6 «Ради этого дня стоило жить

6
14 октября, 2014, вторник
СПЕЦПРОЕКТ
Крым своими глазами. После «русской весны»
«Ради этого дня стоило жить»
ФОТО ДМИТРИЯ ОСИПЕНКО, WWW.SEVASTOPOL.SU
«НВ» публикует окончание воспоминаний одного из ключевых участников исторических событий в Севастополе
Игорь Соловьёв,
программист (Севастополь),
участник «русской весны» в Крыму:
(Окончание. Начало – в «НВ»
от 11.10.2014)
Мгновение № 5.
«Перекрестился –
и провёл митинг»
– «Митинг народной воли», на котором
решалась судьба Севастополя и Крыма,
должен был начаться 23 февраля в четыре часа дня. Я приехал на площадь Нахимова за десять минут до начала. Поднимаясь на сцену, я не знал точно, что вижу
перед собой – сцену или эшафот.
В те минуты я думал о том, зачем
правозащитник Борис Колесников внёс
предложение едва ли не первым делом
заявить что-то вроде: «Мы ничего не
просим у России». Лично мне очень
даже хотелось попросить Россию о помощи – я понимал, что без российской
поддержки нам пришлось бы очень
трудно. Но, поразмыслив, я пришёл к
выводу, что мы поступаем правильно.
Нужно понимать: Владимир Владимирович Путин отвечает за жизни более
чем 140 миллионов человек, и пустить
их в мясорубку третьей мировой даже
ради 2 миллионов русских в Крыму –
не самое мудрое решение. Севастополь
уже дважды клал свою голову за Россию. Ничего страшного, сложил бы и в
третий раз – судьба у нас такая.
Сам я был готов к любому повороту событий. Я сказал жене: «Маша, из
Крыма дороги нет. Перешеек перекроют, а на переправу через Керченский
пролив будет очередь. Поэтому, в случае
чего, выход только один – доехать до
мыса Херсонес, а потом на десантных
кораблях, может быть, вас куда-нибудь
увезут».
Впрочем, в те минуты я меньше всего
думал о собственной безопасности –
меня попросили провести митинг. Один
товарищ потом меня спрашивал: «Как
ты вышел на сцену и смог провести многотысячный митинг? Ты же ни разу не
готовился!» «Как, как… Перекрестился
и провёл», – ответил я.
Перед самым началом отвернулся в
сторону Графской пристани, перекрестился украдкой, прочитал молитву
«Царю небесный» – и стало легче. Наверное, мне также помогло внутреннее
ощущение, будто я умер заранее. А если
ты «умер», то провести многотысячный
митинг – сущая мелочь. Когда в любой
момент тебя могут убить или арестовать, тебе становится всё равно, как ты
выглядишь перед людьми и что говоришь. Есть задача – и её нужно решать.
А задача перед нами стояла не из лёгких. Мы опасались, что придём на площадь Нахимова и увидим перед собой
мало людей. Да, в городе чувствовался
эмоциональный подъём, но никто не знал,
откликнутся ли севастопольцы на наш
призыв. А ведь нам нужно было обязательно собрать полную площадь – только
в этом случае мы могли бы сказать: «Народ выразил свою волю». Поэтому когда
я поднялся на сцену и увидел, что вся
площадь забита, а люди всё прибывают и
прибывают, то на душе стало легко.
Но тут в голове закрутилась мысль:
«Где Чалый?» И как назло, в этот миг на
сцену поднимался наш бомонд – мэр Владимир Яцуба, глава горсовета Юрий Дойников, депутаты из Партии регионов...
Мгновение № 6.
«Неважно, что будет
завтра, но сегодня
я абсолютно счастлив»
– Видимо, ребята, стоявшие в оцеплении, не смогли не пустить наших
градоначальников – они ведь всё-таки
действующая власть. Поэтому эта ком-
кстати
Программист Игорь Соловьёв стал ведущим исторического митинга в Севастополе, с которого началась «русская весна»
пания быстро поднялась и выстроилась
на сцене. Я смотрю и понимаю, что если
они начнут митинг, то люди развернутся и уйдут. А в это время ко мне с улыбочкой подходит Яцуба и спрашивает:
«Ну что, после кого я выступаю?» Я ему
грубо отвечаю: «Не знаю!» – после чего
отворачиваюсь и встаю лицом к людям.
Я нагрубил ему не потому, что держал
на него зло. Понятно, что он чиновник
украинский, из Днепропетровска… Просто мне стало страшно, что наше дело
может так бесславно закончиться, поэтому я решил никого из них к микрофону не пускать.
А вскоре на площадь приехал Чалый.
Изначально мы планировали, что мероприятие будет состоять из двух частей.
Первая часть должна была пройти по
заранее подготовленному сценарию, в
котором расписаны роли, кто и что говорит. Она должна была закончиться принятием резолюции митинга и избранием
Алексея Михайловича Чалого мэром города. Во второй части планировалось выступление общественников и единомышленников. Но на деле получилась ещё и
третья часть – народная: на сцену поднялись воодушевлённые событиями люди.
Итак, мы действовали по нашему плану. Сначала объявили, что на Украине
произошёл государственный переворот,
что севастопольцы не признают Верховную раду Украины. Потом выбрали мэра
и поручили ему обеспечить жизнедеятельность города. После этого Чалый поблагодарил за доверие и ушёл работать.
Когда мы закончили с официальной
частью, то дали слово всем желающим
на сцене. Было важно, чтобы народ не
разошёлся, пока избранный мэр не будет обеспечен гарантиями своей власти.
Для этого мы объявили запись в отряды
самообороны. Было тревожно – никто
не знал, как отреагируют силовики. Но
на деле градоначальники неожиданно
для нас стали переходить на нашу сторону. Ко мне подошёл Владимир Тюнин
и сказал: «Дай Яцубе выступить!» Я ему
ответил: «Ты что, зачем?! Он же всё испортит!» А он мне: «Всё нормально, он
Чалого поддержит». И Яцуба действительно подошёл к микрофону и сказал
перед всем городом: мол, он согласен с
тем, чтобы Алексей Михайлович стал
народным мэром.
Трудно сейчас судить, что побудило его пойти на такой шаг. Возможно,
Яцуба понимал, что ему придётся бороться – либо со всем городом (если он
поддержит Киев), либо с киевской властью (если он примет сторону народа).
Ему, очевидно, хотелось избежать этой
дилеммы, и он охотно поддержал человека, готового вместо него шагнуть на
эшафот. А может быть, он оказался под
впечатлением от напора многотысячной толпы, объединённой общей идеей,
и понял, что лучше не вставать у нас на
пути. Когда люди начинали кричать:
«Да-а-а!» – то этот рёв, казалось, готов
смести тебя со сцены. А это, знаете ли,
производит сильное впечатление.
После Яцубы выступил председатель
горсовета Дойников, который тоже
поддержал выбор севастопольцев. Затем – депутат Верховной рады от Севастополя Вадим Колесниченко, который
только что приехал из Киева, где, как
говорят, его жизнь была под угрозой.
Он произнёс очень важную речь, которая звучала примерно так: «Вы молодцы, что выбрали Чалого. Но если, не
дай бог, завтра с ним что-то случится,
кто из вас готов его защищать?» «Мыы-ы!» – крикнул народ, и это оказалось
чрезвычайно актуальным на следующий день.
В какой-то момент я, стоя на сцене,
огляделся по сторонам и увидел такую
картину: надо мной ясное синее небо,
по нему плывут облака, до горизонта
всё заполнено людьми и вокруг развеваются российские флаги. В этот момент
невольно подумалось: «Вот это сказка!
Ради этого дня стоило жить. Неважно,
что будет завтра, но сегодня я абсолютно счастлив».
Мгновение № 7. «Так мы
отстояли народного мэра»
– Утром в понедельник мы вошли в городскую администрацию. Чалый где-то
в недрах здания, видимо, принимал дела,
а мы расположились в одном из кабинетов. Яцуба ушёл в отставку, и я подумал:
«Молодец, выполнил обещание!» Вот
только по-хорошему он должен был официально сдать свои полномочия в пользу
Чалого, но этого сделано не было – то ли
умышленно, то ли впопыхах. И это стало
причиной последующей передряги.
Поначалу казалось, что Украина никак
не вмешивалась в севастопольские дела.
Действительно, в чём мы виноваты? Собрали «Майдан» – но это нормально в
их понимании. Выбрали себе мэра – так
это же демократично. С другой стороны,
мириться с нашим неподчинением Киев
не мог и решил действовать кулуарно.
По распространявшейся тогда информации, происходило это примерно по
такой схеме. Из украинской столицы
позвонили Фёдору Рубанову, заместителю Яцубы, и сказали: «Твой начальник ушёл в отставку, поэтому ты теперь
главный. Давай, действуй!» И Рубанов
стал действовать. Он объявил себя главой администрации и начал активно
способствовать аресту Чалого.
О шедшей в те часы подковёрной
борьбе можно было догадаться по поведению сотрудников администрации.
Вошли мы в тихое, почти вымершее здание. Чиновники относились к нам подчёркнуто вежливо и доброжелательно.
Но потом в какой-то момент женщина,
в кабинете которой мы обосновались,
начала мне отвечать сквозь зубы. Почему? Скорее всего, ей позвонили по аппаратной связи и сказали: «Рубанов берёт
власть в свои руки».
Но к счастью, неравнодушные севастопольцы работают везде, включая
СБУ и милицию. Благодаря их бдительности информация о готовящемся
задержании была у Чалого раньше, чем
за ним приехали. И когда мы обсуждали проект палаточного лагеря на площади Нахимова, вбежала группа людей вместе с Алексеем Михайловичем.
«На выход! Чалого хотят арестовать!»
– сказал общественник Владимир Тюнин. Мы моментально выбежали из
здания, а Чалого быстро куда-то увели
и спрятали.
Мы начали обзванивать наших активистов, и уже через полчаса под окнами
администрации стояла тысяча человек.
Мы заблокировали все входы и выходы.
Дальше нужно было утвердить Чалого в городском совете. Заседание
горсовета сначала планировали назначить на вторник, но народ взбунтовался: «Нет, только сегодня. Не разойдёмся, пока не утвердят». Говорят,
депутатов отлавливали по всему городу и чуть ли не пинками загоняли в зал
для заседаний. В итоге из 78 человек
удалось собрать 45, но этого хватило
для кворума.
Поначалу депутаты не хотели поддерживать Чалого, ссылаясь на то, что
гражданин России не может у нас стать
мэром. Казалось бы, в Киеве произошёл
путч, страны уже нет, легитимной власти тоже, а вы тут к какой-то мелочи цепляетесь! Словом, трусливая сущность
горсовета проявилась во всей полноте.
Некоторые депутаты пытались через забор перелезть и убежать, но народ их не
пускал. Главное, Алексей Михайлович
стал руководителем города.
эпилог
– 27 февраля я лёг спать в два ночи. Просыпаюсь в пять утра от телефонного звонка – в трубку говорят: «Игорь, какие-то вооружённые люди захватили крымский Верховный совет в Симферополе. Это бандеровцы». К
счастью, на меня до этого выходил один человек из правительства Крыма.
Я звоню ему и говорю: «Вадим, извини, что так рано. Что за люди захватили парламент?» А он мне отвечает: «Не волнуйся, это наши. Просто охрану
усилили». Судя по поступавшим с утра новостям, стало понятно, что в игру
вступила Россия.
Итак, 27 января в Крыму появились «вежливые люди». Напряжённость моментально пошла на спад. В итоге у Верховного совета Крыма собрались только
наши ребята, и депутаты приняли то решение, какое мы все ждали.
Дальше я постепенно отдалялся от центра событий, хотя вплоть до референдума продолжал бегать по улицам, стараясь быть полезным. Периодически
общался с журналистами и разъяснял нашу позицию, чтобы они корректно доносили её до западной аудитории.
В это время люди были охвачены колоссальным энтузиазмом. Каждый предлагал какую-то помощь. Кто-то говорил: «У меня овощной склад» – и привозил
овощи, кто-то предлагал с завода солярку, кто-то выступал с разными проектами и предложениями. Более или менее дельные записки я относил наверх, а
голые эмоции отсеивал. Видеть в народе такой подъём – ни с чем не сравнимое
счастье!..
Примерно за десять дней до референдума я понял, что всё будет хорошо: наш
бюрократический аппарат начал активно готовить плебисцит. По идее, я мог
уже расслабиться и выходить на работу. Но в эти дни работать не получалось
– я ждал, когда ситуация окончательно разрешится. Мы все очень переживали.
Только за первые семь дней революции я потерял семь килограммов веса. Могу
теперь значок носить: «Хочешь похудеть? Спроси меня как!»
На этом, пожалуй, можно поставить точку. После референдума, прошедшего
в воскресенье 16 марта, я сказал: «Всё, пора возвращаться к нормальной жизни». И уже в понедельник вышел на работу.
Записал Михаил Тюркин,
Севастополь – Петербург