Е. С. Панкратьева

УДК 811.112.2
Е. С. Панкратьева
соискатель каф. грамматики и истории
немецкого языка ф-та немецкого языка МГЛУ;
e-mail: helene-sergeevna@yandex.ru
ОТРАЖЕНИЕ ФРАЗЕОЛОГИИ
В ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
И ЖИВОПИСИ XVI ВЕКА
Статья посвящена использованию приема двойной актуализации на примере фразеологизмов в разных семиотических системах: литературе и живописи XVI в. Обыгрывая прямое и переносное значения идиом, авторы произведений не только достигают комического эффекта, но и придают своим
работам назидательный характер.
Ключевые слова: паремия; пословица, поговорка; шванк; живопись; дефразеологизация; двойная актуализация.
Фразеологизмы – устойчивые образные обороты – являются неизменными спутниками нашей речи. Многие фразеологизмы не только сохраняют исторические формы языка, архаизмы, синтаксические
элементы, в связи с чем они интересны исследователям языка как системы, но и отражают накопленный коллективный жизненный опыт
народа, нравственные ценности или эстетические воззрения, т. е. духовную культуру народа.
Рассматривая фразеологизмы в диахроническом аспекте (а именно те, которые уже зафиксированы в XVI в.), мы лучше понимаем
особенности видения мира средневекового человека, его культурные
установки, поведение, представления о морали и о ценностных приоритетах. Фразеологизмы позволяют нам взглянуть на мир глазами
средневековых людей, что является чрезвычайно интересным, учитывая то, что повседневная жизнь, быт нередко оказываются за кадром
исторической хроники.
Фразеологизмы в широком смысле, в частности пословицы и поговорки, всегда привлекали исследователей своей семантической емкостью и способностью к употреблению в различных речевых ситуациях с разными речевыми целями [4, с. 3].
Первые целенаправленные записи пословиц в Европе приписывают Аристотелю [4, c. 15]. В Средние века идиоматические выражения,
118
Е. С. Панкратьева
прежде всего античные и библейские пословицы и поговорки, собирались и переписывались не один раз. С изданием «Fecunda ratis» (1023),
составленным Эгбертом фон Люттихом, начинает появляться целый ряд
сборников не только латинских и греческих, но и немецких пословиц
в латинском переводе. С появлением в XIV в. «162 Schwabacher Sprüchen»
составляются уже двуязычные сборники пословиц [9, c. 2561].
В 1500 г. выдающийся немецкий гуманист Эразм Роттердамский
опубликовал свои «Пословицы» («Adagia»), где описал около 800 паремий. Также он перевел и некоторые нидерландские пословицы. Генрих Бебель включил в сборник «Proverbia Germanica» (1508) около 600
немецких идиоматических выражений в латинском переводе. Мартин
Лютер составил для себя рукописный сборник немецких пословиц и
поговорок, которым пользовался при переводе Библии и написании
других работ. К периоду Реформации появляются три сборника пословиц и поговорок: «Sybenhundert und fünfftzig Teütscher Sprüchwörter»
Иоганна Агриколы (1534), «Sprichwörter / Schöne / Weise / Herrliche
Clugreden / vnnd Hoffsprüch» (1541) Себастиана Франка с 7000 изречениями, «Sprichwörter / Schöne / Weise Klugreden» (1548) издателя
Кристиана Эгенольфа с толкованием 1320 (386 из Агриколы, 934 из
Франка) пословиц [9, с. 2562].
Таким образом, XVI в. можно назвать «золотым» веком пословиц
и поговорок, поэтому неудивительно, что паремии часто встречаются
в художественных произведениях того времени.
К фразеологизмам обращался французский писатель XVI в. Франсуа Рабле в своем сатирическом романе «Гаргантюа и Пантагрюэль»,
изобразив целый «остров пословиц».
В немецкоязычном ареале особый интерес представляет литературный жанр шванка – небольшого комического рассказа, носящего
часто сатирический и назидательный характер, достигший своего
расцвета именно в XVI в. и являющийся кладезем фразеологии немецкого языка.
Одной из характерных особенностей фразеологического корпуса
шванков является их дефразеологизация, т. е. процесс нарушения внутренних семантических и структурных связей определенных устойчивых единиц.
Л. В. Попова отмечает, что дефразеологизация – это восстановление реального смысла устойчивого сочетания и реальных связей его
компонентов в определенной ситуации с привычным лексическим
119
Вестник МГЛУ. Выпуск 4 (664) / 2013
окружением при сохранении или обогащении образно-переносного
значения фразеологизма; это двуплановость устойчивого сочетания,
совмещение, органическое соединение двух значений – прямого (воскрешенного) и образно-типизированного, переносного [3, c. 115].
Сравнительно небольшой объем шванка позволяет его авторам
обыгрывать прямое и переносное значение фразеологического оборота. Подобный прием в научной литературе называют двойной актуализацией, под которой понимают «совмещение фразеологического
значения оборота и его образной основы и / или внутренней формы»
[2, c. 20].
Например, в шванке Георга Викрама «Einer hat ein heissen Kopf»
рассказывается об одном жителе Кайзерсберга – Шандене, который
bestunde fur und fur auff seinen elff augen «упрямо настаивал на своем» [12]. Заседая в местном совете, он принял решение, и невозможно было переубедить его изменить это решение. Тогда один советник
сказал: «Wie kent ir so ein heissen kopff haben!» («Как у Вас может
быть такая горячая голова?»), на что Шандене ответил: «Wolhin, ist
mir dann mein kopff so heiss, will ich in lassen erkülen» («Раз голова моя
горяча, я ее остужу»). И с этого дня он никогда не носил головных
уборов до самой своей смерти.
В данном контексте фразеологический оборот ein heisser Kopf
(в современном языке ему соответствует hitziger Kopf или der Hitzkopf) «горячая голова» в значении «легковозбудимый человек, действующий необдуманно» [8] приобретает прямое значение. Г. Викрам использует прием двойной актуализации, т. е. ставит выражение
в такое лексическое окружение, которое заставляет воспринимать его
одновременно в двух аспектах. Происходит игра слов, строящаяся на
намеренном столкновении двух значений фразеологизма. Как отмечает Н. М. Шанский, одновременное употребление фразеологического
оборота как фразеологического и свободного сочетания слов является
оригинальным и ярким приемом использования устойчивого выражения для создания определенного стилистического эффекта [7, c. 21].
К подобному приему прибегает и Й. Паули в шванке «Die Frau
salbet dem Richter die Hend». Одной вдове дали совет, чтобы судья быстрее принял решение, ей следовало dem Richter die Hand schmieren
oder salben (дословно «намазать руку», как фразеологический оборот употребляется в значении «подмазать кого-л.», «подкупить, дать
взятку») [12]. Женщина verstůnd es nach dem Bůchstaben «поняла
120
Е. С. Панкратьева
буквально», и когда судья подал ей руку, salbt sie im die Hand mit dem
Ancken «намазала ему руку маслом». В данном шванке автор также
реализует прямое и фразеологическое значение оборота за счет контекстного окружения.
Как мы видим, в использовании приема двойной актуализации
авторы шванков акцентируют эмоционально-экспрессивные, семантические нюансы, добавочный смысл, который раскрывается при
столкновении прямого и переносного значений фразеологического
оборота. Это не только придает шванку комический эффект, но и вносит поучительное дидактическое содержание.
Использование приема двойной актуализации можно отнести к
языковым особенностям немецкого шванка как жанра. Созданные
часто для развлечения, о чем свидетельствуют названия сборников
(«Das Rollwagenbüchlein», «Gartengesellschaft», «Der Wegkürzer»),
шванки XVI в. имели преимущественно дидактическую направленность. Подобная «двуплановость» художественного произведения
представляет определенную сложность, «возникающую в результате
отбора изображаемых явлений действительности, их эмоциональноэстетической оценки и воплощения с помощью языковых средств»
[1, с. 53].
Такой тип дефразеологизации, к которому прибегают авторы
шванков, достигается при помощи вербальных средств, но эффективно может действовать при использовании невербальных. В современном мире это были бы рисунки, фотографии, графика, а в XVI в. идиоматика удивительным образом проявилась в творчестве голландских
живописцев.
Использованные авторами шванков и голландскими живописцами идиомы можно отнести к фразеологическим универсалиям, присущим родственным германским культурам – немецкой и голландской.
Пожалуй, самый яркий пример отражения фразеологии в живописи XVI в. представляет собой написанная в 1559 г. картина великого голландского художника Питера Брейгеля Старшего, прозванного
«Мужицким» (ок. 1525/30–1569), выставленная в Картинной галерее
Берлина. Она так и называется: «Фламандские пословицы» (нидерл.
Nederlandse Spreekwoorden, нем. Die niederländischen Sprichwörter).
Несмотря на небольшие размеры картины (117 на 164 см) художник
изобразил на ней буквальные значения не менее 118 пословиц и поговорок.
121
Вестник МГЛУ. Выпуск 4 (664) / 2013
При первом рассмотрении холста перед нами предстает средневековое фламандское поселение с великим множеством действующих лиц,
занятых напряженной деятельностью, и с таким многообразием сцен,
что не сразу человек понимает бессмысленность происходящего.
Женщина привязывает черта к подушке (буквальное изображение
пословицы «Sie kann sogar den Teufel aufs Kissen binden»), мужчина
пытается дотянуться до двух хлебов сразу («Er kann nicht von einem
Brot zum anderen gelangen»), крестьянин разбрасывает розы перед свиньями («Er wirft Rosen vor die Säue»), воин пытается головой пробить
кирпичную стену («Er rennt mit dem Kopf gegen die Wand»), рыбак
пытается удержать скользкую рыбу за хвост («Er fängt Fische mit den
Händen»), один стрижет овцу, другой свинью («Der einen schert Schafe,
der andere Ferkel»), мужчина собирает ложкой вытекшую кашу («Wer
seine Brei verschüttet hat, kann nicht alles wieder aufraffen») и выносит на
улицу свет в корзинах («Er trägt das Licht mit Körben an den Tag»).
Картина «Нидерландские пословицы» имеет и другие названия.
Одно из них – «Перевернутый мир» – из-за символического изображения земного шара с крестом, обращенным вниз (тема «перевернутого мира» является одним из распространенных мотивов голландской живописи того времени и связана с народным творчеством,
«низовой», или «смеховой», культурой), другое – «Синий плащ», так
как на переднем плане женщина «надевает на мужа синий плащ», т. е.
изменяет ему («наставляет ему рога»).
На первый взгляд идея картины довольно проста: изобразить буквальные значения паремий. Вербальные и невербальные средства
тесно взаимосвязаны, их совместное использование приводит к экспрессивности, имеющей целью заинтересовать, поразить, оказать воздействие, произвести впечатление на реципиента.
Однако выполненная в общем русле искусства позднего Средневековья, эпохи Возрождения, тяготевшего к назидательности и морализации, картина явно имеет дидактическую направленность.
Заслуга Брейгеля состоит в том, что в одном произведении собрано очень большое количество пословиц. Обращаясь к народной мудрости, пословицам и поговоркам, Брейгель переосмысляет их и создает на их основе панораму нидерландского общества.
В образах людей воплощаются различные пороки:
• распутство:
Da steckt der Besen raus. – букв. ‘Здесь метла торчит наружу’;
122
Е. С. Панкратьева
•
чревоугодие:
Da ist das Dach mit Fladen gedeckt. – Крыша покрыта пирогами;
•
обман:
Den Narren ohne Seife barbieren. – Брить дурака без мыла;
•
алчность:
Zwei Hunde an einem Bein kommen selten überein. – Две собаки редко
согласны по поводу одной кости;
•
лицемерие и лживость:
Sie trägt Feuer in der einen, doch Wasser in der anderen Hand. – В одной
руке она несет огонь, а в другой – воду;
Er spricht aus zwei Mündern. – Он говорит двумя ртами.
Большое количество изображенных на картине пословиц и поговорок высмеивают глупые поступки, бессмысленные действия:
Den einen Pfeil dem anderen nachsenden. – Пустить вторую стрелу
вслед за первой.
Er fischt hinter dem Netz. – Он рыбачит под сетью.
Er rennt mit dem Kopf gegen die Wand. – Он бьется головой об стену.
и пустую трату времени:
Sie schaut dem Storch nach. – Она глазеет на аиста.
Таким образом, используя визуальные образы идиом, т. е. абстрактных понятий, Брейгель обыгрывает их прямое и переносное
значения. И подобно авторам шванков он прибегает к приему двойной актуализации, но уже в другой семиотической системе.
Возможно потому, что в живописи, по мнению культуролога
Й. Хейзинги, форма таит в себе гораздо большие выразительные возможности по сравнению с литературой, так как художник в состоянии
претворить в форму всю невыразимую мудрость: идею, настроение,
психологию – не мучаясь поисками необходимого языка [6, с. 329].
Используя фразеологию, намного легче передать аллегорию «перевернутого мира». Заложенный в структуре и свойствах устойчивых
сочетаний некий алогизм семантики, основанный на неожиданном
сочетании слов-компонентов, привлекает внимание художников и позволяет им визуализировать внутреннюю форму идиомы.
123
Вестник МГЛУ. Выпуск 4 (664) / 2013
Так же, как и в шванке, сюжет картины вращается вокруг прямого
и переносного значений идиомы. Следовательно, мы можем говорить
об одном и том же явлении, но представленном в разных семиотических структурах: в литературе и в живописи. Так, сообщение, заключенное во фраземе, может быть представлено вербально, т. е. в виде
слов, или с помощью изобразительных средств, т. е. в виде образа,
иконически. Задача автора художественного произведения, будь то
картина или книга, состоит в том, чтобы реципиент адекватно понял
выполненное произведение.
Являются ли шванки литературным воплощением живописного
полотна или наоборот, определить, наверное, трудно. Однако вполне
четко прослеживается их взаимовлияние.
К примеру, «Страна лентяев» («Schlaraffenland») – излюбленный
сюжет многих сказок Европы, берущий начало еще в Античности.
В 1536 г. стихотворное изложение этой сказки представил Ганс Сакс.
А в 1567 г. Питер Брейгель написал свою не менее известную картину «Страна лентяев», также имеющую назидательный смысл и осуждающую человеческую праздность и лень. В основе данной картины
голландская пословица «Geen ding is er gekker dan lu en lekker» (букв.
‘нет ничего более глупого, чем ленивый сластена’).
Именно наличие переносного смысла фразеологизма позволяет
Г. Саксу и П. Брейгелю преследовать не только дидактические цели, но
и добавить в свое произведение иронию и юмор. Как писала М. Д. Городникова, «ирония и юмор (комическое), собственно эстетические
оценки, основанные на логических несоответствиях, неожиданном
столкновении положительного и отрицательного, зачастую содержат
эмоциональную оценку явления» [1, с. 58].
Являясь ярким, выразительным средством, фразеологизмы выполняют в речи, в том числе и юмористическую функцию. Понуждая
к состязанию в остроумии, фраземы не просто развлекают собеседника, но и создают особую «смеховую» реальность, где мы имеем дело
не с привычным, обыденным миром, а с миром парадоксальным, в котором всё преувеличено и поставлено с ног на голову [5, c. 259].
По утверждению Й. Хейзинги, «искусство Средневековья еще неразрывно связано с жизнью» [6, с. 276], поэтому подобные художественные произведения показывают огромное стремление мастеров
отразить на холсте или на бумаге жизнь того времени и мудрость народа, заложенную в устойчивых сочетаниях.
124
Е. С. Панкратьева
Невербальные средства, используемые художниками, или языковые, к которым прибегают авторы шванков, способствуют более полному раскрытию содержания устойчивых сочетаний, при этом идиомы понимаются буквально. С одной стороны, создается комический
эффект, а с другой – в произведение литературы или искусства вкладывается глубокий назидательный смысл.
Изучение фразеологии в диахронии помогает глубже познать национальную языковую картину мира. Исследование написанных писателями или художниками фразеологических выражений, доказывает, что эти идиомы уже входили в лексико-фразеологический состав
языка на данном этапе его развития, а «прочтение» созданного живописцами или литераторами иллюстрированного свода народной мудрости и иронии ясно показывает, какие черты определяли культуру
того времени.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Городникова М. Д. Эмотивные явления в речевой коммуникации. – М. :
МГПИИЯ им. М. Тореза, 1985. – 70 с.
2. Мелерович А. М., Мокиенко В. М. Фразеологизмы в русской речи. Словарь: Около 1000 единиц. – М. : Русские словари, Астрель, 2001. – 856 с.
3. Попова Л. В. О дефразеологизации устойчивых сочетаний // Проблема
устойчивости и вариативности фразеологических единиц. – Вып. 1. –
Тула, 1968. – С. 115–120.
4. Савенкова Л. Б. Русская паремиология: семантический и лингвокультурологический аспекты. – Ростов н/Д : Изд-во Рост. ун-та, 2002. – 240 с.
5. Фразеология и паремиология : учебное пособие для бакалаврского уровня филологического образования / Н. Ф. Алефиренко, Н. Н. Семененко. –
М. : Флинта : Наука, 2009. – 344 с.
6. Хейзинга Й. Осень средневековья. Исследование форм жизненного уклада и форм мышления в XIV–XV веках во Франции и Нидерландах. – М. :
Наука, 1988. – 563 с.
7. Шанский Н. М. Основные свойства и приемы стилистического использования фразеологических оборотов // Русский язык в школе. – 1957. –
№ 3. – С. 13–21.
8. Duden online. [Электронный ресурс]. – URL : http://www.duden.de (дата
обращения: 10.09.2012)
9. Mieder, W. Grundzüge einer Geschichte des Sprichwortes und der Redensart //
Sprachgeschichte. Ein Handbuch zur Geschichte der deutschen Sprache und
ihrer Erforschung. 2., vollständig neu bearbeitete und erweiterte Auflage. 3.
Teilband. Walter de Gruyter GmbH & Co. – Berlin, 2003. – S. 2559–2569.
125
Вестник МГЛУ. Выпуск 4 (664) / 2013
10. Pauli, J. Schimpf und Ernst. Teil 1. Berlin 1924. – S. 392.
11. Sachs, H. Dichtungen. – Leipzig : Zweiter Theil : Spruchgedichte, 1885. –
S. 266.
12. Wander, Karl Friedrich Wilhelm (Hrsg.). Deutsches Sprichwörter-Lexikon. –
Leipzig 1870. [Электронный ресурс]. – URL : http://www.zeno.org (дата
обращения: 10.09.2012)
13. Wickram, G. Werke. – B. 3. – Tübingen, 1903. – S. 142.
126