4 От издательства

От издательства
Человек жаждет чуда как возвращения в потерянный рай. Но наше представление о чуде зачастую бывает по-человечески материальным, и нам
оказывается необходим некий рубеж, некая точка
отсчета, после которой все уже будет по-другому,
то есть по-новому, лучше. В светской культуре таким рубежом становится Новый год. Мы подводим
итоги уходящего года, даем обещание начать новую
жизнь, желаем друг другу нового счастья. В культуре христианской переход к новой жизни связан
конечно же с Пасхой. Мы готовимся к празднику,
постимся, и вот наступает торжественный момент —
по всей земле разносится: «Христос воскресе!» Пасхальное приветствие свидетельствует о начале нового бытия — пришел Христос и упразднил смерть.
Смысл любого христианского праздника — переживание воспоминаемого события в вечности.
Мы не отмечаем годовщину, но празднуем событие вне времени, которое всякий раз происходит
здесь и сейчас. На Пасху мы стоим рядом с апостолами и женами-мироносицами, свидетельствующими о воскресшем Христе. Пасха — это напоминание о вечной Любви Бога к человеку и, можно
сказать, призыв к взаимности.
4
▪ От издательства ▪
Рассказы, включенные в этот сборник, объединены похожей идеей: пасхальное чудо происходит, когда человек озаряется изнутри любовью
к ближнему. И это неудивительно. Когда Спасителя спросили, какая величайшая заповедь из всех,
Он отвечал: «Возлюби Господа Бога твоего всем
сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею, — вот
первая заповедь! Вторая подобная ей: возлюби
ближнего твоего, как самого себя. Иной большей
сих заповеди нет» (Мк. 12: 30-31). Эти две величайшие заповеди столь взаимопроницаемы, что, по
сути, едины и не могут существовать друг без друга. Дело в том, что любовь, по слову прп. Максима
Исповедника, — это единственное свойство Бога,
которому человек способен подражать. Именно эта
способность человека и делает чудо возможным.
Когда герои из любви к ближнему совершают,
может быть, главный поступок в жизни, то очевидно, что они переживают преображение (Ф. Сологуб
«Белая мама», И. Шмелёв «Перстень», З. Гиппиус
«Святая плоть»). Но случается и так, что герои ощущают благодатное присутствие Божие, изменяющее
их, в тот момент, когда чувствуют к себе христианское отношение со стороны других людей (А. Куприн «По-семейному», А. Севастьянов «Враги»,
5
▪ От издательства ▪
В. Никифоров-Волгин «Безбожник», Б. Ширяев
«Сказы камней»). А иногда герою истории достаточно просто воспоминания. Через воспоминание
о мужике Марее, который когда-то проявил любовь
к маленькому перепуганному мальчику, герой оказывается способен простить, примириться с окружающей его действительностью — каторжанами,
пьяными по случаю Светлой седмицы.
В рассказе «Святая ложь» А. Куприна «маленький человек» с характерной фамилией Семенюта терпит превратности судьбы без ропота,
продолжая жить и нежно любить старушку мать.
Оставшийся без средств к существованию, герой
выстраивает декорацию благополучия, мать же,
в свою очередь, все прекрасно понимая, поддерживает эту декорацию ради любви к своему сыну.
Конечно, они оба надеются на то, что произойдет
чудо и закончится бедность и необходимость в обмане, но на самом-то деле чудо уже происходит
и заключается в этой их взаимной любви.
Но не всегда Господне прикосновение приводит к преображению. Письмо в одноименном рассказе А. Чехова, написанное благочинным отцом
Федором, человеком образованным, не произведет желаемого чуда, а следовательно, Петр, сын
дьякона, не покается и не изменит свою жизнь.
6
▪ От издательства ▪
Не секрет, что Чехов часто использовал говорящие имена и фамилии. Здесь ирония автора заключается в том, что дьякон Любимов не имеет
любви, а потому и его сын Петр, «камень», ее не
имеет. Чуда не происходит. Отец Анастасий, «воскресение, возрожденный, воскресший», вызывает
у читателя бóльшую симпатию. В нем, по крайней
мере, сохранилась любовь, которая позволяет ему
покрывать грехи других, хотя со своими грехами
он бороться не способен. Именно с грешной стороной отца Анастасия и знакомится читатель в начале рассказа, и только случай с письмом позволяет
увидеть здесь вечную историю о мытаре и фарисее. Оказывается, отец Анастасий ближе к Богу,
чем закосневшие в своей «правоте» благочинный
и дьякон, и его совет не посылать письма — это
призыв поступить по-евангельски, простить «блудного сына» и долготерпеливо дожидаться чуда его
возвращения, покрывая грех своей любовью.
Пожалуй, прямым вмешательством Бога и действительно чудом в его мистическом понимании
представляется случай со столичным актером,
описанный В. Никифоровым-Волгиным в рассказе «Солнце играет». Вместо предполагаемого кощунственного представления с чтением Евангелия
артист Московского театра Александр Ростовцев
7
▪ От издательства ▪
прочитал Нагорную проповедь, которую закончил
словами Благоразумного Разбойника. Для Александра, выражаясь словами одного из героев Н. Лескова,
«жизнь кончилась, началось житие». Совершенно
очевидно, что его дальнейший путь — мученичество.
Финальные слова последнего из рассказов —
«Святая плоть» З. Гиппиус — очень точно передают впечатление от прочтения всего сборника:
«Небо и земля вокруг них были чистые-чистые,
и казалось, что ничего другого и нет на свете,
кроме чистоты, тишины и счастья». Пусть не все
рассказанные истории можно назвать однозначно по-человечески счастливыми, но все они несут в себе тишину и счастье пасхальной радости,
и как Крест предшествует чуду Воскресения, так
и жертвенная любовь предвосхищает пасхальное
чудо, свершающееся в душах героев.
Христос воскресе!
Александр Логунов
▪ От издательства ▪
Не секрет, что Чехов часто использовал говорящие имена и фамилии. Здесь ирония автора заключается в том, что дьякон Любимов не имеет
любви, а потому и его сын Петр, «камень», ее не
имеет. Чуда не происходит. Отец Анастасий, «воскресение, возрожденный, воскресший», вызывает
у читателя бóльшую симпатию. В нем, по крайней
мере, сохранилась любовь, которая позволяет ему
покрывать грехи других, хотя со своими грехами
он бороться не способен. Именно с грешной стороной отца Анастасия и знакомится читатель в начале рассказа, и только случай с письмом позволяет
увидеть здесь вечную историю о мытаре и фарисее. Оказывается, отец Анастасий ближе к Богу,
чем закосневшие в своей «правоте» благочинный
и дьякон, и его совет не посылать письма — это
призыв поступить по-евангельски, простить «блудного сына» и долготерпеливо дожидаться чуда его
возвращения, покрывая грех своей любовью.
Пожалуй, прямым вмешательством Бога и действительно чудом в его мистическом понимании
представляется случай со столичным актером,
описанный В. Никифоровым-Волгиным в рассказе «Солнце играет». Вместо предполагаемого кощунственного представления с чтением Евангелия
артист Московского театра Александр Ростовцев
7
▪ От издательства ▪
прочитал Нагорную проповедь, которую закончил
словами Благоразумного Разбойника. Для Александра, выражаясь словами одного из героев Н. Лескова,
«жизнь кончилась, началось житие». Совершенно
очевидно, что его дальнейший путь — мученичество.
Финальные слова последнего из рассказов —
«Святая плоть» З. Гиппиус — очень точно передают впечатление от прочтения всего сборника:
«Небо и земля вокруг них были чистые-чистые,
и казалось, что ничего другого и нет на свете,
кроме чистоты, тишины и счастья». Пусть не все
рассказанные истории можно назвать однозначно по-человечески счастливыми, но все они несут в себе тишину и счастье пасхальной радости,
и как Крест предшествует чуду Воскресения, так
и жертвенная любовь предвосхищает пасхальное
чудо, свершающееся в душах героев.
Христос воскресе!
Александр Логунов