ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ МЕХАНИЗМЫ РЕЧЕВОЙ АГРЕССИИ В СМИ

Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 10 (148).
Филология. Искусствоведение. Вып.30. С. 48–52.
Н. Н. Кошкарова
ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ МЕХАНИЗМЫ РЕЧЕВОЙ АГРЕССИИ В СМИ
Статья посвящена анализу лингвистических механизмов речевой агрессии в СМИ. В
разработке лингвистических основ речевой агрессии исходным является анализ когнитивных
аспектов порождения, структуры, семантики и прагматики исследуемого деструктивного
явления. Речевая агрессия исследуется в рамках конфликтного дискурса, разновидностью
которого является провокативный дискурс.
Ключевые слова: речевая агрессия, агрессивность, коммуникативный конфликт,
конфликтный дискурс, провокативный дискурс, макроструктура вербальной агрессии, теория
аргументации, угроза, оскорбление, упрек.
Агрессия в процессе общения на современном этапе развития общества и различных научных направлений стала объектом исследования и анализа не только психологов,
педагогов (представителей тех дисциплин,
которые традиционно изучают это деструктивное явление), но и специалистов, которые
по большей части ориентировались на исследование позитивных форм общения. В последнее время становится очевидной мысль
о том, что агрессия может исследоваться с
лингвистической точки зрения, но несомненно, что с такой целью этот феномен должен
быть рассмотрен на более общем, психологическом уровне.
Л. Берковиц [2] определяет агрессию как
любую форму поведения, которая нацелена
на то, чтобы причинить кому-либо физический или психологический ущерб. При этом
автор рассматривает стимулирование агрессии, агрессию, гнев, враждебность и агрессивность как отдельные, различные, хотя
и взаимосвязанные феномены. Л. Берковиц
полагает, что особенно важно различать понятия гнев и агрессия. В случае с агрессией
мы имеем дело с действием, направленным
на достижение определенной цели – причинить ущерб другому лицу. Это действие, таким образом, направлено на определенную
цель. Напротив, гнев вовсе не обязательно
имеет какую-то конкретную цель, но означает
определенное эмоциональное состояние. Это
состояние в значительной степени порождается внутренними физиологическими реакциями и непроизвольной эмоциональной экспрессией, обусловленной неблагоприятными
событиями: моторными реакциями (такими,
как сжатые кулаки), выражениями лица (расширенные ноздри и нахмуренные брови) и т.
д.; определенную роль, вероятно, играют возникающие при этом мысли и воспоминания.
Все эти сенсорные потоки комбинируются в
сознании личности в переживание гнева.
Агрессивность – это относительно стабильная готовность к агрессивным действиям
в самых разных ситуациях; это личностная
черта, характеризующая предрасположенность реагировать агрессивно в тех или иных
ситуациях. Не следует смешивать данное понятие с понятием враждебности. Людям, которым свойственна агрессивность, которым
часто видятся угрозы и вызовы со стороны
других людей и для которых характерна готовность атаковать тех, кто им не нравится,
присуща враждебная установка к другим людям; но не все враждебно предрасположенные к другим люди обязательно агрессивны.
Л. Берковиц также полагает, что было бы несправедливо делать социальное неодобрение
необходимой частью определенной агрессии.
Аналогичного мнения по поводу признаков
изучаемого нами явления придерживается Д.
Майерс [7], характеризующий агрессию как
физическое или вербальное поведение, направленное на причинение вреда кому-либо.
В качестве рабочего Р. Бэрон, Д. Ричардсон
[3. ������������������������������������
C�����������������������������������
. 26] принимают следующее определение агрессии: «Агрессия – это любая форма
поведения, нацеленного на оскорбление или
причинение вреда другому живому существу,
не желающему подобного обращения».
Авторы диагностики состояния агрессии
А. Басс и А. Дарки выделяют следующие
формы агрессии:
1. Физическая агрессия – использование
физической силы против другого лица.
2. Вербальная агрессия – выражение негативных чувств как через форму (ссора, крик,
Лингвистические механизмы речевой агрессии в СМИ
визг), так и через содержание словесных обращений к другим лицам (угроза, проклятия,
ругань).
3. Косвенная агрессия – использование
окольным путем направленных против других лиц сплетен, шуток и проявление ненаправленных, неупорядоченных взрывов ярости.
4. Негативизм – оппозиционная форма
поведения, направленная обычно против авторитета и руководства, которая может нарастать от пассивного сопротивления до активных действий против требований, правил,
законов.
5. Раздражение – склонность к раздражению, готовность при малейшем возбуждении
излиться во вспыльчивости, резкости, грубости.
6. Подозрительность – склонность к недоверию и осторожному отношению к людям,
проистекающим из убеждения, что окружающие намерены причинить вред.
7. Обида – проявление зависти и ненависти к окружающим, обусловленное чувством
гнева, недовольства кем-либо или всем миром
за действительные или мнимые страдания.
8. Аутоагрессия или чувство вины – отношение к действиям по отношению к себе и
окружающим, проистекающее из возможного
убеждения самого обследуемого в том, что он
является плохим человеком, поступает нехорошо, вредно, злобно или бессовестно.
Лингвистический аспект агрессивного
поведения находится в области наблюдений социальной психолингвистики, которая
имеет дело с повседневной межличностной
коммуникацией языковых личностей. О. С.
Иссерс [5] отмечает, что вербальная агрессия как законодательно наказуемое действие
– одна из актуальных и в то же время запутанных проблем юриспруденции. Она имеет
достаточно длительную историю изучения
в странах с развитой демократией – США,
Канаде, Австралии, государствах Западной
Европы. Наибольшую трудность в плане правовой квалификации представляют речевые
действия, связанные с вербальной агрессией
(���������������������������������������������
fighting�������������������������������������
words�������������������������������
������������������������������������
). В соответствии с определением американских ученых, к случаям вербальной агрессии следует относить высказывания, цель которых заключается не в передаче
какой-либо информации, а в провоцировании
у слушающего немедленной отрицательной
реакции (то есть своего рода эмоциональ-
49
ном ударе) [12]. Другие авторы понимают
вербальную агрессию более широко: любая
враждебная по отношению к партнеру речь
(hate speech) рассматривается как наносящая
ущерб и, соответственно, требующая законодательного запрещения [11; 13].
Критерием для определения «враждебности» является реакция реципиента: если
высказывание порождает неконтролируемую
ответную реакцию жестокости, если наносимый ими вред выше их «социальной значимости», то их следует расценивать как агрессию.
Судить о подобной реакции авторы предлагают с позиций здравого смысла рядового носителя языка. Е. Н. Басовская [1] использует
термин вербальная агрессия и рассматривает
его в узком и широком смысле. При его узком
понимании в качестве агрессивного на первый план автор выдвигает речевой акт, замещающий агрессивное физическое действие:
оскорбление (в том числе грубая брань), насмешка, угроза, враждебное замечание, злопожелание, категоричное требование без
использования общепринятых этикетных
средств. При максимально широкой интерпретации термина вербальная агрессия – это
все виды наступательного, доминирующего
речевого поведения. В таком случае коммуникация вообще немыслима вне агрессивных проявлений. Е. Н. Басовская определяет
вербальную агрессию как эксплицитно выраженную оппозиционность говорящего по отношению к собеседнику.
По нашему мнению, речевая агрессия является одной из составляющих частей следующей трихотомии: любой конфликт как
столкновение интересов коммуникантов порождает речевую агрессию, которая затем
воплощается в коммуникативном конфликте.
Предложенная схема, в свою очередь, представляет процесс развертывания конфликтного дискурса во времени и пространстве. На
наш взгляд, важным при изучении конфликтного коммуникативного поведения и поиске
путей его искоренения (элиминации) является анализ прагматических характеристик конфликтного дискурса. Для достижения данной
цели считаем важным выявить лингвистические механизмы речевой агрессии в СМИ.
В разработке лингвистических основ речевой агрессии мы исходим из анализа когнитивных аспектов порождения, структуры,
семантики и прагматики исследуемого деструктивного явления. Лингвистический ана-
50
лиз речевой агрессии мы видим в построении
макроструктуры, включающей в себя следующие компоненты:
1. Ситуационная модель высказывания,
которая представлена следующими составляющими:
а) время интеракции;
б) место интеракции;
в) физический контакт собеседников;
г) социальные обстоятельства, влияющие на ход беседы (беседа на бытовую,
общественно-политическую, культурную или
другую актуальную тему).
2. Слушающий и его сознание, мотивация,
прошлые действия и намерения.
3. Говорящий и его установки, прошлый
опыт, причины вступить в беседу.
4. Культурный фон беседы (события, которые в той или иной мере могут повлиять на
позитивный или негативный исход общения
и создать условия для проявления элементов
речевой агрессии со стороны одного из собеседников).
Данная макроструктура по количеству и
содержательной части компонентов соответствует схеме описания ситуации, принятой в
теории аргументации:
– субъект (отдельное лицо или сообщество, дающее описание);
– предмет (описываемая ситуация);
– основание (точка зрения, в соответствии
с которой производится описание);
– характер (указание на истинность или
ложность предлагаемого описания).
По нашему мнению, конфликтный дискурс представляет одну из сфер межчеловеческого интеллектуального общения, где
коммуниканты при интеракции используют
различные способы аргументации, выдвигают разнообразные предложения, убеждают
собеседника в истинности и правоте своих
доводов, делают партнера по коммуникации
(изначально оппонента) своим единомышленником и сопричастником, то есть аргументируют. Не вызывает сомнения тот факт,
что в конфликтном дискурсе используются
специфические способы аргументации. Методы аргументации в конфликтном типе взаимодействия необходимо исследовать только
после тщательного изучения компонентов и
структуры аргументации в целом.
Аргументация начинается с рассмотрения определенного положения. Положение,
которое аргументируется, также можно на-
Н. Н. Кошкарова
звать тезисом. Для того, чтобы доказать истинность тезиса аргументации, обосновать
целесообразность его принятия, необходимо
выдвинуть определенные соображения, привести факты, доводы в пользу рассматриваемого положения. Все это называется аргументами в теории аргументации. Понимание
термина аргумент в теории аргументации
очень многообразно, так как в процессе доказывания и убеждения с помощью одних аргументов устанавливается истинность тезиса,
с помощью других – обосновывается целесообразность его принятия и т. д. Аргумент
в теории аргументации понимается шире и в
том смысле, что факт сам по себе также может стать наглядным доказательством в пользу того или иного утверждения. Разновидностью деструктивного аргумента является
угроза, оскорбление и упрек, которые, по нашему мнению, представляют способы убеждения собеседника или аудитории с помощью
речевого воздействия.
Как уже было отмечено выше, материалом нашего исследования являются тексты
средств массовой информации. Как указывает
А. В. Олянич [8], массово-информационное
общение является сегодня ведущим типом
дискурса, проникая практически во все типы
институционального и даже обиходного общения. Способ подачи материала в данном
типе дискурса представляет собой систему
презентационных стратегий и соответствующих этим стратегиям речевых жанров. Исходя из положения А. В. Олянича [9] о том,
что мотивационной базой дискурса являются
потребности во всем их многообразии, модифицируемые в зависимости от культурных,
социальных, ситуативных и личностных обстоятельств общения, дадим краткую характеристику дискурса вообще.
Речевые жанры являются основой для рассмотрения дихотомии «предметно-логическая
(интеллектуальная, дескриптивная, объективная, концептуальная, фактуальная) информация – прагматическая (оценочная, субъективная) информация». Баланс между двумя
этими видами информации нарушается в сторону последней, то есть основной целью коммуникации в последнее время стало формирование мнения, а не знания. Следовательно,
современный тип дискурса можно охарактеризовать как эмоциоцентрированный.
Как отмечает В. Н. Степанов [10], коммуникативные стратегии и речевые жанры со-
Лингвистические механизмы речевой агрессии в СМИ
временной коммуникационной практики существуют в тесном взаимодействии с провокативными стратегиями, которые институциализируются в процессе творческой деятельности социально-культурных институтов, к
которым относятся массовая коммуникация,
образование, литература, искусство, религия, философия и наука. Автор рассматривает
провокативные жанры как первичные текстовые образования, используемые для формирования вторичных текстов жанров массовой
коммуникации (под вторичными текстовыми
образованиями в данном случае понимаются
жанровые системы журналистики, рекламы
и PR-коммуникации). Таким образом, можно
говорить о провокативном дискурсе (который
является одной из разновидностей дискурса
вообще) как сфере функционирования жанров
особого типа и одновременно как о способе
функционирования прагматической информации с целью продемонстрировать определенное психологическое состояние адресанта
и вызвать аналогичное состояние у адресата.
По нашему мнению, провокативный дискурс
находится с конфликтным дискурсом в родовидовых отношениях (конфликтный дискурс
намного шире провокативного дискурса) и с
наибольшей полнотой реализуется в таком
жанре современной публичной коммуникации, как (теле)интервью. На необходимость
использования провокативных стратегий и
тактик в ходе интервью указывает И. ИньигоМора [4]. При этом автор подчеркивает антиномичный характер дискурсивных техник
интервьюирования: журналисты не могут
быть только рупорами интервьюируемых, напротив, интервьюеры должны провоцировать
своих собеседников. Провоцирование интервьюируемых обусловлено необходимостью
получить интервьюером как можно больше
информации от своего собеседника. По этой
причине, отмечает И. Иньиго-Мора [4], иногда приходится задавать вопросы, способные
заставить интервьюируемого почувствовать
себя неловко. Провокационные вопросы
должны быть настолько «неудобными», насколько это возможно; иногда эти вопросы
способны обидеть или разозлить интервьюируемого.
Таким образом, можно предположить, что
способ подачи материала в провокативном
дискурсе представляет собой систему презентационных стратегий и соответствующих
этим стратегиям речевых тактик. Анализируя
51
конфликтный дискурс с прагмалингвистической точки зрения, мы считаем необходимым
выделить два вида провокативного общения в
рамках анализируемого типа дискурса – прямое провокативное общение и косвенное провокативное общение. В речевых актах прямого провокативного общения содержится эксплицитное выражение намерения адресанта
вызвать у собеседника желаемое психологическое состояние. Косвенное провокативное
общение выражается посредством речевых
актов намека, запроса информации, этикетных речевых актов (изначально выгодных для
адресанта и адресата – комплиментов, благодарностей, извинений и т. д.). В данной работе наибольший интерес для нас представляет
косвенное провокативное общение, которые
не всегда может рассматриваться журналистом в качестве такового, но вызывает негативную реакцию у собеседника и ощущается им как оскорбительное, неподобающее с
данной ситуации, несущее в себе негативный
потенциал. Так, например, в интервью Владимира Путина американской телекомпании
CNN Мэтью Чанс при обсуждении ситуации
на Кавказе поблагодарил собеседника за экскурс в историю империалистической России
и поинтересовался судьбой бывших республик Советского Союза: «Можете ли Вы
гарантировать, что <…> такие действия
никогда не будут предприняты в отношении других соседей России?» Примечательна
реакция Владимира Путина на этот вопрос:
«Я категорически протестую против такой
формулировки вопроса. Это не мы должны
гарантировать, что мы на кого-то не нападем. Мы ни на кого не нападали. Это мы
требуем гарантий от других, чтобы на нас
больше никто не нападал и наших граждан
никто не убивал. Из нас пытаются сделать
агрессора». Таким образом, вполне нейтральный вопрос спровоцировал собеседника на
негативную реакцию, дал интервьюируемому
понять, что его позиция подвергается критике
и журналист во многом не согласен с проводимой гостем студии политикой.
Таким образом, провокативное общение в
рамках конфликтного дискурса характеризуется антиэтикетными целями, противоречащими позитивной направленности общения и
ведет к дестабилизации отношений участников коммуникации. Провокативное общение
анализируется нами в рамках конфликтного
дискурса, прагмалингвистический анализ ко-
52
торого предполагает исследование лингвистических основ речевой агрессии. В разработке
лингвистических основ речевой агрессии мы
исходим из анализа когнитивных аспектов
порождения, структуры, семантики и прагматики исследуемого деструктивного явления.
Список литературы
1. Басовская, Е. Н. Творцы черно-белой реальности : о вербальной агрессии в средствах
массовой информации / Е. Н. Басовская //
Критика и семиотика. Вып. 7. – 2004. – С.
257–263.
2. Берковиц, Л. Агрессия : причины, последствия и контроль / Л. Берковиц. – СПб.
: Прайм-ЕВГО-ЗНАК : Нева ; М. : ОЛМАПресс, 2001. – 510 с.
3. Бэрон, Р. Агрессия / Р. Бэрон, Д. Ричардсон.
– СПб. : Питер, 1998. – 336 с.
4. Иньиго-Мора, И. Политическое телеинтервью : нейтралитет и провоцирование / И.
Иньиго-Мора // Полит. лингвистика. – Вып.
(3)23. – Екатеринбург : УрГПУ, 2007. – С.
78–90.
5. Иссерс, О. С. Свобода слова : две стороны медали (оскорбление в зеркале юриспруденции и лингвистики) / О. С. Иссерс //
Юрислингвистика-I. – Барнаул :Алт. гос. ун-т,
1999. – С. 106–122.
Н. Н. Кошкарова
6. Леонов, Н. И. Конфликты и конфликтное
поведение. Методы изучения / Н. И. Леонов.
– СПб. : Питер, 2005. – 240 с.
7. Майерс, Д. Социальная психология / Д.
Майерс. – СПб. : Питерком, 1999. – 684 с.
8. Олянич, А. В. Презентационная теория
дискурса : дис. … д-ра филол. наук /А. В.
Олянич. – Волгоград, 2004. – 602 с.
9. Олянич, А. В. Драматургия политического и военно-политического конфликта в
массово-информационном дискурсе (стратегии презентации «своих» и «чужих») / А. В.
Олянич // Культурные практики толерантности в речевой коммуникации. – Екатеринбург :
Урал. гос. ун-т, 2004. – С. 303–322.
10. Степанов, В. Н. Провокативный дискурс
массовой коммуникации : дис. … д-ра филол.
наук / В. Н. Степанов. – СПб., 2004. – 380 с.
11. Hodulik, P. Racist speech on campus / P.
Hodulik. // Wayne Law Review. – 1991. – № 37.
– P. 1433–1449.
12. Nowak, J. Constitutional law / J. Nowak,
R. Rotunda & J. Young. – St. Paul, MN : West,
1986.
13. Saad, H. The case for prohibitions of racial
epithets in the university classroom / Saad H. //
Wayne Law Review. – 1991. – № 37. – P. 1351–
1362.