К ВОПРОСУ ОБ УНИВЕРСАЛЬНОСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО

К ВОПРОСУ ОБ УНИВЕРСАЛЬНОСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО БЫТИЯ
Воробьев Ю.Л.
д.филос.н., профессор.
Заведующий кафедрой философии
Курской ГСХА (г. Курск)
Человека можно рассматривать с разных сторон: описательной
(дискриптивный), атрибутивной и сущностной. Первый подход свойственен
естествознанию,
который
описывает
различные
биологические,
физиологические, психические характеристики Homo sapiens. Второй подход
связан со стремлением определить и выделить основополагающие признаки,
например, разумность, способность к игре, умение что- то производить и т.д.
Причем, каждый из выделенных признаков может быть определяющим в
построении той или иной концепции.
Человек бездонен, как весь мир. И в этой бездне есть главное, что
отличает его от всего окружающего – он может творить, создавать то, чего нет,
и не может быть в природной среде. Назначение выражает скорее внешний
признак, отношение человека к миру, как к чему-то противостоящему,
чуждому. Сущность же - неотъемлемый атрибут, то, что открывает себя миру.
Творчество человека и есть открытие себя миру, самовыражение, утверждение
себя как субъекта действия.
Пытаясь понять, что значит творить, мы попадаем в ситуацию
неопределенности, вроде ясно: творить – значит создавать новое. Но как
осуществляется этот процесс, откуда берется это новое – тоже загадка. Словом,
творчество – это, с одной стороны, способность раскрыть некую тайну, а с
другой – породить новую. Сама тайна уже выражается в существовании того,
чего нет, но которое может быть. Где она, эта тайна, находится, пока ее нет?
Видимо, она находится в будущем. Следовательно, творчество – это видение
будущего. То есть того, чего пока нет, но может быть. Это не только прорыв в
будущее, его приближение и осуществление. Творчество человека несет нам
будущее, которое материализуется в вещах настоящего. Создание – это
конструирование будущего как некоего проекта, который застывает в
предметах, превращаясь в настоящее.
Важно осмыслить творчество как некую длящуюся субстанцию, которая
материализуется в настоящем. Подобно тому, как из хаоса шумов,
своеобразного энтропийного ничто, рождается гармония звуков, превращаясь в
ту или иную мелодию, так и само творчество по самой сути есть переход к
порядку, негэнтропийности и смыслу бытия. Сам человек появляется в этом
мире как проект, замысел родителей. Творчество в этом плане всегда есть
идеальная конструкция, оно совершенствуется в форме информационной
деятельности. Вещи это результаты творческого процесса, образцы подлинной
деятельности духа. Акт, дело, действие это всего лишь слова, подчеркивающие
процессуальный характер творчества. Поэтому без субъекта, как носителя
действия нет самого творчества.
В самой природе уже заложен механизм формообразования,
позволяющий субъекту раскрывать конструктивные особенности форм и их
вероятностные сочетания.
Философию интересует сущностный подход, дающий как можно
обоснованней ответ на вопрос, что есть человек. Свести сущность человека к
одному признаку, даже важному, определяющему, на наш взгляд,
представляется упрощенным подходом к проблеме. Принято считать, что
качеств у объекта может быть много, а сущность есть одна. Хотя такой подход
вызывает сомнения, так как можно говорить о сущности первого порядка,
второго и т.д. Человек не может рассматриваться только как объект. Как бы мы
не абстрагировались и не пытались рассматривать его с позиций объективизма,
человек всегда выступает активным
субъектом, творцом предметной
реальности. Понять его сущность вне «предметного мира», который он создает,
весьма проблематично. Лишенный этого мира, человек не может ни
существовать, ни развиваться. Напротив, благодаря своей деятельности,
человек создает «вторую природу», «очеловеченный мир», заявляет о себе как
человек.
Деятельностный принцип, лежащий в основе бытия человека, помогает
понять подлинный универсализм его сущности. Сама деятельность человека не
замыкается в границах одной формы, а носит разноплановый характер. Ее
можно разделить на продуктивную и репродуктивную. Последняя, более
ранняя, есть выражение природной активности, когда далекий предок наш,
реализуя родовую программу, совершал повторяющие действия, которые
приводили к определенному результату, но не выделяли его из животного мира.
Переход к продуктивной деятельности явился скачком в эволюции человека,
приведшим его к новому качеству, т.е. к возможности создания нового, ранее
не существовавшего в природе.
Акт творчества загадочен и трудно объясним. Над его тайной бились
многие умы прошлого. Уже античные мыслители полагали, что акт творчества
требует неких совершенных образцов. Платон считал творческий акт не
поддающимся законам логики, а источником творчества объявлялась
одержимость как особый вид вдохновения, которое приходит к художнику от
божественных сил.
Аристотель изменил предмет подражания на более реальный,
материальный, и свел его
к самим вещам, а не «первообразам».
Художественный образ не то, что есть, а то, что могло произойти, т.е.
вероятностное событие, даже если оно и кажется невозможным. С пониманием
человека как образа и подобия Бога творческая функция распространяется на
человека, который является носителем творческого начала, дарованного ему
самим Богом. Эта идея с эпохи Возрождения становится основополагающей в
европейской культуре.
Нашла свое отражение данная парадигма и в русской философии.
С.Н.Булгаков рассматривает человеческую деятельность через жёсткую призму
ортодоксально религиозного мировоззрения. «Творчество в собственном
смысле, создание метафизически нового человеку, как тварному существу, не
дано и принадлежит только Творцу» [4, 114]. Созданная Богом тварь не
свободна и не оригинальна.
Человеческое творчество, по Булгакову, относительно, условно
ограничено. Хозяйственная деятельность человечества, что составляет
первооснову его бытия, софийно. Она возможна потому, что причастна к
обоим мирам, к Софии и к эмпирии, к природе творящей и к природе
сотворенной. Человек есть, с одной стороны, потенциальный центр
антрокосмоса, а с другой - продукт этого мира. Хозяйственная практика
эмпирически ограничена, поэтому не все результаты этой деятельности
пронизаны светом софийности. Трудовая деятельность не способна к
творчеству жизни, она ограничена определенными условиями. Поэтому
человеку дано не творить жизнь, а оживлять её, расширять, возможно воскрешать угасшую жизнь”, - считает С.Н. Булгаков.
С иных позиций рассматривает проблему творчества Н.А.Бердяев,
который критически относится к взглядам на творчество в духе объективноонтологического толкования, когда творчество выступает реализацией воли
Бога-творца, а человек не способен созидать новое, а только может создавать
подобие. Бердяев, напротив, считает, что «Бог ждёт от человека творческого
акта как ответа человека на творческий акт Бога». Формулировка такого
обобщенного положения в период максимальной зрелости мыслителя
свидетельствует об окончательном выводе относительно теоретической
конструкции мировоззрения, его главных исходных принципах и
представлениях. Ожидание Бога от человека творчества, той самой наивысшей
функции, которая свойственна только ему самому, не может быть понята
человеком превратно, осмыслена им как простое копирование. Поэтому
творчество здесь понимается именно как продолжение творения чуда, как
созидание, новых ценностей небывалого. «Творчество для меня, - заявляет
Бердяев Н.А., - не столько оформление в конечном, в творческом продукте,
сколько раскрытие бесконечного, полёт в бесконечное» [1, 210].
Бердяев Н.А., на наш взгляд, стремится преодолеть трактовку творчества
как однонаправленного действия субъекта, именуемого в разных философских
системах либо субстанцией, либо Богом и пытается свести понимание
творчества к междусубъектным отношениям. Бог как Абсолютный субъект и
человек – субъект нуждаются друг в друге. «Необычайно дерзновенная мысль,
что Бог нуждается в человеке, в ответе человека, в творчестве человека» [2,
402].
Сам по себе ответный акт еще не раскрывает сущности человека. Он
лишь подчеркивает деятельностный характер человека, его возможность
действовать. Ответная реакция присуща и животному миру. Здесь более
важным является фактор смысла ответного действия, ожидания действия со
стороны Бога. Ожидание предполагает наличие свободы выбора у человека.
Один активно действует, другой вообще бездействует, а третий вместо добра
творит зло.
Универсализм предполагает наличие всех возможностей, от созидания до
разрушения. Более того, любое созидание связано с разрушением. Нельзя
создать новое не разрушив старое. Творчество предполагает разрушение как
сопутствующий момент деятельности, который не является причиной
уничтожения, а характеризует лишь определенную необходимость замены
старого на новое качество. В творчестве преобладает созидание нового, здесь
торжествует конструктивное начало воссоздания, совершенствования.
Понимание творчества у Бердяева неразрывно связано со свободой.
Неслучайно он выделяет три вида свободы. Иррациональная, добытийная
свобода ответственна за разрушение, а не за созидание. Рациональная свобода
нацелена на созидание, но в ней могут проявляться и разрушительные
тенденции. А третья свобода, свобода любви к Богу полностью насыщена
созиданием, стремлением к совершенству. Настоящая любовь может творить
чудеса, она рождает возвышенные чувства, устремляет человека на подвиги,
настоящая любовь жертвенна, но эта жертвенность ради спасения, ради
торжества нового и возвышенного. Любой трагизм, который иногда
сопровождает любовь, коренится не в самой любви, а в непонимании ее
сущности, преобладании в человеке иррациональной свободы, которая
разрушает и чувство любви.
Настоящая возвышенная любовь всегда тесно связана с верой, которая
усиливает ее, не дает угаснуть. Феномен веры, как и деятельность, и творчество
следует рассматривать как основополагающие характеристики самой сущности
человека, выражающие его универсальность. Деятельность без веры, как
уверенности в своих силах или в божественном промысле не давала бы того
результата, который получается в процессе творчества. Основу понимания веры
составляет мир человеческих отношений. “Одна форма веры выражается в том,
что Я доверяю какому-либо, пусть даже у меня нет “достаточного основания”
доверять этому человеку. Другая форма веры обнаруживается в том, что Я,
тоже без достаточного основания, признаю истинность чего-либо” [3, 234].
В обоих случаях вера характеризует особенность отношения человека,
будь то непосредственно другая личность или некоторое содержание, которое
признается истинным. Иными словами, вера фиксирует два подхода, два
отношения: отношения соприкосновения, сопричастности и принятия
истинности. Первое больше характеризует состояние, второе - результат. И в
том и другом случае вера характеризует не пассивное состояние, а активное
отношение, так как соотноситься с другими можно только в акте
взаимодействия, поступать как тот, кому я доверяю. Признание истины
основано на акте принятия, т.е. на действии, на усвоении того, что вечно, к
чему ты должен приблизиться, к чему стремишься.
Феномен веры не замыкается в границах чувственного отношения к миру.
Разум, имеющий дело с познанием внешнего и внутреннего мира, рефлексии
также имеет дело с верой. Предметом веры является “именно безусловное
существование предмета”, которое не может быть дано ни опытом, ни логикою,
а только верою”. Вера в тесном смысле этого слова, по мнению В. Соловьёва,
есть утверждение безусловного существования” [6, 726].
Если чувственный опыт и логическое мышление не могут ответить на
вопрос: что есть этот предмет, а мы уверены в его существовании и у нас есть
некоторое представление об этом предмете, то мы имеем дело с восприятием
сущности предмета, его идеи. Идеальная сущность субъекта находится во
взаимодействии с идеальными сущностями предметов. Это взаимодействие
Соловьёв называет воображением. Предмет воображается в нас, и мы
воображаем предмет, даём ему образ соответствующей нашей собственной
сущности. Вера и основывается на признании существования идеальных
сущностей. Задача философии как раз и состоит в том, чтобы дать разъяснение
или доказательство существования веры. “Иногда вера называется
непосредственным знанием и это справедливо в сравнительном смысле, так как
факт веры есть более основной и менее опосредствованный, нежели научное
знание или философское размышление” [6, 774].
В начале двадцатого века вера в неограниченную силу человеческого
разума была поколеблена, сам феномен веры стал менять свой вектор. Идеалы,
связанные с могуществом разума и ничем не ограниченной рациональной
деятельности человека, ставятся под сомнение фрейдизмом, интуитивизмом,
экзистенциализмом. На смену приходит вера в другие ценности и идеалы.
Ориентация меняется, меняется даже фундамент знаний, убеждений, а вера
остается. Видимо, это послужило основанием для И.А.Ильина утверждать: “Мы
все верим”. В одном человеку отказано, одного он не может, а именно - жить
без веры” [5, 45].
Ильин трактует веру широко, “верить - это гораздо больше, чем
признавать за истину”. Познавательная уверенность может поколебаться, вера нет. Вера человека связана с самым главным в его жизни, что определяет
воззрения человека, его стремления, поступки. Это “первичная сила
человеческой жизни” независимо от того, понимают люди это или нет.
Стремление не верить, безразличие к вере и другие установки вовсе не
освобождают человека от неизбежности верить.
Верят все люди, сознательно или бессознательно, сильно или слабо.
Вопрос в другом. Во что верить? Ильин даёт разграничение понятий “верить” и
“веровать”. Если верят все, то веруют далеко не все. “Верование предполагает в
человеке способность прилепиться душою (сердцем и волею, и делами) к тому,
что действительно заслуживает веры, что дается людям в духовном опыте, что
открывает им некий путь ко спасению” [5, 49]. Поэтому, кто во что верует, тот
тем и живёт. Роль веры в жизни человека очень велика. Она определяет его
жизненный путь, она определяет его отношение ко всему, особенно в главном,
отношение ко всему священному в жизни человека.
Таким образом, деятельность, вера, творчество это три
фундаментальных основания, порождающие и утверждающие универсализм
человеческого бытия. Ими объясняется власть и могущество человека в этом
мире, его превосходство над другими. Чем разносторонней и активней
человеческая деятельность, тем ближе человек к творчеству, возможности
создать новое. Но если ограничится только деятельностью без веры, то успех, а
тем более создание нового становится проблематичным. Многим крупным
ученым, весьма деятельным и активным, не хватало иногда веры, чтобы
подняться на вершину создания нового. А люди, просто верующие в какие – то
идеи, или идеалы без активной деятельности, оставались на уровне
мечтательности, не могли создавать ничего нового, замыкаясь в своей
созерцательности, просто веря в то, что уже есть, свершилось, достигнуто.
Творческая сущность человека всегда есть единство деятельности и веры.
Причем, деятельность понимается не в узком смысле как производственная
деятельность, но как межсубъектная деятельность в сфере общения,
коммуникаций, знаний. Более того, общение в творчестве играет не меньшую
роль, чем эксперимент в познании, ибо в общении происходит обмен идеями,
рождается уверенность в истинности той или иной теории. Творчество на
уровне духовном есть высшая форма универсальной сущности человека,
поскольку не ограничивается
ни пространственными границами, ни
временными. В общении через материальные источники, мы легко раздвигаем
временные границы и спорим с Платоном или Гегелем, соглашаемся или
возражаем, создаем новое, или переосмысливаем старое, одним словом
продолжаем творить идеальные сущности, которые при возможностях
превращаются в материальные вещи, процессы, отношения.
1.
2.
3.
4.
5.
6.
Ссылки:
Бердяев Н.А. Смысл творчества - Харьков «ФОЛИО», Москва «АСТ», 2002.– 676с.
Бердяев Н.А. Избранные произведения. - Ростов-на-Дону: Феникс, 1997. – 544 с.
Бубер М., Два образа веры.- М.,1995.– 464 с.
Булгаков С.Н. Философия Хозяйства. М.: Наука. 1990.– 415 с.
Ильин И.А. Соч.: В 10-ти т.– М.: Русская книга, 1966.–Т.1.
Соловьев В.С. Оправдание добра. Нравственная философия. Соч.: В 2-х т. М.: Мысль, 1990.-Т.1.