Парадигма (от греч
advertisement
ЕНГОЯН А.П. КОНЦЕПЦИЯ “НАУЧНОЙ ПАРАДИГМЫ” ТОМАСА СЭМЮЭЛЯ КУНА 1. Концепция научных революций Т. Куна и понятие “парадигмы” Со времен промышленной революции западная наука добилась значительных успехов и стала мощной силой, формирующей жизни миллионов людей. Ее материалистическая и механистическая ориентация почти полностью заменила теологию и философию в качестве руководящих принципов человеческого существования и до невообразимой ранее степени преобразовала мир. В учебниках по различным дисциплинам история науки описана преимущественно как линейное развитие с постепенным накоплением знаний о Вселенной, а кульминацией этого развития представлено современное положение дел. Каждый период в истории научных идей и методов видится логической ступенью в постепенном приближении ко все более точному описанию Вселенной и к предельной истине о существовании. Детальный анализ научной истории и философии показал чрезвычайно искаженную, романтизированную картину реального хода событий. Можно весьма убедительно доказать, что история науки далеко не прямолинейна и что, несмотря на технологические успехи, научные дисциплины вовсе не обязательно приближают нас к более точному описанию реальности. Самым видным представителем этой “еретической” точки зрения является физик и историк науки Томас Кун. Томас Сэмюэл Кун родился в Соединенных Штатах Америки в 1922 году. Закончил Гарвардский университет, защитив диссертацию по физике. Всю жизнь работал в Гарварде и преподавал в Массачусетсском технологическом институте. Он готовил себя для работы в области теоретической физики, однако еще в аспирантуре с удивлением обнаружил, что те представления о науке и ее развитии, которые господствовали в конце 1940-х годов в Европе и США, значительно расходятся с реальным историческим материалом. Это открытие обратило его к более глубокому изучению истории. Рассматривая, как фактически происходило установление новых фактов, выдвижение и признание новых научных теорий, Кун постепенно пришел к собственному оригинальному представлению о науке. Его интерес к развитию научных теорий и революций в науке вырос из размышлений над некоторыми фундаментальными 1 различиями общественных и естественных наук. Он был потрясен количеством и степенью разногласий среди специалистов по общественным наукам относительно базисной природы вошедших в круг рассмотрения проблем и подходов к ним. Совсем иначе обстоят дела в естественных науках. Хотя занимающиеся астрономией, физикой и химией вряд ли обладают более четкими и точными решениями, чем психологи, антропологи и социологи, они не затевают почему-то серьезных споров по фундаментальным проблемам. Исследовав глубже это очевидное несоответствие, Кун начал интенсивно изучать историю науки и спустя пятнадцать лет опубликовал работу “Структура научных революций” (1962 год), которая потрясла основы старого мировоззрения. В ходе исследований ему становилось все более очевидным, что в исторической перспективе развитие даже точных наук далеко от гладкости и однозначности. История науки ни в коей мере не является постепенным накоплением данных и формированием все более точных теорий. Вместо этого ясно видна ее цикличность со специфическими стадиями и характерной динамикой. Процесс этот закономерен, и происходящие изменения можно понять и даже предсказать: сделать это позволяет центральная в теории Т. Куна концепция парадигмы. Парадигма вообще в переводе с греческого означает: (para – подле, возле, против, почти, deigma – образец, пример, проба) – то, что возле образца, но как бы вопреки ему, причем почти что то же самое, что образец, но все же нечто иное и самодостаточное, одним словом – первообразец. Эта категория часто употребляется как в политической теории, так и в социологической историографии. Впервые это понятие появляется в греческой философии для характеристики взаимоотношений духовного и реального миров. Платон в “Тимее” усматривал в парадигме соотношение между идеями, как подлинными прообразами вещей и самими вещами. Платон пишет о парадигме (paradeigmatoseidos) как “об основополагающем первообразе, который обладает мыслимым и тождественным бытием: о подражании этому образцу”1. Эта линия в трактовке идеи как парадигмы, образца, нашла свое продолжение и в неоплатонизме; в средневековой философии она выразилась в учении о сотворении Богом мира по своему образу и подобию. В немецком классическом идеализме учение о парадигме развертывается в плане анализа принципов внешнего и внутреннего единства различных формообразований, в учении о первообразе или прообразе системной организации всех 1 Платон. Тимей // Платон. Сочинения. В трех томах. Т.3. Ч.1. М., 1971. С. 489 2 тел. Согласно Шеллингу и Гегелю, принципы упорядочивания и целостной организации природных тел характеризует духовный, идеальный прообраз. В философию науки понятие парадигмы было введено позитивистом Г. Бергманом для характеристики нормативности методологии, однако первой методологической концепцией, получившей широкую известность и опирающейся на изучении истории науки, была концепция Т. Куна. Стремясь построить теорию научных революций, Кун предложил систему понятий, среди которых важное место принадлежит именно понятию парадигмы. Кун предлагает свое видение прогресса науки: развитие науки – это процесс прерывистый, движение от одного ее целостного (как в содержательном, так и организационном плане) состояния к другому через “революции”. Понятие “парадигмы” Кун применяет с целью характеристики каждого подобного “состояния”. По мнению Т. Куна, всякая парадигма, определяющая это состояние в данный момент времени рано или поздно встречается с проблемами, которые не в состоянии объяснить своими силами. Нарастающие аномалии ведут к кризису, а затем и революционной замене ее на другую парадигму. Содержание понятия “парадигма” у Куна так и осталось не вполне ясным, однако в первом приближении можно сказать, что он понимает парадигму как “признанные всеми научные достижения, которые в течение определенного времени дают научному сообществу модель постановки проблем и их решения”, как “совокупность научных достижений, признаваемых всем научным сообществом в определенный период времени”2. Проще говоря, парадигмой можно назвать одну или несколько фундаментальных теорий, получивших всеобщее признание и в течение какого-то времени направляющих научное исследование. Примерами подобных парадигмальных теорий служат физика Аристотеля, геоцентрическая система мира Птолемея, механика и оптика Ньютона, кислородная теория горения Лавуазье, электродинамика Максвелла, теория относительности Эйнштейна, теория атома Бора и т.п. Таким образом, парадигма воплощает в себе бесспорное, общепризнанное знание об исследуемой области явлений природы. Обычно в качестве парадигмальных принципов, “прививаемых” в другие науки, выступают компоненты оснований лидирующей науки. Ядро ее картины реальности в определенную историческую эпоху образует фундамент общей научной картины мира, а принятые в ней идеалы и нормы обретают общенаучный статус. Философское осмысление и обоснование этого статуса подготавливает почву для трансляции некоторых идей, 2 Кун Т. Структура научных революций. М., 1975. С. 11 3 принципов и методов лидирующей дисциплины в другие науки. Внедряясь в новую отрасль исследования, парадигмальные принципы науки затем как бы притачиваются к специфике новой области, превращаясь в картину реальности соответствующей дисциплины и в новые для нее нормативы исследования. С понятием “парадигма” тесно связано понятие “научного сообщества”, в некотором смысле эти понятия синонимичны. Ведь парадигма – это некоторый взгляд на мир, общая научная или философская идеология, принимаемая тем или иным научным сообществом, в отличие от других сообществ, объединенных другой идеологией и, соответственно, имеющих свои парадигмы. Стать членом научного сообщества можно только приняв и усвоив его парадигму. Если он не разделяет веры в парадигму, то остается за пределами научного сообщества. Поэтому, например, современные экстрасенсы, астрологи, исследователи НЛО и полтергейстов не считаются учеными, не входят в научное сообщество, ибо все они либо отвергают некоторые фундаментальные принципы современной науки, либо выдвигают идеи, не признаваемые современной наукой. В широком смысле парадигма может быть определена как набор убеждений, ценностей и техник, разделяемых учеными. Некоторые из парадигм имеют философскую природу, они носят всеохватывающий характер, другие парадигмы руководят научным мышлением в довольно специфических, ограниченных областях исследований. Отдельная парадигма может поэтому стать обязательной для всех естественных наук, другая – лишь для астрономии, физики, биологии или молекулярной биологии, еще одна – для таких высоко специализированных и эзотерических областей, как вирусология или генная инженерия. Однако, говоря о парадигме, Кун имеет ввиду не только некоторое знание, выраженное в ее законах и принципах. Ученые – создатели парадигмы – не только сформулировали некоторую теорию или закон, но они еще решили одну или несколько важных научных проблем и тем самым дали образцы того, как нужно решать проблемы. Овладевая в процессе обучения этими классическими образцами решения научных проблем, будущий ученый глубже постигает основоположения своей науки, обучается применять их в конкретных ситуациях и овладевает специальной техникой изучения тех явлений, которые образуют предмет данной научной дисциплины. Парадигма дает набор образцов научного исследования – в этом заключается ее важнейшая функция. Ранним стадиям наук, которые Кун описывает как “допарадигмальные периоды”, свойственны концептуальный хаос и конкуренция большого числа расходящихся воззрений на природу. Ни одно из них нельзя сразу отбросить как неверное, так как все 4 они приблизительно соответствуют наблюдениям и научным методам своего времени. Простая, элегантная и правдоподобная концептуализация данных, готовая объяснить большую часть имеющихся наблюдений и обещающая служить руководящей линией для будущих исследований, начинает в данной ситуации играть роль доминирующей парадигмы. Науку, развивающуюся в рамках современной парадигмы, Кун называет “нормальной”, полагая, что именно такое состояние является для науки обычным и наиболее характерным. Нормальная наука занимается по сути только решением задач; ее результаты в основном предопределены самой парадигмой, она производит мало нового. Главное внимание уделяется способу достижения результатов, а цель состоит в дальнейшем оттачивании ведущей парадигмы, что способствует увеличению сферы ее применения. Следовательно, нормальные исследования кумулятивны, так как ученые отбирают только те проблемы, которые могут быть решены при помощи уже существующих концептуальных и инструментальных средств. Ученому приходится сводить проблему до рабочего объема, и его выбор направляется ведущей парадигмой данного времени. Таким образом, он непременно вносит в область изучения определенную систему убеждений. Научные наблюдения сами по себе не диктуют единственных и однозначных решений. Ни одна из парадигм никогда не объяснит всех имеющихся фактов, и для теоретического объяснения одних и тех же данных можно использовать многие парадигмы. Какой из аспектов сложного явления будет выбран и какой из возможных экспериментов будет начат или проведен первым, определяется многими факторами. Это случайности в предварительном исследовании, базовое образование и специальная подготовка персонала, опыт, накопленный в других областях, индивидуальные задатки, экономические и политические факторы, а также другие параметры. Наблюдения и эксперименты могут и должны значительно сокращать диапазон приемлемых научных решений – без этого наука стала бы научной фантастикой. Тем не менее, они не могут сами по себе и сами для себя полностью подтвердить конкретную интерпретацию или систему убеждений. Таким образом, в принципе невозможно заниматься наукой без некоторого набора априорных убеждений, фундаментальных метафизических установок и ответов на вопрос о природе реальности и человеческого знания. Но следует четко помнить об относительной природе любой парадигмы – какой бы прогрессивной она ни была и как бы убедительно ни формулировалась. Не следует смешивать ее с истиной о реальности. Согласно Куну, парадигмы играют в истории науки решающую, сложную и неоднозначную роль. 5 Из приведенных выше соображений ясно, что парадигмы безусловно существенны и необходимы для научного прогресса. Однако на определенных стадиях развития они действуют как “смирительная рубашка” – тем, кто покушается на возможности новых открытий и исследования новых областей реальности. Задавая определенное видение мира, парадигма очерчивает круг проблем, имеющих смысл и решение: все, что не попадает в этот круг, не заслуживает рассмотрения с точки зрения сторонников парадигмы. Вместе с тем парадигма устанавливает допустимые методы решения этих проблем. В главенствующей теории определено не только то, чем является мир, но и чем он не является. Наряду с тем, что возможно, она определяет и то, что в принципе невозможно. Пока существование парадигмы остается само собой разумеющимся, только те проблемы будут считаться законными, для которых можно предположить решение, – это гарантирует быстрый успех “нормальной” науки. При таких обстоятельствах научное сообщество сдерживает и подавляет (часто дорогой ценой) всякую новизну, потому что новшества губительны для главного дела, которому оно предано. В целом, в истории науки прогрессивная и реакционная функции парадигм словно чередуются с некоторым предсказуемым ритмом. Парадигмы, следовательно, несут в себе не только познавательный, но и нормативный смысл; в дополнение к тому, что они являются утверждениями о природе реальности, они также определяют разрешенное проблемное поле, устанавливают допустимые методы и набор стандартных решений. Под воздействием парадигмы все научные основания в какой-то отдельной области подвергаются коренному переопределению. Некоторые проблемы, представлявшиеся ранее ключевыми, могут быть объявлены несообразными или ненаучными, а иные – отнесены к другой дисциплине. Или же наоборот, какие-то вопросы, прежде не существовавшие или считавшиеся тривиальными, могут неожиданно оказаться предметами значительного научного интереса. В отличие от К. Поппера, считавшего, что ученые постоянно думают о том, как бы опровергнуть существующие и признанные теории, и с этой целью стремятся к постановке опровергающих экспериментов, Кун убежден, что в реальной научной практике ученые почти никогда не сомневаются в истинности основоположений своих теорий и даже не ставят вопроса об их проверке: “Ученые в русле нормальной науки не ставят себе цели создания новых теорий, обычно к тому же они нетерпимы к созданию таких теорий другими. Напротив, исследование в нормальной науке направлено на 6 разработку тех явлений и теорий, существование которых парадигма заведомо предполагает”3. Чтобы подчеркнуть особый характер проблем, разрабатываемых учеными в “нормальный” период развития науки, Кун называет их “головоломками”. Парадигма гарантирует, что решение этих “головоломок” существует, и она же задает допустимые методы и средства получения этого решения. До тех пор пока решение головоломок протекает успешно, парадигма выступает как надежный инструмент познания. Увеличивается количество установленных фактов, повышается точность измерений, открываются новые законы, растет дедуктивная связность парадигмы, короче говоря, происходит накопление знания. Но вполне может оказаться, что некоторые задачи-головоломки несмотря на все усилия ученых так и не поддаются решению, скажем, предсказания теории постоянно расходятся с экспериментальными данными. Сначала на это не обращают внимания. По мнению Куна, это только в представлении Поппера стоит лишь ученому зафиксировать расхождение теории с фактом, он сразу же подвергает сомнению теорию. Реально же ученые всегда надеются на то, что со временем противоречие будет устранено и головоломка решена. Но однажды может быть осознано, что средствами существующей парадигмы проблема не может быть решена. Дело не в индивидуальных способностях того или иного ученого, не в повышении точности измерительных приборов, а в принципиальной неспособности парадигмы решить проблему. Такую проблему Кун называет “аномалией”. Пока аномалий немного, ученые не слишком о них беспокоятся. Однако разработка самой парадигмы приводит к росту числа аномалий. Совершенствование приборов, повышение точности наблюдений и измерений, строгость концептуальных средств – все это ведет к тому, что расхождения между предсказаниями парадигмы и фактами, которые ранее не могли быть замечены и осознаны, теперь фиксируются и осознаются как проблемы, требующие решения. Попытки справиться с этими новыми проблемами за счет введения в парадигму новых теоретических предположений нарушают ее дедуктивную стройность, делают ее расплывчатой и рыхлой. Доверие к парадигме падает. Ее неспособность справиться с возрастающим количеством проблем свидетельствует о том, что она уже не может служить инструментом успешного решения головоломок. Наступает состояние, которое Кун называет кризисом. Ученые оказываются перед лицом множества нерешенных проблем, необъясненных фактов и экспериментальных данных. У многих из них господствовавшая 3 Кун Т. Структура научных революций. С. 147 7 недавно парадигма уже не вызывает доверия и они начинают искать новые теоретические средства, которые, возможно, окажутся более успешными. Уходит то, что объединяло ученых, – парадигма. Научное сообщество распадается на несколько групп, одни из которых продолжают верить в парадигму, другие выдвигают гипотезы, претендующие на роль новой парадигмы. Нормальное исследование замирает. Наука, по сути дела, перестает функционировать. Только в этот период кризиса, полагает Кун, ученые ставят эксперименты, направленные на проверку и отсев конкурирующих гипотез и теорий. Растет число конкурирующих обоснований, причем они все больше расходятся по смыслу. Неудовлетворенность существующей парадигмой возрастает и выражается все более недвусмысленно. Ученые готовы обратиться за помощью к философам и обсуждать с ними фундаментальные установки – о чем и речи не могло быть в период нормальных изысканий. Наступает время смены парадигмы, которую Кун и называет научной революцией. В периоды научных революций происходят также горячие дебаты о законности методов, проблем и стандартов. В этих обстоятельствах, с развитием кризиса возрастает профессиональная неуверенность. Несостоятельность старых правил ведет к интенсивным поискам новых. Во время переходного периода проблемы можно решать как при помощи старой, так и при помощи новой парадигмы. Философы науки не раз доказывали, что конкретный набор данных всегда можно интерпретировать в рамках нескольких теоретических построений. Научные революции – это те эпизоды в науке, когда старая парадигма полностью или частично заменяется новой, с ней несовместной. Выбор между двумя конкурирующими парадигмами нельзя сделать на основе оценочных процедур нормальной науки. Последняя является прямой наследницей старой парадигмы, и ее судьба решающим образом зависит от исхода этого соревнования. Поэтому парадигма становится жестким предписанием по необходимости – она в состоянии к чему-то склонить, но не способна убедить ни логическими, ни даже вероятностными аргументами. Перед двумя конкурирующими школами встает серьезная проблема коммуникации. Они оперируют разными базовыми постулатами о природе реальности и по-разному определяют элементарные понятия. Вследствие этого они не могут прийти к согласию даже в том, какие проблемы считать важными, какова их природа и что собой представляет их возможное решение. Научные критерии разнятся, аргументы зависят от парадигмы, а осмысленная конфронтация невозможна без взаимной интерпретации понятий. В рамках новой парадигмы старые термины обретают совсем иные определения и новый смысл; в результате они скорее всего и будут соотноситься совершенно иначе. 8 Коммуникация через концептуальную перегородку будет заведомо неполной и приведет к путанице. Период кризиса заканчивается, когда одна из предложенных гипотез доказывает свою способность справиться с существующими проблемами, объяснить непонятные факты и благодаря этому привлекает на свою сторону большую часть ученых, научное сообщество восстанавливает свое единство. Ученые, принявшие новую парадигму, начинают видеть мир по-новому. Сторонники разных парадигм говорят на разных языках и живут в разных мирах, они теряют возможность общаться друг с другом. Ученого заставляет покинуть старый, обжитой мир и устремиться по новой, незнакомой и полной неизвестности дороге надежда на то, что она окажется удобнее старой, заезженной колеи, а также религиозные, философские, эстетические методологические и аргументы. тому подобные Ученый, соображения, принимающий новую но не логико- парадигму, не интерпретирует реальность по-новому, скорее он похож на человека в новых очках. Он видит те же самые объекты и находит их совершенно преображенными по сути и во многих деталях, при этом будет убежден, что они таковы на самом деле. Трудно считать преувеличением то, что со сменой парадигмы мир ученых меняется тоже. Они используют новые инструменты, ищут в других местах, наблюдают другие объекты и постигают даже знакомое в совершенно ином свете. Согласно Куну, этот радикальный сдвиг восприятия можно сравнить с неожиданным перемещением на другую планету. Научный факт нельзя отделить от парадигмы с абсолютной четкостью. Мир ученых изменяется качественно и количественно за счет новых разработок – либо факта, либо теории. Сторонники революционной парадигмы обычно не интерпретируют концептуальный сдвиг как новое, но относительное в конечном счете восприятие реальности. А если это все-таки происходит, возникает тенденция отбросить старое как неправильное и приветствовать новое как точную систему описания. Однако в строгом смысле, ни одна из старых теорий не была действительно плохой, пока применялась только к тем явлениям, которые могла адекватно объяснить. Неправильным было обобщение результатов на другие области науки. Нет такой идеи или такой системы мышления, пусть самой древней или явно абсурдной, которая не была бы способна улучшить наше познание. К примеру, древние духовные системы и первобытные мифы кажутся странными и бессмысленными только потому, что их научное содержание либо неизвестно, либо искажено антропологами и филологами, не владеющими простейшими физическими, медицинскими или астрономическими знаниями. 9 После сдвига парадигмы старую теорию можно понимать в некотором смысле как частный случай новой, но для этого ее нужно сформулировать иначе и преобразовать. Ревизию следует предпринять хотя бы для того, чтобы ученый мог использовать преимущества ретроспективного взгляда; ревизия также подразумевает изменение смысла фундаментальных концепций. Все исторически значимые теории так или иначе показали свое соответствие наблюдаемым фактам. Правда, ни на одном из уровней развития науки нет решительного ответа на вопрос: согласуется ли какая-то отдельная теория с фактами, а если да, то до какой степени. Тем не менее, полезно сравнить две парадигмы и спросить, какая из них лучше отражает наблюдаемые явления. В любом случае парадигмы всегда следует рассматривать только как модели, а не как окончательные описания реальности. Таким образом, в соответствии с теорией Куна, старые теории можно сохранить и оставить как верные в том случае, когда диапазон их применения ограничен только такими явлениями и такой точностью наблюдения, когда уже можно говорить об экспериментальной очевидности. Это значит, что ученому нельзя говорить “научно” и авторитетно о каком-либо явлении, которое еще не наблюдалось. Даже в тех областях, где старая парадигма сохраняет свою действенность, понимание проблем не остается тем же самым и требует нового обозначения и определения. “Нормальная” наука, основанная на новой парадигме, не только несовместима, но и несопоставима с практикой, которой управляла предыдущая парадигма. Кумулятивное приобретение фундаментально новых знаний при этих обстоятельствах не просто редкостно, а в принципе невероятно. Действительное открытие может произойти только в том случае, если не сбудутся предположения относительно природы, методов и средств исследования, основанные на существующей парадигме. Новые теории не возникнут без разрушения старых воззрений на природу. Новая, радикальная теория никогда не будет дополнением или приращением к существующим знаниям. Она меняет основные правила, требует решительного пересмотра или переформулирования фундаментальных допущений прежней теории, проводит переоценку существующих фактов и наблюдений. Сдвиги от аристотелевской к ньютоновской физике или от ньютоновской к эйнштейновской, от геоцентрической системы Птолемея к астрономии Коперника и Галилея – замечательные примеры изменений этого рода. В каждом из этих случаев потребовался отказ от широко принятой и достойной научной теории в пользу другой, в принципе с ней несовместимой. Каждый из этих сдвигов вылился в решительное переопределение проблем, доступных и значимых для научного исследования. Кроме 10 того, они заново определили то, что допустимо считать проблемой, а что – стандартами законного ее решения. Этот процесс приводил к коренному преобразованию научного воображения. Итак, развитие науки у Куна выглядит следующим образом: “нормальная” наука, развивающаяся в рамках общепризнанной парадигмы; следовательно, рост числа аномалий, приводящий в конечном итоге к кризису; следовательно, научная революция, означающая смену парадигм. Накопление знания, совершенствование методов и инструментов, расширение сферы практических приложений, то есть все то, что можно назвать прогрессом, совершается только в период “нормальной” науки. Однако научная революция приводит к отбрасыванию всего того, что было получено на предыдущем этапе, работа науки начинается как бы заново, на пустом месте. Таким образом, в целом развитие науки получается дискретным: периоды прогресса и накопления знания разделяются революционными провалами, разрывами ткани науки. Следует признать, что это весьма смелая и побуждающая к размышлениям концепция. Конечно, весьма трудно отказаться от мысли о том, что наука прогрессирует в своем историческом развитии, что знания ученых и человечества вообще об окружающем мире растут и углубляются. Но после работ Куна уже нельзя не замечать проблем, с которыми связана идея научного прогресса. Не трудно видеть, что концепция Куна знаменует уже совсем иное видение науки по сравнению с нормативным подходом Венского кружка или К. Поппера. В центре внимания последних – ученый, принимающий решения и выступающий как определяющая и движущая сила в развитии науки. Наука здесь фактически рассматривается как продукт человеческой деятельности. В модели Куна происходит полная смена ролей: здесь уже наука в лице парадигмы диктует ученому свою волю, выступая как некая безликая сила, а ученый – это всего лишь выразитель требований своего времени. Кун вскрывает и природу науки как надличностного явления: по сути речь идет о традиции. Уже нельзя простодушно считать, что одно поколение ученых передает свои достижения следующему поколению, которое эти достижения преумножает. Теперь встают такие исследовательские проблемы как осуществление преемственности между старой и новой парадигмами, передача информации старой парадигмой новой, осуществление коммуникации между сторонниками разных парадигм и т.д. Концепция Куна стимулировала интерес к этим проблемам и содействовала выработке более глубокого понимания процессов развития науки. 11 Концепция Т.Куна – это первая попытка построить модель науки как надличностного явления. Куна интересует не ученый и методы его работы, а та программа, которая навязывает ученому свою волю, диктуя ему, в частности, и задачи, которые он ставит, и методы, которые он использует. Ученый в рамках этой модели начинает напоминать шахматную фигуру, которая перемещается по определенным правилам, включая и элементарные правила ходов, и принципы шахматной тактики и стратегии. Ученый у Куна жестко запрограммирован, и Кун всячески подчеркивает его парадигмальность. Однако, если программ достаточно много, то ученый приобретает свободу выбора, что, вероятно, должно существенно изменить картину. Видимо это обстоятельство было камнем преткновения и для самого Куна. Перед ним встал вопрос: как согласовать изменение парадигмы под напором новых фактов с утверждением, что ученый не склонен воспринимать явления, которые в парадигму не укладываются, и что эти явления, в сущности, вообще упускаются из виду. С одной стороны, Кун приводит немало фактов, показывающих, что традиционная парадигма препятствует ассимиляции всего нового, с другой, он вынужден такую ассимиляцию признать. Это выглядит как противоречие. Следует учесть и упущение Т.Куна по вскрытию механизма научных революций, механизма формирования новых программ. Кун не проанализировал соотношение таких явлений, как традиции и новации. Однако он и не мог этого сделать, ибо его концепция слишком синкретична для решения подобного рода задач. Кроме этого, программы, в которых работает ученый, Кун понимает слишком суммарно и недифференцированно, что создает иллюзию большой обособленности различных научных дисциплин. Однако осознание всего многообразия этих программ приводит к противоположной трудности, к утрате четких дисциплинарных границ. Модель Куна неспецифична и не решает проблему демаркации, ибо очевидно, что парадигмальность присуща не только науке, но и другим сферам культуры и человеческой деятельности вообще. Но решение этой проблемы нужно, вероятно, искать уже не на пути формулировки нормативных требований, предъявляемых к деятельности или ее продуктам, а на пути анализа науки как целого, как надличностного образования. В целом, своим научным понятием “парадигмы” Т.Кун, прежде всего, поставил серьезную проблему. Он разъяснил, что наука зависит от обстоятельств, которые не отражены в обычных подходах, которые не встречаются в учебниках и которые могут быть обнаружены только косвенным путем. Концепция Куна в целом не дала ответов на многие вопросы, но она решительно порвала с рядом старых традиций и по-новому 12 осветила назревшие проблемы в анализе науки. Смелость и новаторство работы обусловили ее популярность и породили многочисленные научные споры. 2. Понятие “парадигма” в гносеологии Понятие “парадигма” является очень значимым в философии науки. Однако это понятие способствует в целом углублению процесса всего человеческого познания. В этой связи нам следует постулировать понятие “парадигмы познания” в качестве фундаментального понятия науки гносеологии и первоопределяющей гносеологической силы познания, в том числе и научного. Приложенное к процессу познания вообще и к познавательной деятельности конкретных людей в частности, понятие “парадигмы” обретает в гносеологии новую жизнь. Естественно, оно при этом меняет свое качество, хотя и сохраняет свою искомую смысловую основу. Изменения касаются того факта, что, во-первых, парадигма не может быть независимым логическим субъектом. Она скорее предикативная функция других субъектов. Говоря проще, это означает, что термин “парадигма” – соотносительный, то есть всегда требует своего дополнения (парадигма чего?): например, парадигма науки, парадигма культуры, парадигма знания. Во-вторых, изменения поднимают закономерный вопрос о гносеологическом первообразце всех парадигм. И в границах гносеологии, естественно, не может быть иного ответа, как тот, что первичной парадигмой является парадигма познания. И, наконец, в-третьих, изменения выливаются в самой гносеологии в идею принципиального различения двух субстанций: познания и знания. А отсюда вытекает существование собственно парадигмы познания и ее дуали – парадигмы знания. Если методологически осознанно не держать понятие парадигмы в некоторых логических рамках и не придерживаться специфической черты феномена парадигмы, то понятие парадигмы имеет тенденцию к расширению и ассимиляции с такими понятиями, как “стадия”, “уровень развития”, “ступень”, “форма”, “модификация”, “особенности строения” и т.д. и т.п. Исследования многих авторов наглядно демонстрируют нивелировку понятия парадигмы. Например, отталкиваясь от куновского определения парадигмы, российский ученый Ю. Яковец вводит различение общенаучной парадигмы (для всего общественного сознания), частной парадигмы (для отдельной отрасли 13 общественного сознания) и локальной парадигмы (как модификации общенаучной или частной парадигмы в отдельной стране или временном периоде)4. Причины такого расширения также лежат в самом понимании парадигмы. Этому во многом способствует одно из приведенных нами куновских определений парадигмы, от которого отталкиваются многие ученые. В частности это касается использования Куном в определении парадигмы такого выражения, как “признанные всеми научные достижения”. Это, вообще говоря, знания, в том числе и знания по поводу этих знаний. Последняя оговорка существенна, поскольку знания, которые “дают научному сообществу модель постановки проблем и их решения” – это ведь не сами позитивные знания, а некие методологические и гносеологические их эквиваленты. Для того, чтобы отличить позитивные знания от “знаний знания” и “знаний познания”, некоторые ученые предлагают именовать последние “гнoсемами”. Гносемы, по их мнению, должны нести в себе знания о том, как добывать, решать, развивать и т.д. позитивные знания, одним словом, как познавать мир, исходя из тотальности наличного знания. В целом, определение Томаса Куна в гносеологических терминах, возможно, должно звучать так: парадигма – это устойчивая в течение определенного времени совокупность знаний и гносем. Еще можно было бы посомневаться, если бы речь шла только о научных достижениях вообще или методологии научного познания, но уточнение Куна “признанные всеми” явно указывает на знания – “знаемые” всеми. Отсюда и проистекают все противоречия. Например, упомянутый выше Ю. Яковец, уже без всяких колебаний, уточняет значение парадигмы: “...Господствующая система научных идей и теорий...”5. По сути автор прямо останавливается на понятии парадигмы знания. Таким образом, сначала понятие “парадигмы познания” многими авторами подменяется понятием “парадигмы”, а затем понятие “парадигмы” подменяется понятием “парадигмы знания”. Нет ничего предосудительного в использовании понятия “парадигмы знания”. Более того, оно весьма эффективно работает для анализа определенной гносеологической предметности. Однако слабость его в том, что данное понятие отстраняет познание от парадигмального членения. Поскольку ни в одной парадигме познания невозможно объединить все знания, постольку всякая градация определенных таким образом парадигм будет зависеть от той наличной совокупности знаний, которая 4 См.: Яковец Ю.В. Формирование постиндустриальной парадигмы: истоки и перспективы. – Вопросы философии, 1997, № 1. С. 3 5 Там же 14 имеется у парадигмоисследователя. Для культуры в целом это будут одни парадигмы, а для науки в целом – другие (хотя, возможно, близкие к первым). В отдельных науках будут выявлены особые, более дифференцированные парадигмы, причем, в естествознании – одни, в обществознании – другие. А если приспустить науку или область культуры до уровня отдельной страны, то возникают новые деления. А если учесть, что и в сознании одного человека идет борьба парадигмо-знаний, то число парадигм увеличится многократно. Несмотря на сказанное, понятие “парадигмы знания” обладает положительным гносеологическим значением. Это реальный феномен, действительно определяющий движение различных сфер человеческого сознания. Правда, осознание этого феномена должно всегда содержать в себе методологические ограничители: во-первых, онтологический – страхующий от переноса с объекта, отражаемого знанием, объектных этапов, периодов, членений и делений на членение, а также деление парадигм знания, во-вторых, социометрический – страхующий от переноса периодов, эпох, столкновений, кризисов, членений общественного сознания на парадигмальность самого знания, в-третьих, онтогенетический – страхующий от переноса индивидуальных особенностей движения, борьбы и наличной сменяемости знаний на парадигмы знания. Понятно, что любое знание находится под влиянием объекта, общественного и индивидуального сознания. Однако было бы серьезной ошибкой отвлечение от этого влияния, а также его перенос с его носителей на знание как таковое, да еще под эгидой парадигм знания. Называть же парадигмами этапы истории подобных детерминантов будет ошибочной вдвойне. По нашему убеждению, под парадигмой можно понимать только одно, а именно: парадигму познания с отсветом ее в своей топологической дуали – парадигме знания. Но не наоборот. Под парадигмой познания мы подразумеваем – устойчивую в течение определенного времени для отдельного человека совокупность способов, форм, методов, приемов и тому подобных модификаций познания; некий познавательный первообразец для гносеологических образцов, процедур и операций, для которых он к тому же служит практическим обоснованием и теоретическим доказательством их функциональной сущности. Самым главным в этом определении является выражение “для отдельного человека”, потому что не может быть познания вообще. И хотя субъектом познания может выступать группа людей, социальный организм или социум в целом, все равно познание реализуется через познавательную активность отдельных личностей. И то, каково их познание, определяет и то, какова общая развертка познания. Естественно, в совокупном 15 познании могут быть элементы, выходящие за пределы возможностей отдельного человека, но бесспорно то, что эти элементы имеют место благодаря условиям в парадигмах познания отдельных людей и через них объективны. Парадигмы познания строго индивидуальны. Однако какие-то парадигмы могут быть свойственны многим людям, например, “метафизическая парадигма познания”. Нет ничего страшного в таком обобщении, но оно требует очень конкретного гносеологического анализа познавательной деятельности отдельных личностей, чтобы определить, существует ли у них, присуща ли им метафизическая парадигма познания или нет. То же касается и любой другой парадигмы познания. К примеру многие ученые постулируют античную парадигму обществоведения и ссылаются при этом на Платона и Аристотеля. То, что данную парадигму можно найти у Платона и Аристотеля, естественно допустимо, но то, что она была у тысяч и тысяч их античных современников, весьма и весьма проблематично. Естественно, можно и должно изучать общие и частные закономерности, периоды, этапы, кризисы, формации и т.п. Однако эти устойчивые совокупности объективных процессов или даже сопутствующие им знания не стоит называть парадигмами. Они могут стать парадигмами, если сознание какого-либо человека освоит или пройдет их в качестве своего этапа развития. В противном случае мы имеем дело с наиболее общими, общераспространенными мировоззренческими идеями в том же, например, античном мире. Понятие парадигмы, которое разворачивает Кун составляет причудливую двуприродную смесь – смесь парадигмы знания с парадигмой познания, причем парадигма познания не доводится Куном до адекватного гносеологического отображения, а представлена у него обычной методологической рефлексией: П = ПЗ + МПП где: П – парадигма, ПЗ – парадигма знания, ПП – парадигма познания, МПП – методологическая проекция парадигмы познания. Методология в учении Куна оказывается как бы посередине между позитивным знанием и философской гносеологией. Методология – это мета-знание и пред- или недо-гносеология. Парадигмальность, таким образом, Кун связывает прежде всего с научным познанием. Парадигмам, по Куну, присущи свойства открытости и закрытости. Свойство открытости парадигмы предопределяет ее предрасположенность к открытиям как фактуальным, так и теоретическим. Кун отмечает двойственное воздействие открытия на парадигму: конструктивное и деструктивное. Деструкция касается замкнутости парадигмы и проявляется в разрушении ее границ, то есть открывает границы, а конструктивность выражается в том, что новое открытие тотчас воздвигает новые границы, то есть воссоздает атрибут замкнутости. 16 При фактуальных открытиях замкнутой является методологическая парадигма (МПП), а открытия представляют приращения парадигмы знания (ПЗ), которые подспудно разрушают методологию и выдвигают требования ее переконструирования. При теоретических открытиях замкнутой является парадигма знания (ПЗ), а открытой методологическая часть парадигмы и более того, сугубо парадигма познания (ПП), изменения и приращения которой деконструируют парадигму знания и конструируют новые для нее границы. Соотношение между различными исторически сложившимися парадигмами Кун характеризует опять же, исходя из контекстуальных различий, заключенных в неоднозначном его понимании парадигмы. Так он выделяет знавательные различия (между ПЗ): “...Парадигмы по-разному характеризуют элементы универсума и поведение этих элементов… парадигмы по-разному выражают также и особенности науки, которая создала их. Они являются источником методов, проблемных ситуаций и стандартов решения...”6; познавательные различия (между ПП): “Ученый, принимающий новую парадигму, выступает скорее не в роли интерпретатора, а как человек, смотрящий через линзу, переворачивающую изображение”, и далее он “...должен научиться видеть новый гештальт”7. Таким образом, Кун постулирует феномен видения, которым схватывается парадигма. Естественно, под видением он понимает не обычное зрение и восприятие, и даже не целенаправленное наблюдение, а особое мировоспринимающее и, даже, гносеологическое видение, которое характеризует всякую парадигму познания в ракурсе специфики ее познавательного приложения. Поскольку отношения между парадигмами разнительные, постольку между ними идет конкурентная борьба. Эта борьба не всегда заканчивается примирением или компромиссом, напротив, она порождает специфический парадигмальный феномен, который Кун называет недопониманием: “Неизбежным результатом является то, что мы должны назвать... недопониманием между двумя конкурирующими школами”8. Недопонимание – сложный гносеологический феномен, и его устранение не может ограничиться интеллектуальными процедурами: “Конкуренция между парадигмами не является видом борьбы, которая может быть разрешена с помощью доводов”9. Несмотря на различие мотивов, по которым может приниматься или не приниматься иная парадигма: социальных, психологических, 6 Кун Т. Структура научных революций. С. 115 Там же. С. 136 8 Там же. С. 146 9 Там же. С. 152 7 17 аксиологических, эстетических, педагогических и т.д., все же один мотив доминирует – гносеологический, или тот, который касается тех частей парадигмы, что представляют парадигмы познания. Познанию в целом присущ принцип парадигмального развития. Нет парадигмы вообще, всякая парадигма познания возникает из предшествующих, снимая их и наслаивая к ним приращения. По мнению Куна, новые парадигмы рождаются из старых, они обычно вбирают в себя большую часть словаря и приемов, как концептуальных, так и экспериментальных, которыми традиционная парадигма ранее пользовалась. Поэтому единственным условием понимания оказывается способность понимающего реконструировать гносеологический ход движения от одной парадигмы к другой у понимаемого. Конечно, легче это удается тем, кто стоит на генетически более высокой парадигме из конкурирующих, и весьма затруднено для тех, кто должен понимать нечто из высшей парадигмы. Кун хорошо осознает, что перевести теорию или представление о мире на язык какого-то научного сообщества – это не значит еще сделать ее принадлежностью данного сообщества, поскольку ее надлежит перенять, раскрыть, как она мыслится и работает. Вся суть подобного решения проблемы заключается в том, что человек попросту осваивает саму иную парадигму познания, и такие преграды, как недопонимание и чуждость иной парадигмы, перестают стоять перед ним, поскольку парадигмы, которые следует примирить, оказываются его собственными. “Пока он учится переводить теорию с одного языка на другой, в один прекрасный день он вдруг обнаруживает, что переход уже осуществлен, что он уже перешел на новый язык...”10. Таким образом, дальнейшая работа по примирению парадигм оказывается уже имманентной проблемой самосознания и индивидуального гносеологического опыта познающего человека. В итоге Кун заключает: “Опыт, который переубеждает человека и который я сравнил с переключением гештальта, составляет, таким образом, сердцевину революционного процесса в науке”11. Важной проблемой гносеологии является проблема познания самих парадигм, что позволяет осознанно единить различные парадигмы и снимать недопонимание между их представителями. Обратимся к тому же Т. Куну. Прежде всего, он отмечает тот факт, что парадигма вполне нормально действует вне гносеологического осознания и философской интерпретации правил ее функционирования. “Отсутствие стандартной интерпретации или общепринятой редукции к правилам не будет препятствовать парадигме направлять исследование. Нормальная наука может быть детерминирована хотя бы частично 10 11 Кун Т. Структура научных революций. М.: Прогресс, 1975. С. 254 Там же. С. 256 18 непосредственным контролем со стороны парадигм”12. Более того, “...ученые не нуждаются ни в какой полной системе правил. Согласованность, обнаруженная исследовательской традицией, которой они придерживаются, может не подразумевать даже существования исходной основы правил и допущений; только дополнительное философское или историческое исследование может их вскрыть”13. С точки зрения гносеологии, лучше говорить о гносеологическом исследовании. Впрочем, в каком-то смысле Кун прав, говоря о правилах, поскольку многие из них, так или иначе представляя парадигму, являются всего лишь общефилософскими абстракциями, принятыми в сообществе ученых и далекими от адекватной гносеологической рефлексии. Поэтому Кун оговаривает, что определение парадигм, разделяемых всеми членами сообщества, еще не означает определение общих для них правил. Эту трудную гносеологическую задачу парадигмопознания он возлагает на историю науки, а не на собственно гносеологию. Тем не менее, одно гносеологическое завоевание Куна следует отметить особо. Это понятие “неявное знание”, или, вернее, “виртуальное знание”, а если его применить к познанию парадигм – виртуальное познание. Пусть в виртуальной форме, но как раз неявное знание позволяет сознанию нацеливаться на действительную деятельность, а не полагаться на иллюзорные правила. Неявное знание приобретается скорее практическим участием в научном исследовании, чем усвоением правил, регулирующих научную деятельность. Подводя итоги изложенного, необходимо отметить следующее. Понятие парадигмы, введенное Томасом Куном, не является конечным, а скорее – первотолчком для появления двух других более фундаментальных гносеологических терминов: “парадигма познания” и “парадигма знания”. Среди последних категория парадигмы познания является более коренной – причем настолько, что какие-либо другие парадигмальные членения и определенности на деле являются всего лишь следствием той реальной парадигмы познания, которой обладает человек, производящий подобные членения. Как гносеологический феномен парадигма познания представляет критерий, с одной стороны, родства, а с другой – разности сознания и познания, присущих различным людям. Взаимодействие и оценка знаний различных людей – это всегда столкновение и притирка разнокачественных и разноуровневых парадигм познания. При этом одна точка зрения не может претендовать на роль абсолютной истины по отношению к сознанию 12 13 Кун Т. Структура научных революций. С. 189 Там же. С. 191-192 19 менее истинному, а только лишь соответствует позиции одной (своей, конкретной, не менее относительной) парадигмы познания к другой (с такими же формальными признаками). И, наконец, чтобы достичь определенного качества методологической рефлексии и уверенности в большей адекватности знаний о познании, необходимо в таком случае познавать закономерности самого процесса познания и, в частности, закономерности движения парадигм познания. Познание таких специфических закономерностей может быть “любительским”, а может быть “профессиональным”. “Профессиональное” парадигмопознание – это исконная функция гносеологии. В научной литературе используется также понятие “парадигма исследования”, которое конкретизирует процесс познания и сосредотачивает его на области научных изысканий по выявлению сущности политических явлений. Использование этого термина позволяет сосредоточить наше внимание на фундаментальных для политической науки подходах, которые истолковывают природу и сущность, истоки и развитие, наиболее важные черты и свойства общественных явлений. Подобные теоретические конструты формируют целостные, концептуально оформленные представления о них, одновременно давая возможность вписать сформированный теоретический образ в более широкие идейные рамки, раскрывающие сложившиеся у той или иной группы исследователей представления о картине мира. 3. Соотношение парадигмы с теорией и традицией Попытки исследователей изыскать в работе Т. Куна определенные и конкретные формулировки понятия “парадигмы” привели к полной неожиданности: таких определений у Куна оказалось 22, причем далеко не все из них были сопоставимы 14. Неоднозначность этого понятия у Куна выражается, во-первых, в понимании парадигмы, как наиболее общей картины рационального устройства природы, мировоззрения; во-вторых, как “дисциплинарной матрицы”, характеризующей совокупность убеждений, ценностей, технических средств и т.д., которые объединяют специалистов в данное научное сообщество; в-третьих, как общепризнанного образца, шаблона для решения “задачголоволомок”. Таким образом, парадигма в понимании Куна является как теорией, признанной научным сообществом, так и правилами и стандартами научной практики, или проще – стандартной системой методов. 14 См.: Masterman M. The Nature of Paradigm // Criticism and the Growth of Knowledge. Cambridge, 1970. P.5989 20 Трактовка Куном понятия парадигмы вызвала дискуссию, в которой участвовали такие известные ученые, как К. Поппер, И. Лакатос, М. Мастерман, А. Мусгрейв и другие15. Вместе с тем понятие парадигмы широко использовалось в теории и истории науки для характеристики формирования научной дисциплины, описания различных этапов научного знания (допарадигмального и парадигмального), для анализа научных революций. Оно применялось также в методологическом анализе различных научных дисциплин (психологии, социологии, химии, языкознании и др.). Ценность работы Куна заключается, скорее, в установлении смысловых пределов термина “парадигма”, нежели в его безупречной формулировке. По Куну, пространство “парадигмы” ограничено, с одной стороны, понятием “образец” (exemplar), а с другой – “дисциплинарная, или дисциплинирующая матрица” (disciplinarymatrix). Сторонники рассмотрения парадигмы как “exemplar” считают целесообразным возвратиться к семантике слова “парадигма”. Это – исходный образец, стандарт, а в лингвистике – система форм одного и того же слова (склонения, спряжения), словоизменительная модель. Стало быть, прямой смысл этого понятия в философии знания, что совершенно не противоречит рассуждениям Куна, – просто конкретная работа, скажем книга, научный труд, который на данном временном отрезке сосредоточивает в себе способы и варианты решения существующих проблем. Этот образец содержит в себе “специфический способ определения рассматриваемой темы, определение области исследования, а также важнейших проблем по теме”16. Как видно, восприятие парадигмы в качестве “образца” сближает ее с теорией. Вместе с тем такое воззрение на парадигму, вопреки существующей практике, исключает ее отождествление с “картиной мира”. Конечно, парадигма, в глубине своей, содержит космологические моменты, некие общие, фундаментальные представления. Кун пишет о них как о “метафизических допущениях”, символических суждениях и обобщениях. Но не они, по Куну, несут в себе содержание парадигмы, как, впрочем, не несут его и методологические склонности. Серьезной натяжкой было бы здесь говорить о “конфликтной”, “диалектической”, “холистической” и т. п. парадигмах. Стремление представить парадигму как “дисциплинарную рамку” несколько видоизменяет ее содержание. “Дисциплинарной” или “тематической” она является постольку, поскольку “учитывает обычную принадлежность ученых-исследователей к определенной “дисциплине”, а “матрицей” – “потому что она составлена из 15 См.: Грязнов Б. С. Филос. “Парадигма” Т. Куна. “Природа”, 1976, № 10; Criticism and the growth of knowledge, ed. by J. Lakatos, A. Musgrave. 1970; Ritzer G. Sociology: a multiple paradigm science. Boston, 1975 16 Бранте Т. Теоретические традиции социологии // Монсон П. Современная теоретическая социология: проблемы, традиции, перспективы. СПБ., 1997. С. 432 21 упорядоченных элементов различного рода, причем каждый из них требует дальнейшей спецификации”17. Иными словами, предложенная “эталонным” научным исследованием матрица вбирает в себя выстроенные в определенном порядке теоретические подходы, методы и способы общения исследователей. Как мы увидим далее, такое понимание “парадигмы” очень близко к понятию “традиция”. “Дисциплинарная матрица”, таким образом, становится моделью жизни научного сообщества, предполагающей специфический набор теоретико-методологических, исследовательских характеристик, включая необходимое оборудование и организацию. Однако проблема заключается в том, что в своем чистом виде эти крайние точки зрения на “парадигму” присутствуют редко. Разумнее говорить о предпочтениях. Подчеркивая эталонный характер исходного образца, его гармонизирующее начало, современные социологи, в своем большинстве, все-таки обнаруживают склонность к пониманию парадигмы как дисциплинарной матрицы18. Парадигма в данном случае уподобляется некоторому комплексу теорий, например, в зависимости от того, насколько фрагментарны (discreteparadigm), взаимосвязаны (closed-systemmodel) или взаимообусловлены в рамках единой социальной системы (open-systemmodel) составляющие предметного поля науки19. Более приемлемой представляется попытка свести парадигму к теоретикометодологическим основаниям научного поиска, корни которых – в известных нам, благодаря Куну, метафизических допущениях. Западные теоретики предлагают, например, “диалектическую” и “категориальную” парадигмы 20, или же “социальные факты” (подобно социологизму Э. Дюркгейма) – “социальные определения” (в духе М. Вебера) – “социальное поведение” (в манере психолога Б. Скиннера)21. Для современной социологии подобная точка зрения на парадигму, пожалуй, наиболее характерна. В основу классификации социологических воззрений было положено представление о том, что есть социологическая научность и каковы ее критерии22. Так, Ю. Н, Давыдов пишет “о последовательном возникновении в рамках социологии трех типов научности, не столько отменяющих один другой, сколько сосуществующих друг с другом в общем континууме социологии, борясь за первенство и 17 Кун Т. Структура научных революций. С. 237-238 См.: Colclough G.; Horan P. The Status Attainment Paradigm: An Application of a Kuhnian Perspective // The Sociological Quarterly. 1983. Vol.24. P. 11; 14; 15; 25-45 19 См.: Eisenstadt S.N., Curelary M. The Form of Sociology: Paradigms and Crises. N.Y., 1976. P. 13 20 См.: Albrow M. Dialectical and Categorical Paradigms of a Science of Society // Sociological Review. 1974. Vol. 22. P.183-202 21 См.: Ritzer G. Contemporary Sociological Theory. N.Y., 1988. P. 392-393 22 См.: Краткий очерк истории социологии. Концептуальная схема. М., 1990. С. 5-26 18 22 время от времени оттесняя друг друга на задний план”23. Первые два типа соответствуют двум типам естествознания Нового времени – классическому (ньютоновскому) и не классическому (эйнштейновскому), а третий, принципиально новый – “постмодерну”, в принципе избегающему дискуссии о научной объективности. Соответственно контовский проект социологии относится к научности классического типа, веберовская социология – неклассического, а, скажем, феноменология или неомарксизм – к постмодерну. Постепенно, наряду с предложенной систематизацией социологических проектов, в науковедении крепнет уже известный нам по западным источникам взгляд на парадигму как группу теорий, объединенных единой методологией24. Например, С. А. Кравченко пишет: “В зависимости от своих научных ориентаций и идейных пристрастий, – группы социологов руководствуются разными теориями, каждая из которых имеет, как правило, свои методологические и методические принципы. Совокупность основных теоретических положений и принципов, лежащих в основе той или иной теории или ряда родственных теорий, обладающих единым категориальным аппаратом и признающаяся группой ученых, называется парадигмой”25. Итак, если для Давыдова принципиально важной остается связь теоретикометодологической ориентации, или парадигмы, с определенным восприятием мира (поэтому парадигм у него ограниченное количество), то для Кравченко характерно взаимопроникновение, значительное совпадение понятий “парадигма” и “теория”. Справедливо указывая на избирательные, не дающие всеобъемлющей картины общества, свойства парадигмы, последний делит их на три основные группы: структурные, или макроуровневые; интерпретивные, или микроуровневые, работающие с мотивированным человеческим поведением; и объединительные, или “диалектические”, стремящиеся к синтезу первых двух26. Само понятие “группа парадигм”, по сути, превращается в “группу теорий”. Критерием, на основании которого та или иная теория причисляется к определенной группе парадигм, скорее становится столь болезненная для теоретиков несостыковка между макро- и микроуровнями социологического анализа27, нежели характер научного мировоззрения. Поэтому и распределение теорий по парадигмам у Давыдова и Кравченко 23 Давыдов Ю.Н. Введение // История теоретической социологии. В 5 томах. Т.1. От Платона до Канта. М., 1995. С. 11 24 См.: Ritzer G. Contemporary Sociological Theory. P. 390-393; Effrat A. Power to the Paradigms; An Editorial Introduction / Sociological Inquiry. 1972. Vol.42. P.3-33 25 Кравченко С.А., Мнацаканян М.О., Покровский Н.Е. Социология: парадигмы и темы. М,. 1997. С. 21 26 См.: Там же. С. 22 27 См.: Collins R.E. Is 1980s Sociology in the Doldrums? // American Journal of Sociology. 1986. Vol.91. P.13361355; Eisenstadt S.N.; Helle H.J. General Introduction to Perspectives on Sociological Theory // Eisenstadt, S.N.; Helle H.J. (eds.) Macro-Socioogical Theory. L., 1985. P.1-3, 1-3 23 не совпадают. Последний относит к макроуровневым функционализм, неомарксизм, социологию конфликта; к микроуровневым – теорию социального действия Вебера, теории символического интеракционизма, феноменологию (у Давыдова феноменология, как и неомарксизм вместе принадлежат постмодерну); к объединительным – интегративную социологию П. Сорокина, генетический структурализм Бурдье и т. д. Современное обществоведение, в целом, и западное, в особенности, причисляют теории к рангу “направляющих стратегий” (orientingstrategies), которые могут потерять свое влияние, могут обрести его вновь, но крайне редко исчезают бесследно. Однако и среди западных ученых возникают сомнения по поводу отождествления теорий с парадигмами. Они вынуждены признать неизменяемость основополагающих принципов теории. “Конечно, случаются перемены и внутри направляющих стратегий, и в отношениях между ними. Происходит пересмотр и переосмысление идей. Без сомнения есть спор и состязание идей. Тем не менее теоретический рост, в смысле последования, порождения или замены одной стратегии другой, “лучшей”, – явление весьма нечастое”28. Теории – это системы идей, множественные для данной парадигмы. Не существует одной единственной теории, которая охватывала или характеризовала все факты в своей области. Мы обнаруживаем, что ни одна теория не в состоянии воспроизвести все количественные показатели определенного этапа в науке так, как это делает парадигма. В соотношении с парадигмами теории лишь способствуют их оформлению. При этом действуют одновременно несколько взаимосвязанных теорий, одна из которых может играть доминирующую роль. Парадигмы, своего рода, производные теоретических систем. Они хоть и охватывают все основные характеристики отрасли или науки в целом, однако по сравнению с теориями они более статичны. Теории динамичны по форме – они способны вбирать в себя все новое, пропускать сквозь свою призму все общественные явления, обогащаться и самосовершенствоваться, при этом все основные положения и принципы теорий остаются незыблемыми. Парадигмы же не могут совершенствоваться или изменяться по форме – они могут быть или отвергнуты, или же принципиально и основательно пересмотрены. Концепция Куна выглядела бы пустой фантазией, если бы ему не удалось убедительно показать, что “нормальная” наука способна успешно развиваться. Нормальная наука, – пишет Кун, – это “исследование, прочно опирающееся на одно или несколько прошлых достижений – достижений, которые в течение некоторого времени 28 См.: Wagner D.; Berger J. Do Sociological Theories Grow // American Journal of Sociology. 1985. Vol.90. P. 702 24 признаются определенным научным сообществом как основа для развития его дальнейшей практической деятельности”29. Уже из самого определения следует, что речь идет о традиции, то есть наука понимается как традиция. Прошлые достижения, лежащие в основе этой традиции, и выступают в качестве парадигмы. Кун, однако, показал, что традиция является не тормозом, а, напротив, необходимым условием быстрого накопления знаний. И действительно, сила традиции как раз в том и состоит, что мы постоянно воспроизводим одни и те же действия, один и тот же способ поведения при разных обстоятельствах. Поэтому и признание той или иной теоретической концепции означает постоянные попытки осмыслить с ее точки зрения все новые и новые явления, реализуя при этом стандартные способы анализа или объяснения. Это организует научное сообщество, создавая условия для взаимопонимания и сопоставимости результатов, и порождает ту “индустрию” производства знаний, которую мы и наблюдаем в современной науке. Таким образом, “нормальная наука” очень быстро развивается, накапливая огромную информацию и опыт решения задач. И развивается она при этом не вопреки традициям, а именно в силу своей традиционности. Пониманием этого факта мы и обязаны Томасу Куну. Его с полным правом можно считать основателем учения о научных традициях. Конечно, на традиционность в работе ученого и раньше обращали внимание, но Кун впервые сделал традиции центральным объектом рассмотрения при анализе науки, придав им значение основного конституирующего фактора в научном развитии. Парадигма становится парадигмой только в том случае, если порождает традицию, если развивается как во времени, так и в пространстве, видоизменяясь и сообразуясь с новыми условиями жизни. Даже активный сторонник рассмотрения парадигмы как эталонного исследования, шведский историк социологии Томас Бранте признает: “Это значит, что господствующий образец перерабатывается “учениками” и грядущими поколениями: перерабатывается и перетолковывается, и область исследования постепенно меняется”30. Более того, парадигма предполагает развитие и самого объекта познания, то есть содержания той сферы действительности, которую призвана объяснить. Выраженная через парадигму область научного поиска неизбежно будет меняться с продолжением исследований. И новое определение действительности может показаться очень далеким от 29 Кун Т. Структура научных революций. С. 249 Бранте Т. Теоретические традиции социологии // Монсон П. Современная теоретическая социология: проблемы, традиции, перспективы. СПБ., 1997. С. 432 30 25 первоначального. Одновременно, как нетрудно понять, парадигма социализирует молодых специалистов, воспитывая в них вполне определенные предпочтения и взгляды на свой предмет и пути его постижения. Именно так рождается традиция, которая, в свою очередь, характеризуется вполне определенным представлением о действительности, выстроенной по данному “образцу”; методами и практическими приемами добычи знаний, также развивающимися но вместе с тем не изменяющими традиции по сути; соответствующими представлению об исследовательской сфере и специфической методологии теориями, то есть объяснительными моделями и схемами; социальными условиями, как то организация самого сообщества ученых, отношения внутри него и с внешним миром31. Итак, парадигма служит точкой отсчета в развитии самостоятельной традиции и одновременно тем стержнем, на который нанизываются и необходимые допущения, и методологии, и теории. Последние, таким образом, оказываются более мелким делением внутри традиции, основанной на парадигме. Как форма научных рассуждений, они обеспечивают единство знания, связуя факты и гипотезы с общими закономерностями. Они подтверждают примерами, поясняют и проясняют те исследовательские начинания, которые могут быть выполнены в рамках определенной традиции и для ее утверждения. 31 См.: Бранте Т. Теоретические традиции социологии // Монсон П. Современная теоретическая социология: проблемы, традиции, перспективы. С. 433-434 26
