ПОЛЯРНОСТЬ СВЕТА И ТЬМЫ И СТРЕМЛЕНИЕ К ГАРМОНИИ В

Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 37 (252).
Филология. Искусствоведение. Вып. 61. С. 74–76.
Т. Г. Марчевская
ПОЛЯРНОСТЬ СВЕТА И ТЬМЫ И СТРЕМЛЕНИЕ К ГАРМОНИИ
В ЛИРИЧЕСКОМ ЦИКЛЕ Ф. Н. ГЛИНКИ
«ОПЫТЫ СВЯЩЕННОЙ ПОЭЗИИ»
На примере лирического цикла Ф. Н. Глинки «Опыты священной поэзии» рассматривается проблема отражения полярности, раздвоенности мира в творчестве русских поэтов-романтиков.
Ключевые слова: духовная поэзия, лирический цикл, антитеза, полярность, дуализм, свет,
тьма, творчество, тело, душа, земля, небо, мирское, сакральное.
Противопоставление света и тьмы, истинного и ложного, земного и небесного возникает еще в древнерусской литературе – в «Слове
о Законе и Благодати митрополита Илариона»:
«Соотношение Закона и Благодати для Иллариона – это отношение тьмы и света (либо света неистинного, безблагодатного – и истинного)» [3. С. 31–32]. Впоследствии это становится
одним из важнейших мотивов отечественной
литературы. Одним из ярких тому примеров
является цикл Федора Глинки «Опыты священной поэзии», где он выражает свои нравственно-философские взгляды, свое видение
проблемы взаимоотношений Бога и человека.
Проанализируем несколько стихотворений
из этого цикла.
В стихотворении «К душе» рассказана история человеческой жизни и человеческой души.
Произведение построено на антитезе дня и
ночи (эту традицию воспринял Ф. И. Тютчев).
Днем душа в плену у тела, у низких, мирских
страстей. День – это время суеты и житейских
забот. Ночь – время освобождения души, когда отступают на второй план земные дела, все
повседневное утрачивает свое значение по
сравнению с вечным; это время, когда можно
постичь «священную истину» и душа наслаждается «…сама собой – / Сим бестелесным наслажденьем» [2. С. 454].
Мы видим, что здесь присутствуют такие антиномии, как «день – ночь» (или «свет – тьма»)
и «тело – душа»: день, если можно так выразиться, – «время тела», ночь – «время души».
Противопоставление земной, «дольней жизни» и горней обители – основной мотив стихотворения «Желание Бога». Воссоединение с
Богом сравнивается здесь с глотком живительной влаги, в противоположность земной юдоли, где «питье – из слез».
Интереснейшее стихотворение из «Опытов
священной поэзии» – «Тоска по свету». Об-
раз света является ключевым не только в данном произведении («свет», «тихий свет», «сей
свет» [здесь и далее – курсив наш – Т. М.]), но
и во всем цикле. Остановимся на этом подробнее. Наверное, нет и не было в мире религии
(начиная с языческих верований и заканчивая
современными религиозными системами),
которая не провозглашала бы божественную
природу света. Разумеется, образ света, как
один из важнейших символов мировой культуры, на протяжении всей истории человечества подвергался самым различным интерпретациям, но, пожалуй, неизменным оставалось
одно: свет – это идеал, т. е. то, к чему нужно
стремиться. Нельзя не сказать и об особом значении данного символа для масонов, которые
считали себя «сынами света». Глинка же, как
известно, был масоном, одним из основателей
ложи «Избранного Михаила».
Свет приносит радость и блаженство. Не
случайно он нисходит ночью, когда душа на
время освобождается от земных печалей. Ночь
– время истинной, духовной жизни, общения с
Богом. После дневных страданий и забот ночью душа отдыхает:
В глуши осенней, черной ночи,
Не осребряемой луной,
Когда мои сомкнуты очи,
Когда во мне движенья нет,
Нисходит он, мой тихий свет,
Как росоносный пар на нивы. [2. С. 463]
Весь день лирический герой тоскует по
свету и ждет ночи, когда этот свет явится ему.
(Итак, противоречие: днем света нет, он приходит только ночью!) Свет предстает как спаситель, утешитель. Стихотворение завершается
описанием блаженства души, оживленной божественным светом.
Ночь как время, когда к человеку приходит
свет, показана также в стихотворении «Полет
души»:
Полярность света и тьмы и стремление к гармонии...
Настала ночь, уснули люди,
Затих мятеж земных страстей;
И небо светлое сияло
Своею ясною луной;
И легионы звезд светили
Мирам, неведомым для нас. [2. С. 457]
Отсутствие рифмы приближает стихотворение, с одной стороны, к рассказу, повествованию, с другой – возможно, к песне или былине.
Во всяком случае, четкий и размеренный, «чеканный» ритм четырехстопного ямба смягчается и появляются плавность, напевность. Рассказчик ведет с читателем задушевный, очень
откровенный разговор о своем путешествии в
горний мир.
Примечательно, что в этом повествовании
упоминаются два вида огня (а ведь именно
огонь является главным источником света!) –
огонь святой, божественный и огонь адский –
огонь стыда: «И сердце радостью горело…»,
«Бездымный пламень, возносясь, / Сливался
в своды голубые…» и «Но в нем кипел огонь,
как буря, / И страшный тот огонь был – стыд!»
[2. С. 458, 459] (вспомним также огонь любви, испепеляющий душу, в стихотворении «К
душе»). Значит, свет тоже бывает разным: он
может быть как наградой, так и наказанием,
т. е., условно говоря, и со знаком «плюс», и со
знаком «минус». Праведную душу он исцеляет, а грешную мучает, терзает, обжигает. Для
грешника (как сказано у Глинки, для «земного») огонь небесный превращается в пытку.
Этот мотив присутствует и в стихотворении
«Картина иудейских нравов (Из Пророка Иеремии)»:
…Твой ум
(Как пламень смрадный по болотам),
Отдавшись весь своим работам,
Всю нежность сердца иссушил…
Увы! Где чистый огнь любови? [2. С. 461]
Повторяется и другой, уже знакомый нам,
образ – «питье из слез»: «О, дайте слезы мне,
как воду…» [2. С. 461]. Но здесь речь уже о
других слезах – слезах раскаяния, очищающих,
смывающих грехи:
…Да льются реки из очес,
Чтоб мог я выплакать народу
Прощенье от святых небес! [2. С. 462]
И далее:
Омойте души слез рекою! [2. С. 463]
Следовательно, образы и огня, и слез двойственны, неоднозначны: они могут быть связаны как с грехом, страданием и адскими муками, так и с очищением, святостью.
75
Как мы убедились, стихотворения в цикле
«Опыты священной поэзии» построены на антитезах. Этот момент заслуживает отдельного
рассмотрения.
На мировоззрение Глинки (и всех русских
романтиков) оказали влияние традиции и православного христианства, и масонства, а также
романтические представления о мире реальном
и мире идеальном. Общими для этих, казалось
бы, разных концепций являются острое переживание разрозненности, раздвоенности мира
и поиск гармонии.
По словам Т. А. Кошемчук, «стремление к
миру высшему, явленное в многочисленных
стихах русских поэтов, – это отражение самой
сущности христианской жизни» [4. С. 8].
Что касается масонства, то, как говорит
А. Н. Пыпин, «общие причины распространения масонства <…> в русском образованном
обществе <…> лежат в самых условиях и характере нашего общественного развития со
времен Петра Великого. <…> Понятия, внушаемые образованием, не могли мириться с
теми мрачными сторонами быта, которыми
так изобиловало наше XVIII столетие. <…>
Естественно, при этом общественная мысль,
уже с самых первых шагов, должна была натолкнуться на противоречия и препятствия» [6.
С. 76–77]. И еще одно важное замечание: масоны остро ощущали «расчлененность бытия» и
«необходимость восстановления разрозненности в духовное единство» [5. С. 36, 40].
Раздвоенность, расчлененность, которые
наблюдались во всех сферах жизни (и в духовной, и в общественной), отразились в произведениях Глинки как ряд антиномий:
день —
ночь;
тьма —
свет;
земля
—
небо;
тело
—
душа;
грех —
очищение, добродетель;
мирское
—
сакральное;
смертное, бренное, преходящее — вечное.
Обратим внимание на «перестановку» дня и
ночи. Почему со светом у Глинки ассоциируется ночь, а не день, как должно было бы быть
по логике вещей? Ведь и в Библии сказано: «И
увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог
свет от тьмы, и назвал Бог свет днем, а тьму
ночью» (выделено нами – Т. М.) [Бытие 1 :
4–5]. Попробуем объяснить этот парадокс.
Как пишет Т. А. Кошемчук, «созданный по
образу и подобию Творца, человек наделен
творческим даром – одним из величайших да-
76
ров наряду с бессмертной и разумной душой.
<…> Дар творчества – способность творения
иного, ранее не бывшего, – это подобие божественного творчества из ничего…» [4. С. 6].
Что такое ничто? Как описать его, воплотить
в художественном образе? Больше всего здесь
подходит образ тьмы (или, иными словами,
ночи). Тьма – это тот источник, откуда рождается свет, свет творчества. Следовательно,
тьма (ночь) в данном случае выступает как творящее начало. Свет же сам по себе, без соседства с тьмой и тенью, только ослепляет, но не
освещает, не дает возможности видеть. Именно поэтому в стихотворениях Ф. Н. Глинки так,
на первый взгляд парадоксально, меняются местами день и ночь.
Но и образ дня у Глинки неоднозначен. Так,
в небесных чертогах «Горит, не погасая, день!»
(«Желание Бога») [2. С. 460].
Все изложенное выше позволяет нам утверждать, что антитеза в лирическом цикле
Ф. Н. Глинки «Опыты священной поэзии» –
лишь композиционный прием. В действительности все ключевые образы цикла, такие, как
свет, тьма, день, ночь, огонь, слезы, не могут
трактоваться ни однозначно положительно, ни
однозначно отрицательно: каждый из них переходит от полюса «–» к полюсу «+» и наоборот. А это значит, что Глинка не только фикси-
Т. Г. Марчевская
рует полярность, но и стремится преодолеть ее
и создать гармоничную картину мира.
Список литературы
1. Базанов, В. Очерки декабристской литературы : поэзия. М. ; Л. : Гослитиздат, 1961.
2. Глинка, Ф. Н. Письма к другу. М. : Современник, 1990.
3. Есаулов, И. А. Категория соборности в
русской литературе. Петрозаводск : Изд-во Петрозавод. ун-та, 1995.
4. Кошемчук, Т. А. Поэт – пророк и собеседник муз : о проблеме творчества в русской
поэзии и православном миропонимании // Христианство и русская литература : сб. ст. / отв.
ред. В. А. Котельников, В. Л. Фетисенко. СПб.
: Наука, 2006. С. 3–28.
5. Морамарко, М. Масонство в прошлом и
настоящем. М. : Прогресс, 1990.
6. Пыпин, А. Н. Масонство в России : XVIII
и первая четверть XIX века. М. : Век, 1997.
7. Сергеева, О. А. Путь к свету как одной из
высших истин в поэзии Ф. Н. Глинки // Евангельский текст в русской литературе XVIII–XX
веков : сб. науч. тр. / отв. ред. В. Н. Захаров.
Вып. 4. Петрозаводск : Изд-во ПетрГУ, 2005.
С. 96–110.