Лаврова Н.А. Кандидат филологических наук, кафедра лексики английского языка
advertisement
Лаврова Н.А. Кандидат филологических наук, кафедра лексики английского языка Московский педагогический государственный университет ЯЗЫКОВАЯ ИГРА: СОВРЕМЕННЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ Юмор нужен для защиты от врагов. Одних природа наделила средствами нападения – клыками, когтями, административными мерами, а других – юмором, одним только юмором – против всех этих сокрушительных средств (Ф.Д. Кривин, «Хвост павлина», 1988). Одной из черт современного публицистического дискурса являются окказиональные трансформации синтаксического, лексического, морфологического и словообразовательного характера. Для российской публицистики в последнее время характерны разговорность, экспрессия, вербальная раскрепощенность. Преобразования приводят к актуализации нового переносного значения трансформа, нередко противоположного исходному, к созданию единицы, значение которой отличается от единицы-праосновы [3]. Основную функцию окказиональных образований можно определить как оценочно-экспрессивную, при этом, если исходить из упрощенной «дихотомии» «положительная-отрицательная» оценка, негативно оцениваемые референты преобладают. Это обстоятельство объясняется присущим человеку критическим осмыслением действительности, особенно в сфере образования сленгизмов. Существуют различные точки зрения на причины использования вербальных игр. С одной стороны, можно предположить, что языковые игры, основанные на нарушении различных языковых норм (словообразовательных, синтаксических и др.), не являются признаком лингвистической компетенции и поэтому встречается в речи людей, нечутко относящихся к слову. С другой стороны, «языковая игра предполагает новую языковую компетенцию, определенный уровень общекультурной и лингвокультурной эрудиции, владение языком» [12, 199], умение творческого, нестандартного использования единиц с целью добиться определенного эстетического воздействия. Исследованию языковой игры в речи теле- и радиоведущих посвящена работа Т.П. Курановой [6], в которой автор приходит к выводу, что авторская аналитическая программа отличается от иронической аналитики. Кроме того, автор справедливо указывает на то, что языковая игра полифункциональна, она выполняет комическую, развлекательную, гедонистическую, характерологическую, фатическую, аттрактивную, компрессивную, смыслообразующую, выразительную, эстетическую, экспрессивную, дискредитирующую и оценочную функции. Одно из основных свойств языковой игры – повышение диалогичности общения. В определенном смысле языковая игра стала модным явлением в современной коммуникации, что обусловлено как свободой слова, так и свободой речи. Смешное и комическое связаны между собой. Первое представляет собой несоответствие между предметом и способом его представления, второе – отклонение от нормы, что вызывает возникновение второго плана, резко контрастирующего с первым: «Слушатель «заманивается» на ложный путь, а потом маска сбрасывается, и наступает фаза озарения и комической радости» [6, 8]. «Игра – разновидность физической и интеллектуальной деятельности, лишенная прямой практической целесообразности и представляющая индивиду возможность самореализации» [6, 9]. При этом отмечается, что высшая ценность игры – не в результате, а в самом игровом процессе. С последним утверждением, однако, трудно согласиться. Игра ради игры в большей степени характерна для детей, да и то не всегда. Не случайно мы говорим о том, что языковая игра выполняет ряд функций, которые в сущности можно отождествить с ее целями. Кроме того, исходить из положения, что какая бы то ни было деятельность человека может быть бессмысленной, по меньшей мере, странно: любая деятельность здорового человека является мотивированной, а значит, имеет цель, другое дело, что речь не обязательно идет о материальной выгоде – в виде денег, приза или какого-либо иного материального объекта. По мнению Т.П. Курановой, анализируя сущность языковой игры, можно выделить две ее базовые характеристики: эстетизм (игра есть процесс, направленный на получение удовольствия, а не результата) и конвенциональность (играющие четко знают и соблюдают правила игры). Соглашаясь с выделением этих характеристик, хотелось бы отметить, что, во-первых, список особенностей игровой коммуникации не ограничивается приведенными двумя, во-вторых, не стоит обобщать, утверждая, что игра не нацелена на результат, только частный вид игры не имеет ярко выраженного результата. Языковую игру в деятельности журналиста можно определить как «игровое использование языковых единиц в целях повышения экспрессивности текста как характерная черта личностной журналистики, формирующая речевую индивидуальность журналиста (стремление выделиться и запомниться своей игрой со словом)» [6, 5]. В этом определении содержится важный аспект понимания природы языковой игры, который во многих исследованиях упускается из вида или недооценивается: принято говорить о предназначенности игры адресату, массовому или индивидуальному, здесь же мы видим, что субъект прибегает к языковой игре не только и не столько, чтобы повлиять на адресата, сколько чтобы «выделиться», «запомниться» самому, таким образом, можно констатировать наличие еще одного аргумента в пользу определенной эгоистичности языковой игры. Даже в том случае, если словесная эквилибристика является частью профессии индивида, то, ввиду того, что профессия эта творческая, можно предположить, что человек стремится сделать свои шутки как можно более эффективными, смешными, остроумными, и все это для того, чтобы иметь успех у аудитории: «Особенностью языковой игры для создания экспрессивного эффекта воздействия является то, что журналист работает на себя, на создание яркой индивидуальной речевой манеры, способной привлечь внимание зрителя (слушателя)» [6, 12]. Словесная игра – не только эффективное средство выражения иронии и критики, то также и средство повышения выразительности речи, это способ сделать речь более аргументированной, в ряде случаев словесная игра свидетельствует о высоком профессиональном уровне человека, деятельность которого так или иначе связана со словом: «Языковая игра, построенная на нарушении нормы, связана прежде всего с высокой профессиональной подготовкой журналиста и служит показателем высокого уровня владения словом, остроумия» [6,12]. Актуальной оказывается и характерологическая функция: языковая игра «служит идеальным средством самовыражения личности журналиста средствами языка в интересной и оригинально форме, когда говорящий демонстрирует индивидуальный стиль исполнения, свою языковую компетенцию, в особых случаях достигающую вершин языковой виртуозности» [6, 12]. Исследование Т.П. Курановой выгодно отличается от работ предшественников тем, что автор выделяет компрессивную функцию языковой игры. Автор позиционирует языковую игру как самый меткий, емкий, выразительный прием, используя который журналист (радио или телевидения) в максимально короткий промежуток времени или на минимальном пространстве печатного листа выражает не только фактическую информацию, но и оценку события. Важным при этом оказывается тот факт, что если эксплицитная оценка может не приветствоваться редактором, как, например, использование недвусмысленного эпитета, то словесная игра представляет собой удобный способ высказывания имплицитной оценки, которая ко всему прочему нередко характеризуется шутливостью и игривостью. Исследование Т.П. Курановой показало, что функции языковой игры различаются по жанрам: в программах развлекательной жанровой направленности в первую очередь реализуются комическая, развлекательная, гедонистическая, смягчающая, выразительная, эстетическая функция языковой игры. Для информационно-аналитических программ характерны воздействующая, дискредитирующая, оценочная, смыслообразующая и маскировочная функции. Исходя из этого, можно упрощенно выделить два полюса языковой игры – игру добродушную и игру язвительную, злую. Первая вызывает чувства интеллектуального инсайта и эмоционального удовлетворения, вторая, в случае если реципиент совпадает с адресатом шутки, – от стыда до раздражения, негодования и обиды. Т.П. Куранова считает, что телеведущие, визитной карточкой которых являются всевозможные языковые игры и каламбуры, являются носителями элитарного типа речевой культуры, в качестве примера такого ведущего она приводит Т. Кизякова – автора семейно-развлекательной программы «Пока все дома», которая выходит на первом канале, как минимум, лет 15. В данном конкретном случае, однако, мы не согласны с Т.П. Курановой. Не беря на себя смелость и право оценивать профессиональные качества Т. Кизякова, отметим, что большинство шуток автора представляют собой словесный каламбур, который является сквозным стилистическим приемом подачи материала передачи. Передача, которая длиться около получаса, примерно каждые пять минут снабжается «каламбурными потоками», из которых абсолютное большинство базируется на омонимии и полисемии слов. Если первые выпуски программы казались оригинальными, то по прошествии 15 лет, такая словесная эквилибристика успела изрядно поднадоесть, и автору настоящей статьи не хочется ее смотреть именно по этой причине; думаю, программа бы выиграла, если бы таких шуток стало чуть меньше. Возможно «проблема» заключается в том, что Т. Кизяков не является профессиональным актером или комиком, а шутит с претензией на оные, делая после каждой шутки небольшие паузы, словно ожидая услышать смех с другой стороны экрана, именно это и подводит журналиста – повторяемость и претензия на оригинальность. О.В. Мишина [7] в своей работе пишет о том, что комическое «проявляется в перевертывании явлений реального мира и выстраивании его пародийного двойникадублера, который свободен от всех норм и стеснений реального мира, а также и от его забот и его серьезности» [7, 10]. Автор, однако, не дает однозначного ответа на вопрос о причинах появления «пародийного двойника-дублера». В ряде случаев причиной языковой игры служит внутреннее или внешнее недовольство окружающим миром или каким-либо из его аспектов, в результате человек либо выражает свою резкую оценку посредством языковой игры и, таким образом, дает выход своим чувствам и эмоциям, либо, напротив, игра служит цели смягчения какого-либо негативного момента, низведения его до комического абсурда, таким образом человек защищает себя от отрицательного влияния внешнего мира. И.Э Сниховская в работе «Когнитивно-коммуникативный аспект явления «языковая игра»» [9] вводит понятие «игрема», которое автор определяет следующим образом: «В результате языковой игры возникает игрема, понимаемая как коммуникативная единица, представляющая собой языковую аномалию того или иного уровня языковой сиcтемы. Рассмотрение игрем предполагает анализ порождающей деятельности автора и рецептивную (интерпретационную) адресата и предметно-коммуникативного опыта последних, что обусловливает необходимость анализа когнитивного пространства текста. Языковая игра имеет коммуникативно-познавательную стратегию, определяющую ассоциативно-игровую установку продуцента, которая проявляется в конструировании разнообразных игрем при использовании формально-семантического лингвистического код» [9]. Рассматриваемое автором понятие является крайне важным для исследований в области комического и языковых игр в виду своей емкости и когнитивной обоснованности. Дело в том, что в большинстве работ, посвященных исследованию различного рода лингвистических (вербальных) игр, в качестве ключевых принимаются схожие, но разные понятия – игра, юмор, смех, комическое, смешное, абсурд, нелепость и даже «маразм» (см. О.В. Коломенская, 2008). В сущности их объединяет то, что И.Э. Сниховская предлагает именовать «игремой», так как все они создаются, используются и функционируют с целью игры. В результате интерпретации игремы возникает явление «дезавтоматизации» знака: реципиент обращает внимание, прежде всего, на его форму, внимание задерживается, декодирование знака требует определенных ментальных усилий, в конечном итоге возникает чувство внутреннего озарения, так как адресат чувствует, что он открыл что-то новое. В этой связи следует подчеркнуть, что эффективность той или иной языковой игры напрямую зависит от того, открыл ли адресат что-либо новое. Если этого не происходит, то шутка воспринимается как банальность, пошлость и вместо чувства удовлетворения, возникает чувство легкого раздражения от того, что время на декодирование потрачено, ничего нового не найдено, более того, то, что адресант преподносит как нечто оригинальное, а в идеале именно к оригинальности стремится языковая шутка, воспринимается прохладно, в результате несоответствия между ожидаемым и действительным и возникает чувство разочарования. Е.А. Хрущева, ссылаясь на З. Фрейда, показывает, что шутка «выражает скрытый смысл, который «супер-эго» не дает выразить человеку прямо» [11]. По мнению Е.А. Хрущевой, основные признаки комического могут быть охарактеризованы следующими словами: «ошибка», «безобразие», «принцип личной безопасности», «внезапность», «превосходство», «негативное качество», «недостаток», «деградация», «ценность», «контраст», «противоречие», «несоответствие», «отклонение от нормы». Можно видеть, что из 13 характеристик, приводимых автором, большинство (8) являются негативными. Означает ли это, что категория комического представляет собой негативное явление? Отвечая на этот вопрос, хотелось бы отметить, что Е.А. Хрущева не уточняет, что она понимает под «признаками комического»; кроме того, автор явно смешивает имманентные признаками вербальной игры, характеристики объекта, на который направлена эта игра, цели использования языковой игры, а также те чувства, которые эта игра вызывает у играющего (автора). Языковую игру Е.А. Хрущева определяет как «такой вид языковой деятельности, при которой говорящий «играет» с формой речи, тем самым нарушая языковую норму с целью создания комического эффекта для получения эстетического удовольствия» [11]. Краткость, простота и доступность для понимания являются несомненным достоинством данного определения. Однако оно не свободно от некоторых недостатков. Прежде всего, мы имеем в виду неоправданно узкое понимание того, с чем «играет» говорящий: вовсе необязательно это форма речи, как известно, одним из наиболее распространенных видов каламбура является такой, при котором говорящий играет с содержанием, с семантикой слова (игра на омофонии или полисемии). Приводимые автором характеристики языковой игры правильнее было бы назвать ассоциациями, которые возникают у говорящего с понятием «языковая игра». Наличие отрицательных ассоциаций подтверждает тот факт, что языковая игра имеет целью либо высмеять отрицательные аспекты действительности, либо придать негативный аспект положительным. Е.Г. Жидкова в работе «Типы семантической трансформации слов при языковой игре (на материала газет)» указывает на то, что «основной функцией окказиональной языковой игры в газетном дискурсе является попытка смягчить некоторую официальность, придать непринужденный характер изложению, изменить интонацию, внести элемент оживления» [4]. Анализу средств создания комического эффекта посвящена работа Ю. Веретенцевой, которая, ссылаясь на В.Н. Виноградову, отмечает, что «каламбуры, построенные на паронимии, разрушают привычные, сложившиеся в языке закономерности, связанные со значением слов. Характерная особенность таких каламбуров состоит в неожиданности, невероятности, в реализации принципа контрастности и ассоциации. Сближая обыкновенно несближаемые, далекие стороны действительности, каламбуры служат средством указания на скрытые противоречия явления, составляющие его сущность» [2, 254]. Исследование Ю. Веретенцевой выполнено на материале произведений Ф.Д. Кривина – автора, который традиционно считается мастером слова и мастером каламбура. В необычной форме, представленной развернутой метафорой, иронией и аллегорией, автор критически-неравнодушно отзывается об окружающем нас мире. Приведем лишь некоторые из его многочисленных «игрем»: «Одни смехом уничтожают страх, другие страхом уничтожают смех, поэтому в мире не убывает ни смеха, ни страха» [5, 9]. «Сатира, которая призвана вскрывать язвы общества, достигла больших успехов по части анестезиологии. И, хотя, вскрывает хуже, но значительно лучше умеет усыплять» [5, 11]. «Шутка – любимица общества и держится в нем легко и непринужденно, а правда – что слон в посудной лавке: куда не повернется всюду что-то летит. Вот почему она часто появляется в сопровождении шутки» [5, 19]. «Особенно популярна литература, которая будит маленькие мысли и чувства, а большим позволяет спокойно спать. Маленькие мысли и чувства выскакивают, застегивает мундирчики и начинают добросовестно чувствовать и мыслить. А большие спят. Крепко спят. Но без храпа – чтобы их, чего доброго, не услышали» [5, 8]. Можно видеть, что игремы автора значительно отличаются от того, что традиционно именуют каламбуром. По всей видимости, это сложные каламбуры-сентенции, призванные вскрывать язвы общества. Словесно-игровые афоризмы Ф.Д. Кривина демонстрируют тонкое чувства языка автора, острый ум, схватывающий сходства между предметами и явлениями, неравнодушно-критическое отношение к жизни, а вот желание выделиться не чувствуется: автор не выделяется, но выделяет далекие от совершенства аспекты реальности. Итак, различного рода языковые игры находят широкое распространение в современном обществе, при этом границы словесной эквилибристики расширяются – сегодня это не только бытовое и дружеское общение, но и газетно-журнальные публикации, художественные произведения сатирической направленности, теле- и радиопередачи, рекламный дискурс. Неослабевающий интерес к словесным играм как со стороны адресата, так и со стороны адресанта обусловлен, с одной стороны, отступлением от нормы и, с другой, реализацией креативного потенциала языковой системы. Кроме того, для актеров-комиков и тех, чья профессиональная деятельность связана с языком и со словом, словесное «жонглирование» – средство демонстрации прежде всего своих профессиональных способностей. Литература 1. Веретенцева Ю. Омонимия и паронимия как средства создания комического эффекта в произведениях Ф.Д. Кривина. – Самара, 2007 [электронный ресурс] // URL: http://slavyanskijforum.ru/docs/krivin.doc (дата обращения 10.04.2010) 2. Виноградова В.Н. Стилистический аспект русского словообразования. – М.: Наука, 1984. – 184 с. 3. Дамянова Х. Окказиональные преобразования пословиц в газетных заголовках [электронный ресурс] // URL: http://open.slavica.org/index.php/bulrus/article/viewFile/202/368 (дата обращения 10.04.2010) 4. Жидкова Е.Г. Типы семантической трансформации слов при языковой игре (на материале газет) [электронный ресурс] // URL: http://www.lomonosovmsu.ru/archive/Lomonosov_2009/russian/lexis/zhidkova.pdf (дата обращения 10.04.2010) 5. Кривин Ф.Д. Хвост павлина: Сказки, рассказы, повести. – Ужгород: Карпаты, 1988. – 608 с. 6. Куранова Т.П. Языковая игра в речи теле-и радиоведущих: Автореф. дис… канд. филол. наук. – Ярославль, 2008. – 24 с. 7. Мишина О.В. Средства создания комического в видеовербальном тексте (на материале английского юмористического сериала “Monty Python Flying Circus”). – Самара, 2007. – 24 с. 8. Санников В.З. Русский язык в зеркале языковой игры. – М.: Языки славянской культуры, 2002. – 547 с. 9. Сниховская И.Э. Когнитивно-коммуникативный аспект явления «языковая игра» [электронный ресурс] // URL: http://studentam.net.ua/content/view/8435/95/ (дата обращения 10.04.2010) 10. Федорова Н.Н. Современные трансформации русских пословиц: дис…кандидата филол. наук. – Псков, 2007. – 234 с. 11. Хрущева Е.А. Национально-культурная основа анекдота (сопоставительный анализ, английского, французского и русского языков). – Москва, 2009 [электронный ресурс] // URL: http://www.avtoref.mgou.ru/ar/ar457.doc (дата обращения 10.04.2010) 12. Цонева Л. О сущности и функциях языковой игры // Русский язык (проблемы истории, теории и методики преподавания). – Шумен: Ун. изд. Еп.К. Преславски, 2002. – с. 198 – 204
