетеля трагедии. Видел подобные вещи не раз, но каждый раз это
производило на меня жутковатое впечатление.
— Так, господа, слушаю вас, — произнёс я, заняв место во главе узкого, длинного стола, занимавшего
центр ангара. — Хотелось бы услышать ваши отчёты к сегодняшнему моменту. Мистер Кейн, что можете
рассказать по техническому состоянию лайнера?
Голографический проектор в мельчайших деталях высветил зеленоватыми светящимися линиями
лайнер в проекции.
— Самолёт с заводским номером 78М398 был произведён в августе 2112 года, пять лет назад прошёл
внеплановый ремонт, — проговорил Кейн, главный конструктор «Аэробусов».
— Ремонт? Зачем? — я бросил на него удивлённый взгляд.
— При взлёте самолёт задел днищем мачту освещения, повредив часть обшивки. Ремонт был
произведён в точном соответствии с технической документацией. Мы провели экспертизу.
— Покажите отчёт о сканировании дефектного места.
Изображение лайнера повернулось днищем и ярко-красные линии «обвели» кусок выдранной
обшивки.
— Так, а почему произошёл отказ третьего двигателя?
— Мы не смогли это выяснить. Экипаж пытался восстановить его работу. Но сделать ничего не смог.
— Понятно. Но насколько знаю, «Аэробус» может лететь и на оставшихся пяти двигателях? Не так ли?
— сказал я. — Ну давайте посмотрим теперь траекторию полёта перед катастрофой.
Появилось объёмное, невероятно реалистичное изображение белоснежного красавца-лайнера с красносиними полосами по фюзеляжу, словно зависшего над взбитыми в густую пену облаками. Он вдруг
покачнулся, вздрогнул, словно от удара, начал крениться. Всё сильнее и сильнее, будто невидимая рука
схватила и потянула вниз левое крыло. Как пушинку закрутило массивную конструкцию в смертельном
вальсе, увлекая к земле. Кувыркаясь, как кленовый лист, лайнер пошёл вниз, но у самой земли на доли
секунды вышел в горизонтальный полет, чтобы окончательно уйти в пике.
Невольно задрожали пальцы, когда я мысленно перенёсся на место командира в кабину «Аэробуса»,
который вместе со вторым пилотом борется из последних сил за свою жизнь, и жизни трёх сотен пассажиров.
И проигрывает смертельную схватку. Эти кошмарные мгновения ещё предстоит увидеть. Увидеть и услышать
отчаянные вопли пассажиров и экипажа. Эти видения мучают меня месяцами, я просыпаюсь ночью от
собственного крика.
Я бросил взгляд на Дэвида, пытаясь понять по его сосредоточенному виду, что его так беспокоит.
— Мистер Лейн, поскольку записи видеорегистратора лайнера оказались полностью уничтожены при
взрыве, «Донгфлекс Электроникс» может предоставить нам медиа-записи, которые передавались с лайнера в
вашу базу данных?
— Да, они переслали нам съёмку всего, что происходило в салоне, и кабине, — он запнулся, будто
подбирал слова. — Правда, запись несколько раз во время полёта прерывалась.
— Прерывалась? Почему?
— Видимо, аппаратура отключалась, когда лайнер выходил из зоны видимости спутника, —
предположил Дэвид.
Что-то ты темнишь, братец, — хотелось сказать мне. Компания «Донгфлекс» так гордилась системой
спутников, запущенных специально, чтобы следить за полётами. И вдруг что-то не смогла записать?
— Ну, хорошо, посмотрим последние минуты.
Вспыхнуло изображение кабины. В кресле командира экипажа сидел Стивен Нельсон. Он спокойно
вёл переговоры с диспетчером аэропорта в Сан-Франциско, готовясь к посадке. Мирно горели объёмные
экраны на панели управления. В кресле второго пилота я заметил худощавого молодого человека —
удлинённое бледное лицо, светло-рыжие всколоченные волосы, лёгкая небритость. Это был не Джефри.
— А это кто рядом? — спросил я.
— Это дублёр второго пилота, андроид класса «К-170». Карл Салливан, — пояснил Дэвид.
Никогда не понимал, зачем роботам давать собственное имя и делать похожими на людей? Когда
андроид повернулся, я заметил у него на шее синюю вертикальную полоску с буквенно-цифровым кодом —
серийным номером. Её оставляли специально, чтобы отличать «искусственных людей», как для
политкорректности называли андроидов, от остальных.
— Интересно, а где Джефри? Почему не он ведёт самолёт на посадку?
— Видимо, мистер Рид ещё отдыхал, — предположил Дэвид. — Это предусмотрено инструкцией. Всетаки десять часов полёта. Не шутка.
Это показалось мне подозрительным, но я решил не делать никаких выводов, пока не получу
достаточно информации. И тут изображение мигнуло, пошли помехи, и всё исчезло.
— Это что такое? — я бросил недовольный взгляд на Лейна.
— Мы не знаем. Сам момент катастрофы записать не удалось. Связь исчезла.
— Ладно. Мистер Скотт, что вы скажите о психоэмоциональной совместимости экипажа?
— Мы анализировали запись, которую предоставила компания «Донгфлекс», — резкий высокий голос
Тимоти, так не вязавшийся с его хищной внешностью, звучал как скрип железа по стеклу. — Она велась на
протяжении всего полёта. Также провели опрос пилотов. Никаких разногласий между командиров, вторым
пилотом, а также бортинженером Тедом Вудом не обнаружено.
— Это между людьми. А между людьми и андроидами?
Краем глаза я заметил, как напрягся Дэвид. Или мне показалось?
Скотт помолчал, кустистые брови проползли вверх, словно он недоумевал, за каким чёртом я задал
такой глупый вопрос.
— Нет, мы не видели в этом необходимости.
— Почему?
— Какой в этом смысл? — пожал плечами Скотт. — Это все равно, что пытаться понять, как человек
относится к кондиционеру или кофейному автомату. Ну, даже, если некоторые члены отряда аэропорта и не
нравились андроиды, что за дело?
— Несогласованность действий членов экипажа могла привести к катастрофе, как это было с рейсом в
Лос-Анджелес три месяца назад, — возразил я. — Ссора между командиром и вторым пилотом привела к
тому, что они не заметили, как система сближения с землёй подаёт сигнал. Так-то, мистер Скотт.
— Я всё понимаю. Но повторяю, эта ссора была между людьми, а не между людьми и машинами.
— Они не машины, мистер Скотт, — недовольно поморщился Дэвид. — По психоэмоциональному
состоянию они не отличаются от людей. Они чувствуют, переживают…
— Мистер Лейн, здесь не место для рекламы этих … гм… изделий. Делайте это в своём медиаресурсе, — отчеканил Скотт. — У вас хорошо получается.
— Ладно, я сам этим займусь, — подытожил я, чтобы прекратить перепалку. — Мистер Лейн, что у
вас ещё по бортовому оборудованию?
— Пока ничего нового, проводим экспертизу.
***
Для разговора с командиром андроидов, Мэтью Рэнделлом, я отправился в международный аэропорт
Сан-Франциско. Решил не вызывать его к себе, а пообщаться в привычной для него обстановке.
Припарковав автомобиль на стоянке, я прошёл в служебные помещения и заглянул в комнату отдыха
пилотов, заметив троих мужчин в форменной одежде компании «АТФ». Один из них, много старше
остальных, рассказывал что-то смешное двум другим, сопровождавшим каждую его фразу громким хохотом.
Особенно заливался один, совсем молодой парень с круглым лицом и веснушками вокруг курносого носа. Я
спросил, не знают ли они, где Рэнделл и поразился, как с их лиц мгновенно слетела весёлость.
— А зачем он вам? — хмуро поинтересовался пожилой мужчина.
— У меня назначена встреча.
— А вы — следователь, — понял веснушчатый парень. — Идите по коридору мимо стойки диспетчера
до конца, там комната Их, — он сделал такой красноречивый акцент на последнем слово, что я сразу понял
его отношение.
Комната андроидов выглядела иначе, чем у пилотов-людей. Тусклый свет из квадратных ламп,
встроенных в потолок. Без окон. Ни цветов, ни игровых автоматов. Вместо удобных кресел — простые стулья.
Обшарпанный автомат с напитками и в углу — маленький фильтр для воды, рядом с которым я заметил две
фигуры.
— Мистер Рэнделл? — окликнул я.
— Да, это я, — отозвался один из андроидов приятным рокочущим баритоном.
Я поразился, насколько он похож на обычного человека. Не красавец, но вполне гармоничная
мужественная внешность. Метр семьдесят пять, — стандартный рост для пилота. Статная фигура, квадратное
лицо с выступающими скулами, длинный подбородок уравновешивал лоб. Яркие карие глаза, совсем не
похожие на глаза искусственного существа. Если бы не вездесущая синяя полоска с серийным номером на
крепкой шее, я бы не отличил его от человека.
— Меня зовут Эдвард Стилл, я расследую катастрофу борта семь-два-семь. Хотел поговорить с вами.
Он усмехнулся и покачал головой.
— Ищете компромат?
— Просто хотел поговорить.
— Иди, Рэй, — сказал Рэнделл на удивление мягко.
Когда мимо меня, опустив голову, быстро проскользнул андроид, Рэнделл предложил присесть и
спросил:
— О чем все-таки вы хотели узнать?
— Об отношениях между членами экипажа борта семь-два-семь.
— Что именно?
— Была личная неприязнь, ссоры? Все, что вам известно.
— Всё было нормально, — отрезал Рэнделл.
— Мэтью, — сказал я, как можно мягче. — Нам важно узнать правду. Это в ваших интересах тоже.
— Правда? — он усмехнулся. — Опять свалите всё на нас. Мы равнодушны к судьбам людей. Мы
представляем опасность. Так ведь пишут в ваших медиа-ресурсах? Хотите кофе? — поинтересовался он. —
Правда, эта бурда на кофе не похожа, но больше я вам ничего не могу предложить.
Не увидев моей реакции, он подошёл к автомату, бросил монетку. Дождавшись, когда наполнится
пластиковый стаканчик, поставил передо мной. Я вежливо пригубил, тут же осознав, что Мэтью был прав в
отношении качества напитка.
— Спасибо. Но всё же, давайте о деле. Какие отношения были между Стивеном Нельсоном, Джефри
Ридом, Карлом Салливаном и Алленом Бриджесом?
— Какие отношения? Нельсон хорошо относился к Аллену и Карлу. А Джефри… Извините, как это у
вас, людей, говорят. О покойниках или хорошо, или ничего. Так вот я помолчу.
— Это не светская беседа и вы никого не заденете, если расскажите правду.
— Ладно. Скажу. Джефри издевался постоянно. Самое мягкое, что говорил в адрес ребят: железяка
бездушная. Железяка, — глаза Рэнделла зло сузились. — У нас металлических компонентов-то нет почти.
Композитные материалы, имитация человеческой плоти, — Мэтью постучал себя в грудь, которая отозвалась
глухим звуком. — Что, похоже на железо?
— Почему? Какие-то основания?
Перед глазами вспыли трёхмерные изображения Джефри Рида из его личного дела: глубокие
морщины, руки с выпуклыми венами и утолщёнными суставами, явно признак начинающегося артрита.
— Не знаю. По-моему, он боялся нас.
— Я думаю, Мэтью, он боялся, что такие, как вы заменят его. Ему ведь оставалось пару лет до пенсии.
— Да, это мысль, — в его глазах вспыхнул интерес. — Я не думал об этом. Но ведь мы не стремились
к этому. Мы вообще ни к чему не стремимся. В этом наше отличие от людей.
— Ну не только в этом.
— Да, это точно, — в голосе Мэтью ощущалась ирония. — Мы не подвержены усталости, невероятно
живучи. Можем выдержать удар до 50G. А? Как вам такое?
— Ну, в этом как раз могут быть проблемы, — парировал я. — Если андроид знает, что он выживет в
катастрофе, ему незачем бояться за себя и заодно беспокоиться о людях.
— Вы рассуждаете, как человек, который переносит собственный эгоизм на нас. Мы не можем быть
эгоистичны.
Рэнделл подошёл к фильтру, налил воды и выпил залпом. Когда размашистым движением вытер
ладонью капельки, оставшиеся на губах, я заметил, какие у него длинные нервные пальцы. Кисть — самое
главное достижение в эволюции тела человека. Люди давно научились делать роботов, которые умели
отлично бегать, плавать, мыслить, но вот создать руку под стать человеческой, сумели совсем недавно.
— Почему? Это встроено в программу?
— Нет. Эгоизм или альтруизм нельзя запрограммировать. Это вытекает из всей сути нашего
существования, — он ловким движения выхватил стул, поставил напротив спинкой ко мне, сел верхом.
Меня все сильнее раздражали его разглагольствования. У него наболело, что называется. И он жаждал
выплеснуть всё своё недовольство на меня. Я пока не прерывал его, давая выговориться.
— Какого именно?
— Мы лишены людских пороков: лени, тщеславия, гордыни, самолюбия, жадности, — горячо
воскликнул он. — Делаем то, что делаем. Чётко, правильно. И знаем, что это не даст нам ни власти, ни
богатства, ни карьерного роста. Нам не нужны крутые тачки, яхты, особняки, золото или предметы искусства
за миллионы. Нам не нужно демонстрировать свою крутость женщинам.
— Да, это здорово, — усмехнулся я.
Уж чего-чего, а одной из отличительных черт характера человека: хвастливости, Мэтью лишён не был.
— И, кроме того, мы значительно превосходим человека в мышлении. Мы мыслим гораздо быстрее.
Логичнее, рациональней.
— Ну, уж это нет, — вырвалось у меня с явной обидой. — Человек мыслит значительно более гибко,
чем … — хотел сказать: «машина», но осёкся. Субъект передо мной так же напоминал машину, как и я. —
Андроид.
— Вы хотели сказать: «компьютер»? Правда, мистер Стилл?
— Мэтью, у меня не так много времени, — вздохнул я. — Давайте все-таки о деле. Значит, Рид
ненавидел андроидов.
— Да, ненавидел. Но надо сказать. Справедливости ради. Стал он этого делать не сразу, как появился
наш отряд. Поначалу он нормально относился. Нейтрально, так сказать. Но потом его стал сбивать Брукс.
— Ричард Брукс?
— Да. Он издевался над всеми. Но особенно прохода не давал Аллену. Постоянно его подначивал. И
втянул в это Джефри Рида.
— А к Карлу Салливану как Брукс относился?
— По-моему, он его просто игнорировал.
— Это странно, — я на миг задумался, теребя подбородок. — Брукс и Рид летали вторыми пилотами.
Ведь так? И должны были опасаться, прежде всего, именно Карла, как дублёра. Но никак не Аллена. В чём же
дело?
— Сложно сказать, — покачал головой Рэнделл. — Возможно из-за жены Брукса. Как-то я был
свидетелем стычки, когда Брукс кричал Аллену: «держись подальше от Марины!»
— Вы серьёзно? Разве андроиды способны на это? — я не удержался от кривой ухмылки.
— Не способны, — лицо Мэтью словно окаменело. — Вы рассуждаете, как человек. Женщинам нужно
не только это.
— Ну, спасибо, Мэтью, вы мне сильно помогли.
— Не за что. Если что, обращайтесь. Пока это ещё возможно, — хмуро отозвался он.
— А что может случиться? — насторожился я.
Он печально усмехнулся.
— Если выяснится, что виноваты в гибели борта андроиды, все модели этой серии будут
ликвидированы. Всё! — он сделал жест, словно перерезает себе горло.
Показалось, что вижу приговорённого к смертной казни, такая в глазах Рэнделла горела тоска и боль.
— Мэтью, давайте не будем так пессимистичны. Думаю, что причина не в андроидах. Мы разберёмся.
Я вышел из здания аэропорта в сильнейшей задумчивости. Не припомню, чтобы Ричард испытывал
ненависть к роботам. Наоборот, новые технологии всегда его восхищали. В отличие от меня. Я — ретроград и
жуткий консерватор. Ричард подшучивал надо мной. Говорил, что мне стоило родиться лет двести назад,
чтобы летать на «этажерках». И как ни странно, он совершенно прав. В детстве мне снился один и тот же сон.
Фанерный биплан накручивает кульбиты в небе. Пилот в кабине — на нём элегантная кожаная куртка с
меховым воротником, очки-консервы на лбу, развевается как флаг белый шарф. Оборачивается и смотрит в
объектив кинокамеры, установленной за кабиной. И мою душу заливает невероятный восторг, потому что
понимаю, этот пилот — я!
Я дошагал до авиамобиля, залез в кабину и тут же наткнулся на сообщение Дэвида. Он сообщал, что
готовы результаты экспертизы оборудования, и я отправился на базу.
Через полчаса припарковав авиамобиль рядом с ангаром, я прошёл в просторный просмотровый зал,
где меня уже поджидал Дэвид. Он вызвал панель управления, поколдовав над ней. И в центре мерцающими
линиями обрисовалось изображение лайнера.
— Предварительные выводы такие. В хвостовом отсеке пробило дополнительный генератор, и
мощным электроразрядом всё электронное оборудование вывело из строя.
— Значит, все-таки проблемы с электроникой, — я ощутил облегчение. — А что могло вызывать
разряд такой силы? Удар молнии? Но по отчёту Рональда выходит, что никаких грозовых туч лайнер не
проходил.
Дэвид лишь пожал плечами, достал из ящика письменного стола трубку, набил табаком и раскурил
длинной спичкой.
— Ладно, попытаемся выяснить, — я начал просматривать материалы отчёта. — Вот чёрт, это что
такое?
На экране высветилась бесформенная куча обгоревших останков.
— Это все, что осталось от андроида класса «К-175», Аллена Бриджеса.
— Ничего себе, — я присвистнул. — Неужели он так обгорел из-за пожара? Насколько помню, эти
модели обладают повышенной выживаемостью. Слушай, может быть, он находился как раз в хвосте, и
электроразряд пришёлся и на него тоже? Нет, — от внезапно осенившей мысли я прищёлкнул пальцами. — А
что, если это андроид сам породил разряд такой силы? Как тебя эта версия? Ведь в них встроен мощный
аккумулятор. Правильно я рассуждаю?
— Правильно, — хмуро бросил Дэвид.
— Так, предположим, что я прав. И всё проблемы из-за дефекта энергосистемы андроида. Сделаем
независимую экспертизу. И если все подтвердится. Компании «Донгфлекс» придётся раскошелиться! Пусть
выплачиваю возмещение семьям погибших.
— Им ещё придётся ликвидировать эту серию андроидов, — добавил Дэвид.
Я вспомнил по-человечески печальные глаза Мэтью Рэнделла, и радость угасла.
— А почему ликвидировать? Разве нельзя просто исправить дефект?
— Тебе-то что за дело? — удивился Дэвид. — Раньше ты так за электронику не заступался.
— То было раньше, — проворчал я — Смотри-ка, а я не знал, что в них встраивают и биологические
компоненты, — бросил взгляд на экран, где высветилась таблица с составом останков андроида. — Думал там
только композитные материалы, пластик, металл.
— Не встраивают, — пояснил Дэвид, пыхтя трубкой. — Рядом с Бриджесом находились люди. По ним
тоже ударил разряд, тела обуглились до неузнаваемости.
— Вот как? И кто они?
— Понятия не имею, — Дэвид вальяжно развалился в кресле, вытянув длинные ноги.
— Как это? Разве вы не смогли идентифицировать человеческие останки?
— Зачем? Это сделал Росси.
— Но тело Джефри Рида в лаборатории Росси не опознали. Может, тут он и находился? Неужели было
так трудно проверить?
— Эд, ты — зануда, — проворчал Дэвид. — Мы работаем с электроникой, Артуро — с людьми. Если
он прислал эти останки нам, значит, он свою работу выполнил.
— А ты можешь проверить сейчас? Я хотел бы убедиться.
— Нет. У нас нет подходящего оборудования и связи с «Кодис плюс» — тоже, — он зевнул.
— Значит, все останки людей надо отправить обратно в лабораторию. Всё. Я так решил.
Дэвид только снисходительно покачал головой. А я вновь углубился в материалы отчёта.
— Ну, а это, что за штука?
Над нашими головами стал вращаться длинный округлый предмет, смахивающий на полицейскую
дубинку.
— Не знаю, — покачал головой Дэвид. — Это не оборудование «Донгфлекс». Ну, кто-то из
пассажиров носил с собой эту штуку. Это не запрещено. Что в этой хрени такого необычного? Палка и палка.
Электронику ей не перешибёшь. Кстати, как там Марина? Ричард не объявился?
— Нет. Не понимаю, куда он мог деться.
— Она подала заявление на розыск?
— Подала, но пока никаких результатов, — вздохнул я. — Ладно, Дэвид, я поработаю с твоим
отчётом.
***
Город уже окутала бархатная тьма, когда я покинул ангар. Сквозь прорехи облаков проглядывала
блестящая россыпь звёзд. Безумно хотелось спать, и я мечтал только об одном: добраться до дома, упасть на
кровать и провалиться в сон. И некстати повисший перед носом голографический экран с мигающей
надписью вызова хотел убрать. Но когда понял, что это Марина, тут же дал команду соединиться.
— Эдди, ты не приедешь? Я приготовила ужин, — по безжизненному голосу, отрешённому виду,
понял, что спрашивать о Ричарде бессмысленно.
Хотелось сказать, что уже первый час ночи и есть я совершенно не хочу, но не решился.
— Конечно, малыш.
Я припарковал авиамобиль на площадке рядом с домом и как только взбежал на крыльцо, дверь с
лёгким скрипом отворилась. Увидев Марину, одетую в брючный костюм тёмно-бордового цвета, который так
великолепно обтекал все линии прелестного не теряющего стройности с годами тела, я невольно залюбовался
ею.
— Есть новости? — тихо спросила она, сжав брови в тонкую горестную складку.
— Пока нет, — ответил я, входя в прихожую.
Она тяжело вздохнула и прижала ладонь к лицу.
— Ты обманываешь меня, я чувствую.
— Нет, Мариночка, — я бережно сжал её плечи, с нежностью взглянул в глаза, припухшие и
покрасневшие от бессонницы. — Не стал бы тебе врать.
— Пойдём, я приготовила твой любимый бифштекс с горошком. Будешь?
Я сидел за столом на кухне, бездумно наблюдая, как Марина готовит на стол. С такой удивительно
медлительной грацией, от которой у меня мурашки пробегали по коже. Изящным движением вытащила из
микроволновки большое блюдо с источавшим дивный аромат куском мяса, и поставила передо мной. Сняла с
полки фарфоровую чашечку, наполнила пенящимся капучино.
— Марина, а скажи. Как Ричард относился к … андроидам?
Она замерла, чашечка в руках заколотилась с тихим звоном о блюдце. Поставив её на стол, присела
напротив.
— Почему ты вдруг спросил?
— Не могу тебе пока всего рассказать… Но мне это важно знать.
Она вздрогнула, сжалась, как от удара.
— Понимаешь, Эдди. В общем, Ричард не очень хорошо к ним относился. Даже, наверно, плохо.
Совсем плохо.
— Почему?
— Он всех … таких ненавидел. Говорил, они — исчадия ада. И всё в таком духе. Я не могла понять,
почему он так о них думает. Это стало навязчивой идеей. Пару раз он сказал, что хотел бы их изжарить на
медленном огне. Он знал, что они чувствуют боль.
Она явно нервничала, то брала со стола вилку, то начинала разглаживать и так идеально постеленную
скатерть в красных розочках. То переставляла приборы.
— Марина, а какие отношения у тебя были с Алленом?
— С кем? — она прищурилась.
— С Алленом Бриджесом, — с нажимом уточнил я, не сводя с неё глаз.
— Почти никакие. Приятельские, — она пожала плечами.
Но мне показалось, что её нервозность усилилась.
— Ричард не ревновал к нему?
— Ревновал? Риччи боялся, что его спишут из авиации. Совсем. Жаловался, что к нему все сильнее
придираются на медкомиссиях.
— Но Ричард летал вторым пилотом, а Аллен — дублёром командира. С какой стати Ричарду
ревновать к Аллену?
— Риччи тоже летал командиром. До недавнего времени, — быстро ответила она, смахивая
невидимые крошки со стола. — Но на последней комиссии его понизили, сказали, что командиром он уже
быть не может.
Всё это выглядело подозрительно. Нет, безусловно, я понимал Ричарда. Когда мне пришлось уйти из
военной авиации, я переучился на пилота гражданского авиалайнера и летал так довольно долго. Но подвело
сердце, и меня списали. Месяца три не мог успокоиться, потому что без неба себя не мыслил. Не выходил из
запоя, и как только на тот свет не отправился, не знаю. Я завидовал тем, кто остался летать, но мои мысли не
концентрировались на ком-то одном.
Я вздрогнул, когда неожиданно мигнул свет, и всё погрузилось в кромешную тьму. Двадцать второй
век на дворе, а обеспечить нормальное электроснабжение до сих пор не могут! Щёлкнул зажигалкой и
неверный огонёк осветил испуганное лицо Марины, часть кухонного стола.
— Марина, дай мне фонарик, проверю автомат.
Молочно-белый конус света скользил по стенам, выхватывал из темноты мебель, рождая в мозгу
странные фантазии о чудовищах. На миг показалось, что в подвале я найду Ричарда, который там прятался до
сих пор.
Осторожно переставляя ноги, я спустился по скрипучим деревянным ступенькам. Открыл дверцы
щита и пощёлкал тумблерами. Раздалось тихое гудение, помещение залил яркий свет. Я огляделся.
Естественно, подвал был пуст. У стен шли высокие стеллажи из светлого дерева, заваленные ржавым
железом, проводами, кучами микросхем.
Когда уже собирался уходить, внимание привлекли выложенные рядком на полке длинные блестящие
«палки». Повертев в руках одну из них, я понял, что она похожа на ту странного вида дубинку, которую
обнаружили в обломках лайнера.
— Марина, не знаешь, что это такое? — спросил я, входя в кухню.
Она медленно подняла на меня глаза и покачала отрицательно головой.
— Нет, не знаю. Ричард иногда возился в подвале со своим байком, может быть эта штука от него?
— Нет, не похоже, — я в задумчивости потёр подбородок. — Ладно. Попытаюсь узнать, что это такое.
Спасибо, Марина, за ужин.
Страшно клонило в сон, глаза слипались, но я всё-таки просканировал предмет, который нашёл в
подвале и отправил запрос в поисковую систему «Универсум-портал». Упав на диван, не раздеваясь,
провалился в сон.
***
Поверхностный сон, больше похожий на дрёму, прервал громкий требовательный перезвон. Я бросил
взгляд на часы. Какой мерзавец посмел будить меня в такую рань?! Но когда увидел на экране виноватое лицо
Росси, гнев сразу испарился, заменившись на тягучее недоброе предчувствие. Я присел на диване и
переключил в режим одностороннего изображения. Росси совершенно не обязательно видеть мою опухшую
небритую физиономию, заспанные глаза.
— Что случилось, Артуро?
— Я прошу меня извинить, мистер Стилл, — забормотал он с более сильным, чем всегда, акцентом,
так что я стал хуже понимать его. — Наша лаборатория провела анализ останков, и мы все выяснили. Это
наша ошибка…
— Не совсем понимаю: вы что, уже сделали опознание? Так быстро?
Он кивнул. И тут же горестно покачал головой. Уголки рта опустились вниз, сделав его похожим на
печального клоуна.
— Эдвард, примите наши извинения, что мы вводили в заблуждение следствие…
— Хорошо, перешлите мне ваш отчёт.
Меня все сильнее пробирала внутренняя дрожь. Ладони стали противно мокрыми. Не мог сдержать
нетерпения. Я стремился узнать правду и страшился её.
— Конечно-конечно. Мы нашли ДНК-маркеры двух человек.
Проектор отобразил объёмную картинку бесформенной кучи из обугленных фрагментов, спаянных
воедино, что я видел в отчёте Лейна. Но теперь рядом прорисовались три фигуры: Аллена Бриджеса, Джефри
Рида и третья. Я замер, вглядываясь в знакомое лицо. Сомнений больше не осталось. В горле застрял комок, в
голове, как муха о стекло, билась мысль: как сказать это Марине. Как сказать, какие подобрать слова?
— Скажите, Артуро, как, по-вашему, почему всё это превратилось в такой монолитный ком?
— Вначале на этих троих воздействовал электроразряд огромной мощности, — начал объяснять Росси.
— А потом на борту возник пожар такой силы, что от людей почти ничего не осталось. Понимаете — сильный
пожар. Вот, все в радиусе несколько футов обуглилось, спеклось. Я говорю это, не потому что хочу найти
оправдание нашему промаху. Констатация факта.
— Ясно. Спасибо. Буду изучать.
Он отключился, а я вскочил с места и в сильнейшем волнении начал мерить гостиную шагами.
Прошёл до стены, развернулся и бросил взгляд на изображение, висящее в центре. Дошёл до окна, толкнув
створку, впустив шум листвы, острый запах только что подстриженной травы и едва различимый щебет птиц.
И тут вспомнил о том странном предмете, который нашёл у Ричарда в подвале. Круто развернувшись,
бросился к дивану и вывел результаты поиска. И по спине пробежал холодок. Какая страшная вещь, зачем она
была нужна Ричарду? Вряд ли для защиты.
Словно осенние листья высыпались видеозаписи, в которых поисковая система обнаружила
использование этого устройства. Я стал просматривать одну, другую, третью, интуитивно ощущая, что почти
ухватил разгадку за хвост. Сузил параметры поиска. И тут же наткнулся на одно видео. Увеличил и будто бы
перенёсся в салон лайнера. Сдавленные крики, шум борьбы, искажённое злобой лицо Ричарда, в его руках
мелькнула «палка». Молния ослепительными зигзагами пронзила пространство, и все исчезло. Я сидел
совершенно ошеломлённый, потерянный, не в силах сдвинуться с места. Но всхлипыванья заставили вскочить
и обернуться.
Сзади, дрожа всем телом, стояла Марина. На белом, как полотно, лице с серой истончившейся кожей,
горели безумным огнём глаза, совершенно сухие. Тряслись посиневшие губы.
— Господи, нет… — простонала она. — Аллен… Риччи…
Начала медленно оседать, я еле успел подхватить обмякшее, разом потяжелевшее тело. И тут меня
пронзила такая ясная и понятная мысль, что я чуть не вскрикнул от досады.
Господи, каким же я был идиотом! Слепым и глухим!
— Марина, почему ты не сказала мне раньше?! — с горечью выдохнул я.
Но она уже не слышала, запрокинув голову, безжизненно повисла на моих руках.
***
— Вы сейчас просмотрели видеозапись, сделанную пассажиром борта семь-два-семь. В лаборатории
мистера Лейна определили, что она подлинная, — я обвёл взглядом присутствующих
Воцарилась тягостная тишина, всё сидели ошеломлённые разыгравшимся перед ними финальным
актом трагедии. Лишь было слышно, как едва заметно гудит силовое поле за моей спиной.
— Значит, я так понимаю, — первым нашёлся Тимоти Скотт. — Ричард Брукс и Джефри Рид
сцепились с Алленом Бриджесом, а затем Брукс использовал некое устройство, которое сгенерировало
сильный разряд тока. Зачем?
— Судя по всему, Брукс хотел убить Бриджеса, которого ненавидел, — подал голос Дэвид. — Выжечь
его электронные компоненты. Для андроида — это смерть.
— Но зачем было нужно нападать на Аллена в воздухе?! — горячо воскликнул Раймонд Коллинз. —
Да ещё рядом с генератором! Это самоубийство!
— Нам удалось выяснить, что это устройство, что-то типа электрошокера, работает от аккумулятора.
Но может подключаться к постоянному источнику питания, тогда оно становится поистине смертельным
оружием, — объяснил я. — Брукс вместе с Джефри Ридом подключили электрошокер к дополнительному
генератору в хвостовой части. Но где-то ошиблись. Произошло замыкание.
— Да, верно, — кивнул Дэвид. — Это как раз и вывело из строя радиоэлектронное оборудование.
Самолёт стал неуправляемым.
— Но как Брукс вообще попал на борт? — нахмурился Коллинз.
— Он уговорил Джефри Рида взять его в полёт, — сказал я. — Брукс давно хотел убить Бриджеса.
Экспериментировал с электрошокером в подвале собственного дома. Хотел все замаскировать под несчастный
случай.
— А это точно не дефект в энергосистеме андроида? — пробурчал Скотт с кислой миной.
— Три независимых компании провели экспертизу андроидов этой модели и признали, что они
функционируют совершенно нормально, — пояснил Дэвид.
— А у вас что, мистер Кейн? — я перевёл глаза на главного конструктора «Аэробуса».
— Мы провели испытания на стенде, — ответил он. — Они показали, что отказавший двигатель и
проблемное место на обшивке не могли стать причиной катастрофы.
— Ясно, — я откинулся на спинку кресла, набрал воздуха в лёгкие и коротко выдохнул. — Значит,
предварительный вывод подтвердился: к трагедии привело безответственное поведение Ричарда Брукса и
Джефри Рида.
Когда совещание закончилось, я вышел из ангара. Прислонившись к стене, ослабил узел галстука.
Вдохнул полной грудью весеннего воздуха, наполненного звенящим ароматом раскрывшихся на деревьях
почек. Прошелестел в кронах ветерок, забрался по рубашку, заставив поёжиться. Выудив из кармана пиджака
фляжку с коньяком, я сделал несколько жадных глотков.
— Тяжело тебе пришлось, — рядом нарисовалась массивная фигура Дэвида. — Признать виновным
Ричарда.
— Он просто осёл, — проворчал я, медленно закручивая металлическую пробку. — Совершенно
голову потерял из-за своей дурацкой ревности. Уязвлённое мужское самолюбие. Видите ли, Марина стала
дружить с андроидом. Что за проблема? Даже, когда Ричард увёл у меня Марину, и то я не кинулся его
убивать. Наоборот, пожелал счастья.
— Ну, ты у нас вообще святой. Ладно, ладно, не злись, — он по-дружески похлопал меня по плечу. —
А Марина как чувствует себя?
— Никак. Полностью потеряла связь с реальностью. Когда прихожу в клинику, прячется от меня в
шкафу.
— Сочувствую.
Он вытащил сигарету из пачки, постучал о верхнюю крышку и закурил.
— Не думал, что ты встанешь на сторону андроидов, — наконец, проронил он, выпустив облачко
дыма. — Так ведь просто — списать всё на проблемы с электроникой. И привет.
— Да, электроникой, — задумчиво повторил я. — Знаешь, когда изучал записи поведения Карла
Салливана, меня поразило, что по инструкции он мог уйти в защищённый режим, и тогда с лёгкостью
выдержал бы удар о землю. И выжил бы. Но не стал этого делать — до конца боролся вместе с Нельсоном,
чтобы вывести самолёт из смертельного пике. А потом в последний миг постарался прикрыть командира.
— Это заложено в их программном обеспечении. Защита людей. Можешь мне поверить. Я-то знаю.
— Чёрта с два. В человека с детства тоже закладывается так называемая программа: рамки морали,
подчинение закону. А все равно человек сам принимает решение. И они уже тоже сами решают, что им
делать. Понимаешь? Они ничем не отличаются от нас.
— И что теперь? Дадим им все права, а потом они посчитают, что люди — второй сорт по сравнению с
ними.
— А чего ты боишься, Дэвид? Что мы не выдержим конкуренции с теми идеальными существами,
которых породили? Они физически выносливее нас, умнее. Им не свойственны людские пороки. Они заменят
нас везде: от управления лайнерами до создания произведений искусства, потому что эстетический вкус у них
тоже есть. И что нам останется делать? Пассивно наблюдать с сожалением и завистью?
— Да, боюсь, — вдруг с вызовом бросил Дэвид. — И ты боишься. Чего скрывать? Представь.
Следующее дело будет вести более умный … человек, чем ты. Гораздо выносливей. Ему не будет нужен сон,
еда. Он не станет таскать с собой коммуникатор для связи с базами данных, потому что в его черепушку
встроен блок практически со всеми знаниями, накопленными человечеством, — он постучал себя по голове.
— Что ты будешь делать?
— Постараюсь показать, что мои мозги ещё нужны, — спокойно сказал я.
— Как?!
— Не знаю, — честно ответил я. — Пока не знаю. Но надеюсь, что смогу это доказать. Хотя бы себе. И
тогда, может быть, смогу ответить на вопрос, в чем вообще смысл моего существования.
Примечания:
* Джонни Кэш — американский певец, легенда кантри-музыки
** Мне очень легко быть преданным тебе,
На закате дня я всегда в одиночестве.
Да, признаю, я испытываю сильные чувства к тебе.
Поскольку ты моя, я стараюсь не перейти черту…