СПОСОБЫ ПЕРЕДАЧИ ВНУТРЕННЕЙ РЕЧИ ПЕРСОНАЖЕЙ В

Боднарук Е.В. Способы передачи внутренней речи персонажей в художественном произведении
УДК 811.112.2`38+811,112,2`42(045)
БОДНАРУК Елена Владимировна, кандидат
филологических наук, доцент кафедры немецкого
языка Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова. Автор 28 научных и
учебно-методических работ, в т.ч. одной монографии
СПОСОБЫ ПЕРЕДАЧИ ВНУТРЕННЕЙ РЕЧИ ПЕРСОНАЖЕЙ
В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ПРОИЗВЕДЕНИИ
В статье речь идет о различных возможностях передачи внутренней речи персонажей в романе как одном
из видов эпоса. Изучение способов выражения речи персонажей относится к актуальным вопросам совре­
менной стилистики и грамматики текста; оно позволяет более точно провести контекстно-вариативное членение художественного текста.
Чужая речь, аукториальное повествование, внутренняя прямая речь, внутренняя
несобственно-прямая речь, внутренняя косвенная речь.
В эпическом произведении как речевом по­
токе традиционно выделяются два типа речи:
речь «от автора» и речь персонажей. Послед­
няя противопоставляется авторской речи и
обозначается также как «чужая речь». Чужая
речь выявляется на фоне авторской речи, в
которую она различным образом вплетается.
Элементы чужой речи имеют, таким образом,
«характер своеобразной инкрустации, которая
разнообразит авторскую речь…»1.
Чужую речь принято условно делить на
внешнюю (произнесенную) речь и внутрен­
нюю (непроизнесенную) речь. Оба вида речи
связаны друг с другом. Внутренняя речь напо­
минает внешнюю и является производной от
нее. Однако в отличие от последней она не рас­
считана на участие в коммуникативном акте, а
носит самонаправленный характер.
Внутренняя речь в рамках художествен­
ного произведения отличается от внутренней
© Боднарук Е.В., 2010
71
речи как таковой, характеризующейся край­
ней субъективностью, усеченностью, семанти­
ческой свернутостью, чрезвычайной ассоциа­
тивностью, а также диффузным характером2.
Дело в том, что точная передача внутренней
речи как феномена психики посредством вер­
бальных средств в принципе невозможна3,
поэтому в художественном произведении мы
можем обнаружить лишь своего рода имита­
цию последней.
Внутренняя речь используется в худо­
жественном произведении для анализа вну­
треннего мира персонажа, «для описания его
интеллектуального и эмоционального мира,
мира ума, души и сердца»4.
Выбор способов передачи внутренней речи
в художественном произведении зависит от
основного типа повествования. Та разновид­
ность речи, которая противостоит в художе­
ственном тексте чужой речи или речи персона­
ФИЛОЛОГИЯ
жей, лишь условно называется речью автора.
На самом деле читатель имеет дело скорее с
повествователем, не идентичным автору. Меж­
ду автором и повествователем может наблю­
даться большая или меньшая близость, отсут­
ствие противопоставления, однако «полного,
стопроцентного тождества не бывает никогда,
во всяком случае в таких жанрах, как роман,
повесть и рассказ, обязательно предполагаю­
щих элемент художественного вымысла. Это
объясняется тем, что автор реален, принадле­
жит тому же миру, что и читатель, а фабула
вымышлена…»5.
В качестве материала исследования в рам­
ках данной работы нами был выбран роман
П. Зюскинда «Das Parfum. Die Geschichte eines
Mörders»6. Основным типом повествования в
нем является так называемое аукториальное
повествование (или нарратив 3-го лица с экзе­
гетическим повествователем в терминологии
Е.В. Падучевой7), при котором повествователь
не фигурирует в тексте как отдельное более
или менее четко очерченное лицо, он не про­
тивопоставлен автору по тем или иным суще­
ственным параметрам своей идеологической
позиции или своего образа в целом, находит­
ся вне фабульного пространства, т.е. вне мира
персонажей8.
Присутствие повествователя в романе про­
является в разного рода комментариях происхо­
дящего, авторских отступлениях, а также пря­
мых обращениях к читателю. «Всеведущий»
повествователь не ограничен ни в простран­
ственном, ни во временном, ни в психологиче­
ском плане, он знает все обо всех персонажах,
может описывать то, что происходит в несколь­
ких местах одновременно, возвращаться в про­
шлое и забегать в будущее героев9.
Именно аукториальное повествование об­
ладает наибольшим охватом средств для ото­
бражения внутреннего мира персонажей.
Повествователь, стоящий вне фабульного про­
странства и как бы над ним, имеет (или при­
сваивает себе) право знать, что думает или
чувствует любой из персонажей10.
Значительная часть текста в произведении
П. Зюскинда отводится передаче внутренней
речи персонажей, которая представлена глав­
ным образом следующими видами (имею­
щими соответствующие аналоги во внешней
речи): прямая речь, несобственно-прямая речь
и косвенная речь.
Начнем анализ способов передачи вну­
тренней речи с несобственно-прямой речи.
Несобственно-прямая речь (далее – НПР)
представляет собой, как известно, синтез ав­
торской речи/речи повествователя и речи пер­
сонажа. Речь персонажа в этом случае как бы
облекается авторской речью и воспроизводит­
ся в формах последней11.
Термин «несобственно-прямая речь» был
заимствован в начале XX века М. Бахтиным
у Г. Лерх (uneigentlich direkte Rede) и очень хо­
рошо прижился в русском языке. И хотя сам
М. Бахтин считал данный термин «безуко­
ризненным» не только для русского, но и для
немецкого языка, в последнем большее рас­
пространение получил термин «erlebte Rede»
(«пережитая речь»), предложенный Е. Лор­
ком12.
Специфика НПР заключается в ее двупла­
новости, проявляющейся в процессе «речевой
интерференции»13. Формально она строится от
автора, но в ней очень явственно слышен и «го­
лос» персонажа. Поскольку соотношение двух
голосов может варьироваться, в некоторых ис­
следованиях принято выделять соответствую­
щие разновидности НПР. Так, Е.А. Гончарова и
И.П. Шишкина различают «авторскую» НПР,
«где при маркированном, “сильном”, речевом
плане повествователя появляются элементы
речевого строя персонажей», и персональную,
или персонажную НПР – «с индивидуализа­
цией речевого плана персонажей»14. Э. Ризель
в свое время писала об аукторальной НПР
(auktorale erlebte Rede) и о персональной НПР
(personale erlebte Rede)15. Н.А. Кожевникова
также выделяет два вида НПР: литературную
НПР и характерологическую НПР. Характеро­
логическая НПР зависит от речевых средств
персонажа, а литературная НПР в той или
иной степени отрывается от речевой манеры
персонажа, внимание автора акцентируется не
столько на форме речи, сколько на ее содержа­
нии16. Стремление лингвистов выделить раз­
новидности НПР свидетельствует о неодно­
72
Боднарук Е.В. Способы передачи внутренней речи персонажей в художественном произведении
родности данного лингвистического явления
и о трудностях, связанных с его демаркацией.
В НПР голоса персонажа и автора порой на­
столько тесно переплетаются, что отделить их
один от другого и понять, кому принадлежит
мысль, бывает крайне сложно. Наличие в вы­
сказывании элементов плана выражения и пла­
на содержания, соответствующих не позиции
повествователя, а позиции персонажа, слу­
жит одним из способов идентификации НПР17.
Е.В. Падучева предлагает в данном случае
перевести НПР в прямую речь персонажа, и
если при замене 3-го лица на 1-е высказывание
может быть без семантических натяжек пред­
ставлено как прямая речь этого 1-го лица, то
перед нами НПР18.
В произведении П. Зюскинда НПР, пожа­
луй, ближе к авторской НПР (в терминологии
Е.А. Гончаровой и И.П. Шишкиной), чем к пер­
сонажной. Обуславливается это, кроме проче­
го, довольно незначительным по объему коли­
чеством внешней прямой речи персонажей в
романе и частой заменой последней косвенной
речью. В связи с данным обстоятельством не
представляется возможным в достаточной сте­
пени отследить специфику речевой манеры
того или иного персонажа. В основных своих
характеристиках НПР в романе П. Зюскинда
отвечает всем требованиям данного вида речи.
Она обладает признаками как прямой, так
и косвенной речи. С прямой речью ее сближа­
ет преобладание индикативных глагольных
форм. Единственной неиндикативной формой,
прочно закрепившейся в НПР и выражающей
следование во времени, является кондициона­
лис I. Для НПР характерно употребление син­
таксических структур, присущих достаточно
эмоциональной прямой речи (восклицатель­
ных, вопросительных, неполных и односостав­
ных предложений). Вместе с тем, в исследуемом
произведении значительное место занимают
также сложные предложения с разной степе­
нью подчинения и периоды. Существенную
роль в строении НПР играет модальная и
эмоционально-оценочная лексика (модальные
слова, частицы, междометия и др.).
На сходство НПР с косвенной речью указы­
вают два признака: а) сдвиг времен – употребле­
73
ние временных форм главным образом прете­
ритального плана в относительном временном
значении (временные глагольные формы соот­
несены в данном случае с эпическим центром
повествования; автор изображает внутренний
мир персонажа через призму временного пла­
на повествователя19); б) транспозиция личных
местоимений по аналогии с косвенной речью,
проявляющаяся в преимущественном исполь­
зовании форм 3-го грамматического лица.
При этом признаки, обусловливающие сход­
ство НПР с прямой речью, в целом способству­
ют ее идентификации, в то время как признаки,
сближающие ее с косвенной речью, затрудня­
ют ее вычленение из речи повествователя.
Признаком, отличающим НПР от прямой
и от косвенной речи, обычно признается сво­
еобразная «элиминированность» слов автора,
вводящих чужую речь20. Впрочем, этот при­
знак нельзя считать абсолютным, поскольку
специальные слова и обороты, вводящие НПР
в ткань художественного произведения, так
называемые глаголы мысли, могут появляться.
Так, у П. Зюскинда НПР может отличаться от­
сутствием специального ввода, а также быть
введенной предшествующими ей предложе­
ниями, содержащими глаголы мысли или их
эквиваленты:
(1) Er wusste jetzt, dass er noch mehr vermochte.
Er wusste, dass er diesen Duft verbessern konnte.
Er würde einen Duft kreieren können, der nicht
nur menschlich, sondern übermenschlich war,
einen Engelsduft, so unbeschreiblich gut und
lebenskräftig, dass, wer ihn roch, bezaubert war
und ihn, Grenouille, den Träger dieses Dufts, von
ganzem Herzen lieben musste. Ja, lieben sollten sie
ihn, wenn sie im Banne seines Duftes standen, nicht
nur ihn als ihresgleichen akzeptieren, ihn lieben bis
zum Wahnsinn, bis zur Selbstaufgabe, zittern vor
Entzücken sollten sie, schreien, weinen vor Wonne,
ohne zu wissen, warum, auf die Knie soll-ten sie
sinken wie unter Gottes kaltem Weihrauch, wenn
sie nur ihn, Grenouille, zu riechen bekamen!...21.
В примере (1) в НПР передаются мысли
главного персонажа романа, молодого челове­
ка по имени Гренуй. Данным способом в рома­
не представлена внутренняя речь и некоторых
других, порой даже эпизодических персона­
ФИЛОЛОГИЯ
жей. НПР персонажей имеет во многих случаях
довольно развернутые формы (до нескольких
страниц). Хотя возможны и так называемые
«малые вкрапления» НПР в речь повествовате­
ля в форме кратких структур: отдельных пред­
ложений или даже лексем:
(2) Also beschloss Baldini, nichts unversucht
zu lassen, um das teure Leben seines Lehrlings zu
retten. …Er schickte nach dem renommiertesten
Arzt im Quartier, einem gewissen Procope, der
im voraus bezahlt werden musste, zwanzig Franc!
damit er sich überhaupt herbemühte22.
По частоте использования НПР в романе зна­
чительно превосходит другой способ передачи
внутренней речи – так называемый внутренний
монолог (или внутреннюю прямую речь).
Внутренний монолог в отличие от НПР
предполагает сохранение автономности линии
героя и линии повествователя23. К характери­
стикам внутреннего монолога относятся: от­
сутствие сдвига времен и транспозиции личных
местоимений (свойственных НПР), а именно:
употребление временных форм речевого пла­
на (преобладание презентных форм), а также
употребление местоимений с точки зрения
персонажа, а не автора (преобладание первого
грамматического лица при возможном исполь­
зовании и других лиц). Вместе с тем, внутрен­
ний монолог схож с НПР в плане употребления
эмоционально окрашенных синтаксических
структур, появления модальной и оценочной
лексики, а также лексических дейктических
элементов (например, наречий времени и места:
jetzt, morgen, hier, nun…); базовым наклонением
в обоих случаях является индикатив.
(3) Grenouille schrak auf. Was ist, so dachte er,
wenn dieser Duft, den ich besitzen werde ... was
ist, wenn er zu Ende geht? Es ist nicht wie in der
Erinnerung, wo alle Düfte unvergänglich sind.
Der wirkliche verbraucht sich an die Welt. Er ist
flüchtig. Und wenn er aufgebraucht sein wird, dann
wird es die Quelle, aus der ich ihn genommen habe,
nicht mehr geben. Und ich werde nackt sein wie
zuvor und mir mit meinen Surrogaten weiterhelfen
müssen. Nein, schlimmer wird es sein als zuvor!...
Wozu also brauche ich ihn überhaupt?24.
Внутренний монолог избирается П. Зю­
скиндом для передачи внутренней речи лишь
в особых случаях, когда персонажи особенно
напряженно ищут выхода из какой-либо слож­
ной ситуации. Данным способом оформляется
внутренняя речь главного героя, а также речь
персонажей, имеющих возможность на про­
тяжении какого-то времени влиять на судьбу
Гренуя. В редких случаях внутренний монолог
в романе приобретает черты аутодиалога:
(4) Lächerlich! Sich zu solchen Elogen
hinreißen zu lassen. Wie eine-Melodie. Heiter.
Wunderbar. Gute Laune. – Blödsinn! Kindischer
Blöd-sinn. Eindruck des Augenblicks. Alter Fehler.
Temperamentsfrage. Wahrscheinlich italienisches
Erbteil. Urteile nicht, solange du riechst! Das ist
die erste Regel, Baldini, alter Schafskopf! Rieche,
wenn du riechst, und urteile, wenn du gerochen
hast!…25.
На диалогизацию внутренней речи, явную
или скрытую, в свое время обратил внимание
еще М. Бахтин26. Внешне признаки диалогиза­
ции внутренней речи проявляются в первую
очередь в обилии вопросительных предложе­
ний как во внутреннем монологе, так и в НПР.
Особняком стоит в ряду способов передачи
внутренней речи так называемая внутренняя
косвенная речь. Зависимость данного способа
от вводящего глагола мысли, а также использо­
вание конъюнктива делают его, с точки зрения
некоторых лингвистов, довольно «тяжеловес­
ным» и поэтому малоупотребительным27. Бо­
лее значимой представляется, однако, следую­
щая общая характеристика косвенной речи,
делающая ее менее частотным средством пере­
дачи внутренней речи. Косвенная речь обычно
лишена «аромата и красок» других способов
передачи речи. К ней прибегают тогда, когда
нужно изложить лишь общее содержание, не
сохраняя формы выражения мысли28. Поэтому
косвенная речь является самым лаконичным
и нейтральным способом передачи мыслей. У
П. Зюскинда она представлена главным обра­
зом краткими формами, чаще одним предложе­
нием, реже – несколькими:
(5) Für einen Moment war er so verwirrt, dass
er tatsächlich dachte, er habe in seinem Leben noch
nie etwas so Schönes gesehen wie dieses Mädchen.
Dabei sah er nur ihre Silhouette von hinten gegen
die Kerze29.
74
Боднарук Е.В. Способы передачи внутренней речи персонажей в художественном произведении
Важно также отметить, что внутренняя
косвенная речь не всегда оформляется конъ­
юнктивом. Н. Фернанадес-Браво, в частности,
справедливо полагает, что после многих гла­
голов мысли вполне обычным наклонением
является индикатив30. В романе П. Зюскинда
употребление индикатива после глаголов, обо­
значающих мыслительные процессы, встреча­
лось достаточно часто:
(6) Für Grenouille stand fest, dass ohne den
Besitz des Duftes sein Leben keinen Sinn mehr
hatte31.
Внутренняя косвенная речь в рамках дан­
ного произведения иногда служила своеобраз­
ным вводом НПР (первые два предложения в
примере (1)).
Особое место среди структур с внутренней
косвенной речью занимают сложные предло­
жения, содержащие ирреальные сравнения, в
которых описываются нечетко формулируе­
мые ощущения героев:
(7) Es war Terrier, als sehe ihn das Kind mit
seinen Nüstern, als sehe es ihn scharf und prüfend
an, durchdringender, als man es mit Augen könnte,
als verschlänge es etwas mit seiner Nase, das von
ihm, Terrier, ausging und das er nicht zurückhalten
und nicht verbergen konnte32.
И с точки зрения семантики, и в граммати­
ческом плане такие предложения вполне укла­
дываются, пусть и с определенными оговорка­
ми, в понимание внутренней косвенной речи.
Примечательно, что некоторые лингвисты
не упоминают внутреннюю косвенную речь
среди способов передачи внутренней речи
или же относят ее к разновидностям НПР.
Так, Р.Д. Шакирова, к примеру, полагает, что
при репродукции речемыслительного акта (er
dachte, er wäre/sei, war/ist krank) налицо вари­
ант «несобственно-косвенной речи, имеющий
выход в несобственно-прямую речь»33. В от­
дельных источниках, наоборот, несобственнопрямая речь рассматривается как разновид­
ность косвенной речи34.
В романе П. Зюскинда наряду с индивидуальной представлена и коллективная внутренняя речь либо как косвенная речь:
(8) Die Menschen blieben nachts in den Häusern,
sperrten ihre Töchter ein … und schliefen nicht
mehr. Jedermann dachte, es werde nun weitergehen
wie damals, jede Woche ein Mord35;
либо как НПР:
(9) Lähmender noch als vor einem halben Jahr
war die Angst, denn die plötzliche Rückkunft der
längst überwunden geglaubten Gefahr verbreitete
ein Gefühl von Hilflosigkeit unter den Menschen.
Wenn selbst des Bischofs Fluch versagte! Wenn
Antoine Richis, der große Richis, der reichste
Bürger der Stadt, der Zweite Konsul, ein mächtiger,
besonnener Mann, dem alle Hilfsmittel zu Gebote
standen, sein eignes Kind nicht schützen konnte!
Wenn des Mörders Hand nicht einmal vor der
heiligen Schönheit Laures zurückschreckte – denn
in der Tat wie eine Heilige erschien sie allen, die
sie gekannt hatten, vor allem jetzt, hinterher, als
sie tot war. Was gab es da noch für Hoffnung, dem
Mörder zu entgehen?…36.
Внутренние прямая, несобственно-прямая
и косвенная речь в произведении П. Зюскин­
да органично дополняют друг друга и спо­
собствуют более точной и глубокой характе­
ристике персонажей и их поступков. Обилие
способов передачи внутренней речи персона­
жей и их объем в рамках всего произведения
позволяет говорить о принадлежности романа
«Das Parfum. Die Geschichte eines Mörders» к
психологической прозе.
Примечания
Солганик Г.Я. Стилистика текста: учеб. пособие. М., 2000. С. 108.
См., напр.: Кухаренко В.А. Интерпретация текста: учеб. пособие для студ. пед. ин-тов. Л., 1978. С. 78–79,
а также: Бабенко Л.Г., Казарин Ю.В. Лингвистический анализ художественного текста. М., 2003. С. 179.
3
См.: Andreeva V. Gestalt und Leistung der Inneren Rede in der Ästhetischen Kommunikation // Das Wort, 1992. S. 47.
4
Бабенко Л.Г., Казарин Ю.В. Указ. соч. С. 179.
5
Долинин К.А. Интерпретация текста: (фр. яз.): учеб. пособие. М., 1985. С. 182.
6
Süskind P. Das Parfum. Die Geschichte eines Mörders. Zürich, 1985.
1
2
75
ФИЛОЛОГИЯ
Падучева Е.В. Семантические исследования. Семантика времени и вида в русском языка. Семантика
нарратива. М., 1996. С. 214.
8
Долинин К.А. Указ. соч. С. 184–185.
9
См., напр.: Vogt J. Aspekte erzählender Prosa. Eine Einführung in die Erzähltechnik und Romantheorie.
Wilhelm Fink Verlag, 2008. S. 64–65.
10
Долинин К.А. Указ. соч. С. 194.
11
Солганик Г.Я. Указ. соч. С. 119.
12
Волошинов В.Н. Марксизм и философия языка // Бахтин М.М. Фрейдизм. Формальный метод в литера­
туроведении. Марксизм и философия языка: ст. М., 2000. С. 468.
13
Там же. С. 464.
14
Гончарова Е.А., Шишкина И.П. Интерпретация текста. Немецкий язык: учеб. пособие. М., 2005. С. 266.
15
Riesel E. Theorie und Praxis der linguistischen Textinterpretation. M., 1974. S. 144.
16
Кожевникова Н.А. О соотношении речи автора и персонажа // Языковые процессы современной русской
художественной литературы. Проза. М., 1977. С. 64–80.
17
Долинин К.А. Указ. соч. С. 240.
18
Падучева Е.В. Указ. соч. С. 346.
19
Гончарова Е.А. Лингвистические средства создания образа персонажа в художественном тексте // Линг­
вистические исследования художественного текста: межвуз. сб. науч. тр. Л., 1983. С. 96.
20
Строганов М.В. Несобственно-прямая речь в литературно-художественном тексте // Литературный
текст: проблемы и методы исследования: межвуз. тематич. сб. науч. тр. Калинин, 1987. С. 89.
21
Süskind P. Op. cit. P. 198–199.
22
Idem. P. 133.
23
Гончарова Е.А., Шишкина И.П. Указ. соч. С. 268.
24
Süskind P. Op. cit. P. 242–243.
25
Idem. P. 79–80.
26
Волошинов В.Н. Указ. соч. С. 540.
27
Vogt J. Указ. соч. С. 164.
28
Солганик Г.Я. Указ. соч. С. 115.
29
Süskind P. Op. cit. P. 54.
30
Fernandez Bravo N. Geschichte der Indirekten Rede im Deutschen vom Siebzehnten Jahrhundert bis zur
Gegenwart // Deutsche Sprache. 1980. № 2. S. 121–122.
31
Süskind P. Op. cit. P. 55.
32
Idem. P. 23.
33
Шакирова Р.Д. Функционально-семантическое поле косвенной речи в современном немецком языке (на
материале различных функциональных стилей): автореф. дис. … канд. филол. наук. М., 1990. С. 8.
34
См., напр.: Duden Die Grammatik. Mannheim, Leipzig, Wien, Zürich, 2006. S. 529–530.
35
Süskind P. Op. cit. P. 282.
36
Idem. P. 282–283.
7
Bodnaruk Elena
MEANS OF CONVEYING INNER SPEECH OF CHARACTERS
IN THE LITERARY WORK
The article deals with various ways of expressing the internal speech of characters in the novel as a kind
of epos. Studying the means of conveying the characters’ speech is one of the relevant questions of the
modern text stylistics and grammar; it allows making a more precise context-variative text division.
Контактная информация:
e-mail: bodnaruk@rambler.ru
Ре це н з е н т – Нифанова Т.С., доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой германской
филологии Северодвинского филиала Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова
76