ГЛАВА II ИЗМЕРЕНИЕ ВОЗРАСТА РЕСПОНДЕНТОВ
advertisement
ГЛАВА II ИЗМЕРЕНИЕ ВОЗРАСТА РЕСПОНДЕНТОВ: МЕТОДОЛОГИЯ И МЕТОДЫ Возраст — понятие не математическое, а жизненное, он в сущности своей не является датой. Ортега-и-Гассет 1. ВОЗРАСТ КАК ПЕРЕМЕННАЯ В СОЦИОЛОГИЧЕСКОМ ИССЛЕДОВАНИИ Возраст респондентов — пожалуй, наиболее часто встречающийся показатель в социологических исследованиях. Он присутствует практически во всех вопросниках, вне зависимости от их тематической направленности и содержательной специфики. Причина столь высокой популярности «возрастной переменной» — в ее чрезвычайно широких объяснительных возможностях. «Показатель возраста, — пишет В.А. Гайдне, — агрегирует в своем содержании множество разнокачественных характеристик человека [30, с. 117]. 50 Именно поэтому данный признак обычно выступает в качестве мощного социально-дифференцирующего и «мнение-образующего» фактора, детерминирующего объективное положение людей в обществе, их настроения и оценки, ценности и образцы поведения. В специальной литературе различают разные виды возраста: биологический, хронологический, функциональный, социальный. Биологический возраст «определяется состоянием обмена веществ и функций организма, а также соответствием этих процессов возрастным нормам человеческой популяции» [106, с. 49]1. Календарный (хронологический) возраст измеряется временем, прошедшим с момента рождения человека2. «Хронологический возраст, — пишет, например, Д. Кендалл, — это возраст, основанный на дате рождения» [188, р. 389]. Функциональный возраст — это «наблюдаемые характеристики индивида, такие как внешние физические данные, мобильность, сила, координация движений, ментальные способности, используемые для приписывания людей к возрастным категориям» [188, р. 391]. Социальный возраст представляет собой совокупность социальных статусов и ролей, характерных для разных возрастных групп и выступающих основой для социальной дифференциации и социального неравенства в обществе [222, р. 283-285]. Кроме того, представители социально-гуманитарных наук в зависимости от аналитического фокуса выделяют следующие аспекты возраста: психологический, характеризующий особенности психологии разных возрастных групп [166; 190]; юридический, устанавливающий возрастные границы наступления право- и дееспособности (в том числе и трудовой), гражданской, административной, уголовной ответственности и т.д.; экономический, в соответствии с которым жизнь условно делится на ряд этапов: производство и потребление материальных и духовных благ, потребление без производства и т.п. [106, с. 49]. 51 Вместе с тем социологу важен не сам по себе возраст, как совокупность биофизиологических или психологических качеств индивидов. Его интересуют прежде всего те собственно социальные характеристики человека, которые тесно связаны с возрастом и «скрываются» за ним. «Хотя мы часто используем хронологический возраст как удобный маркер, — пишет в этой связи Дж. Вандер Занден, — смысл данного показателя социален» [222, р. 282]. Разные возрастные группы различаются по своему общественному положению, уровню образования и культуры, социальному опыту и интересам, ценностным ориентациям и идеалам. Для них характерны разные виды деятельности (социальные роли) и разная степень социальной активности [67, с. 80—81], В этом смысле возраст — весьма существенный фактор дифференциации людей и важное основание социальной структуры. Во многих случаях «он становится базой для социального ранжирования и распределения богатства, власти и престижа между членами общества» [222, р.282]. Социальный возраст характеризует место людей в социальной структуре, определяемое фазами жизненного цикла. Именно общество, как справедливо отмечает М. Рили, придает биологическим фактам человеческой жизни отличительный смысл и предписывает им те или иные социальные последствия [208, р. 7]. Исследование, проведенное нами в сентябре 1997 г. (N = 453), убедительно свидетельствует о том, что возраст представляет собой комплексную и весьма многомерную характеристику, включающую в себя несколько разных, хотя и взаимосвязанных измерений. Полученные результаты, в частности, показали, что возраст респондентов значимо коррелировал почти с каждой третьей субъективной переменной и с большинством статусных характеристик опрошенных (табл. 3). Максимально возможное значение коэффициента корреляции Пирсона (0,83) указывает на чрезвычайно тесную взаимосвязь между возрастной принадлежностью респондентов и их социально-профессиональным статусом. Фактически это означает, что различные социальные группы (особенно учащиеся, предприниматели, студенты, пен52 сионеры) имеют очень четкую локализацию на шкале возраста. С другой стороны, высокий коэффициент корреляции, наблюдаемый в паре признаков «возраст-доход» (0,48), свидетельствует о том, что возрастные страты, в свою очередь, «выступают базисом для структурированного социального неравенства» [222, р. 285]. Кроме того, судя по данным, полученным в исследовании, в значительной степени совпадают линии возрастной, образовательной и брачно-семейной стратификации (табл. 4). Экспериментальное исследование по валидизации метода «запечатанного буклета» (март—апрель 2000 г., N = 345) показало, что в персональных интервью возраст опрашиваемых значимо (р < 0,05) коррелировал с 17 из 30 задававшихся вопросов о причастности респондентов к разного рода социальным девиациям. Средний показатель коэффициента Eta3 составил 0,214 при общей вариации значений от 0,123 до 0,346. Следовательно, интересующий нас признак хорошо дифференцирует не только группы мнений, но и образцы реального (в данном случае девиантного) поведения индивидов. Аналогичную картину часто можно встретить также в исследованиях по политической культуре и в электоральных опросах [68; 86], дающих множество наглядных примеров трансляции «календарного» (хронологического) возраста в социальный. Поскольку возрастные данные «часто используются как показатели более широких социальных характеристик» [226, р. 70], задача получения надежной и достоверной информации о возрасте респондентов является весьма актуальной, ее приходится решать в любом социологическом исследовании. Между тем отечественная и зарубежная исследовательская практика свидетельствует, что социологи часто считают возраст «очевидным», «простым» признаком, не таящим в себе угрозы с точки зрения надежности и валидности результатов измерений. Некоторые авторы относят его к числу т.н. «0 параметров», не меняющих своих значений в процессе взаимодействия исследователя с объектом наблюдения 53 [3, с. 41; 6, с. 132]. На самом же деле такая установка ошибочна, нередко ведет к получению сомнительных, а иногда и сильно искаженных данных. Возраст — не столь простая характеристика, как традиционно считается. Его фиксация часто является для социолога весьма проблематичной. «Различие объекта исследования и объекта измерения, — справедливо отмечает В.Б. Моин, — существует даже при измерении таких, казалось бы, очевидных признаков, как пол, возраст» [83, с. 117]. Главная проблема здесь состоит в том, что установление возраста индивидов в ходе опросов осуществляется не посредством прямой фиксации значений данной переменной, а на основе вербальных эквивалентов, т.е. «самоотчетов» опрашиваемых. Самоотчеты, в свою очередь, — очень ненадежные «симптомы» измеряемого свойства. По мнению Г.С. Батыгина, они «имеют вероятностный характер даже в том случае, когда симптом позволяет безошибочно предсказать значение латентного признака. Здесь концепт не редуцируется к операции. Сохраняется дистанция между операциональными и истинными концептуальными характеристиками объекта» [11, с. 47]. В результате ответы, фиксируемые в ходе исследования анкетерами/интервьюерами, могут отражать не объективную принадлежность отвечающих к той или иной возрастной категории, а специфику индивидуального восприятия опрашиваемыми задаваемых им вопросов, «личные уравнения» респондентов [43, с. 60—61], особенности опросной ситуации и т.д.4 Используемые социологом в качестве эмпирических референтов возраста субъективные показатели (вербальное поведение), в отличие от «признаков-сертификатов» не являются «предметно-естественными» характеристиками объекта исследования (в данном случае респондента), которые требуется лишь закодировать или просто записать. Эти признаки, как пишет Г.С. Батыгин, «нематериализованы, обладают своеобразным внепредметным и интерсубъективным существованием» [10, с. 21]. С помощью каких перцептивных средств социолог определяет, например, возраст, соци54 альный статус, образование респондентов или их семейное положение? Ведь в непосредственном опыте эти признаки нам не даны, а те речевые сообщения, «на основе которых производится установление значения, нельзя считать социальными качествами. Поэтому показатель отражает не единичный признак, а "чувственно-сверхчувственное" качество объекта, которое порождается общественными отношениями, социальной системой» [10, с. 21]. Даже такие характеристики природного, физического бытия человека как пол, возраст и прочие антропологические признаки, будучи по природе своей естественными, обретают социальное содержание и смысл лишь благодаря включенности индивидов в «пространство социальности», а следовательно, «являются в какой-то мере порождением социума» [10, с. 24]. Поэтому ответы респондентов, в том числе и на вопросы о возрасте — это их специфические психологические реакции, обусловленные широким культурно-нормативным контекстом и социальными условиями существования человека. 2. ОШИБКИ И ТРУДНОСТИ ПРИ ИЗМЕРЕНИИ ВОЗРАСТА Несмотря на кажущуюся беспроблемность, измерение возраста — дело отнюдь не легкое. В процессе сбора и подготовки данных к математической обработке может возникнуть целый спектр ошибок как случайного, так и систематического характера, способных существенно повлиять на качество итоговых результатов. При этом в исследованиях, судя по повседневной практике, обычно встречаются три основные группы искажений возрастной информации в зависимости от их происхождения и социальных носителей. В этой связи уместно вспомнить слова Э. Ноэль о том, что респондент, интервьюер, равно как и сам социолог, являются наиболее «слабыми звеньями» в процессе социологического исследования [101, с. 37]. 55 1. Ошибки, исходящие от респондентов и существующие в трех разновидностях: а) намеренные искажения возрастных данных участниками опроса, которые чаще всего возникают в результате различных социальнопсихологических эффектов; б) ненамеренные искажения, связанные с тем, что респонденты не знают или не помнят своего точного возраста; в) случайные, технические «ошибки сообщения» (например, те, которые вызваны невнимательностью респондентов при заполнении анкеты, разного рода оговорки, механические ошибки записи, неподдающиеся однозначной расшифровке и переходящиепозднее в «ошибки прочтения» и т.д.)- По данным американского социолога Г. Хаймана, доля случайных ошибок при измерении возраста в заполненных анкетах может достигать 12% [186, р. 258]. 2. Ошибки и искажения, возникающие по вине автора-составителя вопросника, и также имеющие двоякую природу. Чаще всего они бывают либо следствием грубых методических нарушений, допускаемых исследователем (неверный выбор формы, формулировки вопроса или градаций возрастной шкалы), либо результатом принятия им каких-то сомнительных, необоснованных методических решений. Но и «технологический брак», допущенный на стадии печати и тиражирования инструментария и вовремя не выявленный социологом (опечатки, пропуск слов или элементов конструкции вопроса), так же ведет к возникновению «погрешностей измерения» [44, с. 119]. 3. Ошибки, допускаемые вспомогательным персоналом: анкетерами, интервьюерами, кодировщиками, операторами ЭВМ и др. (вольные или невольные подсказки, «ошибки регистрации», «ошибки считывания», ошибки набора информации и т.д.). Однако самыми опасными (прежде всего в силу их неочевидности для социолога) являются, пожалуй, искажения, вызываемые различными психологическими эффектами, коренящимися в самой природе социологического оп56 роса как коммуникативного процесса. Среди социально-психологических факторов, детерминирующих наиболее существенные сдвиги в информации о возрасте респондентов, чаще всего встречаются следующие. 1. Склонность женщин к «омоложению» («женское кокетство»). По данным известного панельного исследования Б.Ц. Урланиса, проведенного с интервалом в 10 лет, 50-лет них женщин оказалось намного меньше, чем 40летних в предыдущем опросе. При этом женщин моложе 50 лет было больше, чем женщин моложе 40 лет в опросе десятилетней давности. Кроме того, исследования показали, что более достоверной является информация, полученная от замужних женщин. Сведения же о возрасте разведенных и незамужних достоверны в меньшей степени [134, с. 25]. 2. Склонность женщин скрывать свой возраст. Замечено, что в женских анкетах вопрос о возрасте чаще остается без ответа, чем в мужских. Сказывается, видимо, широко распространенное на уровне обыденного сознания мнение о том, что спрашивать женщин о возрасте неприлично, с чем сами они, кстати, весьма охотно соглашаются. Материалы нашего исследования, проведенного в феврале 2001 г., показали, что женщины воспринимают данный вопрос острее, чем мужчины (х2 = 6,019; df = 2; р < 0,05). Почти 37% наших респонденток ответили, что просьба социологов о сообщении возрастных сведений вызывает у них чувство не ловкости и смущения. Среди мужчин такого рода ответы были получены лишь в 29 случаях из 100 (табл. 13). Таблица 13 Степень деликатности вопроса о возрасте в оценках мужчин и женщин (в % от числа ответивших в каждой группе) Оценки Вопрос вызывает сильное смущение Вопрос вызывает некоторое смущение Не вызывает никакого смущения 57 Мужчины Женщины 2,6 26,2 71,2 5,1 31,6 63,4 Корреляционный анализ свидетельствует также, что наиболее деликатным вопрос о возрасте считают 30—39-летние женщины: острота его восприятия постепенно нарастает по мере «взросления» опрашиваемых, достигая в указанной группе своего пика, а в дальнейшем вновь заметно снижается (табл. 14). 3. Стремление пожилых людей к преувеличению возраста («старческое кокетство»). Так, например, по данным всеобщей переписи населения СССР 1959 г., в стране было зарегистрировано 28015 человек в возрасте 100 лет и старше. Однако после тщательной проверки их осталось лишь 21708 человек [105, с. 40—41]. Проверка, проведенная в ходе исследования феномена долгожительства в Закавказье в конце 1970-х—нач. 1980-х гг., установила, что в Абхазии истинными долгожителями (то есть людьми в возрасте 90 лет и старше) являлись лишь треть опрошенных, а в Азербайджане—в среднем не более четверти обследованных [59, с. 131]. Данная тенденция прежде всего связана с тем, что пожилые люди отожествляют свой возраст с большей мудросТаблица 14 Степень деликатности вопроса о возрасте в оценках женщин, принадлежащих к различным возрастным категориям (в % от числа ответивших в каждой группе) Оценки 18-39 20-24 25-29 30-39 40-49 50-59 60 лет и лет года лет лет лет лет старше 0,0 1,9 2,6 14,8 3,7 2,9 5,3 Вопрос вызывает сильное смущение Вопрос вызывает 29,4 29,6 41,0 некоторое смущение Не вызывает 70,6 68,5 56,4 никакого смущения (х2 = 27,847; df = 12; р = 0,006). 58 46,3 23,5 34,3 26,6 38,9 72,8 62,9 68,1 тью, опытностью и т.п., рассматривают его как предмет особой гордости, рассчитывая на уважительное к себе отношение со стороны окружающих. Однако иногда она может вызываться и прямой заинтересованностью в получении каких-либо льгот, связанных с достижением определенного возраста. Так, по сообщению В.Н. Архангельского, некоторые респонденты, находящиеся в предпенсионном возрасте, заблуждаясь относительно целей и задач переписей населения, намеренно увеличивают свой возраст [8, с. 157]. Кроме того, как уже отмечалось, в опросах встречаются и ненамеренные искажения возрастных сведений, когда респондент точно не знает или не помнит год своего рождения. Это может быть связано с отсутствием в прошлом регистрации рождений, слабой регламентацией жизни человека в зависимости от возраста (ему редко приходится сталкиваться с необходимостью знать и сообщать кому-либо точный возраст), а также с недостаточным уровнем культуры населения. Последним обстоятельством объясняется и «привычка называть вместо точных величин приближенные», что ведет к округлению возраста в сторону его завышения [8, с. 157]. Вместе с тем для респондентов старших возрастных групп характерна и тенденция к уклонению от сообщений о возрасте. «Среди пожилых людей, — пишет, например, Г.С. Батыгин, — больше число "незнающих" своего возраста» [10, с. 97], 4. Склонность подростков завышать свой возраст. Исследования показывают, что молодые респонденты часто испытывают желание выглядеть взрослее, чем они есть на самом деле, как в своих собственных глазах, так и в оценках окружающих. Возраст, таким образом, воспринимается ими как престижная характеристика. 5. Возрастная аккумуляция. Она представляет собой специфический эффект опросных исследований, связанный с тенденцией респондентов к округлению своего возраста и проявляющийся в деформации возрастного распределения5. Аккумуляция считается важнейшим фактором, влияющим на качество эмпирических данных и основным источником ошибок при сборе информации о возрасте [27, с. 83, 86]. 59 Она характерна для любых возрастных групп, но особенно сильно проявляется у людей, чей возраст близок к окончанию на «0» или на «5» (например, 49, 51 или 44, 46 лет). В результате в обследованиях часто наблюдается резкое возрастание удельного веса одних возрастных категорий и сокращение других по сравнению с их действительной численностью (табл. 15). Следует заметить также, что возрастная аккумуляция связана не только с годом, но и с месяцем, характеризующим возраст человека. Так, начиная с середины своего «календарного» года, люди пытаются подсознательно округлять свой возраст в большую сторону. Первоначально эффект возрастной аккумуляции был открыт демографами в процессе анализа материалов переписей населения, где его деформирующее влияние оказалось наиболее сильным. Позднее он был обнаружен и в результатах опросных социологических исследований. В качестве примера, наглядно свидетельствующего о существовании данного эффекта и его последствий, приведем поТаблица 15 Численность населения российской империи в возрасте 67—77 лет (по данным переписи 1897 г.) Возраст Мужчины, тыс.чел. 67 182 68 139 69 74 70 476 71 59 72 98 73 77 74 58 75 188 76 62 77 52 Источник: [7, с. 10]. 60 Женщины, тыс.чел. 150 128 71 634 52 85 67 50 185 49 39 Рис. 1. Возрастное распределение жителей европейской части РСФСР в 1926 году годичное возрастное распределение населения нашей страны, полученное по материалам переписи 1926 г. (рис. 1) [27, с. 84]. В социологических исследованиях, судя по рис. 2 [27, с. 100], возрастная аккумуляция проявляется слабее, носит приглушенный характер, се последствия менее остры и разрушительны, но тем не менее она присутствует и выступает в качестве дополнительного источника искажения опросных данных. Из табл. 15, а также рис. 1 и 2 видно, что аккумуляционный эффект сильнее сказывается на возрастах, кратных десяти, чем в группах, возраст которых оканчивается на «5». Аккумуляция, таким образом, завышает объективную численность когорт в возрасте 30—34, 40—44, 50—54 и т.д., но снижает се в группах с пограничными градациями интервалов: 25—29, 35—39, 45—49, 55—59 и т.п. Кроме того, женщины, вероятно, округляют свой возраст чаще, чем мужчины. 61 Рис. 2. Возрастное распределение читателей «Литературной газеты» (1977 г., N = 3009) Причины, вызывающие возрастную аккумуляцию, исследователи связывают обычно с низким культурным уровнем населения, незнанием людьми точного года рождения (что особенно характерно для ранних переписей), а также со спецификой методики сбора данных и, в частности, формулировки вопроса о возрасте. Дело в том, что в ходе переписей населения, проводившихся в нашей стране до 1939 г., счетчики фиксировали возраст на основе самоотчетов респондентов о числе исполнившихся лет. В 1939 г. им было дано указание делать окончательные записи лишь после того, как они убедятся в том, что обследуемый не округлил возраста. Для этого они должны были задать уточняющий вопрос о дате рождения респондента. Начиная с 1970 г., формулировка вопроса в переписных листах была окончательно 62 изменена, и с тех пор возраст стал фиксироваться исключительно на основе сведений о точной дате рождения [27, с. 85; 100, с. 581]. В программе первой Всероссийской переписи населения, намеченной на октябрь 2002 г., также предусматривается обращение к респондентам с вопросом: «Дата Вашего рождения?» [85, с. 43]. Изменения в методике сбора информации безусловно способствовали снижению уровня возрастной аккумуляции. Об этом, в частности, свидетельствуют данные, характеризующие динамику коэффициентов аккумуляции в семи переписях населения нашей страны, начиная с 1897 г., рассчитанных на основе индексов Уипла 6 (табл. 16). Изданных, представленных в табл. 16, следует, что 1939г.и особенно 1970 г. демонстрируют резкий скачок в снижении показателей возрастной аккумуляции, вызванный не только ростом культурного и образовательного уровня населения, по и кардинальным изменением методики сбора данных. Вместе с тем необходимо заметить, что в опросных социологических исследованиях возрастная аккумуляция возникает не только «по вине» респондентов, склонных по тем или иным причинам к подсознательному округлению возраста, но и в силу целого ряда иных факторов. В.А. Гайдис, например, описывает случай, когда она искусственно «провоцировалась» действиями интервьюеров и спецификой используемых методов отбора респондентов. В одном из исслеТаблица 16 Коэффициенты возрастной аккумуляции в переписях населения (1897-1989 гг.) Год переписи 1897 1926 1939 Коэффициент возрастной 175 151 113 аккумуляции Источник: [7, с. 11; 135, с. 94]. 63 1959 1970 1979 1989 109 101 101 98 дований, посвященных изучению читательской аудитории «Литературной газеты», где по предварительным оценкам возрастная аккумуляция вообще не должна была наблюдаться, она, вопреки ожиданиям, появилась и на достаточно высоком уровне. Большая часть потенциальных респондентов (60%), сообщает автор, имели высшее образование, в анкете должен был фиксироваться год рождения опрашиваемых, что исключает какие-либо округления возраста, а коэффициент аккумуляции, тем не менее, достиг 107. В результате анализа методики и процедуры исследования оказалось, что некоторые интервьюеры по каким-то причинам, в нарушение инструкции сначала спрашивали у респондентов количество прожитых лет, а лишь потом сами высчитывали их год рождения. Кроме того, возникновению аккумуляции способствовала и методика отбора респондентов для исследования. На первом этапе к категории читателей причислялась вся семья подписчика газеты. Затем член семьи, пожелавший беседовать с интервьюером, сообщал социально-демографические данные своих близких. И только после этого по определенной схеме отбирался конкретный респондент для проведения интервью. В.А. Гайдис полагает, что даты рождения не столь близких родственников могли быть известны информантам не совсем точно, что и привело в конечном счете к систематическому округлению возраста [27, с. 88]. Этот случай еще раз показывает, что в социологических исследованиях действует значительно более широкий спектр факторов, вызывающих возрастную аккумуляцию, чем в переписях населения, а для того чтобы эффективно нейтрализовать их, требуются специальные методические приемы. Таким образом, исследования показывают, что качество информации о возрасте сильно зависит от способов ее регистрации на полевом этапе исследования и прежде всего от формы, формулировки вопроса, а также от типа измерительной шкалы. Поэтому именно на данных аспектах проблемы мы и остановимся более подробно. 64 3. ФОРМА И ФОРМУЛИРОВКА ВОПРОСА: СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ВОЗМОЖНЫХ МЕТОДИЧЕСКИХ РЕШЕНИЙ Вопросы о возрасте, задаваемые респондентам в социологических анкетах, обычно отличаются сильной пестротой и разнообразием. Однако, как показывает практика, наибольшей популярностью пользуются следующие четыре основных типа7. 1. «Ваш возраст?» — закрытый вопрос с интервальной возрастной шкалой. Это самый распространенный, но как справедливо считают специалисты, далеко не лучший способ получения информации о возрасте респондентов. Возражения здесь вызывает не столько формулировка, сколько предлагаемая форма вопроса. Несмотря на некоторые преимущества, связанные прежде всего с удобством и экономией времени при обработке анкет (что, собственно говоря и делает его привлекательным в глазах многих социологов), закрытый вопрос, тем не менее, явно проигрывает с точки зрения качества и сопоставимости собираемой информации. Поэтому социологи, имеющие большой методический опыт, давно уже пришли к выводу, что его применение при измерении возраста крайне нежелательно. При закрытом вопросе, где указание возрастных интервалов является подсказкой, «получить точных статистических характеристик невозможно» [144, с. 138]. Использование в анкете априорной шкалы возраста создает благоприятную почву для возникновения многих из указанных выше психологических эффектов и, как следствие, приводит к искажению ответов. Кроме того, закрытый вопрос резко ограничивает возможности для сравнения данных по разным исследованиям, ибо градации интервалов, применяемые разными авторами, практически никогда не совпадают. В результате, однажды сконструированная шкала становится принципиально непреобразуемой ни в какие иные. 65 Задача преобразования градаций и представления их в удобном для сравнительных целей виде могла бы быть легко решена лишь при нормальном распределении возрастов внутри каждого из интервалов. В этом случае при удельном весе группы 35—39 лет, рапном, например, 15%, доли респондентов в возрасте 35, 36, 37 и т.д. лет составили бы, соответственно, по 3% каждая. Однако специальные исследования показали, что возрастные распределения обычно крайне неравномерны. Наблюдаемая в них дисперсия объясняется целым рядом причин: аккумуляцией возраста, особенностями демографической ситуации в стране в различные исторические периоды, малочисленностью отдельных возрастных групп среди опрошенных и др. [27, с. 100—103]. Поэтому допущение равномерности распределения выборочной совокупности по возрасту неизбежно приведет к заметным ошибкам и смещениям, обуславливающим невозможность каких-либо шкальных преобразований. 2. «Ваш возраст? Укажите число полных лет цифрой». (Варианты: «Сколько Вам полных лет. Напишите, пожалуйста, цифру»; «Сколько лет Вам исполнилось? Напишите, пожалуйста»). Вопросы открытые. Это, безусловно, более приемлемая формулировка по сравнению с предыдущей, и прежде всего за счет открытой формы вопроса и специальных дополнительных указаний к нему. Она обладает целым рядом неоспоримых достоинств: проста для понимания и особенно удобна для детей и стариков, легка в обработке, обеспечивает гибкость при использовании информации. Этот вариант формулировки даст возможность произвести любую перегруппировку полученных данных на основе погодичных возрастных распределений и построить любые интервалы, необходимые для сравнительного анализа. Погодичная шкала возраста легко и быстро может быть преобразована в интервальную. Вместе с тем данный способ измерения возраста имеет свои уязвимые места. Во-первых, вопрос о числе полных лет усиливает и без того возможную возрастную аккумуляцию. Требуя от респондентов сообщить число полных (или 66 исполнившихся) лет, мы заранее обрекаем себя на получение данных, округленных в меньшую сторону. Поэтому при расчетах среднего возраста, его дисперсии и т.д. вполне следует ожидать повсеместного занижения его реальных значений. А раз так, то использование данной формулировки обязательно сопряжено с пересчетами и требует добавления к возрасту каждого из респондентов в среднем по 0,5 года [43, с. 32]. Если первый недостаток, как видим, частично преодолим, то второй носит значительно более серьезный характер: при всей своей привлекательности данная формулировка не снимает проблемы сознательного искажения (завышения или занижения) возраста респондентами. 3. «В каком году Вы родились? Укажите год рождения цифрой». Вопрос открытый. По мнению социологов-методистов, данный вопрос является одним из самых конструктивных как с точки зрения качества собираемых данных, так и в плане последующей работы с полученной информацией [30, с. 119; 105, с. 49]. Эта формулировка более предпочтительна, поскольку: • она блокирует возрастную аккумуляцию, а потому обеспечивает более точные и надежные измерения, не требует в связи с этим никаких дополнительных пересчетов и уточнений; • традиционна и привычна для населения, однозначно воспринимается; • не вызывает излишних эмоций, нейтральна по отношению к респондентам; • большинство людей помнят свой год рождения, который всегда неизменен и не требует пересчетов; • психологически его труднее изменить, чем число лет, а потому у респондентов меньше соблазн завысить или занизить свой возраст; • значение возраста легко фиксируется по году рождения; • вопрос обеспечивает гибкость при использовании и анализе информации, позволяет создать погодичное рас67 пределение респондентов, а затем перевести его в любую шкалу возраста и обратно; • обеспечивает полную сопоставимость полученных результатов с данными других исследований. Есть у этой формулировки, пожалуй, лишь один недостаток, на который следует обратить внимание. При ее использовании у исследователя возникают определенные трудности, связанные с переводом шкалы годов рождения в шкалу возраста, ибо точный возраст человека зависит не только от года, но и от месяца рождения, а его фиксация — еще и от даты проведения опроса. Так, например, при проведении исследования в марте 2002 года человеку, родившемуся в 1982 году, может быть как 19, так и 20 лет и зафиксировать точно его возраст по числу лет, не зная точной даты его рождения, не представляется возможным. Вот почему многие социологи, заинтересованные в статистически точной информации о возрасте, считают самым оптимальным в этом отношении вопрос, фиксирующий полную дату рождения респондентов. 4. «Когда Вы родилась? Укажите полностью дату рождения (число, месяц и год рождения): _____ _____ _____ ». число месяц год При такой формулировке вопроса не будет, очевидно, ни аккумуляции, ни особых трудностей с пересчетами и переводом одних шкал в другие. Кроме того, она не вызывает затруднений у респондентов при формулировании ответа, обеспечивает наибольшие возможности при анализе взаимосвязей возраста с любыми другими переменными, «является наилучшей основой для сравнительного анализа» [27, с. 103]. И, наконец, здесь почти полностью исключены искажения информации, связанные с сознательным изменением возраста респондентом. По данным экспериментального исследования, проведенного Ч. Уивером и К. Свенсон, вопрос о дате рождения обеспечил почти 92%-й уровень достоверности ответов и 95%-й уровень отвечаемости [226, р. 72—73]. Учитывая эти обстоятельства, данную формулировку можно считать наиболее оптимальной. 68 4. ШКАЛИРОВАНИЕ ВОЗРАСТА: ТИПИЧНЫЕ ОШИБКИ Правильный выбор формы и формулировки вопроса не снимает, однако, проблемы шкалирования возраста. Ведь использование открытых вопросов неизбежно потребует от исследователя последующего отнесения полученных от респондентов ответов к определенным возрастным интервалам. Тем более, что погодичные распределения, в некоторых случаях весьма удобные, могут оказаться крайне затруднительными, а часто и вовсе неприемлемыми в корреляционном анализе. Поэтому социологу рано или поздно придется ответить еще на один важный вопрос, связанный с выбором возрастной шкалы, адекватной для данного исследования. Массовая исследовательская практика в нашей стране показывает, что среди социологов в этом вопросе царит сильнейший разнобой. Согласно подсчетам, произведенным В.А. Гайдисом еще в конце 1980-х годов па материалах публикаций журнала «Социологические исследования», степень сопоставимости возрастных шкал, используемых различными исследователями, варьирует от 9 до 13%. При закреплении крайних точек интервалов на шкале, принятой в ЦСУ, она увеличивается до 17—25%, но достигает при этом своих максимальных значений [27, с. 90—91]. Судя по публикациям последнего времени, положение дел в этом вопросе за прошедшие 10—12 лет не улучшилось. Распределение опрашиваемых по возрастным интервалам по-прежнему производится исследователями самыми различными, нередко вызывающими возражения, способами. Используемые в исследованиях возрастные шкалы различаются по многим параметрам: 1) по выбору начальных и конечных пунктов шкал; 2) по числу возрастных градаций; 3) по ширине используемых интервалов; 4) по способам выделения критических точек, разграничивающих различные возрастные группы и т.д.8 Ситуацию, сложившуюся в 69 отечественной социологии, ярко иллюстрируют следующие примеры, взятые из нашего анкетного архива и сведенные в таблицу (табл. 17). Таблица 17 Примеры построения возрастных шкал в анкетных документах различных исследовательских организаций № Организация, проводившая исследование, тема, год I. Анкеты центра по изучению общественного мнения при социологическом факультете МГУ 1.Анкета «Московский университет: общественное мнение» (1989 г.) 2.Анкета «Свободная экономическая зона: за и против» (1989 г.) Возрастные шкалы «До 21 года; 22-28; 29-35; 36-42; 43-50; 51-60; 61 год и старше» «16-20; 21 -25; 26-30; 31-35; 36—40; 41-45; 46-50; 51-55; 56-60; 61-65; 66-70; более 71» «До 30; от 30 до 45 лет; от 45 до 55 лет; от 55 до 60 лет; свыше 60 лет» «Меньше 18; 19-24; 25-30; 31-40; 41-50; 51—60; старше 60 лет» 3.Анкета для изучения социальнопсихологического климата в трудовом коллективе НИИ (1989 г.) 4.Анкета, составленная ИСПИ РАН совместно с социологическим факультетом МГУ (1991 г.) II. Анкеты, разработанные в ИСИ АН СССР: 1.Анкета студента-выпускника (1977 г.) «До 20 лет; 21; 22; 23; 24; 25; 26; 27; 28; 29; 30; 31; 32; 33 и выше» 2.Анкета для изучения социальных «До 18; 19-24; 25-29; Проблем трудовых коллективов 30-39; 40-49; свыше (1981 г.) 50 лет» III. Анкеты НИИКСИ при ЛГУ: 1.Анкета для изучения социальных «До 20; 21-25; 26-30; проблем трудового коллектива 31—40; 41—55; свыше (1981 г.) 55 лет» 2.Анкета «Труд руководителя и «До 25; 26—30; 31—40; проблемы повышения квалификации» 41—45» (1988 г.) 70 № Организация, проводившая исследование, тема, год VI. Анкеты Ивановского государственного университета 1 .Анкета для изучения проблем семьи в условиях перехода к рынку (1993 г.) 2.Анкета для изучения экономической активности женщин в УСЛОВИЯХ перехода к рынку (1994 г.) V. Анкета лаборатории по изучению общественного мнения при Краснодарском политехническом институте (1989 г.) Окончание таблицы 17 Возрастные шкалы «До 25; 25-30; 31-40; 41— 50; свыше 50» «До 20 лет; 21--30; 31-40; 41—50; старше 50" «До 30; 31-40; 41-50; 51— 60; 61 год и старше» Данное положение отчасти объясняется отсутствием в современной науке общепринятой классификации этапов человеческой жизни и единых принципов ее разбивки на возрастные группы9. Поэтому иногда несовпадение возрастных шкал, используемых разными авторами, является вполне естественным отражением различий в их исходных теоретических позициях. Однако в большинстве случаев разные способы шкалирования возраста связаны с явной недооценкой данной проблемы и с облегченным отношением к ней со стороны многих практикующих социологов. Знание ситуации, сложившейся в отечественной эмпирической социологии, убеждает, что возрастные интервалы и группировки выбираются исследователями чаще всего произвольно, без каких бы то ни было теоретических обоснований, а порой и без особых предварительных раздумий. Обычно они просто некритически копируются из прежних (своих или чужих) анкет, что ведет к мультипликации когда-то и кем-то допущенных ошибок. Известны, однако, и многочисленные факты, когда одни и те же авторы (или исследовательские организации) при проведении исследований по сходной про71 блематике применяли шкалы, существенно отличавшиеся друг от друга. Так, в анкетах Всесоюзного (Всероссийского) научноисследовательского института охраны труда (ВНИИОТ, г. Иваново), посвященных изучению социальных проблем трудовой деятельности работающих женщин, можно встретить следующие возрастные шкалы: 1. Анкета 1994 г.: «до 20 лет; 21-25; 26-30; 31-35; 36-40; 41-45; 46-50; более 50». 2. Анкета 1989 г.: «до 18; 18-20; 21-24; 25-28; 29-31; 32-35; 36-39; 40-43; 44-47; 48-50; свыше 50». 3. Анкета 1985 г.: «до 18; 18-20; 21-24; 25-29; 3034; 35-39; 40-44; 45-49; 50—54; 55 лет и старше». 4. Анкета 1983 г.: «17— 18; 19—20; 21—22; 23—24; 25 и более». 5. Анкета 1982 г.: «до 18; 18—20; 21-24; 25-29; 30-39; 40-49; 50-54; 55-57». 6. Анкета 1981 г.: «18-20; 21-24; 25-29; 30-35; 36-40; 41-50; старше 50». В вопросниках Самарского областного Фонда социальных исследований, судя по публикациям Л.Е. Кессельмана и М.Г. Мацкевич, также используются разные принципы выделения возрастных интервалов: I. «16—24 г.; 25—34 г.; 34—45 л.; 45-59 л.; старше 60 л.» [62, с. 115]. II. «До 25 лет; 25-35 л.; 35—45 д.; 45—60 л.; старше 60 л.» [61, с. 42, 44]. Такой произвол в шкалировании возраста приводит к целому ряду ошибок и искажений в получаемой информации, вызывает многочисленные дополнительные трудности, которых и без того много в работе социолога. Во-первых, как явствует из приведенных выше примеров, респонденты одного и того же возраста в различных исследованиях относятся к разным возрастным категориям, что сильно искажает общую картину исследования и его конечные результаты, поскольку «даже разница в один год в пограничных возрастах может иметь значение» [144, с. 134] для понимания изучаемых проблем. Так, в анкетах ВНИИОТ респонденты, имеющие, например, возраст 42 года, попадают в 6 разных групп: 41—45; 40—43; 40—44; 40—49; 41—50 и даже в такую аморфную категорию, как «25 и более лет». Хотя совершенно очевидно, что люди в возрасте 42 года и 72 25 лет (равно как и 50 лет) очень сильно различаются как по своим биофизиологическим, так и психосоциальным характеристикам. Во-вторых, в некоторых шкалах наблюдается неправильное установление границ для смежных интервалов, крайние значения которых при таком способе разбиения начинают пересекаться (от 30 до 45; от 45 до 55; от 55 до 60 и т.д.). В этом случае велика вероятность того, что представители одних и тех же возрастных групп окажутся принадлежащими к разным интервалам10. При этом дополнительные словесные уточнения, типа «от» и «до» не снимают проблему, а еще больше усугубляют ее, запутывая респондентов. В-третьих, многие используемые в практике шкалы грешат пропуском отдельных возрастных категорий респондентов, Так, в цитированных выше анкетах ИСИ АН СССР (1977 и 1981 гг.) 18- и 20-летние респонденты, вследствие допущенных при шкалировании ошибок, вообще не смогут найти для себя соответствующей шкальной градации, а их мнения, поэтому, будут автоматически исключены из последующего корреляционного анализа. Пропуск позиции для 18-летних мы наблюдаем также в «обычной» шкале возраста, предлагаемой Г. В. Каныгиным: «до 18 лет; 19—30 лет; 31—50 лет; более 50 лет» [60, с. 152]. Аналогичную ошибку, связанную с «потерей» целой группы респондентов в возрасте 60 лет, можно заметить и в одной из приведенных выше шкал Самарского Фонда социальных исследований [62, с. 115]. Вместе с наблюдаемой здесь же погрешностью «пересечения оснований» она может нанести заметный ущерб качеству эмпирических данных. В-четвертых, практически все приведенные для иллюстрации шкалы слишком грубы для того, чтобы адекватно зафиксировать возрастные и тем самым социальные различия в младших возрастных когортах респондентов. Интервалы, типа «16—20 лет» или «19—24 года» чрезвычайно широки, явно не соответствуют объективным этапам социализации молодежи и включают в себя сразу несколько критических точек, характеризующих переход индивидов из 73 одного социального состояния в другое. Совершенно необъяснима в некоторых случаях практика завершения шкал возрастами в 45, 50 и 55 лет. Иначе как произволом данную ситуацию не назовешь и неразработанность теории здесь, конечно же, ни при чем: никакие теоретические концепции в подобных случаях совершенно не просматриваются. В-пятых, в большинстве указанных способов построения возрастных интервалов не учитывается такой весьма существенный фактор в жизнедеятельности человека, как возрастные кризисы, имеющие био-психосоциальную природу и накладывающие очень сильный отпечаток как на способы мышления, так и на образцы реального поведения людей, на систему их взглядов и интересов, жизненных ценностей и идеалов. Так, исследования, проводимые нами на протяжении последних 15 лет, с удивительным постоянством фиксируют одну и ту же эмпирическую закономерность: линии возрастной дифференциации населения в точности совпадают с направлениями дифференциация политической. Причем, в качестве возрастных вех, стратифицирующих политические группы, обычно выступают одни и те же точки, характеризующие так называемые возрастные кризисы человека, достаточно полно описанные в специальной литературе: 16—18 лет, 20—24 года, 30—34 года, 40—43 года, 55 лет и т.д. [80, с. 66], Игнорирование этих поворотных пунктов в развитии индивидов при построении социологических шкал для измерения возраста неизбежно оборачивается резким ограничением возможностей социологического познания. При этом социолог просто обречен на то, чтобы остаться в плену своих собственных умозрительных предположений. И, наконец, очевидно, что произвольная разбивка изучаемой совокупности по возрасту делает совершенно невозможным для социолога корректное сопоставление результатов разных, в том числе и своих собственных исследований, а также полностью исключает любое сравнение социологических данных с показателями госстатистики. 74 5. ВОЗМОЖНОСТИ УНИФИКАЦИИ ВОЗРАСТНЫХ ШКАЛ Избежать этих ошибок помогут универсальные шкалы, специально разработанные и успешно апробированные социологами-методистами для фиксации и измерения возраста респондентов, Так, еще в конце 1970-х годов Т.М. Ярошенко предложила систему возрастных шкал, которая позволяет, с одной стороны, учитывать возрастные особенности различных аудиторий, запросы и потребности исследователей, специализирующихся в разных областях социологического знания, а, с другой, дает надежную основу для корректного сравнительного анализа данных [144, с. 136]. Эта унифицированная система шкал, сконструированная на основе экспертных оценок, имеет 4 уровня, отличающиеся друг от друга степенью дробности и шириной интервалов. В ее основу положена известная 5-летняя шкала, традиционно используемая органами государственной статистики: 0—4; 5— 9; 10—14; 15—19 и т.д. Шкала I уровня содержит самые дробные интервалы, второй уровень предI уровень II ypовень III уровень IV уровень 0-2 I уровень II уровень III уровень IV уровень 20-21 3-4 0-4 5-6 22 7-9 5-9 0-9 23; 24 20-24 10-12 13-14 10-14 25-29 25-29 20-29 30-34 30-34 15 16 35-39 35-39 30-39 20-39 17 18-19 15-19 10-19 0-19 40-44 40-44 45-49 45-49 40-49 I уровень 50-54 55-59 60-69 70-79 80 лет и старше II уровень 50-54 55-59 60-69 70-79 80 лет и старше III уровень 50-59 60-69 70-79 80 лет и старше IV уровень 40-59 60-79 80 лет и старше 75 ставлен шкалой Госкомстата, в шкалах же Ш и IV уровней предлагаются укрупненные возрастные интервалы. Начиная с 25 лет, шкала I уровня сливается со шкалой II уровня. Используя эту систему шкал, социолог в зависимости от решаемых им задач, может выбрать любую из них. Если же она на том или ином отрезке в чем-то его не удовлетворяет, то всегда есть возможность перейти на данном отрезке па другой уровень (выше или ниже), последовательно дробя или укрупняя интервалы по предложенной схеме. Так, в исследованиях, требующих детального учета возрастной специфики объекта (например, при изучении проблем молодежи), интервалы 15—19 и 20—24 (из шкалы Госкомстата) можно разбить на более дробные пункты: 15, 16, 17, 18— 19, 20—21, 22, 23, 24 и перейти, тем самым, на шкалу высшего уровня. В тех же случаях, когда в подобной детализации нет необходимости, можно, наоборот, произвести укрупнение интервалов госкомстатовской шкалы (переход к шкалам III или даже IV уровня), но так, чтобы крайние границы объединенных мелких интервалов обязательно совпадали с границами укрупненных. Унификация возрастных шкал позволяет эффективно сравнивать результаты исследований, проведенных разными авторами и в разное время, открывает широкие возможности для вторичного анализа данных. 76
