Княгиня Екатерина Романовна Дашкова, урожденная графиня
advertisement
VII. Княгиня Екатерина Романовна Дашкова, урожденная графиня Воронцова. Без сомнения, большей части читателей памятен весьма рас­ пространенный эстамп, изображавший одну замечательную женщину прошлого века в том виде, в каком сохранило ее для нас время в тогдашнем современном портрете: доброе женское лицо, уже даже далеко не молодое и не красивое; лицо это не­ вольно останавливает на себе внимание тем, что на плечах этой пожилой женщины — мужской мундир или кафтан прошлого века; грудь украшена звездою; на голове женщины — старушечий чепчик, нечто вроде колпака. Это, как всем известно, — княгиня Дашкова. Есть и еще портрет только военном русской женщины тоже в мундире, но значительно менее распространенный и менее известный: военный мундир этой последней женщины, тоже уже старушки, украшен Это — Дурова, Скажем мужском, георгиевским крестом. «девица-кавалерист». же прежде о Дашковой, как личности; а о Дуровой будет сказано в исторической женской своем месте. — 120 — «В XVIII столетии, благодаря петровскому перевороту, рус­ ская женщина приобрела человеческие права. Четыре женщины но­ сили в этом столетии императорскую корону и несколько замечательных не коронованных женских личностей оставили следы своего существования на поприще более видном и обширном, чем замкнутые терема. Если подобный личности и появлялись до переворота, то они составляли редчайшие исключения, и если после переворота их можно еще считать исключениями, то уже далеко не столь редкими. В 1762 году одним из главных деятелей возведения на престол русский Великой Екатерины II является девятнадцатилетняя женщина,— княгиня Дашкова; она обращает на себя внимание всей образованной Европы, которая в лице современных писателей вносит её имя в историю, и, раз обратив на себя её внимание, она не исчезает, как ме¬ теор, но до последней минуты своей жизни остается личностью замечательнейшею. С большим успехом и честью исполняет, в продолжение одиннадцати лет, должность директора академии наук, — дело, до тех пор неслыханное, — становится основатель­ ницею и президентом Российской Академии и до последней ми­ нуты своей жизни остается женщиной настолько же, насколько и замечательнейшей личностью.» Такими словами начинает характеристику княгини Дашковой один из современных русских писателей в биографии этой женщины, и нельзя не согласиться с ним, что на подобные личности между женщинами, какою является княгиня Дашкова, не богата история всего человечества. Тем более должны дорожить такими, историческими женскими именами мы, русские, юнейшие из всех цивилизованных народов Европы, что эта послед- няя, вообще мало ценя наши заслуги в истории общечеловеческого развития, не отказывает в этих заслугах некоторым — 121 — русским историческим женским личностям, относительный про- цент которых у нас едва ли ниже процента таких же исторических личностей в остальной Европе. Екатерина Романовна родилась около половины восемьнад- ц а т о г о столетия, в 1744 году, и потому не принадлежит уже к русским женщинам ни петровской, ни бироновской эпохи. Она происходила из знатного рода графов Воронцовых, при­ ходилась сродни графам Паниным и вообще принадлежала к высшим родам русского царства. Уже при самом рождении она отличена была перед другими знатными восприемницей её от девушками т е м , что купели была сама императрица Е л и з а в е т а Петровна, а крестным отцом — тогдашний наследник престола, впоследствии император Петр III. Она лишилась матери, когда ей было всего два года. Отец её, еще молодой человек, не мог заняться воспитанием своих детей, потому что весь отдан был а потому маленькая Екатерина до светским четырех удовольствиям, лет жила у своей бабушки, по обычаю почти всех бабушек не чаявшей души в своей внучке-сиротке; взяли в дом к вичу Воронцову, с четырех же лет дяде её, вице-канцлеру женатому на двоюродной маленькую Михаилу сестре графиню Иларионо- государыни и пользовавшемуся, особенно после падения Бестужева-Рюмина, большим влиянием при дворе. В доме у Воронцова часто бывала сама императрица, обедала и проводила целые вечера. Маленькая крестница императрицы нередко играла на коленях кой крестной матери, сиживала с пользовалась её ласками. ней рядом Воронцов в у своей высо­ за столом своей и вообще привязанности к племяннице не отличал ее от своей родной дочери Анны, с которою маленькая лодость, живя в Екатерина провела все детство и первую мо­ одной комнате. Их и воспитывали вместе, и — 122 — одевали в одинаковые платья, их одни и те же учителя учили обе- девушек. И несмотря, тания, из однако, на эту внешнюю тожественность воспи- одной девушки вышла крупная историческая личность, занявшая почетное и даже редко место женщины-деятеля в вила своих прав «Мой дядя тавленных выпадавшее на долю женщины истории, другая же ничем не зая­ на историческое бессмертие. говорит ею записках дочери и мне лучших о себе впоследствии Дашкова в - ничего не ж а л е л , чтоб учителей, и, по понятиям дать своей того времени, мы получили наилучшее воспитание. - «Нас учили четырем ным языкам ос- и мы говорили бегло по-французски; один разстат- ский советник выучил нас итальянскому языку, а г. Бектеев давал уроки русского, когда мы удостоивали их брать. Мы сделали большие Кто мог успехи в танцевании и немного вообразить, что знали рисовать. такое воспитание было не совер­ шенно?» Бремя воспитания и обучения длилось до четырнадцатилетнего возраста маленькой графини. Но богатая натура её не удовлетво­ рялась тем, что она получила; в душе был большой запрос на многое, чего она еще не знала, не видела, не испытывала. Рано проявилось в ней неясное сознание своей силы и чувство бо- гатых задатков, и это обнаруживалось в внутренних ней с од­ ной стороны какою-то гордостью, признанием за собой чего-то большего, чем то, что в ней думали видеть, а с другой страстным желанием раздела чувств, впечатлений, знаний — желанием дружбы и любви. Но отзыва на все это она не могла найти ни в ком: с совоспитанницей своей она не сошлась душою, а других родных никого близко не имела, и только глубокую дружбу воспитала она в себе к своему брату Александру, к которому питала это чувство — 123 — всю жизнь, как и вообще все её привязанности отличались полно­ тою и какою-то законченностью: она всякому чувству отдавалась вся. Сначала она чувствовала себя вполне одинокою, именно в период брожения молодых сил. Но в это время случившаяся с ней болезнь едва ли не была тем роковым стимулом, который нередко определяет на всю жизнь дальнейшее развитие и самое призвание человека. Она заболела корью, и так сношения с как семья, в двором, то из которой она жила, имела постоянная опасения, чтобы корь не занесена была во дворец и не заразила великого князя Павла Петровича, моло­ дую девушку удалили за 60 верст ставим, к от столицы, в деревню, при­ больной какую-то компаньонку-немку. Здесь-то, когда болезнь её несколько облегчилась, в честве она набросилась на книги, и когда воротилась уже в то страсть к чтению оставалась в Она читала все, что находила в богатом доме вице-канцлера; с и л , запоем, лихо­ радочно. Она не останавливалась на легком чтении: философский захватил период это обыкно­ брожения молодых век в дом, ней преобладающей страстью. Вольтера, Буало, Монтескье и др. она читала, как венно бывает одино- и ее своим крылом. Все свои деньги она тратила на книги, и притом на такие, как знаменитая «Энциклопедия» XVIII века и «Лексикон» Морери. О всем прочитанном, о своих впечатлениях она ни с кем не могла говорить, и это еще больше волновало ее, потому что с братом, уехавшим в П а р и ж , она могла только переписываться. Жажда знаний доходила до страстно­ сти, до болезненности. Живя в доме вице-канцлера, она еще ре- бенком заглядывала в лежавшие у него в кабинете в а ж н ы е госу­ дарственные бумаги, и невольно интересовалась т е м , что там сано, а когда подросла, то решительно не давала покоя всем шавшим вице-канцлера заезжим пи­ посе- ученым, посланникам, худож- — 124 — н и к а м , выспрашивая у них обо в с е м , что занимало её пытливый у м . Заметив эту даровитость молоденькой девушки, цената» Иван Иванович Шувалов только выходило в «русский ме­ любезно доставал ей все, что Европе замечательного по части литературы. Эта болезненная страстность не могла не броситься в не обеспокоить старших настолько заботливости об к глаза и за её здоровье, а императрица показала участи своей крестницы, что прислала ней своего врача, доктора Бургаве, который н а ш е л , что молодая девушка страдает душевным расстройством. Тогда со всех сто¬ рон посыпались вопросы о причине этого расстройства; все при­ няли в ней живое участие, потому что видели в молодой особе естественную бледность и утомление, — и на обращенные к этому случаю вопросы девушка, не желая ней по выдавать своей чувстви­ тельности и томившей ее внутренней гордости, отвечала, что все это — просто расстройство, головная боль и т. д. Для молодой девушки наступало время замужества. Хотя она и пользовалась полною свободою в доме своего дяди и могла располагать не только своим временем, по и выбором знакомых и удовольствий, однако ее не влекло к светским удовольствиям ездов»; и к тому, что соединено с у неё был небольшой кружок она ездила запросто. К числу таких понятием светских знакомых, к знакомых «вы- которым принадлежала г-жа Самарина. Знакомство с ною того, что в Самариной косвенным образом было причи­ жизни молодой девушки совершился тот факта, от которого зависит весь дальнейший ход рина Романовна должна была проститься с роковой жизни: Екате­ девическою свободой. Однажды Екатерина Романовна возвращалась от Самари­ ной поздно вечером. Ночь была летняя и сестра Самариной вы­ звалась проводить молодую графиню до дому п е ш к о м , приказав — карете ехать вперед». встречу им рый, в вышел сумерках, 125 — Когда они шли, то из какой-то мужчина в другой улицы на- военном платье, кото­ показался молодой девушке каким-то гиган­ том!,. Оказалось, что это был князь Дашков, преображенский офиц е р , которого Е к а т е р и н а Романовна никогда не видала, но ко­ торый был хорошо знаком с Самариными. Дашков заговорил с дамами и произвел на молодую девушку такое впечатление, что уличное знакомство превратилось в кую привязанность с Но в обеих приязнь, а потом и в глубо­ сторон. это время молодая девушка нашла и новую привязан­ ность, которая имела в её жизни едва ли не более роковое значение, чем замужество. Это — страстная привязанность её к следника престола, Петра Федоровича, к супруге на- Екатерине Алексеевне, будущей императрице Е к а т е р и н е II. Однажды зимой, у дяди её проводили вечер ник престола и его молодая супруга. и ужинали наслед- Екатерина Алексеевна давно слышала о молодой племяннице вице-канцлера, как о заме­ чательной девушке; она знала её привязанность к серьезным нятиям, о её развитости, о её далеко не дюжинном уме, выходив- шем из за- ряда всего, что только было известно любознательной це¬ саревне. Цесаревна могла теперь лично убедиться, эта девушка, и отметила ее, как что такое была свою избранницу, потому что бу­ дущая императрица обладала именно этим редким свойством — выбора людей. «В их продолжение всего этого памятного вечера - записках пишет в сво­ Д а ш к о в а - великая княгиня обращалась только ко мне; её разговор меня восхитил: возвышенные чувства и обшир- ные познания, который она выказала, заставляли меня смотреть на нее как на существо избранное, стоящее выше, всех остальных, существо возвышенное до такой степени, что она превосходила все, — 126 — мои самые пламенные идеи о совершенстве. Вечер прошел быстро; но впечатление, которое она произвела на меня, осталось неизгла­ димым!. .» Когда великая княгиня прощалась с хозяевами, то нечаянно уронила в е е р . Молодая графиня поспешила поднять его и подала Е к а т е р и н е ; но эта последняя, не принимая веера, поцеловала девушку и просила сохранить веер как память о первом ве- чере, проведенном ими вместе. — Я надеюсь, - заключила она, - что этот вечер поло­ ж и т начало дружбы, которая кончится только с жизнью друзей. Действительно, великая княгиня окончательно победила сердце восторженной девушки. Вечер положили, начало не только дружбе, но и страстной привязанности молодой В о р о н ц о в о й и Е к а т е - р и н е : В о р о н ц о в а впоследствии доказала, что за этот за этот веер и за привет вечер, она готова была идти на плаху во имя той, которой всецело отдала свою волю. Веер остался са- мым дорогим её воспоминанием на всю жизнь, и она было завещала положить его с собою в гроб, но только впоследствии, когда Е к а т е р и н а оттолкнула от себя молодую энтузиастку сво- им царственным, несколько холодным величием, а Д а ш к о в а нашла полную дружескую привязанность в другой женщине, ре- шение это осталось неисполненным. Это было как раз перед её замужеством: 1759 года Е к а т е р и н а Р о м а н о в н а вышла в замуж феврале за того, который ей показался когда-то гигантом, за князя Дашкова. Будем и мы теперь называть ее княгинею Д а ш к о в о ю . Обходя подробности о разных семейных жизни княгини Д а ш к о в о й , мы будем щественно на тех обстоятельствах останавливаться сторонах её жизни, в которых её или политическая или общественная деятельность. преиму­ проявлялась — 127 — Вскоре после свадьбы молодые Дашковы представлялись Петру Федоровичу, который в то время жил в ораниенбаумском дворце. — Хотя я дворце, юсь вас знаю, что вы решились не жить у меня во обратился великий князь к Д а ш к о в о й , - - но надевидеть каждый день, и желал более времени со мной, чем в бы, чтобы вы проводили обществе великой княгини. Но молодая Д а ш к о в а уже вся принадлежала именно этой ве­ ликой княгине. — Дитя мое, - не забывайте, говорил ей в другой раз великий князь, - что несравненно лучше иметь дело с простыми людьми, как я и мои друзья, чем ми, которые высосут нужную для них сок из с честными и великими ума­ апельсина и бросят потом не­ корку. Но Д а ш к о в а не думала этого и не боялась. Великая княгиня была её кумиром, и этому божеству она поклонялась, тем более, что и общество, окружавшее Е к а т е р и н у , имело более серьезные задатки и более влекло к себе Д а ш к о в у , чем общество по­ клонника голштинского обмундирования и прусских порядков. И теперь под ми эпохе старинным, современным рассматриваемой на­ гравированным портретом Екатерины II мы читаем следующую подпись: Природа в свет тебя стараясь произвесть, Дары свои на тя едину истощила, Чтобы на верх тебя величия возвесть, И, награждая всем, она нас наградила. Это так Екатерина с эту писала Д а ш к о в а к своей стороны умела поддерживать в восторженность, вполне того, чем энтузиастки. своему высочайшему кумиру; и хотя так сама, невидимому, ловко побеждала и ум Дашковой и не чувствовала и волю молодой — 128 — Вот что, между прочим, отвечала ей Е к а т е р и н а на письмо, при котором были присланы Д а ш к о в о й эти стихи, которые мы привели выше: «Какие стихи! какая проза! И это в л е т ! Я вас гать таким вполне прошу, скажу более — я вас редким дарованием. Я могу беспристрастным, потому что семнадцать умоляю не пренебре­ показаться в этом судьею не случае я сама стала предметом очаровательного произведения, благодаря вашему обо мне чересчур лестному мнению. Может ните в тщеславии, быть вы меня обви­ но позвольте мне сказать, что я не знаю, читала ли я когда-нибудь такое превосходное, ростишие. Оно для меня не менее дорого вашей дружбы, потому что в а м . Я только прошу вас что моя к вам мой ум поэтическое четве¬ и как доказательство и сердце вполне преданы продолжать любить меня и верить, горячая дружба никогда не будет слабее вашей. Я заранее с наслаждением который вы обещались мне посвятить, и надеюсь кроме того, что удовольствие это будут будет короче. Посылаю вам думаю о том дне будущей повторяться недели, еще чаще, когда дни книгу, о которой я говорила: митесь побольше ею. Скажите князю, что я отвечаю на его безный поклон, который я получила от ходил под моим когда он лю­ про- окном. Расположение, которое вы мне оба выказываете, право, трогает так него, зай­ (меня) мое сердце; а вы, которая хорошо знаете его способность чувствовать, можете понять, сколько оно вам благодарно.» Е к а т е р и н а не даром писала ей таким могла не предвидеть, что ей нужны будут скоро, как Стих образом: она не люди, может быть они нужны были ей и во всякую данную минуту. Д а ш к о в о й , ставивший великую княгиню идеалом чело- веческого совершенства, мог легко облетать не только Петер­ бург, но и всю Россию, увеличивая популярность Е к а т е р и н ы — 129 — насчет им популярности её супруга. Кроме того, и личным сво- характером, своею пламенною и сильною натурою Д а ш к о в а могла пригодиться ей и в чья-нибудь восторженная случае голова, таких решений, где нужна где нужно, не задумываясь, пожертвовать жизнью, и этой жизнью пожертвуют. Д а ш к о в а , едва вступила бойцов редким в придворную жизнь, как Екатерины: в своей красотой женщине политическим Е к а т е р и н е новых союзников, тактом ужас его приверженцев молодостью, она и смелыми, ответами великому князю она, как дила в и уже стала в сама ряды своим уже вербовала даже дерзкими признавалась, приво­ и льстецов, и роняла имя Петра Федоровича, возвышая имя его супруги. В Дашковой видели силу воли, которая хотя и могла исходить из юношеской экзальтации, но т а м , где все иногда зависит от пламенного слова, сказанного в роковой момент, чтобы наэкзальтировать массу, обо­ дрить нерешительных — там экзальтация хорошенькой женщины становилась сильнее ц е л о г о корпуса гренадеров. Оттого вся гвардия, все товарищи её мужа как будто инстинктивно ставили ее в голове н е м о г о заговора, который и созревал в мысли кажд о г о в пользу другой женщины, долженствовавшей возвеличить Россию, а не привязать ее к колеснице прусского короля, к которой всеми силами старался привязать ее наследник выдавая даже государственные тайны своему идолу, престола, прусскому ко­ ролю, в то время, когда Россия воевала с Пруссиею, как он впоследствии и признался секретарю государственного совета, Вол­ кову, говори: «Помнишь, как вета, посылаемый а я о них тотчас войскам, же ты мне сообщал действовавшим предупреждал приказания со- против пруссаков, его величество короля.» Понятно, что Е к а т е р и н а должна была дорожить такой союз­ ницей, как Дашкова. 9 — К 130 — концу 1761 года здоровье императрицы Е л и з а в е т ы не могло не возбуждать тревожных опасений. На престоле виделся уже Петр III, а нелюбимая им супруга скорее всего должна была рассчитывать на монастырь вместо трона, тем более, что великий князь выражал и желание развестись с нею жениться на сестре Дашковой, Елизавете Р о м а н о в н е В о р о н ц о в о й . Надо было действовать. Когда, в половине декабря, рице остается об жить всего доктора решили, что императ- несколько дней, и Дашкова узнала э т о м , она, не смотря на то, что сама была больна, 20 де­ кабря в полночь явилась к Екатерине, которая, вместе с другими членами царской фамилии, жила тогда в деревянном дворце на Мойке. Шаг был рискованный, ступками Екатерины Алексеевны димо было, чтоб следили, потому что за по­ и потому необхо­ это ночное посещение осталось для всех ной. Дашкова подъехала к заднему крыльцу флигеля, тай­ занима- емого Екатериной, и, несмотря на все предосторожности, мо­ гла быть узнана, особенно когда ходы с ей были неизвестны; но, к счастью, ей попалась навстречу са­ мая верная горничная великой княгини, которая тотчас этой половины флигеля Катерина Ивановна, же и поспешила провести ночную гостью в по­ кои великой княгини. Последняя тоже была больна и лежала в постели. Ей доложили о Дашковой. — О, ради Бога! введите ее поскорее ко мне, если уж в самом деле здесь, - воскликнула она в она тревоге, зная, что и Дашкова больна. Дашкова явилась. — Дорогая моя княгиня, -- сказала ей Екатерина, чем вы сообщите мне причину вашего посещения, согрейтесь: право, вы необыкновенно ужасно мало прежде позднего заботитесь о — 131 — вашем здоровье, которое так дорого для вашего мужа и для меня. Она тут же уложила Дашкову к себе в постель и оку­ тала ей ноги одеялом. Дашкова передала Екатерине все, что знала об ожидании скорой кончины императрицы и о т о м , какими роковыми последствиями угрожает ей вступление на престол Петра III. Екате­ рина конечно сама знала об этом и приняла меры, о которых Дашкова не знала; но Дашкова настаивала на необходимости действовать теперь же и употребить ее как орудие, потому что она готова жертвовать своею жизнью для своего высочайшего друга. Екатерина плакала, прижимала к благодарила ее и говорила, сердцу руку Дашковой, что у неё нет плана, что она от­ дает себя на волю божью. Может быть, определенного плана у Е к а т е р и н ы действи- тельно еще не было; но что уже было что-то задумано ею вместе с Орловым, это мы увидим — В вать вашим чтоб таком впоследствии. случае - говорила Д а ш к о в а - надо действо- друзьям: воодушевить их я чувствую в себе достаточно силы, в с е х ; а сама я готова на всякую жертву. Она говорила искренно, — и действительно, это была искра, которая могла зажечь мину: офицеры были на её стороне и го­ товы были идти за этой экзальтированной девятнадцатилетней головкой. — Ради Бога, княгини, не подвергайте себя опасности, чтоб отвратить зло, которого в сущности нет средств отвратить,говорила Е к а т е р и н а : - если я буду причиной вашего несчастья, я вечно буду страдать за в а с . — Во всяком случае я не сделаю ни одного шагу, который бы мог повредить в а м , - возражала Д а ш к о в а : - если встре- — 132 — тится опасность, пусть я одна буду жертвой. Если б слепая преданность вашим интересам таки остались бы в Через пять рием дней тени; Орловым В вы все- безопасности. императрица скончалась. На престоле был оставались в привела меня на плаху, Петр но дело, Елизавета Петровна III. Е к а т е р и н а и её друзья задуманное ею вместе с Григо- и Д а ш к о в о й зрело ни для кого невидимо. полгода кружок друзей Е к а т е р и н ы окончательно спло­ тился до того, что уже можно было решиться на государствен­ ный переворот: Дашкова, кружок другие этот составляли — Григорий Орловы, Пассек Орлов, и Бредихин, друзья мужа Д а ш к о в о й , Рославлевы и Ласунский, гетман Разумовский, — все это влиятельные личности в преображенском и измайловском полках, а потом Никита Иванович Панин. Наступил канун переворота. 27-го июня (1762 года) Д а ш к о в а сидела у себя дома вместе с Паниным. Вдруг является Григорий Орлов, весь взвол­ нованный. — Пассек арестован, - сказад он. Известие это не могло не поразить: арестование Пассека, про­ исшедшее вследствие того, что солдаты, посвященные в своим нетерпением видеть скорее на престоле Е к а т е р и н у вы­ дали роковую тайну, чило, что заговор, оборвался равнялось волосок, обнаружений заговора. на котором висел Это зна­ страшный топор. — Развязка близка, - сказала Дашкова, - медлить нельзя: сейчас же узнайте, за что арестован Пассек — за нарушение ли военной дисциплины, или как государственный преступник? Если наши тотчас опасения справедливы, этом со всеми подробностями. же дайте нам знать об — Дашкова, накинув 133 — на плечи большой мужской плащ и надев шляпу, бросилась к Рославлевым, чтоб уведомить их о случившемся. Она шла пешком. На дороге, как она сама рассказывает, ей повстречался красивый всадник, который мчался куда-то во весь опор. Даш­ кова, никогда не видевшая младших братьев Григория Орлова, догадалась, что это кто-либо из них. Она окликнула. Это был Алексей Орлов, который скакал от брата объявить Дашко­ вой, что Пассек что к дверям арестован как государственный преступник, его комнаты приставлены четыре часовых и но два у каждого окна. — Мой брат - прибавил вость Панину, а я сейчас Тут ном же на улице, деле, чем вились, как им он объявил - поехал передать эту но­ ее Рославлевым. где было безопаснее совещаться о тай- дома, где могла подслушать прислуга, они усло­ действовать. Дашкова поручила Орлову из- вестить о происшествии всех своих сообщников — офицеров измайловского полка, чтоб они с своими солдатами готовились к принятию императрицы. — А вы - заключила она - или кто-нибудь из церов с быстротою молнии неситесь в Петергоф время находилась Е к а т е р и н а ) и просите от ператрицу немедленно сесть в ваших приготовленную офи- (где в то моего имени им­ для неё карету (карету еще накануне Дашкова велела приготовить через жену камердинера Е к а т е р и н ы , Шкурину) и позволить везти себя в Петербург, в измайловский полк, который ждет пением внести в минуты, когда может с нетер- провозгласить ее государыней и столицу. Скажите ей, что её приезд так необходима что я даже не хотела написать записки, чтоб не замедлить его несколькими даже минутами, и только на улице словесно просила — 134 — вас скакать в Петергоф я сама отправлюсь к и ускорить её приезд. Может быть, ней навстречу. Эта предусмотрительная молодая заговорщица ному для себя мужское платье, но только к заказала порт­ вечеру этого дня, и потому теперь не могла ехать навстречу Е к а т е р и н е . Воротившись домой, она, чтоб снова легла в избежать всяких подозрений, постель; но не прошло и часу, как явился млад- ший Орлов, Владимир. Он приехал спросить, государыню? Не следует Эта затяжка в не слишком ли рано беспокоить ли отложить её приезд таком роковом в Петербург? деле поразила Дашкову. Она резко отозвалась о такой непростительной ошибке Орловых. — Вы уже потеряли самое драгоценное время, - - говорила она с досадой: - - а что касается до того, что императрица испугается, т а к , по моему, чем лучше в подвергнуть или с опасности Дав провести Петербург, всю жизнь в монастыре нами вместе разделить эшафот. Тогда Алексей Орлов ночи он обмороке привезти ее в разбудил поскакал в Петергоф. Уже в Е к а т е р и н у словами: «Пассек императрице наскоро одеться, Орлов два часа арестован!» посадил ее в приготовленную, по распоряжению Дашковой, карету, сам сел на козлы вместо кучера и погнал лошадей во всю мочь. На пол­ пути к Петербургу лошади упали, не Тогда Екатерина пересела в янскую телегу, и Орлов Григорий Орлов В везли к спешил семь часов выдержав попавшуюся им снова погнал в страшной гонки. навстречу кресть­ столицу. к ним навстречу с утра 26 июня 1762 года К счастью, каретою. Е к а т е р и н у под­ казармам измайловского полка. Императрицу встретила небольшая кучка солдата. Это ее сму­ тило. Но едва она показалась, как ударили тревогу, и весь полк — 135 — вышел приветствовать новую государыню. К Измайловскому полку присоединились и другие. Из домов высыпал ками «ура» Е к а т е р и н а въехала в столицу. народ, и с кри­ Эта неожиданная весть быстро разнеслась по Петербургу. Когда Екатерина только проезжала по улицам города, приближаясь к казанскому собору, народ уже встречал ее на улицах и приветствовал В в ней свою императрицу. соборе встретил благословил ее новгородский архиепископ Сеченов, государыню и отслужил Дашкова в это время молебен. была дома. Она провела ужасную ночь: торжество её державного друга, неудача, арест, эшафот— все это пережила она в страшную ночь накануне памятного ей на всю жизнь Петрова дни. Но теперь и она знала, что та, у которой под одеялом она отогревалась еще так недавно, уговаривая ее позаботиться о троне, в это утро села на трон. Дашкова поспешила во дворец. Его окружали войска и на­ род. Только пушка могла пробить эти живые стены; но юная заговорщица, а теперь — друг новой императрицы, легко прошла сквозь эти живые стены: подданные ее друга узнали ее, взяли на руки и с шумными приветствиями пронесли над вами прямо к головам подъезду. В народа и войск этом триумфальном своими голо­ шествии по Дашкова ничего не помнила: платье её изорвали, волосы растрепались. Увидев другой в друг друга, императрица и Дашкова бросились одна объятия. — Слава Богу! слава Богу! - больше ничего не могли выго­ ворить взволнованные женщины. Дашкова, заметив, андреевской ленты, что на императрице нет которая составляет еще голубой необходимую принадлеж- — ность царствующей особы в 136 — России, снимает с государыни ека­ терининскую ленту, и но её приказанию кладет а с Панина снимает андреевскую себе в и надевает карман, на импера­ трицу. В личным тот же день Екатерина предводительством, идти к тоже пригласила следовать с Дашкова поспешила приказала войскам, Петергофу. под её Дашкову она собою. домой, чтоб надеть на себя мундир преображенского полка, который она взяла у офицера Пушкина, и в то время ей пришло на мысль, что император, еще не свергну­ тый с престола, может явиться в Петербург, никем не за­ щищенный, и тогда роли могли вновь перемениться. Пораженная этою мыслью, она вновь явилась во дворец. Им­ ператрица в это время совещалась с сенаторами; зала совета была охраняема двумя офицерами; но когда проходила Дашкова, они приняли ее за молодого, неизвестного торопившегося по важному делу к пустили ее. Дашкова ухо шепнула же приказала ей о подошла своих секретарю охранении въездов в офицера, государыне, прямо опасениях. совета, невидимому и свободно про­ к Екатерине и на Тогда государыня тотчас Теплову, изготовить указ об столицу. Сенаторы невидимому не узнали в молоденьком гини Д а ш к о в о й . Е к а т е р и н а сама потом офицере кня­ представила им этого юного офицера, переконфуженного своим внезапным появлением в залу совета, и сенаторы, вставь с своих мест, лись этой энергической женщине, явившейся перед кое время и в К таком необычайном вечеру Е к а т е р и н а сером ними в та- для женщины виде. выступила с к о м . Она ехала на красивом поклони­ из Петербурга с коне, в мундире войпреоб- раженского полка. Рядом с ней ехала Д а ш к о в а , тоже на коне — и в офицерском 137 — платье. За ними следовала блестящая свита— бывшие друзья Е к а т е р и н ы и Д а ш к о в о й . Шествие заключалось войском, которое следовало за своею государынею в числе около пятнадцати т ы с я ч . Это было необыкновенное шествие. шли во главе поиска, чтобы императора, для одной из Две молоденькие женщины отнять них последнюю тень власти у мужа, для другой — государя и к р е с т н о г о отца. Подобные примеры едва ли представит история всего остального человечества. Ночь застала на походе это необычайное шествие. Нужно было остановиться ночевать, и для этого избрана была известная де­ ревня, Красный Кабачок, где для молодой императрицы и отвели ночлег в харчевне. Е к а т е р и н а и Д а ш к о в а остались в одной комнатке, где была узкая и грязная кровать, на которой и дол­ жна была спать русская императрица. Дашкова распорядилась ра­ зостлать на эту невзрачную царскую постель Керра и легла рядом с шинель императрицей. Но юная заговорщица, теперь приближенная ператрицы, была настолько в коридор особа новой им­ предусмотрительна, что, изголовья государыни какую-то дверь, р и д о р , тотчас полковника ведущую в заметив у длинный ко­ же встала, осмотрела все и приставила ко входу часового. Но молодым женщинам, не пришлось спать и в памятную ночь. Уснуть они не могли от утра занимались рассмотрением волнения, манифестов эту досто­ и потому до и у к а з о в , которые императрица уже заготовила для обнародования по империи. На другой день войска с гофе, где и нашли акт III, который просил императрицей были уже в Петер- отречения от престола императора Петра только снабдить вином и философскими сочинениями. его табаком, бургунским — 138 — На другой день карета с рослыми гайдуками на опущенными шторками, с четырьмя подножках и конвоируемая отрядом Алексея Орлова, отвезла экс-императора в его любимую Ропшу. Через несколько же дней он скончался там, как сказано в манифесте, от «гемороидальных колик». С восшествием на престол императрицы, друга Дашко­ в о й , историческая миссия этой последней, подобно миссии Анны д ' А р к , казалась конченною. С этой минуты пошли для Д а ш к о в о й неудачи и огорчения. Императрица видимо охладела к ней с первого же момента цар- ствования. Да оно и понятно: между дружбой двух женщин новилась высокая стена, отделявшая их другой: этой стеной была корона, трон, одну от ста­ скипетр, шапка и бармы Моно­ маха, императорская мантия, идея помазания. Двум женщинам нельзя уже было бросаться в объятия друг другу при всяком удобном случае, как они бросались до сих пор. Е к а т е р и н а II поняла это сразу. Д а ш к о в а по-видимому не поняла этого до самой своей смерти и скорбела о том, будто потеряла дружбу императрицы, будто бы последняя употребила ее как орудие для достижения своих ператор был целей и что сверженный им- п р а в , говоря Д а ш к о в о й : «Дитя мое, не за­ бывайте, что несравненно лучше иметь дело с честными стыми людьми, как великими умами, которые высосут ную для них Уж в я и мои друзья, чем сок из потом ненуж­ корку.» Петергофе Д а ш к о в а поражена была неожиданностью. Она нашла Григория Орлова в чатыванием с апельсина и бросят и про­ пакетов Мало того, Ордов покоях императрицы за распе- с важнейшими государственными бумагами. лежал на диване, потому что у контужена нога во время последних горячих скачек него была из Пе- — тергофа в Дашкова Петербург с и из негодованием 139 — Петербурга в Петергоф, и когда заметила что ему, он не имеет права распечатывать бумаг, которые подлежат личному усмотрению императрицы, Орлов хладнокровно отвечал, что его упол­ номочила на это сама государыня. Тут только поняла наивная молодая женщина, что не она одна возвела на престол своего друга и что не она первая в сердце Екатерины. Двадцать лет друг В с потом ни Орлов, ни Дашкова не говорили другом. этот же день, в первый день восшествия на престол, Е к а т е р и н а успела уже высказать к о в о й , как свое неудовольствие Даш­ императрица подданной. Д а ш к о в а , в простоте своей юношеской невинности, начала распоряжаться солдатами. Сначала, в Петергофе, когда она объ¬ яснялась с Григорием Орловым по поводу распечатывания им императорских пакетов, ей пришли доложить, что усталые сол­ даты забрались в царские погреба и без всякого разбора пьют и разливают дорогое венгерское вино, принимая его за мед, и офицеры ничего не могли сделать с разгулявшеюся толпою. Даш­ к о в а вышла к солдатам, объяснила им поступок, и солдаты, тотчас их неблагоразумный же вылив на землю нацеженное ими в шапки вино, отправились пить воду из ближайшего ру­ чья. Д а ш к о в а отдала им все деньги, которые при ней были; вывернула даже карманы, чтоб показать, что у неё ничего боль­ ше не осталось, и обещала, по приходе в Петербург, дозволить им пить вино в питейных домах на казенный счет, сколько бу­ дет душе угодно. Солдаты охотно повиновались юному начальнику. Но потом, когда императрица с лась в Петербург войском и свитой вороти­ и Д а ш к о в а поспешила домой, чтоб пови- — 140 — даться с своими, она в доме отца нашла целую сотню солдат и по часовому у каждой двери. Молодая женщина разбранила за это начальника караула Каковинского, приказала увести половину солдат, и хотя солдаты говорила видели, равно и им что с офицерами по-французски, она делает выговор их однако начальнику, а самим. Это ей не прошло даром. Уезжая из дому во дворец, Д а ш к о в а захватила с екатерининскую ленту со звездой, снятую накануне с собой импера­ трицы и оставленную в кармане платья, где ее и нашла горничная. Д а ш к о в а хотела возвратить эти знаки императрице. Когда она входила в покои государыни, то уже нашла там Каковинского с Григорием Орловым. Каковинский, как поняла Д а ш к о в а , успел уже на нее нажаловаться. Едва Д а ш к о в а увидела Е к а т е р и н у , как сказала ей неудовольствие за то, что она при выговор офицеру, притом в с прошло с чество заняли престол - солдатах же на французском распорядилась отпускать часовых — Несколько часов последняя вы­ сделала языке, и сама их караулов. тех п о р , как ваше вели­ отвечала огорченная Д а ш к о в а - и это короткое время ваши солдаты выказали ко мне такое до- верие, что какие бы вещи и на каком бы языке я ни говорила, они не могли оскорбиться. При этом Дашкова подала императрице привезенную с собою екатерининскую ленту. — Потише, - сказала императрица: - тесь, что не имели права отпускать солдат — Это т а к ; но я вы, конечно, сознае­ с их постов. не могла позволить Каковинскому, исполнения собственной прихоти, оставлять достаточного числа стражи, - для ваше величество без, защищалась Д а ш к о в а . — — 141 — Согласна, согласна, и довольна. Мое замечание относилось только к вашей опрометчивости. А это — за ваши заслуги. И при этом Е к а т е р и н а возложила на плечо Д а ш к о в о й екатерининскую ленту. Молодая женщина, огорченная сделанным ей замечанием, не стала на колени для принятия награды, а гордо отвечала: — Ваше величество, простите меня, если я вам скажу, что пришло время, когда истина должна быть изгнана из вашего при- сутствия. Позвольте мне признаться, что я не могу принять этот орден: если это только украшение, то оно не имеет цены в моих г л а з а х ; если которых это награда, то она ничтожна для т е х , услуги никогда не были и никогда не будут продажными. Е к а т е р и н а нежно обняла своего бывшего друга, оставшегося все т а к и м же наивным. — Дружба имеет свои права - сказала императрица: - хочу теперь воспользоваться приятной стороной этих Растроганная Дашкова трицы, которую, в ной по правам бросилась целовать я прав. руку импера­ своей невинности, все еще считала себе рав­ дружбы. Но на другой день ее ожидало новое разочарование. В высочайших приказах, в числе прочих и м е н , Даш­ к о в а прочла и свое имя: ей пожаловали 24,000 рублей из ка­ бинета императрицы. Однако императрица продолжала быть с вила ее с терина мужем приходила переехать во д в о р е ц . Каждый к ним, фортепиано, а сама с её мужем притом трица государыня и Дашков сверх время, говорит нею ласкова, заста­ вечер Ека­ заставляла Д а ш к о в у играть на пела сильно самые забавные дуэты, и фальшивили, а импера­ того гримасничала и подражала кошкам. В биограф этих двух замечательных это женщин, — в 142 — юной Е к а т е р и н е трудно было еще узнать великую прави­ тельницу России: она была только забавной, бесцеремонной гостьей Дашковых; но, где нужно было, она и по отношению к Даш­ к о в о й показывала себя вполне императрицей. Д а ш к о в а была огорчена и во время коронации. Орловы отве­ ли ей место не в свите императрицы, как даме, носившей екатерининскую ленту, а в кавалерственной самых задних ря- дах торжественного кортежа, как простой гвардейской полковнице. Но в В тот же день она пожалована была статс-дамою. это же время, когда в Москве образовалась торая просила императрицу вторично вступить в что она изберет в торыми друзьями поводу толков супруги Орлова, и когда партия, ко­ б р а к , надеясь, вместе с неко- своими Д а ш к о в а выказывала негодование по об э т о м , императрица, под влиянием Орлова, написала мужу Д а ш к о в о й записку следующего содержания: «Я искренно желаю, чтобы княгиня Д а ш к о в а , забывая свой д о л г , не заставила меня забыть её услуг. Напомните ей это, князь. Мне сообщили, что она позволяет себе в разговорах грозить мне.» Д а ш к о в у хотели даже запутать в торый составил план свергнуть с заговор Мировича, ко­ престола Е к а т е р и н у и на её место посадить Иоанна Антоновича, сидевшего в крепости, в Шлиссельбурге. Все это окончательно отдалило от она стала уклоняться от двора; особенно же, когда, мужа, вся отдалась заботам о воспитании своих Так прошло более семи лет стоя, в числе прочих, Д а ш к о в а позволила было чими она останется и в императрицы Д а ш к о в у , и в с по смерти детей. того памятного дня, когда, голове государственного переворота, себе думать, что в числе с голове управления государством. про­ — 143 — Но Е к а т е р и н а умела ставить людей на свои места, и ровно через двадцать лет после того, как сама заняла престол, она отвела около себя приличное место и для Дашковой, сделав ее президентом академии н а у к . В конце 1769-го года Д а ш к о в а испросила себе ратрицы позволение отправиться на два года у заграницу импе­ для по- правления здоровья детей. — Чрезвычайно сожалею о причине, которая заставляет вас оставить Россию; впрочем, вы можете, как угодно располагать собою, - холодно сказала Е к а т е р и н а , давая ей отпуск. Д а ш к о в а выехала из халковой. Это она России сделала для под именем того, чтобы госпожи своим Ми­ слишком громким в Европе, после переворота 27—28 июня 1762 года, именем, которое и без того было известно литературное, не привлекать к странцев и тем себе Европе излишнего как имя внимания ино- оградить себя от беспокойства и расходов не по средствам. Дашкову, госпожа с которою Каменская, её было племянница двое и детей, сопровождали Воронцов, один из близких родственников. Несмотря на принятое ею скромное имя, ее везде В Пруссии, великий немецкий король Фридрих II, узнавали. настоял на т о м , чтоб она явилась ко двору, и она таким образом комилась с «старым Фрицем», первым творцом позна­ нынешней единой Германии. В Германии разные коронованные особы оказывали большую любезность «русской женщине», госпоже М и х а л к о в о й . Познакомилась она и с госпожой подружилась с стариком Дидро, неразлучна в продолжение трех так Неккер, а в что была с недель. Ежедневно Париже ним почти она заез- — 144 — жала за стариком и увозила его к дист для России не потерял перед которым еще себе. Философ-энциклопе- тогда того в е л и к о г о обаяния, недавно преклонялась вся Европа. В высшей степени интересно, как эти две замечательные личности прошлого века, «русская женщина» и философ-энциклопедист, решали по-своему великий крестьянский вопрос, разрешенный только через столетие после того, как к о в а привлекали его к философскому рассмотрению. Но об этом после. До какой степени женщины, Дидро и Даш­ можно старик-философ судить овладел умом русской по следующему рассказу самой Даш­ ковой. Раз вечером, когда у неё сидел Дидро, княгине доклады- в а ю т , что приехали г-жа Н е к к е р и г-жа Ж о ф р е н . — Отказать, отказать! - быстро говорит Дидро человеку. Д а ш к о в а крайне удивлена. — Что вы делаете? - говорит она: - с г-жею Неккер в Спа познакомилась, а г-жу Жофрен потому постоянной переписке с что она находится в я еще очень бы хотела видеть, русскою императрицей. — Да ведь вы же говорили, более д в у х , трех три раза и не что пробудете дней. Она может будет в состоянии с в Париже не вами видеться два или хорошо судить о вас. Н е т , я не могу допустить, чтобы идолы мои подвергались осуждению. Поверьте мне, если бы вы еще месяц оставались в Париже, я сам первый познакомил бы вас с г-жею Жофрен, потому что она отличная женщина, но так как это, вместе с тем, один из парижских колоколов, то я решительно восстаю против того, чтоб не познакомясь с позволить ей звонить про ваш характер, ним совершенно. — 145 — В другой раз знала его еще в ском приехал Петербурге, историк когда он Рюльер. состоял Дашкова при француз- посольстве. Старик Дидро схватил Д а ш к о в у за руку, услыхав имя Рюльера. — Одну секунду, княгиня! - воскликнул о н : - позвольте мне вас в спросить: окончив ваше путешествие, вы захотите вернуться Россию? — Что за странный вопрос! Разве я имею право экспорти­ ровать моих — В детей? таком случае, прикажите, Рюльеру, а я после объясню вам Рюльеру отказано. принимая Рюльера, пожалуйста, причину. Тогда Дидро объяснил она этим отказать как Дашковой, что, бы выказывала одобрение его «Истории революции 1762 года», где бросается очень дурной свет на поступки Екатерины, которая поэтому, как объясняет Дидро, и старалась всеми мерами препятствовать распространенно этого сочинения. Дашковой оставалось только поблагодарить старика за эту находчивость и внимание. Познакомилась она и со стариком Вольтером, который жил в это время в уединении, потому что был постоянно болен. Он принимал её в получили вместе с бессмертие, халате и в сидевшим в называясь и доселе в «вольтеровскими» креслами, больших них креслах, стариком, самых которые историческое захолустьях т. е. глубокими, покойными, России стар­ ческими. За стариком ухаживала племянница его, г-жа Дени. Вольтер был не по душе Дашковой, особенно своею при­ торною любезностью. Но когда эта великая развалина давала волю 10 — 146 — своему великому уму, державшему в узде умы всего человече- ства в течение почти столетия, то Дашкова невольно подчини­ лась этой силе, тогда уже угасавшей. «В в первые дни нашего пребывания в своих записках - Женеве - пишет мы также познакомились с она Губертом- «Птицеловом», — прозвище, которое ему доставила страсть к со­ колиной охоте. Это был обладавший множеством человек с приятных талантов. музыканта и живописец. Крайняя соединены с огромными достоинствами, Он был поэт, чувствительность и веселость были в нем прелестями превосходного воспитания. Вольтер его боялся, потому что Губерт очень хорошо знал все его особенности и умел изображать на полотне такие сцены, в которых знаменитый слабостей. Они встречал часто состязались в всегда проигрывал своему писатель некоторые шахматы. и никогда не пропускал неудовольствию. из своих Вольтер почти случая дать волю У Губерта была маленькая любимая со­ бачка, которая часто забавляла знакомых хозяина. Он выучил ее делать гримасы, чрезвычайно похожие на те, которые делал Вольтер при проигрыше в Заграницей Дашкова к шахматы.» познакомилась и страстно привязалась леди Г а м и л ь т о н , дочери Рэйдера, архиепископа туамского, а равно сошлась и с леди М о р г а н , прокурора Ирландии. Она так дочерью Тиздаля, обер- дорожила дружбой Г а м и л ь т о н , что случайно доставшийся ей от последней шарфик она хранила как вытеснил сердца святыню: шарфик этот из её тот исторический веер, который ей подарила Екатерина и который она желала положить с собою в гроб. Леди Гамильтон вытеснила из её сердца и самую императрицу. В Европе Дашкова оставалась вполне патриоткой. в Данциге, в отеле «Россия», она нашла две картины, на ко- Так — 147 — торых изображены были битвы русских с пруссаками. Русские войска представлены были жалкими, разбитыми, а пруссаки — победителями. Д а ш к о в а , оскорбленная э т и м , поручила Волчкову и Штеллингу, состоявшим при прусском посольстве и сопровож­ давший её до Данцига, накупить кистей и красок картины были переделаны: н ы м , были переделаны в русские мундиры, прусские, синие с — и в ночь зеленые с крас- б е л ы м , и русские оказались победителями. В Ганновере Д а ш к о в а была в театре с Каменской. Герцог Эрнест мекленбургский ожидал её приезда и послал к ней в ложу своего адъютанта. Раскланявшись с русскими и не обратив внимания на двух немок, сидевших в той же ложе и вежливо уступивших место впереди себя знатным русским дамам, так как в городе все догадывались, кто эти особы, — адъютант от имени его вы­ сочества спросил Д а ш к о в у : иностранки они, или н е т ? Д а ш к о в а отвечала утвердительно. — В таком случае - ству угодно знать, с кем продолжал в вам. А этом мы, его высоче­ отвечала княгиня: - - не думаю, была какая-либо как - я имею честь говорить? — Милостивый государь, чтоб адъютант женщины, надобность его высочеству или можем, я думаю, хоть раз в жизни испросить себе позволение умолчать и, вследствие того, не отвечать на ваш Адъютант был вопрос. совсем сконфужен, а немки крайне удив­ лены смелостью Дашковой. Тогда она захотела пошутить над ними. — Хотя я и не желала сообщить своего имени адъютанту, однако не могу этого не сделать для вас, которые были так вежливы и любезны с нами. Я — театральная певица, а она — 148 — ( Д а ш к о в а указала на К а м е н с к у ю ) — танцовщица. Мы теперь путешествуем с целью ангажироваться на какой-либо т е а т р . Немки были очень огорчены своею ошибкою, принявши Даш­ к о в у за важную особу — и повернулись к ней спиной. Через два года Дашкова воротилась в Екатерина видимо переменилась к ней. Россию. Она пожаловала ей 70,000 р. для покупки какой-либо собственности, любезнее, чем до отъезда заграницу. и вообще была Дашкова объясняла перемену т е м , что при особе императрицы Потемкин нил эту уже заме- Орлова, недруга Дашковой. Но Д а ш к о в о й уже не жилось в России: ее тянула Европа, да и воспитание детей заботило ее. Она вновь задумала поездку за­ границу, но уже лет Екатерина вновь на десять. была не довольна этим предпочтением Европы перед Россией. Но мы полагаем, что Дашкова оста­ лась бы в России, если б ей выпала на долю широкая государ­ ственная деятельность, к которой рвалась её честолюбивая душа. Это действительно и случилось, когда Д а ш к о в а возвратилась в Россию из своего вторичного и продолжительного путешествия по Европе, где она знакомством подняла свое, и без В того уже громкое имя. ноябре 1782 года разговаривая с со светилами всего мира высоко императрица, во время одного бала, придворными особами и иностранными послами, сказала Д а ш к о в о й : — Я имею сообщить в а м , княгиня, нечто особенное. Окончив и, подозвав директором разговор, к императрица остановилась среди комнаты себе Д а ш к о в у , объявила ей, что назначает её академии наук и художеств. Пораженная словами государыни, вечать. Императрица в лестных Д а ш к о в а не знала что от- выражениях повторила свою волю. — 149 — — Простите меня, ваше величество! - отвечала смущенная Дашкова: - но я не должна принимать на себя такую обязанность, которую не в состоянии исполнить. Императрица доказывала противное. — Назначьте меня директором ства - говорила Д а ш к о в а - я буду вам служить. над прачками вашего величе­ и вы увидите, с Я не посвящена в какою ревностью тайны этого ремесла; но упущения, которые могут произойти отсюда, ничего не значат в сравнении с теми вредными последствиями, которые повлечет за собою каждая ошибка, сделанная директором академии н а у к . Императрица настаивает. Говорит, что другие директора были менее способны. — Тем хуже! - возражала Д а ш к о в а : - они так мало ува­ жали себя, что взялись за дело, которого не могли выполнить с честью. — Хорошо! перь этот хорошо! - разговор. сказала императрица: - оставим те­ Впрочем, ваш отказ утвердил меня в той мысли, что лучшего выбора я не могла сделать. Все взоры придворных обращены на разговаривающих. Лицо Д а ш к о в о й изобличает гордую ученую постигает Воротившись с час её крайнее волнение. Враги её ждут, что немилость, опала. бала домой и не раздеваясь, Д а ш к о в а тот- же пишет императрице свою благодарность и о т к а з , назы­ в а е т её «выбор неблагоразумным», говорит, рода сотворила женщин не директорами», такой пост — историческое событие, что «сама при­ что назначение её на а как историческое — оно должно подлежать и суду истории, что за этот выбор ждет суд истории и императрицу, что частная жизнь коронованной особы еще может не появляться на страницах истории, но что этот шаг императрицы история осудит, что, наконец, чувствуя свою — 150 — неспособность для такого рода публичной деятельности, как управление академией, она не посмела бы даже сделаться членом ка­ кого-либо ученого общества, даже в Риме, где это звание можно приобрести за несколько дукатов, и т. д. Написав письмо, Д а ш к о в а , несмотря на то, что было уже далеко за полночь, скачет к Потемкину и настаивает на т о м , чтоб он принял ее, если бы даже и лег уже спать. Потемкин принял ее, хотя, действительно, и был уже в постели. Д а ш к о в а объявляет ему о своем затруднительном положении. — Я уже слышал об этом от её величества, - говорил Потемкин, - и знаю очень хорошо её намерение. Она решила непременно поставить академию наук под ваше руководство. Дашкова стояла на своем. — Принять на себя эту должность стороны поступить против совести это значило - говорила бы с она. моей - Вот письмо, которое я написала её величеству и которое заключает решительный отказ. Прочтите, князь, потом и передать в я хочу его запечатать ваши руки для того, чтобы завтра поутру вы вру­ чили его императрице. Потемкин пробежал кова вспыхнула при письмо и разорвал одной мысли, как его на клочки. Даш­ он смел разорвать письмо, адресованное императрице. — Успокойтесь, княгиня, и выслушайте меня, темкин. - Никто не сомневается в говорил По­ вашей преданности её вели­ честву. Почему же вы хотите огорчить ее и заставить отказаться от в плана, которым она исключительно и с любовью занимается последнее время? Если вы непременно хотите остаться при сво­ ем намерении, в напишите еще раз таком случае вот перо, бумага и чернила; ваше письмо. Но, поверьте мне, поступая про- — 151 — тив вашего желания, я однако действую как заботится о ваших лагая вам жать вас тым интересах. Скажу более: её величество, пред­ эту должность, может в человек, который быть имеет в виду удер­ Петербурге и доставить вам повод к более час- и непосредственным сношениям Доводы Потемкина подействовали с нею. на самолюбивую женщину. Она скачет обратно домой и, не ложась, не снимая бального платья опять пишет государыне. Около 7-ми часов письмо послано, и тотчас же получен ответ: «Понедельник, 8 часов утра. «Вы встаете ранее меня, прекрасная княгиня, и сегодня к зав­ траку прислали мне письмо. Отвечая в а м , я приятнее обыкновенн о г о начинаю свой день. Так как вы не отказываетесь безуслов­ но на мое предложение, то я прощаю вам все, что вы разумеете под словом н е с п о с о б н о с т ь , и оставляю до удобного случая присоединить к тому мои собственные замечания. А то, что вам угодно называть моим правом, я заменяю более приличным именем: б л а г о д а р н о с т ь . Согласитесь однако, что для меня замечательная новость — победить такой твердый характер, как в а ш . Будьте уверены, что во всяком лезна словом Вечером случае, когда я могу быть вам по­ или д е л о м , я всегда буду готова к тому с радостью.» Дашкова получает письмо от графа Безбородко и копию с указа, отправленного в сенат, относительно нового ди­ ректора академии. Указ уничтожал притом полномочие «ко- миссии профессоров, которая в последнее время, после беспорядк о в , допущенных в академии последним её директором До- машневым, управляла делами академии. В письме графа Безбородко, между прочим, было добавлено: «Её величество поручили мне передать вам, что вы во всякое — 152 — время, когда вам угодно, утром или вечером, можете обращаться к ней по каждому делу, касающемуся вверенного вам учрежде­ ния, и что она всегда готова будет которые могут вам устранять все затруднения, препятствовать при исполнении ваших обя­ занностей». Дашкова отправляет копию с указа в академию и просит, чтоб комиссия два дня оставалась при своих с тем она просит занятиях. Вместе прислать ей отчеты академии, устав, поло- жение о правах и обязанностях директора, и пр. На следующее утро она является во дворец уже с докладом, как должностное лицо, как министр. В толпе придворных к ней подходит Домашнев и предлагает ей свои услуги. В это время отворяется дверь и появляется императрица, но тотчас снова затворяет дверь и приглашаете Дашкову в — Очень рада вас о чем мог кабинет. видеть, княгиня; но скажите, пожалуйста, говорить с вами этот Дашкова сказала. При этом которых же негодный Домашнев? не преминула сказать и фразу, до вообще была охотница: она объяснила государыне, что ей придется «руководить слепою». Как бы то ни было, в первое же воскресенье приемная но- в о г о директора академии была полна академиков, профессоров, ученых. Дашкова любезно приглашает их приходить к ней без всякой церемонии. В понедельник она заезжает к — Дашкова в академии. Но предварительно знаменитому Эйлеру, в то время уже слепому старику. Оскорбленный Домашневым, он давно перестал посещать академию. Дашкова берет слепого старика в свою карету, сажает туда же его поводыря, Фуса, который был чери Эйлера, и молодого Эйлера. женат на до­ — В 153 — академии Дашкова говорит блестящую, но высокопарную речь. Когда все академики заняли свои председательское кресло. Рядом Штелин, определенный в Дашковой не нравится к с места, Дашкова села на ней сел профессор аллегории академию еще императором Петром это соседство, и она говорит III. обращаясь слепому Эйлеру: — Садитесь т а м , где вам берете, конечно будет первым угодно, и место, которое вы из­ между всеми. Слова эти вызвали сочувствие всей академии. После заседания, она отправляется в ревизию сумм, находит канцелярию, производить растраты, неоплаченные долги, предупре­ ждает кассиров, что будет держаться строгой мическую типографию она находит в жалком экономии. Акаде­ положении. Узнает, что записки академии не выходят потому, что для печатания их не достает шрифту. Дашкова немедленно делает шрифтов, о приведении в издания ученых распоряжение порядок о приобретении типографии, о продолжении записок. Между тем Дашкова еще не присягала. Генерал-прокурор сената, князь Вяземский, спрашивает императрицу, должен ли он привести к присяге нового директора-женщину, как это уста­ новлено законом для в с я к о г о поступающего на государственную службу. — Без ком сомнения, - отвечает Екатерина: - сделала княгиню Дашкову директором я не тай- академии, и, хотя не нуждаюсь ни в каком ручательстве за её верную службу, тем не менее считаю эту форму необходимою, потому что она освящает мой выбор и придает Дашкова является в ему торжественность. сенат, и снова говорит блестящую речь. — 154 — «Господа! - - обращается она к сенаторам: - - наверное вы столько же, сколько и я, удивляетесь моему появлению среди в а с . Я пришла сюда произнести присягу в торой уже с давнего сердца, — и вот От времени верности императрице, ко­ посвящаю каждое биение женщина является в моего стенах вашего святилища!» генерал-прокурора она просит все документы и сведе- ния, относящиеся до академии, чтобы проверить обвинения, возво­ димые на это, столь упавшее после Ломоносова, высшее ученое учреждение. На несколько лет доказывает личным Дашкова вся отдается опытом, ности женщина имеет что и в делу академии, и государственной деятель- право стоять на одной высоте с муж­ чиною. Она увеличивает личивает доходы академии, уплачивает её долги, уве­ число учеников академических, открывает три новых курса — математический, геометрический и Чтение курсов она поручает тых превращает классов русским естественной истории. профессорам эти курсы в торые она ревностно исполняет цензурные закры­ публичные. Она же пер­ вая является и посетительницею академических Десять лет и из курсов. свое дело, пока неко- неудовольствия, по поводу пропуска академией трагедии Княжнина — «Вадим новгородский», вновь не вынуждают ее на время оставить Россию. Как бы то ни было, но академическая деятельность княгини Д а ш к о в о й — это самая светлая сторона её жизни. Несмотря на то, демиею, она, через что ей не мало было дела и с год после принятия в одною ака- свои руки этого учреж- дения, дала императрице инициативу к открытию еще так называемой «Российской Академии», что составляет ление императорской академии н а у к . ныне второе отде- — В цветистой речи, 155 — сказанной по этому поводу Д а ш к о в о ю перед лицом всего ученого академического синклита, женщина эта между прочим, выражалась, что «императрица, свидетельница толиких наших благ, дает ныне новое отличие покровительства и российскому слову, толь многих Мы упомянули о языков цензурных повелителю.» неудовольствиях, испытанных Дашковою. На ней, как на президенте академии, лежали обя­ занности цензорского надзора над в с е м , что печатала академия. Вот почему Д а ш к о в а едва не впала в немилость за дозволение напечатать «Вадима новгородского», направление которого враги и завистники даровитой женщины старались представить императрице в ложном Как ных свете. бы то ни было, при некоторых размолвках и времен- охлаждениях, Е к а т е р и н а до конца своей жизни была ми­ лостива к своему прежнему другу: трудно было забыть тот день, когда две молоденькие женщины-амазонки ехали из Петербурга в Петергоф добывать русский императорский трон. Но вот императрица умирает. Для Д а ш к о в о й начинается опальное, тяжелое время. Тотчас же по восшествии на престол ровича Д а ш к о в а отрешается от Едва от она успела всех поблагодарить императора Павла Пет­ должностей. императора «за освобождение бремени, которое превышало её силы», и переехать в кву, как является к Мос­ ней московский главнокомандующий, Измай- лов и объявляет ей приказ императора — «выехать из города и в деревне вспоминать о событиях 1762 года!» Но едва она переехала в свое имение, село Троицкое, как от Измайлова пришло новое известие: император приказывает Дашко­ вой, оставив Троицкое, ехать в одну из городскую губернию, и там деревень её сына, в нов­ ожидать дальнейших распоряжений.» — 156 — Дашкова с своими приближенными поселилась в указанном ей глухом захолустьи. Крестьянская изба заменила княжеские па­ латы и императорские дворцы. В заброшенной деревне, у этой деловой женщины, занявшей в истории место в числе первых, по времени, русских писательниц, не было даже достаточно бу­ маги, чтоб срисовывать скучные и неприглядные виды окрестностей. Но однако нашелся один лист Д а ш к о в а и написала просительное бумаги, на котором княгиня письмо государю о смягчении если не её участи, то участи т е х , которые добровольно последовали за нею в изгнание. Государь, узнав, что письмо — от Д а ш к о в о й , не хотел даже раскрыть его, а отправил немедленно курьера с приказа- нием — отобрать у княгини перья, бумагу, чернила. Только когда, вслед за этим, в кабинет вошла императ­ рица, держа на руках маленького великого князя, которому в ру­ чейку всунула письмо Д а ш к о в о й , государь, растроганный, принял письмо из рук сына и обнял — О женщины! знают чем И тотчас же, схватив «Княгиня Екатерина малютку, сказав: разжалобить. перо, написал: Романовна, вы желаете переехать в свое калужское имение, — переезжайте. Доброжелательный вам Павел.» С воцарением императора Александра опять возвращена была ко двору, где она уж кою, и смешною в своих старомодных Павловича Дашкова казалась и старуш­ нарядах, с устарев­ шими манерами. Она увидела, литься в мот, что время её отошло, и поспешила сама уда­ свою деревню, где, при содействии мисс Мери Виль- двоюродной сестры и занялась составлением своей любимицы, леди Г а м и л ь т о н , своих знаменитых мемуаров. — 157 — Княгиня Д а ш к о в а умерла 4 января 1810 года. При всех недостатках, от которых не свободна была эта женщина, Д а ш к о в а тем не менее является одною из замечательных русских женщин Современники слишком как прошлого, так и нынешнего столетия. не равнодушно относились к ней: одни превозносили ее до идеальной высоты, другие низводили в грязь. Так уже один в современный ей иностранец, бывший в восьмидесятых годах, рассказывает о России ней, между прочим: «Княгиня уже с давних пор сделалась несносна по своему дурному характеру и заслужила общую нелюбовь. роиня революции 1762 года трон ров Екатерине, и в и адъютантов Любимым её хвалилась что она подарила тоже время со всех собирала занятием тем, Знаменитая ге­ знакомых офице- дань галунами или аксельбантами. было отделять от ребро, которое она потом продавала. шелку золото или се­ Таким образом, тел приобрести расположение княгини, должен был кто хо- прежде всего отослать ей все свои старые тряпки с золотым и серебряным шитьем. Зимой она не приказывала топить залы академии, и од­ нако требовала, чтобы члены аккуратно посещали заседания. гие из воры, них, чем впрочем, охотнее соглашались сидеть в Княгиня-президент каждый раз ная в Мно- выслушивали её жесткие выго­ таком страшном холоде. являлась на заседаниях закутан­ дорогую шубу. Очень оригинально было видеть эту жен­ щину одну посреди бородатого духовенства и русских профессор о в , которые сидели подле неё с выражением глубокого почтения на лице, хотя в Её обхождение с то же время сильно дрожали от холода. членами академии было чрезвычайно гордо и даже — 158 — грубо: с учеными она обращалась, по-видимому, как с солда­ с Алек­ тами и рабами.» В другом месте этот «Окончательно же писатель говорит: смешною сделал княгиню процесс сандром Нарышкиным, который имел поместье по соседству с её землею. Однажды его свиньи поели капусту на полях Дашко­ вой, и та велела перебить животных. Когда Нарышкин, после того, встретил трите, как княгиню при дворе, то громко сказал: с неё течет «Посмо­ кровь моих свиней!» «Такова была эта знаменитая женщина, - заключает которая в Голландии подралась с своей хозяйкой, а в он, Париже хотела застрелить бедного аббата Шапо (неодобрительно отзывав­ шегося о России в своем сочинении), которую Вольтер уверить в том, что он ей удивляется, а выставили каким-то божественным гением, т е м , что сделалась предметом насмешек старался немецкие писатели и которая кончила для всей России.» Хотя это едва ли правда, потому что Россия поступила бы дурно, если б только смеялась над такой женщиной, которых она все-таки много не может насчитать, однако и эти отзывы нельзя обходить молчанием, потому что они — отклики времени и левая сторона суда современников. Не хорошо отзывался о ней и Державин, да он и редко о ком хорошо отзывался. Он приписывает ей , «склонность к велеречию и тщеславию», «хвастовство», своекорыстные расчеты, «без которых рит также, она ничего и ни для кого не делала.» Он что Д а ш к о в а без всяких причин гово­ не любила и известного механика-самоучку Кулибина, и все это «по вспыль­ чивому её или лучше — сумасшедшему нраву». Но все подобные отзывы, если в них есть и значительная доля правды, нимало не отнимают исторического значения у этой — 159 — женщины: это была все-таки крупная личность, и русские женщи­ ны всегда могут указать на нее как на одного из практических пионеров современного «женского вопроса», шегося теперь т а к , как первых начав- ему давно следовало начаться, — с работка собственного женского куска хлеба. за­
