«ПРОСТРАНСТВО» КАК ЛЕКСЕМА И ТЕКСТОВАЯ КАТЕГОРИЯ

Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 25 (240).
Филология. Искусствоведение. Вып. 58 . С. 77–79.
А. А. Ивыгина
«ПРОСТРАНСТВО» КАК ЛЕКСЕМА И ТЕКСТОВАЯ КАТЕГОРИЯ:
СПОСОБЫ ЕГО РЕПРЕЗЕНТАЦИИ В МЕМУАРАХ Н. А. ДУРОВОЙ
«ЗАПИСКИ КАВАЛЕРИСТ-ДЕВИЦЫ»
Данная статья посвящена функционально-семантическому анализу лексемы «пространство» в текстовом поле «Записок кавалерист-девицы» Н. А. Дуровой. В работе проводится
последовательный системный анализ как лексемы «пространство», так и репрезентантов,
эксплицирующих ее в тексте. Автором также исследуется трансформация восприятия «пространства» писателем, обусловленная его индивидуальным мироощущением.
Ключевые слова: Н. А. Дурова, пространство, открытое пространство, закрытое пространство, репрезентант.
Надежда Андреевна Дурова – первая русская женщина-офицер и талантливая писательница XIX века. Ее мемуары «Записки
кавалерист-девицы» были высоко оценены
А. С. Пушкиным, Н. В. Гоголем, В. А. Жуковским, В. Г. Белинским. В последние годы исследователями-преподавателями ЕГПУ тысячелетнего города Елабуги (в котором несколько десятилетий прожила и умерла Н. А. Дурова) изучается языковое творчество автора, исследуются идиостилевые черты произведений
этой уникальной в русской истории женщины.
Автобиографическое произведение «Записки кавалерист-девицы» пронизано локативными лексемами, особенность семантического наполнения которых позволяет говорить
об особом понимании художественного пространства писателем.
Пространство как категория текста и, в
частности, лексема пространство играют значимую роль в создании как внешнего повествования, так и внутреннего содержания «Записок
кавалерист-девицы». Лексема пространство
и ее репрезентанты выполняют, прежде всего,
функцию передачи внутреннего психологического состояния автора-героини повести (понятие «автор-героиня» используется нами, т. к.
в автобиографической повести в роли героини
и автора выступает одно лицо – Н. А. Дурова).
Целью данной статьи является рассмотрение категориальной единицы пространство
и лексем, замещающих ее, способных имплицитно передавать внутреннее эмоциональное
состояние главной героини повести.
В качестве категориальной единицы, передающей внутреннее стремление героини к
свободе, способное проявиться только на лоне
природы, выступает лексема пространство.
Она реализуется в произведении в своем единственном значении: 1. Протяженность, место,
не ограниченное видимыми пределами1 : … я
перескакивала его с легкостью дикой козы, сестра следовала моему примеру, и мы в продолжение урочного времени нашей прогулки облетали все соседние левады во всем пространстве2; Я остановилась взглянуть еще раз на
прекрасный, величественный вид, открывающийся с горы: за Камою, на необозримое пространство видны были Пермская и Оренбургская губернии2.
Единицей, замещающей «пространство»
в повести, выступает лексема простор, уточняющая и расширяющая его значение. Данная
лексема находит выражение в следующих номинациях: 1. Свободное, обширное пространство1: Это было в первый раз в жизни моей,
что вывезли меня на простор, где я видела и
густой лес, и обширные поля и широкую реку2.
2. Свобода, раздолье1: Вырвавшись на простор, я погладила крутую шею Алкида: жаль
мне тебя, верный товарищ, но нечего делать,
ступай в галоп!2.
Пространство и лексема, его заменяющая,
– простор мыслятся автором как пространство
природное, естественное, не ограниченное условными бытовыми рамками и в связи с этим
позволяющее почувствовать героине внутреннюю свободу в слиянии с природой. Поэтому
в качестве маркера категории пространства в
повести выступает лексема свобода. Заметим,
что данное слово используется писателем гораздо чаще, нежели лексемы пространство и
простор, поскольку в какой-то степени пространство и обретенный посредством него
природный простор являются лишь средством
достижения заветной мечты героини – обрете-
78
ние свободы: Желая сберечь силы моего Алкида, я продолжала ехать шагом и, окруженная
мертвою тишиною леса и мраком осенней
ночи, погрузилась в размышления: «Итак, я на
воле! Свободна! Независима! Я взяла мне принадлежащее, мою свободу; свободу! Драгоценный дар неба, неотъемлемо принадлежащий
каждому человеку! Я умела взять ее, охранить
от всех притязаний на будущее время, и отныне до могилы она будет и уделом моим и
наградою!»2; Свобода, драгоценный дар неба,
сделалась наконец уделом моим навсегда! Я
ею дышу, наслаждаюсь, ее чувствую в душе
и сердце! Ею проникнуто мое существование,
ею оживлено оно2.
Только находясь на просторах природы,
героиня освобождается от условных бытовых
рамок и тем самым обретает как внешнюю, так
и внутреннюю свободу: Между тем меня искали, звали в несколько голосов; хотя и слышала их, но как расстаться с пленительною свободою2; Любя страстно природу и свободу, я
все дни проводила или бегая по лесным дачам
дядиного поместья…2.
Таким образом, лексема пространство
воспринимается героиней только как открытое природное пространство, не стесняющее
ее свободы, поэтому в тексте мы не встречаем сочетания типа пространство комнаты или
пространство дома. Закрытое пространство
произведения эксплицируется такими лексемами-типизаторами, как дом, комната, горница и
др.: Тетки мои хохотали, а матушка, которую
все это приводило в отчаяние, не знала границ
своей досаде, брала меня в свою горницу, ставила в угол и бранью и угрозами заставляла
горько плакать2; Они отводили меня в горницу,
где всегда уже ожидало меня наказание2; Почти всякий день я вставала на заре, уходила потихоньку из комнаты и бежала в конюшню…2.
В свою очередь открытое пространство – это
всегда пространство, маркирующееся в тексте локативами лес, поле, сад, река. Находясь
на природном пространстве, героиня обретает
уединение и внутреннюю свободу: Сколько
ни бываю я утомлена, размахивая целое утро
тяжелою пикою – сестрою сабли, маршируя и
прыгая на лошади через барьер, но в полчаса
отдохновения усталость моя проходит, и я
от двух до шести часов хожу по полям, горам,
лесам бесстрашно, беззаботно и безустанно2;
Я едва не задохлась от радости, и только что
мы вошли в лес, как я, не владея собою от восхищения, в ту же минуту убежала...2.
А. А. Ивыгина
Подобное понимание пространства и неразрывная связь его со свободой и волей является, как считают многие мыслители, частью
русского менталитета. Известный русский философ XX века Н. А. Бердяев связывает широту
русской души с необъятностью пространства:
«Эти необъятные русские пространства находятся и внутри русской души и имеют над ней
огромную власть. Русский человек чувствует
себя беспомощным овладеть этими пространствами и организовать их. Широк русский человек, широк как русская земля, как русские
поля»3. И по мнению известного лингвиста
В. В. Колесова, простор является основным образом русской ментальности4.
Несколько глубже, на наш взгляд, подходит
к рассмотрению данного вопроса Д. С. Лихачев, размышляя о влиянии большого пространства на русскую ментальность и на формирование русского этноспецифического концепта
воля: «Широкое пространство всегда владело
сердцем русским. Оно вылилось в понятия и
представления, которых нет в других языках.
Чем, например, отличается воля от свободы.
Тем, что воля вольная – это свобода, соединенная с простором, ничем не огражденным пространством»5.
На наш взгляд, более близка к пониманию
категории «пространства» и «свободы» писателем точка зрения Д. С. Лихачева, сказавшего
о свободолюбивом духе всего русского народа, но так точно раскрывшего понимание его
именно Н. А. Дуровой.
Следовательно, в повести лексема «воля»
является одновременно маркером триединства
«пространство» – «простор» – «свобода»:
Желая сберечь силы моего Алкида, я продолжала ехать шагом и, окруженная мертвою
тишиною леса и мраком осенней ночи, погрузилась в размышления: «Итак, я на воле! Свободна! Независима! Я взяла мне принадлежащее, мою свободу; свободу! Драгоценный дар
неба, неотъемлемо принадлежащий каждому
человеку! Я умела взять ее, охранить от всех
притязаний на будущее время, и отныне до могилы она будет и уделом моим и наградою!2.
Однако нужно заметить, что в авторе-героине «Записок кавалерист-девицы» свободолюбивое чувство и стремление к воле развито
предельно глубоко, поскольку непрерывное
угнетение ее воли и ограничение свободы в
детские и юношеские годы вызвало в ней, как у
человека сильной натуры, протест и переросло
в страстное желание освободиться от «оков»
79
«Пространство» как лексема и текстовая категория...
бытового уклада начала XIX века: … мать моя,
от всей души меня не любившая, кажется, как
нарочно делала все, что могло усилить и утвердить и без того необоримую страсть мою
к свободе и военной жизни: она не позволяла
мне гулять в саду, не позволяла отлучаться от
нее на полчаса…2; Лицо мое было испорчено
оспою, черты неправильны, а беспрестанное
угнетение свободы и строгость обращения
матери, а иногда и жестокость напечатлели
на физиономии моей выражение страха и печали2; Сколько я ни думала и сколько не сожалела о необходимости оставить Малороссию,
о стеснении свободы меня ожидающем…2.
Такое стремление к физической и психологической свободе вызывает в героине решимость покинуть замкнутое пространство
родного дома. А непреодолимое стремление
к обретению свободы подталкивает автора-героиню к поиску новых просторов и освоению
бо́льших пространств, познанию внешнего
мира и, следовательно, к расширению внутреннего и внешнего пространства на протяжении
всего произведения.
Процесс расширения пространства в повести можно проследить по основным вехам
жизни героини.
Так, в детстве героиня расширяет замкнутое
пространство дома, комнаты до природного
простора сада, леса, реки, поля: Это было в
первый раз в жизни моей, что вывезли меня на
простор, где я видела и густой лес, и обширные поля, и широкую реку!2; Вы, повторяю,
одни только можете понять, каким радостным ощущением полно сердце мое при виде обширных лесов, необозримых полей, гор, долин,
ручьев…2.
В юности она снимает с себя «оковы» и покидает пределы отчего дома, вырываясь в открытое пространство пока неизвестного ей
мира: Желая сберечь силы моего Алкида, я продолжала ехать шагом и, окруженная мертвою
тишиною леса и мраком осенней ночи, погрузилась в размышления: «Итак, я на воле! Свободна! Независима! Я взяла мне принадлежащее, мою свободу; свободу! Драгоценный дар
неба, неотъемлемо принадлежащий каждому
человеку! Я умела взять ее, охранить от всех
притязаний на будущее время, и отныне до могилы она будет и уделом моим и наградою!»2.
Впоследствии автор-героиня на протяжении всего произведения осваивает не только
просторы России, но и выходит далеко за ее
рубежи: Какая голодная сторона эта Литва!
Жители так бедны, тощи и запуганы, что без
сожаления нельзя смотреть на них2.
Итак, в повести «Записки кавалерист-девицы» происходит последовательное расширение
пространства: от замкнутого пространства
комнаты, дома до открытого пространства
сада – леса – реки – горы – дороги – селения
– города – столицы. Этот факт позволяет нам
прийти к выводу о том, что весь сознательный
жизненный путь автора-героини связан с желанием расширить свое внутреннее пространство
и со стремлением обрести свободу.
В качестве версии-гипотезы можем сказать,
что такое чрезмерное стремление к свободепростору впоследствии привело женщинуавтора к полному одиночеству: она прожила
последние годы одна, не имея ни семьи, ни
друзей. Впрочем, это проблемы психологии и
философии, но, несомненно, интересные и в
плане психолингвистики.
Перспективным нам представляется исследование категории «время» и ее трансформации в текстовом поле писателя.
Примечания
Ожегов, С. И., Шведова, Н. Ю. Толковый словарь русского языка. М., 2008. С. 622.
2
Дурова, Н. А. Записки кавалерист-девицы.
Казань, 1979.
3
Бердяев, Н. А. Судьба России : сочинения.
Харьков, 1998. С. 326–327.
4
См.: Колесов, В. В. Русская ментальность в
языке и тексте. СПб, 2007.
5
Цит. по: Шмелев, А. Д. Широта русской души
// Зализняк А. А. Ключевые идеи русской языковой картины мира. М. : Языки славян. культуры, 2005. С. 60.
1