гендерная психология - Электронная библиотека "Труды ученых

Министерство образования и науки Российской Федерации
ГОУ ВПО «Иркутский государственный университет»
Факультет психологии
ГЕНДЕРНАЯ ПСИХОЛОГИЯ
Хрестоматия
УДК 159.922.1(082)
ББК 88.5я73
Г34
Печатается по решению
учебно-методической комиссии факультета психологии
Иркутского государственного университета
Рецензенты
д-р психол. наук А. В. Глазков
канд. психол. наук В. П. Устинов
Г34
Гендерная психология : хрестоматия / сост. Е.
Е. Ли. – Иркутск : Изд-во Иркут. гос. ун-та, 2010. –
114 с.
В хрестоматии содержатся статьи различных исследователей в области гендерной психологии. Рассматриваются
пути становления и развития данной науки как в западной, так
и в отечественной психологии.
Предназначена для студентов-психологов при освоении
разделов «история гендерной психологии», «гендерная социализация» в рамках курса «гендерная психология».
Библиогр. 12 назв.
УДК 159.922.1(082)
ББК 88.5я73
Учебное издание
ГЕНДЕРНАЯ ПСИХОЛОГИЯ
Составитель Ли Евгений Енханович
Подготовила к печати Э. А. Невзорова
Темплан 2010. Поз. 76
Подписано в печать 20.10.10. Формат 60х90 1/16.
Уч.-изд. л. 4,8 . Усл. печ. л. 6,6. Тираж 50 экз. Заказ 102
Издательство Иркутского государственного университета
664003, Иркутск, бульвар Гагарина, 36
© Ли Е. Е., составление, 2010
© ГОУ ВПО «Иркутский государственный
университет», 2010
2 Содержание
Введение ....................................................................... 4
Раздел 1. История гендерной психологии
Берн Ш. М. Cоциальная психология гендера .............. 6
Клецина И. С. Развитие гендерных исследований
в психологии .......................................................................... 8
Хорни К. Уход от женственности (комплекс
маскулинности у женщин глазами мужчин и женщин) ....... 40
Кон И. С. Психология половых различий ..................... 49
Вопросы и задания для самопроверки ........................ 57
Раздел 2. Понятия «пол» и «гендер» в психологии
Воронцов Д. В. Пол человека: биологический
феномен или социокультурный конструкт? ........................ 58
Берн Ш. М. Пол versus гендер ............................ 81
Берн Ш. М. Гендер в разных культурах ....................... 83
Вопросы и задания для самопроверки ........................ 85
Раздел 3. Основные категории гендерной психологии
Воронцов Д. В. Гендерная социализация .................... 86
Берн Ш. М. Гендерные различия и социализация ...... 90
Гусева Ю. Е. Гендерная социализация ....................... 94
Клецина И. С. Гендерная идентичность ...................... 98
Юркова Е. В., Клецина И. С. Гендерные роли ............ 104
Берн Ш. М. Гендерные стереотипы и
самореализующиеся пророчества....................................... 108
Вопросы и задания для самопроверки ........................ 111
Заключение ................................................................... 112
Библиографический список ...................................... 114
3
Введение
Гендерная психология является сравнительно молодой
отраслью социальной психологии. При этом в последние
годы тематика, связанная с социальным и культурным осмыслением человеческого пола – гендерная тематика, в
системе отечественного высшего образования приобретает
всё большее распространение и популярность. Во многом
это связано с теми социально-психологическими изменениями, которые происходят в современном обществе. Социальные, экономические и политические перемены естественным образом приводят к изменению общественного и
индивидуального сознания, проявлениями которого являются гендерная идентичность личности и система представлений о той или иной гендерной позиции (роли). Это, в свою
очередь, способствует более успешной адаптации личности
в обществе, что является необходимым условием эффективного функционирования общества как единой социальной системы в целом.
Однако данный процесс сильно усложняется, если гендерное поведение личности не соответствует требованиям,
предъявляемым обществом к той или иной гендерной роли.
Например, широко распространенным явлением становится
женоподобные мужчины, мужеподобные женщины и стиль
«унисекс», а с учетом специфики гендерных стереотипов,
существующих в обществе, с большой долей вероятности
можно прогнозировать, что в случае заключения брака между ними, будет наблюдаться развитие ролевых конфликтов.
Таким образом, специалисту-психологу крайне важно
владеть системой представлений о гендерной идентичности
и её месте в Я-концепции личности, о специфике гендерной
социализации и гендерных отношениях между людьми. Это
позволит более гибко подходить к выбору адекватных методов психологической помощи.
4 Кроме вышесказанного, знакомство с современными
концепциями в рамках гендерного подхода является необходимым условием формирования «профессиональной картины мира» психолога, позволяющей разграничить бытовые
и научно-обоснованные представления о закономерностях
психической жизни человека.
В данной хрестоматии представлены статьи ведущих
специалистов в области гендерной психологии как в зарубежной, так и в отечественной литературе. Материал подобран в соответствии с содержанием учебного плана по
дисциплине «Гендерная психология». Так, в первой и во
второй главах раскрываются такие темы, как: «Введение.
Понятие гендера. История возникновения гендерных исследований за рубежом и отечественной психологии», «Основные категории и направления развития гендерной психологии». Третья глава посвящена рассмотрению основных понятий в гендерной психологии. В ней нашли отражение следующие темы: «Гендерная идентичность, ее роль в развитии личности и формировании межличностных отношений»,
«Гендерный анализ межгрупповых отношений», «Прикладные аспекты гендерной психологии» и т. д. Это, на наш
взгляд, будет способствовать более эффективному усвоению данной дисциплины.
5
Раздел 1
ИСТОРИЯ ГЕНДЕРНОЙ ПСИХОЛОГИИ
Ш. М. Берн
Социальная психология гендера [3]
<…> Социальная психология – это наука, изучающая,
как общество влияет на мысли, чувства и поведение отдельного человека. А ее подраздел – социальная психология гендера – занимается исследованием социальных норм,
обусловливающих то, как реагируют на половые различия
отдельный человек, группа или целое культурное сообщество. Пожалуй, что ни в одной области социальной психологии не найдется столь ярких примеров парализующей силы
конформности, невозможности отойти от навязанных обществом ролей и присущих человеческому сознанию принципов обработки информации <…>
(От составителя. Необходимо учитывать, что данное определение социальной психологии как науки не является единственным.
Во многом это связано в первую очередь с тем, что в современной
психологической теории до сих пор не существует единого мнения
относительно предмета социальной психологии, что не позволяет
говорить о единстве методологии. При этом в отечественной
психологии одним из наиболее распространенных определений социальной психологии как науки является определение, предложенное Г. М. Андреевой, согласно которому социальная психология –
это отрасль психологии, занимающаяся изучением закономерностей поведения и деятельности людей, обусловленных включением
их в социальные группы, а также психологические характеристики
самих этих групп [2]).
<…> Конформность. Тенденция изменять свое поведение или убеждения в результате реального или воображаемого давления группы.
6 Предрассудок. Неоправданно негативная установка по
отношению к определенной группе и отдельным ее членам.
Дискриминация. Неоправданно негативное поведение
по отношению к определенной группе и отдельным ее членам.
Самоуважение. Всеобъемлющая оценка человеком
самого себя, или чувство собственного достоинства.
Гендерная роль. Набор ожидаемых образцов поведения (норм) для мужчин и женщин.
Стереотип. Мнение о личностных качествах группы
людей. Стереотипы могут быть чрезмерно обобщенными,
неточными и резистентными к новой информации.
Социальная психология гендера – это широчайшее поле для изучения установок, предрассудков, дискриминации,
социального восприятия (social perception) и самовосприятия (self-perception), самоуважения, возникновения социальных ролей и норм.
Сегодня ситуация сложилась так, что практически любое социально-психологическое исследование гендера
очень политизировано, роль науки скорее состоит здесь не
в изучении мира, а в продвижении принципа равноправия
полов. Впрочем, это закономерно, ведь социальная психология гендера во многом совпадает с целями феминистского движения, хотя последнее занимается скорее политическим, экономическим и социальным равноправием мужчин и
женщин (Hyde, 1991).
<…>Лотт отметил, что социальная психология в любом
случае пересекается с гендерными исследованиями, поскольку «изучать условия, которые формируют и поддерживают социальное поведение, означает изучать то, как культура выстраивает гендер» (Lott, 1991, р. 506).
<…>Однако, изучая стереотипы, предрассудки и дискриминацию, социальная психология вплоть до конца 1960–
1970-х годов практически игнорировала гендерные отношения и даже не рассматривала женщин как дискриминируемую социальную группу.
7
Гендерные исследования сдвинулись с мертвой точки
лишь когда в науку пришло новое поколение – целая плеяда
вдохновленных феминистским движением женщин, которые
работали в научных программах по социальной психологии
для выпускников вузов. Они на собственном опыте прочувствовали, что значит находиться на правах меньшинства:
даже просто получить возможность участия в этих программах и то стоило огромного труда – ведь они не были мужчинами <…>.
И. С. Клецина
Развитие гендерных исследований
в психологии [9]
Гендерные исследования в психологической науке по
сравнению с такими дисциплинами, как социология, история
и филология, развиваются не столь интенсивно. Однако в
западной психологии, в отличие от отечественной, исследования, посвященные женским и гендерным проблемам, проводятся давно. Институционализация исследований женщин
и гендерных исследований в западных обществах начала
осуществляться примерно с 1970-х годов. Исследования
развиваются как когнитивная практика женского движения
второй волны. В результате адаптации макросоциальной
теории к гендерной проблематике выделились три исследовательских направления, развивающиеся благодаря женскому движению: 1) полоролевой подход, опирающийся на
либеральный феминизм (sex-role theory); 2) исследования
женщин как отражение радикально феминистских взглядов
(women studies); 3) гендерные исследования (gender studies)
как научное направление, институционализированное в связи с развитием движения цветных феминисток и социальноконструктивистского и постструктуралистского подходов
[Здравомыслова, Темкина, 1999; Хоф, 1999].
8 Женское движение оказало существенное влияние и на
психологические исследования проблем пола и взаимоотношений мужчин и женщин. Поэтому женские и гендерные
исследования в западной психологии формировались в основном в русле выделенных направлений и соответствуют
общим тенденциям развития гендера в системе научного
знания. В истории развития гендерной проблематики в западной психологии тоже можно выделить три направления.
Первое направление развивалось под влиянием полоролевого подхода. Доминирующая научная парадигма психологических исследований пола этого периода – парадигма половых (гендерных) различий. Второе направление формировалось под влиянием психоанализа и других классических
психологических концепций. Научная ориентация данного
направления – парадигма уникальности женской психологии. Третье направление оформляется под влиянием социоконструкционистского и постмодернистского интеллектуальных движений. Здесь доминирующей стала парадигма социального конструирования гендера.
Рассмотрим последовательно каждое направление.
В первой половине XX столетия традиционная психология
развивалась в русле западноевропейской традиции дихотомического мышления, где «женское» и «мужское» мыслились как метафоры контраста, противоположности и взаимодополнения. «Женское» ассоциировалось с природным,
низким, слабым, порочным; «мужское» – с социальным, высоким, сильным, нравственным. В этой дихотомии мы видим
яркое отражение половой дифференциации и иерархичности. Именно этот аспект взаимоотношений полов стал ключевым моментом женских и гендерных психологических исследований.
Особенностью психологической науки данного времени
являлась «двоякая неженственность» [Hare-Mustin, Marecek,
1990а]: женщины практически не присутствовали в психологии ни как субъекты, ни как объекты исследования. Внимание психологов-мужчин было сосредоточено на изучении
психологических параметров мужского социального опыта с
9
последующей экстраполяцией выводов на весь род Homo
sapiens. Имена женщин-психологов за редким исключением
(А. Фрейд, К. Хорни) оставались неизвестными научной общественности. Выявленные различия в психологических характеристиках мужчин и женщин рассматривались как естественная противоположность мужской и женской природы.
Активно этот тезис использовался для оправдания ограничений при приеме женщин в престижные учебные заведения.
Исходя из доминирующего убеждения в безусловном
интеллектуальном превосходстве мужчин, приводили следующий аргумент: даже если гарантировать женщинам равные образовательные возможности, все равно они не смогут
ими в достаточной мере воспользоваться из-за врожденной
интеллектуальной слабости. Под таким заявлением вполне
могли подписаться многие выдающиеся деятели науки – к
примеру, Ч. Дарвин, равно как и большинство видных психологов XX века, включая Холла, Торндайка, Кеттелла и
Фрейда... При получении высшего образования женщины
постоянно испытывают физические и эмоциональные
стрессы, т. е. образование явно не идет им впрок. Если уж
чему-то и стоит учить женщину, писал Холл, так это «учить
ее быть матерью» [Шульц, Шульц, 1998, с. 503].
В 1960–1970-е годы в социальных науках широкое распространение получил полоролевой подход, опиравшийся
на структурный функционализм. Научная психология тоже
ощутила на себе влияние этой концепции. Суть подхода заключается в том, что половые роли усваиваются в процессе
социализации, а это предполагает наличие не только определенного типа поведения, но и конкретных личностных
особенностей и даже образа жизни. Здесь важным является
воздействие агентов (институтов) социализации, которые
формируют личность в соответствии с доминирующими
культурными нормами, ценностями, образцами маскулинного и фемининного поведения, а также возможностями субъекта интериоризировать предлагаемые культурные стандарты.
10 Психологические исследования, проводимые в рамках
полоролевого подхода, были ориентированы на поиск различий между мальчиками и девочками, мужчинами и женщинами в личностных характеристиках и особенностях поведения, порождаемых условиями социализации. Полоролевая концепция была ориентирована на подтверждение и
обоснование естественности различий в социальном поведении мужчин и женщин, но в то же время интенсифицировала развитие феминистской мысли в направлении анализа
социокультурных факторов, выступающих в роли детерминант половых различий. Таким образом, в 70-е годы гендерные и женские исследования развивались преимущественно
как феминистская критика биологического детерминизма и
эссенциализма, и их авторы активно искали доказательства
социокультурного происхождения различий между мужчинами и женщинами [Бовуар де, 1997; Фридан, 1994].
Рассмотрим развитие гендерной психологии в контексте
парадигмы половых различий. Анализ результатов многочисленных исследований, посвященных изучению различий
в психологических характеристиках мужчин и женщин и особенностях их поведения, показал, что их не так много, как
полагали ранее. У мужчин более развиты пространственные
и математические, а у женщин – вербальные способности.
Социальное поведение мужчины характеризуется более
высоким уровнем развития таких черт, как агрессивность и
доминантность, в то время как женщины более дружелюбны
и контактны. Что касается социальных ролей мужчин и
женщин, то для 182 женщин более значимыми являются семейные роли, а для мужчин – профессиональные. Женская
роль в семье больше связана с заботой и уходом за членами семьи; в мужской самоидентификации центральную роль
играет профессиональный статус [Maccoby, Jacklin, 1975;
Либин, 1999; Bee, Mitchel, 1984). Согласно более поздним
исследованиям [Крайг, 2000] даже к общепризнанным различиям между мужчинами и женщинами по уровню агрессивности, математическим и вербальным способностям
нужно подходить с большой осторожностью. Исследовав не
11
одну сотню людей, Дж. Хайд пришла к заключению, что различия между средним мужчиной и средней женщиной обнаруживаются далеко не всегда [Hyde, I984]. Главной проблемой психологов, изучавших различия между полами, была
проблема детерминации половых различий. Трудность в
выявлении источников различия между полами определялась,
с
одной
стороны,
влиянием
эволюционногенетического подхода, с другой – усиливалась за счет воздействия на выводы исследователей феномена социальной
желательности. Последний акцентировал или сглаживал, в
зависимости от обстоятельств, (т. е. поддерживаемой общественным мнением в данный момент точки зрения) характерные особенности мужчин и женщин [Либин, 1999].
Итак, анализируя результаты исследований половых различий, психологи-феминисты стремились доказать, что основными детерминантами научно обоснованных половых различий и половой дифференциации являются социокультурные факторы. Одна система доказательств строилась на
анализе общепринятой процедуры психологического исследования. Сексистские тенденции, определяемые феноменом социальной желательности, могут проявляться на всех
этапах исследования. Например, на этапе постановки проблемы или формулировании гипотез исследователь может
использовать сексистскую теорию или концепцию (например, теорию Фрейда) для выдвижения предположения или
формулировать гипотезу на основе предыдущих исследований, которые содержали предубеждение [Попова, 1999]. На
этапе сбора и интерпретации данных на результаты исследования могут влиять такие факторы, как соотношение пола
экспериментатора и испытуемого. Так, испытуемые девушки
демонстрируют более низкие результаты при изучении их
интеллектуального потенциала, если экспериментатор мужчина. В случае, когда исследование проводит психологженщина, у этих же девушек результаты оказываются выше
[Deaux, 1985].
Другая система доказательств опиралась на результаты изучения психологических различий между представите12 лями разного пола в динамике. Стремясь обосновать социокультурную детерминацию половых различий, психологи
сравнивали характеристики представителей разного пола,
полученные при использовании одних и тех же стандартизированных тестов и методик на протяжении ряда лет. Так,
в учебнике Г. Крайга «Психология развития», признанном во
многих западных странах, приводятся сведения о том, что
анализ результатов измерения специальных способностей
при помощи Предварительного теста академических способностей (PSAT) за период с 1960 по 1983 год показал резкое уменьшение различий в психологических характеристиках мальчиков и девочек. Эти данные говорят о том, что в
течение двух десятилетий различия между детьми разного
пола стали менее выраженными, разрыв между мальчиками
и девочками сохраняется только в максимальных достижениях по математике в старших классах [Крайг, 2000].
Наиболее показательным является сравнительный
анализ результатов выполнения тестов на понимание пространственных отношений американскими школьниками
старших классов: за последние 20 лет пространственные
способности девушек существенно выросли [Виноградова...
1993]. В сущности, даже действительно существующие различия между мужчинами и женщинами оказываются весьма
незначительными и часто не превышают 5 % от максимально возможной величины [Крайг, 2000; Deaux, 1985; Lott,
1990].
Гендерные и женские исследования в психологии, опирающиеся на полоролевой подход, показали ведущую роль
процесса социализации в формировании различий по 183
признаку пола [Клецина, 1998]. Феминистская критика результатов психологических исследований подобных различий доказала, что в психологических характеристиках и поведении мужчин и женщин они могут получить адекватное
объяснение лишь в том случае, если будут приняты во внимание социальные обстоятельства, опосредующие их возникновение и проявление.
13
Рассмотрим второе направление развития гендерных и
женских исследований в психологии, формировавшееся под
влиянием психоанализа, – парадигму уникальности женской
психологии.
Начиная, примерно, с 80-х годов, в русле женских исследований стала интенсивно развиваться феминистская/женская психология. Психологи-феминистки исходили
из того, что специфическая психология женщины имеет социальную обусловленность; женский психологический
склад, психология женщины являются более совершенными, чем у мужчин.
Новый ракурс проблемы половой дифференциации и
иерархических отношений мужчин и женщин в рамках женской психологии связан с особой ее природой, уникальностью. Женский жизненный опыт, в определенных областях
качественно отличающийся от мужского, накладывает особый отпечаток на психику женщины. Только женщины переживают менструацию, беременность, роды, вскармливание
грудью. Наряду с этими обстоятельствами, обусловленными
биологическими причинами, существует и культурная уникальность женского опыта как последствия исполнения гендерных ролей. Идея уникальности женского опыта порождала феминистскую полемику о «месте женщин», о «женской
природе».
Главной претензией со стороны феминистских теоретиков к мыслителям прошлого было то, что они игнорировали
материнство как проблему, рассматривая ее как «чисто
женскую» и не считая ее проблемой по существу. Феминистские исследователи стремились показать, что именно
женская способность к деторождению и была базисной основой социальной и культурной дискриминации женщин. Т.
де Лауретис подчеркивает: «Сведение женщины к некоей
единой сущности Женщины, а последней к Матери привело
к тому, что женщина была выключена из сферы культурных
достижений, социальных интересов, личностных приоритетов» (цит. по [Браид, 1999, с. 82]). Д. Диннерстайн, А. Рич,
как и большинство представителей этого направления, раз14 делявших в той или иной мере идеи психоанализа, считали,
что одной из причин этого «выключения» является фундаментальная, лежащая в глубинных слоях психики потребность мужчин в компенсации их дистанционной позиции в
репродуктивном акте. Еще Хорни как психоаналитик-практик
указывала на это явление: «Когда начинаешь проводить сеансы психоанализа у мужчин после достаточно долгой практики у женщин, сперва просто поражаешься, как сильна зависть мужчин к беременности, деторождению и материнству, к женской груди и кормлению грудью» [Хорни, 1993, с.
31].
Диннерстайн в своих исследованиях опиралась на основные постулаты психоанализа о влиянии бессознательного и фатальной роли раннего детского опыта на всю последующую жизнь взрослого человека. Иерархичность отношений мужчин и женщин и мужское доминирование она объясняет следствием зависти мужчин к уникальности женской
природы, проявляющейся в способности к деторождению
[Dinnerstien, 1977]. По ее мнению, определяющую роль в
формировании личности ребенка играет до-эдипова стадия,
когда ребенок с матерью находятся как бы в состоянии симбиоза. Материнское тело – это первое впечатление ребенка
об окружающей его Вселенной, мать является единственным источником и удовольствия, и боли-страдания. Поэтому
дети независимо от пола вырастают с заложенным в подсознание двойственным образом матери и женщины вообще. Переживание первоначального симбиоза с матерью и
последующего отделения от нее приводит к психологическим внутриличностным конфликтам во взрослой жизни.
Психологический конфликт проявляется как столкновение
желания регресса, возвращения к раннему опыту переживаний зависимости от матери и потребности саморазвития как
автономной личности. У мужчин внутриличиостный конфликт между стремлением к зависимости от матери и автономией проявляется в сформировавшейся потребности отвергать и обесценивать женщину и в наличии страха перед
женщиной как объектом неосознанных желаний регресса. По 15
следствия внутриличностного конфликта у мужчин проявляются не только в обесценивании женщин, но и в милитаризме, и
в других формах деструктивного поведения.
В исследовании К. Гиллиган подтверждается мысль об
особенностях женской психологии, проявляющейся в сфере
морально-этического развития личности. Специфика морального развития женщины заключается в большей ориентации на конкретную ситуацию, взаимоотношения людей и
их последствия, т.е. на ситуацию «здесь и теперь». Если
для мужского менталитета в моральной сфере определяющими оказываются понятия справедливости, моральных законов и принципов, то для женского – понятия заботы, взаимопонимания и доверия [Gilligan, 1982]. Психолог Н. Ходоров считает, что причина половой дифференциации кроется
в особенностях процесса половой идентификации в детском
возрасте. Она отмечает, что те психологические отличия,
которые исследовал 3. Фрейд в природе женщин (пассивность, дефицит сверх-Я, женский нарциссизм и др.), реально имеют место, но они результат того, что в нашей социальной системе именно женщины несут основную ответственность за ребенка.
Мальчик, который в определенном возрасте начинает
ощущать потребность отождествлять себя с отцом, должен
главный упор делать на различении, отделении, отдифференцированности себя от матери. Отсюда – доминанта автономии и сепаратизма в мужской психологии и мировоззрении, склонность к гневу и насилию, нетерпимость к отличиям (что выражается в расизме, гомофобии, этноцентризме). Девочки же, напротив, сохраняют эмоциональную
связь, с матерью и отождествляются с ней, это способствует развитию у них эмоциональности, склонности к сочувствию и сопереживанию. Поэтому с ранних лет девочкам
свойственно меньшее стремление к сепаратизму, к выделению себя из внешнего мира, чем мальчикам [Chodorov,
1978].
Заслугой психологов здесь является представление более позитивного образы фемининности как отражения жен16 ской психологии; образа, который не просто является противоположностью мужского, а несет черты нового качества
– «другого». Сторонники парадигмы уникальности женской
психологии убеждены, что «другой голос» женщины имеет
социально-культурное происхождение, но это «отклонение»
от мужской нормы рассматривается в позитивном плане.
Полноценное звучание этого голоса в культурном пространстве может обеспечить позитивные изменения. Сегодня пишут о новой этике, о женском типе бизнеса, менеджмента,
политики. Исследования женской психологии активно были
использованы феминистками, поддерживающими, движение
в защиту мира. Поскольку женщины от природы менее агрессивны, чем мужчины, более склонны к сотрудничеству,
нежны и заботливы, именно они могут инициировать новый,
гармоничный и неразрушительный взгляд на жизнь на Земле без войн и катаклизмов, вызванных людьми.
Слабым моментом данного направления явилось акцентирование внутреннего психологического женского единообразия без учета индивидуальных, этнических, возрастных и прочих различий. По мнению известных психологовфеминисток Р. Харе-Мустин и Д. Маречек, феминизм все
еще движется в русле традиционной полемики «о месте
женщин» и «женской природы», вместо того чтобы сосредоточить свои усилия на проблеме социального истолкования
половых различий и осмыслений истоков половой дискриминации в современном обществе [Hare-Mustin, Marecek,
1990a, с. 14]. Новейшая феминистская психология «должна
выйти за пределы пола». Обратимся к анализу современного состояния развития гендерных исследований в психологии, где доминирующей является парадигма социального
конструирования гендера. Проблема половой дифференциации здесь анализируется в контексте гендерного подхода, в центре внимания которого находятся механизмы создания, воспроизводства и поддержания множественного
гендерного неравенства. В рамках данного подхода гендер
понимается как социально сконструированное отношение
неравенства по признаку пола. Опирается эта научная ориен 17
тация на социальный конструкционизм – весьма популярную
социально-психологическую концепцию, развиваемую в течение последних 25 лет американским психологом К. Джердженом.
(От составителя. Согласно теории Джерджена основными механизмами социально конструирования являются: выявление (реконструкция или критика), установление (конструирование или
оптика), и порождение (генерирование или поэтика) [6]).
Можно выделить основные теоретические положения
данной концепции:
– поведение человека – не следствие неких неизменных законов и программ, а результат ряда принимаемых им
произвольных, свободных, автономных решений;
– знание о социальном поведении (нормах, правилах и
т. п.) и знание об этом знании – это не процесс накопления,
а процесс бесконечного исторического пересмотра, реинтерпретации в зависимости от меняющегося социокультурного контекста;
– теория, в том числе в социальной психологии, есть не
просто систематизация знаний, а средство преобразования
действительности;
– знание не может быть ценностно-свободным. Проблемы этики должны играть все большую роль в исследовании человеческого поведения (цит. по [Шихирев, 1999]).
Социальный конструкционизм как теория пытается четко
обозначить общепринятые формы понимания мира в том
виде, в каком эти формы существуют сегодня и существовали в прежние исторические эпохи. Социальный конструкционизм – специфический вид социальной критики. Он
предлагает оставить в стороне нашу уверенность в том, что
общепринятые категории, или способы понимания мира, получают свои полномочия посредством наблюдения. Тем самым он предоставляет нам шанс подвергнуть сомнению
объективность конвенционального знания.
Психологи-феминистки наиболее полно осознали новые возможности концепции социального конструкционизма.
Эмпиристская трактовка знания никогда не была близка
18 феминизму, поскольку она защищала угнетение, манипуляцию и отчуждение в отношении тех, кто составлял предмет
феминистского анализа. Кроме того, с феминистской точки
зрения эмпирическая наука слишком часто служила средством, с помощью которого мужчины формировали у женщин
взгляд на мир, способствующий порабощению последних.
Таким образом, атаке подверглись и процесс, и результаты
эмпирической науки. Поэтому многие феминистки занялись
поиском альтернативных форм осмысления науки и человеческих индивидов. Конструкционизм с его интересом к коммуникативным основам знания, процессам интерпретации и
оценочным параметрам научного объяснения оказался
весьма привлекательной альтернативой. В результате феминистски ориентированные мыслителя стали одними из
первых, кто применил интерпретационные исследовательские стратегии, документально подтвердил процесс научного конструирования пола, продемонстрировал практическое
назначение конструкционистского анализа и обратился к
проблеме оснований конструкционистской метатеории
[Джерджен, 1995, с. 69, 70].
Среди психологов, которые исследовали проблемы пола и половой дифференциации в русле социально конструктивистской ориентации, наиболее известны Р. Ангер, Б.
Лотт, Харе-Мустин, Маречек. В их работах прежде всего
подчеркиваются отличия нового взгляда на актуальные проблемы гендерной психологии от позиций, характерных для
представителей полоролевого подхода. Первое отличие касается понимания сущности категорий «пол» и «половые
различия». По мнению Харе-Мустин, Маречек, работы психологов-феминисток в области полоролевой социализации
остаются в плену ортодоксальных представлений о феномене пола как дeтepминанте социальной роли и психологического поведения. Поставив знак равенства между понятиями «пол» и «половые различия», они оказываются заложниками господствующего маскулинного образа общественной жизни, где реальная асимметрия социальных отношений между полами представлена как их мнимое равенст 19
во. Между тем «пол не является собственностью, он представляет собой социально предписанное отношение, процесс и социальную конструкцию» [Наге-Mustin, Marecek,
1990б, с. 54].
Таким образом, в контексте социально конструктивистского взгляда пол выступает как способ организации повседневной жизни и должен быть осмыслен не как различие, а
как феномен.
Следующее отличие концепции социального конструирования гендера от теории полоролевой социализации связано с подчеркиванием деятельностного характера усвоения субъектом опыта. Субъект сам создает гендерные правила и гендерные отношения, а не только усваивает и воспроизводит их, как предполагается в случае полоролевого
подхода. Сама идея создания подразумевает возможность
изменения социальной структуры. С одной стороны, гендерные отношения являются объективными, потому что индивид воспринимает их как внеположенную данность, с другой
– они субъективны как социально конструируемые в повседневности. Еще одно отличие обсуждаемого направления
от традиционной теории полоролевой социализации заключается в том, что гендерное отношение понимается как конструирование, а не просто как различие-дополнение, как отношение неравенства, где доминирующие позиции занимают мужчины. Дело не только в том, что, по Т. Парсонсу, в
семье и в обществе мужчины выполняют инструментальную, женщины – экспрессивную функцию, а этим функциям
соответствуют разные роли. Исполнение предписанных и
усвоенных ролей подразумевает неравенство возможностей, т.е. преимущества мужчин в публичной сфере и вытеснение женщин в сферу приватную, которая является менее престижной в современном западном обществе [Здравомыслова, Темкина, 1998]. В контексте социальноконструкционистского подхода [Lou, 1990] половые различия
– это лишь поведенческие различия, обязанные своим происхождением не биологической природе, а исторически
сложившейся, устойчивой иерархии социальных отношений
20 власти. Поведение не обладает признаком пола, оно обусловлено психосоциальным опытом индивида, его пожизненной способностью к научению и меняющимся условиям
конкретных социальных ситуаций. Акцент психологических
исследований, таким образом, должен сместиться с позиций
сравнительного анализа внутриличностных характеристик
людей разного пола на изучение социального контекста, непосредственных текущих обстоятельств социальной жизни,
порождающих те или иные проявления полового поведения.
Психологи традиционной ориентации, придерживающиеся биологического толкования понятий «пол» и «половая дифференциация», полагали, что биология мужчины и
женщины исчерпывающе объясняет различия в их социальном поведении. Новая точка зрения, которая еще не стала
общепринятой в феминистской психологии, сводится к тому,
что мужественность и женственность не могут считаться
стабильными личностными характеристиками: «то, что мы
представляем себе в качестве «пола», есть сложное сочетание психологических черт, социальных ролей и поведенческих предпочтений, сложившихся под влиянием ситуационных требований» [Unger, 1990, с. 104].
Ключевым понятием концепции социального конструирования гендера (doing gender) является создание (или созидание) гендера, понимаемое как процесс взаимодействия,
в котором индивиды присваивают гендерную идентичность
себе и предписывают ее другим. Обычно создание гендера
считается само собой разумеющимся и таким образом невидимо. Главными детерминантами созидания гендера служат социальные ожидания, роли и конвенциональные требования половой адекватности поведения. Социальные
требования, которым должно удовлетворять поведение индивида, функционируют как «самоосуществляющиеся пророчества»; они столь жестко задают схему гендерных реакций, что остаются значимыми даже в тех случаях, когда индивид находится наедине с собой или оказывается в ситуации, где половая принадлежность личности не существенна.
Иными словами, «ключ к социальному процессу конструи 21
рования пола – это текущие социальные интеракции; что же
касается психологических черт личности, приобретенных ею
в ходе длительной половой социализации, то их роль второстепенна» [Unger, 1990, с. 116].
В подтверждение сказанного можно привести ряд примеров. Так, установлено, что гендерное поведение личности
варьируется в зависимости от полового состава группы; так
называемые типично женские или мужские психологические
реакции (например, склонность к конформизму) по-разному
проявляются в изоляции и на публике [Deaux, 1985]. Исследования последних лет показывают, что при изучении мотивации у женщин (в частности, мотивации избегания успеха)
более перспективен не традиционный подход – рассмотрение данного феномена как интрапсихической характеристики личности, – а подход, при котором данная мотивация
рассматривается как социально-психологический феномен,
формирующийся под влиянием социокультурной среды и
полоролевых стереотипов [Турецкая, 1998].
Итак, гендерные характеристики не обладают устойчивостью, но, напротив, олицетворяют собой изменение, противоречие, процесс. Так, С. Кесслер и В. Маккенна [Kessler,
McKenna, 1978], исследуя процесс социального конструирования пола, пришли к выводу, что сопоставление различных
способов интерпретации пола в разных культурах и субкультурах делает весьма неопределенными те объекты, с
которыми соотносятся термины «мужчина» и «женщина». Их
исследования предлагают «возможность альтернативного
толкования половых различий и даже полного их отрицания» [Джерджен, 1995, с. 54]. Аналогичные выводы можно
встретить и в работах других исследователей, занимающихся гендерными проблемами [Ушакин, 1999].
Таким образом, проблема гендерной психологии – половой дифференциации – в контексте феминистского подхода формулируется так: «половая дихотомия не может
быть сведена к биологическим различиям мужчин и женщин,
поскольку культурные сдвиги и научно-технический прогресс
делают несущественными многие аспекты «природной»
22 дифференциации полов (физические параметры, специфика и уровень интеллектуальных способностей, прокреативные функции). Социальный символизм половой дихотомии
поддерживается благодаря существующим социальным институтам и принятым способам регуляции социальных отношений. Наиболее эффективными средствами сохранения
принципа дифференциации полов являются лингвистические и понятийные структуры, которые формируют и поддерживают социальные представления о мужском и женском и определяют значение самого понятия «пол» » [HareMustin, Marecek, 1990а, с. 4].
Теперь рассмотрим, как развивались гендерные исследования в отечественной психологии. Эта проблематика начала разрабатываться совсем недавно, примерно с середины 90-х годов. До этого момента в советской психологии существовал период, который, по мнению И. Кона [1997], можно определить как период «бесполого сексизма». В учебной
и научной психологической литературе не было даже таких
понятий, как «пол», «половые различия». Несмотря на тщательное избегание изучения и анализа проблем психологии
пола и межполовых отношений, иногда все же появлялись
психологические работы, в которых эти проблемы затрагивались, чаще всего в контексте анализа половых различий.
Это работы Б. Ананьева [1969], Кона [1979], Т. Репиной
[1984], В. Абраменковой [1988], В. Кагана [1987], И. Лунина
[1988]. В 90-е годы количество психологических работ, посвященных гендерной тематике, существенно увеличилось.
Теоретическими основаниями для данных работ в основном
являлись: психология пола как раздел дифференциальной
психологии и вопросы пола и взаимоотношений мужчин и
женщин, рассматриваемые в классических психологических
концепциях Фрейда, Юнга, Адлера, Хорни. Можно выделить
следующие теоретические направления, в рамках которых
отечественные исследователи проводят гендерно ориентированные изыскания: психология половых различий, женская психология, социально-конструктивистское направление.
23
Психология половых различий – это раздел дифференциальной; психологии, изучающий различия между индивидами, обусловленные или опосредованные их половой принадлежностью либо ассоциирующиеся с ней. Акцент в работах этого направления сделан на выявлении различий между людьми разного пола в психологических характеристиках
и особенностях поведения. При этом изучаются такие вопросы, как: значимость психологии половых различий и их
оценка, причины и устойчивость психологических различий,
обусловленных полом, половые различия и полоролевое
поведение. Как подчеркивалось выше, на основе огромного
эмпирического материала были зафиксированы определенные различия в психологических характеристиках представителей мужского и женского пола. При оценке полученных
результатов критике подвергались те варианты объяснений,
в которых утверждалось мужское психологическое преимущество. Большое внимание было уделено изучению процедурных моментов в исследованиях, способных предопределить ожидаемые результаты. Итогом исследований половых
различий в западной психологии явилось осознание факта
наличия психологических различий между людьми разного
пола не как статичного, а как процессуального феномена.
Причем важен не сам факт наличия или отсутствия межполовых психологических различий, но анализ контекста их
создания и следствий неравенства, проистекающего из этого факта. Отечественные исследователи также обратились к
изучению всего многообразия спектра проблем, порождаемых межполовыми различиями в психологической сфере.
Работы российских ученых, посвященные проблеме
психологии половых различий, можно разделить на две
группы: к первой относятся те, в которых представлены результаты исследований западных психологов, освещающие
различия в одной из сфер личности или в отдельной психологической характеристике (Т. Виноградова и В. Семенов
[1993], Т. Бендас [2000] и раздел о половых различиях в
учебнике Либина [1999]). В указанных работах рассматриваются результаты зарубежных исследований, посвящен24 ных половой дифференциации в детском и взрослом возрастах. Особое внимание уделяется половым различиям в
интеллектуальной сфере и сфере поведения. Отечественные авторы, как и их зарубежные коллеги, полагают, что за
исключением параметров, обусловленных генетической
программой созревания организма, большинство наблюдаемых психологических различии между полами детерминировано влиянием социального контекста. Ко второй группе относятся статьи, основанные на результатах собственных эмпирических исследований, посвященных изучению
психологических различий между полами [Арутюнян, 1992;
Алешина, Волович, 1991; Знаков, 1999; Кудинов, 1998; Романов, 1997; Хасан, Тюменева, 1997]. Основная слабость
этих работ заключается в отсутствии явной рефлексии тех
теоретических подходов и концептуализации, в рамках которых проводилось исследование. Большинство авторов
исходят из положения, что анатомо-физиологические различия между полами закономерно будут определять и различия в психологической сфере. Так, например, С. Кудинов,
ссылаясь на работы, проведенные в школе Б. Ананьева, утверждает,
что
«...пол
как
важнейший
анатомофизиологический фактор, безусловно, сказывается на проявлении личностных особенностей человека» [1998, с. 27].
Авторы исследования, посвященного особенностям присвоения социальных норм детьми разного пола, исходят из
архетипических признаков женского и мужского начал, выражающихся в оппозициях понятий «мужское» и «женское»
[Хасан, Тюменева]. Поэтому они либо никак не объясняют
выявленные различия в психологических характеристиках
представителей разного пола, либо объясняют их влиянием
традиционных полоролевых представлений. В качестве
примера рассмотрим интерпретацию результатов очень интересного исследования В. Знакова, посвященного изучению макиавеллизма и феномена вранья. Макиавеллизм понимается автором как склонность человека манипулировать
другими людьми в межличностных отношениях, а вранье –
как социокультурный феномен, типичный для российского
25
самосознания и вместе с тем неразрывно связанный с особенностями личности врунов. Одна из гипотез исследования
заключалась в следующем: у женщин в среднем показатели
макиавеллизма ниже, чем у мужчин; соответственно, мужчины и женщины по-разному понимают вранье как явление
межличностного общения. Выдвинутая гипотеза нашла подтверждение: макиавеллизм как поведенческая и личностная
характеристика в большей степени присущ мужчинам, чем
женщинам. Поэтому у последних психологические основания понимания ситуаций вранья в межличностном общении
принципиально отличаются от мужских. Женщины понимают
и интерпретируют ситуации вранья в межличностном общении, основываясь на необходимости поддержки и психологической близости с партнером (например, «врал; чтобы жена не беспокоилась», «считал, что надо успокоить жену,
проявить сочувствие»), а мужчины – с позиций сохранения
компетентности и возможности управления ходом развития
коммуникативного процесса (например, «врал, чтобы при
встрече избежать выяснения отношений», «врал, чтобы его
оставили в покое»).
Женское понимание ситуации вранья характеризуется
диалогичностью и сочувствием, стремлением найти оправдательные мотивы вранья. Мужское понимание ситуации
можно характеризовать как основанное на ее интеллектуальном осмыслении с монологической, эгоцентрической позиции. Во всех ситуациях мужчина должен быть самостоятельным в принятии решений и сам контролировать любую
ситуацию межличностного общения [Знаков, с. 68].
Как же объясняются автором выявленные половые
различия? Объяснение строится преимущественно на традиционных представлениях о гендерных различиях в коммуникативных стилях поведения и понимании сообщений в
ситуациях межличностного общения. Традиционные гендерные представления утверждают, что мужчин в общении
отличает ориентация на себя, самоутверждение, саморазвитие, доминирование и контроль над партнерами, а женщин – ориентация на других, включающая самоотвержен26 ность, заинтересованность в собеседниках и желание быть
с ними.
Соответственно, понимание субъектом сообщения обусловлено его половой принадлежностью. Вербальная агрессия, манипуляция и макиавеллизм, присущие маскулинной позиции в общении, предполагают доминирующую и
контролирующую интерпретацию сообщения. Фемининные
ценности предполагают благожелательную и поддерживающую интерпретацию сообщения, получаемого в процессе межличностного взаимодействия. Можно отметить, что
авторы, знакомые с западной гендерно ориентированной
психологической литературой, придерживаются социокультурной парадигмы половых различий (Арутюнян, Алешина и
Волович); авторы, не использующие ссылки на зарубежные
источники, склоняются к социобиологической парадигме
(Знаков, Кудинов, Хасан и Тюменева).
Второе направление развития гендерных исследований
в психологии можно определить как женские исследования
в психологии. В этих работах акцент сделан на изучении
психологии женщин. В основном это направление развивается в рамках практической психологии, в контексте психологической помощи женщинам, страдающим от внутриличностных конфликтов, психологического и физического насилия и воздействия, сексуальных домогательств. Сторонницы этой ветви исследования исходят из представлений о
существующем глобальном угнетении женщин; работают
они в основном в психологических кризисных центрах помощи женщинам. Совсем немного научных работ, подготовленных в рамках данного направления гендерных исследований в психологии. К ним можно отнести работы Л. Поповой [1996], О. Митиной и В. Петренко [2000]. Объяснением
слабого развития данного направления в отечественной
психологии может служить неприятие феминистских идей в
нашей стране.
Третье направление гендерных исследований в психологии – это собственно гендерные исследования, которые
проводятся в рамках социально-конструктивистского на 27
правления. Теоретическим основанием для этих исследований служит гендерный подход, который сконцентрирован на
том, как специфическое поведение и роли приобретают гендерную окраску, как в труде проявляются гендерные различия и как социальные структуры отражают гендерные ценности и преимущества. Гендерный подход в психологии
ориентирован на анализ последствий половой дифференциации и иерархичности (мужское доминирование и женское
подчинение), возможностей личностной самореализации в
семейной и профессиональной сферах.
Наиболее распространенной в рамках гендерного подхода является социально-конструктивистская парадигма,
которая задает рамки исследования механизмов формирования и воспроизводства мужественности и женственности,
гендерной культуры, «создание гендера» в повседневности,
в публичной и приватной сферах…
28 К. Хорни
Уход от женственности
(комплекс маскулинности у женщин
глазами мужчин и женщин) [11]
В некоторых своих последних работах Фрейд со все
большей озабоченностью обращает внимание на определенную односторонность наших аналитических исследований. Я имею в виду тот факт, что до недавнего времени
объектом психоанализа преимущественно являлось сознание мужчин и мальчиков.
Причина очевидна. Психоанализ – творение мужского
гения, и почти все, кто развивал его идеи, тоже были мужчинами. Естественно и закономерно, что они были ориентированы на изучение сущности мужской психологии и понимали
больше в развитии мужчины, чем женщины.
Тем не менее, важный шаг к пониманию специфики
женской психологии был сделан самим Фрейдом, открывшим существование зависти к пенису. Вскоре, в работе Ван
Офюйзена и Абрахама было показано, какую большую роль
играет этот фактор в развитии женщины и в формировании
у нее невроза. Причина зависти к пенису была раскрыта
сравнительно недавно, в гипотезе о фаллической фазе, утверждающей, что в период инфантильной генитальной организации у обоих полов только одному половому органу, а
именно мужскому, придается важное значение. Именно это
и отличает инфантильную генитальную организацию от
взрослой, окончательной. Согласно этой гипотезе, клитор
понимается как фаллос, и мы полагаем, что первоначально
и мальчики, и девочки считают их равноценными.
Фаллическая фаза частично способствует дальнейшему психосексуальному развитию девочки и частично его
тормозит. Хелен Дейч в своих работах продемонстрировала
в основном тормозящий эффект. Она придерживается мнения, что при включении каждой новой фукнции, то есть в начале пубертата, а затем – при вступлении в активную поло 29
вую жизнь, наступлении беременности и рождения ребенка,
эта фаллическая фаза вновь реактивируется и ее приходится преодолевать каждый раз, чтобы сохранить именно женскую полоролевую установку. Фрейд расценивает это влияние как позитивное, так как считает, что только зависть к пенису и ее преодоление рождают стремление иметь ребенка
и таким образом формируют потребность в любви, основанную на любви к отцу.
Возникает вопрос: дает ли нам эта гипотеза возможность расширить наши прежние представления о развитии
женщины, которые и сам Фрейд считает неудовлетворительными и неполными? Для науки бывает весьма полезно
бросить свежий взгляд на давно известные факты. Иначе
возникает опасность, что мы невольно будем продолжать
попытки укладывать все новые и новые наблюдения в старые схемы.
Новая точка зрения, о которой я хотела бы поговорить,
возникла у меня под влиянием некоторых философских эссе Георга Симмеля. Он высказывает и развивает идею, которая, особенно с женской точки зрения, такова: вся наша
цивилизация – маскулинная цивиллизация. Государство,
законы, мораль, религия и наука – все это творение мужчин.
Симмель не только останавливается, как другие авторы, на
выводе об униженном положении женщины, но и углубляет
свою мысль: «Искусство, патриотизм, мораль вообще и социальные идеи в частности, справедливость в ее обыденном понимании и объективность научных теорий, энергия и
глубина жизни – все эти категории по своей сути и содержанию принадлежат человечеству в целом. Но по своему реальному историческому наполнению – они мужские насквозь. Предположим, что все эти ценности, рассматриваемые как абсолютные, мы определим единственным словом
«объективные». Тогда мы обнаружим, что во всей истории
человечества решающей силой обладает равенство: «объективный – мужской».
Симмель полагает, что причина, по которой так трудно
признать этот исторический факт, состоит в том, что сами
30 мерки, которыми человечество оценивает женскую и мужскую природу, «не естественные, проистекающие из разницы между полами, но по самой своей сути – мужские... Мы
не можем поверить в чисто человеческую цивилизацию, в
которую не входит вопрос пола, по той простой причине, что
самой постановке, этого вопроса предшествует реально существующее, так сказать, наивное, отождествление понятий
«человек» и «мужчина», понятий, для которых во многих
языках не используется даже двух разных слов. Оставим
пока разговор о том, является ли маскулинный характер
нашей цивилизации необходимым следствием природы полов или только следствием превосходства мужчины в силе,
что, собственно, никак не связано с цивилизованностью. Во
всяком случае, именно в маскулинности нашей цивилизации
причина того, что в самых различных областях деятельности любые незначительные успехи презрительно называют
«женскими», а выдающиеся достижения женщин уважительно именуют «мужскими».
Как любая наука и любые ценности, так и психология
женщин рассматривается только с точки зрения мужчин.
При этом, исходя из своего преимущественного положения,
мужчины неизбежно приписывают объективность своему
субъективному, аффективному отношению к женщинам.
Психология женщин, по Делиусу, предназначается лишь для
обслуживания желаний и разочарований мужчин.
Отметим еще один очень важный момент этой ситуации: женщины действительно приспосабливаются к желаниям мужчин и принимают эту адаптацию за свою истинную
природу. Они видят (или раньше видели) себя такими, какими хотят их видеть мужчины, бессознательно усваивая подсказку мужской мысли.
Если нам ясна степень, до которой все наше существование, образ мыслей и действий приспособлены к меркам
мужчин, то нам должно быть понятно, как трудно отдельному мужчине и отдельной женщине от них отойти.
Вопрос состоит в том, насколько сильно, делая женщину объектом исследования, аналитическая психология под 31
падает под власть этого образа мышления; до какой степени она еще не преодолела ту фазу, на которой предметом
откровенного исследования могло быть только мужское
развитие. Другими словами, насколько эволюция женщин в
современном психоанализе изучалась по мужским меркам,
и насколько сильно в результате этого искажены представления об истинной природе женщин.
Если посмотреть на обсуждаемый предмет с этой точки
зрения, то нас просто поразит, что существующие в психоанализе представления о развитии женщин (независимо от
того, верны они или нет) ни на йоту не отличаются от типичных представлений мальчиков о девочках.
С эволюцией взглядов мальчиков мы знакомы. Поэтому
я изложу их кратко, а для сравнения в соседнем столбце
помещу современные научные взгляды на женское развитие
(cм. табл. 1).
Сверхточные совпадения взглядов мальчика с научными еще не означает их истинности, хотя я не исключаю, что
инфантильная генитальная организация девочки действительно может быть так потрясающе похожа на инфантильную генитальную организацию мальчика, как это считалось
до сих пор.
Но, думаю, было бы целесообразно рассмотреть и
иные возможности. Мы, например, можем последовать за
ходом мысли Георга Симмеля и спросить: возможно ли,
чтобы женская адаптация к мужскому представлению о ее
психике имела место в столь раннем возрасте и до такой
степени, чтобы полностью подавить собственную природу
маленькой девочки? Позднее я вернусь к тому моменту в
детстве девочки, когда, как мне кажется, действительно
происходит «заражение» мужской точкой зрения. Но мне
совершенно неясно, как все, дарованное девочке природой,
может быть поглощено адаптацией к мужской точке зрения
без всякого следа. Таким образом, мы должны рассмотреть
вопрос – не является ли отмеченный мной удивительный
параллелизм инфантильных и научных взглядов лишь вы32 ражением односторонности наших наблюдений, сделанных
с мужской точки зрения.
Таблица 1
Представление о специфике развития мальчиков и девочек
Представления мальчиков
Наивное предположение, что у
девочек тоже есть пенис.
Узнают, что у девочек нет пениса.
Идея: девочки – изувеченные,
кастрированные мальчики.
Вера в то, что девочки перенесли наказание, которое угрожает и им.
Девочки – низшие существа.
Мальчик не может себе представить, как же это девочка когда-нибудь сможет пережить
свою утрату и преодолеть свою
зависть.
Мальчик боится ее зависти.
Научные взгляды
Оба пола придают важное значение только мужскому половому органу.
Печальное открытие девочки: у
меня нет пениса.
Вера девочки: у меня раньше
был пенис, он утрачен вследствие кастрации
Кастрация понимается девочкой
как наказание.
Отношение к себе как к низшему существу. Зависть к пенису.
Девочка так никогда и не может
преодолеть чувство своей неполноценности и униженности
своего положения и должна постоянно бороться с желанием
быть мужчиной.
Девочка всю жизнь хочет отомстить мужчине за то, что он обладает чем-то, чего она лишена.
Естественно, такое предположение немедленно вызывает внутренний протест, так как мы тут же напоминаем себе о твердой почве практического опыта, на которой основывались все психоаналитические исследования. Но в то же
время наши научные знания говорят нам, что эта почва не
всегда надежна, ибо опыт по самой своей природе содержит
субъективный фактор. Наш исследовательский опыт базируется на материале, который пациенты выносят на анализ
в виде свободных ассоциаций, снов, фантазий и симптомов,
33
а также на наших интерпретациях этого материала и заключениях, выводимых нами из этого же материала. Следовательно, даже в тех случаях, когда психоанализ применяется
корректно, всегда есть вероятность существования разных
вариантов интерпретации и обобщения.
Если мы попытаемся освободить наше сознание от
маскулинного способа мышления, почти все проблемы женской психологии предстанут в новом свете.
Первое, что поражает – это то, что в основу психоаналитической концепции было положено различие между полами в строении гениталий и при этом другое величайшее
различие, а именно – различие ролей мужчин и женщин в
воспроизводстве потомства, не рассматривалось вообще.
Влияние мужской точки зрения на концепцию материнства наиболее ясно сказалось в исключительно блестящей
генитальной теории Ференци. По его мнению, реальное побуждение к коитусу (его истинное, первичное значение для
обоих полов) состоит в стремлении вернуться в материнское чрево. Во время периода соперничества мужчина завоевывал привилегию снова проникнуть в матку, хотя бы
посредством своих гениталий. Женщина, изначально находившаяся в подчиненном положении, была вынуждена приспособиться к созданной природой ситуации и была обеспечена определенной компенсацией. Она должна была «довольствоваться» суррогатами фантазий и, главное, вынашиванием ребенка, чье блаженство она разделяет. Самое
большее, что ей «позволяется» – это разве что только при
родах испытать наслаждение, в котором отказано мужчине.
Согласно этому взгляду, положение женщины – не из
приятных. У нее отсутствуют первичные побуждения к половому акту, или, по крайней мере, она лишена права его прямого, пусть даже частичного, совершения. Если это так, то
стремление к половому акту и удовольствие во время него у
нее должно быть гораздо ниже, чем у мужчины. Она ведь
может наслаждаться только косвенным, непрямым образом
– удовлетворяя до некоторой степени первичное стремление: частично окольным путем мазохистской конверсии и
34 частично отождествляясь с ребенком, которого она может
зачать. Однако все это – только «компенсаторные механизмы». Единственно, в чем у нее преимущество перед мужчиной – в очень сомнительном удовольствии от акта деторождения.
И тут я как женщина изумляюсь: а материнство? А блаженное сознание во время беременности, что в тебе заключена новая жизнь? А несказанное счастье предвкушения
появления нового человека? А радость, когда он, наконец,
появляется и ты первый раз держишь его в руках? А глубокое наслаждение и удовлетворение от кормления грудью и
счастье от того, что он нуждается в твоей любви и заботе? В
беседе Ференци выразил мнение, что в начальный период
[психосексуального] конфликта, который так печально кончается для женщины, самец как победитель навязывает ей
бремя материнства, включая все, что с ним связано.
Конечно, с точки зрения социальной борьбы материнство может рассматриваться как бремя. В наше время это
действительно некая «помеха», но весьма сомнительно,
чтобы это было так в те времена, когда человек был ближе к
природе. Более того, мы и зависти к пенису приписываем
биологическое происхождение, а не социальное. Без всяких
рассуждений мы утверждаем, что чувство социального неравенства появляется у женщины как рационализация зависти к пенису.
А ведь с чисто биологической точки зрения, в материнстве или в способности к нему женщина имеет неоспоримое, но почему-то не принимаемое в расчет, физиологическое преимущество. На бессознательном уровне знание об
этом преимуществе содержится в психике мужчин и нашло
наиболее ясное отражение в сильнейшей зависти мальчиков к материнству. Мы знакомы с этой завистью как таковой,
но она вряд ли рассматривается должным образом в ее динамике. Когда начинаешь проводить сеансы психоанализа у
мужчин после достаточно долгой практики среди женщин,
сперва просто поражаешься, как сильна зависть мужчин к
35
беременности, деторождению и материнству, к женской груди и кормлению грудью.
В свете этого наблюдения, естественно было заинтересоваться, не происходит ли бессознательной интеллектуализации этого мужского стремления, а именно – в обесценивании ими материнства? Они могут рассуждать, например, так: женщина на самом деле попросту желает пенис; а
когда все сказано и сделано, материнство только лишнее
бремя, которое затрудняет борьбу за существование, и
мужчина должен радоваться, что ему не надо его нести.
Когда Хелен Дейч пишет, что комплекс маскулинности у
женщины играет большую роль, чем комплекс феминности у
мужчины, она, вероятно, не принимает во внимание, что зависть мужчины имеет гораздо большие возможности для
успешной сублимации, чем зависть девочки к пенису, и что
именно эта зависть служит одной (а возможно – главной) из
движущих сил, побуждающих мужчин к созданию культурных ценностей.
Сама наша речь, наш язык указывают нам на этот источник продуктивности в культуре. В исторические времена,
как мы знаем, эта продуктивность была несравненно выше у
мужчин, чем у женщин. Можно высказать предположение,
что невероятное напряжение мужского порыва в любой области творчества исходит именно от чувства, что он играет
сравнительно малую роль в сотворении живых существ, и
именно это постоянно подталкивает его к сверхкомпенсации
в иных достижениях.
Если мы правы, установив эту связь, мы сталкиваемся с
вопросом, почему же у женщины нет соответствующего импульса для компенсации своей зависти к пенису? Есть две
возможности: или зависть женщины уж очень мала по сравнению с мужской, или она компенсируется, хотя и менее успешно, каким-то другим путем. Можно привести факты в
поддержку обоих предположений.
В доказательство большей силы мужской зависти мы
можем указать на то, что представления об анатомической
ущербности женщины могут существовать только с точки
36 зрения догенитального уровня развития. С позиций зрелой
сексуальности – генитальная организация взрослой женщины вовсе не является ущербной, так как очевидно, что возможностей для совершения полового акта у женщины ничуть не меньше, они просто другие, чем у мужчины. А с другой стороны, вклад мужчины в репродукцию несравненно
меньше, чем у женщины.
Более того, мы видим, что потребность мужчин умалять
значение женщин несравненно сильнее, чем соответствующая потребность у женщин. И как только мы усомнимся в
справедливости мужской оценки, нам остается только признать, что догма о неполноценности женщин прямо вытекает из этого бессознательного мужского стремления. Но если
это бессознательное стремление является реальной подоплекой теории о женской неполноценности, то мы должны
заключить, что порождающая его зависть чрезвычайно
сильна.
В пользу взгляда, что женщины менее успешно сублимируют свою зависть к пенису, чем мужчины свою зависть к
материнству, свидетельствует и вклад последних в культуру. Мы знаем, что в благоприятных случаях это чувство зависти у женщины перерастает в стремление иметь мужа и
ребенка и, возможно, таким образом приводит к снижению
силы стимулов, побуждающих к сублимации. В неблагоприятных случаях, как я после покажу подробнее, эта зависть
перегружена чувством вины и не может быть плодотворной,
в то время как мужская неспособность к материнству ощущается, вероятно, просто как неполноценность и поэтому
может без всяких внутренних запретов превращаться в мощную движущую силу.
В настоящей дискуссии я уже затрагивала проблему,
которую с недавних пор Фрейд выдвигает на передний план,
а именно вопрос о происхождении желания иметь ребенка.
В течение последнего десятилетия наше отношение к этой
проблеме изменилось. Я позволю себе кратко изложить начало и конец исторической эволюции взглядов.
37
Первоначальная гипотеза состояла в том, что зависть к
пенису дает либидонозное подкрепление как желанию
иметь ребенка, так и стремлению к мужчине, хотя эти желания возникают независимо друг от друга. Потом основной
акцент в теоретических построениях все более и более переносился на зависть к пенису, и в своей последней работе
Фрейд высказал идею, что желание иметь ребенка полностью произрастает из зависти к пенису и разочарования по
поводу его отсутствия, а нежное отношение к отцу возникает только этим кружным путем: от желания иметь пенис и
через желание иметь ребенка.
Эта последняя гипотеза очевидно исходит из потребности объяснить гетеросексуальное влечение с биологической
и физиологической точки зрения. Она соответствует проблеме, сформулированной Гроддеком, который заявляет,
что совершенно естественно, когда мальчик тянется к матери как к объекту любви, «но как получается, что маленькую
девочку привлекает противоположный пол?».
Чтобы подойти к решению этой проблемы, мы прежде
всего должны понять, что наш эмпирический материал, относящийся к комплексу маскулинности у женщин, получен
из двух источников, надежность которых сильно различается. Первый – это прямые наблюдения над детьми, тут субъективный фактор играет сравнительно небольшую роль.
Каждая маленькая девочка, у которой нет оснований для
излишней робости, высказывает зависть к пенису открыто и
без замешательства. Мы видим, что эта зависть типична, и
достаточно хорошо понимаем ее; мы понимаем, каким образом нарциссическое разочарование от обладания чем-то
меньшим, нежели мальчики, подкрепляется целым рядом
обстоятельств, основанных на осознании ущербности своего положения в связи с различиями возможностей направить либидо на объект в догенитальной фазе: мальчики обладают явными преимуществами в связи с уретральным
эротизмом, скоптофилическим инстинктом и онанизмом.
38 Я бы предложила зависть к пенису у маленькой девочки
определять как «первичную», так как очевидно, что основа
ее зависти – в анатомическом различии.
Второй источник, из которого мы черпаем свой опыт – это
материал, полученный в результате применения психоанализа в терапии взрослых женщин. Естественно, здесь труднее сформировать суждение, и поэтому больше простора
для субъективности. Нами установлено, что зависть к пенису и здесь является фактором огромной динамической силы. Мы наблюдаем пациенток, отвергающих свои феминные функции, и наиболее частый бессознательный мотив
при этом – желание быть мужчиной.
Мы встречаемся с фантазиями такого содержания: «у
меня когда-то был пенис», «я мужчина, которого кастрировали и изувечили». Из этих фантазий проистекает чувство
неполноценности, а из него впоследствии самые разные
ипохондрические идеи. Мы отмечаем отчетливо враждебное отношение к мужчинам, иногда принимающее форму
пренебрежения, а иногда желания кастрировать или изуродовать их, и мы видим, как эта враждебность определяет
судьбы многих женщин.
В результате мы приходим к выводу (особенно естественному для маскулинной ориентации нашего мышления),
что можно связать эти наблюдения с первичной завистью к
пенису, и воочию видя, к каким последствиям она приводит,
считаем доказанным a posteriori, что эта зависть должна обладать непомерной динамической силой. Оценивая ситуацию более в целом, чем в деталях, мы, как правило, не обращаем внимания на тот факт, что желание быть мужчиной,
столь знакомое нам из анализа взрослых женщин, в данном
случае очень слабо связано с той ранней, первичной завистью к пенису и является вторичным образованием, воплощающим в себе все, что есть незрелого, недоношенного в
развитии женственности.
Мой опыт неизменно убеждал меня, что Эдипов комплекс у женщины ведет (и не только в экстремальных случаях, которые «плохо кончаются», а всегда) к регрессии,
39
вплоть до зависти к пенису всех возможных степеней и
форм. Разница между происхождением мужского и женского
Эдипова комплекса, как мне представляется (при некотором
усреднении), состоит в следующем: мальчик отказывается
от матери как сексуального объекта из-за страха кастрации,
но в своем дальнейшем развитии не только утверждается в
роли мужчины, но и акцентуируется на ней, и эта акцентуация является компенсаторной реакцией на страх кастрации.
Мы ясно видим это в латентном и в допубертатном периодах развития у мальчиков, и в целом в их дальнейшей жизни. Девочка же, напротив, не только отказывается от отца
как сексуального объекта, но отказывается и от женской роли вообще.
Чтобы понять этот уход от женственности, мы должны
рассмотреть факты, относящиеся к раннему детскому онанизму, являющемуся физическим выражением возбуждения, связанного с Эдиповым комплексом.
Здесь снова ситуация представляется яснее у мальчиков, хотя, возможно, у нас о них просто больше сведений.
Но может быть загадочность ситуации у девочек – это лишь
следствие нашего привычного мужского взгляда на проблему? Похоже, что так. Ведь мы даже не предполагаем наличия у маленьких девочек какой-либо специфической формы
онанизма и без всяких раздумий описываем их аутоэротическую активность как мужскую. А когда мы осознаем, что
разница, конечно же, должна существовать, мы ее понимаем как негативную, а не как позитивную: то есть, в случае
тревоги по поводу онанизма разница состоит в том, что одним кастрация только угрожает, а у других она уже состоялась. Мой аналитический опыт заставляет меня утверждать,
что у девочек существует специфически женская форма
онанизма (отличающаяся по технике от существующей у
мальчиков). Но даже если предположить, что девочки практикуют исключительно клиторальную мастурбацию (это
предположение никоим образом не кажется мне правильным), я не вижу почему, несмотря на эволюцию клитора, его
40 нельзя считать принадлежащим к женским гениталиям и составляющим их законную часть.
Из материалов, полученных в результате анализа
взрослых женщин, весьма трудно определить, возникают ли
органические вагинальные ощущения у девочек на ранней
стадии генитального развития. На основании целого ряда
случаев из моей практики я склонна заключить, что это так,
и я еще буду ссылаться на материалы, на которых основано
мое заключение. То, что вагинальные ощущения должны
иметь место, кажется мне теоретически весьма возможным
по следующим причинам. Несомненно, что известная женская фантазия, о том, как необычайно большой пенис совершает насильственное проникновение, сопровождающееся болью и кровотечением, угрожая что-то разрушить,
должна свидетельствовать о том, что эдиповы фантазии у
маленькой девочки основываются самым реалистическим
образом (в соответствии с пластической конкретностью детского мышления) на диспропорции в размерах отца и ребенка. Я также думаю, что как эдиповы фантазии, так и логически обоснованный страх внутренней (вагинальной)
травмы подсказывают, что как вагина, так и клитор должны
считаться играющими самостоятельную роль в ранней инфантильной генитальной организации женщин. Из более
позднего явления фригидности можно даже заключить, что
вагинальная зона действительно более мощно нагружена
либидо, чем клитор (судя по связанной с ней тревожностью
и попыткам ее оборонять); и именно поэтому кровосмесительные желания относятся к вагине с безошибочной точностью подсознания. С этой точки зрения фригидность можно
трактовать как попытку оградить себя от фантазий, слишком
опасных для Эго. Эта точка зрения вдобавок позволяет понять причину бессознательного чувства удовольствия, которое, как утверждают различные авторы, иногда сопутствует
родам, а, с другой стороны – объяснить страх деторождения. Ибо именно роды (вследствие боли, возникающей из-за
несоответствия размеров влагалища и ребенка) гораздо
лучше, чем половое сношение, «приспособлены» для под 41
сознательной реализации подобных ранних кровосмесительных фантазий, причем такой реализации, с которой не
связано чувство вины; в то время как женская генитальная
тревожность, подобно страху кастрации у мальчиков, неизменно несет на себе отпечаток чувства вины и именно ему
обязана своим продолжительным влиянием.
Следующий действующий в том же направлении фактор – это определенное следствие анатомической разницы
между полами. Я имею в виду, что мальчики могут осмотреть свои гениталии, чтобы проверить, имеют ли место
ужасные последствия онанизма. Девочки, напротив, в буквальном смысле «пребывают во мраке» по этому поводу и
остаются в полном неведении: в порядке ли их гениталии?
Естественно, отсутствие возможности осмотра себя не может сравниваться со случаями острого страха мальчиков
перед кастрацией, но в случаях не столь выраженного страха, которые встречаются гораздо чаще, я думаю, что такое
различие очень важно. В любом случае материал, собранный мной в процессе психоанализа женщин, привел меня к
заключению, что этот фактор играет значительную роль в
женской ментальности и что он вносит свой вклад в ту особую внутреннюю неуверенность, так часто встречающуюся у
женщин. И именно под давлением этой тревоги девочка нередко ищет убежища в роли мужчины.
Каков же выигрыш в уходе от женской роли? Я сошлюсь
на опыт, имеющийся, наверное, у всех психоаналитиков:
они обнаруживают, что подсознательное желание быть
мужчиной попадает, в общем, на сравнительно благоприятную почву: однажды возникнув, оно становится устойчивым,
так как является выражением стремления избежать осознания либидонозных желаний и фантазий, связанных с отцом.
Таким образом, желание быть мужчиной содействует подавлению кровосмесительных женских желаний или сопротивлению их «вытаскиванию на свет Божий». Такой типичный и постоянно повторяющийся опыт вынуждает нас, если
мы верны психоаналитическим принципам, заключить, что
фантазии о том, чтобы быть мужчиной, предназначены в
42 раннем периоде именно для того, чтобы оградить субъекта
от либидонозных желаний, связанных с отцом. Фантазия «я
мужчина» позволяет девочке «уйти» от женской роли, в данной ситуации – слишком перегруженной виной и тревогой.
Естественно, что попытка отойти от женского стиля жизни к
мужскому неизбежно приносит чувство неполноценности,
так как девочка начинает примерять к себе чужие притязания и оценивать себя мерками, чуждыми ее биологическому
естеству, и при этом, конечно же, сталкивается с чувством,
что она никогда не сможет соответствовать им полностью.
Хотя чувство неполноценности очень мучительно, аналитический опыт убедительно доказывает нам, что Эго переносит его легче, чем чувство вины, связанное с сохранением женской полоролевой установки, и, следовательно,
для Эго – несомненный выигрыш, когда девочка, избегая
Сциллы-вины, ищет убежища у Харибды-неполноценности.
Для полноты картины я упомяну еще об одном преимуществе, которое, как мы уже знаем, получает женщина от
процесса отождествления с отцом, происходящего одновременно с принятием роли мужчины. Я, к сожалению, не
могу ничего нового добавить к тому, что я уже излагала в
моей более ранней работе.
Мы знаем, что сам процесс отождествления с отцом
является одним из ответов на вопрос, почему уход от женских желаний, направленных на отца, всегда ведет к усвоению полоролевой установки мужчины. Некоторые размышления над тем, что уже было сказано, открывают нам возможность иной точки зрения на этот вопрос.
Известно, что когда либидо встречает препятствия на
своем пути, практически всегда наблюдается регрессия и
активизируется более ранняя фаза развития. Согласно последней работе Фрейда, зависть к пенису представляет собой стадию, предшествующую подлинной объектной любви
к отцу. Такой ход мысли, предложенный Фрейдом, помогает
нам понять ту внутреннюю необходимость, с которой либидо
регрессирует назад именно к этой предшествующей стадии,
43
независимо от того, когда и в какой степени оно столкнулось
с преградой кровосмешения.
Я в принципе согласна с замечанием Фрейда, что девочка движется к объектной любви дорогой зависти к пенису, но я думаю, что природа этой эволюции может быть изображена иначе. Наблюдая в случаях регресса, какая значительная часть первичной зависти к пенису проистекает из
периода, предшествующего Эдипову комплексу, мы должны
отказаться от искушения интерпретировать все проявления
такого элементарного закона природы, как взаимное влечение полов, только в свете этой зависти.
Исходя из этого заключения и столкнувшись с вопросом, как же тогда следует понимать психологию этого первичного биологического принципа, мы, казалось бы, должны
признаться, что мы этого не знаем. На самом деле, я все
чаще обращаюсь к гипотезе, что, возможно, причинная
связь может быть совершенно обратной и что именно влечение к противоположному полу, действующее с самого
раннего периода, и обусловливает либидонозный интерес
маленькой девочки к пенису. Этот интерес, в зависимости от
достигнутого уровня развития, сначала имеет аутоэротическую и нарциссическую направленность, как я описывала
ранее. Если мы будем рассматривать указанные «отношения зависти» применительно к взаимному влечению полов,
перед нами встанут новые вопросы, относящиеся к причинам возникновения Эдипова комплекса у мужчин, и я надеюсь ответить на них в следующей статье. Но если мы предположим, что зависть к пенису является первым выражением загадочного взаимного притяжения полов, тогда окажется, что нет ничего удивительного в том, что анализ обнаруживает ее существование в еще более глубоких временных
слоях, чем тот, в котором развиваются желание иметь ребенка и нежная привязанность к отцу. Путь к нежному отношению к отцу может быть подготовлен не только разочарованием в связи с отсутствием пениса, но с таким же успехом
и иным образом. И тогда мы должны говорить о либидонозном интересе к пенису как о своеобразном проявлении
44 «парциальной любви», используя термин Абрахама. Такая
любовь, говорит он, всегда имеется в качестве предшествующей стадии подлинно объектной любви. Мы можем также объяснить этот процесс и путем аналогии с переживаниями более старшего возраста: восхищенная зависть прямым путем ведет к любовному отношению.
Что же касается чрезвычайной легкости, с которой происходит возврат к зависти, я должна сослаться на определенное аналитическое открытие. В ассоциациях пациенток
нарциссическое стремление обладать собственным пенисом и стремление обладать объектом либидонозного влечения часто так переплетены, что порой трудно понять, в
каком смысле употребляются слова: «Я его хочу».
Еще несколько слов о женской фантазии кастрации как
таковой. Она дала название всему комплексу, так как является самой поразительной его частью. Согласно моей теории женского развития, я считаю целесообразным рассматривать эти фантазии как вторичное образование. Я представляю себе их происхождение так: когда женщина находит убежище в фиктивной мужской роли, ее женская генитальная тревожность до некоторой степени переводится на
мужской язык – страх вагинальной травмы становится фантазией о кастрации. Девочка выигрывает от этого, так как
заменяет более мучительное чувство неуверенности (обусловленное ее анатомическим строением) и ожидание наказания на конкретную идею. Кроме того, так как сама фантазия кастрации тоже отчасти лишь причудливая тень все того
же старого чувства вины, то идея обладания собственным
пенисом становится желанным доказательством невиновности.
Итак, начало типичных биологических мотивов ухода в
роль мужчины, лежит в Эдиповом комплексе. Но позднее
они подкрепляются и поддерживаются реальной дискриминацией женского труда в обществе. Конечно, мы должны
признать, что стремление быть мужчиной, когда оно идет от
этого источника, является превосходной рационализацией
бессознательных мотивов. Но мы не должны забывать, что
45
дискриминация есть часть нашей реальности и что на самом деле она гораздо сильнее, чем большинство женщин
это сознает.
Георг Симмель в этой связи говорит, что «большая
важность, приписываемая мужчине в социальном плане,
возможно обусловлена его позицией превосходства в силе»
и что исторически отношения полов можно грубо описать
как отношения господина и раба. И здесь, как и везде, «одна
из привилегий господина состоит в том, что он не должен
постоянно помнить, что он господин, в то время как раб никогда не может забыть, что он раб».
Эта привилегия, пожалуй, объясняет недооценку дискриминации в психоаналитической литературе. В реальной
жизни девочка от рождения обречена убеждаться в своей
неполноценности, высказывается ли это грубо или исподволь. Такое положение постоянно стимулирует ее комплекс
маскулинности.
Я приведу еще некоторые соображения. Благодаря тому, что наша цивилизация до сих пор носила чисто мужской
характер, женщине гораздо труднее было достичь сублимации, которая реально удовлетворяла бы ее естество, ведь
все обычные профессии всегда были рассчитаны на мужчин. Это усугубляло ее чувство неполноценности, поскольку
она, естественно, не могла достичь того же, что и мужчина,
и ей начинало казаться, что это и есть реальное основание
для ее дискриминации. Трудно оценить, до какой степени
бессознательные мотивы ухода от женственности обусловливаются реальным социальным неравенством женщины.
Естественно было бы предполагать связь и взаимовлияние
психических и социальных факторов. Но здесь я хочу только
указать на эту проблему, так как она настолько глубока и
серьезна, что требует отдельного исследования.
Те же самые факторы имеют столь же существенное,
но качественно иное влияние на развитие мужчины. С одной
стороны, они ведут к гораздо более сильному подавлению
его феминных желаний, на которых стоит клеймо неполно46 ценности, а с другой – эти желания становится легче успешно сублимировать.
Итак, я предложила для обсуждения некоторые мои
толкования проблем женской психологии, которые во многом отличаются от существующих взглядов. Возможно и даже весьма вероятно, что картина, которую я нарисовала,
кажется односторонней с мужской – противоположной – точки зрения. Но мое главное намерение состояло в том, чтобы
в этой статье указать на возможный источник ошибок, обусловленных полом исследователя, и тем самым сделать
еще один шаг вперед, к цели, которой мы все стремимся
достичь: подняться над субъективностью мужской или женской точки зрения и создать картину ментального развития
женщины, которая бы более соответствовала реалиям женской природы – с ее особыми качествами и их отличиями от
качеств мужчины – чем все те картины женского ментального развития, которые существовали до сих пор.
И. С. Кон
Психология половых различий [10]
(От составителя. В данной статье автор рассматривает одну из наиболее актуальнейших проблем гендерной психологии с момента ее создания и по настоящее время. И. С. Кон затрагивает
не только проблему половых различий, но также и вопрос изменений содержания той или иной половой роли, а следовательно, и
представлений об этих ролях.)
Анализ процесса половой дифференциации вплотную
подводит нас к проблеме психологических различий между
полами. Здесь возникает сразу три круга вопросов: 1. Какие
психологические различия между полами установлены строго научно, в отличие от ходячих мнений и стереотипов массового сознания? 2. Какова степень этих различий, насколько жестко разграничиваются мужские и женские качества? 3.
Какова природа этих различий, являются ли они универ 47
сально-биологическими или отражают исторически преходящие формы полового разделения труда?
Наличие существенных психологических различий между мужчинами и женщинами само по себе ни у кого не вызывает сомнений. Однако эмпирические данные на этот
счет, несмотря на огромное число исследований, недостаточны и часто противоречивы.
Э. Маккоби и К. Джеклин критически проанализировали
и обобщили большинство американских и западноевропейских исследований о половых особенностях восприятия,
обучаемости, памяти, интеллекта, когнитивного стиля, мотивации, самосознания, темперамента, уровня активности и
эмоциональности, общительности, доминантности и т. д.,
опубликованных до 1973 г. Достоверно установленных фактов
оказалось даже меньше, чем принято было думать. По мнению Маккоби и Джеклин, твердо установлено, что девочки
превосходят мальчиков в вербальных способностях; мальчики сильнее девочек в визуально-пространственных способностях; у мальчиков выше математические способности;
мужчины более агрессивны.
Напротив, мнения: что девочки «социальное» и более
внушаемы, чем мальчики; у девочек ниже уровень самоуважения; девочки лучше справляются с простыми, рутинными
задачами, тогда как мальчики – с более сложными познавательными процессами, овладение которыми предполагает
преодоление ранее усвоенных реакций, мужской когнитивный стиль более «аналитичен», чем женский; на девочек
больше влияет наследственность, а на мальчиков – среда; у
девочек слабо развита потребность в достижении; у девочек
больше развито слуховое, а у мальчиков – зрительное восприятие – кажутся необоснованными.
Исследователь психологии половых различий часто испытывает соблазн дедуцировать эмпирически наблюдаемые факты (или то, что мы принимаем за таковые) из общих
принципов биологического полового диморфизма. Но половой диморфизм неодинаково проявляется у разных видов,
причем варьирует не только степень различий между сам48 цами и самками, но и сам характер таких различий. Кроме
того, при изучении половой дифференциации у человека
нельзя не учитывать социально-исторические факторы, такие как половое разделение труда, которое далеко не одинаково в разных обществах, а от этого непосредственно зависят и полоролевые предписания, и стиль жизни, и психологические особенности мужчин и женщин. Сведение всех
этих условий к биологии было бы недопустимым упрощенчеством.
На нормативном уровне издавна шел спор, считать ли
более желательной поляризацию мужского и женского начала, при максимальном совпадении индивидуальных качеств с соответствующим культурным стереотипом (сильный, грубый, энергичный мужчина и слабая, нежная, пассивная женщина), или, напротив, их преодоление и сочетание в одном лице (сильный, но одновременно мягкий мужчина и нежная, но вместе с тем самостоятельная женщина)?
Причем на более высоких уровнях развития культуры и философской рефлексии предпочтение обычно отдается второй модели, сулящей большую степень взаимопонимания
полов, тогда как в первом случае их отношения мыслятся
как иерархические, основанные на господстве и подчинении.
Если рассматривать этот вопрос исторически, нельзя
не заметить, что традиционная система дифференциации
половых ролей и связанных с ними стереотипов маскулинности – феминности отличалась следующими характерными
чертами: 1) мужские и женские виды деятельности и личные
качества различались очень резко и казались полярными; 2)
эти различия освящались религией или ссылками на природу и представлялись ненарушимыми; 3) мужские и женские
функции были не просто взаимодополнительными, но и иерархическими – женщине отводилась зависимая, подчиненная роль, так что даже идеальный образ женщины конструировался с точки зрения мужских интересов.
Сегодня положение радикально изменилось. Половое
разделение труда потеряло былую жесткость, количество
49
исключительно мужских и исключительно женских занятий
резко уменьшилось, а взаимоотношения мужчин и женщин в
семье и на производстве стали в принципе равноправными.
Очень многие социальные роли и занятия вообще не разделяются на «мужские» и «женские». Совместное обучение и
общая трудовая деятельность мужчин и женщин в известной мере нивелируют также традиционные различия в их
нормах поведения и психологии. Психологические исследования показывают, в частности что женщины, занятые преимущественно «мужскими» профессиями, обнаруживают и
более маскулинный тип – стиль мышления и черты характера (хотя остается открытым вопрос, выбирается ли род занятий в соответствии с индивидуальными свойствами, или
же последние формируются под влиянием деятельности.
Происходит, конечно, и то и другое, но в каком соотношении?).
Эти необратимые и в целом прогрессивные социальные
сдвиги вызывают перемены и в культурных стереотипах
маскулинности – феминности, которые стали сегодня менее
отчетливыми и полярными. Некоторая неопределенность
ролевых ожиданий (женщина ждет от мужчины рыцарского
отношения в быту и в то же время не без успеха соперничает с ним на работе) вызывает у многих людей психологический дискомфорт и тревогу. Одни говорят об опасности феминизации мужчин, другие – об угрозе маскулинизации
женщин. Фактически же происходит лишь ломка традиционной системы половых ролей и соответствующих ей культурных стереотипов.
Идеалы маскулинности и феминности сегодня, как никогда, противоречивы. Во-первых, традиционные черты в
них переплетаются с современными. Во-вторых, они значительно полнее, чем раньше, учитывают многообразие индивидуальных вариаций. В-третьих, и это особенно важно, они
отражают не только мужскую, но и женскую точку зрения.
Согласно идеалу «вечной женственности», буржуазной морали XIX века, женщина должна быть нежной, красивой,
мягкой, ласковой, но в то же время пассивной и зависимой,
50 позволяя мужчине чувствовать себя по отношению к ней
сильным и энергичным. Эти качества и сегодня высоко ценятся, составляя ядро мужского понимания женственности.
Но в женском самосознании появились также новые черты:
чтобы быть с мужчиной на равных, женщина должна быть
умной, энергичной, предприимчивой, т. е. обладать некоторыми свойствами, которые раньше составляли монополию
мужчин (только в принципе).
Неоднозначен и образ мужчины. Раньше ему предписывалось быть сильным, смелым, агрессивным, выносливым, энергичным, но неособенно чувствительным (другое
дело – проявление «сильных» чувств вроде гнева). Эти качества и сегодня очень важны. Для мальчика-подростка
важнейшие показатели маскулинности: высокий рост и физическая сила; позже на первый план выступает сила воли,
а затем интеллект, обеспечивающий успех в жизни. В подростковом и юношеском возрасте соответствующие нормативные представления особенно жестки и стереотипны; желая утвердиться в своей мужской роли, мальчик всячески
подчеркивает свое отличие от женщин, стараясь преодолеть все, что может быть воспринято как проявление женственности. У взрослых эта поляризация ослабевает. Мужчина начинает ценить в себе и в других такие тонкие качества,
как терпимость, способность понять другого, эмоциональную отзывчивость, которые раньше казались ему признаками слабости. Но эти качества весьма трудно совместить с
несдержанностью и грубостью. Иначе говоря, нормативные
наборы социально-положительных черт мужчины и женщины перестают казаться полярными, взаимоисключающими и
открывается возможность самых разнообразных индивидуальных их сочетаний. Человек, привыкший ориентироваться
на однозначную, жесткую норму, в этих условиях чувствует
себя неуютно. Отсюда – переориентация теоретической
психологии. Первоначально понятия маскулинности и феминности конструировались строго дихотомически, альтернативно, а всякое отступление от норматива воспринималось как патология или шаг в направлении к ней (ученая
51
женщина – «синий чулок» и т. п.). Затем жесткий нормативизм уступил место идее континуума маскулинно-феминных
свойств. На основе этой идеи западные психологи в 1930–
1970 гг. сконструировали несколько специальных шкал для
измерения маскулинности-феминности умственных способностей, эмоций, интересов и т. д. (тест Термана – Майлз,
шкала М–Ф MMPI, шкала маскулинности Гилфорда и др.).
Эти шкалы предполагают, что индивиды могут в пределах
какой-то нормы различаться по степени М и Ф. Однако
свойства М и Ф представлялись при этом альтернативными,
взаимоисключающими: высокая М должна коррелировать с
низкой Ф, и обратно, причем для мужчины нормативна, желательна высокая М, а для женщины – Ф. Вскоре, однако,
выяснилось, что далеко не все психические качества поляризуются на «мужские» и «женские». Кроме того, разные
шкалы (интеллекта, эмоций, интересов и т. д.) в принципе
не совпадают друг с другом – индивид, имеющий высокую М
по одним показателям, может быть весьма феминным в
других отношениях. Например, соревновательные виды
считались
мужскими.
Женщиныспорта
издавна
спортсменки обычно обнаруживали низкие показатели по
традиционным измерениям феминности, и ученые были
склонны считать их характер скорее маскулинным. В ряде
случаев это подкреплялось эндокринологически. Однако
недавнее исследование группы канадских теннисисток и
гандболисток и сравнение их со спортсменами-мужчинами
выявили ложность этого представления. Оказалось, что эти
девушки прекрасно сочетают Целый ряд маскулинных качеств (соревновательность, упорство, бескомпромиссность
и т. п.) с высоким уровнем феминности.
Новые, более совершенные тесты рассматривают М и
Ф уже не как альтернативы, а как независимые автономные
измерения. Сравнение показателей одного и того же индивида по шкалам М и Ф позволяет вычислить степень его
психологической андрогинии; андрогинными считаются индивиды, обладающие одновременно феминными и маскулинными чертами, что позволяет им менее жестко придер52 живаться полоролевых норм, свободнее переходить от традиционно женских занятий к мужским и т. д. При этом выяснилось, что максимальное соответствие установок и реакций полоролевому стереотипу, т. е. высокая М у мужчин и
высокая Ф у женщин, отнюдь не является гарантией психического благополучия. Высокая Ф у женщин часто коррелирует с повышенной тревожностью и пониженным самоуважением; эти черты тоже входят в набор феминности. Высокомаскулинные мальчики-подростки чувствовали большую
уверенность в себе и удовлетворенность своим положением
среди сверстников, но после 30 лет эти мужчины оказались
более тревожными менее уверенными в себе и менее способными к лидерству. Высокофеминные женщины и высокомаскулинные мужчины хуже справляются с деятельностью, не совпадающей с традиционными нормами полоролевой дифференциации. Дети, поведение которых строже
всего соответствует требованиям их половой роли, часто
отличаются более низким интеллектом и меньшими творческими способностями. Напротив, индивиды, относительно
свободные от жесткой половой типизации, обладают более
богатым поведенческим репертуаром и психологически более благополучны.
Эти данные, конечно, не следует абсолютизировать. Не
говоря уже о неудачности понятия андрогинии, невольно
ассоциирующегося с сексопатологией или отсутствием всякой половой дифференциации, сами шкалы М–Ф неоднозначны. Одни исследователи измеряют интересы, другие –
эмоциональные реакции, третьи – отношение к тем или
иным аспектам мужских или женских социальных ролей.
Проблематичны и их критерии...
Серьезные споры возникают и при интерпретации данных. Ригидность полоролевых установок и поведения может
быть как индивидуально-типологическим свойством (в этом
случае она будет коррелировать с общей ригидностью установок и поведения), так и функцией системы полоролевых
предписаний, жесткость которых варьирует в зависимости
от ситуации и вида деятельности. Как считают Спенс и
53
Хельмрайх, поиск глобальных измерений маскулинности и
феминности или полоролевой идентичности – задача явно
иллюзорная. Классы психологических свойств и поведенческих структур, различающих мужчин и женщин, в данное
время и в данной культуре, не только множественны, но и
могут иметь разные корни и относительно независимо варьировать у разных индивидов.
Методологические трудности не уменьшают актуальности изучения психологии половых различий, но они подчеркивают, что такое изучение обязательно должно быть междисциплинарным, учитывая и динамику социальных половых ролей, и этнокультурные особенности испытуемых. Даже женские эмоциональные переживания, связанные с
предменструальным напряжением, коренящимся в физиологии менструального цикла, при ближайшем рассмотрений
варьируют в зависимости от того, приходится ли этот момент на рабочие или выходные дни.
Происходящая в нашем обществе ломка традиционной
системы половых ролей и стереотипов серьезно влияет на
психику и поведение мужчин и женщин. Жесткая нормативность и поляризация деятельности и установок постепенно
уступают место принципу индивидуальной вариабельности,
которая зависит от половой принадлежности индивида, но
отнюдь не сводится к ней. В условиях, когда мужчины и
женщины взаимодействуют друг с другом в небывало широком спектре социальных ролей, которые не организованы
иерархически и принципиально-сменяемы, такая психологическая гибкость, безусловно, является более адаптивной,
нежели жесткая приверженность традиционным полодиморфическим стандартам. Однако здесь очень много спорного, проблематичного, неясного. Обращение психологов к
этой тематике имело бы большое практическое значение не
только для создаваемой в СССР службы семьи, но и для
всего дела коммунистического воспитания молодежи.
Вопросы и задания для самопроверки
54 1. Назовите основные характеристики гендера, выявленные
в рамках социоконструкционистского подхода.
2. Выявите основные особенности развития гендерной психологии в рамках психоаналитического направления.
3. Назовите предпосылки появления периода «бесполого
сексизма».
55
Раздел 2
ПОНЯТИЯ «ПОЛ» И «ГЕНДЕР»
В ПСИХОЛОГИИ
(От составителя. Проблема дифференциации понятий «пол» и
«гендер» одна из наиболее острых проблем, изучаемых в гендерной
психологии. Длительное использование данных понятий в качестве
синонимических, во многом способствовало появлению так называемого «псевдогендерного подхода». В данной главе представлены статьи различных авторов, в которых затрагивается данная
проблема. Многообразие существующих точек зрения, во многом
обусловливается широтой различных направлений, развиваемых в
рамках самой гендерной психологии.)
Д. В. Воронцов
Пол человека: биологический феномен
или социокультурный конструкт? [4]
В современной социальной психологии личности можно
выделить три подхода к трактовке пола человека: классический, модернистский и постмодернистский.
Классическая традиция социально-психологического
анализа половых аспектов личности основывается на признании определяющей роли биологических факторов. В
рамках этой традиции пол рассматривается в качестве объективно существующей формы телесной организации индивидов, которая находит специфическое отражение в социальных формах общения и взаимодействия людей. Социальные аспекты связанного с полом поведения, различия
личностных структур мужчин и женщин в соответствии с
классическим подходом выступают всего лишь культурным
«фасадом»
или
«надстройкой»
над
анатомоморфологической структурой и психофизиологическими
56 процессами в мужском или женском организме. Сторонники
этого подхода полагают, что в основании любых социальнопсихологических феноменов, отмечаемых в сфере сексуальности человека, всегда находится некоторая биологическая сущность, зафиксированная в анатомических, физиологических, генетических особенностях, влияющая на специфику протекания психических процессов и обусловливающая различия поведения у мужчин и женщин. Согласно
классическим взглядам на феномен пола, на основании
имеющихся биологических различий в обществе, складывается особая система социальных ролей для каждого из полов. Эта система функционирует по принципу взаимодополнительности и максимального учета природных возможностей. Исполнение индивидом того или иного фиксированного набора половых ролей приводит к их закреплению в виде
социально обусловленных характеристик личности – маскулинности или фемининности. Эта концепция известна в социальной психологии как полоролевая теория. Авторами
этой теории являются социологи Т. Парсонс и Р. Бэйлз. Основываясь на идее Э. Дюркгейма о связи общественного
разделения труда с взаимодополняющими природными
различиями полов, они утверждали, что в силу биологических причин женщины выполняют в социальной системе
экспрессивную роль, а мужчины – инструментальную. Эти
роли, заданные самим фактом существования двух полов,
закрепляются в социальных стереотипах, культурных нормах и социальных ожиданиях, и тем самым приобретают
социальное бытие. Предметом изучения социальных психологов в таком случае оказываются процессы развития полового самосознания, реализующиеся посредством полоролевой социализации и усвоения культурных норм, а также –
половая стереотипизация и вычленение особенностей социально-группового восприятия объективно существующих
различий. Самостоятельное, не связанное с биологическими основами, социально-психологическое исследование половой составляющей личности в классической науке становится невозможным, потому что социальные характеристики
57
пола рассматриваются ею в качестве факторов «вторичной»
причинности, маскирующих нечто изначально несоциальное.
До 70-х годов ХХ века социально-психологические исследования пола человека развивались преимущественно в
рамках полоролевой теории, а сам феномен социального
пола понимался как усвоение личностью особого социального статуса, предписываемого обществом на основании
биологических различий. Начавшаяся в 70-е годы феминистская критика классических представлений о поле и половых различиях человека и последовавшие за этим кросскультурные и исторические исследования проявлений человеческой сексуальности, обратили внимание на тот факт,
что между социальными ролями мужчин и женщин и биологическими различиями нет никакой причинной зависимости.
Обнаружилось, что социальный пол человека имеет автономное от биологического пола существование и полностью
складывается в сфере общения и социального взаимодействия людей определенных культур и исторических эпох.
Наиболее отчетливо тезис социокультурного конструирования пола может быть проиллюстрирован сравнением
когнитивных моделей пола человека в сознании европейцев
и жителей других частей света. Европейская модель пола
имеет отчетливо выраженный дихотомический характер,
который проявляется в жестком разделении людей на особей женского и мужского пола. Двухмерное видение сексуальности кажется нам единственно возможным и соответствующим здравому смыслу. Между тем, в ряде регионов мира исследователи обнаружили трехполюсные модели пола
человека, которые связаны с особенностями культурной
символизации разнообразных проявлений сексуальности у
людей. Так, на юго-западе Доминиканской республики (Вест
Индия) среди индивидов мужского пола нередко встречается врожденная аномалия. Она заключается в том, что
вследствие генетически обусловленного дефицита строения
в гормональном ферменте, благодаря которому у плода
развиваются внешние мужские половые органы, у некото58 рых новорожденных не удается сразу правильно определить биологический пол. У таких детей маленькая мошонка
имеет четко выраженную разделительную линию, которая в
сочетании с неопустившимися яичками делает мошонку похожей на половые губы вагины; пенис также настолько мал,
что он практически незаметен или напоминает клитор. Во
всем остальном эти новорожденные являются генетически
нормальными биологическими мужчинами. Однако процесс
вирилизации (развития совокупных мужских признаков) у
них запаздывает и начинается только в пубертатном возрасте. Относительно частое появление на свет таких мальчиков-псевдогермафродитов, пол которых становится явным только к 12 годам, не могло не найти отражения в
представлениях аборигенов о человеческом поле.
Американский социальный антрополог Дж. Хердт обратил внимание ученых на то обстоятельство, что жители общин никогда не называют псевдогермафродитов «мужчинами» или «женщинами». С первых лет жизни, как только окружающим становится понятно, что некоторые «девочки»
анатомически все-таки отличаются от других девочек, до
своей смерти мужчины-псевдогермафродиты выделяются
по половому признаку в особую социальную группу, обозначаемую
специфическими
языковыми
выражениями
«guevedoche» (член в 12 лет) или «machihembra» (сначала
женщина, потом мужчина). Таким образом, было обнаружено, что в культуре аборигенов на юго-западе Доминиканской
республики люди делятся не на два, а на три биологических
пола.
Подобная схема социального конструирования биологического пола человека не является уникальной. В одном
из папуасских племен Самбия, в котором среди мужчин так
же распространено явление псевдогермафродитизма, существует идентичная доминиканской система представлений о «мужчинах», «женщинах» и так называемых «kwoluaatmwol». Нечто похожее можно увидеть в индийском феномене мужчин «хиджра», которые считают себя промежуточным полом, нося женскую одежду и подвергая себя эма 59
скуляции (удалению яичек и/или полового члена). В отличие
от псевдогермафродитов в Доминиканской республике и
Папуа Новой Гвинее «хиджра» могут быть мужчины, чье поведение по самым различным причинам (например, импотенция, гомосексуальность и т. п.) не соответствует традиционному образцу маскулинности. В одном ряду с феноменом
«хиджра» стоят «маху» с острова Таити, «ксаниты» из числа
мусульман-арабов Омана, «серерры» из племени Покот в
Кении. Все они имеют интерсексуальный общественный
статус «ни мужчин, ни женщин» по причине неисполнения
ими основных предписываемых мужчинам или женщинам
функций. В то же время их полоролевой репертуар нередко
оказывается более широким, чем у представителей двух
других полов. При этом проявление мужских качеств не делает этих людей «настоящими» мужчинами ни в глазах соплеменников, ни в их собственных глазах, потому что приписываемые им сексуальные характеристики связаны не с
анатомическим полом, а с тем культурным значением, которое получает их половое поведение, и с социальным статусом индивидов.
В Европе до XVII века базовыми отличительными признаками понятий «мужчина» и «женщина» тоже выступали
социальный статус индивида и исполняемые им социокультурные роли, а не анатомо-физиологические особенности.
Телесное несходство мужчин и женщин не ставилось под
сомнение, однако, суть различий между ними усматривалась не в биологии. Длительное время в европейской культуре существовала однополая модель человека, согласно
которой организм женщины рассматривался в качестве
биологически несовершенного мужского организма. В широко известной схеме структурно-морфологических соответствий репродуктивных органов мужчины и женщины, созданной знаменитым врачом-философом второго века нашей
эры Галеном, женский организм имеет точно такие же половые органы, что и мужской. Единственное отличие между
ними усматривалось в том, что у женщины в силу «недостаточной жизненной энергии» эти органы находятся внутри,
60 тогда как у мужчины они располагаются снаружи. Женские
гениталии вплоть до 1700-х годов не имели собственного
названия. Для их обозначения использовались термины,
обозначающие мужские половые органы, и только контекст
определял то, о каком теле – мужском или женском – идет
речь. Собственно половые различия фиксировались не онтологическими, а социологическими категориями. Природное тело рассматривалось как подчиненное социальному
бытию человека, потому что телесное считалось временным, нестабильным образованием, выполняющим только
вспомогательные функции в человеческой жизни.
Мировоззренческие сдвиги в европейском сознании,
произошедшие в эпоху Возрождения, изменили взгляд на
роль тела в жизни человека. Оно стало считаться единственной реальной, объективно существующей характеристикой индивида в противоположность условности и произвольности социальных определений различных человеческих качеств, в том числе и сексуальных. Если в античной и
средневековой Европе психологические и социальные различия мужчин и женщин соотносились с различиями в их
социальном статусе, то после XVII века корни социальных и
психологических различий стали усматривать в анатомии
мужчин и женщин. А точнее – в способности женщины к деторождению и связанными с ней физиологическими процессами: менструации, лактация, гормональные сдвиги и т.п.
Таким образом, к XIX веку вопрос о сексуальных различиях
между мужчинами и женщинами был подменен вопросом о
репродуктивных функциях организма, что, в конечном счете,
привело к возникновению в европейской культуре двуполой
модели человека, в которой мужское и женское представляли собой два антагонистических полюса. Новая модель позволяла рассматривать социально обусловленные сексуальные различия в поведении личности как биологически
детерминированные, возникающие на основе неодинакового анатомического, клеточного строения, эндокринных, психофизиологических и иных телесных функций. Так в евро 61
пейском сознании утвердилось представление о том, что
пол человека является биологическим феноменом.
Критический взгляд на классическую парадигму исследований пола человека убеждает в том, что само представление о поле как объективно существующем биологическом
феномене тоже является социально-историческим конструктом. И в этой связи возникают определенные сомнения
относительно того, почему именно эта, а не социокультурная модель пола должна считаться единственно возможным
основанием всех исследований пола и полового поведения.
Эти сомнения привели к формированию модернистского
подхода к интерпретации пола личности в психологии.
Модернистский подход определяется двойственной
трактовкой пола как биологического феномена, с одной стороны, и социокультурного – с другой. Как биологический
феномен, пол является предметом исследования естественных наук, включая психофизиологию и общую психологию пола. Однако этот объективно существующий биологический пол всегда представлен в сознании человека и в социальных представлениях в виде субъективного знания об
этом феномене. Это знание существует в виде культурных
образцов связанного с полом поведения, социальных стереотипов о реальных и мнимых различиях мужчин и женщин, в виде конкретных практик общения и взаимодействия,
учитывающих половые различия, а также – навыков и способов использования своего пола в социальных и личных
целях. В этом аспекте пол имеет относительно самостоятельное от своих биологических оснований существование,
которое полностью определяется практикой социальных и
межличностных отношений. С точки зрения сторонников
модернистского подхода люди произвольно конструируют
свой социальный пол, используя данные природой анатомофизиологические и психофизиологические особенности. Эта
концепция пола в социальной психологии известна как социально-конструктивистская. Она основывается на теории
социального конструирования реальности американского
социолога П. Бергера и немецкого социолога Т. Лукмана.
62 Для обозначения двойственной природы пола в модернистском подходе используется предложенный в 1958 году
американским психоаналитиком Р. Столлером термин для
обозначения социокультурной составляющей пола – «гендер». С этого момента термин «пол» стал считаться естественнонаучным понятием, а термин «гендер» – психологическим и социологическим.
Если вспомнить обнаруженный нами факт того, что и
само биологическое понимание пола человека тоже оказывается произвольно сконструированным знанием, то становится понятна причина, по которой в современной социальной психологии возникла радикальная постмодернистская
точка зрения о полном отсутствии каких бы то ни было объективных критериев для соотнесения социокультурного конструкта пола и его «реального» прототипа. Эта точка зрения
выражается в отказе от двойственной трактовки пола человека. Пол человека полностью является социально сконструированным, и даже его биологические характеристики, на
основании которых мы делим людей на мужчин и женщин,
являются условными критериями произвольного отнесения
всего встречающегося анатомо-морфологического и физиологического многообразия живых организмов к одному или
другому полюсу мужского или женского. Постмодернистский
подход к феномену пола в социальной психологии заключается в том, что никаких эмпирических коррелятов, с помощью которых можно было бы оправдать или «научно» объяснить все многообразие форм существования и проявления пола человека, не существует. Пол всегда является социальной категорией, которая приписывается биологическому организму. И зачастую это приписывание никаким образом не связано с видимыми анатомо-морфологическими
особенностями человека.
Убедительным доказательством этого постмодернистского предположения является анализ случая мужчинытранссексуала Агнес, представленный Г. Гарфинкелем. Агнес с рождения до восемнадцатилетнего возраста воспитывалась мальчиком, с рождения имея мужские гениталии. В
63
18-летнем возрасте, когда сексуальные предпочтения и телесная схема привели к личностному кризису, он/а изменила свою идентичность и приняла решение стать женщиной.
Наличие мужских гениталий Агнес интерпретировала как
ошибку природы. Эта ошибка подтверждалась тем фактом,
что этого мужчину-транссексуала везде принимали за женщину, и сексуальные предпочтения, которые она испытывала, были сексуальными предпочтениями гетеросексуальной
женщины. Сменив идентичность, Агнес полностью поменяла
образ жизни, покинув дом, город, изменив внешность, одежду, имя. Через некоторое время она смогла убедить хирургов провести ей хирургическую реконструкцию гениталий. У
нее появился сексуальный партнер мужского пола. И у Агнес появилась жизненно важная задача – избежать разоблачения. Не имея никаких «врожденных сертификатов»
женственности, не имея изначально женских половых органов, не пройдя школы «женского опыта», которую она видела только со стороны, Агнес, тем не менее, была воспринята
обществом именно как настоящая женщина.
Случай Агнес, как и упоминавшийся ранее случай
мальчиков-guevedoche, показывает, что категоризация по
полу имеет социальное происхождение. Простой факт наличия или отсутствия соответствующих репродуктивных анатомических признаков ещё не гарантирует того, что личность
будут относить к определенной категории по полу.
Постмодернистский подход к феномену пола в социальной психологии основывается на концепции социального
конструкционизма К. Гергена. Эта концепция утверждает,
что для человека биологический пол всегда существует
только как условная система объяснений, т.е. только как
гендер. И поэтому разделение пола и гендера является исторически преходящим явлением, которое имеет смысл
только в конкретной системе взглядов. Такое разделение
удовлетворяет доминирующим в обществе моральным ценностям, определяющим роль и место сексуальности в жизни
личности. Изменение моральных ценностей по отношению к
сексуальности всегда будет приводить и к изменению представления о поле/гендере человека.
64 Сам факт разделения сексуальности человека на пол и
гендер, с точки зрения социальных конструкционистов,
формирует определенный порядок жизни людей в этом аспекте жизнедеятельности. Этот порядок включает в себя
поддержку принудительной гетеросексуальности, сохранение возможности трактовать мужественность и женственность как взаимодополнительные, а не взаимопроникающие
личностные качества, другими словами, разделение пола и
гендера как биологической и социальной ипостаси личности,
прежде всего, направлено на сохранение дискриминирующих отношений к тем проявлениям сексуальной жизни человека, которые не вписываются в господствующие нормативные системы общества и не получают социального признания.
Если отказаться от двойственного рассмотрения феномена пола как одновременно биологического и социокультурного феномена, а признать его всецело социальноконструкционистский статус, то, как предполагает Тереза де
Лауретис, в современной европейской культуре следует выделять не два, а как минимум пять социальных конструктов
пола: мужчина, женщина, гетеросексуал, гомосексуал,
транссексуал. И эти конструкты играют такую же роль в социальном определении и репрезентации личности человека,
как понятия расы, класса, этноса и возраста. Сам пол человека тогда является эффектом социальной саморепрезентации личности посредством особых способов предъявления окружающим своих телесных особенностей.
Что такое «гендер» в социальной психологии?
Выделение социокультурной и биологической составляющих в современных представлениях о поле человека
зафиксировано в двух относительно независимых понятиях
– «гендер» и собственно «пол».
Термин
«пол»
описывает
функциональнобиологическое различие систем деторождения у любых
природных существ, включая человека. В обыденном языке
словом «пол» (лат. sexus) обозначается широкий комплекс
репродуктивных, соматических, поведенческих и социаль 65
ных характеристик, которые определяют индивида в качестве мужчины или женщины вообще. Однако в более строгом
значении
полом
называется
набор
анатомоморфологических признаков, по которым различаются и репродуктивно дополняют друг друга особи одного биологического вида. Эти несводимые друг к другу следующие признаки: хромосомный набор, гениталии, эндокринная система, оволосение тела, распределение жировой ткани, функция размножения. Поэтому термин «пол» следует применять только в тех случаях, когда речь идет о биологической
детерминации любых имеющихся различий между мужчинами и женщинами.
Термин «гендер» применяется в тех случаях, когда исследователь хочет подчеркнуть факт социальной и культурной обусловленности различий, встречающихся в поведении и личности мужчин и женщин. Понятие «гендер» подразумевает, что пол личности обусловлен особенностями социального взаимодействия и связан с социальными представлениями о «мужественности» и «женственности» (маскулинности/фемининности). Достаточно часто отличительными признаками, позволяющими выделить характеристики
«мужского» и «женского» поведения, оказываются социальные качества личности: групповой статус (доминирование/подчинение), исполняемые социальные роли (материнство/отцовство), уровень социальной активности (профессиональная деятельность/ домашняя работа) и т. д. Таким
образом, в обыденном сознании
ряд
социальнопсихологических характеристик личности тесно связан с
биологическим полом индивида, тогда как эти характеристики возникают только в определенной системе социальных
отношений. Следовательно, «пол» и «гендер» – это не просто разные термины, но разные подходы к описанию феномена сексуальности человека.
Значительная часть исследований, посвященных социально-психологической проблематике пола, была написана
до того, как термин «гендер» получил широкое распространение в социальных науках за рубежом, не говоря уже о
66 России. Поэтому в литературе нередко еще можно встретить устаревшее употребление понятия «пол» и его производных («половая роль», «половая идентичность», «половые различия» и т. п.) по отношению к анализу социальных
аспектов взаимодействия мужчин и женщин.
В классическом, модернистском и постмодернистском научном подходах к феномену социального пола личности имеется различное толкование содержания понятия «гендер».
Социальная психология, ориентированная на классическую модель знания, трактует понятие «гендер» как сводную
социально-биологическую характеристику, с помощью которой люди определяют друг друга в качестве «мужчин» или
«женщин». В такой интерпретации гендер выступает особым
надстроечным
образованием
над
анатомофизиологическими особенностями тела человека: специфическим культурным «покрывалом», которое скрывает и
смягчает «животную сущность» биологического пола. В
классической социальной психологии гендер сводится к совокупности поведенческих моделей (паттернов), ожидаемых
от представителей того или иного пола в конкретной культуре. Другими словами, с помощью этого понятия фиксируется
асимметрия социально обусловленных форм поведения и
самосознания мужчин и женщин в некоторой культурной
системе. Гендер здесь оказывается набором произвольных
правил, устанавливаемых обществом, которое с их помощью предписывает, какую одежду, какие линии поведения,
какой образ мышления, чувствования, стиль отношений и т.
д. следует считать соответствующим или несоответствующим для лиц каждого пола.
Соотношение понятий «пола» и «гендера» в классической социальной психологии обычно представлено в следующем виде: биологический пол выступает природной основой для дальнейшего социального конструирования пола
человека в виде гендера: маскулинного, фемининного или
промежуточного (среднего, андрогинного). Следовательно,
при таком подходе гендер оказывается социокультурным
отражением имеющегося в природе полового диморфизма.
67
В классической социальной психологии пола получила
распространение концепция о том, что биологический пол –
это данность, а гендер – это достигаемый социальный статус, который связан с исполнением определенных социальных ролей. Здесь считается, что гендер формируется у личности к пятилетнему возрасту, а затем только лишь обогащается содержанием репертуара ролей, воспроизводится и
укрепляется. Другими словами, в процессе социализации
пол становится личностным атрибутом, который рано фиксируется и остается неизменным и неотчуждаемым.
Понимание гендера как совокупности социальных ролей, ожидаемых от мужчин и женщин, достаточно проблематично. Роли можно принимать, от них можно отказываться, половые роли не привязаны к специфическому социальному статусу или социальному контексту – они ситуативны и
не имеют никакой личностной или социальной укорененности. Более того, ролевая интерпретация гендера вносит путаницу в вопрос о разграничении половой роли, половых
различий и обусловленного полом характера, потому что
исполнение той или иной половой роли совсем не объясняет все наблюдаемые различия между мужчинами и женщинами. Исследования содержания половых ролей показали,
что в действительности не существует унифицированной
роли мужчины или женщины. Каждый человек выполняет
целый ряд социальных ролей, которые могут не совмещаться друг с другом и вступать в ролевой конфликт.
Ролевая концепция сводит гендер к одному из его социально-психологических проявлений – гендерным стереотипам. Гендерные стереотипы действительно существуют.
Они эффективны в определении социально обусловленных
различий между мужчинами и женщинами, потому что следование стереотипам вознаграждается, а отклонение – наказывается другими людьми. Но в этом случае не понятно,
почему окружающие люди накладывают санкции за нарушение гендерных стереотипов? На основании чего складываются именно такие стереотипы? Получается, что ролевая
концепция гендера в социальной психологии на деле оказы68 вается нормативной теорией пола, в которой сам социальный пол выступает в виде стандартного нормативного случая поведения большинства людей в обществе. При этом
реальное поведение зачастую «выпадает» из контекста социально-психологических исследований, а изменения содержания половых ролей вообще никак не могут быть объяснены социальными факторами, потому что роли непременно оказываются привязанными к биологической основе
«взаимодополнительности» мужского и женского поведения.
В целом идея конструирования гендера через взаимодополнительность мужских и женских характеристик неизбежно ограничивает изучение внутригендерных отношений
и форм поведения, потому что тогда они могут рассматриваться только в противопоставлении другому гендеру.
Нормативизм, свойственный полоролевой трактовке
гендера, тесно связан с понятием «девиации» как антипода
«успешного усвоения роли». Создается впечатление, что
конформность по отношению к господствующим половым
ролям демонстрирует «успешную» социализацию личности,
а «нетипичные» половые роли являются следствием несовершенной или неадекватной социализации. Такая трактовка была бы оправданной, если бы общество представляло
собой структурно неразвитую систему, в которой полностью
отсутствует властная составляющая социального порядка.
Но реальное общество всегда состоит из различных социальных общностей, страт (слоев общества) и групп, занимающих в нем различное положение в соответствии с возрастом, этнической принадлежностью, происхождением,
профессией, семейным положением и полом. Социальная
роль и есть динамическая (поведенческая) составляющая
социального положения, т.е. она является ожидаемым поведением в зависимости от статуса личности в социальной
структуре. Следовательно, половая роль также связана с
социальным статусом, а не биологическим полом ее исполнителя. Тогда нормативность половой роли зависит в первую очередь от места, которое занимает ее исполнитель во
властной структуре общества, от его возможностей уста 69
навливать свою роль в качестве обязательного для подражания образца, а вовсе не потому, что она является биологически предпочтительной для лиц того или иного пола.
Привязка полоролевой концепции к биологической дихотомии пола человека в конечном итоге приводит к асоциальному пониманию гендера, что не позволяет дать непротиворечивое социально-психологическое понимание феномена пола. Но отказ от концептуализации гендера как совокупности половых ролей вовсе не означает, что мы должны
отказаться и от изучения половых ролей и гендерных стереотипов в качестве социальных конструктов. Критика классической полоролевой концепции гендера просто побуждает
к поиску других ориентиров для создания новой социальнопсихологической концепции пола. И эти попытки были сделаны в модернистской социальной психологии.
Модернистская социальная психология выработала несколько специфических представлений о гендере.
Первое из них рассматривает гендер как зафиксированную в культуре совокупность (структуру) личностных качеств и способов социального взаимодействия, с которой
соотносит себя каждый индивид определенного пола. Гендер выступает здесь культурной схемой (или концептом),
которая упорядочивает и типизирует индивидуальный опыт,
а также организует и типизирует поведение мужчин и женщин. Понятие гендерной схемы было введено американской
исследовательницей С. Л. Бем. Гендерная схема представляет собой связную систему представлений, сквозь призму
которой личность воспринимает и трактует любую информацию, связанную с половой принадлежностью. Человек
самостоятельно моделирует собственное поведение, произвольно комбинируя качества и способы взаимодействия,
пользуясь имеющимися в культуре гендерными схемами.
Поэтому некоторые люди демонстрируют выраженную
«гендерную схематичность», потому что они во всем полагаются на типичные образцы соответствующих качеств и
модели поведения, тогда как другие уделяют меньше внимания точному воспроизведению готовых образцов, усваи70 вая то, что им кажется более подходящим из разных гендерных схем.
Гендер как система представлений («гендерная линза»,
по определению С. Л. Бем) является неотъемлемой частью
культурного дискурса (реальной практики использования
языка, в который заложены гендерные различия в виде
грамматических родов и правил их употребления) и социальных практик общения, взаимодействия и деятельности
людей. И в этом случае он имеет множественные формы
проявления, которые не сводимы только лишь к совокупности половых ролей, предписанных обществом по признаку
пола. Гендером будет и специфический язык общения, и
разделение труда между мужчинами и женщинами, и распределение властных отношений, и система ценностей и
многое другое. Реальность и ее конструкт (схема) оказываются неразрывно слитыми, что приводит к восприятию гендера не в качестве социального конструкта, а как «естественного» состояния личности. Сомнения в «естественности»
того или иного гендера возникают только в ситуациях «гендерного беспокойства», например, когда конструирование
собственного поведения и личности вдруг входит в значительное противоречие с нормативным образцом, или когда
человек сталкивается с альтернативным способом конструирования гендерной реальности в другой культуре.
Повседневные практики социальной жизни, таким образом, ограничивают возможности произвольного использования образцов социального взаимодействия и сочетания
личностных качеств мужчинами и женщинами, но однозначно не предписывают абсолютного следования доминирующим гендерным моделям. Последнее предполагает, что в
обществе всегда есть возможность формирования «нетипичных» гендерных схем, отношение к которым со стороны
других членов общества будет иметь только политическую и
моральную основу.
Второе понимание гендера в модернистской социальной психологии связано с его социологической трактовкой в
качестве особого социального института, функционирующе 71
го в системе властных отношений. Такое понимание гендера
связано с именем американской исследовательницы Дж.
Лорбер. Применительно к личности гендер включает в себя
следующие компоненты:
− категория пола – принадлежность к биологическому
полу с рождения в зависимости от гениталий;
− гендерная идентичность – личное восприятие своей
половой принадлежности в связи с предписанными полу социальными функциями и статусом;
− гендерный брачный статус – осуществление или неосуществление предписанного типа ухаживания, репродуктивного поведения и родительских ролей;
− сексуальная ориентация – социально или индивидуально принимаемые образцы сексуальных желаний, чувств,
практик и идентичностей;
− гендерная структура личности – усвоенные образцы
социально приемлемых эмоций и чувств;
− гендерные процессы – социальные практики воспитания и обучения гендерному поведению;
− гендерные убеждения – принятие или сопротивление
господствующей в обществе гендерной идеологии;
− гендерный дисплей – предъявление себя в качестве
определенного типа гендерной личности посредством одежды, косметики, украшений, телесных маркеров (придание телу
желаемой формы, пирсинг, татуировки и пр.).
Обыденное сознание в соответствии с господствующей
гендерной идеологией обычно предполагает соответствие
социальных
компонентов
личности
и
анатомофизиологической составляющей гендера. В действительности же комбинация биологических составляющих (генов,
гормонов, гениталий и репродуктивной функции) может как
соответствовать, так и не соответствовать другим компонентам гендера личности.
Личный гендер в рамках этого подхода является частью
социальной категории гендера, с помощью которой устанавливается и поддерживается определенный социальный
порядок и распределение власти в обществе. Он есть результат принятия или непринятия господствующих и зафик72 сированных самыми разными способами форм социальных
отношений между мужчинами и женщинами (которые до сегодняшнего дня сохраняют свою асимметричность).
Третье понимание гендера в модернистской социальной психологии связано с этнометодологией Г. Гарфинкеля.
Концепция Г. Гарфинкеля скорее занимает промежуточное
место между модернистским и постмодернистским направлением в социальной психологии. Основное внимание в
этой теории уделяется повседневному поведению обычных
людей в обычных условиях и их способам «конструирования» собственного социального мира. В центре внимания
этнометодологии находится коммуникативная интеракция
людей, которая и производит социальные и социальнопсихологические феномены. В рамках этой концепции гендер есть система межличностного взаимодействия, посредством которого создается, утверждается и воспроизводится
представление о мужском и женском как базовых категориях
социального порядка.
В рамках этого направления выделяют три главных понятия: биологический пол, категоризацию по полу (приписывание пола) и собственно гендер. Пол – это всего лишь совокупность некоторых биологических критериев, которые в
данном обществе принято использовать для разделения
индивидов на мужчин и женщин (т.е. это социально сконструированный набор биологических признаков, под которые
подводится общая категория). Критериями для разделения
людей на две категории – мужчин и женщин – могут быть
гениталии или хромосомный тип. Эти критерии только могут
использоваться для отнесения человека к той или иной категории пола, поэтому их наличие еще не гарантирует категоризации индивида по полу на их основании. В обыденной
жизни процесс категоризации устанавливается и поддерживается рядом дополнительных правил. Приписывание пола
происходит в первую очередь по социально принятым проявлениям (дисплеям), которые должны свидетельствовать о
принадлежности к определенному полу. Эти проявления
возникают, существуют и воспроизводятся только в комму 73
никативных ситуациях. И когда биологические признаки пола в коммуникативных ситуациях оказываются размытыми
или неявными, то мы все равно категоризуем личность по
полу, потому что главными для нас оказываются именно социально принятые проявления этих признаков, а не они сами.
В пользу этого тезиса этнометодологи К. Уэст и Д. Зиммерман приводят пример «гендерного сбоя». Клиент приходит в компьютерный магазин и обращается к продавцу за
консультацией. Однако он сталкивается с трудно преодолимым затруднением, поскольку не может определить пол человека, к которому обращается: продавец не был/а одет/а
выраженно мужским или женским образом, не имел/а отчетливых вторичных признаков пола (волосяной покров на лице, плоская грудь, плечи узкие для мужчины, но широкие
для женщины, руки тонкие для мужчины, но крупные для
женщины, неопределенный тембр голоса, невыраженный
тип обхождения). Обнаружилось, что коммуникация оказывается невозможной, если человек не демонстрирует в
коммуникативной ситуации в первую очередь социально
принятых проявлений своего пола. Этот пример показывает,
что мы задумываемся о действительных критериях отнесения человека к тому или иному полу только в ситуациях неопределенности. Но приведенный эксперимент также демонстрирует то, что категоризация по полу является базовой практикой повседневного социального взаимодействия,
которая обычно оказывается нерефлексируемым фоном
коммуникации. Из этого следует вывод, что биологический
пол и категория принадлежности к полу могут изменяться
совершенно независимо друг от друга, поскольку относятся
к разным сферам человеческой жизнедеятельности.
Если это так, тогда гендер есть результат часто встречающихся практик социального взаимодействия, требующих
постоянного исполнения и подтверждения категории по полу. Следовательно, гендер никогда не может быть достигнут
раз и навсегда, он всякий раз должен возникать заново в
коммуникативных взаимодействиях, придавая им упорядо74 ченность и стабильность. Более того, гендер не является
категорией, в соответствии с которой определяют пол личности. Женщины могут быть «неженственными», однако, это
не вызывает ни у кого сомнения в том, что это – женщины.
Гендер – это скорее конфигурация способов предъявления
себя в качестве мужчины или женщины (т.е. человека, имеющего категорию по полу).
Эта конфигурация не сводится к идеальным образцам
поведения и отношений между людьми внутри одной категории по полу и между людьми, отнесенными к разным категориям по полу. Нельзя сказать, что гендер сводится к четко
определенным паттернам поведения, которые могут быть
включены в ситуации взаимодействия для узнавания и признания мужественности и женственности. Во-первых, описания таких паттернов всегда будут неполны. Во-вторых, паттерны поведения должны хорошо подходить к ситуациям и
изменяться в зависимости от потребностей ситуации.
Гендер есть то, что в ситуациях взаимодействия делают люди, обладающие категорией принадлежности к полу.
Личность, включенная в тот или иной вид деятельности,
может рассматриваться в качестве либо мужчины, либо
женщины.
Здесь этнометодология соприкасается с другим понятием, разработанным в теории драматургического интеракционизма И. Гофмана, – гендерным дисплеем. Гендерный
дисплей – это конвенциональные модели поведения, структурированного как взаимодействие двух лиц. Главным условием этого взаимодействия является наличие или отсутствие асимметрии власти: отношения господства или взаимного уважения. Сам И. Гофман полагал, что гендер есть
культурный коррелят биологического пола, а гендерный
дисплей есть форма его существования. Что отличает его
понимание гендера от того, которого придерживается этнометодология. Вместе с тем, понятие гендерного дисплея хорошо накладывается на понимание гендера как системы
межличностного взаимодействия, потому что в него заложен
важный аспект властного измерения этой системы. Гендер
75
включает в себя модели уместного с точки зрения культуры
и общества поведения в конкретных ситуациях (формальные конвенциальные акты). Исполнители этих актов рассматриваются как социально-компетентные, а нарушители –
как некомпетентные. В ситуациях взаимодействия человек
демонстрирует другим свою социальную компетентность,
что делает гендерный дисплей средством признания личности «нормальной» или «ненормальной» в зависимости от
того, какие представления господствуют в социокультурном
пространстве. Например, если женщина станет тамадой на
грузинском застолье, или мужчина-отец возьмет листок нетрудоспособности по уходу за больным ребенком, или
мальчик выразит желание поиграть в куклы, то эти люди
столкнутся с сомнением общества в их социальной компетентности в качестве мужчин или женщин. Нарушение гендерного дисплея грозит санкциями, но в то же время оно
способствует возникновению новых норм.
Концепции социального конструктивизма получили
дальнейшее развитие в постмодернистской социальной
психологии. Постмодернисты преодолевают двойственный
подход к интерпретации пола человека и предлагают рассматривать его вне всякой связи с биологическими категориями.
Дальнейшее развитие понимания гендера как системы
отношений привело к интерпретации гендера как технологии
репрезентации себя с помощью различных социальных институтов: семьи, системы образования, средств массовой
информации, медицины, права, языка, искусства, науки, моды. Этот подход связан с именами Т. де Лауретис и Дж.
Батлер. Гендер есть следствие саморепрезентации в широких пределах: от нормативных гендерных дисплеев до полного размывания границ пола. Существует множество форм
таких саморепрезентаций (гендеров): мужчина, женщина,
гомосексуал, гетеросексуал, бисексуал, транссексуал (с
промежуточными состояниями трансвестита и трансгендера). Гендер как репрезентация может формироваться не
только категоризацией по признаку пола, но и сексуальными
76 предпочтениями, различными практиками изменения тела
(пирсинг, татуировки, скарификация, бодибилдинг) – всем,
что может быть способами деконструкции конвенциальных
актов гендерных проявлений.
Как только лишь социальный конструкт, пол/гендер человека является продуктом социальных технологий (например, кинематография, телевидение, печать) и упорядоченных языковых практик (дискурсов), научных представлений
о поле/гендере человека. В этом смысле гендер никогда не
является статическим продуктом культуры. Он не может
стать им в принципе, поскольку порождается только лишь
самой системой социальных и межличностных отношений, в
которой особое место занимают дискурс – постоянное обсуждение того, что есть пол/гендер человека, – и связанная
с ним социальная перцепция личностных проявлений. То,
что мы говорим и думаем о гендере, то он из себя и представляет. С точки зрения постмодернистов, язык не есть
внешнее средство проявления гендера. Язык формирует,
конструирует гендер и конструирует внутренний мир личности, как обладающей некоторым гендером, который и проявляется в определенной модели поведения.
В постмодернистской социальной психологии не идет
речь о приоритете социального конструкта (гендера) над
биологической данностью (полом), как это можно отметить в
модернистской психологии. Биологическая данность здесь
есть эффект особой социальной перцепции телесного компонента гендера.
Сущность репрезентации себя личностью заключается
не в выражении некоторого внутреннего ядра объективно
существующего гендера с помощью дисплея. Репрезентация производит иллюзию существования такого ядра: некоторой «сущности» мужчины или женщины, гетеросексуала
или гомосексуала и т. д. Иллюзия оформляется в некоторый
социально-психологический «тип» того или иного гендера,
на базе которого затем формируется особая гендерная
идентичность – восприятие себя в качестве носителя определенных личностных свойств и качеств. Иначе говоря, ре 77
презентация есть «идентификация, надетая на тело» или
«игра» между психикой и внешним проявлением, которая
регулируется дискурсом и нормами. А сам гендер есть не
описательная, а нормативная категория, предписывающая
определенные личностные характеристики и поведение людям, принимающим ту или иную гендерную идентичность.
Ш. М. Берн
Пол versus гендер [3]
Психологи предпочитают употреблять термин «гендер»,
подчеркивая тем самым, что многие различия между мужчинами и женщинами создаются культурой, тогда как слово
«пол» подразумевает, что все различия являются прямым
следствием биологического пола (Gentile, 1993; Unger &
Crawford, 1993). Кроме того, слово «гендер» позволяет в некоторых случаях добиться большей ясности; например, если
бы я назвала эту книгу «Социальная психология пола» (The
Social Psychology of Sex), у читателя могло сложиться неверное представление о ее содержании. Однако бывают
случаи, когда более подходящим оказывается слово «пол».
До (Deaux, 1985, 1993) указывала, что слово «пол» следует использовать для описания демографических категорий (например, в опросном листе приемлем пункт: «Ваш
пол?»). Однако когда делаются умозаключения о природе
мужественности или женственности, она рекомендует применять слово «гендер».
Унгер (Unger, 1988) отметила, что определение пола
обычно включает в себя черты, непосредственно обусловленные биологическим полом, тогда как гендер подразумевает те аспекты мужского и женского, причины возникновения которых еще не известны. Проблема в том, говорит она,
что причинно-следственная связь не всегда очевидна и может быть вызвана как биологическими, так и социальными
факторами. Вопрос терминологии еще не разрешен учены78 ми, поэтому у авторов принято с самого начала определять
свой выбор. В этой книге я следую рекомендациям До и использую понятие «пол» только как демографическую категорию, основанную на биологическом поле. В остальных
случаях я применяла термин «гендер», отражающий социально обусловленную природу мужского и женского».
Если мы включаем в понятие биологического пола хромосомный набор, гормоны и строение гениталий, то на самом деле существует больше двух полов (Унгер, 1988).
79
Ш. М. Берн
Гендер в разных культурах [3]
Культура – это набор отношений, ценностей, убеждений
и форм поведения, разделяемых группой людей и передаваемых из поколения в поколение с помощью языка или
другого средства коммуникаций.
Социальные психологи всё больше осознают потребность кросс-культурного подхода. Одна из причин этого состоит в том, что наука стремится быть универсальной и нам
необходимы кросс-культурные исследования, чтобы выяснить, верны ли наши открытия для других культур. Другая
причина – желание избежать предположения, что если чтото распространено в нашей культуре, то оно является «нормальным» и типичным для всего человечества. Третья причина связана со значением культуры: ведь и наше поведение и наши мысли подвержены её влиянию, а кросскультурная психология поможет определить, до какой степени психологические процессы меняются под влиянием
разных культур.
Существует четыре аспекта, по которым сходятся различные по другим показателям культуры: 1) разделение
труда по половому признаку; 2) убеждения или стереотипы,
связанные с различием между мужчинами и женщинами; 3)
дифференциальная социализация мальчиков и девочек; 4)
меньшая власть и более низкий статус женщин.
Исторически сложилось, что практически в любой культуре женщины и мужчины выполняют разную работу, но
конкретные виды работ, выполняемые разными полами, не
всегда совпадают. В пример можно привести Центральную
Африку и Латинскую Америку, в первой – главными специалистами по земледелию являются женщины, а во второй –
мужчины.
В каждой стране существует свое предпочтение к женским и мужским стереотипам. Как показывают исследования
большую роль играет религия. Женские стереотипы более
благоприятны в тех странах, чьи традиции включают в себя
80 поклонение божествам женского пола и где женщинам позволено участвовать в религиозных церемониях.
Культурная специфика особенно важна в связи с изменением гендерных ролей. Социальные изменения могут быстрее происходить в тех странах, где не столь велика покорность властям и верность групповым нормам. Западная
культура характеризуется психологами, как индивидуалистические общества. В таких обществах люди больше интересуются карьерой, личными правами и независимостью.
Коллективистические общества подобные Японскому, предают повышенное значение подчинению индивидуальных
целей коллективным, что проявляется в повышенной заботе
о потребностях окружающих. Такие культуры, где поощряется покорность старшим, могут отличаться большей резистентностью к социальным изменениям, поскольку люди с
возрастом менее охотно принимают изменения.
Путь к достижению гендерного равенства имеет свои
особенности, зависящие от конкретной культуры, и факторы, которые привели к переменам в одной стране, могут отличаться от тех, которые ведут к изменениям в других странах.
Культура каждой страны индивидуальна, в ней есть и
отличия, и сходства с остальными, в каждой стране существуют свои культурные обычаи. Мы не должны рассчитывать
на то, что сумеем до конца понять людей из других стран.
Мы должны уважать культуру каждой страны. Гендерное
равенство и культурное разнообразие могут иногда приходить в противоречие друг с другом, но уважение культурного
разнообразия не требует безусловного принятия всех культурных обычаев. Существует несколько универсальных
ценностей, таких как гендерное и расовое равенство, которые должны заставлять нас придирчиво относиться к некоторым культурным обычаям и добиваться их изменения.
(От составителя. В рамках этнопсихологических исследований
разработана специализированная техника под названием «культурный ассимилятор», основной целью которой является повышение межкультурной сензитивности.)
81
Вопросы и задания для самопроверки
1. Назовите отличия между понятиями пола и гендера.
2. Назовите американского психоаналитика, предложившего
использовать понятие «гендер» для обозначения социокультурной
составляющей пола.
3. Дайте определение понятию «гендерная линза».
82 Раздел 3
КАТЕГОРИИ ГЕНДЕРНОЙ ПСИХОЛОГИИ
(От составителя. В данной главе рассматриваются различные
точки зрения на процесс гендерной и половой социализации, раскрываются механизмы формирования гендерной идентичности и
гендерных ролей, а также раскрывается специфика формирования
и действия различных гендерных стереотипов.)
Д. В. Воронцов
Гендерная социализация [4]
Процесс приобретения и развития гендерных характеристик, а также усвоение культурных образцов гендерного
поведения и взаимодействия называется гендерной социализацией.
(От составителя. Необходимо отметить, что определение
социализации не является единственным. В отечественной социальной психологии широкое распространение имеет определение
Андреевой Г. М., согласно которому социализация – это двусторонний процесс, включающий в себя, с одной стороны, усвоение
индивидом социального опыта путем вхождения в социальную
среду, систему социальных связей; с другой стороны (часто недостаточно подчеркиваемой в исследованиях), процесс активного
воспроизводства индивидом системы социальных связей за счет его
активной деятельности, активного включения в социальную среду.)
Особенностью этого вида социализации личности является то, что в его основе изначально лежит четкое разделение культурных образцов и нормативов поведения, социальных навыков, ценностей, личностных характеристик,
связанное с разделением людей на отдельные группы –
гендерные сообщества. Поэтому всякая гендерная социализация есть дифференциальная социализация, т.е. усвоение
83
различных образцов и характеристик в зависимости от гендерной идентичности личности. Дифференциальная социализация осуществляется по двум механизмам: дифференциальное усиление и дифференциальное подражание.
Дифференциальное усиление есть внешнее вознаграждение, поощрение социально приемлемых гендерных проявлений личности и наказание социально неприемлемых.
Вознаграждение часто выступает в форме социального
одобрения, а наказание – в форме социального неодобрения (например, насмешки со стороны сверстников, изменение социометрических позиций в группе, дискриминация,
повышенное внимание к одним проявлениям и невнимание
к другим в зависимости от пола – агрессия со стороны
мальчиков привлекает меньшее внимание родителей, чем
агрессия со стороны девочек и т. д.).
Дифференциальное подражание есть сознательный
выбор личности образца (модели) гендерных проявлений
себя, который соответствует той гендерной группе, к которой человек себя относит. Пока процесс формирования гендерной идентичности незавершен, человек может пробовать разные модели гендерного проявления своей личности. Затем «несвойственные» проявления отвергаются, и
человек старается подражать эталону репрезентации выбранной гендерной группы. Это означает следующее: несмотря на то, что дети получают информацию о способах
гендерной репрезентации от представителей разных гендеров, они склонны воспроизводить только те модели, которые соответствуют их гендерной идентичности. С точки зрения когнитивной теории (Л. Кольберг) дифференциальное
усиление начинает действовать только тогда, когда у ребенка уже сформирована первичная гендерная идентичность.
Сначала ребенок получает информацию о том, сколько гендеров существует в этой культуре. Затем он помещает себя
в одну из этих категорий на основании главных критериев.
Такая категоризация себя побуждает детей искать социальные контакты, чтобы почерпнуть информацию о проявлениях, соответствующих своей гендерной идентичности. Сна84 чала эти социальные контакты жестко контролируются извне взрослыми, но постепенно ребенок выстраивает собственную систему стандартов, поскольку процесс гендерной
социализации осуществляется разнообразными социальными институтами. С расширением социального пространства ребенка роль семейных влияний постепенно ослабевает, а количество источников информации о гендерных моделях неуклонно возрастает. Очень часто это обстоятельство упускается из виду, когда люди рассуждают о «биологической» предрасположенности к тому или иному поведению
или о «биологически детерминированных» чертах личности,
когда ребенок вырастает не таким, каким его воспитывали
родители. Никогда не следует забывать, что родители – не
единственные социализирующие агенты. Источниками информации являются другие люди, сверстники, образовательные учреждения, язык (сколько способов существует,
чтобы сказать о женщине, что она распутна, и сколько – о
мужчине?), литература, СМИ, социальная организация
(скрытый план социализации). Более того, гендерная социализация – это процесс, продолжающийся в течение всей
жизни. Поэтому необходимо разделять первичную гендерную социализацию и вторичную гендерную социализацию
(ресоциализацию) личности.
Первичная гендерная социализация связана с процессом формирования первичной гендерной идентичности, т. е.
в нашей культуре она связана с представлением о себе как
личности определенного биологического пола. Эта социализация в большей степени связана с усвоением нормативных
образцов гендерного проявления личности. С этими нормативными образцами часто связаны так называемые гендерные стереотипы. Гендерные стереотипы – это устойчивые,
повторяющиеся, общепринятые представления (мнения) о
месте и исполняемых ролях того или иного гендера в обществе, а также о личности людей той или иной гендерной
идентичности. Как и любые другие социальные стереотипы,
они определяют процесс восприятия окружающих людей и
оказывают влияние на активное конструирование социаль 85
ной реальности с использованием заложенной в них информации. Гендерные стереотипы можно объединить в три
группы:
1. Стереотипы маскулинности/фемининности, предписывающие людям определенные мнения о соматических,
психических и поведенческих качествах, характерных для
мужчин и женщин.
2. Стереотипы семейных и профессиональных ролей,
связанных с гендером.
3. Стереотипы, связанные с содержанием деятельности
мужчин и женщин.
Проявления гендерных стереотипов асимметричного
содержания:
– сексизм (предвзятое мнение о представителях того
или иного гендера, сопровождающееся их дискриминацией,
а также определенная институциональная практика, выражающаяся в том, что представителям того или иного гендера навязывается подчиненное положение);
– фейсизм (тенденция в разной степени выделять в
изображениях мужчин и женщин лицо и тело);
– гендерная сегрегация (предпочтение разных видов
деятельности и общения, разных друзей, разных социальных ролей, подчеркивание гендерных различий, формирование пристрастного отношения к своему гендеру и предубеждений к другому, возникновение гендерных конфликтов).
Гендерные стереотипы выступают в качестве социальных норм – основных правил, определяющих допустимые
гендерные репрезентации. Зачастую то, что мы называем
гендерными ролями, есть не что иное как стереотипы –
обобщенная информация о качествах, присущих тому или
иному гендеру. Подчиняться этим стереотипам нас заставляют социально-психологические механизмы нормативного
и информационного давления. Нормативное давление заключается в том, что мы стараемся соответствовать гендерным стереотипам, чтобы получить социальное одобрение и избежать социального неодобрения. Информационное давление заключается в том, что расширение наших
86 знаний о себе и о мире часто связано не с собственным
опытом, а с информацией, предоставляемой окружающими.
Правильным мы часто считаем то, что считают правильным
другие, и свое поведение мы склонны считать правильным,
пока наблюдаем его у других членов референтной для нас
группы.
Подчинение гендерным нормам может осуществляться
по трем вариантам: уступчивость, интернализация, идентификация. Уступчивость – когда человек не приемлет нормы,
но во избежание наказания приводит свои гендерные репрезентации в соответствие с ними. Интернализация – когда
человек полностью соглашается с нормами. Идентификация
– простое повторение нормативных образцов из желания
быть похожим на члена референтной группы.
Ш. М. Берн
Гендерные различия и социализация [3]
В психологии гендер – это социально-биологическая
характеристика, с помощью которой люди дают определение понятиям «мужчина» и «женщина».
Социальные психологи считают, что две основные причины, из-за которых люди стараются соответствовать гендерным ожиданиям, – это нормативное и информационное
давление. Термин «нормативное давление» описывает механизм того, как человек вынужден подстраиваться под общественные или групповые ожидания, чтобы общество не
отвергло его.
Наказание за отказ следовать гендерным ролям может
быть жестоким. Аятолла Хомейни, правитель Ирана с 1979
до середины 1980-х годов отменил все законы, дающие
женщинам хоть какие-то права, и приговорил к смертной
казни в общей сложности 20 тысяч женщин, которые не соблюдали четкие правила, регламентирующие их одежду и
поведение.
87
Информационное давление вызвано тем, что, расширяя
наши знания о себе и о мире, стремясь понять, какой позиции следует придерживаться в тех или иных социальных
вопросах, мы в большей степени опираемся не на собственный опыт, а на информацию, предоставляемую окружающими. Чтобы определить, что именно является правильным, мы стараемся разузнать, что правильным считают
другие, а свое поведение считаем таковым, пока наблюдаем
его у окружающих. То же относится и гендерным ролям. Когда мы смотрим вокруг и видим, как мужчины и женщины
делают разные вещи, и слышим, как окружающие нас люди
и средства массовой информации подчеркивают насколько
велика разница между мужчинами и женщинами, мы приходим к выводу, что так и есть на самом деле, и соответствуем этим ожиданиям. Однако иногда мы заменяем свое социальное поведение, чтобы привести его в соответствие с
социальными нормами, даже если на самом деле их не
приемлем. Такой тип подчинения называется уступчивость;
тип поведения, когда человек полностью согласен с нормами – одобрение, интернализация. Третьим типом является –
идентификация, в этом случае мы повторяем действия ролевых моделей просто потому, что хотим быть похожими на
них.
Гендер находится под постоянным влиянием как культурных норм, устанавливающих, что должны делать мужчины, а что – женщины, так и социальной информации, внушающей людям, насколько велика разница между мужчинами и женщинами. Специалисты, занимающиеся психологией
развития, обозначают термином дифференциальная социализация процесс, в ходе которого мы учим, что есть вещи,
которые свойственны одним и несвойственны другим, в зависимости от пола обучаемого.
Зачатки дифференциальной социализации можно увидеть еще до рождения ребенка. Примером служит желание
родителей и окружающих знать, кто же родится мальчик или
девочка, ведь от этого уже многое зависит: как они его назовут, какую одежду, игрушки будут покупать, как будут воспи88 тывать. Гендер является очень важной социальной переменной и родителям вряд ли бы понравилось, если окружающие допускали бы ошибки в отношении пола ребенка.
Уже в 3 года дети с уверенностью относят себя к мужскому или женскому полу, это называется гендерной идентификацией). В это время дети начинают замечать что мужчины и женщины стараются по-разному выглядеть, заниматься разной деятельностью и интересоваться разными
вещами. Как только ребенок начинает замечать различия
между мужчинами и женщинами у него обычно появляется
повышенное внимание к ролевым моделям, обладающим
тем же полом что и он сам, обусловленное желанием быть
самым лучшим мальчиком или девочкой. Дифференциальным подражанием объясняется, почему женщинам, как правило, нравится ходить по магазинам и заниматься подготовкой к праздникам, а мужчины часто этого избегают. Пока ребенок растет, он видит, что именно женщина занимается
такими делами и если ребенок – девочка, то это будет интересовать ее гораздо больше, чем, если бы на ее месте был
мальчик. Нельзя забывать, что гендерно-ролевая социализация – это процесс, продолжающийся в течение всей человеческой жизни, он отражает меняющиеся обстоятельства и
новый опыт.
На протяжении жизненного пути материалом для построения гендера служит вся система того, что в данной культуре связывается с мужественностью и женственностью.
Учителя, другие дети, родители других детей, родственники игрушки и телевидение – из всех этих источников
ребенок узнает о поведении, которое расценивается обществом как соответствующее тому или иному гендеру.
Эксперименты показывают, что чтение книг, в содержании которых прослеживается половая стереотипизация,
приводит к увеличению доли поло-типичного поведения в
детских играх. Хотя недавние исследования показали, что
описания гендера в книгах, изданных после 1980 года, в
достаточной степени изменились, но библиотеки все еще
полны книгами, изданными до этого периода. А в них обыч 89
но преобладают персонажи мужского пола и женщины изображаются исключительно в роли хранительниц домашнего
очага, тогда как мужчинам предоставлены все возможности.
Немаловажную роль в гендерно-ролевой социализации
играют средства массовой информации, ведь они постоянно
демонстрируют нам стереотипные женские и мужские образы.
В процессе дифференциальной социализации очень
велика роль детских игрушек. Игрушки и игры помогают девочкам практиковаться в тех видах деятельности, которые
касаются подготовки к материнству и ведению домашнего
хозяйства, развивают умение общаться и навыки сотрудничества. У мальчиков же игрушки побуждают к изобретательству, преобразованию окружающего мира, помогают развить
навыки которые позже лягут в основу пространственных и
математических способностей, поощряют независимое, соревновательное и лидерское поведение. Зайдя в магазин,
вы сразу же увидите что большинство игрушек конкретно
предназначены либо для мальчиков, либо для девочек.
Гендерную принадлежность игрушки часто содержит в себе
ее название или упаковка. По статистике взрослые покупают
маленьким детям больше игрушек, типичных для пола ребенка. Естественно будет предположить, что это является
следствием того, что мальчики и девочки предпочитают
разные игрушки и поэтому просят купить им именно их. Но
является ли это предпочтение «естественным» или создается социальным окружением? По этому поводу существует
несколько гипотез: одна из них предполагает, что мальчики
и девочки изначально обладают различной врожденной
предрасположенностью, благодаря чему и начинают со
временем отдавать предпочтения различным игрушкам. Но,
к сожалению, мы не можем исключить возможности, что к
тому моменту, когда ребенок начинает отдавать предпочтения игрушкам типичным для его пола, дифференциальная
социализация в какой то мере уже произошла.
Таким образом, существует огромное количество факторов, которые влияют на гендерно-ролевую социализацию
90 человека, начиная уже с самого рождения и на протяжении
всей жизни.
Ю. Е. Гусева
Гендерная социализация [5]
Социализация – процесс усвоения социальных норм,
правил, особенностей поведения, процесс вхождения в социальную среду.
Гендерная социализация – процесс усвоения норм,
правил, социальных установок в соответствии с культурными представлениями о роли, положении и предназначении
мужчины и женщины в обществе.
Гендерная социализация – направление в гендерной
психологии, сформировавшееся на основе психологии развития. Основные усилия исследователей сфокусированы на
анализе процесса формирования гендерной идентичности
личности, т. е. на выяснении того, каким образом мальчики
и девочки превращаются во взрослых людей, демонстрирующих типичное для своего пола поведение. Для объяснения процесса формирования гендерной идентичности личности и усвоения гендерной роли используются как хорошо
известные психологические теории (психоаналитическая,
теория социального научения, теория когнитивного развития), так и специализированные гендерно-ориентированные
теории: теория социального конструирования гендера (Дж.
Лорбер, С. Фаррел, К. Уэст, Д. Зиммерман) м теория гендерной
схемы (С. Бем).
Анализ влияния разных институтов социализации (семьи, общества, сверстников, СМИ) на процесс формирования гендерной идентичности личности (S. Golombok, R. Fivush) свидетельствует о том, что мужчины и женщины вырастают в дифференцированных по половому признаку психологических контекстах, что не способствует их полноценному личностному развитию (недостаточность самореали 91
зации женщин в профессиональной сфере, а мужчин – в
семейной).
В настоящее время проблемы, связанные с гендерной
социализацией, являются актуальными. Помимо работ, которые всесторонне раскрывают проблемы гендерной социализации, существуют исследования, посвященные более
узким проблемам. Так, изучена проблема усвоения и воспроизводства половых ролей, есть работы, посвященные
гендерной социализации в системе образования, многие
авторы обращаются к изучению вопроса СМИ как института
гендерной социализации.
Социализация является двусторонним процессом. С
одной стороны, происходит усвоение социального опыта (т.
е. имеет место воздействие среды на индивида), с другой –
социализация включает в себя активное воспроизводство
социального опыта (т. е. человек воздействует на социальную среду). В рамках гендерной социализации, начиная с
момента рождения, ребенок усваивает, что значит быть
мальчиком и девочкой, мужчиной и женщиной, т. е. происходит усвоение социально принятых моделей поведения,
которые в данном обществе рассматриваются как мужские и
женские. Таким образом, общество оказывает воздействие
на человека, предлагая ему для воспроизведения жесткие
полотипичные модели поведения. Усвоив эти модели поведения, человек воспроизводит их на практике.
Гендерная социализация осуществляется с помощью
механизмов социализации. К основным механизмам социализации относятся: подражание, внушение, убеждение,
конформность и идентификация.
В процессе ранней гендерной социализации наиболее
сильными механизмами являются подражание и идентификация с родителем своего пола. Девочки стремятся быть похожими на маму, мальчики, соответственно, на папу. Далее
ребенок может выбрать для подражания как реального человека, так и киногероя или героя книги.
Внушение и убеждение часто используются родителями
как способы воздействия на ребенка. Внушение – воздейст92 вие на эмоциональную сферу. Родители часто навязывают
ребенку гендерно-типичные модели поведения, не апеллируя к логике. Они просто выстраивают систему запретов.
Например, родительский довод «будь аккуратной, ты же девочка» не что иное, как внушение, потому что нет никакого
логического довода, почему девочка должна быть аккуратной, а мальчик нет. Убеждение, напротив, подразумевает
апелляцию к логике. «Помоги маме, – говорят девочке, – ты
должна учиться готовить, для того чтобы быть хорошей хозяйкой, когда у тебя будет своя семья». В этом случае как
данность подается суждение, что именно женщина должна
вести хозяйство, и девочку убеждают в том, что она должна
учиться быть настоящей женщиной.
Конформность как механизм гендерной социализации
скорее присуща взрослым, нежели детям. Взрослые люди
часто (порой неосознанно) подстраиваются под общепринятые гендерные нормы. Так, например, мужчины носят короткую стрижку не потому, что она им идет или нравится, а потому, что так принято, именно так должен выглядеть мужчина. Женщины выполняют большую часть домашней работы
опять же потому, что так принято в обществе и считается,
что женщина должна быть хорошей хозяйкой.
Как правило, в обществе имеет место одобрение гендерно-типичных форм поведения и порицание гендернонетипичных. Таким образом, стремление к поощрению подталкивает человека к реализации поведения, которое соответствует биологическому полу. Если ожидаемое и реализуемое поведение не соответствует внутренним потребностям индивида, то возникает гендерно-ролевой конфликт.
Так, от женщины ждут реализации в роли матери. Если же
женщина не стремится быть матерью, она чувствует общественное осуждение, у нее возникает ролевой конфликт.
Психологи Н. К. Радина и Е. Ю. Терешенкова обращают
внимание на то, что содержание гендерной социализации
может быть рассмотрено с помощью биполярного конструкта, на одном полюсе которого находится «традиционная
(патриархатная) социализация», на другом – «современная
(альтернативная) социализация». Традиционная социали 93
зация предполагает жесткую гендерную дифференциацию
мужского и женского, иерархично выстроенные статусы
мужчин и женщин. Эта модель социализации имеет древнюю историю, что отчасти и позволяет ей быть достаточно
распространенной и в наше время. Современная социализация, напротив, предполагает отсутствие гендерной дифференциации и поляризации. Полярные варианты социализации встречаются редко, однако в целом в обществе существует стремление к традиционной социализации.
И. С. Клецина
Гендерная идентичность [8]
<…> В зависимости от сферы или вида социализации
можно говорить о формировании гендерной, этнической,
профессиональной, религиозной идентичности личности.
С учетом возрастных закономерностей становления и
развития идентичности различают зрелую (сформировавшуюся) идентичность и незрелую, формирующуюся идентичность.
В зависимости от степени принятия личностью себя речь
может идти о позитивной или негативной идентичности.
В зависимости от глубины переживаний процесса
трансформации самоопределений можно говорить о кризисе идентичности или об его отсутствии (о кризисной или некризисной идентичности).
Сказанное позволяет заключить, что гендерная идентичность – это вид социальной идентичности. Гендерная
идентичность является одной из важнейших и, наряду с этнической, наиболее стабильной среди всех форм социальной идентичности человека.
В современной литературе можно встретить, по крайней мере, еще два термина, соотносимых по смыслу с понятием «гендерная идентичность». Это термины: половая
идентичность и психологический пол. Рассмотрим содержание этих понятий, чтобы показать специфику гендерной
идентичности личности.
94 Психологический пол – комплекс психологических, социокультурных и поведенческих характеристик, обеспечивающих индивиду личный, социальный и правовой статус
мужчины и женщины.
Наиболее распространенное определение половой
идентичности, представленное в отечественном психологическом словаре, выглядит следующим образом: «половая
идентичность – единство поведения и самосознания индивида, причисляющего себя к определенному полу и ориентирующегося на требования соответствующей половой роли».
В этом определении подчеркивается согласованность
сознания и поведения человека как представителя определенного пола, т. е. связанность когнитивного и конативного
компонентов идентичности личности. Ориентирами для такого согласования выступают требования половой роли.
Чтобы понять, что же это за требования половой роли, обратимся к определению данного понятия.
«Половые роли – вид социальных ролей, они имеют
нормативный характер, выражают определенные социальные ожидания (экспектации), проявляются в поведении. На
уровне культуры половые роли существуют в контексте определенной системы половой символики и стереотипов
маскулинности и фемининности. Принятие и усвоение индивидом определенной половой роли дает ему половую идентичность, с которой в дальнейшем соотносятся самосознание
личности и все свойства его поведения».
В современной зарубежной литературе в основном используется понятие «гендерная идентичность», а не «половая идентичность». Гендерная идентичность – осознание
себя связанным с культурными определениями мужественности и женственности. Понятие действует отнюдь не за
пределами субъективного опыта и служит психологической
интериоризацией мужских или женских черт, возникая в результате процесса взаимодействия «Я» и других. «Гендерная идентичность связана с нашим представлением о своем
95
поле – чувствуем ли мы себя в действительности мужчиной
или женщиной».
В приведенных определениях психологического пола,
половой и гендерной идентичности мы видим общие моменты. Речь идет об аспекте самосознания личности, описывающем переживание человеком себя как представителя
пола, как носителя конкретных полоспецифичных характеристик и особенностей поведения, соотносимых с представлениями о маскулинности/фемининности. Обобщающим понятием
выступает
категория
«маскулинность/фемининность», являющаяся маркером и коррелятом
мужской или женской идентичности.
Однако, несмотря на видимое сходство анализируемых
категорий «половая идентичность» и «гендерная идентичность», важно отметить, что внешне похожие описания этих
феноменов строятся на различных методологических основаниях. Представления о половой идентичности, разрабатываемые в 80-е годы XX столетия опирались на биологоэволюционную парадигму и полоролевой подход, а современные концептуализации гендерной идентичности опираются на социально-конструктивистскую парадигму.
Таким образом, в феномене половой идентичности в
первую очередь акцентируются соматические признаки, на
основе которых формируется идентичность человека как
представителя определенного пола; в феномене психологического пола, наряду с биологическими основаниями особую значимость приобретают психологические и поведенческие проявления личности как индикаторы мужского и женского, наполняющие содержанием аспект самосознания
личности, связанный с полом; в гендерной идентичности на
первый план выходят социокультурные параметры категорий «мужское» и «женское», в соответствии с которыми человек идентифицирует себя с конкретной гендерной группой, конструируя свою идентичность как представитель какого-либо пола.
96 Права человека. Дискриминация по признаку пола
как нарушение прав человека.
Гендерная дискриминация (или дискриминация по признаку пола) охватывает многие сферы жизни людей. Особенности, размеры и степень распространения дискриминации различаются в разных странах и регионах, однако ни в
одной стране развивающегося мира женщины и мужчины не
обладают абсолютно равными правами и возможностями
для самореализации в различных сферах жизнедеятельности. По сравнению с мужчинами женщины оказываются более дискриминируемыми в сфере доступа к ресурсам и распоряжения ими, в сфере принятия государственных решений, участия в политической жизни. Мужчины оказываются
более дискриминируемыми по сравнению с женщинами при
выполнении воинской обязанности; также дискриминируются отцы, когда в ситуации развода супругов по решению суда дети, как правило, остаются с матерью. В указанных случаях гендерного неравенства нарушаются права мужчин и
женщин, ограничиваются возможности их развития и самореализации. «Деятельность по защите прав человека направлена на превращение формальных прав человека в
действенные – истинные, реальные – права».
Дискриминационные идеи закрепляются политикой государства, законодательством, продуцируются средствами
массовой информации, реализуются в сфере образования,
где выделяются специфические мужские и женские школьные предметы, создаются отдельные школы со специальной программой для мальчиков и девочек.
Дискриминационные практики имеют место и в межличностных отношениях. Здесь поведение мужчин и женщин
может довольно жестко регламентироваться традиционными гендерными ролями, в случае неисполнения которых
мужчине или женщине представители ближайшего окружения предъявляют претензии и требования, а это ведет к напряжению в межличностных отношениях и, возможно, конфликтам.
97
Многими мужчинами и женщинами явления дискриминации не осознаются, а патриархатные стереотипы и установки, отводящие женщине второстепенную роль в общественном развитии и политической жизни, не подвергаются
никакому сомнению. Это приводит к превращению дискриминации в самодискриминацию, т. е. к реализации дискриминационных практик на индивидуально-личностном уровне.
Если дискриминационные тенденции человеком осознаются, то возникает противоречие между подструктурами
идентичности: «Я как индивидуальность – Я как представитель гендерной группы», т. е. между личностной и социальной подструктурами идентичности.
Дж. Тернер в своей теории самокатегоризации отметил
наличие реципрокной взаимозависимости между этими
двумя подсистемами идентичности, а именно актуализация
личностного уровня идентичности подавляет социальный
полюс самокатегоризации, снижая количество ролевых,
стереотипных самопроявлений, и, наоборот, актуализация
групповой идентичности тормозит установки и поведение,
порождаемое личностным уровнем самокатегоризации. Через самокатегоризацию индивиды могут использовать созданные групповые прототипы для соотнесения себя с ними,
описания и оценивания себя и, как следствие, – поддержание благоприятной самооценки. Любому человеку свойственно стремление к положительному, «хорошему» образу
себя, поэтому человек стремится к достижению или сохранению позитивной социальной идентичности. В то же время
человеку свойственно стремление отличаться от других,
чтобы сохранять и поддерживать свою неповторимую и уникальную индивидуальность.
Противоречивость личных и групповых начал в человеке – противоречия между личностной и социальной идентичностью – это противоречия между внутриличностными
системами: «Я как индивидуальность – Я как представитель
социальной группы». Любая противоречивая ситуация «запускает» процесс возникновения когнитивного диссонанса в
98 сознании личности, затрагивает эмоциональную сферу человека, влияет на его самооценку и самоотношение.
Гендерный контекст идентичности раскрывается через
анализ соотнесения внешней, социальной оценки, получаемой личностью в процессе взаимодействия с другими
людьми, и собственной оценки себя как носителя гендерных
характеристик и субъекта полоспецифичных ролей. Широко
представленные в общественном сознании нормативные
эталоны «Настоящий мужчина» и «Настоящая женщина»
побуждают мужчин и женщин оценивать себя с точки зрения
соответствия этим эталонам. Мнения, суждения и оценки
окружающих людей относительно выраженности у субъекта
полоспецифичных характеристик, особенностей его поведения, как соответствующего или не соответствующего эталонам «мужское» и «женское» стимулируют рефлексию личности в направлении сравнения себя с эталонными моделями «настоящей» маскулинности и фемининности. Результат сравнения себя как индивидуальности и себя как носителя типичных качеств, характерных для представителей
гендерной группы может либо удовлетворять, либо не удовлетворять личность, что, несомненно, будет отражаться на
отношении личности самой к себе (самоотношении).
Как показала в своих работах Сандра Бэм некоторые
мужчины и женщины постоянно отслеживают множество аспектов собственного поведения с точки зрения степени его
мужественности либо женственности, в то время как для
других это не является слишком значимым параметром, и
они просто пытаются реагировать на возможности или ограничения, существующие в той или иной ситуации. Тем не
менее, для каждого человека в той или иной степени важны
размышления в контексте ответа на вопрос: «Каков я как
мужчина?», «Какова я, как женщина?» Последствиями сравнения своих характеристик и особенностей поведения с
нормативными моделями является осознание меры несоответствия этим идеализированным эталонам, поскольку достичь идеала в принципе невозможно. Значительное рассогласование реального и нормативно заданного на уровне
99
субъективного сознания может приводить к негативному самовосприятию и, как следствие, к негативному отношению к
самому себе. В этой ситуации возможно возникновение
внутриличностного гендерного конфликта.
Е. В. Юркова, И. С. Клецина
Гендерные роли [5]
Гендерные роли – это роли, обусловленные дифференциацией людей в обществе по признаку пола. Гендерная
роль – дифференциация деятельности, статусов, прав и
обязанностей в зависимости от их половой принадлежности.
Гендерные роли – вид ролей социальных, они нормативны,
выражают определенные социальные ожидания (экспектации), проявляются в поведении. На уровне культуры они
существуют в контексте определенной системы половой
символики и стереотипов маскулинности и фемининности.
Гендерные роли всегда связаны с определенной нормативной системой, которую личность усваивает и преломляет в
своем сознании и поведении.
Таким образом, гендерные роли можно рассматривать
как внешние проявления моделей поведения и отношений,
которые позволяют другим людям судить о принадлежности
индивида к мужскому или женскому полу. Другими словами,
гендерная роль – это социальное проявление гендерной
идентичности индивида.
Гендерные роли относятся к типу предписанных ролей.
Статус будущего мужчины или будущей женщины приобретается ребенком при рождении, а затем в процессе гендерной социализации ребенок обучается исполнять ту или иную
гендерную роль. Существующие в обществе гендерные стереотипы оказывают большое влияние на процесс социализации детей, во многом определяя его направленность. Под
гендерными стереотипами понимаются стандартизированные представления о моделях поведения и чертах ха 100
рактера, соответствующие понятиям «мужское» и «женское».
Гендерный стереотип, касающийся закрепления семейных и профессиональных ролей в соответствии с полом,
относится к одному из самых распространенных стереотипов, предписывающих стандартные модели ролевого поведения мужчин и женщин. В соответствии с этим стереотипом для женщин главными социальными ролями являются
семейные роли (мать, хозяйка), для мужчин – профессиональные роли (работник, труженик, добытчик, кормилец). Мужчин принято оценивать по профессиональным успехам, женщин – по наличию семьи и детей. Народная мудрость гласит, что «нормальная» женщина хочет выйти замуж и иметь детей и что все другие интересы, которые она
может иметь, являются вторичными по отношению к этим
семейным ролям. Считается, что для выполнения традиционной роли домашней хозяйки женщина должна развивать
свои способности быть чуткой, сострадательной и заботливой. В то время как мужчинам предписывается ориентироваться на достижения, от женщин требуется ориентированность на людей и стремление к установлению близких межличностных взаимоотношений.
Одним из оснований формирования традиционных гендерных ролей выступает разделение труда по признаку пола. Основным критерием в этом разделении выступает биологическая способность женщин к деторождению. В современных обществах давно отпала та социальная необходимость разделения труда на основе детородной способности
женщин, которая существовала в архаических обществах.
Большинство женщин работают в производственной сфере
вне дома, а мужчины давно перестали быть только «воинами и охотниками», защищающими и кормящими свою семью. И тем не менее, стереотипы о традиционных гендерных ролях очень устойчивы: от женщин требуется концентрация на частной (домашней) сфере деятельности, а от
мужчин – в сфере профессиональной, общественной.
101
Важную роль в утверждении гендерного стереотипа о
закреплении социальных ролей в соответствии с полом сыграла концепция «естественной» взаимодополнительности
полов Талкота Парсона и Роберта Бейлса, рассматривавших дифференциацию мужских и женских ролей в структурно-функциональном плане. Согласно их точке зрения, в современной семье супруги должны выполнять две различные
роли. Инструментальная роль состоит в поддержании связи между семьей и внешним миром – это профессиональная
деятельность, приносящая материальный доход и социальный статус; экспрессивная роль предполагает, в первую
очередь, заботу о детях и регулирование взаимоотношений
внутри семьи. Каким образом на основе этих двух ролей
происходит распределение обязанностей между супругами?
Парсонс и Бейлс считают, что способность жены к деторождению и уход за детьми определяют однозначно ее экспрессивную роль, а муж, который не может выполнять эти
биологические функции, становится исполнителем инструментальной роли.
Эта теория способствовала интеграции в единую схему
социально-антропологических и психологических данных.
Однако феминистская критика показала, что в основе дихотомии инструментальности и экспрессивности – при всей ее
эмпирической и житейской убедительности – лежат не
столько природные половые различия, сколько социальные
нормы, следование которым стесняет индивидуальное саморазвитие и самовыражение женщин и мужчин.
Традиционные гендерные роли сдерживают развитие
личности и реализацию имеющегося потенциала. Эта идея
явилась толчком к разработке С. Бем концепции андрогинии, согласно которой человек, независимо от своего биологического пола, может обладать как чертами маскулинности, так и фемининности, соединяя в себе как традиционно
женские, так и традиционно мужские качества. Это позволяет выделить маскулинную, фемининную, андрогинную модели гендерных ролей. Эта идея была развита дальше, и
Дж. Плек в своих работах начал говорить о расщепленно 102
сти, или фрагментарности гендерных ролей. Не существует
единой мужской или женской роли. Каждый человек выполняет ряд разнообразных ролей (жены, матери, деловой
женщины и т. д.), зачастую эти роли могут не совмещаться,
что ведет к ролевому внутриличностному конфликту.
Гендерные роли можно изучать на трех различных
уровнях. На макросоциальном уровне речь идет о дифференциации социальных функций по половому признаку и
в соответствующих культурных нормах. Описать «женскую
роль» на этом уровне – значить раскрыть специфику социального положения женщины (типичные виды деятельности,
социальный статус, массовые представления о женщине)
через соотнесение его с положением мужчины в рамках
данного общества, строя.
На уровне межличностных отношений гендерная
роль производна не только от общесоциальных норм и условий, но и от изучаемой конкретной системы совместной
деятельности. Роль матери или жены всегда зависит от того, как конкретно распределяются обязанности в данной семье, как определяются в ней роли отца, мужа, детей и т. д.
На интраиндивидуальном уровне интернализованная
гендерная роль производна от особенностей конкретной
личности: индивид строит свое поведение в качестве мужа
или отца с учетом своих представлений о том, каким, по его
мнению, вообще должен быть мужчина, на основе всех своих осознанных или неосознанных установок и жизненного
опыта.
Ш. М. Берн
Гендерные стереотипы
и самореализующиеся пророчества [3]
Иногда люди сами порождают свидетельства, подтверждающие правильность их стереотипов, когда стереотипы
оказывают влияние на поведение людей, которых пытаются
подогнать под этот стереотип. Подобное возможно потому,
103
что ожидания окружающих и их поведение по отношению к
нам действительно способны повлиять на наше поведение.
Так, мужчина, убежденный в неумении женщины водить
машину и заявляющий об этом своей жене, сидящей в данный момент за рулем, способен настолько взвинтить ее
нервы, что она неминуемо начнет совершать ошибки. Таким
образом, его стереотип будет подтвержден. Вы можете опознать это как самореализующееся пророчество (self-fulfilling
prophecy) <…>. Строго говоря, пророчества самореализуются в тех случаях, когда один человек, пытаясь подогнать
другого под стереотип, начинает вести себя по отношению к
нему таким образом, что действительно добивается бихевиорального подтверждения стереотипа. Подобное явление
часто наблюдается в семьях. Например, ваши домочадцы
могут воспринимать вас стереотипно на основании каких-то
ваших прежних поступков, которые, как вам кажется, вы никогда уже больше не повторите. Однако ваша семья придерживается противоположного мнения и соответственно относится
к вам. В результате вы можете вновь приняться за старое и,
таким образом, подтвердить их стереотип.
Исследователи гендерных стереотипов Эшмор и Дель
Бока (Ashmore & Del Boca, 1979) были одними из первых,
кто предположил, что половые стереотипы влияют на наше
поведение по отношению к другим людям и могут вызвать
ответные действия, соответствующие нашим ожиданиям.
Скрипнек и Снайдер (Skrypnek & Snyder, 1982) также допускают, что наши стереотипные представления о мужчинах и
женщинах влияют на наши отношения с ними и вызывают с
их стороны поведение, подтверждающее наши исходные
убеждения. Для проверки этой гипотезы они разместили пары ранее незнакомых мужчин и женщин в разных комнатах
и предложили им выяснить готовность каждого из них к выполнению определенных обязанностей, одна часть которых
была определена как мужские, а другая – как женские. Переговоры велись без использования визуальных и голосовых контактов, так что мужчины не знали действительного
пола своего собеседника. При этом одной трети мужчин было сказано, что их партнером по переговорам является независимый 20-летний молодой человек спортивного вида.
104
Другой трети было объявлено, что они будут беседовать с
20-летней милой и застенчивой девушкой. Остальные не
получили никакой вводной информации. Подтверждая выдвинутую гипотезу, мужчины вели себя во время переговоров совершенно по-разному, в зависимости от «ярлыка» собеседника. В частности, те испытуемые, которые предполагали, что имеют дело с девушкой, сразу же отбирали все
мужские задания для себя и редко меняли свои решения
даже тогда, когда партнерша делала похожий выбор. Более
того, и их собеседники, обозначенные как «девушки», сами
чаще выбирали задания, считавшиеся более женскими, чем
это делали те, кому присвоили ярлык «молодой человек», и
те, чей пол был не обозначен вовсе.
Самореализующиеся пророчества вызывают особый
интерес, когда они имеют отношение к выбору образовательных программ или будущей профессии.
Экклз и ее коллеги (Eccles et al., 1990) проанализировали
множество работ, в которых предполагалось, что родители
придерживаются гендерно-дифференцированного восприятия способностей своих детей и что посредством самореализующихся пророчеств они могут социализировать гендерные различия в самовосприятие, интересы и навыки детей.
В первую очередь Экклз и ее коллеги указывают на те работы (Eccles, 1984 b; Eccles & Jacobs, 1986; Eccles-Parsons et al.,
1982), в которых было установлено, что родители сохраняют
гендерно-дифференцированное восприятие способностей
своих детей даже в тех случаях, когда их дети разного пола
имеют одинаковые оценки в школе и получают равные баллы при прохождении стандартизированных тестов. В частности, родители полагают, что девочки должны быть сильнее в английском, а мальчики – в математике. Далее, Экклз
и ее коллеги ссылаются на одну из работ (Jacobs, 1987), в
которой было обнаружено, что матери, придерживающиеся
убеждения, будто мальчики более сильны в математике,
имели искаженное восприятие способностей своих детей в
соответствии с гендерными стереотипами. В поддержку гипотезы самореализующихся пророчеств говорило и то, что
даже когда фактические успехи детей статистически контролировались, то и тогда отмечалась заметная корреляция
105
между материнским восприятием математических способностей ребенка и восприятием своих способностей к математике у самого ребенка.
Экклз и ее коллеги (Eccles et al., 1990) также ссылаются
на результаты исследований, в которых было обнаружено,
что родители приписывают успехи мальчиков и девочек в
той или иной школьной дисциплине совсем разным вещам.
Так, Йеи и Экклз (Yee & Eccles, 1988) установили, что родители мальчиков, имевших хорошие оценки по математике,
приписывали такой результат способностям своих сыновей,
в то время как родители девочек, преуспевших в математике, приписывали это их старанию и усидчивости. Помимо
этого, Экклз и ее коллеги (Eccles et al., 1990) обнаружили,
что подобные убеждения трансформировались в ожидания
будущих успехов в учебе и, возможно, карьере.
Основываясь на результатах прошлых и текущих исследований, Экклз и ее коллеги (Eccles et al., 1990) предложили модель самореализующихся пророчеств, начало которой закладывалось родительскими стереотипами гендерной
роли. Согласно этой модели, гендерные стереотипы влияют
на следующее:
1. На то, чему родители приписывают школьные успехи
своих детей (способностям или старательности).
2. На эмоциональные реакции родителей на успехи детей в разных областях знаний.
3. На то значение, которое родители придают приобретению своими детьми различных навыков и знаний.
4. На те советы, которые дают родители по поводу приобретения детьми различных навыков и знаний.
5. На те виды деятельности, в которые родители вовлекают своих детей, и на те игрушки, которые они им покупают.
При этом ожидалось, что перечисленные выше пять
факторов окажут влияние:
1. На уверенность детей в своих способностях.
2. На заинтересованность детей в приобретении различных навыков.
3. На эмоциональные реакции (чувства) детей при принятии участия в различных видах активности.
106
4. На суммарное количество времени и сил, которые
дети будут посвящать освоению и демонстрации различных
навыков.
Наконец, впоследствии «эти различия в самовосприятии и усвоенных навыках влияют на тот род работы, которую ищут и для которой имеют необходимую квалификацию
мужчины и женщины» (Eccles et al., 1990, p. 199). Эта занимательная модель постоянно подвергается все новым эмпирическим проверкам на правильность.
Вопросы и задания для самопроверки
1. Назовите три основные группы гендерных стереотипов.
2. В каком возрасте наступает первичная гендерная идентификация?
3. Выделите предпосылки возникновения гендерного конфликта в семье.
107
Заключение
В хрестоматии представлены работы различных авторов, занимающихся изучением гендерной проблематики как
в западной, так и в отечественной психологии. Имея сравнительно небольшую историю своего существования, гендерная психология в настоящее время привлекает к себе
все большее внимание представителей различных научных
сфер: философии, социологии, психологии и т. д.
Достаточно полно на теоретическом уровне изучены
различные социально-психологические явления гендерного
характера, а именно: гендер, гендерная социализация, гендерные роли, гендерная идентичность и т. д. Однако стоит
отметить, что даже в определении этих основных гендерных
категорий в самой гендерной психологии их однозначного
определения не существует.
В то же время развитие данной области знания имеет
чрезвычайно большое значение не только для психологической науки, но и для общества в целом. Особенно остро это
ощущается сейчас, в эпоху социокультурных изменений.
Так, достаточно часто можно наблюдать нарушение гендерной идентичности у современной молодежи. Не редко
встречаются семьи, которые по своей структуре противоречат основным гендерным стереотипам, существующим в
обществе. Все эти и многие другие социальные феномены,
ставят новые вопросы социального характера, на которые
может дать ответы гендерная психология.
В свою очередь, учитывая специфику современного
мира, одним из наиболее актуальнейших направлений в области гендерной психологии становится психология гендерных отношений, предметная область которой связана с изучением дифференциации и иерархии личных и групповых
отношений в сфере межполового взаимодействия. Рассматривая эту работу как одну из главных задач современ 108
ной гендерной психологии, представляется, что в рамках
гендерной теории приоритетными также должны стать такие
направления психологических исследований, как: 1) изучение сходства в психологических характеристиках и особенностях поведения мужчин и женщин; 2) изучение продуктивных стратегий и тактик поведения мужчин и женщин в плане
преодоления традиционных гендерных стереотипов; 3) изучение личностных предпосылок успешной самореализации
женщин в профессиональной сфере, а мужчин – в семейной; 4) изучение реальных отношений мужчин и женщин, а
не распространенных гендерных стереотипов и др.
109
Библиографический список
1. Алешина Ю. Е. Проблемы усвоения ролей мужчины и женщины / Ю. Е. Алешина, А. С. Волович // Вопр. психологии. – 1991. – № 4. –
С. 74–82.
2. Андреева Г. М. Социальная психология : учеб. пособие для
вузов / Г. М. Андреева ; под общ. ред. Т. Д. Марцинковской, А. В.
Юревича. – 5-е изд., испр. и доп. – М. : Аспект Пресс, 2007. – 363 с.
3. Берн Ш. М. Гендерная психология [Электронный ресурс] / Ш. М.
Берн.
–
Режим
доступа:
http://www.koob.ru/burn/
the_social_psychology_of_gender.
4. Воронцов Д. В. Социальная психология пола : учеб.-метод.
пособие / Д. В. Воронцов ; под общ. ред. Т. А. Шкурко. – Ростов н/Д. :
Изд-во РГУ, 2003 – 165 с.
5. Гендерная психология : практикум. 2-е изд. / под ред. И.С.
Клециной. – СПб. : Питер, 2009. – 479 с.
6. Джерджен К. Дж. Социальный конструкционизм: знание и
практика : сб. ст. / пер. с англ. А. М. Корбута ; под общ. ред.
А. А. Полонникова. – Мн. : БГУ, 2003. – 232 с.
7. Капрара Дж. Психология личности [Электронный ресурс] / Дж.
Капрара, Д.
Сервон.
– С. 52–69. –
Режим
доступа:
http://www.5port.ru/caprara_servon.
8. Клецина И. С. Гендерная идентичность и права человека:
психологический аспект [Интернет ресурс] / Клецина И. С. –
http://www.humanpsy.ru/klyotsina/gender-identity. – доступен 10.05.2009:
без регистрации; прямая ссылка.
9. Клецина И. С. Развитие гендерных исследований в психологии / И. С. Клецина // Обществ. науки и современность. – 2002. – № 3.
– С. 181–191.
10. Кон И. С. Психология половых различий / И. С. Кон // Вопр.
психологии. – 1981. – Вып. 2. – С. 30–36.
11. Хорни К. «Женская психология» / К. Хорни. – СПб. : Вост.Европ. ин-т психоанализа, 1993. –С. 21–29.
12. Клецина И. С. Теоретические проблемы гендерной психологии [Электронный ресурс] / И. С. Клецина. – Режим доступа:
http://www.log-in.ru/books/15254.
110