СВОЕОБРАЗИЕ ПАРАДИГМЫ ДОРОГИ В ЗАУРАЛЬСКОЙ

Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 20 (274).
Филология. Искусствоведение. Вып. 67. С. 43–46.
О. С. Драгунова
СВОЕОБРАЗИЕ ПАРАДИГМЫ ДОРОГИ В ЗАУРАЛЬСКОЙ СВАДЬБЕ
(ПО ЗАПИСЯМ А. Н. ЗЫРЯНОВА)
В статье выявляется роль мотива дороги как важнейшего идейно-художественного элемента, организующего комплекс различных кодов свадьбы в Шадринском уезде середины ХIХ века.
Ключевые слова: мотив дороги, драматургия и поэзия свадьбы, вербальный, персонажный,
локальный, темпоральный коды свадьбы, мифо-фольклорная традиция, локальный вариант обряда.
Источниковедческой базой статьи является
рукопись А. Н. Зырянова «Свадьбы Пермской
губернии» (АРГО, разряд 29, опись 1, № 32 б),
датированная 1850 годом. Обращение зауральского фольклориста к свадьбе как к центральному обряду в структуре жизненного цикла человека не случайно. Уже на первых страницах
своей рукописи собиратель мотивирует выбор
объекта своих полевых наблюдений и определяет методологию работы: «Хорошо ли русскому, особенно зауральскому поселянину, безграмотному, необразованному утратить драгоценное, близкое сердцу <…>. Представлю вполне характеристические черты и словесность
зауральцев, не утрачу обычаи в сценических
картинах, продолжаемых во время сельской
свадьбы, <…> в наречии точном выговор удерживаю» [4]. При этом делается упор на личной
заинтересованности в достоверности записи
крестьянского обряда.
Характерно то, что А. Н. Зырянов называл
себя человеком «взращенным, убаюканным в
колыбели образцов древности среди зауральских простолюдинов» [4]. А. Н. Зырянову первому в крае удалось записать локальный вариант свадьбы в комплексе обрядовых действий и
вербальной составляющей.
Цель статьи – выявить роль мотива «путидороги» как важнейшего идейно-художественного элемента песен, приговоров, причетов,
заговоров, образующих поэзию свадьбы в Шадринском уезде середины ХIХ века.
Мотив дороги является цементирующим
стержнем всего свадебного обряда, начиная от
сватовства и заканчивая вторым днем свадьбы.
Дорога входит в акциональный код (последовательность действий), вербальный (словесные формулы, имена, приговоры), вербальномузыкальный (плачи, песни), персонажный
(действия совершаются определенными исполнителями) и локальный (приуроченность действий к ритуально-значимому пространству).
Мотив дороги имеет глубокие мифологические корни. В представлении древних, дорога –
«ритуально и сакрально значимый локус, имеющий многозначную семантику и функции.
Дорога соотносится с жизненным путем, она –
место, где определяются судьба, доля человека,
разновидность границы между своим и чужим
пространством» [7. C. 124].
Фольклор как наиболее древняя форма художественного творчества полностью сохранил мифологическое звучание мотива. Дорога
в произведениях фольклора – не просто «узкая
полоса земли, предназначенная для передвижения» [5. C. 78], но и сакральное пространство,
обладающее огромной магической, часто судьбоносной функцией.
Е. Н. Елеонская, рассматривая вопросы сюжетостроения сказок, отмечала особую роль
мотива дороги в произведениях данного фольклорного жанра. «Дорога – место, где происходят главные встречи, она открывает основное
действие, выводит из затруднительного положения» [3. C. 199]. Подобный вывод относительно былин сделан В. Я. Проппом: «Действия
в былине совершаются по движению героя. Его
путь представляет как бы ось повествования»
[6. C. 46].
Интересны наблюдения В. П. Федоровой
над тем, как по-разному воплощается мотив
дороги в фольклорных жанрах. По справедливому замечанию исследовательницы, «это различие... позволяет увидеть специфику жанров и
развитие древнейших мифем в разных формах
устного поэтического творчества» [8. C. 53].
Согласимся с В. П. Федоровой в том, что
дорога в сказке «соотносится с жизненным
путем. Дорога во всех жанрах сказки придает
пространству открытость, ведет героя за черту
реальной жизни, но и ведет в обратном направлении»; в похоронном плаче «отсутствие установки на сознательный вымысел не позволяет
развивать движение в обе стороны»; в быличке
44
«дорога предстает всегда опасной и враждебной», требующей проявления воли и силы человека [8. C. 53–54]. Однако при всем разнообразии смысловых оттенков звучания мотива
дороги неизменными в фольклоре остаются ее
сакральность, наполненность глубоким архаическим смыслом.
Свадьба как один из древнейших обрядовых комплексов не могла не отразить концептуального для всей мифо-ритуальной традиции представления о дороге как центральном
сегменте жизненного пространства. В поэзии
русской свадьбы образ пути-дороги является
одним из лейтмотивных. Материалы, зафиксированные А. Н. Зыряновым, подтверждают
справедливость выдвинутого нами тезиса.
Мотив дороги в записях А. Н. Зырянова
является одним из сюжетообразующих, репрезентирующих ментальные представления
зауральских крестьян. Мифологическая символика дороги остается актуальной для поэтической традиции края. Так, традиционное для
архаики представление о дороге как о потенциально опасном локативе отражено в следующем причете невесты:
Слава, слава, ты Боже Господи,
Меня выпустил сударь-батюшка
На широкую большую улицу,
На проезжу на дороженьку.
Посмотрю же я, молода жена,
На все четыре сторонушки.
Оно все же стоит по-старому,
Оно все же стоит по-прежнему.
Теремы с теремками,
Города с пригородками,
Церкви божественски с крестами животворящими.
Стоит матушкин высок терем,
Батюшкин нов дом и широкий двор,
Сестрицын новой садик
Со яблонью да со кудрявою.
Только у нас не по-старому,
Только у нас не по-прежнему.
Уже красна девица (имя, отчество невесты)
Отказал ей сударь-батюшка
От его да хлеба от соли,
От премногой большой милости.
Засадил ее сударь-батюшка
В темной куть да за занавеску
Со кумушками, со подружками.
Наделил сударь-батюшка
Все тоской да все кручиною [4].
Образ дороги здесь приобретает метафорическое звучание, развивая тему перепутья,
О. С. Драгунова
символизирующего неопределенность судьбы
самой выходящей «на проезжу на дороженьку»
невесты. Дорога является связующей нитью
между жизненными этапами. Именно дорогой
связывается мироздание и частная судьба человека. Конкретный путь порождает раздумья о
жизненной дороге, судьбе невесты как определенном обрядовом персонаже.
Передвижение как структурообразующий
элемент зауральской свадьбы обусловлено
универсальной пространственной структурой
обрядов, наличием «своей» и «чужой» зон,
границу между которыми нужно преодолеть.
Согласимся с А. К. Байбуриным и Г. А. Левингтоном, полагавшими, что «представление
о “своем” актуализируется только в противопоставлении более внешнему, “чужому” локусу, отделенному значимой границей, причем
такое противопоставление каждый раз определяет отношение двух данных локусов: того,
в котором находится персонаж, и того, в который ему предстоит попасть. Эти статические
топографические представления, таким образом, выстраиваются в ритуале в сюжетную
последовательность» [1. C. 93]. Причитания
как неотъемлемая поэтическая часть свадебного обряда во многом были направлены на достижение благополучного перехода невесты на
«чужую» сторону и на закрепление единства
двух противоположных родов. Показателен в
этом отношении текст причета невесты во время расплетения косы за два дня до свадьбы,
приведенный А. Н. Зыряновым:
Походить бы мне молодешенькой,
По высокому по терему,
Поискать бы мне, молодешенькой,
Себе местечка кручинного.
Уж я выйду же, молодешенька,
На широку большу улочку,
На прекрасное на крылечушко.
Уж ты небо да небо синее,
Уж вы звезды-звезды частые,
Батюшка млад светел месяц,
Вы посмотрите-ка,
Красно солнышко,
На мою-то на дивью красоту.
Любо дивье украшеньице <…>
Расплети-ка мне мою-то крубчату косу
Сними-ко, моя матушка,
Мою шелкову алу ленточку,
Укажи-ка путь-дороженьку
Моим кумушкам-подруженькам [4].
Мотив дороги пронизывает причет. Она связывает закрытый локус и открытое простран-
Своеобразие парадигмы дороги в зауральской свадьбе...
ство мироздания. В приведенном Зыряновым
тексте изображение дороги структурируется
тремя элементами: глаголами движения (походить, выйду), характеристикой времени (небо,
звезды, месяц, солнце) и пространства (улочка,
крылечушко). Характерно, что временная составляющая через изображение смены дня и
ночи указывает на продолжительность пути во
времени. Включение таких устойчивых сочетаний, как «небо синее», «звезды частые», «млад
светел месяц», «красно солнышко», в текст
причета, в котором разрабатывается мотив дороги, не случайно. Положительное, магическое
значение этих образов, обращение к ним невесты усиливает магическую направленность
причета. В этом контексте путь мыслится как
предстоящее событие. Соответственно, данный причет можно рассматривать как своеобразное заклинание на удачный путь.
Алая ленточка – обязательный атрибут невесты – символизировала свободную жизнь в
девичестве, а ее утрата мыслилась как потеря
независимости. Таким образом, «девья красота» являлась основным признаком, связывающим девушку-невесту с ее прежним статусом.
Неслучайно расплетение косы и лишение алой
ленточки непосредственно предшествуют выходу героини в путь-дорожку – это акты, тождественные по семантике, символизирующие
переход главной участницы обряда из одного
статуса в другой.
В соответствии с мифо-фольклорной традицией, дорога в зауральской свадебной поэзии
– это и место жизнеопределяющих, судьбоносных встреч. Приведем текст песни в записи
А. Н. Зырянова, исполняемой дружкой в день
венчания в доме невесты перед благословлением невесты ее родителями:
«Дружка подает вино и дары, которые из
рук невесты принимает первая певица, поднос
из-под даров не отдают до туда, пока дружка
или подружье не выпляшет без всяких правил
под песню:
Тропка моя, тропинка моя любая
Милая дорожка торная
Не один я дорожку торил,
Не один я, со товарищами,
Не один я кафтан износил – трои,
Двои я сапожки истоптал,
Всё всё тя хорошу доступал.
Хорошая, пригожая моя,
Ты пойдешь ли, девка в замуж за меня?» [4].
Тропка, тропинка, дорожка торная в песне символизируют фрагмент жизни героя до
45
встречи с возлюбленной. Причем путь его имеет явную векторную направленность – «все
тя хорошу доступал». Успешное преодоление
традиционных для фольклорной эстетики дорожных испытаний сделало возможной главную в судьбе героя встречу: «Хорошая, пригожая моя». Именно дорога выводит героя к обретению невесты.
Центральный мотив преодоления трудностей на пути-дороге к достижению самой
важной цели – заключению брака пронизывает
свадебные песни. По свидетельству А. Н. Зырянова, после обряда венчания у дома жениха
певицы на крыльце пели следующую песню:
– Ой вы соколы, ой вы соколы,
Прилетные соколы, прилетные соколы.
Куда вы летали? Куда вы летали?
– Уж мы летали, уж мы летали
С моря да на море, с моря да на море.
– Чего вы увидели, чего вы увидели?
– Белу лебедь на заводи, белу лебедь на заводи…
Мы хотя ее не привезли,
Но русу косу расплели
И горячу кровь пролили [4].
В данной песне типичный мотив преодоления трудностей дальнего пути поэтически реализуется при помощи художественных средств:
повторами глаголов для усиления динамики
движения – «Куда вы летали? Куда вы летали?
Уж мы летали, уж мы летали»; указанием лексическими средствами на долгую дорогу – «Уж
мы летали, уж мы летали, С моря да на море, с
моря да на море».
Характерно, что в записи А. Н. Зырянова
путь «девьей красоты» охватывает небесное,
земное и водное пространство. При описании
водных странствий «девьей красоты» появляется образ белой лебеди на заводи.
Очевидно, здесь небесная символика находит отражение в земном пространстве, прослеживается дух космогонического мифа о
мифическом браке Земли и Неба, что свидетельствует об устойчивости мифологического
сознания традиционного свадебного ритуала
зауральских крестьян в середине ХIХ века.
Свадебный приисетский фольклор зафиксирован Зыряновым как полижанровая система, где наряду с традиционными для данного
обрядового действа жанрами – песнями, приговорами, заметное место занимают заговоры.
В частности, в рукописи приводятся заговоры,
исполняемые дружкой. Вот фрагмент одного из
них:
46
«Во имя отца и сына и святого духа ныне и
присно во веки веков. Аминь (крестится).
Стану я, раб божий благословляясь и перекрестясь.
Пойду я из ворот в ворота в восточну сторону.
Есть в восточной стороне две пути – дороги,
две широкие росстани.
По тем дорогам идут два братца, названных
Михайло Архангел, христов Кузьма Демьян
<…>» [4].
Нужно отметить, что заговор шепчется
дружкой после церковного венчания, благословления супругов иконой, хлебом-солью.
Языческие моменты становятся особенно заметными, когда речь идет о продолжении рода.
В системе свадебной обрядности магическая
функция была направлена на здоровое потомство и благополучие семейной жизни. Именно поэтому заговор читается перед тем, когда
новобрачных отведут на подклет, т. е. место,
где приготовлено для молодых брачное ложе.
Основной мифологический мотив свадебного
обряда, по словам Л. В. Деминой, это «умирание» девушки и юноши в прежней жизни и их
переход в новое состояние, а для невесты это
также переход из своего рода / локуса в чужой»
[2. C. 16].
В соответствии со своей традиционной мифологической семантикой дорога в заговорах
дружки – всегда предельно опасный сегмент
пространства. Описание дороги представлено
как путешествие в иной, потусторонний мир,
контакт с его представителями и возвращение
оттуда, при этом выделяются элементы, наделенные сакральным смыслом.
Особой знаковостью наделен топографический локус «две пути-дороги, две широкие
росстани». Росстань в религиозной мифологии
традиционно была наделена выраженной нечистой семантикой и в мифопоэтическом сознании была границей того и этого света, разделяющей мир живых и мир мертвых. Росстань
традиционно была связана с религиозно-мифологическими мотивами выбора жизненного
пути, судьбы.
Обращение в свадебном заговоре к чудесным, божественным образам (Михайло Архангел, христов Кузьма Демьян) не случайно.
Известно, что святые Кузьма и Демьян поль-
О. С. Драгунова
зовались большой популярностью у крестьян,
являясь одновременно покровителями ремесел
(особенно кузнечного), женского рукоделия, а
также семейного очага, супружеского счастья
и свадеб. Архангел Михаил почитается как покровитель и соратник «воинствующей Церкви», то есть всех верных Богу, выступающих
против сил зла. В христианстве Михаил – главный архангел, являющийся одним из самых почитаемых библейских персонажей.
В частности, религиозно-мифологический
мотив пути является ключевым символом русского пространственного менталитета, который прослеживается как в формах обрядового
поведения, так и в ритуальной традиции, восходящей к временам язычества. Мотив путидороги как космической оси, связующей разные зоны мироздания, занимает важное место
во всех обрядах жизненного цикла, в том числе
и свадебного. Архетип дороги органично вошел и в поэзию зауральской свадьбы, где образ
сохраняет традиционные символико-семантические грани.
Список литературы
1. Байбурин, А. К. К описанию организации
пространства в восточнославянской свадьбе /
А. К. Байбурин, Г. А. Левингтон // Русский народный свадебный обряд : исследования и материалы / под ред. К. В. Чистова, Т. А. Бернштам.
Л. : Наука ; Ленингр. отд-ние, 1978. С. 89–105.
2. Демина, Л. В. Свадебный обряд славян
Тюменской области. Тюмень : Экспресс, 2005.
242 с.
3. Елеонская, Е. Н. Сказка, заговор и колдовство в России : сб. тр. М., 1994.
4. Зырянов, А. Н. АРГО. Разряд 29, опись 1
№ 32 б : Свадьбы Пермской губернии. 1850.
5. Ожегов, С. И. Толковый словарь русского
языка. М., 1984.
6. Пропп, В. Я. Путь былинного героя //
Живая старина. 1999. № 5. С. 46.
7. Славянские древности : в 6 т. Т. 2. М.,
1999. С. 124.
8. Федорова, В. П. Заговоры в жанровой системе фольклора // Народная культура Сибири :
материалы IХ науч.-практ. семинара Сибир. регионал. вузов. центра по фольклору / отв. ред.
Т. Г. Леонова. Омск, 2000. С. 45.