Вера ТРИШАЕВА. Сухой Листочек. Рассказы для детей

Вера ТРИШАЕВА
СУХОЙ
ЛИСТОЧЕК
Рассказы для детей
«СУРА» - ЧИТАЕМ ВСЕЙ СЕМЬЁЙ
СУХОЙ ЛИСТОЧЕК
196
Зайчонка звали Сухой Листочек. Удивительное, конечно, для
зайчонка имя, но оно было вполне оправданно. Он был младший
в семье и так мал, что почти невесом. Даже мама удивилась, когда он появился на свет. Она сказала: «Ах, как он мал и худ, ну
просто сухой листочек». С тех пор и пошло.
Но как это часто бывает, самый маленький стал самым любимым — и молочко ему погуще, и травка послаще, а уж о том, что
местечко около мамы потеплее, и говорить нечего.
Но все же родился он невезучим. Если играл с братцами и
сестрицами в догонялки, обязательно налетал в порыве погони
на какой-нибудь скрытый в траве пень. Если играли в прятки, то
он или проваливался куда-нибудь, или сразу попадался. И линять стал раньше всех. Если братцы и сестрицы ещё могли укрыться в пожухлой траве и опавшей листве, его выдавали не ко
времени появившаяся белая шёрстка и белый хвостик. А так как
был он невезучим, то и приключилось с ним такое, что и вообразить невозможно.
К осени Сухой Листочек подрос и почти догнал своих братьев. Шёрстка его стала мягкой, пушистой и совсем белой. Лишь
нос, глаза и кончики ушей были чёрными. Этот красивый наряд
хотя и нравился ему, но вызывал чувство неосознанного страха.
Облетели листья с деревьев, полегла сухая трава, а снега
всё не было. Но как долго ни длилось бесснежье, наконец пришла зима, смягчился мороз, поплыли над землёй пухлые тучи и
запорхали первые робкие снежинки. Их становилось всё больше
и больше. Скоро вся земля покрылась белым покрывалом. Зайчишка стал почти незаметным. Сердце его наполнилось неудер-
жимой радостью: теперь он может легко перехитрить лисицу и спрятаться
от неё. Правда, он ещё не видел её близко. Мама лишь издали показывала
ему лису, но запах её он хорошо запомнил.
А сегодня Сухой Листочек выскочил из-под кустика и помчался по белой поляне, кувыркаясь и купаясь в снегу. Он не сразу заметил мелькнувшую рыжую молнию, но запомнившийся ему запах уловил мгновенно. Он
затормозил бег и чуть не столкнулся с лисой нос к носу. Со страху высоко
подпрыгнул и бросился в сторону. Он бежал, и удары сердца гулко отдавались в ушах. С поляны зайчонок метнулся на опушку, а потом запетлял
по лесу. Но вот он сдержал прыжок и на мгновение затаился под кустом.
Лисица шла почти след в след. Но последний прыжок сбил её с толку. Лисица чувствовала, что добыча где-то недалеко, и, подняв нос, повела им из
стороны в сторону, ловя запах зайца. Сухой Листочек понял, что лиса сейчас найдёт его. Не дожидаясь этого, он скакнул и помчался дальше, петляя
и путая след. Лисица была опытным охотником, поэтому, притомившись,
решила подождать, когда заяц пойдёт по своим следам ещё раз.
Долго пришлось ждать лисице, но так и не дождавшись, она пустилась
по его следам. Зайца нигде не было. Пришлось пойти и поискать другую
добычу.
Что же случилось с зайцем? А случилось вот что.
Когда он бежал от лисицы, на его пути оказался какой-то холм. Сухой
Листочек одним махом перескочил через него. Теперь же, убегая по своему следу обратно, у зайца не хватило сил перескочить через него, и он
приземлился на его вершине. Вдруг снег обрушился, и заяц провалился в
какую-то яму. На голову ему посыпались снег и травяная труха, он ощутил
что-то мягкое и тёплое, которое пошевелилось под его ногами. Это было
так страшно, что он
без памяти провалился ещё ниже.
Сколько так пролежал заяц, боясь
пошевелиться, не
будем гадать, но,
видно, достаточно для того, чтобы прийти в себя
и осмотреться. В
отверстие,
пробитое
падением,
проникал неяркий
свет, и можно было
разглядеть, что это
197
была ниша, образовавшаяся на месте упавшего дерева. Корни нависли
над нишей и образовали очень удобное жилище для медведя. Теперь Сухой Листочек лежал под боком у медведя и, понимая весь ужас своего положения, ничего не мог предпринять. Выпрыгнуть из ямы было выше его
сил, а залезть на спящего медведя он не смел. Одно воспоминание о том,
как медведь шевельнулся под ним, приводило зайчишку в трепет.
Пробитое зайцем окошко быстро тускнело, то ли от наступающего вечера, то ли от вновь начавшегося снегопада. Волей-неволей Сухому Листочку предстояло ночевать в медвежьей берлоге, прижавшись к тёплому
медвежьему боку.
Всю ночь провёл он в напряжении: то начинал дремать, то вздрагивал
и прислушивался. Вот послышался какой-то шорох. Вначале он подумал,
что это ему показалось, но шорох повторился, донесся писк, и он явственно различил, как мимо него прямо по медведю пробежала мышь, за ней
другая, а потом они сцепились, что-то отнимая друг у друга, и с писком
свалились прямо на зайчишку. Это ему очень не понравилось, и он, поддев
мышей лапкой, отшвырнул их подальше. Сразу же наступила тишина.
Наутро, едва сверху стал пробиваться свет, Сухой Листочек решил любой ценой выбираться. Здесь он погибнет от голода: ни травы, ни кустов, а
корни, нависшие сверху, не еда, да и соседство опасное.
Медведь, видимо, чувствовал, что в его берлоге посторонний, поэтому иногда беспокойно ворчал. Нужно было торопиться. Зайчишка сжался в
комок, спружинился, прыгнул медведю на спину и, оттолкнувшись, выскочил наружу. Потревоженный медведь опять глухо заворчал, зашевелился,
но, к счастью, не проснулся.
А заяц вихрем понёсся от страшного места. Когда он немного пришёл в
себя, то в первую очередь направился к зарослям кустов, где с жадностью
стал грызть нежные и сладкие веточки. Сегодня веточки казались ему особенно вкусными. Он ел и мечтал, как удивит своих братьев и сестриц, когда
при встрече с ними расскажет о своих приключениях. Но поверят ли ему?
Поверят! Он и сам ещё чувствует, как от его шубы пахнет тяжёлым медвежьим духом, от которого у зайчишки вновь и вновь замирает сердце.
КОЛЮЧЕЕ ПЛЕМЯ
Всю долгую зиму ежиха проспала в своём убежище. Ещё ранней осенью
она облюбовала этот заброшенный сарайчик на краю леса. Под полом устроила себе гнездо, устлав его сухими листьями, травой и мхом. Ничто не нарушало её сон: ни возня мышей на сеновале, ни завывание пурги — всё было
привычно и успокаивающе надёжно.
Но однажды её сон потревожили глухие удары и голоса людей. Окончательно пробудившись, ежиха почувствовала нестерпимый голод, но
вылезти не решилась, пока не наступили сумерки. Как только стемнело
198
и стихли голоса,
ежиха выбралась
из-под сарая и огляделась.
Весна
уже чувствовалась
во всём: пробилась
первая
травка,
набухли почки на
деревьях, источая
приятный запах.
Добежав
до
опушки, ежиха забилась в густой
кустарник и принялась разрывать
слежавшиеся листья. Её первой добычей стали личинки, а потом и мышонок, метнувшийся из-под корня.
Всю ночь охотилась ежиха, а едва забрезжил рассвет, вернулась в
своё гнездо. Следующая ночь была ещё удачнее — она встретила своих
колючих собратьев. Целую неделю не появлялась она в своём убежище,
довольная встречей. Наконец ей захотелось вернуться к себе. Но на пути
её подстерегало несчастье: она свалилась в глубокую яму, которая неожиданно оказалась на её пути к сараю.
Всю ночь ежиха пыталась выбраться из западни, рыла ходы, стараясь
пробиться на поверхность, прыгала вверх, пытаясь достичь края ямы, но
всё напрасно. Вконец обессилев, она вытянулась на дне и даже не могла
свернуться в клубок. Наутро услышала голоса людей:
— Папа, папа, смотри, там ёжик! — кричал мальчик, наклонившись над
ямой.
— Он мёртв, — сказал папа, заглянув в яму.
— Нет, живой! Достань!
И вот в яму опущена лесенка, и папа, надев рукавицы, поднял ежиху из
ямы. Она не шевелилась. Но глаза её были открыты и смотрели на людей
без страха. Мальчик принёс блюдечко с молоком, пододвинул его к самому носу ежихи, но та не прикоснулась.
— Отнеси ёжика на травку. Пусть отдохнёт, — посоветовал отец. — Измучился он, да и боится нас.
Мальчик так и сделал. А когда через некоторое время пошёл посмотреть, ёжика там уже не было.
Ежедневно приходили отец с сыном на участок и неустанно трудились:
из ямы сделали погреб, вскопали землю, посадили картошку, морковку и
другие овощи, а ежиха так и не появлялась.
199
Но однажды вечером, задержавшись дольше обычного, отец с сыном
увидели, как по тропке от сарая к лесу спешила ежиха, а за ней шесть колючих комочков. Бежали они цепочкой. Никто не отставал и не забегал
вперёд. Это мать вывела их постигать науку жизни.
Лето коротко, надо успеть вырастить и воспитать малышей. На опушке леса, в кустах, ежиха стала разрывать листья и землю, добывая червяков и жучков. Ежата повторяли за мамой. Казалось, что они делают это
не впервые. Так они почти целые сутки кормились, набирались запасов
на зиму.
Однажды колючее семейство повстречало змею. Та ползла навстречу
и угрожающе шипела. Ежиха сердито фыркнула и выставила свой колючий
козырек. Ежата затаились в траве, а их мама решила биться до конца. Гадюка ринулась на ежиху, стараясь ужалить её в нежный и мягкий нос, но
каждый раз натыкалась на колючки. Змея в ярости всё кидалась и кидалась на ежиху, но каждая её атака заканчивалась поражением.
Наконец от боли змея на какое-то время застыла в неподвижности.
Этого было достаточно, чтобы ежиха бросилась на неё. Через несколько
секунд змея осталась без головы. Словно по сигналу ежата выбежали из
травы и по примеру мамы попытались схватить извивающееся тело врага.
Один смельчак вцепился в голову, но мама сердито запыхтела и отшвырнула малыша. Все поняли: голову трогать нельзя.
СИНИЧКА ТПИНЬ
Эта синичка была очень любопытна. Ей всё нужно было видеть и знать.
Она любила садиться на оконную раму и заглядывать в комнату, где за
стеклом жил человек по имени Иван Петрович. Синичка видела, как Иван
Петрович садится завтракать, как убирает потом посуду…
Синичка, наверное, жалела его, потому что жил он не на воле, а в деревянной клетке со стеклянными окнами. Она начинала легонько постукивать клювом по стеклу, и Иван Петрович, увидев её, говорил:
— Есть захотела? Сейчас!
И выходил в сад. Там на яблоне висела кормушка, в которую он не забывал насыпать зёрна или хлебных крошек.
Синичка тут же садилась на кормушку и начинала клевать угощение,
издавая перед этим звонкое: «Тпинь, тпинь, тпинь».
Иван Петрович думал, что ему говорят: «Спасибо!» и отвечал: «Пожалуйста! На здоровье!». Он напрасно обольщался, просто гостья извещала
своих подруг, что завтрак готов и приглашала их полакомиться. Синичка,
насытившись, встряхивала всеми своими пёрышками и печально поглядывала на человека. Она знала, что он сейчас опять пойдёт в свою деревянную клетку, она — свободная птица — может лететь, куда захочет.
200
С Иваном Петровичем они познакомились
ещё
осенью, а потом и
подружились, когда
он сделал кормушку и стал каждый
день
подкармливать птиц. Но лишь
синичка Тпинь, как
он ее называл, не
боялась человека, а
остальные улетали
при его появлении
и не приближались,
пока он не уходил.
Однажды Иван Петрович, насыпав корм птицам, не вернулся в дом, а
вышел через калитку на улицу и куда-то направился. Пришёл он только вечером. Так было и на другой день, и на следующий…
Не знаю, что заставило синичку проводить Ивана Петровича. Или корма
стало не хватать, и она решила напомнить ему о себе, или велико было её
любопытство? В первый раз она, перелетая с куста на куст, проводила его
до последнего дома. Конечно, она не могла догадаться, что Иван Петрович
— заядлый рыбак и стал ходить на реку, как только на ней появился лёд.
Сидит Иван Петрович на деревянном чемоданчике, перед ним на льду у лунок маленькие удочки. Крючок с леской в воду опущен. Ожидает он, когда
сторожок на удочке дрогнет и можно будет подсечь рыбку.
Однажды он так увлекся, что не сразу обратил внимание на синиц, появившихся около него. Одна из них вертелась прямо возле ног, склёвывая на
льду остатки снятых с крючка мотылей. Заметив на валенке у Ивана Петровича
прилипшего червячка, синичка села на валенок и подобрала его. Неподалеку
несколько синиц клевали небольшую рыбку. «Вроде бы не замечал я раньше,
чтобы синицы рыбу клевали», — задумался Иван Петрович.
Так и шло. Он рыбку ловил, а синички около него добычей кормились.
Так бы рыбак и без улова остался, если бы не догадался крупную рыбку в
чемодан прятать, а мелкую птицам на льду оставлять.
Пока Иван Петрович сидел неподвижно, синицы будто не замечали
его, но стоило пошевелиться, они тут же улетали, но садились неподалёку
и снова подскакивали всё ближе и ближе.
Лишь одна не улетала и весело перескакивала около него с места на
место: то выискивала мотыля, то принималась клевать рыбку. Это была,
конечно, синичка Тпинь. Всё же разведала она, куда ходит её друг!
201