Эрнест Хемингуэй АЛЬПИЙСКАЯ ИДИЛЛИЯ

Annotation
СборникХемингуэя"Мужчиныбезженщин"—одинизсамыхяркихопытоввеликого
американскогописателяв«малых»формахпрозы.
Увлекательные сюжетные коллизии и идеальное владение словом в рассказах
соседствуют с дерзкими для 1920-х годов модернестическими приемами. Лучшие из
произведений, вошедших в книгу, продолжают биографию Ника Адамса, своебразного
альтерэгосамогописателяиглавногогероянеменеезнаменитогосборника"Внашевремя".
ЭрнестХемингуэй
notes
1
2
ЭрнестХемингуэй
АЛЬПИЙСКАЯИДИЛЛИЯ
Жаркобылоспускатьсявдолинудажераннимутром.Лыжиунаснаплечахоттаивалии
сохлинасолнце.Веснаещетольконачиналасьвдолине,носолнцеужесильноприпекало.
Мы шли по дороге в Голотурп, нагруженные лыжами и рюкзаками. На кладбище, мимо
которого мы проходили, только что кончились похороны. Я сказал "Grüss Gott"[1] пастору,
когдаон,уходяскладбища,поравнялсяснами.Пасторпоклонился.
—Странно,чтопасторыникогданеотвечают,—сказалДжон.
—Ядумал,емубудетприятносказать"GrüssGott".
—Ониникогданеотвечают,—сказалДжон.
Мыостановилисьпосредидорогиисмотрели,какцерковныйсторожзасыпаетсвежую
могилу. Тут же стоял чернобородый крестьянин в высоких кожаных сапогах. Сторож
пересталработатьивыпрямился.Крестьянинввысокихсапогахвзялзаступизруксторожа
и стал засыпать могилу, разравнивая землю, как разравнивают навоз на грядках. Майское
утробылотакясноисолнечно,чтосвежаямогилаказаласьнелепой.Неверилось,чтоктотомогумереть.
—Вообрази,чтотебяхоронятвтакоеутро,—сказаляДжону.
—Хорошегомало.
—Ну,—сказаля,—покачтоэтогонетребуется.
Мы пошли дальше по дороге, мимо городских домов, к гостинице. Мы целый месяц
ходили на лыжах в Сильвретте и рады были очутиться в долине. В Сильвретте мы хорошо
походили на лыжах, но там уже наступила весна, — снег был крепок только рано утром и
потомквечеру.Востальноевремямешалосолнце.Мыобаусталиотсолнца.Некудабылоот
него спрятаться. Только скалы и хижина, выстроенная у ледника под выступом скалы,
отбрасывали тень, а в тени пропотевшее белье замерзало. Без темных очков нельзя было
посидетьпередхижиной.Намнравилосьзагоратьдочерна,носолнцеоченьутомляло.Оно
не давало отдохнуть. Радовался я и тому, что ушел от снега. В Сильвретте уже слишком
сильно чувствовалась весна. Мне немного надоели лыжи. Мы слишком долго пробыли в
горах. У меня во рту остался вкус талой воды, которую мы пили, собирая ее с железной
крышихижины.Янемоготделатьсяотэтогопривкуса,когдадумалолыжах.Ярадовался,
чтонасветесуществуютнетольколыжи,иярадовался,чтоушелотнеестественноранней
высокогорнойвесныкэтомумайскомуутрувдолине.
Накрыльцегостиницы,раскачиваясьнастуле,сиделхозяин.Рядомснимсиделповар.
—Приветлыжникам!—сказалхозяин.
—Привет!—ответилимы,прислонилилыжикстенеискинулирюкзаки.
—Хорошобылонаверху?—спросилхозяин.
—Отлично.Толькослишкоммногосолнца.
—Да,вэтовремяужеслишкоммногосолнца.
Поваросталсясидеть.Хозяинвошелснамивдом,отперконторуивынеснашупочту—
пачкуписеминесколькогазет.
—Давайвыпьемпива,—сказалДжон.
—Давай.Толькоздесь,ненавоздухе.
Хозяинпринесдвебутылки,имывыпилиих,читаяписьма.
— Не выпить ли еще? — сказал Джон. На этот раз пиво принесла служанка. Она
улыбнулась,откупориваябутылки.
—Многописем,—сказалаона.
—Да.Много.
—Prosit[2],-сказалаонаивышла,захвативпустыебутылки.
—Яужезабыл,какойвкусупива.
—Аянет,—сказалДжон.—Там,вхижине,ячастовспоминалего.
—Нувот,—сказаля,—дорвалисьнаконец.
—Ничегонельзяделатьслишкомдолго.
—Нельзя.Мыпробылитамслишкомдолго.
—Дочертадолго,—сказалДжон.—Негодитсяделатьчто-нибудьслишкомдолго.
Солнце светило в открытое окно и пронизывало бутылки с пивом на столе. Бутылки
былинаполовинупусты.Пивовбутылкахпенилосьнесильно,потомучтоонобылоочень
холодное. Когда его наливали в высокие кружки, пена поднималась и кольцом окаймляла
края.Ясмотрелвокнонабелуюдорогу.Деревьяпообочинамдорогибыливпыли.Дальше
виднелись зеленое поле и ручей. На берегу ручья среди деревьев стояла лесопилка с
водяным колесом. Лесопилка была открыта с одной стороны, и я видел длинное бревно и
пилу,ходившуювверхивниз.Никтоненаправлялее.Позеленомуполюрасхаживаличетыре
вороны.Надеревесиделаещеворонаисмотрелананих.Накрыльцеповарвсталсостулаи
черезсенипрошелвкухню.Здесь,вкомнате,солнцепронизывалопустыестаканынастоле.
Джонсидел,положивлоктинастолиподперевголовуруками.
Я увидел в окно двух мужчин, поднимающихся по ступенькам крыльца. Отворилась
дверь,ионивошли.Одинизнихбылбородатыйкрестьянинвсапогах,другой—церковный
сторож. Они сели за столик у окна. Вошла служанка и остановилась у их столика.
Крестьянин, казалось, не замечал ее. Он сидел, положив руки на стол. Он был в старой
солдатскойкуртке,сзаплатаминалоктях.
—Чтобудемпить?—спросилсторож.Крестьяниннеответил,будтоинеслышал.
—Чтотыхочешь?
—Шнапс,—сказалкрестьянин.
—Ичетвертьлитракрасного,—сказалсторожслужанке.
Служанка принесла заказанное, и крестьянин выпил свой шнапс. Он смотрел в окно.
Сторожследилзаним.Джоннеподнималголовы.Онспал.
Вошел хозяин и направился к их столику. Он сказал что-то на местном диалекте, и
сторож ответил ему. Крестьянин по-прежнему смотрел в окно. Хозяин вышел из комнаты.
Крестьянин встал. Он вынул из кожаного бумажника кредитку в десять тысяч крон и
развернулее.Подошласлужанка.
—Завсе?—спросилаона.
—Завсе,—сказалкрестьянин.
—Завиноясамзаплачу,—сказалсторож.
—Завсе,—повторилкрестьянин,обращаяськслужанке.
Онасунуларукувкарманпередника,вытащилаполнуюгорстьмонетиотсчиталасдачу.
Крестьянин вышел. Как только за ним закрылась дверь, хозяин вернулся в комнату и
заговорил со сторожем. Потом сел за его столик. Они говорили на диалекте. Сторож
посмеивался. Хозяин брезгливо морщился. Сторож встал из-за стола. Он был маленького
роста,сусами.Онвысунулсявокноипосмотрелнадорогу.
—Вотонидет,—сказалон.
—В"Эдельвейс"?
—Да.
Ониещепоговорили,апотомхозяинподошелкнашемустолику.Хозяинбылвысокого
роста,ужестарик.ОнпосмотрелнаспящегоДжона.
—Он,видно,устал.
—Да,мыраноподнялись.
—Обедатьскоробудете?
—Хотьсейчас,—сказаля.—Чтоувасесть?
—Всечтоугодно.Вамсейчаспринесуткарточку.
Служанка принесла меню. Джон проснулся. Меню было написано чернилами на
карточке,икарточкавставленавдеревяннуюрамку.
—ВоттебеSpeisekarte,—сказаляДжону.Джонвзглянулнаменю.Онбылещесонный.
—Невыпьетеливыснами?—спросиляхозяина.Онподселкнам.
—Скотыэтикрестьяне,—сказалхозяин.
—Мыужевиделиэтогонапохоронах,когдавходиливгород.
—Онженухоронил.
—Вотчто!
—Скотина.Всеэтикрестьянескоты.
—Почемускоты?
—Простоневерится.Простоневерится,какаяснимвышлаистория.
—Расскажите.
— Просто не верится. — Хозяин повернулся к сторожу. — Франц, поди-ка сюда. —
Сторожподошел,захвативбутылочкувинаистакан.
—МолодыелюдитолькочтовернулисьизВисбаде-нерхютте,—сказалхозяин.
Мыпоздоровались.
—Чтовыбудетепить?
—Ничего.—Францотрицательноповелпальцем.
—Ещечетвертьлитра?
—Пожалуй.
—Выпонимаетедиалект?—спросилхозяин.
—Нет.
—Авчемдело?—спросилДжон.
—Онсейчасрасскажетнампротогокрестьянина,которыйзасыпалмогилу,когдамы
входиливгород.
—Явсеравноничегонепойму,—сказалДжон.—Ониговорятслишкомбыстро.
—Онприехалсегодняхоронитьжену,—сказалхозяин.—Онаумерлавноябре.
—Вдекабре,—поправилсторож.
—Этовсеравно.Так,значит,онаумерлавдекабре,иондалзнатьвобщину.
—Восемнадцатогодекабря,—сказалсторож.
—Нооннемогпривезтиееипохоронить,поканестаялснег.
—ОнживетпотусторонуПазнауна,—сказалсторож,—нооннашегоприхода.
—Онникакнемогпривезтиее?—спросиля.
— Нет, не мог. Пока не сойдет снег, оттуда, где он живет, можно добраться только на
лыжах. Так вот сегодня он привез ее, чтобы похоронить, а пастор, когда посмотрел на ее
лицо,хоронитьнезахотел.Дальшетырассказывай,—сказалонсторожу,—толькоговори
непо-своему,атак,чтобывсепоняли.
— Очень смешно вышло с пастором, — сказал сторож. — В удостоверении о смерти
былосказано,чтоонаумерлаотсердечнойболезни.Мывсезнали,чтоунеебольноесердце.
Иногда ей делалось дурно в церкви. Последнее время она совсем не приходила. Не могла
подниматьсявгору.Когдапастор,откинуводеяло,открылеелицо,онспросилОлза:
—Онаоченьстрадала?
— Нет, — сказал Олз. — Я пришел домой и вижу — она лежит поперек кровати
мертвая.
Пасторещеразпосмотрелнанее.Что-то,видно,емуненравилось.
—Отчегоунеесделалосьтакоелицо?
—Незнаю,—сказалОлз.
— А ты подумай, может быть, вспомнишь, — сказал пастор и опустил одеяло. Олз
ничегонеответил.Пасторсмотрелнанего.Олзсмотрелнапастора.
—Выхотитезнать?
—Ядолжензнать,—сказалпастор.
—Воттут-тоиначинаетсясамоеинтересное,—сказалхозяин.Слушайте.Рассказывай,
Франц.
— Так вот, — сказал Олз, — она умерла, я известил общину и убрал ее в сарай на
сложенные дрова. Потом мне эти дрова понадобились, а она уже совсем закоченела, и я
прислонил ее к стене. Рот у нее был открыт, и когда я вечером приходил в сарай пилить
дрова,явешалнанеефонарь.
—Зачемтыэтоделал?—спросилпастор.
—Незнаю,—ответилОлз.
—Ичастотыэтоделал?
—Каждыйраз,когдавечеромработалвсарае.
—Тыпоступилоченьдурно,—сказалпастор.—Тылюбилсвоюжену?
—Ода,любил,—сказалОлз.—Яоченьлюбилее.
—Вывсепоняли?—спросилхозяин.—Вывсепонялипроегожену?
—Почти.
—Акакнасчетобеда?—спросилДжон.
—Заказывай,—сказаля.—Выдумаете,этоправда?—спросиляхозяина.
—Конечно,правда,—сказалон.—Скотыэтикрестьяне.
—Акудаонпошел?
—Онпошелвдругойтрактир,в"Эдельвейс".
—Оннезахотелпитьсомной,—сказалФранц.
— Он не хотел пить у меня, потому что Франц узнал про историю с его женой, —
сказалхозяин.
—Послушай,—сказалДжон,—акакнасчетобеда?
—Давай,—сказаля.
Переводчик:В.Топер
notes
Примечания
1
Богвпомощь(нем.)
2
Наздоровье(нем.)