Действительно, в 20-е годы в западной византинистике

196
А.
П.
КАУКДАН
Действительно, в 20-е годы в западной византинистике господство­
вала фискальная теория, исходившая из представления о творческой роли
государственного казначейства, будто бы способного в фискальных инте­
ресах преобразовывать общественные отношения^ Подоплека, фискальной
теории состояла в идеализации сильного государства; главным источни­
ком, который тогда изучался, был «Трактат об обложений», главным объ­
ектом исследования — свободная (податная) община.
С середины 30-х годов фискальная теория терпит крах. Мы старались
показать, что это объясняется прежде всего политическими причинами:
либеральная историческая наука, напуганная фашистским тоталитариз­
мом, не могла более идеализировать тоталитаристское государство среднековья, каким в изображении западной историографии давно уже высту­
пала Византия. К тому же, как мы видели, фашистские и профашистские
круги достаточно откровенно выказали тенденцию к идеализации Визан­
тии с ее корпоративными началами, с ее (мнимой!) защитой крупного
крестьянства.
Но крах фискальной теории имел и другие причины. Уже с конца
20-х годов центр тяжести исследования переносится с «Трактата об обло­
жении» на акты и, соответственно, с X на XI—XV столетия. Чем больше
ученые углубляются в изучение актов, тем более отчетливо предстает пе­
ред ними византийское поместье XI—XV вв. Теперь уже не община, а
поместье — главный объект исследования.
Из всего этого естественно вытекал вопрос о соотношении византий­
ского поместья с западноевропейским. Факты были неумолимы. Они за­
ставили признать феодальный характер византийской экономики, прин­
ципиальное ее сходство с экономикой средневековой Западной Европы.
Почти все крупные исследователи византийских актов приходят к призна­
нию византийского феодализма.
Несколько позднее, с середины 40-х годов, появилось то направление,
которое мы условно назвали политико-социологическим. Ученые этого на­
правления стремились дать общую характеристику феодальных порядков
в Византии, но феодализм они понимали очень ограниченно, как опреде­
ленную систему политических взаимоотношений между сеньором (госу­
дарством) и вассалами, и отождествляли его с децентрализацией, с бо­
лезнью государственного организма, с упадком.
В конце 40-х годов в западном византиноведении происходят важные
перемены, связанные с выходом первой работы Острогорского, написан­
ной в новом плане,— «Писцовых книг». В этом труде и в ряде работ 50-х
годов Острогорский развивает новое для западной византинистики пред­
ставление о феодализме как об определенной экономической категории,
специфика которой скрыта в характере взаимоотношений не между сеньо­
ром и вассалом, а между земельным собственником и крестьянином. Из си­
стемы децентрализации феодализм превращается в систему рентных отно­
шений.
И вот тут происходит нечто, на поверхностный взгляд неожиданное, а
в действительности в полной мере закономерное: западная византинистика, которая, казалась бы, достигла того в достаточной мере глубокого по­
нимания византийского феодализма, к которому она постепенно прибли­
жалась с середины 30-х годов, западная византинистика, повторяем, вне­
запно делает крутой поворот и начинает отходить от «феодалистской»
теории. Не только такие исследователи, как Караяннопулос и Лемерль,
выступают против теории византийского феодализма, но гораздо сдер­
жаннее и настороженнее относятся к ней те, кто еще недавно сам готов
был принять ее: Закифинос, Грегуар, даже Харанис.