Феномен поля - Экономика. Социология. Менеджмент
advertisement
ФЕНОМЕН ПОЛЯ: ОТ МЕТАФОРЫ К НАУЧНОЙ КАТЕГОРИИ Владимир Ильин Санкт-Петербург В статье делается попытка развернуть метафору поля, уже давно встречающуюся в науках об обществе и человеке, в научную категорию. Ее использование вносит коррективы не только в традиционную методологию социальных исследований, но ставит нас перед проблемой адаптации методики эмпирических исследований, сформировавшихся в основном в рамках позитивистской методологии, к новым подходам. Возникновение эффекта поля В науках о человеке и в повседневной практике широко используется объяснение и предсказание поведения человека на основе описания его личностных характеристик. Иначе говоря, скажи мне, кто ты такой, и я скажу, как ты себя ведешь и можешь вести в будущем. Однако в социальной психологии уже давно такой подход подвергся критике. Как показывают социально-психологические эксперименты, максимальная статистическая корреляция между показателями, характеризующими выраженность тех или иных индивидуальных различий, и поведением в новой ситуации составляет 0,30. Это так называемый «потолок предсказуемости» поведения. Для большинства же форм поведения в различных сферах жизни психологи не могут 29 получить даже близкую к этой цифре корреляцию (Росс и Нисбетт 2000: 33)1. В классической позитивистской традиции изучается связь между факторами. Как влияет А на Б, а Б на В? Если с появлением В поведение А и Б изменилось, значит В – причина или решающий фактор. С помощью статистических операций эта связь измеряется (например, коэффициентом корреляции). Внешне такой подход выглядит очень убедительно, поскольку опирается на проверенные статистические методы. Однако он вызывает ряд методологических сомнений. В формальной логике есть предостережение: если с появлением В возникает и Б, то это еще не значит, что В – это причина Б. Старая русская сказка по репку иллюстрирует эту методологическую проблему. Дед с бабкой, привлекая все новых и новых помощников, никак не могли вытянуть из земли чудо агрономического искусства – гигантскую репу. И тут появляется мышка. Новые общие усилия – и репка вырвана. Если описывать ситуацию с помощью традиционной логики, доминирующей в социологических исследованиях, то мышка – это решающий фактор успеха. Эта же логика лежит в основе всех героических интерпретаций истории: все было тихо, но вот появился революционный вождь (Ленин, Ельцин и т.д.). Или в созидательном варианте того же исторического мифа: все было плохо, но вот появился он, и страна стала развиваться быстрее, начался экономический подъем (Петр Великий, Сталин, Путин и т.д.). Однако уже простой здравый смысл вызывает сомнения в методологической обоснованности такой логики. Даже в ситуации взаимодействия, возникающей в малой временной группе людей, индивид А не является фактором поведения индивидов Б и В. Каждый из них участвует в этом взаимодействии лишь одной из множества сторон своей личности. Каждый человек бывает добрым и злым, умным и глупым, болтливым и молчаливым, симпатичным и отталкивающим. Но что заставляет человека из множества своих свойств выводить в данный момент на первый план именно это, а не другое? В ситуации взаимодействия индивид поворачивается к другим участникам той или иной своей стороной, реагируя не на их личности во всей их полноте, а на те стороны, которые проявляются в данный момент. И мы часто можем наблюдать, как улыбка одного вызывает улыбку других, 1 «С такой вероятностью мы можем… на основании данных теста на честность судить о том, будут ли те или иные люди жульничать в игре или на экзамене, а на основании теста на дружелюбие или экстраверсию строить предположение о том, насколько общительными окажутся те же люди в том или ином обществе» (Росс и Нисбетт 2000: 33). 30 раздражение одного – аналогичную реакцию других, добро порождает добро, а зло – зло. Принципы трактовки этой проблемы были заложены в «функциональной психологии» Джона Дьюи, исходившей из того, что поведение человека – это ответ не на какой-то единичный объект, стимул, событие и даже не на произвольно изолированное множество объектов или событий, а на оценку ситуации в целом, опирающуюся на весь контекст накопленного опыта (Ковалев 2000: 8). В теореме Уильяма Томаса (1863 – 1947) эта идея развивается до категории «определение ситуации»: «Если люди определяют ситуации как реальные, то они реальны по своим последствиям». Курт Левин попытался описать эту проблему в терминах «ситуационного анализа». Суть его состоит в тезисе: социальный контекст побуждает к жизни мощные силы, активизирующие или тормозящие поведение людей. При этом он подчеркивал роль внешне незначительных, но в реальности очень важных факторов, которые он называл «канальными факторами», способными развязать действие причины или блокировать ее. В ситуации взаимодействия важны не только участники, но и те условия, в которых они встретились, те материальные ресурсы, которые в данный момент используются, тот момент времени, в который встреча происходит. И если мы проанализируем внимательно даже простейшее взаимодействие нескольких людей, то мы можем заметить, что поведение участников часто нельзя объяснить ни одним из элементов ситуации и даже набором нескольких исходных элементов. В ходе взаимодействия, разворачивающегося в определенной материальной среде и в определенный момент социального и физического времени, возникает новое системное качество, признаки которого отсутствуют в элементах ситуации. Сама ситуация взаимодействия выступает в качестве причины того или иного типа поведения участников. И для описания такой ситуации имеет смысл использовать категорию социокультурного поля. Социальное поле – это ситуация взаимодействия, порождающая новое надындивидуальное (системное) качество. В результате не отдельные элементы, а социальное поле предопределяет поведение человека, которое в свою очередь превращается в элемент поля, размывая границу между причиной и следствием, субъектом и средой. Категория поля не является синонимом «ситуации». С одной стороны, это разновидность ситуации. Не всякая ситуация является полем, а только порождающая надындивидуальное качество. С другой стороны, категория «ситуация» использовалась в социальной психологии только 31 для микроанализа, в то время как с помощью категории поля можно анализировать взаимодействие как на микро-, так и на макроуровне. Попав в одно поле, люди, разные по своему характеру, взглядам и манерам поведения, начинают вести себя сходным образом. Правда, одни на доминирующую программу поля переключаются мгновенно, другие пытаются ей сопротивляться. В поле конфликта миролюбивые люди начинают вести себя агрессивно и злобно. И правдивая история любой войны дает массу примеров превращения добропорядочных, добрых и культурных людей в кровожадную толпу, наслаждающуюся видом трупов «врагов», способную убивать, грабить, насиловать и т.д. Вернувшись в мирную жизнь (мирное поле), они возвращают свой прежний облик – одни быстрее, другие медленнее. Этот же эффект поля наблюдается в потребительском поведении. Индивид, попав в группу людей, одержимых модой, невольно становится чувствительным к ее причудам, но, уехав в деревню, теряет к ней интерес. Попав на ярмарку, в блестящий торговый центр, на предпраздничную распродажу, человек нередко делает покупки, целесообразность которых после возвращения домой оказывается весьма сомнительной. Эффект поля мы наблюдаем в театре, который именно благодаря этому эффекту успешно продолжает существовать в условиях мощной конкуренции со стороны кино и телевидения. В театре есть атмосфера поля, которая не может пока быть обеспечена с помощью технических средств. Эффект поля можно наблюдать, сравнивая поведение людей при просмотре одной и той же юмористической миниатюры в концертном зале и у экранов телевидения. Если в первом случае люди, слушая М. Жванецкого, покатываются со смеху, то во втором – в лучшем случае улыбаются. На эффекте поля основана магия стадиона, куда идет масса болельщиков, несмотря на то, что просмотр матча по телевидению не только комфортнее, но и дает лучший обзор происходящего. Однако телевидение не в состоянии воспроизвести бурлящую атмосферу футбольного стадиона, где индивид приобретает совершенно иные качества (большинство футбольных хулиганов в повседневной жизни являются обычными людьми). Эффект поля используется в фокус-группах, где возникает так называемая «групповая динамика». Этот же эффект широко используется в маркетинговой стратегии: организация крупных торговых центров, магазинов самообслуживания, ярмарок и т.д. В качестве социального поля выступает и любая фирма, представляющая собой узел взаимодействия большого числа субъектов: 32 собственников, менеджеров, рабочих, государства, местного муниципалитета, общественности, поставщиков и покупателей. Полем является и семья. В результате во многих случаях некорректно использовать в качестве единицы наблюдения индивида, поскольку он принимает покупательские, потребительские решения, совершает действие в контексте семейных отношений. История категории социального поля Метафора «поля» не является для социальных наук новой. Однако она имеет две совершенно разных группы корней. Первая группа восходит к очень старому слову «поле», обозначающему отдельный участок территории (поле пшеницы, поле боя, футбольное поле и т.д.). На этой основе возникла категория «поле (сфера) деятельности». Этот вариант метафоры поля очень давно и очень широко распространен во всех науках. П. Бурдье, который активно пользуется категорией поля, вкладывает в него с определенными новыми нюансами традиционный смысл. Он пишет о поле политики, экономики, искусства, литературы, науки и т.д. Вторая группа корней метафоры поля восходит к естествознанию последнего столетия, где важную роль играют категории физического2 и гравитационного полей. Именно отсюда метафора (но не категория!) была перенесена в науки о человеке. Категория социального поля, с одной стороны, имеет уже давнюю историю, а с другой – она сохраняет явно маргинальный статус. «История принятия новых теорий, – писал К.Левин (2000: 64), – часто демонстрирует следующие шаги: сначала новую идею считают абсолютной чепухой, которая не стоит того, чтобы на нее смотреть. Затем наступает время, когда выдвигается множество противоречивых возражений, как например: новая теория слишком фантастична или является просто новой терминологией; она неплодотворна или просто неверна. Наконец, достигается состояние, когда каждый заявляет, что он всегда следовал этой теории. Это обычно знаменует последнее состояние перед всеобщим признанием». Эти слова были написаны в 1943 г. С тех прошло более чем достаточно времени, чтобы теория 2 СЭС (1984: 1022): «Поле физическое, особая форма материи; система с бесконечным числом степеней свободы. К П.Ф. относятся эл.-магн. и гравитационные поля, поле ядерных сил, а также волновые (квантовые) поля, соотв. разл. частицам (например, электронно-позитронное поле). Источниками П.Ф. являются частицы (например, эл.-магн. поля – заряж. частицы)…». СЭС (1984: 322): «Гравитационное поле (поле тяготения), поле физическое, создаваемое любыми физ. объектами…». 33 социального поля дошла до последней фазы. Однако ничего подобного не произошло. В лучшем случае можно говорить о достижении второй фазы. Категория социального поля, судя по всему, была введена в широкий научный оборот публикацией в 1950-е гг. книги американского психолога немецкого происхождения Курта Левина (1890–1947) «Теория поля в социальных науках». Его концепция выросла из гештальтпсихологии, к которой были добавлены мотивационные элементы (Marshall 1996: 290). Лишь в 2000 г. эта книга была переведена на русский язык. Долгое время ее влияние на социальные науки было незаметным. Важным этапом стала публикация в Оксфордском издательстве книги Петра Штомпки «Социология социальных изменений», где данная категория формулируется как методологический инструмент изучения общества. В 1996 г. эта книга была издана на русском языке. Попытка использования категории социального поля для изучения истории социального неравенства в истории советского общества была предпринята мной в книге «Государство и социальная стратификация» (Ильин 1996), а более развернутый анализ этой концепции предложен в книге «Социальное неравенство» (Ильин 2000). Подход П. Бурдье к пониманию социального пространства – существенный шаг к анализу феномена поля как пространства позиций. Важной основой для разработки концепции социокультурного поля является идея Ф. Барта относительно этнической границы. Этот акцент на границе как ключе к пониманию содержания социокультурной общности имеет методологическое значение, выходящее далеко за пределы исследований этничности. Любое социокультурное поле – это прежде всего его граница. Концепция поля невозможна без использования достижений социального конструктивизма в самых разных его вариантах. Структура социокультурного поля Столкновение, переплетение социальных процессов образует участки пространства, где возникают «социальные водовороты». Здесь на пересечении нескольких процессов возникает новое, системное качество, несущее характеристики, отсутствующие в каждом из исходных процессов. В этих узлах формируется новый процесс, который можно описать с помощью метафор водоворота, вихря и т.д. При этом надо иметь в виду, что и армия, и капитал, и индивид – это процессы, а не стабильные субстанции. Таким образом, процессы, протекающие в социальном пространстве, приобретают ту или иную конфигурацию, порождая неоднородную плотность социального пространства. 34 Социальное пространство прерывисто и распадается на социальные поля – основные его единицы, представляющие собой узлы переплетения тех или иных процессов. Разные процессы, пересекаясь, порождают разные типы полей. Именно социальное поле является объектом стратифицирующей классификации в предлагаемой здесь методологии. Каждое из полей включает в себя несколько основных компонентов: Ресурсы. Они неравномерно распределены между полями. 1. В этом суть социального неравенства. Оно характеризует позиции в социальном пространстве, наделенные в неравном объеме значимыми ресурсами. Поле – это пространство ограниченных возможностей. Различные поля – различные возможности. Одним из ключевых проявлений эффекта поля является власть. Она присуща полю любого типа, хотя ее характер сильно варьируется: власть в семье, компании друзей, с одной стороны, и в государстве, мировом сообществе, с другой, сильно различается. Власть – это способность субъекта навязывать свою волю другим, независимо от их желания. Ни в одном индивиде нет такого качества, как власть. Она имеет надындивидуальный характер, поскольку власть, кроме субъекта, всегда предполагает еще и другого, являющегося ее объектом, подчиняющегося ей. Власть – это характеристика отношений, складывающихся в социокультурном поле. Социокультурное поле приобретает более или менее целостный характер благодаря наличию в нем власти, которая связывает индивидов отношениями взаимоподчинения. Это обеспечивает разделение труда, координацию. Чем больше власти в данном поле, тем более целостный характер оно имеет (например, организация). Поля с минимумом власти (например, социально-демографические группы) имеют слабую надындивидуальную реальность. Власть в поле распределяется самым разнообразным образом. В одних случаях она концентрируется в руках ограниченного круга субъектов, в других – распыляется по всему полю. Нередко наблюдается и функциональное разделение властей: один тип власти в одних руках, другой тип – в иных. Власть в поле не появляется ни из чего и не исчезает в никуда (своего рода закон сохранения власти). Просто часто происходит ее перераспределение, реструктуризация: если она убывает в одном месте, то прибывает в другом. Программа жизнедеятельности, навязываемая 2. культурой. Силовое социальное поле позитивно запрограммировано. Содержание его программы – совокупность ценностей и норм поведения, не только запрещающих, но и предписывающих, что и как делать. 35 3. Средства коммуникации (язык как в узком, так и в широком смысле слова). Процессы взаимодействия имеют текстуальный характер, иначе говоря, люди интерпретируют их как тексты и, участвуя в них, знают, что сами превращаются в объекты интерпретации, в соответствии с этим знанием конструируют свои практики как тексты, обращенные к другим («я веду себя как приличный человек», «мне наплевать на то, как оценят меня окружающие», «вы должны меня заметить» и т.д.). Внутри поля социальное взаимодействие гораздо более интенсивное, чем между полями. Именно это и делает его полем, то есть особым участком социального пространства. Границы поля – это участки пониженного (иногда до минимума) социального взаимодействия, зоны отчуждения. Границы поддерживаются разными средствами: (1) Обмен ресурсами между полями либо ограничен, либо совсем отсутствует. (2) В каждом поле действует культурная программа, обладающая более или менее существенной спецификой (разные культуры или субкультуры). (3) На границе полей кончается нормальное взаимопонимание взаимодействующих индивидов. Граница – это зона непонимания или ограниченного понимания. Здесь язык общения превращается для обитателей другого поля в иностранный язык или в лучшем случае – в чужой жаргон. Социальные поля соотносятся друг с другом по принципу матрешки или системы и подсистемы. Так, одно социальное поле является подсистемой другого, и само включает в себя более мелкие социальные поля. Кроме того, поля формируются в разных плоскостях и в результате переплетаются друг с другом самым причудливым образом: страна, регион, отраслевая и профессиональные общности, город, университет, предприятие, факультет, учебная группа, клуб любителей ..., компания друзей и т.д. Поля имеют разную силу, поэтому их влияние на попавших в них индивидов может сильно варьироваться, одно поле может оказывать нейтрализующее воздействие на другое и т.д. В основе концепции поля лежит простая идея: поведение индивида является результатом влияния некоторого числа факторов. Однако в отличие от традиционной позитивистской методологии социальных исследований, стремящейся проследить воздействие каждого фактора на индивида, концепция поля исходит из того, что масса взаимодействующих факторов порождает системное качество поля, которое не сводимо к сумме влияний всех факторов. В результате причины данного выбора индивида могут лежать не в действии 36 факторов А, Б, В и т.д., а в той атмосфере, которая возникла в результате взаимодействия всех этих факторов и индивидов, находящихся в данном поле3. Типология полей Социальное поле – это результат взаимодействия, которое может принимать разные формы. Соответственно и характер поля также может быть весьма различен. По критерию характера взаимодействия, порождающего разные поля, можно выделить поле-организацию и поле-группу. Поле-группа. Социальная группа – это часть социального пространства, представляющая собой совокупность относительно однородных статусных позиций4. Индивиды, занимающие их, вовлечены в слабо скоординированные практики. И материальным содержанием группы являются именно относительно устойчивые социальные практики5. Их объединяет общность социального положения, порождающая общность объективных интересов. Люди, осознавая с большими или меньшими погрешностями свои объективные интересы, вовлекаются в практики по их реализации. Для поля характерно доминирование навязанных им индивидуализированных практик. Это означает, что в условиях группового поля индивиды ведут себя относительно однотипно (в сравнении с другими группами), но, как правило, они идут к навязанным полем индивидуальным целям по одиночке. Возможно несколько вариантов практик в групповом поле: координации индивидуальных 1) Параллельные практики. Индивиды, занимающие статусные позиции в данном поле, идут параллельными курсами, преследуя свои 3 Курт Левин (2000: 84), разрабатывавший психологическую теорию поля, следующим образом описывал эту методологическую особенность: «Вместо того чтобы выбирать в ситуации тот или иной изолированный элемент, важность которого нельзя оценить без рассмотрения ситуации в целом, полевая теория, как правило, считает полезным начинать с характеристики ситуации в целом. После этого первого приближения различные аспекты и части ситуации подвергаются все более конкретному и детальному анализу». 4 П. Бурдье говорит о «классах близких друг другу позиций» (1993: 56). 5 Есть «принципиально важные для жизни «узлы», комплексы, сплетения социальных отношений, которые мы научились вычленять и говоря о которых склонны прибегать к языку материализации: мы называем их группами, сообществами, организациями, национальным государством. То, что они существуют в качестве реального объекта, – иллюзия. Реальные постоянные процессы группировки и перегруппировки, а не стабильные протяженности, именуемые группами; процессы организации и реорганизации, а не стабильные организации; процессы «структурирования», а не структуры; формирования, а не формы; изменчивые «фигуры», а не жесткие модели (Штомпка 1996: 28). 37 личные цели, осознанные в индивидуальном порядке. Классический пример такой матрицы практик – крестьянство. Оно отличается высокой степенью распыленности в физическом пространстве, отсутствием непосредственного социального взаимодействия в масштабах даже существенной части группы. Однако общность объективной статусной позиции обусловливает параллельность социальных практик: миллионы крестьян, никогда не координировавших свои действия, ведут более или менее однотипный образ жизни. 2) Конкурентные практики. Индивиды, занимая однотипные статусные позиции и преследуя свои осознанные интересы, вступают в конкурентную борьбу друг с другом. Эти практики относительно однотипные, но в то же время конкурентные. Примером такого социального поля является прежде всего буржуазия: из природы ее социального поля вытекает конкурентный образ жизни. Социальное самоутверждение в этой группе идет через взаимную конкурентную борьбу. 3) Коллективные практики. Индивиды, занимающие однотипные статусные позиции, в определенных условиях осознают общность своих интересов и необходимость коллективных действий для их достижения. Этот процесс описывается, следуя логике Гегеля и Маркса, как превращение «группы-в-себе» (совокупности индивидов, занимающих однотипные позиции) в «группу-для-себя», то есть в коллектив людей, действующих как единый субъект. В принципе, самые разные социальные группы потенциально могут превращаться в коллективы. Поле, превратившееся в коллектив, обладает особенно большой силой принуждения. Поскольку такое превращение чаще всего результат коллективных конфликтных практик, то в таких полях четко прослеживается тенденция к следованию принципу «кто не с нами, тот против нас». Даже крестьянство в периоды крестьянских войн выступает как коллектив. Правда, история не дает оснований для вывода о высокой степени вероятности превращения какой-либо социальной группы в коллектив. П. Бурдье сравнивает социальное движение с кометой, имеющей ядро и хвост. Однако социальное движение втягивает в себя в лучшем случае существенную часть индивидов, находящихся в данном поле-группе. Значительная, а чаще всего основная часть членов группы, – это «молчаливое большинство», которое в лучшем случае сочувствует участникам движения. Поэтому для поля группы присуща потенциальная возможность превращения в социальный коллектив, однако в полной мере эта возможность никогда не реализуется. Социальный коллектив, едва возникнув, имеет тенденцию к дезинтеграции. 38 Поле-организация. Организация любого масштаба, начиная от государства и кончая малым предприятием, – это также социальное поле. В отличие от социальной группы, организация способна действовать как единый субъект, который осознает и формулирует свои потребности и интересы, действует во имя их реализации. Здесь надындивидуальная реальность приобретает характер субъекта: «парламент принял закон», «государство Х проводит политику», «фирма У уклоняется от налогов» и т.д. Наиболее четко это определено в правовом пространстве, где организация действует как «юридическое лицо» или «субъект международного права». Такая концентрация практики – естественный результат концентрации власти. Формальная организация строится как пирамида, на вершине которой концентрируются полномочия артикулировать интересы всего поля и координировать деятельность всех людей, находящихся в нем, во имя достижения общих целей. В организации тот, кто имеет власть, говорит от имени всех ее членов. С помощью различных дисциплинирующих механизмов он обеспечивает подчинение всех своей воле, которая принимает статус воли организации. Таким образом, в социальном пространстве поле-организация выступает как единый субъект. В поле-организации индивиды испытывают наиболее сильное принуждение. Здесь каждая статусная позиция жестко вписывается в общую логику конструирования организации. Позиция-должность – это винтик в большой, а то и в гигантской машине. Индивид, попадающий в поле-организацию, ставится перед выбором: либо стать винтиком этой машины, либо быть исключенным из данного поля. Разумеется, поляорганизации имеют разную степень жесткости. Военизированные поля отличаются предельной степенью подчинения личности сформулированным сверху целям и нормам организации. В то же время есть довольно либеральные поля-организации, не требующие жесткой дисциплины. Одним из самых распространенных видов позиции в полеорганизации является статусная позиция гражданина. В тоталитарных полях она предполагает жесткое подчинение индивида государству, олицетворенному в его вожде. В демократических государствах эта позиция оставляет довольно широкое пространство личного выбора, но и здесь он ограничен. Гражданин, нарушивший границу, сразу же сталкивается с угрозой наказания со стороны государства. Индивидуально-личностное поле. Категория социокультурного поля не является синонимом понятия «внешняя среда». Поле существует постольку, поскольку его заполняют действующие индивиды. Оно невозможно без действующих людей. Иначе говоря, 39 есть силовое поле, а есть его источник. Взаимодействие индивидов – это источник формирования социокультурного поля, представляющего собой надындивидуальную реальность. Индивиды, преследующие свои личные цели, осознанно или неосознанно выступают в качестве микроэлементов, производящих энергию социокультурного поля. В этом и состоит особенность концепции поля: в ней делается акцент на индивидуальную практику как фактор формирования социальных структур среднего и макроуровня. Включение людей в социальное поле происходит через механизмы индивидуально-личностного6 поля. Действующий индивид влияет на состояние того участка социального пространства, в котором он действует. Здесь можно использовать метафору водоворота или завихрения воздушных потоков (крайняя форма – ураган). Феномен индивидуально-личностного поля замечен уже давно и описывается с помощью категорий ауры, харизмы, влияния и т.д. Мощный процесс обладает способностью втягивать в себя окружающих индивидов (например, силой примера, внушения, социально-психологического заражения, принуждения и т.д.). Сильная личность порождает сильное поле, действие которого далеко выходит за пределы самого индивида. У слабой личности – слабое поле, оказывающее почти незаметное влияние на среду. Однако слабый индивид – это слабая «молекула», в той или иной мере влияющая на состояние социокультурного поля. Если это семья, то слабость даже одного ее члена порождает ослабление всей этой группы, если государство, то слабость индивида имеет разные последствия (в зависимости от занимаемой позиции: слабый президент – одно, грузчик с таким же полем – совершенно другое). Слабое индивидуально-личностное поле – питательная почва для формирования рядом другого, сильного индивидуально-личностного поля, включающего его в свою орбиту. Индивидуально-личностное поле имеет несколько уровней, обеспечивающих плавный синтез индивида и социокультурного поля. Статусная индивидуальная позиция – это мельчайшая 1. единица социального пространства, несущая основные несистемные характеристики социального поля. Ее можно сравнить с креслом, занимаемым индивидом. Ее статус, то есть совокупность прав, обязанностей, социальных ожиданий и вознаграждения, несет в себе существенные характеристики статуса всего поля. Ключевой характеристикой статусной позиции является социальная власть, приданная ей. Позиции президента, губернатора, директора фирмы, вахтера и т.д. различаются объемом формальной власти, что 6 Термин предложен В.А.Ядовым. 40 оказывается существенным фактором, определяющим силу и характер индивидуально-личностных полей занимающих их людей. Статус на бумаге – это совокупность прав и обязанностей, существующих в формальных нормативных актах, но не обязательно выполняющихся в реальной общественной жизни (например, должностная инструкция). Статус на бумаге – это элемент культурного пространства, о котором речь пойдет позже. Реальный статус – это совокупность прав и обязанностей, которые проявляются в виде реальных повторяющихся практик. Этот статус может быть полной реализацией статуса на бумаге, но может быть и очень далеким от него. Как отдельные индивиды, так и многомиллионные массы в определенных обстоятельствах ведут себя совершенно определенным образом, регулярно воспроизводя однотипные формы поведения. Нередко они напоминают роботов, выполняющих заложенную в них программу. При этом никаких видимых нитей, как в театре марионеток, нет. Что представляет собой программа, лежащая в основе реального статуса? Это различные нормы и ценности как ядро культурного пространства, опирающиеся на социальную власть, то есть силу, превращающую формальные нормы в реальные образцы поведения. Власть, делающая статус реальным, выступает в двух основных формах: 1) внешняя власть принуждения, 2) усвоенная, принятая (интериоризированная) внешняя власть, ставшая свободным выбором. Социальная роль – это статусная позиция, развернутая в 2. модели поведения, доступные в ней. Это вариант поведения, свободно выбираемый индивидом из доступного ему в данной позиции репертуара. С одной стороны, роль предписана позицией, но с другой – она поддается выбору: индивид может выбрать одну роль или другую. В самой безвыходной, тупиковой позиции (например, тюремная камера) есть место выбору: индивид не может покинуть камеру, но вести себя в ней он может по-разному. Через роль безличная статусная позиция, прошедшая через механизм выбора, приобретает индивидуальный оттенок, ведь роль принимается на основе решения индивида, вытекающего из целого комплекса его особенностей. Отсюда столь разный облик правителей, занимающих один и тот же трон. Социальная идентичность – это ответ, который дает 3. индивид себе и окружающим: «Я есть Х». Самоидентификация включает социальный и индивидуальный компоненты. Первый компонент звучит примерно так: «Я принадлежу к группе Х (или типу Х)». Индивид определяет себя через принадлежность к той или иной социальной или культурной общности, той или иной категории людей. Второй компонент подчеркивает индивидуальность, неповторимость, 41 которая чаще всего является результатом уникального сочетания стандартных компонентов (принцип калейдоскопа: из одних и тех же стеклышек формируются все новые картинки). Идентичность не сводится к самоопределению. Быть Х значит вести себя как Х. Гражданское мужество – это модель поведения, доступная лишь тому, кто идентифицирует себя в качестве гражданина. Тот, кто чужд такой самоидентификации, замыкается в раковину своей частной жизни или стремится уехать за границу. Тот, кто определяет себя как лидера, стремится усилить свое индивидуально-личностное поле, тот же, кто чужд таких претензий, отказывается от таких попыток, даже если есть все шансы для их успеха. Эго-идеал – это представления индивида о себе в 4. идеальном виде. Реклама, мода, телевидение, шоу-бизнес, окружающие люди формируют представления индивида о своем идеальном образе. Эго-идеал правителя играет роль компаса, на который он ориентируется, формируя в пределах своей власти систему правления. Если эго-идеал описывается как модель диктатора, то практические устремления будут совершенно иными, чем у того, кто выбирает эгоидеал демократического лидера. Социальный потенциал индивида – это его способность 5. подключиться к использованию ресурсов своего поля и своей позиции в нем. Возможность не равнозначна действительности. Психический и физический потенциал индивида – это 6. его способность противостоять давлению среды (поля), взбираться по ступеням социальной иерархии и оказывать личное встречное влияние вовне (на окружающих). Он включает интеллект индивида, его характер, физическое состояние и т.д. Культурный потенциал индивида – это та часть 7. культуры и субкультуры поля, которая усвоена данным индивидом и превратилась для него в систему координат в социокультурном пространстве. Индивид не может и не хочет усвоить весь объем норм, ценностей и знаний, наполняющих окружающее его поле. Он их усваивает, фильтруя, с одной стороны, через свои способности (учиться в школе не означает освоить всю программу), а с другой – через свои осознанные потребности и интересы, отметая то, что не состыкуется с его настоящей или ожидаемой практикой. Индивид, не усвоивший язык страны, в которой он живет, обречен на изоляцию и занятие маргинальных позиций. Если он не принимает нормы и ценности своего социокультурного поля, то это чревато конфликтами с окружающими, его социальным исключением, перекрывающим доступ к ресурсам социокультурного поля. 42 8. Габитус – это один из важнейших элементов индивидуально-личностного поля. Социальные структуры – это не просто внешние детерминанты человеческой деятельности. Они пропитывают сознание и тело человека, становятся его частью, в результате он свободно, добровольно выбирает путь, указанный теми или иными структурными элементами (государством, церковью, моралью, обычаем, модой и т.д.). Социальная структура, овладевшая индивидом, становится его личным механизмом – «свободной привычкой», «схемой классификации, оценивания» (Бурдье). Иначе говоря, субъективность индивида объективируется, организуется с помощью усвоенных им внешних структур, превращается в габитус. Разные срезы социального пространства порождают разные типы габитуса: политический, классовый, потребительский, этнический, гражданский и т.д. 9. Включенность в социальные сети, связывающие разные социокультурные поля. Эти сети представляют собой каналы транспортировки тех или иных ресурсов (политических, материальных, моральных и т.д.). В роли каналов выступают разного рода социальные отношения (например, родственные, дружеские, приятельские, меркантильные («ты мне, я тебе») и т.д.). В основе существования этих сетей лежит взаимная готовность к оказанию помощи, поддержки, предоставлению разного рода кредитов, оказанию услуг не на рыночной основе. Если поле – это системное качество, возникшее в результате взаимодействия большого числа факторов, то социальные сети по своей природе просты и строятся на блоках двусторонних взаимных отношений. Эти блоки могут складываться в весьма обширные социальные сети, но в любой сети более или менее четко просматриваются исходные блоки. Личностное поле – это ячейка социокультурного пространства, а не поля. Это означает, что в отличие от ячейки поля (например, позициядолжность, членская позиция и т.п.), имеющей одномерный характер, личностное поле многомерно. Иначе говоря, человек не сводим ни к какой позиции ни в каком поле. В одно и то же время он является работником одной-двух организаций, членом нескольких больших и малых социальных групп (классовой, гендерной, этнической, территориальной, профессиональной и т.д.), входит в родственные и дружеские социальные сети. Образ и стиль жизни Категория образа жизни отражает силовой характер социокультурного поля. Образ жизни – это формы жизнедеятельности людей, навязанные полем, его структурными характеристиками 43 (ресурсами, культурной программой, языком). Можно дать и иное определение: образ жизни – это социальная структура как совокупность необходимых, типичных индивидуальных практик. Исходной категорией для анализа образа жизни является статусная позиция (социальное положение). Образ жизни охватывает все стороны социальной жизни человека, однако его основа формируется в сфере производства, труда. Стиль жизни – это устойчивые формы индивидуального поведения (процессы), являющиеся результатом свободного личного выбора. Ключевой категорией для его анализа является социальная роль, понимаемая как свободно выбираемая модель поведения. Стиль жизни охватывает многие стороны жизни людей, однако его ядро – это потребление и свободное время. Именно здесь открывается наибольший простор для свободного выбора, для конструирования своей идентичности. Образ и стиль жизни – это две тесно переплетающиеся, неразрывные стороны жизни и индивида, и социальных общностей. Свобода и необходимость, стиль и образ жизни – это две стороны одной медали: любая свобода выбора имеет пределы, а в самом безвыходном положении есть доступные варианты выбора. Соотношение образа и стиля жизни, образа и стиля потребления – это одна из важнейших характеристик социального поля. В одних полях пределы выбора мизерны, в других они настолько велики, что кажутся безбрежными, а границы не соприкасаются с желаниями. В первом случае мировоззрение людей тяготеет к структурализму как наиболее адекватному отражению их бытия, во втором случае – к постмодернистской абсолютизации волюнтаристского конструктивизма. Поле и внешняя среда С первого взгляда может показаться, что «поле» – это новое название для старой категории «внешняя среда». Однако это далеко не так. Человек и среда – это две противоположности. Человек действует под влиянием внешней (природной и социальной) среды, то подчиняясь ей, то преобразуя ее. Категория поля направлена на снятие противопоставления человека и социальной среды. Поле – это не внешняя среда. Оно включает в себя индивида в качестве элемента того или иного уровня (индивид в государстве и в семье, президент и дворник – это элементы, оказывающие разное воздействие на состояние полей). Индивид не противостоит полю, а является его частью, проводником протекающих в нем процессов, а порою и их инициатором. Поэтому он ответственен за то, что там происходит. Если люди перестают участвовать в 44 процессах, порождающих данное поле, то они прерываются (феномен разорванного проводника). Любое поле (будь то государство или семья) зиждется на том, что люди, находящиеся в его пределах, участвуют в процессах, воспроизводящих его. Самые могущественные диктатуры рушились, как снежные замки под весенним солнцем, когда солдаты отказывались стрелять в народ, а офицеры отказывались наказывать их за это. Этот феномен разорванного проводника лежит в основе всех бескровных революций. Диктатуры, империи рушатся чаще всего в результате не ударов чужих армий, а трансформации первичных элементов их гигантских социокультурных полей – индивидуальноличностных полей. Это ведет к несоответствию качества материала характеру и масштабу социальных конструкций макроуровня, предопределяя крушение последних. Почему люди участвуют в процессах, формирующих поле? Прежде всего, под давлением его ценностно-нормативной системы, которая толкает к участию сначала в форме принуждения к нему (под страхом негативных санкций), а потом, если нормы интериоризируются, – в форме свободного выбора. Один из срезов ценностной системы – шкала приоритетов, частным случаем которой является соотношение социального и индивидуального полей. Иначе говоря, постоянно стоит проблема: что должно быть на первом месте – благо группы (общества, государства, нации, класса, фирмы и т.д.) или индивида? Все государства стремятся имплантировать в головы людей через образование, пропаганду, искусство идею первичности государства по отношению к интересам индивида. Суть этой идеи была четко сформулирована в одной советской песне: «Прежде думай о Родине, а потом – о себе». Если люди принимают такую иерархию ценностей, то их индивидуальные поля со всеми их ресурсами ставятся на службу государству, превращаются в его потенциал. И люди добровольно приносят в жертву свою личную судьбу, жизнь во имя славы и мощи государства. В такой ситуации ориентация экономики на развитие тяжелой промышленности «затягивания поясов», свертывания индивидуального ценой потребления принимается как нормальная политика, не вызывающая ни сопротивления, ни сомнения. В то же время ориентация индивида на приоритет личных интересов, на укрепление потенциала индивидуально-личностного поля, на личное потребление осуждается не только государством, но и значительной частью окружающих людей как «мещанство», «потребительство». Государство, подчинившее себе индивидуально-личностные поля, часто преуспевает в расширении своей территории, в строительстве империи, поскольку его воины не знают страха, а жители тыла готовы все отдать для славы родины. Однако порывы самоотверженности рано или поздно проходят, и 45 империи, выросшие из великих сражений, начинают загнивать, рассыпаться либо без войны, либо при столкновении с противником, который еще вчера не представлял никакой угрозы. Другой тип связи индивиуально-личностных полей и государства основывается на индивидуализме. Здесь в силу разных причин доминирует ориентация индивидов на приоритет своих личных интересов, на личное материальное благополучие, здесь критерием эффективности экономики является рост личного потребления. Солдаты армий таких государств не склонны к героизму, а население противится мобилизации своих личных ресурсов во имя славы государства. Но, как ни странно, именно такие государства наиболее прочны и долговечны, хотя в эпохи войн они не отличаются массовым героизмом своих граждан. В любом поле в более или менее существенных масштабах представлено девиантное поведение. С первого взгляда оно выполняет только деструктивную роль. Но это далеко не всегда так. Часто индивиды, практикующие такое поведение, играют роль прививки, укрепляющей данное поле. Например, наличие революционеров, преступников обеспечивает легитимацию карательных органов. Их присутствие обеспечивает сплочение остальных членов поля (феномен негативной референтной группы). Таким образом, даже противники системы часто объективно работают на воспроизводство всего поля, которое они субъективно отвергают. Дискурсивное поле По словам Фуко (1996: 30-31), «можно быть автором чего-то большего, нежели книга, – автором теории, традиции, дисциплины, внутри которых, в свою очередь, могут разместиться другие книги и другие авторы. Я бы сказал, одним словом, что такой автор находится в «трансдискурсивной» позиции». В качестве примеров таких «основателей дискурсивности» М. Фуко приводит К. Маркса и З. Фрейда. Таких авторов обычно называют классиками, подразумевая под ними основоположников определенной традиции, парадигмы. «Особенность этих авторов состоит в том, что они являются авторами не только своих произведений, своих книг. Они создали нечто большее: возможность и правило образования других текстов» (Фуко 1996: 31). Классики создают методологические образцы, следуя которым многие другие авторы выходят на самые разные предметы, проблемы. Классики закладывают не просто традицию, они создают определенное интеллектуальное поле, принципы действия которого 46 схожи с принципами социального поля. В рамках такого поля возникает активное интеллектуальное взаимодействие как в пространстве (между современниками), так и во времени (с предшественниками). В то же время дискурсивные поля разделяются границами, на которых взаимодействие существенно ослабевает либо прекращается. Дискурсивное поле – это смесь интеллектуального и социального полей, здесь словесное взаимодействие трансформируется в определенный тип социальной практики. (1) Общность категориального аппарата, то есть языка научного общения. Иначе говоря, в рамках данного поля участники интеллектуального общения говорят на общем научном или философском языке, основу которого составляет набор общих ключевых понятий, трактуемых более или менее единообразно. (2) На границах дискурсивного поля происходит смена ключевых категорий или по крайней мере – вкладываемого в них смысла. Это ведет к тому, что граница поля – это зона ограниченного понимания или полного непонимания. (3) В пределах одного поля работы разных авторов питают друг друга, вырастая одна из другой, как ветви дерева, стволом которого выступают труды классика или классиков. Идеи одного автора развиваются, уточняются. В результате совокупность нередко очень большого числа авторов превращается в единый интеллектуальный поток. С формальной точки зрения единство дискурсивного поля проявляется в системе перекрестных сносок: авторы, принадлежащие к одной традиции или школе, ссылаются друг на друга, заимствуя цитаты, пересказывая мысли, используя аргументы и факты. В рамках каждого поля существует набор регулярно цитируемых авторов. Его ядро – классик или классики, затем – наиболее крупные продолжатели, часто обозначившие новые направления исследований, новые предметные области, затем – прочие авторы, упоминаемые изредка в пределах узких и очень узких предметных областей, отдельных тем. (4) Границу дискурсивных полей можно сравнить с водоразделом рек. Поля могут быть рядом во времени и социальном пространстве, но их содержание никак или почти никак не переливается друг в друга. На формальном уровне это проявляется в отсутствии сносок между авторами, принадлежащими к разным полям. Часто создается впечатление, что они друг для друга не 47 существуют. Такая слепота лишь иногда представляет собой инструмент борьбы амбиций: если я конкурента не цитирую, то он и не существует. Чаще всего дискурсивная слепота – это результат столь глубоких расхождений, что из другого поля даже при желании просто нечего взять. Идеи оттуда отвергаются по причине несовместимости. Так владелец мотоцикла отказывается от колеса от «Мерседеса» не потому, что оно плохое, а потому, что его нельзя использовать. При наличии враждебных или конкурентных отношений между полями авторы из чужого поля упоминаются, цитируются как отправная точка для разгромной критики. Поскольку содержание полей часто плохо совместимо, то и критика в большинстве случаев напоминает бой с тенью: вместо реального оппонента в тексте предстает его тень в виде вырванной из контекста цитаты, утрированного тезиса и т.д. Яркий пример такой практики – «критика буржуазных фальсификаторов» в советском обществоведении. При наличии тенденции к идейному плюрализму, теоретической терпимости встречаются перекрестные сноски, которые только подчеркивают прочность границы полей. Обычная форма таких сносок – указание перечня наиболее именитых авторов из чужого поля, которые работали по данной тематике. (5) Дискурсивное поле носит силовой характер, то есть обладает принудительной силой по отношению к попавшим в него авторам и ученикам. Чтобы быть понятым, надо говорить на принятом здесь языке, придерживаться принятой проблематики, ценностных ориентаций. В противном случае велик риск непонимания, отторжения, изоляции и выталкивания в другое поле. Например, в марксистском поле попытки говорить на языке фрейдизма вызовут недоумение, чреватое исключением из этого поля. (6) Дискурсивные поля имеют тенденцию институционализироваться. Слабая форма институционализации – неформальные тусовки, на которых члены одного поля встречаются для обсуждения стоящих перед ними проблем, чествования достижений и т.д. Сильная форма институционализации – создание научных, печатных, учебных органов, которые действуют в пределах одного дискурсивного поля. В зрелой форме дискурсивное поле представляет собой разновидность социального поля. Примером такого социального поля может быть 48 политическая партия, церковь, негосударственные научные и учебные заведения, а в тоталитарном обществе вся научная и образовательная системы. Резюме Метафора поля может использоваться как научная категория, как инструмент социального познания. Ее использование предполагает акцент в исследовании на субъективных определениях ситуации и их объективных последствиях. Из этого методологического принципа следуют и иные акценты в стратегии эмпирического исследования: движение от анализа ситуаций (полей) разного уровня к изучению действующих в нем индивидов. Концепция поля имеет активистский характер. В ее основе лежит категория практики, в том числе индивидуальной. В стратегии исследования особое внимание уделяется индивидуальной практике, способам ее интеграции в социокультурные поля. И здесь важную роль играет категория индивидуально-личностного поля как связующего звена между индивидом и социокультурными полями разного уровня. Характер этой социальной молекулы выступает как ключ к пониманию основных характеристик социокультурных полей среднего и макроуровня. Фокус исследования на роли микроэлементов в развитии общества, социальных институтов и социальных групп может привести к формированию своего рода «социального сопромата». *** Бурдье П. Социология политики. М.: Socio-Logos, 1993. Ковалев А.Д. Книга Ирвинга Гофмана «Представление себя другим в повседневной жизни» и социологическая традиция // Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни. М.: Канон-пресс-Ц, Кучково Поле, 2000. Левин К. Теория поля в социальных науках. СПб.: Сенсор, 2000. Росс Л., Нисбетт Р.. Человек и ситуация. М: Аспект Пресс, 2000. Фуко М. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. М.: Магистериум М Касталь, 1996. Сорокин П. Человек, цивилизация, общество. М., 1992. Штомпка П. Социология социальных изменений. М.: Аспект Пресс, 1996. Marshall G. Oxford Concise Dictionary of Sociology. Oxford, New York: Oxford University Press, 1996. 49
