Талантливая личность в современном этическом дискурсе

На правах рукописи
Слепцова Анна Олеговна
Талантливая личность в современном
этическом дискурсе
09.00.05 –Этика
Диссертация
на соискание ученой степени
кандидата философских наук
Научный руководитель:
кандидат философских наук,
доцент
Н.В. Жилкина
Шуя – 2014
Оглавление
Введение…………………………………………………………………….....….3
Глава I. Теоретико-методологические основания исследования
1.1. Историческая специфика этической рефлексии талантливой личности…..14
1.2. Дивергенция интерпретаций этического аспекта реализации таланта.....30
1.3. Этическая рефлексия талантливой личности как субъекта истории…….45
1.4. Талантливая личность в предметном поле современного этического дискурса .…………………………………………………………………………….64
Выводы по I главе……………………………………………………………….74
Глава II. Творчество как континуум существования талантливой
личности
2.1.Сущность и компоненты талантливой личности……………………….…76
2.2. Творчество как активный эволюционный процесс………………………90
2.3. Талантливая личность как субъект социально значимых достижений...100
2.4.Выход за пределы возможного как сущность творческих устремлений….112
Выводы по II главе…...……….……………………………………......………122
Глава. III. Этический аспект реализации таланта
3.1. Этическая специфика талантливой личности…………………………...124
3.2.Нравственные ценности как общественный и личностный продукт.…. 133
3.3.Реализация таланта как обретение свободы духа……………….…..…...141
3.4. Моральная ответственность в научном и художественном творчестве…154
3.5.Этические парадоксы талантливой личности…………………………….164
Выводы по III главе…………………………………………………………….175
Заключение……………………………………………………………………...177
Список литературы…………………………………………………………..…180
2
Введение
Актуальность исследования. Способность творить как отличительная
черта человека и личностная нравственность как признак его духовной зрелости
для того, чтобы осуществлять данную способность, – две взаимосвязанные категории, механизмы взаимодействия которых требуют научного осмысления, прежде
всего, с позиции этики.
Актуальность данного вопроса опирается на глобальную тенденцию постмодернистского пространства, заключающуюся в возрастании ценностной релятивности, исчезновении бинарных этических оппозиций в контексте тотальной необходимости личностного самовыражения и самопрезентации. Сложная организация современной духовной культуры обуславливает большую поливариантность, как форм
личностного самовыражения, так и их этической оценки. Плюрализация моральных
установок сама по себе привела к необходимости выдвижения на первый план в качестве творца культуры личность.
В среде, где наличествуют четкие ориентиры, личность реализует свой талант, опираясь на поколениями проверенное миропонимание, и вносит то новое,
что логически продолжит культурный опыт. Постмодернистское пространство с
префигуративным типом трансляции культурного опыта обуславливает необходимость личностной самоидентификации через генезис новых элементов, актуальных
исключительно для личности.
Адекватная данному историческому моменту личность позиционируется как
субъект, способный к самоопределению в условиях высокой динамики социокультурных процессов, со сформированной позицией свободного выбора форм и способов
самостоятельной деятельности и личной ответственности.
Становится возможным создание формы без содержания, когда целью является уже не привнесение в окружающую среду новых смыслов, обличенных в форму произведений науки или искусства, а формирование того, что радикально отличается от существующих компонентов среды.
Сформировавшийся престиж мировоззренческой уникальности и автономности личностной этики по отношению к социуму послужил основой стремления к
отрицанию существующих представлений о добре и зле, о прекрасном и безобраз-
3
ном. Таким образом, происходит релятивизация основополагающих архетипических понятий человеческого бытия.
Очевидно, что эта тотальная тенденция современности представляет интерес
для всестороннего научного осмысления, ведь столь высокая степень свободы в
сфере самоопределения делает возможным деформацию ценностного фундамента
человеческого бытия. Наличие таланта в данном контексте выступает как «отягчающее» обстоятельство, наделяющее личность большими полномочиями, а, следовательно, и большей ответственностью.
Талантливая личность в отличие от среднестатистического индивидуума
способна на социально значимые деяния в сфере творчества, то есть содержание еѐ
внутреннего мира при его опредмечивании представляет интерес для социума. Таким образом, актуальным становится поиск такого ментального механизма, который в состоянии осуществлять постоянный нравственный контроль над привносимым в окружающий мир личностным компонентом.
Внутренний цензор как инструмент нравственности в этом случае становится единственным барьером, ведь именно ощущение абсолютной моральной ответственности делает возможным существование нравственного примата над безграничной потребностью личности в самовыражении.
Диссертационное исследование «Талантливая личность в современном этическом дискурсе» характеризуется значительной актуальностью, поскольку раскрытие данной темы охватывает ряд вопросов ранее ускользнувших от научного
осмысления и касающихся основополагающих аспектов человеческого бытия.
Суммируя все вышесказанное можно утверждать, что отсутствуют целостные концепции по следующему ряду вопросов:
 степень автономности личностной этики по отношению к таланту;
 нравственные критерии таланта;
 зависимость между степенью моральной ответственности и уровнем таланта.
Таким образом, диссертационное исследование «Талантливая личность в современном этическом дискурсе» характеризуется достаточной степенью актуальности для квалификационной работы подобного рода.
4
Степень научной разработанности темы. Тема диссертационного исследования «Талантливая личность в современном этическом дискурсе» была достаточно мало изучена, о чем свидетельствуют возникающие трудности систематизации
историографического материала.
Философская рефлексия концепта морали осуществлялась в научных трудах
О.Г. Дробницкого.
Анализу
современного
этического
дискурса
посвящены
работы
Ю. Хабермаса, К.-О. Апеля, З. Баумана, К. Лэша, Н. Шварц-Саланта.
Историческую специфику интерпретации проблемы личности как субъекта
деятельности, степень ее детерминированности социальными институтами исследовали М. Фуко, Й. Хейзинга, С. Гринблатт, Р. Барт, Э. Левинас.
Тему взаимосвязи таланта и психических отклонений разрабатывали Платон,
Аристотель, Ч. Ломброзо, Ф. Ницше.
Сущность и генезис морали проанализированы в работах Т. Гоббса, Ж.Ж. Руссо, И. Канта, Ф. Ницше, З. Фрейда.
Данная тема также подробно исследовалась в работах В.П. Эфроимсона.
В контексте философии истории талантливую личность рассматривали
В.И. Вернадский, Г. Гегель, А. Тойнби, А. Бергсон, М. Фуко, И. Кант, О. Шпенглер.
Этому вопросу также посвящены работы А. Флиера, Ф.А. Степуна, А.Ф. Лосева.
О. Шпенглер, Н.А. Бердяев, А. Швейцер, Ж. Маритен исследовали культуру
как имманентно нравственное, исключительно духовное ментальное образование.
Философским осмыслением взаимосвязи этических и эстетических категорий занимались Сократ, Платон, Аристотель, Августин Блаженный, Данте Алигьери, Джованни Пико дела Мирандола, Д. Вазари, Й. Хейзинга.
Непосредственно этический аспект реализации таланта разрабатывался в
трудах Н.А. Бердяева, Ж. Маритена, Ф. Ницше, Л.Н. Гумилева.
Отечественные ученые Е. Синицын, О. Синицына, Д.Б. Богоявленская,
В.С. Ольховский, Н.В. Гончаренко, М. Эпштейн проводили анализ этической рефлексии талантливой личности.
Обзор диссертаций, направление научного поиска которых сходно с логикой
данного исследования, представляет несомненный интерес, поскольку позволяет
5
выявить такие основополагающие категории как научная новизна и степень научной разработанности.
В диссертации Е.Н. Холондович «Реконструкция психологических характеристик личности гения на примере изучения жизненного пути и творчества
Ф.М. Достоевского», осуществляется попытка «реконструкции личностных характеристик Ф.М. Достоевского на основе изучения продуктов творческой деятельности
писателя и составление его психологического портрета».1
Е.Н. Холондович разделяет понятия «историческая личность» и «гениальная
личность», оставляя за первой деятельность автономную от морали и утверждая за
второй исключительно высокоморальные деяния. Согласно Е.Н. Холондович
Ф.М. Достоевский обладал «духовным зрением», которое в совокупности с выдающимися способностями позволяло продвигать идеи гуманизма.
Таким образом, Е.Н. Холондович нравственно абсолютизирует гения, оставляя моральное несовершенство либо не гениям, либо «историческим личностям».
Диссертация М.С. Нассонова «Онтологические основания гениальности» посвящена поиску основ, из которых словно «вырастает» гениальность. По мнению
М.С. Нассонова, хотя жизнь гения полна противоречий и оторвана от остального
мира, гений и злодейство несовместимы: «У зла (антигения) нет души, оно не может быть с истинно человеческим лицом, а гений – это нечто божественное».2
В диссертации «Этика ответственности в условиях техногенной цивилизации
Ганса Йонаса» Н.П. Козловой осуществлен анализ концепции моральной ответственности Г. Йонаса.
В синтетической теории моральной ответственности рассматривается соотношение науки и морали в условиях тотальной технизации. Н.П. Козлова аргументировано доказывает актуальность идей Ганса Йонаса для этической рефлексии результатов научно-технического прогресса, утверждающих необходимость общечеловеческой ответственности.
1
Холондович, Е.Н. Реконструкция психологических характеристик личности гения на примере изучения
жизненного пути и творчества Ф.М. Достоевского: Автореф. … дис. кан-та псих.наук:19.00.01/ Холондович
Елена Николаевна. – Тамбов, 2010. С.2.
2
Нассонов, М.С. Онтологические основания гениальности: Автореф. … дис. кан-та филос. наук:09.00.01/
Нассонов Михаил Сергеевич. – Пермь, 2009. С.17.
6
В исследовании С.И. Шелонаева «Этика творческой элиты» производится
анализ этики творческой элиты, как социальной группы, которая обладает некоторым уникальным социально-значимым ресурсом. 3
С.И. Шелонаев утверждает индивидуалистический характер личностной этики, которая есть результат моральной рефлексии, уходящей своими корнями в мир
личностного опыта и индивидуальных смыслов.4
Автор подчеркивает амбивалентность этики творческой элиты, которая заключается в противоречии между гедонистическим эгоизмом творческой самореализации и альтруизмом служения творчеству, духовным совершенствованием и
моральными издержками творчества.5 Кроме того, автор обнаруживает конкретные
причины, приводящие к нравственно-негативным проявлениям творческой самореализации:
 «ориентированность на «служение самому себе»
 «расщепленность творческой личности, проявлениями которой могут выступать множественность «Я»;
 «самоизоляция и ценностное одиночество»;
 «своезаконие представителя творческой элиты на область, выходящую за
пределы сферы творческой субъектности».6
Таким образом, можно говорить о том, что С.И. Шелонаев не склонен идеализировать в нравственном отношении «социальную группу, обладающую некоторым уникальным социально-значимым ресурсом».7
В диссертационном исследовании М.В. Силантьевой «Этика творчества Николая Бердяева» рассматривается специфика этики творчества Н. Бердяева. Автор,
исходя из положения, что творчество трактуется Н. Бердяевым предельно широко –
как всякая человеческая активность в мире, деятельность человека «здесь и сей-
3
Шелонаев, С.И. Этика творческой элиты: Автореф. … дис. кан-та филос. наук: 09.00.05 / Шелонаев Сергей
Игоревич. – Санкт-Петербург, 2005. С.7.
4
Шелонаев, С.И. Этика творческой элиты: Дис. кан-та филос. наук: 09.00.05 / Шелонаев Сергей Игоревич. –
Санкт-Петербург, 2005. С.34.
5
Шелонаев, С.И. Этика творческой элиты: Автореф. … дис. кан-та филос. наук: 09.00.05 / Шелонаев Сергей
Игоревич. – Санкт-Петербург, 2005. С.8.
6
Шелонаев, С.И. Этика творческой элиты: Дис. кан-та филос. наук: 09.00.05 / Шелонаев Сергей Игоревич. –
Санкт-Петербург, 2005. С.40.
7
Шелонаев, С.И. Этика творческой элиты: Автореф. … дис. кан-та филос. наук: 09.00.05 / Шелонаев Сергей
Игоревич. – Санкт-Петербург, 2005. С.7.
7
час», утверждает наличие двух видов творчества: этическое и художественное. 8
Если гений, реализующий себя в этическом творчестве, является высоконравственной
личностью,
то
гений
художественной
сферы,
согласно
выводам
М.В. Силантьевой наделяется Николаем Бердяевым нравственной антиномичностью.
Таким образом, несмотря на то, что этическая рефлексия таланта и его реализации имеет некоторую историю, всестороннее теоретическое осмысление этого
явления как философской проблемы осуществлено не было.
Объект исследования – талантливая личность.
Предмет исследования – талантливая личность в современном этическом
дискурсе.
Целью данного диссертационного исследования является анализ талантливой личности в контексте современного этического дискурса.
Достижение поставленной цели потребовало решения следующих задач:
 выявить сущность и компоненты талантливой личности;
 идентифицировать реализацию таланта как обретение свободы духа;
 определить этическую специфику талантливой личности как субъекта социально значимых достижений;
 исследовать механизмы реализации моральной ответственности в научном
и художественном творчестве;
 раскрыть сущность этических парадоксов талантливой личности.
Методологическая основа исследования.
Методологическим фундаментом при систематизации историографического
материала явилась эпистемологическая теория М. Фуко.
Методологическая установка О.Г. Дробницкого об отсутствии основания
подлинной нравственности у единичной личности определила результаты исследования. Методологической опорой при исследовании генезиса морали послужила
8
Силантьева, М.В. Этика творчества Николая Бердяева: Автореф. … дис. кан-та филос. наук: 09.00.05 / Силантьева Маргарита Вениаминовна. – Москва, 1993. С.3.
8
теория О.Г. Дробницкого о биологической общности человека как единственном
источнике универсальной морали.
Теория трех интеллектуальных стилей Р. Стернберга послужила методологическим основанием при изучении интеллекта как неотъемлемого компонента талантливой личности.
Значительное воздействие на методологию данного исследования было оказано
концепцией
иерархии
человеческих
потребностей
А. Маслоу,
идеей
Э. Фромма, согласно которой смелость является интеллектуально-эмоциональным
компонентом талантливой личности, воззрениями З. Фрейда касательно идентификации творчества как вида сублимации, идеей благоговения перед жизнью
А. Швейцера как ориентиром в процессе этической рефлексии.
Теоретическая основа исследования.
Теоретической основой изучения этического аспекта реализации таланта составляют работы в рамках экзистенциально-гуманистической антропологии
(Н.А. Бердяев), философии нигилизма (Ф. Ницше), пассионарной теории этногенеза (Л.Н. Гумилев), психолого-кибернетического моделирования (Е. Синицын,
О. Синицына), психологии творческих способностей (Д.Б. Богоявленская), визионистской теории гениальности (Н.В. Гончаренко), культурфилософии неотомизма
(Ж. Маритен), христианской апологетики (В.С. Ольховский), теории многомерности человеческого бытия (М. Эпштейн).
Кроме того, с целью универсализации этической концепции использовались
теоретические установки ученых, занимающихся философией истории, а именно
теория ноосферы В.И. Вернадского, диалектическая триада Г. Гегеля, вызов истории
А. Тойнби, творческая эволюция мира А. Бергсона, тотальная власть дискурсов
М. Фуко, теория темпераментов И. Канта, концепция культуры А. Флиера, концепция
типов человеческого сознания Ф.А. Степуна, концепция А.Ф. Лосева о «беспринципномартистизме».
9
Научная новизна диссертации заключается в том, что:
 Установлена специфика современной этической рефлексии, заключающаяся в ориентированности на творческую деятельность которая, имеет глобальное
значение для социума.
 Выявлена историческая специфика этической рефлексии талантливой личности. Актуальным данный вопрос стал только в эпоху Возрождения, поскольку до
этого периода он находился за пределами существующих эпистем.
 Доказана этико-философская антиномичность талантливой личности, система норм индивидуального поведения которой не всегда соответствует моральному идеалу, согласно которому высшей нравственной ценностью является человек,
и долгом каждого является содействие благу другого.
 Разработана концепция, раскрывающая механизмы осуществления личностной этики в контексте реализации таланта, согласно которой относительность
моральных принципов вследствие их социальной природы обуславливает ее автономность по отношению к таланту.
 Установлена сущностная характеристика талантливой личности как субъекта творческой деятельности способного на социально значимые достижения.
 Выявлена обусловленность степени автономности личностной этики наличием таланта: чем одареннее личность, тем сильнее у нее выражена тенденция к
пересмотру норм в науке, искусстве и морали.
Теоретическая значимость исследования состоит в создании целостной
этико-философской концепции, раскрывающей механизмы осуществления личностной нравственности в контексте реализации таланта, что обеспечило приращение
нового знания по целому ряду гуманитарных дисциплин.
Проведено комплексное исследование истории вопроса. В ракурсе рассмотрения фигурировали труды ученых самой различной гуманитарной направленности, что способствовало созданию полной теоретико-методологической базы.
Сформированы два тематических блока: анализ этических теорий в культурном контексте исторических эпох и исследование интерпретаций этического аспекта реализации таланта современными мыслителями.
10
Практическая значимость заключается в возможности обогащения содержания дисциплин гуманитарного цикла, а именно, материалы исследования могут
быть актуальны для раскрытия таких тематических блоков, как этические проблемы науки, профессиональная и корпоративная этика, проблемы нравственного прогресса в культуре, психология творчества. Работа может быть также использована
как методологическая модель философских исследований широкого спектра.
Данное исследование представляет ценность при разработке стратегии преподавания следующих дисциплин: «Этика и эстетика», «Философия науки»,
«Культурная антропология», «История искусств» и т.д.
Методы исследования соответствуют поставленным задачам: так, для выявления интеллектуально-эмоциональных компонентов талантливой личности был
использован структурно-аналитический метод; изучить функциональную нагрузку данных компонентов позволил структурно-функциональный метод; аксиологический метод был применен для исследования генезиса нравственных ценностей
как социальной потребности; базовым в рамках данного исследования является
психоаналитический метод, позволивший выявить в произведениях искусства сублимированное символическое выражение потребностей личности и социума;теоретико-методологический метод использовался при рассмотрении истории
изучения темы исследования; на биографическом методе основывалась этическая
рефлексия «человеческих» параметров талантливой личности; социальное моделирование активно использовалось при исследовании талантливой личности как
субъекта социально значимых достижений; компаративный метод использовался
при сопоставлении научного и художественного творчества в аспекте реализации
моральных установок и при сравнении механизмов действия личностной нравственности в контексте талантливой личности и среднестатистического индивидуума.
Положения, выносимые на защиту:
1. Современный этический дискурс направлен на поиск универсальной нравственной нормы, однако социальная реальность обуславливает его безрезультатность. Ракурс этической рефлексии направлен не на отдельную личность, а на со11
вокупность индивидуумов, определяющих основные тенденции развития современного социума.
2. Этические установки талантливой личности детерминированы нравственностью не более чем у среднестатистического индивидуума. Высокая нравственность – это характеристика, которая априорно не входит в систему интеллектуально-эмоциональных компонентов талантливой личности.
3. Нравственная антиномичность талантливой личности представлена неустранимым логическим противоречием, которое является следствием диалектического характера ее развития. Процессы развития таланта и формирования личностной
этики автономны по отношению дуг к другу и противоречивы по своей сущности.
4. Существует взаимосвязь между наличием таланта и тяготением к игнорированию норм в искусстве, науке и общепринятой морали. Субъективная интерпретация как основа творческого осмысления, может быть использована талантливой личностью и в нормотворчестве.
5. Талантливая личность испытывает потребность в самоосуществлении, которая преобразуется в способность созидать. Однако преобразование окружающего
мира происходит автономно по отношению к этическим установкам социума. Талантливая личность соотносит свои идеи и поступки только с собственным пониманием «должного», совпадение с общественным моральным идеалом не детерминировано волей субъекта.
6. Для талантливой личности не существует дилеммы: свобода духа или духовность – созидающая личность ориентирована не столько деструктивным вектором, сколько субъективным пониманием добра при выборе направления деятельности, методов и провозглашаемых ценностей.
Апробация результатов исследования. Результаты диссертационного исследования докладывались и обсуждались на XVI–XVIIроссийских научных конференциях «Державинские чтения» (Тамбов, 2011-2012), международной научной
конференции «Философские традиции России и современность» (Тамбов, 2011),
международной научной конференции «Духовно-нравственная культура как фактор модернизации российского общества XXI века» (Тамбов, 2012), международной
научной конференции «Б.Н. Чичерин и традиции философской и социальнополитической мысли в России» (Тамбов, 2013), VII международной научной конфе12
ренции «Сорокинские чтения. Глобальная социальная турбулентность и Россия»
(Москва, 2011), международной научной конференции «Изучение и сохранение
культурного наследия» (Нижний Новгород, 2011), IV всероссийском социологическом конгрессе «Социология в системе научного управления обществом» (Москва,
2012), международной конференции студентов, аспирантов и молодых учѐных
«Ломоносов-2012» (Москва, 2012).
Кроме того, результаты данного диссертационного отражены в форме публикаций в различных научных журналах, семь статей опубликованы в журналах,
рекомендуемых ВАК.
Соответствие диссертации паспорту научной специальности. Исследование соответствует следующим пунктам паспорта специальности 09.00.05 – «Этика»
– 18 (мораль и личность), 30 (отдельные этико-прикладные проблемы).
Объем и структура диссертации определены логикой изложения материалов исследования и порядком решения его задач. Диссертация состоит из введения,
трех глав, заключения, библиографического списка.
13
Глава I. Теоретико-методологические основания
исследования
1.1. Историческая специфика этической рефлексии талантливой личности
Теоретико-методологической базой данного исследования являются результаты анализа и систематизации историографического материала, в основе которого лежат взаимопересекающиеся, комплементарные, имеющие общий методологический фокус теории и методы.
Совокупность этих теорий и методов позволяет создавать исследовательские стратегии, с помощью которых возможна аналитическая работа в
режиме методологического синтеза.
Основным
постулатом,
определяющим
направление
теоретико-
методологического поиска, является гносеологический плюрализм, предполагающий, что всякая научная теория, основанная на анализе и обобщении
этической действительности, содержит рациональное зерно и вносит, таким
образом, свой вклад в развитие научной мысли. Однако, несмотря на данную
методологическую установку, требование концептуального единства предполагает построение оптимальной архитектоники теоретико-методологической
базы, что в данном случае означает изложение материала в соответствии со
структурой этико-философского знания.
Следует заметить, что, хотя история этической рефлексии различных
аспектов человеческого бытия насчитывает несколько тысячелетий, исследование той или иной моральной коллизии осуществлялось с разной интенсивностью.
Эта особенность научного познания детально исследовалась постструктуралистом М. Фуко в тематической плоскости археологии знания, в
результате чего философ выявил некоторые «пределы, в которых люди того
или иного исторического периода только и способны мыслить, понимать,
14
оценивать».9 Эти пределы ограничивали «общую, характерную для конкретного исторического периода систему мышления, научного теоретизирования», названную М. Фуко эпистемой. Историчность эпистемы является ее
определяющей характеристикой и делает это понятие методологически ценным для данного исследования, поскольку позволяет утверждать, что вопрос
об этическом аспекте реализации таланта выходил за пределы гносеологических устремлений некоторых исторических периодов.
В частности, этическая рефлексия творца была исключена в этикорелигиозных системах Древнего Востока. Эта особенность характерна для
всей китайской философии, сущность которой синолог Г. Роземонт свел к
«моральной теории человеческих действий»,10 и которая была призвана интеллектуально санкционировать систему исконных ритуалов, обрядов и обычаев в качестве необходимого и достаточного регулятора жизни в обществе.
Некоторые этические системы, характеризующиеся как авторитарные, полностью исключали такой аспект жизни как творчество. Китайская этика тотальной власти, изложенная в трактате Шан цзюнъ шу выдающимся мыслителем Шан Яном, демонстрирует крайнюю степень подавления личностного
начала: «Красноречие и ум –пособники смуты; благопристойность и музыка –
признакиразврата
и
распущенности;
милость
и
гуманность
–
материпроступков; назначение и выдвижение на должности [добродетельных
людей] –разносчикипорока».11
Не более актуален этический аспект реализации таланта и для индийской философии. Исследователь индийской культуры X. Бхаттачарья отмечает, что «для этики в Индии было много мировоззренческих «сдерживаний»,
например, учение адвайта-веданты о нереальности отдельного «я» (которое
реально только с «конвенциальной» точки зрения, что для этики не совсем
9
Колесников А.С. Проблема субъективности в археологии знания М. Фуко// Вестник Самарского Государственного Университета. – 2004. - №2. – С.8.
10
Rosemont H. Notes from the Confucian Perspective: Which Human Acts Are Moral Acts? - N.Y., 1976. - N
1. P. 60-61.
11
Книга правителя области Шан (Шан цзюнь шу). – М., 1993.С.162.
15
годится), общеиндийское учение о карме, налагавшее серьезные ограничения
на свободный выбор индивида в настоящей жизни (отягощенной «долгами»
всех предшествовавших), или индийский «теизм», который приносил свободу ограниченного индивида в жертву свободе «неограниченного» Бога.12
Вопрос о моральном аспекте реализации таланта также выходит за
пределы этической мысли в контексте мусульманства. Несомненное доминирование религиозного начала в этико-философском наследии мусульманского Востока и, как следствие, рассмотрение человека исключительно как раба
Бога, сводит его предназначение к поклонению. Именно в поклонении,
включающее в себя все формы взаимодействия человека и Бога, имеет место
единственная форма ментальной самореализации или «поклонение знанием».
Очевидно, что это обстоятельство обусловило отсутствие самой возможности
исследовать нравственные качества талантливой личности. Этический аспект
реализации таланта не подвергался рефлексии, поскольку в контексте мусульманской культурной традиции, талант изначально подразумевает наличие высоких нравственных принципов, которые и обеспечивают саму способность понимать истину.
Таким образом, скованная религиозной этикой интерпретация таланта
как способности приобретения истинных знаний, исключающая самостоятельную, созидающую деятельность вне религиозного контекста, вынесла за
пределы своих гносеологических устремлений вопрос об этическом аспекте
реализации таланта.
Античная культурная традиция в этом вопросе представляется не менее
специфичной. В античную эпоху истолкование нравственности было обусловлено классовым характером мировоззрения: «богатство и бедность у
греков были не только социальными, но и этическими понятиями в условиях
12
Bhattacharyya H. Indian Ethics. // The Cultural Heritage of India. Vol. III. The Philosophies / Ed. H. Bhattacharyya. Calcutta, 1953. P. 620-623.
16
господства аристократии нравственные качества являлись привилегией аристократического меньшинства».13
Что же касается такой категории как творчество, то в некотором смысле оно было отчуждено от личности. В эпоху Античности в качестве изначального субъекта – инициатора – выделялсянекий «трансцендентный автор», фигуры «нуса» и «логоса» функционально занимали семантическую
позицию субъекта.14
«Нус» как безличная концентрация всех актов сознания и мышленияи
«логос» как всеобщий закон бытия – две категории, выступавшие в античной
философской рефлексии субъектами познания и творчества. Поэтому смысл
рассмотрения отдельного индивидуума как талантливой личности, творчества как формы ее самореализации не представляли интерес для античных философов. Однако основополагающие категории составляющие феномен
творчества были осмыслены более чем подробно.
Философская мысль Античности детально разработала вопрос о соотношении этического и эстетического начал. Эта характерная особенность античной философии обусловила появление такого понятия как «калокагатия»,
которое
было
дефинициируемо
русским
религиозным
философом
А.Ф. Лосевым следующим образом: «Это составное этически-эстетическое
понятие [калокагатия] – своего рода кентавр. И так же как представление о
коне-человеке могло существовать во времена мифологической древности,
точно так же и понятие «прекрасно-доброго» могло иметь значение только
для эпохи, в которой этическое и эстетическое сознание было, по сути дела,
синкретичным, единым».15
Если персонифицировать античное представление, то общеизвестно,
что Сократ отождествлял прекрасное и полезное: «Искусно украшенный щит,
не защищающий воина от врагов, нельзя назвать прекрасным, прекрасен да13
Античный полис. Проблемы социально-политической организации и идеологии античного общества.
СПб., 1995. С.10.
14
История философии. М., 2002. С.987.
15
Лосев А.Ф., Шестаков В. П. История эстетических категорий. М., 1965. С. 100.
17
же неукрашенный щит, хорошо выполняющий свою функцию». 16 Другой
древнегреческий философ Платон связывает категорию прекрасного с категорией блага, так прекрасное представляет собой непознаваемую в нормальном состоянии сознания идею, неизменную духовную сущность истинного
бытия. В этом вопросе Аристотель согласен со своим учителем, он также
подчеркивал единство прекрасного и доброго, эстетического и этического.
Ведущий исследователь вопросов этики А.А. Гусейнов отмечает наличие безусловной связи интеллектуального и нравственного начал в сочинениях Аристотеля, так согласно его воззрениям: «Рассудительный человек неизбежно должен быть и совестливым, добрым. Изначальная нацеленность на
благо, наличие в человеке некоего внутреннего зрения («ока души»), позволяющего отличать благо от зла, является необходимой предпосылкой успеха
рационально взвешивающей, выбирающей деятельности ума».17
Таким образом, тезис, который прошел через всю историю античной
эстетики, о том, что мир прекрасен и гармоничен, в контексте данного исследования позволяет заключить, что античная философия отрицала возможность существования злого гения.
Такое понимание категорий прекрасного и доброго как взаимообусловленных категорий перешло в средневековую философию. Несмотря на такие
революционные преобразования в миропонимании, как, в частности, утрата
человеком в эпоху Средневековья тех многих позиций, которые позволяли
говорить об антропоцентризме Античности, касательно рассматриваемого
вопроса можно утверждать, что прекрасное было понимаемо как высоконравственное. Как и в эпоху Античности, этические представления носили
классовый характер: «Господь повелел простому народу появиться на свет,
чтобы трудиться, возделывать землю или торговлей добывать себе надежные
средства к жизни; … аристократия же призвана возвеличивать добродетель и
16
Лосев А.Ф., Шестаков В. П. История эстетических категорий. М., 1965. С. 34.
17
Гусейнов А.А., Античная этика. М., 2004. С.393.
18
блюсти справедливость – деяниями и нравами прекраснейших лиц сего сословия являя зерцало всем прочим».18
Данная установка является следствием принципа, который был сформулирован Й. Хейзингой следующим образом: «Людям нравилось, когда всѐ,
что относилось к сфере этического, принимало прекрасные формы».19 Отсюда строгая сословная иерархия тканей и цветов одежды, когда внешнее
оформление образа, его эстетическая характеристика символизировала уровень духовного развития, степень нравственного совершенства.
Кроме того, критерии, устанавливающие, что прекрасно и что нравственно, были значительно искажены теологизацией как тотальным фактором,
определившим весь облик той эпохи. Все виды искусства были призваны
прославить Бога, что порой создавало некоторое противоречие. Можно сказать, что вопрос сводился к специфике того воздействия, которое оказывает
предмет религиозного искусства: утверждает ли необходимость религиозной
веры или же поражает дарованием автора, принося эстетическое удовольствие.
Проблема соотношения двух функций религиозного искусства в контексте личности описана Августином Блаженным так: «Я колеблюсь между
опасностью удовольствия и испытанием пользы... Однако, когда мне случается увлечься пением более, чем предметом песнопения, я со скорбью сознаю
свой грех и тогда желал бы лучше не слышать певца».20
Помимо религиозной детерминированности функциональной нагрузки
искусства, следует заметить, что изначальным источником любой преобразовательной деятельности являлся Бог как анонимный творческий Абсолют.
Сами творческие способности индивидуума рассматривались как инструмент
для достижения объективных внечеловеческих целей, что снимает вопрос о
возможной независимости наличия таланта от личностной нравственности.
Хѐйзинга Йохан. Осень Средневековья. М., 2011.С.103.
Хѐйзинга Йохан. Осень Средневековья. С. 96.
20
История эстетики. Памятники мировой эстетической мысли. М., 1962.С. 263.
18
19
19
Телеология Средних веков утверждает наличие сверхразумного творца, как
единого источника творчества и нравственности.
Таким образом, понимание и ракурс рассмотрения проблемы был детерминирован социокультурными условиями и вопрос об этическом аспекте
реализации таланта был за пределами гносеологических устремлений эпохи.
Следует сказать, что творец как автор, как субъект деятельности в интеллектуальной рефлексии появился значительно позже осмысления этикоэстетических категорий, носящих внеличностный характер. В этом отношении нельзя не согласиться с французским постструктуралистом Р. Бартом:
«Фигура автора принадлежит новому времени; по-видимому, она формировалась нашим обществом по мере того, как с окончанием средних веков это
общество стало открывать для себя (благодаря английскому эмпиризму,
французскому рационализму и принципу личной веры, утвержденному Реформацией) достоинство индивида, или, выражаясь более высоким слогом,
«человеческой личности».21
Эти же воззрения характерны для американского литературоведа
С. Гринблатта: «в начале Нового времени произошла перемена в тех интеллектуальных, социальных, психических и эстетических структурах, которые
управляют порождением личности».22 Таким образом, исследовать этический
аспект реализации таланта целесообразно только с эпохи Возрождения, поскольку относительный характер нравственных представлений до данного исторического периода был практически абсолютно детерминирован социумом.
Эпоха Возрождения, освободив от теоцентризма искусство, придав на
практике изображениям святых большее человекоподобие, привела к появлению человека-творца.
Повышение социальной мобильности, в некоторой степени, освободило от строгого наследования вида трудовой деятельности и дало, таким обра-
21
Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. – М., 1994. – С. 384.
Гринблатт С. Формирование «я» в эпоху Ренессанса: От Мора до Шекспира // Новое литературное обозрение. – 1999. – № 35. – С. 34.
22
20
зом, возможность следовать личностным устремлениям. Самореализующаяся
талантливая личность эпохи Возрождения уже не медиум между небесным и
земным, скованный религиозными канонами, а самоценный человек, который способен в своем искусстве достичь божественных высот. Культивируется талант, понимаемый сам по себе как дар свыше, человек наделяется правом творить наравне с Богом.
Естественно, что подобные изменения в мировоззрении не могли пройти бескровно, попытки церкви удержать свои позиции в социуме обернулись
религиозным фанатизмом и мракобесием. Поэтому искусство Возрождения,
как бы противопоставляя себя невежеству и религиозным суевериям, характеризуется глубоким гуманистическим пафосом.
Знаменательно появление в XVI веке такого труда как «Жизнеописания
наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих» итальянского художника Д. Вазари, в котором была осуществлена попытка осмысления личности
как субъекта искусства.
Д. Вазари подробно анализирует не только творческие искания и этапы
формирования личности того или иного художника, но и вопросы связанные
с его нравственностью. Так Д. Вазари восхищается личностью флорентийского живописца Джованни да Фьезоле: «слава которого никогда не достигала его заслуг, был в делах и рассуждениях своих человеком смиреннейшим и
кротким, а в картинах своих – легким и благочестивым».23
Таким образом, можно говорить о появлении опыта этической рефлексии талантливой личности как автономного субъекта, поскольку впервые социокультурные условия позволили сформироваться такому человеческому
индивидууму, который способен осознавать свою нравственную автономность по отношению к таким формам социального управления как античный
полис или средневековая церковь.
23
Вазари Д. Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих. М., 2008.С. 310.
21
Это обусловило снятие этической детерминированности с творчества.
Показательны в этом отношении эпизоды из поэмы Данте Алигьери «Божественная комедия», свидетельствующие о том, что непомерная одержимость
жаждой познания и взгляд на творчество как на средство достижения благ,
также греховны как зависть, гнев или скупость, так поэт помещает в ад
Одиссея «жаждущего познать неведомое», и в чистилище художника, который при жизни гордился своей громкой славой. Эти эпизоды свидетельствуют о том, что Данте Алигьери уверен в отсутствии единого источника творчества и нравственности. Кроме того, через всю поэму проходит мысль о самостоятельности человека, при этом Данте Алигьери отрицает божественную
предопределенность, утверждая тем самым свободу воли и абсолютную ответственность человека за все содеянное им.
Продолжая гуманистическую традицию, Джованни Пико дела Мирандола в работе «Речь о достоинстве человека» рассматривает человека как неограниченный ничем творческий импульс на пути прогресса, как единственное существо, которое может достичь божественного совершенства.
Однако согласно философу этот процесс постоянного становления никак не детерминирован моралью, если только человек сознательно не связывает свое развитие с нравственным самосовершенствованием.
Итальянский гуманист утверждает, что Бог не создал человека по своему образу и подобию, а предоставил ему право создавать себя: « … принял
Бог человека как творение неопределенного образа и, поставив его в центре
мира, сказал: «Не даем мы тебе, о Адам, ни определенного места, ни собственного образа, ни особой обязанности, чтобы и место, и лицо и обязанность
ты имел по собственному желанию, согласно твоей воле и твоему решению.
Образ прочих творений определен в пределах установленных нами законов.
Ты же, не стесненный никакими пределами, определишь свой образ по своему решению, во власть которого я тебя предоставляю. Я ставлю тебя в центре мира, чтобы оттуда тебе было удобнее обозревать все, что есть в мире. Я
22
не сделал тебя ни небесным, ни земным, ни смертным, ни бессмертным, чтобы ты сам, свободный и славный мастер, сформировал себя в образе, который ты предпочтешь. Ты можешь переродиться в низшие, неразумные существа, но можешь переродиться по велению своей души и в высшие божественные».24
Джованни Пико дела Мирандола наделяет человека полномочиями
творца, главным произведением становится его личность, как сумма поступков и помыслов, которую и следует подвергать этической рефлексии. Талантливая личность, согласно учению итальянского гуманиста, есть уже результат
развития, деятельность же ее может иметь негативную моральную оценку, поскольку реализовать способности можно как созидая, так и разрушая.
Очевидно, что проблема свободы в сфере этики самореализации зарождается именно в эпоху Ренессанса. Французский философ Эммануэль Левинас считал, что результатом антропоцентристского устремления культуры
Возрождения
является
появление
«жадного
и
гегемонического
та»,25который верой в абсолютную ценность личности наделил себя правом
безудержно развертывать свои изобретательские возможности. Именно в
эпоху Возрождения возникла проблема этического аспекта реализации таланта, когда на первый план была выдвинута самобытность личности и отвергнуты ограничения в сфере ее самореализации.
Таким образом, эпистема эпохи Возрождения охватила субъект творчества с позиций этической рефлексии. Общеизвестно, что специфика научного
мышления Ренессанса испытывает влияние двух факторов: во-первых, ослабление воздействия церкви на личность, во-вторых, секуляризация нравственных ценностей, и, как следствие, появление религиозно-нейтрального гуманизма. Эти факторы, освободив личность, дали возможность анализировать индивидуальные нравственные установки, воплощенные в достижениях
24
Брагина Л.М., Итальянский гуманизм. Этические учения XIV-XV веков, М., 1977, С. 225-226.
Андреев М.Л. Инновация или реставрация: казус Возрождения» // Вестник истории, литературы, искусства. – 2005. – Т.I. – С. 85.
25
23
науки и произведениях искусства, то есть утвердившаяся ценность индивидуального начала позволила соотнести привносимые им ценности с общечеловеческими.
Используя методологию М. Фуко можно выделить следующую конфигурацию знания, названную им «классической» и соотносимую с эпохой
Просвещения.
В данном контексте под эпохой Просвещения будет пониматься «совокупность событий и процессов, произошедших в определенный момент развития европейских обществ. Эта совокупность включает в себя элементы социальных преобразований, типы политических институтов, формы знания,
проекты рационализации знаний и практик, технологические изменения». 26
Эпоха Просвещения знаменует собой ключевой этап в развитии научного
знания в целом и этики в частности. XVII век является по преимуществу веком
рационалистической этики, которая исходит из убеждения, что только человеческий разум может стать источником и основой нравственного порядка.
Когда гуманистическую восторженность Возрождения сменил критический рационализм Просвещения, произошла специфическая эпистемологическая мутация, одна научная формации была замещена другой. Использую
понятийный аппарат постструктурализма, можно сказать, что «количественное нарастание новых научно мировоззренческих представлений и понятий
приводит к «эпистемологическому разрыву» в едином потоке исторического
времени».27
В философском наследии «эпистемологический разрыв» проявился в
появлении концепций, радикальным образом пересматривающих место человека в мире. В частности нравственность, трактуемая в предыдущие столетия
как абсолютная ценность, необходимая человеку, в эпоху Просвещения становится относительной ценностью и носит глубоко утилитаристский харак-
26
Фуко М. Что такое просвещение? [пер. с франц. Н. Т. Пахсарьян]. // Вестник Московского университета. 1999. – №2. – С.133.
27
Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. – М., 1996. – С.54.
24
тер. Показательным в этом отношении является этическое наследие
Т. Гоббса, которое низвергло человеческую индивидуальность с позиции
создателя нравственных ценностей. Согласно, Т. Гоббсу, мораль есть производное от государства, которое представляется могущественным «Левиафаном» по сравнению с ограниченностью единичных человеческих возможностей. Естественное состояние человеческого взаимодействия, по Т. Гоббсу,
это война всех против всех, заключенная в приемлемые формы состязательности в рамках государственных законов.
Таким образом, мораль, по Т. Гоббсу, насаждается государством для
укрощения «спонтанных и эгоистических устремлений естественного человека, она направлена на обеспечение мира и стабильности в отношениях между людьми».28
Касательно этической рефлексии такой категории как «талант», то в
интерпретации этого философа-материалиста наличие выдающихся способностей не является чем-то, что требует осмысления.
Тема любой социально значимой деятельности укладывается у
Т. Гоббса в его концепции доминирующих мотивов в поведении людей. Согласно, Т. Гоббсу, каждый человек стремиться к счастью, которое «состоит в
непрерывном движении желания от одного объекта к другому, так что достижение предыдущего объекта является лишь шагом к достижению последующего».29 Одним из таких универсальных объектов, который желаем всеми без исключения, является власть: «причиной этого не всегда является надежда человека на более интенсивное наслаждение, чем уже достигнутое им,
или невозможность для него удовлетвориться умеренной властью; такой
причиной бывает и невозможность обеспечить ту власть и те средства к благополучной жизни, которыми человек обладает в данную минуту, без обретения большей власти. Этим объясняется, что короли, власть которых явля-
28
Филиппов, А.Ф.Актуальность философии Гоббса / А.Ф. Филиппов // Социологическое обозрение. – 2009.
– №3. – С.104.
29
Гоббс Т. Сочинения: В 2-х томах. – Т. II. М., 1991. С.74.
25
ется величайшей, обращают свои усилия на обеспечение последней: внутри –
путем законов, вовне – путем войн. А когда это достигнуто, тогда возникает
новое желание: у одних – желание достичь славы путем новых завоеваний; у
других – желание покоя и чувственных наслаждений; у третьих – желание быть предметом поклонения или лести за превосходство в каком-нибудь искусстве или за другой талант».30
Т. Гоббс, таким образом, понимает талант как склонность, которая детерминирует направление поиска для следующего объекта желания. По словам исследователя этики А.А. Гусейнова: «Гоббс не может не видеть индивидуальных различий как физических, так и умственных; однако в общей
массе эти различия не настолько значительны, чтобы нельзя было в принципе
говорить о равенстве людей».31
Косвенным свидетельством того, что талант, по мнению Т. Гоббса, не
гарантирует следование высоким нравственным принципам, являются его
рассуждения о желании прославиться даже после смерти. В частности
Т. Гоббс пишет: «И хотя после смерти нет ощущения хвалы, воздаваемой нам
на земле, ибо эти радости или поглощаются неизреченными радостями рая,
или гаснут в страшных муках ада, тем не менее, такая слава не тщетна, ибо
люди испытывают удовольствие в настоящем от предвидения этой славы и от
ее благодетельных последствий для их потомства».32 Очевидно, что теоретик
атеизма, использовал метафору, говоря об аде или рае, но, тем не менее, понятно, что Т. Гоббс не исключает для прославленных на земле мук ада, если
бы верил в существование такового.
Нравственные ценности в этическом учении Т. Гоббса носят субъективный характер, так говоря о «непостоянных именах» философ утверждает,
что предвзятость мнений нивелирует целесообразность интеллектуальной
рефлексии: «Таковы, например, имена добродетелей и пороков, ибо то, что
30
Гоббс Т. Сочинения: В 2-х томах. – Т. II.С.75.
Филиппов, А.Ф.Актуальность философии Гоббса / А.Ф. Филиппов // Социологическое обозрение. – 2009. –
№3. – С.107.
32
Гоббс Т. Сочинения: В 2-х томах. – Т. II. М., 1991.С.76.
31
26
один человек называет мудростью, другой называет страхом, что один называет жестокостью, а другой – справедливостью; один – мотовством, а другой –
великодушием; один – серьезностью, а другой – тупостью и т.п. Вот почему такие имена никогда не могут быть истинными основаниями для какого-нибудь
умозаключения».33
В целом можно утверждать, что механистическая антропология
Т. Гоббса формирует новый идеал человека – эволюционировавший благодаря Левиафану разумный эгоист, ценность нравственных установок которого
зависит от того, насколько они соотносятся с законами государства.
Касательно темы исследования следует заметить, что по Т. Гоббсу, моральный облик талантливой личности детерминирован ее социобиологической сущностью, как неотъемлемой характеристикой любого человека, поскольку любые выдающиеся способности не преодолевают ограничений вида
Homo sapiens.
Говоря об исторической специфике философских воззрений Т. Гоббса,
следует отметить их характерность для данного периода, поскольку в них
нашли отражение радикальные перемены в области политики, экономики,
идеологии и культуры.
Философское наследие Просвещения отразило все противоречия эпохи,
этическая рефлексия культа разума вызвала к жизни антисциентистскую
концепцию Ж.-Ж. Руссо.
Воззрения французского мыслителя, антагонистичны по отношению к
философии Т. Гоббса в вопросах морали и ее источника и поэтому представляются актуальными для данного исследования.
В своем знаменитом «Рассуждении о науках и искусствах» Ж.-Ж. Руссо
исследует на историческом материале корреляцию между просвещенностью
и уровнем нравственности. По мнению Ж.-Ж. Руссо «Науки, Литература и
Искусства – менее деспотичные, но, быть может, более могущественные [по
33
Гоббс Т. Сочинения: В 2-х томах. – Т. II.С.30.
27
сравнению с Правительством и Законами] – обвивают гирляндами цветов
оковывающие людей железные цепи, заглушают в них естественное чувство
свободы, для которой они, казалось бы, рождены, заставляют их любить свое
рабство и создают так называемые цивилизованные народы».34
Ж.-Ж. Руссо вменяет в вину науке и искусству, прежде всего, лицемерие и утверждает, что чем просвещеннее человек, тем больше у него внешнего лоска и тем меньше необходимости в настоящей нравственности. Таким
образом, по Ж.-Ж. Руссо, на протяжении всей истории человечества действовала корреляция: чем прекраснее форма, тем дальше содержание от понятия
прекрасного.
Философ отмечает, что «По мере того как они озаряют наш небосклон
[успехи наук и искусства], исчезает добродетель, и это явление наблюдается
во все времена и во всех странах».35 Отсюда Ж.-Ж. Руссо делает вывод о противоестественности просвещения: «Народы! Знайте, раз навсегда, что природа хотела оберечь вас от наук, подобно тому, как мать вырывает из рук своего ребенка опасное оружие».36
Прогресс науки в технической сфере также косвенным образом негативно сказался на морали. Изобретение книгопечатания сделало так, что
«опасные заблуждения Гоббсов»37 сохранятся навсегда. Сделав нарицательным имя Т. Гоббса Ж.-Ж. Руссо вполне однозначно выразил свое отношение
к его философским воззрениям. Бесспорен тот факт, что взгляды Т. Гоббс и
Ж.-Ж. Руссо на моральную природу человека радикальным образом расходятся, поскольку естественный человек, по Т. Гоббсу, это – вероломный,
эгоистичный варвар, а по Ж.-Ж. Руссо – неразвращенный благами цивилизации добросердечный невежда.
Но, следует заметить, что оба философа под человеком понимают,
прежде всего, объект воздействия, и нравственность личности в некоторой
34
Руссо Ж.-Ж. Трактаты. М., 1969. С.12.
Руссо Ж.-Ж. Трактаты. С.12.
36
Руссо Ж.-Ж. Трактаты. С.19.
37
Руссо Ж.-Ж. Трактаты. С.26.
35
28
степени не зависит от нее. Также мыслители в соответствии с традицией
Просвещения абсолютизируют примат гражданского сознания над индивидуальным, человек, таким образом, определяем внешними связями. Т. Гоббс
и Ж.-Ж. Руссо убеждены, что государство как совокупность личностных нравственных принципов определяет моральный облик каждого индивидуума.
В целом можно сказать, что, несмотря на взаимоисключающие суждения, сам предмет рассмотрения, его восприятие как объекта, обнаруживают
общность подходов к изучению. Наличие в суждениях личности, которую
либо воспитывает рационалистический Левиафан, либо развращают Науки и
Искусства, доказывает, что оба философа принадлежат к особой системе понимания, имеющей свои четкие границы, в пространстве которой не может
быть гносеологического устремления, выходящего за них.
Таким образом, используя понятийный аппарат философии М. Фуко,
можно утверждать, что в пределах рассмотренных эпистем, вопрос об этическом аспекте реализации таланта как направление научного поиска не нашел
систематизированного и целостного ответа.
29
1.2. Дивергенция
интерпретаций
этического
аспекта
реализации таланта
Обособленное рассмотрение рефлексии этического аспекта реализации
таланта с XIX века вплоть до наших дней объясняется особой гносеологической спецификой данного периода.
По М. Фуко с XIX века начинает отсчет своего существования и функционирования современная система мышления. Ее появление есть следствие
фундаментальных открытий и революционных прорывов в науке, заставивших по-новому взглянуть на, казалось бы, изученные ранее предметы и явления. В результате чего «раскол единого пространства представления открывает в итоге возможность новых форм познания».38 Согласно философским
воззрениям М. Фуко, как «археолога» знания: «Человек не возникал в этих
эпистемах [системах мышления до XIX века] потому, что место его возможного появления скрадывалось гладкостью взаимопереходов между порядком
мысли и порядком бытия».39 Человек начинает «существовать» в философии
только с XIX века, поскольку только тогда возникают три категории, дающие
возможность «определить» его: жизнь, язык и труд.
М. Фуко пишет, что «никакая философия, никакое мнение политического или этического характера, никакая из уже существующих эмпирических наук, никакое наблюдение над человеческим телом, никакое исследование ощущения, воображения или страстей ни в XVII, ни в XVIII веке ни разу
не столкнулось с таким предметом, как человек, поскольку человек и не существовал (как не существовали жизнь, язык и труд)». 40
Таким образом, только в XIX веке гуманитарные науки стали располагать необходимым багажом связей личности с окружающей средой для результативной рефлексии.
38
Фуко М. Слова и вещи. М., 1977.С.16.
Фуко М. Слова и вещи. С.16.
40
Фуко М. Слова и вещи. С.364.
39
30
В то же время наблюдается расщепление эпистемологического поля,
которое проявляется не только в прогрессирующем дифференцировании наук, но и в поливариантности фундаментальных установок внутри каждой. В
контексте данного исследования эта специфика проявляется в невозможности найти некий общий момент рассуждения философов XIX-XX веков, нет
исторической специфики, которая довлела над учеными в предыдущие эпохи.
Таким образом, исследуя специфику изучения талантливой личности в
современном этическом дискурсе, можно выявить такое разнообразие трактований и подходов, что можно утверждать: их принципиальная взаимоисключительность является единственным объединяющим моментом.
Поэтому, в связи с увеличивающейся мировоззренческой дифференциацией социума изучение этики творческой личности приобретает форму
субъективной трактовки в рамках личностного восприятия мира.
Русский религиозный философ Н.А. Бердяев, видевший в творчестве
человека осуществление божественного замысла, создал оригинальную концепцию, отражающую заявленную проблематику. Главное, что необходимо
учесть при анализе концепции Н.А. Бердяева, это разделение творчества на
внутриличностное, под которым философ понимает самосовершенствование,
и внешнее, продукты которого непосредственно получают материальное воплощение.
К внутриличностному творчеству можно отнести весь широкий спектр
направлений духовного развития личности, культивирование положительных
качеств. Любую другую деятельность, направленную на преобразование окружающего мира, то есть научное и художественное творчество, следует
причислить к внешнему творчеству.
Анализируя осмысление Н. Бердяевым этического аспекта реализации
таланта, прежде всего, следует заметить, что понятие «талант» философ
трактует с богословских позиций: «Богом дан человеку творческий дар, талант, гений и дан мир, в котором и через который должен совершаться твор31
ческий акт. От Бога исходит зов, чтобы человек совершил творческий акт,
осуществил свое призвание, и Бог ждет ответа на свой зов».41
Далее философ пишет о том, что каждый обладает талантом, каждый
призван к творческому служению согласно специфике своего дара. Понять
мысль Н. Бердяева можно, только если рассматривать под творческим даром
внутреннее стремление личности к самосовершенствованию, к тому, чтобы
стать гениальной личностью в плоскости максимального развития душевных
качеств.
Другими словами, талант, которым наделен каждый, представляет собой наличие возможности преобразовать свой внутренний мир, то есть этот
талант должен проявиться в виде стремления к самосовершенствованию.
Талантливая личность, таким образом, не обязательно предстает великим творцом в сфере науки или искусства. Гениальность имеет вектором своей направленности именно духовную сферу, а не материальное воплощение,
«гениальность должна быть отнесена к внутреннему творчеству, а не к внешней реализации творчества в продуктах» – пишет Н. Бердяев.42
Такие этические категории, как добро, любовь, вера, надежда, самоотверженность, свобода, честь, могут характеризоваться как гениальные, если
субъект, развивая их, доводит до абсолюта. Другими словами, личность может быть гениально доброй, гениально любящей и гениально самоотверженной, но при этом не имеющей свершений в науке или искусстве. «Святому
может быть присуща гениальность в самотворчестве, в превращении себя в
совершенную, просиянную тварь, хотя никаких продуктов он может и не
создавать» – пишет Н. Бердяев.43 Этот пример иллюстрирует не гения – здесь
речь идет о гениальности, о так называемой гениальной натуре, которая, согласно Н. Бердяеву, свидетельствует о том, что человек прорывается к первоисточнику, к Богу. Это стремление представляет собой воплощение перво-
41
Бердяев Н. О назначении человека. М., 1931. С. 119.
Бердяев Н. О назначении человека. С. 120.
43
Бердяев Н. О назначении человека. С.121.
42
32
родного творческого процесса, так Н. Бердяев исходя из дуалистической
природы человека, утверждает, что творчество есть проявления божественной составляющей личности.
Таким образом, Н. Бердяев понимает творчество как нравственное развитие личности, как проявление творца, как преодоление тварности. Из чего
следует, что воплощение таланта в творчестве данного вида, носит не просто
нравственный характер, так как нравственность – это основание духовного
роста как творческого процесса. Поэтому целесообразно утверждать, что, по
Н. Бердяеву, только талантливая в нравственном отношении натура может
быть творцом самой себя.
Логично, что Н. Бердяев, допускает существование «злого творчества»,
как деятельности, которая порождает нечто качественно новое в науке или
искусстве, но не способствующей нравственному совершенствованию. «Злое
творчество» – это результат искажения таланта греховной природой человека, результат проявления тварности.
Н. Бердяев замечает, что изначально творческий гений ни за что дается
человеку, этот дар никак не связан с нравственными устремлениями достигнуть совершенства, преобразить себя. Это обстоятельство, по Н. Бердяеву,
доказывает, что творчество как внешняя реализация таланта, не всегда нравственно – «в этике творчества может раскрыться новый конфликт между
творчеством совершенных культурных ценностей и творчеством совершенной человеческой личности».44
Таким образом, Н. Бердяев, являясь представителем русского экзистенциализма, создал христианскую концепцию этики творчества, основанную на
соответствующих религиозных ценностях.
Ф. Ницше, философ, из воззрений которого берет свое начало экзистенциализм, выдвигает концепцию, которая базируется на «антихристиан-
44
Бердяев Н. О назначении человека. М., 1931.С.122.
33
ских» ценностях, что является особой приметой времени – дивергенция основополагающих этических ориентиров.
При анализе воззрений Ф. Ницше на этический аспект реализации таланта, необходимо, прежде всего, рассмотреть переоценку христианского
этического наследия. Именно в принятии христианской этики философ видит
причину всех бед современного мира. Христианские ценности, по Ф. Ницше,
носят нигилистический, противоестественный характер. Главной добродетелью христианство признает сострадание, которое философ рассматривает как
самое худшее душевное устремление, отрицающее саму жизнь. «Сострадание вообще противоречит закону развития, который есть закон отбора. Оно
поддерживает то, что должно погибнуть, оно встает на защиту в пользу обездоленных и осужденных жизнью, поддерживая в жизни неудачное всякого
рода…».45 Видя в христианской этике искусственно насажденные человеку
моральные принципы, обращенные к больным и обездоленным, Ф. Ницше
утверждает необходимость создания новой этики, направленной на утверждение свободы, силы и гордости. «Христианская вера есть с самого начала
жертвоприношение: принесение в жертву всей свободы, всей гордости, всей
самоуверенности духа и в то же время отдание самого себя в рабство, самопоношение, самокалечение». 46 Творчество новой этики есть основа творческого самоизъявления личности. Осмысление и переоценка традиционных
ценностей, которые «почти с колыбели дают уже нам в наследство», есть
главное приложение творческих способностей личности.47
Таким образом, смысл анализа воззрений Ф. Ницше заключается в освещении философской концепции, суть которой – имморализм творчества и
творчество имморализма. Другими словами, вся созидающая сила личности
должна быть направлена на творчество новой этики, которая антагонистична
существующей. Поэтому в контексте заявленной темы следует заключить,
45
Ницше Ф. Сочинения в 2 т. Т.2, М., 1996.С.719.
Ницше Ф. Сочинения в 2 т. Т.2, С.271.
47
Ницше Ф. Сочинения в 2 т. Т.2, С.134.
46
34
что, по Ф. Ницше, этическая составляющая таланта личности носит враждебный характер к существующей этической системе, так как именно она есть
объект преобразования.
Другая концепция, которая содержит в себе подробный ответ на вопрос
о совместимости таланта и несовершенстве личностных нравственных убеждений принадлежит ученому, чьи интересы находятся на стыке истории, этнологии и психологии.
В рамках данного исследования интерес представляет пассионарная
теория этногенеза Л.Н. Гумилева. Историк-этнолог Л.Н. Гумилев не занимался изучением этической составляющей таланта, но теория этногенеза, основанная на доказательстве того, что пассионарность есть решающий фактор
этногенеза, включает в себя рассмотрение творчества как проявления пассионарности. Анализ этической составляющей такого явления как пассионарность обусловил актуальность работы Л.Н. Гумилева «Этногенез и биосфера Земли».
Самое общее определение пассионарности, по Л.Н. Гумилеву, сформулировано следующим образом: пассионарность – это потребность в преобразовании окружающей среды. И если творчество «бунт осуществляющегося,
становящегося человека против во всякий момент осуществленной, ставшей
природно-социальной человекоразмерности доступных фрагментов Мира,
против собственной безальтернативной вписанности в наличные условия
всецело детерминированного механического существования, против окруженности всем состоявшимся», то можно говорить о том, что творчество есть
частный случай пассионарности. 48
В подтверждение сказанного можно привести слова Л.Н. Гумилева о
соотношении таких понятий, как «творчество» и «пассионарность»: «Творческое сгорание Гоголя и Достоевского, добровольный аскетизм Ньютона, над-
48
Беляев И.А. Творчество как форма становления индивидуальной целостности человека//Вестник ОГУ. –
2010. – №10. –С.58.
35
ломы Врубеля и Мусоргского – это тоже примеры проявления пассионарности, ибо подвиг науки или искусства требует жертвенности».49
Таким образом, соотношение понятий «творчество» и «пассионарность» можно выразить так: все творцы – пассионарии, но не все пассионарии творцы. Поэтому представляется возможным рассмотреть этическую составляющую пассинарности, как категории включающей творчество. По
Л.Н. Гумилеву, пассионарный импульс, как поведенческая доминанта, лежит
в основе всей альтруистической этики, где интересы коллектива доминируют
над личностными. Интересы коллектива могут быть неверно понятыми, но
их превалирование над жаждой жизни и заботой о собственном потомстве
бесспорно. По Л.Н. Гумилеву, пассионарность есть атрибут подсознания,
«важный признак, выражающийся в специфике конституции нервной деятельности».50
Различают степени пассионарности, и, соответственно, чем выше эта
степень, тем субъект менее способен рассчитать последствия своих поступков. Так как, по Гумилеву, нравственность – это особая форма сознания, а
пассионарный импульс находится вне контроля сознания, этическая основа
пассионарности отсутствует – «пассионарность может проявляться в самых
различных чертах характера, с равной легкостью порождая подвиги и преступления, созидание, благо и зло, но не оставляя места бездействию и спокойному равнодушию».51
Степень пассионарности иногда столь велика, что нивелирует инстинкт
самосохранения и уважение к законам, которое воспитывается культурой и
обычаем. Поэтому можно утверждать, что в рамках пассионарной теории этногенеза Л.Н. Гумилева этическая составляющая таланта, как частного случая пассионарности, зависит от того, насколько силен пассионарный импульс.
49
Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. Л., 1990.С.291.
Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. С.266.
51
Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. С.261.
50
36
Актуальным для раскрытия темы представляется анализ работы «Ответственность
художника»
французского
философа
Ж. Маритена.
Ж. Маритен с позиций неотомизма осмысляет предназначение человека, видя
его в реализации таланта через творчество. Художник или поэт есть личность, полностью достигшая потенциально возможного развития, наиболее
полно воплотившая идею Бога. В подтверждение своей идеи Ж. Маритен
приводит слова писателя Л. Блуа: «Я мог бы стать святым, чудотворцем. Но
я стал литератором».52
Таким образом, творчество само по себе есть богоугодное дело, но сосуществование этического и эстетического в масштабе одной личности детерминировано не только тождеством блага и творчества – имеет место сочетание таланта и безнравственности, анализу этой проблемы посвящены дальнейшие рассуждения философа.
Ж. Маритен, исследуя представления об этической составляющей таланта в философском наследии античности, приходит к умозаключению о
допущении разделения этических и эстетических ценностей в рамках конкретной талантливой личности – «краснодеревщик или ювелир создает отличные вещи, несущественно, что он сварлив или замечен в дурном поведении».53 Ж. Маритен обнаруживает тождество сужений в этом вопросе античных философов и средневековых теологов, ссылаясь на слова Фомы Аквинского: «Благо, отыскиваемое искусством, не есть благо человеческой воли
или пожелательной способности (собственно благо человека), но благо самих
вещей, сделанных или продуцированных искусством. По этой причине искусство не предполагает правильности пожелания».54
Свои представления о соотношении этического и эстетического начал
Ж. Маритен выводит из сентенции «домен Искусства и домен Морали образуют два автономных мира, но внутри того же человеческого субстрата».55По52
Маритен Ж. Ответственность художника. М., 1991. С. 6.
Маритен Ж. Ответственность художника. С. 6.
54
Культурология. М., 2001. С.389.
55
Маритен Ж. Ответственность художника. С.2.
53
37
этому, в область этического осмысления попадает такая характеристика талантливой личности как изощренность ума. Ж. Маритен выводит из этой характеристики орудия творческой интуиции, которые образуют «необходимый арсенал расчетливости, хитрости и лукавства». 56 Доказывая наличие
этого арсенала, философ приводит слова Э. Дега: «Картина – это вещь, требующая не меньше козней, плутней и порочности, чем совершение преступления».57 Искусство, по мнению Ж. Маритена, «эгоистично», прежде всего,
именно к своему творцу, поэтому «грехи человека могут послужить сюжетом
или материалом для произведения искусства».58
Касаясь вопроса о сущности этического начала, Ж. Маритен приходит
к заключению, что любое моральное обязательство есть результат принуждения, которое интеллект оказывает на волю. Каждая личность обладает безоговорочным положительным самовосприятием, так как человек не может желать быть дурным, не хочет творить зло, поскольку это зло. Помимо общего
для всех положительного самовосприятия, Ж. Маритен в контексте личности-творца вводит понятие «художнической совести». «Художническая совесть» в данном случае означает такое понимание этической и эстетической
истины, добровольный отказ от которого невозможен. Поскольку «художническая совесть» есть продукт развития личности творца, игнорировать ее он
не может, «художник не может желать быть дурным как художник, его «художническая совесть» обязывает его не согрешать против своего искусства». 59 В случае отказа от своих убеждений не только «художническая совесть», но и моральная оказывается задетой, так как, по Ж. Маритену, «художническая совесть» есть разновидность совести вообще. Исходя из этого
утверждения, философ выстраивает критику принципа идеалистической эстетики «Искусство для Искусства» – «Искусство для Искусства» означает не-
56
Маритен Ж. Ответственность художника. М., 1991. С. 3.
Маритен Ж. Ответственность художника. С. 3.
58
Маритен Ж. Ответственность художника. С. 3.
59
Маритен Ж. Ответственность художника. С. 3.
57
38
которую нелепость: мнимую необходимость для художника быть только художником, не человеком».60
Таким образом, по Ж. Маритену, любая творческая личность, прежде
всего, человеческая личность со своей этикой. «Художническая совесть» есть
результат наложения ценностей эстетики на этические ценности в контексте
личности, доминанта мировоззрения человека, сложность структуры которой
прямо пропорциональна степени таланта. Ж. Маритен допускает творчество
зла, однако, так называемая «художническая совесть», является тем регулятором, который в глазах данной личности не позволяет ей стать творцом
дурного. То есть объективно произведение искусства может нести отрицательный этический смысл, но субъективно – всегда только положительный.
Особенностью рассмотренных интерпретаций заявленной проблемы
является в некоторой степени ее побочность по отношению к общей системе
взглядов авторов. Концепция талантливой личности в современном этическом дискурсе является следствием из основоположений, которые составляют более общие философские системы: оправдание человека творчеством у
Н. Бердяева, этическая рефлексия и критика доминирующих нравственных
ценностей Ф. Ницше, пассионарная теория этногенеза Л.Н. Гумилева, интегральный гуманизм Ж. Маритена.
Исследования, предметом которых были некоторые аспекты темы талантливой личность в современном этическом дискурсе, появляются только
на современном этапе развития гуманитарного знания. Так, в контексте темы
значительный интерес представляет книга Е. Синицына и О. Синицыной
«Тайна творчества гениев», посвященная анализу феномена гениальности.
Инструментом исследования творчества становится метод структурно-осевой
психологии. Принцип этого метода заключается в условном отождествлении
физического и психического пространства. Учитывая, что, по Декарту, физический мир заключен в трехмерной системе координат, Е. Синицын и
60
Маритен Ж. Ответственность художника. М., 1991. С. 3.
39
О. Синицына использовали декартову систему координат для построения
психической системы личности, преодолев кажущееся противоречие о невозможности точно измерять психические характеристики человека.
Метод структурно-осевой психологии становится актуальным для данного исследования, когда при описании психической системы личности
Е. Синицын и О. Синицына анализируют нравственные начала гения, как
высшей степени проявления таланта. Выявляя поразительное сходство процессов, протекающих в психике одержимого жаждой творчества и попавшего
в плен разрушительных страстей человека, Е. Синицын и О. Синицына приходят к выводу, что «и у созидающего гения, и у деструктивного в своей
одержимости фанатика в сознании бушуют эти поддерживающие огонь страсти психические процессы».61
Но, несмотря на сходство психических характеристик, авторы противопоставляют созидающих гениев и одержимых фанатиков, видя в их противостоянии борьбу добра и зла, – «как только в мире появляются вдохновленные одержимостью гении, тотчас же наперерез им бросаются одержимые фанатики. И снова мир полон борьбы этих двух стихий – жажды созидания и
жажды разрушения».62Можно сказать, что, таким образом, ученые дают отрицательный ответ на риторический вопрос А.С. Пушкина о совместимости
гениальности и злодейства. «Эти сущности бытия [сострадание и совесть]
всегда существуют в своем неповторимом единстве в даре гения».63
Высоконравственная личность есть имманентная составляющая гения,
согласно концепции Е. Синицына и О. Синицыной. Но это не значит, что нравственные коллизии не знакомы гению, наоборот, вся внутренняя жизнь гения
есть поиск и нахождение такого пути, который бы соответствовал представлениям о высоких моральных принципах. «Эта борьба не минует никого и не за-
61
Синицын Е., Синицына О. Тайна творчества гениев. Новосибирск, 2004.С.110.
Синицын Е., Синицына О. Тайна творчества гениев. С.110.
63
Синицын Е., Синицына О. Тайна творчества гениев. С. 117.
62
40
висит от меры таланта», но только того, кто всегда выбирает нравственный
путь, согласно Е. Синицыну и О. Синицыной, можно назвать гением.
К концепциям, которые явились результатом теологического подхода,
относится система взглядов М. Эпштейна.
Российский философ, доказав фактическим материалом, что «между
художественным даром и моральными обязательствами его обладателя нет
никакой прямой зависимости», 64 задается целью узнать почему «высшими
дарованиями наделяются люди дурные, ничтожные, злонравные, во всяком
случае, лишенные тех добродетелей, которые украшают многих других,
творчески не даровитых»?65 И более того, М. Эпштейн выявляет прямую зависимость между наличием таланта и аморализмом, так, по его мнению, стоит «говорить о невместимости разных достоинств в оболочку одного смертного существа».66
Для исследования данного феномена М. Эпштейн обращается к его
специфическому религиозному истолкованию, утверждая наличие в нем сокровенного смысла.
По мнению философа в мире существует двойная несправедливость:
муки безгрешных и величие грешников, и эти два явлении, по М. Эпштейну,
взаимообусловлены: «Человеческое страдание – как семя, которое, падая и
умирая в земле, приносит невидимый плод в иных мирах. И человеческий
дар – тоже семя, принесенное из иных миров, чтобы оно могло возрасти на
этой земле».67
М. Эпштейн утверждает многомерность человеческого бытия: «даровано нам тайное сокровенное ощущение живой связи нашей с миром иным, с
миром горним и высшим, да и корни наших мыслей и чувств не здесь, а в
64
Эпштейн, М. Совместимы ли гений и добродетель? [Электронный ресурс] //Русский журнал. 2014.
№1. URL: http://magazines.russ.ru/znamia/2014/1/11e.html (дата обращения: 15.05.2014).
65
Эпштейн, М. Совместимы ли гений и добродетель? [Электронный ресурс] //Русский журнал. 2014. №1.
URL: http://magazines.russ.ru/znamia/2014/1/11e.html (дата обращения: 15.05.2014).
66
Эпштейн, М. Совместимы ли гений и добродетель? [Электронный ресурс] //Русский журнал. 2014. №1.
URL: http://magazines.russ.ru/znamia/2014/1/11e.html (дата обращения: 15.05.2014).
67
Эпштейн, М. Совместимы ли гений и добродетель? [Электронный ресурс] //Русский журнал. 2014. №1.
URL: http://magazines.russ.ru/znamia/2014/1/11e.html (дата обращения: 15.05.2014).
41
мирах иных». 68 Это позволяет М. Эпштейну заключить, что незаслуженно
страдающий в посюстороннем мире, в потустороннем – безнравственный гений, а безнравственный гений здесь – великий страдалец в иных мирах.
Таким образом, М. Эпштейн ограничивает в правах рациональную человеческую рефлексию этической стороны таланта: «сущности вещей нельзя
постичь на земле», 69 однако утверждает наличие некой Высшей Гармонии,
которая уравновешивает все мысли и деяния в сверхчеловеческом масштабе.
В рамках данного исследования интерес представляют материалы конференции религиозной направленности «Христианство-2000». Д.Б. Богоявленская
в статье «Творчество и нравственность» анализирует творческую мотивацию с
позиций этики. Философ задается вопросом насколько нравственно побуждение, которое двигало ученым в его открытии. Признавая мотивационную ценность таких категорий как престиж, тщеславие, Д.Б. Богоявленская утверждает,
что их влияние может быть ограничено характеристиками личности субъекта.
Если творческая деятельность имеет своей целью достижение конкретного результата и творческая активность субъекта прекращается с момента
его достижения, то в этом случае можно говорить о творчестве как о средстве
достижения целей, связанных с внешним самоутверждением, вне зависимости от уровня созданного. Если же с достижением результата процесс созидания не прекращается, то следует говорить о творчестве как самоцели.
В доказательство необходимости наличия именно субъективной ценности творчества, Д.Б. Богоявленская приводит факт того, что при высочайших
умственных способностях после достижения определенного результата деятельности творческая активность не наблюдается. В данном случае творчество было лишь средством, к которому, после достижения результата, был потерян интерес.
68
Эпштейн, М. Совместимы ли гений и добродетель? [Электронный ресурс] //Русский журнал. 2014. №1.
URL: http://magazines.russ.ru/znamia/2014/1/11e.html (дата обращения: 15.05.2014).
69
Эпштейн, М. Совместимы ли гений и добродетель? [Электронный ресурс] //Русский журнал. 2014. №1.
URL: http://magazines.russ.ru/znamia/2014/1/11e.html (дата обращения: 15.05.2014).
42
Таким образом, по Д.Б. Богоявленской, степень актуальности творчества как такового, его субъективная ценность – есть показатель его нравственной составляющей. Когда субъект творчества не прельщаем славой, и процесс созидания приносит ему радость, даже вне зависимости от объективной
ценности результата, только тогда мотивация к творчеству носит нравственный характер.
Монографию Н.В. Гончаренко «Гений в искусстве и науке» целесообразно использовать как историографический базис при изучении какого-либо
аспекта такой смысловой категории как феномен гениальности. Гениальность трактуется Н.В. Гончаренко как реализация потребности утвердить
свое видение мира. Н.В. Гончаренко не ставит целью анализ этической составляющей таланта личности, ученый занимается оценкой человеческих качеств гениев в целом и приходит к выводу, что «все человеческое им не чуждо». Что касается рассмотрения с этических позиций именно творчества, то
здесь главным критерием, по Н.В. Гончаренко, является соответствие направления творчества глобальной потребности современности, которая заключается в необходимости нивелировать диспропорцию между техническим и духовным уровнем развития современного общества.
Н.В. Гончаренко отдает приоритетную роль в развитии культуры
именно гениальным личностям, индивидуумам. Гении, по Н.В. Гончаренко,
генераторы идей, осуществление которых дело общества. Соответственно, на
гениях как на творцах современного бытия, лежит и вся ответственность.
Анализируя современный уровень развития техники, Н.В. Гончаренко
обнаруживает жестокую двойственность технического прогресса – «ход истории пока идет таким образом, что запрещение производства оружия одного вида освобождает простор для изобретения другого, более смертоносного».70Поэтому, установление контроля разума над научно-техническим развитием, по
Н.В. Гончаренко, долг самих ученых. Ход истории всегда определяли гении, но
70
Гончаренко Н.В. Гений в искусстве и науке. М., 1991. С.409.
43
произошло наращение технической, материальной мощи в ущерб гуманистическому, духовному усовершенствованию. Прогнозирование последствий технического развития, соразмерность средств и целей, влияние техносферы на духовную сущность человека – вот сферы, требующие осмысления в научном и в
некоторой степени художественном творчестве современных гениев.
Н.В. Гончаренко утверждает, что нравственно только творчество, направленное на преодоления диспропорции между техническим и духовным
уровнем развития современного общества, – «гений, который забудет о том,
что он человек, что существует человечество, и, закрыв глаза и уши, будет
упорно совершенствовать только машины для машин, технику во имя техники, а не во имя блага человека, не нужен людям».71 Н.В. Гончаренко указывает на необходимость сочетания в научном и художественном творчестве гениев таких категорий этики как совесть, разум и ответственность как неотъемлемого условия для развития человеческого общества.
При анализе методологии исследования этического аспекта реализации
таланта, следует обратить внимание на статью философа В.С. Ольховского
«Свобода научных исследований и ответственность ученого. Академическая
свобода и нравственный выбор». В.С. Ольховский анализирует этическую
составляющую таланта, реализующегося в области научного творчества, видя коллизию в том, что ученый должен балансировать между автономией научного познания и нравственной ответственностью.
Признанный апологет христианства В.С. Ольховский утверждает, что
«свобода выбора фактически ограничена осознанием работниками науки моральной ответственности перед людьми и перед Богом за свой выбор». 72
Кроме того, В.С. Ольховский выявляет объективный фактор, определяющий
выбор направления и задачи научной деятельности: ученый не может абстрагироваться от современных ему реалий, прежде всего потому, что он человек.
Еще один фактор, в некоторой степени снимающий ответственность с деяте71
72
Гончаренко Н.В. Гений в искусстве и науке. С.407.
Ольховский В.С. Свобода научных исследований и ответственность учѐного. 2001. С.272.
44
ля науки, это предопределенность развития науки, прямая зависимость от
предыдущей фазы развития, – «теория относительности рано или поздно была бы создана и без Эйнштейна».73
В.С. Ольховский выделяет две научные сферы по принципу возможной
детерминированности научной деятельности мировоззрением ученого. Научная деятельность в сфере точных наук, естествознания, гуманитарных и социальных наук (история, экономика и др.), по мнению В.С. Ольховского, не
связана непосредственно с личным мировоззрением исследователя, и не зависит от его этических установок. Гуманитарные духовные науки, к которым
В.С. Ольховский относит психологию, этику, эстетику и философию, существенно связаны с мировоззрением ученого. Ученый, работая в этих сферах,
несет моральную ответственность, так как его деятельность носит субъективный характер.
Следовательно, творчество как воплощение таланта в области так называемых гуманитарных духовных наук в наибольшей степени зависит от его
этической составляющей.
Обзор теоретического осмысления заявленной темы демонстрирует,
что этический аспект реализации таланта присутствует в работах философов,
принадлежащих к разным направлениям, следствием чего является подход к
вопросу с разных ценностных позиций. Поэтому, отсутствует преемственность в исследовании этого вопроса, а результат детерминирован контекстом
философского направления.
Значительное количество источников не вошло в обзор в силу того, что
тема исследования в них затрагивалась косвенно или же акцент был смещен в
сторону этического аспекта в сфере достижений современной науки, а внутренним механизмам сосуществования таланта с этическими принципами в масштабе одной личности не уделялось внимания. Поэтому, можно говорить о недостаточном исследовании данной темы, что подтверждает ее актуальность.
73
Ольховский В.С. Свобода научных исследований и ответственность учѐного. С.272.
45
1.3.Этическая
рефлексия
талантливой
личности
как
субъекта истории
Фактический материал и теоретические положения в совокупности доказывают, что этические представления носят относительный характер в силу
их социальной природы и автономны по отношению к таланту. Видные представители направлений гуманитарного знания, на пересечении которых находится сущностное содержание этики, в частности философии, психологии,
культурной антропологии внесли значительный вклад в осмысление проблемы соотношения таланта и личностной нравственности. Биографические сведения в более чем достаточной степени свидетельствуют об автономности
этических представлений личности от ее одаренности.
Однако, несмотря на очевидность возможности сосуществования гения
и злодейства в масштабе одной личности, для полноценной этической концепции, очевидно, не хватает включенности данного гуманитарного знания в
систему этического знания вследствие его отчужденности от фундаментальных категорий. Для того, чтобы доказать истинность утверждения об автономности личностной нравственности по отношению к таланту и сделать его
элементом системы знания, то есть обосновать концепцию, следует обратиться к трактовке более общих категорий. Это становится возможным, если
рассматривать талантливую личность в контексте этической рефлексии как
субъекта истории, выходя тем самым за границы рассмотрения ее как спонтанно сформировавшегося уникального индивидуума, стремясь выявить ее
особую надличностную функцию.
Другими словами, чтобы концепция реализации этических представлений талантливой личностью не была голословной, она, несомненно, требует
подтверждения другими более общими положениями.
Включенность в систему этического знания будет обеспечена, если соотнести исследуемый вопрос с категориями, которыми она оперирует при исследовании фундаментальных основ человеческого бытия.
46
Целый спектр вопросов, связанных с исследованием личности начинается с выяснения общих смыслов ее бытия как разумного существа, способного к эпистемологическому осмыслению.
Естественнонаучный
подход
к
этому
вопросу
позволил
В.И. Вернадскому сформулировать теорию о ноосфере. Ученый абсолютизирует разумную составляющую преобразовательной деятельности и рассматривает эту деятельность как геологическую силу: «Создание ноосферы из
биосферы есть природное явление, более глубокое и мощное в своей основе,
чем человеческая история… Это новая стадия в истории планеты, которая не
позволяет пользоваться для сравнения, без поправок, исторически ее прошлым. Ибо эта стадия создает, по существу, новое в истории Земли, а не
только в истории человечества».74 Однако В.И. Вернадский не склонен идеализировать человека и рассматривать как исключительно положительную созидательную силу, по мнению ученого, современное ему человечество отчуждается от создавшей его природы: «Благодаря условностям цивилизации эта
неразрываемая и кровная связь всего человечества с остальным живым миром забывается, и человек пытается рассматривать отдельно от живого мира
бытие цивилизованного человечества. Но эти попытки искусственны и неизбежно разлетаются, когда мы подходим к изучению человечества в общей
связи его со всей Природой».75
Таким образом, В.И. Вернадский считает, что человек должен, используя возможности своего разума, стремиться к высокоморальным целям, только
так его деятельность будет созвучна развитию биосферы, конечным итогом
которого явится ноосфера. Деструктивная деятельность, по В.И. Вернадскому,
противоречащая идее ноосферы как высшей стадии развития биосферы, в общем, и человека, в частности, носит регрессивный характер.
Другими словами, для В.И. Вернадского бинарная оппозиция добро-зло
означала полярные процессы эволюции и деградации, тем самым ученый ве74
75
Вернадский В.И. Биосфера и ноосфера. М., 2004. С.16.
Вернадский В.И. Биосфера и ноосфера. С.16.
47
рил в истинность «человеческого» добра и не принимал абсолютное положительное значение любого преобразования. Развитие как путь к усовершенствованию, по В.И. Вернадскому, доступно для понимания человеческому разуму и потому человек, в частности ученый, является не просто винтиком
общемирового процесса эволюции биосферы, а разумным творцом будущего,
вполне осознающим свою ответственность.
Мыслитель из другого пространственно-временного континуума, чьи
воззрения на проблему также представляют интерес, Г. Гегель совсем иначе
оценил значение восприятия человеком категорий добра и зла. Для немецкого философа «человеческое» восприятие добра и зла относительно, абсолютное понимание вообще не доступно человеку.
При исследовании этической составляющей талантливой личности целесообразно, используя идеалистическую диалектику Г. Гегеля, рассмотреть
талантливую личность как «доверенное лицо всемирного духа». Следует заметить, что Г. Гегель различает две категории: личность как «волю» и историческую личность как активного творца истории.
Очевидно, что всякий индивидуум, являющийся совокупностью социобиологических характеристик, по Г. Гегелю, есть личность как «воля», и
только те, чьи деяния социально значимы, становятся «героями истории».76
Гегелевская личность как «воля» не представляет собой интереса для развертывания Абсолютной идеи как реализации плана развития бытия, ей отводится роль безличного исполнителя обязанностей, налагаемых правовой системой государства, как апологетом нравственности и дарующей в итоге индивидууму юридические права: «Человек обладает посредством нравственности правами постольку, поскольку у него есть обязанности, и у него есть
обязанности постольку, поскольку он обладает правами».77
76
Кашин В.В. Учение Гегеля о нравственности // Вестник Оренбургского государственного университета.
— 2005. —.№7. — С.33.
77
Гегель Г.В. Сочинения. М., 1934.Т.7.С.188.
48
Только государство как холистическая сумма личностей становится
«действительностью нравственной идеи», являясь, по сути, результатом реализации закона перехода количества в качество. «Единичный индивидуум
слишком беден для ее существа, чтобы воспринять ее [нравственности] природу во всей ее реальности»78– пишет Гегель, утверждая тем самым, что количество личностей, образующее государство, выходит на новый, качественно более высокий уровень нравственности.
Совокупность индивидуумов, добросовестно выполняющих свои обязанности, при правовом сопровождении образуют сообщество с более совершенной моралью, чем мораль каждого из них – такова оценка Г. Гегеля
государства в ракурсе этической рефлексии.
Рассуждая об «исторической» личности, Г. Гегель утверждает ее моральную независимость: «...независимость от него [общественного мнения]
есть первое формальное условие совершения чего-либо великого и разумного
(как в действительности, так и в науке)».79
Кроме того, сама интерпретация зла у Г. Гегеля представляет интерес в
контексте данной темы. По Г. Гегелю, зло изначально присуще человеческой
природе, именно зло делает человека человеком. Источником зла, как и добра, является сама человеческая природа, только реализация диалектического
закона единства и борьбы противоположностей делает возможным любое
развитие, и, прежде всего, развертывание Абсолютной идеи через деятельность отдельных исторических личностей.
Ф. Энгельс, как исследователь философского наследия Г. Гегеля, следующим образом резюмировал его высказывания касательно категории зла:
«У Гегеля зло есть форма, в которой проявляется движущая сила исторического развития». Всякий новый шаг вперед является бунтом против отжи-
78
79
Гегель Г.В. Политические произведения. М., 1978.С.336.
Гегель Г.В. Сочинения. М., 1934.Т.7.С.318.
49
вающего: «одновременно рычагами исторического развития сделались дурные страсти людей: жадность и властолюбие».80
В данном случае происходит реализация закона отрицания отрицания и
гегелевской диалектической триады: зло является антитезисом добру, синтезом этих категорий является процесс становления. Зло носит не только относительный характер, оно само есть противоречие добру, содержащее в себе
ту же смысловую наполненность только с полярным знаком. Эволюция личности, общества, биосферы носит поступательно-повторяющийся характер.
Так даже самый яростный критик Г. Гегеля, А. Шопенгауэр, обвинивший его
в «величайшей наглости в преподнесении чистой бессмыслице», 81 считал,
что универсальным законом для человеческой личности является маятникообразная траектория. Все метания личности происходят между двумя полюсами, такими как неудовлетворенная потребность и скука.
Потребность как тезис, удовлетворение как антитезис и скука как синтез, такова сущность человеческого существования, по А. Шопенгауэру: «…
потребность в обществе, проистекающая из пустоты и монотонности личной
внутренней жизни, толкает людей друг к другу; но их многочисленные отталкивающие свойства и невыносимые недостатки заставляют их расходиться».82
Закон отрицания отрицания универсален и для общества с его сменами
социально-экономических формаций, и для эволюции биосферы, поскольку
противоречие является обязательным условием прогресса. Сама нравственность есть результат нравственных коллизий, борьбы тезисов и антитезисов.
Талантливая личность, как продуцент прогресса, по Г. Гегелю, представляет
собой арену борьбы добра и зла и никогда не будет «доброй» или «злой», поскольку отсутствие развития есть стагнация.
Следует также заметить, что вся нравственная концепция Г. Гегеля в
большой степени абстрактна, философ мыслит категориями несоизмеримыми
80
Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения Т. 1. М., 1955. С.345.
Шопенгауэр А.О четверояком корне… Мир как воля и представление. Т.1. Критика кантовской философии. М., 1993.С.516.
82
Шопенгауэр А.Полное собрание сочинений. М, 1999-2001. С. 923.
81
50
с общечеловеческими представлениями о добре и зле. Так война рассматривается философом не как бедствие личного и государственного масштаба, а
как средство сохранения нравственного здоровья социума: «Подобно тому,
как движение ветров не дает озеру загнивать, что с ним непременно бы случилось при продолжительном безветрии, так и война предохраняет народы от
гниения, которое непременно явилось бы следствием продолжительного, а
тем паче вечного».83
Можно согласиться с авторами историко-теоретического очерка западноевропейской этики, характеризующего воззрения Г. Гегеля: «Гегель предлагает просто-напросто считать недействительной всю дисгармоничную,
разлаженную, полную конфликтов и себялюбивого хаоса действительность,
т.е. живую жизнь, которой живут живые индивидууму, а видеть лежащую в
основе бытия гармонию логических связей, скрытый за исторической эмпирией разум, т.е. открываемую философией и в самой философии только существующую разумную действительность. Мир понятий, философских иллюзий оказывается выше реального мира во плоти и крови». 84
Поэтому и так называемая историческая личность, являющаяся инструментом Абсолютной идеи, стоит выше всякой морали, так, по Г. Гегелю
мораль как договоренность с целью наиболее комфортного сосуществования
индивидуумов не имеет значения, когда происходит процесс развертывания
Абсолютной идеи, реализация проекта всеобщей эволюции: «Во главе всех
действий, следовательно, и имеющих всемирно-историческое значение, стоят
индивидуумы… они выступают как живые воплощения субстанционального
деяния мирового духа».85
Более того, именно недосягаемые для человека процессы реализующие
«замыслы» мирового духа обуславливают то, что именно данный индивидуум с такими моральными характеристиками оказался в авангарде науки и ис83
Гегель Г. Философия права М., 1990. С.360.
Гусейнов А.А., Иррлитц Г. Краткая история этики [Электронный ресурс] // Библиотека Гумер культурология.
1987. URL: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/Gus_Etika/_29.php (дата обращения: 12.06.2013).
85
Гегель Г. Философия права – М., 1990. – С.372.
84
51
кусства: «…часто приходится слышать: если бы он, тот человек, жил тогда, в
то время, все было бы по-другому и т.д. Однако там, где индивидуум нужен,
там он и есть…».86
Таким образом, сама этическая рефлексия личности, способной на социально значимые достижения, нецелесообразна. Поскольку, по Г. Гегелю,
развертывание Абсолютной идеи процесс настолько всеобъемлющий, а понятие человеческой морали настолько условно и относительно, что нравственная оценка деяний «исторической» личности с позиций человеческого понимания бессмысленна.
Высокая степень абстрактности философских воззрений Г. Гегеля, которые без сомнения имеют высокую теоретическую значимость, следует интерпретировать как субъективное прочтение онтологических проблем в узких
рамках немецкого романтизма.
В отличие от Г. Гегеля британский историк А. Тойнби не отрицает нравственности как объективно существующей ценности, ученый уверен в объективном существовании бинарной оппозиции добра и зла. При этом А. Тойнби
лишает личность моральной ответственности, называя ее «предметом спора
между Дьяволом и Богом», «полем их сражения, ареной, где проходит поединок, сценой, где разыгрывается пьеса». 87 Естественно, события такого
масштаба проистекают отнюдь не с каждым человеком. А. Тойнби выделяет
особую категорию людей, которые именуются творческими личностями и
являются способными ответить на вызов истории. Вызов истории, по
А. Тойнби, совокупность условий, провоцирующих социум на реакцию, в результате которой социум эволюционирует: «Вызов побуждает к росту. Ответом на вызов общество решает вставшую перед ним задачу, чем переводит
себя в более высокое и более совершенное с точки зрения усложнения структуры состояние».88 Таким образом, творческая личность есть результат диф-
86
Гегель Г. Философия права. С.483.
Тойнби А. Постижение истории. М., 2006.С.105.
88
Тойнби А. Постижение истории. М., 2006.С.116.
87
52
ференциации членов социума возникающей исторической необходимостью:
«Одни утрачивают свою оригинальность и полностью сливаются с основной
массой, другие продолжают борьбу в сверхъестественном напряжении и
тщетных ухищрениях, третьи, достаточно умудренные, достигают высот совершенства, строя свою жизнь на новых путях».89
По А. Тойнби, нравственность не всегда сопутствует прогрессивному
развитию, поскольку оно есть нечто большее, чем совершенствование духовных качеств личности: «Рост означает, что растущая личность или цивилизация стремится создать свое собственное окружение, породить своего собственного возмутителя спокойствия и создать свое собственное поле действия.
Иными словами, критерий роста – это прогрессивное движение в направлении самоопределения, а движение в сторону самоопределения – это прозаическая формула чуда самовыражения Жизни».90
Из вышесказанного следует заключить, что А. Тойнби склонен видеть в
человеческой истории динамику прогрессивного развития как результата поступательного движения за счет творческого меньшинства. 91 Творческое
меньшинство, реагируя на вызов истории, совершенствует себя и окружение,
однако, несмотря на объективное существование идеи нравственности, идея
прогресса более значима и, по А. Тойнби, «дрожжи в общем котле человечества» могут пренебрегать ею в силу всеобъемлющего развития.92
Концепция А. Бергсона содержит в себе специфическую интерпретацию
всего спектра тем, связанных с эволюцией социума, и потому органично включает в себя этическую рефлексию талантливой личности.
Представитель интуитивизма А. Бергсон пытался постичь процесс
творческой эволюции мира, рассматривая его как развертывание во времени
жизненного порыва. Жизненный порыв, по А. Бергсону, это поток течения
89
Тойнби А.Постижение истории. М., 2006.С.14.
Тойнби А. Постижение истории.С.256.
91
Тойнби А. Постижение истории.С.267.
92
Тойнби А. Постижение истории. С.267.
90
53
жизни как эволюционный процесс, импульс постоянного развития как имманентный признак всего живого.
Используя методологический принцип органицизма, французский
мыслитель рассматривает человека как клетку организма природы, физическая и духовная сферы которой детерминированы принципом телеологии
всего живого. Детерминированность этим принципом в масштабе человеческой личности воспринимается как осознание обязанности, от которой нельзя
уклониться: «Клетка организма, ставшая на мгновение сознательной, едва
лишь проявив намерение освободиться, была бы сразу же вновь захвачена
необходимостью».93Собственно это и есть мораль, как некий гарант стабильности, который не дает распасться целому, будь то сознание, живой организм, социум или целый биокомплекс. Однако, динамизм, противостоящий
проявлениям стагнации, обуславливает, как появление выдающейся личности, так и более совершенного варианта организации живого на древе эволюции. Человек в концепции французского мыслителя предстает хранителем и
гарантом порыва, условием его дальнейшего движения, тем единственным
существом, которому дан шанс занять качественно новую ступень развития.
А. Бергсон для демонстрации борьбы двух тенденций, а именно развертывания жизненного порыва и стабилизирующей морали выводит две модели
социума с диаметрально различными типами морали. Первый тип морали –
мораль как воплощение инстинкта самосохранения, порождает статическое и
закрытое общество.
А. Бергсон доводит до абсолюта характерные черты данного социума: в
закрытых обществах «жизненный порыв» угасает, здесь нет развития, действует лишь принцип круговорота, сохранения стабильности. …В конечном
счете, статическая мораль не является моралью в собственном смысле слова;
93
Бергсон А. Два источника морали и религии. М., 1994. С.11.
54
это – обычай, традиционная форма поведения людей, «в чистом виде» существовавшая на ранних ступенях развития общества.94
Социум с другим типом морали, по А. Бергсону, базируется на принципах индивидуальной свободы и любви ко всему человечеству, где каждый
в силу беспрепятственного развертывания жизненного порыва стремиться
стать моральным образцом для всех.
Обе модели социума с соответствующими типами морали взяты
А. Бергсоном как идеальные объекты для этической рефлексии, очевидно,
что существующие в реальности типы обществ не могут столь радикально
отличаться, поскольку универсальные направления человеческой морали детерминированы самой его сущностью.
По А. Бергсону, в авангарде развертывания жизненного порыва были
мудрецы Древней Греции, пророки Израиля и христианские мистики, однако
как бы ни было велико их влияние на духовный уровень развития человечества, обществ с идеальной моралью создано не было. Однако этими деятелями были даны траектории движения, имеющие своей целью развитие человеческой духовности.
Следует заметить, что рефлексии А. Бергсон подвергает творцов моральных норм, талантливая личность, реализующая себя в сфере науки или
искусства, игнорируема мыслителем, поскольку, по его мнению, ее вклад в
эволюцию человека и общества гораздо менее значителен.
Таким образом, общее движение жизни привело к рождению человека,
развитие же человека – дело выдающихся людей, талант которых, по
А. Бергсону, выражается в способности созидать такие моральные нормы,
этические школы и новые религии, целью которых является духовное совершенствование человека.
94
Ермолаев И.А. Значение философии Анри Бергсона для развития современной философской мысли // Философия и культура. – 2011. – №3 – С.110.
55
Вопросам, связанным с ролью талантливой личности в историческом
развитии социума, анализу ее имманентных характеристик посвящена концепция теоретика культуры М. Фуко.
Французский мыслитель считал, что исторический процесс не поддается объективному анализу со стороны представителя конкретной эпохи, поскольку находится во власти конкретного исторического дискурса. Именно
дискурсивные практики каждой эпохи устанавливают те исторически изменяющиеся системы «предписаний», которые и предопределяют свойственный для нее код «запретов и выборов». 95 Эту самодовлеющую систему, не
допускающую каких-либо «инноваций» и которая призвана стабилизировать
социум, М. Фуко называет властью.96
Специфика понимания «власти» у М. Фуко заключается, прежде всего,
в том, что она проявляется как власть «научных дискурсов» над сознанием
человека.97Эта власть характеризуется фатальной неизбежностью по отношению к сознанию и процессам познания личности: нет ни одной сферы, в которой личность не детерминирована контекстом исторического дискурса.
Для М. Фуко все люди в принципе равны, над всеми ними довлеют силы исторического дискурса, талантливая личность, изобретая что-то не в состоянии игнорировать стандарты существующего дискурса: «существуют только
возможные изобретения, возможные инновации. Ведь только в порядке строго определѐнного языка или знания мы можем создавать что-то новое, используя ограниченное число правил…»98.
По М. Фуко, человек или индивидуальный субъект был пустой сущностью, пересечением дискурсов, которая конституируется властными отношениями.99
95
Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996.С.64.
Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм.С.64.
97
Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм.С.69.
98
HumanNature: JusticeversusPower (Delanaturehumaine: justicecontrepouvoir, беседа с Н. Хомским и
Ф. Элдерсом, Эйндховен, ноябрь 1971 года, перевод А. Рабиновича), опубликовано в: Elders F. (ed.). Reflexive Water: The Basic Concerns of Mankind. London: Souvenir Press, 1974. P. 102.
99
Ильин И. П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996.С.74.
96
56
Французский мыслитель рассматривает человека как абсолютно несамостоятельное существо, как продукт властных отношений. М. Фуко отрицает человеческую инициативу и провозглашенная «смерть человека» была ничем иным, как «отрицанием гуманистической установки, основанной на вере
в то, что человек способен ограничить власть разумностью или моральностью. Напротив, это власть делает человека таким, как ей нужно».100
Такая интерпретация человека позволяет полностью снять с него ответственность, весь моральный облик человека есть зеркальное отражение морального облика реализации власти дискурсов. Однако М. Фуко считает, что
свобода как возможность автономной деятельности в сферах понимания, познания и творчества в принципе возможна. Личность, для которой власть дискурсов не только не является тотальной, но и которая активно противостоит
ей, именуется в философии М. Фуко как «идеальный интеллектуал»: «Я мечтаю об интеллектуале, который ниспровергает свидетельства и универсалии,
замечает и выявляет в инерции и требованиях современности слабые места,
провалы и натяжки ее аргументации, который постоянно перемещается, не
зная точно, ни где он будет завтра, ни что он завтра будет делать».101
Таким образом, согласно взглядам М. Фуко на человека как на производное дискурса, мысли и представления которого определяются извне, говорить о личностной моральной ответственности не представляется возможным.
По М. Фуко только «идеальный интеллектуал» свободен, социальный
аутсайдер максимально автономный по отношению к существующим конвенциональным практикам, творец новых моральных устоев, подрывающий
старые является единственной возможной формой существования человеческой субъективности: «внимание Фуко всегда привлекали слабые и угнетаемые, социальные изгои – безумец, пациент, преступник, извращенец…». 102
Таким образом, согласно М. Фуко, и лишенная человеческой субъективности
100
Марков Б. В. Философская антропология: очерки истории и теории. СПб., 1997.С.37.
Leitch V. Deconstructive criticism: An advanced introduction. -- L. etc., 1983.С.157-158.
102
Leitch V. Deconstructive criticism: An advanced introduction. -- L. etc., 1983 С.154.
101
57
сущность, и анархист по отношению к существующей дискурсивной практике, оба недетерминированы моралью, поскольку первому она навязана, второй ее деконструирует. Мораль, по М. Фуко, абсолютно относительна, не
существует объективных и универсальных добра и зла: «Поиск такой формы
морали, которая была бы приемлема для всех – в том смысле, что все должны
были бы ей подчиниться, – кажется мне чем-то катастрофичным».103Поэтому,
по М. Фуко, любая этическая рефлексия есть соотнесение ситуации с моральной нормой, созданной конкретной исторической дискурсивной практикой, что означает сомнительную научную ценность результатов, их зависимость и необъективность.
Таким образом, объективная этическая рефлексия невозможна, как и
невозможна моральная ответственность личности, а это значит, что М. Фуко
вообще отрицает ценность любого исследования личности как самостоятельной и сознательной человеческой единицы.
По сути, данная концепция, охватившая буквально всю проблематику
человеческого бытия, представляет собой реализацию одного из двух подходов к изучению человека, сформулированных еще в «критической» философии И. Канта. Этот подход предусматривает изучение человека как продукта
воздействия множества факторов.
Второй подход в «критической» философии осуществляет этическую
рефлексию поступка, невзирая на то, что он неизбежное порождения тех или
иных условий. Абсолютизируя личностную свободу, И. Кант считает, что последнее слово всегда остается за человеком: «Если бы мы могли настолько
глубоко проникнуть в мысли и чувства человека, что нам открылось бы каждое, даже самое незначительное побуждение его души; если бы, кроме того,
нам стали известны все внешние доводы и обстоятельства, которые на него
влияют, то, возможно, поведение такого человека в будущем мы и могли бы
103
Табачникова С. Мишель Фуко: историк настоящего. М., 1996. С.252.
58
предсказать с точностью лунного или солнечного затмения. Но все равно даже в этом случае мы можем и должны утверждать, что человек свободен»104.
И. Кант, использую типологию Гиппократа, показывает, как такой фактор, как тип темперамента может детерминировать все личностные характеристики и чрезмерное развитие какой-либо черты способно превратить норму в патологию. Согласно И. Канту, если портиться характер меланхолика,
то серьезность переходит в мрачность, благоговение – в экзальтацию, любовь
к свободе – в восторженность… Если чувство его извращено и ум его недостаточно ясен, он впадает в причуды, наущения, видения, искушения. Сангвиник может стать пошлым, мелочным и ребячливым. Холерик же склонен
притворяться, в религии лицемерен, в обращении льстив, в политических делах непостоянен. Он охотно раболепствует перед великими мира сего, дабы
тем самым стать тираном по отношению к нижестоящим. Не менее лестно
И. Кант отрекомендовал и флегматика: человек спокойный и преисполненный корыстолюбивых устремлений вообще не имеет, так сказать, органов
для восприятия благородных черт в стихотворении или добродетели героя.105
Очевидно, что сложность человеческой сущности, невозможность достичь абсолютной точности при попытках смоделировать логику поступка
свидетельствуют о наличии некоторого неизвестного во всех умозрительных
вычислениях так, например, кантовский меланхолик, переживший неблагоприятные условия со значительными потерями, может превратиться в озлобленного фанатика и мизантропа, однако тот же индивидуум может стать и
чувствительным пессимистом. И далее, напрашивается вывод, что в независимости от того, кем окажется талантливая личность по системе темпераментов И. Канта, всегда есть вероятность негативного искажения даже самого
честного и справедливого человека.
104
105
Кант И. Собр. соч.: т. 2. М., 1994. С. 315.
Кант И. Собр. соч.: т. 2. С. 103.
59
Таким образом, самая точная и универсальная схема не способна предусмотреть внутренних искажений как реакций на внешние факторы, всегда
остается непредсказуемый человеческий фактор.
Наличие этого фактора непредсказуемой иррациональности логически
выводиться из характеристики рационального поведения, данной российским
культурологом А. Флиером: «…абсолютной свободы без границ не бывает, и
рациональное поведение всегда ограничено нормами морали и нравственности, политическими и конъюнктурными соображениями, понятиями о чести
и достоинстве, действующим законодательством и т.п.».106
Таким образом, то, что только иррациональное поведение свободно, –
основной лейтмотив философской системы не только М. Фуко, но и
А. Флиера.
Кроме того, А. Флиер демистифицирует философскую систему
М. Фуко. Культурой как нормой социального взаимодействия и коммуницирования А. Флиер называет то, что властью дискурсов именует французский
теоретик культуры. А. Флиер видит в культуре продолжение стадного инстинкта животных, его усложнение в процессе эволюции живого и считает ее
главной характеристикой нормативность. Таким образом, по А. Флиеру,
культура есть норма, которая передается от поколения к поколению методами воспитания и образования и постоянно активно манифестируется средствами социального ритуала, религии, литературы, искусства и т. п.107
Однако, важный момент для данного исследования – это согласие
А. Флиера с М. Фуко в вопросе констатации того, что моральность не является имманентным качеством культуры. Как и М. Фуко, А. Флиер считает, что
«положительные» свойства культуры, такие как гуманность, нравственность,
утонченность, этичность, эстетичность и т.п., представляют собой лишь раз106
Флиер А.Я. Происхождение культуры: новая концепция культурогенеза [Электронный ресурс] // Информационный гуманитарный портал Знание. Понимание. Умение. 2012. №4.
URL: http://www.zpu-journal.ru/e-zpu/2012/4/Flier_The-Origin-of-Culture/ (датаобращения: 25.07.2013).
107
Флиер А.Я. Происхождение культуры: новая концепция культурогенеза [Электронный ресурс] // Информационный гуманитарный портал Знание. Понимание. Умение. 2012. №4.
URL: http://www.zpu-journal.ru/e-zpu/2012/4/Flier_The-Origin-of-Culture/ (датаобращения: 25.07.2013).
60
витие определенных ее внутренних интенций, связанных с обеспечением
коллективного характера человеческого бытия.108 Культура, таким образом,
прежде всего, нормативна, а не моральна, цели ее определяет коллективный
интерес, а не нравственный прогресс.
А. Флиер уделяет большое внимание вопросу проявления репрессивного начала в культуре, выраженного не только в процессе воспитания человека, но и в прямом его уничтожении. А. Флиер утверждает, что «арабские завоевания и Крестовые походы, аутодафе и Варфоломеевская ночь, якобинский террор во Франции и большевистский в России, истребление южно- и
центрально американских индейцев конкистадорами, Холокост нашего века,
мусульманский или ирландский терроризм – все это массовые убийства по
культурным основаниям».109
Подводя итог, можно сказать, что А. Флиер не только демистифицировал концепцию М. Фуко, касающуюся тотальной власти дискурсов, но и доказал ее истинность применив к практике, в данном случае к практике уничтожения человеком себе подобных на культурных основаниях.
Общий вывод можно свести к следующему резюме: все рассмотренные
концепции включают в себя тему взаимодействия человека как продукта
культуры с моралью, очевидно, что одаренная личность наиболее активный
творец культуры, однако, поскольку «гильотина – такой же инструмент культуры, как и скрипка», 110 талант не исключает морального несовершенства
личности.
Однако этот вывод не универсален, актуальным представляется рассмотрение концепции, детерминирующей нравственное содержание культуры. Если использовать аксиологический методологический подход для определения культуры, то очевидным является сближение понятий культура и
нравственность.
108
Флиер А.Я. Происхождение культуры: новая концепция культурогенеза.URL: http://www.zpu-journal.ru/ezpu/2012/4/Flier_The-Origin-of-Culture/ (дата обращения: 25.07.2013).
109
Фундаментальные проблемы культурологии. СПб.,2008.С.250.
110
Фундаментальные проблемы культурологии. СПб.,2008.С.250.
61
История философской мысли располагает множеством направлений и
школ, где определяющим моментом культуры является ее универсальная
нравственная направленность. Сама традиция рассматривать культуру как
исключительно нравственное ментальное образование появляется в гуманитарном знании со второй половины XVIII века.
Основываясь на том, что культура – это всегда нравственное благо,
О. Шпенглер в качестве совокупности смыслов чисто технологического прогресса, лишенного моральной основы, интерпретирует понятие «цивилизация», противопоставляя его имманентно «духовной культуре». Разновидностью аксиологического методологического подхода для определения культуры стала теоцентрическая интерпретация, согласно которой культура мыслилась как логическое продолжение религиозного культа (Н.А. Бердяев,
Ж. Маритен и др.). В общем, в рамках нравственного детерминизма определение понятия свелось к следующему: культура – это эволюционное развитие
морального, эстетического, религиозного, философского, научного, правового и политического сознания, обеспечивающих прогресс человечества.
Такое трактование культуры получило дальнейшее развитие. Гуманист
А. Швейцер дает классическое для аксиологического подхода определение:
«Культура –совокупность прогресса человека и человечества во всех областях и направлениях при условии, что этот прогресс служит духовному совершенствованию индивида как прогрессу прогрессов».111
Очевидно, что по А. Швейцеру, нравственность является стержнем
культуры и по сути любая деятельность, нарушающая условие духовного совершенствования, изначально регрессивна.
Таким образом, представители аксиологического методологического
подхода, признавая нравственную противоречивость человеческой деятельности, считают, что утверждение гильотины как инструмента культуры, не-
111
Швейцер А. Культура и этика. М., 1973. С.103.
62
верно, поскольку гильотина – инструмент цивилизации, скрипка же инструмент культуры.
Итог вышесказанного сводится к следующему, очевидно, что не все,
что создано человечеством в целом и личностью в частности, нравственно,
поскольку каждый индивид представляет собой уникальную комбинацию
ценностных соотношений цивилизации и культуры и каждый конкретный
поступок есть реализация определенного соотношения, детерминированного
всей совокупность внешних и внутренних факторов становления человека и
общества.
В целом можно сказать, что вышеизложенные трактования проблемы
реализации преобразующего начала с позиций этики исходят из принципа:
человек – субъект этического нормотворчества и идеализированный объект
анализа в конкретном философском учении.
Рассмотренные концепции в некоторой степени абстрагируют талантливую личность, интерпретируя ее как: «источник геологической силы»,
«дрожжи в общем котле человечества», «пересечение дискурсов», «арену
сражения между Дьяволом и Богом» и так далее. Поэтому ни одна из данных концепций не может в полной мере считаться универсальным философским знанием, определяющим этические параметры талантливой личности, однако они являются обязательным теоретическим фундаментом в процессе его поиска.
63
1.4. Специфика современного этического дискурса.
Проблемная ситуация современного этического дискурса заключается в
социально обусловленной невозможности применения его результатов на
практике. Специфика его же такова, что предметом этической рефлексии является не единичный индивидуум, чья деятельность значима для социума, а
безличная совокупность индивидуумов, чья деятельность имеет глобальные
последствия.
В идеале субъект этического дискурса ищет фундаментальную этическую норму, которая, по словам Ю. Хабермаса: «должна удовлетворять тому
условию, чтобы те прямые и побочные следствия, которые так или иначе вытекают из всеобщего следования ей в отношении удовлетворения интересов
(предположительно) каждого отдельного лица, могли быть приняты всеми,
кого они касаются».112
Следует сказать, что эта фундаментальная этическая норма может существовать только при условии того, что «ты являешься членом сообщества
идеальной коммуникации».113 Но поскольку социум на современном этапе не
только не является «сообществом идеальной коммуникации», а скорее может
именоваться «ареной столкновений субъективностей», этический дискурс с
его претензией на универсальность существуют только в форме теоретических измышлений.
Немецкий философ К.-О. Апель сформулировавший этот принцип сам
же отрицает его жизнеспособность: «полная реализация идеального принципа дискурса в действительности невозможна в силу многочисленных практических ограничений».114
Таким образом, условия для применения этических дискурсов, претендующих на абсолютность, не сформированы, любая этическая концепция
всегда в некоторой степени абстрактна.
112
Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. – СПб., 2000. – С.103.
Апель К.-О. Дискурс и ответственность: проблема перехода к постконвенциональной морали. – Киев,
2009. С.10.
114
Апель К.-О. Дискурс и ответственность: проблема перехода к постконвенциональной морали. С.178.
113
64
Однако даже теоретический этический поиск целесообразен, не находя
опоры в бытующей практике, он устремляется к идеальному: «Регулятивная
идея проясняет должное, дает ориентир для направления движения, а не описывает сущее». 115 Известный отечественный исследователь вопросов этики
О.Г. Дробницкий характеризуя эту особенность бытования нравственности,
пишет: «требования нравственности часто выступают разительно отличными
от того, что фактически имеет место. Ведь именно к этому сводится действительный смысл долженствования как чего-то отличного от существующего:
оно требует исполнения морального веления и устранения факта, который
прочно укоренился в действительности в силу определенных причин и следствий».116
Разрыв между теорией и практикой в этой сфере исторически обусловлен, именно условия постмодерна отдалили этический дискурс от бытия.
Религиозные запреты, социальные нормы, кодексы поведения отдельных социальных групп были реализацией этического дискурса в прошлые
столетия. В контексте современности этический дискурс осуществляясь в
теории, игнорирует социальную действительность.
Субъект современного этического дискурса допускает наличие «способности к развитию морального сознания людей и возможности достижения
высшей ступени этого развития», 117 и в этом раскрытии потенциала видит
свою конечную цель, так, по словам К.-О. Апеля «Человек, чтобы быть человеком, должен опережать себя».118
К.-О. Апель обосновывает правомерность такого подхода именно для
этико-философской рефлексии, поскольку в отличие от социальных наук
115
Апель К.-О. Дискурс и ответственность: проблема перехода к постконвенциональной морали. – Киев,
2009. С.110.
116
Дробницкий О.Г. Моральная философия. М, 2002, С.428.
117
Бусова Н.А. К.-О. Апель об этике дискурса как этике ответственности // Вестник Харьковского национального университета имени В.Н. Каразина. – 2011. – №43. – С. 30.
118
Апель К.-О. Дискурс и ответственность: проблема перехода к постконвенциональной морали. – Киев,
2009. С.85.
65
предметом ее являются «нормативные представления о должном, а не сущее».119
Примером этического дискурса, в котором субъект «опережает себя»
является опыт этической рефлексии талантливой личности.
Концепции, идеализирующие талантливую личность, есть результат
этического дискурса, ориентированного на «нравственное опережение».
Вне зависимости от степени свободы рефлексирующей личности от религии, идеологии, научной парадигмы, обнаруживает себя тенденция этической идеализации одаренного индивидуума. Поскольку талантливая личность в какой-то сфере опережает себя как человека, субъект этического дискурса обладает правом предположить наличие «опережения» в сфере морали.
Художник, чье произведение признается реципиентом, получает утвердительный ответ, специфическое согласие на истинность своего видения мира. Реципиент, условно говоря, выражает ему свое «да», «да, именно так я себя чувствую» или «да, при таких обстоятельствах я чувствую также». Таким
образом, художник «опережает» реципиента, говорит за него и о нем. В научной сфере, когда открыт закон, научное сообщество говорит свое «да», а
внедрение в практику, приложение к материальному миру, к сфере производства опять же утверждает правильность достижения.
В сфере морали ситуация сложнее, поскольку субъектом этического
дискурса является личность, самостоятельно выстраивающая ценностные
ориентиры, степень объективности их априорно уязвима. Теоретик языкознания В.З. Демьянков, определяя понятие дискурса, подчеркивает его субъективный характер: «мысленный мир … в котором описываются реальное и
желаемое».120
Дискурс зависим от личности интерпретатора, личностная этика детерминирует как подбор фактического материала, так и теоретические выводы.
119
Бусова Н.А. К.-О. Апель об этике дискурса как этике ответственности // Вестник Харьковского национального университета имени В.Н. Каразина. – 2011. – №43. – С. 30.
120
Демьянков В.З. Текст и дискурс как термины и как слова обыденного языка [под ред. В. Н. Топорова]. //
Язык. Личность. Текст: Сборник к 70–летию Т. М. Николаевой. – М., 2005. – С. 55.
66
«Ментальная точка отсчета» – то «Эго», которому эмпатизирует интерпретатор» в данном случае есть этическая установка субъекта.121
Мораль как таковая не бытийствует в мире, она есть производное этической рефлексии – процедуры, результаты которой наименее предсказуемы.
Этот особый тип познания, детерминированный сущностью философствующего человека, по словам российского философа В.В. Варавы: «не позволяют ему «объективировать» навечно ни одно из человеческих представлений, оставляя пространство истины для дальнейших вопрошаний, что дает
человеку возможность, бытийствуя, продолжать свое существование. Это
существование в предстоянии самой истине, которое не позволяет обожествить ни одну из традиций».122
В моральном дискурсе изначально существует бесконечная потребность в совершенствовании. С одной стороны императивность, с другой изначальная неосуществимость, подразумевающая только стремления к нравственному идеалу. Беспрекословное следование неосуществимо в силу ирреальности сообщества идеальной коммуникации, сущность человека, его уникальность отрицает саму эту возможность. «Применение дискурсивного
принципа в реальной истории и жизни оказывается сложной проблемой, при
решении которой требуется пройти между «Харибдой утопиии Сциллой регрессии» – заключает К.-О. Апель.123
Для этического дискурса в отношении высокоодаренного индивидуума
характерна «Харибда утопии», поскольку, несмотря на автономность личностной этики по отношению к таланту, традиция нравственной идеализации
проступает если не утверждением, то требованием.
Очевидная на первый взгляд совместимость гения и злодейства, отрицается долженствованием стремления к нравственному идеалу. Поиск совершенного человека субъектом этического дискурса реализуется в придании
121
Демьянков В.З. Текст и дискурс как термины и как слова обыденного языка [под ред. В. Н. Топорова]. //
Язык. Личность. Текст: Сборник к 70–летию Т. М. Николаевой. – М., 2005. – С. 55.
122
Варава В. В. Неведомый Бог философии. М., 2013. С.60.
123
Apel K.-O., Ist die Ethik der idealenKommunikationsgemeinschafteineUtopie? // Voßkamp W. (Hrsg.) Utopieforschung, Bd. 1, Stuttgart, 1983, С. 325-351.
67
понятию гений ирреальности, утверждению моральной непогрешимости, а
потому несуществования такового вообще.
Гений в этическом дискурсе может предстать как недостижимый идеал,
а не высшая степень развития таланта как он фигурирует в дискурсах других
гуманитарных направлений. Поэтому в ходе этической рефлексии высокоодаренного индивидуума целесообразно использовать лексему «талантливая
личность», как понятие свободного от нравственного долженствования.
Таким образом, в современном этическом дискурсе обнаруживается
некий «моральный гений», который является абстрактным идеалом, не требующим подтверждения своего существованию.
Кроме того, значительно смещается фокус внимания, современный
этический дискурс своим объектом видит деятельность не единичного индивидуума, а профессионального сообщества.
Оставив идею о «моральном гении» в сфере долженствования, этический дискурс подвергает рефлексии моральные тенденции современного общества в целом. Главная моральная проблема современности – примат материального над духовным, разорвавший ценностные связи между людьми,
нравственные коллизии единичной личности ушли на второй план.
В центре внимания «интеллектуалы», которые призваны преобразовывать социум, ориентируясь на принципы добра и справедливости. В дискурсивной практике З. Баумана используется следующее определение «интеллектуалов»: образованные классы, призвание которых заключается в том, что
они должны давать ответы на вопросы общества.124
З. Бауман, возвысив «отдельные классы классового общества до уровня
сознательных исторических агентов», требует от них быть «инструментом
преобразования бессистемных и разнородных народных масс», превращая их
«в структурированные и однородные культурные единицы». 125 Однако, на
практике же «сознательных исторических агентов» интересует «научные ре124
Бауман З. Индивидуализированное общество. М., 2005. С.144
Бауман З. Индивидуализированное общество. С.146.
125
68
путации, публичная известность и общественное влияние».126 Очевидно, что
как бы ни был высок социальный статус личности, преодолеть инстинкт власти ей не под силу. Даже если один индивидуум духовно эволюционирует до
самоотверженного труда на благо социума, никогда не наберется такое их
количество, которое способно на совместные созидательные действия.
Кроме того, чем выше степень разнородности общества в нравственном, социальном, экономическом аспектах, тем дальше оно от понятия «сообщества идеальной коммуникации».
Жизнеспособность тенденции предположения нравственного совершенства у одаренного индивидуума, «интеллектуалов», есть надежда на
«опережение» среднестатистического индивидуума в сфере морали теми, кто
находится на вершине социальной эволюции.
Создание нравственной нормы, претендующей на такую степень универсальности, которая позволит быть реализуемой, в прошлые столетия было
прерогативой религиозного нормотворчества. На современном этапе на универсальность претендуют результаты этического дискурса таких организаций
как ООН, ЮНЕСКО, Римский клуб и другие.
Касательно отдельной личности можно утверждать, что в эпоху постмодерна как никогда ранее субъект автономен по отношению к социальным институтам, все явственнее проступает требование самоосуществления
индивидуума как личности, лишенной каких бы то ни было ограничений (социальных, культурных, политических и др.). Британский социолог З. Бауман
отмечает соответствующую замену в дискурсивных практиках: «Предначертанность» сменилась «житейскими планами», судьба – призванием, а «природа человека», в каковой он был рожден, – «идентичностью», за которой
необходимо следить и которую нужно поддерживать в соответствующей
форме».127 Таким образом, изменилось само мышление, возросшая роль личности меняет саму ментальность.
126
127
Бауман З. Индивидуализированное общество. С.109.
Бауман З. Индивидуализированное общество. С.114.
69
Современность, лишая личность социокультурного контекста, заставляет самостоятельно интерпретировать явления окружающего мира. Субъект
современного этического дискурса оторван от традиционных ценностных
систем, поэтому так трудно «выявить априорные условия дискурса, которые
не могут быть опровергнуты».128
Именно в сфере этического дискурса децентрализация более всего проявляет себя, ризомоморфная ценностная система стремиться избежать любой
абсолютизации. Лишенный диктата извне (социальные институты), этический дискурс должен был приблизиться к универсализации, однако, вместо
этого происходит детерминированность субъектом.
Снять эту проблему на практике невозможно, поскольку «наличная
нравственная реальность» представлена «личностными этиками» соотносящимися друг с другом подобно объектам в броуновском движении.
Происходит поляризация человечества, различия бытия порождают
различия сознания, что в свою очередь все более усложняет коммуникацию.
Сложно представить ситуацию конструктивного диалога между двумя индивидуумами, один из которых может удовлетворить лишь базовые потребности, в то время как другой стремится к культурно-созидательной деятельности.
Следствием разительных отличий условий существования является
безрезультативность этического дискурса, направленного на поиск универсальных нравственных норм. Таким образом, вопрос стоит уже не как найти
универсальную нравственную норму в условиях высокой разнородности
субъектов этического дискурса, а как гармонизировать отношения для реализации диалога.
Без кардинальных социоэкономических преобразований решить проблему разнородности субъектов этического дискурса невозможно. Налажи-
128
Бусова Н.А. К.-О. Апель об этике дискурса как этике ответственности // Вестник Харьковского национального университета имени В.Н. Каразина. – 2011. – №43. – С. 25.
70
вание отношений между субъектами приобретает паллиативный характер, в
дискурсивных практиках появляется «Сцилларегрессии».
Заявленная апологетом утилитаристской этики И. Бентамом универсальная этическая норма, согласно которой общество должно принять такой
«образ действий, который в целом наиболее ведет к счастью целого общества», нереализуема.129
Поэтому из практики этического дискурса исключаются те, чье счастье
не является его целью. Этот антагонизм, делающий невозможным всякий
конструктивный дискурс вообще, терминами марксизма определяется как
исключение из классовой борьбы, что еще раз подчеркивает невозможность
конструктивного
диалога
между
столь
разнородными
в
социально-
экономическом отношении элементами.
Американский социолог и историк культуры К. Лэш пишет о такой
форме «классовой борьбы, в которой просвещенная элита (как она думает о
себе) не столько стремится навязать свои ценности большинству (большинству, которое в их восприятии существует как непоправимо расистское, сексистское, провинциальное и ксенофобное) и еще того меньше – убедить
большинство посредством апеллирующей к рассудку общественной дискуссии, сколько создать параллельные, или «альтернативные», учреждения,
внутри которых более не придется сталкиваться с непросвещенными вообще».130
«Сцилла регрессии» этического дискурса проявляется в данном контексте, по мнению К. Лэша в том, что: «Не надеясь на улучшение своей жизни каким-либо эффективным способом, люди убеждают себя в значимости
психологического самосовершенствования; в прикосновении к своим чувствам, потреблении здоровой пищи, обучении балету или танцу живота, погружении в восточную мудрость, совершении пробежек по утрам, изучении
129
Бентам И. Введение в основания нравственности и законодательства. – М.: «Российская политическая
энциклопедия» (РОССПЭН), 1998. С.386
130
Лэш К. Восстание элит и предательство демократии. – М, 2002. – С.20.
71
взаимоотношений между людьми, преодолении страха перед удовольствиями».131
Этот переход от значимых вещей, которые находятся вне сферы влияния, к столь незначительным, но которыми человек в силах управлять, становится суррогатом участия в этическом дискурсе.
Социальная действительность становится незамеченной этическим
дискурсом, «интеллектуалы» не смогли выйти из-под общевидового гнета
эгоистического инстинкта и оказались неспособны к созданию универсальной нравственной нормы.
Юнгианский аналитик Н. Шварц-Салант абсолютизируя эгоистические
устремления, постулирует: «Любовь человека к самому себе идентична его
стремлению к счастью... Интерес к себе – главная движущая сила всей человеческой деятельности»132.
Таким образом, универсальная нравственная норма может существовать только в сфере должного, а не сущего. Человеческий социум есть продукт эволюции всего живого, и уровень его нравственности таков, каков необходим для выживания вида. Именно вид как принадлежность человека к
биологическому классу есть неизменный и единственный параметр, который
тяготеет к универсализации нравственной нормы. Все другие характеристики, а именно социальные образуют наслоение ценностей конкретного общественного класса. О.Г. Дробницкий именно во всечеловеческом биологическом единстве видит источник универсальной моральной нормы: «Этот аспект нравственного сознания [мораль] возникает впервые вместе с зачаточными представлениями о единстве человеческого рода, когда прорываются
узкие рамки родоплеменного мышления, с точки зрения которого индивид
имеет обязанности только перед «своим» племенем, но не перед остальными
131
132
Christopher Lasch, Culture of Narcissism, New York: Warner Books, 1979, pp. 29-30.
Шварц-Салант Н. Нарциссизм и трансформация личности. М., 2007. С.84.
72
людьми. Лишь признание некоторых всечеловеческих законов жизни может
быть отнесено к нравственному сознанию в подлинном смысле». 133
Порожденный цивилизацией этический дискурс есть попытка вырваться из рамок животного мира к социальному, в некоторой степени сверхчеловеческому. О.Г. Дробницкий оценивая значение морального нормотворчества, пишет: «Сколь бы ни был далек путь от формулирования нравственного
требования до формирования условий его практического осуществления, от
постановки человеческой проблемы до ее реального решения, само это противостояние долженствования и действительности указывает путь прогрессивного движения истории, такого ее движения, которое является самоутверждением человека. Иногда при этом предугадываются и некоторые черты
будущего».134
Таким образом, универсальная этическая норма имеет надклассовый,
наднациональный, вневременный и надконфессиональный характер. Социальная составляющая этической нормы – узкоспецифична и относительна,
биологическая – универсальна и абсолютна. Результаты этического дискурса,
которые воплотились в универсальные нравственные нормы, есть свидетельство соответствия их интересам биологического выживания вида.
Этический дискурс даже в форме теории, несомненно, имеет прогрессивное значение, в этом поиске идеальной нравственной системы отражается
усложнение и усовершенствование духовного аспекта жизни личности, происходит становление подлинного человека.
133
134
Дробницкий О.Г. Моральная философия. М, 2002, С.424.
Дробницкий О.Г. Моральная философия. С.429.
73
Выводы по I главе
1. Современный этический дискурс ориентирован на рефлексию глобальных тенденций в социуме, что делает невозможным обнаружение внутренних мотивов личности, которые в сумме и определяют эти тенденции. «Возвращение» к единичному высокоодаренному индивидууму,
позволяет вывести аргументированное индуктивное умозаключение о
механизмах осуществления личностной этики, тем самым обнаружить
определяющие общечеловеческие потребности.
2. Специфика исследования нравственных убеждений талантливой личности исторически детерминирована. Этическая рефлексия реализации
таланта впервые была осуществлена в эпоху Возрождения, поскольку
именно в этот исторический период человек получил достаточную степень автономности от социальных институтов и стал восприниматься
как личность с уникальным набором ценностных установок, несущая
ответственность за свои деяния.
3. Социокультурные условия исторических эпох до Ренессанса исключали возможность исследовать нравственные убеждения талантливой
личности, поскольку данная проблема выходила за границы эпистемологической системы.
4. В эпоху Просвещения происходит «эпистемологический разрыв», результатом которого является появление концепций, постулирующих
относительность нравственных ценностей, их социальную детерминированность. Происходит расщепление эпистемологического поля, что
на практике реализуется в пересмотре роли человека в мире, восторженная вера во всемогущество личности сменяется верой в безличное
рациональное начало.
5. Утилитаристское трактование нравственности в эпоху Просвещения,
не способствовало актуализации изучения системы норм индивидуаль-
74
ного поведения талантливой личности, лишь Ж.-Ж. Руссо и Т. Гоббс
касались этой проблемы в своих исследованиях.
6. В XIX веке наблюдается релятивизация фундаментальных установок в
концепциях наук гуманитарной направленности. Моральные убеждения талантливой личности становится предметом осмысления философов самых различных направлений, оставаясь, однако, в мировоззренческих границах каждого конкретного ученого, что не способствовало
формированию универсального философского знания.
7. Фундамент концепции относительности этики талантливой личности
составляют философские теории, рассматривающие индивидуум как
субъект истории. Панорамное этическое осмысление преобразовательной деятельности человека, осуществленное в теориях В. Вернадского,
Г. Гегеля, А. Тойнби, А. Бергсона, М. Фуко, А. Флиера, органично
включает в себя концепцию талантливой личности в современном этическом дискурсе.
75
Глава II. Творчество как континуум существования
талантливой личности
2.1. Сущность и компоненты талантливой личности
При выявлении сущности и компонентов талантливой личности целесообразно сформулировать универсальное определение самого понятия «талант».
В философском преломлении, с учетом специфики данной дисциплины, «талант» следует понимать как определенный уровень развития личности, который позволяет ей быть активным субъектом культурогенеза. Соответственно, чем талантливее личность, тем активнее ее участие в творческом
генерировании культурных ценностей.
Следует заметить, что, несмотря на частое использование слова «талант» в текстах научной направленности, это не научное понятие, так как не
существует ни методов его диагностики, ни четких критериев и признаков. О
наличие таланта судят только по продуктам деятельности, поэтому сущность
таланта заключается в его социальной значимости, в наличии такого уровня
развития личности, который позволяет ей иметь такие достижения, которые
имеют объективную культурную ценность. Эта характеристика и является в
данном исследовании тем критерием, с помощью которого определяется наличие или отсутствие таланта.
Несмотря на трудности при выявлении таланта, можно выделить присущие ему конкретные интеллектуально-эмоциональные компоненты: интеллект, фантазия, смелость, воля и, как следствие наличия таланта, отсутствие
стереотипного мышление, то есть серендипность.
В философии термин «интеллект» определяется как «общий умственный потенциал человека». 135 Это базовый интеллектуально-эмоциональный
компонент талантливой личности.
Для описания роли интеллекта в реализации таланта целесообразно использовать теорию интеллектуальных стилей американского психолога
135
Айзенк Г.- Ю. Интеллект: новый взгляд // Вопросы психологии. – 1995. – №1. – С.111.
76
Р. Стернберга. Интеллектуальный стиль, по Р. Стернбергу, представляет собой индивидуальный способ постановки и решения проблем. Принцип, лежащий в основе данной дифференциации, заключается в степени конформизма по отношению к готовым вариантам решения задачи, то есть степень
самостоятельности суждений лежит в основе выявления интеллектуальных
стилей. Следует заметить, что уровень интеллекта никак не связан с интеллектуальным стилем, достаточно высокие показатели интеллекта не обеспечивают высоких творческих способностей.
Интеллектуальный стиль – это способ, которым пользуется личность
при решении задач, поэтому невозможно выстроить иерархию по степени
интеллектуальности, только по степени предрасположенности к творчеству.
Р. Стернберг выделяет три интеллектуальных стиля: исполнительный, оценочный и законодательный.
Интеллектуальный стиль, менее всего предполагающий критическое осмысление шаблонных решений, назван Р. Стернбергом исполнительным. Естественно, используя данный интеллектуальный стиль можно достичь немалых успехов во многих сферах деятельности, где требуется четкость, точность,
педантизм и отсутствие критического осмысления существующего и работающего алгоритма. Но с данным интеллектуальным стилем плохо сочетается
творческая деятельность, естественно элемент творчества можно привнести в
любую деятельность, но маловероятно, что личность с исполнительным интеллектуальным стилем станет генератором новых культурных ценностей.
Более благоприятствует творчеству интеллектуальный стиль, который
Р. Стернберг назвал оценочным. Ученый характеризует представителей этого
стиля так: «Люди этого типа … склонны анализировать, критиковать, оценивать». 136 Хотя оценочный интеллектуальный стиль более благоприятен для
реализации таланта, однако люди этого типа ориентированы на работу с готовыми системами, в рамках которых они готовы действовать. Другими сло136
Холодная М.А.Психология интеллекта: Парадоксы исследования. СПб., 2002. С.147.
77
вами, их преобразовательная деятельность не носит фундаментального характера.
Интеллектуальный стиль, которым обладают все те, кто делает фундаментальные
научные
открытия
и
создает
произведения
искусства,
Р. Стернберг назвал законодательным. У представителей этого стиля отсутствует веры в авторитеты, они игнорируют любые шаблоны и склонны к разработке новых подходов во всех видах деятельности. Поэтому, личности с
законодательным интеллектуальным стилем реализуют свой талант в сферах,
характеризующихся максимальной свободой.
Таким образом, выявляя и анализируя роль интеллекта как компонента
талантливой личности, следует заключить, что здесь значимым является не
только уровень, который для успешной реализации таланта, естественно,
должен быть достаточно высоким, но и интеллектуальный стиль, который
должен благоприятствовать творческой деятельности.
При соотнесении интеллекта с этической составляющей личности следует заключить, что интеллект полностью автономен по отношению к моральным принципам. Интеллект как система когнитивных способностей
функционирует абсолютно независимо от моральных убеждений субъекта,
поскольку она ориентирована на объективное познание, а не на этическую
рефлексию окружающего мира.
Другим интеллектуально-эмоциональным компонентом талантливой
личности является фантазия. Термин «фантазия» имеет греческое происхождение и означает художественное воображение. Слово «фантазия» использовал еще Гомер, говоря о ней как об источнике своего вдохновения в процесс
создания «Илиады» и «Одиссеи». Не уточняя, что конкретно представляет
собой «фантазия», Гомер способствовал появлению легенды о поэтессе Фантасии, которая якобы была автором поэмы о Троянской войне – произведения, вдохновившего древнегреческого поэта-сказителя. Поэтому остается не-
78
ясным поэтесса Фантасия или художественное воображение служили источником вдохновения Гомера.
Американский психолог Л. Уэлч уподобляет фантазию возникновению
новых причудливых образов в калейдоскопе. «Чем крупнее калейдоскоп и
чем больше в нем количество стеклышек, тем большее количество новых образов можно ожидать от него, тем сложнее будут эти образы. Чем дольше человек вел наблюдение или чем больше материала он собрал и чем больше
времени он уделил перестановке элементов этого материала, тем выше шансы, что будет получено большее количество ценных сочетаний идей».137
Данный подход постулирует превращение количества в качество, то
есть, чем дольше субъект творчества находился в процессе фантазирования,
тем ценнее результат. Оригинальность полученного продукта, по Л. Уэлчу,
есть результат того, что автор перебрал большое количество всевозможных
комбинаций в поиске оптимального результата.
Часто понятие фантазии отождествляется с понятием воображение.
«Воображение, фантазия есть универсальная человеческая способность к построению новых целостных образов действительности путем переработки
содержания сложившегося практического, чувственного, интеллектуального
и эмоционально-смыслового опыта». 138
В рамках данного исследования фантазия рассматривается опять же,
как синоним воображения и дефинициируется как мыслительная способность
формирования объектов, не данных в восприятии.
В психоанализе фантазия детерминирована нереализуемыми желаниями. В контексте исследования ценно замечание фрейдистов о том, что объекты исключительно реального мира не могут быть источниками фантастических образов, сочетание их с продуктами внутренней, психической жизни,
неподконтрольной сознанию, определяет содержание фантазии.
137
Welch L. Ideational reorganization of ideas in creative and noncreative thinking // Annals of the New York
Academy of Sciences. Vol. 91. Art. 1. N. Y., 1960. Pg. 142
138
Ильенков Э.О воображении // Народное образование. – 1968. – №3. – С.35.
79
Определение, наиболее целесообразное для данного исследования, следует сформулировать следующим образом – фантазия представляет собой
психическую способность, имманентно присущую человеку как социобиологическому существу, и являющуюся первоосновой любой творческой деятельности.
Перефразируя дарвиновскую формулировку главного закона природы о
том, что выживает сильнейший, можно говорить о том, что в процессе творчества на основе фантазии как естественного отбора «выживает» актуальнейшая идея, вне зависимости от ее «этичности». Таким образом, понятие
этичности утрачивается, когда речь идет о преобразующем внеличностном и
внеобщественном устремлении к абсолютному знанию.
Фантазия представляет собой ту ментальную сферу, где субъект позволяет себе любые мысли и идеи. Содержание фантазии на теоретическом
уровне не оговаривается никакими внутренними цензами, фильтрации подлежит лишь практическое воплощение продукта фантазии. Естественно, индивидуальна степень этого контроля, и нельзя однозначно положительно
оценивать высокую степень контроля, так как следствием этого будет полная
творческая стагнация. Так как творчество – это та сфера бытия, развитие которой непосредственно связано с преодолением стереотипов и запретов.
Фантазия спонтанна и не терпит ограничений и преград. Процесс фантазирования базируется, прежде всего, на заинтересованности субъекта.
Стремление к познанию, распространяющееся на все явления действительности, обусловлено неравнодушным отношением к ним, наличием такой специфической характеристики как желание стать первооткрывателем, восприятие всего окружающего как объекта познания. Поэтому стремление познать
и осмыслить все, что доступно разуму субъекта, невозможно ограничить какими-либо рамками. Иллюстрировать это стремление можно примером, когда ребенок, познавая окружающий мир, не принимает на веру утверждение
взрослого, что огонь может обжечь, в данном случае приемлемо только апо80
стериорное знание. И так во всех сферах, в независимости от возраста и других параметров, человек, во что бы то ни стало, стремиться все узнать сам.
Фантазия здесь выступает, как попытка осмыслить и оценить, поэтому использование любой внутренней цензуры представляет собой лишение возможности познавать. Как ни один психически здоровый человек добровольно
не согласится жить с закрытыми глазами, так и неприемлемо отказываться от
знания вне зависимости от источника ограничения.
Таким образом, фантазия – это психическая способность, которая созидает ментальное бытие, в измерении которого происходит формирование новых способов осмысления, отражения и систематизации явлений и предметов
объективной и субъективной реальности.
В контексте данной темы следует рассмотреть такое качество личности
как смелость как неотъемлемую черту талантливой личности. Этика трактует
смелость как моральное качество человека, реализуемое в успешном преодолении в себе чувство страха. Бесспорен факт того, что это качество присуще
каждому, но в разной степени.
Можно утверждать, что в контексте талантливой личности, смелость
представляет собой интеллектуально-эмоциональный компонент, который
является неотъемлемой чертой личности, реализующей свой талант. Этот
компонент базируется на уверенности в собственной правоте, в перспективности собственных измышлений, несмотря на возможное неприятие и критику со стороны. Можно утверждать, что автор любого фундаментального научного закона или великого произведения искусства обладал сильной степенью развития такого качества, как смелость, так как результат его деятельности был в некоторой степени непредсказуем, а значит, его умозаключение
или художественное решение носило характер новизны, неочевидности, оторванности от предыдущей ступени.
В качестве примера можно привести необыкновенно смелое для своего
времени учение Ч. Дарвина, с критикой на него обрушилась не только цер81
ковь, поскольку работы Ч. Дарвина пошатнули основы вероучения, но и научное сообщество. Так английский геолог А. Седжвик, которого Дарвин считал своим учителем, с обидой подписался в письме к ученику: «Ныне один из
потомков обезьяны, а в прошлом – ваш старый друг».139
Ч. Дарвин говорил, что если бы его труд появился двести лет назад, он
был бы сожжен на костре инквизиции. Таким образом, ученый осознавал
провокационность своих идей и их неприемлемость по отношению к господствующему мировоззрению.
В рассмотренных примерах ученые рисковали репутацией в научных
кругах и карьерой, в сфере экспериментальной медицины ученые порой рискуют собственной жизнью. Судить о степени целесообразности эксперимента
в этой сфере можно лишь отдельно в каждом конкретном случае. Таким образом, смелость – это необходимый компонент любой научной деятельности.
В художественном творчестве смелость во многом определяет саму художественную ценность произведения. Научная деятельность ограничена
критериями научности, ведь на очевидности и субъективном опыте нельзя
построить объективное знание, а то, что одному субъекту познания кажется
очевидным, другому может представляться неочевидным и даже спорным.
Деятель искусства в этом вопросе значительно свободнее – хотя новаторство
порой и сталкивается с канонами, принцип новизны является важнейшим при
оценке художественной ценности. Именно смелость является тем качеством,
которое позволяет, интерпретируя явление или предмет действительности,
наложить на их образы отпечаток собственной личности. Хотя искусство и
основывается на существовании субъективности, которая есть итог неповторимого онтогенеза, произведение искусства должно быть актуально, близко
человеку, должно нести в себе общечеловеческое начало, которое будет узнано реципиентом.
139
Фридман Э.П. Занимательная приматология. М., 1985.С.65.
82
Другими словами творческая субъективность должна углубить, интерпретировать объективную действительность, не искажая ее сущности.
Научная ценность – это объективное понятие. Например, когда речь
идет об открытии определенной закономерности, безусловная заслуга ученого состоит в том, что он ее выявил и описал, однако не стоит забывать, что
она существует независимо от его желания.
Художественная ценность субъективна, так как определяется актуальностью творческой интерпретации, поэтому смелость в художественном
творчестве заключается в том, что произведение искусства представляет собой исповедь, ведь на общественный суд творец выносит самое личное. Таким образом, деятель искусства должен обладать достаточной смелостью для
того, чтобы реализовать свое видение мира.
Достаточно широк спектр факторов, которые могут препятствовать
творческой деятельности: социально-экономические, политические условия,
общественные стереотипы, внутренние психологические запреты. Перечисленные факторы в той или иной степени присутствуют практически всегда:
относительно нечасто условия жизни благоприятствуют творческой самореализации талантливой личности.
Таким образом, любое значительное достижение, это, прежде всего,
вызов ученому сообществу и социуму в целом. Немецкий социолог
Э. Фромм, главным качеством личности, способствующим успешной творческой деятельности, называет «готовность вступить в конфликт с окружающими и находиться в состоянии напряжения»140.
Именно такому интеллектуально-эмоциональному компонентукак смелость, обязан социум, ведь прогресс обеспечивают конкретные талантливые
индивидуумы, наделенные смелостью. Касательно связи смелости с этическими установками, следует утверждать независимость данных компонентов
талантливой личности. Смелость может иметь своими источниками поляр-
140
Фромм Э. Душа человека. М., 1992. C. 317.
83
ные в нравственном отношении категории. Так бездумный фанатизм, косность и некритичность восприятия могут быть источниками смелости в равной степени с такими личностными характеристиками как потребность в истине и отсутствие конформизма.
Воля – это интеллектуально-эмоциональный компонент, который обеспечивает усилия, поддерживающие напряженную внутреннюю работу и реализацию задуманного. Источником воли является убежденность в значимости достижения, вера в его объективную ценность.
Ожидание вдохновения, как правило, приводит к разочарованию, даже
самые талантливые деятели науки и искусства достигают состояние вдохновения только после продолжительной безрезультатной рутинной работы.
Именно воля является тем личностный стержнем, который обязывает продолжать работать, долгое время, не достигая ожидаемых результатов.
Происходит борьба с собой, с биологической основой человеческой
природы, ведь затраты энергии, направленные на реализацию таланта в
принципе, неестественны и обусловлены лишь доминированием социальной
основы личности. Ведь инстинкт неутилитарного созидания не характерен
для человеческой природы.
Кроме того, как правило, творческая деятельность не связана напрямую
с жизнеобеспечением, и реализация собственного таланта не всегда экономически выгодное предприятие, поэтому именно воле наука и искусство обязаны своим существованием.
Различна степень развития воли. Безусловно, деятели науки и искусства,
которые наделяются эпитетом «талантливые», обладали высокой степенью
развития этого интеллектуально-эмоционального компонента. Из чего следует, что только те, кто обладали сильной волей, были названы талантливыми.
Таким образом, если личность лишена такого интеллектуальноэмоционального компонента как сильная воля, создать что-либо значительное она не может. Возможно, существует значительное количество людей,
84
которые обладают всеми интеллектуально-эмоциональными компонентами,
кроме сильной воли, находящиеся при этом вне поля творческой деятельности, и, следовательно, творческая реализации их таланта невозможна.
Кроме того, наличие таланта предполагает постоянное движение вперед, совершенствование и творческое развитие. Развитие есть имманентная
характеристика талантливой личности, стагнация в этой сфере именуется не
иначе как творческий кризис, носящий, как правило, временный характер.
Поэтому, отсутствие воли, а соответственно и отсутствие реализации творческого потенциала, губительно для таланта.
Следует заметить, что только все интеллектуально-эмоциональные
компоненты в совокупности обеспечивают функционирование таланта. Для
понимания этой взаимосвязи, следует обратиться к традициям холистической
философии, где талант предстает как некое целое, качественно отличающееся
от суммы элементов, которыми являются интеллектуально-эмоциональные
компоненты талантливой личности.
Другими словами интеллект, фантазия, смелость и воля только в процессе живого взаимодействия в контексте личности позволяют потенциально
талантливому индивидууму стать активным субъектом культурогенеза. В
каждом конкретном случае они образуют неповторимую комбинацию, в зависимости от особенностей личности субъекта творчества, сферы деятельности.
Интеллектуально-эмоциональный компонент, который можно назвать
«серендипность», является следствием наличия таланта и поэтому представляет интерес для данного исследования.
Для реализации таланта необходимы некоторые условия, наличие которых может носить случайный характер. Для любой случайной творческой
находки бесспорно необходим талант, но следует заметить, что значимость
результата не всегда прямо пропорциональна усилиям и степени одаренности
субъекта научной или художественной деятельности. Для обозначения феномена случайных творческих находок введен термин «серендипити».
85
Этот термин заимствован из английского языка и восходит к притче
«Три принца из Серендипа». Серендип – это старинное название острова
Цейлон, который был родиной героев персидского эпоса, обладающих удивительным умением случайно делать поразительные открытия.
Насколько научно обосновано выделение фактора случайности ученые
до сих пор спорят. С одной стороны любая рациональная деятельность предполагает фильтрацию всего, что несущественно, но с другой стороны многочисленны примеры из области серендипити, которые подтверждают важную
роль фактора случайности.
Ведь то, что кажется незначительным при первом рассмотрении, при
более детальном анализе и смелом сопоставлении может служить недостающим звеном для логической цепи, которая завершится открытием.
Американский физиолог У. Кеннон в работе «Роль случая в открытии»
пишет о том, что к области серендипити относятся: открытие Колумбом Нового Света, открытие Клодом Бернаром нервной регуляции кровообращения,
открытие Эрстедом магнитного действия электрического тока. 141 Однако
У. Кеннон подчеркивает, что такой счастливой случайности удостаивается
лишь тот, кто подготовлен к открытию.
Примером может служить легендарная история о том, как падение яблока с ветки, подтолкнуло И. Ньютона к открытию закона всемирного тяготения. Ведь неисчислимо многие были свидетелями подобных обыденных,
ничем не примечательных событий, кроме того целесообразно предположить, что сам И. Ньютон неоднократно наблюдал как яблоко падает с ветки,
однако только будучи готовым воспринять эту «подсказку» знаменитый английский физик совершил открытие.
Не менее значим феномен случайных творческих находок в художественном творчестве, так М.А. Волошин приводит слова В.И. Сурикова о его
счастливой художественной находке: «А то раз ворону на снегу увидал. Си141
Степанов С. Дар трех принцев [Электронный ресурс] // Школьный психолог. 2006. №6.URL:
http://psy.1september.ru/article.php?ID=2006. (дата обращения: 12.01.2012).
86
дит ворона на снегу и крыло одно отставила, черным пятном на снегу сидит.
Так вот этого пятна я много лет забыть не мог. Потом боярыню Морозову
написал».142
Ученые, абсолютизирующие фактор серендипити, заявляют, что научное открытие или ценная творческая находка, есть результат того, что автор
оказался в нужном месте в нужное время. Но этот деятель науки или искусства должен постоянной работать в определенной области, тем самым увеличивая вероятность этого счастливого случая. Л. Пастер, анализируя роль случая в научной деятельности, утверждал необходимость активного творческого начала: «Случай только помогает уму, готовому им воспользоваться».143
Исходя из всего вышесказанного, понятие «серендипити» для обозначения интеллектуально-эмоционального компонента приобретает адаптированную для русского языка форму «серендипность» и дефинициируется как
особая сосредоточенность на всех деталях, имеющих хотя бы опосредованное отношение к интересующей области. Серендипность обуславливает учет
и анализ всей информации, поступающей из окружающего мира, нешаблонное мышление, способное выделить по-настоящему «нужное» вопреки тому,
что оно может и не казаться таковым обыденному взгляду. Таким образом,
талантливую личность отличает то, что она воспринимает мир открыто и непосредственно, у нее отсутствует стереотипное мышление.
Помимо перечисленных компонентов, «составляющих» талантливую
личность, в контексте исследования целесообразно обратиться к этической
составляющей как компоненту, автономному по отношению к таланту, но
играющему основную роль в определении направления реализации таланта.
Этическая составляющая личности в данном контексте понимается как
индивидуальный набор этических принципов и правил. Осмысление данной
сферы сознания немецким философом Максом Шелером представляется в
данном контексте чрезвычайно актуальным. В работе «Ordoamoris» этиче142
Суриков В. И. Письма. Воспоминания о художнике. Л., 1977. С. 169-170.
Степанов С. Дар трех принцев [Электронный ресурс] // Школьный психолог. 2006. №6.URL:
http://psy.1september.ru/article.php?ID=2006. (дата обращения: 12.01.2012).
143
87
ская составляющая личности называется «строем любви и ненависти», который является продуктом личностной рефлексии окружающей действительности. Иерархия предпочтений, субординация по значимости выстраивается в
соответствие с тем, как высоко личность оценивает объект познания. Для
Макса Шелера «этос субъекта» является результатом произвольного суждения и поэтому характеризуется высокой степенью относительности. Отрицая
объективность нравственных ценностей и утверждая зыбкость и хрупкость
«строя любви и ненависти», Макс Шелер объясняет любое проявление аморализма так: «если места путаются, если под влиянием страстей и влечений
иерархия значимостей рушится, наша любовь оказывается неправильной и
неупорядоченной».144
Используя данную методологическую установку Макса Шелера, следует сделать вывод, что нравственный уровень личности зависит от степени
правильности ее трактовки ценности какого-либо объекта, а в данном контексте можно говорить, что талант как нейтральная преобразующая способность не может обеспечить «правильность» «строя любви и ненависти».
Этические установки личности формируются под влиянием социума,
носят относительный, субъективный и лабильный характер, но, тем не менее,
определяют выбор, который совершается в наиболее важные моменты жизни.
С некоторой долей условности можно утверждать, что если индивидуальный
набор этических принципов и правил находится в диссонансе с общественной этикой, то личность способна нарушить ее нормы. Индивидуумам, чьи
этические убеждения максимально приближены к общественным, не свойственно девиантное поведение, так как их субъективное понимание добра и зла
совпадает с общественным.
Если говорить об автономности личностной этики по отношению к таланту, то следует заметить, что все интеллектуально-эмоциональные компоненты в совокупности обеспечивающие наличие таланта не обеспечивают того, чтобы реализация таланта имела нравственную направленность. Высоко144
Шелер, М. Ordoamoris [Электронный ресурс]// Цифровая библиотека по философии. 2005. URL:
http://filosof.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000166/index.shtml (дата обращения: 14.01.2012).
88
нравственных индивидуумов среди талантливых столько же, сколько и среди
среднестатистических людей, отличие заключается в том, что талантливая
личность оставляет более заметный след в истории, потому и ее поступки
значительнее. Талантливая личность обладает несравнимо большими возможностями утверждать собственный взгляд на мир, потому так важен вопрос об этической составляющей таланта.
Таким образом, можно заключить, что талантливая личность представляет собой совокупность интеллектуально-эмоциональных компонентов, наличие которых не зависит от моральных убеждений личности.
Подводя итог всему вышесказанному, следует заметить, что талантливая личность может обладать целым рядом не рассмотренных дополнительных интеллектуально-эмоциональных компонентов, но необходимыми компонентами таланта являются: интеллект, фантазия, смелость, воля и отсутствие стереотипного мышление, то есть серендипность.
89
2.2.Творчество как активный эволюционный процесс
Способность к творчеству – имманентная характеристика человеческой
личности. Бесспорно, эта способность детерминирована уровнем таланта, но
если причислять к произведениям искусства наскальную живопись, то сущность творчества можно определить как духовно-практическое освоение мира, свойственное исключительно человеку. Это утверждение само по себе позволяет назвать способность к творчеству продуктом эволюции, так как потребность в создании предметов, не имеющих прямого утилитарного значения, свойственна только представителю вида человек разумный.
На этапе, когда человечество представляло собой разрозненные племена, каждый представитель такой общности характеризовался универсальностью знаний и умений, которые локализовались вокруг жизнеобеспечения
себя и племени. Профессионально творчеством никто не занимался: творчество было досугом. Следует заметить, что научное творчество на этом этапе
существовало в зачаточном состоянии, так как происходило безличное накопление знаний о мире, законы природы истолковывались с позиций зарождающихся религиозных верований. Только художественное творчество было
сферой, где была возможна материализация неутилитарной мысли. Таким
образом, способность и потребность в творчестве можно назвать признаком
человека как культурного существа.
С усложнением человеческого общества изменилась и роль творчества.
Социально значимы вклад в науку или искусство предполагает определенный уровень мастерства или обладание фундаментальными знаниями, то есть
находиться на последней ступени развития сферы приложения таланта, чтобы перейти на следующую. На современном этапе создать что-то социально
значимое практически невозможно без соответствующего образования и таланта.
90
Даже в биографии И.П. Кулибина, имя которого стало нарицательным
для обозначения гениального самородка, можно найти период ученичества,
когда талантливого мальчика стали обучать местные ремесленники.
Безусловно, творчество постоянно присутствует в жизни, меняющиеся
условия требуют быстрого приспособления и адаптации к ним. Чем сложнее
общественная организация и выше запросы времени, тем менее актуальным
становится применение готовых форм поведения. Но творчество, не как способность соответствовать требованиям действительности, а как деятельность,
порождающая качественно новый продукт, требует такого развития личности, который может выявлять ранее неизвестные связи, анализировать скрытие механизмы развития природы и социума.
Творчество, порождающее продукты, качественно превосходящие уровень развития науки или искусства, сопровождается эволюцией самой личности субъекта. Стоит заметить, что для того, чтобы достаточно комфортно
жить в современном мире, совсем не обязательно быть автором величайших
произведений искусства или достижений науки, выбор творческой деятельности как основного занятия обусловлен только желанием субъекта. Научное
или художественное творчество никак нельзя рассматривать как путь к материальному обогащению, для данной цели это самый нерациональный способ.
Процесс созидания поглощает все сферы жизни творца. Только творчество
ради творчества обеспечит результат, который будет назван величайшим открытием или произведением искусства.
Кроме того, творчество самая энергоемкая, и, как следствие, самая трудоемкая деятельность из всех возможных. Это утверждение опирается на научные данные: «Мозг человека составляет 1/50 массы тела, а потребляет 1/10
всей энергии – в 5 раз больше, чем любой другой орган». 145
Творчество нельзя назвать необходимым для выживания, биологически
оно не предусмотрено, по сути оно является вторичным продуктом при со-
145
Савельев С.В. Происхождение мозга. М., 2005.С.50-51.
91
вершенствовании адаптивных способностей человека. Леность мозга представляет собой естественное стремление человеческого организма экономить
энергию. Ученый-биолог С.В. Савельев в монографии «Происхождение мозга» пишет: «чем меньше времени мозг работает в интенсивном режиме, тем
дешевле обходится его содержание».146Возникает целесообразный вопрос о
назначении творчества, о его конечной, условно говоря, антропологической
цели.
Безусловно, достижения конкретных деятелей науки и искусства обеспечивают прогресс всего общества во всех сферах. Но прогрессу способствуют лишь продукты творчества, общество в целом не может подняться до
уровня творца, пока каждый не пройдет весь путь эволюции.
Многочисленны примеры парадоксальных хронотопных совпадений
творчества гениев и темных периодов мировой истории. Так в XVII веке были сделаны важнейшие открытия в области астрономии, авторы которых
подвергались преследованию. Естественно, позднее достижения были признаны, однако это произошло, когда общество было уже на другом уровне,
когда сумма всех достижений в научной сфере утвердила естественнонаучное мировоззрение.
Мысль о несоответствии достижения уровню общественного развития
фигурирует в труде «Опыт о неравенстве человеческих рас» французского
писателя XIX века Жозефа Артюра де Гобино. Анализируя значение изобретения Иоганна Гуттенберга, писатель приходит к выводу, что «печатный станок есть средство, а не принцип»,147 поэтому может, как стимулировать, так и
задерживать прогресс в зависимости от того какие идеи будет распространять печатное слово.
Таким образом, гений может внести значительный вклад в науку или
искусство, но ни в его силах своими достижениями усовершенствовать человеческую природу.
146
147
Савельев С.В. Происхождение мозга. М., 2005.С.51.
Гобино Ж. А. де Опыт о неравенстве человеческих рас. М., 2000.С.155.
92
Конечность жизни человека обуславливает возврат на предшествующие позиции. Накопленный в течение жизни духовный опыт, представляющий собой состояние нервной ткани, не учитывается наследственным законом – «механизмом» биологической эволюции и, вследствие этого, в следующее поколение не передается; со смертью личности развитое сознание
безвозвратно теряется.148 Каждое новое поколение, благодаря перерождению
опытного знания в младенческое неведение – tabula rasa – возвращается к исходному началу, повторяя весь путь образования сознания.
Знания и опыт, индивидуальные технологии творчества и оригинальное
видение мира – все это утрачивается. То есть, если бы вместе с наследованием
физических и психических качеств, наследовались бы еще уже развитые таланты и полученные когда-то знания, то каждое новое поколение в интеллектуальном и нравственном аспектах было бы совершеннее предшествующего.
Таким образом, творчество способствует эволюции личности, усовершенствованию и усложнению внутреннего мира результатом чего является
достижение значительных результатов. Именно опираясь на эти результаты,
эволюционирует социум, более или менее активно используя личный опыт
творца.
Потребность преобразовать внешний мир без явно выраженной утилитарной цели не является базовой потребностью человека, она становится таковой, когда личность достигла определенного уровня развития, поэтому она
не наследуется биологически и не распространяется на индивидов не готовых
эволюционировать. Следует заметить, что готовность духовно эволюционировать исключительно социальная, приобретаемая характеристика, кроме того, исключая случаи явной патологии, можно утверждать, что к восприятию
достижений гения готов каждый человек.
Нет причин утверждать, что человеческий мозг при соответствующей
подготовке может не понять сложнейших формул и теорем, не прочувство-
148
Олейников Ю.В., Оносов А.А. Ноосферный проект социоприродной эволюции М., 1999. С.267.
93
вать произведение искусства. Естественно стать великим деятелем науки или
искусства может не всякий, биологическое наследование отрицать нельзя, но
при максимально возможном развитии способностей человек может понять
любой научный закон и самую абстрагированную художественную идею. Но
нельзя утверждать эгалитарность искусства, эта сфера в отличие от науки носит субъективный характер и понимание его детерминировано всей совокупностью социальных характеристик человека. Можно согласиться с испанским
философом Хосе Ортега-и-Гассетом утверждавшим, что место в социуме является определяющим фактором при восприятии произведения искусства.
В целом, можно утверждать, что прогрессивная роль индивидуального
творчества в развитии социума невозможна без соответствующей подготовки
реципиентов.
Касательно вопроса об эволюции личности творца в процессе созидания,
следует заметить, что начало творческой деятельности само по себе свидетельствует о достижении определенного уровня развития личности, под которым
следует понимать наличие и достаточно высокий уровень развития интеллектуально-эмоциональных компонентов, образующих талантливую личность.
Однако не следует проводить четкую границу между периодом внешне
невыраженной деятельности и периодом активных преобразований. В контексте человеческой личности нецелесообразно говорить, что эти периоды
расположены последовательно, эти две формы активности всегда обуславливают друг друга.
Для творческой личности характерен бесконечный эволюционный процесс, стремление к максимально возможному совершенству. В данном контексте для обозначения стремления к совершенству применим психологический термин «перфекционизм». Творческая личность находится в постоянном творческом поиске, который доминирует над всеми потребностями человека, превращаясь в специфический стиль восприятия мира, который воплощается в бесконечном стремлении к совершенству.
94
Следует отметить, что перфекционизм может проявляться как на обыденном уровне, так и на уровне творческих исканий. Перфекционизм на обыденном уровне может выражаться в завышенных требованиях к быту, собственной внешности и тому подобное, принимая в некоторых случаях болезненные формы. Когда же деятельность носит творческий характер, перфекционизм, как стиль восприятия мира, ограждает творческую личность от
внутренней стагнации.
Перфекционизм нельзя отнести к компонентам талантливой личности,
стремление к совершенству есть производная реализуемого таланта, процесс
постоянного роста, который играет важнейшую роль в самовосприятии творца. Творческий процесс никогда не подходит к концу. Не будет преувеличением сказать, что в творческой деятельности процесс важнее результата.
Процесс творчества в аспекте воздействия на субъект тождественен эволюционному процессу.
Преодоление субъективных и объективных трудностей происходит ради самого преодоления, и, какой бы грандиозной ни была цель, творцу важнее процесс ее достижения, а значит процесс собственной эволюции.
Как бы талантлив не был деятель науки или искусства, эволюционировать, а вместе с тем поднимать планку своего творения, он может бесконечно.
По свидетельству русского поэта Н.В. Берга, Н.В. Гоголь переписывал свои
произведения до восьми раз и никогда не считал свою работу законченной.149
Создавая шедевр русской исторической живописи полотно «Боярыня
Морозова» В.И. Суриков, по свидетельству искусствоведа Г. Чугунова, более
тридцати раз переделывал и изменял всю композицию картины.150
Постоянный
творческий
поиск
шведского
естествоиспытателя
К. Линнея обусловил то, что ученый работал над своим трудом «Система
природы» всю жизнь. Всего ученый подготовил тринадцать переизданий это-
149
150
Машинский С. Художественный мир Гоголя. М., 1971. С.57.
Чугунов Г. Боярыня Морозова // Юный художник. – 1983.– №2. – С.40.
95
го труда, который из небольшой книги постепенно превратился в многотомное издание.
Помимо эволюции научных или художественных взглядов, несколько
стадий развития могут проходить мировоззренческие основы личности. Общеизвестна эволюция взглядов Л.Н. Толстого – рефлексии мыслителя подверглись его мировоззренческие ориентиры. Так идеал человека для
Л.Н. Толстого в юности заключало в себе понятие «комильфо», русскоязычным
аналогом
которого
является
понятие
«благовоспитанность».
Л.Н. Толстой осмысляя этот период, пишет: «стремление быть лучше перед
людьми подменилось желанием быть сильнее других людей, т.е. славнее,
важнее, богаче других».151 Л.Н. Толстой разочаровывается в прежних идеалах
и ищет выход из мировоззренческого кризиса. Итогом исканий становится
создание религиозно-философского учения, получившего название толстовства.
В данном случае можно говорить о том, что имела место мировоззренческая революция, так как происходило развитие личности, носившее резкий
скачкообразный характер. Так из строгого блюстителя норм светского этикета, приверженца сословных предрассудков, для которого «комильфо» - было
необходимое условие жизни, без которого не могло быть ни счастия, ни славы, ничего хорошего на свете»152, Л.Н. Толстой становится тем, кого академик А.А. Гусейнов относит к «великим моралистам»,153философом, идеи которого оказали влияние на Махатму Ганди и Мартина Лютера Кинга.154
Итогом осмысления происходящего стало недовольство собой и миром, что потребовало поиск пути, который и воплотился в литературном
творчестве. Бесспорен факт того, что творчество, как активная преобразовательная жизненная позиция, явилось одновременно причиной и следствием
мировоззренческой революции.
151
Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений. Том 23, М., 2006. С.4.
Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений. Том 2, 2006.С.1744.
153
Гусейнов А. А. Великие моралисты. М., 1995. С.196.
154
Роллан Р. Жизнь Толстого. М., 1954.С. 219.
152
96
Литературная форма была лишь оболочкой для философии мыслителя,
способом донести свои мысли в формате максимально удобном для восприятия. Можно утверждать, что целью творчества мыслилось совершенствование человека и общества. Поэтому Л.Н. Толстой неохотно рассказывал о своей литературной деятельности, предпочитая беседы религиозной, этической
и социальной направленности.
Таким образом, жизненный и творческий путь Л.Н. Толстого представляет собой ярчайший пример активной творческой эволюции личности.
Выдающийся психолог и философ С.Л. Рубинштейн, детально исследовав вопрос эволюции личности, пришел к заключению, что «человек должен его [путь своего развития] рассматривать в определенном аспекте: чем я
был? – что я сделал? – чем я стал? Было бы неправильно думать, что в своих
делах, в продуктах своей деятельности, своего труда личность лишь выявляется, будучи до и помимо них уже готовой и, оставаясь после них тем же, чем
была. Человек, сделавший что-нибудь значительное, становится в известном
смысле другим человеком».155
Целесообразным представляется рассмотрение творчества как необходимого условия существования талантливой личности. Человек, как существо одновременно биологическое и социальное, функционирует в пространстве потребностей, которые детерминированы этими началами.
Удовлетворение базовых, биологических потребностей недостаточно,
поскольку социальное начало личности обуславливает потребность в самореализации, в «индивидуальном продвижении по пути очеловечивания». 156
При благоприятных условиях можно наблюдать эволюцию личности, достижение ею намеченных целей, однако нереализованный потенциал приводит к
появлению социальных и психологических проблем. Стремление достичь новой ступени собственного развития есть имманентная потребность человеческой личности. Р. Декарт, анализируя причинную связь событий в мире, по155
Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. М., 1989.С. 246.
Иванченко Г.В. Понятие метапатологии у А. Маслоу: контексты и перспективы // Психология: журнал
Высшей школы экономики.– 2008.– № 3.– С. 119.
156
97
стулирует, что «все существующее должно превосходить себя, чтобы быть
собой в следующий момент времени». 157 В масштабе одного индивидуума
отсутствие движения следует считать нарушением личностного развития, потерей ориентиров и жизненно необходимой устремленности в будущее.
В качестве термина для обозначения совокупности психических расстройств, вытекающих из духовной неустроенности человеческой жизни, из
приземленности идеалов и ценностей, которыми живет человек, 158 основатель гуманистической психологии А. Маслоу использует термин «метапатология». Метапатология проявляется в формах таких психических недугов как
апатия, депрессия, цинизм. В целях самосохранения личность ищет деятельность, которая бы возвышала человека над самим собой, помогала дистанцироваться от собственной персоны и узко личных проблем. Личность обретает
себя, посвящая жизнь чему-либо, выходящему за ее пределы, какому-либо
любимому занятию. Наличие таланта в данном случае наделяет это занятие
социальной значимостью и возвышает до творчества.
В заключение следует заметить, что человек рождается человеком, а
личностью становится. Если согласится с утверждением теоретика диалектического материализма Ф. Энгельса, о том, что «труд создал самого человека»159, то есть человек выделился из высших обезьян благодаря труду, то можно заключить, что личность выделилась в человеке благодаря творчеству.
Исследователь проблемы саморазвития человека, Б. Санто так уточнил
мысль Ф. Энгельса: «не рутинный труд сделал человека человеком, а, в первую очередь, его уникальная способность познавать самого себя и окружающий мир». 160
Таким образом, в контексте данного исследования творчество следует
понимать как форму созидательной активности, не носящей прямого утилитарного значения, преобразующей одновременно объект и субъект этой активности.
157
Иванченко Г.В. Понятие метапатологии у А. Маслоу: контексты и перспективы.С. 110.
Карпинский К.В.Психология жизненного пути личности. Гродно, 2002.С. 105.
159
Энгельс Ф. Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека. Л., 1953. С. 3.
160
Санто Б. Сила инновационного саморазвития// Инновация. – 2004. – №2. – С.5.
158
98
Можно заключить, что основной целесообразной формой существования человеческой личности как родового существа является развитие, которое реализует потребность «постоянно выходить за свои пределы, достигать
возможной полноты воплощения в индивидуальной форме».161
Поэтому очевидно, что в итоге все поиски смыслов человеческого бытия обнаруживают единственную неизменную ценность и недосягаемую цель
существования – постоянное движение к совершенству.
Русский религиозный философ Н.Ф. Федоров считал творчество, единственным доступным способом обессмертить личность. В этом аспекте,
творческая человеческая личность становится двигателем эволюции мироздания. Это представление основывается на том, что смертное человеческое существо достигает бессмертия, внося свой вклад в некий универсальный бесконечный творческий процесс. Вера в эту форму бессмертия
лежит в основе представления о смысле жизни у большинства творческих
людей.
161
Анцыферова Л. И. К психологии личности как развивающейся системы. М., 1981. С.4-5.
99
2.3.Талантливая
личность
как
субъект
социально
значимых достижений
Целью анализа талантливой личности как субъекта творчества является
выявление особенностей жизненного пути личности, творчество которой обладает социальной значимостью. Суммирование биографических сведений и
их дальнейшее сравнение с учетом социально-исторической ситуации позволяет выявить общие закономерности индивидуальной и общественной активности, соотношение внешних и внутренних событий жизни. Таким образом, в
процессе изучения творческого пути талантливой личности необходимо совмещать индивидуально-биографический и социально-типический подходы.
Исследование будет опираться на следующие ключевые позиции:

детерминированность выбора сферы деятельности;

«учитель», личность, оказавшая влияние;

признание сообществом деятелей науки или искусства.
Анализ детерминированности выбора сферы деятельности представляет интерес, поскольку позволяет выявить в какой степени внешние условия
влияют на формирование интереса к какому-либо виду деятельности. Таким
образом, фактические данные из биографий позволят выяснить какой фактор
более значим для достижения социально значимых результатов талантливой
личностью: естественная предрасположенность или внешнее воздействие.
Легендарной стала история того, как ДжоттодиБондоне проявлял
склонность к рисованию. Будучи еще ребенком, вдохновитель Леонардо да
Винчи, Рафаэля и Микеланджело, во время того, как пас овец, рисовал свое
стадо на гладком камне.162 Спустя шесть веков другой талантливый мальчик
Клод Оскар Моне, скучая в школе, развлекался тем, что разрисовывал обложки тетрадей карикатурами на своих учителей.163 В XVII веке Антони ван
Левенгук, не обремененный образованием из-за тяжелого материального по-
162
163
Арган Д.К. История итальянского искусства. Т. 1–2. М., 1990. С.4.
Богемская К.Г. Клод Моне. М., 1984. С.190.
100
ложения своей семьи, на досуге любил шлифовать оптические стѐкла. 164 Еще
более несообразным обстоятельствам является избрание сферы приложения
таланта ученого-естествоиспытателя Жана-Батиста Ламарка, который, вопреки воле родителей, бросил иезуитскую школу и в шестнадцать лет ушѐл добровольцем в действующую армию. Во время того, как его полк стоял на побережье Средиземного моря, Жан-Батист Ламарка заинтересовала местная
флора.165
Хрестоматийным примером, свидетельствующим о недетерминированности внешней средой выбора пути талантливого человека, является биография Дж. Лондона. С десяти лет Дж. Лондон самостоятельно зарабатывал себе
на жизнь. Внешние условия никак не способствовали началу литературной
деятельности, так будущий писатель целый месяц пробыл в тюрьме за бродяжничество, был «устричным пиратом», помощником у торговца льдом, рабочим на консервном заводе, потерпел неудачу в качестве золотоискателя на
Аляске, по выражению самого Дж. Лондона: «Я не знал ни одной лошади в
Окленде, которая работала бы столько часов, сколько я...» 166 . Только ради
премии в двадцать пять долларов семнадцатилетний подросток, не закончивший среднюю школу, создает «Тайфун у японских берегов», рассказ, который «выдает молодого мастера», по словам рецензента газеты «Колл».
Подобных примеров, свидетельствующих о недетерминированности
внешней средой выбора пути талантливого человека, множество, но не
меньше свидетельств и обратного. Одного из величайших представителей
испанского золотого века, испанского художника XVII века Диего Веласкеса
в художественную мастерскую привел отец.167 Британский живописец XVIII
века Джозеф Тѐрнер, несмотря на то, что родился в семье брадобрея, по совету отца начал заниматься живописью.168 Отец будущего художника продавал
164
Замечательные учѐные. М., 1980. С.72.
Замечательные учѐные. С.152
166
Стоун И. Джек Лондон. М., 1960. С.425.
167
Якимович А.К. Художник и дворец. Диего Веласкес. М., 1989. С.79.
168
Акройд П. Тернер. – М., 2012. С.115.
165
101
рисунки сына, выставляя их в витрине своего магазина. Доминик Энгр,
французский художник, лидер европейского академизма XIX века, унаследовал занятие живописью от отца.169Блезу Паскалю, французскому математику
XVII века, любовь к точным наукам также привил отец.170 В эпоху Просвещения жил и творил немецкий философ Готфрид Лейбниц, которому семейные традиции с обеих сторон предсказывали философскую деятельность.
Именно в домашней библиотеке Готфрид Лейбниц без разбора читал Платона, Аристотеля, Цицерона, Декарта.171 В конце XIX века, как считает автор
трехтомной биографии З. Фрейда, Э. Джонс: «Для венского еврея выбор лежал между промышленностью и бизнесом, юриспруденцией и медициной.
Первые были отброшены сразу, учитывая интеллектуальный склад Фрейда...».172 Очевидным является влияние выбора творческого пути Дюма-отца
на Дюма-сына. Однако малоизвестным является факт того, что В. ГогольЯновский, отец классика русской литературы Н.В. Гоголя, писал комедии,
которые с успехом ставились в театре.173
Данные примеры доказывают наличие влияния на выбор деятельности
талантливой личности. Социокультурные условия обуславливают в рассмотренных примерах решающую роль семьи в целом, и отца, в частности, при
выборе сферы приложения таланта.
Резюмируя данные исследования, следует заключить, что, являясь активным субъектом жизни, талантливая личность способна к систематизации
в единое целое своих влечений, желаний, мотивов и умеет совершить волевое
усилие, целью которого является реализации своих желаний в личностноценных и общественно-значимых формах. Таким образом, внешние обстоятельства непосредственно не определяют бытия талантливой личности, они
преломляются через внутренние условия, создавая, таким образом, неповто169
Арган Д.К. Современное искусство 1770 – 1970. М., 1999. C.124.
Стрельцова Г.Я. Блез Паскаль. М., 1979. С.73.
171
Дж. Бруно, Бэкон. Локк. Лейбниц. Монтескье: Биогр. Повествования. М., 1996. С.102.
172
Бернаскони Е. Зигмунд Фрейд, исследователь душ: Лицо века // Эхо планеты. – 1998. – №6. – С.26.
173
Иофанов Д. Н. В. Гоголь. Киев, 1951. С. 10.
170
102
римую комбинацию факторов, сочетание которых и определяет вектор творческой деятельности.
Поэтому вопрос о наличии единичного субъекта, который исполняет
роль «учителя», рассматривать нецелесообразно. Однако интерес представляет исследование специфики взаимодействия с личностью, результаты деятельности которой послужили базой, освоив которую «ученик» смог продолжить работать в данном направлении.
Следует заметить, что в данном случае стоит говорить именно о влиянии идей, результатов творчества «учителя», так как освоение базы и примыкание к какому-либо научному или художественному направлению могло
происходить без личного знакомства.
Если рассматривать талантливую личность как «ученика», реализовавшего замыслы, развившего идеи потенциально не менее одаренного «учителя», то следует сказать что период ученичества – неизбежная стадия становления талантливой личности.
Преемственность – необходимая характеристика процесса развития
науки или искусства. Великий физик Исаак Ньютон, оценивая вклад других
ученых в собственные открытия, говорил: «Я только потому стою высоко,
что стал на плечи гигантов»174, но не менее знаменито его другое высказывание: «Мы должны поставить памятники из золота Кеплеру, Галилею, Декарту
и на каждом написать: «Платон – друг, Аристотель – друг, но главный друг –
истина».
Таким образом, условно можно выделить два типа взаимодействия, которые возникают после освоения «базы» «учеником» между субъектами в
ситуации «учитель-ученик»: сотрудничество и расхождение с последующий
критикой.
А. Вернер, нобелевский лауреат 1913 года в области химии, считал
своим учителем немецкого химика А.Р. Ганча, сотрудничество с которым
174
Дягилев Ф.М. Из истории физики и еѐ творцов. М., 1986. С.99.
103
было чрезвычайно успешным. Именно А.Р. Ганчу А. Вернер посвящает свой
капитальный труд «Учебник стереохимии». Интересно наблюдение американского историка химии Г.Б. Кауффмана: «Во многих отношениях эти два
человека представляли собой резкую противоположность. Ганч был худощав,
сдержан, умерен в своих житейских потребностях и всегда себя держал в руках. Вернер, напротив, был склонен к полноте, общителен, любил табак и алкоголь, временами был слишком эмоциональным и даже экспансивным».175
Таким образом, можно заключить, что талантливая личность склонна высоко
ценить сотрудничество в сфере самореализации, игнорируя несовпадения характера и обстоятельства, не оказывающие влияние на успех совместной деятельности.
Интересным представляется пример ученичества И.П. Павлова, который так высказался об известном физиологе И.Ф. Ционе: «Огромное впечатление на всех нас, физиологов, производил профессор Илья ФаддеевичЦион.
Мы были прямо поражены его мастерски простым изложением самых сложных физиологических вопросов и его поистине артистическою способностью
ставить опыты. Такой учитель не забывается всю жизнь. Под его руководством я сделал мою первую физиологическую работу»176.
Что касается поэзии, то, судя по неоднократным высказываниям
А.А. Ахматовой, И.Ф. Анненский был единственным поэтом, которого она
назвала своим учителем: «А тот, кого учителем считаю…».177
Другой пример доказывает, что для талантливой личности учителем
может быть творец того, что можно принять за образец, при этом личное знакомство и совместная работа необязательны. Например, общеизвестно, что
Т. Манн называл своими учителями Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого, хотя
ни с одним из них не был лично знаком.
175
Лауреаты Нобелевской премии: Альфред Вернер [Электронный ресурс] // Энциклопедия. Нобелевские
лауреаты.1992. URL: http://n-t.ru/nl/hm/werner.htm (дата обращения: 23.02.2012).
176
Павлов И.П. Полное собрание сочинений. М., 1949. С. 371.
177
Аникин А.Е. О литературных истоках «ребяческих» тем в поэзии Анны Ахматовой //Русская речь. – 1991.
– № 1 – С. 23.
104
Интересен пример влияния на мировоззрение классика феминистской
литературы С. Бовуар ее друга и единомышленника, знаменитого французского экзистенциалиста Ж.П. Сартра. Специфическая тематика исследования
С. Бовуар, была обусловлена не только чисто научным интересом к проблеме, здесь присутствовал личный компонент. Эссе «Второй пол» было посвящено проблемам самоопределения женщины, эти проблемы были хорошо
знакомы самой С. Бовуар. Так на экзамене, дававшем право на профессиональное «самоосуществление», еѐ номинировали на второе место после
Ж.П. Сартра, хотя председатель комиссии заметил, «что Сартр отличается
блестящими интеллектуальными способностями, а Симона де Бовуар – «прирождѐнный философ»178. Ставя научную этику выше поверхностного впечатления, С. Бовуар не раз заявляла о том, что написать «библию» феминизма ей
посоветовал
Ж.П. Сартр.
С. Бовуар
«не
боится»
стать
«ученицей»
Ж.П. Сартра, поскольку осознает собственную неординарность и исключительность места в интеллектуальной истории.
Ели говорить о расхождении между субъектами в ситуации «учительученик», то наиболее известным является расхождение Платона и Аристотеля. Аристотель был учеником Платона, и изначально полностью разделял его
взгляды, однако, увидев уязвимые места платоновского идеализма, подвергнул учение критике, заключив, что: «Платон мне друг, но истина дороже».
Не менее знаменитым является пример расхождения между З. Фрейдом
и К.Г. Юнгом. К.Г. Юнг применяет теорию о сознательной и бессознательной основе человека З. Фрейда, к исследованию словесных ассоциаций. Кроме тесного сотрудничества можно еще и говорить и о личной дружбе.
З. Фрейд стал для К.Г. Юнга в некотором смысле отцовской фигурой. Со
своей стороны, З. Фрейд уверовал в то, что наконец-то нашел в лице
К.Г. Юнга своего духовного «сына» и последователя.179 Но с 1913 года начинается расхождение между учеными. Автор словаря по аналитической пси178
Айвазова С. Симона де Бовуар: этика подлинного существования. М., 1997. С.14.
ДадунР. Фрейд. М., 1994. С.158.
179
105
хологии В.В. Зеленский выделяет шесть пунктов расхождения. Разное понимание человеческой мотивации, генезиса морали, Эдипова комплекса и многого другого привело к полному разрыву между учеными.
Отдельно следует сказать о влиянии З. Фрейда на все последующее
развитие психологии. Как правило, о З. Фрейде говорят как об основателе
психоаналитической школы, однако самый поверхностный контент-анализ
демонстрирует необычайную широту применения идей австрийского психолога. Мир науки оценил значение идей ученого. Один из основателей неофрейдизма Эрих Фромм посвятил анализу значения теории З. Фрейда целый
труд: «Величие и ограниченность теории Фрейда».180
Не преувеличением будет утверждение, что на данный момент сложно
найти исследование в области психологии, этики, культурологии, социологии, религиоведения, автор которого не цитирует З. Фрейда. Многие авторы
строят свои учения, отталкиваясь от учения З. Фрейда, дополняя и развивая
его идеи, не меньшее число ученых критически осмысливает наследие, то
есть учение З. Фрейда стало той научной базой, значение которой невозможно переоценить.
Можно
привести
множество
примеров
использования
теории
З. Фрейда: американский психолог Карен Хорни модифицировала его теорию
для исследования женской психологии, британский психоаналитик Мелани
Кляйн, основываясь на гипотезе З. Фрейда, создала всеобъемлющую картину
психических событий, происходящих в течение первых лет жизни. Кроме
этого, теория З. Фрейда используется в маркетинге – ориентируясь на глубинные потребности реципиента, специалисты в этой области осуществляют
стратегическое планирование. Искусство также не избежало влияния
З. Фрейда: философской базой сюрреализма стала теория психоанализа.
Таким образом, З. Фрейд явился универсальным «учителем», создав
учение, которое стало основой для множества научных изысканий и творче-
180
Фромм Э. Величие и ограниченность теории Фрейда. М., 2000.
106
ских судеб. Подводя итог рассмотрению творческой личности в рамках оппозиции «учитель-ученик», следует сделать акцент на аспекте «обезличивания»
творца. Наука и искусство предстают суммами идей талантливых личностей.
В ситуации, когда талантливая личность испытывает или оказывает
влияние, можно говорить о наличии преемственности идей на эволюционном
уровне, об ограниченности человека как биологического существа и безграничности его социальных возможностей. Талантливая личность как «ученик», в данном ракурсе представляет собой темпорально-ограниченное пространство, в котором развивается идея «учителя». В принципе эволюция идеи
может происходить бесконечно: каждый новый «ученик» обнаруживает неизвестный доныне аспект, взаимосвязь, и так до бесконечности может происходить модифицирование первоначальной идеи.
Косвенным доказательством этого процесса является тенденция расщепления научного знания и искусства на множество узких направлений – происходит дифференциации научного знания, направления в искусстве переживают дробление.
Дифференциация представляет собой необходимый этап, целью которого является более глубокое исследование явлений конкретной области. В искусстве все более усиливается индивидуализация стиля, нередки случаи, когда
деятель искусства был единоличным представителем своего направления.
Что касается вопроса о признании социальной значимости деятельности
талантливой личности, то есть вопроса признания таланта, следует сказать,
что он не менее драматичен и зависит в первую очередь от фактора включенности открытия в существующую систему науки или принадлежность произведения искусства к определенному направлению. В науке должен соблюдаться баланс между научной новизной и логичностью, в искусстве степень новизны нормируется лишь способностью человека воспринять это новое.
Есть множество примеров тернистого творческого пути талантливых
личностей. Против попытки пересмотреть устоявшийся взгляд всегда высту107
пали многочисленные апологеты традиционной науки. Научное сообщество
как механизм, сдерживающий появление лжеучений, выработало систему
критериев научности, но нередки случаи, когда новое открытие не вписывалось в существующую систему, однако было истинным.
В конце XIX века австрийский физик Л. Больцман опроверг универсальность второго закона термодинамики, утверждающего, что невозможен
самопроизвольный переход тепла от тела, менее нагретого, к телу, более нагретому. Ученый мир не принял «Аш-теорему» Л. Больцмана – не выдержав
непонимания,
ученый
покончил
жизнь
самоубийством.
Правота
Л. Больцмана позже была полностью подтверждена, а «Аш-теорема» была
высечена в качестве эпитафии на памятнике над его могилой.
Упоминавшийся выше французский учѐный-естествоиспытатель Ж.Б. Ламарк стал первым биологом, попытавшимся создать целостную теорию
эволюции живого мира. Свою концепцию Ж.-Б. Ламарк изложил в книге
«Философия зоологии». Вклад Ж.-Б. Ламарка в науку остался тогда неоцененным: одни ученые не обратили на книгу внимания, другие не восприняли
всерьез. Осознавая значение своей работы ученый преподнѐс книгу Наполеону, однако император так выбранил Ж.-Б. Ламарка, что тот не смог удержаться от слез.181
История искусства также изобилует подобными примерами. Бесспорно
то, что наиболее тяжелые испытания выпадали на долю основателей какоголибо направления в искусстве. К. Моне, как основатель движения импрессионистов, подвергался остракизму со стороны представителей официального искусства. Феномен неприятия нового подробно объяснил испанский философ Х. Ортега-и-Гассет: «когда вещь не нравится потому, что не все понятно, человек ощущает себя униженным, начинает смутно подозревать свою
несостоятельность, неполноценность, которую стремится компенсировать
возмущенным, яростным самоутверждением перед лицом произведения».182
181
182
Замечательные учѐные. М., 1980. С.103.
Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс. М., 2002. С.216.
108
Данное явление следует отнести к особой, естественной форме ксенофобии, функциональное назначение которой заключается в защите общечеловеческих ориентиров бытия, привычного видения мира и отражения его в
произведении искусства.
Однако, «непонимание» может быть вызвано и политическими мотивами, по причине не соответствия смыслов произведения искусства господствующей идеологии. Не единичны примеры идеологического преследования, документально зафиксировано это явление Постановлением Оргбюро
ЦК
ВКП(б)
«О
журналах
«Звезда»
и
«Ленинград»
в
отношении
А.А. Ахматовой и М.М. Зощенко: «Грубой ошибкой «Звезды» является предоставление литературной трибуны писателю Зощенко, произведения которого чужды советской литературе» и далее «ЦК отмечает, что особенно плохо ведется журнал «Ленинград», который постоянно предоставлял свои страницы для пошлых и клеветнических выступлений Зощенко, для пустых и
аполитичных стихотворении Ахматовой»183.
К тому же историческому периоду относится политическая кампания
«лысенковщина», специализирующаяся на преследовании ученых-генетиков.
Термин произошел от фамилии советского агронома Т.Д. Лысенко, труды которого послужили первопричиной организации кампании. Таким образом,
самореализация талантливой личности, осуществление ею вклада в науку или
искусство зависит не только от объективной ценности достижения, но и от
«соответствия» провозглашаемых смыслов господствующей идеологии.
Как ни парадоксально, но ключевая фигура направления в искусстве,
провозгласившего своим источником сферу человеческого подсознания, а
методом – свободное ассоциирование, имеет достаточно благополучную
творческую биографию. Бесспорно, Сальвадор Дали – гениальный художник,
но помимо высшей степени таланта, можно говорить и о наличии практицизма, ведь его творческая деятельность не ограничивалась только искусством,
183
Власть и художественная интеллигенция // Документы ЦК РКП(б) – ВКП (б), ВЧК – ОГПУ – НКВД о
культурной политике. 1917-1953. С. 587-588.
109
все свои действия, поступки, стиль жизни художник соотносил с принципами
сюрреализма. Его жизнь была полем творчества, Сальвадор Дали не разделял
творчество и жизнь, именно поэтому он говорил о себе: «Я не сюрреалист, я –
сюрреализм». 184
Можно с абсолютной точностью сказать о том, что произведения сюрреализма стали коммерчески успешными благодаря сочетанию двух факторов: безусловной художественной ценности произведений сюрреализма и
коммерчески грамотной кампании по поддержанию интереса к этому направлению живописи и личности самого творца. Сальвадор Дали использовал эпатаж в любой форме, чтобы достичь желаемого.
Зная, что его живопись обладает безусловной художественной ценностью, Сальвадор Дали не скрывал того, что стремится к успеху и славе. Соответственно этому художник и сформулировал свой девиз: «Главное, чтобы
о Дали непрестанно говорили, пусть даже и хорошо». Естественно, что эта
особенность творчества художника не укрылась от глаз современников. Так
основоположник сюрреализма Андре Бретон создает из букв имени Сальвадора Дали анаграмму, которая в дословном переводе с испанского означает
«Жаждущий долларов».
Следует заметить, что в случае с Сальвадором Дали о любви к деньгам
говорить не приходится деньги – были платой за свободу творческой самореализации. Таким образом, можно заключить, что благополучие творческой
судьбы зависит от множества факторов, сложная комбинация объективных условий внешней среды исключает существование единого алгоритма успеха.
Анализируя результаты исследования талантливой личности как субъекта творчества, можно говорить о разнообразии жизненных сценариев, однако все те, кто занимался социально значимой деятельностью, являлись активными субъектами жизни. Талантливая личность структурирует свою
жизнь деятельностью по созданию собственного мира, находя ее смысл в
184
Мо П. Стиль сюрреализм [Электронный ресурс] // Online журнал ART.Laoney. 2012.
URL: http://art.laoney.ru/stil-siurrealizm (дата обращения: 17.04.2012).
110
творчестве. Жизненный путь талантливой личности не есть простое развертывание плана жизни, заложенного воспитанием, общественными установками. Например, изучение медицины З. Фрейдом, было детерминировано
внешними обстоятельствами, однако его новаторские идеи проникли во
множество областей гуманитарного знания.
Если же исследовать детерминированность признания того или иного
достижения науки или произведения искусства то, можно утверждать, что
оно определяется наличием научной или художественной ценности, соответствием предыдущей ступени развития этой области и идеологической приемлемостью.
В целом следует заключить, что единственным критерием таланта являются социально значимые достижения личности, только наличие материального вклада в историю мировой культуры позволяет говорить о таланте.
Творческая судьба талантливой личности не укладывается в схемы: случайное стечение обстоятельств или планомерное движение к цели, благополучие
или условия практически неприемлемые для нормального существования,
признание современников или прижизненное забвение, такие, казалось бы,
однозначно оцениваемые условия в случае с настоящим талантом являются
амбивалентными факторами.
111
2.4.Выход
за
пределы
возможного
как
сущность
творческих устремлений
Исследование и выявление функций творчества с различных ракурсов
происходило в рамках гештальтпсихологии, психоанализа, теории терапии
творческим самовыражением. Суммируя эти подходы, психолог О.С. Груша
выделил следующие функции творчества: познавательная, воспитательная,
гедонистическая, коммуникативная, психотерапевтическая и компенсаторная
функции. Последняя из перечисленных функций, компенсаторная представляется интересной для рассмотрения, поскольку именно она позволяет называть творчество процессом воплощения мечты.
Понятие «мечта» можно дифференцировать как созданный фантазией
сценарий, имеющий относительную или абсолютную степень недостижимости и детерминированный интересами субъекта.
В философском понимании мечта представляет собой частный случай
такого понятия как цель, смысловое выделение «мечты» из «цели» обусловлено именно наличием такой характеристики как недостижимость.
Понятие «цель» определяется как ожидаемый идеальный результат
деятельности человека. Целью творчества в самом широком смысле как духовно-практического освоения мира является создание максимально целостного и полного представления о нем. Другими словами, личность, занимающаяся научным или художественным творчеством, расширяет границы познанного пространства, делая доступным для человека явления окружающей
действительности.
Таким образом, мечта представляет собой недостижимую по каким-то
причинам цель, существующую только на теоретическом уровне. В языковой
системе есть специальная грамматическая форма сослагательного наклонения для обозначения теоретически возможного явления, «а что если бы …».
Люди в разные эпохи, описывая мечту, продолжали эту фразу, причем
масштаб мог быть самый разный, от риторического вопрошания «а что если
112
бы люди могли летать» до приземленного желания материального благосостояния.
В данном контексте актуальным представляется анализ отражения мечты конкретной личности или человечества, в целом, в продуктах творчества.
Можно выделить сферы, ставшие доступными исключительно творчеству, по
принципу недоступности человеку и как биологическому существу, и как социальному. Весь спектр недоступного, но желанного детально отражен в религиозных системах. Все становится возможным, если человек достигнет совершенства – лейтмотив всех религиозных систем. Однако, мифология как
более ранняя форма выражения мечты, позволяет исследовать творчество
сказочной реальности без искажения его морализаторской функцией религии. Ведь культурные герои не являлись идеальными в нравственном отношении людьми, жизнь в пространстве мифа ближе к реальной жизни, чем
любой религиозный сюжет.
Законы материального мира, ограничивающие человека физически,
преодолевались уже в первых памятниках человеческой культуры. Мифология, помимо целой совокупности функций, была первым теоретическим воплощением мечты. Именно в пространстве мифа человек впервые обрел
сверхъестественные способности. В результате традиционного мифологического синкретизма божественного и человеческого формируется представление о культурном герое. Наличие божественного начала позволяет с рациональных позиций объяснить, почему культурный герой может больше, чем
простой смертный. Интересен факт попытки приблизить себя к культурному
герою, так культурный герой нередко отождествлялся с тотемным первопредком.
Доказательства наличия этой тенденции присутствуют во всех без исключения мифологических системах. Шумеры нарекли своего эпического героя Гильгамешем, предположительно этот антропоним означает «предокгерой». Древние славяне считали себя «даждьбоговыми внуками», для древ113
них китайцев первопредком был Хуан-ди – мифический правитель Китая.
Несколько царских родов Древней Греции возводили свое происхождение к
гераклидам, потомкам Геракла. Таким образом, вне зависимости от исторического контекста и этнической специфики, первопредок отождествлялся с
культурным героем.
Значительная часть любой мифологической системы посвящена описанию деяний культурного героя, подвигам, чудесам и свершениям. Подробно
разработана эта тема в мифологии Древней Греции. Античные авторы, словно пытаясь охватить все недоступное для человека, создают несколько культурных героев, возможности каждого из которых совершеннее человеческих.
Можно выделить несколько культурных героев античности, подвиги
которых демонстрируют, прежде всего, физическое могущество. В данном
случае деяния Геракла и Тесея можно объяснить стремлением к физическому
совершенству, к преодолению биологических ограничений человека. К этой
категории также можно отнести все мифы, в которых произошла победа над
смертью. В контексте греческой мифологии только любовь может победить
смерть: таковы мифы об Орфее и Эвридике, Адонисе и Афродите. В данном
случае осуществляется мечта человека обрести бессмертие, вера в чудо, спасение от всеобщей обреченности. Стремление преодолеть биологическую ограниченность воплощается в популярном сюжете о магическом превращении. Нередко герой древнегреческого мифа становился растением или животным.
Естественно, что человек считает себя существом максимально приближенным к идеалу, поэтому превращение было вынужденным. В древнегреческих мифах преследования Пана, бога пастушества и плодородия, провоцируют превращение нимфы Сиринги в тростник, в лавр превращается
Дафна, преследуемая Аполлоном, нимфа Питида, сброшенная богом северного ветра Бореем с высокой скалы, превратилась в сосну. Популярен сюжет
наказания превращением: богиня возмездия Немесида превращает отвергше114
го нимфу Эхо Нарцисса в цветок, искусная ткачиха Арахна за неуважение к
богам превращена Афиной в паука.
Благодаря легендарному поэту-сказителю Гомеру широко известным
стал сюжет превращения спутников Одиссея в свиней колдуньей Киркой.
Кроме того, метаморфоза может быть единственным спасением, так Зевс,
пытаясь избавить свою возлюбленную Ио от гнева Геры, превращает ее в белую корову. Таким образом, древнегреческие авторы в мифах выходили за
биологические границы человеческого бытия, делая возможным то, что не
может сделать простой смертный, в том числе возвращение из царства Аида.
Миф, лишенный функции объяснения миропорядка, но обязанный преподать моральный урок, превращается в сказку, жанр, который даже в большей степени, чем миф, выражает мечты человека.
В сказке абсолютизируется необходимость справедливости, что отражено в формуле «добро побеждает зло». Помимо всей палитры нереальных
возможностей, которыми обладают герои, сказка всегда предполагает счастливый конец. Сказка представляет собой повествование о злоключении героя
и счастливом разрешении, что является, по сути, воплощением мечты о неизбежности победы добра. Следует заметить, что необходимость торжества добра, как базовой потребности человека, характерна не только для мифа и
сказки. Античный театр породил уникального персонажа, называемого «бог
из машины». Смысл введения данного лица сводится к следующей общечеловеческой потребности: «несмотря на все несчастья, все будет хорошо». Несмотря на неприятие многими литераторами подобного приема, Г. Уэллс говорил о нем так: «Когда всѐ возможно, ничто не интересно». Прием «бог из
машины» удовлетворял потребность человека верить в неизбежность победы
добра, пусть даже сверхъестественным путем.
Кроме того, что человек в своем творчестве преодолевает свою биологическую ограниченность, все законы социума становятся доступными для
его пересмотра. Эта проблема является актуальной не только для револю115
ционеров и асоциальный бунтарей: немецкий социолог Э. Фромм отмечал,
что ни одна из историко-культурных эпох в силу несовершенства социума не
позволяла человеку полностью удовлетворить потребности своей природы.
Не имея соответствующих полномочий в реальной жизни, талантливый человек способен выстроить свой социум со своими собственными законами. Детальный план нового социума создан утопистом Томмазо Кампанелла, который, что показательно, создавал свою новую социальную реальность, когда
находился в тюрьме за попытку государственного переворота. За попытку
освободить Италию от испанского ига и установить республику итальянский
философ попал в тюрьму на двадцать семь лет, где и развернул свою деятельность по созданию идеального государства, теперь уже в теории.
Таким образом, творческое осмысление действительности создает пространство, в котором возможно игнорирование законов социума и построение новых в соответствии с воззрениями автора. Так осуществляется мечта
автора об установлении тотальной социальной справедливости: не имея возможности мечту реализовать на практике, Томмазо Кампанелла подробно излагает ее сущность в своем труде.
Другая история об идеальном государстве и счастливом народе волнует
человечество уже более двух тысяч лет. Жизнеспособность легенды об Атлантиде, затонувшем острове, на котором когда-то существовала высокоразвитая цивилизация, доказывает потребность человека верить в возможность
создания идеального общества. Помимо технического прогресса атлантической цивилизации жители острова отличались возвышенным образом мыслей: «взирая на все, кроме добродетели, с пренебрежением, они мало дорожили тем, что имели много золота и иных стяжаний, относились равнодушно
к богатству, как к бремени, а не падали наземь в опьянении роскоши, теряя
власть над самим собою».185
185
Муравьѐва Т. В. Сто великих мифов и легенд. М., 2003. С.175.
116
Споры о реальном существовании острова начались еще в античные
времена, Аристотель считал Атлантиду выдумкой. Однако подсчитано, что к
настоящему времени об Атлантиде написано около 3600 научных работ (уж
не говоря о многочисленных произведениях художественной литературы). 186
Феномен создания желанной реальности был осмыслен в начале XVII
века испанским писателем Мигелем де Сервантесом в его знаменитом романе
«Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский». Роман явился не просто художественным произведением, значение его подтверждают многочисленные
и постоянные аллюзии в трудах по философии, социологии, психологии.
Особый тип в соционике, который характеризуется тягой к генерированию
смелых идей и экспериментаторству, стал именоваться «Дон Кихотом», на
бытовом уровне существует фразеологизм «воевать с ветряными мельницами», означающий нерациональную борьбу, когда субъект находится во власти собственных иллюзий и не учитывает настоящего положения вещей.
Такой термин, как донкихотство понимается как особое мессианское
миропонимание, в котором наличествует обязательная благородная цель –
спасение. Совокупность условий, необходимых для формирования такого
миропонимания, носит субъективный характер, то есть потребность спасать
формируется независимо от спроса на спасение. Субъект создает реальность,
в которой есть кого спасать, условно говоря, под «Дульсинеей»«Дон Кихот»
может понимать конкретного индивида, группу или идею.
Русский публицист Д.И. Писарев так представлял себе славянофильство религиозного философа И.В. Киреевского: «Киреевскому хотелось жить
разумною жизнью, хотелось наслаждаться всем, чего просит душа живого
человека, хотелось любить, хотелось верить... В действительности не нашлось материалов; а между тем он полюбил ее, [идею о мессианской роли
России] объидеализировал, раскрасил по-своему и сделался рыцарем печального образа, подобно несравненному Дон-Кихоту, любовнику несравненной
186
Муравьѐва Т. В. Сто великих мифов и легенд. С.177.
117
Дульцинеи Тобосской».187 Этот пример доказывает наличие необходимости
создать желанную реальность, чтобы самореализоваться в ней, если действительность не удовлетворяет личностным запросам. Талантливая личность созидает новое бытие, где нарушая законы материального мира и социума, реализует свою мечту.
Особого внимания заслуживает научное творчество в ракурсе исполнения человеческих мечтаний. Не будет преувеличением сказать, что научное
творчество, расширяя на практике границы бытия человека, последовательно
реализует его мечты. Научное творчество, в отличие от художественного, не
может игнорировать законы материального мира, но отталкиваясь от них как
от данности, ученый преобразовывает мир настолько, насколько это возможно. Научное творчество, таким образом, ограничено целой совокупностью
объективных условий, художественное регулируется только рамками субъективного дозволенного. Эту дихотомию иллюстрирует история взаимоотношений человека и мечты о покорении неба. Художественное творчество реализовало эту мечту созданием ковра-самолета. Научное творчество, удовлетворяя потребность человека подняться в небо, создает воздушный транспорт. Кроме того, повысив мобильность человека, транспорт реализовал мечту человека быстро преодолевать огромные расстояния, которая сконцентрирована в сказочных сапогах-скороходах. Хорошо ощутима специфика научного и художественного творчества в реализации мечты о свободе от заботы
о хлебе насущном, так в русских народных сказках появляется скатертьсамобранка, в науке также заметны значительные достижения в сфере оптимизации питания.
Что касается другой заметной параллели, то мечта об обретении утраченного здоровья, реализуемая через достижения современной медицины,
отражена в появлении такого сказочного лекарства как живая вода.
187
Писарев Д. И. Соч. 4 т. М., 1955.С. 337.
118
Следует заметить, что, мечты воплощенные в таких сказочных артефактах как волшебная палочка и шапка-невидимка, пока никак не отражены
в научном творчестве, поскольку полностью выходят за границы человеческих возможностей.
Таким образом, научное творчество, опираясь на современные ему достижения, стремится повысить качество жизни всеми доступными средствами,
однако любое научное изыскание проверяется практикой, поэтому только
художественное творчество не сдерживается никакими законами, поскольку
его удел – теория.
Важной особенностью научного творчества является то, что характерная для художественного творчества компенсаторная функция переходит из
чисто ментальной сферы в сферу предметного мира. Реализация потребности
человека преодолеть собственную ограниченность, в сфере научного творчества выражается в научно-техническом прогрессе. Художественное творчество демонстрирует, как в идеале могут быть удовлетворены различные человеческие потребности, научное же только как представляется возможным.
В истории теоретической мысли невозможно найти опыт осмысления
выражения компенсаторной функции творчества в научных и художественных произведениях. Однако интересной представляется концепция индивидуальной психологии А. Адлера. Австрийский психолог разрабатывает положение о врожденной психофизической недостаточности человека и совокупности усилий, компенсирующие эту особенность. По А. Адлеру комплекс
неполноценности формируется в детстве и обоснованием для него «служит
просто сама по себе слабость ребенка, ограниченность его сил, подверженность страхам, зависимость от кажущихся ему сильными, знающими, ничего
не боящимися, «могущественными» взрослых».188
Ребенок пытается компенсировать свою мнимую или реальную недостаточность, которая становится «постоянно действующим, принципиально
188
Адлер А. Наука жить. Киев, 1997, С.58.
119
ненасыщаемым источником активности индивида». 189 Взрослый также несвободен от чувства недостаточности, именно оно становится источником
активности, который порождает стремление преодолеть общевидовые и социальные ограничения. Культуролог Н.В. Жилкина к факторам, которые могут стимулировать творческую активность, относит даже «физическое увечье
или недомогание, эмоциональное переживание или потрясение», то есть объективные условия, изначально не связанные непосредственно с творчеством.190
Расширяя концепцию о психофизической недостаточности до общечеловеческой особенности, можно заключить, что все достижения науки и искусства представляют собой попытку выхода за рамки дозволенного законами физики и социума, воплощенную мечту человечества о собственных беспредельных возможностях.
Таким образом, творчеством человек компенсирует ощущаемую недостаточность, пытаясь гармонизировать потребности с реальными возможностями. Только в творчестве, в сфере, которая позволяет достичь максимальной свободы, человек может воплотить в жизнь абсолютно все мечты, достичь самого невероятного и установить новые естественнонаучные и социальные законы.
Субъективный смысл творчества, личная заинтересованность, неослабевающая потребность в его присутствии, тема разработанная российским
философом В.В. Варавой в теории психотипов.
В истории «человеческого муравейника» В.В. Варава выделяет тех, кто
выступает против «безразличия немой Вселенной», избрав один из способов ее
духовного освоения. 191
Философ обнаруживает следующие психотипы: Ученый, Верующий, Художник, каждый из которых претендует на истинность своего пути. Отдельно
189
Адлер А. Наука жить. С.59.
Жилкина Н.В. Феномен экстремальности в творчестве: культурологический аспект: Автореф. … дис. канта филос. наук. Тамбов, 2000. С. 14.
191
Варава В. В. Неведомый Бог философии. М., 2013. С.51.
190
120
В.В. Варава ставит психотип «Человека философствующего» как единственного, кто близок к истине, поскольку «философия хранит истину как таковую,
хранит ее от человеческих представлений(идолов и кумиров), хранит ее от
чрезмерных претензий на обладание, хранит ее от искажения и поругания».192
Однако для данного исследования интерес представляет то, что человеку,
«зависающиму» «над бездной ужаса и хаоса, ежесекундно ниспровергающей
все его разумные и добрые устремления и построения» «мало просто жить, ему
нужно для чего-то жить, оправдывая свое существование». 193 Таким образом,
именно потребность в освобождении от своей беспомощности и обреченности
провоцирует человека на активную преобразовательную деятельность.
192
193
Варава В. В. Неведомый Бог философии. С.60.
Варава В. В. Неведомый Бог философии. С.51.
121
Выводы по II главе
1. В контексте исследования талант дефинициируется как определенный
уровень развития личности, который позволяет ей быть активным
субъектом культурогенеза. Талант нельзя выявить, опираясь исключительно на теоретические данные, сущность таланта заключается в социальной ценности продуктов творчества как предметного выражения
реализации таланта, поэтому, чем выше степень таланта, тем значительнее объективная культурная ценность продукта.
2. Талантливая личность может обладать целым рядом интеллектуальноэмоциональных компонентов, но необходимыми компонентами талантливой личности являются: интеллект, фантазия, смелость, воля и серендипность. Только все интеллектуально-эмоциональные компоненты в
совокупности обеспечивают функционирование таланта. Поэтому талант следует рассматривать как некое целое, качественно отличающееся
от суммы элементов. Интеллектуально-эмоциональные компоненты
только в процессе живого взаимодействия в контексте личности позволяют потенциально талантливому индивидууму стать творцом.
3. Система норм индивидуального поведения автономна по отношению к
таланту, все интеллектуально-эмоциональные компоненты, в совокупности обеспечивающие наличие таланта, не обеспечивают нравственную направленность его реализации. Личностная нравственность представляет собой индивидуальный набор этических принципов и правил,
носит относительный, субъективный и лабильный характер, но, тем не
менее, определяет выбор, который совершается в наиболее важные моменты жизни.
4. Творчество представляет собой форму духовно-практического освоения мира, которая доступна исключительно человеку, так как является
продуктом социальной эволюции.
5. Развитие человеческого общества сопровождается изменением роли
творчества. Если зарождающееся в пещерной живописи творчество не
122
требовало специальной подготовки и таланта, то сегодня социально
значимое творчество стало недоступным без специального образования
и природной предрасположенности.
6. Творчество является единственной возможностью личностного роста и
общественного прогресса. Однако включенность в творческий процесс
не является условием материального благополучия, поэтому единственным необходимым условием для занятия творчеством является энтузиазм его субъекта.
7. Специфической особенностью творчества в масштабе личности является принцип деятельности ради деятельности, то есть род активности,
при котором процесс творчества важнее результата. Поскольку творчество как личностный эволюционный процесс не имеет границ и пределов, создание художественного произведения или открытие величайшего закона мироздания представляет собой лишь наглядную демонстрацию уровня развития отдельного индивидуума. Социально значимое
достижение представляет собой фрагмент личностного знания, освоенную талантливой личностью часть духовного или физического пространства, которая в дальнейшем будет использоваться остальными
членами общества.
8. Способность человека творить, в высшей степени является социальнообусловленной, поскольку развитие и реализация таланта без взаимодействия с другими субъектами творческой деятельности невозможны.
9. Творческая личность включена в надличностный творческий процесс,
где, исполняя различные роли, представляет собой стадию в процессе
общечеловеческого познания.
10.Творчество является единственной возможностью преодолеть биологическую и социальную ограниченность человека. Исследование продуктов творчества позволяет судить о том, чего именно хотел достичь конкретный человек и человечество в целом.
123
Глава III. Этический аспект реализации таланта
3.1. Этическая специфика талантливой личности
Талантливая личность самоосуществляясь привносит личностный
компонент в окружающую среду, который характеризуется социальной значимостью и оценивается ею как безусловно положительный. Объективная
ценность достижения, не предполагающая моральной оценки, означает, что
привнесенный компонент расширяет границы познания, дает истинное представление о предмете, обнаруживает закономерности природного или социального мира. В результате этико-философской рефлексии определяется
субъективная нравственная ценность, зависящая от итога сопоставления этической направленности достижения с категориями добра и зла конкретным
субъектом познания. Объектом познания здесь выступает личностная нравственность талантливой личности, степень ее совершенства. Личностная
нравственность определяется в данном контексте, по ницшеанской традиции,
как система этических представлений, определяющих индивидуальное поведение.
Данная система сопоставляется с «гуманистической» интерпретацией
морального идеала, согласно которому высшей ценностью является человек.
Каждый из элементов самоосуществления талантливой личности:
цель, средства, дальнейшая судьба, личностные качества – подвергается этической рефлексии. В результате чего обнаруживается явная антиномичность
между положительной оценкой прорыва за пределы известного и моральным
отторжением покушения на нравственные ценности.
Очевидно, что «система норм индивидуального поведения» в исключительной степени субъективно детерминирована, личностное представление
о добре и зле определяет эту систему. О.Г. Дробницкий так охарактеризовал
относительность личностной нравственности: «в самой природе человека
(стремление к счастью и страх перед невзгодами) и в его рассудке (расчет на
124
достижение благоприятного результата) не может быть основания подлинной
нравственности».194
Философская традиция, согласно которой «мораль есть абсолютная
точка отсчета, задающая координаты осмысления человеческого поведения»195 получила концептуальное завершение в учении И. Канта. Именно использование этой этической установки порождает то логическое противоречие, которое приводит к когнитивному диссонансу при этической рефлексии
талантливой личности.
Талантливая личность как индивидуум, способный на социально значимые достижения, априорно воспринимается как высокоморальный субъект. Однако отсутствие обусловленности между талантом и личностной этикой, свидетельствует, что личностная этика носит настолько субъективный
характер, что «осуществляя последний итоговый контроль над всеми прочими мотивами с точки зрения того, могут ли они сверх того, что они являются
прагматически эффективными, считаться еще и морально достойными», допускает искажение самого понятия морали.196
Эта этико-философская антиномичность восходит к кантовской антиномии как противоречию, возникающему вследствие абсолютизации морали.
Именно отсюда рождаются мнимо основательные теории о высокой нравственности одаренного индивидуума, о необходимости «нравственных послаблений» для творческих людей.
Хотя И. Кант использовал понятие антиномии при объяснении непостижимости для человеческого разума таких категорий как пространство,
время, материя, талантливая личность оказалась не менее недосягаемой для
исследования в рамках традиционных представлений о творческой самореализации как, безусловно, нравственном явлении.
Отказ от догматического постулата, согласно которому талантливая
личность обладает уровнем личностной этики, который имманентно совер194
Дробницкий О.Г. Моральная философия. М, 2002, С.46-47.
Гусейнов А.А. Об идее абсолютной морали// Вопросы философии. – 2003. – №3. –С.3.
196
Гусейнов А.А. Об идее абсолютной морали. С.5.
195
125
шеннее общественно необходимого минимума, позволит в значительной степени расширить знание о ноумене талантливой личности.
Именно относительность индивидуальной нравственности обуславливает этико-философскую антиномичность талантливой личности. Специфика
понятия «антиномичность» заключается в том, что антиномические «противоположности предстают гармоническими, питающими, а не «пожирающими» друг друга, как в случае с антагонистическими противоречиями. Они необходимы друг для друга, как два конца натянутого лука или лиры, напряжение между которыми и рождает, перефразируя Гераклита, гармонию орудия
смерти и жизни».197
В данном контексте под антиномичностью следует понимать неустранимое логическое противоречие, которое является следствием диалектического характера онтогенеза морали талантливой личности: «развитие одаренности, как и развитие характера, идет диалектически и движется противоречием».198
Для талантливой личности как активного субъекта культурогенеза ситуация усугубляется перманентным эмоциональным напряжением, которое
вызвано бесконечным стремлением к самоосуществлению. Этот фактор обуславливает актуальность антиномичности именно для высокоодаренного индивидуума: способность к генерированию нового усиливает тенденцию к
продуцированию максимально субъективистских моральных ценностей.
Личностная нравственность талантливой личности есть «полагание самой
воли, противостоящей внешне объективной действительности, нечто субъективное и свободное в отличие от какой-либо детерминации извне».199
В русском философском наследии существует теория, утверждающая
взаимообусловленность таланта и анархических черт личности, тяготеющих
к нарушению нравственных норм.
197
Матвеев П.Е. Моральные ценности. Владимир, 2004, С.144.
Выготский Л.С.Собрание сочинений: в 6-ти т. Т. 5. М., 1983, С.161.
199
Дробницкий О.Г. Моральная философия. М, 2002, С.88.
198
126
В своей концепции типов человеческого сознания Ф.А. Степун доказал зависимость между появлением типа морально свободной «артистической души» и специфическим периодом истории. Русский философ не случайно избегает понятия «талантливая личность», заменяя его имманентно
нравственно нестабильной «артистической душой», утверждая, таким образом, что у этого субъекта истории характерной чертой является существование вне морали, в специфическом театрализованном мире.
Изначально, по Ф.А. Степуну, человек достигнув определенного этапа
развития, окончательно выйдя из природного состояния, обладает «многодушием». «Каждый человек, осознающий себя на достаточной глубине, –
пишет Степун, – неизбежно сознает себя в раздвоении. Каждый «...» дан себе
как хаос и задан себе как космос... «...» Благодаря такому раздвоению своего
бытия и сознания, человек неизбежно изживает свою жизнь как борьбу с самим собой за себя самого».200
Исследователь творческого наследия Ф.А. Степуна и его приемник в
этом вопросе В. Кантор пишет, что «сложность и хаотичность внутреннего
мира человека – расплата за обретенную им возможность свободы. Появление самосознающей личности есть первый шаг к исторической жизни».201
На этом этапе, по Ф.А. Степуну, возможно формирование трех типов
сознания, путей преодоления «многодушия»: мещанский, мистический и артистический.
Первый тип сознания «сводится к погашению в человеке всякой борьбы, к уничтожению в нем всякого раздвоения путем атрофии в его груди всех
душ, кроме одной, житейски наиболее удобной, практически наиболее стойкой». 202 Второй тип сознания предполагает «священную пассивность и духовную нищету», поэтому «мистический строй души враждебен творчест-
200
Степун,Ф. Встречи и размышления. London, 1992. С. 40.
Кантор, В. Артистическая эпоха и ее последствия / В. Кантор // Вопросы литературы. – 1997. –
№ 2.– С.124-165.
202
Степун,Ф. Встречи и размышления. London, 1992. С. 42.
201
127
ву».203 Таким образом, только «артистическая душа» способствует самореализации личности: «Основная черта артистического душевного строя – страстная любовь к творчеству, предопределенность к нему. ... Радость артистической души – богатство ее многодушия, страдание артистической души –
невоплотимость этого богатства в творческом жесте жизни».204 Но эта невоплотимость побуждает вроде бы все к новым и новым творческим деяниям,
ибо «артистизм – предельное утверждение многодушия».205
Появлению «артистической души», согласно Ф.А. Степуну, способствуют атмосфера духовного подъема, активизация центробежных идеологических течений, носящих революционный характер, радикальные социокультурные преобразования. Именно такие внешние условия необходимы, чтобы
на авансцену истории вышла «артистическая душа», как это произошло, по
мнению Ф.А. Степуна, в эпоху «серебряного века».
Таким образом, Ф.А. Степун детерминирует самореализующуюся талантливую личность историческим контекстом, абсолютизируя ее зависимость от внешних условий.
Касательно этического аспекта бытия «артистической души», то в
этом вопросе Ф.А. Степун утверждает нравственную нестабильность как ее
неотъемлемую характеристику при отсутствии реализации творческого потенциала в должной мере: «Нет сомнения, что вне выхода в творчество артистический путь до конца сливается с путем катастрофическим, превращаясь
из специфической формы разрешения многодушия в единодушие, в удушение души на безысходных путях многодушия».206
Кроме того, даже наличие творческой самореализации «артистической
души» не гарантирует постоянство и адекватность ее этических установок.
По Ф.А. Степуну, «организованная социальная жизнь неизбежно требует
учитываемости всех поступков своих членов. Но подлинный актер – сущест203
Степун,Ф. Встречи и размышления. London, 1992. С. 45.
Степун,Ф. Встречи и размышления. С. 48.
205
Степун,Ф. Встречи и размышления. С. 48.
206
Степун,Ф. Встречи и размышления. С. 56.
204
128
во не учитываемое; в его душе всегда слышен глухой анархический гул. Ему
часто свойственна высшая нравственность, но всегда чужд устойчивый морализм».207
Таким образом, согласно концепции типов человеческого сознания
Ф.А. Степуна, «артистическая душа» не просто не обязывает личность быть
моральной, а наоборот ее «глухой анархический гул», лишающий ее растворенности в Боге и мешающий погрязнуть в житейских делах, толкает на путь
всевозможных нарушений норм в сфере искусства, социального бытия и морали.
Изучением исторической взаимообусловленности крайнего индивидуализма и моральной вседозволенности занимался русский философ
А.Ф. Лосев. В процессе этической рефлексии антропоцентризма эпохи Возрождения А.Ф. Лосевым обнаруживается «обратная сторона титанизма» как
результата безудержного самоутверждения человеческого всемогущества.208
Таким образом, порывая с нормами и запретами, ценя только свою
самодовлеющую самость, появляется «обнаженная от всяких теорий человеческая личность, в основе своей аморальная, но зато в своем бесконечном
самоутверждении и в своей ничем не сдерживаемой стихийности любых
страстей, любых аффектов и любых капризов доходившая до какого-то самолюбования и до какой-то дикой и звериной эстетики».209
Философ утверждает, что этот «беспринципный артистизм» есть неизбежное следствие «артистически функционирующего человеческого индивидуума со всеми своими небесными упованиями и земной ограниченностью».210 И, естественно, лучшей иллюстрацией этого следствия становится
этико-философская антиномичность личности Леонардо да Винчи: «То он
угодник сильных и властных людей, то он презирает их до глубины души, то
он вечно носится со своим Я, приближаясь к какому-то самообожествлению,
207
Степун Ф. Встречи и размышления. London, 1992. С. 67.
Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. Исторический смысл эстетики Возрождения. М., 1998. С. 120.
209
Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. Исторический смысл эстетики Возрождения. С. 120.
210
Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. Исторический смысл эстетики Возрождения. С. 89.
208
129
а то он чувствует всю пустоту своих жизненных стремлений и доходит до
полного отчаяния».211
А.Ф. Лосев утверждает тупиковость абсолютизации изолированной
личности, так итогом отказа от общечеловеческих ограничений явится ее
распад и превращение «в хаос дискретных друг по отношению к другу и уже
безличных элементов».212
А.Ф. Лосев обращается к стихотворению Микеланджело Буонарроти,
которое, по мнению философа, стало квинтэссенцией трагизма возрожденческой личности как существа с неограниченными способностями, однако не
видящего своих связей с Богом и остальным человечеством:«Есть исполин:
он ростом столь высок; но все же неба тронуть он не смог», … ведь «один
есть зрак – и тот лишь пятке дан, он видит то, что ползает в пыли, а теменем
равняется с звездами».213
Очевидно, что этико-философская рефлексия высокоодаренной личности, слышащей «глухой анархический гул», восходит к теории сверхчеловека Ф. Ницше. «Ницшеанский сверхчеловек не приемлет императивности
морали, он сам себе закон, у него нет другого долга, кроме собственной воли
к власти»214, его счастье составляет «чувство растущей власти, чувство преодолеваемого противодействия».215
Становится ясно, что обвинения Ф. Ницше христианства в проповедовании аномального для сверхчеловека сострадания, сводимы к попытке отстоять личностную ответственность, отрицанию всяких попыток оправдания.
Очевидно, что, по мнению Ф. Ницше, христианство утверждением человеческого несовершенства открыло путь к всепрощению, сделало возможным снятие ответственности. Религия как связь с Богом, избавляет человека
211
Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. Исторический смысл эстетики Возрождения. С.. 423.
Лосев А.Ф. Эстетика Возрождения. Исторический смысл эстетики Возрождения. С..425.
213
Эфрос А.M. Поэзия Микеланджело. [Электронный ресурс] // RoyallLib.ru. 2010-2014. URL:
http://royallib.ru/book/mikelandgelo_bonarroti/poeziya_mikelandgelo_v_perevode_a_m_efrosa.html(дата обращения: 15.05.2014).
214
Ницше Ф. Сочинения в 2 т. Т. 2. М.,1990. С. 59.
215
Ницше Ф. Сочинения в 2 т. Т. 2. С.633.
212
130
от онтологического одиночества, оставляя его в состоянии нравственного
детства с всепрощающим всемилостивым родителем. Ницшеанский сверхчеловек, отвергая божественную опеку, стремится к тому, чтобы во всей полноте ощутить ответственность, остаться один на один с абсолютными категориями этики, не уповая ни на милосердие, ни на всепрощение.
Христианская мораль, по Ф. Ницше «в конце концов, обращается против своего же Бога», 216 взращивая не одухотворенную, бесконечно эволюционирующую личность, а «стадное животное»: 217 «Посмотри на добрых и
праведных! Кого ненавидят они больше всего? Того, кто разбивает их скрижали ценностей, разрушителя, преступника – но это и есть созидающий».218
Эта мораль нивелировала необходимость естественного отбора, утвердив праведность жизни вне борьбы как способа достижения совершенства. Именно это Ф. Ницше вменяет в вину христианской морали: Бог, воспринимаемый как родитель, не является достаточным основанием для подлинной нравственности, поскольку минимизирует личностную ответственность
индивидуума.
Для Ф. Ницше недостаточно послушания и раскаяния, только единоличная ответственность сильной, самодостаточной личности есть основа
нравственности. Немецкий философ, утверждает иррациональность как имманентное качество сильной личности, ее недосягаемость для любой интерпретации: «нужно носить в себе еще хаос, чтобы быть в состоянии родить
танцующую звезду».219
Ницшеанский сверхчеловек, совершенствующийся в вечной борьбе и
преодолении, родственен другому философскому образу, символу вечного
бунта Сизифу А. Камю.
Французский философ понимал бунт как неотъемлемую часть любого
прогрессивного преобразовательного действия: «Бунт – это протест против
216
Ницше Ф.Воля к власти. М., 2005. С.29.
Ницше Ф. Сочинения в 2 т. Т. 2.М., С.290.
218
Ницше Ф. Сочинения в 2 т. Т. 2. С.16.
219
Ницше Ф. Сочинения в 2 т. Т. 2. С.11.
217
131
бессмысленности мира и подавляющей силы обстоятельств, это требование
ясности и порядка. Бунт придает жизни ценность, являясь выражением презрения к собственной судьбе и актом борьбы воли с превосходящей ее реальностью. Бунт свидетельствует о наличии свободы в мире и о величии человеческого духа».220
Таким образом, А. Камю утверждает ценность личностной субъективности как единственно возможного пути к самоосуществлению в мире. Без
разрушения нет развития – постулат А. Камю, актуальный для личностного
бунта в форме оспаривания ценностей, протеста против исторической участи
человечества или преодоления существующих традиций в науке и искусстве.
Именно талантливая личность, для которой «одной борьбы за вершину достаточно, чтобы заполнить сердце»,
221
становится Сизифом А. Камю.
Этот вывод подтверждается описанием труда Сизифа: «Мы можем представить только напряженное тело, силящееся поднять огромный камень, покатить его, взобраться с ним по склону; видим сведенное судорогой лицо, прижатую к камню щеку, плечо, удерживающее покрытую глиной тяжесть, оступающуюся ногу, вновь и вновь поднимающие камень науки с измазанными
землей ладонями».222 Очевидно, что согласно А. Камю, бунт не просто неотделим от творчества, оно само по себе бунтарство.
Обязательная триада самоосуществляющейся личности, по А. Камю:
«презрение к богам, ненависть к смерти и желание жить»,223 дает право утверждать, что Сизиф А. Камю, сверхчеловек Ф. Ницше, «беспринципный артистизм» А.Ф. Лосева, «артистическая душа» Ф.А. Степуна имеют один и тот
же прототип – исключительную личность творца, чьи преобразовательные
возможности не имеют внеличностных этических границ.
220
Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство. М., 1990. С.105.
Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство. С.92.
222
Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство. С.90.
223
Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство. С.90.
221
132
3.2.Нравственные
ценности
как
общественный
и
личностный продукт
В данных тематических рамках целесообразно раскрыть само понятие
«нравственные ценности». «Нравственные ценности» как самостоятельная
категория не представлена в словарях соответствующей тематики. Очевидно,
что нравственные ценности есть разновидность более общей категории –
«ценности».
В словаре этических терминов ценности определяются как «совокупность определенных явлений действительности, положительно оцениваемых
человеком с точки зрения личного или общественного блага»224.
Характеристика «нравственные» в данном контексте может быть определена как производная от понятия «нравственность». Понятия «нравственность» и «мораль» воспринимаются как тождественные, так как дословный
перевод латинского слова mores означает следующий смысловой ряд: нравы,
обычаи, мода, поведение. Таким образом, нравственные ценности представляют собой продукт «формы общественного сознания и вида общественных
отношений, направленных на утверждение самоценности личности, равенства всех людей в их стремлении к счастливой и достойной жизни».225
Нравственные ценности можно определить как безусловно положительные в нравственном отношении явления, детерминированные культурным контекстом. В данном случае под культурным контекстом понимается
вся совокупность культурных, социальных, экономических характеристик
общества на определенном историческом отрезке. Относительность, зависимость от культурного контекста, от уровня общественного развития, можно
оценивать как характерную черту продуцирования нравственных ценностей
именно социумом, а не личностью.
224
Вильданов Х.С. Аксиологическая эпистемология. – Уфа, 2009. С.77.
Хубиева З.А. Духовно-нравственные ценности и их влияние на формирование современной: культурологический аспект.: Автореф. … дис. кан-та филос. наук. Ставрополь, 2006. С. 20.
225
133
Под личностью, продуцирующей абсолютные нравственные ценности,
естественно, не следует понимать среднестатистического индивидуума.
Лишь исключительным личностям, вошедшим в историю как учителя человечества, доступно в максимальной для человека мере постичь истинное добро и зло. Удивительным образом порой одна и та же нравственная ценность
возникает в сознании личностей, формирование и становление которых приходило в несопоставимо различных условиях. Эту особенность обнаружил
современный философ-эколог В.Е. Борейко на примере детальных совпадений личностной нравственности великого гуманиста XX века, лауреата Нобелевской премии мира А. Швейцера и святого Франциска, основателя монашеского ордена из XII века: «За семь веков до А. Швейцера, св. Франциск
убирал червяков с дороги, где они могли быть раздавлены».226
Для понимания соотношения общественных и личностных элементов в
процессе генезиса ценностей следует обратиться к самым истокам культуры,
к периоду зарождения нравственности.
Если обратиться к истории вопроса, то источник нравственности находится в зависимости от направления, к которому принадлежал ученый. Типичный пример – концепция З. Фрейда. Ученый изложил свои взгляды в труде «Тотем и табу». З. Фрейд именно в смысловой категории табу видит источник нравственности. «По психологической природе своей оно [табу] является не чем иным, как «категорическим императивом» Канта, действующим навязчиво и отрицающим всякую сознательную мотивировку».227Из этого понятно, что З. Фрейд утверждает общественное начало приоритетным,
так как табу не объяснимо, не прочувствовано с личностных позиций. И далее, соглашаясь с немецким физиологом В. Вундтом, З. Фрейд называет табу
«самым древним неписаным законодательным кодексом человечества. Об-
226
Борейко, В.Е. Философы дикой природы и природоохраны / В.Е. Борейко. // Охрана дикой природы. – К.
–Вып.39 – 2004. – С.96
227
Фрейд З. Тотем и табу. СПб, 2005, С.7.
134
щепринято мнение, что табу древнее богов и восходит ко временам, предшествующим какой бы то ни было религии».228
Само появление табу, по З. Фрейду, объясняется общественной необходимостью, что еще раз подчеркивает внеличностный характер табу: «Табу
представляют собой очень древние запреты, когда-то извне наложенные на
поколение примитивных людей, то есть насильственно навязанные этому поколению предыдущим».229
Смысл древних запретов заключается в поддержании существования
общества. Если не подвергать наказанию нарушителей табу, им могут подражать, что неизбежно приведет к распаду общества. Таким образом, можно
заключить, что по З. Фрейду, именно общественный запрет является источником нравственности и роль личности абсолютно незначительна.
Но эта роль действительно незначительна только на момент принятия,
здесь, безусловно, доминирует общественный фактор, далее же, несмотря на
некритическое принятие, нравственные ценности приобретают личностный
характер. Не страх наказания за нарушение табу делает запрет действующим,
именно личная вера в правильность запрета, априорное знание рационального характера табу на данном этапе общественного развития есть принцип сохранения общества. Доказательством искренней веры в правильность табу,
может служить убежденность в неотвратимости наказания: «Вождь высокого
положения и большей святости на Новой Зеландии забыл однажды на пути
остатки своего обеда. Тут пришел раб, молодой, крепкий, голодный парень,
увидел оставленное и набросился на обед, чтобы съесть его. Едва только он
кончил еду, как видевший это с ужасом сказал ему, что он совершил покушение на обед вождя. Раб был крепким и мужественным воином, но, услышав это сообщение, он упал, с ним сделались ужасные судороги и к вечеру
следующего дня он умер».230
228
Фрейд З. Тотем и табу. – СПб, 2005, – С. 39.
Фрейд З. Тотем и табу. С. 59.
230
Фрейд З. Тотем и табу. С.76.
229
135
Наказание за нарушение «табу властителей», понимаемое как абсолютно необходимое на личностном уровне, с современных нравственных позиций кажется неоправданным. Но можно сделать смелое предположение, что
священный трепет как источник табу в данном случае играет охранительную
функцию по отношению к установленной социальной иерархии. На этом этапе развития именно стабильность гарантировала жизнеспособность общества, поэтому система табу в данном случае являлась единственной законодательной базой.
Тематические рамки данного исследования обуславливают интерес к
нравственной концепции классика немецкой философии И. Канта. И. Кант
подчеркивал роль субъекта в формировании нравственности.
И хотя целью нравственного совершенствования, основанного на идее
солидарности, по И. Канту, является устранение общественных противоречий, категорический императив сформулирован следующим образом, «поступай так, чтобы человечество, как в твоем лице, так и в лице всякого другого всегда рассматривалось как цель и никогда только как средство». 231
Таким образом, согласно И. Канту, только личностное осмысление необходимости достижение нравственного уровня, который мог бы стать образцом, является основой нравственного прогресса человека и общества.
Другими словами И. Кант индивидуализирует характер нравственных ценностей, требуя от личности более совершенной нравственной системы, чем от
социума. Личностная нравственная система должна включать в себя нравственную систему социума, находясь всегда на порядок выше.
Актуальными в рамках заявленной темы являются философские изыскания французского просветителя Ж.-Ж. Руссо в сфере нравственности. Ж.Ж. Руссо выдвинул оригинальную идею, согласно которой нравственные
идеи носят врожденный характер. Философ исходил из того, что все появив-
231
Антисери Д., Реале Дж. Западная философия от истоков до наших дней. От Возрождения до Канта.
СПб.,2002, С.765.
136
шееся на свет дети свободны от порочных задатков и черт, но «их лучшие задатки подавляются обществом, где царят неравенство, порабощение человеком человека, деспотичная власть, которая желает отнять ум и совесть у подчиненных».232 Эти констатации сопровождались у Ж.-Ж. Руссо утопическими
рекомендациями: «… если общество мешает правильному воспитанию детей,
их нужно воспитывать на лоне природы».
Таким образом, можно утверждать, что, по Ж.-Ж. Руссо, нравственные
ценности изначально присущи личности, но искажаются или вовсе утрачиваются из-за неблагоприятного воздействия общества.
Интересными представляются взгляды Ф. Ницше на ценности в аспекте
личностного и общественного. Ф. Ницше отдает безусловный приоритет
личностному началу в сфере морального творчества. Мораль господ и мораль
рабов, сила и слабость, принуждение и волеизъявление – категории, которыми оперирует Ф. Ницше при создании своей этической концепции. Отвергая
существующую мораль как продукт рабского мировоззрения, Ф. Ницше характеризует ее следующим образом: «он [раб] окружает ореолом и выдвигает
на первый план такие качества, которые служат для облегчения существования страждущих: таким образом входят в честь сострадание, услужливая, готовая на помощь рука, сердечная теплота, терпение, прилежание, кротость и
дружелюбие, ибо здесь это наиполезнейшие качества и почти единственные
средства, дающие возможность выносить бремя существования. Мораль рабов по существу своему есть мораль полезности».233
Таким образом, становится понятно, на чьей стороне симпатии
Ф. Ницше: «Люди знатной породы чувствуют себя мерилом ценностей, они
не нуждаются в одобрении, они говорят: «что вредно для меня, то вредно само по себе», они сознают себя тем, что вообще только и даѐт достоинство
вещам, они созидают ценности».234
232
Модзалевский Л.Н. Очерк истории воспитания и обучения с древнейших до наших времен. – СПб., 2000. –
С. 358.
233
Ницше Ф., Сочинения в 2 т., том 2. М.,1990. С.260.
234
Ницше Ф., Сочинения в 2 т. С.260.
137
Краткий обзор взглядов философов-моралистов, уделивших внимание
вопросу соотношения личностного и общественного в создании нравственных ценностей, дает основание утверждать, что философы единогласны касательно роли субъекта в процессе создания нравственных норм. Даже
З. Фрейд, видя источником нравственности общественный интерес, не отрицает значение признания каждым индивидуумом ее целесообразности.
Таким образом, рассмотренные концепции свидетельствуют о том, что
хотя нравственные ценности носят общественно обусловленный релятивистский характер, без личностного компонента функционирование их невозможно.
Личностный компонент в данном случае означает не столько принятие,
сколько понимание человеком значения нравственных ценностей. Исходя из
данности, когда человек принял нравственные ценности, чаще всего это происходит в результате воспитания, внешнее отношение к ним отражает общественный компонент, внутреннее – личностный.
Так принятие нравственных ценностей есть условие существования в
социуме, соответствие принятым ориентирам оценивается извне лишь по
сказанному, либо совершенному. Этот уровень нравственности был достигнут в период существования табу. Но существенным отличием в восприятии
нравственных ценностей на современном этапе является возможность конформистского отношения, когда принятие нравственных ценностей представляет собой результат осознания их как условия существования в данном
социуме. Так называемым примитивным обществам конформизм не знаком.
Многих антропологов в процессе полевых исследований, то есть при
непосредственном контакте с представителями данных обществ, поражало
отсутствие лицемерия. На этом этапе присутствовало некритическое восприятие, человек не искал рационального объяснения существующим нравственным предписаниям – они были в сфере личностного восприятия только
как неукоснительное требование. Поэтому, соответственно, представитель
138
примитивного общества не мог использовать лицемерие, как способ достижения личной выгоды, поскольку не обладал внутренней свободой, не мыслил себя вне общества. Конформизм как «пассивное принятие существующего порядка вещей, господствующих мнений» есть порождение цивилизации,
когда только душевная леность является причиной некритического следования образцу. 235
В тоже время, только на этой ступени общественного развития формируется личностный уровень восприятия нравственных ценностей, который
подразумевает независимость личности не только от неукоснительных предписаний, но и от эгоистических импульсов, что позволяет ей видеть объективную ценность нравственности. На этой ступени развития личности и общества появляется возможность после усвоения и осмысления существующих нравственных ценностей выработать свою собственную нравственность.
Гуманист А. Швейцер именно в отсутствии обоснования нравственных
ценностей, их оторванности от жизни, видел причину кризиса культуры Нового времени. «В результате этого воля к прогрессу ограничилась стремлением лишь к внешним успехам, росту благосостояния, простому накоплению
знаний и умений. Культура лишилась своего исконного и самого глубокого
Предназначения – способствовать духовному и нравственному возвышению
человека и человечества. Она потеряла смысл, потеряла ориентир, который
позволяет отличать более ценное от менее ценного».236
Переосмыслив рационалистское наследие Р. Декарта, сконцентрированное в аксиоме «Я мыслю, следовательно, существую», А. Швейцер, пытаясь выйти из «царства абстракций», формулирует новую аксиому, «Я –
жизнь, которая хочет жить, я – жизнь среди жизни, которая хочет жить».237
Именно этой аксиомой определяется степень совершенства нравственных ценностей и личностной нравственности. Поскольку эта аксиома наибо-
235
Скрипник К. Моральное зло в истории этики и культуры. М., 1992. С.251.
Гусейнов А.А., Апресян Р.Г. Этика. М., 2000. С.166.
237
Гусейнов А.А., Апресян Р.Г. Этика. С.168.
236
139
лее полно отражает универсальные представления о конечной цели любой
этической системы.
Приведенное высказывание представляет собой пример собственной
нравственности, которая сочетает две черты, на первый взгляд, исключающие друг друга – индивидуализм и самоотверженность. Таким образом,
можно утверждать, что перенесение себя в целостное душевное состояние
другого есть единственный путь к формированию нравственных принципов.
Индивидуализм в данном контексте есть утверждение личностного начала в продуцировании нравственных ценностей, так как индивид должен
делать только то, за что он может взять на себя всю полноту ответственности. И бесспорен факт того, что чем более развито общество в нравственном
отношении, тем больше личностного в исповедуемых его представителями
ценностях. Приоритет социального начала невозможен, поскольку представляет собой нравственную базу, необходимую только для выживания. Нравственная база социума не может выработать необходимое количество ответов
для решения нравственных коллизий в масштабе индивидуального бытия.
Нравственный опыт социума передает лишь самое необходимое, только то,
что поддерживает его существование, прогресс же обеспечивают индивидуальные нравственные практики существования. В данном случае, количественные показатели переходят в качественные: чем больше тех, чья нравственность «совершеннее», тем «совершеннее» нравственность общества в целом.
Таким образом, подводя итог, можно процитировать знаменитое изречение английского поэта XVII века Джона Донна, в метафористической форме
отражающее генезис и сущность нравственных ценностей: «Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе. Каждый человек есть часть Материка,
часть Суши; и если Волной снесет в море береговой Утес, меньше станет Европа, а также, если смоет край Мыса или разрушит Замок твой или Друга твоего;
смерть Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому
не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит по Тебе». 238
238
Донн Дж. Поединок со смертью// Звезда. – 1999.– №9. – С.40.
140
3.3.Реализация таланта как обретение свободы духа
Талантливая личность как человеческий индивидуум, способности которого позволяют ему быть активным преобразователем окружающей среды,
испытывает сильнейшую потребность в свободе. Целесообразность своего
существования связана у него с самореализацией, с запечатлением своей
личности в духовной и материальной сферах. Чтобы осуществить переход из
возможности в действительность, или по Аристотелю достичь энтелехии, необходимо располагать максимально широкими рамками преобразовательной
деятельности.
Свободной талантливая личность может быть лишь при условии реализации своего потенциала. Гармония с собой и миром в данном случае возможна лишь при изменении окружающего мира в соответствии с собственными представлениями о правильном мироустройстве. В зависимости от степени таланта различным является масштаб преобразований, талант в данном
случае обуславливает социальную значимость достижения.
В контексте данной темы целесообразно обратиться к интерпретации
термина «талант» в Библии – так талант как денежная единица, упоминается
во многих притчах.
Одной из известнейших является притча о трех рабах, которые получив
таланты от своего господина, по-разному распорядились полученным. Помимо явных смыслов, сводящихся к утверждению, что лишь порицания достоин человек, который, имея что-то, этим не пользуется, – «лукавый раб и
ленивый», можно выявить иносказательные, так библейская фраза «зарыть
талант в землю» получила новый смысл – пренебрегать своими способностями, не развивать их.
Кроме того, талант как материальная ценность и талант как выдающаяся я способность, как ни парадоксально, функционально имеют одну направленность. Факт того, что материальное богатство дарит некоторую свободу,
неоспорим, то же самое относится к таланту как интеллектуальному и твор141
ческому потенциалу личности. Таким образом, можно говорить о том, что
удовлетворение духовных потребностей через талант как уровень способностей, свидетельствует, что путь творчества – это путь к свободе, а талант –
средство, осуществляющее это движение.
В этом ракурсе талант следует понимать как возможность реализации
творческого потенциала личности, что, в сущности, является выходом человека на новый уровень, на котором реализуется имманентная потребность
личности в свободе.
Кроме этого, наблюдается прямо пропорциональная зависимость – чем
талантливее личность, тем сильнее проявляется потребность в творчестве, то
есть в освобождении от сугубо созерцательного восприятия бытия. Таким
образом, у талантливой личности чрезвычайно сильно выражена потребность
в свободе и имеется широкий спектр возможностей удовлетворить ее. Многочисленны примеры реализации таланта вопреки внешним обстоятельствам,
однако нельзя утверждать, что талантливая личность может самореализоваться при любых условиях.
Неоспоримо то, что отсутствие благоприятных условий является определяющим фактором в судьбе потенциального гения. Обретение свободы духа через творчество для талантливой личности является базовой потребностью, однако существует ряд факторов, без которых потенциально талантливая личность реализоваться не сможет. Если обратиться к жизнеописаниям
тех, кто оставил заметный след в науке или искусстве, то следует заметить,
что период формирования личности был относительно благополучным. Это
период необходимого ученичества, становления мировоззрения личности,
формирования человеческих качеств, который присутствует в биографиях
всех талантливых личностей. Хрестоматийным является пример становления
личности А.С. Пушкина. Влияние няни Арины Родионовны не только на
личность поэта, но и на творчество неоспоримо. Именно «добрая подружка
бедной юности» А.С. Пушкина послужила прототипом няни Татьяны из «Ев142
гения Онегина», а сказки, рассказанные ею, стали «сказками Пушкина». Еще
один факт из биографии поэта, важный с точки зрения влияния на его личность – пребывание в Царскосельском лицее. Таким образом, не умаляя гениальности А.С. Пушкина, можно заключить, что его личность формировалась в среде, благоприятствующей реализации природного потенциала.
Этот факт подтверждается результатами исследования культуролога
Н.В. Жилкиной, так изучая влияние внешней среды на результативность
творчества, она приходит к выводу, что «развитие творческих способностей
и формирование творческой личности в целом требует обязательного вовлечения индивида в непрерывный творческий процесс и создания оптимальных
условий деятельности».239
В дальнейшем, когда каркас личности полностью сформирован и присутствуют все необходимые компоненты, талантливую личность отличает
необыкновенная целеустремленность в достижении поставленной цели. Эта
особенность объясняется тем, что творчество является единственным измерением человеческого бытия, где личность может обрести свободу духа.
Только в творчестве личность может быть абсолютно искренней, даже находясь в заблуждении, так как творец не может лгать себе самому. Творчество
менее всего детерминировано извне, личность в этом измерении может быть
максимально свободной.
Специфика человеческого бытия с философских позиций заключается в
том, что состоит в соединении четырех бытийственных измерений. В первом
измерении человек предстает как «мыслящая и чувствующая «вещь» 240, во
втором – как «индивидуальная особь, принадлежащая к виду Homo
sapiens»
241
, в третьем измерении человек предстает как социально-
историческое существо, категория четвертого измерения появляется в рамках
средневековой теологии под названием «внутренний человек». Вне теологи239
ЖилкинаН. В. Феномен экстремальности в творчестве: культурологический аспект: Автореф. … дис. канта филос. наук. Тамбов, 2000. С. 9.
240
Фролов И.Т. Введение в философию. М,. 2003. С. 356.
241
Фролов И.Т. Введение в философию. М., 2003. С. 356.
143
ческого контекста «внутренний человек» заключается в несводимости своего
«я» к миру чувственных образов, отображающих внешний мир и эмоционально-психические переживания, а жизнь в природном или социальном космосе с
ее интересами и заботами не представляется единственно возможной.
Именно «внутреннему человеку» присуща потребность в освобождении духа, в абсолютизации ценности субъективного волеизъявления. Человеческое «я», таким образом, требует пространства для утверждения своего наличия через творчество. И, естественно, чем талантливее личность, тем более
значительно для нее четвертое творческое измерение бытия.
Поэтому общая особенность как научного, так и художественного
творчества состоит в том, что субъект поглощенный одной из этих сфер или
обеими, может мысленно полностью существовать в мире своих идей. Видимо, гений способен продуцировать разнообразные идеи в ситуации, которая
не содержит предпосылок к формированию новых идей.
Это объясняется тем, что потребность утверждения человеческого «я»
столь сильна, что исключает наличие среды, непригодной для насыщенной
внутренней жизни. Стремление уйти в свой мир может привести к тому, что
человек теряет связи с реальностью. Уходя в свой фантазийный мир, гений
часто игнорирует настоящую жизнь. Творчество английского художникамистика У. Блейка, являет собой пример полной отрешенности от реальности. Именно из-за примата идеи над материей У. Блейк игнорировал нормы
академического искусства и не заботился о правильности изображения. Австрийский теоретик искусства Э. Гомбрих утверждает, что источниками
творчества У. Блейка были видения: «Блейк был настолько поглощен собственными видениями, что не испытывал потребности рисовать с натуры, полностью доверяясь своему внутреннему зрению».242
Современный отечественный психолог И.М. Розет, анализируя творческую деятельность в ракурсе психоанализа, сводит ее к следующему: «И по242
Гомбрих Э. История искусства. М., 1998.С. 491.
144
добно тому, как ребенок реализует свои желания в изобретаемых им играх,
художник, по мнению фрейдистов, в своих произведениях, обычно в замаскированной форме, реализует свои стремления».243
В данном случае, акцент делается именно на неудовлетворенность
субъекта реальностью, а, следовательно, отсутствие условий для гармонизации личности рассматривается как причина ухода в фантазийный мир, где
личность субъекта не подконтрольна этическим нормам.
Таким образом, можно говорить о существовании такой особенности у
творчества как наличие черт эскапизма. Эскапизм определяется как «уход от
действительности в вымышленный, придуманный мир».244
Эскапизм характерен в одинаковой степени, как для деятелей искусства, так и науки. И если искусство оперирует образами, а образность есть
главная характеристика человеческого мышления, то вполне закономерно
для гения жить своим искусством. Творчество становится делом всей жизни,
причем довольно часто доминирующая потребность творить не оставляет
места ничему другому. Происходит переоценка ценностей, где основным мерилом является творчество.
Эту особенность талантливой личности подчеркивает русский мыслитель М.М.Бахтин, утверждая, что: «Художник и человек наивно, чаще всего
механически соединены в одной личности: в творчество человек уходит на
время из «житейского волненья» как в другой мир «вдохновенья, звуков
сладких и молитв». Что же в результате? Искусство слишком дерзкосамоуверенно, слишком патетично, ведь ему же нечего отвечать за жизнь,
которая, конечно, за таким искусством не угонится. «Да и где нам, - говорит
жизнь, - то, - искусство, а у нас житейская проза».245
243
Розет И.М. Психология фантазии: Экспериментально-теоретическое исследование внутренней закономерностей продуктивной умственной деятельности. Мн., 1991 С.40.
244
Литинская Д.Г. Экзистенциальный эскапизм как социокультурный феномен современного общества: Автореф. … дис. кан-та филос. наук. М., 2012. С. 14.
245
Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С.5.
145
У талантливой личности специфической формой эскапизма может
стать дауншифтинг – явление, имеющее немалую историю, но совсем недавно получившее данное наименование.
Культурологи Е.Э. Сурова и С.А. Рассадина определяют дауншифтинг,
как «сознательный добровольный отказ от движения по карьерной лестнице,
зачастую связанный с понижением социального статуса и ухудшением материального положения, для освобождения времени досуга и посвящение его
другим, не связанным с работой видам деятельности».246 Следует заметить,
что в данном ракурсе рассмотрения дауншифтинг представляет собой смену
среды обитания с целью оптимизации условий необходимых для реализации
своего «вымышленного, придуманного мира». Таким образом, отсутствие условий для претворения фантазии в действительность обуславливает появление
такого явления как физическое бегство от окружающей действительности.
Первым дауншифтером можно считать древнегреческого философа
Диогена Синопского. Широко известным философ стал из-за того, что жил в
бочке и проповедовал отказ от социальных условностей и излишеств, бродил
по многолюдным местам с фонарем со словами «ищу человека», выражая
всем этим презрение к существующим нормам общественной жизни. Таким
образом, философ, сформировав свою систему взглядов, неукоснительно
следовал ей, все больше совершенствуясь в опрощении и приближаясь к
идеалу естественной, природной жизни.
Как будет видно из дальнейших примеров, потребность гармонизировать внутреннюю жизнь с внешней не подвергается контролю со стороны
этики социума, талантливая личность вне зависимости от исторических условий всегда находится в поиске возможности реализовать задуманное.
Известен
пример
дауншифтинга
классика
русской
литературы
Л.Н. Толстого. В 80-х гг. граф Л.Н. Толстой отрекается от титула, оставляет
246
Новые традиции. Коллективная монография. СПб., 2009. С.172.
146
семье имущество и углубляется в поиски истины, что приводит к разладу с
семьей и предание анафеме со стороны церкви.
«Бегство» П. Гогена, предпочтение им жизни в хижине комфортабельной жизни в пригороде Парижа, вдохновило английского писателя С. Моэма
на создание романа. П. Гоген является прототипом главного героя в романе
С. Моэма «Луна и грош». В нем описывается простой английский брокер
Чарльз Стрикленд, бросивший семью, работу и дом для того, чтобы заниматься живописью. «Он ничего не требовал от людей, разве чтобы они оставили его в покое. Стремясь к одной лишь цели, он для ее достижения готов
был пожертвовать не только собою – на это способны многие, – но и другими. Он был визионер и одержимый»247– пишет С. Моэм. Дауншифтинг, представляет собой, таким образом, прежде всего внешний эскапизм – физический.
Но талантливая личность может прибегнуть к духовному бегству, то
есть, оставаясь в своей обычной среде, погрузиться во внутренний мир. Писатель и журналист Л.Д. Любимов в работе «Искусство Западной Европы. Средние века. Возрождение в Италии» приводит слова деятеля ренессанса итальянского живописца Джорджо Вазари, пишущего о великом гуманисте Возрождения Леонардо да Винчи: «Как-то отец принес домой круглый щит, переданный ему приятелем, и попросил сына [Леонардо] украсить его каким-нибудь
изображением по своему вкусу, чтобы доставить этому приятелю удовольствие. Леонардо нашел щит кривым и шероховатым, тщательно выправил и отполировал его, а затем залил гипсом. Затем он натаскал в свою уединенную
комнату великое множество хамелеонов, ящериц, сверчков, змей, бабочек,
омаров, летучих мышей и других причудливых животных. Вдохновившись
зрелищем этих тварей и воспользовавшись обликом каждой в самых фантастических сочетаниях, он создал для украшения щита некое страшное чудище,
«которое заставил выползать из темной расщелины скалы, причем из пасти
этого чудовища разливался яд, из глаз вылетал огонь, а из ноздрей – дым». Ра-
247
Моэм С. Луна и грош. М., 2009. С. 108.
147
бота над щитом так увлекла Леонардо, что «по великой своей любви к искусству» он даже не замечал жуткого смрада от подыхавших животных».248
Но и научное творчество может быть не менее захватывающим, причем
ни последствия, ни средства его не поддаются этическому анализу со стороны субъекта так, образно говоря, захваченные «красотой» физических формул ученые-физики не предвидели последствия взрыва атомной бомбы. И
творчество Леонардо да Винчи также являет собой пример не всегда этичного использования своего научного гения. Некоторые исследователи приписывают ему изобретение множества орудий пыток и оружия.
Американский физик Роберт Оппенгеймер, возглавивший Манхэттенский проект – группу, создавшую атомную бомбу, узнав о разрушительной
силе своего создания, пришел в ужас. И подобных примеров множество в
биологии, физике, химии. Феномен гения, неумышленно совершившего зло,
появился уже в античности, так изобретение легендарного зодчего Дедала
губит его сына Икара: «Отец с сыном надели крылья на руки и легко понеслись… Сильно взмахнув крыльями, он [Икар] взлетел высоко под самое небо, ближе к лучезарному солнцу. Палящие лучи растопили воск, скреплявший перья крыльев, выпали перья и разлетелись далеко по воздуху, гонимые
ветром. Взмахнул Икар руками, но нет больше на них крыльев. Стремглав
упал он со страшной высоты в море и погиб в его волнах…». 249
Об эскапизме можно говорить и тогда, когда окружающая среда абсолютно не благоприятствует творческому процессу, однако творец, уходя в
свой фантазийный мир, воспринимает его как единственно реальный и действительно стоящий осмысления, а все происходящее вне этого мира становится менее значимым. Трагическим примером является творчество
М. Цветаевой. Поэт-переводчик А. Лейзерович пишет: «Когда обращаешь
внимание на датировку некоторых стихотворений Цветаевой, часто поражает
248
Любимов Л.Д. Искусство Западной Европы. Средние века. Возрождение в Италии[Электронный ресурс] //
Библиотекарь.Ру. 1976.URL: http://bibliotekar.ru/iskusstvo-europa/17.htm (дата обращения: 12.01.2012).
249
Кун Н.А. Легенды и мифы Древней Греции. М., 1988. С.206-207.
148
чудовищное несоответствие между текущими обстоятельствами еѐ жизни и
их содержанием, сутью, интонацией, пафосом». 250
Таким образом, именно в творчестве заключался смысл жизни для
М. Цветаевой, трагические события, которыми изобиловала ее жизнь, не
смогли уничтожить желание быть поэтом. М. Цветаева принципиально не
признавала себя «поэтессой», только «поэтом», как бы подчеркивая тем самым надличностную ценность своего творчества, заранее отрицая какие-либо
стереотипные ограничения и возможные ассоциативные характеристики.
В контексте заявленной темы рассмотренные примеры еще раз доказывают, что процесс творчества настолько поглощает личность, что отсутствует
этическая рефлексия, присущая каждой здоровой личности изначально. Творец как особое состояние человеческой личности, теряет социальную принадлежность.
Современный исследователь широкого спектра проблем морали
Р.Г. Апресян считает, что «творчество в первую очередь и есть один, возможно, наиболее возвышенный из путей к наслаждению», а наслаждение в
свою очередь обеспечивает «возможность автономии самоутверждения, независимого от социально-статусных ролей и обязанностей, ценна возможность сбросить с себя суету каждодневности».251
Свобода духа является доминирующей чертой творческой личности.
Сам процесс созидания и его результат становятся сверхценностью, и все,
что не касается реализации задуманного, отходит на второй план. Только то,
что непосредственно связанно с творческим процессом достойно внимания
личности, все остальное есть препятствие на пути к единственно важной цели. Здесь личность выступает уже ни как часть социума: для нее, обретшей
свободу духа, теряют актуальность не только общественные стереотипы, но
также нормы, ценности, запреты.
250
Лейзерович А. Марина Цветаева. Античная трагедия в декорациях ХХ века [Электронный ресурс]//Online
журнал Вестник.2001. №18. URL: http://www.vestnik.com/issues/2001/0828/koi/leyzefovich.htm(дата обращения: 15.01.2012).
251
Апресян Р.Г. Идея морали и базовые нормативно-этические программы. М., 1995.С.188-189.
149
Таким образом, как для искусства, так и для науки нет запретных тем,
по крайней мере, в ракурсе теоретического осмысления. Это означает отсутствие этических барьеров на пути творца. В качестве примера можно привести необыкновенно смелую для своего времени теорию З. Фрейда. Взгляды
З. Фрейда были сформулированы в то время, которое историки назвали викторианским веком Европы. Викторианское общество характеризовалось
очень рациональным и моралистическим взглядом на человека. З. Фрейд шокировал и оскорбил современников, заявив, что люди, даже в младенчестве,
мотивированы сексуальными и агрессивными побуждениями.252
Друг ученого, музыковед Макс Граф вспоминал: «Когда в какойнибудь группе венцев кто-то вдруг случайно упомянул имя Фрейда, все начинали смеяться, как при особенно остроумной шутке. Фрейд – это самый
смешной чудак, который написал книгу о снах и выдал себя за толкователя
снов. Считалось верхом безвкусицы произносить имя Фрейда в присутствии
дам. Дамы краснели при первом же его упоминании».253
Более того, если рассмотренный пример иллюстрирует пренебрежение
общественными нормами морали, то, обращаясь к истории медицины, можно
найти немало примеров, когда ученые проводили опасные эксперименты на
себе, что доказывает субъективную сверхценность творческой деятельности,
даже по отношению к инстинкту самосохранения.
В истории культуры один из первых, кто поставил ценность познания
выше ценности жизни, был древнегреческий философ Сократ. Он не только
не отрекся от своих воззрений, но и, приняв яд, анализировал процесс умирания с позиций научного познания. «Сократ не хочет, да и не может заискивать перед жизнью и изменить тому духу, которому он был всегда верен и
который придавал ей столь высокую цену. Поэтому Сократ, не давая места
252
Баксанский О.Е. Аксиологическая революция З.Фрейда [Электронный ресурс] // Открытая библиотека
научных сборников по гуманитарным дисциплинам.2010.
URL:http://utopiya.spb.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=925:2010-07-06-05-4018&catid=68:2010-07-06-05-20-38&Itemid=200 (дата обращения: 15.02.2012).
253
Бернаскони Е. Зигмунд Фрейд, исследователь душ: Лицо века // Эхо планеты. –1998. –№6. – С.24-25.
150
сомнению, делает свободный выбор, оставаясь верным вещему голосу своего
гения, своей совести».254 Таким образом, можно утверждать, что степень поглощенности личности миром собственного волеизъявления настолько высока, что для творца на данный момент все общественные и личностные интересы утрачиваются. Творец отдает приоритет новому измерению, центром
которого и является творчество.
Можно предположить, что объяснение этому феномену кроется в специфической темпоральной направленности любого творчества, ведь новое в
любой области – это всегда шаг в будущее, поэтому творец пренебрегает настоящим. Этот вывод подтверждает К.Э. Циолковский: «Основной мотив моей жизни – сделать что-нибудь полезное для людей, не прожить даром жизнь,
продвинуть человечество хотя бы немного вперед. Вот почему я интересовался тем, что не давало мне ни хлеба, ни силы. Но я надеюсь, что мои работы, может быть, скоро, а может быть, в далеком будущем дадут обществу горы хлеба и бездну могущества».255
Далекое будущее, вот определение того момента, который мыслится
значимым для творца. Здесь можно говорить о наличии личностно неосознанного преобразующего устремления выхода за рамки возможного.
Особую значимость в этом контексте приобретает популярная фраза из
жизнеописания какого-нибудь гения – «он опередил свое время». Ведь, действительно, творческий процесс есть движение вперед и, подобно любой
эволюционной прогрессивной силе, абсолютно безразличен к сегодняшнему
дню, и, как любой природный процесс, находится вне поля этики. Творческий процесс проистекает в измерении, абсолютно автономном по отношению к сегодняшним интересам человека и общества.
Талантливая личность через творчество пытается преобразовать окружающий мир, согласуясь только с собственными соображениями о добре и
254
Славянское и балканское языкознание. Человек в пространстве Балкан. Поведенческие сценарии и культурные роли. М., 2003.С. 7-8.
255
Ферсман А.Е. Константин Эдуардович Циолковский// Техника-молодежи.– 1963.– №3.–С.9.
151
зле. Творчество есть единственная возможность проявить свое волеизъявление, не цензурируя его извне. Причем, стоит особо отметить, что творчество
это самая искренняя форма самоизъяснения, в этой сфере нет места ни цензуре, ни фальши. Талантливая личность, оказавшаяся перед нравственным
выбором, делает выбор не в пользу добра или зла, выбор здесь обусловлен
субъективным пониманием добра. Каждый талантливый человек осознает
свою исключительность, это осознание обуславливает появление вопроса о
том, насколько она свободна в своем творчестве. Появляется дилемма: обрести свободу духа, руководствуясь только собственными представлениями о
добре и зле в творческом волеизъявлении или руководствоваться принципами высокой духовности, видя призвание творца в облагораживании действительности.
Термины «дух» и «духовность» этимологически бесспорно родственны, оба термина относятся к нематериальной сфере личностного бытия. Однако, следует отметить, что интерпретация термина дух допускает его автономность от нравственной детерминированности
В данном случае, можно говорить о том, что дух строго не детерминирован нравственными законами, что свобода духа подразумевает независимость от общепринятых представлений о добре и зле. Здесь нравственная
доминанта носит субъективный характер.
В этом контексте термин «духовность» отдаляется от термина «дух»,
становясь тождественной нравственности. Исходя из этого, можно бы было
смело утверждать, что такие понятия как «свобода духа» и «духовность»
представляют собой два полюса, где реализация таланта, то есть творчество,
выступает, либо как абсолютно нецензурируемая сфера, либо как сфера, детерминированная высокими нравственными принципами.
Но творческих людей невозможно разделить на тех, кто, реализуя свой
талант, обретал свободу духа и тех, кто «наступал на горло собственной песне», делая что-то во имя долга. Невозможно не веря в «правильность» своих
152
идей, пропагандировать их своим творчеством. В истории найдется немало
примеров, когда невозможность творить вопреки личному волеизъявлению
приводило к трагедии. «Не вижу возможности дальше жить, так как искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественным
руководством партии, и теперь уже не может быть поправлено», и далее
«жизнь моя, как писателя, теряет всякий смысл» 256 , – эти строки из предсмертной записки советского прозаика А.А. Фадеева, свидетельствуют, о
том, что творчество – это сфера в которой нет места лицемерию.
Поэтому квалифицируя творчество как достижение свободы духа или
как воплощение духовности, следует утверждать, что творец в любом случае
опирался на свое собственное понимание добра. Дилемма талантливой личности: свобода духа или духовность – существует только отстраненно, для
тех, кто оценивает то или иное произведение или достижение творца. Для
субъекта творчества такой дилеммы нет, какое бы выражение не находила бы
его идея, она имманентно была ориентирована на благо.
256
Фадеев А.А. Предсмертное письмо Фадеева в ЦК КПСС // Известия ЦК КПСС. –1990.– № 10. – С. 147151.
153
3.4.
Моральная
ответственность
в
научном
и
художественном творчестве
Понятие моральная ответственность следует трактовать как: «категорию этики, характеризующую личность с точки зрения выполнения ею нравственных требований, предъявляемых обществом».257
В контексте темы ключевым является вопрос, как зависит степень моральной ответственности от наличия таланта. Если анализировать юридические формы ответственности (административная, дисциплинарная и другие),
то во всех без исключения современных правовых системах существуют условия (например, дееспособность, совершеннолетие), при отсутствии которых ответственность не наступает. Целесообразно проанализировать талант
как фактор, влияющий на меру моральной ответственности субъекта.
Целая совокупность качеств личности, особенностей психической деятельности может свидетельствовать о некотором сходстве между талантливой личностью и больным с психической патологией. Естественно, не все талантливые люди имеют это сходство, однако вопрос о корреляции между талантом и психической патологией имеет давнюю историю.
Наиболее известным источником по рассматриваемому вопросу является труд родоначальника антропологического направления в криминологии
Чезаре Ломброзо «Гениальность и помешательство». Чезаре Ломброзо при
анализе биографического материала не имел возможности установить истинность многих фактов и опирался в некоторых случаях на непроверенную информацию. Однако, несмотря на критику в связи с недостаточной научной
объективностью, Чезаре Ломброзо приходит к умозаключению о наличии в
ряде случаев общих физических и психических характеристик у талантливой
личности и психически нездоровой, но утверждает отсутствие взаимообусловленности между гениальностью и помешательством. Таким образом, даже по мнению Чезаре Ломброзо, подвергшегося критике за отсутствие науч-
257
Гаевая Т.Г. Моральная ответственность как качество: Автореф. … дис. кан-тапсих.. наук. М, 1984. С. 14.
154
ной объективности, «гениальность» не обуславливает проявления «помешательства», и, следовательно, не может служить смягчающим обстоятельством
при моральном оценивании.
Если считать талант характеристикой абсолютно независимой от психического здоровья, то окажется, что поступки гения и личности, не способной на социально значимое достижение, оцениваются по одной и той же
шкале.
Однако каждый талантливый человек, как бы он скромно себя не оценивал, осознает, что способен на социально значимые деяния, то есть он не
просто знает и умеет больше, понимает глубже, чувствует сильнее, но и обладает большими возможностями по сравнению со среднестатистическим
индивидуумом.
Хотя человеческая личность и является продуктом социума, специфика
ее заключается в уникальности и неповторимости. Таким образом, каждое
достижение, хотя и имеет предысторию, осуществленным становится лишь
однажды, когда будет сформирована личность, сумевшая понять и выразить
что-то новое, воспринятое только ей в индивидуальном порядке. Вопрос о
роли субъекта, о персонифицированности научного знания получил всестороннее осмысление в концепции британского ученого Майкла Полани, который вводит в основание науки антропологическую ориентацию и утверждает
глубоко личностный характер познания – «всякая попытка исключить человеческую перспективу из картины мира ведет к бессмыслице».258
Реализующая свой потенциал талантливая личность обладает несравнимо большими возможностями преобразовывать окружающий мир, чем
личность, не способная на социально значимые достижения.
Тем не менее, об отсутствии таланта говорить можно только с определенной долей условности: вопрос о соотношении врожденных способностей
и приобретенных знаний, наличии или отсутствии благоприятных условий и
258
Полани М. Личностное знание. М., 1985.С.20.
155
множество других факторов позволяет оперировать лишь достаточно пространным определением личности, не признаваемой талантливой, как неспособной на социально значимые достижения.
В данном контексте личность, неспособная на социально значимые
достижения, рассматривается как индивидуум, живущий в узком ареале биологических и социальных потребностей, не пытающийся изменить мир в соответствие с собственными представлениями. Талантливая личность при таком подходе – это личность, обладающая большими полномочиями и осознающая ответственность за свои действия.
Таким образом, моральная ответственность, реализуемая в контексте
самоосуществления талантливой личности, должна быть большей, поскольку
личность, обладающая талантом, может быть приравнена к личности, наделенной социальными полномочиями, имеющей и осознающей свою власть.
С позиции понимания таланта как характеристики личности, которая
является своего рода «отягчающим обстоятельством», можно сказать, что
мера ответственности так высока, что предполагает необходимость детерминировать свои действия в момент их осуществления, в процессе их свершения и постоянно задавать себе вопрос о правильности избранного пути. Кроме того, моральная ответственность должна также осуществляться в самоограничении, выражающемся на бытовом уровне в формуле «как бы чего не
вышло». Отсюда можно сделать вывод о том, что талантливая личность
должна существовать в четком обозначенном ареале дозволенного, пребывая
в состоянии постоянной готовности дать моральную оценку, как внешнему
явлению, так и личному, внутреннему устремлению.
Но насколько талантливая личность осознает данную ответственность –
вопрос, имеющий непреходящую актуальность. Еще в XVII веке Мигель де
Сервантес, участвовавший во множестве военных кампаний, переживший
алжирский плен, пятидесяти шести лет от роду вложил в уста Дон Кихота
Ламанчского следующие слова: «Благословенны счастливые времена, не
156
знавшие чудовищной ярости этих сатанинских огнестрельных орудий, коих
изобретатель, я убежден, получил награду в преисподней за свое дьявольское
изобретение, с помощью которого чья-нибудь трусливая и подлая рука может
отнять ныне жизнь у доблестного кавальеро».259
Все духовные и материальные блага современного общества представляют собой результат сложного взаимодействия талантливых личностей на
протяжении всего существования человеческого рода. С большой долей условности процесс формирования современного мира можно представить как
трансформацию представлений человека о себе и окружающем мире. Двигателем этого процесса была талантливая личность, яркая индивидуальность,
которая реализуя себя, изменяла мир вокруг. Однако назревает вопрос, где
коренятся истоки войн, революций, рабства и различных форм человеконенавистничества – явлений, которые всегда сопровождали существование человека. Являются ли эти явления результатом деятельности конформистских
«неталантливых» личностей или же ответственность за них лежит на ярких
пассионариях, способных на социально значимые достижения?
Какой фактор делает возможными явления, не свидетельствующие о
прогрессе человеческого общества: количественный недостаток талантливых
личностей и преобладание регрессивных векторов движения из-за преобладания «неталантливых» личностей или отсутствие у талантливой элиты моральной ответственности?
Для ответа на этот вопрос следует проанализировать, что служило причиной появления бед и несчастий человеческого рода. Этика трактует зло как
«совокупность явлений, противоречащих интересам и жизненным потребностям человека, препятствующих общественному прогрессу».260Наличие этих
явлений – неотъемлемая составляющая бытия человека. Конечность человеческой жизни, физические несовершенства, социальное и экономическое неравенство, различия в менталитете и столкновение индивидуальных мировоз259
260
Мигель де Сервантес. Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский. М., 1979.С.397.
Коган Л.Н. Зло. – Екатеринбург, 1992.С.92.
157
зренческих систем – это лишь самые общие объективные условия существования зла, которые обеспечивают его неискоренимость.
Античная культура осмыслила источник зла как наказание Зевса. Искусный кузнец Гефест по приказу Зевса создает из земли прекрасную девушку, которая в дальнейшем выпустит из волшебного ларца на волю все беды и
несчастья. Однако некоторые нюансы этого древнегреческого мифа представляют особый интерес. Антропоним Пандора в дословном переводе означает «наделенная всеми дарами», ведь Пандора по замыслу Зевса «обладала
бы силой людей, нежным голосом и взглядом очей, подобным взгляду бессмертных богинь. Дочь Зевса, Афина-Паллада, должна была выткать для нее
прекрасную одежду; богиня любви, златая Афродита должна была дать ей
неотразимую прелесть; Гермес – дать ей хитрый ум и изворотливость».261 Таким образом, в представлении античного автора виновница всех бед и несчастий была наделена дерзновенным умом, исключительной красотой и безудержным любопытством.
В библейской традиции источник зла также напрямую связан со стремлением к познанию. Запрет наложенный на Дерево познания Добра и Зла был
нарушен, и, помимо полученного знания, первых людей постигла Божья кара. Лишенные бессмертия и изгнанные из Эдемского сада за излишнюю любознательность первые люди стали первыми субъектами познания окружающего мира.
Идея, заключенная в библейском афоризме «кто умножает познания,
умножает скорбь» 262 , стала ключевой для философско-мировоззренческой
позиции антисциентизма. Самым веским доводом последователей антисциентизма, свидетельствующим о вреде науки или как минимум о ее ограниченности, является то, «что, несмотря на многочисленные успехи науки, че-
261
262
Кун Н.А. Мифы и легенды Древней Греции и Древнего Рима. М., 1988.С.103.
Библия. В.З. Екклесиаст, глава 1, стих 18. СПб., 1997. С.12.
158
ловечество не стало счастливее и стоит перед опасностями, источником которых стала сама наука и ее достижения».263
Современный апологет антисциентизма В.А. Кутырев в монографии
«Разум против человека» пишет о влиянии бытия на сознание в современную
эпоху следующее: «Обострение кризиса внутренней духовной природы человека связано с кризисом природы внешней, вернее наших отношений с ней и
друг с другом, с трансформацией естественного существования в искусственное».264
Если анализировать социокультурные условия в странах, находящихся
на постиндустриальной стадии развития, то очевидны тенденции унификации индивидуума и интернационализации личности. Кроме того, появляются
ранее неизвестные психические заболевания, вызванные тем, что личность не
успевает освоить новые реалии, происходит личностное отторжение вследствие того, что не произошла инкультурация в собственную культуру. Все эти
факты имеют место, однако касательно такого понятия как «счастье», то статистические данные свидетельствуют о наличии прямой зависимости между
ощущением счастья и стадией развития общества.
Социологи из Колумбийского университета опубликовали отчет под
названием «Доклад о мировом счастье», в котором был составлен рейтинг
стран по «уровню счастья». Первые позиции данного рейтинга заняли страны
Западной Европы, самыми «несчастными» были респонденты из Западной и
Центральной Африки, что свидетельствует о прямо пропорциональной зависимости между научно-техническим прогрессом и комфортом, который, по
сути, и является если не счастьем, то его основой. Данный вывод далеко не
нов, пирамида потребностей по А. Маслоу не предполагает «прыжка через
ступени», без удовлетворения базовых потребностей о самореализации как
единственном пути к счастью говорить невозможно.
263
264
Белов В.А. Образ науки в ее ценностном измерении. Новосибирск, 1995. С.201.
Кутырев В.А. Разум против человека. М., 1999.С.225.
159
Как заметил Н.А. Бердяев, «никто серьезно не сомневается в ценности
науки. Наука – неоспоримый факт, нужный человеку».265 Следует заметить,
что довод представителей антисциентизма носит относительный характер,
поскольку опирается на индивидуалистические, отстраненные от существования социума идеи. Конечной целью науки является оптимизация жизни
максимального количества индивидуумов, что и было достигнуто в странах
находящихся на постиндустриальной стадии развития.
Однако попытка создания равных благоприятных условий для большинства, инклюзивности образования и воспитания обернулась культурной
гомогенностью общества и унификацией личности. Таким образом, наука,
как результат деятельности талантливых личностей, пытаясь помочь выжить
как можно большему количеству людей, отняла у меньшинства прерогативу
быть единственными субъектами создания реальности и дала возможность
создать единую, общедоступную массовую культуру большинства.
Следовательно, можно утверждать наличие фундаментальной научной
моральности и сводить негативные явления, которые не предотвратила наука
или которые явились следствием научно-технического прогресса, к ограниченности ее возможностей. Однако данный вывод не оправдывает использование отдельными учеными своих знаний во вред человеку, нет фильтра, который позволил бы только высоконравственным индивидуумам преобразовывать и созидать.
Ученый, от результатов научного творчества которого буквально зависела судьба всего человечества, А. Эйнштейн писал, что «настоящий прогресс человечества зависит не столько от изобретательного ума, сколько от
сознательности»,266чем еще раз подтвердил необходимость постоянного соразмерения возможностей технического развития и его последствий с общечеловеческими ценностями.
265
Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989.С. 264.
Мудрость тысячелетий от А до Я. Великие мысли и афоризмы великих людей. М., 2010. С.308.
266
160
Если говорить о деятелях искусства, то есть тех, чей талант реализуется
в духовно-эмоциональной сфере через создание образов, следует заметить,
что субъекты художественного творчества не менее детерминированы моралью, чем субъекты научного творчества. Искусство как результат художественного творчества, хотя и реализуется в материальных формах, ценно, прежде всего, как смысл, идея, нашедшая самое «правильное» с точки зрения
человека воплощения. За исключением крупных архитектурных форм и произведений ювелирного искусства, то есть видов искусства, в которых ценность имеет сам материал, цена шедевра живописи, как материального предмета, лишенного всех характеристик культурного блага, чрезвычайно низка.
Только смысл наделяет произведение искусства ценой культурного блага; не
сумма, затраченная на кисти и краски, составляет цену, а глубина раскрытия
заложенной идеи.
Искусство ориентировано на духовный мир человека тотально, ведь
лишенное темпоральной ограниченности, искусство моделирует ситуации,
требующие морального выбора и этического осмысления. Личность как реципиент искусства проживает не одну биологическую жизнь, решая поставленные искусством проблемы, присваивает себе моральный опыт, выходящий за границы своего собственного существования. Примеры разрешения
моральных коллизий представляют собой образцы поведения, которые могут
быть применимы в дальнейшем в качестве априорного морального знания.
Еще Аристотель подчеркивал вероятностный характер информации, содержащейся в художественном произведении. Он считал, что искусство изображает то, что могло бы произойти.267
В обыденном сознании закрепилась функциональная связь искусства и
воспитания –«воспитывались на сказках Пушкина/ классической музыке/ военных фильмах». Сказки являются одним из первых средств социализации
человека, поскольку с самого раннего детства внушают ребенку социально
267
Борев Ю.Б. Эстетика. М, 2002.С.160.
161
приемлемые ценности как единственно возможные. И далее в процессе воспитания нередко используется искусство, недаром контакт с произведением
искусства рассматривается как приобщение к прекрасному.
Однако искусство это, прежде всего, субъективное осмысление мира,
так Г. Гегель называет искусство низшей формой познания истины. Такое
недоверие к познавательным возможностям искусства неудивительно, поскольку в отличие от науки, где имеется совокупность критериев научности,
не существует четких и однозначных критериев художественной ценности.
Таким образом, идеи, утверждаемые художественным творчеством, проходят
лишь субъективный моральный контроль и потому наиболее подвержены искажению. Этот вывод подтверждают многочисленные примеры из отечественной истории, артефакты искусства того времени. Талантливая личность не
обладает защитой от массированной идеологической атаки, и ее возможности
на протяжении истории использовались в пропагандистских целях. Так
скульпторы воздвигали вождям памятники, композиторы во всех музыкальных жанрах прославляли их имена, художники запечатлевали их на полотнах –
и все это происходило на фоне неустанной работы репрессивного аппарата.
Прошло время, идеология была признана ошибочной, стали создаваться произведения, обнажающие страшные реалии того времени, были реабилитированы жертвы режима и талантливые скульпторы новой идеологической эпохи стали создавать монументы в память жертвам репрессий.
Таким образом, можно заключить, что талантливая личность это, прежде всего, живой человек, которому ничто человеческое не чуждо. Мораль
как приобретенная совокупность понятий, не являясь абсолютным знанием,
может подвергнуться любым искажениям и субъективным интерпретациям.
Какими бы выдающимися интеллектуальными качествами не обладала личность, внешнее воздействие, в конечном счете, определит моральный вектор
ее развития.
162
Ослепленные чувством всемогущества ученые разрабатывают смертоносное оружие, причастность к «великому» вождю сделало возможным воспевание тиранов и преступников, деятели искусства и науки могут закрыть
глаза и не видеть жертв собственных изобретений и тех, кому посвящали
оды, поскольку талант не исключает человеческих слабостей. Поэтому на
тех, кто талантлив, лежит большая ответственность, поскольку они способны
на большее.
Таким образом, чем «менее талантлива» личность, тем меньшего объема зло она может совершить, естественно, если вектор ее деятельности носит
антигуманный характер. То же касается и деятелей искусства: чем более одарен автор, тем легче убедить реципиентов своего искусства в истинности утверждаемой идеи. Таким образом, слова великого ученого и общественного
деятеля А. Эйнштейна о том, что «моральные качества замечательного человека имеют большее значение для его поколения и для исторического процесса, чем чисто интеллектуальные достижения»,268 можно использовать как
императив при моральной оценке поступка талантливой личности.
268
Мудрость тысячелетий от А до Я. Великие мысли и афоризмы великих людей. – М., 2010. – С.259.
163
3.5.Этические парадоксы талантливой личности
Жизнь и творчество великих людей всегда вызывали неподдельный интерес современников и потомков. Биография стала особым литературным
жанром, который посвящен выявлению уникальных особенностей жизненного пути талантливой личности. Наличие жизнеописания, когда кто-то вдохновленный достижениями личности пытается проанализировать ее жизненный путь, само по себе является своеобразным доказательством способности
данной личности на социально значимые достижения. Описание и анализ
бытового, исторического и социального контекста творчества талантливой
личности приподнимает завесу таинственности, которая всегда сопровождает
образ творца.
Социально значимые достижения в некотором смысле представляются
чудом, наделяя своего создателя уникальными способностями, поскольку
любой, кто не является автором социально значимого достижения, соотнося
себя с «нормальным» человеком, видит в гениальном ученом или художнике
анормальность. По фактам биографии как «человеческим» параметрам,
«нормальный» человек пытается понять, в чем заключается уникальность
внутренних и внешних условий жизни гения.
Таким образом, к биографиям великих интерес никогда не иссякнет,
можно сказать, что имя, оставшееся в истории, обладает особой силой притяжения, а факты из жизни наделяются особым значением.
Однако сами талантливые личности призывают внимательнее относиться к наследию, которому предназначалось быть обнародованным, то есть
непосредственно к творениям. Гений русской словесности А.С. Пушкин в
интересе к биографии известной персоны, в частности, к биографии
Дж.Г. Байрона усматривал проявление низменных сторон человеческой натуры. В ставшем широко известным письме своему другу, поэту
П.А. Вяземскому, А.С. Пушкин негативно отозвался о тех, кому была интересна личная жизнь английского поэта: «Зачем жалеешь ты о потере записок
164
Байрона? черт с ними! слава Богу, что потеряны. Он исповедался в своих
стихах, невольно, увлеченный восторгом поэзии. В хладнокровной прозе он
бы лгал и хитрил, то стараясь блеснуть искренностию, то марая своих врагов.
Его бы уличили, как уличили Руссо – а там злоба и клевета снова бы торжествовали. Оставь любопытство толпе и будь заодно с гением... Толпа жадно
читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в
восхищении».269
Из этих слов можно понять, что интерес к биографии талантливой личности сводится к поиску нелицеприятных фактов, и представляет собой, по
сути, попытку нивелировать собственный комплекс неполноценности.
Однако, возможно, что не так плохо желание знать талантливого человека не
просто как автора гениальных открытий и произведений искусства, как лишенную всех «человеческих» параметров абстракцию, а как живого человека.
Личностный и социальный аспекты творчества могут способствовать пониманию его результата. Кроме того, такой всесторонний интерес талантливая
личность может представлять в случае, если индивидуум видит в этой личности идеал, и, узнавая новое о своем кумире, в некотором смысле приближается к нему. Ведь не только достижение в науке или искусстве талантливой
личности может быть социально значимым.
Целостное восприятие личностного и творческого начал, подход на котором настаивает М.М. Бахтин: «За то, что я пережил и понял в искусстве, я
должен отвечать своей жизнью, чтобы все пережитое и понятое не осталось
бездейственным в ней. Но с ответственностью связана и вина. Не только понести взаимную ответственность должны жизнь и искусство, но и вину друг
за друга. Поэт должен помнить, что в пошлой прозе жизни виновата его поэзия, а человек жизни пусть знает, что в бесплодности искусства виновата его
нетребовательность и несерьезность его жизненных вопросов. Личность
269
Пушкин А.С. Собр. соч., т. 10. М., 1966.С.190.
165
должна стать сплошь ответственной: все ее моменты должны не только укладываться рядом во временном ряду ее жизни, но проникать друг друга в
единстве вины и ответственности».270
История мировой культуры знает немало примеров, когда великие деятели науки или искусства внесли значительный вклад в гуманизацию общества и общественных отношений, провозглашали идеи человеколюбия и занимались благотворительностью. Однако, как показывает опыт осмысления
темы совместимости «гения» и «злодейства», абсолютно правомерно ответить утвердительно на пушкинский вопрос. Но следует прояснить несколько
важных моментов с целью установления смысловой однозначности рассматриваемых явлений. Для этого необходимо дифференцировать «злодейство»,
проанализировать конкретное содержание этого понятия. Абсолютным синонимом «злодейства» является «злодеяние», отличие данных понятий заключается в стилистической окраске. «Злодеяние» в наиболее общем смысле
дифференцируется как: действие, против требований нравственности, попирающее принципы гуманности и справедливости. Таким образом, к злодеянию можно отнести всю совокупность нарушений культурных норм, любое
пренебрежение нормой из широкого спектра от неписаных правил поведения
до юридических законов. Поэтому исследование этического аспекта реализации таланта, в частности этические парадоксы талантливой личности, следует осуществлять при наличии четких ориентиров, относительно того, что
считать злодеянием, сочетание с которым таланта парадоксально.
Часто, чтобы «спустить на землю», подчеркнуть несовершенство талантливой личности, говорят о не самых приятных чертах характера, болезненных пристрастиях или о каких-либо поведенческих особенностях. Однако
то, что Н.В. Гоголь был мнителен и меланхоличен, Э.А. По страдал от депрессий и алкоголизма, Ф. Шопен был тщеславен и высокомерен, а
270
Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С.5.
166
А.С. Пушкин был бретером и любителем карт, никак не доказывает, что гений и злодейство совместимы, такой подход свидетельствует о дилетантизме.
Бесспорно, тонка грань между таким понятием как человеческие слабости и злодейство – при некотором стечении обстоятельств даже нейтрально
этически окрашенная черта характера может породит злодейство. Поэтому в
данном исследовании этической рефлексии следует подвергать не увлечения,
фобии или привычки, а конкретные поступки талантливого человека.
Помимо этого актуальным представляется тема, касающаяся целесообразности этической рефлексии сфер жизни талантливой личности, не связанных непосредственно с творчеством. Необходимость исследования перечисленных аспектов заключается в потребности раскрытия механизмов взаимодействия в масштабе личности таланта и его этической составляющей. Этическая составляющая в данном случае понимается как совокупность индивидуальных ценностных ориентиров, порожденная социумом и зависимая от
него. Фактом внешней детерминированности и объясняется этическая поливариативность индивидуумов, неповторимость условий онтогенеза обеспечивает каждую личность уникальной этической составляющей.
Таким образом, релятивность этической составляющей делает возможным этические парадоксы, когда макиавеллевский принцип «цель оправдывает средства» применим по отношению к созданию произведения искусства,
проникнутого гуманистическим пафосом.
До настоящего момента нет единого мнения о целесообразности и допустимости гибели животных в кинематографе. Как гарантия этического отношения к животным в титрах нередко появляется ремарка: «При съемках
фильма ни одно животное не пострадало». Хотя, безусловно, к большинству
тех, для кого этическая рефлексия является профессиональной обязанностью,
как и к среднестатистическому обывателю, применимы слова, адресованные
европейским мыслителем А. Швейцером: «Подобно аккуратной хозяйке, которая убрав комнату, закрывает дверь, заботясь о том, чтобы в комнату не
167
вошла собака и не испачкала лапами чистый пол, европейские мыслители
тщательно следят за тем, чтобы в их этику не пробрались никакие звери.
Упорство, которое они проявляют, стремясь узаконить и возвести в принцип
традиционное бездушие, граничит с нелепостью».271 Это выражается в том,
что в стремлении проиллюстрировать ужасный натурализм войны, кинематографистами этически игнорируется факт гибели животных в процессе создания фильма. Данное явление демонстрирует относительность этических ориентиров, их прямую зависимость от социума. Когда общество не готово принять данную этику в силу каких-то причин, даже концептуальная база не
сделает новые ценностные ориентиры жизнеспособными, поскольку они не
соответствуют установленному социальному порядку. Так А. Швейцер, известный своим «благоговением перед жизнью», считавший, что «чистая совесть – это изобретение дьявола», оказался слишком утопичным и далеким от
жизни. На современном этапе воплотить в жизнь его этические ориентиры не
представляется возможным, поскольку человечество осуществляет свою
жизнедеятельность путем эксплуатации природы.
Невозможность применения этического учения А. Швейцера объясняется также тем, что нормальное существование человеческого индивида обусловливается имеющимся на бессознательном уровне механизмом фильтрации деструктивных эмоций. Данный механизм обеспечивает игнорирование
негативной информации из внешнего мира, блокируя тем самым этическую
рефлексию и связанные с ней негативные эмоции. Индивидуален порог нравственного отторжения, момент, когда запускается этот защитный механизм.
Однако, несмотря на то, что целью его является охрана психического здоровья, по А. Швейцеру, постоянное пребывание в состоянии психической гармонии, то есть покое – безнравственно.
Великий гуманист утверждает необходимость постоянной этической
рефлексии происходящего, беспрестанную работу над собой и над миром,
271
Швейцер А. Культура и этика. М., 1973.С.294.
168
целью которой является оптимизация существования всего живого. Тем самым провозглашается правильность повышенной чувствительности к нарушению принципа гуманизма: чем ниже порог этой чувствительности, тем
выше нравственность субъекта. Безусловно, параметры данной планки детерминированы степенью социальности человека, то есть, чем больше число
ситуаций может вызвать жалость, тем человечнее человек.
Помимо кинематографа, принципу «цель оправдывает средства» следовал известный живописец В.И. Суриков при создании полотна «Боярыня Морозова». Автор произведения реалистической живописи, провозглашавшего
гуманистические принципы, нарушал их в процессе создания картины. Известно как В.И. Суриков писал образ юродивого: «А Юродивого я на толкучке нашел, – рассказывал Суриков. – Огурцами он там торговал. Вижу – он.
Такой вот череп у таких людей бывает... Я его на снегу так и писал. Водки
ему дали водкой ноги натер... Он в одной холщовой рубахе у меня на снегу
сидел... Я ему три рубля дал. Это для него большие деньги были. А он первым делом лихача за рубль семьдесят пять копеек нанял. Вот какой человек
был».
272
Таким образом, великий живописец старался уже при создании
этюда приблизить модель к воображаемому персонажу. Известно, что
В.И. Суриков для того, чтобы достоверно изобразить снег использовал следующий метод: «Я все за розвальнями ходил, смотрел, как они след оставляют, на раскатах особенно. Как снег глубокий выпадет, попросишь во дворе на
розвальнях проехать, чтобы снег развалило, а потом начнешь колею писать.
И чувствуешь здесь всю бедность красок... А на снегу все пропитано светом.
Все в рефлексах лиловых и розовых»273. Проанализировав приведенные высказывания, можно сделать лишь один вывод: релятивизм общественной и
личностной нравственности обусловил возможность тождественного восприятия человеческого индивидуума и явления природы как объектов творческого осмысления.
272
273
Чугунов Г. Боярыня Морозова // Юный художник.1983. – №2. – С.41.
Чугунов Г. Боярыня Морозова // Юный художник.С.43.
169
При сопоставлении содержания и методов присутствует несоответствие, как будто бы автора произведения должно было остановить несовместимость цели и средств. Однако этико-философская антиномичность талантливой личности делает возможными подобные парадоксы.
Чрезвычайно сложна структура генезиса нравственности, так согласно
американскому психологу Л. Колбергу этот процесс состоит из трех уровней
и шести стадий, это дает возможность классифицировать личностную нравственность, допускающую оправдание целью любых средств, как не достигшую нравственного совершенства, то есть шестой стадии (более точная классификация невозможна, поскольку этической рефлексии подвергается только
один поступок).
Другое, не менее актуальное направление исследования этических парадоксов талантливой личности, касается этической рефлексии поступков
талантливой личности, не связанные с творчеством. Только совокупный анализ социально значимых творческих достижений и «человеческих» параметров талантливой личности позволит всесторонне исследовать взаимоотношения таланта и личностной нравственности.
Хрестоматийный пример несоответствия бытия провозглашаемым идеям содержится в биографии Ж.-Ж. Руссо. Семейное неблагополучие, апофеозом которого было то, что великий педагог отдал своих пятерых детей в воспитательный дом, в дальнейшем стало притчей во языцех.
П. Пикассо, создавая живописные шедевры, посвященные помимо всего прочего воспеванию женской красоты, был явно не самым благородным
человеком по отношению к своей жене и сыну. Обретя новую музу,
П. Пикассо изображает некогда любимую жену на своих полотнах уже в образе лошади. Известно, что П. Пикассо любил рассказывать о французском
художнике Бернаре де Палиси, который при отсутствии дров, для поддержания огня в печи бросал свою мебель. Великий испанский художник «уверял,
170
что бросил бы в огонь и жену, и детей, только бы не угас его творческий
пламень!»274
Следует заметить, что подобные факты биографии являются не исключением. Здесь уместнее говорить не об этических парадоксах талантливой
личности, а об антиномичности личностной нравственности вообще.
Рассмотренные примеры как факты биографии распространены, поэтому парадоксальность их относительна. Для личности, неспособной на социально значимые достижения, данные явления квалифицируются как норма.
Однако в контексте талантливой личности, где восприятие требует из-за наличия высочайших достижений в науке или искусстве столь же необыкновенно высокую планку «человеческих» параметров, появляется парадоксальность.
Особого осмысления заслуживает этическая составляющая талантливой личности, реализующей себя в научной деятельности. Наука имеет практическую направленность, так как итогом научной деятельности является
внедрение и использование ее результата. От научного достижения требуется
объективность, в этой сфере нет места поливариантным толкованиям и субъективным виденьям.
Однако в истории научной мысли немало примеров, когда социокультурные факторы, повлияли на мировоззрение ученого, и как следствие привели его к ложным умозаключениям. Жозеф Артюр де Гобино в книге «Опыт
о неравенстве человеческих рас» изложил теорию расового неравенства, основываясь лишь на своих элитистских идеях о расовых смешениях как причинах гибели цивилизаций. Теория расового неравенства легла в основу
идеологии нацизма, но, естественно, Жозефа Артюра де Гобино нельзя обвинять в распространении ненаучных и антигуманных идей. Трагические последствия Первой мировой войны подготовили благодатную почву для того,
274
Арсеньева Е. Обитатели разных планет (Пабло Пикассо – Ольга Хохлова) [Электронный ресурс] // Электронная Библиотека LITMIR.net. 2005.URL: http://www.litmir.net/br/?b=31768&p=6 (дата обращения:
23.05.2012).
171
что бы идеи нацизма, сформулированные еще в XIX веке, стали созвучны настроению масс.
Также не научны умозаключения, к которым приходит Отто Вейнингер
в книге «Пол и характер. Принципиальное исследование». В процессе исследования австрийский философ отказывает представительницам женского пола не только в гениальности, но и в способности созидать вообще, утверждая,
что у женщин, как и у евреев, примитивная модель сознания:«кантовский разум, по-видимому, в одинаковой степени отсутствует как у еврея, так и у
женщины».275
Рассмотренные случаи нельзя отнести к невинным заблуждениям, поскольку четко прослеживается зависимость суждений от личного жизненного
опыта, социальных условий формирования мировоззрения. Таким образом,
можно говорить о спекулировании разрозненными фактами для доказательства лженаучных учений.
Однако в рассматриваемых примерах на теоретиках различных видов
шовинизма лежит лишь косвенная вина. Теории, основанные на спекулировании фактами, имели, условно говоря, «научную ценность» в специфических социальных условиях.
У научного достижения, именуемого таким по праву, прямых негативных последствий быть не может. Научное достижение по своей сути абсолютно этически нейтрально. Этичность его применения детерминирована
индивидуальными представлениями о добре и зле. В истории мировой культуры имеют место факты использования одного и того же изобретения в
диаметрально противоположных целях. Общеизвестна этическая амбивалентность достижений и открытий человеческого разума: орудия и оружие,
колесо и письменность, огонь и электричество – вся эта совокупность создала
современный мир, однако за это пришлось заплатить определенную цену,
поскольку эти составляющие прогресса не всегда использовались во благо.
275
Вейнингер О. Пол и характер. М., 1997. С.178.
172
Но в данном случае речь идет не столько об изобретении, сколько о его
дальнейшей судьбе, поэтому ответственность в данном случае лежит не на
конкретной талантливой персоналии, а на тех, кто имел возможность его использовать.
Так ряд открытий в области генетики и дальнейшая работа в этом направлении позволили говорить о возможности клонировать человека. И, естественно, открытие швейцарским физиологом Фридрихом Мишером ДНК в
XIX веке не делает его ответственным за результат и последствия современных разработок в этой области. Любая научная деятельность – продолжение
коллективного труда, поэтому выявить какой конкретно ученый нарушил
этическую норму достаточно сложно. Нередко даже самый талантливый ученый не в силах предугадать последствия и результаты своей работы. Исследованием явления радиоактивности М. Кюри-Склодовская обессмертила свое
имя в истории науки, однако погибла физически.
М. Кюри-Склодовская не могла предвидеть последствия своей деятельности, поскольку на тот момент о негативном влиянии радиоактивного
излучения на живую ткань ничего не было известно. Очевидно, что М. КюриСклодовская, как великий ученый-гуманист видела реализацию своих открытий в области медицины, «обучала военных медиков применению радиологии, обнаружению с помощью рентгеновских лучей шрапнели в теле раненого».276 Естественно, что свои достижения и открытия в этой области квалифицировались ученым направленными исключительно во благо.
Таким образом, непредсказуемость результата и дальнейшего использования является своего рода смягчающим обстоятельством. Тема ограниченности кассандровского начала в научной деятельности была осмыслена в
художественной литературе.
Хрестоматийным примером является повесть М.А. Булгакова «Собачье
сердце», в которой блестящий хирург Ф.Ф. Преображенский, «величина ми-
276
Кюри Е. Мария Кюри. М., 1976. С.44.
173
рового значения» присваивая, по мысли М.А. Булгакова, полномочия Бога
приходит к плачевным результатам. Таким образом, понимание данной повести как острой политической сатиры не отменяет этой не менее значимой
интерпретации, поднимающей проблемы, касающиеся ограниченности человеческих возможностей. Поэтому, несмотря на самые благостные устремления,
результаты
деятельности
заводят
в
тупик
профессора
Ф.Ф. Преображенского и вынуждают обратить процесс вспять.
Таким образом, этические парадоксы талантливой личности имеют место, поскольку самое яркое дарование не исключает наличия человеческого
фактора, а так как преобразовательные возможности у талантливой личности
гораздо выше, то и последствия всегда намного серьезнее.
174
Выводы по III главе
1. Личностная нравственность характеризуется этико-философской
антиномичностью, которая есть следствие диалектического характера онтогенеза талантливой личности.
2. Нравственные ценности детерминированы совокупностью культурных, социальных, экономических характеристик конкретного
социума, вследствие чего не являются абсолютными. Само появление нравственности объясняется реализацией коллективного инстинкта самосохранения. Нравственность возникла с появлением
человеческого общества, имея своей целью обеспечение его стабильного существования.
3. Наличие нравственных ценностей является необходимым условием существования социума. Функционирование нравственных
ценностей зависит от веры в их истинность каждого члена этого
общества. Общественная этика составляет основу личностной. Чем
совершеннее общество в нравственном отношении, тем сильнее
личностное начало в исповедуемых им нравственных ценностях.
4. Неповторимые условия онтогенеза каждого индивидуума, уникальная комбинация социокультурных факторов создают специфическую личностную этику, которая проявляется в отсутствии
возможности просчитать решения и поступки индивидуума самым
точным социологическим измерением.
5. Степень моральной ответственности индивида зависит от того, насколько одарен и развит данный субъект. Талант является своего
рода отягчающим обстоятельством при этической рефлексии его
деятельности. Бесспорен факт того, что чем талантливее личность,
тем больше у нее возможностей преобразовывать окружающий
мир и тем, соответственно, выше мера еѐ ответственности.
175
6. Талант как характеристика, подразумевающая наличие и реализацию большего интеллектуально-духовного потенциала, не исключает так называемого человеческого фактора, поэтому можно говорить о совместимости таланта и нравственного несовершенства.
В истории мировой культуры немало примеров парадоксального
сочетания в контексте творчества талантливой личности гуманистических устремлений и безнравственной реализации.
7. Творчество – это путь к свободе духа, а талант – средство, осуществляющее это движение. Реализация творческого потенциала
личности является выходом человека на новый уровень, на котором реализуется имманентная потребность личности в свободе.
Реализация таланта – это единственный путь обретения свободы
духа доступный личности.
8. Чем талантливее личность, тем сильнее развита потребность в
свободе духа, однако необходима сумма некоторых условий, без
наличия которых потенциально талантливая личность реализоваться не сможет. Для всех тех, кто оставил значительный след в
науке или искусстве, характерен благополучный период формирования личности. Для успешной самореализации и максимального
раскрытия потенциала творческой личности необходимо наличие
периода ученичества и становления мировоззренческих основ.
9. Личность использует творчество для утверждения наличия своего
человеческого «Я». Чем талантливее личность, тем сильнее эта потребность выражения и самобытнее человеческое «Я». Поэтому
талантливая личность может полностью погрузиться в мир научного или художественного творчества, что явно демонстрирует
наличие эскапизма. В этом случае творчество становится делом
всей жизни, все остальные сферы уходят на второй план.
176
Заключение
Современный этический дискурс сфокусирован на рефлексии не отдельной личности, а совокупности индивидуумов, чья деятельность является
не просто социально значимой, а определяет перспективы дальнейшего развития всего социума.
Дискурсивная практика направлена на поиск универсальной этической нормы, однако игнорирование социальной разобщенности делает его
безрезультатным.
Таким образом, целесообразное «возвращение» к личности выявляет
закономерности бытования ее в этической сфере, что позволит в свою очередь приблизится к истинным мотивам деятельности не только отдельного
высокоодаренного индивидуума, но и тех, кто в своей совокупности детерминирует социум.
Исследование выбранного объекта – талантливой личности –
позволило заключить, что интеллект, фантазия, смелость, воля и серендипность в масштабе одной личности представляют собой тот минимум, который достаточен для утверждения наличия таланта.
Именно совокупность этих интеллектуально-эмоциональных компонентов гарантирует социальную значимость научного или художественного
достижения личности. Сложность структуры талантливой личности, неоднозначность и противоречивость проявлений одаренности, позволили говорить
только об одном критерии наличия таланта – социальной значимости достижения.
Появление самого понятия «талант» исторически обусловлено. Этап
исторического развития, характеризующийся локализацией интересов каждого индивидуума вокруг интересов первобытного социума, при отсутствии
разделения труда был периодом, когда «таланта» не было. Автором произведения наскальной живописи мог стать любой член первобытного племени.
177
С усложнением общества творчество приобретает социальную значимость и профессионализируется. Так появляется понятие таланта, когда становится очевидным факт неравенства людей по качественному уровню способности созидать. Отсюда следует, что критерием наличия таланта является
социальная значимость достижения. Творческая деятельность одновременно
является результатом и процессом социальной эволюции.
При этом творчество носит личностный характер, только непосредственный субъект творчества социально настолько эволюционировал, что смог
продуцировать важное, но недостижимое для остальных представителей социума. Среднестатистический представитель социума, выступая реципиентом, не может встать на один уровень с творцом, не пройдя весь процесс развития. Поэтому можно говорить о том, что достижения гениальной личности
лишь частично наследуются социумом, не подлежат передаче ни духовный
опыт, ни индивидуальные технологии творчества. Таким образом, творчество
как активный эволюционный процесс, предстает таковым лишь для его субъекта. Но при этом процесс онтогенеза талантливой личности нельзя совсем
отчуждать от социума, только человеческое общество является единственно
возможной средой формирования личности.
Талантливая личность, обладая возможностями, качественно превышающими среднестатистические, детерминирована моралью не больше любого другого члена социума. Наличие таланта не обеспечивает высоких моральных принципов, поскольку вообще не существует абсолютной нравственности, индивидуальная этика относительна. Любая деятельность оценивается самим субъектом как безусловно положительная, вариации заключаются
лишь в допущениях, так нарушитель закона в безусловно положительном
стремлении реализовать собственные права допускает нарушение прав другого. Таким образом, изначально любая деятельность квалифицируется как
положительная, однако различное понимание категории «добро», вплоть до
178
полярного истолкования, делает возможным существование такого социально невыгодного феномена как «зло».
Существование этических парадоксов, возможное в контексте талантливой личности, объясняется относительностью этики вообще, и индивидуальной морали в частности. Человеческий фактор как уязвимость личности
по отношению к социуму, зависимость от него и необходимость соответствовать ему в интересах социобиологического выживания в нравственном плане
ставит талантливую личность на один уровень с любым среднестатистическим представителем социума. Данное положение отражает основную суть
концепции этической составляющей таланта, которая, существенно развив
теоретическое представление о рассматриваемом предмете, обеспечила достижение цели данного диссертационного исследования.
179
Список литературы
1.
Абульханова, К.А. Психология и сознание личности (Проблемы мето-
дологии, теории и исследования реальной личности): Избранные психологические труды / К.А. Абульханова. – М.: Московский психолого-социальный
институт, Воронеж: Издательство НПО МОДЭК, 1999. – 224 с.
2.
Адлер А. Наука жить. – Киев, Port-Royal, 1997. – 33 с.
3.
Айзенк, Г.-Ю. Интеллект: новый взгляд / Г.-Ю. Айзенк // Вопросы пси-
хологии. – 1995. – №1. – С.111.
4.
Акройд,
П.
Тернер
Биография
/
П. Акройд,
[пер.
с
англ.
Э.Д. Меленевской]. – М.: Ко Либри, 2012. – 224 с.
5.
Александрова, Ю.В. Методики диагностики отношений взрослого че-
ловека: роли, позиции, нравственная сущность: Методическое пособие /
Ю.В. Александрова. – М.: МОДЭК,МПСИ, 2001. – 96 с.
6.
Ананьев, Б.Г. Задачи психологии искусства. Художественное творчест-
во: сборник / Б.Г. Ананьев. – Л.: Искусство, 1982. – 748 с.
7.
Андреев, М.Л. Инновация или реставрация: казус Возрождения /
М.Л. Андреев // Вестник истории, литературы, искусства. – 2005. – Т. I. –
С. 84-97.
8.
Аникин, А.Е. О литературных истоках «ребяческих» тем в поэзии Ан-
ны Ахматовой / А.Е. Аникин // Русская речь. – № 1. – С.23-28.
9.
Антисери, Д., Реале, Дж. Западная философия от истоков до наших
дней. От Возрождения до Канта/ Д. Антисери, Дж. Реале, [перевод с итал.,
ред. С.А. Мальцевой]. – СПб: Пневма, 2002. – 880 с.
10.
Античный полис. Проблемы социально-политической организации и
идеологии античного общества, [под ред. Фролова Э.Д.]. – СПб.: Издательство С.-Петербургского университета, 1995. – 168 с.
11.
Анцыферова, Л.И. Развитие личности и проблемы геронтопсихологии /
Л.И. Анцыферова. – М.: ИП РАН, 2006. – 512 с.
12.
Анцыферова, Л.И. К психологии личности как развивающейся системы
180
/ Л.И. Анцыферова // Психология формирования и развития личности. – М.:
Наука, 1981. – С. 3-19.
13.
Апель, К.-О. Дискурс и ответственность: проблема перехода к посткон-
венциональнои морали / К.-О. Апель [пер. с нем. В. Куплина]. – Киев: Дух и
литера, 2009. - 430 с.
14.
Арган Д.К. Современное искусство 1770-1970 / Дж.К. Арган, [перевод с
итал. Г.П. Смирнова]. – М.: Искусство, 1999. – 755 с.
15.
Арган, Д.К. История Итальянского искусства: Высокое Возрождение.
Барокко. Искусство XVII века и искусство XIX-начала XX века /
Дж.К. Арган, [перевод с итал. Г.П. Смирнова]. – М.: Радуга, 1990. – 238 с.
16.
Арсеньева, Е. Обитатели разных планет (Пабло Пикассо – Ольга Хох-
лова) [Электронный ресурс] / Е. Арсеньева. – М.: 2005. – Режим доступа:
http://www.litmir.net/br/?b=31768&p=6.
17.
Баксанский, О.Е. Аксиологическая революция З. Фрейда [Электронный
ресурс]
/
О.Е. Баксанский.
–
М.:
2010.
–
Режим
доступа:
http://utopiya.spb.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=925:201007-06-05-40-18&catid=68:2010-07-06-05-20-38&Itemid=200.
18.
Барт, Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика / Р. Барт, [переводы с
фр.]. – М.: Прогресс, 1989. – 616 с.
19. Бауман З. Индивидуализированное общество. – М.: Логос, 2005. – 390 с.
20.
Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. –
423 с.
21.
Белов, В.А. Образ науки в ее ценностном измерении. Новосибирск,
1995. – 265 с.
22.
Беляев, И.А. Творчество как форма становления индивидуальной цело-
стности человека/ И.А. Беляев // Вестник ОГУ. – 2010. – №10. – С.58.
23.
Бентам, И. Введение в основания нравственности и законодательства. –
М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1998. – 415 с.
181
24.
Бергсон, А. Два источника морали и религии / А. Бергсон, [пер. с фр.,
послесловие, примечания А.Б. Гофмана]. – М.: КДУ, 2010. –288 с.
25.
Бергсон, А. Творческая эволюция, материя и память / А. Бергсон. –
Мн.: Харвест, 1999. – 1408 с.
26.
Бердяев, Н.А. Миросозерцание Достоевского/ Н.А. Бердяев. – М.: АСТ,
1991. Ч. 2 – С. 26-148.
27.
Бердяев, Н.А. О назначении человека. Опыт парадоксальной этики /
Н.А. Бердяев // Путь. – 1931. – №29. – С.318
28.
Бердяев, Н.А. Три юбилея (Л. Толстой, Ген. Ибсен, Н. Федоров)
/Н.А. Бердяев // Путь. – 1994. – № 11. – С. 210-217.
29.
Бердяев, Н.А. Философия свободы. Смысл творчества/ Н.А. Бердяев. –
М.: Правда, 1989. – 608 с.
30.
Бернаскони, Е. Зигмунд Фрейд, исследователь душ: Лицо века /
Е. Бернаскони // Эхо планеты –1998. – №6. – С. 24-25.
31.
Бехтерева Н.П. Зашифровано природой, разгадано человеком /
Н.П. Бехтерева //Наука и жизнь – 1976. – № 9. – С. 98-106.
32.
Бехтерева Н.П. Новое в изучении мозга человека / Н.П. Бехтерева //
Коммунист – 1975. – № 13. – С. 115-124.
33.
Бехтерева Н.П. Материальные физиологические основы эмоциональной и
мыслительной деятельности / Н.П. Бехтерева. – Л.: НИИЭМ, 1989. – 159 с.
34.
Библия. В.З. Екклесиаст, глава 1, стих 18, [пер. Славянский библейский
фонд]. – СПб.: 1997. – 159 с.
35.
Бовуар, С. де. Второй пол. Т. 1 и 2: / С. де. Бовуар, [пер. с франц.,
общ. ред. и вступ. ст. С.Г. Айвазовой, коммент. М.В. Аристовой]. – М.: Прогресс, СПб.: Алетейя, 1997. – 832 с.
36.
Богемская, К.Г. Клод Моне / К.Г. Богемская. – М.: Искусство, 1984. –
143 с.
37.
Богоявленская, Д.Б. Интеллектуальная активность как проблема твор-
чества / Д.Б. Богоявленская. – Ростов-на-Дону.: 1993. – 191 с.
182
38.
Богоявленская, Д.Б. Психологические основы интеллектуальной актив-
ности: автореф. дис. ... д-ра психол. наук: 19.00.01 / Богоявленская Диана Борисовна. – М., 1988. – 43 с.
39.
Богоявленская,
Д.Б.
Психология
творческих
способностей
/
Д.Б. Богоявленская. – М.: Академия, 2002. – 320 с.
40.
Божович, Л.И. Личность и ее формирование в детском возрасте /
Л.И. Божович. – М.: Просвещение,1968. – 464 с.
41.
Борейко, В.Е. Философы дикой природы и природоохраны /
В.Е. Борейко // Охрана дикой природы. – К. – Вып.39 – 2004. – 160с.
42.
Брагина, Л.М. Итальянский гуманизм. Этические учения XIV-XV веков
/ Л.М. Брагина. – М.: Высшая школа, 1977. – 254 с.
43.
Бреслав, Г.М. Эмоциональные особенности формирования личностив-
детстве: Норма и отклонения / Г.М. Бреслав. – М.: Педагогика, 1990. – 144 с.
44.
Брунер, Дж. Психология познания. За пределами непосредственной
информации / Дж. Брунер. – М.: Прогресс, 1971. – 413 с.
45.
Бруно Дж., Бэкон. Локк. Лейбниц. Монтескье: биогр. повествования,
[сост. и общ.ред. Н.Ф. Болдырева]. – Челябинск.: Урал, 1996.– 421 с.
46.
Брушлинский, А.В. Психология мышления и проблемное обучение /
А.В. Брушлинский. – М.: Знание, 1983. – 96 с.
47.
Бунге, М. Интуиция и наука / М. Бунге. – М.: Прогресс,1967. – 188 с.
48.
Бусова, Н.А. К.-О. Апель об этике дискурса как этике ответственности /
Н.А. Бусова
//
Вестник
Харьковского
национального
университета
им.В.Н. Каразина. – 2011. – № 43. – С. 23–30.
49.
Бычко, И.В., Жариков, Е.С. Научный поиск. Логика научного исследо-
вания / И.В. Бычко, Е.С. Жариков. – М.: Наука, 1965. – 226 с.
50.
Вавилова, Е.Ю. Диалектика добра и зла: социально-философский аспект /
Е.Ю. Вавилова // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. Аспирантские тетради. – 2008. – № 60. – С.52-55.
51.
Вавилова, Е.Ю. Зло в философии теоцентризма/ Е.Ю. Вавилова // Вест183
ник Ивановского государственного энергетического университета. Приложение. – 2008. – № 1. – С. 67-69.
52.
Вазари, Д. Жизнеописание наиболее знаменитых живописцев, ваятелей
и зодчих / Д. Вазари. – Ростов-на-Дону: Альфа-Книга, 1998. — 1278 с.
53.
Валуева, Е., Иванова, О., Овсянникова, В. Социальные аспекты интел-
лекта и одаренности [Электронный ресурс] / Е. Валуева, О. Иванова,
В. Овсянникова // Психологическая газета Мы и мир. – 2004. – № 7. – Режим
доступа: http://creativity.ipras.ru/texts/vio_art_conf04.html.
54.
Варава, В.В. Неведомый Бог философии / В.В. Варава. – М.: Летний сад,
2013. – 256 с.
55.
Вейнингер, О. Пол и характер / О. Вейнингер. – М.: Латард, 1997. – 358 с.
56.
Вернадский, В.И. Биосфера и ноосфера / В.И. Вернадский. – М.: Айрис-
пресс, 2004. – 576 с.
57.
Вильданов, Х.С. Аксиологическая эпистемология/ Х.С. Вильданов. –
Уфа: РИО РУНМЦ МО РБ,2009. – 374 с.
58.
Винер, Н. Мое отношение к кибернетике. Ее прошлое и будущее /
Н. Винер. – М.: Советское радио, 1969. – 24 с.
59.
Власть и художественная интеллигенция // Документы ЦК РКП(б) –
ВКП (б), ВЧК – ОГПУ – НКВД о культурной политике. 1917-1953, [под ред.
А.Н. Яковлева]. – М.: Демократия, 1999. – 872 с.
60.
Вудвортс, Р. Экспериментальная психология / Р. Вудвортс. – М.: ИИЛ,
1950. – 798 с.
61.
Выготский, Л.С. Собрание сочинений: В 6-ти т. Т.5. Основы дефекто-
логии [под ред. Т.А. Власовой]. – М.: Педагогика, 1983. – 368 с.
62.
Гегель, Г.В. Политические произведения, [под ред. Д.А. Керимов и
др.]. – М.: Наука. 1978. – 439 с.
63.
Гегель, Г.В. Сочинения, [пер. с нем. П. Столпнера]. – М.: Соцэкгиз.
1934. Т.VII. – 380 с.
64.
Гоббс Т.Сочинения: В 2-х томах. – Т. II. М.: Мысль, 1991. – 643 с.
184
65.
Гобино,
Ж.А.
де
Опыт
о
неравенстве
человеческих
рас
/
Ж.А. де Гобино. – М.: Одиссей, 2000. – 765 с.
66.
Гомбрих, Э. История искусства [под ред. Н.А. Борисовской, пер. с англ.
В.А. Крючкова, М.И. Майская]. – М.: Трилистник, 1998. – 680 с.
67.
Гончаренко, Н.В. Гений в искусстве и науке / Н.В. Гончаренко. – М.:
Искусство, 1991. – 432 с.
68.
Гончаренко, Н.В. Диалектика прогресса и культуры / Н.В. Гончаренко. –
Киев: Наукова думка, 1987. – 400 с.
69.
Гринблатт, С. Формирование «я» в эпоху Ренессанса: От Мора до Шек-
спира [пер. с англ. Г. Дашевского]. // Новое литературное обозрение. – 1999.
– № 35. – С. 34-78.
70.
Громов, Е.С. Природа художественного творчества / Е.С. Громов. – М:
Просвещение, 1986. – 237 с.
71.
Гумилев, Л.Н. Конец и вновь начало: популярные лекции по народове-
дению / Л.Н. Гумилев. – М.: Айрис-пресс, 2007. – 384 с.
72.
Гумилев, Л.Н. Этногенез и биосфера Земли / Л.Н. Гумилев. – М.:
ЭКСМО, 2005. – 512 с.
73.
Гурова, Л.Л. Воображение / Л.Л. Гурова // БСЭ. –1971. – Т. V. – С. 35.
74.
Гусейнов, А.А. Античная этика / А.А. Гусейнов. – М.: Гардарики,
2004.– 272 с.
75.
Гусейнов А.А., Иррлитц Г. Краткая история этики / А.А. Гусейнов,
Г. Иррлитц // Библиотека Гумер культурология, [Электронный ресурс]. –1987. –
Режим доступа: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/Gus_Etika/_29.php.
76.
Гусейнов, А.А. Об идее абсолютной морали / А.А. Гусейнов // Вопросы
философии. – М. – №3. – 2003. – С.3-12.
77.
Дадун, Р. Фрейд [пер. с фр. Д.Т. Федорова]. – М.: Х.Г.С, 1994. – 512 с.
78.
Демьянков, В.З. Текст и дискурс как термины и как слова обыденного
языка [под ред. В.Н. Топорова]. // Язык. Личность. Текст: Сборник к 70летию Т.М. Николаевой. – М., 2005. – С. 55.
185
79.
Диденко, Б. Хищное творчество: этические отношения искусства к дей-
ствительности / Б. Диденко. – М.: ФЭРИ-В, 2000. – 96с.
80.
Донн, Дж. Поединок со смертью / Дж. Донн // Звезда. – 1999.– №9. – С. 40.
81.
Дробницкий, О.Г. Моральная философия [сост. Р.Г. Апресян]. – М.:
Гардарики, 2002, – 523с.
82.
Дуганов, Р.В. Велимир Хлебников: природа творчества / Р.В. Дуганов. –
М.: Советский писатель, 1990. – 352 с.
83.
Душкова, З.В. Личность и среда обитания в условиях современного
мира // Традиция и Культура: Материалы Международной Научной конференции. – Киев: 2008. – С. 6-7.
84.
Дягилев, Ф.М. Из истории физики и еѐ творцов / Ф.М. Дягилев. – М.:
Просвещение, 1986. – 255 с.
85.
Ермолаев И.А. Значение философии Анри Бергсона для развития со-
временной философской мысли // Философия и культура. – 2011. – №3 –
С.110.
86.
Жилкина, Н.В. Феномен экстремальности в творчестве: культурологи-
ческий аспект: Автореф. … дис. кан-та филос. наук: 24.00.01/ Жилкина Наталия Владимировна. – Тамбов, 2000. – 17 с.
87.
Замечательные учѐные [под ред. С.П. Капица]. – М.: Наука,1980. – 192 с.
88.
Зинченко,
В.П.,
Моргунова
Е.Б.
Человек
развивающийся
/
В.П. Зинченко, Е.Б. Моргунова. – М.: Тривола, 1994. – 304 с.
89.
Зыкова, А.Б. Учение о человеке в философии X. Ортеги-и-Гассета.
Критический очерк / А.Б. Зыкова. – М.: Наука, 1978. – 160 с.
90.
Иванченко, Г.В. Понятие метапатологии у А. Маслоу: контексты и пер-
спективы / Г.В. Иванченко // Психология: журнал Высшей школы экономики. –
№ 3. – 2008. – С. 105-122.
91.
Ильенков, Э.О воображении / Э. Ильенков // Народное образование. –
1968. – №3. – С.35.
186
92.
Ильин, И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм /
И.П. Ильин. – М.: Интрада, 1996. – 256 с.
93.
Иофанов, Д.И. Н.В. Гоголь / Д.И. Иофанов. – Киев: АН УССР, 1951. –
194 с.
94.
История философии. Энциклопедия [сост. А.А. Грицанов]. – Мн.: Ин-
терпрессервис, Книжный Дом, 2002. – 1376 с.
95.
История эстетики. Памятники мировой эстетической мысли [под ред.
М.Ф. Овсянникова]. – М.: Академия художеств СССР, 1962. – Т. I. – 682 с.
96.
Калуцкая, И.Н., Поддьяков, А.Н. Представления о макиавеллизме: раз-
нообразие подходов и оценок / И.Н. Калуцкая, А.Н. Поддьяков // Культурноисторическая психология. – 2007. – №4. – C. 78-90.
97.
Камю, А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство
/А. Камю. – М.: Политиздат, 1990. – 415с.
98.
Кант, И. Сочинения в 11-ти томах [под ред. А.В. Гулыги]. – М.: Мысль,
1994. – Т. II. – 510 c.
99.
Кантор, В. Артистическая эпоха и ее последствия / В. Кантор // Вопро-
сы литературы. – 1997. – № 2. – С.124-165.
100. Кашин, В.В. Учение Гегеля о нравственности / В.В. Кашин // Вестник
Оренбургского государственного университета. – 2005. – №7. – С.29-33.
101. Книга правителя области Шан [ пер. скит., вступ. слово, коммент., послесловие Л.С. Переломова]. – М.: Ладомир, 1993. – 392 с.
102. Коган Л.Н.Зло. – Екатеринбург: Урал, 1992. – 110 с.
103. Колесников, А.С. Проблема субъективности в археологии знания
М. Фуко / А.С. Колесников // Вестник Самарского Государственного Университета. – 2004. – №2. – С.8.
104. Кондорсе Ж. Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума [пер. с фр. И. Шапиро] //Антология мировой философии. – М.: ГПИБ,
1970. – 234 с.
187
105. Кун, Н.А. Мифы и легенды Древней Греции и Древнего Рима /
Н.А. Кун. – М.: Учпедгиз, 1988. – 464 с.
106. Кутырев, В.А. Разум против человека / В.А. Кутырев. – М.: 1999, ЧеРо, –
230 с.
107. Кутырев, В.А. Человек в «постчеловеческом мире»: проблема выживания / В.А. Кутырев // Общественные науки. – 1989. – № 5.– С.32-36.
108. Кюри, Е. Мария Кюри [Электронный ресурс] / Е. Кюри. – 1976. – Режим доступа: http://royallib.ru/read/kyuri_eva/mariya_kyuri.html#0.
109. Левада, Ю.А. Старомодность и современность Альбера Швейцера /
Ю.А. Левада. – М.: Мысль, 1969. – С. 141-157.
110. Лейзерович, А. Марина Цветаева. Античная трагедия в декорациях ХХ
века [Электронный ресурс] / А. Лейзерович. – 2001. – №18, – Режим доступа:
http://www.vestnik.com/issues/2001/0828/koi/leyzefovich.htm.
111. Литинская Д.Г. Экзистенциальный эскапизм как социокультурный феномен современного общества: Автореф. … дис. кан-та филос. наук. М.,
2012. – С. 14.
112. Ломов, Б.Ф. О системной детерминации психических явлений и поведения / Б.Ф. Ломов // Принцип системности в психологических исследованиях. – М.: Наука, 1999. – С. 10.
113. Лосев, А.Ф. История античной эстетики / А.Ф. Лосев. – М.: Искусство,
1992. – 880 с.
114. Лосев, А.Ф. Эстетика Возрождения. Исторический смысл эстетики
Возрождения / А.Ф. Лосев. – М.: Мысль, 1998. – 750 с.
115. Лосев, А.Ф., Шестаков, В.П. История эстетических категорий /
А.Ф. Лосев, В.П. Шестаков. – М.: Искусство, 1965. – 374 с.
116. Лотман,Ю.М. Структура художественного текста / Ю.М. Лотман. – М.:
Искусство, 1970. – 384 с.
117. Лэш, К. Восстание элит и предательство демократии / К. Лэш. [пер. с
англ. Дж. Смити, К. Голубович]. – М.: Прогресс, 2002. – 224 с.
188
118. Любимов, Л.Д. Искусство Западной Европы. Средние века. Возрождение в Италии [Электронный ресурс] / Л.Д. Любимов. – 1976. – Режим доступа: http://bibliotekar.ru/iskusstvo-europa/17.htm.
119. Макиавелли, Н. Государь / Н. Макиавелли. – М.: Планета, 1990. – 80 с.
120. Мамардашвили,
М.К.
Формы
и
содержание
мышления
/
М.К. Мамардашвили. – М.: Высшая школа, 1968. – 191 с.
121. Маритен, Ж. Ответственность художника / Ж. Маритен. – М.: ДиректМедиа, 2009. – 98 с.
122. Марков, Б.В. Философская антропология: очерки истории и теории /
Б.В. Марков. – СПб.: Лань, 1997. – 384 с.
123. Маркс, К., Энгельс, Ф. Сочинения / К. Маркс, Ф. Энгельс. – М.: Политиздат, 1955. – Т. I. – 699 c.
124. Матвеев, П.Е. Моральные ценности / П.Е. Матвеев // Владим. гос. ун-т.
Монография. – Владимир, 2004. – 190 с.
125. Машинский, С. Художественный мир Гоголя / С. Машинский. – М.:
Просвещение, 1971. – 432 c.
126. Мелешко Е.Д. Христианская этика Л.Н. Толстого: монография /
Е.Д. Мелешко. - Москва : Наука, 2006. – 308 с.
127. Мигдал, А.Б. Поиски истины / А.Б. Мигдал. – М.: Молодая гвардия,
1978. – 239 c.
128. Микешина,Л.А.
Детерминация
естественнонаучного
познания
/
Л.А. Микешина. – Л.: Издательство Ленинградского ун-та, 1977. – 104 с.
129. Мо, П. Стиль сюрреализм [Электронный ресурс] / П. Мо. – 2012. – Режим доступа: http://art.laoney.ru/stil-siurrealizm.
130. Модзалевский, Л.Н. Очерк истории воспитания и обучения с древнейших
до наших времен / Л.Н. Модзалевский. – М.: Книга по требованию, 2011. – 378 с.
131. Моэм, С. Луна и грош / С. Моэм. – М.: АСТ, 2009. – 249 c.
132. Мудрость тысячелетий от А до Я. Великие мысли и афоризмы великих
людей [под ред. В.Н. Зубкова]. – М.:АСТ, 2010. – 861 c.
189
133. Мялкин, A.B. Способности и потребности личности. Диалектика формирования / А.В. Мялкин. – М.: Мысль, 1983.– 260 с.
134. Назаров В.Н. Феноменология мудрости: образы мудреца в истории
культуры / В. Н. Назаров. - Тула: Изд-во Тул. пединститута, 1993. - 332 с.
135. Ницше, Ф. Воля к власти [пер. с нем. Е. Герцык и др.]. – М.: Культурная Революция, 2005. – 880 с.
136. Ницше, Ф. Воля к власти: опыт переоценки всех ценностей / Ф. Ницше. –
М.: Азбука,1994. – 448 с.
137. Ницше, Ф. Сочинения в 2-х томах / Ф.Ницше. – М.: Мысль, 1996.– 829 с.
138. Ницше, Ф. Философия в трагическую эпоху / Ф. Ницше. – М.: REFLBooK, 1994. – 416 с.
139. Новые традиции. Коллективная монография [под ред. Е.Э. Суровой,
С.А. Рассадиной]. – СПб.: Петрополис, – 2009. – 372 с.
140. Олейников, Ю.В., Оносов, А.А. Ноосферный проект социоприродной
эволюции / Ю.В. Олейников, А.А. Оносов. – М.: ИФРАН, 1999. – 210 с.
141. Олеша, Ю. Ни дня без строчки/ Ю. Олеша. – Мн.: БГУ, 1982. – 286 с.
142. Ольховский, В.С. Свобода научных исследований и ответственность
учѐного/ В.С. Ольховский // Человек и христианское мировоззрение. – 2001.
Симферополь: – вып.6, С. 272-275.
143. Ортега-и-Гассет, X. Эстетика. Философия культуры / Х. Ортега-иГассет. – М.: Искусство, 1991. – 592 с.
144. Ортега-и-Гассет, Х. Восстание масс / Х. Ортега-и-Гассет. – М.: АСТ,
2002. – 512 с.
145. Павлов, И.П. Полное собрание сочинений / И.П. Павлов. – М.: АН
СССР, 1951. – 3834 с.
146. Петровский,
А.В.,Беркинблит,
М.Б.Фантазия
и
реальность
/
А.В. Петровский, М.Б. Беркинблит. – М.: Политиздат,1968. – 128 с.
147. Пешкова, В.Е. Феномен гения / В.Е. Пешкова. – Ростов-на-Дону: Феникс, 2006. – 160 с.
190
148. Писарев, Д.И. Сочинения в 4-х томах / Д.И. Писарев. – М.: Художественная литература, 1955. – 1568 с.
149. Поддьяков, А.Н. Психодиагностика интеллекта: выявление и подавление
способностей, выявление и подавление способных / А.Н. Поддьяков // Психология. Журнал Высшей школы экономики. – 2004. – Т. I. – № 4. – С. 75-80.
150. Поддьяков, А.Н. Тест творчества – "синяя птица" психологии /
А.Н. Поддьяков // Знание – сила. – 2003. – № 5. – С. 101-104.
151. Поддьяков, А.Н. Ты гений или просто умный? (У интеллекта и творческих способностей разная природа) / А.Н. Поддьяков // Знание – сила. – 2002. –
№ 9. – С. 78-81.
152. Познание. Общество. Развитие [ред. и сост. Д.В. Ушаков]. – М.: РАН
ИП, –1996. – 206 с.
153. Полани, М. Личностное знание / М. Полани. – М.: Прогресс, 1985. –
344 с.
154. Психология индивидуального и группового субъекта [под ред.
А.В. Брушлинского и др.]. – М.: ПЕР СЭ. – 2002. – 368 с.
155. Психология одаренности детей и подростков [под ред. Н.С. Лейтеса]. –
М.: Академия, 1996. – 416 с.
156. Психология
одаренности:
от
теории
к
практике
[под
ред.
Д.В. Ушакова]. – М.: РАН ИП, – 1999. – 128 с.
157. Пушкин, А.С. Собрание сочинений в 10-ти томах /А.С. Пушкин. – М.:
ГИХЛ, – 1959-1962. – Т.X. – 490 c.
158. Рибо, Т. Болезни личности; Опыт исследования творческого воображения / Т. Рибо. – М.: Харвест, – 2002. – 784 с.
159. Розет, И.М. Некоторые закономерности эвристической деятельности,
выявленные на семантическом материале / И.М. Розет // Материалы III Всесоюзного съезда общества психологов СССР. – М.: 1968. – Том I. – С. 253-254.
191
160. Розет, И.М. Процесс припоминания и его место в явлениях памяти: автореф. канд. дис. …к-та психол. наук: 13.00.00 / Розет Исаак Моисеевич.–
М.,1963. – 25 с.
161. Розет, И.М. Психологические основы вероятностной концепции припоминания / И.М. Розет // ХVIII Международный психологический конгресс:
тезисы сообщений. Проблемы общей психологии. – М.: Просвещение, 1966. –
Том II. – С. 280-281.
162. Розет, И.М. Психология фантазии: Экспериментально-теоретическое
исследование внутренней закономерностей продуктивной умственной деятельности / И.М. Розет. – Мн.: Университетское, – 1991. – 196 с.
163. Розет, И.М. Что надо знать о памяти / И.М. Розет // Народная асвета. –
№ 5. – 1968.– 72 с.
164. Розет, И.М. Что такое эвристика / И.М. Розет // Народная асвета. – № 2. –
1970. – С.92-93.
165. Роллан, Р. Жизнь Бетховена. Жизнь Микеланджело. Жизнь Толстого /
Р. Роллан// Собр. соч. Жизни великих людей. – М.: Гослитиздат, 1986. – С. 336.
166. Рубинштейн, С.Л. Основы общей психологии / С.Л. Рубинштейн. –
СПб.: Питер, 2002. – 720 с.
167. Руссо, Ж.Ж. Об общественном договоре. Трактаты / Ж.Ж. Руссо, [пер. с
франц. А.Д. Хаютина, В.С. Алексеева-Попова]. – М.: КАНОН-пресс, 1998. –
416 с.
168. Руссо, Ж.-Ж. Трактаты / Ж.-Ж.Руссо. – М.: Наука, 1969. – 765 с.
169. Савельев, С.В. Происхождение мозга / С.В. Савельев. – М.: Веди, 2005. –
368 с.
170. Санто, Б. Сила инновационного саморазвития / Б. Санто // Инновация. –
№2. – 2004. – С. 6.
171. Сафонова, С.В. Взаимоотношения личностных особенностей, типов
креативности и предпочтения определенного вида творческой деятельности /
С.В. Сафонова // Интеллект и творчество: Сб. науч. тр. – М.:1999. – С. 90-105.
192
172. Сервантес, Мигель де Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский
[пер. с исп. Н. Любимова]. – М.:Астрель, 1979. – 1168 c.
173. Сергеев, Б.Ф. Стать гением: От инстинкта к разуму / Б.Ф. Сергеев. – Л.:
Лениздат, 1991. – 220 с.
174. Симонов, П.В. Мозг и творчество / П.В. Симонов //Мозг и разум. – М.:
Наука, 1994. – С.75-90.
175. Симонов, П.В. Мотивированный мозг / П.В. Симонов. – М.: Наука,
1987. – 271 с.
176. Синицын, Е., Синицына, О. Тайна творчества гениев / Е. Синицын,
О. Синицына. – Новосибирск: НГАХА, 2004. – 527 с.
177. Скрипник, К. Моральное зло в истории этики и культуры /
К. Скрипник. – М.: Политиздат, 1992. – 351 с.
178. Славянское и балканское языкознание. Человек в пространстве Балкан.
Поведенческие сценарии и культурные роли [под ред. И.А. Седакова,
Т.В. Цивьян]. – М.: Индрик, 2003. – 472 с.
179. Солсо, Р.Л. Когнитивная психология / Р.Л. Солсо. – СПб.: Литер, 2006. –
589 с.
180. Степанов, С. Дар трех принцев / С. Степанов // Школьный психолог,
[Электронный
ресурс].
–
№ 6.
–
2006.
–
Режим
доступа:
http://psy.1september.ru/article.php?ID=2006.
181. Степун,Ф. Встречи и размышления. London, 1992, Overseas Publications
Interchange Ltd, – 287 с.
182. Стоун, И. Джек Лондон / И. Стоун. – М.: АСТ, 2009. – 193 с.
183. Стрельцова, Г.Я. Блез Паскаль / Г.Я. Стрельцова. – М.: Мысль, 1979 –
237 с.
184. Суриков, В.И. Письма. Воспоминания о художнике / В.И.Суриков. – Л.:
Искусство, 1977. – 584 с.
185. Тойнби, А. Постижение истории /А.Тойнби, [пер. с англ. Е.Жарков]. –
М.: Айрис-Пресс, 2010. – 640 с.
193
186. Толстой, Л.Н. Полное собрание сочинений
в 90-та томах
/
Л.Н. Толстой. – М.: ГИХЛ, – 1928-1958. – Т. XXIII. – 418 с.
187. Уитби, Б. Искусственный интеллект: реальна ли Матрица/ Б.Уитби. –
М.: Фаир-пресс, 2004. – 224 с.
188. Ухтомский, А.А. Интуиция совести / А.А.Ухтомский// Письма. Записные
книжки. Заметки на полях. – СПб.: Петербургский писатель, 1996. – 528 с.
189. Ушаков Д.В. Социальное мышление: рефлексивность, рациональность,
понятийные структуры / Д.В. Ушаков // Познание. Общество. Развитие. – М.:
РАН ИП, 1996. – C. 40-53.
190. Ушаков,
Д.В.
Интеллект:
структурно-динамическая
теория
/
Д.В.Ушаков. – М.: РАН ИП, 2003. – 263 с.
191. Ушаков, Д.В. Мышление/ Д.В.Ушаков, [под ред. В.Н.Дружинина и др.]
// Когнитивная психология. – М.: Пер Сэ, 2002. – C. 171-240.
192. Ушаков, Д.В. Одаренность, творчество, интуиция / Д.В.Ушаков, [под
ред. Д.Б. Богоявленской]// Основные современные концепции творчества и
одаренности. – М.: РАН ИП, 1997. – C. 78-89.
193. Ушаков, Д.В. Психология одаренности и проблема субъекта /
Д.В. Ушаков, [под ред. А.В. Брушлинского и др.] // Проблема субъекта в психологической науке. – М.: Академический проект, 2000. – C. 212-226.
194. Ушаков, Д.В. Социальный интеллект и его измерение / Д.В. Ушаков,
[под ред. Д.В. Люсина др.] // Социальный интеллект: теория, измерение, исследования. – М.: РАН ИП, 2004. – C. 141-160.
195. Ушаков, Д.В. Социальный интеллект как вид интеллекта / Д.В. Ушаков,
[под ред. Д.В. Люсина др.] // Социальный интеллект: теория, измерение, исследования. – М.: РАН ИП, 2004. – C. 11-28.
196. Ушаков, Д.В. Творчество и «дарвиновский» способ его описания /
Д.В. Ушаков, // Психологический журнал. – М.: РАН ИП, – №3. – 2000. – Том
XX. – C. 103-110.
194
197. Ушаков, Д.В. Чувство логической необходимости и психологические
механизмы мышления / Д.В. Ушаков // XI Международная конференция Логика, методология, философия науки. – М. – Обнинск: РАН ИП, 1995. – Том
IV. – C. 176-179.
198. Фадеев, А.А. Предсмертное письмо Фадеева в ЦК КПСС / А.А.Фадеев//
Известия ЦК КПСС. – № 10. – 1990. – С.147-151.
199. Фатеев, С.В. Воображение как фактор продуктивности деятельности:
док.дис. …д-ра психол. наук: 19.00.01 / Фатеев Сергей Валентинович. – Новосибирск, 1996. – 289 с.
200. Фѐдоров, Н.Ф. Сочинения / Н.Ф. Фѐдоров. – М.: Мысль, 1982. – 709 с.
201. Ферсман, А.Е. Константин Эдуардович Циолковский / А.Е.Ферсман //
Техника-молодежи. – М. – №3. – 1963. – C. 8-9.
202. Филиппов, А.Ф.Актуальность философии Гоббса / А.Ф. Филиппов //
Социологическое обозрение. – 2009. – №3. – С.104.
203. Флиер, А.Я. Происхождение культуры: новая концепция культурогенеза / А.Я. Флиер// Информационный гуманитарный портал Знание. Понимание. Умение, [Электронный ресурс]. – №4, – 2012. – Режим доступа:
http://www.zpu-journal.ru/e-zpu/2012/4/Flier_The-Origin-of-Culture/.
204. Фрейд, З. Метапсихологическое дополнение к учению о сновидениях /
З. Фрейд // Основные психологические теории в психоанализе. Очерк истории психоанализа. – СПб.: Алетейя, 1998. – C. 194-210.
205. Фрейд, З. О психоанализе. Пять лекций. Методика и техника психоанализа / З. Фрейд. – СПб.: Алетейя, 1998. – 224с.
206. Фрейд, З. Психоанализ и теория сексуальности / З. Фрейд. – М.: Харвест, 1998. – 448 с.
207. Фрейд, З. Психоанализ. Религия. Культура / З. Фрейд, [сост., авт. вступ.
ст. А.М. Руткевича]. – М.: Ренессанс, 1991. – 296 с.
208. Фрейд, З. Психоаналитические этюды / З. Фрейд. – Минск: Беларусь,
1991. – 606 с.
195
209. Фрейд, З. Психология бессознательного: сб. произведений / З.Фрейд,
[сост., науч. ред., авт. вступ. ст. М.Г. Ярошевский]. – М., 1990. – 448 с.
210. Фрейд, З. Психология сна / З. Фрейд. // Психоанализ. – СПб.: Сталкер,
1999. – C. 398-429.
211. Фрейд, З. Толкование сновидений / З. Фрейд, [пер. с нем. Я. Коган]. –
М.: Эксмо, 2013. – 544 с.
212. Фрейд,
З.
Толкование
сновидений
/
З. Фрейд,
[пер.
с
нем.
А. Боковикова]. – М.: Камар, 1991. – 448 с.
213. Фрейд, З. Тотем и табу / З. Фрейд, [пер. снем.М.В. Вульфа]. – СПб.:
Азбука-классика, 2005. – 256 с.
214. Фрейд, З. Художник и фантазирование / З. Фрейд. – М.: Республика,
1995. – 400 с.
215. Фрейд, З. Я и Оно: труды разных лет в 2 книгах / З.Фрейд. Тбилиси:
Мерания, 1991. – Кн. 1. – 398 с.; Кн. 2. – 428 с.
216. Фридман, Э.П. Занимательная приматология / Э.П. Фридман. – М.:
Знание, 1985. – 192 с.
217. Фролов, И.Т. Введение в философию / И.Т. Фролов. – М.: Республика,
2003. – 623 с.
218. Фромм, Э. Анатомия человеческойдеструктивности / Э. Фромм, [пер. с
англ. Э. Телятниковой]. – М.:АСТ, 2007. – 624 с.
219. Фромм, Э. Бегство от свободы / Э. Фромм, [пер. с англ. А. Лактионова]. –
М.: АСТ, 2009. – 284 с.
220. Фромм, Э. Величие и ограниченность теории Фрейда / Э. Фромм. – М.:
Аст,2000. – 448 с.
221. Фромм, Э. Душа человека, ее способность к добру и злу / Э. Фромм,
[пер. с англ. В.А. Закса]. – М.:АСТ, 2010. – 256 с.
222. Фромм, Э.Человек для самого себя / Э. Фромм, [пер. с англ.
Э. Спировой]. – М.: АСТ, 2008. – 349 с.
196
223. Фуко, М. Археология знания / М. Фуко, [пер. с франц. Бр. Левченко]. –
Киев: Ника-Центр, 1996. – 208 с.
224. Фуко, М. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности
/ М. Фуко, [пер. с франц., сост., коммент.ипослесл. С. Табачниковой]. – М.:
Касталь, 1996. – 448 с.
225. Фуко, М. Слова и вещи / М. Фуко. – М.: Прогресс, 1977. – 407 с.
226. Фуко,
М.
Что
такое
просвещение?
/
Фуко М.[пер.
с
франц.
Н.Т. Пахсарьян]. // Вестник Московского университета. – 1999. – №2. – С. 133.
227. Хабермас, Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие /
Ю. Хабермас [пер. с нем., ред. Д.В. Скляднева]. – СПб.: Наука, 2000. – 739 с.
228. Хѐйзинга, Йохан. Осень Средневековья / Й. Хейзинга, [сост., предисл.
и пер. с нидерл.Д.В. Сильверстова]. – М.: Издательство Ивана Лимбаха, 2011.
– 768 с.
229. Холодная, М.А. Психологические механизмы интеллектуальной одарѐнности / М.А. Холодная. // Вопросы психологии. – М. – №1. – 1993. – С. 32-39.
230. Холодная, М.А. Психология интеллекта: Парадоксы исследования /
М.А. Холодная. – СПб.: Питер, 2002. – 272 с.
231. Человек и искусство [под ред. Т.Б. Любимовой]. – М.: ИФ РАН, 1998. –
152 с.
232. Чугунов, Г. Боярыня Морозова / Г. Чугунов // Юный художник. – М. –
№1. – 1983. – С. 38-43.
233. Шадриков, В.Д. Деятельность и способности / В.Д. Шадриков. – М.:
Логос, 1996. – 320 с.
234. Шадриков, В.Д. Духовные способности / В.Д. Шадриков. – М.: Магистр, 1996. – 102 с.
235. Шварц-Салант, Н. Нарциссизм и трансформация личности /Н. ШварцСалант. – М.: Класс, 2007. – 296 с.
236. Швейцер, А. Благоговение перед жизнью / А. Швейцер, [пер. с нем.
Н. Захарченко, Г. Колшанского]. – М.: Прогресс, 1992. – 576 с.
197
237. Швейцер, А. Культура и этика / А. Швейцер, [пер. с нем.
Н. Захарченко, Г. Колшанского]. – М.: Прогресс, 1973. – 344 с.
238. Шелер, М. Ordoamoris / М. Шелер // Цифровая библиотека по философии,
[Электронный
ресурс],
–
2005.
–
Режим
доступа:
http://filosof.historic.ru/books/item/f00/s00/z0000166/index.shtml.
239. Шеллинг, Ф.В. Философия искусства / Ф.В. Шеллинг. – М.: Мысль,
1966. – 496 с.
240. Шопенгауэр, А. Мир как воля и представление / А. Шопенгауэр. – Мн.:
Попурри, 1999. – 832 с.
241. Шопенгауэр, А. О четверояком корне… Мир как воля и представление.
Т.1. Критика кантовской философии. – М.: Наука, 1993.– Т.I. – 672 с.
242. Шумилин, А.Т. Проблемы теории творчеств / А.Т. Шумилин. – М.:
Высшая школа, 1989. – 144 с.
243. Шумилин,
А.Т.
Талант
и
творческий
потенциал
общества
/
А.Т. Шумилин // Историзм и творчество, Ч. 1. – М.: Высшая школа, 1990. –
С. 224-227.
244. Энгельс, Ф. Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека /
Ф. Энгельс. – М.: Политиздат, 1953. – 23 с.
245. Эпштейн, М. Совместимы ли гений и добродетель? [Электронный ресурс]
/
М. Эпштейн.
–
2014.
–
№1,
Режим
доступа:
http://magazines.russ.ru/znamia/2014/1/11e.html.
246. Эпштейн, Р.И. Творчество в контексте исторических типов общественных связей / Р.И. Эпштейн // Историзм и творчество. – М. – ч. I. – 1990. –
С.215-218.
247. Эфрос,
А.М. Эфрос.
А.M.
–
Поэзия
Микеланджело.
2010-2014.
–
[Электронный
Режим
ресурс]
/
доступа:
http://royallib.ru/book/mikelandgelo_bonarroti/poeziya_mikelandgelo_v_perevode.
248. Юнг, К.Г. Проблемы души нашего времени / К.Г. Юнг. – М.: Прогресс,
1993. – 336 с.
198
249. Юнг, К.Г. Структура психики и процесс индивидуализации / К.Г. Юнг. –
М.: Наука, 1996. – 269 с.
250. Якимович, А.К. Художник и дворец. Диего Веласкес / А.К. Якимович. –
М.: Советский художник, 1989. – 270 с.
251. Яковлев, Е.Г. Проблемы художественного творчества /Е.Г. Яковлев. –
М.: Высшая школа, 1972. – 70 с.
252. Ятченко, А.Д. Творчество и развитие / А.Д. Ятченко // Историзм и
творчество. Ч. II. – М. – 1990. – C.27-29.
253. Apel K.-O., Ist die Ethik der idealenKommunikationsgemeinschafteineUtopie? // Voßkamp W. (Hrsg.) Utopieforschung, Bd. 1, Stuttgart, 1983, С. 325-351.
254. Bhattacharyya H. Indian Ethics // The Cultural Heritage of India. Vol. III.
The Philosophies / Ed. H. Bhattacharyya. Calcutta, 1953. P. 620-623.
255. Christopher Lasch, Culture of Narcissism, New York: Warner Books, 1979
P. 29-30.
256. Human Nature: Justice versus Power (De la nature humaine: justice contrepouvoir, беседасН. ХомскимиФ. Элдерсом, Эйндховен, ноябрь 1971 года, переводА. Рабиновича), опубликованов:EldersF. (ed.). Reflexive Water: The Basic
Concerns of Mankind. London: Souvenir Press, 1974.
257. Leitch V. Deconstructive criticism: An advanced introd. -- L. etc., 1983.
258. Rosemont H. Notes from the Confucian Perspective: Which Human Acts
Are Moral Acts? - N.Y., 1976. - N 1. P. 60-61.
259. Schweitzer А. AusmeinemLeben und Denken. Hamburg, 1975.
260. Welch L. Ideational reorganization of ideas in creative and noncreative thinking // Annals of the New York Academy of Sciences. Vol. 91. Art. 1. N. Y., 1960.
199