БЕЗ ОТЦА

Оля Калмыкова. Без отца.
1
БЕЗ ОТЦА.
Моему брату Юрию посвящается.
Батя - мужчина 45 лет
Маман - эффектная крашеная блондинка, за 40
Платон – 25 лет
Софийка – 20 лет
СЦЕНА 1.
БАТЯ, МАМАН.
На заднике - экран. На авансцене дверь торцом, которая визуально делит сцену на
две половины. За дверью на полу небольшая круглая платформа, которая немного
возвышается над уровнем пола. Визуально, ровно половина платформы на одной стороне
сцены, вторая – на другой. На сцене два световых пятна. В правом (от зрителя), на
стуле сидит Батя. Его поза, выражение лица – довольство собой. В левом, в кресле
женственно сидит Маман, каждое её движение направлено на соблазнение.
В какой-то момент они начинают говорить вместе и несколько секунд говорят, не
останавливаясь, уверенные в том, что другой должен замолчать. Вместе
останавливаются. Смотрят друг на друга: Она – всем видом показывает ему недоумение
уверенной в своих прелестях самки; Он – недоумение доминирующего самца. В этом
молчаливом споре выигрывает самец. Он начинает говорить. Она, ухмыляется.
БАТЯ: Добрый я человек, привлекательный я человек! Думаю иногда, вот пойти бы и
совершить что-нибудь такое… Деньги на благотворительность, например… Дескать, вот я
- Вася, сын Васи, а по паспорту – Василий Васильевич Платонов, даю деньги сироткам…
безвозмездно. Денег вам нате – много. Демонстрировать же имя моё широкой
общественности не надо. Даже запрещаю! «Дай вам Бог! - они все сразу со всех сторон, ой, господин Платонов, Вы непревзойдённых качеств человек! Да мы на эти деньжищи
детишкам памперсов, да нательного всякого там с игрушками… Заживёоом!...». «Да что
вы, - это я такой - да не стоит благодарностей… да я всей душой за цветы нашей
жизни…». Нет, добрый я всё таки человек, привлекательный я человек!...
Батя жестом показывает Маман, что теперь та может говорить.
МАМАН: Нет у нас хорошего мужика в России, ну нет, хоть ты тут вся расшибись.
Жидкий какой-то мужик, малохольный. Ходи за ним, сюсюкай, направляй. Конечно,
сюсюкнуть, направить – этого не жалко. Было бы ради чего! А то ведь башка-то есть,
Оля Калмыкова. Без отца.
2
соображает башка-то у нашего мужика. Но вот чтобы реализовать, найти силы прогнать
свою лень – это проблема. Я так скажу – бежать надо отсюда подальше, к Европе
поближе. Там хоть есть ради чего... Пожить, как женщина в истинном смысле этого слова.
Расслабиться. Холить себя и лелеять. Забыть про работу. Окружить себя благами
цивилизации… Нет у нас мужика для такой жизни…
Маман встаёт, кланяется, уходит.
СЦЕНА 2.
БАТЯ, ПЛАТОН.
БАТЯ: Сын! (пауза). Вася поди сюда!
Появляется Вася. В руках тарелка с солеными огурцами и зажженная свечка с
подсвечником. Виден стол, два стула. Батя из темноты достает чекушку, стакан.
Усаживаются. Батя выпивает.
БАТЯ: Кто сейчас не хочет денег, сын? Все хотят денег, ёшкин кот. Желательно много. И
хорошо бы сразу. Вот я, всю жизнь пахал как та лошадь. Завязок не было. На чужого
дядю, или там, на великое наше государство, туды его в качель, я никогда не гнул спину.
Ты слушай, сын, пока батя живой…
Матушка моя, как и твоя - учительницей начальных классов. Батя мой, Василь
Василич, царствемунебесное, не про коммуниста будет сказано… Было в нем много
гонора. Напьётся (а под конец он сильно стал закладывать) и давай мне толковать про
всякие там принципы, которыми он не может поступиться, мол, он интеллигентный
человек, и «не намерен марать свою честь и добывать себе земные блага посредством
лицемерно-договорных отношений». А тогда земных благ помене конечно было. Это как у
Пугачовой: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей»… чё-то там ещё «уо-уо, на-на-на-нана…»… ха… Нужно было отличатся недюжим умом и не менее недюжей
сообразительностью, то есть дюжей, или какой там… ну, короче, ты меня понял какой,
как грится… только так…
Проквасился твой дед в КБ, а под конец, когда рука совсем задрожала, пошел при
нем же дворником… Ведь не спроста потряхивало человека, неспроста рвало душу.
Хотелось всего как у брательника, а сообразить не мог, подступиться – соображалка не
работала, ёшкин кот… Дядька мой, та ещё шельма. Всю жизнь лесником, а вишь как
живёт сейчас, не хуже губернатора. В 90-е, когда лес то попёрли, все кому не лень, он
живо подсуетился и застолбил за собой процент. Мы с братвой когда лесом промышляли,
башляли ему процент, потому как он не признавал скидок на родственные всякие связи.
Оля Калмыкова. Без отца.
Выгодное, я те скажу, дело было…
3
Дед Петро - бойкий старикашка. Нас с тобой
переживёт… туды его в качель…
Твоего деда быстро скрутило – цирроз печени. В сорок с небольшим отошел...
Достань за шкафом ещё чекушку штоль… и матери молчок, понял…
Так вот, сын, слушай сюда! Без денег ты - никто и звать тебя – никак! Понял?...
Вася приносит чекушку. Батя выпивает. По мере того как он пьянеет, Вася все
меньше его слушает.
Знаешь ли ты, сосунок, какие мы дела делали, какие мы деньги имели? Да ты не
помнишь ни хрена – ты еще шибздиком в свои машинки играл. Воооот, а машинки да
всякая игрушечная хрень у тебя были заграничные. Помнишь, как твои кореша
выпрашивали поиграть? Можно было бизнес делать на прокате игрушек хе-хе-хе…
шучу… Да и что взять-то с их родичей? Всякие там швеи-мотористки и механики
швейного, блин, оборудования… текстильный край, туды его в качель…
Да… мы ездили на мерсах, жрали только в «Атланте», имели самых лучших телок
упс, только матери, чтоб про это – молчок… Хотя мать, ну что мать, догадывалась она
конечно, но помалкивала. Умная всё-таки Люська, баба. Понимала, что за мной как за той
стеной…
Помню, как крутануло меня от одной чики. Эх и баба была Лилька! Чуть из семьи
не ушел. Тебе тогда года три было. А она так зацепила, что хоть в петлю. Красивая – слов
нет. Фигура. Шмотки себе сама шила – вся округа завидовала. В компании – звезда. Прям
уважал себя, когда с ней выходил. Моя баба – смотрите. Не каждый сможет такую
завалить. От меня она ничего не требовала, вся такая независимая. Душу мне разрывало,
что она может, вот так просто, встать и уйти и ничего ей не скажешь, потому что к таким
нужен особый подход … И тут она мне, слышь, заявляет – беременна мол и рожать буду.
Я ей: ты это брось, мать. Какие на хер дети! Живи и наслаждайся. Фигуру не порть.
Говорю так, не то чтобы со зла. И не подумавши. Конечно, детей я не хотел. Но если бы
Лилька всё грамотно сделала, то пусть. А она как давай орать: да вали ты на хер, да без
тебя, козла, рожу и выращу, и дай бог, чтоб девка была, и чтоб на тебя не похожа... Ой, и
приложила она меня тогда трёхэтажным. Как ни крути – любила, стерва. Родила себе
девку. Не по-русски назвала еще - София. Ну, скажи, разве не херня – София Васильевна.
Смешно же, её богу. Растит, но меня не подпускает и фамилию свою дала. Хотя, конечно,
если б я настоял, что, мол, и мой ребенок, буду принимать участие и всё такое. Но как-то
всё не до этого было… Так что есть у тебя, брат, сестра. Может когда и свидитесь…
Оля Калмыкова. Без отца.
4
Батя выпивает. Молчат.
БАТЯ: А какие мы дела делали! Самые важные дяди в чинах из «серого дома» со мной на
«Вы», да «Василий Васильевич», да «как здоровье», «да как супруга с сынишкой»… Мы
имели всё и всех!... За деньги, Вася, любой Чин будет у тебя в распоряжении… Так что
стремись, сын, к деньгам. Будут деньги – будет всё. Вот тебе моё родительское
благословение. А если чмом по жизни останешься, так я тебя с того света достану! Жизни
не дам, если опозоришь фамилию! Мы – Платоновы ещё оставим после себя память!
Жопу порви, а человеком стань! Денег заработай столько, сколько подобает настоящему
мужику, вот тебе моё слово!... И сына роди! И непременно чтоб Васю – так у нас
повелось, обязательно сын и обязательно Вася… чтоб не прерывать эту, как её… связь
поколений… туды её в качель…
Вася подходит к двери что разделяет две половины сцены. Облокачивается на неё
спиной. ЗТМ.
СЦЕНА 3.
МАМАН, СОФИЙКА.
Освещается другая половина сцены. Комната Маман. Пышное, но безвкусное
убранство: массивная деревянная кровать с красным балдахином, ширма с не внятным
изображением чего-то китайско-японского, современный трельяж и т.п. Маман в
коротеньком шелковом халатике пьет кофе из маленькой чашечки. Чашечку держит
двумя пальцами, сильно отставив мизинец. Софийка в пижаме, скучает на полу,
прислонившись к кровати.
МАМАН: Софийка моя, девочка моя, жопочка ты моя прекрасная, София Васильевнааа…
И какая ты у меня вся-такая красавица уродилась! Слава богу, на отца своего, козла, не
похожа. Хоть за это ему спасибо... Только голос его прихватила. Оба орёте, как та
иерихонская труба… Глазищи-то, какие – большущие, карие! Ресницы и красить не надо,
без того тёмные и густые! Губы – пухленькие, просто сахар! Ножки хоть и не
фотомодельские, но форма очень хороша. Единственное – поправляться если будешь, всё
в ноги пойдёт, но этого же мы с тобой не допустим, правда, доча! Талия – красота,
хороший мужик с настоящими мужскими руками может обхватить. Такие лапищи у отца
твоего, кобеля были… помню... Животик – прелесть! Не много и немало. Плечики
узенькие, ручки не рабоче-крестьянские, но надо наращивать ногти… Правда, титечьки
маленькие, но это дело поправимое. В этом году твой день рожденья – особый.
Исполняется тебе двадцать два года двадцать второго февраля две тысячи второго года –
Оля Калмыкова. Без отца.
5
прям эта, как её, магия чисел. Так вот, в этот знаменательный день я хочу подарить тебе –
моей невозможно красивой доченьке, две очень важные в жизни женщины вещи – груди!
Сделаем тебе такую грудь, размера третьего, хотя может и четвёртого – это как доктор
скажет… так вот, такую грудь, чтобы ты быстренько на эту пару нашла себе подходящую
пару – как у меня ловко получилось, а дочь - оцени! Желаю тебе поймать на них
настоящего мужика, жопочка ты моя!
Допив кофе, Маман усаживает Софийку к зеркалу. Причесывает, красит,
одевает. Софийка периодически вяло протестует.
МАМАН: А что такое настоящий мужик, дева моя – это я тебе не раз говорила. Нет в этой
стране настоящих мужиков. Вот разве что отец твой… в смысле, урод еще тот…
Настоящий мужик это тот мужик, у которого в паспорте стоит французское гражданство
или, на крайний случай, Чехии какой-нить, или там Болгарии. А потом разберёмся. Нам с
тобой
непременно
уезжать
надо
в
европейские
державы.
Благо,
кое-какую
подготовительную работу мы с тобой проделали: подкопили денег, начали разучивать
языки, закончили хорошие курсы - маникюрша с международным дипломом. Живот я
себе отрезала, надо сейчас чё-нить с лицом придумать – обновить как-то… Да, время
идёт… Хоть я и ягодка опять, но скоро сморщусь, как та слива, если не буду усиленно
следить за мордой лица… Для начала подойдёт Испания, благо там Наташка с Маринкой
– примут на первое время, потом разберёмся…
Доочаа! Софийкааа! Какое всё-таки подходящее имя я тебе подобрала. С таким
именем жить надо только во Франции… Однозначно во Франции… Вот наша с тобой
задача, как грится, максимум! Ловись рыбка большая, хотя и малая для некоторых случаев
тоже сгодится…
Ярко накрашенная и броско одетая Софийка подходит к двери, облокачивается
спиной. ЗТМ.
СЦЕНА 4.
ПЛАТОН, БАТЯ.
Батя что-то бормочет за столом, он сильно пьян.
ПЛАТОН. Пацаны с детства звали Платоном… Батя как нажрётся, всегда об одном и том
же. И всё орёт… орёт… А я сидел и слушал. Если не удавалось вовремя свалить.
БАТЯ (переходя на крик): Вот сейчас я оклемаюсь… даааа… и замутим мы с Аркашей
новую кашу…. они с Генкой на днях звонили… говорят, есть намётки...
Оля Калмыкова. Без отца.
6
ПЛАТОН: Всему городу давно известно, что Аркаша, он же Аркадий Евсеев, сидит уже
четвёртый год. Было громкое дело по хищению гос.имущеста. Евсеев взял всё на себя. Я
особо не вникал, но дали ему много. А Генка умер от передоза сразу после суда...
В последнее время батя пил самогон, который варила соседка с первого этажа. Баба
Эмма, развернула свой бизнес после 98-го. Окно её кухни выходило во двор. Летом вся
местная алкашня покупала у неё самогон через это окно. Мой первый алкоголь - сэм от
бабы Эммы. Она не признавала возрастных ограничений. Бизнес есть бизнес. И он у
Эммы попёр. Наш народ на хорошее бухло денег не тратит, или жалеет. Это факт. Всё
определяет количество… Эмма сначала гнала качественный. Когда поняла, что брать всё
равно будут, потеряла всякий страх. Местные начали травиться. Тогда Светка с пятого
этажа умерла... на Эмму грешили. Светка с каким-то парнягой выпила этого пойла. Оба
вырубились. И что-то там с газом, утечка. Парняга очухался, вызвал скорую. Светку не
откачали. Ей было 23...
Отца быстро скрутило – цирроз печени. В сорок с небольшим отошел... В нашем
роду мужчины долго не живут. Так повелось…
Не сказать, что любовь у меня была к нему или уважение. Зачал, штаны купил,
накормил. И чтобы к восемнадцати годам без отцовского морального участия образовался
такой сын, какой ему нужен. (Обращаясь к отцу): Отец, я не умею читать мысли. (Тот
ничего не понимает).
Вот если бы он после девяносто восьмого на ноги встал… Мать жалко. Да и к нему,
осталось только это чувство… Жалко…
Про сестру не верилось. Как-то не реально. Не моё слово – сестра. Из чужой жизни.
Поэтому я не искал её. Смысл?
В пятнадцать лет первый раз сходил на разгруз. С тех пор крутился по мелочи, пока
диплом манагера не получил. Я бы не стал тратить время на вышку. Если бы не мать.
Вместо того чтобы двигать новые темы, я шел сдавать экзамены.
Потом армия. Железнодорожные войска. Ставропольский край г. Невинномысск
в/ч 43205, блин. Но дело, в конечном счёте, не в этом. Для меня география или понятия
типа престижные - не престижные войска не имели значения. Откосить красиво не
получилось, а бегать до 27-ми лет - не с руки…
Строили мы, как водится, дом типа – коттедж нашему командиру роты – он в
майорах ходил. Нас не обижал, к слову, кормил хорошо. Иногда выдавал пива …
Звуковая дорожка: Голос Ротного в интонациях официально-праздничного
обращения. Звук периодически фонит, некоторые слова повторяются эхом. Во время
речи Батя грозит кулаками невидимому врагу, бузит. Платон его успокаивает. Уводит.
Оля Калмыкова. Без отца.
7
РОТНЫЙ. «Сынки! Сосунки! Вам предоставляется, так сказать, возможность послужить
Родине… в моём лице и в лице моей драгоценной супруги – Настасьи Палны, укрепить,
так сказать, Родину с тылов. А что такое тыл, я вас спрашиваю? Из чего, вернее кого он
состоит? Молчите? Ну и правильно делаете, солдат должен выполнять приказы, а не
думать… Так вот, тыл состоит из ячеек общества, так сказать… Вот и постарайтесь
укрепить ячейку своего непосредственного командира, а то достала его со своей дачей
супруга евонная, драгоценная, Настасья Пална, … Надо, значит, строить, а то все кишки
вытянет… Кормить буду… много… А то силушка ваша богатырская на казённых харчах,
так сказать, далеко не попрёт…»
СЦЕНА 5.
ПЛАТОН.
ПЛАТОН: Тот посёлок уже несколько лет стоял. И ездила говнососка, выгребные ямы
чистить. Она же - Ассенизаторная машина на базе ГАЗ. Хотя по мне – народное название
отражает суть точнее. Я как-то поговорил с водилой. Мужик ничего оказался – шарит, что
к чему. Рассказал, как работает на себя. Купил в своё время подержанную машину, потом
другую взял - новую. Сказал, что не жалуется – работы хватает. Народ коттеджей
понастроил, а выгребные ямы чистить – желающих мало. Тогда я загорелся по той же
схеме попробовать. Отслужил. Как пришел, на следующий же день начал искать халтуру.
Три года брался за всё, что попадалось под руку: грузчик, дворник, кондиционеры
устанавливал, в автосервисе потёрся… Днями и ночами… Скопил на шаху подержанную,
стал таксовать. Таксовал года два. Параллельно присматривал будущих клиентов,
пробивал – что к чему. Свою первую Ассенизитароную машину на базе ГАЗ я назвал
«Аськой».
И дело пошло! Конкуренция тогда была слабая. Я работал в любое время дня и
ночи. Брался за всё. От захудалого туалетика где-нибудь в огороде, до крутой котеджной
системы.
Как-то услышал краем уха по радио передачу для садоводов – огородников про
чудо природы под названием Красные Калифорнийские Черви. Как они, все фекалии
перерабатывают в какое-то фантастическое удобрение. Разузнал, что к чему и наладил
производство. Пришло время пожинать. Первое время не мог поверить. Какое быстрое,
мало затратное и при всём том, прибыльное дело я откопал в обыкновенном дерьме!
Удобрения стали приносить не меньше, чем родная моя Аська. Взял еще новую.
Посадил на обе мужиков. Для червей площадь арендовал. На сбыт удобрений нашел
Оля Калмыкова. Без отца.
8
толковую тётю Валю. Она занялась охватом города, окрестностей. Потом, и на близ
лежащие области замахнулась. А тут время какое пошло - фермеры начали потихоньку
поднимать залежавшуюся целину, которая успела оскудеть за смутное время. Всем
понадобились удобрения…
Платон начинает бесцельно слоняться по своей половине сцены, потом выбирает
траекторию: от двери до правого портала.
Но. Что-то непонятное и сначала еле заметное... как будто сомнение, да это,
наверное, самое подходящее слово, сомнение… Делаешь, и параллельно идёт мысль: а
нужно оно тебе всё это? Может не мысль, а чувство. А мысль в то же время активно так
переубеждает: «Нужно, Платоша, Нужно! Всем нужно и тебе, значит, нужно. Отцу
твоему, покойному Василию Васильичу – нужно, а то ведь придёт с того света,
царствемунебесное, не про некрещеного будет сказано». Сначала как маленькая, но
навязчивая мошка… Но быстро и полностью захватило. Когда пахал, времени
анализировать не было, чтоли. А тут, будто завис. Это, знаешь, как если бы ты жил, жил,
потом пришел какой-то хрен с горы и сказал: «Не так живёшь, Платон». Ты посылаешь
этого хрена обратно на гору. Но в голове, или где там ещё, появляется сомнение, и оно
быстро становится главной мыслью. Стало как-то неинтересно и по инерции…
ЗТМ.
СЦЕНА 6.
ПЛАТОН.
На экране видеоролик «Сон Платона». Пока идёт видео, он ходит от портала до
двери. Постепенно ищет другие пути. Когда видео заканчивается, Платон уже не
останавливаясь идёт по вращающемуся кругу, но таким образом, чтобы всегда
оставаться на правой стороне сцены.
«Сон Платона».
Платон перед мольбертом. На мольберте коллаж: в центре большое фото отца,
вокруг него деньги, машины, бутылки, шприцы, рулетка казино, девушки и т.п. Платон
постепенно убирает все кроме фото и денег. Деньги зачеркивает черным фломастером,
одну купюру за другой.
Появляются три парня. «Вася, что ты делаешь, Вася?» - кричат эти парни. Они
заглядывают ему через плечо, появляются за мольбертом, под мольбертом, над
мольбертом… они везде и сразу, и кажется, что их очень много… но Вася делает своё
дело…
«Вась, ты что творишь? Это же твой отец!» – кричат эти парни. Их трое, они
кидают в него камни... но эти камни не долетают, они как-будто растворяются в полете…
«Меня зовут Платон!» - говорит он и этой фразой перекрывает бесконечный поток
слов, который льётся от этого множества множеств. «Платон».
Оля Калмыкова. Без отца.
9
СЦЕНА 7.
ПЛАТОН.
Платон идёт по вращающейся платформе, оставаясь в пределах правой стороны
сцены. Внимательно смотрит себе под ноги.
ПЛАТОН. Какая-то глупость. На одной из машин у меня работал Сергей Петрович –
толковый мужик, не пил вообще. Когда-то от него ушла жена, после чего был инфаркт.
Сергей Петрович выкарабкался и стал серьёзно заниматься здоровьем, травки всякие пил.
Почему Сергей Петрович? Не «Петрович» там, не Серега. Есть такие люди – ты знаешь,
которые с пеленок «Сергеи Петровичи» или там «Андрей Андреичи». Серьёзный,
сосредоточенный, без лишних слов… Готов был работать сутками. Мне даже пришлось
внедрить систему премиальных и сверхурочных, потому что был мужик незаменимый.
Сердечный приступ. Представь, вечером приехал разгружать машину, видимо его
прихватило, и он упал в яму с червями. Но зацепился ногой за шланг. Сторож
почувствовал, что Сергей Петрович долго разгружается, пошел посмотреть. Так и нашел –
почти всё туловище в яме, а нога торчит. Глупая смерть, противная. У таких людей не
должно быть такой смерти.
Менты, показания… После я вышел из ангара и пошел. Понимаешь, надо было всё
обдумать. Без спешки. Спокойно. Чтобы хорошенько взвесить... Ведь что-то во всем этом
не так… НЕ ТАК… Слишком много усилий. Каждый день. Ежеминутно. А жизнь
закончилась так вдруг и так мерзко. Люди уважали тебя за труд, но всё уважение пошло к
чертям собачьим после такой отвратительной смерти. А самое отвратительное то, что
будут помнить эту смерть. Не жизнь… Ради чего? Ради чего жил? Ради чего живу я? Ну
вот, скажи, нужно ли вообще, это беспрерывное копошение, безостановочное стремление
к деньгам, которые в конечном счете пожирают тебя, как те черви? Нужны ли деньги мне,
до такой степени, чтобы тратить на их добывание и преумножение жизнь?? Необходимо
было пойти и всё обдумать… пойти и обдумать…
Так хорошо было просто идти и думать...
ЗТМ
СЦЕНА 8.
СОФИЙКА, МАМАН.
Маман в пеньюаре. Пока Софийка говорит, Маман одевается и прихорашивается.
К концу монолога, Маман полностью одета, накрашена, причесана. Софийка лениво, без
интереса говорит, передвигается.
Оля Калмыкова. Без отца.
10
СОФИЙКА. Я, конечно, люблю маман и наверное, я так думаю, могу понять, ну… то
есть… если напрячься. Она ведь всю жизнь всё сама. Про отца почти не рассказывала.
Обзывала только. И про голос, что у меня такой же громкий. Как «иерихонская труба».
Говорит и улыбается грустно так…
Образование у моей маман не ахти какое, ну, то есть торговый техникум. Сама из
области. Мы долго жили в общаге. Потом она раскрутилась. В продовольственном
работала. Потом на рынке шмотками торговала. И вот, как в первый раз съездила за грань,
в Болгарию, так и стала бредить – как свалить из России. А мою маман не свернёшь, ну, то
есть, если она что-то себе надумала...
В начале 90-х открыла магазинчик бытовой химии. Скопила на двушку. Появились
какие-то связи. Ну, то есть, за ней ухаживал один дядька из «серого» дома. И решила
сменить ммм… род деятельности, хотя, конечно не совсем – ну, то есть тоже торговля, но,
как бы это сказать, другой товар. Короче, консумация.
Конечно, всё это называлось по-модному – трудоустройство за границей. Сначала
маман трудоустраивала только в Грецию. Девочек на консумацию. Появился знакомый
грек – Лефтерис (мы звали его - Лёва). Он принимал у нас девочек. Выходило по деньгам
в принципе нормально. Ну, то есть, оформление документов и всякие там накладные,
дорожные расходы – это за наш счёт конечно. Но хорошо получалось.
А желающих было много. Первый год мы всё наших – из нашего города окучивали.
Я тогда училась на втором курсе, на модном факультете - Туризм. Много тусовала. А тут
деньги появились… Ну, то есть, пока маман не начала жестко копить, я тратила, сколько
хотела.
Деньги появились вдруг и много. Маман квартиру упаковала. По ресторанам с ней
ходили.
Шмотки-косметологи-парикмахеры-визажисты-массажисты
и
всякие
там
маникюры-педикюры… Убеждали нас, короче, за наши деньги в том, что мы этот, как его,
эталон вкуса, красоты и всех этих стандартов… из журналов…
Потом я начала в офисе виснуть, вникать в дела. Стали окучивать область и
ближние города… Однажды оформляли девочку из области. Ну, то есть, все документы
сделали, билеты купили. Вылетать ей надо было утром, рано, в девять, что ли самолёт.
Это значит, что из города выезжать в Москву в аэропорт поздно ночью. И чё-то маман
взяла и предложила ей у нас на полночи остаться, вроде девочка тихая, да и удобно для
всех. Ну, то есть, маман никогда этого раньше не делала. Чего там она себе думала, не
знаю. А девочка эта как до Греции добралась, сразу порамсила там чё-то с принимающей
стороной.
Оля Калмыкова. Без отца.
11
Нет, ну всё ведь понятно, если подумать-то. Называется «консумация», ну, то есть
– разводить в баре гостя, чтобы он как можно больше и как можно дороже заказывал
напитков, строить ему глазки и т.п., и всё это типа без рук и без половых сношений. Когда
нам в конторе девочки задают вопрос: «Только консумация?» мы отвечаем: «Конечно,
девочки, только консумация! Никакой проституции! Охрана, достойное жильё и
заработок!». Но всё равно же, понятно. Исключать ничего нельзя. Ну, то есть об этом не
говориться, но если ты не последняя дурра, и если ты решаешься на такую работу, да ещё
в другой стране, то должна отдавать себе отчет. Ведь ты же блин, не сестрой милосердия
едешь работать…
Та девочка… Славянский тип, что называется. Длинные такие волосы, светлые и
густые. Голубые глаза. Фигура просто класс. Только вся зачуханная, неухоженная. Мы её
в порядок привели. Когда греческие и другие там иностранные гости её увидели, все
дружно языки то свои слюнявые и повыпускали. Лёва нам потом рассказывал, что
предлагали хорошие деньги. Она в отказ, ну просто ни в какую. Ну, Лёва её наказал. Она
сбежала. Не знаю, почему у неё оказался на тот момент паспорт. Приехала в свой
Приволжск или Зареченск там какой-то и всё в красках рассказала своему брату. А он у
неё из местной братвы. Короче плакал наш первоклассный ремонт и всё, чем мамик так
старательно упаковывала нашу двушку. Ну, то есть, приехала эта деревенская братва, и
среди бела дня подожгла квартиру. Они, конечно, сначала поговорить хотели – маман
дома была, и, видимо развести её на деньги за моральный ущерб. Она же открывать им
категорически отказалась, как и деньги выплачивать. Пацаны эти телефонный провод
перерезали, дверь бензином облили, подожгли и свалили. У мамика тогда сотового не
было – они в нашей деревне ещё только начали появляться. Она на балкон – 4-ый этаж.
Давай кричать. Благо над нами на пятом парнишка решил в этот день школу прогулять, он
пожарных и вызвал. Ну, то есть, пожарные быстро приехали. Но мамик надышалась
немного, да испугалась. Хотя бизнес свой не бросила. Сказала нашему дяде из «серого»
дома, он в свою очередь кому надо тоже сказал, тех придурков деревенских нашли и
наказали.
Мамик
быстро
квартиру
отремонтировала,
упаковала,
поставила
на
вневедомственную охрану, сотик купила и стала еще энергичнее расширять бизнес.
А я так за маман испугалась. Ну, то есть, какое-то у меня прояснение или как там
его – озарение что ли. Ведь, если совсем по честному-то – мы же людьми торгуем,
«женским мясом», как говорит Лёва. Всякие там похотливые кобели как минимум дрочат
на них, унижают, а мы уверяем тут сидим, что всё культурно: страна, условия работы,
деньги. И вообще, нафига эти бабки? Маман спать спокойно не может даже со всеми
этими камерами и сигнализациями... Но она упёрлась – ей за гранью умереть, видите ли,
Оля Калмыкова. Без отца.
12
хочется. А мне эта заграница не нужна. Ну, то есть, не факт, что я до конца понимаю, что
такое патриотизм и всякие там берёзки и ромашки... Не то всё это… не так…
СЦЕНА 9.
Видеоролик.
Снится Софийке сон.
На берегу реки. Три девушки. В одинаковых одеждах. Танцуют. Движения их слаженны,
синхронны. Девушки множатся. Софийка. Перед ней холст. В одной руке карандаш, в
другой - ластик. Она рисует, вернее даже не рисует, а правит, какое-то изображение… Это
портрет Маман. Но Софийке не страшно, она всё делает правильно – абсолютная
уверенность… Какой-то шепот… Сначала это одиночные нечёткие фразы, потом всё
больше голосов разрозненно шепчут. «Не делай этого!» плещется бесконечное множество
женских голосов. «Но почему?» говорит Софийка. «Я не делаю ничего плохого… ну, то
есть, от моих дополнений и поправок Маман станет только лучше. Разве вы не видите?».
«Не делай этого!» - голоса переходят на крик. «Не делай… Не делай… Не делай…». Но у
Софийки нет нужных слов, которые помогли бы отстоять совершенно очевидную для неё
истину…
СЦЕНА 10.
Платон шагает по платформе.
ПЛАТОН. Это как кататься по кругу на карусели. Помнишь, в детстве были такие
карусели в парках – «Вихрь» или «Ветерок»… У мамы с подругой была традиция – май и
сентябрь каждое воскресенье в парках. И обязательно протащить по всем работающим
аттракционам… и вот тебя впихивают в это жесткое пластиковое сиденье, подвешенное
на цепи, такой же цепью закрепляют на поясе и начинается бесконечное, тошнотворное,
однообразное движение по кругу. Ну ладно первый, второй, ну даже третий круг – ещё
осматриваешься по сторонам с некоторым интересом. Но дальше всё становится
отвратительно предсказуемо: и эта синяя будка работника карусели, на крыше которой не
хватает доски, и эти люди с детьми и с неизменным мороженым в руках, ждущие своей
очереди, этот лес. Берёза, сосна, сосна, сосна, берёза, аттракцион «Лодочки» с
улыбающимися лицами раскачивающихся, аттракцион «Чёртово колесо», который в
другой плоскости так же движется по кругу… всё по кругу… Конечно, появляются какието новые детали на каждом кругу, но это не меняет сути. И последние надцать кругов
думаешь только о том, чтобы не стошнило… Всё не просто так, блин. Как-будто детей с
детства готовят к этому бесконечному, тошнотворному, однообразному, бессмысленному
движению по кругу…
Знаешь, в какой-то момент я абсолютно четко осознал, какая страшная вещь –
бесконечное движение по кругу… А жизнь именно из этого движения по кругу и состоит,
Оля Калмыкова. Без отца.
13
в своей основе, по сути, понимаешь? Родители
родили, заложили программу и
единственное, о чем они мечтают, чтобы твой круг был чуть выше уровнем их
собственного… но я не хочу… я не хочу… мне нужен выход…
Двигаюсь и думаю, без остановки двигаюсь и думаю… Хорошо, что я двигаюсь, но
у меня нет сил, чтобы остановиться, или пойти по другой схеме, потому что другой схемы
нет… А как можно без схемы?
Очнулся я от аромата вишни, смешанного с табачным дымом. Передо мной стояла
девушка. Она молча курила. Я тоже молчал. Мы стояли и смотрели друг на друга. Потом
она сказала: «Платон, остановись»…
Он останавливается. Платформа какое-то время движется по инерции и
останавливается тоже. ЗТМ.
СЦЕНА 11.
Софийка в световом пятне на авансцене. Сидит лицом к зрителю, на высоком
барном стуле. Перед ней фрагмент барной стойки. Руки положила на стойку, лицо на
руки, болтает ногами. Смотрит в зал. Платон стоит за дверью всю сцену.
СОФИЙКА. История такая. Мне её рассказал Хага – наш стильный бармен. Тогда все
ночные люди знали Хагу. Ну, то есть, все ходили в «Коктейль» и все ходили на Хагу – на
его авторские коктейли и безумные флайринги. Хага клёвый – это факт. Ну, то есть, это
так же верно, как и то, что если бы у меня не было денег, и я не была завсегдатаем всяких
«рюмошных» (как говорит маман), мы бы с Хагой никогда не познакомились. Если Хага
знает, что ты готова потратить денег, он будет тебе в этот вечер всем. Особенно с
понедельника по среду, потому что в остальные дни с любыми деньгами к его стойке не
подойти. Ну, то есть, там сложно оказаться чисто физически. Наверное, настоящий бармен
дожжен быть психологом.
В то время Хага знал всю мою жизнь, потому что мы разговаривали с понедельника
по среду с одиннадцати до четырёх ночи, много недель. Ну, то есть, разговоры эти,
конечно, могли бы длиться всю ночь, но мой организм терпел спиртное только с
одиннадцать до четырёх ночи. «Подтверждено и подписано», как говорит Маман.
Хага знал про меня всё… ну или почти всё... Он знал про моё несчастное детство и
деревянные игрушки – шутка. Хотя про детство я кое-что рассказывала, но больше про
юность и переходный возраст. Хага знал, что вся моя жизнь прошла под одним знаком –
«внутреннего сопротивления» - это он так определил и попал в самую точку, блин! Ну, то
есть, внутреннее сопротивление - вот мой ответ всем заботам Маман. Я всю жизнь чего-то
не хотела. Сначала я не хотела бантов и платьишек. Потом я не хотела длинных волос,
бантов и платьишек. Дальше я не хотела длинных волос, платьев, коротких юбок,
Оля Калмыкова. Без отца.
14
каблуков, косметики, сережек, накрашенных ногтей. И сейчас я все еще не хочу длинных
волос, тяжелых от туши ресниц, увеличенных и подчёркнутых карандашом и помадой губ,
слоя тоналки, пудры и румян, обтягивающих коротких платьев, юбок, высоких сапог на
каблуках или другой какой обуви на каблуках. Я не хочу косметологов, парикмахеров,
массажистов, маникюров-педикюров, фитнеса с индивидуальным инструктором в моём
продуманной расписании, я вообще не хочу никакого расписания. И больше всего я не
хочу этой иллюзии, этого чужеродного тела в моей груди. Ну, то есть, я не хочу
бесконечного несгибаемого движения к маминой цели – поймать на всё на это идеального
по её понятиям мужика. На живца, как говорится. Отвратное состояние – ощущать себя
живцом… Но самое во всем этом отвратное то, что я не нахожу достаточно аргументов,
силы воли или чего-то там ещё, чтобы выразить этот протест… «Внутренний протест» очень верный диагноз Хага! Обжалованию не подлежит. Я тебя обожаю!…
История такая. Мне её рассказал Хага – наш стильный бармен.
Его зовут Платон. Ну, то есть, Хага живёт с ним в одном дворе, учился в одной
школе. На самом деле его зовут Вася, но все и всегда звали его Платон, потому что
фамилия – Платонов. Он уже год целыми днями ходит по городу. Говорят, крыша съехала,
а когда он ходит – вроде как успокаивается. Он не буйный, может, поэтому и не в дурке.
Просто ходит целыми днями. Иногда сигареты стреляет. Никто не знает - почему. Жил
себе, жил. Как с армии пришел всё пахал, деньги зарабатывал, поднялся. И вдруг ходить
начал. И главное, сначала не поняли чё к чему… а он всё ходит, никого не узнаёт… как
бомж стал… Ходит, ходит, потом набредёт на свой дом и начинает кружить, пока мать
его не заметит и в квартиру не затащит. Отмоет, накормит, закроет, но он дожидается
момента и опять уходит. Иногда черный Хамер подъезжает – это дядька из думы, есть тут
у нас такой известный – Евсеев, говорят, бывший кореш его отца. Ещё говорят, Евсеев
следит, чтобы Платону не мешали, ну, когда он ходит… Платону двадцать шесть лет, но
он уже наполовину седой. И никому неизвестно, что он там себе думает…
Эта история меня цепанула. Ну, то есть, я просто днями и ночами стала про него
думать. Как, что, почему? Может он тоже имеет «внутренний протест»? Ходит… ищет…
силы или выход? Ну, то есть, мужики, они вообще слабее, как Маман любит говорить…
Софийка подходит к двери.
Я его выследила. Выследила и тупо преградила дорогу. Он хотел обойти, но я не
дала. Надо было что-то сделать, как-то достучаться что ли. Единственное, что пришло в
голову – выпустить дым ему в лицо…
«Платон, остановись»….
Оля Калмыкова. Без отца.
15
Софийка открывает дверь. Они смотрят друг на друга.
СЦЕНА 12.
ПЛАТОН, СОФИЙКА.
ПЛАТОН: Мы говорили долго, очень долго.
СОФИЙКА: Мы рассказали друг другу наши жизни.
ПЛАТОН: Они не такие ещё длинные – наши жизни.
СОФИЙКА: Но когда мы стали рассказывать их друг другу, оказалось, что они уже
вместили в себя столько событий.
ПЛАТОН: Сомнений.
СОФИЙКА: Вопросов.
ПЛАТОН: И выводов, которые совершенно невозможно держать в своей голове…
СОФИЙКА: Совершенно невозможно жить дальше ничего не меняя…
ПЛАТОН: Можно сойти с ума… Так я узнал Софийку…
СОФИЙКА: Так я узнала Платона.
Начинают говорить энергичнее, захлёбываясь от радости.
ПЛАТОН: Мне снился сон. Вокруг много людей. Я совершенно уверен, что ты тоже среди
них, поэтому я должен тебя найти.
СОФИЙКА: Мне снился сон. Вокруг много людей. Я совершенно уверена, что ты тоже
среди них, поэтому я должна тебя найти.
ПЛАТОН: На одном из последних этажей высотного здания. Вдруг я понимаю, что ты
внизу, на улице. Не вижу тебя, но совершенно уверен, что ты там – внизу. Нельзя терять
ни минуты, иначе я никогда больше тебя не увижу. Мне страшно.
СОФИЙКА: Стою перед высотным зданием. Оно всё из прозрачного пластика. Вижу, что
внутри здания ты. Но нет дверей. Мне надо срочно подойти к тебе, дотронуться до тебя,
но я не знаю, как это сделать. Нельзя терять ни минуты, иначе никогда больше тебя не
увижу. Мне страшно.
ПЛАТОН: Вокруг люди. Хожу среди них. Всматриваюсь в их лица и мысленно прошу о
помощи. Слышу их голоса и понимаю, что они все говорят мне одни и те же фразы: «мы
умеем летать… все люди умеют летать… надо только поверить в себя, но не через разум,
не через логику… просто почувствуй, что ты умеешь летать… и лети». Эти фразы
доносятся до меня отовсюду. Они преследует меня. Сопротивляюсь: этого не может быть,
люди не умеют летать, есть законы, доказательства… Но вижу Софийку. Я не имею права
потерять её. И я зависаю в воздухе. Некоторые из этих людей тоже зависают вместе со
Оля Калмыкова. Без отца.
16
мной. Мы проходим сквозь прозрачный пластик окон, ещё секунда, и я держу Софийку за
руку… Это потрясающе!
СОФИЙКА: Вокруг люди. Хожу среди них. Всматриваюсь в их лица и мысленно прошу о
помощи. Слышу их голоса и понимаю, что они все говорят мне одни и те же фразы: «мы
умеем проходить сквозь стены… все люди умеют летать… надо только поверить в себя,
но не через разум, не через логику… просто почувствуй, что ты можешь пройти… и
пройди». Эти фразы доносятся до меня отовсюду. Они преследуют меня. Сопротивляюсь:
этого не может быть, люди не умеют проходить сквозь стены, есть законы,
доказательства… Но вижу Платона. Я не имею права его потерять. И я приближаюсь к
стене, распадаюсь на тысячи тысяч атомов и тут же собираюсь опять… Я держу Платона
за руку… Это потрясающе!
(Дальше начало следующей фразы накладывается на конец предыдущей)
ПЛАТОН: Всё яснее ясного. Я просто не хочу быть очередной спицей в колесе моей
родословной и болтаться по кругу в надежде достичь не мной придуманной и не нужной
мне цели. Странно – почему я так долго не мог отразить совершенно очевидной вещи?
СОФИЙКА: Всё яснее ясного. Я просто не хочу продолжать путь к придуманной не мной
и не нужной мне цели.
ПЛАТОН: Но возникает другой вопрос: что изображать на чистом листе, перед которым
вдруг оказался?
СОФИЙКА: Но возникает другой вопрос: что изображать на чистом листе, перед которым
вдруг оказалась?
ПЛАТОН: Нужно сделать выбор. Из уже существующих схем, путей, учитывая
общепринятые нормы и правила… Но это всё не так… Всё не то… Как тот школьный
вопрос: кем ты хочешь быть, когда вырастешь? Я вырос, но понял только - кем я быть не
хочу.
СОФИЙКА: Как тот школьный вопрос: кем ты хочешь быть, когда вырастешь? Я
выросла, но поняла только одно - кем я быть не хочу... Просто Софийка.
ПЛАТОН: Просто Платон…
2014 год.