ВНУТРЕННЯЯ ФОРМА ФРАЗЕОЛОГИЗМА КАК

Гуманитарные науки. Филология и искусствоведение
УДК 801.3
ВНУТРЕННЯЯ ФОРМА ФРАЗЕОЛОГИЗМА
КАК ПРЕДВОСХИЩЕНИЕ ЕГО АКТУАЛЬНОГО ЗНАЧЕНИЯ
© Янь ЧЭНЬ
Московский педагогический государственный университет, г. Москва,
Российская Федерация, аспирант кафедры славянских языков и методики их преподавания,
e-mail: myoscarchen@yahoo.com
В статье систематизируются соотношения образа внутренней формы и реального значения фразеологизма, их связь с характером тропов. Дается краткий обзор истории значения внутренней формы
фразеологизма, ее нынешнее состояние, а также описываются возможные перспективы ее изучения.
Ключевые слова: внутренняя форма фразеологизма; троп; метафора; метонимия; синекдох.
В современной фразеологии много внимания уделяется внутренней форме фразеологизмов, однако в этом вопросе еще много
неясного, проблемного, противоречивого.
Все больше обозначается «необходимость
такого способа анализа, который основывается на изучении множества факторов,
влияющих на формирование и функционирование феноменов фразеологической системы» (А.Н. Баранов, Д.О. Добровольский [1,
с. 21]. В данной статье при изучении внутренней формы фразеологизмов выяснению
подлежат прежде всего следующие вопросы:
что собой представляет внутренняя форма
фразеологизма, как внутренняя форма предвосхищает актуальное значение фразеологизма, каковы типичные способы взаимодействия внутренней формы и актуального значения фразеологизма. Сделаем предварительные замечания.
В понимании внутренней формы фразеологизмов сложилась уже целая история. В
период господства структурализма в российском языкознании внутреннюю форму фразеологизма выводили из отношений прямых
значений слов-компонентов исходного (свободного) словосочетания, которое являлось
мотивирующим для современного реального
значения фразеологизма. Показательной
трактовкой является здесь понимание внутренней формы фразеологизма Л.И. Ройзензоном. Он говорил: «Если внутренняя форма
слова – это всякое предшествующее значение
по отношению к его последующему (при наличии у обоих общего корня), то и во фразеологизмах очень часто предшествующее
значение устойчивого оборота, т. е. его первоначальное, прямое, непосредственное зна262
чение (вытекающее из суммы реальных значений его слов-компонентов) и есть то, что
может быть названо внутренней формой
фразеологизма» [2, с. 63]. И далее Л.И. Ройзензон рассуждает: «Внутренней формой
фразеологизма мы называем ту связь, которая существует между фразеологическим
значением оборота и реальными (современными или историческими, древними) значениями компонентов (всех или хотя бы одного), из которых оборот состоит. Следовательно, внутренняя форма фразеологизма
есть наличие мотивированности в устойчивом обороте. Например, сесть в лужу, взять
в свои руки, руки чешутся, взять за горло
и т. п.» [2, с. 65]. Такое понимание внутренней формы фразеологизма и мотивации давно уже раскритиковано в работах современных лингвистов (В.Н. Телия, Е.А. Рысева,
В.И. Зимина и др.), и нам нет нужды его еще
раз критиковать. Дело в том, что такое понимание внутренней формы и мотивации значения фразеологизма породило ряд ложных
выводов о том, что, во-первых, значение
фразеологизмов формируется посредством
переосмысления компонентов исходного сочетания, и что, во-вторых, реальное значение
фразеологизма мотивируется переосмысленными значениями компонентов. В самом деле это не так. Совершенно иначе трактуют
внутреннюю форму современные языковеды.
Например, В.Н. Телия правильно и убедительно излагает современное понимание
внутренней формы фразеологизма: «Формирование идиоматического значения как выводного знания объясняет и природу идиоматичности: слова-компоненты переосмысленного сочетания «отрываются» от своей
ISSN 1810-0201. Вестник ТГУ, выпуск 11 (103), 2011
области референции и переключаются на новую референтную отнесенность не за счет
значения сочетания слов, а отталкиваясь от
этого значения, которое, включаясь путем
выводного знания в новый фрейм, не имеет
со своим источником ничего общего, кроме
мотивации» [2, с. 142-143]. Проще говоря,
слова В.Н. Телия можно понять так: словакомпоненты идиомы не означают того, что
они означают в свободном сочетании, это вопервых; выводное значение фразеологизма
мотивируется вовсе не значениями отдельных компонентов исходного сочетания, а тем
образом, который формируется на основе
исходного словосочетания, это во-вторых.
Именно так, а не иначе. Этим мы ответили на
вопрос, поставленный ранее – что собой
представляет внутренняя форма фразеологизма. Внутренняя форма фразеологизма – это
образ, сформированный на основе исходного
(свободного) словосочетания и мотивирующий реальное значение фразеологизма. Такое
понимание внутренней формы фразеологизма
уже достаточно прочно укрепилось в современной фразеологии и наблюдается в ряде
работ современных исследователей [4; 5].
Образ фразеологизма является по существу его внутренней формой и наоборот,
внутренняя форма фразеологизма – это ее
образ или образная основа. Образ фразеологизма – это наиболее существенный компонент значения фразеологизма, он играет
большую роль в мотивации смыслового значения, оценочности, эмотивности, культурной коннотации фразеологизма. В данной
статье нам представляется наиболее интересным и важным вопрос: как образ внутренней формы мотивирует реальное значение фразеологизма, каковы типичные способы взаимодействия образа и актуального
значения фразеологизма. Эти вопросы являются наиболее важными в современной фразеологической науке.
Однако перед тем, как выяснять вопрос,
как образ фразеологизма предвосхищает его
реальное значение, скажем о признании мотивации как таковой и о двух аспектах мотивации фразеологического значения образом
фразеологизма. В.В. Виноградов полагал, что
идиомы (или фразеологические сращения)
«немотивированы и непроизводны. В их значении нет никакой связи, даже потенциальной, со значением их компонентов» [6].
В.В. Виноградов думал так, потому что рассматривал идиомы в синхроническом аспекте и потому что полагал, что значение идиомы не вытекает из значений компонентов.
Мы, однако, будем исходить из того положения, что значения идиом всегда мотивированы, и мотивация объясняется тем образом,
который формируется на основе исходного
(свободного) словосочетания. Немотивированными они могут быть в современном русском языке только при забвении мотивирующего их образа внутренней формы, как
например, немотивированной кажется идиома попасть впросак. Стоит, однако, посмотреть на эту идиому с этимологической точки
зрения, как она окажется мотивированной. В
ней просак означает «станок для скручивания веревок». В такой станок часто попадала
одежда работающего (русские люди в далекие времена носили длинную одежду с длинными рукавами), и он оказывался в буквальном смысле в трудном положении. Таких
примеров можно привести много. Таким образом, вопрос о мотивации идиом можно поставить в двух аспектах: одни идиомы мотивированы в синхроническом состоянии языка, образ их внутренней формы наглядно
можно представить, это наглядно-образная
мотивация, которая опирается на конкретно,
«вещно» представимый образ, она наблюдается у фразеологизмов, обладающих яркой
образной основой внутренней формы: например, набрать воды в рот – упорно и долго молчать, не отвечать ни слова; повернуться спиной к кому-либо – проявлять пренебрежение, безразличие; переставать обращать
внимание на кого-либо и т. п.; у других идиом внутреннюю форму (образ внутренней
формы) можно выявить лишь этимологическим путем, посредством этимологического
анализа: например, клещами вытягивать
что-либо из кого-либо – с большим трудом
добиваться от кого-либо ответа, этот фразеологизм связан этимологически с пытками
клещами; мозги набекрень у кого-либо – ктолибо с причудами, со странностями. Это собственно русское выражение. Долгое время
головной убор, надетый набекрень, т. е. набок, вызывал насмешки: это было отклонением от правил ношения головных уборов.
Поэтому человек, носивший шапку набекрень, казался не вполне здравомыслящим [7].
263
Гуманитарные науки. Филология и искусствоведение
Как видно, вопрос о внутренней форме
(образе) фразеологизма можно ставить в
синхроническом и в этимологическом аспекте. Но в любом случае можно говорить о том,
что внутренняя форма предвосхищает актуальное значение фразеологизма. Скажем об
этом подробнее.
«К настоящему времени во фразеологии
отсутствуют какие бы то ни было инструменты, которые позволяли бы предсказывать
и объяснять хотя бы на относительно регулярной основе связь между внутренней формой и актуальными значениями идиом» [1,
с. 27]. Однако эти же исследователи полагают, что можно «в идеале» иметь определенный набор правил, целесообразно применяемых к каждому фразеологизму или к небольшой серии фразеологизмов. Например,
фразеологизм камень с души (с сердца) свалился имеет значение «кто-либо испытывает
чувство душевного облегчения, избавления
от чего-то гнетущего, тягостного, неприятного». Это значение подтверждается употреблением в контексте предложений: «Но я рада
была, что этот разговор у нас состоялся, просто камень у меня с сердца свалился. Хорошо, когда муж с женой друг друга понимают» (Г. Юшков. Женщина из села Вилядь).
«Да ведь дитя-то не чужое, свое. За него и
болеешь… Теперь вот словно камень с души
свалился: слава богу, поступила. Теперь в
институт нелегко попасть» (И. Леденев. «Радость раздела пополам»). Предвосхищение
внутренней формой реального значения фразеологизма можно представить в виде правила «удаление с сердца (души) камня (он символизирует что-то тяжелое, гнетущее, тягостное) (в образе) – изменение ситуации к
лучшему, исчезновение состояния тревоги,
угнетенности (в реальном значении). По такой же форме устроено взаимодействие между внутренней формой и актуальным значением фразеологизмов сбросить / снять камень с плеч, пелена упала с глаз и т. п.
Выявление способов взаимодействия образа и актуального значения фразеологизма
во многом связано с характером тропов (метафоры, метонимии, синекдохи и т. п.). Тропы показывают, как совершается переход от
образа к актуальному значению, как образ
развивается в форму выводного значения
фразеологизма. Образ фразеологизма в данном случае можно сравнить, например, с
264
зерном, из которого вырастает и стебель, и
колос и все, что связано с определенной зерновой культурой. Тут надо предостеречь всех
и себя от излишнего буквализма и грубого
«материализма»: образ предвосхищает реальное значение не во всех деталях, а в главных, основных элементах значения. Например, фразеологизм лезть на рожон имеет
значение «сгоряча, необдуманно и нерасчетливо идти на риск или навстречу опасности.
Подразумевается, что при ином поведении
такого риска можно было бы избежать».
Внутренняя форма этого фразеологизма связана с ситуацией охоты на медведя, в которой применялся рожон. Рожон – это заостренный кол, рогатина. Разъяренный зверь лез
на выставленный охотником рожон – широкий нож, заточенный с обеих сторон, на
длинной палке с перекладиной под лезвием,
за которую медведь сам хватается. Связь
внутренней формы (образа) фразеологизма и
его реального (современного) значения можно выразить когнитивным оператором «вообрази (представь себе), что Х сгоряча, необдуманно и нерасчетливо идет на риск или
навстречу опасности как если бы медведь лез
на рожон в буквальном смысле». При этом не
важно, осознается ли внутренняя форма этого фразеологизма в современном русском
языке или она уже воссоздается этимологическим путем, важно, что всякий раз осуществляется образно-ассоциативная связь реального значения фразеологизма с его образной основой, с тем образом, который является по сути дела способом организации значения, которое очень насыщено ассоциативнообразной информацией. Фразеологизм обычно не означает определенную ситуацию реальной действительности, а как бы изображает ее, и эта изобразительность достигается, конечно же, за счет образа внутренней
формы фразеологизма. От общего же между
образом фразеологизма (ситуацией охоты на
медведя) и его реальным значением по существу не остается ничего, кроме самого существенного – медведь сам хватается за поперечную планку на рожне (в образе) – человек
сам идет на риск или навстречу опасности (в
реальном значении). Эта связь между образом
фразеологизма и его выводным значением
даже при полном забвении образа фразеологизма остается и поныне как главный элемент
в сигнификативном значении фразеологизма.
ISSN 1810-0201. Вестник ТГУ, выпуск 11 (103), 2011
Большинство фразеологизмов построено
на основе метафоры. Метафора же по своему
существу – это обычно «уподобление, сопоставление, которое соизмеряет не целостные
объекты, а некоторые сходные их признаки,
устанавливая подобие на основе совпадения
по этим признакам»… [8]. Ср. метафору в
лексике. Например, если золото определить
в его первом, прямом значении как «драгоценный металл желтого цвета, употребляющийся как мерило ценностей и в драгоценных изделиях» (С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова), то легко можно вычленить основные его
признаки: металл, желтый цвет, драгоценный… и эти признаки обнаружить в соответствующих метафорах с этим словом: золото
осенних лесов, золото волос, золото заката
(признак «желтый цвет»), Он у нас не человек, а золото (признак «ценности»). Такая же
картина наблюдается и у фразеологизмов.
Образ трансформируется в реальное значение фразеологизма не за счет всех своих признаков, а обычно какого-либо одного. См.
примеры: попасть в переплет, значение этого фразеологизма определяется обычно как
«оказаться в сложном, трудном, опасном или
неприятном положении». Однако если внимательно рассмотреть образ этого фразеологизма, то можно внести кое-какие коррективы в это определение. Переплет – «стационарная рыболовецкая снасть на речке, представляет собой плетеную из прутьев перегородку, перекрывающую речку полностью.
Подобная снасть не годится для больших
рек. Перекрывая речку, переплет представляет собой не только и не просто заграждение,
а посередине делается своеобразный запутанный лабиринт с одним единственным
входом для рыбы. Рыба обязательно всегда
ищет проход и через специально оставленную щель попадает в настоящий переплет – в
хитросплетения лабиринта, из которого
практически невозможно выбраться, так как
иногда даже вход в лабиринт с внутренней
стороны оборудуется палочками с отточенными окончаниями, прикрепленными горизонтально к вертикальным прутикам, делающим выход невозможным» [9, с. 53]. Надо именно так подробно описать переплет,
чтобы как следует представить образ внутренней формы этого фразеологизма и представить, как образ фразеологизма «переводит» ситуацию, рисуемую в образе (рыба по-
падает в переплет и не может оттуда выйти),
в форму реального значения фразеологизма
(человек попадает в безвыходное положение). Здесь необходимо соблюсти одно обязательное правило: в образе должно быть
указано то, что предвосхищает, предопределяет особенности реального значения фразеологизма. «Способ указания на актуальное
значение, фиксированный во внутренней
форме идиомы, можно назвать моделью
внутренней формы» [1, с. 23]. Соотношение
между образом внутренней формы и реальным значением должно быть описано так,
чтобы фразеологизмы с одинаковыми моделями внутренней формы имели сходные черты в структуре толкования. Тогда будет видна «работа» тропов (метафоры, метонимии,
синекдохи), благодаря которым образ внутренней формы фразеологизма связан с реальным значением фразеологизма. Мы уже
приводили примеры фразеологизмов, сформированных на основе метафоры. Сейчас
приведем примеры моделей внутренних
форм фразеологизмов, основанных на метонимии. Напомним, что метонимией в самом
широком смысле называется «троп или механизм речи, состоящий в регулярном или
окказиональном переносе имени с одного
класса объектов или единичного объекта на
другой класс или единичный предмет, ассоциируемый с данным по смежности, сопредельности, вовлеченности в одну ситуацию»
[10, с. 300]. Внутренние формы фразеологизмов, построенных на основе метонимии,
могут показывать элементы невербального
поведения, которое часто закрепляется в ритуальных действиях и выражает обусловленные ритуалом интенции, см. в этом плане
некоторые «жестовые» фразеологизмы: бить
поклоны – устар.1. Почтительно кланяться,
приветствуя кого-либо, 2. Выражать чувство
глубокого уважения, почтения, благодарности за что-либо; склонять / склонить голову
перед кем, перед чем – 1. Признавать себя
побежденным, сдаваться, уступать в борьбе,
2. Относиться с почтительным уважением к
кому-либо; преклоняться перед кем-либо или
перед чем-либо; кланяться / поклониться в
ноги / ножки кому – униженно просить о
чем-либо.
Метонимическими
моделями
можно признать и такие, в которых перечисляются только некоторые (чаще два) элементы какого-либо множества, которые однако
265
Гуманитарные науки. Филология и искусствоведение
представляют все множество: ни кола, ни
двора у кого-либо – кто-либо ничего не имеет, очень беден (кол в структуре этого фразеологизма имеет устаревшее значение «полоса пахотной земли шириной в две сажени»
[7, с. 94]; ни сват, ни брат – посторонний,
чужой человек; тот, с кем нет ничего общего.
К метонимическим моделям можно еще отнести «такие способы указания на актуальное значение, которые предполагают выбор
одного из элементов некоторой последовательности или процедуры» [1, с. 24]: до гробовой доски – до самой смерти, до конца
жизни; со школьной скамьи – со школьных
лет, со времени, когда учился в школе; с/от
колыбели – с самых младенческих лет, с самого раннего возраста.
Разновидностью метонимии является
синекдоха – «троп, основанный на переносе
наименования по принципу смежности с
меньшего на большее (части на целое, вида
на род, элемента на множество) и наоборот»
[11, с. 464]. Во внутренней форме фразеологизмов синекдоха закрепляется довольно
часто, при этом в образе фразеологизма присутствует часть (чаще человека), а в реальном значении целое (чаще человек): ноги не
будет чьей, где – кто-либо никогда не придет, перестанет посещать кого-либо, бывать
где-либо. Говорится обычно как угроза или
запрещение; совать / сунуть (свой) нос куда,
во что – вмешиваться во что-либо, обычно
не в свое дело; махнуть / махать рукой на
кого, на что – перестать обращать внимание;
перестать заниматься кем-либо или делать
что-либо.
Мы представили далеко не все виды соотношений образа внутренней формы и реального значения фразеологизма. Главным
для нас было обратить внимание на эту проблему, без нее не может состояться полное и
представительное описание семантики фра-
зеологизмов русского языка; выявление и
описание типичных форм соотношения образа и актуального значения фразеологизма –
очень важная и перспективная проблема в
исследовании семантики фразеологизмов
русского и, очевидно, любого языка.
1.
Баранов А.Н., Добровольский Д.О. Принципы
семантического описания фразеологии // Вопросы языкознания. 2009. № 6.
2. Ройзензон Л.И. Внутренняя форма слова и
внутренняя форма фразеологизма // Вопросы
фразеологии. Ташкент, 1965.
3. Телия В.Н. Русская фразеология // Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М., 1996.
4. Дубицкая Е.В. Проблемы мотивации значений идиом русского языка: автореф. дис. …
канд. филол. наук. М., 2011.
5. Ковалевская Л.А. Внутренняя форма как источник семантической мотивации и культурной коннотации фразеологизмов русского
языка: автореф. дис. … канд. филол. наук.
В. Новгород, 2010.
6. Виноградов В.В. Основные понятия русской
фразеологии как лингвистической дисциплины // Труды юбилейной научной сессии. Секция филологических наук. Л., 1946.
7. Шанский Н.М., Зимин В.И., Филиппов А.В.
Опыт этимологического словаря русской
фразеологии. М., 1987.
8. Кузнецова Н.Н. Средства выражения экспрессивности в поэзии ХХ века: автореф. дис. …
д-ра филол. наук. М., 2009.
9. Обдуллаев А.Р. Фразеология: внутренняя
форма единиц. Ургенч, 1996.
10. Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В.Н. Ярцева. М., 1990.
11. Русский язык. Энциклопедия / гл. ред.
Ю.Н. Караулов. М., 1997.
Поступила в редакцию 26.09.2011 г.
UDC 801.3
THE INNER FORM OF IDIOM AS AN ANTICIPATION OF ITS ACTUAL VALUE
Yan CHEN, Moscow State Pedagogical University, Moscow, Russian Federation, Post-graduate Student of Slavic Languages and Their Teaching Methods Department, e-mail: myoscarchen@yahoo.com
This article systematizes the relations among image of the inner form and the real value of idiom, their connection to the
nature of tropes. There is overview of the history values of the inner form of idiom, its present state, and description of possible prospects for its study.
Key words: inner form of idiom; trope; metaphor; metonymy; synecdoche.
266