ГРАММАТИКАЛИЗАЦИЯ ГЛАГОЛЬНЫХ АНАЛИТИЧЕСКИХ КОНСТРУКЦИЙ В РАЗНОСТРУКТУРНЫХ ЯЗЫКАХ
advertisement
На правах рукописи ШЕРШУКОВА Наталья Владимировна ГРАММАТИКАЛИЗАЦИЯ ГЛАГОЛЬНЫХ АНАЛИТИЧЕСКИХ КОНСТРУКЦИЙ В РАЗНОСТРУКТУРНЫХ ЯЗЫКАХ Специальность: 10.02.19 – теория языка Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук Саратов − 2009 2 Работа выполнена на кафедре переводоведения и межкультурной коммуникации ГОУ ВПО «Саратовский государственный социальноэкономический университет» Научный руководитель доктор филологических наук, профессор Прибыток Инна Ивановна Официальные оппоненты доктор филологических наук, профессор Друзина Наталия Владимировна кандидат филологических наук, доцент Тырникова Наталия Геннадиевна Ведущая организация Волгоградский государственный педагогический университет Защита состоится 26 июня 2009 г. в «1400» на заседании диссертационного совета Д 212.243.02 при Саратовском государственном университете им. Н.Г. Чернышевского (410012, г. Саратов, ул. Астраханская, 83) в XI корпусе. С диссертацией можно ознакомиться в Зональной научной библиотеке Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского. Автореферат разослан « Ученый секретарь диссертационного совета » мая 2009 г. Ю.Н. Борисов 3 ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ XXI век характеризуется господством антропоцентрической парадигмы в языкознании, которая объединяет достижения разных отраслей современной науки о языке: лингвистической прагматики, психолингвистики, коммуникативной лингвистики, культурологии, когнитивной лингвистики и мн. др. Одним из центральных объектов внимания когнитивной лингвистики являются лексически репрезентируемые концепты (далее – лексические концепты). Реферируемая диссертация посвящена исследованию менее изученных грамматически репрезентируемых концептов, которые в работе именуются грамматическими концептами, а именно такому языковому средству их объективации, как морфологические аналитические конструкции. Изучение аналитических конструкций было наиболее актуально в 60-80 гг. XX века, однако и в XXI веке аналитические конструкции находятся в поле зрения лингвистов, о чем свидетельствует появление следующих коллективных монографий “Аналитизм германских языков в историкотипологическом, когнитивном и прагматическом аспектах” (Новосибирск, 2005) и “Аналитизм в языках различных типов: сорок лет спустя” (Москва – Калуга, 2006). Актуальность данного диссертационного исследования обусловлена не только тем, что оно находится в русле современных лингвистических течений, но и использованием принципов и идей одного из ведущих направлений лингвистической науки – когнитивной лингвистики. Объектом диссертационного исследования избраны грамматические концепты “Темпоральность”, “Аспектуальность” и “Залоговость”. Предметом исследования являются аналитические средства объективации грамматических концептов “Темпоральность”, “Аспектуальность” и “Залоговость”. Цель работы состоит в выявлении этапов грамматикализации глагольных аналитических конструкций в английском языке и определении степени их релевантности для немецкого и русского языков. Достижение поставленных целей предполагает решение следующих задач: 1) уточнить сущность аналитической конструкции на основе когнитивной методологии; 2) выявить основные этапы грамматикализации глагольных аналитических конструкций, используемых для объективации грамматических концептов “Темпоральность”, “Аспектуальность” и “Залоговость” в английском языке; 3) определить степень релевантности выявленных этапов грамматикализации для немецкого и русского языков; 4 4) уточнить лингвистический статус грамматического центра аналитических конструкций, находящихся на разных этапах грамматикализации; 5) определить лингвистический статус языковых единиц с полной редукцией грамматического центра в исследуемых языках; 6) выявить соотношение аналитических конструкций с частичной и полной редукцией грамматического центра в английском, немецком и русском языках; 7) определить тенденции развития грамматических форм объективации концептов “Темпоральность”, “Аспектуальность” и “Залоговость” в исследуемых языках. Теоретической базой исследования послужили работы отечественных и зарубежных лингвистов в области теории грамматикализации (Дж. Байби, К. Леман, Э. Трого, Б. Хайне, М. Хаспельмат, П. Хоппер), когнитивной лингвистики (Н.Н. Болдырев, Т.В. Булыгина, В.И. Карасик, А.Е. Кибрик, А.В. Кравченко, Е.С. Кубрякова, З.Д. Попова, И.А. Стернин, Н.В. Ушкова, Л.А. Фурс, А. Вежбицкая, Дж. Грин, Дж. Лакофф, Р. Лангакер, Л. Талми, Дж. Тейлор) и общей морфологии (Л.С. Бархударов, В.Г. Гак, И.А. Мельчук, В.А. Плунгян, А.И. Смирницкий, И.Б. Хлебникова). Материалом исследования послужили тексты художественных произведений английских, немецких и русских авторов XYIII – XX вв., а также корпусы современной английской разговорной речи. Общий объем проанализированного материала – 17 280 000 словоупотреблений, глагольные аналитические конструкции составляют в нем около 25 000 единиц. Исследование стилизованной разговорной речи выполнено в диахронном плане, собственно разговорной речи – в синхронном плане. Корпусы немецкой и русской разговорной речи привлекаются в иллюстративных целях. В процессе исследования использовались методы контекстуального, количественного и сопоставительно-описательного анализа. Научная новизна работы заключается в следующем. Доказано, что не только лексические, но и морфологические аналитические конструкции характеризуются асимметричным распределением концептуального содержания, что находит выражение в различном сочетании двух типов фреймов: бытийного и классификационного. Вместо традиционной трехэтапной схемы грамматикализации [знаменательный глагол → 1) служебный глагол → 2) клитика → 3) аффикс] предложена четырехэтапная схема [знаменательный глагол → 1) полузнаменательный глагол → 2) служебный глагол → 3) фонетически редуцированный служебный глагол (клитика) → 4) нуль служебного глагола (нулевой репрезентант)], которая отличается от традиционной не столько в количественном, сколько в содержательном плане. Уточнено понятие клитики как морфологической единицы. Обоснована гетерогенность языковых единиц, не содержащих служебного глагола, в русском языке, с одной стороны, английском и немецком языках, с другой. Выявлена 5 динамика грамматикализации всех избранных для исследования английских аналитических конструкций в период с XYIII в. по XX в. включительно; определена степень ее релевантности для немецкого и русского языков. На защиту выносятся следующие положения. 1. Компоненты глагольных аналитических конструкций характеризуются асимметричным соотношением бытийного и классификационного фреймов. В процессе моделирования концепта, репрезентируемого знаменательным глаголом, ведущую роль играет бытийный фрейм, вспомогательную – классификационный фрейм. В процессе моделирования концепта, репрезентируемого полузнаменательным глаголом, ведущую роль играет классификационный фрейм, второстепенную – бытийный фрейм. При моделировании концепта, репрезентируемого служебным глаголом, принимает участие только классификационный фрейм. 2. Английский знаменательный глагол проходит следующие этапы на пути превращения в грамматический центр глагольных аналитических конструкций: знаменательный глагол → 1) полузнаменательный глагол → 2) служебный глагол → 3) фонетически редуцированный служебный глагол (клитика) → 4) нуль служебного глагола (нулевой репрезентант). Предложенная в работе схема грамматикализации отличается от традиционной [знаменательный глагол → 1) служебный глагол → 2) клитика → 3) аффикс] как в количественном, так и в содержательном плане. 3. В современной английской разговорной речи (живой и стилизованной) аналитические конструкции, объективирующие субконцепты “Настоящее время” и “Будущее время”, а также аналитические конструкции, объективирующие субконцепты “Длительность” и “Результативность” в сфере настоящего времени, находятся на третьем этапе грамматикализации. Третий этап грамматикализации аналитических конструкций, объективирующих субконцепты “Страдательный залог”, “Прошедшее время”, а также субконцепты “Длительность” и “Результативность” в сфере прошедшего времени, представлены в английском языке единичными примерами. Проанализированные немецкие аналитические конструкции находятся на втором этапе грамматикализации; русские аналитические конструкции соответствуют либо второму, либо четвертому этапу грамматикализации. 4. На первых двух этапах грамматикализации грамматический центр аналитической конструкции является служебным словом, на третьем этапе – клитикой, на четвертом этапе – нулевым репрезентантом служебного глагола. 5. Предложенческий/сентенсоидный статус синтаксических единиц с полной редукцией служебного глагола предопределяется их нормативностью/ненормативностью, то есть возможностью/невозможностью стилистически нейтрального употребления в целом ряде сфер общения. Синтаксические единицы с полной редукцией служебного глагола в русском языке являются предложениями, в английском и немецком языках – сентенсоидами. 6 6. В английском языке преобладают аналитические конструкции с частичной редукцией грамматического центра. В немецком и русском языках подобные конструкции не зарегистрированы. Полная редукция грамматического центра аналитической конструкции зарегистрирована в английском и русском языках: в английском языке – в аналитических конструкциях, объективирующих концепты “Темпоральность” и “Аспектуальность”, в русском языке – в аналитических конструкциях, объективирующих концепт “Залоговость”. 7. Различия между британским и американским вариантами английского языка минимальны. Они касаются степени грамматикализации грамматического центра и частоты употребления аналитических конструкций с частичной и полной редукцией грамматического центра. Межъязыковые различия более существенны. Они затрагивают три момента: 1) продуктивность аналитического способа объективации грамматических концептов, 2) степень грамматикализации грамматического центра глагольных аналитических конструкций, 3) направление типологических изменений в способах объективации грамматических концептов или их отсутствие. Теоретическая значимость диссертационного исследования. Проведенный в работе анализ глагольных аналитических конструкций в контексте основных познавательных процессов – концептуализации и категоризации – вносит определенный вклад в когнитивную лингвистику. Несомненный интерес для теории языка представляет разработанная в диссертации новая схема грамматикализации и осуществленная на ее основе дифференциация изучаемых языков по занимаемой ими стадии в процессе грамматикализации, а также по характеру тенденций развития аналитических средств объективации концептов “Темпоральность”, “Аспектуальность” и “Залоговость”. Практическая значимость диссертационного исследования. Теоретические выводы диссертации могут быть применены в вузовских курсах по общему языкознанию, теоретической грамматике, сравнительной типологии, а также при разработке спецкурсов по теории грамматикализации. Данные о сферах употребления глагольных аналитических конструкций с частичной и полной редукцией вспомогательного глагола могут использоваться на практических занятиях для оптимизации процесса обучения как родному языку, так и иностранным языкам. Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования обсуждались на всероссийской научно-практической конференции “Филологические чтения” (Оренбург, 2005), на международной научно-практической конференции “Язык и культура в современном экономическом пространстве” (Саратов, 2006), на межвузовской научной конференции молодых ученых на базе Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского (Саратов, 2006), на межвузовской научной конференции “Коммуникативные и социокультурные проблемы 7 романо-германского языкознания” (Саратов, 2006), на международной научно-методической конференции “Вопросы структурной, функциональной и когнитивной лингвистики” (Саратов, 2007), на II Всероссийской научнопрактической конференции “Личность – Язык – Культура” (Саратов, 2008), а также на заседании кафедры переводоведения и межкультурной коммуникации Саратовского государственного социально-экономического университета. По теме диссертации опубликовано 13 работ общим объемом 6,3 п. л., в том числе 3 статьи в журналах, рекомендованных ВАК РФ. Структура работы. Работа состоит из введения, четырех глав: (“Аналитизм как способ представления языковых значений”, “Этапы грамматикализации аналитических конструкций, репрезентирующих грамматический концепт «Темпоральность»”, “Этапы грамматикализации аналитических конструкций, репрезентирующих грамматический концепт «Аспектуальность»”, “Этапы грамматикализации аналитических конструкций, репрезентирующих грамматический концепт «Залоговость»”), заключения, списка использованной литературы и списка источников материала исследования. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во введении обосновывается актуальность темы диссертации, определяются объект, предмет, цели и задачи исследования, представляется материал исследования, перечисляются основные методы исследования, определяется научная новизна, теоретическая и практическая значимость полученных результатов, формулируются положения, выносимые на защиту. В первых двух разделах первой главы дается критической обзор теоретической литературы вопроса. В следующих двух разделах излагается авторское видение целого ряда теоретических понятий, используемых при анализе фактического материала в исследовательских главах: уточняется понятие аналитической конструкции на основе методологии когнитивной лингвистики, модифицируется предложенная зарубежными исследователями схема грамматикализации, уточняется лингвистический статус грамматического центра аналитических конструкций на разных этапах грамматикализации. Избранные для исследования глагольные аналитические конструкции рассматриваются в работе как специфическое средство объективации грамматических концептов. Концепт имеет две ипостаси существования – как единица знания и как структура знания, выраженная в языковых формах (Е.С. Кубрякова, Н.Н. Болдырев, J.R. Taylor, R. Langacker). При установлении отношений между мыслительными и языковыми процессами можно идти либо от мышления к языку, либо от языка к мышлению. На современном этапе развития науки первый путь, по мнению А.Е. Кибрика, недостаточно перспективен ввиду ограниченности наших знаний о механизмах и единицах мышления. Поэтому, вслед за А.Е. Кибриком, мы движемся в обратном направлении: от языковой формы к реконструкции сопряженной с ней 8 когнитивной структуры. При таком подходе, по мнению А.Е. Кибрика, лингвистика не теряет собственный богатейший инструментарий и в то же время поднимается с уровня регистрации фактов на уровень объяснения и предсказания фактов. Языковая объективация концептов имеет место на различных языковых уровнях. Н.Н. Болдырев разграничивает следующие виды концептов: 1) лексически репрезентируемые концепты, 2) морфологически репрезентируемые концепты и 3) синтаксически репрезентируемые концепты. Морфологически и синтаксически репрезентируемые концепты можно объединить в одну группу грамматически репрезентируемых концептов. Для краткости лексически и грамматически репрезентируемые концепты условно называем лексическими и грамматическими концептами. Лексические концепты служат для осмысления отраженных в сознании человека объектов, их свойств и признаков. Свойство человеческого сознания классифицировать связи и отношения между явлениями и предметами находит выражение в грамматических концептах (R. Langacker). Грамматические концепты служат основой для формирования грамматических категорий как единства концептуального содержания и форм его репрезентации в конкретном языке (L. Talmy). Основные смыслы, составляющие содержание грамматических категорий, актуализируются посредством морфологических форм: синтетических, аналитических и др. Традиционно под аналитизмом понимается техника раздельного выражения основного (лексического) и дополнительного (грамматического, словообразовательного) значений (В.Г. Гак). Использование методологии когнитивной лингвистики, а именно изучение фреймовой организации концептов, репрезентируемых компонентами глагольной аналитической конструкции, позволило выдвинуть гипотезу не о комплементарном, а об асимметричном распределении концептуальной информации. В процессе моделирования концепта, репрезентируемого знаменательным глаголом, ведущую роль играет бытийный фрейм, вспомогательную – классификационный фрейм, например: was building – was built, где знаменательный глагол, во-первых, объективирует лексический концепт, вовторых, участвует в репрезентации грамматических концептов “Аспектуальность” и “Залоговость”. В процессе моделирования концепта, репрезентируемого полузнаменательным глаголом, ведущую роль играет классификационный фрейм, второстепенную – бытийный фрейм, например: It gets very hot in here (A. Milne), где полузнаменательный глагол gets вследствие частичной десемантизации репрезентирует не только грамматические концепты, лежащие в основе предикативных категорий модальности, темпоральности и персональности, но и лексический концепт перехода из одного состояния в другое. При моделировании концепта, репрезентируемого служебным глаголом, принимает участие только классификационный фрейм. 9 Бытийный фрейм представляет знания о мире, он дает наглядное представление о лексических концептах. Классификационный фрейм представляет знания о языке, он используется для моделирования грамматических концептов (Ч. Филлмор, Н.Н. Болдырев, Н.В. Ушкова). Источником глагольных аналитических конструкций являются свободные сочетания полнознаменательных глаголов. В процессе грамматикализации первого компонента глагольной аналитической конструкции англисты обычно выделяют три этапа: знаменательный глагол → 1) служебный глагол → 2) клитика → 3) аффикс (P. Hopper, E. Traugott; Ch. Lehman). На основе осуществленного диахронического анализа английских глагольных аналитических конструкций в диссертации предлагается четырехэтапная схема грамматикализации, которая отличается от традиционной не столько в количественном, сколько в содержательном плане: знаменательный глагол → 1) полузнаменательный глагол → 2) служебный глагол → фонетически редуцированный служебный глагол (клитика) → 4) нуль служебного глагола (нулевой репрезентант). Этапу трансформации знаменательного глагола в служебный, на наш взгляд, предшествует этап трансформации знаменательного глагола в полузнаменательный, в процессе которого в лексическом значении знаменательного глагола выделяется наиболее обобщенное, абстрактное значение и на его основе развивается грамматическое значение (J. Bybee). Второй этап – это этап полной десемантизации полузнаменательного глагола, в результате чего он трансформируется в служебный глагол. Следующий этап грамматикализации в работах зарубежных лингвистов обычно квалифицируется как этап клитизации. Клитика – это безударное слово, акцентуационно зависимое от последующего или предшествующего слова (А.Н. Баранов, Д.О. Добровольский, М.Н. Михайлов, Т.Б. Паршин, О.Е. Романова; P.H. Matthews). Вследствие акцентуационной зависимости от последующего или предшествующего слова клитика менее автономна, чем слово (словоформа), но существенно более автономна, чем грамматическая морфема, ибо она обычно оформлена как самостоятельное слово. Иными словами, клитика занимает как бы переходное положение между словом (словоформой) и грамматической морфемой. Градуальный характер процесса грамматикализации не исключает возможности существования переходных единиц. Однако вышеприведенное определение клитики представляется противоречивым. С одной стороны, говорится, что клитика – это, хотя и акцентуационно зависимое, но все-таки слово, с другой стороны, отмечается, что клитика – это переходный феномен, который не является ни словом, ни морфемой. Перечень клитик, приводимый в работах И.А. Мельчука и В.А. Плунгяна, свидетельствует о том, что под клитиками современные морфологи фактически понимают служебные слова. Если под словом понимать языковую единицу, которая обладает лексическим значением, 10 несет на себе ударение и в большей или меньшей степени способна к формоизменению, то выделение клитики абсолютно необходимо, так как грамматическое значение выражается не только связанными морфемами, но и морфологически неизменяемыми словами, которые лишены лексического значения и, как следствие, акцентуации. В противовес знаменательным словам (lexical words), слова-носители грамматического значения в традиционной лингвистике именуются служебными словами (function words). Разумеется, служебные слова можно назвать новым термином “клитики”, этимология которого подчеркивает их меньшую самостоятельность по сравнению со словами знаменательными. (Как известно, термин “клитика” происходит от греческого слова, эквивалентного английскому слову “leaning”, то есть клитики как бы “опираются” на знаменательные слова.). Однако термин “служебные слова”, на наш взгляд, также акцентирует внимание на зависимой роли обозначаемых ими слов, которые, так сказать, “обслуживают” слова знаменательные. Причем термин “служебные слова” является привычным и “говорящим” термином, по крайней мере, для носителей русского языка, в отличие от термина “клитика”, дешифровка внутренней формы которого требует обращения к справочной литературе. То же самое можно сказать относительно английского термина “function words”. Но что самое главное, в схеме грамматикализации клитики представлены как результат дальнейшей грамматикализации служебных глаголов, однако авторы не поясняют, чем клитики отличаются от служебных глаголов. Не отрицая правомерности выделения переходных морфологических единиц, в разработанной нами схеме мы предпринимаем попытку уточнить вышеприведенное понятие клитики. В качестве заключительного этапа грамматикализации англисты рассматривают трансформацию клитики в аффикс, например, фр. ils parleront, где аффикс -ont восходит к знаменательному глаголу avoir (P. Hopper, E. Traugott). Аффиксы традиционно относятся к числу связанных морфем, которые образуют органическое целое с корневой морфемой. В изучаемых языках заключительный этап грамматикализации не зарегистрирован. Однако это не означает, что процесс грамматикализации в них завершается трансформацией знаменательного глагола в служебный. Представляется возможным выделить еще, по крайней мере, два этапа: этап частичной (фонетической) редукции служебного глагола и этап полной редукции служебного глагола. Третий этап грамматикализации в предлагаемой схеме – это этап фонетической редукции грамматического центра аналитической конструкции. Этот этап наиболее наглядно представлен в английской разговорной речи (живой и стилизованной). Ср.: He’s coming, dear (E. Thompson). I’ve been through hell, Bertie (P.G. Wodehouse). I’ll bring you a present (S. Sheldon). 11 Не имея слогообразующего гласного звука, фонетически редуцированный служебный глагол не может рассматриваться как слово, так как все английские слова, включая служебные, имеют в своем составе слогообразующий гласный звук. Вследствие неавтономности фонетически редуцированный служебный глагол стоит ближе к грамматической морфеме, чем к служебному слову. В диссертации фонетически редуцированные служебные глаголы исключены из состава грамматических морфем, поскольку они являются не связанными, а “полусвязанными” морфологическими единицами. Сигналом отсутствия полного слияния фонетически редуцированного служебного глагола с именным компонентом является нефонематический знак апострофа. И.И. Прибыток квалифицирует форманты, вводимые знаком апострофа, как “специфические грамматические морфемы”. Подобно конвенциональным грамматическим морфемам, “специфические грамматические морфемы” являются носителями грамматического значения. Однако, в отличие от конвенциональных грамматических морфем, они никогда не образуют словоформы от именного компонента, к которому присоединяются. Поскольку форманты, вводимые знаком апострофа, лишены формообразующей функции, характерной для грамматических морфем, возникает вопрос о правомерности включения их не только в класс конвенциональных, но и в класс “специфических грамматических морфем.” Фонетически редуцированный служебный глагол, на наш взгляд, представляет собой клитику. Иными словами, под клитикой мы понимаем морфологическую, а не дискурсивную единицу, которая в иерархии морфологических единиц занимает переходное положение между служебным словом и грамматической морфемой. При таком понимании клитики становится понятным, почему клитика находится на более продвинутом этапе грамматикализации, чем служебный глагол, и чем она отличается от служебного глагола. Изменение лингвистического статуса грамматического центра аналитической конструкции не приводит к ее трансформации в синтетическую словоформу, так как грамматическое и лексическое содержание по-прежнему выражаются раздельно. Фонетически нередуцированные служебные глаголы входят в состав глагольного компонента предикативности. Фонетически редуцированные служебные глаголы образуют клитический комплекс с именным компонентом предикативности, в результате чего все предикативные категории оказываются сосредоточенными в именном клитическом комплексе. Это специфика аналитического английского языка. В немецком и русском языках только глагольный компонент может содержать маркеры всех предикативных категорий. Четвертый этап грамматикализации аналитической конструкции можно охарактеризовать как этап полной редукции грамматического центра, в нашем материале – вспомогательного глагола, например: You behaving like Mr. Barrett (G. Cooper). 12 В языкознании нет единства мнений относительно лингвистического статуса синтаксических конструкций без вспомогательного глагола. В русистике они обычно квалифицируются как стандартные предложения (Н.Ю. Шведова), в германистике – как нестандартные предложения (D. Biber et al., R. Quirk et al.). Мы разделяем точку зрения Д. Кристалла, который полагает, что включение синтаксической конструкции в класс предложений или исключение ее из состава предложений предопределяется тем, какое понимание мы вкладываем в термин “предложение”. Предложение, на наш взгляд, – это коммуникативная единица, которая характеризуется автономной эксплицитной предикативностью, то есть присутствием морфологических маркеров модальности и темпоральности, а также морфологических, лексических или ономасиологических маркеров персональности и нормативностью, то есть возможностью стилистически нейтрального употребления в целом ряде или во всех сферах общения. Синтаксические конструкции без вспомогательного глагола в английском, немецком и русском языках характеризуются отсутствием эксплицитных морфологических маркеров модальности и темпоральности. Однако русские синтаксические конструкции без вспомогательного глагола в страдательном залоге являются нормативными и могут быть отнесены к разряду предложений. Английские и немецкие синтаксические конструкции без вспомогательного глагола допускаются в виде исключения только в разговорной речи (живой и стилизованной). Поэтому, вслед за И.И. Прибыток, мы квалифицируем их не как предложения, а как сентенсоиды, то есть предикативные единицы подобные, но не идентичные предложениям. Синтаксические конструкции без вспомогательного глагола в английском и немецком языках характеризуются частично эксплицитной предикативностью, которые в таксономии И.И. Прибыток называются сентенсоидами-фузивами. На первых двух этапах грамматикализации грамматический центр аналитической конструкции является служебным словом, на третьем этапе – клитикой, на четвертом этапе – нулевым репрезентантом служебного глагола. Вторая, третья и четвертая главы имеют одну и ту же композицию. В них выявляются основные этапы грамматикализации английских аналитических конструкций; устанавливается степень релевантности выявленных этапов для соответствующих аналитических конструкций немецкого и русского языков; предпринимается попытка очертить основные направления развития грамматических форм объективации избранных для исследования концептов в разноструктурных языках. Во второй главе проводится анализ аналитических средств объективации концепта “Темпоральность”, в частности, входящих в его состав субконцептов “Настоящее время”, “Прошедшее время” и “Будущее время”. В английском языке четко прослеживается тенденция перехода от синтетических средств объективации субконцептов настоящего и 13 прошедшего времени к аналитическим. В древнеанглийский период грамматические субконцепты настоящего и прошедшего времени объективировались синтетическими формами. В XY в. начинает складываться аналитическая конструкция с глаголом do. На первом этапе грамматикализации аналитическая конструкция do + inf. употреблялась не только в вопросительных, но и в повествовательных предложениях (как утвердительных, так и отрицательных). Второй этап грамматикализации конструкции завершился к XYII в., когда закрепилось современное функционирование глагола do в вопросительных, отрицательных и эмфатических предложениях. С XIX в. начинается третий этап грамматикализации – этап фонетической редукции глагола do в вопросительных предложениях, который особенно активно протекает в субконцепте “Настоящее время”: D’you remember the clip I bought your mama? T. Williams). Четвертый этап грамматикализации аналитической конструкции do + inf. можно датировать второй половиной XX в. Пока четвертый этап грамматикализации тоже встречается, главным образом, в субконцепте “Настоящее время”: What kind of poetry you write? (E. Bond). Полная редукция вспомогательного глагола прошедшего времени did представлена единичными примерами вследствие омонимии английских форм инфинитива и настоящего времени. Различия между британским и американским вариантами английского языка зарегистрированы в сфере посессивного глагола have в вопросительной форме настоящего времени, так как в британском варианте существует параллельная аналитическая посессивная конструкция have got, не требующая использования вспомогательного глагола do. В прошедшем времени различия между вариантами английского языка нивелируются, ибо посессивная конструкция have got стоит вне видо-временной парадигмы. В отрицательной форме соотношение аналитических и синтетических форм посессивного глагола have предопределяется характером отрицания: для выражения общего отрицания используются аналитические конструкции, для выражения частного отрицания – синтетические формы. Поскольку в английском языке ярко выражена тенденция к использованию общего отрицания, аналитические отрицательные конструкции превалируют над синтетическими. В области объективации субконцепта “Настоящее время” в немецком и русском языках никаких изменений в диахронном плане не произошло: формы были и остались синтетическими. В области объективации субконцепта “Прошедшее время” в немецком языке наряду с синтетической формой Präteritum начинает употребляться аналитическая конструкция haben/sein + Inf., за которой закрепляется обозначение процессов и событий в прошлом независимо от их соотнесенности с моментом речи. В русском языке аналитическая форма перфекта сначала вытеснила синтетические формы имперфекта и аориста, а затем, в результате полной редукции вспомогательного глагола быти в XII-XIII вв., была, в свою очередь, 14 вытеснена синтетической формой на -л, что соответствует четвертому этапу грамматикализации, сопровождающемуся процессом реконцептуализации. Ввиду конкретного мышления древних людей будущее время как более отвлеченное и абстрактное возникает значительно позже настоящего и прошедшего времен. В древнеанглийский период специальных грамматических форм для объективации субконцепта “Будущее время” не существовало (C. Lass; И.В. Шапошникова). Субконцепт “Будущее время” актуализировался с помощью форм Present Indefinite в сочетании с лексическими маркерами футуральности. В современном английском языке основными грамматическими средствами объективации субконцепта “Будущее время” являются две аналитические конструкции shall/will + inf. и be going to + inf. Глаголы shall и will происходят от англо-саксонских глаголов sculan и willan, имевших значения долженствования и желания соответственно. Древнеанглийский период, когда глаголы sculan и willan стали модальными глаголами, можно рассматривать как первый этап грамматикализации аналитической конструкции будущего времени. Второй этап грамматикализации английской аналитической конструкции будущего времени shall/will + inf. приходится на среднеанглийский период, в который модальные глаголы shall и will утратили модальное значение и трансформировались в вспомогательные глаголы. С XIX в. начинается третий этап грамматикализации, когда служебный глагол will превращается в клитику ‘ll: We’ll find them (D. Steel). Четвертый этап грамматикализации английской аналитической конструкции будущего времени shall/will + inf. в исследованном материале не зарегистрирован. По-видимому, это объясняется тем, что для корректного восприятия еще нереализованных действий требуется эксплицитная маркировка, тем более, что инфинитив в отсутствии вспомогательного глагола will или клитики ‘ll оказывается омонимичным форме настоящего времени. Вторая аналитическая конструкция будущего времени be going to + inf. более позднего происхождения. Она восходит к сочетанию глагола движения go с инфинитивом цели. Сращение элементов конструкции в единое целое и переосмысление первого компонента конструкции в модальный глагол намерения начинается в XYI в. Первый этап грамматикализации конструкции be going to + inf. продолжался около четырех столетий. Лишь в XX в. компонент be going to постепенно теряет свою модальную окраску, следствием чего являются нередкие случаи частичной и полной редукции. Иными словами, за XX в. конструкция be going to + inf. проходит второй, третий и четвертый этапы грамматикализации. Различия между британским и американским вариантами английского языка в плане использования аналитических конструкций для объективации субконцепта “Будущее время” сводятся к двум моментам. Во-первых, в проанализированном корпусе американской разговорной речи в аналитической конструкции shall/will + inf. не зарегистрирован вспомогательный глагол shall. Во-вторых, в аналитической конструкции be 15 going to + inf. в американском варианте наблюдается слияние компонентов going и to и редукция их произношения, что находит отражение в новой орфографии gonna: We’re gonna have to stop this. It’s doing my back in (D. Storey). Оба момента являются следствием стремления американского варианта к максимально возможному упрощению норм грамматики, произношения и орфографии, принятых в британском варианте английского языка. Источниками аналитической конструкции будущего времени в немецком языке являются сочетания инфинитива с модальными глаголами wollen/sollen и с инхоативным глаголом werdan. У модальных глаголов wollen и sollen в немецком языке не произошло нейтрализации модальных значений. Что касается глагола werdan, то с течением времени он потерял инхоативное значение и в сочетании с последующим инфинитивом превратился в регулярное средство репрезентации субконцепта “Будущее время”: Wir werden keinen Unfall haben (E.M. Remarque). В древнерусском языке существовало несколько описательных конструкций, объективирующих субконцепт “Будущее время”. Однако большинство используемых в них глаголов (хотети, почати, начати, имети) в той или иной степени сохраняло первоначальное значение начинательности, долженствования и т. п. В русистике бытует мнение, что только глагол буду с самого начала не имел никакого лексического значения (В.В. Иванов). По мнению С.П. Лопушанской, на раннем этапе развития русского языка глагол буду также не являлся “пустым” глаголом. Ему было свойственно значение начинательности. Лишь в XYII в., в результате утраты значения начинательности, конструкция буду + инф. трансформировалась в аналитическую конструкцию, репрезентирующую субконцепт “Будущее время”. В русском языке, в отличие от английского и немецкого языков, аналитическая конструкция будущего времени с буду сосуществует с синтетическими формами. Дифференциация осуществляется по видовым характеристикам: глаголы несовершенного вида образуют будущее время аналитическим способом, глаголы совершенного вида – синтетическим способом. Ср.: Вы будете работать непосредственно со мной (Б. Акунин). К вам я больше не приеду (М. Булгаков). Немецкая аналитическая конструкция werden + Inf. и русская аналитическая конструкция буду + инф. в настоящее время находятся на втором этапе грамматикализации. Третий этап грамматикализации, повидимому, невозможен, так как вспомогательные глаголы werden и буду начинаются с согласных звуков, которые не могут опускаться. Четвертый этап грамматикализации теоретически возможен, но маловероятен, по крайней мере, во флективных языках, в которых слова, даже в разговорной речи, соединяются не столько посредством примыкания, сколько посредством согласования и управления. 16 Результаты анализа теоретической литературы вопроса и проведенного диахронического анализа свидетельствуют о том, что модальный потенциал грамматического центра аналитических конструкций будущего времени в исследованных языках эволюционирует по-разному. В английском языке грамматический центр обнаруживает тенденцию к демодализации, в немецком и русском языках наблюдается обратный процесс: грамматический центр аналитической конструкции будущего времени после первичной демодализации развивает новые модальные значения (в немецком языке – модальное значение предположения, в русском языке – модальные значения желательности, намерения, готовности и т. д.). Наряду с вновь образованными аналитическими конструкциями: shall/will + inf., be going to + inf., werden + Inf., буду + инф. для объективации субконцепта “Будущее время” в исследуемых языках продолжают употребляться формы настоящего времени в сочетании с лексическими маркерами футуральности. Особенно ярко эта тенденция проявляется в немецком языке, где, согласно данным немецких грамматик, Präsens является ведущим средством выражения будущего (Duden Grammatik; W. Jung; H. Glintz). Объектом исследования в третьей главе является концепт “Аспектуальность” и составляющие его субконцепты: “Длительность”, “Результативность” и “Однократность”. В древнеанглийский период субконцепт “Длительность” не имел специально закрепленных грамматических форм объективации. В большинстве случаев только контекст указывал на наличие/отсутствие в глаголе семы “длительность”. Современная аналитическая конструкция be + V ing восходит к двум древнеанглийским формам: ‘bēōn + причастие I’ и ‘bēōn + on + отглагольное существительное’. К XYIII в. конструкция проходит первые два этапа грамматикализации. В результате полной десемантизации глагол bēōn трансформируется в вспомогательный глагол. В XYIII в. начинается третий этап грамматикализации конструкции be + V ing. Однако частичная редукция первого компонента представлена в XYIII в. немногочисленными примерами в сфере настоящего времени (брит. вар. – 9,1%; амер. вар. – 12,4%). В XIX в. удельный вес усеченных глаголов am/is/are в рассматриваемой конструкции существенно возрастает в обоих вариантах английского языка, причем рост частоты употребления усеченных форм вспомогательного глагола be значительно выше в американском варианте (брит. вар. – 38,8%; амер. вар. – 57,8%). В XX в. относительная частота усеченных форм глагола be в аналитической конструкции be + V ing в сфере настоящего времени становится примерно одинаковой: 68,4% – в британском варианте и 70,9% – в американском варианте. Единичные примеры полной редукции первого компонента в конструкции be + V ing появляются в XIX в. (брит. вар. – 0,7%; амер. вар. – 0,5%), но и в XX в. это явление не стало продуктивным (брит. вар. – 2,4%; амер. вар. – 3,3%). 17 Как и частичная редукция, полная редукция вспомогательного глагола be наблюдается только в настоящем времени. Это объясняется тем, что стремление к экономии составляет отличительную особенность разговорной речи (D. Crystal, D. Davy; О.Б. Сиротинина), для которой в проанализированном материале характерно превалирование настоящего, а не прошедшего времени. Кроме того, появление редуцированных форм глагола be в прошедшем времени означало бы увеличение омонимичных форм (омофонов и омографов), что привело бы к двусмысленности изолированных высказываний. Ср.: are → ‘re / were → ‘re; is → ‘s / was → ‘s. Частичная редукция вспомогательного глагола be чаще встречается в повествовательных предложениях, полная редукция – в вопросительных предложениях. Ср.: She’s looking forward to coming here (B. Clark). You looking for a job? (T. Williams). What you crying about? (A. Miller). На современном этапе в обоих вариантах английского языка намечается тенденция к расширению сферы употребления конструкции be + V ing за счет глаголов, выражающих состояние: I hope you are feeling better because you are looking great (B. Travers). В отличие от английского языка, в русском языке отсутствуют грамматические средства объективации субконцепта “Длительность” (А.Ю. Аверина). Субконцепт “Длительность” в русском языке актуализируется с помощью лексических и словообразовательных средств, а в целом ряде случаев становится очевидным только из конситуации. В истории немецкого языка был период, когда, подобно английскому языку, глагол в верхненемецком диалекте начал развивать аналитическую конструкцию длительного вида, однако этот процесс не получил своего дальнейшего развития (Н.И. Филичева; O.И. Москальская). В XX в. в немецком языке формируется аналитическая конструкция, сходная с аналитической конструкцией be + V ing в английском языке. Она состоит из вспомогательного глагола sein, частицы am, которая представляет собой фузию предлога an и артикля dem и инфинитива знаменательного глагола: Mein Freund hat mich angerufen, als ich am lesen war (IDS Korpora). Аналитическая конструкция sein + am + Inf. прошла длительный путь грамматикализации. В процессе становления аналитической конструкции sein + am + Inf. представляется возможным выделить четыре этапа: 1) sein + an + Artikel + S (локативная конструкция); 2) sein + an + Artikel + S (метонимический перенос: место действия → действие); 3) sein + am + Verbalsubstantiv (семантическая генерализация: действие → процесс); 4) sein + am + Inf. (аналитическая конструкция). 18 Значительные преобразования, происходящие на современном этапе развития конструкции, касаются не только расширения диапазона знаменательных глаголов в ее составе (переходные и непереходные глаголы, глаголы действия и глаголы состояния), но и характера подлежащего в предложении. Если на первых этапах развития конструкции подлежащее выражалось исключительно одушевленными существительными, то в настоящее время можно встретить примеры употребления аналитической конструкции sein + am + Inf. с неодушевленными существительными: Der Schmerz ist am nachlassen (IDS Korpora). Немецкая аналитическая конструкция sein + am + Inf. находится на втором этапе грамматикализации. В древнеанглийский период грамматический концепт “Результативность” объективировался синтетическими формами, главным образом, с помощью приставки Ʒe- (ge-), например: settan (ставить, класть) – Ʒesettan (поставить, положить). Источником английской аналитической конструкции have + Participle II послужило сочетание посессивного глагола have (др. англ. habban) c дополнением, имевшим при себе определение, выраженное формой второго причастия: S + have + O + P II (первый этап грамматикализации). Становление аналитической конструкции have + P II (второй этап грамматикализации) историки английского языка относят к среднеанглийскому периоду. В XYIII в. начинается третий этап грамматикализации аналитической конструкции have + P II в сфере настоящего времени. Однако частота употребления частично редуцированных форм вспомогательных глаголов have/has в XYIII в. незначительна как в британском, так и в американском вариантах (брит. вар. – 5, 3%; амер. вар. – 3,7%). В XIX в. третий этап грамматикализации конструкции have + P II в сфере настоящего времени набирает темп. Сначала наблюдается опережающий рост частоты употребления частично редуцированных глаголов have/has в американском варианте (брит. вар. – 23,6%; амер. вар. – 47,7%), в XX в. – в британском варианте английского языка (брит. вар. – 58,1%; амер. вар. – 64,3%). В целом, частота употребления клитик ‘ve и ‘s в американском варианте значительно выше, чем в британском варианте. Четвертый этап грамматикализации аналитической конструкции have + P II в сфере настоящего времени начинается в XIX в. (брит. вар. – 1,2%; амер. вар. – 2,1%). Однако и в XX в. случаи полной редукции вспомогательных глаголов have/has не преодолевают 5% барьер. Мы предполагали, что в корпусах разговорной речи аналитических конструкций с полной редукцией вспомогательных глаголов have/has будет значительно больше, чем в стилизованной разговорной речи. Однако наша гипотеза не подтвердилась. Это свидетельствует о том, что полная редукция вспомогательного глагола have в аналитической конструкции have + P II в настоящее время не характерна для речи англоязычных говорящих. Что касается писателей, то они используют ее в характерологических целях. Так, 19 например, один из персонажей А. Милна, ранее не использовавший подобных конструкций, разбогатев, начинает свободно употреблять их в разговоре со своим хозяином, чтобы подчеркнуть, что они теперь находятся на одной ступени иерархической лестницы. Полная редукция вспомогательного глагола чаще всего встречается в вопросительных предложениях, тогда как наиболее благоприятным условием для появления частичной редукции является утвердительное повествовательное предложение. Ср.: Royalty gone to bed? (S. Brown). She’s gone for good (C. Mowatt). Частичная редукция вспомогательных глаголов have/has в отрицательных повествовательных предложениях представлена единичными примерами, поскольку общее отрицание в английском предложении относится к служебному глаголу, а не к клитике. При желании сделать структуру предложения более компактной англоязычные говорящие строят его без вспомогательного глагола, используя не общее, а частное отрицание: I never seen him again (A. Miller). В американском варианте английского языка синтетическая форма Past Indefinite находится в отношении свободного варьирования с аналитической конструкцией have/has + P II даже в самых “сильных” позициях последней, а именно с обстоятельственными словами already, just, yet и т.п., которые подчеркивают результативность действия (Г.А. Вейхман). Ср.: But I just ordered champagne in here (T. Williams). But I have just ordered champagne in here. Аналитическая конструкция have + P II в сфере прошедшего времени находится на втором этапе грамматикализации. Единичные случаи частичной редукции глагола had зарегистрированы в многочленных аналитических конструкциях: They believed everything they’d been told (A. Miller). Как и в английском языке, субконцепт “Результативность” в немецком языке объективируется аналитическим способом. Однако если в английском языке существует одна аналитическая конструкция для объективации субконцепта “Результативность”, в немецком языке таких конструкций две: haben + P II и sein + P II. Выбор той или иной конструкции предопределяется характером глагола. Глаголы, обозначающие движение и изменение состояния, употребляются в конструкции sein + P II, все остальные глаголы – в конструкции haben + P II. Ср.: Sind Sie verrückt geworden, Becker? (Cl. Schröder). Warum wollt ihr dann noch etwas schenken? – Das haben wir dir doch gerade erklärt (E. Strittmater). Следует отметить, что немецкие аналитические конструкции, используемые для объективации субконцепта “Результативность”, на современном этапе развивают темпоральное значение. Однако процесс реконцептуализации конструкций haben/sein + P II не завершен: в 20 разговорной речи они употребляются как в своем первоначальном аспектуальном значении, так и в производном темпоральном значении. В русском языке также существовала аналитическая конструкция перфекта. Но с течением времени она подверглась реконцептуализации и в результате полной редукции вспомогательного глагола из аналитического средства объективации субконцепта “Результативность” превратилась в синтетическое средство объективации субконцепта “Прошедшее время”. В современном русском языке концепт “Результативность” объективируется синтетическими средствами: делать – сделать, писать – написать. В сфере прошедшего времени в русском языке сохранились остаточные формы древнерусского аналитического плюсквамперфекта, которые обозначают “отмененное/антирезультативное” действие в прошлом (К.В. Горшкова, Г.А. Хабургаев; М.Н. Шевелева) и имеют ограниченную сферу употребления: Маша уже пошла было к двери, когда Шмелев остановил ее (К. Симонов). Для объективации субконцепта “Однократность” англоязычные говорящие используют аналитическую конструкцию have + a + N verbal, которая восходит к посессивной конструкции. Несмотря на то, что аналитическая конструкция have + a + N verbal сформировалась в среднеанглийский период, она до сих пор находится на втором этапе грамматикализации: Did you have a talk to my manager while you were waiting? (P. Sheffer). Аналитическая конструкция have + a + N verbal представляет собой особую единицу номинации, которая вследствие наличия неопределенного артикля специализируется на именовании не просто действия, а действия вкупе с его аспектуальной характеристикой как однократного действия. Конструкция have + a + N verbal сочетает в себе признаки морфологического, лексического и синтаксического аналитизма. Аналитизм конструкции have + a + N verbal на морфологическом уровне проявляется в том, что она имеет систему форм, свойственных первому компоненту, а именно глаголу. Аналитизм конструкции have + a + N verbal на лексическом уровне манифестируется в глобальности номинации, то есть в соотнесенности с единым объектом именования (В.Г. Дидковская). Глобальность номинации приводит к тому, что конструкция have + a + N verbal выражает, хотя и расчлененный, но один член предложения (сказуемое), то есть имеет свойства синтаксического аналитизма. Сопоставление частоты употребления аналитической конструкции have + a + N verbal в британском и американском вариантах английского языка не проводилось ввиду небольшого количества примеров в выборке. В немецком языке грамматических средств объективации субконцепта “Однократность” не существует. В русском языке грамматический 21 субконцепт “Однократность” объективируется синтетическим способом, с помощью суффикса -ну-: взглянул. Четвертая глава посвящена концепту “Залоговость”. В английском языке общепризнано существование двух субконцептов в концепте “Залоговость”: “Действительный залог” и “Страдательный залог”. Субконцепт “Действительный залог” не имеет специальных материальных средств объективации. Субконцепт “Страдательный залог” репрезентируется аналитическими средствами. Аналитические средства объективации субконцепта “Страдательный залог” начинают складываться в древнеанглийский период. В то время для этой цели использовались две конструкции bēōn/wesan + P II и weorþan + P II. Поскольку глаголы bēōn, wesan и weorþan были глаголами-связками и частично сохраняли свое лексическое значение, древнеанглийский период можно рассматривать как первый этап грамматикализации аналитической конструкции страдательного залога. На первом этапе грамматикализации второе причастие согласовывалось с подлежащим предложения, а компоненты конструкции нередко располагались дистантно. Второй этап грамматикализации охватывает весь среднеанглийский период. В это время глаголы bēōn, wesan и weorþan полностью десемантизируются и превращаются во вспомогательные глаголы, которые обретают развернутую глагольную парадигму. В результате полной десемантизации глаголы ben (др. англ. bēōn) и wurthen (др. англ. weorþan) становятся взаимозаменяемыми, и с течением времени глагол wurthen выходит из употребления. Второе причастие теряет формы словоизменения и занимает контактную позицию по отношению к вспомогательному глаголу. Формируется аналитическая конструкция страдательного залога be + P II. Вспомогательный глагол be не вытесняет глагол-связку be. Их дифференциация осуществляется на основе значения, которое глагол be передает в сочетании со вторым причастием. Значение действия свидетельствует о том, что перед нами морфологическая аналитическая конструкция, репрезентирующая субконцепт “Страдательный залог”. Значение состояния говорит о том, что перед нами синтаксическая аналитическая конструкция, актуализирующая составное именное сказуемое с глаголом в форме действительного залога. Ср.: …the outer door of the building was slowly and reluctantly opened … by Walter (Sh. Delaney). She was lost in wonder (M. Twain). С XIX в. начинается третий этап грамматикализации аналитической конструкции be + P II. Клитизация глагола be, как правило, имеет место в настоящем времени при наличии в предложении подлежащего, выраженного местоимением. Чаще всего клитизация вспомогательного глагола наблюдается после подлежащего it. Ср.: It’s forbidden to take it away (H.B. Stowe). I’m told that he is not there (T. Williams). 22 Клитизация глагола be в прошедшем времени, как уже отмечалось, порождает омонимию форм. Неудивительно, что в проанализированном материале она не зарегистрирована. Отсутствие четвертого этапа грамматикализации аналитической конструкции be + P II также закономерно. Полная редукция вспомогательного глагола обычно имеет место в разговорной речи. Страдательный залог редко употребляется в разговорной речи (D. Biber et al.). Он составляет отличительную особенность научного дискурса (Л.М. Медведева), для которого характерно использование полных, а не редуцированных форм. В современном английском языке на смену исчезнувшему в среднеанглийский период глаголу wurthen, обозначавшему переход из одного состояния в другое, приходит глагол get. Глагол get заимствован из скандинавских языков. Первое употребление глагола get зафиксировано в письменных памятниках XIII в. (E. Gelderen). Тогда глагол get употреблялся как знаменательный глагол в значении “добывать, доставать что-либо в результате целенаправленного действия”. В результате частичной десемантизации глагол get начинает употребляться как глагол-связка. В XYII в. глагол-связка get в конструкции get + P II полностью десемантизируется. Появляется новая морфологическая аналитическая конструкция, репрезентирующая субконцепт “Страдательный залог”. Для аналитической конструкции get + P II характерно значение изменения состояния, которое обусловлено действием извне: He was there, but he didn’t get killed (D. Storey). В XYIII в. аналитическая конструкция get + P II представлена немногочисленными примерами. В XIX в. частота употребления аналитической конструкции get + P II увеличивается, но незначительно. Лишь в XX в. происходит четкая дифференциация значений пассива состояния и пассива действия (M. Haspelmath) и, как следствие, почти трехкратное увеличение числа аналитических конструкций страдательного залога с глаголом get. Следует отметить, что в американском варианте английского языка аналитическая конструкция get + P II употребляется значительно чаще, чем в британском варианте, особенно в разговорной речи, где аналитическая конструкция be + P II вообще не зарегистрирована. Аналитическая конструкция get + P II находится на втором этапе грамматикализации. Третий этап грамматикализации невозможен по фонетическим соображениям. Четвертый этап теоретически возможен, но в исследованном материале не зарегистрирован. Как и в английском языке, субконцепт “Страдательный залог” в немецком языке объективируется аналитическим способом. Этой цели служат аналитические конструкции werden + P II и sein + P II. Существование пассивной конструкции werden + P II признается всеми лингвистами, поскольку глагол werden “содержит в своей семантике элемент динамики, который «выключает» адъективную сторону причастия II” (Б.А. Абрамов). Глагол sein, в отличие от глагола werden, не имеет в своей 23 семантике элемента динамики, в результате чего адъективная сторона второго причастия никогда не устраняется полностью. Лишь конситуация, на наш взгляд, дает возможность разграничить морфологическую аналитическую конструкцию, объективирующую субконцепт “Страдательный залог”, и синтаксическую аналитическую конструкцию, актуализирующую составное именное сказуемое с глаголом в действительном залоге. Ср.: Ich spürte, wie meine Hand hinter meinen Rücken geführt wurde (L. Kern). Ich bin dort nur gedultet, ich paβ nicht zu denen (E.M. Remarque). Второй этап грамматикализации обеих аналитических конструкций страдательного залога завершается в средневерхненемецкий период. Третий и четвертый этапы грамматикализации в исследованном материале не зарегистрированы и, в принципе, маловероятны, так как страдательный залог довольно редко употребляется в разговорной речи, для которой типичны частичная и полная редукция вспомогательных глаголов в составе аналитических конструкций. В семантическом плане немецкие аналитические конструкции werden + P II и sein + P II имеют много общего с английскими конструкциями get + P II и be + P II. Однако немецкая аналитическая конструкция werden + P II употребляется значительно чаще, чем аналитическая конструкция sein + P II, в то время как в английском языке наиболее употребительной является аналитическая конструкция be + P II, а конструкция get + P II находится в стадии становления. Как в английском, так и в немецком языке доминируют двучленные аналитические конструкции страдательного залога без выраженного агенса. Приблизительно в четыре раза реже используются трехчленные аналитические конструкции страдательного залога. Агенс обычно находит эксплицитное выражение в структуре предложения, если он является носителем важной фактуальной информации. И в английском, и в немецком языке существуют безличные аналитические конструкции страдательного залога. Безличные аналитические конструкции страдательного залога в английском языке, как правило, вводятся формальным подлежащим it. Немецкие безличные аналитические конструкции страдательного залога тоже могут вводиться формальным подлежащим – местоимением es, являющимся аналогом английского местоимения it. Ср.: It is estimated that his joviality with chance acquaintances … was worth hundreds of pounds to him (P.G. Wodehouse). Es wurde schon getanzt, als wir ankamen (W. Bredel). Однако в немецком языке, особенно в разговорной речи, встречаются аналитические конструкции страдательного залога без формального подлежащего в поверхностной структуре предложения, которые не характерны для английского языка: Ich saβ in einem Sessel neben der Tür zum Hinterzimmer, in dem probiert wurde (E.M. Remarque). 24 В русском языке субконцепт “Страдательный залог”, как правило, объективируется синтетическим способом, с помощью постфикса -ся. Образование морфологических форм с постфиксом -ся происходит в результате агглютинации глагола с энклитичной формой возвратного местоимения сz или си. Синтетическая форма страдательного залога окончательно сложилась в XYII в. Древнейшим способом объективации субконцепта “Страдательный залог” в русском языке является страдательное причастие. В древнерусских памятниках страдательные причастия употреблялись с вспомогательным глаголом быти во всех трех временах. В современном русском языке глагол быть всегда актуализируется при отнесенности действия к сфере прошлого и будущего. В случае наличия синтаксического настоящего времени глагол быть представлен нулевым репрезентантом. Иными словами, этап грамматикализации русских аналитических конструкций страдательного залога варьируется в зависимости от характера временных характеристик: в случае наличия морфологически выраженного прошедшего или будущего времени, аналитическая конструкция находится на втором этапе грамматикализации, в то время как наличие синтетического настоящего времени свидетельствует о четвертом этапе грамматикализации аналитической конструкции. Как в английском и немецком языках, о морфологической аналитической конструкции страдательного залога говорим в том случае, когда сочетание глагола быть со страдательным причастием передает значение действия. В плане соотношения двучленных и трехчленных аналитических конструкций страдательного залога русский язык фактически не отличается от английского и немецкого языков. Как и в немецком языке, в русском языке используются одночленные аналитические конструкции для объективации субконцепта “Страдательный залог”. В.С. Храковский называет их конструкциями с неканоническим подлежащим, поскольку в них отсутствует конвенциональное подлежащее, выраженное существительным или местоимением в именительном падеже: Про батарею Тушина было забыто (Л. Толстой). Проведенный анализ показал, что аналитический способ репрезентации субконцепта “Страдательный залог” наиболее ярко представлен в английском и немецком языках. В заключении подводятся основные итоги и намечаются некоторые перспективы проведенного исследования. Использование когнитивной методологии позволило выдвинуть тезис об асимметричном, а не о комплементарном распределении концептуальной информации между компонентами глагольных аналитических конструкций. Грамматикализация грамматического центра глагольных аналитических конструкций представляет собой градуальный процесс трансформации лексического в грамматическое, менее грамматического в более грамматическое. В диссертации разработана новая четырехэтапная 25 схема грамматикализации. Сущность первых двух этапов грамматикализации грамматического центра глагольных аналитических конструкций состоит в различной степени десемантизации знаменательного глагола: на первом этапе грамматикализации знаменательный глагол десемантизируется частично, на втором этапе – полностью, превращаясь в служебный глагол. Сущность третьего и четвертого этапов грамматикализации состоит в различной степени редукции служебного глагола: на третьем этапе грамматикализации происходит частичная (фонетическая) редукция служебного глагола, четвертый этап характеризуется полной редукцией служебного глагола. Третий этап грамматикализации сопровождается превращением служебного глагола в клитику. В работе предлагается рассматривать клитику как морфологическую единицу, которая занимает переходное положение между служебным, а не любым, словом и грамматической морфемой. Положение о корреляции немаркированности и когнитивного оператора нормы позволило обосновать разный лингвистический статус синтаксических единиц с полной редукцией грамматического центра в славянском русском языке и германских английском и немецком языках. В диссертации показано, что различия между британским и американским вариантами английского языка в области использования аналитических конструкций для объективации грамматических концептов “Темпоральность”, “Аспектуальность” и “Залоговость” минимальны. Как правило, они касаются степени грамматикализации грамматического центра и частоты употребления аналитических конструкций с частичной и полной редукцией грамматического центра. Межъязыковые различия более существенны. Они затрагивают три момента: 1) продуктивность аналитического способа объективации грамматических концептов, 2) степень грамматикализации грамматического центра глагольных аналитических конструкций, 3) направление типологических изменений в способах объективации грамматических концептов или их отсутствие. Перспективу исследования видим в привлечении к анализу разных частей речи и создании атласа аналитических конструкций, а также в выявлении закономерностей перевода аналитических конструкций с одного языка на другой. 26 Основные положения диссертации отражены в 13 публикациях общим объемом 6,3 печ. л., из них 3 статьи – в журналах, рекомендованных ВАК РФ: 1. Шершукова, Н.В. Слова категории состояния как специфический компонент синтаксических аналитических конструкций [Текст] / Н.В. Шершукова // Вестник СГСЭУ. − Саратов: Саратовский государственный социально-экономический университет, 2006. − № 14 (3). − C. 239-242. – Библиогр.: с. 242. 2. Шершукова, Н.В. Этапы грамматикализации конструкции be going to + inf. [Текст] / Н.В. Шершукова // Вестник Челябинского государственного педагогического университета. – Челябинск: Изд-во Челябинск. гос. пед. ун-та, 2008. – № 2. – С. 263-277. – Библиогр.: с. 277. 3. Шершукова, Н.В. Грамматикализация глагольных конструкций, актуализирующих грамматические концепты "Темпоральность", "Аспектуальность", "Залоговость" в разноструктурных языках [Текст] / Н.В. Шершукова // Вестник Челябинского государственного педагогического университета. – Челябинск: Изд-во Челябинск. гос. пед. ун-та, 2009. – № 3. – С. 263-275. – Библиогр.: с. 275. 4. Шершукова, Н.В. Функционирование аналитических конструкций с глаголом be в английской устной речи [Текст] / Н.В. Шершукова // Филологические чтения. − Оренбург: ГОУ ОГУ, 2005. − С. 162-167. – Библиогр.: с. 167. 5. Шершукова, Н.В. Функционирование морфологических аналитических конструкций в жанре интервью [Текст] / Н.В. Шершукова // Романо-германская филология: Межвуз. сб. науч. тр. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2005. − Вып. 5. – С. 300-309. – Библиогр.: с. 309. 6. Шершукова, Н.В. Особенности функционирования конструкции be going to + inf. в XIX-XX вв. (на материале драматургических произведений) [Текст] / Н.В. Шершукова // Германская филология: Межвуз. сб. науч. тр. − Саратов: ООО Изд-во «Научная книга», 2006. − С. 162-172. – Библиогр.: с. 172. 7. Шершукова, Н.В. Аналитические тенденции в ФСП поссесивности (на материале глагола have и конструкции have got) [Текст] / Н.В. Шершукова // Язык и культура в современном экономическом пространстве: Материалы международной научно-практической конференции, посвященной 75-летию образования СГСЭУ. 24 апреля 2006 г. − Саратов: Изд-во “Научная книга”, 2006. − Ч. 1. – С. 138-147. – Библиогр.: с. 147. 8. Шершукова, Н.В. Диахронический анализ аналитических средств выражения будущего времени в английском языке [Текст] / Н.В. Шершукова // Современные лингвистические, психологические и методические аспекты языка и речи: материалы международной научно-практической конференции 27 10 октября 2006. – Саратов: Изд-во ГОУ ВПО “Саратовская государственная академия права”, 2007. – С. 116-124. – Библиогр.: с. 124. 9. Шершукова, Н.В. Конструкция have + N как проявление аналитизма в английском языке (на материале художественных произведений XIX-XX вв.) [Текст] / Н.В. Шершукова // Языковые и культурные контакты: Сб. науч. тр. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2007. – Вып. 1. – С. 180-184. – Библиогр.: с. 184. 10. Шершукова, Н.В. Тенденции развития аналитизма в английском языке (на примере аналитических конструкций с глаголом have) [Текст] / Н.В. Шершукова // Вопросы структурной, функциональной и когнитивной лингвистики: теория и практика. Сб. науч. тр. по материалам международной конференции 26-27 марта 2007 г. − Саратов: ИЦ “Наука”, 2007. − С. 102-109. – Библиогр.: с. 109. 11. Шершукова, Н.В. Становление морфологической аналитической конструкции с глаголом get в английском языке [Текст] / Н.В. Шершукова // Коммуникативные и социокультурные проблемы романо-германского языкознания: материалы межвуз. науч. конференции 29 ноября 2006 г. – Саратов: ООО Изд-во «Научная книга», 2007. – С. 218-223. – Библиогр.: с. 223. 12. Шершукова, Н.В. Тенденции развития аналитических конструкций, актуализирующих грамматический концепт «Аспектуальность» (на материале разноструктурных языков) [Текст] / Н.В. Шершукова // Вопросы филологических наук. – Москва: ООО “Компания Спутник+”, 2009. – № 1 (35). – С. 70-75. – Библиогр.: с. 75. 13. Шершукова, Н.В. Этапы грамматикализации глагольных аналитических конструкций, актуализирующих концепт «Темпоральность» (на материале разноструктурных языков) [Текст] / Н.В. Шершукова // Личность – Язык – Культура: материалы II Всероссийской научнопрактической конференции 27-28 ноября 2008 г. – Саратов: ООО ИЦ «Наука», 2009. – С. 125-134. – Библиогр.: с. 134.