Очерк деятельности Л.Э. Нобеля по нефтяному делу в России*

ИЗ ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ НЕФТЯНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ
Очерк деятельности Л.Э. Нобеля по нефтяному делу в России*
Сообщил К.И. Лисенко
Лисенко Конон Иванович (1836 – 1903) - выдающийся русский химик-технолог, доктор химии,
профессор (1867). Родился в семье управителя Златоустовского завода и Оружейной фабрики
И.Р. Лисенко. В 1856 г. окончил Институт корпуса горных инженеров в Петербурге. Работал
в департаменте горных и соляных дел, совершенствовал образование в Париже, в Гейдельбергском университете. В 1861 – 1891 гг. преподавал в Петербургском горном институте. С
1893 г. - заведующий химической лабораторией Императорского русского технического общества в Петербурге. Основная область работ ученого - технологическая химия. Совместно с
немецким химиком-органиком Рихардом Эрленмейером открыл (1861) реакцию образования дисульфидов окислением меркаптанов серной кислотой. Первооткрыватель третьего изомера нитробромбензола. Установил различие между русской и американской нефтью. Изучил условия горения
русского керосина в лампах. Классифицировал русские каменные угли (1874 - 1876), способы
получения соды (1874 - 1876). Исследовал рудные соляные месторождения. Автор первого руководства по технологии добычи нефти на русском языке — «Нефтяное производство» (1878). На
протяжении одиннадцати лет был редактором «Горного журнала» (1877 - 1888).
Исполняя грустное предложение Совета
нашего Общества сделать очерк деятельности
так рано умершего Л.Э. Нобеля, я желал бы
обрисовать его перед Вами во весь рост, проследить все фазисы его развития на поприще
практической деятельности, начиная с его
юности и кончая последними днями его
жизни. Но, к сожалению, я этого сделать не
могу, - я познакомился с ним только в 1876 г.,
т.е. при вступлении его в последний период
его практической деятельности, когда он стал
заниматься нефтяным делом и достиг в нем
столь блестящих результатов.
В начале 70-х годов Л.Э. принимал некоторое
участие в нефтяном деле в Баку, основанном его
братом Робертом Эм., но в 1876 г. он обратил
более серьезное внимание на нефтяную промышленность и участвовал в комиссии, составленной нашим Обществом для рассмотрения
вопроса о сложении акциза. Комиссия эта
состояла под председательством Его И.В. Герцога Л.Э. Нобель
Лейхтенбергского, из членов: Петра Аркадиевича Кочубея, Л.Э. Нобеля, В.А. Кокорева, М.К. Сидорова, Д.И. Менделеева,
Е.Н. и В.Н. Андреевых и, позднее, меня. Комиссия эта, как известно,
пришла к убеждению, что акциз оказывает неблагоприятное влияние
на развитие заводской обработки нефти и что сложение его было бы
желательно. Акциз действительно был отменен в конце того же года, и
последовавшее затем быстрое оживление нефтяной промышленности
вполне подтвердило заключение комиссии.
Весной 1876 г. Л.Э. поехал в первый раз в Баку, и эта поездка имела на
всю его дальнейшую деятельность решающее значение. <…>
Истративши в 1872 – 1873 гг. значительные суммы на приобретение нефтеносных земель, крупные нефтепромышленник не могли
думать о создании и рациональном устройстве нефтяной промышленности на всем пространстве нашего отечества.
Подобное благоустройство требовало новых затрат, а делать их
было не из чего. Нефтепромышленники волей неволей должны были
довольствоваться теми техническими средствами, какие имелись
готовыми на Апшеронском полуострове и Каспийском море, для того,
чтобы получить хоть какой-либо доход на сделанные уже затраты по
приобретению земель. Но при таких условиях неудивительно, что вся
нефтяная операция обходилась им крайне дорого, и нефтепромышленники не могли выносить конкуренции американского керосина
без возвышения на него пошлины. <…>
Но если состояние нефтяной промышленности в Баку в первый
приезд туда Людвига Нобеля указывало на
необходимость радикального изменения в общем
ее строе, то само дело Роберта Эммануиловича
Нобеля, в котором был участником его брать
Людвиг Нобель, вовсе не предсказывало, в его тогдашнем виде, того значения, которое оно вскоре
получило. Все дело братьев Нобель в Баку в то
время состояло из хорошо устроенного завода с
восемью, если не ошибаюсь, вертикальными кубами, 100 пуд. емкости, приспособленными для
быстрой гонки и дававшими очень хороший
керосин и, кроме того, буровой скважины на
острове Челекене, существующей и по ныне, но не
имевшей в деле Товарищества братьев Нобель
никакого значения.
Ознакомившись ближе с нефтяными богатствами Апшеронского полуострова, Л.Э. Нобель сразу
понял все значение, которое нефтяная промышленность может получить в России, если ее организовать согласно со всеми усовершенствованиями современной техники. Заменить живую силу
для перевозки нефти с промыслов к заводам трубою и паровым насосом, организовать перевозку готовых нефтяных
продуктов по Каспию и Волге в наливных железных пароходах и баржах, а по железным дорогам – в вагонных чанах, заменить прежние
земельные ямы, служившие для склада нефтяных продуктов в бочках,
железными резервуарами, втянуть все русские железнодорожные
линии в сферу распространения русского керосина по России, таков
был план Л.Э. Нобеля. Исходя из этой общей идеи, он весьма скоро разработал ее в совершенно конкретную, определенную, форму от которой не отступил впоследствии ни на шаг, несмотря на затруднения,
казавшиеся вначале неодолимыми.
Чтобы объяснить, каким образом Л.Э. дошел до этого проекта
организации нефтяной промышленности в России, необходимо
обратиться к составленной им в июле 1876 г. записке под заглавием:
«Взгляд на Бакинскую нефтяную промышленность и ее будущность». В этой записке он рассматривает все части нефтяного промысла и проводит параллель между их положением в Баку и Америке. <…> Только в создании наливной перевозки морем и Волгой Л.
Нобель не имел примеров, на которых бы мог основываться, но
после многих попыток ему удалось разрешить и эту задачу. <…>
Если технический план предприятия обрисовался сразу в уме Л.Э.
в ясную форму, то финансовая сторона его не могла быть в то время
столь ясною, и я убежден, что он не воображал тогда, что дело его
может разрастись до таких гигантских размеров.
*Из книги «Памяти Людвига Эммануиловича Нобеля». – СПб., 1889. – С. 38-55
(публикуется с купюрами и сохранением орфографии и пунктуации. – Прим. ред.).
102
02’2006
НЕФТЯНОЕ ХОЗЯЙСТВО
ИЗ ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ НЕФТЯНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ
Желая однако же облегчить осуществление своего плана, он еще в
1876 г. обращался к более крупным бакинским нефтепромышленникам, предлагая им сообща проложить трубу от промыслов до заводов.
Но предложение это было встречено с недоверием; нефтепромышленники в нем усмотрели коварный умысел стороннего лица захватить их нефть в свои руки. Но когда Людвиг Нобель построил нефтепровод на свой счет, и нефтепромышленники увидели, что это действительно самый экономический способ передвижения нефти, то
они стали строить свои нефтепроводы, и теперь число их доходит,
если не ошибаюсь, до 14. <…> В начале 1877 г. Л. Нобель проектировал компанию на паях при участии английских капиталистов, с
основным капиталом в 3 м[лн.] р[уб.], но наступившая война с Турцией устранила возможность привлечь иностранные капиталы в это
предприятие. Тогда Л.Э. вынужден был осуществить свое предприятие
сам и выказал при этом столько несокрушимой энергии, столько
находчивости в умении вести дело, что, по общему отзыву, без него
наша нефтяная промышленность сохранила бы и до сих пор тот
строй, который она имела в 1876 г.
Приступив в 1877 г. к устройству первого нефтепровода, Л.Э. Нобель
заказал в Швеции наливной пароход «Зороастр» и одновременно приступил к устройству склада и вагонного парка в Царицыне.
Само нефтяное дело Бр. Нобель было преобразовано в «Товарищество нефтяного производства Бр. Нобель» с основным первоначально капиталом в 3 милл. рублей.
После 3 или 4 лет упорнейшего и усиленного труда, он доказал,
что все его предположения вполне осуществились и что наливная
перевозка нефтяных продуктов есть единственно рациональный
способ их перемещения из Баку на рынок и в пункты потребления.
Развивая затем постепенно свое дело, он довел его до таких грандиозных размеров, которые невольно приводят к удивлению всякого
стороннего наблюдателя.
Я не стану следить за последовательным развитием дела Товарищества
Бр. Нобель, но скажу только, что истинное его значение было понято
бакинскими нефтепромышленниками только в начале 1882 г. <…>
До Людвига Нобеля американцы возили керосин не иначе, как в
бочках, почему же не наливом? – да вероятно по убеждению, что
такой способ перевозки огнеопасен и что он может вредно
повлиять на качество товара. Поэтому надо было перевезти наливом
керосин, продержать его в железных резервуарах несколько месяцев, дать потребителям сжечь его, и тогда только могло установиться убеждение, что наливной керосин нисколько не хуже доставленного в бочках. Это и сделано Л.Э. Нобелем, и этим открытием воспользовались теперь американцы, англичане, немцы, которые стали
в настоящее время строить наливные суда для перевозки керосина
из Америки в Европу. <…>
Устройство вагонного чана само по себе просто, хотя не так, как
кажется стороннему человеку, но устройство угольного вагона, скажу я,
еще проще. Между тем прочтите отчеты о съездах углепромышленников, - сколько лет они хлопотали об устройстве для них специальных
угольных вагонов, и найдите в литературе что-либо подобное относительно вагонов для перевозки керосина и нефтяных остатков. Ничего
подобного вы не найдете, потому что, когда Л.Э. решился иметь их, то,
остановившись на известном типе их, он не обращался к правительству, а сначала вошел в конвенцию с жел. дорогами относительно
постановки их и, притом конвенцию, одинаково доступную для всех
желающих иметь свои вагоны, потом заказал сначала 100 вагонов и
последовательно довел их количество до 1500, организовал свои
железнодорожные команды, свои мастерские для ремонта и свой
железнодорожный контроль, очень тщательный.
Наливная перевозка водою не ограничивалась морскими пароходами, хотя число их, достигающее у Т-ва Бр. Нобель до 13, требовало
внимательного ухода, вызвало устройство дока в Астрахани и мастерских в Царицыне, Астрахани и Баку для их ремонта. Устройство наливных барж для движения грузов по Волге составляло также предмет
заботливости Л.Э. Нобеля. <…> Необходимо помнить, что все технические проекты пароходов, вагонов, цистерн, зданий при складах,
мастерских, доков, даже громоотводов при складах, все это внимательно обсуждалось Л.Э. с техниками; проекты их утверждались им самим.
И все это он успевал и имел терпение делать сверх постоянных
хлопот в административных сферах. Действительно, устройство
складов в городах, или около них, складов при железнодорожных
станциях, пристаней при реках, все это, как дело новое, встречало
много затруднений со стороны администрации, и только настойчивостью Л.Э. все это приведено к желаемому концу. <…>
Кроме наливной перевозки и самое нефтяное дело поглощало массу
труда со стороны Л.Э. Ясно сознав ошибку своих предшественников,
вложивших огромные деньги в нефтяные земли, он твердо решился
избежать ее, несмотря на массу обращенных к нему предложений. Он
говорил: «Когда у меня будет нефтепровод, то будет и нефть». Впоследствии, когда завод его достиг столь громадных размеров, он не мог
ставить снабжение его сырой нефтью в зависимость от случайностей
бакинского нефтяного рынка, отличающегося и до сих пор отсутствием благоустройства. Поэтому он обеспечил свой завод приобретением
в разное время небольших участков нефтеносных земель, количество
которых не превышает однако же 40 десятин, и цена их равно всего
130 т[ыс. руб.]. Но за то на этом небольшом пространстве земли имеется теперь почти до 100 скважин, из коих более половины продуктивны и дают ежегодно до 25 мил. пудов нефти. Между тем, я помню
время, когда расходы Т-ва Бр. Нобель по буровым работам доходили
до 400 тыс. руб. и одно все-таки не имело ни одной капли своей нефти.
Завод Т-ва Бр. Нобель в Баку – это одно из замечательнейших проявлений предприимчивости Л.Э. Всякий согласится с тем, что в России
в 70-х годах не могло быть много практических знатоков нефтяного
дела. Техническая литература никогда не отличалась обилием сведений по этому предмету, да не отличается им и до сих пор. Между тем,
требования, которые Л.Э. предъявлял к заводу, были нешуточные: он
хотел, чтобы перегонный завод действовал по возможности автоматично, был бы значительных размеров, давал бы продукт безукоризненных качеств и по возможности дешево. Удовлетворить всем этим
требованиям не могли заводы, существующие в Америке или Европе, и
потому Л.Э. решился путем опытов достичь этого. Пригласив несколько техников и жертвуя значительные суммы на разрешение того или
другого вопроса, Л.Э. руководил их работами согласно своим идеям, и
раз опыт в малом виде оправдывал его ожидания, он не затруднялся
его осуществить в размерах, которые невольно поражают своею смелостью. Так, в Баку не было до последнего времени ни одного непрерывно действующего аппарата для перегонки нефти, почти нет их в
Европе и Америке и до сих пор, между тем Л.Э., убедившись в возможности ввести непрерывную гонку в системе последовательно сообщающихся кубов, устроил завод, производительность которого определяют в 20 мил. пудов в год. <…>
Я не стану перечислять всего, что сделано Нобелем в области перегонки нефти, и укажу только на главное: он первый устроил непрерывную перегонку, первый поставил куб и взмешиватели на открытом воздухе; завел тщательный контроль дистиллатов и готовых
продуктов, устроил подогревание нефти, подлежащей перегонке,
горячими остатками, ввел перегонку нефти на керосин с перегретым паром, вследствие чего он выделяется при значительно низшей
температуре, и т.д. <…>
Выделкой нефтяного газа и переработкой газовой смолы на ароматические углеводороды Л.Э. занимался весьма много и, убедившись в возможности реализовать дело, он составил грандиозный
проект, который не был осуществлен только по финансовым причинам. Проект этот состоял в следующем:
Отсутствие хорошей пресной воды делает в Баку и в Балаханах уход
за паровыми котлами крайне затруднительным, а как Т-во Бр. Нобель
имеет до 180 штук их на промыслах и заводе, то замена паровых
машин газодвигательными казалась весьма заманчивой. Кроме того,
газ мог служить и для перегонки, и потому ясно, что нефтяной газ мог
бы получить при нефтяном производстве в Баку широкое применение. Смола, получаемая попутно при выделке нефтяного газа, могла бы
служить в свою очередь материалом для приготовления ароматических углеводородов, и Л.Э. уже рассуждал о сотнях тысячах пудов бензола и десятках тысяч пудов антрацена, что произвело некоторую сенсацию в среде немецких производителей этих продуктов. Многие и до
сих пор полагают, что будущность нашего нефтяного дела должны
НЕФТЯНОЕ ХОЗЯЙСТВО
02’2006
103
ИЗ ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ НЕФТЯНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ
быть связана с выделкой ароматических углеводородов, и, указывая на
высокие цены анилиновых красок, исчисляют выгоды, которые это
дело может дать. Но нужно помнить, что цены эти подвержены весьма
сильным колебаниям, и что керосиновый рынок весьма ограничен по
своему значению. <…>
После такого длинного перечня трудов Л.Э., всякий естественно
может спросить, что же заставляло покойного выносить на себе
такую массу тяжелого труда. И я отвечу на это так, как мне кажется
это до сих пор. Л.Э. не был дельцом в том значении, какое обыкновенно придают этому слову, а был промышленный деятель в самом
широком смысле. Было бы странно утверждать, что, приступая к осуществлению своего грандиозного проекта, он задавался платонической целью благоустройства нефтяной промышленности в России,
но точно также неправильно будет объяснять ту массу энергии и
труда, которые он вложил в свое дело, единственно возможностью
наживы. Дело его в первоначальном виде имело много невыработанного, неизвестного, не встречало сочувствия в ком-либо из крупных
капиталистов и легко могло не удастся. Конечно, Нобель знал, что
при удаче наливная перевозка принесет большие выгоды, но и тут он
не обеспечил за собой исключительное право, как поступил бы
делец, а предоставил во всеобщее пользование выработанный им
способ перевозки нефтяных продуктов, как единственно рациональный. Самая сложность и трудность задуманного им предприятия
придавала такую энергию его деятельности, а не один конечный
результат, т.е. выгода и ее размеры. В подтверждение этих слов я приведу следующее:
1) Л.Э. почти никогда не занимался численными выкладками и не
выводил предполагаемых процентов; он просто верил, что предлагаемый им тот или другой прием выгоден, и всегда был доволен, когда
числа годового баланса подтверждали это.
2) Он никогда не занимался биржевой игрой и считал деньги, этим
путем нажитые, за полученные даром и вредные.
3) На предложение продать его нефтяное дело за границу на очень
выгодных условиях, Л.Э. отвечал, как мне говорил: «Вы хотите, чтобы я
обратил свои деньги в процентные бумаги, купил бы себе ножницы для
отрезывания купонов и ходил бы на биржу для их продажи; я на это не
согласен; мне нужны не только деньги, но и дело».
4) Став на избранный путь, Л.Э. не отвлекался никогда от него никакими сторонними предприятиями и на предложения этого рода отвечал:
«Ваше предложение может быть выгодно, и соображения верны, но я
занимаюсь нефтяным делом и ничем более». <…>
5) Отдавая должное значение капиталу, Л.Э. признавал, что владелец его не должен пользоваться один выгодами предприятия, и что
часть дивиденда должна быть отдаваема служащим, так как от энергии, предусмотрительности и честности их зависит и самый успех
предприятия.
Так в проекте не состоявшейся в 1877 г. компании с английскими
капиталистами предложено было 50 проц. чистой прибыли в течение 10 лет раздавать служащим, чтобы заручиться честными, разумными руководителями дела. Тот же принцип проведен в уставе Т-ва
Нобель, ныне действующем, по которому 40 проц. из чистого дохода, сверх 6 проц., проступают в награду служащим. Мало этого, чтобы
заинтересовать еще более своих компаньонов в деле, Л. Нобель в
первоначальном проекте отказывался вовсе от причитающегося ему
дивиденда с 500 т. р. до тех пор, пока компаньоны его не получат 10
проц. дивиденда на свой капитал. <…>
Заинтересовывая всех служащих в успехе и правильном ходе своего дела, Л. Нобель приложил всевозможное старание, чтобы улучшить условиях их жизни на Апшеронском полуострове. С этой целью
он возвел ряд строений как в Черном городе около Баку, так и на
промыслах, предназначив их для пользования рабочих и техников.
Семейные люди получили тут такие квартиры, каких они не могли
иметь в городе, а холостые жили в общих помещениях. <…>
Те коммерческие принципы, которые Л.Э. клал в основу своей деятельности, заслуживают полного уважения.
Он считал необходимым делать товар безукоризненных качеств, дела
его много и возможно дешево. Не могу не привести здесь случай, заставивший меня относиться к предприятию Л.Э. с глубоким сочувствием.
Однажды, в 1877 или 1878 г., я разговаривал с русским промышленным
104
02’2006
деятелем, и он мне рассказывал про успешные дела московских мыловаров. Оказалось, что они постепенно увеличивали содержание воды в
мыле и дошли, наконец, до того, что мыло ее более не берет – расплывается. Но, сказал он, немец им помог – он научил их прибавлять к
мылу фуксовое стекло, вследствие чего оказывалось возможным увеличивать в мыле содержание воды, не вредя его консистенции. В тот же
день я случайно разговаривал с Л.Э., и он сказал мне, что у него в этом
году будет до 800 тыс. пуд. керосина. Когда я ему сказал, что необходимо позаботиться по таким-то и таким-то причинам о сбыте такого (по
размерам тогдашней торговли) значительного количества товаров –
он сказал мне: «Об этом не нужно заботиться. Если товар мой будет
лучше, чем у других, а по цене не дороже их, то он всегда будет продан».
Таким образом, я видел ясно, что московские фабриканты ищут наживы и выгодной продажи даже путем фальсификации продукта, а Л.Э.
ставит задачей своей деятельности высшие качества продукта и его
дешевизну. Но, чтобы делать дешево, он должен был увеличивать свое
дело, и только этим разумным стремлением можно объяснить, почему
дело Т-ва Нобель разрослось до таких больших размеров. Было бы
ошибочно предполагать, что Л.Э., приступая к нефтяному делу, вперед
предвидел размеры затрат, которые ему нужно будет на него сделать.
Нет, их размера он точно не предвидел, но за то он знал, что керосин
должен быть дешев и доступен для бедного класса, что торговля им
тогда только получит значение, когда он сделается предметом всеобщего употребления, и этого он достиг вполне. <…>
Если в настоящее время пуд керосина стоит в Баку 10 – 11 к., если традиционная русская лучинушка заменена в деревнях керосиновой лампой, и рабочий люд пользуется дешевым светом, если, наконец, русский
керосин получил серьезное распространение в Европе, то мне кажется,
что эти результаты труда Л.Э. имеют государственное значение и заслуживают должного внимания всего Русского общества. Притом результаты эти достигнуты без всяких концессий, гарантий, монополий, и
Л.Э. никогда не обращался к правительству за какими-либо исключительными льготами. Он пользовался только большим личным кредитом, но тот же кредит он имел бы всегда и за границей и, вероятно, на
более легких условиях.
Я не могу не указать еще на одну замечательную особенность
Л.Э. Нобеля. Это – на горячность, с которой он отстаивал в печати
свои убеждения в вопросах, сколько-нибудь их касавшихся. Он читал
все, что могло относиться до его экономических воззрений или до
нефтяного дела в русских, французских, немецких, английских газетах и выборки из них, сделанные его секретарями, составляют несколько томов. Все эти выборки не только им прочитаны, но и многие из них вызвали с его стороны возражения или замечания, напечатанные в тех же газетах. <…>
Л.Э. по складу ума своего не мог быть ничем иным, как защитником
и представителем капитала, являвшегося в его руках таким могучим
орудием, но он сознавал в России, в стране бедной капиталами, всякое проявление его разумного влияния, пугает даже администрацию,
и она ищет в нем призрак монополии. Вот против этих-то опасений
он и восставал <…>
Эта непосильная умственная работа не могла не отозваться на его
здоровье, которое расстроилось наконец столь серьезно, что он
вынужден был надолго оставить Петербург и ехать на юг Европы. Но
было уже поздно, и 31 марта 1888 г. Л.Э. умер в Канне <…>
Заканчивая этим перечень замечательной деятельности столь рано
сошедшего в могилу Л.Э. Нобеля, я скажу в заключение: каждый человек на закате дней своих должен невольно бросить взгляд на пройденный им жизненный путь и на оставляемый после себя след. Смею
думать, что Л.Э. умер с полным сознанием, что он не даром потрудился в своей жизни, и что деяния его переживут еще несколько
поколений. Нефтяное предприятие, основанное Л.Э. и доведенное
им до полной организации, имеет все шансы на дальнейшее преуспеяние, благодаря тем началам, которые он в него вложил, и остается только желать, чтобы многочисленные его наследники вместе с
участием в этом деле унаследовали от него ту предприимчивость,
трудолюбие, ясность ума и твердость, коих он был олицетворением
при жизни.
НЕФТЯНОЕ ХОЗЯЙСТВО
Подготовил Ю. Евдошенко