§ 3. Чувственное и логическое (абстрактное) познание

§ 3. Чувственное и логическое (абстрактное)
познание
Единство образных и знаковых
компонентов в чувственном познании
В современной философской и психологической литературе чувственное познание рассматривается как единство сенсорных
данных, содержательных схем мышления, культурно-исторических образцов. В последнее время внесены серьезные изменения
прежде всего в понимание природы такой формы познания, как
ощущение. Имеет место даже отрицание правомерности его вычленения как элемента сознания, поскольку в нем нет разделения
на субъект и объект, а непосредственно нам дано не ощущение, но
восприятие. Выявлена также своего рода гетерогенность чувственного познания, включающего не только образы, но и знаки, что
вносит существенные уточнения в прежние представления о познании как отражении, выявляет репрезентативный характер многих элементов и структур познавательной деятельности. Обосновывается, что чувственные ощущения — звук, вкус, цвет, ощущения тепла, холода и др., определяясь природой анализаторов,
являются в то же время знаковыми обозначениями физической
природы раздражителей, которая недоступна непосредственно
чувственному познанию и раскрывается лишь опосредованно, логическими и теоретическими средствами.
В связи с этим необходимо вспомнить давнюю дискуссию о
том, является ли ощущение знаком или образом. Еще в 1866 году
Л. Фейербах критиковал «физиологический идеализм» известно-
46
Часть I. Философия познания
го ученого И. Мюллера. Мюллер утверждал, что одна и та же
внешняя причина в различных органах чувств возбуждает различные ощущения соответственно природе каждого органа чувств.
Это был так называемый закон специфических энергий нервов,
из которого делался вывод о том, что индивид ощущает только себя. Ученик Мюллера Г. Гельмгольц, известный физик, физиолог,
автор основополагающих трудов по физиологии слуха и зрения,
пришел к заключению, что наши ощущения — это только знаки
внешних объектов, а не воспроизведение их с той или другой степенью сходства. Таким образом, вывод, касающийся модальности
ощущений, он распространил на ощущение в целом. Обращение
к истории науки не теряет своей актуальности, поскольку приведенный материал стал предметом философской оценки в работе
В.И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», идеи которой
и положения теории познания как теории отражения десятки лет
рассматривались как основополагающие. Ленин занял противоположную позицию, рассматривая ощущения лишь как субъективный чувственный образ действительности, отрицая утверждения Гельмгольца о их знаковой природе.
Таким образом, не был понят тот факт, что в чувственном познании имеет место диалектика образного и знакового, что ощущения, представляющие собой форму чувственного соответствия
свойствам объекта, определяются функциональной организацией
анализаторов, не содержат непосредственных сведений о физической природе воздействующих на органы чувств элементов
действительности и, следовательно, являются своеобразной системой внутренних знаков. Происходит кодирование физических качеств в естественных знаках — конкретных видах ощущений. Отрицание знаковой формы чувственного отражения приводит к наивно-реалистическому отождествлению чувственной картины
объективной действительности с самой этой действительностью.
Чувственное познание предстает как единство изображения и
обозначения. Из знаковых элементов, замещающих физическую
природу и свойства объекта, формируется образ объекта, воспроизводящий его структуру. Непосредственно из ощущений человек
не может узнать, какова физическая природа объекта-раздражителя. Большинство явлений материального мира, в частности такие,
как радиоактивное излучение, электромагнитное поле за пределами видимого спектра, гравитационное, электростатическое и магнитное поля, ультразвук и другие, вообще недоступно человеческим органам чувств. Как известно, для их восприятия применя-
Глава 1. Современная философия познания
47
ются соответствующая аппаратура, различного рода посредники,
но главное — вступает в действие умопостижение, теоретическое
знание. Как полагают исследователи, оно исходит из показаний
анализаторов, но вместе с тем настолько выходит за их пределы,
что степень познания человеком окружающего мира определяется
в значительной мере не изначальной человеческой природной организацией, но уровнем развития его мышления и общественной
практики, коммуникациями и культурным контекстом (Н.И. Губанов). Это говорит о тесном взаимодействии, единстве биологических, социальных и культурных факторов наших действий.
Именно эти идеи разрабатывают известные во всем мире чилийские нейробиологи Р. Матурана и X. Варела, которые исходят
из того, что «наш опыт теснейшим образом связан с нашей биологической структурой» и можно установить соответствие между состоянием нейронной активности и, например, цветом (хотя и не с
длинами волн, являющимися физическими характеристиками
цвета). Такое соотношение, в свою очередь, определяется индивидуальными особенностями человека, но не свойствами объекта,
при этом цветовая активность нейронов, например восприятие зеленого цвета, может быть вызвана не только зеленым цветом объекта, но и различными световыми эффектами, воспринимаемыми
как зеленый цвет. В любом случае восприятие свойств объекта или
пространства, времени «несет на себе неизгладимую печать нашей
собственной структуры» и осознание этого делает нас не столь уверенными в собственном опыте, по крайней мере, мы начинаем понимать, что имеем дело не с «пространством мира», а с полем нашего зрения, не с «цветами реального мира», а с хроматической
сферой нашего зрения. Это не означает, что мы не можем познавать реальный мир, но значительно усложняет представления об
этом процессе, требуя «знания о знании и познании», обязательного понимания того, что биологическая и социальная составляющая
наших действий неотделима от того, каким этот мир нам кажется.
Мы не можем, как это делают представители «наивного реализма»,
спрашивать себя: каков мир сам по себе, но должны осознавать,
что «каждый акт познания рождает некий мир», который мы создаем вместе с другими людьми, и только поэтому (и в этом контексте) возникает возможность представлений о «вещи» и ее описания.
Удивительная художественная иллюстрация бесконечной
сложности и богатства чувственного восприятия мира содержится в романе немецкого драматурга и прозаика П. Зюскинда «Парфюмер. История одного убийцы» (М., 2002) — «до дрожи пре-
48
Часть I. Философия познания
красного романтического детектива». Это своего рода «поэма»,
воспевающая одно чувство — обоняние гения, огромный мир запахов и описывающая жизнь героя-чудовища, обладающего этим
миром. Все богатейшие возможности чувственного восприятия,
влияния его на людей, на их общение переданы в грандиозной
метафоре запаха — «универсальной подсознательной всеохватной связи между людьми» с неисчерпаемыми возможностями интерпретаций.
Для понимания новых идей о восприятии значимы исследования специалистов в области эволюционной теории познания, рассматривающих развитие познавательных способностей человека
как важнейшее условие эволюции в целом. Один из ведущих немецких ученых этого направления Г. Фоллмер утверждает совершенно определенно: познавательные способности человека являются врожденными и наследуемыми. Они соответствуют миру как
субъективные задатки, точно согласующиеся с законами действительности именно потому, что они сформированы эволюционно в
ходе приспособления к миру и его законам. Это и делает возможным выживание и успешную деятельность человека, тем более потому, что врожденные структуры познания — это адаптивные
(приспособительные) структуры, совпадающие, хотя бы частично,
со свойствами и структурами реальных «вещей».
Восприятие как выдвижение гипотезы и придание
смыслов сенсорным данным
Новые представления о чувственном познании складываются и
под воздействием исследований в области теории восприятия, где
разрабатываются различные подходы к анализу перцептивной динамики. Так, значимыми для теории познания стали субъектный,
конструктивистский, прогностический и когнитивно-структурный
подходы (по классификации В.А. Барабанщикова). Эти исследования, в частности, показали, что сенсорные данные, будучи результатом воздействия объекта на органы чувств, вместе с тем недостаточны для разграничения реальности и иллюзий, не являются
собственно познавательным образом, знанием как таковым.
Как показали исследования известного ученого, профессора
бионики Эдинбургского университета Р. Грегори, из одних и тех
же данных можно «вывести» совершенно разные объекты. Сенсорные данные — это лишь материал, в котором субъекту представлено предметное содержание и который в процессе восприятия подвергается различным способам переработки уже неотра-
Глава 1. Современная философия познания
49
жательного характера — выбору, категоризации, интерпретации
и т. д.
Принципиальным является то, что познание предстает здесь
скорее как процесс выдвижения перцептивных (перцепция — восприятие) гипотез, предсказание новых объектов, свойств, процессов, а затем их апробация. Это означает, что познание не является
«копированием» действительности, оно осуществляется как выдвижение субъектом предположений, т. е. принципиально иная процедура, фундаментальным условием которой становится «структура
человека» — система биологических свойств, а также личностных,
культурно-исторических, предметно-практических предпосылок,
установок, в целом ценностных ориентации субъекта.
Таким образом, познавательный процесс, не сводимый к отражательным процедурам получения чувственного образа как «слепка» вещи (по Дж. Локку), предстает сегодня в системе избирательной, проективной, интерпретирующей деятельности субъекта,
опосредованной его социальным и культурно-историческим опытом. Но в таком случае на передний план выступают иные параметры и характеристики познавательной деятельности, а прежние, в
частности адекватность, соответствие, уточняют свое содержание.
Адекватность чувственного познания, предполагая соответствие
сенсорных данных характеристикам объекта, вместе с тем непосредственно зависит от имеющихся у субъекта наборов понятий и
гипотез, а также от установок и наработанных познавательных
схем. Все эти средства, особенно выдвижение гипотез, обеспечивают процедуру интерпретации, или осмысления, в результате чего
чувственные данные получают предметные смыслы, а восприятие
оказывается тесно связанным с пониманием.
Обращение к проблеме понимания в познавательной деятельности — это тоже признак нового видения познания. Методология и философия понимания, разрабатываемые традиционно герменевтикой, не распространялись на гносеологию и на чувственное познание в частности. Последние десятилетия феномен
понимания исследуется и в этих областях философского знания.
В семантической концепции понимание рассматривается как интерпретация, т. е. приписывание, придание смысла объектам,
например явлениям природы, или выявление смысла в тех случаях, когда смыслы уже заданы при создании того или иного объекта, как в случае языка, текстов, произведений искусства. И поскольку любое восприятие предполагает предметную осмысленность сенсорных данных, постольку мы постоянно имеем дело с
50
Часть I. Философия познания
этим первичным уровнем понимания уже в самих исходных актах
чувственного познания.
Такое видение понимания, как показал АЛ. Никифоров, ставит проблему «индивидуального смыслового контекста», который, при всей его личностной неповторимости, вместе с тем имеет и общее со смысловыми контекстами других индивидуальностей. Эта общность базируется на общности знаний о реальном
мире и повседневной практики людей. В целом индивидуальный
смысловой контекст представляет собой открытую систему, изменяющуюся на протяжении всей жизни индивида, поскольку изменяются знания, личный жизненный опыт, цели, приобщенность к культуре, профессиональные навыки и т. п. Восприятие и
осмысливание окружающей действительности и происходит в
рамках индивидуального контекста познающего субъекта.
Необходимо учитывать еще одну фундаментальную особенность восприятия — его целостность. Традиционно в эмпирической психологии целостность объясняют как интегративный образ, складывающийся в результате синтеза исходных элементов.
При этом учитывается, что способ построения и интеграции перцептивных образов задается предельно широким целым — «образом мира», через который в каждом акте восприятия участвует
опыт познания и жизнедеятельности субъекта, далеко выходящий
за пределы наличной ситуации. Целостный образ, включающий
чувственные образы разных уровней общности, выходит за рамки
субъективного настоящего и несет, наряду с конкретным локальным знанием и индивидуальным контекстом, самую общую информацию о действительности. Таким образом, включенность
объекта в познавательную деятельность субъекта обеспечивает интеграцию и целостность чувственного образа, предполагающие
обязательный выход за пределы показаний органов чувств на основе теоретического знания, мышления и общественно-исторической практики; соответственно в содержание восприятия включается также и то, чего нет в воздействиях непосредственных раздражителей.
Обращение к феномену понимания, что является несомненно
новым шагом для теории познания, позволяет также увидеть новые
аспекты и смыслы целостности восприятия. В этом случае существенной становится трактовка понимания как интегративной функции схватывания сенсорных данных или фактов в их единстве и целостности. На уровне не только абстрактно-логического, но и
чувственного познания субъект всегда имеет дело с «презумпцией
Глава 1. Современная философия познания
51
целостности» и конкретного смысла. Выдвигаемые относительно
объекта гипотезы (объект-гипотезы) предполагают своего рода
предпонимание, основанное на предшествующем опыте, традициях, образцах и схемах. При этом построение целостности или понимание никогда не происходит механически, на основе суммирования сенсорных данных, но всегда требует отрыва от наличного
материала — воображения, интуиции, своего рода «достраивания»
фрагментов до целостного вида.
Рассмотренные новые подходы и трактовки чувственного
познания, как представляется, в определенном смысле возрождают и переосмысливают забытые старые идеи, которые в неадекватной форме прозревали существенные моменты познавательной деятельности.
В частности, это идея апперцепции, введенная еще Г. Лейбницем, стремившимся показать влияние «прошлого сознания» и
опыта на познание в противоположность идее tabula rasa, т. е.
«чистой доски», в виде которой Дж. Локк представлял познающую душу субъекта. Переосмысленная Кантом в концепции априорных форм, идея апперцепции обрела самостоятельную жизнь
в психологии (И. Гербарт, В. Вундт). Там она воплотилась в осознании того факта, что всякое восприятие интерпретируется на основе прежнего опыта, в зависимости от сложившихся интересов и
накопленного запаса представлений. Удаляясь от представлений о
знании как воспоминании по Платону, от «врожденности» идей
(нативизм) или от кантовского априоризма, идея апперцепции
все больше сближалась с современной идеей влияния на познавательную деятельность знаний, умений, ценностей личности, ее
мировоззрения, образования, жизнедеятельности, социального
опыта в целом (понятия гештальта, установки, парадигмы, объект-гипотезы и др.).
Особая роль зрительного восприятия и визуального
мышления в европейской культуре
Обращали ли вы внимание на то, как много в нашем научном
языке словосочетаний, обозначающих действия и образы, связанные со зрением? Например, визуальная культура, кругозор, зримое
пространство, зеркальное отражение, перспектива, понимающий
глаз, всевидящее око, наглядные схемы, визуальное мышление,
объект эстетического видения, зрительное представление, окулярцентризм и многие другие. В них представлены не только биологические, но познавательные, мыслительные и культурно-истори-
52
Часть I. Философия познания
ческие моменты, единство которых хорошо выражено в таком феномене европейской культуры, как оптическая, или визуальная,
метафора, выполняющая особые функции в познании и языке, искусстве и науке, религии и философии — культуре в целом. Визуальное мышление, существующее наряду и в связи с вербальным
мышлением, порождает новые образы и наглядные схемы, отличающиеся автономией и свободой по отношению к объекту зрительного восприятия. Они несут определенную смысловую нагрузку,
делают значения видимыми и порождают многообразные зрительные метафоры. Вместе с тем, как отмечал М. Мерло-Понти в работе «Око и дух», видение — это данная человеку способность быть
вне самого себя, «изнутри участвовать в артикуляции Бытия», и
глаз как «окно души» совершает чудо, когда, оставаясь в темнице
тела, позволяет душе воспринимать существующую вне ее красоту
Вселенной.
Фундаментальная значимость для европейской культуры гегемонии зрения и визуальной метафоры стала осознаваться достаточно давно. Еще со времен Платона и Аристотеля греки понимали познание как род видения, созерцания, и отношение к сущему
они проясняли себе через зрение.
История становления и развития зрительного восприятия европейцев представляет особый интерес. В частности, исследователи отмечают, что стиль зрения, основанный на законах перспективы, — это скорее стиль зрения городского человека, способ
перспективного изображения объектов на полотне, увлекавший
художников. Потребовалось более пятисот лет специального обучения и воспитания, чтобы приучить глаз и руку к перспективе,
но и сегодня ни глаз, ни рука ребенка и даже взрослого без специального обучения не подчиняются этой тренировке и не считаются с правилами перспективного единства. Воспитанные с детства
на изображениях определенного типа, мы видим так, как рисуем.
Не только в живописи, но и при создании художественных текстов авторы нуждаются в особом способе узрения с помощью рисунков, что нашло отражение в рукописях А.С. Пушкина,
М.Ю. Лермонтова, Ф. Кафки и многих других. Видеть невидимое — истинная страсть Кафки. «Я хотел бы видеть и увиденное
удержать, это и есть моя страсть», — говорил он. Рисунки как видимые «следы» помогают ему в стремлении удержать невидимое,
даже если представляют собой некоторые недорисованные образы, лишенные правильных пространственных пропорций и
собственного горизонта, они позволяют видеть и разглядывать.
Глава 1. Современная философия познания
53
В соответствии с критериями классической рациональности и
научности глядение не должно было сопровождаться ни воспоминаниями, ни духовными усилиями, а должно было представать как
внешний механический процесс, в котором психические моменты
полностью отсутствует. Эти требования, содержащие также каноны геометрической оптики Ньютона, в свою очередь, были включены в теорию восприятия и традиционную гносеологию как теорию отражения и сегодня пересматриваются, как это было уже неоднократно отмечено. Особую значимость приобрела способность
созерцать, мыслить умозрительно в философском творчестве. Это
подметил, в частности, Хайдеггер по отношению к диалектике Гегеля, которая спекулятивна (speculum — зеркало) в том смысле, что
представляет собой саморефлектирующее, т. е. зеркальное отражение, и созерцание как постижение противоположного в его единстве. Вместе с тем исторически сложившиеся тесные связи метафоры зеркала, оптической метафоры и теории познания в современной философии подвергаются критическому анализу как
устаревшие непродуктивные представления. Однако визуальные
метафоры в целом являются, по-видимому, коренными интуициями европейского человека, и необходимо заново оценить, переосмыслить их место и роль в современной культуре. Сегодня отмечается возрождение интереса к этой проблематике, в первую очередь в философских и психологических исследованиях.
Абстрактное (логическое) познание. Соотношение
категорий «рассудочное» и «разумное»
Во второй половине XX века отечественная теория познания
как бы перестала нуждаться в категориях рассудка и разума, широко представленных в традиционной гносеологии. Это вызвано
прежде всего заменой данных понятий категориями абстрактного
и рационального (в отличие от чувственного), а также тем, что понятие разума в ходе его уточнения в гносеологических текстах, по
существу, было обеднено, сведено к действию по нормам и правилам, т. е. к рассудку, с которым и стало отождествляться рациональное. Вместе с тем богатство идей о специфике и взаимоположенности категорий рассудка и разума, как низших и высших стадий
мышления, представленное в работах классиков немецкой философии Канта и Гегеля, до сих пор не утратило самостоятельной философской и эпистемологической значимости. В полной мере современны также фундаментальные идеи Канта о единстве теоретического и практического разума, о нравственных и эстетических
54
Часть I. Философия познания
предпосылках и принципах познания и мышления, в целом об укорененности разума в культуре.
По Канту, знание, полученное благодаря чувствам, переходит
к рассудку, «подводящему созерцание под категории», и достигает зрелости в разуме — «высшей инстанции» для обработки наглядных представлений, подведения суждений и понятий, получаемых рассудком, под принципы и идеи. Рассудок осуществляет
упорядочивающую, систематизирующую функцию в мышлении,
вводит его в определенные фиксированные нормы и структуры.
Он имеет своим предметом конечное и обусловленное, тогда как
разум — бесконечное и безусловное, обладает «способностью давать принципы». Особое значение имеют теоретические принципы, обладающие всеобщим и необходимым характером, — априорные предпосылки, предшествующие опыту и не зависящие от
него, в рамках которых и осуществляется рассудочное мышление.
Создавая по логическим законам понятия и абстракции различного рода и оперируя ими по заданной схеме и правилам, рассудок не вникает при этом в содержание и природу тех и других —
это «некритический рассудок», по Гегелю. Он же в «Науке логики»
отмечает, что рассудок в своей «абстрактной всеобщности» и противоположности непосредственному созерцанию, имеющему дело
с конкретным, предстает как жесткое и определенное мышление.
Но тем самым рассудок становится «существенным моментом образования», поскольку «образованный человек не удовлетворяется
туманным и неопределенным, а схватывает предметы в их четкой
определенности». Обучение таким формам мышления предполагает возможность и полезность «автоматизма» рассудка, элементы
которого представлены уже у высших животных, а в высоко развитых формах существуют в компьютерной технике, созданной человеком.
Разумное познание в соотношении с рассудочным обладает
иными особенностями — предполагает рефлексию, содержательную критико-аналитическую оценку понятий и правил оперирова- .
ния ими. Если рассудок дискурсивен, т. е. действует только по правилам логической дедукции — вывода из предыдущего знания, то разум опирается не только на логику, но и на интуицию, творчески
активное начало, может ломать нормы и правила, старую логику и
создавать новую, которая с позиций рассудка может восприниматься даже как «безумие». По Гегелю, «рассудок определяет и
твердо держится за свои определения», разум же рефлексивен и диалектичен, он отрицает их, чтобы «породить всеобщее и постичь в
Глава 1. Современная философия познания
55
нем особенное». Осознанное и целенаправленное оперирование
понятиями, исследование их природы делают разум высшей творческой формой теоретического освоения действительности, предполагающей синтез знания высокого порядка. Однако рассматривать отдельно рассудок и разум можно только в аналитическом рассуждении, в реальном мышлении они существуют в единстве и
взаимодействии. Нет «чисто» рассудочного или разумного способа
познания, они с необходимостью дополняют и предполагают друг
друга. Вместе с тем четкое разведение понятий рассудка и разума,
понимание необходимости их взаимодействия, взаимодополнительности — условие современных представлений о познании. Оно
получило возможность опереться на данные нейрофизиологии:
открытие функциональной асимметрии мозга и выявление двух
типов мышления — левополушарного и правополушарного.
Оба полушария способны воспринимать и перерабатывать
информацию, представленную как в словесно-знаковой, так и в
образной форме, различие сводится только к способам оперирования знаками и образами. Левополушарное мышление, которое,
по-видимому, можно сопоставить с представлениями о рассудке,
создает однозначный контекст в виде строго упорядоченной, логически организованной системы. Это упрощенная «модель» реальности, где из множества связей представлены только немногие — однозначные, внутренне не противоречивые, наиболее
значимые и стабильные. Упрощение и неполнота отражения реальности левополушарным мышлением вызваны необходимостью передавать информацию в речи без значительных искажений. Правополушарное мышление — образное, его функция —
одномоментное схватывание бесконечных связей, в ходе которого формируется целостный, полнокровный образ. При этом подключается прошлый опыт, сформировавшаяся ранее картина реальности, а многозначные элементы образа взаимодействуют
между собой. Правополушарное мышление соответствует, по-видимому, представлениям о разуме. Оно незаменимо, когда информация сложна и противоречива, принципиально не сводится к однозначному контексту; когда связей существенно больше тех, которые могут быть упорядочены, и многие из этих связей остаются
неосознанными. Неосознаваемая информация, по-видимому, лежит в основе интуиции, способствует формированию пред-знания, пред-понимания — в целом адекватного образа исследуемого явления, не проявленного и невербализованного. Отсюда возможности правополушарного мышления — далеко выходить за
56
Часть I. Философия познания
рамки непосредственного чувственного восприятия. Очевидно,
что два типа мышления тесно взаимосвязаны и взаимодействуют
в творческом мышлении. Данные о лево- и правополушарном
мышлении в определенном смысле подтверждают правомерность
подхода к познанию с позиций взаимосвязи рассудка и разума —
категорий, давно используемых в философии.
Рассмотрение абстрактно-логического мышления как дифференциации и взаимодействия рассудка и разума, а также понимание
чувственного познания как взаимодействия знаковых и образных
компонентов, сенсорных данных и культурно-исторически обусловленных схем мышления — все это приводит к мысли о том, что традиционное «ступенчатое» деление познания на чувственное и логическое — это весьма грубая и приблизительная абстракция. Речь
должна идти не столько о «ступенчатости» и поэтапности — «от живого созерцания к абстрактному мышлению, от него к практике...»
(В.И. Ленин), сколько о взаимодополнительности, органическом
слиянии непосредственных и опосредованных, знаковых и образных, логически-рассудочных и интуитивно-смысловых моментов в
каждом акте и виде познавательной деятельности. Можно говорить
лишь о специфическом сочетании и проявлении этих компонентов в
равноценных формах познания.
Литература
Основная
Брагина Н.Н., Доброхотова Т.Л. Функциональные асимметрии человека. М , 1988.
Грегори Р. Разумный глаз. М., 1979.
Губанов Н.И. Чувственное отражение (Анализ проблем в свете современной науки). М., 1986.
Лекторский В.А. Эпистемология классическая и неклассическая. М,
2001.
Матурана У.Р., Варела Ф.Х. Древо познания. Биологические корни человеческого понимания. М., 2001.
Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. СПб., 1999.
Никифоров A.Л. Семантическая концепция понимания // Загадка человеческого понимания. М, 1991.
Опенков М.Ю. Развитие визуального мышления и компьютерная революция// Когнитивная эволюция и творчество. М., 1995.
Розин В.М. Визуальная культура и восприятие. М., 1996.
Глава 1. Современная философия познания
57
Дополнительная
Арнхейм Р. Искусство и визуальное восприятие. М., 1974.
Жуковский В.И., Пивоваров Д.В. Зримая сущность (визуальное мышление в изобразительном искусстве). Свердловск, 1991.
ЗюскиндП. Парфюмер. История одного убийцы. М., 1999.
Мерло-Понти М. Око и дух. М., 1992.
Подорога В. А. Страсть к свету. Антропология совершенного // Совершенный человек. Теология и философия образа. М, 1997.
В о п р о с ы для с а м о п р о в е р к и
1. Как сочетаются образы и знаки в чувственном познании?
2. В чем суть концепции Р. Матураны и X. Варелы о связи опыта с
биологической структурой человека?
3. Как связано восприятие с выдвижением объект-гипотез?
4. В чем суть семантической концепции понимания?
5. Как соотносятся категории рассудка и разума в классической
концепции познания?
6. Что такое визуальная метафора и какова ее роль в европейской культуре?
7. Что такое левополушарное и правополушарное мышление?
8. Каково соотношение чувственного и логического познания?
9. Объясните значение понятия «апперцепция».
10. Какая процедура лежит в основе восприятия — отражение или
интерпретация?