3 - Коляда
advertisement
ФЕСТИВАЛЬНЫЙ ВЫПУСК ТЕАТРАЛЬНАЯ ГАЗЕТА №3 М ПОГОВОРИМ – О САМО ГЛАВНОМ Предваряя показ спектакля «За линией», Николай Коляда рассказал, как на самый первый «Коляда-Plays» Лысьвенский драматический театр, тогда еще не имени А.А. Савина, а под его руководством, привозил спектакль «Мурлин Мурло». Те, кто видели ту постановку, понимают, о чём сказал драматург, назвав театр «живым», а работу артистов в нем – «служением». Погас свет, на экране высветились титры – люди, находящиеся в пространстве малой сцены Театра Кукол разделились на две половины: артистов и зрителей. И сразу стало понятно: насколько мы похожи, те и эти. Простым, доступным, понятным каждому языком, рассказали нам историю обыкновенной девочки Алины, потерявшую мать, а, заодно и отца, но – обретающую новую семью и не разочаровавшуюся в любви к людям. Так же пронзительно рассказали, как Ярослава Пулинович написала свою пьесу. Ни в каком театре, наверное, не найдется сразу пять «актерских» детей от 3 до 6 лет, которым можно доверить сыграть в спектакле главных героев. Тимур Насыров, бывший год с небольшим назад режиссёром и руководителем Лысьвенского театра, «зажёг» всех идеей поставить «За линией». И чтобы детей сыграли самые опытные, заслуженные-народные. Воплотить идею в жизнь помешали обстоятельства: он давно уже работает в другом месте, а спектакль поставил Вахтанг Харчилава, под чутким руководством нового худрука Юрия Муравицкого. Они, не долго думая, раздали роли молодым артистам, оставив «для себя» и нескольких поопытнее. Людмила Шуваева сыграла Ирму, маму сестричек Тошки и Ланки, Анатолий Лепихин – их папу 27 ИЮ НЯ 20 10 Стешика, Анжела Себекина – Женщину с зелёными глазами (каковой она и является, кстати). А артисту и художнику Евгению Меденникову достался… трёхлетний Макся. И даже бороду разрешили не сбривать – чего уж там, всё равно видно, что взрослый дядька, дело же не в этом. Главное, как азартно и по-настоящему он играет сопливого малыша с коленками в зелёнке. Никаких особенных декораций. Поставили в «черном кабинете» шкаф, стол, стулья. Положили матрац, на него – лоскутное одеяло. Детские рисунки повесили на стены. Или не детские, тоже неважно – может сами нарисовали, или художника своего (того же Евгения Меденникова) попросили. С любовью нарисовано, с душой, а вот это как-то сразу бросается в глаза. Никакой музыки особенной… Или настолько она «растворяется» в настроении спектакля, что думаешь потом: а была ли она? Была. Продолжение на с. 2 1 «ТЕАТРАЛЬНАЯ ГАЗЕТА» фестивальный выпуск Начало на с. 1 И даже кое-где слегка мешала, в сцене Алининого сна, например. Ну и что – она всё равно не самая сильная получилась, можно, наверное, было и поатмосфернее, «пострашнее» решить… Впрочем, это тоже неважно, по большому счёту. Взрослые артистки не «играли в детей», а посерьёзному решали детские проблемы. А их в пьесе ох как немало. За день, или за три… да какая разница! За 50 минут сценического времени Тошке (Елена Елькина) и Ланке (Александра Себекина) надо успеть решить: чем побить мальчишек, как поставить на место Светку-Лыковку (Александра Ефимычева) за то, что «за помойку бралась», помириться со Светкой, потому что, в сущности, неплохая она девчонка, выкупаться в холодной речке, несмотря на мамин запрет, вызвать дух Пушкина, съесть шоколадку, которую не разрешили трогать, угостить ей Боженьку на стенке, чтоб «не настучал» маме, кто съел, обрадоваться рождению братишки… И, самое главное, сделать так, чтобы Алина (Елена Чурилова), новая сестра, дочка маминого брата Кости (Кирилл Имеров), которую привезли однажды ранним утром (и она очень хочет к тяжело больной маме, а этого никак нельзя устроить), не скучала бы, не плакала, а, лучше всего, вообще больше никогда никуда не уехала… Лысьвенцы показали спектакль – о любви. И этим всё сказано. О любви нельзя кричать, она 2 должна присутствовать где-то в воздухе, пронизывать собою всё вокруг, жить в человеке. Тогда о ней можно вообще не говорить, всё и так понятно! Только любовь может спасти человека, если мама умерла, а папа стал жить с другой женщиной. Тем более, если человеку этому, как Алине, всего 6 лет, и ему еще всю жизнь жить дальше, рядом с людьми… Без лишних слов, без ярко выраженных «внешних» эмоций Ирма и Стешик принимают чужую девочку, как свою, постепенно эта грань вовсе стирается из их жизни, отныне общей. Без истерик, без ненужных вопросов Алина отпускает папу, который почему-то не может больше её любить, и остаётся с теми, кто в любви видит смысл жизни. Кто не чувствует разницы между своими детьми и чужой дочкой, все они называются для них одним словом: ребенок. У всех в глазах стоят слёзы, а руки делают привычные дела: подметают пол, моют посуду, качают люльку, перетаскивают огромные коробки с места на места… не поймёшь, где дети, где взрослые. Да и зачем? Главное, чтобы все были живы, все рядом, и чтобы никому не было плохо. А если это случается – жизнь есть жизнь! – ну-ка, быстро… не знаю… ржавый велосипед покрасить, сделать разноцветным, потому что это весело и отвлекает от всего на свете грустного! Женские образы, конечно, в пьесе, выигрышны и сыграны на «полутонах» – отчего в спектакле есть «воздух» и отлично чувствуется всё, написанное Ярославой Пулинович «между строк». Поэтому хочется отметить самый отрицательный мужской образ: Кости, отца Алины. Ничего нового сейчас сказано не будет: в этом театре отлично понимают, как забраться в самые потаённые уголки человеческой души. Молодой артист Кирилл Имеров не побоялся пережить боль человека, совершающего предательство. Его герой не стал от этого лучше, подлый поступок, как его ни поверни, таким и останется перед лицом Вечности… Но так не хочется никогда испыты- фестивальный выпуск «ТЕАТРАЛЬНАЯ ГАЗЕТА» вать ничего подобного! Никому и ни за что не делать так же больно, как этот отец своему ребенку. В детстве всё просто: начертил на асфальте черту мелом, тут – мой домик, там – твой, не заходить. Если бы можно было всё зло в мире, боль, ненависть, зависть оставить там, за линией… анализировать. Даже… Или нет – особенно, если он неправильный. И вот тут ты понимаешь, что в жизни главное – любовь. К людям, к себе. Ко всему нашему миру. Это самое сложное – полюбить человечество, в целом. Всех. Оправдывать людей, как можно больше, за все… или почти за всё, что бы они ни совершили. Не так: этот человек сде- На вопросы ТГ отвечают Елена Чурилова лал что-то нехорошее, всё, я с ним больше не дружу! Попробовать понять причину любого поступи Людмила Шуваева ка того, кто с тобой рядом. И только тогда станет понятно, как тебе самому поступать дальше. Люда, как ты относишься к выводу, который только что сделала твоя «приёмная дочь»? Всё правильно. Она говорила об умении понять и простить. Другой человек – не такой, как ты. Он думает по-другому, живёт по-другому, потому и поступает по-другому. Ему надо разрешить – быть другим, это его полное право. Не пытаться переделать «под себя». Об этом и пьеса Ярославы. Понравилась она вам, когда впервые прочитали? Лена, что ты лучше всего помнишь из своего детства? Давай, первое, что в голову придёт! Да, однозначно. Я сначала поняла свою героиню несколько иначе, чем играю её сейчас. Она ка- Мне, как раз, ближе жизнь тех ребят из пьесы, которые в деревне живут. Духов вызывали – это обязательно! По улице гоняли, жгли костры, пекли картошку, купались, когда не разрешали… залась мне «жесткой», такой тёткой, на которую Ты сама уже девушка взрослая. Что для тебя значит – сыграть ребенка? тому я и думала, что Ирма что называется «силь- Мне было важно понять логику поступков Алины. Я бы, например, в её ситуации совершенно по-другому себя повела! Мне она кажется такой… «инопланетянкой», которая вдруг попала в чужой, непонятный для себя мир. И её там покинули при каких-то неприятных обстоятельствах, например… крушение произошло. Тогда ей приходится соприкасаться и находить общий язык с аборигенами, познавать их жизнь и включаться в неё потихоньку. Постепенно, по мере ознакомления с этим новым миром, героиня начинает его принимать, он становится ей родным. Не каждому взрослому выпадает доля – справиться с такими обстоятельствами, как пришлось маленькой Алине. Она не сдалась, осталась самой собой и многое поняла. По-твоему, что в жизни самое главное? О... Философский вопрос! (Смеётся.) Если ты совершаешь какой-то поступок, потом его надо приключения сыплются одно за другим: одно, второе, третье… В конце концов, и дом сгорел! Она из всех перипетий, в итоге, выбирается – поная женщина». Буквально на последних репетициях поняла другое. Мне наш художественный руководитель Ю. Муравицкий подсказал, что весь «пафос» надо убрать. Теперь я играю женщину, которая «поднимает» всё, что на неё сваливается и исправляет собою – этот мир. Люда, как мы – можем исправить собою мир? Каким, с твоей точки зрения, должен быть театр сегодня? Мне кажется, что сегодня вокруг очень много растерявшихся людей. Растерянных. Они приходят в зрительный зал – и ищут сиюсекундной помощи. Нам очень важно найти точки соприкосновения с их ситуациями, их жизнь. Театр должен быть – про это. А будет он, при этом, современный или из старых пьес, или ещё из каких-то космических, непридуманных… Неважно. Главное, чтобы он был про человека в зрительном зале. А люди там сидят – разные. Вера Цвиткис 3 «ТЕАТРАЛЬНАЯ ГАЗЕТА» фестивальный выпуск фестивальный выпуск «ТЕАТРАЛЬНАЯ ГАЗЕТА» ЖЕСТОКИЕ ИГРЫ СПЕКТАКЛЬ НЕ ПРО НАС Спектакль «Игра в фанты» по первой пьесе Николая Коляды представил на сцене Театра кукол Орский государственный драматический театр им. А.С. Пушкина. За 22 года пьеса не только не устарела, а обрела, пожалуй, дополнительные смыслы. Марина Шилова и Ирина Ушакова, зажигательно сыгравшие перед переполненным залом актрис Аллу Кострову и Диану Раскольникову в спектакле «Курица» Пермского театра «У моста», согласились поговорить с корреспондентом «Театральной газеты». Спектакль рассказывает об интригах, которые происходят между работниками драматического театра города Дощатова. В вашем театре есть место интригам? Марина Шилова. Режиссёр Сергей Павлович Федотов, когда выступает перед спектаклем, всегда подчёркивает – этот спектакль не про нас. Ирина Ушакова. Я думаю, есть такой распространённый миф, что во всех театрах происходят жуткие склоки и разборки между актёрами. Но в большинстве случаев – как раз наоборот. В театре «У моста» стоит обратиться к кому-нибудь с вопросом – и люди обязательно помогут, поддержат в сложной ситуации. Хотя, наверное, есть и другие коллективы. Но когда в театре закулисные склоки, это сразу видно на сцене по сыгранности людей. Или они просто отыгрывают свои роли, или это единый организм. Надеюсь, хороших театров всё-таки больше. Марина Шилова. Между актёрами внутри труппы, между актёром и режиссёром должно быть взаимопонимание и доверие. В театре «У моста» мы с Ириной начинали ещё со студии, росли вместе с театром. Слава богу, мы не сталкивались с ситуациями, подобными той, что разыграли только что на сцене. Легко ли актёру на сцене играть роль актёра? Чтоб где надо – переиграть, где не надо – стать простым человеком – «как в жизни»? Марина Шилова. Для меня сложно. Чтобы всё было в меру – актриса в роли актрисы, актриса в роли простого человека, и всё это соединить на сцене… Ирина Ушакова. Если честно, я не задумывалась над этим вопросом. Но у моей героини Дианы ситуация проще. А Марине да, наверное, сложно. Это игра актрисы в актрисе, а ещё и человека Аллу надо сыграть с её характером, её трагедией… Мне проще. Диана же «хреновая артистка». Не я, а Диана. (Смеётся.) «Коляда-Plays» – это фестиваль современной драматургии. Для вашего театра современная русская драматургия – эксперимент, начатый в прошлом году и продолженный в этом. Трудно перестраиваться, скажем, с постановок по Мартину МакДонаху, которые являются визитной карточкой вашего театра? 4 Марина Шилова. Не могу сказать. Они просто разные. Например, Красавица в спектакле «Красавица из Линэна» по МакДонаху – сложнейшая роль. Алла сложна иначе. Я не могу их сравнивать, потому что и там, и там ты себя отдаёшь полностью. Ирина Ушакова. Да, сравнение – оценка, здесь это неуместно. Если театр живой, то каждый раз ты живёшь именно на сцене, здесь и сейчас. Что касается меня, например, то мне даётся проще то, что именно сегодня ближе. Как ни крути, актёр на сцене – это сублимация его самого, и даже какието свои комплексы мы вытаскиваем на сцену. Это не значит, что я играю себя, ни в коем случае. Но в зависимости от конкретной ситуации, от моего состояния, настроения, зависит то, что мне легче играть. Иногда любимейшая роль! – но сегодня нет её у меня внутри, мне это не интересно сейчас. Что успели посмотреть из фестивальных работ в этом году? Что ещё планируете? Ирина Ушакова. К сожалению, в этом году мало на какие спектакли сможем попасть. Сходили на Театр-студию «С улицы Роз» и «Мочалкин блюз» театра из Бишкека. На него мы пошли сознательно: схожая ситуация с актёрами, разборками. Интересно было, как реагирует зритель, как это смотрится из зала. Будет ли ваш театр продолжать эксперименты с современной русской драматургией? Ирина Ушакова. Уже сейчас активно ищем, какую пьесу можно поставить. А иначе никак! Театр должен обновляться. Играли мы классику, потом нашли МакДонаха, он к нам в дверь постучал буквально. Теперь современная драматургия. Театр должен развиваться в нескольких направлениях, только тогда зрителям интересно. Марина Шилова. Да, зрителю интересны эксперименты. Они видят актёра в одном жанре, потом – совершенно в другом. И мы в разных спектаклях стараемся быть разными. Ольга Мелкозёрова Главные герои – фарцовщики, спекулянты – одним словом, «дети перестройки». То время прошло, изменились обстоятельства. Но люди, их взаимоотношения... Изменилось ли что-то? Судя по реакции зала – нет. Всегда в мире есть люди, умеющие устроиться в жизни, есть жёны «в розовых очках», есть женщины, разменявшие себя на короткие встречи, есть провинциалы и те, кого заведённый порядок не устраивает. Ничего не меняется, и по-прежнему каждого жалко, стоит ему только «сбросить маску». Разумеется, герои не спешат обнажать свои чувства и высказывать сокровенные мысли. На людях надо держать марку. Перед нами молодые ребята, которые играют на барабанах и электрогитаре свои любимые песни, смеются, дурачатся. Ёлка наряжена, Новый год скоро. Правда, как таковой ёлки на сцене нет – это украшенная фонарями часть металлической конструкции, которая условно является стеной комнаты, с окнами, полками и прочими атрибутами. Декорации спектакля призваны не столько передать подробности быта, сколько настроение, создать атмосферу аскетичной молодости. Нужно отметить важную деталь: «комната» приподнята над уровнем сцены – таким образом, не только сами артисты, но и их герои тоже оказываются на сцене. Они играют свои роли беззаботных студентов. Светомузыка, плакаты рок-групп, шутки, весёлая игра в фанты. Артисты настолько естественно, с такой лёгкостью передают все нюансы взаимоотношений, что все «подводные течения» становятся очевидны с самого начала. Через тонкие намёки, без тени нарочитости, открывается хрупкость их мира. И, сидя в зале, по-настоящему переживаешь за каждого героя. Ведь у каждого внутри боль. И не хочется, чтобы Настя (Екатерина Тарасова) узнала, что муж её вовсе не разгружает вагоны каждую ночь, не хочется, чтобы стал вдруг серьёзным Артём (Сергей Чиненов), чтобы угловатый Никита (Юрий Деккер) сделал непоправимую глупость, доказывая кому-то что-то, не хочется, чтобы плакала Ева (Юлия Позднякова)… Ева – центральный персонаж спектакля. Лёгкая, резкая, колючая. «Лярва». Несчастная. Порхает в шёлковом платьице и высоких сапогах. А внутри – сосущая пустота. Похожие на неё героини позже не раз появляются в пьесах Николая Коляды. Они неизменно влюбляют в себя зал. Крики «Ева, браво!» доказывают, что и Юлия Позднякова покорила зрителей своим обаянием. И как бы ни оправдывал себя Кирилл (Денис Бухалов), понять его можно, но посочувствовать трудно. В целом «Игра в фанты» имеет «лёгкое дыхание», действие ритмически выверено. Музыка крепко вплетена в структуру спектакля. Гитарные рифы, популярные мелодии и даже ария из «Юноны и Авось» не выглядят инородными. И актёрский ансамбль работает, как единый механизм. Все два с половиной часа безотрывно следишь за перипетиями сюжета. А в финале, когда герои узнают, что в результате их розыгрыша умер человек, – стоп. Вдруг останавливаешься перед вопросом: что есть игра? когда лицедейство во благо, а когда во зло? почему время идёт, а люди никак не договорятся играть по одним правилам? Елена Гецевич 5 «ТЕАТРАЛЬНАЯ ГАЗЕТА» фестивальный выпуск П А -Д Е -Д Е В К И Р З А Ч А Х Когда-то Николай Коляда пошутил, что «если захочет, то поставит даже балет». Глядя на пируэты персонажей «Фронтовички», я лишний раз вспомнил о том, что в каждой шутке есть только доля шутки. Всегда любивший уделять музыкальным композициям большое место в структуре спектакля, благодаря сюжету, Коляда получил возможность и мизансцены организовать в подобие балетных. Актеры выбегают на сцену, словно стайка вспугнутых маленьких лебедей, выстраиваются в линии к воображаемому станку, ставят спину и руки, тянут носок, но поскольку все, в большинстве своем, одеты в кирзовые сапоги – балетные упражнения становятся похожи на маршировку. Балет вторгается в послевоенный быт странным инородным существом, вроде трофейных часов или Марики Рекк с такой же трофейной киноленты, между этими тремя знаковыми символами кружит странная и лихая жизнь Марии Небылицы (Ирина Плесняева), хотевшей стать балериной, но ставшей героем войны, а после – лихой участницей ударных строек коммунизма. Примиряет все эти вроде бы нестыкующиеся между собой вещи – оглушительная послепобедная эйфория, в прямом смысле, оглушительная: громогласная «Утренняя песня», рвущаяся из динамиков и поддержанная актерами, несущая в себе мощный заряд позитива, будущих радостей и радостного светлого будущего, становится лейтмотивом спектакля. Своеобразным аналогом утреннему исполнению гимна. Но если под «Союз нерушимый» полагается вставать во фрунт, то под «Утреннюю песню» хочется вскакивать, бежать, перевыполнять пятилетку, а после еще заниматься в какой-нибудь самодеятельности. В балетной студии, например. А под вечер – в кино, где Марика Рекк будет лихо отплясывать с денди и морячком, а ты не сможешь удер- 6 фестивальный выпуск «ТЕАТРАЛЬНАЯ ГАЗЕТА» жать возгласа: «Да у него нож!». Нож, кстати, появляется в самом начале спектакля и демонстративно втыкается в стену возле первого ряда. Нож этот и разделит жизнь Марии Небылицы на «до и после», на собственно небылицу, мечту, «кино» и все остальное. «До» была мечта о балете, было ожидание жениха Матвея (Олег Ягодин), была свекровь «почти мама», были неловкие романтичные ухаживания музыканта Алёши (Константин Итунин) и старательно тянущие ногу девочки. Только все имеет свойство проходить. И вот уже балетная студия не так важна, как регулярный выход на субботник, и Матвей возвращается с недавно обретенной женой Шурой... Последней вспышкой – и самой сильной сценой в спектакле – станет неловкое признание Матвея, сыгранное словно покаяние. Признался в любви, будто повинился, понурив голову: «Накорми меня... Ты мой хлебушек». И любовь под одеялом, сопровождаемая неунывающей Марикой, в последний раз отплясывающей с морячком и денди. Потому что скоро Матвей выдернет нож из стены, достанется и Маше, а следом – и ее призрачному двойнику. «После» – это одинокая бесшабашная жизнь Небылицы между стройками Советского Союза. Балет, видимо, нельзя танцевать в кирзовых сапогах, иначе получается марш. А кирзачи для того времени были все-таки актуальнее, чем пуанты. Алексей Еньшин ПОСЛЕДНИЙ ВЫДОХ Детский мир – хрупкий. Ведь именно с детства начинается жизнь, но ее в любую минуту можно прервать: словом, поступком, мыслями. Только вот задумывается об этом не каждый. Таков основной посыл Омского «Пятого театра» в спектакле по пьесе Владимира Зуева «Детский мир». «Детский мир» Омского театра – это мир чувств одинокой женщины, отважившейся наказать себя, отняв самое дорогое, что есть у человека – жизнь. Так же как когда-то она отняла жизнь у своего ребенка, сделав аборт. История последних минут жизни героини представлена в форме монолога, в котором она вспоминает яркие и тревожные минуты своей жизни с чувством вины за содеянное. С первого взгляда бросается в глаза оригинальное оформление сцены – зрительские места расположены по кругу, чтобы актриса имела возможность охватить взором каждого зрителя и настроить его на прямой контакт. Атрибуты спектакля хорошо отражают название пьесы. Это воздушные шарики, игрушечные солдатики, танки, куклы. Планшет сцены – обыкновенная белая бумага, на которой героиня рисует мелками. Всё это приметы детства каждого человека, прямое назначение которых – вызывать массу положительных эмоций и ярких воспоминаний. Но в данной истории они приобрели совершенно иное звучание. Повеяло холодом, тревогой, страхом перед зияющей внутренней пу- стотой. Мелками героиня рисует вовсе не детские каракули, а эпизоды своей запутанной жизни. Два цвета – черный и красный. Смерть и кровь. Работая в абортарии, она видит именно эти цвета. Краски в спектакле сгущаются постепенно. Сначала героиня налаживает контакт со зрителями, проигрывая перед ними свою жизнь заново, как игру, как бы понарошку. Рассказывает о нелепостях, забавных минутах. Немного кокетничает, разговаривая с выдуманным доктором… Постепенно её рассказ становится всё тревожнее. Героиня, в буквальном смысле, не находит себе места: то и дело хаотично перемещается по периметру сцены, то ложится, то вскакивает… Но вот ее волнение доходит до кульминационной точки: она рассказывает про свою неродившуюся дочку. Напряжение достигает своего апогея. И красный от мелков подол её халата становится страшной уликой преступления – а как еще назвать аборт? Актриса Татьяна Казакова психологически достоверно и свободно играет женщину трудной судьбы. Её актерская пластичность естественно вписалась в сложный образ: контрастные переходы из одного состояния в другое тактичны и ненавязчивы. Она естественна и в минуты радости, и в трагическом отчаянии. Благодаря этому, зрителям удалось понять и, что еще важнее, прочувствовать превосходное по эмоциональному воздействию духовное прозрение, дарованное героине перед смертью. Мы увидели историю с неприкрашенным изображением мира чувств запутавшейся женщины. С одной стороны, она гнетёт невыносимой атмосферой, с другой - помогает увидеть героиню настоящей, искренней, такой, какая она есть. Увидеть ее подлинное лицо в самый трагический и скорбный момент жизни. За которым следует очищение от страданий, от жестокости мира и одиночества среди людей. Анна Завьялова 7 «ТЕАТРАЛЬНАЯ ГАЗЕТА» фестивальный выпуск O F F -П Р О Г Р А М М А Дом Актёра Во второй день фестиваля Дом Актера предложил пришедшим фильм «Про кеды» Андрея Григорьева. Фильм о том, как пара кед путешествуют по грязным улицам города, без конца меняя хозяев. Сначала их в магазине обнаруживает мальчик, затем два гопника снимают кеды с этого мальчика. После кеды попадают в руки к девушке-пьянице, а ее сожитель относит ботинки в киоск и обменивает на бутылку водки. Коричневые, ничем не привлекательные кеды хотят заполучить все, кому они попадаются на глаза. Даже маленькая очаровательная девочка с розовыми бантиками, обнаружив пару на ногах мертвого гопника, смеясь, снимает их и убегает прочь. Заканчивается тем, что мальчик, купивший кеды в магазине, обнаруживает их на ногах бомжа, мирно спящего на помойке. Естественно, он забирает свое имущество и счастливый мчит по вечернему городу на скейтборде. Наверняка многим знакомо чувство неловкости при просмотре некоторых фильмов. Вдруг становится стыдно за героев… просто стыдно смотреть кино. Именно такие чувства испытываешь, наблюдая короткометражный фильм актера «Коляда-Театра» Олега Билика «Белочка». Девушка, ранее смотревшая это кино, перед просмотром сказала: «Его даже смотреть неловко…», и густо покраснела. Фильм «Белочка» повествует о любви к… игрушке. Плюшевую белку возжелал молодой парень, которого в самый пикантный момент застает сосед. Как и зрители, сосед в шоке. Однако когда главный герой восклицает «А если я ее люблю?», понимающий товарищ быстро соглашается. Фильм заканчивается прямо-таки хэппи эндом. Два друга танцуют весьма эксцентричный танец на усеянной цветами полянке, а в кустах сидит та самая плюшевая белочка. На протяжении всего сеанса зрители в зале нервно посмеивались, на их лицах читалось чувство омерзения. К сожалению, связаться с Олегом Биликом и спросить, какова цель создания картины, не удалось. Но одна из зрительниц поделилась своими впечатлениями о просмотренных фильмах: – Честно говоря, я сама мало что могу сказать об этих картинах. Но понятно, что в фильме «Про кеды» эта пара обуви каким-то непонятным образом притягивает к себе людей – кеды всем нравятся и, главное, всем в пору. Во втором фильме показано уже нездоровое желание. Это кино о том, что происходит с человеком, когда он не находит общего языка с реальным миром. Вечером второго дня в зале «КолядаТеатра» яблоку было негде упасть: гости фестиваля хохотали, грустили и аплодировали без перерыва спектаклю-концерту жестовой песни «Старые песни о главном». Те, кто в зал не попали, веселились за кулисами, потому что волна позитива со сцены «затопила» весь театр до самого входа. МЕДИАПАРТНЁРЫ 8 Дарья Захарова
