В году 1430 корабль богатого торговца тканями бро-

В году 1430 корабль богатого торговца тканями бросил якорь в устье озера Дунтин, напротив павильона
Луны. Пока хозяин принимал на борту купцов, его
единственный сын Чун Ян в сопровождении наставника и двух слуг отправился на челноке в город Юэ Ян.
Мальчику исполнилось всего шесть лет, но он
уже знал наизусть сотни старинных поэм и посещал
места, где медитировали поэты былых времен.
Прохожие на улицах оборачивались, пораженные
красотой лица Чун Яна и роскошью наряда. Мальчик
шел, провожаемый восхищенными взглядами, и во
всей его повадке была уверенность взрослого.
У подножия лестницы ребенка остановил обо­
рванный даосский монах — никто не взялся бы
сказать, сколько ему лет. Чун Ян велел дать старику
денег, и тот предсказал ему невероятные встречи,
славу и огромные богатства, но добавил, что «все
это — мечты и тлен». Он не принял милостыню, печально вздохнул и, качая головой, направился к озеру. Вскоре его серые лохмотья слились с мерцающи
ми водами, а потом он и вовсе исчез, словно волны
поглотили его.
На следующий день местный сановник пригласил отца с сыном отобедать в его доме. Желая
порадовать мальчика, он велел своим людям пронести мимо него на покрытых бархатом подносах
золотые слитки, редкие манускрипты, музыкальные инструменты и заморские механические игрушки. Вжавшийся в стул Чун Ян не поднял глаз
и отказался выбирать подарок. Хозяин принялся
уговаривать, но Чун Ян упорно молчал. Его отец
сконфуженно улыбнулся, отпустил шутку насчет
застенчивости сына и шепотом выбранил его за
недостойное поведение. Чун Ян покраснел и сказал тихим голосом, что все это ему ни к чему.
Сановник был оскорблен и разозлился. Отец Чун
Яна рассыпался в извинениях. За столом раздались
перешептывания.
Мальчик встал и вышел, не поднимая головы.
Остальные последовали за ним. Он отправился на
берег пруда, где росла плакучая ива, поднялся на
цыпочки, срезал две длинные зеленые ветки и прижал их к груди.
— Вот мой подарок, — прошептал он и убежал,
смущенный смехом окружающих.
Отец с сыном вернулись назад по Голубой реке.
Чун Ян не сводил глаз с веток ивы в фарфоровой вазе,
колыхавшихся в такт волнам. Дома он первым делом
посадил прутики у себя под окном, чем развеселил
всех домочадцев. Ему говорили, что ива не приживется, но он никого не слушал. Чун Ян каждый день
поливал веточки и не уставал ими любоваться. Ивы
пустили корни, на них появились новые листочки. За
несколько лет они превратились в высокие деревья с
густыми, свисающими до самой земли ветвями.
Случилось так, что корабли, перевозившие товары
отца Чун Яна, потонули во время бури на Синей
реке. После холодного дождливого лета упала цена
на лен, и семья окончательно разорилась. Пришлось
бежать от кредиторов и обосноваться в отдаленной
провинции. Двенадцатилетний Чун Ян горько плакал, расставаясь со своими драгоценными ивами.
В восемнадцать лет Чун Ян лишился родителей.
Он жил в уединенной хижине у подножия суровой
горы, вечерами готовился к императорскому экзамену — это была единственная надежда выбраться из
нищеты, — а днем работал писцом в соседней деревеньке и учил детишек, чтобы заработать немного
денег.
Однажды, в конце весны, он возвращался домой
по извилистой тропинке, уходящей в бамбуковую
рощу. Закатный свет рассыпался в воздухе золотистыми бабочками. Пение птиц смешивалось с журчанием водопадов. Прелесть пейзажа взволновала Чун
Яна, он опечалился мыслями о мимолетности красоты и быстротекущей жизни. Само собой сочинилось
стихотворение:
Я поднимаюсь по безлюдной тропинке,
Последние лучи заходящего солнца тянутся к западу,
Унося с собой весь пурпур Мироздания.
Влюбленные птицы поют в тенистых кущах,
Их веселость ранит мое одинокое сердце.
Цокот копыт вывел Чун Яна из задумчивости. Он
обернулся. Юноша в зеленой рубашке спрыгнул с
персидского скакуна и обратился к нему со словами
учтивого приветствия.
— Мое имя — Цин И, — сказал он. — Я из провинции Чжэцзян. В деревне, что стоит внизу, мне
рассказали, что у склона горы живет мой земляк. Я
решил непременно отыскать его и очень тревожился,
что не сумею этого сделать. На ум пришли строки из
поэмы Цзя Дао — «Он там, на горе, среди облаков,
никто не сумеет его найти» — и тут я увидел вас!
Чун Ян взволновался, услышав мягкий выговор
провинции Чжэцзян, и поспешил ответить:
— Я покинул родину в двенадцать лет и никогда
туда не возвращался. Если вы соблаговолите стать
гостем в моем скромном жилище, я угощу вас свежим чаем и выслушаю рассказ о родных краях.
Путешественник с радостью согласился, взял
коня за уздечку и последовал за Чун Яном. Они долго поднимались вверх по ручью и наконец добрались
Цзя Дао (779–843) — поэт эпохи династии Тан.
(Здесь и далее примечания переводчика.)
10
до хижины. Чун Ян разжег огонь, вскипятил воду и
подал гостю зеленый чай в чашке тончайшего, почти
прозрачного фарфора эпохи Цзиндэ — она была в
числе немногих ценностей, спасенных после разорения семьи.
Себе Чун Ян взял глиняную пиалу и заговорил с
юношей о красотах провинции Чжэцзян. Он вспоминал
шумные улицы, по которым, одурманенные ароматом
цветущего жасмина, бродили как сомнамбулы продавцы супа, точильщики, брадобреи и стекольщики.
Взгляд Чун Яна блуждал в пустоте. Его семья
когда-то владела множеством карет, та, что принад­
лежала ему, была самой красивой и всегда катилась
с горделивой плавностью, словно везла восьмидесятилетнего старика. Весной, в ночи полнолуния, все
поднимались на борт большой ярко раскрашенной
шхуны и ужинали на воде Западного озера. Им подавали изысканные блюда и заморские фрукты на
нефритовых тарелках. На носу музыкант играл на
флейте. Шхуна в полной тишине плыла вдоль берега, где пламенели азалии, весло разбивало отражение луны на черной глади вод, и оно серебристой
змейкой ускользало в глубину.
Чун Ян украдкой отер слезы и спросил гостя,
знаком ли ему старинный дом их семьи на центральном проспекте города.
Во времена династии Мин городок Цзиндэ славился
своими фарфоровыми мануфактурами.
11
Содержание
Часть первая
5
Часть вторая
45
Часть третья
113
Часть четвертая
179