Исследование уголовно-процессуального права Кыргызской

 Исследование уголовно-процессуального права Кыргызской
Республики. Вопросы модернизации действующей модели
уголовного судопроизводства
К.М. Осмоналиев,
доктор юридических наук, профессор.
1.
Введение. Предпосылки реформирования уголовно­процессуальной политики Актуальность темы исследования обусловлена острой социальной потребностью в совершенствовании теории и практики формирования и реализации уголовно‐процессуальной политики современного Кыргызстана. Известно, что уголовно‐процессуальная политика является составной частью уголовной политики государства и в этой связи предпосылки ее модернизации рассматриваются через призму проблем противодействия преступности в целом. В течение более чем двадцатилетнего срока с момента обретения независимости в Кыргызстане так и не удалось сформировать новую уголовную политику, отвечающую целям и духу демократических и рыночных преобразований в стране, несмотря на периодические попытки, предпринимавшиеся высшим политическим руководством страны. Формированию современной уголовной политики Кыргызской Республики препятствовала затянувшаяся реформа правоохранительной системы, которая в основе продолжает ориентироваться на карательные методы борьбы с преступностью и так называемый обвинительный уклон. Возникшая вследствие этого искусственная криминализация и так называемая призонизация общества превратилась в едва ли не самый мощный фактор самовоспроизводства преступности, превращения криминальной субкультуры в одну из доминирующих макросоциальных субкультур кыргызского общества, ключевыми характеристиками которой является отрицание ценности государства и права как таковых. Современная уголовная политика Кыргызстана продолжает оставаться модифицированной версией советской модели уголовной политики со всеми ее недостатками и достоинствами. Отличительными признаками данной модели были: с одной стороны ‐ ориентация на тоталитарно‐ репрессивную модель борьбы с преступностью: приоритетная защита интересов государства (нередко в ущерб интересам личности), преимущественное использование лишения свободы по отношению к иным видам наказаний, преобладание обвинительного уклона над презумпцией невиновности, экстенсивные методы развития правоохранительной и судебной систем, господство формальных критериев оценки эффективности борьбы с преступностью, активное, в том числе неправомерное вмешательство партийных органов в процессы формирования и реализации уголовной политики на всех уровнях государственного управления, а с другой – достаточно большой удельный вес антикриминальной профилактики в системе борьбы с преступностью, вовлечение широкой общественности в практику борьбы с преступностью, многоуровневый социальный контроль над криминогенным поведением. Разрушение этой модели на начальном этапе стихийного формирования уголовной политики постсоветского Кыргызстана привело к фактическому отказу от гуманистического потенциала этой модели. Хотя на концептуальном уровне современная уголовная политика Кыргызстана так и не получила окончательного оформления, фактически возобладала избирательно‐репрессивная ее модель, соответствующая скорее ценностям раннефеодального, чем развитого капиталистического общества. При формальном декларировании ‐ на уровне формирования уголовной политики ‐ приверженности принципам равноправия, демократии, законности, приоритетной защиты интересов гражданина по отношению к интересам общества и государства, на уровне реализации такой политики отчетливо проявились черты приоритетной защиты интересов правящей родовой элиты, в том числе бюрократии, обладающей не только всевозможными фактическими уголовно‐
процессуальными и уголовно‐правовыми иммунитетами, но и фактическим правом управления инструментами реализации уголовной политики (прежде всего, ведомственным нормотворчеством в сфере правоохранительной деятельности и правоприменительной, в том числе судебной, практикой) в своих интересах. Формальное универсальное уголовное право было в значительной степени заменено фактическим избирательным. В результате правоохранительная и судебная системы как главные инструменты реализации уголовной политики фактически оказались ориентированы на борьбу не с наиболее опасными институциональными формами преступности (организованная, коррупционная, «беловоротничковая»), а с традиционными видами наиболее распространенных преступлений, среди которых преобладают нетяжкие преступления против собственности и бытовые преступления. Избыточная потенциальная репрессивность нового уголовного законодательства Кыргызстана, создала дополнительные условия как для роста коррупции в органах государственной власти, осуществляющих уголовное преследование (чем более суровым является наказание, тем выше цена незаконного освобождения от уголовной ответственности и незаконного привлечения к уголовной ответственности), так и для утраты среди значительной части населения уважения к закону и государству. Более того, значительная часть самих сотрудников правоохранительных органов и судей также утратила уважение к закону и государству и стала рассматривать служебный статус и полномочия по применению уголовного закона преимущественно как инструмент незаконного обогащения. Недостатки данной модели уголовной политики в совокупности с иными факторами, как уже отмечалось, чуть не привели Кыргызстан на грань гражданской войны в 2005 и 2010 гг. В этой связи качественное обновление уголовно‐политической доктрины и самих средств национальной уголовной политики, на наш взгляд, следует рассматривать не только как насущные теоретико‐прикладную, правовую и политическую задачи, но и как фактор национальной безопасности. 2.
Проблемы совершенствования модели уголовного судопроизводства действующей Краткая характеристика уголовно­процессуального законодательства Кыргызской Республики и реформ в сфере уголовного судопроизводства. Действующий УПК КР, принятый 30 июня 1999 года и введенный в действие с 21 июля 1999 года, в редакции законов по состоянию на начало 2013 года представляет собой, безусловно, прогрессивный этап в судебно‐правовой реформе Кыргызстана. Новая редакция УПК КР, несмотря на имеющиеся отдельные коллизии, может быть оценена как существенный шаг вперед в развитии демократических основ кыргызского уголовного судопроизводства. УПК состоит из двух частей, включающих 14 разделов, объединяющих 49 глав, включающих 441 статью. Уголовно‐
процессуальный кодекс КР направлен на регулирование порядка уголовного судопроизводства в КР на основе принципов и норм, закрепленных в Конституции КР, общепризнанных принципов и норм международного права. Редакция Конституции Кыргызской Республики, одобренная референдумом 21 октября 2007 г., внесла в отечественное законодательство ряд уголовно‐процессуальных новелл. Она закрепила право граждан на рассмотрение дел с участием присяжных заседателей, гарантировала полномочие суда на санкционирование ареста, уточнила содержание принципа презумпции невиновности и многое другое. Закон КР от 25 июня 2007 г. № 91 внес соответствующие поправки в УК, УПК, УИК КР и ряд законов. За время начала функционирования УПК (1999 г.) в него вносились поправки 35 раз. Вместе с тем, с учетом дальнейшего продвижения судебно‐правовой реформы можно прогнозировать продолжение коррекционной правотворческой деятельности в сфере уголовного судопроизводства. Наиболее прогрессивными представляются внесенные изменения, направленные на укрепление позиций защиты в уголовном процессе и судебного контроля. Наиболее важными в современной юридической практике в сфере уголовного судопроизводства Кыргызстана являются проблемы реализации положений Конституции КР, направленных на демократизацию уголовного процесса, признания приоритета защиты личности, ужесточения требований к допустимости доказательств, увеличения прав сторон, обеспечения их реального процессуального равенства и состязательности. Усиление роли суда в уголовном процессе, проблемы реализации судебного контроля. На протяжении последних пятнадцати лет судебная система Кыргызстана, пожалуй, больше других органов юстиции республики, находится в центре правовых реформ. При этом необходимо отметить, что реформа судебной системы неразрывно связана с конституционными преобразованиями. С момента принятия Конституции в нее не менее шести раз вносились поправки, в основном которые касались системы разделения властей, но, в то же время, неоднократно менялись положения, имеющие непосредственное отношение к судебной системе и прав личности. Прогрессивно настроенная часть юридической общественности Кыргызстана с одобрением встретила конституционные новеллы 2006 г., утвердившие передачу полномочий по санкционированию арестов от прокуроров судьям, что логично следовало из международных обязательств Кыргызстана, присоединившегося к Пакту о политических и гражданских правах. Последняя редакция Конституция продолжила линию на укрепление позиций суда на стадии предварительного расследования, передав полномочия по санкционированию следственных действий, непосредственно затрагивающих конституционных прав граждан на неприкосновенность и личные тайны. Однако необходимо признать, что в Кыргызстане не удалось преодолеть влияние несудебных ветвей власти на судебную систему. Особенно характерна высокая степень зависимости судей (кандидатов в судьи) при назначении на должность от главы государства, который назначает, ротирует и освобождает от должности судей. Отсюда масса судебных решений в пользу правящих кланов бывших президентов, пересмотренных после свержения их режимов. Хотя доля такого рода политически и экономически ангажированных судебных решений в уголовной статистике невелика, но их резонанс может быть плачевным не только для системы уголовной юстиции, но и страны в целом. Подтверждением могут служить смены политических режимов в 2005 и 2010 гг. Ч. 1 ст. 4 УПК КР устанавливает: «Задачами уголовного процесса являются быстрое и полное раскрытие преступлений, изобличение и привлечение к уголовной ответственности лиц, их совершивших, справедливое судебное разбирательство и правильное применение уголовного закона». Однако, очевидно, что первая и вторая задачи на такой субъект уголовного судопроизводства как суд, не распространяется. В этой связи требуется корректировка задач уголовного процесса с учетом выполняемых процессуальных функций различных субъектов уголовного процесса. По сравнению с ранее действовавшим уголовно‐процессуальным кодексом Киргизской ССР среди задач уголовного процесса отсутствует задача установления истины. Представляется, что конечная цель уголовного процесса – установление правового мира – не достижима без установления истины по уголовному делу. Считается, что судебный контроль на стадии предварительного расследования имеет ряд преимуществ перед прокурорским надзором и ведомственным контролем, заключающихся в том, что статус судьи и суда, их функции не связаны с качеством предварительного следствия, не предполагают ответственности за раскрываемость преступлений, судебная процедура с элементами состязательности предполагает более эффективную защиту прав и свобод человека и гражданина. Изучение соответствующей практики в Кыргызстане свидетельствует о том, что суд еще не стал господствующей фигурой на стадии предварительного расследования. Сама формулировка статей 131 и 132 УПК позволяет сделать вывод о коллизиях, не позволяющих функционировать механизму судебного контроля надлежащим образом. Так, в части 7 ст. 131 записано: «Принесение жалобы не приостанавливает производство обжалуемого действия и исполнение обжалуемого решения, если это не найдет нужным сделать следователь, прокурор или судья». Получается, что в случае признания действия (бездействия) или решения соответствующего должностного лица незаконным или необоснованным (п.1 ч.5 ст. 131 УПК), судья обязует устранить допущенное нарушение, но в силу ч.7 той же статьи следователь или прокурор может проигнорировать решение судьи на вполне законных основаниях. В такой ситуации институт судебного контроля выглядит фикцией. Очевидно, что ч.7 ст. 131 УПК должна быть отредактирована таким образом, чтобы решение судьи было обязательным для исполнения. Реализуя функцию судебного контроля, судья может занимать активную позицию, он контролирует законность и обоснованность решений стадии предварительного расследования. Результаты его деятельности могут серьезно повлиять на ход процесса и на формирование системы доказательств. В то же время при рассмотрении уголовного дела по существу суд занимает относительно пассивную роль арбитра. Проблема достижения баланса между обвинением и защитой на стадии предварительного расследования. Особое значение в этом плане приобретает новелла законодателя о расширении прав участников уголовного процесса в отстаивании своих законных интересов, в том числе предоставлении доказательств (ст. 91 УПК КР). Согласно ч.4 ст. 91 УПК КР защитник вправе представлять доказательства и собирать сведения, необходимые для оказания юридической помощи, в том числе запрашивать справки, характеристики, и иные документы из различных организаций и их объединений, которые обязаны в установленном порядке выдавать эти документы или их копии; запрашивать с согласия подзащитного мнение специалистов, экспертов для разъяснения возникающих в связи с оказанием юридической помощи вопросов, требующих специальных знаний; прибегать к услугам частных детективов или частных детективных организаций для получения относящихся к делу сведений, в порядке, определяемом законом, регулирующим адвокатскую деятельность. По сравнению с ранее действовавшим законодательством такая возможность теперь предоставлена не только следователю, прокурору и суду, но и другим участникам процесса и, что особенно важно, защитнику. Однако следует признать, что правоприменители не в полной мере уяснили значение части четвертой статьи 91 УПК, хотя фактически в ней заложен фундамент института адвокатского расследования, являющегося главным инструментом перехода от инквизиционного процесса к состязательному. Сторона защиты обладает конституционными привилегиями (институт обязательной защиты (ст.40 Конституции КР); толкование любых сомнений, не только неустранимых, в пользу обвиняемого (ст.15
Конституции КР).
Согласно УПК разных государств СНГ, России в частности,
законодательно определено, что «Собирание доказательств осуществляется
в ходе уголовного судопроизводства дознавателем, следователем,
прокурором и судом путем производства следственных и иных
процессуальных действий» (ст. 86 УПК РФ), то кыргызский УПК не
определяет субъекта доказывания, не выделяет доминирующую роль
следователя, прокурора и суда при собирании доказательств. Что, по
нашему мнению, более соответствует отходу от инквизиционной модели
уголовного процесса, создает предпосылки для состязательности и
равноправия сторон.
Реализации прав адвокатов также обеспечивается требованиями ч.1 ст.
12 и ч. 4 ст. 81 УПК КР. Так, суд, судья, прокурор, следователь обязаны
обеспечить охрану прав и свобод граждан, участвующих в уголовном
процессе, создавать условия для их осуществления, принимать
своевременные меры к удовлетворению законных требований участников
процесса.
Однако, необходимо отметить, что на практике возможность у
отдельных субъектов сторон обвинения и защиты в реализации своих
прав на разных стадиях процесса разная, что уже само по себе не
обеспечивает принципа равноправия. Так, процессуальных прав защитника
в досудебном разбирательстве, значительно меньше для осуществления
функций защиты, чем у органа уголовного преследования для исполнения
функции обвинения.
Функции защитника на стадии досудебного разбирательства
фактически сводятся к присутствию при проведении следственных
действий и заявлению ходатайств, которые достаточно часто отклоняются
органом уголовного преследования как стороной обвинения. Реализация
прав адвокатов нередко происходит в условиях применения стороной
уголовного преследования, стремящейся создать необоснованный перевес
сил, приемов острого противоборства1.
Большинство адвокатов считают нецелеосообразным предоставлять
стороне обвинения возможность еще до суда давать оценку представленной
информации, интерпретировать ее в собственных интересах и, более того, в
ходе проверки искать контраргументы в свою пользу.
В ч.1 ст. 91 УПК КР закреплено, что доказывание состоит в
собирании, проверке, оценке доказательств с целью установления
обстоятельств, имеющих значение для законного, обоснованного и
справедливого разрешения дела. Отсюда следует, что к таким
обстоятельствам относятся и доказательства, имеющих значение для
1
Указанное не относится к так называемым «карманным» адвокатам.
оправдания. Очевидно, что именно адвокат доказывает отсутствие
виновности лица в совершении преступления, форму его вины и мотивы;
приводит обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого;
определяет размер вреда, причиненного преступлением, и другие
обстоятельства.
Однако в числе субъектов оценки указанных обстоятельств он не
закреплен. Адвокат может только ходатайствовать перед следователем и
судом о приобщении полученных в ходе собственного расследования
сведений в качестве доказательств, а названные участники процесса вправе
удовлетворить или отклонить данное ходатайство.
Внедрение идеи универсального действия принципа состязательности
во всех стадиях уголовного процесса, а не только на судебных этапах
производства по делу, о чем совершенно справедливо отмечается видными
процессуалистами,
позволяет
адвокату
включиться
в
процесс
противоборства с уголовным преследованием практически с момента
первого официального контакта представителей стороны обвинения с
подозреваемыми и уравнять с ней возможности по временным рамкам.
На баланс обвинения и защиты влияют другие возможности,
которыми располагают органы обвинения. На практике, с учетом того
обстоятельства, что адвокат и обвиняемый (подсудимый) обмениваются
информацией, представляющей оперативный интерес, имеют место быть:
1) осуществление оперативно-розыскных мероприятий технического
характера (прослушивание телефонных переговоров, аудиконтроль
разговоров), если в их сферу попадает адвокат;
2) использование данной информации в уголовном процессе;
3) привлечение адвоката к конфиденциальному содействию
оперативным аппаратам.
Хотя согласно ст.20 закона КР «Об оперативно-розыскной
деятельности»
органам,
осуществляющим
оперативно-розыскную
деятельность, запрещается использовать конфиденциальное содействие
по контракту депутатов,
судей, прокуроров,
адвокатов,
священнослужителей
и полномочных представителей официально
зарегистрированных религиозных объединений,
адвокаты нередко
находятся под прессингом оперативно-розыскных структур, т.к. существует
только запрет на конфиденциальное содействие по контракту.
Проблема обеспечения принципа состязательности в уголовном
процессе.
Очевидны оставшиеся с советских времен диктат прокурора и
усеченные полномочия защитника:
- Прокурор повсеместно остается безраздельным руководителем и
"хозяином" предварительного расследования. Поскольку прокурор - это в
первую очередь уголовный преследователь, поэтому важная часть процесса
неизбежно сохраняет обвинительный уклон.
ограниченность
полномочий
защитника
проявляется
в
правоприменительной практике: например, первая его встреча с
подозреваемым по УПК КР возможна не до, а в процессе допроса
подозреваемого. Вместе с тем, не учитывается общепризнанное
международное право подозреваемого или обвиняемого иметь достаточное
время и возможности для подготовки своей защиты и защищать себя лично
или посредством выбранного им самим защитника (п. 3 "d" ст. 14
Международного пакта о гражданских и политических правах).
- заявление защитой ходатайств, как правило, происходит лишь по
окончании расследования, когда удовлетворение их следователем
происходит особенно неохотно и когда часто уже поздно это делать.
- на практике ограниченная роль или почти фактически полное
отсутствие судебного участия на предварительном расследовании. УПК
Кыргызской Республики допускает обжалование в суд лишь ограниченного
круга решений, а именно: об отказе в возбуждении уголовного дела или его
прекращении, дачи санкции на обыск, выемку. Что на практике в принципе
не наблюдается.
- сохранен институт возвращения дел для производства
дополнительного расследования прокуратурой и следователем по
инициативе того же прокурора или даже самого суда (для восполнения
пробелов следствия). Этот институт трудно не совмещается с
состязательным принципом процесса, т.к. суд, предоставляя уголовному
преследованию дополнительную возможность пополнить доказательства
обвинения, вольно или невольно становится на сторону обвинения. Вряд ли
можно считать разумным с точки зрения основ правосудия, когда сторона,
виновная в нарушении своих процессуальных обязанностей и не
доказавшая обвинения в установленной законом форме, вместо наказания
за это получает от суда шанс повторить неудавшуюся попытку еще и еще
раз. Подавляющее большинство демократических государств обходится без
инквизиционного института дополнительного расследования. Исключение
должны составлять те случаи, когда в ходе судебного следствия
выясняются обстоятельства совершения более тяжкого преступления, чем
инкриминировано. В этих случаях можно предложить отложение судебного
разбирательства и предоставление стороне защиты необходимого времени
для ознакомления с измененным обвинением, в т.ч. и в сторону его
ухудшения (с отложением судебного заседания на необходимый срок). При
этом возможно и проведение в помощь защите дополнительных судебных
следственных действий, а также (по аналогии с французским
судопроизводством) и введение института отдельных судебных поручений
(опять же по инициативе или с согласия стороны защиты) органам
дознания и предварительного следствия, благодаря чему, не передавая дело
для проведения дополнительного расследования, можно получать сведения
о фактических обстоятельствах, необходимых для обеспечения права
обвиняемого на защиту при предъявлении в суде нового обвинения. Кроме
того, само дополнительное расследование для устранения сомнений в
виновности грубо противоречит конституционному принципу презумпции
невиновности.
- отсутствует безусловное право сторон допросить вызванных ими и
явившихся в судебное заседание свидетелей и специалистов, что
существенно ограничивает равенство сторон как ведущий принцип
состязательного процесса. Для стороны защиты, а также для потерпевшего
это означает невозможность доказывания значимых для них обстоятельств,
если на предварительном расследовании и в суде им было отказано в
ходатайстве о допросе указанных лиц.
- не учитывается общепризнанный международно-правовой принцип:
право обвиняемого допрашивать показывающих против него свидетелей
или право на то, чтобы они были допрошены в его присутствии (п. 3 "e" ст.
14 Международного пакта о гражданских и политических правах). Однако
во всех рассматриваемых УПК допускается отступление от этого
общепризнанного права, т.к. допускается возможность оглашения ранее
данных показаний не явившихся в суд свидетелей и потерпевших, т.е.
протоколов их допросов.
3.
Выводы
Приоритеты (ориентиры) модернизации уголовно-процессуального
законодательства.
Реформа уголовного судопроизводства Кыргызской Республики
должна обеспечить:
- общую направленность УПК не на решение репрессивных задач,
а на защиту человека, общества, государства от преступности;
- закрепление основ демократического уголовного процесса,
построенного на принципах законности, гуманизма, справедливости;
- выделение приоритетов верховенства права, незыблемых
общечеловеческих ценностей, как свобода и личная неприкосновенность,
независимый,
беспристрастный
суд,
презумпция
невиновности,
состязательность и равноправие сторон, соразмерность применения мер
процессуального принуждения;
- связь теории и практики прогрессивного уголовного
судопроизводства.
Укрепление судебного контроля на стадии предварительного
расследования
Необходимость повышения роли суда на стадии предварительного
расследования обусловлена следующими обстоятельствами:
1.
Сутью и приоритетом уголовного судопроизводства попрежнему остается борьба с преступностью, но не защита прав и законных
интересов личности.
2.
Имеющий место выраженный обвинительный уклон,
максимум инквизиционности уголовного процесса.
3.
Невозможность обеспечения равных возможностей обвинения
и защиты, минимум состязательности.
4.
На стадии предварительного расследования наиболее часто
допускаются вопиющие нарушения прав человека (пытки, дискриминации
и т.п.).
Следует расширять сферу судебного контроля на стадии
предварительного расследования. Например, возложить прекращение
уголовных дел по нереабилитирующим основаниям исключительно на суд,
т.к. следователь и прокурор являются сторонами в процессе, изначально
заинтересованными в предъявлении обвинения. Заслуживает интерес
предложения об увеличении судейского корпуса с перспективой введения
следственного судьи с передачей ему
контрольных функций за
предварительным расследованием.
Существует множество других вопросов, связанных с судебным
контролем, суть которых сводится к главной идее судебной реформы о том,
чтобы суд должен стать центральной фигурой в уголовном процессе,
включая стадию предварительного расследования.
Судам наряду с непосредственным разрешением судебных дел
необходимо реализовывать функции судебной власти по защите от
незаконного, необоснованного ограничения прав и свобод лиц,
участвующих в уголовном процессе, своевременному принятию
предусмотренных законом мер, направленных на их восстановление, а
также компенсацию причиненного вреда.
Пересмотр сложившегося баланса обвинения и защиты в
процессе предварительного расследования
Баланс обвинения и защиты не обеспечивает надлежащего уровня
защиты прав лиц, попавших в орбиту уголовного процесса.
1. Поскольку обе стороны уголовного процесса стараются в рамках
закона затруднить деятельность друг друга, то речь следует вести о тактике,
и состязательность в этом случае представляет собой не просто
конкуренцию доказательств, а ярко выраженное противодействие сторон.
Коренное изменение парадигмы уголовного судопроизводства,
которое должно было привести к балансу правомочий сторон обвинения и
защиты, в современном состоянии нормативного регулирования,
безусловно, далеко от идеального.
2. Необходимо законодательно урегулировать положение об
обязательности удовлетворения ходатайства защиты в случае, если оно
касается устранения любых сомнений в виновности подзащитного.
3. Следует считать нецелесообразным и неэтичным применение в
следственной практике в целях обеспечения тайны следствия предупреждения
адвоката об уголовной ответственности за ее разглашение согласно ст. 333 УК
КР.
4. Необходимо устранение предвзятого отношения стороны обвинения
и суда к выбору стороной защиты в качестве специалистов сотрудников
негосударственных учреждений по мотивам их якобы личной или иной
заинтересованности в исходе дела. Если речь идет о действительной
состязательности в уголовном процесс, то она должна касаться и
состязательности в исследованиях эксперта со стороны обвинения и
специалиста со стороны защиты. Отсюда необходимо законодательное
введение института независимых экспертиз.
5. В закон об «ОРД» необходимо внести изменения по запрету
склонения адвокатов к конфиденциальному сотрудничеству. Кроме того,
следует на законодательном уровне запретить допустимость оперативнорозыскных мероприятий, затрагивающих конституционные права граждан,
после окончания предварительного расследования и направления дела в
суд.
Усиление состязательных начал в уголовном процессе
В УПК декларируется состязательность процесса и равенство сторон,
но анализ конкретных норм и институтов уголовного процесса показывает,
что на самом деле эти требования последовательно выдерживаются далеко
не всегда. Особенно рельефно это видно на стадии предварительного
расследования.
Необходимость дифференциация форм уголовного процесса
- Представляется целесообразным возврата в уголовный процесс
формы предварительного расследования как дознание;
- необходимо пересмотреть основания и порядок упрощенной формы
расследования и судебного разбирательства при согласии обвиняемого
(подсудимого) с предъявленным обвинением.