КУЗНЕЦОВА Екатерина Михайловна С.В. Рахманинов в
advertisement
На правах рукописи КУЗНЕЦОВА Екатерина Михайловна С.В. Рахманинов в эмиграции: социокультурная и творческая адаптация Специальность 17.00.02 Музыкальное искусство Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата искусствоведения Москва - 2016 Работа выполнена в Российской академии музыки им. Гнесиных Научный руководитель: Официальные оппоненты: доктор искусствоведения, доцент Раку Марина Григорьевна Долинская Елена Борисовна, доктор искусствоведения, профессор, Московская государственная консерватория (университет) имени П. И. Чайковского, профессор кафедры истории русской музыки Купец Любовь Абрамовна, кандидат искусствоведения, доцент, Петрозаводская государственная консерватория им. А. К. Глазунова, профессор кафедры истории музыки Ведущая организация: Государственный музыкальнопедагогический институт имени М. М. Ипполитова-Иванова Защита состоится 22 марта 2016 года в 12.30 на заседании диссертационного совета Д 210.012.01, созданного на базе Российской академии музыки имени Гнесиных (121069, Москва, ул. Поварская 30/36). С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке и на сайте РАМ им. Гнесиных http://www.gnesin-academy.ru/dissertation-announcement. Автореферат разослан «___»_______________ 2016 года Ученый секретарь диссертационного совета Пилипенко Нина Владимировна 2 ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Актуальность темы исследования. Первая волна русской эмиграции вызывает в настоящее время повышенный исследовательский интерес. Именно теперь появилась возможность для переосмысления этого явления в истории и культуре нашего отечества. Открытие архивов, большая, чем ранее, доступность зарубежных материалов, и, наконец, изменившееся отношение общества к «другой России» позволяют иначе, более глубоко, детально и объективно подходить к решению вопросов в этой пока малоизученной области русской культуры. Прослеживается эта тенденция и в сфере музыки: в последние годы появились труды, посвященные таким фигурам русского музыкального зарубежья, как композиторы А. Черепнин (Корабельникова 1999) и И. Стравинский (Савенко 2004), Н. Метнер (Долинская 2013), дирижер С. Кусевицкий (Юзефович 2004, 2013), импресарио С. Дягилев и его «Русские сезоны» (Схейн 2012). Проблемам русской духовной музыки за рубежом посвящены многочисленные публикации С.Г. Зверевой и М.П. Рахмановой, о евразийском движении и музыкантах, принимавших в нем участие, вышла книга И. Вишневецкого (Вишневецкий 2005). Большое внимание исследователей привлекает личность С. Прокофьева: изданы дневники, вышла биография композитора в серии ЖЗЛ (Вишневецкий 2009), сборники ГЦММК, (ныне ВМОМК им. М.И. Глинки), книга В. Чемберджи «XX век Лины Прокофьевой» (2008), дневники М. Мендельсон-Прокофьевой в публикации Е. Кривцовой (2012). Были защищены диссертации по зарубежному периоду творчества композиторов А.К. Глазунова (Проскурина 2010) и Ф.С. Акименко (Матюшина 2006), а также по деятельности русской музыкальной эмиграции в Праге (Мелешкова 2010). В 2013 г. изданы неизвестные ранее письма к А.К. Глазунову. Естественно, что и такая крупная фигура русской эмиграции, как Сергей Рахманинов, не осталась без внимания исследователей. В 2013 году прошли конференции, посвященные 140-летию со дня рождения композитора: во ВМОМК им. Глинки совместно с МГК им. Чайковского и в музее-усадьбе 3 Рахманинова «Ивановке». откомментированного Ведется полного работа академического по изданию собрания научно сочинений Рахманинова, а также полного указателя его произведений (под руководством В. Антипова) и созданию хронографа жизни и творчества композитора (В. Валькова). Степень разработанности темы исследования. Передача в начале 1940-х годов Государственному центральному музею музыкальной культуры большого корпуса архивных материалов, касающихся зарубежного периода жизни Рахманинова, стала фактически началом отечественного рахманиноведения: была проведена масштабная научная сессия, по результатом которой были изданы два сборника статей (под ред. И. Бэлзы и Т. Цытовича), в них затрагивались и проблемы позднего творчества композитора. На волне этого исследовательского интереса вышли в свет двухтомные «Воспоминания о Рахманинове» (1957 г. — 1-е изд., переизд. в 1961-1962, 1967, 1974 и 1988 годах) и трехтомное «Литературное наследие» Рахманинова (1978-1980 гг.) 1 под редакцией З.А. Апетян, включившее в себя не только переписку композитора, но и перевод избранных интервью Рахманинова, данных им зарубежной прессе. Однако это собрание эпистолярного наследия композитора далеко не полное и в некоторых случаях нуждается в критическом отношении, так как часть писем приводится с неоговоренными купюрами, а их подборка, разумеется, продиктована временем выхода издания в свет2. Некоторые неопубликованные ранее письма были обнаружены в личном архиве Апетян и сейчас постепенно вводятся в научный обиход путем публикаций в сборниках ВМОМК им. М.И. Глинки (Новое о Рахманинове 2006). 1 Первую публикацию писем З. Апетян удалось осуществить в 1955 году. Большая их часть относилась к русскому периоду жизни Рахманинова, так как публиковались материалы из фондов отечественных архивов, в основном — ГЦММК. В дальнейшем уже в трехтомное «Литературное наследие» вошло значительно большее количество писем Рахманинова зарубежного периода. Сделать это удалось благодаря командировкам Е. Алексеевой и З. Апетян в библиотеку конгресса США в Вашингтоне, где находится архив Рахманинова, а также содействию С. Сатиной и Н. Рахманиновой. 2 В какой-то степени издание получилось неполным и из-за того, что доступ к части архива Рахманинова в Библиотеке конгресса США (Вашингтон) был закрыт для исследователей по распоряжению Н. Рахманиновой до 1 апреля 1973 года. 4 Появившееся после этого большое количество монографий, написанных авторитетными советскими музыковедами, создает иллюзию достаточно полного освещения жизни и творчества композитора. Однако это не совсем так. По идеологическим причинам зарубежный период творчества в них либо не анализировался совсем (Келдыш 1973), либо упоминался с явным негативным оттенком (Соловцов 1969, Брянцева 1976): в советском музыкознании его трактовали как период творческого кризиса и упадка. Наиболее часто используемые для анализа зарубежного периода композитора труды С. Бертенсона (Bertensson, Leyda 2001; первое издание — 1956 г.), О. Риземана (Рахманинов 2008; первое издание в 1934 г. на английском языке; на русском — в 1992 г.), а также воспоминания С. Сатиной (Сатина 1988), приводятся в работах советского периода некорректно, а многие факты не упоминаются или интерпретируются согласно существовавшей в это время идеологической парадигме. Интерес исследователей к Рахманинову не ослабевал и в последующие годы. Проводились посвященные композитору научные конференции в Москве, Ростове-на-Дону, Тамбове. Проблемы зарубежного периода творчества затрагивались в работах В. Антипова, В. Вальковой, Ю. Васильева, Т. Бершадской, Е. Долинской, С. Зверевой, А. Кандинского, А. КандинскогоРыбникова, Л. Ковалевой-Огородновой, Л. Корабельниковой, Т. Левой, В. Орлова, Л. Скафтымовой, М. Рахмановой, С. Фролова, В. Чинаева и других. Внимание исследователей последних лет было обращено не столько на фактологическую сторону изучения позднего периода творчества Рахманинова, сколько на проблемы его позднего стиля. Вышли труды, в которых поднимаются проблемы гармонии (Ханнанов 2011; Johnston 2009) и символики (Ляхович 2013) в поздних произведениях Рахманинова; защищены диссертации, посвященные эволюции его стиля на примере фортепианных концертов (Ivanova 2006; Гун Вей 2007). Между тем биография Рахманинова, в особенности периода эмиграции, нуждается в пересмотре и обновлении как с точки зрения самих фактов, так и их интерпретации в новых, ранее не учтенных контекстах. Эти новые 5 обстоятельства позволяют иначе взглянуть и на проблемы его позднего стиля, что и послужило поводом для данного исследования. Материалы исследования. В диссертации использованы материалы архивов Рахманинова во ВМОМК им. М.А. Глинки (Москва) и Библиотеке конгресса США (Вашингтон). Исследование опирается на нотные тексты произведения Рахманинова, написанные в годы эмиграции, а также записи его игры, сделанные как на грампластинки, так и на восковые валики. Важным источником для воссоздания контекста биографии композитора зарубежного периода являются мемуары эмигрантов первой волны, эпистолярное наследие и дневники видных деятелей искусства (Н. Берберовой, четы Буниных, Г. Кузнецовой, С. Лифаря, Н. Метнера, С. Прокофьева, А. Боровского, В. Горовица, К. Сомова, И. Стравинского, А. Глазунова, Г. Пятигорского, Н. Мильштейна), а также эмигрантская периодика Парижа («Возрождение», «Последние новости») и Нью-Йорка («Новое русское слово»). Информацию о зарубежном периоде жизни и творчества Рахманинова также можно получить из монографий, вышедших за рубежом. Так, например, уже упомянутая книга Бертенсона, помимо весьма подробной фактологической информации о жизни композитора, дает обширную подборку рецензий в зарубежной прессе на концерты Рахманинова и премьеры созданных им в годы эмиграции произведений. Монография М. Харрисона (Harrison 2005) содержит богатейшие сведения об одной из основных, но практически не рассматриваемых в отечественном музыковедении, сфер деятельности Рахманинова в эти годы — работе в студиях звукозаписи. Важной считает эту область творчества Рахманинова еще один биограф композитора — Р. Мэтью Уокер (Мэтью-Уокер 1998), принимавший активное участие в восстановлении многих рахманиновских записей в качестве руководителя отдела классической музыки английского филиала фирмы звукозаписи American Record Corporation. Объектом диссертации стал зарубежный период жизни и творчества С.В. Рахманинова. 6 Предметом — творческая и социокультурная адаптация Рахманинова в эмиграции. Основной проблемой диссертационной работы является влияние социокультурной ситуации жизни Рахманинова в эмиграции на его творчество позднего периода. В качестве основной гипотезы диссертационного исследования выдвинуто предположение, что, будучи уже сложившимся композитором с мировым именем, Рахманинов в эмиграции, тем не менее, сознательно ориентировался на публику с иным слушательским и художественным тезаурусом, а ряд его произведений этого периода отчасти инспирирован спецификой инокультурной среды. Цель: рассмотреть процессы, механизмы и модели творческой и социокультурной адаптации русского композитора-эмигранта в инокультурной среде на примере С.В. Рахманинова. Задачи исследования: • воссоздать биографический контекст жизни Рахманинова в зарубежный период; • исследовать условия и механизмы его вхождения в музыкальную индустрию Америки и Европы; • рассмотреть социокультурные условия формирования позднего стиля Рахманинова; • определить место произведений данного периода в творческой эволюции композитора; • выявить особенности восприятия новой аудиторий произведений данного периода. Методология исследования. Современные исследователи подчеркивают необходимость контекстного подхода к анализу явлений искусства, ибо композитор, шире — художник, не творит своих произведений в отрыве от окружающей его действительности. 7 Поэтому творчество и личность Рахманинова будут рассматриваться нами с историко-культурных позиций, в рамках теоретической базы исторического и теоретического музыкознания, социологии музыки, культурологии, психологии и истории. Основные методы междисциплинарного анализа, использованные в диссертационном исследовании: - историческая реконструкция, позволяющая воссоздать атмосферу 1920-40-х годов за рубежом: как в русской колонии, так и в странах рассеяния; - контекстный подход в рассмотрении художественных практик, который позволяет выявить скрытую семантику музыкального текста, отчасти конструирующего образ и стратегию восприятия сочинений у публики; - биографический метод, применяемый в интерпретации жизненного пути Рахманинова и в создании психологического портрета, помогающий объяснить закономерности творческой деятельности композитора; - музыкально-стилевой анализ, применяемый при рассмотрении произведений избранного нами периода. Выбранная методологическая стратегия весьма актуальна в современном музыковедении, стремящемся к контекстному рассмотрению проблем музыкального творчества (Л. Акопян, М. Арановский, Е. Дуков, Л. Кириллина, Т. Левая, А. Милка, М. Раку, М. Сапонов, И. Сусидко, В. Холопова и др.). Одна из ключевых проблем эмиграции — это адаптация в новом социокультурном пространстве. В ходе исследования была задействована следующая классификация взаимодействия между русскими музыкантамиэмигрантами и инокультурной средой, которая предложена Л. Корабельниковой: 1) активное воздействие революционными на инонациональную художественными среду открытиями собственными (Стравинский, Прокофьев); 2) ассимиляция, приспособление к реальностям западной музыки. Чаще всего это композиторы, творческий путь которых начался уже за рубежом (А. Черепнин, Дукельский); 8 3) консервация национальных традиций (Глазунов, Метнер, Рахманинов) (Корабельникова 1997, 805). Научная новизна диссертации. Впервые в отечественном музыковедении поздний период творчества Рахманинова рассматривается с позиции социокультурной и творческой адаптации композитора в годы эмиграции. В диссертации приводятся ранее неизвестные материалы из эмигрантской периодики, неопубликованные письма композитора, неизвестные отечественным исследователям материалы из архива композитора в Библиотеке Конгресса США. Подробно реконструируется зарубежный период его биографии, вводятся новые факты о его многогранной деятельности, включая работу в грамзаписи, сотрудничество с фирмой Steinway & Sons, участие в организации гастролей в Америке русских музыкантов, в издательском деле и различных областях предпринимательства. Критически пересматривается советское издание его эпистолярного наследия в советский период. Положения, выносимые на защиту: • жизнь и творчество Рахманинова в эмиграции представляют собой уникальный пример чрезвычайно успешной социокультурной адаптации; • именно в эмиграции Рахманинов значительно расширяет круг своих обязанностей и занятий (общественная деятельность, благотворительность, бизнес); увеличивается и круг общения композитора (сохраняются существовавшие ранее связи, возникают новые контакты); • новые условия непосредственно повлияли на особенности концертной деятельности Рахманинова за рубежом; • контакт Рахманинова-исполнителя с новой аудиторией изменил жанровый и стилистический облик его композиторского творчества позднего периода; • специфика положения Рахманинова в эмиграции заключается в том, что в результате своей многогранной деятельности он, органично войдя в новую социокультурную среду, вместе с тем приобрел неоспоримый статус символа русской культуры в изгнании. 9 Достоверность результатов исследования обусловлена опорой на архивные документы, эмигрантскую периодику, мемуарную и эпистолярную литературу, нотные тексты созданных Рахманиновым в эмиграции произведений, а также использованием основных методов междисциплинарного анализа (историческая реконструкция, контекстный подход в рассмотрении художественных практик, биографический метод и музыкально-стилевой анализ). Теоретическая и практическая значимость диссертации. Материалы и выводы исследования могут быть учтены в научных работах по истории русской культуры ХХ века, в том числе по истории русской эмиграции и отечественной музыки, войти в соответствующие учебные курсы. Также диссертация может быть использована на лекциях по истории исполнительства и социологии музыки. Междисциплинарная направленность исследования позволяет использовать его не только в учебном процессе профессиональных музыкальных вузов, но и в университетских курсах по культуре русского зарубежья. Апробация исследования. Основные положения диссертации изложены в ряде научных публикаций в рецензируемых ВАК журналах, сборниках статей и периодической печати. Результаты исследования обсуждались в рамках научных конференций и круглых столов, проводимых Библиотекой-фондом «Русское зарубежье», МГК им. П.И. Чайковского, РАМ им. Гнесиных, музеем-усадьбой С.В. Рахманинова «Ивановка», Ростовской консерваторией им. С.В.Рахманинова, Российским институтом истории искусств, Государственным институтом искусствознания, Петрозаводской государственной консерваторией им. А.К. Глазунова. Материалы диссертации были использованы в лекциях, прочитанных в разное время в Петрозаводской государственной консерватории им. А.К. Глазунова и РАМ им. Гнесиных. Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы (249 наименований, из них 20 на английском языке), ряда приложений. В приложениях представлены: таблицы по американским гастролям Н. Метнера 1924/25 и 1929/30 годов; список 10 произведений Рахманинова, опубликованных в издательстве ТАИР, перечень художественных книг, изданных в ТАИР; иллюстративный материал. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во Введении сформулированы: главная проблема, цель и задачи, определены предмет, объект и методы исследования. Обозначены актуальность темы и представлен обзор литературы. Первая глава диссертации Социокультурные аспекты жизни Рахманинова в эмиграции посвящена биографическому аспекту жизни Рахманинова в эмиграции, его социальной адаптации в Америке и Европе, благотворительной деятельности и различным бизнес-проектам, в которых он принимал участие. В первом разделе 1.1 Круг общения Рахманинова в Америке и Европе рассмотрено окружение Рахманинова в эмиграции. Еще в России уделявший много внимания своей семье, оказавшись за границей, Рахманинов практически полностью ограничил свое общение её пределами. Из России вместе с ним выехали жена Наталия и две дочери — Ирина и Татьяна. В 1921 году в эмиграции оказалось семейство Сатиных, из которых наиболее близкой семье композитора оказалась Софья — двоюродная сестра Рахманинова и родная сестра его жены Наталии. Приближенными к семье были люди, непосредственно ежедневно общавшиеся с композитором — его секретари (Д. Рибнер, Е. Сомов, Н. Мандровский) и концертные менеджеры, в частности большим другом Рахманинова стал Ч. Фоли. Дружба связывала Рахманинова и с семейством Стейнвеев, роялями фабрики которых пианист пользовался во время гастролей и подготовки к ним. Л. Сабанеев отмечал в статье «Мои встречи с Рахманиновым»: «Его окружение состояло из музыкантов, артистов и деловых людей. С поэтами, философами, в противоположность Скрябину, он не знался» (Сабанеев 1993, 211). 11 Значительно теснее, чем в России, Рахманинов стал общаться со старшим поколением русских композиторов, оказавшихся в эмиграции. Полностью творчески сформировавшись, получив известность и признание еще на родине, они оказались отдалены от соотечественников, карьера которых началась уже за рубежом. Будучи менее подверженными влиянию окружающей музыкальной среды, так называемому «модернизму», они оказались и менее открыты для обретения нового круга знакомств. Не случайно такие персоны, как А. Глазунов, Н. Метнер, Н. Черепнин и А. Гречанинов, часто упоминаются вместе с Рахманиновым: они входят в состав одних и тех же комитетов, находятся в числе лиц, причастных к обеим русским консерваториям в Париже, их имена олицетворяли для русской колонии классическую русскую музыку. Оказавшись более успешным, чем его коллеги, Рахманинов, используя свое влияние в музыкальных кругах Америки и Европы стремился помочь им в организации гастролей и получении заказов, а также просто оказывал материальную помощь. Среди людей, вхожих в круг Рахманинова, были музыканты, с которыми он выступал на сцене или делал студийные записи: Н. Плевицкая, Ф. Крейслер, Я. Хейфец, П. Казальс, Л. Стоковский, Ю. Орманди, А. Тосканини, Б. Вальтер, сэр Г. Вуд, В. Менгельберг и др.. Их общение не ограничивалось только профессиональной деятельностью: музыканты часто встречались и вне сцены. Большая дружба связывала Рахманинова с коллегами-пианистами — В. Горовицем и И. Гофманом. Рахманинов поддерживал отношения с оставшимися в России родственниками и друзьями. На протяжении всех лет эмиграции не прекращалась переписка Рахманинова с В. Вильшау и Н. Морозовым. Таким образом можно говорить о том, что, несмотря на облик нелюдимого и замкнутого человека, Рахманинов в эмиграции не только не сократил, но наоборот, расширил круг общения. К прежним друзьям, связь с которыми как лично, так и по переписке, Рахманинов старался сохранить, добавились новые. Условия эмиграции заставили сплотиться соотечественников. 12 и ранее не общавшихся Высокий общественный статус и международная известность Рахманинова обязывали его к широкой общественной деятельности, которой посвящен второй раздел главы — 1.2 Рахманинов как общественный деятель. Имя Рахманинова в составе учредителей, жюри или в качестве рекомендателя значительно увеличивало престиж события, фонда или конкурса. Будучи вне концертной эстрады по натуре своей непубличным человеком, Рахманинов понимал необходимость участия в жизни русской колонии, но по возможности старался не афишировать свою деятельность и избегать каких бы то ни было обязательств, которые могли бы помешать его творческой деятельности. Однако это не говорит о безразличии Рахманинова к тем общественным делам, к которым он был причастен. Рахманинов был значительной фигурой не только в глазах эмигрантского сообщества, но и за его пределами, о чем свидетельствуют всевозможные знаки признания со стороны музыкальных обществ и учебных заведений, стремившихся включить имя Рахманинова в списки своих почетных членов или профессоров. Среди званий и наград, полученных Рахманиновым в эмиграции: Почетный Члены Академии Св. Цецилии в Риме (1920); Доктор музыки в Университете Небраски в Линкольне (1922); золотая медаль Королевского Филармонического общества (1932, Лондон); почетный директор Консерватории в Итака (1934). Об официальном признании Рахманинова говорят и его частые выступления в Белом Доме: 10 марта 1924 г., 16 января 1925 г. и 30 марта 1927 г. Большое значение имя Рахманинова имело для высших музыкальных учебных заведений русской колонии. Рахманинов непосредственного участия в их педагогической деятельности не принимал, однако являясь членом Русского музыкального общества за границей был непосредственно связан с Русской консерваторией в Париже (основана в 1924 г. членами РМОЗ) и в 1931 году по просьбе художественного совета принял звание ее почетного директора. В марте того же года Рахманинов согласился дать свое имя Русской Народной Консерватории (преобразованной из музыкальной школы при Народном 13 университете в Париже). Стремление музыкальных учебных заведений эмиграции заручиться поддержкой великого соотечественника понятно: в условиях большой конкуренции это было необходимым условием для поднятия престижа заведения. Большое значение для русской колонии играл Толстовский фонд, в деятельности которого Рахманинов принимал непосредственное участие. Фонд был создан в 1939 году в Нью-Йорке младшей дочерью Л. Толстого — Александрой Львовной Толстой (1884-1979) как благотворительная организация для оказания помощи русским эмигрантам на территории Европы и США. Помимо сбора средств, пожертвований и оказания помощи русским эмигрантам, фонд вел большую работу по переселению ученых «DP»3 из европейских лагерей в США после окончания второй мировой войны. Избегавший публичности Рахманинов редко высказывал свои политические взгляды. Даже его эмиграция была в какой-то степени лишена политической подоплеки: как композитора его волновала невозможность сочинять при сложившейся ситуации в России, как исполнителя — нестабильность концертной индустрии нового государства, как землевладельца — творящиеся беспорядки, шаткое материальное положение при необходимости содержать семью. Именно в этих аспектах им высказывались претензии к советской власти. В отличие от большинства русских эмигрантов, которые, особенно в Париже, стремились примкнуть ко всевозможным партиям, Рахманинов не состоял официально ни в одной из политических организаций. Однако считать Рахманинова аполитичным было бы неверно. Еще до революции он неоднократно принимал участие в коллективных письмах-протестах и политических манифестациях, рисковав при этом работой в Большом театре, что упоминалось практически во всех советских монографиях. Гораздо меньше «DP» — бывшие советские граждане (от англ. «displaced persons» — перемещенные лица) сумевшие избежать насильственной репатриации и жившие в специальных лагерях для «перемещенных лиц», под административным управлением англичан и американцев на территории оккупированной Германии и Австрии в период с 1945 по 1951 гг. Среди «DP» было большое количество ученых, в лагерях продолжалась научная и издательская деятельность. Люди в лагерях «DP» жили под постоянной угрозой репатриации в СССР, а также на грани выживания из-за тяжелого финансового положения послевоенной Европы. 3 14 известно о политической деятельности Рахманинова в эмиграции. Наиболее скандальным политическим выступлением Рахманинова этого времени стало его участие в коллективном письме в редакцию «New York Times», направленном против известного индийского писателя Рабиндранта Тагора, восторженно отзывавшегося в американской прессе о системе образования в Советской России. Документальным подтверждением осознанности данного шага Рахманиновым, что подвергалось сомнению отечественными исследователями, можно считать его неопубликованное письмо к Р. Эшли, руководителю Нацинальной Гражданской Федерации, в январе 1931 года, в котором он говорил о возможном сотрудничестве между американскими патриотическими и российскими национальными антибольшевистскими организациями. Третий раздел главы 1.3 Рахманинов как меценат посвящен обширной благотворительной деятельности Рахманинова в эмиграции. Помимо посылок и денежных переводов, отправляемых в советскую Россию, и концертов в пользу Советской армии, о которых неоднократно упоминается в отечественных монографиях композитора, Рахманинов постоянно поддерживал своих соотечественников и за границей. Пользуясь своим авторитетом в музыкальном (и не только) мире, Рахманинов давал своим друзьям рекомендации при устройстве на работу. Денежную помощь получали от него Бунин, Глазунов, Григорьев и др. Желая улучшить материальное положение русских эмигрантов, Рахманинов помогал художнику К. Сомову и скульптору С. Коненкову получить заказы от фирмы Steinway. Особое участие Рахманинов проявил в судьбе М. Чехова, способствовав голливудской карьере актера. Рахманинов регулярно давал благотворительные концерты в Париже, доход от которых шел в фонд Федорова, распределявшего эти средства среди нуждающихся. Помимо этого, Рахманинов оплачивал обучение своих стипендиатов. Вся эта деятельность отнимала много сил, энергии и денег, однако являлась необходимой потребностью композитора, видевшего в этом свой долг перед менее успешными соотечественниками по обе стороны русской границы. 15 Заключительный раздел первой главы 1.4 Рахманинов как «businessman» посвящен новой для Рахманинова сфере деятельности — не связанному с музыкой бизнесу. В частности, это вложения в ценные бумаги, финансовое участие в предприятии И. Сикорского, занимавшегося конструированием самолетов, и фирмы Eska, организованной лечащим врачом-стоматологом Рахманинова — С. Кострицким. Активная деятельность в этой неотъемлемой от американского образа жизни сфере, отличавшая его от многих коллег (например, Метнера или Глазунова), доказывает его желание и способность адаптироваться к новым социальным условиям. Большой частью «околомузыкальной» деятельности Рахманинова была организация собственного издательского дела. Созданное первоначально для выпуска «книг нуждающихся русских литераторов» (по выражению самого композитора), во многом как продолжение его меценатской деятельности, издательство ТАИР стало в дальнейшем торговой маркой, под которой Рахманинов опубликовал значительную часть произведений, написанных им в этот период. Издательство просуществовало в Париже с 1925 по 1935 год, в нем вышло около десятка книг, в числе которых такие значимые как «Музыка и мода» Н. Метнера, «С.И. Танеев: Мысли о творчестве и воспоминания о жизни» Л. Сабанеева, «Взвихренная Русь» А. Ремизова. Вторая глава диссертации Творческая адаптация в музыкальной среде Европы и США посвящена исполнительскому и композиторскому творчеству Рахманинова в изменившемся культурном контексте. В первом разделе 2.1 Концертная деятельность Рахманинова за рубежом прослеживается смена исполнительских ориентиров Рахманинова в эмигрантский период. Выбрав карьеру пианиста для обеспечения себе и своей семье достаточного дохода, Рахманинов сознательно переквалифицировался с композитора, исполняющего собственные сочинения, на пианиста-виртуоза с обширным репертуаром. Среди его коллег композиторов-пианистов оказавшихся в эмиграции блестящую карьеру исполнителя не удалось сделать никому. Прокофьев, во время первого приезда в Америку исполнял, помимо 16 своих произведений, большое количество чужих, однако коммерческого успеха в этом амплуа не имел и в дальнейшем исполнял только свою музыку, получая доход в основном от композиторской деятельности. Метнер, также пытавшийся построить карьеру пианиста, оказался невостребованным европейской публикой. Успешное первое американское турне Метнера, программы которого, по настоянию Рахманинова, содержали большое количество «чужой музыки», подтвердило правильность избранной самим Рахманиновым стратегии, тогда как предпринятое Метнером второй раз американское турне, но уже с программами исключительно из собственных произведений, успеха не имело. На примере концертных программ и имиджевой политики в диссертации показана адаптация Рахманинова к американской и европейской концертной индустрии. Так, существует несколько образов пианиста, созданных для европейской и американской публики. Их можно проследить на примере пресспакета, составленного для Рахманинова NBC Artists Service для сезона 1933/34 годов. Пресс-пакет состоял из переработанных ранее опубликованных статей о пианисте, акцентирующих различные стороны его образа: дворянское происхождение, богатство, которое он потерял с приходом большевиков, некоторые статьи показывают нового «американского» Рахманинова, подчеркивая, например, его интерес к джазу. Один американский критик в своей книге назвал Рахманинова «пуританин», подчеркнув таким образом еще один созвучный американской аудитории образ Рахманинова — служителя чистого искусства. Визуальное оформление выступлений Рахманинова в эти годы поддерживало образ русского аристократа в изгнании. Примером этому может служить оформление сцены на концерте в Вашингтоне, где задник изображал русскую усадьбу. Все эти образы сознательно поддерживались композитором, что видно из его интервью, в которых он подчеркивает, например, важность зрительного образа артиста на эстраде. Большое значение для концертной деятельности Рахманинова в Америке, а затем и Европе, имел тесный контакт с фирмой по производству роялей 17 Steinway & sons. Во втором разделе главы 2.2 Рахманинов и Steinway описывается участие Рахманинова в рекламной компании Steinway «Instrument of immortals» («Инструмент бессмертных»), основанной на концепции создания привлекательного имиджа инструмента через показ знаменитых музыкантов, выбирающих Steinway для своего творчества. Значительной известности Рахманинова не только как пианиста, но композитора способствовали его записи на валики и пластинки. Этой важной сфере деятельности Рахманинова в эмиграции посвящен третий раздел главы 2.3 «Художник и грамзапись»: Рахманинов и новые исполнительские практики. Работа в студии звукозаписи стала неотъемлемой частью рабочего графика пианиста. Пройдя вместе с индустрией звукозаписи путь от воспроизводящего фортепиано и первых пластинок Эдисона до появления более совершенной технологии электрической записи, Рахманинов получил заслуженную славу пианиста, игра которого не проигрывает от воспроизведения на пластинках. Особые строгость и точность его исполнительской манеры позволили ему добиваться в студии значительно больших результатов, чем многим его современникам, игру которых сковывали непривычные рамки записи. Записывая вначале, соответственно реалиям времени, коммерческой выгоды и технических условий, только «бисовые» вещи своего репертуара, Рахманинов со временем получил возможность записать и более «серьезные» вещи, а также практически все свои крупные произведения. Большую роль в этом сыграло и плодотворное сотрудничество с Филадельфийским симфоническим оркестром во главе с Л. Стоковским и Ю. Орманди. Большой интерес представляют «рекорды» Рахманинова, сделанные совместно с Крейслером, так как этот дуэт можно было услышать исключительно в записи — совместных концертов музыканты не давали. Это отсылает нас к уже особой практике, получившей распространение во второй половине XX века, когда некоторые музыканты, подобно Глену Гульду исполняли произведения только в студийных условиях, минуя концертную эстраду. 18 В четвертом разделе главы 2.4 Редакции фортепианных сочинений и жанр транскрипции как зеркало отношений с новой аудиторией произведения Рахманинова рассматриваются в контексте творческой адаптации композитора к новой социокультурной среде. Изменившаяся ситуация, в которой жил и работал Рахманинов в 1920-40-е годы, его личные пристрастия и профессиональные стратегии успеха, повлияли на изменение жанровой структуры его творчества и особенностей стиля. В частности: среди написанных в это время произведений отсутствуют оперы, романсы и камерные произведения. Отказ от них, с одной стороны, а с другой интерес композитора к созданию крупных концертно-симфонических произведений и сольных фортепианных пьес во многом связаны с условиями его исполнительской практики. Прежде всего Рахманиновым создавались произведения, которые он мог исполнить сразу после написания как сольно («Вариации на тему Корелли», фортепианные транскрипции), так и с оркестром («Рапсодия на тему Паганини», Четвертый фортепианный концерт). Его крупные симфонические произведения, созданные в эмиграции («Симфонические танцы» и Третья симфония), также были написаны в расчете на совершенно конкретный коллектив — Филадельфийский симфонический оркестр. С концертной практикой связаны и многочисленные исполнительские редакции произведений, переработка ранних сольных пьес и транскрипций. Изменения, касавшиеся фактурных моментов, напрямую зависели от непрекращающегося совершенствования фортепианной техники Рахманинова-пианиста, а также нового слышания фортепианного звучания. Новые решения в плане формы и разработки тематического материала связаны с желанием придать произведению большую динамичность, сделать доступнее для восприятия публики. Исследователи отмечают также зависимость новой трактовки собственных ранних произведений от изменившегося композиторского стиля Рахманинова. Пересмотр произведений в сторону их концертности и виртуозности влиял на усложнение фактуры, гармонии, насыщения ткани произведения новыми полифоническими пластами — заметные метаморфозы «позднего стиля». 19 Творчество Рахманинова зарубежного периода оказалось включенным в общемировой музыкальный контекст 1920-40-х годов, основными тенденциями которого были неоклассицизм, джаз, конструктивизм. Стилистически их влияние отозвалось в сочинениях Рахманинова повышением роли токкатности, тяготением к использованию чистых тембров, а также усложнением ладогармонического языка (расширение рамок мажоро-минорного мышления). Джаз оказал особое влияние на язык поздних произведений Рахманинова. По удачному наблюдению А. Ляховича, джазу в творчестве композитора отводилась «семантическая роль чужбины», а также он подменял собой особый жанровый пласт, в котором раньше доминировала «цыганщина» (Ляхович 2013, 65, 107). Еще одним важным изменением в стиле Рахманинова зарубежного периода можно считать сознательное конструирование русскости на уровне разных элементов музыкального языка: попевочный принцип построения мелодии, подголосочная полифония в музыкальной ткани, использование древнерусских напевов как в смысле цитирования (Третья симфония), так и в плане заимствования методов развития (вторая часть Четвертого концерта). Генезисом русского стиля Рахманинова можно назвать стиль «кучкистов», который традиционно ассоциируется с понятием «русский стиль» (Лобанкова 2014, 163), и «нового направления» в русской духовной музыке (см. о нем: Рахманова 1997). Большая часть произведений Рахманинова в годы эмиграции подверглась более или менее существенной переработке: были осуществлены новые редакции Четвертого фортепианного концерта (1928, 1941), Второй фортепианной сонаты (1931), Третьей симфонии (1938) ряда ранних пьес (Мелодии и Серенады op. 3, Юморески op. 10, Музыкального момента op. 16 №2), переделке подверглись также «Колокола». Многочисленные редакции произведений являются не только результатом неудовлетворенности композитора своей работой, но и откликом на реакцию публики и критики. Особое внимание в диссертации уделено Четвертому фортепианному концерту, произведению, подвергшемуся в зарубежный период наибольшему 20 редактированию: начатое в 1914 году, оно обрело свой окончательный облик только в 1941, после двух авторских редакций. Изменения коснулись ключевых моментов Концерта: структуры, темпового характера, мелодического состава, особенностей оркестровки. На примере Четвертого концерта можно проследить формирование «позднего стиля» Рахманинова. Ставя перед собой задачу сократить Концерт с учетом непродолжительности внимания публики, а также упростить его, Рахманинов вышел далеко за рамки поставленной им задачи. Найденные им решения, такие как стреттные проведения во второй части или краткое, двухтактное вступление третьей части, стремительно вводящее нас в круг образов финала, оказываются ярче, чем первоначальный замысел. В окончательной редакции Концерт стал динамичнее, собраннее по форме, длительная, кропотливая работа над его оркестровкой благотворно сказалась на звучании Концерта. Претерпевшая изменения фортепианная фактура Концерта была не только шагом Рахманинова навстречу публике, но и к себе как пианисту. Пройденный им за это время путь совершенствования своей фортепианной техники отразился на новых решениях в подаче материала: появление параллельного движения в обеих руках, перераспределение материала, снятие дополнительных голосов в местах с особо перегруженной фактурой. Ярким примером транскрипторской работы Рахманинова в эмиграции является Сюита, созданная им на основе Партиты E-dur для скрипки соло И.С. Баха. «Рахманизация» пьес цикла совершается постепенно, происходит своеобразная стилистическая модуляция, при которой произведение, по мере своего развития все больше обогащается чертами стиля транскриптора и его эпохи. Начинающиеся предельно близко к изложению оригинала пьесы Сюиты постепенно обрастают дополнительными контрапунктическими голосами и диссонантными гармониями, отражающими стиль и язык позднего Рахманинова. В целом Сюита Рахманинова значительно отходит от традиции романтической транскрипции, оказываясь ближе неоклассическим тенденциям ХХ века, представленных творчеством Стравинского, Равеля и Прокофьева. В этом цикле с острыми диссонантными гармониями и скерцозным характером мало что 21 напоминает о «мрачном славянском пессимизме», в котором так часто обвиняли Рахманинова. Но в целом рояль Рахманинова не становится ударнобеспедальным по образцу неоклассических произведений Стравинского, а сохраняет черты романтического объемного фортепианного звучания. Заключение. Проведенное исследование показывает, что вслед за изменившимися социо-культурными условиями жизни значительно изменились быт, специфика творческой деятельности и даже черты личности Рахманинова. Особенность жизни в эмиграции, направленной на сохранение своей идентичности, во многом определила круг общения Рахманинова: укрепились его семейные связи, теснее стали контакты со многими оказавшимися в эмиграции соотечественниками, не прекращалась переписка с оставшимися в советской России друзьями. Русские традиции сохранялись в быту семьи Рахманинова. Однако композитор оказался открыт и к новым контактам: его друзьями становятся зарубежные коллеги-музыканты, а также американские бизнесмены. Высокое общественное положение, которое занял Рахманинов в эмиграции, как в глазах русской диаспоры, так и в мировом музыкальном, и не только, сообществе, накладывало на композитора определенные обязательства. Он принимал участие во всевозможных комитетах, поддерживал престижем своего имени музыкальные учебные заведения русской диаспоры, способствовал устройству соотечественников на работу. Все эти обязанности отнимали у Рахманинова много времени и сил, однако, понимая их важность, композитор с достоинством выполнял взятые на себя обязательства. Вопреки сформированному представлению о Рахманинове как художнике, полностью погруженном в творчество и не интересующемся политикой, композитор обладал ясной, ярко выраженной гражданской позицией. Его антисоветские высказывания в эмиграции не были результатом влияния окружения. Не состоя официально ни в какой политической партии, Рахманинов, однако, был не только подробно осведомлен об их деятельности, но и стремился содействовать тем из них, которые были созвучны его взглядам. 22 Не оказался Рахманинову чужд и «американский образ жизни» — еще в России проявлявший деловую жилку в ведении дел Ивановки и работе издательства РМИ, композитор активно включился в новые для него сферы бизнеса. В эмиграции он вкладывал деньги в различные предприятия, ценные бумаги, организовал собственное издательское дело. Разрушая романтические стереотипы образа художника, Рахманинов активно участвовал в самых разнообразных экономических вопросах — от налогообложения до покупки и продажи недвижимости. Принципиально важным выводом проведенного исследования является и то, что вынужденно сделав акцент на карьере концертирующего пианиста, Рахманинов сознательно переориентировал свою исполнительскую деятельность. Кардинальному пересмотру подверглись репертуар пианиста, значительно расширившийся за эти годы, подход к работе за инструментом, вернувшейся к былой систематичности и сам концертный образ, формируемый отныне более сознательно и целенаправленно. Подтверждением открытости Рахманинова к окружающим его реалиям концертной индустрии за рубежом стало сотрудничество с фирмой Steinway&Sons. Рахманинов стал лицом рекламной компании Steinway, получив при этом в свое распоряжение рояли знаменитой фабрики и их концертный сервис. Значение качества инструмента для гастролирующего пианиста трудно переоценить, особенно оно важно было для Рахманинова, признававшегося, что для него во многом успех исполнения зависит от звучания рояля. Сохраняя базовые черты пианистической деятельности — выступая на концертной эстраде, Рахманинов осваивает и новые исполнительские практики, которые в это время активно входят в музыкальную индустрию Америки и Европы: граммофонные записи и запись на валики для воспроизводящих фортепиано. Активная работа Рахманинова в этой сфере способствовала увеличению его популярности не только как пианиста, но и как композитора. Особенности процесса звукозаписи несомненно оказали влияние и на исполнительскую манеру Рахманинова. Неоднозначно можно трактовать 23 отношение композитора к радио. В целом признавая его важное просветительское значение, Рахманинов отказывался от выступлений на радио, ссылаясь на техническое несовершенство в передаче звука и необходимость живой аудитории, однако косвенные свидетельства указывают на то, что одной из причин отказа были условия контракта пианиста с менеджером — Фоли, запрещавшего своим исполнителям сотрудничать с радио. Все перечисленные выше факторы не могли не оказать непосредственного влияния на характер и результаты творчества. Очевидный кризис композиторской деятельности Рахманинова в начале зарубежного периода был преодолен им с учетом новой социо-культурной ситуации. Рахманинов не консервируется в своем творчестве, как это неоднократно утверждалось, а плодотворно изменяется. И хотя количественно его композиторская продукция значительно уменьшается, он тем не менее движется в сторону новых стилистических подходов, которые адресует, в частности, и прежним своим сочинениям, создавая новые редакции. Значительную роль в этом играет его контакт с новой аудиторией и желание быть понятым ею. Он демонстрирует открытость не только к впечатлениям от нового общества и слушателя, но и от новой музыки. Реакцией на новые условия стало и появление иных жанровых установок в творчестве Рахманинова: особую роль стал играть ранее редко использовавшийся композитором жанр транскрипции. Это обусловлено как концертной практикой Рахманинова-пианиста, так и необходимостью Рахманинова-композитора опираться на чужой материал для преодоления творческого кризиса. Транскрипции можно считать лабораторией позднего стиля Рахманинова. Специфика положения Рахманинова в эмиграции связана с одной стороны с тем, что для всего русского сообщества, а также в глазах западного мира он был выдвинут на роль едва ли не главного символа сохранившейся русской культуры, с другой же стороны с тем, что он готов был меняться и идти на встречу новым тенденциям окружившего его нового социума. С этих позиций 24 творчество Рахманинова периода эмиграции предстает интереснейшим и значительнейшим свидетельством не только его собственного пути, но и пути русского зарубежья. ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ В рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК: 1. Кузнецова, Е. М. Рахманинов и его «Стейнвеи»: история одной дружбы / Е. М. Кузнецова // Музыковедение. — 2010. — № 6. — C. 51-56. 2. Кузнецова, Е. М. Сергей Рахманинов — лицо рекламной компании Steinway / Е. М. Кузнецова // Музыка и время. — 2011. — № 5. — C. 19-23. 3. Кузнецова, Е. М. Благотворительная деятельность Рахманинова в эмиграции: штрихи к портрету композитора / Е. М. Кузнецова // Научный вестник Московской консерватории. — 2014. — № 2 (17). — C. 202-214. Публикации в других изданиях: 4. Кузнецова, Е. М. С. Рахманинов как импресарио Н. Метнера в Америке (по материалам переписки и воспоминаниям современников) / Е. М. Кузнецова // Мемуары в культуре русского зарубежья: сб. статей. — М. : Флинта : Наука, 2010. — С. 263-275. 5. Кузнецова, Е. М. Steinway: искусство продавать бессмертие / Е. М. Кузнецова // Вопросы инструментоведения. Вып. 7 (К 120-летию Курта Закса) : Материалы Седьмой международной инструментоведческой конференции «Благодатовские чтения» (СПб., 22-24 ноября 2010 г.). — СПб. : РИИИ, 2010. — С.193-197. 6. Кузнецова, Е. М. Рахманинов и грамзапись / Е. М. Кузнецова // Искусство музыки: Теория и история. — М. : ГИИ, 2012. Вып. 3. — С. 102114. 7. Кузнецова, Е. М. Редакции Четвертого фортепианного концерта как зеркало отношений С. Рахманинова с американской аудиторией / Е. М. Кузнецова // С. В. Рахманинов и мировая культура: материалы V Международной научно-практической конференции, 15-16 мая 2013 года / Музей-усадьба С. В. Рахманинова «Ивановка»; ред.-сост. И. Н. Вановская. — Ивановка : РИО МУРИ, 2014. — С. 77-86. 25
